Читать онлайн Ненавижу и люблю

– А потом он сказал, что моя рубашка будет гораздо лучше смотреть на полу, а не на мне, и буквально сорвал её с меня! – раздалось приглушённое хихиканье, и второй голос ответил:

– Надеюсь, мне тоже когда-нибудь повезёт надеть не ту рубашку на работу.

Глубоко вздохнув, я вошла в кухню, старательно игнорируя брошенные в мою сторону взгляды. Жалость. Вот что я вижу последние годы в «Медкорт» – одном из ведущих фармацевтических холдингов страны, который возглавляю. А ещё слышу постоянные разговоры о связях моего мужа. Да, он спит со всем, что движется, кроме меня.

Коротко поздоровавшись, девушки поспешили из кухни, продолжив разговор, едва вышли в коридор. Пусть. Пусть обсуждают, мне не привыкать. Это даже перестало трогать. По крайней мере, внешне. Я поймала своё отражение в стекле дверцы шкафа напротив, и беззвучно вздохнула, машинально поправив несуществующую прядь волос, выбившуюся из идеально уложенной причёски.

Ледяная сука. Так «ласково» называл меня Рома, когда снисходил до разговоров. Что ж, хоть в чём-то я преуспела. Прятать эмоции под непроницаемым панцирем безразличия и спокойствия. Присмотрелась внимательнее, пытаясь найти хоть один изъян в безупречном дневном макияже. Нет, всё было превосходно. Светло-зелёные глаза слегка подведены, ресницы, густые и длинные, прокрашены превосходно. Светлые волосы лежат волосок к волоску. Одёрнув пиджак, я удовлетворённо кивнула себе и потянулась к кофеварке. Секретарь, умчавшаяся за документами на нижние этажи, лишила меня возможности пить кофе в своём кабинете и не слышать сплетен о муже.

В сегодняшнем дне не было ничего необычно, как, впрочем, и в сотне остальных, похожих один на другой. Мой кабинет, просторный, отделанный в стиле хай-тек с обилием хромированных и стеклянных поверхностей всегда был полон света – витражное окно во всю стену позволяло наблюдать за жизнью города, не вставая из-за стола. И в нём я почти всегда чувствовала себя невероятно одинокой…

Вернувшись к себе, я села в кресло и задумчиво постучала ногтями по столу. Сегодня должны были принести отчёты из лаборатории. Лазурин, наблюдавший за разработкой новой вакцины, обещал потрясающий прорыв. Работа захватывала, заставляла погружаться с головой, выгоняя все лишнее мысли. Которые возвращались, стоило вернуться домой. В нашу квартиру. Подарок на свадьбу. В ушах до сих пор звучал голос деда:

«Счастливое семейное гнёздышко». Да, в тот день мне тоже так казалось. Невольно покосившись на фото в рамке, я провела по нему пальцем.

Наверное, это единственная фотография, где мы искренне улыбаемся, стоя рядом. Рома обнимал меня одной рукой, а в другой держал бокал с шампанским. Его глаза, обычно походившие на ледяное озеро, кристально чистое и обжигающе холодное, искрились весельем. Густая каштановая чёлка падала на лоб, и, помню, я убирала её весь вечер, лаская кончиками пальцев острые скулы, игриво задевая уголок чувственно изогнутых губ. Тогда мы целовались. Много, часто, под всеобщие крики одобрения. И я казалась себе самой счастливой женщиной на свете.

А потом пришла правда. Горькая и чудовищная. Когда двери номера люкс в «Хилтоне» закрылись и мы, наконец, остались одни. Куда делась нежность, с которой он смотрел на меня все эти месяцы до свадьбы? Рванув бабочку, на которой сам так настаивал, обсуждая с моей мамой выбор наряда, он раздражённо скинул мои руки, пытавшиеся его обнять, и процедил:

– Неужели этот фарс подошёл к концу?

Помню, я ещё попыталась пошутить, что на свадьбе тяжелее всего приходится жениху и невесте, когда наткнулась на холодный насмешливый взгляд.

– Думаешь, я говорю это от усталости? – Рома прошёл к бару и плеснул себе джина. Затем бросил два кубика льда и задумчиво помешал их. Поднял на меня глаза, родные, любимые глаза, в которых я тонула день за днём, мечтая об этой ночи. – Ты так ничего и не поняла, верно? Что ж, так и было задумано. Иначе нам не удалось бы сыграть так правдоподобно.

– О чём ты говоришь? – Я действительно всё ещё не понимала. Не понимала, откуда взялся этот циничный тон, почему мой Рома смотрит на меня с жалостью и насмешкой.

– О нашем браке, Алина, конечно же, о нашем браке. «Слияние двух корпораций, золотой мальчик и бриллиантовая девочка, свадьба года!» – он цитировал заголовки газет, что освещали наш роман. – Разве могло быть иначе? Два любящих сердца наконец объединились. Холдинг «Медкорт» поглотил своего меньшего собрата… и не подавился! – Последние слова он буквально выплюнул, залпом осушив бокал. Затем Рома поставил его на столик и медленно подошёл ко мне. Коснулся моего подбородка, осторожно приподнял его двумя пальцами, заставляя смотреть прямо в глаза. Он был так близко, что я неосознанно потянулась к нему, ожидая поцелуя, безмолвно умоляя коснуться своими нежными, ласковыми губами… Но он лишь зло усмехнулся и покачал головой:

– Глупенькая, наивная Алина, ты всё ещё думаешь, что живёшь в Волшебной стране? Пора возвращаться в реальность. – С этими словами он отпрянул от меня и вернулся к бару. – Знаешь, что далось мне сложнее всего? – Он говорил, не оборачиваясь, снова наполняя свой стакан.

А я всё ждала, хмурясь, пытаясь понять, что происходит, о чём он говорит, и когда же, наконец, вернётся мой, любимый Рома.

– Разыгрывать по уши влюблённого глупца – вот, что было для меня самым сложным! – Он повернулся и отсалютовал мне стаканом. – Но надо отдать тебе должное, ты влюбилась гораздо быстрее, чем я ожидал.

Я безмолвно наблюдала за высокой худощавой фигурой, расхаживавшей по номеру, и пыталась вникнуть в смысл страшных слов. Он женился на мне, чтобы сохранить свою компанию. Потому что иначе ей грозило поглощение. Всё, что создавал его отец, а перед ним – его дед, могло в любой момент перейти в чужие руки, и Рома не мог этого допустить. Тогда в его голове и созрел этот план – женить на себе единственную наследницу «Медкорта», обеспечив, таким образом, контроль над обеими фирмами.

– Значит, ты не любишь меня? – Тогда это было единственное, что по-настоящему волновало, единственное, что я услышала и поняла.

– Ты на самом деле глупышка, – в его голосе зазвучали прежние, так любимые мной нотки ласковой нежности. Он подошёл ко мне и мягко сжал плечо, наклоняясь к уху, почти касаясь щеки своей щекой. – Нет, Алин, я никогда не любил тебя. И никогда не смог бы полюбить такую наивную, фригидную глупышку, как ты.

Он ещё много говорил. Про то, что развестись мы не сможем, по крайней мере, пока жив глава «Медкорта», мой дед. Про то, что никто не должен догадаться об истинных причинах нашего брака. О том, что между нами ничего никогда не будет… А потом уехал к друзьям, с которыми договорился закатить пышную вечеринку по поводу свершения выгодной сделки. А я так и осталась стоять одна, посреди роскошного номера, уставленного цветами, в шикарном шёлковом платье от Веры Вонг, чувствуя, как рушится вся моя жизнь.

С тех пор прошло пять лет. Поначалу я ещё пыталась всё изменить. Надеялась, что заставлю его полюбить меня, что мы сможем жить, как нормальная пара. Но всё было тщетно. В ответ на робкие попытки обратить на себя внимание, я всё чаще натыкалась на ледяную стену презрения и насмешек. Он рассказывал своим друзьям о том, как я неуклюже пыталась его соблазнить, не стесняясь того, что я нахожусь в той же комнате. Высмеивал любовь к старым мелодрамам и завтраки, что поначалу я носила ему в постель. Не скрывал своих многочисленных связей, часто заявляясь под утро насквозь пропахший чужими духами. Ему было всё равно.

И я смирилась. Научилась скрывать и любовь, и боль, и даже ненависть. Иногда я так сильно его ненавидела, что казалось, могу убить. Я с головой ушла в работу. Меня готовили к этому с детства – к управлению огромным международным холдингом по производству лекарств. И когда деда не стало, во главе встала я. Именно тогда Рома впервые назвал меня «ледяная сука». И я не могла не признать, что мне понравилось. Я не смогла добиться его любви, но хотя бы добилась уважения. Он никогда не пытался оспорить моё первенство, не вступал в споры на советах директоров и всегда вёл себя подчёркнуто вежливо на работе, превращаясь в неслышного и невидимого призрака дома. Хотя дома он как раз почти не ночевал. Что устраивало нас обоих. Разные спальни, разные жизни – идеальный брак.

И всё было прекрасно, если бы не одно «но», мешавшее жить полноценной жизнью. Я безумно, просто безумно любила своего мужа. И ничего не могла с этим сделать. Вечерами, приходя домой и опускаясь в тёплую воду огромной ванны, я закрывала глаза и думала о нём, представляя, что это его руки гладят мою грудь, ласково обводя и нежно сжимая; что это его ладонь скользит по животу вниз; что это его пальцы ласкают, погружаясь внутрь и снова обводя твердеющий, пульсирующий клитор… Я доводила себя до оргазма с лёгкостью, стоило его лицу возникнуть перед глазами. А потом отводила взгляд, выходя из ванной, если он бывал дома. Будто совершила что-то постыдное. И невероятно сладкое.

Я с извращённым наслаждением слушала все сплетни, что разносились о нём на работе. Ловила обрывки разговоров, пытаясь представить, каково это – заниматься с ним любовью. И завидовала, постоянно, непрерывно завидовала всем, на кого он хоть раз взглянул. И именно по этой причине я не разводилась с ним, хотя могла бы, ведь после смерти деда ничто не могло помешать этому. Но я не хотела. И отчаянно боялась, что наступит тот момент, когда он сам попросит развода. И я не смогу ему отказать попросту потому, что причин на это не будет. Я знала, что отдам ему его компанию, стоит только попросить. Но он молчал, и это напряжённое ожидание, в котором я жила последние несколько месяцев, изматывало больше, чем пять лет рядом с презирающим тебя мужчиной.

– Алина Александровна? – голос Лазурина вывел из задумчивости. Выпрямившись в кресле, я приветливо улыбнулась и указала в кресло напротив. Иногда мне казалось, что сотрудники боятся меня. Вот и Лазурин, высокий блондин с внешностью голливудского актёра, входя в мой кабинет, будто пытался стать ниже. Но сейчас он довольно улыбался, протягивая мне папку с расчётами.

– У нас получилось! Мы смогли создать вакцину от лихорадки Ласса!

