Читать онлайн Полное превращение

Пролог

Велика сила Вселенной. Когда она разобщена, то стремится объединиться. Но стоит ей хоть сколько-нибудь пробыть в единении, как она вновь распадается.

Ни один из ныне живущих точно не знает, кто и как сотворил этот мир. Большинство верит в древние предания и проповеди служителей культов. Кто-то считает правдой древние записи на глиняных табличках или наскальные рисунки. Другие озвучивают лишь фантазии и бредовые идеи. Но все эти истории схожи в одном.

Давным-давно в Экумене хозяйничали чудовищные силы, воплощённые в невообразимых кошмарных существ и демонов. Нынче сложно представить себе тех хтонических монстров: они обладали крыльями или ползали под землей, могли быть маленькими или колоссальными, являлись безголовыми или с множеством лиц. Имели клешни, щупальца или лапы, а то и вовсе лишены всяких конечностей. Однако в древности именно они властвовали по всему миру. По их вине в те времена горизонты полыхали от пожаров, небо затягивал черный дым, а моря и реки краснели от свежей крови. Первые люди, слабые и почти беззащитные, жили небольшими племенами, прятались в пещерах и лесах или кочевали по равнинам в попытках спастись от чудовищ.

Но все же находились сильные и смекалистые богатыри, достаточно смелые и решительные, чтобы бросить вызов кровожадным тварям. Их называли героями. В одиночку или с товарищами они убивали демонов, охотились на чудищ, вели за собой людей на битвы с нечистыми порождениями. Именно они защищали человечество на заре его существования.

Со временем кошмарные твари стали отступать. Шаг за шагом люди отвоевывали себе земли. Наконец, последние демоны пали, пожары утихли, а моря и небеса очистились. Люди окончательно уверовали во всесильность и могущество героев, защитивших человечество и одолевших тварей. Многих из них начали обожествлять. В честь героев возводили капища и святилища, прославляя их за дарованную безопасную жизнь после победы над нечистью. Почти в каждом поселении был памятник подвигу тех великих богатырей. С годами эти небольшие деревни разрастались и объединялись. Жили люди спокойно: возделывали землю и занимались ремеслами. Торгуя между собой, села со временем становились все больше. И скоро образовались первые города. Так Эра Героев закончилась, началась Эпоха Королей.

Те племена, что выбрали жизнь в лесах и смогли достичь единения с природой, начали звать себя туатами. Другие, кто скрылся в глубоких пещерах, обуздали магию камня и металла. Они стали цвергами. Люди, сохранив свой первозданный вид, в большинстве своем оседали на равнинах, не опасаясь более нападений кровожадных чудовищ.

В Эру Королей народы то объединялись в целые страны, то распадались на маленькие полисы. Торговали и воевали между собой. Туаты оказались единственными, кто сумел построить централизованную империю. Они поклонялись великой богине жизни Мельфине и ее восьми духам, повелевающими огнем, землей, водой, воздухом, деревьями, электричеством, льдом и ментальными силами. Обладая магией более могущественной, чем все остальные расы, туаты сумели стать величайшим народом и подчинить все города и государства людей.

Цвергов же не волновало господство и завоевания, их куда больше интересовало исследование подземных глубин. Они желали только ревностно оберегать свои тайны, оставаясь в стороне от войн туатов и людей. На заре времен их народ жил в пещерах, но со временем научился мастерски обрабатывать камень, вырезая в скалах целые города. В отличие от туатов, цверги поклонялись единому Богу – великому Вию, хозяину недр. Кроме того, они никогда не имели единого государства, предпочитая жить в обособленных полисах.

Среди людей оказалось немало умелых ремесленников, земледельцев и воинов, однако они не могли похвастаться выдающимися магическими способностями. Не в силах противостоять туатам, человеческие государства стали их вассалами. Туаты же требовали с людей подношения: богатства, пищу и человеческие жертвы, в том числе даже малых детей. Тех, кто пытался ослушаться законов, они жестоко карали, разоряя города и истребляя людей, чем надолго отбивали охоту противиться.

Но все же многим человеческим странам удалось сохранить свою культуру и традиции. Они имели невероятное множество культов и богов, которым поклонялись и в больших государствах, и в маленьких деревушках на отшибе цивилизации.

В самом древнем и могущественном королевстве людей Этерии поклонялись великому богу грома Магнусу и его сыновьям: Магнару – богу солнца, Мансу – богу луны, Ману – богу воздуха и ветра и Манану – богу моря и воды. Города этерийцев прославились великолепными дворцами с резными колоннами и натуралистичными статуями. Власть в Этерии принадлежала мыслителям, ученым и философам.

В Ольвии, не менее влиятельном царстве, почитали богов огненного пантеона: Решефа, его потомков и его брата Мардука. Ольвийцы ценили силу, поэтому наибольшим уважением пользовались солдаты и полководцы. В архитектуре жители Ольвии предпочитали создавать грубые угловатые постройки из черного камня, больше напоминающие крепости.

Народы Арамантов верили в богиню света Тирис и являлись одним из немногих человеческих племен, исповедующих монотеизм. Этот народ стал известен своими зданиями, увенчанными полусферическими куполами. Славу Арамантам принесли искусные музыканты, скульпторы и писатели.

На юге, в королевстве кеметов, чтили могущественного бога солнца и его свиту. Согласно кеметским обычаям, мертвецов мумифицировали и хоронили в усыпальницах. Кеметские воины шли в бой на колесницах. Несмотря на миролюбивый нрав, они всеми силами старались защищать свои границы.

Данайцы, как и жители прочих прибрежных королевств, молились морским богам. Из них вышло много искусных мореплавателей и путешественников.

На западе люди долгое время кочевали по великим степям. Наконец, часть из них осела, занявшись земледелием. Западная знать одевалась в разноцветные халаты, а в боевом искусстве предпочитала верховую стрельбу из лука и древковое оружие. Влияние туатов в этих землях оказалось особенно сильно, благодаря чему люди начали возводить многоярусные башни с черепичными крышами и покрывать лаком доспехи на манер своих господ. Поклонялись на западе Длинному Небу и Великой Богине Солнца.

Никто точно не знает, сколь долго длилась Эпоха Королей, но такой порядок не мог продолжаться вечно. Не все люди согласились мириться с господством туатов. Не желая терпеть несправедливые законы и поборы, Этерия и Ольвия не раз пытались поднять восстания, но, не имея в своем распоряжении достаточно сильных колдунов, не могли противостоять туатам. Все изменилось в одну роковую ночь.

На восточных берегах Экумены располагалось небольшое и слабое королевство моронов. Это был мирный народ, который занимался земледелием и рыболовством. Следовали культу предков, встречались и верующие в Магнуса.

В ту самую ночь король моронов Гисскал увидел во сне колоссальное создание, обладающее невероятным могуществом. Ему явился Баал, могущественный бог крови. Сперва Гисскал испугался величия представшей перед ним сущности, но древний бог пообещал ему помощь в войне с туатами. Он научил, как при помощи крови усилить магические способности во сто крат, как призывать демонов и оживлять мертвых, как подчинять разум и волю живых существ.

Когда Гисскал убедился в силе заклинаний, открытых ему Баалом, он всецело уверовал в нового бога. Культ крови начал активно насаждаться по всему Моронскому Королевству. Древние идолы предков безжалостно уничтожались, а на их месте строились высоченные пирамиды, где поклонялись Баалу и его пантеону.

В Этерии новую религию немедленно объявили ересью, посчитав кровавых богов той самой силой, что хозяйничала в Экумене в незапамятные времена и которую великий Магнус смог изгнать, дав человечеству будущее. Араманты решили, что Баал является повелителем тьмы и извечным врагом их богини Тирис. Туаты пришли в ужас, посчитав кровавую магию противоестественной, и потребовали у людей пресечь поклонение Баалу.

Но Гисскал не собирался слушать никого из них. Он передал знания множеству колдунов и собрал огромное войско. Отказавшись от человеческого обличия и навсегда скрыв лицо под устрашающей медной личиной, Гисскал открыто выступил против туатского владычества. Началась Эра Воинов.

По легендам, туаты обладали невероятным могуществом над силами природы: они могли управлять огнем, ветром и водой, оживлять леса, повелевать зверьми. Те, кто вторгался во владения туатов, погибали от града ядовитых стрел и дротиков. Но даже они не могли помочь справиться с полчищами демонов и мертвецов, насланных на них Гисскалом. Туаты пытались воззвать о помощи, но никто не явился. Цвергов заботило лишь собственное благополучие, а королевства людей жаждали поделить между собой наследие туатов.

Никто тогда не мог подумать, что набирающая мощь Моронская Империя не собирается ни с кем делить господство. Когда Гисскал почувствовал, что его смертный час близок, он написал книгу, где подробно излагались все известные ему заклятия. Этот фолиант он передал своему ученику, который стал следующим императором.

Даже когда моронские легионы обрушились на Этерию и Ольвию, люди не спешили объединяться. Миролюбивые кеметы не желали воевать, пока враги не вторгнутся в их земли. Араманты и данайцы верили, что боги смогут защитить их от слуг Баала. Лишь цверги поняли всю опасность и заключили договор с моронцами. В обмен на неприкосновенность своих владений цверги открыли моронцам секрет стали. Так несметные армии, вооруженные стальными клинками, ведомые могущественными колдунами, что шли в бой верхом на трехглавых драконах, усиленные нежитью и демонами, стали практически непобедимы.

Когда весь север Экумены оказался захвачен Моронской Империей, оставшиеся туаты и королевства людей все же попытались объединиться. Но даже вместе они не смогли выдержать натиска Империи и в итоге оказались разбиты и захвачены. Всех туатов без исключения обратили в рабство, дабы унизить за века поборов, притеснений и унижений. Людей, что отказались признать власть моронов и уверовать в Баала, безжалостно принесли в жертву.

Так, с полным завоеванием Экумены, началась Эра Империи. Моронцы вбирали все лучшее из культур и технологий покоренных народов. Миллионы рабов под надзором моронских господ отстраивали величественные города и храмы. Развивалась культура и наука. Моронская знать богатела. Настал Золотой Век человечества. Но и он не мог продолжаться бесконечно.

Шел триста двенадцатый год от окончания завоевания. Моронской Империей правил Великий Непот, названный так не только за свою власть, но и за невероятную полноту. Пользуясь своим могуществом, он предавался распутству и чревоугодию, совершенно забросив все государственные дела. Придворные боялись его колдовской силы, никто не смел перечить. Напротив, они льстили государю и заискивали перед ним, ища выгоду. Оставшаяся без должного внимания Империя впала в запустение: чиновники и фавориты императора погрязли в коррупции, местные правители злоупотребляли властью все сильнее и сильнее. Должности и титулы распродавались, словно на рынке.

Переломный момент наступил, когда император Непот явился с визитом в Южные земли. Повсаний, правитель Юга, немедленно организовал пир в честь приезда императора, созвав туда всю местную знать. Когда вино обошло три круга, Непот обратил внимание на молодую девушку необычайной красоты из Западных земель. Это была Лин Юнь, возлюбленная Каллимаха, младшего сына Повсания.

Однажды Каллимах прогуливался ночью в саду и увидел Лин Юнь, которая любовалась полной луной. В следующий миг облака затянули луну, что Каллимах расценил как знак самих богов: девушка была столь красива, что даже луна не могла сравниться с ней блеском, посему небеса укрыли ее. Юноша без памяти влюбился в Линь Юнь и на коленях вымаливал у отца разрешение жениться на ней.

И вот теперь, когда император Непот потребовал себе девушку, Повсаний не мог согласиться на это, чтобы не разбивать сердце горячо любимому сыну. Склонившись, он стал умолять владыку изменить решение, но Непот остался глух к мольбам. Его слуги схватили Лин Юнь и увезли в Базилонополь, столицу Моронской Империи, где император сделал ее одной из наложниц. Три недели Каллимах рыдал, не выходя из своих покоев, требуя у отца вернуть ему любимую. Желая узнать, как помочь сыну, Повсаний решил отправиться к жрецу Вассаго, одного из верховных божеств. Его почитали в Империи за умение предсказывать будущее. Но лишь жрецы-маги могли общаться с великим Вассаго.

Явившись в храм, он предстал перед служителем культа. Повсаний отдал в жертву самого лучшего раба, которому колдун вырезал сердце. Положив еще трепещущее сердце на раскаленные угли, оракул прикоснулся к нему, и великий Вассаго открыл будущее: «Старый мир падет! Трехглавый дракон будет повержен, а править будет великий орел, рожденный в тени змеи перед сбором урожая!». Таково было пророчество.

Повсания охватил ужас и трепет, когда он услышал предсказание. Ведь его младший сын был рожден в начале осени, в покоях с мозаикой в виде змеи на потолке. А лучшие ловчие обучили Каллимаха ездить верхом на огромном орле. Решив, что в пророчестве речь шла именно о сыне, Повсаний задумал немыслимое. Он открыто не подчинился императору, созвал верных ему дворян и призвал знать со всего государства присоединиться к восстанию. Владыка Юга заявил, что власть колдунов должна закончиться и перейти в руки простых людей. Так началась первая в истории Моронской Империи гражданская война, а этот рассказ будет о человеке, который определит ее исход.

Глава первая,

из которой вы узнаете, как император Непот был побежден

Тит Флавий вместе с отцом Клодием, правителем небольшой северной провинции – Норикума, и матерью Тевтой ехал в коляске по главной императорской дороге в Базилонополь. Их сопровождали отряд всадников и несколько десятков рабов, перевозивших поклажу и дары для императора. Широкий тракт, мощенный белым камнем, пролегал вдоль горной цепи. Иногда высоко в горах виднелись монастыри, окруженные невысокими стенами.

В одном из ущелий располагался город цвергов Куту. Дома, храмы, дворцы и мавзолеи были вырублены прямо в скалах и соединялись с природными пещерами и гротами. Отвесные своды ущелий сами по себе были стенами, обеспечивая поселению хорошую защиту.

По правую руку от дороги раскинулись бескрайние леса. Иногда вдоль тракта попадались деревни и небольшие города. В таких местах обочину дороги украшали фонари и резные каменные стены, на которых высаживали экзотические цветы, устанавливали бюсты великих правителей и скульптуры животных – гиен, быков, грифонов, гидр, драконов или орлов.

Некогда славный род Флавиев, берущий свое начало от одного из лучших моронских генералов древности, теперь находился на обочине политической жизни Империи. Но из уважения к былым заслугам они все же получили приглашение от самого императора на Агаресалии, праздник в честь бога – покровителя воинов Агареса, имеющего власть останавливать бегущих и обращать в бегство стоящих.

Этот день приурочивали к великой победе Моронской Империи над войсками объединенных королевств, положившей конец их сопротивлению. По традициям, в ночь накануне праздника знати полагалось пировать в императорском дворце, затем всю неделю в храмах устраивались жертвоприношения, а в цирках проводились игры. Кроме того, именно в эти дни жрецы при помощи особого ритуала могли общаться с самим Агаресом.

Тит не хотел ехать на торжество. Раньше ему часто удавалось увиливать от официальных приемов. Молодой Флавий предпочитал проводить время в своих покоях, читая многочисленные книги, или же беседовать с учеными мужами, коих нанимал для него отец. Но к величайшему негодованию юноши, в этот раз родители твердо настояли на его присутствии на церемонии.

