Читать онлайн Петров, бесишь!

– В теперь повтори ещё раз все, что рассказала мне до этого, – потребовала элегантная с прилизанными волосок к волоску пепельно-седыми волосами пожилая дама, которая при встрече представилась, как Мария Ивановна.

Она сидела на высоком стуле за стойкой администратора в белоснежной блузке с высоким кружевным воротником и кружевными манжетами. Под горлом сверкал бриллиант на булавке.

После того, как Света пересказала ей свое резюме, в которое та и не глянула, хотя в продолжение разговора держала его в левой руке, на безымянном пальце которой было надето широкое обручальное кольцо, Мария Ивановна сняла трубку и набрала внутренний номер:

– Зайдите-ка шустро, девчонки.

Не успела Света вздохнуть и двух раз, как в холле появились еще две прилизанные старушки в кружеве и бриллиантах.

В первый момент Света решила, что они тройняшки, и лишь приглядевшись, поняла, что это не так. Хотя даже проработав в салоне «Мария» три недели, она продолжала их путать. Благо все троих звали Мария: Мария Ивановна, Мария Петровна и Мария Эдуардовна.

Ой, мы немного забежали вперед. Отматываем обратно!

– В теперь повтори ещё раз все, что рассказала мне до этого, – сказала торжественно Мария Ивановна и таинственно подмигнула подружкам.

Впрочем, Свете все вокруг казалось таинственным – а, прежде всего то, как салон красоты, которым управляет ровесница ее бабушки, а красоту наводят ее подружки, где внешнее убранство законсервировалось в конце 80-х – так вот как он смог дожить, досуществовать до начала 21-го века?

– Меня зовут Света Петрова. Мне 34 годам. По образованию я филолог. Десять лет проработала в библиотеке. А потом переучилась на стилиста, и хочу работать у вас, – на одной дыхании выпалила Света.

– Парикмахер, деточка, просто парикмахер, – поправила её Мария Ивановна. – Ну ничего, переучим.

– А с чего, зайчонок, ты решила из храма культуры перейти в храм красоты? – вступила в разговор Мария Петровна.

Свету называли зайчонком в последний раз лет семь назад в процедурном кабинете, когда брали кровь из вены, поэтому она смутилась и замялась, хотя заранее подготовила правильный, хоть и неправдивый ответ.

– Я хочу путешествовать. А с зарплаты библиотекаря на путешествия не накопить.

– А у нас, значит, можно накопить? – улыбнулась Мария Эдуардовна и повернулась к Марии Ивановне. – Ты права, дорогая, она чудо.

Мария Ивановна ласково и довольно улыбнулась.

– Отлично, деточка, завтра выходи к девяти. И, будь любезна, не опаздывай!

– Да я раньше приду, к восьми. Нет, семи, – за время беседы с тремя Мариями она окончательно помолодела на двадцать лет, и больше четырнадцати себе бы не дала.

На следующий день она, как и обещала, примчалась к восьми утра, час простояла у запертой двери, а ровно в девять её жизнь совершенно изменилась.

В салоне «Мария» кроме трех Марий, работали ещё четыре старушки. Их звали вычурно и старомодно под стать заведению: Капитолина Макаровна, Аглая Романовна и Элеонора. Элеонора, как единственный в салоне мастер мужских стрижек, взяла Свету к себе в подмастерья. Это не для красного слова – это Элеонора так сказала.

Четвёртой старушкой была уборщица Марианна Анатольевна. Первое время Света, едва завидев её со шваброй – не новой с автоматическим отжимом, а старой палкой, на которую было намотано, что-то похожее на ночную рубашку – кидалась помогать. Но Марианна Анатольевна была начеку. Намертво вцепившись в палку, она тянула её на себя и злобно сверлила Свету взглядом. Та окончательно сдалась, когда битва за швабру закончилась опрокинутым ведром с грязной водой, а Марианна Анатольевна, закрыв лужу от Светы грудью, прошипела.

