Читать онлайн Согласишься стать жертвой?

Снег. Здесь везде был снег. Много снега. Овальная поляна, притаившаяся между сосен, вся укрыта снегом, сосны, могучие, величавые, принарядились в тяжёлые снежные шапки, деревянный дом под ними, у самого края поляны, и банька чуть поодаль, буквально утонули в пушистом снегу, только дорожка от дома к бане была заботливо расчищена.

А над притихшим лесом висит пуховым мешком тяжелая снежная туча, вот-вот лопнет её натянутый край и повалятся снежные перья, стирая остатки красок, раскрашивая мир белым. Нежилое это место, нехорошее. Страшное даже. И тишина над лесом неестественная, неправильная, такая, что и прислушиваться станешь – не услышишь ни звука. Ни птиц, перекликающихся не слышно, ни зверья лесного. И ни следочка вокруг – куда не кинь взгляд, кругом лишь нетронутый и неестественный ослепительно-белый снег.

Человек стоит прямо посередине поляны, утопая в рыхлом снегу едва ли не по колено. Он настороженно прислушивается, окидывая зорким взглядом кромку леса. Никого. Ничего. Лишь тишь, такая, что вот-вот барабанные перепонки лопнут от глухой неестественной тишины. Здесь будто остановилась жизнь – ни зверья кругом, ни птиц, ни людей, деревья стоят притихшие, будто нарисованные, и только человек на поляне живой.

Опасность. Он ощущает её всем телом, чувствует, как под пушистой, меховой шапкой топорщится короткий ёжик волос, а по позвоночнику будто муравьи бегут, ранят кожу ледяными лапками, промораживают насквозь.

Опасность. Он боится шелохнуться, чем-то невольно выдать себя, своё присутствие в этом неживом мире, он почти не дышит, боясь нарушить тишину, ему кажется, даже стук сердца может поспособствовать началу чего-то страшного, тому, что вот-вот должно произойти. Сердце бухает в груди набатом, так громко в этой неестественной тишине, так невыносимо громко, зло, притаившееся где-то поблизости, не может не слышать его стук, не может не чувствовать пульсацию горячей крови, а главное, живое тепло в этом снежном холодном мире. А значит, вот-вот проявит себя, вот-вот покажется лихо, из-за сосны ли вынырнет, из-за избушки ли…

Человек поднимает голову, смотрит на снежную тучу, понимает, что ещё пара минут и на лес упадет метель. А он застрял тут, в снежной пелене, и как выбраться, понятия не имеет. Казалось бы, чего уж проще, просто взять и пойти, полсотни шагов, и ты уже возле дома, а там печь, тепло, там безопасно. Хотя, какая печь, дым-то из трубы не идёт! Дом тоже выглядит нежилым. Взять и пойти… Зайти в дом, растопить печь, пусть не сразу, но дом наполнится теплом, затрещат дрова в топке, заметается за дверцей рыжее пламя, запляшет по сухим поленьям, в комнате сразу станет уютно и безопасно… Но нет, нельзя, стоит шелохнуться, и мир придёт в движение, наверное… наверняка…

Гул под ногами он скорее почувствовал, нежели услышал. Гул нарастал, и человек не сразу понял, что он означает, а уж когда догадался, буквально вмёрз в снег не в силах пошевелится от ужаса. Там, под ногами явственно ощущается вибрация, что-то зарождается под толщей, что-то просится наружу, стонет, ворочается, одно стало ясно – это не просто поляна. Это озеро, надежно укрытое льдом.

А надёжно ли? Метрах в двадцати, в стороне вдруг с глухим стоном лопнула льдина, будто вытолкнутая кем-то огромным и невидимым наружу, встала ребром, замерла, разлетелось в разные стороны мелкое ледяное крошево. Треск льда оглушил, человек резко оглянулся на звук, увидел, что по льду зазмеилась трещина, снова треск, уже чуть дальше, и снова вздыбились толстые льдины, поднялись, ударились друг о друга, крошась и ломаясь, и замерли, а под ними заплескалась чёрная ледяная стынь…

Да разве ж бывает такое? На реке да, в ледоход, да и то по весне, но на озере-то! На озере, да посреди зимы, такого просто не может быть!

Однако происходило. Льдины охали, стонали, раскалываясь и крошась, мир наполнился звуками, грозными звуками, смертельными. А человек всё стоял, не в силах шелохнуться, смотрел, не имея возможности отвести взгляд, и понимал, что жить ему осталось всего ничего, может пару минут, а может и того меньше. Вот с оглушительным треском побежала по льду очередная трещина, дала излом, метнулась под ноги… Человек зажмурился и… проснулся.

– Эй, народ! – парень, вальяжно развалившись на диване, лениво качал ногой. – Что думаете, братцы-кролики, куда нам на каникулы махнуть? – лениво потянулся, взял со столика бутылку пива, отхлебнул.

– Да куда, Игоряш, – плюхнулась рядом девчонка с длинными чёрными волосами, закинула ногу на ногу, выхватила из пачки тонкую сигаретку, щелкнула зажигалкой, – Мы везде были… – протянула она капризно. – У самого мысли есть?

– Есть… Фу, Тинка, опять всё прокуришь… – он отобрал у девчонки сигарету, та надулась, но возражать не посмела. – Вот только сначала ваши мысли услышать хочу.

– Ну… – затянула Тина, выставив вперёд ладони и разглядывая маникюр, сделанный с утра. Кивнула, высоко оценив работу мастера, – Можно к морю, например, – и сама тут же наморщила носик. – Надоело.

Надоело. Действительно надоело. Эти детки объездили весь мир, сначала с родителями, теперь, достигнув совершеннолетия, путешествовали уже самостоятельно. Дорогие отели, бассейны, море, СПА – всё это действительно приелось и больше не вдохновляло.

– Вань, ты что скажешь? – Игорь тоже покосился на маникюр подруги. Вообще ничего особенного!

Из кресла поднялся парень чуть старше, задумался, пожал плечами. Он тоже где только не был, и, по-хорошему, ему никуда не хотелось. Полтора года прошло с тех пор, как погибла девчонка, которую он, казалось, любил всю жизнь. Безответно любил, и до сих пор никак в себя прийти не мог. Всё думал, случилось бы так, не отвергай она его, будь он рядом? Вряд ли, он бы не допустил, ни на минуту её одну не оставил. Но её больше нет, а друзья вот они, и надо что-то говорить, слушать, участвовать в разговоре, лишь бы не догадались они, не начали бы снова в душу лезть, там и без них мерзко.

– Ничего не скажу, Игорёк, куда все, туда и я, – с трудом отвлекшись от размышлений, высказался он.

– Фу… – снова протянула Тина, – Ваня, какой ты скучный.

– Ну уж какой есть, – огрызнулся парень, в очередной раз раздражаясь этой идиотской Кристининой манерой растягивать слова. – Так что за мысли, Игорь?

– Да вообще тема! Улёт! –оживился парень, – Короче, везде мы с вами были, а не были никогда в глухих Карельских лесах. Что такое Эко-туризм знаете? – и получив подтверждение в виде двух синхронных, но не очень уверенных кивков, продолжил, – Короче, братва, там в Карелии лес сплошной, озёра, места ну совершенно дикие, то что нужно для зачётного похода.

– То есть, – не дослушав, перебила Кристина, – Ты предлагаешь нам поехать в Карелию, отправиться на лыжах или на чём там… в леса, раскинуть палатки под соснами и сидеть там без удобств и цивилизации?

– Ну а что? Кристинка! Эта твоя цивилизация поперек горла уже! Тошнит от шезлонгов, пальм да от горных лыж. Что там нового? Коктейль новый бармен предложит? А тут… Вышел из домика по нужде, сунул попу в сугроб, и наслаждайся! Такое приключение, просто улёт! Короче… – он понизил голос до шёпота, хоть и знал, подслушать их здесь никто не мог, на чердаке, оборудованном под неплохую квартиру в стиле лофт богатыми папеньками, могли появиться только свои. – Помните, тот ритуал с жертвоприношением? Так для него там место идеальное найти можно.

Ребята, собравшиеся в этот вечер на чердаке, все жили в одном доме, все были знакомы с раннего детства, их компания насчитывала семь человек, но в этот вечер на чердаке их было всего трое. Но все семеро увлекались мистикой и эзотерикой, много читали, спорили до хрипоты, просматривая фильмы в данной тематике, правда, смешивали всё в одну кучу – мистику, ужастики, фэнтази, но обсуждали, спорили, доказывая что-то друг другу. И если их ровесники проводили почти все время в ночных клубах, эта компания предпочитала свой чердак. Родители несказанно были довольны этим фактом, тем более, что все детки прилежно учились, особо не доставляли беспокойств, а то, что картишками Таро балуются, да свечи жгут, так пусть, детки же… подумаешь, свечами постоянно пахнет на чердаке, да благовониями разными, главное не пьют, не колются, а пиво… да что там пиво, его тоже всего ничего, во всяком случае пьяными домой дети ни разу не приходили.

А ритуалы проводили они, да не раз, правда, никогда с жертвоприношением, как-то жалко было живое существо жизни лишать, жалко и страшно. Но тот ритуал… О нём рассказал Артур, он же и жертву предложил – девочку-однокурсницу, что таскается за Игоряхой повсюду, в глаза преданно заглядывает. Игорь-то не гонит её, посмеивается по-доброму, даже знаки внимания иногда оказывает, бывает, домой подвозит, но она не пара ему – девочка из неполной семьи, одетая кое-как, да и внешне… куда ей до яркой Тинки! Словом, не пара она ему, совсем не пара.

Ритуал обещал всем его участникам исполнение желаний, даже самых несбыточных, ребята, услышав это, загрустили, каждый подумал о своём. Но тогда идею отвергли единогласно, ну не убийцы они, не смогут принести в жертву даже курицу! А тут человек! Но сейчас Игорь, теперь уже Игорь, снова завел речь о ритуале, и снова призадумались друзья. Были, у каждого были желания, исполнения которых хотелось до дрожи, до стиснутых кулаков, до искорок перед зажмуренными глазами…

– Карелия… – пробормотала Тина, отхлебнув пива из Игоревой бутылки, – Почему бы и нет? Такого приключения у нас ещё не было. Вань… Что скажешь?

– Я да. Я согласен – хрипло откликнулся Ваня. Да не на ритуал согласился, он не рассматривал всерьёз все эти детские страшилки, не верил в колдовство, магию и привидения, но друзей поддерживал, порой даже слегка увлекался чем-то. Совсем ненадолго. Согласился он на путешествие. Может, оно поможет отвлечься. Это ж не на курорте под пальмой валяться, коктейль через трубочку потягивая, тут тяготы походной жизни всё мировоззрение с ног на голову перевернут, отвлекут от мыслей печальных.

После собралась вся компания, все семеро, бурно обсуждали идею Игоря, строили планы, смеялись, шутили, и только Ваня всё стоял у окна и лишь отшучивался лениво, когда к нему обращались, а когда чердак опустел, и друзья разбрелась по домам, а на чердаке остались только они с Игорем, спросил:

– Игорях, а про жертву ты серьёзно, что ли?

– Да, серьёзно! – ни на мгновение не задержался с ответом друг, выдержал паузу, подмигнул весело и закончил, – А кто же нам готовить будет, убирать за нами, посуду мыть и все дела? Жертва! Ну и сеструха моя. Миланку тоже с собой придется брать, напросилась.

– То есть, идея не сегодня возникла? – уточнил Ваня.

– Да. И с родичами я её уже обсудил.

– Ясно… Ну всё-таки… Давай о жертве. Мне показалось, ты говорил не об обслуге, – настаивал парень. – Речь шла о ритуале, разве нет?

– Вань, – Игорь рассмеялся, как показалось Ване, вполне искренне. – Ты серьёзно, что ли? Ну вспомни, что стало с нашей первой и последней жертвой?

Да уж где тут забыть, когда бродячая кошка, пойманная парнями на пустыре три года назад, в Ваниной семье любимицей стала. Он до сих пор задавался вопросом, а не отбей он кошку у друзей, так ли сложилась бы её судьба? Игорь нет, не смог бы убить, а вот Артур… Этот смог бы. Наверное. Он злой.

А та кошка, совсем котёнок ещё, истощённая и замученная бродячей жизнью, Ваньке судьбу поменяла. Никогда не забыть, как прижимая к себе тёплое, тщедушное тельце, сквозь пургу несся он в ближайшую ветеринарную клинику, как метался по коридору, пока кошка была на осмотре и на операции, у неё была травмирована задняя лапа, как потерял счет времени, а оказывается, уже наступила ночь, и родители с ног сбились, его разыскивая. Как ворвались они в клинику, как поднялся он им навстречу, и у отца, при виде растерянного, несчастного сына с мокрыми от слёз щеками, вся злость испарилась, будто и не было. Он обнял Ваньку, потрепал по растрепанным волосам:

– Ну ничего, ничего, сынок. Всё обойдётся.

– Пап, – Ванька, поднял глаза, – Пап, я пойду учиться на ветеринара.

Отец усмехнулся. Тогда он не принял слова сына всерьёз, медицина – да, это потомственное, он сам являлся владельцем клиники пластической хирургии, а в прошлом отличным хирургом, но чтоб ветеринаром… Сын оказался настойчив, и через полгода блестяще сдал экзамены на факультет ветеринарии. Что ж, это его выбор, родители смирились, как и тогда, когда после клиники везли домой худющую трехцветную кошку, названную Ванькой Люсьеной…

Теперь, послушав Игоря, Ваня кивнул, решив, что раз он едет, то жертве точно не бывать. Не позволит.

– Лады, Игорях, – принял решение он. – Поехали.

Дверь в кабинет распахнулась без стука, двое мужчин уверенно прошли внутрь, остановились, замаячила в дверях растерянная секретарша, мол, не пускала я, но где сладить с такими, от неё отмахнулись небрежно, она вышла, тихонько прикрыв за собой дверь.

– Здравствуйте, Кирилл Викторович, – выдержав паузу, поприветствовал хозяина кабинета один из посетителей, – И вы, Глеб Борисович, здравствуйте. Мы к вам по важному делу пришли, не обижайтесь уж, что вот так, – он развёл руками, – Без предупреждения.

– Представьтесь, пожалуйста, – откинувшись на спинку кресла, попросил Кирилл. Он и не подумал подняться навстречу, не привык, когда в его кабинет дверь с ноги открывают и вламываются как к себе домой.

– А… да. Меня зовут Маркелов Илья Леонидович, это – он указал на спутника, – Захаров Михаил Константинович.

Кирилл кивнул. Он знал обоих. Их имена в городе на слуху были, один – Маркелов – строительный холдинг возглавлял, второй – клиникой пластической хирургии владел.

– Присаживайтесь. Так с чем вы к нам? – хмурясь, поинтересовался Кирилл. Говорить с незваными гостями категорически не хотелось, за ними маячила беда, лютым холодом ворвалась она в кабинет, и гуляла от стены к стене сквозняком. – Может быть, чай? Кофе? Что покрепче не предлагаю, не держу…

– Нет, ничего не надо. Дело в том, – разговор завёл Илья Леонидович, – Что год назад пропали где-то в Карельских лесах наши дети.

– Я слышал что-то подобное, – снова кивнул Кирилл и покосился на Глеба. Тот настороженно смотрел на гостей, тоже, наверное, чувствовал что-то.

– Так вот, целый год продолжались поиски. Искали спасатели, добровольцы, полиция – всё без толку. Ребята… просто как испарились. Никаких следов, никаких зацепок. Ни следов не нашли, – повторился он, – Ни машин. Ничего… Мы отчаялись…

– Я вам искренне сочувствую, но… чем мы можем вам помочь? – пожал плечами Кирилл. – Почему вы к нам пришли?

– Кирилл Викторович, мы наслышаны о вашем даре, моя жена… она давно уже просила, обратиться к вам, да я всё не верил, а теперь… Если вы не поможете, то уже никто не сможет нам помочь в поисках детей.

– Нам бы только узнать, – подключился к разговору Захаров, – Что с детьми нашими случилось. Живы ли? А если нет… – он с трудом проталкивал слова, говорить о пропавших детях ему было невыносимо трудно, – хоть бы похоронить по-человечески. Ванька – мой единственный сын.

– Но… С чего вы взяли, что у меня есть какой-то там дар? – Кирилл встал из-за стола, подошёл к окну, лишь бы непрошенные гости не заметили его раздражения. Снегопад. За окном метёт так, что ближайших зданий не видно. Кирилл нервно постучал пальцами по подоконнику. Откуда они узнали о его способностях? Он не трубит о них на каждом углу, и за помощью к нему всё больше гости с той стороны обращаются, – Кто вам сказал, что я могу чем-то помочь?

– Отец Карины Земсковой, – не задержался с ответом Маркелов, и уточнил, как показалось Кириллу с некой издёвкой, – Вы же… знакомы были с девочкой?

Кирилл вздрогнул. Факт знакомства не стал отрицать, зачем?

– Вот как? – он даже лёгкую усмешку сумел изобразить, скрыв замешательство. Вальяжно присел на подоконник, скрестил руки на груди. – И что же он рассказал?

– Рассказал, что именно вы находили погибших ребят, что именно вы вышли на маньяка и помогли полиции его обезвредить.

