Читать онлайн Погоня

© Артем Рудик, 2024

ISBN 978-5-0062-8169-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вступление

«Я знаю, что вы – правоверные волки, пятеркой ваших выстрелов пожимаю свои, Но неужели вы не слышите шорох судьбы иголки, Этой чудесной швеи?» Велимир Хлебников

– —

Часы отстукивали каждую секунду в звенящей тишине. В такт им я стучал шариковой ручкой по столу, бессмысленно разглядывая исписанный вдоль и поперёк блокнот.

Напротив меня сидел взъерошенный и израненный солдат, со слегка безумным взглядом. Его историей я только что и исписал свою лучшую записную книжку. Безумной историей, да и к тому же довольно ужасающей.

В правдивости его слов я не сомневался, как не сомневался в своём собственном рассудке. Только вот всё равно что-то в его рассказе было неправильным. Глубоко вдохнув, я стукнул ручкой по столу и обратился к своему визави:

– Давай ещё раз. Во всех деталях.

– Ещё раз? Ещё раз?! Может вы сами туда сунетесь и всё рассмотрите, раз вам не хватило моего рассказа?

– В нём меня всё же кое-что настораживает, только я не совсем понимаю что именно. У меня есть определённая чуйка, на всякие нехорошие вещи, профессиональная. И я хочу понять, почему она сработала именно сейчас. Давай опустим тот момент, когда вы совершили переход и начнём с того момента, когда на вас напало то существо.

– Хотите в красках послушать, как все мои товарищи погибли? Хорошо, я расскажу ещё раз. Мы решили осмотреть местность, прилегающую к железнодорожному «виадуку». Почти сразу заметили ту стальную тварь. Там степь кругом, так что обнаружили мы её с приличного расстояния. И она нас тоже…

– При визуальном контакте сразу двинулась в вашу сторону.

– Да, всё так.

– А как она выглядела, пока была в спокойном состоянии?

– Ну, когда мы её только увидели, она была словно зверюга какая, на четырёх лапах шагала себе куда глаза глядят. А как к нам направилась, так словно перестроилась. Даже «пересобралась», прямо в движении, приняв гуманоидный вид.

– И что вы, тогда начали стрелять?

– Нет, хотя по инструкции вроде как должны были. Позволили этой штуковине приблизиться на расстояние пары десятков метров. Там же и смогли её рассмотреть, в деталях, когда она махать нам начала.

– Она была похожа на человека, состоящего из трубок и шарниров, а вместо головы у неё был лисий череп?

– Вы же лично видели эту тварь. Там же ваши белые халаты её сейчас изучают.

– Я просто уточняю. Да и то, что вы нам привезли, мало похоже на гуманоида.

– Конечно мало похоже! Когда оно напало, то перестроилось в какого-то паука.

– А как именно оно на вас напало?

– Ну, мы смотрели минут десять, как оно нам машет, да своими безжизненными глазами сверлит. А потом у кого-то из наших не выдержали нервы, и он начал стрелять. Не знаю кто точно это был, может быть даже, и я сам.

– Пули его не взяли?

– Ну а иначе там, среди степей, не лежало бы пятнадцать разорванных трупов. Мои товарищи полегли практически все разом… Там настоящая мясорубка была, а эта штуковина вообще стала похожей на блендер. Крутилась, как дьяволово колесо!

– И так, ты остался один?

– Ну как видите, мне очень повезло, что я успел добежать до бронированной дрезины.

– И потом, ты один смог его убить?

– Да, как оно закончило с моими сослуживцами, так и ринулось за мной. А двигалось отродье ужасно быстро. Выскочило на рельсы перед машиной, так я и решил его размотать. Вдавил педаль и прокатил с десяток километров, сначала на капоте, а потом под колёсами.

– И затем, в одиночку смог его доставить обратно, в наш мир?

– Как убедился, что ублюдок мёртв, решил, что лучше будет его привезти сюда. Так хоть мои товарищи погибли не совсем зря. Да и притащить эту тушу оказалось не так уж и сложно. На деле она практически невесомая, при своих то размерах. Правда, пока я её вёз сюда, мне пару раз показалось, что она шевелится. Но я благоразумно списал на свою паранойю, которую теперь я себе точно заслужил. Никто такой поездки не переживёт.

– Интересно… Очень интересно.

– «Интересно»?! Занимательно, чёрт его дери! Пятнадцать прекрасно подготовленных бойцов отправилось на тот свет за пару секунд. И это от одной твари. Кто знает, сколько их там, по другую сторону виадука. Вы хоть представляете, что будет, если они выберутся оттуда? Вы все сдохните. Да что там вы. Весь мир ждёт такая судьба. Вам нужно срочно запечатать проход, а лучше и вовсе залить бетоном, чтобы оттуда ничего пострашнее не выбралось.

– Я передам ваше предложение кураторам. Вряд ли они его примут, конечно. Выгоды от исследования того пространства перевешивают все возможные угрозы.

– И даже истребление всего человечества?

Внезапно в освещение в комнате, где мы сидели, сменилось на аварийное красное, а по ушам ударила сирена. Я подскочил со своего места, прямо к двери в коридор. За ней меня уже ждал, приставленный к нашей комнатке, охранник. Он рапортовал:

– Геноссе Шафт, по рации передают, чтобы я срочно вывел вас из здания исследовательского центра. У нас ЧП.

– Что именно случилось?

– Объект ожил и сбежал.

Проект – Vulpes corsac

Цель проекта: Проверить совместимость человека с более совершенными видами. Определить границы возможных модификаций.

Метод: Проведение операции по сшиванию частей тела совершенного вида с человеком.

Материалы эксперимента: Милая девушка, европеоид, имеет богатый боевой опыт, изувечена и лишена трёх конечностей; Труп существа внеземного (или всё же земного?) происхождения, гуманоидного строения (возможно получеловеческий облик лишь предмет маскировки); Сыворотка адаптации генной структуры; Дополнительные человеческие части; Личное мастерство работы с подобными биологическими материалами.

Результат: Wunderbar! Части двух совершенно чужих видов идеально срослись друг с другом! Подопытная снова способна ходить и даже сражаться сразу после завершения операции! Первый, тестовый прогон показал превосходную боевую эффективность.

Последствия: Мощные разрушения по всему городу. Сотни, если не тысячи убитых. Крайне удовлетворительный исход. Правда, теперь всё же придётся поделиться получившимся существом с Министерством. Ничего, пусть попробуют разгадать мой секрет. У них всё равно ничего не выйдет и она вернётся ко мне.

Вердикт: Образец идеально подойдёт для исполнения моего плана.

Э.Г.

Походная Армия снова в пути

Сколько лет моя нога не ступала на родную землю? Даже и вспомнить сложно, когда я в последний раз был на Родине. Вероятно, это было во времена Атлантической Бойни, лет двадцать назад. Интересно, сколько всего успело измениться за это время?

Наверное, выросло уже целое поколение, которое даже и не застало те события. Юнцы вряд ли знают, почему старый генерал был вынужден отправиться со своей армией воевать за чужие интересы на другой континент. Не знают они и того, почему во время войны, у коммунистов получилось сменить руководство в Богемии и присоединить её к Арбер Цвейту. Да, память об этом ещё свежа, и многие старики, вроде меня, могут рассказать о происходившем.

Но какой в этом смысл, если мои соотечественники теперь живут в совсем другом мире? Моё решение кажется им скорее предательством, нежели борьбой за интересы родной страны. А я, в их глазах, всего лишь генерал-изгой, который, из-за своих амбиций, оказался во главе армии таких же изгоев. И я-то ладно, всё что мне было дорого осталось далеко в прошлом, а вот мои ребята, из-за меня остались без родного дома, молодости и жизненных альтернатив.

Как же странно повернулась судьба… Двадцать лет мы скитались по просторам Империи в качестве незваных гостей, которые доставляют сплошные неудобства. И вот теперь, нас вдруг решили вернуть обратно на родную землю, на откуп новому, коммунистическому правительству.

Человек, сообщивший мне об этом, был капитаном имперской гвардии, элитных частей вооружённых сил Босгора, которые, судя по всему, и будут сопровождать нас до самой границы с Арбер Цвейтом.

Его зовут, кажется, Андрей Карпов и у него тот ещё видок для героя Империи. Изуродованное лицо, половина которого оказалась практически полностью лишена кожи, местами даже оголился череп. Чудом было то, как спокойно он относился к столь серьёзным повреждениям. Капитан как ни в чём не, бывало, ходил по светским приёмам, пугая нежных аристократов. И даже ездил делегациями, шокируя почтенных представителей иных государств.

Не беспокоило его и то, что глаз на изуродованной стороне лица, оказался невидящим. Он, разумеется, не стремился выйти на пенсию или держаться подальше от боя. Андрей всегда соглашался на любую имперскую военную авантюру, одним только видом ужасая врагов Босгора. За это я его неимоверно уважал, хоть и до сего момента, нам сотрудничать не доводилось.

В целом, он создавал впечатление простого и прямолинейного вояки, который, тем не менее, вполне мог взять себя в руки, если то было нужно. Вот и сейчас, сообщая мне о столь серьёзном решении императора, он старался сохранить определённый официоз:

– Генерал Халлер, нашим императором, Анжеем II Спокойным, было принято решение отправить вас обратно на Родину. Завтра вы должны будете собрать всех расквартированных в Закатске солдат своей походной армии на городском вокзале. Мы предоставим вам подходящий состав.

– Вы что же, нас выгоняете? Или быть может продаёте? Я могу только предполагать, что с нами будет, если мы вернёмся домой, в Богемию. Нас точно разоружат. Некоторых наверняка осудят, как военных преступников и рассадят по тюрьмам. Меня скорее всего казнят без суда и следствия. Но я-то уже стар, шестьдесят лет всё-таки. Мне всё равно скоро умирать. Так, может хоть на родной земле погибну. Да и солдаты вернуться к обычной жизни и наконец завершат свои скитания по миру. По крайней мере, большинство из них.

– Вовсе нет! Вас возвращают домой, потому что правительство Рабочего Района Богемии, убедило Императора, что вы должны служить своему государству, а не чужому. Да и вообще… – он замолчал на несколько мгновений, словно не знал, стоит ли ему говорить следующие слова или нет, – Ладно, скажу, как есть. Вас отправляют в Арбер Цвейт, потому что куча граждан чужой страны с оружием в руках, пугают руководство Империи и могут доставить множество проблем, если ситуация в стране станет нестабильной.

– Но мы двадцать лет воевали на стороне Босгора! А теперь вдруг стали доставлять вам проблемы?

– Не «нам». Мне, лично, никакого резона выгонять вас нет. Я всего лишь передаю мнение верховного командования. И оно решило, что вами должно заниматься правительство Богемии. Император же согласился, потому что хочет потепления в отношениях с арберами. А то мы сейчас в шаге от того, чтобы засыпать друг друга ракетами.

– Да уж, интересное решение… Ну да ладно, я, в целом, готов к тому, чтобы вернуться домой. Будет ли готов дом, к моему возвращению, я не знаю. Я сообщу своим ребятам, и завтра мы будем готовы отъезжать. Но скажи, почему поезд?

– Обсуждался вариант с самолётом, но это оказалось слишком дорого. Нам понадобиться далеко не один лайнер, чтобы переправить вас всех. К тому же вас придётся разоружить. Вы же вряд ли согласитесь сложить оружие?

– Разумеется. Без оружия, у походной армии больше ничего своего не останется. Из триумфаторов и победителей, мы превратимся в заключённых. Так что да, отъём оружия будет воспринят как оскорбление. И мной, и моими людьми.

– Вот поэтому вы поедете на поезде, под охраной гвардии. И ещё, будьте готовы, что вместе с вами поедут ещё три… человека.

– Как-то вы неуверенно сказали последнее слово. Мне стоит беспокоиться за этих «людей»?

– Поймёте, когда их увидите. Я постараюсь, чтобы с ними не было никаких проблем. Однако, эти барышни аккумулируют их вокруг себя, сколько их не контролируй.

– Барышни? В поезде полном вооружённых мужчин? Почему они едут именно с нами?

