Читать онлайн Киев – Москва. Расхождение

Русь изначальная

Пришел Рюрик, и был основан Новгород, и норманны колонизовали местное население финно-угров и славян, и вели торговлю путем «из варяг в греки» из Балтики через Волхов и Днепр с Византией.

Ниже по Днепру стоял город Киев, его захватили варяги Аскольд и Дир. Пришел из Новгорода родич умершего Рюрика Олег, регент его малолетнего сына Игоря, и убил Аскольда и Дира, и стал править сам. Это было начало Киевской Руси.

Киев

Киев был ранее хазарский город. Возникший как пограничная крепость. Позднее большой и богатый. На торговых путях. Великий Хазарский каганат занимал Нижнее Поднепровье, все Северное Причерноморье и обширные земли на восток до Волги и Северного Кавказа.

В Киеве жили ко времени Олега хазары, евреи, под вопросом славяне и булгары, стали селиться и скандинавы.

Больше городов как таковых на территории будущей Киевской Руси к тому моменту (около 880 года?) не существовало. Были неогороженные селения.

Новгород с севера и Киев с юга контролировали «путь из варяг в греки».

Хотя выход Днепра в Черное море держали последовательно мадьяры, хозары, печенеги и половцы, им платили, с ними воевали и договаривались.

Князья

После Олега сын Рюрика Игорь стал править сам.

Игорь родил Святослава.

Святослав родил Ярополка, Олега и Владимира.

Владимир родил: Святополка, Изяслава, Вышеслава, Ярослава, Всеволода, Станислава, Позвизда, Святослава, Мстислава, Бориса, Глеба, Судислава – общим числом двенадцать. Имел он шесть жен и много наложниц.

Ярослав родил: Илью, Владимира, Изяслава, Святослава, Всеволода, Вячеслава, Игоря, – всех числом семеро.

И далее.

(Ряд авторитетных источников называет киевских князей вплоть до Ярослава Мудрого каганами.)

Народ и князь

Князь правил, опираясь на свою дружину скандинавских воинов.

Зимой князь с дружиной объезжали подвластные селения и собирали дань – продукты и лучшие вещи по своему усмотрению. Весной садились в речные суда и ездили на ловлю рабов – молодежи из прибрежных селений. Рабов везли на продажу в Крым и Константинополь.

Князь Игорь, сын Рюрика, дважды в один год собрал дань с древлян, за что был убит ими. Его вдова, княгиня Ольга, жестоко покарала древлян, но с тех пор князья заранее устанавливали размер дани, не отбирая по произволу без предела.

Междоусобицы

Выделять периоды княжеских междоусобиц на Руси бессмысленно, ибо князья враждовали всегда.

Три внука Игоря, сыновья Святослава: Ярополк убил своего брата Олега, после чего Владимир убил своего брата Ярополка.

Внуки Святослава, сыновья Владимира: Святополк убил Бориса, Глеба и Святослава, Ярополк разбил и изгнал Святополка; мать Изяслава, княжна Рогнеда, пыталась убить Владимира и была сослана вместе с Изяславом.

Дальше не хуже.

Сыновья Владимира стали делить отчину, ставить собственные города и присоединять к своим образовавшимся княжествам еще неохваченные земли.

Буйные норманны жаждали власти и богатства любой ценой. Зарезать родственника было делом обычным.

Закон о престолонаследии

Ярослав Мудрый, самый умный сын Владимира и правнук Игоря, решил, что права на власть необходимо отрегулировать и узаконить. Так появилось «Лествичное право»:

Старший в роду княжит в Киеве. Его братья в порядке старшинства получают другие города и княжества в порядке их значимости.

Далее главенство переходит к сыновьям старшего брата: лучшее наследует старший сын, затем следующий, и так до младшего.

После чего – сыновья следующего брата. И так – до самого младшего сына самого младшего брата.

График иерархии выглядел так: горизонтальная линия с узелками – братья по старшинству слева направо, – и под каждым опускается такая вертикальная лесенка с именами: его сыновья по старшинству.

Все логично, строго и справедливо.

Номенклатура

Если один князь умирал – освобождалась вакансия: и все «нижестоящие» подвигались на одно место вверх. Умирал Великий киевский – подвигалась на один шаг вся очередь. Умирал кто невысокого положения – подвигались на шаг все ниже его стоявшие.

То есть. Постоянного князя ни у какого города, ни у какого княжества не было. Вся Русь принадлежала всем Рюриковичам. Князь не был привязан к месту и людям. Ротация. Он правил – и там кормился – и мечтал влезть выше.

Русь – родовое владение Рюриковичей. Какого князя тебе пришлют – тому и подчиняешься, тому и платишь. Они меняются постоянно.

Нюансы

Князей расплодилось множество. А все – рюриковичи, и каждое поколение – братья, в какой-то степени и де-юре. Стали вводить интереснейшие правила. Скажем, старший сын старшего брата был равен в правах своему дяде, если тот – четвертый младший брат его отца, – а также мог признаваться главнее пятого и ниже братьев отца, своих дядей!

Запомните этот подзаконный акт. Он нам очень дорого обойдется.

Изгои

Княжеств на всех не хватало. Люди размножаются быстрее княжеств. Многочисленные наследники не могли дождаться своей очереди править. Дробить земли на мелкие части, дабы досталось всем наследникам, князья не собирались. И ввели милое правило:

Наследник, конечно, продвигается вверх по мере освобождения вакансий – но: он не может подняться выше места в очереди, ранее занимаемого его отцом. Отец не княжил – и сыновья не будут.

Появились изгои – рюриковичи без владений. Претензий и вооруженных захватов от них можно было ждать в любой момент.

Отчина

Лествичное право ввели в 1054 году, но уже в 1097 князья съехались в Любече на Днепре, чтобы договориться о прекращении вооруженных распрей на условиях, приемлемых для всех. Организатором выступил самый умный внук Ярослава – Владимир Мономах.

На съезде главные к тому времени княжества – Киевское, Новгородское, Полоцкое, Черниговское, Смоленское, Переяславское и Ростово-Суздальское – были подтверждены в своих правах и определены в твердых границах.

Главное: было закреплено наследственное правление той ветви рюриковичей в княжестве, что сидела тогда. То есть власть передавалась внутри княжества. И каждый потомок князя имел право на удел внутри княжества.

А Киев?

Означали ли решения Любеческого съезда, что власть в Киеве теперь будет передаваться от Великого князя к его сыну? Отнюдь! Такой узурпации никто бы не потерпел.

Любеч означал: князья, никто не суется в чужое княжество, в каждом – своя ветвь, и только она решает, кто наследует старший стол и что достанется остальным. То есть:

Внутри княжества может действовать лествичное право. А могут уделы внутри княжества передаваться по прямому наследству сыновьям.

А Киев, Киев? Кому?

А на Киев по-прежнему распространялось лествичное право: великокняжеский стол занимает старший из всех живых Рюриковичей. А за ним – следующий старший.

А может и нет. А может прямое наследование от отца к сыну. При жизни договорившихся в Любече князей. А после них – там видно будет. Текст договора неоднозначен. Всяко бывало. Бушевали споры и войны сторонников двух версий. Историки до сих пор спорят.

Феодальная раздробленность

Она была заложена сразу – смертоубийственным соперничеством трех внуков Игоря Рюриковича. И определилась, когда наследуя Киевскому князю Владимиру Святославичу, уцелевшему внуку, его выжившие в братоубийственной резне сыновья разделили единое отцово владение на свои княжества.

Киевская Русь никогда не была единым государством в привычном смысле слова. Это своего рода федерация княжеств, обладавших большой независимостью де-юре – а де-факто все определялось конкретными отношениями с Великим Князем Киевским, его военной силой и политическим авторитетом, родственными связями и княжескими союзами. Чем сильнее Киевский – тем больше подчинения ему, чем слабее – тем меньше с ним считаются.

Степень целостности Киевской Руси определялась отношениями внутри коллективного владельца, а они всегда конфликтны. Как князья договорятся, опираясь более на силу, нежели на закон – так и будет. Дружное объединение всегда было проблематично – даже при необходимости противостоять общему внешнему врагу (тем же половцам обычнее всего).

Киев в переменной степени управлял Русью. Более того – по мере ее дробления терял решающее влияние. Киев объективно тяготел к состоянию равнодействующей интересов всех княжеств. Традиционная точка сборки. Стол третейского суда. Площадка компромиссов. Князья менялись, и у каждого были собственные интересы также: выгода родового княжества, необходимость в полезных княжеских союзах и взгляды на внешнюю политику.

Со сменой Киевского князя неизбежно менялась и политика, прежде всего внутренняя. (По смене нынешних президентов, обладающих несравненно меньшими полномочиями, вы можете это представить.)

Юрий Долгорукий

Предисловие, переходящее в уведомление о диспозиции, окончено.

Итак.

В 1149 году князь ростово-суздальский Юрий Долгорукий сверг Великого князя Киевского Изяслава Мстиславича и воссел на Киеве сам.

В 1150 изгнанный Изяслав с собранными войсками пришел обратно и прогнал Юрия, вернув себе Киевский стол.

Через полгода Юрий вновь захватил Киев, Изяслав бежал.

В 1151 Изяслав повторно выгнал Юрия Долгорукого из Киева и в третий раз сел Великим князем сам.

После смерти Изяслава Мстиславича на Киеве посидел его брат Ростислав, за ним Изяслав Давыдович (другой ветви рюриковичей).

Но уже в 1155 (как все мелькало!) в третий раз пришел Юрий Долгорукий, и согнал с места уже этого следующего Изяслава. И в третий раз Юрий стал Великим князем Киевским. Но напряжение боевых лет сказалось, и в 1157 он уже умер. Был слух, что отравили.

В последующие двенадцать лет власть в Киеве переходила из рук в руки семь раз, четыре князя сменяли друг друга. Но именно троекратный захват Киева Юрием Долгоруким, князем Владимирским, из северо-восточного Залесья, имело последствия колоссального масштаба.

Андрей Боголюбский

В 1169 году сын Юрия Долгорукого, князь Владимирский Андрей Боголюбский, взял Киев, оказавший вооруженное сопротивление, штурмом. Город был разграблен, подвергнут резне, многие жители уведены и проданы в рабство.

Подобного ранее не случалось.

Не случалось и другого:

Андрей Боголюбский, став Великим князем Киевским и Всея Руси – в Киеве жить не стал! Ранее он вывез из монастыря под Киевом чудотворную икону Святой Богородицы, которая стала почитаться как главная святыня Владимирского княжества. Владимир строился, украшался и богател.

А наместником в Киеве сидел младший брат Андрея – Глеб.

Всеволод Большое Гнездо

Младший сын Юрия Долгорукого и брат Андрея Боголюбского, Всеволод позднее стал также Великим князем Киевским и Всея Руси. И одновременно он первый – постоянно и всегда! – титуловался как Великий князь Владимирский.

При нем княжество охватывало всю Северо-Восточную Русь с Ростовом, Суздалем, Тверью, Ярославлем, Угличем. Владимирское Ополье кормило хлебом Новгород. Богатела торговля, развивались ремесла, прибывало людей. Удачны были военные походы против волжских булгар и половцев; границы княжества расширялись.

Росла понемногу и Москва, уже деревянная крепость с поселением.

…Через десять лет после смерти Всеволода Русь встретится с монголами. Через четверть века монголы сожгут Москву и Рязань, возьмут Владимир, Тверь, Суздаль. Настанет черед Киева: штурм и разграбление.

Все изложенное легко прочесть в учебнике или Википедии; ну разве что чуть порыться. Так обычно и излагают. Но на самом деле все гораздо, несравненно сложнее! История – это не перечень фактов. Факт – это пуля, вылетевшая из ружья. И эта летящая пуля – результат сцепления массы действий, произошедших под влиянием массы мотивов. Что ее вытолкнуло из ствола? Почему с такой скоростью? Почему в этом направлении? Объясните про порох и про гильзу, про боек и прицельную рамку, ствол и приклад, выплавка чугуна и ковка стали, сверление и нарезы. Ну хоть про основное расскажите, она же не потому летит, что решила так!

Вопрос, который необходимо задать – и хорошо бы на него ответить:

Чего они все так в Киев-то слетались? Что им там, медом было намазано? Чем так уж привлекал он князей, что сражались вечно и интриги плели?

Центр управления

При Игоре, Ольге, Святославе, Владимире во всех подвластных землях, в селениях, которые постепенно превращались в города, сидели княжеские посадники с дружинами. Они собирали дань для Киевского князя и контролировали порядок.

По смерти Владимира остались десять его сыновей (еще двое умерли ранее). Стали делить наследство. Как положено старшему, княжить в Киеве сел Святополк, и после борьбы был свергнут Ярославом, будущим Ярославом Мудрым. Ярослав же еще в бытность князем Новгорода, на который был посажен отцом, отказался платить установленную дань отцу в Киев. (Киеву из Новгорода причиталось, кстати, 2/3 от всей собранной здесь дани, то бишь налога. 1/3 оставалась князю на дружину, резиденцию и разные расходы.)

