Читать онлайн Академия Метаморфоз. Ученица Ворона

Пролог. Карл Кроу

Тумалон. Самая загадочная и наименее исследованная территория Содружества… если говорить о мире оборотней. Но остров с таким названием существует одновременно в двух мирах и в мире людей считается самостоятельным одноименным государством, населенным исключительно магами. В отличие от всех остальных.

Те, кто родился на Тумалоне, редко покидают его пределы. Для них существование где-то за туманами, окутывающими остров, двух разных миров – не больше, чем условность. Факт, который знают все, но осознают очень немногие.

Карлу Кроу довелось не только осознать это, но и прочувствовать. За свою утомительно долгую (целых сорок пять лет!) и весьма бурную жизнь он покидал Тумалон много раз. Все искал чего-то то в одном мире, то в другом, а не так давно ему пришлось несколько месяцев скрываться от властей. Проще всего делать это за пределами острова.

Ему было бы безопаснее выбрать мир людей. Может, немножко сложнее из-за технического прогресса, заменявшего там магию, но затеряться определенно получилось бы лучше. Дробление на множество государств затрудняло взаимодействие между властями, а многие территории и вовсе не желали кого-либо кому-либо выдавать. Но у Кроу имелись обязательства в мире оборотней, поэтому он отправился туда. Там и был со временем арестован.

Когда это случилось, Кроу решил, что его песенка наконец-то спета. После стольких лет ошибок, вранья, метаний, притворства и попыток выбраться сухим из болота, в которое его толкнула судьба, оно грозило все-таки проглотить его. Однако этого так и не произошло. Как сказала та женщина-дракон, благодаря которой ему вернули свободу, он оказался слишком ценным специалистом, чтобы кто-то решился пустить его в расход. Или его защитил вовремя сделанный выбор, о котором все же кто-то знал.

Так или иначе, а власти Тумалона ухватились за возможность помиловать его, когда он оказал весьма серьезную услугу не только драконьему лорду, но и всему миру оборотней.

Правда, как выяснилось чуть позже, помилование это имело ряд условий. И одним из них было возвращение сюда – в Академию Метаморфоз, где он и так провел слишком много времени.

В последний месяц лета старый мрачный замок встретил его скалящими рот горгульями на стенах и сухой грозой. Ветер почти сбивал с ног, трепал волосы и бросал в лицо песок, заставляя щуриться и прикрывать глаза рукой. Темное небо прорезали длинные, распадающиеся не несколько ветвей молнии, за которыми следовали оглушающие раскаты грома, но ни единой капельки не упало на землю за то время, которое Кроу шел от портала к входу. В отличие от Замка Горгулий, где ему недавно довелось снова побывать, здесь не было защитной стены. Академия Метаморфоз стояла на клочке земли, окруженном ущельями и отвесными горными склонами. Сюда можно попасть только через портал, а, следовательно, для защиты от нападения достаточно его закрыть.

Массивная дверь в три человеческих роста отворилась неожиданно легко, словно сам замок был рад возвращению Кроу и лишь хотел показать, что остается его тихой гаванью и готов дать ему убежище, какие бы шторма ни бушевали снаружи.

– Дом, милый дом, – пробормотал себе под нос Кроу, кривя тонкие губы в усмешке и пытаясь пригладить растрепанные ветром волосы.

Его взгляд рассеянно скользил по знакомому холлу, сейчас слишком темному: то ли непогода застала врасплох, то ли нынешний завхоз экономил магические свечи.

– Дом – это место, в котором тебе рады, Карл, – раздался из темноты строгий женский голос. – Ты уверен, что можешь считать академию своим домом?

– Марни, – протянул Кроу улыбаясь, но улыбка эта не смогла бы обмануть даже самого наивного ребенка. Она пугала. – Какая честь. Слышал, тебя назначили ректором. Не ждал, что ты решишь лично меня встретить.

Собеседница вышла из темноты в скромный круг тусклого света, недовольно кривясь. Она терпеть не могла, когда ее называли «Марни». Считала, что «Марна» звучит серьезнее и уважительнее.

Она была на шесть лет старше Кроу, поэтому в учебе они разминулись. Зато студентом он застал те времена, когда Марна сначала бегала в помощницах у других преподавателей, а потом стала преподавать сама. Несколько лет спустя, когда в ряды преподавателей вступил и сам Кроу, она уже доросла до должности декана факультета, а от мужа ей досталась фамилия Милдред. Их отношения никогда не были гладкими, но со временем они научились друг друга уважать.

Правда, то было раньше. До его выступления на стороне псов в их последнее восстание.

– А как иначе? – холодно процедила Милдред, сверля его взглядом. – Будь моя воля, ноги твоей здесь не было бы. Но наверху почему-то считают, что тебе лучше переждать несколько лет среди нас, пока страсти после войны окончательно не улягутся.

Ну а чего он ждал-то? Красной дорожки, оркестра с цветами и рек игристого вина, льющегося в бокалы счастливых коллег?

– Поверь, мне хочется здесь быть не больше, чем тебе меня здесь видеть, – едким тоном отозвался Кроу, одергивая сюртук и упрямо приподнимая подбородок. Он считал, что ему не в чем себя упрекнуть – уж точно не сейчас! – а потому не собирался виновато опускать голову. – Я такой же заложник ситуации, как и ты. Считаю свое пребывание здесь не самой гуманной заменой тюремному сроку. Там хотя бы знаешь, сколько будешь сидеть, а здесь… Когда страсти улягутся – одному Создателю известно.

– Ты сейчас всерьез сравнил лучшую академию Тумалона с тюрьмой? – уточнила Милдред.

– Именно, – усмехнулся Кроу. – И сравнение было не в пользу академии, как ты наверняка заметила.

То, как она стиснула зубы и зло сузила глаза, стало каплей бальзама на израненное сердце. Когда Кроу пребывал в дурном – то есть, своем обычном – настроении, его радовали лишь моменты, когда язвительные комментарии достигали цели.

– Деканом факультета ты больше не будешь, – процедила Милдред. – Меня заставили вернуть тебя в преподавательский состав, но никаких дополнительных требований не выдвинули. А этой привилегии ты и раньше не заслуживал!

Кроу презрительно фыркнул, скрестив на груди руки.

– Привилегии? Ты это серьезно? Сплошная головная боль за крошечную надбавку к жалованию. Я больше заработаю на изготовлении зелий в освободившееся время. Не говоря о том, что это гораздо приятнее, чем отлавливать шкодливых студентов по подсобкам и следить за их благополучием.

Милдред недовольно поджала губы, а Кроу мысленно подвел счет в их перепалке: 2–0 в его пользу.

– По крайней мере, ты не сможешь обнулять совам оценки за пределами своего предмета.

«Ладно, 2–1», – решил Кроу.

В Академии Метаморфоз с давних времен существовала традиция среднего балла: успехи в учебе оценивались не раз в семестр на итоговых экзаменах, а в течение всего учебного процесса. Оценки ставились за активность на занятии, проверочные работы по каждой теме, а также за дополнительные доклады и учебные проекты. Экзамены тоже проводились, но оценка за них становилась лишь частью того самого среднего балла, который высчитывался как по каждому отдельному предмету, так и по всем.

А еще высчитывался средний балл каждого факультета, и факультеты соревновались между собой в том, чей средний балл окажется выше. Соревнование было полуофициальным. В отличие от личного среднего балла, на который смотрели при вступлении кандидата в орден, победа факультета по среднему баллу ничего, кроме морального удовлетворения, студентам не давала, но традиция зародилась так давно, что большинство учащихся подходило к соревнованию с азартом. Все стремились повысить не только собственный средний балл, но и общий, а потому активно помогали друг другу не отстать в обучении. Собственно, для того соревнование и было когда-то организованно.

Был еще один нюанс. За вопиющие нарушения дисциплины в качестве наказания оценки могли обнуляться. Вместо пяти баллов в твоем табеле внезапно оказывался ноль, что заметно снижало личный средний балл, а также – средний балл факультета. Однако мера эта имела серьезные ограничения. Преподаватели могли обнулять только недавно полученные – в пределах недели – баллы по своему предмету. Деканы могли обнулять больше оценок, поскольку не были ограничены своим предметом. Самые суровые штрафные санкции мог накладывать только ректор.

У Кроу хватало причин недолюбливать Орден мудрой совы и его потенциальных адептов, учившихся на одноименном факультете. И пока являлся деканом факультета ядовитой змеи, он регулярно злоупотреблял данной ему властью, занижая средний балл факультета сов. Теперь он не сможет это делать. Во всяком случае, в прежних масштабах.

Впрочем, Кроу никогда вслух не признавал свое предвзятое отношение. Вот и сейчас он постарался сохранить лицо и заявил:

– Это не страшно. Главный дебошир факультета сов, слава Создателю, больше не моя проблема. Полагаю, папаша уже обеспечил ему теплое…

Он запнулся, когда на губах Милдред расцвела вполне искренняя, хоть и немного злорадная, улыбка. Кроу счел это скверным знаком.

– Что? Два года прошло, а ему оставалось отучиться один. Ладно, год занятий не было, но за второй-то он должен был закончить академию. Папаша не позволил бы оскорбить кровиночку даже просто плохими оценками, а уж повторным обучением…

– Молодой человек, о котором ты говоришь, был серьезно ранен в конце войны, – перебила Милдред. На лице ее не осталось и следа улыбки, теперь на нем царило торжественно-печальное выражение. – Тяжелое проклятие, после которого потребовалось больше полугода на восстановление. Так что он возвращается к учебе на последнем курсе только сейчас.

Кроу скривился, как от зубной боли, и покачал головой.

– Я знал, что должен быть еще какой-то подвох.

– Кстати, он не единственный, кто оказался в такой ситуации. Часть студентов, чей последний курс был прерван войной, едва начавшись, действительно доучилась в прошлом году. Но многие вернутся, чтобы закончить обучение, только в этом.

К чему ему эта информация, Кроу не знал. Он и так был готов признать ничью.

– Что ж, раз так, пойду побьюсь головой об стену и поплачу в подушку. Надеюсь, мои комнаты все еще за мной?

– Других претендентов на них нет. И все вещи, которые ты оставил, когда сбегал, тоже на месте.

Его задело слово «сбегал», но он не стал цепляться. Только недовольно зыркнул на ректора и пошел знакомым путем к себе. Спустившись на полуподвальный этаж, не удержался и улыбнулся, вспомнив слова Милдред о том, что на его комнаты никто не претендует. Да уж, не все любят жить в подвале, где почти нет солнечного света. Зато здесь в его распоряжении сразу несколько комнат, в том числе личная лаборатория и кухня, тогда как остальные преподаватели довольствуются лишь небольшой гостиной и спальней.

Размашисто шагая по длинному и снова весьма скупо освещенному коридору (завхоз все же жлоб), Кроу чувствовал, как глубоко внутри – на приличной такой глубине – становится спокойно и тепло. Словно и правда вернулся домой. Впрочем, пять лет учебы и пятнадцать лет преподавания – это почти половина его жизни. И пусть он никогда не стремился к этому, а академия все же стала его домом.

Эти горько-сладкие мысли в один момент поблекли и разбежались, когда он еще не успел дойти до своей цели. Кроу остановился, словно зацепился за что-то, и оглянулся. Что-то было не так, какое-то дурное ощущение… или предчувствие охватило его. Сердце тоскливо заныло в груди, в животе стало холодно, затылок заломило.

Что это? Какие-то чары? Или кто-то смотрит? Готовится нанести удар?

Кроу поднял руку с перстнем на пальце, изумруд в нем вспыхнул ярким зеленым светом, помогая соткать структуру сразу двух заклятий – дополнительного освещения и щита. На территории Содружества, за пределами Тумалона, он прекрасно справлялся без перстня. Даже в Мертвых землях. Но здесь, на острове, магия всегда нестабильна, а артефакт в виде перстня помогает компенсировать это, так что пришлось его снова надеть.

Свет прогнал темноту из всех углов, но не помог никого обнаружить. Пусто, тихо – просто коридор. Откуда взялось это неприятное чувство, Кроу так и не смог понять, но, убедившись, что угрозы нет, развеял оба заклятия и продолжил свой путь.

Глава 1. Стефани Грей

Первого сентября Стефани Грей достала из шкафа студенческую униформу и облачилась в нее впервые за последние два года. Посмотрев на свое отражение в зеркале, тяжело вздохнула. Она уже и забыла, как уныло выглядит в темно-синей юбке-клеш почти до колена, белой блузке и коротком пиджаке в тон юбке. Как персонаж какого-нибудь старого фильма про частные школы, только белые гольфы добавить. Впрочем, в каком-то смысле она и есть подобный персонаж. Радовало хотя бы то, что форма теперь снова ей впору. Примерь Стефани ее полгода назад, та уродливо болталась бы.

Длинные русые волосы, слишком тонкие, чтобы называть их роскошными, она скрутила в тугой пучок на голове, на нос нацепила очки, поскольку без них видела недостаточно хорошо. Не слепла, конечно, но написанное на доске становилось нечетким, если Стефани сидела в аудитории дальше третьего ряда. В общем, стандартная студентка-ботаник, коей Стефани и была почти всю жизнь. Так и не скажешь, что в ящике письменного стола пылится медалька за мужество и героизм, проявленные во время противостояния орденов. Ладно, не пылится, конечно. Стефани купила для нее подходящий футляр.

