Читать онлайн Запретная любовь некроманта

Пролог

– Почему ты ушёл? – спросила девушка, приподнявшись на локте. Её голос звучал испуганно, звонко, а пальцы нервно теребили краешек одеяла. – Ты же знаешь, что я боюсь темноты. Я осталась совершенно одна!

Молодой человек откинул полог, тихонько присел на краешек кровати и нежно сжал в ладонях прохладные пальцы девушки. В оранжевых отсветах артефакта его тёмные глаза блестели лихорадочным огнём, а уголки губ растянулись в блаженной улыбке. Казалось, он совершенно не слышал её.

– Ты оставил меня одну, — тихо повторила она. На этот раз с горькой обидой, будто он предал её, и теперь она не знает, как его простить.

Он прижал её дрожащие пальцы к своим губам и осторожно погладил её по голове. Так обычно успокаивают перепуганного малыша.

– У меня есть отличные новости, солнышко. Скоро все наши беды останутся позади. Ты наконец-то сможешь поправиться, и всё будет так, как было раньше.

Она поджала губы и недоверчиво спросила:

– Обещаешь?

Вместо ответа он поднялся, подошёл к большому окну и посмотрел вверх, на ночное небо. Из-за рваных облаков практически не было видно звезд. На крупную луну наползала тень, медленно, будто тьма пыталась поглотить единственный источник света. Ещё несколько минут, – и мрак уравняет всё сущее в этом городе, который он так ненавидел. Пусть всего на несколько мгновений, но всё же.

Он обернулся. Несмотря на богатую обстановку, спальня казалась холодной и неуютной. Приглушённый свет артефакта подчёркивал уродливые шрамы на лице девушки и странный блеск в её глазах.

– Разумеется, обещаю, – проговорил он и, подойдя к кровати, запечатлел трепетный поцелуй на её нервно подрагивающих губах.

– Я не хочу, чтобы ты меня оставлял, – всхлипнула она и обняла его за шею. – Пожалуйста, не оставляй меня больше одну. Мне страшно.

– Не бойся. Они все заплатят за то, что с тобой сделали. И те, кто сделал, и те, кто позволил им избежать правосудия. А сейчас спи.

Глава 1

Месяц спустя

В ночь перед первым в её жизни балом Азалии не спалось. Нервы звенели от напряжения, и, не выдержав нарастающего волнения, она выползла из-под одеяла, накинула пеньюар и подошла к зеркалу. Приглушённый свет артефакта придавал её лицу карамельный оттенок, а длинные волосы ниспадали волной на плечи и спину.

На фоне чёрных волос чересчур бледная кожа и хрупкое телосложение делали её похожей на одного из призраков, которые обитают в заброшенном храме на краю Эрвендейла. Асимметричные черты лица и большие серые глаза, как у алузских фарфоровых кукол, обычно выделяли её из толпы. Отец часто называл Азалию «маленькая копия Нарциссы», имея в виду, что ей досталась не только внешность, но и характер матери.

Покрутившись возле зеркала, она печально резюмировала:

– Некрасивая. Зато с титулом. Кто-нибудь да полюбит. Не меня, так титул.

Бросив взгляд на часы, она забралась обратно под одеяло и попыталась заснуть. Однако в ночной тишине, нарушаемой лишь тихим потрескиванием дров в камине, ожили старые детские воспоминания.

Однажды маленькой Азалии совершенно не спалось, и полный любопытства ребёнок отправился исследовать большой родительский дом. Её не пугали ни мрачные тени на стенах, ни мраморные стражники, стоя́щие в углублениях узких коридоров. Всё в нём ей казалось сказочным и неизведанным, как оживающие фигурки рыцарей и принцесс в книжках её мамы.

Внезапно Азалия услышала приглушённые голоса, доносящиеся из приоткрытой двери. Не желая быть замеченной, она спряталась, наблюдая за взрослыми в щёлку между тяжёлыми бархатными шторами.

В кресле возле камина сидела её мать, леди Нарцисса, и пила свой любимый чай. Напротив неё устроилась леди Матильда, какая-то очень дальняя родственница со стороны отца. Она частенько приезжала к ним в гости, но Азалия не очень любила её. Несмотря на богатые подарки и умильное сюсюканье, леди Матильда казалась малышке холодной и злой.

– Послушай, Нарцисса, Азалия, конечно, милое дитя, – сказала леди Матильда своим каркающим голосом, делающим её похожим на ворону. – Но она никогда не будет красавицей.

– Думаю, не вам судить о том, какой будет моя дочь, – холодно парировала Нарцисса, давая понять, что не собирается продолжать разговор.

Однако леди Матильда и не думала униматься. Придвинувшись к собеседнице, она покачала головой с видом искреннего сожаления, за которым скользнула брезгливость и убеждённость в непогрешимость собственных суждений.

– Ты же знаешь, не в моих правилах лгать. Если я вижу правду, то говорю. Понимаю, тяжело смириться с тем, что вместо сына ты родила Натаниэлю дочь. Но ты должна также осознавать, что если девочка некрасивая, то на хорошего жениха рассчитывать не стоит, – заметив, как гнев невольно исказил лицо Нарциссы, она торопливо добавила: – Впрочем, найдутся те, кто обязательно захотят породниться с Домом Чёрного Дракона. Всё же это такая честь! Так что от женихов отбоя не будет.

– Вы бы, леди Матильда, за своими детьми так пристально следили, как за моей дочерью. Внешность ещё никого не делала счастливым.

Что ответила леди Матильда, Азалия не услышала. Горничная Марси забрала девочку и отвела обратно в детскую.

На следующее утро леди Матильда поспешно вернулась в своё поместье. Почему старая неприятная тётка внезапно исчезла и больше не появлялась в замке Эрвендейла, Азалия не знала. Однако в юном сознании крепко засела мысль о том, что она некрасивая, а, значит, никто не будет любить её, кроме родителей.

Первые робкие лучи солнца выдернули Азалию из тревожного сна. Часы на каминной полке показывали пять часов утра. До завтрака оставалось ещё около четырёх часов, и, повертевшись в постели, она позвонила в колокольчик и попросила горничную принести светло-серую амазонку.

Лицо старого Маркуса вытянулось в изумлении, когда он увидел юную леди на пороге конюшни. Впрочем, как и Марси, спорить конюх не стал. Беспрекословно оседлал Снежинку, и вскоре Азалия направилась к роще.

– Поехали, красавица моя, к Источнику, – ласково погладив шею лошади, нежно прошептала девушка и натянула поводья. – Говорят, он исполняет желания. Может, и моё исполнит?

В роще, за которой находился Драконий Источник, было удивительно тихо, пахло заозерскими розами. Выехав на широкую аллею, Азалия пустила лошадь галопом. Ей хотелось оказаться очень далеко от дома, но ещё больше – избавиться от навязчивой тревоги.

Ветер звенел в ушах, а она неслась так, словно старалась обогнать свои мысли. Все прекрасно знают: драконья кровь передаётся по мужской линии, и появление на свет девочки вместо мальчика ставило под сомнение продолжение рода Дома Чёрного Дракона. Если Азалия не найдёт достойного жениха и не родит мальчика, то Драконий Чертог отойдёт дальним родственникам по отцовской линии.

Но что делать, если первый выход в свет закончится провалом? Что, если, несмотря на происхождение, Азалию не примут? Сможет ли она принять это со стойкостью и спокойствием?

Внезапно Снежинка остановилась, будто перед ней выросла стена, и испуганно заржала.

– Тише, девочка, тише, – пригнувшись, Азалия успокаивающе погладила любимицу. – Вот так, всё хорошо. Что с тобой?

Лошадь недовольно дёрнула головой, давая понять, что отказывается идти дальше, и, перебирая длинными ногами, попятилась назад. Едва успокоив Снежинку, Азалия выпрямилась и огляделась.

Кроны деревьев переплетались высоко над её головой, скрывая бирюзовое небо, а между разросшимися кустарниками змеилась едва заметная тропинка. Азалия озадаченно нахмурилась. Она сбилась с дороги, ведущей к Источнику, но, главное, теперь не знала, как вернуться. Место казалось незнакомым и пугающим.

Она развернула Снежинку, когда вдруг услышала мужские голоса, доносящиеся из-за деревьев. Любопытство взяло верх, Азалия подъехала к массивному дубу и, спрятавшись за него, выглянула из-за ствола.

Прежде девушка никогда не видела настоящей дуэли. Только читала в книгах и слышала в рассказах отца. Опасаясь, что мужчины рано или поздно перебьют друг друга, король Август запретил устраивать подобные поединки. Тем не менее мужчины продолжали разрешать большинство конфликтов с оружием в руках, хотя соблюдали осторожность, чтобы не попасться и не угодить на каторгу за нарушения закона.

На поляне находилось четверо мужчин. Двое из них вышагивали по высокой траве, отмеряя расстояние. В тихом предгрозовом воздухе до Азалии донеслись обрывки фраз.

– …не стоило тебе приезжать в наш город, Валентайн, – насмешливо проговорил низенький блондин. Сбросив с плеч макинтош, он передал одному из секундантов, стоящему поблизости. – Впрочем, я придумаю, как объяснить лорду Валлори твоё внезапное исчезновение.

Блондин стоял к Азалии спиной так, что девушка не могла рассмотреть его лица, но её царапнуло неприятное чувство, что она где-то уже слышала этот голос.

– Мы оба прекрасно знаем, Холлард, что бахвальство ни к чему хорошему не приводит, – холодно отозвался его противник. Он снял плащ и передал их одному из секундантов с пышной седой бородой. – Время не ждёт.

Азалия едва вскрикнула от удивления. Холлард! Точно! Адам Холлард, один из арендаторов её отца. Он частенько бывал в доме лорда Валлори и всегда был обходителен в общении. Но сейчас он вёл себя, как… Девушка не могла подобрать слова, но любопытство усилилось, и она, затаив дыхание, наблюдала, что будет дальше.

Тот, кого звали Валентайн, пренебрежительно повёл плечами, и Азалия внезапно почувствовала к этому человеку невольное уважение. Способность держать себя в руках, когда противник напрямую бросает едкие оскорбления, угрозы, и продолжать вести достойно вызвала у неё симпатию. К тому же Азалия поймала себя на мысли, что он очень красив. Точёные черты лица, высокий рост и гармонично сложенное сильное тело. Валентайн был на полторы головы выше Холларда и массивнее.

– Ещё успеешь к своим трупам, – презрительно рассмеялся Адам. – Сможешь с ними пообщаться на том свете. Хотя, думаю, для некромантов в Пекле припасено отдельное место.

– Меньше болтай, Адам. От твоих слов мёртвые начинают беспокоиться. А ты знаешь, что бывает, когда они беспокоятся? Они стараются уничтожить того, кто их потревожил.

– Думаю, я окажу миру большую услугу, избавив его от такого отродья, как ты.

– Клянусь богами, Холлард, – взревел бородатый секундант, и на мгновение Азалии показалось, что он сейчас набросится на Холларда с кулаками. – Если ты сделаешь это, я пристрелю тебя, как паршивую псину.

Адам с раздражением сдёрнул перчатки, взял револьвер и, любовно проведя пальцем по дулу, отступил на несколько шагов от барьера.

– Сдался тебе этот чёртов некромант, Сирил? Всем известно, чей это безродный сукин сын!

Азалия едва не задохнулась от возмущения. Её отец никогда не позволял себе отзываться о ком-либо в подобном тоне. Более того, он считал последним делом связываться с теми, кто несдержан и ставит себя выше кого-либо. А этот Холлард! «Ну ничего, – зло подумала девушка. – Приедешь ещё к нам в замок дела решать!»

– Вижу, ты даже перчатки не снимешь, – Адам дёрнул головой, указывая взглядом на бордовые кожаные перчатки, что скрывали руки Валентайна. Его лицо исказила злобная ухмылка.

– Не хочу лишать тебя последней возможности на удачный выстрел, – спокойно ответил Валентайн.

 Он неспешно направился к противоположному концу поляны и остановился шагах в двадцати от Холларда. Сердце Азалии так гулко забилось в груди, что ей почудилось, будто ее заметили.

Однако мужчины совершенно не обращали на неё никакого внимания. Валентайн держался уверенно и хладнокровно даже под дулом пистолета, да так, словно всю жизнь только и делал, что смотрел в лицо смерти, и она ему порядком надоела.

Одновременно грянули два выстрела.

Испуганная Снежинка поднялась на дыбы, едва не сбросив наездницу, громко заржала и рванула вперёд сквозь заросли рощи.

Чудом удержавшись в седле, Азалия вцепилась в поводья до боли в пальцах. Низкие ветви сбили с головы шляпку, и в какой-то момент девушке вдруг показалось, что она не выдержит сумасшедшей ска́чки и свалится на землю. Пригнувшись к Снежинке, она зажмурилась, молясь о том, чтобы не оказаться на земле.

Внезапно лошадь остановилась. Азалия вскрикнула от неожиданности и боли, прострелившей поясницу, открыла глаза и увидела мужскую руку в бордовой перчатке, сжимающую поводья Снежинки, принуждая лошадь стоять смирно.

Спешившись с коня, незнакомец обхватил девушку за талию, и та буквально соскользнула к нему в руки. Минутное оцепенение спало, и Азалию охватил запоздалый страх неминуемой гибели. Уткнувшись в грудь своего спасителя, она разрыдалась. Крепкие мужские руки успокаивали, гладили по дрожащей спине. Мужчина что-то ласково шептал, касаясь губами растрепавшихся чёрных волос.

Чуть успокоившись, Азалия смущённо попыталась высвободиться, и незнакомец в ту же секунду разомкнул объятия.

– Простите! Я не знаю, как это получилось, – жалобно пролепетала Азалия, растирая остатки слёз по щекам. – Обычно Снежинка всегда такая спокойная. Я не знаю, что на неё нашло.

Она подняла глаза на своего спасителя. Взгляд зацепился за булавку на его шейном платке, и в горле тотчас пересохло от волнения и страха.

На чёрной шелковой ткани белел крошечный череп с рубинами в глазницах. Незнакомец, спасший её, был некромантом.

– Юным леди не пристало подглядывать за мужскими разборками, – негромко сказал он, пытливо вглядываясь в побледневшее лицо девушки. Он говорил ласково, с расстановкой, как обычно говорят с детьми, которые из-за шалости разбили коленку и теперь нуждались в утешении. – Это может привести к досадным результатам

Неприлично громко шмыгнув носом, Азалия почувствовала укол острого стыда. Теперь, когда страх отступил, словно незнакомец его заговорил, ей захотелось оправдаться в неблаговидном поступке.

