Читать онлайн Крадущая сны

Глава 1 Белее белого

"Уважаемые пассажиры, приходит фирменный поезд номер 63 "экспресс" "Самара-Москва", поезд прибудет к платформе номер шесть. Будьте внимательны. Благодарим за внимание",– заложенным носом прогундосил динамик на столбе платформы. Тут же, на световом экране сменились буквы, дублируя голос текстом.

Лишь только отчаянно скрипя колёсами, пассажирский состав остановился, из него тут же вывалился поток спешащих и толкающихся сердитых людей. Помятые дорогой, не успевшие, как следует умыться перед длительной санитарной зоной, с трудом лавируя чемоданами на колесиках между тележек носильщиков, скучающих таксистов и спящих бомжей, торопились покинуть пропахший креозотом перрон. Случались и встречающие, которые с радостными улыбками дожидались родных, близких и любимых или просто выполняя поручение по трансферу. На лице дежурная улыбка, в руках листок с фамилией или названием организации. Были группы, что разительно отличались от разношерстной толпы. В похмельном угаре, в аксельбантах и косых беретах, разрезая толпу клином пёрли дембеля. Привычно чеканя шаг, тащили грязно-зелёные вещмешки, предвкушая ближайшее кафе с пивом и лёгкой закусью. Дымя перегаром и сыпя острыми словечками на ходу, бесцеремонно разглядывали откровенные наряды девушек.

Следом шли крепкие парни в спортивных костюмах и с одинаковыми сумками. В них безошибочно можно было определить спортсменов, приехавших на соревнования, а чёрные футболки с белым принтом буквально кричали о том, что бравые ребята адепты бокса. Те же горели нетерпением, свойственны всем молодым и амбициозным, а впереди них шёл тренер в красном спортивном костюме.

Остальные пассажиры испуганно лавировали между этими двумя ледоколами, стараясь обогнуть по широкой дуге. Бурлящая людская река рванула в сторону здания вокзала, на ходу решая вопросы, договариваясь о встрече или просто сообщая родным об успешном прибытии. Совсем скоро свежая кровь с берегов Волги и Иргиза расплескается по столице, наполняя жизнью её чёрные магистральные вены, напрочь забитые тромбами автомобильных пробок.

Таксисты, крутя связку ключей в руках, морщились от пустого расклада, что предложил поезд. Никто на их громкие призывы "недорогого трансфера" не реагировал. В мир цифровых технологий, когда такси ловилось тремя кликами на телефоне, такие динозавры питались за счёт таких же мастодонтов в кожаных плащах и печалью на мрачном и суровом лице по ушедшим и забытым девяностых.

Отдельными островками спокойствия были работники вокзала. Тележники ждали своего клиента с терпением паука и трудолюбием муравья. Их работодатели не торопились, а выходили зачастую последними, отпуская торопыг-пассажиров вперёд, чтобы не толкаться. Первые клетчатые сумки с ширпотребом уже вылетали из вагонов, складываясь в большие кучи инвестиций челноков. Вот и их хозяйка – толстая ленивая гусеница выползла в леопардовых лосинах и розовой безразмерной футболке с ядовитым принтом, Хмуря брови, сосредоточено считала количество баулов с товаром. Чуть позже она махнет рукой носильщику, даруя возможность заработать, чтобы накормить семью и оплатить съемное жилье. Для порядка поругавшись на стоимость услуг, начнёт укладывать тяжёлые сумки на платформу носильщика, пытаясь сэкономить тысячу рублей на этой услуге.

– Чо стоим? – кричала дородная женщина с ярким макияжем на улыбающегося худощавого выходца с жаркой Азии. Позже, сморщившись, словно проглотила крепкого самогона, полезла за деньгами в сумку на поясе. Через мгновение, купюра перекочевала в карман улыбающегося работника, а ещё через несколько секунд тележка покатилась по дорожке, весело гремя разбитыми от службы колёсами.

Спустя еще пять минут вывалились сонные мужики, с трудом разбуженные проводницами. Хмурые и помятые, они вяло переругивались с закованными в служебную униформу сотрудника РЖД железными женщинами. Борт-проводницы были обходительными, но напористыми и холодными, как ледокол в начале навигации. Вот уж кого не смогут заменить роботы из-за сложности и деликатности профиля. Неожиданно среди них затесалась, как белая роза среди чертополоха и сорняков чудесное создание.

Среднего роста, невероятно стройная девушка лет двадцати с удивительно белой кожей, которая будто светилась под утренним июльским солнцем. Скромное платье в горошек, волнистые рыжие волосы затянуты красной атласной лентой, а широко распахнутые глаза синего цвета с восторгом глядели на платформу Курского вокзала. Она была, будто из другого столетия, из той эпохи, когда мужчины поднимали шляпы при встрече, услужливо открывали дверь, готовые на любые подвиги ради мимолетной улыбки красавицы. Образ девушки из 70-х венчал громоздкий кожаный чемодан необъятных размеров с неудобной ручкой. Обитый по кругу металлической лентой, он монументально стоял у вагона под номером шесть на грязном перроне среди окурков и плевков.

Девушка вновь улыбнулась ласковым лучам светила, а потом с решимость тяжелоатлета схватила груз двумя руками за петлю, с трудом оторвав его от земли. Лёгкие сандалии часто часто засеменили, чтобы через тридцать метров остановиться для отдыха. Через короткий перерыв новый рывок.

– Мадам! Моё почтение! – неожиданно прервал её забег хриплый прокуренный голос. Девушка от неожиданности резко отпустила чемодан и стала озираться, ища виновника её остановки. С лавки неподалёку поднималось чумазое существо, что раньше было человеком, а ныне представляло из себя весьма печальное зрелище. Чёрные от грязи ноги, в глубоких трещинах сахарного диабета на пятках, отекшие от беспробудного пьянства голени искали на ощупь сланцы под лавкой, а слипшиеся от ячменя глаза, вперились в ангела.

– Добрый день, любезный, – ответила девушка, с любопытством рассматривая бомжа.

– Красавица, царица, принцесса, будь добра подать на пропитание, ради Христа нашего! – затянул привычную песню попрошайка. – Помогите, люди добрые, помру с голодухи.

– Ой, у меня с ужина осталось много всего, – приветливо отозвалась девушка, укладывая на бок чемодан и поспешно открывая его. Немного поискав в недрах здорового ящика, куда поместилась бы с легкостью сама, рыжеволосая достала бумажный сверток. – Берите всё, пропадет же!

Лёгкой походкой подошла к скамейке и положила на неё нехитрую снедь. Бездомный почесал спутанную бороду, расстроено увидев предложенную еду, а не деньги, поморщился. Но голод взял вверх над пагубной привычкой. Жадно вцепившись в варёное яйцо, обстучал об лавку и начал чистить, бросая скорлупу прямо себе под ноги. Потом закинул себе в беззубый рот, громко чавкая. Девушка отошла в сторонку, чтобы не мешать приёму пищи. Улыбнулась аппетиту бездомного.

– Ты чего, такая светлая, в этот ад приехала? – давясь, проговорил бомж, при этом из его рта его вылетали крошки, чтобы спрятаться на спутанной бороде. – Тут тебя схарчат и даже не заметят. Беги, девочка. Бери билет и беги с этого проклятого места. Город без сострадания, жалости и сочувствия.

– Так нужно, старик, – уклончиво ответила рыжая, тяжело вздохнув, будто принимая свою судьбу.

– Тогда борись! Сжимая зубы и сбивая кулачки. Всегда помни, кто ты есть!

Девушка кивнула на прощанье, застегнула лямки чемодана и вновь его потащила. Через три подъёма и две остановки её догнал носильщик с хитрым взглядом.

– Барышня, но что же вы надрываетесь так со своим сундуком. Разрешите помочь? – не дожидаясь ответа, водрузил поклажу на транспортное средство и покатил в обратную от касс сторону.

– Мне в другую сторону, – начала было рыжеволосая протестовать, как её прервали.

– Там очередина такая… Я знаю короткую дорожку… – мужчина толкнул тележку, чуть было не наехав на бездомного. Тот чертыхнулся, но глядя на оскалившегося носильщика, отвёл взгляд в сторону. Девушка растерянно посмотрела на удаляющегося тележника и поспешила за ним, потому не увидела, как бомж сложил щепотью правую ладонь и словно сдунул с пальцев невидимые пылинки.

Перрон закончился щербатыми железными прутьями отбойника, плохо окрашенного в красные и белые цвета, когда тележка, громыхнув четырьмя колёсами свернула в сторону пролома в бетонной стене по узкой бетонной дорожке. Следом нырнул любопытная рыжая голова. Носильщик притормозил возле скучающих мужчин, что смолили сигаретами, затем все трое оценивающим взглядом принялись рассматривать гостью столицы. Новый знакомый махнул рукой, приглашая девушку.

– Я для тебя уже с таксистом договорился, – с улыбкой произнёс мужчина, демонстрируя золотую коронку. – Ну же, ходь сюды…

Выпорхнув из своего укрытия, огненно-рыжая с легкостью перепрыгнула через битое стекло у забора, безрассудно направившись к незнакомцам. Через мгновение, с ухмылкой ее легкую сумочку перехватили, освобождая от ноши. Носильщик грубо толкнул тележку, все дальше уводя гостью в сторону глухого металлического забора, возведенного, дабы оградить москвичей и гостей столицы от шума железной дороги. Двое мужчин сопровождали наивную девушку, но больше это было похоже на конвой. Их путь закончился возле кирпичного здания трансформаторной подстанции, чьи стены были расписаны граффити, похабными словечками и рекламой сайтов по продаже запрещенных веществ.

– Вопрос у нас, барышня. Чем расплачиваться будете? – задал вопрос провожатый. Перебитый кривой нос искажал его голос, делая звуки более гортанными.

– А много? – хлопая глазами, ответил девушка.

– Тележка семь тысяч, а такси пятнадцать, ну и охрана. У нас тут неспокойно… Если округлить, то… – кривоносый задумался, жадно оглядывая достоинства рыжей.

– Пятьдесят, – бесцеремонно завершил грабеж носильщик.

– У меня … столько нет, – испугавшись и покраснев, произнесла девушка. – Как же быть? Может я вам позже отдам?

– Мы и другим оплату примем, понимаешь о чем я? – вмешался третий.

– Если честно, то нет, – тихо ответила рыжая, окончательно смутившись. Своими словами лишь раззадорила мужчин.

Золотозубый схватил её за руку и потащил в сторону подстанции, там, в самом темном углу, развернул к себе, жадно хватаясь руками за девичью грудь.

– Чо ты целку из себя строишь? Обслужишь быстро, лицо целее будет.

Двое подельников, смеясь, потрошили большой чемодан на наличие ценных вещей, безжалостно разрезая ножом внутренний подклад. Перекидываясь словами, тем не менее жадно прислушивались к происходящему.

– Давай, бери....

– Пожалуйста, не надо, я задыхаюсь…

– Сука, бери… Зубы выбью…

***

Троица ушла, бросив тележку и девушку в слезах возле гудящей трансформаторной подстанции. Разбросанные по бетонной дорожке вещи, рядом, с разорванным брюхом стоял чемодан. Свою злость от маленького прибытка мужчины выместили на девушке. Разорванное платье, разбитые пощечинами губы. Но утолить свою похоть они не смогли. По непонятной для них причине, их отростки были вялыми и на все манипуляции и тщетные потуги рыжей не реагировали.

Кое как сложив вещи, девушка подобрала замену разорванному платью, стыдливо переодевшись в тени здания. Затем взгромоздила чемодан на тележку и направилась в обратный путь, Сжимая губы от пережитого унижения.

***

– Вот вы, гражданочка, утверждаете, что группа из трех неустановленных и не знакомых вам ранее лиц совершила в отношении вас преступление, квалифицируемое по статье 161 часть вторая и также была предпринята ими попытка совершения преступления, предусмотренной статьёй 131 часть вторая? – с набитым ртом произнёс сотрудник отдела полиции при Казанском вокзале.

– Да, меня ограбили и пытались изнасиловать, – произнесла девушка. – Я написала все на листочке.

– Ммм… – многозначительно промычал полицейский, откусывая от красного яблока. – Побои нужно снять в больнице, зафиксировать, так сказать… факт.

– Илларионов, опять жрёшь в дежурке? – раздался усталый выкрик от дверей. Тут же сержант преобразился, яблоко упало в мусорную корзину, на груди появился значок, а на голове головной убор. В помещение вошел мужчина в форме. Высокий, с безнадежно седой головой, весь внешний вид офицера говорил о его усталости. Заметив постороннего, внимательно посмотрел на подчиненного. – Что тут у тебя?

– Тут терпил… – сержант осекся, хмыкнул в кулак. – Гражданка Мизгирёва заявление написала, товарищ капитан! – бодрым голосом отрапортовал дежурный, передавая листок с заявлением старшему офицеру.

