Читать онлайн Керрая. Одна любовь на троих. Том 1

Глава 1

Поначалу я часто задумывалась: а что, если бы я сделала другой выбор? Как сложилась бы моя жизнь? Но потом поняла, что у меня изначально не было выбора.

Только его видимость. Иллюзия. И что на самом деле мой выбор – это умело расставленная ловушка для той наивной девушки, которой я была.

Более того, полагаю, что ловушка захлопнулась в первый же день, как мы ступили на земли львов-оборотней…

Или нет, наверное, чуть раньше: когда закрутились события, вынудившие нас сорваться с привычного места и переехать.

До этого мы с родителями жили в Ма́нтисе – это небольшой городок, расположенный так далеко от столицы, что о нем мало кто знает. Отец работал помощником обувщика, мама – помощником булочника, я ходила в местную школу и дружила с соседскими ребятами. Все как у всех.

Наша семья не была богатой, но и не бедствовала, и все было хорошо, пока Кайл, на которого работал папа, не положил на меня глаз.

Мне было всего пятнадцать, и я даже предположить не могла, чем закончится просьба Кайла зайти в сарай и принести инструменты отцу. Мол, это отец попросил меня, а сам занят.

Я как раз возвращалась из школы, когда Кайл окликнул меня. Я немного устала от летней жары и занятий, и медленно брела мимо его двора, но, обрадовавшись, что могу хоть как-то помочь отцу, зашла во двор Кайла, а потом и в сарай, на который он указал, и…

Я не сразу поняла, что следом за мной зашел Кайл, только когда он схватил меня сзади и попытался задрать юбку. Пожалуй, впервые я обрадовалась, что у ко́рри, среди которых мы жили, принято носить длинные юбки, в которых легко запутаться худосочным рукам извращенцев!

Чудом мне удалось вырваться, но на этом все чудеса и закончились.

Я заперлась в доме, закрыла все ставни и просидела под дверью, боясь, что Кайл надумает ее выбить, до позднего вечера, пока не вернулись родители. Рассказывая им о случившемся, я все еще тряслась от пережитого ужаса и омерзения.

– Ничего, ничего, Керра́я, тише, – успокаивала мама, обнимая и гладя меня по спине, как маленькую, а потом со вздохом сказала: – Может, все обойдется?

Отец промолчал, но я заметила, как он качнул головой. И оказался прав.

Не обошлось.

Вскоре к нам в наш дом заявился Кайл с обмотанной тканью рукой и стражником, и заявил, что я набросилась на него, как безумная кошка, и покусала. В доказательство обвинений он размотал руку, и все увидели, что она покрасневшая, и на ней действительно следы от укусов.

Честно говоря, я не помнила четко, как мне удалось вырваться – может, и укусила, но вряд ли так сильно. Все-таки я – человек, здесь же след был как после дикого зверя, которому он добровольно сунул ладонь в распахнутую пасть.

Обвинения, как и доказательства, были нелепыми, но стражнику они показались весьма убедительными. Может, потому, что он жил на этой же улице и давно ходил в обуви из мастерской Кайла, а, может, потому, что тот приплатил ему. От моих оправданий, что у меня нет таких острых зубов, и что меня пытались изнасиловать, стражник отмахнулся под громкий и противный хохот Кайла.

– Да ты на себя глянь! – скривился извращенец, тыкая в меня скрюченным пальцем. – Ты же сухая, как ветка! В тебе нет ничего от той женщины, которую может пожелать нормальный мужчина!

Я хотела крикнуть в ответ, что нормальный – возможно, но это как раз не о нем! Но папа, глянув на меня, качнул головой, приказывая молчать. И я, стиснув зубы, молча слушала, как Кайл озвучивает непомерную для нас сумму компенсации за причиненный ущерб, и как стражник сообщает, что если мы не заплатим в течение недели, иск направится в суд, и тогда всем нам не отвертеться от куда более серьезных последствий.