– Я просто гуляла по роще, – хмуро ответила девушка, чувствуя, как щёки начинают пылать. – И я не такая уж и юная. Мне почти двадцать.

Она смело посмотрела ему в глаза. Чёрные, как обсидиан, с темно-алой окантовкой, они гипнотизировали, и Азалия вдруг поняла, что не может оторвать от них взгляда.

Красиво очерченные губы мужчины дрогнули в сдержанной улыбке.

– Согласен, – задумчиво покачал головой он. – Ещё год, – и можете надеть белый чепец и поучать молодежь, как правильно жить.

– Скажите, вы и вправду некромант? – неожиданно спросила Азалия и тотчас одёрнула себя.

Неприлично задавать подобные вопросы незнакомым людям, но интерес пересилил хорошие манеры.

– Да. Но если бы вы упали с лошади и сломали себе шею, я бы вряд ли воскресил вас. Впрочем, я смог бы передать последнюю волю вашим родным и близким, леди… – незнакомец сделала паузу, ожидая, что его собеседница представится.

– Азалия, – спохватившись, девушка выпрямила спину и гордо приподняла подбородок. – Азалия Дрейк. Я дочь лорда Валлори. А как вас зовут? Мне бы хотелось отблагодарить вас. За спасение. Мой отец будет очень признателен вам, когда…

Она запнулась, заметив, как изменилось выражение лица мужчины. Улыбка исчезла, а ласковый взгляд вдруг стал очень внимательным и колким. Не понимая, в чём причина изменений, Азалия робко поёжилась.

– Думаю, вам излишне знать моё имя, миледи, – с этими словами незнакомец усадил её на лошадь, запрыгнул в седло и скрылся из виду.

Азалия осталась одна. В растерянности она огляделась и тихонько тронула поводья, направившись в ту сторону, где исчез этот странный человек. Только сейчас она вспомнила его имя – Валентайн. Некромант по имени Валентайн. Но что делает в Эрвендейле некромант? И встретятся ли они когда-нибудь снова? Что ж, судя по реакции, этот человек знал её отца. А если так, то, значит, она его когда-нибудь обязательно увидит.

Глава 2

Невзрачный мужчина сидел на грубо сколоченном табурете за столом в камере темницы и раскачивался взад и вперёд. Морщинистые руки с обломанными ногтями сковывали тяжёлые кандалы, на землянистом лице застыло мученическое выражение. И только блёклые водянистые глаза то и дело загорались безумным огоньком. Форма посыльного эрвендейльской почты превратилась в грязные лохмотья,  мужчину схватили прямо на работе, притащили и бросили в камеру полицейского участка до приезда столичного дознавателя.

Определённо, Георг Войховец оказался одним из самых мерзких типов убийц, с которыми Дамьену приходилось работать. Тихий, невзрачный, никто из соседей или коллег не мог сказать о нём ни единого слова. Ни дурного, ни доброго. Этакий человек-невидимка – пройдёшь мимо и не заметишь. Все были поражены, когда узнали, что этот маленький человек оказался кровожадной тварью: раз в год он выкупал у нищей семьи девушку, три месяца заботился о ней, а потом за три дня до декабрьского полнолуния убивал её.

Сам же Войховец признался только в одном убийстве. Дескать, неблагодарная девица решила обокрасть его и сбежать с любовником, и он в порыве гнева столкнул её с лестницы. На вопрос, почему у девушки оказалось перерезано горло, а во рту найден серебряный рунт, бывший посыльный неопределённо пожимал плечами и отворачивался в сторону крохотного зарешеченного оконца.

– Вот, господин дознаватель, – охранник с красным лицом указал рукой на заключённого. – Он так уже три часа сидит и толком не двигается. Ни воды, ни еды не просит, отпустить не умоляет. Иные же, знаете, как ныть начинают, – мол, не виновен, вы меня по ошибке взяли. А этот – хоть бы хны! Сидит, таращится в окно, – и всё тут!

Дамьен перевёл взгляд с охранника на Войховеца. Шесть призраков стояли полукругом вокруг своего мучителя и убийцы и тянули к нему руки. Чёрные нити оплетали толстую грязную шею, будто жертвы пытались задушить его, но ничего не выходило.

– Открывай, – коротко приказал он, и охранник торопливо зазвенел ключами. – И оставь нас наедине.

Тяжёлая решётка с грохотом отворилась, впуская Дамьена в пропахшую потом и нечистотами камеру, и тотчас захлопнулась за его спиной.

– Я знаю вас, – внезапно произнёс Георг не оборачиваясь. У него был неприятный голос, как юноши, у которого до сих пор не произошла ломка. – Вы – Дамьен Валентайн, дознаватель первого уровня из особого отдела министерства магической безопасности Велирии. Я читал о вас, но и представить не мог, что вы будете расследовать моё дело.

 В его тоне скользнуло нескрываемое восхищение. Дамьен молча сел за стол напротив Войховеца и открыл папку с делом.

– Весьма необычно для некроманта работать на тех, кто готов в любой момент казнить вас за мельчайший проступок, – продолжал заключённый. – Все прекрасно знают – некроманты очень опасны. Живя на границе, они рано или поздно могут сойти с ума и начать путать мир живых с миром мёртвых. Должно быть, это сложно – слышать все эти голоса? – Георг вдруг повернул голову, оценивающе скользнул взглядом по лицу Валентайна, и циничная ухмылка растянула безвольный рот. – Я представлял вас по-другому. Мне кажется, для того, кто каждый день здоровается за руку со смертью, вы чересчур чувствительны.

– Вы просто не представляете, насколько эмоциональны мёртвые. Особенно те, кто ушёл рано. Но громче всех бранятся и требуют наказать убийцу те, чью жизнь отобрала чужая воля.

Войховец неприятно рассмеялся, словно слова некроманта оказались удачной шуткой.

– Поверьте, я ничью жизнь не отбирал, – он попытался всплеснуть руками, но тяжёлые кандалы, сковывающие его единой цепью, не позволили ему этого сделать. – Они сами виноваты. Всё до единой!

– То есть вы признаёте, что жертв было больше, чем одна, так? – Валентайн приподнял бровь и отложил папку в сторону.

Георг внезапно замолчал и ухмыльнулся.

– Вы некромант, вы мне и скажите, сколько их было.

Вот оно! Как и все маньяки, старый психопат решил поиграть. Ему льстило внимание со стороны известного дознавателя, но в особенности нравилась иллюзия контроля над ситуацией.

Дамьен пристально рассматривал неинтересное лицо сидящего перед ним убийцы, в то время как в голове поднимался тихий шорох возмущённых и жалобных голос жертв: «Убей его!», «Отомсти за нас!», «Неужели ты позволишь этому мерзавцу жить дальше?» Они звучали в сознании всё громче. Тени за спиной Войховеца тянули руки в неумолкаемой молитве к нему, Валентайну, прося избавить их от участи блуждать среди мира живых до тех пор, пока не свершится правосудие.

Грязные кирпичные стены, покрытые чёрной плесенью, вдруг начали пульсировать. На языке появился отвратительный горьковато-металлический привкус, а перед глазами начинал расплываться неприятный туман. Призраков было много, слишком много для одного лишь Дамьена. Они вытягивали из него жизненную силу быстрее, чем тот ожидал. Надо заканчивать допрос и уходить отсюда.

– Их было шесть, верно, Георг? – наконец произнёс Валентайн, глядя на тени за спиной Войховеца и повторяя имена, которые они шептали: – Карла Брюгге, Элиза Доненхемм, Эрика Мориц, Делли Арман, Катарин Вилль, Шарли Энейм.

Георг восхищённо хлопнул в ладоши. Глаза загорелись безумными огоньками.

– Браво! Всё же правду говорят о вас. Несмотря на происхождение, вы действительно уникальны! – подавшись вперёд, он вдруг так быстро затараторил, что Дамьен едва успевал разбирать слова: – Однако есть тот, кто сильнее и могущественнее вас. И, поверьте, он уже вышел на охоту. Скоро начнётся восход кровавой луны, и тогда его ничто, слышите, Валентайн, ничто его не остановит. Этот зверь страшнее и зубастее вас и всех здесь живущих. Даже Дракон ему не указ.

То ли слова, то ли тон, с которым говорил убийца, заставили некроманта напрячься. Что-то неуловимое, но очень важное проскользнуло мимо него, но что именно, он так и не смог понять. Впрочем, это могла быть лишь уловка больного человека, старающегося всеми силами избежать сурового наказания.

– Последний вопрос, – устало спросил Дамьен, снимая перчатки и аккуратно кладя их поверх папки. – Ты знаешь, кто этот зверь?

Войховец замотал головой. В блёклых глазах отразился такой испуг, что некромант невольно удивился.

– Даже если бы и знал, то не признался, ваша благородь. Вот ей-ей, лучше на каторгу али под топор палача голову сунуть. Ведаю только, что того зверя нет лютее. Могу на имени пресвятых предков поклясться!

Переход на простонародную речь зацепил Дамьена, заставив его внимательнее приглядеться к заключённому. Тот растерял напускной цинизм и браваду, и теперь казался всего лишь испуганным стариком, не понимающим, где он находится.

– За что ты убил девушек?

– Девушек? – глуповато переспросил Георг. В глазах убийцы отразилось взволнованность. Однако в уголках его рта притаилась та самая злобная усмешка. Едва заметная, она выдавала нераскаявшегося преступника, который, зная свою участь, стремится одурачить окружающих иллюзией собственной невиновности. – Каких девушек? О чём вы? Кто вы?

Тени злобно шипели за его спиной. Резко подавшись вперёд, Дамьен крепко ухватил Войховеца за руку и сжал с такой силой, что тот открыл рот, но захлебнулся собственным криком. Жизненные силы убийцы серебристыми нитями впивались под кожу некроманта, растекаясь тёплыми ручейками. Валентайн закрыл глаза, чувствуя, как они бьются в такт сердца Георга.

Постепенно пульсация сошла на нет. Судорожно втянув в себя воздух, Дамьен открыл глаза.

– Прах возвращается к праху, – меланхолично проговорил он, отпуская руку мумии, которая всего пару минут назад была Георгом Войховецом, посыльным эрвендельской почты и безжалостным убийцей, забравшим шесть невинных жизней.

«Спасибо тебе, – зашелестели голоса в голове Валентайна. – Спасибо». Некромант смотрел, как тени жертв бесследно растворяются в камере, как вдруг по спине пробежал неприятный озноб – это только начало. Вот только начало чего, он не понимал.

***

После завершения дела Георга Войховеца Валентайну пришло письмо из особого отдела Министерства магической безопасности, в котором чётко дали понять – его возвращению будут не рады.

Что ж, этого и следовало ожидать.

Некромант, работающий бок о бок с обычными людьми, наводил суеверный страх на последних. Особенно эта неприязнь усилилась, когда Дамьен получил должность дознавателя первого уровня год назад. На неё претендовал племянник господина Маузера, начальника особого отдела. Однако в Министерстве решили, что Валентайн, имеющий не только магические способности, но и внушительный опыт следственной работы, лучше подходит на эту должность.

Господин Маузер затаил обиду и при первой же возможности отправил Валентайна подальше от столицы. А пока тот отсутствовал, успел доложить своему непосредственному начальству о том, что некромант пополняет силы за счёт приговорённых к смертной казни преступников. Если до этого в Министерстве закрывали глаза, то после настойчивых требований господина Маузера избавить отдел от непредсказуемого сотрудника всё же решило, что будет лучше, если Дамьен останется в Драконьем Чертоге.

Перевод в эрвендейльский отдел не устроил Валентайна, и он написал рапорт об уходе, решив посвятить себя двум вещам: написанию трудов по классификации и поимке особо опасных преступников и выращиванию цветов. Однако в Министерстве отказались подписывать рапорт, предложив взамен длительный отпуск с сохранением приличной оплаты. Некроманту это пришлось не по душе, но спорить он не стал. Деньги никогда не бывают лишними.

Дамьен поселился в добротном каменном доме, построенном ещё два века назад почти на окраине Эрвендейла. Конечно, он не сравнится с великолепием замка лорда Валлори, но зато мог претендовать на одно из самых красивых зданий города. Главным достоинством своего нового жилья некромант считал великолепную оранжерею. Собственно говоря, именно из-за неё он и купил этот дом.

Цветы были особой страстью Валентайна. В дни, когда не был занят расследованием какого-нибудь преступления, Дамьен проводил практически всё свободное время в оранжерее, ухаживая за бесчисленным количеством растений. И те в благодарность за заботу цвели так, что королевские садовники удавились бы от зависти.

То утро началось с того, что Валентайна разбудил его бессменный помощник Иво. Из местного садового магазина прислали очередную посылку. Наскоро умывшись и позавтракав, некромант направился в оранжерею, которая примыкала к его дому.

Определённо азалия была одним из самых капризных цветков, с которыми Дамьену приходилось иметь дело. Проблемы с ней начинались едва ли не с самого момента посадки – определённая глубина, объёмный дренажный слой из битого кирпича и крупнокристального песка, особый грунт из торфа или измельчённой коры бука. Ко всему прочему требовалось накрыть растение мхом или яманским кокосовым волокном в конце посадки.

Валентайн оторвался от справочника по цветоводству и посмотрел поверх книги на торфяной горшок, стоя́щий на длинном грубо сколоченном столе оранжереи. Жёлтые лепестки цветка, похожего на зонтик, едва заметно дрожали из-за неощутимого сквозняка, как будто стеснялись своего хозяина. Хмыкнув, Дамьен вернулся к справочнику.

«Азалия яманская весьма требовательна в уходе. Она не переносит тени, однако для посадки может подойти и место со слабой полутенью. Необходим обильный полив. Но ни в коем случае нельзя допускать застоя воды, дабы не сгнили корни. Также обеспечьте температуру в 10–18 градусов, иначе оно погибнет. И, главное, не старайтесь превратить азалию в комнатное растение. Яркий аромат цветков способен вызвать галлюцинации и привести к смерти. Из-за этой особенности жители Ямании окрестили его «жёлтой одурью»…» – прочитал он.

Дамьен усмехнулся. Значит, «жёлтая одурь». Повинуясь порыву, он наклонился и вдохнул горько-сладкий терпкий аромат. Похоже, справочник ничуть не преувеличил, говоря, что у азалии слишком резкий запах. Однако он пробудил воспоминания о дуэли, произошедшей более месяца назад и которая едва не привела к трагическому случаю. Кто же знал, что за деревьями прячется юная дочь лорда Валлори?

