Читать онлайн Первая тайна

© Лазарев А. А., 2023

Тема «Первой тайны»

Лабиринт женского, вечного, причудливо-меняющегося,

в какой-то корневой основе остаётся неизменным…

Лабиринт, который суждено пройти большинству мужчин,

получая психологические раны или ликуя, шлифуя душу

или теряя её куски, философствуя или… просто гуляя;

ответственно ли безответственно: сложно, по-разному…

Книга Александра Лазарева «Первая Тайна» посвящена

этому проходу жизни: сквозь женское, необходимое.

Книга не простая, сложно определимая по жанру…

Здесь не повесть, здесь увлекательная сумма

переплетённых волокон опыта и дара;

размышления, зиждущиеся на познанном и эрудиции,

перемежаются с огнями воспоминаний, оттенки чувств

наслаиваются… на собственное ниспровержение.

Но однозначно выводится из книги формула  —

феминизм уродлив, ибо:

«Идея слабости женской натуры проходит

чрез всю интеллектуальную историю средневековья.

И отразилась, в частности, в признанном в ту эпоху

этимологическом объяснении сущности вещей,

данном Исидором Севильским: латинское слово vir

(«мужчина») происходит от слова vis («сила»),

имеет связь со словом virtus («добродетель»).

Название женщины – mulier происходит от mollis,

что значит «мягкая, изнеженная, слабая»  —

но также и «порочная, чувственная».

Такие отступления, инкрустации-вкрапления не редкость:

они разряжают некоторую атмосферу сгущённости,

создающуюся потоком напряжённо-клубящихся сцен.

Со страстью! На обрыве проводов!

Однако – начиналось всё с детского сада…

Нежная игра лиственных теней в песочнице

с золотым богатством; шёлковое струение фраз,

живописующих перво-нежное:

«Первый раз я влюбился в младшей группе детсада

и звали мою приму – Леночка С.

В «мёртвый час» я дожидался, пока все уснут,

осторожно вставал, подходил к обожаемой

и, задыхаясь, нежно целовал её в пухлую щёчку,

окрылённым возвращался в свою кроватку

и благостно засыпал. Так продолжалось недолго:

я ощущал невесомость, и радость переполняла меня».

Окрылённость останется в памяти чувством полёта…

Выступления в составе музыкальной группы:

кафе и девушки подразумевались с утроенной силой,

и тут заплетётся история любви… настоящей ли?…

Иногда и самому сложно оценить подлинность былого:

тем более – уносящегося в прошлое

с такой скоростью, что дух захватывает.

Слоится жизнь, предлагая варианты встреч и разлук,

она слоится онтологически и экзистенциально;

мера воздействия женщины на мужчину

определяет в жизни последнего многое.

Иногда – сердце одевающее золотистой аурой

любования женщиной, иногда – отвращения к тёткам;

отрицание «тёткости», как феномена – тем не менее,

существующего совершенно очевидно, не преодолеть.

Своеобразная исповедь героя книги льётся легко,

не смотря на напряжённую живость многих сцен,

трепещет крыльями бабочек. Ретроспекция женитьб…

Неожиданно – раскалывает повествование

посещение в Таиланде соответствующего заведения;

цвета, просвечивающие сцену, золотятся прозрачно:

но… никакой грязи…

Хотя есть в тексте Лазарева резкие пассажи:

вероятно, жизнь прожив, без них не обойтись…

Тулита – имя, придуманное автором, будто распадается

на отдельную музыку слогов – Ту-ли-та…

Повествование о ней неожиданно предварена

жёстким и грубым описанием… бытования обезьян:

что ж – контрасты и показывают… ценность человеческого.

Право быть человеком – из самых высоких;

а про ангелов нам ничего не известно точно.

Температура темпераментности повествования накаляется…

плавно спадает, предлагаются всё новые истории,

отблесками ложившиеся на жизнь героя книги.

В итоге он беспощаден к себе

и завершит повествование отчаянным восклицанием:

«Вдруг навалился на меня стыд за все мои «подвиги»,

стало нестерпимо горько, опалила сердцевину мою досада

от неслучившейся в жизни подлинной любви,

захлестнула невероятная скорбь,

что оказался недостойным её».