– Я разберусь, – бросил через плечо капитан, жестом приглашая потерпевшую за собой. В длинном коридоре отделения полиции было нестерпимо жарко. Лампы дневного света с трудом справлялись со своими обязанностями, казалось, будто они созданы для создания сумрака. Отчеканив по лопнувшей плитке двадцать один шаг, мужчина остановился перед дверью с лаконичной надписью " Оперативный сотрудник капитан полиции Измайлов Сергей Юрьевич". Отперев ключом железную дверь, полицейский зашел в кабинет, привычно бросил связку с ключами на металлический сейф и повесил фуражку на крючок. – Присаживайтесь.

Внимательно читая написанное заявление, капитан отметил между делом красивый и ровный подчерк, грамотное изложение и большое внимание к деталям. Очень точно описаны приметы злоумышленников, отличительные шрамы, татуировки и золотой зуб главаря. Скользнув глазами по ладной фигуре гражданки, положил на стол три исписанных листа.

– Итак, гражданка Елизавета Демидовна, – скрестив руки на столе, начал Сергей Юрьевич. – Что вы хотите?

– Чтобы вы нашли этих мерзавцев! – сквозь ком в горле проговорила девушка. Сжатые кулачки выдавали ее внутреннее состояние, прямая спина – серьезность намерений. А наполненные слезами глаза могли растопить любой лёд, кроме разве что черствого офицера, который столько всего видел на своей службе.

– Что я вам могу сказать, найти то мы найдем… – многозначительная пауза повисла в воздухе. – Только вот предъявить нечего. Изнасилование? Так нет его, как нет и материала на анализ. Снять побои тоже не можем. Порванное платье вы же выкинули? Вот. Короче так, Лиза, могу я вас так называть? – дождавшись кивка, сотрудник продолжил, – Бижутерию, которую вы указали в заявлении, искать никто не будет, не смотря на то, что это памятные для вас вещи. Доступно объясняю?

– Заявление примите, пожалуйста, – робко предложила рыжая. Капитана словно подменили, вкрадчивый голос изменился на казенный тон, а напускное сочувствие слезло с лица, будто тень от полуденного солнца. Дернув мышкой, вывел компьютер из гибернации.

– Фамилия, Имя, Отчество? – грубо спросил полицейский.

– У вас же паспорт перед глазами, – недоумевая, произнесла Лиза.

– Государственным языком Российской Федерации владеете? Или вам переводчик нужен? Фамилия? – чеканя слова, будто ритм метронома, спрашивал капитан.

– Мизгирёва Елизавета Демидовна, – приняв правила игры, произнесла девушка.

– Дата и место рождения? Адрес по прописке, – продолжал заполнять бланк дознания мужчина.

– Тринадцатого мая двухтысячного года. Поселение Мазгут*. Самарская область, адрес: Мазгут. Улица полевая, дом тринадцать, – быстро проговорила рыжеволосая.

– Замужем?

– Нет.

– Образование?

– Обще-специальное, курсы кройки и шитья, – с маленькой заминкой произнесла Мизгирёва.

– В сельской школе? – усомнился полицейский, пристально наблюдая за реакцией допрашиваемой.

– В школе-интернате детей сирот. Специальность получила там же, – с вызовом ответила Лиза.

– Сирота значит. Ранее судима? Привлекалась? Цель вашего прибытия в столицу? – уже с интересом произнёс Измайлов.

– Не судима. Приглашение на работу поступило, я конкурс выиграла, вот меня… – начала было девушка, как была остановлена жестом руки.

– Билет на поезд с собой? Бронь гостиницы есть?

– Билет в сумочке был, которую они украли, а ещё адрес, по которому меня ждут, – вновь слезы заблестели в ярко-голубых глазах.

Больше у капитана вопросов не было, он ещё долго набивал текст на клавиатуре, делая паузы, чтобы подобрать формулировку. Наконец принтер заскрипел, выдавая бланк опроса.

– Вот тут снизу. С моих слов записано верно, мною прочитано. Дата. Подпись, – завершив дежурную фразу, смертельно усталый сотрудник полиции откинулся в кресле, наблюдая за реакцией девушки. – Остановиться то есть где?

Взяв ручку в руку голубоглазая отрицательно покачала головой на вопрос полицейского, позже поставила подпись и дату.

– Давай в город закину, а то с твоим чемоданом ты быстро в новую неприятность вляпаешься, – неожиданно предложил капитан. Снисхождение с толикой жалости. Это была первая честная эмоция мужчины за все их краткосрочное знакомство

***

С трудом запихнув "сундук" в багажник служебной машины, сотрудник сел за руль видавшего виды "форда", завёл автомобиль, на-распашку открыв дверь, чтобы проветрить сдавленный обжигающий воздух в салоне, через десяток секунд наклонился, чтобы рассмотреть стоявшую возле транспорта девушку.

– Чего ждешь? Садись давай! – рявкнул капитан на Елизавету. Та, получив добро, которое больше было похожа на приказ, отрыла заднюю дверь. Быстро юркнув в салон, внимательно смотрела на действия полицейского.

Переключив передачу, мужчина тронулся резко, автомобиль взвизгнул шинами, рисуя на раскаленном бетонном основании черные следы. Но дальше капитал вел "служебку" ровно и без рывков, тому способствовали обеденные московские пробки. Девушка с жадностью рассматривала улицы, автомобили и широкие проспекты. Людей спешащих по делам и праздно шатающихся. Все новое было ей интересно и волнительно. В ней не чувствовался страх перед большим городом. Скорее она горела азартом и любопытством. Новый мир-новые возможности.

– Есть у меня одна старушка, помогаю ей по мере сил. К ней отвезу на постой. Денег она много не просит за комнату, но все лучше, чем на вокзале спать. Первое время перекантуешься, а дальше, как знаешь, – предложил Измайлов, внимательно изучая девушку в зеркале заднего вида. После достал телефон, полистав длинный список в записной книжке, набрал номер.

– Ало, Захаровна, – в трубке послышался прокуренный женский голос с хрипотцой. –  Ладно-ладно, не тараторь, я тебе постояльца везу. Пристрой у себя на недельку-другую. Сочтемся!

Уже темнело, когда полицейский форд остановился у подъезда потрепанной хрущевки с разбитыми лавочками и загаженными мусорными контейнерами. Парочку алкашей сдуло при виде автомобиля, а из окон домов показались любопытные лица жильцов спального района. Капитан вышел из служебки, а затем открыл дверь, выпуская девушку. Чуть позже достал чемодан из багажника.

– Третий этаж, шестая квартира. Зоя Захаровна. Иди.

Глава 2 Девушка без адреса.

Обшарпанные и исписанные похабщиной стены пятиэтажки встретили прохладой, запахом застоялой мочи и мокрой псины. С трудом передвигая багаж, усталая и морально раздавленная девушка поднялась на второй этаж, переступая через окурки, шелуху от семечек и пластиковые бутылки с фольгой на горлышке. Дверь в квартиру номер шесть была сильно потрёпана, коричневый дерматин вырван кусками, обнажая зеленую облупившуюся краску, деревянный косяк в месте установки замка разбит. Собравшись с духом, рыжеволосая вдавила кнопку. На зубодробительную трель звонка открыла сама хозяйка. Дородная женщина ближе к пятидесяти, яркий вечерний макияж, не смотря адскую жару и духоту, высокая бабетта на голове, густо усеянная шпильками и в завершение образа шёлковый халат в японском стиле. Пристально посмотрев на Елизавету, Зоя Захаровна скользнула скучающим взглядом по старомодному платью и чудовищно огромному чемодану. Выдохнув табачный дым, пригласила в квартиру скупым кивком головой. Четырехкомнатная квартира со всеми удобствами. Именно так расписала апартаменты хозяйка квартиры, забыв предупредить, что в остальных комнатах, помимо ее самой, жили и другие постояльцы. Последняя комната по коридору предназначалась Лизе. Двенадцать метров квадратных, в которые, каким-то чудом, уместился двухстворчатый шифоньер необъятных размеров с перекосившимися дверцами, диван-кровать с продавленным пружинным матрацем и пианино с затертой до матового состояния поверхностью.

– Располагайся и дуй на кухню, там обсудим все детали, – выдохнула вместе с сигаретным дымом Захаровна и, неспеша, удалилась прочь.

С трудом запихнув чемодан в узкий проход между мебелью, девушка устало присела на краешек дивана. Старый предмет интерьера натужно заскрипел, жалуясь на свой почтенный возраст. Тяжело вздохнув, Лиза с решимостью поднялась, чтобы разложить вещи и приготовиться к нелегкому разговору по аренде комнаты. Открыв свой багаж, девушка увидела разорванное брюхо подклада крышки, и воспоминания утренней драмы нахлынули с новой силой, подбородок затрясся в немых стенаниях, в горле застрял ком обиды и отвращения, но глубоко вздохнув, сиротка нашла в себе силы справиться с эмоциями. Резко потянув дверцу великана-шифоньера, она оторвала ее. Бережно поставив бесполезную вещь в сторону, начала укладывать личные вещи по одному ей понятному порядку. Критично осматривая платья, брюки и сорочки, откладывала в сторону те, которым требовалась стирка или глажка. С большой любовью извлекла старое демисезонное пальто, отряхнув его от крошек и мусора, заботливо повесила в шкаф. Полотенце, нижнее белье, носочки и чулочки заняли свое положенное место. Еще раз осмотрев раскладку, рыжеволосая кивнула своим мыслям, а позже прислонила оторванную дверь к проему.

В то время, когда Елизавета наводила порядок в комнате, в своем служебном автомобиле капитан полиции сделал поочередно два телефонных звонка через популярный мессенджер.

– Здорово, разбойник. Узнал? Чего беспределишь на моем участке? Не гони пургу, девка вас троих срисовала, даже фоторобот составлять не нужно. Молчи и слушай. У меня на руках заява и опросный лист. Уже завтра я могу его или приобщить к делу, или потерять, – голос полицейский смягчился, услышав ответную реплику собеседника. – Давай у Маратика пересечемся. Часа через два. Нет, этого мало. Пятьдесят самое то. Все, отбой.

Улыбнувшись своему двойнику в зеркале заднего вида, набрал другого абонента.

– Ну как? Говорю тебе колхозница. Мне наплевать, Захаровна, пять мне каждый месяц с аренды переводишь, вперед не требую, но двадцать пятого чтобы были… Все, бывай.

***

– В общем так, милочка, – прикуривая сигарету, начала вещать Зоя. – Москва – город большой. С большими надеждами, заработками и потребностями. На то уютное гнездышко, которое ты заняла, всегда найдется желающий. Лишь из-за просьбы нашего общего знакомого, уступлю тебе комнату за двадцать пять в месяц.

– У меня столько нет, – тихо произнесла девушка, понуро свесив голову.

– Знаю я про твою печаль, но нужно работать. Я беру вперед, так что до конца месяца принесешь пятьдесят, а пока паспорт в залог оставишь для моего душевного спокойствия.

– А как же я на работу устроюсь? – удивилась девушка, недоуменно вскинув брови.

– А что, личико у тебя славянское. Если косячить не будешь, никто тебя за него и не спросит, а работу… Работенку я тебе подыщу. Баня у нас тут есть неподалеку, за ночную смену уборщицей две тысячи получать сможешь, плюсом перепадает кое-что от клиентов за разные… – помахав рукой в воздухе, Зоя Захаровна вновь затянулась сигаретой. – Полторы мне отдаешь, остальное на личные нужды остается.

– А выходные? – робко спросила Лиза.

– Милочка, в Москве хорошо получается лишь две вещи: зарабатывать деньги и стоять в пробках. Молодая ты еще об отдыхе думать. Как обзаведешься собственным жильем, тогда и расслабишь булки. Теперь правила. Мужиков не водим, отраву в дом не тянем, ванную не принимаем, только душ. Будешь злоупотреблять, заплатишь за водоотведение по счетчику за всех. Все, иди, устала я от тебя.

***

Ржавая вода из крана, в меру прохладная, хоть и с металлическим привкусом с трудом вытекала из забитого белым налётом душевого крана. Но рыжеволосая с огромным облегчением смывала с себя дорожную пыль, пот после жаркого дня, грязь мужских рук и помыслов. Вода принесла облегчение и спрятала слезы. Тело, казалось, навсегда испачкано, всюду ей мерещились синяки от пальцев насильников. Было больно и обидно, натирать мочалкой себя. Омерзительно намывать свидетеля и причину мужской похоти. Ей очень хотелось свернуться калачиком на дне ванной, но она, как мантру, повторяла слова первого встречного: *не забывай кто ты*. Развернувшись, чтобы перекрыть воду, Елизавета закричала, увидев довольное улыбающееся, похотливое лицо старика, что заглядывал в маленькое оконце из кухни. Прикрыв грудь рукой, второй швырнула обмылок, попав точно в лоб. Физиономии исчезла с окна, а следом раздался звук падающего тела. Болезненное кряхтение незадачливого соседа, шлепки босых ног по немытому полу. Девушка быстро выскочила из ванной, спешно обтерлась, не спуская глаз с предательского проёма. Одевшись, приоткрыла дверь, удерживая её двумя руками, ожидая ежесекундно вторжения. Но вопреки её страхам, ни в коридоре, ни на кухне никого не было.

