Читать онлайн Багровый мир. Часть 2

Глава 1. Нота-Хоспес

Широкий и заботливо ухоженный королевский двор с самого рассвета начал заполняться суетой. Волнение натягивало воздух, и тот дрожал, распространяя напряжение среди всех, вдохнувших его, словно какое-то поветрие. Толпа эльфов под дворцом разрасталась. Вопрошающие угрюмые глаза сверкали повсюду. Местные продавцы и работяги, учителя, даже жители окрестных деревень прибыли компаниями от четырех до десяти эльфов, чтобы услышать долгожданное слово Предводителя.

Беспокойство захлестнуло Айнхириамм от самых дальних поселений, до столицы всего за пару дней. И народ не нуждался в успокоении от советника – этого было бы ничтожно мало. Как и всякому испуганному ребенку, народу требовался их опекун. Тот, кого они звали отцом.

Стража не подпускала эльфов ближе ко дворцу. Демонстрируя опасные глефы, смотрящие лезвием в небо, воины держались вроде бы и неагрессивно, но были явно наготове добросовестно исполнять свой долг при надобности.

– Мастер Ксериан. – В зал, из которого следовал выход на балкон, вошел командир стражи Орталиан Айнлив: эльф коренастый, в сегментированном доспехе с королевским гербом на наплечниках. От подчиненных его отличал алый плащ с взмывающим вверх фениксом внутри конуса. В руках он держал шлем, дабы предстать перед представителями власти, не скрывая лица. Это был обязательный жест уважения.

Ксериан поднялся из-за небольшого круглого столика у стены – видимо, правая рука правителя не упустил возможность почитать, пока дожидался Предводителя. Он коротко кивнул командиру. Только тогда тот продолжил:

– Под балконом собрался весь Айнхириамм, не иначе. Эльфы напуганы пожаром в Малахите и ждут слова Таласса.

– Они его получат, командир Айнлив, – спокойно ответил советник.

– Они желают узнать, как скоро. Настроения накаляются. Народ пустил разнообразнейшие слухи и без объяснения предпочитает верить в них. Хочу заметить, некоторые слухи до исступления абсурдны. Но они все равно раззадоривают и пугают толпу.

– Позвольте полюбопытствовать, командир, что же за слухи? – Ксериан подошел к Орталиану, тихо постукивая посохом. Советник не спешил ни единым жестом.

Выраженные надбровные дуги Айнлива хмуро свелись – эльф вспоминал все, что успел услышать.

– Например, – задумчиво начал он. – Во Фракуте поговаривают, будто лес подожгло демоническое отродье, вырвавшееся из земли. Говорят, это отродье даже видели. К тому же, на месте осталась характерная яма, в которой теперь ведется строительство. Многих пугает затея строить на этом месте что-либо. В Сильвилив боятся, что пожар – это неудачная попытка людей совершить диверсию и выкурить эльфов из леса. Также, слышал, будто это иллибурцы угрожают нашим окрестностям. Некоторые даже слуг Безымянного приплетают…

– Любопытные версии, – губы глашатая едва ли выдали улыбку. – Народ иногда напоминает напуганного малыша, который, увидев обычного полоза, вещает об огнедышащем гиганте с крыльями и тремя головами. Совсем скоро они дождутся желаемых объяснений.

– Прошу простить, мастер Ксериан, вам ведь тоже известны правдивые факты о пожаре? – во взгляде Орталиана промелькнуло сомнение, будто он сам был готов довериться некоторым слухам и сейчас жаждал вырваться из неведения.

– Разумеется, – ответил Ксериан. Угождать любопытству командира он не собирался, а потому спросил совсем о другом: – Совет магистров уже в сборе?

– В полном составе, мастер. Все ожидают только вас и предводителя Таласса.

– Очень хорошо. Ступайте к эльфам, командир Айнлив. Мы скоро выйдем.

Тот хотел было воспротивиться и сказать что-то еще, но в зал вошел Таласс. Он был высок и величествен, в начищенных доспехах, а за спиной его покачивался плотный белоснежный плащ с алым королевским гербом. Таким Предводителя изображали на картинах, стремясь передать всю красоту и светлость его образа.

Мудрые глаза, дымящиеся темно-синим свечением, устремили взор на Орталиана, который мигом выровнялся, позабыв как дышать. Глава стражи не скрывал восхищения, он практически испытывал воодушевленный трепет от столь близкого присутствия Таласса. Сильнейшая энергия уверенности витала там, где находился он.

– Рад видеть вас, Ксериан, Орталиан, – Предводитель скромно улыбнулся и кивнул на широкую двустворчатую дверь, ведущую на балкон. – Полагаю, нас заждались.

Быстро тряхнув пальцами по коротким каштановым волосам, командир стражи надел шлем, не задвигая забрало. Выйти на балкон вместе с правителем и его глашатаем было неописуемой честью. Он молча отворил створы, пропустив их вперед.

Ксериан вышел первым. Он стал у толстого парапета и положил на него руки, взирая на разнообразные лица, плененные одинаковым напряжением. Слева близ дворца, почти под самым балконом, на мраморных лавках разместился Совет магистров, состоящий только из верховных магистров королевства. Их было всего пятеро, если включать самого Ксериана, посему свободные места рядом заняли гвард-мастера каждого подразделения эльфийских войск и, конечно же, сам воевода Вальдаран, расположившийся скромно на краю лавки.

Судя по хмурому лицу с глубокой рваной полосой шрама, идущего через скулу к губе, мужчине не очень хотелось присутствовать рядом со всеми верхами королевства. Ему не нравилось излишнее внимание к своей персоне. Иногда он бросал взгляд на эльфов, которые стояли за кованным забором, ограждающим внутренний двор замка от просторного внешнего, где и грудился народ. Вальдаран запросто мог бы затеряться среди них в своем простом серо-зеленом дублете без узоров и нашивок. Наверное, он бы так и поступил, если бы его не выловил гвард-мастер боевых магов-защитников. На его громкий веселый голос тут же слетелись остальные гвард-мастера, а потому деваться воеводе было некуда, кроме как соответствовать статусу и присутствовать наравне с остальной важной знатью.

Простые магистры, составляющие так называемый круг магистров, расселись на лавках справа, заняв их всецело и полностью. Центральную же лавку занял глава паладинов Дион и его приближенные воины Света вместе с щуплым священником в бело-золотой робе.

Наконец, голос советника зазвучал громко и твердо, вынудив толпу замереть в молчании:

– Многоуважаемые жители королевства Айнхириамм! Встречайте с честью и гордостью: предводитель эльфийского народа – Таласс!

Дэлион отошел назад, став за спиной Предводителя бесстрастной неподвижной тенью. На его фоне Орталиан казался себе гораздо более нервным и возбужденным. Наблюдая расслабленность Ксериана, он отчаянно стремился применить и на себя маску хладнокровия, но ему постоянно казалось, будто взгляд, капли пота, проступившие на лице, выдают его эмоции сполна. Капитан стражи должен быть непробиваем, как скала – именно так считал Айнлив. Но пылкий темперамент за металлом доспеха не скроешь.

Эльфы разразились рукоплесканиями. Всякий житель Айнхириамма был счастлив узреть правителя воочию. Это случалось так редко, но абсолютно каждое выступление накрепко оседало в их разумах и сердцах.

Таласс с легкой умиротворенной улыбкой развел руками, приветствуя королевство и открываясь перед ним и телом, и душой.

Внимание стражников вмиг обострилось. Их взгляды, едкие и пристальные, теперь пронизывали насквозь все скопление во внешнем дворе.

– Я искренне рад приветствовать вас здесь сегодня, – начал Таласс. – Фермеры и охотники, ремесленники и торговцы, воины и маги, учителя и ученые, почтенные магистры и представители духовенства, все вы собрались у стен дворца, дабы получить ответы, и мне известно, что тревожит вас, – эльф медленно вдохнул и улыбка сошла с его лица. – Мы переживаем непростые времена. Окруженные недругами, постоянно борющиеся с угрозой голодного вымирания, мы вынуждены прибегать к ужасным методам существования. Я нисколько не умаляю чудовищность наших поступков по отношению к людям. Некоторые из вас даже сравнивают наш образ жизни с образом жизни стервятников. И они совершенно правы. Такое поведение не пристало гордому народу. Однако, важно помнить: мы – народ гордый, но малочисленный. Лишь сплотившись и проявив силу воли, воспеваемую всеми историками мира, мы можем преодолеть этот нелегкий период. Мы не будем использовать души наших соседей вечно. Это лишь временная замена Источнику. Уже совсем скоро мы будем черпать жизненную энергию, не прибегая к разбою.

Предводитель выдержал паузу. В это время взгляд его отвлекся от толпы и мельком прошелся по магистрам: все серьезные, с поставленной чуйкой на любое нетипичное магическое проявление. Слушающие и бдящие, не хуже королевской стражи.

– Мои слова – не пустое обещание, потомки Зивейта… – он снова обратился к внимающим жителям королевства. – Совсем недавно Малахитовый Лес пострадал от пожара. Едкий запах смерти и страха кое-где ощущается в воздухе до сих пор. Но вам не следует опасаться. Пришлые друиды-изгои воззвали к первомагу Даалу, нарушив все естественные законы, дабы явился слуга Даала – Урхут, переносчик даальского мора. Они желали погубить род эльфийский, умаслить своего лидера и создать собственное государство из нечестивых предателей самой природы. Но эльфы – бдительный народ. Едва мне доложили про враждебных гостей на нашей земле, я распорядился, чтобы магистр Рэйвир уничтожил хворь на корню. Вместе с ее призывателями. Задача была выполнена безукоризненно. – Таласс заметил, как меняются выражения лиц у охотников и как язвительно усмехнулся гвард-мастер боевых магов-разрушителей. Конечно же, тот помнил, на что способен увлеченный молодой магистр. Отлично помнил. Теперь ему были более, чем ясны обстоятельства пожара.

Сурово нахмурившись, Предводитель продолжил говорить холодно и твердо:

– Понятно ваше негодование, жители поселений. Однако, гибель зверей и растений была жертвой во имя спасения. Нашего с вами спасения. После Чистки даальский мор выкосил почти целиком два человеческих лордства всего за два месяца. Моя первостепенная обязанность, как предводителя, – защищать наш род. Иногда путем жестких решений. Лучше раз претерпеть малое лишение, чем потом нести большие потери вплоть до полного вымирания. Вымирание – это то, чего от нас ждут люди и иллибурцы. Мы не подарим им повод для радости. Зачищенная территория Малахита будет облагорожена, но не под новый лес.

Эльфы под балконом пленились любопытством. Негодование охотников и фермеров тут же сдулось.

– Поиски альтернативы Источника вынуждают меня подолгу отсутствовать, – тем временем продолжил задумчиво Таласс. – Как известно, мастер Ксериан Дэлион также проводит научную работу, касательно этой темы. И, спешу сообщить, старания наши не бесплодны. Временное, но более надежное решение, нам предложила младшая сестра мастера Ксериана – Вейкира Дэлион. В данный момент она возглавляет научную экспедицию, проявив инициативу.

– Внезапно, – удивленно прошептал в толпе Кирендис – учитель фехтования в школе молодых солдат.

Предводителя вновь коснулась легкая теплая улыбка:

– Нам не придется больше рисковать, лишая жизни людей. Выжженная земля Малахита замечательно подойдет для реализации предстоящего проекта. Паладины тщательно изучили местность, чтобы исключить не только демоническое влияние, но и активность даальского мора.

Вдруг Дион резко поднял руку. Предводитель кивнул ему, разрешая держать слово. Мужчина поднялся с грациозной важностью и заговорил:

– Светлейший Предводитель, мои воины действительно осмотрели участок леса. Он не несет в себе ни малейшего следа даальского мора. Нас более поразила дыра в земле, объяснения которой мы не смогли найти. Возможно, верховные магистры сумели разгадать секрет ее происхождения? Уверен, многих жителей королевства волнует этот вопрос.

Толпа в разнобой закивала и зашепталась, поддерживая слова главы паладинов. Когда тот сел на место, под взором Таласса поднялся один из Совета магистров – астроном и любитель рунической магии Зальмаар. Его лисьи глаза покрывала полоска тонкого фиолетового стекла, плотно прижатого к голове серебряной цепочкой. Она заглушала любое свечение, потому взгляд его казался всем присутствующим довольно странным. Даже немного пугающим из-за нетипично расширенных зрачков.

Это была не единственная странность. Ушные раковины Зальмаара сплошь покрывались рунами древнего языка, которым когда-то пользовались Первомаги. Так называемыми символами силы. А еще эльф был лыс, а тонкие брови почти не отличались от тона его бледной кожи.

– Не самый важный вопрос волнует жителей королевства, – верховный магистр смотрел не на Диона и даже не на толпу. Он смотрел сквозь Таласса. – Совершенно безопасный кратер, который мог образоваться при столкновении или при взрыве.

– При чьем столкновении, позвольте узнать? – с места вопросил Дион, даже не думая скрывать раздражение.

Зальмаар медленно повернул к нему голову.

– Огромного огненного шара с почвой, разумеется, – его ответ был скорее удивлением, словно глава паладинов не понимает очевидного. – Вероятно, пиромант атаковал друидов во время совершения ритуала. Вполне логично стремление накрыть их всех разом. Для этого потребовался шар соответствующего диаметра. Учитывайте также ускорение, уважаемый Дион. Удар был значительной силы. Следует отметить удивительный самоконтроль Рэйвира, ведь Малахитовый Лес не сгорел дотла, и даже земля на выгоревшем участке все еще остается плодородной. Огромное ему за это спасибо.

Магистр уселся на лавку рядом с коллегами, совершенно удовлетворенный собственным выступлением.

– Светлейший! – выкрикнула белокурая женщина из толпы. На нее тут же зашипели со всех сторон, так как на подобных собраниях желающие выступить должны были поднять руку. Скривившись, она последовала правилу.

Предводитель кивнул ей.

– Простите меня, Светлейший Таласс, но я не понимаю, что же строится на пострадавшем участке?

– Да! – поддержали ее те же самые эльфы, что пару секунд назад шипели рядом.

Почти несуществующий в бездействии Ксериан все это время наблюдал из-за спины главаря. Его внимание было всецело приковано к выступающему на балконе другу. Он видел, как на бледном лице Таласса появляется едва заметный блеск пота – он явно утомлен, но держится с прежним величием, не нервничает и уверен в каждом произнесенном слове.

Работать с толпой трудно, толпа неосознанно иссушает своим требовательным вниманием. Дэлион слишком хорошо это знал. Но Предводитель не нуждался в помощи советника. Он охотно ответил эльфийке:

– Это главная причина нашей сегодняшней встречи, уважаемые жители Айнхириамма, – мужчина поднял подбородок. – На территории Малахита будет построена закрытая алхимическая база.

Народ, впечатлившись, зажужжал. Ксериану пришлось трижды постучать посохом по плитке, которой был выложен балкон. Только тогда Предводитель опять зазвучал:

– Сама судьба благоволит нам. Алхимическая база позволит нам выработать способ питания, не вынуждающий прибегать к насилию над соседями. Это снизит вероятность конфликта с людьми и, возможно, подарит шанс на воссоединение с Иллибуром. Участок будет под тщательной охраной и доступен к посещению лишь уполномоченным гражданам.

Пришедшие засияли от новости. Они принялись радостно хлопать и посвистывать. Под обнадеженный гомон растворялись надуманные слухи и таяла общественная тревожность. Даже капитан Орталиан Айнлив выдохнул с облегчением.

Не хлопал только Кирендис. У него попросту пропала такая возможность – он парализовано стоял, округлив глаза и приоткрыв рот, не веря ушам.

– Чего-чего? – шепнул он сам себе. – И это предложила Предводителю Вейка? Она же… она же совсем девчонка.

Довольствуясь реакцией народа, Таласс улыбнулся открыто и тепло. Когда все пошумели, когда закончился свист, выкрики благодарностей и благословения, собрание было объявлено закрытым.

Предводитель зашел в холл и шаг его ускорился. Мужчина целеустремленно заспешил в покои, лишив Орталиана возможности принести сердечные благодарности лично от себя.

– Я обязательно передам Предводителю ваши теплые слова, капитан, – заботливо пообещал смятенному Айнливу Ксериан.

Советник отправился следом. Вальяжно, звонко цокая посохом по сверкающему мрамору дворцовых полов. Поднявшись по лестнице, он еще из начала коридора увидел, как Таласс отпустил двух стражников, стерегущих дверь в его покои.

Подождав, пока осчастливленные воины покинут пост и пройдут невообразимо роскошный зал Ночного Неба, глашатай подошел к двери в комнату Таласса и бесшумной тенью скользнул внутрь.

Предводитель стоял у постели и с немой скорбью смотрел, как на серебристых простынях спит он сам. Кончиком грубого пальца он коснулся лба своего же близнеца и понурил голову.

– Вы замечательно справились, – отозвался сзади Ксериан. Он подошел и стал рядом, бесстрастно глядя бодрствующему правителю в лицо.

Тот тоже взглянул на советника.

– Вейкира и научная экспедиция… Вы серьезно, мастер Ксериан? – с укором спросил он. – Вы видели, как подбирали отпавшие челюсти те, кто знает ее лично?

– Теперь они вынуждены пересмотреть свое мнение о ней, – Дэлион пожал плечами. – Моя сестра растет. Путь воина не ограничивает параллельное развитие и в других сферах деятельности. Она отнюдь не глупа и удивительно любознательна.

– Да, но совершенно неусидчива, – Таласс достал из стольного ящика маленькие ножницы, которыми, обычно, состригают ногти. Второй рукой он с усилием подковырнул собственный подбородок и начал стягивать лицо. Оно отлипало неохотно и чернело на глазах, превращаясь в деревянную маску. Вмиг доспехи и плащ повисли на Предводителе растянутым мешком. Вороные пряди рассыпались по плечам вместо пшеничных.

Тарахтя громоздким металлом, хрупкая леди Аррэя склонилась над мирно дышащим телом эльфийского лидера и ловко прошлась лезвиями по кончикам его волос, состригая ничтожную щепотку.

Маска в ее руке покорно ждала. Она плакала засохшими бурыми потеками под печальными глазными вырезами, и тут же смеялась искаженным в озлобленном безумии ртом. Заостренные алмазные зубы украшали разрез улыбки плотным выпуклым рядом. Каждый зуб был изготовлен и прикреплен к маске отдельно, что придавало смеющейся пасти анатомической реалистичности.

Наконец, Аррэя перевернула маску внутренней стороной и отворила крохотный отсек, расположенный на лбу между глазными вырезами. Именно туда она и засыпала состриженные волосы Таласса. Затем, закрыв отсек, эльфийка отложила артефакт на стол и устало присела на край кровати.

– Вы все сделали правильно, – Ксериан прекрасно видел, как чувство вины медленно поглощает ее. Каждый раз, надевая эту маску, Аррэя терзается, мысли сражаются в ней, подобно двум армиям. Одна армия несет знамя под названием «Обман», а вторая – «Защита». Кому хочется лгать перед всем королевством? Лгать дерзко и бесстыдно. Лгать так, чтобы верить в собственную ложь.

И прежде ей приходилось лгать. Приходилось выкручиваться и извиваться так, как не все змеи умеют. Профессия требовала непростого таланта и навыков, однако пригождались они от случая к случаю. Гораздо сложнее заливать обманом головы тех, кто смотрит на тебя, как на последнюю надежду. Они беззащитны и доверчивы лишь потому, что полны любви. Любви к тому, кто в забвении своем так далек от их забот. Он нужен им сейчас. Но его нет. Иллюзия – все, что остается.

Они полны любви к нему, а потому полны любви и к ней, выдающей себя за него…

«Как утята, потерявшие мать, – думала иногда Аррэя. – Они будут следовать за кошкой, греющей их, всерьез считая ее своим родителем. Они за нее и сразятся, и умрут».

– Увы, иного выбора у нас нет, – приближенный правителя открыл окно и раскурил трубку. – Сложно поддерживать культ личности без той самой личности.

– Я все прекрасно понимаю, мастер Ксериан, – эльфийка мигом задушила эмоции. Она встала и начала снимать с себя тяжелые доспехи.

– Признаться, мне трудно выразить благодарность за ваш труд, ведь слова – недостойная награда за каменное терпение. Еще более недостойная награда за уникальную находчивость. Я бы даже назвал вашу идею с маской гениальной, миледи, – он выпустил облако дыма, и ветер тут же разнес его над крышами домов.

– В моей идее нет ничего гениального, – хмыкнула на это Аррэя. Оставшись в черной рубашке, туго прижатой к талии корсетом, и в облегающих черных штанах, она аккуратно складывала одеяние Предводителя. Женщина собиралась отнести его в королевскую оружейную комнату. Однако, сперва предстояло достать юбку, спрятанную здесь же, в покоях, ведь в замке привыкли видеть ее только в строгих платьях.

– Я бы не подумал о Нота-Хоспес. И, тем более, не рискнул бы выкрасть его. Это казалось сказочной задумкой, – Ксериан смотрел на город, облокотившись об оконную раму. Солнце затянуло сереющими тучами, вот-вот рискующими заплакать.

Окончательно преобразившись в прежнюю педантичную и надменную Аррэю с тугим пучком на затылке, эльфийка тоже подошла к окну.