Отложив в сторону мобильный телефон, который теперь долго ей не понадобится, и трогательно попрощавшись с ноутбуком, она закинула на плечо сумку с учебниками, подхватила небольшую дорожную сумку, нацепила на лицо улыбку и торопливо спустилась на первый этаж.

Здесь тихо бормотал телевизор, упоительно пахло блинчиками, а на кухне мама гремела посудой. И это несмотря на то, что накануне Стефани попросила не готовить ей завтрак. Магические телепорты – штука неприятная, после длительного перерыва трех из пяти путешественников обязательно выворачивает наизнанку. Вероятность конфуза снижается на сорок шесть процентов, если перемещаться натощак. Стефани всегда изучала такие подробности, поскольку очень не любила выглядеть глупо.

Но обижать маму тихим бегством она не хотела, ведь они теперь не увидятся долгих четыре месяца. Поэтому, бросив дорожную сумку у входной двери, свернула в кухню.

На стойке уже ждали тарелка небольших пухлых блинчиков, политых растопленным медом, и огромная чашка чая, умопомрачительно пахнущего бергамотом. Ее любимый вариант завтрака, от которого невозможно отказаться! Ведь в академии в основном кормят чем-нибудь полезным. Кашей, например.

Мысленно смирившись с грядущей неловкой ситуацией, Стефани поприветствовала маму, чмокнула ее в щеку и взобралась на высокий стул.

– Я знаю, что ты не собиралась завтракать, но просто не удержалась, – Анна Грей виновато улыбнулась и неловко пожала плечами. – Ведь теперь я нескоро смогу приготовить его тебе. Если вообще смогу.

Последние слова она пробормотала едва слышно, отвернувшись от Стефани, чтобы спрятать навернувшиеся на глаза слезы.

– Мам, перестань, – мягко попросила та, разрезая сразу всю стопку блинчиков вечно тупым столовым ножом. – Война закончилась, теперь на Тумалоне не опаснее, чем в нашем пригороде. А Академия Метаморфоз всегда была одним из самых безопасных мест. Меня ждет только скучная учеба, много зубрежки и стажировка по зельям.

– И потом ты останешься там, да? На Тумалоне, с магами? Уверена, что не хочешь жить среди людей?

– И снова идти учиться? На какое образование для меня нам хватит денег? Педагогическое?

– Ну, почему же? Ты можешь работать в моей галерее. Весь последний год у тебя неплохо получалось.

– Вот именно: неплохо. Но и не хорошо. Потому что я ни черта не понимаю в искусстве. Ни в античном, ни в современном. Это не то, чем я хотела бы заниматься. Мам, я люблю тебя. И я попробовала забыть о Тумалоне и о том, кто я есть, но… Ты же видела, это не работало. Мое место среди магов, раз уж я такой уродилась. Зато, когда я получу диплом и обзаведусь собственным жильем, навещать меня будет быстрее и проще, чем если бы я уехала в соседний город.

– Да-да, я все понимаю, – мать вскинула руки, как будто сдаваясь. И подарила ей еще одну грустную улыбку. – Просто не удержалась от последней попытки повлиять на твое решение. Знаешь, надежда – штука живучая.

Стефани знала, а потому полагала, что этот разговор не последний.

Торопливо закончив завтрак, она еще раз обняла мать, услышала напутствие беречь себя, после чего попрощалась и поторопилась к выходу. Сумку с вещами подхватила буквально на бегу, распахнула дверь и…

С трудом затормозила, едва не снеся соседку, которая как раз подняла руку, чтобы постучать. Та сначала вздрогнула от неожиданности, а потом прищурилась и погрозила Стефани пальцем.

– Я всегда говорила, что в тебе есть дар предвиденья, детка.

Стефани через силу улыбнулась. Эту соседку, вечно расхаживающую в цветастых балахонах с кучей дешевых бус на шее, она с детства терпеть не могла. Как и обращение «детка». Но ее учили быть вежливой со взрослыми, а в свои двадцать три Стефани все еще чувствовала себя девчонкой и считала взрослыми только маминых подруг.

– Я просто тороплюсь, у меня сегодня семестр начинается, – зачем-то объяснила она, пытаясь обойти внезапную и, скорее всего, незваную гостью.

Однако та неожиданно схватила ее за плечо. Ее взгляд затуманился, и она замогильным голосом произнесла:

– Вижу, вижу, вижу… Ждет тебя в академии судьба твоя – брюнет с карими глазами…

Стефани не выдержала и рассмеялась над таким спектаклем. Она точно знала, что прорицать будущее не могут даже маги, а уж обычные люди – тем более.

– Мой парень рыжий, – напомнила она сдержанно, мысленно добавив, что Гран Уоллес вряд ли все еще ждет ее. – Вы извините, мне пора.

И ловко вывернувшись из хватки соседки, она поторопилась к калитке. Как женщина проводила ее печальным взглядом, Стефани не заметила.

Наручные часы – механические, ибо электронные на Тумалоне не станут работать, как и прочая техника – уже показывали, что она опаздывает. Не к началу занятий, а к намеченному ею самой времени прибытия в академию. Поэтому Стефани торопливо зашагала вниз по улице.

Вскоре она нашла его – телепорт. Со стороны тот выглядел как обычный канализационный люк, поэтому для верности Стефани посмотрела на колечко, уверенно сидящее на безымянном пальце правой руки. Рубин в нем засветился изнутри, подсказывая, что все верно.

Стефани глубоко вдохнула, выдохнула, посмотрела на ярко светящее над головой солнце, мысленно прощаясь с ним, и наконец уверенно шагнула вперед. Земля моментально ушла из-под ног, и она провалилась в бездонную черноту колодца.

Ощущение полета – или, правильнее сказать, падения – длилось недолго, но, как всегда, показалось, что в процессе тело несколько раз перевернулось и летело то ногами, то головой вниз. Приземление прошло почти неощутимо. Ни удара, ни потери равновесия. Просто в одно мгновение под ногами оказалась земля, а желудок подпрыгнул к горлу.

Стефани выронила сумку, сложилась пополам, упираясь руками в колени и упрямо сглотнула, пытаясь унять подступившую к горлу тошноту. После нескольких весьма неприятных секунд ей это все-таки удалось.

– Опыт не пропьешь, – пробормотала она себе под нос выпрямляясь.

И сразу сфокусировала взгляд на огромных – в три человеческих роста – дверях, а потом окинула им весь хорошо знакомый замок. Насколько хватало глаз, потому что здание было огромным, казалось, острые башни и венчающие их шпили пронзают небо, висящее как всегда низко. Многочисленные горгульи скалились отовсюду, и пасмурным утром – а на Тумалоне две трети дней в году пасмурные – казались зловещими.

По коже пробежал мороз, но Стефани не призналась бы в этом никому. Засмеют ведь: в магических битвах участвовала и побеждала, а каменных чудовищ по-прежнему боится, как в первый день.

Мимо прошла весело галдящая компания студентов, вырвав Стефани из неприятных воспоминаний о первом годе обучения в академии, когда все казалось чужим, непривычным и пугающим. Она подняла с земли сумку и медленно последовала за ними.

В главном холле посетителей встречал герб Академии Метаморфоз. Никто точно не знал, почему основатели назвали ее именно так, но она существовала уже второе тысячелетие. На гербе переплелись символы пяти древних орденов, представители которых когда-то и заложили первый камень замка: узкий постамент оплетала огромная змея, по обе стороны от него стояли на задних лапах лев и медведь, все трое как бы тянулись к сове, раскинувшей крылья над ними, и только ловкая маленькая обезьянка, выглядывающая из-за постамента, смотрела на входящих.

В прежние времена каждый орден обучал адептов сам, но часто это приводило к тому, что через два-три года молодой маг понимал, что путь ордена и его путь – не совпадают. И ему приходилось менять орден, начинать все сначала. Такая практика была признана неэффективной, и представители орденов решили на время оставить распри и создать общую академию. Студенты поступали на факультеты, соответствующие названию ордена, к которому планировали присоединиться, но к концу обучения имели возможность передумать.

И сейчас Стефани очень радовалась тому, что когда-то умные люди это придумали. Потому что в свое время поступила на факультет мудрой совы, где предпочитали изучать механизмы магии во всем их теоретическом разнообразии, но после недавно отгремевшей войны решила, что хочет заниматься более практичным и приземленным врачеванием. А ему посвящали себя члены Ордена ядовитой змеи.

Стефани и не заметила, что замерла посреди холла, разглядывая герб академии, пока две узкие холодные ладошки не закрыли ей глаза. Над ухом прозвучал измененный голос:

– Угадай кто?

Но не узнать Алису, с которой они сдружились с первого дня учебы, было невозможно. Хотя бы потому, что Стефани хорошо знала, как от нее пахнет: всегда чем-то сладким, как будто девушка была конфетой. Однако она нарочито надолго задумалась и наконец неуверенно произнесла:

– Даже не знаю… Гран, это ты?

Алиса звонко рассмеялась, укоризненно хлопнув Стефани по плечу, и перепорхнула из-за ее спины, вставая рядом. Подруга всегда именно порхала, а не двигалась. Тонкая, звонкая, с копной ярко-рыжих волос, она походила на легкомысленную бабочку даже сейчас, хотя от ее смертельных проклятий пал не один пес. Но поверить в это тем, кто не видел лично, было трудно.

А вот ее брат-близнец Гран выглядел куда более внушительно: высокий, крепкий, он привлекал внимание половины девиц академии с первых дней учебы, невзирая на несерьезные веснушки, покрывающие лицо. Это объяснялось просто: большинство девочек-студенток любит спортсменов, а Гран сразу проявил себя как восходящая звезда факультетской команды по магическому гандболу. От обычного игра отличалась только тем, что игрокам дозволялось в процессе использовать магические приемы: левитацию, телепортацию и прочие, а также противодействовать им.

– Ну ты даешь, Стеф! – фыркнула подруга. – Рассмешила…

И крепко обняла. Нервозность, появившаяся у Стефани еще во время завтрака, внезапно отступила. Она наконец почувствовала себя дома и убедилась, что приняла правильное решение, когда несколько месяцев назад получила от Алисы письмо.

Они могли вернуться к учебе еще в прошлом году, сразу после окончания войны. Но Арни Доннер, их общий друг, душа и стержень маленькой компании, был серьезно ранен и находился при смерти. Сама Стефани после всего пережитого погрузилась в депрессию и спряталась от тяжелых воспоминаний дома, среди людей. Или попыталась спрятаться, потому что они продолжали преследовать ее, лишая сна и аппетита. Она пыталась отвлечься, работая в галерее матери, но все равно болела, худела и потихоньку сходила с ума.

Через полгода внезапно и пришло то самое письмо, из которого Стефани узнала, что близнецы Уоллес тоже так и не закончили обучение. Сама Алиса посвятила свое время и внимание Арни, а Гран предпочел играть в гандбол. Но цель письма была в том, чтобы сообщить Стефани о выздоровлении Арни и его намерении вернуться в академию на последний курс, которому помешала вспыхнувшая война. Алиса собиралась присоединиться к нему и предлагала Стефани сделать то же самое. Та тянула с ответом почти месяц, взвешивая за и против, но в итоге согласилась, когда решила, что может стать врачевателем. Удивительно, но как только у нее появились цель и план действий, депрессия отступила. Она снова смогла есть, спать и вернулась к активной жизни. Даже работа в галерее перестала удручать, потому что превратилась во временную подработку.

Сейчас Стефани благодарно улыбнулась Алисе, надеясь, что сможет выразить взглядом все то, на что пока не находила слов. Но подруге ее слова и не были нужны, как и благодарности. Поэтому она поторопилась прервать момент и сообщить:

– Кстати, о моем безмозглом братце. Не поверишь, но он тоже с нами!

И она махнула рукой с видом конферансье, представляющего нового участника шоу.

Сердце Стефани замерло, а потом радостно подпрыгнуло, когда она наконец заметила стоящего в сторонке Грана. Тот улыбнулся ей, подходя ближе, и тихо поздоровался:

– Привет. Давно не виделись. Очень скучал по тебе.

– Я тоже, – призналась Стефани неловко и чуть виновато.

Год назад, оставив Тумалон, она оставила и его, хотя еще в последний месяц мирной жизни выяснилось, что Гран давно отвечает на ее чувства. Стефани не надеялась, что он ждал ее все это время, но стоило тихо выдохнуть ответ, как Гран вдруг наклонился и поцеловал ее в губы, словно этого года и не было вовсе.

Романтический момент, как всегда, испортила Алиса, язвительно заметив:

– Однако вернулся он не поэтому. Просто оказалось, что без членства в ордене внятной спортивной карьеры не сделать, а без диплома академии не берут в орден.

Гран в ответ на тираду сестры лишь смущенно улыбнулся и обнял Стефани за плечи. Она не стала сопротивляться. В конце концов, что Алиса может знать о его истинных чувствах и мотивах? Да и странно обижаться, если сама вернулась на Тумалон не ради парня.

Алиса же сменила язвительный тон на возмущение, уперла руки в боки и строго поинтересовалась:

– А теперь объясни мне, что это за змеиный прикол? Я всегда считала, что мы все вступим в один орден, а тут вдруг узнаю в учебной части, что ты подала заявление на стажировку по зельям. Якобы она нужна тебе для вступления в Орден ядовитой змеи. Как так-то?