Лиза поспешила в свою комнату. Закрыв дверь, с огорчением обнаружила, что замка на ней не было, а шпингалет сломан. Решение созрело очень быстро. Достав из-под кровати свой многострадальный чемодан, подперла им дверь. Разложив большое полотенце сохнуть на пианино, вторым обмотала волосы на манер тюрбана. Успокоившись, подошла к шифоньеру. В глаза бросилась дверь, что стояла иначе, чем её ставила новая хозяйка, а личные вещи явно кто-то трогал. Но больший шок она испытала, увидев дыру в стене, размером с пятирублевую монету.

– Зоя Захаровна, можно вас на минутку, – тихонько стучала в дверь хозяйки Лиза.

Через десяток секунд раздался недовольный голос за дверь. – Деньги принесла?

– Нет, просто… просто мне кажется, что за мной подглядывают.

– Когда кажется- креститься нужно. Это сосед твой Никифор. Безобидный.

– Но он за мной смотрел в душе, а теперь через дыру в стене! – возмутилась девушка.

– От тебя не убудет. Что-то не нравится, то я никого не держу. Выход в конце коридора.

Ошарашенная ответом старухи, гостья столицы медленно возвращалась обратно, опираясь на стену. Проходя мимо третьей двери, злобно ударила по ней кулаком. В комнате кто-то чертыхнулся. Совершено разбитая ударами судьбы, Лиза вернулась в комнату. Забаррикадировалась и начала думать, как отвадить соглядатая. Первым делом попыталась заткнуть дыру в стене. Только вот ветошь, тряпки или старая газета легко выбивались с внешней стороны под ехидные смешки старика. Внезапная мысль озарила лицо девушки. Она закрепила прямоугольный лоскут ткани к пожелтевшим обоям на манер занавески, надёжно прикрывая щель. Как бы не пытался Никифор толкнуть преграду, тряпица возвращалась на место под собственным весом.

Первая победа над обстоятельствами воодушевила Елизавету, полная энергии, она принялась за уборку захламлённого помещения. Протерев полы, мебель, ей вдруг захотелось распахнуть окно, чтобы впустить прохладный вечерний воздух с улицы. Но её порыв разбился об реальность. В раму окна по периметру вбиты толстые ржавые гвозди, препятствуя их открытию. Девушка раздосадовано стала обрывать малярную ленту с окон. Обросшие пылью полоски бумаги, по всей видимости, служили защитой щелей от сквозняка и холода.

Уже смеркалось, когда хлопнул входная дверь. Пришли соседи из второй комнаты. Длинный коридор наполнился шумом и руганью, а также криками ребёнка.

– Хватит бухать, Витя, – истерично визжала женщина.

– Не ори. Пиво допью и баиньки, – грубо отвечал ей мужчина. По гулкой прихожей раздались шорохи пакетов и тяжёлые шаги. Со скрежетом повернулась личинка замка в комнате, а затем скрипнула дверь.

– Млять, гребанная парилка, – ругнулся мужик. – Когда уже кондей купим?

– Лучше гвозди бы вытащил из окон! – язвительно произнесла его пассия. – Кондиционер ему захотелось! Лёшка с вечным бронхитом, ему свежий воздух нужен, а не морозилка.

Так, с руганью и взаимными упрёками, парочка постепенно утихомирилась. Воспользовавшись затишьем, Елизавета прошмыгнула в кухню для того, чтобы залить кипятком пюре быстрого приготовления. Лишь только чайник вскипел, девушка наполнила пластиковый стакан и медленно, чтобы не ошпариться, побрела назад. За время ее отсутствия произошли две неприятные для нее вещи. Первая, это сорванная тряпица на месте дыры в стене, а вторая, более весомая, храпела на диване, закинув руки за голову и источая тяжелый запах перегара. От увиденного у Лизы чуть было не подкосились ноги. Поставив обжигающий стакан на пианино, она сблизилась.

– Мужчина! Мужчина, идите к себе.

Сначала робко, а после более ощутимо принялась расталкивать здорового небритого мужика. Тот вяло реагировал на её потуги, лишь отмахивался, как от назойливой мухи. Тяжело вздохнув, она пошла на крайние меры. Положив маленькие ладошки на голову неожиданному визитеру, резкими движениями начала растирать уши. Эффект был разительным. Уже спустя десяток секунд экзекуции, Виктор вскочил на ноги, истошно вращая глазами.

– А, мля, что за херня? – мутным взглядом поймал фигуру – Ты что тут делаешь?

– Я тут живу, вы бы не могли покинуть комнату, – спокойным тоном произнесла Елизавета.

– Ща-ща, – приняв сидячее положение, бормотал Витя. Девушка терпеливо ждала, пока визитер покинет ее временное пристанище. Через минуту мужчина вновь захрапел. Елизавета закатила глаза к потолку, собираясь с силами. Обычно деликатная, но из-за сегодняшних потрясений, ее самообладание дало трещину. Видя, как стекает нитка слюны в уголке губ, она окончательно разозлилась. Тишину четырехкомнатной коммуналки нарушила звонкая пощечина, мужик подскочил от удара и напролом рванул в сторону выхода, но запнувшись об чемодан, влетел в стену.

В коридоре сразу стало тесно от количества людей. На шум выскочила супруга вторженца, хозяйка квартиры, следом открылась входная дверь.

– Ты охренел, Витя? Уже совсем страх потерял и своих лядей в дом тянешь? – расходилась, как стартующий паровоз полная женщина, в откровенной ночнушке красного цвета, на ее мокром лице прилипшие крашенные волосы создавали причудливый узор. – А ты, сука, сейчас у меня получишь. Я тебе покажу, как по чужим мужикам шастать,– прошипела обиженная женушка, переключилась на Лизу. Отдельным островком спокойствия была Зоя Захаровна, что молчаливым монолитом взирала на разыгравшийся скандал. Казалось, что она получает искреннее удовольствие от происходящего. Рыжая не долго думая, хлопнула дверью и прислонила свой чемодан. В туже секунду, в дверь отчаянно забарабанила кулаками супруга Виктора.

– Здравствуйте, соседи, – раздался усталый голос нового участника, – Я вижу вам не спится? Давайте расходитесь уже.

– Илюша, ты мне дверку открой, а потом все тихо будет, обещаю, – обманчиво ласковым голосом отозвалась женщина.

– Довольно, Маша, это наша новая квартирантка, зовут Елизавета. Хватить тарабанить, полиции тут еще не хватало, – наконец-то вступила в диалог хозяйка. После ее строгого окрика, избиение двери прекратилось, охающего Виктора подняли на ноги, а неизвестный Лизе Илья протопал в душ. Пришло время позднего ужина, лишь только она поднесла ложку ко рту, только в тот миг поняла насколько сильно проголодалась. Маленькая порция еды быстро кончилась, подарив насыщение и приятное чувство дремоты. Не в силах больше, бороться сама с собой, девушка упала на скрипучий диван и забылась беспокойным сном.

***

Пробуждение было не из приятных. Кто-то все время топал в коридоре, ребенок все время ныл, на кухне разверзлись врата ада, и демоны жарили грешников. Иначе смрад от жарки соленой селедки описать было бы трудно. Открыв глаза, девушка увидела злосчастную дыру в стене, и глаз вуайериста. Никифор занял свой пост. тяжело вздохнув, Елизавета приклеила носовой платок, вызвав разочарованный вздох старика.

– Доброе утро, Мария, – поздоровалась с вчерашней дебоширкой Лиза. Не дождавшись ответа, юркнула в ванную. Настроив ржавую воду, направила душ на себя.

– Не засиживайся там, Виктору скоро на работу, а с помятой рожей его оштрафуют, – раздался неприятный голос с кухни.

С большой неохотой, рыжеволосая закончила утренние процедуры. Насухо вытеревшись, собралась было в свою комнату, как была остановлена окриком. – Иди сюда, знакомиться будем.

Елизавете очень не хотелось идти в пропахшую рыбой кухню, но и пообщаться с соседями нужно было бы. Скромно присев на краешек стула, девушка ждала начала разговора.

– Я Маша, мой муж Виктор, сынок Леша, – даже не развернувшись к гостье, начала женщина. – Витёк, когда расслабится немного, храпит сильно, раньше в "трезвяке" отсыпался, в твоей комнате, то бишь. Про тебя то мы не знали…

– Мое имя Елизавета.

– Слышала вчера еще. Извиняться я не собираюсь, случилось то, что случилось. Но советую держаться подальше от моего мужа. Осадок остался.

– А в третьей комнате кто живет? – спросила Лиза.

– Старый пердун Никифор и хороший парень Илья. Старая ведьма им койко-место сдает. Илюша пашет, как проклятый, сюда только ночевать приходит, и в воскресенье его можно увидеть, – при упоминании его имени, голос Марии смягчился, наполнился какой-то грустью. Но через легкий выдох вновь приобрел стальные нотки. – Второй, если не подглядывает, то в своей комнате сидит безвылазно.

– Вы так спокойно про это говорите? – изумилась Лиза.

– Ой, да что там. Сиську показала один раз, старику радость, тебе не в тягость. Все лучше, чем детей в парках караулить. Безобидный он, – отмахнулась Маша. – Ведьма тебе уже баню сватала?

– Вы про Зою Захаровну? Да, она предлагала мне работу.

– Ты смотри, там таких, как наш Никифор нет. Могут не принять отказ, – предостерегла девушку соседка. А позже заорала так, что Елизавета аж подпрыгнула на стуле. – Леш, толкни папку, на работу пора собираться!

– А вы не знаете, нет ли для меня работы? Я швея, могу выкройки сделать. Если машинка есть, то и прострочить.

– Платье сама сшила? То, вчерашнее? – снимая с плиты сковороду, проговорила Мария.

– Да, но по готовому лекалу, – с радостью призналась девушка.

Женщина никак не ответила на ее ответ, лишь перекладывала приготовленную еду в контейнер, добавила пару свежих огурцов и термос. Тщательно упаковала в пакет. Собрав обед для супруга, развернулась. Вытерев руки об передник, задумчиво разглядывала молодую девушку.

– Что расселась? – грубо рявкнула Мария. – Витя завтракать будет сейчас. После посидишь. Леша! Да толкни ты уже этого лежебоку.

Елизавета осеклась от столько резкого перехода, быстро поднялась и вышла прочь с пропахшей прогорклым маслом кухни. Но в коридоре встретилась с разбуженным мужчиной. Тот глянул красными от похмелья глазами, ни проронил не слова и пошел дальше. Девушка вжалась в стену, чтобы пропустить здоровяка, а после нырнула за свою дверь.

– Старый шиш, – шепотом произнесла рыжая, обратив внимание, что платок с проклятой дыры вновь пропал.

В шифоньере её ждал очередной неприятный сюрприз. Тщательно уложенное нижнее белье было перевернуто, а одни трусики и вовсе исчезли. Ей срочно нужен был замок на дверь. Но для начала нужно устроиться на работу.

Не успела девушка переодеться, как в дверь требовательно постучали.

– Милочка, ты так проспишь свой первый выход на работу.

Глава 3 Связанные руки.

Яркая вывеска на кирпичной стене сообщила Елизавете, что это мрачное строение ни что иное, как "Имперские бани на Вавилова". Круглое крыльцо с колоннами в ионическом стиле, которые поддерживали массивный козырек с неоновой рекламой. Кованые решетки на окнах нагружали лаконичный фасад излишней официальностью. Смело поднявшись по ступенькам, Лиза толкнула массивную дверь. Только она вошла в помещение, в нос тут же ударил запах сырости, можжевельника и дубовых веников. Её встретила администратор – красивая женщина в годах, лёгкий макияж и очки придавали ей серьёзный, даже строгий вид, что очень контрастировало с фривольными картинами на стенах, стилизованных под бревенчатые. Коротко представившись, Элеонора повела Лизу по номерам и хоз помещениям, чтобы ознакомить с фронтом работы.

– Утреннее отделение начинается в двенадцать. К тому времени необходимо убрать номера и общий зал. Вот тут ведра, швабра и химия. Сачок.

– Сачок? – удивилась Елизавета.

– В бассейне нередко остаются листья от веников, пластиковые стаканы, белье, средства индивидуальной защиты… – немного смутившись, ответила администратор. – Вот тут телефоны важные. Полиция, заказ еды и напитков, девочки.

– Простите? – изумилась девушка.

– Первый номер, это лояльный к хозяину сотрудник полиции. Случается, что клиенты слишком расслабляются и позволяют себе лишнего. Второе. Мы не держим еду, только алкоголь и снеки. Экспресс-доставка выполнит заказ в срок до 30 минут. На стоимость чека накидываешь немного, но не меньше тридцати процентов. Обычно пятьдесят. Ну и последнее понятно для чего… – глядя на расширенные глаза будущей уборщицы, тяжело вздохнула. – Тут отдыхают. Душой, телом. Кому нужен тяжёлый веник и травяной чай. Другим пиво и компания. Третьим коньяк, мясо и продажная любовь.

Не желая больше тратить время на разговоры, Элеонора отправила соискателя на трудовые подвиги.