Чужая жизнь загадочна в такой же степени,

как и своя, читательская; но книга Александра Лазарева

«Первая Тайна» бередит и будоражит, не обещая покоя,

заставляет даже и пересматривать свою жизнь,

проводя мысленные параллели, сопоставляя…

Александр Балтин

Warning! Only for men

• «Увы! Уму непостижимы
• Две тайны:
• Женщина и смерть!»

Василий Фёдоров

Говорят, что можно бесконечно смотреть на три вещи:

на причудливую пластику пламени, утекающую воду

и… далее версии разнятся и невероятно множатся

темами для вышучивания у записных остряков.

И, конечно же – да: огонь и вода увлекают,

умиротворяют и очаровывают. Но с этими стихиями  —

огонь и вода – более или менее понятно, хотя…

простая вроде бы вода ещё хранит мно-огие тайны.

А как не отметить облака, плывущие ли, мчащиеся?  —

этакое великолепие, не устаю любоваться ими.

Они каждое мгновение разные, то улыбнутся тебе,

то нахмурятся, то изобразят что-то невообразимое.

С ними, однако, также понятно. Но!

Непременно к упомянутому добавил бы и женщину.

И не просто добавил, а взгромоздил бы на первое место.

Вот он – непрестанный повод к изумлению до оторопи,

до потери речи, до заикания и расстройства сознания.

Этакий заворот и вывих рассудка, пожалуй, единствен.

Вот что не перестанет удивлять и ошеломлять!

Наступает такой период в жизни каждого индивида,

когда необходимость соблюдения некоего политеса,

исполнение условностей и деликатного умолчания

отдельных острых тем, – становятся вредоносными,

и теряется всякий смысл следования предрассудкам,

лицемерным правилам «хорошего тона» и прочая.

Но верный и хороший тон для меня сегодня  —

это предельно честный рассказ о наболевшем.

Да, острейший (особенно сегодня, ох-ох-ох!)

и очевидный вопрос в жисти человековой  —

это вопрос (разрешаемый ли в принципе?!)

отношений и мирного сосуществования полов.

Итак: «Лет ми спик фром май харт»…

– …Ха, вот я и рядом.

– Оп-па-а… ну и что? Какого… чего вдруг явился?!

– А что, не страшно, совсем не испугался?

– Чего пугаться-то, мы с тобой давно знакомы,

частенько общаемся, делимся чем-то, правда, мысленно.

– Э-эх, жаль, хоть бы вздрогнул за-ради приличия.

Словно подобное случается сплошь и рядом.

Ну да ладно, давай уже поговорим глаза в глаза,

мне любопытно пообщаться воочию, не виртуально.

– Да вроде говорено всё, и всё-то ты про меня знаешь.

– Знать – не значит понимать, брат. Хотя я понимаю,

и понимаю, как никто, и даже лучше, чем ты себя;

однако мне важна непосредственная реакция твоя,

весь эмоциональный окрас твоих взглядов, суждений.

И, быть может, я смогу твои сегодняшние убеждения

поколебать хотя бы, и ты, вдруг, согласишься со мной?

А то и обратишь меня в веру свою совершенно,

что весьма сомнительно. Давай попробуем?…

– Ну-у что ж… давай пробовать.

– Так не молчи, начинай о гложущем наболевшем…

– Ладно. Но раз ты предстал к ужину, присоединяйся.

И давай по первой для плавности беседы и таки снятия

моей лёгкой очумелости от материализации твоей:

конечно же, я удивлён, хотя и не показал вида.

Начали… за прямодушие, за согласие… за нас;

понеслась родимая…

Дык, о чём говорят мужики на досуге:

о машинах, деньгах, увлечениях… о бабах…

– Фи, сделай одолжение, не употребляй при мне

это уничижительное – бабы!

– Ох жеж, блин, ну ты и даёшь… постараюсь,

но потерпи, если обмолвлюсь, объяснюсь позже.

Итак: машины, как ты знаешь, меня не интересуют.

Совсем. Увлечения мои все ты знаешь, новых не будет.

Деньги – только как необходимость недурно выглядеть,

иметь съедобную еду и правильные напитки. Всё.

Лишнего мне не надо. Уже. Что правильно.

Остаётся о… хорошо-хорошо, о женщинах.

Но тема эта – поле непаханое. И чтоб толково

распахать его нужно быть соизмеримым по мощи

со Львом Толстым или Фёдором Достоевским.

Нужно стать этаким Микулой Селяниновичем!

