Читать онлайн Огонь памяти

От автора:

Дорогие друзья!

Вы держите в руках продолжение романа «Эволюция». Четвертую из пяти запланированных книг в одноименном цикле.

Несмотря на это, данная работа вполне может читаться отдельно, так как основные ее персонажи нигде ранее не встречались.

Надеюсь, эта история не разочарует всех тех, кто так долго ждал от меня новую книгу.

Благодарности:

Екатерине Вишняковой – за любовь, поддержку и помощь в решении возникших сложных моментов.

Анжеле Ярошевской – за очередное доблестное превозмогание моего «эпичного фэнтези».

Олегу Щербакову – за оперативную работу над атмосферной обложкой.

Всем жителям и гостям моих фантастических миров – без вас все это было бы не так интересно. Если бы вообще было.

Из утерянных данных погибшей цивилизации людей.

Выдержки из статей общедоступного пользования:

«У людей такая же плотность волос на теле, как у шимпанзе и горилл. Ученые из Шеффилдского университета отмечают, что плотность фолликулов на сантиметр кожи у нас такая же, как и у человекообразных приматов – примерно по пять миллионов волосяных луковиц, только наши волосы тонкие и светлые…»

«Прионы – класс инфекционных патогенов, не содержащих нуклеиновых кислот. Представляют собой белки с аномальной третичной структурой. Способны увеличивать свою численность, используя функции живых клеток, и катализировать конформационное превращение гомологичного ему нормального клеточного белка в себе подобный, запуская таким образом цепную реакцию.

Все известные прионы вызывают формирование белковых агрегантов, представляющих собой фибриллы, растущие на концах, разлом которых приводит к появлению продолжающих рост фрагментов. Инкубационный период прионного заболевания определяется скоростью экспоненциального роста.

Прионная форма белка чрезвычайно стабильна и накапливается в пораженной ткани, вызывая ее повреждение с дальнейшим отмиранием. Прионы устойчивы к денатурации, в связи с чем уничтожить эти частицы или сдержать их рост крайне тяжело.

Все известные прионные заболевания млекопитающих вызываются белком PrPC, измененная форма которого – PrPSc – связана с началом заболеваний. Пока не ясно, как именно происходит репликация белка, приводящая к дегенерации нейронов головного мозга…»

«Тетродотоксин – сильный небелковый яд естественного происхождения и нейропаралитического действия. Соединение могут синтезировать бактерии. Предполагается, что некоторые или все животные получают его от бактерий-симбионтов, обитающих в кишечнике.

Согласно теории, высказанной американским этнологом Уэйдом Дэвисом, тетродотоксин является одним из компонентов «порошка зомби», якобы применяемого жителями Гаити в своих обрядах вуду…»

Из утерянных данных погибшей цивилизации людей.

Фрагменты материала под грифом «Совершенно секретно»:

«…пришли к выводу, что в результате фрагментарного переноса генома, удалось добиться появления у ряда мужских гаметофитов активных белковых фракций, способствующих изменению в работе бактерий-симбионтов в кишечнике подопытных млекопитающих.

…необходимости проведения ряда повторных экспериментов с целью выявления прямой связи между повышением концентрации тетродотоксина и повышением репликации белка PrPC.

…как наиболее распространенный вариант, включающий в себя подавление функций лобных долей, а также усиление электрической активности в области миндалевидного комплекса, с предполагаемым усилением активности центра агрессии…

…обращает внимание чрезвычайно высокая скорость как начала выделения токсина, так и начала необратимых дегенеративных изменений в нейронах головного мозга. Направить запрос для предоставления выборки с детальным описанием зон поражения головного мозга. Министерство обороны…»

Глава первая

Через некоторое время после Великого поражения на Костяных пустошах

Идущий впереди дозорный отряд ратусов неожиданно остановился, и возлежащая на носилках Сшссххее прервала ход своих мыслей, усиливая активность участков головного мозга, отвечающих за контроль над серыми рабами.

Странная ситуация. Раньше ратусы никогда не ослушивались приказов народа сквам. Сейчас же они явно пренебрегали отданным им распоряжением. Но, может, Сшссххее просто слишком сильно погрузилась в свои нерадостные мысли и ослабила тем самым хватку зова.

Одна из выживших Высших сквам послала новый ментальный приказ отряду степняков, после чего вернулась к размышлениям.

Великий поход Королевы неожиданно провалился. В первые дни от его начала неисчислимые полчища ратусов, ведомые волей своих серых королей, буквально снесли оборонительные порядки в человеческих штатах, разливаясь волной ко второй линии людских земель. Тут все же надо отдать должное людской смелости: осознав, что отступать некуда и все, кто сдастся в плен степнякам, будут уничтожены, враги начали драться по-настоящему. Движение армий замедлилось. Это позволило государям трех северных штатов объединить остатки сил и выдвинуться единым фронтом навстречу продолжавшей движение лавине серых.

Решающая битва произошла на обширном поле, носящем имя какого-то там края, и по прежнему сценарию. Выстроенные в оборону армии людей были выдавлены к своим тыловым позициям. В образовавшиеся бреши были введены свежие силы, и серые короли приступили к планомерному истреблению начавшего хаотичное отступление противника. Опасаясь полного бегства, человеческие командиры ввели в разгорающуюся бойню дополнительные отряды. И вот тут начались проблемы.

Многочисленные маги отыскивали предводителей ратусов и уничтожали их на расстоянии. Каждый подобный случай приводил к временной сумятице в рядах атакующих степняков. Потерявшие контроль своих повелителей серые воины начинали действовать вразнобой, а многие вообще покидали ряды своих формирований или набрасывались на раненных людей и пожирали их. Высшим сквамам, следующим в этом походе за армиями, пришлось действовать решительно, распределяя влияние живых королей на оставшихся без надзора воинов. Чтобы избавиться от возникшей помехи, в середину человеческого строя в лобовую атаку были брошены отборные войсковые соединения с целью прорыва оборонительных порядков врага и выхода ударного кулака степняков во фронт соединения магов. Одновременно с этим были усилены фланговые обхваты.

Резня закипела с новой силой, и штаб людей принял решение об отводе войск. Армии штатов попытались занять новые позиции, но переломить ход сражения были уже не в состоянии. Численный перевес оказался более весомым фактором, нежели ярость борьбы за собственную землю и за собственное существование, как вида.

И тут с северо-запада подошла армия гномов. Это на время и спасло оставшихся людей.

Панцирные коротышки, меняя на ходу строй с походного на атакующий, не замедляя шаг, подошли к левому флангу наступающих степняков. Те, конечно, успели перегруппировать свои позиции и встретили старого врага стеной оружия, однако сперва это никак не повлияло на скорость движения гномов. Впрочем, решить ход битвы коротышкам также не удалось. Они лишь отсрочили разгром еще на час или два.

Беспощадная бойня продолжилась. Но, что самое неприятное, вмешательство свежих сил позволило людям сохранить магов. Те, рассредоточившись, принялись с новой силой уничтожать серых королей, что позволило гномам значительно вклиниться в ряды атакующих и в итоге значительно потеснить армию степняков.

Тем не менее, победа для врага была недостижима. Все новые и новые соединения степняков подходили к месту сражения, и дело должно было вскоре закончиться полным разгромом объединенной армии людей и гномов.

Вот тогда, буквально с небес, на атакующих степняков свалилось Исчадие Бездны. Сидящее на спине безумного крылатого гиганта невообразимое существо направилось прямиком к одной из Высших сквам, в тыл серых соединений. Летающая тварь, снизившись до расстояния в несколько метров, выплюнула из пасти дымящуюся струю, которая заживо сожгла всех, кто оказался на ее пути. После этого великан, взмахнув крыльями и сбив с ног поднятым воздушным ударом целый отряд, ушел в небо, и, заложив вираж, вновь спикировал на очередную Высшую. Следом за чудовищем на армию серых королей стали нападать десятки летающих тварей поменьше, и наступление остановилось. Уничтоженные небесным огнем Высшие сквамы лишили контроля целые кластеры серых королей, а те, в свою очередь, уничтожаемые магами, теряли связь со своими семьями.

А затем до мозга Сшссххее и всех остальных Высших дошел сигнал о внезапной гибели Королевы. Мгновенно начавшаяся ментальная борьба самых сильных из Приближенной кладки привела к еще большему ослаблению контроля за рассыпающейся армией.

Последним ударом, ознаменовавшим конец Великого похода, стало появление на поле боя полчищ безумных тварей.

Надо отдать должное, что появление кровожадных зверей стало полной неожиданностью и для гномов. Те мгновенно перестроили ряды, готовясь к обороне. Однако зверье, не обратив на коротышек никакого внимания, остервенело выгрызало смешавшиеся ряды степняков, что в итоге и привело к их тотальному бегству.

Сшссххее повезло. По своему статусу она не имела физических и ментальных сил для противостояния борющимся за власть сквамам, являясь всего лишь Хранителем Третьей королевской кладки. Расположение подконтрольных ей серых отрядов находилось в глубоком тылу. И когда стало ясно, что дело принимает сомнительный оборот, Сшссххее приказала своему отряду отступить.

Вот уже много дней они двигались через Южные степи в сторону Каменного края. Сопровождавший ее отряд значительно поредел. Причина была в постоянных боестолкновениях с разрозненными, неподконтрольными погибшим королям отрядами ратусов, совершавших нападения с целью отъема воды и провианта.

Ближе к югу степи стали более пустынными и потери прекратились.

Вскоре Сшссххее пришла идея, каким образом можно сделать длительное путешествие более комфортным. Она приказала серому королю убить себя и с тех пор путешествовала в его открытых носилках. Это оказалось на удивление забавным. Надо будет предложить подобный способ перемещения будущей Королеве.

Именно к ней, будущей повелительнице народа сквам и всего Йос, спешила сейчас Высшая. Одна из королевских кладок надежно укрыта в каменном лабиринте восточной оконечности горных гряд. Ближайшая из трех.

Если интуиция и память не подвели Сшссххее, то двух остальных Высших, отвечающих за охрану Королевских кладок, сожгли летающие твари. Возможно, это плохо, но не в настоящий момент. Вылупившаяся молодая Королева будет с первого дня видеть перед собой Сшссххее. А это, при благоприятном стечении обстоятельств, отразится в дальнейшем и на положении самой Хранительницы.

Высшая издала раздраженное шипение: ее передовой отряд вновь остановился. Второй раз за последнее время.

Сшссххее велела слугам поставить носилки на землю и прошлась ментальным мазком по сознанию стоящих впереди ратусов. Полученный ответ в виде страха, паники и ужаса заинтересовал ее.

Пришлось немного повозиться, чтобы осознать, чего именно в здешних местах боится серый народ.

Ратусы толком не могли объяснить причину своей паники, ссылаясь на то, что весьма обширный участок впереди лежащей территории находится… Сшссххее прислушалась к мысленным ощущениям. Находится под запретом для посещения его ратусами?!

На мгновение Высшая не поверила тому, что удалось узнать. Степняки превозмогают силу ее приказа, отдавая предпочтение страху смерти? Немыслимо!

Но в следующий миг Сшссххее распознала свою ошибку. Ее приказ заключал в себе желание Высшей попасть к месту расположения Королевской кладки. Возможно, настоящее повеление, в силу именно своей формулировки, шло вразрез с инстинктом самосохранения у ее свиты, которая знала об опасности этой территории и всячески старалась ее избегать.

В памяти появилось ощущение тишины и отсутствия жизни за последние дни пути. А ведь действительно: ее отряд не повстречал на своем пути никого, не только ратусов, а вообще зверей.

Но как тогда здесь оказалась Королевская кладка?!

Тут может быть только два ответа. Первый: непонятное и смертельное действие этого места совершенно не влияет на народ сквам. Второе: само место, начинаясь отсюда, заканчивается относительно далеко от начала Каменного края, где находится цель Высшей.

Ну что ж, пришло время проверить.

Тонкие серые губы исказило подобие улыбки.

Сшссххее приказала своему отряду разделиться. Большая часть, сопровождая носилки с Высшей, двинулась в обход невидимого барьера. Вторая часть, повинуясь силе ментального приказа, более не раздумывая, смело двинулась напрямик.

***

Дверь за испуганным, пятящемся в низком поклоне пришедшим закрылась. Первые несколько мгновений были слышны его торопливые шаги: человек спускался по лестнице. Затем смолкли и они.

Сидящий ближе всех к двери Кренсли повернулся и посмотрел на занимавшего центральное место за столом Стокердана. Тот какое-то время хранил молчание, после чего взглянул на седого старика, сидящего по правую руку.

– Твой план, мудрый Оувер, блестяще воплощается в жизнь. Это оказалось легче, чем я думал. Теперь необходимо только правдоподобно составить ему родословную, и мы можем начинать.

– С этим не должно возникнуть проблем, – сидящая по левую руку от Хранителя Вайдерсика положила на стол несколько деревянных табличек с нацарапанными на них именами. – Как удалось выяснить, почивший много лет назад государь Бродмингель, отец ныне покойного Эвена, был счастливо женат не единожды. До брака со второй супругой, состоявшегося сразу по его восхождении на трон штата, Бродмингель встретил еще одну любовь. Некую госпожу Элиэллу, одну из красавиц среди придворных женщин. Сия молодая особа имела хорошую родословную, делающую ее близкой родственницей вашего покойного отца, предыдущего Хранителя восточного удела.

– В самом деле? – Стокердан удивленно посмотрел на Вайдерсику. – Я что-то не могу припомнить подобной истории, которую рассказывали бы у меня дома. Ты уверена, что не ошибаешься?

– Я полностью уверена в своих словах. Возможно, вы, за давностью лет или вследствие огромного числа неотложных дел, которые вам приходилось решать, забыли о ней. – Красавица улыбнулась. – Но, даже если ее и не было, разве народ не любит красивые истории, пусть и выдуманные?

– Хорошо. Продолжай.

– Любовь между Бродмингелем и Элиэллой развивалась стремительно и бурно. И еще до восшествия на трон у них появился на свет крепкий здоровый мальчик. Но тут случилось несчастье: молодая мать и будущая первая госпожа умерла сразу после родов.

– Такое бывает, – кивнул Оувер. – Даже сейчас, когда искусство магов стремительно развивается.

– И что же сделал будущий государь? Именно то, что и всякий нормальный человек на его месте. Его престарелый отец к тому моменту уже доживал свои дни, но возможность занять его место теперь стремительно ускользала от наследника. Ведь придворные женщины могли и не поддержать его кандидатуру. С самого становления власти государей во всех людских штатах неизменным считалось правило о наличии полноценной семьи у правящего избранника. Конечно, были и исключения, но кто бы позволил молодому, еще ничем не проявившему себя мальчишке стать исключением?

– Я знаю одну, которая стала, – Кренсли придвинулся к Оуверу и усмехнулся. – Сидит у нас на троне.

– Это ненадолго.

– Да.

– Естественно, будущий государь Бродмингель, – продолжала тем временем Вайдерсика, – приказал отправить новорожденного сына, как вы думаете, куда?

– Неужели в восточный удел своего штата? – наигранно усмехнулся Стокердан.

– Именно. Здесь мальчик, окруженный тайной и щедрой заботой своего отца, смог вырасти и найти себе девочку, которая родила ему трех детей. Старшая и средняя дочери нас не интересуют, а вот самый поздний, младший их брат, как уже стало ясно, является прямым родственником государя Бродмингеля.

– Ты видимо забыла, моя дорогая, – Стокердан резко оборвал ее, – что мертвый государь Эвен оставил после себя трех живых наследников.

– Я не забыла, – Вайдерсика гордо подняла голову.

– Тогда потрудись изложить свое видение этой ситуации.

– Все очень просто, дорогой Стокердан. Ты прав, наследников трона трое. Как мне стало известно, сведений об их местонахождении, да и вообще о существовании, сейчас нет. Наша обожаемая Версетта отправила всех трех сыновей исполнять определенного рода поручения. Младший, Неддар, был послан в замок государя Аранталла, чтобы укрепить политические связи Сатонии с Шербараном. Если мы примем во внимание то, что стало с каждым из пограничных штатов во время войны, возможность увидеть живым господина Неддара мне представляется маловероятной.

– Но все-таки она есть? – Кренсли поднял глаза на Вайдерсику.

– Есть, – кивнула та.

– Допустим, – задумчиво процедил хозяин восточного удела. – А что удалось узнать про двух остальных?

