Читать онлайн Противоположные начала

© Надежда Золотарёва, 2024

ISBN 978-5-0062-8708-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Название: Противоположные начала

Автор (-ы): Надежда Золотарёва

Глава 1

Дуальность – это гармония. Зло и чернота может быть лишь в человеке.

– Ну, что же ты, Яглушка, всё хлопочешь, да суетишься? – раздался в светёлке усталый, чуть запыхавшийся голос бабушки Весеи.

Старушка всплеснула руками, наспех вытирая их о передник, и, пристроив свой кривой бодажок в угол, сгорбившись, устало опираясь о столешницу, опустилась на табурет у стола, возле которого хлопотала Ягла.

Темноволосая девушка чуть не уронила крынку с молоком из дрогнувших рук, подняла голову, отвлекаясь от дел, и недовольно нахмурила свои густые брови.

– Бабушка, что ты сызнова заладила? Надобно каши наварить, да пол подмести, а уж токмо потом и отдохнуть не стыдно.

– Ох, Ягла… – вздохнула старушка, опустив взгляд.

Она видела в своей внучке молодую себя: ловкую, работящую, энергичную, черновласую. Весея не могла нарадоваться на свою кровиночку, уж воспитала она её как полагается, без чьей-либо помоги. Всё то у Яглы ладилось. А пока бабушка предавалась воспоминаниям, да раздумьям, Ягла уже закончила с кашей и с шумом поставила дымящийся чугунок на стол. Тут уже вздрогнула Весея, поднимая грустные глаза с морщинками-смешинками, глубоко залёгшими на веки за все её прожитые годы. Бабушка будто встрепенулась и с хитрым прищуром вкрадчиво начала:

– Яглушка, тебе бы к празднеству готовиться, а не чугунками греметь. Платье готово, всю ноченьку вышивала.

Ягла молча разложила перед собой деревянные резные ложки, две краюхи хлеба, сдобрила чугунок с кашей ароматным маслицем и принялась за трапезу, будто бы и не слышала она речей старушки. А та решила настаивать, всё одно молвя:

– Ягла, Купалье, всё ж. А ежели не пойдешь к купальскому костру, ведьмой нарекут, да того хуже проклятия высказывать начнут.

Весея, уважая поверья, да зная, чем грозит их несоблюдения в ночь, когда чествовали бога полевых цветов и плодов – Купало, пыталась вразумить внучку, дабы беды не накликать. Это календарный обрядовый праздник, посвященный летнему солнцестоянию. В этот праздник чествовались две стихии: вода и огонь. Единство и борьба противоположностей – воды и огня, добра и зла, света и тьмы.

Обязательным обычаем этого дня было массовое купание. Считалось, что с этого дня из рек выходила вся нечисть, поэтому вплоть до определённого дня, можно было купаться без опасений. В этот праздник, по народным поверьям, вода может дружить с огнем. Символом такого соединения являлись костры, которые зажигались в ночь на Купалье по берегам рек. Кроме того, в купальскую ночь часто гадали при помощи венков, опущенных в реку: если венок поплывёт, это сулило счастье и долгую жизнь или замужество.

Весея всё чаще стала задумываться о том, что её век недолог, а Яглу оставлять одну на этом свете страсть как не хотела. Кручинилась Весея ещё и от того, что никто был не люб Ягле, хотя добрых молодцев хватало. Вон возьми, к примеру, подмастерьев Данилы мастера, соседа их. Два молодых, крепких, рукастых, ладных юноши, притом холостые. Вспомнив о них, Весея решила поставить точку в разговоре:

– Ягла, неужели тебя Беломир и Велеслав на празднество не звали?

Ягла, закончив трапезничать, отложила ложку в сторону и, наконец, решила высказать накопившееся.

– Бабушка, не о сватовстве мне нужно думать, а об хозяйстве. Скоро на пастбище идти за Яблонькой, травы накосить надобно, гряды полить. А лабазник когда ж собирать? Ведь зацветает. А ведьмой меня и так за глаза кличут за нос такой, да за… Сама знаешь.

Деревня их была небольшая, все друг дружку знали. И Весея сразу поняла, о чем говорила Ягла. Они часто на пару собирали травы подле леса, грибы, ягоды да коренья различные. От этого люд и поговаривал меж собой, будто ведьмы они, может от того и побаивались, но уважали. А на внешность свою Ягла зазря грешила: высокая, статная, коса тёмная да густая, глаза голубые, но в них будто отметины карие, точно родинки, то верно – «ведьмин глаз» в народе, нос чуть с горбинкой, но это девушку совсем не портило, напротив, придавало что-то особенное её образу. Да и с живностью Ягла ладила. За ней и ребятишки соседские часто увивались, которым девушка зачастую пристраивала блудных котят, да щенят.

По Ягле было видно, что неприятны ей разговоры ни о празднике, ни о женихах, ни о нарядах. Уж больно мудра она была не по годам, мудрость эта читалась и в её глазах, будто прожила она уж сотню лет и много чего на своём веку повидала. Больше всего девушку заботил быт, чтобы ладно да складно всё было у них с бабушкой, а отдыхала Ягла в лесу. Душой и телом расслаблялась, будто попадала она в тот миг в свой собственный мирок, казалось, лес живой – всё видит, понимает, силу невидимую даёт. Вот и сейчас, избегая опостылевших разговоров, Ягла спешила поскорее вырваться из душной избы на свежий воздух, вдохнуть его полной грудью, прочувствовать манкие ароматы свежескошенных трав, раскинуть под яркими солнечными лучами руки, словно крылья, глядя в чистое голубое небо.

Весея поняла, что разговор не сладится, она лишь молча кивнула на низкую деревянную дверь избы, тем самым давая понять, что Ягла вольна делать то, что считает нужным. Уже оставшись в светёлке одна, Весея чуть слышно проговорила, недовольно качая головой:

– Ведь как хороша, добрым людям на радость. Посмотришь, душа радуется. Да ну тебя!

Ягла не слышала слов, брошенных бабушкой ей в след, она уже наслаждалась пением птиц во дворе. Двор был у них на зависть всем: большое пространство украшали цветы, сидящие в резных горшках по обе стороны двора, даже у сараев Ягла смогла всё облагородить. Кусты дикой малины у тына, принесённые из леса прошлой осенью, прижились, всё благодаря стараниям девушки, и уже обещали на следующий год порадовать хозяек первыми ягодами. Гордостью Яглы был и огород, с которым девушка легко управлялась сама без помощи бабушки. Вот и сейчас она ловко зачерпнула большим ведром воду из деревянной кадки и, петляя меж грядок, принялась за полив. От дела Яглу отвлёк озорной смех и гомон ребятишек, раздавшийся у плетёной изгороди прямо за спиной.

– Ха-ха! Жених и невеста!

– А мне, когда я вырасту, тоже подаришь?

– Вы глядите, чего деется!

Ягла, неуклюже попятившись, запнулась о куст смородины и обронила пустое ведро на траву. Когда девушка неспешно подняла взгляд, ей удалось, наконец, разглядеть шумную толпу собравшихся озорников, а подле них, расталкивая гомонящих, появился один из подмастерьев соседа Данилы мастера. В руках Беломир держал охапку белых луговых ромашек и, прислонив ладонь ко лбу, пытаясь заслонить ею глаза от слепившего яркого солнца, начал вглядываться во двор Яглы.

– А ну, кыш! – подал голос Беломир, отмахиваясь от ребятишек. – Сейчас Велеслав выйдет, всем уши надёргает.

– А чего сам не надёргаешь? – Ягла подняла упавшее ведро и быстрым шагом зашагала к плетню. – Чего тут устроили? А ну, по домам!

Детвору будто ветром сдуло, только лишь девушка приблизилась, глянув на них осуждающим взглядом. Одна сиротка Василиса осталась. Бойкая девчушка лет шести отроду с большущими карими глазами и чумазым лицом с любопытством разглядывала букет в руках статного высокого светловолосого юноши. Девочка крепко сжимала маленькими ладошками свою тряпичную сшитую из лоскутков куколку с глазами-пуговками и пыталась украдкой понюхать ромашку, находящуюся ближе к ней. Беломир будто и не замечал Василису, продолжая сверлить взглядом, стоящую за плетнём Яглу.

– Чего застыл? – Ягла нахмурилась и с вызовом посмотрела на парня.

Беломир поправил ворот своей косоворотки, прочистил горло и горячо заговорил:

– Ягла, пойдёшь со мной сегодня на берег? – он протянул букетик уже чуть подвядших ромашек девушке через плетень и продолжил. – Вот, на венок насобирал.

Ягла не спешила принимать цветы, она внимательно обдумывала предложение Беломира. Её удивило приглашение парня, ведь раньше таких знаков внимания ей не оказывал никто. Да ещё и средь бела дня, при всём честном народе. Ещё разговоры дурные пойдут.

– Или я тебя обидел чем? – прервал затянувшееся молчание Беломир, разочарованно опуская руку с букетом. – Так ты скажи, не молчи.

Ягле от чего-то вдруг стало неловко, она только сейчас заметила, что нервно теребит в руках пояс своего льняного платья. Первый раз девушка не находила слов, она просто и не знала, что говорят в таких случаях.

Пока Ягла застыла в смятении, Беломир, наконец, заметил Василису, когда та пыталась вытянуть из букета один цветок. Он присел, чтобы его лицо оказалось на уровне личика девчушки и молча протянул ей букет. Та с недоверием нахмурила свои тёмные бровки и вопросительно глянула на Яглу, высоко запрокинув голову, чтобы увидеть реакцию девушки, которой предназначался букет.

– Бери, Василисушка. – Ягла утвердительно кивнула, давая понять девочке, что непротив. – Дождись меня у колодца, сейчас закончу и за Яблонькой с тобой пойдем.

– А венок сплетём тебе на вечер? – Василиса не спешила брать ромашки у Беломира, она с детской непосредственностью сверлила своими большущими глазами Яглу, наталкивая её на положительный ответ, иного она и слышать не хотела.

Ягла поняла, что девчушка так просто не сдастся и, улыбнувшись, кивнула. Василиса выдернула букет из рук недоумевающего Беломира и пустилась вприпрыжку в сторону покосившегося колодца, пока Ягла не передумала. Парень поднялся, положив руку на плетень, и угрюмо вздохнул.

– Это значит – да? Или соврёшь ребёнку? – голубые глаза его смотрели ласково и с любопытством. Никак не мог он разгадать эту девушку. Хотя давно наблюдал за ней со стороны, присматривался, вглядывался.

– Хорошо, я пойду. – уверенно ответила Ягла. – Но не с тобой пойду, сама.

– Не бойся меня, Ягла… – Беломир растерялся, но виду не показал. – Не ворог я тебе, силой не потащу, коль сама не хочешь. Приходи, хоть одна.

