Читать онлайн Церера. Восход тьмы

© Сарто М., 2024

© EKinveyl, иллюстрации, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Тезаурус

Во время прочтения вы столкнетесь со многими непонятными или неизвестными для вас словами. Как историк, я вас прекрасно понимаю. У меня такое было очень много раз, когда я начинал изучение чужой культуры. Поэтому я решил создать этот тезаурус.

Данная выдержка собрана из множества прочитанных мною исторических, магических, географических и… многих других книг по королевству Церера. И, конечно же, книг о континентах за его пределами.

К сожалению, острова Эстерии, более известные как Дикие Земли, плохо изучены. Поэтому большая часть фактов тезауруса будет именно о королевстве и его жителях. Но когда-нибудь я найду то, что поможет и мне, и вам ближе познакомиться с Эстерией и ее культурой.

Всю информацию я постараюсь донести до вас – тех, кто нашел мои записи, – как можно более понятно.

Я очень люблю порядок во всем, что меня окружает, поэтому весь тезаурус будет разбит по темам:

География

Континенты, города, реки и другие объекты.

Время

Измерение времени на Церере является для чужестранцев специфическим.

Магия

Магические ритуалы, религия и магия сама по себе. Здесь будет выдержка из книг, созданных еще при Первых Богах. В то время о магии знали куда больше, чем сейчас.

Население

Краткая информация по расам и по личностям, играющим важную роль в этой истории.

Животные и существа

В основном те, кто является редкими и необычными.

В самих главах будут присутствовать новые слова, которые вы сможете найти в этом тезаурусе в определенной теме.

Фаервил – один из континентов Цереры, самый обширный во всем королевстве наравне с Фроузвилом. Обладает очень теплым климатом (варьируется в рамках одного климата от тропиков до засушливых пустынь). Первыми заселили этот континент сирияне, поэтому они имеют золотую кожу и устойчивы к жаре. Почти все города Фаервила считаются достоянием королевства: королевский дворец с Садом, живописные места, тысячи видов цветов, множество скульптур и храмов, посвященных Первым Богам, стоящие на улицах.

Фроузвил – архипелаг, известный как «место вечных снегов». На данном островном комплексе круглоцикл (об особенностях времени на Церере будет чуть дальше) – зима, метели и полярная ночь. Известно, что тейтарицы, предпочитая холодную стихию огненной, первыми заселили данный континент. В этом месте обитает большое количество крупных животных с толстой шкурой.

Из-за плохих взаимоотношений с королем Виссарионом Аль’Сивьери Фроузвил пришел в упадок: столица перестала помогать данному архипелагу, прекратив туда поставки топлива и продовольствия.

В 9584 цикле Фроузвил стал отдельным королевством, прекратив все связи с континентами Цереры. Известно, что на данный момент Фроузвилом правит общество местных ярлов.

Ривант (событие Пепелише Риванта) – столица Фаервила, полностью сгоревшая. В тот лье Обсидиан назначил себя новым королем Цереры, и началась Вторая война Теней.

Текария – крупный город королевства Церера. Находится в южной части Фаервила близ Марианского комплекса гейзеров, вода которого подогревается подводными вулканами.

Львирет – небольшой город с населением 500 человек. Омывается Екиттовым морем, окружающим Фаервил с восточной стороны. Данный город имеет второе название – Жемчужное место, так как именно здесь обитают пинктады, создающие драгоценный ресурс.

Времяисчисление в королевстве Церера для чужестранцев является очень специфическим, поэтому я объясню его с примерами:

Лье обозначает один день. От этого слова исходят многие другие словосочетания: «равнольенствие», «ежельевно» и многие другие.

Семильевнье обозначает неделю.

Месяца измеряются лунами. Пример: две луны назад – два месяца назад.

Цикл – мера времени, обозначающая один год, существуют также полуцикл и четвертьцикл, переводящиеся, как полгода и триместр (квартал).

Циллений – мера времени, равная одному веку (100 лет, 100 циклов). Те, кто прожили один век и более (один циллений) называются циллениалами, чаще всего – это чистокровные потомки Первых Богов. Из известных циллениалов: Виссарион Аль’Сивьери (302 цикла), Обсидиан Аль’Сивьери (179 циклов), Май (Бонфаер) Аль’Сивьери (173 цикла), Амалия (возраст неизвестен, предположительно прожила – более этерналлия).

Этерналлий – мера времени, равная тысячелетию. Этерниаллами являются Первые Боги (Церера, Багдест, Пирит, Гемельерис-Лелия (Гея), Даре-Лелия и другие Первые Боги).

В королевстве существуют четыре времени цикла, сменяющие друг друга. Считается, что этими временами до сих пор управляют Первые Боги. Поэтому перед началом правления нового Бога церрерийцы проводят обряды, а также праздники прощания и приветствия, которые отмечаются четыре раза в цикл.

Обряды, посвященные переходу правления:

Первоцветие (весеннее равноденствие, переход от Хельги к Энжою)

Самаари (летнее солнцестояние, переход от Зефира к Даре-Лелии)

Лир Альтем (осеннее равноденствие, переход от Даре-Лелии к Сирьяну),

Йоэль (зимнее солнцестояние, переход от Сирьяна к Хельге).

В одном цикле двенадцать лун. Новый цикл луны начинается с самой длинной ночи. Каждая луна также имеет отдельное название.

Названия лун по порядку: Рааль, Хим, Альос, Таррифэль, Марриаль, Талис, Регениэль, Эпис, Сернис, Варлис, Миграаль, Норди.

Midtariell (в пер. с эскрипта, языка первых рас или Первых Богов. – Полуночное Воспоминание) – один из самых запретных ритуалов, связанных с полным подчинением силы Первоначала. Вместе с тем носитель Первоначала может видеть и общаться с другими носителями, которые давно погибли. Проводится в ночь кровавого полнолуния.

Объятия (Объятия Ночи) – название процесса, в результате которого Ночь/Тьма полностью поглощает жизненную энергию какого-либо существа. Этот ритуал назвали «Объятиями» потому, что по завершении всех действий тело сливается с Тьмой, и Ночь полностью растворяет его в пространстве.

Эфир/Ночь – особый вид магии, который является Первоначалом. Когда-то давно это было одно существо, породившее жизнь, но с сотворением мира оно раскололось на две части.

Главная цель Первоначал – это сохранение равновесия. Первоначала не способны существовать без носителя, поэтому они «паразитируют» в каком-либо живом организме, наделяя его при этом мощнейшей энергией. Данные типы магии являются самыми древними и самыми сильными из известных.

Первоэлементы – один из видов магии в королевстве. К первоэлементам относятся: Драконье пламя, Ледяные воды, Ветер и молнии, Дыхание природы. Считается, что именно из этих элементов и были созданы Первые Боги.

Истинный цветок – избранник, который остановит Тьму. О нем жителям королевства известно из пророчества Таланеры, которое появилось во времена правления королевством Первыми Богами.

Норафитство – название веры, в которой поклоняются Столикому Богу. Данный Бог, в отличие от Первых, жил в мире Эфира задолго до его сотворения и появления первоэлементов и первоначал. У Столикого Бога есть множество имен (Море, Смерть, Земля, Солнце и т. д.), но все они – часть Единого.

Первобожие – вера, распространенная в пределах королевства. Первые Боги когда-то пришли в мир Эфира. Они смогли отвоевать у Столикого Бога землю под свои нужды, после чего начали правление. Вместе с Первыми в мир пришла магия первоэлементов и первоначал, которыми Боги управляли в совершенстве.

Имена самых известных Первых: Церера, Багдест, Сирьян, Хельга, Зефир, Даре-Лелия.

Тейтарицы – народ, который одним из первых заселил Цереру. Причисляются к Первым Богам. Тейтарицы владели магией Ледяной воды.

Примечание: Эфир выбрал своей носительницей одну из тейтариц – девушку Цереру, именем которой впоследствии назвали королевство.

Сирияне – народ, который одним из первых заселил Цереру. Причисляются к Первым Богам. Сирияне владели магией Драконьего Огня. Известно, что огненные боги всегда воевали с тейтарицами за право управлять королевством.

Энжеяне – народ, который одним из первых заселил Цереру. Причисляются к Первым Богам. Энжеяне владели магией Ветра и молний.

Блоссомильцы – народ, который одним из первых заселил Цереру. Причисляются к Первым Богам. Блоссомильцы владели магией Дыхания природы.

Екитты – водные призраки, появляющиеся только во время заката и рассвета.

Мефистралы – создания Ночи. Пришли в королевство из мира Ночи. Малоизучены.

Хиль – маленький зверек. Известен, как самое глупое и забывчивое существо в королевстве. Обитает преимущественно в пустыне.

Медведь-грызааль – вид медведей, обитающих преимущественно в Фроузвиле. Среди местных жителей распространен обряд взросления – необходимо выбрать животное, чья шкура потом будет покрывать плечи и спину. Самые безбашенные фроузвильцы чаще всего выбирают именно грызааля, ведь он – один из самых опасных и крупных животных в королевстве (после, конечно же, вымерших Драконов).

Тельдрево – создание Ночи. Пришло в королевство из другого мира. Питается энергией существ, содержащейся в их крови (типичный способ питания для созданий Ночи). Способно, благодаря корневой системе, затуманивать разум жертв.

Пролог

Восстанет День против Ночи, а Свет – против Тьмы. Брат пойдет на брата, и погибнут миллионы, и прольется кровь, пока ее реки не затопят земли этого мира. Тьма начнет распространяться по жилам, неся за собой смерть и пепел. Кто не погибнет от меча – тот погибнет от Ночи, от болезни и от тьмы, пожирающей Вселенную. Много циклов будет длиться чума, прежде чем Истинный Цветок не восстанет, чтобы вернуть Вселенной жизнь. Он придет из Эфира, из Света, из Тьмы… И этот цветок станет порождением истинной магии Первых Богов. Последуйте за Первыми, и они приведут вас к Цветку, что несет в себе исцеляющий эликсир жизни. Он остановит Тьму, ибо такова его цель. И внемлите этим словам!

Пророчество Таланеры

У Тьмы есть имя, и имя ее – Багдест.

Когда-то это был великий и могущественный Страж Ночи. Он охранял границы пространства от Тьмы и держал равновесие во Вселенной. Как и все великие и могущественные, Багдест имел лишь одну слабость: любовь к девушке, чья мраморная кожа была пронизана ледяными узорами, словно стекло в холодную зиму, и чьи белоснежные волосы всегда покрыты инеем, а взгляд полон холода и света. Имя той девушки – Церера.

Многим известно, что противоположности притягиваются – так заложено природой. Плюс и минус. Добро и зло. Белое и черное. Красавица и чудовище. И конец этой истории все знают наперед: рано или поздно один другого убьет.

Багдест и Церера подходили друг другу так же, как если бы один родился бабочкой, а другой – пауком. Возможно, они могли бы быть счастливы в мире, где не существовало пророчества, магии, богов, войн… То есть могли быть счастливы во Вселенной, где не существовало бы Эфира, который выбрал своей носительницей Цереру – Ночной цветок, и там, где не существовало бы Ночи, что должна уничтожить жизнь.

После того, как появился Эфир, многие стали замечать в Багдесте изменения: он стал более нервным, замкнутым и постоянно говорил лишь о пророчестве, что зародилось вместе с Первоэлементом. Церера старалась не обращать внимание на это. Видя нарастающую опасность ситуации, старейшины приставили егерей к носительнице Эфира. От каждого Первого рода выставили по охотнику, чтобы защитить Цереру от того, кого она полюбила всем сердцем.

Когда же Церера научилась справляться с мощной энергией Эфира, Багдест прошел ритуал Midtariell[1], во время которого его лишили звания Стража Ночи, а также отобрали и силу управления пространством и временем, ведь больше он был не нужен – Эфир мог охранять границы человеческого мира от Тьмы в одиночку. На самом деле, старейшины не хотели признаваться в том, что боялись темной стороны души Багдеста, которая – казалось – уже стала намного больше светлой части.

