Читать онлайн Особая помощь

Глава 1

Дурацкий автомат отказывается отдавать мне маленький батончик Snickers. Смотрю по сторонам: сонным пассажирам аэропорта Heathrow не до меня. Из-за дождливой погоды их рейсы задерживаются на несколько часов. Ударяю пяткой по нижней части автомата и вуаля! Мой батончик падает в корзину. Времени у меня достаточно, чтобы контрольный раз пробежаться по файлам в моем iPad и приступить к работе.

Занимаю свободное место в самом углу длинной скамьи с мягкими сиденьями, кусаю сладкий батончик и смахиваю в сторону фотографии на экране. Современные технологии Виолетта не приветствует и по-прежнему считает, что таскать за собой тонны бумаг намного удобнее и «безопаснее», чем хранить электронные файлы на различных носителях. Их могут украсть, компьютер могут взломать, бла-бла-бла! Из-за её долбаной аккуратности постоянно приходится тратить время на то, чтобы сделать фотографии каждого листка из толстенной папки, которую предоставляет куратор.

Инесса. Крашеная блондинка, нагловатый взгляд, полные губы. Виолетта добавила по двадцать с лишним фотографий из Instagram каждого приближенного к моему новому парню. Раньше кураторы такого не делали, но, благодаря моей настойчивости, это нововведение значительно упростило работу всех девочек, ведь Instagram в наши дни – ключ ко всецелому пониманию клиента. Многие из кураторов протестовали. В том числе и Виолетта. Мол, что за бред и как вообще можно понять человека по нескольким фото из какой-то соцсети? Но мы с девочками доказали полезность этих данных и теперь папка на клиента полна его дурацкими селфи, тарелками с авторскими блюдами и прочей ерундой.

Так-с, что тут у нас? Инесса обожает делать фото в купальниках, причем всегда в одной и той же позе: руки над головой, кисти свисают, а ноги скрещены. Ах, да, и обязательно на носочках, чтобы ножки казались длиннее. Стервозный взгляд, бриллианты на пальцах, возможно виниры. Да, всё как обычно. На её подружек время не трачу. Глупые, хвастливые, ненатуральные. Мы с ними всё равно не подружимся.

Мой телефон громко трезвонит в сумке. Продолжая смахивать в сторону фото, отвечаю на звонок Виолетты.

– Что?

– И тебе привет, – фыркает она.

– Мы уже здоровались. Что надо?

– Ты на месте?

– Может да, а может нет.

– Алесандра, хватит ерничать! Ты в Лондоне?

– Перестань задавать глупые вопросы. Если я полгода не работала, это вовсе не значит, что я забыла, как это делается. Для меня есть новости?

Виолетта недовольно вздыхает.

– Нет. Всю информацию изучила, надеюсь? Вопросы ко мне есть?

– Здесь нет ничего нового! Какие могут быть вопросы?

– Мне неспокойно, что мы с тобой не встретились до начала твоей работы.

– А мне очень даже хорошо.

– Необязательно было столько времени торчать в Москве, – недовольно отстегивает Виолетта. – Лучше бы отдохнула где-нибудь по-человечески, а не торчала сутки напролет у боль…

– Почему сестра обратилась к нам, а не родители? – перебиваю я просто чтобы сменить тему.

– Потому что у них своих забот хватает и они прекрасно себе поживают в Турции. Инесса бережет их психику. О контракте известно только ей и Оскару. Надеюсь, ты поняла, что должна подружиться с его другом? Инесса считает, что он может стать проблемой.

– Я обязана относиться дружелюбно к каждому, кого любит и уважает клиент, – напоминаю я. – И какой ещё проблемой?

– Ты же сказала, что изучила дело!

– Так и есть. Но здесь нет никакой информации о проблеме, связанной с его другом! Уж кто-кто из нас невнимательный, так это ты. Куратор называется!

В трубке слышатся шорохи. Бегло пролистываю фотографии, чтобы найти лучшего друга моего парня. Ролан… Как его там…

– Так, – крякает Виолетта, – я точно помню, что заносила эту информацию в параграф о Фриде.

Точно! Ролан Фрид.

– Здесь ничего нет, – говорю я, просматривая все файлы об этом парне. – Кроме того, что он такой же бабник, как и его дружок.

И вновь мне в помощь фото из Instagram. Ролан на яхте. Ролан в дорогой спортивной тачке. Ролан там, Ролан сям.

– Ну да, а ещё он совладелец отцовского бизнеса по производству компьютерной техники, которой пользуется весь мир.

– Мне всё равно, какого размера его достоинство, Ви, – отрезаю я. – Что за проблема, черт возьми? Я ненавижу сюрпризы.

– Ладно, кажется я и впрямь не написала об этом… Что ж, Инесса опасается, что именно этот Ролан может заподозрить в тебе самозванку. Цитирую: «Таких девиц он нутром чует».

– Каких «таких»?

– Если я произнесу это слово, ты плюнешь в свою трубку и твоя слюна обязательно вытечет из моей трубки. Не хочу рисковать.

– Дальше.

– Это всё.

– Пф! И это проблема?! В наши дни чуть ли не каждая девушка в глазах богатеньких недоумков выглядит доступной и корыстной особой! То же мне, удивила.

– Знаешь, без этой работы ты стала шибко нервной! Надеюсь, ты прихватила с собой вибратор гигантских размеров, чтобы стресс снимать и не гавкать на каждого, как бешеная собака?

– Не звони мне больше. Только если… Ты знаешь. Сама свяжусь, если надо будет. И для справки: моя вагина не бездонное ведро, и я, в отличие от тебя, не нуждаюсь в гигантском члене, чтобы по-настоящему расслабиться. Не растягивай свою подружку в погоне за удовольствиями!

Отключаюсь и бросаю сотовый в сумку от Louis Vuitton. Замечаю на себе заинтригованный взгляд пожилой женщины в ярко-фиолетовом костюме. Забавная дамочка с салатовым цветом волос. Она подмигивает мне.

– Дело говорите.

– …Угу. Да.

Выдавливаю улыбку. Теперь меня будет преследовать образ этой немолодой женщины и её игрища в постели… Забираю свои вещи и иду к лифту. Перед тем, как зайти в вип-зону, где я встречусь с Оскаром, который станет моим парнем на ближайшие два года, решаю посетить дамскую комнату. Меняю футболку на белую майку, набрасываю черный пиджак мужского кроя и наношу на губы стойкую помаду кофейного оттенка. Длинные темные волосы фиксирую в низком и неряшливом пучке, освежаю румяна… Да, вполне себе милая и хорошенькая девочка, для которой этот контракт станет последним. Последним! А после – кураторство. И никаких больше контактов с клиентами, помимо тех, что происходят за столом переговоров.

Я довольна своим внешним видом. Не припомню, чтобы когда-то была огорчена даже наличием красного прыщика на лице. Для поддержания хорошей формы мне достаточно бегать по утрам. Другие девчонки постоянно сидят на диетах, ограничивают себя во многом, а я никогда особо не парилась по этому поводу. Электронные весы всегда показывают «50» и это значение не меняется даже, если я съем два гамбургера, ведерко картошки фри, шоколадный кекс и запью это литром колы. Очень даже удобно, учитывая специфику моей работы. Тут всегда нужно выглядеть на все сто.

Закрываю глаза, глубоко выдыхаю все свои опасения. Избавляюсь от них. Медленно втягиваю воздух, наполненный светлой надеждой. Представляю, как она смешивается с моей кровью, как заполняет пустоту внутри меня.

Ещё один контракт.

Ещё один. И всё. Я начну новую жизнь через два года в двадцать семь лет. Отличный возраст для… Я найду, чем заняться, чем увлечь себя. Буду путешествовать и по-настоящему проживать собственную жизнь. Никаких контрактов и обязательств. Только я, мое счастье и мой собственный мир.

Чтобы попасть в вип-зону аэропорта Heathrow, подношу к ярко-зелёному сканеру QR-код, который отправила мне Виолетта в нашем секретном чате. Стеклянные двери плавно разъезжаются передо мной и я попадаю в огромный роскошный зал с мягкими диванами и массажными креслами. Здесь намного тише, хотя людей, вроде бы не меньше, чем в обыкновенных залах для простых смертных. Неспешно иду вдоль прозрачной стены, откуда в светлое время суток открывается завораживающий вид на взлетную полосу. Люблю смотреть на самолеты, на то, как отрываются от земли шасси и огромный авиалайнер, подобно гигантской птице, вздымается к небесам. Это успокаивает. Как и бесконечный гул.

Повсюду бизнесмены, их жены, любовницы, помощники. У первых деловые и расчетливые глаза, у вторых заведено демонстрировать недовольство, дабы намекнуть о своенравности характера. Третьи, неспешны и хитры, как лисички, лайкают в телефонах фотографии подружек и радуются хвалебным комментариям к собственным, а четвёртые хоть и устали, но чертовски счастливы оказаться в бизнес-зале международного аэропорта. Правда, здесь есть ещё одна компания, занимающая несколько мягких диванчиков в самом конце зала. Почти все увлечены происходящим в Instagram, Twitter, Facebook, кликаю, лайкают, строчат комментарии – всё, как всегда.

Я не спешу, иду плавно, но уверенно. Инесса в белом спортивном костюме. Светлые волосы сверкают, только с салона. Две её подружки рядом. Имен не помню. Виолетта убила бы меня за это, но я уже давно научилась фильтровать информацию и выбирать только то, что мне действительно может понадобиться.

Блондин в огромных белых наушниках – Николас. Кузен Инессы и Оскара увлечен какой-то игрой на планшете и выбивает ногой ритм неведомой песни. Возможно, он тестирует одну из своих новых игр для смартфонов. Богатенький, смышленый и не без странностей паренек, чей Instagram пестрит яркими персонажами популярных игрушек, а разбавляет эти яркие краски чёрное-белые снимки полуобнаженных частей женского тела. То бедро и кусочек кружева, то ладонь, прикрывающая пышную грудь.

Рыжие растрепанные волосы, лучезарная улыбка, татуировка в виде показателя заряда на шее – Ральф. Его семье принадлежит горнолыжный курорт в Швейцарии, а сам он – чемпион мира по сноуборду. Кстати говоря, единственный человек из всей этой компании, чей Instagram заставил меня улыбнуться. Завораживающие виды с горных вершин, момент его прыжка с носа яхты в синий океан, поедание нереальных размеров хот-дога – всё живое и настоящее, не постановочное, как у других. Думаю, мы с ним поладим.

У Оскара сосредоточенный взгляд. Наверняка, он смотрит футбольный матч на своем iPad. Полгода назад он получил травму колена и, как сказано в досье, сможет вернуться в команду уже через пару месяцев. И за оставшееся время он обязан реабилитироваться в глазах общественности, которая считает его неудачником в спорте и кретином по жизни. Одна желтая газетенка не поленилась и посчитала, сколько девушек за последние шесть месяцев побывало в постели Оскара Лазара. Тридцать восемь! Вот же смешные. И не лень им? По правде говоря, я никогда не понимала, почему толпа имеет влияние на человека, чья работа или положение в обществе, так или иначе, делает его узнаваемым? Плевать, что Оскар перетрахал большую часть светских львиц и, бывало, нелестно высказывался о своих бывших, которым, кстати, любое упоминание о своей персоне только на руку. Он ведь – человек. И это его право использовать девушек, трахаться с ними, бросать их, как ненужную вещь или забирать подаренные им машины и бриллианты. Это его жизнь и кому какое дело, что в ней происходит? Другое дело, чувствует ли он себя настоящим мужчиной после таких «свершений»? Ненавижу всё, что способно вытащить человеческую жизнь на всеобщее обозрение.

Рядом с ним, вытянув ноги вперед и накрыв лицо черной бейсболкой с красно-зеленой полоской Gucci, сидит его лучший друг Ролан Фрид. Возможно, что именно он является для Оскара примером свободной жизни молодого, красивого и успешного мужчины, чьи заботы ограничены лишь увеличением прибыли, а всё остальное – кайф, наслаждение и яркие впечатления. Такие, как он, любят жизнь, ни в чем себе не отказывают и редко выходят из себя. Они могут дать одно-два интервью в год крупному изданию и не обращать внимания на пронырливых репортеров, чьи снимки и материалы для жалких газетенок выставляют их в не самом выгодном свете. Но таким, как Ролан Фрид, плевать на это. Он сам себе хозяин.

