Читать онлайн Душа меча

1

Рождение убийцы богов

Тысячу лет назад

Он так долго кричал молитвы, соревнуясь с шумом ветра, что горло теперь саднило.

Вокруг ярился шторм; ветер бился о скалы и швырял на них океанские волны, и те рассыпались брызгами. Ночь выдалась темной хоть глаз выколи, он промерз до костей в промокших насквозь одеждах и за воем ветра и ревом моря даже собственного голоса не слышал. Но продолжал молиться, сжимая в дрожащих руках свиток, при свете фонаря, ошалело мигавшего у его ног. Глаза застилала пелена слез и соленых брызг, но голос ни разу не дрогнул, пока он выкрикивал каждую строчку, начертанную на измятом пергаменте, – казалось, он призывал к ответу самих богов.

А когда выкрикнул последнюю молитву и ветер сорвал ее с губ и понес над океаном, он упал на колени и уронил голову, тяжело дыша. Руки устало опустились вдоль тела, не выпуская раскрытого свитка.

Несколько отчаянных мгновений он стоял вот так на камнях, один, а сердце громко билось о ребра. Вокруг ревел шторм, так и норовя царапнуть его своими пенистыми когтями. Болели раны, оставшиеся после битвы с полчищем демонов, охранявших путь сюда. Кровь сочилась из груди, заливала руки и свиток, окрашивая пергамент розовым.

А впереди, на отдалении от берега, океанские воды вдруг пришли в движение. Волны вспенились и расступились, и из пучины начала подниматься гигантская фигура.

Подняв фонтан брызг и огласив ночной мрак ревом, достойным истинного божества, на поверхность вынырнул устрашающий черный великан. Вспышки молний осветили огромные рога, когти и блестящую чешую цвета прибоя. Вдоль всей спины развевалась грива, а на ветру змеилась пара усов длиной с целый корабль. Великий Дракон взмыл в небо, нырнул в тучи и полетел, то пропадая из виду, то вновь появляясь. Его глаза, похожие на две пылающие луны, задержали взгляд на крошечной фигурке внизу. Во лбу у великана горела, точно звезда, отливая всеми цветами радуги, безупречная жемчужина. Ками проревел, словно надвигающееся цунами:

– Кто меня призывает?

Человек стиснул зубы и поднял голову. Сердце трепетало при мысли о том, что не стоит так смело глазеть на бога, Предвестника Перемен, но отчаяние и тошнотворная ненависть, засевшая в душе, вытесняли все прочие чувства. Сглотнув боль, скопившуюся в ободранном горле, он крикнул:

– Я Каге Хиротака, сын Каге Шигетомо, я смертный, осмелившийся обратиться к Драконьей молитве. – Слабый, хриплый голос растворился в порыве ветра, но огромный Дракон склонил голову, прислушавшись. Его нечеловеческий взгляд, полный вечной мудрости, встретился со взглядом Каге, и тому показалось, будто он падает в бездну.

Воин опустил ладони на землю и поклонился, коснувшись лбом камня, спиной чувствуя драконий взгляд.

– Великий Ками, – прошептал он, – по праву хранителя свитка в эту ночь, спустя тысячелетие после того, как свою просьбу к богам вознесла Каге Ханако, я смиренно молю исполнить и мое самое заветное желание.

– Опять меня призывает Каге. – В громоподобном голосе Дракона не было ни веселья, ни изумления. – И снова Клан Тени заигрывает с тьмой, и снова у него в руках судьба всего царства. Что ж, так и быть. – Вновь полыхнула молния, раскаты грома сотрясли тучи, но голоса Великого Дракона им было не заглушить. – Каге Хиротака, сын Каге Шигетомо, хранитель Драконьего свитка, назови свое заветное желание. О чем ты мечтаешь?

– О возмездии. – Он произнес это слово едва слышно, но сам воздух, казалось, застыл, когда он его говорил. – Мою семью убил демон, – продолжил воин, медленно распрямляя плечи. – Перерезал всех до единого. Всех моих слуг и помощников, что были в доме, изрубил на куски. А жена… и дети… Даже похоронить было нечего. – Он зажмурился, дрожа от скорби и ярости. – Я не смог их спасти, – прошептал он. – Я вернулся домой и увидел бойню.

Холодный, невозмутимый наблюдатель, парящий среди туч, молчал. Воин потянулся к мечу, висевшему у него на поясе, и сжал рукоять.

– Я не хочу, чтобы он погиб по моему желанию, – сказал он хриплым, пропитанным ненавистью голосом. – Я убью его сам, я всажу меч в его черное сердце, я отомщу за свой клан, за семью, за жену. – Его голос дрогнул, а костяшки пальцев, сжимавших оружие, побелели. – Но когда он умрет, пусть его дух не возвращается в Дзигоку. Пусть останется здесь, в царстве смертных. Пусть познает боль, ярость и бессилие. Пускай он не знает облегчения, пускай уже никогда не сможет вернуться к демонской сущности. – Воин осклабился. – Я хочу, чтобы он страдал. Целую вечность. Вот мое желание.

Великий Ками смотрел на него сквозь шторм, на черно-синей чешуе плясали отблески молний.

– Скажешь слово – забрать уже не сможешь, – проревел он невозмутимо, как и прежде. Потом склонил голову. Длинные усы подрагивали на ветру. – Уверен ли ты, что таково твое самое заветное желание, смертный?

– Да.

Зарокотал гром, ветер усилился и завыл, обрушившись на скалы и воина. Дракон почти исчез в этом хаосе – видны были только глаза и блестящая жемчужина во лбу. А потом исчезли и они. Тучи закружили во мраке, пока не превратились в огромную воронку в небе.

Всего в футе от стоявшего на коленях воина в скалу ударила ослепительная вспышка. Самурай вздрогнул и закрыл лицо руками, а скала разлетелась на множество осколков, оставив на коже Каге несколько порезов. Когда свет стал чуть слабее, воин поднял голову и болезненно прищурился. Глаза ему заливали вода и кровь. Сначала он увидел лишь бледное мерцание во мраке. А потом изумленно округлил глаза и с благоговением уставился на то, что оставила после себя молния.

Он узрел дымящийся кратер, а по центру – меч, воткнувшийся в камень. Лезвие поблескивало во тьме. От меча исходила пульсирующая сила – казалось, это живое, изголодавшееся существо.

Позабыв о своих ранах, самурай Каге вскочил и на дрожащих ногах подошел к оружию, мерцавшему в темноте, словно его подпитывал собственный, внутренний свет.

– Готово, – объявил Дракон с неотвратимостью клинка, отсекавшего жизнь от тела. Гигантский змей почти растворился, снова сделавшись легендой, но его голос еще звучал над землей. – И пусть все знают, что Желание этой эры уже исполнено, а ветра перемен избрали другой путь. Лишь через тысячу лет смертный сможет снова призвать силу свитка. Если это царство переживет то, что его ожидает.

– Великий Ками! Постой! Как мне его назвать? – Воин потянулся и коснулся меча. По руке взбежала дрожь. – Есть у него имя?

Дракон уже выскользнул из мира, точно угорь из сети, и спешил в свое царство в океанской пучине. Но последний раскат грома разнесся над океаном, и эхо ветра принесло Каге последнее слово Великого змея.

– Камигороши.

Каге Хиротака остался один на каменистой плите, под градом соленых капель и порывами шторма. Зловещая улыбка тронула его губы. Камигороши.

Убийца богов.

2

Демон Каге

Учитель Дзиро закончил свой рассказ, и повисло молчание. Священник потянулся за деревянной трубкой, лежавшей у огня, а я тем временем спросила:

– А тот демон, убивший семью Хиротаки… Это ведь был…

Учитель Дзиро кивнул и поднес трубку к губам.

– Хакаимоно.

По моей спине пробежал холодок, а на лицах всех, кто сидел у костра, проступила мрачная серьезность. Мы укрылись у ручейка, окруженного косматыми соснами и гигантскими секвойями. В воздухе пахло смолой и морозцем – мы недалеко ушли от гор на границе территории Клана Неба. Лето близилось к концу, дни становились все холоднее, а осень готовилась вступить в свои права.

Окамэ сидел, привалившись спиной к поросшему мхом стволу секвойи, и, поставив ногу на корень, всматривался в сумрак. Отблески огня высвечивали его худощавую фигуру, темно-рыжие волосы, убранные в хвост, и узкое лицо, на котором застыло непривычно мрачное выражение. Всегда смешливый и общительный, ронин притих, задержав на реке потемневший взгляд.

– Получается, Камигороши был создан, чтобы исполнить желание, загаданное Дракону, – заключил Тайо Дайсукэ. Аристократ из Клана Солнца сидел у бревна, скрестив ноги. С его лица не сходила стоическая безмятежность. Рэйка бросила на него раздраженный взгляд через костер. Руки аристократа были перевязаны, а из-под одежды торчали лоскутья окровавленной ткани – напоминания об ужасах недавней битвы. Ему бы отлежаться, отдохнуть, сердито говорила Рэйка тем же вечером. А не то еще вскроются раны, которые она всю ночь зашивала. Но Дайсукэ настаивал, что волноваться не о чем. Пускай его нарядное кимоно было изорвано и покрыто грязью, кожа побледнела, а длинные серебристо-белые волосы бессильно рассыпались по спине, облик его дышал изяществом и внутренним спокойствием.

– Верно, – подтвердил учитель Дзиро. – Хиротака жаждал отомстить óни, убившему его семью и возлюбленную. Он хотел не просто погубить демона, а заставить его страдать, чтобы тот познал боль, ярость и беспомощность. И его желание исполнилось. Вскоре после призыва Дракона Каге Хиротака сошелся с Хакаимоно на поле битвы и по итогам яростного поединка, который чуть не стер с лица земли целую деревню, все же сумел одолеть демона. Вот только вместо того, чтобы отправить óни в Дзигоку, Камигороши запер его душу в лезвии меча – на целую вечность. Увы, – продолжал мастер Дзиро, – это стало началом падения Каге. Демон свел Хиротаку с ума. Нет, он не вселился в его тело – наверное, для этого он был слишком слаб, а может, еще не знал, что способен на такое. Воспользовавшись яростью и скорбью, которые по-прежнему жили в Хиротаке, он потихоньку сломил его волю. Кончилось тем, что однажды ночью Хиротака не смог совладать с собой и навсегда изменил историю Каге.

Дайсукэ вздрогнул, догадавшись, о каком событии идет речь.

– Резня в замке Хакумей, – произнес он, глядя на священника. – Сорванное перемирие между Хино и Каге.

– Знатока истории сразу видно, – одобрительно кивнул учитель Дзиро. – Да, Тайо-сан, совершенно верно. Следующей весной состоялась встреча лидеров Клана Огня и Клана Тени: две семьи обсуждали брачный союз. Вражда между Хино и Каге уже выходила из-под контроля и грозила войной, так что важно было достичь соглашения. Увы, этому не суждено было случиться. Пока за окном бушевал тайфун, Каге Хиротака ворвался в зал, полный безоружных послов и придворных, и перерезал представителей Клана Огня. В ту ночь никому из Хино выжить не удалось.

– Это положило начало второй Великой войне, – подхватил Дайсукэ. – После резни в замке Хакумей Хино поклялись уничтожить всех Каге на корню и призвали на свою сторону Клан Земли и Клан Ветра. А Каге обратились к кланам Воды, Неба и Луны. Война не утихала почти двести лет.

– И погубила почти всех Каге, – снова кивнул учитель Дзиро. – А все потому, что человек, в чьем сердце жила ненависть, загадал желание на Драконьем свитке и, сам того не зная, впустил в свою душу демона. Такова история Камигороши и Драконьей молитвы. – Учитель Дзиро выпустил облачко дыма, которое поднялось над моей головой. – Теперь вам известно, как появился меч и как желание, загаданное Дракону, пускай и благородное по сути своей, навлекло на империю разруху и бедствия.

– Вот почему свиток разделили на части, – добавила Рэйка. Служительница храма тоже сидела на земле, скрестив ноги и закатав широкие рукава своего хаори. На ее коленях, обтянутых красной тканью штанов хакама, дремали Чу и Ко – две маленькие собачки, которые на самом деле были комаину – стражами святилища. – Подробностей никто не знает, но говорят, что в самый разгар войны представители ками, ёкаев и одного монашеского ордена встретились, чтобы решить судьбу Драконьей молитвы. Они сошлись на том, что нужно разделить свиток на кусочки и спрятать их по всему Ивагото, чтобы никто и никогда уже не загадал таких желаний, как Хиротака. – Рэйка поджала губы. – И правильно сделали. Свиток наделен такой силой, что доверять его одному человеку небезопасно. Смотрите, сколько горя он уже принес и какой учинил хаос, а ведь в нашем тысячелетии Дракона пока не призывали!

Окамэ фыркнул по ту сторону пламени.

– Если этот свиток так опасен, почему бы нам его не уничтожить? – спросил он, пожав плечами. – Как по мне, очевиднейшее решение. Бросим в огонь, и делу конец.

– Все не так просто, – возразила Рэйка. – Да и попытки уже были. Но Драконья молитва – это священный артефакт, дар – или, если угодно, проклятие – самогó Предвестника Перемен. Если ее уничтожить, она снова появится; та же история и с Камигороши. Причем появится там, где ее мало того что отыщут, но снова призовут Дракона и загадают желание. – Мико сощурилась. – Свиток хочет, чтобы его нашли, Окамэ-сан. Вот почему он так опасен. Если мы его уничтожим, он все равно вернется, только на этот раз, возможно, попадет в руки тех, от кого мы хотим его уберечь.

– Вот почему я не доверяю магии, – проворчал Окамэ. – Неодушевленные предметы вроде мечей и свитков не должны хотеть, чтобы их нашли. У них вообще не должно быть желаний! Что, если, к примеру, мои сандалии раздумают мне служить и сбегут в лес? – Он задержал на мне взгляд своих темных глаз. – Даже не думай, Юмеко-тян!

Я хихикнула, вообразив себе эту картину, но быстро опомнилась.

– А что стало с Хиротакой? – спросила я учителя Дзиро. – Он сумел вернуть власть над Хакаимоно?

Учитель покачал головой.

– Задолго до конца войны собственный клан пленил и казнил Каге Хиротаку. Он успел зайти слишком далеко, и слишком чудовищны были его преступления, чтобы надеяться на искупление. Камигороши, или проклятый меч Каге, как его назовут позже, был запечатан и пропал со страниц истории на шесть веков. Вот только артефакты, вобравшие в себя столько зла, навечно не спрячешь. Четыреста лет назад, с пришествием Генно, Владыки демонов, Хакаимоно вырвался из меча, чтобы поработить своего хозяина. Доподлинно неизвестно, подстроил ли Генно освобождение демона, или Хакаимоно попросту воспользовался хаосом, вспыхнувшим из-за восстания, но Камигороши снова проложил себе кровавую тропу на просторах истории, и тянулась она до тех пор, пока беспощадному магу и его бунту не пришел конец.

– После смерти Генно, – продолжал учитель Дзиро, – его армия демонов и ёкаев рассеялась по миру, а страну поглотил хаос. Камигороши снова исчез на какое-то время, а потом появился первый убийца демонов Каге и сумел завладеть проклятым мечом, не пав в тот же миг жертвой Хакаимоно. – Учитель выдохнул облачко белого дыма. – Неизвестно, как убийц демонов из Клана Теней учат уберегать душу от порабощения демонами, но Каге всегда шли по тонкому льду, когда речь шла о тьме, и сами понимали, что заигрывают с бедой. И сейчас история повторяется. Хакаимоно вырвался на свободу, и стране угрожает опасность, покуда Каге Тацуми не убьют, а демон не вернется в меч.

Я резко выпрямилась и посмотрела на учителя, отделенного от меня костром. Внутри все сжалось.

– Убьют? – повторила я, поймав взгляд учителя. – Как же так? Я ведь знаю, что Тацуми борется с демоном! Неужели его нельзя спасти, нельзя вернуть?

Меня замутило, словно мои внутренности кто-то решил перемолоть жерновами. С холодным и невозмутимым убийцей демонов я познакомилась, когда орда демонов под предводительством беспощадного óни Ябурамы напала на мой дом – храм Тихих Ветров. В той битве пали все монахи, а мне пришлось бежать. Я уговорила Тацуми проводить меня в столицу, чтобы отыскать учителя Дзиро. Ему единственному было известно, где находится храм Стального Пера, скрытый от любопытных глаз. Именно там хранилась часть артефакта, за которым охотились все.

Драконьего свитка. Того самого, который может призвать Великого Ками, чтобы тот исполнил заветное желание его обладателя. Желанная добыча, за которую всякий готов был убить. Включая Тацуми. Глава клана отправил его за свитком, и ничто не могло остановить убийцу демонов на пути к цели.

Когда мы познакомились, я слегка приврала Тацуми: сказала, что свитка у меня нет, но я могу отвести его в храм Стального Пера, куда отправили фрагмент из храма Тихих Ветров. Чего Тацуми не знал, так это того, что я прятала заветный кусок свитка под фуросики – тканью, которой были обвязаны мои плечи. Пожалуй, это было подло с моей стороны, но, скажи я правду, Тацуми убил бы меня и отнес артефакт своему даймё. А я пообещала учителю Исао, что буду защищать Драконью молитву любой ценой. Это был мой главный секрет, если… не считать того, что я наполовину кицунэ.

Однако и у Каге Тацуми были свои тайны. Самой большой по праву можно было назвать Хакаимоно, духа óни, который жил в его мече и жаждал подчинить себе Тацуми. Во время решающей битвы с Ябурамой демон меча наконец взял над ним верх – и от молчаливого, задумчивого воина, к которому я так привыкла за время наших странствий, ничего не осталось. Исчез бесстрашный, прагматичный парень, который всю свою жизнь посвятил служению клану и казался холодным, недружелюбным и заносчивым, пока не узнаешь, что своей нелюдимостью он обязан мечу Камигороши. Тацуми приходилось всегда быть начеку, чтобы не подпасть под чары демона.

Однако избежать этого не получилось. В Каге Тацуми вселился жестокий и беспощадный Хакаимоно, и я совершенно не представляла, как теперь его спасти.

– Должен же быть иной способ, – упрямо проговорила я. – Какой-нибудь ритуал, который поможет изгнать демона. Вы ведь священник, так? И можете провести обряд экзорцизма, чтобы Хакаимоно покинул Тацуми?

Учитель Дзиро покачал головой.

– Мне очень жаль, Юмеко-тян, – сказал он. – Будь это обыкновенный демон, какой-нибудь там призрак юрэй или хотя бы оборотень тануки, я бы справился. Но Хакаимоно – совершенно особенный демон. Он один из четырех великих генералов Дзигоку, сильнейший óни, каких только видывал свет. Если бы хозяина меча можно было освободить, клан Каге уже сделал бы это; а я всего лишь священник, что с меня взять. – Он едва заметно взмахнул морщинистой рукой в жесте отчаяния. – В стародавние времена против Хакаимоно выступали целые армии, а он все равно умудрялся оставить после себя горы трупов и запустение, прежде чем его удавалось приструнить.

– У нас сейчас есть дела поважнее, – отчеканила Рэйка. – Нужно доставить фрагмент свитка в храм Стального Пера. Пусть клан Каге сам разбирается с убийцей демонов. – Перехватив мой взгляд, полный ужаса, она смягчилась, но голос так и остался твердым: – Прости, Юмеко. Знаю, вы с Каге-саном сблизились за время путешествия, но нам некогда бегать за властителем óни. Наша главная задача – защитить свиток. – Она ткнула пальцем мне в плечо, обтянутое тканью фуросики. – Все наши беды – Хакаимоно, Камигороши, демоны и их одержимый убийца, кровавая ведьма – из-за этого треклятого обрывка бумаги. Человечество доказало, что ему нельзя доверять источник неисчерпаемой силы, способной изменить мир. Надо доставить свиток в храм Стального Пера и убедиться, что в нашу эру Дракона уже не призовут. Все остальное неважно.

– Погодите. – Окамэ распрямился и сдвинул брови. – Готов признать, убийца демонов порой пугает, да и потом, он как-то грозился меня прикончить, а уж какой он надменный – сил нет… – Рэйка вперила в него грозный взгляд, и он заговорил быстрее: – Однако это вовсе не значит, что можно бросать человека, который бился с нами против кровавой ведьмы и войска демонов! С чего мы взяли, что его не спасти?

– И что же ты предлагаешь, ронин? – рявкнула Рэйка. – Гоняться за ним по всей империи? Мы ведь даже не знаем, куда он подался; мало того, кругом полно охотников за Драконьим свитком. Да даже если мы его найдем, что дальше? Попробуем провести обряд экзорцизма? Ни один смертный не в силах прогнать Хакаимоно, если тот завладел человеком.

– Ну ясно-ясно, – парировал Окамэ. – Значит, ты предлагаешь делать вид, что непобедимого властителя óни не существует, в надежде, что его одолеет кто-то другой.

– Нет, Окамэ-сан. Рэйка… Рэйка права, – сдавленным голосом ответила я, и на глаза навернулись слезы. Казалось, внутри меня кто-то разбил зеркало, и теперь его осколки вонзились в самую душу. Я натужно сглотнула и продолжила, пускай слова и давались мне нелегко: – Доставить свиток в храм… гораздо важнее, – едва слышно прошептала я. – Мне доверили Драконью молитву, и все, кто жил в моем храме, погибли, чтобы ее защитить. Я должна сдержать обещание, данное учителю Исао.

Воцарилась мрачная тишина.

– Но это вовсе не значит, что я брошу Тацуми, – добавила я. – После того как мы отнесем свиток в храм Стального Пера, я разыщу Хакаимоно и заставлю его вернуться в меч.

– Nani[1]? – изумленно переспросила служительница. – В одиночку? Хакаимоно тебе не по зубам, Юмеко.

– Знаю, – ответила я, с содроганием вспоминая, как надо мной нависла жуткая тень Хакаимоно. Как я смотрела в его красные глаза, так непохожие на глаза Тацуми. – Но Тацуми сильный, – добавила я, и Рэйка нахмурилась. – Он борется с демоном почти всю свою жизнь. И я так просто не отдам его Хакаимоно. Я постараюсь спасти Тацуми.

– Прошу прощения, Юмеко-сан, – подал голос Тайо Дайсукэ, – но я хочу кое-что для себя прояснить. – Он сел поудобнее и задержал на мне проницательный взгляд. – Вы кицунэ. – В его тоне не было ни одной злобной нотки, но по моей спине все равно пробежал холодок. – Почему же вы так печетесь об убийце демонов?