Сердце учащённо забилось в груди, когда Валентайн вспомнил об Азалии. До чего же она хороша! Чёрные локоны, обрамляющие бледное лицо с крупные милыми чертами. Хрупкая, стройная фигурка. А эти глаза! Бездонные, серые, смотрящие на него с испугом, трогательным волнением и безграничной благодарностью. Увидеть бы их снова, но только полные радости и восхищения.

А потом он увидел девушку на балу у графини Холлуэй. Неспешная, с горделивой осанкой, непринуждёнными манерами и удивительно нежной улыбкой, за которой прятались волнение, страх показаться нелепой и неуклюжей. Даже когда пригласили на танец, первые шаги давались ей с трудом, будто девушка пыталась понять, как правильно себя вести. Впрочем, на смену напряжению пришло облегчение, Азалия расслабилась и вскоре танцевала мазурку с очередным эрвендейльским щёголем. Первый выход в свет состоялся вполне удачно для дебютантки. А, значит, не успеет закончиться бальный сезон, как станет известно о помолвке юной Азалии Дрейк и какого-нибудь богатого и знатного лорда.

Почему-то от этого стало тоскливо. Закатив себе мысленную оплеуху, Дамьен зажмурился и тряхнул головой.

– Ну-с, приступим, – положив справочник рядом с горшком, проговорил некромант и закатал рукава рубашки.

Дамьен обошёл оранжерею, выискивая лучшее место для посадки нового цветка, когда услышал шаги за своей спиной.

– Как думаешь, стоит ли сажать азалию вместе со всеми или всё же построить для неё отдельный угол? – спросил некромант не оборачиваясь.

– Ты заботишься о цветах лучше, чем некоторых о своих родных, – с хриплым смешком отозвался Сирил Блекмур, виконт Этвуд.

Это прозвучало как нечто среднее между восхищением и упрёком. Сирил был давним другом Дамьена. Вместе они учились в Высшей Академии при Министерстве Магической Безопасности. Однако после окончания их пути разошлись: Блекмур вернулся в Эрвендейл, чтобы заменить своего отца на посту главы города, а Валентайн остался в столице, где вскоре устроился в отдел в качестве дознавателя третьего уровня. С тех пор прошло более тридцати лет, но дружба между ними не только не разрушилась, но и окрепла. В отличие от некроманта, который, благодаря своим способностям, выглядел не старше тридцати пяти, виконт Этвуд значительно постарел и поправился.

Поставив горшок на стеллаж с орхидеями, Дамьен повернулся и вопросительно приподнял бровь.

– Считаешь это странным?

Виконт неопределённо пожал плечами и покачал головой. На его лице Валентайн прочитал желание ответить «да», которое граничило с врождённой тактичностью друга.

– Скорее, это странно для некроманта, практикующего высасывание жизненных сил из преступников. Кстати, тогда лорда Валлори крайне озадачила смерть Войховеца после общения с тобой.

– Удивительно, что его светлость не предупредили о том, кого отправили в помощь эрвендейльской полиции. А сообщать о подобном спустя столько времени… – Валентайн небрежно взмахнул руками, как бы подтверждая бессмысленность претензий. – Но всё же ты здесь и судя по тому, что раньше обычного и даже не снял цилиндр, что-то случилось. Я прав?

Сирил машинально снял головной убор и завертел в руках, выдавая внутреннюю взволнованность. Тёмные глаза виконта скользнули по вьющимся лианам визанской орхидеи, словно его заинтересовали яркие фиолетовые цветы, похожие на морские звёзды.

Скрестив руки на груди, Дамьен спокойно ждал, пока друг сам сообщит причину своего внезапного приезда. Он догадывался, что это могло быть, но предпочитал услышать из уст Сирила.

– Лорд Валлори хочет видеть тебя у себя. Произошло очередное убийство.

***

Замок Эрвендейл можно было назвать образцом архитектурной мысли. Он был построен ещё во времена Рауэла Чёрного, первого хозяина Драконьего Чертога. Однако со временем замок потерпел значительные преобразования. Теперь это была не серая каменная крепость, а величественный дворец с белокаменными колоннами, огромными витражными окнами и барельефами на фронтонах, изображающих богов и драконов. Своей красотой он мог сравниться разве что с королевской резиденцией в Дорте, пригороде столицы. Некромант усмехнулся про себя: у власть имущих есть свои причуды. Однако одно объединяло их – желание показать, кто здесь хозяин. И в первую очередь это касалось жилья.

Возле главного входа, где остановился экипаж, запряжённый четвёркой тонконогих вороных лошадей, Дамьена и Сирила встретил высокий, худощавый дворецкий, одетый в чёрный фрак.

– Виконт Этвуд, господин Валентайн, – с почтением поприветствовал он гостей. – Его светлость ожидает вас на террасе. Следуйте за мной.

Лорд Валлори сидел в садовом кресле на террасе, выложенной белым песчаником, и читал «Вестник Эрвендейла». На столе между изящным кофейником и алузскими фарфоровыми чашками лежала тёмно-коричневая папка.

Внешне хозяин Драконьего Чертога выглядел не старше тридцати пяти лет. Однако это было лишь обманчивое впечатление. Потомку Чёрного Дракона могло оказаться и больше тысячи лет. Все они выглядели намного моложе. Длинные чёрные волосы небрежно ниспадали на крепкие широкие плечи, наводя на мысль о тщательной продуманности образа. Внимание Дамьена привлёк металлический пластинчатый протез левой руки. Вещь очень редкая и весьма дорогая. Такие делали только гномы, живущие в Эдорских горах.

– Дуэль с Адамом Холлардом, убийство Георга Войховеца во время допроса… Не успели вы прибыть в Эрвендейл, как взбудоражили общественность, Валентайн.

Сложив газету, лорд Валлори прикрыл ею папку и жестом указал на свободные кресла. Ярко-синие с вертикальными зрачками глаза смерили оценивающим взглядом Дамьена, а левый уголок губы дёрнулся в едва заметной усмешке.

Некромант отметил про себя сразу два момента. Во-первых, лорд Валлори не любит тратить время попусту, переходит сразу к сути. А во-вторых, он почему-то испытывал скрытую необъяснимую неприязнь к нему, Валентайну, и вряд ли она связана с дуэлью или смертью маньяка-посыльного.

– Всё верно, ваша светлость, – с прохладой отозвался Дамьен. – Но подозреваю, что вы прислали за мной виконта Этвуда не для воспитательной беседы.

Между лопаток начало нестерпимо зудеть, будто спину облепила тысяча голодных комаров. Так бывало каждый раз, когда кто-то пытался применить ментальную магию. Однако на лице некроманта не дрогнул ни единый мускул.

Лорд Валлори понял, что ему не пробить защиту, моргнул и медленно, с расстановкой сказал:

– Наслышан о ваших подвигах в особом отделе при Министерстве. Дела о Тишайшем Упыре, Потрошителе из Рэйвена, Ведьме из Сэнт-Стона. Более пятидесяти дел разной степени сложности и тяжести. Довольно внушительный список. В газетах вас называют «детектив-некромант» и «разговаривающий с призраками».

– Газетчики любят давать громкие прозвища.

– Вот как? А что послужило причиной вашего ухода из особого отдела?

Дамьен искоса бросил быстрый взгляд на Сирила. Однако виконт Этвуд отрешённо рассматривал кусты заозерских роз, которые росли вокруг террасы, и, казалось, совершенно не слышал разговора.

– Боюсь, вас ввели в заблуждение, ваша светлость. Я нахожусь в отпуске.

– Кем были ваши родители? – внезапно спросил лорд Валлори.

Валентайн удивлённо приподнял брови. Он ожидал чего угодно, но только не этого вопроса.

– Меня вырастили приёмные родители. Своих настоящих я не знал, – сдержанно ответил некромант, наблюдая за тем, как горничная разливает кофе в чашки.

Однако Валлори даже не притронулся к своей. Помолчав, Валентайн добавил:

– Позвольте полюбопытствовать, ваша светлость…

– Дело Войховеца, – опередил его Валлори. Он вытащил папку из-под газеты и протянул его Дамьену. – Сегодня ночью во дворе храма Семи Богов был обнаружен женский труп. Способ тот же, что применял Войховец. Перерезанное горло, серебряный рунт во рту.

– Подражатель? – спросил Дамьен, просматривая отчёты с места преступления.

– Очень похоже. Однако есть ряд отличий. Первое – девушка из довольно обеспеченной семьи. Второе – её лицо обезобразили. Посмертно. Впрочем, это вы найдёте в материалах дела. Мне нужен тот, кто способен общаться с мёртвыми. Я хочу, чтобы вы взялись за этот случай.

Некромант захлопнул папку, положил её себе на колени и внимательно вгляделся в лицо лорда Валлори. Тот казался абсолютно спокойным, однако за этим спокойствием Дамьен чувствовал безотчётную тревогу и… страх.

Отказать такому человеку, как лорд Валлори, было невозможно. И Валентайн прекрасно осознавал: если он не согласится с предложением хозяина Чертога, то тот превратит его жизнь в сущий кошмар.

– Хорошо, – помолчав, сказал Дамьен. – Один вопрос: что вызвало ваше беспокойство?

Лорд Валлори поджал губы, и некроманту показалось, что хозяин Чертога откажется отвечать. Однако вместо этого он негромко проговорил:

– Жертва похожа на мою дочь.

Глава 3

Выехав на Заречную улицу, экипаж с гербом Дома Чёрного Дракона медленно проследовал вдоль светлых домиков с красными крышами и остановился возле ажурных кованых ворот, за которыми виднелся восхитительный цветущий сад.

Две девушки выпорхнули на мощёный эдорским камнем тротуар и опасливо огляделись.

– Ты уверена, что стоит туда идти? – нерешительно спросила Люсьен, ухватив Азалию за руку. – Даже у нас в Нортдейле наслышаны о дурной славе мадмуазель Георгины. Двум порядочным девушкам не место в доме у публичной женщины. Ее постоянно видят в обществе различных высокопоставленных мужчин в театрах и на званых вечерах. Но помимо этого, говорят, что она оказывает и другие услуги. Те, которые должны оказывать жены своим мужьям. А она делает это за деньги и не находит нужным это скрывать!

Азалия демонстративно закатила глаза.

– Во имя всех Богов, Люсьен! Мы же не честь идём продавать, а гадать на свою судьбу. В самом деле тебе нужно чаще выбираться из Нортдейла.

– Матушка будет в ярости, когда узнает, где мы были.

– Точнее, ЕСЛИ узнает! Ты же не собираешься рассказывать леди Матильде, чем мы занимались, когда ты приехала погостить у нас. Верно? – Азалия подхватила пышные юбки и взялась за ручку калитки. – Мадмуазель Георгина сильная видящая. Разве тебе не интересно, кто станет твоим мужем?

Обречённо вздохнув, Люсьен последовала за своей кузиной. Но страх быть застигнутой возле дома женщины с сомнительной репутацией не покидал, и она то и дело оглядывалась на пустынную улицу.

Когда на балу у графини Холлуэй Азалия предложила погостить в замке Эрвендейл, Люсьен обрадовалась. Она несколько лет не виделась с кузиной, а все их общение заключалось лишь в переписке. Леди Матильда восприняла приглашение с выражением недовольства на лице. Но нежелание портить отношения с троюродным братом мужа и уговоры дочери сделали своё дело, и через две недели Люсьен приехала в Эрвендейл. Однако сейчас она, выросшая в порядочной и благовоспитанной семье, всерьёз испугалась за репутацию и теперь искренне сожалела о приезде.

Дорожка из алебастрового кирпича вилась между пушистыми кустами белой и розовой таволги, скрывая посетительниц от любопытных взглядов случайных прохожих. Дом видящей был добротным, из светлого кирпича, увитый плющом и сиреневым клематисом, с большими окнами и такой же красной крышей, как у соседских домов.

Девушки в нерешительности замерли перед небольшой дверью из красного дерева. Переглянувшись с Люсьен, Азалия глубоко вздохнула. Как только она взялась за молоточек, дверь распахнулась.

На пороге стояла невысокого роста молодая темноволосая женщина. В изумрудных глазах мелькнул лукавый огонёк, а на красиво очерченных и слегка подкрашенных коралловой помадой губах показалось нечто вроде улыбки. Окинув чуть насмешливым взглядом притихших девушек, Георгина подмигнула им и отошла от двери.

– Прошу, – мягко проговорила она, пропуская гостей в дом. – Вы сегодня чуть раньше, чем я ожидала.

– Правда? – спросила Азалия. Она была настолько изумлена, что даже забыла поздороваться. – Честно говоря…

– …не похоже, что я вас ждала раньше, верно? – Георгина звонко рассмеялась и плотно притворила дверь. – Не стесняйтесь. Проходите в гостиную. У Аны сегодня выходной, так что прошу простить, но служанки у меня нет.

Внутри обстановка ничем не отличалась от меблировки других домов. Аккуратный сдержанный интерьер в пастельных тонах понравился Азалии. Ароматы срезанных садовых цветов витали в воздухе. На стенах висели картины, такие же, какие продавались и в Художественном переулке Эрвендейла, а мебель, хоть и не была такой же роскошной как в замке, но выглядела очень приличной. Обстановка казалась уютной.

Азалия и Люсьен не сговариваясь сели на невысокий диванчик, обитый светло-коричневой парчой. Георгина вынесла серебряный поднос с тремя чашками чая и пирожными, поставила на кофейный столик и села в мягкое кресло рядом с диваном.

Азалию царапнуло чувство, что Георгина знает ответ, но предпочитает услышать его из их уст. Она совершенно не производила впечатления публичной женщины. Наоборот, скромное белое платье с аккуратными пуговками и жемчужной камеей на шее делали её похожей на строгую учительницу или гувернантку. Кроме того, она оказалась настолько милой в общении, что не прошло и пяти минут, как все трое, уплетая пирожные, болтали так, словно были старыми подругами, которые давно не встречались.

– Итак, юные леди, что привело вас ко мне? – поставив чашку на блюдце, спросила видящая со сдержанной улыбкой.

– Мы бы хотели погадать, – почти шёпотом проговорила Люсьен, будто созналась в страшном грехе. Скромная внешность Георгины и лёгкость в общении немного успокоила девушку.

– На судьбу, – добавила Азалия.