У нас не было таких денег, и даже проработай отец бесплатно на Кайла десяток лет, нам все равно не собрать всей суммы. Я слышала, как ночью это обговаривали родители, думая, что сплю, но я и сама это знала.

Мысль о том, что я виновата в свалившемся на семью несчастье, подталкивала меня пойти к Кайлу с повинной. Да, я знала, чем это закончится для меня – позором, ночью, проведенной с ним, а, может, и не одной, но я не видела другого выбора.

Не видела выбора, но… не могла решиться.

Тянула до последнего, с ужасом глядя на календарь на стене и отсчитывая уже не дни, а, казалось, минуты.

Время, отведенное для уплаты мнимого долга, неумолимо заканчивалось, а я только и могла выть в подушку по ночам и проклинать свою внешность, приманившую ко мне Кайла. Это при стражнике он мог говорить, что я страшная и не привлекаю его, как женщина. Увы, я знала, что внешностью меня Бог не обидел – стройная фигура, лицо с чистой кожей и без расширенных пор, чем обычно страдали подростки, большие синие глаза, пухлые губы, да еще длинные светлые волосы, за которыми я обожала ухаживать. Правда, с тех пор, как произошел случай с Кайлом, я отказывалась не только их мыть, но даже расчесывать.

Я смотрела на себя в зеркало и злилась. Злилась, что, несмотря на мои усилия, вижу все еще симпатичное личико. А мне так хотелось быть страшной! Или хотя бы обычной. Так хотелось ходить в школу вместе с подружками, бегать после уроков по улице, дразня мальчишек, но мама боялась меня отпускать одну. Честно говоря, я сама опасалась куда-нибудь выходить, к тому же, чувствовала вялость, раздражение и бессилие.

А еще отчаяние, потому что знала, что другого выбора нет, и мне все-таки придется пойти к Кайлу, а он…

А он такой возможности не упустит.

И еще он словно читал мои мысли, потому что дважды приходил к нам в дом поинтересоваться у родителей, как там с долгом, а сам хитро смотрел на меня и улыбался.

Он ждал. Просто ждал, когда я решусь.

Не знаю, хватило бы у меня смелости? Думаю, все-таки нет. Но родители не собирались сбрасывать на меня ответственность, и бездействовали они только для видимости, чтобы успокоился Кайл, чтобы подумал, что все уже решено, и никуда я не денусь. А сами договорились с торговцами, чтобы мы вместе с ними смогли быстро и без подозрений покинуть город.

Мои папа и мама гораздо храбрее меня. Они оставили дом, работу, взяли только пару узлов, да и то в основном мои вещи, и однажды ночью мы навсегда покинули Ма́нтис.

До сих пор помню пряный запах ночи, когда мы уезжали – с примесью страха, неверия, надежды и облегчения. Я смотрела на темные стены городка, в котором прошло все мое детство и в котором могла пройти юность, и наряду с легкой горечью ощущала радость и ликование. Я сберегла свою честь! Пусть и такой ценой, но… не знаю, смогла бы я жить после прикосновений Кайла?

Скорее всего, нет.

А еще я помню, с каким восторгом смотрела на маму – такую хрупкую внешне, и такую сильную духом. Она родилась в этом городе, она безумно его любила, с ним были связаны все ее приятные воспоминания, но она оставила его, не задумываясь. Ради меня. Ради папы. Ради того, чтобы наша семья была вместе.

Мама сидела в телеге, глядя вдаль, а я, проводив взглядом стены города, смотрела на нее, и мечтала стать такой же сильной и способной пожертвовать чем-то очень дорогим ради семьи.

Глупая девочка, тогда я понятия не имела, что мечты имеют привычку сбываться!

Неправильные мечты, недосказанные, не сформулированные полностью, недодуманные, непродуманные, спонтанные.

Вот как моя.

Да, довольно скоро я поняла это, но… пока же телеги торговцев катились по темной унылой дороге, а я мечтала.