– Старший, Эрлей, был отправлен в составе боевого подразделения, в задачу которого входило обнаружение и убийство Королевы сквам. Вы же понимаете, что их путь лежал напрямую через кишащие ратусами степи. Средний же сын, Ланитар, был назначен главой экспедиции, целью которой являлось обнаружение новой земли, лежащей за пределами нашего континента.

– Вероятность того, что они живы, действительно мала, – Кренсли сцепил пальцы рук и закрыл глаза.

– Но она, тем не менее, есть, – Стокердан зло посмотрел на сидящего рядом.

– Не исключено, – Кренсли открыл глаза и посмотрел на Хранителя удела. – Однако никто из этих троих сейчас не мешает нам начинать действовать. Даже если любой из трех сыновей Эвена и заявится сюда, он, во-первых, должен будет еще добраться до замка. А во-вторых, суметь доказать свое происхождение. Боюсь, что и с тем и с другим могут возникнуть непредвиденные сложности. Каждый из них может оказаться самозванцем. Это с радостью подтвердит наймит Теорат. Он уже достаточно обезумел в своей одиночной камере, чтобы согласиться на любую ложь, которую мы ему скажем.

– Он еще жив? – Хранитель восточного удела удивленно посмотрел на супругу.

– Да. Я справлялась о нем у знающих людей. Как ни странно, тюрьма оказалась одним из самых безопасных мест в замке во время войны. К началу наших действий маг будет приведен в человеческий облик и сможет дать нужные пояснения насчет выдуманной истории с наследником. И по поводу каждого из трех скитальцев, если они осилят дорогу сюда.

– Что будем делать с ним потом? – Стокердан посмотрел на Оувера. – Перед освобождением мага стоит обдумать, в каком виде он принесет нам больше пользы. Живым или…

– У меня есть предложения на этот счет, Хранитель, – старик коротко поклонился.

– Хорошо. Обсудим их позже, – Стокердан кивнул. – Продолжай, – он указал на разложенные именные таблички.

– Осталось немного, – женщина улыбнулась. – Наш неожиданно сохранившийся потомок государя Бродмингеля, оставаясь его единственным сыном, также обзавелся семьей, в результате чего на свет появился тот человек, которого вы все сейчас видели.

– Это прекрасно, но примут ли его кандидатуру придворные женщины?

– Почему нет? В его жилах течет кровь наследника трона.

– И все же… Никому не известный, человек…

– Для решения этого вопроса у нас еще есть время. Скоро я буду знать о настроениях обитателей замка. Сдается мне, что сидящая на троне государыня Версетта и ее разжиревший любовник так и не снискали особой популярности. Нужно разузнать, сколько женщин не являются ее поклонницами, и, выбрав среди них наиболее влиятельную, посулить ей место подле трона будущего государя. А дальше дело пойдет само по себе. Ради увеличения власти и влияния, она сможет привлечь своих сторонников. И будет нам полезна для формирования нужных мнений среди жителей Эбилерна. Народ должен понять, что все нынешние беды – это целиком и полностью вина их правительницы. Сперва проводимая ею политика, приведшая к весьма плачевным последствиям во время наступившей тяжелой зимы. А сразу же после нее – существенные потери среди населения нашего штата. Мудрый и дальновидный правитель не стал бы отправлять свою армию на помощь соседям. Тем более когда они уже смогли объединить достаточно других сил для отражения нападения. И что в итоге? Куча вдов и снижение добычи ресурсов, столь необходимых к приходу следующей зимы.

– Но не стоит торопиться, – заметил Оувер. – Нам необходимо подготовить как можно больше преданных нам людей и рассчитать все возможные осложнения. Хоть мне и осталось уже не так много, все же я предпочту умереть в своей кровати, чем стучать пятками о висельный столб.

– Не будем о грустном, – Стокердан усмехнулся. – А что вообще о нем известно? Почему ты выбрал его?

– У него есть опыт управления своим поселением. И, несмотря на простоту происхождения, у него имеются зачатки представительности. Стоит немного поработать, и он уже будет держать голову выше нас.

– Это не опасно? – нахмурился Хранитель восточного удела. И уточнил: – Для нас.

– Такой вариант исключать нельзя, – кивнула Вайдерсика. – В конце концов, именно этот жадный дуралей будет официально отдавать приказы. И если ему в голову взбредет публично натравить на нас солдат своей охраны…

– Этот вариант можно предотвратить.

– Каким образом? – Стокердан посмотрел на старшего родственника.

– Самым простым. Надо лишь знать, что среди солдат не будет людей, преданных будущему государю.

– Поясни.

– Поясняю. Сейчас, когда ряды защитников по окончании сражений весьма поредели, необходимо их пополнить. И в первую очередь я предлагаю отправить всех старых стражников замка в действующие регулярные части. Тем самым мы добиваемся двух целей. Это демонстрация заботы о простом народе – новый государь жертвует своей безопасностью в угоду восстановлению порядка в пострадавших от войны землях. В связи с этим я буду предлагать вам на первое время ограничиться малым числом новых и лояльных нам солдат. И второе – это поиск в ближайшем окружении верных нам людей. Верность их, я думаю, стоит закрепить земельным наделом и статусом.

Вполне вероятно, стоит предложить сию роль сыновьям придворных женщин. Таким образом мы достигнем, опять-таки, двух целей: увеличение их благосклонности в силу наличия перспектив у их сыновей, а также гарантии максимальной безопасности. С другой стороны, мы получаем верность наших будущих солдат, поскольку в лице государя они будут защищать и покой своих матерей.

– Но не окажет ли разрушительное действие на этих людей постоянное нахождение в замке, рядом с матерями? – спросила Вайдерсика.

– Нет-нет, об этом не может быть и речи. Для постоянного места жительства и тренировок ни замок, ни столица штата не подходят. Можно будет использовать небольшую деревеньку, расположенную прямо за городскими стенами Эбилерна. Как же она называется? Такое красивое название… Вспомнил! Ретария.

– Ретарианская гвардия? – усмехнулся Кренсли. – Вкусное название. Оно так и просится, чтобы его стали отождествлять с силой, богатством и высоким положением.

– Вы замечтались, мои дорогие, – Стокердан постучал ладонью по столу. – Вернемся к обсуждению. У него есть семья? Знакомые, близкие?

– Близких, как мне удалось выяснить, нет. Родители умерли задолго до войны. Сестер и братьев, способных раскрыть его истинное происхождение, будущий государь не имеет.

– Прекрасно.

– Что же касается знакомых, я распорядилась достать подходящего нам человека из наиболее отдаленной части Сатонии. Таким образом мы снизим риск его случайного разоблачения.

– Но всегда есть шанс, что кто-то из той деревушки все же сумеет распознать в правителе штата своего бывшего знакомого.

– Да, – женщина кивнула. – Такой риск есть. Но это лучше, чем искать кого-то в другом штате. Тем более сейчас, когда все население так или иначе перемешано и снято с мест постоянного проживания. В конце концов, даже если и найдется один заблудший односельчанин, всегда можно сказать, что он обознался. Ведь облик его знакомого и нового государя будут отличаться. А слово сейчас весомее у того, кто тверже стоит на ногах.

– А жена? Он женат? – снова уточнил Стокердан.

– Вдовец. По его собственному признанию, он женился на какой-то девчонке из своей же деревни, как только тамошние жители избрали его на пост главы. Но вскоре после создания семьи жена неожиданно умерла.

– Вот как? – Хранитель восточного удела приподнял брови. – В чем, по твоему мнению, заключалась эта неожиданность?

– Доподлинно мне неизвестно. Наш избранник отвечал на этот вопрос неохотно. Видимо, посчитал, что правдивый ответ может изменить наше решение относительно его дальнейшей судьбы. Ссылается на несчастный случай.

– Какое несчастье, – Стокердан вздохнул. – Дорогая Вайдерсика, при первой же встрече напомни ему, что честность и открытость государя и любого из Хранителей уделов его штата есть залог долгой дружбы и взаимной выгоды. Надеюсь, он действительно умен настолько, чтобы понять это с первого раза. Нам не нужны темные истории. Кстати, а какое имя мы дадим ему?

– Тейдоран, – Вайдерсика посмотрела на супруга.

– Вполне приемлемо, – Стокердан повернулся к Кренсли. – Выясни, что там за история с умершей женой нашего будущего государя.

– Да, Хранитель.

Когда за последним из присутствовавших закрылась дверь, Хранитель восточного удела штата Сатония откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

Да, план старика был прост и гениален, как все, что он предлагал, опираясь на свой изворотливый ум и опыт прожитых лет.

Развязанная ратусами война привела к полному опустошению большей части человеческих штатов. Самые южные из них обезлюдели практически целиком. И что там сейчас творится в плане обеспечения порядка, да и вообще, имеется ли у них хоть какая-то централизованная власть, в настоящее время остается лишь догадываться. Немногим лучше дела обстоят и в соседних Пангатоле и Реланте. Они пострадали меньше других, но проблем сейчас там тоже хватает с избытком. Как докладывают соглядатаи, внедренные в штат прислуги замка в Дурантоге, до сих пор нет никаких вестей о государе и его семье. Повелитель штата пропал без вести в самом начале осады столицы серыми королями. Город, конечно же, был взят и разграблен. Все, кто успел, убежали на север, к границам Сатонии. И туда же, естественно, перебрались выжившие замковые прихлебатели и уцелевшие Хранители уделов штата. Теперь они пытаются поделить власть, одновременно решая две проблемы: каким образом урвать себе кусок этой власти побольше с целью восполнения утраченного и как обезопасить себя от гнева государя, если тот неожиданно вернется.

Что происходит в Реланте, доподлинно неизвестно. Расстояние, разруха и отсутствие порядка не позволяют получить достоверные сведения, но сейчас это и не важно. Любое великое дело стоит начинать с малого. Шаг за шагом.

Хорошо, что нашествие ратусов не обошло стороной и Свободные земли. Маги сейчас заняты восстановлением своего Калантора и на происходящее вокруг внимание если и обратят, то не сразу. Вообще, после прихода к власти в магистрате владыки Карагала Свободные земли проводят политику ограниченной изоляции и особо в дела окружающих их штатов не лезут. Но кто знает, что в головах у этих магов.

Как бы то ни было, именно сейчас настало самое благоприятное время, чтобы увеличить сферу влияния своей семьи. Но не так глупо, как попытался это сделать бывший Хранитель северного удела. Недалекий властолюбец решил шантажировать Версетту. Наивный глупец! Государыня провернула действительно потрясающий план, в результате которого недооценивший ее Хранитель вместе со всей своей семьей был уничтожен.

Для свершения великих дел вовсе не обязательно плющить свою задницу на троне. Глупец Тали хотел подчинить себе эту шлюху Версетту, но в игре против нее выступил сам. И на кого пал гнев государыни после выигранной ею партии?

Нет. Сейчас все будет совсем по-другому. Из новой партии он, Хранитель восточного удела, исключит сразу два слабых звена. Одним ходом! Воистину блестящая задумка. Чрезвычайно эффектное решение.

Отныне никаких игр между собой. Государь с противоположного края стола меняет свое место на центр доски. А игрок, управляющим им, остается вне подозрений.

И кого, скажите на милость, в случае чего будет рвать на куски разъяренная толпа? В чей адрес будут сыпаться угрозы и воинственные крики?

Но только если присоединение соседнего штата к Сатонии все-таки потерпит неудачу.

***

Мысли веером проносились в голове ошарашенной Высшей. То, что Сшссххее удалось узнать за столь короткий срок, не выглядело чем-то фантастическим, но поражало своей необычностью. Не иначе, как сама судьба привела ее именно в это место. И теперь начинается новый отсчет истории. Круг будет замкнут. Пророчество великой Спшитсу свершится. Дети Свирепого и Ужасного Бога вновь займут свое законное место в этом мире, и новая Королева, взойдя на трон, положит начало царствования величайшей династии.

И все это благодаря ей, одной из Высших сквам, Хранительнице Третьей королевской кладки. Отныне и всегда она и ее потомки будут занимать первое место среди равных. Отныне и всегда будут всего лишь вторыми среди остального народа сквам.

Мысли, зародившиеся много дней назад возле невидимой границы, так пугавшей ратусов, полностью подтвердились.

Сама зона, очерченная неосязаемым рубежом, действительно начиналась через несколько десятков метров от точки их второй остановки. Протяженность в ширину все еще оставалась для Сшссххее загадкой, а вот длина этого юго-восточного участка степей заканчивалась за десятки десятков метров от начала каменистого возвышения, переходящего затем в горы с ущельями. Этот довольно широкий проход давал безопасность тем отрядам серого народа, которые вполне могли сопровождать бывшую Королеву в момент создания ею своей третьей и последней кладки. Безопасность же самих сквам основывалась на том, что смертельно опасные силы невидимой зоны не оказывали на этот вид совершенно никакого воздействия. Сшссххее убедилась в этом сама, когда по ее приказу несколько маленьких щуплых сквам из Низших отправились через границу и по прошествии нескольких дней вернулись назад невредимыми. Чего нельзя было сказать о ратусах и прочих, не имеющих хоть какого-то сходства с будущим господствующим народом этого мира.

Часть отряда, посланная Сшссххее напрямую через заинтересовавший ее участок, к точке сбора так и не явилась. Но это было и не важно. Намного интереснее было то, что мыслеобразы удерживаемых под ее контролем степняков со временем изменились. Сперва Высшая отчетливо ощущала едва различимые капли страха, падающие на поверхность из глубины полностью подавленного ею сознания, но спустя какое-то время исчезли и они. Это произошло примерно через день после разделения отряда Сшссххее. Капли страха сменились абсолютной пустотой. И в тот момент Высшая снова остановила движение. Потребовалось привлечь всю свою силу и опыт воздействия на разум низших созданий, чтобы прояснить столь неожиданную картину. Она отчетливо осознавала, что все ратусы живы, но ее контроль над их действиями полностью утрачен.

И вот сейчас, по прошествии стольких дней, один из тех серых вышел к своей повелительнице.

Его пришлось тут же убить. Слишком неконтролируемым и страшным было создание, некогда называвшееся ратусом.

Теперь предстояло все обдумать и решить эту интересную задачу.

– Ты кто? – совсем еще маленькая девчушка смотрит на него, округлив и без того большие глаза.

– Дорх, – врет он и поворачивает голову, чтобы получше ее рассмотреть. – Какая же ты еще кроха. Сколько тебе лет?

– Четыли.

Он улыбается. Смеяться в полную силу невозможно, слишком много всего мешает. Но неспособность этой малявки выговаривать букву «р» почему-то заставляет его впервые за многие дни взглянуть на окружающий мир с подобием улыбки.

– А я Ликси, – девочка подходит ближе. Осторожно протягивает ладошку, но, не дотронувшись до лежащего человека, опускает руку. – Тебе больно?

– Совсем чуть-чуть.

Она внимательно смотрит на него.

– Тебя надо лечить, – лицо ее становится серьезным. – Так само не плойдет. А лаз мы с тобой длузья, я тебя вылечу.

– Договорись, – он снова осторожно улыбается.

– Я сейчас! – Ликси разворачивается и бежит к выходу из комнаты. – Не скучай!

Он провожает ее взглядом, после чего возвращает голову в исходное положение и медленно выдыхает. Чтобы глядеть все это время на свою новую, неожиданно появившуюся подругу, пришлось терпеть приступ боли.

Через открытое окно врывается короткий свежий порыв ветра, и до него только сейчас доходит, что все то время, пока он лежал, снаружи стояла душная тишина. А теперь все изменилось.

По деревянной раме стучат первые тяжелые капли, а следом шумный поток барабанным грохотом обрушивается на маленькую, укрытую в лесу деревеньку. Снаружи доносится радостный визг Ликси и голоса взрослых.

Он вздыхает, устало закрывает глаза.

Да. Все могло быть хуже. Намного хуже…

Глава вторая

Закат догорал. Ярко-красное из-за висящей в воздухе мелкой пыли солнце еще цеплялось за верхушки оставшихся позади невысоких деревьев. Их тени дотягивались до подошв, хватали за ткань штанов, лизали пыльные каблуки.

Руд остановился. Присел, осторожно разгребая перед собой высокую траву. Глаз, ставший наметанным за многие дни пути через ненавистные Южные степи, заметил прямо по ходу короткое движение. Кто-то был там и, вполне может статься, заметил его еще раньше.

