Читать онлайн Глоток карибского рома

Новый клиент

– Я задам еще один вопрос. Вы здесь – в интересах моего мужа или моих? – женщина положила его визитную карточку на стол и, не мигая своими глубокими глазами, внимательно смотрела на Пéтровича.

– Кто является наследником? – вопросом на вопрос ответил аудитор.

– Я.

– Значит, мой клиент – вы.

– Я это запомню и, надеясь на вашу профессиональную скромность, – здесь женщина немного опустила голову, потом опять подняла ее, и Пéтрович вновь почувствовал этот испытывающий взгляд, – позволю себе быть с вами откровенной.

Неделю назад его пригласили на обед братья Клемен: «Доктор Пéтрович, как вы знаете, этот банк является одним из наших самых уважаемых клиентов. Сейчас они планируют открытие отделения в Восточной Европе. Его директор уже назначен. Это заместитель начальника их отдела кадров. К слову, оклад умопомрачительный. Понятное дело, риски плюс неустроенный быт в стране холода и голода. Так вот, у этого заместителя директора возник любопытный случай дома. Он как раз решил до своего отъезда закончить его ремонт. На резонный вопрос, зачем такая спешка, он дал маловразумительный ответ, что собственником дома является его жена, что она остается здесь и, что не исключено, захочет продать дом.

И в процессе ремонта они с женой решили сломать пристенок, наполовину отделяющий кухню от столовой. Каково же было их удивление, когда рабочие обнаружили в нише пристенка металлическую коробку с драгоценностями.

Дело в том, что у жены директора есть родная сестра. Их мать умерла несколько лет назад. А перед смертью она разделила наследство следующим образом – дом, со всей утварью и постройками, отходит к младшей дочери, а драгоценности к старшей.

Возникает юридический казус. Если коробка представляла собой часть стены, другими словами, один из кирпичей, то она неотъемлемая часть дома, и потому должна отойти к младшей дочери. Но в коробке находятся драгоценности, которые, согласно завещанию, должны отойти старшей дочери.

Нам эту историю поведал главный юрист банка. И передал просьбу генерального директора помочь их сотруднику. Тому до переезда остались считанные дни, а это дело может повлечь за собой немало, в том числе и судебных хлопот, что отвлечет его от целей и задач предстоящей командировки. Как вы понимаете, мы не могли отказать одному из наших самых уважаемых клиентов. Мы в который раз оценили нашу дальновидность, когда приглашали вас. Вы же один из лучших, если не лучший, специалист по хозяйственному праву. Чтобы найти решение, придется поискать в архиве прецеденты, а кто это может сделать лучше вас?»

Пéтрович с неподдельным интересом слушал братьев. Да, мои дорогие, подумал он, это не только ваша, но и моя дальновидность согласиться на сотрудничество с вами. Это тебе не оценка, здесь он вспомнил эпизод, предшествований аудиту «Клуба самоубийц» полуразрушенной заброшенной верфи. Но это мимолетное воспоминание сразу же оттеснилось строгими аналитическими выкладками статьи американского экономиста, которому пришлось ждать более тридцати лет, чтобы научное сообщество оценило по достоинству его заключения о конфликте прав собственности.1 Конечно, он возьмется за это дело.

На следующий день ему позвонил незадачливый, или наоборот, удачливый заместитель директора по кадрам: «Доктор Пéтрович, я вам очень благодарен за готовность оказать мне помощь. Но у меня сейчас очень мало свободного времени, поскольку я планирую организацию работы нашего филиала в Восточной Европе. Поэтому в курс дела вас может ввести моя жена, она же и владелица дома. Запишите ее телефон.»

Пéтрович позвонил и договорился о встрече. Прийти на нее не составило труда. Дом размещался в старинном элитном квартале, где почти по соседству стоял и дом Кристины. Зайду-ка я к ней после визита, подумал Пéтрович, и выпью с Георгом шнапса.

Но пока до шнапса было еще далеко:

– Фрау Мюллер, благодарю вас за доверие. Все подробности этого дела, даже если они предосудительны, останутся, – тут Пéтрович поднял руку и указал пальцем на свой лоб, – в этой голове. Я не делаю записей.

– Если так, то, – здесь хозяйка дома взяла паузу, – подождите, а, может быть, чаю? У меня весьма достойная коллекция цейлонских сортов.

Аудитор утвердительно наклонил голову, и хозяйка торопливым шагом вышла на кухню. У ней походка, подумал Пéтрович, такая же, как у моей тетушки.

А вот чай не торопился. Вслед за кипением чайника аудитор услышал низкое гудение микроволновой печи. Хозяйка вошла и поставила на стол большое блюдо с оладьями и розетку с вареньем. Затем на столе появились два маленьких блюдца, обрамленные с каждой стороны ложечками, одна для варенья, догадался Пéтрович, а другая для чая, и, наконец, сам чайник.

Хозяйка разлила чай, положила на маленькие блюдца по паре оладьей и села напротив:

– Дело в том, что у меня непростые отношения с сестрой.