Я сглотнула. В битве с демонами Сатоми проявилась моя истинная природа, и все узнали, что я наполовину ёкай. Вернее, Рэйка и прежде это знала, а вот Окамэ с Дайсукэ были потрясены, увидев меня с лисьими ушками и хвостом. И все же приняли эту новость на удивление спокойно, если вспомнить, что мои чистокровные сородичи славились хитрым и злокозненным нравом, а большинство людей недолюбливали ёкаев. Но кицунэ есть кицунэ – и, пускай мои спутники поверили в то, что я не опасна, понять мою ёкайскую натуру им было не так-то просто. И я не могла винить аристократа Тайо в том, что он сомневается в моих мотивах. Я знала: мне придется потрудиться, чтобы доказать им, что я все та же Юмеко, с которой они когда-то познакомились, пускай и с лисьим хвостом.

– Тацуми спас мне жизнь, – ответила я Дайсукэ. – Мы пообещали друг другу… Вы не поймете, вы не слышали, как Хакаимоно… – Я запнулась, вспоминая смех демона и садистскую радость, с какой он сказал мне, что Тацуми видит и слышит все происходящее. – Он страдает, – прошептала я. – И я не могу допустить, чтобы Хакаимоно одержал победу. Как только доставлю свиток в храм, сразу отправлюсь за Тацуми и Первым О́ни. Вам не обязательно меня сопровождать, – добавила я, обводя взглядом всех, кто сидел у огня. – Я знаю, спасение Тацуми в наши планы не входило. Когда доберемся до храма и свиток окажется в безопасности, каждый пойдет своей дорогой, если угодно.

Окамэ, сидевший напротив, шумно выдохнул и провел рукой по волосам.

– Нет, так не годится, – заявил он. – Юмеко-тян, если ты собралась развлечься беготней за убийцей демона, учти, я с тобой. Пускай я и недолюбливаю этого парнишку, но чудовищ, задумавших нас сожрать, он шинкует отменно. – Окамэ пожал плечами и криво улыбнулся. – Да и потом, кого мне еще подкалывать? Тайо-сан не умеет смотреть так, будто вот-вот тебя прикончит.

Я улыбнулась. Облегчение согрело меня, точно чай холодной ночью.

– Arigatou, Окамэ-сан.

Дайсукэ хмуро посмотрел на клинок, лежавший у него на коленях.

– Я не смог защитить Каге-сана, когда он бился с Ябурамой, – произнес он, коснувшись блестящих ножен. – А ведь я дал клятву оберегать хозяина Камигороши, чтобы мы сразились, когда Юмеко-сан завершит свою миссию. Если я не сдержу обещание и Каге Тацуми погибнет, дуэли не бывать. – Он сощурился и поднял на меня взгляд. – Мой меч к вашим услугам, Юмеко-сан. Я заглажу вину за прошлое поражение, а когда демон вернется в Камигороши, Каге-сан выйдет со мной на поединок, как и обещал.

– Baka[2], – фыркнула Рэйка, и две собаки, лежавшие у нее на коленях, вскинули головы. – Вы все. Болтаете о спасении убийцы демонов, точно совладать с властителем óни так просто. Ябураму помните? А как он вас едва не прикончил? Хакаимоно куда страшнее. А главное… – Она уставилась на меня. В ее темных глазах плясали огоньки. – Кицунэ, даже если ты отыщешь Хакаимоно и он не разорвет тебя в клочки в первую же секунду – как ты спасешь Тацуми? Ты разве священница? Ты умеешь проводить обряд экзорцизма? Твоя магия столь сильна, что ты можешь не только выманить Хакаимоно наружу, но и обездвижить его на время ритуала? Если нет, если у тебя нет над ним власти, он зарубит тебя раньше, чем ты приблизишься и успеешь хоть что-то предпринять. Ты об этом подумала? – Она мрачно сощурилась. – Ты вообще знаешь, как проводят обряд изгнания демонов? Или думаешь, что твои лисьи фокусы и иллюзии помогут справиться со столь древним óни, как Хакаимоно?

Я невольно прижала уши, выслушивая эти возмущенные, гневные речи.

– Рэйка-сан, что вы на меня кричите? – спросила я. – На поиски Тацуми я отправлюсь только после того, как доставлю свиток в храм Стального Пера. Разве вы не этого хотите?

– Все верно! Но… – Рэйка нервно выдохнула. – Нельзя вот так просто гоняться за Хакаимоно и надеяться на лучшее, кицунэ! Особенно если не знаешь, как с ним обращаться. Это все равно что добровольно с жизнью проститься, зачем же мы тогда изо всех сил ее защищаем?

– Рэйка-тян, – мягко одернул ее учитель Дзиро, и служительница осеклась, не сводя с меня глаз, в которых по-прежнему полыхало черное пламя. Пожилой священник со вздохом отложил трубку и посмотрел на меня. – Юмеко-тян, – начал он тем же спокойным, невозмутимым тоном. – Ты должна понимать: то, что ты предлагаешь, не только очень опасно – подобного еще никто никогда не делал. Выманить из человека óни, особенно такого, как Хакаимоно, – вовсе не то же самое, что изгнать шаловливую кицунэ или тануки или избавить жертву от кицунэ-цуки. Полагаю, ты понимаешь, о чем я толкую.

Я кивнула. Кицунэ-цуки – «лисьей одержимостью» – обожали развлекаться мои чистокровные родичи, ногицунэ. Их духи вселялись в человека и полностью подчиняли его себе. Что они с ним делали, зависело от самих ногицунэ, но, как правило, по их указке жертва погрязала в пороках и преступлениях – на потеху и радость шаловливым лисицам. Во время обучения в храме Тихих Ветров я как-то прослушала целую лекцию о кицунэ-цуки от Дэнги – и потом весь вечер пыталась заглушить в себе ужас и тошноту.

А теперь подозревала, что на то и был расчет.

Учитель Дзиро постучал кончиком трубки по камню, вытряхивая из нее пепел.

– Хакаимоно – это вовсе не дух кицунэ, Юмеко-тян, – сказал он. – Это не призрак, не тануки, не сущность, которую можно изгнать словами, болью, силой воли. Это один из самых могущественных óни, которых когда-либо порождал Дзигоку. Уж не знаю, что он сотворил с душой убийцы демонов, но отныне она заточена внутри Хакаимоно, и ни один священник и кровавый маг Ивагото не сможет его одолеть. Если ты выступишь против Хакаимоно, то, скорее всего, погибнешь сама и погубишь своих спутников.

Я сглотнула ком, подступивший к горлу. На душу мне точно кто-то тяжелый камень взвалил.

– Я все понимаю, учитель Дзиро, – сказала я священнику. – Вам с Рэйкой вовсе не обязательно идти со мной.

– Я тебе не о том толкую, Юмеко-тян. – Учитель Дзиро снова вздохнул и спрятал трубку под поясом оби. – Изгнание духа из одержимого сопряжено с трудностями и опасностями, причем как для того, кто проводит обряд, так и для самой жертвы. Если мы хотим, чтобы у нас был шанс выстоять в схватке против столь могущественного óни, нам нужно сплотиться. Я готов рискнуть…

– Учитель Дзиро… – с ужасом в голосе начала Рэйка, но священник прервал ее взмахом руки.

– Я готов, – продолжал он, – но, чтобы изгнать демона, надо сперва обездвижить его, дабы во время ритуала он не сбежал и не перерезал нас всех. И потому в наших рядах не должно быть раздоров и сомнений. – Он обвел сидящих у костра – меня, Рэйку, Дайсукэ и Окамэ – серьезным, торжественным взглядом. – Первого О́ни не стоит недооценивать. Если вдруг мы не справимся, Хакаимоно нас перебьет. Так что важно прийти к согласию. Все ли готовы пойти этой дорогой?

Все уставились на меня, точно мой ответ мог повлиять на решение каждого. На миг я заколебалась – осознание серьезности ситуации придавило меня, точно тяжелое зимнее одеяло. Правильно ли я поступаю? Мои спутники готовы мне помочь, но какой ценой? По словам учителя Дзиро, велика вероятность, что изгнать демона не получится. Если мы отправимся на поиски Тацуми, я подвергну своих спутников смертельной опасности. Возможно, мы все погибнем в битве с Хакаимоно.

Но тут мне вспомнился вечер, когда я выступала перед императором Ивагото, и взгляд Тацуми, в котором читались тревога и отчаяние, – он боялся, что во мне признают шарлатанку и казнят. Мне вспомнилось, как он почти что коснулся меня, как его рука замерла у самого моего лица, хотя прежде он чурался любого физического контакта, точно страшился боли. И я поняла, что не смогу бросить его, заточенного в теле монстра, особенно после того, как Хакаимоно с издевкой сообщил, что Тацуми видит и слышит все, что творится вокруг, будучи не в силах ничего предпринять.

– Я готова, – твердо сказала я, не обращая внимания на испуганный вздох служительницы храма. – Даже если надежды почти нет, даже если меня убьет Хакаимоно… Нужно попробовать. Простите, Рэйка-сан, я знаю, что это опасно, но не могу обречь Тацуми на страдания. И если есть хоть малейший шанс его спасти, я им воспользуюсь. Но, клянусь, сперва я доставлю свиток в храм. Об этом не тревожьтесь.

Рэйка потерла лоб – покорно, но не без раздражения.

– Как будто добраться до храма будет просто, – проворчала она.

– Ну что, решено! – Окамэ встал и вытянул в стороны длинные жилистые руки, точно изрядно устал от споров и решил подразмяться. – Завтра с утра понесем Драконий свиток в храм Стального Пера и спасем империю от наступления зла и мрака. А потом выследим Хакаимоно, освободим убийцу демонов и еще разочек спасем империю от все той же напасти. – Он хохотнул и покачал головой. – Что-то многовато зла и мрака придется одолевать. Поди, потом начнется не жизнь, а скука смертная!

– Едва ли, – пробормотала Рэйка. – Скорее мы все погибнем.

Окамэ пропустил ее слова мимо ушей.

– Я посторожу первым, – объявил он и ловко запрыгнул на ветку соседнего дерева. – Отдыхайте спокойно и не волнуйтесь: если я увижу разбойников, то перебью их всех в один миг! Они даже не успеют сообразить, кто на них напал!

– Не стоит жадничать, Окамэ-сан, – подал голос Дайсукэ. Заслышав эти слова, ронин замер, задержав руку на следующей ветке. – Прошу, если сюда заявятся подлые псы, жаждущие нашей крови, дайте мне знать, чтоб я встретил их во всеоружии. А если увидите самого Хакаимоно, не забудьте, что мы с Каге-саном условились о дуэли. Не лишайте меня чести поучаствовать в столь грандиозной битве.

– О, не переживайте, Тайо-сан. Если к нам подкрадется какой-нибудь кровожадный властитель óни, я заору так, что весь лес услышит.

Он в последний раз ухмыльнулся нам и скрылся среди ветвей. Аристократ прислонился спиной к бревну, Рэйка спрятала руки в широких рукавах рубашки хаори, а я огляделась в поисках места для ночлега. При себе у меня не было ни подушки, ни одеяла, а ночь, несмотря на позднее лето, дышала прохладой, ведь мы остановились неподалеку от гор, что возвышались на территории Клана Неба. К счастью, красно-белый наряд колдуньи-оммёдзи был сшит из плотной, теплой ткани. Я свернулась на кучке сухой листвы, прислушиваясь к совиному уханью и копошенью множества крохотных существ вокруг меня. О Хакаимоно я старалась не думать, как и о его силе. И о том, что я понятия не имею, как нам, пяти смельчакам, одолеть древнего властителя óни и уж тем более изгнать его из Тацуми. А еще о том, до чего же мне страшно встретиться с ним снова.

– Ну здравствуй, маленькая соня!

Незнакомый голос, глубокий и певучий, ласкал слух, точно колыбельная. Я вскинула голову, напрягая зрение, и обнаружила себя посреди бамбукового леса. Меж стеблей, точно маленькие звездочки, мелькали зеленовато-желтые светлячки. Земля под лапами была мягкой и прохладной, а в нескольких футах от меня поблескивал в лунном свете пруд. Я опустила взгляд на воду, и на меня тут же уставились чьи-то золотистые глаза. Мордочка у незнакомца была пушистой; навострив ушки с черными кончиками, он вслушивался в ночные звуки.

Послышался тихий смех, и бамбук вокруг меня задрожал.

– Дитя мое, я не в пруду.

Я обернулась, и по моей спине тут же побежали мурашки – от самого кончика хвоста до макушки, – а шерсть встала дыбом.

Меж высоких стеблей на островке лунного света сидел прекрасный лис и смотрел на меня. Его глаза мерцали, точно огоньки свечи. Шерсть была белоснежной, густой и длинной, она сияла во мраке, разливая вокруг себя бледный свет. Пушистый серебристо-белый хвост раскачивался из стороны в сторону – казалось, он живет своей собственной жизнью.

– Невежливо вот так пялиться на старших, дитя.

Спохватившись, я помотала головой. На миг роща задрожала у меня перед глазами и, казалось, преобразилась. А может, то была лишь игра лунного света.

– Кто ты? – спросила я. – Куда я попала?

– Кто я – не имеет значения. – Белый лис поднялся. Ветер взъерошил его изящный хвост. – Я твой сородич, пускай и куда старше, чем ты. Что же до второго вопроса… неужели сама не догадываешься, куда попала? Ты ведь кицунэ, для тебя это задачка несложная.

Я огляделась и отметила, что бамбуковая роща и впрямь изменилась. Теперь мы стояли среди цветущих деревьев сакуры, чьи розовые лепестки опускались на землю плавно, точно снежинки.

– Я… сплю, – догадалась я, обернувшись к лису. – Мне все это снится.

– Можно и так сказать. – Белый лис кивнул. – Во всяком случае, такой ответ ближе к правде, чем все прочие.

Я нахмурилась, силясь оживить в памяти воспоминание, давно похороненное среди других. Воспоминание о дне, когда я пряталась от монахов в лесу и вдруг почувствовала, что кто-то за мной наблюдает. Вспомнила золотистые глаза, пушистый белый хвост, тоску, вспыхнувшую во мне, когда наши взгляды встретились.

– Я… тебя уже видела, – прошептала я. – Так ведь? Когда-то давно. – Лис не ответил, и я склонила голову набок. – Зачем ты пробрался ко мне в сон?

– Твой план по изгнанию Хакаимоно обречен на провал.

Земля мгновенно ушла у меня из-под ног. Я словно зависла над бездной.

– Что?

– Хакаимоно слишком силен, – спокойно продолжал белый лис. – В прошлом клан Каге пытался осуществить то, что ты задумала, – заставить духа óни вернуться в Камигороши. Дело кончилось смертями и разрушениями. Хакаимоно – необычный демон, и между проклятым мечом и его хозяином совершенно особые отношения. Даже если у вас получится поймать и обездвижить Первого О́ни, священник и служительница храма не смогут провести обряд экзорцизма и Хакаимоно убьет вас всех.

Я задрожала и силой заставила себя заглянуть в пронзительные желтые глаза. Откуда ты знаешь? – хотела спросить я, но слова застряли в горле, стоило мне встретиться взглядом с тем, кто сам видел, как возвышаются царства и рушатся горы. В этих глазах читалась вековая мудрость, и смотреть в них было все равно что глядеть на саму луну. Я потупилась и уставилась на свои лапы.

– Не могу я вот так сдаться, – прошептала я. – Нужно хотя бы попробовать. Я обещала Тацуми, что не брошу его на растерзание Хакаимоно.

– Если хочешь спасти убийцу демонов, – молвил белый лис, – на людей лучше не полагаться. Если ты всерьез задумала освободить Каге Тацуми, придется сделать это самой. Изнутри.

Изнутри? Я в замешательстве посмотрела на него.

– Не понимаю.

– Понимаешь, – прохладно возразил лис. – Ты сегодня и сама об этом говорила. О́ни не единственные, кто может подчинить себе человеческую душу.

Тут я наконец поняла, к чему он клонит, и в ужасе прижала уши.

– Речь о… кицунэ-цуки?

– Священные ритуалы и экзорцизм Хакаимоно не страшны, – продолжал белый лис, не обращая внимания на обуявший меня страх. – Для него это просто слова. Да, в них заключена сила, но воля Хакаимоно гораздо сильнее людской, и он так просто не сдастся. Для того чтобы спасти убийцу демонов, другой дух должен вступить с óни в битву в теле Каге Тацуми и выгнать его оттуда.

– Но… это ведь значит, что мне самой придется поработить Тацуми.

– Да.

Я прижала уши еще сильнее и отпрянула.

– Я не могу этого сделать, – прошептала я. Лис сощурился, и его глаза превратились в две золотистые щелки. – Порабощать человека… это преступление!

– Кто тебе такое сказал? Монахи из храма? Те самые, что пытались сдержать твою лисью магию и хотели, чтобы ты оставалась человеком? – Лис едва заметно улыбнулся. – Дитя мое, кицунэ-цуки – это лишь инструмент. Как твои иллюзии и лисье пламя. Магия сама по себе не преступление. Главное – с какими намерениями ты ею пользуешься.

От его слов веяло жутковатой правдивостью, и все же слышать такое было… странно. Если никакой опасности в кицунэ-цуки нет, почему об этих чарах строго-настрого запрещалось упоминать в стенах храма Тихих Ветров, чтобы не распалить мое любопытство?

– Я никогда не применяла кицунэ-цуки, – призналась я. – И даже не уверена, что смогу. Я ведь всего лишь наполовину лиса.

– Не имеет значения, – покачал головой белый лис. – Эти чары всем нам даны от природы. Наверняка твой учитель Исао упоминал, что они у тебя в крови. И когда придет время, твоя ёкайская натура подскажет, что делать.

– И все же… мне кажется… что так нельзя…

Он раздраженно дернул хвостом.

– Понятно. Тогда, пожалуй, стоит взглянуть на это дело под иным углом.

Лес вокруг нас исчез. Лепестки закружились в воздухе, точно подхваченные тайфуном, удушливым и слепящим. Я чихнула, а когда снова подняла глаза, нежные лепестки уже обернулись снежными хлопьями. Я стояла на вершине горы, среди облаков, и смотрела на людскую империю, раскинувшуюся далеко внизу.

Мир пожирало пламя. Куда ни кинь взгляд, повсюду ярился огонь, он захватывал земли и распространялся во все концы. Я почуяла запах дыма и пепла, вонь обугленной плоти. К горлу подкатил ком, и я закашлялась. Казалось, внизу раскинулся сам Дзигоку, не меньше.

– Вот что случится с империей, если ты не остановишь Хакаимоно, – сообщил белый лис. Он чинно сидел позади меня на заснеженном камне.

Лапы у меня подкосились. Пронзительный ветер забрался ледяными когтями под шерсть и царапнул по спине. Я не могла отвести глаз от гибнущей империи. Языки красновато-оранжевого пламени слились воедино и заслонили собой все. Вскоре уже невозможно было рассмотреть ничего, кроме огня.

– Подумай хорошенько, маленькая соня, – сказал лис, и его голос донесся словно бы издалека. – Пока пламя войны не охватило мир, представь, как твои решения на всех повлияют. Лишь ты одна способна одолеть Первого О́ни и спасти душу убийцы демонов. Я могу научить тебя, как это сделать, и у тебя появится реальный шанс на победу, когда ты столкнешься нос к носу с самым могущественным обитателем Дзигоку. Однако здесь важно твое желание. Увы, – продолжал он, пока я с трудом пыталась дышать, – наша встреча уже подходит к концу. Ты очень нужна наяву, маленькая соня. Но не забывай о моем предложении. Когда придет время, я тебя отыщу. А сейчас тени уже близко, и ты должна…

Проснуться.

Я открыла глаза и сразу поняла: что-то не так. В лесу повисла подозрительная тишина, крошечные создания уже не копошились в листве, даже насекомые, и те замолкли. Я осторожно приподнялась и увидела, что Дайсукэ и учитель Дзиро дремлют, уронив подбородки на грудь, а Рэйка спит у огня, свернувшись клубочком со своими собаками.

У самой кромки света, льющегося от костра, стоял человек. Его длинная тень протянулась по земле.

Заслышав мой крик, Дайсукэ тут же распахнул глаза, а Рэйка подскочила, так что Чу и Ко кубарем полетели вниз с ее колен. Завидев незнакомца, они залились лаем и зарычали, обнажив мелкие зубы в тщетной попытке запугать чужака, который глядел на них со спокойной насмешкой.

– Тише, тише, – сказал он высоким скрипучим голосом и вскинул тонкую руку, не успели мы и слова промолвить. – Нападать я не собираюсь. Обойдемся без… необдуманных поступков.

Лес вокруг нас пришел в движение, и вскоре из темноты вынырнул десяток человеческих фигур в черном. Лиц не было видно, только глаза поблескивали сквозь прорези в масках и капюшонах. Их мечи сверкали серебром в лунном свете: дюжина смертоносных лезвий окружила нас плотным кольцом. Шиноби, с ужасом поняла я. На костюмах воинов не было опознавательных знаков, только на широком черном одеянии высокого господина, заговорившего с нами, поблескивал символ, при виде которого у меня тяжело заколотилось сердце, – белый полумесяц, пожираемый черной луной. Знак Каге.

Клан Тени пришел за нами.

3

Надвигаются тени

Господин в черных одеждах подошел ближе к костру, и оранжевые отсветы упали на его фигуру. Он поражал худобой, лицо его было осунувшимся и вытянутым, а сквозь бледную и тонкую, как бумага, кожу на руках просвечивали кости. Казалось, некая сила высосала из него всю жизнь. Лицо было выбелено краской, губы и глаза подведены черным. Незнакомец навис над нами, точно жуткий призрак смерти. Я невольно задумалась: если он вдруг умрет, а его дух останется бродить по земле – заметит ли кто-нибудь разницу?

– Простите за вторжение, – проскрежетал господин. Взгляд его темных глаз, холодный и бесстрастный, задержался на мне. Я содрогнулась. – Надеюсь, ни от чего важного мы вас не отвлекли.

– А где Окамэ-сан? – спросила я, и он выгнул бровь – тонкую, словно чернильный росчерк. – Он бы обязательно предупредил нас о том, что вы рядом. Что вы с ним сделали?

Господин в черном кивнул в сторону дерева. Я подняла взгляд и увидела Окамэ среди ветвей. Его руки и ноги были крепко привязаны к стволу, а рот заткнут кляпом. На соседней ветке сидел один из шиноби, положив себе на колени лук ронина.

