Читать онлайн Герои картин. Жизнь и судьба моделей с известных полотен

В. А. Серов «Девочка с персиками»

На картине изображена дочка известнейшего предпринимателя, коллекционера и мецената – Саввы Мамонтова. Валентин Серов был другом семьи и часто гостил в усадьбе Абрамцево, где собирались знаменитые художники, музыканты, актеры, литераторы того времени.

В. А. Серов «Девочка с персиками», 1887 год. Государственная Третьяковская галерея

Вера Мамонтова в детстве

Именно в Абрамцево художник увидел одиннадцатилетнюю Веру, сидящую за столом в гостиной. Она была румяна, как спелые персики на столе, и непосредственна, как олицетворение детства. Серова так вдохновил этот образ, что он тут же захотел написать картину. Юная барышня быстро согласилась, но еще не догадывалась, что ей предстоит почти целую вечность просидеть в неподвижной позе, пока Серов будет добиваться «идеальной свежести цвета», которую так легко увидеть глазами, но невероятно сложно передать с помощью кисти и красок. Но имеет ли это значение, если в итоге будет создана одна из самых знаменитых картин русской живописи двадцатого века?

Завершив кропотливую работу над портретом, Серов подарил его семье Мамонтовых, и он долгие годы украшал стены той самой гостиной, в которой был написан. Потому что, увы, не произвел особого впечатления на публику: в России конца девятнадцатого века стиль импрессионизма только появлялся и считался чем-то странным и непонятным.

Елизавета Мамонтова с дочерьми Александрой (слева) и Верой (справа), 1884 год

Ну а теперь давайте окунемся в судьбу Верочки, которая, несмотря на обеспеченную и любящую семью, в которой девочка родилась, сложилась не очень радужно.

Вера была четвертым из пяти детей Мамонтовых, первой девочкой. Отец семейства, Савва, выбирал имя каждого ребенка очень любопытным способом, соответственно порядку букв в своем имени: Сергей, Андрей, Всеволод, Вера, Александра.

Когда Вера Мамонтова стала старше, то вместе с матерью начала заниматься общественной работой. Вместе они многое сделали для появления школ и мастерских, где могли учиться и работать крестьянские дети из окрестных сел. В то же время Вера занимается творчеством, историей и литературой. А однажды на курсах знакомится с Софьей Самариной, чей брат, Александр, без памяти в нее влюбляется.

Вера Мамонтова и Александр Самарин

Вера Самарина с матерью Лизаветой Мамонтовой

Казалось бы, счастье близко – но нет. Их союз не благословляет отец Самарина. Для него было немыслимо связывать узами брака древний дворянский род Самариных с купеческим Мамонтовых. Другое дело – с княжеским родом Волконских, Голицыных, Трубецких, Оболенских, вот была бы партия сыну.

Несколько лет попытки уговорить отца заканчивались неудачно. И лишь после его смерти Александр Самарин делает повторное предложение руки и сердца Вере Мамонтовой. Она, конечно же, соглашается.

В 1903 году их венчают в храме Бориса и Глеба на Арбате, на месте которого сейчас стоит часовня. За первые четыре года совместной жизни у Самариных родилось трое детей: Юрий, Елизавета и Сергей. Но длилась идиллия, к сожалению, недолго.

Александр Самарин с дочерью Елизаветой во время ссылки в Якутии, 1928 год

В 1907 году семья Самариных направлялась в усадьбу Абрамцево, чтобы там отметить Рождество. Именно в эти судьбоносные дни Веру свалила с ног пневмония, и встать она уже не смогла. На тридцать третьем году жизни она скончалась.

Ее похоронили под Рождество возле церкви Спаса Нерукотворного Образа в Абрамцево, которая была построена по проекту Виктора Васнецова. Молодой вдовец и многодетный отец Александр Самарин проживет еще долго, но так и не забудет свою единственную любовь, не женится и посвятит себя детям. В память о Вере он построит Троицкий храм недалеко от Павловского Посада.

