Читать онлайн Магистр Великого Двора. Потерянные пути

Матушка Яна'ли

Матушка Янали сидела на кресле-качалке, укрытая тяжелым плотным пледом. Она любила, когда тепло от горевших в камине дров окутывало её. Но ноги быстро уставали от жара, поэтому она просила закрывать её почти до шеи накидкой или одеялом.

Всё ждало только пирогов, которые так некстати забыли поставить до пробуждения матушки. Янали не любила ждать и привыкла делать работу в то время, когда была готова. Сейчас она была готова, но пироги в дорогу ещё не подошли.

– Ну уж нет, – Янали откинула плед и резко расправила юбки, оказавшись на ногах. Невысокая, но прямая и статная, Янали проплыла до балкона и, перегнувшись через перила, крикнула, – Пироги нас догонят! Выезжаем.

Двор тут же проснулся и побежал в разные стороны: кто-то дергал и проверял веревки, которыми были привязаны чемоданы, кто-то затягивал стремена и загибал подкладки под седла там, где могло натереть, а кто-то нервно дергал себя за пальцы, первый раз удостоившись права отправиться с матушкой в такое далекое и важное путешествие.

– Дитресса! – Окрикнула Янали, когда уселась в карету и разгладила юбки. Младшенькая вскочила на сиденье и вжалась в подушки. Начинать разговор она не собиралась.

Янали ударила костяшками по стенке кареты и требовательно посмотрела на всадника в сопровождении. Всадник тут же припустил, напугав коня, и карета сдвинулась с места. Матушка сидела как туча, но так казалось только тем, кто её совсем не знал или никогда не общался близко: маленькие, но крепкие ручки гладили ладно сидящий кафтан в области груди, то и дело обнаруживая там что-то, что как искра, попавшая на кожу, обжигала несильно, но неприятно.

Янали знала, что ничего не могло заставить её в этот день сдвинуться с места – покинуть родные земли, когда у порога вражеская – уже вражеская – армия головорезов, которым надо бы промыть рот с мылом и отправить на несколько дней на пахотные работы под палящим и равнодушным светилом.

Но ещё вчера, рано утром, пока солнце не коснулось стен шатра, Янали уже нетерпеливо ожидала прихода ветра и тепла, чтобы сплести нить и дотянуться до генерала пограничных земель – её земель.

Янали встала посередине шатра, как только почувствовала жар, пришедший с равнины, и тут же соединила указательные и большие пальцы и вывернула руки от себя. Нащупав сгущающийся воздух, матушка добавила огня, и призмы проявились, ощутимо затвердев между пальцами. Сведя линзы в единое око, Янали приблизила инструмент к левому глазу и прокашлялась – собеседника сразу не было видно, но голос Янали уже достиг места, где находился отряд. И чтобы не нарушить тайну беседы, Янали всегда начинала с покашливания, предупреждая о себе.

– Моя королева, – тут же ответил низкий раскатистый бас и через мгновение перед взором Янали проявился генерал. Он вполне удобно расположился на скалистом уступе на мягкой меховой накидке. Его окружали хлеба, сыр, и, кажется, даже какие-то фрукты.

– А фрукты ты откуда взял, негодник? – Заулыбалась Янали, но тут же одернула себя. – Не время, я с важной информацией.

– Что может быть важнее того, что своим обращением ты раскрыла наш отряд, жена моя? – Генерал говорил так, как и следовало говорить сильному и опытному мужчине – спокойно и взвешенно. В конце концов, откуда ему знать истинную причину разговора.

– Может быть и, – Янали сделала упор, – важнее. Тебя – как и наших неблагодарных наглых соседей – раскрыло колдовство, которое доставило мне послание.

– Оттуда?! – Антур привстал и начал собирать еду в платок, чтобы связать его в узел и закинуть на плечо.

– Оттуда, муж мой, оттуда. Сама не верю, что говорю тебе об этом. Вот уже восьмой год пошел, как не стало, – матушка замешкалась, пробуя слово, но вкус его ей не понравился, и тогда она исправилась, – восьмой год пошел, как пропал Магистр, и ни депеш, ни приказов, ни посланий. А тут – на тебе: явиться, да ещё и в три дня. Они вообще понимают, кому и куда пишут?

– Ты отвлеклась, жена моя, – пробасил Анвар, но тут же поплатился за это: Янали сплела тонкую огненную иглу и вонзила её генералу прямо в правое плечо.

– Всё важно, Анвар: я понесусь галопом в столицу, а за мной, не отставая, будет идти Ритса, – от этого имени у Янали перекосило лицо, – У них есть право проследовать нашими землями, когда дело касается Магистрата. Ага, забыл! – Горько подвела Янали. – А как же наши укрепления, а как же новый сток, что мы с тобой открыли не без больших усилий с нашей стороны. Плохо дело, плохо. Я не понимаю, что нас ожидает в столице, кто нас вызывает и зачем, когда выдача приказов теперь больше похожа на представление для двух зрителей, чем на честный бой равных и достойных противников. А тут ещё эта полоумная Ритса, что никак не возьмет в голову, что только от её действий пострадала она и её народ, а не от нашей жадности и бесчестности.

Анвар уже несся вниз по склону, попутно выкрикивая команды, когда Янали описывала, что открылось её взору во время появления письма: магия была такой силы, что на мгновение приоткрылись все плетения. Конечно, с одной стороны, тот, кто сделал это был неопытен, но очень могущественен. Что никак не укладывалось в голове Янали. С другой стороны, отправитель был абсолютный болван, потому что мог пожечь все выстроенные в Россыпи земель сети.

Единственное, что обрадовало матушку – так это на миг открывшиеся плетения народа пустынных земель, что вплотную подошли к границам её государства и, не таясь, выстроили военный лагерь.

Нити от людей взбирались высоко вверх и там сплетались в подобие навершия кувалды – громадное прямоугольное нечто, готовое в один миг обрушиться на любого, кто займет разделяющую два войска равнину.

– Хорошо устроились, – Хмыкнул Анвар, взбираясь на коня. – Они могли застать нас в расплох.

– Не то слово, генерал, – “они могли бы нас раздавить”, подумала Янали, но вслух сказала только, – Не то слово.

Коляска наехала на большой валун и качнулась вправо-влево, но Янали даже не ухватилась за проем окна. Первые сопровождающие выехали за башни-близнецы и раздались прощальные трубы и хлопки перчаток по ногам – так провожали своих, когда они покидали королевство пограничных земель. Янали, правда, только выехала за пределы замка и до границы с соседним королевством было два дня пути, но тоска и смутное чувство беспокойства подступили к горлу прямо сейчас.

Спустя пара часов, когда лес раступился и открылся широкий путь, возница наклонился к окну кареты и почему-то виновато произнес:

– Матушка, тракт.

– Езжай, – ответила Янали и ухватила Дитрессу за руки, – Я настрою, а ты держи.

– Я, – чуть не вскочила со своего места Дитресса, – Да я без году неделя в ученицах, куда мне плетения держать?

Но матушка уже сплетала воздушную подушку под карету и лошадей, чтобы на первой было мягче ехать, а вторым было легко бежать.

– И ещё одна петля, – выдохнула Янали, и как бы накинула что-то на руки Дитресс, – А я пока названной сестре пошлю весточку, а то опять вперед батьки полезет.

Ошеломленная Дитресс боялась пошевелиться, но матушка не торопилась её успокоить. “Пусть немного поволнуется, а то всё легко даётся девке”.

Янали глубоко вздохнула, приводя дыхание в покой и откинула голову на подушки. Надо было сосредоточиться и ухватиться за ближайшую коммуникационную сеть. Конечно, такой вид связи был открыт всякому более-менее опытному и несильно могущественному магу, но ведь и сестрица была не первого уровня магичкой.

– Раз, – прошептала одними губами матушка, но не достигла цели, – Два, – ухватилась Янали и стала пробираться по нитям к сестре.

Названной сестрой для матушки Инлайс стала, когда Магистр открыл новые земли и вручил их – тогда еще молодой – девчонке, чей талант только-только стал пробиваться. Магистра отговаривали, но он всегда имел под рукой аргумент, почему и зачем делает так или иначе. Трудно было спорить с человеком, – если Магистр был человеком в привычном смысле этого слова, – когда он превосходит тебя в опыте, знаниях и силе.

Никто не знал пределов могущества посланников Магистрата и Великого Двора, но мало кто пробовал эти пределы нащупать.

А кто пробовал, так и не вернулся в родные края, чтобы поделиться правдивой историей произошедшего.

– Инлайс, Инлайс, где ты? – Матушка двигалась уже по третьей нитке, но никак не могла обнаружить сестрицу. Это пугало её сильно, потому что границами земли Инлайс соприкасались не только с государством Янали, но и с землями народов пустынных земель. – Нет к ней пути. Нет.

Дитресса только и могла неподвижно сидеть и хлопать глазами на всё, что говорила Янали. Пот уже каплями скатывался с её миловидного – обычно улыбчивого – вытянутого лица.

– А что с тобой случилось, – спохватилась Янали, – такого быть не должно.

Матушка перехватила плетение и на мгновение перестала понимать, где она находится, так сильно её ударило в ответ.

– Это что такое?! – Янали выпрямила спину и вкрутила себя в подушки скамейки. – Рябь! Я вижу рябь!

Это уже не было откликом вчерашнего события. Это уже были намеренные действия, мешающие плести магические нити – две огромные сетки насквозь проходили все воспроизводимые плетения и пускали рябь, что искажала действие магии.

– Так мы далеко не уедем, – Янали приказала остановиться и вышла на тракт. В обе стороны только пустая дорога и необъятная равнина, что окончится Живым лесом и столичными землями. А там уже рукой подать до столицы. – Итак, – матушка подозвала офицера и пригласила Дитресс выйти из кареты, – Я отправлюсь одна, – Дитресса вскрикнула, а офицер отрицательно замотал головой, – Отправлюсь одна, – твердо и уверенно произнесла Янали, – а вы поедите вслед. Ты, – она кивнула офицеру, – как самое дорогое, что у тебя есть, будешь охранять Дитрессу. А ты, – Янали повернулась к Ди и, сделав шаг навстречу, что-то извлекла из-под стеганной куртки поверх сарафана и передала Дитрессе, – будешь хранить это, потому что сейчас для тебя это – самое дорогое в жизни, что у тебя есть.

Дитресса затряслась, но ничего не смогла возразить матушке. Да и не в правилах ученицы возражать учителю.