– Лиска, не приставай к ней, – осадил сестру Гран. – У всех нас сменились приоритеты. Я тоже больше не собираюсь в Орден мудрой совы. Никогда я не был достаточно мудр для него, а для спорта мне теперь нужен могучий медведь.

– А я поняла, что теория магии меня больше не прельщает, – пояснила Стефани. – Я хочу заниматься чем-то более практичным и более полезным. Выбрала врачевание, а это прямой путь в змеи.

– Предатели, – фыркнула Алиса, но было видно, что ее возмущение – чистая игра на публику. – Вся надежда теперь на Арни.

– Я бы не рассчитывал, – хмыкнул Гран. – Если он ударится в политику, как его отец, то ему скорее подойдет Орден хитрой обезьяны.

– А если решит стать военным или хранителем, то Орден храброго льва, – поддакнула Стефани, снова улыбаясь немного виновато.

– То есть мы разбредемся по разным орденам? – нахмурилась Алиса. И теперь ее огорчение выглядело вполне правдоподобно.

– Похоже на то, – кивнул ее брат.

– Тогда нам нужен пятый, – тут же снова оживилась Алиса. – Будем академией в миниатюре. Кого возьмем? Может, Лонгборна? Он тоже вернулся к учебе только сейчас.

– Этот недотепа вообще ни в какой орден не попадет, – скривился Гран.

– В любом случае сначала надо уточнить, куда теперь собирается Арни, – добавила Стефани.

– Тогда давайте поскорее его найдем! А что касается тебя, подруга, остается только порадоваться, что профессор Кроу свалил из академии еще до войны. Не думаю, что тебе понравилась бы стажировка у него.

И Стефани не могла с этим не согласиться.

Глава 2. Карл Кроу

Возвращаясь в Академию Метаморфоз, Кроу не имел никаких иллюзий. Он знал, что ему не обрадуются ни бывшие коллеги, ни бывшие студенты. Но его это нисколько не огорчало, он давно привык к тому, что ему не рады. Это было проблемой только первые пару лет, а потом появились проблемы посерьезнее.

И все же он не удержался от соблазна поприсутствовать какое-то время в аудитории перед первым занятием инкогнито, послушать, о чем говорят студенты, когда думают, что их никто не слышит. Кроу нарочно оставил окно аудитории открытым, как бы для проветривания, а когда студенты начали собираться, тихонько вспорхнул на подоконник в образе ворона и притаился там, никем не замеченный.

В первый день семестра в каждой аудитории перед началом занятий царил галдеж. И то ли он несколько отвык, то ли в этот раз шум стоял более громкий, чем когда-либо. Возможно, объяснялось все тем, что по странной прихоти судьбы (или ректора Милдред) первое занятие в новом году ему предстояло провести со студентами пятого курса, на который после вынужденного перерыва в два года вернулись сразу несколько человек. И теперь им было о чем поговорить.

Одним из последних в аудитории появился Арнольд Доннер, попортивший ему за первые четыре курса немало крови. Парень заметно повзрослел и возмужал за прошедшие два года, отчего стал еще больше похож на отца, с которым Кроу довелось в свое время учиться: такой же красавчик-блондин с честными голубыми глазами, как у невинного ребенка. Таким люди – особенно женщины, но и мужчины тоже – сразу доверяют и доверяются, считая внешнее отражением внутреннего. И, конечно, обычно ошибаются.

– Эй, ты чего?

Доннер вдруг остановился и коснулся плеча идущей рядом девушки. Та, входя в аудиторию, отчего-то замешкалась и болезненно поморщилась, словно что-то было не так. Кроу сразу узнал в ней Стефани Грей – однокурсницу и подругу Доннера. Кажется, какое-то время они даже встречались. Во всяком случае, еще на первом курсе Кроу видел их вместе во время одной из вечеринок, на которых был вынужден присутствовать как декан факультета. Впрочем, те отношения весьма предсказуемо продержались недолго. Грей явно недостаточно яркая и привлекательная для парня с фамилией Доннер, сына члена правительства Тумалона. Его скорее удивило то, что они остались друзьями, да так и ходили вместе все время, к ним только добавились близнецы Уоллес.

– Да просто… так странно снова быть здесь, – тихо пробормотала Грей в ответ, стараясь взять себя в руки и направляясь к первому ряду столов. Она всегда там садилась, это Кроу хорошо помнил. – Ведь когда все началось, мы как раз были здесь. Варили… Что же это было за зелье?

Она вопросительно посмотрела на друзей, но те лишь пожали плечами. Гран Уоллес, судя по растерянному виду, и вовсе не помнил, где его застало оповещение министерства по чрезвычайным ситуациям, сообщавшее о нападении Ордена черного пса на правительство Тумалона.

– Вот и я не помню, – огорченно нахмурилась Грей. – Даже странно. Отчетливо помню, что должна была добавить перетертый корень мандрагоры, а потом мы все побросали то, чем занимались. Профессору Розет, наверное, пришлось самой выключать горелки и опустошать котлы.

– Я слышала, она погибла во время одной из атак псов, – тихо и печально добавила Алиса Уоллес.

– Да уж, – вздохнула Грей. – Не извинишься теперь.

– Что было, то прошло, – буркнул Гран Уоллес, беспардонно устраивая пятую точку прямо на столе и мешая Грей готовить рабочее место к занятию. – Не стоит вспоминать прошлое.

– Тебе легко говорить, – нарочито весело заметил Доннер. – А меня, вообще-то, тоже тянет морщиться, когда вхожу сюда. Кажется, что неспокойный дух профессора Кроу все еще витает где-то здесь.

– Не надо так говорить, – осадила его Грей. – Кроу жив, поэтому его дух не может тут витать.

Если бы Кроу мог, то обязательно выгнул бы бровь, услышав это, но в образе ворона сумел лишь дернуть головой и моргнуть черным глазом. Как-то не ожидал он, что девчонка решит приструнить дружка.

– Да и атмосфера здесь уже совсем не та, – добавила Грей.

– Еще бы! В прежние времена, помнится, когда в лаборатории безраздельно правил профессор Кроу, здесь всегда было темно, душно и неуютно, – хихикнула ее рыжеволосая подруга.

– Мне кажется, Кроу просто не любил яркий солнечный свет, – снова как будто вступилась за него Грей.

– И, очевидно, свежий воздух тоже, – фыркнул Доннер.

Его друзья рассмеялись, и он, по всей видимости, решил закрепить успех добавив:

– Интересно, как бы ты заговорила, если бы этот упырь тебя третировал три с половиной года. Я до сих пор так и слышу его: «Ну-ну, господин Доннер, попробуйте уяснить хотя бы такие простые истины, ведь папочка в правительстве не обеспечит вам хорошей оценки по моему предмету».

– А что, похоже, – рассмеялся Уоллес. – Не хватает только каркающего смеха…

Тут уж Кроу не удержался и каркнул – резко и громко, заставив студентов, так удачно расположившихся ближе всех к окну, испуганно вздрогнуть.

– Тьфу ты, бестия, – проворчал Уоллес, наконец обратив внимание на ворона, сидящего на распахнутом окне. – Точно призрак Кроу.

Его сестра и Доннер снова рассмеялись, а Грей задержала взгляд на Кроу в образе птицы. Он в свою очередь посмотрела на Грей, пытаясь прочитать выражение ее лица, но ему это так и не удалось.

– И где же новый препод? – тем временем возмущенно поинтересовался Уоллес, поскольку часы на стене прочирикали голосами птиц начало занятия. – Через сколько минут мы можем свалить, если он или она не появится?

– Еще не скоро, – скучающим тоном протянула его сестра.

Кроу решил, что это самый подходящий момент, чтобы раскрыться. Он услышал достаточно, а опаздывать на занятие не в его привычке. Взмахнув крыльями, Кроу снова громко каркнул, влетая в аудиторию, кувырнулся в воздухе и перекинулся в человеческий облик. Несколько девушек, включая рыжеволосую Уоллес и невыразительную Грей, ойкнули, и Кроу с трудом сдержал довольную улыбку, коснувшись ногами пола. Откинув рукой с лица волосы, он изобразил хищный оскал и обвел взглядом моментально притихшую аудиторию. Уоллес каким-то чудом успел слезть со стола и сесть на стул, а Доннер замер в удивленной растерянности. На нем взгляд Кроу и замер против его собственной воли.

– Приветствую вас, господа студенты, – обманчиво мягко поздоровался Кроу, заставляя себя оторвать взгляд от первого ряда столов и скользнуть им дальше. – Кто меня не знает, позвольте представиться: профессор Карл Кроу. Добро пожаловать на продвинутый курс зелий. И я вас уверяю: вы еще пожалеете, что выбрали его.

Столь эффектное появление и красноречивое вступление моментально обеспечило мертвую тишину в аудитории, и та сохранилась до самого конца занятия. Казалось, студенты старались даже не дышать, чтобы ненароком не привлечь к себе внимание.

Доннер пребывал в молчаливом шоке. Уоллес хмурился, а на лице его были написаны все заковыристые ругательства, которые он не позволял себе даже прошептать, но можно было не сомневаться, что они вырвутся наружу, как только он выйдет из аудитории. Его сестра нервно грызла ногти, постоянно поглядывая на Доннера. Кажется, переживала больше за него, чем за себя. Еще одна влюбленная поверхностная дурочка!

А вот эмоции Стефани Грей ему оказалось сложнее понять. Когда первый шок прошел, на ее лице появилось что-то вроде… удовлетворения? Кроу выбрал это слово только потому, что не мог позволить себе предположить у студентки радости по поводу его появления. Конечно, она отличалась от остальных, Кроу невольно выделял ее и раньше, поскольку она всегда казалась несколько взрослее и умнее. К тому же Грей, что называется, отличница по жизни, то есть всегда стремится к лучшей оценке не только за учебу, но и за поведение, а потому к ней трудно придраться. Но если постараться…

– Госпожа Грей, чем вы занимались этой ночью? – грозно поинтересовался Кроу, в очередной раз оказавшись у ее стола.

Девчонка едва не подпрыгнула на месте от неожиданности, дернулась так сильно, что баночка с перемолотым сушеным корнем мандрагоры (до чего странная ирония!) едва не выпала у нее из рук. Она успела ее поймать, но мелкий порошок бесконтрольно просыпался в котел, отчего зелье помутнело.

– Проклятье… – досадливо прошипела Грей, убирая баночку подальше, пока не просыпалось еще больше.

Хотя это уже не имело значения, поскольку зелье – до того момента практически идеальное – было безнадежно испорчено. Кроу решил не останавливаться на достигнутом и едко заметил:

– Нет, госпожа Грей, это неправильное заклинание, а главное – произнесено не вовремя. Кажется, вам и вашему бесполезному партнеру придется прийти после занятий и переделать всю работу. Потому что это зелье никуда не годится.

Грей бросила на него тяжелый взгляд исподлобья и заметила ухмылку, которую он не успел спрятать. В ее глазах промелькнуло понимание и явно рвущиеся наружу возражения и возмущение так и не прозвучали. «Не поведусь, не дождешься!» – сумел прочитать он в ее взгляде. Действительно, умная девочка. Могла бы многого добиться, если бы умела выбирать друзей. А так она даже не поняла, что ловушка расставлена не на нее.

– Вот козел, – прорычали рядом.

Грей огорченно вздохнула, а Кроу снова удовлетворенно улыбнулся. Доннер его не разочаровал.

– Кажется, вы что-то сказали, господин Доннер. Не могли бы повторить громче?

Мерзкий мальчишка даже голову не повернул в его сторону, просто откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

– Вам послышалось, профессор, – процедил он холодно. – Я молчал.

«Хорошая попытка, но бессмысленная», – промелькнуло в голове Кроу.

– Неужели? Госпожа Грей, вы тоже ничего не слышали? Вы же снова староста курса, я полагаю? Или вас уже переизбрали?

– Мне об этом ничего не известно, профессор.

– Тогда пока вы можете считаться старостой. Так вы слышали, что сказал господин Доннер?

Грей закусила губу. Клятва старосты, которую она, конечно, давала еще на третьем курсе и повторяла на четвертом, обязывала сказать правду. Клятва эта магическая, и попытка обмануть дорого обходится, девчонка не могла об этом не знать, но ее симпатия к однокурснику, очевидно, оказалась сильнее инстинкта самосохранения.

– Я не уве…

– Подумайте еще раз, – торопливо перебил Кроу. Весь его выпад был направлен против Доннера, и ему совершенно не хотелось, чтобы Грей пострадала. – Даже если вы давали клятву давно, шарахнет вас не слабее, чем если бы вы обновили ее вчера. Будь вы урожденной тумалонкой, понимали бы это.

