Читать онлайн Черные пески Тайгара. 1 часть

Пролог

Портал был похож на тот, годовалой давности, черно-синий, с всполохами разноцветных молний внутри. Они искрились и угрожающе трещали, будто требовали держаться на расстоянии.

Разрастался портал медленно, не спеша, заворачиваясь сине-багровыми краями, этакая уродливая рваная рана в пространстве. Дэль смотрел на эту синеву почти с ненавистью, будто она лишила его выбора. А не он сам принял решение.

– Вот, твой рюкзак, – Ветка, пододвинула к Дэлю вещмешок, – я впихнула туда большую бутыль с водой и пару маленьких. Наверное, будет тяжело.

Она упрямо не смотрела ему в лицо и, то и дело, прикусывала нижнюю губу, Дэль подхватил ее под локти и подтянул к себе.

– Ветка моя, – прошептал ей касаясь губами растрепавшихся волос, – я не хочу уходить от тебя. Вселенная свидетель, не хочу.

Ветка тихо всхлипнула, уткнулась ему в грудь, цепляясь пальцами за лацканы тяжелой байкерской куртки, усиленной кевларовыми пластинками – «черепашкой». Дэль даже пожалел, что под всей этой амуницией не может ощутить, насколько теплые у нее руки.

– Я не могу, не имею права, держать тебя здесь, Дэль, – она чуть отодвинулась, – без возможности быть свободным. Без возможности выйти на улицу, и вообще, жить свободно. Оставить тебя здесь, это то, чего бы я желала больше всего на свете. И то, чего я никогда не прощу себе, если так поступлю.

– Душа моя, – выдохнул Дэль ощущая, как горло сводит спазмом, а в груди сворачивается клубком боль, – жизнь моя, дыхание моё.

Он прижал ее к себе, чувствуя, как в груди бешено стучит сердце и начинает жечь глаза. Ветка всхлипывала уже не стесняясь.

– Если бы я знала, как снять этот дурацкий браслет. Ты был бы свободен.

– Я знаю, – он погладил ее по спине, – знаю. Вет, это даже хорошо, что он есть. Пока браслет и мой ошейник целы, значит, мы оба живы. И, – он усмехнулся, – меня больше никто не сможет захватить, у меня есть хозяйка.

– Не говори так, – она подняла голову, Дэль, смотрел на ее мокрые ресницы сверху вниз и понимал, что здесь, на Земле, останутся оба его сердца, его душа и все, что могло отвечать за чувство к Ветке. Весь Дэлидэль арги Кост Аргейн целиком.

– Я люблю тебя, – он прикоснулся губами к мокрой щеке, – если будет хоть один шанс, я вернусь. Даже если не будет шансов. Я все равно вернусь.

Ветка кивнула. Отцепила пальцы от его куртки, медленно, будто с усилием, и подтолкнула к порталу.

– Иди. Еще секунда и я тебя просто не отпущу. Иди!

Дэль наклонившись, коснулся ее губ своими.

– Я люблю тебя, моя Ветка, – и шагнул в очередную неизвестность.

Глава 1 Шанс

«Свет и тьма сойдутся в поединке,

от их слияния разрушатся оковы лжи»

Второй свиток предсказаний Талиша строфа первая.

Годом ранее от пролога.

Подземелья Багера.

В сумерках подземелий не важно какая часть дня наступает. Часы складываются в дни, дни в недели, месяцы, годы. Не имеет значения какой сегодня день. Шумит ли где-то за стенами ярмарка, пляшут ли девицы на выданье вокруг обрядового костровища, или наступило время работ в поле.

Для пленников время теряет свое значение.

Сначала идет страх, жгучей, как яд, волной, разрушая душу.

Следом идет боль. Ибо какой хозяин, получив раба в полную собственность, не воспользуется этим. Абсолютная власть развращает. Это правило, не требующее доказательств – аксиома.

Боль разрушает тело, превращает в послушную марионетку того, кому надели на шею ошейник подчинения.

За болью идет стыд, заканчивая окончательное разрушение.

Следом за стыдом, приходит безразличие и равнодушие. За равнодушием наступает абсолютная пустота.

Дэль висел на цепях и бесконечное количество раз задавал себе вопрос «Кто я?» и сам же отвечал «Диэлидэль арги Кост Аргейн, четвертый ненаследный принц Тайгара, командир «Черных крыльев»» память об этом, как тонкая ниточка, не давала ему нырнуть в безумие окончательно. Невзирая на прямой приказ хозяина забыть это имя. Произнесенное Имя приносило боль, боль не давала забыть.

Отказаться от себя и принять унизительную кличку которую, как клеймо, дал ему проклятый Джеррах Ноу Баегер. Издеваясь, тот именовал его « ворек», это конечно вызвало неудовольствие других рабов, которых не именовали. Имя для раба – великая честь. Особая отметка хозяина. Эти глупцы и не подозревали, что «ворек» в переводе с высокого слога – раб. Баегера это смешило. Заполучить в свое распоряжение давнего противника, сделать рабом, да еще таким, на которого злятся другие рабы.

Древний язык существовал давно, настолько, что даже сами ариэхэ не помнили откуда он пришел. Говорили, что высокий слог был еще до начала времен и его дали ариэхэ боги, чтобы помнили, за что на них лежит проклятие войны. Учили его только высшие, те, кому дозволено было по праву рождения прикоснуться к великой мудрости прошедших времен. Говорили…да много чего говорили и придумывали по поводу древнего языка.

Дэлидэль затряс головой, стиснул зубы так, что заболела челюсть. Боль прострелила по избитой, изломанной спине вверх, вплоть до лба и кончиков рогов, растеклась в виски, вынудила зажмурить глаза и застонать.

Дэль считал Эргайна своим другом. Росли вместе, учились, воевали бок о бок, прикрывали друг другу спину, праздновали победы. Как-то незаметно Эрг стал почти братом, тем кому можно было доверять безоговорочно. Почти как самому себе. Дэлидэль не мог понять как же он ошибся, как не смог вовремя понять, кем на самом деле стал Эргайн. Боль от предательства хваргом с темных сыпучих болот расползалась по венам, разъедая их. Боль от пыток значила мало по сравнению с отравой от предательства разливавшейся внутри. Если близкий обманул, отдал врагу, то можно ли верить хоть кому-то вообще?

“Единицы могут нести бремя власти достойно” – эти слова старого учителя были высечены в памяти, будто на камне. Дэль всю жизнь старался достойно нести этот груз. Но, раз его предали, значит, не получилось. Не сумел.

Каким надо быть доверчивым и самонадеянным дураком, чтоб не понять, что рядом предатель. Ходил, дышал, прикрывал спину в бою, делил еду и пил с тобой арсэ из одной кружки. И он же пропустил отряд лазутчиков в лагерь. Дэлиделя просто спеленали, как беспомощного младенца, его же одеялом и, воспользовавшись амулетом тихого переноса, сдали Баегеру. Дэль не успел принять яд и даже очнуться не успел, а на него, оглушенного, уже надели ошейник подчинения. Не убили, Баегер почему-то не сделал этого сразу, не казнил публично, тянул время, будто чего-то ждал.

Но получив в свое распоряжение злейшего врага, доставившего много неприятностей, развернулся как смог. Не было черной работы какую бы Дэль не выполнил. Не было пытки, которой бы он не подвергся.

Дэлидэль сам удивлялся, насколько живучим оказалось его тело. Разум отказывал, а тело жило, существовало, будто они, эти части: разум и тело, могут быть отдельно друг от друга. Разум был измучен болью, а изломанное тело упорно цеплялось за жизнь.

Баегер понимал, что подвергать пленника испытаниям бесконечно не получится. А оставлять работать, как простого раба, без присмотра опасно. Рано или поздно принца могли выкрасть соратники. Поэтому, через какое-то время, вдоволь наигравшись с добычей, он велел подвесить Диэлиделя в камере и забыть.

– Умрет, отлично, отправлю старшему Кост Аргейну подарок, – хмыкнул, брезгливо разглядывая Дэля, валяющегося на полу пыточной, – выживет, ему же хуже.

Он перешагнул бессознательное тело, наступив сапогом на пальцы правой руки. Довольно хмыкнул, чувствуя как хрустят под ногой кости и отправился по своим делам.

Палачи Баегера с удовольствием выполнили распоряжение хозяина. Свет менялся на тьму, тьма на свет, но Дэль все еще был жив.

Каменный мешок с тонкой, в палец толщиной, полосой окна – необходимость, чтоб пленник не задохнулся раньше времени в закрытом помещении. С крючьями в стене, густым полумраком и глухими звуками, едва слышными из- за стен, грозил стать для Диэлидэля Кост Аргейна могилой.

Конечно, когда он выдохнет свой последний вдох, его, вероятно, зароют в песках Великой пустоши. Навряд ли Баегер отправит его тело отцу, ведь тогда его прах положат рядом с предками, в родовой усыпальнице Аргейнов. Баегер никогда не допустит такого.

Дэль попытался сглотнуть, язык прилип к небу и, казалось, шевельни им, обдерется до крови. Несмотря на то, что в камере было холодно, Дэля кидало в жар. Жар сменялся дрожью и справиться с ней не было никакой возможности. Тело отчаянно хотело жить. Разум так же отчаянно желал обрести покой.

Дэль впал в вязкую полудрему, полубред, боль не позволяла полностью отключиться.

* * *

Два солнца висели в небе заставляя серые пески Великой пустоши переливаться и искриться, как драгоценные камни. Ближе к горизонту они сливались с белым, выцветшим как старая тряпка, небом, являя собой край земли.

– Говорят, там переход в Баррум, – взбудораженно сказал Кади привстав в стременах, и вглядываясь в марево. Пески нагревались. Скоро придется надеть на лапы кассами защитные чехлы и тогда продвижение замедлится.

Дэль тоже всматривался в серо – белое ничто клубящееся у края, там собиралась буря, за плотной пеленой песка поднятого ветром, угадывались белые росчерки молний.

– Это кажется, что там край, – он еще раз огляделся, мрачные предчувствия мучившие его последние пару часов похода оправдались: они заблудились и теперь вокруг была только великая пустошь, – как только ты станешь подходить ближе Баррум будет отодвигаться все дальше и дальше, маленький брат.

– Я читал, в одном трактате, что Баррум выдумка, – Кади смешно сморщил нос.

– Может и выдумка,никто оттуда не возвращался,чтоб рассказать, – Дэль чуть улыбнулся.

– А ты? – Кади пытливо прищурился.

Этот прищур Дэль знал с детства, это значило, что сейчас посыплются бесконечные вопросы. Он обреченно вздохнул набираясь терпения:

– Что я?

– Ну, веришь в Баррум? В то, что есть такое место, где полно воды? И растений? И что туда попадают только очень хорошие ариэхэ?

– Не знаю, Кади, – пожал плечами Дэль, – но мне хотелось бы думать, что такое место есть.

– Я читал,в очень старых книгах, что раньше здесь было полно воды, – он сбился, – ну, то есть там прямо не сказано, зато сказано про лодки. Я стал узнавать, что это. Оказалось это такая чашка, в которой можно плавать по воде. Представляешь? Чашка в которой можем поместиться мы с тобой? Сколько должно быть воды? Вот я и решил, что раньше её было много.Но потом, она почему- то закончилась. А Баррум это описание тех времен когда воды хватало всем. И мир был совсем другим.

– Возможно и так, Кади, – согласился Дэль, обдумывая слова младшего брата, – только ты не рассказывай об этом никому, ладно?

Кади нахмурился, кивнул, похлопал своего кассами по загривку, тот ласково встопорщил шейные пластины.

– Как думаешь, Дэли, уже пора надеть защиту им на лапы?

– Еще рано, пусть песок прочистит и отполирует им когти, – пока поверхность не нагрелась кассами с удовольствием передвигались по серым, блестящим кристаллам. Дэль снова напряженно вгляделся вдаль, прикрывая глаза ладонью, свет солнц медленно, будто нехотя, становился ярче, – погляди Кади, там что- то есть? Или духи воздуха обманывают мои глаза?

Кади снова подскочил в седле, так, что кассами под ним от неожиданности затанцевал задними лапами, смешно вскидывая толстый зад.

– Возможно это путевой столб? – полувопросительно предположил маленький брат, – только маленький и широкий.

– Едем туда, – Дель решительно двинул поводьями, – может, удастся растянуть полог и переждать бурю.

Кассами урча, неторопливо двинулись в нужном направлении. Дэль поправил на лице защитную ткань, так, чтоб не мешала дыханию и чуть подтянул поводья. Кассами недовольно дернул мордой вверх, но ускорился.

– Это не путевой столб, – разочарованно сказал Кади, когда они подъехали к загадочному столбику, – брат, это остатки замка. Похоже, это башня, только странная.

Дэль и сам приглядывался к стенам. Окружность шагов пятьсот, не меньше, высота в четыре его роста. Сама стена сплошная, серая, будто песчинки великой пустоши сплавили в один, поблескивающий искрами, монолит.

– Если забраться наверх, – голос Кади вернул его из размышлений в реальность, – то можно поставить полог. Там есть стена.

Пока Дель задумавшись разглядывал один участок серой поверхности, маленький брат успел объехать странную башню вокруг.

– Если есть куда забираться. Стены есть, это видно, но существуют ли пол и потолок у башни, вдруг там провал? И кассами даже с разбега не запрыгнет, – возразил Дэль снисходительно посмотрев на Кади, тот, впрочем, нисколько не обиделся на снисходительный тон старшего брата, только хмыкнул.

– Покуда ты занимался созерцанием неведомого, о мудрый, я объехал эту башню кругом, – он отцепил повязку и Дэлю стали видны прямой нос, четкий контур губ, упрямый подбородок и сильно потрескавшаяся кожа на щеках, – с той стороны намело приличную гору песков, кассами спокойно поднимутся наверх.