– Если со мной что-то случится, – Янали резко рубанула рукой по воздуху в знак полного несогласия с такой возможностью и чтобы немного охладить уже приговившуюся причитать Дитрессу, – Ну опоздаю, например, к обозначенной в приглашении дате и времени, ты, Дитресса, должна пойти вместо меня на приём. – Дитресса уже теряла сознание, но матушка продолжала, – Мы репетировали с тобой подобное не раз. Ты знаешь всё, умеешь, и – сможешь, моя славная ученица. И – это наша обязанность. В память нашего высокочтимого Магистра, мы не можем поступить иначе.

Янали присела у дороги на большом валуне, оставшимся тут со времен прокладывания пути, и отпила из небольшого бурдюка, врученного ей Дитресс.

На поясе матушки был увесистый кожаный кошель, но не серебряные и золотые монеты были в нём самым ценным: Янали извлекла тряпичный сверток, скрывающий внутри себя голубой неограненный топаз. Как только камень оказался в руках Янали, он засветился изнутри и потеплел.

Янали получила камень в подарок и считала такой знак внимания незаслуженным. Но Магистра было сложно в чем-то переубедить. И ведь пригодился же. Как знал Магистр о возможных событиях.

– Или не знал? – Задумалась Янали. – Впрочем, какая разница, раз пришло время подарок использовать.

Магистр появлялся всегда внезапно: бывало, забывшись, Янали могла ухаживать за цветами, что высаживала под окнами покоев на выступах горы, или играться с кошкой – своей вечной подругой в закрытой от мужчин части замка, – когда вдруг краем глаза замечала движение руки рядом, что ласково поднимала стебель уставшего от солнца цветка. И вот он уже стоит рядом и улыбается. И глаза улыбаются, но за первой прозрачной водянистой пленкой глаз глубокая темнота.

– А сети-то просели, матушка, – скажет Магистр, и уже идёт в нужную ему сторону, и не оглядывается, потому что знает, что Янали пойдет, не отставая, следом.

И не обижалась на Магистра матушка, и шла покорно, ведь понимала, что только нужное и важное скажет Магистр, покажет неизведанное пока, а об ошибках говорить не станет. Но это если один раз ошибешься. А если второй раз попадешься, то уж пеняй на себя.

И как-то Магистр показывал плетение, что усиливает мокрый ветер и даёт питание горной реке, но Янали не могла ухватиться за нити – очень уж сильно и больно дергали нити. Казалось, что ещё немного и руки серьезно порежет. И тогда Янали попросила помощи, а Магистр потянулся за чем-то на горной тропинке и поднял топаз, случайно тут оказавшийся. И говорит: “Держи, только давай ему отдыхать.”

Янали во вторую руку камень приняла и как будто отпустило её, и нити стали управляться легче. А потом матушка попробовала другие плетения с подарком, и получилось быстрее и лучше. И вот уже перед уходом Магистр сказал: “Если дашь камню напитаться твоей теплотой и заботой, то будет в десятки раз больше отдавать тебе. Только чаще о нём вспоминай.”

И была это другая магия. Обратная общей магии. Не было в этом камне духа, или других стихий. Не было нитей и искажений усиливающих. Только твоё желание вложить в него и его желание отдать. Но вкладывала ты два поглаживания, а камень отдавал десять. Так и пошло у Янали, что каждый день она гладила камень и грела его думами своими. И камень впитывал и усиливал данное. Порой Янали “приоткрывала” камень, чтобы проверить накопленное и всегда дивилась силе в нём скопившейся.

– Ну что, дружочек, – Янали оставила в руках только камень и по привычке погладила его, – пришло твоё время.

Раскрывшись потоку, Янали едва касалась крупных уходящих в небеса и в землю нитей. Нитки гудели, испуская невидимое, но осязаемое свечение. Ноги Янали стали легкими, колени стремились согнуться, когда она запустила руки в потоки. Холод и жар одновременно пронизывали её тело, и кости заныли, и голова наполнилась свежайшим сладким воздухом, что не было желания выдыхать. Но долго так держать потоки опасно, тебя может увлечь слишком глубоко и смешать с бурлящей внутри ниток силой.

– Вперед, – выкрикнула Янали, как только сформировался образ, куда она хотела попасть. Магистр говорил, что достаточно представить, направить и немного поддавать потоку, чтобы он нёс тебя сам, без усилий. Янали выкрикнула и тут же испугалась, так сильно её потянуло вперед. Или в бок – сейчас было не разобрать, куда поток тебя несёт. “Да как тут управлять”, – негодовала матушка, когда так стремительно меняются планы, и лишь отрывки, мелькающие картины остающихся позади лесов, дорог, людей и рек.

Матушка сбилась со счета, сколько раз она планировала упасть на крону дерева или в мелкую речушку, когда поток стал ослабевать и отпускать её. У тела сразу появился вес и Янали почувствовала усталость и страх, что пути заведут её не туда. “А куда спланировала, туда и заведут”, – отругала она сама себя и жестко приземлилась на лужайку шириной в два шага и едва успела ухватиться за молодые тонкие деревья, что уже намеревались тут обосноваться.

Приземлилась и охнула, когда чуть выше левого плеча пролетел мелкий огненный шар и влепился в ближайшую громадину-сосну, что тут же обуглилась в том месте, где шар распался и обнял часть коры. Янали не растерялась и сомкнула вокруг себя потоки воздуха, но нити плыли и как будто расслаивались в месте натяжения. Быстро оглянувшись, матушка припустила быстрее любой девчонки в её землях за ближайшее широкое дерево, желая найти укрытия и место для обдумывания. Но следом непрерывно летели огненные шары и сзади справа щелкнул воздушный хлыст.

– Двое, негодяи, доберусь я до вас, – выругалась Янали и подпрыгнула от очередного удара, – в ноги метят! Как дикое животное меня загнать пытаются. Ну слабые (умом), я вам сейчас отвечу! Только дух переведу.

Пока матушка бежала, в её руках вспыхнула искра и закрутилась маленькой кометой огненная змейка.

– Ох, несдобровать вам, балбесы! – Повеселела матушку, но в двух шагах от ели, влепилась в липкую воздушную сеть. Матушку повернуло на оборот, лицом к преследователям, и она начала различать между тесно растущими деревьями, людей. Банда оказалась большая, не менее семи-десяти человек. И двое из них низкоуровневые маги, но с Янали с легкостью справились. Когда матушка поняла, в чём дело, было уже поздно. А виной всему было чьё-то воздействие, искажающее плетение Янали. Она бы и рада ударить всеми силами, да не сориентировалась пока, как теперь плести. И маяки не сработали, потому что не было привычного узора. А если на всякое дуновение ветра маяк будет сигналить, то и без сна можно остаться.

Матушку прижали к стволу, не в силах удержать над землей, что говорило не в пользу магов, но и она пошевелиться не могла, не говоря уже о попытке плести.

– Всякому магу требуются руки, дух и терпение, – говаривали в Академии Великого Двора, – терпение приведет вас к потоку, руки сформируют форму, дух удержит плетение. Если чего-то нет, то нет и магии.

Грабители обступили Янали и уже мысленно делили добычу: высокий и худой парень осклабился на большие перстни, что любила носить матушка, чуть ниже, но постарше смотрел на кожаный ремень и кошель на нём, два низкоранговых мага – похожие друг на друга одеянием – ощупывали матушку взглядом в поисках магических предметов и сумки с травами. Другие стояли поодаль, выпучив глаза, и нисколько не скрывали страха и презрения богачке-магичке.

Янали сочувствовала им – брошенным и забытым Великим Двором, – но не могла проявить сейчас и капли терпения или понимания. Она уже нащупывала потоки, пусть и выскальзывающие из рук, но достаточные для резкого и сильного удара. Магистр учил её этому, и вот для этого подарка тоже пришло время. Матушка была прилежной ученицей, но управление землями и людьми отнимало слишком много времени – то река разольется, то звери выйдут из леса, то стена замковая начнет осыпаться. А если недуг, да на несколько деревень, то тут уж не до учёбы.

– Она плетёт! – Вдруг выкрикнул один из магов и толкнул высокого к Янали. – Бей, пока жив!

Янали только и успела увидеть, как худой парень выхватил палку, обитую на конце железной полосой, из-за пояса, и вот уже блестящий наконечник летит ей в голову. Но вместо удара, Янали ослепило белой – невероятно яркой – вспышкой и обожгло болью левый висок. Не в силах терпеть разрывающую голову боль, матушка вскрикнула и потонула в темноте сознания.

Тело благородной госпожи, защитницы и владелицы пограничных земель неестественно обвисло в путах спеленавшего её воздуха.

Постоялый двор

Инлайс спешилась с коня и открыто потерла ягодицы: сейчас было не до приличий, она почти три дня не сходила с коня, чтобы успеть раньше этой выскочки из Приграничных земель.

Постоялый двор кишел людьми, повозками, и даже несколько изысканных карет ютились между гостиничными домами. Но её кареты нет. А она точно поехала на карете.

– Эко народу, госпожа, – к Инлайс подошёл сопровождающий её мужчина. Он был на две головы выше любого на дворе. Смуглый, с копной разбросанных на голове черных волос. Принимая от госпожи поводья, страж не переставал внимательно смотреть на каждого, кто проходил ближе, чем в метре от Инлайс.

– Гартак, перестань, глаза сломаешь, – устало улыбнулась Инлайс, – никто не посмеет напасть на меня в открытую. Дураков тут нет. А если и найдуться, то я живо вправлю им мозги.

Гартак участливо кивнул, но глаза продолжали бегать от одной фигуры к другой.

В эту неделю ко двору прибыло сотни просителей и приглашенных: низкоранговые маги в черных камзолах и черных же кожаных на завязках по боковому шву штанах разгуливали как псы между людьми, выискивая потенциальных хозяев. Хотя всем было известно, что добра от них ждать не приходилось: слабые в способностях, они – как один – получили от природы безграничное самолюбие и желание наживы.

В мире, где правят сильные – сильные духом и телом, высокие родом, и могучие маги, – странно было ожидать другого исхода. Каждый брал то, что мог, не гнушаясь предательства, насилия, и даже убийства.

Один из низкоранговых заискивающе заглянул Инлайс в глаза, но тут же одернул голову, будто обжегся.

Инлайс не создавала впечатления сильной или богатой женщины. Скорее она походила на милую молодую девушку, конечно, странно для девушки одетой – в штаны и кожаную безрукавку поверх мужской с манжетами белой рубахи, но массивные круглые золотые серьги, что заметно оттягивали её уши, и с десяток солдат в сопровождении не оставляли сомнений в наличии у неё состояния и возможности этих псов прокормить.

Но глаза – бездонные, темно-коричневые – скрывали ураганный огненный ветер, в любую минуту готовый вырваться за границу глазных орбит.