– Уместно применять имеющиеся знания – это не проявление гениальности, это обязанность каждой образованной персоны. Так я считаю. Тем более, легенда о первомаге Нота-Хоспесе у каждого эльфа на слуху еще с детства.

– Первомагов всего двадцать пять, а легенд об их смерти и перерождении гораздо больше. Легенда про Нота-Хоспеса, воплотившегося в маску, тоже могла оказаться лишь раздутой выдумкой, учитывая тот факт, что его секта Многоличников распалась давным-давно.

Аррэя улыбнулась сжатыми губами:

– Айнхириамму посчастливилось иметь надежные уши за пределами Эрвады.

– Лишь благодаря вам, миледи, – Ксериан оторвался от созерцания города, и посмотрел на эльфийку: так и не скажешь, что эта подлинная утонченная аристократка с тонкими запястьями и хрупкой шеей только что таскала на себе ворох тяжелого металла.

Она не ответила. Видимо, все же считала, что отчасти в этом глашатай прав. Ксериан осторожно взял ее за локоть и плавно повернул к себе, заставляя смотреть в глаза.

– Вы рисковали тогда, организовав операцию по краже артефакта из пещеры сектантов, и продолжаете рисковать сейчас. Ради нас всех. Неоценимая преданность.

– Безусловно, я преданна Айнхириамму всем естеством своим. И мне бы не хотелось, чтобы наше склеенное по частям государство раскрошилось безвозвратно. Он спасал нас, пока мог, – Аррэя кивнула на Таласса. – Но кто теперь спасет его? Вашу задумку, мастер Ксериан, тоже можно назвать сказочной. Но я в нее верю. Я верю в вас, – эльфийка сделалась такой серьезной, будто собралась вынести кому-то смертный приговор. – Я верю, что Таласс откроет глаза однажды. Но мы должны сберечь королевство. Ведь кто еще, если не мы?…

Глава 2. Коронация

Бодрствовал он или спал? Спал ли он вообще когда-либо? Сложно было понять, ведь пустые глазницы Обвинителя салатовыми костерками светили во мраке спальни, даже когда он лежал, приобняв одной рукой фарфорово-белое нежное плечо Корвиллы. На фоне его ладони оно казалось хрупким и миниатюрным, как у ребенка.

Девушка с непорочным умиротворением наслаждалась сном. Через время коготь демона прошелся острием по ее гладкой скуле, чтобы убрать спавшую на лицо темную прядь, отдающую едва заметным фиолетовым оттенком. И чтобы разбудить…

Теперь Обвинитель чувствовал Корвиллу, и мог бы почувствовать ее состояние даже на расстоянии. Желал ли он этого? Нет, определенно не желал. Он совершил то, что намеревался, и принял эту связь, как неизбежное последствие, ведь она вполне может оказаться полезной.

Девушка недовольно нахмурилась, и медленно подняла ресницы. Ее радужки поначалу вспыхнули алым, но затем она моргнула, и вновь посмотрела тускло горящим пурпуром.

– Сегодня ты познакомишься с Советом, – тут же объявил ей хозяин чертога. Он не смотрел на суккуба, лежал прямо, с лицом, обращенным к высокому каменному потолку.

– Господин, – Корви вытянулась в постели, напрягая все мышцы. Ей захотелось пискнуть от этого приятного напряжения, но она воздержалась. Ее губ коснулась нежная улыбка. – Для меня это большая честь.

Она приблизилась к шее мужчины, чтобы поцеловать. Обвинитель не останавливал ее, но и не был особо в этом заинтересован.

– Произошедшее не делает тебя особенной, Корвилла. – Он сел, едва демоница успела коснуться губами его кожи. – Ты по-прежнему остаешься моей слугой и после знакомства с Советом приступишь к выполнению своей задачи.

– О нет, произошедшее сделало меня особенной, – не согласилась девушка. – Я первая из своего рода, кто предал обряд и сплелся незримыми узами с тобой, владыка. Во мне часть тебя, как и в тебе часть меня. Впредь называть меня суккубом – не совсем правильно.

– Кто же ты теперь?

Девушка загадочно пожала плечами:

– Пока сложно сказать наверняка. Я та, кто всецело тебе принадлежит и защищает твое имя.

– Слова, – хмыкнул Обвинитель и поднялся. Он медленно направился к двери из спальни. – Слабые люди жаждут веровать в красоту слов. Для меня же красоты недостаточно. Приведи себя в порядок и иди к тронному залу.

Не оглядываясь на Корви, он вышел. Дверь, будто притянутая сквозняком, хлопнула так, что девушка невольно дернулась. Она осталась одна. В нависшей густой тишине. До этого незаметный холод стен и покрывал теперь стал смелее, он подбирался к ней, топорщил кожу и напрягал грудь. Постель, в которой совсем недавно они с Обвинителем сливались в единое, сейчас казалась абсолютно некомфортной и чужой.

Аккуратные девичьи пальцы прогладили простынь на том месте, где только что лежал мужчина.

«Механизм запущен. Ты будешь думать обо мне», – уверенно подумала Корвилла.

Быстро накинув платье, успевшее чуть смяться, суккуб коснулся босыми ногами прохладного камня. Планы в голове выстраивались по очереди, и первым делом предстояло посетить купальню. Сложно было припомнить, в какую сторону и по каким коридорам следовало идти – слишком много событий за короткий срок. Корви еще не успела освоиться.

Она стояла, насупившись, в попытках возродить по памяти маршрут. Отчетливо она вспомнила лишь саму купальную комнату со множеством дверей. В этот же момент пол поплыл и смазался. Девушка резко посмотрела вперед и мысленно выругалась, ощутив подступающее к горлу желание вырвать – она перемещалась. Именно так, как перемещал ее по замку сам Обвинитель. Теперь стены летели ей навстречу, быстро и круто сворачивая.

Тело зашаталось. Демоница хотела было за что-то схватиться, но опоры рядом не оказалось. Ужас вонзился в затылок пучком ледяных шипов. Она падала. Падала назад. Что будет, если она все же не устоит?

Обстановка замерла так же внезапно, как поплыла, и лопатки девушки мягко коснулись мрамора стены возле двери. Знакомый теплый и влажный воздух просочился в легкие. Наконец-то, это была та самая комната с купальнями.

Корви задышала медленно и очень глубоко, прогоняя тошноту. Когда стало полегче, она сделала робкий шаг вперед, страшась опять завалиться. Перемещение в одиночку оказалось пугающим опытом. Но так, как первая попытка прошла успешно, демоница с гордостью решила, что совсем скоро привыкнет и усовершенствует этот навык. Ведь это проявление силы господина, которую она просто обязана освоить.

Успокоившись, Корви отправилась подыскивать для себя местечко с водой погорячее.

Вода в ее купели покрывалась слоем фиолетовых лепестков, от которых исходил тонкий сладкий аромат, напоминающий о весне. Да, Корвилла помнила весну в том городке, где жила. Очень смутно и смазано она помнила, как гуляла по аллеям, где цвели кусты сирени и низкие вишни. Их нежный запах бодрил, поднимал настроение, напоминал о бесконечной юности и бессмертии красоты. Только вот гуляла ли она в одиночестве? Если нет, то с кем? Все походило на сон. Далекие ассоциации запахов и образов просвечивались от хрупкости и были так далеки, что малейшее сомнение могло отогнать их в забвение, постигающее все сны спустя время.

Демоница дернула подбородком, откинув спавшие волосы и заодно отгоняя мутноватые воспоминания о прошлой жизни. Она была суккубом. С ней многие мечтали погулять.

Погрузившись по ключицы в горячую воду, Корви закрыла глаза и выдохнула с намерением расслабиться.

– Как дела? – раздался знакомый мужской голос, приятный и низкий. – Все нравится?

Корвилла распахнула веки. Сердце от внезапности застучало где-то под глоткой. Удивительно, что от его ударов по воде не разошлись круги.

Перед купелью на стуле, повернутом спинкой к девушке, восседал Самеди. Он вальяжно покуривал сигару, положив локти на спинку стула и наблюдая золотистыми глазами за тем, как Корви приводит в порядок эмоции.

– Барон… Самеди? – демоница кашлянула в надежде, что это сделает ее голос более уверенным. Внезапный посетитель застал ее врасплох. – Зачем ты пришел?

Тот медленно втянул дым, прикрыв довольно глаза, и, выдохнув, ответил:

– Я как лекарь. Веду наблюдение за своей очаровательной пациенткой. Так как дела, Корвилла?

– Все прекрасно, спасибо. – Она ему не доверяла. Воспаленная интуиция пульсировала в самом сознании, как второе сердце, принуждая всю систему чувств насторожиться. – А разве для твоего призыва не нужен ритуал?

– Нет, конечно! – Самеди хрипловато засмеялся. – Я могу в любой момент быть где угодно. Ритуал, который проводит Обвинитель, бессмысленный, – он оскалился в хищной улыбке. – Мне просто нравится его напрягать. Он с первого дня нашего знакомства весь такой хмурый и суровый, величественный, ну как тут не поиздеваться? Пусть посуетится, помучает своих гаргулий прежде, чем воззвать к старику Самеди. Он, конечно, и так намучился в свое время, однако… это ведь безвредная шутка, верно?

– Тебе известно его прошлое? – Корвилла заинтересованно подалась вперед. Вода с лепестками заколыхалась, скрывая обнаженное тело выше ключиц.

Мужчина снова хохотнул и с улыбкой кивнул:

– Конечно же известно, моя девочка. Мне известно все о его жизни и о том, как появился этот мир.

Коварные золотые глаза светились за плотной пеленой выдохнутого дыма. Девушке хотелось зарычать, как от поражения, глядя в них.

– И ты так просто не расскажешь, верно?

– Дорогуша, рассказывать просто так – это не интересно. Это приравнивает ценную информацию к обыкновенным сплетням. А разве я похож на сплетника? Впрочем, мы с тобой можем договориться, и я все расскажу. Сойдемся, так сказать.

Корви выдохнула. Она ужасно не хотела увеличивать долг, но…

– Чего ты хочешь взамен? – спросила она, глядя на мужчину серьезно и сосредоточенно.

Тот выпустил очередное дымовое колечко:

– Я слышал, ты скоро отправишься встречать гостей Обвинителя, да? Собираешься словить учителя одного из них?

– Так мне велели.

– Отлично. Значит, поможем друг другу. Этот самый «учитель», прогуливаясь по местным лесам и полям, посмел навредить одному из моих поселений. И я хочу, чтобы его душонка после смерти угодила ко мне.

– Но мне не приказывали его убивать.

– Тише, девочка, не хмурься. Тебе не нужно его убивать. Я в курсе, что на этого эльфа у вас грандиозные планы. Рушить их не собираюсь. Твоя задача в том, чтобы после того, как из него вытрусят все живое, душа отправилась в мои владения. А я его встречу так, что он осознает всю свою неправоту по жизни. Что для этого нужно, спросишь ты? Просто пролей это на его останки, приговаривая: «вверяю твою душу Барону Самеди, пусть свершится справедливый суд», – мужчина бросил Корвилле маленький флакон. Та ловко его поймала и с любопытством закрутила в руках.

– Что это?

– Ром, конечно же. Можешь попробовать, только оставь нашему «учителю» хотя бы пару капель.

Пробовать содержимое суккуб не стал, отложив флакон к аккуратно сложенному платью рядом с купелью.

– Хорошо, я поняла.

– Значит, что там у нас? – Самеди задумчиво сжал сигару зубами, перекинув в уголок рта, и принялся считать: – Сорок пять тысяч душ, жрец, эльфийский учитель.

– Сорок пять? Было сорок.

– Девочка моя, ты ведь хочешь узнать не только историю Обвинителя, верно? Но и историю о том, как появился этот мир. Да и многое ли изменят пять тысяч душ в твоем долге? Ты даже не заметишь…

– Что ж… Да прольются реки крови, – пораскинув, ухмыльнулась Корвилла. – Чего только не сделаешь, чтобы достигнуть цели.

Самеди сощурился:

– Ты точно уверена, что хочешь все узнать? Увы, я не смогу стереть это из твоей памяти. Не захочу.

– Поведай мне всё.

– Да будет так. – Самеди засмеялся, и смех его начал отдаляться и таять, превращаясь в эхо. Комната потемнела, а затем Корви ослепила ярко-зеленая вспышка.

Зрение вернулось, когда девушка оказалась на широкой улице незнакомого ей города. Причем зеленая вспышка словно была выпита буйной листвой на высоких деревьях, сопровождающих улицы и снабжающих их тенью в летний солнечный день.

Вокруг суетились опрятно одетые эльфы. Многие из них в спехе тащили куда-то корзины с цветами, кто-то украшал дома разноцветными флажками. Стало понятно: идут приготовления к празднику.

Дома здесь были в два этажа, с плоской крышей, устойчивые и каменные. Они располагались параллельно вдоль улиц. Маленькие, но многочисленные окна у многих хозяев имели белые ставни, расписанные красочными узорами.

Как раз к одному из таких ухоженных домиков Корвиллу и притянуло невидимой силой. Тут же сквозь нее пробежал невысокий худющий эльф с огненным хвостом на макушке. По-видимому, подросток.

Девушка посмотрела вниз, и не увидела собственных ног. Также она не видела рук, хоть и чувствовала, как шевелит ими. Бесплотный, бесформенный наблюдатель – вот, кем она являлась теперь.

Вмиг она очутилась внутри дома, в уютной комнате с деревянными панелями. Стены украшали большие картины с изображением цветущих пейзажей. Возможно, на них изображался этот же город по весне или летом. Пахло запеченной птицей и медом.

На высоком кресле-качалке у камина ерзала маленькая девочка с гривой пышных темно-багровых волос. Ее живые веселые глаза уже начинали светиться салатовым, но слабо, ведь ей на вид еще не было и пяти лет, если вести счет по человеческим годам.

– Сиди спокойно, Лиурэнн, иначе мы не успеем на парад. Ты ведь хочешь стать воительницей? – Перед ней, держа заколку в зубах и улыбаясь, стоял рослый эльф в белой шелковой рубашке и черных штанах. Красные, как у дочери, волосы сплетались в тугую косу и ложились на лопатки. Корвилла узнала в его лице черты Обвинителя. Это был определенно он, только… какой-то совсем другой. Светлый, живой. Человечный.

Он с теплом в зеленых глазах расчесывал и укладывал густые локоны малышки, стараясь закрепить их сзади заколкой в виде бабочки, крылья которой украшали полудрагоценные камни желтого и изумрудного цвета.

Услышав про парад, Лиурэнн выпрямилась и послушно застыла, значительно облегчив отцу работу.

– Вот так. Мама и Тахрай уже ждут нас на площади. Следует поторопиться.

Мужчина закатил рукава, с трудом справившись с правым – левая рука слушалась плохо, будто чужая, и это было заметно. Глубокий рваный шрам спускался от линии белой ткани до пальцев. Наверняка, он тянулся от самого плеча. Широкий, явно от сильного рубящего удара.

И никаких нательных рисунков.

«– Позволь, я начну? – заговорил где-то рядом с Корвиллой (а может и в ее голове) голос Самеди. – Очень-очень давно, сколько-то забытых всеми веков назад в пограничном городке Сетарх королевства не помню какого, жил наш главный герой. Он всем сердцем любил свою семью: прекрасную жену, дочурку, сына. Особенно, дочурку, ведь она рвалась идти по стопам отца, мечтала стать могучим храбрым воином, каким был он. Да, он был воином, защищающим границу королевства. Однако, в ходе одного из сражений, получил серьезное ранение в руку, после чего более не мог держать два клинка. Его отозвали со службы.

Заслуженный герой, навоевавший знаки отличия, впредь оставался на попечении города, который был ему искренне благодарен. Наш воин не был против. Для него было высшим счастьем проводить время рядом с любимыми».

Тем временем Обвинитель справился с прической дочери и, поправив ее зеленое платьице, украшенное на поясе ромашками, взял за руку. Они прошли сквозь Корвиллу и вышли на улицу.

«– Они идут на главную площадь Сетарха, где будет проходить парад воинов, посвященный Дню защиты королевских земель».

Внутри демоницы что-то сжалось. Грудь обдало растекающимся жаром, будто облили кипятком. Она проводила взглядом мужчину и девочку, и ощутила, как дрожит.

Корви никогда не была черствой. Она могла проявлять надменность, волю, но сочувствие ей не было чуждым. И сейчас она испытывала именно это.

Поравнявшись, суккуб почему-то больше всего рассматривал Лиурэнн. Стоило обратить взгляд на Обвинителя, как тут же малышка перетягивала его обратно.

Она плоть от его плоти, кровь от его крови. Подрастающее продолжение его рода. Круглолицая, с курносым носом и большими пытливыми глазами, девочка постоянно норовила куда-то вырваться. Ей было интересно все: приготовления, цветы, эльфы в разноцветных красивых одеяниях, солдаты с парными одноручными мечами и глефами. На все малышка указывала пальцем и дергала отца за собой. Тот терпеливо удерживал крохотную ладонь, стараясь отвлечь слишком активную малышку разговорами о любимом оружии и играх.

Бесплотная Корвилла сильно сжала губы. Она любовалась живой мимикой маленькой эльфийки, и никак не могла оторваться.

Центральная площадь уже заполнилась народом. Эльфы от малых до старых в ожидании выглядывали на центральную и самую широкую дорогу, покрытую ровной брусчаткой. Она единственная проходила сквозь весь Сетарх по прямой от главных врат до запасных. Именно по ней должны были ступать славные бойцы и всадники в парадных доспехах.

Лиурэнн прижалась к папе, недовольно надувшая щечки из-за мешающей все рассмотреть толпы. Мужчина нагнулся к девочке и взял ее за талию в попытке посадить к себе на шею, но его левая рука обессиленно задрожала. Тогда малышка, заметив, как отцу больно, сама постаралась взобраться на подставленное плечо.

– Благодарю, добросердечная воительница Лиурэнн, – ухмыльнулся Лахрадж, выпрямляясь. Теперь девочке было видно всю округу. Она радостно захлопала и указала вперед.

– Там мама и братик!

Мужчина, придерживая детские ноги в туфельках под тон платью, направился сквозь взбудораженное скопление эльфов к жене. Многие расходились, пропуская уважаемого воина.

Вскоре он уже стоял рядом с ней. Высокая стройная эльфийка с серебряными волнистыми волосами до плеч ласково прогладила травмированную руку супруга и поцеловала Лиурэнн в щечку.

Рядом скромно стоял мальчик в темно-сером камзоле с лиловыми застежками, с первого взгляда очень похожий на маму: такие же серебристые волосы, хоть и короткие, и синие серьезные глаза. От отца он взял широкую сильную челюсть, делающую его чуть старше сверстников, хотя по возрасту он не далеко ушел от сестры.

– Подойдем ближе?

– Да! – обрадовалась предложению матери красноволосая малышка, невольно заерзав на шее.

– Конечно. Лира так ждала этого дня, для нее этот праздник особенный, – согласился тот и повел семью за собой ближе к центральной дороге.

– С папиной шеи я увижу всю вереницу воинов от головы до хвоста!

«– Счастливая семья. Чего еще желать, верно? Однако, довольно умиления. Это было необходимо, чтобы ты имела представление о том, каким был наш с тобой приятель. Теперь же перейдем к основным событиям…»

И вдруг все изменилось.

Теперь любовно ухоженный, украшенный цветами город пылал. Смех и оживленные беседы жителей обратились в панические визги и рыдания, срывающиеся на хрип. Густой свинцовый дым заменил Сетарху небеса. Жаркий, сухой, выедающий глаза до слез, скребущий глотки.

Многие эльфы заперлись в домах, в попытках спасти себя и свои семьи. Кто-то бегал в полоумном ужасе, прижимая к себе плачущих детей. Нет, не бегал. Убегал. Убегал без оглядки, не зная куда, ибо за ними неслись коренастые твари, размером в откормленного тяжеловоза. Внешне они напоминали собак, только с жесткой плотной бледно-болотной шерстью. Их широкие скуластые морды покрывались рогами и колючими мелкими выростами, самые длинные из которых росли над глубоко посаженными рубиновыми глазами, защищая их подобно бровям.

Гончие набрасывались на эльфов без разбору. Валили на каменную плитку, вгрызались в плечи, бедра и животы, убивая жертву болезненно и долго, вызволяя из нутра как можно больше крови.

По центральной дороге, где проходил парад, медленно, будто на прогулке, ступали пятеро незнакомцев в черных робах с глубоко опущенными капюшонами.

Центральные и запасные ворота оказались загорожены отрядами демонов, высоких, в сплошных черных шлемах, из забрал которых светилось багровое пламя изголодавшихся по насилию глаз. Их доспехи казались каменными. Грубые острые пластины покрывали торс, словно вросшие. В руке такого демона запросто помещалась голова взрослого эльфа.

Некогда славный город защитников теперь был усыпан телами в гнутых латах. Вонял гарью, мясом и потрохами.

«– Какой ужас!» – ахнула Корвилла. Ее тут же притянуло к дому, где еще совсем недавно красноволосый мужчина бережно расчесывал волосы любимой дочки.

Сумрак царил внутри. В разбитые окна с улицы проникал горький дым, создавая полупрозрачную завесу.

