Читать онлайн Не родись богиней. Милада

Часть 1. Милада

Глава 1. Ведьмины дорожки

Марго шла по лесной тропинке к озеру, трава и цветы на которой расстилались перед ногами и вставали снова за ее спиной, образуя живой лесной ковер, который не хранил ее следа. Незачем хранить след колдуньи, он не для посторонних глаз и носов. Колдунья ты или ведунья, знахарка или ведьма простые люди не разбирают. Если ты живешь в лесу, а не в деревне, если ты знаешь язык зверей и птиц, если ты умеешь делать то, чего не умеют они, значит ты опасна. А страх вызывает чаще всего не уважение, а жестокость. В этом Марго убеждалась не раз. Она даже не обижалась на них. Надо просто не давать возможности навредить. Ее зовут Маргарита и она ни в чем не должна оправдываться перед людьми.

***

Они прислали к ней ходоков, чтобы сославшись на болезнь старосты, выманить ее из леса, схватить и отвести в город к главному жрецу. Причем жрецы их об этом не просили. Староста Хавр хотел сделать это просто так, чтобы выслужиться и выпросить себе лично освобождение от дани. Наивные…

Марго знала, что они скоро придут. И вот тройка смелых стоит перед ней. Это были три поселянина: один – почти старик, но еще довольно крепкий, с седой по грудь бородой и живыми глазами умными глазами – гончар, второй – средних лет мужик-пахарь, третий молодой еще паренек, с черной кудрявой головой и озорными черными глазами. Кузнец ученика своего послал, сам не пошел. Не дружил он со старостой, а вот с ведьмой знался, да и сам кое-что умел.

Хавр позвал эту троицу к себе, сказал, что захворал и послал за ведьмой. А почему не послать? Уже полгода как она помогала жителям этого села в их мелких заботах и хворях. Уже шесть месяцев она живет в этом лесу и наводит порядок со всякой мелкой нечистью, домовыми, лешими, русалками, полуденницами, вечерицами и прочими кикиморами. Однако местной власти до сих пор не представилась.

Ведьма видела, как они смущаются и боятся ее, как им хочется поскорее уйти с опушки леса, куда она вышла к ним навстречу. Селяне не догадывались о коварном плане Хавра и низших жрецов. Видимо жрецы посоветовали послать тех, кто не знает их настоящих замыслов. Это такой шибко мудреный ход, чтобы ведьма злая не поняла, зачем на самом деле ее в деревню зовут. Наивные …

Марго всегда выходила к людям в длинном плаще с капюшоном, опущенном на лицо. Цвет плаща зависел от сезона, погоды и ее настроения. Разговаривала она с ходоками мало, больше слушала, чего они хотят от нее. Подношения в руки не брала никогда. Просители клали свои свертки всегда на землю у ее ног. Заодно и кланялись.

Вот и сегодня, молча, выслушала их, кивнула головой, сказала только:

– Идите вперед и не оглядывайтесь.

Пока шла по дороге в деревню, она думала, чтобы сделать такого, чтобы впредь неповадно было порядочную ведьму вот так запросто захватить пытаться.. Над ней в небе летел сокол, по полю, невидимый за колосьями ржи бежал волк, следом за ней неслышно вилась по земле змея. Если бы она хотела, то ее верные друзья в один миг уничтожили бы любого, кто не так посмотрел в ее сторону. Да она и сама не промах, но ей стало забавно и, улыбаясь своим мыслям, она вошла в деревню.

Марго шла под аплодисменты закрывающихся по очереди ставен, под хор бабьих воплей и кряканье мужиков. Капюшон плаща, в котором она обычно встречала прошенных и непрошеных гостей, Марго стряхнула с головы, а сам зеленый на белом подкладе плащ отбросила за плечи. Так что молодая колдунья во всей красе предстала перед любопытными взорами деревенских жителей. Высокая, стройная, с тонкой талией, затянутой широким кожаным ремнем, в белой рубашке, и в свободных, но подчеркивающих фигуру льняных брюках, заправленных в желтые мягкие сапоги, она казалась бы молодым парнем, если бы не длинные светлые с золотым отливом волосы и не выступающая под рубашкой полная грудь.

Гонцы, посланные в лес за колдуньей, шли впереди, а когда, наконец, оглянулись, поняв, что у них за спинами что-то происходит, обомлели. Никак эта необычная девица с дерзкими смеющимися глазами не была похожа на ведьму из леса, которую боялась вся округа.