– Вы уверены? – Я невольно подалась вперёд – не доверять ему не было причин, но если это действительно так, если мы смогли первыми найти лекарство от болезни, практически полностью уничтожившей Нигерию и теперь постепенно распространявшуюся по Африке – это настоящий прорыв! – Абсолютно! – подтвердил Лазурин и улыбнулся ещё шире. Его глаза воодушевленно сверкнули. – Ошибки быть не может. Опыты на людях показали восьмидесятипроцентную эффективность. Она работает! – Инкубационный период?

– Полгода.

Мне надо было убедиться, прежде чем собирать совет директоров и озвучивать результаты. Значит, полгода после принятия вакцины. Полное излечение.

– Кажется, пора открывать шампанское! – Я позволила себе улыбнуться, удивлённо отметив, как восхищённо сверкнули глаза Лазурина. – Совет соберём сегодня же, – быстрый взгляд на часы, – а вечером можете ничего не планировать – у нас намечается праздник.

– Вы ведь придёте, Алина Александровна? – обернулся уже в дверях Лазурин. Казалось, он сам оторопел от своей смелости. А я вдруг почувствовала небывалый прилив сил. Хватит стоять на месте. Может, пора обратить внимание на других мужчин? Я задумчиво окинула взглядом высокую широкоплечую фигуру в дорогом костюме и кивнула.

– Непременно, Денис Аркадьевич. Разве я могу пропустить такой праздник?

Вторая глава

– Рита, оповести совет директоров о собрании в два часа.

Я вызвала секретаря, едва за Лазуриным закрылась дверь. Уточнив детали и дождавшись, пока Рита выйдет, открыла папку, бегло пробегая по докладу глазами. Пальцы слегка подрагивали от нетерпения, заставляя листок в руках мелко трястись. Вчитываясь, я чувствовала, как внутри разливается ликование, чистое, незамутнённое. Дед мной гордился бы. В носу предательски защипало – почему нельзя поделиться с ним?

В течение следующего часа я просмотрела отчёт три раза и, наконец, отложила в сторону, поднимаясь с кресла и подходя к витражному окну. Передо мной лежал Москва Сити, где футуристические здания, расставленные, будто конструктор трёхлетним малышом, в хаотичном порядке, соседствовали с постройками прошлых веков. По реке сновали прогулочные катера и частные суда. Там, внизу, наверное, было шумно от непрерывного потока машин и людей, но здесь, на сорок четвёртом этаже, только стук собственного сердца казался единственным звуком, заполнявшим кабинет.

Я предвкушала победу, настоящую победу над всеми этими людьми с их скептичными взглядами, с их осуждением и обсуждением личной жизни и моей профессиональной пригодности на посту генерального директора. До сих пор помню, как не смогли сдержать кривую улыбку некоторые члены совета, когда я настояла на полной смене руководства в исследовательском отделе. Как отстаивала Лазурина, как подающего большие надежды специалиста, которого с трудом удалось переманить из «Фармтранс». Что они скажут теперь?

На лице против воли расплылась улыбка чеширского кота, и пришлось сцепить руки за спиной, чтобы не захлопать в ладоши от радости.

– К вам Роман Сергеевич, Алина Александровна, – едва успела воскликнуть Рита, прежде чем Рома вошёл в кабинет.

Знакомая волна тепла обдала с головы до ног, остановившись где-то под коленями. Почему у меня всегда подгибаются колени, когда он находится ближе, чем несколько метров?!

– Что случилось? – Он хмурился, явно недовольный, что его не поставили в известность о причине экстренного сбора совета директоров. В другой, лучшей, жизни мы бы уже пили шампанское, обсуждая прорыв и победу над конкурентами… В другой жизни я бы бросилась ему на шею, счастливо смеясь и покрывая поцелуями каждый дюйм любимого лица. В этой же я могла только медленно обернуться, призвав на помощь всё хладнокровие и проговорить:

– Прости, но ты узнаешь обо всё на совете.

– Как это понимать? – Он застыл посреди кабинета, а я не могла заставить себя произнести хоть слово, любуясь им, впитывая каждую мелкую деталь. Рома только что вернулся с улицы, примчавшись ко мне, даже не успев снять синее кашемировое пальто, так подходившее к его невероятным глазам. Белоснежная рубашка оттеняла загорелую кожу – на выходные он отдыхал в Испании с друзьями. Тёмно-синие брюки облегали длинные ноги, возле которых я так часто видела себя. На коленях у его ног… Волосы в лёгком беспорядке, на них ещё блестят редкие капли дождя, накрывшего город дымкой.

– Как это понимать, Алин? – настойчиво повторил он, подходя ближе. Я сжалась, заранее предвкушая, как смогу почувствовать его, вдохнуть запах терпкой, суховатой туалетной воды. Шанель. Он всегда любил классику.

– Ты не расслышал? – Одному Богу известно, как дорого стоило мне сохранять спокойствие. Годы самоконтроля, а внутри всё так же бушует пламя, которое никто и никогда не в силах потушить. – Повторю медленнее – услышишь на совете директоров. Я не намерена говорить о теме собрания раньше. Иначе, будь уверен, поставила бы в известность всех членов.

– Что за игру ты затеяла? – Он сощурился, пытливо оглядывая меня, будто ответ мог быть написан на лице. Я невольно бросила взгляд на папку на столе, и он, уловив это движение, бросился к ней, но я оказалась проворнее. Накрыла её ладонью на мгновение быстрее, чем он, в итоге его ладонь оказалась на моей. А вот это было нечестно. Не думаю, что Рома догадывался, какое действие всё ещё оказывают на меня его прикосновения, иначе легко и просто смог бы заставить делать всё, что пожелает. Если бы он только мог знать, что от простого касания тёплой ладони по руке вверх побежали колкие сладкие мурашки, пробираясь к позвоночнику и ниже. Он стоял так близко, что я могла разглядеть волосы на его груди, выбившиеся из-под расстёгнутой на верхнюю пуговицу рубашки. И веснушки, редкие, но которые так хочется покрывать поцелуями, пробираясь выше, к шее и скулам. Или ниже, зарываясь носом в мягкие волосы, дорожкой сбегавшие к животу и ниже, от пупка… Я прикрыла глаза, медленно выдыхая, с сожалением выпуская из себя его запах, заполнивший лёгкие.

– Не вздыхай так, будто тебе невыносимо находиться со мной в одной комнате! – раздражённо бросил Рома, отступая на шаг. Его ладонь исчезла, и я с трудом сдержала вздох разочарования. – Хочешь напустить тумана?! Только когда ты упадёшь в яму с дерьмом, не жди, что я протяну руку помощи!

– О какой помощи идёт речь? – Я выпрямилась, прижимая папку к груди, чувствуя, как с каждым его шагом от меня рассеиваются его чары. – Ты ни разу не сказал и слова в мою поддержку, с чего вдруг такой интерес?

– В чём тебя поддерживать? Ты и без меня отлично справляешься, – саркастично фыркнул он. – Уверен, тебе хватает поддержки в клубе фригидных сук, в который ты ходишь, когда меня нет в городе!

– Если это всё, что ты хотел сказать, увидимся на совете.

Я демонстративно села в кресло, чувствуя, как предательски дрожат ноги, и щёлкнула по ноутбуку, открывая почту.

– Ты ещё здесь?

Пробормотав что-то вроде «Иди на хер, ледяная сука», он вышел из кабинета. Пока дверь закрывалась, я успела расслышать, как он мёдом растекается перед Ритой, давно положившей на него глаз. Устало потирая виски, прикрыла глаза, позволяя себе наконец глубоко вдохнуть его аромат, которым пропиталась, казалось, каждая мелочь в кабинете. Как же я ненавидела в такие моменты себя! Только себя за то, что не могла быть внутри такой же холодной, как и снаружи. За то, что не могла забыть о тех двух ночах, что мы провели вместе ещё до свадьбы. Я была перед ним тогда вся, как на ладони, открытая, отдавшая всю себя до самой крохотной родинки на теле… Поэтому его слова о холодности до сих пор причиняли боль, заставляя ещё больше закрыться для новых отношений. Неужели я была такой скучной в постели? Почему он так говорил?

Привычно задвинув все мысли о муже на вечер, я принялась готовить речь перед советом. Впрочем, волноваться особо было не о чем – стоило озвучить причину, по которой я собрала всех так срочно, как зал для заседаний взорвался аплодисментами. Поздравления, заверения в том, что никто никогда не сомневался в моей способности принимать выверенные управленческие решения, бесконечная череда рукопожатий… Я наслаждалась этим. Наслаждалась каждой секундой, каждой улыбкой, каждым словом, пусть и не искренним. Пусть они радовались не за меня лично, а за то, что завтра на торгах наши акции поползут вверх, принося миллионную прибыль каждому, кто здесь находится. Пусть. Я заслужила признание. Я, чёрт возьми, трудилась едва ли не больше всех в холдинге! Так что я заслужила.

Даже стоявший рядом с видом «а-я-давно-всё-знал» Рома не мог сбить меня с толку. Купаясь в собственном триумфе, я смогла почти не обращать на него внимания, вздрогнув лишь, когда он коснулся моих губ сухим официальным поцелуем, первым подойдя поздравить. Он понимающе скривился, как всегда спутав дрожь возбуждения с отвращением, которое, по его мнению, я к нему питала.

– Я сейчас же звоню в «Маркус», надо заказать отдельный кабинет! – Один из директоров по логистике отошёл к окну, перебирая записную книжку в телефоне.

– Меня не считайте, – успела я выкрикнуть, прежде чем мужчина приложил трубку к уху.

– Как?! – послышались поражённые возгласы. – Или вы скромно считаете, что это не ваша заслуга?

– Нет, я обещала устроить праздник работникам лаборатории. – Я улыбнулась, увидев расстроенные лица. Конечно, вы расстраиваетесь именно потому, что меня не будет, а не потому, что я могу заставить всех вместо омаров и улиток бродить среди простых сотрудников, поедая канапе и запивая дешёвым шампанским.

Лазурин, стоявший рядом, благодарно улыбнулся. Я тепло улыбнулась в ответ.

– Дамы и господа, это вовсе не значит, что вы должны поступать так же! – Я усмехнулась про себя, отметив, как быстро проясняются лица коллег. – Уверена, моего присутствия более чем достаточно на этом мероприятии.

Кажется, я только что подарила совету директоров повод поднять за меня тост. Хотя бы один будет искренним.

Третья глава

Всеобщее предвкушение праздника охватило компанию, и, конечно, обойти стороной остальные отделы не представлялось возможным. Поэтому после совета пришлось поручить Рите созвать всех секретарей и обсудить с ними детали праздника. Домой переодеться попала только к пяти и, стоя под душем, продолжала проживать каждое приятное мгновение сегодняшнего дня. Надо успеть подготовить официальное заявление для прессы, созвать пресс-конференцию, пораньше, как только откроется биржа. А значит, поспать толком не удастся. Зато завтрашний день будет не хуже сегодняшнего, а может, даже и лучше.

Я сама не заметила, как начала напевать любимую с детства песню «Да здравствует сюрприз». Она всегда казалась мне гимном новой жизни, начала чего-то очень светлого и хорошего. Может, сегодня и впрямь начало новой меня? Сколько раз за последние годы я чувствовала это? Последний был, когда приняла правление холдингом. Но ничего так и не изменилось, и восторг затих, а предвкушение сменилось рутиной. И вот он – долгожданный шанс что-то изменить, и уж на этот раз я его не упущу!