Грей вспыхнула. То ли от смущения, то ли от злости. Кроу ставил на второе. За первые четыре года обучения она наверняка наслушалась подобных замечаний: о том, что родилась среди людей. Такое случалось. Маги все же время от времени покидали Тумалон по тем или иным причинам, иногда даже умудрялись заводить отношения с людьми. Если от такой связи рождался магически одаренный ребенок, отец чаще всего забирал его на Тумалон. Но иногда этого не происходило, и маг оставался жить среди людей. Или гены отца не срабатывали в первом поколении, а проявлялись через несколько. Иногда гены магов срабатывали у людей, даже если те затесались в их роду много поколений назад. Рожденные и выросшие на Тумалоне часто смотрели на таких собратьев свысока. Однако после войны орденов их голоса притихли, ведь очень многие маги вроде Стефани Грей остались сражаться, вместо того чтобы сбежать с острова и пересидеть в безопасности с родными.

– Я сказал, что вы козел, профессор, – вдруг громко и отчетливо заявил Доннер. – И сейчас я могу это утверждение повторить. Вы не только специально напугали Стеф, чтобы она просыпала ингредиент, так теперь еще прицепились к ее происхождению. Это подло и низко. То есть вполне в вашем стиле.

Губы Кроу растянулись в довольной улыбке шире.

– Что ж, Доннер, по крайней мере, у вас хватило духу выступить, значит, не так безнадежны, как ваш никчемный папаша. Вопрос вашей подруге я задал, потому что она явно заснула над зельем. А ее происхождение упомянул, потому что урожденные тумалонцы еще со школы знают, как отражается на человеке нарушение клятвы старосты. А вот вы нагрубили преподавателю, за что и получаете обнуление оценки за это занятие. А заодно и запрет на пересдачу этого зелья. По крайней мере, у меня. Так что попытайтесь сварить его годным образом с первого раза, если хотите иметь хотя бы зачет за него. А вы двое, – обратился он к Грей и Уоллесу, с которым та работала в паре, делая все за двоих, – можете быть свободны, только уберите за собой.

Заявив это, он резко повернулся и окинул вопросительным взглядом остальных студентов.

– Что застыли? Вам кто-то варит зелье, пока вы тут рты раскрыли? Возвращайтесь к работе!

Все носы сразу снова опустились к котлам. Уоллес резко встал, закинул на плечо ученическую сумку и быстро вышел из аудитории, хлопнув напоследок дверью, но хотя бы промолчал. А Грей снова вздохнула: убирать ингредиенты, инвентарь и свернувшееся зелье приятель оставил ей.

Глава 3. Стефани Грей

«Действительно, как мы могли забыть, что он оборачивается вороном? Он же даже в человеческом обличии похож на него. Нос как клюв…» – почему-то именно эти мысли крутились у Стефани в голове, пока она убирала рабочее место и выходила из аудитории вслед за Граном.

Прежде чем взять сумку с учебниками, она посмотрела на Алису и Арни, которые продолжали корпеть над зельем. Друг ответил ей извиняющимся взглядом, но Стефани на это лишь легонько качнула головой, мол, не парься. Она давно уяснила, что в аудитории профессора Кроу стоит держаться подальше от Арни Доннера, если не хочешь попасть преподавателю под горячую руку. Однако это и раньше не убеждало ее предавать дружбу.

Кроу невзлюбил Арни с самого начала, и за четыре года учебы тот натерпелся от профессора со скверным характером больше других. Так они со Стефани и познакомились: будучи девушкой сердечной, она после очередного практического занятия попыталась ободрить сокурсника. Оказалось, что тот не столько расстроен отношением преподавателя, сколько обозлен.

Он в красках расписал тогда еще едва знакомой девушке, что Кроу и его отец ненавидят друг друга примерно со времен академии. Они учились на одном курсе, но на разных факультетах и между ними буквально с первых же дней началось соперничество. Оба были умны, амбициозны, хорошо подготовлены и сильны в магии, оба стали старостами своих факультетов, а сами факультеты на пять лет превратились в главных конкурентов по среднему баллу. Кроу к тому же отличался еще и талантом в создании и изготовлении зелий. Обоим прочили большое будущее как в орденских делах, так и в выбранных карьерах.

Но потом отец Арни поймал Кроу на каком-то очень важном проступке. Арни не уточнил, что именно это было, но ситуация вполне могла закончиться и тюремным сроком. Однако в академии предпочли историю замять. Кроу лишился всех привилегий, его репутация была уничтожена, он сам покатился по наклонной. Присоединился к тогда еще только возникшему, но уже преступному Ордену черного пса, снова оказался под угрозой тюремного срока после его первого выступления против властей Тумалона, но тогда его вытащили. За него вступился прежний ректор Академии Метаморфоз и взял к себе на работу.

Преподавание Кроу явно недолюбливал и во всех своих несчастьях винил Доннера-старшего. И когда его сын начал здесь учиться, он не смог устоять перед соблазном отыграться на нем, ведь бывший сокурсник, со временем ставший членом правительства, теперь был для него недосягаем. К слову сказать, Арни в долгу не оставался, и за его противостоянием с профессором Кроу с интересом следили все факультеты, кроме самого факультета сов. Его студенты были крайне недовольны регулярным обнулением оценок Арни, ведь это снижало не только его собственный средний балл, но и факультетский.

За дверью аудитории Стефани дожидался Гран. Он ободряюще улыбнулся ей и заявил:

– Не обращай на него внимания. Все знают, что Кроу – тот еще мерзавец. Не понимаю, как после всего его снова взяли преподавать. Он должен гнить в тюрьме.

– Видимо, не должен, раз его освободили, – возразила Стефани, подходя к окну напротив двери аудитории и пристраивая на подоконник сумку. – Не зря ходили слухи, что он работает на правительство Тумалона, состоя в Ордене черного пса.

– Уверен, он просто вовремя переметнулся, дабы спасти собственную задницу, – скривился Гран. – А ты зачем тут устраиваешься? Нас же выгнали, можем идти куда хотим. Впереди еще половина занятия, есть время посидеть спокойно в кафетерии, выпить чая с печеньем. Я что-то проголодался.

– Уже? – с улыбкой удивилась Стефани. – Занятия только начались!

– Я плохо позавтракал. Не люблю наедаться перед путешествием через портал.

– Тогда иди поешь, а я тут останусь.

– Зачем?!

– Хочу дождаться окончания занятия и поговорить с Кроу о стажировке, как и собиралась.

Выражение лица Грана мгновенно переменилось, он нахмурился и возмущенно уточнил:

– Ты это серьезно? После того как Кроу тебя унизил, ты к нему в ученицы будешь напрашиваться?

– А какой у меня выбор? – Она пожала плечами, стараясь сохранять внешнее спокойствие. – Мне нужна стажировка по зельям, а он преподаватель зелий, значит, мне нужна стажировка у него. И после такого фиаско на первом же занятии мне стоит хотя бы попытаться сразу сгладить острые углы.

– Сгладить острые углы? – переспросил Гран с таким выражением, словно Стефани предлагала вместе пройтись голышом по коридорам академии. – Стеф, это Кроу! Его единственный кайф по жизни – смешивать других с грязью. Наверняка потому что ни одна вменяемая женщина ему не даст…

– Это мерзко, – перебила она гневно. – Сводить все к наличию или отсутствию личной жизни. У него для скверного характера есть причины и поважней.

– О, замечательно, он тебе работу запорол, а ты его защищаешь!

– Я не защищаю, – возразила Стефани уже спокойнее. – Я за объективность. А вообще неважно, по какой причине испортился его характер. Мне с ним не под венец идти, мне просто нужна стажировка. Один год, пару дополнительных занятий в неделю. Не такая уж высокая плата за мечту.

– Мечту? Как давно ты хочешь стать врачевателем? Минут пять? Еще не поздно передумать.

– Да, конечно, ведь это так нормально: отказаться от того, чего хочется, и выбрать себе цель попроще, желательно ту, что сама в руки идет.

Лицо Грана побагровело. Конечно, он уловил намек. На третьем курсе, когда они еще не встречались, но, как выяснилось потом, уже оба испытывали друг к другу какие-то чувства, он вдруг закрутил роман с Ланой Бран – красивой, но весьма бестолковой девицей, которой нравился просто потому, что играл в гандбол и был достаточно популярен. Стефани тогда ужасно переживала и мучилась ревностью, считая, что Гран действительно увлекся красоткой, расстраивалась из-за собственной внешности. А позже он признался, что Лана просто казалась проще.

– К тебе я даже подойти не смел, ты же такая умная…

Стефани тогда очень оскорбилась и только начавшиеся, еще совсем хрупкие отношения едва не развалились, но последовавший за этим кошмар быстро поменял приоритеты. Однако ее реакцию Гран запомнил и теперь обиженно насупился.

– Знаешь что, Стеф? Вот это было мерзко. Делай как хочешь. Только потом, когда он станет изводить тебя, не прибегай ко мне плакаться. Жалеть и сопли тебе вытирать не буду.

С этими словами он повернулся и быстро зашагал прочь, а Стефани раздраженно всплеснула руками, вздохнула и покачала головой.

– Можно подумать, ты раньше меня когда-то жалел, – пробормотала она, устраиваясь на подоконнике дожидаться окончания занятия.

За перемалыванием внезапной ссоры время пролетело незаметно. Стефани даже вздрогнула, когда дверь аудитории распахнулась. Молчаливые угрюмые студенты потянулись прочь необычно тихо. Необычно для других предметов, а после зелий с профессором Кроу большинство и раньше предпочитали молчать до тех пор, пока не доберутся до другого этажа, а уж потом негодовать: Кроу обладал очень тонким слухом и не скупился на обнуление оценок.

Стефани дождалась, пока все студенты выйдут, махнула между делом Алисе и Арни, давая им понять, что ее не надо ждать и ничего объяснять она сейчас не хочет. Те послушно пошли прочь, а Стефани, глубоко вдохнув и резко выдохнув, заставила себя снова войти в аудиторию.

Профессор Кроу обнаружился за столом: он что-то активно писал в журнале, вероятно, краткие заметки по только что закончившемуся занятию. На вошедшую Стефани не обратил никакого внимания, даже когда та подошла к столу почти вплотную. Кроу носил длинные волосы, и те сейчас падали ему на лицо, поскольку он сидел, сильно ссутулившись и низко наклонившись над журналом. Стефани пришлось кашлянуть, чтобы привлечь к себе внимание.

– В чем дело, госпожа Грей? – поинтересовался Кроу, не поднимая головы. – У вас разве уже закончились занятия?

Надо же, оказывается, он ее как-то увидел. Не мог же по кашлю опознать?..

– Я ваши духи чую за километр, – хмыкнул Кроу, наконец поднимая голову и устремляя на нее мрачный взгляд. – И да, я умею читать мысли. Не самая сложная ментальная наука. Требует только определенной дисциплины ума. Что вам нужно?

– Профессор, я понимаю, что сейчас, вероятно, не самый подходящий момент говорить об этом, – выпалила Стефани, – но я хотела попроситься к вам на стажировку. Видите ли, я собираюсь вступить в Орден ядовитой змеи, а вы сами знаете, какие там высокие требования к подготовке по этому предмету.

Еще бы он не знал! Пусть Кроу и был членом Ордена черного пса, в академии прежде возглавлял именно факультет змей. Вероятнее всего, в свое время – еще до скандала, загубившего его перспективы, – тоже собирался в Орден ядовитой змеи.

– Неужели? – вяло удивился профессор. – С чего вдруг? Ваш декан в курсе?

– Да, – кивнула Стефани. – Он одобряет. В медицинскую сферу идут именно из Ордена ядовитой змеи, а я решила связать свою жизнь с врачеванием, а не с теоретическими науками.

– Очень зря, – хмыкнул Кроу. – В зельях вы абсолютно бездарны. И подпускать вас к магической медицине близко нельзя. Поэтому не выделывайтесь, вступайте в свой Орден мудрой совы и занимайтесь какой-нибудь глупой ерундой, вроде исследования мертвых языков. Там вы, по крайней мере, никому не навредите.

– Профессор, послушайте… – попыталась возразить Стефани, хотя от его грубого тона и резких характеристик у нее неприятно заскребло в горле и сердце забилось часто-часто, как перед сражением.

– Я не собираюсь тратить на это свое время, Грей, – повысив голос, перебил Кроу. – Ни на то, чтобы выслушивать вас, ни на то, чтобы дополнительно вас обучать. Покиньте мою аудиторию, пока я не назначил вам взыскание.

– За что? – не удержалась от возмущения Стефани.

– За неуместную навязчивость. Свободны.

И он снова сгорбился над журналом, продолжив выводить карандашом аккуратные, но совершенно нечитаемые буквы.

Стефани еще пару секунд стояла у стола, борясь с желанием высказать все, что думает по поводу поведения преподавателя, но все же промолчала, резко развернулась и вышла, громко стуча каблуками. Обращенного в ее спину взгляда она не почувствовала.

– Он даже не выслушал меня, понимаешь? Просто выставил вон! Еще и наорал…

Стефани горестно вздохнула, зачерпывая ложечкой лиловое мороженое. Обычно она старалась не злоупотреблять сладким, но сегодня заказала в кафетерии сразу полдюжины шариков разных цветов и вкусов. Алиса только рот раскрыла от изумления и лаконично заявила, что ее стошнит. Однако Стефани уговорила уже половину порции, а ее не только не замутило, но даже пока не отпустило. В душе по-прежнему полыхал пожар негодования.

– Прям наорал? – меланхолично удивилась Алиса, потягивающая молочный коктейль из обезжиренного молока. – Кроу? Он орать умеет?

