Читать онлайн 12 дней до выборов. Лучше паспорт выкинь и окстись!

© Ник Хлорин, 2024

ISBN 978-5-0062-7466-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ник Хлорин

12 дней до выборов

Стыдно быть бедным и занимать низкое положение, когда в государстве царит закон; равно стыдно быть богатым и знатным, когда в государстве царит беззаконие.

– Конфуций

она говорит

он не то, что бы должен быть очень богатым,

но иметь последние девайсы

узкие левайсы

и конечно же машину

не будем же мы ездить

этим маленьким, узким,

общественным бусом

и не то что бы

он должен обладать каким-то

особым умом или вкусом

но цитировать, как минимум, полозкову

и конечно, не голосовать за путинавову.

и она не знала, что они давно уже половинки,

когда друг у друга время спросили,

стоя под агитстендом.

оказывается,

ангелы носят рваные вранглеры

с секонд хенда

и состоят в «единой россии».

– Ес Соя

Бессмысленная чернь

Изменчива, мятежна, суеверна,

Легко пустой надежде предана,

Мгновенному внушению послушна,

Для истины глуха и равнодушна,

А баснями питается она.

– А. С. Пушкин

Все персонажи, места и события, описанные в данном произведении, являются вымышленными. Любые совпадения с реальными людьми, местами и событиями случайны.

12 дней до выборов

Дана вывалилась из захудалого бара на окраине Вторичного и недовольно сощурилась от ударивших в лицо солнечных лучей. Она по привычке потянулась к карману старой потертой ветровки, чтобы посмотреть, сколько сейчас времени, но тут же вспомнила, что телефона у нее больше нет.

– Сука, мусора пидорасы! – выругалась девушка вслух.

Если бы в этот момент ее кто-нибудь слышал, рассмеялся бы в голос, настолько противоестественно звучала столь нелитературная фраза в устах миловидной девушки. Впрочем, все знают, что презирать сотрудников доблестной полиции в Хужии – часть национальной культуры. Корней этой неприязни никто не вспомнит. Дана просто словно родилась уже с ней. Но именно сегодня врожденная ненависть к представителям исполнительной власти себя целиком и полностью оправдала.

Ее уже задерживали однажды. Даже ее. Раньше ей казалось, что подобное может произойти только с людьми неблагополучными, быдлом, если выражаться простым языком. В один вечер они с подружками пили пиво, сидя на поребрике, к ним подошли двое полицейских и увезли в участок. Дана, конечно, решила проблему. Отказалась подписывать протокол, дала взятку. Она же самая умная, иначе быть не могло. Ее и подруг отпустили. Но понервничать пришлось знатно, если бы папенька узнал, скандала было бы не избежать.

Девушка зажмурилась, потерла виски и глубоко вдохнула воздух. После прокуренного бара просто подышать летней городской окраиной уже казалось величайшим наслаждением. Немного постояв возле проклятого отныне заведения, Дана направилась в сторону дороги. Когда она дошла до проезжей части, рядом затормозил полицейский бобик. Из открывшегося пассажирского окна высунулся оперуполномоченный Бобров, с которым девушка имела несчастье сегодня познакомиться и провести последние пару часов.

– Давай подвезу до дома!

– Нет, – Дана задрала голову и демонстративно отвернулась.

– Да не глупи, как ты дойдешь, у тебя ж даже телефона нет! – настаивал слуга закона.

– Да уж как-нибудь! И вообще, судьба моя и моего телефона вас вроде не особо волновала! – Дана быстрым шагом направилась по тротуару в сторону близлежащих домов, давая тем самым понять слуге закона, что разговор окончен.

Краем глаза она заметила, что бобик проехал мимо и скрылся из вида. Теперь ей надо было решить, что делать дальше. Вторичный – городок не особо большой, однако родители ее жили не просто на другом его конце, а аж в пригороде. Ну что ж, попытка – не пытка. Девушка встала возле дороги и начала голосовать. Машин мимо проезжало мало, по всей видимости, все еще было ранее утро. К тому же, выходной день. Остановился только один внедорожник неприятно-коричневого цвета.

– Довезете до Золотого Треугольника? – осведомилась Дана, заглядывая в открытое окно.