– Почему ты не сказал, что болезнь вернулась? – Дэль нахмурившись подъехал ближе. Несмотря на растрескавшуюся кожу, младший брат был изящно красив.

– Какой в этом смысл? – Кади небрежно пожал плечами, развернулся и двинул кассами в нужную сторону, не торопясь, но все равно, убегая от неприятного разговора.

– Но масло эссин?

– Не помогает, – Кади поджал губы и сморщился, от неосторожно- резкой мимики кожа лопнула причиняя боль, – ты сам знаешь, Дэль, от этой болезни нет лекарства. А лекари отца уж чем только меня не посыпали, – он передернулся.

Дэль сочувственно кивнул. Лекарей в жизни Кади действительно было слишком много, с самого детства. Каждый предлагал свои методы лечения болезни от которой на теле маленького брата лопалась кожа. Никто не знал, что за болезнь и болезнь ли это вообще. Никто не знал, как его лечить, но пробовали. Угодить хозяину Тайгара мечтали многие. После того как один из эскулапов сжег Кади всю спину огнем, пытаясь прижечь расползающуюся в стороны кожу, Дэль устроил скандал и забрал умирающего Кади из отцовского дворца к себе в замок. Кади выжил только благодаря старой Экссе–колдунье живущей недалеко от замка Дэля.

*

– Масло эссин, – покачала она кувшином перед носом у Дэля, – кипяченое с джалира и процеженное через прокаленный песок Великой пустоши.

Зеленые черви джалира водились далеко на восходе, их нельзя было употреблять в пищу, на вкус они были слишком горькими, зато они превосходно ловили мелких каменных жуков. Поэтому их часто держали в замках как защиту от вредителей.

Дэль отшатнулся – от кувшина исходил невыносимо мерзкий запах чего-то горелого. А старуха, согнувшись, прошла в комнату Кади.

Дэль никогда не слышал о таком странном способе изготовления лекарств, впрочем, у них, у колдунов, лекарей и знахарей, все странное, и снадобья, да и они сами.

– Это поможет моему брату, колдунья? – он положил руку на рукоять меча.

– Если в нем остались силы, то да, – она проковыляла к кровати на которой лежал Кади, обошла кругом, хмыкнула и приказала, – убери отсюда все эти тряпки. Оставь только войлок из шерсти веймаха, и не накрывай своего брата ничем.

Вонючее масло тягуче полилось на обожженную спину, растекаясь по треснувшей коже. Кади застонал, дернулся пытаясь перевернуться, но темная, почти черная, рука колдуньи твердо удержала его от движения.

– Ты слышишь меня Кадеши арги Кост Аргейн? –она склонилась к изголовью, – тебе нельзя двигаться. Масло эссин закроет твои ожоги и облегчит твою болезнь. Но придет момент когда оно перестанет действовать.

– Тогда я умру? – вопрос Кади прозвучал очень четко.

Колдунья недовольно поджала губы выкрашенные белой краской, качнула головой – звякнули каменные бусины в тирезе – старинном украшении. Экссе носила его по обычаю: замысловато намотанным на рога. Часть бусин свешивалась неровным рядом вдоль висков.

– Надо ли тебе знать правду?

– Надо, – глухо, но твердо сказал Кади, – я хочу быть готовым.

– У тебя в запасе несколько инэ.(лет)Если повезет, то хэда, – она махнула сухой ладонью с тремя оттопыренными, узловатыми пальцами.

Колдунья поставила кувшин у изголовья и шаркая грязными войлочными сапогами пошла к выходу, на секунду задержалась на пороге.

– Диэлидэль арги Кост Аргейн, как закончится кувшин придешь за новым, как раз успею его сделать. Сам придешь, я тебе не девица, мои кости не желают бегать по лестницам! – узловатый палец больно ткнулся в ему грудь около перевязи меча.

Дэль молча и почтительно склонил голову, и сдвинулся уступая дорогу женщине чьи рога побелели от времени и стали ажурными – похожими на резные узоры башни дев во дворце отца.

Бусины звонко позвякивали в такт шагов уходящей Экссе.

*

– Не помогает, – снова, задумчиво, будто смакуя неприятные слова, повторяет Кади, двигаясь к песочной горе, – это значит, у меня осталось мало времени. Экссе предупреждала.

Кади скалится в грустной улыбке, кожа на его щеках некрасиво топорщится. В этом весь он – терпеливо и молча переносит боль. С улыбкой.

Дэль молчит, не зная, что сказать брату. Утешать и сочувствовать глупо, жалеть тем более, они оба знали, что время придет. Экссе предупреждала. Поэтому Дэль молчит, закусывая щеку изнутри, до боли. Старая Экссе, хварг её побери, пре-ду-пре-ждала.

Кассами смотрят вверх и пофыркивая, роют лапами прохладный песок, укрытый тенью башни.

Два солнца, как два воина сошедшихся в поединке кружат друг напротив друга. И Дэлль, прищурившись, и одними губами, так, чтоб Кади не видел, отчаянно просит равнодушные светила спасти его брата.

У Диэлидэля арги Кост Аргейна, четвертого ненаследного принца, и сурового командира «Черных крыльев», есть слабое место – это его любимый младший брат. Седьмой ненаследный принц. Так же как и Дэль потерявший мать в младенчестве, так же как и Дэль, получивший первую татуировку с первыми шагами. Так же как и Дэль, ненаследный, а значит малоинтересный отцу и, уж тем более, придворным.

Солнца, со своей высоты, безразлично взирают на двух, затерявшихся в великой пустоши, ариэхэ.

С песчаного наноса кассами запрыгивают на крышу. С трудом, помогая себе мощными лапами. Острые когти оставляют борозды на сером, изъеденном песками, камне.

Наверху оказалась плоская каменная площадка, укрытая с одной стороны разрушившейся стеной.

Кади осторожно спрыгнул с ребристой спины и ласково похлопал зверя по боковым пластинам. Кассами заворчал и благодарно ткнулся носом в плечо своего наездника.

– Нужно поставить полог, – Дэль достал из седельной сумки артефакт, – как думаешь, куда лучше прикрепить?

– В верхнюю точку стены, она выглядит достаточно прочной, – предложил Кади, оглядываясь, – странная башня, без окон. Тут есть выход на крышу?

– Там, – Дэль махнул рукой в сторону, на продуваемой ветром части виднелся небольшой прямоугольник. Дэль увидел его сразу же, как они забрались на крышу. Песок собрался в бороздках ровным рисунком.

– Как ты его заметил? – удивился Кади, подходя ближе.

– Песок светлее, – хмыкнул Дэль.

– А давай откроем, – предложил Кади, – вдруг там есть место? Переждем бурю. Сбережем артефакт. Мы все равно заблудились, полог в песках не помешает.

Кади был прав, полог им еще понадобится.

Но Дэль возразил:

– Люк тяжелый, навряд ли мы вдвоем справимся.

– Справимся, – Кади лучился оптимизмом, – вдруг это башня Основ? И там их свитки как найти Баррум?

– Скорее всего, там пустынная живность, – Дэль мягко усмехнулся наивному оптимизму брата, оглянулся, буря приближалась быстрее, чем обычно, мгла была примерно на полпути к ним, – посторонись – ка, маленький брат, – он вынул из ножен длинный кинжал.

Кади торопливо сметал Откуда-то взятой тряпкой песок с контуров люка. Кассами лениво переступая тяжелыми лапами наблюдали за действиями своих наездников.

Дэль осторожно продвинул кинжал в песок, ощущая ладонями как ломаются, вибрируют и скрипят по металлу серые кристаллы. Изберийский кинжал нехотя вошел в щель и Дэлидэль попытался сдвинуть люк вверх. Толща спеченного песка с трудом подалась вверх и братья, в четыре руки, подняли плиту закрывавшую вход.

– Там совсем темно, – вглядываясь разочарованно сказал Кади, – все равно полезем?

Дэль отрицательно покачал головой.

– Не надо, Кади,упадешь, – остановил он брата, свесившегося в темный проем слишком сильно, придержав за плечо, – ты поранил пальцы.

Историй про ядовитые подземелья у военных костров рассказывалось много. Были там, в этих историях и странные призраки, и обычные, но несущие смерть предметы. Опасные насекомые любившие поселится в закрытом от солнца пространстве, гигантские хищные и стремительные черви и другие страшные чудовища. Отравленный воздух, который, стоило только неосторожному исследователю спуститься в манящую темноту, выжигал все внутри.

Дэль относился к таким историям как к сказкам, с усмешкой, воинам нужно чем-то развлекать себя. Но сейчас, заглянув в странное подземелье, решил не рисковать.

– Кассами не пройдут в люк, даже если снять с них седла. И, думаю, не стоит туда лезть.

– Давай сбросим туда огонь, – предложил Кади, – уж очень интересно посмотреть, что там, во тьме. У нас же много огненных камней.

Дэль снова отрицательно покачал головой, но Кади смотрел с таким любопытством и надеждой. Для него, всю свою жизнь запертого в отцовском дворце наедине с книгами, эта поездка была самым настоящим приключением.

– Ладно, только один, – строго сказал Дэль. На самом деле и ему, глядя на взбудораженное настроение Кади, стало интересно, что кроется там, во тьме, под огромным количеством серого, блестящего песка.

Камень наливаясь ослепительным белым светом ушел вниз. Стукнулся об пол и, все еще разгораясь, осветил странный зал.

– Хорошо, что мы не полезли туда, – благоговейно прошептал Кади, – высота как в главном зале во дворце отца. Как думаешь, что это? Может, на самом деле башня Основ?

– Думаешь, в башню Основ так легко попасть?

– Да, – немного разочарованно согласился Кади, – а жаль, такое приключение могло быть.

Свет камня позволял разглядеть ослепительно – белый пол, двери прячущиеся за белыми арками с колоннами, и посредине статуя, окруженная небольшим барьером из белого камня. Внутри барьера был выложен разноцветный рисунок, краски не потеряли своей яркости. Их было хорошо видно, даже с высоты и в полутьме башни. Линии сплетались в странный угловатый узор.

Дэль почувствовал как башня делает глубокий вдох, воздух с песчинками стремительно вливался в люк.

– Назад! – он подхватил Кади под живот и оттаскивая в дальний угол, понимая, что спрыгнуть они не успеют. Кассами, – умницы, – кинулись за ним.

Из открытого люка взметнулся вверх ревущий столб пламени, Дэль прикрыл собой Кади, кассами прикрыли их обоих. Люк захлопнулся, раздался странный гул сотрясший песок вокруг башни и все внезапно прекратилось.

Дэль осторожно встал, буря подкралась еще ближе, уж виднелись серые туманные языки, стремящиеся пожрать все вокруг.

Кади потер живот и поморщился.

– Кожу содрал? –спросил Дэль напряженно всматриваясь в движущееся облако.

– Н-нет, – брат заглянул в вырез рубахи, – немного, – он проследил за взглядом Дэля, – ставь артефакт, брат, она слишком близко.

Дэль кивнул:

– Верно, хватит с нас на сегодня неизведанного, – и прикрепил артефакт к стене на высоту своего роста. Полог развернулся вокруг серебристым покрывалом, укрывая их и кассами от света солнц и от колючего песка.

* * *

Где-то, в мрачном, скупо освещенном светильниками коридоре, заскрипела дверь. Долго, противно, заставив Дэля вынырнуть из забытья и вздрогнуть, так, что цепи приглушенно звякнули, прислушаться к шагам. Насторожиться. Куда они направятся?

Дэлю повезло, неизвестно кто прошел мимо его камеры и он, послушав еще немного, убедившись, что не ошибся, выдохнул и расслабившись обвис на цепях, пытаясь получить хотя бы минимальную передышку. Беспамятство давало иллюзию свободы. Закрыл глаза и тебя здесь нет, а есть темный туман, почти без боли и без ощущения бесконечности времени проведенного в подземелье.

Откуда-то издалека раздался тоскливый вой. Заскрипела колесами телега во дворе, почти за пределом слышимости. Где-то за серыми стенами башни проходила жизнь.

Вдруг, в углу камеры, под окном возникло мерцание похожее на движение воздуха в пустыне. Кандалы на пленнике нагрелись, щелкнули и раскрылись, и он не ожидая этого, свалился кулем на пол. Скорчился от боли, подтягивая колени к животу, застонал, недовольный тем, что беспамятство отступило.

Одновременно во дворе раздался крик «Лекаря агерату Баегеру!» и женский визг с плачем.

Дэль волевым усилием разлепил глаза и с недоверием вглядывался в хаотическое движение воздуха.

Стихийные порталы возникали крайне редко, они считались аномалией связанной со сдвигом слоев земли. С этим старались бороться расставляя магические блокировки, потому, что открывались стихийные переходы на огромные расстояния и мешали открывать порталы созданные. Дэль даже зажмурился и потряс головой, не веря, что такое возможно. Но пятно не исчезало, наоборот, оно становилось все плотнее и темнее. Перед Дэлем несомненно формировался стихийный портал, в подвале, что само по себе было невероятным. В замке и вокруг наверняка были блокирующие артефакты. Стены зашатались, затряслись дрожью, как отряхивающийся от песка кассами и на Дэля посыпались мелкие камушки. Со звоном выпали крючья из стены.

Он через силу приподнялся, стараясь не опираться на сломанную руку. Встал на четвереньки и пополз к воздушному пятну, которое приобрело четкие очертания и сменило цвет на черный с проблесками молний внутри. Края портала загибались и тянулись к нему, будто поторапливая.

Терять ему было нечего, а стихийный портал пусть и выкинет его неизвестно куда, пусть даже в великую пустошь, но подальше от Баегера. Портал значил шанс. Шанс на жизнь, шанс на возвращение домой. Дэль из последних сил подтянулся, скользя руками по грязному каменному полу, обдирая колени о мелкие камешки, и змеей вполз в наэлектризованную разрядами тьму.