– Увы, мы никак не могли допустить, чтобы ваш друг заранее сообщил о нашем визите, – сказал господин. Окамэ дернулся, силясь вырваться, и сердито посмотрел на чужака. – Не хотелось бы, чтобы у вас сложилось неправильное впечатление, будто мы обыкновенные разбойники, что шастают под покровом ночи. Не волнуйтесь, это временная мера.

Он вскинул руку, и шиноби, сидевший на ветке рядом с Окамэ, мгновенно повернулся к ронину и перерезал веревки. Пока Окамэ освобождался от пут и, вынув кляп изо рта, сыпал ругательствами, таинственный воин растворился во мраке, повесив лук ронина на соседнюю ветку.

Узел тревоги, затянувшийся у меня в животе, ослаб, но самую малость. Нас по-прежнему окружали с десяток шиноби, и это не считая господина в черном одеянии, остановившегося у костра. От него веяло магией, древней, но накопившей мощь, как накапливают со временем смертельный яд некоторые грибы.

– Это еще как понимать, Каге? – ледяным тоном осведомился Дайсукэ. Аристократ не сдвинулся с места – так и остался сидеть, прижавшись спиной к бревну, – но обе его руки лежали на рукояти меча. – Это территория Клана Неба, а до границы земель Тайо всего несколько часов пути. У вас нет здесь власти, и вы не вправе нападать на нас, точно мы какие-то мелкие разбойники. Если не предоставите необходимые документы, вынужден буду потребовать, чтобы вы покинули это место.

На губах высокого незнакомца появилась неприятная усмешка.

– Боюсь, этого я сделать никак не могу, Тайо-сан, – сказал он. Его голос прозвучал одновременно и довольно, и обиженно. – Позвольте представиться. Меня зовут Каге Наганори, и я здесь по поручению даймё Клана Тени, самой госпожи Ханшу.

Рэйка вскинула голову.

– Наганори? – эхом повторила она.

– Верно. – Каге одарил ее хищной улыбкой, и Чу с Ко, сидевшие рядом с хозяйкой, снова зарычали и оскалились. – Кажется, девчушка самая умная из вас, – подметил он. – Хотя, может, еще кто-нибудь обо мне слышал?

– Уж точно не я, – сказал Окамэ. Ронин вышел в центр круга шиноби, осклабившись, точно рассерженный пес, готовый броситься на любого, кто подойдет слишком близко. – Жду, пока мне расскажут, чем тут восхищаться.

– Окамэ-сан, – Рэйка метнула в ронина предостерегающий взгляд, – Каге Наганори – верховный маг Клана Тени, главный мадзуцуши семейства Каге.

– Именно, – подтвердил Наганори; теперь его темные глаза смотрели на Окамэ. – Но если тебе, ронин, хочется зрелищ, я с радостью удовлетворю твое любопытство. Впечатлишься ли ты, если я сделаю так, что твоя тень будет плясать без твоего участия? Или если ночной ками ослепит тебя до конца твоих дней? – Он поднял ладонь, и над ней тут же завихрился клубок чернильного мрака. – А может, достаточно будет проклятия тьмы, которое будет гасить любой свет на твоем пути всю твою жизнь?

– Вы не в том положении, чтобы сыпать угрозами, Наганори-сан, – тихо и спокойно произнес учитель Дзиро, сидевший по другую сторону от костра. – Да и вряд ли вы нас выследили, чтобы запугать какого-то неизвестного ронина. Зачем вы здесь?

Наганори фыркнул и опустил руку вместе с клубком мрака.

– Как я уже сказал, на задание нас отправила госпожа Ханшу. Прошу прощения за вторжение, но нам строго наказали перехватить вас, пока вы не добрались до границы Тайо. – Мадзуцуши обернулся и смерил меня пронзительным взглядом. – Мы пришли за оммёдзи. Госпожа Ханшу требует ее присутствия.

– За мной? – спросила я, похолодев. На мне по-прежнему было красно-белое одеяние, в котором я выступала перед императором. Но это была лишь уловка, способ проникнуть во дворец, чтобы найти учителя Дзиро, ведь крестьянок, ронинов и служительниц храмов туда просто так не пустили бы. Никакой оммёдзи – таинственной колдуньей-прорицательницей – я не была, но в тот вечер предстала перед императорским двором и самым могущественным человеком в стране. Если бы я не смогла убедить его в том, что я и впрямь вижу то, что другим неведомо, нас бы всех казнили.

Мне потребовались недюжинная удача и чуточка лисьей магии, и в итоге император не только поверил моему выступлению, но и предложил стать его личной оммёдзи. Я вежливо отказалась, но, по всей видимости, слава обо мне и об императорском предсказании разлетелась дальше, чем мне бы хотелось. Фрагмент рукописи, спрятанный под одеждой, обжег мне кожу, и я сжала кулаки, чтобы пальцы невольно не потянулись к артефакту.

– Но зачем? – спросила я Наганори. – Чего от меня хочет госпожа Ханшу?

– Это уже не мое дело. Сами спросите у нее, как доберемся.

Сердце тревожно заколотилось, но вовсе не из-за его слов. Именно госпожа Ханшу отправила Тацуми в храм Тихих Ветров за волшебным свитком. Неужели она догадалась, что артефакт у меня? Нет. Будь это так, мадзуцуши вряд ли стал бы со мной разговаривать; скорее мне бы просто перерезали горло во сне.

И все же вторгаться на территорию Каге, когда их даймё прилагает столько усилий, чтобы отыскать свиток, – сомнительная затея.

– Если там ничего важного, я, пожалуй, откажусь.

– Боюсь, мне придется настаивать. – Мадзуцуши вскинул руку, и воины, притаившиеся в темноте, угрожающе шагнули вперед. Дайсукэ вытянулся по струнке, Окамэ приподнял лук, а собаки громко зарычали. – Я не хочу кровопролития, – хлопнув в ладоши, сказал Наганори. – Но мы так или иначе отведем девчонку к госпоже Ханшу. Все, кто окажет сопротивление, будут казнены за вмешательство в дела Клана Тени.

– На вашем месте я был бы поосторожнее с угрозами, Каге-сан, – подал голос Дайсукэ, и мадзуцуши настороженно сдвинул брови. – Госпожа Юмеко находится под моей защитой, а нападение на Тайо – это преступление против императорской семьи. Уверен, госпожа Ханшу не горит желанием вступать в войну с Кланом Солнца.

– Дайсукэ-сан… – Я с удивлением взглянула на аристократа.

– А еще ее защищает святилище Хайяте! – добавила Рэйка и подняла руку, зажав меж двух пальцев офуду. Чу и Ко выскочили вперед, закрывая собой хозяйку. Их глаза в полумраке сияли золотым и зеленым. – Увы, мы не можем отпустить ее с вами, пускай этим мы и выкажем неповиновение самой даймё Каге.

– Да, – подхватил Окамэ, с недоброй ухмылкой накладывая стрелу на тетиву. – Если вам нужна Юмеко, сперва разделайтесь с нами.

– Вот это дерзость! – возмутился Наганори, и шиноби, окружившие нас, вскинули мечи. – Не буду я тратить время на пререкания с ронином и простолюдинами. – Маг из Клана Тени поднял руки, и вокруг него заклубился мрак; даже свет от костра, и тот померк. – Госпожа Ханшу отправила нас за девчонкой, и, если вы будете чинить нам препятствия, мне придется положить этому конец.

– Погодите! – Я вскочила и повернулась к магу; клинки шиноби тут же устремились в мою сторону. – Я пойду с вами, – сказала я. От этих слов внутри у меня все сжалось, но, если отказ грозил кровопролитной битвой с Кланом Тени, стоило выбрать меньшее зло. И пускай встреча с госпожой Ханшу сулила серьезные неприятности, мне не хотелось втягивать остальных во вражду с семейством Тацуми. Нас уже окружила целая толпа шиноби, а неподалеку наверняка затаились и другие. Да еще этот мадзуцуши… Я сильно сомневалась, что Наганори насылал на врагов цветочки с бабочками – разве что черных бабочек, пожиравших души, что тоже не слишком-то успокаивало.

К тому же, встретившись с госпожой Ханшу, возглавлявшей Клан Тени, я получу возможность побольше узнать о Тацуми и о том, как вырвать его душу из когтей демона.

Я шагнула к Наганори, подняла голову и посмотрела ему в глаза.

– Я пойду с вами, – повторила я. – Если госпожа Ханшу послала за мной, я поговорю с ней.

Тацуми, прости меня. Надеюсь, ты продержишься до тех пор, пока я не найду выход.

– Юмеко! – Рэйка выступила вперед – так резко, что ее собакам пришлось отскочить в сторону. – Пускаться в это путешествие очень нежелательно, – проговорила она, выразительно вскинув брови. Служительница храма явно намекала на бесценный артефакт, который я прятала под одеянием оммёдзи. – Если ты все же решилась отправиться с ними, я пойду с тобой.

– Рэйка-сан, не стоит… – начала я, но она пригвоздила меня тяжелым взглядом. Точно так же смотрел на меня Дэнги, когда заставал за какой-нибудь шалостью. Я прикусила язык.

Дайсукэ тоже поднялся – медленно, с достоинством, мгновенно приковав к себе внимание собравшихся.

– Я тоже настаиваю на том, чтобы сопроводить Юмеко-сан, – сказал он. – Я поклялся ее защищать и не хочу покрыть себя позором, нарушив обещание. Куда бы она ни пошла, я пойду за ней. До самой смерти – или до той поры, когда я стану уже не нужен.

– А я ее ёдзимбо! – сказал Окамэ. – Телохранитель повсюду следует за своим клиентом! Так что я с вами. – Он усмехнулся, покосившись на Наганори, словно подбивая его на возражения. – И плевать, что мне кто скажет.

Я посмотрела на мага, ожидая, что он воспротивится, но Наганори только улыбнулся.

– Вот это преданность, – проговорил он одновременно насмешливо и настороженно. Его взгляд, холодный и бесстрастный, точно у змеи, задержался на мне. – Служительница храма, забывший о чести пес-ронин и аристократ Тайо – все жаждут шагнуть с вами прямиком в неизвестность. И за какие заслуги вам платят такой верностью, оммёдзи?

– А может, я вовсе не оммёдзи, – предположила я. – Может, на самом деле я переодетая принцесса ками.

Маг Клана Тени хохотнул.

– Вот уж в чем сильно я сомневаюсь, – сказал он, а потом протяжно выдохнул и взмахнул рукой. Шиноби у него за спиной встрепенулись и с дружным шелестом убрали мечи в ножны. – Что ж, – продолжал Наганори, – если ваши спутники еще не передумали, пусть идут с нами в замок Хакумей. Ни у кого язык не повернется сказать, что Клану Тени недостает гостеприимства. Вы все будете почетными гостями Каге. – Он снова улыбнулся, но приятного в этой улыбке было мало. Так мог улыбаться человек, который что-то знает и заранее злорадствует. – Уверен, госпожа Ханшу с удовольствием примет вас.

– Значит, отправляемся в край Каге. – Рэйка нахмурилась. – Надеюсь, вы привели с собой лошадей. Территория Клана Тени находится на южной границе Ивагото, за владениями Клана Солнца и Клана Земли. Это без преувеличений дальний конец империи. Туда ведь добираться не одну неделю.

– Профану – уж конечно. – В голосе мадзуцуши зазвучало бахвальство. – А зачем, по-вашему, госпожа Ханшу прислала к вам меня, а не отряд пеших воинов – асигару? Пойди мы пешком, и впрямь потратили бы много дней. Но мы используем необычные методы. – Он приподнял широкий рукав, и на землю упала длинная тень. – Для тех, кто изведал тропы мрака, расстояния не страшны, главное – не сгинуть по дороге.

– О, наконец-то загадочные россказни, которыми так славятся Каге! Я так их ждал! – воскликнул Окамэ и покосился на Дайсукэ.

Наганори поджал губы и опустил руку.

– За мной, – скомандовал он и отвернулся. – Приближается утро, а путь до замка не столь уж близок даже для тех, кто идет окольными путями, как и мы. Госпожа Ханшу ждет нас.

4

Скрытый талант

Спрятавшись в тени ивы, растущей в саду, Суюки наблюдала за тем, как господин Сейгецу медитирует у пруда, сложив руки на коленях и закрыв глаза, и любовалась его красотой. Длинные серебристые волосы господина Сейгецу поблескивали в лунном свете, точно расплавленный металл, спина была безупречно прямой, на лице застыло безмятежное выражение. Даже его длинные белоснежные одежды, и те лежали на земле безупречными волнами. На кончиках его больших пальцев покоился маленький бледный шар: он слегка поблескивал и, казалось, застыл в воздухе по собственному велению. В пруду у ног Сейгецу лениво кружил красно-белый карп, ничуть не тревожа гладь хрустально чистой воды, залитую лунным светом, а сакура раскинула над господином ветви, украшенные великолепными розовыми цветами. Ни один лепесток не вздрагивал на ветру, точно боялся ему помешать.

– Ну разве господин Сейгецу не прекрасен? – спросил Така, расположившийся рядом. Маленький ёкай сидел, прислонившись к дереву, и неотрывно смотрел на своего хозяина единственным огромным глазом. Он обнажил клыки в задумчивой улыбке и подпер подбородок когтистыми руками. – За что б он ни взялся, все получается превосходно! – продолжал ёкай. – Мне бы такую осанку, грациозность… безупречность. – Така вздохнул. – Но, увы, приходится довольствоваться «карликовостью», «уродством», тем, что я «почти бесполезен». Не то чтобы я жаловался, – поспешно добавил он. – Да и господин Сейгецу никогда мне такого не говорил. Просто… я принял некоторые вещи. Одним судьбой предназначено господствовать и вести других за собой. – Он указал когтистой рукой на человека у пруда. – А есть те, кто рожден, чтобы служить, да, Суюки-сан? Ох, gomen, – он зажал себе рот обеими руками – должно быть, вспомнил, что его собеседница мертва. – Я не хотел тебя обидеть… Я совсем не то имел в виду…

Суюки отстранилась от него и улыбнулась, покачав головой. Маленький ёкай с облегчением выдохнул. Девушка знала, что кроха Така вовсе не злодей. Жестокость была ему чужда. Понимала она и то, что ёкай страдает от одиночества и не может высказать всех своих мыслей Сейгецу-саме, их общему таинственному благодетелю.

– Господин Сейгецу спас меня, – продолжал Така, вновь устремив взгляд на фигуру у пруда. – Никто не хотел брать меня к себе, а он взял и разрешил сопровождать его в путешествиях. Иногда я гадаю: а почему? Он ведь терпеть не может спутников. – Така моргнул огромным глазом. – Не считая тебя, Суюки-сан, но ты-то призрак и тебе особо не поугрожаешь.

Суюки сдвинула брови и склонила голову набок, но Така словно бы не заметил. Кроха ёкай крепче прижался к дереву и зевнул, блеснув острыми зубами.

– Ты ведь работала в Императорском замке, верно, Суюки-сан? – полюбопытствовал он, и этот вопрос застал девушку врасплох. Впрочем, она уже успела заметить, что ум ёкая работает не так, как у других: он перескакивает с мысли на мысль, точно испуганный сверчок, и редко сосредотачивается на чем-то одном надолго. Девушка кивнула, надеясь, что собеседник не станет упоминать о ее прежней хозяйке, госпоже Сатоми. К счастью, воспоминания о собственной смерти и прежней жизни у Суюки притупились и подернулись дымкой. Она прислуживала императорской наложнице, но госпожа Сатоми оказалась кровавой колдуньей, практикующей запретную магию Дзигоку, и убила Суюки, чтобы призвать демона. Зачем – Суюки точно не знала, но это было как-то связано с древним свитком. Смерть служанки была жестокой и жуткой, и возвращаться к этому событию ей совсем не хотелось.

Она до конца не понимала и того, почему ее душа осталась в царстве смертных. Если верить историям, которые рассказывала ей матушка, такое происходило, если души еще что-то связывало с прежней жизнью. Чаще всего дело было в мести – желании покарать тех, кто когда-то причинял страдания умершим. Вот только госпожу Сатоми уже убил тот самый господин, которого Суюки теперь сопровождала. Если это считать отмщением, которого так жаждала девушка, почему же она еще не покинула этот мир?

Суюки содрогнулась. Она осознавала, что мертва и что теперь ей уже ничего не грозит, но одна мысль о бесцельном блуждании по свету бесплотным духом внушала ужас. Вернуться домой она не могла – ее отец, Мура Акихито, едва ли нуждается в том, чтобы призрак единственной дочери блуждал вокруг его лавочки. Така оказался вполне себе дружелюбным, а господин Сейгецу и вовсе зарубил беспощадную госпожу Сатоми, так что пойти следом за ними было, пожалуй, лучшей идеей, чем праздно шататься по стране. Так у нее хотя бы была компания.

Сейгецу поднялся – плавно и грациозно, точно солнце над деревьями. Маленький шар исчез у него в рукаве так быстро, что Суюки засомневалась, а был ли он на самом деле.

– Така, подойди. Ты мне нужен.

– Иду, Сейгецу-сама! – Кроха ёкай припустил к берегу пруда, чуть ли не подпрыгивая от восторга. Суюки, помешкав мгновение, двинулась за ним. – Да, Сейгецу-сама! – Така остановился у ног своего хозяина и с неприкрытым обожанием уставился на него своим огромным глазом. – Я тут! Что прикажете?

Среброволосый господин указал на землю.

– Присядь-ка на эту подушку, Така-тян, – велел он, и ёкай мгновенно повиновался: он плюхнулся на красную ткань и вопросительно воззрился на своего господина. Сейгецу тоже сел, скрестив ноги, и устремил взгляд на одноглазого кроху. Отсветы факела плясали на его серебристых волосах и лысом черепе Таки. – Зажмурься и помолчи, – молвил он.

Ёкай повиновался: он смежил веки и плотно сжал губы. Сейгецу распрямился, и над тремя пальцами его руки, сложенными вместе, вдруг возник маленький белый шар. Пока Суюки с опаской и интересом наблюдала за этим, господин потянулся к Таке второй рукой и коснулся лба ёкая двумя изящными пальцами.

Сперва ничего не произошло. Карп лениво кружил в пруду, свет факела подрагивал, ветер шелестел ветвями сакуры, но ни один лепесток не сорвался вниз, на неподвижные фигуры.

Тут по телу Таки пробежала судорога. Суюки подскочила от неожиданности. Ёкай дернулся, его затрясло в жутких конвульсиях. Голова Таки запрокинулась, вновь обнажились острые зубы. Суюки задрожала от страха и сочувствия, и тут его глаз распахнулся. Он был совсем черным и пустым, как бездна, и девушка непременно ахнула бы от ужаса, если б только могла.

А Сейгецу только расплылся в улыбке. Шар в его руке мерцал – в нем пульсировал собственный свет, точно вторя сердцебиению ёкая, сидевшего напротив. Господин не отнимал пальцев от лба Таки, и лицо Сейгецу оставалось спокойным, хотя слуга его продолжал биться в судорогах.

– Расскажи мне о девушке-лисице, – тихо попросил он. – Куда она идет? Грозит ли ей опасность? Что ждет ее в землях Каге?

Рот Таки распахнулся, и раздался слабый, скрипучий голос, так не похожий на его собственный, радостный и веселый, к которому успела привыкнуть Суюки. Она потрясенно уставилась на ёкая.

– Путь опасен, – прошептал он. – Тянутся руки, тащат их в туман. По стенам глубоко под землей ползут тени. По улицам крадутся шепотки, глаза горят во мраке. У девушки, что умерла, но жива, есть просьба.

Какая-то чушь, подумала Суюки, а среброволосый господин кивнул.

– Что ж, пока не так страшно, – пробормотал он. – А что там с Хакаимоно?

Тело Таки опять сотрясли конвульсии. Маленькие руки задрожали.

– Смерть, – проскрежетал он, и даже в этом натужном шепоте Суюки уловила ужас. – Смерть, хаос, разруха. Горы трупов. Долины огня. Когти и зубы, раздирающие плоть. Ходящие кости, кровь, боль, страх!

– Я так и думал, – со вздохом заключил Сейгецу, а Така тем временем заговорил исступленнее: он продолжал описывать всякую жуть, точно видел ее наяву. Тонкая струйка крови потекла из его носа по подбородку и закапала на руки. – Довольно, – сказал Сейгецу и отнял руку от лба ёкая. Его громкий голос сотряс воздух и землю. – Така, хватит.

Маленький ёкай обмяк, уронив голову на грудь, и поток слов оборвался. Суюки по-прежнему трясло, а Сейгецу просто убрал шар в складки одежды и встряхнул рукавами, а потом снова взглянул на Таку. Тот застонал на подушке, пошевелился и медленно открыл глаз, уставившись на господина.

Сейгецу улыбнулся.

– С возвращением, Така-тян, – произнес он.

Ёкай наморщил лоб.

– У меня что… опять были видения, хозяин?

– Да. – Господин кивнул и бросил Таке шелковый носовой платок. – На этот раз – довольно жуткие, судя по всему. Мне пришлось вытаскивать тебя в наш мир, чтобы ты не нанес себе серьезных увечий.

Така поймал носовой платок, нахмурился, прижал ткань к носу и горестно вздохнул.

– Жаль, что я ничего не помню.

– Да нет, Така-тян, – возразил Сейгецу. – Ты бы не понял этих видений, даже если бы их запомнил. Выбрось это из головы. Я уже узнал все, что мне было нужно.

– Хорошо, Сейгецу-сама. – Кроха ёкай немного воспрял духом и одарил хозяина зубастой улыбкой. – Самое главное для меня – быть вам полезным.

Суюки вдруг охватили опасения. Неужели Така-тян может видеть будущее – хотя бы отчасти? И если так, выходит, господин Сейгецу использует его ради собственной выгоды? От этой мысли ей сделалось не по себе. Сейгецу-сама явно обладал недюжинной силой и владел некой магией, как и госпожа Сатоми. Но для чего ему кицунэ и демон?

Отступив на шаг, Сейгецу резко взмахнул рукой, точно хотел выдрать что-то из воздуха. Безмятежный пруд и сады, окружавшие их, вздыбились огромной беззвучной волной и развеялись струйками разноцветного дыма, оставив после себя темный зловещий лес. Факелы пропали, а с ними и свет, и даже слабое мерцание светлячков угасло, точно их никогда здесь и не было. В этой нежданной тьме глаза Сейгецу вспыхнули, точно огоньки свечей. Он всматривался во мрак.