Пришлось чуть сдвинуться влево, чтобы рассмотреть обитателя степи сбоку.

Ничего не вышло. Трава прятала засевшую в ней цель, которая не шевелилась и могла выжидать удобный для атаки момент.

Неужели кровоглаз? Безумное порождение Карлентонских топей, жестокое, но медлительное. А значит, есть возможность выйти из схватки живым.

После опустошительной войны ратусов с альянсом людей, магов и гномов доступная еда появилась в действительно неисчислимом количестве. Ничего удивительного в том, что эти твари смогли преспокойно дойти от своих исконных восточных земель аж до западных частей обширной Степи.

Руд снял с плеч мешок, поудобнее перехватил копье. Шагнул вперед, чуть повернул голову, чтобы оставить зверя целиком в поле зрения здорового правого глаза. Выставил перед собой копье и сделал еще один шаг.

Тварь прыгнула. Перед лицом Руда распахнулась усаженная широкими треугольниками зубов пасть, в которой краснел длинный язык. Зверь одним прыжком преодолел расстояние между ними, но человек ушел в сторону, выкидывая вперед копье и метя в открытый под удар толстый чешуйчатый бок. Острие, скользнув по защищенной костяными пластинами части туловища, ушло вверх. Кровоглаз встал на лапы, развернулся. Длинный хвост яростно щелкнул по бедру. Две пары налитых кровью глаз злобно уставились на посмевшего нарушить территорию чужака.

Неожиданно зверь попятился, коротко хрюкнул и, развернувшись, торопливо поскакал прочь.

Руд удивленно замер. Выждав несколько мгновений, прислушался к окружающим его звукам. Затем торопливо опустился на землю, приложил к ней ухо, закрыл глаз.

Теперь ясно, чего так испугался хищник.

Человек вскочил и бросился к оставленным им в начале схватки вещам. Нагнулся к мешку, торопливо дернул веревки. Схватил освобожденный от пут сверток маскировочного плаща, лежащий поверх укладки. Рванул тесемки ворота, вытащил небольшой глиняный сосудик. Высыпал на руки темный порошок измолотых цветков сильватика. Рассыпал несколькими пригоршнями вокруг себя. Бросил в центре мешок, копье и нож. Накинул на плечи маскировку и улегся рядом, буквально свернувшись в клубок. В нос тут же ударил резкий, неприятный запах. Скоро начнет болеть голова. Ничего. Главное, переждать.

Гулкий топот раздался спустя какое-то время. Небольшой отряд серого народа спешил мимо его схрона куда-то по своим делам. Земля начала ощутимо дрожать. Руд сжался плотнее. Навязанные поверх ткани пучки трав, вместе с цветом самого плаща, дают вполне правдоподобную картинку степи, а сильватик не позволит коням ратусов подойти настолько близко, чтобы всадники могли заметить обман.

До слуха донесся близкий всхрап и рассерженный рев одного из коней: зверь учуял рассыпанный порошок и заторопился уйти в сторону. Сидящий на нем ратус что-то резко и зло бросил на языке народа Степи. В ответ раздалось несколько столь же визгливых выкриков.

«А отряд-то груженый, – пронеслось в голове. – Вон как тяжело идут. Наверняка обокрали кого-нибудь, накидали добычи в седельные сумки. Гремят, что барабан на корабле у гномов».

Звуки тем временем удалялись. Руд приподнял край плаща и осторожно выглянул: отряд отошел на добрый десяток метров. В сумерках точнее не разобрать, но, с другой стороны, его тоже нельзя будет увидеть.

Человек осторожно вылез, отполз чуть вперед и стал жадно глотать свежий воздух.

Божья борода! Какая же все-таки отрава этот сильватик!

И тут он вспомнил.

Руд торопливо сунул руку за пазуху, нащупал горячее от тепла его тела металлическое кольцо, висевшее на шее. Пальцы торопливо прошлись по шероховатости шнурка. На месте. А то с этими прыжками, неровен час, можно и потерять цель своего путешествия.

Он склонил голову к земле. Закрыл глаз, снова прислушиваясь.

Вот бездна!

Руд бросился назад к плащу, торопливо залез под него, вновь сгруппировался и замер.

Так и есть. Первый отряд был возвращающимися к себе грабителями. А сейчас его стремительно догоняла целая толпа серых. По-видимому, первые, выждав удобный момент, напали на стан соседней семьи в отсутствие защитников, скорее всего, ушедших в собственный грабительский поход.

Жизнь поредевшего коренного населения Степи после войны возвращалась в свое прежнее русло: некогда объединенные несокрушимой волей Королевы сквам ратусы нынче подчиняются только своим королям. А те, в свою очередь, стремятся отхватить освободившиеся участки Степи себе.

Грохот погони стал оглушительным – и так же резко начал стихать. Еще через какое-то время вдали послышались крики и звон оружия.

Руд придвинул к себе поближе копье и нож. Уложил так, чтобы в случае тревоги можно было незамедлительно пустить их в ход. Вылезать пока не следует. Возможно, что и ночевать придется прямо здесь. Рядом идет бой, а ночью в степи у тех же кровоглазов будет неоспоримое преимущество.

Голова начинала болеть. Это, конечно, не смертельно. Сильватик со временем выветрится, и его пагубное действие прекратится. Но после этого останется лишь надеяться на то, что он проснется раньше, чем его, спящего, найдет какое-нибудь голодное существо. Может, обновить россыпь отравы? Нет, это будет слишком даже для него.

И, уже проваливаясь в тяжелый, отравленный сон, Руд вдруг подумал, что сегодня ему повезет. Ведь где-то впереди все еще идет бой.

Единственное, о чем оставалось сожалеть, это о потерянном времени. Любимом времени, когда окрашенная ночными красками бескрайняя степь начинает благоухать ароматом целого моря цветов. От темно-фиолетовых высоких пирамид, до рассыпчатых нежно-белых капелек, название которых он никак не мог запомнить.

Эти моменты скрашивали его пребывание в ненавистных Степях. У себя дома, в Сатонии, Руд, конечно же, видел места многочисленных захоронений, расцветающих с приходом нового года, однако подобного этим местам не встречал.

Но стоили ли здешние красоты того, чтобы отправиться сюда через все земли людей? Нет. И он никому бы не пожелал оказаться здесь и пройти вместе с ним весь путь туда и обратно.

Проснулся Руд от холода: неподвижно лежавшее тело за ночь остыло. Вместе с мелкой, до стука в зубах, дрожью вернулась противная головная боль.

Руд прислушался, высунул голову из-под маскировки, встал на колени и осмотрелся. Кругом, насколько хватало взгляда, тянулась пустая степь.

Пришлось торопливо сворачивать плащ и уходить с этого места – прочь от холода и подальше от головной боли.

Через какое-то время впереди среди вытоптанной и примятой травы он увидел трупы коней и ратусов. Десятки и десятки, лежащие на весьма обширном пространстве. Где-то поодиночке, где-то небольшими группами. Руд перехватил копье и стал забирать левее, стараясь подойти к месту сражения сбоку.

Все-таки правильно он рассчитал, что ночью его никто не потревожит.

Своего знакомого он увидел еще издали. Обожравшийся мертвечины кровоглаз лежал возле одного из трупов, лениво грея набитый полосатый живот на утреннем солнце. При появлении человека он даже не пошевелился. Открыл на звук шагов глаза, лениво щелкнул пастью и вновь погрузился в сытую негу.

Руд медленно обходил место стычки, осматривая трупы. Все, что имело хоть какую-то ценность, было унесено победителями. Оружие, одежда, скромные доспехи степняков и фляжки с водой. На последнее он рассчитывал особенно. Его собственный запас подошел к концу еще вчера вечером, и теперь стоило озадачиться пополнением этого жизненно необходимого ресурса.

– Человек…

Руд вздрогнул. Тихий, едва различимый голос раздался справа от него. Путник скосил здоровый глаз и повернулся всем телом. Под трупом коня, убитого несколькими стрелами с обломанными сейчас наконечниками, лежал еще живой ратус. Внешне совсем щенок.

– Человек… – заметив, что его услышали, серый позвал снова. – Помоги.

Руд подошел ближе, присел на корточки.

Щенок выглядел скверно. Обескровленное, бледное, словно высохшее лицо, на котором ярко выделялись только широко открытые глаза.

– Чего тебе?

– Дай пить…

На языке людей ратус говорил скверно, то ли в силу своего возраста, то ли был настолько слаб, что даже короткие слова давались ему с трудом. Руд наклонился ниже:

– Повтори.

– Пить, – еле выдавил серый.

– Чего нет, того нет, – человек покачал головой. – Сам думал найти тут.

– Тогда… убей меня.

– И это не ко мне, – Руд вновь качнул головой. – Я не убиваю.

– Боишься?

– Нет.

– Тогда убей.

– Я же сказал, не буду.

– Трус…

Руд промолчал.

– А я бы убил… – на лице щенка появилось подобие усмешки. – Пожалел бы тебя, – бледные до синевы губы сложились в звериный оскал. – А если бы мог, то и в любом другом случае убил бы… не пожалев.

Человек поднялся.

– Дай… – видя, что незнакомец собирается уходить, ратус протянул к нему руку.

– Что тебе дать?

– Нож…

Руд несколько мгновений молча смотрел на серого, после чего вытащил оружие и, перекинув его лезвием к себе, протянул ратусу. Тот взял нож дрожащей рукой.

Надо что-то решать с водой.

Человек двинулся дальше. Дошел до крайнего трупа, у которого отсутствовала голова, снесенная ударом кривого степного меча. Нагнулся, ощупал карманы, осмотрел пояс. Воды не было.

Что же делать?

Он повернул назад, к щенку. Подойдя ближе, увидел, что тот сумел совершить задуманное. Ладонь продолжала сжимать воткнутый в шею нож, по рукояти которого стекали остатки крови. Какой-то небольшой полевой зверек, видимо, привлеченный ее запахом, порскнул в тень трупа лошади. Скрылся, как только заметил приближение человека.

Руд вытащил из тела нож и сел рядом. Сорвал охапку травы, начал оттирать лезвие. Покончив с этим, снял с плеч мешок и, запустив в него руку, на ощупь отыскал моток веревки и небольшой кулечек. Скрутил на конце хитрую петлю, сложил найденное подле себя, закрыл глаз и стал слушать.

За последнее время слух его обострился чрезвычайно. Вполне вероятно, что стал таким же чутким, как у киносов. Надо будет проверить, коль выпадет случай.

Эта мысль, пришедшая около двух или трех месяцев назад, с каждым вспоминанием звучала все заманчивее. Прийти в какую-нибудь деревеньку по дороге, на постоялый двор или в трактирчик. Отыскать киноса и биться с ним об заклад. Да вот хотя бы на свой нож. Других ценностей он все равно не имеет. На самодельное копье вряд ли кто положит глаз, а нож вполне сгодится для подобной игры.

Начинало припекать. Поднимающееся солнце высушивало ночную росу, и в воздухе стал отчетливо ощущаться травяной дурман. Где-то рядом растет укольница, ее сладость ни с чем не спутаешь.

А может, и правда податься потом к киносам? Посмотреть на их быт, повадки. Чего он теряет-то? Вот отнесет кольцо, как обещал умирающему, затем сестру навестит, поздравит ее с удачным выходом замуж, да и все. Более никаких дел и нет у него.

Губ коснулась улыбка. Мури – так он называл ее с самого детства, используя вместо имени сестры ласковый вариант названия небольшого шустрого зверька, который водился во всех селах его штата. Как есть мури, такая же веселая, проворная и маленькая. Точнее, аккуратная. Ведь девчонка-то имеет при себе все, что нужно. Счастливчик тот, кому она ответила согласием.

Рука метнулась вниз. Пальцы сжались в кулак. Едва различимый топот маленьких лапок окончился испуганным писком.

Руд открыл глаз, поднес руку ближе к лицу. Осторожно ослабил первый и второй пальцы. На свет тут же высунулась остроносая мордочка с двумя черными самарантами глаз. Раскрыла рот, жалобно пискнула.

Так и есть. Кухурта. Степная мелюзга.

– Ты ж моя хорошая, – Руд осторожно погладил пальцем зверька по короткой светлой шерстке. – Ты мне и нужна была.

Свободной рукой человек поднял веревку, просунул пойманную кухурту в петлю, затянул узел и достал из маленького мешочка несколько белых крупинок соли. Пальцы сдавили с боков челюсти зверьку, заставляя того раскрыть пасть. Руд всыпал кухурте в глотку соль и, чуть подумав, повторил процедуру еще раз. Затем встал и, продолжая держать зверька в руках, направился в сторону от места сражения.

Отойдя на почтительное расстояние, Руд опустил кухурту на землю, обмотал свободный конец веревки вокруг запястья и стал наблюдать за зверем. Тот постарался тут же скрыться в траве, но человек держал свою добычу на короткой привязи и пленнице ничего не оставалось, кроме как наматывать круги возле своего мучителя.

Но вскоре поведение зверька изменилось. Кухурта стала набрасываться на толстые стебли травы, тычась в них острой мордочкой.

«Не выйдет, малыш, – Руд, улыбнувшись, посмотрел на мечущегося пленника. – Грызть нечем, а до пролитой крови не добраться. Один тебе путь – искать».

Словно услышав его мысли, зверек сорвался с места и побежал в сторону. Руд дал веревке свободно размотаться на несколько метров, после чего двинулся следом.

Усвоившаяся в организме такой мелочи, как кухурта, незначительная порция соли возбудила сильнейшую жажду. И несчастному зверьку, чтобы не умереть, теперь предстояло отыскать источник воды, чем он, Руд, и воспользуется.

Найденная вода оказалась ужасной на вкус. А ведь он думал, что за те недели, что пришлось путешествовать через Степи, его уже ничем не удивить. Какое дерьмо он только ни пил! И, тем не менее, этот раз оказался худшим.

Бьющий прямо из земли ключ можно было, конечно, увидеть и самому: вокруг его выхода на поверхность трава была более пышной и яркой. Но смог бы он отыскать эту маленькую точку в бескрайнем море пространства без привязанной к веревке мелюзги?

Кухурта вела его к цели, должно быть, не менее часа, и Руд вновь удивился тому, сколь отличны от людей живущие в Степи живые существа. Хоть те же ратусы. Для них и расстояния не преграда, и скудное количество воды в засушливых степях – не катастрофа. Некоторые даже считают, что взрослые ратусы могут прожить без воды до одного месяца. Врут, наверное. Но то, что намного больше, чем человек или гном, это уж точно.

Да, вода была просто ужасная. Первый глоток из сложенных ковшом ладоней заставил Руда с отвращением выплюнуть драгоценную находку. Во рту отчетливо ощущался привкус земли с каким-то несвежим, мясным оттенком. Человек с сомнением посмотрел на все еще связанную кухурту. Зверек, уже утолив жажду, метался из стороны в сторону, пытаясь убежать, и натягивал изо всех своих слабых сил крепкую веревку.

Может, стоит взять ее и, отойдя подальше, вновь накормить солью? А потом что? Безмозглый, живущий только за счет инстинктов малыш, скорее всего, приведет его обратно сюда. Вряд ли он знает другое место. Расстояние все-таки не такое большое для Степи. А даже если и отыщется новый ключ, кто поручится, что в нем вода лучше? Хуже бы не была.

Руд отвязал кухурту. Та мгновенно прыснула в сторону и скрылась в траве.

Он попробовал сделать второй глоток. Понимание ситуации сумело заставить не выплюнуть воду, но вот сделать глоток…

Руд с трудом проглотил мутную жидкость. Выругался про себя и стащил с плеч мешок. Развязал тесьму и стал доставать из обширных недр свое богатство: кости и шкурки добытых в степи зверей, засушенные пучки карниолица. После чего извлек на свет несколько пустых фляг, выдолбленных из плодов тыквы, с аккуратно подогнанными пробками.

Наполнив, уложил изрядно потяжелевшие емкости на дно мешка. Может, за время путешествия что-то осядет на дне и вкус улучшится? Если бы был огонь, он пропустил бы воду через угли. Но огня не было за все время с тех пор, как он покинул гостеприимный Столкшит.

Поверх фляг легли обратно трофеи – единственное, что он мог сейчас предложить на обмен тем, кого собирался встретить у реки Центральной: дальнейший путь после Степей продолжится уже на другом берегу.