На том порешили и разошлись. Ни сказать, что Беломир именно так себе всё представлял, когда под пылающим зноем пробирался по заросшему травой полю, выбирая самые красивые цветки. Но и не огорчился он от ответа Яглы, всё ж придёт она на праздник, хотя и не с ним в паре.

Возле дома Беломир встретил брата, не без удивления заметил он, что тот уже проснулся и куда-то собирался, подпоясывая свою тёмную с обережными вышивками рубаху. Вороной конь был запряжен и нетерпеливо топтался на месте, потрясывая блестящей на солнце гривой.

– Беломир! – Велеслав окрикнул брата, отворяя кованные массивные ворота. Он заметил, что брат чем-то расстроен и поспешил к нему, переступая через брёвна, неаккуратно сложенные у двора. – Что невесел?

Велеслав был полной противоположностью Беломира. Внешне их отличал лишь цвет волос и глаз, у Велеслава они были тёмными. Но черты лица, слишком правильные, с точностью повторялись: тот же разрез выразительных глаз, обрамленных короткими, но густыми ресницами, прямой чуть заостренный нос, волевой подбородок. Различались они ещё и характером, ведь абсолютно одинаковых людей нет на свете. Беломир более общителен, с мягким покладистым характером, усидчив и любой разговор поддержит, особенно когда дело касалось мастерства. Старики деревни его почитали, хвалили и нередко обращались за помощью. Велеслав же был более склонен к уединению, часто читал и работал всегда в одиночестве, дружбы практически ни с кем не водил, не пустословил, да и не сквернословил тоже, а ещё не любил когда ему докучали дети, он сторонился их – они его. Хотя и не обижал Велеслав никого никогда, просто держался особняком. Многие его считали за это странным, поэтому с поручениями не обращались, полагались во всем на Беломира. А уж когда брат просил Велеслава о помощи, он непременно помогал, тогда люди заходили в избу и братьям старались не мешать. Была у них какая-то особая братская связь: и вместе долго дружно не работается, и порознь ни в мочь. Словно они уравновешивали друг друга, и тогда Велеслав становился сговорчивее, а Беломир, до этого будто не умеющий злиться, начинал проявлять характер.

Велеслав с любопытством вгляделся в лицо Беломира и повторил вопрос.

– Да чувствую, глупостей я наделал, брат. – Беломир устало потер переносицу и тяжело вздохнув, продолжил. – Яглу я позвал на берег, ромашки принес, а нас детвора обсмеяла, сейчас начнут болтать.

Велеслав похлопал брата по плечу и махнул в сторону бревен, предлагая присесть и продолжить разговор там. Устроившись рядом с Велеславом Беломир, подперев подбородок рукой, нетерпеливо глянул на брата, ожидая его ответа, либо совета.

– И что Яга? – глухо отозвался Велеслав без интереса в голосе, будто боялся услышать ответ.

– Хватит коверкать ее имя. – Беломир встрепенулся, выровнял спину и нахмурился. – Ягла она. Боится с кем-то на людях показаться или меня стесняется, а может и вовсе идти не хотела. Уж там Василиска подмогла.

– Я бы тоже не пошел. – Велеслав задумчиво хмыкнул, смотря куда-то вдаль, будто отрешенный. – Детские забавы это всё.

– А ты почём знаешь, ежели не был там ни разу!

– Упрекаешь? Аль на себя злишься? Или на Ягу?

Беломир не мог разобрать, толи брат ему пытается помочь разобраться, толи специально подначивает, подкалывает, пропуская его замечания по поводу имени девушки, мимо ушей. В сердцах ударив кулаком по неотесанному бревну, Беломир поднялся во весь рост, глядя на Велеслава сверху вниз, и с вызовом произнес:

– Детские забавы, говоришь? А ты попробуй цветок папоротника сыщи, раз умный такой! Ты же книжки чужеземные читаешь, знаний ищешь, так наверняка знамо тебе, как его добыть.

В глазах Велеслава на секунду промелькнула искра интереса, читал он про этот цветок и много сказаний от заезжих слыхал. Уж больно задели слова брата о знаниях тайных, будто что-то коснулось невидимых струн его души. И вспомнил он слова, когда-то услышанные: «Кто не боится змей да гадов, хочет овладеть знаниями, силой, тот пусть отправляется в путь. Надобно в ночь купальскую в лес пойти, найти заветный цветок, очертить круг ножом, да глаз с него не спускать. А когда полыхнет он ярким светом на один-единственный миг, сорвать его, да бежать домой без оглядки. После того порезать тем же ножом ладонь свою и вложить цветок в ранку. Вот тогда и начнется волшебство заветное».

– А ежели добуду? – голос Велеслава будто изменился в одночасье, глаза горели, лицо растянулось в довольной загадочной ухмылке. – Тебе что с того?

– Тогда идем сегодня на берег, там и поглядим.

Больше разговор не шел. Велеслав рывком поднялся с бревен, опираясь на протянутую руку брата, обошел его, даже не обернувшись, вскочил на коня и сходу пустил вороного в галоп.

Тем временем Ягла уже отхлопотала по хозяйству, нашла Василису у старого колодца и отправились они прямиком на пастбище, где паслась их кормилица Яблоня.

Ягла часто проводила время вне дома с Василисой. Девочка воспитывалась родной теткой без матери и отца, лишь одна куколка осталась на память о родителях. Василиса верила, что в этой маленькой тряпичной куколке живет душа ее матери и оберегает ее, поэтому девчушка никогда с ней не расставалась, всюду за собой таскала. А стирать и починять её доверяла лишь Ягле, девушка аккуратно обращалась с куклой, будто и точно она живая.

Ягла по обыкновению в течении всего пути рассказывала Василисе о травах, птицах, деревьях, о том, о чём и ей когда-то рассказывала бабушка, о том, что она знала и понимала лучше других. Луг встретил путниц запахом свежескошенной травы, полевых цветов и радостным щебетанием птиц, которые так и норовили подлететь ближе, чтобы рассмотреть незваных гостей. Солнце уже скатилось к горизонту, день почти подходил к концу, но ещё было совсем светло.

– Ягла, а где ж Яблонька? – Василиса подергала девушку за рукав платья, привлекая к себе внимание.

Ягла огляделась по сторонам, но коровы нигде не было видно. На лугу лишь остался одиноко воткнутый в землю колышек, даже клочка верёвки не осталось. Следов чужих тоже не наблюдалось.

– Жаркий день сегодня, надо было коровушку к ручью ближе привязывать, – охнула Ягла, запустив пятерню в растрепавшиеся волосы. – Видать на болота нечистый её повел. Ох, Василиса, возвращаться тебе нужно. Опасно там, не возьму я тебя с собой.

Девочка насупилась, но ослушаться не посмела. Опустила Василиса рукав платья Яглы и побрела назад по нахоженной тропинке, крепко прижав куколку к груди и часто оглядываясь.

Ягла подогнула подол платья, засунув его края за поясок, прибрала волосы в косу и пустилась напрямик к болотам. Места там тихие были, но опасные, тропы нехожены, заросшие мхом да ряской. Рукой подать до болот осталось, как девушка услышала жалобный зов своей коровушки. Ягла сразу поняла – утопла кормилица, ещё пуще прежнего заторопилась она на помощь, спотыкаясь, чуть не падая. Да, как говорится, поспешишь – людей насмешишь, увязла девушка в топи болотной, да сразу по колено. Боялась двинуться лишний раз, ища глазами, за что бы зацепиться руками, дабы не потопиться еще глубже.

– Вот, Яблонька, – принялась Ягла уговаривать корову, которая барахталась в метре от нее и глядела так жалобно, будто прощаясь. – И тебя не выручила, и себя погубила. Никто нас не найдет и не услышииит.

Причитания Яглы переросли в заунывный тихий плачь, совсем отчаялась девушка. Она уже мысленно со всеми попрощалась, оглядела печальным взором простирающуюся вокруг природу, небо синее над головой, представила, как бабушка будет по ним горевать, оплакивать, как совсем близко раздался насмешливый грубый голос:

– Чего ревешь, Яга?

Глава 2

Путь к свету лежит через тьму. Не постигнув тёмную сторону бытия, не откроется и светлая.

Ягла сразу и не поняла, что обращаются именно к ней, она растеряно замотала головой. Справа рогоз, слева кочка, над которой только что пролетела большая стрекоза, прямо перед ней утопающая корова, которая уже даже не мычала, а просто испугано глядела на хозяйку. Значит, хозяин голоса стоял позади. Обернуться Ягла побоялась, лишь тихонько пролепетала:

– Не Яга я вовсе.

Раздался какой-то звук, похоже, смех, затем треск сухих сучьев, шелест неподалеку стоящего дерева, громкий всплеск воды и характерные чавкающие звуки болотной жижи. Перепуганная девушка замерла на месте и забыла, как дышать. Крепкие мужские руки обвили её талию, и только тогда Ягла осторожно опустила глаза. Она поняла, что незнакомец обвязывает её верёвкой вокруг пояса, затем вяжет незамысловатый крепкий узел, проверяет его на прочность и, наконец, отстраняется, обдав шею девушки теплым дыханием.

– Всё, Яга, теперь шагай за мной, – снова раздался позади голос ее спасителя. – Не стой столбом, примерзла что ли?

Ягла вышла из ступора, резко потянула ногу из ила вверх, попытавшись обернуться, и тут же ухнулась прямо в мутную зеленую воду. Трясина крепко держала девушку, жижа попала и в рот, и нос, но ей удалось поднять голову высоко, как только возможно и откашляться.

– Горе луковое, – недовольно забурчал спаситель, хватая Яглу под руки, и потянул на себя. – Глупая! Потащилась к топи…

Дальше Ягла уже не разобрала слов – не слушала, она, широко распахнув глаза от удивления, разглядывала обнаженный торс своего спасителя. За собой на аркане её тянул Велеслав. Его чёрные как смоль волосы намокли, прилипали к щекам, лезли в глаза, от чего он громко фыркал, отплёвывался и мотал головой, но уверенно продвигался подальше от зыби, поддерживая и подталкивая девушку. Ягла заметила, что верёвка, которой Велеслав обвязал её да еще и себя, тянулась к высокой молодой берёзе и была надёжно закреплена на её стволе, по этому ориентиру они и шли, иногда останавливаясь, чтобы перевести дух.

– А как же?.. – Ягла хотела было разузнать о корове, но Велеслав прервал её речь злым рыком.

– Молчи, Яга!

– Да не Яга же я! – процедила девушка сквозь зубы и разрыдалась навзрыд, выплёскивая всё, что держала в себе всё это время. – Яблонька!

Велеслав остановился так неожиданно, что девушка уткнулась носом в его широкую спину, продолжая причитать, но не отстранилась. Они уже почти выбрались на безопасное место, лишь только щиколотки утопали в чёрной топи. Велеслав развернулся к Ягле, взял её за плечи и легонько встряхнул, чтобы привести девушку в чувство.

