Читать онлайн Призраки настоящего

Пролог

Кто сказал, что мёртвые не возвращаются? Я вернулась, чтобы отомстить.

Остановившись возле церкви, глубоко вдохнула: воздух был пропитан гарью, но не видно ни дыма, ни огня. Было слишком тихо. Эта тишина давила на виски́. По спине большими каплями скатился холодный пот: всем телом я ощущала, что умиротворение вокруг ложное. Огляделась. Церковь словно кто-то перенёс из другого места. Из другого времени. Сама земля не принимала её. Вокруг всё выглядело сгнившим. Сгоревшим. Обвалившаяся ограда, местами почерневшая, словно доски достали из потухшего костра. Засохшие кусты шиповника покачивались на слабом ветру. В разобранной дорожке из светлого круглого камня местами зияли дыры и оттуда виднелась чёрная земля.

На несколько секунд картинка перед глазами исказилась: здание церкви выглядело будто бы после пожара, над куполом ещё витал дым. Даже дыхание перехватило от этого видения.

«Это мираж, это иллюзия», – мысленно убедила себя.

Не раздавалось ни единого звука: будто все птицы тут вымерли. Или боялись подать голос. От этого затишья я непроизвольно сама задерживала дыхание.

Я слезла с мотоцикла, оставив его у подножья лестницы, ведущей ко входу, и устремилась вверх, перепрыгивая через ступеньки, – боялась опоздать. Всего на несколько секунд замерла перед закрытой дверью, выравнивая сбившееся дыхание. Я ждала долго. Слишком долго. Вся ярость скопилась во мне до нужного предела.

Торжественная музыка за дверью стихла. Раздавались приглушённые голоса жениха и невесты. Они обменивались клятвами. Я вспомнила это чувство восторга, когда становилась его женой. Меня до сих пор мурашило от этих воспоминаний, хоть они были ненастоящими, загнанными в моё сознание.

От знакомого мужского голоса защемило в груди. Стиснув зубы, я толкнула дверь изо всех сил. Та с грохотом ударилась о стену. На словах «…не могут быть вместе, назовите её…» священник замолк и перевёл взгляд с молодых на меня.

– Я против! – решительно и громко заявила я. Сейчас от моей уверенности зависели жизни.

Виктор первый обернулся на мой голос. Он совсем не изменился – ни на минуту не постарел. Волосы аккуратно собраны в хвост на затылке и приглажены по ровному пробору. Рубашка не застёгнута на последнюю пуговицу – эта намеренная неряшливость всегда была ему к лицу. Виктор возвышался над Евой, как хищник над добычей, и я была готова броситься к ней и закрыть собой от него. Но сдержала этот порыв. По его взгляду поняла: он узнал меня. Непонимание и ужас исказили его благородные черты лица. Он не верил своим глазам. Ведь мёртвые не возвращаются…

Ева тоже обернулась и замерла. Побледнела в тон свадебному платью, но в её глазах засияла надежда. Она увидела своё спасение. Схватилась за плечо Виктора, чтобы не упасть.

– Мама… – прошептала она.

Виктор сделал шаг ко мне, стряхивая руку Евы с плеча. Дочь упала на колени. Я вновь сдержалась – хотелось подбежать к ней, прижать к себе. Но мне нужно быть начеку, чтобы быстро среагировать на действия Виктора.

– Я против, – повторила я, улыбаясь и сжимая кулаки. Обретённая сила пульсировала на кончиках пальцев.

– Ди… ана, – по слогам выдохнул Виктор, вернув мне такую же ледяную улыбку.

Я заметила за его спиной Анаиду. Она была близко к Еве, тоже готовая прийти к ней на помощь.

– Отпусти нас, – я не смотрела на дочь, сфокусировав взгляд на лице Виктора. Пока он растерян, я на шаг впереди. – И сегодня я не трону тебя. Но если помешаешь, я уничтожу прямо здесь весь твой проклятый род, а после медленно покончу с тобой.

Во рту пересохло, я облизнула губы.

– Ты не убьёшь меня, – скалился Виктор, стоя в нескольких шагах от меня.

– Хочешь проверить? – Я подняла руку, расправив ладонь и снова резко сжав её в кулак. Земля поддерживала меня, укрепляла мою силу.

Под ногами Виктора, ломая церковные плиты, вытянулись корни. Они обхватили его ноги до колен. Я чувствовала, как пульсирует мой кулак, как будто эти корни тянулись от моего плеча. Виктор пытался освободиться, но корни крепко стянули его, приковав к месту.

Я не могла убить его прямо сейчас – мне не хватало силы четырёх стихий. Но я говорила и держалась так, будто бы сама поверила в свои возможности:

– Я убью тебя, Виктор, – спокойно продолжала я. – Ты хочешь, чтобы твоё столетнее путешествие закончилось здесь и сейчас?

И он тоже поверил. Виктор не был готов: ни к моему воскрешению, ни противостоять моей силе. Я презрительно смотрела на его попытки вырваться из цепкой хватки. Он протянул ко мне руку, но я успела выставить вторую ладонь, и корни, повинуясь моей силе, сцепили его плечи крепкими ветками, обвивая всё тело.

– Мы уходим, Вик. – Будучи уверена, что он не помешает нам, я наконец подошла к Еве, присела, подняв её лицо за подбородок. – Милая, всё хорошо.

– Мамочка, – всхлипнула дочь, прижимаясь ко мне.

– Я рядом, – обняла её за талию. – Поднимайся.

– Мне-е пл-лохо-о… – несвязно простонала она.

– Я знаю. Я всё исправлю.

Мать

Боль не вышла наружу, но и не осталась внутри. Зацепилась. Застряла раздирающим комом в горле – ни сглотнуть, ни выплюнуть.

Я не помнила, как родила маленького человечка – моего ребёнка. Не помнила, как была беременна.

Мне было горько и больно, но я не могла найти истоки этой непонятной боли. Как будто я долго шагала одна по тёмному тоннелю, а потом вышла на свет. И этот свет раздражал глаза.

Девочка лежала в колыбели и изредка подавала голос. Я медленно поднималась, подходила к ней, чтобы перепеленать и покормить. Словно под гипнозом я совершала точные выверенные действия, но не по своей воле – у меня не было сил и желания на это. Как будто к моим рукам и ногам привязали нити и умело дёргали их, руководя мною.

Девочка быстро успокаивалась и засыпа́ла. Укачивая, я прижимала её к груди и сама проваливалась в забытье.

Во снах, прерывистых и тревожных, меня обнимали ветви растущего за спиной дерева, а ребёнок становился водой и утекал в землю. Я не успевала прижать её к себе или подхватить у самой земли.

Я просыпалась и долго не могла прийти в себя. Живые картинки сновидений стояли перед глазами и не исчезали. Наяву я чувствовала опасность, хотелось вернуться в объятия ветвей.

Малышка посапывала под боком и даже не вздрагивала, хотя моё сердце колотилось так громко, что, казалось, невозможно было не услышать.

Каждый мой день был похож на предыдущий. Как бесконечный день сурка. Разум медленно плавал в густом тумане. Без воспоминаний, без мыслей, без чувств. Только боль и слабость во всём теле.

Я не могла вспомнить лицо своей матери. Где мама? Кто моя мама… Я не могла вспомнить отца своей дочери. Все образы в памяти были расплывчаты – ни одного чёткого очертания.

Почему я ничего и никого не помнила?

Весь мир сфокусировался на одном маленьком человечке.

– Ева… – в полудрёме шептала я, как будто напоминая себе её имя.

Малышка улыбалась мне в ответ. Она почти никогда не плакала. Только смотрела и улыбалась. Улыбалась и смотрела.

Время растянулось в одну длинную петлю, которая так и норовила перетянуть мне шею. Верёвка прочная, толстая, а я обессиленная.

Иногда, прижимая дочь к себе, я слышала шум воды, как будто рядом был водопад.

– Мамочка сходит с ума, – усмехнулась я, укачивая колыбель, которую не без труда выкатила на крыльцо. Присела на верхнюю ступеньку, подобрав длинный подол грязной юбки.

В такую солнечную погоду хотелось идти, а лучше бежать… По густому полю высоких колосьев, ощущая их касания на оголённых бёдрах и опущенных руках. Я смотрела на яркое солнце, жмурясь, и думала о свободе. Ощущала себя в плену бесконечного длинного дня. Ощущала себя не на своём месте. Как будто я должна быть не здесь.

Я достала Еву из колыбели и пошла. Ноги сами привели меня к озеру. Я знала, что оно там есть, но словно видела его впервые – прозрачное и спокойное. Присела на берегу, прижимая спящую дочь к себе. Она вздрогнула. Я натянула одеяльце, почти скрывая Еву в тёплой ткани.

– Прекрасная осень, не правда ли? Не помешаю? – Послышалось за моей спиной.

Я повернула голову на незнакомый голос.

– Мы знакомы?

– Я бы запомнил эти зелёные глаза, – улыбнулся мужчина. Я не смущаясь рассматривала его: высокий, кареглазый, широкоплечий. Рубашка не застёгнута на последнюю пуговицу. Будто невзначай убрав с лица вьющуюся прядь, он опустился рядом без разрешения.

Подул свежий ветер, растрепав по плечам мои волосы и раскрыв одеяльце, в которое я укутала дочь. Ева выглянула, тоже с интересом изучая незнакомца.

– А это что за принцесса? – Он кивнул на малышку и протянул руки: – Можно подержу?

Разве я когда-нибудь доверяла кому-то с первого взгляда? Не припомню за собой таких порывов, но руки сами вытянулись, чтобы передать ему Еву.

– Похожа на маму. – Мужчина бережно взял её и стал укачивать, хотя это не требовалось: Ева спокойно смотрела ему в глаза. Она даже не вздрогнула, когда её взяли чужие руки. – Ваш муж счастливчик.

– Я… мы… мы с Евой вдвоём, – пожала плечами я, опустив взгляд на воду. Такую же спокойную, как и дочь. Как будто ветру было не под силу эту воду взволновать.

– Виктор, – представился он.

Я оторвала взгляд от воды и вновь повернулась к нему. Предчувствие опасности усилилось, по спине скатилось напряжение и замерло где-то в пояснице – я вытянулась. Рассматривала его лицо, хотела найти там признаки угрозы. Сердце забилось быстрее, к горлу подступил ком. Моё тело как будто пыталось о чём-то предупредить меня.

Виктор не отводил глаза и даже не моргал, как будто чего-то ждал. Наверное, когда я назову своё имя.

– Диана, – выдохнула я. – А это Ева.

Сама судьба подтолкнула нас с Евой в его объятия. Дочь так гармонично смотрелась на его руках, как будто ей было там самое место.