– Ну, не наорал, – смущенно призналась Стефани, – просто обругал. Сказал, что я бездарна и меня близко нельзя подпускать к медицине, что мне лучше заняться мертвыми языками: там я никому не смогу навредить.

– Жестко, – прокомментировала Алиса, недоверчиво наблюдая за тем, как мороженое исчезает из вазочки.

– Не то слово! А я еще и с Граном перед этим поссорилась из-за него.

– Что опять ляпнул мой придурковатый братец? – тут же оживилась Алиса.

– Да ничего такого. Теперь я понимаю, что он был прав от и до! Кроу действительно неадекватен. Уж не знаю, что у него там с личной жизнью, но нельзя быть таким бескомпромиссным… А знаешь что? – вдруг встрепенулась Стефани и посмотрела на подругу. – Я этого так не оставлю! Он не имеет права мне отказать. У меня все четыре года были положительные оценки по зельям. И средний балл за четвертый курс – четыре и девяносто пять. Я одна из лучших учениц академии, у меня нет хвостов, и он наверняка обязан взять меня на стажировку.

– Эй, полегче, подруга! Ты вообще представляешь, во что он превратит твою жизнь, если ты пойдешь к ректору и заставишь взять себя на стажировку? Он тебя не просто с грязью смешает, он тебя по стенке тонким слоем размажет!

– А что ты мне предлагаешь? – Стефани недобро прищурилась. – Как Гран посоветуешь просто отказаться от выбранного будущего? Из-за какого-то… препода со скверным характером?

– Зачем же так радикально? – протянула подруга, пряча взгляд.

Наверняка именно это и собиралась предложить, но реакция Стефани и тот факт, что Гран уже дал аналогичный совет, заставили ее на ходу поменять позицию. Собирая трубочкой со стенок стакана налипшую сладкую пену, Алиса явно тянула время, лихорадочно придумывая альтернативный вариант. Наконец она радостно взмахнула руками.

– Можно же зайти с другой стороны! – возбужденно воскликнула она, но тут же смутилась, заметив, что привлекла к их столику ненужное внимание. Продолжила уже тише: – Давить на таких людей – себе дороже. С ними лучше действовать хитростью.

– И как именно ты предлагаешь мне обхитрить того, кто, по слухам, во время войны был настолько хорошим шпионом, что до сих пор многие не уверены, на чьей стороне он на самом деле был? – недоверчиво поинтересовалась Стефани. Затея казалась ей совершенно бесперспективной.

– Даже самые умные мужчины глупеют, когда дело доходит до секса, – доверительным шепотом сообщила Алиса. – Особенно если секс они видят исключительно по большим праздникам.

Стефани едва не поперхнулась очередной порцией мороженого и уставилась на подругу так, словно у той внезапно выросла вторая голова. Или правильнее будет сказать: рога, хвост и копыта.

– Ты мне предлагаешь переспать с преподом ради стажировки? – она едва удержалась, чтобы не перейти на возмущенный крик.

И все равно на всякий случай оглянулась по сторонам: не услышал ли кто? Но на них никто не смотрел, значит, ей удалось переспросить спокойно.

– У меня вроде как любовь с твоим родным братом, который, как оказалось, не вычеркнул меня из своей жизни за это время. Ты забыла?

Алиса почему-то опустила взгляд, пряча от нее глаза, и проворчала:

– Поверь, об этом сложно забыть. И если уж на то пошло, то я давно хочу сказать, что не понимаю, что ты в нем нашла. Но сейчас речь не о нем. Я не предлагаю тебе спать с Кроу. Подозреваю, что ни одна стажировка этого не стоит. Просто очаруй его, сделай вид, что ты хотела бы…

– Интересно, каким образом?

Алиса на мгновение задумалась, подняв взгляд к потолку, и тут же радостно встрепенулась, напомнив:

– В конце недели у нас ведь праздник, так?

– В честь Ночи мертвецов, да, – кивнула Стефани, хотя не понимала, к чему клонит подруга.

– Ну вот, значит, будет традиционный бал. Он обязан там присутствовать, следить за порядком…

– Он больше не декан факультета, – возразила Стефани. – Так что не обязан.

– Но едва ли он откажет себе в удовольствии испортить другим вечер! – фыркнула Алиса. – Полутемный зал, неформальная обстановка… Надень платье с вырезом поглубже, линзы вместо очков, распусти волосы. Подожди, пока он выпьет чего-нибудь. Потом снова подойди со своим вопросом, дай понять, что тебе не столько интересна стажировка и змеиный орден, сколько он сам.

– Как именно я должна дать это понять?

– Мне тебя учить? Ненароком коснись его, улыбнись, закуси губу…

– С ним не прокатит, – с нарочито серьезным видом заявила Стефани. – Он мысли читать умеет, так что раскроет меня в первую же секунду.

Глаза Алисы округлились.

– Серьезно? Он может?

Стефани сокрушенно покачала головой, удивленная тем, что подруга не распознала сарказм. О ментальной магии, чтении и внушении мыслей на Тумалоне ходили целые легенды. Это походило на веру в гадалок и экстрасенсов среди людей: одни верили, что так бывает, другие нет, а третьи – старательно убеждали остальных, что владеют этой способностью. Когда Стефани узнала об этом, прочла с десяток разных книг и научных трудов, пытаясь разобраться, работает ли это, а если работает, то как. И в итоге пришла к выводу, что это обычное шарлатанство. Ее забавляло, что многие урожденные тумалонцы этого не знают и продолжают верить в тайные практики.

– Нет, конечно. Не больше, чем любой другой умный и наблюдательный человек. Но то, что ты предлагаешь, все равно как-то мерзко…

– Я не предлагаю тебе с ним целоваться…

– Я не в этом смысле, – отмахнулась Стефани, но тут же озабоченно сдвинула брови. – Хотя в этом смысле тоже… А если он поверит и решит этим воспользоваться?

– У тебя есть прекрасная отмазка: студентам запрещены интимные отношения в стенах академии, особенно – с преподавателями.

– А что я буду делать, когда учебный год закончится?

Стефани задавала вопросы, а внутренний голос в ее голове недоверчиво уточнял, серьезно ли она все это говорит. Играть с чувствами другого человека, на ее взгляд, было еще хуже, чем торговать собой.

– Ну, отмажешься, – отмахнулась Алиса. – Скажешь, мол, все прошло, поняла, что жить без Грана не могу, а это было увлечение, что ты перепутала уважение к его таланту зельевара с влечением к нему как к мужчине. Или вообще сделаешь вид, что он тебя не так понял. Не станет же он тебя насиловать прямо на выпускном? Да и потом тоже.

– И если бы тебе что-то было нужно от человека, ты бы так поступила? Это как-то… некрасиво, нет?

– Тут уж сама смотри. Насколько сильно тебе нужна эта стажировка и на что ты ради нее готова. Хочешь ли целый год терпеть его издевательства или предпочтешь ни к чему не обязывающий флирт.

Стефани вздохнула и посмотрела в опустевшую вазочку. Надо было взять еще пару шариков мороженого. Хватило бы, чтобы принять какое-то решение.

Глава 4. Карл Кроу

Как и было им назначено, Стефани Грей явилась во второй половине дня, чтобы сварить заново испорченное во время занятия зелье. Ее дружок-гандболист не пришел, рискуя обзавестись серьезными проблемами уже в начале семестра. И мысленно Кроу пообещал себе обязательно их устроить за такую наглость. А заодно за то, что из-за собственного гонора парень бросил подругу в беде. То есть наедине с самым жутким преподавателем академии с крайне темным прошлым. Не по-мужски это как-то.

Грей без лишних слов прошла на свое обычное место в первом ряду и приступила к приготовлению зелья, не дожидаясь от Кроу разрешения или хоть какой-то реакции, поэтому он спокойно продолжил заниматься своими делами – бумажной работой, которой в академии всегда было неоправданно много. Он успел забыть, каково это.

Правила безопасности требовали от него внимательно следить за работой студентки, чтобы та случайно не покалечилась из-за досадной ошибки. Все-таки зельеварение, особенно на продвинутом уровне, – весьма сложный и опасный предмет. Но этой студентке Кроу доверял. Что бы он там ни наговорил ей утром. Будь при ней напарник, наверное, пришлось бы следить пристальнее, а так он мог позволить себе вообще не смотреть в ее сторону.

Мог, но почему-то не позволял и время от времени все же смотрел. В основном потому, что чувствовал на себе ее взгляд. Или тот ему только мерещился, поскольку, стоило поднять голову от писанины, как оказывалось, что вниманием Грей всецело владеет зелье. Ему оставалось только наблюдать, как она хмурится, кусает губы и раздраженно откидывает со лба непослушную прядь светлых волос, не желавшую держаться в пучке. Лишь однажды ему все же удалось перехватить ее взгляд, когда она чуть замешкалась, и тогда он заметил еще и огорчение, разочарование и внутреннюю борьбу.

Кроу стало интересно, о чем девушка думает. Проклинает его и его скверный характер? Строит планы мести? Мысленно ищет способ все-таки получить желаемое? Оставалось надеяться, что она не станет упрашивать или, чего хуже, умолять со слезами на глазах (бывало в его жизни и такое).

После допущенной неосторожности Стефани Грей больше не смотрела на него, во всяком случае, Кроу больше не чувствовал на себе ее взгляд. Но вместо того чтобы успокоиться, сам стал смотреть на нее чаще, испытывая странное, тревожное чувство, которое не мог ни определить, ни даже описать. Просто ему вдруг стало не по себе от ее присутствия. Что это? Неспокойная совесть? Может, он становится слишком стар для той манеры поведения, что всегда была его единственной отдушиной в западне, в которую он по глупости (и чужой жестокости) угодил?

«Или просто ты еще недостаточно стар, – шепнуло что-то глубоко внутри. – И пока способен испытывать какие-то эмоции, находясь наедине с красивой девушкой».

Кроу скользнул по Грей еще одним оценивающим взглядом и мысленно усмехнулся. Ладно, насчет «красивой» – это все-таки серьезный перебор. Но молодость и свежесть любой женщине к лицу, тут спорить не о чем.

Так или иначе, а когда Грей закончила работу, он испытал неимоверное облегчение. Молча поставил высший балл и, не глядя на студентку, проворчал:

– Вы свободны.

Не медля ни секунды, девушка повернулась и ушла. Видимо, еще в процессе работы приняла решение больше не заговаривать с ним о стажировке, не упрашивать и тем более не умолять.

Как выяснилось пару дней спустя, она решила пойти другим путем. Вечером в его комнатах возникла ректор Милдред и с порога поинтересовалась:

– Стефани Грей сказала, что ты отказал ей в стажировке для вступления в Орден ядовитой змеи. Могу я узнать почему?

– И тебе доброго вечера, Марна, – усмехнулся Кроу и сделал широкий приглашающий жест. – Проходи, не стесняйся.

Приглашение она приняла и даже прошла за ним в гостиную, но от предложенного кресла отказалась. И хотя это было несомненным нарушением правил этикета, Кроу все же сел в другое кресло и посмотрел на ректора снизу вверх.

– Я все объяснил самой Грей.

– Я знаю, но хочу услышать твои аргументы от тебя.

– А я разве должен их приводить? – картинно удивился он. – Насколько я помню, дополнительные занятия – дело добровольное. Я не обязан брать ее в ученицы.

Губы Милдред сжались в тонкую полоску, она была вынуждена признать:

– Да, это так. Но мы все здесь для того, чтобы готовить новых адептов и делать это максимально хорошо. Стефани Грей – очень способная девушка, она станет прекрасным приобретением для любого ордена. И ты это знаешь, потому что она одна из лучших студенток и на твоем курсе. Если не лучшая. Так почему ты не хочешь помочь ей и своему… факультету.

Заминка ректора была очень короткой, почти незаметной, но Кроу она все равно резанула по ушам. Он понимал, что Милдред в последний момент заменила слово «орден» на «факультет», хотя в этом не было смысла, ведь…

– Стефани Грей учится на факультете сов. Это раз. Вашими стараниями я больше не являюсь деканом факультета змей, поэтому его дела меня теперь не касаются. Это два. И три: я никогда не был членом Ордена ядовитой змеи, несмотря на все свои достижения в области зельеварения. Так что мне плевать и на его дела. А больше всего мне плевать на Стефани Грей и ее будущие карьерные перспективы, я не собираюсь тратить на нее свое личное время. У меня есть дела поинтереснее!

Последнее он, конечно, зря сказал. Милдред презрительно фыркнула и ядовито заметила:

– Ну да, конечно, семья, друзья, активная общественная жизнь… Хотя нет, постой, у тебя же ничего из этого нет.

Кроу постарался удержать нейтральное выражение лица. Не хотелось давать понять собеседнице, что ее удар пришелся по больному месту. Да, ничего этого у него нет. И уже, вероятно, не будет, даже если со временем его окончательно реабилитируют.

– Знаешь, почему я не сошел с ума в одиночной камере за все те месяцы, что там провел? Потому что одиночество меня не тяготит. Я им наслаждаюсь. И если это все, что ты хотела мне сказать, я бы предпочел, чтобы ты его больше не нарушала.

– Нет, это еще не все, – уже не ядовитым, а просто немного недовольным тоном возразила Милдред. – Ночь мертвецов. Ты должен там присутствовать…

– Я больше не декан и не обязан следить за порядком.