– Поверьте, для них это не будет проблемой, они точно смогут за себя постоять. А их доставка в Арбер Цвейт была условием, чтобы тот принял и вас.

– Интересно получается. Арберы не хотят нас видеть и согласны принять своих граждан обратно, только ради того, чтобы к ним приехали какие-то женщины. Я правильно понял?

– Если Империя считает вас обузой, то Богемия видит в вас угрозу. Они справедливо опасаются, что вы можете попытаться свергнуть их правительство, когда войдёте в страну. Особенно учитывая, сколько вы были за её пределами. Поэтому, чтобы компенсировать риск, они запросили помощи в одном деле, для которого понадобятся те девушки, с их… особенными способностями.

– И что же такого они умеют?

– А вы видели моё лицо?

Поезд отправляется

Закатск, милый город на берегу Тихого Океана, был погружен в утренний туман. Было довольно прохладно, так что мне хотелось как можно быстрее закончить с формальностями и побыстрее сесть в своё тёплое купе.

На платформе, как и обговаривалось с Карповым, уже выстроилась моя Походная Армия, в своих старых, потёртых мундирах. Сколько же лет, мы сражались бок о бок! И вот, теперь, наступает начало конца наших долгих скитаний.

Эти, уже не молодые, мужчины шли со мной на самый край света, по первому же приказу. Я уважал их храбрость, они уважали мой авторитет. И только благодаря этому взаимному уважению, мы до сих пор не разбежались и не превратились в банду разбойников.

Но я так, до сих пор, и не силился им сказать, куда именно мы отправляемся в такой спешке. Я просто не знал, как они отреагируют на такую новость. Посчитают меня предателем, позволившим отдать своих людей на откуп коммунистам? Или всё-таки будут рады наконец ступить на родную землю? Если честно, я и сам пока не знаю, как реагировать на происходящее. Мысли путаются в голове, и я впервые перестал понимать за что сражаюсь.

Более же тянуть нельзя, да и обстановка сейчас самая подходящая, чтобы наконец сообщить им о том, что скоро мы все будем на родной земле:

– Товарищи! Мне сложно вам это говорить, но нашим странствиям пришёл конец. Двадцать долгих лет, мы воевали на стороне Босгорской Империи, надеясь однажды вернуться на родную землю. Как вы прекрасно знаете, революция перечеркнула эти планы. Мы стали нежеланны на Родине. Нежеланны, мы стали и здесь. Нас кидали в горячие точки, где мы могли бы осесть, уже на новой земле. Но мы так и не смогли найти иного пристанища. Ибо нет у нас Отечества, кроме Богемии! В которую мы наконец-то возвращаемся…

Я сделал паузу, чтобы посмотреть за реакцией солдат. Все они были в смятении. Кто-то нервно переглядывался с товарищами, кто-то плакал, кто-то заворожено смотрел на меня, а кто-то еле сдерживался, чтобы не начать танцевать. Никто, конечно, не знал, что будет дальше и общее смятение повисло в воздухе.

– Я понимаю, что вы шокированы. Однако, старайтесь не терять самообладания! До тех пор, пока мы не перешли под юрисдикцию Рабочего Района Богемии, Походная Армия не считается распущенной. А значит, вы все должны вести себя подобающе и быть готовы к вполне боевой переброске через всю Империю. Оружие не опускать, часовых выставлять, всё как обычно. А теперь давайте, грузитесь в состав, у вас ещё будет время всё обсудить.

Я хотел было уже закончить на этом, но внезапно вспомнил про Карпова, стоявшего вместе со своими гвардейцами неподалёку. Я кивнул ему и вновь окликнул погружавшихся в поезд солдат:

– И да, чуть не забыл. Нас будет сопровождать капитан гвардии Карпов, слушайте его приказов как моих и не вступайте в конфликты с гвардией. Всё, вольно.

Наконец закончив с погрузкой и проследив, чтобы все разместились, я присоединился к капитану. Тот также скомандовал своим бойцам грузиться в вагон, и мы остались одни на перроне.

– А где те дамочки, что будут нас сопровождать?

– Должны приехать с минуты на минуту, – Карпов взглянул на свои наручные часы, видимо, чтобы убедиться в своих словах, – Как только они погрузятся, я скомандую об отправлении поезда.

– Что-то мне не нравится вся эта затея.

– Мне она не нравится ещё больше, Ян.

– Переходим на ты?

– А чего тянуть? Нам, с тобой в одном купе ещё неделю ехать, если не больше. Так что довольно официоза. Ты военный, я военный, всяко уж найдём общий язык.

– И то верно. К слову, можешь всё-таки рассказать о попутчицах?

– А там нечего рассказывать. Они монстры. Чудовища с милыми лицами. И у каждой, лицо – всего лишь маска. Ты, главное, не позволь им себя обмануть. А ни то…

– Что?

– Ничего хорошего из этого не выйдет. Честно? Будь моя воля, я бы их устранил. И это не из мести за давнее поражение. Скорее потому, что живыми, все трое могут привести весь мир на грань гибели.

– Мне кажется ты преувеличиваешь. Наш мир и так в шаге от апокалипсиса, и даже целая армия не сможет ускорить его смерть, не то что спасти.

– Поймёшь, когда получше их узнаешь. Поверь, ты изменишь своё мнение.

Вскоре, к платформе подъехал дорогой чёрный лимузин с тонированными окнами. Его дверь открылась и наружу вылезла девушка в белом, лабораторном халате. Она изучающим взглядом осмотрела окрестности и встала слегка поодаль от машины, ожидая выхода других пассажиров.

Следующей из автомобиля вышла высокая светло-русая девушка с голубыми глазами. Она была облачена в длинную кожанку, с символом молота на плече, отличительную форму интербригады. Неужели с нами поедет агент Арбер Цвейта? Они настолько беспокоятся об успехе операции, что решили отправить вместе с нами боевика из этих революционных формирований? Странно, даже слишком.

Ещё страннее было то, что она была не совсем человеком или совсем не человеком. Правая рука её была скрыта под перчаткой, хотя даже так проглядывалась некая неестественность её строения. На голове революционерки красовалась пара лисьих ушей. Я даже было подумал, что это какой-то бутафорский, дурацкий костюм. Однако, вскоре, она пошевелила этими странными ушками так, словно те были её неотъемлемой частью. Ноги же полностью подтвердили моё мнение о том, что все особенности девушки были вовсе не маскарадным костюмом. Ибо вместо обычных, человеческих конечностей, у неё были две длинных и достаточно крупных для человека лапы, не обременённых обувью. А прямо над ними – большой и пушистый хвост с белым кончиком, свободно извивавшийся в воздухе.

Я, конечно, был наслышан о всяких экспериментах в правительственных лабораториях разных стран, но, чтобы делать с людьми что-то такое… И на это ведь тратится государственный бюджет. Даже боюсь представить для какой цели над ней были проведены подобные махинации. Хотя, даже несмотря на них, девушка вела себя вполне нормально, ну как для генетического мутанта. Я честно не знаю как именно себя должны вести генетические мутанты, но почему-то уверен, что они должны быть агрессивными и безумными. Кто знает, может и эта революционерка такая, просто маскируется?

Впрочем, она, пожалуй, была самой странной из девушек, ибо оставшиеся две, вышедшие следом, казались вполне нормальными. Одна, та, что была несколько постарше, примечательна своей явной подавленностью и подчинённостью особе в белом халате, что одним движением заставила её нести два огромных чемодана. И что самое странное, девушка с лёгкостью подняла их, словно те ничего и не весили. К слову, кажется, я где-то видел её раньше…

Ну а вторая, так же, как и революционерка, пусть и больше была похожа на обычного человека, но всё же казалась пришельцем не от мира сего. Она также была одарена лисьими ушками и хвостом и внешне, её возраст можно было бы смело оценить лет на двадцать пять. Однако, по своим повадкам и ужимкам, она скорее казалась ребёнком, удивлённо изучающим окружающий мир. Её особенной чертой был громоздкий чёрный ошейник, который скорее походил на металлическую колодку, зачем-то надетую на хрупкую девушку.

Какая-то до ужаса ненормальная компания. И скорее всего крайне проблемная. Что же, в любом случае, это заботы Карпова, как ответственного за всю операцию. Я же предпочту никуда не влезать и тихо наблюдать со стороны.

Девушки наконец двинулись в нашу сторону. Когда они приблизились вплотную, Карпов раздражённо заговорил с той, что была в белом халате:

– Мы кажется, договаривались, что вас будет трое! И даже заранее обговаривали, что с вами поедет только Вивьен Ришар и Софи Ратенпешт, на последнюю, напомню, я согласился только потому, что ты обещала держать её в узде. Теперь объясни мне, это кто? – он указал на девушку с ошейником на горле.

– Это? Эрмелина. И она наш ключик прямиком в Арбер Цвейт. Без неё вся вот эта вот затея с перевозкой нескольких эшелонов солдат не имеет особого смысла. – спокойным, нежным голосом ответила девушка.

– Если она такая важная, могла бы и предупредить о том, что собираешься взять её с собой. Нельзя так просто нарушать договоры!

– Договоры имеют свойство устаревать, и когда мы с тобой общались, я ещё не знала того, что знаю сейчас. Да и к тому же, какая тебе разница? Одной больше, одной меньше. А мне это даст больше возможностей для последующей работы.

– Вот это мне и не нравиться. Каждая возможность, которую тебе дают, обычно оборачивается катастрофой. Да и теперь мне придётся следить за четырьмя биологическими угрозами, вместо трёх.

– Ты же в курсе, что «биологическая угроза» – это вирусы, бактерии и паразиты?

– Понятно же, что я имел в виду! В любом случае для меня вы самые настоящие паразиты! И вам всем очень повезло, что Император одобрил всё это предприятие, иначе тебе, «Доктор Глиммер», пришлось бы сесть за решётку, как биологической террористке. А тебе, «Kriegsfuchs» – он указал на девушку в форме Арбер Цвейта, – Я заготовил особую пулю ещё с нашей прошлой встречи!

– Очень мило, – ответила она, – особенно мило то, что ты, кажется, забыл, кто из нас победил в тот раз. Или ты решил, что сможешь ещё раз отделаться лёгким уродством, когда против тебя будет мой боевой опыт, усиленный этими имплантами? Радуйся, что я посчитала половину твоего лица равноценной тем конечностям, которых ты меня лишил до этого. Не будь мы квитами, ты бы уже был бы мёртв.

– Вот не думай, что я сидел сложа руки. Конечно, благодаря Глиммер у тебя есть оружие, способное убить меня за секунду. Однако, оно сделало тебя подобным животному. А животному не совладать с человеческим разумом.

– Я бы поспорила. – вмешалась доктор.

– Вот давайте вы не будете выкладывать все свои обиды друг на друга. У вас будет время со всем разобраться. А пока давайте уже отбывать, а то холодать начинает. – встрял в разговор уже я.

– Верно, так будет рациональнее, – подтвердила девушка в белом халате, – Пойдёмте в тепло, у всех ещё будет время перемыть друг другу кости.

Из глубин дневника

Странно вновь оказаться на территории страны из которой, ты самолично, ещё совсем недавно, уехала, громко хлопнув дверью на прощание. Да ещё и по приглашению тех, из-за кого мне и пришлось спешно собирать вещи.

Но иногда всё же стоит поступиться своей гордостью ради великой цели. Сугубо личной цели. В конце концов, смогли бы животные эволюционировать в нечто разумное, руководствуясь стыдом? Пожалуй, нет. Вот и для Новой Эволюции, которая уже ждёт человечество в обозримом будущем (не без моей помощи, само собой), можно немного потерпеть.

Хотя, одним терпением тут не обойдёшься, ибо путь, который нам предстоит преодолеть велик, а риск нарваться на неприятности ещё больше. Главное, что я запомнила о Босгорской Империи, так это то, что эта страна знаменита широтой своей души и неуёмным количеством безумцев.

Впрочем, без душевнобольных, существовал бы тот прогресс, плодами которого наслаждаются «нормальные люди»? Каждый учёный, художник и мыслитель из всех живущих и живших ранее, никогда не был психически здоров, и именно поэтому, своими сумасшедшими идеями двигал науку вперёд, выводя пещерных дикарей в бесконечный космос.