У Титуса практически не было друзей. За все немногие разы, когда ему приходилось являться на торжества, он сумел сблизиться лишь с Ливией Курионой, дочерью аристократов из Лютеции, столицы Северного региона. Но из-за натянутых отношений Клодия с Курионом-старшим молодые люди виделись крайне редко. Тит рассчитывал остаться в родовом поместье и провести время с Ливией, пока родители, с радостью принявшие приглашение от гонца из Базилонополя, будут на празднике. Но отец настоял на необходимости представить Титуса ко двору императора, не слушая возражений сына.

– Мой мальчик, уймись же наконец! Рано или поздно тебе придется предстать перед обществом! Нельзя же всю жизнь проводить взаперти! – поучал его Клодий. – Мы так долго не могли зачать ребенка, мы приносили в жертву сотни рабов, приглашали колдунов, и вот, наконец, родился ты! Великий Баал не одарил тебя магическими талантами, и искусного война из тебя не вышло, поэтому ты должен проявить себя в политике! Не посрами же нас!

– Верно, ты уже не ребенок, тебе следует жениться! – увещевала Тевта, с укором глядя на сына. Она на мгновение замолчала и плотно сжала губы, но потом продолжила: – Ничего, думаю, на приеме императора мы сумеем подобрать тебе достойную жену и устроить брак!

Титус не смел более перечить родителям, понимая, что, если упомянет Ливию, отец будет поносить ее семью, не переставая. В это время юноша еще не мог вообразить, сколь роковой для него окажется дружба с этой девушкой!

Солнце опускалось, уступая место непроглядной ночи, освещаемой лишь россыпью звезд и растущей луной. Вскоре лес и горы по бокам дороги стали практически неразличимы. Но впереди были отчетливо видны огни великого Базилонополя. Огромный город, в котором жило более миллиона человек, окружала неприступная стена с крытыми башнями. В округе расположились сотни деревень. Жившие здесь крестьяне постоянно возили в столицу огромные повозки с хлебом, овощами, маслом, яйцами и мясом, обеспечивая горожан едой.

За многие километры взорам путников открывались освещаемые факелами и фонарями храмы-пирамиды, величественно возвышающиеся над стенами, и колоссальных размеров башня императорского дворца. С каждой минутой они становились различимы все больше и больше. У городских ворот собралась огромная очередь желающих попасть внутрь. Однако стража пропускала лишь знатных и благородных, оставляя простолюдинов мяться за стенами. Семья Флавиев прождала около получаса, прежде чем им дозволили войти в Базилонополь. Народ толпами вывалил на улицы. Охранникам приходилось разгонять людей, чтобы дать возможность проехать поезду Флавиев.

Титус с презрением смотрел на пьяных, кричащих и поющих песни горожан. Большинство простолюдинов носили скромные, почти бесцветные рубахи и портки. Те, кто побогаче, могли позволить себе разноцветные туники. Владельцы попин выставляли столы прямо на улицах – их заведения не могли вместить всех желающих. Часто встречались музыканты, играющие на буцинах, кифарах, кроталах и флейтах. Пахло выпечкой, жареным мясом и дымком. Но из проулков тянуло мерзкими помоями.

Проститутки оголялись прямо на улицах, зазывая к себе клиентов, чем очень радовали толпу. Тит видел, как некоторые мужчины подбегали к девушкам, не глядя отсыпали щедрые горсти монет и тащили к инсулам, в которых обычно жили простолюдины. Зажиточные горожане приглашали жриц любви к себе на первые этажи, где имелись отопление и канализация. Бедняки же не могли приводить проституток в свои жилища: в их комнатах не было удобств, и очень часто им приходилось ютиться несколькими семьями. Вместо этого они волокли девушек в подворотни. Флавию стало мерзко от мысли, как немытые босяки в загаженных переулках сношаются с продажными женщинами под радостное улюлюканье тех, кто не отправился пить в попины и теперь пялился на происходящее из окна.

Когда коляска с сопровождением въехала в богатые районы, народу на улице стало гораздо меньше. Аристократы и богатеи предпочитали праздновать в кругу семьи и друзей на просторных виллах, откуда доносились их голоса и звуки музыки. Храмовый квартал встретил поезд Флавиев тишиной. Огромные ступенчатые пирамиды напоминали безжизненные темные монолиты, освещаемые лишь уличными фонарями. Жрецы готовились к завтрашним жертвоприношениям, поэтому тут соблюдалась тишина.

Титус увидел по правую руку сорокаметровую трехступенчатую пирамиду Аамона, великого бога, имеющего власть примирять и сеять вражду. За ней виднелась чуть менее высокая девятиступенчатая пирамида Пеймона – покровителя искусств, наук и тайных знаний. Именно его Тит почитал больше всех остальных богов и, взирая на храм, раздумывал о том, как лучше будет преподнести ему жертву. Вокруг каждой пирамиды имелась большая площадь, готовая принять тысячи людей, жаждущих восславить свое божество.

Слева располагалась церковь Аграт, исполненная в форме огромного черепа. У входа по бокам располагались отшлифованные камни изогнутой формы, напоминающие человеческие ребра. Аграт, хозяйка пауков, являлась покровительницей мертвых и единственной, чей храм находился под землей. Ей прислуживал зловещий культ Черного паука.

Согласно этому учению, каждый человек после смерти попадает в подземное царство Аграт на суд. Те, кто должным образом чтил богов и их заветы, окажутся в верхних покоях, построенных из белого золота, и проведут вечность в своих любимых утехах. Преступники же попадут в паутинные сады Аграт и до конца времен останутся опутанными в коконы, став пищей для бесчисленных полчищ порождений хозяйки пауков.

Где-то вдалеке, напротив главных ворот, возвышалась самая большая пирамида Баала, верховного бога – учителя и повелителя крови, открывшего Гисскалу тайну кровавой магии. Перед колоссальным шестидесятиметровым сооружением, с огромной лестницей почти во всю ширину стены пятиступенчатой пирамиды, меркли все остальные храмы. Титус знал, что храм являлся полым и на вершине в главном ритуальном зале имелся вход во внутренние камеры.

Ученые мужи, которых отец нанимал для обучения молодого Флавия, рассказывали, что помимо подземного царства Аграт и материального мира, к которому относятся небо и земля, существует космос. Именно там обитают Баал и другие великие боги, которые неустанно наблюдают за людьми. Поэтому храмы строят как можно выше, дабы боги могли лучше рассмотреть проводимые в их честь жертвоприношения.

Однако даже столь величественные храмы-пирамиды казались крошечными по сравнению с императорским дворцом. Отделенный от всего остального города широким рвом, окруженный пятиметровыми стенами с башнями, дворец являлся сердцем Империи, откуда сотни лет моронские владыки вершили свою волю.

Когда-то давно император Тигеллин возвел небольшой форт на границе Империи, образовавшейся после завоевания Этерии, где расположил ставку. Именно отсюда моронцы отправляли армии на покорение Ольвии и Арамантии. Со временем крепость обрастала домами и деревнями, пока не превратилась в город, который, из-за удачного расположения в центральной части континента, и стал столицей Моронской Империи. В свое время Тит зачитывался трактатом Тигеллина о воинском искусстве «Послание к войскам», поэтому хорошо запомнил историю столицы.

Огромная двухсотметровая башня возвышалась над остальными зданиями, напоминая жителям об их ничтожности перед могущественными колдунами. Попасть во дворец можно было только по четырем мостам, пролегающим через ров с юга, севера, запада и востока. Ни одно существо не могло пройти по ним без приглашения императора. Любой, кто попробует ослушаться, будет убит лучниками, которые круглосуточно дежурят на стенах.

Коляска Флавиев остановилась на площади перед восточным мостом. Встречающий их привратник потребовал у гостей оставить все сопровождение и войти во дворец пешком. Слезая с повозки, Тит заметил, как вдалеке стражники тащат какого-то кричащего и вырывающегося мужчину ко рву. Затем они сбросили его в воду, где несчастного тотчас же сожрал огромный водяной змей. Титус решил, что стража поймала вора, который пытался ограбить храм. Это каралось смертью без суда.

В это время Клодий объяснял привратнику, в каких тюках находятся подарки для императора, а где их личные вещи. Тот приказал слугам доставить все во дворец, а сам повел семью Флавиев внутрь. Едва Тит ступил на мост, как на него нахлынуло ощущение тревоги и первобытного страха. Он ожидал, что его вот-вот поразит молнией, и каждый шаг давался все тяжелее. Но ничего не происходило. Дойдя до самых ворот, все четверо упали на колени и поклонились три раза. Массивные ворота с бронзовой облицовкой медленно отворились.

Внутри их встретил красивый сад, собравший в себе самые экзотические растения со всех уголков Империи. По бокам дороги, мощенной черным камнем, стояли фонарные столбы, горящие разноцветным пламенем: от привычного желтого до фиолетового или зеленого. Между столбами Титус приметил людей. Присмотревшись, он пришел в ужас. Дорогу охраняла гвардия бессмертных.

Колдуны изымали души у лучших воинов империи, превращая их в ходячие трупы, которые, тем не менее, сохраняли все боевые навыки и беспрекословно повиновались императору. Облаченные в кольчуги и панцири из драконьей чешуи, вооруженные копьями и большими щитами, в шлемах с личиной в форме клыкастого черепа, бессмертные внушали ужас всем без исключений.

В мирное время они охраняли дворец и являлись телохранителями императора и его приближенных. На войне они составляли элиту, которую отдавали в распоряжение лишь лучшим генералам. Бессмертных бросали в бой, только когда дела на поле брани становились плачевными. Их мощи хватало, дабы переломить ход любого сражения. Тит отметил, что отец и мать тоже с тревогой косятся на гвардейцев, лишь привратник сохранял спокойствие.

Из-за темноты цветы и деревья сделались практически неразличимыми. Но по освещаемым фонарями широким длинным зеленым листьям Тит догадался, что они находятся в той части сада, где росли растения, привезенные с юга страны. Иногда между стволов и ветвей просматривались силуэты павильонов и беседок. Флавии пересекли небольшую журчащую речку по арочному мосту. Титус определил, что где-то в левой стороне, напротив парадного входа в сторону храма Баала, должна располагаться главная площадь дворца. Именно там проходили все важные церемонии и праздники.

Пока привратник вел семью Флавиев сквозь заросли экзотических растений, отец, не переставая, растолковывал Титу правила поведения на приеме.

– Никогда не заговаривай с более почтенными господами первым, жди, пока к тебе обратятся! Не забывай кланяться, не повышай голоса! Будь смиренным и почтительным! Не вздумай грубить, перечить или влезать куда не следует! – Клодий бубнил монотонным голосом, растягивая слова, и время от времени недовольно косился на сына. – Помни, от этого приема все зависит! Не смей нас опозорить! Будь ты уже достойным аристократом, в конце концов!

Титус лишь утвердительно кивал головой и пытался изобразить на лице сосредоточенность и понимание. Хотя внутри кипело раздражение, вызванное очередными однообразными поучениями отца. За все эти годы он уже вдоволь наслушался речей о сыновьем послушании, которое предписывает, что сын обязан повиноваться отцу, как и любому старшему, подобно тому, как раб служит господину, а подданный – государю.

Вскоре впереди показались стены дворца. Нижние этажи располагались в широченном пятиугольном основании. Стены, выполненные из черного морского гранита, усеянные множеством окон и балконов, покрывали барельефы, изображающие великие битвы древности. Края крыши опоясывали остроконечные зубцы в форме пик. Из центра постройки вверх устремлялась колоссальная башня. Никто не знал точно, что находится внутри нее. Только императору и его доверенным лицам дозволялось посещать верхние этажи. Комнаты для слуг, покои гостей, кухня, казармы стражи и залы для приемов находились в нижней части дворца.

Привратник направился к широкой лестнице, ведущей к двустворчатым дверям. Отворив их, он повел гостей внутрь дворца. Мрачные каменные коридоры освещались масляными лампами и лунным светом, который сквозь окна падал на разноцветные ковры, устилающие полы. Миновав несколько поворотов, привратник, наконец, вывел Флавиев в тронный зал.

Просторное светлое помещение украшали резные колонны, увитые золотыми фигурами змей и драконов. Пахло изысканными и утонченными благовониями. Стены были обиты темно-розовым деревом и украшены красными гобеленами с изображением расправившего крылья трехголового дракона, изрыгающего пламя. Посередине зала находился длинный низкий стол с разложенными вокруг подушками. В помещении имелось еще несколько дверей, широкие окна и балконы с правой стороны и резные двустворчатые ворота главного входа.

Напротив них на другом конце зала на шести ступенях возвышался богатый золотой трон, подлокотники которого украшала драконья кость. Позади висели два фиолетовых полотна с изображением императорской печати. Тит впервые видел драконью кость, которую он узнал по ярко-белому цвету. Красота трона настолько поразила молодого человека, что в его голове родилась мысль украдкой занять место государя. Однако Титус моментально отогнал сию идею прочь, опасаясь наказания за столь варварский поступок.

Семья Флавиев оказалась одной из последних, прибывших на торжество. У дальней стены расположились музыканты, игравшие легкую музыку на буцинах и кифарах. Сотни аристократов и чиновников, одетых в дорогие халаты с причудливыми узорами, разбились на группы и беседовали.

Среди собравшихся гостей Тит заметил множество юношей и девушек – дворянских детей, которые, как сам Тит, а также его мать и другие женщины, были одеты в белые халаты. Такие одеяния полагались аристократам, не занимавшим какой-либо государственной или военной должности. Некоторые молодые девушки и многие женщины носили широкие розовые пояса, охватывающие весь живот, что означало пребывание в браке. Согласно традиции, на передней стороне пояса красовался герб знатного рода, из которого происходил супруг.

Тит вспоминал, как отец любил наряжаться в желтый халат, расшитый изображением бабочки-махаона – фамильным гербом рода Флавиев, и подвязывался тонким поясом с россыпью граненых цитринов. В отличие от большинства аристократов, Клодий плотно запахивал халат, а не носил его слегка распахнутым на груди на манер дворян из Центральных земель. Глава семьи часто поучал сына, что тот обязан заслужить цветной халат, иначе жизнь будет кончена. В детстве Титуса крайне раздражали подобные нравоучения. Но на императорском приеме, видя все великолепие знатных одеяний, не идущих ни в какое сравнение с отцовскими, юный Флавий впервые искренне захотел заполучить такой халат.

Несмотря на семейные разногласия, Тит радовался принадлежности к одному из самых привилегированных сословий в Моронской Империи, которое уступало в иерархии лишь жрецам и государю. Знатные люди владели несметными богатствами и землями, им не приходилось работать руками, как простолюдинам. Они имели право занимать государственные и военные посты, куда их назначал лично император. Формально благородные отпрыски не имели возможности получать титул по наследству. Назначение можно было получить, лишь совершив подвиг в бою или проявив себя в государственных делах. Но Титус прекрасно знал, как при помощи взяток и связей родители с легкостью пристраивали своих отпрысков.

Около дверей и у трона стояли стражники-бессмертные, вооруженные гуань дао. Титу редко удавалось увидеть оружие Западных земель, которое моронская армия с радостью заимствовала после покорения тамошних народов. Поэтому, несмотря на страх перед бессмертными, молодой человек с интересом разглядывал диковинные глефы.

Кроме стражи, у трона толпились евнухи в коричневых мантиях и высоких шапках с султанчиками. При виде их младшего Флавия охватывало отвращение. Несмотря на все привилегии, которые получал евнух по сравнению с остальными рабами, Тита бросало в дрожь от мысли о том, как в детстве этих людей лишали половых органов. Ни за что на свете молодой человек не согласился бы пополнить их число.