– Это может прозвучать странно, но я совсем не помню своего прошлого… Очнулась, а у меня на руках спит Ева, и я точно знаю, что она моя дочь. Но не помню, как ходила беременная. И как рожала, тоже не помню, – я положила голову ему на плечо.

Мы сидели на крыльце. Вокруг было тихо. Лишь ветер слабо раскачивал ветви высоких сосен, что росли вокруг дома, донося до нас хвойный запах. Я спрятала босые ноги под длинной сорочкой, поправив шаль на плечах. Волосы, которыми игрался ветер, будто бы пытаясь заплести их в косы, лезли в лицо, я убрала их на спину, скрутив жгутом. Ева дремала у Виктора на руках.

– Это нормально чувствовать такую пустоту внутри после родов, я думаю, – шёпотом ответил Виктор, чтобы не разбудить дочь, притянув меня ближе за талию: – Ты дрожишь, пойдём в дом.

Жена

Кажется, только вчера я стала матерью, а уже сегодня становилась женой. Виктор признался, что влюбился в меня с первого взгляда, и я поверила ему. Возможно, тоже влюбилась. Возможно, тоже с первого взгляда. Я не была уверена в своих чувствах. Сомневалась в себе. В чистоте мыслей – они как будто были под наркозом: затуманенные, тягучие… не мои.

– Если бы я верила в магию, сказала бы, что ты меня приворожил, – пошутила я.

Мы стояли перед входом в церковь. Я волновалась – Виктор был спокоен. Еву мы оставили с соседкой.

– Это ты меня приворожила! – Он поцеловал меня в макушку.

Виктор был на голову выше, я едва доставала ему до плеча, хоть и не была маленького роста. Под юбкой моего свадебного платья прятались туфли на высоком каблуке. Я нашла это кремовое платье на чердаке, быть может, оно принадлежало моей маме или бабушке. Я лишь подогнала его по своей фигуре, и оно село так, будто было сшито специально для меня. Да и не было времени искать другое: Виктор так неожиданно сделал предложение… А когда я согласилась, сразу же потащил в церковь. Не дал опомниться, будто боялся, что я передумаю.

Моё волнение было приятным, всё внутри трепетало, как будто там заперли стаю бабочек. Но как только мы переступили порог церкви, меня окутал прозрачной невидимой вуалью страх, а в голове я услышала чужой незнакомый голос: «Для каждой из вас у него разный сценарий…»

На мгновение я замерла. Ноги будто вросли в пол, стали чужими и отказывались мне повиноваться.

– Всё в порядке? – Виктор держал меня под локоть.

Я вымученно выдавила улыбку и попыталась сделать шаг вперёд, но не смогла. Страх не отпускал. Он словно появился из земли, как ровный ствол дерева, пророс вдоль моего позвоночника и ветвями схватил меня в объятия.

Виктор будто был готов к этому, подхватил меня на руки и, покружив вокруг себя несколько раз, понёс к алтарю.

– Отпусти меня, сумасшедший! – смеялась я, прижимаясь к его груди. От него пахло прохладой и свежестью, как после дождя, который разогнал зной.

– Я буду всю жизнь носить тебя на руках! – громко сказал Виктор.

– Простите… – вернул нас в реальный мир священник.

Виктор опустил меня напротив него, стал рядом и положил ладонь мне на спину между лопаток. От его прикосновения к горлу поднялся ком. Я шумно сглотнула.

– Перед лицом господа и всех здесь присутствующих, – серьёзно произнёс Виктор.

Я не смогла сдержать смешок, ведь в церкви были только мы вдвоём и священник.

– Но мы одни, – прошептала я, привстав на носочки, чтобы дотянуться до уха Виктора.

– Ты просто не видишь остальных, – подмигнул мне он, опуская ладонь ниже.

По спине спустился холодный ручеёк, как капелька воды на покрытом инеем окне. Я не ощущала земли под ногами, будто бы парила. Предчувствие опасности не исчезало. Уши заложило, сквозь шум я едва разбирала слова священника:

– Согласны ли вы, Виктор Норберг, взять в законные жёны Диану Хедлунд, любить и оберегать её, в богатстве и бедности, в болезни и здравии…

– Согласен, согласен! – дважды повторил Виктор, перебивая его. – Я на всё согласен! – Он обернулся ко мне и впился взглядом, отчего вспыхнули щёки и ве́ки.

Я смущённо улыбнулась.

– А вы, Диана Хедлунд…

– И я согласна, – тоже не стала слушать до конца.

– Властью данной мне…

– А можно без этого вот всего? – снова прервал его Виктор, наигранно скривившись, потом посмотрел на меня и подмигнул.

– Объявляю вас мужем и женой! – как будто выплюнул священник. – Что ж вы такие нетерпеливые…

– Я ждал эту девочку больше сотни лет!

Я сдавленно рассмеялась его шутке. Только что-то подсказывало мне, что он не шутил…

– У нас есть ещё часик, пока Ева спит? – спускаясь по лестнице, спросил он.

– Соседка сказала не торопиться, она присмотрит за…

– Я соскучился по своей малышке! – Виктор остановился и коснулся ладонью моей щеки.

Я задержалась ступенью выше и оттолкнула его от себя.

– Что такое? Тебе не идёт быть серьёзной, – он стоял ниже, наши лица были на одном уровне.

– Пообещай… держать в тайне от Евы, что ты ей неродной отец.

– О чём речь? Разве не я её отец?

– Скажи! – настойчиво попросила я.

– Обещаю держать в тайне от Евы, что я ей отчим. Довольна?

Я не понимала, откуда это желание – скрыть правду от дочери. И почему я попросила об этом у Виктора: он называл её дочерью и вёл себя с ней, как вёл бы родной отец. Но то, как он говорил об Еве, как смотрел на неё, вызывало у меня ревность. Я отрицала это чувство, но оно только разрасталось внутри меня, пустило там свои корни…

Маленькая деревушка в нескольких милях от Кристиансанна, самого южного города Норвегии, дольше всех норвежских мест сохраняла летнее тепло, почти до конца осени. Зато зима в Стерквинде1 наступала резко, беспощадно сжимая жителей в тиски хо́лода и мрака.

Я родилась здесь – это я помнила. Но абсолютно не помнила своего детства. Эти провалы в памяти всё ещё смущали меня.

– Давай переедем в город, – предложила Виктору. Но это прозвучало скорее как вопрос, как будто я искала его одобрения.

Мы прогуливались вдоль озера. Того самого, возле которого познакомились. Я разулась и несла туфли в одной руке, другой держалась за локоть Виктора.

– А мне здесь нравится. Детство Евы здесь будет счастливым.

Я не стала спорить. Но глубоко внутри зрело желание сбежать отсюда, прижимая к груди спящую маленькую Еву. Спрятать её от этого места. Уберечь.

Рука Виктора напряглась на моей талии, я почувствовала её тяжесть и жар, который отходил от ладони. Его задели мои слова? Ему не понравилось моё желание уехать? Я напряглась. Виктор поднял руку выше, притянув меня к себе за плечи. У меня возникло такое ощущение, что это не его рука обвила мою шею, а удавка. Я с трудом вдохнула.

Я не была хрупкой и миниатюрной, а густая рыжая шевелюра придавала моему телу объёма и роста, но рядом с Виктором я превращалась в маленькую девочку. Как будто уменьшалась в размерах. Сжималась.

С одной стороны, мне нравилось ощущать себя дюймовочкой в его объятиях, с другой – я терялась. Я всегда была свободолюбивой и горделивой. Ведь была? Я точно уверена, что была.

К закату мы вернулись домой. Я поднялась в нашу спальню, чтобы переодеться, весь подол платья был мокрый и грязный, а Виктор ушёл к соседке за Евой.

Наверное, слишком быстро я доверила свою жизнь и жизнь своей дочери мужчине, которого знала так мало. А знала ли я его? Рядом с нами был незнакомый человек. Но меня тянуло к нему. Нет, мы были не магнитами разных полюсов – я как будто брошенный со скалы камень, притянутый в земле гравитацией, упала в его объятия, захваченная непонятно откуда взявшимися чувствами. Я испытывала к нему негаснущее влечение.

– Мы дома, – Виктор стоял в дверях спальни с Евой на руках.

Дочь спала, прижавшись к его груди и обхватив ножками талию, её ручки, как тонкие нити, повисли на его шее. Одной рукой Виктор поддерживал её, а другой приглаживал растрёпанные по спинке волосы. Я увидела их в зеркале, когда он вошёл, и обернулась.

Виктор согнулся над нашей кроватью, чтобы переложить Еву.

– Ну нет! – возмутилась я. – Она спит у себя!

– Брось, ей здесь хорошо… – Виктор опустил дочь на кровать и выставил руку, останавливая меня, чтобы я не подошла к ней.

– У нас брачная ночь, в конце концов! – Я напряжённо дышала, сложив руки на груди. – Я против.

– Тебе не идёт быть серьёзной и злой, Ди… – Он подошёл ко мне и хотел поцеловать.

Я увернулась от его губ. Сердце кольнуло. Так меня кто-то называл… В прошлом. Я напрягла память, но эта предательница отказывалась покоряться. Как будто подбрасывала клубочки в мои руки, а как только я начинала разматывать их, обрезала нити, ведущие в нужном направлении.

– О, ты ещё и обиделась! – Виктор положил руки мне на талию. – Или это новая игра? Я должен укротить свою рыжую бестию?

– Просто переложи Еву в её кровать, – спокойно ответила я.

Он выдержал мой строгий взгляд. Я попыталась обойти его, но он опередил меня, за локоть притянув к себе. Как будто знал каждое моё движение. Или мог предугадать.

– Мы не будем ссориться, Диана, – Виктор поцеловал меня в шею.

Я недовольно отвернулась. Он продолжал целовать мои ключицы, плечо, спускаясь к рукам, высвобождая их друг от друга. Я сжала руки в кулаки и выдернула одну из-под губ Виктора.

– Или ты перекладываешь её, или уходишь спать вниз. – Мой голос даже не дрогнул.

– Вот как… – Он провёл ладонями по моим бёдрам, наверное, думал, что я сдамся.

Но мой характер был крепкий, как ствол тысячелетнего дуба – не сломать стерквиндским ветрам. Но и Виктор был не робкого десятка. Он быстро сменил нежность на страсть. Резко развернул меня спиной к себе. Я только взвизгнула от неожиданности, но не стала вырываться. Сама прижалась грудью и лицом к холодной стене.

Виктор водил руками по шее, плечам, спине. Потом остановил ладони на ягодицах. Пригладил. А после взбодрил меня хлопком, которого я тоже не ожидала.

– Ты думаешь, что твоя строптивость никому не по зубам. Но я знаю тебя лучше, чем ты знаешь себя, – прошептал возле моего уха, делая паузы после каждого слова. Хриплым соблазнительным шёпотом. Пока он говорил, его пальцы изучали внутреннюю сторону моих бёдер. Я молчала, прикусив губу и затаив дыхание.