Да и каждый безумец, по мере распространения своих идей, рано или поздно, становиться вполне нормальным. Его сумасшествие не просто принимается обществом, оно им перенимается, становиться нормой. Вот что может быть бессмысленнее и ненормальнее, в понимании неандертальца, чем загонять молнии в стальные трубки? Или ставить дом на четыре каменных круга? Или заворачивать мясо в кишки животных?

Вот и мою идею, слишком сложную для понимания потомков обезьян, все считают безумной. И, может быть, только в этом краю психопатов, можно найти себе сподвижников, которые по достоинству оценят все возможности, что может дать нам полный симбиоз с животным миром.

Может быть, кто-то даже будет готов пойти на процедуру переработки добровольно и принять мой дар этому миру с распростёртыми объятиями. Но чокнутыми бывают не только гении. В этой стране много и тех, кто в своём помешательстве превратился в живое ископаемое, став подобием тех троглодитов, которые сжигали светил науки на кострах. И этих ортодоксов, живущий глубокой древностью пугающе много.

Вот, Карпов, например, типичный пример узколобого солдафона, прямолинейного и бестактного. И это вовсе не от смертельной обиды, что он затаил на меня и Ратенпешт. Мне кажется, он просто такой с рождения. И без хирургического вмешательства, исправить его вряд ли представляется возможным. Впрочем, его в любом случае ждёт перерождение, как и всех остальных. Если, конечно, он не будет излишне конфликтовать с Софи, в чём я сильно сомневаюсь.

Как ни крути, а солдат не сможет тягаться с организмом, пусть и неидеальным, но созданным специально для того, чтобы убивать. Хотя, стоит отдать ему должное, одну встречу с Kriegsfuchs, капитану всё же удалось пережить. И это в тот момент, когда Ратенпешт была в не себя от ярости. Впрочем, поможет ли ярость в битве опытному бойцу или застелит его взгляд красной пеленой, мешая мыслить тактически? Чёрт его знает, я не боец.

Если что, за меня всё сделают мои творения. И мне необязательно пачкать руки, пытаясь силой навязать свои убеждения. Особенно, будучи рядом с Ришар. Она не просто wunderwaffe, полностью подчинённое воле своего создателя. Но ещё и мой magnum opus, идеальный организм, совместивший в себе идеальную живучесть, смертоносность, скорость и покорность. Конечно, сама она плохо контролирует свои превращения, а взрыв, вызываемый резким увеличением температуры при быстром обращении, опасен для всех окружающих. Но, до сей поры это лишь играло мне на руку.

Конечно, сама Вивьен очень недовольна своим положением цепного оборотня. Однако, лучше ли была её прошлая жизнь? Певичка, гастролирующая по миру и поющая слащавые песенки, ничто перед новой ступенью эволюции. Правда, голосок у неё действительно миленький. Пожалуй настолько, что приматы не достойны его слышать. Так что, если она хочет продолжать петь, пусть поёт лишь мне. В конце концов, у любого великого творца должна быть своя муза.

Но пока, для меня, главная загадка – это Эрмелина и её странный народ. Мне доводилось изучать мёртвого представителя их вида, что после пошёл на детали для протезов Софи, а теперь вот получилось добыть живого. Пришлось изрядно поработать над её связками, чтобы она могла издавать человеческие звуки. Затем долго заниматься с ней новославицей, чтобы по итогу, она наконец смогла поведать про своих сородичей больше.

Впрочем «долго», пожалуй, будет преувеличением, как для изучения языка, лежащего в абсолютно иной плоскости, относительно родного, Эрми справилась довольно быстро. Всё благодаря неуёмным возможностям мозга её вида, позволяющим намного большее, нежели скудный человеческий разум. Это показывает, насколько далеко они ушли в эволюционном плане от нас. А ещё, немного пугает, ибо если она получит достаточно знаний о нашем мире и обществе, я рискую перестать быть самым умным существом на этой планете. Возможно, тогда придётся её убить. Да, определённо придётся.

Вряд ли бы, конечно, с ней можно было бы справиться, будь ей доступен весь спектр возможностей её расы. Однако, ошейник, надетый ей на шею, в качестве наказания за проступок о котором она, почему-то не хочет говорить, каким-то образом, сдерживает её силы, делая её слабее обычного гоминида. Что ещё стоит упомянуть в заметках об этом путешествии?

Ах, да, генерал Ян Халлер. Тёмная лошадка всей экспедиции. Не думаю, что от старого и дряхлого вояки можно ожидать чего-то плохого. Скорее всего, всё что ему нужно, вернуться домой. В этом я не намерена ему мешать. Особенно, учитывая, что он и его люди, всего лишь довесок к моей исследовательской группе. Такой, приятный, но скромный гарнир для арберов, в дополнение к основному блюду. Ну и решение незначительной, но не слишком приятной проблемы для императора Анжея.

Надеюсь, он не слишком обижается столь скромной своей роли. Всё же, он точно сделает свой вклад в мой великий проект переработки человека, а это уже достойно того, чтобы жить и умереть. И так, наш маршрут будет простым. Сначала, мы проедем Дальневосточную Рабочую Республику, странного вассала Империи и Арбер Цвейта, одновременно.

Я слышала, что в последнее время тут неспокойно из-за внутриполитических тёрок. Но те вряд ли сильно нас коснуться, ибо нам нужно проехать всего пару городов.

Да и если возникнут проблемы, Софи, во время службы в интербригаде арберов часто бывавшая в ДРР, сможет нас сориентировать. Ну и Карпов, был здешним представителем гвардии, так что его явно здесь знают.

Дальше, мы въедем в Сибирский Национальный Совет, также колонию Босгора. Как я выяснила, местные крупные города сильно отличаются друг от друга и их порядки очень часто зависят от местного военачальника. В целом, здесь можно встретить достаточно людей, которые могли бы доставить проблем в нашем вояже.

Благо, единственное, что нас интересует, так это пленные местного трудового лагеря, что состояли в Походной Армии Халлера. Император решил отправить их домой, вместе с генералом. Так что вряд ли много проблем будет с тем, чтобы их забрать. А вот как они будут себя вести на поезде, вопрос. Надо будет не забыть попросить Яна не выдавать им оружие. Так, на всякий случай.

После СНС наш путь ляжет в основные земли Босгора, где нам понадобиться отчитаться перед администрацией и спокойно достичь границы с Арбер Цвейтом. Тут нас ожидает меньше всего неприятностей, ибо Империя славится своим спокойствием и стагнацией. Там десятки лет ничего не меняется, разве может что-то случиться за пару дней?

Ну и дальше, после перехода границы у местечка Крайова, начинается самое сложное. Договориться с арберами и исследовательским центром Р. А. Д.У.Г.А., параллельно доставив Халлера в Рабочий Район Богемию.

Так-то мы уже многое успели утвердить, в том числе и касательно исследования. Однако, уговорить их направить все силы на поиск нужного мне предмета, ещё только предстоит. Это вряд ли будет легко, надо подготовить убедительную легенду, почему я хочу зайти в Страну Ветров куда дальше, чем их трусливое начальство. Хотя кто меня остановит, когда единственный ключ у меня в руках?

Старые друзья

– Тебе не кажется, что все эти дневники пустая трата времени?

Элл оторвалась от усердного заполнения страниц увесистой тетради, которым занималась в течение последнего часа и вопросительно посмотрела в мою сторону:

– Что ты имеешь в виду, Софи?

– Ну, все эти дневники, записи, отчёты, кому они нужны? Ладно бы ты записывала что-то важное, там цифры какие или прямые наблюдения, чтоб не забыть. Это я понимаю, этим все яйцеголовые занимаются. Но зачем записывать просто путь из точки А в точку Б, словно это задачка из школьных учебников, кому это может быть интересно? Тем более, что сам по себе дневник, обыденно ведут для успокоения душевного состояния при психических расстройствах.

Глиммер улыбнулась, отложила письменные принадлежности и произнесла, своим бархатным голосом:

– Ну, может у меня и есть отклонения в психике, что я вполне признаю. Например, мизантропия…

– Если ты признаёшь существование ментальной болезни, значит ты и не больна! – я прервала девушку на полуслове, – Нет ни одного клинического психопата, который кричал бы на каждом углу, что он, собственно, психопат. Всё потому, что для пациентов сумасшедшего дома, их расстройства становятся единственной возможной реальностью. Вряд ли во время самой болезни рассудка, они готовы признать, что вся их жизнь – это игры больного разума.

– Но ведь я же делаю вывод основываясь не на своём восприятии реальности, а на том, что говорят про меня другие люди. Да и в целом, я всегда довольно сильно отличалась от них в плане размышлений.

– И что же? Разве противоречивость идей может служить оправданием для наречения кого-либо безумным? Конечно, тому же Карпову этого вполне достаточно, чтобы назвать меня «поехавшей». Тем не менее лично я не готова назвать его психом, даже считая его кровным врагом. При этом я близка с пролетариями, а он сидит в башне из слоновой кости и считает, что знает всё лучше всех. В этом то и вся разница. Да и насчёт психов. Ту же шизофрению может чётко определить только профессиональный психиатр. Если же больной ей живёт в обществе, где шизофреники практически все, то и болезни такой не будет, даже наоборот, не страдающие шизофренией будут считаться больными.

– Не слишком ли хорошо, для партийной активистки, ты разбираешься в столь специфичном вопросе?

– Просто было что почитать по этой теме в босгорской тюрьме. Да и как выяснилось, крайне много деятелей психиатрии оказались моими соотечественниками и писали труды на германском, так что я имела удовольствие ознакомиться с ними в оригинале. К слову о соотечественниках. Мы, кажется уже въезжаем в городскую черту, так что мне бы хотелось тебя спросить, могу я прогуляться до одного своего товарища?

– Товарища? Зачем?

– Он сможет дать мне наводку на мою интербригаду. Я до ужаса хочу увидеться со своими сослуживцами, да расспросить чем они занимались весь этот год.

– Это не может подождать? Мне бы не хотелось, чтобы мы сильно выбивались из графика, да и к тому же, тебе лучше лишний раз не светить лицом. Ты же, вроде как местная знаменитость. Чёрт знает, что нас ждёт, если все узнают, что ты на свободе, да ещё и обзавелась парочкой инородных конечностей. Не думаю, что пролетарские аборигены не заметят ушки, хвост, ноги и лапу.

– Поверь, местные и не на такое насмотрелись. Да и к тому же, поверь, я смогу раствориться в толпе, при желании. Стоит только надеть штаны подлиннее, да перчатку на руку, и никто и в жизнь не отличит меня от местечковой косплеерши. Мне бы только переговорить с ним с глазу на глаз, да получить нужную информацию. Много ли времени займёт? Да и к тому же, мне просто необходимо узнать о своих! Может, они составят нам компанию и помогут после того, как мы пересечём границу.

– Эх, ладно. Я попрошу Карпова подождать пару часов. Главное, не влипни в неприятности. Хотя кому я это говорю? Это путешествие просто не может обойтись без неожиданных проблем. Просто, постарайся лишний раз не привлекать к себе внимание.

Поезд резко дёрнулся, а колёса заскрипели, ознаменовав прибытие в город. За окном купе, в солнечных лучах, блистал городской вокзал, покрашенный в персиковый. Перед ним, по платформе гуляли пассажиры, ожидавшие поезда, старушки, торгующие семечками, а также суровые народники, полиция ДРР.

И вот их присутствие крайне настораживало. Конечно, небольшие отряды народной полиции и дружинников, довольно часто присутствовали в местах большого скопления людей или при особенно важных мероприятиях, однако целый взвод вооружённых до зубов Volkspolizei, как их зовут в Арбер Цвейте, явно свидетельствовал о том, что в Дальневосточной Республике дела идут не слишком складно.

Последний раз я была в Чернотопске года два назад, и тогда он показался мне крайне тихим и спокойным городом. Ума не приложу, что могло нарушить сонную атмосферу небольшого районного центра. Возможно, мне лично удастся это выяснить.