Глава 2. Незваные гости

«Делая шаг в неведомое остерегайся и думай,

ибо выбор неверного пути заведет в ловушку »

Второй свиток предсказаний Талиша строфа девяносто пятая.

Считается, что одиночество вещь очень неприятная, особенно, если это одиночество женское. Так уж сложилось общественное мнение, что женщина без мужчины гораздо более одинока, чем мужчина без женщины.

Но ко всему можно привыкнуть и к одиночеству тоже. Ветка это точно знала.

И уже не возникает желания пускать кого бы то ни было в свой, обустроенный, уютный и сложившийся мир. Вот только тоскливо бывает.

Особенно, когда дождь за окном, вот как сейчас, стучит себе бодренько по ранней весенней листве.

Или когда снег.

Или осенью, когда за окном дождь со снегом и холодно так, что даже теплый плед, горячий кофе и любимые книги не спасают.

Или когда болеешь, лежишь в кровати с температурой и сил нет чтоб дойти до кухни. А дома никого кроме тебя. И все равно приходится идти на кухню, через “не могу” и сидеть, забравшись с ногами на табурет, дожидаясь, когда закипит чайник.

Или когда засыпаешь, хочется, чтоб кто-то обнял, прижал к себе, поцеловал и пробубнил уже засыпая «Сладких снов, любовь моя», а утром проснуться от ласковых и неторопливых поцелуев. Таких, от которых тягучим медом, растекается сладкая истома по всему телу.

Вета вздохнула, зябко передернула плечами и натянула на запястья рукава большого, кажется, оставшегося после Лешки, свитера. Потом, глядя на мокрую зелень за окном, задернула штору. Наверное, в том, что жизнь течет размеренно есть своя прелесть. Точно знаешь, что и когда нужно сделать и никаких сюрпризов. Стабильная работа, трехкомнатная квартира, оставшаяся после внезапной смерти родителей.

Дача, которую она так и не решилась продать. Просто не смогла. Каждый гвоздик вбит папой, каждый цветок посажен заботливыми мамиными руками. Как отдать это в чужие руки Вета и представить себе не могла. Да и не купил бы никто домик в двух сотнях километров от города, стоящий на окраине небольшой деревушки. Пока Ветка зарабатывала в городе деньги, за домиком присматривала соседка живущая в той же деревне.

Внешнее благополучие доставшееся очень дорогой ценой. Но кому это интересно? Люди всегда видят только обложку.

Автоавария с родителями случилась как раз в тот момент, когда Вета праздновала с сокурсниками защиту диплома. На арендованной турбазе, за городом. С ароматными шашлыками, салатами и шампанским. И телефонный звонок оказался полной неожиданностью, Вета до сих пор помнила сухой и красивый голос мужчины в трубке. Его не испортил даже динамик недорого Веткиного телефона.

– Могу я услышать Виолетту Борисовну Кирееву?

– Да, я вас слушаю, – Вета изо всех сил старалась не показаться собеседнику нетрезвой, шампанское на праздновании текло рекой и она выпила пару бокалов.

– Иванов, – он тяжело вздохнул, закашлялся, извинился, – сержант Иванов. Галина и Борис Киреевы вам родителями приходятся?

– Да, – недоумевающее подтвердила Ветка, она знать не знала никакого сержанта Иванова, да еще и с таким приятным голосом.

– Подъехать надо, опознать, – голос мужчины прозвучал еще суше, – адрес запишите и документы не забудьте, паспорт.

Ветка, все еще, машинально улыбаясь одногруппникам, отошла в сторону от стола.

– Подождите, я ничего не понимаю, как…. Что произошло ?

И сержант Иванов очень терпеливо, своим красивым голосом рассказал ей про аварию на мокрой трассе. Про пьяного водителя грузовика. И про то, что ей нужно подъехать по указанному адресу, и опознать тела.

– Я вам пришлю адрес в СМС, – устало сказал Иванов, – подойдете к дежурному, он объяснит куда там дальше.

Дальше все слилось в отрывистую череду событий:

Вот она, срочно вызвав такси, уезжает с турбазы, хорошо, что та почти в черте города. Чтоб не портить людям праздник предупредила только свою закадычную приятельницу Юльку, и то, не объяснив толком куда и почему едет. И ей, смеясь, что-то веселой толпой кричат вслед, желают удачи. Над деревянной решетчатой беседкой вьется аппетитный дымок от шашлыка. И ветер качает разноцветные бумажные флажки с буквами «Поздравляем, выпускники!»

Желтые стены отделения выкрашенные потрескавшейся масляной краской. Линолеумные полы, порыжевшие от времени, в заплатках. Сержант Иванов, оказавшийся полным лысоватым дядькой за сорок с лицом немецкого пупса. Несоответствие голоса и внешности было такое, что Ветка почему-то, ощутила себя обманутой.

Дальние родственники, она их почти не помнила, взлохмаченные, будто их из постели вызвали прямиком в отделение, бросающие на Ветку хмурые взгляды.

Воспоминания укладывались в черно-белую, покадровую, инстаграммную ленту. Будто обратный отсчет до чего-то необратимого. Полчаса, пятнадцать минут, десять, пять, стук чьих-то шагов, странно громкий, неприятный. Хотелось осесть на пол и заткнуть уши. Резкий, химический запах от которого щиплет глаза. Кафельный пол из желтой и коричневой, метлахской, плитки. Шуршание черного пластика.

Конец привычного мира.

Так и началась самостоятельная жизнь Виолетты Борисовны Киреевой.

Родственники от участия в ее жизни самоустранились решив, что возраст в двадцать два года вполне себе самостоятельный, и Ветка были им даже благодарна, за то, что не стали лезть со своим уставом в её, Веткин, монастырь и пытаться как- то влиять на её жизнь и контролировать. Исключение составляла разве что тетя Лена, то ли троюродная, то ли четвероюродная сестра отца, решившая, что Ветке нужна опека и с наглым напором потребовавшая, чтоб Виолетта срочно поселила у себя ее племянника. «Мальчик живет в общаге, неухоженным, а ты же девочка, тебе много не надо. Куда тебе одной в трех комнатах, без мужской руки.» – уверенно вещала в трубку тетя Лена.

Ветка, сначала вежливо молчавшая, представила, как чужой человек будет ходить по квартире ее родителей, или чинить кран взяв ящик с отцовскими инструментами, неожиданно для себя самой рассердилась. «Нет, тетя Лена, – твердо сказала она, – никого я к себе не подселю, я не благотворительная организация, а у меня тут не приют. Не звоните мне больше». Она решительно нажала “отбой” на телефоне не вслушиваясь в возмущенные крики тетки.

История, правда, на этом не закончилась. В один прекрасный день вернувшись с работы домой, Ветка узрела на площадке перед квартирой пару больших спортивных сумок, а рядом с сумками тощего высокого парня и тетю Лену.

– Явилась не запылилась, – язвительно пропела тетка уперев руки в бока складками висящие над поясом юбки, – хорошо же ты гостей принимаешь!

– Гости это те, кого приглашают и ждут, – огрызнулась слегка обалдевшая от наглости дальних родственников Ветка, – а я вас не звала.

– Нет, вы это видели?! – возмущенно заорала тетя Лена, так громко, что подъездное эхо подхватило ее голос и отзеркалило Где-тона верхних этажах, – мальчику негде жить, а эта шлёндра ему комнату пожалела!

Ветке хотелось съежиться и от громкого голоса, и от наглости этой бабищи, и от едкой насмешливой ухмылки длинного тощего парня, маячившегося за спиной тетки, будто говорящей: «Ну-ну, покочевряжишься и все будет по-нашему».

И Ветку перемкнуло. Дочь интеллигентных родителей, выпускница экономического факультета, отличница, и вообще, по утверждениям всех «скромная, милая девочка» сообщила тетке все, что думает о незваных гостях чистым русским, трехэтажным. А после спустила с лестницы чемоданы непрошеных визитеров и пока те собирали рассыпавшиеся вещи, заскочив в квартиру, вызвала наряд полиции.

Ей повезло, лейтенант приехавший с группой на вызов, здраво оценил ситуацию и изучив документы предложил написать заявление о попытке незаконного проникновения в жилище. Племянник и тетушка, высказав Ветке, все, что думают о «девках спутавшихся с мусорами», увидев сильно посуровевшие лица защитников правопорядка, быстренько ретировались восвояси.

Так в жизни Ветки появился Алексей, тот самый лейтенант. Сначала он заходил проведать одинокую девушку, проверить, все ли у нее в порядке. Несколько раз отваживал снова возникающую на горизонте тетушку.

Потом, пригласил Ветку на свидание, в кино. И, как-то незаметно, остался у нее. На дежурства от Ветки было ближе добираться. Обедать удобнее, ночевать вдвоем уютнее, а просыпаться приятнее.

Приносил цветы и шоколадки, дополняя их милыми открыточками. Честно брал на себя домашнюю работу и вкладывался в расходы.

И все чаще возвращался домой пьяным. Стучал кулаками по стенам, пинал двери. У Ветки возникало ощущение, что в скором времени она может оказаться на месте той самой, пробитой Лешкиным кулаком двери. А наутро протрезвев, возвращался хмурый, но почти прежний, спокойный рассудительный, внимательный и ласковый Алексей.

– Леш, я не могу так больше, – Ветка поставила перед ним тарелку с бульоном, – ты себя угробишь.

Алексей морщась, трясущейся рукой потянул к себе ложку.

– Вет, – виновато сказал он, – ну как я от коллектива оторвусь, они все там….

– Алкоголики? – сердито перебила Ветка, сев на табуретку напротив, – Леш, ты спиваешься. И не говори, что я преувеличиваю. Мне за тебя страшно.

– Я не знаю, что делать, – нехотя признался Алексей, – мне и самому это не нравится.

– Бежать, – полушутя выдохнула Ветка, – бросай работу эту пока не поздно, сожрет она тебя в конце концов.

Алексей согласно мотнул головой и молча принялся за суп.

А на следующее утро она нашла на кухонном столе записку: Алексей, уволившись, уехал в Питер, по приглашению своего давнего друга. Развивать какой-то там бизнес.

А Виолетта невзирая на его спешный, неожиданный, но в общем-то, объяснимый, отъезд, выдохнула с облегчением. Совесть не позволяла выгнать хорошего человека, а инстинкт самосохранения вопил, что от алкоголика надо бежать. Написала СМС с пожеланием удачно обустроиться, получила в ответ уверение, что он останется её «верным другом» и успокоилась.

Иногда, конечно, накатывала обида, что он вот так, легко её оставил, однако, проходила быстро. Несмотря на то, что отношения были хорошими, любви между ними не было и даже привычки, которая появляется когда рядом постоянно находится близкий человек, не возникло. Просто временный союз людей, которым хорошо и уютно вместе.

Мужчины, кроме Алексея, в жизни Веты, конечно, были. Но нарушать размеренный и спокойный ритм своей жизни она не любила и очередной ухажер, поняв, что она не собирается ничего менять ради его присутствия, испарялся.

Закрыв дверь за вторым сожителем, от большой обиды обозвавшим её меркантильной шваброй, за то, что не пожелала продать квартиру, или дачу и вложиться в его бизнес, Вета плюнула и решила, что мужчин с нее хватит, уж лучше кошки.

Впрочем, с кошками тоже не особо заладилось. Длинношерстный, белый и голубоглазый, «перс» продержался в квартире Ветки пару месяцев. В один прекрасный день, когда она пришла с работы, ловко боднув головой входную дверь, со скоростью реактивного самолета просочился в подъезд и испарился в неизвестном направлении. Сколько Вета не искала породистого побегушку, сколько не расклеивала объявления, все было без толку. Кот словно в воду канул. Ветке оставалось надеяться, что он не сгинул где-нибудь в холодном, сыром, подвале и что теперь ему прекрасно живется у каких-нибудь сердобольных соседей по подъезду.

Вета, стараясь не смотреть в окно, ну, в самом деле, чего смотреть на эту сырость, успеет насмотреться на даче, налила себе кофе с молоком в большую кружку, взяла со стола яблоко и с ногами забралась на табуретку.

Табуретка была старая, с ободранными ножками, покрашенная чёрной краской, с сиденьем обитым толстым – претолстым войлоком, но очень надёжная и удобная. Когда – то табуретка была обита поверх войлока дерматином, тоже чёрным, но потом он испортился, облез и пришлось его срезать. Остался серый войлок.

Она отпила кофе, радуясь, что не нужно спешить на работу. Нажала кнопку на маленьком бумбоксе. Была у неё привычка пить утренний кофе под радио. Отстучала пальцами по столешнице в такт музыки.

Впереди целых четыре выходных: страна отмечала первые дни весны.

А у Ветки на подоконнике давно уже томились небольшие ящики с цветочной, и не только, рассадой. Как раз, ровно столько, чтоб поставить на заднее сиденье и в багажник машины. В прихожей стояла собранная с вечера сумка с продуктами. Дача диктовала свой ритм жизни, и редко какой выходной получался без, почти обязательной, поездки.

Ветка поёжилась, сырость за окном призывала согреваться горячим ванильным капучино и булочками с корицей, и не выходить на улицу.

А на даче надо будет протапливать дом отсыревший за зиму. Прибирать участок, приводить в порядок грядки. Высаживать цветы и овощи в небольшие парнички, белить яблони. Ветка вздохнула, дачные заботы ей нравились, но иногда утомляли.

В районе углового шкафчика раздался подозрительный треск, Ветка недовольно покосилась на шум, решив, что скрипят старые кухонные шкафчики и замерла: в воздухе висела, переливаясь синими искрами, шаровая молния. По крайней мере ей так показалось.