В гостиной, где вся мебель теперь валялась по углам разбитой в щепки, стоял Обвинитель. Он сжимал в руках два одноручных клинка, изогнутых назад, в сторону обуха, с которыми столько лет служил королевству. На животном адреналине, защищая запертую дверь в другую комнату, из которой доносились детские всхлипывания, он игнорировал неполноценность левой руки.

Гостиную заполняли демонические псы. В дверь едва помещался один такой, но в дом стремилась залезть наперебой вся стая. Бывший воин использовал эту возможность, ловко подскакивая и рубя сующиеся внутрь морды и шеи.

Когда же их стало слишком много, и под силой давления на эльфа стали вываливаться болотные туши с оскаленными зубами, держаться в одиночку становилось сложнее.

Один пес полетел на мужчину, широко расставив опасные лапы с когтями. С другой стороны, едва попав в комнату, атаковал второй. Эльф быстро прокрутился, успев полоснуть первого по горлу лезвием и увернувшись от второго.

Панические вопли умирающего чудовища перешли на булькающее хрюканья и затихли, пока тело еще подергивалось на деревянном полу. Оставшийся в живых его собрат попробовал сбить мужчину с ног, но тот быстро отскочил в сторону и в развороте рубанул клинком пса по шее. Меч застрял между позвонками, и тварь потянула воина за собой по инерции.

Воспользовавшись такой кратковременной возможностью, на Обвинителя набросилась новая гончая, ворвавшаяся в дом. Она вцепилась ему в правую руку зубами. Эльф зарычал от боли. Тут же, словно вспомнив о старой травме, левая рука ослабла и меч в ней обессиленно задрожал.

Челюсти чудовища сжались сильнее. Пес жадно тряхнул головой и вырвал руку мужчины из сустава. Под истошный крик брызнула кровь.

Воин упал на одно колено, судорожно дыша. В этот момент демонические гончие хотели покончить с противящейся добычей, но в комнату вошел один из незнакомцев в черном одеянии.

– Пошли вон, – ледяным тоном приказал пришедший мужчина, и псы незамедлительно покинули обитель этой семьи. Он подошел поближе к содрогающемуся эльфу и чуть наклонился. – Какое отчаянное сопротивление предоставил нам ваш город. Кто бы мог подумать.

Лахрадж посмотрел на него волком, скрипя зубами от невыносимой боли.

– Ты быстро организовал оборону. Это похвально, – продолжила фигура в балахоне. – Настоящий воитель, пускай и в отставке. Вижу, ты хочешь спросить меня, кто мы такие, но не можешь. Мы – жаждущие быть избранными Аганном, великим демоном-создателем. Властелином Высшего Царства. Но за все взимается плата. Каждое благо требует жертвы взамен. И мы жертвуем самым ценным. Совсем скоро ты поймешь…

Глаза эльфа вспыхнули ярче. Свет полился и из его рта, потянулся по венам, захватывая оставшуюся руку и обращая ее в горящую зеленым пику. Внезапный выпад рукой, сквозь слабость и дрожь, заставил мужчину в робе застыть. На пол закапала кровь сквозной широкой раны – пика вошла ему в грудь и вышла между лопаток.

– Я думал… ты иссяк… – последнее, что произнес он прежде, чем рухнуть замертво.

«– Да, наш дорогой друг знал пару приемов, – вновь заговорил с Корвиллой Самеди. – Он прикончил одного из пятерых демонопоклонников, однако, это его не спасло. Не подумай, не все любители демонологии плохие ребята. Это, прежде всего, раздел магии, наука, требующая внушительной силы воли и самоконтроля. Хоть во многих обществах демонология считается темным ответвлением, она открывает врата к знаниям. А знание – сила, как говорят. Каждый мудрый демонолог, еще познавая азы, понимает, что с демонами шутки плохи. Это риск, тяжелое противостояние умов и силы духа. Вот эта пятерка явно перегнула, посчитав себя идеалом таланта.

После убийства одного из этих идио… культистов, да, пожалуй, так их назовем, нашего покалеченного красавчика решили взять в плен, а не убивать сразу. Он был заточен вместе со своими детьми в холодной камере родного Сетарха, так и не узнав, что его возлюбленную растерзали гончие на рыночной площади, едва демонам удалось прорваться».

Гостиная в доме внезапно переменилась на тесную мрачную камеру с высоким потолком. Холодный камень кое-где покрывался бледным мхом, а по полу гулял пронзительный сквозняк, в насмешку желающий вытянуть из живых и измученных остатки здоровья.

По соседству кто-то плакал, слышались вздохи и тихие стоны со всех камер вокруг. Лахрадж и его малыши казались полностью истощенными: бледные, с темными кругами впавших глазниц. Мужчина сидел в одних потертых штанах, опершись голой спиной о сырую стену. Рваное плечо, небрежно заштопанное нитками, гноилось и разило, но дочь и сына это ничуть не отвращало: они прижимались к отцу, в попытках согреться. Грязные и оборванные, со слипшимися от жира волосами.

Левая кисть эльфа слабо засветилась. Он, задержав дыхание от напряжения, с трудом поднес больную руку к груди и вытянул маленькую белую сферу энергии. Поделив ее надвое согнутым пальцем, эльф поднес сферу сперва к губам дочери, затем к губам сына, подкармливая их.

Он больше не был похож на воина. Скорее на заморенного старика, ждущего близкой смерти.

«– Конечно же, их не кормили. А эльфы, как создания, расположенные к магическому дару, нуждаются в подпитке живой энергией. Без нее внутренняя магия начинает жрать энергетические ресурсы организма, и эльфы медленно погибают от бессилия». – пояснил Самеди.

Корвилла не могла ему ответить. Она наблюдала за тем, как Лахрадж вырывает из себя и без того утекающую силу, чтобы поддерживать малышей, и чувствовала, как ее горло горит от желания плакать. Потребность помочь рвалась из ее сердца, но это было невозможно, от чего становилось еще хуже. Прошлое не изменить, его можно лишь принять, и демоница сама согласилась принять прошлое Обвинителя, каким бы неприятным оно ни было.

Вдруг железная дверь с раздражающим скрипом отворилась. В камеру вошел один из демонов в черном чешуйчатом доспехе без шлема, выставив напоказ лысую голову, покрытую черными роговыми выростами. Он безумно ухмыльнулся пленникам, тараща неморгающие круглые глаза, и подошел к мужчине. Крупная лапа в пластинчатой перчатке, грубо схватила эльфа за оставшуюся руку, и оттащила от детей. Те прижались друг к другу, им оставалось лишь провожать отца уставшим, почти усыпающим взглядом.

Демон тащил пленника по окровавленному полу темного коридора, будто легкую тряпичную куклу. По пути эльф несколько раз терял сознание. Окончательно он пришел в себя уже будучи прикованным цепью к стене в зале суда – в одной из башен города, под которой и располагались темницы. Только вот теперь здесь не было ни лавочек, ни столов – просторная округлая комната, в центр которой демоны стаскивали изуродованные тела. Сквозь проломленную крышу башни можно было увидеть безоблачную небесную лазурь – видимо, готовился костер.

Вскоре в зал вошло четверо демонопоклонников. Как и убитый, они скрывали лица под капюшонами. Одна из фигур, самая миниатюрная, заметив заключенного поспешила к нему. Она первая из культистов показала лицо: узкое и большеглазое, с тонкими губами, что сейчас изогнулись в злой усмешке.

Поправив черные растрепавшиеся волосы, она грубо схватила костлявое лицо Лахраджа, шире распахнув веки.

– Как ты посмел! – раздался хлесткий звук пощечины. – Такой жалкий смердящий калека не мог убить одного из достойнейших Аганна! Любишь свой город, воин? Любишь свой народ?! Что, не можешь ответить?! Слабак! – Снова удар. Девушка сплюнула в сторону мужчины и нервно отправилась к остальным.

Те уже устанавливали по центру насыпи тел овальное изваяние в виде двух изогнутых человеческих силуэтов, сросшихся затылками. Их лица с алмазами вместо глаз и руки тянулись к небу в мольбе. Вокруг кострища чернокнижники расположили широкие каменные чаши крест-накрест, от которых к ногам изваяния тянулись по наклонной желобки.

– Начнем.

Вспыхнуло пламя. Голодные рыжие языки ревностно захватили мертвую плоть, выпуская в воздух запах паленых волос и ногтей, запах горелой ткани. Ясные небеса наверху быстро спрятались за горьким смогом.

К девушке-демонологу один из демонов подвел маленькую эльфийку, ровесницу Лиурэнн. Худая, в грязных лохмотьях вместо некогда яркого синего платья, девочка с ужасом глядела на незнакомку в черной робе. Та достала витой кинжал из рукава и прижала ребенка к чаше грудью. Лахрадж видел все. Видел, и ничего не мог сделать. Он хотел выкрикнуть, но из груди вылетел лишь тяжелый сиплый стон.

– Нет! – заплакала эльфийка. – Пожалуйста! Не надо! Командир, спаси меня! – она в панике посмотрела на прикованного однорукого эльфа, узнав в нем того самого героя, который помогал городу оборонять границу королевства. Ей было непонятно, почему он не встанет на ноги и не снесет голову этой безумной женщине, что готовится совершить нечто ужасное. Но он не мог. И осознавал это. Осознавал все…

Через миг девочка уже захлебывалась над чашей, наполняя ее темной горячей кровью. Широко раскрытые глаза все еще смотрели на пленника и медленно стекленели.

К остальным демонопоклонникам также вели детей разных возрастов. Их ждала подобная участь. Чаши заливались, пока по желобам к ногам статуи не полились ручьи. Погибших и еще погибающих детей демоны бросали в костер, как только они переставали быть полезны для ритуала. Визг тех, кто еще не успел испустить дух, заставлял барабанные перепонки дрожать.

Каждый умолял спасти его. Каждый хотел жить. Каждый…

Звон в ушах сводил воина с ума. Он страдал в скорбящей ярости. Заметив его частое дыхание, культистка расхохоталась.

«– Зачем они убивают детей? Зачем заставляют его смотреть?» – дрожащим голосом спросила Корвилла.

Самеди хмыкнул где-то совсем рядом:

«– Да все просто, моя дорогая. Они пришли творить ритуал, а Обвинитель устроил им трудности в виде сопротивления. Еще и прибил того, с кем у той дамочки в балахоне, похоже, были теплые отношения. Вот они вчетвером и приняли решение его помучить перед смертью.

Мы с тобой, милая Корви, свидетели ритуала Избрания. Эта недалекая четверка пытается воззвать к демону Аганну, а это довольно непросто, ведь у него своих дел хватает, кроме как к смертным заглядывать. Как ты знаешь, демоны бывают разные. Имеют разные склонности, образ жизни, преследуют разные цели. Какие-то мечтают только жрать, какие-то повернуты головой на насилии, кто-то только развлекается и получает удовольствие. Многие демоны являются кем-то вроде наемников. Особенно, для демонологов, способных вступать с ними в контакт. Однако, некоторые демоны посильнее и поумнее, они жаждут свободы и власти, хотя и не занимают никаких верховных мест и не имеют титулов. Одним из таких и является Аганн. Демон-создатель. В свое время он хлопотал, окружая себя почитателями. Вера дает демонам силу, а ритуалы в честь веры – еще большую. Так он и открыл для себя новые возможности, создав собственный чертог. Чтобы не терять форму, Аганн написал учения и создал сборник ритуалов, чтобы придурки, вроде вот этих, подкармливали его душами и собственной преданностью. Как я и говорил раньше: души – ходовой товар.

Один из ритуалов таков: раз в сколько-то там долгих лет Аганн выбирает избранного среди смертных, дарует ему могущественные способности и забирает к себе в услужение. Избранным становится тот, кто принесет наибольшую жертву.

Культисты принесли ему в жертву целый город. Детей они собирали каждый лично, чтобы избранного выбрали честно. Сколько нашел – столько отдал. Ведь чистая душа ребенка стоит гораздо дороже порочных душ тех, кто познал эту жизнь сполна.

До призыва демона оставалось несколько дней…»

Перед глазами Корвиллы предстал новый фрагмент истории: Лахрадж сидел в камере на полу, обмякший, будто мертвец. Она даже слышала, как в его голове наперебой шепчут и кричат разные голоса: «Спаси меня! Почему ты не помог? Защити!». Пустой взгляд отдавал безумием. Сломленный, он смотрел на лежащих рядом в обнимку Лиурэнн и Тахрая. Они не двигались и почти не дышали. Эльф знал: завтра наступит их очередь. Финальный штрих. И вновь он будет смотреть, неспособный ни на что повлиять, разрываемый горем на части.

Магии больше не хватало, чтобы отрывать от себя кусочки для кормления детей. Малыши гасли у него на руках. В отчаянии мужчина подполз к ним, оставляя за собой гнойный след от плеча, и накрыл собой. Его лопатки то и дело вздрагивали в бесшумном скорбящем плаче. Он прощался…

Эльф сжал зубы до скрежета, и резкая ярко салатовая вспышка пламени под ним озарила камеру – единственное, на что хватило последних сил. Для сына и дочери затянувшееся истязание голодом и холодом в нескончаемом страхе перед неизбежным вмиг завершилось. Мужчина рухнул рядом с маленькими уже обугленными телами и завыл:

– Я не хочу этого видеть!

В приступе нестерпимой агонии он ударил себя пальцами в глаза. Злостно, в искренней ненависти. Кровь потекла по его скулам и закапала на камень. Лахрадж закричал так, будто собрался распрощаться с собственной душой в сию же минуту.

Корви узнала этот крик. Именно его она слышала в видении, когда обреталась их с Обвинителем связь. Так вырывалась наружу безграничная яростная скорбь того, кто утратил все.

Теплые ручейки слез защекотали щеки девушки. Она чувствовала их, но не могла убрать, застыв в ужасе.

Мужчина завалился на бок. Жизнь медленно, но стремительно покидала его. Оставалось лишь мучительно ждать. И в этот момент, заглушив рой слуховых галлюцинаций, над ним раздался низкий басистый голос:

– Изумительно непростое решение для смертного, Лахрадж. С умыслом спасителя, ты пожертвовал больше, чем те, кто славит мое имя, ведь только удушающая тяжелая скорбь создает жертву из утраты. Ты воистину силен. Столь крепкая воля достойна поощрения, а посему я избираю тебя, как воина Высшего Царства. Я прекращу твою боль, наделю небывалой силой, чтобы ты отомстил за гибель своей семьи. Да, справедливая месть должна свершиться. Пускай твоя ярость утопит залы правосудия в крови. Ты сполна заслужил этого возмездия. Взамен же я прошу лишь одного: будь мстителем Высшего Царства и моим преданным воином.

Пересушенные губы, в трещины которых затекла кровь, беззвучно разомкнулись. Не имея голоса, лишь мысленно, эльф ответил: «Дай мне силу. Я разорву их».

– Вкуси же ее, Лахрадж! Пей ее, изрыгай безжалостной карой на недостойных! Умри смертным и воскресни вечным! Да будет так.

И тогда тело мужчины охватило алым свечением. Гнойные нити на правом плече с треском порвались, оросив пол мелкими желтыми брызгами. Из тухлой плоти полезла новая когтистая конечность. Эльф с хрустом бился в конвульсиях, на его груди и плечах вспыхнули привычные Корвилле похожие на лаву рисунки, а из лба потянулись рога. Кожа на лопатках вздулась и лопнула, дав распахнуться широким перепончатым крыльям. Мужчина стал на колени и зарычал, обнажив уже не эльфийские острые клыки. В этот момент окровавленные глазницы зажглись светло-зелеными огнями.

Теперь это был тот самый Обвинитель. Искаженный злобой и презрением. С шумным выдохом он выпрямился, и багровые слипшиеся волосы растрепано спали ему на спину и ключицы.

– Ты оказался жаднее, чем я думал, – посмеялся голос Аганна вокруг мужчины.

– Я хочу больше! – требовательно рявкнул тот, его рот искривился ухмылкой предвкушения. Он сжал перед собой кулаки уже здоровых окрепших рук, и из запястий полезли острые шипы, загибаясь в сторону локтя полумесяцами лезвий.

Обвинитель схватил прутья решетки и разогнул их, будто те были сделаны из сырой глины. Он вышел, даже не обернувшись напоследок на маленькие сожженные тела.

«– Думаю, ты уже догадалась: он перебил здесь всех. И демонов, и даже эльфов, которые еще оставались заключенными в камерах. Разошелся парень».

После слов Самеди, Корвилла уже наблюдала, как Обвинитель в оскале быстро расправляется с демонами, полосуя их оружием на руках и сжигая пламенем. Тела ложились у его ног обезглавленные, с отрубленными частями, черные и дымящиеся.

Наконец, он оставил лишь четверых. Культисты были пойманы в первую очередь, и заперты в одной из камер. Обвинитель выломал им локти и стопы, лишив возможности передвигаться и колдовать.

С каким же наслаждением он впитывал их удивление, перетекающее в панику, когда маги увидели, кого избрал их обожаемый Аганн вместо них, преданных слуг.

Взгляд, осознающий тщетность стараний… в нем видно разрушение надежд. Частица за частицей, осыпающихся вниз, во всепоглощающую трясину непрощения. Каждый из почитателей посвятил служению большую часть жизни, без устали работая над своими умениями, черпая знания отовсюду, от куда возможно. Рискуя и жизнью, и свободой, они всей свитой совершали кошмарные деяния ради шанса, который, как им казалось, абсолютно точно был у каждого. Но за все их труды наградой стала безответность. Разрушительное предательство – избранным нарекли не верного слугу, а полудохлого пленника-калеку…

Первой он вытащил девушку. Демон схватил ее за волосы, словно надоевшую шлюху, и поволок в зал суда, где на пепелище из останков возвышались каменные овальные врата в виде двух слитых силуэтов.

– Пожалуйста, прости! Я умоляю тебя! Пощади! Ты ведь лучше, чем мы! – разрыдалась демонопоклонница, когда ее прижали к чаше, заставив смотреть на кровавое днище.

Обвинитель прижался губами к ее уху и улыбнулся:

– Я намного… намного хуже, чем вы. И именно я теперь в праве судить вас за все совершенное. Без права на обжалование вы приговорены стать жертвами собственного ритуала.

– Ты ведь герой! Сжалься…

Когти демона прогладили ее шею, оставляя грубый рваный след. Девушка вскрикнула и начала захлебываться, выталкивая из себя в чашу кровь, судорожно пытаясь достать рану изувеченными руками.

– Герой? – хмыкнул Обвинитель и зло рассмеялся.

Вскоре участь девушки разделили и остальные маги. Каждый склонился над своей чашей безжизненным телом, пуская по желобам горячие ручьи. Демон упивался их предсмертным страхом до последнего, пока не угасли искры в их взгляде.

Не только кострище, весь город запылал, очищаясь от трупов. Силуэты изваяния застонали и оторвались друг от друга, став на колени, будто ожившие. Между их пятками, там, куда собиралась жертвенная кровь, начал распускаться рубиновый бутон, открывая проход в чертог Высшего Царства.

«– Он помнит все это? – спросила Корвилла. – Как появился камень его грехов? Неужели он и самого себя приговорил?»

«– О, милая моя, смотри дальше. Это ведь не конец истории. С тех пор, как пробудился Обвинитель, он начал записывать грехи. Свои собственные. Ведь он страдал от совершенного, страдал от допущенного бездействия, слабости, и единственным спасением для него могло стать лишь принятие. Но как он мог принять все, что сделал? Поначалу он записывал все в своей памяти. В будущем появится его свиток, а затем и камень, так как свиток попросту не сможет впитать в себя больше».

Демон вошел в портал и выступил на берег кристально-чистого озера. Густые травы вокруг него плавно колыхались, будто приветствуя. Рядом в озеро впадал небольшой водопад, струящийся со скалы, поросшей лесом.

Аганн уже ждал его, любуясь тем, как по идеально гладкой водной поверхности плавает гусыня с выводком. Здесь было так непривычно спокойно и мирно. Никакой удушающей гари, никаких криков – лишь мелодичное щебетание птиц и сильный аромат тимьяна, растущего где-то неподалеку.

– Лахрадж, – улыбнулся хозяин своему гостю. Это был крепкого телосложения серокожий демон ростом в трех мужей, ставших друг другу на плечи, с очень длинными тонкими рогами, загнутыми с висков в сторону затылка. Его хищные глаза светились красным, как полосы на теле Обвинителя. – Я тебе рад. Достойнейший из моих воинов. Ты принял верное решение, примкнув ко мне. Вместе мы достигнем невероятного могущества, расширим владения и распространим мое влияние. Только взгляни на этот чертог, – он развел могучими руками, демонстрируя превосходные девственные виды. – Я создал его сам. Высшее Царство, в котором без нужды и в мире обитают просветленные. Те, кто вкусил горе настолько, чтобы никогда не желать и не творить его никому. Те, кто пожертвовал так, что больше не хочет отнимать ничего у других. Избранные, наподобие тебя, становятся защитниками идеальной обители, а также вершителями моей воли, – Аганн с умиротворенным величием посмотрел на эльфа. – Не только божества способны творить прекрасное, как видишь.

С каждым произнесенным словом мышцы на лице Обвинителя напрягались сильнее, ярость калила его.