– На судьбу или на суженых? – Георгина выделила слово «суженых», многозначительно приподняв брови.

– На женихов, – уточнила Азалия, не обращая внимания на шиканье кузины, и, немного подумав, добавила: – И на судьбу. Вы можете рассказать нам, что ждёт впереди?

Георгина кивнула и поднесла к губам чашку. Сделав маленький глоточек, она так пронзительно посмотрела на Азалию, что девушка невольно заёрзала на месте.

– А что, если судьба будет не такой, какой бы вам хотелось видеть? Что вы тогда будете делать? – спросила видящая и поставила чашку на поднос.

Азалия нахмурилась. Она не задумывалась об этом, но образ странного мужчины, который спас её от падения с лошади в роще, преследовал, подпитывая мечты о новой встрече с ним. Вспоминались успокаивающие объятия и короткая, ничего не значащая беседа. Он даже не счел нужным представиться, и эта незавершенность не давала покоя.

Где-то в глубине души Азалия лелеяла надежду снова с ним встретиться.

– Ты вскоре его увидишь, – голос Георгины прервал размышления девушки. Та встрепенулась, и на бледном лице отразилось удивление. Видящая ласково улыбнулась, и изумрудные глаза наполнились материнским теплом.

– Ты тоже не выходишь у него из головы. Вы встретитесь снова и не один раз. Но вашего совместного будущего я не вижу, – добавила она после паузы.

– То есть совсем-совсем нет надежды? – понуро произнесла Азалия. Отчего-то стало горько и обидно. Хотя всё правильно: он  некромант, а она дочь хозяина Драконьего Чертога. С чего им быть вместе?

– Надежда есть всегда. Но нужна ли она тебе? Тебя ждёт великолепное замужество с герцогом, который баснословно богат. Так что же тебе ещё надо?

– Любви. Я хочу, чтобы любили меня, а не мой титул.

Георгина усмехнулась, ничего не ответила. Однако Азалия увидела, как в глубине зелёных глаз проплыла тень, но что это было, не смогла разобрать.

– А что ждёт меня? – оживилась Люсьен. Девушка нетерпеливо перебирала оборки на платье. Светлые глаза горели любопытством. – Я тоже выйду замуж за богатого герцога?

Видящая перевела на неё взгляд и вдруг испуганно затараторила:

– О пресвятые предки! Сюда едет один господин… Девушки, если не хотите оскандалиться, поторопитесь. Иначе о визите узна́ют ваши родители, и тогда вам точно несдобровать. Особенно вам, леди. – Она указала пальцем на Люсьен. – Ваша матушка будет в такой ярости, что все последующие сезоны вы проведёте в заточении дома. Скорее!

Перепуганные и ничего не понимающие девушки побросали пирожные и поспешили за хозяйкой. Уже возле калитки, Георгина внезапно ухватила Азалию за локоть и быстро прошептала ей:

– Что бы ни случилось, милая, помните: судьбу всегда можно переломить. Только слабый человек захочет узнать свою участь. Сильный творит её сам.

– Честное слово, Азалия, эта мадмуазель Георгина – очень странная особа! – недовольно воскликнула Люсьен, едва экипаж покинул Заречную улицу. – Ничего толком не сказала. Напустила тумана, а потом выгнала взашей, как будто мы прислуга какая-то! Неприятная дама. Очень.

Азалия оторвалась от разглядывания домиков и смерила кузину осуждающим взглядом. За те годы, что они не виделись, Люсьен превратилась в настоящую красавицу: длинные белокурые волосы, большие глаза, хорошенький носик и пухлые губки, словно созданные для поцелуев. Неудивительно, что она стала самой популярной дебютанткой весеннего сезона. Леди Матильда души не чаяла в младшей дочери, а потому ей доставалось всё самое лучшее: игрушки, платья, учителя и гувернантки. Но вместе с красотой у Люсьен появились спесь и высокомерие. Девушка стала считать, что ей все всё должны. Азалию вдруг ковырнуло чувство, что кузина уговорила мать приехать в замок не столько из-за желания повидаться, сколько из-за того, что так легче найти выгодного жениха.

– Никогда не замечала за тобой такой чванливости, Люсьен. Просто тебе не понравилось, что мадмуазель Георгина ничего тебе не сказала про богатого жениха. К тому же она позаботилась, чтобы родители не догадались, где мы были. Или хочешь, чтобы леди Матильда узнала, что ты ходила к публичной женщине погадать?

Люсьен открыла рот. В её взгляде сквозило возмущение. Азалия подумала, что кузина вот-вот разразится гневной тирадой, но та лишь обиженно фыркнула и отвернулась к окну. Что ж, тем лучше. Чужие стенания забирали слишком много сил и отвлекали от более приятных мыслей.

Значит, её таинственный спаситель тоже думает о ней. Азалия не сомневалась: если родители узнают о том, что ей понравился некромант, то отец запрёт её в комнате. Ведь всем же известно, что некроманты не умеют любить. Их даже сложно людьми назвать в полном смысле этого слова. Ими становятся те, кто был смертельно ранен, но Смерть отказалась забирать с собой. Обречённые быть проводниками между мирами живых и мёртвых, они лишены каких-либо эмоций. Чувства – удел живых, а не тех, кто отравлен губительным дыханием Смерти.

И всё же он не был похож на некроманта. Интересно, что заставило его драться на дуэли? Вряд ли какая-то пустячная ссора. Азалия вспомнила, как Холлард силился зацепить противника, но тот холодно отбил все попытки Адама. Слишком уж сдержано некромант вёл себя. С достоинством. Такие люди никогда не опустятся драться из-за какой-нибудь нелепости или от скуки. Другое дело – задетая честь. А что, если некромант дрался из-за женщины? Пусть он и принадлежит наполовину Смерти, но другая половина вполне человеческая, мужская. У него же может быть какая-нибудь женщина, ведь так?

От этой мысли сделалось неприятно. Из подслушанных разговоров между служанками Азалия узнала, что происходит между мужчиной и женщиной: о том, что любовь – это не только красивые стихи под луной или игра в «палки и кости». Но спросить об этом у матери у девушки не хватило духу. А вот найти книги с иллюстрациями фривольного содержания в библиотеке у отца любопытства хватило. Открытие настолько взволновало юное сознание, что одну из книг Азалия даже спрятала у себя под матрасом и перечитывала по ночам, когда в замке все уже спали.

Правда, через какое-то время книга из-под матраса пропала, а из библиотеки исчезли и другие книги похожего содержания. Благо родителям хватило мудрости не ругать и отчитывать дочь, а очень аккуратно и осторожно поговорить на тему любви между мужчиной и женщиной. Так, что у Азалии отложились в голове две вещи. Первое: любовь – это красиво и ничего постыдного в ней нет. Она прекрасна в любом своём выражении. Главное, чтобы нравилось обоим. И второе: любовь – это искусство, над которым трудятся двое. А потому нужно быть уверенным в том, кому вверяешь своё сердце, не прогадать, иначе будешь страдать.

Азалия покосилась на Люсьен и усмехнулась про себя. Леди Матильда точно бы ужаснулась подобным разговорам. Троюродная тётка считала, что главное в жизни женщины – это успешно выйти замуж, а то, что происходит в спальне за закрытыми дверями, – сугубо для рождения детей. Всё остальное – происки низших духов Бездны, чтобы отдалить человека от Всеблагих Садов.

Экипаж свернул в Кофейный переулок и медленно двинулся вдоль небольших кафе. Глядя на полосатые тенты и столики, за которыми сидели люди, Азалия тронула за плечо Люсьен и предложила зайти в кафе. Та тотчас же радостно согласилась, и через пару минут экипаж остановился перед заведением с броским названием «Лунное затмение».

Однако выйдя из кареты вслед за Азалией, Люсьен вдруг жалобно вскрикнула, заставив кузину испуганно обернуться.

– Пресвятые предки, Люсьен! – воскликнула Азалия, глядя, как девушка ухватилась за дверцу экипажа. – Что с тобой?

– Кажется… кажется, я подвернула лодыжку, – простонала кузина, поджав левую ногу.

Тихонько охнув, Азалия тотчас бросилась к ней и подхватила под руку. Не отпуская дверцу, Люсьен попыталась встать ровно, но тут же страдальчески захныкала:

– Как же мы теперь пойдём в кафе?

– Давайте, я вам помогу, юная леди, – услышала Азалия и обернулась.

К ним спешил молодой интеллигентного вида мужчина. В его наряде не было излишеств. Вместо этого он был одет в темно-серый сюртук из-под которого виднелся воротник стойка с шейным платком из черного шелка. Определенно, молодой человек принадлежал к высшему обществу. Симпатичное добродушное лицо выражало обеспокоенность, и Азалия поймала себя на мысли, что он кажется ей смутно знакомым.

– О-о, герцог Каратленд! – Люсьен одарила мужчину самой обаятельной и милой улыбкой из своего арсенала. – Благодарю вас! Мы с кузиной хотели посетить «Лунное затмение», и вот!

Точно! Энтони Говард, герцог Каратленд. Он был на балу у графини Холлуэй. О нём все отзывались, как об очень перспективном женихе: молод, красив, образован, а главное, – баснословно богат. Азалия даже пару раз танцевала с ним, но он показался ей скучным. Весь вечер говорил о шахтах, которые достались ему по наследству от отца, и новейших научных открытиях в горнорудном деле. Хотя, в целом, он произвёл благоприятное впечатление.

– Мода сгубила больше прекрасных женщин, чем все другие несчастья, – сочувственно произнёс Энтони, беря Люсьен под руку. – Позвольте мне вас проводить.

Через несколько минут они расположились под бело-красным тентом. Казалось бы, дальше девушки справятся сами: вызовут подмогу или доберутся до дома как-нибудь, однако герцог не торопился уходить. Завязался непринуждённый разговор, из которого Азалия узнала, что вскоре в доме у герцога будет проходить очередной бал и он будет искренне рад видеть кузин среди своих гостей. Постепенно тема перетекла в разговор о шахтах и горнорудном деле. Люсьен слушала раскрыв рот и задавала вопросы с таким искренним интересом, что Азалия невольно стала подумывать, а точно ли её кузина выросла в семье банкира. Сама же девушка стеснялась влезать в разговор, предпочитая наблюдать со стороны и уплетать малиновое пирожное.

Проведя в кафе час, девушки вежливо намекнули, что их заждались дома. Герцог донёс на руках Люсьен до экипажа и помог сесть в него.

– Как твоя нога? – обеспокоенно спросила Азалия, едва карета тронулась с места.

– Какая нога? – нахмурилась кузина, а потом заговорщицки подмигнула и звонко рассмеялась. – Знаешь, иногда женщине нужно проявлять хитрость, чтобы привлечь достойного мужчину. А герцог Каратленд определённо достойный.

Глава 4

Иво принёс кофе, зажёг осветительные артефакты в кабинете и бесшумно прикрыл за собой дверь. Тёплый воздух был наполнен ароматами заозерских роз и яманских орхидей, а с улицы доносились возбуждённые голоса прохожих и торопливое цоканье копыт.

Откинувшись на спинку кресла, Дамьен прикрыл глаза и погрузился в раздумья. Он старался уловить истинные мотивы лорда Валлори. Определённо у хозяина Драконьего Чертога должны быть связи в высших кругах Велирии, в том числе в Министерстве Магической Безопасности. Однако он решил обратиться за помощью к некроманту, которого Министерство сочло неугодным. Интересно, почему? Потому что рассчитывал, что Валентайн разговорит мёртвую девушку и та расскажет, кто её убил?

Дамьен усмехнулся. Мифы вокруг некромантов плодились с невероятной быстротой. И чем страшнее они были, тем крепче укоренялись в сознании людей. Например, люди считали, что некроманты способны поднимать полчища скелетов, которые ненавидят всё живое и стараются сразу же уничтожить самым изуверским способом. А ещё обязательно пьют по утрам кровь младенцев для поддержания сил и убивают девственниц, а после всесторонне надругиваются над трупами. То, что призраки приходят, как праздные соседи, и сразу выкладывают имена убийц, было не более, чем очередной миф.

У мира мёртвых свои законы. Отделённые гранью, они не вмешиваются в дела живых, не способны ни отомстить, ни рассказать, кто их убийца. Всё, что они могут, – это давать намёки или показать последние мгновения своей жизни. Но так тоже далеко не всегда бывает. Некоторые не хотят показывать. Для неупокоенной души это всё равно, что ещё раз пройти через агонию. Ведь прах должен возвращаться к праху.

***

Горячий воздух пропитался травами и удушливой гарью. Он дрожал, врываясь в лёгкие болезненными толчками, и каждый вздох грозился стать последним.

Рана в плече была пустячная. Однако туземцы Яманских островов мазали наконечники своих стрел смолой чёрного анчара, – яда, от которого не было спасения. Его, как и пятерых других матросов, подстрелили, когда они направились источнику, чтобы пополнить запасы пресной воды. Двое погибли сразу. Трое других скончались от полученных ран чуть позже на корабле. Он остался один.

Сквозь багровый туман в сознание пробивались мерные удары бубна и заунывное камлание шаманки, призывающей духов. Он ждал, что Смерть придёт за ним. Ждал, когда холодное дыхание коснётся лица, и он наконец-то освободится и от мучительной боли, разъедающей внутренности, и от оков собственного тела.

Внезапно всё исчезло. Стихло пение, испарился удушливый травянистый запах. Он с трудом приоткрыл глаза и увидел Тьму, вглядывающуюся в его лицо. Она висела над ним так близко, что он кожей чувствовал обжигающий холод. Стало так страшно, что захотелось кричать от дикого необъяснимого ужаса, но он не смог издать ни звука. А потом вдруг стало всё равно. В конце концов, разве не этого он ждал, находясь в ядовитом бреду?

Тьма зловеще усмехнулась. Это казалось неправдоподобным, но он был готов поклясться, что почувствовал, как бесконечная чернота осклабилась. И в ту же секунду что-то ударило в грудь. Тьма забиралась под кожу, разливаясь по сосудам и смешиваясь с отравленной кровью.

Левая рука занемела, а затем ладонь пронзила жгучая боль. Стало настолько невыносимо, что он заорал, захлёбываясь собственным криком, и… пришёл в себя.

Шаманка склонилась над ним. Так низко, что жемчужные нити её маски почти касались его лица.