Гартак ухмыльнулся, продолжая провожать проходящих мимо Инлайс людей и магов, вельмож, конников, портных, стряпчих и многих-многих, кого внезапный приезд Наместника Великого магического Двора заставил сорваться с насиженных мест и явиться незамедлительно в столицу Россыпи Королевств – Соджи.

– Ну что там с комнатами, Гартак? – Инлайс уже не терпелось смыть с себя дорожную пыль и прилично поужинать перед завтрашним приёмом.

Матушка приподнялась на одном локте и спохватилась, что уже не держат её воздушные путы. Вокруг, будто скошенные штормовым ветром, лежали недавние грабители. Без сознания и в неудобных – по мнению Янали – позах.

– А ты кто такой? – Матушка постаралась говорить строго, но получалось плохо: голова раскалывалась от боли, а тело пока отказывалось слушаться и хотя бы сесть прямо. В нескольких метрах от неё на валуне, выступавшем из земли, сидел мужчина с богатой темно-коричневой бородой, в простом плотном темно-сером балахоне с широким капюшоном. Поверх балахона он носил тяжелый походный плащ, истертый по краям у земли.

– Путник, госпожа. – Янали сразу выцепила глазами, что в последний момент вырванный у неё кошель лежал рядом нетронутый странником. Мужчина проследил за глазами матушки и слегка улыбнулся. – Не грабитель, госпожа. Наоборот, помог вам, когда вы оказались в окружении этих несчастных, – Янали уже хотела сказать, что помощь ей и не потребовалась, если бы не тот яркий взрыв, что оглушил грабителей и её саму, но путник опередил её и тут, – Конечно, помощь моя вам бы не понадобилась, если бы у одного из этих, – мужчина кивнул на низкоранговых магов, – не оказалась припрятана вот эта склянка, – бородач вынул руку из-за плаща и показал бутылочку в палец длинной, наполненную светящейся мутной светло-серой жидкостью. – Вам бы хватило капли, чтобы заснуть на долгие часы.

Янали собралась вставать, но не сумела подняться, оперевшись на руку.

– Я бы рекомендовал вам пока посидеть. Когда отдышитесь, смогу сопроводить вас к ближайшему постоялому двору.

– Соджи! – Голову Янали пронзила резкая боль от сгоряча сказанного громкого слова, но она не собиралась оставаться тут ни на минуту, – Сколько они ещё будут без сознания?

– Недолго, пожалуй, вы правы, и стоит идти, – мужчина встал и, подойдя к Янали, протянул руку.

– Как тебя зовут, путник?

– Кортагар, госпожа. Можно звать Корт.

– Ну что же, мастер Корт, держи, – и матушка протянула руку спасителю. Кортагар крепко ухватил матушку и смело поднял на ноги. А потом сказал, что мастером его не зовут, потому как не дослужился до такого ранга. На что Янали тут же отхватила, – А вот это я сама решу, как тебя величать. Мастер Корт.

Только когда третья вода омыла Инлайс, она разрешила себе подумать о еде. Спутники во главе с Гартаком уже толпились в зале на первом этаже, но не смели торопить свою госпожу. Потому как нет ничего хуже Инлайс в плохом настроении.

Сразу заулыбавшись спустившейся Инлайс, спутники как гончие псы замерли вокруг госпожи в ожидании приказа. Дисциплина в Земле Тихой Листвы была железная. Никто и шага не смел ступить без приказа. Но это всё было на службе. А дома мужчины любили устроить долгие трапезы с большим разнообразием блюд. Не зря народ этих земель славился гостеприимством и богатой кухней.

Наблюдая за тем, как солдаты её отряда уплетают и похлебку и хлеба и подоспевшее жаркое, Инлайс не могла перестать думать о причинах столь неожиданного вызова её – и других, конечно, – ко двору. Она много слышала о Наместнике, но он был где-то далеко, в других землях, и управлял другими вельможами и городами. Зачем его прислали в Россыпь Королевств?

Вокруг Инлайс видела такие же озабоченные её вопросом лица: за ближайшим столом стройный мужчина при мече и трех спутниках непроизвольно крутил пальцами завязку от плаща и только делал вид, что слушает друзей; у окна две женщины, одетые в расшитые золотыми нитками парадные платья и мужчина в зеленом камзоле с хорошим дорогим плащом из шерсти, прикрывали рот рукой всякий раз, когда что-то друг другу говорили, хотя в таком гомоне и шуме было невозможно хоть что-то расслышать.

– Эта бы сразу всё поняла, – скривилась Инлайс от одной только мысли, что ей придется встретиться с этой “матушкой”.

Но “этой” не было и Инлайс начинала волноваться, не случилось ли чего.

– Гартак, – Инлайс попыталась перекричать шум, – Гартак, будь ты неладен.

– Госпожа, – отозвался страж, утирая рот огромной волосатой ручищей.

– Осмотрись, найди мне Янали. А коли не будет её на дворе, бери троих и отправляйтесь ей навстречу по тракту.

– Госпожа, – Гартак встал и кивнул сидящим напротив на скамейке солдатам, – Вперед.

Инлайс поизучала похлебку деревянной ложкой, но кусок в горло не лез.

– Где ты, сестрица, когда ты так нужна?

Покинув низкий лес, Янали отпустила руку мастера Корта и пошла сама. У неё не было настроения принимать ухаживания, когда она уже прилично запоздала с прибытием в столицу.

Одолеваемая вопросом “зачем”, она не заметила плаща, которым сопровождавший её мужчина, накрыл её от столпа пыли, что несся за бешено скачущими всадниками в направлении от столицы.

Едва бросив на их спины взгляд, Янали узнала народец Тихой листвы, но не придала этому значения. Голова болела так, что впору было закапывать себя на ближайшем лугу. Матушка хотела скорее добраться до постоялого двора и отдохнуть.

– Откуда ты, мастер Корт? – Матушка не ожидала от этого человека откровения, ведь выглядел он скрытным и неразговорчивым, но странник легко поддался на разговор и даже говорил сверх того, что должно рассказывать малознакомым людям.

Кортагар рассказал про местечко около Одиноких Гор, их ещё называли Спящими. Но люди там обитали не простые и попасть туда было непросто.

– И как же ты туда попал, мастер? – Подбрасывала матушка вопросы будто поленья в зачинающий костер.

– Не ведаю о том, матушка, – Янали уже распределила роли и обозначила, как к ней можно обращаться. – Однажды проснулся на жесткой кровати, немного заправленной сеном. Да и вышел на улицу, а там – люди, улыбаются, машут. Я им вопрос – а они – как в тумане – улыбаются, кивают, а не отвечают. Так и жил несколько лет, пока не напала на меня тоска.

– Тоска?

– Ну как тоска, болезнь. Слег я тогда на неделю или две. Не мог шевелиться, не хотел говорить. Что-то рвалось наружу, а только слов объяснить не было. И тогда ко мне пришёл настоятель, – матушка приподняла бровь, – Да, тот самый, о котором никто и ничего не знает в ваших землях. А он – наоборот – о вас знает много и даже больше, наверно, чем вы.

– Вот ещё, – фыркнула Янали, но кивнула, мол, продолжай.

– И тот настоятель заглянул мне в глаза и сказал: сошел ты со своего пути, братец; вернись обратно и будет тебе счастье или покой.

Мастер Корт подробно описал несколько встреч с настоятелем загадочного Спящего монастыря, что каждый раз шире открывал глаза Кортагара на происходящее и привел его к мысли, что путь должен начинаться с обучения.

Спустившись с горы, Кортагар отправился в ближайший город, чтобы найти наставника. Но город славился торговлей и был военной базой Старшего короля, и не дал Кортагару желаемого: низкоранговые маги несколько раз пытались его обокрасть, но получали отпор.

– А как тогда, – остановила мастера Янали, – ты чему-то научился в монастыре? Как отражал атаки?

– Смирением, матушка. Ну и небольшой магией. Я дал слово, что не раскрою секрет Спящих гор, но могу приоткрыть завесу – ходят монахи гор дальше и глубже, чем любая известная и неизвестная людям и магам этого мира пещера. Способности их – в большинстве – на благо, но и нарушить их покой удастся не каждому.

Больше Кортагар ничего о монахах и их ворожбе не говорил, только улыбался и кивал, признавая и радуясь настырности матушки.

– Ну а как ты меня нашел? Услышал шум, проходил мимо? До дороги мы шли добрых половину мили, тут одного слуха не достаточно.

– А этому, матушка, меня научил старец, что повстречался мне по дороге к Первой столице Старшего короля. История эта долгая и потребует питья и снеди, да только могу сказать, что старец сам меня остановил и попросил задуматься, куда ведет меня дорога, и почему не я сам выбираю путь. Признаюсь, задумался я крепко – на долгие три года.

В учениках старца – по-другому Кортагар его не называл – мастер пробыл три с лишним года и научился видеть цепи, что сковывают людей и хвосты комет летающих магов.

– Подожди-подожди, я начала путаться и сбиваться, – матушка остановилась, чтобы отдышаться и дать отдохнуть ногам, – цепи опутывающие людей?

– И магов, матушка, и зверей, и даже растения и камни, – Кортагар задумался, как будто решал, говорить или промолчать, – вот вы, матушка, когда плетение строите, вы ведь сквозь цепи ваши тяните тонкие нити, когда вокруг вас океан, из которого только зачерпни и разольется море.

– И ты зачерпнул, – уставилась на него Янали, – там, в лесу?

– Зачерпнул. Правда права на то, мне кажется, не имел. Но в подобных ситуациях, если потом попросить прощение у сил природы за столь грубое вмешательство, можно и зачерпнуть.

Янали прищурилась, по-особому, по-магическому, но не увидела ничего на этом странном человеке, ведущем дикие речи: цепи, океан силы, возможность черпать, когда захочешь! Да кто он такой, в самом-то деле. Но, – одернула себя Янали, – он зачерпнул, и отголоски этого я чувствую своим телом и головой до сих пор. Сколько же в нём силы, что он играючи бахнул в десяток людей силой и те повалились подобно деревьям под ураганным ветром. Так он и город может обрушить, и стену любую, даже моего, рожденного горой, замка.

– Ну, предположим, принимаю, что есть океан и сила, хотя в наших академиях говорят поток и плетение. Пусть будет так. А что за хвосты комет? Как это помогло найти меня?

– А вот в этом и ответ, матушка, – снова улыбнулся Кортагар. Янали начинала раздражать эта блаженная улыбка, лишенная какой-либо наигранности. Похоже, этот, с первого взгляда хмурый, человек умел и часто улыбался просто так. – Я не сразу понял, когда первый раз увидел хвосты комет, но у меня было время наблюдать. И я проследил пути ходящих, что всегда приводили к одному и тому же.

– И к чему же, мастер Корт, – уже не выдержала Янали.

– К верховным магам.