В 1918 году Самарин попадет в колесо репрессий. Это будет лишь начало череды арестов и заключений, последовавших в течение следующих десятилетий. Но они не сломят Александра, он продолжит работать, заниматься просветительской деятельностью, преподавать, писать доклады и сочинения.

М. З. Шагал «Над городом»

Это одна из величайших работ Марка Шагала, на которой он изобразил себя и свою музу Беллу, счастливо парящих над городом Витебском. Почему же они так счастливы? Дело в том, что им пришлось многое преодолеть, чтобы быть вместе.

Бася Рейза Розенфельд – так звучит имя Беллы, данное ей при рождении, – родилась в Витебске в 1895 году. Ее еврейская семья была достаточно обеспечена, отцом Баси был ювелир Шмуль-Ноах, попечитель витебской Талмуд-торы. Девушка любила учиться, что позволило ей без труда поступить в женскую гимназию, выучить французский, немецкий и русский языки. В 1909 году она поступает на историко-философский факультет Московских высших женских курсов. Этот год станет для Баси поворотным – летом она познакомится со своим будущим мужем.

М. З. Шагал «Над городом», 1918 год, Государственная Третьяковская галерея

Бася Рейза Розенфельд

Марк Шагал, 1925 год

Марк Шагал родился на восемь лет раньше Беллы, также в еврейской семье в Витебской губернии. Его отец был приказчиком, управляющим купеческой лавкой. Получив классическое еврейское образование, Марк в 1906 году отправляется в Санкт-Петербург. Его мечтой было учиться изобразительному искусству. В Санкт-Петербурге он знакомится с Теей Брахман – подругой Беллы – и летом 1909 года приезжает погостить домой. Таким образом через общую знакомую он и встречается с Беллой.

С первого взгляда между ними разгорелась любовь. Они объявили себя женихом и невестой, но отец девушки был против: материальное положение Марка не соответствовало его пожеланиям. К тому же творчество Шагала он считал очень своеобразным и странным.

Марк и Белла Шагал

Время шло, Шагал учился живописи сначала в Санкт-Петербурге, а потом в Париже. Белла тоже продолжила обучение. Но серд-цу не прикажешь – долгие годы учебы они переписывались и в 1915 году, спустя шесть лет после знакомства, сыграли свадьбу. Через год у Марка и Беллы рождается единственная дочь – Ида. Белла отказывается от сценической карьеры, на годы забывает о литературе и посвящает себя мужу и дочери.

После революции Шагалам так и не удалось найти в России хорошее место для работы и тихой семейной жизни. Как и многие другие, они решили поискать приют в Европе. В 1922 году семья переезжает в Берлин, а в 1923 году – в Париж. В Европе Бася меняет имя и становится Беллой.

Казалось, что они нашли покой, о котором давно мечтали. Но с приходом к власти нового тоталитарного режима все начинает рушиться. В Мюнхене на выставке «Дегенеративное искусство» были представлены примеры авангардного искусства, которое представлялось «еврейско-большевистским», антигерманским, а потому опасным для нации. Там выставлялись и картины Шагала. Марка и Беллу арестовывают в 1941 году, но им чудом удается освободиться и бежать из оккупированной Франции в США, избежав трагической участи многих евреев.

В Америке Шагал работает в мастерской сына Матисса. А в августе 1944 года, когда приходит весть об освобождении Парижа, неожиданно заболевает Белла. Позже Марк вспоминал, что, когда ее привезли в больницу, ей отказали в лечении как еврейке. Тогда их дочь Ида раздобыла необходимое лекарство, но было слишком поздно.

В 1944 году Белла Шагал умирает. На 30-й день Комитет еврейских писателей, художников и ученых устраивает в Карнеги-холле вечер, посвященный ее памяти, где собирается более двухсот человек.

