Читать онлайн Корабль «Снежный»

Художники

Татьяна Петровска, Даниил Петровски

© Ботвич А. В., 2021

© Петровска Т. П., Петровски Д. М., 2022

© ООО «Издательство «Абрикос», 2023

Глава первая

– Все лапы на палубу!

– Поворот на правый галс! Забираем новенького!

Тут же вихрем помчались, полезли на мачты, потянули солёные канаты двадцать ловких матросов. Гордость Кошачьего Флота, корабль «Снежный» заложил лихой поворот и встал точно возле места, где барахтался в облачном море только что прибывший кот. Действовать нужно было быстро: каждая минута в море отнимала день памяти, так что вместо разумного кота можно было поднять котёнка-подростка, и возись с ним потом всем экипажем!

Плюх! – брошена подъемная сеть, ух! – разом потянули, ура! – вытащили в рекордный срок!

Необычная тишина вдруг настала на «Снежном». Капитан Рыжий даже спустился с мостика – узнать, что происходит. Круг матросов расступился, капитан вышел вперёд и обомлел.

Тот, кто сидел на мокрых тиковых досках, посмотрел вокруг внимательными голубыми глазами, почесал за ухом и сказал:

– Гав!

В каюте капитана уютно горел фонарь, пахло ромом и немного молоком. Капитан Рыжий, нервно стуча хвостом, стоял перед Картой. Первый помощник – Боб-Тельняшка (разумеется, полосатый) – застыл возле иллюминатора.

Ситуация была непростой, даже шерсть на хвосте поднималась дыбом. Согласно второму весеннему соглашению небесные флотилии Псов и Котов обязаны были помогать друг другу в ситуации, угрожающей жизни или их общему делу. Это было признано всеми. Подъём же пса на борт кошачьего судна… Капитан даже не знал, что такое возможно, ни в одной из морских книг подобный случай описан не был.

– Ближайший собачий борт находится в сутках пути отсюда, они не планировали никого забирать из этого района. А у нас ещё четыре захода. Нельзя их пропустить.

– Мы можем дать ему ди́нги, дойдёт сам. Погода устаканилась, облака гладкие, как сметана.

– Дать тузику тузика?[1] Хм. Только прибыл, мало соображает ещё. Даже имя своё сказать не может. Как такого одного отпустить?

– Отправим с ним Разноглазого: моряк хороший, ловкий, странный немного, хотя кто в море не странный…

– Решено! Во-первых, на двадцать второй рыбу с посланием. Во-вторых, Разноглазому выдай паёк на двоих на сутки. В-третьих, укомплектуй динги Западным ветряным буем.

Боб-Тельняшка немедленно отправился исполнять поручение капитана.

В кильватере «Снежного», как обычно, болталось несколько летучих рыб. Над облачным морем не было гонцов быстрее, чем эти рыбы. Они всегда помогали передать сообщение с корабля на корабль. Боб-Тельняшка подозвал к себе самую юркую.

– Сообщение на «Верный-22». «Подняли пса неизвестной породы. Отправляем к вам с нашим матросом. Ждите после вторых склянок ночной вахты». Повтори послание!

– А можно я скажу просто – в час ночи? Эти ваши склянки никак запомнить не могу!

Боб-Тельняшка неохотно кивнул. Эх. Рыбы, рыбы! Он знал, что на земле уже давно работают другие, моментальные и точные средства связи, но здесь, в облачном море, действовали иные законы: приходилось надеяться на рыб и их, прямо скажем, прихотливую память.

– Главное, корабль не перепутай! Двадцать второй! Запомни!

(Все корабли флотилии Псов носили одно название – «Верный» – и различались только порядковым номером. Так случилось вовсе не из-за недостатка воображения, просто собаки считали слово «Верный» самым важным, и каждый экипаж хотел называть свой корабль именно так. Чуть было до грызни не дошло! Тогда на Совете Стаи решили раз и навсегда называть все корабли одинаково. Троекратный «Гав!» скрепил это мудрое соглашение.)

Рыба махнула хвостом и улетела передавать послание.

Боб-Тельняшка вернулся на главную палубу. Пёс сидел возле правого борта и уныло глядел на убегающие за корму длинные волны. С момента Подъёма он так и не смог ничего о себе вспомнить, хотя провёл в облаках от силы минут пять. Боб-Тельняшка надеялся, что, когда пёс попадёт на собачий борт, память к нему вернётся.