За рулем сидел мужчина лет двадцати пяти-тридцати с короткой стрижкой. Он не производил впечатление неприятного типа, да и машина была не слишком дешевой, поэтому Дана обрадовалась.

– Далековато, – присвистнул водитель, – а зачем тебе туда?

– У меня телефон украли, я полночи провела, пытаясь от полицейских чего-то добиться, но безрезультатно, вот сейчас хочу хотя бы домой попасть, к родителям!

Мужчина оглядел ее с головы до ног и промямлил:

– Не, не поеду. Слушай, а может, ну его и в баньку с тобой махнем? Винчик купим!

– Нет, – покачала головой Дана, – мне правда очень нужно домой, мама с папой будут волноваться.

– Ну, как знаешь! – машина поехала дальше.

«Ненавижу местных мужиков! Как будто всех мудаков взяли и сослали во Вторичный! В Стойной бы любой помог… Ну ничего, и без него справлюсь!» – подумала Дана и направилась к дому с вывеской «Парикмахерская».

За маленькой стойкой администратора сидела симпатичная девушка.

– Здравствуйте, у меня такая ситуация: телефон украли. Можно вас попросить вызвать мне такси?

Администратор испуганно посмотрела на Дану и, чуть подумав, кивнула и достала мобильный. Дана протянула было руку, но девушка отдернула телефон:

– Я сама позвоню, диктуйте адрес.

«Какой позор!» – Дана только сейчас осознала, что выглядит, вероятно, просто ужасно, да еще и до кончиков волос пропахла алкоголем и дешевыми сигаретами. Даже администраторша дешевого салона на окраине Вторичного боится дать ей в руки свой телефон. До чего она докатилась?

Родители вышли в коридор встречать непутевую дочь. Отец молча качал головой, а мать причитала:

– Посмотри на себя! На кого ты вообще похожа! Новый телефон тебе покупать никто не будет!

– Да подождите вы, мне сегодня же старый вернут… – устало пробурчала Дана, направляясь в ванную комнату.

Отражение в зеркале и правда привело девушку в ужас. Размазанная по щекам тушь, растрепанные волосы, отекшее лицо, выглядевшее сейчас даже не на десять, а на все двадцать лет старше, чем следовало бы. В дополнение ко всему, на ней были старая ветровка и джинсы давно вышедшего из моды фасона – она еще не успела разобрать чемоданы после возвращения из Стойной, поэтому с местными подружками отправилась гулять в одежде, которую носила здесь еще в подростковом возрасте.

– Ну и видок… – осуждающе сказала девушка отражению.

Приняв душ, она взяла мамин телефон и набрала номер, на который не рискнула звонить ранее, среди ночи. Дана только-только окончила математический факультет университета информационной безопасности при Правительстве Республики Хужия. Цифры она запоминала очень хорошо, почти феноменально.

– Слушаю, – отозвался строгий мужской голос в трубке.

– Привееет, это я, – промурчала девушка, словно забыв о кошмарной ночи, – у меня телефон украли, поможешь?

Итак, сегодня ночью произошло следующее: Дана, последние годы проведшая в Стойной, вернулась в родной город и тут же пошла гулять с подружками. Встретившись с ними, девушка почти сразу поняла, что больше с этими колхозницами ничего общего иметь не хочет и порывалась вернуться домой, но все-таки желание показать местным, какая она теперь крутая столичная принцесса, взяло верх, и девочки решили зайти в бар. В заведении, помимо их компании, отдыхали владелец бара, его соучредитель, пузатый мужчина юго-восточной наружности и проститутка, приехавшая покорять Вторичный из провинции, название которой даже произнести стыдно.

В какой-то момент уже порядком подвыпившая Дана обнаружила пропажу мобильного телефона и попросила вызвать полицию. Напуганные подружки тут же разбежались по домам, чуть позже исчезли и проститутка с пузатым. Хозяин бара посчитал, что проблемы ему не нужны и, от греха подальше, дал полицейским взятку. Дану заставили написать, что телефон нашелся до приезда полиции, в противном случае пригрозив закрыть на несколько суток за хулиганство.

– Вам всем пиздец, – рыдая, повторяла девушка, – я работаю в Сенате!