Уже стоя в гардеробной, я всё ещё продолжала мурлыкать любимую мелодию, разглядывая ряды платьев, уходящие вглубь. Выбор пал на простое платье от Донны Каран насыщенного сливового цвета с юбкой ниже колен, скромным вырезом и длинными рукавами, зато обтягивающее, как перчатка. Благо, скрывать мне было нечего, наедать лишние килограммы времени не было, и иногда, глядя на себя в подобных нарядах, я тоскливо вздыхала, в очередной раз пытаясь понять, что же не устроило во мне Рому? Я ведь не слепая, замечала взгляды, что бросали на меня мужчины. Что тут скрывать: моя внешность была одной из самых главных причин, почему совет директоров не принимал меня на месте генерального директора. Я слышала эти разговоры про глупую куклу и недалёкую блондинку, и две докторских степени не играли никакой роли. Стереотипы всегда правили миром, и вряд ли в ближайшее время что-то изменится…

Из украшений я выбрала скромные серьги-гвоздики с крупными бриллиантами, огранёнными в форме куба, надеясь, что никто не подумает, что это – настоящие камни. К сожалению, ничего проще, что могло бы подойти, у меня попросту не было. К серьгам шла в комплекте подвеска на простой платиновой проволоке. Ещё раз посмотрела в зеркало и осталась полностью довольна.

Напевая про себя, я вышла из спальни и едва не столкнулась в дверях с Ромой. Судя по всему, он только начинал собираться и, заметив меня, протянул руки.

– Думал, ты уже ушла. Застегнёшь?

Я послушно защёлкнула запонки, стараясь сосредоточиться на застёжке и не смотреть на голую грудь прямо передо мной. Если не дышать и не смотреть, то отлично получается держаться.

– Ты действительно заслужила сегодняшние овации, – наконец сказал он, когда я отступила на шаг, борясь с искушением помочь ему застегнуть пуговицы на рубашке.

– Спасибо.

Да, иногда он бывал милым. Недолго, но всё же. Коротко кивнув, я поспешила к выходу, про себя добавив ещё один приятный момент к сегодняшнему дню. Хотелось верить, что вечер не заставить в себе разочароваться.

– Повеселись там, как следует! Выпей дешёвого вина, закуси канапе, – насмешливо донеслось вслед. – Может, закрутишь роман с кем-нибудь из лаборантов?

Буквально влетев в лифт, я раздражённо щёлкнула по кнопке, поправляя пальто. Как, как ему это удаётся – выводить из себя парой слов?! Стиснув кулаки, я тихонько зарычала, думая, что наверняка развеселила охранника, что наблюдал за камерами. Ну и пускай. Глубоко вздохнув, поудобнее перехватила объёмный клатч и холодно улыбнулась своему отражению. Да, именно так. Мне не будет тоскливо из-за его отсутствия. Все наши совместные мероприятия я могла бы пересказать шаг за шагом.

Совместные фото счастливой семьи для нескольких изданий, один-два бокала в непосредственной близости друг от друга, и всё. Рома растворялся в толпе, неизменно вызывая смущённые и многообещающие улыбки всех женщин в радиусе ста метров. Нет, он никогда не уходил с официальных мероприятий с кем-то. Обычно первой уходила я. Когда больше не могла смотреть, как он флиртует с очередной жертвой, договариваясь о встрече на нейтральной территории.

– Алина Александровна. – Швейцар предупредительно открыл зонт, провожая до машины. Погружённая в свои мысли, я скользнула внутрь, называя адрес. Бровь шофера слегка приподнялась, но он ничего не ответил. Да, Тимур, я еду не в «Маркус». А на работу. Опять на работу. Я нервно хихикнула и покачала головой.

У входа в здание было непривычно тихо. Я нередко бывала здесь после конца рабочего дня, поэтому пустынные коридоры не пугали. Охранник кивнул, отрываясь от телефона, и вернулся к игре. Глубоко вздохнув, я крепче стиснула клатч и пошла к лифтам. О чём говорить с этими людьми – понятия не имею! Дед всегда говорил: «Будь ближе к людям, с которыми работаешь». И что я вынесла из этого совета? Общаться только с верхушкой, забывая о простых работниках. Представляю, что они обо мне думают… Впрочем, это не входило в круг моих обязанностей. Мало кто из крупных бизнесменов мог похвастаться тем, что знает своих сотрудников хотя бы в лицо. И это было естественно.

Двери лифта тихо распахнулись, и я на миг замерла, чувствуя, что попала в совершенно другой мир. Громкую музыку перекрывали взрывы хохота и дружные выкрики. В коридоре кто-то пытался соорудить какой-то прибор из двух колб и фольги, сдавленно хихикая. Мимо пронесся солидный мужчина из отдела исследований на животных, катя перед собой кресло, на котором стоял ящик виски.

Осторожно ступая следом, я с каждым шагом чувствовала, что моё присутствие явно лишнее. Может, ещё не поздно было уйти? В «Маркусе» есть возможность поставить ещё один стул. И так я смогу побыть рядом с Ромой хотя бы пару часов…

– Алина Александровна! – Лазурин выскочил из кабинета как раз вовремя: я повернулась к лифтам, собираясь уходить. – Как хорошо, что вы пришли!

– Вы меня не ждали? – Он замер. Чёрт, кажется, получилось слишком холодно. Поспешив исправить ошибку, я улыбнулась.

– Конечно же ждали, без вас не хотели начинать!

– Я вижу. – Окинув коридор скептичным взглядом, я повернулась к Лазурину. Он выглядел смущённым и растерянным.

– Я пытался их остановить, честно, – потупив взгляд, покаянно произнёс он, сразу становясь похожим на большого уютного плюшевого медведя, которого хочется прижать к себе и пожалеть.

– О, ну что вы, – вырвалось невольно. – Я понимаю, люди хотели отдохнуть, откуда им знать, что я действительно приеду… К тому же, подозреваю, моё присутствие не будет способствовать всеобщему расслаблению.

– Все будут очень рады, Алина Александровна, – серьёзно произнёс Лазурин, но в глазах его плясали лукавые искры. Не удержавшись, я улыбнулась, впервые за весь вечер искренне.

– Ну что, Ден, долго нам ещё ждать эту ледяную су… Рад вас видеть, Алина Александровна.

– Никита. – Я кивнула выскочившему заму Лазурина, старясь выглядеть серьёзной. Но улыбка против воли расплывалась на губах, не желая уходить.

– Пойдёмте, я познакомлю вас с остальными, – пригласил Денис, кивая на дверь. Легко кивнув, я шагнула следом, чувствуя себя, как перед экзаменом в школе. Когда вроде бы всё знаешь, но всё равно безумно страшно отвечать.

– Прошу минуточку внимания! – громко крикнул он, пытаясь перекричать шум. – К нам присоединилась Алина Александровна!

Кажется, даже если бы он просто выключил музыку, эффект был бы хуже. В помещении моментально повисла тишина. Только одиноко и задорно пела Бейонсе, но и её кто-то быстро выключил.

– Не стоит прерывать праздник ради меня, Денис Аркадьевич. – Я улыбнулась ему и повернулась к сотрудникам, но шутку никто не поддержал. Сотрудники смотрели насторожено, словно вот-вот ожидали, что у меня вырастут рога и из-под платья выскочит хвост с кисточкой.

– Я пришла поздравить вас с несомненной победой и лично поблагодарить каждого, кто внёс свой вклад в разработку вакцины! – Переведя дух, я продолжила: – Без вас у нас никогда бы ничего не получилось. До Нового года ещё далеко, да и я совсем не Дед Мороз, – я сокрушённо вздохнула, молодой лаборант рядом робко улыбнулся, – но премию каждому сотруднику в конце этого месяца я гарантирую!

Дружные крики восторга сотрясли здание. Народ расслабился, глядя на меня совсем иначе. Второе правило деда гласило: «Не можешь убедить людей словом, помоги себе деньгами». Да, эта магия работает всегда. Музыка снова включилась, и, мигом забыв обо мне, люди вернулись к празднику.

Четвёртая глава

«Побуду ещё полчаса, и можно будет уходить». Я была крайне довольна собой. И к народу стала ближе, и сделала всем приятно. И, к тому же, в свете завтрашних торгов мне это почти ничего не стоило.

– Я взял на себя смелость принести вам выпить. – Рядом материализовался Лазурин, протягивая бумажный стаканчик. – Хрусталя здесь нет, простите.

– Спасибо, я не пью. – Я опасливо покосилась на пузырящую жидкость в стакане.

– Это шампанское, – нахмурился он. – Вы не пьёте шампанское?

– О, ну только если это оно. – Пришлось согласиться. Кажется, пожелание Ромы начинало сбываться… Слегка пригубив, я невольно поморщилась. Хотя чего можно было ожидать от обычной вечеринки среднего класса? Уж явно любимого брюта здесь не будет. Шампанское оказалось сладким и крепким. Не думала, что это вино крепят. В нос ударили пузырьки и, не удержавшись, я чихнула.

– Вы – большая молодец, Алина Александровна, – доверительно сообщил Лазурин, слегка наклонившись ко мне. Несмотря на каблуки, я едва доставала до его плеча, но, странное дело, неуютно себя не чувствовала. От него исходила уверенность и спокойствие, невольно передаваясь всем, кто находился рядом. – Представляю, каких трудов стоило вам прийти сюда.

– Думаете? – Я приподняла бровь, внимательно разглядывая собеседника. Рубашка приятного бледно-голубого цвета удивительно шла к его глазам, но он это наверняка знал и сам.

– Уверен. – В подтверждение своих слов, он кивнул. – Я ведь понимаю, что это всё, – он обвёл рукой помещение, – не ваш уровень. Вы вообще хоть раз бывали на подобных вечеринках?

– Вы меня раскусили! – Я погрозила ему пальцем. – Но я всегда открыта для новых впечатлений, так что с удовольствием изучаю новые… традиции.

– Традиции, – задумчиво протянул Лазурин, – тогда вы просто обязаны попробовать спирт из пробирки.

– Что?! – Мои глаза широко распахнулись. – Вы сейчас о чём вообще?

– Наверное, для этого предложения было слишком рано, – озадаченно пробормотал он, проведя рукой по волосам. – Вам принести ещё выпить?

– О, нет, – я осторожно поставила пустой стаканчик на кулер. – Думаю, мне уже пора.

– Знаете, уйти сейчас будет верхом невежливости, – серьёзно заявил Лазурин.

– Вы так считаете? – Склонив голову набок, я демонстративным взглядом обвела веселящихся сотрудников, не обращавших на меня ни малейшего внимания.

– Уверен, – доверительно кивнул он, кивая пробегающей мимо красноволосой девушке. Та остановилась на полпути, недоумённо уставившись на него.

– Что ты хотел, Ден? У тебя нервный тик? А говорила – не хер брать это шампанское, всё равно его никто не пьёт!