Ветка изо всех сил старалась не двигаться и не дышать. Когда-то давно она прочитала, что если в дом влетает шаровая молния, то нельзя шевелиться, иначе молния среагирует на движение воздуха и обязательно подлетит. И убьёт. Чашка с горячим кофе начинала жечь руки, но Ветка мужественно терпела боясь шелохнуться. Раздался треск, молния вдруг свернулась в небольшую и плоскую спиральную воронку и начала раскручиваться.

– Ой, мамочки, – прошептала Ветка отставляя кружку на стол и осторожно отодвигаясь, вместе с табуреткой, как можно дальше от предполагаемого источника опасности. Прикидывая, как бы сбежать с кухни. Между ней и дверью звенела, мерцала тёмными звёздами и пахла озоном странная воронка. В окно Ветка кидаться не решилась, пятый этаж как-то не располагал к такому виду бегства. Воронка всё раскручивалась, странно потрескивая электрическими разрядами и вдруг хлопнула, как будто надувной шарик лопнул.

Ветка взвизгнула от неожиданности.

И на месте вращающегося чёрного провала оказался лежать …демон?

«Кто-то на балконе повис,

кто-то быстро вверх, потом вниз,

я организую мосты.

А ты, а ты, а кто ты?», – дурниной заливалось радио. Ветка, не глядя протянула руку, прихлопнула его ладонью, как назойливую муху. Радио квакнуло и послушно замолчало. В кухне повисла настороженная тишина.

Будь Ветка верующей она бы перекрестилась. Но вместо этого осторожно спустила ноги с табуретки и подошла к неподвижной фигуре поближе.

Фигура у незваного гостя была вроде бы мужская и почти человеческая, даже в таком, «свёрнутом» в позу эмбриона положении было понятно, что у незваного гостя широкие плечи, высокий рост и длинные конечности. За грязью и сине-чёрными разводами угадывалась темно-серая кожа, на предплечьях виднелись белые рисунки татуировок: странные спиральные завитушки и ломаные линии. Спина, шея и часть затылка, была вся в неровных серо-коричневых полосах, явных следах кнута или чего-то подобного.

Голову украшали, четыре небольших, аккуратных костяных гребешка, идущих ото лба к затылку. По два с каждой стороны. Те, что в середине, побольше, те, что по бокам, меньше.

Как игольчатая морская раковина.

– Эй, ты кто? – прошептала Ветка.

Неизвестный попытался подняться, неловко опираясь на руку. Скользнул по кафелю чёрными когтями и упал на живот. Застонал, свернулся клубком.

– Кажется, кофеина мне более чем достаточно, – Ветка подтянула к себе кружку и отпила глоток побольше, вернулась к табуретке и села, растерянно разглядывая лежащее на полу существо.

Пришелец снова завозился, встал на четвереньки, поднял голову и уставился на Ветку чёрными, ни белков ни зрачков не видно, глазами.

– Ты кто? – ещё раз спросила Ветка, от испуга получилось громко и звонко.

Незнакомец рванулся в её сторону, как форвард в американском футболе кидается с мячом к линии. Ветка звонко взвизгнула и подобрала ноги повыше, в этот момент от шеи незнакомца развернулась, блеснула в утреннем свете, золотая верёвка и намоталась на Веткину руку. И тут же демонюку отшвырнуло назад. Он опрокинулся на спину с такой силой, что в глубине шкафа зазвенели кастрюли, застонал и задышал хватая открытым ртом воздух, так, что стало понятно: ему очень больно.

Ветка с удивлением смотрела на свою руку. На запястье красовался толстый золотой обруч с надписями.

– Ого, я ещё и властелин колец нынче, – нервно хихикнула, – только у меня теперь браслет всевластья, а не кольцо.

Она взмахнула рукой и в воздухе замерцала та самая странная верёвка, только сейчас она была прозрачной, призрачной, еле видной. Так пылинки пляшут и искрятся попав в солнечный луч. Ветка даже оглянулась на окно, проверить, может быть дождь закончился и выглянуло солнце. А странная верёвочка Ветке мерещится. Но нет, на улице по-прежнему было сыро и пасмурно, дождь выстукивал свою нудную весеннюю песню на карнизе.

Ветка снова потрясла рукой и залюбовалась на секунду, уж больно красивой была игра пылинок в этом призрачном луче. Синенький, вернее серенький, снова дёрнулся и застонал. Ветка проводила взглядом золотистые искорки и растерянно застыла. Верёвка соединяла браслет на запястье Веты и…ошейник на шее гостя. Тот, открыв свои жуткие глаза и, увидев золотой обруч у неё на руке, коротко взвыл и выгнулся дугой опираясь на пятки и затылок.

– Цыц! – рявкнула Ветка, – ещё не хватало, чтоб соседи сюда пришли, выяснять, что это тут воет!

Демонюка на удивление послушался, замолк, снова свернулся в клубочек и тихо заскулил.

– Глаза, значит, у нас тут имеются, когти, хвост и рога, – Вета оценив мускулистость и размеры пришельца взвесила кружку в руках. Так себе оружие, но между ней и шкафчиком с ножами лежал этот…серенький, – так кто ты? – повторила она свой вопрос в третий раз, уже и не надеясь, что незнакомец ответит.

– Диэлидэль арги Кост Аргейн, четвёртый ненаследный принц Тайгара, командир "Чёрных крыльев", – вдруг выдохнул тот.

Вета даже подскочила от неожиданности, язык на котором ответил незваный гость был ей неизвестен, но, тем не менее, она прекрасно поняла, что он ей сказал.

Дэль сам не ожидал, что ответит на вопрос этого странного белого существа, которое кружило вокруг него с любопытством принюхивающегося к добыче хищника. Но интонация скопировала его собственную, заданного тысячу раз вопроса, и Дэль машинально повторил то, что говорил сам себе много – много раз.

– Вот ка-а-ак, – задумчиво протянуло существо и вернулось на своё странное тёмное сиденье. Подёргало браслет на тонком белом запястье, – принц значит…

В голосе существа будто слышалась издёвка, оно подобрало под себя угловатые ноги с узкими ступнями и поднесло ко рту кружку. Дэль осторожно отполз, упёрся спиной в стену и сел, подальше от странного создания: ниргасские шархи тоже безобидны на вид, тонкие и светлые, однако одного их укуса достаточно для того, чтоб умереть.

– Я умер? – язык с трудом ворочался во рту.

– Судя по тому, как ты испачкал мои полы, – существо выглянуло из-за кружки и оскалило белые плоские зубы, – ничего подобного. Объясни-ка мне, – оно возмущённо потрясло рукой, пытаясь стряхнуть браслет с запястья, – что это такое?!

– Браслет хозяина, – чувствуя как темнеет в глазах, прошептал Дэль.

– А на тебе ошейник? – существо отставило кружку в сторону и скривило розовый рот. Это, видимо, должно было обозначать брезгливость.

– Я ваш… раб, господин, – Дэль обречённо прижался затылком к стене, стена была очень холодной и этот холод не давал соскользнуть в желанное беспамятство. Вырваться из лап Баегера и попасть в услужение вот этому, белесому, без рогов и с тонкими нитями на голове. Нити тянулись там, где у ариэхэ были рога и покрывали всю голову, до тонкой шеи.

Дэль прикинул, получиться ли дотянуться до нее, ошейник чуть нагрелся, предупреждая, что об этом можно даже не мечтать.

Существо, сощурившись, соскользнуло со своего насеста и, сделав пару шагов, присело рядом с Дэлем, внимательно рассматривая.

– Уж не собрался ли ты помереть прямо тут? – с некоторой опаской спросило, глаза существа были очень необычные, белые, с темным зрачком и нежно – синим цветом вокруг, – кофе с молоком тебе дать?

– Как желаете, господин, – Дэль с трудом выталкивал из себя слова, открывать рот и говорить было невероятно сложно, переход вытянул последние силы. Но риск рассердить нового господина молчанием был велик, поэтому приходилось отвечать. Что такое «кофе-с-молоком» Дэль не знал, это могло оказаться чем угодно.

– Раз можешь разговаривать, значит, живой, – существо неловко поднялось, одернуло короткие, еле прикрывающие начало ног штаны и подошло к столу, – кстати, почему я понимаю то, что ты говоришь? И ты тоже?

– Раб должен выполнять желания хозяина, и правильно понимать приказы, – Дэль почувствовав рядом с собой движение воздуха, существо протягивало ему кружку, сосредоточившись, потянулся здоровой рукой.

– Этак ты все на себя расплещешь, – существо мягко отодвинуло трясущуюся руку Дэля своей тонкой конечностью и, присев рядом, поднесло кружку к его рту, – несколько глотков сделай.

Дэль послушно проглотил горячее, горьковатое и в то же время сладкое, тягучее варево из кружки, в животе разлилось тепло и рот наполнился слюной, напоминая, что он давно не ел. Дэль судорожно сглотнул.

– Тошнит? – уточнило существо.

– Нет, – прохрипел Дэль, – можно мне еще, господин?

– Можно, – оно склонив голову набок снова поднесло кружку, оскалилось и, скривившись, сказало совсем непонятное, – господа, как известно, все в Париже.

Дэль пропустил странную реплику мимо ушей, тут же подумав, что зря, нужно изучать причуды нового хозяина, мало – ли что, ошибка может стоить жизни. Но проигнорировав голос здравого смысла, прильнув к посудине, жадно глотал необычную на вкус субстанцию. Существо шумно втянуло воздух через нос и потянуло кружку к себе.

– Хватит, хватит, а то тебе плохо станет от незнакомой еды. Если через полчаса не помрешь, еще дам.

Дэль с большой неохотой отпустил посудину с вожделенной жидкостью.

Существо легко встало, тонкие конечности и объемный верх, делали его похожим на шарик на ножках, откинуло нити закрывающие лицо невесомой завесой и отставило кружку на стол.

– Ну, и что же мне с тобой делать, раб? – последнее слово существо выплюнуло словно грязь с языка.

– Что желаете, господин, – Дэль почувствовал себя лучше, не намного, но сил как будто прибавилось.

– А чего с тобой желать-то можно? – существо презрительно фыркнуло, – разве, что комнаты заставить пылесосить, да пыль протирать. Даже в магазин за покупками не послать, твои рога всю округу соберут. Корми тебя, пои…, – брезгливый взгляд существа скользнул ниже, на прикрытый грязной тряпкой пах, – одевай.

Бледно – розовый рот гадливо скривился и нос сморщился, будто новый хозяин унюхал что-то неприятное.

Дэль давно не испытывал стыда, невольнику не положено такое чувство, но от ехидного взгляда бело-синих глаз, захотелось прикрыться ладонями.

А слова нового господина неприятно царапнули, будто Дэль совершенно бесполезен, даже в качестве раба. Обуза. Но ведь так не бывает, чтобы обретенная безо всяких затрат собственность была обузой?

– Я могу быть телохранителем, – тепло от напитка продолжало согревать изнутри и Дэль чувствовал, что засыпает, – я в совершенстве владею воинским искусством, у меня были лучшие учителя Тайгара. Я командир “Черных Крыльев”, – он не мог скрыть гордость в голосе. “Крылья” считались одним из образцовых воинских отрядов среди многих агератов (агерат – что-то вроде княжества) и гордость была вполне обоснована.

– Угу, телохранителем, бронежилетка фигова. Ты поэтому на меня напал? – существо с сожалением посмотрело на пустую кружку стоящую на столе, потом с тяжелым вздохом приказало, – сдвинься.

Дэль послушно, опираясь спиной на стену, сдвинулся. И существо, встав на цыпочки, потянулось в верхний шкаф, там, за дверками, оказалась посуда.

– Молниями жужжат, законного кофе с утра лишают, еще и нападают всякие рогатые в собственном доме, – пожаловалось неизвестно кому существо, доставая с верхней полки белую кружку, – теперь вот кофе заново варить придётся.

Оно протопало розовыми пятками, вдоль ряда шкафов, недовольно ворча. Дэль привалившись к стене в полудреме – полуобмороке, наслаждаясь теплом от недавно выпитой еды, наблюдал за передвижением светлых ступней. Удивительно светлых. Три шага в одну сторону, два шага в другую.

Раздался шум и Дэль удивленно открыл глаза, из серебряной трубы струйкой лилась вода. Должно быть, его новый хозяин был очень богат, раз мог позволить себе источник прямо в доме.

– Воды тебе дать? – существо повернулось к нему и слегка наклонилось. Дэль будто провалился в странные синие глаза, они гипнотизировали и подчиняли.

И его новый хозяин даже…красив, Дэль вдруг понял, что изучает черты лица своего господина. Небольшой нос, ровный, прямой. Пухлые губы, розовые, но на такой светлой коже они смотрелись, как ни странно, гармонично. Да и сама кожа казалась очень нежной, бархатистой, на вид. И эти необычные нити на голове. Похожие на шерсть веймаха* (животное из которого добывают шерсть) но другие, не такие пушистые. А гладкие, даже блестящие, наверняка скользкие на ощупь. И глаза, они будто светились на светлом лице. Дикое сочетание белого и синего с черной точкой посредине. Зато было понятно куда существо смотрит. Можно было отследить направление его взгляда.

– Да, господин, – хрипло прошептал Дэль стряхивая с себя наваждение от изучающего взгляда. Хозяин хмыкнул и протянул ему кружку.

Дэль с удовольствием сделал пару глотков отмечая, что руки перестали дрожать. Вода была прохладная, с привкусом металла и еще чего – то странного.

– Так что там с твоей полезностью? – спросил хозяин поворачиваясь спиной, – а то знаешь, не хочется, чтоб меня прикончили в собственной кухне.

– Я думал, что портал выбросил меня в пустошь, а там водятся разные звери. Они нападают очень быстро и без всякого предупреждения, – с неохотой признался Дэль, – я не знал, опасны ли вы. Простите, господин.

– То есть, ты принял меня за зверя? – хозяин сосредоточенно набрал воду в емкость с ручкой, – неужели похоже?

Но даже его спина, закрытая странной одеждой, казалось, выражала свое неодобрение. На стол с легким стуком опустилась банка.