Полицейские и владелец бара смеялись в голос. Соучредитель глядел сочувственно. А зря, ведь Дана действительно работала в Сенате. Вернее, проходила там преддипломную практику. Там же она познакомилась и завела тесную дружбу с молодым сенатором от монархической партии Олегом Соколовым, к которому сейчас, собственно, и обратилась за помощью.

Олег в настоящее время состоял уже в третьем браке и воспитывал годовалого сына, являвшегося его первым ребенком от текущей жены и четвертым ребенком вообще, однако просто обожал свою молодую любовницу Дану с огромными кукольными глазами, сочными формами и такими манящими пухлыми губками. Ради этой девчонки он действительно готов был на многое, по крайней мере, так Дане казалось.

– Ложись спать, я все решу, – сказал Олег, вешая трубку.

Девушка вернула телефон матери и поплелась в свою комнату, чтобы наконец-то хоть немного поспать.

– Просыпайтесь! К вам там пришел мужчина. Высокий, статный, косая сажень в плечах! Симпатичный очень! На политика похож… этого, как там его… он еще на передачу приходил, про огороды…

– Соколов, – сквозь сон пробормотала Дана.

– Да, точно! – домработница Фаня со звоном поставила фарфоровую чашку с кофе на стеклянный прикроватный столик, – одевайтесь, вас ждут внизу!

– Да, сейчас, – Дана нехотя разлепила глаза, приподнялась и потянулась, широко зевая, а затем взяла чашку и отхлебнула кофе. Горький. Опять в этом доме не удосужились купить для нее молоко?

– Ой, чуть не забыла, он попросил вам сразу отдать! – запричитала Фаня, роясь в кармане передника, – вот, – домработница протянула девушке телефон.

Дана взяла его брезгливо, двумя пальцами. Все-таки неизвестно, у кого и где он успел побывать за последние сутки. Ну да, действительно ее, родной. Девушка разблокировала аппарат, взору сразу же предстала фотопленка. Селфи той проститутки из бара. Едет и фотографируется на заднем сиденье чьей-то колымаги.

– Вот же тварь, я так и знала! – вслух выругалась Дана. Негодованию не было предела.

Дана продолжила перелистывать фотографии. Следующие три кадра также демонстрировали счастливую воровку, судя по выражению лица, искренне кайфующую от жизни, а потом… Дана тихонько вскрикнула. Проститутка и пузатый мужчина на коленях с разбитыми лицами. Крупным планом распухшее от слез лицо, кровоточащий нос.

– Ох, Олег, – Дана расплылась в нежной улыбке, – как и обещал, и даже больше: решил, вернул, наказал.

Девушка встала с кровати и начала спешно собираться, чтобы спуститься и лично поблагодарить своего спасителя. Она заплела густые темные волосы в две очаровательные косички и завязала их красными лентами, а на себя надела короткий белый сарафанчик с рукавами-фонариками. Чудо, а не девочка. Ни следа от жуткого опухшего монстра, смотревшего на нее утром из зеркала в ванной.

В просторной светлой гостиной за небольшим четырехместным столом сидели маменька, папенька и Олег. На столе красовалась фарфоровая посуда. По деревянным дощечкам были разложены нарезки из свежайших фермерских сыров и домашних колбас. «А молочко опять не купили!» – сокрушенно подумала Дана. Почему-то так вышло, что молоко в семье пила только она. После ее отъезда, его перестали заказывать вовсе.

Босоножки на высоком каблуке (в их доме, как и во всех приличных домах Хужии, было принято ходить в обуви) элегантно процокали по дубовому паркету. Дана лучезарно улыбнулась Олегу, пожелала доброго утра родителям, а затем изящно присела на свободный стул.

– Ну что, получила телефон? – спросил отец.

– Да-а.

– Что сказать надо?

Дана повернулась к Олегу, заглянула в сине-зеленые глаза сенатора и ласково пропела:

– Спасииибо большое!

– Пустяки, – отмахнулся Олег.

– Извините, что доставили вам столько беспокойства! Понимаете, она у нас с детства такая! Все время во что-нибудь вляпается! Столько проблем! Даже не знаю, в кого она такая выросла! – запричитала мама.