– К верховным магам, – повторила Янали, а потом поняла, – к Магистрам Великого магического Двора?!

– Именно так, матушка.

Янали была поражена: никому и никогда не понять ворожбы Магистров, нет таких магов, способных в одночасье – да хоть за год – разгадать приёмы и принципы их волшебства.

Известно, что Магистры – не люди и не маги, а высшие носителя волшебства в этом мире. Природа их неизвестна и прекрасна, сила безгранична и необратима. Конечно, если на то не будет воли самого Магистра.

Янали разочарованно выдохнула, потому что Кортагар водил её за нос сладкими речами.

Матушка сама попалась в эту ловушку – магичка, из знатного рода, желающая прыгнуть выше головы. И вот, представился случай получить всё и сразу. А она и уши развесила.

– Ну довольно, мастер Корт, – матушка решила увести беседу к концу, и не мучать себя больше лживыми обольстительным речами, – я немного подустала и уже не успеваю и говорить и так же широко шагать, как ты. Пожалуй, я помолчу, а ты что-нибудь расскажи простое, про места, где хаживал, про людей, что встречал.

Забывшись в речах Кортагара, матушка и не заметила, как они вышли к постоялому двору. Ночь уже входила в свои права и нужно было успеть занять свободное место для ночлега и отдыха.

Кареты и своих людей Янали не увидела, и решила устроиться сама. Не для всего требуются слуги. На поясе в кожаном кошельке было достаточно аргументов для любого владельца гостиницы.

Янали выбрала ближайшую крепкую гостиницу, из распахнутых окон первого этажа которой доносился сладостный и желанный аромат горячего хлеба и мясной похлебки, и вошла в дверь.

– Сестрица! – Выкрикнула Инлайс и бросилась в ещё не предоставленные Янали объятья. – Матушка, ну где же вы были? Да кто же так поступает, да в вашем-то возрасте!

– Инлайс, сестрица, – попыталась улыбнуться Янали, а про себя подумала “вот раскудахталась, там меня все грабители постоялого двора опознают раньше времени”, а потом оглянулась по сторонам и увидела осунувшуюся и обмякшую Дитрессу за большим общим с Инлайс столом, – И ты тут?

Матушка однозначно кивнула Дитрессе и та тут же приложила руку к груди, где под туго затянутой короткой безрукавкой хранилось приглашение на завтрашний приём.

– Хвала небесам, родные. Все в сборе.

– И ты жива, – не унималась Инлайс, – А это кто?

Инлайс чуть ли не пальцем ткнула в грудь мастера Корта, но тот даже не попытался её остановить или отстраниться.

– А это – мой спаситель, – с вежливой улыбкой ответила Янали. И правда, Кортагар спас её, ну или точно сопроводил и сберег от других неприятностей, которые могли поджидать одинокую женщину на пустынной дороге, – Мастер Корт. Он проследует с нами до дворца приёмов, а потом ему в другую сторону.

– Именно так, – начал Кортагар, но Инлайс не стала дослушивать и уставилась на шишку и сильную царапину на левом виске Янали, и уже хотела заверещать, но матушка её остановила быстрым материнским хлопком по пояснице.

– Да что же ты орешь-то постоянно, сестрица. Пора бы уже научится вести себя прилично на людях, – Инлайс закусила губу и уже хотела громко обидеться, но Янали не стала ждать окончания спектакля и, подобрав Дитрессу, скрылась на лестнице на второй этаж гостиницы.

Кортагар сделал шаг спиной назад, но уткнулся в стоящего за ним Гартака.

Проводив Янали взглядом, Инлайс вернулась к “спасителю” и тоном, не предполагающим отказа, заявила:

– А ты никуда не пойдешь, пока я не узнаю всех подробностей произошедшего. И не приведи Небеса и Весь Магический Двор, если ты позволишь соврать мне хотя бы в самой мелкой детали.

В тесной и плохо обставленной комнате Янали тут же сбросила походное платье и приказала принести еду наверх. Она не собиралась нянчиться с Инлайс и вести пустые разговоры. Ей ещё предстоит вытерпеть обработку раны и расспросы Дитрессы.

– Даже не думай, девочка, – строго посмотрела Янали на поплывшую Дитрессу, – я и так еле сижу, чтобы ещё и твои тревоги распутывать и смягчать. Принеси-ка мне лучше горячего питья и поторопи с едой. Я собираюсь сегодня ещё подумать над тем, что произошло, и успеть поспать.

Когда Дитресса осторожно прикрыла за собой дверь, Янали поняла, почему ей стало так горько и неприятно выслушивать нарисованные речи Кортагара – говорил мастер Корт мягко, вдумчиво, красиво – будто Великий Магистр в обличье чужого человека пришёл проведать добрую подругу.

Потерянные пути

Янали нащупала ногой изголовье кровати, где спала Дитресса, и качнула её.

С первого раза Дитресса не проснулась, тогда матушка ударила ногой сильнее. Тут-то её ученица разлепила глаза и жадно и протяжно зевнула.

– Матушка, – обернулась к Янали Дитресса.

– Пойди посмотри, чего орут на дворе. И пусть греют воду и готовят завтрак. Время, – Янали кивнула на солнечную дорожку посередине комнаты, – время – собираться.

Утро выдалось прохладным, и Дитресса пожелела, что не накинула плаща. Солнце быстро росло, с птиц уже спало ночное оцепенение и они радостно купались в дорожной пыли.

– Вот те на, – Дитресса вышла на улицу и обнаружила перекрытую тележками купцов разных мастей единственную дорогу на постоялом дворе. Людей прибавилось за ночь значительно и все они колотили в двери гостиниц и кое-где уже начали торговаться. А заспанные и злые хозяева гостиниц ругались с купцами на чем свет стоит и отказывались принимать их товары, – Что происходит-то? – Дитресса ухватила проходившего мимо парня с конюшни, что нёс седла запрягать чьих-то лошадей.

– Да ранним утром, еще серо и холодно было, с дороги – так тут называли тракт, ведущий в столицу – начали заходить купеческие повозки, и много. И каждый просил купить его товар, потому что возвращаться с ним обратно – тоже самое, что и выбросить его.

– Куда возвращаться? Разве не в Соджи они направлялись?

– Так они уже оттуда идут. Говорят, там не проехать, не пройти. Дорога что ли перекрыта, или что-то такое, госпожа. Разрешите, – парень смущенно взглянул на Дитрессу – худую и заспаную, в одной ночной длинной плотной рубахе, что всё это время продолжала держать его за руку, – разрешите мне идти, а то ругаться будут.

Дитресс не стала уточнять, кто будет ругаться, и отпустила парня.

Поторопив служек с горячей водой, Дитресса вернулась в комнату матушки.

– Ну что, тебя только за смертью посылать, – Янали уже встала и расчесывала вьющиеся иссине-черные до плеч волосы, – Что там за шум с самого утра?

– Говорят, что купцы возвращаются, не доехав до столицы, – матушка смотрела на Дитресс, ожидая продолжения, – А потому они возвращаются, – спохватилась ученица, – что как будто ворота закрыты, никого не пускают.

– Так и есть или домыслила слова какого-нибудь конюха?

– Домыслила, матушка, – Дитресса умела так улыбнуться, что и ругаться на неё не хотелось, – Откуда вы всё знаете, матушка?

– Много били розгами, вот и развила мозг, – Глаза Янали опасно блеснули, – И чувствую, что твой мозг тоже требует развития. Сколько раз говорила, чтобы ты была внимательна и точно передавала информацию, которую получаешь? Как я оставлю тебя вместо себя, если время придет?

– Не придет, матушка, – завертелась Дитресса, предполагая спрятаться за сборами вещей в дорогу.

– Поучи меня ещё, девчонка!

Инлайс появилась тут же, как Янали вышла к подготовленной карете, легко запрыгнула на подведенного Гартаком коня и, быстро кивнув матушке, отъехала.

– Вот чудит, – процедила матушка и села в карету вслед за Дитрессой.

Утро не задалось с самого начала: разогнать купцов с повозками с дороги удалось не сразу, но Янали сплела огненные искры и запустила всем несогласным и упрямым под рубахи. Напрыгавшись и наохавшись, угрюмые купцы пустили телеги в объезд или отошли к канаве по краю дороги, пропуская Янали с сопровождением.

Но тракт оказался загружен не меньше, а, может и больше.

Янали выглянула в окно и поняла, что придется идти: мимо двигались другие приглашенные в столицу – в дорогих расшитых модными узорами платьях разного покроя и длины – пешком.

– Боюсь представить, что останется от их нарядов, когда они доберуться до замка, – усмехнулась Янали и обернулась плотным воздухом. Когда она ступила на разбитую дорогу, ни одна пылинка не посмела осесть на края её широкой юбки.

Люди шли отовсюду – разные, и много низкоранговых магов встречались каждые десять-пятнадцать метров. Не стесненные каретами и сундуками с праздничными предметами гардероба, маги – как один в черных кожаных брюках на завязках и таких же черных кожаных куртках – как будто-то чего ждали в том месте, где стояли.

– Много их, – Дитресса взглянула на одного из низкоранговых, – Я раньше столько их не встречала.

– Потому что я их всех выпроводила со своих земель. Пользы от них никакой, а проблем – не оберешься. Но их и правда много. Слишком много для этого места и этих событий. Я ещё не утвердилась в своей мысли, но их присутствие – плохой знак.

Соджи – древняя столица Россыпи королевств с птичьего полета напоминала по форме яйцо, разделенное искривленной линией – широкой и могучей рекой Драконов язык пополам: ближайшая к путникам половина была когда-то отдана преданнейшим семьям и лучшим ученикам и представляла собой вперемешку дома вельмож, постоялые дворы и турнирные площадки, где маги практиковались в магическом искусстве. Вторая половина, на которую вел Хрустальный мост, располагала на себе Академию волшебных искусств, Дом приёмов – его ещё называли Скучающей Беллой, потому что он постоянно пустовал – и Дворец Магистра Великого магического Двора.

Говорили, что Великий Магистр редко бывал в своем дворце и чаще обедал по ту сторону Хрустального моста. Бывало, зайдет в таверну и сидит там часами – беседует с людьми и магами, рассуждает о природе волшебства и угощает кислым молодым вином.

– Стреляют! – Дитресса вжала голову в плечи от громкого резкого хлопка где-то впереди.

– Это магия, – прищурилась Янали, – простая, но – магия.

Когда Янали с ученицей дошли до предполагаемого места происшествия, они увидели статного мужчину благородных кровей, о чем говорили его шикарная широкополая мятная шляпа и расшитый золотыми нитями зеленый камзол, который громко спорил с одним из низкоранговых магов. Маг стоял, раскрыв в стороны руки, будто не пуская мужчину на луг, что окружал дорогу.