– Все идет по плану, – задумчиво произнес он, пока Така поднимался на ноги. Подушка под ёкаем тоже обернулась цветным дымом. – Игра обретает очертания, но нельзя позволить обоим ее участникам слишком увлечься ложным путем. Судя по всему, лисичка будет при деле в ближайшее время, так что нам, пожалуй, стоит присмотреть за Хакаимоно, чтобы не пустить все на самотек. За мной, Така. – Он отвернулся, и его великолепные белые одежды и серебристые волосы замерцали в темноте. – Путь до края Мицу неблизок, даже если нас понесут ветра. Пора отправляться.

– А можно Суюки-сан пойдет с нами, хозяин?

Сейгецу обернулся и задержал взгляд на Суюки, все еще парившей среди деревьев. Уголок его губ приподнялся.

– Я думал об этом. – Голос Сейгецу, глубокий и мощный, походил на прохладный горный ручей, и по телу Суюки – от пальцев ног до самой макушки – побежали мурашки. – В конце концов, она, бесспорно, тоже играет важную роль в этой истории.

5

Опаснейшая добыча

Каге быстро меня отыскали.

– Хакаимоно.

Я стоял на верхней ступеньке храмовой лестницы, когда один из них вышел вперед и окликнул меня. То был мадзуцуши семейства Каге в черных одеждах и с выкрашенным белой краской лицом, но она не помешала мне разглядеть капли пота у него на лбу и почуять исходивший от него ужас. За спиной у мага Клана Тени сгрудились с дюжину самураев Каге, и каждый из них сжимал рукоять меча. Я невольно ухмыльнулся. Спустя столько времени, после стольких битв Каге так ничего и не поняли. Один мадзуцуши? Дюжина самураев? Когда мы в прошлый раз схлестнулись с кланом, я раскидал добрую сотню их лучших воинов и ни единой царапинки не получил.

Я с улыбкой воззрился на воинов, замерших меж камней и сорной травы, заполонившей двор. Маленький храм, затерянный у подножия гор Токан Киба на краю территории Клана Неба, рассыпа́лся от древности, в крыше темнело немало прорех, а скрипучий деревянный пол покрывала пыль в дюйм толщиной. Статуя Нефритовой Пророчицы, столь почитаемой людьми, одиноко и печально возвышалась в главном зале, заляпанная кое-где белыми кляксами – спасибо семейству воробьев, построившему гнездо у Пророчицы на голове. Меня эта картина изрядно позабавила, и я даже не сдержал смеха, когда впервые ее увидел. Складывалось впечатление, что храм оставили давным-давно: причиной был то ли мор, то ли нападение, а может, попросту смерть всех монахов от старости – обычное дело среди людей, – и именно из-за этого запустения я решил тут остановиться. Я провел в плену Камигороши немало времени, и с тех пор, как в последний раз видел мир, он разительно изменился. Стоило сперва привыкнуть к нему, а уж потом громить города и заливать земли кровью. Перебить целую ватагу набожных лысиков было бы весело, но такая резня привлекла бы внимание, а сейчас я старался этого избегать.

Однако, как это ни печально, мое появление незамеченным не осталось. Не прошло и трех дней, а Каге уже вышли на мой след. Вот ведь упрямые ублюдки. Впрочем, я знал, что рано или поздно мы встретимся. Целый отряд шиноби и мадзуцуши следил за хозяином Камигороши, которым в ту пору был Каге Тацуми, – чтобы удостовериться, что убийца демонов не рехнулся и владеет собой. Должно быть, когда я вырвался, один из них помчался домой и сообщил Клану Тени, что я вновь на свободе. Не то чтобы маневр был неожиданным, но значил, что Каге уже выдвинулись против меня.

Впрочем, кровавая бойня как нельзя лучше помогла бы мне сбросить напряжение и накопленную ярость. Тем более что речь шла о Каге, династии, которую я поклялся стереть с лица земли за то, что посмели заточить меня в Камигороши.

– Поздравляю, Каге, – проговорил я с улыбкой, стоя на вершине лестницы. – Вы меня нашли. – Улыбка стала шире и обнажила клыки. Несколько воинов содрогнулись. Должно быть, они никогда прежде не видели óни, пусть даже размером с человека. Фактически я пользовался телом Каге Тацуми, пускай теперь, когда я сумел высвободиться, ему и передались некоторые демонические черты. Конечно, я был поменьше, чем в былые времена, но рога, когти и угольно-черная кожа выдавали меня с потрохами. Я по-прежнему выглядел как óни, существо, пред которым даже храбрейшие из людей бледнеют от ужаса. – И что же прикажете с этим делать?

Во мне вдруг вспыхнули искорки чужого сознания. Каге Тацуми, прежний владелец этого тела, отчаянно пытался выгнать меня, помешать тому, что могло случиться. Я почувствовал, как он силится взять надо мной верх, мечется, точно рыба, попавшая в сети, и посмеялся над этими ничтожными попытками воспрепятствовать неизбежному.

Гляди-гляди, убийца демонов. Смотри внимательно, как я буду рвать твоих товарищей на кровавые лоскуты и развеивать их по ветру, смотри и чувствуй свою беспомощность. Но не оставляй попыток. Борись и сопротивляйся, покуда сможешь. Мне нравится ощущать твое разочарование. Внутри меня полыхнула вспышка чужой ярости, и я хихикнул. Последнее мое заточение в Камигороши продлилось почти четыре века, а ты в плену всего три дня. Но и они кажутся вечностью, правда?

Мадзуцуши вышел вперед.

– Хакаимоно, – повторил он. Стоит отдать ему должное, его голос не дрогнул, хотя рукава едва заметно подрагивали. – Госпожа Ханшу приказывает тебе освободить убийцу демонов, Каге Тацуми, и вернуться в Камигороши.

Я расхохотался, и смех мой эхом отразился от стен храма и поднялся в темное небо. Самураи сгруппировались и вскинули мечи.

– Ой, это что-то новенькое, – съязвил я, с ухмылкой глядя на них. – Как-как? Освободить убийцу демонов? Отпустить его, а самому добровольно вернуться в Камигороши еще на несколько столетий? – Я лукаво склонил голову набок. – Мне любопытно: а что я получу, если соглашусь с этими требованиями? Проведу еще четыреста лет, медленно сходя с ума от скуки и отчаяния? – Я покачал головой. – Так себе сделочка, Каге. Дипломат из тебя неважный.

Показная любезность тут же слетела с мадзуцуши. Его черты исказились ненавистью и страхом. Он ткнул тонким пальцем в сторону верхней ступеньки.

– Издеваться вздумал, демон? – брызжа слюной, вознегодовал он. – Освободи Каге Тацуми и возвращайся в меч, а иначе на тебя обрушится гнев всего Клана Тени.

– Гнев всего Клана Тени? – переспросил я. – Человек, да твой клан объявил мне войну еще тысячу лет назад, заточив меня в этом треклятом мече. – Я вскинул перед собой Камигороши, убранный в ножны, и мадзуцуши отшатнулся, словно в руке у меня была отрубленная голова. – Я помню Каге Хиротаку, – продолжал я. – Помню, как он загадывал желание Дракону – просил заточить меня в этом жалком царстве. Обречь на бесконечные страдания. Что ж, его воля исполнилась. – Я достал меч, давая волю ненависти и гневу, копившимся во мне веками. – Слабые, жалкие смертные, чья жизнь столь коротка… Войну мне объявить вздумали, а ведь уже слишком поздно. Я уже объявил ее всему Клану Тени – и не успокоюсь, пока все его члены не будут стерты с лица земли, пока все мужчины, женщины и дети не потонут в собственной крови, пока имя Каге навеки не исчезнет со страниц истории.

– Изверг. – Мадзуцуши побелел. Его глаза наполнились ужасом. – Разговоры тут не помогут. Мы лишь даром теряем время. Убийцу демонов не спасти.

Он опять вскинул руку. По воздуху прокатилась волна неведомой силы, и черные цепи вырвались из камней, чтобы обвить меня. Они опутали мне руки и грудь, обжигая холодом, да так, что теперь я и пошевелиться не мог. Мадзуцуши самодовольно ухмыльнулся и повернулся к самураям.

– Убейте его, – приказал он и кивнул в мою сторону. – Смерть чудовищу! Отрубите ему голову, и пускай демон возвращается в Камигороши. Отстоим честь Каге!

Воины испустили боевой клич и поспешили по лестнице, высоко подняв мечи. Я сощурился и крепче сжал рукоять меча, когда первые из самураев добрались до верхней ступеньки, не ведая, что тихий голос внутри меня отчаянно просит их не приближаться. Он прекрасно знал, что теневая магия мадзуцуши бессильна против тех, кто черпает силы из мрака.

Смотри-смотри, Тацуми. Сейчас твой клан немножечко поредеет.

Зарычав, я высвободился из цепей и рассек пополам двух самураев одним ударом Камигороши. В воздух взвился кровавый фонтан. Куски тел разлетелись в стороны. На мертвых лицах отпечаталось выражение ужаса. А я тем временем обезглавил еще одного воина и выступил вперед, готовый сразиться с остальными. Раздались крики, полные испуга и удивления, а за ними последовала новая атака самураев – вот только чересчур медленная. Алые брызги на миг застыли в воздухе аркой, а после осыпались на камни. Камигороши, неистовый, точно вихрь, метался меж самураев и рубил их на куски.

Я опустил меч, вдохнул кровавый туман и посмотрел на единственного выжившего – мадзуцуши, призывавшего меня обезглавить. Он замер на нижней ступеньке, потрясенно взирая на останки воинов, разбросанные вокруг, и на кровь, стекавшую с лестницы.

– Что ж, – я огляделся с деланым любопытством, а потом посмотрел на соперника. – Кажется, остались только мы двое.

– Демон, – прошептал маг, когда я начал спускаться. Он резко выбросил руку вперед, метнув мне в лицо три черных дротика. Я отмахнулся от них, и они развеялись дымом. Мадзуцуши изумленно округлил глаза и стал пятиться по двору – торопливо, то и дело спотыкаясь. Я шел на мага, уверенно нагоняя его. – Тебе не сломить Каге! – Он взмахнул рукой, две черные собачьи тени соткались из мрака и кинулись ко мне. Одну из них я рассек Камигороши, а вторую задушил, когда она прыгнула на меня. Грозные хищники исчезли без следа.

Маг продолжил отступать.

– Ты не сможешь победить, – все упрямствовал он, задыхаясь. По его лицу заструился пот и закапал на камни. Мадзуцуши вскинул руки, защищаясь от нападения. – Что бы ты ни делал, твое пребывание здесь не бесконечно.

Сеть, сплетенная из мрака, вытекла из его пальцев и полетела ко мне. Я схватил ее и отшвырнул в сторону, а жалкий человечишка наконец врезался спиной в ограду двора. Тяжело дыша, он понял, что угодил в западню, и вжался в камни, не в силах сдержать дрожь. Я остановился в шаге от него. Лицо мадзуцуши, вымазанное краской, взмокло, черные отметины размазались. Он уставился на меня, сверкая белками глаз, непокорный даже пред лицом смерти.

– Мой клан за меня отомстит, – прошептал он. – Госпожа Ханшу знает, что ты вырвался на свободу, Хакаимоно. И пока ты бродишь по нашим землям, Клан Тени не успокоится. Мы прогоним тебя, даже если это будет стоить нам тысячи воинов, шиноби и мадзуцуши!

– Госпожа Ханшу? – со смешком переспросил я. – Да она ведь использовала вас как наживку, смертный. Она и не рассчитывала на вашу победу. – Маг нахмурился, а я фыркнул. – Ханшу меня знает… Мы с ней давно знакомы, с твоей даймё. И она прекрасно понимает, что мне ничего не стоит уничтожить дюжину самураев и одного мадзуцуши. Ты и твои воины были принесены в жертву ради того, чтобы меня задержать, – а может, чтобы проверить, на что я способен. Возможно, сейчас где-то неподалеку прячется шиноби и наблюдает за нами. Пускай. Потом расскажет ей, что к чему.

Я поднял меч и обрушил на мага. Лезвие рассекло ему череп, а потом и все тело. Мадзуцуши упал на колени, развалился надвое и рухнул на землю, истекая кровью.

– Клан Тени погибнет, – сказал я, обращаясь к шиноби-шпиону, который ловил каждое мое слово, и к человечьей душе, заточенной во мне и клянящей собственную беспомощность. – Я буду мстить за каждый день, проведенный в заточении, убивая по одному из Каге – мужчин, женщин, детей, – пока не истреблю всех. Я сотру в пыль их дворцы и города и залью земли кровью, да так, что на них уже никогда ничего не вырастет. А когда встречусь с госпожой Ханшу, посмотрим, сможет ли бессмертная выжить, если вырвать ее иссохшее сердце и сожрать. – Я убрал Камигороши в ножны, развернулся и пошел через двор к ступеням храма. – Передай своей даймё, что не стоит больше ко мне никого подсылать, – велел я незримому шпиону. – Мы с ней и так скоро свидимся.

Краем глаза я уловил едва заметное движение на крыше храма – безликая тень растворилась в ночи. Как только она исчезла, я хмыкнул и покачал головой. Все в точности как я и думал. Клан Тени, при всех своих тайнах, загадочности и заигрывании с мраком, оказался довольно предсказуемым.

Впрочем, отыскали они меня быстрее, чем я рассчитывал. Даже если этот отряд нужен был лишь для проверки, если беспощадная даймё выслала его исключительно эксперимента ради, чтобы выяснить, насколько я силен, за ним последуют другие. Прожив несколько столетий бок о бок с Каге, изучив их повадки и секреты на примере хозяев Камигороши, я узнал о Клане Тени больше всех, не считая бессмертной даймё.

Вот только за это время Клан Тени успел изучить и меня. С дюжиной самураев я мог справиться без труда. А вот побороть несколько сотен будет уже сложнее, особенно если их поведет мадзуцуши. Их новый верховный маг, доходяга по имени Каге Наганори, несносный наглец, обладал недюжинной силой, как я уже успел убедиться. А Каге Тацуми, хоть это и было неприятно сознавать, не мог похвастать бессмертием. Его тело, пускай я и укрепил его и научил быстро исцеляться – а мы славимся этим даром, – было не столь выносливо, как тело óни. Достаточно было перерезать ему горло мечом или пустить стрелу в сердце – и меня снова ждало заточение в Камигороши длиной в несколько веков.

Глубоко внутри забрезжила чужая тоска – это душа Каге Тацуми преисполнилась отчаянной надежды, что его кто-нибудь убьет.

Что, не терпится умереть, Тацуми? Не беспокойся, твое желание скоро исполнится. Только на этот раз я в проклятый меч не вернусь. На этот раз, когда ты погибнешь, я обрету свободу навечно.

Я вскинул голову и посмотрел на луну, медленно поднимавшуюся над крышей храма. Клан Тени обречен на погибель. За то, что заточил меня в Камигороши, за то, что высокомерно решил, будто можно пользоваться моей силой в собственных целях. Никто из членов клана не спасется от моей мести. Всех ждут невиданные страдания и ужас, а в самом конце, когда госпожа Ханшу останется одна-одинешенька среди изуродованных трупов своих соклановцев, я лично сверну ее чертову шею, и с Каге будет покончено. Однако сперва нужно завершить еще одно дело.

Я пошел по двору к подгнившим воротам храма. Камешки шуршали у меня под ногами. Нужно было торопиться. Впереди ждал долгий путь: мне предстояло покинуть земли Клана Неба, опять пересечь владения Тайо и перейти опасные горы Драконий Хребет, разделявшие Ивагото на две части. Переходить их было рискованно даже в хорошую погоду: на безлюдных высотах обитали всевозможные чудовища и ёкаи. Столкнуться с каким-нибудь цутигумо или «горной старухой» было совсем не страшно, но поговаривали, что ками Драконьего Хребта непостоянны и порой требуют жертв. На узких извилистых тропках нередко пропадали люди. Прогулка по горам, кишащим ёкаями и ками, меня ничуть не радовала, но и моим преследователям там пришлось бы несладко. Я твердо решил, что, если кто-нибудь из Клана Тени пойдет за мной через эти суровые неприступные вершины, я сделаю все, чтобы этот поход стал для шпиона последним.

У ворот, где теперь валялись останки каменных стражей, некогда крепких и непоколебимых, я остановился и оглянулся на бойню во дворе. На лестнице храма лежали разрубленные на куски самураи Каге, в грязи остывало рассеченное тело мадзуцуши. Проще простого. Я вдохнул запах смерти. Людей так легко убить. Все равно что затушить свечку.

Тацуми вновь дал о себе знать. Его гнев полыхнул у меня в сознании, и я расплылся в улыбке. Не тревожься, убийца демонов. Тебе не придется наблюдать за изничтожением Каге. Как только я обрету свободу, я избавлю тебя от страданий и отправлю твою душу в Дзигоку. Это только начало.

6

Тропа теней

Мы проследовали за Наганори к маленькому заброшенному кладбищу в лесной чаще.

– Все лучше и лучше, – ворчал Окамэ, когда мы проходили через ветхие каменные врата тории. Земля была усеяна надгробиями, такими старыми и поросшими до того густым мхом, что прочесть надписи на них было невозможно. Я заметила среди могил несколько статуй Дзинкея, Ками милосердия, покровителя заблудших. Время оставило свой отпечаток и на них. В воздухе висела торжественная тишина, все здесь было пропитано древностью, и казалось, будто мир позабыл об этом местечке, не менявшемся много веков. Оставалось лишь надеяться, что души тех, кто нашел здесь последний приют, благополучно упокоились.

– Ох уж этот Клан Тени, умеют они жизнь испортить, – продолжил Окамэ, понизив голос – должно быть, чтобы не потревожить мертвых. – А я-то надеялся, что путешествовать по империи мы будем на каго, в роскоши и комфорте.

Каго называли крытые носилки. Я видела такие в столице – они были лакированные, украшенные золотой окантовкой, их несли по людной улице, а позади ехал самурай верхом на лошади. Блики солнца плясали на начищенном дереве и золоте, но я в тот миг думала только о том, до чего изможденный вид у четырех носильщиков и как они, должно быть, устали от жары.

– Владения Каге находятся у южных границ империи, Окамэ-сан, верно? – шепотом спросила я. – Выходит, путь туда неблизкий?

– Он займет несколько недель, – тихо произнес Дайсукэ. Он сохранял спокойствие, только взгляд метался туда-сюда, точно он ждал, что на нас набросятся призраки или голодные мертвецы. – А может, и больше. Я думал, будут лошади и какое-нибудь сопровождение до края Каге. А нас повели сюда, и зачем? К чему нам кладбище посреди ночи?

– А к тому, что мы, Клан Тени, знаем тьму как никто другой, – ответил Наганори, встретив улыбкой наше смятение. Он остановился посреди узкой тропы и развел руки, точно хотел обнять вид, открывшийся нашим глазам. – Другие кланы страшатся ночи, прячутся от нее, отгоняют ее светом и теплом. Но мрак всегда благоволил Каге, и мы твердо усвоили, что путешествовать в темноте куда быстрее, чем в лучах солнца.

– Загадочно, – отозвался Окамэ. – И как же мы доберемся до цели?

Мадзуцуши опустил руки и одарил ронина сердитым взглядом.

– При помощи ритуала, слишком сложного, чтобы быстро растолковать его суть непосвященным, – сказал он. – Для вас я упрощу. Мы применим технику под названием Kage no michi – Тропа теней. Иначе говоря, мы покинем этот край, нырнув в темноту, и сходным образом появимся на другом конце страны. Так мы преодолеем путь куда быстрее, чем пешком, на лошади или в роскошном каго.

– Значит, правду говорят, – заметил Дайсукэ, – и шиноби Каге и в самом деле могут проходить сквозь стены и пробираться туда, куда остальным путь закрыт, а все потому, что они умеют сливаться с тенями и выходить из них.

Мадзуцуши фыркнул.

– Это лишь слухи, Тайо-сан, но, как и многие сплетни, они содержат зерно истины. В действительности путешествия во мраке – куда более серьезная штука. Понимаете, бывают такие места и такие дни, когда завеса между царством живых и мертвых истончается. Понятное дело, кладбища, – он кивнул на плиты перед нами, – наравне с храмами и полями боя принадлежат к тем самым местам, где мертвые порой бродят среди живых. Тама Мацури, самая долгая ночь в году, – время, когда наши предки могут преодолеть границу между мирами, вернуться в царство живых и навестить родственников, но с восходом они вновь переносятся в обитель усопших.

– Тропа теней соединяет Нингенкай, царство живых, и Мэйдо, обитель мертвых, – продолжал Наганори, а я почувствовала, как меня пробирает дрожь. – Бывают ночи, когда завеса раздвигается, но мы, Каге, научились добиваться этого силой воли и смещать ее настолько, чтобы проскользнуть внутрь. Благодаря этой технике можно преодолеть несколько сотен миль за считаные часы, только обязательно нужен Теневой маг на той стороне, чтобы еще раз отдернуть завесу. Сам ритуал страшно выматывает, и до края Каге мы доберемся в несколько прыжков, но путь до замка Хакумей займет у нас несколько дней вместо недель.

– Изумительно, – признал Дайсукэ, но в его голосе сквозила тревога. – Я и не знал, что Каге способны так легко пересекать границы кланов. В голове не укладывается. Неужели они и армии могут незаметно перебрасывать?

Мадзуцуши хрипло хохотнул.

– Понимаю, к чему вы клоните, Тайо-сан. Однако беспокоиться не о чем. Каге редко используют эту технику, и уж точно не для перемещения войск. Я сильно рискую, переправляя по Тропе теней и вас пятерых.

– Почему? – спросила я.

Наганори посмотрел на меня с презрением.

– Дитя мое, потому что путешествовать по Тропе теней опасно, в чем ты очень скоро убедишься. До Мэйдо оттуда рукой подать, а души мертвых страсть как завидуют живым. Возможно, ты услышишь, как тебя зовет знакомый голос. Или увидишь вдалеке любимого родственника, который будет приветливо тебе махать. Но будь осторожна: зов мертвецов тебя погубит. Стоит сделать шаг в сторону, отклониться от верного пути, и провалишься в их мир. А тех, кто оказался в царстве мертвых, оно так просто не отпустит.

Холодок, сковавший мое нутро, растекся по всему телу под пристальным взглядом Наганори, скользнувшим по всем нам.

