Читать онлайн Склеенная чашка

Глава 1. Она

Я не думала, что будет так… Больно. Да, наверное, это – подходящее слово. Обидно тоже подходит. А ещё пусто… Словно внутри что-то умерло. Мучительно и страдая.

Хотя, всё это я чувствовала, ещё когда впервые застукала их. Уже тогда я начала медленно умирать в душе. Он обещал, клялся, убеждал меня, что это разовая ошибка. Однако… Он опять с ней.

Они меня не видели. А я их очень чётко. Сколько раз они уже встречались за моей спиной? Сколько раз лгали, стоя передо мной? Легонько поглаживаю обручальное кольцо на пальце. Оно должно символизировать верность. Но какой в нём смысл, если клятвы не держатся? Если слова пусты и ничего не значат. Захотелось сорвать бесполезное украшение с себя и выбросить куда подальше…

Я медленно умирала все два года брака, а сейчас как будто умерла окончательно. С каждой ложью от моего сердца отгрызали по кусочку. И теперь оно, наконец, закончилось. Может, стоит подойти и отгрызть у них по куску сердца тоже? Уличить, обвинить, пристыдить… Причинить ту же боль, какую причинили мне. Желательно публично, чтобы усилить эффект. Тогда я буду отомщена?

На улице сгустились сумерки. Машины носятся туда-сюда, постепенно уменьшаясь в количестве. Людей тоже всё меньше. Одна я стою посреди городской суеты, раздумывая, что же мне делать.

Почему он так поступил? Зачем женился на мне, если не планировал хранить верность? Я делала всё, что в моих силах. Хорошо выглядела, содержала дом в чистоте и уюте, всячески помогала ему в делах… Тогда, что не так? Ему со мной было скучно? Я постоянно организовывала для нас интересные поездки, мероприятия, экскурсии… Знакомила его с интересными для работы людьми. Я не была бесполезной! Но этого всё равно оказалось мало…

Что я сделала не так?

Глаза предательски увлажнились. Нет… В таком виде подходить будет унизительно. Не хочу выглядеть жалкой. Ещё сорвусь на эмоции… Не смогу донести свои мысли, буду выглядеть неадекватной. И этим оправдаю его измену. Истерички не заслуживают быть любимыми. А я хочу быть любимой.

Медленно разворачиваюсь в другую сторону и иду по улице. Полы плаща плавно развеваются позади. На мне дорогое платье и брендовые туфли. Макияж, причёска… Со стороны, наверное, даже эффектно выгляжу. Я всегда старалась выглядеть хорошо. Для него. Но ему этого мало… Что ещё я должна сделать, чтобы всё же заслужить его любовь?.. Громко всхлипываю от этой мысли.

Надо успокоиться для начала. У меня слишком хороший макияж, чтобы портить его потёкшей тушью. Какая цаца… Даже сейчас забочусь о своём внешнем виде… Кто бы это оценил ещё?..

Свет фонаря выхватил из темноты улицы одинокую светящуюся кофейню. Через витрину видно, что внутри уже никого, кроме единственного бариста за стойкой. Останавливаюсь и уныло смотрю через стекло на внутреннее убранство. Что лучше всего успокаивает расстроенного человека? Конечно же, горячий напиток. А посидеть сейчас в тишине, тепле и одиночестве – сам бог велел. Нечего даже и думать… Моя следующая остановка – именно здесь.

Тихий звон колокольчика оповещает о моём прибытии. Парень за стойкой удивлённо поднимает на меня взгляд. Он выглядит слегка растерянным. Меня охватывает странное чувство, будто я появилась здесь вовремя и в то же время не очень.

Чуть встряхнув головой неторопливо подхожу и усаживаюсь на высокий стул перед бариста.

– Вы, наверное, больше не ждали сегодня посетителей… – говорю ему.

– Да, признаюсь, так и было… – прозвучал в ответ негромкий бархатистый голос.