– Идеальная обитель? Высшее Царство? Жизнь в мире и без нужды? – он сощурил веки слепых глаз. – Демон, возомнивший себя богом-миротворцем? Только что это за бог, требующий в жертву детскую кровь? Что это за бог, предающий собственную паству? Ты слишком порочен для речей о пацифизме.

Аганн посмеялся:

– Я демиург чертога, что перед тобой. Я заселяю его и облагораживаю. Создаю таким, каким мне хочется. И если решено, что здесь будет рай – здесь будет рай. Когда ты увидишь, как хороши мои порядки, отличающиеся от мира смертных, тебе станет все равно, какая цена была уплачена.

– Как интригует. – Острые выросты на руках бывшего Лахраджа удлинились и закраснели, как нагретый металл.

Серокожий великан окинул взглядом приготовленного к бою мужчину, и хмуро опустил голову:

– Мне так не хотелось бы ошибиться в тебе. Твой потенциал достоин развития. Ты можешь стать полезным как себе самому, так и всем нам. Осознай же это, охваченный пламенем гнева. Прозрей и прими новую жизнь в могуществе и достатке.

Но ответом Аганну был уверенный гнетущий взгляд готового убивать. Демон-создатель выдержал его и заговорил с долей разочарования:

– Вот как. Если тебе нужен бой…

Хозяин извлек из-за пояса черных просторных штанов свиристель, и поднес к губам. На клич мелодии, будто из ниоткуда, стали возникать воины, прочно закрытые темными доспехами, похожими на ребристую чешую дракона. Все они были разного роста и наготове держали разное оружие. Головы покрывал сплошной шлем с наличником в виде рогатой демонической твари со злой усмешкой.

Обвинитель ринулся в атаку первым, вспугнув гусыню с птенцами…

Аганн поднял вверх один палец, увенчанный когтем. Повиновавшись немому приказу, демонические воины расступились, позволив Обвинителю схлестнуться с одним из них.

У этого высокого служителя был кистень с шипастым билом, размером чуть меньше кулака, и средний щит, покрытый такими же чешуями, как доспех.

Воин замахнулся, глядя на приближающегося противника смеющимися красными глазами. Он ударил, когда тот был достаточно близко, но Лахрадж быстро увернулся и сразу же подскочил с боку, норовя ударить слугу Аганна лезвием в щель под шлемом. Служителю пришлось вместо очередного замаха выставить щит. Не достигнув цели, опасный шип ударился о его поверхность.

С усилием отпихнув от себя напористого красновласого демона, боец в темных доспехах завертел кистенью. Теперь наступал он. Он собирался проломить рогатую голову этому выскочке, который, получив силу от господина, вместо благодарности слишком уж возгордился.

Обвинитель подскочил рискованно близко. Смерть выдохнула ему в лицо, когда било пронеслось на ничтожном расстоянии от виска. Глухое рычание клокотало у красноволосого внутри – ему хотелось вцепиться во врага немедленно. Но приходилось обрести власть над опаляющей яростью.

– Ближе! – нетерпеливо рявкнул служитель в темных доспехах, не прекращая крушащие взмахи. Ему казалось, он загоняет слепого выскочку. Ему казалось, словно еще вот-вот, и шипы его оружия вопьются в изуродованную голову непокорного. И каков же был его восторг, когда било, наконец, все же встряло в плоть врага!

Лахрадж швырнул себя ему навстречу намеренно. Безумно, словно страх и инстинкт самосохранения были впредь ему не присущи. Удар пришелся не в голову, а в нижнюю часть лопатки, почти под плечом. Ломящая боль разразилась по телу и спицей вонзилась в мозг. Но мужчина лишь обнажил клыки в животном исступлении.

Аганна это восхитило. Он затаил дыхание, когда Обвинитель моментально намотал на руку с лезвием цепь от кистени, шипы которого застряли в костях и мясе.

Затем Обвинитель грубо дернул цепь на себя. Все происходило так быстро, что воин в темных доспехах не успел среагировать, а потому поддался. Все, что он успел – это выставить щит. Но это не сильно помогло. Красноволосый провернулся и, не отпуская цепи, оказался вплотную со служителем с противоположной от щита стороны. Полумесяц лезвия, идущий из запястья, с хрустом втянулся обратно и вышел из низа ладони прямой пикой. Как раз в тот момент, когда ладонь уже неслась навстречу открытой шее. Наконечник лезвия вошел точно в узкую щель, где сплошной шлем сочленялся с чешуями воротника.

В последний момент темный воин отпустил рукоять оружия, еще надеясь отбить атаку слепого наглеца, но было уже слишком поздно. Он не сразу осознал, что острый отросток из руки противника входит глубже под челюсть, в голову. Пылающие зеленым огнем глазницы стали последним, что запечатлел его умирающий разум.

– Ты не прекращаешь меня удивлять, Лахрадж! – звучно захлопал Аганн. – Насытился ли ты этим бо… – Он не договорил, осекшись. Красноволосый демон, в крови и грязных лохмотьях, не просто возвышался над телом убитого воина, он испивал его душу, смешанную с его силой, когда-то точно так же подаренной Аганном. Салатовое пламя разгоралось точно два костра, подкормленные маслом.

Но было в этой энергетической смеси кое-что еще. Тонкая рубиновая нить, с пульсацией отходящая от мертвого тела прямиком к Обвинителю.

«– И видел он, как наяву, все прегрешения павшего. Видел, как собственные», – зазвучал голос Самеди в голове Корвиллы.

Грозные брови демона-создателя тяжело нависли над веками. Он показал своим слугам, бездвижно стоявшим рядом, три пальца. К непокорному выступило сразу трое: один держал в руках меч и щит, второй же, играючи, провернул алебарду из странного ярко-оранжевого металла, а третьей выступила хрупкая девушка без оружия, но в таком же доспехе, как и все. Между ее пальцами заиграли искры, в тот час покрыв ее зарядом с ног до головы.

– Кем ты возомнил себя, ничтожный калека?! – Аганн разразился гневом. – Я не позволил тебе подохнуть, подарил возможность отомстить! И вместо благодарности за спасение, ты возомнил, будто имеешь право на эту силу?! Ты должен был пасть передо мною ниц!

Поглотив последнюю каплю силы, Лахрадж подобрал щит и кистень поверженного противника, а после усмехнулся Аганну:

– Попробуй меня заставить.

Рана от шипов внизу лопатки затянулась на глазах, о ней теперь напоминала лишь засыхающая кровь.

Первым на красноволосого набросился воин с щитом и мечом. Муж с алебардой зашел с другой стороны, он тоже атаковал. Девушка же оставалась позади всех. В ее руках формировалась сверкающая нестабильными молниями сфера.

Оружие в руках Обвинителя засветилось зеленым. Мужчина ловко ушел от выпада алебардой, и тут же встретил щитом меч. Развернувшись, он пустил в ход било.

Нет, оно не достало ни одного бойца. Но от ударного груза разошлась полупрозрачная зеленая волна. Магия мгновенно сбила с ног щитоносца, так как он оказался ближе всех. У второго воина сломалось древко алебарды.

Наэлектризованная сфера устремилась в Лахраджа. Тот отскочил, швырнув щит в голову приподнявшемуся на локтях воину. Теперь красноволосый был рядом со вторым служителем. Тот не растерялся, отбросил одну из частей разломанного древка, и набросился с оставшейся. Времени на замах кистенью не оставалось, поэтому Обвинитель отбил лезвие оружия выростом из запястья. Тут же второй рукой он воткнул пику из ладони под шлем.

Обмякшее тело Лахрадж поднял с поразительной легкостью, словно в его руках был молодой кролик, а не равный по росту боец. Затем он с силой швырнул его в девушку-мага, которая уже была готова спустить с кончиков пальцев очередной электрический шар. Будучи невысокой и миниатюрной, она оказалась в мгновение прижатой к земле мертвой и довольно крепкой тушей. Электричество перекинулось на убитого, притянув грузное тело к ней сильнее.

Оранжево-белый тяж, объятый тонкой багровой нитью, потянулся из мертвеца в непокорного демона, насыщая его. Обвинитель то ли шумно выдохнул, то ли засмеялся, то ли зарычал – было непонятно. Но Аганн со злостью и с неподдельным восторгом любовался, как его новорожденное создание увеличивается в размерах, как костистые выросты покрывают его кожу, как расправляются поразительные массивные крылья.

Едва поднявшегося щитоносца Лахрадж убил уже одной рукой, попросту смяв ему шлем вместе с черепом. Впитывая больше и больше, он подошел к придавленной девушке. Та отчаянно замотала головой.

– Прошу! Не убивай! – тонким голоском взмолилась она. – Я примкну к тебе! Клянусь, я примкну к тебе!

Короткий визг разрезал небеса. Тяжелая когтистая нога Обвинителя отступила от раздавленного под металлом черепа.

Земля жадно напитывалась кровью, она готова была поглотить еще и еще, как измученный жаждой скиталец. Подобно ей, напитывался силой и грехами Лахрадж. Он указал пальцем на Аганна. Это был вызов и предупреждение. Неотвратимый рок приближающейся участи. И это вывело демона-создателя из себя.

Чудовищно заревев, он махнул оставшимся избранным. Немой приказ значил лишь одно – уничтожение.

– Я разочарован! – выплюнул он, тяжело вздымая грудью. – Получив такой уникальный дар, как смеешь ты, наглец, приносить хаос в Высшее Царство?! Сотрите в порошок этого отступника!

Черные фигуры подступили к Обвинителю со всех сторон. Воздух загудел от магии, готовой обрушиться в любой миг. У некоторых темных воинов из лопаток полезли перепончатые крылья.

– Вы все так порочны, – с неким наслаждением произнес Лахрадж. Он взмыл в небо так, будто всю жизнь умел летать. Многие воины последовали за ним, но едва они отрывались от земли, их молотом прибивала обратно зеленовато-багровая энергия – «отступник» не был намерен растягивать битву.

Те, кто остался внизу, начали отбегать на разное расстояние и пускать в красноволосого демона столпы магии, разукрашивая облака разноцветными шрамами. Разнообразие стихий стремилось захлестнуть Обвинителя, но безуспешно – тот умел окружать себя защитной аурой еще будучи смертным эльфом.

Салатовый огонь стал ответом для атакующих. Испепеляющий, не гаснущий даже под напором льда и воды, он охватывал темные доспехи и забирался под каждую чешую. Местность наполнилась истошными воплями. Рубиновые нити, то и дело, впивались в парящего Лахраджа, ловко уворачивающегося от испуганных попыток его сбить.

Вскоре он начал вырывать ту самую «греховную» нить из еще живых, заставляя их кататься по траве в агоническом припадке. Он пил их, доводил до смертельного безумия.

– Слабы, скажешь ты, – где-то рядом ухмыльнулся барон Самеди. – Но чего же могли желать избранные Аганна? Быть сильными воинами, быть сильными магами… В мире, который не готовился к войне, они чувствовали себя вполне могущественными. Никто не ожидал новичка, который, в отличии от них, пожелает лишь возмездия. Пожелает быть судьей. И… он им действительно стал.

Новый фрагмент прошлого предстал перед Корвиллой. Небеса, залитые пурпуром, раздирались молниями то тут, то там. Проливной дождь смывал с травы кровь, омывал трупы, растоптанные двумя исполинскими демонами. Аганн сражался против Лахраджа всем своим чертогом. Он принуждал землю захватывать его ноги, втягивать в себя, стремясь проглотить подобно трясине. Ветер безумными порывами швырял в чужака деревья и камни. Но Обвинитель уничтожал преграду за преградой, он вырывал ступни из прожорливого чрева почвы и делал новый увязающий шаг. Его крылья здорово потрепало.

Уставший от настойчивости противника, Аганн держался поодаль. Он прикрывал глубокую рану под ребрами – еще чуть-чуть, и лезвие пробило бы сердце. Веками его плоть не знавала ран. Теперь же, впервые он чувствовал сомнения, медленно и навязчиво перерастающие в страх. Владыка ужасался тому, как ловко новорожденный демон отнял силу у всех его слуг, дабы выйти против него на равных. Старая схема, по которой Аганн пополнял армию в этот раз оказалась непростительной глупостью. Осознание пришло слишком поздно…

Обвинитель жаждал ухватиться за его грехи. Вытянуть их, впитать, разрушить ими врага изнутри, заставив корчиться в нестерпимых муках. Но на это пока не хватало мощи.

Рисунки на его теле загорелись, запульсировали в такт сердечному ритму. От них разошелся едва различимый алый шлейф, который начал разрастаться, пока не обволок фигуру Лахраджа целиком.

– Что ты сделал? – Аганн никак не мог понять природу этой новой магии.

Ему не ответили. Рывком красноволосый слепой демон покинул вязкую земельную ловушку. На его прежнем месте остались только дымящиеся раскаленные следы. Аура Обвинителя жрала все, к чему прикасалась: ветер растворялся в ней, щепки превращались в прах.

Бросив густую тень от могучих крыльев, он спикировал на Аганна. Тот отбил первый выпад лезвиями, во втором же их оружие, растущее прямиком из рук, скрестилось. Оба сжимали зубы до скрежета, вкладываясь в натиск. Все сильнее и сильнее…

А потом Лахрадж резко ушел в сторону. Лишившись противодействия, Аганн невольно подался вперед, пока его противник быстро провернулся и опустил лезвие ему на шею со спины. Демон-создатель не поверил. Он схватился за острый клинок голой ладонью. Выпученный, налитый кровью глаз уставился на наглеца позади. Лишь когда из его серокожего тела начала утекать багровая энергия, он раскрыл веки шире и глаз его закатился.

Обвинитель ударил еще раз, перебивая толстые шейные позвонки. Корвилла увидела, как рогатая голова, взмахнув длинным хвостом черных волос, с плеском нарушила гладь озера и утонула в нем, оставив за собой плавно растекающееся буро-красное пятно. Громадное тело демона рухнуло на песок, вздыбив вокруг себя непроглядный смог. Обвинитель направил к нему руку и потянул из трупа алую энергию жаднее. Он яростно насыщался ею.

«– Присвоил себе его силу», – догадалась девушка.

«– Могущественного демона, а, тем более, демона-создателя, непросто убить одним только обезглавливанием. Если бы наш герой ушел, Аганн бы нашел способ восстановиться. Наверняка бы мучился мигренью долгое время, но не перестал бы быть тем, кем был. В данном случае бедолагу, так горячо любившего культистов, постигло полноценное пожирание».

– Аганн! Приве… Эй, что с Аганном? Ты кто?

Обвинитель повернул голову на голос и увидел, как к нему подходит статный мужчина во фраке с цилиндром и костяной кистью вместо галстука. Ухмыляясь нарисованным на лице черепом, он покуривал сигару и рассматривал большую обезглавленную тушу на берегу.

«– До чего же я хорош! Правда, Корви? Посмотри на этот легкий прищур глаз, на эти плечи…»

– Твой Аганн подох, – оскалился ему в ответ красноволосый демон. – Ты кто еще такой?

Самеди почесал подбородок, видимо, принимая информацию, затем мягко улыбнулся и чуть поклонился, сняв цилиндр в знак приветствия:

– Мое имя Самеди. Барон Суббота. Один из сильнейших лоа – старинных духов, почитаемых многими народами во многих мирах, – он снова нацепил шляпу. – Аганн задолжал мне, и я прибыл за платой, однако, вижу, старый рогач меня надурил и предпочел погибнуть, чем выплачивать долг. Прискорбно. Где ж я его теперь достану? Ты выпил его суть, уничтожил целиком.

– Я могу устроить вам встречу в небытии, если так печалишься.

– Воздержусь от такого предложения, – мужчина посмеялся и мотнул головой. Он достал из рукава бутылку рома и сделал глоток, внимательно изучая демона перед собой. – Ну и судьбинушка у тебя, парень. Незавидная. Быть может, старик Самеди что-то может сделать для тебя? За скромную плату, разумеется.

Тот с ответом не спешил. Он посмотрел на свои окровавленные руки, все еще несущие по опасному выросту-клинку, затем его слепой взгляд прошелся по пейзажу вокруг: некогда прекрасное умиротворенное место теперь утопало в камнях, грязи и крови. Красные тучи продолжали выжимать из себя дождь, оплакивая хозяина. Высшее Царство превратилось в чистилище.

– Уничтожь мои воспоминания, – неторопливо произнес Обвинитель. – И отдай этот мир. Он более, чем заслуженный трофей.

– Что ж, это возможно. Я попрошу всего лишь пятьдесят тысяч душ за мир, а также простое условие: позволь в нем жить моим ребятам. В моем чертоге скоро случится глобальное перенаселение, поэтому пускай побудут при тебе. Нянчить их не обязательно, они будут жить мирно и тихо там, где им больше всего нравится, – Самеди указал пальцем вниз. – Под землей.

Обвинитель хмыкнул, но согласно кивнул.

– Воспоминания – тот еще гнетущий якорь. Отдай мне свою человечность, свою былую сущность, и я избавлю тебя от этого болезненного нарыва.

– Забирай.

К когтям Обвинителя из груди потянулась крохотная голубоватая сфера. Мужчина протянул ее Самеди, и тот спрятал ее в кулак, будто фокусник, раскрыв уже совершенно пустую ладонь.

– Добро пожаловать, новый господин земель. Не знаю, что ты будешь с ними делать, но Аганн постарался создать здесь красивую природу, даже поселил настоящих живых существ. Да, дружище, здесь есть жизнь.

– Пойдет на топливо…

- Что значит отдать «человечность»? – спросила Корвилла.

– Это значит, он никогда более не будет связан со своей смертной сутью. Впредь Обвинитель не эльф. Это не тот отзывчивый воин-защитник, стремящийся спасать свой город и королевство. Он никогда не станет прежним. Если надеешься пробудить в нем былого славного парня – оставь это в розовых мечтах, моя девочка. – Самеди уже стоял, прислонившись к стене купальни, и подкидывал монетку, дымя сигарой во рту. – Он выплатил долг менее, чем за неделю. Вернулся весь в крови с ног до головы. Так прошло его… посвящение? Коронация? Хм, в общем, ты поняла меня. Было положено начало долгой крепкой дружбы.

– Мы ведь с тобой тоже друзья, Самеди? – Девушка поднялась из воды, более не испытывая смущения перед мужчиной. Она стянула с крючка длинное полотенце и обмотала влажное стройное тело. – Я ведь могу по-дружески попросить тебя о том, чтобы он не узнал про… то, что теперь мне известно? И желательно, чтобы ты был на связи. У меня появились некоторые планы, где пригодилась бы еще одна сделка с тобой. Тебе ведь нравится заключать со мной сделки, не так ли?

– Ну, – протянул мужчина, приподняв брови. – Ты, конечно, не Обвинитель, который сразу же возвращает долги, но да, мне нравятся сделки. Я знаю, ты обязательно вернешь долг. Обязательно. Поэтому я всегда к твоим услугам, дорогая. Что ты придумала?

– Пока секрет, – демоница загадочно ухмыльнулась, выжимая воду из волос. – Сперва разберусь с насущными проблемами, а затем – посмотрим. Насчет долга не беспокойся: я выплачу все сполна, когда мне подарят возможность.

– Разумеется, даже не сомневаюсь, красавица. Когда понадоблюсь, просто позови меня по имени, и я тебя услышу. А сейчас прощаюсь. Был рад повидаться, удачи!

Самеди исчез также внезапно, как и появился. В один миг. Без порталов, без вспышек. Словно его здесь никогда не было. Корвилла осталась в тишине, наедине с новыми непростыми размышлениями.

Глава 3. Приближение

Высокая и массивная дверь, ведущая в тронный зал, сейчас нависала над хрупкой и одинокой Корвиллой недоверчивым оценивающим стражем. Девушка держалась, чуть надменно приподняв подбородок, предвкушая грядущее знакомство с приближенными ее господина. Сердце гонялось множеством сомнений и переживаний, начиная с того, насколько хорошо сидит на ней новое темно-фиолетовое платье из атласной ткани, утянутое по талии тонкой кожей черного корсета, и заканчивая накрученными мыслями о возможной неприязни как со стороны Совета, так и со стороны самой Корвиллы.

Впрочем, для нее было важно лишь мнение Обвинителя, а тот вовсе не походил на властелина, которым способен кто-либо управлять. Однако, тревога все равно присутствовала, ведь девушка желала влиться, избавив себя от лишних проблем на пути к поставленной цели.

Наконец, она сосредоточенно выдохнула, поправила без того хорошо уложенные волосы, и навалилась на створы.

В тронном зале звякнули цепи на клетках, подвешенных к потолку. Корви заметила в первую очередь то, что внутри маялись теперь совсем другие пленницы, не те, которых она заметила перед сделкой с Самеди.

Затем ее взгляд опустился. Трон пустовал, но в зале оказалось непривычно оживленно. По центру стоял длинный каменные стол, заставленный странными яствами, в том числе подносами с горящими сферами жизненной энергии. Они напоминали хрустальные яблоки, внутри которых, подобно дыханию, пульсировал белый или розоватый огонек. На них смотрели черным сморщенным изюмом запечённые глаза непонятного животного, напоминающего телом свинью, а мордой то ли крысу, то ли собаку с очень человекоподобными руками и ногами, связанными веревкой. Возле этого блюда стояли закуски в виде темно-коричневых ракушек, копченых лапок, а также салатницы с розовым однородным содержимым, на поверхности которого раскидывала яркие алые листья крупная орхидея.