Несмотря на возможность получить хорошее образование и стать помощником чиновника или самого императора, или удостоиться чести ухаживать за гаремом, или воспитывать знатного отпрыска, Титус считал кастрацию варварством. Больше всего его возмущало, что родители добровольно отдавали детей в евнухи, оправдывая сие тем, что потеря детородного органа означает сохранность верности лишь интересам государства. Тем более что за какой-либо серьезный проступок евнух запросто мог лишиться статуса и стать обычным кастрированным рабом.

Между гостями сновали обращенные в рабство люди и туаты, облаченные в одни лишь сублигакулумы. Они старались оперативно исполнять все прихоти знати. До сего дня Титу редко выпадала возможность увидеть туатов вблизи, поскольку Клодий из принципа не держал их в своем поместье. Ростом чуть ниже человека, они имели щуплое телосложение, утонченные черты лица и длинные остроконечные уши. Мужчины-туаты не обладали бородой или другими волосами на теле, а их голоса отличались высоким тембром. Флавий путал их с женщинами и лишь по наличию груди мог определить наверняка.

Тем не менее молодого человека поражало, как по-разному выглядели туаты. Цвет их волос мог быть серебряным, фиолетовым и даже зеленым. Кожа – светлых тонов розового, голубого или темно-серого. Глаза выделялись оттенками желтого или голубого окраса. Но встречались среди них и те, кто обладал внешностью, схожей с людской. Глядя на них, Флавий сразу понимал, что одним из предков этих туатов был человек. Титус усмехнулся, вспоминая древние книги, где туаты описывались как могущественные маги и великие воины, правящие всем миром. Теперь же они стали бесправными рабами у моронских вельмож.

Клодий сразу же направился к высокому длинноволосому мужчине с густыми усами, одетому в желтый халат с вышитыми узорами в виде кабанов и подпоясанному янтарным поясом. Титус узнал в нем Прасутага, владыку Северных земель. Он беседовал с двумя своими военачальниками: Рексаром и Торгримом. Оба генерала являлись типичными представителями северян: дюжего телосложения, с мясистыми лицами и длинными светлыми волосами, одетые в красные халаты и кожаные накидки. Рексар, как и Клодий с Прасутагом, носил густые усы согласно северной моде. Торгрим предпочитал гладко брить лицо на моронский манер.

К их беседе подключился еще один человек. Полноватый мужчина с аккуратной козлиной бородкой и коротко стриженными усами, в зеленом халате с изумрудным поясом, громко делился впечатлениями о войне с мятежниками, активно жестикулируя. По его словам, дела на фронте шли плохо: верные императору силы терпели поражение за поражением. Титус догадался, что перед ним генерал Юань, один из самых могущественных и влиятельных полководцев империи. Как-то раз он посещал с визитом Лютецию, столицу Северного региона, где юный Титус с ним и познакомился.

Клодий, поклонившись, попытался вклиниться в разговор, но Прасутаг не обращал на него никакого внимания и продолжал беседу с генералами. Молодой Флавий про себя злорадно посмеялся, видя, как раболепие отца в очередной раз не снискало должного одобрения вышестоящих чинов.

От наблюдений Тита отвлекла служанка-туат, предложившая ему закуски и вино. Выбрав лепешку из рисовой муки с рыбным фаршем и овощами и взяв чашку мульсума, Тит отошел к колонне, продолжив осматривать зал. Среди множества дворян и жрецов он узнал владыку Западных земель, господина Седжона Ронга, высокого мужчину средних лет, одетого в белый жилет поверх голубого халата с золотыми узорами. С ним оживленно беседовали пять его жен и три сына. Поскольку он был одним из богатейших аристократов, Клодий всегда отзывался о нем с большим уважением и почтительностью.

Кроме него Тит заприметил невысокого генерала Маркуса Лициния, который однажды гостил в их имении. Он общался с другим полководцем с длинной ухоженной седой бородой, которого называл Севастьян Лун. Внезапно седобородый пересекся взглядом с Титом. Прочитав в его глазах презрение, молодой Флавий поспешил отвернуться.

Юноша не горел желанием соблюдать запрет отца касательно встревания в разговоры других дворян. Однако после такого пренебрежительного взгляда воеводы Тит потерял всякое желание вступать в беседу с кем-то из присутствующих. Он понимал, что ему не о чем говорить с этими людьми, поскольку ничего не знал ни о положении дел на фронте, ни о последних событиях в жизни высшей знати, ни даже о свежих государственных сплетнях. Титус откровенно стеснялся подходить к столь значимым чиновникам и генералам и не верил, что те первые захотят завести с ним беседу. Вместо этого он предпочел наблюдать дальше.

Рядом с Лицинием Тит увидел делегацию цвергов из подземного города Лагаш, что находился в горах, прилегающих к Базилонополю. Сами цверги представляли собой крепко сложенных низкорослых людей с очень бледной кожей. Их городами-государствами руководил совет старейшин, куда избирались представители знати на пару лет. Мужчины, за исключением служителей культов, редко отпускали бороды. Одеяния цвергов состояли из длиннополых кожаных курток, украшенных драгоценными камнями и меховыми воротниками.

Жены делегатов носили длинные, доходившие до пола платья кремового цвета. Такие платья шили из ткани, которую получали из паутины гигантских пещерных пауков. Головы женщин покрывали высокие меховые шапки, скрывающие волосы. Насколько Тит знал, законы цвергов позволяли мужчине иметь лишь одну жену. Среди делегатов присутствовал и первосвященник. Его длинная борода была заплетена в косички, украшенные золотыми навершиями, а в руках он держал резной костяной посох.

Титус вспомнил, как в детстве отец постоянно пугал его рассказами о цвергах, что утащат его за непослушание в подземелья, где будут медленно пить кровь. Но, глядя на них сейчас, ему не казалось, что горный народ представляет какую-либо опасность. Юноша обратил внимание, как другие молодые люди с опаской косятся в сторону цвергов. Очевидно, родители рассказывали им такие же страшилки.

Мать Тита уже вовсю погрузилась в общение с Миссалиной, женой повелителя Восточных земель, откуда брала свое начало великая Моронская Империя. Эта женщина обладала типичной для моронцев внешностью: высоким ростом, худым телосложением, светлой кожей, черными волосами и зелеными глазами. В их компании присутствовала еще одна женщина, невероятно огромного роста, даже по моронским меркам. На ее затылке была заплетена длинная коса, а мощное тело скрывал зеленый халат с изумрудным поясом.

В зал вошел еще один гость, крепко сложенный мужчина с сильно обожжённой левой стороной лица. Это был великий Магон, главнокомандующий императорской армией, прозванный Красным Драконом за цвет чешуи его дракона. Воеводу сопровождали три жены вместе с дочерью и сыном. Остальные присутствующие вельможи и жрецы оказались незнакомы Титу.

Тит украдкой рассматривал Магона и прочих генералов, и его вдруг охватила откровенная зависть и восхищение. С раннего детства он пытался представить, каково это – летать на огромных крылатых тварях, вести за собой в бой легионы. Смотреть, как маги по твоему приказанию призывают силы природы на борьбу с врагами. Слушать, как восхищённые солдаты скандируют твое имя после очередной победы. Однако Тит прекрасно осознавал положение своей семьи. Даже мечтать о подобном – глупость.

Но не будем более заострять внимание на гостях. Об их роли в истории мы обязательно поведаем далее. Пока же перейдём к торжеству.

Наконец ударил гонг. Все разговоры моментально прекратились, люди отставили закуски и чашки с вином. Рабы поспешили унести посуду и недоеденные закуски и скрыться в дверях. Рядом с троном собрались десятки слуг-евнухов, которые хором принялись объявлять выход императора, представляя его так: Владыка Неба и Защитник Земли. Заиграла торжественная музыка. Все гости встали на колени. Евнухи стояли полусогнувшись и склонив головы. Двери позади трона распахнулись, и в зал ввалился сам император Непот.

При его появлении гости тут же пали ниц. Невероятно толстый император носил пурпурный халат, расшитый золотой нитью, с золотым поясом, украшенным нефритом и драгоценными камнями. На его голове красовалась яйцеобразная корона из молочно-белой кости морского дракона с тремя золотыми венцами. Почесав длинную густую бороду, Непот медленно протопал к трону и уселся на него, едва втиснувшись между подлокотников.

За ним следовали двенадцать наложниц в полупрозрачных одеяниях, сквозь которые просматривались их тела и исподнее. Они расположились на ступенях возле трона. Тит слышал, что гарем императора был чрезвычайно велик, насчитывал десятки, если не сотни девушек, и решил, что специально для приема отобрали наиболее красивых наложниц.

Еще несколько лет назад Титус пришел к выводу, что гораздо лучше заводить наложниц, нежели супругу. В отличие от жен, наложницы не могли пользоваться привилегиями мужей и претендовать на имущество и состояние в случае смерти супруга или развода. Их дети не получали по праву рождения фамилию отца со всеми вытекающими преимуществами, если только тот не признает законного наследника. Наложниц, как правило, выбирали из числа простолюдинок или разорившихся дворянок, которые не имели возможности собрать приданое. Это, по мнению Тита, давало куда большее спокойствие в жизни и давало уверенность, что ему никогда не придется выслушивать все те упреки, которые вынужден терпеть Клодий от супруги.

Флавий читал, что традиция брать себе наложниц уходит корнями в древние времена, когда моронцы только начинали завоевание Экумены. В ту эпоху знатные люди часто гибли на полях сражений, и для сохранения рода каждой семье требовался приток свежей крови. Дабы разрешить этот вопрос, знатные люди брали себе по нескольку жен и наложниц. Со временем у дворян вошло в моду обращать в наложниц женщин из захваченных государств. Величина гарема подчеркивала статус и богатство благородного мужчины, поэтому на каждом приеме хозяин пытался демонстрировать красоту и изящество служащих ему девушек.

Когда гостям разрешили поднять голову, Тит обратил внимание на еще одну странную рыжеволосую женщину в черной тоге, которая заняла место позади императорского трона. Под ее зелеными глазами багровели темные круги. Она пристально рассматривала собравшихся дворян. Одеяния женщины смутили Флавия, поскольку тоги носили лишь служители культа, а все верховные жрецы присутствовали среди гостей.

Придворные-евнухи принялись хором произносить речь о том, сколь важны Агаресалии, о наследии, оставленном великим Гисскалом, и о важности служения Баалу. Не забыли они осудить поднятое Повсанием восстание, призвав сплотиться вокруг императора и поскорее покарать бунтовщиков. Тита удивило, с каким вниманием и благоговением все гости слушали нудное и монотонное послание дворцовых прислужников.

Однако сам император лишь лениво жевал свои пухлые губы и постоянно зевал. Внезапно Тит осознал, что маленькие зеленые глаза Непота смотрят прямо на него. Несколько секунд он переглядывался с государем – и внезапно заметил во взгляде императора сильную скуку. Владыке было совершенно неинтересно слушать речь евнухов. Он точно так же мечтал поскорее приступить к трапезе, как Тит желал вернуться в свою комнату к книгам.

Усмехнувшись и махнув рукой, Непот приказал евнухам молчать. Затем он велел гостям рассаживаться и потребовал подать блюда. Все присутствующие торопливо поднялись с колен и принялись занимать места за столом. Ближе всех к императорскому трону расположились верховные жрецы каждого из семи богов. Следом уселись правители четырех земель, сохранившие верность империи, после – генералы и их семьи. Далее восседали чиновники и приглашенные дворяне. Семья Флавиев устроилась ближе к дальнему концу стола. Слуги принялись выставлять блюда.

Среди угощений Тит заметил вполне распространенные кушанья, которые присутствовали на столе каждого дворянина. Такие, как запечённая свинина, сваренное, а затем зажаренное на гриле свиное вымя, или матка молодой свиньи, приправленная перцем, семенами сельдерея, сильфой, медом, уксусом и гарумом. Помимо этого, подавались блюда из зайца. Его сперва отваривали, а затем зажаривали в печи под соусом из перца, чабера, лука, гулявника, семян сельдерея, гарума, оливкового масла и вина. Несмотря на бедность, такие угощения бывали и на столе семьи Флавиев довольно часто.

Из птицы Тит приметил запечённых фазанов, фламинго и павлинов. Из рыбных блюд, помимо осетров, форели и тунцов, – молоденьких морских змей, чьи размеры не превышали полутора метров. Еще подавалась икра и мясо ксифактина – шестиметровой хищной рыбы с тупой мордой и огромным количеством маленьких острых зубов. В качестве гарниров гостям предлагали огромное разнообразие хлебов, маринованные кивано, свежие и тушеные артишоки, момордику, сельдерей, пепино и цветную капусту.

На столе Флавиев рыба являлась крайне редким угощением. Поэтому Тит колебался: вкусить ли ему дары моря или же трапезничать привычными угощениями. Решив не стесняться, молодой человек стал накладывать себе всего понемногу.

Некоторые блюда специально обученные маги-повара, служившие только при дворе императора, готовили прямо в зале. Разбивая куриные яйца, заклинатель, используя телекинез, поддерживал их в воздухе. Второй создавал вокруг содержимого яйца водяную сферу, которую подогревал третий колдун при помощи огня. В результате получалось невероятное угощение в виде жидкого желтка, заключенного в мягкую и нежную оболочку из белка.

Кроме того, при помощи огня прямо в зале прожаривали свиное филе, маринованное в устричном соке и пряных травах. Его подавали вместе с жареными овощами и лапшой. Через куски рыбы пропускали электрические разряды, что создавало им великолепную корочку. Взяв себе небольшой кусочек, Тит ощутил невероятный нежно-солоноватый вкус с примесью дымка, не сравнимый ни с чем другим.

Встречались и блюда, которые можно было отведать лишь на императорском столе. Драконьи яйца, подаваемые как сырыми, так и вареными. Запечённое мясо левиафана – колоссальных размеров морского ящера с четырьмя громадными плавниками и длинным хвостом. Щупальца спрута. Пирог из ядовитых желез пульмононервы – гигантского насекомого, обитающего в северных лесах. Обжаренные с яйцом, мукой и сыром мозги снежных обезьян –полуразумного племени, ростом с человека, что жило в горах по всей Империи. Вареные яйца гигантского орла, в которых уже сформировался плод с клювом и перьями.

Но главным блюдом являлось мясо дракона. Само по себе оно было чрезвычайно жестким, таким, что даже человек со стальной челюстью не смог бы его прожевать. Но специально для императорского стола отбирали новорожденных драконов. Их сковывали в подземелье и кормили по шестнадцать раз в день. Приготовленное по секретной рецептуре, такое мясо получалось чрезвычайно нежным. Едва попробовав его, Титус позабыл о том, что уже изрядно набил брюхо, и принялся жадно поглощать драконье мясо.

Музыканты не прекращали играть ни на минуту, а придворные маги устроили потрясающее представление. Они заставляли плясать разноцветные сгустки пламени. Потоки воды замерзали в виде причудливых фигур, затем снова оттаивали, складываясь в новые узоры, и вновь затвердевали ледяными изваяниями. Колдуны создавали спиритические фантомы диковинных животных и человеческих фигур, которые кружились в невероятных элегантных танцах. Тит, как и те, кто оказался на императорском приеме впервые, с удивлением наблюдали за колдовским представлением, на время даже забывая о еде.