Мечтала быть смелой, отчаянной, мечтала о светлой, спокойной жизни на новом месте без стариков-извращенцев, о новых друзьях. В то время мне даже ребята старше на восемь-десять лет казались взрослыми, а Кайл был на добрый десяток лет старше моего отца. Хотя сейчас я понимаю, что пятьдесят – это и для простого человека не старость, не говоря о ко́рри, но до сих пор мысленно называю бывшего папиного работодателя не иначе как извращенцем.

Из-за него мы вынуждены были сорваться в ночь, и ехать неизвестно куда. Лишь бы дальше, лишь бы скорее, и лишь бы никто не выдал. Мы не знали, станет ли он разыскивать нас, но папа все равно дополнительно заплатил торговцам за молчание, да и сошли мы на распутье, чтобы торговцы, если и захотели сказать где мы, а не смогли.

Помню, как мы втроем плелись по незнакомой местности, уставшие, или скорее измотанные, шустро прячась в придорожный лес, едва заслышав какое-то движение на дороге. Но погони не было, и на второй день пряток и перебежек мы немного расслабились, и зашли в ближайшее поселение, чтобы поесть нормально. Продукты, которые взяли с собой, заканчивались, да и не были уже свежими, к тому же, хотелось выспаться на кровати, а не на ветках в лесу.

Свою ошибку мы поняли практически моментально. Стоило только зайти в трактир, как внимание всех, кто там был, мгновенно приклеилось ко мне и маме. Мы были с дороги, пыльными и уставшими, но мужчин, которые нагло ухмылялись при взгляде на нас, не смущало ни это, ни то, что с нами был папа.

Его-то они и недооценили. Этой же ночью папа устроил нам всем побег, да еще в качестве морального ущерба мы прихватили с собой трех лошадей.

Стыдно не было. Было страшно, что нас догонят, на этот раз точно догонят, и тогда все! Ни от моей, ни от маминой чести не останется даже воспоминаний, а папа, наверняка, поплатится жизнью. Он-то никому из тех мужиков не приглянулся.

Мы гнали лошадей, практически не разбирая дороги, мелькали то степь, то лес, и расслабились только когда ночная прохлада сменилась дневной жарой. Животным нужно было отдохнуть, да и мы без привычки устали. Я не чувствовала ничего ниже ключиц, и просто упала в руки отцу, когда он помогал спешиться. Мама тоже выглядела не так грациозно, как обычно, слезая с лошади.

– Немного отдохнем, – сказал отец, – а то придется лошадей на себе тащить.

Мы согласились, да и близкий ручей, уже поманивший своим звоном лошадей, буквально звал и нас освежиться.

– Ладно, – сдался отец на мои просьбы окунуться, – но только быстро. Боюсь, как бы и здесь хватких мужиков не оказалось. Что-то их развелось в последнее время.

– Досталось тебе из-за нас, – усмехнулась мама, обнимая отца.

– Просто все завидуют красоте, которая меня окружает, – отшутился отец, но выглядел он действительно сильно уставшим.

И словно немного постарел за эти несколько дней. Никогда не замечала у него морщинок на лбу, а тут вдруг заметила – сразу две, и такие глубокие, а еще в уголках карих глаз, когда он начинал хмуриться.

– Может, нас не найдут? – спросила я отца. – Отпустим лошадей, и пойдем дальше?

– Без лошадей далеко не уйдем, – вздохнул отец. – Придется еще немного побыть ворами. Выбора нет. И потом, это малая плата за то, что они хотели сделать. Теперь бы решить, куда двигаться дальше. Вот отдохнем немного и подумаем. Иди, купайся, Керрая.

– Ага!

Порывисто обняв отца, я с радостью бросилась к ручью, и только скинула с себя платье и потянула за подол длинную и некогда белую сорочку, как услышала откуда-то сверху насмешливое:

– Ну-ка, ну-ка! Что у нас здесь?

Я вскрикнула и схватилась за платье, пытаясь прикрыться, а сверху издевательски расхохотались. А потом одновременно подбежал отец и с огромного камня спрыгнул поджарый темноволосый парень.