И однажды, когда сердцем и разумом Багдеста полностью завладела Тьма, а ненависть взрастила в нем желание отомстить, он решил, что пророчество об Истинном Цветке не должно исполниться. Бывший Страж Ночи решил покончить с той, кто сделал его слабым и никому не нужным. Еще задолго до пророчества.

Багдест договорился встретиться с Церерой. Оставшись с ней наедине, он хотел удушить свою любимую, чтобы навсегда покончить с Эфиром. Но охранники принцессы успели вовремя и сумели сохранить жизнь Церере. Даже после нападения принцесса не поверила в то, что Багдест стал чудовищем, которого стоит бояться. Она продолжала любить его.

Старейшины Первых устроили суд над Багдестом. Несмотря на покушение, они решили сохранить ему жизнь, ибо он был все еще дорог Церере. Первые Боги заперли его в Зазеркалье – в особом пространстве по ту сторону отражения реальности. Это был мир иллюзий, ядовитых туманов, кошмаров и хаоса, выйти откуда не удавалось никому. Так Эфир смог победить Ночь, навсегда изгнав ее из нашего мира.

Вот такая легенда передавалась людям на протяжении многих и многих циклов времени, но однажды произошли события, которые перевернули привычный мир Цереры.

Глава 1. Отражение монстра

Существует легенда, которой порой

Пугают детишек холодной зимой,

Она о народе великом, былом,

Что сеял кошмары и ночью, и днем…

Колыбельная неизвестного автора

НАСТОЯЩЕЕ.

Континент Фаервил. Королевский дворец.

Цикл 9777 от Прихода Первых, лье 132.

Сорокопуты-кровянки[2] насвистывали песни, похожие на мелодии эльфийских флейт. В королевском саду гулял мужчина, одетый в черную мантию с причудливым узором из гранатов. Солнечные блики мерцали на золотой короне с багровыми камнями.

В королевском саду росли всевозможные растения, собранные со всех уголков королевства. Больше всего Виссариону Аль’Сивьери, нынешнему правителю, нравились варриаские фай’кхситы – небольшие, ветвящиеся растения белоснежного цвета, лепестки которых аккуратно собирались в одну чашечку. Ствол этих невинных растений покрывался шипами, на которых находился смертельный яд.

В саду в это время не было ни души. Садовники всегда прятались в часы прогулок Виссариона по саду. Пение птиц на мгновение прекратилось, когда меж кустов скользнула тень. Но король не заметил ее.

Подойдя к кустам фай’кхситы, Виссарион стал нежно поглаживать бархатные лепестки, погрузившись в воспоминания. Когда-то давно именно эти цветы он посадил одними из первых вместе с покойной королевой.

– Элли… Мне тебя не хватает.

Сказав это, Виссарион поднял взгляд и заметил, что сорокопуты с интересом смотрят на него глазами-бусинками. Он попытался им просвистеть какую-нибудь простую мелодию, но пересмешницы лишь разлетелись в разные стороны. Сколько Виссарион себя помнил, никогда не мог угодить этим мерзким птицам. А вот если пела покойная Эллаинера, сорокопуты замолкали тут же, и лишь после окончания музыки они повторяли мелодию на свой лад.

Виссарион услышал легкие, еле различимые шаги за своей спиной.

– Я говорил вам, твари текарийские, чтобы никого не было в саду, когда я здесь! – монарх с ревом повернулся назад, ища взглядом нарушителя.

Глаза его загорелись багровым, а в руках сама собой образовалась плеть, еще не высохшая от крови. Но цветочная аллея была пустой. От громкого крика короля в небе закружились лишь сорокопуты-кровянки, собравшиеся в небольшую стайку.

– Показалось… – прошептал Виссарион, глаза его, когда он успокаивался, вновь становились цвета грязного золота.

Среди травы поплыла темная дымка. Виссарион еще какое-то время прислушивался к окружавшей его тишине сада, недоверчиво глядя по сторонам. Но так никого и не нашел.

Повернувшись обратно к фай’кхситам, король ахнул от резкой боли, что начала жечь грудную клетку, точно пламя, и, опустив глаза, увидел руку, крепко державшую кинжал «элиос[3]». Виссарион закашлялся, отплевывая черную кровь.

Стоя на коленях, король Аль’Сивьери пытался достать из своего тела кинжал. Убийца возвышался над ним. Но древняя магия Первоначала не позволяла королю даже коснуться древнего клинка. Сквозь затуманенные глаза Виссарион заметил, что лезвие элиоса покрывали ярко светящиеся символы на эскрипте, языке Первых Богов. Король поднял голову и посмотрел на убийцу:

– За что ты так со мной?

Перед тем, как потерять сознание, Виссарион услышал выражение, сказанное еще первым из рода Драконов:

– Огонь побеждают огнем.

Король упал на изумрудную траву, по которой стелилось его любимое растение – фай’кхситу. Смертоносные шипы пронзили его тело. Сорокопуты-кровянки, заслышав легкое присвистывание, стали повторять его на все лады снова и снова, пока королевская кровь капала на белоснежные лепестки цветков.

НАСТОЯЩЕЕ.

Континент Диссарпил. Под куполом.

Цикл 9777 от Прихода Первых, лье 134.

Солнце освещало хвойный лес. Последнее лье луны эписа выдалось жарким. Среди елей быстро мелькала тень. Держась за поводья, Амалия чувствовала, как сердце замирает в груди, когда Хэлли – черная, как уголь, – перепрыгивала через сваленные деревья и выступающие на земле камни. За спиной у девушки раздавалось легкое постукивание стрел и тисового лука. Последний – единственная вещь, сохранившаяся у нее на память об отце. На ярко-голубом небе не было ни единого облачка. Для Багряного мыса, где жила девушка, это было редкостью.

– Ну же, Хэлл, мы уже почти добрались, – сказала Амалия и пришпорила лошадь, – вперед!

Они добрались до места, где заканчивался лес и начинался Обрыв Тренировок. Амалия остановила Хэлли и, неуклюже спрыгнув, погладила ее по любопытной морде.

В воздухе витал запах океана: соленый ветер обдувал лицо, оставляя вкус соли на самом кончике языка. Амалия отправила лошадь пастись, а сама села на край скалы, обняв себя за ноги и глубоко дыша. Прямо перед ней вихрем пролетела стая чаек, крики которых доносились со всех сторон.

Вдали простирался Костяной океан. Амалии казалось немного пугающим такое название. Обсидиан рассказывал, что так его назвали из-за скал, напоминавших ребра огромного существа. Из-за этого соленые воды сравнивали с кладбищем, полным огромных чудовищ. Девушка вздохнула, когда присмотрелась получше: вдали был четко виден купол, который резко заканчивался сразу же после Обрыва Тренировок. Амалия каждый лье надеялась, что этой ночью он, наконец, исчезнет. Но купол, под которым она жила, оставался все так же на месте.

Сегодня для Амалии был особенный лье: прошло ровно пять циклов с того момента, как ее дом, а вместе с ним и всю семью уничтожил пожар. И теперь она живет под этим куполом, прячась ото всех. За эти пять циклов Амалия узнала о том, что в мире существует темная и светлая магия. Именно темная магия, по словам Обсидиана, спасшего ее от гибели, послужила причиной пожара. С тех пор Амалия жила с Обсидианом и Маем, молодым магом, в котором недавно проснулась сила огня.

Раздумья девушки прервал звук ломающихся веток за спиной. Вскочив с места и натянув тетиву, Амалия стала прислушиваться. Хруст веток снова повторился. Прицелившись, Амалия пустила стрелу в сторону высокой ели.

Рыжеволосый парень, вышедший из-за дерева, поймал ее без особых усилий.

– Представляешь, а если бы не поймал? Все, считай, убила бы на месте, – сказал Май, с улыбкой глядя на девушку. На вид ему было чуть больше двадцати циклов.

– Ну не убила же, – Амалия положила лук за спину и взяла стрелу из руки огневика, – и давно ты следишь за мной?

– От самого дома, – серьезно ответил Май, но после злобного, немигающего взгляда девушки весело рассмеялся.

– Да не следил я за тобой! Просто решил пройтись по лесу, а потом увидел Хэлли. Ну и понял, что ты тут. Подкрался, напугать хотел.

– А, ну тогда не зря я стрелу в тебя пустила.

Амалия внимательно посмотрела на веснушчатое лицо рыжеволосого парня: несмотря на улыбку, взгляд у него был печальный. В последнее лье под глазами Мая появились синяки, которые с каждым лье становились все более заметными на бледной коже. Амалия хотела понять, что с ним происходит, но он каждый раз отшучивался и менял тему. Но почему? С каких пор они перестали доверять друг другу?

Вздохнув, Амалия сказала:

– Ты как-то неважно выглядишь, может, все-таки расскажешь, что с тобой происходит?

– Эх… Кажется, я никогда не перестану восхищаться здешней красотой, особенно во-о-он за тем куполом, – проигнорировал ее вопрос Май. Амалия почувствовала нарастающее раздражение. Неужели так сложно сказать, что с ним происходит? Она ведь хотела ему помочь.

Поставив ногу на камень, парень стал всматриваться вдаль, быстро и глубоко дыша. Глаза его беспокойно перебегали из стороны в сторону. Они немного помолчали, и Май снова заговорил:

– Амалия, давай потренируемся вместе, а то Обсидиан со мной заниматься не хочет… Но я-то знаю, что он просто боится проиграть.

– Май, а ты уверен, что сейчас тебе стоит тренироваться? Может, ты сначала как следует поспишь? Что ты вообще делаешь по ночам? У тебя под глазами такие синяки, как будто ты…

– Тш-ш-ш… – Май приложил палец к своим губам. – Давай я не буду спрашивать тебя о том, где ты пропадала несколько лье, и о новых синяках на шее, а ты меня – об этом? – говоря, он показал рукой себе на глаз и улыбнулся.

«О каких-таких лье он говорил?» — задумалась девушка. Амалия не покидала купола ни разу за эти пять циклов даже на час. Что уж было говорить про несколько лье?! Такого просто не могло быть! А еще синяки на ее шее… Похоже, Май что-то перепутал.

– О чем ты? – ответила Амалия. – Я все время была дома.

– Да? – Май удивленно поднял брови, но при этом его лисья улыбка стала еще шире. Он долго всматривался в лицо Амалии, как будто видел ее впервые в жизни. – Значит, мне показалось.

Он пожал плечами:

– Ну так что: мы с тобой потренируемся? Или ты тоже боишься мне проиграть?

Амалия нехотя кивнула и отошла немного в тень леса. Странности огневика Мая все больше бросались ей в глаза. Но она решила, что теперь он уже точно ничего не расскажет. Разве что после тренировки. Поэтому, сняв лук и стрелы, она достала из внутреннего кармана легкой куртки нож.

«Обсидиан говорил, что моя задача – бежать. Бежать, прятаться, бежать. Ничего сложного», – попыталась она снять волнение. Амалии не нравились эти тренировки, но, похоже, сейчас выбора не было. Когда сидишь безвылазно под куполом, ищешь любую возможность, чтобы развеяться, даже если это опасно для жизни.

Отойдя от Мая на приличное расстояние, Амалия вытянула руку с кинжалом вперед, согнув колени. Несмотря на то, что девушка неплохо стреляла из лука, ей не нравился этот способ защиты. Амалия посмотрела на Мая, и он кивнул ей, подтверждая, что готов сразиться.

Девушка с разбега кинула кинжал в парня, от которого тот с легкостью увернулся. Кинжал наполовину застрял в ближайшем дереве. Амалия побежала за ним, но тут Май начал бросать в нее небольшие огненные шары.

Девушка на бегу проскользнула под одним из шаров и резко дернула огненного мага за ногу. Тот с грохотом упал на острые камни и захрипел.