Парень слегка смущённо улыбается. Красивый, с густыми тёмными волосами и аккуратными чертами лица. Ухоженный. Спокойный. Располагающий к себе. Наверное, так и должны в идеале выглядеть все бариста…

– Что ж. Я пришла, чтобы вас удивить. – пытаюсь отшутиться. Неловко…

Но он улыбается. По-доброму, уютно. Что-то переставляет за своей стойкой и аккуратно подворачивает рукава белоснежной рубашки.

– Что вам предложить? – искренне интересуется. Без раздражения.

– Знаете… Именно сегодня мне хочется положиться на чужой выбор. Поэтому… – всматриваюсь в бэйджик парня. – Арсений, приготовьте, пожалуйста, что-нибудь горячее на ваше усмотрение.

Задумался. Отвёл свои большие карие глаза в сторону, размышляя. Сложил руки на груди. Длинные пальцы коснулись губ. Взгляд пробежался по обстановке в кофейне; по банкам, наполненных зёрнами; по посуде за стойкой. И, наконец, остановился. На мне. На лице появилась добродушная улыбка. Арсений чуть склонил голову:

– Пожалуйста, дайте мне пару минут.

Киваю, и он тут же отворачивается. Перебирает несколько банок, открывает, слушает аромат. Выбрав одну, чуть улыбается и на весах отмеряет нужное количество зерна. Аккуратно, с любовью. Словно для себя. Отправляет в кофемашину, и пока та мелет и варит кофе, занимается посудой.

Оставляю его колдовать и оглядываю заведение. Небольшое, с книжным шкафом и тройкой столиков у окон. Немного зелени в горшках. Еле слышно играет расслабляющая музыка. Верхнее освещение уже выключено. Остался только внешний уличный свет и пара ламп прямо над барной стойкой. Наверное, Арсений намеревался уйти домой пораньше, но я его задержала. Немного неловко… Оставлю ему тройную плату за беспокойство.

Наблюдая за ним облокачиваюсь руками на столешницу. Негромкий гул кофемашины почему-то звучал успокаивающе. А может это приглушённое освещение так на меня подействовало… Размышляя об этом, я почувствовала, как накатила усталость, и веки налились тяжестью. Хочется разлечься прямо на столешнице и задремать… Боковым зрением замечаю, что Арсений периодически бросает на меня взгляды, но никак не реагирую на это. Он тоже тихо продолжает заниматься своим делом.

Мысли о муже и той женщине опять начали лезть в голову… Ну нет. Не хочу этого. Надо отвлечься. Чуть подумав поднимаю глаза на бариста. Хм… Он работает совсем без фартука. Но на белоснежной рубашке при этом ни пятнышка. Движения рук филигранные, отточенные. Он наливает кофе в чашку одним быстрым и точным движением, не пролив ни капли. Практически беззвучно ставит передо мной на столешницу серое блюдце с парой долек нарезанного красного апельсина, а затем и саму дымящуюся чашку. Тремя пальцами разворачивает её ручкой ко мне и осторожно пододвигает всё блюдце ближе.

Обращаю внимание на его запястье. Светлая кожа с парой венок. Движения рук преисполнены аккуратностью и заботой. Мне вспомнились гейши… Когда они наливают клиенту чай, то демонстрация запястья из-под широкого рукава кимоно от них в этот момент является признаком радушия и даже лёгкого флирта. Мужчины жаждут увидеть от них этот заветный участочек обнажённой кожи. Чистый, невинный знак симпатии. Могу их понять: мне тоже нравится смотреть на красивые мужские ладони, плечи, запястья… Интересно, предполагает ли нечто подобное Арсений, когда подворачивает свои рукава, демонстрируя руки клиенту?..