– Вы кто такие?! – строго спросил парень, пока я, прячась за спину отца, спешно облачалась обратно в платье.

Говорил он тоном хозяина, надменно и с каким-то вызовом, словно имел право задавать такие вопросы. И мне это ужасно не понравилось. Одевшись, я вышла из-за спины отца и, стараясь подражать тону парня, спросила, вздернув подбородок:

– А ты-то сам кто такой?

Парень усмехнулся, отвел взгляд от отца, попытавшегося снова спрятать меня, и представился:

– Я? Кайл. И так, чтобы больше не было тупых вопросов, – племянник лэрда Аррона, хозяина земель, на которых пьют воду ваши ворованные лошади!

Не знаю, чего больше ожидал парень – шока, страха или смущения, но у меня невольно сжались в кулаки пальцы, едва я услышала его имя.

– Кайл! – выплюнула я с ненавистью, и глянула в серые глаза парня, ярко сверкнувшие мне в ответ.

– Оборотень, – пробормотала мама, вцепившись в руку отца.

– Верно, – парень с не меньшим чувством неприятия продолжал смотреть на меня, пристально наблюдая за реакцией. – Лев-оборотень.

Наверное, он все-таки обратил внимание, что моими эмоциями были вовсе не страх или восхищение, потому его челюсти сжались, короткие волосы стали дыбом, а глаза сверкнули ярче прежнего.

Лев готовился к атаке?

Папа сделал шаг вперед, а нас попытался оттолкнуть – наверняка, чтобы бежали, оставили его одного разбираться. Но и мама, и я, лишь сильнее вцепились в него. Не оставим, не сможем!

– Полегче, Кайл, – из-за огромного камня, похожего на кусок обвалившейся скалы, вышел еще один темноволосый парень. – Девчонку уже совсем запугал.

Кайл с усмешкой прошелся взглядом по моим давно не мытым волосам, потемневшему от пыли и усталости лицу, по несвежему платью с остатками лесной зелени, по туфелькам, носки которых не были готовы к свалившимся на них испытаниям. А взгляд его не скрывал удивления, мол, и где здесь девчонка?! О ком вообще речь?

Чувствуя, что краснею, я выше вздернула подбородок и так же медленно прошлась взглядом по Кайлу. Ничего особенного: лет на пять старше меня, одет просто – обычные черные штаны чуть закатаны, видимо, чтобы удобней было бродить у ручья, клетчатая рубашка расстегнута, на шее на простой веревке болтается связка из каких-то клыков, ноги босые, а короткие волосы торчат во все стороны, словно у шокированного ежа. Лицо худое, даже изможденное, как после болезни, и вообще, я не считала, что его желтоватый оттенок лица смотрится лучше моего серого! А тонкие губы парня были так сильно сжаты, что вместо рта – одна линия, щеки впалые – в общем, решила я: он сам не эталон элегантности и красоты, чтобы с такой неприязнью смотреть на меня!

Перевела взгляд на второго парня, и растерялась, увидев вместо враждебности улыбку. Она добавляла ему симпатии, хотя он и так был довольно привлекателен – на правой щеке ямочка, глаза серые, как у Кайла, но более насыщенного цвета, и не такие колючие. Короткие волосы растрепаны, как после сна, но ему это шло, и даже закатанные черные штаны, простая рубашка в клетку, и болтающиеся на шее клыки смотрелись уместно.

Этот парень мне понравился, и я поняла, что он это заметил, и что мои щеки, едва успев остыть, снова пылают.

– Привет! – парень хотел подойти, но его остановило рычание приятеля. Он вопросительно обернулся к Кайлу, потом пожал плечами и предложил. – Ну, хорошо, тогда представь меня сам.

Кайл посмотрел на него так, словно его только что послали (к слову, очень хотелось это сделать, и, уверена, не одной мне), но после долгой паузы кивнул на своего приятеля и выдавил, не разжимая челюсти:

– Этан.

– Керрая, – представилась я, – а это мои родители.

– Судя по вашему виду, – усмехнулся Этан, – вы издалека.