– Это не совсем так, – Кирилл поморщился, но подтвердил, нехотя, – Находил тела я, это верно, и то не всех, но маньяка мы нашли вместе с полицией. Впрочем, уже не важно, дело давнее. Так я не совсем понял, что именно вы хотите от меня? Чтобы я посмотрел по фоткам, живы ребята или нет? Простите, но вынужден отказать, я никогда не озвучу то, что почувствую. Если почувствую…

– Мы хотим, чтобы вы, Кирилл Викторович, отправились в Карелию на их поиски, – перебил Маркелов тоном, не допускающим возражений. Он пришёл не отказ выслушивать, он пришёл поставленные задачи решать, а решение могло быть только одно – в его пользу.

– На поиски? Я? В Карелию? – Кирилл хмыкнул насмешливо, – Нет уж, господа, мне туда не надо.

– Я понимаю, – Маркелов приподнялся в кресле, посмотрел, как Кириллу показалось, с некой угрозой, но взял себя в руки, снова опустился в кресло, нервно достал телефон из кармана, повертел в руках, сунул в другой карман. – Понимаю, – с нажимом повторил он, – Что вам это совершенно не нужно и не интересно, но вынужден настаивать. Постараюсь заинтересовать… Предложу большие деньги, снаряжу экспедицию полностью. Вы поймите, это важно, это крайне важно, а помочь… нам не на кого больше рассчитывать…

– Боюсь, Земсков преувеличил силу моих способностей, это, во-первых. А во-вторых, вы правда думаете, что деньги – это то, чем меня можно заинтересовать?

– Большие деньги.

– Мне вполне хватает на жизнь. Так почему я должен ехать?

Посетители переглянулись. Кирилл ждал. Какие ещё аргументы приведут? Маркелов опустил глаза, а Захаров с такой мольбой глянул, такая боль была в его взгляде, что Кир не выдержал, отвернулся.

– Вы же тоже отец, – тихо проронил Михаил Константинович, – Вы должны понимать…

– Понимаю, разумеется понимаю, но всё это как-то… – Кирилл замялся, быстро глянул на Глеба, будто извиняясь перед другом за создавшуюся ситуацию. Обычно уверенный в себе, сейчас он растерялся ни на шутку, так, что даже слова правильные подобрать не мог. По-хорошему, конечно, отказать надо, это благоразумно, а по совести… Ведь не согласись он, изведётся, думать будет, что мог бы помочь, да не захотел. Именно не захотел, ведь теоретически можно рассматривать поезду как командировку, почему нет? Но накануне праздники, хочется с семьей побыть, с Лизой, с детьми. – Вы уверены, что я соглашусь. Почему? – Вместо ответа задал вопрос Кирилл. Тянул время, выигрывая себе несколько лишних секунд на размышления.

– Для начала мои люди собрали мне небольшое досье на вас, – охотно откликнулся Илья Леонидович. – Вы же не думаете, что я пришёл сюда, представления не имея, кто вы и чем дышите? – не скрывая сарказма, усмехнулся он. – Я тщательно изучил досье и сделал определённые выводы. Вы поедете, Кирилл Викторович. И ещё, больше чем уверен, что от моих людей в сопровождение откажитесь, соберете свою команду. Верно?

– Очевидно… – неохотно пожал плечами Кирилл, отошёл от окна, сел на своё рабочее место. – Кто ж захочет отправляться в неизвестность с чужими непроверенными людьми?

– Всё так, и потому, вот… – он открыл папку и выложил на стол бланки каких-то документов. Кирилл взял их в руки.

– Разрешение на оружие? – уточнил он, посмотрел второй документ, третий, приподнял бровь, более ничем не выдав своего удивления. – Однако! Вы подготовились, – усмехнулся Кирилл, передавая документы Глебу.

Тот тоже удивился.

– На моё имя и Михальчука?

– Да. Мы взяли на себя смелость предположить, что именно вас двоих Кирилл Викторович возьмёт в компанию, а посему, снова обозначу условия. Всем необходимым для экспедиции мы вас обеспечим, оружием в том числе, оно будет доставлено к вам домой, Кирилл Викторович, как только мы заручимся согласием. А товарищу вашему, следователю, давно пора погоны на майорские поменять, это тоже сделаем, ну и вознаграждение щедрое будет вне зависимости от результата поездки.

– И вы никого не отправите с нами? – спросил Кирилл. – Допустим, что нам мешает отдыхать в Карелии в своё удовольствие, а потом поставить вас перед фактом, мол, ничего не нашли, дело дрянь и безнадёга?

– Ничего не мешает, и да, – холодно улыбнулся Маркелов, – Никого мы за вами не пошлём, контроль здесь излишен. Вы, Кирилл Викторович, совсем-то уж за идиотов нас не держите, я же обозначил тот факт, что досконально изучил досье. На каждого.

– То есть, отказаться мы не можем? – уточнил Кирилл.

– А вы откажитесь?

Кириллу определённо не нравился этот разговор, а в частности предложение посетителей, ведь из беседы выходило, что родители ни сном, ни духом, куда их детки отправились. Ну Карелия, понятно, так это ж не деревня какая, территория огромная и зона поиска не обозначена. Как искать-то? В краю озёр, лесов, болот… Он хотел дать отрицательный ответ, но выцвели краски, поменяв привычные цвета кабинета на тоже уже привычный белый цвет снега на озере. Снова гул под ногами, вибрация ощущалась будто наяву, снова лопающийся лёд, осколки, летящие в разные стороны, ледяное крошево в чёрной воде… Но в этот раз не во сне, а прямо в кабинете, во время тяжёлого разговора… И ещё… Силуэт на границе озера. Полупрозрачный силуэт девчонки в объемной куртке и смешной вязанной шапке с ушками… Полупрозрачный, да, но глаза у девочки живые, цвета предгрозового неба…

Как так? Не понять, что за девочка и жива ли? Одно ясно наверняка, как-то связаны эти его сны-видения с пропажей компании мажоров, напрямую связаны, и не просто так сны беспокоят его. Он должен. Должен поехать, иначе никак. Иначе ему, наверное, просто не выжить.

И Кирилл решился.

– За друзей не отвечу, они сами должны принять решение, а я еду. И вот ещё… Не из-за денег еду, я не бедствую, а вот из-за этой надежды в его, – он кивнул на Михаила Константиновича, – глазах.

– Я тоже еду, – эхом откликнулся Глеб, Кирилл посмотрел на друга, увидел бессчётное количество вопросов в его глазах. Да, с другом тоже предстоял тяжелый разговор. Придётся объяснять всё, рассказывать об этих снах, изводящих его почти уж год. А потом ещё много трудных объяснений предстоит. С Михальчуком поговорить надо, да это полбеды, а вот с Лизой разговор тяжким получится.

– Давайте так поступим… – Кирилл снова поднялся из кресла, подошёл к окну, понаблюдал, как метель заметает двор, – Мы обговорим детали и свяжемся с вами в ближайшее время, – не оборачиваясь, поставил точку в разговоре он.

– Хорошо. Завтра в полдень я жду вашего звонка, – поднялся Илья Леонидович. – Вот папка, это документы по каждому из ребят, фотографии. Там же мои контакты, если что-то понадобится, не стесняйтесь. – он подошёл, протянул объёмную папку Кириллу, но тот не взял, покачал головой и непроизвольным жестом убрал руки за спину. Маркелову пришлось положить папку на стол.

Кирилл никак не пояснил свой отказ принять из рук Ильи Леонидовича документы, не посчитал нужным, кивнул, прощаясь, пообещал перезвонить.

Дверь за посетителями закрылась, Кирилл устало опустился на широкий подоконник, снова посмотрел за окно.

– Кирюх, мне кажется или у тебя были какие-то собственные мотивы и планы на эту поездку? – осторожно поинтересовался Глеб. Надо же, он раньше и не замечал, как сильно изменился друг в последнее время. Задумчивым стал, немногословным, будто беспокоило его что-то, угнетало. Да и выглядит не лучшим образом – осунулся, черты лица заострились, стали реще, под глазами залегли тени.

– Не кажется, Глеб. Были. Планы вряд ли, но отказаться я не мог.

– Не томи уже, рассказывай.

Вздохнув, Кирилл снова задумчиво перевёл взгляд за окно.

– Понимаешь, Глеб, год назад мне приснился странный сон. Я не из пугливых, ты знаешь, но тут реально страшно было. Не страшно даже, – помотав головой, торопливо перебил он сам себя, – Жутко. Жутко до такой степени, что проснулся с криком… Короче, увидел я себя в лесу, посреди поляны, и вроде бы ничего страшного не происходило – лес, тишина, снежная туча над головой, а от чувства опасности и безысходности ноги отнимались, я с места тронуться не мог, пошевелиться боялся, потому что опасность была повсюду. Реальная, ощутимая всем телом… А потом… оказалось, что не поляна это вовсе, а озеро, и понял я это в тот момент, когда под ногами лёд лопаться начал. Трещины бежали по всей поверхности озера, лёд ломался, будто изнутри его выдавливали, грохот…, словом, светопреставление какое-то, а я стоял и ничего сделать не мог, и понимал, что это всё – конец. Никогда не испытывал такого ужаса. Ни во сне, ни наяву.

– Да уж, сон неприятный, но причем здесь история, рассказанная гостями? – Глеб тоже присел на подоконник, – Пока не вижу связи.

– Дослушай. Выводы потом. Тогда, год назад я не придал никакого значения этому сну. Во сне чего только не увидишь, но через месяц где-то сон повторился. Потом ещё и ещё. Я научился просыпаться без крика, но Лизка… её не проведёшь, она каждый раз просыпается вместе со мной. Она всё чувствует. Ну а с приходом зимы я просто перестал спать. Совсем. Только глаза закрываю – снова на озере оказываюсь, снова погружаюсь в этот кошмар. И, главное, никакой информации больше. Только этот сон. Только это чёртово озеро! Всё!

А когда незваные гости сегодня пришли… я в какой-то момент отключился, понимаешь? То во сне, а тут наяву на озере оказался, и картинка изменилась. Всё то же озеро, только не день был, а ночь, светлая от снега, а на берегу девчонка стояла.

– Живая? – перебил Глеб, заинтригованный историей Кирилла.

– Да кто ж её разберёт? – неуверенно пожал плечами Кирилл. – Не понял я. Но убеждён, что мой сон связан с пропажей ребят. Напрямую связан.

– И если не поедешь и не разберешься в этой истории, он тебя просто доконает, так?

– Точно… Ты был в Карелии?

– Нет, не доводилось.

– Вот и я нет. Теперь придётся побывать. Глеб, тебя Ирка отпустит?

– Да. Думаю, да. А тебя Лизка?

– Я в любом случае поеду, независимо от того, как сложится разговор с женой, но уговорить её наверняка будет непросто.

Их разговор прервал звонок на мобильный Кирилла.

– Михальчук, – усмехнулся он, – Быстро всё как… Привет, Дим, – подмигнул Глебу и включил громкую связь.

– Здорово! Вы что же, черти, опять ввязались в какую-то ерунду? – зарычала трубка голосом Михальчука, – Куда вас на этот раз понесло? И почему меня с собой прихватить решили?

– Не бушуй, – рассмеялся Кир, – Это не мы.

– Как не вы?

– Нас самих перед фактом поставили.

– Вот те на… Это что же выходит, меня в командировку начальство отправляет, а вы…

– А мы тоже в командировку, и тоже добровольно-принудительным порядком. Приезжай, обсудим.

– Буду через полчаса.

– Мне не даёт покоя этот Маркелов, – возобновив прерванный разговор, высказал свои сомнения Кирилл. – С гнильцой мужик и предложение его с подвохом.

– Я тоже так думаю, – согласился Глеб, отпил из кружки холодный чай, поморщился, отставил кружку подальше, – Мне кажется, он рассматривает один вариант, тот, в котором мы ему деток живыми и невредимыми вернём, на другой исход даже не рассчитывает.

– И если этого не случится, а этого не случится, всё-таки год прошёл, срок немалый, будь они живы – нашлись бы давно, он не то что не заплатит, мы, собственно, на это и не надеемся, а как бы вредить не начал. Потому, Глеб, ещё раз говорю, если не уверен – подумай, откажись. Это у меня, как выяснилось, выбора нет.

– Я с тобой, Кир. Это раз. Даже если бы хотел отказаться, сам же говоришь добровольно-принудительно…, по-моему, вариантов нет. Надо ехать.

Вопреки ожиданиям Кирилла, Лиза не стала возражать против поездки. Она всё понимала, видела, как тяжело ему приходится в последнее время, Кир даже слегка обиделся на её мгновенное согласие. Как так, муж едет неизвестно куда, а жена спокойно отпускает его, не задав ни одного лишнего вопроса. Как-то это неправильно.

Лиза, заметив его обиду, улыбнулась грустно, обняла.

– Знаешь, Кирюш, – шепнула она ему, коснувшись губами мочки уха, – Просто я очень хорошо знаю, что гости с того света отнимают у человека все силы, изматывают его своими визитами, таскаются за ним повсюду до тех пор, пока своего не добьются. Этот твой сон не просто так снится, это привет от них, тех, кто ушел за грань, и он тебя не отпустит, пока не разберёшься. Нельзя терять время. Раз уж он начал сниться постоянно, значит торопят, значит, не так уж много времени у тебя.

– Лиза, родная, ты самая лучшая. Я так тебя люблю, – целуя жену в рыжую макушку, выдохнул Кирилл. – У меня как камень с души упал.

– Кирюш, – она вывернулась из его рук, заставила сесть на кровать, пытливо заглянула в глаза, – Я тебя очень хорошо знаю, а потому пообещай мне кое-что.

– Что?

– На рожон не лезь, будь так любезен. Не забывай ни на минуту, что у нас дети, что мы ждём тебя. Каждую минуту ждём.

– Лизонька, ну конечно я помню. Я ни на секунду не забывал, что у нас дети…

– И каждый раз ходил по краю, – закончила за него Лиза.

– Каюсь, – опустил голову Кир. – Торжественно клянусь, такого больше не повторится. Честное пионерское!

– Да ну тебя! – Лиза рассмеялась. Ну какие обещания? Любое вмешательство в потустороннее – уже опасность, а для Кирилла с его-то манерой всё под контролем держать – вдвойне.

– Ну где эта твоя база, Игорях? – ныла Тина противным писклявым голосом. – Уже третий час по лесу бродим, а толку-то?! Я устала, домой хочу, мне лямки плечи натёрли… Мозоли будут. И вообще, какого чёрта мы сюда припёрлись? Игорях… ну скажи, зачем ты нас сюда притащил? Сусанин, блин!

– А действительно, Игорь, – поддержал Кристину Артур, – Ты говорил, там всего пять километров, это, ну максимум, полтора часа пути, учитывая сугробы и наших… лыжниц. А мы при любом раскладе куда больше прошли. Заблудились?

– Да не знаю я! – огрызнулся Игорь. Ему порядком надоело, что кто-то из друзей нет-нет, да и заводил эту песню. Заблудились, да. Глупо отрицать. Вроде по карте шли, он не мог ошибаться, маршрут изучил заранее и досконально, да вот незадача – заблудились всё-таки. То ли когда ещё ехали какой поворот пропустили, то ли сейчас, прокладывая лыжню в сугробах… Пойми теперь, в какой момент свернули не туда…

– И что теперь? – это снова Тина. Остановилась, сердито топнула ногой, отчего вторая лыжа поехала и, не удержав равновесия, девушка села в сугроб. Чертыхнулась, ударила по снегу кулачками, глянула на Игоря взглядом рассерженной кошки. – Сначала мы метались по всей Карелии, как подорванные, типа, красоты смотрели, теперь на лыжах по лесу мечемся, стесняюсь спросить, Игорь, а был ли у тебя чёткий план?

К ней подъехал Ваня, помог подняться, отряхнул комбинезон от снега.

– Знаешь, Кристи, не ной, – тихо сказал он. Сказал-то тихо, но как-то так, что ворчать и жаловаться девчонке мигом расхотелось. – Мы все в одинаковом положении, а раз так, должны держаться друг дружки. Перессориться просто, а нам думать надо, как выбираться отсюда. Я за то, чтобы назад отправиться.

– А я нет! – насмешливо фыркнул Игорь. – Отступиться, бросить всё, отменить то, к чему готовились? Ну нет. Найдём мы эту базу. Точно вам говорю.

– И почему я ему не верю? – раздался рядом с Ваней девчачий голос.

Парень скосил глаза, увидел рядом Милану, сестру Игоря.

– Я согласна с Ваней. Надо вернуться.

– И я согласен с Ванькой, – чуть подумав, решил Ник.

– А тебя, мелкая, вообще никто не спрашивал! – осадил Милану брат. – Тебя взяли посуду мыть, вот и не высовывайся. А ты, Никитос, просто трусишь.

Огромный, как гора, Никита пожал широченными плечами и улыбнулся. Трусишь? Скорее голос разума в нём говорит. Скоро стемнеет. Ночевать в зимнем лесу, не имея крыши над головой, да тех же палаток – не самая лучшая идея, но с Игорем разве поспоришь? Упёртый до одури. Вечно всё всем наперекор.

К Игорю подкатилась Олеся.

– Я как Игорь, – приняла решение она.

– И я, – эхом отозвался Артур. – Вика со мной. Славка, а ты как?

– Я с вами.

– И того – большинство, – подвёл итог Игорь. – Привал окончен, господа, погнали дальше.

– Игорь, стемнеет скоро, – всё же попытался образумить друга Никита, – Если нас ночь в лесу застанет, где ночевать будем? У нас ни палаток, ни спальников, ни горелки…

– Да брось, Ники, – издевательская ухмылка тронула губы Игоря, – До темноты точно к жилью выйдем.

– Игорь, ты сколько угодно можешь обвинять меня в трусости, но подумай сам, хоть раз мозг включи! Ещё пара часов, и стемнеет. Кругом лес, повторюсь, у нас нет даже палаток.