Мы заснули втроём в одной постели.

Ева спала между нами до пяти лет, потому что той ночью я позволила это, подчинилась Виктору.

Ревность

Неожиданная ревность мужа к дочери продолжила расти во мне – такая отвратительная, ядовитая. Я возненавидела дочь лишь потому, что она с таким обожанием смотрела на мужа. Что будет, если она узнает, что он ей вовсе не отец? Чего ей будет стоить увести мужчину у матери? Когда она будет молодой и свежей, а мои груди обвиснут и под глазами появятся первые линии морщин.

Но при этом я бескрайне любила свою рыжую малышку, которая вырастет и станет безупречной красавицей. А я состарюсь, моё тело больше не будет гладким и подтянутым, руки и шея первыми примут на себя отпечатки старости. Виктор разлюбит меня…

Он, как будто чувствуя мои терзания, заглушал во мне подобные мысли словами и действиями.

– Самая красивая женщина на земле, – прижал к себе, целуя в шею, спуская свою рубашку с моих плеч. Я обожала носить его рубашки. Надевала их вместо женских длинных сорочек. На голое тело.

– Ты так думаешь? – заигрывающе улыбнулась я, всеми силами пытаясь удержать страсть между нами. Эта страсть делала меня живой. Может быть, если у нас появится общий ребёнок, это изменит ситуацию? Но я никак не могла забеременеть.

Когда Еве исполнилось четыре, я впервые открыто заговорила с Виктором о нашем общем ребёнке. И это привело к первой серьёзной ссоре между нами.

– Может быть, нам пора подумать о пополнении? – засыпая в его объятиях, промурлыкала я.

– Нет, – строго ответил Виктор.

– Что значит «нет»?! – вздрогнула я. Сон вмиг как рукой сняло.

– Нет значит нет, – он был невозмутим. – У нас есть Ева.

– У нас нет Евы! Ева моя дочь! – Я начинала злиться.

– Вот как? – Виктор вытащил руку из-под моей шеи и приподнялся на локте. – А как же «мы никогда не скажем Еве, что ты ей неродной отец»?

Я не могла признаться ему, что ревную его к Еве. Это было смешно и низко.

– Мы не будем ссориться из-за такой глупости! – отчеканил он.

– Вот как? – спародировала его тон я. – То, что я хочу стать матерью твоего ребёнка, ты считаешь глупостью? Я больше не заведу разговор на эту тему, но запомню, – отвернулась к стене.

– Ди… – Виктор дышал мне в шею.

Я закрыла глаза.

Ева расцветала, как бутончик необычного экзотического цветка. Её рыжие кудряшки воздушным облачком обрамляли нежное личико, на котором сверкали два изумрудных камушка, с интересом и любопытством смотрящие на всё – на мать, на отца, на мир. Я корила себя за ревность, но никак не могла отделаться от этого чувства – оно витало между нами.

Мне так и не удалось вернуть все воспоминания о своём прошлом. Некоторые моменты я восстановила в памяти, а некоторые напрочь исчезли. Втайне от Виктора я пыталась найти ответы на волнующие вопросы. Почему скрывала от него? Не хотела, чтобы муж думал, что ему досталась жена со странностями. Тем более, моё прошлое никак не касалось его.

Когда Виктор и Ева ушли на прогулку, я полезла на чердак, который был забит многочисленными коробками. Я не имела ни малейшего понятия об их содержимом. В одной из них перед нашей с Виктором свадьбой я нашла подвенечное платье. Что ещё могло храниться там? Одежда, старинные подсвечники, чьи-то платья, туфли чаще без пары и пыльные старые фотографии – я касалась незнакомых мне вещей в надежде хоть что-то вспомнить. Но лица на фотографиях видела впервые. Доставая последнюю фотокарточку из коробки, я похолодела: на меня смотрели незнакомая девушка в платье, в котором я выходила замуж, и Виктор. Я отбросила фотографию, как догоревшую спичку, чтобы огонь не коснулся пальцев, а когда хотела взглянуть ещё раз на снимок, услышала голос Виктора внизу:

– Ди, мы дома!

– Вот чёрт, – запаниковала я. Схватила коробку с фотографиями и затолкала в дальний угол. На чердаке можно было находиться только встав на колени, а свободно двигаться мешали коробки и низкий потолок.

– Диана?! – громче позвал меня Виктор.

– Я здесь, – наконец подала голос я, спускаясь с чердака.

– Ты что там делала? – удивился Виктор.

Он протянул руки мне навстречу, чтобы поймать у подножья лестницы.

– Искала, – чихнула я, когда он поставил меня на ноги.

– Аллергию? – усмехнулся Виктор.

– Не нашла, – пожала плечами, поправляя задравшееся платье.

– Не нашла что? – не отставал он, склонив голову набок.

– Как погуляли? – Я попыталась перевести тему.

– Диана, что происходит? Ты что-то скрываешь от меня? – Виктор вмиг стал серьёзным, улыбка испарилась с его губ, он сложил руки на груди и посмотрел мне в глаза.

Неловкость между нами разрушила Ева, которая запрыгнула на меня и уткнулась холодным носиком в плечо.

– Эй, ты почему холодная? – извиняюще улыбнулась я, прижимая дочь к себе. – Вы где были? – обратилась к Виктору.

– Возле озера гуляли, – пожал плечами тот и отвернулся.

Я напряглась.

– Рано ещё к озеру ходить, – упрекнула его. – Холодно. Ева может простыть.

– Мне тепло, – прошептала дочь, прижимаясь ко мне, – ты тёплая…

Виктор не оставлял меня одну дома, как будто боялся, что я снова полезу на чердак. Наше молчаливое противостояние продолжалось месяц, и никто из нас не собирался уступать. Мне нужна была та фотография. Я должна взглянуть на неё ещё раз: вдруг мне показалось, вдруг мужчина на ней просто очень похож на Виктора, вдруг это какая-то иллюзия…

– Милая, что в коробках на чердаке?

Я заплетала непослушные рыжие кудри дочери в косы. Ева вырывалась. Когда Виктор зашёл в детскую, мы обе замерли.

– Почему ты спрашиваешь? – вопросом на вопрос ответила я.

– Думаю, нужно навести порядок там. Избавиться от всякого хлама, – небрежно сказал Виктор, будто никаких других причин провести ревизию на чердаке не было. Но я уловила в его голосе тревогу.

– Да, можно, – прошептала я и продолжила плести косу, опустив взгляд на макушку Евы.

– Можем сделать это вместе, – Виктор обнял меня сзади. Его ладони прошлись по моему животу и сплелись на нём в замо́к.

Я напряглась.

– Мам, мне больно! – простонала Ева.

Я отпустила недоплетённую косу. Волосы рассыпались рыжими блестящими волнами по спине дочери.

Виктор отодвинул меня в сторону и взял распустившуюся часть волос, аккуратно и быстро заплетая их в идеальную косу. Я вздрогнула, прикрыв рот ладонью. Почему-то эта картина привела меня в ужас, как будто это было что-то нереальное, отталкивающее. Как будто в реальном мире отец не мог с такой лёгкостью обращаться с волосами дочери. Как будто это было что-то противоестественное. Я напряжённо выдохнула, не моргая и не сводя глаз с Виктора, следя за каждым его движением.

Ева улыбалась, глядя вверх и пытаясь перехватить мой взгляд.

– Мам, папочка справляется лучше, чем ты, – рассмеялась дочь.

Я ничего не ответила, вышла из детской, схватила с комода в нашей с Виктором спальне пачку сигарет и ушла на балкон, закуривая на ходу. Дурная привычка. Я начала курить… в тринадцать – подбросила память. Снова закурила несколько лет назад, когда впервые нащупала в себе это ужасное чувство ревности мужа к дочери.

– Милая? – Виктор снова обнял сзади, сплетая руки на моей груди. Я не слышала, как он подошёл. – Ты в порядке? Ты снова куришь!

– Накажешь меня за это? – язвительно бросила я, выбрасывая окурок в пепельницу.

Он убрал руки и отстранился.

– Мы говорили с тобой об этом, Диана. Мне не нравится, когда ты куришь.

– А мне не нравится, когда ты выставляешь меня дурой! – я сорвалась. Руки затряслись. Ком подступил к горлу. Я закурила новую сигарету.

– Почему ты злишься? – Виктор тоже заводился. Он выхватил сигарету из моих пальцев. – Я же просил не курить! – повысил голос.

– Не трогай меня!

Я хотела уйти с балкона, но Виктор схватил меня за запястье и притянул к себе спиной. Я замерла. Поднялся сильный ветер, балкон был не крытым и маленьким, мне стало нечем дышать.

– Что происходит, Диана? Твоё поведение неподобающе прилежной жене и матери, – прошептал возле моего уха он. Этот шёпот был противным, как будто чьи-то липкие щупальца забрались в моё ухо и скользнули внутрь.

Я вздрогнула, отойдя от него на несколько шагов, и упёрлась спиной в стену.

– Отпусти, – тихо произнесла я ровным голосом.

Виктор отпустил мою руку.

Вечность

Прилежная жена и мать. Какая она? Что вообще значит – «идеальная семья»? Разве семья должна быть идеальной? Она просто должна быть. Полной.

– Мам, – Ева приоткрыла дверь нашей с Виктором комнаты.

Виктор уехал в город, должен был вернуться к ночи. Мы остались с дочерью вдвоём.

– Да, милая? – Я отложила книгу, над которой задумалась.

– Можно мне к тебе?

– Ты же уверяла меня, что не боишься грома, лгунишка, – я подняла край одеяла, запуская Еву.

За окном опять сверкнула молния. Дочь прижалась ко мне, обнимая за талию обеими ручонками. Я убрала книгу на тумбочку и поцеловала Еву в плечо, улыбаясь.

– С тобой мне точно не будет страшно, – пропищала Ева, уткнувшись носом мне между грудей.

– Хитрюшка, – я прилегла, потянув её за собой.

– Расскажи мне страшную сказку… – устрашающе прошептала дочь.

– Под гром и молнию? Чтобы ты напрудила мне в кровать? – рассмеялась я, вдыхая запах её влажных волос. Они пахли малиной: у Евы был детский шампунь с малиновым вкусом.

– Я уже большая! – возмутилась дочь. – Я не пружу в кровать!

– А как насчёт доброй сказки про Принцессу?

– А может тогда про Снежную Королеву? – Ева посмотрела на меня заинтересованно.

– Ладно, – сдалась я. – На чём мы остановились в прошлый раз?

Глаза Евы загорелись, она подскочила, выпутываясь из моих объятий:

– Когда Герда попала в за́мок Снежной Королевы и увидела Кая, который складывал из ледяных осколков слово… – она задумалась. – Какое слово складывал Кай?