– Ей уже ничем не помочь! Утопла животинка. Обернись, нет её!

Поняв, что это совсем не успокоило Яглу, и она всё так же продолжала реветь, Велеслав схватил девушку в охапку, крепко прижав её к своей груди, и уже более спокойным тоном стал уговаривать.

– Если бы не встретил Василису и тебе бы не помог, поздно ты хватилась скотины, раньше бы… Не успели, понимаешь?

Ягла подняла опухшие от слёз глаза на Велеслава, чуть отстранившись от него, потом всё же решилась оглянуться. Но позади простиралась лишь безмолвная топь непроходимых болот и илистая полоса берега вдали, как-будто и не было ничего и никого до. Всё так же по поверхности сновали водомерки, неподалёку были слышны неугомонные жабы.

– Не смей причитать! – предупредил Велеслав, взяв Яглу за руку, и выволок её на возвышенность к берёзе.

Пока он справлялся с верёвкой, Ягла молча сидела на сырой от одежды траве, иногда всхлипывая, и смотрела в одну точку перед собой, уже не думая ни о чём.

– Сама дойдёшь? – Велеслав уже наматывал верёвку вокруг локтя, придерживая её конец в левой руке.

Он исподлобья косился на девушку, боясь повторения её причитаний, уж больно он это не любил. Сам был спокоен и холоден и от других привык получать то же самое в ответ.

– Дойду, дойду… – Ягла отрешённо замотала головой, но подниматься не спешила.

Девушка пришла в себя только когда услышала поблизости лошадиное ржание, а когда подняла затуманенный взор на источник звука, смогла разглядеть лишь придорожную пыль, которую подняли в воздух копыта вороного коня. Всадник, крепко и уверенно державшийся в седле, даже не оглянулся.

В сторону дома Ягла шла не разбирая дороги, все её мысли будто пропали куда-то. Случилось то, что случилось и не изменить уж ничего. Каяться нужно бабушке, что не доглядела за кормилицей. Неподалеку послышались весёлые голоса девушек, тогда Ягла поняла, что уже почти дома. Веселье доносилось от реки, наверняка празднество уже начиналось. Девушка глубоко вздохнула и ускорила шаг.

– Ягла! – ахнула Весея, да так и присела, где стояла, придерживаясь дрожащей рукой за плетень.

– Бабушка, Яблонька утопла. – Ягла вмиг оказалась возле бабушки, подхватив её под руки. – Не углядела, потеряли кормилицу.

Старушка промокнула вспотевшее лицо краем косынки, поднялась на ноги, крепко обняла девушку, затем, молча, кивнула и поплелась в избу. Потом приосанилась, глянув через плечо на Яглу, так и стоявшую столбом у плетня, и быстро-быстро зашептала:

– Ничего, ничего. Главное – ты вернулась. Василиса прибегала, всё рассказала, я уж о плохом начала задумываться, молиться. Это Бог Род наш милостивый о тебе позаботился, жизнь тебе сохранил.

– А почему же тогда твой бог Яблоньку от топи не уберег? – выпалила обиженно Ягла.

Бабушка как протянула руку к двери избы, так и застыла в смятении. Никогда Ягла так не отзывалась о вере, бога не гневила. Хотя и не молилась она ему. Считала, что в душе вера её, и сберегает всех сила внутренняя, а не божья.

– Бог посылает нам испытания в земном пути. И кара эта нам за слабость веры, – промолвила тихо Весея и скрылась за скрипучей дверью.

– Какой-то он злой, твой бог! – воскликнула Ягла в сердцах, зная, что бабушка её слышит. – Силой хочет заставить ему кланяться!

Ягла в первую очередь была зла на себя, а потом уже на бога. Она не понимала, почему этот самый бог забрал у неё всё самое дорогое: сначала батюшку с матушкой, хотя Ягла их и не помнила совсем, теперь вот животинку единственную. Может и правда прогневала она его чем.

Позади послышался шорох травы, девушка вздрогнула и, резко развернувшись к калитке, заметила силуэт, проскользнувший за дерево. Стало смеркаться, от этого стало немного жутко. Ягла сузила глаза, пытаясь понять, кто же там прячется. Узнав Василису, она с шумом выдохнула, улыбнувшись уголком губ, и недовольно покачала головой.

– Выходи, Василиса, вижу куколку твою.

Из-за крепкого ствола раскидистой ели показалась девочка, она смотрела на Яглу тревожным взглядом, но так и не решалась ничего спросить. Ягла молча отворила калитку, впуская Василису во двор. Только теперь заметила она, что в руках у девочки помимо куклы был ещё и венок из тех самых ромашек, что утром принёс Беломир.

– Идём, Ягла? – тихо пролепетала Василиса, теребя пуговичку на куколке. – Яблонька была бы рада, если ты пошла бы…

Ягла удивилась рассуждениям девочки, она ведь догадалась, что корова так и не вернулась, хотя виду не подаёт, что ей Яблоньку ещё пуще Яглы жальче. Некуда теперь уже деваться, нужно уважить Василису, если бы не она – лежать бы теперь Ягле на дне болота рядом с коровой.

– Спасибо тебе, Василиса. – Ягла присела, поравнявшись взглядом с девочкой, и взяла её теплые маленькие ручонки в свои продрогшие. – Где же ты Велеслава сыскала? Как не побоялась с ним заговорить?

– А чего его бояться? На коне мимо ехал, я и остановила. Не боюсь я его! – Василиса искренне удивилась и округлила свои большие глаза. – Ворог он какой? Красивый он, может, когда тоже мне ромашки подарит…

Девочка мечтательно улыбнулась, пряча свои раскрасневшиеся щёчки в венок, будто нюхая совсем уже увядшие цветки. Ягла тоже не удержалась, хихикнула по-детски, сгребла девчушку в охапку и закружила посреди двора.

Тем временем и Велеслав домой воротился. Решил за корой в лес съездить, а получилось воно что! Корову, конечно, жалко, но жизнь человека важнее, тем более хорошего. Наслышан был Велеслав о добрых делах Яглы: она и стариков врачевала травами и совсем маленьких младенцев выходить помогала. Дурное об этих поступках ходило от людей неграмотных, например, что Ягла младенцев крадёт и в печи готовит. Посмеялся тогда Велеслав, услышав такое у колодца от взрослых женщин, а сам смекнул, что к чему. Читал Велеслав много, поэтому и достаточно знал. Если малыш появлялся на свет раньше срока, слабенький, недуги имел всяческие, не набрал сил в чреве у матери, его необходимо было додержать в печи, чтобы он «дозрел». В таком случае у него появится больше шансов на выживание. Поэтому к Ягле и обращались, когда наступала необходимость поддержать того, кто только появился на этот свет.

– Здравствуй, брат!

Из раздумий Велеслава вывел бодрый голос Беломира, который стоял у ворот в новом кафтане и улыбался во весь рот, подбоченившись.

– Я рад тебя видеть, брат! – кивнул Велеслав, спешившись. – Куда нарядился?

– Чего это ты, братец, запамятовал? Или Морена совсем тебе голову вскружила? Опять к ней заезжал? Где пропадал?

От упоминания Морены у Велеслава задёргался глаз. Обхаживала его эта девица красная давно, одна его совсем не страшилась и стороной не обходила. Высокая, кучерявая, всегда с уверенным взглядом, появившаяся будто ниоткуда.

Первый раз Велеслав встретил Морену в зимнем холодном лесу. Мороз стоял такой трескучий, что он диву дался, как девица не замерзла в своем полушубке.

– Что ты тут забыла? – Велеслав держался отстранённо и насторожено.

Темноволосая девушка ловко пробиралась сквозь сугробы, не отводя взора от незнакомца, а приблизившись, протянула ему руку.

– Чего замер? Пособи!

Велеслав помог девушке выбраться из сугроба на накатанную санями колею и с интересом продолжил разглядывать чудную. Молодая девушка, глаза тёмные, смотрящие, будто сквозь тебя, а взгляд из под густых бровей суровый, горделивый, умный и внимательный.

– Мореной звать меня. – Девушка вытянулась стрункой и подняла глаза на собеседника, даже стоя вровень она была ему чуть ниже плеча.– К тётке иду я из соседнего селенья, матушка захворала, нужно снадобье кое-какое взять, да вернуться засветло.

Велеслав опустил руку Морены и кивнул на лошадь, запряженную в сани. Девушка сразу приняла помощь уже знакомца, хотя имя его выведала только тогда, когда они добрались до избы её тётки.

С тех пор завязалась меж Велеславом и Мореной тесная дружба, но тайная. Заезживать стал парень к своей знакомице часто. Долго разговаривали они на разные темы, встречаясь у старой пасеки, либо на току. Наблюдали за тетеревами, глухарями, ягоду собирали. Там и случился их первый поцелуй. Насколько первый у Морены, то неведомо, а у Велеслава, что ни наесть первый.

– Оглох что-ли, Велеслав?

Беломир удивленно повёл бровями, глядя на задумавшегося о чем-то брата, и недоумевал.

– Брат, что-то случилось?

– Яга твоя чуть не утопла, следом за коровой своей. – Велеслав произнёс это так спокойно, будто меж делом, нахмурился и повёл коня в стойло.

Беломир встрепенулся и нервно зашагал за братом, пытаясь ухватить того за рукав чёрной косоворотки, да разговорить.

– Как утопла? Что с ней?

– С Ягой-то? Хорошо, дома уж, поди.

– Да стой же ты! – совсем разнервничался Беломир, уж больно переживал он за девушку. – Расскажи, всё как на духу расскажи.

Беломир силой развернул к себе брата, тот, оступившись, чуть не свалился к коню под копыта.

– Ты совсем сдурел? Дай коня разнуздаю, да и расскажу. – пытался вразумить Велеслав Беломира, который от волнения уже тяжело дышал, жевалки его заходили, кулаки сжались.

Поумерив свой пыл, Беломир кивнул, попятился назад и опустился на бревна, всё ещё валявшиеся посреди двора. Эти пару минут показались ему вечностью. В голову лезли только плохие мысли, хотелось вскочить и помчаться на всех парах к избе Яглы. Но какое он имел на это право? Не хотел он снова ставить девушку в неловкое положение, на холодную голову хотел действовать.

Только темная макушка Велеслава замаячила ближе, Беломир в миг встал, отряхнулся и молча ждал рассказа. Выслушав всё, что произошло, Беломир успокоился, выдохнул и с благодарностью похлопал Велеслава по плечу.

– Спасибо, брат. Ты же жизнь человеку спас.

– Да это вышло-то случайно. – пожал плечами тот.

Не любил он похвалу да лесть, но понимал, что брат благодарен ему от чистого сердца, нравилась ему Ягла уж больно сильно.

– Так, а что же с праздником-то? – Беломир нервно потёр затылок рукой, задумавшись, а потом смекнул. – Ты обещал! Идём. Может и Ягла придёт.