– Почему мы не можем пройти на борт самолета? Черт возьми, у нас частный самолет, а мы сидим тут, как будто долбанным экономом летим! – Инесса недовольно ворчит. Смотрит на своего брата через двух сонных подружек. – Оскар, сделай что-нибудь! У меня уже задница квадратная. Я хочу лечь!

Считаю последние шаги: пять, четыре, три.

– Пассажиры эконом класса не сидят в бизнес-зале, глупая, – не глядя на нее отвечает Оскар. Он увлечен происходящим на экране своего телефона. – И я занят. Не мешай.

Два. Один.

Поехали.

Оставляю чемодан рядом с Инессой, которая сидит с краю. Ловлю её возмущенный взгляд, мол, с чего ради рядом с ней паркуется чей-то багаж. Походкой от бедра иду к Оскару, останавливаюсь напротив и опускаюсь на корточки. Синие глаза ошарашено смотрят на меня, широкие плечи напрягаются. Я опускаю руки на его колени, затейливо улыбаюсь и подмигиваю. Ну, же, Оскар, расслабься.

– Привет, дорогой. Наконец-то, мы вместе.

Его друг зашевелился. Я смотрю только на остолбеневшего Оскара. Без труда забираю его сотовый, сажусь на колени и обнимаю за шею. Наклоняюсь к самому уху, делаю вид, что целую.

– Будь проще. Одна я не справлюсь, – шепчу я и кусаю мочку его уха.

В этот момент мой взгляд встречается с черными, оценивающими глазами. Ролан придерживает бейсболку за козырек и смотрит на меня. Не понимает, кто я, и какого черта сижу на коленях его друга.

– …Да, – кивает Оскар и обнимает меня. – Привет, крошка.

– Я скучала, – говорю я ласкающим полушепотом. Смотрю в его синие глаза, чувствуя, что к нам обращено внимание всей компании. Провожу рукой по его каштановым волосам, пытаюсь накрутить их на палец. – Не могу дождаться, когда мы останемся наедине.

Оскар в шоке, хотя и был осведомлен обо мне. Возможно, что он не до конца верил в мое появление и затею собственной сестры.

– Может, ты представишь меня своим друзьям? Я чувствую себя неловко.

– Да! Точно! – тряхнул он головой, продолжая обнимать меня. – Так, ребят, это… Это…

Я улыбаюсь и провожу рукой по его гладкой щеке.

– Ты заикаешься? – смеюсь я, не отрывая от него глаз. – Вижу, ты и впрямь рад меня видеть.

– Точно, – смеется он. – …Я чертовски рад и я… Боги! – вздыхает он, глянув на своего друга, чья оценивающая физиономия, кстати, так и не изменилась. – Я просто думал, что она передумает и не приедет… – объясняется он. – Господи, я безумно счастлив. Да!

– Оскар, кто это? – спрашивает Инесса. Голос у нее напряженный. Спрашивает только лишь от того, что брата надо выручать, а не чтобы мне помочь. – Объясни нам!

– Это моя… Моя девушка. – Оскар смотрит на меня. Отлично, он забыл мое имя. – Познакомьтесь все.

– Алесандра, – представляюсь я, глянув на Инессу, её подружек, Ральфа и Николаса.

Те только хлопают глазами.

– Там моя сестра Инесса, а это её подруги…

– Алесандра Миль? – вдруг перебивает моего парня блондинка в розовом топе.

– Верно. Мы знакомы?

– Нет, я просто как-то наткнулась на твою страницу в Instagram. Кажется, ты… Ты тогда встречалась с Доном Харрисом, да?

– С тем теннисистом, который в прошлом году сделал каминг-аут? – уточняет обладательница золотой копны густых волос.

– Да, – честно отвечаю я. – У нас были отношения.

– Вы смотрелись очень круто, – подмигивает мне блондинка. – Жаль, что он гей. У вас были бы красивые детки.

– Охренеть, – прыскает за моей спиной низкий голос. Я оборачиваюсь. Ролан Фрид нагло улыбается мне, во взгляде искрится дерзость. Я ему не нравлюсь. И это взаимно. – Так значит вот кто виноват! И что ты интересно делала, чтобы довести нормального мужика до такого днища?

– Если тебе так интересно, могу показать, – подмигиваю я. – Гляди и подружитесь с Доном. Кстати, насколько мне известно, сейчас он одинок.

Николас начинает громко смеяться, подружки Инессы хихикают.

– Это Ролан, – представляет мне Оскар. – Мой друг.

Опускаю голову на мужское плечо, закрываю глаза. Оскар не разжимает объятия, которые для меня всегда одинаково холодны. Слышу шушуканья за спиной. Небось девчонки обсуждают меня.

– Ты серьезно?

Распахиваю взгляд. Ролан с усмешкой таращится на Оскара, потом опускает глаза на меня и делает «пф». В отличие от друга его лицо покрыто темной щетиной и может, именно она придает его образу чуть больше мужественности и столь привлекательной для женщин опасности. В остальном же – типичный выскочка.

– О чем ты? – спрашивает его Оскар.

– Твоя девушка? – кивает он на меня так, словно я чучело, распугивающее ворон в огороде.

– А ты что, ревнуешь? – интересуюсь я, глядя в его черные, как ночь, глаза.

Стоит признать, глаза у него манящие. А в остальном – такой же, как и многие: пустой, надменный, зато богатый. Женщинам такие нравятся. Некоторые даже верят, что именно они способны превратить плохиша в хорошего мальчика. Наивные дурочки.

Он бы ответил мне. Он бы точно отбил брошенный ему мяч, вот только сотрудница аэропорта приглашает нас пройти к выходу на посадку и все разом суетятся. Оскар любезно помогает мне с чемоданом. Мы держимся за руки, идем впереди всех. Не знаю, может это всего лишь самовнушение, но у меня почему-то горит пятая точка. Честное слово, она пылает! Не сдержавшись, я оборачиваюсь. Ролан идет позади нас, на нем бейсболка и круглые очки с непроницаемо темными стеклами. Я хоть и не вижу его глаза, но уверена, те следят за каждым движением моих бедер. Что-что, а идти так, чтобы мужчины сворачивали шеи, я умею.

Бедняга. Лучше бы ему опередить нас. Иначе молния на его черных джинсах разойдется и девчонки снова будут смеяться.

Глава 2

Музыка этой главы:

The Weeknd

Save Your Tears

– Багамы, мы летим! – громко объявляет Николас в проходе. Он поднимает стакан с виски и мы все дружно поддерживаем его. – Скажем: «Привет, гребаным каникулам»!

– Привет гребаным каникулам!

– Ура! – визжат девчонки.

– Он уже набрался, – закатывает глаза Оскар. – Ночь будет бессонной.

– Ты серьезно? – повторяю я свой вопрос, глянув на него.

– Ты о чем?

– Об этом. – Кивком указываю назад. – Опять «девушка»?

– На сей раз всё серьезно.

– О! Ну, да, – смеюсь. – Ты тоже самое говорил о…со счета сбился, извини.

– Перестань, Ролан, – улыбается мне Оскар. – Она мне нравится. Очень нравится. Прошу тебя, будь поласковее, ладно?

– Где ты её нашел?

– Мы познакомились месяц назад в загородном клубе. Она отдыхала с подругами в ресторане, а я не мог отвести взгляд от того, как сексуально она ест пирожное с белым кремом. Фантазии сыпались одна за другой. Мы потанцевали, покатались по ночному городу и я понял, что влюблен. Кстати, ты бы тоже познакомился с ней тогда, если бы вовремя вернулся в город.

Не сдерживаюсь и начинаю хохотать. Виски в моем стакане расплескивается.

– Ты мне сейчас отрывок из какой-то сентиментальной книжонки прочитал?

– Я сказал тебе правду. Алесандра и я… Мы встречаемся.

Оскар не улыбается, не моргает. Ничто в его поведении не говорит о забавах, как раньше. Я знаю своего друга лучше, чем его собственная сестра, и потому сейчас его спокойствие выбивает меня из накатанной колеи. Не слишком ли он серьезен в отношении одной конкретной девицы?

– Почему ты мне не рассказал? – смотрю я на него в упор.

– Потому, что мы с тобой месяц не виделись. Ты занят, я занят. Да и ты бы относился к ней так же, как и ко всем моим прошлым девушкам. Знаю, я часто это говорил, но сейчас всё очень серьезно, Ролан. Я хотел лично представить вас друг другу.

– Только уж как-то странно у тебя это вышло. – С сомнением оглядываю Оскара. – Кто она?

– Я же сказал, моя девушка.

– На недельку? – усмехаюсь я.

– Я уже сказал, что нет. Надеюсь, она – та самая. Поживем – увидим.

Меня снова пробивает на смех. Выпиваю свой виски, откидываюсь на мягкую спинку кресла и пытаюсь понять, для чего именно Оскар решил разыграть меня. Нет, не то, чтобы я был не рад его счастливой личной жизни. Да я буду первым, кто на радостях салют запустит! Просто… Черт возьми, эта Алесандра – типичная вертихвостка. И у Оскара их было предостаточно, чтобы на сегодняшний день понимать и видеть, кто есть кто.

– Хватит ржать, Ролан. Серьезно.

Не выдерживаю. Подаюсь вперед к столику между нами.

– Я что, в какой-нибудь идиотской программе «Розыгрыш»? Где тут камеры? Куда помахать ручкой и привет семье передать?

– Слушай, извини, что я не рассказывал о ней. Мне стоило сообщить тебе раньше, но говорю же, я просто… Просто влюбился! И потерял счет времени.

– Так она тебе очень нравится или ты уже влюбился? Хотя, всё равно! У нее же на лице написано, что она – эскортница. Бога ради, скажи, что ты это понимаешь и ваша интрижка не продлится дольше этих каникул?

– А чего ты так паришься?

– С того, что ты – мой друг. – Смотрю на него со всей серьезностью. – И я не позволю развести тебя какой-то потаскухе.

Оскар усмехается, уводит взгляд.

– Не думал, что ты настолько плохого обо мне мнения. Я больше десяти лет имею с ними дело и умею распознавать дешевую фальшивку от бесценного совершенства. Так что, давай, не будем?

– А ведь мог бы врезать мне, – улыбаюсь я. До Оскара не доходит смысл моих слов. Приходится растолковать. – Девушку, в которую ты влюблен или уже влюбился, я назвал «потаскухой». А ты даже глазом не моргнул. Только усмехнулся. Реакция должна быть иной, друг мой. Понятия не имею, зачем ты мне лапшу на уши вешаешь, но факт остается фактом: ты притащил её сюда только для одного. – Подмигиваю ему, поднимаю вверх большой палец. – Как и всегда. Развлекайся, друг. Одобряю. Только чепуху не неси про влюбленность и «она – та самая».

– Тебя не убедишь.

– Убеждать меня не в чем. Эскортница – она и в Африке эскортница. В них нет ничего плохого, они очень даже нужны. Но говорить, что ты влюблён – не смеши. В проститутку может влюбиться только герой Ричарда Гира.

– Она не такая.

– И снова не та реакция, Оскар.

Оскар выпивает виски и ставит пустой стакан на столик. Он смотрит куда угодно, но только не на меня. Последнее время за ним это часто водится. Иногда мне кажется, что он что-то скрывает. Как будто чего-то стыдится, не договаривает. Вероятнее всего это связано с его травмой и временным отстранением от игр. Да ещё проклятые репортеры и недоумки-блогеры подливают масло в огонь.

– Ладно, – пожимаю я плечами. – Пусть так. Это не мое дело.

– Правда?

Молча киваю.

– Ты ведь не согласен со мной! – закатывает он глаза. – Алесандра действительно не такая, какой ты её считаешь. Поверь мне.

– Считают куриц в курятнике, а я уверен в своих словах. Это мое мнение, вот и всё.

– Но она не такая, Ролан, – не унимается Оскар.

– Да мне пофигу. Трахайся на здоровье, развлекайся по полной. Я только «за»!

– Пофигу? – смеется он. – Тогда, какого черта ты мне лекцию зачитывал о вертихвостках и о том, что не дашь меня никому окрутить. Я тебе нравлюсь, да?

Пинаю его под столиком и прошу нашу улыбчивую и зрелую бортпроводницу принести мне ещё виски. Оскар поднимается, хлопает меня по плечу и уходит в хвост самолета, где тусуется вся наша компания. Ах, да, наверное, он пошел к своей девушке.