– Помните о моем предостережении, – твердым голосом произнес он, – и не слушайте мольбы мертвецов, что бы вы ни увидели, что бы они вам ни сказали. Будет непросто. Каждые несколько лет мы теряем на Тропе мадзуцуши или шиноби. Они понимают все риски, они знают, как пагубен зов Мэйдо, и все же ступают в мир теней – и уже не возвращаются. – Он сощурил черные глаза и ткнул в нашу сторону тонким, как веточка, пальцем. – И вас ждет то же самое, если проявите беспечность или ослушаетесь меня. Но даже в этом случае… – Он снова отпустил тихий смешок и обреченно покачал головой, точно уже успел сделать нужные выводы. – Зов Мэйдо соблазнителен, особенно для тех, кто слаб волей и чужд дисциплине. – Он задержал взгляд на нас с Окамэ и отвел глаза. – Вероятно, мы потеряем по меньшей мере одного из вас по пути к землям Каге.

Наганори отвернулся, и Окамэ скорчил ему вслед издевательскую рожу, а потом склонился к нам.

– Не нравится мне этот малый, – пробормотал он, и Чу тявкнул в знак согласия. – Юмеко-тян, заметила, как он на нас смотрит? Думаю, по меньшей мере назло ему надо добраться до владений Каге целыми и невредимыми.

Учитель Дзиро, про которого все позабыли – так тихо он стоял позади нас, выступил вперед. Вид у него был невеселый.

– Если мы и впрямь пойдем мимо царства мертвых, бдительность нам не помешает, – сказал он. – Мадзуцуши прав: души мертвых очень завидуют живым. Приглядывайте друг за другом. Следите, чтобы никто не сошел с Тропы. Страшно помыслить, что мы увидим и услышим в мире теней.

– И едва ли этот маг бросится нам на выручку, – проворчала Рэйка, недобро покосившись на Наганори. – Не удивлюсь, если кто-нибудь из нас «случайно» споткнется, пока мы будем идти за ним.

Я склонила голову и посмотрела на служительницу храма.

– Потому что Тропа слишком ухабистая или потому что Наганори-сан откажется нам помочь?

Рэйка вздохнула.

– Это лишь предположение, Юмеко. Просто… будь внимательнее рядом с этим мадзуцуши. Я ему совсем не доверяю.

Главный мадзуцуши Клана Тени прервал молчание. Остановившись у подножия высокого каменного надгробия, он поднес два пальца к губам и затянул тихую, монотонную песнь, от которой у меня волосы на затылке встали дыбом. У нас на глазах тень, которую отбрасывало узкое надгробие, потемнела, впитывая в себя свет, и наконец стала похожа на кусочек бездны, черневший в неверном свете факела.

Наганори повернулся к нам и взмахнул бледной рукой.

– Скорее, – поторопил он. – Вход скоро закроется. Идите за мной, не слушайте чужие голоса и не сводите глаз с Тропы. Если повезет, мы пересечем земли Тайо еще до восхода.

Он ступил на узкую полоску тени, отброшенной надгробием, и мрак поглотил его без остатка.

Окамэ едва слышно ругнулся.

Шиноби Каге, почти невидимые в темноте, наблюдали за нами, точно боялись, что после исчезновения Наганори мы попытаемся сбежать. Не буду лукавить: эта мысль приходила мне в голову, – но я сомневалась, что мы впятером сумеем скрыться, даже если попробуем.

Я глубоко вдохнула, пытаясь прогнать страх, сковавший мое сердце. Это все ради Тацуми, напомнила я себе. Я так просто не отдам его Хакаимоно. Надо во что бы то ни стало его вернуть.

Стиснув зубы, я ступила на полоску тени, и мир вокруг мгновенно померк.

Я содрогнулась, обхватила себя за плечи и огляделась. Было холодно, но не как в зимнем лесу или у горного озера. Тут царила мертвенная, оцепеняющая прохлада, точно тебя похоронили в темной, тихой могиле, кишащей червями, жуками и костями. Нельзя было уловить ни легкого ветерка, ни звука, ни запаха – ни единого намека на жизнь. Точно я оказалась посреди узкого нескончаемого коридора, кусочка абсолютной черноты, на Тропе посреди пустоты, убегающей во мрак. Справа я видела кладбище, Окамэ, Рэйку, Дайсукэ, учителя Дзиро и двух собак, но их очертания были нечеткими, размытыми по краям. Окамэ что-то говорил, указывая в мою сторону, но голос его звучал глухо, точно из-под воды, а взгляд проходил сквозь меня.

Слева же была глухая стена, сотканная из тумана. Он протягивал над Тропой рваные щупальца и хватал меня за лодыжки ледяными пальцами. Мертвенный холод, казалось, исходил от самого тумана и того, что он за собой скрывал. На миг он расступился, и я увидела лицо – бледное, с запавшими глазами, оно уставилось на меня из пустоты.

Внутри всколыхнулась паника, и сердце напуганной птицей заколотилось о ребра. Пульс глухо застучал в ушах – казалось, его эхо, эхо единственного источника жизни во мраке, разносится на много миль вокруг.

– Осторожно, – прозвучало за моей спиной. Высокая худощавая фигура Наганори материализовалась рядом, точно привидение. Поджав губы, он смерил меня строгим взглядом. – Не сходи с Тропы, иначе души мертвых мигом на тебя накинутся. Они прекрасно слышат это, – он указал мне на грудь. – Страх тебя выдаст. Если не сумеешь совладать с чувствами, они будут тебя преследовать всю дорогу. – Наганори вздохнул. – Хотя, наверное, я требую слишком многого, пускай ты и оммёдзи. Наложить чары было бы проще. Так ты бы проспала весь путь.

Я покрылась мурашками, отступила на шаг и взмолилась:

– Не надо. В этом нет нужды.

Губы Наганори изогнулись в улыбке.

– Что ж, очень хорошо. Но мне ведь приказано доставить тебя к госпоже Ханшу в целости и сохранности. До остальных мне дела нет, как и прочим Каге. – Он навис надо мной и понизил голос: – Их благополучие полностью зависит от ваших совместных усилий. Постарайся благополучно добраться до владений Каге, иначе твоих друзей ждут неприятные последствия.

Я ощетинилась, а желудок снова скрутило от страха. В этот миг меня так и подмывало воспользоваться лисьей магией, и отнюдь не с добрыми намерениями. Я представила, как к Наганори тянутся сквозь туман призрачные руки и как его одежды вдруг охватывает холодное синее пламя. Вот только маг наверняка почувствовал бы чужие чары и распознал бы во мне кицунэ, а мне совсем не хотелось, чтобы этому человеку стала известна моя истинная природа. Как не хотелось и подвергать других опасности после незавуалированной угрозы от мадзуцуши.

– Ну что за дивное местечко, – язвительно произнес Окамэ, прерывая давящую тишину, и от его знакомого голоса меня накрыла волна облегчения. Ронин пересек завесу между мирами и встал за моей спиной. Нетрудно было представить дерзкую ухмылку, тронувшую его губы, когда он устремил взгляд на мадзуцуши. – Вы в основном тут время проводите, да, маг? Тогда понятно, откуда у вас такой славный характер.

Нагонори вскинул подбородок.

– Бессовестный пес.

– Да, мне все так говорят, – с улыбкой отозвался Окамэ, когда, сопровождаемые вспышками цвета и тепла, из мглы выступили остальные мои спутники. Рэйка шептала тихую молитву ками, а Чу и Ко с рычанием выглядывали из-за ее ног и таращились в туман, округлив глаза.

Наганори отступил от нас и двинулся вперед, словно паря в воздухе.

– За мной, – скомандовал маг. – И напомню еще раз: не сходите с Тропы, никуда не сворачивайте и не всматривайтесь в туман слишком уж долго. Иначе собьетесь с пути и потеряете спутников из виду. Туман коварен: он внушит вам, что вы остались наедине с душами мертвых. И если вы не сумеете отмахнуться от этих мыслей и сосредоточиться на Тропе, они воплотятся в реальности. А теперь поспешим. Мертвецы уже нас заметили, а мне не терпится узнать, скольким из вас повезет дойти до конца.

– Держитесь вместе, – едва слышно сказала Рэйка, и мы, уставившись на Тропу, пустились следом за мадзуцуши по коридору, сотканному из тумана и мрака.

– Юмеко-тян, – позвал шепотом чей-то голос.

Сердце на миг замерло в груди. Невозможно было сказать, сколько времени мы уже шли по Тропе – может, несколько часов, а может, и дней, – но уже начинало казаться, будто мы всегда были здесь. Словно я ничего и не знала в жизни, кроме этой блеклой, мертвенной серости, а прочее попросту стерлось из памяти.

Я чуть повернула голову и увидела человека у самой кромки Тропы впереди. Он смотрел на меня с улыбкой. Его лицо было морщинистым и обветренным, лысину прикрывала знакомая соломенная шляпа, а на ногах были деревянные сандалии гэта. К горлу тут же подкатил ком, а сердце затрепетало, стоило мне узнать, кто это. А он только тихо хохотнул и протянул мне высохшую руку.

– Здравствуй, Юмеко-тян, – сказал учитель Исао.

Я сбавила шаг. На глаза навернулись слезы, но я силой заставила себя отвести взгляд и заторопилась дальше. Никто из моих спутников не заметил монаха у Тропы: остекленевшими глазами они смотрели куда-то вдаль, и лица их были бледными как мел. Рэйка крепко сжала зубы, а глаза Окамэ подозрительно блестели. Украдкой обернувшись, я увидела, что учитель Дзиро решительно идет вперед, глядя исключительно на Тропу под ногами. Дайсукэ шагал следом с маской невозмутимости на лице. Казалось, никто не видит и не слышит тех, кто таится в тумане. Мои спутники были погружены в собственные мысли – а может, им тоже являлись знакомые лица.

– Ну что, лисичка, снова сбежать решила? – спросил Дэнга-сан, появившийся из ниоткуда и зашагавший вдоль Тропы. В его голосе, как обычно, слышались недовольные нотки. – И куда это мы собрались? Сама знаешь, бегать от обязанностей бесполезно – никуда они не исчезнут.

– Прочь, – прошептала я, прижимая уши к голове. – Я всех вас не слышу. И видеть вас не желаю, оставьте меня в покое. – Ни Рэйка, ни Дайсукэ даже не взглянули на меня, а вот призрак Дэнги-сана фыркнул.

– А ты ничуть не изменилась, – со вздохом подметил он и прибавил шагу, чтобы не отставать от меня. – Все такая же беспечная и бессовестная, как и полагается ёкаю. Бездушная лиса. – Его тон стал жестче, в нем засквозили злость и горечь. – А я ведь чувствовал, что не стоит брать тебя к нам. Как только увидел на пороге храма, сразу понял, что тебе тут не место. Учитель Исао был того же мнения.

У меня перехватило дыхание, а глаза защипало от слез. Я попыталась выбросить из головы его слова, но они отдавались в душе пронзительным, болезненным эхом.

– Это ложь, – прошептала я.

– Да что ты? – Дэнга-сан рассмеялся, и на его лице проступило жестокое, язвительное выражение – прежде я видела его от силы пару раз, но все равно оно было до жути знакомым. – Учитель Исао презирал тебя, лисичка. Он прекрасно знал, на что способен ёкай и даже наполовину ёкай. И обучил тебя контролю и дисциплине, потому что опасался, что ты можешь навлечь на нас беду, если тебе дать волю. Он понимал, что ёкаю доверять нельзя.

– Нет! – воскликнула я и отвернулась от Дэнги к учителю Исао, стоявшему в тумане в нескольких футах от нас. Его глаза прятались в тени широкополой шляпы, а улыбка стерлась с лица.

– Лисичка, – прошептал он и покачал головой. Этот печальный, укоряющий голос хлестнул точно плеть. Учитель вскинул голову и посмотрел на меня. Невозмутимый взгляд черных глаз пронзил насквозь, точно мне в сердце всадили нож. – Как я разочарован, – ледяным шепотом проговорил он. – А ведь у меня было столько надежд. Мы тебя воспитали, обучили всему необходимому, обеспечили всем, а ты бросила нас умирать. Хороша благодарность.

Меня точно под дых ударили. Насмешки и злобу Дэнги я еще могла вытерпеть – его слова были жестокими, но ожидаемыми. А вот услышать такое от учителя Исао… Он словно увидел мой самый главный и потаенный страх и вытащил его наружу, чтобы швырнуть мне в лицо. Я опустилась на колени. Внутри меня разверзлась бездна, а глаза наполнились слезами. Дэнга встал позади главного монаха, а по бокам появились Дзин и Нитору, буравя меня тяжелыми взглядами, полными осуждения. Впрочем, все это было не так страшно, как беспощадность в глазах учителя.

– Простите, – прошептала я. В памяти стали стремительно разворачиваться картины той ночи. Пламя, демоны, кровь, безжизненные тела монахов, распростертые на полу храма. По щекам потекли слезы и закапали на одежду. – Я хотела вас спасти…

– Ты бросила нас умирать, – повторил учитель Исао. – Мы пожертвовали собой, чтобы защитить свиток, и нас разорвали демоны, а что сделала ты? Ты должна быть здесь, рядом с нами. Почему же мы погибли, а ты выжила? Иди к нам, Юмеко-тян. – Он поднял руку ладонью вверх и поманил меня к себе. – Иди к нам, – приказал он, – и тебе все простится. Ты начнешь с начала. Все станет как прежде, не будет ни страха, ни боли. Я понимаю, как тебе одиноко, ведь ты единственная лиса-полукровка на свете. Позабудь о своих бедах и о долге. Не думай больше о свитке, Юмеко-тян. Твое место – здесь, с нами.

Не думать больше о свитке?

Я удивленно подняла глаза на учителя Исао. Он смотрел на меня с ласковой, всепрощающей улыбкой и протягивал мне руку. Позади него стояли Дэнга, Дзин и Нитору, но теперь на их лицах была написана надежда, нетерпение…

…и что-то, похожее на голод.

По спине пробежал холодок, и я отпрянула. Улыбка на губах монаха сменилась озадаченным выражением.

– Учитель Исао… – заговорила я. Мой разум словно затянуло паутиной, и теперь он медленно освобождался. – …никогда не велел бы мне позабыть о свитке. Он должен был его защищать и погиб, чтобы свиток не попал в злые руки. Учитель и другие монахи пожертвовали собой, чтобы я смогла сбежать, потому что ничего важнее свитка для них не существовало.

Учитель Исао нахмурился.

– Я погиб, чтобы ты выжила, – прошипел он и подался вперед. Я отпрянула. Его лицо исказила гримаса, и он превратился в измученную старуху, которая уставилась на меня, обнажив желтые зубы. – Неблагодарная девчонка! – процедила старуха. – Твое место – здесь, со мной. Я всем ради тебя пожертвовала: любовью, здоровьем, счастьем. А ты сбежала с каким-то никчемным торгашом! Бесстыжая! И это после всего, что я для тебя сделала!

Я заморгала и покачала головой. Женщина продолжала осыпать меня бранью, и ее голос докучливо звенел в ушах. Позади нее в тумане проступили другие силуэты, вот только это были уже не Дэнга, Нитору и Дзин, а какие-то незнакомые люди. Я вдруг поняла, что старуха ничуть не похожа на учителя Исао и твердит одно и то же, но я почему-то слышу ровно то, чего так боялась, и затаенное чувство вины рвется наружу.

Я изумленно выдохнула. Они же ненастоящие! – сказала я себе. Учитель Исао, Дэнга, Нитору, Дзин – их тут нет вовсе! Я лишь увидела то, чего ожидала… и всегда страшилась.

А старуха продолжала костерить меня за то, что я была ужасной дочерью, забыла о матери, редко прихожу к ней на могилу. Она явно не понимала, что перед ней стоит незнакомка, да еще кицунэ, – получается, и мертвецы тоже видят лишь то, что хотят.

Никакие они не злодеи, вдруг осенило меня. Просто несчастные люди. Наверное, им ужасно одиноко ждать своей участи в Мэйдо. В душах живых они видят тех, кого знали когда-то, и вспоминают о собственной жизни. Я сморщила нос. Наганори стоило бы упомянуть об этом.

Осторожно выпрямившись, я поклонилась безутешным душам, которые стенали за туманной завесой.

– Доброго вам пути, – прошептала я. – И да найдет каждый из вас то, что ищет, чтобы вы смогли двигаться дальше. – Я сделала глубокий вдох и повернулась к душам спиной. Они захлебывались в рыданиях, умоляя меня остаться, но я прибавила шаг, и их стоны и проклятия слились в общий гул. Стараясь в него не вслушиваться, я встряхнулась и огляделась, выискивая остальных.

Однако на темной Тропе больше никого не было. Ни Рэйки, ни Окамэ, ни Дайсукэ, ни учителя Дзиро… Даже Наганори, и тот исчез. Сердце испуганно подскочило в груди, а страх объял душу. Я начала судорожно искать взглядом своих спутников.

– Ясуо? – долетел из темноты тихий шепот, и я облегченно выдохнула, а потом пошла на голос и увидела вдалеке знакомую фигуру.

Окамэ-сан! Мне захотелось окликнуть его, но я сдержалась, заметив, что мертвецы неотрывно следят за мной сквозь завесу. Не желая привлекать их внимание, я устремилась за Окамэ, стараясь ступать неслышно.

– Окамэ! – громким шепотом позвала я, но ронин и ухом не повел. Он стоял у кромки Тропы и смотрел в туман. В нескольких футах от него я увидела бледный силуэт старика, который обвиняюще тыкал пальцем в ронина и выкрикивал слова, которые я никак не могла разобрать. Окамэ весь поник, и сквозь шепот мертвецов до меня донеслись тихие всхлипы.

– Мне так жаль, Ясуо, – глухо произнес ронин. – Прости меня.

Нет, Окамэ, не надо его слушать! Меня снова пронзил страх, и я помчалась к Окамэ, но это было все равно что бежать во сне. Как бы я ни пыталась, у меня не получалось сократить расстояние между нами, хотя я отчетливо слышала его голос, дрожащий, полный муки, плывущий ко мне сквозь мрак.

– Брат, произошла ошибка. Я… я не думал, что все так закончится. Знаю, ничего уже не исправить, но… – Дух что-то ответил ему, и Окамэ снова заговорил, смиренно, с тяжелым чувством вины: – Ясуо, если для упокоения твоей души я должен к тебе присоединиться и другого выхода нет…

– Окамэ, стой! – Я прибавила шагу, но расстояние между нами не желало уменьшаться. – Это не твой брат, а просто злой одинокий дух, который хочет забрать твою душу! Не дай ему утащить тебя в Мэйдо!

Мертвецы зашипели на меня, столпившись у края Тропы. Их голоса взметнулись в воздух. Окамэ наконец обернулся. Его пустой, остекленевший взгляд встретился с моим, пронзив сумрак.

– Юмеко-тян, – тихо произнес он, пока дух подле него скрежетал зубами. – Мне очень жаль, – добавил ронин, и я озадаченно нахмурилась. Его взгляд оставался пустым, но на губах по-прежнему играла знакомая дерзкая усмешка. – Кажется, я не смогу сопроводить тебя до храма Стального Пера. Мой брат Ясуо требует, чтобы я остался с ним. Я должен сделать все, чтобы его душа упокоилась с миром.

– Нет же, Окамэ-сан! Послушай! – взмолилась я, рванувшись вперед. – Это вовсе не твой брат! Не Ясуо! Разве стал бы он требовать, чтобы ты остался тут, в царстве мертвых? Присмотрись к нему и скажи, что видишь!

Ронин покачал головой.

– Неважно, Юмеко-тян, – отозвался он бесцветным голосом. – Я предал своего брата, и из-за этого он погиб. Ясуо прав. – Окамэ снова взглянул на духа и шагнул к нему. Теперь от тумана его отделял всего шаг. – Я должен остаться здесь вместе с братом и всеми, кого я предал. Я отрекся от своих обязательств. Бросил его в беде. – Окамэ судорожно вздохнул, точно успокаивая самого себя, и вскинул голову. – На их месте должен быть я.

Я вскрикнула и поспешила к нему, хотя понимала, что уже слишком поздно и он слишком далеко. Призрачные руки потянулись к нему сквозь завесу и схватили за одежду. Окамэ не сопротивлялся, и духи потащили его за собой, в дымку.

– Окамэ-сан!

Полыхнула сине-белая вспышка, и появился Дайсукэ. Кинувшись вперед, он схватил ронина за ворот в самый последний момент, а потом, упершись ногами в Тропу, дернул назад. Из-за тумана послышались сердитые крики. С колотящимся сердцем я поспешила к аристократу. Тот уже изловчился наполовину вызволить ронина из тумана. Бледные руки никак не отпускали Окамэ, пытаясь увлечь его в царство мертвецов.

– Духи! – процедил Дайсукэ, когда я пришла ему на подмогу и схватила Окамэ за рукав. – Я знаю, вы злитесь, горюете, завидуете тем, кто еще жив. Мне жаль, но я никак не могу допустить, чтобы вы сейчас забрали этого человека. Уж простите, но он нужен здесь!

Он дернул ронина что было сил и высвободил из хватки призрачных рук. Нас всех отбросило на Тропу, и мы повалились друг на дружку. Тяжело дыша, я встала и посмотрела на Окамэ. Ронин лежал на земле. Глаза его были открытыми, взгляд – остекленевшим, а лицо – белее бумаги.

– Окамэ-сан! – позвала я, тряся его за руку. Та безжизненно качнулась, и у меня внутри все сжалось. – Окамэ-сан, просыпайся! Ты меня слышишь?

Он не ответил. Ронин дышал – его грудь быстро поднималась и опадала, – но лицо ничего не выражало, а взгляд был устремлен в пустоту. Заморгав, я посмотрела на Дайсукэ.

– Не отвечает! Дайсукэ-сан, что же нам делать?

Аристократ сел, поморщившись, и опустил взгляд на неподвижного Окамэ.

– Как говорил мой учитель, иногда довольно шепота, чтобы усмирить бурю, но, если слов не хватает, нужен гром.

Я нахмурилась.

– Что-что?

Дайсукэ повернулся к ронину и коротко поклонился.

– Прошу прощения, – едва слышно прошептал он и влепил Окамэ пощечину. Громкое эхо удара тут же разнеслось по темному коридору.

– Ай! – Окамэ подскочил, прижал ладонь к щеке и уставился на аристократа. Вспомнив, где мы находимся, он со стоном улегся обратно. – Kuso[3]! Мы что, в Мэйдо? Это потому что мы умерли?

Дайсукэ улыбнулся. Длинные белые волосы растрепались и упали ему на глаза, а одежды, которые и до этого успели покрыться дырами, пострадали еще сильнее. Вид у него был не слишком опрятный, но ему каким-то образом удавалось сохранять достоинство.