Не возьмусь и не претендую, но… уже по мере сил

попробую хоть взборонить свою деляночку.

Женщина! По мне, так слишком обобщающее понятие.

Женщина и тётка совсем не одно и то же.

Бывают и девушки тётками и о, ужас, – девочки!

И всем им свойственна иллюзия недооценённости,

что сносит их в пучину ирреальности.

Но как же смешны и нелепы они предлагающие,

а то и навязывающие себя по невероятным ценам!

Не могу я назвать трескучую и хамоватую неопрятную

тётку весом под сотню – женщиной. Никак не могу.

Впрочем, как и надутых в разных местах самок…

человеческих самок, кривляющихся по жизни.

Многие «женщины» живут, как позируют.

Даже бессознательно, рефлекторно принимают позы,

и арсенал их позитур велик! Одна из гламурных  —

так всю жизнь проживает в поперечном шпагате.

Сродные ей духом (коих море), всплывая в свет,

«незаметно» озираются: заценили ли, клюнул ли кто?

И все свои позы искренне считают захадошными,

полагая их как бы обольстительными, отрабатывают их.

Думаю, даже на стульчаке восседают не просто так,

а в позах.

– Эк тебя разобрало, раздражение так и сочится…

– Ничего не могу с собой поделать. Самому горько.

Хочу любоваться, восхищаться ими – не получается.

Ведь что с ними сделалось, что с ними сделали?

Что им скармливается, и что они потребляют,

на что равняются и к чему стремятся:

«Хотите красивую грудь за 30 дней?…

Миостимулятор для ягодиц высокого качества…

Женские кожаные портупеи ручной работы!..

Красивая жизнь с состоятельным мужчиной»[1].

Это из пропитавшей людское бытие рекламы,

исподволь пожирающей человеческое в человеках.

Мало кто понимает, что реклама сегодня  —

самое действенное, самое сокрушительное

и самое универсальное оружие массового поражения.

Только-только кто-то попытается сосредоточиться

на чём-то одухотворяющем, сопережить, растрогаться,

как ему под нос: «Чувствовать всё, но не прокладку!

Без протекания, без запаха!»*.

Вот ты говоришь – Женщины. Но есть ли они сегодня?

– Полагаю, ещё есть. И если ты их не видишь…

как суслика, это совсем не значит, что их нет.

– Ох, надеюсь, что ещё есть, хочу верить в это…

Вообще, редкая самка человеческая – женщина,

как и не всякий человек – личность,

впрочем, как и не всякая личность – человек.

Встречались в жизни моей экземпляры,

приближающиеся к этому святому понятию,

но на дистанции плотного общения проявлялись,

изобличали себя и представали подлинной сутью своей:

«партнёрами», спутницами, тёлками, бабами.

– Печально это, брат, но верно ли?

Может, что-то с восприятием не так?

– Да по-разному можно смотреть, по-разному видеть

и, мало того, по-разному можно понимать.

Кто-то замечает малую частицу чего-то или большую,

а кто-то зрит в корень и видит тщательно скрываемое.

Я и сам не рад тому, что вижу больше, чем хочу.

Особенно в женщинах. Ох, и не сладко это, больно.

Открыл для себя их этапы восхождения к Женщине:

деточка, девочка, девушка… заготовка женщины…

Затем, и быстрёхонько – тётка или стервь занозный!

Единицы достигают титула Женщина. И это праздник!

Для всего окружения. Помню лишь одну Женщину…

Некогда на одной южной турбазе

обратила на себя внимание отдыхающая без пары

дама с ребёнком: с царственной осанкой,

точёной фигурой, естественная и грациозная,

с неброской, но завораживающей красотой.

Всё в ней было прекрасно, – движения, мимика, речь,

даже молчание; она излучала какое-то благородство,

спокойствие и величавое достоинство.

Многие лихие козлевичи окрестных здравниц,

да и местные, отваживались подъезжать, гарцуя,

но очень скоро укрощёнными и пристыженными

виновато разбредались, поджав хвосты.

Я же только восхищённо любовался её издали,

не смея приблизиться и заговорить, и…

летел утешаться к очередной курортной подруге…

Уверен – для той дамы было бы дико это нынешнее:

«Подарите себе пластику груди со скидкой 20 %»,

«Увеличение точки G филлерами с гиалуронкой»,

«Персональная тренировка 3D ягодицы»,

«Подтянуть живот и сделать вашу попу

самой соблазнительной на пляже»*!