– Фрау Мюллер, – Пéтрович взял ложечкой варенье, намазал на оладью, надкусил, с улыбкой покачал головой, глотнул чай, на этот раз улыбка получилась еще шире, и продолжил, – давайте начнем с самого начала. Кто построил дом, и как вы стали его собственницей?

– Если с самого начала, – дама пригубила чай и застенчиво улыбнулась, то впредь называйте меня фройляйн Консилиа. Это моя девичья фамилия.

Здесь хозяйка взяла паузу и опять внимательно посмотрела на Пéтровича:

– У меня непростые отношения не только с сестрой, но и с мужем.

– Фройляйн Консилиа, – аудитор чуть не поперхнулся, прокашлялся и продолжил, – не заставляйте меня каждый раз повторять, что все сказанное между нами остается также между нами.

– Хорошо, – хозяйка сложила руки лодочкой, точно также, подумал Пéтрович, как это делала моя тетушка. – Дом был построен моим прадедом, еще в начале прошлого века. Мы сюда въезжали постепенно, сначала мама, чтобы ухаживать за больной старшей сестрой, а потом, после ее смерти, въехали и мы. Я, сестра и папа. Мы уже учились, когда папа умер. Сестра на театральном, я на юридическом. Вскоре сестра от нас съехала, а я осталась с мамой.

Наши карьеры сложились не так, как мы мечтали в девичестве. Но не совсем без успеха. Сестра стала известным театральным критиком, а я стала работать в таможенной полиции. Именно тогда произошел случай, который испортил мои отношения с сестрой. Она вышла замуж за американского кинооператора, который оказался нечист на руку. Не секрет, что в те годы по стране гуляло много произведений искусства, спешно вывезенных в последние годы войны из восточного блока. В те годы как раз начался уход военного поколения, и его наследники буквально не знали, как правильно оценить и как выгодней продать доставшееся им наследство. И тот кинооператор купил по дешевке с рук оригинал Вермеера. А сестра попросила меня провести его через таможенный контроль. Я сказала нет.

Тем не менее, он пошел на риск. Картину конфисковали, его выслали из страны, а моя сестра осталась соломенной вдовой. Простите, – женщина неловко улыбнулась, – вас не утомляют эти детали?

– Совсем нет, – ответил Пéтрович, – но я хотел бы вернуться к истории дома.

– А здесь точно такая же история, – невесело рассмеялась хозяйка. – Этот пристенок, – не оборачиваясь, женщина сделала жест рукой за спину, – был поднят мужем моей тети как раз накануне окончания войны, когда все вокруг боялись прихода русских. Или американцев. Какая разница? Все завоеватели рыщут в поисках драгоценностей. Вот тетя с дядей и решили их так спрятать. Там, в железном ящичке, есть и опись. Мы с мужем сравнили почерк с нашими фамильными поздравлениями. Почерк описи совсем не похож на мамин, но почти один в один совпадает с надписями на оборотной стороне тех фотографий, которые ей достались после смерти сестры.

– Можно, еще чая? – спросил Пéтрович, и, сделав глоток, он задал вопрос по существу:

– Вы полагаете, что драгоценности принадлежали вашей тете, а ваша мама даже о них не знала?

– Думаю, что да.

– Тогда нам понадобится завещание вашей тети в пользу вашей мамы, а также те самые фотографии и ваши семейные открытки.

– Зачем?

– Экспертиза почерка описи. Нам надо документально подтвердить, что драгоценности заложила в стенку ваша тетя, а ваша мама получила, пусть невольно, законное право распоряжаться ими.

– Открытки и фотографии здесь. Но вот тетино завещание… Я даже не знаю, где его искать.

– Тогда это будет моя работа. Все копии завещаний хранятся у нотариусов. Если оно было составлено, то я найду его. Но, если его не было, тогда…

– Что тогда?

– Тогда вы с сестрой автоматически должны были получить свою, пусть небольшую, но долю с ее имущества. А это значит, что завещание вашей мамы становится ничтожным, как говорят англичане, null and void. По-нашему, оно потеряет юридическую силу. И вам с сестрой придется делить не только драгоценности, но и сам дом.

– Боже правый, – глубокие глаза расширились, да, совсем, как у моей тетушки, подумал Пéтрович, женщина сделала глоток чая и вдруг спросила:

– А вы не хотите что-нибудь выпить?

Да, подумал Пéтрович, сегодня вечером Георгу придется выпить шнапс без меня. Но все-таки надо оставить маневр для отхода:

– Фройляйн Консилиа, в этом есть необходимость?

– Доктор, вы можете продолжать пить чай, а мне надо что-нибудь покрепче. Я даже и не думала, что эти побрякушки могут открыть ящик Пандоры. Как мне что-то делить с сестрой? Это же только через суд.