– Марина Андреевна, перестаньте, у вас самая прекрасная дочь на свете! – улыбнулся Олег, накрывая своей рукой маленькую ладонь Даны, лежащую на столе.

Родители переглянулись, оба не смогли сдержать гордых улыбок.

– Но, я вот что думаю: не место ей в этом городе, и вчерашняя ситуация – яркий тому пример, – продолжил Соколов, – как бы вы отнеслись к тому, чтобы я забрал ее в Стойную?

Сердце Даны радостно забилось. Она с надеждой посмотрела на родителей. Отец оценивающе глядел на Олега поверх толстых стекол узких очков и задумчиво чесал короткую седеющую бороду. Мать одобрительно закивала:

– Увы, вы абсолютно правы! Она с детства не любила наш город! Мы и здесь могли бы дать ей прекрасное образование, но она твердо решила ехать в столицу, сама поступила, вы представляете? Нам всем очевидно, что ей было бы лучше остаться там насовсем. Тут она пропадет. Свяжется с плохой компанией, как вчера вот. Ох, она никогда не умела выбирать себе друзей! – выразила беспокойство матушка.

Губы Даны невольно расплылись в широкой улыбке.

– Ну и отлично! У меня тут недалеко стоит машина уже несколько месяцев. В прошлый раз приезжал во Вторичный на ней, а обратно пришлось срочно самолетом лететь – государственные дела ждать не будут, ну вы понимаете, – Олег многозначительно посмотрел на родителей Даны, они ответили ему восхищенными вздохами, – сейчас я заберу машину и вернусь. Собирай чемоданы, – ласково потрепал Дану по плечу сенатор.

– Господин сенатор, а точно ли это будет удобно? Вы человек занятой, кандидат в президенты, у вас выборы на носу, судьба страны от вас зависит, можно сказать, а вы с нашей бестолковой дочерью возиться будете… – с сомнением поинтересовался до сих пор молчавший отец.

– Ну что вы! – проговорил Соколов, поднимаясь со стула и расправляя широкие плечи, – как раз устрою ее к себе в штаб, помогать моей президентской кампании, нам там нужны молодые и талантливые. И, в конце концов, ваша чудесная дочь – гражданка Хужии. А моя первостепенная задача как будущего президента – заботиться о каждом гражданине!

Олег театрально повернул голову к окну и смахнул со лба прядь русых волос, демонстрируя гордый римский профиль. Родители восторженно ахнули.

Как только за сенатором закрылась дверь, Дана кинулась на шею родителям, а затем радостно запрыгала по комнате, словно забыв про высокие каблуки.

– Урааа! Я еду в Стойную! Спасибо, мам, пап! Спасибо огромное!

– Может, хоть человеком нормальным станешь, – хмыкнул отец.

Девушка не ответила на колкую фразу, поскольку в этот момент телефон ее завибрировал. Она взглянула на смартфон – звонил неизвестный номер. Девушка провела пальцем по экрану, принимая вызов:

– Алло?

– Здравствуйте! Это оперуполномоченный Бобров. Ваш покровитель все мне объяснил. Я хочу принести вам свои извинения.

– Пфф! Не стоит. Вы обошлись со мной просто отвратительно. Вы взяточник и покрываете воров! – возмутилась Дана.

– Простите меня великодушно! Мне правда очень стыдно, я раскаиваюсь. Меня отстранили от дел, угрожают тюрьмой! А ведь у меня семья, двое детей… – запричитал в трубку Бобров.

– А у меня – телефон, – выдала Дана какую-то бессмысленную фразу, – вам надо было раньше думать, как и с кем себя вести. Я же вам говорила, что в Сенате работаю, а вы лишь посмеялись. В следующий раз будете дальновиднее!

– Да поймите же вы, следующего раза может не бы…

Дана повесила трубку и выключила телефон. На лице ее в очередной за сегодня раз появилась удовлетворенная улыбка. Лучше этот день быть уже просто не может. Ну как же повезло ей с Олегом!

11 дней до выборов

Черный внедорожник немецкой марки только что выехал из Вторичного и несся по пустой трассе в сторону столицы. Автомобилем, небрежно закатав рукава заботливо наглаженной законной женой белоснежной рубашки, управлял Соколов. Глаза его защищали от яркого августовского солнца черные очки-авиаторы. Дана сидела рядом в легком желтом платьице в розовый цветочек.