– Ну, что стали? Ведите меня к старосте, посмотрю, что за лихоманка его взяла. Или передумали?

– Не, что ты хозяюшка, изволь, вон хата его под дощатой крышей – зачастил гончар.

Мужики довели ее до дома старосты, постучали в ворота. А когда ворота открылись, быстро исчезли – не попасть бы под раздачу. И то верно. И старосте услужили и ведьму вроде не разозлили.

***

Марго встретил здоровенный белобрысый сын старосты. У него был угрюмый взгляд исподлобья, в маленьких глазках читалась одновременно тупость и затаенная злоба. Непонятно, за что бы ему злиться на нее, но видно тятька так наказал. Здороваться с ведьмой он не стал. Ну-ну… Сила есть, ума не надо.

– Где отец-то? – тоже без приветствия спросила ведьма.

– На полатях – ответил здоровяк и неопределенно махнул рукой в сторону мрачного, но крепкого деревянного сруба. Можно сказать, что пригласил пройти в дом. Затем он развернулся к ней широченной спиной и зашагал к дому.

«Тупой кабан.» – подумала про себя Марго – Кто-ж спиной к ведьме поворачивается? Я ведь и зашибить могу», а вслух сказала:

– Эй, парень, постой-ка!

Здоровяк остановился, постоял немного и резко повернулся и подошел.

– Чаво?

– Ничего! Зовут тебя как, соколик? – мило улыбаясь, спросила она.

– Оглоблей тятька кличет.

«Заметно» сказала себе ведьма, а вслух:

– Оглоблюшко, голубчик, замаялась я по жаре-то по полю идти. Посижу вот тут на лавочке, а ты скажи батюшке, пусть ко мне выйдет.

Марго присела на стоявшую посреди грязного двора лавку. Перед лавкой стоял кривой, сколоченный из толстенных досок стол. Стол и лавка были сделаны грубо, но прочно. Дерево было еще свежим, терпко пахло сосной. Вокруг валялись щепки, лежал огромный топор. Наверное, Оглобля сам смастерил. Столяр из него неважный, но какая-никакая, а «садовая мебель». Главное, чистая.

– Не выйдет он. На полатях лежит, животом мается. Велел тебя в хату вести.

– Велел говоришь?.. – уже не елейным голосом спросила ведьма. И посмотрела в глаза Оглобле. Цвет глаз у нее при этом изменился с небесно-голубого на васильково-синий. Впрочем, тот все равно ничего не заметил, только голову вперед нагнул.

– Тогда, я ухожу. Прощевай, соколик!

Марго встала с лавки и сделала шаг в сторону.

– Тятька сказал, чтобы ты шла. Живот у него… Не ходит он.

– Ну, так принеси сюда, родителя-то.

– Каво принести? – недоуменно спросил парень.

– Тятьку твоего неси, говорю! Вот и стол тут хороший. Положишь, посмотрю, что с животом случилось. А в хату я не пойду. Грязно там у вас.

– Почем знаешь?

– Да уж знаю. Так ты идешь?

– Ладно,– пробурчал Оглобля, ухмыльнулся (видимо, доволен, что «мебель» похвалила) и пошел, косолапя, к хате.

«Вот кабан! Однако не безнадежен. Раз к чистоте стремится, значит, проблески ума есть. И то ладно».

Пока Марго ждала, сидя на лавочке, слушая, как громко бранятся в хате, к ней на плечо сел сокол Али, волк Серый подошел и лег у ног, а змея, точнее кобра Мэй, скользнула по ноге и свернулась на столе.

Все эти представители фауны были ее друзьями-оборотнями. Сокол был арабом Альбазом, волк скандинавом Сигурдом, а кобра китаянкой Мэй. Сама же Марго, как, собственно, и все они, могла принимать любой облик, но для себя она, считавшая себя славянкой, выбрала рысь. Каждый из этой четверки был высшим магом: они обладали знаниями белой и черной магии, были и знахарями и воинами. Их посылали туда, где была серьезная угроза нарушения гармонии мира, и наблюдался перевес темных сил. В зависимости от местности, они менялись местами: если находились на востоке, человеческий облик принимала Мэй, если на юге – Али, на севере – Сигурд. Без особой нужды одновременно четверо магов принимали человеческий облик только у себя в доме, построенном в форме креста по сторонам света, и на защищенной заклятиями территории вокруг него.. Сейчас они находились на славянской земле, поэтому выглядела как человек только Марго. Впрочем, здесь ее величали Мариной. Маргарита для славянских племен очень неудобно выговариваемое имя. Особой нужды оборачиваться людьми всем пока не было – боевые действия не ожидались. Ситуация знакомства с местным населением проста и не затейлива. Настало время показать селянам, какова их новая «хозяйка». Семь лет не было у них «своей» ведьмы. Распустились …

***

«Ты определилась, как их проучить?» – мысленно спросил Серый.