Лиза взялась за дело со всем усердием. Плитка на бетонных лежаках блестела, словно была щедро намазана маслом. Полы вымыты не одним ведром, а как полагается, в трех водах. Медные краны потеряли свою благородную патину и теперь выглядели, как натёртый песком самовар. Самое сложное испытание для девушки был бассейн. Средства индивидуальной защиты плавали в нем, словно медузы, но поборов брезгливость она справилась, хоть и потратила много времени. В отдельных номерах было не в пример общему отделению. Казалось, будто целью посетителей было максимально загадить помещение. Разорванный веник, от которого остались одни прутья и бечевка, а листья осенним ковром покрыли все полы, пластиковые стаканы, пролитое пиво, смердящее кислой опарой. Сигареты, окурки были везде, но только не в пепельницах. Отодвинув диван из искусственного ротанга, Елизавету привлек блеск драгоценного металла. Сложной вязью искусно сплетённая цепочка с крестиком завалилась в щель дивана. С трудом выудив, чтобы не порвать замок, новая уборщица банного комплекса с загадочным блеском в глазах рассматривала украшение. Позже закинула её в карман.

Закончив уборку и захватив ведра, девушка вернулась к администратору, чтобы отчитаться о выполненной работе. Убрав в тех помещение швабру, метлу и ведра, подошла к стойке.

Администратор вышла тихо и важно, словно актриса на сцене. Да и весь её образ, такой строгий и вычурный, не подходил этому месту.

– Долго же ты, – укоряла за медлительность "Мадам", как прозвала про себя эту суровую женщину Лиза. – Пойдём, глянем на твои подвиги.

Она шла неспешно и практически бесшумно, мягкие подошвы обуви лишь изредка слегка скрипели на ещё влажных полах. Дотошная и внимательная к деталям. Протирала пальцем в местах, которые ей показались подозрительными, довольно хмыкала, обманувшись. Но лишь на часах высветилось без четверти, заметно ускорилась. Завершив обход, Элеонора в задумчивости остановилась перед стойкой ресепшена.

– Неожиданно. Похвально. Жаль Роза будет недовольна.

– Роза? – переспросил Лиза.

– Ночная уборщица. Менее щепетильна и совсем не добросовестна, – медленно проговорила Мадам. – Что же, я готова доверить тебе стиральную машину, даже интересно посмотреть на результат. Доплата будет, я обговорю с директором.

– Элеонора, я в одном из номеров нашла цепочку, – стыдясь того, что сразу не отдала, Лиза протянула свою находку. Мадам было не узнать, глаза алчно вспыхнули, схватив украшение в кулак, она тот час понесла его к носу. Глубоко втянув запах, Элеонора разочаровано поморщилась и вернула безделушку девушке.

– Золото дураков, – оставь себе, её никто искать даже не будет.

– Как вы узнали? – спросила Мизгирева.

– Металлом пахнет. Всё, иди в постирочную.

***

Сырое белье, скомканное в непонятные узлы, дурно пахло затхлостью. Грязное, серо-жёлтого цвета. Каково было её омерзение, увидев, что банные полотенца и простыни использовались, как туалетная бумага. Подборов в себе брезгливость, Елизавета забросила первую партию две стиральные машинки бытового назначения. Не увидев моющего средства, вышла, чтобы спросить о том Мадам, но неожиданно для себя услышала разговор Элеоноры с неизвестным мужчиной, спрятавшись за дверью, невольно подслушивала из диалог.

–… почему так мало? – с раздраженными нотками произнёс незнакомец.

– Потому что ты тянешь с бани все без остатка, как клещ. Чтобы получать больше, нужно вкладываться. Деньгами, временем, ресурсами. Ремонт уже три года, как обещаешь сделать, краны текут, стены давно нужно менять, – ледяным голосом отвечала мадам.

– Клещ говоришь? Тут недавно жаловались на клопов. Мужик весь покусанный приходил, – перешёл в атаку мужчина.

– Так вызывай санобработку, – с лёгким смешком вторила женщина.

– Я тебе говорил, чтобы ты тут не шалила? Ладно, хрен с ним с покусанным. В субботу на ночь "болельщики" прибудут. Розу замени кем-нибудь. Ты говорила есть кто на примете?

– От Зойки девка пришла молодая. Хорошо справляется.

– Жива ещё ведьма? – зло произнёс мужчина. – Сколько ты ей пообещала?

– Нас ещё переживёт, карга. Уборщице две на руки, Изе пятьсот за выход. Я ей стирку доверю, может ещё рублей пятьсот накину, – спокойно произнесла Мадам.

– Дорого. Девка ладная? Из ваших? – коротко спросил незнакомец.

– Не дороже денег. Молодая, скромная. А из наших… Не поняла пока.

– Прощай, Элеонора.

– Прощай, Марат.

Подождав, когда тяжёлая дверь лопнет, Лиза пошумела для вида, а затем подошла к Элеоноре.

– Моющее закончилось, нет порошка, нет мыла, даже хозяйственного, – проговорила запрос хозяйке.

– Роза… – сквозь зубы прошипела Мадам. – И наличку всю отдала только. Давай я тебе на карту сброшу, только чек не забудь. Диктуй номер.

– У меня нет телефона, – сообщила девушка. Администратор вскинула брови недоуменно, а потом что-то вспомнила и кивнула головой. – Опять из своих придется. Чек не забудь!

Получив наличные, которые равнялись сумме заработка за два рабочих дня, Лиза скользнула на раскаленную улицу, а в баню уже спешили первые посетители. Проводив девушку взглядом, Элеонора набрала телефон.

– Будь жива! Изергиль, а скажи-ка мне на милость, кого ты мне отправила? – задумчиво произнесла Мадам, дежурно улыбаясь первому посетителю общего отделения. Старик расплылся в ответ, изображая ловеласа на пенсии.

– Будь жива! Я теперь Зоя, не путай! Ученицу тебе отправила. Ваших "кровей". А что не так?

– Всё не так. Не знаю я таких… Ладно, разберёмся… – нажав на кнопку отбоя, тут же переключилась на клиентов. – Михаил Степанович, какая радость – наша встреча. Проходите....

Елизавета медленно шла вдоль стеллажей с бытовой химией, каких только этикеток, названий и брендов не было. Но, как она и боялась, ничего знакомого ей не попадалось. Наконец её выбор пал на проверенное временем жидкое хозяйственное мыло, крахмал, порошок с отдушкой и синьку. В добавок взяла туалетную бумагу, моющее для посуды и жидкое мыло. Уже на выходе руки сами потянулись к массивному шпингалету и навесному замку. Уложив покупки в четыре огромных баула, девушка рассчиталась, спрятала сдачу и с трудом потянула ношу на рабочее место.

Положив чек и сдачу на стойку ресепшена, Лиза перенесла покупки в хоз блок, встряхнула натруженные руки, снимая с них усталость. Через две минуты, весело подпрыгивая на лопнувшем кафеле, заработали стиральные машины, а девушка перенесла особо испачканные вещи в тазы и замочила хлором и хозяйственным мылом.

***

– Удивительный результат, – прокомментировала Мадам, разглядывая выстиранное белье. – Я в чеке обнаружила две покупки, которые, мягко говоря, не вписываются в назначение бытовая химия.

– Вы говорили про доплату за стирку, я решила приобрести важные для меня вещи, в счёт будущей оплаты, – смущённо проговорила Лиза.

– Впредь необходимо согласовывать покупки и выписывать такое отдельным чеком. А чего ты такая бледная? Ты ела сегодня? – вдруг изменилась в лице Элеонора.

– Не было времени, вечером перекушу, – потупив глаза, скромно ответила Лиза. В тот же миг поочерёдно пропищали стиральные машинки, сигнализируя о завершении работы.

– Заканчивай здесь и открой окна для проветривания. Я пойду, накрою на стол… – Мадам прикусила нижнюю губу, задумавшись о чем-то своём. Затем поспешно развернулась и вышла из помещения.

Как только Елизавета встряхнула и развесила на верёвках последние простыни, явилась Мадам. Кивнула головой, приглашая девушку за собой.

– Тут ранее планировалась кухня, чтобы готовить для клиентов. Но поварам работы особо нет, народец у нас изыски любит, так что, это теперь наша комната для приёма пищи. Иди, перекуси, – слегка подталкивая девушку в спину, произнесла Элеонора. Прикрыв дверь за Лизой, администратор удалилась, чтобы встречать новых клиентов.

Единственная комната, в которой Елизавета сегодня не убиралась, была темной. Тяжелый драп на окнах надежно закрывал кухню от солнечного света, а маленькие настенные торшеры давали ровно столько света, сколько необходимо, чтобы не натыкаться на предметы мебели. Девушка осмотрелась, с удивлением подмечая детали. В углу приютился трельяж на кривых ножках. Старинные гобелены на стенах с бордовыми обоями, массивный низкий стол и большой кожаный диван. На столе большая ваза с фруктами, отдельно стояла креманка с орешками, курагой и сушеным черносливом. Большая тарелка с прожаренным куском мяса, приправленным гранатовым соусом, и две запеченные картофелины на гарнир. Но больше всего смутил Лизу неожиданный сотрапезник, толстенький старичок, с которым она столкнулась в дверях, когда шла в хозяйственный магазин.

С блаженной улыбкой тот дремал в кресле, лишь слегка прикрытый простыней. Обрюзгший живот лежал на коленях, а сухие старческие руки покоились на подлокотниках. Его лицо было безмятежным и отрешенным. Не в силах больше бороться с чувством голода, девушка налила себе вишневого сока и вцепилась в мясо. Слабя прожарка с кровью. Разогретое в духовке мясо было жестким, хоть и не сухим. Быстро запив икоту, девушка отщипнула веточку винограда, всматриваясь в обстановку, дремлющий старикашка ее более не смущал. Множество изысканных вещей прошлой эпохи стояли на своих, четко определённых местах. Большой бронзовый подсвечник, медный кубок с каменьями, фигура обнаженной девушки из темного дерева, большие вазы с засохшим гербарием из роз и чертополоха. На самом почетном месте картина, написанная маслом. На ней была изображена Элеонора в большой широкополой шляпе и в причудливом платье с глубоким вырезом. На заднем фоне безошибочно читался пейзаж лавандовых полей севера Прованса.

Отложив приборы в сторону, Лиза поднялась, чтобы рассмотреть картину в деталях, но только она подошла ближе, как отворилась дверь, и раздался голос Мадам:

– Обед закончен. В третьем номере требуется уборка, – Администратор быстро глянула на старика, а затем лицо её изменилось, словно была чем-то расстроена.

****

Смена была тяжёлой. Не смотря на неприглядный вид бани, она пользовалась большим успехом в дневное время. Посетители приходили сюда для того, чтобы поддержать здоровье, провести время и вдоволь попарится. Но лишь только часы показали пять часов вечера, наступило затишье. Время немного отдохнуть и передать дела ночной смене. Которая, к слову будет сказать, абсолютно не торопилась. Без четверти шесть помещения бани наполнились шумом, лязганьем и шебуршанием. Визгливый голос ознаменовал приход Розы.

Веселая розовощекая толстушка в спортивном костюме и розовых сланцах. Невысокого роста, но с очень высоким тембром голоса. Казалось, ей было трудно устоять на одном месте, а руки находились в постоянном движении.

– Ну как вы тут? Всё засрать успели? – визжа и отчаянно жестикулируя, выдала толстушка.

Мадам театрально закатила глаза. Позже жестом указала на стоящую в тёмном углу Лизу.

– Знакомься, Роза, твоя дневная смена. Её имя Елизавета. Очень трудолюбивая девушка.

Весело подпрыгивая на ножках-ступках, женщина с азиатскими чертами лица, рванула на встречу новому сотруднику, словно увидела давно пропавшего родственника.

–Ах, какое винтажное платье. Секонд? Барахолка? А может театр ограбила? Ах-ха-ха. Шучу-шучу. Пойдём, расскажешь мне всё, – дернув за руку Елизавету, потащила её прочь от настороженного взгляда Мадам. Утащив её в дальний из номеров. Лишь только дверь захлопнулась за спиной Розы, та сразу переменилась в лице и в настроении.

– Слушай меня внимательно, и всем будет хорошо. Я научу тебя делать немного "на покушать", а ты со мной делишься. Днем не особо подработаешь, но можно – затараторила женщина с бегающими глазами. – Моющее бери у Зухры, она чеки нормально делает, ей же можешь сдавать обратно за пол цены. Не ленись в бассейне смотреть, цепочки там, колечки, кресты. Если дорогое найдёшь, то за ним придут, можешь получить награду, сразу не отдавай, тяни время. Ещё на вешалках перед парилкой. Смотри внимательно, Элеоноре не показывай. Отберёт, она это быстро. Если найдёшь что, даже фуфло, я через своих продам. Постоянно жалуйся на низкую оплату и попу не рви, она у тебя худая, не зашьешь потом. Все давай, мне ещё после тебя беспорядок исправлять.

Лиза молча достала из кармана найденную бижутерию и помотала перед лицом сменщицы. Заворожено смотря за раскачивающимся маятником цепочки, Роза вновь преобразилась.