Пф! Девушке! С какой стати придумывать эту чушь? Каждому понятно, для чего эта Алесандра здесь и почему снюхалась с Оскаром. И я бы на нее даже внимания не обратил, не начни Оскар нести всю эту чушь о влюбленности! И при этом позволяет мне называть свою девицу «потаскухой». Да уж… Теперь моральное состояние друга действительно беспокоит меня. Надо бы поговорить с Инессой. Может, она что-то знает? Вдруг появились вещи, о которых он не решается сказать мне? Не удивлюсь, если на Оскара повлияла статья из WorldSportJournal, автор которой уверенно заявил, что нападающему сборной по футболу Оскару Лазару осталось бегать совсем недолго, ведь руководство клуба относится со всей внимательностью к общественной жизни игроков. А Оскар Лазар, восстанавливаясь после серьезной травмы, демонстрирует поведение абсолютно не достойное и противоречащее всем нормам адекватного и уважающего себя общества и всё такое прочее. Боги, что за хрень?! Нормы адекватного общества! Идиоты пустоголовые.

– Ролан, если я замерзну ты меня согреешь? – отвлекает меня от мыслей пьяная Мерлин в хвосте самолета. – А, Ролан, согреешь? Я ведь могу на тебя рассчитывать?

У-у-у! Наверняка Инесса сейчас рвет и мечет. Где-то в глубине себя, разумеется. Она презирает каждую девчонку, даже случайно глянувшую на меня. Её подружка Мерлин клеится ко мне только под градусом, а в трезвом виде я для нее вообще не существую. Иногда мне кажется, что трезвая Мерлин предпочитает девушек.

Оборачиваюсь, чтобы ответить, но глаза невольно останавливаются на новой подружке Оскара. Она снимает пиджак, распускает длинные волосы. Наклонившись к столику, она поднимает свой бокал шампанского и делает неспешный глоток. С эдакой медлительной таинственностью… Светлые джинсы обтягивают круглую попку, белая майка облегает узкую талию и аккуратную грудь. Да, девчонка красивая. Всё при ней и она умеет этим пользоваться. Знает, как сделать так, чтобы идущий позади пялился только на её упругий зад. Не тормозит с ответом и прекрасно чувствует свою власть над мужчиной. Она не умная, а хитрая. Не добрая, а коварная. Не заботливая, а корыстная. Не интересная, а всего лишь возбуждающая. Самодостаточная? Этой миловидной внешности, дорогим шмоткам и сумочкам она обязана полчищу тех, кто её трахал. Не более. Не пройдет и недели как эта романтичная лихорадка Оскара исчезнет. Так всегда было, так всегда и будет.

– Только позови и я сразу к тебе примчусь, – отвечаю я с некоторым опозданием.

Алесандра бросает на меня насмешливый взгляд. Никто этого не замечает, для всех она просто случайно зацепила меня мимолетным взглядом, но я чувствую, что вызываю в ней смех. Не нравится мне эта девица.

– И пледом накроешь, да?

– Можешь не сомневаться, – подмигиваю я Мерлин.

Инесса недовольно бурчит на нее, пытается усадить на место, но Мерлин тянется к Алессандре, окликает её. Ральф подключает свой телефон к мультимедийной системе на борту и из динамиков раздается Save Your Tears.

Помимо вечно угрюмой Инессы все девчонки начинают танцевать. Пьяный Николас вливается в их компанию с полным стаканом виски, а Оскар, расслабленный и довольный, глазеет на Алессандру. Она вьется возле него, игриво подмигивает, словно ждет, когда он шлепнет её. Ловлю себя на мысли, что снова пялюсь на круглый зад в светлых джинсах. Алесандра прекрасно чувствует свое тело, её движения манят, возбуждают. Пью новую порцию виски и пытаюсь представить себе историю их знакомства. Слабо верю словам Оскара. Уж больно быстро и без эмоций он отчеканил их. Зато момент с пирожным… Он как раз и щекочет мое любопытство. Интересно было бы взглянуть.

– Ролан, вставай! – зовет меня Мерлин. Инесса начеку. Танцует, но не выпускает из виду пьяную подружку. Мерлин хватает меня за руки и вынуждает подняться. – Потанцуй со мной! Давай же! Веселее!

Ральф прибавляет громкость музыки, бортпроводница Стефани, которая уже неоднократно обслуживала наш полет, приглушает свет. Уже знает, как мы проводим время и что нам нужно. Даниэла и Инесса делают селфи, Оскар успевает попасть в кадр и скорчить рожицу. Сестра недовольна, пихает его в плечо. Ральф танцует с Алессандрой, они смеются, оба на своей волне. Не знаю, почему, но появление этой девицы зародило во мне какое-то странное чувство. Не то, чтобы я был обеспокоен или хоть на секунду испытывал даже малую долю тревоги. С нами частенько путешествуют легкомысленные девицы, готовые на всё ради крутых фотографий и возможности пожить на широкую ногу. Плюс подарочки, подписчики, хороший секс, внимание мужчин и самое главное – попасть в объективы папарацци, чтобы потом в сети шло активное обсуждение их персоны. Однако сейчас присутствие этой Алесандры немного настораживает. Особенно остро это ощущается, когда я замечаю их с Оскаром секретничающие взгляды, взаимные улыбки, неловкие объятия…

– Ты не хочешь сегодня остаться у меня на ночь? – спрашивает меня пьяненькая Мерлин. Она забрасывает руки на мою шею и смотрит на меня влюбленными глазами. – Думаю, нам было бы уютно вместе. Ведь ты мне давно нравишься.

– Не сомневаюсь. Только остаться у тебя я смогу завтра, детка. А сегодня ты поспишь одна в мягком кресле.

– Черт! – смеется она. – Я забыла, что мы в самолете! Я напилась, да?

– Если только чуть-чуть. – Мой взгляд делает короткую остановку на Оскаре и его подружке. Она целует его в щеку, а он пытается запечатлеть этот момент на камеру телефона. – Слушай, а ты знаешь эту девчонку? Алессандру.

Мерлин оборачивается. Смотрит на неё, машет ей рукой, но та увлечена Оскаром.

– Ну, я слышала о ней. Классная она.

– А что слышала?

– Она встречалась с Доном Харрисом! – отвечает она так, словно это огромное достижение. – Этим всё сказано.

– И превратила нормального мужика в гея. Вау!

Мерилин в шутку пихает меня в плечо, а потом снова замыкает пальцы в замок за моей шеей.

– Она часто принимает участие в модных показах. О! Кстати, года два назад она рекламировала одну очень известную и востребованную у мировых визажистов косметику.

– Модель, значит.

– А ещё она встречалась с русским актером, который сыграл незначительную роль в фильме Гая Ричи! Помнишь, тот про бандитов…

– Ясно, – усмехаюсь я. – Заводит отношения только с известными личностями. Банальщина!

– А тебя что, заинтересовала девушка Оскара? – с хитрой усмешкой спрашивает Мерлин.

– Просто хочу быть уверен, что она не создаст ему новых проблем. Оскару нужно отдохнуть, собраться с новыми силами, а если рядом с ним будет проблемная девица, от нее нужно поскорее избавиться. Неприятностей ему хватает.

– Какой ты грубый и одновременно заботливый, Ролан. Мне нравится! – хихикает она. – Скажи, а в постели ты такой же…

– Мерлин, пойдем со мной? – вклинивается между нами Инесса. Её духи всегда слишком сладкие и настойчивые. – Кажется, тебе хватит уже.

– И куда мы пойдем? – смеется та. – Мы же в самолете!

– В туалет!

Инесса хватает подругу за руку и тащит за собой в хвост самолета. Наши взгляды с Оскаром встречаются, мы думаем об одном и том же. Тянусь за стаканом с остатками виски, а сам пялюсь на брюнетку, заслонившую собой Оскара. Она что-то говорит ему на ухо, он улыбается, а потом смотрит в её глаза. И продолжается это достаточно долго…

Мне уже стоит по-настоящему волноваться?

Оскар отключается на коротком диванчике, свернувшись в позу зародыша. Такой же в параллельном ряду занимает Мерлин. Она спит в обнимку со стеклянной бутылкой газированной воды. Бедняжка перебрала. Остальные спят на разложенных мягких креслах. Рядом со мной с ярко-розовой маской на глазах спит Даниэла. Бортпроводница любезно накрывает её теплым клетчатым пледом и девчонка закутывается в него с головой. Через проход отдыхает Инесса, Ролан и Николас позади нее, а веселый Ральф разваливается на самом последнем ряду.

Для серьезного разговора с Оскаром не было подходящего момента. Как только прибудем на место, я обязательно проведу для него инструктаж. Радует, что он, несмотря на скоротечность событий, прислушивается к моим словам и делает так, как я советую.

Обними меня.

Потанцуй со мной.

Смотри на меня.

В прошлых контрактных отношениях мне не приходилось настолько точно указывать мужчине, что и как делать, чтобы создать видимость «любви и заботы». Скорее наоборот, мужской напор приходилось сбавлять и напоминать, что никаких других отношений, кроме показных, быть не может. Я и подумать не могла, что Оскар Лазар настолько скромный и нерешительный, хотя сердцеед тот ещё! Ну, так говорят. Его сестре я не нравлюсь. И её отношение не изменилось бы даже будь я настоящей его девушкой, а не той, что именно она и наняла для этой роли. Подружки, как подружки, у Николаса в плане отодрать обеих и не удивлюсь, если между ними уже не раз что-то было. Инесса течет при одном взгляде на Ролана, и готова загрызть собственную подругу, которая течет не меньше и позволяет себе открыто флиртовать с объектом её обожания. Которому, кстати, я тоже не нравлюсь. Возможно именно это и объединит их? Однако же, как и любой похотливый мужик, Ролан с удовольствием пялится на мой зад. Я чувствую его неодобрение, оно, как холодный ветер над заледеневшим озером, обжигает кожу. Не думаю, что он станет проблемой, но почему-то уверена, что в какой-то момент Оскар может сказать ему правду о нас. И об этом нам следует с ним поговорить.

Сон не идет. Я смотрю на тонкую и неяркую полоску света внизу, позволяю непрошеным мыслям проникнуть в опьяневшую голову.

Что, если это случится завтра, а я уже обременена контрактными обязательствами и не смогу вырваться? Не смогу быть там, где должна? Да и меня бы никто там не ждал и навряд ли позволил присутствовать. Я бы, как и два прошлых месяца, пряталась под тенью какого-нибудь дерева или за углом кирпичной стены. Была бы рядом, но не близко. Болезненность этих мыслей заставляет ощутить неприятную прохладу одиночества. И вовсе не того, о котором говорят «приятное и очень нужное, оно полезно всем». Это одиночество лишено теплоты и заботы и никакой пользы нормальному человеку не несет. С ним лишь укрепляется неопределенность и размножаются страхи.

Отстегиваю ремень. Надо бы освежиться, может холодная вода унесет с собой мои беспокойные мысли и я смогу поспать оставшиеся четыре часа. Закрываюсь в тесной кабинке, долго смотрю на свое отражение в зеркале.

И что со мной будет дальше? Я так рвусь на свободу, мечтаю быть той, кем являюсь на самом деле, а сама же понятия не имею, какая я без этой работы с тысячей масок? Кто я? Что бы мне нравилось делать? Рисовать в свободное время, готовить и придумывать собственные рецепты вкуснейших блюд? Может, я бы накупила много горшков и посадила в них семена самых разных цветов, а потом постепенно узнавала, что большая их часть вырастает при других условиях и климате. Наверное, я бы расстроилась. А иногда, как сейчас, неизвестность пугает так сильно, что я цепляюсь руками и ногами за то, что у меня есть сейчас. Думаю, а может ну его это кураторство?

Освежаю шею холодной водой, закрываю глаза от приятной прохлады.

Хорошая ли у меня работа? Да, наверное. Я ни в чем не нуждаюсь, в моем гардеробе дорогие и эксклюзивные вещи от мировых дизайнеров, могу позволить себе жить в роскошных отелях и арендовать крутую машину. Окажись я в свое время не в том месте, меня бы ждала убогая жизнь. Серая, безденежная и убогая. Споласкиваю лицо, снова хлопаю ладошкой по шее. Возможно, Виолетта права и я ещё не готова пуститься в свободное плавание. Может, вообще никогда не буду к этому готова и проживу всю свою жизнь на этих долбаных контрактных отношениях, не имея ничего своего родного и личного. Да уж, отличная перспектива.