– Лена, познакомься, – натужно улыбнувшись, произнёс Лазурин, беря её за локоть и подводя ко мне. – Это Алина Александровна. Алина Александровна – Елена Гаус, наш старший научный сотрудник.

– О, так вы всё-таки пришли! – воскликнула она, ничуть, кажется, не смущаясь. – А я пропустила всю вашу речь. – Она склонилась к моему уху и прошептала: – Пришлось задержаться. Роллы явно были несвежими.

– Вы не много пропустили! – Я похлопала её по ладони, большой и полной, и улыбнулась.

– Уф, у меня аж гора с плеч! – сообщила Лена. – А где Ден?

– Кажется, он сбежал, – натянуто улыбнулась я, испытывая то же желание. Я была чужой здесь, и в этом не было ничего странного или страшного. Просто констатация факта, не более.

– Елена, было очень приятно с вами познакомиться. – Я решительно протянула руку, пожимая мягкую ладонь. – Но мне действительно пора.

Лена внимательно посмотрела на меня, вызывая невольное смущение. На миг показалось, что она читает меня, как раскрытую книгу.

– Вам ведь скучно здесь, не правда ли? – Она беззлобно усмехнулась. – Не самая лучшая компания для такой, как вы.

– Ну что вы, – я почувствовала, как вспыхнули уши. – Просто меня ждёт муж, и я обещала…

– Ой, да ладно вам, – хмыкнула Лена. – Уж мне-то можете не рассказывать, кто и как вас ждёт! Сама с таким жила, благо, хватила ума уйти и начать жить заново!

– Простите? – Моя левая бровь непроизвольно поползла вверх.

– Не извиняйтесь, – великодушно махнула рукой Лена. – Тут все как на ладони, ничего не скрыть, ничего не спрятать. Пустишь газы за своим столом, а в кабинете Лазурина об этом уже известно! – Она издала звук, похожий на ржание. – Думаете, ваша семейная жизнь для кого-то тайна за семью печатями? Вот уж нет!

– Я не хотела бы обсуждать это, – ледяным тоном процедила я. Щёки пылали, что наверняка не вязалось с попыткой сохранить спокойствие.

– Алина Александровна, – доверительно наклонилась ко мне Лена, обдавая лёгким запахом спиртного, – не надо стыдиться того, за что вы уж точно не в ответе. Кобель всегда останется кобелём, хоть ты сто колец на него надень. Хотя, – она задумчиво улыбнулась, – может, переодеть кольцо с его пальца на его… – Лена выразительно показала вниз. – Отсохнет и отвалиться.

Представив Рому потерявшим свой член, я невольно прыснула, чувствуя, как растворяется сковывающее напряжение.

– Я смотрю, вы тут вовсю веселитесь! – К нам подошёл Лазурин, держа в руках тонкую пробирку с прозрачной жидкостью. – Как и обещал – традиции прежде всего.

– Что это? – Я уставилась на пробирку со смутным подозрением.

– Чистый спирт, как и обещал! Обещаю, больше никакого дешёвого шампанского! Но, если вы действительно хотите поблагодарить лабораторию и её сотрудников, пренебрегать традицией не стоит.

С сомнением посмотрев на пробирку, я осторожно взяла её и поднесла к носу, поморщившись.

– Народ! – крикнул Лазурин, поднимая руку. – Народ! Алина Алекскандровна хочет что-то сказать!

– Что?! – Я уставилась на разошедшегося Дениса, лихорадочно подыскивая слова. Большая часть сотрудников повернулась к нам с выражением вежливой внимательности на лице. Еле слышно кашлянув, я сделала шаг назад, осторожно держа пробирку, как бокал.

– Я хочу поблагодарить вас за тёплый приём и за то, что позволили провести вечер в компании таких замечательных людей! Спасибо!

Выпившая толпа одобрительно загудела, и я ободрилась.

– Спасибо, что позволили разделить с вами радость победы! За вас!

И, не думая больше, опрокинула в себя спирт.

– Не дыши! – прорвалось сквозь вату, которой тут же наполнились мои уши, и я машинально вздохнула. Дыхание перехватило, по горлу будто прокатилась обжигающая лава, а из глаз брызнули слёзы.

– Воды! – только и смогла я прохрипеть, размахивая руками. Схватила первый попавшийся стакан и залпом выпила.

– Не пейте, Алина Александровна! – Крик Дениса замер в воздухе, пока толпа обалдело смотрела на меня. Вдруг кто-то хлопнул, потом ещё раз, и вскоре зал содрогался от бурных аплодисментов. В голове приятно загудело, и я счастливо улыбнулась.

– За Алину Александровну! – крикнула Лена, в руке у которой появился невесть откуда взявшийся стаканчик. – За лучшего директора!

– Денис Аркадьевич, вы не принесёте ещё воды? – Я повернулась к нему, встречаясь глазами. Казалось, он не шевелился и не дышал всё это время. – Денис Аркадьевич?

– Не думал, что вы это сделаете, Алина Александровна, – проговорил наконец он, несмело улыбнувшись.

– Зовите меня Алина, – великодушно махнула я рукой, отворачиваясь. Меня окружили сотрудники, предлагая выпить за победу, за процветание компании, за то, что наконец пришла весна и за дождь, что уже закончился.

Следующее, что я помню – мутные потоки воды, сбегающие по стеклу автомобиля. И Дениса, дающего какие-то указания Тимуру. В следующий раз сознание включилось, когда шофер, осторожно придерживая меня за талию, открывал дверь в квартиру и включал свет.

– Вас донести до постели, Алина Александровна? – участливо спросил он, всем своим видом показывая, что не произошло ничего сверхъестественного.

– Спасибо, Тимур, было бы чудесно, – пробормотала я, с благодарностью обхватывая его шею.

Он осторожно подхватил меня под колени, и я тут же провалилась в сон.

Пятая глава

– Алина Александровна! Алина Александровна , просыпайтесь!

Кто-то настойчиво тряс меня за плечо, и я с трудом разлепила глаза, вглядываясь в смутный силуэт перед кроватью. Огромные испуганные глаза замерли в непосредственной близости от лица, от неожиданности я дёрнулась в сторону, тут же хватаясь за голову. Боже! За что?!

– Ирма, который час? – спросила я хрипло, глядя на экономку, которая обычно приходила в полшестого, чтобы приготовить завтрак.

– Шесть, Алина Александровна, – сочувствующе посмотрела на меня она. – Принести вам аспирин?

– Да, было бы замечательно, – просипела я, с трудом отрывая голову от подушки. Кто вчера заставлял меня столько пить? Как я могла забыть про встречи, назначенные на утро? Как теперь вообще в глаза людям смотреть? Тяжело приподнявшись на подушках, я с благодарностью приняла стакан, наблюдая за тем, как с шипением растворяются в воде таблетки.

Моё последнее похмелье было… никогда. Я никогда в жизни не позволяла себе напиваться до бесчувственного состояния, всегда контролируя себя и останавливаясь у грани, после которой начиналось скотское состояние. Кажется, вчера я эту грань не просто переступила – пролетела через неё, не заметив. В голове смутно мелькали обрывки вчерашнего праздника. Пробирки со спиртом… одобрительные крики сотрудников… задушевный разговор с Леной… Что я ей наговорила? Жаловалась на судьбу и на мужа? Кажется. Господи… Последнее, что я помнила – как Лазурин аккуратно пытался усадить меня в машину. Позор.

Холодный душ не принёс облегчения, зато окончательно уверил в том, что пить мне нельзя. Что скажет Рома?! При мысли о муже прошиб ледяной пот. Как он отнёсся к моему появлению домой? Видел вообще, в каком состоянии приехала?

Осторожно присев на край стула, я потянулась к апельсиновому соку, раздумывая, как осторожнее спросить у экономки, где Рома. Но она, как назло, убирала в комнатах, а бродить за ней по квартире, расспрашивая о муже, было бы слишком глупо. Тяжело вздохнув, я побрела в спальню приводить себя в порядок.

В лифте пришлось прятать глаза от слишком понимающего взгляда соседа с верхнего этажа. Швейцар на выходе распахнул двери, приветливо поздоровался и вдруг склонился к моему уху, прошептав:

– Алина Александровна, хотите жвачку?

Покраснев, я кивнула, благодарно принимая белую пластинку. День обещал быть крайне интересным. И неимоверно длинным. Это я поняла, когда подъехала к зданию фондовой биржи, всю дорогу мечтая только об одном – вернуться домой и упасть в кровать. У входа уже стояла небольшая группа журналистов и… Лазурин? Он-то что здесь забыл?

– Алина! – широко улыбнулся он, спускаясь к дверям машины и предлагая руку. Не слишком ли фамильярно? Кажется, в моих глазах он прочёл невысказанный вопрос и, смутившись, отдёрнул руку, кашлянув.

– Алина Александровна, здравствуйте.

Слабо улыбнувшись, я величественно вышла из автомобиля, чувствуя, как с каждым шагом в виски стучится боль.

– Простите за вчерашний вечер, – еле слышно выговорил Лазурин, пока мы поднимались к входу. – Не стоило настаивать на соблюдении всех традиций.

Во рту ярко вспыхнул вкус вчерашнего спирта вперемешку с дешевым вином, и апельсиновый сок подступил к горлу, опасно обжигая кислотой. Я остановилась, побледнев. Лазурин испуганно посмотрел на меня.

– С вами всё в порядке?

– В полном, – медленно проговорила я, беря себя в руки и улыбаясь журналистам. – Вы позволите?

Первый шаг по направлению к журналистам был сделан, когда Лазурин удивил во второй раз, поспешно шепнув:

– Позвольте пригласить вас на кофе?

Я рассеянно кивнула, глядя на поворачивающихся репортёров, быстро пробегая глазами по ярким логотипам каналов. Почти все, отлично. Отдел по связям с общественностью поработал на славу. Сделав себе пометку поблагодарить Ирилова, его руководителя, я остановилась выслушать вопросы. Основное интервью предполагалось внутри, после объявления о создании сыворотки, поэтому, ограничившись несколькими дежурными многообещающими фразами, я очутилась в холле.

– Ну, наконец! – Рома оказался рядом, раздражённо хмурясь. – Что случилось? Ты опоздала на пятнадцать минут!

– Приводила себя в порядок, – холодно ответила я, чувствуя, как возвращается тошнота. Теперь уже от страха. – А где ты был с утра?

Вопрос попал в точку, хотя был задан просто так, с целью отвлечь внимание. Но Рома вдруг виновато отвёл глаза. Надо же, муженёк тоже проштрафился?

– Я поехал ночевать к Глебу. Вчера мы порядком набрались, и…

– Ты же помнишь уговор – никаких ночёвок вне дома без предварительного согласования! – возмущенно прошипела я. Не хватало ещё, чтобы сейчас, когда мы будем находиться под особенно пристальным вниманием прессы, пошли слухи об изменах мужа!

– Ничего не было, – твёрдо ответил Рома. – Каждый в «Маркусе» докажет, что в таком состоянии не то, что изменить, говорить сложно!