Возле стола что-то обсуждала компания из шестерых существ. Один из них, статный брюнет в черном костюме, руководил маленькой арфисткой, старательно перебирающий серебристые струны тонкими, почти крысиными пальцами.

Музыкантом оказалось низкое женоподобное создание в белом хитоне с потрепанным низом. Белый цвет подчеркивал оливковую сухую кожу, на фоне которой выделялись огромные желтые глаза-блюдца. Круглое лицо с очень широким ртом застыло в рабочем трансе, а расставленные по сторонам длинные уши с крупным основанием раковин, говорили о страхе. Арфистка явно побаивалась того, кто сейчас курирует процесс ее игры.

В такт музыке похлопывал в четыре ладони рослый и очень мускулистый самец гаргульи. По битому камню его оскалившейся морды было понятно, что тот – заядлый любитель подраться. Красные глубоко посаженные глаза хищно проходились взглядом по хрупкому силуэту арфистки. Но та смотрела лишь на руки своего дирижера в черном костюме.

Слева от гаргульи, почти под крылом, восседала уже знакомая Корвилле Минерва. Все такая же траурно мрачная и сдержанно строгая, будто старая ворона. Сидя на ее коленях, положив щеку на стол, спала маленькая девочка, лет пяти, в желтых шелковых штанах и такой же рубашке. Ей не мешала музыка и не мешал холод камня под головой, а также столь неудобная поза – малышка спала глубоко и крепко, немного хмуря черные короткие запятые бровей.

Золотую заколку в виде бантика на ее густых каштановых волосах поправила бледная рука рядом сидящей девушки, от ног до макушки спрятанной под темно-синим балахоном с сильно надвинутым капюшоном. В глаза бросались кукольные шарниры вместо человеческих суставов на запястье и между фалангами.

Корви эта девушка показалась самой необычной из всех присутствующих, даже жутковатой. Той, в ком необъяснимо гармонично сочетались жизнь и глиняное тело. Скрыв под плотной темной тканью свой странный облик, могло показаться, будто она не могла его принять.

В самом краю стола скрестила четыре руки смуглая великанша, похожая на тех, что стерегли камеру Таласса. Ее голова была выбрита наполовину, вторую же половину украшали темные тонкие змеи косичек, спадающие на крупное воинственное плечо. Слишком откровенная одежда (если так можно было назвать повязку цвета махагони на пышной груди и над лоном между бедрами) подчеркивала выделенные мышцы массивного тела.

«Ну и громила. И это женщина? – подумала Корвилла. Шаг ее смятенно замедлился. – Чую стерву за версту. Любопытно, как она в такое свирепое чудище выросла?»

Тут же неприятно защекотали мысли о том, могла ли такая крупная бой-девица приглянуться Обвинителю?

«Нет, – ответил сам себе суккуб. – Она, конечно, формами богата, но вот женственностью обделена напрочь. Только посмотрите на ее недовольные брови и широкую короткую челюсть! А орлиный нос?! Нужно быть лишенным всякого вкуса, чтобы взять ее. Он не мог. Или… мог?»

На звук открытых дверей обернулись все, а дирижер отвлеченно перестал водить руками, от чего арфистка нечаянно сфальшивила и прижала уши к голове, с ужасом наблюдая, как взгляд черных глаз мужчины снова обратился к ней и теперь наливается злостью.

– Ты та самая? – первой заговорила гаргулья. Все рассматривали новую слугу господина, будто диковинку. Недоверчиво, с нескрываемым подозрением диких зверей. Под синим капюшоном девушки с кукольными руками загорелось два любопытных пунцовых уголька.

Корвилла сильно отличалась от Совета. Слишком яркая, слишком утонченная, она создавала впечатление нежной хрупкости, будто стебель тюльпана. У гаргульи при виде нее едва заметно сжались руки, мысленно сокрушая невидимую девичью шею – больно соблазнительный вид.

«Этого парня нельзя оставлять долго без дела, – заметила это демоница. – Такое пламя без присмотра отнюдь не погаснет, а сожжет все вокруг дотла».

Она кивнула Совету:

– Приветствую. Мое имя Корвилла. Господин велел мне познакомиться с Советом.

Компания переглянулась. Все, кроме все еще спящей девочки.

– Я ее помню, – сощурилась Минерва. – Точно, это тебе Обвинитель показал Таласса. Ты была пленницей, только вот… – женщина опустила брови, разгладив морщины на лбу. – Не помню, за что ты здесь. Эй, Дарза, – она затрясла плечи малышки. Та сонно вытянула губы, и вместо щеки положила на стол лоб. – Дарза!

Крик, будто невидимый подзатыльник, раздался практически над детским ухом, и бедняга вмиг распахнула яркие зеленые глазища.

– Что? Что-что? Что такое? – Дарза села и обвела всех непонимающим взглядом.

– Корвиллу помнишь?

– Помню, Минерва. И что?

– Ты помнишь, почему она была заключенной?

– Да все я помню. Теперь отцепишься?

Минерва подбила девочку коленями, на которых та сидела. Дарза зарычала. Женщина процедила для нее каждое слово:

– Вспомни, за что была заключена Корвилла.

Малышка вздохнула. Она устало окинула взглядом демоницу в атласном платье с глубокими вырезами на бедрах, скрепленных золотыми кнопками-розами. Зеленые лукавые глаза заметно расширились: видимо, девочке нравились подобные безделушки, как и драгоценные украшения, что сверкали на шее, пальцах и в ушах бывшей пленницы, стоящей напротив.

Почесав прямую переносицу, Дарза пожала плечами:

– Приношу извиняшки. Не помню ничего.

– Вот именно, – Минерва прогладила ее по каштановой голове. – Это значит только одно: Корвилла избавилась от грехов, и хозяин принял ее на службу.

Повисло молчание. Никто не спешил как-то реагировать на услышанное. По лицам читалось абсолютное равнодушие. Только Дарза зашевелилась, бестактно зевнув во весь рот. Она легла на стол, подложив теперь под щеку локоть, и снова сладко засопела.

– Все верно, – Корви взяла вожжи диалога в свои руки. – Я пришла познакомиться с вами прежде, чем отправлюсь на первое задание. Так приказал Обвинитель. Мое имя вы уже знаете, мне хотелось бы узнать ваши.

– А, кажется, про нее тогда и спрашивала Сирэлл, – проигнорировала слова девушки гаргулья. – Помните, когда мир тряхнуло?

– Не может быть. Она выглядит такой… слабой и немощной, – насупилась многорукая в краю стола.

– Хозяину виднее, – подключился тонкий переливчатый голос кукольной леди в балахоне. – Обвинитель решил, что она заслужила этот дар. Нам всем следует принять его волю и отнестись с уважением к его новой слуге.

– То, что решено им, не оспаривается нами, – согласился мужчина в черном костюме и широко заулыбался. От этой улыбки по спине запросто могли заползать гусеницы тревоги. Он погладил съежившуюся арфистку за ухом, ласково и бережно, как любимую кошку, затем стукнул легко по ее инструменту. Струны вмиг засверкали, заискрились, покрываясь бриллиантовой пыльцой. Музыкант тонко пискнул и замотал головой так, что уши захлопали, но мужчина в черном костюме неумолимо сжал маленькие руки и резким движением вниз провел пальцами арфистки по струнам, оставляя яркий багряный след.

Пленницы в клетках под потолком дернулись. Послышались всхлипы.

– И еще, – произнес он спокойно, но твердо, будто учитель, и повторил движение под сдерживаемый визг виноватой. Вскоре окровавленные кисти существа были свободны. Дирижер отмахнулся и с пинком приказал скрыться долой.

«Жестокий жест воспитания», – отметила Корвилла. Она пересеклась с его черными глазами, колючими, как зимний боярышник, и поняла – это бездонный кладезь бессердечных идей, направленных на создание, по его мнению, идеалов. Даже на нее этот мужчина смотрел с откровенным изучением всех деталей. Один изъян в чем-либо мог бы спровоцировать его сокрытое под вежливой улыбкой непринятие. Этой напрягающей особенностью он походил на шершавый ноготь, который, пробегая по ткани, так и норовил зацепиться за неудачно вздернутую нитку.

– И ранее пленники искупляли себя, – присоединилась девушка в балахоне. – Становились преданными слугами.

– Таких по пальцам пересчитать, – презрительно фыркнула многорукая.

– Но такие были!

– Прошу прощения, но может мы уже представимся наконец? – раздраженно перебила всех Минерва. – Не думаете же вы, что господин прислал ее знакомиться, чтобы мы все подружились и устроили банкет? Нравится вам или нет, Корвилла теперь часть дворца и слуга Обвинителя. И сейчас следует рассказать, кто мы и чем занимаемся, чтобы она имела представление. Безусловно, Совет – не единственные обитатели дворца. Есть еще слуги, есть слуги слуг, и так далее. К этому всему ты постепенно придешь сама, Корвилла. Я – Минерва, заведующая архивом грехов, глава грехописцев, а это, – она кивнула на спящую девочку. – Это Дарза, хранительница грехов.

– Бедняжка сильно устает, – заметила Корви.

– Ничуть, – скривилась женщина. – Это ее, так называемая, особенность. Главная задача Дарзы – охранять архив. Ее мозг получает всю информацию о свитках, и пока она спит, она контролирует безопасность и изоляцию хранилища.

– Проще говоря, если что не так – хранительница поставит на уши всех и вся, ибо вездесуща, – по-прежнему улыбчиво пояснил мужчина в черном. – Меня зовут Эллиор. Управляющий. Ответственно забочусь о порядке во дворце, в саду и по всей территории нашего большого дома. Прислуга, досуг – все это я способен организовать оперативно и качественно, – он чуть поклонился, глядя в глаза Корвиллы. – Обращайтесь, миледи.

– Какой ты подхалим, – сплюнула в сторону гаргулья. – Не ведись на эту его улыбочку. Он скряга. Меня зовут Ульд. Командующий войсками Обвинителя.

– В каком смысле скряга? – оскорбился Эллиор, пристально воззрившись на Ульда черными глазами.

– Ты что, забыл, что ли, как я у тебя пару служанок попросил? Мне всего-то нужно было прибраться на тренировочной площадке. Ты что сказал? Сказал, чтобы мы сами убирали то, что выпало из моих солдат.

– Возражу. Я предложил тебе миньонов. Убирают эти гоблины не хуже служанок, но тебе, почему-то, понадобились именно мои девочки. Увы, они принадлежат только господину, Ульд.

Гаргулья злобно поморщилась, но промолчала.

– Я Лотрия, – нежно зажурчала девушка в темно-синей робе. – Возглавляю крыло разведки. Обычно, мы следим за землями Обвинителя, заботимся о гармонии и безопасности.

Корвилла заинтересованно повернула к ней голову:

– Гармония и безопасность? Для кого?

– Разумеется, первостепенно благополучие обитателей дворца, затем – обитателей мира. Они все являются заключенными вне темницы, и каждый по-своему страдает, однако их существование протекает относительно стабильно. Все может обратиться куда большим кошмаром, нежели они уже претерпевают. Мои люди наблюдают за порядком в мире. Сейчас у нас… особенно много работы.

– Понимаю, – Корви вспомнила про компанию юной Дэлион, к которой ей придется примкнуть. Лотрия кивнула, но развивать тему дальше не стала.

– Я последняя осталась, – хмыкнула многорукая. Видимо, ей не слишком хотелось знакомиться с холеной красавицей, внезапно объявившейся во дворце в качестве исполнительницы Обвинителя, а не рабыни. Карие глаза пробежали по силуэту Корвиллы с высокомерным презрением. Великаншу раздражало в ней все.

– Чего застыла, рукастая? Красотой ее любуешься? – едко заторопила ее Минерва. Бритоголовая обратила на нее сокрушающий взгляд и нехотя заговорила:

– Хагалла. Недавно заняла должность верховной надзирательницы. Объяснять, надеюсь, не нужно, чем занимаются надзиратели в темницах?

– Не утруждайся, – нежно улыбнулась ей Корвилла одними только губами. – Все и так понятно.

– Уж очень надеюсь, – съязвила та в ответ.

– А что произошло с предыдущей верховной надзирательницей? – суккуб повернулся к Минерве, дав понять Хагалле, что тоже не горит желанием продолжать с ней общение.

– Любопытство так и прет, – ответила женщина. – Она была устранена в связи с неисполнением должностных обязанностей. Более подробно расспрашивай господина, а то сейчас взболтнем лишнего и будем потом отхватывать. Кому это надо?

Корви понимающе закивала.

– Еще вопрос: чем занимается Совет? Зачем он нужен повелителю?

– Какой глупый вопрос, – выдохнула Хагалла, глядя исподлобья. – И как тебе хватило интеллекта искупиться перед Обвинителем?

Что-то внутри суккуба застыло, сжалось и покрылось бесчисленными колючками, будто потревоженный еж. Злость нагретой ртутью подскочила от пальцев на ногах к основанию языка, обожгла бледные гладкие щеки. Девушка подошла к многорукой и уперлась руками в стол, впившись в нее взглядом.

– Не думаю, что Обвинитель советуется с тобой хоть в чем-нибудь, – заговорила она ниже обычного, на выдохе. – Не думаю, что он вообще советуется. Так объясните мне, будьте любезны, почему вы зоветесь Советом? Это вполне естественный вопрос, который напросился сам собой.

Пурпур суккубьих глаз превратился в багровый, таким же цветом загорелись и символы на девичьих лопатках – показатель толики силы, переданной их общим владыкой.

Угодливая улыбка вмиг покинула лицо Эллиора, а Ульд удивленно раскрыл пасть с каменными зубами. Он ткнул в сторону Корвиллы толстым пальцем.

– Видали? Это точно из-за нее мир тряхнуло. Господин действительно поделился с ней силой! Во дела!

– Успокойся, Ульд, не слепые, – закатила темные глаза Минерва. – Да, Корвилла, твой вопрос вполне логичен. И снова я отвечу на него вместо вот этих вот… остальных.

Многорукая Хагалла хотела было гневно вскочить, когда Корви нависла над ней, но ее горящая рубиновая энергия здорово осадила, смела назревающий конфликт, напомнив о господине. Ничего не оставалось, кроме как подчиниться его воле, даже если она была неприятна.

Сейчас все происходящее, все голоса вокруг превратились для великанши в размазанный фон. Она не понимала, почему он выбрал эту хилую выскочку, и чем она, будучи пленницей, так успешно выслужилась перед ним. Для Хагаллы ее образ оставался недостойным столь великого подарка.

Минерва продолжила:

– Ты права, Обвинитель не нуждается в советах, но нуждается в преданных помощниках. Мы – те, кто безоговорочно исполнит любой его приказ. Исполнит самоотверженно и честно. В мире нет более верных ему существ, потому что каждый из Совета был создан Обвинителем собственноручно. Мы не искупали грехи, мы были сотворены чистыми идеалами, напрямую связанными сознанием с господином. Он повелитель мира, в котором полного доверия не может существовать. Даже к тем, кто искупился. Всегда есть вероятность того, что раскаявшийся возжелает спасителю зла, ибо природа смертных – эгоизм и жадность. Требуя больше, многие скачут по головам тех, кто их когда-то поднимал. Разумеется, Обвинитель такие мысли в головах давит сразу. Вместе с головами. Но недовольных хватает. Мы их зовем крысами, потому что они удивительным образом умудряются скрываться от вездесущего ока Обвинителя и его Совета. Но это я уже отошла от темы, – женщина кашлянула и принялась массировать шоколадные пряди спящей Дарзы. – На заседаниях Совета, обычно, обсуждается положение дел в Багровом мире. Мы даем отчеты и слушаем идеи господина. Конечно же, порою и мы высказываем свои мысли, но окончательное решение всегда за нашим создателем. Совет – это взаимосвязанная система, центральная сеть, от которой разбегаются нити систем поменьше, подчиняющихся нам.

Корвилла зажглась:

– Если я докажу повелителю свою преданность, я смогу также стать частью Совета?

– Нет, милочка, можешь даже не мечтать об этом, – Минерва хрипловато посмеялась. – Частью совета может стать лишь тот, кого Обвинитель создает сам. Слуги, даже верные до фанатизма, остаются слугами навсегда.

Гулкий стук притянул взгляды к Ульду. Это он хлопнул в каменные ладони и теперь затейливо ухмылялся, довольный такой реакцией.

– Кажется, все выговорились, – пробасил он. – Не знаю, как вы, а я жрать хочу. Это печеное мясо так пахнет, что слюни превращаются в известь. Элл, зови свою брынькалку, пусть играет. Все познакомились – можно отдохнуть.

Эллиор поморщился, наблюдая за тем, как гаргулья небрежно рвет зубами запеченную голень, и ее жир с мелкими ошметками улетает куда-то в сторону, шлепаясь о пол тронного зала.

Все же, он достал из внутреннего кармана вороного пиджака крохотный колокольчик и позвонил. Почти сразу же после переливчатого звука в дверях тронного зала возникло знакомое ушастое создание в потрепанном хитоне. Арфистка обнимала инструмент и боязливо таращилась на мужчину. Тот поманил ее пальцами, улыбаясь доброжелательно и тепло, будто ничего не было.

– Играй, – потребовал он. – Начнем повеселее. «Рассвет над телами». Начали. – Элл взмахнул руками, и маленький музыкант вновь заходил по струнам пальцами, по которым тянулись бурые борозды от запекшихся порезов.

– Была рада знакомству, – тихо сообщила всем Корвилла, понимая, что общение подошло к концу. На нее по-прежнему смотрели только Минерва и Лотрия. Остальным было уже не до новенькой слуги: Ульд набивал боевое пузо едой, Эллиор поглотился дирижированием, Дарза спала, а многорукая Хагалла настолько глубоко утонула в себе, что ей было попросту плевать на яства, музыку и все еще присутствующую Корвиллу.

– До встречи, – попрощалась с демоницей Лотрия. Рядом сидящая Минерва кивнула, присоединяясь к ее словам.

В сером длинном коридоре Корвилле стало спокойнее. Она будто со вздохом отправила вниз давящий между лопатками валун. Мрачность и тишина толстых стен с агрессивно красными гобеленами странным образом умиротворяли девушку. Она наконец-то снова была одна, смотрела на высокий потолок, слышала отдаленные звуки арфы, и с наслаждением осознавала, что этап знакомства с Советом позади.

Ее грубо схватили за шею сзади и развернули. Девушка напряглась от неожиданности, но, встретившись с пламенем пустых глазниц, начала облегченно расслабляться.

– Вижу, ты закончила с ними, – заговорил Обвинитель, рассматривая ее лицо то с одной, то с другой стороны. Он был так близко, что обдавал горячим дыханием кожу.

– Да, – удивительно тихо произнесла демоница.

– Отлично. Теперь тебе известен круг моих приближенных помощников. Каждый из них надежен и открыт передо мной, ибо я создал их, и я же могу в любой миг оборвать их существование. Если по какой-то причине ты не сможешь обратиться ко мне, ты всегда можешь обратиться к Совету, – он убрал руку.

– Совет сказал, что мир ощутил, когда мы… сплелись.

Мужчина с некой насмешкой приподнял голову:

– И что с того? Этот мир полностью взаимосвязан со мной. Его энергия и моя переплетаются. Грехи – это сырье для окружающей жизни. И я перерабатываю его. Естественно, что мир почувствовал, когда капля господина перешла в кого-то еще.

– Это что же, получается, я тоже теперь немножко хозяйка? – Корвилла хитро улыбнулась. Обвинитель же такую дерзкую шутку не принял и нахмурился:

– Знай свое место, суккуб. То, что я расширил список твоих возможностей в моем царстве, не дает тебе определения большего, чем мое личное орудие. И раз уж ты освободилась, самое время отправиться к нашим гостям. Приведи их ко мне целыми и невредимыми. И найди Самарона. Он должен быть пойман.

– Позволь узнать, как я должна поймать его?

– Так как у нас образовалась связь, мне достаточно будет узнать, где он находится. Остальное – не твоя забота. Справься хотя бы с простым. И помни, среди чужаков есть паладин. Так, что… осторожнее.

Последняя фраза вызвала у Корви теплую улыбку. Что это, он беспокоится о ней? Или о ее миссии?

Заметив ее реакцию, Обвинитель тут же открыл портал за спиной демоницы, и тот голодной воронкой всосал ее утонченный силуэт, а затем сузился до точки и исчез. Демон хмыкнул, видимо, задумавшись.

Он чувствовал ее… Чувствовал ее сильное волнение, ее абсолютное незнание как действовать. Он бросил ее в мир, который она видела лишь издалека. Красивый, опасный и давяще незнакомый. Как птенца, что, мечтая о полете, машет лысыми крыльями. Этому птенцу, наконец, подарили перья и отворили небеса: лети, если сумеешь правильно воспользоваться тем, чего так желал.

Лети или разбейся.

Глава 4. Лети или разбейся

– Я сейчас подохну от жары.

Вейке казалось, что тело под поддоспешником от пота и жара вздулось и сморщилось, будто после парки в горячем источнике. Черные пряди прилипли ко лбу и вискам, обильно покрытым мелкими росинками пота.