Ну, не одарила кого-то природа привлекательностью,

так поработай, следи за собой, не трескай бургеры,

не дуй колу, читай книги, развивайся духовно!

Ведь доброта, отзывчивость, любознательность,

увлечения, да просто естественность – это уже немало.

А скромность? Она же бесспорно украшает!

Сегодня же кубышки в наколках на три ходки

макнут бестолковку в краску, вставят кольца в нос,

губищи или пупок и, матерясь, фланируют стайками

с такими же отравленными мутантами.

Оттого-то и не вижу в последнее время

красивых и скромных приличных барышень.

Скажи-ка, нереальный гость, существуют ли инкубы[2]?

Такое ощущение, что они просто заполонили наш мир.

– Это как посмотреть. Некоторые не видят очевидного,

а кто-то видит и то, чего нет. Вот я есть? Ты же видишь.

А кто-то не верит в меня, считает, что я – это он или ты.

– Ладно, считаю, ответил… А чудо-макияж?

Мимикрия и камуфляж! «Житель эмирата Шарджа

в ОАЭ подал на развод после того, как впервые

увидел свою супругу без косметики»*…

– Ну, может быть, мужики сами виноваты в том,

что нет рядом с ними такой женщины, о которой

ты так восхищённо рассказал мне?

Напомни-ка мне, брат, о первой любви своей.

– Ой-ой, лукавишь, дружище, да и есть ли хоть что-то,

чего ты не знаешь обо мне или про мои любови?

Ну да ладно, давай по второй и слушай, не перебивай.

Наверное, самая большая моя ошибка в том,

что я относился к женщине, как к человеку…

А вначале – что более ошибочно, – как к божеству.

Но с подобным ослепляющим заблуждением

разобрался я довольно скоро, что, считаю,

и уберегло меня от фатальных душевных травм.

С самого-самого нежного возраста,

с самыми первыми ощущениями «самости»,

я с постоянным и всё возрастающим интересом

смотрел на девочек, девушек и молодых женщин.

Смотрел зачарованно, трепеща, любуясь и еле дыша.

Буквально все, все они для меня были привлекательны!

И не так важно было для меня конкретное воплощение

исконной, искушающей тайны.

Первый раз я влюбился в младшей группе детсада

и звали мою приму – Леночка С.

В «мёртвый час» я дожидался, пока все уснут,

осторожно вставал, подходил к обожаемой

и задыхаясь, нежно целовал её в пухлую щёчку,

окрылённым возвращался в свою кроватку

и благостно засыпал. Так продолжалось недолго:

я ощущал невесомость, и радость переполняла меня.

Но в один прекрасный день (именно прекрасный!)

я на цыпочках подобрался к почивающей пассии,

полюбовался ею, с замирающим сердцем начал

клониться к ней и уже готов был исполнить ритуал,

как она распарено развернулась ко мне тылом,

звонко пукнула и засопела дальше!

Мир мой тут же развалился! Меня будто опалило.

Я на миг застыл и обречённо потащился восвояси.

Это был удар в самую мою сердцевину.

Любовь кончилась! Пер-ва-я-а! Мгновенно.

Но хорошо, что всё проходит, прошло и это…

это первое серьёзное потрясение.

Были и ещё любови в детском саду…

Помню, как громко и отчаянно кричал вслед Ольге М.  —

Митроха, я люблю тебя! – под продолжительное,

визгливо суматошное оживление воспитанников

и квохчущий переполох воспитательниц.

Была влюблённость в начальной школе и в Галю Д.,

были несмелые касания невзначай, был и робкий

ответный интерес её с едва скрываемой симпатией.

Волею случая мы оказались за одной партой,

я трепетал и был несказанно рад такой удаче:

быть рядышком!

Но и эта влюблённость быстренько рассосалась

после того, как зажурчал ручеёк под Галей на уроке,

и ножка её на мешке из-под «сменки»

суетливо пыталась уничтожить постыдную лужу.

Жизнь есть жизнь. Великий учитель! Пала с глаз моих

пелена наваждения и самообмана, скоро растворился

в суровой реальности и образ принцессы-божества…

Много чего было впоследствии в общениях с этой  —

так уж и лучшей? – половиной человечества, что никак

не укладывалось в здравые людские отношения.