Амалия нашла глазами кинжал и, вскочив на ноги, выдернула его из дерева. Май все еще неподвижно лежал на камнях.

«Бежать… Нужно бежать…»

– Вот это да! Неужели сам Май, человек, управляющий огнем, так легко сдался? – почти пропела Амалия. Ей хотелось немного подразнить парня, чтобы скрыть подступающий изнутри страх.

– Во-первых, не управляющий, а учащийся управлять огнем, а во-вторых… рано расслабляешься! – прокричал он ей в ответ, быстро поднявшись. В его руке то загоралось, то исчезало слабое пламя.

«Бежать… Вот теперь однозначно бежать!»

Амалия помчалась в лес со всех ног. Но на пути девушка едва успевала перепрыгивать корни деревьев, торчащие из земли.

– Откуда… здесь… столько поваленных… елей… – устало выдохнула она, переваливаясь через очередной ствол.

Когда в боку нещадно закололо, Амалия остановилась, чтобы перевести дыхание. По лицу струился пот. Быстрое сердцебиение отдавалось во всем теле. От бега Амалию начало тошнить, и она присела, надеясь оставить обед в желудке. Но у еды были другие планы.

«Класс… Надеюсь, Май этого не увидит!»

– Эй, тебе плохо? – с жалостью проговорил он, подходя к ней. Она мысленно прокляла все на свете, но в ответ только прикрыла рот рукой. Май положил ей руку на плечо. – Может, на сегодня закончим?

– Я… в норме… – Еле-еле проговорила Амалия, глубоко дыша носом. – Дай… мне минуту… Я чуть отдохну…

Она ненавидела в этот момент всех на свете. Ненавидела Обсидиана за то, что не отговорил ее тренироваться с Маем. Ненавидела Мая за то, что у того вообще появилась сила. Ну и себя, конечно же: зачем так плотно поела перед прогулкой?

– Прости, ты прав, – наконец, заключила Амалия, чувствуя, как ее всю выворачивает. – Мне совсем пло… Ай!

Не договорив, она вскрикнула от боли. Май сжал ее плечо так сильно, что оно хрустнуло.

– Ты что творишь!? – закричала Амалия, сдерживая подступающие слезы.

Она внимательно посмотрела на Мая и заметила, как в его глазах пробежал пугающий, яростный огонек. Его лицо в один миг сильно перекосилось, как будто он его не контролировал. Чувствуя нарастающий страх, Амалия стала пятиться назад:

– Эй! Ну, если ты так хочешь тренироваться, попроси Обсидиана! Май, ты пугаешь меня… Эй, потомок Драконов, остановись!

Но Май не слышал девушку – с горящими глазами, со стеклянным замершим взглядом он шел прямо на нее.

– Май… Что с тобой происходит? Ты меня пугаешь!

«Бежать, бежать, бежать!»

Амалия взяла горсть земли и кинула ее прямо в лицо Маю, а затем побежала вперед что есть мочи.

«Кошмар… Нужно не забыть рассказать об этом Обсидиану».

Очистив глаза от земли, Май стал осматриваться по сторонам. Из-за вспышек Огненного цветка, который периодически поселялся в его сознании, парень плохо соображал. Ему казалось, что какой-то Призрак, мелькает между деревьев. Этот мутный образ бросил ему в глаза пыль, чтобы задержать, но Май не собирался сдаваться. Ему нужно было догнать призрака!

Май вихрем погнался за Амалией, не обращая внимание на то, что встречает на своем пути деревья. Чтобы победить противника, огневик целился пламенем в верхние ветки, и они тут же загорались и падали вниз на девушку, которая уже с трудом передвигала уставшие ноги.

«Да что на него вообще нашло?! Ну все, я с ним больше тренироваться не буду, так и скажу Обсидиану!»

Когда Амалия добежала до обрыва, то была готова упасть и больше не двигаться. Но тогда она точно умрет.

– Так… надо спрятаться… – Амалия юркнула за огромную ель, скрывшись среди пышных веток. Она увидела большую палку и приготовилась ею защищаться.

Достигнув этого же места, Май стал искать призрака, словно дикий зверь – свою добычу. Дождавшись нужного момента, Амалия выпрыгнула из-за дерева и ударила его палкой по голове.

– Надеюсь, это тебя отрезвит! – прокричала она, обрушивая на него всю свою злость и обиду.

Взявшись за голову, Май обернулся: прямо перед ним стояла испуганная девушка, а не призрак. Огненный цветок вновь спрятался где-то в глубине памяти.

– Ой, Амалия… Я… Прости, не знаю, что на меня нашло…

– Мне плевать! Ты чуть меня не убил! Я пошла домой! – чуть не плюнув прямо в лицо Маю от злости и обиды, выпалила Амалия.

– Стой-стой, я покажу тебе кое-что… – Май взял девушку за руку, резко перекинул через себя и спрыгнул со скалы, крепко держа ее ладонь в своей. Чувствуя, как сердце дрожит в груди, огневик взялся одной рукой за выступ, а другой продолжил удерживать висящую в воздухе Амалию.

– Ты в своем уме?! Что ты творишь вообще?! – закричала девушка, пытаясь брыкаться изо всех сил. Амалия в который раз возненавидела этот лье. Ее сердце от страха было готово выпрыгнуть из груди. – Что с тобой происходит??? Сначала ты нападаешь на меня ни с того, ни с сего, теперь со скалы собираешься сбросить! Если хочешь убиться, то давай без меня! Я здесь при чем???

– Да, ну, Амалия… Посмотри, какая красота! Какое это чувство… свободы! – выдохнул он.

– Быстро. Подними. Меня. Наверх. Кальмаров ты засранец! Иначе я тебе устрою чувство свободы – сам и полетишь со скалы! – закричала девушка.

Все еще продолжая висеть на обрыве, Май одной рукой схватился за камень, другой поднял девушку к краю скалы так, чтобы она сама смогла взяться за выступ. Громко чертыхаясь, Амалия поползла на гору подальше от него.

Май же опустил руки и прыгнул со скалы на выступ с обрыва. Так он мог оказаться поближе к воде. Ему нравилось это чувство, когда брызги соленой воды попадали на лицо.

Он обернулся к океану, рассматривая, как волны с шумом разбивались о скалы. Огневик часто бывал здесь. Совсем рядом, в скале, свои гнезда соорудили несколько ласточек. Птицы с удивлением рассматривали незваного гостя.

Пытаясь восстановить дыхание, Май начал обдумывать то, что с ним произошло. В последнее время он периодически стал замечать у себя приступы гнева и голос огненного Цветка в голове. В такие моменты он боялся, что окажется рядом с кем-то и может причинить ему боль. И сегодня почти так и случилось – он едва не убил Амалию.

– Что же я делаю… – проговорил он сам себе, пытаясь успокоиться и вдыхая соленый воздух, – так, просто держи себя в руках…

Амалия с благоговением коснулась ровной поверхности земли, обрыв остался далеко внизу. Она с облегчением выдохнула и представила, как скрутит шею своему другу, когда тот поднимется. Только сначала ей надо было немного отдохнуть – полежать без движения несколько циклов. Сев на край обрыва, чуть успокоившаяся Амалия крикнула Маю:

– Ты там еще жив?

– А с каких пор ты волнуешься за меня? – эхом отозвался огневик. Сейчас он казался совсем нормальным.

– Ну, я сейчас буду возвращаться домой и хотела спросить: может быть, тебя подвезти? – Амалия быстро встала и надела на спину лук со стрелами.

– Стой-стой-стой! Меня подожди, я быстро! – крикнул ей Май.

Чтобы подняться наверх, Май начал глубоко дышать и со всей силы резко оттолкнулся ногами от скалы, где стоял. Его прыжок с выступа был очень высоким, и ему почти сразу удалось допрыгнуть до края утеса. Он схватился обеими руками за отверстие в скале. Затем нашел небольшой выступающий камень и аккуратно развернулся на нем. И только потом смог оттолкнуться от него, взлетев высоко над скалой. Адреналин придал ему сил. Камень, на котором он только что стоял, упал в море.

Пока Май поднимался, Амалия не теряла времени зря – тренировалась со стрелами. Парень приземлился как раз в то время, когда ее очередная стрела вонзилась в дерево.

– Эй, отличная меткость! – похвалил огневик девушку.

Амалия быстро достала еще одну стрелу и, натянув тетиву, направила ее прямо в лицо Мая:

– Тебе повезло, что у меня с собой только стрелы! Еще раз так сделаешь, и я возьму с собой топор. Серьезно! – она посмотрела на него со злобой, однако опустила орудие.

Минуту помолчав, рыжеволосый виновато заговорил:

– Извини, что я так накинулся. Я… это… Извини еще раз. Ты права, мне нужно как следует отоспаться.

Амалия, все еще дрожа от пережитых недавно чувств, сказала:

– Все нормально, просто тебе нужно… Чаще гулять?

«И желательно одному», – подумала девушка, сглотнув ком в горле. Амалия выдернула стрелу из дерева и положила ее в колчан к остальным.

Их дорога проходила через хвойный лес. Иногда, если Май или Амалия не успевали вовремя наклониться, пышные ветки царапали иглами лицо каждого… Вскоре сквозь деревья стал виден дом с разрушенной черепичной крышей. Амалия нередко проводила в нем время, смотря на небо. Она уже и не помнила, как выглядел мир за этим куполом. Поэтому девушка часто пыталась представить, закрывая глаза, как однажды она выйдет за его пределы… Что она будет делать дальше, когда это произойдет? Вдруг за пределами купола таится опасность? Убийцы? Или мир поглотила война? Болезнь?

Амалия не заметила, как после возвращения оказалась у себя в комнате и куда делся рыжеволосый Май. Ей уже стало казаться, что недавняя прогулка просто приснилась, но новые царапины на теле, полученные во время тренировки, говорили об обратном.

– Вот же Май… Из-за его слов теперь постоянно буду думать, что схожу с ума… – Амалия потрогала синяки на своей шее и ойкнула от боли.

«Как же странно… Почему я не могу вспомнить, откуда появились эти синяки?» — подумала девушка, стягивая грязную одежду. Оставшись полностью нагой, Амалия собрала волосы в хвост и подошла рассмотреть себя к зеркалу.

– Мать моя каракатица! – ругнулась она, приоткрыв рот от ужаса. Сначала от увиденного в отражении, а потом от своих же слов.

Амалия сама не понимала, откуда в ее голове существуют такие грубые слова и ей хочется как следует выругаться. Они всплывали сами собой. И никак не получалось вспомнить, кто научил ее такому.

Девушка внимательно разглядывала в отражении свое искалеченное тело. Десятки ссадин. Синюшно-красные кровоизлияния. Множество порезов. Но сильнее всего ее удивили отпечатки чьих-то пальцев, которые шли от шеи к груди. – Что же?.. Как же так?.. – пробормотала она.

Амалия попыталась вспомнить, когда получила все эти раны. Но ей это не удалось. Как вдруг заметила, что зеркало стало меняться. Отражение мерцало, искажая ее внешность. Амалия увидела, как она стала выше, изменилась в плечах, а ее лицо приобрело мужские черты. Взгляд неизвестного человека в зеркале пробежал по ее телу и ненадолго задержался на лице. Неизвестный заговорил, произнося слова со змеиным шипением.

– А вот и ты, дитя-я-я эф-фи-ра-а… Я Багдес-с-ст!

Амалия от ужаса закричала, не заметив, что в этот момент находилась в комнате не одна. И зеркало, и комната вокруг нее засияли золотом, а затем все погрузилось во тьму.

Глава 2. Безвременье

«У тьмы есть имя, и имя ее – Багдест».

Во многих легендах, сказаниях и мифах Цереры присутствует существо, являющееся порождением ночи. О Багдесте существует не так много исторических упоминаний, поэтому точно узнать его историю не может никто. Часть церрерийцев, опираясь на сказки о Багдесте, считают его истинным злом.