При Киевском княжении Ярослава Мудрого, с введением «лествичного права» и временным затиханием междоусобиц, дань княжеств Киеву была отменена. Во-первых, за доходы князья друг с другом воевали – мира ради решили предмет распри убрать. Во-вторых, теперь ведь не посадники княжеские на местах сидели, а родные братья – по справедливости чего ж младшие будут платить старшему, и так получившему лучший кусок?

То есть:

Ко времени княжения Долгорукого Киев не был центром управления Руси. Он не обладал никакими властными, политическими и административными полномочиями. Он не вмешивался в дела других княжеств и прав на то не имел. Он не собирал с них дань. Они не давали ему людей в войско.

Старший в роду имел авторитет. Его слово на совете князей слушали внимательнее. Он имел больше прочих моральное право призывать военный сбор княжеств для борьбы с общим врагом, для решения общих вопросов. Он мог выступать третейским судьей и примирять враждующих.

Но никто не мешал любому желающему рюриковичу послать Киевского князя подальше и жить своим умом в своем княжестве. Не теряя из виду, однако, необходимость ладить с соседями-родственниками: не дать себя ограбить и при случае ограбить других. То есть учитывать баланс сил.

Киев оставался именно центром баланса сил. Точкой сборки политико-экономических факторов. Территорией третейского суда. Престол как стол консенсуса и компромиссов. Поскольку надо же как-то ладить друг с другом и решать вопросы, учитывая интересы всех – давайте договоримся, что по старшинству занимаем лучший стол, а старший следит и справедливо решает, как все устроить лучше для всех. А мы все признаем, что он дело говорит, потому что сами так договорились.

Чтобы понять смысл русской феодальной федерации. Ее следует рассматривать как олигархическую республику рода рюриковичей. Князь-рюрикович опирается на войско и богатство. А между собой – договариваются, у каждого равное право голоса и право на власть. Ступень этой власти определяется правилом, а правило то вырабатывается общей договоренностью.

Стремление из хаоса к порядку на социальном уровне.

Киев здесь – системообразующий символ. Он силен общим согласием на то, что таково будет наилучшее устройство дел. Силен тем, что вокруг него готово объединиться большинство для координации в делах.

Богатство

Изначальное воцарение именно в Киеве скандинавских конунгов, они же русские князья, они же (первые два века) каганы Руси, имело причины. Не правда ли?

Положение географическое, экономическое, а через то политическое и военное было несомненно решающим. Пространства огромны, путь из варяг в греки длинен, конкурентов нет, выбор мест для резиденции велик.

Киев изначально стоял у границ хазарских, а позднее половецких земель – запирал с юга путь из варяг в греки и контролировал торговлю. (Оставалось только договориться с хазарами, а позже с половцами, владевшими низовьями Днепра, о пошлине за проход судов. Или стараться разгромить их.)

Ключевое положение Киева на великом торговом пути было главным источником его богатства. А богатство – это сила и власть. Это возможность нанимать дружины и подчинять своей воле окрестные земли. На богатство слетаются храбрецы и мудрецы, мастера и умельцы. Растет население и цветут ремесла. И город поднимается и богатеет. И с далекой северной родины влекутся искатели денег и славы – на службу к удачливому конунгу в далекой южной колонии: земли там обширны и богаты, а народ местный слаб и покорен мечу.

Великим речным путем шли варяжские подкрепления.

Из местных славянских племен вокруг Киева расселялись поляне, и близ того древляне, северяне, радимичи. Зимой с них брали дань мехами, медом, кожами и льняными тканями, летом ловили молодежь для продажи в рабство. И везли в Переяславец, Корсунь и Царьград.

То есть Киев взимал пошлины с проплывавших купцов – а еще торговал «колониальными товарами» сам.

Но еще, имея средства, набирал серьезные дружины и грабил соседей – от половцев и печенегов до великой Византии. Не всегда удачно, но военный риск – дело прибыльное.

По этому по всему в Киеве селились плотники и кузнецы, шорники и ювелиры, кожевенники и портные, лекари и гробовщики, оружейники и торговцы. И все платили налог князю!

К XII веку площадь Киева составляла более 3 кв. километров, а население 50 000 человек. Огромный был город, один из крупнейших в Европе.

…А вокруг Киева лежали плодородные земли, город потреблял много продовольствия и сырья для ремесел – и население Киевского княжества было самым многочисленным из прочих. И со всех брались налоги. Обилие народа, то есть производящего податного сословия, само по себе уже источник богатства города и князя. И ресурс для ополчения.

Дружина

Когда пишут, что горожане того-то князя изгнали, а того-то пригласили – это некоторое лукавство. Натяжка. Обобщение. Никого эти плотники и портные выгнать не могли, кроме домочадцев, и пригласить тоже. Их определяли как низшее сословие, неравноправное с высшим, хозяевами жизни. Это были:

Крестьяне, как свободные люди, так и повязанные долгами и договорами смерды, в городских делах не участвовали – землю пахали.

К горожанам же можно отнести ремесленников и купцов. Ремесленника никто ни о чем не спрашивает. Купец, если богат, может иметь определенное влияние – давая деньги в долг сильным мира сего; с богачом считаются даже негласно.

Холопы и челядь боярская – это просто рабы, им рот разевать не по чину.

Высшее же сословие – это бояре и дружинники, а также духовенство.

Кто такие бояре? Они же поначалу «старшая дружина»?

Это именно дружина, пришедшая когда-то с князем на новое место – ставшая властью, превратившая место именно в город, административно-финансовый и силовой центр. Ветераны первых завоевательных походов. Боевые товарищи князя, добровольно пришедшие к нему на службу в поисках общей доли и удачи.

Вот на этом воинском уровне существовала начально военная демократия. Как у всех германских народов периода Великого Переселения. Верность команде и вождю была честью воинов. Но и вождь обязан был считаться с ними, их мнением и нуждами. Они доверили ему свои жизни и судьбы – и он делил с ними свою жизнь и судьбу. А также свою удачу и свою добычу. Право на долю добычи – было неотъемлемым правом воина.

Вот так дружины первых князей получали в собственность землю и рабов – и уцелевший в боях дружинник делался богатым и уважаемым человеком. У него появлялись свои слуги и приближенные, своя охрана, дом его богател. И за ним сохранялось право голоса на военном совете.

Эта дружина могла обсуждать намерения и планы князя. Могла потребовать поправки, могла отклонить: не принимаем твое предложение, на него нашего согласия ранее не было – а сейчас не даем.

С дружиной князь считается. Он вождь равных. Они сообща участвуют в предприятиях. Они признают его право руководить, когда идут с ним – но могут и не пойти. Князь должен обеспечивать дружине достойную жизнь и уважать.

Сменяется несколько поколений, дети наследуют права и множат владения отцов – сохраняя привилегии своего сословия. Реально – это они управляют городом и княжеством. Князья меняются часто. А старшая дружина давно осела на место и властвует в нем.

Все просто и по классике. Потомки старых бойцов, пришедших с первым вождем, оседают на местах и становятся феодалами. В разные эпохи и в разных странах – свои нюансы в законах. Но суть феодализма одна.

Феодалы обрастают собственными подданными – в большем или меньшем количестве – и становятся не только опорой князя, но и его главной головной болью.

Как должны чувствовать себя феодалы, внуки и правнуки славных бойцов, законные наследники и владельцы земель, под чьим управлением живет и трудится город – когда залетные князья стремительно меняются в княжьем тереме? И каждый князь временно, иногда – вообще на месяц-другой? И у каждого – свои взгляды на порядки в городе и княжестве, свои поправки и замечания, и свое мнение насчет дележки городского пирога? Феодалы должны чувствовать себя так: други, вот тот нам подошел бы, а вот этот – очень нехорош, лучше б был другой.

А под боярами – весь город, казна, службы – и городская дружина! Ополчение то есть. Оружные в случае чего люди. Которым под этими боярами и дальше всю жизнь жить. Так что с ними считаться надо горожанам в первую очередь. Князь-то помер или выгнан другим – а нам тут жить.

То есть. К середине XII века в обширном и богатом стольном городе Киеве бояре, укоренившиеся и расплодившиеся, были серьезной силой.

Вот они и могли решить: принять князя на Великое Княжение Киевское – или не впустить, призвать другого, а нежеланного отравить, либо бунт устроить и выгнать самим. В жизни много подневолья – так что народ, если впереди бояре да ополчение, с радостью побежит в князя камни бросать, душу отвести, себя почувствовать.

Народ

На юге и западе Руси преобладали славяне, на севере и востоке – финно-угры. Жили племенными союзами, государства не имели. Совершенно естественно, викинги в отношениях с местным населением предпочитали иметь дело с верхушкой, племенной знатью, вождями. Пусть они сами смотрят за порядком и подчинением, за сбором дани, за предоставлением своих людей в слуги, позднее и в войско. Ассимиляция происходила естественным образом: через взаимопроникновение языков, женитьбу викингов на дочерях местной знати, прием в дружину здоровых местных парней, тянущихся наверх, ближе к силе и власти. Наместниками в селениях и волостях могли быть скандинавы, а могли и местные вожди: со временем вошли в боярство и они.

Вече

Насколько вече русских городов соотносилось со скандинавским тингом, сказать трудно. О самоуправлении и демократии говорить не приходится. Все зависело от княжеской дружины и мнений городской верхушки – бояр, богатого купечества, ремесленных старшин.

Вече играло роль, когда княжеская власть слабела и появлялась возможность пригласить конкурента, другого князя, казавшегося более подходящим к интересам города. Когда дружина была слаба, а князь вызывал сильное недовольство и мог быть изгнан. Это могло сопровождаться погромами и грабежами. Но подобное происходило редко.

Как всегда бывает в массовых движениях, народ использовался лидерами себе в поддержку. Выражение «вече пригласило», «горожане решили» следует понимать как решение верхушки, знати, которое могло поддерживаться народом или во всяком случае не опровергаться в реальности.

Вот сейчас мы приступаем к самому интересному. Что чаще всего, почти неизменно упускается из виду, когда заходит речь о несчастьях Киева в XII веке. Да и вообще о власти и авторитете Киевских князей.

О религии будем говорить мы. О христианстве. О православии.

Ольга

Первой христианской на Руси стала Ольга, вдова Киевского князя Игоря Рюриковича и регентша при малолетнем сыне Святославе до его совершеннолетия. По официальной и наиболее устоявшейся версии Ольга крестилась в Константинополе в 957 году. Вот отсюда и начнем.

В «Повести временных лет» сказано не только про это крещение. Но и про то, что родилась Ольга в Пскове. «Житие святой великой княгини Ольги» уточняет: в деревушке Выбуты под Псковом, и была незнатного варяжского рода.

Однако Вещий Олег, будучи уже вождем рождающегося государства с огромной территорией, растущим богатством и серьезной вооруженной силой, не мог не думать о политически выгодном браке опекаемого Игоря. Это не более чем обычное и нормальное мышление политика.

А далее следует куда более обоснованная версия о происхождении Ольги как болгарской княжны.

––

В последней трети IX века хан Первого Болгарского Царства (Ханства, Каганата) Борис, крестившись и сменив титул на «князь», крестил Болгарию. Веком-двумя ранее восточная граница Болгарии доходила до Днепра, включая место будущего Киева. Через Болгарию текла великая река Дунай.

––

По Дунаю и Рейну пролегал важнейший торговый путь, мощнее днепровского – из варяг в греки, и не только из варяг, но из всей Северной Европы. Из Константинополя до Северного моря – к Ютландии, Британии и Швеции. Уходили им и викинги на север и после грабежей византийского берега. (Можно было идти из Дуная на север и через Эльбу, и через Вислу – волоки существовали.)

––

Учтем: население всей Европы в Раннем Средневековье составляло примерно 30 миллионов человек. Плотность населения в Болгарии, не говоря о Руси, в IX веке очень мала. Формирующиеся государства востока Европы были очень рыхлыми, сетчатыми. После Великого Переселения Народов границы еще не устоялись, в малолюдных местах были расплывчаты и неопределенны, продолжалась миграция. Кто берет дань – тот месту и хозяин. Периферия державы – зона кормления центра. Эпоха княжьего рэкета. Контролировать данников с окраин – и защищать от соседних правителей-конкурентов.

В 907 году Олег ходил через Болгарию на Царьград. (То была характерная славная победа: согласно русским источникам, все написаны много позднее событий, Олег победил, взял дань и прибил щит на ворота Царьграда в знак своей власти – византийские же источники, исправно фиксирующие все события своего времени, похода Олега не заметили вовсе. Бывает. Но в Болгарию ходил точно.)

Так вот, города Пскова, который писался в русских источниках как Плесков, тогда еще не существовало. Что бесспорно затрудняет рождение в нем. Зато в Болгарии город Плесков был, причем столицей. Позднее он назывался Плиска.

Невеста из знатной семьи в столице соседнего и не вовсе чужого государства – подходящая пара для князя обширной державы с растущим богатством и опасным войском. А не вовсе чужой Киеву и Поднепровью Болгария была в силу истории тех мест как собственных, но более – поскольку варяги постоянно ходили по Дунаю, останавливались в городах и даже имели свои стоянки. А «веер викингов» еще был в славе и внушал нежелание ссориться.

И целый ряд источников, как болгарских, так и русских, утверждает болгарское происхождение Ольги.