Ягла, конечно же, пришла. Девушка сменила мокрую одежду на белое платье с обережной вышивкой, распустила волосы и надела венок, заботливо сплетенный Василисой. Девочка шла рядом с Яглой и взахлеб рассказывала новую сказку о цветке папоротника, которую сочинила сама в честь праздника.

На берегу уже разожгли костры. Девушки плели венки из трав, парни, усевшись в круг, внимательно слушали старцев. Среди них были и Беломир с Велеславом. Ягла очень удивилась присутствию второго, ведь Велеслав не любил шумной компании и на праздниках ранее замечен не был. Это насторожило девушку. Она продолжила наблюдать за братьями, прислонившись к молодой берёзке, не забывая кивать Василисе, тем самым давая знать, что слушает её.

– Ягла, как тебе моя сказка? – Василиса с интересом глянула на девушку, но заметив её интерес совсем другим, тоже развернулась к кругу парней. – С кем будешь через костёр прыгать? С Беломиром?

– А? – Ягла вздрогнула, она не расслышала вопроса, но когда увидела хитрый взгляд Василисы и того, на кого она смотрит, улыбнулась.

Тем временем праздник шёл своим чередом. Девушки вереницей потянулись к огню, собирали всех парней в хоровод. Тогда Беломир и заметил Яглу, стоящую неподалёку и о чём-то беседующую с Василисой. В три шага преодолев расстояние между ними, он осторожно начал:

– Ты как, Ягла?

Ягла, увидев беспокойство в глазах Беломира, улыбнулась и постаралась как можно спокойнее ответить.

– Всё хорошо, спасибо Велеславу. – Ягла мельком глянула в сторону одиноко сидевшего на берегу темноволосого парня, потом обратно на Беломира. – И тебе спасибо за приглашение…

Договорить она не успела. Беломира схватила за руку пробегающая мимо девушка с длинной светлой косой, и громко хохоча, потащила его к костру.

– Постой же, Забава! – только и успел опомниться Беломир. – Ягла, я…

Голос парня затерялся в звонких голосах девушек, которые затянули очень красивую песню и завели хоровод. Яглу никто схватить так и не решился, а Василису девчата в хоровод всё ж заманили. Девочка отдала свою куколку Ягле и весело побежала к ярко полыхающему огню.

– Видимо мы тут чужие? На этом празднике. – раздался за спиной Яглы вкрадчивый голос Велеслава.

Девушка обернулась, да так резко, что венок не удержался на голове и упал в траву, прямо к ногам парня. Они одновременно склонились к земле, легонько столкнувшись лбами. Губы Яглы, которые улыбались, вмиг сомкнулись от удивления. В ее глазах читалась растерянность. Взгляды на миг пересеклись. Велеслав изучающе посмотрел на Яглу, ему вдруг стало интересно узнать, о чем она думает, что в её мыслях сейчас. Он резко поднялся, протянув венок Ягле, и оглянулся назад. Пары уже вовсю веселились и прыгали через костёр.

– Почему Яга? – первое, что пришло на ум, спросила Ягла.

– Что? – растерялся Велеслав, он точно не ожидал такого вопроса. – Я… Мне… Мне кажется, что одна буква будто лишняя. Не знаю, привык я так.

Велеслав пожал плечами, и устало потёр переносицу. Ягла молчала.

– Хочешь и меня зови, как тебе удобно. Не обижусь. – прервал он неловкое молчание, стараясь снять напряжение, витавшее в воздухе.

– Велес? – Ягла проговорила медленно и тихо, будто пробуя новоё имя, которым она нарекла Велеслава, на вкус.

– Велес? Велес и Яга? – Велеслав рассмеялся, наверное, никто и никогда не слышал такого искреннего смеха от парня, не считая самых близких, да Морены.

Только он сам уловил эту мысль, как улыбка сошла сама собой. Разум приказывал ему шагать своей дорогой, где на пути нет места девушкам. Путь знаний, который он избрал для себя, серьёзен, ответственен и страшен.

– Мне пора. – Велеслав медленно отступил на пару шагов, не разрывая зрительного контакта с Яглой, и снова уловил себя на мысли, насколько он питает уважение к этой девушке, и, наверное, только поэтому позволил себе следующие слова. – За цветком папоротника.

Ягла будто в землю вросла после услышанного, она не могла сдвинуться с места, лишь ошарашено смотрела в след убегающему в чащу леса Велеславу, стараясь унять своё частое сердцебиение.

Глава 3

В этом мире всё иллюзорно и бренно, только Свет души вечен.

Велеслав стремглав нёсся сквозь мшистые стволы упавших деревьев, глаза уже привыкли к темноте и парень мог с лёгкостью ориентироваться в пространстве. В лесу было тихо, пахло сыростью и гнилью распавшейся древесины. На ходу нащупав за поясом нож, убедившись, что тот на месте, Велеслав ловко перескочил сквозь колючие кусты шиповника и оказался в окружении березняка, под тенью которого разглядел резные пышные листья высокого папоротника. Разгоряченный, изрядно уставший, Велеслав остановился, пытаясь выровнять дыхание, и обеспокоенно стал оглядываться по сторонам. Вдруг резко задул холодный ветер, из-за чего лес сильно зашумел, будто негодуя, и сейчас же, резко и пугающе прогремел гром. От этого грохота у Велеслава по спине пробежали мурашки, и трепетно сжалось сердце. Почто согласился он на уговоры брата, он теперь и сам не понимал. В голове лишь звучало одно: «…хочет овладеть знаниями, силой, тот пусть отправляется в путь». Слабое свечение чуть слева привлекло внимание Велеслава, но он вмиг потерял его из виду, когда небо озарилось яркой вспышкой молний. Молнии вспыхивали почти непрерывно одна за другой. Не утихая, гремел раскатистый гром. Близился дождь. Велеслав метался из стороны в сторону, пытаясь вновь увидеть то самое свечение, но вдруг его цепкий взгляд остановился на близстоящей берёзе, которую только что осветила вспышка. Из-за её белого ствола показалась Ягла. Девушка дрожала от холода, обхватив свои плечи руками, и с опаской взирала на Велеслава, не решаясь подойти ближе.

– Ты это видишь? – прошептала Ягла, покосившись на то место, где Велеслав предположительно и видел свет.

– Что ты видишь? – сквозь зубы процедил парень, не моргая, смотря туда, куда указала Ягла, и чуть громче повторил вопрос. – Что ты видишь, Яга?

– Там свет… – девушка тяжело задышала, опустила руки, не веря своим глазам, и обессилено прислонилась к гладкому стволу дерева.

Она отчетливо видела, как из под листвы папоротника пробивается яркий свет. Девушка боялась отвести взгляд, боялась, что это – видение, что ей всё это чудится, и может вмиг исчезнуть.

– Подойди ко мне, Яга. – Велеслав тоже не сдвинулся с места, в его голосе послышались грубые приказные нотки, но в то же время решительные.

Он недоумевал, почему Ягла видит свечение, а он уже нет. И указывает девушка именно на то место, которое поначалу заприметил Велеслав.

– Яга! – Велеслав уже начал выходить из себя и прикрикнул так, что Ягла, испугавшись, вздрогнула, но от свечения взгляда оторвать не посмела, как и ослушаться Велеслава.

Она понимала, что происходит что-то совсем невероятное, невиданное и неведомое ей раньше. От этого становилось чуть боязно, но в то же время интерес завладел всеми её страхами, завладел телом и разумом. Девушка медленно и смиренно приближалась к Велеславу, тот же, как только Ягла оказалась совсем близко, осторожно взял её ладонь в свою, приблизился почти вплотную и шепнул на ухо:

– Веди, Яга…

Ягла, точно по указке, сжала теплую большую шершавую ладонь Велеслава крепче и повела его к свету, исходившему из листвы. Холода она уже не замечала, так же как и не замечала несмолкающий гром, бушующий порывистый ветер и ослепляющие вспышки молнии. Через пару осторожных шагов Ягла остановилась, высвобождая свою ладонь из ладони Велеслава, опустилась на колени и стала ощупывать землю под листьями папоротника. Велеслав молча наблюдал за девушкой. Не отрывая от неё любопытного взгляда, он завёл руку за пояс и медленно вынул нож, незаметно пряча его в рукав рубахи, дабы не напугать Яглу. Именно в это время девушка подняла свой взгляд и увидела, как блеснуло остриё, скрывшись в одеждах Велеслава.

– Коли желаешь получить то, за чем пришёл, не таись от меня. А то помогать не стану. – грозно произнесла Ягла, дав понять, что нож не укрылся от её зорких глаз.

– Ты всё ещё видишь свет?

– Вижу.

– Что ещё ты видишь?

– Цветок.

– Каков он?

– Велес… – Яга заговорила медленно, вкрадчиво. Она увидела, как Велеслав нервничает и хотела его успокоить. – Присядь ко мне и дай свою руку.

Теперь уже Велеслав стал беспрекословно исполнять то, что говорила Ягла, он даже не заметил того, как она назвала его. Велеслав опустился на колени рядом с Яглой, она обхватила его руки своими ладонями и поднесла к чему-то тёплому и мягкому, к тому, что Велеслав так и не смог разглядеть. Но он почувствовал. Его крепкие руки чувствовали нежные ладони Яглы, а под своими он прикасался явно к бутону цветка, который был даже теплее кожи девушки. И это тёплое и мягкое легко щекотало руки Велеславу, он не сдержал улыбку и трепетно взглянул в голубые широко распахнутые глаза Яглы. У него совсем не осталось сомнений. Это был он. Тот самый цветок. Но почему же Велеслав с появлением Яглы перестал видеть его свет? На это у него ответов не находилось.

– Доставай свой нож. – кивнула Ягла, освободив одну руку Велеслава, вторую же удерживала в своих ладонях на цветке папоротника.

Велеслав ловко вынул нож из рукава, с помощью Яглы очертил круг вокруг цветка и принялся срезать его на ощупь, стараясь не поранить Яглу.

– Получается? – поинтересовался Велеслав у Яглы, чуть отвлекшись от своего орудия.

– Осторожнее. – зашипела девушка и одёрнула руки.

На её запястье образовался крохотный порез, из которого потекла тонкая струйка алой крови. И вдруг Ягла заметила, что больше не видит яркого свечения, оно будто вмиг испарилось. Стало так темно и зябко, а через секунду полил крупный дождь. Ягла не видела, куда Велеслав убрал ни нож, ни загадочный цветок, под такой стеной ливня мало что вообще можно было разглядеть. Девушка сняла с себя поясок, обмотала им ноющее запястье и поднялась с земли, убирая со лба нависшие, уже промокшие пряди тёмных волос.

– Нужно уходить. – Велеслав засуетился, схватил девушку под руку и потащил её вслед за собой из леса. – Только не оглядывайся!