Матрос Разноглазый убирал на палубе, он уже свернул все канаты в аккуратные бухты и теперь придирчиво проверял сети и багры – привязаны ли они должным образом: прочно, просто, без всяких болтающихся кончиков.

– Разноглазый!

– Да, Боб!

– Тебе поручается доставить пса на «Верный-22». Нужно торопиться. Возьми динги и захвати Западный ветряной буй. Капитан рассчитал вам курс – девяносто градусов, без отклонений. Держи скорость не меньше пяти узлов. Следуй курсом до захода солнца, который произойдёт сегодня… – тут Боб сверился с карманным альманахом, – произойдёт сегодня в двадцать часов сорок пять минут. После захода измени курс на семьдесят пять градусов и держи его ещё четыре часа пятнадцать минут, там должен оказаться и «Верный-22», я послал им рыбу. Всё ясно? Повтори!

Разноглазый повторил приказ без запинки. Кроме того, он прекрасно знал этот регион облаков, у него были компас, карта и хорошая морская выучка. Что могло пойти не так?

На самом деле и Боб-Тельняшка, и Разноглазый прекрасно знали, что в море (даже облачном) всё что угодно может пойти не так – и в любой момент.

Поэтому кроме карты и компаса Разноглазый захватил с собой секстант[2], кусок прочной верёвки, ведро, тент, двойной запас воды и провианта, два спасательных жилета, фонарик, сигнальные огни, топор и губную гармошку. Вместе с псом они погрузили всё в динги. Напоследок Разноглазый притащил Ветряной буй и закрепил его на корме. И вот динги отвязан, нос его направлен на верный курс, переход начинается.

Корабль «Снежный» быстро удалялся, Боб-Тельняшка махал на прощание лапой, на душе у него было неспокойно.

– Надеюсь, пройдёт без сюрпризов, – бормотал Боб-Тельняшка под нос. Он ненавидел непорядки до самого кончика полосатого хвоста. Но инстинкты – и морской, и кошачий – подсказывали ему: сюрпризы только начинаются.

Глава вторая

Первые полчаса путешественники молчали. Разноглазый держал курс и зорко глядел по сторонам. Пёс, сгорбившись, сидел на носу, иногда тяжело вздыхал, шевелил ушами и наконец не выдержал:

– Эта штука, она же неправильно покрашена!

– Западный буй? – удивился Разноглазый. – Почему неправильно? Смотри, всё верно: голубая полоска, чёрная полоска, голубая.

– А должна быть жёлтая полоска, чёрная полоска, жёлтая! Не голубая! Зачем вообще мы его с собой тащим? Это же буй! Он должен стоять на месте, показывать, где обходить мели и прочие опасности.

– Так это на земных морях, а мы в облачном! Тут у буёв другое назначение. Как думаешь, почему наша лодка вообще идёт? Ветра тут нет – поэтому он у нас с собой. Этот – западный, я немного развязал буй, и ветер толкает нас на восток, куда нам и надо.

Пёс озадаченно покачал головой:

– Я догадался, что мы не на земле: тут совсем другие запахи. Но понять, что это за место, не могу.

– Это облачное море. Ты сюда попал, когда умер на земле.

– Умер?!

– Ну да, от старости, или от болезни, или под машину попал. Вы, псы, сюда часто из-под машин попадаете. Я отвезу тебя на собачий борт, там ты вспомнишь, кто был твой человек, и дальше решишь, хочешь ли ты к нему вернуться.

– К-как вернуться? Воскреснуть?

– Нет, конечно, мы же тут не волшебники. Ты можешь вернуться в другом воплощении, ну, знаешь, был дог, а стал овчарка. Хотя ты… Я вообще не знаю, кто ты был. Такой породы никогда не видел.

Пёс ошарашенно молчал. Разноглазый очень не любил этот момент объяснений, обычно ими занимался капитан Рыжий, и коты, как правило, вспоминали себя гораздо, гораздо быстрее. Но пёс их знает, этих псов, как у них всё происходит, может, это нормально, что он такой… туповатый?

– Знаешь что, – сказал Разноглазый, – давай-ка позавтракаем! В море, что земном, что облачном, завтрак – первое дело! Мы позавтракаем, и тебе станет легче. Смотри, у меня есть сэндвичи с тунцом и отличный кофе!