Немало было и того, что крайне озадачивало,

крепко удручало и едва ли не сокрушало, ибо

вместо ожидаемой (любой) человеческой реакции,  —

ответы были, как от очумелого зайца!

Так что – уже не могу воспринимать женщин,

как человеков, ну, и более того, – как божеств…

Хотя, допускаю-таки, что это лишь моё мнение  —

крайне субъективное и может быть оспорено.

– Нет, оспаривать ничего не буду.

Просто слушаю и просто смотрю, как ты повествуешь,

ты же и сам, я убеждён, всё оценишь после общения.

А историйки твои забавны и поучительны, но

ты лучше расскажи о реальной первой любви своей,

а не о детских влюблённостях.

Марина М

Сидели мы как-то нашей музкомандой

с приятелями в кафе; среди них были девушки,

а от одной из них мне было трудно отвести взгляд:

миловидная, стройная, с красивым лицом, глазищами

и… в о-очень рискованной мини-юбке.

Девушку звали Марина, она сидела напротив меня,

и я периодически мельком видел то, чего раньше

никогда не видел, и это волновало чрезвычайно.

В этом сборе я был новеньким, только недавно

был принят бас-гитаристом в группу, но мы уже

отыграли выпускной в известной центровой школе,

которую все из компании закончили в разное время.

И отыграли достойно, хотя бас-гитару до вечера

я держал в руках всего-то несколько дней.

Меня представили, и я как умел, робко пытался

оказывать знаки внимания этой красавице.

А умел я совсем ничего, никакого опыта ухаживания,

хотя и было мне тогда уже восемнадцать.

Но уж очень я был впечатлён ею и очень старался

обратить на себя внимание и понравиться.

Всё-таки гимнаст с фигурой, и к тому же

«битл» длинноволосый, чем выгодно отличался

от прочих претендентов. К концу вечера

Марина засобиралась домой в компании подруги.

Мы с гитаристом вызвались проводить,

и наше предложение было принято благосклонно.

Марина проживала вдвоём с мамой в однушке

модного «круглого» дома в Матвеевском,

но мама в тот вечер отсутствовала.

Посидели, пообщались, уж полночь близилась…

Хозяйка вечера предложила остаться, де, как же вы

доберётесь домой: автобусы редки, метро до часу.

Я позвонил родителям и боязливо уговорил матушку

на свой первый неприход. А дальше… дальше

случилось то, что и должно было когда-то случиться.

Я был девственен, робок, ну сущий телёнок,

Марина помогла мне и всё сделала сама.

Домой я горделиво возвращался спокойным и тихим,

и даже близость девушек и женщин в интимной тесноте

переполненного вагона метро меня уже не волновала.

Но неожиданно и почему-то я стал остро чувствовать

маскируемую духами, но отталкивающую пахучесть

некоторых особей…

В ближайшее время я пытался связаться с Мариной,

назначить встречу, но или не заставал её дома,

или она отказывалась; сама же не позвонила ни разу.

Огорчался, конечно, и какое-то время не звонил ей.

Прошло месяца два, мы с близкими приятелями

собирались зависнуть у Серёги-князя, и я отважился

набрать Марине. Она на удивление согласилась,

я, ликуя, помчался на встречу заранее и

в приподнятом настроении ожидал её на Соколе.

Она опаздывала. Через полчаса пригорюнился, но

решил-таки дожидаться. Через час уже совсем сник

и вознамерился уйти, но тут она, излучая сияние,

выпорхнула из вагона метро: «Как же хорошо,

что ты дождался, извини…». Взяла меня под руку,

на что я мгновенно ожил, и мы отправились «гулять».

Хорошо посидели и остались ночевать, благо у Серёги

была просторная 3-х комнатная квартира: Князь!

В ту ночь я был уверенней и проникновенней…

и не один раз. Так продолжился мой первый роман,

длившийся года три-четыре, то разгораясь, то затухая.

Несколько раз я поступал некрасиво и непорядочно,

проявлял малодушие, но Марина не напоказ прощала,

не лезла под кожу и в голову. И почему-то сейчас

мне стало очень-очень стыдно за того меня…

она была уважительной, всячески заботилась обо мне,

сшила мне самые модные и широкие клеша в Москве

и, вообще, многому меня научила.

Сегодня не помню причину нашего расставания,

видимо я не был готов к ответственности и заботам,

слишком долго оставался ветреным парнишкой.