– Простите, господин, – повторил Дэль и усилием воли заставил себя склонить голову, и опустить взгляд в пол. Неизвестно как этот белобрысый отнесется к таким словам. Может оскорбится и прикажет пытать, или вовсе убьет.

Если бы Дэль столкнулся с этим существом в бою, то он переломил бы его одним пальцем, но сейчас у существа был браслет и любая попытка нанести вред окончится плачевно для Дэля. Браслет защитит своего владельца.

А на Дэле был ошейник подчинения зачарованный магом Баегера на полное повиновение. И если существо прикажет перестать дышать, то Дэль, не сопротивляясь приказу, перестанет.

– Обещай, что никогда и при любых обстоятельствах не причинишь мне вреда, – потребовало существо, повернув какую-то небольшую рукоятку и ставя посудину с водой на вспыхнувший, неизвестно откуда, огонь.

– Обещаю, – растерялся Дэль, существо будто прочитало его мысли, – никогда и ни при каких обстоятельствах не причинять вам вреда, господин.

– Отлично, – протараторило существо и подойдя потрясло рукой с браслетом, – а теперь скажи мне как снять эту фигню и можешь валить отсюда на все четыре стороны.

– Валить? – не понял Дэль.

– Да, – существо снова нетерпеливо потрясло рукой, – валить. Уходить, топать, убираться на все четыре стороны, проваливать.

Дэль не мог поверить своим ушам: существо отказывалось от него. Причем отказывалось добровольно и сознательно. Внутри всколыхнулась радость. И Дэль тут же ее подавил, вдруг это ловушка, злой розыгрыш нового хозяина. Нельзя показывать, что ему этого очень хочется.

– Вы должны сказать, что даруете мне полную свободу, господин, – торопливо выпалил Дэль, опасаясь вдруг хозяин передумает.

Существо хмыкнуло.

– Окей, я дарую тебе полную свободу, – оно снова потрясло рукой с браслетом, с такой силой будто пыталось стряхнуть что-то сильно неприятное. Дэль почувствовал движение воздуха и…ничего не произошло. Все осталось на своих местах.

Надежда на свободу медленно осела сгоревшим пеплом.

– Почему это все еще на моей руке? – возмущенно спросила Ветка, зло уставившись на Дэля и снова тряхнула рукой. Золотой ободок даже не шелохнулся, сидя на запястье будто приклеенный.

– Не знаю, господин, – Дэль не смог скрыть разочарования в голосе, – возможно потому, что эти оковы зачаровывал очень сильный маг.

– Может это кофе такой, галлюциногенный? – Ветка задумчиво заглянула в кружку, – или молоко испортилось? Оно нынче все ненастоящее, с антибиотиками, говорят.

На плите зашипело, Ветка, ругнувшись, подскочила и ухватила турку с кипящим кофе.

– Все-таки не мой день сегодня, еще и плиту от кофе отмывать, – огорчилась она, с сожалением глядя на сбежавший напиток и повернулась к демону, – что у тебя с рукой?

Дэлидэль поднял руку и показал Ветке.

– Баегер наступил, сапогом, – пояснил, не считая нужным скрывать.

– Обычная рука, с шестью пальцами, – пробормотала Ветка, наливая кофе из турки в кружку, – кофе все-таки, галлюциногенный. Видимо в магазине условия хранения нарушили, вот он и испортился, заплесневел. Хотя, слышала я как водкой до чертей допиваются, но чтоб кофеём до демонов, ни разу. Или, может, вода? Водоросли какие-нибудь, сильно токсичные, расплодились. Вот в прошлый раз в новостях говорили, что в водопроводе их нашли.

Она с подозрением понюхала кружку.

Дэль смотрел на бормочущее существо и не знал, стоит опустить руку или продолжить держать пока хозяин не насмотрится. Рука начинала пульсировать болью.

Существо отставило кружку и плавным движением скользнуло ближе.

– Дай, – осторожно подставило ладонь под кисть Дэля. Ладонь была очень мягкой, теплой и какой-то влажной, – если бы тебя лечили в твоем мире, что бы сделал лекарь?

Существо осторожно прошлось подушечками пальцев от запястья к костяшкам, будто изучая на ощупь.

– Не знаю, рабу лекари не положены, – Дэль с опаской смотрел на тонкие пальцы осторожно поглаживающие его руку. Вот как сожмет новый хозяин пальцы и будет смотреть как раб корчится от боли. Было страшновато.

– А принцу?

– Наследному принцу привязали бы тонкий войлок пропитанный жидкой глиной, она застывает прочной и легкой коркой, – он ощущал как боль проходит от едва ощутимых поглаживаний и не удержался, спросил, – хозяин, а почему у вас пять пальцев на руке?

И тут же прикусил щеку изнутри, за не вовремя открытый рот можно больно получить. Это он хорошо усвоил.

Хозяин поднял на него взгляд, четко в глаза, и Дэль вздрогнул, ожидая, что его сейчас ударят за непомерную наглость, но ничего не произошло. Синие зрачки с черной серединкой долго и изучающее смотрели на него. Дэль снова почувствовал будто проваливается в эту, невыносимо яркую, синеву. Даже голова начала кружиться. Потом Белесый дернул плечами и хмыкнул.

– Здесь у всех пять пальцев. Вернее двадцать. Десять на руках, – существо отпустило руку Дэля и, растопырив пальцы, помахало ими у него перед носом, – и десять на ногах.

Оно потопало голыми ступнями по полу и повторило:

– Привыкай.

Ветка с наслаждением отпила кофе, раздумывая, что же делать с незваным и нежеланным сюрпризом дальше, раз уж не получилось его на свободу отправить.

– Я буду называть тебя Дэль, – сообщила безучастно сидящему на полу и, кажется, дремлющему демонюке.

Тот, приоткрыв глаза, промямлил что не возражает, широко зевнул, и свернулся прямо на полу уютным калачиком, продолжая спать.

– Свалился на мою голову, – заворчала Ветка, – в гостиную не пущу, пока не помоешься, ты мне весь диван там испачкаешь.

Дэль сквозь сон слышал ворчание нового хозяина, но шевелиться сил не было. Организм почувствовав себя в относительной безопасности решил, что ему необходим отдых.

Ветка, тем временем, успела сходить в комнату найти там, в шкафу, на антресолях, старый спальник и подушку. Постояла в дверях кухни задумчиво рассматривая незваного гостя спящего на полу. И поняла, что испытывает к нему жалость. Самую настоящую. Как к бездомному щенку сидящему под дождем и ищущему, к кому бы прижаться. А все его брезгливо обходят стороной, потому что мокрый и воняет псиной.

Правда этот “щеночек” несколько великоват, не столь умилительно выглядит, и, возможно, совсем небезопасен.

– Кашу в голове иногда стоит перемешивать, чтоб не пригорала, – проворчала Ветка и решительно подошла к спящему и потрясла его за плечо.

Он вскинулся мгновенно, сказалась вбитая с малых лет военная выучка. Звонко стукнула чайная ложечка, стеклянно звякнула тарелка с хлебом. Прыжок и он на корточках сидит на столе, скалясь и хватаясь за то место где когда-то была перевязь меча.

– Слезай с насеста, Джек – попрыгунчик, – вздохнул хозяин, сверля Деля синим взглядом поверх вороха тряпок, – держи, на этом спать удобнее. А я пока в аптеку схожу. Как приду, буду решать, что с тобой делать.

Дэль ошалело встряхнулся, медленно и неловко полез со стола. Кажется, хозяин, так же как и Баегер, решил придумать ему прозвище. Рано он понадеялся, что все обойдется.

– Простите, – выдавил из себя сквозь зубы, через силу.

Хозяин только обреченно рукой махнул, мол, что с тебя бесполезного взять, сам расстелил на полу тонкий матрас и мягкую, Дэль никогда таких не видел, подушку, очевидно, под голову. Проследил, чтоб Дэль улегся, накинул на него сверху одеяло. И коротко приказав ничего не трогать, ушел.

Дэль осторожно растянулся во весь рост на странной постели. Матрас непривычно пружинил, под головой было мягко и сверху, тяжелым облаком, накрывало одеяло.

В голове молотом стучала фраза “Приду, решу, что с тобой делать”. Может новый хозяин придумает его продать? Или вовсе избавится от ненужного.

Дэль осторожно перекатился на бок и прикрыл глаза, все равно, пока на нем ошейник, ничего изменить он не может. Пока не может.

Глава 3. Мера роскоши

«Соединило дерево Раум изнанку мира и сущее.

И пришло с обратной стороны неведомое

и извратило основу мира.

И вода превратилась в вечные пески».

Первый свиток предсказаний Талиша строфа шестнадцатая.

Выйдя на улицу она ошалело вдохнула прохладный и сырой воздух. Мелкие капли под порывом ветра сорвались с рябины, растущей около подъезда и, полетев в лицо, вернули Ветку в реальность.

– Бред, ну полный бред же! – негромко воскликнула она, проигнорировав удивленные взгляды проходящих мимо людей.

Раскрыла зонт и направилась к ближайшим супермаркету и аптеке, благо находились они неподалеку.

Привычная обстановка успокаивала. Дети шумной стайкой носящие по игровой площадке, им даже дождь нипочем. Сидящая на скамейке под зонтом, зевающая девушка, качающая коляску из которой изредка доносились звуки похожие на кошачье мяуканье. Девушка невозмутимо покачивала коляску ногой, не отрываясь от экрана мобильника.

Спешащая куда-то, по своим делам, молодая пара из соседнего подъезда. Все было как всегда, обыденно.

За исключением того, что у Ветки дома, на полу, лежит…кто-то.

А вот кто? Может, он инопланетянин? – раздумывала Ветка пока шагала к магазину, рассматривая щербатый асфальт под ногами, – или какое-то мифическое существо? Или, действительно, демон? Что тогда от него ожидать?

По виду он, конечно, напоминал демона, с рогами, когтями и полными непроницаемой тьмы глазами. Как он представился? “Ненаследный принц Тайгара, Дэлидэль чего-то там”. Сколько Ветка не старалась напрячь память и вспомнить полное имя гостя, называть его рабом язык не поворачивался, не получалось. “Дэлидэль чего-то там и какие-то кости, командир “Черных крыльев”” от этого хотелось схватится за голову и сесть на ближайший поребрик. А то и вовсе, вызвать психбригаду самой себе: “Здравствуйте, подскажите пожалуйста. У меня на кухне спит нечто похожее на демона, с рогами. Что мне с этим делать? Что? Нет, не пью. И наркотики не употребляю. Нет, диагнозов у меня нет. Более того, недавно проходила две медкомиссии, одна на работе, а вторую для автосправки, а там психиатр и нарколог обязательны. К районному доктору подойти или вы мне на дом фельдшера пришлете?”

Но на руке красовался браслет похожий на широкий напульсник. Тяжелый и массивный, холодящий кожу, из металла точь-в-точь как плохо обработанное золото с угловатыми символами напоминающими клинопись. Говорящий о том, что с ума она не сошла и гость на кухне ей не привиделся. И отсюда возникал закономерный вопрос, что делать с незваным посетителем, раз уж сразу отделаться от него не удалось. И ответ нисколько не утешал, он к ней привязан, а она к нему. И связь эту так просто не разорвать.

Он наверняка сильно расстроен, это мягко сказано, сложившимся положением. Саму Ветку наличие свалившегося неизвестно откуда, раба-тире- принца -тире- военачальника тоже не радовало.

Предположив возможный размер затрат на кормежку, лекарства и одежду для “принца”, Ветка с досадой пнула попавший под ноги мелкий камушек.

В накоплениях на смену авто, грозила появиться приличная брешь. Старая “Гранта” давно уже капризничала, требуя замены то одной, то другой детали и Ветка потихоньку откладывала деньги на покупку нового авто, рассудив, что проще поменять всю машину целиком, чем заниматься этим по частям. По частям выходило сильно дороже. Теперь, кажется, обновление автопарка откладывалось надолго. Ведь, если судить по размерам, принц был крупнее человеческих мужчин. Не намного, но все -таки.

И её затраты на питание и одежду, как минимум, удвоятся.

– Кто еще к кому в рабство попал, – тихо проворчала она себе под нос, обходя лужу.

В магазине тоже все было как всегда: Протирала полы на входе немолодая женщина- уборщица в красной униформе. Пищали сканерами кассы, редкие покупатели неспешно выгружали продукты на ленты, кто из корзинок, кто из тележек.

Ветка торопливо прошагала к полкам с крупами, неуверенно сложила в корзинку пару пакетов с рисом и гречкой. В задумчивости постояла у ларька с мороженым. Какой пищей питается незнакомец она не знала.

Дашь ему яблоко, а он помрет от анафилактического шока и где такую тушку потом прятать, и закапывать? Ветка ухмыльнулась невовремя проснувшемуся внутри черному юмору, прислушалась.

В соседнем ряду мальчик лет шести уговаривал маму купить ему мороженое.

– Дима, тебе нельзя, у тебя аллергия, – объясняла она мальчику.

– Это у меня на рыбу вашу аллергия, – недовольно бурчал пацан, – а на мороженое вдруг не окажется.

– На пельмени у тебя нет аллергии, – примирительно пошутила женщина.

– Сравнила, – ворчал рассерженным медвежонком пацан, – пельмени они для еды.

– А мороженое не для еды? – в голосе матери Димы слышалась улыбка.

– Мороженое тоже для еды, – согласился пацан, – но это такая, вкусная еда.

– Простите, – Ветка, поддавшись внезапно пришедшей в голову идее, осторожно высунулась из-за стеллажа, – а раз у него аллергия, то, что же он ест?

Мать мальчика насторожено глядя на неожиданно выскочившую из-за стойки с чипсами любопытную девицу недовольно покривилась, но на вопрос ответила.