– Собаки не пьют кофе. Или тут по-другому?

– Ха! Да ваш адмирал выпивает по три кофейника за день, как мне рассказывали. Он и овсянку ест. Эх, овсянки бы нам сюда, с сухофруктами и мёдом. Я на земле кашу эту не понимал, а здесь распробовал. Лучший друг моряка она перед долгой вахтой. Если ещё к нам на «Снежный» попадёшь, я её тебе так приготовлю, за уши не оттащишь!

Разноглазый мог бы долго продолжать (в душе он видел себя шеф-поваром и мечтал написать книгу морских рецептов), но вдруг осёкся. Слева по курсу показалось удивительное судно.

Стремительно приближавшаяся лодка была совершенством. Воплощённой идеей скорости и мореходства. Она буквально летела над волнами облаков, едва касаясь поверхности длинным килем. На чёрном парусе огромными буквами было написано название: «Виктори». И только когда лодка совсем приблизилась, стало понятно, что она в десять раз меньше, чем их тузик.

– Это борт Морских Свинок, – прошептал Разноглазый псу. – Они как сюда попадают, сразу гонять начинают. Отрываются за годы тихой жизни на земле.

Чёрная лодка лихо обогнула их судно по крутой дуге, накренившись так, что, казалось, вот-вот перевернётся. По мачте, торчащей почти параллельно морю облаков, бодро проскакал поджарый Свин в щегольском чёрном костюме. Не задерживаясь на конце мачты, он прыгнул, сделал идеальный кувырок в воздухе и приземлился точно между псом и Разноглазым.

– Пиу!

– Привет, Свин! Ловко ты! Куда направляешься?

– Пиу-пиу!

– А-а-а, юбилейная гонка до Маяка-на-Краю. И кто первый?

– ПИУ! ПИУ!

– Да ладно, не возмущайся так, все знают, что за «Виктори» не угнаться!

– Пиу? Пиу-пиу?

– Не почудилось: мы на «Снежном» подобрали пса! Представляешь? Я везу его на «Верный-22».

– Пиу-пиу-пиу? – обратился Свин к псу.

– Он не понимает тебя, – грустно сказал Разноглазый, – не понимает тебя, не помнит своего имени и даже не знал, куда попал.

– Пиииуууу…

– Да, дела.

– Пиу! Пиу-пиу! Пиу-пиу-пиу пиу!

– А ведь это идея! Ты голова, Свин!

– Пиу! Пи!

Свин так же стремительно проскакал обратно на «Виктори», подтянул шкот[3], другой, и вот уже его лодка умчалась к горизонту.

– Что? Что за идея? – нетерпеливо спросил пёс.

– Остров Первого Имени. Он у нас почти по курсу. Там записаны и хранятся имена всех псов и котов с начала времён. Можем и твоё найти. С другой стороны, если будем заходить на остров, опоздаем на «Верный». Шанс успеть и туда и туда есть, только если не поменяется погода… – Тут Разноглазый взглянул на пса.

Вам доводилось смотреть в глаза псу, который просит кусочек вашего бутерброда? Или ранним утром сопит вам в лицо, зовёт гулять в тихий осенний лес, складывает брови домиком?

Разноглазый достал карту, сверился с компасом и слегка довернул Западный буй. Лодка отклонилась на пять градусов левее. Через час на пути должен был показаться остров Первого Имени.

Глава третья

Разноглазый хмурился. Ему не нравились лёгкие облака, появившиеся в небе. Они вытягивались от горизонта до зенита, как гигантские белоснежные перья. Разноглазый знал, что такие облака – первый признак перемены погоды. Да, пока всё вокруг искрилось, сияло безмятежно, как будто в мире не бывает штормов, но где-то там, вдалеке, уже точила свои когти буря. Она могла пройти стороной, а могла и нагнать путешественников в самый неподходящий момент.

– А почему… – прервал размышления Разноглазого пёс, – почему я не понял этого Свина? А тебя понимаю, хотя ты кот?

– Тут у нас вообще-то язык общий, один на всех, ты будешь понимать любого, от черепашки до кита. Морские свины прекрасно говорят на нём. Но они же завзятые гонщики, всё им слишком медленно, вот они и придумали свой собственный язык, покороче. А я, – Разноглазый мечтательно вздохнул, – я тоже иногда с ними гоняюсь, ну, когда работа позволяет, пришлось выучить. Пиу! Пиу-пи! Я сказал «Смотри, вон наш остров!».