– Могу вас немного успокоить. Суда нам все равно не избежать. Только он может определить, являются ли драгоценности частью дома или нет. Кстати, суд наверняка потребует ювелирную экспертизу. Поэтому до этой экспертизы и затем до суда я бы рекомендовал вам с сестрой положить драгоценности в банковскую ячейку под двойную подпись и два ключа. Сегодня трудно сказать, как долго будет продолжаться суд. Во многом это будет зависеть от того, что мне удастся найти в библиотеке хозяйственного права. Моя работа ведь заключается в том, чтобы подготовить вас к этому слушанию так, чтобы у судей не осталось ни йоты сомнения, что драгоценности принадлежат вам. Правда, – да, под такое действительно стоит выпить – это обойдется папаше Дорсету в лишние пятьсот долларов.2

– А это что такое? – изумленно спросила женщина.

– Это фраза одного малоизвестного у нас американского писателя. В прошлой жизни я ее часто повторял тогда, когда откровенно намекал клиентам на дополнительные затраты. За мои услуги вашему мужу придется раскошелиться. Не передо мной. А перед братьями Клемен. Что у вас из крепкого?

– Спасибо за совет насчет банка. Это разумно. От моей сестрицы можно что угодно ожидать. Я уже сказала мужу, что она запросто может нанять грабителя, чтобы украсть драгоценности, пока мы оба на работе. А насчет раскошелиться… Пусть раскошелится, – женщину вдруг охватил азарт. – Вы любите карибский ром? Это не запас мужа, а мой личный.

Хозяйка встала, подошла к массивному бару в углу, достала пузатую бутылку и две рюмки:

– Попробуйте, – и она наполнила рюмки.

Пéтрович пригубил напиток. Ром оказался действительно хорош. Женщина тоже сделала небольшой глоток:

– Замечательно. Видите, работа на таможне имеет свои маленькие преимущества, – тут она задорно улыбнулась, погрозила Пéтровичу пальцем и продолжила:

– Я мечтаю о Карибах. А мой муж, я же сказала, что позволю себе некоторую откровенность, он уезжает в Восточную Европу. Но меня с собой не берет. И я почти наверняка знаю, кто его туда будет сопровождать. Поэтому сегодня я опять фройляйн Консилиа.

Простые решения

Как обычно, утро расставило все на свои места. Вторник. Сегодня у Кристины классы. Так что библиотеке хозяйственного права можно будет посвятить целый день. Потом встретить Кристину, проводить до дома, выпить наконец с Георгом шнапса и расспросить о семейном нотариусе. Все-таки, их квартал был особенным, и все тамошние нотариусы должны были знать друг друга. Поэтому поиск нотариуса семейства Консилиа не должен составить труда.

Первая половина дня ничего не принесла. В отечественной истории права Пéтрович не нашел ничего, что хоть как-то отдаленно напоминало сегодняшний казус.

Наскоро перекусив в буфете, он устроился в курительной комнате. А что ты хотел? Несмотря на свою громоздкость, прежняя империя не была богата заморскими колониями, славящимися алмазными россыпями. Да и безмятежная на протяжении многих поколений столичная жизнь не располагала к сокрытию кладов. А вот у соседей все было иначе. И африканские колонии, и гражданские войны. Посмотрим-ка мы их историю права.

И почти сразу он нашел почти идентичный случай. Тяжба между сыном от первого брака покойного и его второй женой. Предметом спора была коробка с драгоценностями, найденная сыном в подвале дома. По завещанию отца, земля со всеми постройками и инвентарем, движимым и недвижимым имуществом отходила к сыну, тогда как драгоценности предназначались молодой вдове. И суд принял сторону сына, аргументировав свое решение тем, что драгоценности были закопаны в подвале, то есть, по факту находились в земле, принадлежавшей сыну.

Выписывая реквизиты тяжбы, Пéтрович вдруг вспомнил глаза своей новой знакомой. Голубоглазая тихоня, готовая безропотно принять удар судьбы. Муж, уставший от такой извечной покорности, решивший начать жизнь заново с какой-то молодой, как может быть иначе, задорной козой. А ведь за этой покорностью, Пéтрович это отчетливо понимал, интуиция не могла подвести его, скрывается очень острый ум. На таможне дурочек не держат. Интересно, останется ли она на работе, когда суд примет решение в ее пользу?

Эти же мысли мерно ложились и на перестук трамвайных колес, когда Пéтрович уже направлялся к школе Кристины. Фройляйн Консилиа, могу биться об заклад, что, получив в собственность целое состояние, вы бросите все и уедете на свои Карибы.

Кристина моментально догадалась, что с ним произошло. Взяв его под руку, она сказала:

– Ты сегодня какой-то приподнятый. Новое интересное дело? Или ты влюбился? А, может, и то, и другое?

Пéтрович легко коснулся губами ее щеки:

– Ты почти угадала.

– Я уже заинтригована. Давай, рассказывай.

– Пока не могу. Интересы клиента строго конфиденциальны.

– Все понятно, – участливо усмехнулась Кристина. – Твой клиент – очаровательная женщина. И ради нее ты сегодня решил выпить с Георгом.

– Ты ошиблась в выборе профессии, – рассмеялся Пéтрович. – Тебе надо было пойти работать к Шнайдеру, в уголовный розыск.

Дворецкий их уже ждал. Запах поджаренных шпикачек заполнил собой весь дом:

– Здравствуйте, тезка. На большие блюда у меня уже нет сил, но поджарить колбаски и приправить их свежими овощами, на это я еще способен.