А в таком случае княжна из Плескова должна быть христианкой.

Что же касается брака – вчерашние язычники болгары могли не слишком придираться к вероисповеданию жениха. Вопрос веры при женитьбе всегда можно уладить. Могли жениться по обрядам обеих сторон, и каждый супруг сохранял свою веру – такое в Раннем Средневековье нередко случалось.

В пользу высокого происхождения Ольги говорит еще одно обстоятельство. Социальное равенство вступающих в брак было важным условием у скандинавов того времени. Единственный сын и наследник ярла, ставший конунгом обширной земли – не стал бы жениться на дочери безвестного соплеменника.

С версией же крещения Ольги согласно «Повести временных лет» и других русских источников дело туманно и даже забавно.

В Константинополе велся дворцовый журнал. В котором подробно описывались все события и визиты. Сам же император Константин VII Багрянородный оставил записи «О церемониях». Остались и другие известия. И картина посещения дворца Киевской княгиней вырисовывается во многих подробностях:

Какие залы проходили, как кланялись и как стояли, какие демонстрировались чудеса дворцовой механики, кто с кем сидел за столами, каковы были дары русов императору, и его дары – им. А также выясняется численность делегации: 88 мужчин и 35 женщин из сопровождения Ольги удостоились приема во дворце, из них 8 человек высшей киевской знати, 44 были торговые люди, а 22 – послы от старших дружин.

И среди них христианский священник Григорий.

Григорий сей был болгарский пресвитер минх (иеромонах), «муж просвещенный», переводчик греческих хроник, известный первому царю Болгарии Симеону I.

При этом царе Первое Болгарское Царство достигло расцвета экономического, политического и военного, территориального, а также культурного. И церковь болгарская христианская стала автокефальной во главе с собственным патриархом. А также была создана кириллица, усовершенствовав и заменив глаголицу бессмертных в веках братьев Кирилла и Мефодия.

Был ли Григорий в Киеве миссионером? Или духовником христианки Ольги? Не узнаем. Но! Нет достоверных сведений о крещении Ольги. Но есть достоверные сведения о том, что она была христианка. Как вся болгарская знать и большинство народа.

В свете всего об Ольге известного необходимо поставить вопрос:

А на чем, собственно, власть Ольги основывалась?

По норманнским законам вдова могла наследовать имущество мужа и распоряжаться им до совершеннолетия детей. Но не было в истории случая, чтобы власть над государством (в той или иной стадии формирования) передавалась от мужа к жене.

Игорь не был абсолютным монархом. Он был наследственным вождем дружинников. Его права можно определить через права современных ему скандинавских конунгов. Власть над дружиной не могла перейти к вдове.

Дружинники того поколения имели долю в добыче – то есть в завоеванной территории с ее народом и богатствами. Дружинники заключали в той или иной форме договор с предводителем. Дружина и была административно-силовым аппаратом протогосударства русов.

Кто же будет лучше распоряжаться всем – молодая вдова или группа опытных дружинников, выдвинувшая из своих рядов лидера и решающая вопросы сообща?

Вариант первый, простой:

Правит группа опытных дружинников, а княгиня, регентша при малолетнем князе – представительствует. Князя представляет. От его имени говорит. Что говорит? Что ей поседевшие соратники еще Олега скажут. Группа наставников. Матерые управленцы. Логично.

Но. В Константинополе Ольгу принимают как «архонтиссу» Руси. Воздают почести на правительственном уровне. Как высшему официальному лицу.

А вот имя князя (конунга) Святослава, перечисляя «людей Святослава» в составе ее свиты, император Константин упоминает вовсе без всякого титула (тот самый трактат «О церемониях»). Как возможно? Если он – законный правитель, а она – его регент, опекун?..

Возможно, варяжская знать Киева старалась поднять официальное реноме Ольги как можно выше – для уважения к Киеву? И для этого устроили визит в Константинополь – чтобы уровнем признания со стороны великой Византии повысить свой статус? И тем самым – укрепить свою власть и поднять престиж среди соседей?

Позвольте еще вопрос. Почему варяги, скандинавы, норманны, северные германцы Ингвар и Хельга, то бишь Игорь и Ольга, назвали единственного сына славянским именем Святослав?

У Игоря, кстати, были два племянника (предположительно от сестры): Игорь и Прастен Акун. Оба имени скандинавские.

Вот крайне важный и давно известный документ: Русско-Византийский договор 944 года. В нем всего перечисляется 76 имен представителей и посланников Руси. Среди имен скандинавских, а также нескольких тюркских у купцов и финских у доверенных лиц – три славянских: Святослав, сын Игоря, Володислав и Предслава. Кто такие последние два – строятся только предположения.

А вот и изюминка в тесте истории: при заключении договора большинство представителей Руси клянется своим языческим богам, но меньшая часть – богу христианскому!

И еще одно: ни в один подобный договор никогда не включалась жена князя. С чего бы? (Кроме того, первые князья имели по нескольку жен, как принято у знатных варягов.)

По всему получается, что уже при Игоре часть элиты Руси была христианами.

Заканчиваем:

После свадьбы Ольга получила собственный удел: город Вышгород и село, названное Ольжичи.

На нужды ее двора шла треть дани с «Деревьской земли».

У нее была своя дружина.

А имя Ольга соответствовало болгарскому Эльга.

Взглянем в заключение государственным взглядом:

Киевская Русь продвигалась на юг в территории между болгарами, заселившими земли по Днестру и западнее – и их смертельными врагами хазарами, чьи границы от Приазовья простирались на восток. Русь могла быть естественным и ценнейшим союзником болгар, вытесненных из своих исторических земель от Причерноморья до Волги и Каспия хазарами. В союзе с Русью против Хазарии болгары были кровно заинтересованы. (Мы говорим сейчас о Дунайской Болгарии.)

Болгары постоянно воевали с Византией и предпочли бы иметь Русь на своей стороне – и напротив, избегать нападения. А Олег, прошедший по Болгарии с немалым варяжским войском, предъявил серьезность новой силы с Днепра. Да викингов хорошо знали и раньше.

После смерти Игоря Ольга имела статус законной правительницы. При его жизни ее статус не соответствовал просто жене князя, но был выше, включал некоторые сугубо властные, управленческие полномочия. В отличие от ВСЕХ княжеских жен в истории Руси, она была политической фигурой.

Все вышеупомянутое полностью соответствует политическому браку с высокородной представительницей Болгарского Царства. И никак не соответствует браку с дочерью обычного варяга из своих подданных.

Ольга была христианкой изначально.

А будучи высокородной христианкой и правительницей значительной державы, принимаемая по высшему классу императором Византии, она не могла быть несведущей в христианских церемониях, сопровождающих важнейшие шаги жизни кесаря.

Вот это для нас имеет первостепенное значение.

Святослав

Святослав был великий воин и политик с громким именем. Он дошел с войском до столицы Хазарии и разгромил «центр принятия решений» и основу войска каганата, который в результате распался и сгинул. (Финансируя это мероприятие и соблазняя, Византия поставила Святославу почти полтонны (!) золота – невероятные деньги по тем временам.) Он нанес поражение Великому Болгарскому Царству, аннексировал немалую часть его территории и перенес свою столицу в Переяславец-на-Дунае, богатейший город, пересечение торговых путей и стратегический пункт. От него зависело течение жизни соседних стран. Враги его боялись, дружина боготворила, «удача его была огромна» – главнейшая характеристика викинга.

И вот этот Святослав отвечал Ольге на увещевания креститься, что «дружина надо мной смеяться будет». Нельзя вождю – вождю! – изменять религии своего войска, народа и предков. Он отчуждается верой от тех, кто клялся идти с ним до конца и сложить голову, если придется. А должно быть единым с товарищами во всем!

Как же Ольга – женщина, вдова, регентша князя, которой служат головой и верой соратники мужа, которая правит только их волей, их согласием – может изменить их вере? Она кто такая? Ей кем такое право дано? Ее власть на чем стоит?

Любой военачальник, любой крупный администратор эту ситуацию поймет ясно. Невозможная это ситуация.

И только одно есть этому объяснение. Ольга – соправительница мужа: хоть в какой-то степени, хоть на каких-то условиях. И по его смерти правит.

Более того: по совершеннолетии Святослава – он воюет в иных землях, их захватывает, в них владычествует – а в Киеве по-прежнему правит Ольга! Вот так штука, а? Двести лет спустя летописцы придумают любые объяснения и облекут их в любые слова, соответствующие идеологии момента. Но смотреть надобно на факты!

…Здесь мы говорим об этом только с одной целью. Прояснению и осознанию того обстоятельства, что была княгиня Ольга женщина знатного рода, и законные ее права были велики. И христианство ее, и славянское имя единственного сына, и непререкаемая власть над Киевской Русью – все работает на подтверждение того, что христианкой Ольга была ранее, чем стала женой Игоря.

И что?

И то, что будучи человеком бесспорно умным, как явствует из всего о ней известного – она не могла не знать важнейшей вещи.

Вещь эта важнейшая – интронизация ромейского кесаря. Венчание на царство.

Даже лишь посетив Константинополь как государственное лицо, проведя там значительное время, она, «архонтисса русов», не могла не поинтересоваться важнейшими церемониалами и божественными атрибутами кесарской власти. Не могла не знать. Да это объясняли, в деталях и смыслах! Знай, кто тебе честь оказывает! Любой лидер страны всегда интересуется сходством и различием в полномочиях и протоколах другого лидера, с которым встречается и о чем-то договаривается.

Интронизация на царство – это облечение высшей легитимностью – божественной. Патриарх именем Господа Нашего венчает короной кесаря. И отныне власть его делается Божественной. Неоспоримой людьми. Дух Святой почил на нем. Его авторитет выше всех возможный сомнений. Его слово – от Бога.

Вы полагаете, что умная немолодая женщина, много лет правящая агрессивными буйными мужчинами, населяющими огромную территорию, – она может не думать о своем авторитете? И не интересоваться, как его укрепляют и повышают другие правители?

Интродукция

Истории не существует без психологии, социологии, экономики, географии, этнологии, религиоведения, политики и стратегии. Без учета и аналитики этих аспектов история НИКОГДА не может быть верной. То есть близкой к действительности в приемлемой степени.

Рассказ о событии без понимания его мотивов подобен пересказу попугая. Взгляд барана на новые ворота. Видит – но не понимает, почему это и зачем. Обычный историк подобен барану, глядящему на очень старые ворота. Хлопцы, нэ можно ж так.

История состоятельна и имеет шанс на достоверность только в том случае, если отвечает на вопросы: зачем? почему? с какой целью? каким образом?

Владимир Красно Солнышко

Пока Святослав воевал на все стороны, внуков воспитывала властная и суровая бабка. Чем неизбежно оказывала на них некоторое христианское влияние. Когда она умерла, младшему внуку, Владимиру, было лет десять.

Вот о нем разговор подробный.

Как Владимир – агрессивный, развратный, жестокий, жадный, эгоистичный до мозга костей, одержимый властью, из всех законов признававший только свое желание – стал Владимиром Святым?

Хронология тех лет и детали с точностью установлены быть не могут. Да нам в том и нет необходимости. Общий же ход событий таков:

После смерти Ольги Святослав назначил править в Киеве старшего сына Ярополка, среднему Олегу определил землю древлян, а малолетний Владимир был посажен княжить в Новгороде под опекой Добрыни, своего дяди, брата матери, Малуши.

Через пять лет после гибели Святослава разгорелась распря между старшим и средним братьями, и при штурме Ярополком Олегова города Вручего (Овруча) Олег погиб. Далее Ярополк занял Новгород, а Владимир бежал в Скандинавию. Откуда вернулся через три года с варяжским войском, отбил свой Новгород, затем занял Полоцк, где и произошла знаменитая история с княжной полоцкой Рогнедой Рогволодовной.

Рогнеда была уже просватана за Ярополка. Горящий местью Владимир решил жениться на его невесте. На предложение получил отказ, а отказов он не терпел. (Страшен оскорбленный сын рабыни, ставший князем.) Вдобавок конунг Рогволод, князь Полоцкий, в междоусобице склонялся, похоже, к стороне Ярополка. Владимир решил вопрос просто: Рогнеду изнасиловал, Рогволода убил со всей семьей. Но честный человек – на сироте женился.

Победная кампания завершилась в Родне, чья надежная крепость у Днепра на 60-метровом холме, окруженном оврагами, в полутораста верстах за Киевом, явилась последним убежищем кинувшего Киев Ярослава. Ярослав был приглашен Владимиром на переговоры, выехал из крепости и был поднят на мечи варягами. То есть переговоры прошли успешно.

Владимиру было примерно двадцать лет, когда он стал Князем Киевским и правителем всей Руси.

…Мы пропускаем десять лет, наполненных его трудами, сражениями и сексуальными подвигами. И вступаем в судьбоносный (сколько их было, судьбоносных!.. но этот и впрямь) 988 год.

В Византии идет гражданская война. Варда Фока (Младший), главнокомандующий войсками Империи, племянник умершего 20 лет назад императора Никифора II и внук полководца Варды Фоки (Старшего), объявляет себя императором. Он из царского рода, и он талантлив. Все больше войск и провинций принимает его сторону. Законный император Василий II, находясь в крайне затруднительном и опасном положении, просит помощи у Владимира.