– Можно, я включу музыку? – возбужденно спросила она.

– Валяй!

Дана нашла в телефоне трек и приглушила автомобильное радио, в машине на полную громкость зазвучал реп:

«Наши мусора ебутся в жопу, мама!

И об этом знает даже обезьяна!

Каждая бродячая собака

Это знает: мусора ебутся в сраку!»

Девушка положила телефон на колени и принялась двигать руками и открывать рот в такт песне. Соколов вскинул бровь:

– М-да, ну и музыка у вас нынче… Неужели и мои старшие такую похабщину слушают? «Знает даже обезьяна»… Какая такая обезьяна, интересно? – хихикнул мужчина, – белая хромая обезьяна из мэлендских мифов, что ли? Сразу она на ум приходит почему-то.

– А ты что слушаешь? – весело спросила любовника Дана, убавляя громкость.

Олег правой рукой открыл бардачок перед Даной и выудил оттуда поцарапанный диск без коробки. С диска на девушку смотрел очень красивый молодой человек с длинными светлыми волосами и карими глазами. Она сразу его узнала – это был Вэлс, он же Валентиниус, покойный кронпринц соседнего государства Мэленд, давно, еще, кажется, до ее рождения, отрекшийся от престола в пользу музыкальной карьеры. В кругу друзей Даны это считалось «музыкой для старперов», а потому она никому в этом не признавалась, но на самом деле просто обожала песни мятежного принца, а в детстве и вовсе была влюблена в него до беспамятства. В подростковом возрасте она даже втайне от всех распечатала и носила с собой фотокарточку, где Валентиниус изображен с семьей – нежной элегантной женой и совсем маленькой дочерью Камелией. Дана смотрела на них и мечтала, что, когда она вырастет, у нее будет такой же муж, – прекрасный принц – и она родит ему очаровательную дочь.

Олег вставил диск в автомобильный проигрыватель. Мягким баритоном Вэлс запел:

«Приходи, давай вместе встретим эту субботу,

Полежи у меня на коленях, пока дует весенний бриз.

Сколько раз это было уже, ты не сбилась со счету?

Твои руки дороже жизни, важнее виз…»

– Вот это настоящая музыка! – категорично заверил Олег.

Дана и не думала спорить.

Благодаря ли Вэлсу и его музыке, или по иным причинам, но Дану с самого детства привлекала монархия. Короли и королевы, принцы и принцессы, нарядные балы и роскошные дворцы – все это приводило девушку в восторг. Несколько десятков лет назад, еще до ее рождения, в Хужие тоже была монархия. Последний царь Михаил, получивший образование в Европе и проникшийся западными ценностями, взойдя на трон, неожиданно для всех провозгласил Хужию демократической республикой. В народе его любили и ласково называли Царь Мишка, но нельзя отрицать, что из-за столь резкой смены формы правления страна на годы погрузилась в хаос.

Своим преемником Царь Мишка назначил невесть откуда взявшегося Виталия Гегемонова, который, собственно, и был президентом Хужии уже почти пятнадцать лет. Царь Мишка, впрочем, позднее пожалел о своем решении, но вернуть монархию одним указом не представлялось возможным, да и Гегемонов отдавать власть не собирался. Тогда Мишка основал в Хужии монархическую партию и вместе с многочисленными сторонниками законными средствами пытался исправить совершенную в молодости роковую ошибку.

Дана почему-то отлично помнила первый год президентства Гегемонова, хотя все остальные воспоминания того периода давно уже канули в Лету или были окутаны плотным туманом, не позволявшим выудить из памяти практически ничего. Вот она сидит на полу у бабушки на даче и играет в куклы, а за столом взрослые пьют пиво и чистят сушеную рыбу. Там и бабуля, и дедуля, и сосед Сашка, и мама его Оксана Борисовна, и супружеская пара Ира и Егор. Смотрят старенький телевизор, в котором только два канала работают, и то с помехами. И тут передают по новостям – беда случилась: судно с нашими гражданами захватили пираты; угрожают всех-всех убить, если Хужия им не выплатит двадцать миллионов листий1. И ведь деньги для государства совсем небольшие, человеческие жизни всяко дороже.