– Зато жратвы полные рюкзаки и фонари имеются. Костёр разведём, всё норм будет, не дрейфь…

– Игорь, – снова вмешался Ваня, – Дуришь. Снова бычку включил. Смотри, стемнеет – ладно, – он указал на небо. – Но скоро снег пойдёт. Заметёт наши следы – мы даже назад вернуться не сможем.

– Да хватит ныть, девчонки, – манерно, подражая Кристи, издевался Игорь. – Мы почти у цели. Ещё чуть-чуть, один рывок – и выйдем к базе.

Большинство было за то, чтобы продолжать путь, пришлось подчиниться большинству, Ваня, Никита и Милана понуро поплелись за товарищами. Ох и не нравилась им вся эта история. Ввязались, а теперь жалели о том, что затеяли этот поход.

Через полчаса на лес действительно упала метель. И сразу стало не до разговоров, не до выяснения отношений, не до ссор и претензий, все сосредоточенно пробивались сквозь снеговую завесу, не видя ничего впереди себя, не поднимая глаз, ибо стоило поднять голову, лицо тут же залепляло снегом. Куда шли, зачем – уже никто не помнил и не понимал, с трудом переставляя ноги с налипшим на лыжи снегом, ребята двигались вперёд, чёткой цепочкой, видя перед собой только лыжи впередиидущего. Не разбрелись по лесу, и то ладно, вместе не так страшно, вместе, это когда есть на кого положиться, с кем поспорить, кому руку протянуть.

Усталость брала своё. Всё тяжелее становилось дыхание, всё сильнее тянули плечи рюкзаки, и ноги затекали с каждым шагом всё сильнее. И колени уже не сгибались, и мыслей больше не было, других, кроме одной, как сделать ещё один шаг. И ещё один. И ещё… Вот так и случаются трагедии на туристических маршрутах, выбившись из сил, человек запросто может лишиться рассудка, и тогда предсказать его действия уже невозможно. Шаг… Ещё шаг. И ещё… Повалилась в сугроб Вика, заголосила, что больше с места не сдвинется. К ней подкатились мальчишки – Артур и Ваня – подняли её почти насильно, потащили за собой. Надо идти, надо. А с другой стороны, куда? Зачем? Кругом только лес, так какая разница под какой сосной упасть, под этой вот, что прямо на пути стоит, или той, что на сто метров дальше. Ну не смогут они ходить по лесу вечно, и отыскать обещанную Игорем базу в такую пургу точно не смогут, попадают все – кучей ли, или по одному, да так и заметёт их снегом…

Вика отцепилась от рук парней, промычав что-то, пошла сама, как в бреду, почти наощупь, пошатываясь и еле-еле двигая лыжи по лыжне, Ванька взвалил на плечи ещё один рюкзак – Викин, пристроил его спереди, благо рюкзак небольшим был, не туристическим. Но всё равно охнул от тяжести и неудобства, да делать нечего, нужно двигаться дальше. А, впрочем,… Наверное, стоит объявить привал, посовещаться, обсудить план действий, ведь не думают же ребята, что ещё пять минут – и выйдут к базе, ведь ежу понятно, что заблудились, а раз так, значит, нужно что-то решать. Не Игоревы обещания слушать, а решать всем вместе, как дальше быть. Движение без маршрута, просто по лесу, без каких-либо ориентиров, это практически самоубийство. Массовое. Шансы на выживание в такую метель невелики, но вот как быть? Дельных мыслей в голове не было, там было пусто, как под церковным куполом, отупение навалилось тяжелой периной, оставалось только одно – двигаться дальше. Двигаться, пока не наступит предел, пока тело не откажется слушаться, и Ваня шёл, таща на плечах два рюкзака, едва переставляя ноги, не поднимая глаз от накатанной товарищами лыжни под ногами.

И тут, когда замыкающему – Ваньке стало казаться, что в мире кроме тишины, снегопада и заметённого снегом леса больше ничего не существует, вдруг раздался вопль. Сначала испуганный, но миг – и страх сменился ликованием – это Игорёк, Ваня узнал по голосу, а узнав, заспешил вперёд уже без лыжни, обгоняя товарищей. Что там случилось впереди? Неужели вышли к базе?! Вот взлетел на невысокую горушку, тут же скатился вниз и увидел заметённый снегом домишко на краю овальной поляны.

Дом?! Судя по диким прыжкам и уверенной радости Игоря, к нему-то они и пробирались сквозь лес. Дом?! А как же турбаза? Ведь на турбазу же шли! Или нет? Похоже, Игорь соврал, да и рассчитал всё правильно, на сомнительное приключение с одиноким домиком посреди леса, ребята не подписались бы, уж Ваня точно против высказался, но обещана была турбаза, место, где помимо них, будет ещё кто-то – организаторы отдыха, как вариант, такие же туристы тоже. Но нет, Игорь, шарящий рукой под заснеженным крыльцом, точно знал, куда шёл, знал, пожалуй, он один, на лицах остальных ребят тоже отражалось недоумение.

– Игорях, это и есть обещанная турбаза? – всё-таки озвучил свои мысли Ваня. – Как-то не очень похоже.

– Ну не совсем, – выуживая из-под бревна блестящий ключ, и демонстрируя его товарищам, усмехнулся Игорь. – Это дом. Обычный дом. Там, – он махнул рукой в сторону, – Ещё баня. И мы здесь одни. Ништяк, да? Неделя в нашем распоряжении, я уже проплатил всё. Есть дрова, вода… что ещё? А… кровати. Их в доме четыре, но нам раскладушки завезли, еда тоже есть. Так чего приуныли, братцы? Всё будет ок!

– Если бы… – пробормотала Милана, останавливаясь возле Вани. – Вань, ты знал?

– Нет. А знать, нипочем не подписался бы.

– Я тоже… Это ж жесть какая-то!

– Но раз мы здесь, – Ваня отстегнул лыжи, поставил их возле поленницы, скинул с плеч Викин рюкзак, – Значит, так надо было. Давай, Миланка, принимать как должное.

– Что? Закидоны моего дурного братца? – презрительно нахмурилась девчонка, стягивая шапку с роскошных, длинных волос. – Погоди, думаю, это не последний сюрприз от него.

Будто мысли его озвучила, но Ваня предпочел промолчать, лишь усмехнулся и принялся стучать по стене дома ботинками, стряхивая налипший снег.

В эту ночь Кириллу снова снилось озеро. Снова тот сон. Тот, да не тот. В этот раз всё осталось прежним, но хмурый зимний день сменила такая же хмурая зимняя ночь. Всё то же небо, падающее на лес, всё то же озеро, правда в этот раз почему-то не занесенное снегом, шершавый неровный лёд легко угадывается под лёгким снежным напылением. И сразу видно, что слой льда толстый и надежный, не только человека выдержит с лёгкостью, но и машина здесь пройдёт легко.

Озеро блестит, переливается, особенно там, куда падает из окна домика неровный дрожащий свет. Свечи. На подоконнике много свечей, красиво… и уютно. Дым из трубы идёт… И хочется уже уйти с озера в дом, но страх не отпускает. Страх никуда не делся, он присутствует и не даёт двинуться с места, заставляет сдерживать дыхание и беспомощно озираться вокруг.

Кирилл оглядывается. Осторожно и медленно поворачивает голову, пытаясь понять, в какую сторону рвануть, чтобы выжить, чтобы убраться с этого чёртова озера подобру-поздорову, пока лёд ещё цел. Где берег ближе, поди, разбери, так сразу и не понять, снег кругом.

Осторожно переступая ногами, он поворачивается к лесу, понимает, что до него дальше, возвращается на исходную, повернувшись к дому, и сердце чуть не останавливается от неожиданности. Вот только что ни одной живой души рядом не было, откуда она взялась? Девчонка. Совсем девчонка ещё. В безразмерной куртке и смешной пушистой шапке с ушками. Кто она? Стоит прямо напротив окна, в полосе мерцающего света, наблюдает за ним, впрочем, без особого интереса…

Вот сняла варежку, подула на озябшие пальцы, присела, коснулась льда тонким пальчиком, и от того места, где её палец коснулся льда, побежала с оглушительным грохотом по озеру трещина. Лёд ломался, дыбился, шум стоял такой, что уши закладывало, он причинял физическую боль. Кирилл замотал головой, закрывая ладонями уши, смотрел в панике то на девчонку, то на ломающийся лёд, на чёрную бездну под ним, на пар, поднимающийся от стылой воды, а девчонка спокойно стояла на берегу, глядела на озеро, засунув руки в карманы, будто и не происходило ничего, задумчиво так глядела, с лёгкой грустью, затуманившей взгляд. Не видела ничего что ли? Вот вздохнула, отвернулась от озера, медленно пошла к домику, и только длиннющий шарф, размотавшись, полз за ней по снегу яркой пёстрой змеёй.

Кирилл закричал, пытаясь привлечь внимание девчонки и проснулся.

Он сидел на кровати, смотрел в ночную, зимнюю темноту, а перед глазами змеился по расчищенной от снега дорожке яркий шарф с разноцветными кистями…

– Кирюш… – Лиза подобралась, обняла мужа, прижалась к его спине, коснулась губами плеча, потом шеи, – Ты дрожишь… Что, снова этот сон?

Он вздрогнул, накрыл ладонью руку жены, кивнул, и, собравшись с мыслями ответил.

– Этот, да не этот…

– Как так? Расскажи…

– Лизонька, родная, давай утром.

– Нет. Сейчас, – решительно возразила Лиза.

– Ладно, – сдался Кирилл, понимая, что в эту ночь ему точно уже не уснуть, а значит, и Лизе тоже. – Пойдём на кухню, кофейку бахнем. Там расскажу.

Он тяжело поднялся с кровати, нажал кнопку подсветки будильника. Три часа. Четвёртый… А на утро назначена поездка. Вещи собраны, машины в порядке, компаньоны готовы к приключениям. Один он не готов. Причём абсолютно. Сколько приключений было в его жизни в последние годы, сколько раз по краю ходил, балансировал на грани жизни и смерти, а такого ужаса не испытывал никогда. Вроде и не случилось ещё ничего, и опасности для себя в этом приключении он не видел, но то убеждения, а от чувств куда деваться? Тут убеждения не помогут, когда интуиция просто вопит об опасности, да ещё сон этот повторяющийся из ночи в ночь…

Лиза не торопила мужа, сама сварила кофе в турке, с молотым перцем и солью, как любил Кирилл, поставила кружки на стол, села напротив мужа, вопросительно заглянула в глаза.

– Эта девочка… которая снится мне, – медленно проговорил Кирилл, глядя в одну точку, – Она вроде живая. Но почему-то снится как призрак. С ней что-то не так. А что, не пойму.

– Может, – подумав, предположила Лиза, – Она спит? Помнишь, как я тогда… несколько месяцев спала, пока вы маньяка искали.

– Помню, Лизка. Я сам тоже так подумал. Но понимаешь, она будто себя винит в том, что произошло на озере.

– А что там произошло? – Лиза поставила локти на стол, пристроила подбородок на ладони, приготовилась слушать. А ему до ужаса не хотелось говорить. Хотелось взять Лизу на руки, прижать к себе, и не отпускать. Никогда, никуда – так и сидеть вместе всю жизнь…

– Не знаю, – опустив глаза, признался Кирилл. – Всё так относительно… Почему-то посреди зимы на озере лед ломаться начал, да так, будто его изнутри динамитом взрывали. Больше ничего не видел, но… Это… страшно.

– Ты не смотрел документы, что Маркелов принес? Там, Глеб говорил, фотки есть. Может, посмотреть стоит, хотя бы поймёшь, что с этой девочкой.

– Нет, Лиз, я их даже в руки не брал. Их Глеб возьмёт.

– Почему не смотрел? По фоткам можно определить, живы ребята или нет и, хотя бы приблизительно понять, в какую сторону двигаться.

– А толку? – Кирилл пожал плечами, – Если бы от меня только такой ответ требовался, да не вопрос, сразу же посмотрел бы, но я должен ребят найти. Живыми причём… Даже, если они погибли. Понимаешь? А раз торопиться некуда, папку я посмотрю уже на месте, в Карелии, оттяну момент истины. Мы гостиницу в Сортавале на двое суток забронировали, там и буду разбираться. А потом уж на поиски выдвинемся. Лиз… – он посмотрел на жену несчастными, больными глазами, – Я боюсь.

Ему не стыдно признаваться жене в собственных страхах, они столько всего пережили вместе, что доказывать свою смелость и отвагу не было нужды, Лиза поймёт, не посмеётся и не осудит.

– Это нормально, – она села к нему на колени, обняла, крепко прижалась, будто отпускать не хотела, погладила ладошкой по коротко стриженному затылку, вздохнула тяжело. – Как бы хотела я поехать с тобой. Быть рядом, поддерживать, ведь я знаю, всё опять свалится на тебя, друзья тут не помогут, но…

– Воевать, хоть с призраками, хоть с людьми мужики должны, – усмехнулся Кирилл, зарываясь лицом в тёплые волосы жены, – А женщины очаг семейный беречь, да детей растить. – взял её руку, поцеловал ладошку, потом каждый пальчик, – Как же я не хочу уезжать от тебя, Лиз…

– Надо, Кир. Иначе они не отстанут. Ни призраки, ни Маркелов.

– Да. Знаю. Лизунь, там связь, скорее всего, не везде берёт, так что, если я вдруг пропаду…

– Я знаю, как с тобой связаться и без мобильника, – хихикнув, закончила его фразу Лиза. – Мы же с тобой ненормальные.

– Ещё какие! В советское время нас быстренько бы в спецучреждении закрыли. И изучали бы под микроскопом.

– Да… – Лиза поцеловала мужа в краешек губ. – Обещай, что вернёшься.

– Да куда ж я денусь с подводной лодки? Пойдём в комнату, у нас до отъезда ещё пара часов…

– Погоди… хочешь, я посмотрю фотки? – предложила она.

– Нет. Не хочу. Я не буду впутывать тебя в это. И сама не смей впутываться, – жёстко возразил он и, подхватив Лизу на руки, поднялся с дивана. – Пойдём… У меня к тебе более интересное предложение…

Выезжали рано утром. На двух машинах. Подъехал Михальчук, загнал свою машину на двор Кирилла, тут она будет ждать возвращения хозяина, подъехал Глеб.

Лиза тут же отозвала его в сторону.

– Глеб, Кирюха сегодня всю ночь не спал, пусть он за руль сразу не садится. Дайте ему поспать в дороге, хоть чуть-чуть.

– Конечно, Лизка, – кивнул Глеб и уточнил, – Чего не спал? Опять этот сон?

– Да. И, Глеб, постарайтесь побыстрее всю эту историю закончить. Иначе от Кирилла тень останется. Я боюсь за него.

– Да уж… – Глеб отыскал взглядом Кирилла, загружающего сумки в багажник, – Он уже еле на ногах держится. Лиз, всё что от меня зависит – сделаю. Ты же знаешь.

– Знаю, Глеб. Ты настоящий друг.

– Лиз, Кир сильный, он справится, – заметив слёзы в её глазах, поспешно заговорил Глеб. – Он гораздо сильнее каждого из нас. Ну и потом… – он усмехнулся, растрепал Лизины рыжие волосы, – А мы-то на что? Поможем. Ты ничего не бойся, у нас всё получится.

– Хорошо. И… спасибо, Глеб. За всё спасибо.

– За дружбу, Лизка, не благодарят. Ладно, пойду я. Через пять минут выдвигаемся.

В этот день они ехали практически не останавливаясь. Пару коротких стоянок сделали на кофе и санузел, ещё одну долгую, на два часа, в придорожном кафе. Глеб не пускал Кирилла за руль, да тот и не просился, он то и дело проваливался в тревожный сон и почти тут же вскидывался, просыпаясь. Глеб наблюдал, и то, что он видел, совсем не радовало. Этак Кир себя доведёт до полного истощения, но с другой-то стороны, от него ничего не зависит, не по своей воле он снова и снова погружается в кошмар.

От кофе Кирилл не отказывался, пил очень крепкий и много, стараясь хоть как-то держаться, а вот есть не стал, отмахнулся вяло от предложенной папки меню, закрыл лицо ладонями и затих на несколько минут. Друзья видели, как плохо ему, но помочь ничем не могли, лишь молчаливой поддержкой и ненавязчивыми редкими вопросами. Они и между собой старались не переговариваться, гнали по дороге друг за дружкой, останавливались на заправках, брали кофе… всё молча.

Стемнело. Свернули с дороги к гостинице, облюбованной год назад мажорами. Ещё на стадии обсуждения было принято решение полностью повторить путь пропавших туристов. Останавливаться там же, где и они, выбирать те же маршруты, хотя, надо сказать, поколесили по Карелии ребята изрядно, к месту назначения не прямой дорогой добирались, а мотались по республике, будто с пути сбились или исследовали, кто их разберет. Теперь этот путь предстояло проделать невольным поисковикам. И всё бы ничего, да Киру совсем плохо, сколько выдержит – неизвестно. Поспать бы ему.

– Кир, – уже на подъезде к гостинице, обратился к другу Глеб, – Может, снотворного? Мне Ирка дала пару таблеток. Хорошие, говорит.

– Нет, Глеб, – с трудом выговаривая слова, отозвался Кирилл, – Пробовал. Не помогает. Только просыпаться сложнее, да в голове муть одна.

– Так это… может, тогда водки за ужином? Кир, ты не протянешь долго без сна.