Пытаюсь сдвинуть в сторону перегородку, но та не поддается. Проверяю замок. Он открыт. Снова тяну перегородку в сторону и она вроде бы сдвигается, но что-то внутри щелкает и та остается на прежнем месте.

Отлично. Лучше и быть не может. Проведу в туалете оставшиеся часы, если мне не повезет и кому-нибудь не приспичит отлить. Стучу по гладкой поверхности указательным пальцем. И не потому, что рассчитываю на помощь: никто не придет, все пьяные и глухие. Просто стучу. Просто от нечего делать. Но внезапно перегородка с легкостью отъезжает в сторону, а я так и замираю с поднятой рукой и торчащим указательным пальцем.

– Белка в гости заглянула? – спрашивает меня Ролан. Мне приходится задрать голову, чтобы посмотреть на него. – Или же, собираясь покинуть общественный туалет, ты всегда стучишь в дверь?

– Выбираю второй вариант.

Я улыбаюсь ему и это неправильная тактика. Ролану я не нравлюсь, и мне бы спрятать подальше свою гордыню, если я хочу с ним подружиться. Сначала быть для него маленькой мышкой, а потом постепенно искать и пробовать различные варианты для коммуникации, и он сам не заметит, как изменит свое отношение ко мне. Проходили таких, знаем. А я же осознанно раздражаю его. Моя улыбка наигранная и наглая. И он это понимает.

Его взгляд скользит по моей влажной шее, выразительные губы кривятся в злой усмешке. Стоит отдать ему должное, он чертовски хорош собой. Девушки видят в нем богатого брутального красавца, которому позволяют делать с собой всё, что угодно, только бы он был рядом и пускай совсем чуть-чуть. И в этом нет их вины, ведь Ролан, как бы сильно он мне не нравился, обладает именно той внешностью, которая придает ему, как мужчине, особую индивидуальность. Она украшает его, делает не похожим на других. Странно, что на выбранных Виолеттой фотографиях, я этого не заметила. Даже не предположила. Обратила внимание лишь на его красивое личико, как и у миллиона других молодых богатеев. А вот его самобытность смогла разглядеть только при контакте с ним. Как он говорит, как смотрит на человека, как улыбается. Есть в его внешности что-то исключительное, что-то абсолютно выделяющее его из толпы. И это что-то превосходно гармонирует с его нагловатостью во взгляде, с бойкой дерзостью в улыбке и нерушимой уверенностью в собственной силе.

– Ты под дурью? – спрашивает он меня. – Торкнулась?

– Подобным не увлекаюсь. И тебе советую прекратить.

Ролан усмехается, смотрит в сторону, словно хочет убедиться, что рядом нет чужих ушей. А потом он упирается ладонями о края перегородки и медленно наклоняется ко мне. Его лицо в сантиметре от моего. Я чувствую запах алкоголя и мятной жвачки. Вижу каждый темный волосок на его лице. Наверное, они очень колючие.

– Думаешь, ты самая хитрая и сообразительная? Таких, как ты, я насквозь вижу. Может, Оскар и очарован твоим милым личиком и упругой попкой, но помни, это ненадолго.

– Будешь продолжать в том же духе и я действительно решу, что ты пытаешься отбить у меня моего парня. Не переусердствуй. А то всякие слухи поползут. И спасибо за комплимент. Рада, что у тебя было время оценить мой вид сзади. Хорошо, что на тебе были очки, да? – улыбаюсь я. – Иначе бы Оскар явно не оценил то, с какой жадностью ты пялишься на его девушку.

Взгляд Ролана ожесточается. Кончик его носа почти касается моего. Я вижу каждую его ресничку.

– Оскар прекрасно знает, что ты – потаскуха. Эскортница, шлюха – как тебе удобно и привычно? Вы все одинаковые. Лицо, тело, волосы, отсутствие мозгов. Одно хорошо, хотя бы умеете сосать и каждая в этом уникальная, – усмехается Ролан. Его глаза проходятся по моему лицу. – Будь ты его девушкой, настоящей девушкой, – уточняет он, – он бы мне нос сломал, когда я ему об этом сказал. А Оскар просто улыбался, как довольный кот, предвкушающий секс с безотказной киской.

Коротко выдохнув мне в лицо, Ролан выпрямляется, но руки не опускает. Смотрит на меня с высоты своего роста и гордится сказанной мне грубостью, до которой мне ни холодно, ни горячо.

– Мой тебе совет, – произношу я тихонько, но всё с той же улыбкой, которая, знаю, бесит его, – носи темные очки при себе. И обзаведись какой-нибудь папкой или планшетом для записей. Ну, чтобы свой стояк прикрывать. Ведь я ещё очень долго буду рядом. Крепись, малыш.

Толкаю его и пролажу под рукой. Сажусь на свое место, пристегиваю ремень. Убеждаю себя, что мне безразличны его слова, потому что в них нет правды.

В них определенно нет правды.

Глава 3

Остров «Парадайз», что расположен на территории Багамских островов, привлекателен изысканной уединенностью и это точно никогда не изменится. Сюда приезжают мировые звезды, спортсмены, влиятельные люди и просто те, кто может себе это позволить. Здесь арендуют роскошные виллы под три тысячи квадратных метров рядом с океаном, отдыхают на яхтах и отрываются по полной в самых разных заведениях райского острова. Здесь прекрасно. Здесь охрененно. И я точно знаю, что рай действительно существует.

– Обожаю этот воздух! Эй, Багамы! Мы уже здесь! – кричит Даниэла, разведя руки в стороны. Она, как Роза из «Титаника» стоит на носу небольшой парусной яхты и представляет, что летит над водной гладью. – Я лечу! Я лечу!

День плавно перетекает в оранжево-розовый вечер. Небо играет нежными красками, повсюду как будто воздушная карамельная глазурь, разбавленная прохладой океана. Мы подплываем к острову, там уже горят яркие огни ночной и беззаботной жизни. Все счастливы. Все рады и ждут не дождутся незабываемых приключений. И я не исключение.

– У Оскара всё нормально? – тихо спрашивает меня Ральф.

– Надеюсь. А в чем дело?

– Не знаю, как сказать. Я думаю, что это как всегда слухи, но…

Поворачиваюсь к нему лицом, опустив локоть на деревянный поручень.

– …но не спросить не могу. – Ральф бросает короткий взгляд на верещащих от радости девчонок. Машет им. – Ты не знаешь ничего о его рекламных контрактах?

– О них знает Инесса. Она ведь его агент.

– Я это знаю. Но она навряд ли скажет мне правду. Думал, может ты в курсе.

– А в чем собственно дело?

– Производители чипсов и газировок прекращают с ним сотрудничать. Я точно не знаю, правда это, или очередной долбанутый слух. Поэтому и решил спросить у тебя. Ничего не знаешь?

– Нет. – Смотрю на Оскара. Он стоит в обнимку со своей Алесандрой и наверняка проводит для нее поверхностную экскурсию. А может, делится планами на их сегодняшнюю ночь. – Я точно ничего не слышал и Оскар не говорил.

– Ладно. Мне в это мало верится, но в последнее время Оскар ведет себя не так, как раньше. Мне кажется, его что-то тревожит. Хотя, с появлением этой красотки, он заметно повеселел. Ему надо играть. Он без футбола с ума сходит.

– Где ты слышал об этом?

– Дня четыре назад прочитал на странице какого-то издания в Instagram. Сидел на приеме у дантиста и просматривал ленту. Об Оскаре постоянно всякую херь пишут. То это он не так сказал, то не так отреагировал, то какой он пример подает молодому поколению! Конченые люди. Вот увидишь, сейчас кто-нибудь, как крыса, сфотографирует их с Алесандрой, продаст снимок газете и уже завтра мы будем в миллион первый раз читать о том, что Оскар Лазар несет огромную опасность для молодых девушек. Он их совращает и отправляет пинком под зад в родные края.

– Мне давно плевать на эту чушь. Не читаю и знать ничего не хочу. И Оскар сказал бы, будь у него проблемы. Я в этом уверен.

Почти уверен.

– Ты прав. Просто… В последнее время на него все наезжают ни за что. А даже, если бы и было за что, какое им всем дело до чужой жизни? С кем он общается, с кем спит, с кем обедает… Люди сумасшедшие, да?

– Уже давно. Кстати, – как бы невзначай интересуюсь я, – а ты знал про эту его Алесандру?

Ральф отрицательно качает головой, любуясь огнями райского острова. Мы уже совсем близко.

– Я уже давно не успеваю за Оскаром. О некоторых его девчонках узнаю из скандальных новостей.

– Он мне сказал, что влюблен.

– Правда? – улыбается Ральф. Ветер лохматит его рыжую шевелюру. – Ну, это неплохо. К тому же, Алесандра прикольная. И она обожает резаться в UFC. Мы с ней договорились надрать друг другу задницы. Пожалуй, завтра и устроим бой. А сегодня только релакс, виски и танцы.

– Надо же, – не сдерживаюсь я, – эскортницы теперь в приставку рубятся. Впервые слышу о таком.

– Не понравилась она тебе, да? – пихает меня в плечо Ральф. – Тебе надо повеселиться и тогда ты станешь добрее.

– Обязательно.

Очарование Алесандры распространилось на всех, кроме меня. Ах, да, и, пожалуй, Инессы. Но той вообще мало кто нравится, так что в расчет не берем. Я не упал с луны и знаю, как современные девушки умеют зарабатывать на дорогую жизнь. Они колесят по миру вместе с богатеньким папиком, живут на роскошных яхтах, виллах, посещают закрытые мероприятия и делают всё, только чтобы их запомнили. И Алесандра такая же. В том мире, где живу я, честных и открытых девушек не существует. Каждая с подлецой, у каждой на уме только деньги и долбаная популярность. Когда-то меня это не волновало. Да и сейчас особо не колышет, за свои почти тридцать лет я привык к такому положению вещей. Если и есть в нашем мире то бесценное совершенство, о котором говорит Оскар, то уж точно не рядом с нами. Для них мы – бессовестные и пустые кретины. И, в какой-то степени, так оно и есть. Потому, нам не суждено повстречаться и создать что-то общее. Короче, такие, как мы, обречены на беззаботное и сладкое одиночество.

Мы сходим на берег. Наш багаж укладывают в открытый кузов трехместной машины без окон и дверей. Ральф, Оскар и его улыбчивая подружка решают пройтись пешком до виллы, остальные, в том числе и я, рассаживаемся по коробочкам с колесами. Идти хоть и недолго, но я хочу как можно скорее смыть с себя грязь аэропортов и выпить виски со льдом.

– А Оскар переплюнул тебя, – усмехается ещё не протрезвевший Николас. Дорога ровная, но его почему-то качает в разные стороны. – Молодчина.

– Не понял.

– Девчонка его, – кивает он куда-то назад, – высший класс. Обычно таких ты цепляешь, а Оскару достаются другие. Ну, знаешь, они тоже красотки и всё такое, но те, которых ты объезжаешь… – Николас смеется и хватается за потолочную ручку, пытаясь удержать равновесие. – Короче, ты понимаешь меня. Ничего плохого сказать не хочу, но выбор Оскара иной раз удивляет меня. А в последнее время у него как будто проблемы со зрением. Если бы ты приехал на юбилей его отца в прошлом месяце, то определенно решил, что девка, с которой он явился, была выбрана им наобум. Лучше бы один пришел, чем с той «красавицей».

– Неужели всё было так плохо?

Николас хочет пихнуть меня в бок, но вместо этого ударяется головой о мое плечо.

– Ну тебя и развезло. Тебе бы душ принять и выспаться.

– Ну, вот скажи, – мямлит он, вытащив перед собой указательный палец, – разве ты этого не заметил? Ты то! Ролан Фрид, мать твою!

– Не заметил что?

– Что девки Оскара совсем не привлекательные!

– Ты только что сказал, что они красотки.

– Друг мой, ты просто не заметил мой сарказм. Возможно, что наши с тобой вкусы сходятся, а вот мои и Оскара нет.

– Ник, к чему ты это всё?

Николас осторожно наклоняется ко мне и шепотом отвечает:

– К тому, что эта Алесандра – первая охрененная девчонка, которую закадрил Оскар! За последние лет десять! – громко объявляет он и снова начинает ржать. – Клянусь богом, у меня в жизни член не реагировал на его девок, но эта киска – бриллиантовая вершина Айсберга, мать его! И не будь он моим кузеном, я бы эту вершину поимел!