Когда вино обошло несколько кругов, а гости вкусили каждое блюдо на столе, император Непот подал знак наложницам. Они стали подходить к столу, с которого брали кушанья и подносили своему господину. Тот лишь лениво открывал рот и при помощи телекинеза заставлял пищу парить к нему с рук наложниц. Тит, пораженный ворожбой императора, обратил внимание, что рыжая женщина в черной тоге была единственной, кто, так же как евнухи и слуги, не вкушал угощений. Она лишь пристально осматривала зал, иногда концентрируясь на гостях, а иногда глядя куда-то вдаль.

Через час император объявил о начале развлечений. Часть гостей осталась сидеть за столом, продолжая трапезу. Некоторые вышли на балконы, где предавались оживленным беседам. Остальные стали расходиться по малым залам, куда вели двери по левую руку от трона. Большая группа гостей направилась вместе с императором Непотом и семью его наложницами в комнату, расположенную слева в дальнем конце зала. Родители объяснили Титу, что там будет происходить императорская оргия во славу Баала и других великих богов.

– И ты тоже должен присоединиться! – укоризненно сказал отец, нахмурив брови. – Давай, нечего опять отсиживаться!

– Но отец, я ведь еще не доел! – Тита испугала перспектива участия в оргии на глазах у родителей, поэтому он пытался придумать достаточно вескую причину отказаться. – И вообще, мне нездоровится! Я устал после долгого путешествия!

– Прекрати! Пора, наконец, тебе стать мужчиной! – Клодий не потерпел возражений сына и стукнул кулаком по столу. – Хватит уже строить из себя мальчика! Не позорь нас в очередной раз!

Тевта полностью поддерживала мужа, утверждая, что если сын не будет принимать участие во взрослых забавах, а продолжит проводить время с книгами, то ни одна знатная семья не согласится выдать за него замуж свою дочь. Мать угрожала гневом богов, если Тит не проявит к ним должного почтения и не присоединится к оргии. Тит не выдержал давления родителей и покорно подчинился их воле.

Помещение, отделанное белым камнем, оказалось просторным и светлым. Стены украшали резные полуколонны с изящными капителями. На полу лежали ковры и подушки, вдоль стен стояли диваны. Поодаль находились несколько купелей. В глубине зала расположился оркестр, исполняющий расслабляющую музыку. Едва Тит услышал ее, его охватило чувство сродни тому, что он испытал, тайком распив в детстве бутылку мульсума с подругой.

Люди принялись скидывать с себя халаты, и носимые под ними рубахи, и шаровары. Большинство из присутствующих были примерно одного возраста с Титом. Однако Флавий видел немало зрелых и солидных дворян и дворянок, которые желали почтить богов должным образом. Тит заметил среди них Рексара и Торгрима с женами, членов делегации цвергов, генерала Лициния с его толстой супругой и сыном и даже Миссалину с мужем, которые принялись натирать ароматным маслом свою высокую спутницу с длинными темными волосами, заплетенными в тугую косу.

Глядя на прекрасных обнаженных девушек и женщин, Тит страстно желал приблизиться хотя бы к одной из них. Но при виде хорошо сложенных юношей его охватывал стыд за свое тщедушное телосложение. Флавий решил, что никакая знатная особа не согласится даже заговорить с ним, не то что возлечь на одном ложе, когда кругом так много дюжих молодых людей.

Тем более такой отказ повлек бы за собой гнев его родителей. Тит покосился на Клодия и Тевту, которые решили составить компанию Миссалине и ее окружению. Подумав о том, что спешить некуда и лучше сперва осмотреться, Титус отошел к стене и сел на диван, где собралась небольшая группа людей, предпочитающих наблюдать за происходящим.

Сбоку у входа он приметил лысую жрицу Баала с татуированным лицом, одетую в красную тогу. Ее окружали раздетые по пояс слуги, чьи тела усеивало множество шрамов. Они активно обсуждали что-то вполголоса. Подслушать их разговор на расстоянии было невозможно, но Тит догадался, что они собирались делать. Императорские оргии славились исполнением ритуалов вызова демонов.

Никто точно не знал, кто такие демоны на самом деле. Жрецы уверяли, что они являются порождениями богов, которые использовали их для свершения своей воли. Например, боги могли посылать демонов в помощь своим самым верным адептам или, наоборот, чтобы карать провинившихся.

Однако Тит читал в старинных книгах, как описывали демонов люди древних, давно забытых королевств. Жители Ольвии считали их порождениями некой зловещей силы, которая жаждала терзать и истязать все живое, в конечном итоге стерев его с лица Экумены. В Этерии и Арамантии верили, что давным-давно именно демоны господствовали на всем континенте. Но боги этерийцев и арамантов прогнали этих чудовищных порождений, дав возможность человечеству развиваться.

Ученые мужи предостерегали, что призыв демонов являлся крайне сложной и невероятно опасной процедурой, требующей неукоснительного соблюдения ритуала и невероятного искусства от вызывающего. Многие аристократы и молодые колдуны-неофиты, жаждущие удовольствия, умирали в страшных мучениях, а их души поглощали вышедшие из-под контроля порождения божеств. Но на императорских оргиях прислуживали лучшие маги, поэтому Титус не переживал о возможных неприятностях.

Люди завершали свои приготовления: омывались в небольших мраморных купелях, стоявших у стен, испивали зелий для увеличения либидо. Некоторые мужчины наряжались в женщин, а женщины в мужчин. Кто-то натирал свои тела маслом, а другие надевали причудливые маски. Кроме того, по приказу Непота, к оргии присоединились рабы и рабыни: и люди, и туаты.

Тем временем в помещение внесли большой чан, заполненный дурно пахнущей зеленой жидкостью. Его поднесли к жрецам Баала, которые принялись рисовать на полу магические круги и расставлять свечи и камни. Тит сумел заглянуть в чан и отпрянул, увидев плавающие там человеческие кости и черепа. Каждый из жрецов по очереди зачерпывал порцию жидкости миской и выпивал.

Следом слуги принесли невероятных размеров медный таз, напоминающий целую ванну, и привели трех связанных рабов-туатов. По их заплетающейся походке, закатившимся глазам и открытым ртам, из которых капала слюна, Титус понял, что туатов накачали дурманом. Это являлось обычной практикой перед жертвоприношением, чтобы жертвы не сопротивлялись, когда колдуны будут их потрошить.

Слуги усадили рабов на колени перед тазом. Верховная жрица вынула из-за пояса нож с обсидиановым ромбовидным лезвием и нефритовой рукоятью. Она подошла к первой жертве, схватила ее за волосы, наклонив вперед, и перерезала горло. Кровь хлынула из раны, обильным потоком стекая в таз. Затем жрица отпустила переставшее кровоточить тело, которое мешком рухнуло на пол, и двинулась к следующему рабу.

Когда таз заполнился кровью почти на треть, слуги унесли посеревшие безжизненные тела туатов. Верховная служительница Баала встала позади чана с зеленым отваром, закрыла глаза, сложила руки на груди и стала тихо произносить молитву. Ее помощники расположились рядом с ней полукругом, взявшись за руки, и монотонно завыли.

В комнате почувствовался сладковатый аромат, кровь в тазу заходила кругами, изменив цвет на фиолетовый. Вскоре из нее показалась голова со свисающими с затылка и висков длинными толстыми отростками. При виде демона Тита охватило волнение. Ему было интересно наблюдать за диковинным существом, но в то же время юноша боялся, что существо обратит на него внимание. Когда он подумал, как эта тварь будет прикасаться к нему, Флавию сделалось не по себе. Однако он все же не сводил с демона глаз.

Осмотревшись, существо полностью вылезло из таза. По телосложению оно походило на атлетичного мужчину с выгнутыми в обратную сторону коленями. Тварь имела по три длинных пальца на каждой ступне, один из которых отстоял назад.

Переваливаясь с ноги на ногу и покачиваясь всем телом, демон прошел к чану и отхлебнул зелья. Отставив чашу, он осмотрел собравшихся и широко улыбнулся. К нему подбежала пышногрудая длинноволосая женщина и, взяв существо за руку, повела с собой. Вместе со своим избранником они принялись по очереди целоваться с демоном, который ласкал их обоих большими мускулистыми руками. Глядя на них, Тит содрогался от мысли о ласках со столь неестественным существом. Он куда с большей охотой слился бы в поцелуе с этой прекрасной женщиной. Представляя, как будет мять ее большую грудь, Флавий расплылся в широкой улыбке.

Затем из крови вылезла демонесса с четырьмя руками, темно-синей кожей и третьим глазом во лбу. Это существо понравилось Титу гораздо больше предыдущего. Молодой человек с вожделением разглядывал изгибы ее стройного тела. Тем временем демонесса тоже отведала зелья и громко расхохоталась, заглушая музыкантов, а затем пустилась в пляс. Она подбегала к встречающимся у нее на пути гостям, трогая каждого из них всеми руками за грудь и гениталии. Флавий понадеялся, что она обратит внимание и на него. А когда демонесса ухватила молодого юношу и впилась в его губы страстным поцелуем, Тит на мгновение расстроился, но быстро успокоил себя мыслью, что будут и другие, еще более прекрасные существа.

Откинувшись на диване, Титус развел руки в стороны. Внезапно он почувствовал, как его ладонь легла на чье-то плечо. Повернувшись, юноша увидел мускулистого усатого мужчину с кучерявыми волосами. Незнакомец повернулся, отпил вина из пиалы, улыбнулся и подмигнул ему. Сильно растерявшись, Флавий поспешил убрать руку и извиниться.

Титус знал, что каждый из демонов служит определенному богу, однако разобраться, кто из призванных существ какому богу принадлежит, не мог. Тит предположил, что явившийся из чана с кровью рогатый здоровяк, у которого отсутствовала шея, а огромный, заполненный тонкими клыками рот растянулся до ушей, служит Агаресу, но не был до конца в этом уверен. Еще одну демонессу с фиолетовой кожей и огромными кожаными крыльями вместо рук, чью промежность страстно кинулась целовать коротковолосая девушка, Тит также не смог отнести к свите ни одного из богов.

Единственным существом, в принадлежности которого он был полностью уверен, оказался демон, состоящий из двух сросшихся женских тел, имевший четыре ноги и три руки. Тит полагал, что это демон, порожденный Буер и Ишет. Многие невежды ошибочно полагали, что этот бог покровительствует исключительно похоти и желаниям. Но Титус много раз читал об истинной сущности божества. Буер и Ишет, коих изображают в виде сросшихся мужского и женского тела, властвует над всеми эмоциями и душевными терзаниями человека. Они могут даровать человеку радость и невероятно красочные сны, а могут насылать безумие и хандру, от которой останавливается сердце.

Внезапно в комнате послышались стрекот и жужжание. Услышав эти звуки, Тит моментально вырвался из своих мыслей и взглянул на таз с кровью. Оттуда показались две крабовые ноги, покрытые редкими волосками. Следом высунулось длинное тело, имевшее человеческий торс без рук и голову без глаз, но с пастью, полной острых зубов. Увидев существо, Тит пришел в ужас и уже готовился броситься вон.

Двое помощников верховной жрицы Баала вытянули в сторону демона свободные руки с раскрытыми ладонями. Существо зашипело и поспешило скрыться в тазу. Очевидно, один из враждебных демонов попытался воспользоваться моментом и вырваться из космических глубин в материальный мир. Тит вытер пот со лба, придя в ужас от мысли, что без контроля опытных колдунов эта тварь могла запросто перебить всех гостей.

Немного успокоившись, он обратил внимание, как какой-то незнакомый ему мужчина предавался любовным утехам с демонессой, имевшей внушительных размеров острые клешни вместо рук. Вид ее конечностей заставил Тита волноваться: такое существо запросто могло отсечь человеку конечности или даже голову. Тем не менее демонесса вела себя предельно аккуратно и не оставляла на теле знатного господина ни единой царапины. Напротив, своими клешнями она превосходно ублажала мужчину, заставляя того биться в экстазе.

Флавий слегка завидовал ему и был бы не против оказаться в объятиях демонессы. Наблюдая за движением клешни и представляя себя на месте стонущего от удовольствия благородного господина, юноша почувствовал возбуждение. Но затем он решил, что демонесса скорее искромсает его на куски, сочтя недостаточно могучим и красивым.

Краем глаза Тит заметил родителей в компании семьи правителя Восточных земель. Тевта страстно целовалась с Миссалиной, руками они ласкали груди друг друга. Тем временем их мужья одновременно сливались в соитии с их высокой спутницей. Затем оба мужчины переключились на своих жен, в то время как девушка поправила косу и присоединилась к целующимся Тевте и Миссалине. Флавий испытал неловкость и смущение при виде обнажённых тел родственников. Учитывая их строгие нравы в общественной жизни, Тит сильно удивился такой раскованности в ритуальных оргиях. «Эх, лучше бы дома они вытворяли то же самое, а не мучали меня и друг друга!» – с этими мыслями он отвернулся и стал рассматривать других гостей.

Титус усмехнулся, когда среди обнаженных разглядел генерала Лициния, который вместе со своей женой развлекался с демоном, имевшим женскую верхнюю половину тела и мужскую нижнюю. Необычное существо вступало в связь с супругой полководца, пока тот страстно целовал его в губы. Затем они менялись, и уже Лициний ублажал свою жену. Тем временем демон зашел к генералу со спины и принялся сношать его, словно женщину.

Внезапно перед юношей возникла фигура, заслонив ему обзор. Тит увидел перед собой обнаженную демонессу с розовой кожей, совершенно лысой головой и длинным хвостом, растущим из затылка и извивающимся подобно змее. Ее бедра, плечи и руки покрывал густой фиолетовый мех. Она улыбнулась, демонстрируя заполненный тонкими острыми зубами рот, облизнула раздвоенным языком пухлые губы и поманила юношу к себе указательным пальцем.

Тит услышал странные монотонные звуки дудки, возникшие из ниоткуда. Внезапно молодой человек осознал, что видит перед собой лишь горящие желтые глаза демонессы. Он поднялся с дивана и медленно приблизился к демонессе. Флавий попытался остановиться, но не смог этого сделать. Не на шутку перепугавшись, Титус собрал всю свою волю и все же сумел закрыть глаза и отвернуться. Музыка тут же стихла, а сама демонесса недовольно фыркнула и убежала прочь. Тит, тяжело дыша, вытер вспотевшее лицо рукавом халата.

– Успокойся, она безобидна, ничего плохого не сделает, всего лишь хотела поиграть, – подбодрил юношу усатый мужчина, сделав еще пару глотков вина. – Жрецы не стали бы призывать по-настоящему сильных и опасных демонов.

Тит заверил его, что все в полном порядке. Хотя в душе он все еще паниковал. Несмотря на желание возлечь с девушкой или даже демоном, Флавий пришел в ужас от мысли, что может потерять контроль над собственным телом. Молодой человек хотел оставаться в здравом уме, а не быть безвольной марионеткой.

Понемногу приходя в себя, Титус обратил внимание на императора Непота, который, громко хохоча, катался верхом на мускулистом рогатом демоне. Владыка пытался пить вино, но проливал большую часть на бороду и необъятный волосатый живот. Внезапно он приказал демону остановиться и уставился на одного из рабов, стоявшего в стороне.

– Эй, ты чего отлыниваешь?! – грубый мощный голос императора сотряс помещение, затем он обратился к своим наложницам, указав пальцем на раба: – А ну-ка, сделайте из него женщину!

Все присутствующие тут же оторвались от сношений и с интересом принялись наблюдать. Несколько наложниц Непота подскочили к провинившемуся слуге. Тот попытался ретироваться, но император вытянул руку и пробормотал под нос заговор. Раб застыл на месте, не в силах пошевелиться. Девушки схватили его за руки и за ноги, повалив на пол. Еще одна наложница выхватила нож с волнистым лезвием и ухватила раба за детородный орган. Помахав кинжалом перед лицом несчастного, она принялась отрезать ему гениталии.