Между собой они общались телепатически всегда, когда были в чужих образах, да и в человеческом виде тоже нередко. Причем они могли мысленно общаться как все одновременно, так и тет-а-тет в присутствии друг друга..

«Да» – ответила Марго и достала из кармана плаща два шарика: золотой и темно-синий. Волк понимающе улыбнулся, сверкнув клыками.

«Вот-вот, и не забудь оскалиться, когда они выйдут.»

В ответ на это волк сел и почесал за ухом.

«С твоими подопечными тут блох наберешься. Развели грязищу!»

«Ничего, скоро почистим. Выходят. Мэй, изобрази, пожалуйста, корону».

«Легко!»

Кобра со стола скользнула по руке и шее Марго на голову, обвилась двойным обручем, поднялась надо лбом и раскрыла свой капюшон королевской кобры. Для убедительности прошипела.

«Ну как я?»

«Хороша! Только отъелась ты тут на мышах и лягушках, тяжела стала.», поправляя «корону» сказала Марго.

Серый и Али засмеялись, а Мэй фыркнула.

«Сами вы разожрались! Между прочим, в Китае съедобно все, надо только уметь готовить.»

Про себя же китаянка подумала: «Надо позаниматься с мечом. От безделья тут действительно форму потеряешь».

Марго встала. Али взлетел с плеча и завис над ней. Несмотря на внешнюю красоту ведьмы, образ, который дополнила золотисто-зеленая корона из кобры, огромный оскалившийся волк и хищно парящий над ней сокол, был внушительным и грозным.

Толпа из пятнадцати мужиков с дубинами, рогатинами и сетью вышла из дома, и направилась было к ней. Но, разглядев ведьму поближе, мужики в нерешительности остановились. За их спинами суетился и подталкивал под бока увешанный амулетами тощий жрец. Оглобля нес родителя, закинув его жирную тушу за плечо. Хавр брыкался и орал на сыночка благим матом. Однако здоровяк, не обращая на него внимания, нес его через толпу к Марго. Однако и он тоже остановился, пораженный изменившимся видом до этого вполне дружелюбной ведьмы.

На грязном дворе старосты замерли все звуки. Притихла даже вся домашняя скотина и птица, которой здесь было предостаточно.

– Поставь его на землю. – сказала спокойно Марго.

Оглобля, свалил тятеньку с плеча. Тот сначала плюхнулся на землю, а потом, кряхтя, поднялся на ноги.

– Вижу, с животом у тебя все в порядке. Оглобля, кто в хате остался?

– Бабушка на печи. Не ходит старая.

– Бабушка?.... Принеси ее сюда, посади на эту лавочку, да поживей.

Здоровяк опрометью кинулся в хату, на руках принес сухонькую старушку и усадил на лавочку.

– Теперь все тут?

– Ага!

– Стой тут, Оглобля.

Марго наклонилась к старушке:

– Бабушка, выбери шарик, какой тебе больше нравится.

Шарики поднялись с ее ладони и медленно поворачивались вокруг своей оси: золотой начал светиться красными бликами, а синий серебряными.

Старушка показала узловатым пальцем на синий.

– Вот этот, дитятко, синенький, как глазки твои.

«Как глазки…. Когда мои глазки такие синенькие, ничего хорошего не жди, бабушка. А зрение-то у бабульки хорошее.»

– Ну, синенький, так синенький,– сказала она вслух.

Марго спрятала золотой шарик в карман плаща, а синий слегка подбросила вверх. Шар, постепенно увеличиваясь в размерах и набирая скорость, облетел сначала толпу мужиков, затем дом, хлев, ригу, сделал круг по двору. Вокруг шара со слабым треском вились серебряные молнии. Вслед за шаром усиливался ветер, поднимая пыль и мусор и закручивая их в маленькие вихри. Люди стояли, не смея пошевелиться, и с раскрытыми ртами смотрели на невиданную красоту.