– И почему я не удивлена, что ты напился до бесчувствия? – Смерив мужа ледяным взглядом, полным, как я надеялась, презрения, я отвернулась, вздёргивая подбородок. Едва ли что-то ещё могло поднять настроение больше, чем извиняющийся Рома. На время я даже забыла о собственном похмелье и муках совести.

Всё прошло просто отлично. Торги давно начались, когда мы объявили о своём открытии, и следующий час мы занимались тем, что с наслаждением наблюдали, как растут в цене наши акции. За каких-то шестьдесят минут мы стали богаче на полтора миллиона, и это было только начало. Проведя ещё одну короткую пресс-конференцию на выходе из биржи, я позволила себе блаженно выдохнуть, мечтая, наконец, рухнуть в постель и отоспаться. Рома уже уехал, отчаянно зевая и пряча красные глаза за тёмными стёклами. Я ещё ждала Тимура, застрявшего в пробке в соседнем квартале, подставляя лицо весеннему ветерку.

– Алина Александровна. – Голос Лазурина заставил отвлечься от приятных мыслей о постели и соке и открыть глаза.

– Вы всё это время были здесь?

– Ну, не на ступеньках, конечно, – улыбнулся он. – В соседнем кафе. Ждал обещанного кофе. Вы ведь не забыли?

О, чёрт, я ведь обещала попить с ним кофе! Правда, никто не говорил, что это будет сегодня. Почему именно сейчас?

– Я знаю, где готовят настоящий волшебный эликсир, поднимающий на ноги после самой бурной вечеринки!

– Поверю вам на слово.

Я с трудом скрывала своё недовольство, но Лазурина, кажется, это нисколько не беспокоило. Он весело рассказывал о том, как счастливы сотрудники, что сегодня выходной. О том, как ругались уборщики, пришедшие утром, даже нашли его номер и лично высказали ему всё, что думают о корпоративах в целом и этом в частности. Замолчал он только, когда я позвонила шофёру, сказав, что на сегодня он свободен. Но стоило положить трубку, как Лазурин снова продолжил что-то говорить, ведя к уютному кафе, расположенном в небольшом двухэтажном доме, затерявшемся среди небоскрёбов Сити.

– Прежде всего я хотел извиниться, – начал Лазурин, стоило нам сесть за столик в углу, удачно скрытый от чужих глаз двумя высокими финиковыми пальмами. Заведение напоминало марокканскую кофейню, и шустрый араб-официант только усилил впечатление. Доверив заказ Лазурину, я разглядывала обстановку: цветастая узорчатая плитка на стенах и полу, обилие ярких, сочных тканей в отделке окон и проёмов, мягкие низкие диванчики с круглыми подушками – мы определённо оказались в восточном оазисе посреди деловой московской пустыни.

– Не надо извиняться. Голову на плечах стоит иметь, прежде чем соглашаться на сомнительные авантюры.

Лазурин вдруг покраснел, а я задалась вопросом: что из того, что я не помню о вечере, позволило ему не просто пригласить на кофе прямо перед биржей, так ещё и вести себя достаточно фамильярно?

– Скажите, я вчера неподобающе себя вела?

Я решила не ходить вокруг да около, сразу же прояснив для себя, стоит ли посыпать голову пеплом, или ещё рано. Не ожидавший вопроса Лазурин нервно покрутил кружку по столу, потом поднял глаза и произнёс спокойным, тихим голосом:

– Вы вели себя безупречно, Алина Александровна. Насколько это вообще возможно в подобной ситуации. Просто вчера вы позволили называть себя по имени и сами звали меня Денис… Я всегда вами восхищался. Издалека. А вчера вы были рядом. Такая живая, настоящая…

Он замолчал, коротко вздохнул и замер в ожидании ответа. Я с трудом заставила себя сохранить невозмутимое выражение лица – признание стало полнейшей неожиданностью. Но стоило прояснить ещё один момент, чтобы окончательно построить свою линию поведения.

– Я позволила вам вчера думать, что между нами может что-то быть?

– Нет, что вы! – воскликнул Денис слишком поспешно, чтобы я поняла, что он врёт.

– Я говорила о своём браке, – вопрос прозвучал утверждением. Он виновато кивнул. Чёрт! И сколько людей в компании теперь осведомлены о текущем положении личной жизни директора? Заметив моё замешательство, Денис поспешил успокоить:

– Вы говорили об этом только со мной и Леной. А она, будьте уверены, болтать не будет.

– Хочется в это верить.

Я рассеянно сделала глоток, почти не чувствуя вкуса кофе, и посмотрела на сидящего напротив мужчину. Сегодня он был одет в тёмно-серый блейзер и рубашку в тонкую полоску на несколько тонов светлее. Русые волосы были слегка взъерошены – видимо, сказывались последствия вчерашнего вечера и нежелание приводить их в порядок. Твёрдый подбородок с едва заметной тенью щетины – на работе подобной небрежности он не позволял. И глаза серо-голубого цвета, с лёгким прищуром, рассылавшим лучики морщинок из уголков. Денис Лазурин был более чем привлекателен и отлично это знал.

Никогда, никогда и никто в холдинге не набирался смелости предположить, что я могу завести интрижку. Лазурин подумал. И не просто подумал – почти открыто предложил мне это. Возмущения не было. Скорее, я была заинтригована. Внезапно проснувшийся азарт заставлял стучать сердце весело и с перебоями. Я так давно не чувствовала себя привлекательной и желанной! Живой, в конце концов! Почему бы не позволить себе общение с приятным мужчиной, с которым всё равно никогда ничего не будет? Просто для того, чтобы встряхнуться. Сбросить панцирь. Как там я себе вчера говорила? Начало новой меня?

Откинувшись на спинку диванчика, я хитро прищурилась, глядя прямо в глаза Лазурина.

– Так что вы обо мне думаете, Денис?

Шестая глава

Откинувшись на спинку диванчика, посмотрела прямо в глаза застывшему мужчине. Он нервно дёрнул уголком губ и тяжело выдохнул.

– С вами тяжело. Вы всегда так прямолинейны?

– Всегда. А вы всегда предлагаете своим начальницам отношения?

– Нет, вы первая. – Он честно посмотрел на меня, на этот раз улыбнувшись искренне. – Что касается вашего вопроса… Что ж, честность за честность. Я думаю, вы одиноки. Очень одиноки и несчастливы. И это неправильно. Несправедливо. Вы – красивая, умная женщина, Алина Александровна. А ваш муж… Простите, это, наверное, не моё дело, но то, как он себя ведёт по отношению к вам…

– Правильно, это не ваше дело, – холодно оборвала я его. Я могла сколько угодно злиться на Рому, ненавидеть его или презирать. Но никому не позволено делать то же самое.

– Простите. – В голосе Дениса не звучало и капли раскаяния. – Я не хочу осуждать его. Или вас. В конце концов, это ваша жизнь, но мне кажется, вы заслуживаете большего. А я могу вам это дать.

– Вы говорите про секс? – не удержалась я, с удовольствием отметив, как Денис краснеет.

– Не только, – наконец ответил он. – Даже нет, не столько про секс, сколько про обычное человеческое общение. Когда вы в последний раз были в кино? А просто так гуляли по городу, не спеша на встречу или домой?

Я задумалась. Действительно, когда? Моя жизнь была расписана с детства: частная школа, университет, работа. Редкие, непродолжительные романы… Рома ворвался в неё, открыв новый мир, новую меня. Но даже эти отношения не выходили за рамки принятых в нашем круге. Выходы в свет, загородные клубы, отдых на Средиземноморском побережье на виллах друзей… А кино?

– Я никогда не была в кино, – призналась нехотя.

– Ни разу? – шокировано уточнил Денис. Я покачала головой. Его глаза азартно вспыхнули, и он слегка подался вперёд. – Надо срочно исправлять это упущение! Серьёзно! Мы просто обязаны сходить в кино!

– На последний ряд? – криво усмехнулась я, вспоминая стереотипы.

– Почему сразу на последний? Можно взять места посередине, там и экран хорошо видно, и не слишком далеко. – Он пожал плечами. – Уверен, вам понравится! Просто не может не понравиться! Я всё детство провёл в кинотеатре, не пропускал ни одной премьеры. Знаете, что? Давайте сходим в кино завтра! Я найду что-нибудь интересное, обещаю, вы не пожалеете!

– Завтра я не могу. – Вздохнув, я продолжила: – Не забывайте, что я не секретарём работаю на полставки. К тому же, я ещё не согласилась на ваше предложение.

– Вы не откажетесь, – белозубо улыбнулся Денис.

– Вы так в себе уверены?

– На все сто! – Он откинулся на спинку диванчика и хитро посмотрел на меня. – Я смог вас заинтересовать, иначе вы не согласились бы на кофе.

– Туше. – Пришла моя очередь улыбнуться. – Мне действительно интересно, что вы можете мне предложить. Но не ждите, что я упаду в ваши объятия. Я могу предложить вам только дружбу.

– Поверьте, это более чем достаточно! – с жаром воскликнул он.

– Не думаю, что это так, но сделаю вид, что поверила. – Я отодвинула от себя чашку и поднялась. – Мне действительно пора идти, Денис Аркадьевич.

– Просто Денис, – мягко поправил он.

– Денис, – проговорила я, пробуя имя на вкус. – Но только не на работе.

– Конечно! – Явно довольный маленькой одержанной победой, он поднялся. – Я вызову вам такси.

– Спасибо. – Я вышла из кафе, с сожалением разглядывая успевшее затянуться облаками небо. Успеть бы домой до дождя. И, наконец, лечь спать. Этот невероятно длинный день полностью вымотал. Подходя к распахнутой дверце такси, я кивнула Денису. – Ещё раз спасибо за кофе.

– Когда мы сможем сходить в кино? – Он склонился над машиной, облокотившись о крышу. Я вздохнула – надеялась, что он об этом не вспомнит.

– Зайдите завтра. Или уточните у Риты, она скажет, когда у меня есть окно. Всего хорошего.

Потянув дверь, я закрыла её, стараясь не хлопнуть слишком громко, чтобы не показаться невежливой. Но стоило нам отъехать, как мысли тут же принялись витать над одержанной сегодня победой, ростом акций и полученной прибылью. Всю дорогу до дома я занималась приблизительным подсчётом дивидендов, которые мы получим в ближайшие несколько дней, пока не спадёт ажиотаж.

Поднимаясь домой, всё ещё размышляла о том, куда стоит вложить деньги, и совершенно забыла о Роме. Поэтому, войдя в квартиру, едва заставила себя пройти дальше, когда заметила его на кухне. В мягких домашних штанах, обнажённый по пояс, босиком, с влажными каштановыми прядями, только начавшими подсыхать, он стоял ко мне спиной, что-то разглядывая на столе. Обернулся на стук двери, небрежно дёрнул плечом.

– Это ты.

И снова вернулся к своему занятию.

– Ты ждал кого-то другого? – холодно спросила я, подходя ближе и заглядывая через его плечо. На столе лежал наполовину сооружённый бутерброд, и теперь Рома примерялся, что добавить дальше – оливки или солёный огурец.

– Думал, это Ирма. Она забыла телефон.