– Твой отец забирал жизни невинных, чтобы Смерть служила ему, – прохрипела она. – Пришло время отдавать долги. Теперь ты, Дамьен Дюпре, будешь служить Смерти, чтобы вернуть покой тем, чью жизнь отобрали. Ибо всё должно быть в равновесии, и прах возвращается к праху.

Дамьен проснулся резко, как от толчка, и несколько долгих секунд бессмысленно смотрел в пустоту перед собой.

В кабинете стояла непривычная тишина. Тяжёлые напольные часы показывали начало третьего. Потерев лицо руками, Валентайн поднялся с кресла, подошёл к бюро и выудил из его нутра бутылку десятилетнего северского вина. Вздохнув, некромант выдернул пробку, сделал пару глотков и задержал взгляд на собственном отражении в зеркале на дверце бюро.

Некогда серебристые глаза теперь были черны, а кромка радужки отливала темно-алым цветом. Это были глаза не человека, а Смерти, чью пугающую разрушительную мощь он чувствовал под кожей. Если бы не защитная татуировка, эта сила давно бы его уничтожила.

Дамьен поднёс к лицу ладонь. Чёрные штрихи соединялись в круг, внутри которого над волнами океана темнело лунное затмение в окружении нескольких звёзд и кругов. Артефакт, подаренный само́й Смертью, чтобы сохранить хрупкое человеческое тело и позволить своему избраннику видеть и слышать мёртвых. Однако стоило кому-нибудь из живых прикоснуться к татуировке, как она тотчас забирала всю энергию, оставляя лишь безжизненный прах.

Внезапно раздался стук, и, не дожидаясь ответа, в кабинет ворвался встревоженный Иво.

— Господин Валентайн, внизу вас ожидают из отдела полиции. Четверть часа назад в Изумрудном переулке обнаружили тело девушки с перерезанным горлом. Говорят, во рту у убитой нашли серебряный рунт. Вас просят приехать на место преступления.

Дамьена наконец-то отпустило странное чувство тоски по относительной ясности, когда преступление совершено и есть то, над чем можно работать: следы, показания свидетелей и список подозреваемых. А, главное, труп, который, в конце концов, можно разговорить.

Све́дения, предоставленные лордом Валлори, имели значения для обычных дознавателей. Это могло помочь сузить круг подозреваемых, но при желании сделать виновным человека, проходящего мимо, или того, кто больше всего годится на роль преступника.

Валентайн по собственному опыту знал, сколь опасно исключать человеческий фактор. Стремясь закрыть дело как можно быстрее, некоторые дознаватели выделяли одну версию и старались подбить под неё все улики. То, что не вписывалось в общую схему, или отметалось в сторону, или уничтожалось. И вот тогда призраки становились единственной надеждой докопаться до правды.

Экипаж двигался по сонным улочкам, когда Дамьен поймал себя на мысли, что его не отпускают два вопроса: почему преступник решил подражать Войховецу и что скрыл от него сам лорд Валлори? Определённо у такого человека есть враги, и их немало. Однако как связано дело маньяка-посыльного с дочерью хозяина Чертога?

Сквозь завесу сгущающихся облаков проглядывал холодный диск полной луны, а цокот копыт зловеще отражался от чернеющих домов. Экипаж свернул вправо и взгляду некроманта открылся заросшая лужайка, обнесённая ветхим забором, за которым сверкали неровные огоньки осветительных артефактов и мелькали людские фигуры.

Большинство карет имели синие полосы, отличительные для следовательских групп. Судя по их количеству собралось едва ли не всё отделение, и Дамьен отметил, что дело предстоит более громкое, чем преступления Войховеца.

В ночной тьме заросли кустов, увитых спутанными стеблями вьюнов, казались скрюченными застывшими болотниками, замершими в ожидании подходящей жертвы. Устыдившись собственных фантазий, Валентайн вышел из экипажа и направился к констеблю, стоя́щему возле распахнутой калитки.

– Чем могу помочь, ваше благородие? – проговорил он, разглядывая некроманта. Дамьен заметил, что за напускной вежливостью констебля скрывается неприятная ухмылка вояки. Он представился и добавил:

– Я из особого отдела. Мне нужен Рудольф Шанс.

Пару секунд констебль молчал, будто обдумывал услышанное, а потом по лицу скользнула едва заметная тень неудовольствия. Он окликнул проходящего за спиной дознавателя, и тот кивком указал Дамьену следовать за ним.

– Вы из столицы, господин Валентайн? – спросил дознаватель, не выражая интереса. – Из какого отдела?

– Особый отдел магической безопасности, – отозвался некромант, рассматривая провожатого, который отчаянно старался быть похожим на книжного детектива Леонарда Шепарда: так же одет с иголочки, гладко выбрит, а волосы уложены бриолином. Даже револьвер, выглядывающий из распахнутого сюртука, казался модной вещицей.

Они прошли по заросшей тропинке и обогнули обветшалый особняк. Дамьену подумалось, что время не только быстротечно, но и беспощадно. Когда-то в этом доме жили люди, он был наполнен голосами, песнями, смехом, а теперь от него остались руины да запущенный сад.

Задняя дверь у дома отсутствовала, будто её никогда и не было. Пара экспертов стояла на пороге: один, казалось, любовался видом на сад, а второй что-то быстро записывал под диктовку. Так обычно поступают, когда пытаются восстановить все, что могло происходит за несколько мгновений до преступления. Что видела жертва в последние моменты своей жизни? Какова последовательность действий? Как себя вёл преступник? Дознаватели называли это переносом. Пусть он и не давал полную картину, но очень помогал при восстановлении хода событий и выстраивании версий произошедшего.

Несколько других экспертов на четвереньках обходили вокруг дома, зажав в руках артефакты, похожие на маятники. Валентайн отлично понимал, чем они заняты: дознаватели таким образом пытались найти малейшие магические следы. Такой отпечаток так же уникален, как отпечатки пальцев. Но чтобы их обнаружить приходится прикладывать огромнейшие усилия и тратить много времени. Дамьена всегда восхищала терпение экспертов и их способность кропотливо выискивать незаметные магические колебания.

Неподалёку от входа в дом стоял гном в чёрном сюртуке со взлохмаченными длинными волосами и раздавал указания двум констеблям.

– Вокруг этого пустыря десять домов, – тон, с которым говорил гном, не оставлял никаких сомнений, кто является ответственным за расследование. – Каждый из вас берёт на себя по пять домов. Запишите адреса, имена проживающих, проверьте всех на наличие посторонних в доме. С Сирилом Блекмуром я поговорю сам.

Дамьен почувствовал, как внутренности стягивает от напряжения. Сирил? А он тут при чем?

Сопровождающий дознаватель подошёл к гному и наклонился. Тот кивнул. Они перекинулись парой негромких реплик, и когда провожатый скрылся вместе с констеблями, гном повернулся и устремился к некроманту.

– Рудольф Шанс, дознаватель первого уровня полицейского управления Эрвендейла, – представился он, внимательно разглядывая Валентайна.

– Дамьен Валентайн, – некромант ответил на рукопожатие. – Особый отдел магической безопасности.

На бородатом лице Шанса отразился скепсис, а чёрные глаза приобрели усталое и циничное выражение.

– Какая честь! Наслышан о вас Валентайн. Дознаватель-некромант из столицы, которого попросил о помощи сам лорд Валлори! Что ж, стоило ожидать нечто подобное от Натаниэля.

– Я услышал имя виконта Этвуда, – нетерпеливо перебил Рудольфа Дамьен, – и хотел бы знать какое отношение он имеет к делу?

Гном покачал головой, прицокнул языком и устало произнёс:

– Вижу, вам не все рассказали, – он направился в сторону дома, и некромант поспешил за ним, отметив, что для гнома Шанс очень быстрый. – Дело в том, что найденная жертва – Анни Блекмур, дочь Сирила Блекмура, пропавшая накануне вечером.

Глава 5

Малышка Анни…

После рождения дочери у Блекмура проявилась черта, которая была скрыта от других людей – он оказался на редкость сентиментальным. Ни одно письмо, которое Валентайн получал от старого друга, не обходилось без упоминания об Анни и дагерротипов подрастающей девочки. Снимков скопилось столько, что Дамьен даже приобрёл для них специальный альбом, который собирался подарить на день рождения Сирила.

Теперь же такой подарок мог стать лишь мучительным напоминанием о погибшем ребёнке.

Шанс резко остановился перед входом в дом и обернулся. В тёмных глазах застыло нечто похожее на понимание.

– Вы же с виконтом Этвудом друзья, верно? – спросил он.

– Да, – глухо отозвался Дамьен, подавив в себе гнетущие эмоции. – Вместе учились в Академии при Министерстве. Анни выросла на моих глазах.

– Если решите отказаться от дела, все поймут.

Участие, проскользнувшее в тоне гнома, удивило некроманта. Он пристально посмотрел на Рудольфа: уж не проверить ли тот его решил? Однако сочувствие на лице казалось вполне искренним.

– Найти убийцу – это дело чести, – коротко бросил Дамьен и вошёл в дом.

Внутри полуразрушенного холла было тепло и влажно, как если бы из-под прогнившего пола поднимался пар. Кислая приторная затхлость забивала ноздри, а воздух едва слышно потрескивал от осветительных и поисковых артефактов.

В центре помещения лежала девушка в белоснежном саване. Первое, что бросилось в глаза, – цвет волос. Анни была блондинкой, как и её мать. Однако сейчас длинные почти до пят волосы были настолько чёрными, что казались неестественными на фоне белоснежной кожи. Руки были сложены на груди, запястья связаны алой лентой. Рядом стоял полицейский художник, зарисовывая мельчайшие детали расположения тела. Неподалёку Дамьен заметил фотографа. Он работал вместе в крупным бородатым офицером, по тёмно-бордовой форме которого Валентайн определил, что это дознаватель третьего уровня.

Фотограф снимал всё, на что дознаватель указывал, как на улику. Причём делал это как с линейкой, так и без неё, стараясь выхватить с нескольких ракурсов. Над массивным фотоаппаратом тихонько жужжал цилиндр артефакта, позволяющий делать снимки гораздо быстрее.

Ловя на себе хмурые взгляды, Дамьен обошёл художника и приблизился к телу Анни. Он помнил её и совсем крохотной, делающей первые неуверенные шаги, и взрослеющей. Девочка росла смышлёной и очень доброй. По-лягушачьи огромный рот отнюдь не портил её. Искренняя улыбка, не сходящая с пухловатых губ, и лукавые огоньки в светлых глазах придавали ей особое очарование. Этим летом Анни исполнилось бы девятнадцать лет. Казалось, жизнь только начинается, и впереди ждёт множество удивительных приключений, но теперь этому не суждено исполниться.

– Нет ничего ужаснее, чем смерть детей. И неважно чьих: своих или чужих, – услышал за спиной Дамьен.

Шанс стоял, скрестив руки на груди, и покачивался с пятки на носок. Он выглядел ещё более хмурым, и на долю секунды некроманту показалось, что найди Рудольф убийцу сейчас, он того освежует живого.

Шанс моргнул, поднял взгляд с тела на Валентайна, и на лице гнома снова появилось циничное выражение.

– Говорят, мёртвые не разговаривают, – произнес он.

– Вы просто не умеете с ними говорить, – негромко ответил Дамьен и присел на корточки рядом с трупом.

– Тогда приступай, – сказал Шанс и отошёл к дознавателю.

Тонкий багровый порез тянулся по шее красной нитью, а между плотно сомкнутых губ виднелся краешек монеты. Горло некроманта стянуло от отвращения и бессильной ярости. Убийце мало было просто отобрать жизнь. Прежде чем избавиться от тела, он изрезал лицо Анни. Судя по ранам, порезы были нанесены посмертно.

Дамьен снял перчатки и осторожно прикоснулся левой рукой к ледяной ладони. В то же мгновение холл осветила яркая вспышка, находящиеся в нём люди исчезли, и некромант увидел рядом с телом серебристый призрак.

Девушка покачивалась и дрожала, подобной воде, в которую бросили камень. Она печально смотрела на собственное тело.

– Анни, – тихонько позвал её Валентайн. – Анни, ты меня слышишь?

Она перевела взгляд и растерянно улыбнулась.

– Здесь так холодно. Почему так холодно, дядя Дамьен?

Умершие не сразу понимали, что с ними произошло. Им казалось, что всё происходящее – просто дурной сон, который не прекращался. Но когда призраки осознавали, всплеск эмоций был такой, что если бы имел магическую силу, то он бы разрушил всё вокруг, как взрыв «громобоя».

– Анни, это переход, – стараясь говорить как можно мягче и ласковее, произнёс Дамьен. – Здесь всегда чувствуешь холод.

– Значит, я всё же умерла, – девушка печально вздохнула и помотала головой. – Нет, я ничего не помню. Разве что как шла по улице из магазина на Главной Торговой Площади. Я купила подарки родителям к годовщине и собиралась уже отправиться домой, как… – она вдруг вскрикнула, и хрупкое прозрачное тело содрогнулось в ужасной судороге. – Уходите! Убирайтесь!

Резкий удар пришёлся аккурат в солнечное сплетение. Валентайн попытался отдёрнуть руку, но в ту же секунду в голове раздал оглушительный хлопо́к. Тело пронзила чудовищная боль, и сознание соскользнуло во тьму.

***

По лицу мазнуло чем-то тёплым. Мягкий, сладковатый аромат яблок заставил улыбнуться Дамьена. Он узнал его. Так пахла только одна в мире женщина.

– Сынок, тебе пора просыпаться.

Валентайн нахмурился и зажмурился ещё сильнее. Совсем как в детстве, когда мама будила его на утренние занятия в храмовой школе.

– Я знаю, что ты не спишь, – терпеливо повторила она. – Вон какая морщина между бровей! Прям как у старого Густава… Давай поднимайся! Иначе останешься без имбирного пряника.

Женщина рассмеялась, мелодично, словно зазвенел хрустальный колокольчик. На душе сделалось тепло, а сердце заныло от светлой грусти. Некромант нехотя приоткрыл глаза.

Она была такой, какой он запомнил её в детстве. Удивительно хрупкая, солнечная. На тонких губах – добрая улыбка, а в светлых глазах отражалось столько любви, что, казалось, её хватит на весь мир. Вот только рыжеватые пушистые волосы были распущены, а не заплетены в сложную причёску. Прозрачная ладонь, будто подсвеченная солнцем, легонько коснулась его щеки.

– Ты даже не представляешь, как я тоскую, мама, – Валентайн хотел поймать её руку, однако тело его не слушалось. Он просто смотрел на женщину и чувствовал, как к горлу подкатывает ком.