Пара бежала, не разбирая дороги, тонкие ветви изредка хлестали их по лицу, мокрая трава холодила ноги.

– Воробьиная ночь сегодня, – тяжело дыша, прокричала Ягла, не отставая от Велеслава.

– Разгулялась нечистая сила! – вторил тот ей в ответ, замедляя шаг. – Бежим к нам в сарай, а то бабушку разбудишь. Обсушиться надобно тебе.

По пути они никого не встретили, люди, ещё завидев грозу, разбежались по домам с берега. Ягла же решила проследить за Велеславом, чуяло тогда её сердце, что задумка эта ничем хорошим не закончится. Она пустила свой венок по воде вместе с Василисой, воротила ей куколку, кивнула на прощание Беломиру, удостоверившись, что он проводит девочку до избы, и незаметно прошмыгнула в лесную чащу.

И вот, теперь, благодаря этому, Ягла и оказалась в сарае своих соседей. Девушка отжала подол своего платья, скрутила мокрые волосы в жгут, подоткнув пряди в собранную шишку, и устроилась на тюке соломы, переводя частое дыхание и искоса наблюдая за Велеславом. Тот достал из-за пазухи цветок, из-за пояса нож и полоснул острым концом вдоль своей ладони, вкладывая в неё бутон. Цветок, на удивление, оказался совсем обычным: жёлтая, чуть вытянутая сердцевина, обрамлённая алыми нежными лепестками. Ягла, кажется, забыла, как дышать. Она с изумлением взирала на Велеслава, затаив дыхание, будто боялась спугнуть что-то волшебное, невидимое глазу. Но ничего не происходило. Совсем ничего. Велеслав разжал ладонь, алый бутон упал к его ногам и он со злостью растоптал его тяжёлым сапогом, не обращая внимание на сочившуюся из раны кровь.

– Что ты сделала? – оскалился Велеслав, переводя свой разгневанный взгляд на Яглу, притаившуюся на тюке соломы.

Ягла ахнула, заметив капли крови на полу, спрыгнула с тюка, разматывая своё запястье, и хотела было одолжить свой поясок Велеславу, но тот вытянул окровавленную руку в её направлении, тем самым останавливая девушку.

– Не приближайся! – рявкнул Велеслав, глядя прямо в испуганные глаза Яглы. – Ты забрала то, что предназначалось мне!

Ягла быстро взяла себя в руки, поняв, что именно имеет в виду Велеслав, сделала уверенный шаг навстречу парню и, гордо вскинув голову, проговорила:

– Супротив девки воевать вздумал? Ничего твоего я не брала!

Велеслав резко схватил Яглу за порезанное запястье, подняв его прямо перед глазами девушки, и кивнул на него, привлекая внимание к уже подсохшей ранке.

– Зачем ты пришла в лес? – Велеслав, не ослабляя своей хватки, начал трясти запястьем Яглы перед лицом и продолжал буравить её своими тёмными глазами.

– А ну, пусти! – Ягла пыталась вырваться из мёртвой хватки Велеслава, но ей это слабо удавалось, так как парень пуще прежнего, со всей силой, стал сжимать запястье девушки.

Велеслав сжал настолько сильно, что кровь начала медленно проступать сквозь корочку на ранке и тонкой струйкой потекла по запястью, прямо в его ладонь. Тогда и случилось самое удивительное. Из места соприкосновения рук Яглы и Велеслава, там, где две их крови соединились воедино, забрезжил маленький лучик света. Он был огненно-красным, ярким, обжигающим, пугающим.

– Что за ворожба такая? – Ягла не отводила взгляда от сцепленных рук, гадая, что же это за диковинка приключилась. Свет от папоротника в лесу не шёл ни в какое сравнение с этим.

– Значит солгали заезжие, – нахмурился Велеслав, не веря в то, что сейчас происходит, но руки Яглы из своей так и не выпустил, а хватку всё же ослабил.

– Ты что, веришь всем россказням? – теперь нахмурилась Ягла, удивившись тому, как такой серьёзный начитанный человек как Велеслав пошёл на поводу у обряда, неподкреплённого никакими другими источниками, кроме болтовни заезжих.

– Лучше молчи, Яга. – покачал головой Велеслав и, наконец, разжал свою ладонь, отстранившись от девушки на полшага. – Будем искать этому хоть какое-то объяснение, но завтра.

Велеслав развернулся, он уж было хотел выйти из сарая, даже чуть приоткрыл дверь, как Ягла тут же ринулась к нему, обошла спереди, и ловко прислонилась к двери спиной, перекрывая парню ход.

– Ну, уж нет, Велес. Сначала ты всё расскажешь.

– Нечего рассказывать.

– Шагу не ступлю с этого места, чтоб мне провалиться! – настаивала на своём Ягла, упрямо глядя на насупившегося Велеслава.

– Сказал же – завтра всё.

– Сегодня. Сейчас.

– Ты думаешь, я не знаю другого выхода из собственного сарая? – смешинки заплясали в глазах Велеслава, его позабавило упрямство девушки, но отступать и не держать своё слово он не умел.

Парень зашагал вглубь сарая, разгрёб кучку соломы у стены, отодвинул пару досок в сторону, по-молодецки юркнул в образовавшуюся щель и исчез из поля зрения Яглы.

– Да чтоб тебя, Велес! – разозлилась Ягла и с силой пнула валявшуюся на полу деревянную плошку.

Ягла проследила за её движением и заметила, что она укатилась ровно в том направлении, где недавно стоял Велеслав, и остановилась точно там, куда упал цветок. Девушка подошла ближе, опустилась ниже, но никаких следов цветка она там не нашла. Только иссохшая доска пола оказалась, будто обожжённой огнём – немного почерневшей от гари. Глубоко вздохнув, Ягла выпрямилась, разгладила подол платья, подпоясалась и незаметно выскользнула из сарая через скрипучую дверь. Двор был пуст, стояла звенящая тишина, дождь уже закончился, пахло свежестью и свежескошенной травой. Ягла на цыпочках прокралась к калитке, прошмыгнула за ворота и побежала к своей избе. Она даже не заметила, как колыхнулись занавески на окне соседского дома, так же она не заметила и осуждающий взгляд Беломира из-под полуопущенных светлых ресниц.

Ягла до утра не сомкнула глаз. Не успокоили её мытарства ни мягкая подушка, ни тяжёлое пуховое одеяло, ни сухая чистая одежда. Из головы не выходил весь прожитый день. Только было, она смирилась с потерей кормилицы Яблоньки, как новое потрясение одолело её. Велеслав ворвался в её жизнь совершенно случайно и неожиданно, но он, определённо, перевернул жизнь Яглы с ног на голову. Лучше бы снова обходить его стороной и не замечать. Как раньше сторониться, только здороваясь по утрам. Но теперича всё иначе. Не оставит Велеслав её в покое, пока не доберётся до истины. Ведь вся сила цветка, по его мнению, должна была принадлежать только ему. Единолично. А теперь непонятно, что приключилось. Толи вся его сила теперь у девушки, толи поделена она теперь меж Велеславом и Яглой, а может, вообще никакой силы-то и нет вовсе. Но тогда, как объяснить тот удивительный свет и загадочное исчезновение цветка?

– Ягла? – бабушка Весея появилась в проходе так неожиданно, что Ягла вздрогнула и все её думы вмиг улетучились. – Я думала, ты вчера не вернулась вовсе.

Старушка всплеснула руками и зашагала в сторону сундука, который ютился в углу светёлки. Весея начала что-то бормотать себе под нос, перебирая тряпицы, которые выуживала из сундука. Кое-что она возвращала на место, бережно сворачивая, а кое-что отбрасывала на скрипучие половицы.

– Бабушка, ты чего встала так рано? – Ягла приподнялась на локтях, пытаясь понять, чем занята с утра старушка.

– Мне нужно отлучиться ненадолго. – Весея покряхтывая, закрыла крышку сундука и принялась собирать тряпицы, разбросанные недавно ей же самой, с пола. – От старушки покойницы Прасковьи я слыхала, что в селенье соседнем есть семья одна, стада свои держит, хочу у них коровёнку подглядеть, может, сменяемся на что.

– На что сменяемся? У нас же нет ничего. – Ягла совсем опешила, она рывком поднялась с палатей и принялась подсоблять бабушке собирать тряпки.

– Урожай хороший у нас нарождается, на него и выменяем. На коровёнке и свезём.

– А сами с чем же останемся?

– С молоком, сыром, да творогом, – уверенно произнесла бабушка, прижимая тряпицы к себе, исподлобья глянув на Яглу. – До весны протянем, а там и урожай какой-никакой поспевать начнёт.

Ягла спорить не стала. Ведь если бабушка что решила, переубедить её бесполезно, стало быть.

– Пойди к Даниле, снеси ему травяной сбор, в холщовом мешочке на скамье лежит. И приниматься за косьбу надобно бы. Вдруг дело моё сладится.

Ягла натянула сарафан, передник подвязала, заплела косу, умылась холодной водой, чтобы окончательно проснуться, и пошла выполнять наказ Весеи.

Утро стояло солнечное, свежее от ночного ливня, петухи уже вовсю пели, а народ засветло толпился у колодца, громко о чём-то беседуя. Ягла кивнула людям, здороваясь, и молча отворила соседскую калитку. Во дворе она заприметила Беломира, который стаскивал шероховатые брёвна в аккуратную кучу и о чём-то тихонько напевал.

– Беломир! – окрикнула Ягла парня. – Здравствуй, Беломир.

Тот поднял голову, выпрямился, отряхиваясь, и зашагал в сторону гостьи.

– Ну, здравствуй, Ягла. – Беломир поравнялся с девушкой, нахмурился и учтиво кивнул. – Как вчера до дома добралась? Вот погода разбушевалась. А сегодня, будто и не было ничего – тишь, да гладь.

– Всё хорошо, – коротко ответила Ягла, протянув мешочек с травами. – Почему один работаешь?

– Дак Велеслав ещё со вчерась не возвращался, знать к девице своей убёг. – Беломир лукаво улыбнулся, пытаясь угадать реакцию девушки на свои слова, но та была невозмутима.

У парня всё никак не выходил из головы ночной визит Яглы в их сарай. Беломир видел, как сначала Велеслав слонялся по двору, затем откуда ни возьмись и Ягла показалась, почему-то из их постройки. Нехорошее подумал Беломир, поэтому и решил свои догадки проверить.

– Ну, я пойду? – улыбнулась Ягла, хотела поскорее уйти, не решалась она при Беломире с Велеславом сталкиваться.

– Ягла, постой.

Девушка остановилась, но не обернулась, она молча вслушивалась в слова Беломира, которые он произнёс тихо, но с беспокойством и наставлением:

– Веди себя, как-будто доверяешь людям, но никогда этого не делай.