Компания тянулась по горному склону. Сухой песчаник напивался несуществующим, но очень даже припекающим солнцем, и отдавал жаром так, что можно было заметить марево над камнями вдалеке.

– Что, в школе солдат претерпевать тяготы и лишения не учат? – язвительно хмыкнул паладин.

Дэлион мрачно обернулась на Теонара, что с полным отсутствием эмоций на лице заключал их строй. Страшно было представить, что творилось с его мертвым телом там, под массивными доспехами.

– То, что я жалуюсь, не значит, что не выдерживаю, -фыркнула она.

– Если выдерживаешь, то какой толк от жалоб? Сосредоточься. Никто не облегчит твое состояние. Здесь все в равных условиях. От нытья становится только хуже.

– Мы почти добрались до пещеры, – разрезал растущее напряжение Рэйвир. – Предположительно, там должно быть сыро и прохладно. Отдохнем, осмотримся. Подумаем, как спуститься, чтобы не сломать себе шею.

В бедро Вей ткнулась черепушка Собика – видимо, он решил ее подбодрить. Девушка почесала ногтями теплую кость нежити, прикидывая в уме варианты безопасного спуска.

– Полеты теперь проблематичны?

– Вей, – магистр улыбнулся, поправив тихо звенящую сумку на плече. – За последнее время наших приключений я изрядно потратился. Мне бы восстановить свой энергетический ресурс, но у нас проблемы с запасами. Конечно, я могу спустить нас на земляной платформе или при помощи заклинания левитации, как раньше, но в замок «О» тогда потащите мое обмякшее тело на руках.

– На руках?– поднял бровь паладин. – За ногу и по земле проще. Можешь колдовать свое заклинание.

Пиромант театрально мотнул головой, обратив лазурные глаза к небесам:

– Вы таким образом поцарапаете мое красивое лицо и порвете дорогой плащ. Он, между прочим, является семейной реликвией. После такого Вейка точно меня разлюбит, а произвести впечатление на других дам я больше не смогу.

Тут же ему в бок прилетел острый локоть воительницы, не оценившей шутки.

– С чего ты взял, что я тебя люблю?! – возмутилась она. Дэлион разрывалась между тем, чтобы возмущаться насчет других дам и тем, чтобы возмущаться насчет обвинения во влюбленности. Сложно было определить, что из этого первостепенно.

Мужчина поднял руки со вздохом:

– Я же пошутил. Конечно, мне не с чего заявлять о таком, ведь официального признания не звучало, – он подмигнул ей с лукавой ухмылкой. – Ты покраснела от злости или от жары закипела?

– Да пошел ты, Рэйвир, – буркнула Дэлион. Она отвела глаза, изображая обиду, но магистр остался доволен – он увидел в ее смятении истину, которая радовала его.

Черный глаз пещеры, замеченной еще на верхушке горного массива, был будто искусственно прорублен в песчанике. Свет тонул в правильном узком эллипсе, лишаясь своей власти, а потому все, что находилось внутри было погружено в беспроглядную тьму.

На ладони Рэйвира вспыхнул маленький огонек. Он и еще несколько таких же огненных братьев-близнецов, взмыли под потолок пещеры, наполняя ее томным играющим светом, будто от горящего в ночи костра.

Ровный округлый зал и пустота – вот, что скрывала тьма. Даже вверху поверхность не зубрилась опасными сталактитами. Однако, здесь было пусто, а значит, безопасно. Кроме того, маг оказался прав: внутри пещеры Вейкире стало намного прохладнее и легче. Эльфийке захотелось временно раздеться до туники, и она даже скинула с себя высокие сапоги с наколенниками, блаженно щупая пальцами ног холодный каменистый пол пещеры.

Собик упал на спину и начал в кряхтении ворочаться, остужая кости.

Тело паладина не ощущало потребности остудиться. В последнее время мужчина чувствовал себя будто внутри конструкции, позволяющей нести миссию в этом мире, позволяющей существовать, не зная боли и дискомфорта. Одновременно, это и радовало, и огорчало, ведь воспоминания прошлой жизни все еще сохраняли необоснованную толику надежды почувствовать себя живым опять. Разум осознавал: этого никогда не случится.

Теонар хмуро опустил взгляд, и пока молодые эльфы остывали, вышел на широкий уступ у пещеры, что козырьком нависал над лесом внизу.

Вдруг, на уровне ключиц мужчины в воздухе вспыхнул символ Лонара. Это означало одно: сработала защита разума. Такая автоматическая система рунической безопасности была классическим способом обнаружить неподалеку демона особенной специфики – демона, чья природа заключается в воздействии на сознание своих жертв. Кулон на запястье заплясал в безумном танце.

– Я прошу прощения, – послышался бархатный женский голос позади.

Корвилле не дали договорить. Горящие золотые цепи, созданные паладином при помощи безмолвного заклинания, незамедлительно устремились к ней и обвили, сжав до хруста изящное тело. От боли и страха демоница издала жалобный крик. Она не ожидала такой сиюминутной реакции, надеялась, что ей хотя бы дадут высказаться.

Мужчина поднял двуручный меч, тут же вспыхнувший от прикосновения золотым свечением, и замахнулся, намереваясь снести суккубу голову. И хоть сейчас Корвилла была целиком в человеческом обличье, Теонар прекрасно ощущал ее сущность, а разговор с демонами у него был короток и прост.

Тускло горящие пурпурные глаза Корви широко распахнулись.

– Постой! – рявкнула она в ужасе. Девушка не могла даже сделать вдох в полную грудь, не говоря уже о попытке как-либо пошевелиться. Магия Света парализовала ее, будто оса-наездник гусеницу. – Пожалуйста, выслушай! Паладин! Я с миром!

«Ненавижу! Ненавижу паладинов!» – истерично закричали мысли в ее голове. Они жгли грудь изнутри. Эта ярость была чем-то большим, чем просто паника от происходящего. Девушка ощущала всей собой ненависть, засевшую в самых ребрах и позвонках, но не понимала, не помнила, отчего же она настолько ненавидит воителей света.

На лице воина читалась немая неумолимость.

Услышав крики, Вейкира, застрявшая в стеганке при попытке ее снять, тут же метнулась к выходу, кое-как просунув голову обратно в горловину, и на ходу хватая сапоги. Рэй поспешил следом, приготовив в руках пламя для обороны.

Прыжком юная эльфийка навалилась на латную руку Теонара, подставив под удар лезвия манику. Со звоном кость в руке задрожала и заныла, но Дэлион продолжала противодействовать удару, сомкнув зубы от боли.

– Ты что делаешь?! – зарычал паладин, и грубо оттолкнул от себя девушку. Та припала на землю, но тут же вскочила.

– Что происходит?! – требовательно повысила голос она.

Воин совсем немного опустил меч и указал на плененную Корвиллу:

– Это суккуб! Демон! Задурить ваши головы, чтобы сожрать, для нее словно свернуть шею младенцу! Как преданный слуга Света, я обязан оборвать ее безнаказанное гнусное существование.

– Да, я демон, но я искупила себя! – вклинилась в их диалог Корви. – Я отказалась от своей природы! Обвинитель ненавидит демонов не меньше, чем ты, паладин. Я пришла не как враг, а как посланник. Позвольте же мне говорить.

– Заткни рот, шлюха, – мужчина снова замахнулся. – Демон навсегда остается демоном. И если такая, как ты, служит Обвинителю, то это уже о нем многое говорит.

В очередной раз клеймор заскрежетал по манике Дэлион. Воительница даже тихо пискнула от того, как заломило руку. Глаза Теонара налились тяжелой ледяной злостью. Он схватил эльфийку за грудки и оторвал от земли.

– Не лезь, царская девчонка! – паладин сильно ее тряхнул, у Вейки даже клацнули зубы. – Хочешь поверить суккубу и погубить всех нас? Я знаю об этих тварях все. Разговор – трата бесценного времени, пока ее чары въедаются в мозг! Хочешь ее послушать, а? Не заметишь, как очнешься ублажающей ее грязную промежность среди наших с Рэйвиром трупов. Все еще интересно попробовать, Вейкира?

Воительница сжалась, закипев от ярости. А еще она прикусила язык. Вейке сейчас хотелось как следует вмазать паладину по челюсти, но она преследовала иные цели, а именно – успокоить и примирить. Пришлось глушить бушующие эмоции силой воли.

– Она здесь как посол Обвинителя. Мы на его землях, а потому должны выслушать. Это может быть важно, Теонар, – как можно спокойнее ответила воительница. – Убить ее мы всегда успеем. Ты – опытный паладин, а Рэйвир – опытный маг. Защититься от чар суккуба для вас нетрудно.

– Именно потому, что я опытный паладин, я и хочу снести этой дьяволице голову. Я знаю, что делаю, – он притянул все еще свисающую в его тисках Дэлион к лицу, морща в волчьем полуоскале нос. – Не. Мешай. Мне.

– Теонар! – повысил голос Рэйвир. Эльф был мрачнее тучи. – Отпусти ее.

Один из расшнурованных сапог, торчащих в разные стороны длинными голенищами, медленно сполз с ноги Вей и глухо упал на землю. Теонар фыркнул и вернул девушку вниз. Дэлион тут же стала поправлять неудобно стянутую наперед одежду, заговорив:

– Мне понятны твои чувства. Поводов ненавидеть демонический род у тебя больше, чем у кого-либо из паладинов, я считаю, – она отряхнула спавший сапог, выпрямила его и просунула ногу, хорошенько потянув на себя край голенища, чтобы пропихнуть носок до упора. – Сейчас мы попали в очень странное место, о котором можем судить только исходя из собственного опыта, но это не значит, что суждения будут верными. Мир вокруг нас создан искусственно и подчиняется законам своего создателя. Здесь кругом опасности, доверия пока не вызвало ни одно местное существо, не считая Собика, конечно.

Собик, опасливо выглядывающий из темной пещеры, тихо заскулил и спрятался глубже.

– Но что нам мешает выслушать эту девушку? – Вейкира посмотрела на пленницу. Этот коварный и опасный суккуб, каким описал Теонар, сейчас стоял беспомощно на коленях, пачкая пылью роскошную ткань нового платья. Растерянность и злость читались в тусклом свечении пурпурных глаз. И эта злость была понятна: никому не нравится превращаться в заложника сокрушенных планов.

Эльфийка подошла к демонице ближе.

– Пусть она выскажется, Теонар. Поставь защиту от чар. Если ее слова не убедят нас, ты оторвешь ей голову. – Дэлион рассматривала симметричные притягательные черты демоницы, поднявшей на нее взгляд. – Я уж точно не стану защищать незнакомого демона без веских на то причин.

С недовольством паладин вычертил символ Лонара в воздухе, и тот вспыхнул над головой Корвиллы золотыми песочными часами внутри окружности. Воин пристально сощурился, заметив, как защита не реагирует на ауру пленной, а это означало одно: в данный момент суккуб не использует свой врожденный дар очарования, и делает это умышленно. Но почему? Такое поведение только подогрело недоверие мужчины.

Это заметил и Рэйвир. Он стал рядом с воином и кивнул в знак поддержки.

– Говори, что тебе нужно? – властно, как настоящий лидер отряда, спросила у девушки Вейка.

– Мое имя Корвилла, – сдержанно начала демоница. – Прежде, чем ответить на вопрос, позвольте коротко объясниться. Я была суккубом при жизни, но погибла и почему-то оказалась здесь. Как мне рассказывали, демоны после смерти возвращаются в родную обитель, но мой случай объяснить не смог даже Обвинитель. Долгое время я отбывала здесь наказания за грехи, но мне удалось искупиться и сейчас я преданно служу господину. Моя былая природа мне больше не требуется в этом мире. Я потревожила вас по велению владыки. Вас ожидают в замке, как гостей, потому очень важно, чтобы вы прибыли в целости и сохранности. Моя задача заключается в том, чтобы проконтролировать условия вашей безопасности.

– Какая внезапная забота! – с сарказмом изогнула бровь Дэлион и скрестила руки на груди. – Где же она была раньше, когда нас пыталась разорвать армия покойников, когда нас пытался сожрать змей?

– Ваши навыки, безусловно, не оставляют сомнений в том, что вы способны постоять за себя, – Корвилла задумчиво нахмурилась. Ей было непросто придумывать убедительные речи на ходу. Тем более, она была не в курсе эльфийских приключений. – Опасности этого чертога известны моему хозяину, но появилась еще одна, совершенно новая, предсказать которую затруднительно. Вместе с вами из мира живых проник кое-кто еще. Некто, обладающий могущественной и темной силой. Он уже отметился здесь, навредив одному из поселений. Цель этого визитера Обвинителю неясна, и это беспокоит его.

– Передай своему господину, что беспокоиться не о чем, – отозвался Рэйвир. – Скоро этого «визитера» не станет.

– О чем вы? – еще сильнее насупился Теонар.

– Похоже, вместе с нами сюда пробрался Самарон, – объяснил маг. – И я даже рад. Столько лет мечтал снова с ним встретиться. Когда думаю об этом, начинают печь ладони, – он показал кисть, кожа которой дымилась.

– Он-то что здесь забыл? Сомневаюсь, что бывший верховный магистр залез в этот мир ради встречи с тобой, Рэйвир.

– Я тоже сомневаюсь, – легко выдохнул пиромант и улыбнулся от предвкушения. – Но наша встреча здесь освободит многое, что безответно томилось во мне. Поэтому, посол Корвилла, нет нужды в твоей компании. Мы справимся.

– Самонадеянно, – склонила голову на бок та. – Где же ты успел так хорошо отдохнуть и восстановить запасы, чтобы тягаться с темным магом? Он в одиночку смял поселение нежити. Кто знает, что за возможности подарил ему новый господин… Или, быть может, тебе это известно, магистр?

Улыбка ушла с лица эльфа.

– И тебе известно, кто его новый господин?

– Мне, к сожалению, нет. Это известно Обвинителю и самому темному магу. Ваш отряд силен, но не стоит недооценивать противника.

Вейкира мягко почесала затылок в раздумьях. Затем она покачала головой, насмешливо посмотрев на демоницу.

– То есть ты, слуга Обвинителя, которая сейчас стоит на коленях, обмотанная цепями паладина почти до самого носа, предлагаешь нам защиту от мага непредсказуемого могущества? Серьезно? Себе-то помочь сейчас можешь?

– Повторюсь, я прибыла проконтролировать условия безопасности. Моя суть напрямую связана с господином, и в случае нужды, к нам прибудет помощь.

– Я хочу покончить с ним сам, – твердо ответил на это Рэйвир. – Один на один. Это личное.

– Понимаю, – Корвилла закрыла глаза на пару секунд. – Обвинитель не лишит тебя такой возможности. Но ты ведь жаждешь честного поединка, магистр? – девушка обвела взглядом всю компанию, задержавшись на Теонаре. – Я обещаю вам не вмешиваться в ваши решения, не давать советов, если не попросите. Позвольте сопроводить вас к замку, где вы получите ответы на ваши вопросы, а господин задаст вам свои. Он не зло, но строгий хозяин своих земель, и желать вам дурного у него нет никаких причин, – она вернулась к Вейкире. – Тот, кто слал тебе видения, тоже ждет тебя. И владыка устроит вам встречу.

Юная эльфийка вспомнила о том, как долго не доставала черную книгу из рюкзака. Она также вспомнила о грубияне, что в последний раз отвечал ей, и начала несмело догадываться о том, кем мог оказаться этот грубиян на самом деле, от чего сердце возмущенно застучало быстрее. С другой стороны, он угостил их с Рэйвиром сферами и не пытался сбить с пути, призывая к самостоятельности. Пускай очень нелестно, зато теперь Вей не терзается сомнениями так, как это было в самом начале ее пути. Она стала увереннее.

– Стоит проверить, – Дэлион посмотрела на мага и паладина. – Что скажете? Если нам что-то не понравится, мы можем убить эту бестию сразу же.

– Мы все получим ответы на вопросы, нас ждут как гостей, все так красиво звучит. Я б расслабился, если бы не тяжесть знаний, что имею. Речь суккуба – это сладкая ртуть.

– Как паладину, я поручу тебе следить за ней, – пожала плечами Вейка. – Любая странность – руби. Мы должны разобраться со всем. Тем более, цель уже видна между скалами. Пока нам неизвестно ни то, как вернуться домой, ни то, как возродить Источник. Кто, если не хозяин мира, знает ответы? Мне тоже не хочется доверяться незнакомой демонице, да и Обвинителю тоже, глядя на его созданную обитель, но какой выбор еще у нас есть?

– В любом случае, продвигаться продолжим осторожно, – добавил Рэйвир. – Изучая, осматриваясь и тщательно взвешивая полученную информацию.

С тяжелым вздохом паладина золотистые цепи растворились. Корвилла упала на четвереньки и начала жадно набирать воздух в легкие. Глубокие следы от звеньев выдавили из нежной тальковой кожи темную кровавую россыпь, и теперь яркими синюшными бороздами уродовали тело.

Паладин навис над ней тенью, схватил за шею под затылком, и поднял на ноги. Знак Света на уровне его ключиц горел, но не пульсировал, а значит, суккуб не пытался овладеть его разумом даже сейчас.

Демоница с растерянностью посмотрела ему в глаза.

– Одна едва заметная вспышка на вот этом символе, – мужчина показал на знак Лонара. – И я выпотрошу твою порочную тушу. Ты меня поняла?

– Да, – закивала та.

Он оттолкнул суккуба и отошел, убрав оружие и хмуро глядя под ноги. Навстречу Теонару выскочил Собик. Скелет вилял хвостом и неуверенно жался к земле, чувствуя его злость.

– Нежить, демоны… Что дальше? С некромантом породнитесь? Зачем вообще вам паладин? – гневно забубнил под нос воин.

Вей с сочувствием провела его взглядом и выдохнула.

– Да, непросто ему, – согласился с ее мыслями магистр, догадавшись, о чем та могла размышлять без слов. – Надеюсь, мы не пожалеем.

Раздался выстрел, будто кроткий взрыв. Внизу, под скалой разлетелись птицы. Кто-то завыл от боли, а затем вполне по-человечески зарыдал.

– Нет! Не надо! Это грех! – кричал мужской голос. А затем затих.

Отряд переглянулся.

– Это была магия? – почесала бровь Дэлион.

– Не похоже, – ответил Рэйвир. Он попытался выглянуть со скалы, но плотные кроны деревьев скрывали все, что происходило ниже.

– Нам бы как-нибудь спуститься и найти безопасный маршрут.

– Если пожелаете, можете воспользоваться моими крыльями, – Корви уважительно опустила голову перед Вейкирой. Паладина это заставило снова заскрежетать зубами.

– А не спланировано ли это? – спросил он. – Мы с удовольствием доверимся тебе, чтобы погибнуть, суккуб. По очереди скинешь нас со скалы или подкинешь тому убийце из чащи?

– Я без понятия, кто там шумел, Теонар, – спокойно ответила девушка. – И уже высказывалась о том, что ваша гибель не интересна господину. Если бы он хотел, вы бы погибли еще в самом начале пути, – она пожала хрупкими плечами. – Могу спустить тебя первым.

– Меня второй, чтобы Рэйвир мог контролировать ситуацию сверху, а Теонар снизу. – Вей эта идея показалась наиболее логичной. Паладин хотел было пререкнуться, но лишь выпустил ноздрями воздух, передумав спорить. Молодняк уже все решил, да и других предложений у паладина не возникло.

Мужчина подошел к суккубу и развел руками, приглашая начинать.

– Не надорвешься?

– О, я крепче, чем ты думаешь, – улыбнулась ему демоница. Руны на ее лопатках загорелись красно-золотым. Узоры смешались в некое подобие портала, из которого потянулись массивные чешуйчатые крылья черного цвета. Острые шипы по краям блестели в лучах вездесущего солнца.

Тонкие руки Корвиллы оплели металлический торс паладина, будто любимого. Она взмахнула крыльями и начала подниматься, но почувствовала, что одних рук будет маловато, чтобы поднять крепкого воина внутри тяжелых доспехов. Тогда его пояс обхватили еще и ее стройные ноги, украшенные недавними полосами от цепей. Девушка выдохнула над острым ухом воина, и медленно оторвала его от земли, осторожно направившись от скал в сторону леса.

– Ты ей веришь? – спросила Вейка, наблюдая, как отдаляется крылатая бестия, с усилием удерживающая эльфа. Тот что-то сделал руками и вспыхнул на мгновение золотистой аурой. Видимо, поставил щит на всякий случай.

– Нет, – ответил магистр. – Я считаю, что много чего недосказано. Мне тоже неясно, по какой причине Самарон увязался за нами, но выяснить это я бы хотел самолично. Корвилла пообещала, что меня не лишат такой возможности, однако это ничем не подкрепленные слова. Порою нарушаются клятвы, заверенные на бумаге кровью, а тут лепет напуганного суккуба. – Мужчина был глубоко погружен в себя. Ему хотелось бы принять все, что сказала эта прекрасная незнакомка, она неестественно располагала к себе, однако… внешность – подлое оружие, поострее клинка. Рэйвир в полной мере это осознавал.