– Водки? – Кирилл заинтересовался. – Можно попробовать.

Одноместный номер в гостинице был настолько мал, что больше походил на ученический пенал – кровать, тумбочка, узкий шкаф, дверь в санузел, узкое окно прямо над кроватью, но Кирилл даже не заметил подобного неудобства, рухнул на кровать, даже не раздевшись. Полстакана водки на голодный желудок, изматывающая бессонница – и вот результат, какие-то жалкие полстакана водки, а опьянение наступило тяжелое, до вертолётов, до тошноты. Упасть, забыться сном – предел мечты, и Кирилл действительно уснул, едва коснувшись головой подушки, и даже сон какой-то пришёл. Кухня, залитая солнцем, и они вдвоём с Лизой колдуют у плиты. Им весело, Лиза что-то рассказывает, жестикулируя и то и дело заливаясь смехом, с венчика миксера срывается на пол тяжёлая капля крема… Оба тянутся за тряпкой, стукаются лбами, снова заливаются смехом, а в это время Дюк слизывает с пола крем, садится перед хозяевами, улыбаясь во всю свою собачью пасть, стучит по полу хвостом…

И тут будто пультом кто щёлкнул, переключив канал, Кирилл снова оказывается на озере. Снег. Сейчас над озером идёт снег. Крупные хлопья валят с чёрного неба и так тихо вокруг. Ни звука, ни шороха. Снова Кирилл озирается, ища пути отступления, понимая, стоит шагнуть, и озеро придёт в движение, вскроется, станет смертельно опасным. Ни звука. Он даже дышать боится, но как же невероятно, невыносимо громко стучит его сердце! Это страх, ужас заставляет его так громыхать, и не унять, не успокоиться, паника нарастает с каждой секундой.

И снова на берегу появляется та девчонка. Смешная, какая-то трогательная в своей шапке с ушками, совсем не похожая на тех, кого золотой молодежью прозвали. Она стоит, задумавшись, смотрит на озеро, будто ждет чего-то, а потом… потом она подняла голову, и вдруг увидела его. Увидела и испугалась смертельно, закрыла лицо ладонями закричала.

Кирилл, преодолев свой страх, шагнул вперёд, чем ещё больше напугал девчонку, она тоже подалась вперед, но только для того, чтобы рифленой подошвой ботинка ударить по самой кромке льда. Ударить и отскочить назад, а лёд на реке вздыбился от её удара, заходил ходуном, начал ломаться с такой скоростью, будто кино кто прокручивал на ускоренной перемотке. Кирилл хотел проснуться, выбраться из кошмара, но отчего-то не смог, лишь почувствовал, как лёд под ногами проломился, и ухнул в чёрную воду. В первую секунду ледяная вода обожгла тело, но минуло, холод сковал все мышцы, скрутил, опутал, будто сетью, не давая бороться, а из тёмной воды к Кириллу пробиралось нечто. Что-то белёсое, полупрозрачное, оно обвилось вокруг тела, полезло в лицо, и, покачивая подобием головы на тонкой шее, распахнуло глаза.

Кирилл проснулся с криком, сел на кровати, вглядываясь в темноту, из груди рвались то ли стоны, то ли хрипы, воздуха не хватало. Лёгкие разрывало от боли, каждый вдох давался с трудом, но Кирилл заставлял себя дышать, глубоко дышать, захватывать воздух так, будто можно надышаться впрок и оставить воздух про запас. А боль… ничего. Раз есть она, значит, живой, значит ещё побегает, повоюет с призраками…

Водка. Вот из-за чего он не смог проснуться сразу, как же всё очевидно, именно в ней всё дело. И сон начал меняться. Он всё страшнее и опаснее становится, с каждым разом, с каждой попыткой заснуть. Вот только ответов не даёт, а вопросов всё больше и больше возникает. Понятно только одно, что их нынешние поиски напрямую связаны с этим сном, но вот что случилось там, на озере? Ответов не было и нет, единственное, о чём Кирилл догадывался, что как-то вся эта история замкнулась на девочке из его сна. Именно она является ключевым элементом поисков, и всё, что произошло год назад непосредственно с ней связано. Но до сих пор не удавалось понять, жива ли девочка или нет.

Завтра. Завтра он решится посмотреть папку с досье на каждого из компании, завтра они будут в Сортавале, там задержатся на две ночи, отдохнуть, набраться сил перед поисками, может быть, частично разобраться в этом деле, ну и в конце концов, ребята год назад тоже два дня провели в этой гостинице, а Кирилл уверен, надо следовать за ними по следам, делать всё так, как они год назад.

В доме всё было так, как обещано – в дополнение к четырём основным кроватям, пять раскладушек, запас продуктов на кухне, огромное количество свечей, а также несколько керосиновых ламп. Лампы особенно вдохновили Игоряху, он носился с ними, как с древней реликвией, и радовался словно ребёнок. Тёр лампу, вызывая джина, изображал этого самого джина, приставал ко всем, требуя загадать ну хоть малюсенькое желание. Он вообще вёл себя странно, излишне восторженно что ли. Если тот же Ваня видел в этой поездке сплошь неудобства, Игорь от тех же неудобств приходил в бешеный восторг. Туалет, типа «скворечник», его чуть ли не до экстаза довёл, сбегав туда, парень долго и красочно делился с друзьями впечатлениями, и кажется, утомил даже влюблённую по уши Леську. И стоит ли говорить, что его восторг не разделял никто. Это на словах как-то весело было, а на деле…

– Кто знает, как печь топить? – уныло поинтересовалась Милана. – Если её не растопить, утром с нас сосульки сбивать можно будет.

Девчонки только расфыркались в ответ, не женское это дело – печь топить, ноготки поломать можно, Славка с Никитой переглянулись и отвернулись от Миланы, не зная, что ответить, Игорь даже здесь не растерял оптимизма.

– Спокуха, систер! Разберёмся!

– Ага… ты уж точно. – не поверила Милана, – Печь доверишь – так ты со своим усердием избу спалишь, а потом восторгаться начнёшь, как круто горит…

– Ничего, Милан, – Ванька положил руку девочке на плечо, – Я видел, как это делается, могу попробовать.

– Я умею, – послушав короткую перепалку, уверенно направилась к печи Леся. – Я же деревенская, – смутилась она, бросив быстрый взгляд на Игоря. Конечно ребята знают, что живёт она в частном доме, хоть и в черте города, но ей самой было неудобно, и каждый раз, вспоминая об этом, Олеся будто проводила черту, границу между собой и ими, теми, кто родился с золотой ложкой во рту да так и шагает с этой ложкой по жизни, полагаясь во всём на родителей и обслуживающий персонал.

– Отлично! – пожала плечами Кристи, и добавила с сарказмом. – Сегодня мы не умрём. Нас спасёт рабоче-крестьянский класс.

– Помолчала бы, – заступилась за Лесю Милана, – Интеллигенция, вшивая… сама-то что умеешь? – и, хлопнув дверью, вышла на крыльцо. Вслед за ней вышел и Ваня.

– Милан, ну ты чего? Не хватало нам ещё тут всем переругаться.

– Да знаю, Вань, но эта… Нет чтобы спасибо Леське сказать. Неужели сама не понимает, что Леся единственный человек среди нас, кто хоть что-то умеет, она же себе хлеб в тостере поджарить не может, кухарку просит. Бесит!

– Зачем мы вообще сюда припёрлись, такие неприспособленные… – вздохнул Ваня. – Зима. Суровые условия. Это всё не про нас… – он легонько щёлкнул Милану по носу. – Но раз уж приехали, стоит попробовать выжить, как ты считаешь?

– Однозначно, – хихикнула девочка, поддержав шутку Вани.

– Пойдём. Надо Олесе помочь. Остальные вряд ли помогут.

– Да. Идём.

Тут распахнулась дверь. На крыльцо выбежала раскрасневшаяся Леська.

– Ой, вы тут! А я вот до сарая… – на ней не было куртки только тёплый свитер с высоким горлом и варежки.

– Зачем? – удивился Ваня, перехватывая её на бегу.

– Да за дровами!

– Стоп, стоп, стоп, – он мягко, но уверенно развернул девчонку обратно к двери. – Что ж у нас мужиков нет, за дровами ходить? Иди-ка к девчатам. Милан, забери её в дом и не выпускай! Придумала, тоже мне, сама за дровами бежать…

Милана подхватила Лесю под локоток, и, не слушая возражений, утащила за собой обратно в дом. Следом ворвался Ваня.

– Эй, пацаны, так и будем сидеть на лавочках, жопы греть и ждать пока девчонка дров натаскает да печь затопит? А ну, подъём! Никитос, Игорь, вы со мной за дровами, Славка, а ты воды раздобудь.

– Где я её возьму? – буркнул Слава. – Тут водопровода нет.

– Снег в ведро собери, – подсказала Леся. – Растает, будет вода.

– Фу! – наморщила нос Кристина. – А если в снег лисичка пописала?

– Кому не нравится, тот может в магазин сгонять за баклажкой, – подмигнул Ваня. – Парни, подъём! Прислуги здесь нет.

Парни неохотно поднялись с насиженных мест, бухтя что-то недовольно, двинулись в сторону двери. Ох, как не хотелось им что-либо делать, привыкли на всём готовом жить, думали и здесь так же будет, затем и Леську с собой прихватили. Как служанку. А ещё как объект для издёвок и подшучиваний. Теперь это очевидно. Но зря, конечно. Глупая затея. Не даст Ваня над девчонкой издеваться, слишком в нём чувство справедливости развито. И вот ведь, командовать взялся. Сроду лидерских качеств не проявлял, всё отмалчивался, больше слушал, чем говорил, и относился к друзьям с неким снисхождением, будто к детям неразумным, позволяя тому же Игорю быть главным в компании. Быть или казаться? Вопрос. Но лидерства у друга Ваня не оспаривал, предпочитая роль наблюдателя, а если уж вмешивался в дела компании, то как-то так, что никто из ребят возразить не смел. Вот и сейчас, хоть и поворчали, посопели, а встали пацаны, куртки натянули, двинулись следом за ним к сараю.

А через час все обиды были забыты, ребята сидели за столом в нагретой избе, тянули обжигающий сладкий чай из алюминиевых кружек, хрустели сушками и сухарями. Не подвёл арендодатель, всё сделал, как обещал – и дров огромный запас оставил, свечей, еды столько, что до конца зимы хватило бы. Простой еды, конечно, но деликатесами этих ребят не удивишь, сыты по горло, а вот сушки и сухари хорошо под чай подошли. Под чай, да под обстановку. Можно было бы, конечно, и посущественнее что-то приготовить, продукты есть, но на ночь глядя возиться с готовкой никому не хотелось, а нагружать Леську при Ване никто не осмелился.

Тихий телефонный звонок вырвал Кирилла из оцепенения, напомнил, что жизнь продолжается, а то, что довелось пережить несколько мгновений назад, всего лишь сон. Страшный, невероятно реалистичный, но все же сон. Кирилл протянулся руку к тумбочке схватился за аппарат как за спасательный круг.

– Лизнонька! Привет, любимая… – и сразу стало легче.

– Я не разбудила тебя, Кирюш… – она не спрашивала, утверждала. Хоть и ночь глубокая, а она уверена, что не разбудила. Ей не нужно спрашивать, они так хорошо чувствовали друг друга даже на большом расстоянии, что в словах не имелось необходимости, но созванивались они постоянно. Просто, чтобы услышать голос, сказать то, что выразить можно только словами.

– Не разбудила, Лиз, – всё же ответил он, и голос переменился, всё проявилось в нём – и страх, и тревога, и непонимание.

– Кирилл, снова этот сон?

– Он изменился, Лиз. – Кирилл потянулся к ночнику, включил свет, и расступились тени, попрятались по углам, – Он меняется каждый раз, и с каждым разом становится всё страшнее. Сегодня, представляешь, я не успел вовремя проснуться и провалился в озеро, под лёд, и, наверное, утонул, а девчонка… она сначала разбила лёд, устроив шоу на озере, а потом стояла и смотрела. Покуда не провалился под лёд, всё время видел её глаза. Она будто смотрела, но не видела ничего…

– Девчонка? Та же?

– Да. Она стала появляться во сне. Смешная такая, в жутком безразмерном пуховике и вязанной шапке со смешными острыми ушками.

– Она из этих?

– Не знаю. Не смотрел ещё папку с документами, посмотрю завтра в Карелии. Но не похоже… Она совсем не тянет на богатую и избалованную, скорее наоборот…

– А проснуться почему не успел? – Лиза, как всегда, проницательна. И тему сменила так, что заставила растеряться. Не хотел Кирилл говорить, да придётся.

– Выпил вчера. Думал, это поможет. Да только хуже сделал.

– Алкоголь не поможет. Напиваться перед сном – не выход.

– А что выход, родная? Подскажи, если знаешь.

– Кир… скажи, а ты во сне осознаешь себя? Ты понимаешь, что это сон? – вместо ответа спросила Лиза.

Кирилл ответил не сразу, сидел на кровати, закрыв глаза и представлял, как она сидит на диване в гостиной, поджав под себя одну ногу, кусает губы, что-то чертит на спинке дивана пальцем…

– Кирилл? Ты где? – поторопила его с ответом жена.

– А… задумался. Да, Лиз, я осознаю, что это сон.

– Так это же здорово! – а вот теперь вскочила с дивана, заходила по гостиной от дивана к окну, потом к камину, к барной стойке, снова к дивану, взяла чашку со столика, положила в мойку. – Раз ты осознаёшь себя во сне, значит, можешь управлять им. Раньше не мог, поскольку был на озере один, а теперь всё поменялось. Заговори с девчонкой, постарайся рассказать ей, убедить как-то, что ты и так занимаешься поисками туристов, не стоит напоминать тебе о них каждую ночь. Думаю, она поймёт. Ты умеешь быть убедительным.

– Угу, – недоверчиво хмыкнул Кирилл, – Убедительным, как китайская инструкция в переводе Яндекса.

– Но ты попробуй, – не оценила шутку Лиза. – Надо же что-то делать, так почему бы не поговорить с девочкой? Ты… как думаешь, она жива?

– Не знаю, Лиз. Даже кто это не знаю. Мне, чтобы посмотреть досье на ребят, сосредоточиться надо, настроиться как-то, а какой уж тут настрой, когда не сплю почти совсем… Впрочем, за идею, спасибо. Я обязательно попробую поговорить с девчонкой, – и перевёл разговор на другую тему, – Как там у вас дела?

– Да как у нас… всё отлично. Ты же знаешь, Кир, у нас хорошая семья. Самая лучшая. Ни конфликтов нет, ни ссор. Всё хорошо. Только за тебя все переживаем. Полинка ещё и дуется чуть-чуть, что с собой её не взял. Она очень хотела.

– Если всё хорошо будет, соберёмся летом всем семейством, да рванём в Карелию. Здесь природа потрясающая, а летом вообще красота будет.

– Обязательно поедем.

– А Полинке передай, что я очень её люблю. Пусть не дуется.

– Передам, – улыбнулась Лиза.

– И тебя очень люблю.

– Я знаю, Кирюш. Я тебя тоже люблю.

– Спокойной ночи, родная.

– И тебе спокойной ночи.

Подумав, Кирилл решил не выключать ночник, пусть горит, так просыпаться легче, не приходится из темноты в темноту срываться. Голова раскалывалась, спать хотелось так, что не будь в его распоряжении кровати, заснуть мог бы и стоя, да толку-то? Всё равно проснётся через полчаса-час, вырвавшись из повторяющегося кошмара. Решил, что не стоит пытаться, достал таблетку, взял бутылку воды с тумбочки, без обезболивающего сейчас не обойтись, запил таблетку водой, прилёг и тут же провалился в сон, едва голова коснулась подушки.

И снова очутился на озере.

И снова сон изменился. Снова ночь, замёрзшее озеро под белым снежным покрывалом, лёгкая позёмка под ногами, а вот на чернильно-чёрном небе в этот раз ни тучки, ни облачка, и лишь холодные, мерцающие звёзды рассыпаны от края до края. Снег скрипит под чьей-то лёгкой поступью, Кирилл оборачивается к дому и снова видит девчонку. Она на сей раз тоже заметила его, сбавила скорость, потом совсем остановилась, посмотрела настороженно, не зная, как реагировать на незнакомца.

– Привет, – Кирилл сделал осторожный шаг навстречу.

Девчонка отступила тоже на шаг, но совсем не ушла, продолжая разглядывать его, но и не ответила.

– Не бойся, я не обижу, – поспешил заверить Кирилл, снова неуверенно шагнул навстречу. – Скажи, это ты вызываешь меня сюда?

– Нет. Она так не может. А я могу, – услышал Кирилл знакомый голос за спиной. Его как ледяной водой окатили. Нет. Этого не может быть. Это не может быть она!

Медленно и осторожно Кирилл обернулся.

– Карина?!

– Узнал… Прошлое всегда возвращается, правда, Кирюша? – она стояла перед ним в лёгком белом платьице, босая и, склонив голову к плечику, улыбалась, а морозный ветерок играл её короткими волосами. – Рада видеть тебя.

– Карина? Но как?!

– Просто, – она пожала плечами. – Всё очень просто, Кирилл. Мой друг в большой беде. А помочь ему только ты можешь.

– Как на тебя это не похоже, – с недоверием проворчал Кирилл, – Какая трогательная забота о друзьях.

– Люди не меняются, – шепнула девушка, усмехнувшись, – Но они умирают, а после смерти, тоже у каждого своя дорога. Моя такая. Я приглядываю за ним. Не понимала, что он единственный, кому я по-настоящему дорога. Я хочу помочь. Защитить.