Уже выходя из вагона, успела перекинуться парой ласковых с Карповым, всё ещё бывшим не в духе из-за моего присутствия в составе экспедиции. Всегда умиляюсь, смотря на то, как этот пафосный вояка истекает жёлчью на пустом месте.

На платформе, направляясь к выходу в город, я столкнулась плечом с каким-то мужчиной. Он скрылся из вида и растворился среди пассажиров, раньше, чем я успела что-либо сказать, оставив в моей руке лишь клочок бумаги: «Жду тебя на площади Подлунского, в толпе, у Нулевого километра. Ф.» По крайней мере, мне не пришлось набирать его номер. Ох, уж этот конспиратор…

Взять таксомотор до площади оказалось гораздо сложнее, чем мне думалось. Никто из профсоюзных таксистов, обыденно дежуривших у памятника Чернотопову, рядом с вокзалом, не хотел браться за эту поездку. И вот, когда я уже практически отчаялась и решила уже пройти эти злосчастные три километра пешком, как вдруг, один из водителей всё же согласился меня подбросить.

Пять минут и вот я уже высажена в двух сотнях метров от площади, прямо перед бунтующей толпой, залившей собой всё свободное пространство. Я расплатилась с таксистом и двинулась в самое сердце протеста.

Кое-как пробираясь между буйствующих масс в сторону заветной стальной таблички, вмонтированной в брусчатку, я всеми возможными словами проклинала Филина, который решил назначить встречу в таком месте. В городе твориться чёрт знает что, а он предлагает мне встречаться прямо посреди хаоса.

Ну вот и этот боязливый низкий бородатый мужичок стоит в назначенном месте, спокойно попивая что-то горячее из пластикового стаканчика и то и дело поглядывая на свои изящные серебряные часы.

– Ну и место ты выбрал, Филин! – окликнула я его.

Встрепенувшись и взглянув на меня, он застыл в изумлении, его маленькие, ёрзающие глазёнки расширились, а напиток выпал из рук, разлившись по земле красным пятном.

– Kriegsfuchs? Чёрт, а ты сильно изменилась, блуждая по миру.

Видимо аппаратчик имел в виду мои новые, зооморфные черты. Ведь ни ушей, ни хвоста, ни этих чёртовых ног, при прошлой нашей встречи у меня ещё не было. Вряд ли это его сильно удивляло, он и не такое повидал, работая в Дальневосточной Администрации Министерства Тайных Наук.

– Это всяко лучше, чем быть в инвалидной коляске, без двух ног и руки. Да и к тому же, без этого, я вряд ли смогла бы выбраться из босгорской тюрьмы.

– Да уж, видимо мои источники были правы. Я ведь до последнего не верил, когда мне докладывали про то, что с тобой происходит. Значит и то, что ты решила уйти из Боевой Организации и работать на некую яйцеголовую, тоже правда?

– Прежде всего «яйцеголовой» её могу называть только я. Поскольку именно благодаря ей, я всё ещё жива. Да и к тому же стала в разы сильнее, нежели любой другой агент Арбер Цвейта. Так что, вернув ей должок за своё новое тело, я вернусь домой, ну а там уже видно будет. Может и к экспедиционной деятельности вернусь.

– Может тогда согласишься на небольшую работку для меня? Ну так, лёгкая революционная активность во время путешествия.

– А может, для начала, ты поможешь мне с тем, о чём мы договаривались, когда созванивались пару дней назад? А уже потом будешь выдвигать условия?

– За пару дней ситуация изменилась. Я теперь, вроде как, в оппозиции, даже Баварскому правительству, да и с твоей группой несколько потерял контакт. Они не слишком то довольны тем, какую позицию я выбрал. Так что вряд ли смогу сильно помочь с твоими поисками.

– То есть как, в оппозиции? Это ты, что ли, устроил это столпотворение?

– Ну-ну, во-первых, всё это устроил не я, точнее не совсем я. Это всё председатель Терпкий и другие прихвостни колониальной администрации! Они много лет грабили нас, в пользу метрополии, лишали рабочей демократии и давили инакомыслие. Чёртовы лоялисты! А после принятия Рабочим Комитетом закона, выдвигающего императора в качестве прямого руководителя республики, с правом вето и всеми вытекающими, наше терпение наконец закончилось. Этим законом они нарушают «Хартию Вольностей», которую этот же император нам даровал, и лезут во внутренние дела Республики!

– Так, подожди, но ведь в ДРР правят неаполитанцы, а они за полную демократизацию общества, разве председатель не из них?

– В том то и дело, что неаполитанская коммунистическая идея, отошла на второй план для правительства, которое решило, что им с империалистами по пути больше, чем с «Миром рабочих». И даже сам Арбер Цвейт закрыл на это глаза, решив не расшатывать и без того хрупкие отношения с Босгором и не поддерживать наше стремление к независимости.

– Всё настолько серьёзно? Вы решили наконец заполучить свою независимость спустя сколько? Три сотни лет?

– Да и да. Пусть тебе не кажется это странным, просто раньше… всё было по другому. Сейчас же над Дальним Востоком сгущаются тучи, для чего есть множество причин, уж избавь меня от необходимости проводить экскурс в столь длинную историю. Просто, так или иначе, мы получим свою свободу, а уж будет это с помощью оружия или протеста, не так важно. Я готов к любому варианту и все эти люди тоже.

– А мне то ты что предлагаешь делать? С кем ещё я могу связаться, чтобы выйти на прямой контакт со своей группой?

– Ну, пару подсказок я всё же могу дать, у меня нет точной информации, где твои люди сейчас. Точнее они уже не совсем твои люди. Помнишь Зайца? Так вот, он взял на себя управление отрядом, и они дружно потопали на запад. Прямиком в СибНацСовет. Правда, там их будет трудно найти. Они, вроде как убили атамана Пепеляева, чем не хило взбесили всех областников.

– Это тот, который генерал Сибирской Вольной Армии? Если так, то они, верно, в крайне глубоком подполье.

– У них есть несколько связных в Цетеносотинске и Качинске, думаю, что их найти будет несколько проще, чем саму группу, тем более тебя то они уж точно признают. Я сам, не слишком уверен, как у них там дела, может их уже настигли вольноармейцы или ещё что. Вряд ли им удастся отсидеться в острогах, если их поймают. Скорее всего их всех на месте перестреляют. Ну, у тебя путь всё равно через СНС лежит, так что можешь попытать удачу. Зная Зайца, вряд ли он откажется с тобой увидеться. Ты для него авторитет.

– Авторитет? Да ему, словно мать родная! Он мне трижды был обязан жизнью! Но я рада, что именно он стал главой бригады в моё отсутствие. Справедливости ради парень он не промах, вертеться умеет, да и руководит неплохо.

– К слову, раз уж ты всё равно должна будешь проехать через Старобосгорск, – он достал из внутреннего кармана своей куртки небольшой запечатанный конверт, – держи!

– Что это?

– Та самая работа, о которой я говорил. Конечно, я не могу настаивать на том, чтобы ты это сделала, но всё-таки возьми этот конверт с собой и подумай. Прочтёшь его, как будешь готова. Просто знай пока, это не про старую дружбу и взаимные услуги, это дело, которое может изменить весь мир. И если именно ты сделаешь его, то не только войдёшь в историю, но и очень поможешь как всем этим людям, – он указал на протестующих, – так и всему Арбер Цвейту.

Я взяла предложенный конверт, а затем произнесла:

– Многовато пафоса. Если честно, теперь я даже боюсь предположить, что в этом конверте. Однако, в любом случае, сильно на меня не рассчитывай, экспедиция, для меня, сейчас на первом месте.

– Ну, коли так, то не лучшее время вы для неё выбрали. В ближайшие дни мир перевернётся с ног на голову, я…

Он не успел договорить. В толпе разгорелась паника, откуда-то с края площади стали доноситься крики и завывания сирены, больно бившие по моим чувствительным ушам. Кто-то побежал в сторону шума, кто-то, наоборот, бросился прочь. В этом хаосе Филин пропал из моего поля зрения. Вмешиваться в общую суматоху мне не хотелось, так что стоило бы найти укрытие, в котором я смогла бы спокойно переждать беспорядки и подумать, что делать дальше и как добраться до вокзала.

Рядом со мной начали падать газовые шашки, рассеивая толпу и позволяя быстро пробраться к зданию какого-то института, на ближайшем краю площади. Массивная дверь с большой табличкой «приёмная комиссия», оказалась открыта и я пулей залетела внутрь. Там было тихо, скорее всего, все студенты и сотрудники, либо сидели по домам, либо находились снаружи, среди протестующих.

Сложно придумать укрытие лучше. Удобно расположившись на мягком диване, я стала ожидать. Сколько могут идти столкновения? Несколько часов? Может даже несколько суток. Всё же стоит уведомить Элл о том, что я задержусь на несколько большее время, чем планировалось ранее.

Я достала телефон и набрала номер доктора. Долго ответа ждать не пришлось, она подняла трубку практически сразу:

– Всё-таки ввязалась в неприятности?

Элл нежно и немного с укором усмехнулась, а за тем продолжила:

– Я слышала, что в центре начались беспорядки. Да и тут, у вокзала собрались бунтовщики. Благо вояки огородили само здание, так, что тут всё довольно спокойно. Ты как? Всё в порядке?

– Да, всё хорошо, я в здании института. Планирую переждать, пока эта заварушка не закончится.

– Переждать? Это всё может продлиться довольно долго. Не хочешь использовать свои способности?

– Тут три километра, не меньше, использовать их незаметно или не ввязаться в драку будет проблематично. Я и так выделяюсь в толпе, так если ещё буду вынуждена продемонстрировать свои способности при таком количестве гражданских… Ты же знаешь, что ни к чему хорошему это не приведёт.

– И то верно, – девушка вздохнула, подумала с минуту, а затем заключила, – придётся отправить к тебе Карпова с бойцами, они сопроводят тебя обратно.

– Только не он!

– А кто ещё? Халлер наотрез отказывается влезать в любые передряги и настаивает на своём строгом нейтралитете. А вот капитан просто не сможет отказать моему приказу, ибо за успех экспедиции отвечает своей головой. Да и ты видишь другие варианты, как вытащить тебя оттуда?

– Может, всё же стоит подождать и спокойно дойти, когда всё закончится?

– Не думаю, что это хороший вариант. Если здесь начинаются подобные волнения, то стоит покинуть Дальний Восток как можно раньше, чтобы потом политика не встала экспедиции поперёк горла. Я не хочу, чтобы успех моей миссии зависел от случайности. Говоришь, ты в здании университета, в самом центре?

– Да, оно недалеко от городской администрации.

– Я скажу Карпову. Никуда не уходи из здания, он скоро прибудет к твоему расположению.

– Хорошо, подожду этого ублюдка.

Мне не сильно нравилась перспектива провести столько времени в компании капитана, да ещё и под его «протекцией». Ибо он, скорее всего, весь оставшийся путь будет припоминать мне этот случай. Но это и правда самый простой и безопасный выход из данной ситуации. Всё же, экспедиция гораздо важнее ущемлённой гордости, не только для меня, но и для самого Карпова. Она принесёт новую эпоху, как для наших государств, так и для всего человечества, если верить словам Глиммер, конечно. А я склонна верить человеку, способному соединить части умершего представителя чёрт знает какой цивилизации с телом обычного человека.

Впрочем, следующие сорок минут прошли абсолютно неинтересно. Мне было решительно нечем заняться в ожидании «спасителей», так что я даже слегка прикорнула. Разбудил меня адский грохот, словно дверь, через которую я вошла, снесли с петель. Посмотрев на неё, я обнаружила её распахнутой, со стоящим на пороге гвардейским капитаном с изуродованным лицом. Он её что, с ноги вынес?

– Давай, принцесса, пошли! Там, снаружи твоей башни, полный кошмар.

Решив оставить без внимания, язвительное сравнение, я отправилась вслед за ним. На улице, нас уже ждали другие гвардейцы, выстроенные в каре в один ряд. Конечно, вряд ли бы кто-то в своём уме решился нападать на Имперскую Гвардию и без боевого построения, но так они отгоняли от себя даже самых отчаянных храбрецов, ощетинившись винтовками во все стороны.