– Посидеть меня хочешь, пигалица? Знаю я вас, малолеток.

Света, услышав про малолетку, приосанилась и оставила попытки помочь старушке. Но отношения их ещё долго оставались натянутыми. А в конце рабочего дня, проходя мимо Светы, с пухлым пакетом, набитым продуктами, Марианна Анатольевна всегда перекладывала его в другую руку. Подальше от Светы. А то мало ли.

Зато с остальными старушками у неё сложились прекрасные отношения. От женских стрижек Свету, правда, отстранили почти сразу. После окрашивания болтливой блондинки, которая перестала быть болтливой, когда боль от осветляющей краски стала совсем неприятной, а Света, которую она позвала, развернула фольгу и стала дёргать её за волосы.

– А что это вы там делаете? – жалобно поинтересовалась блондинка.

– Рано снимать. Волосы ещё плохо выдергиваются, – профессионально ответила Света.

К ней как по волшебству тут же прилетели две Марии, под локотки увели в служебные помещения, блондинку отпоили травяным настоем собственного изготовления, слезы вытерли, волосы спасли.

–Но меня так учили, – рыдала потом Света над ромашковым чаем. – Когда волосы легко вырываются, можно краску смывать. Вы меня уволите?

– Нет, деточка, – успокоила её Мария Ивановна, – но работать ты пока будешь только с мужчинами.

Это хорошо, что с мужчинами. В салон «Мария» обычно ходили представительные господа за пятьдесят пять – этим обесцвечивать волосы (если они остались) в голову не придёт.

В салоне, к удивлению, Светы дела шли очень хорошо. Запись велась на месяц вперёд. Мария Ивановна только успевала заносить новые имена старых и новых клиентов в потрепанную временем толстую, как фолиант, книгу в кожаном переплёте. К этой книге она не подпускала никого, кроме двух других Марий.

Новые клиенты появлялись строго по рекомендации старых, и уже скоро становились постоянными.

Правда, несколько раз Мария Ивановна без объяснения причины отказывала новеньким. Свету это удивляло, но она так мало ещё работала в салоне, что не решилась спросить даже по-матерински тепло настроенную к ней Элеонору.

Ещё одну странность заметила Света к концу второй недели работы у «Марии».

На выходе возле стойки администратора стояла большая прозрачная, по форме похожая на аквариум ваза, в которой лежали печенья с предсказаниями. Как потом позже Света узнала, печенья пекла Мария Петровна, а бумажки вручную писала Мария Эдуардовна.

Так вот на выходе после стрижки Мария Ивановна предлагала избранным клиентам угоститься таким печеньем. Но не всем, как бы они не настаивали. Тут уж Света не выдержала и спросила, почему так, на что Мария Ивановна лишь сдержанно улыбнулась.

– Всякому предсказанию, деточка, свой срок. Для иных печенья ещё не выпечены, а будущее не написано.

Тем сильнее Света удивилась, когда как-то в конце рабочего дня Мария Ивановна вдруг задержала её у выхода.

– Возьми печенье, деточка. Ты сегодня и пообедать не успела.

Клиентов в тот день действительно было больше обычного, но предложение Марии Ивановны её удивило. Она вернулась к стойке, опустила руку в вазу, но не взяла первое попавшийся – ей вдруг показалось, что при соприкосновении с ним, пальцы её стало покалывать – она взяла следующее – тоже самое. И только в самом низу нашлось печенье, которое в буквально само прыгнуло ей в руки.

– Нашла свое? – спросила Мария Ивановна, наблюдая, как уверенно Света вынимает руку с добычей. – Вот и славно. А теперь иди, мне салон закрывать надо.

Едва оказавшись на улице, Света быстро развернула обёртку, сломала печенье, достала бумажку и прочитала:

«Всё лучшее было у тебя в прошлом. Не упусти его».