Руд не имел ни малейшего понятия о том, хватит ли найденного хозяину корабля для обмена на одно свободное место. С другой стороны, это же недолго. Всего-навсего пересечь реку. А там он уже дойдет сам, куда ему надо.

Последней была наполнена небольшая поясная фляга. Поверх вещей легла смотанная веревка – и чуть погодя старые, умело подшитые сапоги вновь топтали сухую ровную поверхность бескрайней Степи да болталось на шее в такт шагам кольцо погибшего друга.

– Вот, Долх, смотли!

Он поворачивает голову на звук голоса.

– Привет, Ликси. – Губы осторожно расползаются в улыбке. Себя со стороны он видеть не может, зато отчетливо видна реакция девчушки. Она внимательно смотрит, после чего серьезно говорит:

– Ты очень стлашно улыбаешься. Надо по-длугому.

– Я буду стараться. Поможешь мне?

– Конечно!

– А что ты хотела мне показать?

– Я? А, да. Я тебе плинесла лекалство!

– И где же ты его взяла?

– У дедушки Пелиндока.

– Надо же. – Он внимательно, щурясь от бьющего в лицо солнечного света, смотрит на зажатую в маленьких ручках бутыль. – А от чего оно? В смысле, когда дедушка Периндок принимает это лекарство?

– Не знаю, – Ликси пожимает плечами. – Но иногда он ходит уставший и злой и говолит, что ему нужно лекалство. И я видела, как он белет эту бутылку.

Ликси пытается вытащить крепко засевшую в горлышке пробку. Ей это не удается. Она неуклюже ставит сосуд на пол, обхватывает его ногами и, вцепившись уже двумя руками, тянет что есть сил пробку наверх.

– Мне кажется, это не совсем хорошая идея.

Громкий хлопок. Девчушка, не удержав равновесие, шлепается на пол. Возникший испуг тут же сменяется радостным смехом, потому что падение оказалось не таким уж и страшным. Ликси быстро встает, отряхивает ладошки и, подняв откупоренную бутыль, подходит к Дорху. В нос бьет сильный и хорошо знакомый запах.

– Это совсем не хорошая идея, Ликси! Ты слышишь?

– Сейчас я тебя буду лечить.

– Ликси! Нет!!

Безумная, выжигающая правую руку боль постепенно проходит. Стоявшие перед глазами разноцветные круги сменяются брызнувшими слезами. Дышать трудно. Хочется пить и высморкаться.

– Плости, Долх. Пожалуйста, плости. Тебе очень больно?

– Очень. – Он выговаривает слова с трудом. От резкого движения опять начинает сочиться кровь. Он чувствует ее соленый привкус краем языка.

– Я хотела как лучше! Чтобы ты был здолов и мы с тобой пошли гулять.

Он не видит девочку, но прекрасно слышит, как слова Ликси переходят в испуганное всхлипывание.

Интересно, онемевшая рука потом придет в норму?

Глава третья

Река появилась к вечеру четвертого дня.

Бесконечное травяное море с яркими островками цветов разбавилось архипелагом невысоких деревьев, и стало ясно, что впереди большая вода: воздух стал заметно более влажным. Дышать как будто сделалось легче, и скорость ходьбы возросла.

К началу сумерек подул прохладный ветер, чего на просторах Южных степей отродясь не бывало. Однако идти пришлось еще довольно долго, прежде чем до слуха человека донесся равномерный, успокаивающий плеск широких волн.

По всем выработанным за время путешествия правилам стоило найти место для ночлега. Но как убедить себя сохранять спокойствие, когда позади столько дней пути, а Центральная – вот она. Кажется, можно копьем докинуть.

Руд огляделся. Не время расслабляться. Чего будет стоить весь пройденный им путь, если перед долгожданным водным рубежом его сожрут в густой траве очередные голодные звери или ограбит проходящая мимо толпа ратусов!

Терпение и еще раз терпение. В конце концов, он никуда не спешит. А суетится только потому, что хочется как можно скорее уйти из этих ненавистных мест.

Руд вернулся к зарослям деревьев. Выбрал наиболее крепкое, взобрался на одну из веток и, привязав себя к ней веревкой, устроился на ночлег.

Разбудили его привычная утренняя прохлада и ноющая боль от жесткой ветки. На земле все-таки мягче. Но, несмотря на это, пришлось признать, что прошедшая ночь была самой спокойной из всех, что удалось пережить после ухода из Столкшита. Он чувствовал себя выспавшимся и отдохнувшим. Вероятно, нахождение в относительной безопасности, высоко над землей, каким-то образом повлияло на мозг. Да, пожалуй, он высыпался так только в деревне у малоросликов, до тех пор пока судьба не привела к нему наймита Нерамина.

Руд спустился с дерева, взвалил на себя небогатые пожитки, проверил висящее на шее кольцо и тронулся в путь.

Судя по движению солнца, с момента начала пути прошло часа два. Может, четыре. Вчера вечером он принял правильное решение: все оказалось намного дальше, чем виделось вначале.

Руд поднялся на пологий, растянутый в стороны холм, и перед ним открылась водная гладь.

Широкое пространство реки Центральной приветствовало его своим освежающим дыханием. Слепило глаза бесчисленными солнечными бликами, танцующими на покрытой рябью поверхности.

Могучая безмятежность.

Руд спустился с холма и, подойдя к самому обрыву берега, уселся на траву. Он все-таки дошел. Перед ним лежали человеческие штаты. Обезлюдевшие, разоренные войной с ратусами, но, тем не менее, это уже почти его дом.

Он осмотрелся: справа берег одного из рукавов Центральной уходил к горизонту ровно, без изменений. Где-то там, за десятки дней конного пути, должно быть, еще стоят мосты, понтоны и переправы, которыми пользовался степной народ для торговли с орками и людскими штатами в довоенную пору. А может, они уже и снесены. Чернеют догорающими обломками на берегах или гниют, растаскиваемые быстрым течением. Разбиты последним ударом союзных армий, гонящих врага за границы его земель.

Не будет торговли и взаимной выгоды, пока жива память о минувших ужасах. И пока живы те, кто эту память способен сберечь и донести своим детям. А там со временем забудется все. Сотрутся образы ужаса и страха. Сменятся на уважение и мирные разговоры. И будущие поколения людей через два-три малых круга лет вновь начнут заключать союзы со вчерашними недругами. Коротка людская память, и длинен пустой карман.

Но, при любом раскладе, сохранились мосты или нет, даже самый ближний – возле Грендженской заводи – был слишком далеко.

Руд перевел взгляд налево. В той стороне на горизонте виднелись отроги Южного Зуба – скалистого образования тянущейся вдоль всего континента Стены Моря. А тут он вдавался своей треугольной формой в травянистую поверхность бескрайних степей. Но оставлял между своим основанием и руслом Центральной весьма широкий, покрытый обильными перелесками проход к Великим вратам Запада. Теперь по нему и будет пролегать дальнейший путь.

Отсюда, конечно, не видно, но дальше, на северо-западе, на другом берегу в горах высится Дварголин. Обитель сынов Марина. А как говорил Нераман, после по окончании войны гномы смогли вернуться из северных земель на свое старое место. И теперь активно занимаются строительством и прочим наведением порядка в некогда оставленных владениях. Стало быть, велика вероятность того, что ближе к Вратам он однажды наткнется на очередной гномский корабль и попробует договориться о помощи. В конце концов, обмен за одно место на палубе не должен, наверное, выйти слишком затратным.

Руд еще какое-то время продолжал сидеть на берегу, любуясь долгожданной сменой обстановки. Затем встал и быстро зашагал вдоль берега на запад.

Вечерние сумерки застали его в пути. Наступающая ночь принесла с собой усилившийся ветер, который, подобно невидимому пастуху, гнал облака хлыстом своих порывов. Течение Центральной сделалось как будто быстрее. Рябь, хранящая в себе последние искры заката, сменилась темными волнами, поднимавшими своим движением целые веера брызг.

Пришлось сворачивать вглубь и искать место для ночлега. Благо растущие теперь в изобилии деревья позволяли без промедления устроить привал.

Но заснуть сразу не вышло: возле деревьев в ночи появились новые звуки. Привязанный к ветке Руд с тревогой вслушивался в вой каких-то зверей. Голоса их стаи то становились ближе, то как будто удалялись, и он неоднократно задавал себе вопрос: умеют ли эти создания лазать по деревьям?

Однако монотонный рокот волн и шум ветра вместе с усталостью в конце концов взяли верх, ближе к рассвету провалив Руда в глубокое забытье.

Проснулся он поздно. Солнце уже вовсю пригревало, высушивая жаркими лучами выступившую за ночь росу и капли смолы в тех местах, где на стволе дерева, давшего ему ночлег, зияли свежие и глубокие следы острых когтей.

Корабль он заметил еще издали. Старая гномская посудина мирно покачивалась на волнах возле берега, с которого и на который по перекинутому мостку деловито сновали панцирные коротышки.

Это была неслыханная удача. Стоило прибавить шаг и воспользоваться неожиданно подвернувшимся случаем.

Руд даже подумал, не перейти ли на бег, но потом решил, что подобное поведение будет выглядеть странно. По крайней мере, на месте гномов он бы заволновался, увидев, как в его сторону бежит запыленный, обросший незнакомец, да еще и с копьем в придачу.

А чем они вообще там занимаются?

Руд прислушался. Дующий в его сторону ветер донес едва различимый стук множества топоров.

По ходу, таскают из ближнего леска воду и дерево.

Видимо, остановка вынужденная. Возможно, корабль дал течь или сломалось что-то, без чего нельзя дальше плыть. Одно ясно: прямо сейчас гномы отправляться в путь не намерены, и он успеет переброситься с ними парой-другой слов.

Коротышки, конечно же, давно заметили его. По мере приближения к кораблю было хорошо видно, как то один, то другой, отрываясь от своих дел, поднимают головы и бросают на идущего к ним одинокого путника взгляды.

– Доброго дня вам, храбрые сыны Марина! – добравшись до мореходов, обратился Руд к первым двум гномам, бросившим при его появлении перетаскивать к судну большую мокрую бочку.

Один из коротышек со вздохом разогнул спину и прищурился от солнечного света, разглядывая незнакомца. Второй, хмуро посмотрев исподлобья, отвернулся и, обойдя бочку, начал осматривать ее борт.

– И тебе поздорову, человек, – ответил первый гном. – Кто такой? Откуда и куда путь держишь?

– Зовут меня Руд. Родом я из штата Сатония. Туда и направляюсь. А гостил я в деревеньке Столкшит, что стоит по ту сторону Южных степей.

– Как тебя занесло-то!

– Сам удивляюсь, – Руд улыбнулся самой доброжелательной улыбкой, на которую был способен.

– Чему, если не секрет?

– Тому, как простой сын пахаря, будучи тоже пахарем, из самого северного штата смог оказаться в тех далеких краях.

– Пахарь? – второй гном вылез из-за бочки и, все так же хмуро глядя на Руда, процедил: – Какой, в бездну пахарь, парень? Ты себя-то видел?

– Сегодня утром, когда дошел до реки. Глянул в воду на свое отражение.

– И что же оно тебе сказало?

– Ничего нового. Все то же надоевшее лицо.

Несколько мгновений человек и гном смотрели друг другу в глаза.

– Это что же выходит? – первый гном почесал окованную кольцами живорожденной брони шею. – Ты один через всю степь прошел?

– Выходит, что так.

– И с ратусами сталкивался?

Руд покачал головой:

– Не привелось. Иначе сейчас я бы здесь не стоял.

– Твоя правда, – гном усмехнулся. Помолчал немного и добавил: – И с чем ты пришел, Руд-пахарь?

– Хочу просить у вас помощи. Перевезти меня на тот берег Центральной.

– Это тогда к хозяину корабля тебе надо. С ним вопрос твой решать. Спрашивай Харманта.

Поблагодарив, Руд прошел мимо, не обращая внимания на продолжавшего глядеть исподлобья второго гнома. К нему подошел первый и какое-то время также смотрел в спину человеку.

– Он такой же пахарь, как я – Великая Всадница, – буркнул наконец второй коротышка.

– А что тебе не нравится?

– Ты рожу его видел? Это ж убийца, вор или беглец. Одно слово – висельник.

– Пусть Хармант разбирается, – первый гном положил руку на крышку бочки. – Потащили дальше.

– Обожди! Мне бок этот не нравится. Глянь, не потек ли?

– Вот бездна!

– Тебя Хармантом кличут? – Руд подошел к деревянной сходне, возле которой стоял важного вида молодой коротышка.

– А тебе-то что за дело к нему? И кто ты? – панцирный окинул незнакомца подозрительным взглядом. – Наймит, что ли?

– Нет, не наймит. Я иду со стороны степей домой, в Сатонию. Мне бы перебраться на ту сторону реки. Твои сородичи сказали, что я должен спросить хозяина корабля. Это ты?

– Нет, – гном мотнул головой. – Хармант в лесу сейчас. Хочешь – жди.

Руд отошел в сторону и, усевшись на землю, стал наблюдать за окружающей суетой.

Все заняты делом. Все что-то да вносят в общий вклад. И не видно ни одного отлынивающего от труда коротышки. Даже хозяин корабля в лес отправиться не побрезговал. А этого молодого, скорее всего, поставили тут от безвыходности. Может быть, перетрудился, раз таскать и рубить не в силах. А так хоть при деле. Вон, какой важный. Порядки наводит.

Руда всегда поражала эта гномская привычка. И не то, чтобы все они были беспросветные работяги: любят гномы и посидеть в трактире, и выпить, и пошляться или возлечь после обеда, предаваясь полуденной лени. Все, как у людей. Но лишь до тех пор, покуда не встанет перед всей группой общая задача.

Много ли таких трудяг найдется среди людей?

Руд почесал затянувшийся шрам в области левой, сросшейся ключицы. Пальцы коснулись шнурка, и он опустил голову. Носимое на шее кольцо выскочило через расстегнутую на груди рубашку и теперь тянулось к земле.

Руд убрал его за пазуху и застегнул рубашку плотнее.

Если среди людей и были такие, как этот Хармант, то про них лично он, Руд, ничего не слыхал. У людей каждый более или менее разжившийся на обмене человек всенепременно заводит себе работников. А после этого единственным его занятием остается лишь осуществление руководства. Видимо, в людской природе заложено стремление отдавать команды зависящим от тебя. Повышать таким образом свою значимость в чужих глазах.

Хотя, сколько Руд успел за свою недолгую жизнь повидать ситуаций, всегда находится не обличенный властью человек, готовый взять на себя командование. Да и вообще люди прекрасно самоорганизовываются, когда подчинены единой цели. Главное – это дело, а болтать в стороне каждый дурак может.

Краем глаза он уловил движение рядом и поднял голову. К нему подходил один из панцирных коротышек. Его живорожденная броня, не имевшая сейчас дополнительной навесной защиты, покрывали белые отметины от ударов оружием.

– Ты спрашивал Харманта? – гном остановился напротив, неприветливо глядя прямо в глаза сидящему.

Руд встал, мгновенно вырастая над подошедшим:

– Да.

– Слушаю, – хозяин корабля не стал задирать голову, а просто поднял глаза, отчего взгляд его сделался еще более неприветливым, даже злым.

– Мне нужно переправиться на тот берег Центральной. И я прошу тебя, уважаемый гном, помочь мне.

– Не будет тебе от меня помощи, человек.

– Я готов предложить тебе за мое место обмен, – Руд кивнул на лежащий рядом мешок.

– Да что мне с твоего обмена, если места свободного нет! Торговая посудина у меня. Везем от племен орков товары себе. Теперь вот еще дерево и воду добираем в порт. Лишнего поднять не сможем.

– У тебя там бочка одна прохудилась, – Руд кивнул в сторону. – Так что место найдется.

– Почем знаешь? – гном удивленно и подозрительно посмотрел на человека.

– Слышал краем уха.

– Значит, больше дерева увезем, – усмехнулся Хармант. – Нет места для тебя.

– Хорошо, – Руд повернул голову, заметив, что к ним подходят еще два гнома. – Тогда у меня есть еще одна просьба. В мешке моем лежит немного товара. Я не предлагаю его тебе, но, будь добр, взгляни на него и скажи, хватит ли его для места на корабле. Ведь, может статься, я смогу встретить следующий корабль.

Гном несколько мгновений смотрел на человека.

– А ты упрямый.

– Показать?

– Показывай, – Хармант кивнул, бросив короткий взгляд на подошедших соплеменников.