Боевые качества варягов были Византии известны. Осталась запись о серьезной оплате семистам наемникам-русам за военную экспедицию на Крит еще в 902 году. А договор Византии с Олегом (911) подтверждал готовность нанимать всех желающих русов в воинскую службу без ограничения числа.

Владимир, как уже упоминалось, отличался государственным умом: был расчетлив, циничен, жаден и властолюбив. Он сообщил Василию, что согласен помочь военной силой. Но при условии. Император отдаст ему в жены свою сестру. Анну.

Император Восточной Римской Империи, которую мы привыкли называть Византией, должен был воспринять это как вымогательство и шантаж. Он не горел желанием породниться с северным варваром. И в ответ выразил сожаление о невозможности христианскому государю выдать сестру за язычника. Даже столь доблестного и прославленного. Настолько богатого, что деньги ему уже не нужны? (Как вы понимаете, выражения могли быть только соответствующими стилистике эпохи, то есть совершенно иными. Но суть переговоров о дружбе и взаимопомощи – именно такова. Лидер просвещенного мира дипломатично дает понять полевому командиру с окраины, что тот зарвался.)

Владимир отвечает, что если дело встало только за христианством – он готов рассмотреть вопрос о крещении. А его держава что? Крестим и державу.

Византия получает еще одну страну в сфере своего христианского влияния, центром которого является. Очередной успех миссионерской деятельности. Владимир вводит Русь в орбиту европейской культуры. Христианин с христианином легче поймут друг друга, ближе сойдутся; а вопросы решать всегда надо. Торговля, союзники, связи, спорные территории.

Хорошо, говорит Василий. Ты получишь в жены мою сестру. Но христианство примешь перед бракосочетанием, конечно. И избавишься от всех своих языческих жен и наложниц! Иного для своей сестры я не потерплю!

Что можно сказать в таких условиях? Конечно! Не волнуйтесь, все сделаем. Разберемся.

Владимир отправляет Василию 6 000 (шесть тысяч) викингов. И поясняет – можно не возвращать, после победы пусть оставит себе, если они захотят.

После чего необходимо помянуть удивительное взятие Корсуни, главного города Византийского Крыма, центра богатого и неприступно укрепленного. Осаждал его Владимир полгода упрямо, но овладел. Так вот: с чего бы Владимиру, союзнику Кесаря, вдруг отбирать у Кесаря город?

Вам на выбор предлагаются варианты:

Первый. В Корсуни засели сторонники Варды Фоки, и в порядке исполнения союзнического и родственного долга Владимир подавил мятеж на этом участке военных действий. Возражение: делать Фоке больше нечего, как распылять силы, когда необходимо их сосредоточение против войск императора, где в генеральной битве решится все.

Второй. Владимир сначала взял Корсунь. Потом испросил царевну в жены. Потом решил креститься ради жениться. И уже потом послал подмогу будущему тестю.

Третий. Владимир сначала получил просьбу о помощи и выставил условием дать ему царевну в жены. Получив отказ, стал осаждать Корсунь и взял ее. Использовал момент: и державу расширить, и важный пункт захватить, и давление оказать. А тут и мятеж Варды Фоки разгорелся в полную силу. Кесарь Василий согласился отдать Анну за Владимира, но войско пусть князь ему посылает обязательно, и поскорее.

Четвертый. Владимир сначала послал войска в обмен на гарантии женитьбы. После чего убедился в традиционном коварстве Византии. Войско получили, а жену не прислали. Вернуть войско обратно невозможно: бойцам уже заплатили хорошие деньги, и они полны намерений получить еще. А вы думали, что викинги будут задаром драться, по просьбе киевского князя?.. да они мечом кормятся. Вот тогда Владимир собрал кого мог – «болгары, и словяны, и кривичи, и болгары, и с черными людьми поиде в Корсунь».

Корсунь – Херсонес Таврический, крепость на скале между двумя бухтами (на территории нынешнего Севастополя), периметр стен три с половиной километра, толщина до четырех метров, три десятка башен – крупнейший торговый и стратегический пункт. Еще только базы русов там Константинополю не хватало. Еще только с Болгарией, византийским кошмаром той эпохи, они о нападении не сговорились.

Взял Владимир Корсунь – и отдал Византии обратно. Зачем брал?

Он не Корсунь брал. Он кесаря Василия за горло брал. Получил желаемое – и отпустил горло.

Ибо состоялось в Херсонесе торжественное крещение конунга Вальдмара, князя Киевского Владимира, в истинную веру. В христианскую. И стал он раб Божий Василий, так нарекли его. В честь кесаря взял он это имя. С одной стороны – приятное сделать и уважение показать. А с другой – равным себя поставить! Ты раб Божий Василий – и я Василий. Равны мы во Христе, как там у вас. Сестра Василия – жена Василия.

Почему Владимир не прошел обряд крещения в Киеве, стольном граде своем? Так а там и храма не было, языческое место. А что ж тогда в Царьград не поехал, от Патриарха крещение принять в присутствии Кесаря? Э нет, там вина хлебнешь – и преставишься, неровен час. Умельцы известные. Да и среди их роскоши и чудес бедно выглядеть станешь. А еще – чтоб в излишнюю церковную зависимость не попасть, как сюда приехавший и здесь крещеный: это тонкости византийской казуистики, место крещения государя роль играет. Потому – вроде бы и на византийской земле, в византийском храме, византийским священником – а только город этот тобой завоеван, и ты здесь хозяин. А кругом – твои бойцы. Тут тебе почет, тут тебе и надежность.

Стоп. На какой-такой «византийской земле»?

На копье и на меч взял Владимир Херсонес византийский, и стал он градом Корсунь русская! Со всеми потрохами – рвами и стенами, домами и улицами, площадями и портом. И храмами!

Разные летописи указывают разные храмы, где произошло крещение Владимира: Св. Софии, Св. Василия (что привлекает совпадением с христианским именем Владимира и одновременно Византийского Императора), Св. Василиска или Св. Климента. Но все указывают: «посреди града на торговой площади».

И разные есть сведения о первом митрополите Киевском Михаиле, вплоть до тех, что его вовсе не было. И окрестил тогда Владимира не митрополит, а епископ Херсонеса с другими священниками.

Но в любом случае: Владимир организовал свое крещение идеально.

Почему мы подробно говорим об обстоятельствах крещения? Потому что через обстоятельства понятно отношение человека и князя к христианству. Не метания измученной души, страждущей света высшей истины. А расчет политика, государственного мужа, стремящегося к своей значимости и могуществу. Высоко ставящего авторитет и добивающегося поставленной цели любым путем. Хорошо понимающего в политике.

Далее Владимир крестил Русь. Жесткий приказной порядок процесса описан в истории исчерпывающе. Огнем и мечом. Язычество искоренялось. Христианство изначально ставилось как обязательная государственная религия.

Новгород крестил воевода Добрыня, дядя и наставник юных лет Владимира. Полоцк крестил по заказу Владимира исландский викинг-христианин Торвальд Кондранссон. Жителей скопом загоняли в воду.

(Это способствовало славянизации Северо-Восточной Руси, областей угро-финских – земли Ростовской, позднее Суздальско-Владимирского княжества, Московии, – славяне-язычники бежали от поругания веры в края, куда еще не достигала рука князя. В Ростове и Муроме сопротивление христианизации продолжалось двести лет.)

Крещением Руси Владимир вводил ее в сферу европейской политики и повышал международный престиж, который всегда конвертируется в связи, приобретения и прибыли.

Зачем Владимир крестил всю Русь? Норманнов, славян и финнов под одну гребенку. Монарх не может допустить духовного и идеологического отчуждения подданных. Им положено подчиняться. Единомыслие и единоверие – обязательный элемент единства народа, необходимое условие послушания и управления державой.

Изначально и в замысле церковь на Руси выполняла роль идеологического отдела Киевского Князя. Она предписывала, как и во что верить, как и кому молиться. И предписания эти исходили из стольного града.

Во всех практических делах – церковь князю не перечила, но напротив: благословляла на эти дела. Князь получал благословение митрополита.

Это очень важная связующая пирамида:

Простой человек благословляется на труды и деяния простым священником. Городская знать с боярами и князем получает благословение епископа. А Великий князь с людьми государевыми благословляется на дела свои Митрополитом Киевским и Всея Руси.

Бог, Единый, Создатель и Вседержитель, освящает решения и дела Великого князя. Божьим именем и Божьей волей поступает он. Так что противиться ему никак невозможно – мы единоверцы, в одно веруем и одному подчиняемся. Через князя благословленного – Господу подчиняемся.

Мог ли Владимир не понимать этого, что понимаем сейчас мы, ничтожные в борьбе за власть?

Мы подошли к главному, ради чего написана эта часть.

Между прочим. Предварительное крещение

А с точки зрения Византии, христианизация Руси вообще произошла на сто лет раньше. После нападения русов (норманнов) на Константинополь в 860 году патриарх Фотий I отправил в Киев миссионеров, которые крестили Аскольда и Дира с приближенными боярами и небольшим количеством челяди. Семена были посеяны. Христианство не было чем-то экзотическим и вовсе чужим для узкой верхушки.

Инициация и коронация

Обряд вступления вождя в должность существовал всегда у всех народов. Колдун и воины совершали некую церемонию, ритуальные действия, обозначающие легитимизацию полномочий и прав, обретаемых вождем. Колдун удостоверял усиление вождя покровительством неких высших сил, будь то боги места или духи предков. Через обряд вождь обретал дополнительное и особенное качество, делающее его безусловным субъектом власти.

Христианство, по мере оформления изначальной веры в атрибутированную религию, вобрало в себя элементы верований и обрядов латинов, греков, кельтов и германцев. И к Х веку превратилось в мощнейший институт не только гражданский и государственный, но более того – государствообразующий. В том смысле, что Римские Папы поставили себя выше государей, и без церковного признания и благословения король испытывал огромные затруднения и просто мог восприниматься как нелигитимный.

Но. Западная Римская Империя «пала» еще в 476 г. То есть германский наемник, военачальник Одоакр, сверг ее императора, убил его номинального преемника, отослал инсигнии, то есть знаки императорской власти, в Константинополь императору Восточной Римской Империи Флавию Зенону – и оформил себя в желаемую должность его наместника в Риме. То есть Империя стала как бы в очередной раз едина – а по сути Рим остался без императора вообще. Стремительно продолжился распад Западной Империи и образование на ее месте варварских королевств. То есть? Немытых и неграмотных королей-воинов в Европе сделалось много, а центр христианства в Риме был один. Римский Поп, он же Патер, он же Пастор, он же Папа, был промеж христиан главный, и никакого императора над ним не было! Варварские короли были как один язычники. И священники Рима, как идеологи и хранители великой римской цивилизации, науки, культуры и самой идеи просвещенного могущества – в течение где двух, где трех веков всех их обольстили и крестили. И Ватикан, резиденция Римских Пап и цитадель христианства, был независимым и строгим духовным наставником.

В Византии дело обстояло несколько иначе.

Когда в IV веке император Константин Великий принял христианство, и далее оно начало становиться господствующей религией в Римской Империи, обряд посвящения в императоры носил прежде всего характер провозглашения его войском. Со временем военная часть церемонии сокращалась, а религиозная, превратившаяся в церковную, приобретала все большее значение, пока не стала доминирующей, и далее единственной.

Это момент важнейший. Если раньше Император был таковым волею воинов и народа – то теперь он возвысился над воинами, не говоря о прочем люде: власть его уже не зависела от земных обстоятельств – власть его была непосредственно от Бога. Создателя. Всевышнего. Власть Императора стала божественной. (Строго говоря, со времен египетских фараонов – ничего нового.)

Власть Кесаря стала над-человечески легитимной. Послушание его законам и приказам – внушалось как повиновение Господу. Это властителю полезно. Это укрепляет.

А что же первосвященник – патриарх? А император здесь, в отличие от Рима, никуда не делся. И высшую власть олицетворяет он. И патриарх в его государстве ему подвластен. Но одновременно – Патриарх есть уполномоченный Бога в государстве. И вот в этом качестве он исполняет роль посредника между Богом и Кесарем, перенося благодать Божью и земные полномочия от имени Бога – на Кесаря!

Это прекрасная диалектическая конструкция, изобретенная человечеством с доисторических времен. Регулярно забываемая и вновь реставрируемая.

Обряд коронации императора Константинопольского в Х веке – вполне подробно описан в том же трактате «О церемониях», глава 38. Происходит в главном храме, зажигание свечей и перемещения, император облачается в ритуальные одежды и произносит установленные молитвы, в заключение патриарх читает молитву над короной и собственноручно возлагает ее на императора, народ восклицает: «Свят, свят, свят!..»

Князь и вера

Везде и всегда все лидеры всех политических структур старались повысить свой авторитет всеми возможными способами. Из которых демонстрация силы у дикарей – вариант самый прямой и примитивный. Но даже у дикарей сила на раннем этапе стала поддерживаться сверхъестественными возможностями и авторитетом колдуна.