Они устроились на кухне, Кристина принесла лафитник со шнапсом и две пепельницы:

– Я же вижу, как тебя передергивает, когда ты вынужден класть свою трубку в окурки моих сигарет.

Они выпили, закусили шнапс шпикачками с редисом, обсудили последние новости и прогноз погоды, после чего Пéтрович перешел к делу:

– Георг, скажите, у вас остались координаты нотариуса, который вел дела хозяина?

Кристина изумленно подняла брови, о, ду либер Августин,3 на этот вопрос тебе могла ответить и я, но, поняв, что Пéтрович хотел доставить удовольствие расспросами именно дворецкому, ласково улыбнулась и промолчала.

– Конечно, – ответил дворецкий. – Правда, за прошедшее время в этом доме произошли некоторые изменения. Тот нотариус, который вел дела нашей семьи, сейчас уже на пенсии, но живет вместе с сыном, который продолжил его дело. Мы как раз с ним и обсуждали вопрос сохранения за Кристиной прав на наш фамильный дом.

– У меня к нему есть один вопрос. Мой новый клиент живет недалеко от вас, в таком же, как ваш, старинном особняке. Ваш нотариус наверняка знает, кто вел дела той семьи. И мне хотелось бы поговорить с их нотариусом.

– А это случайно не семейство Консилиа? – спросил Георг.

– Как вы догадались? – изумился Пéтрович.

– Мой молодой друг, – дворецкий посмотрел на Кристину, та уловила его взгляд и вновь наполнила стопки, – покупая сегодня утром овощи к ужину у нашего зеленщика, я с интересом слушал соседских кумушек, которые живо обсуждали удивительную находку, случившуюся в доме Консилиа. Золото, бриллианты, да? – и дворецкий приложился губами к стопке.

Пéтрович рассмеялся:

– Да, золото и бриллианты. Но ваши кумушки, как они об этом узнали?

– Доктор Пéтрович, – вздохнул дворецкий, – наш квартал – это такая же маленькая деревня, просто чуть более вычурная. Тамошний хозяин немного скуповат, вот он и пригласил отремонтировать кухню не солидную фирму, а наших местных ребят. И сегодня у зеленщика первую скрипку играла мама одного из этих строителей.

Пéтрович без слов покачал головой.

– А я вам скажу даже больше, – продолжал дворецкий. – Сын нашего нотариуса не ведет дела семейства Консилиа. А вот его отец, он как раз и был их семейным, как и нашим, нотариусом.

– Откуда вы это знаете? – опять изумился Пéтрович.

– Я очень хорошо помню этот случай, – ответил дворецкий. – Это было как раз тогда, когда мой хозяин переводил средства от продажи оружейной фабрики за океан, для покупки акций тогда еще малоизвестной информационной компании. Закончив подписывать бумаги, хозяин попросил меня накрыть маленький стол для аперитива и пригласил меня присоединиться к ним. Вот тогда-то, за аперитивом, наш нотариус посетовал, что новые хозяева дома Консилиа отказались от его услуг. Его клиентка, прежняя хозяйка, умерла, а муж ее младшей сестры дал ему от ворот поворот, сказав, что у него уже есть семейный нотариус. Так что дела нашего нотариуса в доме Консилиа закончились чтением завещания покойной.

– Значит, завещание было? – воскликнул Пéтрович.

– А как же? Все честь по чести.

– Дело в том, – Пéтрович положил свою руку на иссохшую руку дворецкого, – Кристина налейте нам еще капельку, что тамошние потомки не имеют понятия об этом завещании.

– Мой молодой друг, – теперь дворецкий вытащил свою руку и похлопал руку Пéтровича, – ваше дело не стоит и выеденного яйца. Я прямо сейчас могу позвонить на дом нашему нотариусу, мы же не будем отвлекать его сына, и спросить про это завещание.

Поздно вечером, сидя уже у себя дома в компании с «Гленморанджем», Пéтрович с трудом удерживал себя, все-таки время было уже позднее, от звонка с хорошими новостями для своей новой знакомой.4 По большому счету, работа была сделана. Но братья Клемен не одобрят такой поступок. Да и он сам, в прежние годы, не стал бы так быстро отчитываться перед клиентом об успехе. Бизнес есть бизнес. Мастерство, как ножка юной чаровницы, должно показываться из-под юбки постепенно. Пусть братья сами решат, когда им поставить в известность ее мужа. К тому же, с юридической точки зрения, было необходимо получить копию завещания тети заказчицы. Старик-нотариус согласился ее предоставить только после подтверждения ее прав. А это значит, что его новая знакомая должна найти время и посетить старика со всеми необходимыми документами – ее свидетельством о рождении и завещанием матери. Ничего, до суда еще успеется, подумал Пéтрович и налил себе еще один полтинничек «Гленморанджа».