– Ты знаешь, кто я? – Напирал мужчина, чья рука уже лежала на эфесе изогнутой шпаги.

– Да и знать не хочу, – отступал маг, но рук не опускал, – Но сказано же вам: запрещено идти по полю, путь открыт только по дороге.

– Я сейчас тебе покажу, кому и что можно запрещать, – вельможа выхватил шпагу и направил её в мага, как прозвучал второй – страшный – хлопок, и тело мужчины замерло, а глаза широко раскрылись от удивления. Темное пятно на его спине стало пропитываться красным цветом.

Янали как током ударило. Она не могла поверить, что произошедшее сейчас – это правда, а не чей-то злой розыгрыш. Представить такого себе было нельзя, чтобы маг убил человека просто так, даже защищая свою жизнь. Магам доступны другие средства для урегулирования подобных конфликтов. “ Ну спеленай ты его воздухом, – мысли метались в голове матушки, – ну толки, используй силы прямо, но убивать нельзя!”

Голова Янали взрывалась от осознания, что средь бела дня на глазах сотни человек нарушен непреклонный закон мага – не убивать людей.

Янали уже потянула за нити, собирая все доступные силы, чтобы – если не стереть в пыль убийцу – так хоть обезвредить.

– Не советую, матушка, – Янали развернулась на одних каблуках и нос к носу оказалась с Кортагаром, – У них сплетена сеть, – матушка посмотрела, куда указывал мастер Корт, – Крепкая широкая сеть. Она накроет вас и скрутит. Я с таким не сталкивался, плетение слишком велико и, видимо, поддерживается ими всеми.

Кортагар окинул взглядом подходящих к лежащему на земле мужчине людей в черных кожаных куртках.

– Конечно, – сжала кулаки Янали, – Как я сразу не поняла? Это не случайность, что целый рой низкоранговых внезапно оказались около столицы. Падальщики, проклятые псы, вечно ищущие наживы, обрели нового сильного покровителя в лице Наместника Великого Двора. Небеса на наши головы!

Когда до центральных ворот оставалось шагов двести, Янали увидела Инлайс со спутниками, которой пришлось спешиться по приказу одного из псов Наместника и идти вместе со всеми без права объехать толпу людей и повозок по краю дороги.

Люди выглядели напуганными – и не без причины, как оказалось. Возможно, не все слышали и видели, что произошло несколько сотен шагов назад, но поведение низкоранговых не сулило ничего хорошего.

– Не положено, – донесло до Янали и она постаралась заглянуть поверх голов идущих впереди и узнать, что происходит у самых ворот: а там разворачивали всех обратно, непреклонно сообщая “Не положено”, “По указу Адреа де Ваноса вход закрыт”.

– А нет, не всех, – продолжила Янали размышлять вслух, когда разглядела ручеек вельмож и магов, которых выдавали длинные плащи, изнутри обитые тканями разных оттенков красного, серого, и даже зеленого, – Всех решили затащить в столицу.

– Странные они, – поддержал разговор Кортагар, – От этих, с зелеными подкладками, тянуться тонкие нитки, почти прозрачные. Как будто они почти утратили связь с источником своих сил.

– Так и есть, – Янали не перестала удивляться Кортагару, чьих способней хватало видеть плетения, что не доступны человеческому и магическому взгляду; только отголоски, едва различимые волны – круги на воде – доходили до матушки и могли сообщать ей о приближении волшебника; а видеть плетения она не могла, и даже не понимала, как этому возможно научиться. – Они связаны с местом, где обрели силу. Но это касается только тех, кому дано внимать стихиям леса.

Янали со спутниками пустили под самой крепостной стеной, строго настрого запретив заступать за невидимую линию и выходить на луг. Матушка покусывала губу, чтобы было ей не свойственно, и начинала понимать, что их всех ожидает в столице.

Дойдя до восьмого сторожевого входа, они были вынуждены остановиться и ждать: после каждой входящей группы солдаты преграждали путь и ожидали приказа изнутри, что можно впускать следующих.

Внутри было непривычно тихо.

Янали посещала столицу лет восемь-девять назад и помнила многие домики и даже деревья, что прибавили в высоте и красоте крон. Единственное, что изменилось и исчезло – это гул голосов городских жителей.

На прилегающих к восьмым воротам улицах не было людей и животных. И только немного пройдя вглубь улицы, Янали поняла почему: их путь был ограничен черными канатами, протянутыми через железные кольца на деревянных опорах; а через каждые двадцать метров стояли низкоранговые, следящие за порядком и окнами домов и таверн, что были наглухо закрыты.

Перед Хрустальным мостов их снова остановили и приказали оставить слуг и сопровождающих и проходить только тех, кто должен присутствовать на приёме Наместника.

– Предъявите билет, – к Янали обратился один из группы низкоранговых, на правом лацкане которого красовались две полоски жесткой красной ткани.

Дитресса дрожащими руками достала из-за пазухи конверт, внутри которого лежало приглашение, и протянула матушке. Янали достала приглашение и показала его, вытянув в сторону мага руку.

– Кто с вами? Этот тоже, – низкоранговый указал на Кортагара, что так и следовал рядом с матушкой. Янали помедлила и кивнула, – Проходите.

Янали, Дитресса и их случайный спутник Кортагар шли по величественному Хрустальному мосту через могучую реку Драконов язык и не могли произнести ни слова. Окружавшая их красота величественных зданий, как будто оживающих при взгляде на них статуй и восстанавливающих силы уставших путников парков, созданных еще во времена эпохи легенд, когда волшебники были способны двигаться по воздуху, как по земле, а дворцы возводились только с помощью мысли, терялась в страшной тишине подступающего к горлу понимания, в какой капкан они попали. И было неважно, где ты мог сейчас находиться – в лесах далеких заброшенных земелей, на краю мира, где правит холод и непримиримые ни с кем люди, обреченные каждое полнолуние отказываться от всего человеческого, чтобы отдать долг жесткой охоте на себе подобных, или на вершине Спящих гор, в катакомбах таинственных монахов, открывших путь к самым потаенным уголкам человеческой души, или за широкими – в двадцать человеческих локтей – замковыми стенами, – тебе было не скрыться от изменившейся реальности.

Семь долгих лет после исчезновения Великого Магистра люди и маги верили, что добрый Магистр вернется, а вместе с ним восстановится привычный образ добрососедской жизни, где каждый член общества защищен законом и правилами, установленными Великим магическим Двором.

Верили, что вернуться причины начать всё заново, восстановить связи и отношения; вернуться силы и желание быть лучше, чем они были последние семь лет, съедаемые разногласиями, ссорами и даже военным противостоянием, что вспыхивали всё чаще то там, то здесь, как чума.

Но что могло их ждать за стенами некогда теплого и шумного, а теперь опустевшего и немого города, некогда сильного и здорового сердца Россыпи королевств – от севера до юга, от пустынных вечно покрытых белой скатертью равнин до овевающего бархатистым теплом бурлящего силой моря?

– Тебе налево, мастер Корт, – Янали повернулась к Кортагару и по-матерински тепло улыбнулась ему, – Надеюсь, даже сейчас, – она помедлила и решила сказать иначе, – надеюсь, ты получишь желаемое – тебя примут в Академию волшебства, и через несколько лет ты навестишь меня на моей земле, а я встречу тебя с улыбкой и теплыми объятиями. Я рада, что, несмотря на все твои скитания, ты дошел. И, похоже, наконец, твой семилетний путь подошёл к концу.

– Похоже на то, матушка, – Кортагар без разрешения обнял Янали и, взглянув прямо в глаза, сказал, – Но я чувствую, что всё только начинается. И вы правы, – он сделал шаг назад, – наши пути обязательно пересекуться и не раз.

– Прощай, Мастер Корт.

Выбор Великого Магистра

Дубовые двери, высотой в пять человеческих роста, казалось, держали на себе здание, а не колоннады, отходившие по контуру дворца.

Но дворцом Академию никогда не называли из-за её причудливого вида: разрушенный во время юности самого времени, то ли исполинский дом приемов, то ли роскошный зал для многодневных пиров, оплот мысли владельцев этого города оставил от себя только башню, что не обхватить и ста людям, если они возьмуться за руки. И отступающие, стремящиеся обнять новое здание, стены, сложенные из невиданных размеров валунов. И уже к этим стенам примыкало новое здание, стремясь неудачно соединить старое и новое, громоздкое и грубое и утонченное и ласкающее взгляд.

Из башни вел широкий ход в Академию, оканчивающийся воротами меньше входных размером, но такими же огромными.

Сама башня корнями уходила глубоко в землю и была – сначала – обустроена деревянной лестницей, утопающей во тьме, а потом перестроена в библиотеку, своими балконами-читальнями, прицепившимися к стенам сооружения. Со временем количество этажей библиотеки перевалило за сто, и редко находился человек, способный дойти до самого глубокого.

А под прозрачным, цвета обожженного сахара, центральным куполом дворца учеников посвящали и инициировали в магическое искусство или давали отворот-поворот тем, кто не проходил строгий отбор.

Ученики свободно посещали великое хранилище книг, а особо увлеченные учебой со временем оставались там жить.

Вот и наш Архивариус, в нежном возрасте попавший в академию, влюбился с первого взгляда в сползающие ступеньки полок, полные удивительных сказаний, не изученных приёмов магии и дневников древних строителей – и не смог расстаться с книгами, на всю жизнь остающихся в его сердце.

Шестьдесят лет назад он думал, что дойдет до двадцать пятого уровня библиотеки – изучит, поймет, восстановит рукописи – и обязательно уйдет на покой. Но сначала был пройден тридцатый уровень библиотеки, затем сороковой, а жажда вбирать в себя чужие истории и магические техники не иссякла.

Ещё крепкий старик, Архивариус часто себе – и книгам – говорил, что живёт со смыслом, но пока не понял своего предназначения.

Но это не означает, что его нет, не так ли, – смеялся старик в темно-коричневую крепкую бороду и гладил корешки милых и давно знакомых манускриптов.

– Не так ли, не так ли, – только вторило ему эхо.

Именно таким – говорящим в свою бороду – его и встретил Кортагар. Мастер Корт беспрепятственно прошёл через маленькую – человеческого роста – дверь в исполинских воротах и оказался под сводами хрустального купола. Задрав голову, Кортагар не заметил, как почти вплотную к нему подошел старик и только в шаге от столкновения, они оба восстановили безопасное расстояние между ними.

– А ты кто, – поднял Архивариус глаза и, охнув, схватился за грудь.

– Вам плохо? – Кортагар подхватит старика и участливо заглянул в его лицо. – Вы, как будто, мертвеца увидели.