– Я устал… Я безмерно устал… – добавил он шёпотом.

– Я знаю, – она грустно улыбнулась и погладила некроманта по голове. – Но ты нужен там, в том мире.

– В том мире я чудовище, прислужник Смерти, обладающий тёмной магией. Я не хотел такой жизни!

– Ты не был чудовищем. И никогда им не станешь, – нахмурившись, женщина покачала головой, словно отрицая сам факт того, что подобное возможно. – Ты всегда мечтал служить великой цели. И это желание исполнилось. Узнаю́ скепсис на твоём лице! Но послушай. Люди всегда боялись смерти, хотя мы оба знаем, что жизнь не заканчивается с последним ударом сердца. Людям нужна надежда, утешение. Некромантия – это не только про смерть. Это про жизнь, которая продолжается за Гранью.

Дамьен хотел возразить, но внезапно пространство вокруг него задрожало, превращаясь в серую массу, и в то же мгновение в лёгкие болезненно ворвался воздух.

– …уволю всех к чёртовой матери, идиоты! Некромант! – щёки с двух сторон обожгло звонкими оплеухами. Рука у Шанса была тяжёлая, а гном хлестал по лицу, как не жаловал. – Эй, некромант!.. Твою мать… Какой придурок осматривал тело на наличие тёмной магии?

Судорожно вздохнув, Валентайн повалился набок и закашлялся, стараясь выплюнуть мерзкую горечь с металлическим привкусом.

– Да твою ж… – едва слышным голосом охнул кто-то из дознавателей.

Некромант приоткрыл веки.

Заброшенный холл расплывался, а собравшиеся вокруг люди казались невнятными мазками на полотне художника. За грудиной болело, словно лёгкие набили осколками. Взгляд зацепился за багровые разводы на изъеденном грибком полу. Дамьен машинально провёл ладонью по губам и уставился на измазанную кровью ладонь.

– Воды дайте, – прохрипел он.

Чьи-то руки осторожно потянули его в сторону и прислонили к стене. Кто-то подал фляжку. Валентайн дрожащими руками отвинтил крышку и жадно припал к горлышку губами.

Постепенно зрение восстановилось, а окружающие люди и предметы стали обретать очертания.

Перед глазами появилось хмурое побледневшее лицо Шанса. Похоже, гном встревожился не на шутку.

– Эй, Валентайн, ты как? – спросил он.

– Живее всех мёртвых, – мрачно отшутился некромант и сделал ещё пару глотков.

– Прекрасно, – забористо выругавшись, Шанс поднялся и повернулся к столпившимся дознавателям. – Дорн, ты осматривал труп?

Высокий, темноволосый парнишка вздрогнул, протянул поисковый маятник и принялся оправдываться:

– Артефакт не выявил признаков магии, господин Шанс. Можете сами проверить.

– Правда? Так какого тогда… – Рудольф собрался разразиться очередными цветастыми выражениями, но Валентайн его остановил:

– Некротическая ловушка, – гном удивлённо посмотрел на Дамьена, и тот продолжил: – Убийца, похоже, знал, что к работе привлекли некроманта, и решил устроить ловушку.

Опираясь на стену и пошатываясь, Валентайн поднялся с пола, подошёл к Дорну и взял маятник.

– Современные поисковые артефакты сделаны так, что возможно отследить только тёмную магию, которой чаще всего используют преступники, – он тяжело опустился рядом с телом Анни и занёс кристалл над её головой. – Но некротической ловушкой не пользуются уже более трёхсот лет. К тому же она опасна только для некромантов. На других разрушительного воздействия она не имеет.

Шанс неохотно кивнул, как будто соглашался с версией Дамьена, но в то же время сомневался в правдивости слов. Помолчав, он задумчиво закусил губу, а затем проговорил:

– Судя по тому, как тебя отбросило к стене, заряд был немаленький.

– Думаю, он не был рассчитан на то, чтобы уничтожить меня. Скорее всего, убийца хотел показать своё превосходство.

Внезапно маятник закрутился волчком, и от губ жертвы поднялось чёрное мерцающее облачко.

– Вот оно, – сказал некромант так, словно обрадовался находке. – Дорн, идите-ка сюда.

Дознаватель неуверенно склонился над трупом и замешкался.

– Смелее, не бойтесь. Ловушка не опасна для тех, кто не общается с мёртвыми.

Металлический пинцет осторожно раздвинул губы и вытянул изо рта серебряный рунт. Монета почернела от переполняющей её магии. Дорн достал из кармана стеклянную банку для сбора опасных артефактов.

Дамьен выпрямился, передал дознавателю маятник и отряхнул руки.

– Итак, у нас появились первые штрихи портрета подозреваемого. Мы имеем дело с некромантом, который уже очень давно оттачивает своё мастерство в тёмной магии. Это его не первая и даже не вторая жертва. Он не трясущийся новичок, который только делает первые неуверенные шаги на грязном поприще, а холодный и жестокий профессионал: продумывает каждую деталь. И да, убийца не является подражателем, хотя очень хочет, чтобы мы так думали. А теперь, – он обратился к Шансу, – мне нужно идти. Встретимся возле дома виконта Этвуда через два часа.

***

Особняк виконта Этвуда стоял практически в центре Эрвендейла, в районе, где жили богатейшие семьи города. В невысоком двухэтажном здании с мраморными колоннами в духе Северной Революции было непривычно тихо.

В гостиной за кованой решёткой камина живописно горел огонь. В воздухе витали морозные нотки мятного дыма. Здесь сильнее, чем когда-либо пахло деньгами и роскошью. На диване, обитом золотистой парчой, сидел бледный, но собранный Сирил Блекмур. Он обнимал жену, поглаживая её вздрагивающие плечи, и что-то нашёптывал ей на ухо. Элиза Блекмур невпопад качала головой, громко шмыгала носом и то и дело подносила к распухшим от слёз векам платок.

Когда Валентайн и Шанс вошли в помещение, Сирил встал со своего места и сдержанно поприветствовал дознавателей. Дамьен отметил про себя, что горе превратило Блекмура в ветхого старика.

– Простите нас за вторжение, – сочувственно произнёс Рудольф, после того как виконт предложил им присесть в кресла напротив дивана. – Но нам придётся задать несколько вопросов и осмотреть комнату и вещи Анни. Виконт Этвуд, вы не будете возражать?

Элиза закрыла глаза и тихонько сжала ладонь Сирила. Блекмур бросил встревоженный взгляд на жену, положил руку ей на запястье и наклонился к ней. Дамьен услышал, как виконт тихонько уговаривает её подняться к себе, но женщина отрицательно покачала головой.

– Делайте всё, что сочтёте нужным, – тяжело вздохнув, сказал Сирил. – Только найдите этого мерзавца.

– Когда вы видели Анни в последний раз? – спросил Дамьен.

Некроманта не отпускала мысль, что виконт утаил от него пропажу дочери, и теперь хотел знать, почему он словом не обмолвился об этом.

Блекмур нахмурился и инстинктивно сжал руку жены сильнее.

– Сегодня вечером перед отходом ко сну. Анни в последнее время нездоровилось, и она практически не покидала своей комнаты. Мы хотели вызвать доктора, но она лишь отмахнулась. Дескать, нервы перед очередным званым вечером. Дело в том, что через три дня должен состояться бал у герцога Каратленда. Анни мечтала попасть на него. Сами понимаете, для девушки это прекрасная возможность не только повеселиться, но и найти себе подходящую партию. Кроме того, Энтони очень нравился нашей дочери. У них было много общего. Анни увлеклась наукой и даже хотела поступать в Академию артефакторики. Но… – голос Сирила дрогнул. Он нервно дёрнул головой, кашлянул, как будто собираясь с мыслями, и продолжил: – Теперь это уже неважно.

– Вы говорите, что вашей дочери нездоровилось. Как долго?

– Дня три, наверное.

– После того, как она отправилась за подарками к вашей годовщине?

Сирил и Элиза ошарашенно переглянулись.

– Да, – медленно произнесла госпожа Блекмур и внимательно посмотрела на Дамьена, будто силясь понять, откуда некромант узнал об этом. – Да, она ездила на Главную Торговую площадь. А ещё говорила, что хочет встретиться там с Азалией и Люсьен. Однако домой вернулась практически сразу, сославшись на сильную головную боль, и попросила меня отправить посыльного с письмом к лорду Валлори, чтобы извиниться, что не сможет встретиться с ними.

– У вас были враги? – спросил Рудольф, который до этого молча сидел в кресле.

– А у кого их нет, господин Шанс?! – всплеснул руками Сирил, но тотчас взял себя в руки и уже спокойнее продолжил: – Особенно у человека, который занимает такой пост, как я. Всегда найдутся недовольные. Например, Альберт Уиллс, архитектор. Недавно я разорвал с ним договор о застройке южной окраины Эрвендейла и передал право на возведение домов Йохану Иолантису. Уиллс был очень оскорблен и даже грозился обратиться к лорду Валлори. Впрочем, его жалобы не возымели успеха, так как он требовал слишком много средств, а работу не сдавал вовремя.

– Я попрошу вас составить список всех ваших недоброжелателей, виконт Этвуд. – Шанс поднялся с места и выразительно уставился на некроманта. – А сейчас, если вы не против, мы бы хотели осмотреть комнату Анни.

Элиза закрыла рот ладонью и сжала щеки, стараясь держать себя в руках. Под узловатыми пальцами проступили бело-красные пятна на её лице.

– Конечно, – тихо прошелестела она. – Карл проводит вас.

Она позвонила в колокольчик, и через пару минут в гостиную вошёл низенький, осанистый дворецкий. Он молчаливо поклонился гостям и жестом пригласил проследовать за ним.

Уже выходя из помещения, Дамьен вдруг остановился в дверях.

– Скажите, госпожа Блекмур, а Анни красила волосы в чёрный цвет?

Подняв голову, Элиза удивлённо нахмурилась. Потом взглянула на Сирила, который озадаченно покусывал нижнюю губу, и опустила руку. Однако на её щеках остались следы от ногтей.

– Нет, что вы! Анни очень гордилась своим цветом. Она бы никогда не стала делать этого.

Комната девушки располагалась в южном крыле дома и оказалась очень просторной. Нежно-розовые шелковые обои украшали стены, на них висели зеркала и морские пейзажи и резных рамах. Гардероб и комод из полированного красного дерева, пара глубоких кресел, обитых жемчужной парчой с узорами, аккуратно застеленная кровать с балдахином составляли обстановку этой комнаты. На каминной полке рядом с тяжёлыми бронзовыми часами стояли милые безделушки, а воздух пропах дорогими духами с жасминовыми нотками. Утончённость девичьей спальни нарушал огромный письменный стол, стоя́щий рядом с окном, и стеллаж с книгами.

Дознаватели провели два часа, осматривая комнату, однако ничего интересного не нашли. Определённо Анни Блекмур была девушкой, которую больше интересовала наука, нежели романтические отношения. Даже найденная переписка с герцогом Каратленда в основном касалась научных открытий в области горнорудного дела и обсуждения философских трактатов.

На пороге комнаты появился рыжий дознаватель из экспертной группы.

– В чём дело? – вызывающе проворчал Рудольф. Лицо гнома выражало смесь недовольства и предупреждения, – дескать, только попробуй сообщить о какой-либо проблеме.

– Группа экспертизы ожидает внизу, господин Шанс. Пустить их сюда?

Гном хмуро кивнул.

– Тщательно все осмотрите. Не как в заброшенном доме. – Когда дознаватель исчез за дверью, Шанс и пристально уставился на Дамьена. – Ну? Я так понимаю, скоро у нас в морге появится очередная засушенная мумия.

Некромант оторвался от писем, разложенных на столе, и вопросительно заломил бровь.

– Твои глаза, – устало выдохнул гном и покрутил указательным пальцем возле собственного глаза. – После некротического удара у тебя радужка была мутная, а красная кромка почти исчезла. Зато сейчас блестит, как чёртов эдорский рубин.

Дамьен хмыкнул.

– С вашей внимательностью к деталям сто́ит работать в разведывательном отделе, а не эрвендейльской полиции, – помолчав, ответил он и вернулся к письмам. – Не появится. Такого человека искать не будут.

– Это хорошо. Не хватало ещё оправдываться перед его светлостью, почему в проулках трупы валяются, как засушенные тараканы.

– Я не трогаю тех, чьи руки не запачканы кровью, – меланхолично отозвался Дамьен. – Убийц, избежавших наказание всегда видно. По призракам, преследующих их.

– И через сколько…

– В среднем хватает на два – три месяца. Если не приходится иметь дело с особо назойливыми призраками. Или с некротическими ловушками.

Гном молчаливо кивнул и пристально уставился на Валентайна, будто пытаясь понять, насколько опасен некромант для остальных, а потом неожиданно сказал:

– Ты мне напоминаешь одного человека. Слышал что-нибудь о бароне де Виньи?

– Нет. Не имел чести знать такого.

Судя по тяжёлому вздоху ответ не устроил Шанса. Дамьен подумал, что имя барона всплывёт ещё не раз, но тут кончики пальцев куснула магия. Некромант отдёрнул руку от письма и указал на него.

– Это в отдел экспертизы. Пусть проверят на все магические совпадения, но только осторожно. Наш убийца очень любит оставлять везде ловушки. И пусть констебли опросят все сувенирные лавки на Главной Торговой площади. Кто-то должен был заметить Анни.

– У тебя появились соображения?

Рудольф с сомнением посмотрел на некроманта. Тот задумчиво кивнул и, задрав голову, прищурился.

– Подозреваю, что на самом деле Анни похитили и убили три дня назад.

Глава 6

В девять часов Азалию разбудила мама, леди Нарцисса.

– Какая гадость, мама, это ваше утро! – недовольно сморщив носик, она застонала и натянула на голову одеяло. Слишком упоительным был сон, в котором незнакомец с черно-алыми глазами шептал ей нежности, сжимая в объятиях.

Однако леди Нарцисса была непреклонна. Прохладные тонкие пальцы забрались под одеяло, ухватили Азалию за щиколотку и потянули с кровати.

– Вставайте, юная леди! – голос матери звучал строго, но в нём слышались весёлые нотки. – Иначе, видят Боги, я стащу вас с постели и прямо в ночной сорочке отправлю вниз к визитёру.

– Как? К какому визитёру?! – из-под одеяла показалась растрёпанная голова, а сонные глаза ошарашенно округлились. – Мама! Ты же говорила, что не будет никаких гостей раньше полудня! Я же не успею одеться за несколько минут!