Или не было во мне истинно глубокого чувства,

была лишь страсть и благодарность за самый первый

волшебный и волнующий опыт близости,

всё началось слишком быстро?…

Хотя и позже, многие мои серьёзные любови

длились годами, я терпеливо сносил закидоны подруг,

их давильные попытки до последнего… но

к Марине это не относится. Не помню причин разлуки,

но зато помню Марину – мою первую женщину,

красивую, верную, ласковую и нежную…

– Спасибо за рассказ, верю, что не помнишь деталей

и пусковой причины вашего расставания, но

один важный ключик, освежающий память, дам:

ты опасался, что Марина не сможет выносить дитя

из-за её проблем со здоровьем.

Она жила с одной почкой, второй лишилась в детстве…

Да и с первым опытом ты лукавишь, ведь так?

– Ну, ты вспомнил! Я и не считаю ту грязь, когда

в 12-летнем возрасте проник во взрослую пьяную тётку,

подложенную под меня – первым опытом.

Ничего кроме любопытства не было,

с последующей на долгие годы брезгливостью,

а сегодня счёл бы величайшим благом,

если б вообще не было той мерзости в моей жизни.

– Ладно, извини, продолжай далее.

Наташа Н

Моя вторая и, по-видимому, настоящая любовь.

Она не была красивой, скорее была некрасивой

со средне человеческой точки зрения. Но!

Поразительная естественность, заразительный смех,

искрящие глаза, интонация речи, живость, остроумие,  —

всем этим она была награждена максимально щедро.

Я делал попытки ухаживания, она не пресекала их,

но держала меня на приятельском расстоянии.

Эта дистанция сохранялась достаточно долго, но

наконец она уступила, и мы начали встречаться.

Оказалось, я был первым, кому она открылась.

Мне было хорошо с ней и сладко, но…

похоже, только мне. Примерно через год

она неожиданно заявила, что влюбилась!

Вот когда я познал длительную изнуряющую муку,

отчаяние; униженно просил, предлагал жениться…

Первый и единственный раз предлагал!

Неловко и муторно вспоминать о той моей слабости,

о слезах и метаниях. Постепенно таки смирился,

однако от последа той боли не избавился полностью.

Ещё через год мы встретились на югах и…

отношения возродились на длительное время.

И снова расстались надолго по обоюдным причинам;

и заново встречи возобновились до… её беременности.

Хотя ранее я уже бывал морально бит этой проблемой,

но в тот раз совсем растерялся… Наташа успокоила,

мол, мне ничего от тебя не надо, это мой ребёнок,

сама управлюсь. Да-а, испытал тогда облегчение,

трусливое и жалкое постыдное облегчение.

И хотя любви между нами уже не было, всё равно

я носил и ношу этот камень на душе, не смотря на то,

что сын совсем не похож на меня. Значительно позже

я как мог посильно компенсировал своё неучастие.

– Спасибо за откровение,

я даже кое-что по-новому воспринял

и лучше стал понимать тебя.

Но, знаю, эти воспоминания помогут и тебе…

Давай-ка по третьей, и чуть передохнём.

Ты выдохни, прикрой глаза, расслабься,

отвались на спинку кресла и смотри картинки…

Удивительно, я как бы со стороны вдруг стал

свидетелем какого-то действа в небольшом зале

неведомого Дома культуры, заполненного

под завязку женщинами разной комплектации,

ухоженности и разного умственного вызревания.

Однако наличествовали и точечные мужички,

опрометчиво прихваченные своими половинами

на съёмки лекции-беседы «Раздумья о женщине».

Вход на встречу был «ну совершенно бесплатный»,

как и скромный фуршет по её окончании.

Но: при бесспорном и обязательном условии  —

не пикироваться, не скандалить с докладчиком,

не смотря на возможное и вполне понятное

жгучее неприятие существа беседы!

Ба-а, а на гостьях-то цепочки с кулонами, серьги,

броши да мониста, колечки с перстенёчками,  —

и всё сверкает-переливается, неистово бликует.

На щёчках – румяна, на веках – стрелки винтажные

да тени многоцветные, губки напомажены густо.

Будто бы на бал прибыли, а не на солидное действо.

Прибраны, аки ёлки новогодние!

Кто-то в очень коротких платьицах, – дух занимает,

а кто-то так утянут в легинсы, – глаз не отвести!