– Он складывал слово, которое не имеет ни начала, ни конца, – улыбнулась я, давая ей подсказку.

– А разве что-то не имеет ни начала, ни конца? Разве может такое быть?

Еве уже исполнилось девять, но порой она задавала такие вопросы, на которые я не знала, что ответить. Зато Виктор всегда находил слова, чтобы заинтересовать её и подбросить новую пищу для размышлений. Это тоже вызывало во мне ревность. Виктор читал ей стихи наизусть, Ева с широко раскрытыми глазами, ни разу не моргнув за всё стихотворение, слушала его. А потом пересказывала всё своими словами. Это должно было казаться милым, но я, сжимая руки в кулаки и скрипя зубами, выходила из комнаты и уходила на балкон, чтобы выкурить сигарету и успокоиться.

– Мам? – Ева позвала меня. – Ты уснула?

– Задумалась, – я поцеловала её в румяную щёчку.

– Так что не имеет ни начала, ни конца?

– Это я у тебя спросила, – рассмеялась я. – Хитрая!

– Но я не знаю! – Ева нахмурилась. – Расскажи-расскажи-расскажи…

– Вечность, – выдохнула я. – Это слово складывал из льдинок Кай.

– И у вечности, правда, нет ни начала, ни конца? – Ева смотрела на меня тем самым взглядом, какими смотрела на Виктора, когда он читал ей стихи.

– Правда, – кивнула в ответ я, как будто этим кивком подтверждая правдивость своих слов.

– Мам, – Ева крепко обняла меня за шею и прошептала, я ощутила её тёплое дыхание, от которого по шее побежали мурашки, – а ты останешься со мной всю вечность?

Я замерла. Сердце забилось чаще. Я обняла её худенькое тело обеими руками. Как бы хорошо нам было вдвоём… Только я и она. Всегда. Вечно. И как будто в подтверждение моих мыслей в окно сверкнула молния.

– Куда я от тебя денусь, – я поцеловала её в оголившееся плечо и поправила ночную маечку, которая сползла.

– Мне иногда снится, что ты тонешь в нашем озере, а я не могу тебя спасти… – прошептала Ева. Её губы почти касались моего уха.

– Милая, – я испуганно отстранилась от неё, заглянув в любимые изумруды, – это всего лишь сны, понимаешь? Я всегда буду рядом.

– Обещаешь?

– Обещаю! – Я поцеловала её в лоб.

– И папа тоже?

Сейчас во мне снова всколыхнулось желание схватить Еву в охапку и бежать, пока мы не окажемся одни в густом лесу среди деревьев. Чтобы никто никогда не нашёл нас. Чтобы Виктор нас не нашёл.

Только она и я.

– И папа, – вымученно сказала я, крепче обнимая дочь.

Я смотрела, как она ворочалась во сне. Стояла на балконе и курила, наблюдая за ней в приоткрытую дверь. Дождь закончился. На улице было свежо и прохладно. Я куталась в тёплую шаль, которую нашла на чердаке ещё до встречи с Виктором…

– Чердак… – произнесла я, рука с сигаретой застыла, не донеся её до губ.

Уже почти полночь. Виктор ещё не вернулся. Успею ли я? Выбросила недокуренную сигарету и быстрым шагом, стараясь не шуметь, пошла к лестнице, ведущей наверх.

– Мне всего лишь нужно убедиться, что мне показалось… – шёпотом убеждала себя я. Прислушалась: звуков подъезжающей машины Виктора не было слышно, лишь громко тикали часы на кухне.

Я выдохнула и полезла на чердак.

Подсвечивая себе фонариком, ползком добралась до коробки, которую припрятала в самом углу. Другие коробки были помяты и сдвинуты, а некоторые раскрыты, в них явно кто-то рылся. Внутренний голос шептал мне оставить эту дурную затею и вернуться к Еве, прижать её к себе и уснуть, вдыхая сладкий малиновый запах. Но любопытство было сильнее здравого смысла. Поэтому я открыла коробку, направляя луч фонаря на содержимое. Ту самую фотографию я отыскала быстро. И на ней действительно был Виктор.

– Как… такое возможно? – сглотнула я, борясь с паникой.

Услышала, как скрипнула входная дверь. Вздрогнула. Показалось? Замерла и прислушалась, прижимая фотографию к груди обеими руками. Но я отчётливо слышала шаги, это была не игра воображения.

И какое оправдание своему ночному визиту на чердак я придумаю на этот раз? Мозг в панике подбрасывал варианты: услышала чьи-то шаги, с потолка капала вода, что-то упало…

Внезапный раскат грома прямо над головой заставил меня вздрогнуть ещё раз. Я громко вздохнула и зажала рот ладонью. Прикусила большой палец и услышала голос Виктора.

– Диана? – Он стоял прямо возле лестницы на чердак.

Я забилась в самый угол, где стояла коробка с фотографиями.

– Ты наверху, Ди?

Я отчаянно искала выход из положения, но ничего не приходило на ум: на снимке был Виктор, и я не понимала, как такое возможно. Спрятала фотографию в бюстгальтер под грудь и поползла к выходу:

– Да, я здесь, – ответила ему, – мне показалось, что на чердаке какой-то шорох. Решила проверить, вдруг крысы, – наивно улыбнулась я, спускаясь по лестнице. Голос дрожал, но я надеялась, что Виктор не заметит.

Он подхватил меня внизу.

– Проверила? – Виктор сощурился, изучая моё лицо.

– Да… глупая затея, не знаю, что я думала разглядеть там ночью.

– Видела крысу? – Виктор не убирал руки с моей талии и не сводил с меня глаз.

– Нет, конечно. Нужно будет наконец навести там порядок, – пожала плечами я. Почувствовала, как губы дрожат от волнения. Скорее всего, он заметил, что я нервничаю.

– Завтра со всем разберёмся, – он притянул меня к себе, уткнувшись подбородком в макушку. Я зарылась лицом ему в грудь, восстанавливая сбившееся дыхание.

Виктор развернул меня спиной к себе, запустив одну руку в волосы, а другой упираясь в живот.

– Я соскучился, – прошептал он.

Я замерла, если он вздумает коснуться моей левой груди, несомненно почувствует инородный предмет там.

– Я… тоже.

Дыхание снова сбилось, я хватала ртом воздух, ставший вдруг горьким. И тяжёлым. Ком подступил к горлу. Меня замутило.

– Ты чего дрожишь? – Губы Виктора находились прямо над моим ухом, его ладонь, которая была на животе, поползла вверх. Я прикусила губу, затаив дыхание.

– Еву… разбудим! – Я вырвалась.

Но он схватил меня за запястье.

– Что ты от меня скрываешь, Ди? – прорычал Виктор, нависнув надо мной. Он вдруг стал таким огромным, как будто доставал головой до самого потолка. А потолки в доме были довольно высокими – под три метра.

Снова послышался раскат грома, а потом сверкнула молния, подмигнув мне в незашторенное окно за спиной Виктора.

– Отпусти… – простонала я, бросив взгляд на его руку, сжимающую моё запястье.

– Мне придётся наказать тебя, Ди, – тихо добавил Виктор.

Я подняла на него взгляд. Но в следующее мгновение в глазах потемнело. Я не сразу осознала, что он ударил меня – зарядил неслабую пощёчину. Но зато отпустил мою руку. Ей я и схватилась за вспыхнувшую щёку. Почувствовала, как ноги стали ватными, земля таяла подо мной.

– Ви… – начала я, а потом отключилась.

Наказание

Пробуждение было тяжёлым. Вокруг всё плыло, свет больно резал глаза. Я зажмурилась и простонала. Щека щипала. Тошнило.

Я слышала отдалённый шёпот дочери:

– Что с мамочкой? – В её голосе звучали слёзы.

– Мамочка заболела. Но не переживай, она скоро поправится, – ответил незнакомый мне женский голос.

Я хотела открыть глаза и посмотреть, кто говорит, но яркий свет усиливал тошноту и пульсирующую боль в висках. Я не могла вспомнить, что произошло и почему я так скверно себя чувствовала. Не могла вернуться к последнему воспоминанию. Помнила только слово «вечность» и как я смотрю через приоткрытую дверь балкона на спящую дочь…

Я зажмурилась и снова погрузилась в сон.

Второе пробуждение было не такое болезненное. Я смогла открыть глаза, свет хоть и был ярким, но уже не раздражал.

– Пить… – прошептала я охрипшим голосом.

К моим губам сразу же поднесли стакан с водой. Туман рассеялся, я разглядела Виктора.

– Милая, – протянул он, убирая стакан после того, как я сделала несколько больших глотков. – Как ты себя чувствуешь?

– Что произошло?

Я попыталась подняться, но Виктор сразу же уложил меня обратно.

– Ты дома, в нашей постели. Всё в порядке.

– Что произошло? – взволнованно повторила свой вопрос я, напрягая память, но дальше воспоминания о «вечности» не продвинулась.

– Ты потеряла сознание, когда стояла на балконе. Вероятно, курила, – недовольно фыркнул Виктор. – Когда падала, видимо, ударилась о перила. Я нашёл тебя уже без сознания. – Он вздохнул. – Что последнее ты помнишь?

Я снова напряглась, но воспоминаний больше не было. Образ спящей Евы через приоткрытую дверь балкона и пустота. Чернота.

– Как смотрю на спящую Еву… – Я зажмурилась.

– А она все эти дни смотрела на спящую тебя, – Виктор погладил меня по плечу. – Ева, иди сюда.

– Она проснулась? – прошептала дочь.

Я открыла глаза и посмотрела на неё.

– Мамочка… – Ева подползла ко мне с края кровати. – Я так скучала!

Я обняла её одной рукой, вторую сжимал Виктор, улыбаясь мне.

– Сколько я проспала?

– Три дня и четыре ночи! – ответила Ева с нотками возмущения в голосе.

Я поцеловала её в рыжую макушку.

– Когда просыпалась, слышала незнакомый женский голос…

Снова ответила Ева, не давая Виктору и слова вставить:

– Это Аннет, папина подруга!

Я вопросительно посмотрела на Виктора.

– Аннет – моя знакомая, она врач, – своей добродушной улыбкой успокоил меня он.

Тут же появилась и сама Аннет: полная немолодая женщина. Я облегчённо выдохнула. Облегчённо, потому что она вряд ли была во вкусе Виктора.

– Как себя чувствуешь, дорогая? – обратилась она ко мне.

– Есть хочу… – простонала я.

– Это хороший признак, – рассмеялась Аннет. – Идёшь на поправку.

– Я приготовлю тебе завтрак, а Ева мне поможет, – поднялся Виктор.

– Да, папочка! – Дочь подскочила вслед за ним.