Ягла поняла намёк Беломира, он точно говорил о своём брате, видимо хотел предостеречь Яглу от чего-то, но она не понимала от чего. С Велеславом девушку ведь ничего не связывало. Хотя теперь можно было с этим поспорить, до прошлой ночи, верно, ничего.

– О чём ты, Беломир? – Ягла всё же обернулась, глянув на Беломира недоумевающим взглядом.

– Когда ты начинаешь полностью доверять человеку, то в результате получаешь человека на всю жизнь, либо урок… на всю жизнь. – Беломир покачал головой и снова принялся за дело, больше не поднимая взгляда на Яглу.

Глава 4

Дабы словом сим зидать сущее, а не рушить оное, лишая его и далее Образа, посредством чего ото Прави удаляясь всё дале, ко Нави близясь…

Проводив бабушку в путь-дорогу Ягла не находила себе места. Она то разглядывала свой практически заживший порез, то отодвигала занавески, пытаясь подглядеть, что происходит на соседском дворе, то бесполезно слонялась по избе с метёлкой в руках. Ничего сегодня не спорилось в руках девушки, смутные думы одолели её голову. Она была уверена, что не успокоится до тех пор, пока не поговорит с Велеславом. А тот, как назло, всё не возвращался. Кое-как переделав все дела по хозяйству, Ягла вышла во двор, вдохнула полной грудью, перекинула заплетенную косу через плечо и отправилась на луг, на покос. Проходя мимо дома Данилы мастера, она с волнением сжала деревянную ручку серпа в ладонях, но заглядывать во двор не решилась, старалась даже не оглядываться.

День стоял такой жаркий, что после недолгого времени работы Ягла совсем выбилась из сил. Она уже пожалела, что не взяла с собой крынку со студёной водой, а пить страсть как хотелось. Ягла присела на скошенную траву, вытирая раскрасневшееся мокрое от пота лицо передником. Как она ни старалась, а всё не могла прогнать беспокойства, оставленного так и не окончившейся беседой с Весеславом. Его взгляд до сих пор стоял у неё перед глазами, гневный и резкий голос звучал в ушах. Но вместо обиды девушка чувствовала уважение к Велеславу – пойдя у неё на поводу и рассказав всё сразу, он бы только уронил себя в её глазах.

– Да что же это я? – вслух изумилась Ягла. – Жила-была, а теперь дурью голову забиваю? Эва как… Не бывать этому!

Ягла решила вернуться домой, натаскать воды, истопить баню, позвать Василису, ужин приготовить, чаю травяного заварить, да отвлечься от всех ненужных дум. Так она и поступила. Первым делом с баней дело сладила, а как Василиса подоспела, так за пшеничные лепёшки взялись вместе.

– Погуще замешивай!

Василиса сидела за деревянным столом и помогала Ягле советом, у самой уже нос и щёки были перепачканы мукой, глаза счастливые, горящие.

– Так ты подсоби! – засмеялась Ягла, смахивая со щеки девчушки муку, но та стала ещё белее.

Так они дружно и взялись за дело. Мешали, лепили, заполняя избу весёлым хохотом и криками. А запах какой по избе пошёл! Лепёшки ели вприкуску со стрелками зелёного лука, макая его в соль, и прихлёбывая всё это душистым травяным чаем с мёдом.

Тем временем Велеслав возвращался домой. После того, как он покинул свой двор, решил он направиться прямиком к старому волхву Наволоду, который жил уединённо в глухом лесу, лишь изредка посещая деревню. Добрался Велеслав до Наволода только засветло, долго блуждал он по дремучему лесу, пока не набрёл на скромное жилище волхва. Тот, будто бы дожидался незваного гостя: Наволод уже стоял у большого вросшего в землю камня, прислонившись к его замшелому покатому боку, когда Велеслав, обогнув старую пожелтевшую сосну, оказался прямо перед ним.

– Я ждал тебя… – начал тихо седовласый старец, задумчиво поглаживая свою густую бороду. – Мне было видение, прямо в Купальскую ночь. Это и правда странно… Странно ещё и то, что ты пришёл один. В видении была пара.

Велеслав уверенно шагнул навстречу старику, с интересом разглядывая его. С тех пор, как Наволод покинул деревню, минуло много зим. Старый волхв обладал многообразными знаниями и способностями: он знал прошлое и будущее, и, как поговаривали, был властен над стихиями. Впалые глаза его излучали многовековую мудрость, а задумчивый взор их, будто заглядывал в самую душу, во все потаённые её уголки. Обветшалая светлая одежда висела на сухом тельце старика и уже совсем превратилась в лохмотья, но тот словно не обращал на это никакого внимания. Наволод крепче сжал свой деревянный посох морщинистой дланью и продолжил молча взирать на Велеслава, дожидаясь объяснений.

– За помощью пришёл. – Велеслав не знал, с чего начать, поэтому ждал, пока Наволод сам ему всё объяснит. Он уж непременно знал куда больше гостя. Истинная правда.

– Это ты верно пришёл. – Наволод задумчиво кивнул, оглядел Велеслава с головы до ног, медленно развернулся и зашагал по направлению к своей накренившейся избе. – Ступай за мной, да не оглядывайся.

Велеслав сделал всё, как было велено, и вот он уже сидел на скрипучей скамье за большим массивным столом, заставленным деревянными мисками, ковшами, ступками, шкатулками. Вдоль стен скромного волхового жилища были навешаны пучки сушёных разнообразных трав, от которых исходил приятный терпкий аромат, окутывающий всю избу, а в углу мерцали тусклые зажжённые лучины, слабый свет от которых падал на стены, отражая от них причудливые тени. Наволод устроился напротив гостя, разложил перед собой несколько холщовых мешочков, поочерёдно пересыпая их содержимое в ступку. Пестом перемешал травы, усердно что-то бормоча вполголоса, затем, поднеся одну из лучин к сухой смеси, поджог её. От этого действа по избе пошёл одурманивающий запах. Серый дымок, поднявшись над ступкой, устремился к потолку и развеялся в воздухе, оставляя после себя призрачное видение. Велеслав, не веря своим глазам, отчётливо различил очертания большого ворона, который взвился в небо, подобно чёрной туче. Птица расправила в воздухе свои огромные крылья, заслоняя ими весь белый свет. От крыльев потянулись тонкие чёрные нити, точно паутинки, а от них во все стороны разлетелись точно такие же птицы, но размером они были чуть меньше самого ворона. На миг в избе от этой черноты наступила полная темнота, а затем последовала яркая вспышка света, ослепляя Наволода и Велеслава, что тем, от неожиданности, пришлось прикрыть свои глаза ладонью, невольно щурясь. Источником этого ослепительного света оказалась Жар-птица, она, будто поборола тьму, заполняя своим сиянием всю избу. Куда делся ворон, и куда тут же пропала Жар-птица, Велеслав не увидел, он в полном недоумении тёр свои глаза, в которые точно земли насыпали.

– Что это было? – наконец заговорил Велеслав, с изумлением глядя на волхва.

Наволод не торопился отвечать на вопрос гостя. Он медленно поднялся со своего места, убрал все принадлежности, которыми пользовался во время ритуала, со стола, глубоко вздохнул и нехотя начал:

– Солнце борется с ночью, лето с зимой, жизнь со смертью, но всё это – часть великого колеса перемен и никакое из указанных явлений не является злом. Солнце даёт жизнь, а ночь – покой и прохладу, лето – плоды и летние гуляния, а зима – время для досуга и зимних праздников, жизнь – это жизнь, а смерть – обновление жизни.

Велеслав не совсем понимал такое толкование старого волхва. По его словам, то, что показало видение, было ни что иным, как борьбой жизнью со смертью, борьбой света и тьмы, борьбой добра и зла.

– И что же такое зло? А добро? Почто прямо не говоришь? – Велеслав начинал злиться, и уж было пожалел, что вообще пришёл, но Наволод продолжил говорить в своей манере.

– Когда чёрный бог и белый бог становятся единым целым – обнаруживается «я». Сознание – это белый бог, тело – это чёрный бог. Я – это чёрный бог и белый бог…

Велеслав не дал договорить волхву, он резко поднялся со своего места, так, что лавка, на которой он сидел, повалилась назад с громким стуком, и с негодованием начал:

– Наволод, не сочти за дерзновение, но я пришёл за ответами, а не за загадками!

Волхв даже глазом не повёл, он смиренно оставался на своём месте и с интересом наблюдал за сменой поведения своего гостя.

– Ты избрал свой путь, Велеслав. Но ты ещё не знаешь, куда он тебя приведёт. Все ответы лишь в твоей голове, и только от тебя зависит исход. Каждый сам для себя толкует видения. Ты всё поймёшь, и совсем скоро всё изменится.

– Благодарю. – только и проронил Велеслав, и уж было собирался выйти из избы, как волхв остановил его.

– Обожди, Велеслав. Есть кое-что ещё. – Наволод долго не решался произнести самого главного, но он знал, что это лето у него последнее, поэтому промолчать он не имел права. – Навью тебе предначертано править, какой бы ты не выбрал путь, все тропки тебя к одному лишь приведут…

Велеслав бежал, не разбирая дороги. Лёгкие уже горели, но остановиться он не посмел. Ночь уже опускалась на их деревню, до дома было всего пару вёрст, ноги сами несли его к избе. Как только Велеслав забежал во двор, замкнув за собой калитку, опустился он наземь, тяжело дыша, и вновь образ ворона возник у него перед газами. Слова Наволода звучали набатом в его ушах, так, что хотелось закрыть их ладонями, отрешаясь от внешнего мира, и забыть всё, как страшный сон. Не за тем Велеслав держал свой путь ко волхву, чтобы усомниться в выбранном им пути, шёл он за ответами, которые он так и не получил. Наволод ясно дал понять, что всё, что ищет Велеслав, скрыто лишь в мыслях его, и все свои жизненные ошибки ненадобно называть судьбой. У него лишь один путь, и он уже предопределён.

– Да что же это? Как же? – лепетал Велеслав, словно во бреду. – Обезумел, знать, старик!

В сенях забрезжил маленький лучик света, это Беломир пробудился средь ночи, услышав лай деревенских собак да ржание вороного коня брата, вот и решил проверить, что творится во дворе.

– Кто тут? – послышался басовитый глас Беломира, нарушая тишину ночи.

– Беломир? – отозвался Велеслав, взяв себя в руки, и поднялся с земли.

– Брат, где же тебя носило? – Беломир с беспокойством оглядел растерянного на вид Велеслава, держа свечу перед собой.

В тусклом свете слабого огонька лицо Велеслава выглядело ещё более бледным, чем было на самом деле, ужасающим и озадаченным, будто, он только что проснулся, либо чего-то испугался. Чёрные как смоль волосы его были взъерошены, отрешённый взгляд был направлен вдаль и казался пустым.

– Велеслав, и правда ты? – Беломир, наконец, признал брата и, подхватив его под руки, повёл в избу. – Данила совсем плох, а ты где-то пропадаешь. Ягла сбор принесла Весеи, но и тот не помогает. Хворь его взяла неведомая.