У скандинавов VII–X веков процедура легитимации конунга оформлялась соответствующим обрядом. Возводимый в конунги устраивал пир, который мог быть тризной по отцу либо тому, кому конунг наследовал. Конунг сидел на скамеечке перед престолом – массивным простым деревянным креслом с квадратным сидением, прямой спинкой и подлокотниками – верхними кромками прямоугольных сплошных боковых пластин, нижние их торцы служили опорой. Вносили «Кубок Браги» – оправленный в серебро рог тура, наполненный элем или брагой. Конунг вставал и принимал кубок. После этого его подводили к престолу. Он отпивал из кубка и передавал своим викингам, дружине, которые по кругу пили из него. Конунг садился на престол и тем вступал в статус. Собравшиеся на пир его чествовали.

Что характерно: у средневековых скандинавов конунг был не только политическим руководителем и военачальником. Еще и судьей. Но он же был и духовным лидером, выполнял роль священника: обращался к богам, проводил важные ритуалы. (На местах это делали ярлы и хёвдинги). Однако жрецы существовали – исполняя роль знатоков религии и обрядов, проводя церемонии поклонения богам, истолкования примет и знамений природы и т. п.

Социальная психология знает: чем скуднее формальная сторона социальной жизни – тем большее значение имеют знаки и символы социального статуса. Акт легитимизации лидера ни в коем случае нельзя недооценивать – он означает жесточайшее утверждение прав и функций, здесь мелочей нет. (Кстати: с раннего детства княжич на Руси проходил через обряды: посажение на коня, опоясывание мечом, постриг… Обозначалась роль.)

…Итак – смена религии. Отрекаемся от Одина, Тора и Фрейи, от Вальгаллы и жертвоприношений. Меняются религиозные культы и обряды. А что говорит новая религия по поводу власти конунга? (Хоть кто-нибудь думает, что такой вопрос Владимиром Крестителем мог не ставиться? Не решаться? Хоть кто-нибудь способен вообразить, что политический лидер сменит религию свою и подданных, если не придет к выводу, что это укрепит его положение?)

Любым правителем любое предприятие рассматривается прежде всего с точки зрения: что я от этого выиграю? и как? стоит ли игра свеч? (Укрепление своей власти воспринимается в единстве с пользой державы: правитель отождествляет себя и свою стратегию с благом государства.)

Вопрос: возможно ли посвящение и возведение в конунги совместить с отказом от прежних ритуалов сакрализации – без замены их ритуалами новыми? Вот то есть взять – и отказаться от религиозной части церемонии? (Никак не мысля впадать в атеизм.)

Возможен только один вариант:

С переходом Руси в христианство – ритуал легитимации конунга сменился с языческого на христианский.

И отсчитывать традицию этой сакральной церемонии следует с Владимира Крестителя. С кого же еще. Хотя письменные источники об этом молчат, либо упоминают крайне скупо. Источников тех – на первые три века Руси и пяти не наберется. И те известны в позднейших списках. Дым отечества, мгла веков… Жгли, грабили, прятали, забывали…

Что нам писали?

Позвольте. А как же Кирилл и Мефодий с глаголицей и ученик их Климент с кириллицей? В Х веке на церковнославянский (староболгарский) язык были уже переведены Псалтырь, Евангелия, затем весь Новый Завет, далее и вся Библия.

Да. Но. Несколько древнейших новгородских берестяных грамот датируют обычно ХI веком, остальные находки – XII век, а больше XIV–XV.

Древнейший памятник кириллицы на Руси достоверно – «Новгородская псалтырь» – три дощечки, покрытые воском, на которых начертаны 75-й и 76-й псалмы и часть 67-го: начало XI века. А вот и первая книга на Руси: «Остромирово Евангелие» – 1057 год. То есть начали переписывать кусочки из Библии, переведенной с греческого на староболгарский (церковнославянский) болгарами.

Первая летопись появится гораздо позднее.

Хронистов же византийских, арабских и западноевропейских ритуал возведения на престол киевских князей не интересовал. Они при том не присутствовали, в Киев не заезжали. А гости-купцы, прибывавшие по своим торговым делам, политических записей также не оставили.

Мы вынуждены думать и понимать. Даже в либеральном и свободном от условностей XXI веке инаугурация президентов соблюдается неуклонно. И руку кладут кто на Библию, кто на Конституцию. Символ Веры и Закона. И допустимо предположить, что тысячу лет назад аналогичной процедурой манкировали?..

Священники и результаты

Итак – Крещение Владимира. И всея Руси. 988.

Константинопольский Патриархат учреждает Киевскую Митрополию. Немолодой уже епископ Михаил, родом то ли из Сирии, то ли из Болгарии, возводится в митрополиты и назначается на пост Митрополита Киевского и Всея Руси. С чем отправляется в Херсонес, Корсунь то бишь, сопровождаемый священниками меньших званий и свитой. Где совершает обряд крещения над Владимиром.

После чего новообращенный Василий, именуемый по-прежнему Владимиром, возвращается в Киев. И митрополит со свитой следуют за ним.

Годами позднее, уже при преемниках Михаила Леонтии и Феофилакте, на Руси организуются девять епархий: Новгородская, Черниговская, Ростовская, Волынская, Владимирская, Белгородская, Полоцкая, Туровская, Тмутараканская. (Имелись в виду древние Владимир-Волынский и Белгород-на-Днепре.)

И под каждым епископом были священники и дьяконы в городах и селах, при каждом церковном приходе. Строились церкви, множились приходы. Появлялись монастыри, и в них монахи, а при монастырях школы.

Церковные обряды, для лучшей адаптации к народу, сливались с языческими: Коляда – и Рождество, Масленица – и Благовещение, и т. д.

То есть. Христианство методично и последовательно пропитывало мировоззрение народа, превращаясь в неотъемлемый аспект идеологии.

(Примечание. Имена первых митрополитов и даты их деяний историки с точностью установить не могут. Да и сами-то деяния чаще под вопросом. Присутствие митрополита при крещении в Корсуни документально недоказуемо. Миф и реальность той эпохи неразделимы. Есть версия предпочтительная и несколько параллельных. Эти нюансы для нашего сочинения не принципиальны.)

Христианские князья

За 100 лет, со смерти Владимира Крестителя в 1015 году и до церемонии посажения на стол и возведения в Великое Княжение Киевское Владимира Мономаха в 1113 году, на престоле сменилось семь князей:

Святополк Окаянный.

Ярослав Мудрый.

Изяслав Ярославич.

Всеслав Чародей (Брячеславич).

Святослав Ярославич.

Всеволод Ярославич.

Святополк Изяславич.

Все они крестились по православному обряду. Ходили в церковь, молились Господу, соблюдали церковные праздники – может быть, не всегда, но однако.

Вопрос: мог ли в таких условиях никак не производиться никакой религиозный, церковный ритуал восшествия Князя на престол? Что являлось главным событием и вершиной достижений всей княжеской жизни?

Могло ли подобному ритуалу не придаваться значения?

А почему они не описаны? Описаны. Не все. Не полностью. Как и вся русская история того периода. Мало писали, много переписывали, много теряли, путали, забывали. Имели свое мнение до правильной истории князья, разграблялись монастыри в междоусобицах. Мало до нас дошло, да в поздних списках…

Кстати о женах

Еще минуту терпения. Хотя личная жизнь звезд всегда притягивает внимание публики.

Святополк Владимирович, Окаянный: мать – гречанка, вдова Ярополка Святославича. Жена – полька, дочь короля Болеслава Храброго.

Ярослав Владимирович, Мудрый: мать – Рогнеда Полоцкая, дочь варяга, князя Полоцка. Первая жена – Анна, норвежка, подробности не сохранились; вторая жена – Ингигерда, дочь короля Швеции Олафа Шётконунга.

Изяслав Ярославич: жена – Гертруда, дочь польского короля Мешко II Ламберта.

Всеслав Брячеславич, Чародей, Вещий – интересный случай: шестеро сыновей, все князья, но жена неизвестна.

Святослав Ярославич: первая жена – Цецилия, происхождение неизвестно, но славянское и скандинавское можно исключить; вторая жена – Ода Штаденская, дочь маркграфа Луитпольда Бабенберга.

Всеволод Ярославич: первая жена – Мария, дочь Императора Византии Константина IX; вторая жена – Анна, половецкая княжна (имя для половчанки странное, вероятнее это имя при крещении в православие перед свадьбой).

Святополк Изяславич: первая жена – Варвара Комнина, дочь Императора Византии Алексея I Комнина (есть версия, что дочь, имя утеряно, чешского князя Спытигнева II); вторая жена – Елена, дочь половецкого хана Тугоркана.

То есть. Все браки носят политический характер и отражают ориентирование прежде всего на Запад – историческую родину Скандинавию, центр европейской цивилизации Византию, западных соседей – и соседей юго-восточных, степняков, во вторую очередь.

Характерно: уже география великокняжских брачных связей XI века выявляет некое срединное политическое положение Руси между западом и востоком, Европой и Степью.

Владимир Мономах

Владимир Мономах был князь воистину великий, сравнимый в древнерусской истории лишь с прадедом Владимиром Красным Солнышком и дедом Ярославом Мудрым. Он грамотно понимал возвышение и славу предков. Жизнь протекла бурно и научила всему.

С одним двоюродным братом он возглавил поход на чехов, а с другим выжег Полоцк. Участвовал во многих десятках сражений. Отразил набег половцев и разбил кочевников-торков. Подавил восстание вятичей и едва не утонул в Стугне-реке, спасаясь от разгромивших на этот раз его войско половцев. На мирных переговорах убил двух половецких ханов, заключал с половцами мир и нарушал его. Организовал «координационно-примирительный» съезд князей в Любече, который прекратил (на время) междоусобные споры и закрепил за Владимиром все волости его отца Всеволода; но вскоре же организатор был потеснен по итогам междоусобной Волынской войны.

Был князем последовательно ростовским, смоленским, черниговским, переяславским. И наконец в шестьдесят лет стал Великим Князем Киевским.

Уже в этом качестве признал царевичем Льва Диогена, то ли авантюриста-самозванца, то ли впрямь сына давно убитого византийского императора Романа IV Диогена, выдал за него замуж свою дочь Марию, и под предлогом возвращения престола законному наследнику, как его тесть (да он и сам императорский внук, хоть и через женскую линию), пошел войной на Византию! Захватил многие придунайские города, но в конце концов был вынужден отступиться.

При этом прекрасно понимал значение и силу слова! Он еще и писал. До нас дошли четыре его произведения. Знаменитое «Поучение Владимира Мономаха», автобиографический рассказ «О путях и ловах» (был заядлым охотником), письмо к двоюродному брату Олегу Святославичу, а еще – «Устав Владимира Всеволодовича». Устав сей является сводом законов и входит в Пространную редакцию «Русской Правды», его 69 статей составляют вторую ее часть. Он ограничивал ростовщиков, оговаривал условия закабаления, облегчал положение холопов и т. д.

Отнюдь не случайно в начале его именно правления написана «Повесть временных лет» – та первая летопись, которая и является важнейшим и древнейшим источником связных сведений о «начале Руси». А это – свод всех известных тогда прежних записей, переписанных и составленных вместе. (А уж как именно переписанных, и насколько старался переписчик, известный нам под именем легендарного Нестора, вызвать одобрительное отношение Великого Киевского князя к своей версии событий – о том мы можем только догадываться.)

(Касаясь «Повести Временных Лет», мне невольно вспоминается примечательное место из письма Сальвадора Дали другу молодости Луису Бунюэлю: «Как ты понимаешь, Лу, я написал эту книгу, чтобы возвести на пьедестал себя, а не тебя.»)

К делу. Почему он «Мономах» и что из этого следует.

Мать его, жена Всеволода Ярославича, Мария была дочерью Византийского Императора Константина IX Мономаха. Так что Владимир был императорской крови, законный внук Константина и наследник, правда, женская линия юридически не учитывалась. И это высокое родство следовало подчеркнуть. Означает его прозвище «Единоборец».

И вторая жена Владимира, Ефимия, была гречанкой; все шесть детей от этого брака носили греческие имена.

А далее – восшествие Владимира Мономаха на великое княжение, венец и бармы, золотая цепь и титул архонта, то есть официально признаваемого Византией правителя близкого императору ранга.

Есть несколько описаний возникновения этих регалий, и единственной верной версии мы не узнаем никогда. Император ли Константин IX Мономах прислал их на крещение внуку, или император Алексей Комнин отправил с посольством к восшествию на престол, или еще каким путем они достигли Владимира Мономаха. Но бармы – изукрашенные драгоценными камнями златотканые оплечья типа широкого воротника или пелерины, и корона, которая после метаморфозы в веках явилась как ханской роскоши монгольская тюбетейка, и золотая цепь считающейся аравийской работы, стали с тех пор принадлежностью церемонии восшествия в великокняжеское, а позднее в царское достоинство.

И происходить должна бы та церемония в главном христианском храме, и службу чтоб вел Митрополит Киевский и Всея Руси, и все молитвы и действия в таких случаях строго регламентируются.

Ибо иное трудно помыслить, и более того – помыслить невозможно.