Когда они вышли, Аннет посмотрела на меня:

– Тебе нужно беречь себя, – заботливо улыбнулась она, а потом скривилась: – И отказаться от вредных привычек.

– Я потеряла сознание из-за сигарет? – Недоверчиво посмотрела на неё.

– Одна из причин. А также стресс, недосып, плохое питание…

– Я беременна? – с надеждой спросила я.

– Нет, дорогая, – она взяла мою ладонь и шёпотом добавила: – Если, конечно, ты не изменяешь мужу.

Я почувствовала, как кожа на лбу собралась в складки, когда брови вопросительно скользнули вверх.

– Виктор бесплоден, – ответила Аннет.

Я оцепенела.

– Наверное, ты забыла… – Она, вероятно, не ожидала такую реакцию. – Частичная потеря памяти характерна после удара затылком.

– Я не знала, – выдохнула я, закрыв глаза.

– Оу… – Аннет тяжело вздохнула. – Виктор давно наблюдается у меня, – быстро добавила, будто оправдываясь за то, что знала о моём муже больше, чем я – его жена.

– Замолчите. Не хочу знать, почему его подруга знает об этом, а жена нет.

– Я врач…

– Мне плевать. Оставьте меня.

Аннет, ничего не ответив, вышла. Я открыла глаза и убедилась, что осталась одна. Через несколько минут вернулись Виктор с Евой.

– Чай с малиновым вареньем и яичница с беконом, – Виктор поставил мне на ноги поднос.

– Милая, оставь нас с папой на несколько минут вдвоём, пожалуйста, – с улыбкой обратилась к дочери я.

Она обиженно насупилась, но вышла из комнаты.

– Не хотел бы ты сообщить мне, что у нас с тобой не может быть общих детей?

Я поднялась, он поправил подушку за моей спиной, не произнося ни слова. Я закрыла глаза и сжала руки в кулаки, от обиды внутри закипала истерика.

– Поешь, пожалуйста, – глухо отозвался он.

– Сначала я хочу узнать, почему мой муж рассказывает о своём бесплодии подруге, а не жене.

Он выдохнул, но снова ничего не ответил.

– Какого чёрта! – Я со злостью оттолкнула поднос. Мой скромный завтрак-обед-ужин за три дня и четыре ночи встретился со стеной, оставляя уродливые пятна на белом одеяле.

– Диана…

Я подскочила и ушла на балкон, схватив по пути пачку сигарет с комода.

– Диана! – настойчиво произнёс Виктор, скорчив недовольную гримасу.

Я закурила.

Он тоже вышел на балкон и протянул мне руку. Я вложила пачку в его ладонь. Ничего, у меня ещё были тайники. Но он не поломал оставшиеся сигареты, как делал это всегда, а взял одну и сам прикурил. Я уставилась на него удивлённо, молча.

– О таком стыдно рассказывать, – тихо сказал Виктор.

– Я твоя жена, – коснулась его плеча я, – ты можешь рассказать мне всё.

Почувствовала себя виноватой, что набросилась на него.

Он сжал мою ладонь на своём плече.

– У нас есть Ева, – добавила я, сглотнув подступивший ком к горлу.

– Да, – Виктор прижал меня к себе. – Я позабочусь о своих девочках.

День рождения

Еве исполнилось десять. Как же быстро росла моя малышка.

– Ма-а-ам! – Ева запрыгнула в нашу с Виктором постель рано утром. Виктора уже не было под боком. Конечно, он ночью спал, а я украшала гостиную. – Поздравляю тебя!

– Меня? – рассмеялась я, прижимая Еву к себе. – С чем?

– С рождением дочери, – она поцеловала меня в щёку.

– Ты ж моя сладкая, – я начала щекотать её. – Дай потягаю тебя за ушки!

– Ну ма-а-ам, – выворачивалась Ева. – Не надо!

– Что у вас тут происходит? – Виктор стоял в дверях, улыбаясь.

– Я бужу нашу Спящую Королеву! – смеялась Ева, отталкивая мои руки.

– Завтрак готов? – подмигнула мужу я.

– Готов! Хватит валяться, лентяйки, – он послал воздушный поцелуй. Сначала мне, потом Еве. Когда он перевёл взгляд на дочь, я вздрогнула, сглатывая ком ревности. Горький, тошнотворный.

Ева запрыгнула на Виктора, обхватив ногами вокруг его талии. Ночная кофточка задралась, оголяя беленькую спинку.

Я поднялась. Головокружение почти перестало беспокоить меня. Я так и не вспомнила, отчего тогда потеряла сознание на балконе.

Ева помогала Виктору накрывать праздничный стол: прыгала от стола в гостиной до кухни и обратно, разнося тарелки на стол.

– Мама, мамочка, ты так здорово украсила дом!

– Нравится? – Я присела, поднимая руки, чтобы скрутить волосы на макушке. Но чьи-то руки опередили мои.

Виктор убрал мои волосы и поцеловал в шею.

– Её эмоции стоили твоего недосыпа, – прошептал он.

Я улыбнулась.

– Это завтрак для любимой мамочки, – Ева осторожно поднесла ко мне поднос с кофе и шоколадными рулетами.

– Милая, – я отодвинулась, чтобы Ева не развернула на меня мой завтрак, – именинница сегодня ты, а не я.

– Если бы не ты, не было бы меня! – Ева поставила поднос и повисла у меня на шее.

Я расцеловала её румяные щёчки.

– Пап, ты тоже садись! – скомандовала дочь. – Я сама принесу.

Виктор не стал спорить, присел напротив меня.

– Мы воспитали прекрасную дочь, – подмигнул мне. Меня передёрнуло от его слов.

Ева принесла его поднос, а потом вернулась за своим завтраком.

– Приятного аппетита, мамочка и папочка, – улыбнулась дочь.

Мы с Виктором одновременно улыбнулись ей в ответ.

На ужин Ева нарядилась в своё любимое зелёное платье с квадратным вырезом и юбкой-колокольчиком. Я заплела ей косу. Счастливая и вдохновлённая она уехала с Виктором в город. Я не поехала, сославшись на головную боль.

– Мы будем скучать, – дочь поцеловала меня и упорхнула в машину.

– Ты в порядке? – Виктор притянул меня к себе, чтобы поцеловать.

Но я увернулась.

– Правда, голова болит.

– Ты больше не злишься на меня?

– Я в порядке, – уверила его я.

– Мы через пару часов вернёмся. – Он сделал вид, что поверил. В его голосе я уловила нотки недоверия.

Я кивнула. Виктор снова попытался поцеловать меня, но я опять отвернулась. Он нахмурился и ушёл вслед за Евой.

Я налила себе бокал вина и остановилась у обеденного стола в гостиной. Меня напрягали эти провалы в памяти, я смутно припоминала какую-то фотографию, которую нашла в коробке на чердаке, но не помнила кто на ней изображён. Оставила бокал на столе и полезла на чердак, но там никаких коробок не оказалось.

Мне всё это приснилось?

– Не приснилось, – в дальнем углу чердака кто-то был. Женский силуэт.

Я выпрямилась и ударилась макушкой о косой потолок.

– Чёрт… Кто здесь? – Я сощурилась, пытаясь разглядеть незнакомку. – Что вы делаете на моём чердаке?

– Меня зовут Анаида.

Силуэт вышел из тени. Я оцепенела: девушка напротив была точной копией меня.

– Что… как?! – У меня перехватило дыхание. Я вжалась в стену за спиной и почувствовала, как подкашиваются ноги. Казалось, я сейчас упаду в обморок. Я набрала воздуха в лёгкие и вместе с ним выпустила: – Ты кто такая?

– Пришла поздравить тебя с рождением дочери, – улыбнулась незнакомка.

– Кто ты такая? – повторила свой вопрос я, рассматривая её: мокрые рыжие волосы, белая сорочка тоже влажная, как будто она только что вышла из воды.

Меня потряхивало. Сжав руки в кулаки, я поглядывала на дверь, чтобы в случае опасности стремглав рвануть вниз. Вот только девушка не казалась опасной. И это пугало ещё больше… Кто она? Моя сестра-близнец?

– Меня зовут Анаида, – повторила она.

– Мне твоё имя ни о чём не говорит, – осмелела я.

– Я твой призрак, – она сделала шаг вперёд.

Я снова вжалась в стену за своей спиной.

– Что, прости? – Наверное, мне послышалось. Но в голове эхом отдавалось: призрак.

Она уверенно повторила:

– Я твой призрак.

– Странные шутки, – я ринулась к выходу с чердака.

Быстрым шагом вернулась в гостиную и схватила со стола свой недопитый бокал, в один глоток опустошив его. Закрыла глаза, растирая пульсирующие виски́. Сердце колотилось в горле.

– Коробки были на чердаке, – услышала тот же голос.

Открыла глаза: девушка стояла напротив меня.

– Какие коробки?

– В одной из которых ты нашла фотографию.

– Я ничего не находила! – возмутилась я.

– А на фотографии были твой муж и твоя мать…

– Что?

– Мне повторить? – Её губы снова расплылись в улыбке.

– Объяснить.

– Ты не задавалась вопросом, почему не помнишь своего прошлого?

– У тебя есть ответы?

– Ты сама можешь их найти.

В дверном замке́ повернулся ключ. Я обернулась на дверь.

– Мы вернулись! – воскликнула Ева.

Я в страхе снова посмотрела перед собой, но незнакомка исчезла.

– Как…, – вздохнула я и схватилась за угол стола, так как голова снова закружилась, – провели время?

– Ди? – Виктор подскочил ко мне.

– Я в порядке, – закрыла глаза.

Как только снова почувствовала землю под ногами, освободилась от рук Виктора и сделала два шага, но потом ноги подкосились, и я начала падать. Виктор успел подхватить меня. Я оставалась в сознании.

– Это побочное действие зеты, – незнакомка появилась слева от меня. – Лекарства, которым он тебя напичкал.

– Зеты? – вслух переспросила я.

Анаида кивнула.

Виктор испуганно уставился на меня:

– Что ты сказала?

Ева стояла за его спиной. В её испуганных глазах блестели слёзы.

– Со мной всё хорошо, милая, – я протянула руку к ней.

Она прильнула ко мне, упираясь лбом в живот.

– Что ты сказала? – повторил Виктор, сжимая мою ладонь.

– А что я сказала? – улыбнулась я, смотря на него в упор.

Он усмехнулся.

– Тебе всё ещё нужен постельный режим, – Виктор осторожно приобнял меня за талию. – Ева, переодевайся и в кровать, праздник окончен.

– Хорошо, – дочь неохотно отстранилась от меня.

Я оглянулась по сторонам: Анаиды нигде не было.

Виктор отвёл меня в комнату, уложил в постель и присел рядом.

– Меня тревожит твоё состояние.

– Меня тоже тревожит моё состояние, – шёпотом ответила я, отвернувшись к стене.