– С прошлого года правила изменились. Теперь во время студенческих вечеринок дежурят не только деканы, но и преподаватели по графику. В Ночь мертвецов твоя очередь.

– Кто сказал?

– Я сказала! И если ты здесь работаешь, ты мне подчиняешься. Это ясно?

Кроу вздохнул и покачал головой. Интересно, если он скажет «нет», что она сделает? Уволит его? Смешно… Однако нового витка споров ему не хотелось, он действительно предпочел бы поскорее остаться наедине с собой, поэтому только натянуто улыбнулся.

– Вам бы пересмотреть название праздника, Марни. Тема некромантов и мертвецов в Содружестве давно непопулярна. В других учебных заведениях Ночь мертвецов заменили на Осенний бал или что-нибудь в таком роде.

– Не уходи от темы, Карл.

– Я тебя понял, я там буду.

«И клянусь Создателем, постараюсь обнаружить и наказать всех нарушителей, особенно тех, что с факультета сов, – мысленно добавил он. – Чтобы тебе больше неповадно было».

Если Милдред что-то такое и прочитала в его глазах, то виду не подала. Или просто не поняла. Во всяком случае, гостиную его она покинула с видом победителя, хоть и не достигла цели, ради которой пришла.

После ее ухода Кроу какое-то время смотрел на пляшущее в камине пламя, пока не осознал вдруг, что мысли его вновь крутятся вокруг Стефани Грей и ее просьбы о стажировке. Впрочем, больше все-таки вокруг самой девушки. Вспоминалась непослушная светлая прядь, складка на лбу, задумчивый взгляд. И вместе с тем вспоминалась та, другая. О которой Кроу давно старался не думать.

«Странно, они ведь совершенно непохожи», – мелькнула непрошеная мысль.

Он резко встал и стремительно подошел к книжному шкафу. Открыл створки, пробежал взглядом по корешкам книг. Вытащил одну, бегло пролистал страницы, поставил на место, взял другую. Искомое нашлось лишь в четвертой книге: портрет на пожелтевшей от времени плотной бумаге.

Большие карие глаза, пышные, слегка вьющиеся, почти черные волосы. Да, совершенно непохожи. Но почему он вдруг вспомнил эту, глядя на ту?

Нет, ему определенно не стоит брать Стефани Грей в ученицы. Не нужны ему ни эти воспоминания, ни дурацкие мысли.

Кроу захлопнул книгу, поставил на место и с портретом в руках приблизился к камину. Еще с минуту смотрел на лицо, которое время постепенно стирало из памяти, а потом решительно бросил карточку в огонь и отвернулся.

Глава 5. Стефани Грей

Несколько дней в душе Стефани боролись ангелы и демоны, особенно после того, как она узнала от ректора Милдред, что никто не может заставить профессора Кроу взять ее на стажировку.

– Мне очень жаль, Стеф, – вздохнула та, разводя руками. – Но стажировки – дело добровольное. Я не могу заставить преподавателя взять дополнительную нагрузку. Могу только обязать его принимать у тебя зачеты раз в месяц, но не уверена, что тебе это так уж надо. Сама понимаешь, он тебе ни один не поставит, всегда найдет к чему придраться. Так что лучше попробуй договориться с ним по-хорошему. Или найди другого наставника. В крайнем случае, я уверена, ты способна и сама все изучить.

– В теории – да, – кивнула Стефани. – Но без практики это бесполезно, а без надзора преподавателя вы не позволите мне практиковаться, так ведь?

Она вопросительно посмотрела на ректора, и та кивнула, неловко пожав плечами.

– Прости, Стеф, – повторила Милдред. Почему-то даже преподаватели всегда звали Стефани по имени. Почти все. – Но если ты найдешь стороннего наставника, я заставлю Кроу пускать вас в лабораторию.

Это стало слабым утешением, поскольку у Стефани просто не было средств, чтобы нанять себе преподавателя. Деньги человеческого мира на Тумалоне почти ничего не стоили, а потянуть одновременно основную учебу, стажировку и подработку она не сможет.

Оставался вариант: договориться полюбовно. В интерпретации Алисы – в прямом смысле слова. Однако Стефани считала этот вариант неприемлемым. И убеждала себя, что платье с тугим корсетом, открытыми плечами и юбкой, разрезанной почти до бедра, надела для Грана. А как иначе? Не для профессора же Кроу! Стефани не питала иллюзий по поводу своей внешности и полагала, что даже если распустит волосы, заменит очки на линзы и ярко подведет глаза, это не заставит взрослого мужчину потерять голову, влюбиться без памяти и бросить к ее ногам весь мир. Ну, или в ее случае – стажировку по зельеварению. Впрочем, даже если бы была писаной красавицей, Стефани не стала бы пытаться. Играть подобным образом с чувствами людей – недопустимо.

– Да какие чувства? – возмутился Арни, когда она изложила ему собственное восприятие ситуации.

Зачем Алиса поделилась с их общим другом ее проблемой и своим вариантом решения, Стефани не знала. Оставалось надеяться, что никто из них не ляпнет об этом Грану, ведь он патологически ревнив.

– Это же Кроу. У него нет чувств. Кроме чувства ущемленного самолюбия и ненависти ко всему окружающему.

Стефани так не считала, но предпочла промолчать, понимая, что нет смысла пытаться убедить друга в обратном. Да и не нужно это никому. Тем более, Арни тоже не считал идею Алисы хорошей, но совсем по другим причинам. Ему просто казалось небезопасным заигрывать с Кроу.

– Ничего себе! – одновременно восхищенно и несколько обескураженно выдохнула Алиса, когда Стефани вышла из ванной комнаты, где предпочитала переодеваться, в бальном платье и принялась за прическу. – Кто ты такая и что сделала с моей соседкой по комнате?

Стефани улыбнулась, довольная произведенным эффектом. Однако подруга тут же нашла к чему придраться:

– Выглядишь отпадно, конечно, но к такому платью стоило выбрать другие туфли.

– Чем плохи эти? – Стефани озадаченно посмотрела на классические лодочки на невысоком, устойчивом каблуке.

– Каблук нужен повыше. Сюда так и просятся высоченные шпильки!

– Ага, чтобы сломать ногу, еще не дойдя до бального зала? Нет уж, спасибо! Чтобы надеть сегодня высоченные шпильки, мне стоило начать практиковаться ходить на них еще полгода назад.

– Ладно, не страшно, – отмахнулась Алиса и хихикнула. – Все равно никто ниже декольте смотреть не станет. Так ты все-таки решила последовать моему совету?

Стефани не сразу сообразила, о каком совете идет речь, а когда до нее дошло, она возмущенно округлила глаза и отрезала:

– Конечно, нет! Но это не значит, что я должна идти на праздник в монашеском одеянии. У меня все-таки парень есть.

– Ой, только не говори, что вся эта красота для Грана!

Сама Алиса тоже была одета не так чтобы очень скромно, но Стефани не стала уточнять, ради кого подруга так нарядилась. И так было понятно: для Арнольда. Она вообще предпочла промолчать и заняться макияжем.

В итоге и Гран, и Арни были поражены до глубины души их внешним видом. К счастью, последний не стал задавать провокационных вопросов, а просто выразительно приподнял брови и покосился на Алису. Та лишь махнула рукой и хихикнула.

Вся эта пантомима прошла мимо внимания Грана, поскольку тот действительно слишком сосредоточился на декольте Стефани. Корсет приподнимал обычно скромную грудь и делал ее более соблазнительной. И уже полминуты спустя Стефани пожалела о том приступе смелости, в котором купила платье.

По случаю Ночи мертвецов бальный зал академии был декорирован в стиле старого кладбища: столы с закусками походили на гробницы, то тут, то там возникали надгробия, вдоль стен стояли плачущие статуи, а пустую посуду из-под напитков и еды убирали… почти настоящие мертвецы. К счастью, это оказались имитирующие покойников куклы, оживленные артефакторами.

– А ведь в прежние времена с магов-некромантов сталось бы поднять и привести несколько настоящих зомби, – заметила Алиса, глядя на одного такого «мертвеца», у которого их спутники как раз брали напитки. – Я читала где-то, что у них было отвратительное чувство юмора.

– Как хорошо, что некромантия у вас давно запрещена, – рассеянно отозвалась Стефани, скользя взглядом по присутствующим в зале.

– Кого-то ищешь? – хитро улыбнувшись, поинтересовалась подруга, заметив это.

– Нет, – быстро отмахнулась Стефани, заставив себя перестать сканировать взглядом толпу.

И только тогда осознала, что действительно искала профессора Кроу. Нет, конечно, не для того, чтобы его соблазнить. Но почему бы действительно не попытаться подловить его в более расслабленном и добродушном состоянии? Если, конечно, он когда-нибудь бывает в таком.

Однако высокой, худощавой фигуры в черном одеянии нигде не было видно. Впрочем, сегодня почти все были или в черном, или в настолько темных нарядах, что те все равно выглядели черными. Найти среди них Кроу будет сложно.

– Знаешь, я тут подумала, что он вполне может и не прийти, – протянула Алиса, не желая успокаиваться. – Или сидеть где-нибудь в уголке в виде ворона…

– Хватит! – раздраженно огрызнулась Стефани. – Шутка затянулась и перестала быть смешной.

– Ладно, извини, – Алиса обиженно дернула плечом. Но тут же улыбнулась и потянула ее за руку в сторону танцплощадки, над которой разносилась громкая и весьма тяжелая музыка. Готический рок все еще правил на подобных вечеринках, которые назывались балами только по какому-то недоразумению. Точнее, по древней традиции. На Тумалоне многое происходило в соответствии с традициями.

Стефани последний раз окинула взглядом толпу, задержала его на скучающей группке преподавателей, среди которых заметила и декана своего факультета. Однако Кроу рядом с ними не оказалось.

«Да и плевать», – решила она. В конце концов, действительно наряжалась не для него.

Поднять голову и поискать взглядом черного ворона, притаившегося на выступе под потолком, она так и не сподобилась. Зато сам ворон внимательно следил за ее передвижениями. И передвижениями ее друзей.

Когда шум, мерцание праздничных огней и духота окончательно утомили ее, Стефани вырвалась из бального зала на просторный балкон, с которого открывался весьма устрашающий вид. Как и любой уважающий себя замок, Академия Метаморфоз стояла на краю пропасти. И именно над этой пропастью и нависал балкон. Когда Стефани оказалась здесь в первый раз, она в ужасе убежала прочь, чувствуя, как кружится голова, и слыша, как голодная бездна взывает к ней шепотом: «Загляни в меня, шагни в меня…»

Сейчас Стефани ничего такого не почувствовала и не услышала. Она даже не взглянула вниз, когда подошла к ограждению, просто вцепилась в него руками, закрыла глаза и подставила разгоряченное лицо прохладному ветерку. Вечерний воздух пах тумалонской осенью. Она имела собственный, ни с чем не сравнимый запах, который трудно было описать и невозможно забыть. Ее мать просто не понимала, что для Стефани Тумалон стал судьбой еще в тот день, когда она впервые оказалась здесь перед поступлением в академию.

И без того довольно бессвязный поток мыслей и воспоминаний был внезапно прерван, когда чьи-то руки скользнули вокруг талии, а теплые губы поцеловали в изгиб шеи, отчего стало щекотно. Стефани улыбнулась, склоняя голову набок, чтобы дать знакомым губам чуть больше свободы. Ее ладони скользнули по рукам Грана.

– Ты тоже решила, что пора сбежать из этого дурдома? – услышала она томный шепот.

– Просто захотела немного проветриться.

– Я тоже… Ты сегодня невероятно выглядишь, с ума меня сводишь, – сообщил Гран, игриво прикусив мочку уха. – Кажется, я уже весь горю…

Стефани слегка напряглась, понимая, что Гран клонит в опасную сторону, и ответила без тени игривости:

– Тогда тебе действительно стоит погулять и остыть.

– Да, но как же мне остыть, когда здесь ты – такая горячая… невероятно сексуальная…

Он шептал это, прерываясь только для того, чтобы покрыть поцелуями шею и обнаженное плечо. Сильные руки обнимали Стефани все крепче, теснее прижимая ее к Грану, заставляя чувствовать его возбуждение.

Пришлось торопливо повернуться, чтобы установить между ними хотя бы небольшую дистанцию. Однако парень расценил это как приглашение к поцелую. Увиливать Стефани не стала и на поцелуй ответила, но стоило руке Грана скользнуть к ее груди, как она перехватила ее и отвела в сторону.

– Перестань, ты знаешь правила.

– Да к черту эти замшелые правила, – выдохнул Гран с приглушенным рыком. – Им двести лет в обед. И с адептов давно не берут клятву воздержания на время обучения, а все, что не запрещено магически…

– Запрещено административно, – перебила Стефани, пытаясь чуть отодвинуть его от себя, но так, чтобы ее действия не выглядели грубо. – Это традиция, Гран. И за это обнуляют оценки.

– Только тем, кого ловят, – возразил он слегка раздраженно.

– А ты думаешь, что здесь нас никто не заметит? – парировала Стефани, выразительно приподняв брови.

– Я же не предлагаю делать это прямо здесь. Можем пойти куда-нибудь…

– Куда? Вам нет доступа в женское общежитие, а нам в мужское. Предлагаешь залезть в какой-нибудь чулан?