О восшествии Мономаха на Киевский престол. 1113 год, весна. Умирает Великий князь Святополк Изяславич. Крут был великий и жаден (в отца) – после его смерти в Киеве начинается бунт и погромы. Тысяцкого громят и грабят, верного слугу князя в его делах, купцов громят, еврейский квартал громят: ростовщики и заимодавцы долгами народ загоняли. Стриг князь денежных людей, бояр некоторых разорял до пуста, новые налоги удумывал, соляной налог ввел, ну а верхние люди – те на горожанах и отыгрывались. Хлеб в разы вздорожал, на все продукты цены неподъемные, жизнь голодная у народишка настала – в Киеве, богатейшем городе! (Выражаясь современным языком: князь завел личные бизнесы, коррупция процветала, обогащение верхов сопутствовало обнищанию низов.) И после смерти князя – ослабла петля – и бояре справиться сами не могут с народом разошедшимся. И призывают Владимира Мономаха. Он авторитетен и справедлив, владения его значительнее других стали, и бойцов у него много.

И Мономах приходит в Киев – нарушая закон! Хоть лествичное право, принятое при деде его Ярославе Мудром – что в Киеве княжит старший в роду: а старшие сейчас – это Святославичи, двоюродные братья Мономаха, дети старшего брата мономахова отца. Хоть отчинное право, установленное в Любече с подачи самого Мономаха: каждый владеет своей отчиной – и тогда сидеть в Киеве сыну умершего Святополка – Ярославу.

Положение Мономаха осложнялось еще и тем, что Новгородом княжить, по тому же уложению Ярослава Мудрого, должен старший сын Киевского Великого князя. Но там (опускаем перипетии и подробности) уже при Великом княжении Святополка – сидел не его старший сын, а старший сын Мономаха, еще в бытность того князем Переяславским.

То есть мы имеем два династических нарушения «для пользы дела».

Как же встречают Мономаха в Киеве? Хорошо встречают. «Повесть временных лет», написанная по горячим следам тех событий, свидетельствует: «Встретили же его митрополит Никифор с епископами и со всеми киевлянами с честью великой. Сел он на столе отца своего и дедов своих, и все люди рады были, и мятеж улегся».

Информация к размышлению: митрополит с епископами к нему так вышли, поздороваться, – или церемонию какую-либо по этому радостному и знаменательному событию провели? Церковь людей крестили, женила, отпевала, благословляла на труды и путешествия, на ратные дела, освящала города и храмы. А восшествие главы Всея Руси, Великого Князя Киевского на престол – так, игнорировала? Да может ли без благословения Божия князь к правлению державой приступить?..

…Тогда вопрос: почему церемония, подобно как заведено в Константинополе, да и у скандинавских конунгов, нигде не описана?

Есть у нас на то одно соображение.

Княжеские междоусобицы

О них мы говорили выше. Их даже нельзя считать событиями. Это был образ жизни. Форма сосуществования князей Киевской Руси. Междоусобицы были постоянны. Причем князья то и дело приглашали на свою сторону против иных русских князей – то половцев в союзники, то венгров, то еще кого. А уж первые двести лет викингов из Скандинавии нанимать тысячами – обычнейшее дело.

Киевский бунт 1068 года

В 1068 году с юго-востока произошло половецкое нашествие. Сражение русские проиграли. Половцы придвинулись к Киеву и уже грабили окрестности. Народ с остатками ополчения собрались на вече и обратились к князю: раздать им оружие из запасов, запасных коней, включить весь вооруженный народ в войско – и отразить врага. Князь отказал: не то не верил в успех, не то опасался вооруженного народа – сможет диктовать князю, а то и свергнуть?..

Великим Князем Киевским был Изяслав, старший из живых сыновей Ярослава Мудрого, им и назначенный на Киев: абсолютно легитимный правитель. А в заключении у Изяслава сидел в Киеве князь Полоцкий Всеслав Брячеславич, правнук Владимира Красно Солнышко от злополучной Рогнеды. Он же Всеслав Чародей, овеянный слухами о своих необыкновенных способностях.

Всеслав был известен как агрессивный боец, водивший дружины на Псков, захвативший и сжегший Новгород – вначале союзник, а затем злейший враг Ярославичей. Три князя, братья Ярославичи с Изяславом во главе, воевали с ним, разорили входивший в Полоцкое княжество Минск. Пригласили Всеслава на переговоры, целовали крест, что вреда никакого не причинят – после чего схватили, привезли в Киев и посадили в поруб, то есть замуровали в деревянный сруб без двери, с открывающимся окошечком для подачи еды.

Восстание в Киеве началось с того, что часть народа двинулась к княжьему двору – уговаривать, а часть – к воеводе (либо то был тысяцкий, начальник ополчения и глава администрации, из бояр), он обычно заведовал запасами оружия для ополчения. Тысяцкий скрылся. И князь Изяслав бежал – в Польшу, к своему зятю, королю Болеславу II. Княжеское добро народ разграбил полностью.

А часть народа сразу бросилась к порубу, разнесла его – освободила Всеслава и объявила своим князем. Вече объявило. Это было неслыханно!

Мало того, что Изяслав был законным князем. Так вдобавок Всеслав был на поколение младше его с братьями: Ярославичи – внуки Владимира Крестителя, а Всеслав – правнук.

Далее летописи категорически молчат о том, как князь Всеслав разгромил и прогнал половцев от Киева. А иначе – куда бы они делись? И зачем иначе Всеслава бы в князья ставили? (Но – поскольку правили на Руси Ярославичи, то деяния полоцкой ветви рюриковичей, изяславичей, отнюдь не рекламировались…) (Вдруг вскоре после переворота Святослав под Черниговом разбил с тремя тысячами воинов двенадцать тысяч половцев! Которые недавно разбили всех трех Ярославичей вместе взятых. А информацию в «Новгородской летописи» кто контролировал? Ну-ну. А то не слыхали мы современных военных сводок.)

А только через семь месяцев Изяслав вернулся с польским войском. Всеслав бежал. И тогда! —

Киевское вече срочно потребовало братьев Святослава и Всеволода Ярославичей прибыть в Киев и принять власть. В противном случае – грозили! – «…мы сожжем город, а сами уйдем в греческую землю»!

(Ах, это отдельный тонкий момент. Стало быть, Святослав с Всеволодом совсем рядом были, коли встали в оборону Киева раньше, чем вошел Изяслав. Это значит: у Всеслава со спины были два брата с дружинами – а третий брат спереди с дружиной и поляками. Что должны сделать три брата Ярославича? Договориться между собой. Почему?

А потому что иначе власть уйдет к полоцкой династии, старшей ветви. Всеслав – он рода Изяслава Владимировича, старшего брата Ярослава Мудрого. И если сейчас уже сидит на Киеве наперед дядьев, волею бояр и веча, то власть постарается сыну передать. И необходимо его от Киева отодвинуть, да навсегда.

Вот попав в эти братские клещи – Всеслав и был изгнан братьями. А позднее борзописцы сочинили, что «бросил войско» и сбежал тайно. Ан есть закавыка: ни один факт в славной боевой биографии Всеслава не позволяет заподозрить его в тайном бегстве от своего войска ради спасения собственной шкуры.)

Прискакали братья и потребовали от приблизившегося Изяслава: поляков в Киев не вводить, городу зла не чинить, людям не мстить, – иначе они выступят против него в защиту Киева. Изяслав обещал и обманул. Посланный им сын Мстислав семьдесят человек казнил, многих ослепил и так далее. Вечевое место перенесло с рыночной площади в торговых кварталах – в боярский лояльный район.

Польское же войско разошлось по селам для прокорма и занялось грабежом, вызвав ожесточенное сопротивление. Приглашенные воины-интернационалисты. К холодам они с собранным добром ушли домой.

Запомним. 1069 год. Князь пригласил интервентов, чтобы захватить власть.

Княжеские пертурбации

Всеслав вне всяких правил заменил Изяслава.

Изяслав вернулся с поляками и заменил Всеслава.

Святослав и Всеволод Ярославичи согнали своего брата Изяслава с престола, и Святослав сел на Киевское княжение сам.

По смерти Святослава на Киевский стол сел Всеволод.

Вернулся Изяслав с поляками и занял Киевский престол, Всеволод уступил.

Против Изяслава и Всеволода Ярославичей выступили их племянники князья Олег Святославич и Борис Вячеславич (хотели вернуть отобранные у них владения) – Изяслав погиб в битве, на Киев опять сел Всеволод.

Ему законно наследует Святополк.

(Киевский бунт 1113 года – после его смерти и произошел: описан выше.)

А далее обстоятельства вокняжения Мономаха и все связанные с этим нарушения нам уже известны. Очередь же на Киев была Давыда, или Олега, либо же за ними Ярослава Святославичей – как старших рюриковичей по лествичному праву. Либо же Ярослава Святополковича по вотчинному праву как сына Святополка. Святославичи – сыновья старшего брата Мономахова отца, и как сыновья старшего брата садятся на Киев прежде сыновей младшего! Но – польза дела и личные качества… К случаю пришелся: мятеж подавить, порядок навести, и чтоб согласие сохранялось.

По закону Мономах не имел тогда права на Киевский стол. Он занял его в силу авторитета, влияния, могущества, возможностей, умения договариваться с людьми и политических способностей. И еще одно! Будем честными. Мономах уже стар. 60 лет. В те-то времена. И должен был восприниматься как фигура отчасти переходная. Компромисс. Ненадолго. Пусть посидит пока несколько лет, а там разберемся, как пойдет и кто его сменит.

Вокняжение в Киеве Мономаха в 1113 году – послужив к установлению порядка тогда – явилось причиной непримиримых междоусобиц через 30 лет, как мы вскоре увидим.

Потому что после Мономаха очередь пришла – по лествичному праву-то – уж со всей несомненностью Ярослава Святославича, князя Черниговского. Он – дядя сыну Мономаха, Мстиславу. Старшее поколение. Н-но… Великим Князем Киевским стал сын Мономаха, Мстислав Великий. И был он действительно силен характером, крепок умом, решителен и справедлив, и людям нравился. Но… Тут, значит, предпочли отчинное право, прямое наследование.

А вот ему наследовал младший брат Ярополк Владимирович.

А тому в свой черед – младший брат Вячеслав.

А через месяц Вячеслава сверг политик сильный и коварный, Всеволод Ольгович.

С одной стороны – Всеволод силой восстановил справедливость: он внук Святослава Ярославича, старшего брата Всеволода Ярославича. А свергнутый Вячеслав – внук младшего брата, этого Всеволода Ярославича. То есть:

Святославова ветвь была старше ветви Всеволода Ярославича. (Дед Святослав был старшим братом деда Всеволода – так проще понять?) А посему Всеволод Ольгович, внук Святослава, сын Олега, имел преимущественное право перед троюродным братом Вячеславом Владимировичем, внуком Всеволода, сыном Мономаха.

Но есть и другая сторона вопроса: отец Всеволода Олег на Киевском престоле не сидел – и тем самым его сыновья потеряли право занимать престол, который не был занимаем отцом. Таков закон. Старинный договор. Лествичное право на Киев. Так что права лезть в Киев у Всеволода нет!

Однако есть и третья стороны этого дела. Олег был не по закону лишен Киевского стола! После смерти Святослава Ярославича – на Киеве должны были сидеть в порядке старшинства его сыновья Давыд, Олег и Ярослав! Но поскольку дела киевские были запутаны и доведены до мятежа и погромов – бояре с народом киевским решили пригласить на княжение исключительно и только Мономаха, который только и может справиться с возникшими трудностями.

Позднее летопись старалась как-то обосновать это с точки зрения закона: якобы по любеческому договору Святославичи лишались права на киевское княжение вообще: мол, и так много получили. Хотя один Мономах больше имел.

Я потому столько раз именно про эти династические отношения и перестановки повторяю, что их деталям и обстоятельствам редко придают слишком большое значение. А значение их огромно!

Потому что именно тогда, когда младшего мономахова сына Вячеслава сверг с престола сын Олега Всеволод Ольгович – и в 1139 году стал Великим Князем Киевским – вот тогда и начала вызревать следующая великая междоусобная война. Которая через 30 лет закончится великим разорением Киева. И никогда больше в истории Киев не будет тем великим городом, которым его знали.

Этот момент настолько важен, что заслуживает быть выделенным в отдельную часть.

Речь идет о справедливости. Той самой справедливости, которую Платон полагал «щитом государства». Трещина в щите чревата серьезными последствиями.

Поскольку к критическому моменту середины XII века на Руси насчитывалось не менее полусотни князей, родствнников-рюриковичей, а точнее посчитать невозможно за неполнотой сведений.

Поскольку многие из них, как в разных поколениях, так и в одном – деды и прадеды, сыновья и внуки, братья двоюродные и троюродные – часто носили одни и те же имена: Святослав, Ярослав, Изяслав, Мстислав, Владимир, Всеволод.

Поскольку для элементарного понимания исторических сочинений – какие исторические герои участвуют в каких событиях, необходимо визуально помнить генеалогическое древо рюриковичей в объеме сотни человек в десяти поколениях.

Поскольку за десять веков имена и события в кратких записях спрессовались до огромной плотности.

То нормальный человек, не профессиональный историк, разобраться в этой каше из исторического концентрата совпадающих имен, битв, меняющихся княжеств и нетвердых дат – практически не в силах.