И немало загадочных творений природы в ботфортах.

Вот отчего их любят дюймовочки весом под центнер?

А на избранных – обруч с бантом, – звездой на ёлке.

Какое-то время идёт мирное обсуждение проблемы.

Докладчик задаёт вопрос:

– А как вы, сударыни, относитесь

к Аристотелю? Конфуцию? Ключевскому?

Знакомы ли вам эти славные имена?

Дамы из зала хором:

– Д-а-а, мы знаем-знаем!

Мы хорошо относимся к ним, уважаем и ценим их.

Мы благодарны им за великую мудрость их.

– А как вы относитесь к их наследию?

– Мы хорошо относимся к их наследию!

– А как вы, любезные, относитесь к дошедшей до нас

в поговорках и пословицах мудрости народной,

этаким преданьям «старины глубокой»?

– Мы любим и поговорки и пословицы. Они бесценны!

– А что бы вы ответили злодею изрёкшему:

«У обычной женщины ума столько, сколько у курицы,

а у необыкновенной – сколько у двух»?

– Что он сексист! Закомплексованный неудачник,  —

дружный женский хор, под редкие и робкие смешки

точечных мужичков.

– Но ведь это сказал Конфуций. И он же:

«Строить правильно отношения труднее всего

с женщинами и с низкими людьми. Приблизишь их  —

они станут развязными, удалишь от себя  —

возненавидят». И несть числа примеров этому…

– Это ошибка! О-пе-ча-атка! Провокация!

И великие мужи могли быть шовинистами!

Да и так уж они велики, раз несли такую чушь?!

Дождавшись угасания волнений,

докладчик озвучивает любопытные суждения

древних мыслителей по теме…

– «Природа мужчины более завершена, поэтому

все качества в нем совершеннее. Женщины

менее духовны, чем мужчины, менее простодушны,

но более мстительны, злонамеренны и несдержанны.

Женщина легче подвергается слезам, ревности,

более склонна к брани и дракам,

к потере присутствия духа, в ней меньше стыда,

она больше обманывает…» – так говорил Аристотель.

И…

– «Идея слабости женской натуры проходит

чрез всю интеллектуальную историю средневековья.

И отразилась, в частности, в признанном в ту эпоху

этимологическом объяснении сущности вещей,

данном Исидором Севильским: латинское слово vir

(«мужчина») происходит от слова vis («сила»),

имеет связь со словом virtus («добродетель»).

Название женщины – mulier происходит от mollis,

что значит «мягкая, изнеженная, слабая»  —

но также и «порочная, чувственная».

Согласны мы с этими тезисами или нет, но мы

не можем не учитывать мнения таких авторитетов,  —

заключает умник под ощутимый ропот неприятия

и продолжительный гомон аудитории…

Продолжая «парить» над залом, ведущий выдаёт:

– Один мой добрый знакомый – уже пожилой

и одинокий, но порядочный человек,

собравшись с духом, обратился к приятельнице,

которой он, видимо, давненько и тайно благоволил,  —

не согласится ли она заняться с ним фелтингом…

А, кстати, как бы вы, присутствующие в зале,

отнеслись к подобному предложению?

– Старый козёл! (Редкие возмущённые выкрики).

Пошляк! (Чаще). А в основном – осуждающий гул…

– Так вот: дама, к коей обратился мой знакомый

слегка напряглась, но решила уточнить, а что же это?

– А это, – загадочно начал он, потирая ладошки,  —

очень увлекательный, интересный вид рукоделия…

на что вмиг получил звонкую оплеуху.

Его пассия резво вскочила и спешно удалилась,

всем видом выражая возмущение.

На самом же деле: «фелтинг или валяние  —

рукоделие, в процессе которого из шерсти

создаётся рисунок на ткани или панно,

объёмные игрушки, декоративные элементы.

Современные мастерицы изготавливают даже

в этой технике замечательную одежду и обувь»…

Здесь я очнулся под пристальным взглядом

моего визави и начал приходить в себя:

– Ну, ты и мастер! Что-нибудь ещё отчудишь?

– Разве тебе не было интересно?

Не напрягайся, поехали дальше.

– Что же ты хочешь услышать ещё?

– Я готов слушать всё, что волнует тебя.

Плесни-ка колдовства и продолжай.