– Да почти ничего. Рыбу ему нельзя, зерновые разные, сладкое тоже.

– А мёд? – робко поинтересовалась Ветка никогда с такими проблемами не сталкивавшаяся и торопливо соврала, – понимаете, мне сестра на выходные племянника привезла. Он тоже аллергик. А я и не знаю, чем его кормить. И спросить не у кого.

Она смущенно и виновато развела руки, почти, потому, что в одной руке была корзинка, она и помешала.

– Список у вас должен быть, – влез в разговор Дима, – а он у вас маленький что-ли, не знает, что можно, а отчего плохо будет? – он, сурово сдвинув светлые брови к переносице, видимо для того, чтоб Ветка осознала важность сказанного, пояснил, – мёд, таким как я, совсем -совсем нельзя, сразу каюк, – он скорчил мордашку и взглянул на мать снизу вверх, ища подтверждения своим словам, та кивнула. Больше ему, чем Ветке. Молодец, мол, помнишь.

– Да. Он не очень хорошо знает, – Ветка покосилась на корзинку, прикидывая, стоит ли выложить оттуда взятые крупы.

– Мёд ни в коем случае не берите, – посоветовала женщина, – а еще орехи.

– И рыбу, – вспомнил пацан, потом, тяжело вздохнув, мрачно добавил, – и мороженое тоже.

– Спасибо, – от души поблагодарила Ветка.

Как ни странно, этот короткий диалог её успокоил, вернул в привычную колею. Она пошла дальше набивать корзинку тщательно раздумывая над каждым положенным туда товаром, но это не очень-то получалось.

В результате, из-за покупок наугад, пакет оказался тяжелее, чем обычно.

До аптеки Ветка дошла вспотев, натерев руки, запыхавшаяся, красная и сердитая.

Аптека, видимо по причине выходных, была пуста. Фармацевт в аккуратном и, кажется, накрахмаленном белом халате тайком зевала у прилавка. Ветка даже её пожалела, кому хочется работать когда вся страна отдыхает.

– Здравствуйте, – Ветка неловко примостила мешок на полку под кассой, – мне бинт гипсовый нужен, – потом подумала и добавила, – и кальций.

Аптекарша что-то невнятно проворчала и достала откуда-то из дальнего шкафчика пакет с серым порошкообразным содержимым, среди которого угадывался бинт. Плюхнула его рядом с кассой, вокруг полетела мелкая серая пыль.

– Есть только гипсовый, – с интонациями строгой учительницы сообщила девушка за прилавком.

– Я вроде гипсовый и спрашивала, – удивилась Ветка, и заметив наливающиеся грозовой темнотой глаза аптекарши поспешила разрядить ситуацию вопросом, – разве бывают какие-то другие?

– Есть, но у нас их нет и они стоят намного дороже. В них мыться можно, – буркнула девица.

– Чтож, жаль, что нет. Мне, пожалуйста, еще обычных бинтов, витамины и что-нибудь от аллергии, – вежливо попросила Ветка игнорируя хмурый взгляд фармацевта.

Та подсчитала сумму на калькуляторе и все тем же, суровым, тоном озвучила её Ветке.

– Спасибо, – поблагодарила Ветка неприветливую аптекаршу, расплатилась и быстро пошла к выходу.

“Вот зачем я купила этот бинт?” – начала заниматься самоедством Ветка, едва вышла из аптеки, – “он же сказал, что ему наступили на руку сапогом, вдруг ему операция нужна? Кости собирать, и аппарат Илизарова, и рентген. Как без рентгена гипс накладывать? Как вообще его использовать, этот гипс? Совсем с ума сходишь!”, – тут же одернула сама себя, – “ ты понятия не имеешь, что за существо спит у тебя на кухне, но уже собралась его кормить, лечить и еще бог знает что! Вдруг он придет в сознание и тебя вообще съест! Дура! Блаженная дура, решившая, что кому-то нужна её благотворительность!”

Она остановилась прямо посреди улицы, вдыхая прохладный воздух, пытаясь успокоить скачущие вразнобой мысли. Капли дождя шуршали по пакету и по зонту.

“Он сказал, что не может нанести мне вред”, – вспомнила она, – ”браслет не даст. Но с другой стороны, возможно, в его понимании съесть своего господина – вовсе не страшно? Ели же индейцы своих побежденных врагов и не считали это чем-то плохим. И как выяснить съест он меня или не съест, или придумает что-нибудь другое? Опытным путем?”.

Она медленно шла по мокрому тротуару в сторону дома, не обращая внимания на промокшие насквозь туфли. Размышляя, как ей отделаться от неожиданно свалившейся на голову обузы. Ответ напрашивался неутешительный. Спровадить нечаянного гостя восвояси, похоже, просто так, не удастся. И выгнать его на улицу тоже, а значит, надо налаживать общение. Решив, что раз уж они оказались каким-то необъяснимым образом связаны, то нужно действовать соответственно сложившемуся положению дел, Ветка перехватила сумки поудобнее и заторопилась домой.

Придя домой, прежде чем войти на кухню, она нарочно громко хлопнула входной дверью и шумно отряхнула от воды зонт. Капли веером разлетелись по прихожей и лужицами растеклись по полу. Ветка глянула на них даже с некоторым удовольствием, наплевать, что придется затирать. Вот она: реальность. А то, что там на кухне, это сон.

Незнакомец, проснувшись от устроенного хозяйкой шума, сидел на полу, на матрасе, накинув одеяло на плечи и смотрел на дверь. По темным глазам было не очень понятно, но Ветка почувствовала, чуть отдохнувший, он настороженно следил за каждым её шагом.

– Не сон, к сожалению, – сказала она выкладывая покупки на кухонный стол, – вот еда, только я не знаю, можно ли тебе её есть. И гипс. Зафиксировать твою руку, пока не срастется.

– Да, господин, – очень послушно, с механическими интонациями сказал Дэль.

Решив, что разбираться с душевным упадком гостя она будет позже, Ветка кивнула на дверь:

– Шевелись, принц, у меня тут не дворец, до ванны дойдешь сам, – потом подумала и добавила, – можешь держаться за стенку.

Дэль осторожно поднялся на ноги и Ветка смогла оценить рост гостя: выше двух метров, его причудливые рожки – гребешки чуть-чуть не доставали до потолка.

– Осторожно, не ударься, – предупредила она, – для тебя тут низкие потолки.

– Благодарю, господин, – Дэль вежливо поклонился, скрывая удивление: хозяин заботился о бесполезном, с его слов, имуществе.

Где-то, в всей этой ситуации, прятался огромный подвох. Дэль ощущал это всем свои существом. Как в тот день, когда его выкрали прислужники Баегера. Он хорошо помнил странно-довольное выражение лица Эргайна. Взгляды воинов охранявших его шатер. Они все были незнакомыми, те, что были знакомы ему, куда-то испарились. Вроде-бы слег с открывшейся раной Терен, прихватило живот у Дайтера, попросился на охоту Раугат. И в результате вокруг шатра оказались незнакомые Дэлю телохранители, с какими-то напряженными и сосредоточенными лицами. И интуиция Дэля просто кричала ему, что что-то происходит вокруг странное, что все не так. Но успех от победы, от того, что удалось захватить такую неприступную и древнюю крепость, как Глорс, кружил голову как напиток из кувшинов старой Экссе. Гонец отправленный к отцу с известием о победе, торопливо ускакавший и все время оглядывающийся. Спешно, воровато, будто застуканный за чем-то нехорошим. Маленькие частички опасности, которые Дэль не заметил. За что и поплатился.

Дэль, вновь испытав страшную досаду на себя, стукнул ладонью по стенке и наткнулся на сердитый и настороженный взгляд нового хозяина.

– Извините, – буркнул он.

– Извиняю, – хозяин толкнул белую дверь.

Дэль оглядел залитое ярким светом, белое сверкающее помещение и невольно попятился назад. Света было слишком много, он слепил глаза так, будто на потолок подвесили солнце.

– Понятно, что такое ванна, ты не знаешь, – с обреченным вздохом констатировала Ветка и подтолкнула его в спину, – проходи, проходи, не стесняйся. Будем тебя отмывать.

Она проскользнула в ванну мимо столбом застывшего в дверях Дэля.

– Тебе погорячее, или похолоднее? – уточнила она, открывая кран и затыкая ванну пробкой.

– Что погорячее? – спросил он, обалдело глядя на резво бегущую в белую чашу воду. Получалось, что это второй источник воды в доме. Редкость и богатство неслыханное.

– Воду, спрашиваю, горячую или холодную? – Ветка сунула руку под кран и не удержалась от ехидства, – или принцы у вас не моются?

– Так много воды, – Дэль завороженно смотрел на брызги, разлетающиеся от руки господина.

Конечно, он был в купальнях во дворце отца, и у него в замке были свои собственные, в самых нижних помещениях замка. Темные и каменные, освещаемые масляными светильниками. Вода там набиралась днями, медленно сочась из стен в небольшую, размером как эта, белая, чашу. И тогда принц мог позволить себе смыть пески и грязь. Но Дэль чаще уступал такую возможность Кадеши. От воды его кожа становилась мягкой, мягче, чем от масла эссин и не так трескалась. Дэль будто вживую ощутил прохладу идущую от сырых каменных стен, где драгоценная влага медленно и лениво стекала в чашу, оставляя на губчатом камне темные следы. И где можно было зачерпнуть её в кувшин, и вылить на себя. Часть воды использовалась для приготовления питья, для всех обитателей замка.

Была еще одна чаша во дворце, ее использовали для вымачивания гру. Червей используемых для питания приво и веймахов. Черви, пропитавшись водой становились толстыми и светло – серыми, почти белыми. Слуги приносили гру ведрами в большие каменные корыта, расположенные у стен замка. И шерсть веймахов отрастала длинной и волнистой, такой, что из нее можно было прясть нитки и делать ткань, или войлок. А приво отъедались и тяжелели.

“Как же там Кади?” – с тревогой подумал Дэль, —” ведь после моего пленения, он остался в замке за главного. Справится ли? Здоров ли он?”

– Эй, – нетерпеливо окликнул его хозяин, поворачивая блестящий рычаг, и поток воды замедлился, стал тоньше, – так, что там с температурой?

– Не знаю, – Дэль был настолько удивлен таким огромным количеством воды, что спросил, – а сколько её здесь?

Он сжался, ожидая удара поскольку забыл прибавить к обращению обязательное: ”господин”.

– Ну так руками пощупай? – хозяин будто бы вовсе не заметил промаха, – что значит “сколько”?

– Воды очень много, откуда?

Дэль с благоговением сунул руку под кристально чистую, немного странно пахнущую, воду. Струя упруго била по коже, будто пыталась пересчитать все кости в руке.

– Прохладная, – сказал он, с сожалением отодвигаясь от источника.

– Раз прохладная, значит, надо сделать погорячее, – Ветка отрегулировала температуру и пожала плечами. Его вопрос бы ей непонятен.

”Откуда здесь столько воды?” Ветка даже растерялась, не зная, что ответить. Вода как вода, из крана течет, а сколько её? Ветка понятия не имела.

– Из водохранилища вода, там её много. Давай сюда свои тряпки и залазь в ванну, – сказала она, глянув на кусок грязного войлока прикрывавшего пах принца и тут же отвернулась, еще не хватало разглядывать, – вот мочалка, вот мыло. Шампунь, – она подняла взгляд на голову Дэля и усмехнулась, – думаю, тебе не понадобится. Могу выдать щетку, рога твои чистить.

Ветка мысленно себя укорила, вроде планировала налаживать отношения, а вместо этого зачем-то язвит.

Дэль смотрел на господина и пытался понять почему тот рассердился. Потому, что посмел спросить откуда взялось так много воды?

– Господин гневается? – как можно более кротко спросил он.

Получалось не очень натурально, попадись ему этот белый в честном бою, он бы расплатился сполна за то, что стал его хозяином. Ошейник тут же слегка нагрелся, будто предостерегая об опасных мыслях. Дэль аккуратно и покорно склонил голову. Магическая дрянь изобретенная слугой Баегера контролировала даже мысли, хорошо, что частично. Только открыто направленные против хозяина.

Белый отвернулся к стене, будто искал там своими синими глазищами что-то интересное и несколько раз вдохнул, и выдохнул.

– Господин не гневается, – снова непонятные интонации в голосе, – господин не понял о чем ты спрашиваешь. Где она хранится, понятия не имею. Сколько вытекает воды из крана тоже не знаю. В месяц, примерно, два или три кубических метра. Я не расходую много. Забирайся уже в ванну.

Что такое “кубические метры” Дэль не знал. Наверное, можно было спросить, но хозяин нетерпеливо постукивал тонкими пальцами с розовыми ногтями по маленькой белой чаше, и Дэль решил не сердить его задавая много вопросов сразу. Так или иначе со временем многие вещи станут понятными.

Он развязал веревку на поясе, сбросил тряпку на пол, в конце концов хозяин, хоть и мелкий, но мужчина. Значит, стесняться не имеет смысла. Однако белый отвернулся к стенке и все так же, постукивая пальцами, ждал пока Дэль погрузится в воду.

Вода была теплая, шрамы на спине неприятно дернуло, а потом тело стало приятно невесомым и слегка колыхнулось вместе с водой. Дэль схватился здоровой рукой за бортик ванны.

– Так понимаю, мыться ты не умеешь? – с тяжелым вздохом поинтересовалась Ветка.

– Умею, – возмутился Дэль, конечно, он из другого мира, но вполне себе цивилизованный ариэхэ. А белый, похоже, считал его совсем уж дикарем, – у себя дома я обливался из кувшина раз в шесть восходов светил.

Он с превосходством глянул на белого и тут же сник, потому, что чаша называемая ванна, наполнилась очень быстро. Не пришлось ждать ни одного восхода.