Другая часть жителей, что глубоко исследовали его прошлое, считают его жертвой обстоятельств. Но кто же на самом деле Багдест: охотник или жертва?

Левиатан Фаррачи «Философия тьмы»

НАСТОЯЩЕЕ.

Континент Диссарпил. Под куполом.

Цикл 9777 от Прихода Первых, лье 134.

Амалия коснулась своей бледной шеи, но внезапно вздрогнула, увидев в комнате мага. Темно-русые волосы его были убраны назад, но некоторые локоны все-таки выбились, упав на лицо.

– Извини, цветок. Я тебя напугал? – с улыбкой спросил Обсидиан. Он стоял, скрестив руки на груди и оперевшись о дверной косяк.

– Немного, – Амалия нахмурилась. – Я же просила стучаться прежде, чем заходить ко мне.

– Я стучал, ты просто не услышала, – пожал плечами маг, не отрывая от девушки взгляда золотых глаз. Амалия ненавидела, когда он так гипнотизирующе смотрел на нее. – Как тренировка?

– Все нормально. Правда… – начала говорить Амалия. – Знаешь, произошло кое-что странное во время боя…

– Что случилось, цветок? Он сделал тебе больно? – его лицо стало похоже на каменную маску, глаза чуть потемнели. Сердце Амалии сжалось в груди. Зачем она это сказала? Прикусив губу, она постаралась быстро придумать ответ.

– Он… Он в конце поддался мне. Вот. Это вот и произошло.

– Неужели? – удивился Обсидиан. Амалия не хотела лгать ему, тем более что он спас когда-то ее. Но подставлять Мая ей тоже не хотелось. – Амалия, я не хочу, чтобы эти тренировки приносили тебе вред. Поэтому если что-то не так, ты можешь отказаться от них. Развивать силу Мая буду я сам.

– Нет! Все нормально! – выпалила девушка как можно увереннее, но голос предательски дрогнул. В голове яркой вспышкой промелькнул момент, как озверевший Май накинулся на нее. Амалия почувствовала, как на глаза от этих воспоминаний наворачиваются слезы.

«Пеплов пепел! Когда этот ужасный лье уже закончится!? Не хватало еще расплакаться тут при Обсидиане!» — Амалия закрыла глаза, сделав глубокий вдох. Златоглазый маг молча смотрел на нее.

– Обсидиан… Я хочу тренироваться, потому что это единственное, что хоть как-то помогает мне, – маг собирался сказать ей что-то, но девушка его перебила. – Послушай, я понимаю, что мы не просто так находимся под этим куполом, но…

Амалия замялась, пытаясь подобрать слова. Ей безумно хотелось высказать все, что она думает, кричать, рвать и метать. Жизнь под куполом ей казалась одновременно правильной и неправильной.

– Амалия, ты должна понять, что я создал эту защиту ради…

– Ради моей же безопасности. Да, я это знаю, – монотонно проговорила она, стараясь не закатывать глаза. – Я слышу эти слова постоянно, неужели это тебе еще не надоело? Просто пойми: прошло уже пять… пять циклов с тех пор, как я живу тут! За это время на нас еще ни разу никто не напал! – от волнения Амалия начала шагать по комнате, загибая пальцы. – Это было во-первых. А во-вторых, вдруг уже все изменилось? Может, уже весь мир вне купола разрушился? Или тех, кто убил моих родителей, сожрал белый кит? И в-третьих…

Девушка запнулась на полуслове, коснувшись шеи. Она помнила, что Май ей говорил о каких-то синяках и о том, что она пропадала несколько лье. Амалия попыталась напрячь память, но в голове все меркло и затуманивалось.

«Может, это Маю показалось? Не могли же синяки исчезнуть в один миг… Или могли?»

– И в-третьих…? – терпеливо переспросил Обсидиан, на чьем лице не дрогнул ни один мускул, пока Амалия пыталась собраться с мыслями.

– Я… – растерянно проговорила девушка, застыв посреди комнаты.

Амалия подняла глаза на Обсидиана. Она долго рассматривала его лицо, заметив темнеющую полосу около шеи, идущую из-под воротника. Узор был очень похож на акварельные разводы по влажной бумаге. Темные вены плотно окутывали шею мага. Девушка еле слышно проговорила:

– Твое лицо… – но не смогла закончить.

БЕЗВРЕМЕНЬЕ.

Где-то между прошлым и настоящим.

Цикл 9777 от Прихода Первых, лье 135.

В тишине раздавался треск дров. Мерцающие угольки уже начали тлеть, пока он наблюдал за манящей игрой огня. Руки тянулись к обжигающим лепесткам, ведь Драконий цветок был очень красив. Он зазывал к себе своим пульсирующим танцем. Среди мерцающих всполохов кружили маленькие дракончики. Их перламутровая чешуя переливалась всеми цветами радуги. Сказочные существа летали вокруг него, играясь с волосами.

– С-свой… С-свой… С-свой… – раздавалось шипение над ухом. Несколько дракончиков село Маю на плечи, щекоча маленькими перепончатыми крылышками. Острые зубки, вонзаясь в огневика, легонько покусывали его шею и уши.

Вдоволь наигравшись, дракончики взвились вверх вместе с искрами, чтобы раствориться в темноте.

– Нет! Не уходите!

Взяв в руки один из пылающих угольков, Май почувствовал дрожь в руках: все вокруг становилось серым и растворялось перед ним. Сердце болезненно сжалось в груди. Как всегда, все, чего бы он ни коснулся, превращалось в пепел. Май не хотел отпускать Драконий Цветок и побежал за его остатками далеко-далеко. В самую тьму.

Тук-тук, тук-тук… Сердце с силой билось в груди, желая вырваться из оков ребер, стискивающих его, как пленника. Жгло кожу, руки и глаза. Сопротивлялось, билось и рвалось наружу. Пылающее сердце хотело разорваться на части, чтобы соединиться с Драконами. Жаждало проследовать за ними в мир огня и лавы.

Подняв горящие глаза, Май заметил, что в темноте стали появляться сияющие нити. Огневик не мог определить, где начинались и заканчивались эти белые паутины времени. И было ли у них начало и конец? Время казалось ему нескончаемым потоком, который человеческий разум всегда пытался ограничить. Потому что не мог осмыслить понятие бесконечности. Потому что боялся узнать, как мала его жизнь при сравнении с бесконечным потоком времени.

Май уже много раз оказывался в этом месте среди сияющих нитей. В них он часто замечал отблески – отражения каких-то людей, животных или других существ. Там мелькали образы, которые Май видел еще совсем младенцем и которые увидит еще не скоро. Огневик мечтал научиться управлять этими нитями. Он хотел коснуться их хоть разочек, чтобы почувствовать время на ощупь. Чтобы выбрать самому, куда переместиться дальше.

Но это место имело свой нрав и характер. И пока оно подкидывало образы не так, как хотелось бы огневику. Временные нити переливались бликами. Май крепко зажмурился, чтобы не обжечься ярким светом.

Безвременье создало перед огневиком дверь. Было странно смотреть, как среди пространства из тысячи сияющих нитей стоит лишь кусок дерева. Огневик обошел дверь со всех сторон, не понимая, куда же она может привести.

– Чудовище! Порченный! Убийца! – услышал он женский голос за дверью, из которой в его пространство проникал только небольшой лучик света. Май подошел ближе к замочной скважине. Даже через маленькую щелочку он чувствовал жар, слышал злобный хохот людей, что там находились.

«Я не хочу это видеть… Не хочу знать, что ждет там… Отпусти меня! Пожалуйста, я просто хочу уйти!»

Пространство без времени почувствовало настроение Мая и с силой закинуло огневика в прошлое.

Огонек пылал. Темнота окружала его очень долго. Огонек еле держался, чтобы не потухнуть. Запах затхлости, плесени и земли стал привычным. Единственный клочок света, который был в этом месте – это маленькая щелочка над головой. Май постоянно слышал чужие шаги и голоса. Нередко ему в глаза падала пыль после того, как сверху проезжала очередная повозка. Топот копыт, лошадиное дерьмо и запах мочи заставлял глаза слезиться. Каждый раз Май сдерживал рвотные позывы: желудок ныл без еды.

Бледные могильные черви подползали к огневику, проверяя, не готов ли он стать их обедом. Снова и снова.

Несколько циллениев Май, чье лицо было закрыто железной маской, просидел под землей. Он мог лишь встать на колени, чтобы хоть чуть-чуть приблизиться к свежему воздуху. Руки были скованы железными наручниками. Звук цепей и шагов стали для Мая мелодией, которая должна была напомнить ему, кто он есть: монстр, чудовище, выродок.

Безвременье отбросило его в другую сторону. Май несколько раз кувыркнулся в воздухе и упал. Непрошеные слезы от воспоминаний защипали глаза.

Рядом с мальчиком к столбам были привязаны истерзанные люди. Старые и молодые. Мужчины и женщины. Их внешний вид несколько отличался от толпы: все они были увешаны маленькими черепами животных, зубами, перьями и когтями. Одну из девушек украшало необычное ожерелье из засушенных глаз. Все эти люди плакали и истекали кровью, моля о пощаде.

– Пощадите… – попросила одна из женщин.

– Закрой пасть, богохульница! – гаркнула на нее женщина, кинув в молодую девушку тухлый помидор и попав ей в лицо. Красный сок потек по щекам.

Ближе всех к костру стоял старик с длинной бородой в черном разодранном одеянии. Старейшина. В одной из жилистых рук он держал факел.

– О великий Столикий Бог! Мы приносим тебе в жертву этих осквернителей! – прокричал старейшина. Набрав побольше слюны во рту, он со всей силы плюнул в сторону столбов, где стояли истерзанные. – Пусть же Богиня Смерти примет их в свои Объятия, освободив от грехов! Пусть же Бог Земли впитает в себя их пепел, дабы пережить еще одну Зиму! Столикий Бог, мы отдаем тебе эти грешные души, очистив их огнем! – Старик поднял факел над головой. Толпа людей вокруг стала хором кричать:

– Сжечь, сжечь, сжечь!

Истошные крики осквернителей веры разносились по всей округе. Они завизжали, когда языки пламени лизнули их кожу. Волосы грешников загорелись ярким костром. Черты лица пошли пузыриться волдырями, люди начали истекать кровью.

– Да очистит ваши грешные души пламя Столикого Бога! Пусть изгонит из ваших членов всю грязь, принесенную из-за большой воды!

Что-то ударило Мая в грудь, выбив оттуда весь воздух. В этот раз Безвременье не стало скоплением сияющих нитей. Вокруг появилась Пустошь – другая ипостась светлого мира. Здесь не было ничего. Лишь иногда пробирались странные отвратительные сущности, видя которых, Май не мог описать всего их уродства. Бесформенные создания парили в пространстве, как призраки. Правда, сейчас в пространстве Пустоши находился лишь один Май. И голос шептал ему злобно на ухо:

– Не притворяйся героем, ведь ты прекрасно знаешь, где тебе место! Ты никого не спасешь! Лишь погубишь! – раздавался женский голос, который было слышно со всех сторон.

Закрыв голову руками, Май присел на колени, пытаясь спрятаться от гнева чудовища. Кричащая сущность вылетела на него из стены. Ее облик был безобразен: худое, вытянутое лицо, глаза, полные ненависти, длинные, изогнутые под неправильными углами руки и ноги. Сущность была похожа на женщину-паука, который натянул человеческую кожу. С ужасающим криком она полетела на юношу, вытянув перед собой когтистые лапы.

– А-а-а-а! – кричал он от страха, прикрывая уши руками. Свет залил пространство. Неизвестно откуда вылетели драконы. Они с яростью накинулись на паучиху, обжигая ее белым пламенем. Мая трясло от страха и ужаса. Он лишь по звукам мог догадываться о происходящей схватке. Сердце замирало, когда драконы кричали от боли. По щекам Мая потекли слезы. А потом наступила тишина.