– Ты еще пожалей их! – возмутился Кайл. – Они – воры! Украли лошадей, и я что-то не наблюдаю даже тени раскаяния.

– Да как ты… – начала я закипать.

– Керрая! – отец предупреждающе сжал мою ладонь и качнул головой, приказывая молчать.

И я послушалась, умолкла, а отец начал объяснять оборотням, почему мы здесь и как решились на кражу. Я судорожно вздохнула, когда поняла: папа взял вину на себя. Он сказал, что его бывший начальник обвинил его в воровстве и потребовал выплатить большую сумму, угрожая расправой семье. Он говорил убедительно, даже я на какую-то минуту поверила, что так и было, но оборотни недоверчиво переглянулись, а потом Кайл, скучая, уставился на ручей.

– Ты лжешь, – равнодушно обронил он после того, как отец замолчал.

Я возмущенно запыхтела, заметив, что он обратился к моему отцу на «ты», хотя слепому видно, что мой папа намного старше этого хвостатого сопляка. А еще ужасно задело обвинение во лжи, хотя так и было, но… папа ведь не специально, не прост о так лгал…

– Пожалуйста, поверьте нам, – попросила мама, и я готова была провалиться сквозь землю со стыда и обиды, когда Этан отрицательно качнул головой.

Не верят – и не надо!

Сжав ладонь отца, я улыбнулась ему и посмотрела вдаль – туда, где красовалось жаркое солнце, туда, где нас встретит прохладой еще один лес, туда, где, преодолев все испытания, мы найдем свой дом, и опять будем счастливы!

Легкий ветерок коснулся моего разгоряченного лица, спрятал свидетельство моей минутной слабости и тут же сместился, пощекотав между лопатками, охлаждая медленно ползущие капельки пота. С сожалением перевела взгляд на ручей – так и не удалось помыться! И вообще, только время потратили на разговоры.

А что если за нами все-таки гонятся?

Что, если они уже близко?

Что, если эти двое парней сейчас уйдут, довольные, что их потешили интересной историей, а нас поймают?

Я осмотрелась по сторонам, и облегченно выдохнула, никого не заметив. Но все равно надо было поторопиться, собраться с силами, снова усесться на лошадей, несмотря на то, что мое тело ноет и протестует, и ехать дальше. Надо. Потому что пока наш единственный выбор – это дорога.

– Поверьте, – повторила мама, но Этан снова качнул головой.

– Это невозможно, – сказал с сожалением он. – Невозможно поверить, даже когда сильно хочется. Оборотни чувствуют ложь.

Мама едва слышно ахнула, папа упрямо сжал челюсти, а я разозлилась, видя, с каким удовольствием Кайл наблюдает за нами.

– Неожиданно, правда? – усмехнулся он. – Удивлен, что кто-то из людей еще этого не знает.

– А почему мы должны это знать? – буркнула я. – Делать нам больше нечего, только оборотнями интересоваться!

– Ну да, конечно, – Кайл расплылся в мерзкой улыбке, – у вас же столько других интересных дел: воровать лошадей, обманывать оборотней, купаться голышом перед незнакомцами…

– Что?! – вскипела я, и если бы отец все еще не держал мою ладонь, я бы точно постаралась выцарапать хотя бы один сверкнувший глаз этому оборотню!

– Ладно, – удивительно спокойно сказал мой отец, – мы вас поняли. Керрая, Сильвия, нам пора.

Отец и мама направились к лошадям, и я тоже, но успела заметить, как переглянулись приятели, и Этан что-то шепнул Кайлу. Тот сморщился похлеще вяленой сливы и громко вздохнул, а потом Этан подошел к нам и сказал моему отцу:

– Когда будете говорить с лэрдом, не лгите. Он этого не просто не терпит – переносит. Могут быть серьезные последствия.

– Какие? – заинтересовалась я.

– С лэрдом? – заинтересовалась мама.

– Если вам некуда идти, попробуйте попросить у него убежища, – избегая ответов, посоветовал Этан.