– В этом есть своя романтика, – снова попытался переключиться на игривый тон Гран, кладя руку ей на бедро. – Нарушение запретов… Разве тебя это не заводит?

Стефани раздраженно скинула его руку и отрезала:

– Нет. Ни капельки.

Лицо Грана снова стало недовольным.

– Вот, значит, как, да? Тогда зачем ты надела это платье? Стеф, ты уже не девочка, пора бы понимать, что к чему. У нас ведь уже все было, чего ты опять ломаешься, как в первый раз?

Стефани непроизвольно стиснула зубы. Да, у них действительно все уже было, но именно в этом и пряталась проблема. Близость не впечатлила Стефани. Во всяком случае, не настолько, чтобы рисковать и нарушать правила Академии – пусть они действительно очень устарели – ради нее.

Вот только Стефани ни в коем случае не собиралась признаваться в этом Грану. Его это очень заденет – к гадалке не ходи.

– Стеф, – продолжил он, пока она молчала. – Я ждал тебя больше года. Ждал, пока ты придешь в себя после войны, когда разберешься со своими проблемами. Я терпел и ждал, но я не могу ждать тебя вечно. Если ты не хочешь отношений со мной, так и скажи…

– При чем здесь это? – торопливо перебила Стефани. – Это просто правила, Гран. Их нужно соблюдать, чтобы был какой-то порядок, понимаешь?

– Да забудь ты про правила! – потребовал он, снова привлекая ее к себе для поцелуя.

Который секунду спустя был прерван беспардонным оглушительным карканьем. Оба вздрогнули от неожиданности и одновременно повернули голову к севшей на ограждение птице. А та снова выразительно каркнула, осуждающе посмотрев на них темным глазом.

Стефани уперлась Грану рукой в грудь, заставляя отодвинуться и при этом не сводя с птицы испуганного взгляда.

– Ты чего?

– Чего-чего, – прошептала Стефани, хотя шептать в данном случае было совершенно бессмысленно. – А если это Кроу?

– Ой, перестань! Не может же каждая птица быть им!

– А нам и одной хватит.

– Ты просто морочишь мне голову, Стеф! – снова разозлился Гран, наконец отпрянув от нее. На его лице были написаны возмущение и оскорбление. – И это никуда не годится. Давай уже как-то определись, со мной ты или нет, хорошо?

Он повернулся и торопливо ушел, а Стефани осталась на балконе наедине с черным вороном. Настороженно посмотрела на него. Ворон посмотрел на Стефани.

– Профессор Кроу, если это вы, то примите уже человеческий облик. Некрасиво вот так шпионить за людьми. Война закончилась.

Ворон только склонил голову набок.

– Ладно, будем считать, что я поверила, – хмыкнула Стефани и тяжело вздохнула. – Нет, что мне теперь с Граном-то делать, а?

Расставаться ей совершенно не хотелось. Она уже не была уверена, что чувствует к нему то же, что до пожара войны, охватившего Тумалон два года назад. Но виноват в этом не Гран, а сама Стефани: что-то выгорело в ней за долгие страшные месяцы. Теперь все ощущалось иначе. Но к рыжеволосой звезде гандбола, урожденному тумалонцу, в которого она влюбилась еще на первом курсе, ее по-прежнему тянуло. Он был из той, прежней жизни, в которой самой большой ее заботой было – не завалить экзамены. И Стефани отчаянно хваталась за него, как за последнее, что осталось от тех времен.

Ворон шумно хлопнул крыльями и улетел, каркнув напоследок. И в этом последнем крике Стефани почудилось презрительное: «Ну и дура».

Примерно час спустя Стефани сдалась и решила покинуть вечеринку. Веселье еще не закончилось, но у нее совсем испортилось настроение. Алиса и Арни куда-то пропали еще до того, как она вернулась в зал с балкона, порядком на нем замерзнув. Грана она тоже больше не видела, чему отчасти радовалась: сегодня у нее не было сил на еще один раунд ссоры.

Совесть настойчиво шептала, что следует остаться на празднике до самого конца, ведь она староста курса, но усталость и дурное настроение победили. К тому же Кроу так и не появился, а потому возможности подойти к нему и еще раз поговорить о стажировке не предоставил. Так чего время зря терять? Уж лучше выспаться, чтобы завтра с утра пораньше сесть за реферат. С выполнением письменных работ Стефани предпочитала не тянуть, хотя ее ужасно раздражала манера магов все писать от руки. Ладно, она понимала, что компьютеры на Тумалоне не работают из-за несовместимости мощного магического фона с электричеством, но можно же было перенять у людей хотя бы печатные машинки? Впрочем, спасибо и на том, что писать приходилось не пером, а карандашом.

Стефани как раз дожидалась блудную летающую платформу, заменяющую магам лифты, на площадке третьего этажа, ежась от холода и проклиная себя за платье с открытыми плечами, когда ее окликнул знакомый голос, услышать который сегодня она уже не рассчитывала:

– Госпожа Грей, как славно. Как раз вы мне и нужны.

Она вздрогнула и обернулась: перед ней стоял профессор Кроу собственной персоной. Волосы, как всегда, падали ему на лицо, руки были скрещены на груди. Весь в черном, как Ангел Смерти. И бледный, как сама Смерть.

Стефани едва удалось подавить рвущийся наружу стон. Значит, когда она его искала, чтобы поговорить, он где-то прятался, а теперь, когда у нее уже нет сил не то, что убеждать (или соблазнять), а даже просто поддерживать разговор, он тут как тут. И что-то подсказывало Стефани, что не на чай с печеньем он ее позвать собирается и не принести извинения за свое скверное поведение. Кстати, ее открытое платье и вечерний макияж не произвели на профессора никакого впечатления: он даже бровью не повел. Что и требовалось доказать.

Тем не менее Стефани дружелюбно улыбнулась:

– Добрый вечер, профессор Кроу. Чем я могу вам помочь?

– Вы нужны мне в качестве старосты курса, – обманчиво мягко сообщил преподаватель. – Если я правильно понимаю, то двое студентов вашего факультета в настоящий момент нарушают правила академии в одной из комнат. – Он кивнул в сторону коридора, ведущего в запрещенную часть замка. – Вы будете нужны мне как свидетель и представитель факультета. Следуйте за мной.

– Конечно, профессор, – обреченно отозвалась Стефани и поплелась за ним, мысленно проклиная неизвестную парочку.

Почему нельзя единовременно нарушать хотя бы только одно правило? Почему нужно обязательно все и сразу? Нет, Стефани не была ханжой и прекрасно понимала, что правило сексуального воздержания, когда-то тесно связанное с общественной моралью на Тумалоне и верой магов в то, что оно способствует концентрации силы, давно устарело. И знала, что большинство преподавателей смотрит сквозь пальцы на нарушение запрета, но считала, что делать подобное нужно с умом. И как минимум не в запрещенном месте, поскольку само нахождение там предполагало наказание в виде обнуления оценок или взыскания.

Кроу, как всегда, шел быстро, и даже ускорившись, Стефани едва поспевала за ним. Ей все казалось, что еще секунда – и он обернется вороном и полетит, раз уж умеет, любит и практикует, но сейчас он справлялся с перемещением пешком.

Стефани очень старалась, но все же отстала, поэтому в обозначенную профессором комнату вошла спустя три или четыре секунды после того, как Кроу распахнул дверь, когда высокий визг уже отразился от стен коридора. Увидев Лану Бран, поспешно поправляющую лиф платья, Стефани возблагодарила за это небо: только вида голой груди старой пассии Грана ей не хватало сегодня для полного счастья.

А в следующее мгновение она осознала, что Гран тоже здесь. С Ланой. Сердце екнуло, но больше Стефани так ничего и не почувствовала. Ни обиды, ни огорчения, ни злости… Разве что испытала облегчение, потому что решение, которое приятель повесил на нее, он все-таки принял сам, уединившись сегодня с Ланой в качестве замены ей, Стефани. Значит, ему просто все равно, с кем проводить время. Или дело только в том, что Лана по-прежнему проще и доступнее?

– Так-так, господин Уоллес и госпожа Бран, – приторно-сладким тоном произнес Кроу тем временем, отвлекая Стефани от сумбурных мыслей. – Как вы думаете, госпожа Грей, пять обнуленных оценок в данном случае будет не слишком суровым наказанием?

Он повернулся к Стефани, вопросительно приподняв бровь.

В шкафу кто-то сдавленно охнул, а Стефани только сейчас обвела взглядом комнату, в которой они оказались. Та была небольшой, но по-своему уютной. И как будто созданной для тайных свиданий: камин, весьма потертый и местами продавленный диван, пара стеллажей с пыльными книгами и тот самый шкаф, из которого сейчас донесся подозрительный звук. Или ей только показалось?

«Нет, не показалось», – решила Стефани, заметив, что Лана тоже тревожно обернулась. Да и профессор как-то странно дернулся.

– Госпожа Грей? – снова позвал он, недовольный ее молчанием.

– Вам, конечно, виднее, профессор, но разве вы можете это сделать? – отозвалась Стефани максимально ровным тоном, на какой только была сейчас способна. – Вы ведь больше не декан, а эти двое столько оценок по вашему предмету за неделю не имеют.

Она прекрасно понимала, что это опасный ответ. Напоминание Кроу о том, что у него больше нет прежней власти, могло дорого ей обойтись. Конечно, сейчас он ей оценку не обнулит, но затаить обиду может. Кончится это, вероятно, новой провокацией во время практической работы и еще одной необходимостью переделывать зелье после занятия.

Часы на стене прочирикали девять вечера, на мгновение привлекая к себе всеобщее внимание. После чего Кроу повернулся к Стефани и обманчиво миролюбиво улыбнулся.

– Я знаю об этом, госпожа Грей, но ничто не мешает мне обратиться с этим нарушением к вашему декану. Поэтому я и пригласил вас в свидетели и интересуюсь вашим мнением. Подумайте сами: запрещенная территория, запрещенные действия… Хоть отбоя еще не было, – он кивнул на часы, – и на том спасибо.

Стефани бросила на Грана раздраженный взгляд. Тот стоял, покраснев как рак, и нервно теребил пуговицу на рубашке. Лана обиженно смотрела на преподавателя исподлобья, пока Кроу выдавал свои рассуждения.

«Неужели ему заняться больше нечем? – тоскливо подумала Стефани. – Зачем тратить на нас столько времени? Хотя, – мелькнула незваная мысль, – может быть, ему просто одиноко? Едва ли после войны у него остались друзья, если были раньше. А тут хоть какое-то общение».

– Так что, я полагаю, – продолжил Кроу, – вполне справедливым будет запросить у вашего декана обнуления пяти оценок. Для каждого.

На этот раз шум в шкафу услышали все, даже не самый внимательный к деталям Гран. Профессор моментально вскинул руку с перстнем, крупный изумруд в котором ярко вспыхнул, возвещая о пробуждении энергетических потоков, и подошел к дверцам шкафа.

– Я даю вам десять секунд на то, чтобы выйти самим, – строго сообщил он.

После нескольких мгновений возни из шкафа появились еще двое студентов факультета сов, отчего Стефани едва не застонала. Из-за широкой спины Арни робко выглядывала Алиса. Вот, значит, куда они пропали. Тоже приключений захотелось.

– Надо же, у нас тут еще два кандидата на обнуление оценок, – Кроу довольно оскалился, как будто ведущий телевикторины вдруг уточнил последнюю цифру и внезапно оказалось, что он сорвал джекпот, а не угадал банальные «пять из шести».

– Профессор, мы ничего такого здесь не делали, – заявил Арни, но Кроу остановил его взмахом руки.

– Полагаю, нам теперь стоит отправиться даже не к декану, а к ректору. Пусть она решает, что с вами делать.

После этого заявления Стефани захотелось побиться головой об стену. А лучше – побить ею каждого из троих друзей и Лану за компанию. Грана два раза – потому что заслужил. Разбирательство с ректором – это уже серьезно, но Кроу по-своему прав: две парочки студентов одного факультета с понятными намерениями в запрещенной части замка – это уже то ли системное, то ли демонстративное нарушение. Притом трое из них ее ближайшие друзья. Тут и ей может прилететь за компанию что-нибудь серьезное. Например, отставка с должности старосты.

Но оказалось, что за дверью их всех ждала проблема пострашнее обнуленных оценок, взысканий, репрессий и разгневанного ректора, вместе взятых.

Глава 6. Карл Кроу

Кроу распахнул дверь комнаты и кивнул, приглашая всех выйти. Пятеро студентов уныло поплелись в коридор и замерли, сделав всего несколько шагов. Профессор, шедший позади всех, тоже остановился.

– Что за ерунда? Здесь ведь было светло, – пробормотал Доннер, вглядываясь в кромешную тьму впереди.

Кроу тоже обратил внимание на то, что коридор, по которому он несколько минут назад шел со Стефани Грей, тонет в непроницаемом мраке. Он инстинктивно поднял руку и перевернул кисть, пытаясь направить энергию в структуру через камень в перстне и сотворить огонь, но впервые в жизни ничего не вышло. В ладони даже не потеплело.