Шар облетел один круг, остановился около Марго. Она сделала кистью правой руки быстрое круговое движение и шар, резко набрав скорость, промчался еще раз над двором. На этот раз вихри взвились вверх, захватывая землю и мелкие предметы. В хате и сараях начали хлопать ставни и двери, полетела солома, в деревне завыли собаки. Лошади коровы, свиньи, куры и прочая живность выбегали из хлевов и мчались подальше от деревни в поле. Захваченные вихрем люди во дворе побросали свои дубины, рогатины и прочее «оружие», хотели разбежаться. Не тут-то было. Вихрь держал их внутри и не давал выйти. Только там, где стояла Марго, на лавочке сидела старушка, да обалдевший Оглобля, все было тихо и спокойно.

Шар с бешеной скоростью очертил круг и снова замер перед Марго. Та взмахнула рукой вверх и сделала круг над головой. Шар резко взмыл вверх, и поднялась настоящая буря. Ветром сорвало с земли мужиков, и они летали по двору вместе со всем мусором, досками, и инструментами. На небе образовалась черная туча, из нее били молнии, выл ветер. Молнии начали бить в землю. Загорелись все постройки. Людей ветер бросил на землю и они, крича и стоная, поползли подальше от огня. Очерченный шаром вдоль забора круг не пускал их и не давал уйти со двора. Во дворе полыхало пламя, огненные языки взвивались к небу. А там, на фоне черной тучи змеились огненные молнии, удары грома оглушали людей.

Вокруг забора собрались все жители деревни. Они прибежали на пожар, а теперь стояли и смотрели на это действо затаив дыхание. Огонь не перекидывался на соседские хаты, не приближался к забору. Он полыхал только внутри круга. Все, кто недавно собирался напасть на ведьму, расползлись по двору и бились на границе круга боясь сгореть. Но никто из них не горел. Они ничего уже не соображали от жара и дикого страха, который не отпускал их.

Между тем гроза понемногу стихала и прекратилась совсем. Наступила полная тишина. Сквозь эту тишину начало слышаться падение крупных капель воды. Капли сначала не долетали до земли и, шипя, испарялись от жара. Затем их становилось все больше и больше и, наконец, над двором разверзся настоящий ливень. Вода лилась как из ведра. Она залила пламя, остудила землю и ручьями смывала грязь со двора. Над деревней в небе засветилась тройная радуга. Дождь тоже вскоре прекратился, небо очистилось от туч, и солнце продолжало светить как раньше.

Марго все это время стояла, скрестив руки на груди и чуть склонив голову набок. Как художник, оценивающий свою картину.

«Ничего так кино получилось», сказал Серый.

«Циник ты, Сережа. Это ж все настоящее».– ответила ведьма.

«Ну ты, Марго, даешь. Они такого шоу точно не забудут». Это оценил ее «творение» Али.

«Забудут со временем. А пока надо дать им опомниться».

«Ты права, Мэй. Уходим».

Марго еще раз оглядела двор старосты, убедилась, что все живы, хоть и не совсем здоровы.

– Ну, с остальными потом поговорим, а Хавр будет боровом до тех пор, пока я не передумаю.

Староста мгновенно превратился в рыжего борова, и продолжил барахтаться в грязной большой луже, которая осталась после дождя.

– Все, представление закончилось!

Марго взмахнула плащом и, рассыпавшись, на яркие синие искры исчезла вместе со своими спутниками.

Все четверо магов оказались возле их дома даже раньше, чем погасли последние искры в деревне.

Они были уже в человеческом облике и трое из них выглядели несколько удивленными.

– Марго, ты чего психуешь? – спросила Мэй. Я вообще-то не собиралась сюда сразу возвращаться.

– Я тоже, – сказал Али.

Сигурд пожал плечами, но ничего сказал.

– Ребят, извините. Я действительно психую, но не из-за этой ерунды в деревне. Я не понимаю, что мы вообще тут делаем. Прошло полгода как мы здесь торчим и занимаемся работой, которую любая мало-мальски умелая ведьма запросто сделает сама. Нас, четырех боевых магов сюда прислали, чтобы мы тут местным самоуправлением занимались?!