Разжав руки, Май стал оглядываться вокруг. Сердце быстро билось в груди. Он понял, что сидит на полу своей комнаты в холодном поту. Май посмотрел на трясущиеся руки, которыми касался Драконьего цветка, – на них появились небольшие ожоги, но тут же исчезли, стоило Маю моргнуть.

Он медленно поднялся с пола и почувствовал, как все его тело дрожит, точно только что он переплыл огромное Археланово море. Чтобы как-то успокоить трясущиеся руки, Май сжал кулаки и скрестил их на груди.

От холодного пота намокла его ночная рубаха. Он снял футболку – обнажив тело, полное шрамов, с одним большим ожогом в районе сердца. Надев на себя теплую одежду, Май вышел из комнаты и направился по коридору.

Глава 3. Жертва для Богини Море

В Церере великое множество религий, но чаще всего преобладает Первобожие. Церрерийцы поклоняются Первым Богам – тем, кто создал королевство из камня, огня, воды и воздуха. Но никто не говорит вслух о том, что в Церере есть еще одна вера, пришедшая из Диких Земель – норафитство. Эта религия соединяет в себе несколько мифологий, где главной является мысль, что Бог столик и весьма кровожаден.

НАСТОЯЩЕЕ.

Континент Диссарпил. Под куполом.

Цикл 9777 от Прихода Первых, лье 135.

Несмотря на безоблачный день, ночью Багряный мыс окутала буря. Как и всегда. Несмолкаемый ветер вместе с косым дождем пытались проникнуть внутрь дома. Обсидиан раздраженно придвинул оконный засов, и комната погрузилась во тьму. Но буря все равно заставляла старый дом скрипеть и дрожать при каждом порыве ветра.

Диссарпил славился своими постоянными дождями, туманами и бесконечными ветрами. Обсидиан ненавидел здешнюю погоду всем сердцем: ему не хватало солнечных лучей и тепла. Его уже тошнило от постоянного запаха рыбы и водорослей. В такие моменты он с наслаждением вспоминал всевозможные фрукты и ягоды. Даже те, которые когда-то ненавидел.

– По крайней мере, здесь мы в относительной безопасности… – стоя у зеркала, успокаивал он себя, приглаживая выпавшие пряди.

Маг прекрасно знал, что здесь власть Драконьего короля ощущалась меньше всего. Это было идеальное место, чтобы спрятаться. Местный самодержец занимался лишь рыбным промыслом и поставками рома и жемчуга в Фаервил. Его мало заботило что-то еще, кроме поставок и… хорошеньких девушек.

Обсидиан глядел в свое отражение и не мог узнать себя: бледная кожа, по лицу катились капельки пота. Под золотыми глазами виднелись синяки. Темные вены шли по шее, мерцая вместе со стуком сердца.

– Ты уверен, что в безопасности? – в этот момент зеркало замерцало, и в нем в одно мгновение появился Багдест.

В глазах Обсидиана начало темнеть. Дыхание, как и биение сердца, гулким эхом отдавалось в ушах.

– Уходи, Багдест… – Обсидиан быстро задышал, крепче схватившись за край раковины. Его затошнило.

– Ты умираешь!

– Я знаю, – маг бросил взгляд на кисти своих рук. Кончики пальцев почернели и болезненно запульсировали.

– А значит, твой цветок останется без защиты. Маленькая Амалия будет совсем одна, – Багдест злобно усмехнулся, наклонившись ближе, и прикоснулся рукой к зеркальной поверхности. – Что же с ней случится, как думаешь?

– Заткнись, – прошипел маг. Лицо Обсидиана скривила гримаса гнева.

– Я тебе все-таки расскажу… О-о-очень кратко. – С наслаждением протянул зеркальный демон. – Для начала с ней хорошенько позабавятся… Жаль, конечно, что ее хрупкое тельце будет изуродовано.

– Закрой свой грязный рот, – золотые глаза Обсидиана потемнели от злобы. Багдест же лишь посмеялся.

– А потом… Ее сила, м-м-м… Ее выпьют полностью, и твоя маленькая Амалия, твой любимый цветок, навсегда исчезнет…

– Заткнись! – Обсидиан со всей силы ударил по зеркалу, которое тут же разлетелось на множество осколков. Багровая кровь из руки медленно, как стук часов, закапала на холодный кафель.

– Тебе ее не спасти… – промолвил лик и исчез в отражении.

Как только Багдест исчез, Обсидиан услышал треск поленьев в костре. Он не удивился, когда из небольшой искры перед ним в воздухе появился старик. Он был одет в парадное одеяние, а в руке держал небольшой свиток. Откашлявшись, старик заговорил слегка надменно:

– Доброго вам времени суток, Обсидиан Аль’Сивьери, последний из рода Драконов и потомок Первых Богов. Прошу у вас прощения за беспокойство, меня зовут Амир Дакхашш, я советник вашего отца и короля Цереры – Виссариона Аль’Сивьери.

– Здравствуй, – пробормотал ему сквозь зубы маг.

Советник, явно ожидая от Обсидиана большего добродушия, хмыкнул, затем раскрыл свиток и продолжил:

– Прошу у вас прощения за столь позднее сообщение новости, но нам было необходимо время, чтобы убедится в ее достоверности. Обсидиан Аль’Сивьери, у меня для вас прискорбная весть: Ваш отец был убит при весьма странных обстоятельствах несколько лье назад. Завтра наши лучшие искатели начинают поиск убийцы. Есть и еще одна новость. Кхм-кхм, по закону номер триста семьдесят четыре Верховного кодекса Королевства правление передается старшему наследнику. Поскольку таковым являетесь вы, то вся Церера, и я вместе с ней, всенепременно требуем, чтобы вы вернулись в королевский дворец занять место вашего покойного отца.

Слушая советника, Обсидиан молча сидел, глядя куда-то вдаль.

– Спасибо, что сообщили это, Амир. Но я же четко дал понять много циклов назад, что меня это не интересует. Я покинул королевский двор не для того, чтобы вновь когда-нибудь туда вернуться.

– Мы все прекрасно помним о причинах вашего ухода, дорогой принц, но… Без вашего превеликого отца…

– Оставь эти лицемерные слова для кого-нибудь другого! – лицо Обсидиана скривилось, как будто он съел с десяток лимонов. – Я лучше вашего знаю о том, каким был Виссарион.

– Как скажете, – советник поправил воротник, протирая капли пота со лба и слегка поклонившись. – Но, может быть, если причины вашего ухода… кхм… не стало… то, быть может, вы вернетесь и возьмете узды правления в свои руки? Если вы этого не сделаете, то все королевство постигнет судьба Фроузвила.

Обсидиан долго молчал, что-то обдумывая.

– Хорошо. Но мне нужно время, чтобы добраться до Риванта. И я прибуду не один, – принц-маг махнул рукой.

Человек, появившийся из искр, в этот же момент растворился в воздухе, как будто его никогда и не было.

Принц почувствовал, как ужасная боль вновь подступила к сердцу. Нахмурившись и положив руку на грудь, он тяжело вздохнул. И тут Обсидиан почувствовал на себе чей-то взгляд. Обернувшись, он увидел на пороге комнаты Мая. Лицо у него было перекошено от удивления.

Май ходил по комнате туда-сюда, сжав руки в кулаки. Вены на его запястьях мерцали оранжевым цветом. Чуть дальше от него стоял Обсидиан. Несмотря на попытки принца казаться невозмутимым, в его золотых глазах проглядывал страх.

Май с негодованием вскинул голову:

– Почему я нисколько не удивлен? – он указал рукой себе на висок. – А я-то думаю, что за странные картинки вижу. Но теперь все вспомнил… Так, ладно еще я, но ты еще и за Амалию взялся! Как ты мог так с ней поступить!?

– Май, послушай… – спокойным тоном начал говорить Обсидиан.

– Нет… Нет-нет-нет-нет… Я столько циклов был словно в бреду! Ты даже не представляешь себе, каково это! – с каждым словом Май все больше переходил на крик. В его аметистовых глазах проступили слезы.

– Я делаю так, потому что ты не контролируешь себя! – в ответ прокричал Обсидиан.

– И поэтому надо лгать? Стирать память? – Май остановился как вкопанный. Он вытер тыльной стороной ладони слезы. – Значит, отец мертв?

– Да.

– Жаль его, наверное, – Май пожал плечами, обняв себя. – Я ведь его совсем не помню благодаря тебе. Как, кстати, и мать. Забавно, не правда ли? – вены на руках вновь начали мерцать. – Ты, кажется, задался целью лишить меня всех, кого я люблю… Еще с детства.

– Я уже просил прощения за то, что это случилось с тобой… Но моя жизнь после твоей пропажи тоже была несахарной, – Обсидиан невольно провел рукой по тем местам, где у него были шрамы. – И тем более сейчас я делаю все ради тебя и Амалии.

– И опять ты все свел к тому, какой ты у нас несчастный и благородный! – Май пнул рядом стоящий стул. – О, Первые, только посмотрите на него! Все он делает для нас! А врешь ты нам тоже ради великих целей? А стираешь память!?

Температура в комнате поднялась на несколько градусов. Обсидиан напряженно встал в стойку, готовый к нападению Мая.

– Успокойся! Ты себя совсем не контролируешь.

– Я бы посмотрел на тебя после всего, что я пережил!

– Ты даже не знаешь, что…

– Не смей нас сравнивать! – закричал на всю комнату Май, кинув в стену огненный шар. – У тебя было все, пока меня передавали из рук в руки эти дикари! Тебя всю жизнь растили принцем, все подавали на блюдечке с золотой каемочкой, пока я обгладывал крысиные кости! И теперь, когда отец мертв, ты, наверное, очень счастлив, не правда ли?

– Нет, Май, нет. Повторяю, пожалуйста, успокойся и сядь, прошу тебя! – в голосе Обсидиана было слышно нервное возбуждение. Он боялся потерять контроль в непростой ситуации.

– Я убью тебя! – Май развел руки. Его облик пылал, как будто он и был пламенем. Мебель, стоящая рядом с ним, загорелась. – И тогда ты больше никому не причинишь вреда!

Обсидиан нарисовал круг в воздухе, образовав темную сферу. Тьма поглощала огонь, словно черная дыра – звездный свет. Май заметил на руках и шее Обсидиана черные вены.

– Первые… Что с тобой происходит?

– Неважно.

– Хоть сейчас решил не жаловаться, молодец! Но в любом случае ты сейчас умрешь!

Обсидиан глубоко вздохнул. Все, чего он так долго добивался, начало трещать по швам.

– Май, ты еще многого не знаешь…

– Прекрати меня так называть! Я Бонфаер!

Огневик стал подходить к брату, чья защита все еще поглощала пламя. На лице Мая был гнев и боль. Глаза горели белым цветом, а по щекам текли кровавые слезы. Наконец, Май с ревом понесся вперед, поджигая на своем пути мебель. Обсидиан нахмурился, но времени на раздумья не оставалось:

– Ты знаешь, я не хотел этого делать… – Обсидиан перенес свою сферу на разъяренного брата. Огонь, разгоревшийся в комнате, исчез.

Тьма давила на него нестерпимо. Май сопротивлялся, как мог. Он держался за крупицы памяти, как мог, но Ночь оказалась сильнее. Как и всегда. Все тело свела болезненная судорога.

Полуночное золото проникало Маю в рот, обволакивало его глаза, полные ужаса. Сев на колени внутри шара, он закрыл лицо руками и начал пронзительно кричать. Вопль ужаса пронзил тишину. Тело Мая начало медленно трястись. Из носа на пол стекала кровь, а кожа стала белой, как мел.

…Огненный цветок, который когда-то давно мог согревать меня своими лепестками, растаял вмиг. И я снова вижу, как перламутровые драконы улетают от меня. Вместе с огнем. Я слышу стон, крик и… чей-то безумный смех, который прорывается сквозь пелену тумана из золота и тьмы.