– А при чем здесь я?

– Я уже сказала – только ты можешь помочь.

– Ох, Каринка, опять ты в своём репертуаре… И сдаётся мне, лукавишь. Не договариваешь, как минимум…

– Кирилл… – она подняла тонкую руку с множеством браслетов на запястье, едва касаясь кончиками пальцев, погладила его по щеке. – Я знаю, что ты не откажешь.

– Тебе откажешь, пожалуй… Что с ними произошло?

– Я не могу об этом говорить, – медленно произнесла Карина.

– Живы хоть?

– И этого не скажу. Ты сам должен узнать, иначе всё зря.

– Да всё зря, Карин! И ты это… – Кирилл замялся, сложно говорить о прошлом с призраком, но сказать должен, потому что тогда не получилось. – Ты уж прости, что я опоздал тогда и не успел спасти тебя.

Сразу вспомнилось всё, что было связано с ней, вся та история ожила в один миг, нахлынула, окатила жаркой волной стыда и вины, Кирилл отвёл глаза.

– Да чего уж. Я, если хочешь знать, единственная из жертв Виталика, кто действительно заслужил подобной участи.

– Да почему?! Разве он знал, что ты его отца соблазнить пыталась?!

– Нет. Не знал. Мы учились вместе с Виталей, и я… а, впрочем, смотри сам, – она решительно приложила ладони к его щекам, отчего по коже электрические разряды побежали, заставила заглянуть в глаза, и Кирилл увидел. Не всё, только ту безобразную сцену в классе, после которой Виталик в петлю полез… – Я была изобретательна, доводила его изощрённо, не испытывая жалости. И мне очень стыдно за это, – опустив ресницы, повинилась Карина, – И я заслужила, да. Но это другая жизнь. Не о том сейчас речь. Кирилл! Найди их!

– Я постараюсь, я уже их ищу. Но давай договоримся, прекращай уже тягать меня на это озеро. Ну в самом деле, Карин, если я до места доберусь в состоянии близком к твоему нынешнему, вряд ли кому-то смогу помочь.

– Договорились, – легко согласилась Карина, – Но совсем я не уйду, буду приглядывать за тобой, наставлять.

– Не доверяешь?

– А тебе можно доверять? – прищурившись, задала встречный вопрос она.

Кирилл не ответил. Да, наверное, она доверять ему точно не может, а, впрочем, её дело. Он не отступит, раз уж взялся, найдёт ребят, самому интересно стало, что же за история с ними произошла.

– Если я смогу помочь, появлюсь, – не дождавшись ответа, заключила Карина, – Но рассчитывай только на себя. И да, сюда я больше тебя не позову. Найду другое место, – она хихикнула, привстала на цыпочки, легко коснулась губами его губ и исчезла, будто и не было, а Кирилл проснулся.

Утро. За окном брезжил сумрачный зимний рассвет, серое небо лениво роняло на землю редкие снежинки, серый день неспешно и неохотно вступал в права. Кирилл взглянул на часы. Почти девять. Надо же, сегодня удалось поспать и удивительный сон приснился. Вспоминая детали сна, Кирилл отправился в душ, смывать с себя остатки усталости. Сегодня предстоит трудный день. Переезд небольшой, не такой, как накануне, но вечером Кирилл планировал поработать с документами и понять, наконец, что же случилось с ребятами.

Он как раз вышел из душа, когда в дверь постучали.

– Кир, ты не спишь? – раздался из-за двери голос Глеба.

– А вот сейчас не смешно было, – распахнул дверь Кирилл. – Что? Идём на завтрак? Не поверите, слона готов съесть. Догнать, поймать и загрызть прямо на ходу.

– Кирилл, ты в отличном настроении сегодня, – заметил Михальчук, – Выспаться удалось?

– Да. За завтраком расскажу, идёмте.

Сегодня Кирилл ел с большим аппетитом, что не укрылось от друзей, они-то как раз почти не ели, ждали обещанного рассказа, но Кир не торопился вводить их в курс дела, доел, отхлебнул кофе из кружки, и только тогда заговорил.

– Теперь я знаю, по чьей милости я которую ночь не сплю. Никогда не догадаетесь, – выдержал паузу и закончил, – Это Карина Земскова забавлялась.

– Карина?! – в один голос воскликнули друзья.

– Точно. Она. Никогда бы не подумал…

– Но она же… – недоумевая, пожал плечами Михальчук. – Она ж полтора года как мертва.

– Дим, вот сколько уже с нами общаешься, а до сих пор не привыкнешь, – усмехнулся Кирилл, – А, впрочем, я и сам, там, во сне так же удивился. Уж кого-кого, а Карину увидеть не ожидал.

– Она соскучилась? – не скрывая сарказма, невинно поинтересовался Глеб. – Вот как ты думаешь, Кирюх… ну мне просто интересно услышать твоё мнение, свидание с призраком адюльтером будет считаться?

– Да ну тебя, придурок, – рассмеялся Кирилл. – Она по делу приходила.

– Ну да, ну да, весь год по делу, – подключился к шутке Глеба Михальчук. – А главное, и говорила-то весь год исключительно о делах.

– Не верите, черти? Насмешничаете? – Кирилл сурово хмурился, стараясь не рассмеяться, – Господа, вы опорочили честь дамы, ох, простите, призрачной дамы, а посему я вынужден вызвать вас на дуэль. Сегодня вечером, возле гостиницы имею честь… закидать вас снежками.

На их дружный хохот оборачивались все посетители и персонал кафе. Кто-то качал головой неодобрительно, кто-то фыркал, кто-то просто наблюдал с интересом, но замечание сделать никто не отважился, да и нужды не было, смех быстро стих, трое постояльцев гостиницы склонились над столом, обсуждая что-то…

– На самом деле Карина пытается друзей из переделки вызволить, якобы кто-то из этой компании дорог ей, она, как выразилась, приглядывает за ним. Потому и пришла ко мне, не знает, кто ещё смог бы помочь. Но странно другое. Она из ночи в ночь изводила меня этим чёртовым озером, а показалась только теперь. Почему так? Почему не могла сразу явиться, объяснить, чего хочет от меня.

– Она и при жизни с приветиком была, – хмыкнул Михальчук, – Думаю, смерть не добавила ей ни остроты ума, ни логики в поступках.

– Ладно. – Кирилл поднялся из-за стола, – Об этом мы подумаем позже, может, сама пояснит, а теперь, наверное, выезжать пора.

– Обещалась снова появиться? – заговорщицки подмигнул Глеб, – Всё-таки свидание, Кирюх, ох свидание…

– Влюблённый призрак. Как это романтично, – в тон ему, мечтательно закатив глаза, вздохнул Михальчук.

Кирилл не ответил. Лучше бы не говорил ничего, теперь не оставят в покое, так и будут вспоминать ту историю, о которой он сам почти забыл. Почти. Постарался забыть. Вспоминать о Карине не хотелось. Но она сама напомнила о себе, и, со свойственной ей настойчивостью. Теперь являться будет постоянно. Она не обещала, но он и сам это понимал. Пока не выполнит обещания, не поможет её другу – не отстанет, изводить будет если не озером, так своим присутствием наверняка.

– Я за руль, – коротко бросил он. – Надо отвлечься, а ничто так не отвлекает от размышлений, как дорога.

– Ты в порядке? – спросил Глеб. Кирилл коротко кивнул, сел в свою машину, на пассажирском сиденье устроился Михальчук.

Короткий, северный день провели друзья в дороге, меняя друг друга за рулём, до места добрались, когда уже стемнело. Съехали с трассы в лес на ухоженную дорогу, ещё минута, и перед ними открылся потрясающий вид. Лес, окаймляющий почти идеальной формы овальное озеро, за деревьями угадывалась гора, подсвеченная разноцветными вспыхивающими огнями, три двухэтажных дома на берегу – и тишина вокруг, лишь бьётся о камни стремительный ручей, почему-то не замёрзший зимой.

– Как тебе? – присвистнул Кирилл, останавливая машину на парковке.

– Недурно, – отозвался со знанием дела Глеб. Он не так давно сменился с Димой и теперь дремал на пассажирском сиденье в машине Кира. – Совсем недурно… Неудивительно, что мажоры именно этот отель выбрали, тут здорово.

– Да. И название крутое. Со смыслом.

– Гляди-ка, координаты гостиницы на стене корпуса прописаны. Интересно, соответствуют ли действительности?

– Думаю да, – ответил Кирилл. – Погугли – расскажешь.

– Осталось проверить, что там с номерами, – хмыкнул Глеб, – И с рестораном.

– А ресторан мы проезжали, он на трассе, прямо перед съездом.

– Сейчас разместимся и ужинать пойдём.

– Надеюсь, пешком?

– Ну разумеется, Кирюх. Весь день в машинах, хочется пройтись.

Номера тоже оказались на уровне. Расположены они были в здании так, что окна всех номеров выходили на озеро, да ещё в каждом номере имелся балкон. Нет, конечно зимой он несколько не актуален, но вот летом… сразу захотелось проверить, а как же здесь летом. Не сговариваясь, все подумали о том, что летом непременно стоит привезти сюда семью. Расположились в двух номерах. Один номер заняли Кирилл и Глеб, второй Михальчук. Ему компании не досталось, но он был не в обиде, одному всё ж таки проще, спокойнее. Он никак не мог привыкнуть к необычным способностям Кирилла и слегка побаивался проявления этих способностей.

– Согласишься стать жертвой? – прислонившись спиной к бревенчатой стене баньки, спросил парень. Обеими руками он обнимал худенькую девчонку. Из-под её смешной шапки выбились рыжеватые прядки волос, смущаясь, девчонка прятала под длинными ресницами янтарного цвета глаза, мило краснела, отчего веснушки на носу казались ещё ярче. Она была такой несовременной, такой наивной, что раздражала его частенько, от её слепого обожания парню становилось тошно, но приходилось терпеть. Пока терпеть. Раз уж вышло так…

– В смысле?! – Она отстранилась, упёрлась ладошками в пушистых варежках ему в грудь, пытливо заглянула в глаза.

Он расхохотался, притянул её к себе, снова обнял, лишь бы не выдать себя, лишь бы не увидела раздражения на его лице. Сейчас она слепо должна доверять ему и не сомневаться в его чувстве.

– Да не о кровавой жертве речь, – довольный произведённым эффектом, принялся объяснять парень. – Все, кого мы принимаем в нашу компанию, должны проходить некий ритуал… как бы тебе объяснить попроще… Словом, раньше, когда девушка шла замуж, то есть уходила в род мужа, её оплакивали, будто на похоронах, она как бы свою прошлую незамужнюю жизнь приносила в жертву новой жизни, понимаешь?

– Это понимаю, так я вроде как замуж не собираюсь, – хихикнула девчонка и снова зарделась, рассчитывая, вероятно, не на обещание, так хоть на намёк.

– Всего лишь пример, – снова принялся объяснять парень, – Всего лишь пример. И, наверное, не очень удачный. Попробую объяснить иначе. Мы все дружим с детства, и у нас есть свои тайны, свои интересы, то есть в компанию кого попало мы не берём. Сначала проверяем человека, а потом он должен пройти ритуал.

– Как-то мудрёно всё, – усомнилась девушка, – Какие ритуалы, когда вы росли вместе? На горшках что ли кровью расписывались?

– Ох, Леська, сложно с тобой. Нет. На горшках не расписывались, ритуал был позже, когда мы увлеклись эзотерикой.

– Все?

– Нет. Ванька не увлёкся и ритуала не проходил, говорит, чепуха всё это. И Миланка. Мала ещё. Да и не с нами она, так, родители навязывают, приходится её за собой таскать.

– Я могу сейчас отказаться? – она хмурилась, пытаясь уловить в его словах подвох, что-то смущало её.

– Можешь, Леська. Конечно можешь, но тогда мы с тобой никогда не сможем быть вместе. Я буду только с той девушкой, в которой уверен, как в себе. А для этого она должна быть одной из нас.

– Мне кажется, ты чушь несешь. Что значит, одной из вас? А любовь? Не считается? – снова заглянула ему в глаза, пытаясь рассмотреть ответ, он лишь пожал плечами. – Но… хорошо. – спохватившись, решилась Олеся. Ей вдруг показалось, что он может передумать и не предложить в другой раз. – Буду воспринимать это всё как игру. Мне же не придётся подписывать договор с сатаной или продавать тому душу?

– А хотелось бы? – хитро подмигнул Игорь, стащил с её головы шапку, дурачась, растрепал волосы. – Вот интересно, за что бы ты душу продала? Расскажешь?

– Я вообще во всё это не верю. Нет никакого бога, нет никакого дьявола. Только мы. Здесь и сейчас. Точка. – Олеся забрала у парня шапку, покрутила её в руках, но надевать не стала. Ну её, не замёрзнет, на улице совсем не холодно. – Но ваш ритуал это… некое таинство, вроде принятия в братство, так ведь?

– Что-то вроде… – хитро сощурился парень.

– И если я пройду посвящение, мы с тобой сможем… стать парой по-настоящему?

– Ну разумеется.

– Тогда… – девчонка задумалась на мгновение, что-то царапнуло сознание, какая-то мелкая нестыковка, но желание быть с Игорем перевесило все сомнения. – Хорошо, Игорь. Я согласна.

– С чем?

– Я согласна стать жертвой, – улыбнулась Олеся.

А позже, когда Олеся занималась готовкой, а Игорь курил на крыльце, к нему подошла Кристина.

– Ну что, Игорёк, уломал нашу недотрогу? Согласилась?

– А то! – самодовольно заявил парень. – Конечно согласилась.

– Скорей бы уж, Игорь, – вздохнула девушка, – Не могу больше смотреть на ваши обнимашки, и в стороне находиться. Я так соскучилась…

– Кристи, это для дела, ты же знаешь. Потерпи. Сегодня вечером проведём ритуал.

– А дальше? – ей вдруг стало страшно, она поёжилась, натягивая поплотнее меховой капюшон пуховика. – Что дальше, Игорь? Вернее, не так… Как мы всё это организуем? Есть же Ванька и Милана. Они не в теме. Ваня не позволит нам… – она оборвала себя, не договорила, говорить о подобных вещах было страшно, а ещё страшнее думать о том, что им предстоит совершить. – У меня есть одна ампула снотворного, но Ванька не пьёт, как мы ему подольём?

– В сок. Всё очень просто, не усложняй.

– Но ампула одна, а их двое, – сомневалась Кристина.

– Ванька уснёт, а мы их обоих потом в доме запрём. Да Миланке и неинтересно наше общество. Сама при Ване останется. Она ж с него глаз не сводит… Влюблена как кошка, аж смотреть противно.

– Как у тебя всё просто…

– Так зачем усложнять? Проблемы будем решать по мере их поступления.

– Хорошо. Вот тебе ещё одна. Как мы потом объясним им отсутствие Леськи?

– Не заморачивайся. Это будет уже неважно. Скажем ушла. Выкрутимся.

– Боюсь я, Игорь. Очень боюсь.

– Отступишь?

Кристина вздохнула и отрицательно покачала головой. Исполнение самого заветного желания… У каждого в этой компании таковое имелось, и не ерунда какая-нибудь, желания были неисполнимые, такие, что ни за какие деньги не купить.

– Знаешь, Игорь, – Кристина собрала ладонью снег с перил, задумчиво принялась лепить из него снежок, положила его на перила, и только тогда, посмотрев на Игоря, закончила свою мысль, – Мне кажется, ты вообще не способен любить. Никого. Даже себя. Ну вот просто не способен и всё тут, а вместо сердца у тебя вот, – снова взяла снежок, покрутила пальцами, отбросила в сторону, – вот такая же ледышка.

Парень не стал отрицать, усмехнулся, выбросил в снег окурок.

– Идём, Тин, не думай сейчас о плохом, не надо. Иначе ничего не получится.

После ужина в номере отеля Кирилл долго стоял у балконной двери, не решаясь взяться за работу, все смотрел на скованное льдом озеро, на чернеющий лес, на гору, мигающую разноцветными огнями.

– Ладно, – наконец решился он, – Тянуть больше нельзя, надо посмотреть, что с ребятами. Глеб, разложи фотки на столе, я скажу, с которой начну.

Глеб кивнул, но прежде, до того, как достать папку, поставил на стол флакон с нашатырём, и термос.

– Термос? – удивился Кирилл. – Откуда?

– Ну термос-то понятно откуда, из дома, а вот кофе из ресторана. Пока ты медитировал над тарелкой, я мило пообщался с официанткой и вот… она с радостью набадяжила мне литруху кофе. Всё как надо, Кир. Гадкий сладкий кофе. Всё, как ты любишь, – со смешком закончил он, пытаясь хоть как-то поддержать друга.

– Вот уж приходится… – проворчал Кирилл в ответ, – Терпеть не могу сладкий кофе.

– Ну… может тебя это успокоит, он подслащен не сахаром, а сиропом.

– Каким хоть?

– Ореховым.

– Ничего…

Кирилл замер перед столом, выбирая фотографию.

– Давай начнем с Игоря Маркелова. Сдаётся мне, мальчик вполне папаше соответствует, такой же хам трамвайный, выскочка и… мерзавец. Это даже на внешность отпечаток наложило, посмотри, самодовольный какой.

– Согласен. Но, Кир, это нас не касается, давай к делу.

– Давай… – Кирилл сел в кресло, взял в руки протянутую Глебом фотографию. – Ну посмотрим, где парниша загулял так, что родители год найти не могут. – Он закрыл глаза, накрыл фотографию ладонью и… оказался на озере.