А поэтому мы – по возможности коротко, последовательно и с разных сторон – рассмотрим важнейший момент. Как была потеряна вера князей в то, что столкновения интересов можно – и должно – решать по справедливости. По закону. И по совести. Храня верность договору и клятве на целовании креста.

Ибо где не правят справедливость и закон – там правит сила. И циничный расчет.

Итак.

Ко времени, нас интересующему, старший сын Ярослава Мудрого уже умер, и Святослав был вторым по старшинству после Изяслава.

Когда Святослав был князем Черниговским, там родился Олег. И несколько братьев его.

Когда Святослав стал Великим князем Киевским (через 5 лет после Киевского бунта и изгнания Изяслава, и его возвращения, – Святослав изгнал его вторично и сел на Киев сам) – в том же 1073 году Олег стал князем Волынским и правил во Владимире-Волынском. (После соответствующего передвижения князей на городах.)

В 1076 г., когда Изяслав опять борется за возвращение в Киев против князя Святослава – Олег вместе с двоюродным братом Владимиром, будущим Мономахом, отправляются с дружинами в Польшу. К князю Болеславу Смелому, без пяти минут королю Болеславу II. Именно к нему недавно вновь прибежал за помощью Изяслав. И тот уже принял от него щедрые дары за будущее повторное содействие в занятии Киева. Но тут Святослав, зорко наблюдая с высоты Киевского престола, принимает гениальное решение…

Мое перо, как изъяснялись встарь, не в силах далее терпеть смирительную рубашку академической благопристойности стиля. Ибо не может он и в малой степени передать все страсти и приключения давно минувших времен. А времена те оживают и взрываются в нашей обретенной памяти.

Итак. Повторно выгнанный из Киева Изяслав повторно бежит в Польшу к Болеславу. Степень их родства заслуживает отдельного внимания. Болеслав Изяславу – двоюродный брат и дважды племянник. Согласитесь, это встречается нечасто.

С одной стороны – он сын Изяславовой тети: сестры Ярослава Мудрого Добронеги.

С другой стороны – он муж Вышеславы, племянницы Изяслава, дочери его брата Святослава.

А с третьей стороны Болеслав – племянник жены Изяслава, Гертруды, сестры Болеславова папы Казимира.

Через маму свою Марию Болеслав – внук Владимира Красно Солнышко.

Но что нам сейчас важнее – через жену Болеслав – зять Олега нашего Святославича. Муж его сестры.

От этого родства голова идет кругом.

Густо они там жили в XI веке, весело!

Вот к этому Болеславу прискакали два дяди и один двоюродный брат, и все это Изяслав. И выкатил изрядные сокровища. Помоги отбить Киев – еще больше получишь.

Но собрать войско и двинуть в поход – это не на дачу съездить. Хлопоты, подготовка, – логистика. Требуется время.

А в это время сидит на Киеве Святослав. Высоко сижу, далеко гляжу. Набрался от отца, Ярослава, мудрости. И возникает с его стороны такое движение:

Сын его Олег, князь Владимиро-Волынский, плюс племянник Владимир, князь Смоленский, – дорогому зятю Болеславу придутся гораздо ценнее, чем беглый и никому не угодный Изяслав. Которому в Киев все равно не светит. Зря силы будут потрачены.

Что же они могут ему дать? А то, чего он больше всего хочет.

А чего хочет больше всего Болеслав? Кусок Чехии. Это не просто. Но все было возможно в те времена решительных мужчин. Истории слагались – куда там Шахерезаде…

Была Священная Римская Империя (не путать с той, величайшей) – крупнейшее государство Европы, занимавшее весь ее центр, и основой ее была Германия. Король Германии являлся императором всей этой Св. Римской Империи. Но не автоматически. Вот королем Германии он становился династически, как наследник. Но в империю же входили и другие страны, юрисдикция была сложная. А императором всей империи его должен был утвердить и венчать Ватикан. То есть: император и Папа, навершия двух ветвей высшей власти, иногда так обрывали листья друг с друга, что треск стоял.

Короче. В тот момент молодой король Генрих IV отчаянно ругался с Папой. Каждый хотел больше полномочий себе. Генрих был император, но еще не совсем: Папа не утвердил. А Генрих все равно управлял. Войска у него были. Вскоре Папа устроит ему такой цугцванг, что Генрих пойдет каяться в Каноссу – знаменитая история.

А пока – соседи и подданные амбициозного недоимператора старались устроить собственные дела, пользуясь двойственным положением Генриха.

То, что чехи настойчиво считают Чехией – немцы и все западные народы называли Богемией. И входила Богемия в Священную Римскую Империю: король Богемский ходил под императором, и Генрих IV на своем праве сюзерена настаивал.

В двух словах: на границе Богемии и Польши располагалась Лужицкая марка. Спорная территория. На нее претендовали: герцог Богемии Вратислав II и князь Польши Болеслав II (вскоре оба станут королями). Вратислав ориентировался на Генриха: подчинение в обмен на покровительство, моя Богемия – в составе твоей империи и зависима от нее. А Болеслав, напротив, решил поставить на Папу. Время сплошных восстаний и переделов границ.

…И вот князь Руси может послать серьезную подмогу для захвата Лужицкой марки. Это тебе не подарки от дважды дяди. Хотя и подарки возвращать жалко.

В общей европейской склоке и сумятице дружины Олега Волынского и Владимира Смоленского четыре месяца грабили Лужицу и прилегающую часть Богемии (то есть все это сегодня Чехия). Только набрав добра и получив выкупа столько, сколько по их мнению подобало, они «усталые, но довольные» вернулись домой.

События же эти происходили на фоне и как эхо чуть более ранних:

У Болеслава была, как мы упоминали, тетя Гертруда. И это была всем тетям тетя! Сестра короля Польши Казимера. Дочь короля Мешко II. Он уже умер? Э. Гертруда – дочь также и королевы Ричезы Лотарингской, осчастливившей упомянутого короля честью стать его женой. Ну, может, не совсем королевы, но ее отец – знаменитый пфальцграф Лотарингский Эццо – наместник императора Священной Римской Империи Оттона II и муж его дочери, владения его были обширны, власть огромна, богатства несметны.

Так что Гертруда, на минуточку – внучка Императора Священной Римской Империи Оттона II, короля Германии и короля Италии; и правнучка Оттона Великого. Выше уже некуда. Изяслав прилично женился.

А потому? А потому он после отказа Болеслава бежит в Германию! С женой и сыном. К королю Генриху IV. И преподносит дары. В обмен на помощь.

Гертруда и Генрих IV – кровные родственники, одного императорского рода, правнуки Оттона Великого, только он – в пятом поколении внук, а она – в четвертом. И какое интересное совпадение: через несколько лет Генрих женится на сестре Владимира Мономаха красавице Евпраксии Всеволодовне. Евпраксия под именем Адельгейда станет императрицей Священной Римской Империи.

Генрих IV богатейшие подношения взял, из уважения к родственникам, не иначе. Но проявил государственный ум: в качестве помощи отправил в Киев к Святославу посольство: выражаем озабоченность, предлагаем вернуться за стол переговоров, это же твой брат как-никак. Святослав истолковал намек грамотно и со своей стороны отвалил Генриху столько даров, сколько тот в жизни своей не видел ни до, ни после; а повидал он многое.

Генрих правильно понял Святослава и больше Изяслава видеть не пожелал, вид голодранца сделался ему неприятен. Бедные родственники – это бич монархов.

Но у дважды выгнанного, дважды обобранного и дважды обманутого Изяслава мошна была бездонная. Он поскреб по сусекам и отправил сына Ярослава к Папе Римскому. Тому самому Григорию VII, которого ненавидел унижаемый король Генрих.

Ярославу было велено ради помощи соглашаться на все. Изяслав просил защиты и готов был признать не только духовную, но и мирскую власть Папы на Руси. Из-под Константинополя переходит под Ватикан. И Ярослав от имени отца, Великого Князя Киевского и Всея Руси Изяслава, временно в изгнании, сладил дело так:

«Король русинов Димитрий», как обращается теперь Папа к Изяславу, в обмен на помощь приводит Киевскую Русь в лен Св. Петра, то есть на Русь и ее короля распространяется власть Ватикана. А Болеслава просят деньги вернуть и «Государю Российскому» помочь. В чем составлены две буллы для обоих, каковые и вручены Ярославу.

…Когда Святослав умер и Изяслав вернулся на Киевский стол, он счел за благо об этой булле не распространяться.

Два дяди делят Русь меж собой

Там была еще одна история, в этом перепутавшемся клубке закоренелых родственников.

Когда Святослав перешел из Чернигова на Великое Княжение в Киев. То брат Всеволод перешел из Переяславля в Чернигов. (Они произвели обмен землями, которые получили от отца, Ярослава. Всеволод отдал Святославу княжества Переяславское и Ростово-Суздальское, Белозерские и Верхневолжские земли. А взамен получил богатейшее и обширное Черниговское княжество.)

И тогда в Переяславль сел сын Святослава Давыд.

Когда Святослав умер, то Всеволод перешел Киев. Но! Чернигов сохранил за собой. А также вступил во владение всем наследством покойного брата. То есть всем, что недавно ему отдал.

Вернувшегося Изяслава в Киеве встречал Всеволод, успевший полгода посидеть Великим Князем сам. Он уступил Изяславу престол, оговорив и свои интересы. Кроме Чернигова – он оставлял за собой и Переяславль!

А Давыда они выгнали оттуда. Перевели с сильным понижением. Выделили ему на дальнем северо-восточном краю малозначимый Муром.

Клубок завязан

На этом счастливая молодость Олега кончилась. И настала жизнь, полная несправедливости, сражений и предательств, поражений и побед. Которая закончилась клеветой в летописи, отредактированной враждебной волей.

Вернувшийся на Киев Изяслав передал в удел вернувшемуся с ним сыну Ярополку Вышгород. После чего «вывел» Олега из Владимира-Волынского. На что ему сын умершего брата-гонителя? «Вывести» князя из его княжества было не так просто – это не пьяного из зала вывести. Во-первых, здесь требовалась сила – то есть располагать войском явно большим, чем «выводимый» князь мог ему противопоставить. Во-вторых, Великий Князь Киевский должен был заручиться согласием или нейтралитетом тех князей, кто имел вес и мог бы оспорить его действия. В-третьих, Князь Киевский должен был иметь уверенность, что ближайшие князья – родственники «выводимого» – не окажут ему противодействия и не смогут оспорить решение.

Требовался очень взвешенный учет баланса сил и интересов. То есть неприятностей не возникнет.

Этот очень важный момент обычно историками совершенно не учитывается. Вывел и вывел. Дело такое, номенклатурное. – Далеко не так. Потому что через самое короткое время этот неблагоразумный и довольно скверный поступок обойдется Изяславу очень дорого. Жизни стоить будет.

А Владимир-Волынский с княжеством Изяслав передал сыну Ярополку.

Забегая вперед: Ярополку этот отцовско-великокняжеский дар тоже поперек горла встанет: через несколько лет в результате разгоревшихся из-за этого всего междоусобиц Ярополка тоже убьют.

Мысль тут неизбежно возникает вот какая – праздная, конечно, мысль: не хотел Господь, чтоб княжил Изяслав в Киеве. Раз выгнал, второй выгнал – не понял Изяслав указаний перста Божьего, заупрямился. А когда смертный упорно идет против Высшей Воли – добра ждать не стоит.

Потому что именно отбирание Владимира-Волынского у Олега послужило запуском многих несчастий.

Изгой

Олег стал «изгоем». И в таковом качестве стал жить в Чернигове. Но не своем. Дядя Всеволод владел теперь Черниговом. Принадлежавшим ранее Святославу, отцу Олега. А Олег здесь теперь в качестве приживала.

Хлопотал о выделении положенного ему по «лествичному праву» удела: князь, рюрикович, Великого Князя Киевского сын. Но когда умирает великий князь – на сыне всегда отыгрываются вчерашние завистники. И приходится такому сыну проявлять много изворотливости и прочих качеств, необходимых в карьере и достижении власти, чтобы занять достойное место.

Двоюродный брат и сподвижник, друг молодости Владимир Мономах, заехал как-то в Чернигов, пригласил отца и Олега на обед. Отцу, князю Всеволоду, дал триста гривен золота, о чем сообщает в своем «Поучении». Достойный сын. Хорошую добычу взял в походах, пригласив с собою для усиления половцев: знатно ограбили Полоцк и земли полоцкие. Только Олегу ничего не дал.

Как раз на Пасху, 8 апреля 1078 года. Праздничная служба, колокола, христосование. О чем они с Олегом говорили, – а только 10-го же числа, сразу после той встречи с братским угощением, Олег из Чернигова съехал решительно. И то чуть не год терпел.

Брат Глеб

…По странному стечению обстоятельств: вскоре другого олегова брата, Глеба Святославовича, князя Новгородского – изгнали из Новгорода, в мае он бежал в Заволочье, далекое Прионежье, где и был убит якобы «чудью заволоцкой». Редчайший, знаете ли, случай.

А кто же сел на место этого Святославича? Святополк Изяславич. Сын Князя Киевского Изяслава. Выкинем святославовых детей – своих пристроить надобно.