Николас ржет. Ему весело, как будто принял дурь. Однако же, его слова заставляют меня задуматься, ведь в них определенно есть доля правды. Между мной и моими друзьями есть правило. О нем не говорят, за него не голосуют, оно просто есть, рождается вместе с дружбой, если, конечно, та искренняя и настоящая. Вместе, поругались, разбежались – неважно: девчонка друга – запретная территория. Понятия не имею, как у других, но меня вообще не прет от девиц Ральфа, Николаса и уж тем более Оскара.

Тем более?

– Ты и впрямь считаешь, что девчонки Оскара не очень? – задаю я наитупейший вопрос пьяному Николасу. Чувствую себя каким-то озабоченным старшеклассником.

– А ты сам ответь на этот вопрос. Хотя, стой! Нет. У меня есть вариант получше.

Загорелый водитель курортного такси сворачивает на огромную территорию виллы, которую мы снимаем уже во второй раз. Трехэтажный белый особняк с огромными витражными окнами ярко светится. Держась за потолочную ручку, Николас растягивается в пьяной улыбке и плавно моргнув, спрашивает:

– Первое, о чем ты подумал, когда увидел Алесандру?

Усмехаюсь. Отвечаю, не раздумывая:

– И снова девчонок больше, чем нас.

– Ну да, – прыскает Николас. – А вот я захотел её трахнуть. И если наши с тобой вкусы в плане девушек схожи, то твои мыслишки недалеко ушли от моих.

Он вылазит из машины, чудом не падает на каменную дорожку. Бредет на заплетающихся ногах к огромному дому, в котором можно заблудиться.

По правде говоря, я не помню, о чем точно подумал. Просто очередная глупышка запрыгнула на колени моего друга – обычное дело. Но стоило ей открыть свой рот, как…

Вот же гадство! Алесандра и впрямь отличается от предыдущих временных пассий Оскара. Разительно отличается! Может, именно поэтому она меня так бесит?

Глава 4

– Мы договорились?

– Да. Без проблем, – кивает мне Оскар, но я продолжаю настойчиво смотреть на него. Ральф обгоняет нас на электросамокате. – Я всё понял, не переживай.

– Очень на это надеюсь. У вас с Инессой есть цель, а помочь вам достигнуть её – моя работа. Не люблю, когда возникают непредвиденные обстоятельства, сложности, проблемы.

– Это не моя цель, а Инессы. Мне уже давно осточертело казаться тем, кем я не являюсь.

– Но без этого никак, да?

Оскар недолго смотрит на меня. Решает промолчать. Мы направляемся к роскошному дому, внутри, должно быть, спален пятнадцать не меньше. На палубе мы с Оскаром обговорили наше будущее. Ну, хотя бы то, что ждет нас в ближайшие пару месяцев. Все считали, что мы обжимаемся и воркуем, как влюбленные голубки, и потому с нами никто и словом не обмолвился. На деле мы решали, как будем создавать видимость крепких романтических отношений и в какой-то момент мне показалось, что Оскар и до меня уже занимался этим. Правда, не так профессионально.

– Я только сейчас подумал о том, как мы будем спать.

– А как мы будем спать? – с улыбкой спрашиваю я.

– В одной комнате не вариант.

– Почему же?

Оскар замедляет шаг.

– Ты серьезно? Мы будем спать вместе?

– Вижу, ты не рад.

– Я просто сбит с толку.

– Оскар, у тебя теперь есть любимая девушка, – напоминаю я. – Любимая! Она не может спать в соседней спальне, понимаешь? В одной кровати мы лежать не будем, я займу диван или любую другую мягкую поверхность.

– Мне всё ещё не по себе. И как ты только можешь говорить об этом так легко?

– А почему у тебя это вызывает такое удивление? – улыбаюсь я. – Это моя работа. И возьми меня за руку. Старайся как можно чаще брать меня за руку. Как правило, это отличный показатель доверительности и интимности между двумя людьми.

Оскар легонько сжимает мою ладонь. Ему всё ещё неловко, он не в своей тарелке.

– Послушай, Оскар, – говорю я, вынудив его остановиться. – Тебе не нужно бояться меня или смущаться. Я это говорю, потому что понимаю, насколько странно и хреново тебе сейчас. Ты публичный человек, на тебя обращают внимание, с тебя берут пример, за тебя болеют, тебя ненавидят и обожают. От тебя постоянно ждут чего-то особенного, а ведь ты – просто человек. Ты можешь ошибиться, оступиться, сделать так, как хочется тебе, даже, понимая, что это неправильно. Но это твоя жизнь и ты вправе выбирать, каким шагом тебе идти и как почесать задницу. Но сейчас быть собой не прокатывает. Появились определенные стандарты, соответствие с которыми, открывает для тебя возможность отлично зарабатывать, обеспечивать свою семью и жить, ни в чем себе не отказывая. Будь ты простым парнем, который подрабатывает флористом в цветочном магазине и дарит по одной розочке проходящим мимо старушкам, тогда к тебе нет и не будет никаких претензий. Но ты Оскар Лазар. И ты должен убедить разочаровавшихся в тебе поклонников, болельщиков, недругов, общественных сплетников в том, что ты не тот, каким они тебя ошибочно считают. Ты просто парень, у которого есть работа, ответственность и вторая половинка. Всё, как у людей. Поэтому не грузи себя. Я всегда тебе помогу, всегда подстроюсь и буду рядом. Ты будешь вести ту же жизнь, к которой привык, просто теперь тебе нужно ставить в известность меня о своих планах. Чтобы я могла найти безопасный для тебя вариант. Воспринимай меня, как личную помощницу, но на людях не забывай проявлять нежность, хорошо?

– А мне бы хотелось быть простым парнем и дарить старушкам по розе.

Мы улыбаемся друг другу. У Оскара добрый и теплый взгляд.

– Ты приятный собеседник, – говорит он мне. – Мы могли бы стать хорошими друзьями.

– Пятнадцать часов назад я в этом сомневалась. А теперь да, я тоже так думаю.

И вновь, взявшись за руки, мы идем к дому. Впереди стоят крошечные машинки, из одной вылазят девчонки, из другой достают наши чемоданы.

– Наверное, не все твои клиенты были похожи на размазню, как я, да?

– Это не обсуждается, извини. И если что, размазня – это салат из тушеных кабачков и листьев, которым нас кормили в самолете.

Оскар начинает смеяться и согласно кивать. Когда мы подходим ближе, я ахаю от увиденного. У входа в дом расстилается узкая дорожка, постепенно превращающаяся в короткий мостик над прудом. Повсюду пальмы и белые камни разных форм и размеров. Около дома стоят три дорогущие автомобиля. Самый кричащий – черный Lamborghini.

– Ого! Миленько.

– Захочешь прокатиться – смело выбирай между красным Porsche и белым. Машины прилагаются к дому.

– А Lamborghini – неприкосновенен? – усмехаюсь я.

– На нем только Ролан ездит.

Ну, кто бы сомневался.

– Здесь очень красиво, – говорю я. Мне не хочется снова говорить об этом недоумке. И без того наслушалась о нем пламенных речей от Оскара, пока пыталась убедить его не болтать с ним о нашем контракте. – Просто сказочно.

– Это ты ещё не обошла особняк. На той стороне свой пляж, справа протекает канал. Будь здесь достаточно глубоко, мы бы могли подплыть сюда на яхте. – Оскар останавливается перед распахнутыми входными дверями и оглядывает невообразимую красоту этого места. – Скоро совсем стемнеет и повсюду будут сверкать огоньки. Ещё есть свой бассейн с декоративным водопадом. В него можно попасть через гостиную и плавать в каменных лабиринтах.

– У меня нет слов. Я с удовольствием обойду каждый уголок этого райского места, но только после того, как приму душ. – Слышу приближающиеся к нам шаги. Кто-то собирается выйти на улицу. Не мешкая и секунды, я повисаю на Оскаре и полушепотом произношу: – Скорее показывай нашу спальню.

Непонимающий взгляд Оскара застывает на моем лице.

– Я вам не мешаю? – резким тоном спрашивает Ролан. О, да, мы мешаем ему, ведь стоим у самых дверей.

– Ой, прости. – Нарочно улыбаюсь ему. Пусть побесится. – Проходи, конечно.

Но Ролан стоит на месте и испытующе смотрит на Оскара.

– Давай же, кавалер, – говорит он сквозь кривую улыбку, – покажи своей крошке спальню. Она ждет не дождется, чтобы…

– Да! Мы как раз идем! – перебивает его громко Оскар и, схватив меня за руку, ведет за собой.

Внутри дом не менее роскошный, чем снаружи. Светлые тона значительно увеличивают и без того огромное пространство. Оскар спешит к лестнице, я следом за ним.

– Постой. Оскар, остановись!

Он оборачивается.

– Что с тобой?

– Ничего, просто… Я не хотел, чтобы Ролан говорил о тебе… Не хотел, чтобы ты слушала от него гадости. Он это может. Такой уж он… Резкий бывает.

– Ух ты! Проявление заботы, – одобрительно киваю я. – А ты верно мыслишь. Хвалю.

– Это не для показухи, Алесандра, – со всей серьезностью говорит Оскар. – Я действительно не хочу, чтобы ты слушала, что он говорит. Может сказать, – исправляется Оскар. – Я ещё поговорю с ним, но ты должна быть готова к его нелестным высказываниям. Вчера я допустил ошибку и позволил ему говорить о тебе не очень хорошие вещи. Ролан этим пользуется.

Должно быть, он говорит о том, как не подумал пройтись кулаком по самодовольной роже Ролана, когда тот назвал меня «потаскухой». Так, кажется было?

– Он груб со всеми твоими девушками?

– Ни с одной, – задумчиво отвечает мне Оскар и кивком указывает идти наверх, следом за ним. – Впрочем, ко всем им он относится одинаково: никак. Они для него просто красивые куколки, не более. Извини, что так, – оглядывается он. – Это звучит не очень красиво.

– Мне всё равно. В нашей спальне есть диван или кресло, которое раскладывается? Не очень хочется спать на полу.

Мои слова веселят Оскара. С третьего этажа спускаются Мерлин и Даниэла. Обе в белых махровых халатах, на голове полотенце. Уже успели принять душ. И не удивлюсь, если сделали они это вместе.

– Вы что, только пришли? – спрашивают они нас.

– Мы предпочитаем пешие прогулки. А вы куда собрались?

– В бассейн! Давайте к нам?

– Мы немного отдохнем, – теперь отвечаю я, прильнув к Оскару. – Спустимся чуточку позже, обещаю.

– У-у-у, голубкам нужно немного времени, чтобы побыть вместе, – заговорщически тянет Мерлин. – Ладно, можете вообще не приходить. Вам простительно!

– Дени, где моя белая косметичка Dior? – раздается грубоватый голос Инессы. Её спальня ближе к лестнице. Увидев меня, её и без того строгий взгляд становится серым, как туча. – Что вы тут собрались? Не можете решить, в какой спальне спать будете? Кто-нибудь видел мою косметичку?

– Нет. Возможно, ещё не весь багаж подняли, – предполагает Даниэла. – Пойдем с нами в бассейн?

– Я устала. И я буду спать. Найдете косметичку, принесите мне.

Инесса хлопает дверью, оставив всех нас в недоумении. В этот момент по лестнице поднимается Ролан. Я это понимаю ещё до того, как появляется его темная макушка.

Всё дело в запахе. У каждого человека он свой, неповторимый. В нем переплетаются миллионы оттенков, цветов и теней, но открываются они перед нами в виде образов, ассоциаций. Оскар пахнет горячим песком. Когда солнце в зените и беспощадно опаляет землю. Температура настолько высока, что, если прислушаться, можно услышать потрескивание, как у готовящегося в микроволновке попкорна. Не мой запах. Не выношу жару и полуденный зной.

Мерлин пахнет карамелью. Даниэла овсяным печеньем. Инесса пропитана черносливом и настойчивой корицей. О запахе каждого можно сказать одно-два слова, но аромат Ролана… Тот слишком многослойный, слишком сложный, чтобы выделить что-то одно. В нем есть прохлада океана. Вода в нем темная, волны высокие и пугающие. Мятные листья на бескрайнем берегу раздувает ветер. Такой колючий с тяжелым воем. Я чувствую запах мокрого асфальта и горечь жаренного миндаля. Им посыпаны все дороги, ведущие к коже Ролана.