Только теперь это был не сон, видение. И был он не собой, а Игорем, всё, что происходило, видел его глазами.

Ночь выдалась тёмная, глухая, и только озеро кое-как подсвечивалось множеством свечей, воткнутых прямо в снег, да окно дома светилось тусклым, дрожащим светом через щели в ставнях, да от белого снега всё-таки казалось светлее – и этого было вполне достаточно, чтобы видеть всё то, что происходит вокруг. Центр озера был предварительно расчищен от снега, краской прямо на льду начерчена пентаграмма, на краю каждого луча её стояло по человеку. Подростки. Нет, не так, совсем молодые люди, едва преодолевшие двадцатилетний рубеж. В центре пентаграммы – девочка в шапке со смешными ушками, а он – самый значимый – ходит по кругу, бормочет что-то не вполне разборчиво. Сначала по-русски, потом перескочил на испанский, голос его всё набирает силу, звучит отчётливей, слова перестают быть речитативом, их теперь можно отделить друг от друга и даже выделить общий смысл. Это, если испанский понимаешь. Олеся не понимала. Ни словечка.

А читал Игорь заговор. Призыв тёмных сил, предложение обмена. Обмена жизни человеческой на исполнение желаний. Не простых желаний. Каждый из тех, кто стоял в лучах пентаграммы, пережил потерю, каждый всей душой жаждал встречи с тем, кто однажды ушёл навсегда, каждый, надеялся хоть на короткое свидание с умершим…

Лица ребят, подсвеченные огоньками свечей, зажатых в ладонях выражают всё, что угодно, но больше – ужас, растерянность, неприятие ситуации в целом. Каждому хочется просто развернуться и уйти, но, ввязавшись в ритуал, возможность отступить они потеряли, кто знает, к каким последствиям может привести трусливое бегство одного из них, и каждый сейчас настороженно наблюдает за Игорем, а тот мечется, то по кругу, то против… и, похоже, только Леське невдомёк, что за ритуал ребята затеяли, смотрит во все глаза, дурёха влюбленная, сдерживает улыбку, изо всех сил старается не рассмеяться, чтобы не подвести Игоря, откровенно любуется им. В глазах ни намёка на страх, девчонка не ждёт подвоха, верит Игорю безоговорочно, а всё происходящее воспринимает детской игрой, в конце концов, могут себе позволить взрослые люди подурачиться, ведь это нормально. Есть же праздники, Иван Купала, например, где взрослые люди тоже исполняют какие-то похожие ритуалы, гадают – подумаешь! Стоит ли принимать подобные чудачества всерьёз?

Игорь вдруг оборвал движение и остановился перед ней.

– Согласишься ли ты, Олеся, стать жертвой?

– Да, я согласна, – ответила девушка.

– Повтори целиком.

– Я согласна стать жертвой! – нарочито серьёзно отозвалась девочка и хихикнула, всё-таки не сдержавшись.

– Доверяешь ли ты мне как себе?

– Доверяю.

– Вручаешь ли ты мне свою жизнь?

– Вручаю… – с небольшой заминкой произнесла девушка.

Парень достал нож, резко провёл лезвием по своей ладони, перевернул её. Кровь закапала на лёд, Лесе, не ожидавшей подобного, показалось, что лёд зашипел, принимая в себя горячую кровь, она ойкнула, но тут же притихла, лишь вскинула на Игоря глаза, а он с лёгкой ободряющей усмешкой передал нож Артуру, стоявшему за его спиной. Тот повторил его действия, передал нож Кристине. И она тоже порезала свою ладонь, отдала нож дальше по кругу, Леся уже не видела кому именно. Нож обошёл круг, снова вернулся в руки Игоря, тот протянул нож Олесе. Она взяла… Нож как нож, ничего особенного, деревянная рукоять, стальное лезвие, по лезвию руны выбиты… Ну ладно. Раз так нужно… Олеся зажмурилась и чиркнула себя по ладони. Кровь заструилась, закапала на лёд, девушка протянул нож Игорю, замершему перед ней. Он взял, повернул нож, перехватил поудобнее, поднял на Лесю тяжёлый взгляд.

И тут будто пелена с глаз упала. Олеся поняла, что произойдёт в следующее мгновение, неуправляемая ярость буквально затопила её, девушка вскинула ладони, защищаясь, ровно в тот миг, когда он ударил.

Озеро будто взорвалось. Лёд трещал, лопался, огромные льдины вставали дыбом, меняли положение, сталкивались между собой и тогда в воздух летело ледяное крошево. Грохот стоял оглушающий, толстые льдины ломались будто щепочки и непонятно было, что за сила управляет стихийным ледоходом. Ребята с криками бросились врассыпную, Олеся упала на лёд и осталась лежать без движения, а Игорь всё стоял над ней, ошеломлённый и потерянный, он будто только что осознал, что натворил, и в мыслях своих не видел того, что происходит вокруг.

Вернулась Кристина. Схватила Игоря за руку:

– Бежим! Игорь! – и словно на буксире потащила его за собой.

Он не сопротивлялся, но шёл за ней будто сомнамбула, едва переставляя ноги, не понимая, что делает, куда идёт и зачем, а перед глазами его всё ещё лучились счастьем и доверием глаза девчонки, принесённой им в жертву…

Когда льдина под ногами начала опускаться вниз, он даже и не понял ничего, только от Кристининого визга заложило уши, обожгла ледяная вода, сомкнулась над головой, хлынула в горло…

Кирилл очнулся от резкого запаха, ударившего в нос. Он открыл глаза, отведя руку Глеба с пузырьком нашатыря в сторону, рванул ворот рубашки, будто ему нечем было дышать так, что на пол посыпались пуговицы.

– Всё, Глеб, всё! Я в порядке! Мне надо… – поднялся с кресла, шатаясь дошёл до балкона рванул дверь и вышел. Опёрся ладонями о бортик и долго смотрел вниз, пытаясь отдышаться, хватал морозный воздух будто пил, жадно и торопливо.

Глеб терпеливо ждал. Не лез с расспросами, понимая, что говорить сейчас Кирилл не в состоянии, только налил кофе в кружку, выйдя на балкон, протянул другу.

Тот помотал головой, закашлялся.

– Мерзость… Какая мерзость…

Глеб попробовал кофе.

– Да ничего вроде… Ты сам попробуй.

– Я не о кофе. Пойдём…

Подойдя к столу, Кирилл схватил фотографию Кристины, снова сел в кресло.

– Кирюх, не надо. Не сейчас… – попытался отговорить друга Глеб. Тот лишь отмахнулся, снова закрыл глаза, поместил фотографию между ладоней.

В этот раз он не потерял сознание, только кровь из носа пошла, и её долго не удавалось остановить.

Глеб ждал. Ни о чём не расспрашивал, хоть и сгорал от любопытства, понимая, что увидел Кирилл нечто такое, о чём не так-то просто говорить. А Кирилл, немного придя в себя, принялся натягивать ботинки и пуховик.

– Я ненадолго. Пройдусь, соберусь с мыслями. Упорядочу как-то… Потом расскажу.

Глеб кивнул.

А Кирилл вышел на улицу и тут же набрал номер жены.

– Привет, родная…

– Здравствуй, любимый. Что-то случилось? – встревожилась Лиза. – У тебя такой голос, будто умер кто.

– Нет, Лиз, у меня всё хорошо, – поспешно заверил жену Кирилл.

– Врешь.

– Вру, – не стал спорить он. – Я фотки смотрел. Лиз, ничего рассказывать не буду. Пока не буду. Об одном тебя попрошу. Если Маркелов узнал обо мне, то и о тебе узнает тоже. О твоём даре. Лиз, милая, родная моя, обещай мне, что ни при каких обстоятельствах ты не возьмёшь в руки эти фотографии. Обещай! Обещай, что даже не притронешься к этой… мерзости!

– Да что случилось-то, Кирюш? – голос дрогнул. Лиза с Кириллом много чего пережили вместе, но, чтобы он вот так просил её о чём-то… Нет, не припоминалось. Так просят в одном случае, когда смертельно боятся за чью-то жизнь, когда эта жизнь целиком зависит от каких-то действий или бездействия. – Кирилл, всё там страшно, да?

– Я не могу говорить… – он снова закашлялся, отдышался, снова заговорил в трубку, – Сейчас не могу говорить. Лизонька, ты просто поверь. Пожалуйста! Поверь и сделай так, как я тебя прошу. От этого…

– Зависит наша жизнь? – закончила она.

– Да. Думаю, да. Маркелову вряд ли понравится результат нашего расследования. И тогда, мы все попадём под прицел. Он очень, я бы сказал, крайне опасный человек, к тому же непорядочный, а потому, держись от него подальше. Не поддавайся на уговоры, если он вдруг начнёт тебя упрашивать, посмотреть фотографии.

– Кир, Кирюша… хотела тебе сказать при других обстоятельствах, но скажу сейчас, чтобы успокоить. Кирюш, у меня дар пропал.

– Дар пропал? Это же здорово! Теперь он не доберётся до тебя.

– Кир… – вкрадчиво промурлыкала в трубку Лиза, – Ты не понял. У меня дар пропал.

– Да понял я, понял. И очень рад этому.

– Ну дурак же! Дурак! Давай, вспоминай уже, при каких обстоятельствах у меня в прошлый раз дар пропадал?

– В смысле? – и тут его осенило. – Ты беременна, Лизка?

– Да! – рассмеялась она. – Как тебе новость?

– Отлично! Эта самая лучшая новость, какую я мог услышать! Лизонька, я так тебя люблю, родная моя…

– И я тебя, Кирюш. Очень-очень. Ты береги себя. Ты нам нужен.

– Лизонька, я знаю. И… постараюсь.

– Хорошо. Я в тебя верю. Ты сможешь.

Отключившись, Кирилл вернулся в номер. Там его ждали Глеб и Михальчук. А ещё кофе. Горячий кофе с ореховым сиропом.

– Теперь я готов выпить кофе и поговорить, – скидывая ботинки, заявил Кирилл.

– Ну так, бодрячком, – оценил Глеб.

– Вот что разговор с женой делает, – хмыкнул Дима, – Буквально возрождает из небытия. Ведь жене звонил, да?

– Ей, – кивнул Кирилл. Взял со стола фотографии Кристины и Игоря. – Эти двое мертвы. И… уберите эту гадость, – он брезгливо откинул фотки в сторону и вытер руку о джинсы, – куда подальше. Видеть их больше не хочу.

– Кир, что там случилось? Рассказывай, – нетерпеливо потребовал Глеб. – Мы и так долго ждем, куда больше? Не томи.

– Так… как бы это сказать… Короче, он – Кирилл кивнул в сторону Игоря, – И его дружки притащили девочку на озеро в качестве жертвы. И убили её. Или нет…

– Дело ясное, что дело тёмное, – проворчал Михальчук. – Кир, стоп! Давай по порядку. Ничего не понятно.

– Мне и самому пока не очень. В общем так, они собрались в это путешествие, чтобы провести какой-то ритуал. Вроде как на исполнение желаний. Не ерундовых желаний, а таких, которые не исполняются в принципе. Никогда. Потому что за гранью. Что-то вроде свиданий с теми, кого уже нет… И кто-то им наобещал исполнение подобных встреч. Но! Этот ритуал требовал обязательного жертвоприношения. Человеческого. Ну и этот козёл уготовил роль жертвы, влюблённой в него девчонке.

– Провели они ритуал?

– Провели. И девочку он – снова кивок в сторону фотографии Игоря, – ударил ножом.

– Почему сомневаешься, что он её убил? – уточнил Глеб.

– Я рассказывал, что девочка снилась мне. Так вот мне показалось, что она скорее живая.

– Но это не точно?

– Нет. Не знаю, как объяснить. Ладно… с этим разберёмся позже. Когда он ударил девочку, что-то произошло, и лёд на озере начал ломаться. Все разбежались в ужасе. Последними уходили Игорь и Кристина. Они утонули. Оба. Игорь даже не сопротивлялся, офигев от того, что сам же совершил, а девчонка боролась как бешеная. Но не справилась. Выплыть, выплыла, но из-под льда выбраться не получилось. В итоге утонули они. Оба, – повторил Кирилл. – А раненая или убитая девочка осталась лежать на льдине. Что дальше было – не знаю. Надо смотреть. Но, кажется, уже не сегодня.

– Вот так история… вот так исполнение желаний… – задумчиво отозвался Михальчук. – Ты уверен, Кир?

– Уверен. Как никогда. Я был там как бы… Игорем, потом Кристиной.... Чувствовал всё, что чувствовали они. И умирал вместе с ними. Это непросто. И ещё… Это дело не сулит нам ничего хорошего. Со всех сторон. Если бы я мог, отправил бы вас по домам.

– А мы покорно поехали бы, – насмешливо фыркнул Глеб. – Не чуди, Кирюха. Мы вместе.

– Скажет же, – пожал плечами Михальчук. – Что ещё расскажешь по делу?

– Что ещё? – Кирилл задумался, залпом допил кофе, поморщился от сладкого вкуса, походил по номеру. – Вот ещё что меня смутило! – вспомнил он. – На озере их было семеро. Пятеро в лучах пентаграммы, девочка шестая по центру, и Игорь – седьмой вёл ритуал. Двоих даже близко не наблюдалось. – Он снова подошёл к фотографиям, заметил, что две из них со стола пропали, посмотрел на остальные. – Глеб… вот эти две отложи в сторону. Их не было. Вани Захарова и Миланы Маркеловой. Больше на сегодня ничего не скажу. Давайте уже на боковую, я с ног валюсь.

А ночью ему снилась Карина. Та единственная ночь, что они провели вместе. И сон был настолько реален, что Кирилл не ощущал себя во сне. Снова была страсть, снова отключился разум и только потом, когда во сне наступило утро и он проснулся от телефонного звонка, осознал, что всё это сон.

– Хотела бы я повторить всё это… – присела на край кровати Карина. – А ты?

– А я – нет, – честно признался Кирилл. – Это не самые лучшие воспоминания в моей жизни. И… ничего личного, Карин.

– Ну вот… – обиженно протянула она, прочертив острым ногтем линию от сгиба его локтя до запястья, – Опять ты мне грубишь…

– Да блин! – вспылил Кирилл, – Тебя давно нет! Понимаешь?! Тебя! Давно! Нет! А у меня, видно, с мозгами беда, раз я с тобой беседую!

– Ну признайся, тебе ведь тогда хорошо со мной было? – она присела перед ним, сложила руки на его коленях, пристроила на них подбородок, подняла глаза.

– Хорошо, – усмехнулся Кирилл. К чему скрывать? Она и так про него всё знает. – Скажу больше, никогда и ни с кем мне так хорошо не было, а сравнивать, поверь, есть с чем…

– Да знаю, – улыбнулась она, глядя на него из-под опущенных ресниц. – Ты знатно погулял в своё время. Но для тебя важнее чувства. Так ведь?

– Так, Карина. Я люблю свою жену. Очень люблю.

– Знаю. Помню, как ты за ней в безвременье пошёл. Мало кто отважился бы.

– Дело прошлое. – Кирилл поморщился. Ворошить угли потухшего костра не хотелось. – Давай к делам нынешним. Карин, скажи, как мне найти то озеро, на котором трагедия произошла?

– Я не знаю, Кирилл. Ты сам должен.

– Да ну вот что ты заладила?! – довольно грубо отстранив девушку, он поднялся с кровати, походил по комнате, остановился возле балконной двери, обернулся. – Я хочу проснуться. Всё равно ты мне ничем не поможешь. И, Карин, знаешь что, не возвращай ты меня в ту ночь. Даже во сне вспоминать её не хочу.

– Не могу тебе этого обещать. У меня ведь тогда тоже не блажь была. Для тебя – одноразовый секс без обязательств, для меня – чувства. Я любила тебя, Кирилл. По-настоящему. И не отпустила это чувство, уйдя из жизни.

– Карин, не надо. Прошу тебя. Хватит… Дай мне проснуться.

– Как скажешь, – фыркнула она, протянув к его лицу ладонь, коснулась губ тонкими пальцами, провела ладонью по щеке, он, отзываясь на мимолётную ласку, потянулся за её рукой, поймал, поцеловал ладонь.

– Карин, прошу тебя…

…Было еще темно. Ночь или раннее утро? Скорее утро. Кирилл коснулся фитнес-браслета на руке. Так и есть семь часов. Сел на кровати. Тихо-то как… Только незамерзающий ручей под окном журчит, бьётся о камни, грохочет. Если бы не зима, вполне можно было принять его за шум дождя.

Кирилл поднялся. Спать уже не хотелось. После подобных снов уснуть сложно, они будоражат, переворачивают всё с ног на голову… Он всё ещё чувствовал на губах тепло её ладони… Карина, Карина. Глупая маленькая девочка… Вспомнилось, как нашёл её на пляже в ворохе кувшинок, как выл и рычал от безысходности, укачивая на руках её бездыханное тело, как не мог расцепить рук, чтобы медики забрали её. Он не любил её. Да, с его стороны это был одноразовый секс, как она выразилась, даже не секс – разрядка, его эта ночь вернула к жизни после исчезновения Лизы. Но след Карина оставила. Не чувства нет, но зацепила чем-то, чего уж, самому себе можно признаться, зацепила.