У меня было почётное место прямо в центре этого «квадрата», которое ощущалось, как нахождение внутри бункера с бетонными стенами. Несмотря на то, что эти люди, вроде как, мои естественные враги, я всё равно не могу не выразить уважения, касательно их боевого потенциала. Всё-таки гвардейцы это настоящая элита элит, не только в Империи, но и во всём остальном мире.

Впрочем, в пути до вокзала, нам всё же встретился великий безумец, а может и великий храбрец (разве это не одно и тоже?), который решился бросить вызов сопровождавшему меня отряду. Не знаю, почему этот парень, лет восемнадцати, с двумя пакетами наперевес, решил броситься на солдат с оскорблениями.

– Чёртовы лоялисты! Прислуга буржуа! Предатели народа!

Карпов вышел из строя и подошёл к парню, постаравшись отогнать его подальше:

– Пошёл прочь с пути, не видишь гвардия идёт!

– Гвардия, конечно! Собаки вы лоялистские! Кровь из народа пришли пить?! Твари императорские!

– Ты нарываешься парень. Отвали подобру, поздорову, пока я ещё добрый.

– А то что? Стрелять по мне будешь, гнида из метрополии? Ну давай, давай! Стреляй! Удобри кровью тружеников нашу землю! Мы таких, как ты, во время восстания пачками клали, понял? Дед мой, лично офицера, вроде тебя, завалил из своего охотничьего ружья! А потом всю его роту положил!

Карпов вздохнул, повернулся к своим и дал сигнал продолжать движение. Каре двинулось дальше, но парень не отставал, то и дело норовясь выскочить поперёк дороги:

– Что, испугались шавки имперские?

Несколько минут он следовал за Карповым, выкрикивая всевозможные оскорбления и ругательства. А когда наконец, понял, что все его слова игнорируются, он снял со своей ноги и метнул его в сторону капитана. Тяжёлый, лакированный башмак прилетел тому прямо в голову.

– Ну всё, парень, ты доигрался!

Выкрикнув это, капитан, в пару мгновений преодолел расстояние, разделявшее его с бунтовщиком и, неожиданно для всех, с размаху саданул студенту по лицу. От такого удара последний грохнулся спиной на асфальт и схватился за то место, куда прилетела пощёчина. Кажется, такой хук надолго умерил его боевой пыл.

– Не боишься, что вскоре этот удар будет во всех газетах? Ты, всё-таки не последний человек здесь. А это, можно сказать целая сенсация. – спросила я, когда старый вояка наконец вернулся в строй.

– Сотню добрых поступков забудут, один злой запомнят на всю жизнь. Так отец мне говорил, когда я был ещё совсем маленьким. Он тоже был военным офицером. И его повесили собственные солдаты, во время «Военного переворота пятьдесят девятого года», за то, что отец был с ними слишком строг. С тех пор, я перестал беспокоиться о том, что я делаю или говорю…

– Я даже не знаю, что и сказать. Довольно странная история. И вывод из неё тоже…

– Может и так, какая разница? Мы с тобой, не так уж и отличаемся, ибо даже в мирное время постоянно сидим в окопах под градом пуль. И конец у нас с тобой будет один, вне зависимости от того враги мы или друзья. Мы всё равно злодеи для всех остальных, а злодей в конце истории должен умереть, не так ли?

Статья из газеты «Тихоокеанская комета»

Империя наносит удар!

Вчера, во время рабочей демонстрации за отделение Дальневосточной Рабочей Республики от Босгора, организованной нашим дорогим спонсором, Антоном Филиновым, имперский офицер избил студента Дальневосточной Академии Народного Хозяйства, некого Николая Елина. Нашими корреспондентами выяснено, что нападавшим был капитан Императорской Колониальной Гвардии (так называемых Пунцовых беретов) Андрей Карпов, прикреплённый к нашей стране, как военный аташе.

В городе же он оказался, поскольку был прикреплён к эвакуирующейся Походной Армии Халлера, известных предателей пролетариата, которые сейчас проезжают по Великой Сибирской Тропе. Факт того, что данный представитель метрополии находился в центре Чернотопска и оставил без внимания свою основную задачу, требует отдельного внимания правительства ДРР. Почему вы, председатель Терпкий, позволяете империшкам расхаживать тут, как у себя дома?

Судя по информации очевидцев, отряд данного офицера направлялся к вокзалу, с неизвестной целью, пока на их пути не встретился Елин. Юноша, окрылённый борьбой за свободу своего государства, сразу прознал о недобрых намерениях прибывших офицеров и, по его словам, храбро бросился перед военными, намереваясь не позволить задавить им свободный протест. За это он был избит до полусмерти вышеописанным офицером. Господин Филинов навестил студента в больнице и пообещал наградить того и иных пострадавших от рук империалистического режима, орденом труда, как только протесты увенчаются успехом.

Министерство Колониального Управления и Ведомство Военных Операций хранят молчание. Впрочем, ничего нового, кабинетным аппаратчикам, которые боятся комментировать этот случай, не то, что наказывать виновного офицера, не привыкать закрывать глаза на бесчинства подчинённых.

Напомню, что протесты начались из-за введения варварского закона, закрепляющего Императора, как формального главу Республики и к ним уже стали подключать не только народников, но и колониальные силы. Лоялисты делают всё, чтобы сохранить свою власть. Возможно, вскоре начнут стрелять по недовольным людям на поражение.

Недавно, к нам также поступило сообщение, что против протестующих хотели ввести военизированные силы Народной Гвардии (или же Белые береты). Подобный указ даже рассматривался председателем Терпким. Благо, сами «наргварды» отказались сражаться за лоялистов и сегодня утром объявили вооружённую забастовку, забаррикадировавшись в своих казармах и отказавшись выходить до тех пор, пока председатель не подаст в отставку.

Однако, даже несмотря на всю ту поддержку, которую оказывают движению за свободу, в воздухе всё ещё витает один вопрос: «До каких пор мы будем позволять Императору и его лоялистам пить кровь трудового народа? Избивать честных рабочих на улицах? Давить мирные протесты?» Не пора ли и самим взяться за оружие и выгнать всех тех, кто указывает нам что и как делать?

Товарищи! Я обращаюсь к вам, не как журналист или политический деятель, но как друг и соратник. Пожалуйста, не стойте в стороне, когда ваша страна в вас нуждается, выходите на улицы и вставайте на баррикады! Пора принять вызов, который нам бросила Империя!

Главный Редактор ТК Олег Городовой

На длинном поводке

– Почему ты считаешь меня врагом, Вивьен? – всё тем же обманчиво ласковым голосом вещала девушка в медицинском халате, стоя по другую сторону большой стальной решётки.

– Ты держишь меня в клетке!

– В том, что ты называешь клеткой, есть большая кровать, туалет, тёплый душ и самое главное – много свободного пространства, в котором ты можешь безопасно проводить свой досуг, в какой бы форме тот ни был! Вот какая, при этом, разница, есть ли у этого помещения прутья и укреплённые стены? Кто же знал, что для перевозки биологического Wunderwaffe лучше всего подойдёт вагон для перевозки особо опасных преступников? Да и вообще, если тебя не устраивает, ты всегда можешь выйти отсюда!

Произнеся это Элл слегка притопнула ногой и скрестила руки на груди, продемонстрировав свою обиду. И мне действительно стало немного совестно, смотря на то, как искренне доктор переживает за то, что я не ценю её труд. Но по-другому быть просто не может, как бы она не хотела показаться мне доброй.

Когда-то Глиммер спасла мою жизнь, однако, лишь для того, чтобы затем разрушить её до основания, превратив меня в настоящее чудовище. До того, как мне встретилась эта безумная девушка, я была певицей. На каждый мой концерт приходили тысячи людей, которых мои песни вдохновляли и мотивировали стать лучше. По крайней мере, мне очень хотелось верить в то, что музыка может сделать мир лучше.

А потом меня подстрелили. Не знаю кто и зачем. Может это был чей-то злобный план, может случайное стечение обстоятельств, а может, и вовсе, этот выстрел являлся частью плана самой Элл, которая давно положила на меня глаз. По крайней мере она сама так говорит. А ещё часто упоминает про то, что любит моё творчество. Но как она вообще может любить человеческое искусство, не говоря уже о конкретно моём, если лишила меня возможности им делиться? Превратила в монстра, созданного только для того, чтобы помочь воплотить в жизнь её план по точно такому же «перерождению» всех остальных людей?

– Как же мне выйти, если я здесь заперта?

Доктор демонстративно подошла к закрытому входу в клетку и легонько дёрнула одну из его створок на себя. Та податливо скрипнула и отворилась.

– Ты ведь даже не попыталась её открыть. Значит, не так уж и хочешь уйти.

– Как я уйду, если по твоей милости, могу в любой момент обратиться в огромного волка?

– Я не понимаю, почему ты считаешь, что это минус.

– Потому что в том состоянии я жажду крови и не могу себя контролировать! И мной правят животные инстинкты! И я подчиняюсь твоим приказаниям!

– А не думала ли ты, Виви, что всё это делаешь ты настоящая? Я имею в виду, что твоя настоящая натура – это действительно «жаждущий крови зверь», который закономерно желает подчиниться своей хозяйке. Моя работа была дать тебе инструменты для выражения этой части себя, а также возможности для самозащиты.

– Ничего из этого мне не было нужно!

– Но ведь ты же хотела сделать мир лучше. И я тоже этого хочу. Перестань уже брыкаться и пойми, что мы на одной стороне.

– Я хотела сделать мир лучше, тем, что создавала свою музыку и вселяла в людей надежду. Ты же просто хочешь всех превратить в зверей и вернуть в леса! С чего ты вообще взяла, что именно твоё мнение верное?

– С того, что на этой планете нет людей, что были бы умнее меня. Разумеется, я лучше всех знаю, что нужно человечеству. И вообще, я устала от этого пустого спора, который повторяется снова и снова. Иди лучше погуляй с Эрмелиной, разомнись, посмотри город. Ты два дня просидела в замкнутом пространстве, так что свежий воздух тебе не помешает. Всё равно Софи ушла искать своих людей и ещё несколько часов пробудет в городе.

– Не боишься, что мы уйдём и больше не вернёмся?

– Вернётесь.

– Небось влезла в мою голову и что-то там для этого поменяла?

– Никуда я не влезала! Просто искренне верю, что ты искренне хранишь в своём сердце преданность. Всё, действительно хватит этих споров. Эрмелина уже ждёт тебя снаружи. Ты только приглядывай за ней, для неё наш – мир в новинку.

– Будто я этого не знаю!

Выйти из столь приевшихся четырёх стен оказалось довольно приятно. Свежий воздух, солнечный свет и пение птиц – именно те вещи, которых мне не хватало. Хотя в поезде я не была их лишена (даже несмотря на скромный размер окон в тюремном вагоне), здесь они ощущались совсем по-другому.

Может всё дело в ветре? Пожалуй, единственной вещи, которую нельзя полноценно воссоздать внутри закрытого помещения. Ведь ничто не даёт такое чувство свежести и свободы, как прохладный порыв, ласково освежающий сознание. Быть может и к лучшему, что его нельзя запустить внутрь жилища. Разве приносил бы тот же лёгкий бриз такое удовольствие, постоянно продувая кости, и в укрытии, и вне его?

А ведь некоторые движения воздушных масс вообще не приносят никакого удовольствия. Вряд ли кто-то будет рад попасть внутрь торнадо, или бурана, или ещё какой-нибудь стихийной причуды. И хотя, они вполне могут принести определённое эстетическое удовольствие, при наблюдении со стороны, все эти буйства природы несут лишь хаос и смерть.

В этом и суть нашего мира – в нём гармонично уживаются самум и зефир, ужас и счастье, хаос и порядок, разрушение и созидание, травоядные и хищники, люди и чудовища. И, к своему сожалению, благодаря милости Глиммер, я обречена на вечность разрушения, а не созидания; вечность зверем. Конечно, я понимаю, что доктор стремиться сделать наш мир лучше, по крайней мере она сама в это свято верит. Но своей тягой к созиданию, Элл лишает тех, кого эта тяга касается, свободы выбора, параллельно нарушая естественный порядок вещей. Руководствуясь лишь своим желанием, она меняет местами роли всех и вся, в чём невероятна едина с тем самым человечеством, которое так хочет исправить.