– Отдай, это моё. Вчера… – глядя на недоверчивый взгляд Елизаветы, стушевалась на миг, а затем вновь перешла в атаку. – Подари, а? А лучше продай за монеточку. Сколько хочешь? – чуть не плача и пританцовывая, шептала толстушка.

– Сколько дашь?

– Пятьсот, хочешь? Нееет? Давай за тыщу. Или за услугу. Договор? – протянула пухлую ладошку Роза.

– Договор, – согласилась Лиза, хлопнув по пятерне, передавала цепочку. Вмиг она исчезла в глубоких карманах товарки.

– Иди за расчётом… – вытолкнув девушку, товарка захлопнула дверь прямо перед самым носом.

***

В квартире её уже встречали. Зоя Захаровна стояла в дверях, требовательно протягивая руку. Вложив в неё плату за постой, Лиза юркнула к себе. Закрыв дверь, прижалась к ней спиной. Выдохнула, затем сбросила с себя босоножки, давая роздых усталым ногам. Но стоило ей поднять глаза с грязного пола, как настроение упало ещё ниже. Дверца от шкафа стояла в стороне, а в личных вещах творил беспорядок. Тяжело вздохнув, девушка начала складывать вещи, под тихий смешок из-за стены. Уложив вещи, резко развернулась к дыре в стене, а позже, скрутив фигуру их трех пальцев, быстро выкинула вперёд. У соседей раздался грохот, словно кто-то прокатился кубарем по полу, а потом и скуление.

Лиза кивнула своим мыслям, злорадно улыбнувшись. Постучавшись в стенку, тихонечко прошептала:

– Я знаю кто ты.

Глава 4 Крепкие узы.

Весь вечер Елизавета ждала неуловимого постояльца коммунальной квартиры, ей он был крайне необходим. За время ожидания смогла познакомиться с бытом и нравами соседей. Никифор постоянно охал и топал босыми ногами, частенько заглядывая в дырочку в проклятой стене, не увидев желаемого, тонко подвывал. Маленький мальчик Алеша, которого она мельком видела в первый день, постоянно плакал и канючил. Маша сквернословила через слово, часто браня супруга за перегар и разгильдяйство, но мгновенно переключалась на приторный тон при разговоре с сыном. Неслышно было только Зою Захаровну, казалось она вовсе не выходила из комнаты без крайней нужды. Но аромат её духов тяжелым туманом стелился по всей квартире, даже на пропахшей жаренной селедкой кухне. Долгое ожидание почти сморило девушку, как вдруг она услышала скрежет входного замка, вот тогда то и смогла застать соседа – Илью. Крепкий, невысокий парень с густой бородой и усталыми ярко-синими глазами, а ещё и с большими руками-лопатами. На рубленом топором лице пролегали глубокие морщины, взрывая упрямый лоб. В целом парень напоминал эдакого богатыря, только малого роста. А угрюмость и недоверчивость читались в каждом движении. На её невинную просьбу помочь с замком и шпингалетом, он буркнул "за бесплатно не работаю", но после получасового уговора на кухне сжалился и выдал старый молоток из своих запасов. Для девушки это была уже победа, лишь только захлопнулась дверь за здоровяком, опомнилась, что гвоздей то у неё не было. Выругавшись, зашла в комнату. Покрутив в руке инструмент, вспомнила, где видела много столь необходимого ресурса – в заколоченных рамах грязного окна, благо второй конец молоточка венчался примитивным гвоздодером.

Стараясь не шуметь, девушка уперла в раму инструмент, а затем медленно потянула из деревянного полотна. Ржавый гвоздь запел, засвистел на высокой ноте, оборвав звук сухим треском. Хлопнула дальняя дверь, затем раздались быстрые шаги хозяйки. Постояв возле двери Лизы, она прошла чуть дальше, но, через пять минут молчаливого присутствия, вернулась в свои покои. Второй гвоздь вышел намного легче. С третьим пришлось попотеть. Шляпка была смята, потому шла очень неохотно. Вот уже четвертый гвоздь, кривой, как ранний опенок и рыжий, как лисичка, лег в руку Елизаветы. Осталось дело за малым, забить их в дверь, зафиксировав шпингалет. Пусть защита от посягательств и смешная, на пару ударов крепкому мужику, но девушка была уверена, что это как минимум остановит Никифора. Спрятав инструмент, гвозди и свою первую покупку в столице под матрац, девушка уснула со спокойной душой.

***

Елизавета резко открыла глаза, ее разбудил не шум на кухне, а чужой колючий взгляд со стороны коридора. В проеме распахнутой двери стояла Зоя Захаровна и внимательно разглядывала помещение, но в комнату так и не зашла. Встретившись с постоялицей взглядом, хозяйка нахмурила брови, но смотрела, не мигая. Мимо нее прошмыгнул Никифор в одних семейных трусах и грязной майке-алкоголичке, громко шлепая босыми ногами весь путь до туалета.

Девушка поднялась, подошла к двери, а затем мило улыбнувшись, хлопнула со всего размаха так сильно, что зазвенели ставни. За закрытой дверью хмыкнула старуха, а затем звуки словно стихи. Наступила гнетущая тишина. Липкая, как капли варенья на полу.

– Первый гвоздь я забиваю, от беды, горести и печали.

Тяжёлые удары молотка вбивали ржавую спицу в косяк двери, надёжно фиксируя дужку запора.

– Второй вбиваю гвоздь, чтобы не шел незваный гость.

В дверь требовательно постучали.

– Третий следом за вторым, и четвёртый ляжет ровно. Отгоняя порчу, ссоры, зависть, и невзгоды.

Полотно тряслось от ударов ногами.

– Пять и шесть, отведет чужую месть.

Шпингалет, надёжно зафиксированный гвоздями с квадратными шляпками, зашёл в дужку. Покрутив в пальцах последний кривой образец вытянутого кусочка металла, вбила его в косяк. Удары стихли, и вновь вернулись привычные звуки на кухне, шаркающие шаги похотливого старика, скулеж Алеши и выкрики Марии.

С чувством выполненного долга, девушка отошла на два шага назад, с улыбкой разглядывая свою работу.

– Лёша, толкни этого лежебоку! – раздался усталый выкрик с кухни.

***

Дождавшись, когда шумное семейство уйдёт на работу и в детский сад, девушка пробралась в кухню и, прихватив самый высокий табурет, ушла принимать душ. Уже выключив подачу воды, услышала глубокий стон разочарования от старика Никифора.

Маленькая победа воодушевила девушку, с высоко поднятой мокрой головой она шла в свою комнату. До начала работы оставалось ещё достаточно много времени, и она планировала сделать ещё одно большой дело.

Натужно скрипели рамы, когда из них вытягивали ржавые пиявки гвоздей. Высвободив правую створку, девушка повоевала с щеколдой, которая была насмерть закрашена бело-жёлтой краской. Изрядно устав, смогла оторвать правую створку окна с насиженного места. В комнату тут же ворвался горячий и пыльный воздух с улицы. Подложив в качестве упора стопку книг, зафиксировав тем самым раму, Лиза вытерла подоконник и стёкла сухой ветошью. Улыбнувшись своему отражению в оконном стекле, начала собираться на работу. Выбрав лёгкое платье в крупный цветок, повязала в тон наряду атласную ленту. Критично осмотревшись в зеркало, немного покрутилась перед ним.

Её хорошее настроение разбилось уже на выходе. В коридоре её ждали сгорбленный Никифор, что постоянно шмыгал носом, и ледяное безмолвие в лице Зои Захаровны.

– Она, – совсем по-детски указав грязным пальцем с обкусанным ногтем на девушку, прогундосил старик.

– Что же это такое происходит, милочка? Без году неделя в нашем дружном коллективе, а успела уже столько дел натворить, – с напором начала вещать хозяйка. – Виктора ни свет, ни заря стуком молотка разбудила, нашего болезного напугала до икоты. Перестановку затеяла, не согласовав с владельцем помещения. Мне такие постояльцы не нужны.

– Позвольте, Зоя Захаровна, Виктор и Мария мне ничего не говорили про шум. А Никифор, скорее всего, сам упал, поглядывая за девушками в душе. А у него возраст. Такие потрясения пагубно отражаются на здоровье, – с улыбкой ответила Лиза. – Что касается перестановки, так не было её. Вся мебель на тех же местах, что и вчера. Весьма проблематично сделать хоть что-то, не выбросив половину.

– Зачем запор поставила? – не унималась ведьма.

– От нежданных гостей, нижнее белье вот вчера пропало, – пристально глядя на стушевавшегося старика, промолвила девушка.

– А чего она… – начал было старик, но хозяйка его одернула.

–Хватит! Тебе, – указав пальцем на Лизу, хозяйка произнесла тоном, не терпящим возражений, – без согласования более ничего не делай. А ты, – обращаясь уже к Никифору, – верни личные вещи нашему постояльцу!

***

Елизавету всю дорогу до работы передергивало. Она никак не могла забыть тот замызганный и грязный кусок тряпки, который раньше был её нижним бельём. Но она не выбросила его в мусорку, зная, что Никифор не побрезгует в мусоре покопаться. Добравшись до уличного контейнера, кинула в него личную вещь с омерзением. Отряхнув руки, словно от налипшей грязи, быстрым шагом направилась на место

На маленькой стоянке перед баней было многолюдно. Пару десятков стариков смолили сигаретами, то и дело, озираясь по сторонам. Наконец ее заметили и гадко заулыбались. С трудом протиснувшись через людей, Лиза заскочила в баню, чуть не плача. За короткий забег ее дважды ущипнули за зад, и это не считая прикосновений, поглаживаний и шлепков.

– Доброе утро, Елизавета. Народу там собралось… – плотоядно улыбнувшись, поделилась Мадам. – Сказывается мне, что это ваше появление тому причина. Сарафанное радио среди пожилых людей работает лучше и быстрее, чем реклама на МКАД.

– Можно я быстро уберусь, а потом посижу в тех помещении? – не скрывая слезы на глазах, произнесла девушка.

Мадам пристально посмотрела на сотрудницу, а потом покачала головой.

– Научись извлекать из всего прибыль. Из этой ситуации тоже. А теперь поторапливайся. Придется открыть пораньше, жарко на улице, еще схватит кого сердечный приступ…

Открыв общее отделение Лиза разозлилась ещё сильнее, вся её вчерашняя работа свелась на нет при попустительстве Розы. Казалось, что ночная уборщица не то, чтобы не убиралась, а наоборот занималась планомерным и изощрённым способом преобразить помещения в худшую сторону. Глубоко вздохнув, девушка успокоилась, а затем приступила к наведению порядка. В туалетах её ждал второй сюрприз. Вся бумага и салфетки исчезли, словно их и не было. На замену посетителям было предложены как попало нарезанные обрывки газет. С трудом сдерживая ярость, Елизавета с остервенением натирала краны, лейки и ручки дверей. За все время Мадам заходила дважды, чтобы поторопить. Наконец девушка закончила с уборкой, и администратор заведения разрешила зайти. Тот-час фойе наполнилось шумом, тяжелым табачным дымом и старческим смехом. Проводив толпу до раздевалки, попутно принимая галантные комплименты, Элеонора, казалось, словно купалась во внимании посетителей, не обращая внимание на их внешний вид и возраст.

Не успев закончить со стиркой, как была вызвана громким выкриком Мадам.

– Елизавета, в общем номере срочно нужно убрать! Один из посетителей поскользнулся и разбил голову.

Лиза набрала ведро ледяной воды, чтобы было легче смыть пятна, и уже войдя в помещение, вдруг поняла, что это была лишь уловка. Красное пятно, что должно было бы символизировать кровь, при ближайшем рассмотрении оказалось томатным соком. Сразу можно было увидеть и затейников, что сидели на лавках, улыбаясь и демонстрируя свои телеса, порченные временем.

Девушка сначала стушевалась, покраснела, а потом вдруг разозлилась. Припомнила и Никифора, и Зою Захаровну. Остатками ледяной воды окатила зачинщиков.

– Вы же знаете, что в общее отделение со своими напитками и едой нельзя? А я вижу тут пролитый сок, да и пивом пахнет. Ну и как это понимать? А? Старички-разбойники?

– А как хош, – отозвался один из них, медленно поднимаясь.

– За бесчинства, которое вы тут устроили, оплатите у Элеоноры. И прикройте срам. В вашем случае это не мужское достоинство, а именно срам.

Остальные посетители встретили её гневную тираду громких смехом.

– А за что ещё можно оплатить? Может, будет прейскурант? – не сдавался обсмеянный, пытаясь реабилитироваться.

Лиза решила подыграть, медленно подошла к старику, затем также не спеша протянула левую руку, маня его. Лишь только похотливый сделал шаг вперёд, с размаху ударила пластиковым ведром его по голове.

– Вот так поддала пару, – осевший на кафельный пол зачинщик, на выдохе проговорил. Вновь громыхнул смех. Девушка быстро развернулась и вышла прочь.