Дальше стало хуже. От него отвернулись все, включая родную дочь, его подозревали в убийствах, били на допросах, но того отчаяния больше не было. Возможно потому, что Карина заняла пусть и небольшое место, но заполнила собой пустоту в его жизни, сумела каким-то невероятным образом встряхнуть его, заставить двигаться и жить. Не было у них будущего, и не могло быть, но Кирилл был благодарен ей, Карина, оказавшись случайным эпизодом в его жизни, распахала её вдоль и поперёк, и продолжает это делать теперь, снова и снова заставляя вспоминать, переживать то, что связывало их…

Захотелось выйти на улицу. Кирилл натянул пуховик, сунул ноги в ботинки и вышел, пошёл к озеру. Как хорошо и легко дышится в подобных местах. Нет, не в храмах благодать искать нужно, а в таких волшебных уголках, как территория этого отеля. И Кирилл долго стоял у самой кромки замёрзшего озера, всё думал, вспоминал, буквально впитывая в себя живительный воздух раннего утра. Он ничего не рассказал вчера друзьям о разговоре с Лизой, не хотелось портить её новость той мерзостью, что пригнала их сюда, он старался даже не думать о том, что скоро снова станет отцом, поскольку есть у него неприятная миссия, и пока не разобрался со всей этой историей, о хорошем думать себе запретил. Дабы не осквернить, не сглазить. Не должно счастье соприкасаться с бедой, с подлостью человеческой и жестокостью. Так что с новостями Кирилл решил повременить. И сам старался не думать. Не только о беременности жены, о ней самой, о детях, о брате, о тех, кого любил, о тех, кто дорог. Не сейчас. Не время. Вчера даже сбросил Полинин звонок. Отправил короткую смс на вацап: «Доча, не обижайся. Я тебя люблю, но отвечать на звонки пока не буду. Так надо». Ответом был присланный грустный смайлик. Она не обижается. Она всё понимает, она замечательная.

Пусть лучше Карина занимает его мысли сейчас, ей он точно вреда не причинит.

Заскрипел снег под чьими-то ботинками, Кириллу не нужно было оборачиваться, чтобы узнать друга.

– Какое утро чудное, да, Глеб?

– Да, – со смешком подтвердил Глеб. – Релаксируешь? Спозаранку…

– Не спалось что-то.

– Опять кошмар?

– Ага. По имени Карина.

– Она и с того света тебя достаёт… И чего хотела?

– Поговорить. – Кирилл пожал плечами и выдохнул, – Не отпускает.

– За кого из тех девятерых хоть хлопочет?

– Не знаю, Глеб. Она разговаривает ребусами и шарадами. Шаг вперёд и три назад. А я не гадалка. Мне кажется, что ни о ком. Она сама по себе.

– Так о чём же вы болтали всю ночь?

– Да ни о чём. Она как киноплёнку крутила всё, что нас связывало.

– Ух ты! Эротические сны, Кирюх?

– Да, Глеб! – Кирилл разозлился и почувствовал вдруг, что сильно замёрз. – Эротические! – голос сорвался на крик, – Особенно тот, у реки. Ну ты помнишь, да?!

– Прости… – Глеб смутился. Действительно, шутки вряд ли уместны, если не забывать, чем кончилась история короткого романа-не-романа.

Кирилл не ответил. Натянул капюшон, сунул сжатые кулаки в карманы куртки, ссутулился и быстрым шагом направился к корпусу. Как бы он повёл себя, поменяйся они с Глебом местами? Наверное, так же, сыпал бы плоскими шуточками, подначивал, цеплял по случаю и без, так стоит ли обижаться? Но злость не спрашивала, заняла своё место, не давала дышать, разрушила то хрупкое спокойствие, что воцарилось в душе этим утром.

Кирилл зашёл в номер, повесил куртку на крючок, сбросил ботинки и заперся в ванной. Хотелось включить душ погорячее смыть с себя всё, что тревожит и беспокоит, лечь спать, а проснувшись, обнаружить, что нет больше никакого дара, а он отныне обычный человек, не обладающий суперинтуицией, и не видящий странных снов. Стоя перед зеркалом, Кирилл стянул свитер и увидел вместо своего отражения другое, тоже себя, но в тот день, когда встретил утро в чужой постели. Что за ерунда?! Он зажмурился, помотал головой, поплескал на лицо ледяной водички, снова посмотрел в зеркало. Выдохнул. Всё в порядке.

Постояв под душем полчаса и натянув на себя тёплый спортивный костюм, Кирилл вышел в комнату, бросил быстрый взгляд на друга и подошёл к столу, где лежали семь фотографий.

– Кир, может, завтрак сначала? – предложил Глеб. Он смотрел виновато, понимая, что глупость сморозил, пытался как-то сгладить свою оплошность.

– Нет, – отрицательно покачал головой Кир, – Сначала дело. Посмотрю… – он отодвинул в сторону две фотографии, подумав, ещё одну, над оставшимися задумался, потом решительно отобрал две фотки, – Этих посмотрю. Они вместе уходили с озера. Смотри, Глеб, Артур Васканян и Виктория Завьялова.

– С кого начнешь?

– С парня.

Кирилл устроился в кресле, положил на колени фотографию Артура, накрыл её ладонями и зажмурился. На этот раз сознания он не терял и глаза открыл довольно быстро.

– Мёртв.

– Точно? – засомневался Глеб.

– Точнее не бывает. Я только не понял, что с ним произошло.

В дверь постучали, это Михальчук пришёл уточнить, собираются ли друзья на завтрак.

– Ты вовремя, – открыв дверь, сказал Глеб. – Кирюха как раз фотки смотрит.

– Уже есть результат?

– Есть, – отозвался Кирилл. – Короче… они, как я уже говорил, уходили вдвоём. Пареньку в лоб осколок льдины прилетел, сильно рассек бровь, и он так напугался, что тащил девчонку за собой в лес, не разбирая дороги. Они довольно далеко убежали от озера, а потом… что-то ударило его в спину. Что-то такое… не знаю, как объяснить… Боли он не почувствовал, ощущение было такое, будто внутри в одно мгновение пожар случился.

– Похоже на огнестрел, – удивился Михальчук.

– Я тоже так подумал. Но кто мог стрелять? Там же никого кроме ребят не было. Лес кругом, ночь… Не суть. С деталями будем разбираться на месте. По факту парень сумел пройти несколько шагов и умер. Ещё не успев упасть.

– Всё?

– Да. Это всё, что удалось увидеть. Но он однозначно мёртв.

– Всё чудесатее и чудесатее, как говорила незабвенная Алиса, – покачал головой Глеб. – Это ж, мужики, что у нас с вами получается? Не просто ребятушки наши пропали, а целый детектив вокруг них развернулся?

– Выходит так, – согласился Михальчук. Кирилл промолчал. Только плечами пожал неопределённо. Никто им не обещал увеселительной прогулки, знали, что история пропавшей компании может иметь именно такой финал. А раз так, самим бы не влипнуть…

– Убери, – протянул Кирилл фотографию Глебу. – А мне дай фотку Вики.

– Может, всё же на завтрак сначала?

– Нет. Ещё её посмотрю и на завтрак. Чего тянуть-то?

Стоило только закрыть глаза…

…И вот они бегут прочь от озера. Впереди Артур. Он тащит Вику за руку, сжимая её кисть так сильно, что пальцы потеряли чувствительность, превратились в болевой комок. Да что пальцы! Всё тело от непомерной нагрузки одеревенело – побегай-ка по сугробам на такой скорости! Вика ничего уже не видит перед собой, только спину друга, только кровь, капающую с его лица на снег, пятнающую белизну красным. Это завораживает, Вика смотрит на кровавые кляксы на ослепительно-белом снегу, не в силах отвести глаз, спотыкается обо что-то, едва не растянувшись в снегу, попадает прямо в красную кляксу ладонью. Артур дёргает её за руку, поднимая, а она вдруг опомнилась, заголосила.

– Артур! Артур! Ну хватит уже! Я не могу больше! – взмолилась Вика и снова повалилась в сугроб.

Он рывком поднял её и с каким-то звериным рыком потащил дальше. Куда? Зачем? Ведь страшное озеро осталось далеко позади, а впереди только лес, в котором заблудиться недолго, и жилья никакого на многие версты…

– Артур! Да стой же ты!

Страшный грохот заложил уши. Парень выпустил руку девушки, пробежал ещё пару шагов и упал, а по его светло-голубому пуховику расползалось красное пятно…

Дошло не сразу, когда подползла, скуля от страха, попыталась перевернуть безвольное тело друга, светя фонариком Артуру в лицо, наткнулась взглядом на его навсегда застывший взгляд. И ведь как догадалась – не кричать, просто поднялась на ноги и бросилась в лес. Но добежала лишь до кустов, показавшихся более или менее надежными, упала, наблюдая за поляной, на которой остался лежать Артур.

Из леса выскочили четверо. Пятый остался стоять у границы поляны. Выбежали, подскочили к Артуру, мгновенно оценили ситуацию.

– Ты убил его! – один толкнул другого в грудь. – Убил! Мальчишку!

– Да какого черта он делал здесь?! Я его за зверя принял!

– За зверя?! А пару секунд подождать не мог? Чтобы он в зоне видимости появился?!

– Да не было здесь никого. Не могло быть!

– А это кто? Кто, я тебя спрашиваю?!

– Осади, – полез разнимать двоих третий, – Мы все слышали, что кто-то ломится через лес, кто бы подумать мог. Лес, темнота. Случайность…

– Случайность?!

– Да! Мы все на мушке его держали. Сереге не повезло, поторопился с выстрелом. Всё! Так бывает! Давайте лучше думать, что дальше делать.

– Откуда он мог взяться? – задумчиво пробубнил четвёртый, настороженно оглядываясь и подсвечивая поляну фонарём. – Паренек не один здесь был… Следы.

– И что делать теперь?

– Искать того, кто был с ним. Судя по следам – девчонка. Размер ноги маленький совсем… Она свидетель.

– Что? – развел руками первый, – И её тоже?.. – истерично взвизгнул он. Я в эти игры не играю!

– У нас выбор есть? Ты присесть за него хочешь?! Повторюсь для особо одарённых: девчонка – свидетель! Она всё видела. Сами подумайте… леса опасные здесь. Сгинули и сгинули. Никто их даже искать не станет!

При этих словах Вика вжалась в сугроб с головой, благо пуховик белый, не так заметно, и тихонько заскулила, не в силах сдерживаться. Она не видела, как пятый, тот, кто так и не вышел на поляну, потихонечку растворился в тёмном лесу. Бежать. Только бежать. Они её на раз по следам найдут, вот только решат, что делать с телом Артура, а потом и за неё примутся. Бежать…

И она сорвалась. Взвилась в прыжке, кинулась напролом через лес. А за ней четверо мужиков. Ох не справится, не убежит… Но летела стрелой, ни разу в потёмках не запнувшись, ни разу не упав, выскочила из-под высоких деревьев на полянку с хилым березняком, понеслась напрямик и провалилась в болото по пояс.

Болото? Настоящее болото? Топь?! Зимой?! Вика забилась в панике, всё сильнее увязая в топкой жиже.

Всё. Это конец. К болоту выбежали мужики. Вика, пока барахталась, умудрилась как-то развернуться, и теперь видела их, замерших в каких-то десяти шагах… Вот один вскинул ружьё, второй протянул руку, опустил ствол вниз. «Неужели помогут?! Ведь не поздно ещё…»

– Не стоит тратить патрон, – покачал головой мужик. – Ей и так не выбраться. Уходим.

Они развернулись и пошли друг за другом обратно в лес. Не оборачиваясь, будто и не погибал за их спинами человек, а девушка погружалась всё глубже и глубже в трясину, шепча проклятья им в спины, и… сдаваясь.

Кирилл открыл глаза, опираясь на подлокотник, тяжело поднялся с кресла и упал обратно – так сильно закружилась голова.

– Кир? – Глеб оказался рядом. – Ты в порядке? Нашатырь?

– Не надо, – с усилием ответил Кирилл. – Сейчас всё пройдёт.

– Её тоже больше нет?

– Да. Её тоже. Как же это всё… Парня действительно застрелили. Случайно, правда, приняли за зверя на охоте, а вот с девочкой всё сложнее. Она – свидетель, соответственно, может всех сдать, значит, что?

– Её тоже? – качнул головой Михальчук.

– Нет. Не так. Она убегала. Догнав, не пожалели бы, но всё случилось иначе. Страшнее. Девочка попала в болото. Какое нахрен болото зимой?! Они что, не замерзают?!

– Замерзают. Но далеко не все. В Карелии есть болота, которые не замерзают даже в самые лютые морозы, а какие сейчас зимы-то?

– Ладно, не о том речь. Они догнали её, когда девочка уже по грудь ушла в трясину. Стояли, смотрели, и даже попытки не сделали помочь! Один пристрелить хотел, видать, чтоб не мучилась, второй не дал, что, говорит, патрон на неё тратить? Как-то так…

– Утонула? – уточнил Глеб.

– Да. Неужели все они… неужели всё зря и нам никого не удастся спасти?!

– Ты надеялся, Кир? – Глеб качнул головой. – Я уверен, что все они погибли. Иначе бы не затерялись следы.

– Я поддерживаю, – согласился с Глебом Михальчук. – Будь кто из них живой, непременно дал бы знать о себе. Год прошёл всё-таки. Считаю, что надежды найти кого-то живым нет.

– А я вот верю! – Кирилл вскочил с кресла, нервно заходил по комнате. – Мы не все фотки ещё просмотрели, а значит…

– Ничего это не значит, Кир! – запальчиво возразил Глеб. – Совсем ничего не значит. Включи логику, в конце концов!

– Нет, Глеб, нет. Ситуации бывают разные. Если ребята не объявились, это вовсе не значит, что все они мертвы. Ведь просила же меня Карина за кого-то? Просила! И девочка эта… Я не понимаю, что с ней не так, но она однозначно не разделила судьбу этих… – он кивком указал на конверт с просмотренными фотографиями.

– И что это может значить? – спросил Михальчук.

– Да всё что угодно! Ну я не знаю, могу пока только предположить… Кома, например. Ну как вариант. Вспомните, как мы Лизку спасали! Там что-то похожее. Но скорее всего, девчонка жива. А раз так… Да будь она единственной, кто выжил, мы попытаемся найти её. Я всё сделаю для этого!

– Кир, так ты же сам говорил, что Игорь Маркелов её ножом ударил, – напомнил Глеб.

– Ударил! И что с того? Он мог ранить её, не убить! Короче, чего мы спорим? – отчаялся объяснить друзьям свою точку зрения Кирилл. – Айда на завтрак, а после разрешим наш спор, посмотрю ещё фотографии.

Но не успели они выйти из дома, у Кирилла зазвонил телефон.

– Блин! Маркелов… – с досадой проворчал Кирилл. – И чего ему не спится с утра пораньше?

– Соскучился? – предположил Глеб.

– Хочет совет дать? – выдвинул свою версию Михальчук.

– Получить скорее… и не то, чтобы хочет… – хмыкнул Кирилл, и ответил на звонок, поставив телефон на громкую связь – слушаю вас внимательно, Илья Леонидович.

– Доброе утро, для начала, Кирилл Викторович.

– А оно доброе? Ну пусть… Доброе утро, Илья Леонидович! – дурашливо исправился он, – Что вы имеете нам сказать этим чудесным утром?

– Не ёрничайте. Не люблю. Звоню осведомится, как продвигается расследование?

– Расследование чего? Мы вроде на поиски подрядились.

– Хорошо. Поиски как продвигаются? – сухо поправился Маркелов.

– Илья Леонидович, напомните, до нас ребят сколько искали? Год? А мы за два дня должны уложиться? Я сейчас правильно вас понял?

– Я хочу знать, что вы предпринимаете для поиска детей. У вас же способности какие-то есть. Мне вас рекомендовали, как специалиста в поиске.

– Слух о моих способностях сильно преувеличен, о чём я уведомил вас ещё в первую встречу. Мы согласились на поиски, да, но не гарантировали результат, а уж тем более не брали на себя обязательства, докладывать вам о каждом пройденном километре.

– Не нужно мне хамить, Кирилл Викторович. – он еле сдерживался. Чувствовалось, как его раздражает собеседник, как тяготит этот разговор, да и вся ситуация в целом.

– Да бог с вами, вежливость – моё второе имя, – провоцируя, хмыкнул в трубку Кирилл. – Когда будет, что сообщить, если будет, я непременно свяжусь с вами, а названивать мне ежедневно нет необходимости.

– Я не закончил! – с нажимом прорычал в трубку взбешённый оппонент, – Звонить буду столько, сколько сочту нужным, и когда сочту нужным, и ты… Вы, Кирилл Викторович, – поправился он и тут же сорвался снова, – Будешь мне отвечать. И давать отчёт. И держать меня в курсе.

– Ну-ну… – усмехнулся Кирилл, подмигнув друзьям, – А что мне мешает сбросить звонок? Вы забываетесь, Илья Леонидович. Я не являюсь вашим подчинённым, я и мои друзья любезно согласились оказать вам посильную помощь в поиске пропавших ребят, не более того. Я не говорю о благодарности, что вы, это не о вас, но тон сменить на более человечный, всё же посоветую.

– Да как ты…

– Я сейчас просто сброшу звонок…

– Ещё один вопрос… Кирилл Викторович, а ваша жена – Лиза, тоже обладает даром?

Кирилл подозревал, что и до Лизы Маркелов докопается, а потому не задержался с ответом.