Может я конечно и «глупая певичка, умеющая только открывать рот и сочинять стишки, а также свято верящая в то, что в каждом человеке есть хорошая сторона», но что-то в этой жизни я точно понимаю. Например, то, что горы, конечно, можно сдвинуть по своему желанию, однако негативные последствия от этого сдвига, могут быть столь губительны, что в купе с затраченными усилиями окажутся неисправимыми. А учитывая, что сама идея, являлась лишь субпродуктом чьей-то честолюбивой мечты, всё это перемещение скальных пород – вовсе бессмысленно. Ума не приложу, в какой ситуации будет необходимо передвинуть хотя бы одну гору. Но ведь доктора и людей, подобных ей, это никогда не остановит. Они считают, что знают мир гораздо лучше, чем такие простушки как я.

У меня даже возникло ощущение, словно она воспринимает меня, как неразумного ребёнка, а себя, как заботливую мать. Это так странно… Быть может каждый творец, ведёт себя так со своими творениями? Но ведь я не её творение! Я самостоятельная личность и всегда ей была! Не Элл дала мне смысл в жизни, не она породила меня. Всё, что она сделала – пробудила внутри зверя и заставила постоянно бороться за сохранение человеческого облика, а всё это можно назвать скорее экзекуцией, нежели даром.

Однако, из той ситуации, в которой я оказалась, можно выделить и позитивные моменты. В конце концов, на все эти пространные размышления, меня наталкивает именно компания Глиммер. Ведь раньше, до того момента, как волею судьбы мне довелось оказаться на её хирургическом столе, я никогда и не задумывалась о подобных вещах. Просто не было повода всё осмыслить с такой перспективы. Теперь же он есть, но я не могу переработать его через своё творчество, ибо слишком сильная отдача себя в искусстве, неизменно провоцирует пробуждение кошмара…

Завидую Эрмелине. Она практически ничего не знает о нашем мире. И даже несмотря на проблемы в том, своём, неизвестном и далёком, сейчас у неё есть шанс начать всё с чистого листа.

Вот, например сейчас, она стоит и рассматривает разложенные на потрепанной скатерти декоративные побрякушки, которые демонстрировала девушке вокзальная торговка. Эрми, заметив меня, помахала мне рукой, подзывая к себе. Когда я приблизилась, она с ходу спросила меня:

– Виви, а можешь ли ты купить мне эти штуки?

Такой, по-детски наивный и умоляющий взгляд, который мне подарила моя неземная подруга, просто не мог не заставить меня тут же броситься искать в карманах вручённые доктором купюры. Благо, та выдала мне их достаточно, чтобы купить авиабилет до Оливии и сегодня же вылететь на Родину. Может, таким образом она решила меня испытать? Так почему же сейчас я ищу в кармане деньги, на какие-то побрякушки, а не бегу галопом в сторону ближайшего местного аэропорта?

А, вот и эти чёртовы имперские золотые! Я нащупала шершавые бумажки, свёрнутые в цилиндр с помощью тонкой резинки, в заднем кармане джинсов. Однако, прежде чем достать ценный свёрток, я всё же бросила взгляд на то, что девочка-лиса предлагала мне купить для неё.

На выцветшей скатерти были аккуратно выложены всякие магические амулеты, странного вида обереги, цветные камни и пара стареньких книжек с оккультной символикой. И всё это «добро» с огромной наценкой! Конечно, когда поначалу мне показалось, что данная женщина торгует здесь простыми безделушками и самодельными украшениями, я готова была не задумываясь поддержать местных умельцев, особенно на радость жалостливым глазкам. Но если все те же самые побрякушки, выдаются с флёром магии и мистики, я сразу же чувствую, что меня пытаются наглейшим образом обмануть! А как можно терпеть обман, который даже не пытаются скрыть?

– Нет! Прости, Эрмелина, но мы уходим. Давай, пошли!

– Но почему? Что не так?

– Эти вещи… Ну они что-то вроде обмана для дураков.

– Но это человеческое существо сказало мне, что они помогают от всех болезней, приносят удачу и богатство. А ещё крайне укрепляют духовную энергию.

– Не стоит верить этой женщине. Она просто хочет, чтобы ты купила эти её «талисманы», да ещё и с наценкой. Некоторые люди крайне любят наживаться на трудностях других, предлагая надуманные решения реальных проблем.

Неожиданно в разговор вмешалась и сама престарелая продавщица, произнеся своим мягким трескучим голосом:

– А с чего, ты, доченька, решила, что мои магические обереги не работают? У меня множество довольных клиентов, которые вылечились от довольно страшных болезней, а у некоторых даже сошли сглазы и порчи. Вот ты купи и попробуй, сама потом будешь приезжать сюда и меня благодарить, когда все болячки пройдут.

– Ну давай попробуем! – вторила ей девочка-лиса, – может они и правда сработают! И у меня хотя бы будет подарок для тебя и Элл. Ибо я всё же хочу, чтобы вы, как члены моей новой стаи, были всегда целы и невредимы.

– Ну вообще, если эти вещи будут куплены мной, на её деньги, то это будет совсем не подарок… Впрочем, ладно, это не так важно. Важно то, что мы совсем не стая и уж тем более не семья. По крайней мере, Глиммер явно слишком безумна, чтобы быть тем, на кого можно положиться. Не думаю, что она рассматривает нас чем-то большим, чем просто инструментом для исполнения своих странных замыслов.

– Мне кажется, что в ней всё же много хорошего. И я верю, что Элл ценит нас, как своих детей.

– Я не хочу спорить на этот счёт. По крайней мере, сейчас. Просто держи с ней уши востро, если не хочешь оказаться препарированной, словно лягушка на уроке биологии. Уж поверь, вивисекция для неё абсолютно обыденное развлечение. Давай, выбирай, какой талисман ты хочешь.

Эрми наклонилась к скатерти и взяла три подвески в виде «Чёрного солнца», а затем произнесла:

– Вот эти!

– А ты точно уверена, что хочешь именно этот символ?

– Да, человеческое существо сказало, что он защищает от любых хворей, а также позволяет по-новому взглянуть на мир.

Я глубоко вздохнула, пожала плечами и протянула торговке пару крупных купюр. Та взяла их, пересчитала, а затем полезла в свою поясную сумку, откуда практически сразу достала пару монет и вручила мне, со словами:

– Вот ваша сдача. Странные вы девоньки, конечно, очень странные. Впрочем, как и вся сегодняшняя молодёжь…

Прежде, чем женщина разлилась бы пространной тирадой о современном мироустройстве, я схватила за руку подругу и быстрым шагом направилась прочь от этой лавки под открытым небом. Старушка лишь обиженно фыркнула и натужно вежливо буркнула в след:

– Носите на здоровье.

Как же хорошо наконец оказаться подальше от железнодорожных путей. Нет, не то чтобы я не любила поезда. Вовсе нет! В них есть своя романтика. Но любая романтика приедается, если ты варишься в ней несколько суток подряд. И запах шпал, вокзальные кафетерии, залы ожидания, снующие туда-сюда нервные пассажиры, стук колёс, звон подстаканников и бесконечные леса за окном, начинают казаться скорее пыткой, нежели картинами завораживающего путешествия.

Небольшой населённый пункт, зажатый между невысокими, покрытыми зеленью сопками, казался довольно приятным и спокойным местом, где жизнь текла своим чередом. Как и в любом подобном, не слишком большом и относительно молодом, городке, здесь сложно было найти какие-либо значимые достопримечательности. Пара памятников местным коммунистическим деятелям, несколько маленьких сквериков, квартал с историческими зданиями в центре, несколько храмов Церкви Лилит, один пышный дацан и поезд с танком, зачем-то поставленные на постаменты в центре города. Чтобы всё это осмотреть, нам потребовалось не больше часа, в течение которого Эрмелина засыпала меня вопросами о культуре и быте человечества.

Конечно, я старалась рассказать обо всём максимально корректно, без политики, собственной культурной призмы, религии и прочих абстрактных понятий, которые вряд ли могут быть осознаны и уж тем более приняты пришельцем из иного мира. В конце концов, вряд ли кто-то, кроме меня, сможет беспристрастно поведать ей о людях. Карпов будет вещать об имперском величии и превосходстве славянского этноса, Софи будет пропагандировать освобождение рабочих и уничтожение буржуазии, и я уж молчу про то, какие идеи может навязать доктор…

И конечно неплохо, если она будет слушать разные мнения, понимать позиции всех участников безумного вояжа. Однако, как бы ни было прискорбно признавать, но никто не будет слушаться двух различных мнений, вне зависимости от того, насколько он сам понимает необходимость слушать и слышать других. Это просто часть нашей общей природы. Я и сама этим грешу, чего уж тут. Но, в отличии от других спутников, я хотя бы не пропагандирую ей свою позицию. Ибо пропагандировать что-либо в незапятнанный разум невинного дитя и ввергать его в жерло взрослых междоусобных игрищ и бессмысленных конфликтов, по-настоящему бесчеловечно!

Впрочем, когда ты находишься в сознательном возрасте, участие в социальных конфликтах всё ещё не является самостоятельным выбором. Иногда жизнь сама кидает тебя в пучину раздора, без твоего желания. И хорошо, если в них ты окажешься обычным наблюдателем.

Когда Эрмелина нагулялась и уже устало плелась вслед за мной, я поняла, что пора бы уже и возвращаться. Но хочу ли я вернуться? Может и правда, стоит уехать в аэропорт вместе с Эрми и взять первый же билет, ну хоть куда-нибудь, где не будет поехавших учёных с их поехавшими проектами, касающимися эволюции человека?

Хотя, если у Глиммер удастся то, что она задумала, вряд ли хоть где-то можно будет укрыться от её экспериментов над человечеством. Да и уехав, я не смогу ей помешать. Да и, ни у меня, ни у Эрмелины, нет даже паспорта, чтобы предъявить его в аэропорту. Конечно, можно арендовать авто или вроде того и уехать уже на нём, но и прав у меня при себе не имеется.

Можно конечно и остаться тут, снять квартирку в каком-нибудь тихом районе Цетеносотенска. Тем более доктор сказала, что не будет нас искать. Но куда её экспедиция без нас? Она всё же доверилась мне, я не смогу её подвести…

Чёрт, похоже Элл оказалась права, я просто не смогу уехать. И вовсе не потому, что я в клетке. Это скорее поводок, который не позволяет мне уйти дальше дозволенного. Поэтому я даже не думала о том, что могу в любой момент выйти из тюремного вагона, и поэтому же сейчас я ищу оправдания для того, чтобы вернуться.

Собственно, мне даже необязательно было приходить к окончательному решению, ибо пока и думала, ноги сами принесли меня к платформе. На ней собралась целая толпа, посреди которой, взобравшись на скамейку и размахивая пистолетом, стоял Карпов. Ну вот, опять жизнь втягивает меня в очередной безумный спектакль…

Капитан отгонял от себя разгневанных жителей, что так и норовили стащить его с деревянной лавки и забить до полусмерти, крича:

– Я понимаю, вы все жаждете вендетты. Но ведь я ничего вам не сделал! Я ничего против этих ваших чёртовых арберов не имею! Успокойтесь! Давайте не будем доводить ситуацию до насилия! Я ведь могу отдать приказ гвардейцам начать стрелять!

Его слова только раззадоривали толпу и она, в едином гомоне продолжала буйствовать и требовать немедленного самосуда над Карповым. Удивительно, как они ещё не снесли его вместе со всем поездом…

– Вивьен! Что это здесь происходит? – спросила внезапно присоединившаяся к нам с Эрмелиной, Софи.

– Понятия не имею, мы сами только пришли. Вероятно, у нашего капитана произошёл конфликт с местными, может даже из-за того случая с étudiante, – ответила я.

– Как же этот самовлюблённый болван любит влезать в неприятности… – революционерка замолчала, видимо размышляя над своими последующими действиями, а затем добавила: – Придётся его выручать.