– Можно и так сказать, – мягко отстранился Архивариус и, ухватив Кортагара за рукав, подвел его к ближайшему горящему факелу.

– Так всё в порядке? – Кортагар не торопился задавать свои вопросы, желая убедится, что старик отошел от внезапного удара.

Старик внимательно рассматривал Кортагара и отвечать не торопился, но всё же сказал:

– А что видите вы?

– Вас вижу.

– Да нет, что ещё вы видите? – Не унимался старик.

– Стены, нет? Дворец, наверно, я вижу.

– Ладно, не продолжайте, тут без толку пока будет, – Кортагар уже хотел обидеться и поискать другого человека, что мог ответить на его вопросы и отвести к ректору академии, но вокруг было не души. – Так зачем вы пришли?

– Я пришел поступить на обучение.

– На обучение? – Старик так изогнул бровь, что Кандагар подумал, что ему уже никогда не бывать дипломированным магом.

– На обучение, уважаемый, – Кортагар выпрямился и решил не поддаваться издевательствам старика, вдруг, это первый этап проверки, – и меня следует проводить к ректору академии для демонстрации моих способностей.

– Да-да, конечно, – старик как будто смутился и наконец понял, что с Кортагаром не надо шутить и проверять его, а лучше отвести сразу к главе академии. Кортагар уже показал первые зубы в улыбке, когда его собеседник добавил, – Уверены, что хотите поступить на обучение?

– Ну конечно, а как же ещё, – вот теперь уже точно обиделся Кортагар и пообещал себе, что не будет при следующих встречах со стариком разговаривать.

Старик снова заглянул Кортагару в глаза, но тот уже дал себе слово не обращать на дурацкие выходки собеседника внимание и дождаться, когда проверка пройдет, и его отведут к ректору.

– Ладно, потом, – старик внезапно постарел на глазах и ссутулился, – Давайте тогда, как будущему студенту, я вам книги принесу.

– Да? – Кортагар не удержался от мальчишеской улыбки

– Только никуда не уходите, пожалуйста, – старик что-то брякнул в бороду, и Кортагар расслышал только “ищущего очистит путь” и “память так просто не вернется”, а старик добавил, – Я сам вас отведу, но не делайте без меня и шага.

Так вот, какие тут порядки, – думал Кортагар, – сначала издеваются, а потом заставляют ждать. Ну хоть учебники сразу дают. Ох, сразу начну отрабатывать все приёмы. Глядишь, лет через десять выучусь и отправлюсь в предпортовый или столичный город. Хочу услышать все истории людей с островом и из-за моря, говорят, там такие земли, что не обойти за всю жизнь. И школа сильная магическая. Да, после выпуска обязательно прокачусь до Змеиных островов и передам привет от монахов Спящего монастыря монахам Духа. Как будто, оттуда и идёт практика ходить по астральным…

– Кто таков?! – Раздалось из-за спины Кортагара и заставило его вздрогнуть от неожиданности. Окрик, усиленный высокими сводами дворца, усилился кратно и больно ударил по ушам.

– Кортагар, мастер, – осторожно повернулся будущий дипломированный маг и встретил взгляд одного из низкоранговых. Небеса, а этим тут что нужно?

– Как сюда попал? Зачем тут стоишь?

– Зашел через ворота, – недоумевал Кортагар от такого количества вопросов, вдруг посыпавшихся на него. А как ещё сюда можно попасть? – Пришел к ректору академии для демонстрации своих способностей.

– Маг что ли? – Вперед вышел компаньон первого.

– Ну как маг, – смутился Кортагар, – будущий ученик.

– Ясно, следуй за нами, парень.

– А, мне сказали стоять…

– Парень, – огрызнулся первый, – тебе сказали – топай.

Ну как тут откажешь, – подумал Кортагар и пошел. А один из двух охранников дождался, когда Кортагар пройдет мимо него, и пошел следом. – Что же у них тут все под конвоем ходят? Надеюсь, по нужде сопровождение не потребуется.

Свернув на широкую каменную лестницу, Кортагар с сопровождением пошли по левому коридору. Охранник, шедший впереди, остановился только в конце коридора у неприметной двери и осторожно постучал.

– Занят, занят! – Донеслось за дверью, но охранник постучал второй раз. – Ну что вам ещё, пустоголовые, неспособные к обучению лентяи?!

Кортагар оглянулся на второго охранника, чьё лицо стало белым, как высокий потолок коридора.

– Что случилось? – Дверь распахнулась, но за ней никого не оказалось. – Входите, нечего глазами хлопать.

– Мастер, – охранник дернул Кортагара за рукав, чтобы тот представился.

– Мастер Кортагар, господин.

– Ну входи же, и дверь за собой закрой.

Комнатка была небольшой, да скорее – маленькой и тесной. Напротив двери было неуместно большое окно, а от стены до стены помещался только стол, стул, занятый господином с резким высоким голосом, и пара шагов, чтобы, при появлении такого желания, протиснуться между мебелью и стеной и дойти до окна.

– Кто таков? – Процедил господин за столом, не поднимая глаз на пришедшего.

– Ученик, господин, – решил Кортагар, хотя не знал, как надо себя представить правильно.

– Вот, – господин хлопнул по стопке листов, – подними лист.

– Лист? – Спросил Кортагар, но мужчина средних лет, в коричневом плотном платье с застегнутыми до самого подбородка пуговицами, даже не поднял глаз. Ну лист, так лист, – решил Кортагар и изо всех сил мысленно дунул на стопку. Листы взлетели в воздух и разлетелись по комнате.

– Ну хоть сила есть, интересно, – правая рука с большим золотым перстнем с красным камнем упала на книгу на столе, – Подними книгу.

– Да, господин, – Кортагар поймал ухмылку мужчины и понял, что верно выбрал обращение, и задумался, как ему поднять книгу, если её нужно не сдвинуть, а именно поднять? Такого он ещё не делал. “Потяну вверх”, – решил Кортагар и представил, как поток сплетается в тугую липкую нить и с потолка тянется к книге, чтобы ухватиться за неё и поднять.

– Так-так, – мужчина поднял на висящую в воздухе книгу взгляд и снова повторил, – Так-так. А ну-ка, давай, потяни пламя свечи к себе.

Кортагар уставился на свечу, обозначенную ректором, и не смог потянуть за пламя. Не было такой возможности: тут или огонь создать свой и им управлять, или воздействовать воздухом, но Кортагар не умею работать со стихиями, его этому никто не обучал.

Пламя сплющилось и стало как будто перетекать в невидимый сосуд, сплющиваясь на самом краю широкой посудины.

– Так-так, – энергично закивал ректор, – А в руку мне можешь пустить поток, но мягко. Задача не ударить или оттолкнуть, а, скорее, согреть или защитить. Понимаешь?

Кортагар кивнул вместо ответа и тут же сосредоточился на руке ректора. Поток шёл тяжело, рвался, хотел скорости, но Кортагар искал понятную для потока форму и состояние, чтобы выполнить задачу точно.

– Так! – Брови ректора запрокинулись почти за лоб и он схватил Кортагара за руку и начал крутить её перед глазами, – Амулет? Как выглядит? Цепочка? Или что? А, – вдруг широко заулыбался ректор, будто говоря “ну что ты, меня так просто не провести”, – Всё дело в одежде, да? Амулет вшит? Это пуговица?

Ректор прохлопал Кортагара по карманам, груди, и даже по ногам похлопал, но желаемого не обнаружил.

– А ну-ка, – ректор резко обернулся и кинулся к шкафу около стола, – А сюда направь поток.

И протянул Кортагару на ладони небольшой камешек, обернутый уже высохшим мхом.

Кортагар сосредоточился и направил поток.

– Нет, не надо греть или прикасаться, – убрал руку ректор, – Направь поток в сам камень, бесцельно, свободно, без злобы или других желаний.

С какой-то – пятой, наверно, – попытки Кортагару удалось сформировать поток без примесей своих смешанных ощущений и вдруг мох на камне немного набрал с виду плотности и, возможно, немного изменил цвет с серо-бурого цвета на грязно-зеленый. Но Кортагар списал это на обманное видение из-за своей усталости.

– Я так и знал! – Заулыбался ректор, а потом его лицо резко остыло и стало почти плоским. – Ну это ещё надо проверить. Сварты!

В комнату вошли два прежних сопровождающих Кортагара для получения приказа.

– Освободите зал инициации и ожидайте нас там. Хотя, – ректор быстро взглянул на Кортагара, – Позовите своих коллег, пусть устроят нам праздничную шеренгу. Всё-таки, – повернулся он к будущему магу, – у нас праздник – молодой человек принимается в Академию волшебства.

Ошарашенный услышанным, Кортагар уже ни о чем не мог думать. Ректор, так и не сообщив своего имени, вывел его из комнаты и запер кабинет на два ключа. А потом ласково подхватил почти принятого в Академию волшебства мага под локоть и мягко затолкал по коридору.

Будущие учитель и ученик спустились на первый этаж и почти пересекли залу под хрустальным сводом, когда из-за колонны вышел тот самый противный старик с сумкой, набитой книгами, в руках и направился к Кортагару.

– Я же тебе сказал, никуда не уходить, а то ещё попадешь, – и тут он осекся, когда увидел выступившего из тени колонны ректора.

– Старая крыса, – почти прошипел ректор, – пришёл присоединиться к церемонии или опять дурное задумал. Я тебя держу только потому, что никто не хочет дышать пылью твоих бесполезных книг.

– Ах вот вы как! – Насупился старик и уверенно сократил расстояние между ним и Кортагаром и накинул лямку сумки с книгами через плечо почти уже ученику академии, сопроводив их словами, – Мало того, что сумки свои оставляют, да еще и ведут себя неприлично.

И с этими словами обернулся на одних пятках и пошёл быстро прочь.

– Старый дурак, – подытожил ректор, и снова ухватил Кортагара за плечо, – у нас мало времени, надо торопиться.

Когда ректор подвел их к дубовой двери в другой стороне залы, один в один похожей на дверь, что вела в башню-библиотеку, он сделал несколько пасов руками и двери немного разошлись, будто рубаха на животе выдохнувшего толстяка.

– Проходи вперед, да не бойся ты, – ректор двинулся следом, – сейчас будет свет.

И вторым пассом зажег факелы на стенах длинного туннеля. Потораплиая Кортагара, ректор напевал песенку, исполнявшуюся обычно пареньками в деревнях:

Ели папа с мамой суп,

Да в придачу с хлебом,

Папу отдали под суд,

Мама идёт следом

(песенка посвящена шутке про голодных жителей, которые приняли решение умереть, но сытыми)

Янали никак не могла собраться с мыслями, пока Дитресса ходила взад и вперед по комнате.

– Да сядь ты уже, мешаешь думать.