Руд развязал тесьму и, перевернув мешок, вывалил на траву свою добычу.

– Это не стоит хорошего обмена, – бросил хозяин корабля и повернулся, чтобы уйти.

– Хо! – один из подошедших присел, поднял с земли одну из шкурок. – Хармант! Ты что? Ладно, у этого один глаз, но видит он, похоже, лучше тебя. Смотри!

– Ну что еще? – гном раздраженно обернулся.

– Это же кожа молодой хворостянки! За нее нынче можно много чего выторговать. Смотри, прогадаешь.

– У нас корабль забит, – упрямо бросил Хармант.

– Но часть товара вы везете на обмен для себя, – Руд посмотрел на него. – Так ты говорил?

– Да.

– Ну так теперь я твой обменщик. Идем на корму. Я хочу совершить обмен.

Гном приподнял брови, закрутил головой, глядя то на соплеменников, то на человека, то на свой корабль, то на шкуру молодой хворостянки. В его глазах Руд отчетливо читал острое нежелание брать одинокого путника на корабль и стремление заполучить ценный товар. И это было действительно странно.

Ладно он, сельский житель провинциального края в штате, не мог знать о подобной ценности. Но панцирный торгаш, занимающийся этим, возможно, большую часть жизни? Конечно, он сразу распознал все, но тут вмешался другой гном и теперь Харманту стоит шевелить мозгами уже в другом направлении.

– Бездна с тобой! – хозяин корабля махнул рукой. – Идем.

Следуя за ним, Руд поднялся по прогнувшейся под весом человека доске. Быстро осмотрелся и прошел в хвостовую часть.

– Это что? – Рука ткнула в две огромные плетеные корзины.

– Ткань оркская.

– Берешь обмен по количеству или весу?

– По весу, конечно.

– Тогда я меняю эти две корзины на шкуру. Согласен?

– Хорошо, человек.

– Держи, – Руд протянул ему шкуру хворостянки. После чего развернулся к корзинам, взял одну из них, поднатужившись, приподнял и перевалил за борт.

– Ты что творишь?! – Хармант подскочил к нему.

– Мое добро. Что хочу, то и делаю, – Руд взялся за ручки второй корзины. Приподнял ее и отправил следом за первой. Повернулся к обомлевшему гному: – Теперь тут есть место для меня, и по весу корабль спокойно выдержит. Я могу отдать за этот клочок палубы все, что у меня есть. Или вернуть назад свои корзины. Если сможете поднять их со дна реки.

Позади налившегося краской Харманта раздался короткий смешок, а затем и хохот нескольких гномов.

Хозяин корабля нахмурился:

– Чего ржёте?

Ответом ему был присоединившийся хохот гномов, стоящих на берегу.

– Бездна с тобой, парень. Плыви с нами. Но я тебя высажу только на следующей стоянке, – заявил Хармант. И повернулся к соплеменникам: – Кто со мной тащить корзины на борт?

– Долх… Долх!

– М?

– Ты не спишь?

– Нет, Ликси. Не сплю.

– А почему тогда у тебя глаза заклыты?

– Я думал.

– О чем?

– О тебе, – врёт он. – Думал, чем ты занимаешься.

– Я смотлела на листья. – Ликси подходит ближе к кровати, пытается взобраться на нее, но маленький рост не дает исполнить задуманное. Он подставляет руку, девочка цепляется за неё и, пыхтя, забирается. – Долх, а почему листья зеленые?

– Такими их создал Бог. – Он морщится от боли, вспыхнувшей в напрягшейся грудной мышце.

– А зачем он их такими создал?

– Чтобы хищным зверям было удобнее прятаться. Ты видела когда-нибудь геротта?

– Нет. А это кто?

– Ну, это такой хищник. Водится в лесах там, откуда я родом. И его шкура окрашена в полоски, оранжевые и черные. Это позволяет ему становиться невидимым в лесу.

– Бог что, дулак?

– Почему? – Он усмехается. – С чего ты так решила?

– Ну, лес-то зеленый. А этот гетол…

– Геротт.

– Да, гелотт. Он оланжевый. Как он может быть невидимым в лесу?

– Все дело в том, как ты видишь. И ты, и я, мы видим мир цветным. А гномы, например, видят все черно-белым. Как и многие животные. А значит, смена темных и светлых полосок прекрасно маскирует зверей среди листвы.

– Маскилует?

– Прячет.

– Ясно. Долх…

– Что?

– А почему тогда Бог не сделал листья селыми?

Разговаривать не хочется. Его вновь накрывает волна жара. Кружится голова, во рту начинает сушить.

– Почему бы тебе не спросить об этом у родителей?

– У меня их нет.

– А где же они?

– Не знаю. Дедушка Пелиндок говолит, что они умелли, когда я была совсем маленькой. Я их не помню.

– Ясно.

– Так почему Бог не сделал листья селыми?

Глава четвертая

Темная вода, в которой отражалась стена деревьев высокого берега, пенилась белыми бурунами под носом корабля. Шли на веслах. Шесть двоек гномов, подчиненных ритмичному звуку барабана, синхронно откидывались назад, протаскивая в толще воды широкие лопасти весел.

Тут все знакомо. За прошедшее с его последней поездки на корабле время ничего нового панцирными мореходами придумано не было.

Руд сидел на корме корабля, на тесно пригнанных друг к другу бочках, среди вязанок дров, тюков и двух мокрых корзин. Рядом на свободных местах расположились панцирные коротышки из парусной команды, время от времени перебрасывающиеся фразами со стоящим на своем посту рулевым.

Ветра почти не было, и чистое солнечное небо не давало надежды на скорую перемену погоды. Полдень давно прошел, но на открытом пространстве жарило нестерпимо и кормовые сновали между весельными парами, не переставая.

С момента отплытия Руд видел Харманта лишь раз. Хозяин корабля вынырнул из-за болтающегося вялой тряпкой паруса, прошел на корму, высунулся за борт и что-то там долго рассматривал. Затем выпрямился и, бросив вслух проклятие заросшему старому рулю, двинулся в обратный путь.

– Помощь нужна? – предложил Руд, когда он проходил мимо. Гном не ответил и, не меняя угрюмого выражения на лице, исчез за парусом.

Человек только пожал плечами.

– Не приставай ты к нему, парень, – один из парусной команды, прищурив глаза от яркого света, посмотрел на Руда. – Он злится на себя и на тебя. Нечего ковырять его старые раны.

– Очень интересно. И в чем тогда причина? – Руд повернулся к заговорившему здоровым глазом. – Знаю, он не хотел брать меня на корабль, но, хоть убей, не могу понять, почему.

– Ты тут ни при чем, – гном пересел ближе. – Тебя, я слышал, Рудом зовут? А меня Дровмиром, – коротышка почесал шею под одним из колец живорожденной брони. – Дело не в тебе лично, а вообще в людях.

– Поясни.

– Чего пояснять-то? Ты же был на Костяной пустоши. Или я ошибаюсь?

– Ошибаешься. Я не был в той битве.

– Ха! – воскликнул второй гном невероятно хриплым, как будто скрежещущим голосом. – Я выиграл.

– Заткнись, Краворн.

– Давай, давай! – второй коротышка подсел рядом и пихнул первого в бок. Тот вытащил откуда-то небольшой красный самарант и нехотя протянул его Краворну. Победитель спора мгновенно схватил добычу:

– Вот он, мой дорогой! Вернулся! Больше я на тебя спорить не буду.

– Да как так-то? – опешивший Дровмир повернулся к Руду. – Я думал, ты был там.

– Нет. Не был.

– Ну, а до этого? Может, ты защищал какой-нибудь из ваших штатов?

– Нет.

– Значит, тебе не понять Харманта.

– А ты расскажи, – Руд посмотрел на гнома.

– Да чего тут рассказывать? – Дровмир махнул рукой. – Когда до нас дошла новость о Второй войне, король принял решение о всеобщем сборе. Каждый из мужчин взял в руки оружие, и мы выдвинулись на юг, в один из десяти и трех пунктов сбора. Мы спешили, так как понимали, что каждый из потраченных дней приближает победу нашего заклятого врага, ибо уже знали об истинном положении дел на фронте. Армии ближайших к Степи трех штатов были почти полностью уничтожены. А их остатки, в основном, из северных округов, не имея общего командования, были обречены на гибель в ближайшее время. Та же учесть должна была постигнуть и войска второй линии ваших земель. Но тут в дело вмешались маги Калантора.

– Это я уже слышал от одного знакомого наймита, – кивнул Руд. – Армия магов и ополчение Свободных земель шли на помощь племенам орков. Хвала Богу, среди них нашлись умные головы, которые смогли донести до государей штатов и их советников, что необходимо объединить силы.

– Но и это заняло у вас чересчур много времени. Слишком долго ваши государи решали, кто из них должен посадить свою задницу на главное место.

– Хорошо, когда король один, – Руд усмехнулся. В памяти всплыли обрывки рассказа Нерамана о том периоде Второй войны.

…Выдвинутые к южным границам Пангатола и Реланта пограничные армии людей уничтожаются в кровавой мясорубке с полчищами серых, ведомых несокрушимой волей своих королей. А между ними – отряды магов пытаются сдержать натиск несметных лавин, применяя свои способности. Мастера разрушающей ветви магии пытаются отыскать на поле битвы разум серого короля и сокрушить его, лишив централизованного управления многочисленные отряды степняков.

В это время Объединенный штаб Армии Человечества принимает свое первое решение: оставить гибнущие отряды на своих позициях с целью сдерживания врага. Оставить Линматор, Эстарон, другие провинциальные города и поселения, отвести все боеспособные соединения на север, к границам, в сторону которых уже выдвигаются отряды людей с третьей линии штатов…

– Так в чем нас обвиняет Хармант? – Руд оторвался от кратких воспоминаний.

– А ты хорошо его рассмотрел? Его броня может тебе кое-что рассказать. Пока ты шлялся бездна знает где, Хармант стоял в первых рядах на Костяной пустоши. Он был одним из первых, кто увидел, как выставленные перед ним ряды ваших солдат дрогнули и разбежались. Как их настигали выпущенные вперед конные отряды ратусов. Как лошади рвали зубами и топтали орущих в панике трусов, пытающихся спасти свои никчемные жизни, а серые всадники стрелами, копьями и короткими кривыми мечами выкашивали их десятками десятков. Сносили головы, протыкали насквозь, как домашнюю живность в загоне. Фронт был прорван, и передовому отряду нашей армии, чтобы восстановить его, пришлось с походного марша бегом перестраиваться в оборонительные порядки.

На лицо Руда легла тень, и он поднял голову. Перед ним, заслонив собой солнце, стоял хозяин корабля.

– И пока такие, как ты, человек, отсиживались в тихом месте, я видел своими глазами, как моего отца и брата наскочившая галопом конница серых тварей втоптала в землю. Я до сих пор вижу их раздавленные головы и обломки брони, перемешанные с кровью, землей и костями. Я видел, как двоих других моих братьев окружили и подняли на копья. Как рядом со мной две серых лошади вцепились в беднягу Курдгела и рвали его живьем. Как он орал, лежа без руки и ноги, пока по нему стеной шла серая пехота. Ты спрашиваешь, за что я зол на людей? Если бы не ваша трусость и не ваши дворцовые интриги, объединенных и сплоченных сил штатов хватило бы, чтобы предотвратить все это. Но я видел своими глазами, как на Костяной пустоши вы струсили, перестав сражаться даже за собственную жизнь. И это пришлось делать за вас нам.

«А что бы ты сказал сейчас, если бы вы не пришли тогда на помощь нам, понадеявшись на силу объединенной армии людей и магов? Если мы не были так разъединены и выступили бы одним фронтом? По словам Нерамана, серые короли собрали воистину неисчислимое войско. И что бы ты стал делать, обнаружив, что на пути ратусов к Алевору больше нет ни одного человека и теперь вам придется сражаться один на один с врагом? Вряд ли бы потерь среди вас было много меньше».

– Война – это всегда страшно. И для тех, кто потерял своих близких, граница между победой и поражением может стираться.

– Да ты-то что знаешь о войне?! – в сердцах выкрикнул гном.

– Хармант! – Краворн положил руку ему на плечо. – Ветер усиливается.

Хозяин корабля еще мгновение смотрел на сидящего перед ним в спокойной, даже равнодушной позе человека. Потом разжал кулаки, вздохнул и перевел взгляд на линию горизонта.

– Крепим парус, ребята! Пора подстегнуть нашу посудину!

Парусная команда мгновенно вскочила с места и заторопилась в сторону мачты. За ними отправился Хармант.

– С этим понятно, – Руд проводил его взглядом и посмотрел на оставшегося на корме рулевого. – Но почему он злится на себя?

– Да потому, что согласился на твой обмен.

С приходом ветра движение возросло и сидящие на веслах гномы смогли получить передышку. В течение, должно быть, целого часа основную работу на корабле выполняли парусная команда и рулевой. Остальные брались за отполированные до состояния камня рукояти весел лишь изредка, когда необходимо было решительно поменять угол движения.

На закате подкрепившиеся пайком панцирные коротышки вновь сели на весла, и корабль буквально полетел по речной глади. Работали до захода солнца. К тому времени ветер стал стихать, и Хармант велел подходить к берегу.

Уже в полной темноте бросили якорь и стали устраиваться на ночлег. Остававшийся все время на корме Руд слышал, как гномы спорят между собой, выясняя, кому нести дежурство в самые сонные предрассветные часы. Человека никто не трогал, впрочем, и пайком делиться с ним также никто не стал. Может, Хармант считал, что выторгованное место на корабле означает только одно это самое место. А может, имеющийся в распоряжении запас под конец путешествия был рассчитан до последней крошки и новеньких не ждали возле общего котла. В конце концов, он же не работает. Сидеть на одном месте можно и впроголодь, а спать – и подавно. Быстрее время пройдет.

Мысль была неплохая, и стоило воспользоваться ею незамедлительно.

Руд выбрал себе рулон какой-то ткани, смотанный столь плотно, что казался не мягче уложенных рядом вязанок дров. Положил под голову свой мешок и закрыл глаз. Еще какое-то время до обостренного слуха доносилась затихающая возня многочисленной команды на палубе, а затем глаз снова открылся.

По-видимому, Руд проспал какое-то время. За стоящими возле его головы корзинами не было видно восточного горизонта, но воздух вокруг был напитан прохладой, дающей ту особенную утреннюю прозрачность: скоро наступит рассвет.

– А ты, стало быть, видел? – до слуха донесся голос одного из гномов, показавшийся Руду знакомым. Кто-то из корабельной команды, с кем он ранее вступал в разговор. А таких тут, собственно говоря, немного. Кто же это?

– Видел, – обладатель второго, скрежещущего голоса угадывался безотказно. Краворн.

Оба коротышки были скрыты от Руда все теми же корзинами.

– И какая она, Великая Всадница?

– Страшная, – проскрипел Краворн.

– В смысле?

– Чудовищная ликом своим. Говорят, она похожа на людей, но по мне это полный бред. Так могут говорить те, кто ее не видел вживую. Она вообще не похожа на человека, и хоть я видел ее мельком и на почтительном расстоянии, готов биться об заклад на свой самарант. Вот прямо сейчас. Хочешь, поспорим?

– Тише. Тут рядом вроде кто-то спит. Я слышал.

– Там человек.

Какое-то время за корзинами было тихо. Затем со стороны носа послышались отдающие скрипом досок шаги. Кто-то из гномов приблизился к парочке. Скрип замер за корзинами, и подошедший что-то сказал. До слуха Руда долетел обрывок фразы:

– … будут менять вас. А после отплываем. – Затем возникла короткая пауза и тот же голос удивленно спросил: – Ты где так руку рассадил?

Кто именно и что конкретно ответил на это, Руд так и не услышал. И даже подумал: а был ли вообще ответ? Все могло окончиться взмахом той самой руки. Скрип палубных досок стал удаляться вместе с шагами, и вновь наступила тишина.

– Так на кого она похожа-то? – спросил чуть погодя обладатель первого голоса.

– А ни на кого. Нет на этой земле таких существ. Я бы дал руку на отсечение, заверяя всех, что она исчадие самой Бездны, если бы Великая Всадница не сражалась на Костяных Пустошах за нас.