– Ди…

– Я устала.

Его тяжёлая ладонь легла на моё бедро. Я не шевелилась, даже дыхание затаила.

– Я принесу твои таблетки.

– Не надо! – повысила голос я. Потом тише добавила: – Не надо. Я в порядке.

– Ладно.

Он поднялся, но не уходил – я чувствовала его молчаливый взгляд на себе. Острый и горячий. Колющий и обжигающий. Потом послышались его тихие шаги.

В моём засыпающем сознании эхом отдавалось: «Это побочное действие зеты»… Нужно узнать, что это за препарат.

Подозрения

Я высвободилась из объятий Виктора, перелезла через него и ушла на балкон, прикрыв за собой дверь. На мне была его рубашка. Поздней осенью стоять на открытом балконе в мужской рубашке на голое тело и курить – непозволительное удовольствие. Я подкурила и облокотилась на железную перекладину.

По какой причине человек может потерять связь со своим прошлым? Как будто в сознании произошёл взрыв, и все воспоминания вытащили наружу, но ни одно спасти не удалось. Они умерли.

Я должна была жить в настоящем моменте, растить дочь, быть ей идеальной матерью. У меня был прекрасный заботливый муж, который любит мою дочь, как свою родную, при этом являясь ей отчимом.

Я выбросила окурок. Ветер усилился. Я обхватила себя за плечи.

…это побочное действие зеты…

Выбросить из головы эти слова я никак не могла. Они с каждым словом становились громче, сильнее. Я запомнила название. Мне нужно узнать, что это за препарат.

А ещё в памяти каждую секунду всплывало выражение лица Виктора, когда я произнесла вслух это название. Он определённо что-то скрывал от меня…

Я спустилась в кухню, чтобы приготовить завтрак. Ева ещё спала. Виктор тоже. У меня было время настроиться на свою роль в фальшивом спектакле под названием «идеальная семья».

Дочь проснулась первой.

– Чем так вкусно пахнет? – Ева забралась на своё место за столом.

Я с улыбкой поставила перед ней её порцию и чашку:

– Овсяная каша с малиновым вареньем и зелёный чай с ромашкой и бергамотом, наш новый завтрак.

– К чему такие перемены? – Я услышала сонный голос Виктора за спиной. Вздрогнула, улыбка сползла с моих губ, но я снова натянула её, прежде чем обернуться к нему.

– Я не люблю кофе. И блинчики, – пожала плечами, возвращаясь на кухню за своей порцией.

Виктор присел на своё место, ничего не ответив. Он продолжал разглядывать меня, когда я устроилась напротив. Я ощущала кожей его тяжёлый взгляд.

– Это какая-то игра? – тихо спросил он, убирая длинные волосы в пучок на затылке.

Ева напряжённо переводила взгляд с меня на него, не притрагиваясь к завтраку.

– Что именно? – невозмутимо ответила я, опустив ложку в свою порцию.

– Ты… – он вздохнул, борясь со злостью. – Ты никогда не говорила, что не любишь кофе и блинчики.

– Ты не спрашивал, – сдержанно ответила я и продолжила завтракать.

– Чёрт! – Виктор стукнул кулаком по столу.

От неожиданности я подскочила, выронив ложку. Ева подпрыгнула одновременно со мной, пролив свой чай на стол.

– Не зли меня, Диана! – прорычал Виктор.

Я посмотрела ему в глаза и улыбнулась. Руки дрожали, но в остальном я держалась спокойно и уверенно, медленно встала из-за стола и ушла на балкон.

Зажимая сигарету в зубах, я едва справилась с дрожащей в руках зажигалкой.

– Он болен… – шептала себе под нос я.

У него психическое расстройство. Вся его жизнь – прописанный сценарий. Он не любит, когда что-то выбивается и идёт не так, как задумано. Я только что убедилась в этом. И теперь должна найти способ уйти, забрать Еву и сбежать… Или научиться быть сдержанной, чтобы не подвергать опасности свою жизнь и жизнь своей дочери.

– Что происходит, Диана?

Я не слышала, как он зашёл в комнату, вздрогнула, так как была погружена в свои мысли. Его внезапное появление выбило меня из колеи: я выронила зажигалку, уставившись на него, как зверёк, попавший в капкан браконьера.

– Ничего… – сглотнула, – …не происходит.

– Что за цирк ты устроила за завтраком?

– Прости… – зачем-то сказала я, сама не понимая за что прошу прощения.

– За что ты извиняешься, Диана?

Под каждым его шагом пол отдавался испуганным скрипом. Я замерла в углу балкона, сжимая между пальцев тлеющую сигарету. Это провал. Непродуманный шаг. Я зажмурилась. Почувствовала, как его упругие сильные пальцы сцепились на моей шее, перекрывая доступ дыханию. Я открыла глаза и встретилась с его серыми глазами. Пальцы разжались, окурок выпал. Я вжалась спиной в каменную стену, прикусив губу, чтобы не издать ни звука и не напугать Еву.

– Расслабься, милая, – улыбался Виктор, не ослабляя хватку на моей шее. Ему нравилось видеть страх и подчинение, которые застыли в моих глазах.

Мгновенно вернулось воспоминание: у меня был разряд по плаванию, я могла обходиться без дыхания больше трёх минут – это был один из лучших результатов, тоже вспомнила я. Наверное, на третьей минуте, когда я почувствовала слабость в конечностях, Виктор отпустил меня.

Я откашлялась.

– Зачем ты вынуждаешь меня наказывать тебя, Диана?

Я молчала, пытаясь вернуть самообладание. Меня сложно сломать. Но у него было преимущество: некий препарат зета, о действии которого я не знала. Я подняла голову, наши взгляды пересеклись – на меня смотрели добрые глаза цвета закипающего в турке кофе. За его спиной я заметила Анаиду. Она стояла в другом углу балкона напротив меня. Я испуганно посмотрела на неё, боясь, что он сейчас обернётся и тоже заметит её.

– Он меня не увидит, – как будто прочитала мои мысли она.

Я облегчённо выдохнула.

– Я твой призрак, – она сделала акцент на слове твой. – Подыграй ему, чтобы он поверил. Иначе он снова накачает тебя зетой.

Я едва заметно кивнула ей, борясь с желанием задать вопрос вслух.

– Я не хочу вынуждать тебя наказывать меня, – откашливаясь, ответила Виктору я, стараясь придать своему голосу мягкости и покорности.

Он сделал шаг и притянул меня к себе за руку. Я напряглась, а он обнял меня. С нежностью.

– Я люблю тебя, моя Ди.

Мои щёки защипало от слёз.

– Ты должна ответить ему, что… тоже любишь его, – подсказывала мне Анаида.

– Я тоже тебя люблю, – вымученно ответила я и сильно прикусила губу, чувствуя, как по губе и подбородку стекают тёплые капельки крови.

Казалось, он поверил. Или сделал вид, что поверил.

Я должна быть осторожна.

Спускаясь по лестнице, я старалась унять бешеное сердцебиение и выровнять сбившееся дыхание.

– Я отвезу Еву в школу…

Виктор спускался следом.

– Конечно, – спокойно отозвался он.

Я подошла к комоду и потянулась к ключам от пикапа.

– Будь осторожна, – услышала за спиной.

– Как обычно, – выдохнула я.

Он поцеловал меня в шею и отступил на шаг назад.

– Ева! – крикнула я. – Ты опоздаешь в школу.

– Иду, мамочка.

Дочь спустилась, сжимая школьный рюкзак в одной руке. Она изучила наши лица и, убедившись, что мы улыбаемся, тоже улыбнулась.

Мы возили Еву в городскую школу, так как деревенская была на грани закрытия из-за нехватки учителей и учащихся. Виктор настоял, чтобы я занималась домом и семьёй, не позволив мне выйти на работу. А меня тянуло к детям, к тому же я хотела быть поближе к Еве. Возможно, в прошлом я работала учителем или детским психологом.

Кем работал Виктор? Я не знала. Нам хватало средств на безбедное существование, я ни о чём не спрашивала. Но теперь моя голова раскалывалась от тысячи вопросов: Кого я впустила в свою жизнь? Кому доверила себя и свою дочь? У него явные психические отклонения, почему я не заметила этого раньше?

…подыграй ему, чтобы он поверил, иначе он снова накачает тебя зетой…

Я резко затормозила.

– Мам? – Ева вжалась в сидение.

Я посмотрела на её испуганное личико в зеркало.

– Всё хорошо, милая.

– Ты плохо себя чувствуешь?

– Всё хорошо, – повторила я и завела двигатель.

До школы мы доехали быстро. Ева поцеловала меня в щёку и убежала в кабинет, а я направилась к выходу. Забравшись в пикап и с силой захлопнув дверь, я пыталась отдышаться. К горлу подкатила тошнота. В ушах звенело. Меня захлестнула паника. Я не знала, кому могу доверять, а кто с Виктором заодно.

– Боже мой, во что я вляпалась…

Я с силой ударила ладонью по рулю, сделала глубокий вдох, а потом резко выдохнула.

– В столетнее дерьмо, – Анаида появилась на сидении рядом.

– Господи! – Я вцепилась в руль, чуть не оторвав его.

– Сколько у тебя сейчас есть времени?

– Для чего?

– Когда ты должна быть рядом с ним?

Я взглянула на запястье.

– В два я забираю Еву из школы, у меня есть часа четыре.

– Что ты обычно делаешь до того, как забрать Еву?

– Еду домой…

– Успокойся. Позвони и скажи, что пройдёшься по магазинам, присмотришь что-нибудь соблазнительное для его глаз.

– Что?! – возмутилась я.

– Дай понять, что хочешь восстановить прежние отношения между вами!

Только я стала настраиваться на разговор, как раздался звонок на мобильный. Я взглянула на экран. Виктор.

– Алло, – я вжалась в сиденье.

– Ты где? – Голос Виктора был напряжён.

– Только что вышла из школы, – я прикрыла глаза.

– Хорошо.

– Я тут подумала… – сглотнула, – хочу пройтись по магазинам, присмотреть что-нибудь…

– Соблазнительное для твоих глаз, – подсказала Анаида.

– Соблазнительное для твоих глаз, – повторила я, сдерживая истерический смешок.

– Хорошая идея. А я придумаю, чем порадовать своих девочек на обед, – Виктор клюнул. Или сделал вид, что клюнул.

– Хорошая идея, – спародировала его тон и нажала отбой. – Безумие какое-то! – взвизгнула я и рассмеялась, убирая волосы с лица.

– Успокойся! У тебя мало времени. Найди аптеку.

– Аптеку?! Зачем? – глубоко вдохнула я, останавливая приступ истерики.

– Узнай про зету. И как можно блокировать её действие.

– Почему ты не можешь рассказать мне?!