Кровь мигом хлынула по его ногам и разлилась по полу. Комната наполнилась истошными воплями истязаемого. От его криков у Тита перехватило дыхание, но он не стал отворачиваться и продолжил наблюдать за происходящим. Не в силах пошевелиться из-за действия заклинания, раб сквозь визг и слезы пытался молить о пощаде, но девушки лишь громко хохотали в ответ, продолжая кастрировать мужчину.

К ним тут же подбежала демонесса с четырьмя руками. Наложница погладила ее по щеке и страстно поцеловала в губы. Затем она поднесла к рту существа кусок окровавленной отрезанной плоти. Демонесса раскрыла пасть, заполненную рядами крупных клыков, и принялась жадно пожирать отсеченный орган. Всеми своими руками она обхватила раба и принялась скользить ладонями по его телу. Тит увидел, как грудь вопящего от боли мужчины начала вытягиваться, приобретая женские очертания.

К его горлу подступила тошнота, и он отвернулся. Молодому человеку было ничуть не жаль провинившегося раба, однако он никак не хотел разделить его участь. Возбуждение от созерцания прекрасных дев и демонесс моментально улетучилось, уступив место отвращению. Не желая более смотреть на обнаженные тела после столь мерзкого зрелища, юноша поспешил выбежать из зала, не обращая внимания на окрики Тевты, которая пыталась его остановить.

В большом зале за столом практически никого не осталось, лишь несколько низкоранговых чиновников продолжали набивать брюхо деликатесами. Тит открыл боковую дверь и заглянул в помещение. Оно оказалось чуть меньше, чем комната, где устраивали оргию, но было таким же светлым. На полу на подушках сидели люди, над ними стояли мистики, облаченные в темно-синие тоги с белым орнаментом.

Титус догадался, что тут колдуны погружали гостей в иллюзии, которые те им заказывали. Эта забава несла в себе куда меньшую опасность, чем оргии с демонами. Мистик мог создать любую иллюзию, которую попросит заказчик, будь то реконструкция известных событий из древности, или же воссоздание каких-то моментов из личной жизни, а то и вовсе воплощение желаемой фантазии. Тем не менее могущественный колдун не только имел власть считывать самые потаенные воспоминания и секреты человека, но и мог навечно оставить его в трансе. Не желая принимать участия и в этом, Тит поспешил удалиться.

Следующее помещение имело такие же красные стены, как и тронный зал. Тут царил полумрак, а под потолком витали облака синего дыма. В дальнем конце помещения музыканты играли на кифарах и флейтах успокаивающую мелодию. Слышалось журчание небольшого искусственного водопада, устроенного в углу перед входом. Люди сидели на подушках или лежали на боку, воскуривая из причудливо украшенных трубок сушеную траву под названием шестнадцатилетник.

Туаты называли ее «слезы Мельфины». Согласно поверьям, когда туатам удалось изгнать демонов из своих лесов, верховная богиня Мельфина пролила слезы счастья, радуясь за свой народ. Там, где они упали, выросла трава, обладающая удивительными свойствами. Для туатов она являлась священной, и друиды использовали ее в своих ритуалах.

Если курить засушенные и растолченные желто-синие цветы, которые появляются только раз в шестнадцать лет, то разум человека очищается, уходят усталость и все дурные мысли. Те, кто пробовал сие удовольствие, рассказывали о необыкновенном ощущении невесомости и полета. Но Тит знал, что шестнадцатилетник вызывает сильнейшее привыкание. Некоторые аристократы проматывали целые состояния, увлекаясь курением этой травы, поскольку цена на нее была крайне высока вследствие ее редкости. А слишком частое употребление могло довести человека до безумия и истощения.

Среди курящих Титус заметил господина Ронга, восседающего на подушке и скрестившего ноги перед собой. Закрыв глаза, владыка Запада подносил ко рту серебряную трубку в форме дракона, украшенную рубинами, делал затяжку и выпускал струю густого синего дыма. Уже через несколько минут пребывания в помещении Титус почувствовал сильное головокружение. Решив больше не задерживаться, юноша вышел обратно в тронный зал.

В последней комнате царила куда более оживленная атмосфера. Люди сидели на подушках на полу, пили чай и общались. Некоторые предпочитали испивать чай стоя, облокотившись о стены. Многие гости играли в шахматы или проводили гадания. Титу оказалось по душе пребывание в этом зале.

Юноша взял у слуги-туата черную пиалу, покрытую прозрачной глазурью, и отхлебнул травяной отвар. Приятная горечь тут же разлилась теплом по всему телу. Тит закрыл глаза и прислонился к стене. Он погрузился в размышления о том, как было бы чудно пробраться в императорскую библиотеку, изучить древние гримуары и рукописи мудрецов.

– Простите, могу я с вами поговорить? – из грез Тита вырвал робкий женский голос необычайной красоты.

Открыв глаза, он увидел перед собой невысокую девушку. Судя по розовому халату, через который просвечивало исподнее, перед Титом стояла одна из наложниц императора. Юноша тут же поклонился и представился. Хотя внешне он пытался сохранять спокойствие, его душу обуял страх, поскольку любого, кто посмеет прикоснуться к императорской наложнице без дозволения, ожидает смерть без суда.

– Мое имя Лин, – назвалась девушка, – я не видела вас тут ранее, и, честно говоря, ваша фамилия мне не знакома.

– Я на императорском приеме впервые, мой отец настоял, дабы я посетил его. – Тит закатил глаза и почесал подбородок. – А ваше имя кажется мне знакомым, но я запамятовал, где слышал его.

– Я Лин Юнь, дочь достопочтенного Шао Юня, – милое лицо наложницы потускнело, и она опустила глаза. – Это из-за меня началась война…

– Ах да, точно! – воскликнул юноша, но тут же осекся, посчитав свое высказывание неуместным.

– Из-за этого меня все ненавидят и презирают, никто не горит желанием говорить со мной, – по щеке девушки покатилась слеза, – стоит мне подойти к кому-то, все тут же извиняются и, раскланиваясь, уходят. Будто бы я желала начала кровопролития!

«Или все боятся, что Непот зажарит их живьем, решив, что те пристают к его наложнице. Или, того хуже, будет использовать их кровь в своих ритуалах, а то и вовсе нашлет демонов! Со времен великого Гисскала моронские императоры считались проводниками между богами и смертными. Как можно пытаться их прогневать?» – подумал про себя Тит, но не осмелился озвучить сие измышление.

– Я не думаю, что это ваша вина, – вместо этого произнес юноша, стараясь говорить как можно дружелюбнее.

– Правда? Вы так считаете? Вы очень добры! – Лин подняла голову и едва заметно улыбнулась. – Может быть, вы сможете сказать мне, будет ли моя любовь счастливой?

– Откуда я могу знать? – Тит развел руками. – Я ведь не могу предсказывать будущее.

– Понимаю. – Взгляд девушки снова потускнел. – А вы сами женаты?

– Конечно нет!

– Но почему? Ведь благородные юноши вашего возраста обычно уже имеют хотя бы одну жену или наложницу!

– Мне не нужна жена! Что бы там не говорил отец! – Тит нахмурил лицо, вспоминая постоянные нападки со стороны родителей, которые пытались его женить. – Жена будет мне только мешать!

– Но как? Почему? – изумленная Лин прикрыла ладонью рот.

– Я желаю посвятить свою жизнь науке! Изучать природу, открывать что-то новое! Изобретать! Для этого мне не нужны женщины! Представьте, если вместо занятия своим любимым делом я вынужден буду посвятить себя заработкам, дабы содержать семью!

В голове Флавия моментально возник образ матери, что донимала Клодия истериками и нападками по поводу нехватки денег. Тевта время от времени изливала на мужа свое возмущение отсутствием богатств и достатка. Тому оставалось лишь терпеть крики и неумело оправдываться. А потом бесконечно унижаться перед вышестоящими начальниками, чтобы те позволили ему получать хоть какую-то прибыль. Тит не желал себе участи отца. Юноша испытывал страх от мысли, что ему придется до конца жизни услуживать благородной супруге, фактически оказавшись в рабстве.

– Но ведь хорошая жена будет вам верно служить, она будет вдохновлять вас на подвиги и поможет… – взволнованно произнесла Лин, но ее перебил грубый женский голос:

– Ты что себе позволяешь?!

Тит вздрогнул и резко обернулся, увидев перед собой ту самую рыжую женщину в черной тоге с темными кругами под глазами. К его удивлению, обращалась она не к нему, а к наложнице. Глаза Лин округлились, а колени задрожали, девушка повалилась на пол, низко кланяясь.

– Простите меня, госпожа! – сквозь слезы умоляла наложница. – Этого больше не повторится, клянусь!

– А ну, пошла вон отсюда, – несмотря на то, что рыжая не повышала голоса, ее слова звучали жестко и угрожающе, – ты и так доставляешь мне много проблем. С тобой я разберусь позже.

Кое-как поднявшись на ноги, плачущая Лин, выкрикивая извинения, поспешила выбежать из комнаты. Тит тоже решил удалиться, но холодная жесткая рука крепко ухватила его за запястье.

– Прошу простить ее, – голос женщины нисколько не смягчился. – Вы кто? И о чем вы говорили?

– Меня зовут Флавий, – юноша отвел взгляд в сторону, чтобы не видеть сверлящих его зеленых глаз, – Титус Флавий. Да ни о чем мы не говорили, собственно, она просто поздоровалась. А вы кто?

– Меня зовут Медб, не трудитесь вспоминать, вы не могли обо мне слышать.

Тит обратил внимание, что на бледном лице его собеседницы практически отсутствовали морщины и виднелись едва заметные веснушки.

– Скажите, почему вы не участвуете в оргии?

– Эмм, что? – вопрос поверг Тита в неловкость. – А… А вы?

– Я? Развлечения с демонами меня уже давно не забавляют, – Медб едва заметно усмехнулась. – Но право же, все молодые люди предаются плотским утехам, а вы предпочитаете общество стариков, – она обвела рукой зал, и Тит заметил множество шрамов, обильно покрывающих ее предплечье. – Оглянитесь вокруг, ведь здесь собрались лишь те, чья молодость давно прошла. Странно видеть вас среди них.

– Ну, поймите меня правильно, подобное мне не по душе, – попытался слукавить Тит, вспоминая свое стеснение, однако сразу сообразил, как можно уйти от темы, – я бы предпочел посетить императорскую библиотеку! Меня интересуют несколько трактатов, которые…

– Вы очень напоминаете мне Повсания. – Глаза Медб сузились, Тит обратил внимание, что та до сих пор удерживает его запястье, поскольку ее хватка усилилась. – Такой же философ и мечтатель, любящий проводить время за книжками.

– Вы знаете Повсания?

– Конечно, – Медб, наконец, отпустила юношу, заметив его неловкий взгляд на своей руке. – Он как-никак был владыкой Южных земель, пока не предал нас. Кстати, насколько я помню, ваш отец был с ним в хороших отношениях?

– Отец? – Тит усмехнулся. – Полагаю, что это сильное преувеличение. Они виделись всего-то пару раз, не думаю, что он даже помнит отца.

– Вот как, – собеседница не сводила с него напряженных глаз. – И что же Клодий думает по поводу восстания?

– Боюсь, он будет думать так, как велит ему Прасутаг. Отец шагу не ступит без его одобрения.

– А что насчет вас? – Медб сделала шаг вперед, заставляя Тита попятиться. – Что вы думаете по поводу восстания?

– Я могу говорить прямо? – Тит слегка поежился, облизнув пересохшие губы.

– Вы должны! – От пристального буравящего взгляда зеленых глаз собеседницы Флавию сделалось не по себе.

– Я понимаю, что нельзя говорить такое о людях более высокого положения, но думаю, что Повсаний – просто дурак! – после небольшой паузы выпалил Титус, прогоняя из головы образ отца, что наставлял его никогда не говорить дурного о превосходящей знати. – Глупо начинать войну из-за какой-то женщины! Он ведь владыка Юга, его сын мог выбрать любую другую женщину, какую пожелает!

– Вы правда верите, что война началась из-за женщины? – впервые на лице Медб появилась едва заметная улыбка. – Уверяю вас, Повсаний задумал свой заговор задолго до этого происшествия. А история с девушкой была нужна, дабы побудить простолюдинов поддержать его. Подумайте сами, простой мужчина куда охотнее пойдет проливать кровь за господина, жаждущего вернуть возлюбленную, чем за того, кто желает приумножить свои власть и влияние. Я скажу больше, что он задумал! – рот собеседницы недовольно искривился. – Он считает, что вместо великой власти императоров нам следует выбирать старейшин на определенный срок, которые и будут править, подобно цвергам, вместо могущественных колдунов! Он хочет превратить наше великое государство в республику, подобно древней Ольвии! Вот видите, до чего можно додуматься, отказывая себе в оргиях и проводя время за книгами?

– Ради Баала, Медб, не будь ты такой занудной скучной ханжой! – в разговор встрял жрец Аграт, облачённый в черную тогу с белыми узорами в форме паутины. – Нашу страну сотрясают великие беды, и в них я виню тебя!

– Меня? Но почему? Почему ты винишь меня?

– Каждый раз, когда ко двору представляют юношей и девушек, достигших совершеннолетия, ты заставляешь их участвовать в оргиях или подсаживаешь на шестнадцатилетник! – Жрец подошел ближе, указывая своей костлявой рукой на Титуса. – Вот замечательный юноша, который предпочел отдать себя науке, но ты же стараешься его всячески отвадить! Если бы молодежь посвящала себя образованию, мы бы не впали в кризис!

– Уж лучше так, – губы Медб сузились, образовав тонкую полоску, – чем они будут мыслить подобно Повсанию!

– Ты полагаешь, что причина в этом? – Тит разглядел, как по лицу жреца, скрытому капюшоном, расползлась широкая улыбка. – Мне не кажется, что это хоть как-то логически связано.

– Думай что хочешь! – Медб сорвалась с места и направилась к выходу. – Так и быть, оставляю тебе на попечение этого юношу! Развращай его сам!

Тит провожал ее взглядом, пока девушка не скрылась в дверях. Жрец также глянул ей вслед. Затем он снял капюшон, открывая зачесанные назад седые волосы, и широко улыбнулся, глядя на молодого человека.

– А ты неплох, достойно выдержал допрос дочери императора! – жрец потер руки, положив левую ладонь на правую, и подошел ближе.

– Так это была дочь Владыки Неба и Защитника Земли?

– Ну конечно! Тит, мой мальчик, я думал, ты более осведомлен.

– А откуда вы знаете мое имя? Ведь мы незнакомы? – юноша с недоверием покосился на старика, делая шаг назад. – И что значит допрос?

– Конечно, мы не знакомы лично. Мое имя – Одокар. Увы, причина, по которой я тебя знаю, банальна и связана с моей должностью. Сам понимаешь, если вдруг кто из гостей умрет – мне должно будет организовать ему достойное погребение. – Снисходительная улыбка не сходила с лица жреца, тем не менее его змеиный прищур настораживал Тита. – И да, Медб только что устроила тебе допрос. И я уверен, что признайся ты в симпатии к Повсанию – она велела бы тебя казнить.

– Вот как, я и не думал, что ситуация с мятежом настолько серьезная. Вообще я недоумеваю, почему Император уже третий год не может справиться с этим? У нас ведь и прежде были восстания!