Эту историю Руд также слышал от Нерамана, и она была воистину удивительна. Многое бы он отдал за то, чтобы своими глазами увидеть прекрасный и смертельно опасный полет Великой Всадницы, как называют ее гномы. Или, как нарекли ее в штатах людей, Небесной Спасительницы. Кстати, а какое имя дали ей маги? Надо было спросить у Нерамана. Хотя у него будет возможность узнать об этом позже. Перед тем как навестить Мури, он придет в Свободные земли. Кольцо должно быть доставлено туда.

Снова шаги и тихий скрип досок: кто-то из двух гномов встал и направился в сторону носа.

Руд закрыл глаз. Может, удастся еще немного подремать?

Тихий, едва уловимый шорох заставил напрячься. Такой звук всегда сопровождает что-то скрытное, задуманное тайно. Это тебе не открытый разговор за корзинами. Тут дело другое. Кажется, тот из гномов, кто остался здесь, приблизился к корзинам. Можно было отчетливо услышать тихий звук в том месте, где плетение прутьев соприкасалось с кольцами живорожденной брони. Гном медленно и осторожно протискивал руку между корзинами. Руд повернулся здоровым глазом в их сторону и бесшумно вытащил нож. Шуршание замолкло, словно тот, кто находился по другую сторону, смог услышать призрачный шелест извлекаемого металла. Человек продолжал лежать, неотрывно глядя на узкую щель между двумя плетенками. Шорох повторился. Из щели корзины высунулась едва различимая в предрассветном сумраке рука. Опустилась, едва коснувшись груди человека. Осторожно прошлась выше и вновь почти неощутимо ткнула пальцем в грудь. Если спишь, то и не заметишь, пожалуй.

«А как ты его снимать-то с меня вознамерился?» – пронеслась смешная мысль в голове. – «Или и впрямь решил, что я буду столь крепко спать? Дурак. Как есть дурак. Глупый, а может, слишком молодой».

Лезвие ножа неуловимо черкануло по кисти. Рука мгновенно исчезла. Раздался быстрый топот ног, и наступила тишина. Надо отдать должное: несостоявшийся воришка не издал ни звука.

«Теперь это можно оставить до утра, а сейчас надо бы еще раз попытаться поспать».

Утром, однако, пришлось подождать с выяснением подробностей ночного происшествия. Сразу же с восходом солнца вновь поднялся сильный ветер, словно он тоже с наступлением ночи устраивался на ночлег. Забрался на какое-нибудь облачко попышнее, да укутался прозрачным звездным одеялом.

У команды, стремящейся поскорее добраться до дома, работы было невпроворот, и Руд не стал отвлекать никого из гномов своими расспросами.

Ближе к полудню на правом берегу появились очертания большой и, вне всякого сомнения, новой пристани.

Возвращающиеся с севера к Дварголину гномы, естественно, позаботились о соответствующих постройках. Руд смотрел на медленно приближающиеся очертания кораблей, стоящих на якорях, и наблюдал за невообразимой суетой многочисленных панцирных коротышек, снующих, казалось, без устали по своим делам.

Впервые за прошедшие месяцы он видел подобное оживление.

Подходя к пристани, гномы убрали парус и, табаня веслами, начали снижать скорость. Наверное, еще около часа ушло на медленные и осторожные маневры вблизи загруженного кораблями причала. Наконец два якоря с громким плеском ушли под воду. С кормы судна торопливо перебросили веревки, которые за свободные концы подхватило несколько гномов на берегу. И еще до того, как они успели привязать их к палам, на пристань с глухим стуком легла пара деревянных мостков.

Задерживаться больше не имело смысла. Руд с видимым облегчением и удовольствием ступил на землю. Первые несколько шагов были, как и в прошлый раз, неуверенными: организм заново привыкал к твердой поверхности. Все-таки люди не созданы для морских путешествий.

Он отошел чуть в сторону, к небольшой груде ящиков, по всей вероятности, ожидавших погрузки. Сидящий возле них гном при виде человека поднял голову. Увидел против солнца нечеткий силуэт и потерял к подошедшему интерес.

Руд сел рядом и стал наблюдать за сходящими на берег гномами, стараясь не отвлекаться на царивший кругом шум и гомон.

Вот с мостка на доски портового настила шагнул Краворн. Руд отчетливо видел его стянутую повязкой руку. Следом с корабля сошло еще несколько гномов, затем – хозяин судна, а затем – еще один гном с перемотанной рукой.

Вот теперь все встало на свои места. Задачка оказалась не особо сложной для понимания. У Краворна темные следы выступали через ткань на тыльной стороне кисти. Второй же носил их со стороны ладони. И это был именно тот панцирный коротышка, который повстречался ему возле мостков вчера днем. Поэтому его голос и показался знакомым.

В памяти всплыл момент: сидящий в ожидании появления Харманта Руд, выскользнувшее из расстегнутой рубахи кольцо, тут же убранное им обратно. Этого вполне хватило для того, чтобы гном приметил блеснувший на солнце золотой ободок.

Руд вздохнул. Поднялся и подошел к панцирному коротышке. Тот, оставшись на мгновение один, в ужасе застыл на месте, чем и выдал себя с головой. Молодой, дурной и отсюда неопытный в подобных делах. Попутала Бездна, нашептав о легкой добыче для хорошего обмена. Так ведь и не убьешь. За попытку воровства какого-то кольца? Не слишком ли высокая плата за дурость? С другой стороны, сейчас он, уже раненный и испуганный своим разоблачением, подумает десяток десятков раз, прежде чем решиться на подобное вновь. Потому припугнуть для верности стоит.

Руд приблизился вплотную к обмершему гному. Наклонился к его уху и тихо произнес:

– В следующий раз я тебе руку отрежу.

Затем выпрямился и, больше не глядя на неудавшегося воришку, зашагал к центру порта.

– Долх! Долх! Доблое утло, Долх!

– Доброе утро, Ликси.

Она, как и в прошлый раз, взбирается на кровать. Усаживается рядом, обхватывает его руками и прижимается.

Для него этот жест становится сюрпризом. Дорх замирает и практически перестает дышать в безотчетном страхе потревожить столь неожиданный момент.

– Я слышу, как у тебя селдце бьется. – Ликси поднимает голову и весело смотрит на Дорха. Неожиданно взгляд её становится хитрым. – Хочешь, – в голосе отчетливо прорезываются заговорщицкие нотки, – я тебе ласскажу то, что сейчас узнала?

– Конечно, хочу.

– Знаешь, почему вода в нашей леке синего цвета?

Вопрос ставит в тупик. Он никогда не задумывался о том, почему вода синего цвета. Видимо, у него сейчас настолько озадаченное выражение лица, что Ликси звонко смеется.

– Не знаю, – в конце концов сдается он.

– Вот ты глупый! – хохочет она. – Небо-то синее!

Глава пятая

Центральная улица была запружена народом. Дорогу постоянно пересекали гномы – поодиночке, по двое или же целыми группами. Некоторые стояли вдоль открытых навесов, под крышами которых располагались склады со всевозможным скарбом и суетились громко переговаривающиеся коротышки.

Внимание человека привлек встроенный между навесами полноценный дом, из трубы которого шел тёмно-серый столб дыма, а через открытую дверь виднелся самый настоящий пышущий жаром кузнечный горн. Заточенное в его сердце пламя бросало короткие блики по кольцам живорожденной брони кузнеца, бьющего молотом по заготовке. Гном еще несколько раз ударил по раскаленному докрасна куску металла, отложил молот и, взяв клещи, стал орудовать ими. Замерший у порога кузницы Руд завороженно смотрел, как на его глазах буквально рождается чудо: из неприглядного куска железа появилась изящная ручка, да еще и с отходящими в сторону причудливыми завитками. Не дать ни взять цветок или ветка.

– Божья борода! Человек! – Руд обернулся: возле него стоял очередной панцирный коротышка. – Тебя каким ветром сюда принесло?

– Попутным.

Гном несколько мгновений разглядывал человека, задрав голову и обдумывая услышанное.

– Спросить чего хотел? Или предложить?

– Нет, – Руд покачал головой. – Шел мимо и залюбовался умелой работой этого мастера.

– Хе! – крякнул гном. – Тоже мне, мастера нашел! Мастер здесь я. Халнором кличут. А это, – коротышка кивнул в сторону вновь взявшегося за молот гнома, – сын мой, Халмир. Третий день всего у наковальни стоит.

– Всего третий день? – удивился Руд и перевел взгляд на ученика, который окунул законченную работу в кадку с водой. – Уж не шутишь ли ты, уважаемый мастер?

– Я разве на шутника похож? Добрых два десятка лет дело свое ведаю. Металл и огонь – они шуток не любят. Сами не дают и от других не терпят. Говорю же, этот малый ничего еще толком не умеет. И все, что он сейчас сделал, уйдет разве что на переплав.

– Поразительно. А мне казалось, что…

– Халмир! – Договорить Руд не успел: мастер заскочил внутрь. – Что ты наделал?! Зачем ты сюда этот короб поставил?

Что ответил сын мастера, человек не расслышал. Оправдывался малый себе под нос: видно, и впрямь натворил что-то непутевое.

Руд переступил порог кузнецы и осмотрелся. Слева от входа на полу стоял глиняный короб, в котором почти до самого верха были насыпаны мелкие металлические кругляшки, весело перемигивающиеся отражением огня, достающего досюда из недр плавильной печи.

– Помощь нужна? – человек перевел взгляд на Халнора.

– Не, – тот махнул рукой и подошел к коробу. – Сами справимся, позже.

– А в чем дело?

– Видишь? Это рунитовая крошка. Довольно редкий и ценный для обмена металл, россыпь которого наши ребята нашли в районе Южного Зуба. Представляешь? Довольно толстая жила преспокойно выходила на поверхность. Правда, на изрядной высоте, так что пришлось повозиться, но зато теперь у меня есть с чем работать. Я расплавил руду и сделал из нее вот такую крошку. Думаю вплести ее в кольца кольчуги, а потом обменять. Или для порта что выпросить.

– Красивая она, твоя рунитовая крошка, – Руд зачарованно смотрел на блестящую игру множества гладких кругляшей. – Но, если она столь ценная, дозволь спросить, почему короб стоит возле самого входа? Не безопаснее ли держать его в дальнем углу?

– Да вот и я про то же! Только что говорил Халмиру, за коим хреном он сюда его выставил. Видишь, с бока трещина пошла? Это, видимо, он постарался. Если сейчас тронуть, боюсь, короб вконец развалится и вся крошка рассыплется.

– Так ее ж можно будет собрать.

– Ты представляешь, что будет, если эта мелюзга выкатится на улицу? А она ведь туда как раз и пойдет. Пол же под наклоном. Все собрать больших трудов потребует. А если дождь еще сверху польет, тем более потеря будет. Возле реки погода может меняться по пять раз за день.

– Так и будет стоять? – спросил Руд.

– Сейчас должны знакомые прийти, подкинуть дров для моей печки. Что-нибудь подстелем, или подсунуть, может, удастся. А там и пересыплем в другой сосуд.

– Скажи, уважаемый мастер Халнор, а обучиться кузнечному делу, скажем, мне, не поздно будет?

– Начать никогда не поздно. Вот только что ты успеешь сделать в отведенный тебе срок? Но тут уж каждый сам перед собой ответ держит. Как время распределишь свое да сколько сил вложить захочешь.

Руд опустил взгляд на свои руки. Сколько времени прошло с тех пор, как он делал ими что-то полезное? Хотя данное слово сюда не совсем подходило. Не «полезное», но, может быть, «доброе»? Опять не так. Все-таки он чрезвычайно косноязычен. Не умеет подобрать нужное слово, чтобы мысль свою облечь в нужную форму.

Человек вновь посмотрел на работающего у огня гнома. Все-таки складно у него выходит. Но и уличать во лжи старого мастера нет никаких оснований. Раз говорит, что ничего еще не умеет, стало быть, так и есть.

– А можно подойти?

– Давай, коль хочешь. Мне скрывать нечего.

Руд кивнул, подошел ближе к горну. С наслаждением протянул руки, закрыл глаз, когда ладоней коснулось ласковое тепло живой силы. По спине пробежали мурашки.

Много дней он не ощущал этой заботы от сильного огненного зверя, заточенного сейчас в печи в угоду и на помощь людям.

В памяти полыхнула яркая вспышка, разрезавшая темное, наполненное водой небо. Изломом ударившая в небо и ослепившая того, кто стал свидетелем рождения зарева, что затем, неутомимо пожирало лес на далеком горизонте. Неподвластная никому из живущих на Йос стихия.

– Благодарю тебя, мастер Халнор.

– Да было бы за что.

– Прощай.

Руд вышел на улицу и вновь окунулся в суетливый гомон портовой жизни. Он даже поморщился. В кузницу, где гулко и жарко дышал огонь, с улицы долетало совсем немного звуков, что сейчас казалось странным. Или, может быть, это он так увлекся, что перестал замечать всё вокруг? Как бы то ни было, сейчас человек испытывал подобие раздражения, когда стук творящего молотка утонул в хаотичном, не производящем ничего шуме.

Да что ж такое-то! Все-таки он одичал, находясь в полном одиночестве во время перехода через Южные степи. Или все дело в том, что тогда особо и не было времени думать о чем-либо, кроме как о постоянном контроле местности. А тут, на спокойной территории, в окружении бывших союзников, полезли разные мысли. Да такие, что он и оформить их правильно не может.

«Не производящий ничего шум…» И вроде бы ему самому мысль понятна, а вот скажи кому ее, так ведь удивятся или посмеются. Да еще и спросят: а сам-то что полезного делаешь, идя сейчас вот с этой толпой? И будут правы. Не поспоришь.

Руд вспомнил одного малорослика, увлеченно читавшего стопку вышитых страниц. В тот момент увиденное особого впечатления не произвело: нужно было готовиться к переходу через владения серых королей. Да и мало ли вокруг умеющих читать? В его родной деревне таких, конечно, нет, но в ближайшем городе уже можно встретить тех, кто умеет не только читать, но и вышивать слова на ткани книг. И уж они-то наверняка красиво и правильно излагают свои мысли.

Руд нахмурил брови. Вот было бы здорово овладеть кузнечным ремеслом и научиться читать!

Но это все в будущем. Сперва необходимо отнести кольцо, навестить сестру и познакомиться с ее супругом. А затем уже можно и за себя браться всерьез.

А сейчас было бы неплохо подкрепиться.

Руд свернул в сторону, направляясь к запримеченному им зданию, где над входом виднелась деревянная вывеска в виде кружки. Символ этот был прост и понятен, должно быть, всем народам и на всех языках мира.

Внутри было сумрачно. Горящие фонари и свечи вкупе с открытыми нараспашку окнами давали достаточно освещения лишь в центральной части. Углы все как один оставались под покровом мрака, из которого доносились голоса и шорох двигающихся тел.

При появлении человека все разговоры смолкли. Десятки гномов повернулись в сторону вошедшего: кто-то смотрел с интересом, кто-то – с равнодушием или неприязнью.

Руд направился прямиком к барной стойке. За ней неспешно суетился очередной, похожий на всех предыдущих гном, который при появлении человека, возвысившегося над стойкой в добрую половину своего роста, отпрянул от неожиданности. Его можно было понять: в противосвет, на фоне дверного проема был виден лишь громадный темный силуэт.

Придвинув ближе свечу, гном осмотрел пришлого. Кроме явно самодельного копья и ножа, который незнакомец, не пряча, держал на поясе, другого оружия при нем не было.

– Чего тебе, человек?

– Ты хозяин? – За спиной Руда в нескольких местах зала вновь зашумели перекаты прерванных разговоров. – Будет чем накормить меня?

– Найдется.

– Но у меня ничего нет для обмена. Не будет ли у тебя, достопочтенный, какой работы, чтобы я мог взять у тебя еду с чистой совестью?

– Найдется и работа, – гном смотрел на человека, видимо, пытаясь понять, не является ли начало столь неожиданного разговора подвохом. – Что можешь делать?

– Все, что скажешь, – Руд пожал плечами. – Могу колоть дрова…

– Дрова еще не привезли с корабля. Колоть пока нечего, – хозяин с внутренним облегчением осознал, что топор этому малому вручать смысла не имеет. – Ступай на кухню, перемой всю посуду и подмети пол. А потом можешь смело садиться за любой свободный стол.

Гном не обманул. За проделанную работу не просто дал тарелку с остатками недоеденного кем-то обеда, а выставил на стол чашку горячей похлебки, вторую тарелку, полную жареной рыбы, и добрую кружку пива.