– Да уж, как-то скучновато, – согласилась Мэй. Самое интересное, что Вэл на связь не выходит. Закинул нас сюда из третьего тысячелетия новой эры, а зачем неизвестно.

– Ладно, девочки, все нормально. За двести пятьдесят лет могли привыкнуть к его закидонам. Пойдем кальянчик покурим. Я лично для Вас такую сказку Шахерезады сделаю, сразу успокоитесь, мамой клянусь!

– Алик, старый ты наркоман, – улыбнулась Марго. Спасибо, дорогой, но я пойду на озеро поплаваю. Там хорошо.

– Как пожелаешь, звезда моя! Мэй, а ты?

– Я с удовольствием. Сиг, ты с нами?

– Я – пас. Мы с ребятами поохотиться хотели…

– Кровожадный какой волчище! Пойдем, Алик, ничего они не понимают в наших восточных удовольствиях.

Марго улыбнулась, помахала им рукой и пошла к лесному озеру

Глава 2. Кто в озере живет

Это скрытое в лесу озеро Марго с Сигурдом обнаружили еще зимой, когда в начале января по приказу Велеса только оказались в этом глухом таежном месте.

Первое, что делали четверо друзей, оказавшись в каком-либо месте земли или вселенной, было строительство их совместного дома. У каждого из них была крохотная, не больше брелока, копия той части дома, которую каждый из них однажды построил для себя. Все высшие маги обладали способностью уменьшать или увеличивать предметы по своему желанию. А эта четверка однажды так спроектировала свои дома, что они могли функционировать и как отдельные строения, и как единое здание. Стены их домов могли трансформироваться как в прямые, так и в круглые конструкции. Чаще всего они строили дом с четырьмя выходами по сторонам света и круглым залом посередине.

Однако при уменьшении или увеличении отдельные предметы интерьера могли повредиться или сбиться в кучу посередине дома. Поэтому обычно приходилось еще некоторое время возиться с расстановкой, а то и реставрацией мебели, укладываем книг на полки и прочими мелкими проблемами. Причем у Марго и Сигурда таких проблем обычно не было, так как они не загромождали свои дома всякими мелочами. А вот их ближне- и дальневосточные друзья любили украшать свое жилище множеством мелких предметов интерьера. Особенно Мэй, у которой все должно было быть по ее фэн-шуй.

Оставив Мэй и Али возиться со своим «богачеством», Марго и Сигурд устремились в зимний лес поноситься по снегу, познакомиться с местной житью и нежитью, а заодно и поохотиться. Сначала они делали это в своих звериных образах волка и рыси, а потом в нормальном человеческом облике. Так они и нашли это небольшое замерзшее озеро, которое было окружено лесом, утопающим в снегу. Озеро было покрыто гладким прозрачным льдом и окаймлено некрутыми берегами, которые образовывали почти идеальный круг. Если не знать, что в этой таежной глуши никто не возьмется чистить лед, то можно было назвать это озеро прекрасно оформленным катком. Поэтому Сигурд и притащил однажды из своего дома для себя и Марго коньки и они этой зимой не раз катались по прекрасному голубому льду озера. Мэй и Али не понимали «этих варварских забав», да еще на морозе.

Когда наступила весна, и лед растаял, Марго пришла знакомиться со старым водяным – хозяином этого чудесного озера. А когда вода хорошо прогревалась частенько приходила сюда поплавать под заливистое пенье соловья и горластый хор лягушек. Водяной часто наблюдал за ней, любуясь красотой ее тела. Она это знала и подшучивала над этим старым и древним, как сама жизнь, хозяином озера.

Вот и сегодня, после того, как она наплавалась в лесном целебном озере и улеглась нагишом на песчаном берегу погреться на солнышке, Водяной, подняв для эффекта целый фонтан брызг, уселся на краю воды и заговорил с ведьмой.

– Здорова будь, голубушка!

– И тебе не кашлять, сокол мой ясный! – улыбаясь, ответила Марго.

– Вот наградила тебя Ладушка телесами неземными!

– На то она и богиня любви и красоты Лада! Неужели она своей внученьке любимой немножко своей неотразимости пожалела бы.– засмеялась, потягиваясь и показывая свои безупречные формы, Марго.

– Вот бы тебя к себе в русалки затащить, жила бы царицей!

– А ты попробуй!