Казалось, что написана бессмыслица, но Света вдруг счастливо улыбнулась, засмеялась, поцеловала бумажку и, спрятав ее потайной карман куртки, поспешила домой.

На другой день, ближе к концу рабочей смены, в зал заглянула Мария Ивановна.

– Деточка? – обратилась она к Свете. – Тут к тебе клиент без записи. Примешь?

Света посмотрела на часы: полчаса у неё, конечно, есть, но сегодня такой важный день – никак нельзя опаздывать.

С другой стороны, случилось невиданный. Света, по крайней мере, наблюдала такое впервые. Ещё ни разу – вообще ни разу – в салон не приходили посетители с улицы так, чтобы Мария Ивановна их не отправляла восвояси. Любопытство взяло верх.

– Только если у него ничего сложного, а то я сегодня не могу задерживаться, – предупредила Света, а сама принялась выглядывать за спину Марии Ивановны – кого же там принесло?

– О, уверена, там все быстро, деточка, – улыбнулась, не разжимая губ, Мария Ивановна и отошла в сторону. Невидимый до этого посетитель показался в дверной проёме.

Ничего себе!

Высоченный, метр девяносто, не меньше мужик с блестящими чуть длинными на Светик вкус темными волосами и брутальной, но модной сейчас бородой предстал перед ней.

– Мне сюда? – спросил он Марию Ивановну низким волнующим женское ухо голосом, кивнув на Светило рабочее место.

Света с опаской посмотрела на кресло – ведь раздавит. Да и с может ли она дотянуться до его шевелюры, даже. если он сядет? Такой высокий!

– Да, прошу вас.

Кресло действительно скрипнуло и поехало вниз само по себе. Добравшись до предела, оно остановилось, ойкнуло, скрипнуло, но выдержало.

Мария Ивановна переглянулась со Светой, кивнула и вышла.

Света, которая всегда опасалась слишком брутальных, больших и уверенных, что стоят на вершине мира, не ниже, мужчин, старалась на клиента не смотреть, но беспокойство и смущение скрыть не сумела: когда доставала фартук, чтобы повязать ему вокруг шеи, опрокинула столик с инструментами, встала на четвереньки, чтобы все собрать, краснея и проклиная свое стеснение – это такой же клиент, как и все остальные, бормотала она себе под нос, ему плевать на тебя, на то, кто ты и как ты выглядишь.

Все так, но со старичками Света чувствовала себя более уверенно.

Гигант, тем временем, обернулся и внимательно наблюдал, как Света ползает по полу, вдруг глаза его вспыхнули узнаванием:

– Петрова!

Света сжалась и хотела трусливо отказаться от своей фамилии, но сдержалась.

– Да, а мы знако.., – она не удержалась и бросила снизу вверх взгляд на клиента и только теперь, когда сквозь густую бороду прорезалась ослепительная улыбка, узнала его тоже.

– Петров, – обречённо констатировал она.

Прекрасно. Встреча с бывшим одноклассником в парикмахерской, где она, в прошлом хорошая девочка, подаются большие надежды, стрижет чужие бороды, это то, что нужно для укрепления её самооценки!

– А что это ты тут делаешь? Я думал, ты филологический в универе окончила. Слухи ходили, – не переставая лыбиться, спросил Петров.

Света гордо задрала подбородок и постаралась как можно элегантнее встать, чтобы оказаться если не выше Петрова, то хотя бы одного с ним роста.

– Я тут временно, – спокойно ответила она. – Материал для диссертации собираю.

– Ого, – присвистнул Петров. – И на какую же тему?

Прежде чем ответить, Света набралась храбрости и дотронулась до волос клиента.

– Влияние физического труда на мозг гуманитария. Вам постричься или голову помыть?

– Да я вроде голову мыл, – смутился Петров, и Света мысленно записала себе одно выигранное очно. Вот. И ничего страшного. И даже не пришлось, как советуют психологи, представлять того, кого стесняешься или боишься голым. Подумала, и тут же представила Петрова голым.