– Боюсь, еще нет, – ответил он. – Хотя несколько секунд назад вы были к этому близки.

– Вот черт, – Окамэ провел ладонью по лицу. – Мерзотные призраки. Мне ведь и впрямь на мгновение показалось, что я вижу Ясуо. – Он посмотрел на Дайсукэ, и по его лицу пробежала тень недоумения. – Зачем ты спас меня, Тайо? – строго спросил он. – Я ведь даже не самурай, а так, грязный пес ронин, напрочь лишенный чести. Если никчемного ронина утащат в царство мертвых из-за его же глупости, ничего в этом постыдного нет.

Аристократ нахмурился.

– Невысокого же вы мнения обо мне, Окамэ-сан, – подметил он скорее с горечью, чем с обидой. – Мы вместе истекали кровью, бились, побеждали чудовищ, демонов и óни плечом к плечу. Я поклялся защищать Юмеко-сан, но есть и еще одна негласная клятва, о которой я всегда помню. Покуда возможно, мой меч будет защищать тех, кто мне дорог, – родственников, друзей, соратников. – Он посмотрел в глаза ронину. – И неважно, кто они и что делали в прошлом.

Над Тропой воцарилась тишина. Казалось, двое мужчин забыли, что я здесь. Дайсукэ не сводил глаз с Окамэ, но в его взгляде не было вызова или осуждения. Первым моргнул и отвернулся именно ронин.

– Kuso, – снова пробормотал он. – Это местечко сводит с ума и толкает людей на всякие глупости. Мой беспутный брат погиб почти пять лет назад, и мы с ним толком никогда не ладили. Но когда я увидел его сегодня… – Окамэ тряхнул головой. – То почувствовал, что он обретет мир, только если я умру, что лишь так можно все исправить. – Он горько хохотнул. – До чего нелепо это звучит, если подумать.

– Неправда, – возразила я, и Дайсукэ с Окамэ удивленно на меня посмотрели, словно только что вспомнили о моем существовании. – Со мной творилось что-то похожее, – призналась я. – Я видела… учителя Исао и остальных… И они звали меня. Твердили, что мое место – с ними.

Дайсукэ мрачно кивнул.

– И у меня похожая история, – сказал он, позволив Окамэ поднять себя на ноги. – Это место… – Он всмотрелся в туман, сквозь который то и дело проступали призрачные лица и доносились злобные рыдания. – Нас зовут вовсе не призраки, – прошептал он, – а наши собственные неудачи и сожаления. Ошибки, которые мы хотели бы исправить, воспоминания, которые нас не оставляют.

– Таковы уловки Мэйдо, – произнес хриплый голос: к нам направлялся учитель Дзиро. Ко шла рядом с ним. Ее белая шубка мягко светилась во мраке. – Лишь считаные души оказываются столь чисты, что попадают в Тенгоку, Небесный Рай, когда тело умирает, – продолжил он. Его трость тихо стучала по Тропе. – Среди них – те, кто прожил без сожалений, кто не страдал от сомнений и робости. И совсем другая судьба ждет порочные души, тех, кто не ведает стыда. Им уготована вечность в Дзигоку. Остальные же – те, кто не слишком хорош для рая, но и не слишком плох для ада, – попадают в Мэйдо, где дожидаются перерождения. Вот почему это место еще называют царством ожидания, размышлений. Именно здесь души обдумывают былую жизнь, вспоминают все ошибки, сожалеют, что поступили так, а не иначе. Если верить учениям, перерождение ждет только тех, кто сумеет примириться с прошлым, распрощатьcя с минувшей жизнью. – Он скользнул взглядом по призрачным фигурам за туманной завесой и сочувственно нахмурился. – У некоторых на это уходят целые столетия.

– Дайсукэ-сан! Юмеко-тян!

Рэйка, сопровождаемая Чу, подбежала к нам, скользнула мимо учителя Дзиро и обвела взглядом каждого.

– Вы целы? – тяжело дыша, спросила она. На лице ее читались тревога и раздражение. – Вы же только что были со мной, а через секунду смотрю – вас уже нигде нет! Я и глазом моргнуть не успела! Что случилось?

Я потрясенно посмотрела на нее.

– А вас разве не звали духи, Рэйка-сан? – спросила я. – Неужели никто из прошлого не досаждал вам просьбами присоединиться к ним в Мэйдо?

Рэйка поморщилась.

– Конечно звали. Мы встретились с моей сварливой матушкой, которая была против того, чтобы я стала служительницей храма. Она планировала выдать меня замуж за богатенького самурая, чтобы пожинать плоды этого брака. Мне всю жизнь приходилось слушать ее оскорбления, так что сейчас ничего нового она мне не сказала. С чего бы?

Окамэ эта история насмешила.

– Жаль, я этого не видел, – сказал он, и Рэйка нахмурилась. – Поглядел бы я, как наша служительница отчитывает духов!

– Вижу, вы серьезно подошли к нашей затее, – заметил Наганори, появившись в нескольких ярдах от нас. На его лице застыло слегка раздосадованное выражение. – И справились с соблазнами, которые сулила Тропа. До чего… вдохновляюще.

Я с укором уставилась на него.

– Могли бы и предупредить, что нас ждет.

Наганори улыбнулся уголком рта.

– А я разве не предупреждал? – с раздражающим спокойствием спросил он. – Впрочем, неважно. За мной. – Он отвернулся и вскинул иссохшую руку. – Дело близится к рассвету, а мы столько времени растратили на беготню за тенями. Путь еще не закончен. Только теперь, если уж решите сойти с Тропы, сходите поскорее, чтобы остальным не пришлось вас искать. Мне бы хотелось добраться до границы владений Клана Земли до того, как взойдет солнце.

Окамэ проводил мадзуцуши сердитым взглядом.

– Наверное, не слишком-то благородно будет вот так невзначай столкнуть его с Тропы, – проворчал он, когда мы снова двинулись за магом.

Рэйка фыркнула.

– Не советовала бы, но только потому, что кто-то уже наверняка пытался это провернуть.

– И то верно, – вздохнул Окамэ. – Наверняка он тот еще параноик. А жаль. Эй, Тайо-сан, – он повернулся к Дайсукэ, невозмутимо шагавшему рядом, – мне вот любопытно. Юмеко увидела старого учителя, я – своего брата, а Рэйку обругал призрак ее матери. А что ты разглядел в тумане? Список, поди, внушительный, учитывая все твои победы как Они но Микото. Может, это был соперник, бросивший тебе вызов при дворе? Или душа воина, которого Они но Микото одолел на мосту?

– Нет. – Взгляд Дайсукэ устремился куда-то вдаль. – Я видел призрак девушки, которая когда-то прислуживала госпоже Сатоми.

Я резко вдохнула. Когда мы, преследуя госпожу Сатоми, добрались до заброшенного замка, где искали учителя Дзиро, нам встретилась хитодама – человеческая душа, – которая сопроводила нас с Рэйкой к священнику. А потом, после схватки с Ябурамой и аманодзяку, мы нашли Дайсукэ. Раненый, истекающий кровью, он почти лишился сознания после битвы с демонами Сатоми. Рядом с ним бледно мерцал в полумраке призрак девушки. Она улыбнулась аристократу и, пускай он не чувствовал ее касаний, ласково погладила его по щеке, прежде чем превратиться в световой шар и уплыть вдаль, преодолев стену. Я еще подумала, кто же она такая, обрела ли покой, сумеет ли продолжить путь.

– Призрак служанки? – изумленно переспросил Окамэ. – Хочешь сказать, после долгих лет жизни при дворе и множества битв ты сильнее всего жалеешь о смерти прислуги?

– Придворные играют в жестокую игру, но у нее есть свои правила и они всем известны, – возразил Дайсукэ. – Во дворце рушат репутацию, заслуживают расположение, теряют честь и средства к существованию. Так было всегда. То же можно сказать и о схватках, в которые я вступал как Они но Микото. Цель и правила ее достижения с самого начала были предельно ясны. Всегда можно было отказаться от битвы, не потеряв лица и не утратив достоинства. Воины, выходившие на мост против Они но Микото, бились храбро и самозабвенно, и жалеть об их смерти – значит бесчестить память о них. А вот та юная служанка… – Дайсукэ на мгновение умолк и посмотрел в сумрачную даль. – Мура Суюки, дочь знаменитого на весь город мастера, изготавливавшего флейты. Она не была ни аристократкой, ни воительницей, но умела ценить красоту. Мы всего лишь раз встретились во дворце императора, и больше я ее не видел. – Он вздохнул с неподдельной болью. – Она прислуживала госпоже Сатоми. Я подозревал, что госпожа-то ее и убила, но теперь у меня не осталось сомнений. И вот Суюки явилась мне в тумане и обвинила в том, что я не спас ее от Сатоми-сан. В том, что она умерла из-за моего бездействия.

– Дайсукэ-сан, это была вовсе не Суюки, – сказала я и хотела добавить, что настоящая Суюки стала призраком, который бродит по замку Сатоми, но осеклась. Я не знала, осталась ли душа Суюки в мире смертных или отправилась дальше. Да и жестоко было сообщать аристократу о том, какая участь постигла Суюки, раз уж после приключений при дворе и множества дуэлей он сильнее всего жалел о ее смерти.

– Я знаю, Юмеко-сан, – с улыбкой ответил аристократ. – Когда мы были в замке Сатоми, из-за ран я впал в забытье и… кое-что увидел. На мгновение мне почудился ее голос. – Дайсукэ нахмурился. – Надеюсь, я ошибся. Надеюсь, душа Суюки продолжила путь, а не задержалась в мире смертных. Но даже если это была она, та Суюки вовсе не походила на плачущую, полную ненависти сущность, которая взывала ко мне всего несколько минут назад. Да, внешность у них была одинаковой, и призрак так и норовил задеть мое чувство вины, но со мной говорила вовсе не та девушка, которую я когда-то встречал. Может, Суюки и была прислужницей, но в ней жила душа поэтессы. Она бы тут надолго не задержалась.

– Ха, – вырвалось изо рта Окамэ. Его лицо приняло странное выражение – словно его тянуло поглумиться, но наглости не хватало. – Ну что ты за аристократ такой, Тайо-сан, – наконец произнес он. – Болтать с прислугой? Обращаться с ней как с человеком? И как ты выжил при дворе, не совершив сэппуку?

Дайсукэ улыбнулся.

– Я ценитель искусства и красоты, Окамэ-сан, – ответил он и пожал плечами. – И точно знаю, что красоту можно встретить везде, вне зависимости от положения и обстоятельств. Истинная красота – редкий дар, он скрыт от других, и его часто не замечают. А проявиться она может в самый неожиданный момент. Я стараюсь отдавать ей должное каждый раз, как вижу.

– Красивая мысль, Дайсукэ-сан, – похвалила я. – В духе учителя Исао.

– Ага, – бесцветным тоном подтвердил Окамэ, – вот только мне все эти слова не говорят ровным счетом ни о чем.

– Эй вы трое, – Рэйка обернулась к нам. Даже у Чу, семенившего у ее ног, был раздраженный вид. – Мы идем по Тропе через царство мертвых, а не по весенней ярмарке, – сердитым шепотом напомнила она. – Ваша нескончаемая болтовня привлекает внимание! Не соизволите ли помолчать, пока мы не оторвемся от злобных духов, мечтающих утащить нас в Мэйдо?

– Простите, Рэйка-сан! – прошептала я. Мои спутники тоже что-то пробормотали в знак примирения, хотя Окамэ, не совладав с искушением, скорчил рожу священнице, как только она отвернулась. Души мертвых по-прежнему плакали и стенали, и их горькие обвинения достигали моего слуха, но голоса казались далекими и неважными. Рядом с Окамэ, Рэйкой и Дайсукэ я четко понимала, где реальность. Мертвецы уже не могли сбить меня с пути. Слишком уж много важных целей стояло передо мной.

Только дождись меня, Тацуми. Я уже иду. Мы скоро увидимся, клянусь.

Мы молча продолжили шагать по Тропе.

7

Проклятая могила

Мое путешествие через горы длилось почти целую неделю, и настроение у меня было прескверное.

За это время я убил двух цутигумо, гигантских горных пауков, нападающих на беспечных путников, которым не посчастливилось оказаться возде их пещеры, а теперь меня по пятам преследовала окури-ину – собака-ёкай, черная как ночь, да еще крупнее волка. Она держалась на расстоянии, спрятавшись от моих глаз, и поджидала, пока я споткнусь и упаду, а она сможет перегрызть мне глотку. Если бы я никуда не торопился, я бы прикончил эту докучливую псину, но ветер со снегопадом все усиливались, а окури-ину, к несчастью, обладали поразительной способностью отличать настоящее падение от притворного, так что подманить их было невозможно. Так что я продолжил путь, царапая когтистыми ногами снег и камни и обжигая кожу ледяными градинками.

Тацуми, как я заметил, углубился в себя. Последние несколько дней я почти не ощущал его присутствия. Разве что слабые вспышки чувств время от времени напоминали мне о том, что он еще живет в этом теле. Честно говоря, это слегка раздражало. Я рассчитывал, что убийца демонов будет страдать от отчаяния и бессильной ярости не один месяц, а то и год, глядя, как я вырезаю его клан, а потом сдастся окончательно. Впрочем, не то чтобы его уход в себя стал большой неожиданностью. Из Тацуми чуть ли не с рождения делали «оружие», его учили жить без чувств и привязанностей. И он научился превосходно подавлять свои эмоции.

Ветер наконец стих, и бледный оранжевый свет коснулся затуманенных горных вершин, прогоняя звезды и докучливого окури-ину, преследовавшего меня. Когда солнце поднялось в небо, окрасив снега розовым, я добрался до вершины Драконьего Хребта и обвел взглядом раскинувшиеся передо мной земли.

Далеко-далеко внизу, в долине, еще окутанной мраком, мерцали крошечные огоньки деревень, малых и больших городов семейства Мицу, Клана Воды. В тени гор дремали три огромных озера, а плодородные земли были испещрены десятками рек, ручьев и прудиков. Огромная Золотая Река, огибая горы Драконьего Хребта, змеилась по владениям Мицу, а после убегала на запад, к побережью, где впадала в бухту Драконья Пасть в городе Сэрью, столице Клана Воды.

К счастью, мой путь не лежал в те края. Я всмотрелся в долину и нашел взглядом следующий пункт назначения. Озеро Сэйдзюн Муцуми, самое большое из трех великих озер и крупнейшее в Ивагото, в тени гор казалось совсем черным. На бескрайней водной глади сверкали искорки света, по берегам ютились фермы и деревеньки, а меж ними пролегали леса и равнины. Озеро было до того велико, что пересечь его можно было лишь за пару дней, не быстрее.

Я начал спуск с горы. Солнце светило мне в спину. И хотя цель маячила у меня перед глазами, тропа оказалась крутой и извилистой, и потому я шел по ней до самой ночи. Когда я наконец добрался до дремучего леса и холмов у подножия Драконьего Хребта, радуясь тому, что снега остались позади, а меня снова объяла влажная духота позднего лета, уже стемнело. О́ни не могут замерзнуть до смерти, но мы существа из огня и жара, и наша кровь может обжечь людскую плоть. Холод я не особо любил.

Когда я вышел из леса к пыльной дороге, которая вела к одинокой деревеньке у кромки озера, луна уже поднялась высоко. У воды стояли домики на сваях, крытые тростником, и тянулись деревянные пристани с дюжиной лодок. Отсюда озеро Сэйдзюн напоминало маленькое море, раскинувшее свои воды во мраке до того широко, что дальнего берега не было видно.

Легкий ветерок принес с собой запахи рыбы и сырости, а за плеском волн я различил чью-то тихую песню. Обведя взглядом кромку озера, я заметил неподалеку одинокую рыбацкую лодку с фонарем на корме. Его свет покачивался на воде. Жилистый рыбак что-то напевал себе под нос, вытягивая на борт сеть, полную извивающейся рыбы, и я не сдержал улыбки.

Бесшумно выступив из-за деревьев, я направился к озеру. Старик, слишком увлеченный песней и уловом, не замечал меня, пока я не запрыгнул прямиком к нему в лодку.

– Прошу прощения, – сказал я, когда он, выронив сеть, развернулся ко мне. Гнев во взгляде сменился ужасом. Старик открыл было рот, чтобы вскрикнуть, но я вцепился когтями в его морщинистую шею и надавил – теперь он не мог даже пискнуть. – Но мне надо одолжить у вас лодку.

Старик задергался. Он судорожно схватился за мое запястье и принялся царапать его, широко распахнув рот в попытке издать хоть какой-то звук. Я поднял его в воздух и держал, пока он не перестал сопротивляться и не обмяк у меня в руке, едва не потеряв сознание. Только тогда я слегка ослабил хватку, и он шумно вдохнул.

– Так вот, – учтиво проговорил я, – как я уже сказал, мне надо одолжить у вас лодку. И вы, дорогой мой смертный, переправите меня на остров посреди озера. Уверен, вы знаете, о чем речь. – Старик ахнул, и я снова стиснул пальцы, выжимая воздух из его трахеи, так что бедолага не успел ничего возразить. – Вези меня на остров или я кишки твои рыбам скормлю. Выбирай. На чем остановимся? – продолжал я.

Старик побелел как бумага. Губы его посинели, а глаза округлились. Он судорожно схватился за мои когти, сомкнувшиеся у него на шее, а потом указал на весла, лежащие на дне лодки. Я осклабился.

– Разумный выбор.

Я бросил его на дно лодки, и он неуклюже упал, поскуливая как собака. Я немного выждал – хотел проверить, не бросится ли он за борт. В этом случае я бы вспорол ему брюхо и пустил внутренности по воде. С трудом поднявшись на колени, он простер руки вперед и прижался лбом к деревянному днищу, не обращая внимания на сырость и рыбин, прыгающих и задыхающихся вокруг него.

– Умоляю, прошу вас, господин, сжальтесь! – прошептал он. – Высаживаться на острове запрещено! Проклятье…

– Мне прекрасно известно о проклятье, смертный, – перебил я. – Но меня это не волнует. – Я шагнул вперед, и моя тень упала на его исказившееся лицо. – Если не можешь меня туда переправить, ты мне больше не нужен. Передавай рыбкам привет, когда вы встретитесь на дне.

– Нет! – Старик содрогнулся, распрямился, взял весла и медленно опустился на сиденье. – Ками, простите, – прошептал он и, не глядя на меня, взял курс на северо-запад. Мы поплыли во мрак.

Прошло несколько минут, и берег пропал из виду, а вместе с ним и огни деревеньки. Вскоре остались только озерная гладь с лунной дорожкой да звезды над головой. Пока старик работал веслами, я не сводил глаз с горизонта, где вода встречалась с небом.

Через несколько часов пути, за которые мы ни разу не сбавили темпа, впереди наконец показалось что-то новенькое – мы приближались к рваной туманной завесе, густой и непрозрачной, будто протянувшей во все стороны растопыренные когти. Когда одно из щупалец тумана обвилось вокруг лодки, старик заскулил и начал грести медленнее.

– Милостивый Дзинкей, – с дрожью в голосе проговорил он, округлившимися глазами уставившись на завесу. – Остров уже открыл на нас охоту. Проклятие нас погубит! Я… я не могу…

Я улыбнулся, обнажив клыки.

– Что, решил все-таки попытать удачу в воде, а?

– Ками упаси! – В его лице теперь не было ни кровинки. Рыбак крепче схватился за весла и принялся грести с удвоенной силой. – Хечимон, защити меня, – прошептал он, и я с отвращением скривился. Хечимоном звали бога силы и храбрости. Он презирал демонов, всякую нежить и прочих «порочных существ» и часто изображался как славный воин в человечьем обличье, давящий óни. Его имя считалось у демонов бранным, и, не будь рыбак моим переправщиком, я бы вырвал ему язык за такие речи.

Лодка устремилась вперед, и мы нырнули в белое облако.

Туман сомкнулся вокруг нас, точно челюсти страшного зверя, заглушив все звуки. Впереди уже ничего не было видно. Смертный у моих ног все нашептывал имена заступников: взывал о помощи к Хечимону, Дзинкею и другим ками.

– Пустая трата времени, – сказал я, глядя на трясущегося старикашку, и тот испуганно дернулся. – Ты что, не чувствуешь, что это место пропитано духом Дзигоку? Нет тут никаких ками, и никто тебя не услышит. Только и делаешь, что привлекаешь внимание обитателей острова.

Рыбак пропустил мои слова мимо ушей и продолжил шептать молитвы. Я подумал, уж не сломать ли ему ногу – тогда он точно отвлечется, но, скорее всего, закричит, а это насторожит силы, таящиеся в тумане, и отсрочит мое прибытие на остров.

В голове мелькнула гневная мысль, напомнив мне о том, что Тацуми никуда не делся и по-прежнему наблюдает за всем, что творится вокруг. Он так долго молчал, что я уже и забыл о нем.

Я усмехнулся. Ты же знаешь, куда мы держим путь, а, Тацуми? Смотри-смотри, не отвлекайся, ведь помешать мне ты все равно не сможешь. И что-то мне подсказывает, что остров нас так просто к себе не подпустит. Еще бы, ведь столько порока…

Мертвенно-бледная рука схватилась за борт, накренив лодку, и существо, когда-то бывшее человеком, выбралось из озера. Теперь от него остались лишь сморщенная плоть да блестящие кости, закутанные в лохмотья. Голый череп, опутанный водорослями, уставился пустыми глазницами на рыбака, а костлявые пальцы потянулись вперед и схватили его за ворот. Старик завопил от ужаса. Я и опомниться не успел, как бедолагу уже стащили за борт. Жуткий крик оборвался, как только рыбак ушел под воду.

Я вскинул бровь.

– А я ведь предупреждал, – сказал я, глядя на пузырьки, всплывшие там, где мгновение назад исчез человек. В тумане разносились чье-то неясное бормотание и тихие шепотки – невозможно было понять, откуда именно они долетают. Я со вздохом достал Камигороши, озарив дымку вокруг алым светом. Учитывая, что это место было насквозь пропитано злом, не стоило удивляться, что тела людей, погибших в озере, всплывут и откроют охоту на живых, и все же шинковать ходячих мертвецов было занятием довольно бессмысленным. В чем забава убивать тех, кто уже умер?

Лодка, лишившаяся гребца, лениво скользила вперед, но я не собирался садиться и браться за весла. Особенно теперь, когда в тумане раздавался нарастающий плеск.