– Вау, – с нескрываемой издевкой в голосе хмыкнул белый, – если раз в шесть восходов. То это очень круто. Наверное, такое только принцам доступно. Однако здесь принято принимать ванну ежедневно, а то и дважды в день. Ладно, сделаем проще.

Хозяин взял в руки какой-то странный яркий комок, сунул под воду и принялся тереть его…камнем?

Ветка намылила мочалку и оглядела фронт работ. “Фронт работ” с интересом разглядывал мыльную пену, нимало не смущаясь своей наготы.

– Подставляй спину, – буркнула Ветка.

– Как? – не понял Дэль.

– Осторожно, стараясь не расплескать воду, наклонись чуть вперед, – терпеливо пояснила она, решив, что лучше подробно проинструктировать принца, чем потом собирать воду с пола. И объясняться с соседями по поводу мокрых потолков.

Дэль послушно сгорбился.

– Не больно? – Ветка рассматривала странные, бугристые полосы на серой спине, – это ведь следы от кнута?

– Нет, господин. Да, господин.

Ветка хмыкнула.

– Слушай, а нельзя пореже обращаться ко мне “господин”?

– Нельзя, господин, – с невесть откуда взявшейся поучительностью в голосе ответил Дэль, очень уж хотелось отыграться за ехидное: “вау, ну раз в шесть дней”. Он наклонился еще чуть вперед, так, что задел носом воду, – это обращение подчеркивает мою готовность служить вам и принадлежать. Как и следует покорному рабу.

Он с трудом удержался, чтоб не скатиться в язвительные интонации. Хотя новый хозяин и не пытался, пока что, воспитывать его кулаками или кнутом, но все-таки стоит придержать язык за зубами.

– Понятно, – Ветка принялась осторожно растирать серую мускулистую спину с ребристой цепочкой позвонков. Почти как человеческую. Только другим цветом, темнее и крупнее. “Полосы” под воздействием воды и мочалки отставали от кожи, белели по краям. Ветка бережно проводила мочалкой, стараясь не задевать их

Дэль прикрыв глаза наслаждался необычными ощущениями. Огромным количеством воды, да еще и горячей. Осторожными поглаживаниями хозяина. Запахами, резкими, незнакомыми и необычными, но приятными и обволакивающе – теплыми.

“Может я умер, и это на самом деле Баррум?” – мысли лениво текли в затуманенной голове. Но руку дергало болью от горячей воды. Да и прикосновения к спине, пусть немного зажившей, нет-нет, но заставляли отодвигаться.

Хозяин, тем временем, начал водить мочалкой по шее и лопаткам.

– И как принц заполучил рабский ошейник? – нарушила затянувшееся молчание Ветка.

Мыльная пена стекала по жилистым, будто веревками перевитым, серым плечам. Дэль мотнул головой, отказываясь отвечать. Рассказывать про предательство друга и собственную наивность не хотелось. Было стыдно и неловко признаваться в собственной глупости.

– Понятно, не скажешь, – Ветка распрямилась и протянула ему мочалку, – принцип ты понял, дальше сам. Я тебе в банщицы не нанималась. Потом пену надо смыть.

Дэль от этого неожиданного “не нанималась” сказанного в женском роде, вздрогнул так, что вода плеснулась за бортик ванны.

– Осторожнее, – предупредила она, – запомни: ни капли не должно упасть за край ванны.

– Господин?

Ветка расхохоталась.

– Я же просила не называть меня “ господин”. Зови меня Ветка, принц.

У Дэля возникло чувство, что его переиграли. И…высмеяли за наивность. Что с водой и мытьем, что сейчас.

Выходит, все то время пока он называл её “господин”, она над ним потешалась. Внутри поднялась обида. Не такая, чтоб хвататься за меч. А как в далеком детстве, когда приходили старше братья и высмеивали его или Кадеши за неловкость или любовь к свиткам.

Воспитанный военными, он никогда не был силен в словесных изысках. Играть во всякого рода интриги и игры, было занятием Кади. Тот умел жонглировать словами, а иной раз и ситуациями, как фокусник круглыми камешками на ярмарке. Дэль предпочитал отмалчиваться. Предпочитая словам – дела и победы.

– Простите, Ветка, – рыкнул он, взял мочалу в руку и сжал, скользкая губка была мягкая и норовила сбежать.

Значит, его новый хозяин женщина. Это было вовсе чудно: женщин берегли и хранили, и прятали от чужих глаз. Потому, что женщина – это потомство. Наследники и продолжатели рода.

А эта, похоже, была одна. И самостоятельна.

Хорошо или плохо, что его хозяин оказался женщиной, Дэль пока не знал.

Он вспомнил высокую, изящную, завернутую в дорогие цветные ткани Мирие Баегер. Она любила смотреть как секут плетьми рабов. В такие моменты ноздри её аристократического тонкого носа возбужденно раздувались, будто вдыхая чужую боль, рот кривился, глаза щурились. И она, слегка откинув голову назад, с видимым наслаждением наблюдала за работой палача.

Такую госпожу для себя Дэль точно не хотел. Впрочем, он никакую бы не хотел, будь у него возможность выбирать.

– Отмывай свои ноги, – Ветка неловко замялась, надеясь, что румянец не сильно виден, – и все остальное. А я пока принесу тебе полотенца и одежду. А эти твои лохмотья я выкину.

Дэль бросил мимолетный взгляд на ненавистную тряпку. Будто вобравшую в себя всю грязь его злоключений.

– Лучше сжечь, – нагло посоветовал, сжимая мочалку и изучающе наблюдая как при каждом сжатии из нее течет пена.

– Мойся, – Ветка выскочила из ванной комнаты с облегчением выдыхая, что не пришлось отмывать царственный зад незваного принца.

Минут чрез двадцать Дэль сидел на кухне, в старой кое- где заляпанной краской, клетчатой, красно- черной, рубашке и серых, широких, спортивных штанах. После ванны он, привыкший к жаре, замерз и Ветка выдала ему из своих запасов пушистые вязаные носки. Дэль потихоньку, перед тем как надеть, потерся о них щекой, уж больно мягкими и приятными были на ощупь.

Перед ним стояла небольшая чашка с жидкой манной кашей. И он, как велела хозяйка, очень медленно ел маленькой ложечкой. Ложечка называлась странным словом “чайная”.

Ветка нервничая и оттого в пятнадцатый раз читая инструкцию, размачивала гипсовый бинт в тазике.

– В поликлинику тебя надо, – ворчала она, – на рентген. Доел? – нетерпеливо спросила, тыкая пальцем в воду.

– Почти, – Дэль с трудом держал глаза открытыми, вода и еда сделали свое дело. Он чувствовал себя пьяным. Хотелось лечь прямо под стол и уснуть там.

– Тогда будем накладывать гипс, – она сунула ему в ладонь свернутый трубкой бинт, шмякнула сверху на больную руку мокрую и холодную ткань, и объяснила, – поможет зажить твоей руке. Только дай ему высохнуть, не шевели рукой.

Дэль, у которого от прикосновений холодной тряпки прошла сонливость, внимательно смотрел как она мотает поверх ткани белые ленты.

– Можешь задавать вопросы, если тебя что-то интересует, – разрешила Ветка, заметив его заинтересованный взгляд, – все равно, придется рассказывать тебе, что здесь и как.

– Госпожа не обязана мне ничего объяснять, – осторожно возразил он.

– Придется, иначе ты можешь попасть в передрягу гораздо худшую, чем сейчас, – Ветка осторожно, ножницами, срезала торчащий из-под бинтов гипс, – все, можешь идти. Сейчас я тебе в большой комнате организую спальное место.

– Я могу и тут лечь, здесь очень удобно, – Дэль кивнул на неубранный матрас.

Ветка тяжело вздохнула.

– Во-первых, это кухня, а не спальня. Тут едят и готовят пищу. Во-вторых, если тебя просквозит после ванны, то угадай кому придется тебя лечить?

Дэль, помня о её разрешении задавать вопросы отважился спросить.

– Неужто вам, госпожа? Здесь нет лекарей?

– Иди сюда, – Ветка поманила его пальцем к окну, – посмотри внимательно и найди хотя бы одного человека похожего на тебя.

Он послушно подошел и стал рассматривать мир за окном. Людей было много, они ходили, как показалось Дэлю, хаотично, но потом он понял, что все они двигаются целенаправленно, в понятном им направлении. И все они были такие как Ветка: небольшие и светлые. В странной одежде разных цветов, с разноцветными нитями на голове. Но больше всего его поразила зелень, она была кругом. Маленькая, большая, очень разная. И вода крупными каплями падала прямо с неба! Оседая на прозрачной преграде, закрывающей окно. Дэль смотрел на ожившие древние легенды и не верил своим глазам.

Он потянул руку и пальцы наткнулись на прозрачную и холодную твердость.

– Как вы заставили замереть воду? – вырвалось у него.

– Что? – удивилась Ветка, – а, ты про стекло? Это не вода. Это твердое вещество, как видишь прозрачное и хрупкое. Легко бьется, осколками можно сильно порезаться. Будь осторожнее.

– А с неба? Тоже не вода?

– С неба как раз вода.

– Так много, – зачарованно произнес он, – настоящее чудо.

– В твоем мире мало?

– Намного меньше, – Дэль с неохотой убрал руку от стекла, – почти нет.

Он рассматривал зелень за окном, прохожих. Несколько прошли ведя на веревке неизвестных, лохматых, зверей.

– Посмотрел? Есть там кто-нибудь, хотя бы чуть-чуть похожий на тебя?

– Все такие как вы, госпожа.

Она довольно кивнула.

– Как ты думаешь, что будет если я приведу тебя к лекарю?

– Он не будет знать как меня лечить? – неуверенно предположил Дэль не понимая, к чему она клонит. Манера новой хозяйки задавать вопросы раздражала.

– Не только, помимо этого, – Ветка вполне дружелюбно улыбнулась, – в твоем мире отказались бы заполучить редкую зверюшку, разумную, умеющую говорить?

Дэль почти не раздумывал над ответом.

– Нет, думаю не отказались бы, как любую редкость. Такая зверюшка была бы хорошим развлечением.

– Так с чего ты решил, что здесь иначе? – она усмехнулась.

– Здесь не иначе? – он осторожно зевнул и положил руку на подоконник. Легендарный Баррум в реальности оказался не таким уж идеальным. Белая поверхность неприятно холодила пальцы.

– Знаешь, смотря с чем сравнивать, – она нахмурилась, – пойдем, будем тебя спать укладывать.

Дэль, пока шел следом за ней, украдкой рассматривал место своего обитания. С одной стороны, маленькое пространство, даже в его скромном замке было намного больше места и комнаты намного просторнее. А с другой стороны, поразительная роскошь. На подоконниках, в горшках, растения. Некоторые даже цвели. Необыкновенная редкость для мира Дэля. На полу разные ковры, цветные, искусной работы. Много, как ему показалось, мебели. И стены не из привычного серого камня. На одной цвели золотистые узоры на коричневом фоне, на другой, на светлом фоне вились длинными стеблями от пола в потолок, коричневые, переливающиеся листья. На окнах висели полотнища ткани. Неужели им не нашлось другого применения? Вон той, светлой и прозрачной, украшенной искусной вышивкой, хватило бы на большое красивое платье для хозяйки. И вода, много воды. Так много, что можно принимать ванну каждый день. Может тут и “лодки” есть?

Ветка велела ему сесть в кресло. И он, проваливаясь в непривычную мягкость даже испугался, что его сейчас затянет вглубь, как в зыбучие пески. Еле удержался, чтоб не ухватиться за пухлые подлокотники.

Она тем временем развернула диван, застелила его белоснежной тканью. Подушка была та же, с кухни, мягкая.

Одеяло Ветка вытрясла на балконе, и оно было слегка влажным.

– Ну вот, – она положила одеяло, – можешь спать. Только руку держи поверх, пока гипс окончательно не высохнет.

Он неловко выбрался из кресла и полез на диван, тот пружинил и жалобно поскрипывал.

За окном убаюкивающе шумел дождь.

“Вода с неба, это очень странно, все-таки, наверное, так бывает только в Барруме”, – проваливаясь в сон подумал Дэль.

Глава 4. Исключения из правил

“Когда старая дева заплетет тирезе и дерево Раум соединит свои ветви в одну

Погибший воин станет учеником и коснется потерянного”

Второй свиток предсказаний Талиша строфа двадцать восьмая.

Когда Дэль проснулся все так же шел дождь. Капли звонко стучали по чему-то за окном, видимо, этот звук его и разбудил. Он инстинктивно дернулся ища, по привычке, меч на поясе, но нащупал только одеяло, мягкое и тонкое. Пальцы сжали ткань до хруста.

Сел, посидел несколько секунд, и откинулся обратно на подушку. Та упруго спружинила под головой. В Тайгаре, да и повсеместно на Ари вместо таких подушек использовались круглые и твердые валики из войлока. Внутри жесткая шерсть приво, снаружи более мягкая – веймаха. А здесь, снаружи, светлая и шелковистая ткань. А внутри? Он осторожно отогнул край наволочки, там тоже была ткань, только голубая с рисунком. Интересно, какое животное может дать такую тонкую шерсть?

Потолок был белым, как и в других помещениях этого маленького жилища. “Может ли это быть Баррумом?” – спросил себя, – “воды тут много, растений полно. Описание очень подходит. Правда, в Барруме не должно быть странных белых существ. Да и существа эти, если судить по Ветке, не жаждут видеть посторонних в своем мире”.

Непонятное место, загадочное.

И хозяйка слишком заботливая, неправильная. Накормила, сама сопроводила его в ванну, постелила постель. Таких хозяев не бывает. И слуг у нее, похоже, нет. А дом, судя по обстановке, очень богатый. И источники воды есть, да такие, за обладание которыми на Тайгаре убьют не задумываясь. А на потолке прозрачные украшения висят, искрятся красиво. Может, это её личные покои? Женщины любят роскошь.

