Читать онлайн Синдром Лазаря

Всякое может случиться в жизни. И даже такое, во что бывает трудно поверить. Кто-то выживает в авиакатастрофе, в которой при здравом размышлении выжить нет ни одного шанса, кто-то падает с девятого этажа и не ломает ни одной кости. А кто-то… Впрочем, начать придётся издалека.

История эта случилась в канун Нового года в одном из средней величины городе со среднестатистическим населением. Была там самая обычная больница со всеми полагающимися ей отделениями – приёмной, хирургией, реанимацией и… с моргом – одноэтажным зданием из красного кирпича с окнами, густо закрашенными изнутри белой краской.

В одной из комнат морга, служившей одновременно и гардеробной и обеденной, сидели четверо мужчин и громко о чём-то спорили.

– Да брешут они всё, – сказал, махнув рукой, Виталий. – Не знают уж о чём и писать, писаки. Одну и ту же историю, которая тысячу раз опровергнута, вертят и вертят, даже не удосуживаясь поменять хоть какие-нибудь детали. И находятся же дураки, которые продолжают в неё верить. Я просто поражаюсь на них.

– Да почему сразу брешут-то? – возмутился Сергей, вытаращив на Виталия глаза. – Случаев таких немало в литературе описано. Правду от вымысла отличить, конечно, порой и трудно. Но кто по-настоящему захочет, тот обязательно получит правильные ответы.

– Прямо покойники воскресают в морге? – продолжал упорствовать Виталий, смеясь и ища поддержку среди других мужчин, сидевших за столом в ординаторской. – И видео есть? Покажи. Я вот, представляешь, сколько ни искал, ни одного найти так и не смог.

– Видео, может, и нет, но случаи такие происходили, точно тебе говорю. Один вот в две тысячи четырнадцатом году. Некий Уолтер Уильямс умер в возрасте семидесяти восьми лет и очнулся только в морге, когда его стали готовить к бальзамированию.

– Ага. Вот так прямо и воскрес, – засмеялся Виталий.

– Да, прямо вот так. Похожий случай был и с восьмидесятилетней Милдред Кларк. Тоже только в морге очнулась. Могу ещё кучу чего вспомнить. И это не говоря о тех, кто вставал на своих похоронах прямо из гроба.

– Ух ты, страсти-то какие. Я смотрю, ты прямо фанат подобных историй. Даже имена и фамилии помнишь. Поменьше телевизор смотри. И в интернете поменьше ройся. Та ещё помойка.

– Да даже термин такой есть, – не мог успокоиться Сергей. – Синдром Лазаря называется. И серьёзные учёные ведут статистику таких «воскресений». С тысяча девятьсот восемьдесят второго и по наше время зафиксировано шестьдесят пять таких случаев. И двадцати двум из «воскресших» удалось выжить.

– Бред, – продолжал отрицать Виталий. – Знаем мы этих британских учёных и статистику эту, придуманную фантастами от журналистики. Допустим, даже кто-то однажды и очнулся в морге. Ну сколько может прожить мозг без доступа достаточного количества кислорода? Да покойник сам же и пожалеет, что не умер, потому что остаток жизни придётся провести овощем. Это только в кино они оживают и тут же начинают бегать и соображать, а нормальные люди, наоборот, в обморок падают, как только их видят.

– Не скажи, – снова возразил Сергей. – Рекордное время, после которого признанный мёртвым человек возвращался к жизни, составляет семнадцать часов. Само собой, сознание «воскресшего» долгое время ещё будет довольно спутанным. Вряд ли он сумеет провести чёткую грань между реальностью, в которой оказался, и памятью о том, что недавно умер. Наверное, всё ему будет казаться чем-то вроде сна. Тут я не спорю. В кино несколько преувеличивают. Но это же искусство. Гипе́рбола. Это понимать надо и учитывать.

– Ну всё, Виталь, прекращай, – нахмурившись, заключил Сергей. – Тебе только книги писать. А мне не надо втирать.

– А я вот новость неделю тому назад читал, – вступился за Сергея Андрей Алексеевич, самый старший в компании. – В одном морге в Турции установили в холодильных камерах датчики движения. Ну, на случай, если вдруг труп оживёт, по ошибке которого сунули в холодильник.

– Вот ещё один, – тяжело вздохнул Виталий. – Андрей Алексеевич, вот у вас практика прозекторская больше, чем я живу. Скажите, были у вас такие случаи или нет? Или, может, у коллег ваших, с которыми вы хорошо знакомы? Ваш отец тоже был медиком, так ведь?