А подумать было о чем: все комнаты по их коридору были заполнены первыми магами земель и их феодалами; кому-то, как Янали, повезло родиться магом и иметь преимущество перед этими дурачками, чьи судьбы уже предрешены. Маги никогда не пойдут против Великого Двора, какого бы дурака или тирана те не поставили бы на место Магистра. А поставили тирана и, надеялась Янали, дурака, которому хватит льстивых речей и дорогих подарков на годовщину назначения.

А если прислали умного, то дурочкам несдобровать, если Наместник решит поставить себя выше законного права от рождения каждого из этих людей и присвоить их земли и народ.

– Матушка, да неужели всё так плохо, что вы как туча тут сидите? – Дитресса не могла справиться с ощущением неизбежного, но не могла и объяснить себе, чего опасается. Молодых магов – бывает – обуревают чувства из-за излишка природных способностей. Потому и опасно подпускать их к колдовству до того, как будет обретен баланс и равновесие.

– Да куда уж хуже, когда тебя встречают не по чести, лишают сопровождения, охраны, нарядов в конце-то концов, – Янали заломила себе руку от бессилия, но тут же исправилась и села ровно и расправив плечи, – Я в рабы не нанималась, – уверенно сказала она, – Когда-то предок моего рода, как и предки других феодалов и вассалов приняли приглашение стать частью большой и могущественной семьи Великого магического Двора, и на то были причины, – матушка встала и вальяжно пошла к столу с приготовленным – хоть что-то – теплым вином, – были причины принять предложение, когда мы были под осадой магических существ всех видов и мастей.

– И обращенных, – взвизгнула Дитресса, доведенная одним только упоминанием матушки о событиях давно минувших лет до предела.

– И обращенных, – Янали отпила терпкого вина и даже сочла его приятным, – Но с ними мне, конечно, встретиться не хотелось бы.

– А вы и с обращенными встречались? – Дитресса остановилась и затаила дыхание.

– А ведь встречалась, – призналась себе Янали, – и если бы не мой муж, – ну тогда он был просто молодой и горячий воин из хорошей семьи, – если бы мой муж не остановил это животное, лишенное всего человеческого.

– Не могу сказать, что это была встреча. Намеренная, – уточнила матушка, – но в том лесу, куда по-молодости нам всем запрещают ходить, я увидела это существо: оно стояло, будто пронзенное копьем, обездвиженное, выворачиваемое само себя, так он корчился от боли или, может, от бушующей в нём страсти к охоте. Брр, – матушка махнула бокал и облизнулась, – они же помешаны на охоте, на охоте на людей, Дитресса, и только смерть на их пути способна остудить эту страсть. Но нам не об этом нужно думать, дорогая, – матушка ухватила ученицу за обе руки и притянула к себе, – я сейчас постараюсь отыскать Насвиду! Вот уж кто точно знает, чего нам ждать и как действовать. Нрав у неё непростой, но и я не за ней стою в ряду.

И потом добавила:

– А ты пиши-ка записку нашим сопровождающим – запросим наряды и немного поменяем расположение пешек на столе.

Сварты, а их тут называли именно так – присягнувшие новому Наместнику низкоранговые маги, – выстроились в ряд к приходу Кортагара и ректора в помещении для инициации.

– Ты примешь обет, мастер Корт, – веселился ректор, размахивая руками, – в этом прекрасном зале. И по своей воле перейдешь в ряд служителей и учеников, – подчеркнул ректор, – Великого магического Двора, чей посланник – Великий Наместник, Андреа Де Ванус – найдет тебе после обучения достойное дело для мага твоего уровня. Итак, вставай посередине, повернись ко мне и повторяй: Я

– Я

– По собственной воле принимаю инициацию

– Принимаю инициацию

– Чтобы служить Великому магическому Двору и его вассалам

– И его вассалам, – у Кортагара закружилась голова, а перед глазами вспыхнули колючие огоньки, закрутившиеся в хоровод вокруг него.

– И нести обременение ради стойкости, пользы и верности Великому Двору. И принимаю в дар

– И принимаю в дар

– Доспехи слуги двора

– Слуги двора

– И принимаю путы верности

– Путы верности, – огненный хоровод выплавлял из воздуха тонкую золотую нить, что как мелкая ядовитая змейка, закрутилась вокруг Кортагара, ища себе лучшее место для укуса. Почти ученик растерялся и хотел остановить инициацию, попробовать уточнить, почему его поглощает чувство тревоги, а не накрывает водопад удовольствия и радости, как рассказывали ему про инициацию при принятии в ученики Академии волшебства старого мира, но язык уже не слушался Кортагара и двигался только для повторения слов, выбрасываемых ректором с неприятным осязаемым превосходством и насмешкой. И стоило ректору закончить, как нитка больно впилась в шею и свернулась на ней неразрывной тонкой цепочкой.

Ректор обошел вокруг Кортагара и довольно причмокнул языком:

– Великолепно, великолепно. А ну, отправь этого летать, – ректор махнул рукой в сторону ряда Свартов и Кортагар немедленно подчинился и, спеленав бедного охранника, швырнул его в воздух. Человек на мгновение завис над головами соратников, а потом полетел вниз. А когда Кортагар попытался замедлить его падение, то обнаружил, что прежние механизмы взаимодействия с силой для него больше не работают. На теле проявилась сетка, что как широкая рубаха покрывала его торс. И через сети не проходило ничего. Руки Кортагара висели как плети, но одновременно были магически связаны намертво. Первый раз в жизни, Кортагар испытал ужас, что скрутил его сильнее любого могущественного волшебства.

Янали уверенно шла по коридору и заглядывала в приоткрытые – а иногда совсем открытые – двери. Люди были так расстроены и разочарованы приёмом, что забыли об элементарной осторожности и приличиях. Только и слышно было: да они могли, да кто я такой, чтобы со мной себя так вели? И служанки то и дело забегали или выбегали к господам с напитками и блюдами или поручениями и слезами.

Но в некоторые номера двери были плотно закрыты, что не помешало Янали выяснить причину такого поведения – люди и маги были напуганы событиями на дороге к главным воротам города. Они не знали, как поступить, о чем думать, кому и что сообщать. И не будет ли за этого кто-то из них наказан? Все ждали приёма и представления Наместника, который, конечно, объяснит эту пусть и ужасную, но случайность. Обязательно всех развеселит и побалует послаблениями за инцидент, которому они стали невольными свидетелями. Да,так и будет, – сказал кто-то и будто бы похлопал себя по выдающемуся животу.

– Мда, – заулыбалась матушка, – дурачков тут поболее будет, чем умных. Хорошо, что мне с этим повезло.

Янали, расслабленная теплым напитком, так развеселилась от своих мыслей, что не заметила воина, перегородившего ей путь. Статный, высокий, обтянутый кожаными ремнями поверх кожаных коричневых доспехов, он проявился как будто из тени стен.

– Ага, – Янали тут же вцепилась в него взглядом и, заглянув в комнату, охраняемую от неё, небрежно отстранила охранника, чтобы поприветствовать свою давнюю подругу – владелицу Северного королевства – Насвиду.

– Да-да, – Насвида увидела матушку и встала ей на встречу с резного глубокого деревянного кресла, застеляного шкурами зверей, – Пропусти мою очаровательную подругу – Янали, царицу Пограничных земель.

Дамы обменялись любезностями и Насвида – решительная в каждом движении, черноволосая девушка – пригласила Янали присесть в соседнее с ней кресло.

– Пришла веревки вить из меня, дорогая, – Насвида не умела скрывать, что хотела сказать, и использовала близкие её тяжелому детству слова, – Хороша же я буду, если уступлю тебе хоть в одном сегодняшнем споре.

– Разве ты не знаешь, что произошло, – взяла Янали быка за рога, – Разве не считаешь, что способы только что приступившего к обязанностям Наместника разрушительны для нас? Одни низкоранговые, что кишат по всему городу, чего стоят. И зачем, против кого, Насвида, все эти предосторожности?

– Ну послушай, – Насвида перевела дыхание, увидев нетерпение Янали к долгому, но логическому рассуждению, и выдохнула, – Послушай, мать своего народа, ты отвечаешь не только за себя. Ты несешь груз ответственности за всех – за мужей, за жен, за детей.

– Я – да, а – он? Какую ответственность он хочет взвалить на свои плечи, если первое знакомство начинается с кражи имущества и чести, Насвида?

– Послушай, он – тоже несет ответственность.

– Ты говорила с ним?

– Дай договорю, Янали, умерь свой пыл.

– Я говорила, но не с ним. Он никого не принимает. Вот уже пятый день я тут, заложница, но – она кивнула на воина у двери её покоев, – всё же выторговала сопровождение. Но, – Насвида опередила вопрос матушки, – только на четвертый день, когда он поверил, что никаких действий против я совершать не собираюсь.

– Так и оставишь эту ситуацию без вопроса? Что же, теперь каждого, кто ослушается, будут казнить без суда? – Насвида хотела ответить, но матушка не удержалась, – При нём, при нашем Магистре такого не было и не могло быть!

– Я понимаю твою обеспокоенность, но жизнь продолжается. И мы должны оставить свои тщетные мечты о его возвращении.

– Да что ты говоришь, Насвида? – Янали встала, если не вскочила, с кресла, – Я тебя не узнаю! Помнишь ли ты закон, что был нам подарен и нёс справедливость? Помнишь ли ты право, что мы свободно использовали? Помнишь ли клятвы, которые, – хотела закончить Янали и пристыдить подругу, прошедшую с ней когда-то долгий и опасный путь, но в комнату вошла она.

Ритса – резкая, золотоволосая, с туго стянутыми волосами в хвост, царица Пустынным земель – и враг, допустивший мысль о войне со своими ближайшими соседями.

– Ну вот не ожидала, что среди цариц и королев так много дур, – выплюнула Янали и поравнялась с Ритсой, – Если от этой ты взяла свою немощь и осторожность, Насвида, то я тебе не завидую. Быть подругой проигравшей царицы – дело зазорное.

Янали сгорала от гнева и готова была выбить глупость из обоих, но обида подступала к горлу сильными толчками, а она хотела ещё раз посмотреть в глаза той, что любила и уважала как равную, как сестру, а порой – и как старшего товарища. И, собрав эмоции в кулак, Янали медленно повернулась к королеве и спросила:

– Ты даешь себе отчет, что сейчас произойдет, – И не ожидая здравого ответа, Янали уже открывала рот, чтобы сказать решительное слово, как увидела, что Насвида одними губами прошептала “беги отсюда, беги”.

– Даю себе отчет, – устало произнесла королева Северного королевства, – и говорю тебе прямо: тебе нечего больше делать здесь, в моих покоях. Возвращайся, когда сможешь говорить спокойно и по делу.