Вид из окна был с высоты, как из башни замка, а то и выше, значит, внизу есть еще комнаты, наверняка. И если это её личные покои, то как она собралась его использовать ?

Дэль аж подскочил от такой дикой мысли, потряс головой, избавляясь от лезущих дурацких предположений. Следует выяснять обстановку и помочь в этом может только хозяйка, значит, нужно её задобрить.

Он осторожно встал, решив, что лежать, раз уж проснулся, смысла нет. Потоптался по необычно мягкому полу, думая, что делать. Помахал замотанной рукой, непривычно тяжелой, чуть не сбил со стола прозрачный сосуд. Сумел извернуться ухватить его здоровой рукой, сосуд был сделан из “застывшей воды”, такой же, как на окне.

Обойдя комнату на два раза, выглянул в балконную дверь и, наконец, решился выйти в кухню, посчитав, что раз уж его не привязали или не приковали и не сказали: “сидеть здесь и ничего не трогать”, то можно поискать хозяйку.

Пока шел, все так же рассматривал, удивляясь, обстановку. В Тайгаре такое количество тканей и стен разных цветов считалось бы вызывающей роскошью.

– Выспался? – Ветка сидела за столом в кухне и что-то писала в маленьком блокнотике. Палочка в её руках была очень похожа на цотл – кисть для письма. Но похожесть была только внешняя. Нигде не было баночки для чернил и свитка.

– Да, благодарю, – Дэль решив, что тянуть с задабриванием хозяйки нечего, нужно продемонстрировать послушание, опустился на пол возле стола, как раз около ног Ветки.

– Что это ты надумал? – Ветка отложила ручку в сторону и нахмурившись смотрела на него.

Дэль опустил голову, так, чтоб не было видно выражения лица.

– Выказываю свою покорность. Я недостаточно низко склонился? Госпожа недовольна?

– Да, – Ветка махнула рукой вверх, – отныне ты не сидишь на полу.

– Как прикажете, госпожа, – Дэль поднялся с пола и встал у нее за спиной, похоже, затея угодить хозяйке потерпела сокрушительное фиаско.

Ветка положила пальцы на ноющие виски.

– Ты издеваешься? – спросила сердито, разворачиваясь к нему.

– Нет, госпожа, – сообщил он старательно не поднимая головы и всем видом демонстрируя полное раскаяние, – я никогда не посмею позволить себе такое неуважение к госпоже.

Ветка оглядела его с ног до головы. Принц всем телом старался выказать покорность: голова склонена, руки за спиной. Вот только напряженные, развернутые плечи выдавали, что характерец у принца тот еще. Не зря же “военначальник”. Уже, небось, целую стратегию разработал.

– Значит так, в любой комнате, при мне или без меня, стоишь, если хочешь стоять и сидишь, если сам хочешь сидеть, не спрашивая разрешения, – она шумно выдохнула, надеясь, что формулировка понятная, – не на полу. Для того чтоб сидеть есть диваны, кресла, стулья и вот, – она наклонила голову к плечу, – табуретки.

– На полу сидеть нельзя? – Дэль даже обрадовался, что выяснил причину того, отчего она сердится.

Тонкие пальцы снова взлетели к вискам.

– Не принято, – пояснила она, – пол может быть грязным, или холодным. Так что считай, что нельзя. Хотя, если хочешь испачкать задницу, то можешь плюхаться в любую понравившуюся грязь. Сюда садись, – она ткнула пальцем в сторону табуретки напротив, – и, надеюсь, мне больше не придется тебя в этом вопросе контролировать.

Дэль сел, хозяйка оказалась не так проста, как показалась на первый взгляд.

Ветка взяла ручку и нацелилась на блокнот.

– Вопрос первый, чем ты питаешься?

– Что? – растерялся Дэль.

– Раз ты не из этого мира, – пояснила она, – то незнакомая еда может тебе навредить. Вплоть до того, что ты умрешь.

– А то, белое, жидкое?

– Молоко? – уточнила Ветка – то, что пил вот здесь? – она кивнула на угол кухни.

– Нет, то, что я ел после ванны, чайной ложечкой, – он с трудом произнес это слово.

– Манная каша, – улыбнулась Ветка детским воспоминаниям неизменно возникающим в памяти при этом словосочетании, – временно сойдет, но тебе нужно чуть разнообразить меню. Пока что, ты можешь есть манную кашу на воде, пить кофе с молоком, – она постучала ручкой по блокноту, – м-да, весьма скромный список.

– У себя дома мы едим приво. В сезон добавляем корней касарх, тушим их вместе с мясом приво. Есть еще веймахи, но их мясо жесткое, вся мягкость уходит в шерсть. И еще черви асаи.

– Черви? – уточнила Ветка, непроизвольно сглотнув, перед глазами сразу предстал азиатский рынок и вок с дымящимся маслом, полный жареных кузнечиков. И прочая экзотика вроде копченых скорпионов.

– Чтоб поймать асаи нужна удача, они чувствуют шаги и зарываются глубоко в песок, там, где их не достать, А пытаться вытащить асаи из-под многих слоев песка опасно, может задушить.

– А какого размера эти…асаи? – осторожно уточнила Ветка представляя дождевого червя пытающегося придушить двухметрового Дэля.

– Разные, бывают толщиной с мою ногу и не очень длинные, бывают толщиной с меня и очень длинные, тогда удается накормить весь замок и запастись едой. Самые вкусные это только что вылупившиеся, из гнезда. Они очень нежные на вкус. Но асаи очень старательно охраняют свои гнезда.

– Не сомневаюсь, – Ветка встала и налила себе стакан воды, опрокинула одним глотком, – боюсь, ни приво, ни корней, ни асаи я для тебя найти не смогу. Даже нечто похожее навряд-ли. Так что, придется путем экспериментов подбирать тебе земную пищу.

– Да, госпожа, – согласился Дэль склонив голову.

Она заскрипела зубами.

– Меня зовут Ветка, запомни.

– Да, госпожа Ветка.

Дэль будто намеренно прощупывал границы. Насколько можно её разозлить. Что она будет делать если рассердится. И что она будет делать если рассердится очень сильно.

– У вас узаконено рабство? – вместо того, чтоб исправлять его слова неожиданно спросила она.

– Что?

– Ну, там где ты жил, рабство узаконено? Закреплено в каких-то правилах, законах, сводах?

– Негласно. Когда захватывают военные трофеи.

– Как думаешь, почему я хотела тебя отправить на свободу в первые же полчаса после твоего появления?

Дэль уловил в голосе Ветки ехидные нотки, да и взгляд у нее стал насмешливо – сощуренным. Как тогда, когда выяснилось, что она госпожа, а не господин.

Он опустил взгляд в пол и ответил тоном нерадивого ученика отвечающего строгому учителю:

– Потому, что я не слишком покорный раб, госпожа.

Ветка тихо зашипела как закипающий чайник.

– Нет. Можешь не прикидываться дурачком. Я хотела, да и сейчас хочу, отпустить тебя потому, что, во-первых, ты для меня обуза, мне придется тебя одевать, обувать, кормить-поить. Это недешево. Во-вторых, за наличие раба меня могут запросто посадить в тюрьму. Рабство здесь запрещено. Достаточные основания, чтоб отправить тебя на все четыре стороны. Вопрос второй: как думаешь, почему ты все еще здесь?

Дэль с минуту обдумывал сказанное.

– Не знаю, гос…Ветка.

– Про то, что таких как ты здесь нет, мы уяснили? – Ветка дождалась кивка, – как ты понимаешь, твоя непохожесть привлечет очень много внимания и заставить людей задавать тебе очень много вопросов. А ответы добывать, в том числе, и силой. Но дело не только в этом. Тебе не на что будет есть, тут денежная система товарообмена. Ты знаешь что это?

Дэль на всякий случай отрицательно покачал головой.

– То есть, человек работает и за его труд ему оплачивают не товаром, а деньгами. И меняют у торговцев не товар на товар, а товар на деньги или наоборот. Поскольку твоя внешность необычна, то на работу тебя не возьмет никто. Жилье тоже оплачивается деньгами. Зайдя в магазин за покупками, я думаю, ты произведешь фурор. И да, здесь нет принцев. Формально все люди равны, – она ехидно хмыкнула, – правда, как водится, некоторые ровнее остальных. Сколько ты проживешь без еды? Только учитывай, что любой кусок может оказаться для тебя ядовитым. А твоя сломанная рука не позволит тебе полноценно жить пару месяцев. А сколько ты проживешь в холоде?

– Я спокойно переношу холод, – Дэль пожал плечами, нашла чем пугать ариэхэ прошедшего несчитанное количество ночей в пустоши, – военные походы учат переносить и голод, и холод.

– Правда? – ехидства в голосе этой невыносимой женщины добавилось, и она забрасывала его вопросами точно мишень – стрелами, – настоящий холод? Такой, что вода застывает в камень? А живое существо, если на нем теплой одежды или меха, гибнет за полчаса?

– Ты меня обманываешь, – не поверил Дэль, – вода не может превратиться в камень!

Однажды он видел, в подвалах одного из захваченных замков, как вода, капая с потолка, оставляла на полу столбики, но это столбики были каменными.

Ветка вылезла из-за стола, открыла холодильник и достала кусочек льда из формочки в морозилке.

– Держи. Сейчас начнет таять.

Дэль взял в ладонь мутно-прозрачный камень. Тот будто цеплялся за кожу, но спустя некоторое время на ладони начала образовываться небольшая лужица.

– Вода? – удивился он, – похоже на стекло.

– Агрегатное состояние вещества, это у нас дети в школе учат. У воды, в этом мире их четыре: жидкое, газообразное и твердое, – она кивнула на ладонь Дэля, – это, как ты видишь твердое, от холода, но нагреваясь медленно переходит в жидкое. Тает.

– А стекло тоже так тает?

– Нет, стекло это расплавленный камень.

Лужица на ладони увеличивалась, а рука начинала болеть.

– Кости ломит? – спросила Ветка.

– Да.

– В раковину выбрось.

Дэль бережно положил холодный кусочек в раковину.

– На шесть месяцев вода в этой части мира превращается вот в такой вот лед. И снег. Я тебе позже покажу изображения. И той одежды, что сейчас на тебе будет недостаточно, чтоб защититься от холода.

Она села обратно за стол и задумчиво постучала пальцами по столу.

– А какое четвертое? – спросил Дэль.

– Что? – не поняла Ветка.

– Ты сказала, что состояний у воды четыре, но назвала три. Вот я и спрашиваю, какое четвертое?

– Плазма, – Ветка, поставив локти на стол, оперлась подбородком на сцепленные пальцы и спросила невпопад, – вот что мне с тобой делать, а?

Дэль пожал плечами.

– Не знаю.

Ветка грустно вздохнула.

– Вот и я не знаю. Отпустить тебя не получилось. Вернуться к себе ты можешь?

– Я не умею открывать порталы. Для этого, кажется, нужны артефакты. Никогда не обращал внимания как это происходит.

– Не царское дело? – съехидничала Ветка.

Дэль предпочел не отвечать на ехидство. Всегда лучше помнить, у кого браслет, а на ком ошейник. Даже если тут нет, как она говорит, рабства. Безопаснее.

– Я, чаще всего, другим был занят.

– Хорошие начальники, как и хорошие командиры, обычно разбираются в деталях работы подчиненных, – фыркнула Ветка.

– Значит, я не очень хороший командир. Был, – огрызнулся Дэль и отвернулся, слова хозяйки зацепили за живое, если бы он был правильным командиром, действительно хорошим, разве бы его предали?

Ветка пошарилась под столом и достала оттуда большой пакет.

– Тут белье, футболка, джинсы, рубашка и толстовка. И кроссы специально выбрала пошире, надеюсь, подойдут на твои лапки с шестью пальцами. Ты так спал, что даже не почувствовал, как я к твоей ноге сантиметр прикладывала.

Дэль смотрел на протянутый ему большой черный, блестящий мешок с непониманием.

– Надень это, – Ветка вдруг заулыбалась, – оказывается, на твой рост здесь сложно найти одежду. Пока ты спал мне пришлось побегать по магазинам в округе.

– Мешок? – уточнил Дэль.

– Нет, конечно, – улыбка Ветки стала еще шире, – то, что в мешке, – она выложила на стол одежду, встала и направилась к выходу, – сумеешь сам переодеться?

– А носки обязательно менять? – спросил Дэль, с сожалением глядя на пушистые носки на свои ногах, – эти теплые.

– Оставь, – разрешила она.

– А ту одежду которая сейчас на мне?

Ветка уже от двери махнула рукой.

– На табуретку сложи, будет запасной. Зови, если помощь понадобится.

С нижним бельем Дэль справился сам, к нему была зачем-то приложена маленькая картинка с изображением, видимо для того, чтоб люди не забывали как нужно это надевать. Белую футболку и рубашку тоже сумел кое – как натянуть, рука в гипсе с трудом прошла в рукав, а вот с брюками не получалось. Дэль смог надвинуть их до колен, чуть не упал и понял, что придется звать на помощь.

Вета придя на зов хмыкнула, сдерживая смех. Серый гигант стоя посреди кухни пытался натянуть застегнутые джинсы. Она была готова поспорить, что если бы он не был серым, то сейчас был бы уже темно – красного цвета. Как спелый помидор.

– Вот, – он потряс спортивными штанами, – у этих пояс растягивается, а у этих нет.

– Их нужно расстегнуть, – терпеливо пояснила Ветка, – на поясе пуговица, а ниже застежка – молния. Посмотри внимательно, видишь?

Она стащила со щиколоток принца штаны и наглядно показала ему как работает застежка.

– Одной рукой неудобно, – Дэль подтянул джинсы на их законное место.

– Молодец, – похвалила Ветка, – давай только на трусах этикетку, ну, вот ту картинку отрежем, а потом помогу тебе штаны застегнуть.