– Понятно, – неизвестно зачем сказала я, не в силах заставить себя отойти от него. От его кожи слабо пахло кокосом, а от тела исходил такой жар, что хотелось прижаться, уткнувшись носом между лопаток, и прикрыть глаза. Поцеловать каждую выступающую косточку, обхватить руками его плечи, разворачивая к себе, потянуться к губам…

– Как думаешь, что лучше положить наверх? – Он повернулся, и я почувствовала, что вспыхиваю, как девчонка, которую застали за просмотром эротических картинок родители. Его нереальные бирюзовые глаза были так близко, что я могла сосчитать точки на радужке. Потрясающие, пронзительные, равнодушные глаза.

– Огурец. – Я пожала плечами, моргнув, едва он отвернулся, тихо выдыхая и избавляясь от наваждения.

– Значит, положу оливки, – довольно кивнул Рома и принялся напевать мотив известной песни. Невольно переведя взгляд на ноги, которыми он принялся отстукивать ритм, я вздохнула, разозлившись за некстати вспыхнувшее желание.

– Раздражаю, да? – Рома весело хмыкнул, хлопнув на бутерброд ещё один кусок хлеба, и придавил его рукой. – Можешь не пытаться изображать примерную жену.

Я только качнула головой, спеша скрыться на своей половине квартиры. Подальше от него, от сладкого, обволакивающего запаха, от дурмана, в который погружали его глаза. Хлопнув дверью, я прислонилась к ней, выдыхая, и спрятала лицо в ладонях. Сколько может продолжаться это наваждение? Почему я не могу жить, как нормальные женщины, пользующиеся мужьями, как ширмой? Почему бы не жить в своё удовольствие, спать с другими, как это делает он, и не вздрагивать при звуке его голоса?

Весь вечер я прислушивалась к шагам по квартире, мечтая, что он зайдёт. Просто заглянет узнать, не принести ли мне кофе. А после присядет на кровать, проводя рукой по моим волосам. И медленно наклонится, чтобы поцеловать, а я потянусь навстречу… Несмотря на усталость, что дала о себе знать запоздалой головной болью, долго не удавалось уснуть. Я ворочалась в кровати, то думая о Роме, то вспоминая сегодняшнюю встречу с Денисом. И с каждой минутой всё больше приходила к мысли, что могу себе позволить невинный флирт, если он сможет отвлечь от безнадёжной тоски по близкому далёкому мужу.

Последующие дни были настолько забиты, что не то, что встретиться, поговорить с Лазуриным не о работе у меня бы не получалось. Нескончаемые интервью – единственное место, где мы могли встретиться, всё остальное время заняла работа. Одного открытия было мало. Хотя мы и запатентовали свою сыворотку, бумажной волокиты, связанной с разрешением на выпуск в массы, хватало с лихвой. Домой я попадала только глубоким вечером, с удивлением снова и снова встречая там Рому. На моё ехидное замечание о том, что у него, видимо, наметился застой в личной жизни, он только пожал плечами, как всегда не трудясь что-то обсуждать. Впрочем, это давно не задевало. Хотя его присутствие заставляло упражняться в выдержке и самообладании и добавило несколько ярких образов к и без того развитому воображению. Ночами, лёжа в постели, я не могла заставить себя не думать о том, что он совсем рядом, в соседней комнате.

– Ты выглядишь особенно довольной сегодня, – заметил как-то утром Рома, облокотившись о стол и прихлёбывая свежевыжатый сок.

– Собираюсь озвучить доклад по прибыли и способам её размещения, – ответила я, думая, что обсуждать с мужем планы на день по утрам могло бы стать прекрасной традицией. И непременно стало бы, если бы он не собирался уезжать в ближайшие выходные на Санторини. После подобных поездок Рома всегда возвращался другим. Чужим и далёким, если дальше стать было вообще возможно. А значит, совсем скоро я получу своего мужа таким, каким привыкла видеть – надменным засранцем, с удовольствием отпускающим острые шпильки в меня при каждом удобном случае.

– Ясно. Опять в работе. – Рома зевнул, отставляя стакан, и оторвался от стола, подходя ко мне. – Когда ты уже найдёшь себе мужика, Алин? Тебе не помешал бы Храбрый Лев, что проводит тебя в Изумрудный Город.

– Я прекрасно справлюсь сама. – Нежность, что проснулась поначалу, мигом испарилась. – А в Грецию ты отправляешься с очередной Гигнемой?

– Скорее, со Стеллой, – промурлыкал Рома, обходя меня и выходя из кухни.

Несколько секунд я стояла, снова и снова повторяя про себя его слова. Потом вздрогнула, с удивлением поднимая ладонь, на которой виднелись ровные красные лунки, оставленные от собственных ногтей. Что ж, Алина, и впрямь, хватит цепляться за то, что никогда не будет твоим. Сегодня же назначу встречу Лазурину!

Седьмая глава

– Все вы в курсе ситуации на рынке. – Акционеры с вниманием слушали меня, а я видела только Рому. Он лениво играл с ручкой, делая вид, что его не интересуют мои слова, и вполне возможно, именно так и было.

– Не секрет, что многомиллионная прибыль несёт за собой огромные налоги, избежать которых мы не сможем.

– Смерть и налоги, Алина, – хмыкнул Шумский – один из главных акционеров, – неизбежны.

Остальные сдержанно поддержали шутку, давая понять, что Америку я им не открыла.

– Отчего же, Андрей Михайлович. – Мило улыбнувшись, я кивнула на папки, лежащие перед каждым из акционеров. – Государство даёт нам отличную возможность если не избежать, то существенно сократить издержки. – Сделав паузу, я обвела взглядом сидевших за столом и продолжила: – Мы откроем благотворительный фонд по борьбе с эпидемиологическими заболеваниями в Африке.

– Я вижу, у Алины Александровны проснулся материнский инстинкт? Решили облагодетельствовать отсталые страны? – голос Шумского сочился ядом. Он оглянулся, ища поддержки. – Может, вам подумать о пополнении в семье, а не о том, чтобы за наши деньги лечить грязных африканцев?

– Во-первых, именно болезни этих, как вы изволили выразиться, грязных африканцев положили несколько миллионов на ваш счёт. – Я почувствовала, как внутри вскипает гнев.– А во-вторых, благотворительный фонд позволит говорить о серьёзных поблажках на налоги. Сорок процентов или десять – есть разница, как вы думаете? Даже если часть денег пойдёт на улучшение жизни «грязных африканцев»?

– Насколько это выгодно для акционеров – надо ещё обсудить. Старые методы отлично работали – выводить деньги мы умеем, – проворчал Шумский, не собираясь сдаваться. – Предлагаю собраться через неделю и вновь вернуться к этому вопросу.

– Вы куда-то спешите? – холодно уточнила я. – Если нет, то откройте папку, в ней представлен подробный финансовый отчёт о текущих делах и бизнес-план фонда. Думаю, дамы и господа, – я отвернулась от Шумского, открывавшего папку с видом крайней брезгливости, – цифры на первой и последней страницах вас приятно удивят.

Послышался шелест бумаги, и пока акционеры изучали документы, я снова посмотрела на Рому. Он поднял голову, встречаясь взглядом, и я увидела в его глазах удивление. Искреннее удивление, словно он видел меня впервые. Приподняв бровь, я кивнула на папку, призывая ознакомиться, и он нехотя опустил глаза.

Уже выходя из зала совещаний, после единогласного одобрения моего предложения, я услышала слова Шумского, сказанные мужу:

– Кое-кто сегодня проснулся неудовлетворённым, как я погляжу. – Послышался смешок. – Ты бы занялся этим активнее, пока твоя жена не заставила нас лично возить воду тощим чернозадым детишкам.

Скрипнув зубами, я поспешила уйти, не желая слушать продолжение разговора. Шумский всегда был против моей кандидатуры на посту генерального директора. Он был вице-президентом при деде и всерьёз рассчитывал на то, что кресло после его смерти перейдёт к нему. Меня в качестве главы компании никто особенно не рассматривал. И когда оказалось, что дед всё продумал, заранее собрав почти всех влиятельных акционеров и заручившись их поддержкой, Шумскому осталось только согласиться. Но плести интриги за моей спиной он не перестал, мечтая однажды сместить с кресла и отправить на покой: «наслаждаться наследством и не лезть в дела, в которых не разбираюсь». Именно так звучали его слова после моего вступления на должность. Но годы шли, ничего не менялось, а последняя удача и вовсе сделала его шансы призрачными. Так что пусть брызжет ядом.

– Рита, вызови Лазурина. И принеси кофе. – Я откинулась в кресле и прикрыла глаза. Неделя выдалась суматошная, и отдых был кстати. К тому же надо зарядиться положительными эмоциями перед новой неделей.

– Алина Александровна, к вам Роман Сергеевич, – крикнула Рита, когда Рома уже входил. Я выпрямилась и недовольно посмотрела на мужа:

– Когда ты научишься стучать?

– Я всегда спрашиваю, одна ли ты, – лениво улыбнулся Рома, опускаясь в кресло напротив.

– Пришёл попрощаться?

– Вылет в семь. Пришёл похвалить. Удивлена?

– Скорее, поражена и жду подвоха. Что тебе надо?

– Представь себе – ничего. – Рома откровенно наслаждался моим недоверием. – Я действительно просто пришёл сказать, что сегодня ты выступила отлично. Шумский ещё полчаса промывал мне мозги.

– Это… это замечательно. – Я всё ещё не могла поверить в то, что слышу. Хотелось ущипнуть себя. Он продолжал сидеть напротив и сладко улыбаться. – Может, отметим это знаменательное событие? – бросила я пробный камень и тут же прикусила щёку, про себя закатывая глаза. Очередная попытка всё наладить.

– Прости, но у меня самолёт в семь, – напомнил Рома, поднимаясь. – В любом случае, я тобой горжусь.

– Спасибо! – едко ответила я, скривившись. Вся радость от нежданной похвалы схлынула, оставляя горький осадок. К чему эти шаги вперёд, если за ними следует бег назад?

– Алина Александровна, к вам Лазурин.

– Не буду мешать, – подмигнул Рома, направляясь к двери. «Стой!» – хотелось крикнуть вслед, но я проводила его фигуру взглядом и вздохнула. Внутренний голос был прав – пора заканчивать эту затянувшуюся мелодраму. И выход из неё как раз показался в дверях, пропустив Рому и поворачиваясь ко мне.

– Алина Александровна! – Лазурин прикрыл за собой дверь и подошёл к столу. – Что-то срочное?

– Вы обещали сводить меня в кино.

Денис моргнул и опустился в кресло, которое только что покинул Рома.

– Сегодня?

– А что, с этим есть какие-то проблемы? – холодно поинтересовалась я, и тут же прикусила язык – прозвучало слишком резко. – Простите, Денис, – проговорила мягче, – вы ни при чём, я не должна на вас срываться.

– Роман Сергеевич сделал что-то не то?

Под моим тяжёлым взглядом Денис стушевался и быстро пробормотал:

– Не моё дело, я понял.

– Он улетает на выходные, я пожелала ему счастливого пути, только и всего. И давайте больше не будем об этом.