Поход из Тмутаракани на Чернигов

А отправился Олег в Тмутаракань. В этом небольшом анклаве на месте нынешней Тамани в ХI веке держалось удаленное, за степями половецкими, маленькое русское княжество. Прибежище изгоев. Олега там встретил Князь Тмутараканский – старший брат Роман. И двоюродный брат Борис Вячеславич, еще один изгой.

По примеру Мономаха, Олег и Борис сговорили за долю добычи половцев, собрали посильно дружину – и отправились воевать Чернигов. Что не миром – то мечом: время простое.

Дядя Всеволод Ярославич сидел то лето в Переяславле, также ему принадлежащем. Разведка и служба информации работали и тогда. Всеволод собрал дружину и вышел навстречу наступавшим. В нескольких дневных переходах юго-восточнее Переяславля состоялась битва на реке Сожице – 25 августа 1078 года. Всеволод был разбит и бежал в Киев к Изяславу за помощью. Успел к нему в Переяславль или нет пробиться Мономах – никто уже не узнает точно.

Так же, как не узнает точно: Олег с Борисом, двинувшись на Чернигов (около двухсот пятидесяти верст, до десяти дней пешим, три дня конным), успели в него войти – а потом незаметно для врагов выйти и удалиться, чтоб через несколько дней дать битву? Или двигались медленно, после сражения привести себя в порядок необходимо, а половцы увлеклись попутным грабежом, и князья Ярославичи их просто опередили?

А только собрались Изяслав с сыном прибывшим Ярополком и Всеволод с сыном Владимиром Мономахом, объединили дружины в немалое войско и двинулись занимать Чернигов. Привыкшие за 20 лет к Святославу (налаженные отношения, и бояре с ним «сработались»), черниговцы пришедших не хотели. Предпочитали сына Святослава Олега, там выросшего и хорошо знакомого. И не сам Олег, так посланный от него вперед отряд там уже был. Чернигов защищался отчаянно. Внешний город был взят, посады сожжены. Но защитники отступили во внутренний город, детинец, крепость, и она устояла.

Тут пришла весть о приближающихся с юга Олеге и Борисе. Князья сняли осаду и двинулись навстречу. Битва состоялась 3 октября 1078 года у Нежатиной Нивы. А где это – у окраины Чернигова или в полусотне верст южнее – никто уже не знает.

Объединенное княжеское войско победило. Борис погиб. Но именно здесь пал – от удара копья в спину (вот такая деталь…) Изяслав. Пробыл он в этот, третий, раз Великим Князем Киевским один год с небольшим. Вот такова оказалась плата ему за то, что обратил князя Олега Святославича в неимущего изгоя.

Но Олегу, бежавшему после поражения с остатками войска обратно в Тмутаракань, смерть обездолившего его врага помогла мало.

Зато Всеволод сел на освободившийся Киев, вот удача. Переяславль он отдал сыну Ростиславу. Чернигов же получил сын Владимир, Мономах, впридачу к принадлежавшему ранее Смоленску.

Брат Роман

В 1079 году разворачивается следующий акт многосложной драмы. Роман Святославич, князь Тмутараканский, с дружиной и половцами, идет на Переяславль. На пути его встает дружина Всеволода Ярославича с Ростиславом. И они договариваются миром. О чем договариваются – в веках скрыто. И так же скрыто, был ли там с ними Олег. Или решил дома посидеть, отдохнуть. Решайте сами. Не написано.

Романа Святославича убили без всякой битвы. Половцы повернули восвояси.

Заплатил ли Всеволод половецким ханам (и Роману?) по отдельности? Расколол ли их союз – или, взяв дань, они сочли дело уже конченым и отправились домой порознь? Какова же тогда была цель похода Романа, если он мог вернуться, просто взяв отступные? А Олег? Ждал телефонного звонка?

Известно одно: Романа убили, поход кончился. Официальная версия о том, что Роман поссорился с половцами, вот и убили его, критики не выдерживает: зачем? чего ради? Роман за Степью жил, их нравы знал, с ханами строил деловые отношения и был заинтересован в дружбе.

А вот убить князя, чтобы сорвать поход – это дело обычное и логичное. Романа убить, половцам заплатить – и всё улажено, по домам.

Убили Романа люди Всеволода по его приказу, или оплатил он убийство Романа половцам (что очень маловероятно, все убийства вождей их союзниками ВСЕГДА были политическими, и никогда – просто из-за денег) – уже не принципиально. Всеволод убил олегова брата. Не в честном бою.

Теперь смотрите и думайте:

С чего бы Олегу в этом походе НЕ принимать участие?

И вновь возвращается он с дружиной, без всяких половцев, в Тмутаракань. Гнездо смутьянов.

Всеволод отправляет в Тмутаракань своего боярина Ратибора, бывшего киевского тысяцкого. Посадником. Контролировать Тмутараканское княжество.

Варяжская гвардия императора

Летопись: и там некие хазары хватают Олега и увозят в Византию. Типа в ссылку. (Вас не пробовали схватить и сослать из Читы в Париж?) Почему просто не убить – обычно и надежно? Ссылают в глушь, в безлюдье бездорожное. А Византия могуча и богата, там патриарх и там император.

А Византии он зачем нужен (есть и такая версия)? Сделать его Киевским Князем? Как? На какие деньги? Замучишься со всей семейкой рюриковичей договариваться.

Милые. Как раз в это время в Константинополе происходил бунт варяжской гвардии. Где сыну великого русского конунга всегда роль найдется. А викингов с Руси там было немало.

Олег бежал от убийц Ратибора за море. Там обстановка как раз была самая благоприятная. А версию для печати – это потом всегда курирует власть. «Повесть Временных лет» под редакцией Князя Всея Руси Владимира Мономаха. («Краткий курс истории ВКП/б» под редакцией товарища Сталина. Никто не читал?)

…Бунт варяжской гвардии подавили. Русского конунга сослали на Родос. Остров, но с комфортом.

А там и дворцовый переворот, Алексей Комнин сверг императора Никифора III. Алексей имел свои виды на киевских князей. Он вернул Олега из ссылки, выказал знаки уважения и отдал в жены девицу знатного, околоцарского рода Феофанию Музалон.

Возвращение

…Четыре года спустя уже матерый Олег, при поддержке Византии и в сопровождении византийского флота, триумфально возвращается в Тмутаракань. В Тмутаракань тем временем пришел его двоюродный брат Давыд Игоревич, с трех лет сирота и потому оставленный дядьями-Ярославичами изгоем. Погнав вон посадника Ратибора, он стал княжить в Тмутаракани. И к нему присоединился двоюродный племянник Володарь Ростиславич – тоже изгой, – на том основании, что его отец лет пятнадцать назад здесь княжил (пока после его смерти Володаря с двумя малолетними братьями не выгнал отсюда в изгои все тот же Изяслав Ярославич, Князь Киевский). (Вы чувствуете, как они все жили?)

С приездом Олега жизнь в Тмутаракани нарушилась, меж князей возник спор, Олег был сильнее и опытнее, за ним стояли у берега византийские корабли, с кораблей сошли бойцы, и несчастные Давыд с Володарем снова отправились в изгои. Олег стал княжить сам. И жил спокойно. Целых десять лет…

Отвоевал Чернигов

А потом половцы двинулись на Русь. Всеволод умер, на Киев сел старший рюрикович Святополк Изяславич. Совместно с Мономахом выступили они против половцев: сражались в трех битвах и трижды были разгромлены. После чего заключили мир на условиях, нам неизвестных, скрепив его браком Святополка и дочери хана Тугоркана.

Вот тогда Олег, собрав дружину и заключив союз с половцами, двинулся на Чернигов. Мономах укрылся в городе, сил у него было мало. Половцы собирали добычу с княжества. Уводили пленных. Через восемь дней осады Мономах попросил переговоров.

Это были тяжелые переговоры. Олег вернул себе отцовский город. Он получил Черниговское княжество, а также вытребовал земли рязанские. Брат его Давыд перешел из Мурома в Новгородские князья, а сын Мономаха Мстислав этот стол покинул. Муром остался за братьями.

Мономах отправился в свой Переяславль. Теперь он уже не владел почти всей Русью, земли которой унаследовал было от отца. И правил лично или через сыновей.

Суд не состоялся

На следующее лето Мономах (который впервые и пригласил половцев в совместный поход на русское княжество) стал решать вопрос. Как же урегулировать внешнее и внутреннее политическое положение. Пригласил ханов Итларя и Китана к себе в Переяславль на переговоры. И убил.

Что же Олег? У него в Чернигове как раз гостил сын Итларя. Мономах попросил сына убить, а самому присоединиться к походу на половцев. Кристальной души был человек знаменитый князь.

У Олега были иные представления о методах войны. От убийства и от похода на половцев, которым были обещаны переговоры, он отказался. Мономах с Киевским Князем Святополком Изяславичем сходили на половцев сами, и летопись пишет, что успешно.

А насчет Олега вывод сделали. И далее сын Мономаха Изяслав занял принадлежащий Олегу Муром, а посадника, посаженного туда Олегом, пленил. Силовой ход, стратегическая угроза. Мономах подбирал под себя ослабшую власть и владения – не добром, так мечом.

После этой прелюдии Мономах со Святополком пригласили Олега в Киев на суд – перед духовенством и народом решить вопросы о земле и власти. Для себя они уже решили убрать Олега из Чернигова на город поменьше да подалее. Олег не доставил им этого удовольствия и благоразумно воздержался от братского суда с явно неблагоприятным братским приговором. Проявил гордость.

Все Ярославичи отличались упорством. Тогда Мономах и Святополк обвинили Олега во враждебности, припомнили ему союзы с половцами (чья бы корова мычала) – и объявили войну. Ну лишний он им был.

И снова война

И двинули на него совместной ратью. И отобрали тот самый Чернигов, который два года назад просивший мира Мономах сам признал принадлежащим Олегу и уступил, в чем целовал крест. Сейчас Олег успел бежать в Стародуб (стремительный переход в 180 верст) и встал там в глухую оборону. Осада продолжалась тридцать три дня.

И тут половцы припомнили Мономаху со Святополком убитых на переговорах ханов и прошлогодний поход: убитых, проданных в рабство, зарезанные и угнанные стада и все прочее, что подобает карательной экспедиции. Собрав немалые силы, они огнем потекли на Переяславль и Киев.

Осаду мгновенно сняли. Заключили перемирие. Целовали крест. Олег обещал приехать вместе с братом Давыдом в Киев на съезд князей. Когда созовут.

Но были срочные дела до съезда. Мономах и Святополк повернули обратно – навстречу половцам. И в жестокой битве разбили их. В той битве погиб хан Тугоркан (вместе с сыном) – даром что тесть Святополка, женатого на его дочери. Зять убрал отца и брата жены разом.

Тем сумасшедшим временем Давыд княжил уже в Смоленске, а в Новгород вернулся князем Мстислав, Мономахов сын.

И объединенным войском из личной дружины и части смоленской, да немногих бойцов стародубских (из Чернигова Мономах и Святослав кого смогли забрали с собой) – Олег двинулся отбивать обратно Муром.

Там он требует у Изяслава Владимировича уйти из города миром. Вместо согласия Изяслав вывел дружину на бой. В каковом и сложил молодую голову. Олег вернул себе Муром, неправедно отнятый было тем же Мономахом.

После чего пошел на северо-восточные пределы бескрайних мономаховых владений. И взял Суздаль и Ростов – центры самого дальнего княжества той Руси.

Из Новгорода скачет гонец от Мстислава, сына Мономаха: оставь Ростов и Суздаль – помирю с отцом. И сам Мономах весть о желании мира шлет, и пишет, что прощает гибель сына – но можно ли ему после всех лет прошедших верить?

Кличет Олег брата Ярослава, и движутся они на Новгород: ведь обещал его Мономах два года назад Святославичам, ведь отходил уже Новгород брату Давыду! Но сейчас навстречу выкатилось такое новгородское войско на них – что отступили братья из Ростова к Суздалю; затем сожгли Суздаль и ушли в Муром.

А Мстислав новое примирительное письмо шлет. Тем временем подошел к нему младший брат Вячеслав, посланный Мономахом. Для отвода глаз приняв перемирие, Олег атакует! И проигрывает битву… Ярослав остался в Муроме и заключил мир с Мстиславом. А Олег и его разбитая дружина отступают к Рязани – но понимает, что ее не удержать. И отходят в степь.

Мстислав еще молод, ему двадцать лет, а этому возрасту свойственно благородство, и благодарность тоже помнится; все же он крестник Олега, детской памятью помнит их дружбу с отцом… Позже его назовут – Мстислав Великий.

Олега достигает еще одно его письмо. «Не убегай, пошли молить не лишать тебя Русской земли, и я пошлю просить отца за тебя…»

И Олег вернулся в Рязань. Договор скрепили крестным целованием (в который раз). Мстислав ушел к себе в Новгород.

…После Любеча Олег еще не раз будет участвовать в княжеских съездах и походах, в отражении половцев и заключении мира с ними. Но тогда, в сорок пять лет, его бесконечные мытарства и братоубийственные войны окончились. Дальше он жил – князь среди князей.