Янали покрылась испариной и красной краской от стыда и понимания, какую глупость она допустила. Но сказанного уже не воротишь.

“Держись, я вернусь.”

И, отвернувшись, вышла из комнаты.

Четверть часа, как ректор Академии волшебства столичного города Соджи мастер Форрадар ожидал аудиенцию у Наместника.

Кортагар стоял позади и без охраны, ведь он ровным счетом ничего не мог поделать. Вся его воля подчинилась ректору, как только тот закончил неизвестный ему обряд. Мог бы и убежать, – убеждал себя Кортагар, но тело продолжало стоять на месте против его воли.

– Когда Наместник соблаговолит меня принять? – Форрадар обхаживал стражница около покоев Наместника, но тот даже не моргал, – Завороженный, – посмеялся ректор и посмотрел на Кортагара, – Прям как мой.

– Форрадар, – донеслось из приоткрывшейся двери и ректор, приказав Корнагару “стой”, пропал в проеме.

В большой просторной зале у самого кресла для Наместника стояла невысокая полная женщина средних лет. С вечной пустой улыбкой на лице и блестящими яблоками глаз, она больше походила на утрированную куклу, чем на человека. Но вместе с тем с ней нельзя было не считаться, если, конечно, вы не дурак или не разбираетесь в магии. От женщины исходила эманация такой запредельной силы, будто сама она была воплощение натянутой до предела стрелы.

– Госпожа Артифисилла, моё почтение, какой подарок, – изливался ректор, чувствуя как по спине сбегает очередная капля пота.

– Кто позволил тебе говорить, Форрадар? – Неприятная, цедящая сквозь зубы, фигура повернулась к трону и поклонилась, – Да продлят небеса его годы, именем Великого Наместника открываю нашу встречу. – Форрадар хрипло непроизвольно свистнул, выпуская воздух из сжимающихся легких, когда его скрутило силой в глубокий поклон.

– Да продлят небеса его годы, – автоматически повторил ректор и затараторил, – Госпожа, я нашёл ученика, великой, – Артифисилла подняла бровь, – Ну правда, богатой силы ученика. Он нам сослужит хорошую службу, – легкие сжались ещё сильнее, и ректор тут же исправился, – сослужит Наместнику хорошую службу!

Вернувшись в комнату для ожидания аудиенции, Форрадар не мог восстановить дыхание. Казалось, её невидимая ручища всё ещё лежит на нём, в любой момент готовая выжать из него весь воздух. Не желая повторения, ректор решил ничего не говорить и не думать, пока не доберется до своего убежища – самой дальней комнаты в здании Академии. Туда, туда, – кричало его естество, – Подальше от них от всех, туда. Но не успев ретироваться, ректор снова услышал своё имя и вошёл в комнату.

– Мастер Форрадар, – Сугабба стояла по правую руку от трона Наместника и нервно теребила пальцы – они сбивались в стаю и мешали друг другу улечься в правильном порядке и заснуть, – Наместник получил ваше послание и благодарен за проделанную работу, – Форрадар стал разбрызгивать слова благодарности, но Сугабба только и ответила, будто была полностью поглощена какой-то давно терзающей её мыслью, – Да-да, конечно, да-да. Но, – остановила она ректора, – вы будете с учеником находиться тут до начала церемонии возложения, а потом проследуете в общий парадный зал. Да-да, мастер Форрадар, да-да, в благодарность.

Янали ворвалась в комнату, как грозовая туча. Сбросила с кресла разложенные Диатриссой платья и уселась, ухватившись за подлокотники. Если бы могла, она бы вырвала эти розочки и завитки и обивку бы сорвала и растерзала.

– Но толку от этого не будет, – выдохнула она и посмотрела на Дитрессу, ожидающую возможности заговорить, – Ну что там, рассказывай. Да подробно!

Дитрисса сбивчиво, торопливо, провела матушку по всем событиям на пути из дворца и до передачи послания:

– Как вы, матушка, и сказали: написала записку, длинную, все платья перечислила и даже пару-тройку придумала для объема. Долго уговаривала низкорангового на посту, чтобы отпустил, но он – как вы и ожидали – вызвался проводить и послушать, что буду заказывать. С той стороны стража долго ходили, пока нашли офицера в таверне. Болван, нашел время отдыхать. Ну так стала перечислять, и первый раз ниточка сорвалась – был офицер наш в своих мыслях, а я всё никак не могла пробиться сквозь его мысли. Но получилось! Он чуть не испортил всё, когда как молодой козленок вытаращил глаза на мою внутреннюю речь. Но всё сказала, всё, что было запланировано – передала. Унг Килле, конечно, ещё молод для таких дел, но кивал сильно про каждое “платье”. И в конце, когда я сказала, что красное платье обязательно принести, он, негодуя, согласился.

– Вот и славно. А что магия? Как работает?

– Плохо, плетение над городом такой силы, что нет смысла и пробовать. Если только к воротам подойти и там попробовать. Но я не сумела дотянуться, потому что низкоранговый начал глазами вращать и бровями играть, мол, что, детка, задумала, не положено без необходимости и разрешения сетями разбрасываться. Но он и четверти не увидел из того, что я проделала. Пришлось признаться, что хотела его внимание привлечь и приукрасила себя в его глазах. Не знаю, чем обернется.

– А я тебе говорила, что надо следить за гладкостью плетения, Дитресса. Ах, девочка, как много ты должна была знать к сегодняшнему дню, а я не научила.

Дитресса упала на колени перед Янали и положила голову на колени матушки, поглаживая её:

– Всё исправится, матушка, всё сумеем. Разве не проходили мы путями невиданными да страшными? Разве не умеем делать такое, о чем другим и думать не приходилось? – Слушала Янали свою ученицу, но не могла разобрать ни слова. Голова её готова была взорваться от мыслей плохих и очень плохих. Что-то происходило в замке, в городе, в Россыпи Королевств, а она и знать не знала. И надо было взять себя в руки и вернуть ту самую Янали, которая и на коне любого обскачет, и хлеб своими руками испечет, и ребенка успокоит, и мужа вдохновит. А ей целый народ ещё успокаивать и поднимать, – Мы за вами, матушка, куда угодно пойдем.

– Знаю, – начала подниматься Янали и отряхивать юбки, – Довольно, Дитресса, прошло. Давай готовиться к приёму, которому быть. А дальше будем действовать по плану.

Дитресса подскочила и стала перебирать наряды, принесенные Унго. Матушка остановилась на простом сером платье, с завязками под грудь. Хотелось матушке сегодня свободы, хотя бы в движении.

Когда напротив каждой двери в коридоре выстроились глашатаи, готовые вызвать персоны согласно рангу, Янали уже стояла и рассматривала узоры на стене, как ни в чем не бывало. Очередь дошла до неё и она только тихо указала Дитрессе: “Иди слева, не отставай, ученица. И держи голову выше, это твой первый приём.”

Всех вывели на площадку второго этажа и затем отвели в малую залу для ожидания. Долго держали, пока каждого представили двору: персона проходила к специально обозначенному месту за столом, без права выбрать другое или пересесть. Наконец, сели. Но Наместника не было.

В дальнем углу залы была выставлена шторка, скрывающая дверь, откуда выйдет Наместник. Зал остался таким же прекрасным, как и прежде: высокие литые потолки заливало светом от огромных хрустальных люстр, горевших магическим огнем. Только свет этот больше не был теплым и радостным, а заставлял лица присутствующих отбрасывать некрасивые тени. Янали узнала в одной из статуй, расставленных по контуру помещения, своего предка и позволила себе улыбнуться. Но тут же наткнулась на Ритсу, что посадили возле Насвиды, и настроение как ветром сдуло. Матушка попробовала постучаться в мысли королеве Северных земель – да Насвида закрылась на все замки. И этому, подумала Янали, есть причины. И решила не рисковать пока. Возможно, уже на церемонии раскроется и поделиться ситуацией.

Служки стояли в дверях залы с готовыми блюдами, но ужин не подавали. По столу пошел шепоток, почему заставляют ждать? Где Наместник? Почему никто нас не встречал?

Дверь за ширмой открылась и зал умолк.

Янали сковало сразу, она не успела и подумать, что происходит. Всё тело оцепенело и только глаза, как и у всех напротив за столом, двигались беспорядочно и гневно в попытке обнаружить обидчика.

– Именем Наместника Великого магического Двора открываю нашу встречу, – прошипел кто-то далеко справа, где должно располагаться место Наместника. Обращаться ко мне вы будете как к Артифисилле, слуге Наместника и его управительнице магических кадров, – а вот оно как, не удержалась Янали в мыслях, но тут же запретила себе говорить даже мысленно, – Всех вас ждёт ответ перед Наместником и мной о составе ваших магических войск. Мне предстоит воспитать в вас и ваших учениках истинную преданность общему делу и Наместнику, – да что ты будешь делать, прорвало Янали, записали-таки в слуги Наместнику против воли, ну это мы еще посмотрим, – Особо непонятливым, – Янали поняла, что её шея начинает вытягиваться и она не может это остановить, а голос управительницы магических кадров звучит у самого уха, – я преподам отдельный урок, чтобы всё уложилось в голове и в подотчетных землях, – шею и тело отпустило и Янали смогла осмотреться и понять, что не одну её застало грубое волшебство Артифисиллы. Но как она это провернула, Янали почувствовать не смогла. Будто и не было магии, но её только что держало что-то, и шею выворачивало и тянуло, но плетений не было, – А теперь передаю слово Суггабе – подруге и верной ученице Наместника.

Суггаба материализовалась по правую руку от стула, где до сих пор не было Наместника, и, не поднимая глаз, сообщила о делах Наместника, не позволивших ему сейчас присутствовать среди таких достойных персон, что его сильно расстраивает и обязывает принести извинения за неудобства. Но Наместник обязательно появится на приёме и даст ответы на все вопросы, которые, уверяла Суггаба, у вас есть или появятся.

После извинений обе повернулись и вышли из залы. Суггаба шла впереди, оглядываясь на Артифисиллу и кивая каким-то своим мыслям.

– Ничего не ешь, – скользнуло по самой поверхности мысли Янали и она тут же исподтишка взглянула на Насвиду. Та кивнул в знак понимания, что хочет понять матушка, и снова больше не открывалась мысленному разговору.

Было несколько подач, но матушка пропускала всё, и Дитрессе отправила послание, чтобы та не притрагивалась даже к напиткам.

Окружавшие Янали ели неохотно, как будто тоже понимали, что такой вечер не может закончится хорошо для тех, кто недостаточно осмотрителен.

Свет в люстрах начал тускнеть и персоны выдохнули, что положенное высидели и пора двигаться в большой зал приёмов на основную часть мероприятия.