– Хорошо, – легко согласился он, заметно расслабляясь. – Значит, сегодня вы свободны?

– Да. Очень хочется развеяться и отдохнуть.

– И я первый, о ком вы подумали? Приятно.

– Скорее, вы – единственный. – Я наблюдала за его реакцией с тем же выражением лица, с каким Рома следил за мной несколько минут назад. Денис польщенно порозовел и недоверчиво посмотрел на меня.

– У меня нет друзей, забыли? – Быстрый взгляд на часы – три. – Знаете, у меня создаётся впечатление, что я навязываюсь. Если у вас есть на сегодня дела, я пойму. Не стоит откладывать их ради меня.

– Вообще-то есть, – признал Денис. Острый укол разочарования оказался неожиданным. И, видимо, отразился на моём лице, потому что он хитро улыбнулся: – Но я могу взять вас с собой. Если не боитесь покинуть зону комфорта.

– Звучит интригующе, но я, пожалуй, откажусь.

– Испугались?

– Просто не хочу путать ваши планы. – Я пожала плечами.

– Я заеду за вами в семь. – Денис решительно пресёк мои возражения. – Вы успеете собраться?

– Шутите? – Моя бровь иронично изогнулась.

– Тогда договорились. – Он поднялся. – До встречи.

– Постойте! Куда мы пойдём?

– Увидите! – Денис подмигнул и поспешил выйти.

Надо же, кажется, я только что напросилась на свидание!

Поиск наряда занял больше времени, чем обычно, ведь Денис так и не сказал, куда мы пойдём. Я долго раздумывала, прежде чем остановиться на пышной юбке и шёлковой блузке с короткими рукавами. Нежно-зелёный цвет отлично передавал моё настроение – предвкушение чего-то нового и свежего. Рома уже уехал, я не успела с ним даже попрощаться. Впрочем, это было бы глупо. Особенно, после моего сегодняшнего предложения. И какой чёрт дёрнул за язык?! «Отметим». Ну-ну.

Ровно в семь я уже спустилась, сказав себе, что подожду пятнадцать минут, и если он опоздает, пойду домой. Но Денис уже ждал – его высокая широкоплечая фигура маячила на улице – швейцар отказался пропускать незнакомца внутрь. Кивнув ему, я вышла, с удивлением разглядывая преобразившегося Лазурина. Без привычного костюма, в джинсах и белой футболке с изображением каких-то супер-героев он казался значительно моложе своих лет. Под тонким голубым пиджаком прорисовывались мышцы, с виду казавшиеся вырезанными рукой искусного скульптора. Меня никогда не привлекали накачанные мужчины, но Лазурин прекрасно осознавал свою привлекательность в глазах противоположного пола. По крайней мере улыбка, которую он послал проходившим мимо девушкам, говорила сама за себя.

– Не заждались? – иронично спросила я, неслышно подходя к Денису. Он вздрогнул, повернулся и виновато улыбнулся.

– Не думал, что вы спуститесь так быстро.

– А с вами нужно держать ухо востро – немного опоздаешь – и уведут.

Денис многозначительно улыбнулся, но промолчал, открывая дверь такси.

– Куда поедем?

– Там, куда мы едем, вы точно не бывали, – заговорщически улыбнулся он. – Вы умеете петь?

– Петь? – Вопрос поставил меня в тупик. – Я не заканчивала консерваторию, если вы об этом.

– Нет, я спрашиваю о том, поёте ли вы в ванной? Или просто так, когда бываете одна дома?

– К чему эти расспросы? – я невольно заинтересовалась.

– Скоро узнаете, – снова туманно заявил Денис, отворачиваясь к окну и словно забыв о моём существовании.

Восьмая глава

Такси колесило по улицам, проезжая одно за другим известные мне заведения. Пока не остановился у простого трёхэтажного здания со скромной вывеской «Павлин» на первом этаже. У входа курило несколько человек, девушки с бокалами в руках звонко хохотали, склонившись над телефоном. В стороне отчаянно ругался с подругой парень в джинсах на три размера больше. Лазурин прав: в подобных заведениях я ещё не бывала. И не уверена, что хотела бы побывать. Но отступать было поздно, поэтому я крепче сжала клатч и протянула руку, выходя из машины.

– На самом деле здесь не так плохо, как кажется сперва, – словно извиняясь за внешний вид заведения, сказал Денис. – Мы собираемся здесь раз в неделю, отдыхаем, болтаем обо всём…

– Уверена, это будет интересный опыт, – немного чопорно произнесла я, стараясь не наступить в кисло пахнущую лужу пива, выливавшегося из валявшейся рядом бутылки.

Внутри было немногим лучше. Полумрак, лиловый свет, льющийся, кажется, отовсюду, громкие голоса, звон стаканов и чей-то голос, нещадно фальшиво пытавшийся вытянуть «Дым сигарет с ментолом». Моя бровь поползла вверх сама собой, и я недоумённо посмотрела на Лазурина, не зная, что сказать. Если это место вязалось в его представлении с тем, куда можно пригласить в первый раз девушку, то лучше покончить с этим сразу.

– О, смотрите, Лена уже пришла! – радостно воскликнул Денис, осторожно беря меня за локоть и ненавязчиво подталкивая к столику, за которым действительно уже сидела красноволосая коллега Лазурина в компании незнакомых мне двух мужчин и пары девушек.

– Надо же, не думала, что Дэн всё же решится привести вас в этот вертеп, – вместо приветствия воскликнула Лена, подвигаясь, чтобы освободить мне место.

– Если честно, я уже сама не знаю, что здесь делаю, – пробормотала я скорее себе, чем ей в ответ.

– Я смотрю, это уже традиция – встречаться в местах, где вы чувствуете себя неуютно, – широко улыбнулась Лена.

– Знакомьтесь, Алина. – Денис поочерёдно представил меня своим друзьям. – Это бородатый весельчак – Артём, можно просто Тим. Его подруга Саша. Зануда училка – Вика…

– На себя посмотри, зануда! – весело воскликнула Вика.

– А это – Димка, мозг нашей компании!

Я разглядывала лица этих людей, открытые, добродушные, и чувствовала, как постепенно отступает напряжение. Никто кроме Дениса и Лены видимо не знал, кто я такая, и уже одно это интриговало и наполняло лёгкой вседозволенностью, щекоча в носу.

– На этот раз никаких традиций! – прошептала я в ухо Денису спустя минуту, когда нам принесли меню. Он весело хмыкнул:

– Здесь не наливают спирт, это прерогатива нашей лаборатории.

– Стоит возблагодарить Господа за это.

Я заглянула в карту коктейлей, ожидаемо не находя там ничего знакомого. Вина здесь не подавались, шампанское тоже. Пить то, что здесь называли пивом вообще казалось за гранью разумного. Беспомощно посмотрев на разноцветные картинки с названием коктейлей, я наклонилась к Лене:

– Не подскажите, что можно выпить без ущерба для организма?

– В прошлый раз было тяжко? – понимающе улыбнулась она. Я кивнула. Вернулась к карте и показала на маленькую рюмочку, наполненную всеми оттенками зелёного.

– Может, это?

– Только если хочешь уползти отсюда через полчаса. Это шот, а тебе нужно то, что можно цедить долго и чтобы было вкусно. – Лена пробежала глазами по карте и ткнула пальцем в высокий бокал: – Вот, бери этот. В меру сладкий, в меру густой и алкоголя в нём кот наплакал. Викусик, у тебя закончилась выпивка! – она повернулась к подруге, которую представили учительницей.

Дожидаясь, пока принесут заказ, я осторожно оглядывалась, отмечая, что на самом деле не всё тут так уж и плохо, как показалось вначале. Столики расставлены вдоль стен, уютные диванчики по кругу превращают их в почти закрытые кабинки. На каждом – небольшая круглая лампа, дающая отдых глазам от неонового цвета зала. В центре – танцпол, где пока что было не слишком много людей. Бар на всю стену, а рядом – небольшая сцена и экран, по которому бегут слова песен. Сейчас на смену девушке вышел щуплый паренёк, безуспешно пытавшийся попасть в шустрый ритм рэп-исполнителя. До меня наконец дошло:

– Денис, это караоке-бар?

– Да! – Он сидел слишком близко ко мне, касаясь своим бедром, и я пыталась отвлечься от неловкого чувства, списывая всё на отсутствие места на диване. – Вы же умеете петь?

– О, я не собираюсь петь, даже не надейтесь!

– Придётся, – сокрушённо вздохнул Денис. – Каждую пятницу здесь проводят битву между командами, мы участвуем, так что…

– Я с удовольствием понаблюдаю за вами, но сама петь не буду, – категорично заявила я, делая осторожный глоток коктейля.

– Участвуют все члены команды, таковы правила. А вы сами согласились, так что отступать поздно!

– Нет. – Я покачала головой. – Даже под угрозой расстрела – нет!

В какой-то момент я просто перестала удивляться тому, насколько оказалось комфортно в этой компании. Они были разными, совершенно непредсказуемыми, искренними, но от одного взгляда на этих друзей становилось тепло. Я ни секунды не чувствовала себя ненужной или чужой, хотя поначалу чувство неловкости держало в цепких коготках. Без устали хохоча над шутками, которые и понимала-то не сразу, я постоянно думала о том, что никогда прежде не удавалось так запросто посидеть и посмеяться. А не задумывалась я раньше об этом по одной простой причине: не с чем было сравнивать.

Вся моя жизнь казалась правильной и настоящей, а сейчас, заглянув через скважину в другой, яркий мир, я словно ожила, чувствуя, что дверь вот-вот распахнётся, и меня затянет туда, как затянуло Элли в Волшебную страну жутким ураганом.

– И вот, мы подъезжаем, я выхожу и смотрю на заднюю дверь, жду, когда выйдет Денис. А он не выходит. Открываю дверь и смотрю на заднее сидение. Таксист смотрит на меня, я на него, немая сцена. А потом я выдавливаю из себя: «А где Денис?» Я забыл его у бара, понимаете? И уехал без него!

– А я пытался бежать за такси, но бесполезно, – подхватил Денис рассказ Тима, – и, запрыгнув в первое же такси, крикнул водителю: «Моего друга похитили! Скорее, за той машиной!» Как мы мчались! Я думал, меня стошнит, пока доедем! И что вы думаете? Я подъезжаю к месту, а Тим стоит посреди дороги, высматривает меня!

– Я думал, что ты дойдёшь пешком! – шутливо возмутился он.

– Десять кварталов?! – воскликнул Денис. Все расхохотались. Глаза Лазурина мягко светились, будто он смотрел внутрь себя, вспоминая старые добрые времена. Задумчивость придавала ему шарма, и я невольно залюбовалась. Но вдруг в его взгляде загорелась хитринка, и он посмотрел на Вику:

– А помнишь, как ты провалилась в ливневую канализацию?

Новый взрыв хохота сотряс наш столик. Лена, содрогаясь от смеха, завалилась на бок, повалив меня на Дениса. Тот едва успел подхватить, а то лежать мне на его коленях, уткнувшись прямо в причинное место.

– Вы в порядке? – обеспокоенно спросил он.