Неужели это мой? Почему я смеюсь?

Меня сковал страх снова остаться одному. Опять встретиться один на один с оглушительной тишиной. Страх обхватил все тело своими липкими объятиями. И я услышал гремящие цепи наручников. Они играли свою мелодию, напоминая, что я – узник, изгой… Монстр, который должен прятаться в темноте, как маленькая летучая мышь. Да, будто я – это ночное животное, которому запрещено являться на свет…

Мое имя – Май. Да, я тот самый монстр. Да, я должен сидеть в темноте. Потому что либо сгорю в своем пожаре один, либо спалю все дотла.

Но в этой тьме было кое-что еще… Белая полоса света, значение которой ускользало от меня… Я чувствовал, что должен пойти за ней. Я должен.

В глазах Обсидиана появился страх, и он убрал сферу, наконец, освободив Мая. Тот упал на пол и больше не шевелился. Обсидиан хотел подойти к нему, но его прервал звук. Около двери, пронзительно крича, стояла Амалия. Обсидиан попытался объясниться:

– Амалия, я…

– Не подходи ко мне! – девушка резко бросила на пол книги и бросилась прочь.

Амалия со всех ног бежала к выходу. Она слышала топот ног и крики за своей спиной, слышала, как в ушах стучала кровь, но продолжала мчаться вперед без остановки. Наконец, добежав до дверей, Амалия рывком открыла их и бросилась к конюшне.

– Хэлли, давай-давай, скорее! – крикнула Амалия, вскакивая на свою лошадь.

Угольно-черная лошадь перепрыгивала корни деревьев, с трудом успевая двигаться так быстро, как подстегивала ее хозяйка.

– Какая же я дура… – Амалия снова и снова прокручивала перед глазами увиденное.

Май, умирающий от рук Обсидиана. Это ведь тот самый Обсидиан, что пять лет назад спас ее в горящем доме. Тот самый Обсидиан, который приходил к ней, когда она просыпалась с криками от кошмаров. Тот самый Обсидиан, что часто рассказывал ей сказки разных народов королевства… Тот самый Обсидиан, который…

– Который убил Мая! – с отчаянием прокричала Амалия, захлебываясь слезами.

Она крепко вцепилась в поводья. Холодный ветер серниса кусал девушку за щеки. От быстрого бега дыхание Хэлли становилось все более прерывистым, но Амалия не обращала на это никакого внимания. Ей нужно было убежать из дома как можно дальше.

– Он не должен догнать меня… – приговаривала она. – Не должен, не должен…

Странная вспышка картинок промелькнула перед ее глазами, и в одно мгновение окружающий мир померк.

Амалия лежала среди снега, свернувшись калачиком и пыталась успокоиться, напевая колыбельную.

– Enterimo mamorur. Cum cerdaci filliyris…

Призраки бежали по ее следу, едва уловимо мелькая между деревьями.

– Enterimo mamorur. Teita yr cerilllis…

Багровые капли крови, оставшиеся на белоснежных покровах, вели их вперед. Зрачки Дэрила расширялись, когда он понимал, что находится на верном пути. В эйфории он касался своих губ двумя пальцами, обмазанными рубиновой кровью. Не обычной, с едким запахом ржавчины, нет… Он чувствовал кончиком языка терпкий гранат с нотками ириса, который вскружил ему голову. Вкус Первых Богов.

– My elani cereris… – прошептала девушка, прикрывая глаза. Она не могла больше бороться за жизнь. Ей хотелось покончить с этим, оставшись навсегда среди снежных сугробов.

Амалия не заметила, как вместе с лошадью упала вниз с Багряного мыса.

Почувствовав запах соленой воды, Хэлли испуганно заржала. Костяной океан был где-то рядом. Только вот предотвратить хозяйка лошади не успела – она услышала хлопок рядом с собой, и ее сознание померкло.

Море бурлило и пенилось. Волны с силой разбивались о скалистый берег Багряного мыса. Жертва, дарованная Богине Море, медленно опускалась на дно. Костяной океан получил новое тело. Его воды бурлили от удовольствия, поглощая добычу в свою бесконечную бездну, полную костей и чудовищ. Богиня Море, чье существование отрицалось в королевстве, с радостью приняла эту жертву.

Тело девушки медленно покачивалось на волнах. Амалия почувствовала, как ее кто-то трогает. Она приоткрыла глаза, и ей захотелось закричать от ужаса.

Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.

– Ты… – у нее получилось выдавить лишь слабый хрип. Голова после падения ужасно кружилась, и Амалию затошнило. В один миг ей стало трудно дышать несмотря на то, что она уже находилась на суше.

Хэлли…

– Все хорошо, цветок, – сухо и спокойно проговорил Обсидиан, сильно прижимая девушку к себе. Луна освещала его бледную кожу и острые черты лица. Из-за воды темная рубашка прилипла к телу. – Тебе сейчас нужно поспать, ладно?

Почему он мокрый? Почему он здесь? Где Хэлли? Где моя Хэлли!?

– Я не… убери… – Амалия пыталась сказать ему в ответ что-то очень оскорбительное и вырваться из его объятий. Но у нее ничего не получалось. Где ее лошадь? Она должна ее найти и спасти ее. Слезы потекли по лицу девушки. Последнее, что Амалия услышала прежде, чем вновь ее захватила спасительная тьма, были слова:

– Спи, my elani cereris.

Глава 4. Ветра Фроузвила

Церера – тейтарийская принцесса, первая и единственная из известных носителей Эфира. Впоследствии ее именем назвали все королевство, в дань памяти о событиях, произошедших после суда над Багдестом – Первая Война Теней. Тело Цереры покоится в великом храме, расположенном на горе Мертвых Возлюбленных. Но после посещения

этих скал многие путешественники утверждают, что никакого храма в этом месте не существует.

Харват Долгоногий «Исторические хроники Первых»

ПРОШЛОЕ.

Архипелаг Фроузвил. Скалы близ кладбища китов.

Цикл 9584 от Прихода Первых, лье 38.

Лютый ветер злобно выл за окном. Но внутри деревянного дома было очень тепло: в камине потрескивали дрова. Аромат рыбной похлебки приятно распространялся внутри дома. Маленькая девочка держала в руках железную ложку, чувствуя, как ее рот быстро наполняется слюной от голода. В этой ложке Амалия видела свое отражение и весело смеялась, замечая, как в ложке появляется то морковка и лук, а то и крупный кусок лосося. Она так давно не пробовала еды, что застыла над тарелкой с супом, все еще не веря глазам.

– Малышка, ешь давай, пока не остыло, – пробасил крупный мужчина, сидящий рядом.

Дьярви был высоким и широкоплечим, с густой багровой бородой. Словно огромный добродушный медведь. Кожу его лица и тела украшали необычные рисунки: богиня Море, киты, уроборос и руны, выжженные когда-то друидами. В тот лье Пирит впервые разрешил Амалии покинуть дом, чтобы поддержать Дьярви во время этого северного ритуала.

– Хорошо, дядя Дьярви! – пропищала тоненьким голоском Амалия. С большим аппетитом, не обращая внимания на аккуратность, она затолкнула внутрь огромную порцию рыбной похлебки и почувствовала, как приятно, когда теплая и вкусная жидкость заполняет желудок. Она была готова кричать от удовольствия. И ей хотелось есть еще и еще. Дьярви в это время руками отщипывал крупные куски от запеченного в камине козла и запивал его кружкой медового эля. Жирный сок стекал по багровой бороде.

– Ха! Смотри, как уплетает за обе щеки! – Дьярви усмехнулся, повернувшись к другому мужчине, сидящему на длинной скамье. Отец Амалии, как и Дьярви, был высок, но на этом их сходство заканчивалось. По сравнению с фроузвильцем его друг был спокойный и молчаливый, с пронзительно-черными глазами и смуглой кожей. Он постоянно хмурился, словно грозовая туча.

– Пирит, – заметил Дьярви, – ты ее тут голодом, что ли, моришь?

– Я не так силен в готовке, как ты.

– Это ты точно подметил! Как я попробовал твою похлебку, так чуть не отправился прямиком к предкам! – Дьярви недовольно скривил лицо, изображая отсутствие аппетита. – Я вам с Амалией, кстати, еще сыра, молока, яиц и рыбы принес, чтобы вы тут от голода не померли без меня.

– Спасибо большое, – благодарно проговорил Пирит, почесав зудящий шрам, оставшийся на лице от когтистой лапы медведя-грызааля[4]. – Не думал, что в этих скалах будет так трудно с пропитанием.

– Ха! Тут не в месте проблема! – Дьярви впился в козлиную ногу, еле сдерживая смех. Пирит никак не отреагировал на шутку своего друга, продолжая смотреть в окно.

– Папочка, ты почему ничего не ешь? – спросила Амалия. Она уже съела свою похлебку, облизывая тарелку. – Не понравилось?

Пирит отвернулся от окна, широко улыбаясь. Несмотря на то, что его желудок протестовал и требовал еды, он отодвинул от себя тарелку:

– Понравилось, милая, Дьярви отлично готовит! – Пирит подвинул свою тарелку девочке, и с голосом, полным нежности, продолжил. – Бери, тебе это больше нужно! Только не торопись, хорошо? А то подавишься или будет потом живот болеть.

– Спасибо! – Амалия с радостью взяла тарелку из рук отца, чувствуя небольшую вину за то, что лишила его ужина. Но ей так хотелось есть, что чувство вины прошло с первой же ложкой.

– Дядя Дьярви, а сколько китов вы поймали за этот четвертьцикл? – Амалия, как ей и посоветовал отец, в этот раз ела медленнее, пытаясь сдержать себя.

– Пять китов! Но все равно я не смог поймать того белого мерзавца! – залпом выпив кружку медового эля, Дьярви с глухим стуком поставил ее на стол. Он вытер мокрую бороду рукой и, рассказывая о своих приключениях девочке, начал активно махать руками. – Ну ничего, малышка, я еще изловлю этого кальмарьего сына! Мой гарпун воткнется ему прям в…

– Глаз, – закончил за него Пирит, улыбнувшись уголком губ. Он медленно потягивал клюквенный отвар, стараясь хоть чем-то заполнить беснующийся желудок.

– Э-э-э… Ну да, в глаз! – продолжил Дьярви как ни в чем не бывало. Амалия весело хихикнула, потянувшись к кружке, полной горячего йоэля. – Ох ты ж! Малышка, я же тут тебе кое-что привез! – опомнился фроузвилец, грузно привстав. Меховая накидка упала с него, обнажив спину, полную татуировок. Пока он шел за подарком, весь дом дрожал от его мощных и тяжелых шагов.

Вернувшись, Дьярви подал Амалии маленький топорик, украшенный магическими рунами.

– Я заказал его для тебя еще несколько лун назад! – гордо пробасил Дьярви, с восхищением показывая резное орудие. – Медведя или волка им, конечно, не зарубить с одного удара, как моим Клыком, но… – Дьярви помог Амалии удержать орудие, которое было в половину ее роста. – Когда сможешь его уверенно держать в руках, то ни один кальмаров сын не сможет уйти от тебя с головой на плечах!

Амалия с обожанием смотрела то на собственный боевой топорик, то на крестного дядю.

– Спасибо-спасибо-спасибо! – воскликнула девочка, прижимая орудие к себе.

– Милая, ты доела? – напряженно проговорил Пирит, рассматривая подарок. – Иди к себе, я скоро подойду, – после этого он кивнул, выразительно глядя на Дьярви. – Поговорим?

Дьярви с недоумением посмотрел на друга, но лишь молча кивнул. А потом добродушно повернулся к девочке:

– Пока-пока, малышка! В следующий раз принесу тебе что-нибудь из своих путешествий, – он присел на корточки, взял Амалию за руки и подмигнул ей. – Хочешь… Жемчужину черную? Или целую горсть? Или крабов? Или сокровища с других островов? – А потом заговорщически прошептал ей, подмигнув. – Или еще что-нибудь интересненькое, а? Что хочет моя маленькая пиратка?