– Потому что я не знаю! – прикрикнула Анаида. – Не медли.

И исчезла.

– Рыжая стерва, – прикусила губу я и завела двигатель.

Я оставила машину на стоянке торгового центра и первым делом заскочила в магазин нижнего белья, схватила с вешалки первую попавшуюся комбинацию и отнесла на кассу: у меня должно быть вещественное доказательство моей лжи.

– Примерять не хотите? – учтиво улыбнулась девушка.

– Нет, спасибо, – натянула улыбку я. – Поторопитесь, пожалуйста!

Я расплатилась наличными, хотя у меня была карточка Виктора, но так он узнает время покупки, а я припасла ещё одну ложь на случай, если он спросит, что я делала до того, как забрать Еву: перемеряла весь ассортимент. Я схватила пакет с комбинацией и выскочила магазина. В таком же взвинченном состоянии забежала в аптеку, сжимая ручки маленького розового пакетика.

– Могу вам быть полезной? – Ко мне подошла девушка.

– Подскажите, у вас есть зета? – оглянувшись по сторонам, шёпотом спросила я.

– Даже не слышала о таком препарате.

Меня трясло и тошнило от нервов и страха, я почувствовала, как земля уходит из-под ног. Присела на рядом стоящее кресло, чтобы не грохнуться в обморок.

– Вам нехорошо?

– Всё в порядке, – соврала я. Хотя обратное было видно по моему бледному лицу: я заметила своё отражение в зеркале напротив.

– Это лекарство вам назначил доктор? – снова улыбнулась та.

– Да, то есть нет, – несвязно пробормотала я и направилась к выходу, покачиваясь.

Голова кружилась, сердце стучало так громко, что казалось, его слышал весь торговый центр. Я еле добрела до стоянки и забралась в машину. Опустив голову на руль и отбросив пакет с покупкой на заднее сидение, расплакалась.

– Не реви.

Я не стала оборачиваться на голос, даже не подняла голову, но попыталась успокоиться.

– Тебе говорили, что ты не умеешь успокаивать? – всхлипнула я, вытирая щёки и глаза ладонями.

– У тебя есть знакомые врачи? – проигнорировав меня, спросила Анаида.

– Возможно и есть, но я никого не помню из своего прошлого.

– Забудь про своё прошлое. Надо спасать настоящее.

– Если у тебя есть идеи, будь добра, поделись. Иначе прекрати умничать, – фыркнула я, заводя машину.

– Я хочу помочь! – повысила тон Анаида, и двигатель заглох.

Я закрыла глаза.

– Найди врача и спроси про зету.

Анаида исчезла. На переднем сидении, где она сидела, остался мокрый след.

Ко мне пришла внезапная мысль, я вдавила педаль газа в пол, пулей вылетая со стоянки торгового центра.

В плену

На выезде из города я заметила вывеску «Частная клиника Ларссон» и подумала, что там смогу получить необходимую консультацию.

Я зашла в кабинет дежурного врача, робко прикрыв за собой дверь.

– Добрый день, – улыбнулся доктор. – Присаживайтесь.

Я была готова развернуться и уйти – потому что не чувствовала себя в безопасности. Но раз уж я решилась на этот шаг, нужно было дойти до конца.

– Чем могу вам помочь? – низкий бархатистый голос располагал к себе.

Я немного расслабилась, рассматривая доктора.

Тёмная борода сразу привлекла внимание. Усы и бакенбарды были светлее. Длинные тёмные волосы на затылке собраны в хвост. Но даже густые брови не придавали лицу серьёзности, потому что приятная улыбка делала его добрым и притягательным. Глаза были такого же цвета, как у Виктора, а правый немного прищурен.

Доктор был единственным мужчиной кроме Виктора, с которым я разговаривала. Всё острее я осознавала, что отношения с Виктором – ненормальные. Он будто бы держит меня в заточении, скрывает от внешнего мира.

– Я хочу пройти обследование, – выдохнула я. Это была точка невозврата, уже некуда отступать.

– Конечно. Что вас беспокоит?

– Головокружение, тошнота, потеря сознания.

– Как давно?

– Я… – напрягла память, – …не знаю.

– Не знаете? – удивился доктор, бросив на меня короткий взгляд и быстро опустив голову.

– После того, как прихожу в себя, чувствую ужасную слабость и частичные провалы в памяти.

– Проходите за ширму, – озадаченно сказал он, указав рукой за свою спину.

После осмотра на кресле, доктор сказал:

– Давайте сдадим анализ крови, потом выпишу вам направление на МРТ головного мозга.

– Хорошо. – Я застегнула верхнюю пуговицу рубашки и вышла из-за ширмы. – Есть какие-то… подозрения?

– Как обстоят дела с циклом?

– Я тоже подумала, что беременна. Но мой муж бесплоден. А я… – сглотнула, – я…

– У вас был недавно стресс? – перебил меня доктор, не поднимая глаз, – или эмоциональное потрясение, например.

– Я… – опять напрягла память, но поняла, что ничего не помню: – …не знаю.

– Интересно, – вздохнул доктор, наконец посмотрев на меня. – А кто знает?

Я смутилась от его пристального взгляда.

– Муж, – пожала плечами.

– Пусть войдёт, – кивнул доктор.

Я напряглась.

– Он… он не со мной, – сглотнула ком я.

– Ладно, – доктор поднялся. – Я возьму кровь, а после отправлю вас на МРТ головного мозга.

Он подошёл ко мне:

– Закатайте рукав.

От вида иголки я вздрогнула.

– Всё в порядке? – уточнил доктор, опустив руку со шприцем. – Вы боитесь крови?

Я смущённо пожала плечами.

– Не знаю.

Доктор вздохнул.

– Диана, я не смогу вам помочь, если вы будете препятствовать этому, понимаете?

Я кивнула и закатала левый рукав выше сгиба. Доктор взял кровь из вены, вытащил шприц и приложил к месту прокола вату. Я хотела опустить рукав, но заметила другие следы от иглы на сгибе. Сощурилась присмотревшись. Откуда они могли взяться?

– Я позвоню вам, как придут результаты, – вывел меня из оцепенения доктор.

Я посмотрела на него и снова кивнула.

Когда я вышла из клиники, мне позвонил Виктор.

– Всё хорошо?

– Я… – Мой голос дрогнул. Я не успела придать ему невозмутимости. С моих губ сорвалась почти правда: – Я заехала к доктору.

– К доктору? – Виктор взвизгнул.

– Оставалось свободное время до того, как забрать Еву, и я решила…

– Ты где?

– Я уже в порядке. Я…

– Ты где? – гаркнул Виктор.

Я сообщила ему, где нахожусь. Он примчался буквально через несколько минут. Я не залезала в пикап, прислонившись к двери. Виктор затормозил рядом и выскочил из своего джипа, хлопнув дверью. Я вздрогнула от этого громкого звука.

– Диана, чёрт возьми! – Он подошёл ко мне. – Что ты вторишь?!

– Я что творю? – Я начинала злиться. – А это что? – Закатала рукав и указала на следы от уколов. – Это откуда? У тебя есть объяснение?

– Диана…

– Мне назначили МРТ головного мозга. – Я спустила рукав, не стала говорить о том, что доктор взял у меня кровь на анализ.

Но и Виктор как будто тоже захотел перевести тему.

– И всё? – сквозь зубы процедил он.

– Я не беременна! – фыркнула я. – Ведь ты же бесплоден? – посмотрела на него.

Ничего не отвечая, Виктор открыл передо мной дверь своей машины. Я забралась внутрь.

– У нас есть полтора часа, – он так и стоял с открытой дверью. – Приглашаю тебя на обед.

Я сидела с закрытыми глазами. Голова кружилась. И всё ещё тошнило. Хоть я и не позавтракала, но обедать мне тоже не хотелось.

– Мы можем дождаться Еву и пообедать все вместе, – натянуто улыбнулась я, не открывая глаз.

– У нас есть наши полтора часа, а ты противишься, – возмутился Виктор, заводя двигатель.

– Ладно, – я устало посмотрела на него, – поехали обедать.

Виктор умел ухаживать. Истинный джентльмен – в каждом движении, в каждой улыбке. И я только сейчас заметила, насколько его поведение… архаичное. Как будто он живёт уже много веков. Как будто повторяет каждый жест сотый раз. Отодвинул стул и придержал за руку, пока я садилась. Наполнил мой бокал пусть и водой из кувшина, а не вином. Каждое его действие было выверенным, не лишённым галантности.

– Чего желаешь?

– Я буду рыбу, – попыталась расслабиться я.

Я всё ещё отрицала, что мой муж хочет навредить мне, хочет, чтобы я не помнила своего прошлого, хочет по каким-то своим причинам скрыть меня от внешнего мира.

– Хороший выбор, – подмигнул мне Виктор, перебивая мои мысли, и уставился в меню.

– Я отойду.

– Всё хорошо? – Опустив меню, он посмотрел на меня.

– Да, припудрю носик, – улыбнулась я, вставая.

Он подскочил, чтобы помочь мне подняться.

У меня невыносимо пульсировали виски́. Тошнота прошла, но неприятный привкус на языке остался. Я согнулась над умывальником, чтобы ополоснуть лицо холодной водой, а когда снова выпрямилась, оцепенела: напротив было полностью сухое лицо.

– Что ты узнала? – подмигнуло мне отражение.

– Что мой муж что-то вкалывает мне, чтобы стереть мои воспоминания, – я крепко вцепилась в умывальник. – Но ты ведь и так это знала, правда?

– Доктору можно доверять? – проигнорировала мой вопрос Анаида.

– Я никому не могу доверять!

– Тебе нужно найти противоядие. Будь поласковей с доктором, Диана, – съязвила она и исчезла.

– Будь ты проклята, Анаида! – прошипела я отражению, которое снова стало моим.

Отдышалась и вернулась к Виктору, нацепив равнодушную маску, какую успела подобрать по пути от туалетной комнаты к нашему столику.

– Всё хорошо? – Виктор снова подскочил, чтобы отодвинуть передо мной стул.

Я присела и натянуто улыбнулась ему:

– Вполне. Закажи мне вина.

– Но… – Виктор округлил глаза.

– Белого, – добавила я, приступая к горячей рыбе, которая уже стояла передо мной.

Виктор подозвал официанта и заказал вино.

– Что-то случилось? – прошептал он.

– Нет, всё хорошо.

– Ты никогда не пила в час дня.

– Это стресс, – пожала плечами я, не поднимая на него глаз.

– Ладно.

Официант принёс бокал для меня.

Мы молча продолжили обед.

– Ты же помнишь, что я безумно люблю своих девочек, – тихим голосом медленно произнёс Виктор.

Я посмотрела на него. Он поймал мой взгляд.

– Твои девочки тоже любят тебя, – глядя ему в глаза, ответила я.