– Здесь надо говорить в прошедшем времени, Илья Леонидович. Обладала, да. Но это в прошлом. Лиза потеряла свой дар, когда была беременна, и я очень рад этому событию, а ещё тому, что источник, сливающий вам информацию, не из моего ближнего круга. Иначе бы он знал, как обстоят дела на данный момент. И вот ещё что… Вы попросили нас взяться за поиски. Мы взялись. У меня тоже просьба. Держитесь подальше от наших семей, в противном случае, мы вынуждены будем оставить поиски и вернуться, дабы защитить близких.

– Да ты!… – Маркелов задохнулся от возмущения. Никто не позволял себе разговаривать с ним в подобном тоне.

– И вам хорошего дня, Илья Леонидович.

Кирилл сбросил звонок.

– Как вам это нравится? Мужик, не в себе, походу.

Шумно обсуждая звонок Маркелова, друзья отправились в ресторан. Вернее, обсуждали Глеб с Димой, Кирилл шёл чуть впереди друзей, сунув в карманы куртки стиснутые кулаки, и молчал, думая о чём-то. А когда почти дошли, остановился, повернулся к друзьям и решил поделиться мыслями.

– Хуже всего знаете что? – спросил он, глядя то на одного, то на другого. – Если все ребята погибли, мы не сможем этого доказать. Двое утонули в озере, девочка утонула в болоте, а болото своих жертв не отдаёт никогда, парня застрелили, и, думаю, замели следы, спрятав тело, ну скажем… в том же болоте. С остальными может быть та же история. И это всё. Понимаете, да? Только мои слова. Мои видения и ничего больше! И как вы думаете, кто окажется крайним? Те, кто искал ребят до нас? Да ни фига! Маркелов уже обозначил свою позицию. И тогда… – Кирилл замолчал.

– Тогда нам придётся спешно собирать манатки и валить из родного города, – закончил за него Михальчук. – Ты, Кирюх, раньше времени-то не паникуй, всё образуется.

– Мы ж и не в такие переделки попадали, – добавил Глеб.

– А ради чего? Вот скажите, наш интерес во всём этом какой? Ладно, со мной всё ясно, мне сны спокойно жить не давали. А вам?

– А мы туда, куда и ты, – пожал плечами Глеб. – Пошли завтракать, Кир. Не загоняйся. Мы такая сила… Куда там Маркелову.

– Это вот ты так пошутил, да?

– Почти. Ну вспомни, Кирюх, раньше тоже ситуации были патовые, казалось всё, нет выхода, а он потом как-то своевременно находился.

– Не рановато ли отчаялся? – поддержал Глеба Дима. – Мы ж ещё на место не прибыли, и фотки ты не все видел. Давай ка сейчас действительно, просто позавтракаем, даже тему поисков поднимать не будем. А проблемы… будем решать по мере их поступления. Я ещё и так скажу, это исходя из моего ментовского опыта, если есть преступление, а в нашем случае оно есть, значит наверняка найдутся и улики.

– Следак дело говорит, – кивнул Глеб, поддерживая. – Я с Димкой целиком и полностью согласен. Раскрутим мы это дело, Кир. Вот увидишь, так или иначе, раскрутим.

Аппетита не было, Кирилл лениво возил по тарелке остывающую овсяную кашу, смотрел в окно и будто не видел ничего за ним. О чём думал?

– Кирилл! – не выдержал Глеб, – Ну в конце концов! Сколько можно?! Нам ещё столько дел предстоит, а ты с похоронным видом ходишь! Не ешь, не спишь, только над фотографиями шаманишь! Вот скажи, ты какую цель поездки преследуешь? Ты намереваешься разобраться в том, что произошло здесь год назад или себе дорогу на кладбище прокладываешь?!

– Глеб… – одернул его Дима. – Нам ещё внутренних разборок не хватало!

– Да при чём здесь разборки?! Ты на него посмотри! – бушевал Троицкий, – Выглядит так… Что пожалеть хочется. Обнять и плакать.

Кирилл поморщился, но не ответил, понимая, что Глеб провоцирует его, пытается расшевелить хоть таким способом. Он и сам всё понимал, но сделать ничего не мог, не получалось. И настроение скакало с агрессии на апатию. Объяснить перепады настроения Кирилл не мог, а посему и говорить о них не стоило, как объяснить то, чего сам понять не можешь? Он примирительно поднял руки:

– Ладно, сдаюсь. Съем я эту чёртову кашу, и даже кофе выпью, если вы настаиваете.

Глеб пододвинул к нему тарелку, поставил локти на стол, положил на руки подбородок, будто строгая мамочка, над своим чадом, накормить которого задача не из лёгких.

– Вот и прекрасно. А к каше ещё пару бутербродиков заточи, иначе из-за стола не выпущу.

Он не узнавал друга. Что-то с ним происходило, это тревожило Глеба, он осознавал – надо торопиться. Кирилл долго не выдержит. Он сильный, но не железный. Да и не о физической силе идёт речь, Глеб понимал, вся эта история тянет жизненные силы из друга, не отпускает, тащит куда-то заставляет двигаться, а если назад повернуть… убьёт непременно. Отступить значит погибнуть.

– Кирилл, тебе отдохнуть надо. Завтра с утра снова в путь двинемся, нам ещё долгая дорога предстоит.

Кирилл кивнул, соглашаясь, снова застыл над тарелкой.

– Кирилл, ешь давай, и это… не смотри сегодня больше фотографии.

Кирилл отрицательно качнул головой, не соглашаясь.

– Сделай перерыв, тебе реально отдохнуть надо. А то мы не только никого не найдём, так и тебя потеряем.

Кирилл поморщился, отмахнулся.

– Лизка в опасности, – вдруг неожиданно выдал он. – Она в опасности, а я её защитить не могу, потому как, если вернусь, или хотя бы попытаюсь, ей точно… плохо будет. Пока мы тут копошимся, разыскивая вчерашний день, ей ничего не угрожает, а остановимся – что угодно может произойти.

– Ты уверен? – насторожился Михальчук.

– Уверен.

– Откуда опасность? От Маркелова?

– От него.

– Какого характера? – с профессиональной въедливостью допытывался Дима.

– Пока не знаю. Но это такой гад гадский, что от него всего можно ожидать. Так что, мужики, возвращаемся в номер, и я снова берусь за фотки. А знаете, что самое страшное? То, что о его сыне я уже всё знаю. Наверняка знаю, что он мёртв, наверняка знаю, что он подлец. Но этот ждёт от нас совсем другого результата.

– Мы попали, да? – Глеб хмыкнул, поскрёб пятернёй затылок. – Да чего уж… Так и есть.

– Нет, ребят, вы не правы, – вмешался Михальчук. – Каким бы он ни был, но разум-то имеет. Должен понимать, что к гибели его детей отношения мы никак иметь не можем!

– Да какая ему разница? Страшные вести принесём мы. Доказательств не будет. Он не поверит. Просто не поверит. А раз так… ну сами понимаете, да? Пошли в номер. Я допил кофе.

– И не поел толком, – буркнул Глеб.

– Потом поем. Или не поем. Как получится, – в тон ему ответил Кирилл. – Не ворчи, Глебка, ну не могу я есть, не лезет. Вот если кого живого найду, обещаю пообедать. Съем и первое, и второе, и третье.

– А компот? – хохотнул Дима, вспомнив фразу из старого фильма.

– И компот! – серьёзно ответил Кирилл.

А потом он смотрел очередную фотку, и, открыв глаза, лишь покачал головой.

– Неужели и этот мёртв? – ужаснулся Глеб.

– Да. И этот. Никита Барышев тоже мёртв. Он… вышел из леса на дорогу к машинам и наткнулся на этих… охотников. Они его тоже убили.

– Зачем?!

– Следы заметают, – сделал вывод Михальчук. – Нет тел, нет свидетелей, нет улик, а значит, преступления тоже нет. А оставь они мальчишку в живых, наверняка сдаст их с потрохами, к тому же, очевидно, что он один из компании, следовательно, не может не озадачиться пропажей друзей. Пойдёт в полицию, заявит…

– А егерь? Я же так понимаю из Кирюхиного рассказа, с охотниками егерь был.

– Он в лес ушёл, ещё тогда, когда случайно Артура застрелили, – напомнил Кирилл. – Его точно не найдут.

– Кирилл, а по какому принципу ты фотографии выбираешь? – спросил Дима.

– Сначала решил смотреть тех, кто в ритуале участвовал. Остался Слава Паньшин. Дай мне его фотографию, посмотрю.

Михальчук протянул Кириллу фотографию. Тот снова устроился в кресле, привычно накрыл фотку ладонями.

Лес. Ночной лес. Но видимость неплохая, от снега светло, а толку-то? Совсем скоро Славка понял, что заблудился. Петлял, петлял, убегая не пойми от чего, и вот… заблудился. От кого убегал? От чего? Теперь он и сам ответить не смог бы, но что-то гнало его вперёд, что-то большее, чем просто страх. Ужас, животная безотчётная паника. Казалось бы, в дом надо бежать, там прятаться, так нет же, все, кто был на озере, почему-то врассыпную кинулись в лес. Почему врассыпную? Почему в лес? Вопрос. Ведь знали же, в незнакомом лесу всё, что угодно случиться может, не могли этого не понимать, это же простая истина, знакомая всем и каждому. Надо спасаться – ищи убежище. Ну а какое убежище в зимнем ночном лесу? Незнакомом лесу. Правильно, сомнительное. И теперь Славка брёл по лесу, пытаясь отыскать собственные следы и не понимал, как вернуться, в какую сторону ему идти.

Кричать? Звать на помощь? Страшно. Страшно обнаружиться себя, мало ли что таит в себе этот притихший лес, но ещё страшнее, брести по бездорожью, проваливаясь в глубокий снег и думать, что каждый шаг может оказаться последним.

И он кричал. Звал на помощь, но голос, отражаясь от сосен, будто осыпался на снег. Да и кто его услышит в глухом лесу? Медведь разве что проснётся в берлоге, да вылезет посмотреть, кто отважился разбудить его. Или вовсе какое-нибудь древнее зло проснётся, а что? Карелия – место загадочное, богатое мистическими историями. А, впрочем, какая разница, медведь или древнее зло, итог-то один…

Славка начал замерзать. Поскольку ночная прогулка по лесу не была запланирована, одет он был относительно легко, даже перчаток при себе не имелось. Руки и замёрзли в первую очередь. И уши ещё. Он тёр замёрзшие уши замёрзшими руками, пытался согреть ладони дыханием, но как-то не очень помогало. Спрятал ладони в рукавах пуховика, но и это особо не согревало, пальцы уже потеряли чувствительность. Сразу надо было догадаться, но сначала не до того было…

Морозец всё крепчал. У Славки начали замерзать ноги. Сколько он уже блуждает по лесу? Час? Два? Часы он тоже не взял на озеро, так же, как и мобильник. Эх… Знать бы, что всё так повернётся…

Снова перед глазами закрутились сцены ритуала. Вот идёт по кругу нож… Вот с ладоней капает на лёд кровь… Вот Игорь занёс нож над Леськой… Да неужто ударит?! Славка до последнего надеялся, что весь этот ритуал с жертвоприношением ничто иное, как игра. Да что там надеялся! Он мысли не допускал, что друзья решили принести в жертву живого человека, Игорь убеждал его, что достаточно нескольких капель крови от каждого, это и будет добровольной жертвой. А как увидел… Паника затопила разум ещё до того, как лёд на озере ломаться начал. И бежать Славка кинулся, скорее всего за миг до того. Но почему в лес? Почему не на помощь Олесе? Он задавал себе эти вопросы и сам не мог ответить на них. Наверное, из-за шока. Он один не понимал, что происходит на озере на самом деле? Остальные как же? Давали себе отчёт в том, что совершают убийство? Немыслимо!

Шатаясь от усталости, спотыкаясь, тихонько подвывая от ужаса, Славка брёл по лесу. Теперь ему не было страшно за себя, он пытался понять, что же случилось на озере. Так мерзко на душе никогда ещё не было. Как же теперь, после того, что совершили, они друг другу в глаза смотреть будут? Неужели будут так же, как и раньше, спокойно есть, пить, смеяться, подначивать друг друга – вот так, просто, будто ничего не произошло?! Нет… Он точно не сможет. Вот найдёт дорогу к дому, соберёт вещи и уедет. И никогда больше, ни с кем из… бывших друзей встречаться не станет.

А память? Как быть с ней? Друзей можно вычеркнуть из жизни, а с памятью что делать? Она не подведёт и не предаст, на всю жизнь с ним останется. Не, ну может к старости Альцгеймер от воспоминаний избавит, так ведь до старости ещё дожить надо.

– Чёрт! Чёрт! Чёрт! – в ярости, пришедшей на смену панике и растерянности, Славка молотил кулаками по ни в чём неповинной сосне, впрочем, ей было всё равно, чего не скажешь о Славкиных суставах, разбитых в кровь. Но парень не замечал этого, выплёскивая свою ярость на дерево. Он кричал, махал кулаками до тех пор, пока не закончились силы и не сорвался голос, после повалился на снег и затих, только плакал тихонько. Здесь в лесу можно. Здесь никто не увидит его слёз, не засмеёт… А если бы и засмеяли, не всё ли равно? Уже не имеет значения.

Что-то мелькнуло среди деревьев. Как всполох костра, что-то огненно-рыжее. Показалось, наверное. Но тем не менее Славка проследил взглядом за вспышкой.

– Да ну! Не может быть… – пробормотал он, а из-за дерева, смешно переступая лапами по снегу, на него смотрела лиса.

Славка замер, не зная, как реагировать. Лиса вышла из-за дерева, села напротив, стукнула по снегу роскошным хвостом, тявкнула что-то, показав Славке острые зубы.

– Ну привет, красавица, – усмехнулся парень, отметив про себя, что совсем не боится зверя. – Нападать будешь? Или так, пообщаться пришла?

Лисица припала на передние лапы, зарылась в снег мордочкой, отряхнулась, отбежала чуть в сторону, повернулась к Славке. Затявкала что-то, застрекотала. Потом повторила манёвр. И ещё раз. Славку осенило. Дикий зверь зовёт его за собой. Он, не размышляя, поднялся из сугроба и пошёл за лисой, доверившись ей. Шли минут пятнадцать, а потом лиса вдруг метнулась в сторону и исчезла в кустах, а перед собой Слава увидел озеро и льдины, плавающие по поверхности, и чёрную воду, и пар, поднимающийся от воды, а на одной из льдин, буквально в двух шагах от берега, что-то тёмное. Осознание пришло ещё до того, как он сумел разглядеть человеческое тело, свернувшееся калачиком, а ещё раньше он бросился бежать к озеру, и в воду, и, задыхаясь от невыносимого холода, тащил к себе огромную льдину, на которой лежала Олеся.

Кирилл распахнул глаза и, задыхаясь, потянулся за стаканом воды, стоящим на столе, опрокинул его, не удержав, и повалился с кресла, теряя сознание. Опять пришёл в себя от резкого запаха нашатыря, дёрнулся в сторону.

– Всё, всё, уберите это…

– Ну и напугал ты нас, Кирюха! – помогая другу подняться с пола, сетовал Глеб. – Нельзя же так в самом деле!

– Чего распричитался? В порядке я… – невнятно ответил Кирилл. – Кофе налей.

Михальчук уже протягивал ему кружку с горячим кофе.

– Держи.

Кирилл поблагодарил кивком, глотнул, второй раз, допил почти залпом, обжигая гортань, выдохнул, посмотрел затуманенным взглядом на друзей.

– Живой он.

– Точно, Кирюх? Ты уверен?

– Уверен. Где сейчас не знаю. Но из той передряги живым ушел и сейчас жив. Я это точно знаю. Он тоже был на ритуале, но не думал, что девчонку в жертву приносить будут, иначе бы не согласился. Потом тоже в лес рванул. От ужаса. Заблудился. А из леса… не поверите, его лиса вывела.

– Да ну?!

– Правда, лиса?

– Ну да. Сам бы не вышел.

– То, что он живой это здорово, – подвёл итог Глеб. – Есть свидетель всего происходящего.

– Найти бы его ещё, этого свидетеля, – не разделил его радости Дима.

– Найдём. Главное, жив. Хоть кто-то. Кир, у нас осталось три фотографии, но сейчас я тебе не позволю их смотреть. Тебе восстановиться нужно.

– Да я и сам не смогу сейчас. Я бы поспал…

– Ложись, конечно. Мы уйдём, не будем тебе мешать.

Кирилл лёг и провалился в сон. Ну, как и следовало ожидать, перед ним моментально возникла Карина.

– Привет, Кирюша. Так тебя называет Лиза? Да? Так? Кирюша… так ласково…

Она смеялась, закрывая ладошками лицо. На ней был спортивный костюм, капюшон накинут на голову и стояла она на пирсе того самого озера перед гостиницей. И он стоял перед ней. Тоже в спортивном костюме, тоже с капюшоном на голове.

– Так называет, – прищурившись, подтвердил он. – Карин, это уже не смешно. Стоит мне заснуть, я снова оказываюсь рядом с тобой.

– Чем плохо? – она отвернулась от него, подошла к самому краю мостков, замерла, стоя на краю. – Ты себя боишься или меня? Но я не угрожаю больше твоей семье. Меня вообще больше нет. И эти встречи с тобой – единственное, что мне доступно. Но! – она резко обернулась, и он дёрнулся вперёд, показалось, что ещё мгновение и сорвётся, а он ещё может успеть, подхватить, не дать упасть. Ведь не успел же однажды, не успел… – Сегодня, – с улыбкой продолжала девушка, балансируя на самом краю пирса, – Я пришла помочь тебе.

– Чем ты можешь мне помочь? – заинтересовался Кирилл. – подскажешь, где искать выжившего Славу Паньшина?