Услышав из уст Беломира упоминание об Ягле, Велеслава будто осенило. По всей видимости, Наволод имел в виду Яглу, когда говорил о двух людях из своего видения. Наверное, следовало бы обговорить с Яглой свой визит ко волхву. Как только эта мысль посетила голову Велеслава, он встрепенулся, твёрдо встал на ноги, опустив руку брата, и уверенно поинтересовался:

– Ягла дома?

– Дома, где ж ей быть средь ночи?

Велеслав стремглав бросился со своего двора в соседний, не обратив внимание на, так и оставшегося стоять столбом подле сеней, Беломира. Но, только прикоснувшись рукой к калитке Яглы, Велеслав будто пришёл в себя. Привыкший делать всё на холодную голову, взвешивать любой поступок, Велеслав поймал себя на мысли, что в этот раз он делает что-то не то. Как-будто неведомая сила стала тянуть его в сторону девушки, будто свет, который он узрел вчера в сарае, соединил невидимой нитью его и Яглу. Никогда прежде он не замечал такой тяги к девушке. Ещё раз, прокрутив свой поступок в голове, Велеслав решительно развернулся и зашагал по направлению к своему двору. Не время ещё с Яглой беседы вести, надобно сначала самому во всём разобраться.

Беломир ждал брата уже в доме. Он сидел подле кровати своего наставника Данилы и смачивал ему лоб влажной тканью. Данила лежал с полуоткрытыми глазами и бормотал что-то невнятное, точно в бреду. Его прежде аккуратная рыжеватая борода теперь имела совсем неприглядный неухоженный вид, волосы, влажные толи от пота, толи от примочек Беломира, свисали прядями прямо на лицо, сильные руки его покоились вдоль тела, одна нога беспомощно свисала с ложа. Его некогда задорный пыл точно угас, неведомая хворь отнимала у мужчины уже и так иссякшие силы.

Беломир вернул тряпицу в глиняную плошку с водой, стоявшую на столе и, наконец, заметил тихо вошедшего брата, который обессилено опустился на скамью рядом.

– Ничего не буду спрашивать, – тихим голосом проговорил Беломир, даже не взглянув на Велеслава. – Надо – сам расскажешь.

Велеслав был благодарен брату за понимание, что тот не стал тревожить расспросами и назиданиями, но держать в себе события прошедшей ночи и сегодняшнего дня было тяжело. Велеслав очень хотел выговориться, всё ж брату он довериться мог завсегда.

– Поговорим. – кивнул Велеслав, и Беломиру пришлось обратить на него внимание.

– Я закончил тут, выйдем в сени. Жар спал, Данила должен вот-вот заснуть.

Братья снова выбрались в сенцы и присели на низенькое крылечко рядом друг с другом.

Будучи чуть помладше они часто любили сидеть здесь, занимались резьбой по дереву, точили инструменты, играли на жалейках, либо просто беседовали. Велеславу же нравилось тут читать. Он раскладывал прямо на досках свои пергаменты с письменами, бересту и свитки, добытые из частых поездок на торжища, на которых он продавал изделия, сделанные Данилой и Беломиром. Как считал Велеслав – его творения ни на что не годились, уж тем более на продажу. Велеслав был к себе очень строг и придирчив, поэтому часто намеренно прятал свои шкатулки и резные досточки в дальний угол мастерской. Но Даниле всегда удавалось их отыскать, с его слов изделия Велеслава были ничуть не хуже его самого, но упрямец даже не хотел слушать. Да, было в вещицах парня что-то мрачноватое, странное, но в этом и есть суть мастерства – умение отличаться. Как бы мастер не отчитывал своего ученика тот ни в какую не поддавался, и продолжал снова стоять на своём. Так в мастерской появился отдельный стеллаж, который Данила мастер соорудил специально для Велеслава, теперь на нём собралась внушительная коллекция из причудливых поделок. Большая шкатулка, с вырезанными на крышке рунами, изящный деревянный цветок с причудливыми самоцветами на лепестках, множество ложек, ручки которых украшали резные головы животных – это ещё малая часть всего, что там было и что так и не увидело свет.

– Как он? – вздохнул Велеслав, намекая на самочувствие Данилы.

– Ни хуже не становится, ни лучше.

– Что думаешь?

– Да уж не знаю, что и думать. Знахаря ему надо. Весея все снадобья перепробовала уже.

– Так может ему хуже и не становится поэтому, травы поддерживают его дух.

В сумраке ночи повисла угнетающая тишина, разбавляемая только стрекотанием кузнечиков в траве, и никто не решался нарушить её первым. Велеслав поднялся с крыльца, окинул двор пустым усталым взглядом и заметил, что тот стал будто больше. Беломир приметил удивление брата и улыбнулся одними лишь уголками губ, знать оценил Велеслав его утреннюю работу. Но Велеслав промолчал, а Беломир не сдержался:

– Да говори уже, коль на разговор позвал! Светать уж скоро начнёт.

– Отыскал я цветок.

– Чего? – в голосе Беломира послышалось некое недоверие.

А Велеслава было уже не остановить. Он с жаром выпалил всё, что свалилось на него в последнее время, брат не перебивал его и с удивлением внимал все речи Велеслава. Потом, когда тот закончил, Беломир поднялся со своего места, приблизился к брату и легонько похлопал его по плечу, выказывая своё понимание и поддержку. Подначив Велеслава на поиск цветка, он и не думал, что тот на самом деле существует. У Беломира также не укладывалось в голове, что его брат втянул в свои дела и Яглу. Теперь он понял, что происходило вчера ночью в сарае, и обругал себя мысленно за свои додумки, и за слова, брошенные утром девушке. Не заслужила она такого, но сказанного не воротишь.

– Я тебе, брат, одно скажу. – решительно проговорил Беломир. – Все знания, к которым ты так стремишься, должна получать созревшая личность. Наделаешь беды…

– Да что бы ты понимал, Беломир. – вздохнул Велеслав, запустив пятерню в свои взлохмаченные ветром волосы. – Я уже многое упустил. Знания должны быть получены с рождением младого духа.

– Тогда не советчик я тебе по знаниям, Велеслав. Я за ними никогда не гнался. Главное – добро знать, понимать, в себе хранить. Да и в других людях нужно только доброе искать, так как злое они сами покажут.

– Умеешь ты, брат, складно говорить. – опустошив свои мысли от тяжких дум, Велеслав расслабился и улыбнулся, груз свалился с его души, дышать стало легче и даже в сон поклонило.

Больше братья к этому разговору о тайных знаниях никогда не вернутся, подумалось Велеславу тогда, но как же он ошибался. Ведь с Яглой разговор был ещё впереди.

Глава 5

Важно осознавать, что тайные знания познаются по крупицам, через великое усердие, долготерпение и созидание, ибо невозможно за единый раз осознать всю мудрость, всё её многообразие, да такое, что и взором своим не охватить.

Тишину раннего деревенского утра нарушили истошные бабьи крики, которые раздавались прямо у двора Яглы. Испугавшись, с постели подскочила Василиса, которая засиделась в гостях допоздна и осталась на ночь.

– Чего это там, Ягла? – девочка тёрла кулачками заспанные глаза, переминаясь с ноги на ногу.

Ягла же проснулась раньше гостьи, и уже было принялась за готовку, но суматоха на улице привлекла её внимание и девушка с любопытством выглянула в маленькое оконце горницы. Там она увидела несколько взрослых женщин, одна из которых держала на руках мальчонку лет шести. Его ручки, словно плети, свисали к земле, а голова была неестественно запрокинута набок.

– Нужно идти! – сорвалась Ягла с места, прихватив наскоро косынку, и, на ходу повязав её на голову, вылетела из избы.

– Ягла, помоги!

– Не дай помереть!

– Один одинёшенек он у нас!

Женщины, столпившиеся у ворот, никак не успокаивались, а к ним добавлялись любопытные кумушки с соседних дворов, которые подхватывали заунывные причитания, разбавляя их вопросами, да советами ненужными.

– Что случилось? – запыхавшаяся Ягла подбежала к женщине с ребёнком, стараясь отгородить их от любопытных глаз. – Идём в дом. Вы двое. Остальные тут пусть дожидают.

Женщина сразу же ринулась за Яглой в избу, расталкивая зевак по разным сторонам, стараясь не уронить парнишку.

– Мы с дальнего конца деревни. – принялась впопыхах рассказывать женщина, проходя через дверь, которую удерживала Ягла. – Святогора змея укусила, вмиг замертво упал. Дышит, а сердце не бьётся.

– Василиса, готовь постель! – скомандовала Ягла, пропуская женщину в избу. – Вас как величать?

– Устинья. Мать я его.

Василиса исправно застелила полати, что поболе, и накидала пуховых подушек в приголованок, туда и устроили Святогора.

– Когда укусила? – уверено начала расспрашивать Ягла, вытирая помытые руки о передник.

– Да недавеча, как упал, сразу к тебе. А Весея где ж?

Ягла пропустила вопрос мимо ушей и принялась осматривать мальчика. Теперь ей удалось рассмотреть его более внимательно. По детскому лицу мальчишке и впрямь можно было дать годков шесть, но его тело смотрелось неестественно для таких лет. Слажен он был крепко, да силён в руках. Светлые кудри Святогора разметались по подушке, на лбу выступил пот, глаза по-прежнему были закрыты. Укус Ягла обнаружила на запястье, из почти невидимых маленьких отметин совсем немного сочилась кровь с примесью бесцветной жидкости.

– Василиса, вспомни, чему я тебя учила. – обратилась Ягла к девочке, которая с любопытством оглядывала Святогора. – Найди клевер, могильник, можжевельник, а я пока ступку приготовлю.

С этими словами в избе началась слаженная работа. Василиса приготовила все травы, которые наказала Ягла, разложила их на столе, на котором уже появились плошка с водой, тряпки и ступка. Ягла довольно кивнула, заметив, что девочка ни в чём не ошиблась, и принялась готовить снадобье. Когда всё было сделано: яд вытравлен, рана промыта, повязка наложена, Ягла уговорила Устинью уйти домовничать, а Святогора было решено оставить у себя, пока тот не придёт в чувства.

– Ловко это мы. – Василиса выглядела довольной, первый раз ей удалось понаблюдать за работой Яглы, и даже поучаствовать самой.

– А ты молодец. Не растерялась. – похвалила Ягла девочку, погладив её по голове.

– Пойду до дому я. Засиделась, тётка волноваться будет. Вон, крик какой подняли.

– Иди, Василисушка. Спасибо за помощь и за компанию.

– Теперь у тебя есть новая компания. – кивнула Василиса на Святогора. – Попроведаю вас позже. До встречи, Ягла.