– Огонь-девка. Надо будет оставить на чай с бубликами. А ты, Степаныч, придумай-ка новую забаву…

Дневное отделение заканчивалось, и толпа распаренных посетителей потянулась на выход. На ресепшене каждый второй оставил мятую купюру разного достоинства, в качестве чаевых. Элеонора улыбалась, но не спешила убирать деньги, наблюдая, как растёт куча. Когда последний вышел из помещения, обернулась к уборщице.

– Молодец. Не так, как я думала, но все же результат. Ты быстро учишься, девочка. Пойдём, разделим деньги, пока Маратик не пришёл.

– А у вас какой график? Вы сутками работаете? —неожиданно для себя спросила Лиза.

– Вахтой, – уклончиво ответила Элеонора.

Роза вновь опоздала, она завалилась в баню уже в половину восьмого вечера. Как всегда шумная, с растрёпанными волосами и размазанным ярким макияжем. И вновь у Мадам задергался глаз при виде этих беспорядочных метаний тела, размахиванием рук, громкими выкриками.

– Ну как вы тут? Опять весь порошок потратили? Намыты номера или придётся всю ночь спину гнуть?

– У Елизаветы к тебе есть вопросы, – тактично ответила Мадам и удалилась в кухню.

Роза схватила девушку за руку и почти волком потащила за собой. В малом номере развернулась уже со свирепым выражением на лице.

– Ты что же, сучка, наколоть меня решила? Вместо золота бижу подкинула.

– А я не говорила, что это золото. Я просто поделилась своей находкой. К тому же не продала, а оплатила ею услугу. Раз ты плату приняла, то и спрос с тебя, – спокойно связывала словами дерганую Розу.

– Но я же не знала, что это фальшивка, – чуть не плача, стонала толстушка, но глаза её оставались холодными.

– А теперь, что касается наших рабочих отношений. Если я положила туалетную бумагу, то не нужно её менять на газету. Купленный на моей смене порошок и моющее не брать! Пользуйся своим. Какой порядок я тебе оставила, такой я хочу видеть утром. Поняла?

– И с чего ты решила, что я соглашусь с твоей просьбой? – окрысилась Роза.

– Это не просьба, это исполнение услуги.

Лиза ушла, оставляя толстушку в глубоких раздумьях. Получила у стойки расчёт, поспешила в магазин. Её запасы еды закончились, а на руках была сумма, равная двум сменам. И как же жалко было ей отдавать половину хозяйке квартиры.

Глава 5 Замок.

Вечерний июль был прекрасен. Слабый ветерок дарил чувство свободы после дневного пекла, цветущий жасмин и сирень наполняли городскую суету лёгким ароматом, с трудом перебивая испарения асфальта, тяжёлого смрада мусорок и выхлопа автомобилей. Девушка в просторном платье и с улыбкой на устах, медленно шла по пыльному тротуару, ловя последние уходящие лучи небесного светила. Внимательно разглядывала людей, машины, находя в привычных вещах одной ей понятные знаки. Неожиданно Лиза решила изменить маршрут, свернув на другую улицу. Всё те-же серые дома с угрюмостью смотрели сквозь буйную зелень тополей и липы, тревожно гудя наружными блоками кондиционеров, словно разбуженный улей. Но были и отличия. Первые этажи привлекали внимание маленькими магазинами, яркими витринами и вездесущей рекламой. Пройдя мимо одной из них Елизавета вдруг резко остановилась, а затем вернулась назад. Скромная реклама, строгие тона вывески "Белошвейка". К тому времени маленький филиал иглы и тканей, а также ателье, был закрыт. А рыжеволосая с жадностью рассматривала через окно отрезы и рулоны тканей, швейной фурнитуры и манекены в ярких платьях. Тяжело вдохнув, девушка продолжила путь, свернув на следующем перекрёстке. А вот и пятиэтажка, что приютила в столице девушку из глубинки. Бабушки-старушки на лавочке пережидали духоту под тенью старого вишнёвого дерева, лениво отмахиваясь от гнуса.

Гулко хлопнула раздолбанная деревянная дверь, отрезая уличные звуки и запахи от пропахших сыростью и покрытых плесенью расписанных стен подъезда. Не успела Лиза запереть за собой, как столкнулась лицом к лицу с хозяйкой.

– Деньги! – коротко и требовательно кинула Зоя Захаровна, испугав своего квартиранта.

Доброжелательно улыбнувшись, девушка протянула очередную плату. Хозяйка хмыкнула, сунула купюры в карман шелкового халата и развернулась. Уже в спину ей раздался голос Елизаветы.

– Я планирую замок повесить.

Изергиль будто током ударило, она затряслась от негодования, резко обернулась.

– В том нет нужды. Хватит тебе уже шпингалета. С Никифором мы уже все решили, заходить без спросу он не будет.

– В первый же вечер у меня спал Виктор. Я хочу оградить свободный доступ в комнату, которую снимаю, – объяснилась Лиза. Старуха зло вращала глазами, пытаясь напугать хрупкую девушку. Затем быстрым шагом подошла, вцепилась ледяной рукой в плечо. Губы ведьмы то вытягивались трубочкой, то морщились в оскале. Шёпот накрыл узкий коридор тягучим покровом.

– Когда ты пришла в мой дом напуганная, поруганная и обиженная, то я дала тебе кров и свою длань. Не прошло двух дней, а ты уже порядки свои устанавливаешь. Гвоздь в косяк забила, Никифора до икоты довела. Всю ночь ходит, как часы. Ик-Ик-Ик. Мы с тобой о чем договаривались? Забыла? – сдавив плечо, произнесла Захаровна, выдыхая зловонный смрад сигарет и прелой земли.

– Мужиков не водим, отраву в дом не тянем, ванную не принимаем, только душ. Будешь злоупотреблять, заплачу за водоотведение по счетчику за всех, – чеканя слова, Лиза быстро бросила пакеты с едой на пол, перехватила левой рукой ладонь хозяйки, а правую положила ей на второе плечо. – Договор исполняю с точностью. Каждый пункт. Ни мужиков, ни отравы, ни ванной.

Подняв руку Зои Захаровны, девушка с трудом отвела ее в сторону. Глядя в глаза обезумевшей старухи, убрала свою руку с плеча старухи. Затем быстро сцепила руки в замок и скрестила ноги. Они так и стояли друг напротив друга. Старуха с выпученными глазами и сжатыми кулаками и девушка со скрещенными ногами и вызовом во взгляде. Отворилась соседняя дверь, и из нее вышел Никифор, прошлепал грязными и босыми ногами мимо двух безмолвных статуй в кухню и там загремел кастрюлями. Сняв крышку с одной из них, громко уронил её на пол, а затем принялся выскребывать пригоревшую еду со дна посуды, не забывая при этом громко и противно чавкать. Спустя некоторое время громко сморкнулся в раковину. Немая схватка продолжалась до тех пор, пока в замке не провернулся ключ, а в коридор не влетело шумное семейство Виктора и Марии. Хнычущий ребенок вдруг замолк, а потом кинулся вперед к Елизавете, обхватив ее за ногу. Старуху будто подменили.

– Алеша, милый мальчик! Как прошел твой день в садике? Что давали на обед? – сладким голосом произнесла Зоя Захаровна, а потом сунула руку в карман и достала леденец. – Смотри, что у меня для тебя есть. Петушок на палочке. Иди к бабушке, отпусти тетю.

Но мальчик лишь протянул руку, чтобы быстро схватить лакомство, не отрываясь от Лизы.

– Лёша, что сказать нужно? А вы ему не давайте, Зоя Захаровна. В саду опять на него ругались, ест плохо, не слушается, играет сам с собой, – выдала Мария от двери. – Давай, Вить, не стой в дверях. Сумки… Сумки то захвати, поперся он.

Виктор тяжело вздохнул, со злости пнул обувь в сторону и потащил пакеты в комнату.

– Леша, я так и не услышала…

– Спасибо, Зоя Захаровна, – тонким голосом взвизгнул малыш, прячась за оборками платья. Хозяйка криво улыбнулась, а после удалилась в свои покои, оставляя после себя тяжелый флер духов и сигаретного дыма.

– Ну всё, хватит, пойдем к комнату, – Мария дернула сына за руку, а Лиза наконец отмерла. Опустила голову вниз, чтобы рассмотреть мальчишку. Болезненный на вид, с синими кругами под бездонной чернотой глаз, руки белые, словно снег и тонкие, как веточки. Смешная аляпистая футболка с ярким принтом и короткие шортики. А ещё он был необычайно горячий, словно у него жар.

– Привет! – Лиза опустилась на коленки с улыбкой, особо не переживая за платье и грязный пол. – Спасибо тебе за защиту, вдвоём мы справились!

– Угу, – все что и смог ответить мальчик, не вынимая леденец из рта.

– Леша, а ну быстро в комнату! – раздался выкрик Марии. Мальчишка с неохотой оторвал руку от Елизаветы, чтобы прошлепать босыми ногами по указке матери.

– Вить, ну давай сумки хоть давай разберём, что ты за пиво то схватился? – дальнейшую речь Маши отрезала дверь, которая громко хлопнула.

Елизавета какое то время простояла на коленях в пустом и тёмном коридоре, затем резко поднялась и прошла в свою комнату, заперев дверь на засов. Пришло время разбирать покупки. Четыре пакета лапши быстрого приготовления. Пластиковые стаканы с пюре. Геркулесовая крупа. Из сладостей мармелад в форме мишек и крекеры. С лёгкой улыбкой девушка разложил нехитрую снедь, затем достала из-под кровати свою главную покупку-замок.

Приложив губы к замочной скважине, зашептала старые слова, поглаживая дужку, неожиданно девушка ойкнула, а на указательным пальце выступила маленькая капля крови. Но девушку это не расстроило, напротив, она широко улыбнулась. Значит, замок принял её в качестве хозяйки. Осталось только дождаться угрюмого здоровяка.

***

В дверь требовательно постучали, Лиза от неожиданности даже подпрыгнула на стуле. Подошла к двери, дёрнула шпингалет. На пороге стояла Зоя Захаровна.

– Администратор бани звонила, просила передать, что ты завтра в ночную смену работаешь, – с невысказанной радостью прошептала Изергиль. – Молодец, девочка, так держать!

Елизавета озадачено смотрела в спину хозяйки, не разделяя её радости. Какая разница между первой и второй сменой она ещё не понимала. Больше её волновал вопрос о том, сколько запросит нелюдимый сосед за установку замка. Переодевшись, девушка взяла пюре быстрого приготовления и проследовала на кухню, чтобы заварить себе простой ужин. Газовая плита занудно загудела, сжигая газ на грязной конфорке. Чайник зашумел, закипая.

–Покажи, а? – прогнусавил старческий голос.

Девушка медленно развернулась, рассматривая обрюзгшего старика. Вытянутые треники, пожелтевшая от старости майка, осунувшееся лицо с кругами под глазами и впалые щёки.

– Мне надо. Очень… —мямлил с порога Никифор. – Сдохну…

– Чего хозяйку не попросишь? —ехидно улыбнулась Елизавета. – Такому видному мужчине не отказала бы Изергиль.

От последней фразы старика перекосило, он дёрнулся, как от пощёчины, с опаской озираясь по сторонам.

– Тише, тише ты, – замахал на неё руками старый.– Нельзя её так называть. Да и не получу я от неё ничего.

– Пошёл ты в баню, – кинула через спину Лиза, возвращая свое внимание к чайнику. Открыв контейнер с лапшой, залила его кипятком, позже засыпала специи, не обращая внимание на сопение извращенца.

– Что хочешь за это? —шёпотом произнёс старик. —Монетку или услугу, заговор может быть, подклад. Всё сделаю!

– Старый шиш! – зло выругалась рыжая, резко обернувшись. Но вся злоба пропала при взгляде на старика. Он и впрямь выглядел плохо. – Я подумаю.

Старик попыхтел, жалобно поскулил, но ретировался. Следом ушла из кухни и Мизгирёва. Поставив горячую еду на пианино, задумалась над словами соседа. Вздохнув, поднялась со стула, а затем быстро, чтобы не успеть передумать, подошла к стене и убрала самодельную шторку с дыры.

В соседней комнате раздался радостный вздох. Сев напротив стены, прихватив лапшу, Лиза начала медленно есть, раздумывая над предложением старого проказника, как про себя называла Никифора. Голодный взгляд старика, подглядывающего за ней, ласкал ее. Ей было необычно и немного стыдливо от этого чувства, а старик… Казалось он и вовсе забыл как дышать. Лапша была горячей, а специи жгучими. А еще это необычное внимание. Закончив с ужином, она отнесла пустой контейнер и помыла посуду, затем вернулась в комнату, дожидаясь Илью.

Усевшись на диван, Лиза раздумывала о свалившихся на нее трудностях, искала выходы и возможности. Затем мысли перескочили на соседей. Илья и Никифор ей были понятны, равно как и хозяйка. Но семья Виктора и Марии, если только…

Ее размышления прервал тихий стук в дверь, а после пыхтящий старичок пытался просунуть мятую купюру под дверью. Лиза рассмеялась в голос. Старый проказник принял ее правила, но по своему. Он решил заплатить, не дожидаясь условий, которые могла бы выставить девушка. Легко поднявшись, рыжеволосая приняла подношение. Подойдя к окну, рассмотрела купюру. Это была мятая пятисотка с накарябанными кривым подчерком буквами: "Покажи".