Руд усмехнулся, припоминая, как первое время хозяин все заглядывал в дверь, проверяя, как идут дела и не собирается ли пришлый втихаря что-нибудь стащить. Но страшный с виду незнакомец вел себя тихо, честно исполняя порученное ему, и гном в конце концов успокоился.

Руд быстро расправился с обеими тарелками и, кивнув в знак благодарности хозяину, взялся за кружку.

Пиво было холодным, с толстой и плотной шапкой пены, и вовсе не кислое, каким оно повсеместно получалось в людских штатах. Удовольствие, да и только.

Человек откинулся на спинку стула и положил руки на округлившийся живот, который издал громкое урчание и выдал несколько весьма ощутимых спазмов. Видимо, он совершил ошибку, набросившись сразу на сытную и обильную еду. За время скитания его желудок и кишки уже давно отвыкли от подобных щедрот. И теперь стоило, наверное, какое-то время посидеть здесь, чтобы нутро успокоилось.

Дверь открылась, и в таверну вошло несколько вооруженных гномов. Под быстро смолкающий шум голосов впереди стоящий окинул взглядом помещение и увидел повернувшегося в его сторону Руда. Кивнул сопровождавшим его стражникам или солдатам и подошел к продолжавшему сидеть человеку.

– Тебе придется пройти с нами, парень.

Руду не пришлось поднимать головы: глаза гнома были точно напротив его одинокого глаза. Он слегка повернулся и заметил, как стоящие слева воины расходятся вслед за правыми в полукольцо. Значит, готовы к неожиданностям и полагают, что одновременно всех он достать не сможет. И правильно полагают. Копье – не лучшее оружие в условиях помещения. А нож против мечей не позволит выиграть схватку. Ладно. Послушаем, что ответят.

– Зачем?

– На тебя донесли. Говорят, что ты, мил человек, вор.

– Вранье, – Руд продолжал сидеть, спокойно глядя в глаза гному. – Я в жизни своей никогда ничего не крал.

– Вранье или не вранье, не мне решать, пришлый. Мне велено привести тебя, а спрашивать и решать другие головы будут. Так что вставай и идем.

– А ты рожу-то его видел? – долетело до слуха тихое перешептывание за одним из соседних столов.

– Ну, рожи у нас у многих еще похлеще этого будут. Небось, бился с нами на Костяных Пустошах.

Край здорового глаза засек быстрое движение: хозяин все-таки юркнул за дверь. Проверяет, все ли на месте.

Руд вздохнул и встал:

– Идем.

Здание, куда его привели, находилось в дальнем конце портовых застроек. Было оно построено то ли первым, и от него, как от массивного корня, протянулись остальные улочки, ветвясь и уходя в стороны, то ли одним из последних и походило с этой стороны на распустившийся, с замысловатыми украшениями стен и крыши цветок. Рассуждать на эту тему смысла не имело, но сразу становилось ясно, что держать ответ придется перед каким-то высокопоставленным гномом. Возможно, перед самим главой этого порта.

По всему пути следования многочисленная гномья братия провожала человека взглядом, вполголоса обсуждая возможные причины происходящего. Наконец идущий первым гном приблизился к двери, открыл ее и вошел внутрь. Руд ступил следом. Яркое солнце над головой сменилось низким бревенчатым потолком, а влажный ветер с реки – удушливым запахом огня и масла. Каменные стены, россыпь сталактитов. Едва заметный за прочими звуками стук падающих капель. Чадящий факел, бросающий рябь теней на угловатые стены. Шорох чешуи…

Руд моргнул, возвращаясь в настоящее. Коридор закончился просторным помещением с четырьмя высокими окнами. Дневной свет рассеял воспоминания, перемешав их осколки с десятками десятков пылинок, витающих в воздухе.

Деталей обстановки после улицы было не разобрать из-за разницы освещения. Было видно только несколько столов, лестницы, ведущие куда-то наверх, да еще толпу гномов.

Лица многих оказались ему знакомы.

– Подойди сюда, человек.

Голос принадлежал панцирному коротышке, сидевшему в центре. Руд подошел. Встал прямо, спокойно глядя на гнома.

– Я Хелкосман, сын Валумира. Местный глава. А как можно обращаться к тебе?

– Руд, сын Гэрриха, пахаря из Сатонии.

– Что делаешь здесь?

– Иду из Южных степей сперва в Свободные земли, а после в свой штат. Здесь, почтенный глава, оказался при помощи вон тех гномов. Хозяин корабля, Хармант, дозволил плыть с ними через Центральную до этого места.

– Что делал по прибытии в Дорт?

– Если данным словом у вас именуется сей порт, то, ступив с корабля на сушу, я направился вдоль улицы, ища место, где можно было перекусить. По дороге зашел в кузницу к мастеру Халнору. А после уже посетил таверну, где меня нашли эти бойцы.

– Что делал в кузнице? – Взгляд Хелкосмана, казалось, сверлил человека насквозь.

Руд пожал плечами:

– Поговорил с достопочтенным мастером и понаблюдал за работой его ученика. Вот и все.

– Стало быть, не все. Достопочтенный мастер Халнор подозревает тебя в воровстве, человек. Что ты на это скажешь?

– Скажу, что эта новость весьма удивительна для меня. За всю свою жизнь я не украл ровным счетом ничего. И сейчас хотел бы узнать, в краже чего меня обвиняют?

– В краже рунитовой крошки. – К столу из молчавшей группы коротышек вышел старый кузнец. – Не зря ты про нее расспрашивал. Что, да как, да зачем. Глаза не обманешь. Мне ведь ты сразу не понравился, но больно спокойно вел себя. Подумалось, что на старости лет уже начал ошибаться в своих выводах. Теперь вижу, что с вами, людьми, надо быть настороже постоянно.

– А много ли пропало драгоценной крошки после того как я ушел от тебя?

– Да с пару горстей.

– Убыток большой.

– О чем и речь! – воскликнул гном. – Говори, куда дел?

– Не крал я твоей крошки, мастер Халнор, – Руд покачал головой.

– Чем докажешь?

– Да хотя бы тем, что нет ее при мне. Если бы я был вором, стал бы спокойно рассиживаться в таверне в трех домах от места преступления?

– Стал бы, – резко бросил Хелкосман, – коль задумал отвести от себя подозрения.

– Твоя правда, уважаемый глава, – Руд кивнул. Возникшая загадка неожиданно начала приобретать удивительное решение. Пока недоказуемое, но вполне себе четкое. Человек посмотрел на мастера-кузнеца: – Позволь спросить тебя, Халнор, не заходил ли кто к тебе еще после меня?

– Тебе-то что за дело? – зло буркнул тот. – Уйти от ответа хочешь? Не выйдет.

– Мы были там, – вперед выступил Хармант. – Доставили в кузницу привезенный лес.

Руд повернулся к стоявшим по правую руку гномам:

– А пропажа обнаружилась сразу же по прибытии груза к мастеру?

– Нет, не сразу, – пробурчал в ответ кузнец. – Как ты ушел, я начал своего дурака учить. Потом эти пришли и мы стали разгружать. Пропажа выяснилась уже под конец, когда я мимо короба шел.

– Ясно. – Руд повернулся к главе порта: – Могу ли я просить вернуться в кузницу, чтобы доказать свою невиновность?

– Думаешь, это кто-то из наших? – усмехнулся Хелкосман. – Можешь не надеяться. За воровство в Алеворе отрубают руки, и каждый из сынов Марина знает об этом. А выжить безрукому гному с такой отметкой о своем злодействе…

– Могу ли я просить вернуться в кузницу, чтобы доказать свою невиновность?

Глава смерил человека оценивающим взглядом. Закрыть прямо тут это дело, отрубить пришлому руки, да и все на этом? А вдруг окажется, что он чей-то? Что он тут делает? Да еще из Южных степей идет. Может, и врет. Кто его знает, но ежели по делу какому, по чьему-то приказу, не было бы потом вопросов к нему от держателей власти среди бывших союзников. На вид-то пахарь из него, как из Хелкосмана – эльф.

– Оружие только оставь. Все равно возвращаться придется, – и, получив молчаливый кивок, добавил старшему из взвода стражи: – Дровнор, проводи.

Дорога до кузницы прошла так же, как и в дом, где сидел глава. Все то же наступающее молчание при его появлении, конвоирование взглядом и перешептывания за спиной.

– Чего хотел? – Халнор подошел к остановившемуся у входа Руду.

– Проверить кое-что требуется.

– Так проверяй.

– Идем внутрь. Если найдется, хорошо бы, чтобы ты своими глазами увидел.

Руд вошел первым. За ним Халнор и трое из сопровождавших стражников, включая Дровнора.

– Дальше что?

– Бери огонь и идем к твоему коробу.

Руд дождался, когда кузнец зажжет от остывающего горна небольшой факел, и подошел к коробу. Присел возле него на корточки.

– Свети сюда и смотри.

– И что? – буркнул недовольно кузнец. – Что я, своей крошки не видел, что ли?

– Смотри внимательно. Вот здесь видишь? Она как будто склеилась в одном месте.

– Егей! И правда… Чего это она? – Халнор наконец увидел то место, куда указывал Руд. – Как будто намочили ее.

– Ее и намочили, – усмехнулся человек, поворачиваясь к собеседнику. Свет факела, пробежав по шрамам на лице и сломанному носу, отразился в белом, невидящем глазу. – Это кровь. Кто-то загреб отсюда поврежденной рукой.

Руд встал и, выйдя из кузницы, окинул взглядом окрестности.

Так и есть. Вон он. Стоит, схоронившись за углом противоположного дома. Наблюдает, чтобы своими глазами увидеть торжество мести за ранение, которое нанес ему ненавистный чужак. Ох и глуп же ты, парень! Сразу видно, что молодая дурь еще не обтесалась. А может, привык, что дома все с рук сходит, коли единственный из детей, долгожданный и любимый.

Руд вздохнул и повернулся к вышедшему следом Халнору:

– Идем со мной, мастер. Я покажу тебе вора.

Возвращенный нож вошел в привычное место на поясе. Руд поправил ремень и подтянул лямки заплечного мешка.

Даже как-то жалко этого молодого. Из-за собственной тупости теперь будет расплачиваться всю оставшуюся жизнь. А ведь мог же понять, что сжатии кисти, свежая рана может опять раскрыться, и напитавшаяся кровью повязка оставит следы на сыпучем материале.

Ума не хватило: все мысли сосредоточились на мести. Гном даже остался возле кузницы, чтобы насладиться результатом задуманного. Пришел он сюда вслед за Рудом, ища способ сполна отплатить человеку, и решил незаметно схватить две пригоршни рунитовой крошки, пока соплеменники заняты делом, а на него самого внимания никто не обращал.

– Ты уж не держи зла, человек, – мастер-кузнец хлопнул Руда по спине. – Кто ж на своего подумает, когда рядом чужой ходит.

– Бывает и такое, – Руд посмотрел на гнома сверху вниз.

– Знаешь, что? А пойдем ко мне, я тебе такой нож отдам! На твой-то смотреть тошно. В дороге, случись чего, вспомнишь добрым словом старого мастера, а пройдет время, может быть, и забудешь, что я на тебя напраслину возвел.

– Это ценный подарок. За так не возьму, а дать взамен мне нечего.

Гном нахмурился.

– Отдай свой старый нож, – сказал он, подумав.

– Да на что он тебе?

– В дело пойдет. В хороших руках даже старый металл не пропадет. Когда обратно пойдешь, вернешь мне мой нож, а взамен получишь новый.

Руд улыбнулся:

– По рукам.

– Вернись только. Не обмани.

– Обещать не буду. Но постараюсь.

Он пытается разлепить ставшие неимоверно тяжелыми веки. Получается плохо. Сквозь слезящуюся щель перед лицом угадывается размытый силуэт: Ликси пристально смотрит на него своими большими глазами. Не отрываясь.

Но Дорха будит не это, а то, что девочка беспрерывно дует на его лицо.

– Ликси… – ставшие сухими горло и губы скрежещут слова. – Что ты делаешь?

– Дую!

– Зачем?

– Дедушка Пелиндок говолит что у тебя жал и что тебя надо охла… Остувать. Дуть. – Голос звучит тревожно. Звенит.

Слабость накатывает с новой силой, утаскивает Дорха в темноту глубокого, липкого забытья…

Когда он приходит в себя, уже начинает светать. Справа что-то приятно греет бок.

Дорх приподнимает голову: свернувшаяся клубком Ликси спит, прижимаясь к его телу.

Слабая улыбка – всё, на что пока хватает сил. Дорх роняет голову обратно на подушку и только сейчас ощущает, насколько она мокрая.

Ему кажется, что бессилие напитало собой каждую мышцу, засело внутри каждой из костей. Но ему стало лучше. Смешная помощь этой маленькой девчонки явно пошла на пользу. Когда проснется, он скажет, что она его вылечила.

А сейчас он просто лежит и смотрит на сопящую Ликси. Так и не узнав, что она, маленькая и храбрая, не отходила от него всю ночь, трясясь в страхе от голоса Дорха, когда он в бреду говорил о действительно страшных вещах. И как она плакала, прижимаясь к нему, когда в какой-то момент ей показалось, что человек перестал дышать.

Глава шестая

Дорога была однообразной и пустынной уже второй день. Руд неспешной походкой шел на северо-запад. По левую руку расширялась полоса леса, из-за которой уже почти не доносился шум реки. А впереди с каждым шагом неотвратимо приближалась Стена Моря. Уже закрывала своим синевато-серым массивом значительную часть расстилающегося над горизонтом неба. Тянулась вверх, поражая одинокую крохотную фигуру путника неподвластной высотой. Слепила глаза солнечными бликами, отражающимися в идеально белых снежных шапках вершин.

Насколько же она прекрасна и страшна одновременно… Нет, не страшна, просто завораживает своими неописуемыми размерами. Жаль, что ни гном, ни человек, ни малорослик не смогут в ближайшее время оказаться на этих вершинах, чтобы своими глазами увидеть раскинувшийся под ногами мир.

Руд, не останавливаясь, повернул голову вправо. Где-то там, на северо-западе, в нескольких днях конного пути должна стоять легендарная Кузница. Величайшее сооружение, сотворенное самим Богом во время его пребывания среди людей. Огромное хранилище знаний, оставленное мудрейшим.

Высоко вверх, на многие этажи, уходят стены купола, на которых невообразимым способом запечатлены рисунки и схемы невероятных предметов, механизмов и явлений природы. Как говорят исследователи Кузницы, ее мудрый создатель заключил в восходящем чередовании символов определенную последовательность. На самом нижнем уровне, над аккуратно уложенным полом, идут схемы и рисунки, повторяющие многое из того, что Бог пожелал рассказать далеким предкам Руда. Почти все заложенное тогда, как фундамент нынешнего порядка в каждом из штатов, было высечено в основании Кузницы. Это стало понятно практически сразу, поскольку символы были легко узнаваемы.

По прошествии многих лет, после того как Бог улетел от человечества, одни из первых магов, еще не создавших ни Свободные земли, ни Калантор, предположили, что начертания на верхних ярусах несут в себе информацию о более сложных вещах и процессах. С тех пор, на протяжении многих малых кругов лет, обязательно находится одиночка или целая группа желающих отправиться в это место, в надежде разгадать то, что не удалось их предшественникам. Конечно же, зачастую эти попытки не приводят ни к чему, ибо знания, оставленные Богом, сложны и запутанны. Но, тем не менее, кое-что из символов и схем людям или магам удалось разгадать. И наверняка где-то под куполом однажды отыщется рисунок того механизма, при помощи которого Бог умеет летать.

Жаль только, что он, Руд, не доживет до этого дня.

Человек бросил взгляд на вершины Стены Моря, остановился и вновь посмотрел на северо-восток. Отсюда, конечно, ее не видно. Хоть Кузница и огромна, но тут и лес, и возвышенности.

А может, и в самом деле сходить к ней? Увидеть своими глазами это чудо. Нераман, побывавший там, говорил, что, несмотря на прокатившуюся ужасную войну, Кузница Бога осталась полностью невредимой. Никто так и не понял, собирались ли ратусы разрушить это чудо, или серые короли, тоже являясь детьми созданного Богом мира, не посмели прикоснуться к его последнему творению, но, по заверению наймита, на поверхности стены он не увидел ни единого следа от оружия степняков. Если это так, то из какого же неведомого материала создана Кузница? Говорят, что это не камень и не металл.