Обожаю миндаль. Обожаю запах дождя и прохладу ветров. Я из тех, кто предпочитает холод жаре, кому невыносимо дышать, когда густой горячий воздух стоит на месте.

Мятные жвачки.

Мятные леденцы.

Кубики льда в бронзовом виски.

Горький миндаль…

Запах Ролана поистине уникальный. И это нечестно.

Утренняя пробежка вдоль берега заряжает энергией. Хорошо, что я предпочла оставить наушники в доме, ведь иначе не смогла бы насладиться приятным шепотом бирюзовой воды, целующей белоснежный в мелких ракушках песок. Узкая беговая дорожка удобно расстилается вдоль всего частного пляжа. Здесь могут отдыхать только те, кто живет на трех соседних виллах, а в половину шестого утра эти «все» предпочитают сладко спать. Я бы, наверное, тоже нежилась в мягкой постели, не будь мои мысли подобны маленьким пираньям, сгрызающими мой покой.

Пот стекает по вискам, бежит тонким ручейком по шее. Саша была бы счастлива увидеть всю эту красоту вокруг. Она бы скакала от радости, как ребенок, и просила бы меня помочь ей взобраться на пальму. Она бы плескалась в океане, танцевала бы под открытым небом и её жизнь была бы такой…

Зачем я думаю о том, чего никогда не будет? Это всё бессмысленно и уже давно таким стало. И мое предчувствие, пульсирующее под ребрами, изо дня в день напоминает мне, что скоро случится неизбежное.

– Ого! Да ты – раняя пташка?

Мужской голос вырывает меня из глубокой трясины болезненных дум. Ролан обгоняет меня. В ушах беспроводные наушники. Кроме черных шортов и белых беговых кроссовок на нем нет ничего. Я не сразу понимаю, что не бегу. Когда мои ноги решили сделать остановку – неизвестно. Но при виде крепкого мужского туловища, сверкающего от пота и света ванильно-лилового утреннего неба, они мгновенно возобновляют работу.

Я бегу. Не быстро, умеренно. Ролан впереди, между нами метра три-четыре. Волшебным видам вокруг уже не захватить мое внимание. Глаза неустанно следят за крепкими мышцами широкой спины, движение которых напоминают игру клавиш на пианино. Что они исполняют? Классику? Что-то тяжелое и пугающее от Баха? Или таинственную, завлекающую мелодию от Ролана Фрида? Я могла бы станцевать под нее в том белом полупрозрачном сарафане от Givenchy. Мои ступни утопали бы в теплом песке, волосы развивал слабый вечерний ветерок…

Ролан сбавляет темп, оборачивается. С этого ракурса хищность его натуры проявляется ещё ярче. Выглядит он слишком соблазнительно, чтобы я отказывалась это признать.

– Как спалось? – спрашивает Ролан, задрав голову. – Надеюсь, мы не доставили вам с Оскаром неудобства?

– Это какие же? – усмехаюсь я и обгоняю его.

– Музыка у бассейна, наши крики и разговоры. – Ролан ровняется со мной. – Бассейн как раз под окнами вашей спальни.

– Мы не заметили ничего такого.

Ещё как заметили! Я вынудила Оскара остаться в спальне, дабы все решили, что мы действительно проводим время наедине.

Насмешливый взгляд Ролана пробегает трусцой по всему моему внешнему виду.

– Что? Налюбоваться не можешь? – бросаю я с самодовольной улыбкой, что дается мне крайне сложно.

Обгоняю Ролана. Пока он не видит мое лицо, от злости поджимаю губы. А ведь как хорошо начиналось это утро!

– Надеюсь, сегодня то вы порадуете всех нас своим обществом?

– «Надеешься»? – оборачиваюсь я, продолжая бежать. – Это хороший знак.

Ролан нарочно бежит следом. Наступает почти на пятки. Я вновь оборачиваюсь: он откровенно любуется моей пятой точкой в черных лосинах. Козел.

– Раз уж наш дорогой друг влюбился в тебя, – с саркастической усмешкой отвечает он, – нам нужно познакомиться поближе. Мы просто обязаны это сделать! Оскар ведь так влюблен в тебя! Значит, ты – особенная. Особенная под номером…29? А, может, 41? Прости, со счета сбился.

– В который раз убеждаюсь, что первое впечатление – самое верное. – Разворачиваюсь к Ролану, но продолжаю бежать. Демонстративно оглядываю его, так же, как делает это он. – А Оскар знает о твоих чувствах?

Ролан сбавляет темп, смотрит на меня так, словно вот-вот и набросится. При этом его губы замирают в такой злорадной усмешке, что по моим ногам странным образом пробегают мурашки. Я мокрая от пота, я точно не замерзла и мне определенно не внушает страх этот его звериный оскал.

– Что ты так пялишься? – бросаю я самоуверенно. Виолетта бы по головке за эти слова не погладила.

– А тебя раздражает мой взгляд?

– Мне не нравится, когда типы, подобные тебе, даже не пытаются скрыть свои грязные помыслы. Это мерзко.

– «Грязные помыслы»? – улыбается Ролан. – И о чем я по-твоему думаю сейчас?

– О том, что ты никогда прежде не видел ничего более прекрасного. И как этим прекрасным тебе хочется обладать.

– Знаешь, как-то не сочетается с выражением «грязные помыслы», – улыбается он, сбавляя темп. – Какая-то нелепая чушь.

– Ах, прости! Я совсем забыла, что ты на другом языке говоришь.

– На каком же?

Я останавливаюсь, протираю лоб тыльной стороной ладони. От этих разговоров дыхание давно сбилось, дышу ртом. Ролан останавливается напротив меня, громко дышит носом. Солнце просыпается, его первые ещё слабые лучики ложатся на влажные от пота мужские плечи.

– Даю тебе ещё одну попытку, разговорчивая девочка, – нагло улыбается Ролан, склонив на бок голову. – О чем же я думаю сейчас?

– О том, какого черта эта аппетитная девочка досталась не мне? Я так хочу её трахнуть, прямо сейчас схватил бы за волосы и потащил в постель. Сорвал бы эту мокрую одежду, шлепнул по упругой попке, но, увы, в нее влюблен мой дорогой друг, а мужская дружба – превыше всего! И я ни за что не позволю своим грязным мыслишкам уничтожить её, потому что не родилась ещё та женщина, ради которой я наплюю на важное правило: девушка друга – неприкосновенная территория. И потому я вынужден отступить, сдаться, погасить пламя упрямства и вредности, ведь если счастлив мой друг – счастлив и я. Их личная жизнь никоим образом меня не касается и касаться не будет. Я лишь сделаю всё от меня зависящее, чтобы им обоим было спокойно и хорошо друг с другом. Ох, как же сложно на твоем грязном языке говорить, – нарочно забавляюсь я. – Начала вроде хорошо, а под конец всё равно ушла в художественность, да?

– Ты сейчас что, пыталась загипнотизировать меня? Установку давала? – смеется Ролан. Окинув раздражительным взглядом пляж, он делает шаг ко мне. Сдержанно выдыхает носом. – Я же говорю, таких как ты, девочка, я насквозь вижу. Не напрягайся, не надо. Лучше, оставь силы для чего-то более приятного, что ты давно привыкла делать и, в чем я уверен, ты – настоящий профессионал, – подмигивает он. – Развлекайся, делай так, чтобы Оскару было с тобой хорошо. Кайфуйте! Только не неси чушь о серьезности ваших отношений. Окружающих это подбешивает. Если уж врать, то красиво, со вкусом и профессионально. А не так, что язык говорит о красном, хотя глаза смотрят на белое. Я не имею ничего против девушек, которым платят за присутствие, за внимание, за секс. Всему есть своя цена и это нормально. Но когда кто-то из них пытается корчить из себя правильную и хорошую, трындит о чувствах и прочей херне, засоряя этим мужику мозг и внушая ему то, чего нет на самом деле, мне непременно хочется поставить таких на место. Поэтому, будь умной девочкой и прекрати вешать Оскару лапшу на уши. Хочешь сказать, это не мое дело? – усмехается Ролан. – Ещё как мое. Мы с Оскаром не просто друзья. Он мне, как брат. И раз уж брат за столько времени не удосужился рассказать мне о девушке, в которую влюбился, значит, ничего особенного в ней нет. Значит, её вообще нет.

– У тебя что, в прошлом были какие-то проблемы с девушками по вызову? – улыбаюсь я как ни в чем не бывало. Но это сложно. Это чертовски сложно, ведь Ролан уже в который раз прямо говорит что я – проститутка! – Только не говори, что в одну из них ты влюбился, а она тебя променяла на другого клиента и весь твой сопливенький розовый мирочек треснул, как стеклышко над пламенем? Неужели? Серьезно? Господи, я так тебе сочувствую. Только подумать, это же просто какой-то альтернативный финал «Красотки»!

– Слушай меня…

– Нет, это ты слушай меня! – перебиваю я, смерив его гневным взглядом. – За эти несколько часов, что мы знакомы, ты не первый раз позволяешь себе оскорбить меня! Твоя невоспитанность проявилась в первую же минуту и тебя даже не останавливает присутствие Оскара, о котором ты так рьяно заботишься. Он не врезал тебе только потому, что был крайне поражен твоим поведением. Да, он поделился со мной своими чувствами и мыслями, ведь я – его девушка. Тебе стоит смириться с этим, если не хочешь, чтобы вашей дружбе настал конец.

– Ты мне что, угрожаешь?

– Это просто совет. Ты и его недостоин, но что поделать, я всегда стараюсь быть доброжелательной даже к тем, кто этого не заслуживает.

– Развлекайся, пока можешь, – с опасной ухмылкой говорит мне Ролан. – Навряд ли у твоих последующих ухажеров будет возможность привезти тебя в подобное место.

Глава 5

«Сообщи, как твои дела? Первая встреча прошла, как по маслу? Не игнорируй мои сообщения!»

Чат с моим куратором, как обычно, скучен до невозможности. Виолетта не знает, что такое сарказм в пространстве мессенджера, не понимает язык эмоджи и ненавидит, когда я отвечаю сразу на русском и английском. Другое дело куратор Деборы Харт – моей подруги и коллеги. Та почти всегда общается языком эмоджи и ни одно её сообщение не обходится без пошлого намека. То пресловутый баклажан вставит в вопрос о первой встрече с клиентом, то даст совет для борьбы с бессонницей: батарейка, банан, чашка кофе и спящая девушка. Мол позабавься ты, Дебора, с вибратором, а потом крепко засыпай. Вот бы Виолетта познала всю пользу современных технологий и хотя бы разочек выдала что-нибудь такое же забавное. Дождешься от нее! Как же.

«Всё в порядке. Проблем нет. Будет причина – напишу! Для меня нет новостей?»

Виолетта отвечает незамедлительно. Иногда даже грустно за нее становится. Неужели она круглосуточно держит в руках свой сотовый?

«Для тебя ничего нет. Работай и ни о чем не беспокойся!»

Ладно, можно выдохнуть. Хотя и понимаю, что со дня на день случится неизбежное. И для меня это будет обыкновенный день.

Да.

Именно так и будет.

А что насчет проблемы… Да, это даже не проблема, а так, мелкое препятствие, которое я без труда перешагну. Как мелкую лужу перепрыгнуть, не более! Прошло то чуть больше двадцати четырех часов, из которых нам с Фридом довелось поговорить друг с другом минут тридцать от силы, а он уже меня бесит.

Кладу сотовый на сверкающую темную тумбу в ванной комнате, сбрасываю грязную одежду и закрываюсь в душе. Над головой зенитное окно, сквозь которое льется яркий утренний свет. От неприятных мыслей о несносном друге моего «парня» отвлекает красота прохладных капель. Естественный свет играет с ними, превращает в россыпь крошечных бриллиантов, что приятно ударяются о мою кожу. Опускаю голову, позволяя воде намочить мои волосы.

Саше бы понравилось. Она бы с изумлением смотрела на это окно в крыше, ей показалось бы это дикостью. Окно в душе! А каких размеров вся эта комната!

Да, она бы удивилась. Потому что никогда ничего подобного не видела. И не увидит.