Шагал очень болезненно воспринял смерть жены и музы. Всю жизнь корил себя за медлительность, почти год не брал в руки кистей, убрал все картины. По словам современников, многие годы он отказывался говорить о Белле как об умершей. У него были отношения с другими женщинами после смерти жены, но единственной музой оставалась именно она.

А вы замечали, что на картине «Над городом» есть одна пикантная деталь? Мужчина, справляющий нужду у забора. Такое вот многообразие жизни – кто-то влюблен и парит от чувств, а у кого-то более приземленные проблемы.

М. З. Шагал «Над городом», фрагмент, Государственная Третьяковская галерея

К. П. Брюллов «Всадница»

Мало кто знает, но это – портрет воспитанниц графини Юлии Самойловой – Джованины и Амацилии. Долгое время, несмотря на очевидное сходство девушки с другими портретами Джованины, считалось, что на картине изображена сама графиня Самойлова. И только благодаря записям автора, Карла Брюллова, в которых он называет картину «Жованин на лошади», удалось установить истину.

К. П. Брюллов «Всадница», 1832 год, Государственная Третьяковская галерея

Б. Ш. Митуар «Юлия Павловна Самойлова», 1825 год, Государственный Эрмитаж

Картина была написана в 1832 году по заказу графини Самойловой, происходившей из рода Скавронских, бывших в родстве с императрицей Екатериной I. Графиня была богатейшей женщиной России начала XIX века. После развода со своим первым мужем, графом Николаем Самойловым, Юлия уезжает в Италию и перевозит туда большую часть своего состояния. Не изменяя своим привычкам, в эмиграции продолжает устраивать шикарные приемы и званые ужины, на которых собирается весь высший свет того времени.

В том числе, например, и композитор Джованни Пачини, прославившийся оперой «Последний день Помпеи». Именно это произведение в дальнейшем вдохновит Карла Брюллова на написание грандиозной одноименной картины.

К.П. Брюллов «Портрет графини Самойловой, удаляющейся с бала у персидского посланника (с приемной дочерью Амацилией)», 1842 год, Государственный Русский музей

К слову, художник Карл Брюллов был страстно влюблен в графиню Самойлову. Она много лет была его музой и неоднократно появлялась в работах то в качестве главной героини, то где-то в массовке.

Но вернемся к «Всаднице» – Брюллов изображает юных воспитанниц графини в натуральную величину на фоне их виллы в Милане. По одной из версий, Самойлова взяла на воспитание дочерей композитора Пачини, оставшихся без матери: Джованину и Амацилию. Хотя, если верить документам, у композитора была только одна дочь – Амацилия. Также есть предположение, что имя Джованина – это псевдоним, а на самом деле звали девочку Кармине Бертолотти и она была незаконнорожденной дочерью Клементины Перри, сестры второго мужа Самойловой. Но доподлинно эта информация неизвестна. Графиня дала своим названым дочерям прекрасное образование и помогла устроить личную жизнь.

К.П. Брюллов «Джованина Пачини», 1831 год, частная коллекция

Амацилия Пачини. Фрагмент картины «Всадница»

Джованина вышла замуж за офицера, выдающегося полковника австрийской армии, Людвига Ашбаха, от которого у нее было несколько детей. Она до последних дней любила свою приемную мать и старалась всячески о ней заботиться.

А вот ее младшая сестра, Амацилия, замужем была два раза, и оба брака закончились весьма трагично. С первым мужем она прожила шестнадцать лет в духовном одиночестве и бездетности. Он был хорош собой и весел, но бездумно растрачивал семейный бюджет и имел много вредных привычек. После его смерти Амацилия унаследовала только фамилию и долги. Но не отчаялась и решила попытать счастье еще раз. Однако и второй муж, французский генерал де ла Рош Буйет, в скором времени скончался. От безысходности девушка пыталась получить наследство от приемной матери – Юлии Самойловой. Но тут вскрылась загвоздка: по завещанию графини все богатства должны были перейти в приданое воспитанницам, но после ее замужества с молодым итальянским музыкантом, сеньором Пери, который в скором времени скончался, Самойлова была лишена титула графини. И ее завещание тоже аннулировалось. Чтобы восстановить титул, Юлия решилась на третий брак по расчету – с разорившимся французским графом Шарлем де Морнэ. Так она вернула себе право называться графиней, а он получил большие средства. Этот союз нанес огромный урон богатствам графини. И наследовать уже было особо нечего.