Незапланированное свидание

Но, проснувшись, Пéтрович решил изменить свои планы. Неизвестно, когда его новая знакомая сможет навестить старика-нотариуса. А братья Клемены должны быть во всеоружии. Так что давай составим для них промежуточный отчет. Для такого документа будет достаточно ссылок на телефонный разговор с нотариусом и на прецедент с драгоценностями, найденными в подвале дома. Мало ли что случится. А так у братьев будет на руках документ, который можно будет показать заказчику.

Составление промежуточного отчета по всей форме заняло время до обеда, поэтому Пéтровичу ничего не оставалось, как пойти перекусить в кафе напротив.

Но только он сделал глоток «эдельвейса», как на его столике загудел мобильный телефон.5 Пéтрович посмотрел на экран. Да это же домашний номер моей новой знакомой!

– Слушаю вас.

– Доктор Пéтрович, здравствуйте. Это фройляйн Консилиа. Я вас не отрываю от дел? Нет? Тогда бы мне хотелось с вами увидеться.

– Фройляйн, я как раз собирался отобедать в кафе, которое в десяти минутах ходьбы от вашего дома. Если вы пожелаете, то я вас приглашаю.

– Спасибо, я не голодна. Заканчивайте свой обед, а я подойду как раз на чашку кофе.

Пéтрович успел не только разделаться с крылышками цыпленка, но и выпить еще один «эдельвейс», когда она вошла в кафе.

– Доктор, еще раз здравствуйте.

Пéтрович встал, чтобы предложить ей присесть, но женщина жестом руки остановила его, сама взялась за спинку стула, поставила его под углом к столу и села, положив ногу на ногу:

– Еще раз простите за беспокойство.

– Кофе?

– Да, пожалуйста.

Аудитор подал знак официанту – два кофе – и повернулся к собеседнице:

– Я вас слушаю.

– Доктор, даже не знаю, как вам это объяснить. В двух словах, у меня очень дурные предчувствия.

– Что случилось?

– Пока ничего. В понедельник вечером я рассказала мужу о нашем разговоре. Он оценил идею положить драгоценности в банк под две подписи и сразу же позвонил моей сестре. Та дала свое согласие, но сказала, что в банк вместо нее поедет ее дочь. А я с этой особой физически не могу остаться один на один. Поэтому по телефону они договорились так. В четверг утром, это единственное «окно» в расписании мужа, сестра со своей дочерью приезжает к нам, мы все вместе сверяем драгоценности с описью, и мой муж с ее дочерью едут в его банк класть драгоценности в ячейку. Но такой порядок меня тоже не устраивает, – здесь женщина чуть не сорвалась на крик, и на ее глазах выступили слезы.

– Что-то личное? – догадался Пéтрович.

– Да, – женщина достала из клатча платок и вытерла набежавшие слезы. – Я пока не готова делится с вами этим, но думаю, что скоро вы все сами узнаете.

Официант принес кофе. Женщина подняла голову:

– Спасибо. А можно мне в кофе добавить капельку рома?

– Конечно, мадам. А месье?

Пéтрович кивнул головой, официант взял чашки и вернулся к стойке.

Собеседники подождали, пока он не принесет кофе, сдобренный ромом, женщина сделала глоток и продолжила:

– А сегодня возникло еще одно обстоятельство, уже совсем не личное, которое только усилило мое беспокойство.

– Что именно? – спросил Пéтрович.

– Подождите. Дело в том, что моя сестра всегда ищет случай унизить меня. Она редкая гостья в нашем доме, но каждый раз, появляясь у нас, она начинает брюзжать, какая я плохая хозяйка. Надевает шелковые перчатки и проводит пальцами – по полкам, рамам картин – только для того, чтобы показать мне следы пыли. Вот поэтому я взяла на работе отгул не только на четверг, но и на сегодня. Чтобы вылизать весь дом перед ее приходом. Вы просто не можете себе представить, какая это пытка слушать ее брюзжание. И вот сегодня утром, во время уборки, я обнаружила в кабинете мужа, на его письменном столе кое-что подозрительное…

– Что? – спросил Пéтрович.

– Этого я тоже вам не могу сказать. Но совершенно по другой причине.

– Что-то опять личное? – и Пéтрович с неподдельным участием коснулся ее руки.

– И да, и нет. Но это объяснить я могу.

– Я вас слушаю.

– Вы знаете, – женщина одним глотком допила кофе, повернулась к зале, громко попросила, – молодой человек, сделайте мне еще один такой же кофе, – и обернулась к собеседнику:

– Мой муж, он всю жизнь держал меня за дуру. Не то, чтобы я растяпа или неумеха. Он всегда любил мою кухню. Но в остальном… На самом деле, как раз именно он очень недалекий человек. И я всю жизнь старалась ему подыгрывать. Не показывать, что во многих вопросах я разбираюсь лучше, чем он. А он эту мою игру толковал совершенно по-своему. Он даже позволял себе насмехаться надо мной. И, в итоге, у меня сформировалась какая-то неуверенность в себе. Я стала бояться, что меня посчитают дурой.

Женщина поблагодарила официанта за кофе и сделала глоток:

– Вы на меня произвели очень хорошее впечатление. Даже больше, чем хорошее. И мне очень не хочется выглядеть в ваших глазах дурой. Поэтому я не скажу вам, что я нашла в процессе уборки, и какой я сделала вывод. А то вы точно посчитаете меня дурой.