Из воды снова показалась бледная рука, и через борт перемахнул еще один утопленник. От него несло смертью и гнилой рыбой, а одежда почти совсем истлела. Из голого черепа вырвался полный муки стон, а ко мне потянулись костлявые пальцы. Утопленник явно вознамерился уволочь меня с собой на дно. Я лишь хмыкнул в ответ на подобную дерзость.

Камигороши сверкнул, перерубая тонкую шею, и череп полетел обратно в озеро. Обезглавленное тело дернулось и повалилось за ним, а вода вокруг меня начала бурлить.

Из нее полезли новые трупы – они хватались за борта, раскачивали лодку, лезли внутрь. Я размахивал мечом, рубя головы и руки, рассекая надвое тела неугомонных утопленников. Лодка была маленькой, а поток мертвецов казался неиссякаемым. Воздух вокруг наполнился гнилостным запахом и жалобными стонами. Сверкал Камигороши, повсюду разлетались куски тел, падавших в воду и на дно лодки.

– Ну что за детские игры, – прорычал я, разрубая два трупа разом. – Слишком просто. Неужели нельзя придумать испытание поинтереснее?

Точно в ответ на мои слова в лодку полезли новые мертвецы. Я поднял меч, чтобы разделаться с этой толпой, но тут сзади за лодыжку меня схватила холодная рука. Я обернулся и пнул труп, да так, что его челюсти щелкнули под моей подошвой, и утопленник соскользнул обратно в озеро.

Что-то прыгнуло мне на спину, и в плоть вонзились острые когти. Моя рубашка хаори тут же пропиталась ледяной водой. От запаха гнилой рыбы защипало в глазах, а очередной труп зашипел мне на ухо и склонился к шее, собравшись ее укусить. Я завел руку за спину, схватил мерзкий, скользкий череп и раскрошил его в пальцах, сорвал мертвеца с себя и швырнул его в утопленников, наводнивших лодку, так что все они полетели в озеро.

Наступила тишина, разбавляемая лишь тихим плеском воды, бьющей в борт. Я ждал, Камигороши пульсировал у меня в руке, но новых мертвецов, желавших утащить меня на дно, все не появлялось. Я выпинал из лодки ошметки тел, взял весла и продолжил грести.

Через несколько минут послышался громкий скрежет – лодка налетела на каменистый берег, который невозможно было разглядеть в тумане. Я сошел в воду – она доставала мне до колена – и вытащил лодку на сушу, а потом распрямился и огляделся.

Вокруг по-прежнему висел туман, только не такой густой, как над озером, и сквозь него я разглядел несколько деревьев с устремленными в небо кривыми ветвями, напрочь лишенными листвы. Под ногами были камни вперемешку с грязью; травы я не увидел вовсе, только несколько чахлых кусточков под все теми же деревьями. Дух Дзигоку чувствовался здесь особенно остро – а все из-за того, что скрывалось в недрах острова. Сама земля была пропитана тленом и разложением. Место и впрямь было проклятым, и я невольно затосковал по дому. Дзигоку ведь соткан не только из огня и серы. За пределами демонских городов, вдали от криков, пыток и постоянных стычек, есть много мест наподобие этого – безжизненных, туманных и зловещих, где на деревьях висит лишь жалкая горстка измученных душ.

Интересно, подумал я, изменилось ли царство мертвых за мое отсутствие. Не забыли ли меня демоны, óни и О-Хакумон, правитель ада?

Я со смешком отмахнулся от внезапных мыслей о родном крае и воспоминаний о том, что было несколько тысяч лет назад. Слишком уж много времени я провел в сознании безвольных людишек. Что толку думать о прошлом? Если властитель Дзигоку и мои сородичи позабыли меня за века, что я томился в плену у смертных, я напомню им, кто я такой и почему зовусь величайшим демоном.

Преисполненный решимости, я направился в глубь острова.

Он был небольшим, и даже в тумане я вскоре нашел то, что искал, – неровный скалистый холм. На самом деле его трудно было пропустить. У подножия, завывая и спотыкаясь, бродили несколько оживших мертвецов. Я разрубил их, обогнул обсидиановый выступ и нашел узкий вход в пещеру – едва заметную щель среди камней, прикрытую кустами и вьющимися растениями. Земля у входа была усыпана костями, а один из кустов вцепился в меня шипастыми ветками, когда я проходил мимо. Не обращая внимания на мерзкое растение, я повернулся боком и протиснулся внутрь.

Мои глаза мгновенно привыкли к кромешной темноте, чему я был несказанно рад. Пускай я и делил бренное тело с Тацуми, убийца демонов был порождением теней, и во мраке ему было уютнее, чем при свете, что ощущалось даже на физическом уровне. Пещера размерами больше напоминала нору в скале, но у дальней стены виднелись ступеньки, спускавшиеся в черноту.

Когда я добрался до верхней, во мраке прошелестел шепот.

– Чужак, ты ступил на прóклятую землю. Убирайся, а не то на тебя обрушится гнев Дзигоку.

Я ухмыльнулся.

– Гнев Дзигоку? – переспросил я, и мой голос эхом покатился вниз по ступенькам. – Я Хакаимоно, первый генерал О-Хакумона и верховный господин óни. Так что, уж поверь, о гневе Дзигоку я знаю столько, сколько тебе и не снилось.

– Хакаимоно? – шепотом переспросил собеседник. – Быть такого не может. Хакаимоно заточен в проклятом мече вот уже четыре столетия. Ты не первый О́ни. Повторяю, убирайся отсюда, а не то отправлю твою душу в Дзигоку, и ее там разорвут настоящие демоны!

Я вздохнул и стал спускаться по ступенькам. Голос зашипел на меня, вновь потребовал уйти, напомнил, что мне тут делать нечего. Я не слушал, просто шагал по лестнице, и она привела меня в короткий коридор, предварявший другую пещеру, уже просторную. Я вошел в нее. Внутри мерцал оранжевый свет. Я огляделся в поисках его источника.

Сперва пещера показалась мне пустой. Четыре факела горели вокруг святилища посреди зала. На алтаре стояли зажженные свечи, но их фиолетовое пламя, казалось, впитывало мрак, а не разгоняло его. Каменное возвышение по центру пустовало, словно то, что занимало его прежде, было потеряно или украдено. Я подошел к святилищу, и тут факелы зашипели и погасли. Пещера погрузилась во тьму, в которой слабо мерцали лишь огоньки свечей.

– Тебя ведь предупреждали: не ходи сюда.

Я обернулся: из темноты выступили три фигуры. Передо мной предстали женщины, точнее, существа, похожие на женщин. Кожа у них была испещрена пятнами – красными, синими, зелеными, у каждой свой цвет. Волосы у всех были белые, длинные и спутанные, ногти на костлявых пальцах пожелтели и отросли по меньшей мере на фут. На голове виднелись маленькие рога, а глаза светились во мраке желтым. Ведьмы окружили меня, тонкие губы приподнялись, обнажив острые зубы.

Я улыбнулся.

– Какая встреча! Добрый вечер, дамы. Я и не знал, что вы трое еще бродите по царству смертных.

– Х… Хакаимоно? – изумленно переспросила зеленая ведьма, побледнев. – Это правда вы! – Она отпрянула и тут же пала ниц. Другие последовали ее примеру. – Простите нас, господин, мы не узнали ваш голос! Мы думали, вы заперты в Камигороши! Таковы были последние вести!

– Я только недавно освободился. Должен признать, не ожидал встретиться тут с сестрами Яма. – Не обращая особого внимания на распростершихся у моих ног колдуний, я посмотрел на святилище, по-прежнему залитое призрачным фиолетовым светом, и вздохнул. – Раз вы трое тут, напрашивается вывод, что Владыка демонов пропал из гробницы.

Ведьмы переглянулись.

– Верно, Хакаимоно-сама, – сказала красная, поднимаясь с земли. – Как и вы, господин Генно недавно покинул свое узилище, еще и полугода не прошло. Мы были среди тех, кто помогал вызволить его душу из Дзигоку и переселить ее в смертное тело, чтобы она снова могла перемещаться по этому миру. – Ведьма моргнула и посмотрела на меня желтыми глазами. – Вы ведь… поэтому пришли, Хакаимоно-сама? Потому что узнали, что Владыка демонов освободился, и захотели примкнуть к его войску?

– Вообще, я надеялся с ним поговорить, – ответил я. – Думал призвать его душу и пообщаться с ним в Дзигоку, но, раз уж он на свободе и снова бродит по царству смертных, не придется озадачиваться поиском подходящей жертвы. – Я нахмурился и посмотрел на красную ведьму, чье имя опять стерлось у меня из памяти: то ли Урагири, то ли Усамоно – я постоянно забывал, кого из сестер как зовут. – Говорите, Генно сбежал из Дзигоку полгода назад?

– Так, Хакаимоно-сама.

– Тогда почему же он до сих пор не собрал новую армию и не объявил людям войну? Помнится, перед смертью он поклялся отомстить всему роду людскому, я сам это слышал.

Ведьмы снова переглянулись.

– Понимаете ли, Хакаимоно-сама, – начала синяя, – возвращение господина Генно держалось в секрете эти шесть месяцев. Вот почему мы здесь… – Она указала на сестер. – На случай, если кто-нибудь придет, чтобы заглянуть в гробницу господина Генно и удостовериться, что его тут и впрямь нет. Наша задача – затыкать рты таким смельчакам, дабы никто раньше времени не узнал, что господин покинул Дзигоку. Но дело в том, что тело Владыки полностью уничтожено. Для ритуала призыва из бездны у нас был только череп.

– Вот как, – сказал я. Для того чтобы призвать душу из Дзигоку и крепко привязать ее к царству смертных, нужно провести сложный и опасный кровавый ритуал. Ошибки в нем чреваты катастрофой. Для того чтобы душа осталась в мире живых, требовалось тело, желательно – то самое, в котором она когда-то обитала, иначе затея становилась крайне рискованной. – Дайте-ка предположить: что-то пошло не так, верно?

Сестры поморщились.

– Мы смогли призвать душу Генно, – ответила синяя. – Но…

– Физическое обличье господина так и не материализовалось, – подхватила зеленая. – Должно быть, мерзкие людишки совершили над телом обряд очищения, прежде чем его уничтожить. Господин Генно в царстве смертных, но его душа обитает в черепе. – Она выдержала паузу. – И только в нем.

Мой хохот эхом прокатился по пещере. Ведьмы уставились на меня.

– Хотите сказать, самый могущественный кровавый маг, что когда-либо ходил по землям живых, предводитель войск ёкаев, демонов и нежити, который в одиночку осуществил демоническую революцию и почти что поставил всю страну на колени… превратился в злобную летающую голову?

Красная ведьма простонала.

– Это еще не все. Господин может перемещаться в обличье призрака, но отдаляться от черепа – нет. Он сохранил былое могущество лишь отчасти, потому что лишился тела.

– Понятно, – проговорил я, наконец осознав, что к чему, и зарычал. Более подходящего момента выдумать сложно. Вряд ли это совпадение. – Выходит, Генно надеялся воспользоваться Драконьим свитком. Вот почему его призвали именно сейчас, ведь совсем скоро наступит ночь Желания.

– Все так, господин Хакаимоно, – подтвердила зеленая ведьма. – Изначально он хотел воспользоваться желанием, чтобы стать императором и убить всех даймё. Но из-за… непредвиденного происшествия теперь он намеревается использовать свиток иначе.

– Чтобы вернуть себе тело и былую силу.

– И снова завоевать Ивагото, – кивнув, закончила синяя ведьма. – Он лишился армии, которой некогда командовал, но постепенно набирает новое войско. Каждый день оно пополняется кровавыми магами, ёкаями и демонами. Одной вести о том, что Владыка демонов вернулся в царство смертных, оказалось достаточно, чтобы призвать его последователей со всех концов страны.

– Стало быть, и вы, Хакаимоно-сама, собрались вступить в его армию? – спросила красная ведьма. – Как было во время первого восстания Владыки? С вашей помощью люди падут пред нами, точно рис пред серпом.

Я ухмыльнулся. В тот раз я примкнул к восстанию Генно не столько ради того, чтобы его поддержать, сколько из желания воспользоваться всеобщим хаосом и самому устроить резню и бедлам. Четыреста лет назад, когда в стране бесчинствовало войско нежити и демонов, самурай по имени Каге Сабуро в попытке защитить замок Клана Тени извлек могущественный проклятый меч из запечатанной гробницы в подземелье. Этот отчаянный глупец решил, что Камигороши даст ему силу и поможет перебить всех чудовищ, напавших на его родной край.

Он оказался прав, и все же последствия были для него неожиданными. К тому времени мой рассудок уже успел помутиться от нескончаемого заключения в мече. Каге Сабуро стал первым человеком, в которого я вселился, но, вместо того чтобы обдумать и тщательно спланировать свой следующий шаг, я, впервые за несколько столетий вкусив свободу, почувствовал, как что-то во мне надломилось, и устроил бойню, о которой Каге и по сей день говорят, понизив голос. В пылу решающей битвы Каге Сабуро зарезали, а вскоре и Генно был убит лучшими воинами клана. Многие уверовали в то, что Владыка демонов заключил соглашение с Первым О́ни и что мы общими силами хотели разгромить империю.

Это было верно лишь отчасти. Никакой сделки с Генно я не заключал, наши цели совпали совершенно случайно. Я готов был истреблять людишек бок о бок с армией кровавого мага, покуда тот помнил о том, что он мне не командир и я никогда ему не подчинюсь. Хакаимоно ни перед одним смертным не склонит головы, даже перед самопровозглашенным Владыкой демонов.

Когда Генно впервые напал на империю, я был обезумевшим яростным существом, одержимым жаждой мести, и главная цель моя состояла в том, чтобы перебить как можно больше врагов, прежде чем меня снова заточат в мече. Теперь же у меня было время поразмыслить, составить план, тщательно обдумать, что я предприму, если снова появится такая возможность. Теперь я был готов.

– Вообще, я надеялся в нее вступить, – сказал я ведьмам, чьи желтые глаза тотчас вспыхнули, точно огоньки свечей. – До меня дошли слухи о возвращении Генно, и я решил выяснить, правдивы ли они. Жаль, что его тут нет. Я бы хотел с ним потолковать, разузнать, как именно он замыслил уничтожить империю. Но раз уж вы говорите, что он теперь лишь призрак…

– Мы отведем вас к нему, Хакаимоно-сама! – воскликнула синяя ведьма. – Уверена, Владыка будет рад поговорить с вами. Мы охраняли его гробницу на случай, если сюда забредет кто из смертных, но слухи об острове отпугивают почти всех, а остальных побеждает нежить. Так что мы тут не нужны.

– Да! – подхватила красная сестра. – Раз уж Хакаимоно-сама снова на свободе, нельзя упускать такую возможность! Вы пойдете с нами к Владыке Генно, Хакаимоно-сама? Путь неблизкий, но мы можем выступить прямо сейчас.

Я спрятал улыбку.

– Где же сейчас прячется Генно?

– В проклятом замке Оникаге, в Тысячеглазом лесу.

Я фыркнул. Тысячеглазый лес, дремучий и дикий, протянулся меж землями кланов Огня и Воды. Изначально он назывался Ангецу Мори, но об этом помнили только знатоки истории и те, кто прожил не одну тысячу лет. В стародавние времена, на самой заре империи, лес стал поводом для жестокой вражды между семьями Хино и Мицу – оба клана заявляли свои права на него и лесные богатства. Несколько десятилетий шла кровопролитная война, а потом император вмешался и объявил Ангецу Мори собственностью империи, положив конец распрям. На границе кланов Воды и Огня воздвигли святилище, в лесу запретили охоту, и каждый месяц разрешалось собирать плоды лишь с некоторых деревьев у самой опушки.

А четыреста лет назад Владыка демонов затеял восстание против империи. При помощи кровавой магии и полчищ демонов и нежити он построил себе замок глубоко в лесной чаще. И по мере того как росла сила Генно, а вместе с ней и армия демонов, ёкаев, кровавых магов и злых духов, Ангецу Мори менялся. Он становился все темнее и непролазней и вскоре начал жить собственной жизнью. Когда Владыка демонов пошел войной на Ивагото, душа леса уже была отравлена злобой и ненавистью. Те, кто забирался в чащу, либо оставались в ней навсегда, либо возвращались безумцами. А после смерти Генно в залитой кровью долине Тани Хитокаге, когда его рассекли на части, лес утратил былое имя. Теперь его называли не иначе как Тысячеглазым и считали проклятым местом. Никто из людей в здравом рассудке не осмеливался туда заходить – никому не хотелось столкнуться с призраками, стать одержимым, быть сожранным чудовищами или попросту сгинуть во мраке.

– Вполне очевидный выбор для Генно, – подметил я, глядя на сестер. – Но вряд ли кто-нибудь отважится его там потревожить. – Пожав плечами, я поднял коготь и указал на выход. – Что ж, замечательно, отведите меня к Владыке демонов, лишенному тела. Посмотрим, получится ли избежать ошибок прошлого.

Сестры направились к выходу из гробницы, а я явственно ощутил внутри ужас Тацуми и мысленно обратился к нему. Что случилось, Тацуми? – полюбопытствовал я. Неужто встреча с Владыкой демонов, чья армия практически уничтожила империю четыреста лет назад, расходится с твоими убеждениями, а, убийца демонов? Я улыбнулся, ощутив прилив его ярости. Не беспокойся, я не желаю подчиняться никому из смертных, даже самопровозглашенному Владыке демонов. Его мелочный бунт ничего для меня не значит. Но если он даст мне то, чего я хочу, я поиграю по его правилам, пусть и недолго. К ярости и отвращению, бурлившим в Тацуми, добавился страх, и я хохотнул. А я-то думал, ты обрадуешься, убийца демонов. Если все пойдет по плану, мы наконец освободимся друг от друга. Ты разве не этого всегда хотел? Больше не чувствовать… вот этого всего.

Слабый проблеск надежды в убийце демонов вызывал жалость, как ни старался он скрыть свои эмоции. Его усталость, этот душевный яд, просочилась в меня, придавила. Он страшно устал. Устал биться, устал постоянно бороться за контроль. Все его существование полнилось мраком и болью, он был лишь оружием, убивавшим ради Каге, и больше ничего не умел. Он даже не догадывался, что на этом свет клином не сошелся… пока не встретил ее.

Я встрепенулся, хоть Тацуми и попытался спрятать от меня свои мысли, но было слишком поздно. Я довольно улыбнулся. Ее? Я со злорадством подметил, как злится на собственную слабость убийца демонов. Ты про ту девчонку, да? Наполовину кицунэ. О, Тацуми, какой стыд, какой позор! Что бы сказали члены твоего клана, если бы узнали, что ты влюбился в ёкая-полукровку?

Душа внутри меня не ответила, я не ощутил даже проблеска чувства – Тацуми закрылся в себе. Но эхо его тоски еще не затихло, и я тихонько рассмеялся. Полезные сведения, ничего не скажешь; я нисколько не сомневался, что мы еще встретимся с лисичкой и ее спутниками.

– Вы что-то сказали, Хакаимоно-сама? – подала голос синяя ведьма, когда мы вышли из гробницы. В лицо мне подул холодный ветер, принеся с собой запахи рыбы, озерной воды и гниения. Завитки красно-черного дыма потянулись за нами от пещеры, но вскоре развеялись. Я вдохнул знакомый удушливый аромат погибели, запах моей родины.

– Нет, но до замка Оникаге путь неблизкий, а я тут и так немало времени потратил. – Я повернулся к троице ведьм и осклабился. – Пойдемте поговорим с Владыкой демонов. Мне очень интересно послушать о его планах на будущее.

8

Гости тени

Мы еще дважды прошли Тропой теней, выслушивая стоны и жалобы духов Мэйдо и едкие замечания Наганори, то и дело бросавшего на нас недобрые взгляды, и наконец добрались до владений Каге.

– Ну наконец-то, – со вздохом сказал мадзуцуши, когда мы ступили в реальный мир. Я поежилась под порывом ветра и вдохнула ароматы дерева, дыма и царства живых. На Тропе теней пахло иначе: горем, бессилием и отчаянием. Я прежде и не знала, что у этих чувств есть запах.

Я огляделась. Мы стояли в темной пустой комнате без окон. Дневной свет сюда не проникал. Стены и пол были каменными, а вот потолок подпирали огромные деревянные стропила. По углам горели факелы, их свет то и дело вздрагивал, в воздухе висел запах магии теней. На полу блестящей белой краской был начертан круг, вокруг него – какие-то руны, иероглифы кандзи и магические символы. У меня на глазах круг вспыхнул и исчез, точно впитался в пол. Я посмотрела на Наганори.

– Где мы? – Когда мы в прошлый раз покинули Тропу, то оказались в крошечном потайном храме в пещере где-то на территории Клана Земли. Эта же комната мало походила на пещеру, но я уже так устала от темноты, теней и всего, что в них таилось, что хотела поскорее выбраться на солнце.

Наганори фыркнул.

– Мы прибыли в Хакумей-дзё, – торжественно объявил он. – Фамильный замок семейства Каге, резиденцию самой госпожи Ханшу. – Маг критически оглядел нас и скривился, плохо скрывая отвращение при виде нашей одежды, перепачканной и рваной после многодневного путешествия. – Уж позаботьтесь о том, чтобы предстать перед даймё в подобающем виде. Слуги исполнят любую вашу просьбу. Идите за ними и не вздумайте бродить тут в одиночку. Замок Хакумей может… озадачить непосвященного гостя. А мне надо уладить кое-какие дела. Попрошу меня извинить.

С этими словами мадзуцуши Клана Тени развернулся, плавно двинулся прочь и вскоре исчез из круга бледного света, оставив нас одних в полумраке комнаты.

– Что ж, – проворчал Окамэ, как только захлопнулась деревянная дверь и на мгновение воцарилась тишина. Его взгляд с тех самых пор, как мы впервые сошли с Тропы теней, был затравленным. – За нас не переживайте. Мы три дня провели в царстве мертвых, теперь нам все нипочем.

– Почетные гости.

Я подскочила, когда рядом со мной прямо из тени вынырнула женщина. Она была невысокой и худенькой, в ее угольно-черных волосах серебрилась седина, а вокруг глаз и губ залегли морщинки. На ней было простое платье пурпурно-черных цветов клана Каге, и, если бы она не заговорила, я бы даже не обратила на нее внимания. Это что, врожденный дар всех Каге? – подумала я, когда пожилая незнакомка поклонилась и попросила следовать за ней, пообещав показать нам наши комнаты. Или их учат подкрадываться незаметно, словно призрак юрэй?