Внезапно на девушку нахлынуло чувство эйфории и бесшабашного веселья, ей вдруг захотелось танцевать, улыбаться и непременно обнаженной. Девушка расставила руки в стойке, будто собралась танцевать с партнером, а после сделала первый робкий шаг. Затем второй более решительный, пока не закрутилась на месте, с трудом помещаясь на маленьком клочке свободного от мебели пола. Её щеки покрылись румянцем, грудь высоко вздымалась. Лиза резко остановилась, прислушиваясь к своему состоянию. Неправильность и нелогичность своих действий, будто навязанные чужой волей. А ее рука уже потянулась к лямке платья, стягивая ее с плеча.

– Чур меня! – прошептала рыжая. В тот же миг наваждение дало первую трещину. – Чур чуру, чур чуру, – как мантру повторяла и повторяла девушка.

Поборов чужую волю, первым делом Елизавета опустила шторку, перекрывая обзор Никифору. Тяжелый вздох разочарования был ей ответом. А после девушка швырнула купюру на пол. Её колотило от негодования. Только она решила помочь в нужде старику, а тот принял ее добро за слабость. Что же, значит так тому и быть. Вырвав один волос с макушки, Лиза натянула его струной, а позже подцепила купюру, положив ее на крышку пианино, чтобы ветер не сорвал ее с места, прижала монеткой.

Елизавету все еще злил сосед, но она собрала чувства в кулак, со всей решимостью заставила себя успокоиться. Её ждал нелегкий разговор и торг с угрюмым здоровяком.

***

В одиннадцать вечера провернулся ключ в замочной скважине. К тому времени Никифор больше не стонал, а Виктор и Мария перестали ругаться и, судя по храпу, уснули. Лиза выскользнула из комнаты на кухню, чтобы переговорить с соседом.

– Добрый вечер, Илья, хотела… – переминаясь с ноги на ногу, начала было говорить девушка, как ее бестактно прервали.

– Завтра. Все завтра… – грубо ответил мужчина, набивая рот едой. Глядя на уставшее лицо, Лиза кивнула, а после ушла себе в комнату. Там она открыла настежь окно, радуясь ночной прохладе, быстро переодевшись, пожелала себе снов и скоро уснула.

Глава 6 Стая.

Утро началось со всхлипываний Никифора, топота его босых ног и вялой ругани Ильи. Пробудившись, Елизавета первым делом направилась в ванную комнату, не забыв прихватить из кухни высокий табурет. Ржавая вода была чуть теплая, а еще в ванной жутко пахло мочой, будто кто-то перепутал унитаз и раковину. Спешно обмывшись, девушка то и дело бросала робкие взгляды на окно, но с облегчением выдохнула, никого в нем не увидев. Обернув волосы полотенцем, скрутила впереди, а затем перекинула хвост через голову на манер индийского пагри. Заглянула на мгновение в зеркало, улыбнулась, глядя на большой тюрбан, а после выскочила в коридор с одной лишь только мыслью: не упустить рукастого мастера. Но на выходе столкнулась с тяжелым от похмелья Виктором. Ойкнув, девушка попыталась было обойти похмельного, но тот сдвинулся в сторону, преграждая ей путь. В одних семейных трусах и в растянутой майке с желтыми пятнами на груди.

– Эта кто тут у нас такая быстрая? – выдыхая тяжелый запах перегара, просипел мужчина. Затем резко подался вперед, прижимая девушку к двери. – Ну чо ты? Чо ты?

Его руки жадно мяли девичье тело, а свое колено он просунул ей между ног, лишая возможности убежать или ударить в пах. Лиза отвернулась, сморщившись от смрада и брезгливости. В правой руке она по прежнему держала табурет, а вот левой попыталась влепить пощечину. Мужчина грубо толкнул ее, перехватив руку. А сам продолжал тискать, смакуя эмоции от ее неловкости и стеснения, а также упиваясь ощущением своей власти.

– Мари… – девушка попыталась крикнуть, как ее рот тут же накрыли.

– Чо ты орешь? Спит она. Давай по-быстрому! —с похотливой улыбкой произнес Витя. —Не узнает Машка, не бойся.

Елизавета мотнула головой, скидывая кляп со рта и быстро, хоть и тихо заговорила: – Ну не здесь же, вон Никифор топчется за спиной. Давай в комнату, там и шпингалет есть.

Мужик отстранился, чтобы оглянуться в коридор на предмет старика, убрал колено, но еще крепко держал ее за кисть, а второй ладонью готовясь вновь прервать возможный выкрик. Получив место для маневра, Лиза со всей силы зарядила насильнику по голове старым раздолбанным табуретом. Виктор охнул, схватившись за место ушиба, а следом ему по клетчатым трусам прилетел удар тонкой девичьей коленкой.

– Сууука, – сползая по стене тонко выдохнул Виктор. Лиза бросила остатки табурета и, перепрыгнув через осевшее тело, проскочила в комнату.

Уже запирая дверь на шпингалет, услышала сонный выкрик соседки: – Вить, ты чего там гремишь? Выходной же!

Сердце колотилось, словно пыталось вырваться из клетки солнечного сплетения и улететь. А еще… Еще ей было мерзко и гадко. Она до сих пор ощущала его запах на своей коже, следы от грубых пальцев, что минуту назад мяли девичью грудь, липкую похоть, в которой он ее вымазал, как дегтем. Она хотела забиться в дальний уголок, в спасительную тьму, но… Ей нужен был Илья, а выходить в коридор она опасалась. Ей казалось, что прямо за дверью стоит Виктор, дожидаясь щелчка шпингалета, чтобы ворваться к ней в комнату. С этими мыслями она поспешно отошла от двери и села на краешек дивана. Сколько она так просидела, прислушиваясь к шорохам и голосам? Затем вдруг вздрогнула всем телом. А если Илья уйдет, или она услышит его голос, то ей нужно будет выйти, а она не одета. Сняв полотенце с головы, быстро растерла сухим концом чуть влажные кудряшки. Затем резким рывком закинула рыжие волосы на спину. Сегодня она выберет… Рука перебирала небогатый выбор, пока не остановилась на бежевой легкой блузе и просторной юбке плиссе чуть ниже колена. Перед тем как скинуть халатик, она бросила тревожный взгляд на дыру в стене, но тряпица висела на месте, надёжно закрывая "глазок".

"Нужно успокоиться. И взять себя в руки" – приказала себе Елизавета, натягивая юбку. Простой лиф повис на одном плече, а в мутном ростовом зеркале шифоньера девушка увидела красные следы от пальцев Виктора. Но больше ее внимание было приковано к маленькому черному пятнышку, чуть ниже левой ключицы, вытянутой правильной формы, будто линза. Лиза потерла пятно, в надежде, что это просто грязь и она сотрётся, но лишь покраснела кожа вокруг. А пятнышко никуда не делось, словно было родимым. А еще рыжеволосая вдруг отчетливо поняла, что начала меняться. Какой-то внутренний барьер был сломлен, и в голове звучал набатом голос бездомного: – "Помни, кто ты есть".

В дверь громко затарабанили кулаком. Елизавета дернулась от неожиданности, быстро застегнула бюстгальтер и натянула блузу. Нерешительно подошла к двери.

– Кто там? —робко произнесла девушка.

– Соседка, открой, разговор есть, – раздался голос Марии. Лиза отперла дверь, но прижала её ногой, хоть и понимала, что она не в той весовой категории.

– Что вам? – холодным тоном спросила девушка.

– Дай прокладку, – требовательно и с лёгкой нервозностью произнесла Маша, увидев растерянность на лице рыжей, продолжила:– ежедневка, тампон, что у тебя есть?

– Я… у меня нет… – стеснительно ответила Лиза.

– Чо жалко? Ну надо мне, забыла я купить…

– Кончились, – вдруг вышла из неловкого положения Елизавета, – а зарплата ещё не скоро.

– Вот, млять, как не вовремя. Слушай, тебе же в ночь сегодня? Посиди с Лешей немного. У нас с Витей годовщина сегодня. Мы быстро в Мегу смотаемся и назад.

Лиза молчала, размышляя о Викторе. У него знаменательная дата, а он тискал ее в углу… Мария же её молчание приняла по-своему.

– Ладно, говори, что ты хочешь? Бутылочку тебе привезти или так… Деньгами возьмёшь?

– Вы должны мне будете услугу! В будущем.

– Идёт, – быстро согласилась Маша, а потом со всей поспешностью, чтобы соседка не передумала, запихнула ребёнка и два пакета в комнату.

– Вить, едем в Мегу! – категоричным тоном сообщила новость мужу Мария. С кухни раздался трех этажный мат. Судя по интонации, Виктор не разделял радости супруги. Мизгирева закрыла дверь на засов, а потом присела на корточки, заглядывая в лицо малышу.

– Приветик.

– Угу, – отозвался мальчик, вытирая кулаком сопли. Лиза потрепала своего нежданного гостя по голове, отметив, какой он горячий, будто у ребёнка был жар.

– Во что поиграем? – с улыбкой спросила девушка. Мальчик глянул на неё из-под тяжёлого лба, а потом мотнул головой в сторону пианино. Глубоко вдохнув, девушка откинула в сторону крышку, оголяя пыльные клавиши. Пробежалась пальцами, наигрывая арпеджио, давая время рукам вспомнить.

Затем повернулась к малышу, чтобы спросить его, какую мелодию он бы хотел услышать, но глядя в восхищенные глаза Лешеньки, решила сама выбрать.

Подтянув стул к инструменту, выдавила первую ноту из чудесной музыки композитора Крылатова. Через короткое время стала тихо подпевать.

– Ложкой снег мешая,

Ночь идёт большая.

Что же ты, глупышка, не спишь?

Спят твои соседи, белые медведи,

Спи скорее и ты, малыш!

Воспоминания, навеянные этой простой, но трепетной песней, вдруг всколыхнули в девушке огромное чувство одиночества. Напомнили ей, что она совсем одна в этом десятимиллионном городе. Горькая слеза прокатилась по щеке, оставляя дорожку, по которой ходит горе и боль.

– Не плачь! – тихо попросил мальчик, – Я знаю эту песню, нам в саду включали мультик про Умку. Я его не видел, меня тогда в угол поставили.

– Тебя наказали? За что?

– Мне было жарко и я вышел на улицу. Люблю снег.

– Раздетый? – вдруг осознала Лиза, кто у неё в соседях. Сопоставила чуть раскосые глаза мальчишки и его мамы, круглое лицо с желтоватым отливом. В первый раз она решила, что это из-за полноты Марии и её увлечения алкоголем, но сейчас картина сложилась. Стала ясна такая разношерстная компания в этой квартире.

– Угу.

– Что же, тогда садись на диван, а я тебе немного поиграю.

Пальцы вновь пробежались по зебре клавиш, её вдруг захватила идея подарить ребенку музыку легкую, невесомую, как летний бриз в полуденный зной. Самый красивый момент во всей истории деревянной игрушки Чайковского. В маленькой комнате заиграл "Вальс цветов". А маленького Лешу захватила мелодия, он сидел не шевелясь, боясь спугнуть неосторожным движением магию расстроенного временем и невостребованностью старого пианино.

В комнате стало жарко настолько, что казалось, будто само солнце заглянуло в оконце. Лицо пианистки покрылось испариной и она поднялась со стула, чтобы открыть окно. Леша смотрел на открытую створку рамы пораженный неожиданным зрелищем. В тот же мир в комнату ворвалась легкая прохлада и цветочный аромат деревьев, дополняя звучавший только что вальс.

– Ты открыла окно? – вдруг спросил мальчик.

– Закрыть? – переспросила Лиза, а мальчик часто-часто замотал головой.

– Я никому не сказу об этом. Даже дедушке.

– Никифору? – переспросила Елизавета, но малец сморщился при упоминании старого извращенца и отрицательно покачал вспотевшей макушкой.

– А во что ты любишь играть? – решила поинтересоваться Лиза.

– Рисовать, но мне нравится музыка. Мама Маша мне дает телефон, там разные игры есть. Ты не обращай на меня внимание, мне хорошо у тебя, – выдал самую длинную фразу Леша. Девушка только собралась ответить, как услышала в коридоре зычный рокот Ильи.

– Посиди, я сейчас.

Выскочив за дверь, девушка с мольбой глянула на здоровяка, тот устало и укоризненно посмотрел на нее.

– Чо? – грубо спросил он.

–Замок повесить нужно. Навесной.

– Тыща! – категорично ответил угрюмый здоровяк.

– Я согласна, но деньги будут завтра утром, сегодня в ночную смену ухожу.

– Приготовь все, я поем и приду. И дай разрешение, мне нужно будет ненадолго заходить в комнату, – пробуравил Илья, а сам отодвинул Елизавету в сторону, будто занавеску и прошел дальше по длинному коридору.