«Всадница» же долгое время украшала стены имения Самойловой, но после ее разорения оказалась на аукционе и была продана по цене ниже рыночной. Ее купил французский коллекционер Ж. П. Дюлю, а затем Третьяков.

Графиня Самойлова прожила последние годы жизни в бедности. Ее младшая воспитанница, Амацилия, поселилась рядом с виллой графини в Миланском монастыре, где и упокоилась. А информации о том, как, где и когда скончалась Джованина, не сохранилось.

А. Родченко. Плакат «Ленгиз: книги по всем отраслям знаний»

А. Родченко. Плакат «Ленгиз: книги по всем отраслям знаний», 1925 год

Яркий пример авангардной рекламы, включающей все излюбленные приемы того времени: фотомонтаж, яркие открытые цвета, строгую геометричность. Александр Родченко одним из первых начал использовать фотографии в рекламе. Сначала он находил подходящие снимки в журналах, книгах и прочих источниках, а потом начал делать их сам. Основой плаката «Ленгиз» стала его фотография Лили Брик.

Лиля Брик, 1915 год

Лиля Юрьевна Брик родилась в 1891 году в еврейской семье юриста Урия Александровича Кагана и домохозяйки Елены Юльевны Берман. Отец работал юрисконсультом в австрийском посольстве и вел дела по защите прав евреев в Москве. Мать вышла замуж, не успев закончить Московскую консерваторию. В их семье было две дочери, старшая Лиля и младшая Эльза. Они получили хорошее домашнее образование: с детства говорили на русском, французском и немецком языках, играли на рояле, принимали участие в музыкальных и литературных вечерах.

В 1908 году Лиля решила поступить на математический факультет Высших женских курсов, но ее интерес к науке сменился увлеченностью искусством. Тогда она бросает курсы и поступает в Московский архитектурный институт, где изучает основы живописи и ваяния. Потом занимается скульптурой в одной из студий Мюнхена.

С самого детства Лиля отличалась невероятным обаянием, с легкостью знакомилась с людьми и заводила непринужденную дружбу. В подростковом возрасте открылся еще один талант – покорять мужчин, причем любого социального статуса и любого возраста. В восемнадцать лет Лиля забеременела от своего домашнего учителя игры на фортепиано. Родители были просто в ужасе и постарались всеми силами скрыть ее «легкомысленный» поступок – отправили на аборт. Тогда из-за неудачной операции Лиля навсегда осталась бесплодной.

«Первое впечатление от Лили – да ведь она некрасива: большая голова, сутулится… Но она улыбнулась, все ее лицо вспыхнуло и озарилось, и я увидела перед собой красавицу – огромные ореховые глаза, чудесной формы рот, миндальные зубы… В ней была прелесть, притягивающая с первого взгляда»[1].

Со своим мужем, Осипом Бриком, Лиля познакомилась еще в школьные годы. Его ухаживания были очень мягкими, а встречи редкими, поэтому только спустя семь лет он решился сделать ей предложение. Они расписались весной 1912 года и поселились в четырехкомнатной квартире в Большом Чернышевском переулке, которую снимали им родители. Там Осип и Лиля открыли литературно-художественный салон, который в 1915 году посетил уже ставший знаменитым поэт Маяковский, приглашенный младшей сестрой Лили Эльзой. В автобиографии «Я сам» этот день он определил как «радостнейшую дату».