Она нырнула внутрь толпы, чтобы уже через пару секунд вынырнуть рядом с Карповым. Тот, будучи в крайнем напряжении от накалявшейся обстановки чуть было не выстрелил по возникшей столь внезапно Софи. Но увидев знакомое лицо опустил оружие, застыв в нерешительности. Толпа также затихла, по-видимому, узнав героиню местной интербригады. Поймав всеобщее внимание, Ратенпешт взяла слово:

– Товарищи! Вы наверняка меня знаете, да быть может вам будет нелегко поверить тому, что я скажу. Всё же я пропала на несколько лет, но, уверяю вас, эти годы я провела в Босгорской тюрьме за то, что отстаивала ваше право знать правду о буржуях и капиталистах! Так что, хотя бы из уважения к тем лишениям, которые мне довелось перенести ради свободы рабочих ДРР и Великого Княжества Ниппон, прошу вас, выслушайте меня!

Она глубоко вдохнула, слегка покосившись на стоявшего рядом капитана, а затем, убедившись, что окончательно завладела вниманием толпы, заговорила чётко и быстро:

– У капитана Карпова много грехов! Он подонок, воюющий на стороне имперских буржуа. Он боролся с интербригадами. Он вторгался в другие государства, где давил, в том числе и коммунистических повстанцев. Он даже попытался меня убить и почти довёл это дело до конца. Да, во всём этом есть его вина. Но вот то, в чём вы его обвиняете, просто несправедливо! Карпов никогда бы не поднял руку на мирных жителей! У него есть своя солдатская честь, которая не позволяет ему сражаться с теми, кто не вооружён. К тому же, здесь, он не просто командовал колониальной гвардией, он охранял спокойствие наших братьев и сестёр, наряду с народной милицией! Неужели вы готовы устроить самосуд лишь из-за статьи в газете? Расходитесь, товарищи! Я гарантирую вам, что если капитан и совершит что-то, что подставит под удар мирный пролетариат, я самолично его убью! Уж в этом можете на меня положиться.

Люди, собравшиеся на платформе, слегка помялись, обдумывая слова Софи, а затем тихо, словно стыдясь своего недавнего буйства, стали покидать станцию. Кроме меня, Эрми, Ратенпешт и Карпова, здесь осталась стоять только Глиммер, с интересом наблюдавшая за разворачивавшимся действом. Она всё это время была в толпе? Почему тогда ничего не предприняла?

– Виви, а почему она ему помогла? Они же ненавидят друг друга. – внезапно спросила меня девушка-лиса.

– Mon grand-père, как-то сказал мне, что злейшие враги, оказавшись в одной дырявой лодке, очень сильно привязываются друг к другу.

– Чтобы спастись?

– Нет, просто, чтобы утащить друг друга на дно.

Горькая старка

– Скоро мы въедем на территорию Сибири! – моё радостное заявление, почему-то абсолютно не тронуло Халлера.

Мне думалось, что он будет становиться всё радостнее с каждым шагом к родине. Однако, всё оказалось совсем наоборот. Вместо ответа, он лишь с горечью уставился в свою чашку с кофе, в которой бессмысленно мешал напиток ложкой.

– Не вижу счастья на лице, Ян.

– А чему мне радоваться? – безжизненным сухим голосом отозвался старик, – Моя война, длинною в двадцать лет, обернулась поражением и я, с позором, несу себя к ногам победителей.

– Что же, у тебя нет этого волнующего чувства возвращения? Неужели твой глупый отказ от всего, что ты оставил в Богемии стоит того, чтобы лишать себя семьи и родной земли? Может, конечно, ты действительно едешь на смерть, но разве лучше будет умереть на чужбине в качестве изгоя, где тебя никто толком и не отпоёт?

– Ты сам то, понимаешь, что несёшь? Пан Карпов, я, конечно, понимаю, что вас чуть было не распяли на радость толпе, и извините уж, за официоз, но ваши суждения явно требуют проверки профессионального психотерапевта.

– Как агрессивно. У меня просто хорошее настроение и не только потому, что я был спасён из лап народного суда. А ещё и потому, что сам из этих мест и крайне рад тому, что наконец, после несколько месяцев разлуки увижу жену и детей. И мне искренне непонятно, как вы можете сохранять мрачное выражение лица, приближаясь к дому?

– Честно? Я бы предпочёл вас видеть вечно мрачным и недовольным, так вы хотя бы не раздражаете. Да и ваша прямолинейность, когда вы пытаетесь поделиться своей радостью, бесит нечеловечески. И конечно я недоволен. Меня продали и обрекли на верную смерть, и я даже не знаю, во сколько оценили мою старую голову. И девки эти ненормальные, и местные политические дрязги, и проблемы с логистикой. Голова болит уже!

– Если тебя это так беспокоит, я могу рассказать тебе то, что знаю сам. Это конечно, было приказано держать в тайне. Да и скорее всего это далеко не вся реальная история, но, я думаю, это будет правильнее.

– Ну садись, рассказывай, раз уж хочешь.

Прежде чем сесть, я быстрым шагом направился к бару, в вагоне ресторане, где мы находились, взял с него початую бутылку старки и только затем плюхнулся напротив Халлера. Сделав пару крупных глотков прямо из горла, я получил его язвительный комментарий:

– Теперь понятно, почему ты сегодня такой.

Оторвавшись от бутылки, я всё же решился предложить и ему опрокинуть стаканчик:

– Не хотите, Ян? Что ты вот это уже холодное кофе мешаешь битый час? Хряпни тоже.

– Нет, спасибо, мне одной операции на печени хватило.

– Ты же всё равно вбил себе в голову, что умирать едешь! Какая разница, в таком случае, посадишь здоровье или нет?

– Смерть надо встречать с трезвым взором. Да и давай, рассказывай уже, что хотел.

– Ну как хочешь. Начну с того, что ты и так знаешь. Тебя, вместе с твоими ребятами, отправили в комплекте с Доктором Глиммер и спутницами. Но знаешь ли ты, что Император решил не избавиться от тебя, а помочь Арбер Цвейту объединиться?

– Что ты такое несёшь? Империя с арберами в затяжной холодной войне.

– А вот, я знаю от маршала Кишевича, моего начальника, что Император имеет стратегические планы на союз с коммунистами. Но пока, ни он, ни они не могут в открытую сказать о кулуарных договорах и кидают друг другу подачки. Анжей не может напрямую отправить военную помощь арберам, его не поймут союзники, а потому «возвращает» тебя и твоих вояк, да ещё и с лёгкой рукой освобождает коммунистов из сибирских лагерей. И это не вызывает у союзников Империи никаких подозрений, поскольку всё выглядит как избавление от давней проблемы. Арберы, взаимно отказываются поддержать движение за независимость в ДРР. Ну и этот проект Глиммер, тоже является частью их сотрудничества, правда я не слишком понимаю, в чём он состоит.

Халлер, задумчиво посмотрел в окно, а затем лёгким движением вылил остывший кофе в открытую форточку и протянул мне пустую кружку:

– Чёрт с ним, наливай своё пойло!

Я наполнил его кружку до краёв и сам сделал ещё несколько глотков из горла. А затем Ян спросил:

– А какого чёрта император так подобрел к тем, кто желал его свержения всё его правление?

– А это уж только он сам знает. Но в нашем генштабе уже ходят разговоры о большой войне, где мы выступим бок о бок с арберами. И разговоры эти настолько активные, что скорее всего все участники Пакта Старой Крови, в курсе о том, что Император готовит предательство. Вряд ли Республика Оливия и Федерация Ярлов будут сидеть сложа руки, но, судя по всему, в голове у государя-батюшки, на старость лет, вдруг созрел некий безумный план, который он хочет воплотить благодаря Глиммер и её работе. И знаешь, только потому что он её поддерживает, я согласился сопровождать эту экспедицию. Ибо знаю, что он понимает, что делает.

– А я вот, теперь, ещё больше не понимаю. Раньше мне было просто обидно, а сейчас совсем какая-то муть! Какой-то порочный альянс с коммунистами, какие-то тайные научные исследования, какие-то заговоры. Я вот что думаю, в это всё лучше уже больше то и не лезть. Мы солдаты, вот и не должны задумываться о таких вещах.

– А я тебе о чём говорил? Радуйся, что скоро вновь сможешь побывать на родине. Радуйся и пей. Всё равно завтра умирать!

Он залпом осушил свою кружку и вновь протянул её мне. Я долил остатки того, что плескалось на дне тары и отправился в бар за новой. Мы пару часов распивали эту бутылку, пока за окном пролетали бесконечные леса, практически заброшенные деревеньки у дорог, быстрые сибирские реки и скромные полустанки. Когда она наконец закончилась, к нам неожиданно присоединилась Глиммер.

В неизменном белом халате и с большой чашкой в руках, она подошла к столику, где мы сидели и своим обычным нежным голоском поинтересовалась:

– Могу я присоединиться? Софи сегодня рано уснула, а мне до ужаса скучно сидеть в купе в одиночестве и слушать её храп.

– Ну садитесь, пани Глиммер! – ответил Ян за нас обоих, – Может и выпьете с нами?

– Отчего же нет? Наливайте, что у вас там есть.

Удивившись такому ответу, я всегда считал, что доктор слишком интеллигентна для алкоголя, я плеснул ей совсем чуть-чуть старки. Пару мгновений Элл, с интересом и долей нерешительности, рассматривала янтарную жидкость, затем, выдохнув, приложилась к кружке и практически сразу вернула её обратно на стол, закашлявшись.

– Уф, чёрт! Какая гадость! Горькая, что ужас!

– Хех, а что вы ожидали, пани? Сорокапроцентная старка тот ещё зверь! – выпалил заметно повеселевший Халлер.

– Пожалуй, что так. Впредь, больше не буду и пробовать пить. Мало того, что голову мутит, так ещё и вкус отвратный. Не понимаю, как вы можете загонять в себя литрами эту дрянь.

– Так в этом и смысл! Сколь бы не была ужасна жизнь, сколь бы она не была безумна, алкоголь смоет все проблемы и укутает тебя в небытие!

– Так ужасы жизни нужно встречать лицом к лицу, а не прятаться от них в стакане.

– Не представляете, но пару часов назад я говорил то же самое! А теперь вот, пью и в ус не дую.

– Я несколько более последовательна в своих убеждениях.

– Твоё право. Впрочем, у тебя вскоре будет шанс насмотреться на «ужасы», мы же скоро приедем в Качинск?

– Да. Я так понимаю, что вы имеете в виду тот трудовой лагерь, откуда надо будет забрать ваших солдат? Предлагаете съездить туда с вами? Почему бы и нет? Всё равно делать мне особенно то и нечего.

– К слову о лагерях, а пани Ратенпешт ведь сидела в таком же? Ну, до того момента, как ты сделала с ней то, что сделала. – внезапно спросил Карпов.

– Софи сидела в цитадели для особо опасных преступников. Мне казалось, ты знаешь.

– Нет, у меня как-то и мысли не было поинтересоваться касательно того, куда её отправят, после нашей первой встречи. После того как мы схлестнулись, я вообще думал, что ей дорога прямиком в морг. Она потеряла столько крови…

– Софи сильная, смерти её так просто не взять. Она пережила схватку, пережила и заключение, всё с одной единственной рукой. То ли идея о всеобщем благе, то ли месть тебе подогревали огонь внутри неё и заставляли бороться за своё существование.

– Неужели её держали в столь жутких условиях, что приходилось бороться?

– Никто не церемониться с бунтарями. И Ратенпешт ждала участь хуже смерти, но даже несколько месяцев в аду, не сломали её волю к жизни…

Интермедия – Этап первый

Унижение. Это единственное, что я испытывала за прошедшие несколько месяцев. И дело тут вовсе не в том, что мой дерзкий план, по свержению правительства не удался. И даже не в том, что вследствие этого провала, я оказалась в босгорской тюрьме, без трёх конечностей. Это можно пережить. Можно перетерпеть плевки и издёвки. Можно с горестью проглотить и оскорбления.