– Все-все хочу! – девочка бросилась на Дьярви, обхватив его огромную шею. – Люблю тебя!

– Я тебя тоже, малышка! – Дьярви чмокнул Амалию в макушку и вышел вместе с Пиритом из дома.

Амалия никогда до этого не подслушивала разговор отца и дяди. Но в этот раз любопытство оказалось сильнее. Почему отец не радовался подарку вместе с ней? Ей хотелось узнать и это.

– Но подслушивать нехорошо… – прошептала девочка, теребя волосы, заплетенные во множество косичек.

Она вжалась в угол, боясь сдвинуться с места, чтобы ее не заметили. Голосов отца и Дьярви еще было не слышно, и Амалия стала разглядывать подаренный ей топорик. Его лезвие было разукрашено снежными узорами и магическими рунами. Амалия плохо знала фроузвильский диалект, но какие-то из них ей были знакомы: уруз, гебо и перто. Она улыбнулась, проведя рукой по друидским символам. Так, держа топорик в руках, сквозь завывания ветра она и прислушивалась к тому, о чем кричали на улице Пирит и Дьярви:

– Я не понимаю, в чем проблема, Пирит! – громогласный голос Дьярви мог перекричать любую бурю.

– Зачем ей такое оружие? Она здесь в полной безопасности! – Амалия никогда не слышала, чтобы отец был так зол.

– Она уже не маленькая девочка и должна уметь за себя постоять! – проворчал Дьярви. – Кракен тебя подери, Пирит, не ты ли мне всегда говорил о том, в какой она опасности!?

– Я уберегу ее! – прорычал отец. Амалия съежилась от этого рыка, а по телу пробежался рой мурашек. – Да, на нее ведется охота, но я…

– Ты не можешь быть всегда рядом с ней, друг. – Девочка представила, как Дьярви похлопывает ее отца по плечу. – Именно поэтому она должна уметь дать отпор, когда это будет нужно.

Долгое время было очень тихо. Отец замолчал. Даже ветер замолк. Амалия выглянула из-за угла проверить, не вернулся ли Пирит, но оказалось, что он, прижав руки к лицу, беззвучно плакал. Пытаясь поддержать друга, Дьярви похлопывал его по плечу.

– Ты прав… – упавшим голосом проговорил Пирит так тихо, что Амалия еле-еле разобрала следующие слова. – Когда я был на южном континенте, то смог выследить того, кто на нее охотится и… Мне с ним не справится… И тогда я понял, что ничего не смогу сделать. Без моей прежней силы я теперь никто.

– Да помогут тебе Первые Боги, друг мой, – пожелал Дьярви и приложил кулак к груди, как делал всегда, когда упоминал высшие силы.

Пирит хотел сказать что-то еще, но Амалия этого уже не услышала. Она задела плечом резную фигурку медведя, стоявшую на полке, и, испугавшись громкого звука, тут же скрылась в своей комнате.

Фроузвил славился тем, что здесь круглый цикл стоял холод. Правда, было несколько лун, когда снега выпадало меньше, чем обычно, и под ним можно было увидеть зеленеющую траву. Сейчас шел как раз один из таких месяцев – талиас. Но холод все равно не отпускал.

Пытаясь согреться, Амалия лежала на своей кровати под кучей меховых шкур и нервно теребила свои темные косички. Ожидая отца, она постоянно поглядывала на дверь, но Пирит не приходил.

От нечего делать девочка стала наблюдать за красками заката. На севере королевства солнце садилось очень поздно. В комнате, несмотря на небольшое окно, все равно были видны розово-лиловые цвета неба. Солнечные блики отражались в стеклах и прыгали по деревянным стенам, которые были украшены редкими черепами животных – в разное время их принес с охоты Пирит. Здесь казалось безопасно. Амалия сделала глубокий вдох и почувствовала крепкий запах можжевельника и пихты. Запах дома.

Благодаря отцу в комнате Амалии было немало дорогих и приятных глазу вещей – диковинных деревянных статуэток, ракушек, изысканных свечей. Даже часть мебели была сделана на заказ, а среди одежды можно было найти не только теплые шкуры, но и дорогие ткани или украшения. Пирит старался скрасить одиночество девочки по мере сил так, как мог.

У кровати Амалии стояла свеча, воск которой медленно плавился. Иногда капельки расплавленного воска падали на деревянный пол или шкуру, лежащую у кровати. Девочке нравилось наблюдать за тем, как легкий ветерок играл с огоньком свечи, заставляя его танцевать. Вот и сейчас она могла бы еще долго следить за причудливыми узорами свечи и загадочно улыбаться…

Пирит, войдя в комнату почти незаметно, аккуратно присел на кровать дочери. Его темные волосы были влажными от снега. В отличие от местных жителей он никогда не носил меховые одежды и предпочитал прочную кожу, которая дольше служила.

– Милая, что-то случилось? – тепло прошептал Пирит, взяв в свою руку ладонь Амалии. Вся его злость, которая была на улице, рассеялась в миг, как только он увидел девочку.

– Расскажи мне что-нибудь, – вместо ответа попросила девочка. Ей хотелось отвлечься от неприятных мыслей.

Небо покрылось маленькими искорками. Пирит верил, что это были души тех, кто когда-то покинул их мир. Где-то там сверху они смотрели на них и радовались, плакали и возмущались от происходящего в королевстве. Но Пириту хватало того, что эти души не покидали их после смерти. Они были рядом. Всегда.

– Я скучаю по маме, хотя совсем ее не помню, – внезапно заговорила Амалия, обратив внимание на то, что Пирит смотрел на звезды.

– Да, я тоже, – Пирит улыбнулся уголками губ, отчего шрам искривил его лицо. Он опустил взгляд на Амалию, которая была очень задумчива. Пириту показалось это странным, ведь за столом она была веселой, как и всегда. – Милая, хочешь, я расскажу тебе о том, как я сюда попал? – Пирит наклонил голову вбок и одна прядь волос опустилась вместе с ним. Амалия немного пофыркала, словно маленький и злой зверек, когда отец пощекотал ее по животу.

– Да-да-да! Хочу, хочу, хочу! – сквозь слезы от смеха выдавила Амалия.

Сев на колени перед деревянной кроватью, Пирит стал вытягивать из свечи магические нити. После этого он, словно паук, сплетал магические линии в причудливые формы. Огонек, послушно двигаясь, создавал в воздухе узоры и силуэты. Амалия смотрела на это с детским восторгом, сжав руки в замок около подбородка. Огненные всполохи превращались в предметы, в людей и в животных. Призрачные сорокопуты летали по всей комнате, освещая ее, словно маленькие солнца. Когда одна из птиц пролетела мимо, Амалия коснулась ее рукой. Пальцы защекотало от удовольствия, словно она касалась теплой воды. Марево растаяло, точно искорки костра в ночи. Пирит с улыбкой посмотрел на девочку.

– Наше королевство, как ты знаешь, очень большое. И оно состоит из трех континентов и одного архипелага…

– Ну вообще-то, как говорил Дьярви, Фроузвил уже не входит во владения Цереры, – Амалия скрестила руки на груди и нахмурилась.

– Конечно-конечно, – добродушно усмехнулся Пирит, потрепав девочку по голове. – Я еще не свыкся с новыми порядками. В мое время вообще не было всех этих континентов и архипелагов, лишь одна большая земля.

– В твое время и драконы летали, папочка, – Амалия привстала и в ответ потрепала Пирита по голове.

– Ну, не такой уж я и старый… – обиженно вздохнул мужчина.

– Конечно, не старый… Ты очень-очень старый! – хихикнула Амалия и повернулась к тумбе, расположенной около своей кровати. Девочка активно стала искать что-то там в вещах.

– Что ты там делаешь?

– Хочу написать вымершим драконам. Сказать, что они забыли тут одного… – Амалия так и не успела то, что искала, как Пирит снова бросился ее щекотать. Отец громко смеялся вместе с ней, а она, вытирая слезы, продолжала пищать. – Ну все, хватит-хватит, тебе опасно так напрягать сердце. В твоем-то возрасте…

– Ну хватит! А то ничего рассказывать не буду! – в этот раз Пирит гордо поднял голову, сделал вид, что обиделся на девочку и отвернулся от Амалии. Но она видела, как он еле-еле сдерживал улыбку. Она обожала то, каким отец был с ней наедине. Не тем серьезным и злым человеком, которым он пытался быть с чужими или даже с Дьярви.

– Ну ла-а-адно, больше не буду смеяться над тобой… – Амалия присела к Пириту поближе, закутавшись в шкуры. Девочка опустила голову, уткнувшись отцу в плечо. – Продолжай, это правда очень интересно.

– На континенте Фаервил есть город Ривант. Когда-то давно этот город населяли Первые Боги, построив там замок.

– Это который Драконий Дворец?

– Да, именно он. Со времен Первых в королевстве всегда был один владыка. Сейчас Церерой правит Виссарион I Аль’Сивьери. – Амалия увидела, как во время рассказа из огненных всполохов появилась грозная фигура человека в доспехах. Дальше свет стал меняться. – У него было два сына: Обсидиан и Бонфаер. К сожалению, королева погибла через несколько лет после рождения младшего, поэтому воспитанием занимался сам король Виссарион.

– Он не выглядит, как хороший отец, – грустно и немного хмурясь, заметила Амалия, изучая не самый добрый взгляд короля.

– Виссарион был очень жесток ко всем, кроме своей семьи, так что тут ты не права, – Пирит мягко щелкнул девочку по носу и продолжил.

– Братья, сыновья короля, были очень разными. Но это не мешало им дружить и в любой беде помогать друг другу. Правда, однажды случилась трагедия: Бонфаер пропал. Он исчез во временном портале, который создали мальчики, и с тех пор его никто не видел.

Перед Амалией возник образ маленького мальчика, плачущего на коленях. Когда он поднял глаза, они сверкнули золотом.

– А кто это? – спросила Амалия, показывая на огненный силуэт.

– Это кронпринц Обсидиан. Именно он однажды займет место своего отца и будет править королевством.

– У него глаза отлиты из чистого золота! – воскликнула девочка, приблизившись к светящейся фигурке кронпринца.

– Почти, милая. Такой цвет глаз передается из поколения в поколение среди потомков Сирьяна. Ну, а теперь, – Пирит быстро сжал и разжал кулаки, и огненные силуэты, сопровождавшие его рассказ, вернулись обратно в горящую свечу. – Тебе пора спать.

Амалия послушно легла обратно в кровать, и отец накрыл ее сверху толстым слоем из нескольких шкур. Он поцеловал девочку в лоб и уже хотел выйти из комнаты, как она вдруг заговорила.

– Пирит… За что на меня охотятся? – голос девочки от волнения дрожал.

Мужчина замер на пороге, не зная, что делать дальше. Но потом он вздохнул и вернулся обратно к детской кровати.

– Ты слышала наш разговор? – в его голосе не было ни капли злости. Лишь очень сильная печаль.

– Да, – Амалия кивнула, глядя прямо в глаза Пириту. – Я уже не маленькая и понимаю, что мы не просто так живем вдали ото всех. Расскажи мне, пожалуйста.

– Все дело в твоей крови, милая… – мужчина запнулся, пытаясь подобрать слова. – Понимаешь, внутри тебя течет сила, которой нет у других людей. Даже если сейчас она спит, рано или поздно она проснется. И некоторые… люди захотят ее получить, – он присел на колени и вновь взял девочку за руку. – Я обещал твоей маме, что позабочусь о тебе.

– Но у тебя почти не осталось силы после того, как… как тебя выгнали из королевства? – Амалия не хотела произносить это вслух. Ей было необходимо разобраться в происходящем.