– Были, не спорю, но не таких масштабов. Это не туаты или рабы, борющиеся за свободу, не обнаглевшая знать, желающая вернуть себе славу предков. Это и не набег северных или южных варваров или людей-драконов из-за моря. Это даже не зазнавшиеся цверги, забывшие свое место! Мы имеем дело с моронцами, у них нет цели избавиться от Империи, они хотят избавиться конкретно от императора, – Одокар, наконец, отвел взгляд и поскреб подбородок. – Честно говоря, я и сам не понимаю, что мешает императору уничтожить мятежных республиканцев. Моронские императоры – самые могущественные колдуны. Они связаны с самим космосом и являются ставленниками богов, которые направляют людей. Возьмись Непот лично – мятеж был бы сломлен очень быстро. Но война идет уже три года, и пока что мы проигрываем. Более того, Непот до сих пор не избрал себе мага-ученика, который может занять трон в случае его смерти, что ставит страну в еще более уязвимое положение.

Высказавшись на тему восстания, жрец откланялся, заявив, что желает пообщаться с остальными гостями. Тит попрощался с ним и решил вернуться к чаепитию. Однако напиток в его чашке за время беседы успел остыть. Он решил взять другой, но его окликнул генерал Юань, компанию которому составлял военачальник Севастьян Лун. Оба командира, сидя друг напротив друга, испивали чай и играли в шахматы.

Титус был поражен красотой и изящностью фигур, выполненных из золота и серебра. Они разительно отличались от простых деревянных шахмат, игру в которые он регулярно практиковал с наставниками. Более того, каждая фигурка детализированно изображала реальных солдат: золотые походили на моронское войско, в то время как серебряные изображали армию туатов. Тит подошел к воеводам и поклонился. Юань добродушно поприветствовал юношу, приказав служанке немедленно подать ему чаю. Генерал Лун, напротив, не проронил ни слова, лишь сложил руки на груди и презрительно разглядывал Тита. После приветствий и расспросов о здоровье родных, Юань поинтересовался у юноши относительно планов на будущее.

– Честно говоря, я желаю посвятить себя служению Пеймону и заняться наукой, я…

– Наукой? – удивился генерал, добродушно улыбаясь. – Тит, ты происходишь из древнего рода полководцев, которые в свое время свершили немало завоеваний для Империи! Тебе следует подумать о военной карьере!

– Слушай и внимай тому, что говорят старшие! Ох уж эти парфении, ни ума, ни шиша нету! – генерал Лун недовольно хмыкнул, переставляя вперед фигуру.

Флавия крайне задели слова седобородого полководца. Он порывался возразить, но грозный образ отца не позволял осуществить задуманное. Стиснув зубы, юноша попытался отвлечь себя, чтобы не сболтнуть лишнего. Тит вспомнил, как иногда воображал себя генералом во главе огромной армии. Однако финансовое и статусное положение его семьи на корню пресекало осуществление этой мечты, о чем юноша не горел желанием рассказывать собеседникам и вместо этого решил слукавить.

– Не думаю, что мне это по душе, полагаю… – Тит замолк на полуслове, поскольку увидел, как генерал Юань в нерешительности тянет руку к слону, что приведет к потере и инициативы, и возможности быстро поставить мат противнику.

Флавий захотел подсказать ему, желая насолить хамоватому генералу Лун. Однако в голове зазвучал голос Клодия, запрещающий говорить с более знатными людьми без дозволения. И уж тем более отец бы не одобрил козни против благородного воеводы. «Но почему я должен питать уважение к этому немытому ламбитуснику? – пытался убедить сам себя Флавий. – Только из-за его возраста или положения? Но отчего я обязан пресмыкаться перед старшими? Чем они достойнее меня? Отец всю жизнь стелется перед теми, кто старше и выше его по статусу! Но он не снискал ни славы, ни почета! Если я последую примеру отца, то стану таким же убогим, как и он!»

– Господин Юань, вам не следует так ходить. На вашем месте я бы выдвинул вперед пешку, – твердо произнес Тит прежде, чем полководец коснулся фигуры слона.

Юань несколько секунд удивленно смотрел на юношу, затем оставил в покое слона и сделал ход согласно рекомендации. Генерал Лун усмехнулся и тут же съел пешку ладьей.

– Похоже, молодому человеку не привили почтения к старшим! Да и юный ум не расположен к сложной стратегии, – Севастьян взглянул на Тита, ехидно улыбаясь.

А генерал Юань только с удивлением покосился на него.

– Все так, как я и планировал, – Тит указал на серебряного короля, – теперь защита ослаблена, и вы можете объявить шах, выдвинув вперед ладью.

Юань немедля передвинул фигуру, слушаясь совета Титуса. Улыбающееся лицо генерала Лун постепенно тускнело, его глаза округлились от удивления. Он попытался увести короля, но Юань поставил ему мат следующим ходом. Седобородый генерал с удивлением смотрел на доску, затем покосился на юношу прищуренными, полными злобы глазами. Тит поклонился, в душе радуясь, что смог помочь Юаню победить.

Вдруг за спиной послышался чей-то грузный топот и сопение. Тяжелая рука легла на плечо Титуса с такой силой, что тот едва не потерял равновесие. Обернувшись, он увидел прямо перед собой самого императора Непота, который вновь облачился в фиолетовый халат прямо на голое тело. Тит поморщился от ударившей в нос смеси запахов вина, пота и перегара. Позади него он увидел Медб вместе с Лин Юнь и еще четырьмя наложницами.

– А парень неплох! – прорычал император, разглядывая шахматную доску, затем взглянул на юношу. – А, это ты! Ты скучал во время моей речи!

Под пронзительным взглядом маленьких зеленых глаз Непота руки Тита задрожали и похолодели, а ноги подкосились. Он срочно попытался придумать оправдание, но ничего путного так и не приходило в голову.

– Я сам ненавижу все эти церемонии, они так утомляют! – император расхохотался и указал рукой на Севастьяна. – А ну-ка, сыграй с ним! Я хочу посмотреть!

Юань поклонился и освободил Титу место. Генерал Лун с удивлением покосился на императора, но все же принялся расставлять фигуры по своим местам. Четыре наложницы облепили Непота со всех сторон, с интересом наблюдая за игрой. Лин Юнь встала чуть поодаль, рядом с ней неотступно держалась Медб. Остальные гости постепенно подходили ближе, собираясь полукругом.

Тит откашлялся, размял пальцы и сделал первый ход. Генерал Лун лишь усмехнулся, в его лице отчетливо читалось презрение к сопернику. Люди, столпившиеся вокруг, бесконечно перешептывались, обсуждая партию. Император Непот громко захохотал, когда Тит съел первую фигуру противника. Лицо воеводы побагровело, и он со всей силой ударил конем об доску, переставляя его вперед.

Уже через несколько ходов Титус понял, что Севастьян Лун не имеет какой-либо цельной стратегии и его действия хаотичны. Титу не составляло труда поедать вражеские фигуры. Несколько раз Тит подстраивал для генерала ловушку, жертвуя пешками, чтобы создать более благоприятную ситуацию для себя. С каждой потерянной фигурой полководец пыхтел и краснел все сильнее, его ходы становились менее обдуманными. Наконец, Тит сумел закончить игру, поставив мат сопернику. Громогласный хохот императора тут же потряс все помещение. Ему вторил игристый смех его наложниц. Собравшиеся люди одобрительно закивали.

Титус, довольный собой, намеревался встать, как вдруг император подошел ближе и ногой оттолкнул генерала Лун, отчего тот кубарем полетел со своего места.

– Теперь я сыграю с тобой, – проревел Непот и попытался усесться на подушку, но потерял равновесие и не упал только благодаря подоспевшим на помощь аристократам. – Посмотрим, как ты выстоишь против достойного противника! – икая, император все же смог сесть. – Никто и никогда еще не мог меня обыграть!

Непот провел рукой над доской и силой телекинеза заставил фигуры занять свои места. Генерал Лун с кряхтением поднялся на ноги и уставился горящими злобой глазами на Тита. Народ начал взволнованно перешептываться. Наложницы, напротив, прижавшись друг к другу, выдвинулись ближе, с интересом наблюдая за игрой. Собравшиеся люди перешёптывались и посмеивались, глядя на игроков. Тем временем император Непот передвинул вперед пешку.

– Но мой господин, – робко пробормотал Тит, – первый ход мой.

– Да? – император расхохотался, выставляя вперед еще одну фигуру. – Но второй-то ход мой!

Тит облизнул пересохшие губы, смотря на доску. Он не мог до конца осознать тот факт, что его соперник не собирается играть честно. Кроме того, шепот десятков голосов зрителей очень сильно мешал думать. Трясущейся рукой он поставил вперед пешку. Император расхохотался, схватив ее и убрав с доски.

– Твои солдаты – это корм для моего ферзя! – хохоча, Непот поставил своего ферзя прямо по центру доски. – А ну, чего ждешь?! Ходи!

Титу ничего не оставалось делать, кроме как выдвигать вперед пешки. Но император лишь громко смеялся и тыкал в него пальцем, затем убрал одну из пешек со стола и поставил вперед слона через свои фигуры.

– И это тоже мое! – Непот схватил ладью Титуса и швырнул ее в сторону.

Тит попытался пойти конем, что вызвало очередной приступ хохота императора.

– Ах да, учти, – прорычал тот сквозь смех, – если ты продуешь мне, я повелю снять с тебя кожу заживо!

Лицо Титуса побледнело, едва он услышал эти слова. Он поднял голову и увидел хихикающих наложниц. Одна из них вынула из-под халата окровавленный кривой нож, которым ранее кастрировала провинившегося раба. Издевательски улыбаясь, девушка продемонстрировала клинок Титу, затем поднесла его к губам и облизнула лезвие.

Понимая, что император не шутит, юноша испуганно принялся озираться по сторонам, ища хоть какую-то поддержку. Но гости лишь с интересом наблюдали за игрой, время от времени обмениваясь впечатлениями. Лицо генерала Лун исказилось злорадной ухмылкой. Лин Юнь глядела на Тита широко открытыми глазами, закрывая ладонью приоткрытый рот. Медб оставалась равнодушной, ни единый мускул на ее лице так и не дрогнул.

Титус утер со лба проступивший пот рукавом и попытался сообразить, как ему следует поступить. Но громкий приказ императора потребовал от него немедленно делать ход. Титу ничего не оставалось, как передвинуть вперед слона. Усмехнувшись, император выставил на пять клеток вперед свою пешку.

– Так ходить нельзя, великий государь, – запинаясь, пробормотал Тит.

– Это тебе, оборванцу, нельзя, а мне можно! – проревел император, тыча в соперника пальцем. – А ну, ходи давай!

Наконец, собравшись с мыслями, Тит решил, что необходимо срочно действовать. Если он продолжит играть по правилам, то быстро проиграет императору, и его казнят. Юношу осенило, что единственный шанс победить – это играть точно так же, как и его соперник. Выдохнув, он решился взять коня и сдвинуть его далеко вперед. Непот прекратил хохотать, переводя взгляд с фигуры на юношу.

– Конь так не ходит! – прокричал император, потрясая рукой.

– Но ведь это имперский эквит! – Тит старался говорить как можно тверже и увереннее, несмотря на то что сердце бешено колотилось в груди от волнения. – Он идет туда, куда велит ему великий император!

– Что ты мелешь? – Непот хлопнул ладонью по столу. – Ходи как положено!

– Но я ведь так и делаю, – Флавий смотрел сопернику в глаза, преодолевая колотивший его страх. – Я ведь должен выиграть, не так ли?

– Это еще с чего? – уперев руки в необъятные бока, император расхохотался. – Продуешь, как и все до тебя!

– Но ведь я играю за фигуры, изображающие моронскую армию, а значит, я могу делать все что угодно ради прославления империи! – в душе Тит паниковал, отчаянно стремясь придумать оправдание.

– А я приказываю тебе ходить как положено! – Непот начал тяжело сопеть, а его щеки налились румянцем. – Ты же не вздумаешь меня ослушаться?!

– Но мой государь, разве вы не читали послание Тигеллина войскам?

– При чем тут Тигеллин!? – взревел Непот, осматривая юношу с головы до ног. – Не морочь мне голову!

– Но ведь великий император написал закон, где ясно сказано, что воевода, уходя в поход, может не подчиняться приказам государя, а действовать по своему усмотрению ради славы и процветания государства. Разве можно нарушать священный указ?

– Еще бы ты посмел нарушать законы империи! – глава государства вновь захохотал. – Они придуманы задолго до твоего рождения и просуществуют еще десять тысяч лет!

– Тогда, мой государь, я не могу выполнить ваш приказ. Более того, согласно военным законам, я в полном праве делать что угодно, дабы любой ценой принести победу империи, что я сейчас и делаю! А посему я могу ходить так, как хочу, разве не так? – Тит со всей силой прижал руки к столу, чтобы никто не видел, как сильно они дрожат.

Глаза императора забегали, он помассировал виски, а затем громко икнул, прикрывая рот рукой. Про себя Флавий радовался, что соперник слишком сильно опьянел и не может быстро соображать. А значит, следует немедленно что-то предпринять, пока он не опомнился, иначе все усилия пойдут прахом. Тит глубоко вдохнул, зажмурил глаза и постарался говорить как можно громче и увереннее:

– Я правильно понимаю, что ваше величество сдается?

– Это еще почему? – император подался назад, непонимающе косясь на молодого человека.

– Вы ведь отказываетесь ходить, государь. Сейчас ваш ход, но вы упорно не хотите продолжать партию. А по правилам это значит, что вы проиграли.

– Что? – император выпучил глаза и принялся озираться по сторонам.

Присутствующие молча смотрели на повелителя. Некоторые из них лишь пожимали плечами. Тогда Непот обратил свой взор на наложниц, и те, переглянувшись между собой, утвердительно закивали.

– А сейчас разве мой ход? – Непот растерянно переводил глаза с шахматной доски на зрителей.

– Да, конечно! – громко произнес Тит прежде, чем кто-то успел раскрыть рот. – Или вы не знаете, как дальше играть?

– Что значит не знаю!? – император насупился и вновь запыхтел. – Я все знаю! Не смей мне тут указывать! Сейчас возьму и пойду!

– Тогда ходите, мой господин, – вновь напомнил ему Титус, делая еще один ход пешкой.

Император замешкался, облизывая пухлые губы и поглаживая бороду. Наконец он сделал ход ладьей. Тит тут же схватил ее и убрал с доски, заменив пешкой с дальнего конца. Император, запыхтев еще сильнее, съел коня Тита ферзем. Однако тот тут же убрал его своим слоном, в дополнение съев вражеского коня ладьей.

– Да как ты посмел! – проревел император, выдвигая по очереди три пешки вперед, беря ладью Титуса. – Ходи, мерзавец! Я научу тебя почтительности!

– Шах! – объявил Тит, ставя на другой конец поля оставшуюся ладью.

– Во напугал! – расхохотался Непот, отводя назад фигуры и закрывая ими короля. – Думал, я дурак? Мою защиту тебе никак не сломить!

Тогда Тит взял ферзя, продемонстрировал его императору и поставил его вперед прямо через одну клетку от его короля.

– Вам мат, мой государь! – объявил Тит, улыбнувшись.

Поняв, что позволил себе лишнее, юноша тут же прикусил язык. Гробовую тишину в помещении нарушало лишь гулкое сопение императора. Тот с минуту неотрывно смотрел на доску, затем, наконец, поднял голову. Его глаза налились кровью. Резким взмахом руки он с оглушительным воплем перевернул доску.