Два дня показывали по обоим каналам злополучный корабль, два дня без умолку работал старенький дачный телевизор, и маленькая Дана все недоумевала, отчего же новый президент бездействует. А на третий день, в разгар очередного взрослого застолья сообщили, что все, потопили пираты корабль вместе с пассажирами, не дождавшись выкупа.

На веранде на минуту повисла гробовая тишина, а затем кто-то из гостей произнес:

– Гегемонова еще долго не разлюбят…

Дана не поняла, как это так возможно, ему после такого впору импичмент объявлять, столько людей по его вине погибло. И до сих пор так и не поняла. Слова соседки по даче, тем не менее, оказались пророческими. Очень долго Гегемонов находится у власти. Окончательно Дану это достало на четвертом году обучения в университете, и она решила вступить в Монархическую партию Хужии. Впрочем, на этом ее политическая активность закончилась.

На преддипломную практику отличников и хорошистов направляли в Министерство развития информационных технологий, куда Дана, по насмешке судьбы, не прошла проверку службы внутренней безопасности Министерства как раз из-за членства в оппозиционной партии. В качестве утешения ей предложили пройти практику в Комитете по информационной безопасности Правительствующего сената Республики Хужия. Заместителем председателя Комитета являлся молодой сенатор от монархистов Олег Соколов.

На яркую красавицу известный ловелас сразу обратил внимание, а вот Дану перспективный политик поначалу мало заинтересовал. Страдала она тогда по парню с параллельного потока Васе Козлову, с которым у нее были то ли недоотношения, то ли передружба.

Вася – низкорослый парень с крупными чертами лица – приехал в столицу из поселка городского типа, не хватал звезд с неба в учебе и, к тому же, вечно занимал у всех деньги, но была в нем какая-то невероятная мужественность, притягивающая девушек. Он был из той редкой породы мужчин, рядом с которыми хочется быть женщиной в сакральном, архетипическом смысле этого слова. Женщиной-матерью, женщиной-хранительницей очага. Женщиной робкой и покорной. О Васе хотелось заботиться, Васе хотелось дарить вселенскую любовь и нежность, потому что отчего-то, можно сказать на подсознательном уровне, казалось, что Вася, в случае чего, тебя от чего угодно защитит. Разумеется, это было иллюзией, да и архетипическая женщина Васе в его двадцать с небольшим была абсолютно не нужна.

В ночь перед началом практики Дана сидела на маленькой кухне и ласково гладила руками широкую Васину спину, когда он вдруг начал говорить про девочек:

– Вот одна ты меня понимаешь! – сокрушался Вася, – А остальные… готовить не умеют, трахаться не умеют, а всё любви хотят!

И в тот момент Дану словно ледяной водой окатило. Она умела все. И все знала. В частности то, что когда какие-то девочки хотят любви, они всегда ее получают, и уметь что-то здесь вообще необязательно. Именно тогда она почувствовала, как тает, растворяется под ее пальцами сильная и такая любимая спина. Что нет у нее больше Васи: ни передруга Васи, ни недопарня Васи, ни любовника Васи – никакого Васи.

А Вася тем временем, словно добить ее желая, все вещал:

– Ну и чего ты радуешься, что в Сенат на практику попала? Цель-то жизни нашей не в этом, а в том, чтобы потом, лет через пять-десять не сидеть на кухне с толстой некрасивой женой, тремя вечно вопящими детьми и соседской парой таких же неудачников, рассказывая, после пятой рюмки, как в молодости практику в Сенате проходил!

Вася был адептом какой-то совершенно бесполезной науки. Учился он на социологическом/экономическом/управления персоналом, а может и вовсе менеджмента факультете, что, впрочем, не имело никакого значения, поскольку для выходца из его социального слоя получить высшее образование по любой специальности уже являлось запредельным достижением, скачком сразу на несколько этажей вверх по общественной лестнице.

Дана не поняла, чем так ужасна описанная Васей картина, напротив, она бы с радостью через пять-десять лет вспоминала бы время преддипломной практики на кухне рядом с Васей, тремя детьми и добрыми друзьями, живущими по соседству. Только не будет этого. Нет у нее больше Васи. И, по сути, не было никогда. От осознания этого факта сделалось настолько грустно, что жить расхотелось.