Теплые пальцы сжали его ладонь, он посмотрел на обеспокоенное лицо Вей и почувствовал, как начинает тепло улыбаться.

– Она упомянула этого твоего Герцога из книги. Кроме тебя, меня и Обвинителя, больше никто не знает о нем. Значит, ты права и стоит проверить.

– Этот полет длится вечность. Уж лучше б действительно швырнула меня вниз.

– Уважаемый паладин, прояви терпение, будь любезен. Я стараюсь! – речь давалась суккубу с трудом. Она даже забывала выдыхать, удерживая тяжелую ношу, то и дело, перехватывая Теонара по очереди руками и ногами.

Металл казался ей скользким, и под значительным весом норовил сорваться и полететь в зеленое море старинных пышных древесных верхушек.

– Что-нибудь видно?

Она выглядывала из-за макушки мужчины. Его платиновые волосы, выбившиеся из хвоста, лезли ей в нос и рот, путались в густых ресницах.

– Прямо под нами небольшая брешь. Похоже на поляну, – ответил ей паладин. – Ни животных, ни людей, никого не вижу.

Корвилла поднатужилась и под выдох начала плавно снижаться. Мышцы ее крыльев заныли от напряжения, в руках ощущалась неконтролируемая дрожь. Девушка понимала: после таких полетов она еще долго не сможет двигать плечами без боли.

Наконец, паладин мягко коснулся сапогами травы. Суккуб отпустил его, и с тихим стоном принялся разминать перенапряженные конечности.

Мужчина же закрыл глаза и прислушался. Лес казался безмятежным, погруженным в щебетание птиц, перебиваемое далеким стуком дятла по дереву. Словно рядом никто не стрелял, никто не кричал.

На запястье легко дрожал кулон – реагировал на Корвиллу, как и символ, светящийся над грудью воина. Других демонов или нежити талисманы служителя Света не фиксировали. Они были одни.

– Что ж, я за Вейкирой и магистром, – объявила демоница и взмыла вверх. – Будь осторожен здесь, паладин.

– Кажется, ты обещала не давать советов, – мрачно отозвался тот.

– Молчу-молчу, – Корви быстро устремилась к скале.

Наступила очередь Дэлион и Собика. Обняв скелет, воительница смятенно затихла, едва ей пришлось прижаться к суккубьей груди. Крылатая бестия обворожительно пахла и выглядела так, что Вей даже смогла ей по-женски позавидовать, плененная искренним восхищением. Разумеется, волнующие впечатления она предпочла оставить при себе.

Рэйвиру тоже пришлось испытать противоречивые чувства в полете. Он старался не дышать и гнать от себя мысли о том, как к нему прижимается сказочной привлекательности женщина. Он не доверял ей, прежде всего, поэтому заполнял фантазию недовольным конопатым лицом Вей, умышленно вспоминая очертания ее фигуры в тунике.

Вскоре на лужайке оказалась вся компания. В целости и невредимости. Почти. Корвилла, уже спрятавшая крылья, не могла поднять руки выше уровня груди, и, тем более, удерживать их на этом уровне. Но девушка не жаловалась – она понимала, что ее и без нытья терпят слишком натянуто, а у паладина острый и большой меч.

– Звук доносился откуда-то слева, – размышляла Вейка, нахмурив брови, и указав в сторону рукой. – Замок Обвинителя – прямо. Велика ли вероятность того, что убийца тоже идет к замку и мы пересечемся?

– Отчего ты беспокоишься? С нами же та, кто обеспечивает безопасность, – язвительно ухмыльнулся в сторону демоницы магистр. – Идем.

Вперед вырвался Собик. Видимо, он решил взвалить на свои костлявые плечи роль разведчика, поэтому шустро семенил по непротоптанной траве, внюхиваясь в воздух и тихо урча.

Вслед за ним вяло плелись остальные. Вейкира достала из сумки пироманта черный дневник, и снова попыталась завести разговор. Она написала приветствие, и с досадой наблюдала, как чернила тонут в белой странице без ответа. Это видела и Корвилла, идущая позади.

«Так преисполнена надеждой, – подумала она. – Интересно, тому виной юношеская наивность или столь велико ее отчаяние? Совсем еще дитя, она идет, облаченная в доспехи и несет оружие на бедрах. Идет осознанно в неизвестность, идет, не отступая перед смертельной опасностью. Откуда эта отчаянная целеустремленность? Что может двигать девчонкой, не имеющей и толики магических способностей, когда вокруг почти все дышит чем-то неестественным и темным? Неужели она действительно готова погибнуть ради встречи с Астаром? Что же такого смог наобещать этот демон? – взгляд демоницы перешел на Рэйвира, который тоже был угрюм и увлечен, похоже, мыслями об учителе. – А может все дело в нем? Женщина часто вдохновляется на подвиги мужчиной, который поселяется в ее сердце. Возможно, без него юная эльфийка давно бы сдалась? Молодой магистр всецело на ее стороне, а ему придает сил ярость. Ярость, которую питает боль под самоуверенной улыбкой».

Со вздохом, Корвилла обернулась посмотреть на паладина, чтобы поразмышлять и о нем, но тут же столкнулась с его прямым взглядом глаза-в-глаза.

– Чего уставилась? – тут же бросил он.

«Ну раз спросил…» – мысленно усмехнулась девушка.

– Интересно, по какой причине вы здесь, – честно призналась она. – Вы через многое прошли, и мне любопытно, что придает вам сил.

– Сбор информации для господина? – Теонар хмыкнул.

– Это мой личный интерес, – покачала головой Корви. – Я смутно помню, как очутилась здесь, но отчетливо помню страх и горечь. Мне казалось, словно я обречена. Это не Улей, где рождаются и возрождаются суккубы. Тогда я испытала животную панику от мыслей, что моя душа будет навсегда уничтожена. Первым моим вдохом надежды оказался сам шанс на искупление. Странно, я столько мучилась здесь, а сейчас не могу припомнить ничего. Даже былую смертную жизнь вспоминаю, будто старый полузабытый сон… Но знаю точно, что переступила через собственную суть и пришла к искуплению только потому, что захотела стать близкой тому, кто помогает мне. Владыка лично наставлял меня на правильный путь. Путь полного отречения от того, что так ненавистно тебе, Теонар, и ненавистно самому Обвинителю. Поверь, ему тоже есть за что ненавидеть демонов. И меня ждала бы смерть, если бы я вовремя не схватилась за щедро предоставленную возможность.

– А как ты искупила себя? – заинтересовано обернулась Вейка. Она все еще обнимала книгу, надеясь на запоздалый ответ.

«А действительно, как?» – задумалась демоница.

– Я… прошла через ритуал. Отдала свою природу и… Если честно, очень плохо помню, что было. Наверное, так и должно быть, раз уж я ее отдала.

– Кому?

– Хороший вопрос…

Отряд замер под вой Собика, который несся со всех лап из чащи к ним навстречу. Разведчик затормозил, скользя костями по траве, и ткнулся лбом в колени Дэлион. Та едва не перелетела через него от неожиданности.

– В чем дело, мальчик? – заволновалась эльфийка.

Скелет присел на задних лапах, а передними начал странно жестикулировать, показывая в сторону и клацая челюстью.

– Там кто-то есть?

Он быстро закивал в ответ.

– Много?

Снова быстрые кивки.

– Они вооружены? – подключился Рэйвир.

Собик утвердительно чихнул, сдув листья с лап.

– Выходит, впереди отряд из вооруженных незнакомцев, – пиромант помял пальцами короткую бородку.

– Нужно осторожно проверить. Возможно, они не представляют для нас угрозы. Это люди? – Вей снова посмотрела на нежить. Собик кивнул. – Тогда хорошо. Если они будут проявлять агрессию – мы их перебьем.

Рэй тихо посмеялся:

– У Вейкиры все решается категорично.

– Как же иначе? – похлопала по спине магистра девушка. – Если не ты скушаешь, то скушают тебя.

Завиляв хвостом, Собик уже гораздо спокойнее потопал обратно к лагерю, ведя за собой товарищей по отряду.

Паладин, проходя мимо Корвиллы, чуть задел ее плечом и шепнул:

– Разговоры по душам – как опрометчиво с твоей стороны. Если не хочешь проблем, воздержись от лишних расспросов. Здесь ты друзей не найдешь.

Он пошел дальше, пока демоница смотрела ему в спину.

«Да уж, с ним сложнее, чем я надеялась», – вздохнула она.

Прямо посреди леса, в окружении тесно растущих деревьев, были раскиданы четыре мелкие палатки из кожи. Они располагались по кругу от костра, который сейчас слабо догорал на остатках обугленных веток. По всей местности приятно пахло жареным мясом, а переливчатые голоса птиц грубо заглушал режущий ухо храп. Протяжный и громкий, от которого Собик раздраженно скрежетал зубами.

Опершись о толстый вековой ствол, в тени сидел и спал очень полный мужчина в округлой кирасе с заметными вмятинами. Его руки, покрытые рукавами кольчужной рубахи, умиротворенно лежали на металлическом животе.

Голова, утопающая в короткой толстой шее, была запрокинута назад, поэтому при каждом вдохе из приоткрытого рта раздавался оглушающий храп.

– Не слишком-то они и скрываются, – удивился Рэйвир. Он подошел к спящему мужчине и легко пошевелил его бедро ногой. Тот лишь недовольно нахмурил кустистые черные брови на влажном от жары лбу. Сальные и редкие пряди прилипали к потной поверхности, а смугловатость кожи только сильнее подчеркивала его нечистоплотный вид.

Дэлион брезгливо скривилась, а Собик открыл пасть и начал демонстрировать кошачьи рвотные позывы.

– Вы кто? – Из-за палатки к ним вышел юноша, ровесник Вейкиры. На нем был черный потрепанный плащ с капюшоном, подпоясанный толстым ремнем. На плече парень держал странное самодельное орудие в виде металлической трубки c древковым прикладом. Бедро прикрывал кожаный колчан со множеством заточенных тонких кольев.

– Мы… заблудились в лесу, – первое, что родилось в голове Вейкиры.

– Значит, не местные, – заключил парень. – Ищите способ прекратить свои страдания? Надоела агония по утрам? – губы – единственное, что не скрывал капюшон, выдали ухмылку.

– Да, точно, – отошел от храпящего воина Рэйвир. Он скрестил руки на груди, став рядом с Дэлион и внимательно рассматривал незнакомца. – А что, знаешь способ спасения?

Теонар мельком взглянул на Корвиллу, и заметил, как она давит в себе растерянность. Кончики ее пальцев напряженно массировали мягкую ткань платья. Паладин понял: она с этими людьми незнакома и нервничает.

– Знаю. – Парень сдернул с себя капюшон, явив бритое курносое лицо с дерзкими серыми глазами. Чистые темно-каштановые волосы немного взъерошились, они прикрывали шею и уши. Юноша поправил их рукой, будто гребнем. – Все наши муки исчезнут вместе с Обвинителем.

Глаза суккуба пристально сощурились. Паладин и это заметил.

Магистр же тихо просвистел и ответил:

– Я тоже об этом думал. Но все звучит проще, чем есть в действительности, не так ли? Как тебя зовут? Я Рэй, это Вейка, Теонар, Корвилла. А вот этот кошачий скелет – Собик, наш дружок.

– Долерик. Долерик Ниллок, – представился тот. – Под деревом спит Фант-Проглот. Еще один наш товарищ, скорее всего, сидит в палатке и мира не видит за исследованиями. Он алхимик.

– Вижу я все! – захрипел дрожащий, как у старика, голос. Одна из палаток распахнулась, и к костру, шкандыбая, вышел некто сутулый и, похоже, мертвый.

Морщинки у носа на лице Теонара заметно приподнялись от омерзения.

– Я Альвин Кропль. Местный алхимик, – компании улыбнулась усохшая зеленовато-желтая голова с редкими остатками от длинной седой бороды на костлявом подбородке. Удивительно, но нос на его лице не сгнил до дыры, а смялся и прирос одной стороной к коже под скулой, которая почти не выделялась на общем лицевом овале.

Лысину на голове скрывал высокий черный колпак с прямоугольной верхушкой. Похоже, когда-то он был бархатный и имел узоры, но теперь облез. Под стать головному убору, алхимик носил черную затасканную мантию, покрывающую темно-фиолетовую сутану, почти повсюду старательно заштопанную. Нежить опиралась на посох с разбитым кристаллом, передвигалась, припадая на одну ногу, а в профиль спина ее рисовала полукруг.

От запаха, царящего вокруг Альвина, Вейкира сделала пару шагов назад.

– Вечно он на меня наговаривает, – пожаловался Кропль. – Все я вижу и слышу. Вы что, эльфы что ли? Ну ничего себе, удача какая. Глаза сияют, значит, есть магия. Когда-то мои глаза тоже сияли. Но теперь они сморщились, как таранка. Да и не только глаза, если честно…

– Альвин! – оборвал его Долерик. – Не важно, кто они. Важно, куда они идут.

– Видимо, туда же, куда и вы, если вам известен способ, как избавиться от Обвинителя. – Вейкира посмотрела на Рэйвира и заметила его одобрение.

Корвилла вопросительно оглянулась на Теонара. Мужчина перевел тяжелый взгляд с мертвеца на нее, но его мимика не дала ей никакого ответа на немой вопрос «что происходит?». Зато этот ее вопрос стал ответом на многое для самого паладина.

Теперь в ее сердце затекало сомнение и страх потерять контроль над ситуацией. Это забавляло мужчину.

– По одиночке мы для Обвинителя как муравьи, – продолжил Долерик. – Но Багровый мир переполнен страдающими, и, если мы все объединимся, у нас будет возможность показать тирану всю мощь нашего гнева. Наша боль станет смертоносной лавиной, которая сметет его и его прихвостней. Мы вырвем нашу свободу из мучительных оков!

– А поведешь всех страдающих ты? – насмешливым тоном поинтересовался магистр. Парня это вмиг взъерепенило.

– Ты совсем дремучий, если не знаешь, что у нас уже есть лидер. Глава повстанческого движения Искупленных. К нему мы и идем в основной лагерь, где уже готовятся к войне тысячи таких, как мы.

– Неужели… – вдруг подала голос Корвилла, чем снова привлекла внимание Теонара. – Неужели это действительно правда и все заключенные обретут свободу? Звучит, как сказочная надежда.

– Это реальная надежда, – парень указал на алхимика. – Под землей существует сложная система катакомб, населенных нежитью. Все они – обычные жители этого мира. У них есть семьи, друзья, законы, обычаи. Они не такие, как я, и не вынуждены ежедневно корчиться от боли из-за грехов былой жизни, но многие из них также готовы выступить против тирании Обвинителя. Кто-то из сострадания, а кто-то из личной неприязни. Он упивается болью всех, кто живет в его искусственно созданной тюрьме. Только построив новый мир мы сможем подарить всем жителям покой, когда на троне воссядет заботливый правитель, который сам хлебнул всю горечь. И такой правитель у нас уже есть.

– Твои слова вдохновляют меня. Я хочу участвовать в этом и познакомиться с главой Искупленных, – сжала на груди руки Корвилла. Она действительно казалась восхищенной.

Паладин усмехнулся:

– Поняла…

Та повернулась к нему:

– Конечно, поняла. Мы можем укрепить их войско своими талантами, это значительно увеличит наши шансы против Обвинителя. Я могу исцелять, Рэйвир – отличный маг, а вы с Вейкирой – умелые воины. Думаю, это будет ощутимый вклад.

– Целителей на войне не бывает много, как и алхимиков, – почесал подбородок Долерик. – Магов здесь мало, поэтому они особенно ценятся. Да, думаю, вы понравитесь предводителю.

– Что ж, – улыбнулась Вейкира, приобняв вдруг Корвиллу. – Тогда мы пополняем ваш отряд.

– О-о-о, мы рады. Так рады! – захлопал по трости ладонью Альвин. – Ужина хватит на наших новых друзей, Дол?

Парень кивнул и показал ружьем на еще теплый котелок, в котором на железных прутьях было нанизано жареное мясо.

– Сегодня мне повезло на охоте.

– Кстати, – магистр подошел к закрытой палатке и облокотился о нее. – Вас трое, а почему тогда палатки четыре?

Лицо Долерика вытянулось и стало хищным. Его голос зазвучал прохладнее:

– С нами был еще Олаф. Но он погиб.

– Надо же, какая неприятность, – протянул магистр с легкой наигранностью. – Сегодня погиб?

Серые глаза впились в пироманта:

– Да. Упал со скалы. А в чем дело, Рэй?

Тот развел руками:

– Любопытство. Можно взглянуть на могилу?

– Могилы нет…

– Кремация? Прямо на этом маленьком костре?

– Мы пригласили вас на ужин. К чему этот навязчивый интерес к погибшему Олафу? – парень почти рычал сквозь зубы. Сейчас он напоминал молодого волка, готового укусить.

Но это лишь заставило магистра усмехнуться:

– Просто для меня важно, кого я буду есть.

– Если такой переборчивый, можешь голодать! Мясо – есть мясо!

От повышенного тона дернулся и раскрыл поросячьи черные глаза Фант-Проглот. Он оторвал влажный затылок от дерева и зевнул во весь рот. Все замолчали и уставились на толстяка. Тот же медленно почесал пухлую щеку и заулыбался, когда заметил Вейкиру и Корвиллу. От такой улыбки обеим девушкам стало не по себе.

– Во времена моей молодости в боевые походы красивые девушки не ходили. Их берегли по домам. Ходили некрасивые и обездоленные, – Проглот заморгал чаще, затем его глаза сузились, почти закрываясь. – Во времена моей молодости…

Он снова уснул и оперся головой о кору.

– Не ругайтесь, – миротворно стал между Рэйвиром и Долериком алхимик. – Мы ведь все боевые товарищи. У нас общая цель. Мы стремимся к миру, а не к войне. Не хочет маг кушать – пусть не кушает, – он посмотрел на магистра. – Нет у нас никаких гарантий на это мясо и оправданий тоже нет. Дол, можем отдать им палатку Олафа для отдыха?

– Конечно.

–В тесноте, да не в обиде, – снова показал гнилые зубы Альвин, и жестом пригласил эльфов в сторону закрытой палатки. – Вещи его можете выкинуть.

– Мне не нужен отдых. – Теонар отправился за лагерь в сопровождении Собика, который опасливо оборачивался на парня с алхимиком.

– Мне тоже, – увязалась следом за ними Корви. Долерик невольно задержал на ней взгляд, залюбовавшись грациозностью походки.

Рэйвир же поднял полог палатки и вытащил сумки покойного Олафа.

– Надеюсь, они не поубивают друг друга, – вздохнула Дэлион.

– Думаю, они уже пережили этот этап отношений, – пиромант кивнул эльфийке. – Прошу. У нас осталось немного еды. Подкрепим тела.

Та быстро расшнуровала сапоги и залезла внутрь.

Вскоре у костра остался только Долерик, всматривающийся в сторону, куда ушел паладин с девушкой, и Кропль. Алхимик ободряюще похлопал парня по пояснице – он не доставал выше.

– Чего ты хмуришься?

– Да так, – Ниллок опустил оружие с плеча, снял кусок мяса с прута и надкусил. Он сел у почти остывшего костра, принявшись ворошить угли длинной палкой.

Среди взлетающего черного и красного пепла снова возникло желтое лицо Альвина, внимательно всматривающегося в глаза Дола.

– Тебе они не нравятся?

– Матрона святая, как же ты смердишь, – оттолкнул его парень. Тогда алхимик упал пятой точкой на пень рядом.

– Это я не нарочно.

Долерик сделал еще укус.

– Не такие они какие-то… – выдохнул он, морща лоб. – Отец говорил, у меня отвратительное чутье на людей. Что, если эти эльфы нам не друзья?

– Ты видел с каким огнем в очах говорила та девушка в фиолетовом платье? А маг, хоть и неприятный тип, но сразу же заинтересовался возможностью прикончить тирана, как и девчонка с мечами. Мертвец же не был разговорчив потому, что мертвец, думаю. Если они все вместе, то, уверен, их связывает общая цель. И она, как мы заметили, совпадает с нашей. Не волнуйся, Дол. Твой отец в тебя поверил, коль уж отпустил. Да и я рядом. Если у тебя плохая чуйка – Альвин всегда готов подсказать, – он крякнул, хотя это должно было быть смешком.

Теонар сидел на поваленном дереве за лагерем, и со скучающим видом держал в руках длинное шершавое полено, терзаемое из стороны в сторону Собиком.

– Зачем ты пошла за мной? – не поворачиваясь к суккубу спросил он.

Глава 5. Эхо издалека

Мне снился сон: покрылись кровью небеса,

А воздух обратился полотном багряным,

На нем нарисовались черные леса,

Воскресли тени строем грозным, рьяным.

В руках безликих воинов совня,

Зерном взошли мечи из тел аспидных -

Вот-вот начнется страшная резня,

Вопьются жала в братьев безобидных.

И в воспаленной краске предрассветной

Под крик сцепившихся насыщенных фигур,

Под затихание молитвы безответной

Сольется с почвой несколько культур.

Кто заслужил, кто нет, не разбираясь,

Крыло скорбящей черной птицы унесет

Погибших в память, превращаясь

И в месть, и в опыт, поколений, что живет.