Глядя на то, как дочь в панике соскочила с кровати, леди Нарцисса приподняла брови. В уголках губ пряталась весёлая улыбка.

– Мама, – едва не хныча взмолилась Азалия, остановившись в растерянности посреди комнаты. – попроси извинений у гостя, и пусть он приедет позже. В конце концов, это верх неприличия являться раньше назначенного времени!

– Не получится, милая, – сдержанно отозвалась мать. – Этого гостя просто так не выпроводишь. Приехал Энтони Говард, герцог Каратленд. Неужели ты его не помнишь? Он три раза приглашал тебя танцевать.

Азалия демонстративно запрокинула голову и выразительно застонала.

– Зануда Энтони! О Боги, за что вы так со мной?! – она искоса бросила взгляд на женщину, пытаясь оценить произведённое впечатление.

Но привыкшая к причудам дочери леди Нарцисса проявила поистине военную выдержку. С выражением ласковой доброжелательности и стальной решительности она заставила Азалию надеть одно из лучших платьев, пошитое у мадам Пинкертон, модистки, с которой леди Нарцисса дружила много лет. Пока две горничные завивали волосы щипцами, третья наносила лёгкие румяна на бледные щёки Азалии.

Не прошло и часа, как она стояла перед зеркалом, рассматривала отражение и не узнавала себя. Нежно-голубое атласное платье было отделано по низу кружевом и цветами. Глубокий треугольный вырез не скрывал ложбинки между грудей, которую многие мужчины сочли бы весьма волнующей, а чёрные локоны ниспадали в живописном беспорядке на обнажённые плечи.

– Кукла, – печально констатировала Азалия и тяжело вздохнула. – Алузская фарфоровая кукла.

– Ты настоящая красавица, – леди Нарцисса обняла дочь и тепло улыбнулась. – Поторопись. Не хватало, чтобы твоя пронырливая кузина у тебя жениха увела. С её характером с неё станется.

– Мне не нравится Энтони, – призналась девушка. – Он какой-то деревянный. Только и делает, что говорит о своих шахтах. Вот будь я артефактом для добычи красного угля, он бы непременно мной заинтересовался.

– Милая, нет такого мужчины, которого бы не волновали красивые девушки.

– Ага, или их статус. Ну вот честно! Его же ведь не я интересую, а то какое влияние имеет отец.

Леди Нарцисса не ответила. Вместо этого она мягко подтолкнула дочь к выходу.

Из гостиной доносились негромкие голоса и звонкий женский смех. Люсьен уже вовсю развлекала гостя непринуждённой беседой и, похоже, сама испытывала большую радость от общения. Азалия в нерешительности замялась возле входа. Ноги не слушались, ладони вспотели от волнения, а в голове роились мысли о том, как сбежать. Леди Нарцисса буквально втолкнула дочь в гостиную и, к ужасу последней, плотно закрыла дверь.

– Ох, Азалия! – весело поприветствовала Люсьен кузину. – Мы тебя заждались.

 Увидев девушку, герцог Каратленд тотчас поднялся с кресла и сделал шаг навстречу. На его губах играла приветливая улыбка, а взгляд светлых глаз скользнул по Азалии, точно оценивая, и замер на ложбинке между нежными грудями. Сквозь аристократическую бледность проступили едва заметные пунцовые пятна.

– Доброе утро, леди Азалия! – Энтони чуть ощутимо сжал протянутую ладошку и поднес девичьи пальцы к губам. – Простите, что не предупредил о визите. Мне хотелось увидеть вас раньше, чем сюда заявится целая толпа поклонников. Надеюсь, вы простите мою дерзость?

От покровительственного тона девушка внутри содрогнулась. Захотелось осадить зарвавшегося кавалера, который, судя по всему, искренне полагал, что статус и баснословные цифры в чековой книжке позволяют вести себя неучтиво по отношению к другим.

Азалия бросила быстрый взгляд на кузину. Казалось, Люсьен перестала дышать. Весёлая улыбка застыла, превратившись в напряжённую гримасу, а в расширенных глазах плескалось нечто вроде: «Только не ляпни глупость! Это же герцог Каратленд!»

– Мне не за что вас прощать, милорд, – сердечно произнесла Азалия, опустив глаза, кокетливо улыбнулась и заметила, что Люсьен с облегчением выдохнула. – Я искренне рада вам. Ваш приезд – большая честь для нашего дома. Однако впредь попрошу вас предупреждать о своём визите. Иначе буду вынуждена вас просить приехать позже, – с этими словами девушка улыбнулась так мило, как только умела.

Краем глаза Азалия заметила, как выражение облегчения сползает с лица Люсьен: улыбка исчезла, уголки губ поползли вниз. Кузина демонстративно закатила глаза и едва заметно покачала головой. Ну конечно! Она спала и видела себя какой-нибудь именитой герцогиней или маркизой. Подобное вызывающее поведение могло произвести не лучшее впечатление на такого человека, как Каратленд, а значит, снизить шансы на выгодную партию.

Впрочем, Энтони ничуть не смутила завуалированная отповедь. В его глазах промелькнула тень незнакомой девушкам эмоции. Он сдержанно улыбнулся и произнес:

– Всенепременно, леди Азалия. Приношу свои извинения. Ещё раз.

Чувствуя внутри удовлетворение и стараясь не показывать его, Азалия усадила Энтони на диван между собой и кузиной и принялась расспрашивать о предстоящих светских развлечениях. Незаметно для Каратленда Азалия бросила многозначительный взгляд на Люсьен, и та ненавязчиво перехватила его внимание разговорами о местах для прогулок и спектаклях.

Польщённый тем, как ловят каждое слово и дают высказать мнение, Энтони начал сыпать остроумными замечаниями и фразами. К своему удивлению, Азалия поймала себя на мысли, что герцог не такой уж и зануда, каким она его представляла, и что ей действительно нравится его слушать.

За непринуждённой беседой два часа пролетели незаметно.

Внезапно приятный разговор прервало появление дворецкого.

– Леди Азалия, леди Люсьен, герцог Каратленд, – учтиво склонив голову, сказал он. – Лорд Валлори просит вас подняться к нему в кабинет.

Сердце учащённо забилось, предчувствуя неприятность, и Азалия настороженно поинтересовалась:

– Что произошло, Стивен?

– Прибыл Дамьен Валентайн, дознаватель из особого отдела. Он хочет задать несколько вопросов.

***

В кабинете лорда Валлори царила напряжённая тишина. Сквозь распахнутые окна проникало столько света, что Азалия невольно почувствовала себя рыбкой, угодившей в аквариум, большой, красиво обставленный, но имеющий рамки, за которые не выйти.

К немалому её удивлению, герцог Каратленд не только не покинул дом, но и настоял на личном присутствии при разговоре с дознавателем. Он устроился на диване рядом с девушками, всем видом показывая, что готов вмешаться, если вопросы окажутся чересчур наводящими. В голове Азалии промелькнула мысль, что таким образом Энтони пытается произвести впечатление на её отца. Однако лорд Валлори стоял возле окна, рассматривая сад, и, казалось, совершенно не обращал внимания ни на людей, собравшихся в его кабинете, ни на предстоящий трудный разговор.

Азалия посмотрела на Валентайна, который сидел за столом и рассматривал собственные записи, и её сердце отчаянно забилось в груди. В скромном тёмном сюртуке и белоснежной рубашке он выглядел невероятно красивым. Чёрный шейный платок, украшенный булавкой в виде черепа, был завязан с редким изяществом и резко контрастировал с белоснежным мужественным лицом. От него веяло доброжелательностью и уверенностью, которая ощутимо била по нервным окончаниям, вызывая волну неуместной, но приятной дрожи. Волевое лицо выражало холодную собранность, а чёрные с алой окантовкой глаза внимательно смотрели на присутствующих. Однако невозможно было догадаться, о чём дознаватель думает.

«Он совершенно не похож на того человека, которого я встретила в роще», – с изумлением подумала Азалия. В какой-то момент ей даже показалось, что она ошиблась, но внезапно Валентайн поднял голову и заглянул прямо ей в глаза. От неожиданности девушка перестала дышать. Она попыталась выдавить из себя любезную улыбку, однако некромант уже перевёл взгляд на Люсьен, а потом на герцога Каратленда.

– Я дознаватель особого отдела Дамьен Валентайн. У меня есть несколько вопросов касательно Анни Блекмур…

– Что с Анни? – взволнованно перебила Азалия.

– Сегодня ночью её тело обнаружили в заброшенном доме на окраине Эрвендейла, – сдержанно ответил Дамьен.

Люсьен потрясённо вскрикнула и тотчас прижала пальцы к губам.

– Во имя всех Богов, Валентайн! – возмутился Энтони и машинально сжал ладонь Азалии. – Вы бы могли быть поделикатнее!

Брови некроманта удивлённо приподнялись, но лицу тотчас вернулось холодное выражение.

– Убийство никогда не бывает деликатным, – резонно заметил Валентайн, смерив герцога пронзительным взглядом. – А вы, простите…

– Энтони Говард, герцог Каратленд, – молодой человека надменно вскинул подбородок, слегка подёрнув носом, как высоконравственная леди, услышавшая скабрёзность за обеденным столом.

Валентайн кивнул, будто его догадка подтвердилась, и мимолётно бросил взгляд на пальцы Энтони, сжимающие ладонь Азалии. Девушка вспыхнула и тотчас высвободила руку. Пусть герцог и считал себя защитником, но это не было поводом переходить границы дозволенного.

– Как это случилось? – дрожа от волнения, спросила она. В голове не укладывалось, что Анни больше нет. Они были очень дружны, и семейство Блекмуров бывало в гостях у лорда Валлори.

– Пока устанавливаем, – лаконично отозвался Дамьен. – Расскажите, пожалуйста, когда вы в последний раз виделись с Анни?

– На балу у графини Холлуэй, – вмешалась Люсьен. Несмотря на трагичность и внешнее смятения, глаза девушки горели возбуждением. Смерть подруги не столько ужаснула её, сколько вызвало неподдельный интерес. – Анни прибыла туда вместе с семьёй, а после этого мы не виделись.

– Виконтесса Этвуд утверждает, что три дня назад Анни собиралась встретиться с вами на Главной Торговой Площади.

– Да, – задумчиво нахмурилась Азалия и, обречённо подняв руки, покачала головой. – Но в последний момент посыльный принёс записку от неё, что она не сможет встретиться с нами. И тогда мы решили с Люсьен сами отправиться в город.

– А куда вы ходили?

Девушки быстро переглянулись. По спине Азалии пробежала неприятная дрожь. Не признаваться же, что подруги решили посетить видящую с репутацией публичной женщины, чтобы погадать на суженых. Тем более, в присутствии отца и герцога, который решил нанести не просто визит вежливости, а приехал ухаживать за Азалией. Подобное признание могло спровоцировать скандал. Однако напряжённую ситуацию спасла Люсьен.

– Мы ходили по магазинам, – торопливо произнесла она, артистично взмахнув руками. – А потом решили зайти в кафе. Возле него случайно встретились с герцогом. Пожалуй, это всё.

– Вы больше не общались с Анни?

Люсьен вопросительно посмотрела на Азалию, но та лишь отрицательно покачала головой.

– К сожалению, нет. Правда, на следующий день я отправила записку Анни, хотела её навестить. Но посыльный принёс ответ, что она пока не готова встречать гостей.

– У вас сохранились письма? – спросил Дамьен, не сводя пристального взгляда с Азалии.

– Да, конечно. Я могу принести, – девушка посмотрела на отца. Словно почувствовав взгляд, лорд Валлори чуть повернул голову и едва заметно кивнул.

Стараясь держать себя в руках, Азалия покинула кабинет и направилась в спальню. От беспокойства ноги сделались ватными, а в груди болезненно сжималось сердце. Новость о смерти Анни казалась не более чем дурацкой шуткой. Всхлипы застряли в горле, и она судорожно сглотнула, стараясь не разрыдаться прямо в коридоре.

Через пять минут Азалия спустилась, держа в руках два конверта, и протянула их дознавателю.

– Вот. Записки, которые писала Анни. Можете забрать, если они помогут в расследовании.

– Благодарю, – негромко произнёс Дамьен. Он скользнул взглядом по строчкам, а после убрал их в папку. – И последний вопрос. Анни не изъявляла желания поменять цвет волос?

Девушки удивлённо воззрились на некроманта.

– Нет, – ошарашенно произнесли они одновременно. Азалия смущённо замолчала, вместо неё продолжила Люсьен.

– Понимаете, Анни очень гордилась своим цветом. К тому же подобное считает дурным тоном. Только женщины сомнительной репутации красят волосы. Поэтому вряд ли Анни осмелилась на такое. Даже если бы и хотела, она бы не решилась.

– У вас ещё остались вопросы, господин Валентайн? – спросил Энтони, которому не терпелось поскорее избавиться от присутствия дознавателя.

– Нет. Благодарю вас за уделённое время.

– В таком случае, – подал голос лорд Валлори, который до этого хранил молчание. – Стивен проводит вас в гостиную. А вас, господин Валентайн, я попрошу задержаться.

К большому облегчению Азалии, герцог Каратленд откланялся раньше, чем последовало приглашение на обед. Тем не менее Энтони напомнил, что через две недели состоится бал в его доме, и он желает видеть их среди гостей. Девушке показалось подобное напоминание неуместным. Бедную Анни ещё не успели похоронить, а её родные и друзья отгоревать, как уже велись разговоры, где будет происходить следующее празднество.

Перед уходом Энтони задержался в холле, о чём-то беседуя с леди Нарциссой. Азалия увидела, как он бросил быстрый взгляд в сторону приоткрытых дверей, и девушка, боясь быть замеченной, тотчас поспешила подняться в свои комнаты.

Взяв в руки книгу, она забралась с ногами в глубокое кресло и попыталась сосредоточиться на чтении. Однако её мысли занимали гибель несчастной Анни и то, что незнакомец, с которым она встретилась в роще, оказался дознавателем из отдела. Почему-то вспомнились слова мадмуазель Георгины: «Вы с ним встретитесь, и не один раз». Вот только почему видящая не сказала, что это будут печальные встречи?

Бросив взгляд на покачивающуюся крону яманского клёна, Азалия прикрыла глаза и вдохнула сладковатый аромат драконьей магнолии.