Перевожу взгляд на предложенный напиток. Необычно… Я привыкла, что кофе в барах подают в белой посуде, но передо мной стояла тёмно-серая с тонкими оранжево-золотистыми полосками-трещинками. И точно такого же вида блюдце. На ручке чашки маленькой деревянной прищепкой прикреплён небольшой цветок белой гипсофилы, оттеняющий тёмную кружку. Красиво…

Арсений сделал шаг назад и, чуть закусив губу, наблюдает за моей реакцией. Аккуратно проведя пальцем по краю блюдца, я беру чашку и подношу к лицу. Прикрыв глаза вдыхаю аромат. В нём мне слышатся сладкие фрукты и апельсины. Хотя, возможно, это те, что лежат на блюдце… Всё же нет. У самого кофе есть яркая цитрусовая нота. Удивительно… Не открывая глаз делаю глоток и чуть смакую ощущение на языке. Горчинка быстро уходит на второй план, оставляя ягодные и фруктовые ноты. Необычно… Хочется ещё.

Быстро пью чашку, продолжая разбирать вкус на составляющие.

– Оставьте пару глотков. – звучит голос парня. – Перед тем, как допить, съешьте апельсин.

Поднимаю на него удивлённые глаза. Значит, фрукты на блюдце не просто для красивой подачи? Двумя пальцами беру одну дольку и отправляю в рот. Сладкий апельсин будто искрится на языке, смешиваясь со вкусами кофе. Блаженство… Арсений довольно улыбается, видя моё наслаждение.

– А теперь допейте кофе. – говорит он.

С улыбкой втягиваю остатки напитка и замираю… Абсолютно все фруктовые и ягодные ноты исчезли. На смену им вышли оттенки шоколада. Я бы даже подумала, что бариста схитрил и заменил мне чашки, подав что-то другое, но нет… Вкус радикальным образом изменился после апельсина.

– Чудеса… – выдыхаю я, глядя на чашку.

– Заметили, значит? – улыбнулся парень. – Сегодня обнаружил такой необычный эффект. Захотелось поделиться им с вами.

– Определённо буду теперь просить всех бариста готовить напиток на их вкус. Сама я бы в жизни такое не обнаружила…

– Что ж, я рад, что угодил вам.

Глядя на его широкую улыбку, я не могу понять: кто же из нас сейчас доволен больше?

С любовью верчу в ладонях ещё тёплую кружку. Такая приятная фактура… Не хочется выпускать из рук. И рисунок очень необычный. Что-то напоминает…

Спохватившись, ставлю её на блюдце и аккуратно пододвигаю к Арсению.

– Простите, вы, наверное, ждёте, пока я верну её вам. Просто засмотрелась на эту красоту.

– Вам понравилась эта чашка? – парень выглядит удивлённо.

– Ну да. Отличается от всего, что я видела в кофейнях раньше. Она скорее подходит для выставок, нежели для подачи в кафе. Уж, извините…

– Вот как… – Арсений взял кружку. Почему-то он выглядит смущённым.

– Да. Знаете… Я тут думала: что мне напоминает эта расцветка? И сейчас поняла: лава. Эти золотые прожилки под тёмно-серым цветом, словно огонь, рвущийся наружу из-под твёрдого камня.

Парень поднял на меня поражённый взгляд. Его и без того большие карие глаза сейчас кажутся совсем огромными.

– Я удивлён, что вы это поняли… Когда я её делал, то вкладывал мысль именно о лаве.

– Подождите… Вы сами сделали эту кружку?!

– Ну да. – Арсений кивнул. – Я – керамист, на самом деле. А в кофейне по вечерам только подрабатываю.

– Поразительно… Так вот, почему движения ваших рук выглядят такими точными и чёткими… У вас талант. Я могла где-то ещё видеть вашу посуду?

– Вряд ли… Мои работы не имеют особой популярности. Собственно, поэтому я и здесь…

– Очень странно… Выходит, в этой кофейне вам позволено подавать кофе в собственной посуде?

– Нет. Я сделал для вас исключение. Вы попросили что-то на мой выбор, и эта чашка показалась мне уместной для этого сорта кофе.

– Уместной для кофе?.. – не могу скрыть своего удивления.