Мы прошли коридорами, освещенными неровным пламенем факелов и подвесными лампами. У меня закралась мысль, что мы глубоко под землей, возможно под замком Хакумей, потому что на каменных полах и стенах кое-где поблескивала влага. Я гадала, как же тут не заблудиться: на вид все коридоры казались одинаковыми, тут даже глазу не за что было зацепиться.

– Да это же настоящий лабиринт! – шепнула я Рэйке, которая шла рядом со мной вместе с Чу и Ко. – Интересно, сами Каге тут теряются?

Рэйка тихонько хохотнула.

– Судя по тому, что я знаю о Каге – а это, понятное дело, не много, – напрашивается вывод, что замок нарочно построили так, чтобы его осада превратилась в настоящий кошмар. Он должен сбивать неприятеля с толку, – прошептала она.

– Верно, – подтвердил Дайсукэ, идущий позади нас. – Все строители и инженеры в стране изучают работы Каге Наруми, женщины-архитектора, которая спроектировала замок Хакумей. Она была настоящим гением и, по слухам, слегка сумасшедшей. Именно благодаря планировке, придуманной Наруми, Каге так долго удерживают свои территории, пускай это и самый малочисленный клан, а Хино всеми силами сживают его со свету. Поговаривают, что даже сами Каге не знают всех секретов Хакумей-дзё, и тем, кто вознамерится напасть на клан, нужно сперва одолеть сам замок, а это задачка не из легких. Армии, которые отважились вторгнуться в Хакумей-дзё, были истреблены. Выжившие рассказывали о потайных дверях, стенах-обманках, о коридорах-ловушках, изрыгавших огонь и пускавших копья и стрелы. Был еще известный случай: один из генералов Хино осадил замок, решив взять Каге измором, а не нападать на них напрямую. Осада держалась долгих три месяца: генерал со своим войском не впускал никого в замок и никого не выпускал. Каге наотрез отказывались сдаться, хотя никакие припасы им не доставлялись, а значит, подкреплять силы им было нечем. Войско генерала Хино превосходило числом маленькую армию Клана Тени, притаившуюся за стенами, – оставалось только ждать, пока Клан Тени либо сдастся, либо погибнет от голода.

– Но в один прекрасный день, – продолжал Дайсукэ, – главнокомандующий, проснувшись, обнаружил, что половина его воинов умерли или заболели. Съестные припасы были отравлены, но никто не мог объяснить, как такое случилось. Генерал Хино впал в ярость, собрал оставшихся солдат, которые еще могли воевать, и напал на замок, решив разбить на корню ослабевших Каге. Однако, как только они перебрались через стены Хакумей-дзё, их встретило мощное сопротивление. Клан Тени не только здравствовал и процветал во время осады, но и каким-то чудом сумел призвать подкрепление, хотя никто не видел, как Каге покидают свою крепость или же заходят в нее. Генерала Хино и его армию, по сути, стерли с лица земли, и с тех пор никто уже не осмеливался осаждать Хакумей.

– В чем же мораль этой долгой истории? – вмешался Окамэ с едва заметной улыбкой. – Даже не пытайтесь перехитрить Каге. И пискнуть не успеете, как вам в спину всадят меч.

Его голос звучал тверже обычного, а тон стал резким. Ронин словно облачился в колкую броню: казалось, он нарочно язвит, чтобы нас отпугнуть. Рэйка закатила глаза, а Дайсукэ окинул ронина взглядом, который сложно было истолковать. Я посмотрела вперед, на служанку, которая тихо шла по коридорам, временами сворачивая безо всякой заминки. Несложно было представить, каково это – потеряться в этом мрачном лабиринте: один неверный поворот – и того и гляди будешь всю жизнь ходить кругами.

– Как же сами Каге тут ориентируются? – спросила я вслух.

– Этого я сказать не могу, – ответил Дайсукэ. – И вряд ли сами Каге захотят раскрывать чужакам свои тайны, так что нам остается только гадать.

– Может, они с собой носят моток бечевки – так, на всякий случай.

Наконец мы вышли на деревянную лестницу, ведущую на верхний этаж. Служанка, не сбавляя шага, стала подниматься по ступенькам. Мы поспешили за ней и вскоре оказались в самóм замке, оставив позади сырое подземелье. Здесь полы были деревянными и начищенными до блеска, под потолком скрещивались мощные стропила, а сбоку тянулись перегородки сёдзи, отделяя одну комнату от другой. Два самурая Каге, охранявших вход на лестницу, не обратили на нас никакого внимания.

Наша провожатая в неизменном молчании провела нас еще через несколько коридоров, теперь уже обитых темным деревом. Тут тоже были перегородки сёдзи и искусно украшенные двери фусума. Картины на них завораживали своей красотой: здесь были бамбуковые леса в лучах лунного света, одинокие утесы, о которые разбивались океанские волны, сосновый лес, в котором притаился тигр, – но каждый пейзаж внушал смутную тревогу, точно был создан ровно для того, чтобы вызывать у зрителя смятение. А может, все дело в том, что мне казалось, будто картины наблюдают за мной. Чем сильнее мы углублялись в замок, тем чаще нам встречались самураи Каге, охранявшие двери или патрулирующие коридоры, и слуги, сновавшие с поручениями, точно тихие прилежные мышки. Здесь царила настолько гнетущая атмосфера, что хотелось поскорее выбраться отсюда, спастись из этой тьмы. Пускай замок был увешан лампами и уставлен свечами, казалось, что тут всем заправляют мрак и тишина, что тени таятся по углам, а стены наблюдают за нами невидимыми глазами. Я успела истосковаться по солнечному свету.

Мы завернули за очередной угол, и нам навстречу из соседней комнаты неожиданно вышел мужчина в сопровождении двух самураев. Наша провожатая тут же поклонилась ему и отступила в сторону, вжавшись в стену и потупив глаза. Мужчина – по всей видимости, из знатного рода – не удостоил ее и взглядом. Он был одет в пурпурно-черное, его платье украшали золотые полумесяцы, в одной руке он держал сверкающий золотой веер. Лицо его отличалось бледностью, а густые черные линии, выведенные под глазами, только подчеркивали остроту взгляда. Аристократ выступил в центр коридора и вскинул тонкую, вычерченную бровь.

– Так вот они, почетные гости госпожи Ханшу, – произнес он тоном до того елейным и скользким, что я невольно подумала об угре. – А я и не знал, что она благоволит простолюдинам. Наша даймё – воистину добрая и милосердная душа. Только где бы поселить дорогих гостей? – Он задумчиво постучал золотым веером по бледному подбородку. – Ведь нам очень важно, чтобы они чувствовали себя как дома! Боюсь, у нас не хватит заблошенной соломы!

Не то чтобы я многое знала о придворной манере изъясняться, но было совершенно ясно, что меня только что оскорбили. Судя по мрачному взгляду Рэйки и опасной ухмылке, тронувшей губы Окамэ, моим спутникам эти слова тоже пришлись не по нраву.

– Прошу прощения, – сказала я, и аристократ уставился на меня свысока, точно на насекомое, ползущее по полу. – Кто вы такой?

– Что за наглость! – Один из самураев угрожающе выступил вперед. – Да как ты смеешь заговаривать с господином Иесадой, если тебя не спрашивали! Будь моя воля, я бы тебе башку отсек за такое неуважение! – Он повернулся к аристократу и поклонился. – Иесада-сама, позвольте избавить вас от этой букашки!

– Уверен, господин Иесада не желает такого исхода, – невозмутимо и холодно произнес Дайсукэ, стоявший позади. Аристократ из семейства Тайо вышел вперед и улыбнулся, хотя его взгляд оставался ледяным и пронзительным. Он посмотрел на собеседника. – Наверняка ведь Иесада-сама знает, что оммёдзи Юмеко – почетная гостья госпожи Ханшу, – продолжал он с недрогнувшей улыбкой на устах. – И что госпожа ждет ее, что она послала Каге Наганори в земли Клана Неба, чтобы тот лично сопроводил Юмеко-сан в замок. А еще столь осведомленному господину наверняка известно, что Юмеко-сан находится под защитой семьи Тайо и святилища Хайяте, и, если кто-то причинит ей вред, ему это с рук не сойдет. – Голос Дайсукэ был точно кусочек шелка, скользящий по лезвию. – Впрочем, наверное, излишне об этом упоминать, ведь Клан Тени едва ли хочет оскорбить Тайо и навлечь на себя гнев императорской семьи. Простите, что вообще посмел допустить эту мысль. Уверен, что я вернусь на родину, преисполненный благодарностью к Каге.

Самурай, все это время не спускавший с Дайсукэ глаз, слегка побледнел, осознав, кто с ним говорит. Выражение лица господина Иесады ничуть не изменилось, но он вскинул руку, жестом приказав телохранителю отступить.

– Само собой, вам здесь очень рады, – проворковал он, а самурай торопливо поклонился и отошел в сторону. – В замке Хакумей всем рады, и не верьте, если кто будет убеждать вас в обратном. Простите моих слуг и мою беспечность. Я не знал, что юная оммёдзи удостоена покровительства Тайо. – Елейный взгляд аристократа скользнул на меня. – Опять же, раз сама госпожа Ханшу позвала ее в замок, значит, она и впрямь обладает выдающимися талантами. Что ж, – господин Иесада отступил и взмахом веера позволил нам продолжить путь, – прошу прощения, что задержал вас. Ступайте дальше, и добро пожаловать в земли Каге. – Он снова улыбнулся мне, и его глаза блеснули. – Уверен, вы найдете пребывание в этих стенах крайне познавательным.

Он неспешно удалился – самураи шагали в ногу рядом с ним – и вскоре исчез за углом, оставив на моей коже ощущение невидимой грязи.

Окамэ наигранно содрогнулся.

– М‐да. Вот почему я никогда не служил при дворе. Игра под названием «оскорби собеседника комплиментом» точно не для меня. Назови кого-нибудь свиньей в лицо – и тебя мигом вызовут на дуэль. А вот если лишь намекнешь на это изысканными стихами или каламбурами, аристократы тут же примутся восхищаться твоим остроумием.

Дайсукэ хохотнул.

– Ничего в ней нет сложного, Окамэ-сан, – дружелюбно произнес он. – Хотите, научу вас?

Ронин фыркнул.

– Старого пса новым трюкам не обучить, Тайо-сан, – с натянутой улыбкой ответил он. – Его можно искупать, расчесать, прихорошить как душе угодно, но он при первой же возможности начнет кататься по полу и вымажется в грязи и моче.

Чу прижал уши к голове и зарычал на ронина, а тот ему подмигнул.

– Хочешь сказать, ты сам в грязи никогда не катался?

– Кто это был? – спросила Рэйка у служанки, отделившейся от стены, когда самураи скрылись из виду. Она замялась, устремив взгляд в самый конец коридора, точно боялась, что воины не ушли, а притаились неподалеку и подслушивают.

– Господин Иесада контролирует восточную часть земель Каге. Пожалуй, он самый могущественный аристократ при дворе, если не считать саму госпожу Ханшу, – ответила женщина. – С ним лучше не враждовать, как не стоит и обсуждать его во всеуслышание. Прошу, следуйте за мной.

– Ну вот мы и пришли. – Наша провожатая остановилась у дверей, на которых были нарисованы изящные ветви клена, опутанные паутиной. В ее центре был изображен крупный золотисто-черный паук с телом, похожим на луковицу, – он выглядел до того натуралистично, что, когда женщина прикоснулась к двери, на мгновение показалось, будто он сейчас убежит. В комнате ждали две юные служанки. Одна держала на вытянутых руках кимоно, вторая – поднос, на котором лежали разные мелочи: гребни, шпильки, заколки из слоновой кости. Обе поклонились при виде нас.

– Прошу, чувствуйте себя как дома, – сказала наша спутница, повернувшись ко мне. – Мари и Акане помогут вам обустроиться.

– А как же мои друзья?

– Им выделили покои неподалеку отсюда, – ответила она. – Уверяю вас, им тоже окажут первоклассный прием. Вы ведь почетные гости Каге. Обеспечить вам безопасность и удобство – наша главная забота.

Я нахмурилась и покосилась на служанок, ждущих меня в комнате. Они улыбнулись и вежливо опустили глаза, но я по-прежнему чувствовала на себе их взгляд. Сердце гулко заколотилось в груди, и я вдруг отчетливо ощутила близость свитка, спрятанного под фуросики и потрепанной одеждой.

– Спасибо, – торопливо сказала я. – Но мне вовсе не нужны…

– О, не извольте беспокоиться, – перебила меня провожатая. – Госпожа Ханшу ожидает вас, а мы обязаны позаботиться о том, чтобы вы предстали перед даймё в подобающем виде. Проходите. – Она снова повела рукой в сторону комнаты, с непоколебимой учтивостью и вместе с тем четко давая понять, что отказа не примет.

Я замялась в нерешительности и поймала на себе взгляд Рэйки. Та едва заметно кивнула, хотя в потемневших глазах читалось предостережение. За нами следили. Вне всяких сомнений, замок кишмя кишел шиноби, которые наблюдали за каждым нашим шагом. Стоило кому-нибудь из нас вытворить что-нибудь подозрительное, и об этом мигом бы донесли даймё. Я никак не могла допустить, чтобы кто-то из них понял, что я вовсе не юная простолюдинка или оммёдзи, и уж точно не хотела, чтобы госпожа Ханшу узнала, что я прячу под одеждой свиток. Если даймё Клана Тени станет известно, что тот самый артефакт, за которым она отправила Тацуми, у меня, вряд ли мы доживем до утра.

– Не волнуйся, Юмеко-тян, – встрял Окамэ. Рэйка окинула его взглядом, полным презрения. – Если из стены вдруг выскочит шиноби, кричи. Мы тут же примчимся!

Девушка-служанка округлила глаза, услышав эти слова, а наша провожатая в который раз с непоколебимым спокойствием указала на комнату. Я неохотно переступила порог, и дверь-фусуда за моей спиной со щелчком скользнула на место, оставив меня наедине с юными служанками.

– Эм, здрасьте, – сказала я, не зная, как себя вести, и изнывая от неловкости. Прежде мне еще никогда не прислуживали. – Прошу прощения, я понятия не имею, что делать.

Одна из девушек улыбнулась, пускай и натянутой, заученной улыбкой, не тронувшей ее глаз.

– Наша задача – подготовить вас к встрече с госпожой Ханшу, – пояснила она. – Предстать перед самой Госпожой Теней – большая честь, мало кто ее удостаивается. Госпожа хочет преподнести вам редчайший дар. А мы должны убедиться, что вы готовы его принять.

– Вот как, – сказала я. – Это… очень мило.

– Да, – кивнула вторая девушка. – Так что, моя госпожа, если вы не возражаете… – Она обвела меня рукой. Я непонимающе заморгала. Служанка сощурилась. – Прошу, раздевайтесь.

– Nani? – Я прижала уши к голове. Служанки невозмутимо ждали. Было заметно, что им это все не в новинку. А вот я еще никогда не раздевалась перед незнакомцами, да и вообще перед другими людьми. – Прямо сейчас?

– Будьте так любезны, – служанка повторила свой жест со все той же натянутой улыбкой. – Мы должны позаботиться о том, чтобы вы подготовились к встрече с госпожой Ханшу. Увы, времени принять ванну нет. Вашу… нынешнюю… одежду постирают, она будет ждать вашего возвращения.

Я задержала взгляд на кимоно, которое держала одна из девушек. Оно было необычайно красивым: черным, с вихрем красных и золотых листьев на подоле. Длинные широкие рукава почти касались пола. Наряд завершал широкий пояс оби красно-золотого цвета.

– Ну же, – вторая девушка поставила поднос и с улыбкой шагнула вперед, – прошу, раздевайтесь. У нас обеих огромный опыт прислуживания придворным дамам – в чем только мы им не помогали! Уверяю вас, неудобств мы не доставим.

На мгновение меня захлестнула волна паники. Что же делать? Отказ оскорбит Каге и, чего доброго, вызовет подозрения у госпожи Ханшу. Я никак не могла предстать перед главой Клана Тени в грязном, рваном платье, пускай и в платье оммёдзи, вот только то, что госпожа жаждала заполучить больше всего на свете, было спрятано у меня под фуросики. И стоило отдать одежду служанкам, эту тайну мгновенно раскрыли бы.

Ну же, Юмеко! Ты же кицунэ. Если в комнате нет окон и дверей, сбеги через подпол.

Я робко улыбнулась служанке, втайне призывая свою магию.

– Sumimasen, – сказала я. – Не хочу создавать вам лишние сложности. Просто прежде мне еще никто не прислуживал, так что мне это все впервой. Меня воспитали в храме, а у монахов очень строгие порядки. И я… никогда прежде не раздевалась перед чужими людьми, поэтому…

Я осеклась, делая вид, что стыд мешает мне продолжить. Служанки заметно расслабились, и я услышала, как одна из них вздыхает.

– Это вполне понятно, – сказала она мне. – Обычаи аристократов наверняка кажутся вам странными. Мы отвернемся, пока вы раздеваетесь, – так ведь будет легче?

Я кивнула.

– Arigatou gozaimasu.

Служанки кивнули и отвернулись. Я понимала: это вовсе не значит, что больше за мной никто не следит, – и потому быстро нырнула пальцами в оби, чтобы достать один из маленьких листочков, припрятанных мною до того, как мы попали в замок. Я мысленно поблагодарила Рэйку за то, что велела мне подготовиться заранее.

Стянув фуросики через голову, я нащупала сквозь ткань узкий футляр со свитком. А потом как можно проворнее сунула листик меж складками, скользнув им по лакированной поверхности ящичка, спрятанного внутри.

Неожиданный стук в дверь заставил нас подскочить.

– Мари-сан? Акане-сан? Вы уже приступили? – поинтересовался женский голос из коридора. – Госпожа Ханшу скоро будет готова принять девочку.

Служанки развернулись и сдвинули брови.

– Да, Харуми-сан! – ответила одна, а вторая перевела взгляд на меня. – Постараемся закончить как можно скорее.

– Быстрее! – Вторая служанка с встревоженным видом приблизилась ко мне. – Мне жаль, но мешкать больше нельзя. Пора приниматься за дело. Позвольте.

Она потянулась ко мне и забрала у меня из рук фуросики. Что-то продолговатое и узкое выскользнуло из-под складок и со стуком упало на деревянный пол.

Служанки опустили взгляд. По доскам медленно покатилась длинная бамбуковая флейта и остановилась, ткнувшись в ногу одной из девушек.

– Это еще что такое? – спросила она и нагнулась за инструментом. – Флейта?

Я украдкой выдохнула, глядя, как ее пальцы смыкаются на флейте, и попыталась придать голосу спокойствие.

– Да. Она принадлежала моему учителю. Он подарил мне ее в тот день, когда я покинула храм, и велел упражняться в пути, а потом, когда я вернусь, сыграть ему прекрасную мелодию. Я уже начала ее разучивать, но пока что получается не ахти. Хотите послушать?

– Уверена, вы на себя наговариваете, – ответила одна из служанок со все той же натянутой улыбкой. – Может, в другой раз. Я положу флейту к вашим вещам.

– Если не возражаете, я бы хотела взять ее с собой, – сказала я, когда девушка отвернулась. – Понимаете ли, это единственная память о моем учителе. Что-то вроде талисмана на удачу. И покуда флейта со мной, наставник тоже меня не покинет.

Девушка поджала губы, но тут же спохватилась.

– Как пожелаете, – ответила она, с трудом скрывая нетерпение. – Только, прошу, давайте уже приступим к делу. Времени у нас не осталось.

– Конечно-конечно, – сказала я, и служанка со строгим видом протянула мне флейту. Я с облегчением выдохнула, сомкнув пальцы на замаскированном под инструмент футляре со свитком, и от разрядов лисьей магии закололо кожу. Пока служанки меня раздевали, я не выпускала из рук заветный артефакт. А когда по обнажившемуся телу пробежала прохлада, я опустила уши и поплотнее прижала хвост к ногам, чтобы девушки, кружившие рядом, точно волки, на него не наступили. Без зеркала или какой-нибудь еще отражающей поверхности они бы не заметили моей лисьей сущности – ведь едва ли они умели видеть мир духов, как Рэйка, – но мне совсем не хотелось, чтобы они споткнулись о «пустоту». Да и для хвоста это было бы довольно болезненно. К счастью, после того как мою кожу сбрызнули тяжелым парфюмом с ароматом сливы, от которого у меня заслезились глаза, на меня надели нижнее белье белого цвета, а следом наконец и элегантное кимоно. Широкий жесткий пояс оби перехватил мою талию чуть ниже груди. Я осторожно припрятала свиток под тканью, пока служанки старательно поправляли бант у меня на спине.

Одна из служанок даже успела несколько раз провести гребнем по моим волосам, беспощадно дергая колтуны, когда в дверь снова постучали.

– Девушка готова? – спросил женский голос, пока я вытирала слезы, навернувшиеся на глаза от боли. Кожа головы точно огнем горела.

– Да, Харуми-сан! – крикнула одна из служанок, а вторая тем временем поспешила открыть раздвижные двери. В комнату заглянула наша провожатая. Она посмотрела на меня и кивнула.

– Прекрасно. Выглядит прилично. Моя госпожа, – женщина подняла костлявую руку, поманив меня к себе, – прошу, следуйте за мной. Вас ожидает госпожа Ханшу.

Харуми-сан повела меня множеством коридоров и лестниц – казалось, совсем скоро мы поднимемся на самую вершину замка. Украдкой выглянув в бойницу на одном из лестничных пролетов, я увидела ночное небо, усыпанное звездами, а внизу – кроны деревьев, простиравшихся до самого горизонта. Оказалось, что за стенами замка Хакумей раскинулся лес, большой и дремучий. Интересно, подумала я, что за создания в нем живут и похожи ли они на обитателей леса у храма Тихих Ветров. Меня захлестнуло волной тоски по дому, и к глазам подступили слезы. Столько всего уже успело произойти с той ночи, когда демоны сожгли храм, а учитель Исао отдал мне свиток. И пускай я берегла его, это давалось мне с большим трудом. Где бы я ни появилась, мне вечно встречался какой-нибудь демон, император, кровавый маг или даймё, жаждущий прибрать артефакт к рукам. Я не знала, сколько еще смогу его прятать. Всего одна ошибка или трагичная случайность могла стоить жизни не только мне одной. Но я твердо решила, что приложу все усилия. Я ведь пообещала доставить свиток в храм Стального Пера и постараюсь сдержать обещание, даже если оно меня погубит.