– У меня, допустим, и не было. От коллег и от отца своего, царство ему небесное, ничего подобного я тоже не слышал. Но знаете, что я вам скажу…

– Что?

– Это ведь как у профессиональных лётчиков или космонавтов. Многие из них видели НЛО, но мало кто открыто говорил об этом, потому как, скажи кому, и если до начальства дойдёт, то сразу человека и спишут по причине психического расстройства. Я сам бы никому рассказывать не стал, если бы со мной такое случилось. За сумасшедшего ведь примут. Да к тому же врачу, который ошибочно признал человека умершим, несла́бо так предъявить могут. Тем более если пациент очнулся, а минут через двадцать снова коньки отбросил. А вероятность такого исхода достаточно велика. Такие случаи лучше держать в тайне.

– А кстати, – вклинился в разговор четвёртый участник, санитар Вадик, забежавший в анатомичку из хирургии. – У меня товарищ один патологоанатомом в областном центре работает. Так он мне историю рассказывал недавно, что пришла им холодильная камера на тридцать шесть отделений. Как раз из Турции. Датчиков, конечно, там не было, но были в ячейках педали, предназначения которых они долго не могли понять. А инструкция только на турецком имелась. Еле разобрались. И оказалось, что это педаль для того, чтобы открывать ячейку изнутри. Представляете? Зачем бы это покойнику?

– Да-да, – снова оживился Сергей. – Про педали эти в статье тоже было написано. Зря ведь делать не станут. А?

– Да ну вас, – опять возмутился Виталий и встал из-за стола. – Пойду я. Надо ещё по торговым полазить. Времени девятый час. Вдруг где скидки какие будут. В общем, с наступающим вас всех. Встретимся третьего января. Надеюсь, выживут все.

– Да уж, – замотал головой санитар. – После Нового года, как обычно, работы будет по горло. Покойники посыплются, как по осени груши. Мне тоже пора. Пока, мужики. С наступающим.

Когда Вадик и Виталий вышли, в комнату вошёл Павел, санитар морга, на долю которого выпала ночная смена в этот Новый год.

– Приветствую, – козырнул он Андрею Алексеевичу и Сергею.

– Привет, Борода.

– Чего возбуждённые все такие? – поинтересовался он, снимая пальто.

– Про трупы оживающие поспорили, – усмехнулся Сергей. – Но к общему согласию по этому обстоятельству так и не пришли. У тебя не было случаев таких?

– Бог миловал, – потёр озябшими ладонями Павел, усаживаясь за стол. – А у кого-то имеется такой опыт?

– Да нет. Просто новость одну обсуждали. А Виталик целую лекцию прочитал, да прямо с именами и со статистикой.

– Ясно. Кстати… – Павел снова поднялся. – Пойдёмте, я вам кое-что покажу.

Втроём они вышли в коридор. Вадик с Виталием ещё не успели покинуть здание и оглянулись.

– Вадик, – крикнул Павел. – Подождите тоже минуту. Слушайте. – Павел поднял вверх указательный палец.

Все замолчали. Внезапно образовавшаяся тишина понемногу стала наполняться из дальних закоулков длинного коридора каким-то странным гулом. Гул становился всё ближе и громче, пока ясно в нём не начали различаться искажённые стоны людей и шум множества босых ног, шлёпающих по полу.

– Что это? – тихо спросил Сергей.

– Я думаю, трупы восстали из мёртвых и идут поздравить нас с Новым годом, – постаравшись сделать испуганный вид, сказал Павел.

У выхода раздался звонкий смех Вадима.

– Ну ты, Борода, даёшь, – сказал он. – Серёг, смотри не обделайся, Фома ты наш неверующий.

Его смех подхватили и остальные, все, кроме Сергея.

– Да ну вас, – уже привычным сегодня жестом махнул рукой Сергей, надвинул на лоб шапку и направился к выходу, осуждающе что-то бормоча себе под нос.

– Тебя дети не достают по вечерам? – спросил Павла Андрей Алексеевич.

– Какие дети?

– Да бродит тут шпана какая-то, всё в окна пытаются заглянуть. Ну, сам понимаешь, мальцами мы тоже сюда бегали.

– Не видел никого.

– Ты научи меня пультом пользоваться, я их когда-нибудь напугаю, чтобы не повадно было. Эти зомби прямо вот в тему у тебя получились.

Павел усмехнулся и нажал на другую кнопку.

Звуки шагов и стоны прекратились и им на смену пришёл приближающийся звон колокольчиков и голос Деда Мороза, поздравлявшего с Новым годом.

Сергей, уже открывший дверь на улицу, обернулся и покрутил пальцем у виска, выражая своё мнение о происходящем.