И тут же рядом послышался нестройный хор голосов. Одни командовали: «Свет!», другие: «Огонь!», но от проговаривания приказа вслух ничего не менялось. Да и не могло! Только недоумки студенты могли не заметить, что это не тот случай, когда вербальный приказ способен помочь направить энергию. Проблема явно не в стабилизации, а в том, что камень в перстне не подает признаков жизни, и это особенно хорошо видно в темноте.

А вот Грей не попыталась повторить приказ вслух, невольно отметил он про себя. И тут же недовольно поморщился.

– Доннер, Уоллес, принесите факелы из комнаты, где мы только что были. Я видел там на стенах несколько, – велел Кроу, чтобы отвлечься от ненужных мыслей. И язвительно добавил, как бы сомневаясь в интеллектуальных способностях студентов-сов: – Огонь возьмите в камине. Грей, Бран и вторая Уоллес, оставайтесь там, где стоите, не двигайтесь.

Вскоре четыре принесенных факела развеяли тьму, но легче не стало. Перед ними был совершенно незнакомый коридор, который не имел ничего общего с привычным замком Академии Метаморфоз. Все шестеро как по команде обернулись, чтобы удостовериться, что комната, из которой они вышли, все еще существует. Та действительно оставалась на месте и даже ничуть не изменилась.

– Интересно, – пробормотал Кроу, освещая факелом голые стены.

Ни картин, ни гобеленов, ни какой-либо отделки – вообще ничего. Просто глухие каменные стены, больше похожие на внутренности пещеры, чем замка. Коридор тянулся далеко вперед, свет факелов не доставал до его конца. Было совершенно непонятно, где тот самый конец. И что там.

– Где мы? – испуганно спросила Бран, вцепившись в руку недоумка Уоллеса.

– Хороший вопрос, – Грей с надеждой посмотрела на него, но Кроу смог лишь пожать плечами в ответ.

– Я знаю не больше вашего, госпожа Грей. Мы были в академии, а сейчас определенно находимся в каком-то другом месте, но где именно, я не могу сказать.

– Так давайте узнаем, – с присущим ему безрассудством предложил Доннер, сделав несколько шагов вперед. – Можно ведь пройти по коридору и посмотреть, куда он приведет.

– Как у вас всегда все просто, – проворчал Кроу. – Коридор может привести куда угодно, в том числе к смертельной опасности и неминуемой гибели. А у нас даже магии нет… почему-то.

– Если вы боитесь, профессор, – едко ответил наглый мальчишка, – то можете остаться здесь с девушками, а мы с Граном пойдем и посмотрим.

Кроу заметил, как Грей с сомнением покосилась на своего парня, теперь уже, вероятно, бывшего. Проследил за ее взглядом и тихо хмыкнул: могучий гандболист, судя по всему, не разделял энтузиазма друга. Зато его мелкая сестрица, напротив, совершенно не собиралась оставаться на месте, если тот решил идти вперед.

– Не забывайтесь, Доннер, – отрезал Кроу. – Если мы не в академии, это еще не значит, что я не могу обнулить вам оценки. У меня прекрасная память, я сделаю это, когда вернемся… Или через пару недель, когда вы эти самые оценки поднакопите.

Доннер явно хотел что-то на это ответить. А уж как этого хотел сам Кроу! Будет забавно, если средний балл самого Доннера и его факультета в первый же месяц безнадежно отстанет от остальных. Папаша-министр будет очень недоволен этим, можно не сомневаться.

Однако взгляд подруги – да, той самой Грей, у которой так некстати этим вечером обнаружилась весьма красивая грудь, – остановил его. И Кроу почему-то не захотел давить и провоцировать дальше.

– Если мы пойдем, то пойдем все вместе, – решил он. – Я здесь единственный преподаватель и не могу ни отпустить вас одних, ни оставить остальных без присмотра. Стоять на месте бессмысленно, поэтому пойдем вперед. Не разбредайтесь, держитесь поближе ко мне. И помните, что камни по какой-то причине не отзываются. Если что-то произойдет, не надейтесь на магию, надейтесь на себя.

Коридор казался бесконечным. Они шли уже несколько минут, но обстановка не менялась: серые стены, пустота, темнота. Из виду уже пропала комната, из которой они вышли, а коридор все не кончался.

Напряжение нарастало с каждым шагом. Бран тихонько скулила от страха и, по всей видимости, сжимала руку Уоллеса с такой силой, что тот сделал ей замечание. Его сестра вела себя более достойно: бесстрашно шла рядом с Доннером, держа в руке один из четырех факелов. Сам Доннер выглядел решительно, хотя и на его лице были заметны следы тревоги.

Кроу старался, чтобы выражение его лица оставалось нечитаемым. Его тоже пугала неизвестность тьмы, но он не имел права демонстрировать слабость. Лишь иногда непроизвольно сжимал в кулак пальцы той руки, на которой носил перстень, время от времени пытаясь до него достучаться, но не получая ответа. Впрочем, дело определенно не в артефакте. В ткани бытия вокруг них сейчас просто нет тех энергетических потоков, которые обычно направляются в структуру заклятия.

Коридор закончился довольно внезапно. Тьма не исчезла, просто стены спрятались в ней, отодвинувшись за пределы света факелов. Все шестеро оказались на открытой площадке, с которой вели две лестницы: одна вверх, другая вниз.

– Почти как в академии, – заметила Грей тихо.

Кроу мысленно согласился с ней: примерно на такой площадке она стояла и ждала платформу, когда он нашел ее.

– Полагаю, это тоже какой-то замок, – заметил Кроу вслух, забыв добавить в голос едких ноток. Впрочем, сейчас они едва ли были уместны. – Только не понимаю, почему нет окон.

– Может, здесь живут какие-нибудь вампиры или кто-то в таком роде? – предположил Уоллес.

– Пока не похоже, что здесь живет хоть кто-нибудь, – возразила его сестра, проводя пальцами по перилам лестницы и демонстрируя внушительный слой пыли. – Здесь тихо, как в склепе.

Кроу обошел площадку по периметру, но ничего так и не нашел: света факелов не хватало, он не достигал дальних стен, а на ближних было так же пусто, как в коридоре.

– Надо решить, куда мы пойдем: вверх или вниз, – предложил Доннер, попеременно освещая то одни, то другие ступеньки.

Грей заметно поежилась. Похоже, оба варианта пугали ее одинаково.

– Может, лучше вернуться в комнату и остаться там? – тихо предложила она. – По крайней мере, там кусочек привычной нам академии. Побудем там, подумаем. Глядишь, все само вернется на место…

– Это пассивная жизненная позиция, – перебил ее Доннер. – Такая стратегия редко оказывается выигрышной.

Кроу снова был вынужден согласиться со сказанным и снова сделал это мысленно. Не хватало еще петь одним голосом с кем-то из проклятой семейки, испоганившей ему жизнь! Поэтому он ограничился замечанием:

– Куда идти зависит от того, куда мы хотим прийти. Если наша цель – добраться до крыши, осмотреться и понять, куда нас забросило, то нужно идти вверх. Если хотим выбраться из замка, то вниз.

– Я за то, чтобы осмотреться, – тут же подала голос Уоллес. – Не думаю, что покидать замок без предварительной разведки – это хорошая идея. Здесь мы знаем хотя бы одно безопасное место.

– А я бы предпочел выбраться отсюда, – предсказуемо возразил ее брат. Двойняшки редко соглашались друг с другом. – Меня пугают тьма и тишина.

– Нам бы понять, как мы здесь оказались, – проворчал Доннер. – Едва ли магическим порталом, потому что я не почувствовал ничего такого. Но тогда как?

– Вы далеко не все знаете о магических порталах, – едко заметил Кроу. – Драконы умеют открывать такие, что переход и не почувствуешь.

– И что, кто-то из них мог открыть портал в дверном проеме? – настороженно уточнил Уоллес.

– Это вряд ли, – возразила Грей. – Комната ведь тоже переместилась.

– И такие порталы довольно трудно не заметить визуально, – добавил Кроу.

– Тогда к чему вы вообще это упомянули? – возмутился Доннер.

– К тому, что перемещение бывает разным. – На этот раз Кроу не поскупился на яд в тоне. – И порой может быть спровоцировано другим человеком.

– Кому могло понадобиться забрасывать нас в это жуткое место? – пискнула Бран испуганно.

– Вас? – хмыкнул Кроу. – Вряд ли вы или ваши друзья кому-то нужны, чтобы устраивать такое.

– Имеете в виду, что дело в вас? – тихо уточнила Грей.

– Я нажил немало врагов.

– Кто бы сомневался, – проворчал Доннер.

– Слушайте, пока неважно, из-за кого это произошло, – вклинилась девица Уоллес. – Надо понять, где мы оказались. Тогда, возможно, ответ на вопрос «Как?» найдется сам собой.

– Нужно найти библиотеку, – уверенно заявила Грей.

Бран, невзирая на ситуацию, презрительно фыркнула: она с первого курса любила поиздеваться над тягой Грей к чтению и ее привычке проводить половину свободного времени в библиотеке академии. Даже друзья сейчас посмотрели на Грей с недоверием. А вот Кроу не смог скрыть уважительного взгляда. Впрочем, он и не пытался.

– Весьма разумное предложение, госпожа Грей. По письменным источникам легче всего определить, что это за место. Язык книг и их содержание помогут. Может быть, найдем газету или журнал, тогда сможем предположить, как давно это место заброшено.

– Или найдем какие-то записи обитателей замка, – добавила девушка, с благодарностью посмотрев на него.

– Предположим, план отличный, – с сомнением протянул Доннер, оглядываясь по сторонам. – Только как мы найдем здесь библиотеку?

Этот вопрос поставил в тупик и Грей, и самого Кроу. Действительно, они ведь находятся в незнакомом месте, где так темно, что не видно ничего за пределом света факелов, но судя по тому, что они уже видели, замок может быть даже больше, чем их академия. И нет никаких гарантий, что здесь вообще есть библиотека.

– А где бы она была, если бы мы все еще находились в Академии Метаморфоз? – вдруг спросила Алиса Уоллес.

– У вас есть какая-то теория? – заинтересовано уточнил Кроу.

– Нет, профессор, только предчувствия.

– Если у нас нет других теорий или предчувствий, то надо подняться на пару этажей, – вздохнула Грей. В ответ на несколько вопросительных взглядов пояснила: – В родной академии я библиотеку и с завязанными глазами найду.

Кроу понимающе хмыкнул и шагнул на лестницу, ведущую вверх. Остальные поспешили за ним.

Они шли, руководствуясь указаниями Грей, и теперь им на глаза стали попадаться подтверждения того, что замок был обитаем. По крайней мере, еще сравнительно недавно. На стенах стали встречаться картины, в основном, пейзажи и натюрморты, но ни одна из них не была оживлена артефактором, как порой делали на Тумалоне в последние годы. Кое-где в коридорах стояли рыцарские доспехи, какие-то статуи, к которым никто не приглядывался, расписанные узорами напольные вазы. Все покрывал равномерный слой пыли.

Спустя еще несколько минут они оказались у массивной двери, которая, по мнению Грей, если предчувствия ее подруги верны, должна вести в библиотеку. Как ни странно, обе девушки оказались правы.

– Нужно как следует осмотреться, – заявил Кроу, приближаясь к стеллажам. – Ищите все, что может дать ответы на наши вопросы.

Обход библиотеки занял немало времени, хотя она и оказалась не такой огромной, как в академии. Несколько вытащенных наугад книг не прояснили ситуацию: они были написаны на языке, который не знал даже Кроу. Хотя буквы выглядели привычно, а некоторые слова напоминали родной для большинства из них тумалонский.

– О, Создатель, взгляните на это! – в ужасе прошептала девица Уоллес, замерев у одной из стен и указывая на висящий на ней портрет. – Кто это?

Остальные подошли ближе и присмотрелись к изображенному на картине человеку: непривычно красные глаза, сильно заостренные уши, лицо покрыто короткой шерсткой. Левую руку ему заменял деревянный протез, который он совершенно не скрывал, а как будто, наоборот, позировал так, чтобы увечье было заметно. Одет человек был в некое подобие мантии, одновременно напоминающее тогу.

– Они здесь все такие, – буркнул Уоллес, успевший посмотреть еще пару портретов. – Красноглазые и мохнатые.

– Очевидно, так выглядят обитатели этого… мира, – предположил Кроу.

И получил в ответ пять вопросительных взглядов.

– Что? Тумалон существует в двух мирах одновременно – это всем известный факт. А где два мира, там и больше. У того же мира оборотней есть так называемая изнанка, на которую можно перейти в определенных местах. И изнанка эта похожа на мир людей, где родилась госпожа Грей, но это не тот же мир. А сколько всего реальностей, одному Создателю известно. И то не факт. Если уж природа нашего острова так нестабильна, что он постоянно перемещается между двумя мирами, то вполне логично предположить, что какая-то его часть могла провалиться и в третий. Учитывая то, что мы тут видим, маловероятно, что мы переместились в пространстве в пределах двух известных нам миров. Еще менее вероятно перемещение во времени. К тому же и в мире людей, и в мире оборотней наша магия работает и так было всегда. Даже на изнанке мира оборотней магия работает, пусть и с трудом. А здесь совсем глухо. Так что, полагаю, это какая-то четвертая, прежде неизвестная нам реальность, только эта версия все объясняет.