«Володя не просто влюбился в меня – он напал на меня, это было нападение. Два с половиной года не было у меня ни одной свободной минуты – буквально. Меня пугала его напористость, рост, его громада, неуемная, необузданная страсть. Любовь его была безмерна»[2].

Лиля и Осип Брики

Владимир Маяковский, 1924 год

Из мемуаров Лили Брик, опубликованных после ее смерти, стало известно, что тогда супруги заключили своеобразный договор, по которому оба могли жить своей личной жизнью, не ущемляя права друг друга и сохраняя узы брака. По утверждению Лили, ее интимные отношения с Осипом Бриком прекратились после знакомства с Маяковским, однако он на всю жизнь остался для нее близким человеком. Маяковский хоть поначалу и не был готов делить Лилю с ее законным мужем, но все же покорился ее воле. К слову, именно на средства Осипа Брика была напечатана поэма «Облако в штанах». Забегая вперед – любовный треугольник просуществует почти 15 лет.

Лиля Брик и Владимир Маяковский на море

Первый кризис в отношениях наступил зимой 1922 года. Лиля предложила Маяковскому расстаться хотя бы на несколько месяцев, возможно, надеясь разогреть былую страсть. Брик пережила паузу весьма спокойно, тогда как для Маяковского это время оказалось невыносимым.

Брики и Владимир Маяковский

Рисунок из письма Маяковского к Лиле Брик с указанной датой «19 февраля 1923 года» и обратным адресом «Москва, Редингская тюрьма», частная коллекция

Зимой 1930 года Брики, будучи уже пять лет в разводе, но поддерживая теплые отношения, отправились в путешествие по Европе. Во время поездки Лиля и Маяковский, как обычно, вели переписку. Последнее большое письмо, отправленное Владимиром, датировано 19 марта. Почти месяц после этого он не писал. Вернувшись домой с гостинцами, Лиля поспешила к своему старому другу, но не нашла его дома. Оказалось, что он покончил с собой. Это событие потрясло всех, особенно Лилю. Впоследствии она утверждала, что последние пять лет жизни поэта они уже не были любовниками, но их связывала крепкая дружба. Лиля чувствовала пустоту внутри и сжигающее чувство вины за то, что не была в тот миг рядом. Чтобы хоть что-то сделать – написала Сталину с просьбой разрешить создать в Москве музей имени Маяковского.

Вторым официальным мужем Лили стал советский военачальник Виталий Примаков. Но спустя шесть лет, в 1936 году, он был арестован на даче под Ленинградом. Прошли обыски, после которых Виталия перевезли в Москву и поместили в Лефортовскую тюрьму. Там он признал себя виновным в участии в антисоветском троцкистском военно-фашистском заговоре и 11 июня 1937 года был объявлен врагом народа и расстрелян.

«Мы прожили с ним шесть лет, он сразу вошел в нашу писательскую среду… Примаков был красив – ясные серые глаза, белозубая улыбка. Сильный, спортивный, великолепный кавалерист, отличный конькобежец. Он был высокообразован, хорошо владел английским, блестящий оратор, добр и отзывчив».[3]

Кинокартина «Заколдованная фильмой», 1918 год. В главных ролях Владимир Маяковский и Лиля Брик

Виталий Примаков, 1927 год

Через год после казни второго мужа Лиля снова вышла замуж, на этот раз за литературоведа Василия Катаняна, который занимался изучением жизни и деятельности Маяковского. Они прожили в браке почти 40 лет. В то время Лиля стала одной из самых скандальных фигур страны Советов. Ее осуждали и ей же восхищались. Она была одной из двух женщин, которые в то время водили свой собственный автомобиль. Вторая – супруга посла Франции в СССР. Многие считали Лилю иконой стиля. Ее гардероб состоял из парижских нарядов, тогда как большинство в СССР носили «костюмы большевички».