– Да уж, тебя затащишь, сам не рад будешь. С прошлого раза посох свой в омуте найти не могу. Хорошо хоть никто не знает, что его у меня нет. Засмеют. Вернула бы старику-то..

– А нечего было старику меня в омут затягивать. Нашел крестьянку, в игрушки с тобой играть!

***

После знакомства с Водяным и дарения ему, как положено, подарка из набора самоцветов, Марго часто приходила к озеру. Однажды в начале лета она пошла в очередной раз на озеро поплавать. Старый водокрут непонятно с какой стати захотел «пошутить» над ней и чуть не затянул в омут. Но не тут-то было. Внучка Афродиты, чувствуя, что сама не справляется с силой омута, обратилась в мыслях к своей бабушке Ладе. Ах, как та разозлилась на старого хрыча! Вся вода озера поднялась вверх со всеми лягушками и пиявками, а затем снова обрушилась вниз, сметая на пути кусты и деревья. Марго сама оказалась на большом дубе и крепко держалась за ствол, чтобы не быть смытой мощным потоком воды. Когда же все успокоилось, благостная картина тихого лесного озера, окруженного цветами и деревьями, поменялась кардинальным образом.

Вода сливалась в озеро, увлекая за собой выброшенные на берег водоросли, рыбу, лягушек и прочую озерную живность. Однако на суше еще трепыхалась рыба, извивались ужи, жившие в воде, ползали мерзкие пиявки и улитки. Берега, красиво спускавшиеся к воде, были покрыты илом и он распространял гнилостный запах. Но хуже всего приходилось дюжине русалок, ворочавшихся в грязи на берегу, а самой несчастной была одна из них, застрявшая ветках того самого дуба, на котором сидела сама Марго.

–«Там чудеса, там леший, бродит, русалка на ветвях сидит…» – процитировала Пушкина Марго. – Не хватает только ученого кота, но рысь, я думаю, тоже сойдет.

Марго превратилась в эту крупную кошку и, плавно прыгая по веткам, спустилась вниз. Тут она увидела, как из прибрежных кустов вышел сам Водяной. Нормально так, на ногах, как обычный человек. У человека был объемистый живот, длинная седая борода волоклась по грязной земле, а вместо одежды на нем висела серебристая сеть.

«Да ты прямо красавец!, – промурлыкала рысь, обходя Водяного кругом, – Где ноги-то себе раздобыл?

– С вами не то что на ноги встанешь, как простой смертный, вообще в малька превратишься!.» , – проворчал старик.– Я, поди, тоже не лыком шит, оборачиваться научен пораньше некоторых. Ну и что я теперь с этим делать буду?! Все же со дна подняли! Кто будет тут порядок наводить?!

«А ты русалкам своим толстозадым грабли да метла в руки дай. Пусть приберутся. Иначе они у тебя скоро в тюлениц превратятся, разжирели в твоем болоте».

– Как же они работать будут, у них же ног нет!

«Так и у тебя не было. Верни их тоже на время. А может, насовсем вернешь?

– Да, конечно! А кто мне песни петь будет и живот чесать?!

«Живот и песни???….. Ну да, ну да. Кстати, там, на дереве еще одна твоя красотка висит. Смотри, как бы она как птица песни петь не начала.»

– Лушенька, душенька моя!– вскрикнул Водяной и посеменил к дубу спасать «певицу», которая орала там благим матом.

Тем не менее, когда через неделю Марго в своем рысьем облике прибежала к озеру, там был прежний порядок. Вернул ли старик своим русалкам ноги, или применил еще какие-то заклинания неизвестно.

***

– Ты бы поспрошала у зверья вашего или гадов ползучих про посох-то! – продолжал нудить Водяной. – Не больно я по земле ходок. Отвык за три тыщи лет…

– Ладно уж, поспрошаю. Не дело тебе, как уважаемому магу, без посоха быть.

– Вот и я говорю – не дело, – кивнул старик, – Ты чего сегодня в деревне учинила – гром и молния, шары огненные… чего балуешь-то?

– Да так, по мелочи,– не удивившись его осведомленности, ответила Марго,– Тебе твои ручеечки-ключики донесли уже. Хотели меня, в деревне схватить, да жрецам сдать…

– А что так-то? С таким размахом по такой мелочи?

– Развлечься захотелось. Надоела мне эта глушь и скука. Торчим тут уже полгода, а зачем непонятно.