Утром в сенат Дана пришла в разбитом состоянии с опухшими красными глазами, а в обед ей сделалось так плохо, что она спустилась в курилку и попросила у какой-то женщины сигарету, хотя прежде никогда не курила.

Именно в это время туда же зашел Соколов. В социальных сетях он часто выкладывал фотографии с утренних пробежек, вечерних тренировок и пропагандировал здоровый образ жизни, но на работе, куда избирателям проход закрыт, постоянно курил. Эффектно пройдя через все помещение между другими курильщиками, ловя на себе восхищенные взгляды, сенатор остановился возле Даны. Соколов был сказочно красив, тем более на фоне других политиков с вечным ожирением, утомленными мордами и дешевыми костюмами-парфюмами. Дана сразу узнала сенатора, она периодически видела его по телевизору и на агитационных плакатах монархистов.

– Ты новенькая практикантка в моем Комитете, не так ли? Как тебя зовут?

– Дана, – смущенно проговорила девушка.

– Что делаешь вечером, Дана? Может, поужинаем вместе? Познакомимся поближе…

– Ну… Давайте… – она сама не знала, зачем согласилась.

– Отлично, тогда в семь в ресторане «Корона». Я забронирую столик, – подмигнул Соколов, потушив недокуренную сигарету о стену.

Это был дорогой ресторан с великолепным интерьером в стиле барокко, располагавшийся напротив Сенатской площади у президентского дворца. Раньше Дана часто бывала в подобных местах с родителями, но без них еще ни разу.

– Поедем в отель? – скучающе-нагло спросил Соколов, ещё до того, как девушка заказала десерт.

– Не-ет, – усмешка в голосе Даны смешалась с испугом и обидой.

– А что ты хочешь взамен?

Дана задумалась. Ей никогда прежде не доводилось спать с мужчинами за деньги, да и легкие деньги мало прельщали ее, ведь она родилась в довольно обеспеченной семье и никогда ни в чем особо не нуждалась.

– Хочу тоже стать сенатором, – выпалила девушка.

Соколов расхохотался:

– Ты столько не стоишь!

– А вы, можно подумать, стоите, – обижено надула губы Дана.

Он подвез ее до многоквартирного дома в чуть отдаленном от центра зеленом районе, где Дана снимала небольшую двухкомнатную квартиру вместе с однокурсницей. На том и распрощались. После они еще несколько раз ужинали. А иногда и завтракали, и обедали в большой сенатской столовой, где были очень вкусная еда, свежий зерновой кофе и бутерброды с красной икрой за сущие копейки. Однажды во время очередного ужина Дана сокрушенно сказала, что все еще очень любит Васю Козлова, который с девочками разобраться никак не может, и тогда Олег почему-то ни на шутку разозлился, кинул на стол купюру в полторы тысячи листий и ушел, сердито сказав:

– Столько времени на тебя, идиотку, потратил!

Дана расплатилась по счету и забрала сдачу. Она недоумевала, что так разозлило сенатора, но, так или иначе, ей было все равно. А вот если бы Вася так себя повел, она бы расстроилась.

Всю следующую неделю они с Соколовым не разговаривали, даже не здоровались, а в пятницу в Комитете был организован небольшой банкет по случаю дня рождения какого-то безымянного сотрудника. Все изрядно выпили, и совершенно случайно, по неведомым даже им самим причинам, Дана и Олег вдвоем сбежали оттуда в дешевейший кабак в грязном дворе недалеко от здания сената. Олега там никто не узнал и узнать не мог, потому что никому и в голову не могло прийти, что сенатор завалится в заведение подобного уровня. Да и политическими новостями тамошние завсегдатаи мало интересовались.

В баре Дана с Олегом напились до полусмерти, а после поехали в небольшой отель, где до умопомрачения занимались любовью. На Дане в тот вечер было неприлично короткое обтягивающее платье ярко-синего цвета, поэтому в пять утра она поспешила домой: переодеваться в костюмчик и на практику к восьми бежать, там в тот день должна была быть какая-то очень-важная-конференция.