Воистину разум Бога недосягаем для простого человека.

Руд нахмурился. Да кого он обманывает? Не пойдет он никуда. Даже если заявиться в Кузницу, какой в этом толк? Как будто он сумеет отгадать то, что засекречено в письменах! Тут маги из Калантора, умные и образованные, уходят ни с чем, а он-то куда лезет?

После происшествия в порту Руд задержался у старого кузнеца еще на день. Халнор, как и обещал, вручил ему прекрасно выкованный нож. Идеальное оружие – от навершия до острия лезвия. Рукоять из крепкого дерева ложилась в ладонь, как влитая. Оценивший по достоинству столь щедрый подарок Руд смущенно поблагодарил Халнора и попытался было вернуть незаслуженное подношение, но старый гном оказался упрямее железной заготовки. Вдобавок ко всему на поясной ремень были привязаны ножны, и когда Руд по требованию кузнеца выхватил оружие, изображая начало боя, стало ясно, что с этим подарком он теперь не разлучится никогда. При обратном движении клинок в руке будто сам нашел устье ножен. Лег в них четко, единым скользящим движением. Любо-дорого посмотреть.

После этого распрощаться сразу не удалось. Халнор уговорил Руда остаться в его доме до утра. Отдохнуть как следует после долгой дороги и «нормально пожрать». Убеждать человека долго не пришлось, и спустя Бездна знает сколько часов Руд, засыпая возле огня, сытый и в меру пьяный от пива, подумал: а каким образом случилось так, что нож, который сделал гном, пришелся как раз для руки человека? Кому он был предназначен изначально, если в этом порту люди – гости весьма редкие?

Наутро эта мысль вылетела из головы, сменившись другой.

Зря он поддался уговорам старого кузнеца и остался здесь на ночь. Нет, радушие и доброта пришлись по вкусу, во всех смыслах этого слова. Но теперь Руд был вынужден отправляться дальше в путь один и пешком. Не то, чтобы это обстоятельство сильно его разочаровало или ввергло в какие-то панические мысли: за его плечами лежали бескрайние Южные степи. Но все-таки было бы намного приятнее ехать на телеге среди болтающих гномов, чем идти одному в сопровождении лишь своих мыслей.

Еще вчера, после схода с корабля на берег он намеревался выяснить все детали. Ведь должен же идти прибывающий по реке груз в сторону восстанавливаемого города. И вот теперь он идет один.

В первый день он надеялся на то, что его догонит обоз или одиночная телега. Но надежды рухнули с наступлением сумерек, заставивших сойти с дороги и искать место для ночлега. Крепкое дерево, окруженное более чахлыми соседями, послужило хорошим местом для сна, но ночь не принесла покоя. Руд то и дело просыпался со стойким ощущением, что на него… Нет, не смотрят, но где-то внутри намертво укоренилось подспудное ощущение чьего-то незримого присутствия. И этот ночной незнакомец, казалось, был опасен по-настоящему.

Разглядеть что-либо в темноте не представлялось возможным, и человек полагался на свой развитый слух. Но, кроме пустых звуков ночи, ничего расслышать так и не удалось.

Утром путешествие продолжилось, и вскоре стало понятно, что наезженная дорога начинает забирать влево. В то время как, по всем расчетам Руда, Дварголин должен был находиться прямо по ходу движения.

Человек остановился, посмотрел на пустую дорогу за спиной, по которой его так никто и не догнал. Махнул рукой, шагнул на бездорожье и продолжил свой одинокий путь.

Спустя, должно быть, половину часа нога на очередном шаге ушла по щиколотку в мягкую почву. Ступню мгновенно залило темной, мутной водой с колышущимися на поверхности ярко-зелеными пятнами растительности.

Начинались болота. Те самые, с которыми он столкнулся в прошлый раз, когда был здесь несколько месяцев назад.

Руд поднял голову, посмотрел, щурясь, на солнце, затем опустил взгляд, еще раз осматривая окрестности: ровная поверхность, одиночные кривые деревья, темнеющие голыми стволами то здесь, то там. Да еще холмики с порослью, отчетливо заметные среди раскинувшейся перед взором глади.

Как же он забыл про топь, еще в те дни казавшуюся бескрайней! Тогда он, как сейчас видится, был несколько севернее. А эти болота берут свое начало аж вон откуда.

Здоровый глаз выцепил очертания далекого перелеска. Один из высоких и широких холмов, заросших лесом. Наподобие того, на котором стоят останки гномьей крепости.

Как раз в нужном направлении, если его не подводит единственный глаз.

Земля там твердая. Но идти к холму через неизвестные ему болота? Да, в прошлый раз он смог пройти по этим топям весьма приличное расстояние. Но тогда он был не один. Не повернуть ли назад?

Человек обернулся. Где-то там идет она, сухая и надежная дорога. Готовая сопроводить каждого из доверившихся ей путников к воротам великого гномьего города Дварголина.

Руд замер. Глаз впился в то место, где он только что заметил движение. Пустое, наполненное воздухом место, но посреди него…

А ноги, опережая память, уже выбили брызги воды из стоячей трясины. Скорее! Скорее отсюда! Вперед и подальше. К лесистому островку, к сердцу болота, да хоть под бороду Бога! Но только чтобы не достаться тому, кого панцирные коротышки с дрожью и страхом в голосе именуют «призрак».

Он хорошо помнил разговоры и пересуды, которыми на привале потчевали его сыны Марина.

Эти бестелесные, полупрозрачные порождения самой Бездны чуют живых существ и нападают на них. Что потом происходит, никто сказать не может, поскольку выживших после тех встреч нет. Но всем и так ясно, что смерть в объятиях призраков мучительна и неотвратима.

Получается, гномы пришли с севера обратно на свое старое место жительства, а за ними на юг потянулись и эти твари. Хорошо, что их видно днем: наткнись он в темноте на такое чудовище – и все, прощай, сестра. Наверняка именно его присутствие ощущалось всю ночь. Ходил, небось, вокруг да около дерева, только достать не мог.

Холодная стоячая вода прибывала. Руд спускался в незаметную для глаза низменность.

Он торопливо обернулся, пытаясь разглядеть своего преследователя. Сразу заметить не удалось. Пришлось остановиться и всматриваться более тщательно. Наконец взгляд уловил едва различимое при дневном свете движение подобия человеческой фигуры: призрак неотступно «плыл» следом.

Пришлось прибавить шаг, проверяя надежность скрытой водой земли самодельным копьем.

Получалось не всегда. Вскоре левая нога, проскользнув, ушла вбок. Руд выкинул руки в стороны, стараясь удержать равновесие. Удержал. Медленно вернулся в вертикальное положение, выдохнул и зашагал дальше. Внутри разгоралось непреодолимое желание ускорить шаг, оторваться как можно скорее от преследующей его смерти, ставшей еще ближе из-за этой обидной заминки.

Руд остервенело выдирал заледеневшие ноги из стоячей холодной воды. Скорость упала, и взвинченные погоней нервы заставляли сердце бешено бить в грудную клетку.

На следующем шаге выставленный вперед свободный конец древка уперся в твердый грунт. Руд перенес туда правую ногу и вес своего тела, а в следующее мгновение понял, что рука с зажатым в ней древком копья проваливается в мокрую глубину. Нога проскользнула следом, и человек полетел в воду. Страх захлестнул мозг, вода – рот и нос. Организм среагировал быстрее сознания, перекрывая вход в дыхательные пути. Руд вынырнул на поверхность, хватая ртом воздух и откашливая грязную воду. Левая рука откинула назад прилипшие ко лбу отросшие волосы. Правая же лихорадочно ткнула копьем вперед. Древко свободно ушло в воду. Новый удар, чуть дальше. Опора! Вот она! Он подтянулся вперед, поднялся и торопливо зашагал дальше. Бросил через плечо торопливый взгляд: разглядеть призрака не получилось. Возможно, виной тому была вода, стекающая по лицу и висящая на ресницах искажающими видимость каплями. Но остановиться, даже на краткий миг, как в прошлый раз, Руд себе позволить не мог.

Через какое-то время ему стало казаться, что ноги как будто уже не вязнут столь сильно и что вода стала немного спадать. Низменность кончалась, и с каждым новым движением мокрых окоченевших ног, поросший лесом сухой остров приближался.

Божья борода! Да ему еще повезло, что он шел через просто затопленный участок низменности, а не через действительно тянущие на дно топи. Из них при всем желании так легко выбраться не получилось бы.

Последние пять шагов.

Руд подбежал к невысокому обрыву. Закинул наверх копье, подпрыгнув, уцепился за край, подтянулся и вывалил себя на спасительную сушь. Спасительную ли?

Отдышаться он себе не дал. Вскочил и развернулся в сторону пройденного пути. Глаз лихорадочно обшаривал ближайший участок болот. Руд протер лицо, торопливо смахнул оставшиеся на лице капли. Взгляд зацепил прозрачное движение воздуха. Призрак двигался в сторону холма.

Вот бездна!

Он подхватил оружие и бросился вглубь острова. Окунулся слухом в окруживший со всех сторон шум листвы, поскрипывание веток, шелест и шорох, человеческий крик…

Руд замер. Прислушался. Ему не могло показаться. Он дожил до такого состояния, что его скорее подведет зрение, чем слух.

Крик повторился, и Руд побежал в ту сторону. Отступающие на приличное расстояние от своих соседей деревья у края холма через несколько метров уже образовывали непроходимые заросли. Пришлось уходить в сторону с прямого курса и искать проход. Тем не менее, новый крик о помощи звучал уже ближе.

Руд оббежал слева группу высоких деревьев, протиснулся между стволами, чувствуя, как грубая шероховатость коры оставляет всполохи ссадин на коже, рвет мокрую ткань рубашки и штанов. Рука метнулась к висевшему на шее кольцу.

Ради какой бездны в этом забытом всеми месте оказался человек? Неужели Йос может выдержать второго такого дурака, как он? Но ведь призраки не могут кричать! Стало быть, живой.

Нога провалилась в центре нагромождения сухостоя. Пришлось спешно закрывать глаз и выкидывать вперед руку. Не хватало еще остаться без зрения вообще.

Ладонь он все-таки прилично стесал. Руд бросил взгляд на окровавленную кисть. Попробовал сжать – больно. Ладно, может, и не понадобится сильно активничать. А зовущему на помощь здорово попадет, если дело не будет стоить всей этой поспешности.

Руд перелез через оказавшийся на пути поваленный ствол, продрался сквозь очередную группу деревьев, рванул застрявший заплечный мешок. Перепрыгнул через выступающий из земли корень.

Вновь закричали. Уже совсем рядом. Руд чуть изменил направление, выбрав для ориентира очередное поваленное дерево. Приблизился к нему. Рядом взметнулся вверх веер листвы. Что-то темное и гибкое прыгнуло слева. Человек повернул голову, чтобы было удобнее разглядеть цель.

Вне всякого сомнения, перед ним был хищник. Руд замер. Зверь изогнул в воздухе гибкое тело и приземлился на поваленный ствол. Мощные, сильные лапы, оканчивающиеся когтями, впились в кору. Длинный голый хвост яростно хлестнул по бедру. Хищник зашипел, демонстрируя внушительные пары клыков. Откуда-то снизу, из-под поваленного дерева раздался уже знакомый крик.

Вон оно что! Пытаешься, значит, отогнать меня от добычи.

Руд выставил копье и сделал быстрый выпад. Зверь ответил еще более быстрым ударом лапы. Когти скрежетнули по древку. Человек ударил вновь и закричал. Хищник присел, ответил злобным шипением. Хвост снова щелкнул по бедру. Новый выпад копьем. Зверь отпрыгнул в сторону и убежал.

Это был молодой и еще неопытный тормацин. Будущий гроза, ночной кошмар и безжалостный убийца лесных зверей. Но, на свою беду, он оказался самым слабым из выводка. Когда пришла пора обзаводиться собственной территорией для самостоятельной охоты, самый сильный из братьев и сестер убил немолодую уже мать, отвоевав таким образом наиболее обширную часть щедрого на добычу леса. Все

остальные после ряда ожесточенных схваток сумели поделить между собой оставшиеся территории. Все, кроме него. Ему пришлось спасаться бегством, чтобы не стать очередным обедом для более сильных соплеменников. Спустя несколько дней скитаний молодой тормацин нашел этот никем не занятый островок. Но удача отвернулась от него и на этот раз. Обнаруженная им добыча была легкодоступна, и он уже почти подобрался к ее горлу, но тут вмешался двуногий пришелец. Если бы не голодная слабость и маленький рост…

Руд обогнул поваленный ствол. Под ним на земле, среди веток, листьев и травы виднелась верхняя часть живого гнома.

– Божья борода! Парень! Как же я рад тебя видеть!

Руд присел рядом, присмотрелся.

Несмотря на внушительный вид толстого в обхвате ствола, лежащего поперек панцирного коротышки, не было заметно, что гному больно или же что он умирает.

– Тебе тут как?

– Да лучше всех! Присоединяйся, если хочешь. А лучше вообще поменяемся местами.

– Нет уж. Лучше ты ко мне.

Руд обхватил ствол руками, напряг спину, ноги. Попытался приподнять дерево. Ствол оторвался от земли хорошо, если на ладонь. Руд опустил его, выпрямился и тяжело вздохнул:

– С твоей стороны толкать не получится?

– Да какое там! – гном скривился. – Руки хоть и не зажало, но я их даже согнуть в локтях не могу.

– А как тебя не раздавило-то?

– Повезло. Аккурат в ложбинку свалился, когда на меня это дерево заваливаться начало. А так бы зверь, которого ты спугнул, давно уже кишки мои остывшие жрал.

– Подкопать не выйдет?

– Нет. Тут все вперемешку с камнями.

– Ясно, – Руд еще раз попробовал приподнять тяжелый ствол. – Нет, так ничего не выйдет. Буду тогда выкапывать камни.

Он выпрямился и перехватил удобней копье. До слуха, через приевшийся шум леса, донесся приближающийся шорох шагов, свистящее дыхание и легкий перезвон железа. А рядом, совсем близко – тихий скрип натягиваемой тетивы. Скрип неожиданно замерший.

Руд одним прыжком перемахнул через поваленное дерево. За спиной раздался короткий стук: стрела вошла в дерево там, где он только что стоял.

Придавленный гном, увидев мелькнувшие перед глазами ноги, а затем и стрелу с дрожащим оперением, закричал:

– Стойте!

Руд бросил быстрый взгляд на окружавшие его деревья, ушел вбок, защищая соседним деревом спину от оставшегося в тылу лучника. Выставил вперед копье.

Покачивающееся острие наконечника глядело в сторону медленно выходящих из тени листвы гномов. Вместе с ними приближались рубящие кромки внушительного вида топоров.

Что было слева, Руд видеть не мог, но слух улавливал перемещение и в той стороне, а значит, стрелок сейчас постарается замкнуть кольцо, если не вбить стрелу в голову с места.

– Далвиг! Божья борода! Я кому кричу «стой»?!

Его звали Фолген, и он был старшим коротышкой в недавно отстроенной деревеньке, носившей название Баорит. Само поселение располагалось на одной из таких же сухих и обширных возвышенностей, на которой его нашел Руд. Именно туда и перекочевали с севера два десятка гномов. Оставаться по ту сторону Сатонии, когда большая часть твоего народа возвращается на родные земли, было этой гномьей компании явно не по нутру. Но и селиться в самом Дварголине семейство не захотело. Причину видели в том, что дальние родственники нынешних переселенцев два малых круга лет назад избрали своим местом жительства не корону горной цепи, увенчанную впоследствии самарантом Элдариона, а открытое место: леса, поля и берег Внутреннего моря.

Было ли семейство Фолгена единственным из тех, кто, полюбив солнечное пространство, не захотел возвращаться под тень каменной твердыни, доподлинно неизвестно. Как бы то ни было, два десятка гномов, найдя не занятое никем и пригодное для жизни место, рьяно взялись за дело. За короткое время совместными усилиями было выстроено несколько домов. Никогда не знавшая пахоты земля была освобождена от пней и сора и засеяна зерном. После этого гномы приступили к строительству дороги. Сей проект восхищал их своей сложностью: слыханное ли дело – освободить от болотной воды целый участок и проложить по нему надежную ветвь, соединяющую их деревеньку с самой столицей. Если все выйдет, то в дальнейшем можно будет начать борьбу с болотом и на других участках этой свободной земли.