Сдерживать эмоции было невероятно трудно. Пéтровичу захотелось встать, подойти к ней и поцеловать эти заплаканные глаза. Но груз воспоминаний, далеко не самых приятных, юная развратница в прозрачном халате, визитка хозяйки шляпного салона в кармане пиджака, ее тело, изуродованное камнями много лет спустя, приковали его к стулу.6 Расклады старого польского преферанса говорили ему – это не женщина, это клиент. Не рассчитывай на прикуп. И он сменил тему:

– Позвольте мне немного улучшить ваше настроение. Только прошу вас, пока ничего не рассказывайте мужу. Я совершаю маленькое профессиональное преступление. Ваш муж должен узнать результаты моей работы официальным путем. Но ради вас я готов пойти на это преступление. Я нашел и завещание вашей тети, и юридический казус, подтверждающий ваше право собственности на драгоценности. Мы с вами выиграем суд любой инстанции.

Женщина пристально посмотрела на него, ее глаза расширились до невероятных размеров, встала, подошла к Пéтровичу, наклонилась и поцеловала в губы. Потом она выпрямилась, робко улыбнулась и, не сказав ни слова, направилась к выходу.

Ограбление

Пéтрович с удовольствием, неспеша, позавтракал, выкурил длинную «савинелли» под две чашки кофе и стал собираться.7 Погода стояла отличная, и он решил прогуляться до бюро братьев Клемен пешком.

Его путь проходил через городской парк, а он всегда использовал эту редкую возможность передать привет от своего «Утреннего тумана» его старшему брату. Издали увидев ярко-красный куст «Отелло», он замедлил шаг и, не доходя, остановился.8 Эту розу надо было рассматривать именно так, на расстоянии.

Он присел на скамейку. Вот также, отсюда, со скамейки, разглядывала розу его тетушка. Пéтрович легким движением руки коснулся уже разогретого весенним солнцем деревянного сиденья. Тетушка была с ним рядом. Он решил растянуть это чудесное мгновение и достал трубку.

В результате он подошел к бюро братьев Клемен, когда часы городской ратуши начали отбивать одиннадцать. Это его устраивало, утром, по телефону, братья так и сказали – приходите ближе к обеду.

Он поднялся на второй этаж, зашел в бюро и, отвечая поклонами головы на приветствия, направился к приемной. Увидев его, секретарша встала из-за стола.

– Здравствуйте, доктор Пéтрович. Я сейчас доложу о вашем приходе.

Пéтрович опять кивнул головой, снял пальто, повесил его на вешалку и сел на кожаный диван. У стены напротив стоял большой телевизор, который всегда включался без звука на главном информационном канале, где посетители могли следить за бегущей строкой новостей.

Дверь кабинета открылась, из него вышла секретарша и один из братьев:

– Доктор Пéтрович, прошу вас, – сказал старший брат Клемен, протягивая руку. – Мой брат сейчас проводит совещания в нашей переговорной, поэтому мы побеседуем у меня. Кофе?

Они вошли в кабинет, и его хозяин жестом руки пригласил гостя сесть на диван. У них так повелось. Братья никогда не давали понять Пéтровичу его подчиненное положение и не приглашали сесть за стол. Все разговоры велись здесь, на равных, на уютном диване, рядом с которым стоял журнальный столик. Пéтрович сел и протянул папку. Клемен открыл ее, достал отчет и стал его читать.

В этот момент вошла секретарша и поставила на столик две чашки кофе. Клемен, не отрываясь от чтения, кивком головы поблагодарил ее и взял свою чашку. Наконец он поднял голову.

– Доктор Пéтрович, это замечательно. Но для официального отчета нам необходимы два документа. Во-первых, заверенная копия главы из сборника нормативных актов наших соседей.

– Я уже подумал об этом. Простую ксерокопию сделать в библиотеке достаточно легко, а вот на заверенную требуется некоторое время. Она заверяется их юристом, а к нему целая очередь. Ведь для библиотеки хозяйственного права делать заверенные копии – это обычная практика. Я оставил заявку, указал шифр книги, ее название и номера страниц. На что мне ответили, что заказ может быть выполнен только в понедельник.

– Хорошо. А вторым документом, как вы понимаете, должна быть заверенная копия завещания ее тети в пользу ее мамы. Так что нашей клиентке необходимо нанести визит нотариусу со свидетельством о рождении и завещанием матери.

– Я ее уже предупредил об этом.

– Тогда еще попросите ее не затягивать с этим делом. По моей информации из банка, Мюллер отбывает на новое место службы в конце следующей недели. Хорошо, что вы составили по форме даже промежуточный отчет. Тогда, вкупе с остальными документами мы сможем его представить в середине следующей недели и выставить счет.

В этот момент в кабинет вошла секретарша:

– Доктор Клемен, простите за беспокойство, но, по-моему, это очень важно. На днях вы меня попросили соединить вас с господином Мюллером из банка. Его координаты и сейчас у меня на столе. Тогда вам стоит посмотреть телевизионные новости, – и она, вышла, оставив дверь открытой.