– Да пожрет тебя самое мерзкое отродье Мануса! – закричал император, сгребая в ладонь несколько фигур. Он поднялся во весь рост. – Ты выиграл у меня колдовством и обманом!

К нему тут же кинулись наложницы и принялись гладить и успокаивать разбушевавшегося императора.

– Хорошо! Хорошо! Посмотрим, как ты перехитришь проклятого и немытого ступрумиста и фелатора Повсания! – рявкнул он, швырнув в Тита фигуры. – Немедленно сюда писарей!

Из тронного зала тут же послышался топот бегущих ног. В помещение ворвались с десяток евнухов. Трое из них подбежали к императору и рухнули перед ним на колени. Четверо других разложили на их спинах огромную книгу. Обмакнув в чернила перо гигантского орла, один из прислужников приготовился записывать.

– Повелеваю! Назначить… э-э… – император запнулся и указал рукой на Титуса, – ну, как тебя там?

– Тит Флавий, – подсказала ему Медб равнодушным голосом.

– Назначить Флавия генералом Моронской Империи! Выделить в его подчинение войско! Самому Флавию повелеваю направиться на юг и разгромить мятеж! Принести мне голову Повсания!

Евнухи беспрекословно записывали каждое слово. Остальные также не посмели возражать. Лишь только Севастьян Лун кинулся в ноги императору.

– О Владыка Неба и Защитник Земли! Мы не можем выделить войско неопытному мальчишке! Мы не можем позволить себе тратить наши силы на…

– Замолкни! – Непот ударил его ногой в лицо и, шатаясь, двинулся к выходу. – Пускай этот Флавий разгромит проклятого и ненавистного ламбитусника Повсания, раз он такой умный!

– Но, мой повелитель! Великий государь! – генерал Лун продолжал причитать, не поднимаясь с пола. – Мы ведь рискуем проиграть войну!

– Ничего не желаю слышать! – рявкнул Непот, удаляясь.

Врезавшись в дверной косяк, император едва не завалился на пол. Но подоспевшие наложницы помогли ему устоять на ногах и вывели в тронный зал.

Остальные гости молча переглядывались между собой, не решаясь сказать ни слова. Медб покачивала головой, закрыв лицо ладонью. Генерал Лун продолжал лежать на полу, воя и стуча кулаком. Лишь только Юань усмехался, глядя на побледневшего и трясущегося Титуса.

О том, какие подвиги предстояло совершить Титу, вы узнаете из следующей главы.

Глава вторая,

в которой повествуется о том, как Тит впервые лишил жизни человека, и о том, какие подвиги совершили императорские офицеры

Когда вечер закончился, все гости разошлись по своим покоям. Семье Флавиев досталась небольшая комната с обшитыми мрамором стенами, резными колоннами и расписным ковром на полу. Как и обещал привратник, их вещи уже были доставлены. Сундуки с одеждой стояли в стеновых нишах. Ларцы с косметикой слуги разместили у небольшой купели в дальнем конце комнаты. Там стоял небольшой столик и зеркало из отполированного куска меди. В служение семье Флавиев выделили пару рабов-туатов, которые готовы были исполнять все приказания в любой момент.

Едва закрылась дверь, как Клодий начал возмущаться опрометчивым поступком Тита. Глава семейства причитал, что его сын посмел столь дерзко вести себя с почтенным воеводой и позволил себе обыграть самого императора.

– Ты немедленно должен пасть на колени перед государем и вымаливать прощение! – Клодий тряс указательным пальцем, с каждым словом повышая голос, – и я не представляю, как ты собираешься извиняться перед достопочтенным генералом Лун! – он запрокинул голову, обхватив руками лицо. – О боги! Что же за непутевый сын у меня! Так и знал, что он навлечет позор на наш род!

Полвечера отец сокрушался, обвиняя сына в недостойном поведении. Тевта, напротив, очень обрадовалась назначению сына. Мать полагала, что он, наконец, начнет заниматься настоящим делом, достойным благородного отпрыска. Однако Клодий не переставал ругаться.

Сам Тит старался не обращать на него внимания. Этот навык он хорошо отточил за годы жизни с родителями. Все мысли юноша посвятил предстоящим сражениям. Он гадал, насколько великой армией позволят ему командовать, сколько магов дадут в подчинение, пожалуют ли дракона, чтобы вести войско, либо какое другое невероятное животное. Тит невероятно переживал, ведь до сего дня ему еще не приходилось объезжать ни виверн, ни орлов, ни мантикор, ни других чудищ. Так, предаваясь мечтаниям, юноша вдруг обнаружил, что отец уже успокоился и собирался отходить ко сну.

Клодий с Тевтой заняли большую дубовую кровать. Титу досталась кушетка у окна, на которую он прилег после того, как перекусил фруктами, лежащими в тарелке на круглом столе в центре комнаты. Иногда юноша старался прислушиваться к разговорам родителей. Клодий, перешёптываясь с Тевтой, признался, что опасается за жизнь сына и не вынесет, если он будет убит в предстоящих сражениях.

Тит оказался крайне удивлен – отец редко проявлял беспокойство за его здоровье. Но затем предположил, что Клодий вовсе не преисполнился родительской любовью. Отец куда больше переживал за будущее семьи. Род Флавиев не блистал богатством, Клодий мог позволить себе лишь одну жену и с невероятным усилием зачал только одного ребенка. И в случае смерти Тита судьба фамилии окажется под угрозой. С этими мыслями Титус погрузился в сон.

С утра вся семья пробудилась от громкого стука в дверь. Тит подскочил с кушетки и, накинув халат, направился к входной двери. В коридоре его встретил слуга с серой кожей и выпученными глазами, облаченный в черное тряпье. Не говоря ни слова, он жестом позвал Тита следовать за ним. Клодий поспешил встать с кровати и направиться за сыном, но раб выставил вперед руку с раскрытой ладонью, указывая тому оставаться в комнате. Главе семейства пришлось подчиниться.

Пока Тит следовал за слугой по коридорам дворца, обратил внимание на необычную походку своего проводника. Не сгибая ногу в колене, слуга переставлял ее вперед, а затем подтягивал другую, волоча ступню по полу. Вскоре они вошли в тронный зал. На этот раз стол был пуст, а в помещении присутствовала лишь Медб.

Отпустив слугу, она поведала Титу, что абсолютно все генералы были против его назначения, но император остался непреклонен. Поэтому, как только праздники закончатся, он немедленно должен будет отбыть к своему войску, которое главнокомандующий Магон велел собрать. От себя Медб добавила, что, если Тит потерпит неудачу, она лично повелит казнить его за провал, а его семья обязана будет возместить стоимость потерянного войска.

Поблагодарив ее и поклонившись, юноша поспешил вернуться в свои покои. Он искренне возненавидел императорскую дочь за подобное высокомерие и угрозы, хотя не осмелился высказать ей это в лицо. При виде Медб Тита охватывал первобытный страх. Казалось, что пристальный взгляд девушки пробирается в самые темные уголки его души. Флавий догадывался, что дочь императора гораздо сильнее, чем кажется. И эти шрамы на руках. Либо она пыталась свести счеты с жизнью, либо занималась кровавым колдовством, про которое Титу доводилось читать. И этот страх перед силой Медб лишь подогревал его ненависть.

Кроме того, Тита беспокоило, что на сборы большой армии потребуется не один месяц, а он должен отбыть к набранному войску уже через несколько дней. Юноша начал подозревать, что предстоящий военный поход может оказаться не таким эпичным, как он воображал.

Последующие дни Тит пребывал в унынии: бравада улетучилась и он осознал всю серьезность положения, в которое угодил. Молодой человек прекрасно понимал, что не представляет, как командовать войском и вести сражения. Более того, его могли взять в плен, покалечить или даже убить. Юноша не участвовал ни в каких забавах, предлагаемых в императорском дворце, и после всех официальных церемоний и жертвоприношений всегда удалялся обратно в комнату.

По этому поводу Клодий время от времени делал ему замечания, упрекая в отсутствии у сына почтения к господам и традициям. Но, видя, что отпрыск совершенно его не слушает, глава семьи удалялся, каждый раз одаряя Тита презрительным взглядом. Тевта, напротив, пыталась утешить и подбодрить юношу, но, понимая, что не имеет успеха, теряла энтузиазм.

Вдобавок Тит беспокоился из-за поведения большинства полководцев. Они лишь презрительно глядели на него, даже не здороваясь. А все попытки со стороны Флавия заговорить первым проваливались. Воеводы делали вид, что просто не слышат его.

Однажды Титус тайно подслушал разговор генерала Лун с Рексаром. Седобородый жаловался, что потратил огромное состояние на подкуп чиновников и жрецов и на великолепные подарки императору ради своей должности. Генерал Лун негодовал из-за назначения Тита, поскольку, по его мнению, мальчишка-парфений получил его обманом и плутовством. Юноша в гневе побежал прочь, обозленный не только подобным отношением, но и тем, что седобородый воевода просто купил свою должность. Тит винил его и подобных взяточников в плачевном положении верных императору сил и во множестве проигранных сражений.

Единственным, кто оказался снисходителен к Титусу, был генерал Юань. Он искренне порадовался началу военной карьеры юноши. Однажды, во время приватной беседы, Юань поделился с Титом мудростью: «Учитель говорил, что сутью сражения является обман. Если ты сможешь перехитрить врага, при этом обличив его обман, – ты победишь!»

В день окончания Агаресалий Титус предстал перед главнокомандующим Магоном. Тот пожаловал ему печать с грамотой, доспехи и оружие. Генерал приказал направляться в окрестности города Диррахия, где на полях встало лагерем набранное для Тита войско. Командующий повелел Флавию захватить город Фары, что находился в занятой мятежниками провинции Нижняя Паннония. Выслушав все приказания, Тит поклонился и удалился. В душе юношу терзало негодование из-за отсутствия пышных церемоний в его честь, которые устраивали для других военачальников. Но ему ничего не оставалось, кроме как покорно повиноваться.

Тит попрощался с родителями. Мать наставляла его быть храбрым и не опозорить фамилию. Клодий пытался сохранять спокойствие, но сыну удалось разглядеть тревогу на его лице. Отец пожаловал ему в помощь двадцать всадников, десяток слуг и несколько повозок. Поблагодарив семью, Тит отправился в дорогу.

Уже на выходе из дворца его догнала служанка-туат. Поклонившись, она сообщила, что ее госпожа Лин Юнь сожалеет, что не может попрощаться лично. Вместо этого она просила передать Титу наилучшие пожелания и вручить связанный ею шарф. Титус принял из рук служанки длинный кусок белой шерстяной материи и поблагодарил. Девушка-туат еще раз поклонилась и поспешила удалиться.

Покинув дворец, Тит встретился со своим сопровождением. Вместе они выехали за пределы города и отправились в путь. Первые несколько дней на дороге встречалось множество людей. Крестьяне и торговцы вели в столицу груженные добром богатые караваны. Некоторые сельские мужики с радостью делились припасами, кланяясь и расшаркиваясь перед благородным господином. Торговцы же уступали товары лишь за деньги.

Когда Тит с сопровождением удалились довольно далеко от столицы, караванщиков сменили редкие одинокие путники, которые спешили расступиться перед поездом Флавия. Время от времени попадались конные патрули, охранявшие дороги. И если поначалу вооруженные наездники в кольчугах игнорировали или вовсе приветствовали Титуса, то чем дальше Флавий отъезжал от Базилонополя, тем чаще дозорные требовали показывать охранную грамоту.

Первое время Титу везло, и на тракте или в городах его поезду удавалось останавливаться в каупонах. Но со временем на пути перестали попадаться постоялые дома. Тогда отряду приходилось разбивать лагерь прямо на земле. Несмотря на то, что установкой палаток занимались слуги, Титу приходилось тяжело. Он совершенно не привык к походным условиям. Первые несколько дней он практически не мог спать, ворочаясь на неудобной подстилке.

Постепенно лето сменяла осень, дни становились короче. Для Тита ночлег превратился в кошмар. С каждым днем воздух все холодел, а почва остывала. Флавию приходилось кутаться в шкуры, но и это не помогало. В такие моменты молодой человек с тоской вспоминал теплую удобную кровать в родовом поместье. Вдобавок походная еда не отличалась изысками и разнообразием. Но постепенно юноша привыкал к тяготам жизни в военном лагере.

Ночами он вспоминал все, что читал о сражениях и войнах древности. Титу доводилось изучать записки многих полководцев, в том числе и своих предков. Почти все они описывали важность захвата высот и ударов во фланги. Не обделяли вниманием и боевой дух солдат: моронская армия выигрывала множество сражений, ломая волю бойцов неприятеля и заставляя их в панике разбегаться.

Иногда Титус вспоминал детство. Отец редко проводил с ним время и, как правило, лишь кричал, когда тот проказничал. В то время как Тевта постоянно играла вместе с сыном. Хотя Тит понимал, что такая забота была вызвана скорее недостатком денег на нормальных нянек, он все равно с теплотой вспоминал те времена. Но больше всего Титус тосковал по прогулкам с Ливией. Они часто сбегали с приемов и отправлялись гулять по Лютеции. Несколько раз выбирались за город, и как-то раз даже осмелились исследовать древние руины. Теперь Тит понимал, что никогда больше не сможет так свободно и беззаботно проводить время со своей подругой. Даже если он и выживет в грядущей битве, детство и юность уже не вернутся.

Время от времени Тит вертел в руках шарф, подаренный ему Лин Юнь, который надежно защищал его в ветреную погоду. Ткань источала стойкий, но не приторный аромат корицы и ванили. Юноша размышлял, в чем смысл такого внимания к его персоне: неужели легенда о любви Лин и Каллимаха оказалась недостаточно правдивой? Или девушка преследовала иные цели и хотела использовать Титуса в своих интересах?

На вторую неделю пути в одну из ночей, когда Титу удалось быстро уснуть, его разбудили отчаянные крики и визжание. Несколько мгновений он не мог понять, что происходит, но, когда услышал лязг железа, осознал – началась битва. Схватив меч-спату, Тит выбежал из палатки.

Снаружи перед ним предстали бегущие вперед воины, наспех надевающие кольчуги. Несколько человек уже сражались с уродливыми существами. Нападавшие имели ярко-розовую кожу, шерсть покрывала руки и плечи. Их головы походили на свиные, на руках было только по три пальца, а ноги, торчащие из-под толстого брюха, заканчивались копытами. Облачение тварей состояло из лохмотьев ткани и грубо выделанных шкур.

Вооруженные неумело изготовленными топориками, копьями и дубинами, издавая громкое визжание, они бились с телохранителями Тита. Солдаты, выстроившись в шеренгу, прикрывались щитами и теснили врага ударами копий. Титус увидел, как двое свинолюдей повалили наземь неистово вопящего слугу и принялись разрывать его когтями и клыками, заживо поедая внутренности несчастного. Охваченный ужасом и отвращением, Тит поспешил скрыться в своей палатке.

Забившись в угол, Флавий не сводил глаз со входа в шатер, выставив перед собой меч. Он взмолился Баалу и прочим богам, чтобы твари не ворвались внутрь. Юноша искренне надеялся, что телохранители сумеют перебить свинолюдей. Но на случай, если они все погибнут, Тит задумал спрятаться в палатке, уповая на то, что чудища наедятся телами убитых и уйдут восвояси.