– Да, верно.

Девочка увидела, как отцу тяжело об этом говорить. Амалия знала, что вместе с силой у Пирита отняли и все остальное: свое имя, честь, дом… И сердце. Амалия только однажды увидела шрам на груди Пирита, откуда его насильно вырвали. Девочка ненавидела всей душой человека, который сотворил такое с ее отцом.

– А нельзя где-нибудь… Найти эту силу? Или попросить у кого-нибудь? – девочка привстала. Ее глаза возбужденно бегали из стороны в сторону.

– Нет, – покачал головой Пирит, и Амалия заметила в его глазах какое-то сомнение. Неужели он ей лгал? – Милая, пообещай, что этот разговор останется между нами и ты никому и никогда не расскажешь о том, кто ты.

– Конечно, папочка.

– И еще кое-что… – от волнения он кусал свои губы, которые тут же начали кровоточить. – Я снова тебя покину на несколько лье, как и в прошлый раз. Теперь такое будет частенько происходить. Пообещай, что не выйдешь из дома, если не будешь уверена, что пришел либо я, либо Дьярви?

Его взгляд был очень серьезен. Амалия понимала, что Пирит все делает для того, чтобы ее защитить. Она кивнула.

– Обещаю.

Глава 5. Зов короны

Каждый из нас хоть раз в своей жизни что-то терял. Кто-то спустя долгое время терял терпение. Кто-то терял веру в чувства и любовь. Кто-то терял надежду на то, что однажды его жизнь наладится.

Кто-то терял лучшего друга, брата, самого себя… Но потери – это то, что никогда не бывает случайным. Это просто часть нашей жизни. Однако самое приятное, что есть в потерянных вещах – это то, что они рано или поздно вернутся к нам.

Не в том виде, не в то время, которое нам хотелось бы, но мы найдем их…

НАСТОЯЩЕЕ.

Континент Диссарпил. Под куполом.

Цикл 9777 от Прихода Первых, лье 136.

Май стоял у окна, внимательно рассматривая стекло, украшенное ледяными узорами. Когда-то давно Амалия нарисовала их, как будто до сих пор находилась в снежных горах Фроузвиля. Но даже эти морозные цветы не могли скрыть трещины на стекле, расходящиеся аккуратной паутиной. Май смотрел вдаль, но не видел происходящего.

Отец мертв.

Амалия чуть не утонула.

Обсидиан снова хотел стереть ему память, но…

«Видимо, вчера что-то пошло не так или он ослабел из-за этих странных черных вен по телу… Это проклятие? И откуда у него вообще взялась сила? Я помню, что в детстве магии у него не было совсем… И что это было за существо, говорящее из зеркала? Что общего у него и Обсидиана? Откуда оно знает Амалию?»

Но больше всего Мая волновал голос в его голове. Огненный цветок стал являться к нему не только во снах. Его голос, похожий на шипение змеи, заставлял содрогаться все его существо. Он говорил, говорил и говорил. Словно то, что произошло вчера, разорвало его стискивающий кокон, и цветок вырвался наружу. А вместе с ним и безумие, дремлющее в крови его предков. И вот снова, глядя на отражение в оконном стекле, Май слышал его шипение:

«Ты должен найти всех остальных потомков. Времени еще много, но поторопись, дитя драконов! У завесы миров нет больше стража, и она вот-вот покроется трещинами… Ночь уже поглотила один мир, поглотит и этот… И многие другие…»

– Май? Я… Давно мы тут? – раздался голос Амалии, который выдернул его из видения. Девушка широко распахнула глаза, и Маю показалось, что она сейчас вот-вот расплачется.

Облизнув губы, Амалия сказала дрожащим голосом:

– Я думала: ты погиб…

«…Совсем скоро три времени сойдутся воедино… Прошлое, настоящее и будущее… Я скучаю по ним, по своим братьям и сестрам. Знаешь, как нам всем было здорово? Пока мир был цел, и его не сразила Ночь… Ты готов, потомок Сирьяна? Готов ли ты увидеть ветер, полный гроз и бури? Почувствовать землю, живительную и свободную? И воду, затерявшуюся среди чужих? Они ждут тебя… Пробуди же их, потомок Драконов…»

– Заткнись… – тихо прошипел Май, тряхнув головой.

– Это ты мне? – опешила Амалия.

– Наверное, я выглядел очень плохо? – Огневик попытался придать своему лицу самый непринужденный вид. Он с натянутой улыбкой обернулся, посмотрев на Амалию, закутавшуюся в одеяло.

Май подошел к девушке, коснувшись ее плеча трясущейся рукой. Хотел передать ей тепло, но после вчерашнего лье огненная сила слушалась его хуже, чем обычно. Он боялся причинить девушке боль, тем более – после того, что ей довелось накануне увидеть. Руки от волнения затряслись еще сильнее.

«Пепел… Спокойствие, просто дыши… Вдох-выдох… Вдох-выдох».

Май попытался незаметно от Амалии сжать руку в кулак, чтобы унять дрожь. Нужно было сосредоточиться на дыхании. На сердцебиении. На том, что он управляет своим телом, а не наоборот.

– Ты в порядке? – от Амалии не ускользнуло то, что состояние Мая ухудшалось с каждым лье.

Он вновь выругался про себя. Эта девушка ночью считала его мертвым, и вместо того, чтобы думать о себе, она волнуется за него. Как и всегда.

– Да, – Май заметно погрустнел. Руки постепенно перестали трястись. Он заставил себя жалеть. Снова.

Прокашлявшись, Май проговорил:

– Но я должен спросить у тебя то же самое. Ты в порядке?

Амалия пожала плечами вместо ответа. Май решил, что она все еще находится в шоке от происходящего. Он ее понимал. Сам до сих пор не отошел. А потом шепот прорезал тишину комнаты:

– Прости… Я просто… Хэлли погибла из-за меня… – Амалия шмыгнула носом, смахивая быстро наступающие слезы. Маю на мгновение показалось странным, что Амалия так быстро сменила настроение. – И я испугалась за тебя, думала, что он тебя убил и… Это все так странно…

Май не стал ничего говорить в ответ и, хорошо зная ее, просто крепко обнял. Он знал, что зачастую объятия гораздо важнее слов. Май почувствовал, как она заплакала, как содрогается ее маленькое хрупкое тело, прижимаясь к нему, как одновременно с плачем напряжение наконец отпускает ее.

– Спасибо… – прошептала Амалия. – А где..?

– Обсидиан? За дверью. – Май вновь принял равнодушное выражение лица, скрывая злость.

– Он… С ним все хорошо? – девушка опустила глаза, пряча взгляд.

– Более чем.

«Все-таки не могу понять ее. Она ненавидит Обсидиана? Или чувствует что-то… другое? Или все сразу? И если она так боялась за меня, то зачем ей сейчас он? Зачем ей этот лжец и пеплов подонок!?» — думал Май про себя, но вслух лишь сдержанно проговорил:

– Позвать его?

– Да, – Амалия пыталась выглядеть спокойно, как будто ничего не произошло. Видимо, эта ночь повлияла на нее так же сильно, как и на самого парня.

«Он ведь и ей стер память… Только не могу понять: зачем? Что произошло такого с Амалией, раз Обсидиан решил стереть ей память? И почему я не в курсе этого? Хм… Интересно, что же она вспомнила?»

Обсидиан не находил себе места, измеряя шагами коридор. Он не мог успокоить быстрое сердцебиение и страх, сдавливающий грудь. Голова разрывалась от миллиона вопросов. Она пришла в себя? С ней все хорошо? Что там происходит? Что теперь будет между ними? Захочет ли она его видеть после всего? И самое главное: что она вспомнила?

– Амалия зовет тебя, – сквозь зубы проговорил Май, приоткрыв дверь. Было видно, как ему нестерпимо хотелось начистить брату лицо, но он сдерживал себя. Аметистовые глаза рыжеволосого парня окатили Обсидиана волной презрения, но сейчас тому было все равно. Главное, чтобы с Амалией было все хорошо.

Обсидиан быстро зашел в комнату, видя, как Амалия лежит в кровати с опущенными веками. Ее кожа была мертвенно бледной, а под глазами залегли круги. Казалось, что она еле-еле дышит.

Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет!

– Что с ней? – испуганно проговорил Обсидиан, мигом оказавшись у кровати.

– Я… Я не знаю… – судя по голосу Мая, он был испуган не меньше его. – Она только что была в нормальном состоянии, ну… Немного в шоке, но не более… Да я же только вышел тебя позвать… на секунду…

– Амалия, – Обсидиан больше не слушал своего брата. Он аккуратно взял девушку за руку, измеряя пульс. Несмотря на состояние Амалии, пульс был в норме, лишь чуть-чуть повышен. Обсидиан заметил, что под кожей век быстро бегали глаза.

Она хочет поговорить наедине.

– Что мне делать? – испуганно спросил Май, то и дело сжимая и разжимая трясущиеся руки в кулак.

– Выйди, пожалуйста, – кронпринц, наконец, взял себя в руки.

– И оставить тебя с ней наедине после произошедшего!? Ну уж нет! – испуг Мая мгновенно сменился злобой.

– Я же сказал: по-жа-луй-ста!

– Май… – прохрипела Амалия, чуть приподняв веки. – Не бойся, все будет хорошо. Мне просто… стало душно… Можешь принести холодной воды?

– Конечно, – огневик кивнул девушке, злобно зыркнув в сторону брата, и скрылся за дверью.

Когда же Амалия убедилась, что Май ушел, то свободно села на кровати, впившись непримиримым взглядом Обсидиана. Она молча скрестила руки на груди.

– В следующий раз, когда решишь устроить очередной спектакль, предупреди как-нибудь, – Обсидиан отпустил руку девушки, ненавидя себя за то, что купился. Он постарался скрыть обиду, безразлично поправляя ворот своей рубашки.

– В следующий раз, когда решишь стереть память, предупреди как-нибудь. – Амалия спародировала тон кронпринца. Серые глаза девушки зло смотрели на Обсидиана из-под нахмуренных бровей. – Я более чем уверена, что была против этого. Не правда ли?

Обсидиан замер лишь на миг. Но затем кронпринц глубоко вздохнул и запустил руку в волосы, приглаживая непослушные пряди. Он старался не смотреть в лицо девушке. Амалию это разозлило еще больше:

– Ах, ну да! Скажи еще, что ты это сделал ради…

– Тебя, – Обсидиан наконец-то поднял на нее золотые глаза. – Я всегда и все делаю ради тебя, цветок. – Он говорил эти слова медленно и с нажимом, в который раз пытаясь их донести до Амалии. Комната стремительно потемнела из-за надвигающейся бури.

– Не называй меня так! – прошипела сквозь зубы Амалия. На улице грянул гром, и этот внезапный звук заставил ее вздрогнуть, а затем поплотнее укутаться в одеяло.

– На что именно ты злишься? – все так же спокойно говорил с ней Обсидиан. Но он чувствовал, что его терпение скоро лопнет. Слишком много произошло за эти лье, от чего он переставал владеть собой.

– Дай-ка подумать… – Амалия сделала вид, что действительно задумалась. – Почему ты стер мне память? Зачем лгал насчет происходящего эти пять циклов или сколько там вообще времени? Зачем ты создал этот купол? От кого мы прячемся? Неужели ты солгал, что на меня кто-то охотится, Обсидиан? – После этих слов девушка аккуратно коснулась темнеющих вен на шее Обсидиана. От этого прикосновения по его коже побежали мурашки, но лицо его все так же оставалось серьезно. – Почему с тобой происходит кракен его знает что, а ты молчишь!? И наконец: что вообще было вчера между тобой и Маем? Ты ведь его чуть не убил! – девушка почувствовала, как ее злоба на Обсидиана постепенно начала стихать. Голос ее задрожал и, боясь расплакаться, она немного помолчала, чтобы собраться с силами. – Почему ты это делаешь?