Закутавшись в мягкий махровый халат, я выхожу в гардеробную, которая является перевалочным пунктом между спальней и ванной комнатой. Вчера все наверняка думали, что мы с Оскаром, как два обезумевших кролика, кувыркались всю ночь, но на деле… Я усмехаюсь. Это ведь и впрямь забавно. Мы просто разбирали свои чемоданы, пили вино и обсуждали «наше» будущее. По правде говоря, я отлично провела время. И Оскар, думаю, тоже. Для меня стало настоящим открытием, что господин Лазар – «опасный сердцеед», «погибель для невинных женских душ», как его называют в газетах, чрезвычайно скромный парень. Не то, чтобы я была слишком высокого о себе мнения, но так уж вышло, что большую часть своей взрослой жизни мне приходилось чуть ли не с битой отбивать от себя кабелей. Я привыкла к любопытным взглядам мужчин, к проявлению грубой прямолинейности, пошлым шуточкам, грязным намекам. И ничего из этого за Оскаром замечено не было. Мы просто общались, пили вино, ели пиццу. Ему любопытна моя работа, но о ней я говорю лишь поверхностно. Главное, что он должен понять – я не элитная профессиональная проститутка, какой меня считает его недоумок-дружок. Да, моя работа заключается в сопровождении клиентов, но основная её цель – реабилитация имиджа конкретной персоны и поддержание её положительного образа. А достигается это путем как раз-таки долгосрочного сопровождения, исключая интимные отношения между мной и клиентом.

Я не эскортница.

Я не проститутка.

Я не глупая девочка, что прыгает с члена на член, лишь бы покататься на яхте миллионера и выпить дорогое шампанское.

– Алесандра?

Голос Оскара возвращает меня в реальность. На нем мокрая белая майка, черные шорты. Каштановые волосы взлохмачены, он проводит по ним рукой.

– Всё в порядке? – смотрит он на меня с доброй улыбкой. – О чем ты задумалась?

– Да так, ничего особенного. Думаю, что надеть, – лгу я. Глупо позволять грязным словам Фрида хоть как-то воздействовать на меня.

– Могу помочь, если хочешь! – подмигивает мне Оскар и снимает майку. – Пять минут, приму душ.

Он проходит мимо меня, оставляет дверь в ванную комнату открытой. Ноги у него как будто каменные – сплошь мышцы. На голени непонятная татуировка, на груди ни одного волоска. На ум тут же приходит покрытая темными волосками грудь Ролана, и я тут же чертыхаюсь про себя. Нашла о чем думать!

– Ты была в тренажерном зале? – спрашивает Оскар громко.

Он уже в душе. Слышу, как льется вода.

– Нет! Я только по пляжу пробежалась.

– Будет желание, загляни туда. Нужна будет помощь – обращайся.

– Конечно. Спасибо…

Глухой стук из спальни привлекает внимание. Прислушиваюсь, крадясь на носочках к чуть приоткрытым раздвижным дверям.

– Эй, сладкая парочка, вы здесь?

Инесса по-хозяйски раздвигает белые створки и её наглый взгляд высокомерно проходится по мне сверху-вниз. Даже миленькая розовая ленточка на волосах в цвет легкого сарафана не способна придать её стервозному образу толику мягкости.

– Где Оскар? – спрашивает она без приветствий.

– И тебе доброе утро. Он в душе.

Она обходит меня, едва задевает плечом.

– Оскар, выходи! – требует она у двери, сложив руки на груди. – У нас мало времени.

– Сейчас только пять минут девятого утра, – спокойно напоминаю я. – Что-то случилось?

– Я не с тобой разговариваю. Не лезь. Оскар, хватит намываться! Выходи сейчас же!

– Теперь тебе придется говорить и со мной тоже, – совершенно спокойно говорю я ей. – Всё, что касается Оскара, касается и меня.

Инесса закатывает глаза.

– Неужели не могли подобрать кого-то получше тебя! Оскар?!

– Что ты орешь? – появляется он. Тело мокрое, с волос капает вода. Зафиксировав белое полотенце на бедрах, он недовольно оглядывает сестру. – Что случилось?

– Через сорок минут мы отплываем на яхте. Позавтракаем. Здешним репортерам птичка уже напела, что ты здесь не один.

– Из-за этой ерунды ты выдернула меня из душа?

– Инесса, о таких вещах желательно сообщать мне, – вмешиваюсь я. – Оскару не обязательно знать об этом.

– Да ты что! – рявкает она. – За те деньги, которые мы отвалили за тебя, ты обязана помалкивать, поняла? В наши разговоры не лезь, знай свое место!

– Инесса, замолчи! – рычит Оскар и встает перед ней. – Не выспалась что ли?

– Да, я не выспалась! Я только и делаю, что днем и ночью думаю, как вытащить тебя из всего этого бардака!

Оскар собирается что-то возразить ей, но я осторожно кладу руку на его плечо и молча прошу его остановиться.

– Инесса, послушай, – говорю я, глядя в её полные раздражения голубые глаза, – теперь есть я. Поверь, тебе не о чем больше волноваться. Расслабься и получай удовольствие от отдыха. Это я на работе, поняла меня?

Должно быть, она и впрямь думает о репутации брата и днем, и ночью. Ей хоть и не нравится, что я в принципе открываю свой рот, но мои слова явно заставляют её задуматься.

– Где остановиться, как обняться, в каком месте засмеяться, как посмотреть, что сказать – моя работа. Ты права, вы заплатили немалые деньги. Так позволь же мне мне сделать так, чтобы они не были выброшены на ветер.

Инесса сдержанно и недовольно вздыхает.

– Ужинать мы едем в Paradise, – сообщает она, глядя на нас с Оскаром. – К обеду на остров прибывает главный редактор известного глянца. Увидев Оскара, она ни за что не упустит возможности поболтать с ним. Делай, что хочешь, – нахмурившись, говорит она исключительно мне, – но в тебе должны увидеть не девочку на недельку, а ту, в кого он по-настоящему влюблен. Мне осточертело читать идиотские подсчеты твоим пустоголовым девкам!

– А она злая, – усмехаюсь я, когда Инесса оставляет нас. – Переживает за тебя.

– Ну, да. Или за то, что меня выпрут из клуба и я лишусь рекламных контрактов, – с печальной улыбкой говорит Оскар.

– Почему это может случиться? Ты отличный игрок, ты никого не побил в баре, не совершил ничего предосудительного. Некоторые, после подобных деяний, до сих пор счастливо себе играют.

– Сейчас с этим стало строже. Сомнительное поведение игрока в повседневной жизни негативно сказывается на репутации футбольного клуба. Некоторых даже благотворительность не спасает.

– Что сделал ты?

Оскар усмехается, пожимает плечами, уводит взгляд.

– Не лежал после травмы в постельке перед телеком круглые сутки?

Он смеется.

– Что-то типа того. Я просто расслабился, кайфанул там, здесь. Позволил себе быть собой… – задумчиво произносит Оскар. – Совсем чуть-чуть.

– Не легко быть известным, да? Здесь не плюнь, туда не смотри, тут молчи.

– Это точно.

– А ведь так хочется просто отпустить всё и делать то, что пожелает душа. Пить пиво с самого утра, говорить только то, что думаешь, завести хобби…

– Разве у тебя не так?

Отрицательно качаю головой и смотрю на свои наряды в открытом шкафу.

– Восемьдесят процентов моей жизни – работа. А она не позволяет мне быть настоящей и делать то, что желает моя душа.

Если бы я ещё знала, чего именно она желает.

Глава 6

– Эй, голубки, вам что, не хватило целой ночи? Пойдемте завтракать! – уже в четвертый раз зовет их Мерлин. – Иначе я съем эти вкуснейшие тосты с икрой за вас!

– А ты не лопнешь? – подтрунивает над ней Николас. – Смотри, возле тебя одни пустые тарелки. Гляди, так и Ролана съешь. Не заметишь! Советую тебе сесть в другом месте, – кивает он мне. – С этой девчонкой опасно сидеть рядом.

Что-что, но это слово точно не о Мерлин. Опасно здесь может быть только с Алесандрой, которая уже битый час нежится на солнышке в обнимку с Оскаром.

Нет, не опасно. Уж слишком громко сказано. Скорее, некомфортно. Неудобно.

Хреново!

– Эй, ну, вы идете?! – тянет Мерлин.

– Успокойся! – шикает Инесса. – Оставь ты их уже в покое и ешь, что хочешь.

Откидываюсь на мягкую спинку стула и с любопытством таращусь на Инессу.

– Ну, надо же! – ахаю я. – Ты сменила свой гнев на милость, так что ли?

– О чем ты, Ролан?

– О том, что ты позволяешь своему брату развлекаться с красоткой прямо перед твоим носом, хотя ещё три дня назад он мне жаловался на тебя в миллионный раз, мол ты отчитываешь его, как сосунка, за дешевых шлюшек. Так, кажется, ты всех его девиц называешь?

– Мне надоело. Он взрослый мальчик и это его дело.

– Серьезно? – наигранно удивляюсь я. – И когда же до тебя снизошло это озарение? Вчера?

– Ой, Ролан, перестань! – отмахивается Даниэла и кивает в сторону влюбленной парочки. – Это ведь не какая-нибудь начинающая моделька, имя которой никому неизвестно. Это Алесандра Миль, вообще-то!

– Я о ней только вчера узнал.

– Это потому, что ты предпочитаешь девок-однодневок, – прыскает Даниэла. – Ты не способен завязать серьезные отношения и потому девушек готовых к этому просто избегаешь. Интуитивно, понимаешь? Ты их побаиваешься. Может, ты и с Алесандрой не раз пересекался где-нибудь, но, поскольку, она девушка с головой, со вкусом и стержнем, ты её просто не замечал. Она слишком серьезная и сложная для тебя. Тебе не потянуть.

– У-у-у, – затягивает Николас. – Кажется, кого-то сейчас окунули носом в дерьмишко.

– Назначаю себя рефери! – аплодирует Ральф и указывает на меня. – Теперь твой черед: защищайся!

Придурки. Ну, ладно, повеселимся.

– А по-моему, эта ваша Алесандра, та, что с головой, со вкусом и стержнем, ни чуть не отличается от любой другой девчонки, мечтающей прокатиться на роскошной яхте в компании богатого мужика. Красивая снаружи, но внутри – непроходимый лес коварства, лжи и, пожалуй, самое приятное, – похоти. А что насчет моей неспособности к серьезным отношениям, то и тут ты, милая, дала маху. Есть лишь один определяющий фактор: мое собственное желание. Если я чего-то не делаю, значит, я этого не хочу. И так же, это вовсе не значит, что я этого делать не умею.

– Ага, – забавляется Даниэла. – Сам не понял, что сказал.

– Вот скажи, ты ведь умеешь делать минет?

– А разговор обещает быть интересным, – потирает руки Николас.

Даниэла расправляет плечи, смотрит на меня с вызовом.

– А что такое? Сомневаешься?

– Я пока лишь задаю вопрос. Так умеешь?

– Что там уметь? – прыскает она. – Это не искусство.

– Умеешь, значит, да?

– Да, Ролан! – рявкает она. – Я умею делать минет! Дальше, что?

– Тебе нравится это делать?

– Что делать? – уточняет улыбчивый Оскар, помогая своей девчонке сесть за стол. – О чем болтаете?

– Ролан интересуется у Даниэлы, умеет ли она делать минет? – любезно поясняет ему Мерлин. – Ещё чуть-чуть и вы оба остались бы без завтрака!

– Ого! Какие у вас тут высокоинтеллектуальные беседы, – комментирует Алесандра, оглядев нас всех.

– Не сомневаюсь, что тебе с легкостью удастся поддержать их, ведь ты достаточно эрудированная девушка, верно?

Мои слова вызывают у нее улыбку, скрывающую за собой дротик, попавший точно в цель.

– Ну, и? – снова обращаюсь я к Даниэле. – Мы выяснили, что ты умеешь делать минет. А теперь ответь: тебе нравится это делать?

Инесса недовольно и демонстративно вздыхает, Мерлин пережевывает остатки своего тоста и смотрит на Даниэлу. Ральф размешивает сахар в кружке с чаем, Николас потягивает холодный коктейль на основе белого рома, а Оскар ухаживает за своей девицей, которую явно задели мои слова.

– Я не из тех девушек, кто считает эту мерзость восхитительной.