Из всей компании только он не знал об увлечении Павла электроникой и о его шутках со старыми громкоговорителями, которые остались висеть на стенах ещё с давних времён. Павел подшаманил их немного, довёл до ума и снабдил датчиками, которые включались с маленького пульта управления, всегда лежавшего у Павла в кармане. Эффекты каждый раз он придумывал новые, и всем нравилось его изобретение. Вообще, все, кто хоть сколько-то времени поработал в морге, были людьми весёлыми. А иначе в таком деле и нельзя. Иначе поедет крыша.

– Ладно, – заключил Андрей Алексеевич, когда представление закончилось. – Я, пожалуй, тоже домой. Забегу только в больницу. Вечеринку там задумали те, кому сегодня ночная выпала. Ты, Паш, если всё спокойно будет, можешь к ним забежать. Всё же повеселей. А если они к тебе зайдут, то включи им эту свою музыку. Там санитарочка одна молодая, она не в курсе о твоих увлечениях.

– На утро много работы? – поинтересовался Павел.

– Двоих днём сосватали. Но это для судебного. Чего-то у них там не срослось сегодня. Завтра увезут. Это не наши. Всё. Бывай.

– До свидания, Андрей Алексеевич.

Наконец Павел остался один.

Санитаром в этом больничном морге он работал уже четыре года. И это занятие ему нравилось. Особенно в последнее время. Он старался выбирать только ночные смены, с девяти вечера до девяти утра. Ночью было спокойней. Никакого тебе начальства, покойников поступает не так много, как днём, так что можно спокойно посидеть с паяльником и что-то поизобретать новенькое. К тому же приплачивали за ночные, плюс ещё за охрану. В обязанности его входили уборка коридоров и секционной, наведение порядка в холодильной и поддержание там температуры чуть выше нуля по Цельсию, иногда вскрытие черепной коробки и груди, если нужно было подготовить труп для патологоанатома. Вечером, если не успевали зашить, то приходилось делать и это, набивая пустую черепную коробку ветошью, а мозг вместе с другими органами утрамбовывая в брюшину. Днём было куда сложнее. Приходилось ассистировать патологоанатому, бальзамировать, напудривать и одевать покойных, а потом ещё разговаривать с убитыми горем родственниками, многие из которых вели себя в силу своего психического состояния не вполне адекватно. Правда, по денежной части здесь порой получалось и выгоднее, поскольку многие, почему-то уверенные в том, что без дополнительной мотивации санитар сделает всё недостаточно хорошо, доплачивали сверх положенного по прейскуранту.

В целом работа тяжёлая и психически и физически. Не каждый мог с такой справиться. Но у Павла не оставалось выбора, когда он оказался в весьма затруднительном положении, а один хороший товарищ из хирургии, тот самый санитар Вадик, предложил ему вакантное место в морге. Обычно с улицы в морг мало кто мог попасть, приходили почти всегда по чьей-либо протекции.

Физически Павел был очень крепок – это благодаря тому, что с детства и до двадцати лет занимался парным фигурным катанием. Постоянные упражнения со штангой и с партнёршей, которую нужно было таскать на себе по ледовой площадке, сформировали прочный скелет и сильную, выносливую мускулатуру. Только один изъян имел он по части здоровья – не было у него левой ноги, пять лет назад ампутированной чуть выше колена после автомобильной аварии, в которой он едва выжил. В тот день вся жизнь его перевернулась на сто восемьдесят градусов.

В фигурное катание попал он по счастливой случайности. Жили они с матерью в маленькой комнатушке в общежитии, и денег на такое дорогое занятие, разумеется, не имели. Мать, хоть и пила безбожно, но иногда всё же проявляла заботу о сыне. Однажды сводила его на просмотр к тренеру, и мальчик тому очень понравился. Тренер посчитал его перспективным, выбил через комитет пособие, которого на оплату секции вполне хватало. И Павел задался целью во что бы то ни стало вырваться из того убогого состояния, в котором они с матерью оказались. Он отдавал занятиям все свои силы и ожидания тренера более чем оправдывал. В четырнадцать они стали с партнёршей, с Настей Литовой, чемпионами в юношеских областных соревнованиях. После этого успех следовал за успехом, вплоть до того, что заняли четвёртое место на взрослом чемпионате России, и появилась возможность через год-другой отобраться в сборную. Но случились две беды. Сначала сгорело общежитие, и из непригодной для проживания комнаты Павла с мамой переселили в коммуналку с алкоголиками и полубомжами, а потом Павел попал в ту самую аварию, поставившую жирную точку в его спортивной карьере.