Через некоторое время звуки боя и визжание затихли, уступив место крикам и ругательствам солдат. Утирая пот со лба, Титус решился осторожно выглянуть из шатра. Он увидел, как воины осматривали лежащие на земле тела свинолюдей, иногда добивая копьями выживших. Облегченно выдохнув, молодой человек вышел наружу. Кое-где валялись растерзанные человеческие останки, обглоданные кости и разбросанные внутренности. По счастью, погибли лишь несколько слуг, а среди солдат было только двое раненых.

На следующее утро Тит со своим отрядом продолжил путь. Он никак не мог прийти в себя после ночного нападения, вспоминая кошмарный вид монстров. Флавий не раз читал в книгах о свинолюдях: эти варвары-дикари когда-то давно хозяйничали по всей Экумене наравне с другими чудовищными племенами. Теперь они жили небольшими стаями в лесах, нападая на путников ради пропитания. Иногда они похищали людей и даже устраивали набеги на деревни.

Так, за мыслями о чудищах, Титус провел несколько дней пути. Постепенно вокруг становилось все меньше и меньше хвойных деревьев, к самой дороге стали подступать лиственные леса. Кое-где Флавий начал замечать желтые и оранжевые листья. Горестно вздохнув, Флавий впал в уныние при мысли о будущей осени и холодах.

Наконец впереди показались стены Диррахии. Поспрашивав в окрестных деревнях, люди Тита выяснили, где расположилась собранная для него армия. Приближаясь к лагерю, разбитому посреди поля к югу от города, Титус велел как можно выше поднять знамена с изображением фамильного герба, синей бабочки-махаона на желтом фоне, дабы стражники могли их опознать.

Бивак окружал частокол и небольшой ров, по периметру располагались сторожевые башни. Когда Тит с отрядом подъехали ко входу, навстречу вышли двое командиров. Первый, одетый в голубую тунику и носивший коротко стриженные бороду и усы, как подобает благородным мужчинам в западных землях, представился как Шинго Курихара, поклонился и поприветствовал Титуса. Другой военачальник, облаченный в красный халат с гиацинтовым поясом, лишь слегка склонил голову, оставаясь стоять, уперев руки в бока. Им оказался Иобат Сотер. Командующий Курихара предложил Титу отобедать, но тот заверил, что не голоден.

– Быть может, тогда мой господин желает осмотреть вверенное ему войско? – поинтересовался командующий.

Тит охотно согласился и направился вслед за офицерами, держась чуть позади.

– И почему ты так выслуживаешься перед этим парфением? – Титус сумел расслышать слова Иобата. – Готов спорить, его клинок до сих пор не отведал крови!

– Мой благородный друг считает неуместными вежливость и почтительность? – усмехнулся в ответ Курихара. – Тем более что достойного Флавия избрал сам император!

– Избрал, как же! Небось папаша щедро позолотил ему руку, – Иобат презрительно сплюнул, – уж я-то знаю, как при дворе все эти дела решаются!

– И тем не менее, если бы мой благородный друг чаще проявлял уважение к другим, он бы не потерял свою должность и не оказался здесь!

Более Тит не слушал их. Внутри его распирало негодование от слов Иобата, но обогнать того и потребовать извинений он не посмел. Сотер, будучи в два раза шире в плечах, без труда смог бы одолеть Тита в поединке. Решив не придавать значения его речам, Флавий сделал вид, что не слышал оскорблений, и вслед за офицерами направился к плацу перед офицерскими палатками, где должны будут собраться его войска. Там их встретил невысокий мужчина с проседью, который представился Гонорием. Он отвечал за разведку и командовал легкой конницей.

По сигналу гонга солдаты построились в полном облачении. Перед Титом предстали две тысячи пеших и пять сотен конных воинов. Командующие Курихара и Сотер представили Титуса войскам, и те поприветствовали его в ответ боевым кличем. Глядя на них, Флавия охватывало разочарование. Войско, собранное для него, больше походило на ополчение, нежели на императорскую армию. Примерно пятьсот пеших солдат были вооружены луками и пращами и не имели какой-либо брони, помимо бронзовых шлемов.

Большая часть пехоты состояла из копьеносцев с большими прямоугольными щитами, облаченных в лорики-линтеи и стальные шлемы. Тит заметил пять сотен солдат западных провинций в стальных пластинчатых доспехах и полусферических шлемах-кабуто с сегментными назатыльниками. Броню покрывал темный лак, имитируя туатскую манеру изготовления лат. В руках воины сжимали смертоносные нагинаты – мечи с очень длинными полутораметровыми рукоятями и изогнутыми односторонними клинками.

Легкая конница была облачена в кожаные доспехи и стальные шлемы, а оружием им служили дротики и составные луки. Самой грозной силой в распоряжении Тита являлась огненная кавалерия – отряд всадников в сотню копий, которыми командовал лично Иобат Сотер. Наездники носили чешуйчатую броню с пластинчатыми нарукавниками и поножами, полусферические шлемы-кабуто с назатыльниками и личинами в виде демонических лиц. Они облачали лошадей в чешуйчатый доспех, а головы украшали масками, изображающими драконов. Броню людей и коней покрывал красный лак с желтыми волнистыми полосами, походившими на огненные всполохи. Вооружение всадников составляли двухметровые дубовые копья с длинными мечевидными лезвиями.

Несмотря на то, что Тит ожидал от войска большего, ему оставалось только смириться и довольствоваться выделенными силами. Командующий Курихара предложил пройти в штаб для обсуждения стратегии. Красный шатер, в который они проследовали, оказался намного просторнее, чем выглядел снаружи. Тит подошел к столу, где лежали развернутые карты региона.

Он сразу узнал местность и прикинул маршруты продвижения к намеченной цели.

– До Фар нам идти почти шесть дней. Ваш покорный советует выслать вперед разведку, чтобы не угодить в засаду, – Курихара указал на Гонория, и тот утвердительно кивнул.

– Зачем распылять силы и тратить время?! – недовольно пробурчал Иобат, сложив руки на груди. – Лучше сразу идти к врагу и разбить его, а не жевать сопли, подобно парфению!

– Но сие неразумно! Ваш покорный настаивает, что следует послать разведку! Нельзя идти в поход слепыми!

– Так ты сомневаешься в мощи императорской армии! – нахмурившись, Иобат хлопнул по столу. – Нечего трястись, надо действовать! Я сам перебью всех этих проклятых мятежников!

– Сие противоречит военной науке! Нельзя же ступать на занятую мятежниками землю, не разведав, что впереди! – Курихара понизил тон и закрыл глаза. – В любом случае решение принимает наш господин.

Присутствующие обернулись на Тита, который в нерешительности мялся у стола, уставившись на карту.

– Ну, я больше склонен к мнению, что необходимо послать вперед разведку, – он, наконец, поднял глаза.

– Что за глупость ты говоришь?! – Сотер сжал кулаки с такой силой, что захрустели костяшки. – Будешь трусить так же, как другие немощные слизни, что позволяют немытым мятежникам выигрывать?!

– Ваш покорный советует вам следовать приказам и проявлять почтение к господину, иначе не видать нам победы!

– Уверяю вас, разведка не займет много времени, вам не из-за чего волноваться, – поддержал Курихару Гонорий.

– Подумайте сами, – увидев, что большинство на его стороне, Тит заговорил увереннее, слегка улыбаясь, и указал на карту, – если враг задумает нам навредить, мы узнаем об этом заранее и примем меры. А если никакой опасности нет, то мы все равно схлестнемся с врагом, когда прибудем в Фары. В любом случае, вы сможете изрубить множество мятежников!

– Ваш покорный полностью согласен! – Шинго Курихара добродушно улыбнулся и обратился к Иобату. – Действительно, вы сможете сразить многих врагов, уж в этом не сомневайтесь!

– Ладно, раз истинных воинов среди вас нет, делайте как знаете! – Сотер махнул рукой и вышел из шатра.

На следующий день разведчики выехали еще до рассвета. Им было поручено не только собирать сведения о передвижении противника, но и искать подходящие места для стоянок войска на ночлег. После скромного завтрака армия Тита свернула лагерь и выдвинулась в путь на Фары. Солдаты маршировали под монотонный стук барабанов, напевая походные песни.

Впереди колонны двигался Иобат со своими всадниками. На марше они использовали специальных ездовых лошадей, чтобы не утомлять боевых коней, которых держали ближе к центру войска рядом с обозом с провиантом и материалами.

Когда армия стала подходить ближе к территории, подконтрольной республике, Тит всем телом начал ощущать напряжение, будто воздух загустел и стал осязаем. Небо затягивали свинцовые тучи, время от времени моросил дождь. На дороге почти не попадались путники. Лишь иногда мимо проходили замотанные в лохмотья бродяги, которые спешили убраться с дороги, едва завидев марширующее войско.

Каждый вечер до захода солнца армия останавливалась на ночлег, строя вокруг лагеря частокол и возводя простые сторожевые башни. Утро и вечер всадники Иобата посвящали тяжелым тренировкам. Стоя по пояс раздетыми, они упражнялись, держа в каждой руке тяжелые брусья.

Вскоре о приближении войска Тита узнали в Фарах. Разведчики доставляли донесения своему господину – Веньяну Цы. Когда полгода назад войска республики изгнали из Нижней Паннонии армии империи, его назначили на должность начальника уезда Фары. Сперва Цы обрадовался такой почести, однако как только увидел захолустный городишко с обветшалыми и разваливающимися инсулами – его охватило отчаяние. Просители каждый день заваливали его жалобами, но он оказался не в состоянии решить городские проблемы.

Теперь же, донимаемый бедствующими горожанами днем, Цы допоздна засиживался в своих покоях, где в свете горящих свечей изучал полученные сведения. Веньян не сильно боялся прихода императорской армии, поскольку был уверен в надежности стен и силе гарнизона. Однако он опасался, что воины Непота разорят все уездные деревни, сожгут поля и погубят жителей.

Время от времени к нему наведывался младший брат Жун, требовал выйти врагу навстречу и разгромить его во славу республики. Но Веньян понимал, что в открытом поле им не победить, поэтому сперва отказывал ему. Однако родственник не давал градоначальнику покоя. И вот, терзаемый беспокойством о сельчанах и подзуживаемый младшим братом, он, наконец, решился на бой с неприятелем. Желая подстраховаться, Цы написал в столицу провинции Сиронен прошение о подкреплении. На следующий день гонец вернулся с сообщением, что на битву с силами императора выдвинется войско, ведомое Даниэлем Спандисом. Цы должен будет соединить с ним свои силы на границе уезда и разгромить неприятеля.

Выдохнув с облегчением, градоначальник Фар вызвал брата и повелел подготовить солдат к грядущему сражению. Жун пожелал бросить в бой все имеющиеся силы. Но Веньян боялся оставлять город без защиты. Поэтому, не желая рисковать своими воинами, он решил оставить застрельщиков в гарнизоне. В помощь войску Спандиса Цы направил лишь пехотинцев и всадников. Сам он, вместе с братом, самолично возглавил войско.

Когда войско Тита в очередной раз встало на ночлег, разведчики вернулись с тревожными вестями. На военном совете Гонорий сообщил, что против армии Тита из мятежного города Сиронен выдвинулось четырехтысячное войско под командованием Даниэля Спандиса. Кроме того, из Фар выступил отряд, ведомый начальником города Веньяном Цы и его братом, насчитывающий две тысячи солдат. Гонорий предположил, что, исходя из их маршрута, они соединят свои силы и выступят против Тита объединенной армией.

– Это не должно нас останавливать! – воскликнул Иобат. – Мы все равно разобьем их и захватим Фары!

– Мой благородный друг, верно, не умеет считать? – Шинго снисходительно улыбался. – Их силы превосходят наши более чем в два раза! Нам следует отступить, чтобы спастись от разгрома!

– А если мы успеем дойти сюда быстрее, чем враги встретятся? – Тит указал на перекресток на карте, где должна была произойти встреча двух республиканских армий. – Мы могли бы сразиться с ними по отдельности?

– Что ж, полагаю, тогда наши шансы на победу возрастут, – заключил Курихара, потирая подбородок.

Впервые Тит дождался похвалы от Иобата. Напоследок Флавий приказал Гонорию узнать точный состав вражеских армий. Тот поклонился и передал его приказ своим людям. И командиры разошлись по своим палаткам готовиться ко сну.

Пройдя следующий день ускоренным маршем, войско Тита достигло нужного места, успев обогнать армии республиканцев. Пока бойцы возводили укрепленный лагерь, военачальники собрались в штабе, дабы продумать план завтрашнего сражения. Сначала Гонорий пересказал то, что удалось узнать его разведчикам. Армия Веньяна Цы, которая закрепилась на границе уезда, состояла из отборных пехотинцев и небольшого конного отряда, однако в ней отсутствовали стрелки. Судя по всему, она должна была усилить войско Спандиса, имевшего около пятисот всадников, двух с половиной тысяч пехотинцев и тысячи лучников и копьеметателей. Но в его армии не хватало легких конных стрелков.

Иобат сразу же высказал предложение напасть ночью на лагерь Цы и разгромить его до подхода сил Спандиса. Курихара воспротивился такой идее, заявив, что воины устали от дневного перехода и могут не справиться со штурмом вражеских укреплений. Вдобавок он предположил, что в случае промедления враги соединят свои силы, а затем нападут всей мощью. Тит осмотрел план местности. Императорское войско находилось у гряды холмов в паре десятков километров от города. Слева в нескольких километрах располагался лес. Флавий предложил утром пойти в атаку и занять вершину центрального холма, дабы спровоцировать неприятеля и не дать вражеским войскам объединиться:

– Если армия Цы не имеет стрелков, мы сможем приказать нашим лучникам атаковать врага, чтобы не позволить совершить маневр и вынудить пойти в атаку!

– Будь ваш покорный командующим армией Цы, он бы отвел свои силы в лес, чтобы защититься от стрел, а затем дожидался бы подкрепления, – раскритиковал его идею Курихара, указывая на карте возможные пути отхода вражеских сил.

– Тогда мы можем поджечь деревья и выкурить противника! – возразил Тит.

После нескольких минут раздумий командующий Курихара согласился с предложенным планом. Тем не менее он опасался, что даже без поддержки Веньяна Цы армия Спандиса сможет их разгромить. Подумав некоторое время, Тит предложил устроить засаду, расположив огненную кавалерию в лесу на юго-западе в нескольких километрах от предполагаемого поля боя. Командующий Курихара оценил его замысел. Он посчитал, что если отправить легкую конницу обстреливать вражеские позиции, то их командир пошлет свою кавалерию, чтобы отогнать застрельщиков. Тогда они смогут выманить ее к месту засады, где на врага обрушится отряд Иобата.

– Я не буду прятаться, словно крыса! – возмутился Сотер, ударив кулаком по столу. – Мои всадники должны атаковать врага, а не трусливо укрываться в лесу! И я не позволю какому-то юнцу лишать меня и моих воинов чести!

– Мой благородный друг желает выиграть сражение или самоутвердиться? – попытался успокоить его Курихара.

Видя полное отсутствие поддержки, Иобат согласился с предложенным планом. Обсудив все детали, Гонорий отправил своих людей следить за вражескими лагерями. На этом военный совет закончился. Украдкой Тит обратился к Курихаре, попросив о разговоре наедине.

– Вы что-нибудь смыслите в небесных знаменьях?

– Конечно, ваш покорный изучал небесные знаменья, еще будучи мальчишкой! – гордо объявил офицер.

– Тогда не могли бы вы взглянуть на звезды, дабы предсказать судьбу завтрашней битвы? – Затем Тит наклонился к уху собеседника и заговорил тише: – Если можно, пообещайте нашим солдатам победу, чтобы вдохновить их на подвиг!