– Ну, это дядюшке твоему – Велесу-батюшке видней. Он ничего просто так не делает. Жди.

– Дядюшке, конечно, видней. Но и мы что-то почувствовать должны. А тут так – рутина. За это время все наладили уже. И звери, и птицы, и гады, как ты говоришь, ползучие в порядке, всякая нежить мелкая тоже пардон знает. Что тут делать еще? Со старостой и этим жрецом худосочным в бирюльки играть?

– Да это-то да. Такого полета птицы как ты со своими приятелями не тут гнездиться должны. Хотя, может, мы не знаем и не видим того, что Велес видит. Он же Бог.. Ждите.

– Ждем-с.

– Вон, кстати, друг твой серый из кустов глазами зыркает. Пойду я к себе. Про посох-то не забудь, поспрошай, голубушка! – погружаясь в воду проговорил старый Водяной.

– Не забуду. Прощай пока! – сказала Марго и надела на себя рубашку, чтобы прикрыть наготу.

***

«Что-то ты больно стеснительна стала» сказал Сигурд, будучи еще в волчьем образе и присаживаясь рядом с ней.

– Мне Водяного стесняться нечего, я в его озере давно плаваю, так что разглядеть он меня давно разглядел, а большего мне опасаться от старика нечего.

«Значит, ты меня в этом смысле опасаешься?», заулыбался, сверкнув клыками волк.

– Ну, ты еще тот кобелина! Иди, купайся, смердит от тебя псиной спасу нет.

«Много ты понимаешь! Это же чистый мускус – феромон любви!»

– Идите уже в воду, волчара ты мускусный, – засмеялась Марго.

Волк поднялся и зашагал к воде. Сначала он бросился в воду волком, а затем, поплавав немного по-собачьи, обернулся человеком и, широко раскидывая руки, устремился вдаль от берега к скале, нависающей над озером. Прыгать в воду с нее было опасно, но именно это обстоятельство привлекало храброго викинга и позволяло еще раз убедиться в своей силе и мужестве.

Маргарита смотрела ему вслед, улыбаясь и любуясь совершенством мужского тела.

– Ах, Сережа-Сережа, первая ты моя любовь и … боль моя, – тихо сказала Марго и погрузилась в воспоминания своей юности, в которой ее звали Миладой.

Глава 3. Златосолнечная дочь богов

Однажды погожим деньком Дажьбог выехал на своем коне прогуляться и осмотреть свои владения: как рожь колосится, как трава к покосу готова, как цветы полевые в силу вошли. Забота у летнего бога была такая – людям помогать, урожай благодатный им посылать.

Так вот едет он чистым полем и любуется – все у него хорошо, да знатно. Вдруг видит он едет на мощном коне красавица – поляница Майя Златогорка, дочь подземного князя Вия и Плеяны, светлой богини Радуги небесной. Голова ее склоненная облака задевает, а косы золотые по земле стелются. От того тучи на небе начали собираться, да не ко времени дождю быть.

– Вот же сонная корова, сказал Дажьбог, Дрыхнет, и не видит, что сам бог солнца перед ней стоит. Дай-ка я ее разбужу, напугаю.

Крикнул громовым голосом, свистнул посвистом молодецким так, что деревья к земле нагнулись, а горы ходуном заходили. А богатырка знай себе в седле покачивается и улыбается во сне устами алыми.

– Ах вот как ты меня уважаешь, вскричал Тарх *, так получай же! И ударил он Майю Златогорку булатной палицей.

Никакого эффекта эта действо на нее не возымело. Тарх в себе засомневался не ослабел ли солнечный бог … Подъехал к дубу могучему, ударил по нему палицей – тот разлетелся в щепки.

Тогда снова он налетел на спящую девицу – еще раз ударил по голове, чтобы уж наверняка… Не проснулась она и от такого удара. Тогда Тарх подъехал к скале – ударил со всего по ней. Скала разлетелась на мелкие камешки. Сила у него прежняя оказалась.

– Да что-ж такое-то?! Может храбрости мне маловато, задумался Дажьбог и хлебнул заветного эликсира, который всегда с собой у него был. Разогнался он на своей ретивом коне, замахнулся палицей и снова ударил могучую поляницу по голове…

Девушка глаза открыла и говорит: Что-то мух тут развелось, надоели кусаться проклятые.