Мне так и хотелось возмутиться: как это некуда?! Это нам-то некуда?! Да вон, ближайший лес уже ожидает нас, а там…

А там насекомые, сырость, ночная прохлада, шорохи, и…

Да, нам действительно некуда идти, и передышка в несколько дней ох как не помешает. Вымыться, пусть и в холодной воде, выспаться, не вслушиваясь в ночные шорохи, и не оглядываться вслед случайным прохожим – а так ли они случайны? – это станет настоящим подарком для нас троих. Поэтому как бы сильно мне не хотелось вспылить и гордо отказаться, я промолчала и вслед за парнями и родителями побрела к лэрду оборотней.

Честно говоря, когда мы направились в сторону леса, я подумала, что лес – это просто препятствие, что за ним располагается поселение оборотней, с уютными домиками, с ванной, с нормальными кроватями, где можно будет хорошо отдохнуть, но мои надежды не оправдались.

Оказалось, что лес – это и есть зона для отдыха, и что если нас оставят на пару дней, мы должны быть безмерно благодарны и за насекомых, и за сырость, и за ночную прохладу. Это мне сообщил Кайл, который, поручив Этану вести группу, подождал меня и начал учить, как своей человеческой неблагодарностью не разозлить его чуткого дядю!

Да-да, он именно так и сказал – чуткого. И еще предупредил, что, если я сорвусь и поведу себя неправильно, если не смогу усмирить беспричинную строптивость, то лучше сразу обойти лес стороной, потому что его чуткий дядя мстителен и обидчив.

– Очень мстителен? – уточнила я мрачно.

– Надеюсь, ты прислушаешься к моим советам и этого не узнаешь, – усмехнулся Кайл.

Я ускорилась, догнала папу и с надеждой посмотрела на него – он слышал весь разговор, он наверняка понял, как опасно нам идти в этот лес, и что лучше вернуться, пока есть такая возможность. Но отец качнул головой, разрушая мои надежды. И только у кромки леса, когда я застыла в неуверенности, приобнял меня за плечи и сказал:

– Мы не можем вернуться, Керрая.

Он развернул меня, и я увидела пока еще далекие, но стремительно приближающиеся черные точки на горизонте. Погоня! За нами все-таки гнались!

– Папа… – потрясенно выдохнула я, не зная, что делать дальше.

– Стивен, – мама встала за спиной отца, тоже вглядываясь в черные точки, – это…

– Не думаю, что это он, – пробормотал отец, – мы довольно далеко ушли.

– Может, отпустим лошадей? – поспешно предложила я. – Может, это за ними?

– Вот еще! – встрял в наш разговор Кайл. – А чем вы собираетесь платить за постой нашему клану?

– Лошадьми?! – поразилась я.

– А у тебя есть другие варианты? – хохотнул Кайл, и опять пройдясь по мне внимательным насмешливым взглядом, качнул головой. – Лошади – это единственный вариант, дорогуша.

– Ты… – начала я закипать.

– Тратим время, – нетерпеливо выдохнул он и скомандовал: – Идите в лес! Этан проводит вас к лэрду, а я пока развлекусь.

– Пойдемте! – позвал Этан, и мы двинулись следом за ним, в уже не отталкивающую, а такую приятную и манящую зелень.

Мы сделали всего несколько шагов, как сзади послышался протяжный звериный стон, а следом за ним раздраженный рев такой силы, что у меня подкосились ноги от страха. К счастью, я успела смягчить падение, зацепившись руками за какой-то куст, да и длинное платье не дало ободрать колени сухим веткам, на которые я упала.

– Не бойся, – помогая мне подняться, сказал Этан. – Это Кайл.

Мне стало ужасно стыдно, что Этан догадался о причине моего падения, поэтому я поскорее избавилась от его помощи и поближе подошла к отцу, практически приклеившись к его боку. Если Этан и понял, почему я так поступила, на этот раз проявил тактичность и ограничился только улыбкой, от которой у меня опять едва не подогнулись колени.