Только дверь в горницу затворилась, послышался неуверенный стук нового гостя. Не дождавшись позволения войти, на пороге появился обеспокоенный Беломир. Никогда раньше он не мог себе позволить придти вот так – без приглашения, но, завидев суматоху у соседского двора, всё ж решил наведаться. Неловко потоптавшись у порога, он обратил внимание хозяйки на себя:

– Здравствуй, Ягла. Не прогонишь?

– Здравствуй, Беломир. Прошу к столу. – кивнула Ягла на ещё не остывший чай, заботливо разлитый по кружкам.

Беломир прошёл вглубь светлой горницы и устроился за столом напротив Яглы. Отхлебнув немного душистого травяного чая, он решил поведать, зачем пришёл.

– Что случилось? От чего шуму столько наделали?

Ягла кивнула в сторону полатей, на которых мирно посапывал Святогор. Лицо мальчика стало приобретать былой румянец, испарина сошла со лба, да и судороги прекратились. Стало быть, отвар и примочки пошли ему на пользу.

– Вон причина. Змея укусила. Теперь, надеюсь, всё будет хорошо.

Беломир с прищуром оглядел мальчика, он поймал себя на мысли, что тот ему знаком. И он вдруг кое-что вспомнил, о том решился и Ягле поведать.

– Конечно, всё будет хорошо! Признал я мальца. Это ж – Святогор. Наш волхв Наволод при его рождении сказал, что на Святогора ляжет немалая ответственность, которую мало кто выдержит. С течением времени сила крови своё возьмёт, люди к нему сильные притянутся, да события какие-то важные произойдут.

– Ты бы не засиживался, Беломир. – вздохнула Ягла, поднявшись с места, и нарочно стала убирать ещё не опустевшие кружки со стола. – Языки злые, намелят ещё чего.

– А может я за помощью пришёл, захворал!? – не растерялся Беломир, уж больно хотелось ему с Яглой подольше побеседовать, да полюбоваться на неё. – А где бабушка Весея?

– Бабушка ушла корову приглядеть, надеюсь, завтра засветло воротится уже.

Ягла отвечала кратко и по делу, надеясь побыстрее выпроводить незваного гостя, но тот и не думал уходить. Беломир медленно встал из-за стола, оправился, пригладил чуть растрепавшиеся волосы и с нежностью посмотрел на Яглу. Он хотел было извиниться за вчерашнее, почему-то он думал, что слова, брошенные по незнанию, могли обидеть девушку. Только было, Беломир собрался открыть рот, дверь со скрипом отворилась, а на пороге он узрел Велеслава. Тот даже не постучал. Его появлению удивилась и хозяйка.

– Да что же это? – изумилась девушка. – Проходной двор мне тут устроили.

Ягла всплеснула руками, приложила палец к губам, давая понять, что шуметь не нужно, и указала на Святогора, теперь уже для того, чтобы Велеслав обратил на него внимание.

– Святогор? – чуть слышно прошептал Велеслав и округлил глаза. – Он же необычный мальчик. А вы руки его видели?

Беломир и Ягла переглянулись, стараясь сдержать улыбки, а Велеслав продолжил таращиться на Святогора, который неловко заворочался во сне и вдруг распахнул свои голубые глаза, в которых прочиталось смятение и испуг. Святогор хотел было вскочить, но слабость в теле не дала ему это сделать, и он медленно опустился обратно на подушки. Ягла тут же подскочила к мальчику и начала справляться о его самочувствии.

– Святогор, как ты? Не волнуйся, теперь всё позади, скоро мама тебя заберёт.

– Где я? – неуверенно пролепетал мальчик.

– Здорово, Святогор! – Беломир встрепенулся и подошёл ближе, давая мальчику разглядеть себя получше.

Велеслав продолжал молча стоять чуть поодаль, наблюдая за происходящим.

– Здравствуйте. – отозвался мальчишка, на его губах появилась чуть заметная улыбка. Увидев знакомого, Святогор облегченно выдохнул и снова попытался подняться. – Пить хочу.

Ягла кинулась поправлять подушки, подтыкая их под спину мальчика, пытаясь посадить его поудобнее, и попутно обратилась к Велеславу:

– Велес, подай кружку с отваром. Она на столе, накрыта белой тканью.

– Велес? – беззвучно спросил Беломир, косо глянув на своего брата, который уже отыскал нужную посуду и протянул её Ягле.

– Спасибо. – Святогор стал жадно пить, несколько капель оставшегося отвара попали к нему на подбородок, он невозмутимо стёр их рукавом и вернул уже опустевшую кружку хозяйке. – Вкусно.

– Он же горький. – удивлённо повела бровью Ягла, приняв посудину из рук мальчика. – Ты молодец, но нужно ещё немного полежать, набраться сил.

– Яга, я могу с тобой поговорить? – Велеслав решил начать разговор, так не дававший ему покоя. – Беломир побудет с мальчиком. Мы можем выйти?

– Брат, секрета никакого нет, можешь говорить тут. – перебил его, было, Беломир, но когда Велеслав исподлобья глянул на Святогора, всё понял и утвердительно кивнул. – Людям на глаза не попадайтесь.

– Да пусть судачат, сколько влезет! – зашипел Велеслав, он был зол, что постоянно нужно думать о мнении чужих людей, которые ничего для него не значат.

Ягла стояла посреди горницы, глядя то на Беломира, то на Велеслава, она чувствовала себя словно меж двух огней. Один из них обжигал до дрожи так, что хотелось резко отстраниться, второй же трепетно, но нерешительно согревал, но иногда думалось, что он тоже может неожиданно вспыхнуть так же жарко, как первый, от чего становилось немного боязно и хотелось отпрянуть ещё сильнее. В глубине души Ягла знала, что ни один огонь не причинит ей вреда, уверенность в этом прорастала в её душе с каждой встречей. И чем больше она узнавала братьев, тем эта уверенность крепла и приумножалась всё больше. Мысли Яглы прервал Святогор:

– Иди, Ягла. Если что, я тебя защищать буду! Ты мне жизнь спасла, я теперь в долгу перед тобой.

Ягла тепло улыбнулась Святогору, мельком глянула на Беломира, который уже устраивался подле мальчика на табурете, и проследовала за уже вышедшим из горницы Велеславом.

Велеслав ждал Яглу у клети, находившейся прямо за домом. Раньше в ней жила Яблонька, теперь же клеть пустовала. Совсем рядом располагался ухоженный огород, на котором вовсю поспевали первые овощи да начинали зацветать подсолнухи. Парень устроился прямо на траве, облокотившись спиной о бревенчатую стену клети, завидев приближающуюся к нему Яглу, он предложил ей присесть рядом, похлопав ладонью о земь возле себя.

Девушка нерешительно опустилась на мягкий травяной ковёр, сорвала былинку, первую попавшуюся под руку, и принялась нервно жевать её тоненький стебелёк.

– На то, что произошло в сарае, объяснения у меня нет. – начал настороженно Велеслав, изредка поглядывая на Яглу. – Ходил за советом к Наволоду, но и он прямо ничего не сказал. Упоминал лишь о видении, которое у него было, и о двух людях. Я подумал о тебе.

– Ты ходил ко волхву? – Ягла вынула травинку изо рта и принялась крутить её в руках, разглядывая. – Что конкретно он сказал?

– Что мой путь уже предопределён и только от меня одного зависит, каким он будет.

Велеслав пожал плечами, решив умолчать о самых последних словах Наволода, и почему-то от этого разнервничался ещё больше. Парень не знал, куда деть руки, поэтому ничего лучше он не придумал, кроме того, как ловко выхватить травинку из ладони Яглы и сунуть её себе в зубы. Теперь куда деть руки не знала Ягла. Ей было неловко рядом с Велеславом, иногда ей казалось, что она может его разгадать, такого отстранённого, молчаливого, загадочного, а иногда Ягла совсем не понимала, что он сделает и о чём подумает в эту секунду. Задумавшись так крепко, Ягла даже не сразу поняла, что озвучила свою последнюю мысль вслух.

– О чём думаю? – удивлённо переспросил Велеслав и замер, перестав жевать стебелёк.

Его так и подмывало высказать Ягле все свои думы, что так терзали его, но Велеслав тут же поймал себя на мысли, что если встанет он на эту тропку разговора по душам, то все его стремления к тайным знаниям, и все предположения по поводу предзнаменования волхва канут, развеются как дым. До того он привык держать всё в себе, что и теперь хотел промолчать. Велеслав знал, что то, что он обсуждал с братом, навсегда останется только меж ними, больше о своей душе он не хотел распространяться никому. Но, подняв на миг свой задумчивый взгляд на Яглу, Велеслав встретился с её: изучающим, нежным и печальным. Тут-то он и понял, что пропал. Какая-то неведомая сила захлестнула Велеслава, глаза его будто белой пеленой заволокло. И узрел он пред собой совсем не ту ведьму Яглу, какой считали её все вокруг, а умную, красивую, знающую себе цену молодую девушку. Которой хочется коснуться, обнять, где-то даже и пожалеть. Велеслав понял, что нужно что-то делать, чтобы сбросить с себя это странное ниоткуда взявшееся наваждение. И он сделал. Велеслав бережно коснулся руки Яглы, которая покоилась у неё на поджатых под себя ногах, взял ладонь девушки в свою, переплетая дрожащие пальцы, и почувствовал приятное тепло, точно как тогда в лесу.

Ягла ошарашено наблюдала за Велеславом, но руки не отняла. Она понимала, что происходит что-то странное. Это что-то, и было именно тем, что Ягла не могла предугадать никогда.

– Велес, а что же с цветком? С даром? С силой? – прошептала Ягла, не отрывая своего взгляда от тёмных глаз Велеслава, стараясь не обращать внимания на его руку, всё ещё державшую её.

– Да забудь ты уже об этом! – сквозь зубы процедил Велеслав и, сам того не ожидая, приблизился к девушке, так, что их лица теперь находились напротив.

Отстраниться друг от друга их заставил громкий глас Беломира, послышавшийся со стороны дома. Он звал Яглу. Девушка растерялась, а Велеслав, прытко вскочив с земли, потянул её за собой, не дав одуматься.

– Что случилось, Беломир? – громче положенного поинтересовался Велеслав, нагнувшись, входя в низкую горницу.

Ягла сразу поняла, как только вынырнула из-за широкой спины Велеслава, что Святогору стало хуже. Мальчик сидел на кровати, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, зрачки его закатились, ушли под подрагивающие верхние веки, губы казались сильно иссохшими, хотя совсем недавно Святогор выглядел совершенно иначе. Ягла стала метаться по избе в поиске нужных трав, именно в это время и решила наведаться Устинья. Как увидела она своего сына в таком состоянии, так и осела на струганные доски пола, прямо к ногам Беломира. Тот успел подхватить её под руки и поспешил вывести на воздух, дабы не отвлекать Яглу причитаниями, которые вот-вот хотели вырваться из приоткрывшегося рта Устиньи.