Собеседники услышали, что она включила у телевизора звук. И из приемной послышалось: «Дерзкое ограбление в центре города!»

Клемен и Пéтрович быстро вышли из кабинета. На экране телевизора мелькали лица немолодого мужчины и девушки. «Это Мюллер и его племянница» – полушепотом объяснила секретарша. И тут же весь экран занял репортер с микрофоном в руке: «Господин Мюллер и его племянница везли в банк драгоценности, недавно найденные при ремонте дома, как из переулка выехала машина и преградила им дорогу. Из машины выскочили двое. Угрожая пистолетом, они забрали коробку с драгоценностями, сели в машину и скрылись в неизвестном направлении. Полиция уже начала расследование по горячим следам.»

Клемен подошел к телевизору, выключил звук и повернулся к гостю:

– Доктор Пéтрович, что вы на это скажете?

Голова сработала молниеносно:

– То, что я автоматически попадаю в список подозреваемых. Ведь это я посоветовал положить драгоценности в банк, а значит, я возможный организатор преступления. К тому же, вчера мне наша клиентка сказала, что они решили отвезти драгоценности сегодня в первой половине дня. То есть, я знал и приблизительное время, когда машина поедет в банк.

– Не преувеличивайте, – покачал головой Клемен.

– Конечно, – улыбнулся Пéтрович, – я не имею к этому отношения. Но, с формальной точки зрения, полиция обязана допросить и меня. Можно я позвоню?

Клемен кивнул головой, Пéтрович достал мобильный телефон и набрал номер Влада.

Гонка с препятствиями

Пéтрович со Шнайдером сидели у окна и, в ожидании Влада, потягивали «эдельвейс».

Последующие события разворачивались с калейдоскопической быстротой. Влад выслушал Пéтровича, сказал, что все понял, что он перезвонит, а, лучше, зайдет к нему вечером. Пéтрович отправился домой смотреть новости. И тут же раздался звонок Шнайдера: «Доктор, мне только что позвонил Влад и попросил срочно приехать. Я уже на нашем вокзале, в Рейнензиштадте. Так что через полтора часа я у вас.»

Сыщик вошел и с бросил с порога:

– Давайте, рассказывайте, что у вас здесь стряслось?

Они обнялись, Пéтрович достал из холодильника пиво, поставил бутылки на подоконник и пододвинул два кресла к окну. Рассказ занял еще одну пару пива.

Наконец Пéтрович остановился:

– Это все.

Шнайдер обтер усы тыльной стороной ладони:

– Все это не очень приятно. К тому же есть некоторые препятствия. Формально это дело не Влада, а другого отдела. Чтобы оно перешло к Владу, нужна санкция прокурора, а у нас не очень любят такие телодвижения.

– Может, Влад и вызвал вас для этого? Переговорить с прокурором?

– Доктор Пéтрович, я понимаю, что вы расстроены, но нельзя тянуть на себя все одеяло. С прокурором может поговорить и сам Влад, но сначала ему надо получить добро начальника того отдела, который по регламенту должен заниматься этим ограблением. Если дело безнадежное, то тот может с охотой и согласиться. А я… Я бы мог об этом переговорить с прокурором и по домашнему телефону. Нет, Влад меня вызвал не за этим. Думаю, его интересуют мои старые связи. Может, среди ювелиров, а может и в каких-то других кругах? На всякий случай я взял все свои старые записные книжки.

И в этот момент раздался звонок входной двери.

Начало рассказа Влада почти полностью повторило все, что сказал Шнайдер:

– Доктор Пéтрович, я понимаю, насколько неприятно оказаться в статусе подозреваемого, особенно с вашей репутацией. А если эта информация просочится в газеты, то будет еще неприятней. Парень, который должен заниматься этим ограблением, очень неплохой сыщик. Но значительную часть рабочей информации он получает от газетчиков, поэтому он отвечает им тем же. А чтобы дело попало ко мне, необходима санкция прокурора. Но не только она. Нужно и согласие этого парня, что он не против.

Но доктор Шнайдер не зря как-то заметил, что вы фартовый. Наш парень было дернулся на место преступления, а там вдруг выяснилось, что ни господин Мюллер, ни его племянница не являются собственниками драгоценностей. То есть, их заявления об ограблении пока рассматриваются, как свидетельства уличного происшествия и остаются в компетенции местной полиции. Чтобы открыть дело в нашем управлении, нам необходимо заявление собственника. Если драгоценности найдутся, то кому их возвращать? Не Мюллеру же? Наш парень насел на него и выяснил, что собственник драгоценностей пока не установлен, и что этим вопросом занимается агентство братьев Клемен. Более того, наш парень узнал, что ювелирной экспертизы не проводилось, поскольку, как сказал Мюллер, ни у кого из родственников подлинность драгоценностей сомнений не вызывала. Кто будет прятать фальшивые драгоценности в стене?

– И когда он все это успел тебе рассказать? – спросил Шнайдер.