– Ну, вот! Весь кайф обломала! – говорит Николас. – У меня тут уже фантазии фантазировались, а ей «мерзость»!

– Не нравится, значит, – с деланной задумчивостью комментирую я. – Но ты умеешь.

– И что? В чем суть то?

– Последний вопрос, – улыбаюсь я ей, – ты делаешь минет во время секса?

– Почему вы говорите об этом? – недоумевает Оскар. – Мы что, не можем поговорить ни о чем другом?

– Даниэла сказала, что Ролан не способен на серьезные отношения и потому его постоянно окружают девки-однодневки. А Ролан, явно задетый её высказыванием, ответил, что он вовсе не неспособен на серьезные отношения, он просто их не хочет. Как-то так…

– И при чем тут минет?

– Это мы все и пытаемся понять. Ну же, Ролан, в чем суть то?

Выжидающе смотрю на Даниэлу. Ей уже не нравится, что она начала эту тему.

– Да! – выпаливает она нервно. – Я умею делать минет и я его делаю! Дальше что?!

– Умница, – киваю я и тянусь за стаканом с апельсиновым соком. Делаю глоток, невольно останавливаю взгляд на Алесандре, что сидит напротив. В ней нет ничего серьезного и сложного. Она открыта и доступна, как Википедия. – Суть в том, что тебе плевать на свои желания, милая. Ты считаешь минет мерзким занятием, гнусным, возможно, даже постыдным. Но ты делаешь это, потому что так делают все, да и парень намекает, не хочется его разочаровывать. Ты ведь умеешь, почему бы и нет? А вот мне не всё равно на мои желания. Способен ли я на серьезные отношения? Да, способен. Хочу ли я их? Нет, не хочу. И потому я ничего для этого не делаю. И начхать мне на того, кому мое желание кажется смешным или нелепым. Я себя уважаю и никогда не позволю навредить самому себе. Мне нравится проводить время с разными девушками, значит, я буду делать именно это. А ты предпочитаешь делать то, что тебе не нравится. Почему? Потому что ты умеешь это делать. Не зря же навыкам пропадать, да? Я ценю свои желания, а ты чужие. Вот и всё.

– Кажется, тебя только что уложили на лопатки, боец, – забавляется Ральф, глядя на покрасневшую от злости Даниэлу. – Сможешь подняться?

Одна секунда, две, три и вот, на лице задетой девушки расползается хитроумная улыбочка. Даниэла останавливает продолжительный взгляд на Алесандре и отвечает с нелепой для меня медлительностью:

– Вообще-то, мы говорили немного о другом. Пока вы нежились на солнышке, мы без конца умилялись и повторяли, как же Оскару повезло встретить такую девушку, как ты. А Великий и Ужасный Ролан Фрид сделал вид, что в тебе нет ничего интересного. И тогда, я сказала, что поскольку он не способен на серьезные отношения, то и не в силах обратить внимание на достойную девушку. Как ты, Алесандра. Вполне вероятно, что вы оба могли пересекаться друг с другом на каких-нибудь мероприятиях, но в отличие от Оскара, Ролану просто не хватило смелости подойти к тебе, ведь сразу видно, что ты очень серьезная и умная девушка. А Ролану таких сложно потянуть, – усмехается Даниэла, глянув на меня. – Поэтому и выбирает, что попроще и потупее. И делает он это, не потому, что ему этого прям уж так хочется. Просто, особо заморачиваться не надо. Не надо ничем жертвовать и напрягаться. – Даниэла откидывается на спинку кресла и торжествующе смотрит на меня. – Я делаю то, что мне не нравится, только в том случае, если знаю – через пять минут мне за это воздастся в десятикратном размере и я буду летать. А ты лишаешь себя того, чего на самом деле хочешь, потому что боишься и просто не способен думать ни о ком, кроме себя. Так ведь проще, верно?

– Что ж, – хмыкает Ральф и смотрит на меня, – кажется это нокдаун.

«А может сразу нокаут?» – читаю я по улыбчивым губам Алесандры. У Оскара её слова вызывают смешок.

– Разница между нами в том, что я ценю себя, свои интересы и желания. Всё просто: если я не хочу есть персик, я его есть не буду. Будь он даже самым сладким. Нет желания – значит нет ничего. Не приписывай мне заезженные штампы того, каким должен быть мужчина, которые вы же девушки сами по глупости создаете. И мой тебе совет: не делай больше минет. Никому и никогда. Ведь когда что-то делаешь через силу, всегда получается хреново. А минет – это целое искусство.

– Какой же ты кретин, Ролан, – буркает Даниэла и поднимается. Берет с собой кружку с кофе или что там она пьет, и уходит на палубу.

Следом столик покидает Инесса. Вероятно, спешит пожалеть подружку, вздумавшую осадить меня при всех своей гнилой и лицемерной философией.

– Да уж, – вздыхает Оскар. – Не успели отведать первый завтрак на острове, как вы уже разругались. Ничего не меняется.

– Да брось ты! – толкает его плечом Мерлин. – Просто поболтали. И если что, – шепотом говорит она, – я поддерживаю позицию Ролана. – Николас начинает смеяться. Мерлин недовольно поджимает губы и шикает. – Заткнись, идиот! Хватит ржать!

– А то что? Прилетит злая Инесса на метле и выбросит тебя за борт?

– Боюсь огорчить тебя, Николас, – встреваю я, – но ничего подобного ты не увидишь. Наша Инесса сегодня на редкость доброжелательна.

Останавливаю взгляд на Алесандре. В её глазах играет задорный огонек, она смотрит на тарелки с едой и решает, что же ей выбрать. Скорее, только делает вид, что ей по боку, о чем мы тут «высокоинтеллектуальные» беседы ведем. А может, действительно так оно и есть и просто сидит себе девочка, наслаждаясь теплым океанским воздухом. Но в любом случае, она целенаправленно игнорирует меня.

– Оскар? – зовет Инесса.

– И что ей опять надо? – бурчит он, глянув на Алесандру так, словно их действительно что-то связывает.

Что-то чуть большее, чем постель.

– Наверняка ничего серьезного, но лучше сходи, – говорит ему Алесандра. – Иначе, она ворвется сюда, как сегодня, когда мы принимали душ.

Оскар послушно покидает стол, не позабыв чмокнуть в макушку свою «любимую». Алесандра протяжно вздыхает, словно прощается с ним на долгие часы.

И почему я сейчас представляю, как они «принимали душ»?

– А вы очень хорошо смотритесь вместе, – подлизывается к ней Мерлин. – А я и подумать не могла, что у Оскара кто-то есть. Я имею в виду, кто-то серьезнее, чем…

– Девки-однодневки, – любезно помогаю я.

Алесандра сдержанно поднимает на меня глаза.

– Как вы познакомились? Рассказывай!

– Да, Алесандра, нам всем очень интересно, как и когда это произошло? – Нарочно складываю руки на столе, подаюсь вперед. – В подробностях, пожалуйста. Мы их очень жаждем.

– Прям в подробностях? – со скрытым вызовом в глазах, уточняет она. – Уверен, что осилишь?

– Ого! – тянет довольный Николас. Ещё только утро, а он уже в том состоянии, когда женский голос кажется ему сладостным стоном. Озабоченный придурок. – Кажется, нас ждут пикантные детали!

– Вот же идиот! – фыркает Мерлин, и всё же с любопытством ждет от Алесандры продолжительную историю. – Пожалуйста, расскажи!

Но Алесандра смотрит на меня. То, что я ей не нравлюсь – факт. Раздражаю – естественно. Пусть и по маленькому, но всё же камешку, рушу планы, которые она так старательно выстраивала – однозначно. В её голове «любовь до гробовой доски», шикарная свадьба, развод и огромные алименты на детей. Среди моих многочисленных друзей и знакомых таких лопухов процентов семьдесят. Забавляет ли меня тихонько доставать её – ещё как!

Алесандра оглядывается, а потом с улыбкой смотрит на жаждущего подробности Николаса. У того буквально слюна из открытого рта стекает.

– В деталях? – дразнит она.

– Да, черт возьми, да!

Ральф смеется, снимает его обалдевшую рожу на камеру в смартфоне.

– Хорошо, – улыбается Алесандра, смущенно опустив взгляд. – Только не говорите Оскару, что я рассказала. Ему очень нравится эта история и он хочет, чтобы она была только нашей и никто о ней не знал.

Я не в силах сдержать смешок. Выпиваю свой сок, откидываюсь на спинку стула, чтобы поудобнее было. Как-никак, надо с достоинством выслушать и принять брехню. Девчонка то стараться будет.

– Месяц назад мои подруги пригласили меня в загородный клуб на выходные. Весь день мы загорали у бассейна, пили коктейли – отдыхали. Идти вечером в ресторан не было желания, но они настояли. И сейчас я им безмерно за это благодарна.

– Ясно, ясно, – торопит её, Николас. – Продолжай.

– Сидим мы за столиком: кто в телефоне, кто в прямом эфире, кто болтает, кто пьет. И тут вдруг официант приносит нам корзиночку со сливками. Похожую на одну из этих, – кивает она на тарелку с десертом. – Мы не заказывали ничего подобного, а он говорит, что это для меня. Угощает один из гостей ресторана. – Алесандра кладет на свою тарелку корзиночку и обводит всех нас томным взглядом. – Угощает и угощает, подумала я. Спасибо.

– Ты, наверное, начала сразу головой крутить? – предполагает довольная рассказом Мерлин. – Мол, кто он? Где он?

– Нет, – усмехается Алесандра и задевает меня торжествующим взглядом, – я решила сделать так, чтобы он сам дал о себе знать.

– Каким образом? – подается Мерлин вперед.

Поддев безымянным пальчиком сливки, Алесандра поднимает руку и медленно слизывает белый крем. Влажный язык проходится по всей длине пальца даже там, где нет этого чертового крема. Она наслаждается вкусом, закрыв глаза. Потом медленно поднимает веки, берет в руки пирожное и, глядя на него так, словно перед ней самый лучший член в мире, неспешно слизывает белый крем.

Долбаный белый крем.

Влажным и розовым язычком.

И вдруг пирожное падает на её грудь, пачкает песочного цвета майку. Мерлин ахает. Хочу вновь усмехнуться неряшливости недоделанной актрисы, да только не получается. Вместо этого, как завороженный бегающим туда-сюда воробушком кот, пялюсь на белый след от крема на её чуть загорелой коже. Алесандра проводит по ней пальцем, та наверняка горячая. Хватаю свой стакан, но он пуст. Она вновь облизывает палец. Смыкает его полными губами, прикрывает глаза.

– А потом подоспел Оскар и сказал, что не позволит больше никому смотреть на то, как я ем пирожное, которым он меня угостил, – как ни в чем не бывало завершает она свой…рассказ-демонстрацию. – Как-то так.

– Уау! – тянет обалдевшая Мерлин. – Клянусь богом, я только что чуть… Ты чертовски хороша!

– Только Оскару ни слова! – веселится негодяйка, из-за которой у меня сейчас шорты по швам трещат. – Ну, что? Я утолила ваше любопытство?

Смотрит на меня. Знает, что произвела на каждого из нас впечатление. Упивается этим.

– С полна, – подмигиваю я. – А ты профессионал. Так ловко завладеть мужским вниманием и удерживать его – класс! И где такому учат? Или всё приходит с опытом само собой?

– Быть женщиной – целое искусство, – отвечает она мне. – Внутри которого есть свои многочисленные категории.

– И ты в совершенстве владеешь всеми, я прав?

Мы упрямо смотрим друг на друга, хотя и стараемся улыбаться. Оскар появляется как раз в ту секунду, когда её мягкий ротик приоткрывается, чтобы дать мне очередной уклончивый ответ.

– Всё в порядке? – спрашивает она, задрав голову. Оскар позади, опускает руки на её плечи.

– Да. Ты не против прогуляться по палубе, а потом понырять?

– …Я очень даже «за»!

Она поднимается, Оскар берет её руку в свою.

– Заканчивайте уже животы набивать и пойдемте плавать! – говорит он нам напоследок.

Они удаляются, Алесандра что-то шепчет ему на ухо, оба смеются. Оскар опускает свою ладонь на её круглую попку в коротких джинсовых шортах и сжимает пальцы.

Приятное, должно быть, ощущение. Будь я на его месте, то незамедлительно потащил бы её в каюту и посмотрел, какими ещё искусствами эта дерзкая змейка владеет в совершенстве.