Действительно, из розовой дымки проявился остров Первого Имени. Он был невысоким, с округлыми холмами, зелёными рощами и приветливой бухтой.

Лодка мягко причалила к берегу.

– Я должен завязать тебе глаза, но не волнуйся, это совсем ненадолго.

Разноглазый достал из тюка цветастый платок и постарался как можно тщательнее завязать глаза псу, но, как ни старался, одно ухо всё равно выбивалось и смешно торчало в сторону, поднимая повязку над глазом. В конце концов Разноглазый сдался:

– Ладно, пошли, только, чур, не подглядывай! Я буду тебя вести, а ты пока представь, пожалуйста, свою самую любимую игрушку. Вообрази во всей красе, как она перед тобой в темноте висит.

Пёс чувствовал, как под его лапами мягкий песок пляжа сменился сперва утоптанной тропинкой, а потом упругой травой. Повязка упала с глаз, и пёс едва не присел от удивления.

– А теперь, – довольно сказал Разноглазый, – принеси мне мячик!

Всё поле перед путешественниками – всё огромное нежно-зелёное поле – было усыпано мячами разных цветов и размеров.

– Это же… Это моя любимая игрушка! – воскликнул пёс и весело помчался вперёд.

Сперва ему хотелось собрать все-все-все мячики, но вдруг он понял, что на самом деле ему очень нужно найти только один. Пёс пробегал мимо резиновых в полоску, самодельных тряпичных, туго натянутых футбольных мячей и никак не мог найти свой. И вдруг он увидел! На самом краю поля, почти скрытый травой, лежал небольшой теннисный мячик. Он был неновый, уже потрёпанный, и на нём явно виднелись следы собачьих зубов.

Пёс схватил его, и сразу тяжёлая туча тоски, которая сидела у него в груди с момента появления на корабле, рассеялась. Пёс радостно помчался к Разноглазому и протянул ему чудесный мячик. Кот подкинул его в воздух, три раза хлопнул лапами, поймал и вернул псу.

– Ты видишь, что тут написано?

И пёс с удивлением разглядел, что на боку мяча синим фломастером было написано имя. Коржик.

Пёс радостно рассмеялся.

– Это я! Моё имя! Моё Самое Первое Имя! Ура! Точно, я вспомнил! Но… – Тут пёс резко помрачнел. – Я вспомнил и всё остальное! Я не должен здесь быть! Это ужасная ошибка! Бежим скорее! Скорее! – И Коржик стремглав помчался обратно на берег, к лодке.

Разноглазый бежал за ним и вспоминал, как он первый раз оказался на острове Первого Имени. Тогда для него всё поле оказалось устеленным старыми шерстяными пальто, ему нужно было найти самое уютное и вспомнить… Эх, лучше бы он ничего не вспоминал тогда.

Разноглазый и Коржик почти одновременно выбежали на берег и остановились как вкопанные. Пока они искали забытое имя, погода резко изменилась. В бухте ещё было тихо, но за её пределами вздымались чёрно-синие валы, свистел-завывал недобрый Северный ветер.

Глава четвёртая

На случай ухудшения погоды у хорошего моряка всегда есть запасной план, а Разноглазый был хорошим моряком. Он достал компас и карту, прикинул по высоте волны, с какой силой дует ветер, и сел что-то рассчитывать. Не прошло и пяти минут, как кот подозвал Коржика:

– С Северным ветром всегда можно договориться: он суровый, но ровный. Мы пойдём в полветра[4], по дороге нас снесёт к острову Поющих Мачт. Там много летучих рыб, мы свяжемся с «Верным» и передадим, что место встречи изменилось. Будет сильно качать. Ты готов?

Коржик ответил не сразу, он переводил взгляд с маленькой лодки на выход из гавани, где пена бьющихся о берег волн взлетала выше деревьев. Псы, конечно, бледнеть не умеют, но вот хвост – предательский хвост – пролез между лап и поджался к животу.

– К-конечно, г-готов! – еле выговорил Коржик. – М-мы же не можем утонуть? Раз мы уже умерли?