– В полном, – широко улыбнулась я. – У вас потрясающие друзья!

– Правда? – обрадовался Денис. Потом самодовольно улыбнулся: – Я знаю.

Его глаза, серо-голубые, так не похожие на застывшие ледышки Ромы, лучились смехом. И хотелось отвечать тем же, смеясь в ответ без особой причины. Лёгкость поднималась откуда-то из глубины, шипя, как пузырьки шампанского, щекоча нос. А Денис продолжал смотреть, пристально, выжидающе, и я сдалась – первая отвела взгляд, чувствуя непонятное смущение.

– Эй, народ! Мы первые начинаем! Дэн, ты выбрал песню?

Голос Лены разогнал наваждение, и Денис кивнул, подмигнув мне.

– Сегодня пройдёмся по классике! – Он подкатил рукава пиджака, взъерошил светлые волосы и достал тонкий шифоновый шарф из кармана. Под нашими удивлёнными взглядами повязал его на шею, легко поднялся и пошёл к небольшой сцене, попутно перебросившись парой слов с администратором.

– Он будет петь? – поинтересовалась я у Лены.

– О, нет! – закатала та глаза. – Он будет зажигать!

– Когда Дэн поёт, весь зал загорается, – подхватил Тим.

Девятая глава

Между тем музыка, что ненавязчиво играла всё это время, стихла, и свет двух небольших прожекторов высветил фигуру, замершую с микрофоном. Первые же аккорды заставили мурашки толпой пробежать по телу, и я, как завороженная, уже не могла отвести глаз от Дениса. У него был потрясающий голос. И невероятная энергетика, что так и лилась со сцены, захватывая каждого сидевшего в баре.

Это моя жизнь,

Сейчас или никогда!

Я не собираюсь жить вечно,

Я просто хочу жить, пока жив!

Я слышала эту песню, давно, ещё в универе, когда моя соседка, увлекавшаяся Бон Джови, всякий раз возвращаясь из бара, горланила её на весь этаж. Тогда хотелось кинуть в неё подушку или что-нибудь потяжелее. Сейчас мне хотелось выскочить на танцпол, к тем, кто уже подпевал, поднимая руки вверх и крича знакомые слова. Потому что это было… Это было так реально, так по-настоящему, что я буквально чувствовала каждую фразу, пропуская через себя.

Когда Денис вернулся за наш столик, запыхавшийся и мокрый, я с трудом удержалась от восторженной похвалы. Вместо этого просто отсалютовала бокалом:

– Вы отлично поёте.

– Что ж, теперь надеюсь услышать, как это делаете вы. – Денис дерзко улыбнулся, не показав, что уязвлён моей прохладной реакцией. Хотя улыбка его слегка дрогнула. То-то же, Лазурин, вы прекрасно осведомлены о воздействии вашего голоса на противоположный пол. Не на ту напали! Поглощённая этими мыслями, я не сразу уловила смысл его слов.

– Что, петь? О, нет, я уже сказала вам – петь я не умею и не буду!

– Брось, Алин! – вступила Лена. – Тебя здесь никто не знает. Так позволь же себе, чёрт возьми, расслабиться и уйти в отрыв!

Лена так легко и непринуждённо перешла на «ты», словно мы были закадычными подругами не один год. Но мне это нравилось!

– Поверь, уже самое моё нахождение здесь – отрыв, да ещё и какой!

– Этого не достаточно. – Она покачала головой. Потом наклонилась ко мне и прошептала на ухо: – Ты говорила, что хочешь поменять свою жизнь. Так почему бы не начать прямо сейчас?

– Всё ещё не думаю, что это хорошая идея, – с сомнением протянула я.

– О чём вы там шепчетесь? – спросил Тим, хитро улыбаясь в бороду.

– Пытаемся сказать Алине, что петь ей придётся в любом случае! – весело откликнулся Денис.

– А, ну, так ты не переживай! Здесь все поют, – Тим хмыкнул, – кто-то хуже, кто-то лучше. Это ты ещё меня не слышала!

– Ему бы палачом работать, – громко прошептала Лена, покосившись на прекрасно слышавшего её Тима. – От его голоса хочется повеситься и утопиться одновременно!

– Но при этом вы берёте меня на баттлы, – самодовольно ухмыльнулся Тим.

– Потому что ты оплачиваешь половину счёта! – воскликнули хором его друзья. Я расхохоталась, встречаясь глазами с Денисом. После его песни взгляд так и норовил обратиться к нему.

Время шло, становилось шумно, жарко, но это не приносило дискомфорта – напротив, хотелось говорить громче, смеяться дольше и поддерживать тех, кто поёт, добродушно подшучивая над соперниками.

– Не хочешь попудрить носик? – выдохнула на ухо Лена.

Я кивнула, радуясь, что про моё выступление, кажется, уже все забыли. Полумрак коридора, яростно целующаяся парочка в углу, и стойкий запах аммиака – этот поход в туалет, наверное, запомнится мне больше, чем весь вечер! Брезгливо переступив через лужу на полу, хотелось верить, что воды, я заглянула в кабинку, чувствуя, как резко перехотелось делать здесь хоть что-то. Но природа взяла своё, и спустя несколько минут я выскочила в коридор, ловя ртом казавшийся свежим воздух. Лена вышла следом, поправляя платье.

– Непривычно, да? – добродушно усмехнулась она. Я кивнула, больше всего на свете желая вернуться за столик.

– Дэн – отличный парень, – зачем-то заметила Лена, не спеша уходить. – Не из тех, кто может обидеть.

– Да, он хороший.

– Нет, я серьёзно. – Она заглянула в мои глаза. – Присмотрись к нему. Может, именно он заставит взглянуть на свою семейную жизнь под другим углом.

Я не ответила. Если честно, к этой мысли я сама возвращалась уже несколько раз за вечер, ловя на себе его взгляд. И ещё за весь вечер я так ни разу и не вспомнила о Роме, а это уже было огромным достижением.

– Ну, наконец-то! – воскликнула Саша , стоило нам подойти. – Наш выход следующий. Пока вас не было, я выбрала песню.

– Надеюсь, не Селин Дион? – проворчала Лена. – В прошлый раз я сорвала голос, пытаясь вытянуть ноты, – пояснила она, поворачиваясь ко мне.

– Адель, – ответил Тим. – Уверен, девочки, вы справитесь.

– Ещё лучше! – фыркнула Лена. Я промолчала. К моему стыду, имя певицы мне ни о чём не говорило. Едва ли во всём караоке-баре можно было найти человека, менее сведущего в поп-культуре. Но азарт подталкивал совершить ещё один безумный поступок, поэтому на сцену я шла уверено, предупредив, правда, остальных, что песню ни разу не слышала.

– Будешь подпевать, – великодушно разрешила Саша.

Почему я раньше не слушала песни? И почему вообще забыла, сколько в них может быть смысла и как порой они подходят к твоей жизни, ложась на мысли и переживания? Самозабвенно подпевая:

У тебя было моё сердце…

Ты пожалеешь…

Оно было у тебя в руках…

Что встретил меня…

Я представляла, как бросаю эти слова Роме в лицо, и чувствовала, как с каждым словом становится легче. Как пружина, что сжимала нервы, ослабляет своё натяжение, позволяя отпускать себя на волю. Выше, дальше, прочь от опостылевшей жизни…

Такси остановилось на пустынной улице в квартале от дома. Я сама предложила Денису пройтись. Прекрасное настроение, желание беспричинно улыбаться и просто чувствовать себя женщиной рядом с привлекательным мужчиной – всё свернулось в клубок, и я хотела продлить эти эмоции, оттягивая момент, когда вернусь домой, в холодную постель. Поэтому мы просто шли, болтая ни о чём, делились впечатлениями, обсуждали выступления.

– Это был прекрасный вечер, спасибо. – Мы стояли у входа, и швейцар уже готовился открыть дверь.

– Вам спасибо, что согласились прийти.

– Я сама напросилась, – шутливо упрекнула я.

– В следующий раз обещаю исправиться! – серьёзно заявил Денис.

– В следующий?

– Вы ведь не против? – с нарочитым беспокойством уточнил он.

– Нет. – Я улыбнулась. – Мне понравилось. Только прошу, в следующий раз никаких караоке-баров!

– Я постараюсь, – хитро улыбнулся Денис. – Но не обещаю.

Он склонил голову набок, выжидающе заглядывая в глаза, и я с трудом удержалась, чтобы не привстать на носочки, чтобы коснуться его губ… Почувствовав мои колебания, он наклонился и поцеловал меня, нежно и коротко. В животе вспыхнуло, заворочалось нечто воздушное и щекотное. Я подняла на него глаза, читая в них молчаливый вопрос.

– Доброй ночи. – Я отвернулась и, заходя в дом, успела увидеть его разочарованное лицо в стеклянной двери. Нет, Лазурин. Приглашать вас домой не входило в мои планы.

Не переставая улыбаться, зашла в лифт, поймав себя на том, что продолжаю напевать песню Адель. Да, встряска получилась шикарная! Перед глазами встало лицо Дениса, когда он потянулся меня поцеловать, и нежное шевеление внутри живота вспыхнуло с новой силой. Мне даже было совершенно плевать, что подумал швейцар. Впрочем, поцелуй был настолько невинным, что разглядеть в нём какой-то контекст можно было лишь вооружившись огромным морским биноклем. Но губы до сих пор слабо пульсировали, а голова слегка кружилась, и хотелось думать, что это просто от выпитого.

Десятая глава

Выходные никогда не вызывали особой любви – Рома где-то пропадал, а Ирма уезжала к семье, что жила в Нижнем. Эти дни, которых все ждали с таким нетерпением, обычно вызывали глухую тоску. Так было всегда, но только не сегодня. Проснувшись позже обычного, я с наслаждением потянулась, лениво перебирая в памяти события вчерашнего дня. Лукаво улыбнувшись, провела кончиками пальцев по губам, очертив их контур, вспоминая поцелуй. Интересно, что было бы, если бы я позволила Денису подняться? Внутри проснулись вчерашние бабочки, всколыхнув крылышками позвоночник.

Гостиная была залита солнцем – такая приятная редкость. Оно отражалось от светлой мебели, отчего та казалась окутанной легкой дымкой. Пританцовывая в такт звучащей в голове музыке, я хозяйничала на кухне – достала из холодильника приготовленные Ирмой с вечера пирожки и включила чайник. Хотелось сделать что-то безумное, невероятное. Может, позвонить Денису? При мысли об этом на лице против воли расплылась улыбка. Нет. Я не буду снова напрашиваться на свидание. Пусть решает сам, когда и как встретиться… Стоп. Свидание?

Облокотившись о столешницу, я задумчиво постучала чайной ложкой по губам. Ещё несколько дней назад даже в мыслях не было рассматривать Дениса как мужчину в прямом смысле этого слова. Но после вчерашнего вечера… Да, он явно сумел произвести впечатление. Не вспышка страсти, но желание узнать его поближе, а это уже очень много. С ним было интересно, а главное – он смотрел на меня, как на женщину. Так, как Рома не смотрел уже много лет. Да и вообще, смотрел ли когда-либо искренне?