Гореть из последних сил. Именно это можно было сказать про широкую белую свечу, превратившуюся в глубокую купель, где над раскаленным прозрачным воском одиноко возвышался фитиль, пожираемый озорным танцующим огоньком.

День тянулся долго, кипящая в кабинете работа принуждала свечу неустанно служить своему призванию, кормить крохотный источник света, укорачиваясь, бесформенно стекая боками вниз, теряя прежнюю форму. Воплощение усталости, медленное томящее тление во благо важной цели…

Точно так же горел из последних сил и Ксериан. С самого рассвета и дотемна он не поднимал голову, занимаясь государственными документами. Согласно отчетам, по окраинам королевства часто стали замечать отряды эльфов из Иллибура. Они встревожены, объяты смутой из-за недавнего пожара в Малахитовом Лесу, чувствуют неладное кончиками острых ушей. Разумеется, если они узнают о создании человеческой фермы, это будет грандиозное усугубление и без того напрягающего конфликта.

Советник достал из внутреннего кармана черно-золотой мантии аккуратно сложенный, но все равно слишком помятый лист пергамента. Развернув его, будто хрупчайшее сокровище, мужчина принялся всматриваться в рукописные символы неизвестного языка, который за многие годы так и не удалось перевести. Ни один народ, ни древний, ни нынешний, не использовал такую письменность. Это не был язык первомагов. Внизу страницы изображались три отличающихся друг от друга пентакля – тонкой работы чертежи магических рисунков, печатей для призыва, которые нередко использовались в практиках чернокнижников и демонологов.

Но такие изображения Ксериану также были незнакомы. Он всю жизнь посвящал магическим таинствам, разрешенным и запретным, но этот лист пергамента попросту казался несуществующей выдумкой, какой-то шуткой. Однако, это было не так.

Под неприступным шифром одной потрепанной страницы скрывался тот день, когда разрозненные племена объединятся вновь, ибо вопрос Источника больше не будет центром раздора. Айнхириамм вернется к прежнему процветанию и спокойствию, без потребности в неповинных жертвах со стороны. Ксериан об этом знал точно.

Он закрыл глаза, расслабляя лоб. Пальцы свободной руки неосознанно прогладили прохладный деревянный стол, вскрытый лаком для гладкости и благородного вида.

Несколько секунд драгоценного отдыха истекли, когда в дверь трижды отчетливо, но несильно постучали. Глашатай Предводителя уже так давно работал в этом кабинете, что начал различать своих подданных по манере стучать. Это маленькие и слабые, однако уверенные костяшки издавали звук.

– Войдите, – отозвался Ксериан, ожидая гостью. Он не ошибся, в комнату вошла утонченная и мрачная, как дух самой Скорби, Аррэя.

Эльфийка отворила дверь, молча кивнула в знак приветствия и благодарности, затем вошла, ритмично чеканя каблуками туфель, скрытых под длинным черным подолом платья. Женщина выпрямилась и сложила руки на уровне низа живота.

И хоть выглядела она несколько встревоженно и хмуро, смотреть на нее советнику было куда приятнее, чем на стопку недописанных бумаг.

– Леди Аррэя, что же лишило вас покоя в столь поздний час?

– Мастер Ксериан, спасибо за то, что приняли меня, – напряженные брови эльфийки дрогнули. – Поступила срочная информация. На границе нашего королевства разбита группа разведчиков. Это люди.

– Люди? – вот теперь напрягся и сам советник. – Это совершенно точно?

Аррэя повела подбородком вниз:

– Да, мастер. Ошибки быть не может. Под видом фермеров они искали Айнхириамм. Наши патрули заметили их и окружили.

– Сколько их было?

– Трое. Мужчина, женщина и подросток. Их группа оказала сопротивление, в ходе которого женщина погибла, мужчина и парнишка схвачены и доставлены в Нору. При досмотре было обнаружено оружие и гербы соседнего человеческого лордства. Город Скиммер, в котором не так давно королевские добытчики совершали охоту, был столицей. Домом лорда Гамбелла, который, по нашим данным, бежал, оставив владения атакующим северным племенам.

– Неужели кому-то из жителей города удалось выжить? – задумчиво сощурил горящие глаза Ксериан. Он поднялся и подошел к окну, смотрящему на усыпающий Айнхириамм. Белые здания с горящими окнами тонули крышами в ночной темноте, пока первые этажи подкрашивались томным светом уличных фонарей.

Эльфы в своих обжитых красивых домах укладывали детей спать и сами готовились ко сну, уверенные в том, что следующий день будет таким же спокойным, размеренным, и все, что может его омрачить – это лишь временные бытовые или рабочие трудности.

Никто из них не задумывается о том, что в округе голодными шакалами бродят братья-иллибурцы, ставшие врагами. Стягиваются медленно к границам территории, будто прибитые к берегу морские водоросли.

Мирные отдыхают, улыбаются, верят в светлое будущее, в Предводителя, и даже не подозревают, что на самом деле Таласса с ними нет, а в королевство начали проникать люди.

Люди…

Ксериан тяжело выдохнул. Он и так понимал, что рано или поздно, это произойдет. Эльфы-добытчики устраивали охоту в ослабленных людских городах и поселениях. Являлись нежданной и беспощадной стихией, хворью, косящей и без того настигнутых горем. Любой правитель не смог бы держать глаза закрытыми.

Но сейчас королевство людей раздроблено. С одной стороны их мучают налетами заморские «дикари», как их часто называют. А с другой – внутренние конфликты. Лорды грызут друг друга, предчувствуя скорую кончину своего короля.

Эта разрозненность сделала людей не только уязвимыми, но и слабыми, потому Ксериан рассчитывал, что у эльфов еще есть время, чтобы решить проблему с Источником и прекратить нападения еще до желания человеческих соседей развязать войну.

Страница с пентаклями никак не поддавалась советнику, но предложение Вейкиры создать ферму очень обнадежило, ведь строить – это куда быстрее, чем разгадывать тайну древнейшего создания, у которого Ксериану посчастливилось достать записи.

– Миледи, – он сомкнул пальцы в замок на пояснице и строго посмотрел на скорбно молчащую эльфийку. – Вы знаете, что делать. Нам необходимо узнать как можно больше.

– Разумеется, я займусь этим.

– Благодарю. Приступайте.

Аррэя направилась к выходу, но замялась, едва коснувшись позолоченной ручки с узором в виде лиственной вязи.

– Что-то не так? – заметил это советник.

Эльфийка повернула к нему лицо и плотнее сжала губы, затем ответила:

– Мастер Ксериан, уже несколько дней я не вижу Вейкиру. Известно, как скоро она вернется?

– Полагаю, мы увидим ее в ближайшее время. Моя сестра не ограничена временем. Спешка может навредить результату.

– Она ничего не сообщила мне, когда собралась в «экспедицию», – Аррэя словно погасла. Женщина опустила голову, рассматривая начищенный черный мрамор. – Но какой результат мы ожидаем? Зачем она отправилась туда? Источник осквернен и это не исправить, круг магистров пытался.

– Видимо, у Вейкиры возникли некоторые идеи и предположения.

– Идеи и предположения? Но она не ученый. Она даже не маг. Просто девочка, которой скучно. Это может быть опасно. Вы ведь ее старший брат. Неужели не испытываете беспокойства?

– Леди Аррэя, – эльф подошел к ней ближе, и мягко сжал хрупкие женские плечи. Ксериан спокойно смотрел ей в глаза – подобно его собственным, они ярко светились золотом. – Как старший брат, я целиком осознаю ответственность за сестру. Я люблю ее и стремлюсь защитить. Но Вейкира взрослеет и старается внести собственный вклад в развитие нашего государства. Я не смею ей мешать. Кроме того, и вы, и я рассказывали ей о выборе и его последствиях. Вей умная девушка, миледи. Вам не стоит ее недооценивать. Как и не стоит беспокоиться. Просто доверьтесь ей, она вскоре вернется.

– Я не недооцениваю, я…

– Вы боитесь, – закончил за эльфийку Ксериан.

Аррэя нехотя признала это. Всегда ледяная и гордая, строгая и придирчивая, будто в груди вместо сердца колотится сухой булыжник, она сейчас испытывала страх. Над Айнхириаммом сгущаются тучи войны, а она боится больше всего на свете за непоседливую воспитанницу. Девчушку с колючими глазами и дерзкими веснушками, которую доставили в замок еще младенцем.

Это был последний месяц осени – Озирсов. Знак Куницы царствовал в небе. Ночь. Холодный ветер хлестал порывами, разбрызгивал крупные капли проливного дождя.

Аррэя как раз расчесывала длинные мягкие пряди перед сном, задумчиво глядя сквозь собственное отражение в зеркале туалетного столика. Комнату освещало несколько позолоченных бра с тонкими кремовыми свечами. Почти не израсходованными – эльфийка появлялась в спальне только перед сном, весь день посвящая поручениям Предводителя и его глашатая или обучению поступившего на службу молодняка. Даже засыпая, она мечтала о скорейшем наступлении рассвета, чтобы снова отдавать себя без остатка работе. Работа стала ее стремлением. Ее спасением…

Кто-то заколотил в дверь так, что девушка дернулась. Она подскочила, отложив нефритовый гребень, и поспешила отворить дверь. Перед ней стоял, промокший до нитки, Ксериан в окружении двух воинов-охранников. Вода с одежды быстро стекала на каменный пол, зачесанные назад волосы советника прилипли к спине. Крупная роса даже застряла в его сосредоточенных бровях.

Он смотрел на Аррэю серьезно. В золотом свечении утопала борьба воли и бушующих эмоций. Мужчина успешно давил их, приученный за долгие годы руководствоваться разумом, а не сердцем.

– Леди Аррэя, прошу прощения за вторжение в столь поздний час, – заговорил он, поднося руки ближе к женщине. Только сейчас она заметила, что все это время Ксериан держал крохотный темно-фиолетовый сверток. Среди мягкой ткани показалось маленькое личико младенца. С курносым носом, большими серыми глазами и здоровыми веснушчатыми щечками.

Сперва эльфийке показалось, будто это человеческое дитя, ведь практически у всех новорожденных эльфов наблюдается свечение в глазах, пускай даже самое слабое.

– Это Вейкира Дэлион. Моя сестра, – представил младенца мужчина. – Моя мать скончалась, подарив ей жизнь, и я пришел просить вас…

– Что? – заволновалась Аррэя. Она смотрела то на малышку, то на глашатая Предводителя, то на его сопровождающих, с доспехов которых также стекали ручейки уличного ливня.

– Вы много лет преданно служили не только королевству, но и моей семье. Я прошу вас о помощи.

Он осторожно передал девочку в руки эльфийки. На удивление ткань свертка была абсолютно сухой, а маленькая Вейка совсем не казалась расстроенной. Напротив, она с любопытством водила глазами, укутанная, будто гусеница.

– Вы просите меня выкормить ее? – уточнила Аррэя, инстинктивно покачивая ребенка на руках.

Ксериан кивнул.

– Я способен дать ей все, кроме матери, в которой она сейчас так нуждается. Миледи, я помню, какой замечательной матерью вы были. Вейкира никогда не заменит вам сына, но, возможно, станет для вас некоторой отрадой. А вы для нее – спасением.

Он был прав. Вейкира действительно стала отрадой. Аррэя хлопотала в поисках кормилицы, и все-таки нашла лучшую, как ей казалось, среди своих подчиненных.

Сын Аррэи погиб юным, но достаточно взрослым, яростно сражаясь за Источник, поэтому своего молока у нее уже давно не было. Однако, все остальные обязанности по уходу за маленькой Дэлион женщина оставляла только себе.

Она наблюдала, как Вейка начинает ходить, слышала ее первое слово «блат», наблюдала, как исчезают веснушки с ее щечек, оставаясь лишь на переносице и совсем чуть-чуть под глазами. Аррэя была для нее воспитательницей, учителем, наставницей, надзирателем – кем угодно, но только не мамой. Унимая рвущееся в материнских чувствах сердце, Аррэя сама воспитала девушку таким образом.

«Она должна четко знать свою семью и не путаться в чувствах», – считала она.

– Скоро вернется, – успокаивающе повторил Ксериан. В этот момент эльфийке самой захотелось обнять его в ответ, но она категорически сдерживала себя в любых порывах. Это все еще советник Таласса, второй по главенству эльф в Айнхириамме. Ей следует думать об обязанностях перед ним, пускай она и помнит его еще юнцом.

Мужчина отпустил ее и сам провернул дверную ручку кабинета.

– Постарайтесь выведать как можно больше информации. Это важно для нас всех.

– Конечно, мастер Ксериан.

Закрыв за женщиной, Дэлион-старший тяжело вздохнул. Позднее он отправился в покои Таласса, чтобы поразмышлять, посоветоваться со старым безмолвным другом.

Когда созревает плод международного конфликта, у каждого теплится маленькая, но сильная надежда на то, что ситуация не дойдет до кровопролития. Эта надежда живет до последней секунды, пока на поле брани не упадет первый солдат.

Их королевство только оправилось от предыдущего удара и сейчас переживает нелегкие времена. Не станет ли грядущая война последней для истории эльфийского народа?

– Нет, – ответил полушепотом себе Ксериан, раскуривая трубку с призакрытыми глазами.

Ночной ветерок, как обычно, играл с гардиной, перепрыгивал с нее на только что зажженную советником свечу на письменном столе. Предводитель все так же бездвижно лежал в серебряных подушках, бесстрастно спокойный и слишком далекий от проблем, стекающихся к эльфам.

– Что бы ты сделал, Таласс? – вдумчиво глядя сквозь город из окна, спросил Ксериан. Его стоящий против света силуэт запросто мог показаться горожанам внизу самим правителем, курящим трубку в спальне.

Он выпустил очередное густое облако, отправляя его к звездам:

– Придется наведаться к нашим братьям в Иллибур. Непросто будет убедить их в надобности союза. Но это единственный способ избежать помехи с их стороны.

***

Сырость… Она скатывалась густым липким сгустком глубоко в глотке, будто оживающий слизень. Это было еще приятное ощущение по сравнению с тем, что для мужчины уготовил молодой эльф с ненормальным азартом в зеленых глазах. Они тускло горели во мраке подвала с низким потолком и толстыми давяще темными шершавыми стенами. Казалось, юный остроухий даже не моргал – настолько сильна была его одержимость и зацикленность. Это ожидающее напряжение длилось до тех пор, пока его кулак в кожаной перчатке с металлическими буграми на костяшках, не вошел глухим резким ударом в ребро подвешенного в распятом виде пленника.

Тот взвыл, будто крупная собака. Хрипло и низко, но достаточно громко, чтобы отголосок пробежался по остальным комнатам в этом сложном подземном лабиринте под названием Нора. Где-то на шум ответили встревоженным звоном цепи чьих-то кандалов. Сырой слизень в глотке тут же начал отдавать металлическим привкусом.

Взгляд эльфа заиграл удовлетворением. Он упивался болью и во всех сочнейших красках представлял ее, пока смотрел на искривленное вспотевшее лицо своей жертвы. Сколько раз он его уже ударил в это ребро? Там, под отбитой кожей, косточки наверняка покрылись трещинами. Возможно, даже раскололись, и теперь мелкими остриями вонзаются ему в плевру.

Остроухий сам не заметил, как заулыбался под маской из плотной черной ткани. Еще удар, – и снова крик несчастного. С его короткой челки даже сбрызнул накопившийся пот. Забава длилась, пока по ступеням, ведущим из темницы наверх, не застучали каблуки.

К ним вышла та, кому юнец незамедлительно поклонился, спрятав глаза в тени от длинных каштановых прядей.

– Довольно, Синх. – Голос Аррэи прозвучал на удивление беззлобно, несмотря на надменный холод во взгляде.

Она успела переодеться из привычного платья в черную рубашку с высокой горловиной и черные облегающие штаны, заправленные в высокие шнурованные сапоги по колена. На талии одежда была утянута широким кожаным ремнем, украшенным множеством ножей, лезвий и каких-то медных флаконов.

Женщина поправила вороной пучок, туго стянутый на затылке, и со вздохом подошла ближе к пленнику, рассматривая его внимательно, будто диковинку. Тот поднял блестящие серо-зеленые глаза и ненавистно сжал зубы.

– Удалось узнать, что он Заг Буччер, – стал рядом с дамой Синх. Когда он обратил взор опять на мужчину в цепях, эльфа обдало приятным трепетом от лицезрения продолжающихся мучений.

– Это бесполезная информация, – в голосе Аррэи послышалась усталость.

– Он добровольный наемник лорда Гамбелла. Но отрицает… пока еще отрицает, что исполнял роль лазутчика, вынюхивая, где Айнхириамм. Посмотрите на его грудь, миледи. На рубашке вышит их герб.

И действительно, на серо-желтой влажной ткани краснели шерстяные нити вышитого стрижа, заключенного в круг. В клюве птица крепко сжимала стрелу. Это был знак Скиммера.

Синх продолжал:

– Мы изъяли кольчугу и оружие у него, и у женщины с мальчишкой. Значит, их компания была подготовлена.

Аррэя аккуратно вынула из кармашка на поясе тонкую спицу, и одним резким движением полоснула ею от горла до пупка подвешенного. Грязная рубаха разошлась, будто по приказу, однако, на коже не выступило ни капли крови. Эльфийка грубо сдернула лохмотья и швырнула на пол, оставив мужчину в одних лишь портках.

Первое, на что упал взгляд ее горящих золотом глаз, была левая часть грудной клетки, а именно – ребра. Пунцовый участок начинал кое-где синеть, а линии плоских костей порою нарушались и неестественно выпирали. Все это говорило лишь о многочисленных переломах. Аррэя медленно повернулась к Синху.

– Я ведь учила тебя, – нахмурилась она. – На допросе мы стараемся не для себя, а для него, – кивнула женщина в сторону пленного. – Не удивительно, что ты узнал так мало.

– Простите, миледи, – виновато опустил голову юноша.

– Придется мне пообщаться с этим Загом Буччером. А ты принеси мне фартук, будь добр.

Парень кивнул и поспешил скрыться во мраке узких квадратных коридоров. Аррэя приблизилась к лицу Зага. Равнодушие стояло в этих женственных сосредоточенных глазах. Равнодушие к его боли, к его крикам. Она смотрела некоторое время в самую его душу, а затем заговорила полушепотом, ласковым, будто у матушки:

– Ты ведь не дурак и понимаешь, что если видишь мое лицо, то это говорит об одном: к своим ты больше не вернешься? У тебя остается только один выбор из двух вариантов: ты рассказываешь мне все, что известно о планах своих господ, остаешься жить и работать на нашей ферме, или… я запытаю тебя до смерти. Поверь, это не будет быстро. – В подтверждение сказанных слов, Аррэя воткнула спицу в изувеченный бок Зага, и очередной дикий вопль, преисполненный страданием, нарушил покой затаившихся в темнице заключенных.

Языковой барьер отсутствовал, поэтому пленнику было понятно абсолютно все. Несмотря на то, что эльфы являлись носителями древней речи Первомагов, длительное время тесного соседства с людьми на одном материке привело к неминуемому изучению и использованию человеческого языка. Исключение составляют северные народы, обитающие на острове Надвард.

– Мы не несли никакой особенной миссии! – сорванным голосом рявкнул мужчина, задергавшись на цепях. – Мы с семьей искали еду в лесу! Собирали грибы и охотились!

– Далеко же вы зашли. Много дичи набили? – эльфийка вынула спицу, рассматривая ее окровавленное острие. – А сами вы из Скиммера?

– Да! Оттуда.

– Хм, а ты в курсе, Заг, что в Скиммере больше нет живых?

Тот растерянно заморгал. Увидев его реакцию, эльфийка снова погрузила спицу в травмированный участок. При этом выглядела она совершенно незаинтересованной в происходящем.

Под вопли как раз вернулся Синх, неся широкий и длинный фартук из грубого черного волокна, покрытого чем-то вроде черного вара, плотного и гладкого.

Женщина накинула верхнюю петлю из бретели фартука на шею, и туго затянула тонкий пояс бантом на пояснице.

– Ты понял, что сглупил, верно? – ткнула легко в лоб спицей пленного Аррэя. Тот с горечью отвел глаза. – Выходит, вы проделали довольно долгий путь откуда-то из других мест, где сейчас скрывается ваш лорд Гамбелл. Неужели ради охоты и вкусных грибов, Заг? Скажи, действительно так?

– Нет, – буркнул тот, не глядя на эльфийку. – Мы исследовали территории, чтобы убедиться, что враг ушел. Такой был приказ. Мы не искали ваше королевство. Лорд пожелал вернуться в столицу.

– Ты почти сказал правду. Почти.

Снова укол в больной бок. Спица прошла между ребрами, сдвинув треснувший кусок кости. Мужчина заорал, его ноги затряслись до самых пальцев.

Синх наблюдал за этим, вновь не замечая свою спрятанную улыбку. Его будоражило зрелище пыток, от чего даже глаза начинали светиться ярче.

Аррэя оставила спицу в ране, отошла к спрятанным в темноте полкам, и достала небольшую банку с пузатыми длинными насекомыми, напоминающими уховерток. Женщина без страха или отвращения просунула утонченную кисть внутрь и осторожно извлекла одно из насекомых, держа двумя пальцами за спинку.