Не пугает меня и отвратная тюремная еда, и местные строгие порядки, совсем неделающие поблажек моему печальному физическому состоянию. Если в камере обыск, нужно встать лицом к стенке, да даже без ног, на обрубках. Если наступил обед, то нужно отправляться есть вместе со всеми, в общую столовую, естественно своим ходом.

Ну, по крайней мере вечером местную жиденькую баланду разносят по камерам. Правда, и тут для меня был приготовлен особенный сервис со швырянием стальных тарелок на пол камеры.

Впрочем, даже учитывая то, насколько меня здесь не любили, были в моём заключении и светлые моменты. Ну, точнее один единственный светлый момент – библиотека. Несмотря на то, что она была в свободном доступе. Кроме меня её особенно то никто и не посещал. А потому в ней можно было ощутить тишину и погрузиться в несколько более светлый мир. Жаль, только, отпускали почитать меня, дай бог через раз. Да и с собой больше одной книги брать не разрешали. Но это лучше, чем ничего.

Естественно, идеологическую литературу сюда не завозили, так что и подтачиваться в коммунарной теории у меня не было возможности. Однако я изучила те области знаний, которые, в обычных обстоятельствах никогда бы не затронула. Психология, астрофизика, искусствоведение, теология и история.

С последней, кстати, довольно интересная ситуация. Я примерно припоминаю то, как нам подавали важнейшие исторические события. И та версия истории очень разниться с этой. Вроде бы всё одно и то же: те же исторические личности, те же действия, те же трагедии, но подача абсолютно иная. Великая война здесь не горе для трудового народа всех стран, а великая победа босгорской национальной идеи над германской.

И ведь, с такой подачей, в сущности и не поспоришь. Кто будет отрицать то, что Империя и её союзники победили в войне с Альтмаиром? Это факт. Но вот акценты совсем разные. Где одни видят горе и разрушенную Европу, другие видят ещё одно подтверждение своей исключительности.

Впрочем, такое проявление эгоцентризма вполне резонно для неразвитого буржуазного общества, это, между прочим, доказывают и те работы по психиатрии, которые мне довелось прочитать. Ранее я и не задумывалась о том, что мировоззрение и поведенческие особенности могут зависеть не только от социальных норм, но ещё и от экономической формации общества.

Правда, какая формация может создать человека, подобного Доктору Глиммер, мне, если честно, не ведомо. Она поразила меня ещё при нашей первой встрече. Но не своими «безумными идеями», которыми их почему-то нарекают все вокруг, нет, вовсе нет. А тем, что имея такие способности и такой склад ума, она была всё ещё жива и в состоянии действовать.

Наш мир терпеть не может гениев, а потому то и дело ломает их и убивает. Всё потому, что они действительно способны сломать устоявшийся порядок вещей. И тут Элл имеет много общего с Подлунским, великим философом-коммунаристом. Он тоже был маргинализирован тем обществом, в котором жил. Его считали безумцем. И что теперь? Теперь за ним идут миллионы рабочих по всему миру, а над буржуазией завис дамоклов меч Арбер Цвейта, чётко следующего идеям мыслителя.

Глиммер, как мне кажется, ждёт та же судьба. Не только потому, что она также является светилом новой эпохи. А потому, что она, во многом является продолжателем идей Подлунского о равенстве и братстве, хоть сама этого и не осознаёт. Её идеи сделать всех равными путём всеобщей биологической эволюции чётко дополняют идею эволюции общественной и закрывают многие недочёты коммунистической концепции мироустройства. Впрочем, когда мы только познакомились, всего этого я не знала.

Просто, в один момент, ко мне в камеру зашла несколько странная посетительница в белом халате в сопровождении двух агентов Министерства Тайных Наук. При виде меня у неё загорелись глаза, словно бы она смотрела не на человека, а на ценный антиквариат, откопанный где-то на свалке.

Если честно, я действительно чувствовала себя забытым и заброшенным антиквариатом, а эта чёртова тюрьма вполне походила на свалку…

– Она! Мне нужна именно она! – радостно воскликнула девушка, обращаясь к спутникам.

– Вы уверены, пани Глиммер? – спросил её один из агентов, – Это Kriegsfuchs, известный агент Арбер Цвейта. Она вряд ли будет настроена на сотрудничество. Да и пан Крушевич, вряд ли обрадуется тому, что вы выбрали именно её. Если хотите, я могу запросить досье и вы сами убедитесь, что она…

– Ничего не надо! Лучше оставьте нас наедине, я хочу немного с ней поболтать.

– Но это будет противоречить протоколу, который пан…

– … Крушевич дал вам, да-да, я знаю! А теперь прочь из камеры! Считайте, что он уже дал разрешение поступить так, как я хочу.

С некоторым опасением, но всё же не слишком противясь, оба сопровождающих ушли, закрыв за собой железную дверь. Ещё раз окинув меня взглядом, она ласковым голосом приказала:

– Раздевайся.

– Что прости?

– Снимай свою робу, мне нужно понять, сколько работы предстоит проделать. – также ласково ответила Элл и сделала шаг в мою сторону, а затем ещё один и ещё.

Прежде, чем она успела подойти на расстояние вытянутой руки, я вынула из-под подушки припрятанный на крайний случай осколок стекла и единственной рукой направила в её сторону.

– У лисички прорезались зубки? – как ни в чём не бывало спросила она, – Это хорошо, что ты готова драться даже в таком положении. С каждой секундой, начинает казаться, что более идеального кандидата я не найду. А теперь положи своё оружие, я обещаю, что не сделаю тебе больно.

– Кандидат для чего? Может, прежде чем я получу ещё одно пожизненное наказание, ты наконец скажешь, что сейчас происходит?

– Считай, что тебя наконец посетил врач, который сможет излечить твои увечья. Более того, я смогу сделать тебя гораздо сильнее чем раньше. И может быть, даже помогу тебе сбежать, чтобы ты свела свои личные счёты, какие бы они там не были. Последние, конечно, только если ты будешь хорошо себя вести и будешь покладистой девочкой.

– Излечить? И как же?

– Довольно просто, пришить новые конечности. Они будут немного особенные… Но тебе повезло, что я точно знаю, как сделать всё так, чтобы ты смогла пользоваться ими словно родными. Ну и вряд ли у тебя будет больше доверия… Но всё равно скажу, что это правительственный эксперимент.

– Ты что это, работаешь на имперцев?

– В том-то и прелесть, что нет. Это временное сотрудничество, которое принесёт пользу всем участникам процесса. Я получу подругу, которая будет готова прийти на помощь если то мне потребуется. Ты, сможешь обрести свободу. Подвох всего один, тебе предстоит некоторое время побыть подопытным кроликом для Министерства. Поверь, условия содержания там будут гораздо лучше, чем здесь. Да и я вытащу тебя через несколько месяцев, как только придумаю как.

– Звучит не очень надёжно. Ты всё ещё меня не убедила.

– Тебе ведь больше нечего терять, ты зверь, загнанный в угол, растерявший всю свою дикую стать. – тут она пошла в наступление, легко отодвинув мою руку, – В кого превращается лев, лишённый лап и клыков? В беспомощного котёнка, который может вызывать лишь жалость. – Глиммер стала нависать надо мной и я, не удержавшись на своих ногах-обрубках упала на спину, на кровать, – Позволь вернуть тебе былую силу, вновь сделать хищником, который будет наводить ужас на лес. Нет, даже лучше, я могу слепить из тебя совершенного зверя, вершину пищевой цепи! – между нашими лицами было меньше трёх сантиметров и голос доктора, всё ещё остававшийся ласковым, теперь до чёртиков пугал, ставши практически неестественным, – Доверься мне и мы станем очень хорошими друзьями.

– Чёрт! Ладно, я согласна на твою авантюру, только научись соблюдать моё личное пространство!

Она мягко улыбнулась и отпрянула от меня, терпеливо ожидая, пока я наконец вновь поднимусь.

– Помочь снять эту жуткую робу?

– Нет уж, спасибо, сама справлюсь.

Неуклюже, за столько месяцев я всё ещё не наловчилась этого делать, я кое-как стянула с себя потёртую бесцветную униформу, оставшись нагой и в совершенном смущении.

Глиммер же стала с интересом изучать моё тело, прощупывая своими тонкими холодными пальцами каждый шрам и каждую болячку.

– Хм, у тебя много следов от осколков, да и судя по специфичному расположению шрамов, взрыв был с той стороны, где у тебя ноги. Это была пехотная граната, верно? Ты была без защиты и кинулась головой от взрыва. Весь удар осколков пришёлся на ноги и повреждения были столь обширны, что врачи решили полностью ампутировать их.

– Ты это по шрамам нагадала?

– Это не так сложно, всего лишь немного аналитики. Хотя, не везде она помогает. Вот твоя рука, ты же лишилась её не из-за взрыва, разве не так?

– Всё так, её отрубил гвардеец в рукопашном бою незадолго до взрыва. Подонок ответил за это жизнью.

– Так, а что насчёт вот этого шрама от пулевого отверстия, тут, под грудной клеткой?

– А это от той твари, из-за которой я здесь. Карпов, собака, гвардейский капитан, сначала удачно окружил здание, где моя интербригада укрывалась, так что мне пришлось прикрывать их отход, а он, затем, даже не смог добить меня по-человечески.

– Ха, действительно, пуля прошла прямиком под сердцем, не задев его и выскочив с другой стороны! Ещё одна удивительная удача. Разве добивать выстрелом в голову не надёжнее?

– Именно! Он не хотел меня убивать, не дал мне умереть в бою, как полагается солдату. И заметив, что я всё ещё двигаюсь, решил отдать меня под суд, унизив и низложив с погибшего героя до политической заключённой в инвалидном кресле. Надеюсь, что такая горькая жертва, хотя бы помогла общему делу и мои ребята всё ещё живы.

– Какое прелестное благородство, смешанное с абсолютным эгоизмом. Ты нравишься мне всё больше. И, пожалуй, идеально подойдёшь. Готова к операции?

– Что, сейчас?!

– Нечего тянуть, у меня всё готово.

И действительно, через десять минут, агенты МТН принесли все необходимые инструменты и вкатили каталку со странным телом на ней, накрытым плотным полотном. Моя койка же стала операционным столом. Было жутко давать свою жизнь в руки Глиммер, но вот маска с наркозом опустилась на моё лицо и я уже ни о чём не беспокоюсь…

Проснулась я также резко, как уснула. В камере, за это время многое поменялось, доктор сидела на стуле и читала книжку с настолько затёртой обложкой, что ни названия, ни автора было не разобрать. Рядом с ней валялись два трупа, оба агенты Министерства, что сопровождали доктора.

Я вскочила с лежанки и только сейчас до меня дошло. Ноги! Странные, конечно, словно бы выгнутые назад и покрытые шерстью, но настоящие конечности, на которых можно ходить. И ведь получалось, даже несмотря на то, что они явно были не человеческие. Я словно бы всегда знала, как правильно держать равновесие и в том мне помогал… Хвост? Чёрт, эта штуковина ощущается очень странно… И рука, даже лапа скорее…

– Рада новым клыкам? – не отрываясь от книги, ласково спросила Элл.

– Что здесь чёрт возьми произошло?

– Я выполняю свою часть обещания и дарю тебе свободу.

– Поэтому ты убила этих людей?

– Формально это ты их убила, а затем напала на меня, сильно покусав. А затем, вскрыла дверь моим ключом, устроила шорох в тюрьме и отправилась мстить своему Карпову или как его там.

– Какая продуманная легенда. А как ты симулируешь нападение на себя?

Вместо ответа она указала на свою шею.

– Это ты мне что предлагаешь, реально тебя укусить?

– Именно, только нежно, постарайся не задеть сонную артерию. Я скажу, что упала в обморок, когда ты на меня набросилась и потому выжила. Давай, кусай уже.

Это было странно, но я сделала как она сказала, легонько приложившись зубами к шее Элл и пустив немного крови.

– Да… Этого вполне достаточно, – заключила доктор, – а теперь отправляйся мстить. Главное, не забудь потом сдаться властям, я знаю, что у тебя будет достаточно сил, чтобы стать окончательно свободной, но всё-таки поддайся и дай себя заковать.