– Я на это надеюсь, – он усмехнулся. – У меня нет никого, кроме вас.

Так же не отрывая взгляда от его лица, я поднесла к губам бокал и сделала глоток:

– Я хочу переехать в город.

Он поперхнулся. Схватил стакан с водой и выпил половину.

– Почему?

– Я хочу выйти на работу. Мне скучно сидеть дома, – невозмутимо продолжала я.

– Хорошо. Мы можем позволить себе квартиру в городе. Но я бы не хотел переезжать в город… сейчас.

– Почему? – Я склонила голову набок и поставила на стол локти.

– Мне нравится Стерквинд, – пожал плечами Виктор.

– Ладно. Я хочу выйти на работу, – невозмутимо повторила я.

– Зачем? – Виктор начинал злиться, постукивая пальцами по краю стола. – У тебя всегда есть наличные и моя карта с безлимитным доступом. Я не заставляю тебя работать.

– Я хочу выйти на работу. – Голос не дрогнул.

– Нет.

– Почему?

– Занимайся Евой.

– Я смогу совмещать, – настаивала я.

– Нет, – но Виктор был непреклонен.

Я недовольно фыркнула и отвела взгляд.

Мы больше не возвращались к этому разговору, но каждый раз, когда он обнимал меня, мне хотелось ответить его голосом это чёрствое: «Нет».

Дневники

Я тосковала, запертая в четырёх стенах. Иногда наигранно, чтобы Виктор заметил. Изменил своё упрямое «нет» на снисходительное «да».

Но он никак не реагировал.

Поздним утром меня разбудил повторяющийся звонок на мобильный.

– Слушаю, – сонным голосом ответила я.

– Диана Норберг? – Знакомый мужской голос, но спросонья я не могла вспомнить лицо говорившего.

– Да, это я.

– Это доктор Ларссон. Оскар Ларссон.

Я напряглась.

– Вы можете сегодня приехать на МРТ?

Вспомнила лицо того, кому принадлежал голос, резко поднялась в постели.

– Могу. Анализ крови уже готов?

– Да… – доктор замолчал.

– И?

– При встрече, Диана. – На том проводе звучали короткие гудки.

Я взволнованно сжала телефон в руке. Спустилась в гостиную. Взглянула на часы. Виктор уже отвёз Еву. Я набрала ему.

– Доброе утро, любовь моя! – радостно ответил Виктор. – Как спалось?

– Хорошо. – Я намеренно проигнорировала его первую реплику. – Ты где?

– Работаю. – Радость в его голосе сменилась напряжением. – Что-то случилось?

– Мне звонил доктор, просил приехать сегодня на МРТ.

– Я могу заехать за тобой и отвезти.

– Не нужно, – возразила я. – Я сама съезжу.

– Пикап в гараже…

– Хорошо. До вечера. – Я положила трубку.

Спустя два часа я уже сидела в кресле напротив доктора.

– Меня напрягает подавленный белок PKM Zeta2 в вашем организме.

– Не совсем понимаю, – вздохнула я.

– Этот белок отвечает за память. В вашем организме он как растаявшая вишенка в желеобразной массе, а должен быть как замороженная во льду. Понимаете?

Я отрицательно помотала головой.

– Такое состояние белка́ может быть только после внешних вмешательств. Либо после серьёзной травмы головы. У вас были сильные сотрясения?

Доктор внимательно смотрел на меня.

– Не могу сказать…

– Не помните? – предположил он.

Я кивнула.

– Мне нужно поговорить с вашим мужем об этом.

Я оцепенела. Подняла глаза и заметила на подоконнике за спиной доктора Анаиду.

– Не надо обращаться к Виктору, – произнесла она.

– Не надо обращаться к… мужу, – повторила за ней вслух я.

– Почему? – удивился доктор, откидываясь на спинку стула.

– Скажи, что ты не доверяешь ему, – подбросила ответ Анаида.

– Что?! – вслух выкрикнула я.

– Диана? Вы в порядке? – Он проследил за моим взглядом.

– Я не доверяю ему, – выдохнула я.

– Кому?

– Виктору.

– Вашему мужу?

Я кивнула, опустив взгляд на руки, которые до побелевших костяшек сжимали край стола.

– Простите, лишнее говорю. Я… я и вам не могу доверять. – Почувствовала, как щёки обожгло тонкими линиями слёз. Как будто кто-то провёл раскалённой проволокой по щекам.

– Ваш муж… – Доктор потянулся к моей руке, но не дотронулся. – Бьёт вас?

Я испуганно посмотрела ему в глаза.

– Нет! Но я чувствую его… моральное насилие.

– Хотите поговорить об этом?

Рядом с доктором я чувствовала себя в безопасности, но всё равно была не готова говорить о своих проблемах.

– Не сейчас.

– Хорошо, – он не стал настаивать, протянул мне свою визитку. – Но вы можете звонить мне в любое время.

Я кивнула и сжала визитку в руке.

– Воды?

Снова кивнула.

Доктор протянул мне бутылку.

В горле, правда, пересохло. Я сделала несколько глотков.

– МРТ надо делать? – хрипло спросила я.

– Нет необходимости.

– Спроси про противоядие, – предложила Анаида. Она не исчезала.

– А есть… какое-нибудь лекарство, которое… – я не могла подобрать слов.

– Укрепит белок PKM Zeta?

Я кивнула:

– Растворит то, чем он подавляется.

– Нужно понять, каким лекарством он расщепляется.

– Зета! – не выдержала Анаида.

– Вы что-нибудь слышали о препарате зета? – осторожно спросила я.

– Зета находится на этапе разработки. Этот препарат невозможно достать в аптеках.

– А как она действует?

– Стирает определённые воспоминания. И с её помощью можно внедрять ложные воспоминания.

Я тяжело вздохнула.

– Как зету вводят в организм? – продолжила расспрос.

– Её практически невозможно достать! – Лицо доктора стало серьёзным. – Вы думаете, ваш муж… использует зету, чтобы влиять на ваши воспоминания?

– А можно как-то проверить её наличие в организме? – я не ответила на его вопрос.

– Давайте, я возьму ещё один анализ, он выявит наличие вещества в крови, которого там быть не должно, – напрягся доктор и задал вопрос снова: – Вы думаете, что зету вводят вам?

– Уверена, – снова вмешалась Анаида.

– Уверена, – повторила я.

– Я наведу справки.

– Спасибо. – Я поднялась. – Могу идти?

– Да. Берегите себя!

– Спасибо, – повторила я.

Не успела я выйти из клиники, как позвонил Виктор.

– Как всё прошло?

– Нормально, – сглотнула я. – Доктор сказал, что нужно больше отдыхать.

– А ты на работу захотела выйти! – победно ответил он, облегчённо выдохнув.

– Ты Еву заберёшь? – я намеренно оставила без внимания его замечание.

– Конечно.

– Хорошо.

– Люблю тебя.

Я положила трубку, ничего не ответив ему. Это было ошибкой… Вдруг он опять что-то заподозрит? Я должна быть на шаг впереди. Мне нужно создать укрытие для себя. Место, о котором Виктор не будет знать.

У меня были кое-какие сбережения на банковском счёте. Откуда? Я не помнила. Просто знала, что они там есть. Возможно, мне хватит на свою квартиру в городе. Но как мне провернуть её покупку, чтобы Виктор ничего не узнал?

Анаида увязалась за мной от кабинета доктора. Она настырно заставляла меня начать вести дневник.

– Ты хочешь, чтобы Еве было проще разобраться с этим проклятьем?

– С чем?

Я сжала руль, притормаживая возле дома.

– С проклятьем. Твой женский род проклят!

– Что за ерунду ты несёшь!

– Это правда.

– Кто его проклял и зачем? – скептически вздохнула я.

– Это сейчас неважно. Важно избавиться от него!

Я резко затормозила, едва не врезавшись в открытые ворота нашего гаража.

– Объясни! – повысила голос я, оборачиваясь. Но Анаида исчезла. – Какого чёрта ты исчезаешь в неподходящий момент! – Со злости я ударила рукой по рулю, вывернув запястье. – Твою мать!

Я вылезла из машины, прижимая ладонь к груди и сжимая запястье здоровой рукой.

– Нужно приложить лёд, – шептала я.

– Нужно начать вести дневник! – Анаида появилась вновь.

– Оставь меня в покое! – прошипела я, захлопывая входную дверь ногой.

Вошла в дом и рванула к холодильнику. Достала из морозилки лёд и приложила к ноющему запястью. Я чувствовала, как оно пульсирует.

– Ты можешь помочь себе сама, – невозмутимо ответила Анаида.

Я ничего не отвечала ей, закрыв глаза.

– Твоя сила в земле, Диана. В твоих руках. Твои прикосновения лечат. И калечат.

– Будь любезна, объясни, – я старалась говорить мягче, хотя внутри всё бурлило, эмоции выплёскивались наружу словами. – Я ничего не понимаю!

– Не сжимай запястье, а прикасайся к нему.

– И чем это мне поможет?

– Будь любезна, попробуй, – спародировав мой тон, ответила Анаида.

Я зажмурилась, прикусив губу, и отпустила запястье, которое отдалось ноющей болью. Эта боль была похожа на зубную.

– Сконцентрируйся на кончиках пальцев здоровой руки.

Я почувствовала, как что-то запульсировало в подушечках. Как будто ростки чего-то живого хотели прорасти через кожу.

– Осторожно, не спеша прикоснись к больному месту и представь, как будто пустота в запястье заполняется здоровой энергией, исходящей от кончиков пальцев.

С закрытыми глазами я следовала за голосом Анаиды. И постепенно боль в запястье стихла.

– Этого не может быть! – Я открыла глаза, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Может. Кроме проклятия в твоём роду сила четырёх стихий.

– Я не понимаю, о каком проклятии и о какой силе ты говоришь!

– На чердаке были дневники твоей матери. И… её матери. Тебе нужно найти их.

– На чердаке ничего нет, – выдохнула я.

– Они были не в коробках! – Анаида исчезла.

– Эти призрачные дневники сведут меня с ума, – фыркнула я, но полезла на чердак.

Как и родовое проклятие. И сила, которая есть в моих руках. Я её чувствовала. Она будто разливалась по венам – от плечей до кончиков пальцев.

Мне едва удалось открыть дверь. Кто-то – Виктор – специально вбил гвозди, чтобы не было возможности туда попасть хрупкой женщине. Но я не была хрупкой.

Оставив фонарик на перекладине на входе, чтобы свет от него попадал на бо́льшую часть чердака, я полезла внутрь. В некоторых местах невозможно было находиться в полный рост, приходилось сгибаться или опускаться на четвереньки. Но ни в одном углу маленького чердака не было никаких дневников.

Анаида появилась внезапно – это было в её репертуаре.