– Да… – Арсений смущённо улыбается и опускает взгляд. – Боюсь показаться странным… Но мне кажется, что напиток – это что-то вроде души, а посуда – тело для неё. И они должны соответствовать друг другу. Я выбрал для вас кофе, произведённый на острове Ява. А он славен большим количеством вулканов. Поэтому мне показалось, что моя лавовая чашка очень хорошо подойдёт этому сорту. И мне вдвойне приятно, что вы уловили мою первоначальную задумку.

Красивое лицо парня почти что светилось. Он осматривал чашку в своих руках и, казалось, чуть дышал от сдерживаемой радости, что распирала его изнутри. Я невольно умилилась, глядя на него. Арсений выглядел, как маленький ребёнок, чей первый рисунок похвалила учительница рисования. Мои собственные проблемы медленно таяли под натиском его лучезарности и отходили на задний план. Захотелось усилить этот эффект, поговорив с Арсением о чём-нибудь ещё.

– Знаете… – вспомнила я кое-что. – Мне как-то довелось побывать на выставке японского искусства. И там я видела пиалы для чая, выполненные в технике, очень похожей на вашу. Там тоже были золотистые линии на чашах. Правда более прямые, резкие… Эта техника как-то называется на «К»… Но я не могу вспомнить это слово.

Парень поднял на меня внимательный взгляд.

– Должно быть, вы имеете в виду «кинцуги»?

– Точно! Именно это слово. Кинцуги…

– На самом деле, это техника не окрашивания, а реставрации посуды.

– Неужели?..

– Да. – кивнул Арсений. – Очень красивая технология, когда разбитые кусочки керамики склеивают при помощи специального лака, смешанного с золотой или серебряной пылью. Потому и линии показались вам более прямыми и чёткими. Дело в том, что это были осколки. Я пробовал работать в этой технике. Мне безумно нравится её философский подтекст…

– Поделитесь?

Парень поставил чашку и ладонью поправил свою густую шевелюру. Опершись локтями на столешницу Арсений чуть склонился ко мне и пальцами начал мечтательно выписывать узоры по стоявшему между нами блюдцу.

– Философия кинцуги подразумевает, что осколки и трещины – неотъемлемая часть истории предмета, поэтому их ни в коем случае не стоит маскировать или предавать забвению. Мастер в течение долго времени аккуратно и послойно наносит лак. Считается, что пока «лечишь» посуду, лечишь и самого себя. Это очень неторопливый и кропотливый процесс. Но ведь шрамы души тоже заживают не сразу, а с течением времени. Вот так восстановишь чашку за пару месяцев, а потом любуешься результатом. Смотришь на неё и кажется, будто она даже стала лучше после того, как разбилась. У неё появились новые уникальные черты. Она стала крепче, эстетичнее. Теперь она неповторима. Золотой цвет подчёркивает её бывшие изъяны, не скрывая истории этой чашки.

Голос парня звучал негромко, бархатисто. Пряди тёмных волос кокетливо прикрывали опущенные вниз глаза. Плавные движения пальцев по посуде будто гипнотизировали. Я неотрывно следила за ними, пока Арсений продолжал рассуждать.

– Кинцуги очень применима и к людским жизням. Мы не должны стыдиться наших изъянов, шрамов, неудач и бед… Они все – часть нашей биографии, нашей истории. Даже неприятные события формируют наши личности. Но ничто не разбивается окончательно, даже если в начале так не кажется… Если разбитую чашку чинить не хочется, то её можно просто выбросить. Но от своего сердца не избавиться, ведь так? Значит, надо его любить и принимать со всеми шрамами и заплатками. Помнить все падения, ведь они придают нам силы и повышают ценность итогового успеха. Я очень стараюсь жить по этим принципам, хоть и не всегда выходит…

Я не могла отвести чуть опечаленный взгляд от парня. Смогу ли я когда-нибудь полюбить здоровенный шрам на своём сердце? Залатать его и сделать красивым. Реально ли это?.. Обида, причинённая собственным мужем, разбила душу на тысячу осколков. «Но ничто не разбивается окончательно…» – сказал Арсений. Действительно ли это так? Починю ли я себя сама или же… Мне нужен для этого искусный мастер?..