Глядит, а перед нею сам Тарх Перунович собственной персоной и, прямо сказать, сильно обескураженный.

– Ну что ж добрый молодец, раз ты разбудил меня, то полезай-ка ты в мой хрустальный ларец. Потом подумаю, что с тобой делать.

Взяла она молодца вместе с конем, да и закрыла на ключ в ларец. Сама же поехала дальше и заснула.

Через некоторое время она проснулась от того, что конь под нею спотыкаться стал.

– Что с тобою, конь мой верный?, спрашивает.

А конь ей отвечает.

– Златогорушка, матушка, отпустила бы ты Тарха Перуновича из своего ларца. Тяжело мне на себе двух всадников, да еще и коня нести!

Вспомнила тогда Майя про доброго молодца. Открыла, посмотрела повнимательней на Дажьбога, да и говорит.

– А давай-ка мы с тобой поженимся, светозарный бог! Будешь тогда жить по-прежнему. А откажешься, так прихлопну тебя как муху, да и всех делов.

Подумал-подумал Тарх, да и решил жениться. Где ему такую могучую красавицу еще найти. Да и родители у нее почтенные – Вий да Плеяна.

Стали они жить поживать, да добра наживать. Нажива их подвела однажды.

Поехали Тарх с Майей во чисто поле погулять, порезвиться, да поохотиться. Объехали они половину белого света, стали с добычей возвращаться. Подъехали к Святой горе, смотрят, стоит в горе гроб белокаменный, на солнце горит, всеми цветами радуги переливается. Спешились они с коней и решили проверить, кому такая красота редкостная достанется. А на гробе лежит полотно, на котором написано «Тот в гроб ляжет – кому в нем лежать суждено». Стало им интересно – кому суждено. Сначала улегся в него Дажьбог- не подходит – великоват ему. Тогда улеглась Майя – в самый раз оказался. И так ей там понравилось, что попросила она супруга еще и крышку на гроб поставить. Дажьбог отказался. Нехорошо это – живым в гроб ложиться. Тогда Майя сама крышку подняла, да и накрылась ей. Полежала-полежала, пора и вставать. А гроб не открывается. Билась она и сама внутри, и Дажьбог снаружи и мечом и палицей – только обручи стальные вокруг гроба обвиваются. Послала тогда Златогорка мужа к своему отцу – Вию подземному. Но тот не принял светлого бога. Передал прощение дочери и на том остался. Когда Тарх вернулся обратно, Майя уже доживала последние минуты. Услышала она прощение от своего отца, да и испустила последний вздох.

Так умерла Майя Златогорка. После ее земной смерти пала на землю вечная ночь, погасли и солнце и звезды. Все заволокло мраком и холодом… Но боги не умирают насовсем – они поднимаются в Ирий к Роду. У него надо было искать Майю и просить вернуть ее на землю. Матушка Майи Плеяна упала в ноги к Сварогу и Ладе и просила оживить любимую дочь. Сварог услышал мольбу и просил Рода вернуть к жизни Майю – богиню лета земного. Погибала от горя Земля.

Род вернул Майю к жизни, наказав вышить золотыми нитями солнце, месяц и звезды. Майя родила Дажьбогу трех сыновей Коляду (Солнце), Крышня (Звездное небо), и Месяца (Луну) Три месяца в году она была живой на земле. Три месяца любовалась она со своим мужем Дажьбогом, но к концу лета ложилась в свой каменный гроб и засыпала мертвым сном, уступая место Макоши* – жене Перуна и богини осени. По три месяца только кормила Майя грудью своих детей, а потом оставляла на воспитание Ладе, чтобы та давала им молоко Небесной коровы Земун*.

Милада была последним ребенком, вымоленным Майей у Лады.

***

Три сына Майи и Дажьбога были уже взрослыми и радовали и своего отца и деда с бабкой Перуна и русалку Рось. Пращуры Сварог и Лада тоже любовались ими. Но Майя хотела еще родить девочку, чтобы передать ей свою силу и знание, чтобы она была ее воплощением на земле и на небе.

– Ладушка, моя бабушка, великая первороженица, пошли мне доченьку!, просила Майя богиню Ладу,– Не могу я по земле ходить и в небе парить, в гробу лежу девять месяцев. Не противлюсь воле Рода и Макоши. Прошу только позволения родить девоньку – красавицу, умницу и людям заступницу.