***

Со стороны, случайный человек мог увидеть семейную идиллию простой советской семьи. Ребенок рисовал красными и черными фломастерами абстракцию, молодая мама играла на пианино, а глава семейства, бурча под нос, монтировал навесной замок. Но эта видимость слетела, как только Илья закончил свою работу, грубо окрикнув Лизу. Здоровяк сдал ей свою работу и вручил ключи от замка. Отряхнув руки, напомнил ей про оплату.

День пролетел незаметно, разговоры с Алешей, совместные рисунки и игра на пианино. Чуть позже, когда жара пошла на убыль, девушка покормила своего временного постояльца, и они пошли погулять на улицу. До начала работы оставалось еще пару часов, но в тени домов мальчику было хорошо, болезненные круги под глазами словно истончились и стали менее заметны, плечи распрямились и пару раз Лиза и Леша срывались с места, играя в салки. Но время стремительно летело, и пришел тот час, когда им нужно было возвращаться домой. Мальчик все замедлял шаг, пока и вовсе не остановился. Лиза молчала. Она понимала его нежелание, но ей нужно было работать, чтобы оплатить за жилье, купить продукты, а главное: рассчитаться с Ильей.

– А что если я дам тебе ключ от своей комнаты? Но ты его должен хранить в тайне. Когда тебе станет совсем плохо, ты сможешь спрятаться у меня. Как тебе?

Мальчик недоверчиво поднял глаза, но увидев улыбающееся лицо соседки, неуверенно кивнул головой, соглашаясь. Лиза взяла его за горячую ладошку, и они вместе шагнули в пропахший сыростью подъезд.

Уже на выходе Елизавета столкнулась с парочкой. Сильно выпившие, с огромным количеством пакетов, они заняли все место в коридоре. Виктор перешагнул через сумки и, как был в обуви, так и зашел в туалет. Мария же подпирала пятой точкой стену, с трудом стягивая с себя сандалии.

– Ну чо ты смотришь так? Ну опоздали немного, – заплетающимся голосом произнесла Маша.—Один раз попросила за всю жизнь посидеть два часа с ребенком, а она морду морщит.

Разувшись, женщина потащила пакеты волоком в свою комнату. У самой двери остановилась, чтобы найти ключ. Лиза выскочила в подъезд, она очень не хотела опоздать.

***

Лишь только она забежала в баню, как поднялась со стула Элеонора. Строгий брючный костюм в полоску, шелковый шейный платок завязан причудливым бантом, алым горели губы. Волосы уложены пробором и тщательно заколоты шпильками. Минимум косметики.

– Почти вовремя, Елизавета. Будь жива!

– Добрый вечер, Элеонора. Прекрасно выглядите! – ответила Лиза, с трудом справившись со сбившимся от бега дыханием. Мадам пристально посмотрела на девушку немигающим взглядом, затем глаза ее немного сузились, а сама Мадам вскинула подбородок.

– Сегодня я должна принять решение. Если ты справишься с ночным дежурством, то я склона порекомендовать тебя руководству. Мне по нраву твоя трудолюбивость и чувство собственного достоинства. Но не хватает уверенности в себе и амбиций. Приступай к работе. Начни с номеров, общее отделение оставь напоследок.

Выдав длинную тираду, администратор потеряла интерес к девушке, уткнулась в бумаги, тем самым указывая на окончание разговора. Лиза проскочила в техническое помещение, сменила обувь и натянула перчатки. Мимоходом оглядела запасы моющего и порошка. Роза не сдержала слово и нарушила договор. Полки были почти пустые.

Через два часа, после того как выловила в бассейне последние окурки и пластиковые стаканы, девушка сдала на стойку ключи от номеров. После направилась в общее отделение. Открыв дверь, Елизавета остановилась. Её смутил запах. Смутно знакомый, отдающий металлическим привкусом во рту. Потянув носом, девушка пошла искать источник. Дважды прошлась по кругу, но так и не нашла. Она стояла в растерянности посреди пустого зала и не могла начать работу. А в дверях за ее метаниями внимательно наблюдала Мадам, прячась в тени. Когда аромат духов администратора перебил все остальные запахи, Лиза вздрогнула, резко оглянулась на вход, но там никого уже не увидела. Лишь только убрав большой зал, и залив везде хлорку, девушка поняла что её тревожило. Этот металлический вкус во рту, что так никуда и не делся.

Убрав инвентарь в тех помещение, девушка направилась в помещение со стиральными машинками, но и там ее ждал сюрприз. Белье скручено в узлы и уже запаршивело от влажности. Порошка оставалось на одну загрузку, а хозяйственное мыло и вовсе пропало.

Девушка пошла к администратору, чтобы сообщить о недостачах. Но была вынуждена подождать, пока не пройдет шумная толпа крепких ребят в спортивных костюмах. Лишь только последний из них зашел в номер, Лиза выскользнула из своего укрытия и подошла к стойке.

– Что тебе?

– Там опять моющего нет, как и порошка, – робко ответила рыжая.

– Роза… – прошипела Мадам. – Я ни разу не поймала ее за руку. Чертова сорока. Шишево племя… Поступим так. Сегодня не стирай, завтра она это сделает бесплатно. Пока отдыхай на "кухне", я тебя позову часа через два. Буду учить, как делать заказы.

***

Лизе однозначно нравилось с каким вкусом Элеонора обустроила комнату. Сейчас глаза видели детали, что ранее были скрыты. Такие как: костяной гребень, шкатулка из красного дерева с потемневшим от времени узором. Дорогой багет на картине, видавший не один переезд, а также чучело крылана, спрятанное на высоком платяном шкафу. Отщипнув себе кисточку винограда, девушка внимательно рассматривала картину, нарисованную масляными красками в темных тонах. Без сомнения на ней была изображена Элеонора в интерьере начала восемнадцатого века. Даже лавандовые поля были изображены свинцово-пурпурным цветом.

– Нетопырь, – прошептала Лиза, проведя пальцем по мазкам. Утолив любопытство, Елизавета присела на диван и не заметила, как сомлела. Её разбудило чужое присутствие в комнате. Распахнув глаза, она увидела Мадам, что внимательно рассматривала девушку в полумраке тяжелых абажуров.

– Пойдем, – сказала Элеонора, выпроваживая девушку из комнаты отдыха. Элеонора оглядела помещение, а после заперла дверь.

За стойкой нетерпеливо переминался с ноги на ногу крепкий парень с короткой стрижкой. Он стоял босиком на кафельном полу, с замотанной простыней на поясе. Широкий в плечах, со сбитыми кулаками и кривым носом, на его груди горела красным татуировка, закованная в ромб буква "С".

– Мать, чо так долго? – нетерпеливо произнес парень.

– Мы готовы принять заказ, молодой человек,– вежливо отозвалась Элеонора.

– Пивасик нормальный два ящика по двадцать, нашего, местного. Два флакона красного, похавать мужикам под пиво. Орешки там, чипсы там,рыбки… в общем сама знаешь. Отдельно "Шиваса" получше. "Сосасолу", минералки пять штук соленых. Чо еще? —задумался парень. – Мля мяса бы или шавуху. Короче, закажи похавать на восемь морд. Только не у черных.

– Форма оплаты? – уточнила Мадам.

– Нал, безнал, орал, анал? – хохотнул "болельщик". – А чо, натурой берешь? А то там еще семеро голодных…

– Мне одной вас будет мало, ей и одного много. Ну раз не готовы сделать заказ, то можем подождать. Через пол часа алкоголь подорожает в два раза, – ответила Элеонора.

– Наличка, – расстроено протянул спартаковец, вытаскивая из лопатника деньги.

– Тридцать семь семьсот пятьдесят, – не сводя глаз с парня, ответила администратор.

– Норм. Там потом это…

–Я догадалась по двум бутылкам красного. Как будете готовы, сообщите. Тех же самых или …—подняв вопрошающе бровь, спросила Элеонора.

– Да похер, главное чтобы белые, – ответил посетитель, а потом перевел взгляд на Лизу, – ну или рыжие. И пусть всех зовут нормально. Без Моник там, Аиш там, Анжел… Давай, мать, сделай красиво, и баня не сгорит.

Клиент развернулся и вальяжной походкой ретировался, оставляя мокрые следы на потертой плитке. Проводив посетителя жадным взглядом, администратор пододвинула планшет, чтобы Елизавета могла увидеть ее действия.

– Со временем начнешь быстро считать, а пока смотри математику, – Элеонора была сосредоточена. Быстро забивая заказ в приложение, она комментировала каждый пункт. —Сорок бутылок по сто пятьдесят. Снеки стоят половину от этого, Итого девять. Вино еще пару тысяч. Виски пять, все равно разницу в хорошем алкоголе не поймут. Газировка по сотни, округляем до тысячи. Итого семнадцать. Восемь порций мяса-восемь тысяч. Двадцать пять. Ну и интерес бани. Далее, что касается наших интересов. Доля официанта пять процентов от суммы заказа. Остальное администратору и директору. Есть вопросы?

– Но пиво вы поставили за сто двадцать два, да и остальные позиции дешевле вашей математики… – указала на разницу Лиза.

– Верно, курьеру за срочность нужно будет добавить. Посуду побьют или украдут, нужно заложить риски. Ну и прибыль растет. А предложи я ему альтернативу, он выберет самое дорогое, а может пол часа советоваться. Со временем научишься. Отправляй заказ, новичкам везет. Еще вопросы?

– Северный Прованс?

– Ты наблюдательна. Ла-Гард-Адемар. Готовься к своей первой подаче, через полчаса будет курьер.

***

Девушка с трудом занесла первый ящик с пивом в сильно накуренное и шумное помещение комнаты отдыха. Ее встретили улюлюканьем и аплодисментами. Не успела она поставить ящик на пол, как из него уже вытащили шесть бутылок. Второй ящик встречали не так шумно, но пакеты со снеками вырвали прямо из рук. Когда Лиза зашла в третий раз, то ужаснулась разбросанным по полу пакетами из-под чипсов, сухариков и рыбок. Все содержимое из них было высыпано в большую кучу прямо на столе. Поставив вино и виски на свободное место, девушка нагнулась, чтобы собрать мусор, и пропустила момент, когда из парной вышли двое. Она вздрогнула, когда компания проорала свою первую кричалку:

– Кто вчера имел Ростов? Стая красно-белых псов!

В завершении все вместе завыли, вытягивая шею. Резкий шлепок по мягкой точке возмутил Елизавету, она развернулась, пылая праведным гневом, чтобы увидеть улыбающуюся, раскрасневшуюся после парилки рожу. Схватив массивную пепельницу со стола, девушка с разворота ударила по самодовольному парню с кривым носом. Тяжелый хрусталь разбился на мелкие кусочки об голову, а по щеке удивленного наглеца потекла кровь. В тот же миг наступила тишина.

– Ты чего, шмара, страх потеряла?– наконец спросил один из них.

– Тихо, Боцман, она в своем праве. Прости, был не прав…– парень поднял руки вверх, в знак примирения.

– Я сейчас уберу осколки, не ходите тут, порежетесь, – произнесла Лиза и выскочила за метлой и совком.

После ее ухода все вопросительно посмотрели на лидера, который прижимал холодную бутылку ко лбу. Тот загадочно улыбался, глядя на чуть приоткрытую дверь.

– Херасе, она бесстрашная… – наконец высказался один из парней. Его шутка вызвала хохот у всех остальных.

– Волчица волка не боится, она бежит лишь от огня…

Девушка подмела осколки, разбросанные окурки, после протерла полы тряпкой, собрав невидимые иглы, а после собрала остальные пустые пакеты, которые не заметила в первый раз.

– Как твое имя, красавица? – спросил раненый, которому уже наложили пластырь на рассеченный лоб.

– Елизавета, – гордо произнесла сотрудница банного комплекса на Вавилова.

Когда она вышла, лидер отхлебнул коктейль виски-кола, а потом нагнулся к своему помощнику и тихо прошептал: —Вызови девочек, Стасян. И узнай мне про нее все.

***

К полуночи приехал красный мультивен. Первым вышел водитель, осмотрелся на парковке, а затем быстрым шагом зашел внутрь.

– Элеонора, мое почтение. Вы как всегда бесподобны, – рассыпался в комплиментах сутенер, жадно смотря на Лизу.

– Благодарю, Константин. Вы помните про заказ? Без…

– Без экзотики, эксклюзива и цветных, – завершил фразу водитель.– Хулиганы? – кивнув в сторону номеров, спросил мужчина.

– Мы их называем болельщики…– многозначительно ответила Мадам.

Костя кивнул и вышел. Через пару минут помещение фойе наполнилось смехом, духами и похотью. Семь жриц любви, разные внешне, но одинаковые по своей сути, одна за другой проходили мимо Элеоноры, шутейно кланяясь, посылая воздушные поцелуи и просто приветствуя. Она отвечала им сухим кивком головы, скорее отмечая их присутствие. Последней зашла девушка в черном шелковом платье-кимоно с длинными и широкими рукавами, которое с трудом прикрывало трусики, от груди до пояса яркий принт, изображающий дракона, и в сандалиях. На голове японская каса с шифоновой вуалью черного цвета, не скрывала платиновые волосы жрицы любви.