– Не можем, – посуровел Разноглазый, – мы не можем утонуть в облачном море, но, если попадём в воду, сразу начнём терять память. Сперва забываешь последний день, потом месяц, а если долго не подберут или не вылезешь на берег, снова забудешь своё имя и – самое ужасное – забудешь своего человека. Безвозвратно.

– А ты помнишь своего человека?

Но Разноглазый не ответил, он уже шёл к лодке.

Самым сложным оказался выход из бухты. Пару раз Коржику казалось, что лодка точно перевернётся. Её качало, кренило с носа на корму и с правого борта на левый. Коржик не был уже уверен, где у него какая лапа, желудок поднялся к самому горлу и требовал выпустить его наружу, язык пересох, а в глазах плясали зелёные кружочки.

В открытом море немного полегчало. Разноглазый настроил парус, лодка накренилась на правый борт и бодро пошла вперёд, то взбираясь на гору волны, то скатываясь с неё. Северный ветер свистел свою песню, журчала вода за кормой.

Разноглазому очень хотелось спросить, что именно Коржик вспомнил, когда нашёл свой мячик, о какой ошибке он говорил. «Расскажет, когда будет готов», – решил про себя Разноглазый.

Время, которое умеет то растягиваться во всю длину, как заправский кот, то так же, как кот, сворачиваться в маленький тугой клубок, решило задремать. Путешественники перестали понимать, сколько часов они уже в пути, и просто смотрели вперёд и даже не сразу услышали, что их кто-то зовёт очень странным, завывающим голосом:

– Вы сбились с курса, вас несёт, ничто-ничто вас не спасёт!

Над бортом лодки показалась маленькая краснопёрая рыбка. Разноглазый с досадой покачал головой.

– Встретили рыбу, да не ту. Это Рыба-Поэт, говорит только стихами, и ладно бы хорошими! Кроме того, она всё время предсказывает какие-то трагедии, видимо, считает, что это обязательно для поэта. Поручения ей давать приходится тоже в стихах, а я их сочинять не мастак, сбиваюсь на прозу. Ладно, попробую втолковать про «Верный».

Разноглазый встал, поднял лапу и продекламировал:

– Лети на «Верный двадцать два», там передай мои слова: за островом, где всё поёт, вас очень ждут и пёс, и кот! – Разноглазый обернулся к Коржику. – Хорошо, что остров с песнями у нас только один – не перепутаешь.

Рыба внимательно выслушала и ответила:

– Я передам, но посмотри: Беззубый кружит впереди, идёте прямо в пасть к нему – утащит скоро вас ко дну!

Коржик встревоженно поднял ухо и взглянул на Разноглазого, но тот только пожал плечами, мол, видишь, что я говорил: трагическое предсказание.

Рыба-Поэт напоследок всплеснула плавниками, и только её и видели! Между тем на горизонте показался целый лес мачт. Лодка заходила за остров, и ветер постепенно стихал, волны становились меньше, стало слышно многоголосое пение. Очень красивое.

– Кто это поёт? – спросил Коржик. Его наконец перестало укачивать, он даже позволил себе разжать передние лапы, которыми всю дорогу стискивал борт лодки.

– Как кто? Корабли, конечно.

– Но как корабли могут петь? Разве они живые?

Разноглазый улыбнулся и объяснил:

– Люди дают кораблям имена, а вместе с именем – маленький кусочек жизни. И корабли начинают запоминать, впитывать в себя храбрость своих капитанов, песни своих моряков, запах грузов, которые перевозят, и шум портов, в которые приходят. Корабли помнят свирепые шторма и мёртвый штиль, помнят холод айсбергов и лазурные воды коралловых островов. Корабли хранят свой экипаж, дарят людям мечту и надежду, и потому они не могут просто разрушиться, исчезнуть после того, как отслужили свой срок. Они оказываются здесь, в облачном море, стоят на якорях все в одном месте. Корабли дремлют и во сне поют тихонько песни земли. А когда новому капитану кошачьей или собачьей флотилии требуется борт, он приходит сюда, будит один из кораблей и спрашивает, не готов ли тот сняться с якоря. Не все соглашаются выйти в облачное море, но наш «Снежный» очень тосковал, ждал, когда его позовут, ведь на земле он был самым быстроходным, самым красивым клипером своего времени. Люди до сих пор помнят о нём. Его звали «Катти Сарк».