– Я же сказал, – улыбнулся Влад, – наш парень очень неплохой сыщик. Он чувствует добычу. Поэтому не я, а он направился к прокурору с просьбой забрать это дело у местной полиции в наше управление. Но прокурор отказал ему, сославшись на то, что за отделом нашего парня и так уже несколько нераскрытых ограблений, два из которых вызвали большой общественный резонанс. Наш парень очень расстроился и пришел ко мне посетовать на нашу бюрократию.

– Подождите, – решился вмешаться Пéтрович, – но грабители же угрожали пистолетом.

– Наш парень, – здесь Влад уже рассмеялся, – тоже привел этот аргумент в кабинете прокурора, на что услышал ответ, что это мог быть муляж. Детская игрушка. Так что, доктор Пéтрович, пока это уличная история о краже металлической коробки, содержащей неустановленные предметы. Правда, Мюллер предъявил их опись. Он вытащил ее из коробки заранее, чтобы сделать несколько копий для родственников. Но опись – это всего лишь опись, а не заключение ювелирной экспертизы.

– Получается, нет, я должен выпить, – Пéтрович встал и направился к бару, достал виски, налил себе на два пальца виски, разом осушил стакан и повернулся к собеседникам, – что до решения суда дело об ограблении открыто не будет. Но суд, он же точно также потребует экспертизу изделий. Я об этом уже говорил заказчице.

– Так это женщина? – улыбнулся Шнайдер.

– Шнайдер, – отмахнулся Пéтрович, – подождите с вашими намеками. Влад, скажи, а предварительное заключение братьев Клемен, что драгоценности принадлежат нашей заказчице, может быть принято прокурором во внимание?

– Не знаю, но попробовать стоит. Оно у вас уже есть?

– Нет, но оно будет готово в понедельник, в крайнем случае во вторник. Ведь пока получается, что без драгоценностей мы не можем установить собственника, но их мы тоже найти не можем, поскольку у нас нет заявления собственника об ограблении.

– Замкнутый круг. Доктор, налейте мне тоже немного виски, – Шнайдер встал и понес пустую бутылку из-под пива на кухню. Потом он вернулся, поблагодарил Пéтровича, пригубил виски и сказал:

– Пока будет длиться вся эта канитель, никакого плана перехвата не будет. Грабители спокойно сядут на ночной поезд до Венеции, а там так же спокойно продадут драгоценности. Тамошние ювелиры привыкли иметь дело с краденым.

– Вот за этим я вас и позвал, – сказал Влад.

– А-а, – улыбнулся Шнайдер, – ты вспомнил мое тосканское вино?

– Да. Грабители же не в курсе нашей бюрократической волокиты, поэтому они могут затаиться где-то здесь. Местная полиция сняла копию описи драгоценностей. Завтра утром она будет у меня. Я хочу, чтобы вы завтра поехали со мной, взяли копию описи и переговорили с кем-нибудь из наших старых ювелиров. А потом связались с принцем и послали бы ему копию по факсу. Я почти уверен, что эти бойцы собрались в Италию.

– Принцу я могу позвонить и сейчас, если, конечно, наш хозяин, – здесь сыщик кивнул на Пéтровича, – не будет возражать против международного звонка. И спросить, на какой номер я завтра могу послать факс. Потому что не думаю, что у него хватит возможностей поставить ночью таможню на уши, чтобы проверить все поезда, автобусы и машины. А насчет наших все гораздо проще. Я сейчас позвоню кое-кому из местных ювелиров и договорюсь о встрече на завтра. Но учтите – только на завтра. Потому что в субботу у меня очень ответственные бега. Испытание полукровок.

– Подождите со своими полукровками – Пéтровичу наконец удалось вмешаться. – Что такое план перехвата? И кто такой принц?

– Влад, у тебя все? – спросил сыщик. – Уже время ужина. Тебя я не приглашаю. Тебе же нужно в кои то веки вернуться к Любляне пораньше. А сейчас мне надо сделать пару звонков. Потом мы с доктором пойдем в кафе напротив, и там, за ужином, я ему расскажу и про испытания полукровок, и про план перехвата, и про принца.

И в этот момент на столе загудел мобильный телефон Пéтровича.

Поздний ужин

– Давайте сделаем так, – Шнайдер попробовал сливовую наливку, – пока не подошла ваша знакомая…

– Заказчица, – также попробовав наливку, сказал Пéтрович.

– Хорошо, ваша заказчица. Я в двух словах объясню юридические сложности поиска грабителей. Чтобы при ней уже не вдаваться в детали.

Проводив Влада, Пéтрович налил себе еще виски и оставил Шнайдера в прихожей у телефона. До него доносились приглушенные обрывки фраз, один раз даже итальянское «бениссимо», но он уже весь был в ожидании встречи: «Доктор Пéтрович, вы знаете, что у нас произошло? Тогда мне надо срочно с вами увидеться. Муж куда-то уехал. Вы будете ужинать в том же кафе? С коллегой? А ему можно доверять? Бывший следователь? Раз так, то позвольте мне присоединиться к вам.»