Прибежала она в костюмчике на конференцию, села и в одиночку боролась со сном и похмельем, как вдруг дверь зала приоткрылась, а там Олег ее ручкой манит и хихикает, как подросток. Она ему головой качает в ответ, отстань, мол, мне плохо, я здесь посижу. Олег ушел, а потом смс прислал, чтобы она вышла, и Дана все-таки вышла, и Олег ее чуть ли не на руках к себе в кабинет потащил. А потом повел есть пирожные, вкусные такие, с жирным кремом.

10 дней до выборов

Автомобиль свернул с широкого проспекта, примыкающего к Сенатской площади, в просторный ухоженный дворик. Олег достал из багажника чемодан Даны и помог поднять его на третий этаж старинного малоквартирного особняка, где жил его отец, вдовствующий генерал юстиции. После того, как Олег и его старшая сестра начали самостоятельную жизнь, генерал сдавал их комнаты туристам. Соколов-младший пояснил, что ему нужно время, чтобы объясниться с женой, после чего он непременно снимет им с Даной отдельную квартиру, а пока что пускай она поживет здесь.

Подъезд не был отреставрирован и внутри выглядел жутковато. Не добавлял шарма и старинный громыхающий лифт, похожий на пыточную камеру. Зато за дверью с номером «6» скрывалась роскошная просторная квартира с высокими потолками с лепнинами и благородно-голубыми обоями с золотым узором, обставленная солидной дубовой мебелью и антикварными вазами. В огромной ванной комнате даже стояла ванна-джакузи. Забегая вперед скажем, что Дана так ни разу и не решилась ее набрать, зато с гордостью рассказывала знакомым, что живет в квартире с джакузи в самом центре столицы.

Пожилой генерал просыпался после полудня и ходил по квартире в одних трусах. Одну из комнат занимала женщина лет сорока пяти с гиалуроновыми губами, носившая леопардовые халаты и каждый вечер делавшая маски для лица, которые, впрочем, едва ли спасали от неминуемо наступающей старости. Ни с кем из них Дана не разговаривала, с ней никто заговорить тоже ни разу не пытался. Каждый занимался своими делами и уважал личное пространство соседей, что полностью всех устраивало. Можно сказать, эта странная разномастная троица жила в абсолютной гармонии.

Олег устроил Дану работать в Сенате. Ее посадили в маленькую проходную комнату перед кабинетом Соколова и поручили отвечать на обращения граждан. Работа была не пыльная, все ответы нужно было отправлять по готовому шаблону, заменяя лишь имена получателей. Скопировать-вставить. Чуть сложнее дела обстояли с бумажными письмами, там уже требовалось распечатать текст ответа и отправить по почте. Благо, почтовое отделение располагалось прямо в здании сената на цокольном этаже.

Дана даже не вчитывалась в письма, просто бесчисленное количество раз копировала готовый текст, редактируя имена адресатов. Когда ей надоедало, она поднималась в буфет на двадцатом этаже, пила кофе и любовалась на столицу из панорамного окна. До чего прекрасна жизнь!

9 дней до выборов

В этот день Дана спокойно отвечала на обращения граждан и бутерброды с икрой смаковала. Олег Соколов проводил время с женой и любимым сыночком. Генерал ходил по квартире в трусах, а соседка в леопардовом халате делала огуречную маску для лица и медовое обертывание для ягодиц. И все хорошо, и слава хужийской монархии.

8 дней до выборов

Дана успела благополучно забыть об ужасном инциденте с полицией, проституткой и украденным телефоном и искренне наслаждалась жизнью. Утром она просыпалась от первых лучей солнца, бесстыдно заглядывающего в окно, в шелковом халате выходила на балкон, любуясь на еще немноголюдный проспект и вдыхая свежий августовский воздух, потом одевалась, пешком прогуливалась до здания сената, по пути завтракая круассаном с ветчиной и сыром в очаровательной кофейне, и садилась печатать ответы на обращения.

Идиллия была разрушена в минуту, когда после сытного обеда курой запеченной с ананасами под хрустящей сырно-майонезной корочкой и прекрасным пюре без единого комочка в сенатской столовой вдруг зазвонил телефон. В кабинете больше никого не было, штатные помощники куда-то ушли, а Олег и вовсе в эти дни в сенате не появлялся, был слишком занят подготовкой к предстоящим выборам.