Бедная добродушная Анни! Они дружили с детства, и Анни всегда отличалась тихим, стеснительным характером. Она мечтала выйти замуж за доброго порядочного человека, поселиться на окраине Эрвендейла и заниматься музыкой. А ещё она рисовала изумительные портреты. Леди Элиза Блекмур не упускала возможности похвастаться рисунками дочери и считала, что талант ей даровали Боги, чтобы девушка радовала красотой, которую она видела в человеческих лицах.

В дверь постучали, и Азалия вздрогнула от неожиданности. Надо же, она даже не заметила, как заснула, утомлённая переполняющими эмоция.

– Позволишь? – деликатно спросила леди Нарцисса и, в ту же секунду зайдя в комнату дочери, плотно притворила за собой дверь.

– Знаешь, мама, я до сих пор не могу поверить, что Анни больше нет, – всхлипнула девушка и залилась слезами.

Леди Нарцисса прошла вглубь комнаты, присела на подлокотник кресла и обняла дочь.

– Как? Почему? Я не понимаю! Анни была такой светлой, доброй. Да у кого вообще поднялась рука на бедняжку? Чтоб этому мерзавцу места не нашлось даже в Бездне!

Нарцисса молча гладила Азалию по голове и плечам, слушая бессвязное бормотание и гневные восклицания. Она раскачивалась из стороны в сторону, и девушке вдруг показалось, что она снова очутилась в детстве. Мать часто укачивала её так, когда девочка пугалась или из-за чего-то расстраивалась. Зарывшись носом в чёрные волосы, леди Нарцисса печально вздыхала, а потом расплакалась.

Какое-то время они сидели, обнявшись, не говоря друг другу ни слова. И только мерное тиканье каминных часов нарушало тягостное безмолвие.

– Знаешь, – наконец проговорила леди Нарцисса, прижавшись щекой к макушке дочери, – в мире много несправедливости и жестокости. Порой мы беспомощны, какими бы сильными ни казались. Но я знаю только одно: тот, кто совершил подобное преступление, не уйдёт от расплаты. Неважно, преступники отвечают за свои злодеяния или их дети. Закон бытия суров и непреклонен: за все действия каждый несёт ответственность. Он для всех одинаков. И человека не спасёт ни статус, ни деньги, ни влиятельные друзья.

– Я очень надеюсь, что господин Валентайн найдёт его и вынет из него душу, – бессильно злилась Азалия. – Некроманты же на такое способны, правда?

Поглаживания стали напряжёнными. Однако девушка не обратила внимания и продолжила:

– Он произвёл куда более приятное впечатление, чем герцог. Каратленд такой заносчивый. Думает, что если имеет титул, то ему всё можно. Приезжать без предупреждения, вмешиваться в разговоры.

– Милая, думаю, что герцог просто хотел отгородить тебя и Люсьен от неприятности. Он молод, горяч и действует под влиянием чувств. Дай ему время раскрыться.

– Нет. Дело здесь не в молодости и горячности. В отличие от него, господин Валентайн вёл себя более сдержанно и тактично. В то время как Энтони был похож на павлина, распушившего хвост. Уверена, если бы отца не было в кабинете, Энтони не преминул бы опуститься до личных оскорблений! И вообще, господин дознаватель мне понравился больше, чем этот занудливый павлин!

Последнюю фразу Азалия произнесла с такой горячностью, что женщина невольно охнула.

– Ну, знаешь ли, зато ты произвела самое благоприятное впечатление на герцога. Он пригласил нас завтра к себе на обед.

– О Боги! Ещё похороны не состоялись, а он уже зовёт на трапезу! – воскликнула девушка и закатила глаза, выражая досаду и раздражение. – Очень хочется посмотреть в глаза его родителей, которые вырастили такого бесчувственного чурбана.

– У него нет родителей. Правда, в его особняке проживает пара бедных родственников. Но в любом случае их мнения никто спрашивать не будет. А для тебя это отличная возможность блеснуть всеми своими достоинствами.

– Я не хочу. Может… может, мне понравился дознаватель? И я захочу выйти за него замуж? Если он, конечно, согласится на мне жениться.

Леди Нарцисса побледнела, и на долю секунды Азалии показалось, что в глазах матери проскользнул страх.

– Никогда, – тихо и леденяще прошипела она. – Этого никогда не будет, слышишь? Я скорее прикажу запереть тебя в комнате и выдам замуж за Каратленда, чем позволю этому ублюдку подойти к тебе.

Азалия ошарашенно уставилась на мать. Прежде она никогда не слышала, чтобы та выражалась подобным образом в отношении какого-либо человека. Даже с последним бродягой она была исключительно любезна и отзывчива. А здесь…

– Почему… – непонимающе захлопала глазами девушка, но леди Нарцисса взмахом руки дала понять, что не станет слушать дочь.

Она поднялась с кресла, поправила юбки и, не глядя на Азалию, покинула комнату.

Глава 7

Всю дорогу к особняку Каратленда леди Нарцисса давала наставления дочери о том, как следует вести себя в присутствии герцога. Их было так много, что Азалия чувствовала себя измотанной, а в голове царил хаос из мыслей и правил, когда экипаж остановился перед величественным домом.

«Главное, удержаться на ногах», – подумала девушка. Она не сомневалась: матушка решила приложить все усилия, чтобы выгодно выдать дочь замуж. Разумеется, чувства само́й Азалии не принимались во внимание. Мало ли что взбредёт в голову юной особе? Не ко всему же стоит прислушиваться.

Вспомнился недавний разговор и испуг леди Нарциссы от мысли породниться с Валентайном. Сначала Азалия подумала, что мать ужаснулась перспективе, что дочь может влюбиться в безродного дознавателя, потому что связь девушки и некроманта не только будет порицаема обществом, но и грозит большой опасностью. И леди Нарцисса, как любая мать, просто старается защитить своё дитя. Но, в конце концов, Азалия пришла к выводу, что у подобной реакции есть своя, более глубокая причина, которую матушка не собиралась раскрывать.

В душе́ назревал бунт. Однако девушка решила, что правильнее будет не выказывать его до тех пор, пока не придумает, как найти выход из создавшегося положения.

Каратленд встретил гостей в просторном бело-голубом холле с мраморными колоннами. Под руку с ним Азалия вступила на широкую лестницу с беломраморными перилами, покрытую дорогим красным ковром.

Всё в доме было пропитано кричащей роскошью: и лестница, которая, дойдя до середины раздваивалась и поднималась полукружиями, и онтаровские статуи мифических героев, и мебельные гарнитуры, за которые, видимо, заплатили баснословные деньги. Вдоль стен стояли большие напольные вазы с розово-фиолетовыми цветами, названия которых Азалия не знала. От них исходил такой приторный аромат, что у девушки закружилась голова. Ей даже подумалось, что некоторые люди так стремятся произвести благоприятное впечатление, что перегибают палку.

Когда все сели обедать в огромной золотой столовой, смятение и усталость Азалии постепенно прошли. Энтони оказался настолько любезным и остроумным собеседником и предупредительным хозяином, что девушка невольно подалась обаянию и прониклась к нему симпатией. Может герцог и не самый интересный жених, но как друг он бы её полностью устроил.

После десерта, пока гости и обитатели решили прогуляться по саду, Каратленд предложил Азалии показать недавно отремонтированные покои. Предложение показалось странным, однако она согласилась. Всё лучше, чем слушать бесконечные пустые разговоры о предстоящих балах и оперных новинках.

Гостевые комнаты не уступали в великолепии другим помещениям в особняке. Однако несмотря на это, Азалию не впечатлили ни шелковые обои, ни зеркала в позолоченных рамах, ни мебель, обтянутая дорого́й симальской парчой. Туалетный столик из красного дерева, уставленный милыми безделушками и фигурками из цветного стекла и фарфора, указывал на то, что спальня предназначалась для женщины.

– Это спальня моей будущей жены, – гордо произнёс Энтони. – Как она вам?

– Великолепна, как и всё в вашем доме, – кокетливо отозвалась Азалия, лихорадочно пытаясь придумать ответ, который бы устроил герцога и не заставлял бы её кривить душой.

– Вы и вправду так считаете?

В голосе Каратленда просочились нотки сомнения. Азалия вспыхнула, подошла к туалетному столику и принялась бездумно переставлять безделушки. Каким бы ослом ни представлялся Энтони, его не обманешь. Он легко распознал неискренность за кокетством, и теперь Азалия затылком чувствовала, как герцог буквально прожигает её взглядом.

– Ну, если честно, – медленно, с расстановкой произнесла она, пожимая плечами, – да, я считаю спальню прекрасной. Однако она как будто лишена жизни. От этого делается неуютно и холодно. Впрочем, думаю, когда вы женитесь, милорд, то эти комнаты станут одними из самых восхитительных в особняке.

– Что ж… Возможно, мои слова покажутся вам поспешными, но я долго думал и понимаю, что если не сделаю предложение вам прямо сейчас, то буду жалеть об этом до конца жизни.

Фарфоровая статуэтка выскользнула из пальцев Азалии и с громким стуком упала на столешницу. Ошеломлённая, она резко обернулась и с непониманием уставилась на Энтони, словно молодой человек внезапно заговорил на неизвестном языке.

– Может, я неправильно выразился, – стушевался герцог, нахмурился и, кашлянув, произнёс более официальным тоном: – Леди Азалия, я прошу вас стать моей женой.

– Вот как! – девушка смогла выдавить из себя вежливую улыбку и прищурилась. – Вы правы. Ваши слова весьма неожиданны, ведь я искренне полагала, что вы заинтересованы Люсьен. Скажите, почему вы решили остановить свой выбор на мне?

– Потому что вы очаровательны. У вас есть характер и смелость. Знаете, немногие бы девушки отважились прямо говорить о том, что им нравится, а что нет, – снисходительно улыбнулся Энтони. – Вы настоящее сокровище! Как арлендская скаковая. Мне будут завидовать все мужчины королевства, потому что каждый мечтает иметь красивую жену, с которой будет интересно. К тому же в свете последних печальных событий в Эрвендейле вам необходим защитник.

– Но мы знаем друг друга не так давно. А вдруг я окажусь не такой, как вы себе представляете?

– Это неважно. Я знаю достаточно, чтобы принять решение. А что касается глубокомысленных рассуждений, то не забивайте ими голову. Таким красивым женщинам, как вы, лучше заниматься нарядами.

Слова герцога совершенно не понравились Азалии. Мало того что Каратленд осмелился сравнить её с лошадью, так ещё решил навязать свою волю. А ведь она даже не ответила согласием на его предложение!

Отвернувшись от герцога, Азалия принялась снова переставлять фигурки. Энтони был, пожалуй, одним из самых завидных женихов Велирии, но его эгоизм и непоколебимая уверенность в правильности суждений претили девушке. Родители будут негодовать, если она откажется от его предложения. Впрочем, ничто не мешало ей взвесить все «за» и «против».

Взгляд зацепился за крошечную балерину. Азалия почувствовала, как неприятный холодок пробежал вдоль позвоночника.

– Что ж, милорд, – девушка встала спиной к столику так, чтобы Каратленд не видел, как она прячет в ладони стеклянную фигурку. – Вы совершенно правы. Мне необходим защитник, сильный и бесстрашный. Но замужество – это так волнительно и очень ответственно… Прошу, дайте мне время, чтобы обдумать ваше предложение.

По лицу Энтони промелькнула тень неудовольствия. Однако Азалия посмотрела на него с такой мольбой в глазах, что герцог снисходительно усмехнулся. Разумеется, каждая благовоспитанная и добродетельная девушка просто обязана подумать над предложением мужчины, особенно если оно оказалось внезапным.

– Конечно, дорогая, – сдержанно улыбнулся он. – Но, пожалуйста, не мучьте меня долгими ожиданиями вашего ответа. Не люблю понапрасну надеяться.

– Я тоже, милорд, – тихо проговорила Азалия. – Я тоже.

По возвращении из особняка Каратленда дома Азалию ждал настоящий скандал. Узнав, что дочь отказалась принять предложение герцога, леди Нарцисса пришла в негодование.

– Милая, такими женихами, как Энтони Говард не разбрасываются! – возмущалась она. На красивом лице застыло выражение недовольства. – Можно подумать, что тебе каждый день делают предложение.

– Я всё прекрасно понимаю, мама, но не могу и не хочу выходи́ть замуж за этого самодовольного осла! Ты бы видела, как он себя ведёт, когда знает, что никто не наблюдает за ним. Мало того, что Энтони приставуч, как репей, и бестактен, как трактирный пьяница, так ещё и его воспитание не больше, чем мыльный пузырь. Я ещё не успела дать согласия, а герцог уже начал навязывать свою волю: указывал, что я должна делать, а что нет! Зато он считает себя вправе вести так, как его светлости заблагорассудится. Это же надо – сравнить девушку с кобылой!

– Азалия, всем известно, что герцог большой поклонник скачек. Если бы он был коллекционером редких картин, сравнил бы тебя с портретами Дюморье.

– Это никак не оправдывает его! – вскричала Азалия, чувствуя, что теряет терпение. Упрямство матери и нежелание замечать очевидных вещей выводили из себя. – Предложить девушке показать покои своей будущей жены! Ха! Интересно, чтобы вы сказали, если бы он меня прямо там же и изнасиловал?!

Леди Нарцисса задохнулась от возмущения и посмотрела на супруга в поисках поддержки. Тот сидел в глубоком кресле перед камином, откинувшись на спинку с закрытыми глазами, и, казалось, совершенно не слушал ругань жены и дочери.

– Натаниэль! – взмолилась женщина. – Ну хоть ты скажи что-нибудь!

Лорд Валлори открыл веки. В драконьих вертикальных зрачках отражались всполохи огня, отчего казалось, что глаза светятся, как хеонские сапфиры.

– Что-то это напоминает мне, – вкрадчиво произнёс он и сложил пальцы домиком на животе. – Одну строптивую девицу тоже пытались насильно выдать замуж. И женихом был не герцог, а главный артефактор Велирии, имеющий влияние на саму королеву. Ничего не напоминает?

Он перевёл взгляд с огня на жену и многозначительно приподнял бровь. Леди Нарцисса открыла было рот, чтобы разразиться гневной тирадой, но что-то отразилось во взгляде Натаниэля, и вместо этого она спокойно сказала:

– Азалия, иди к себе. Завтра поговорим.

– Да, дочка, – медленно качнул головой лорд Валлори и тепло улыбнулся девушке. – Иди к себе. Сегодня выдался утомительный день. А такие вопросы лучше решать на свежую голову.