– Тогда поведаю одну печальную историю,

глубоко потрясшую меня во время оное.

Были мы молоды, содержательны и увлекательны,

в смысле – могли увлечь… красиво и не одну!

Но испытывали ещё к феминям священный трепет.

Прибился как-то к моей уже группе нескладный малый

с правильными, но смазанными чертами лица:

рослый, но пустой и неопрятный энтузиаст-балабол,

горячо не умолкавший ни на секунду.

И всё, что он восторженно и напористо нёс  —

было практически бессмысленным набором звуков.

Имя ему – Серёга. Мы же звали его Серёга вонючий,

ибо от него в лучшем случае попахивало козлиной!

Своего мнения он не имел – чутко флюгерил,

старался угодить и произвести впечатление.

Но нас не заболтаешь, мы видели его ничтожность

и терпели в надежде на его угодливые обещания

пробить нам эфиры на ТВ и добыть спонсора,

готового оплатить съёмки клипов и продвижение их.

Серёга хвастался, что не имеет отказов от женщин,

может обольстить любую и запросто так.

Просчитав же его суть, нам это казалось чушью.

Ну-у, пэтэушницу, продавщицу – не сомневались,

а уж – даму, женщину – вряд ли.

Горячась и ворочая глаза, Серёга предложил,

мол, укажите на любую и сами всё увидите…

И вот как-то после репетиции стояли мы во дворе

высокого кооперативного дома в престижном районе

и, внимательно оценив обстановку, я указал на двух

отчаянно эффектных молодых женщин, – холёных

и в модной элегантной одежде, которую в то время

могли позволить себе, ой-ой-ой, немногие!

Ни один из нас элементарно не отважился бы

просто подойти к эдаким ледя́м.

Серёга же бодро и размашисто подскакал и…

завязалась у них оживлённая беседа с амплитудной

и хаотичной жестикуляцией и гоготом Серёги,

под звонкие колокольца их смеха!

Мы, потрясённые, остолбенело наблюдали эту

абсолютно абсурдную сценку с обменом телефонами

и… обнимашками!

Пришлось-таки согласиться с Альфредом де Мюссе,  —

кавалером ордена Почётного легиона, сифилитиком,

поэтом и романистом, автором фривольной «Гамиани»,

т. е. знающим предмет порочным человеком:

«Женщина любит, чтобы ей пускали пыль в глаза,

и чем больше пускают ей этой пыли,

тем шире распахивает она глаза свои,

чтобы больше в них пыли попало»!

И с Оноре де Бальзаком:

«Женщины, в силу какого-то особого склада ума,

обычно видят в человеке талантливом

только его недостатки, а в дураке  —

только его достоинства»!

Жёны

– Развлёк-развлёк, всё это любопытно, но

ты упомянул об одном предложении руки и сердца,

хотя дважды был женат. Это как?

– Ничего сверхъестественного, обычное дело…

Вскоре после рождения моего внебрачного сына,

встретил «у самого синего моря» соблазнительную

деву, легко добился её, и… пришлось жениться:

двух детей на стороне моя совесть не выдержала бы.

Лена была юной и лёгкой на голову девушкой.

Была увлечённость с моей стороны и любопытство с её;

я же надеялся, что сложится, но довольно скоро понял,

что невозможно сложить не слагаемое. Года через три

мы оба стали вести себя грешно и безнравственно, но…

не я был инициатором расставания.

И несмотря ни на что, я испытывал угнетенность

и горечь: очень жалел сына, ибо понимал – с ней

он не наберёт того, что должен набирать человек

в своём развитии для соответствия этому званию,

а участвовать в воспитании мне не было возможности.

Больно мне за то и по сию пору…

Вторая же – пока не жена – просто настояла на свадьбе.

Сегодня даже имя её упоминать не хочу!

Я любил её, но никак не решался… отговаривал её,

мол, зачем я тебе такой старый, нетвердо полагая:

как-нибудь рассосётся со временем, остынем оба.

Страшила разница в возрасте – двадцать шесть лет.

Но не угасало и расстаться не мог, пошёл-таки ва-банк.

А при первой нашей встрече она была ещё более юной,

чем Лена, имела хорошие задатки и я очень надеялся  —

смогу взрастить «то, что надо». Наставлял: не молчи,

при любых затруднениях спрашивай, всё растолкую.

Воспитывал, поднимал до себя, развлекал древними