Представила и зажмурилась, так живо представила.

– Вообще-то я хотел причёску обновить. Только одно уточнение – ты когда стричь начнёшь, глаза откроешь?

– Разумеется, – щеки у Светы пылали, и она мысленно надеялась, что Петров этого не заметил. – Это новая модная методика – закрываешь глаза и сливаешься с аурой клиента. После этого руки сами творят чудеса.

– Надо же, какое у вас тут продвинутое заведение, оказывается, – Петров с удивлением огляделся. – Значит, баки чуть подровнять надо, и кончики освежить. А длину не трогать!

Слава Богу, он не потребовал себя покрасить. Хотя для борьбы с внутренними комплексами, как раз Петрова и стоило покрасить. А лучше обесцветить. Тут Света мастер!

Вооружившись ножницами, она ещё раз ощупала шевелюру Петрова, подхватила прядку и только собралась отчекрыжить кончик, как Петров вдруг, как по волшебству, стал ниже, и ножницы звонко рассекли воздух.

– А ты точно парикмахер? – басом пропищал он с подозрением. Трусишка, фыркнула про себя Света.

– Я стилист, – гордо отбрила его Света, и тут же оглянулась, не слышит ли Мария Ивановна. Все три Марии терпеть это слово не могли.

–А стилисты умеют стричь? – уточнил Петров, когда Света, приспособившись к его новому росту, решила повторить попытку.

– Так, – рассердился Света, – либо я тебя стригу, либо записывайся к другому мастеру. Я спешу.

– Куда это ты спешишь? Давай поговорим. Сколько лет не виделись, а – начал советскую беседу Петров, скорее всего, чтобы отсрочить стрижку.

Света, было, открыла рот, чтобы напомнить, кого касаются её планы, а кого нет, но тут за спиной раздался родной голос.

– Светочка, ты скоро?

Света не успела обернуться – Петров резко выпрямился, приоткрытые ножницы сомкнулись и, судя по воплю, огласившему зал, отрезали что-то важное.

– Аааааа, – вопил Петров, держась за ухо. – Моё ухо. Насчёт уха мы не договаривались!

Услышав, что отрезала Петрову ухо, Света тоже заорала и бросилась его искать – может, как-то удастся обратно пришить.

– Аааааа, что ты делаешь? – не переставая кричать, спросил Петров, когда мимо его кресла бодро проскакала Светина попа.

–Ухо ищу!

– Не надо ничего искать, – раздался сверху суровый голос Марии Ивановны. – Там всего лишь царапина.

Света выпрямилась. Пока она нарезала круги вокруг кресла, Мария Ивановна примчалась с перекисью и обработала рану.

– Мы просим прощения. Светлана недавно работает у нас. Следующая стрижка, разумеется, за наш счёт.

Неужели он рискнет ещё раз сюда заявиться? Света чуть не плакала. Ну почему это случилось именно сегодня! Почему это случилось именно с ней? Почему это был именно Петров?!

Когда все, наконец, успокоились, внимание Петрова вернулось к моему любимому. На протяжение всей свистопляски, Ромочка стоял в дверях и пялил свои и без того огромные за толстыми линзами очков глаза.

– Муравьёв, ты что ли? – вспомнил фамилию Ромочки Петров. – Вот так встреча одноклассников. А ты какими судьбами? Если решил освежить в этом заведении прическу, советую дважды подумать.

Любимый неловко, как будто стесняясь того, что собирался сказать, ответил.

–Я за Светочкой, – прошептала он.

– Да ладно, – Петров аж вскочил. – Ты и Петрова? Кому скажу – не поверят!

– А ты не говори, – посоветовала Света сухо.

Тут в их беседу снова вмешалась Мария Ивановна.

– Я прошу прощения, но вы достригаться будете? – обратилась она к Петрову. Света едва сдержала смешок – правильно, второе ухо еще достричь надо. Но Петров уже снимал воротник.

– В другой раз. Я вам что-то должен?