Никогда не видела, чтобы ребята так красиво улыбались – так искренне и по-доброму. В его улыбке хотелось греться, и от его улыбки я не чувствовала себя земляным червем, как в случае с Кайлом.

Услышав еще один рев, я обогнала не только родителей, ведущих за собой лошадей, но и нашего проводника, и первой выскочила на лесную поляну, усеянную зевающими львами, как грибами в сезон дождей. Мало того, я оказалась настолько неуклюжей, что наступила одному льву на хвост, лежащий прямо на тропинке, и вместо того, чтобы зевнуть, как собирался, лев взревел, поднялся на крупных лапах, и плавно, многообещающе развернулся ко мне, опасно сверкнув глазами.

– Мамочки! – пискнула я, невольно пятясь, и уперлась в чью-то грудь позади себя.

Этан – поняла сразу же, но легче не стало. Застыла испуганным кроликом, прижалась к мужской груди еще сильнее, пытаясь буквально вжаться в нее. А лев между тем начал подкрадываться.

– Лэрд, – раздался голос Этана у меня за спиной, – эти люди пришли, чтобы просить вашего убежища.

– Лэрд?! – ахнула я.

Зачарованно глядя в сверкающие глаза льва, я поняла, что не только неуклюжая, увы. Я еще и невезучая, очень.

Только я могла за один день настроить против себя племянника лэрда, в помощи которого мы нуждались, да еще и наступить самому лэрду на хвост!

И только я, холодея от страха, могла размышлять: интересно, все случившееся – пустяк, пройдет и забудется или знак, как именно у нас сложатся отношения с кланом оборотней? Потому что… ну какие еще отношения, когда намерения льва, раскрывшего огромную пасть, более чем прозрачны?!

Не простит! Да и зачем? Я для него – еда. Завтрак, обед или ужин – смотря сколько раз в день едят львы.

Жаль, подумала я, прежде чем потерять сознание…

Жаль, что дядя Кайла оказался настолько чутким!

Глава 2

Придя в себя, я испытала облегчение, что жива, и стыд, что позорно грохнулась в обморок. Конечно, можно было утешить себя, что кроме зверей, почти никто и не видел, но, к сожалению, эти звери умели оборачиваться людьми и ранили не менее сильно. В этом я убедилась едва открыла глаза и поняла, где я вообще и как здесь оказалась.

Место, где я находилась, было весьма необычным. Вместо кровати – гамак, вместо потолка – ворох зеленых ветвей, через которые просачивался неяркий свет, вместо стен – такое же переплетение веток. Я повернулась, чтобы рассмотреть пол, и с удивлением увидела в нескольких шагах от себя Кайла.

Он наблюдал за мной с нескрываемым недовольством, руки скрещены на груди, ноги широко расставлены, словно он пытался устоять во время землетрясения, одежду хоть и сменил, но на такую же – обычные брюки, распахнутая рубаха, и он опять был босиком. Я не успела и рта открыть, как он со вздохом мученика предупредил:

– Только не вздумай снова грохнуться в обморок!

– Что? – опешила я.

– Святые львы, она еще и глухая!

– Ты… – я запнулась от переполнявших меня эмоций. – Иди ты, знаешь куда?!

Кайл вперил в меня тяжелый взгляд, я прикусила язык и завершила послание мысленно. Добрых минут пять мы просто рассматривали друг друга. За стенами слышалось пение птиц, негромкий звериный рев, мурчание огромных котов, а в этой лачуге только два дыхания и стук моего сердца.

– Ага, я, кажется, понял. Ты бредишь. Иначе с чего вдруг такая прыть? – Кайл подошел к гамаку, посмотрел на меня, сдвинув брови, и неожиданно прикоснулся ладонью к моему лбу. – Да нет, холодный. Жара нет.

Я шлепнула его рукой по ладони, но он демонстративно продержал ее на моем лбу еще пару секунд, и убрал только когда сам захотел. К этому моменту я чувствовала, что закипаю в буквальном смысле – и потому, что ладонь у оборотня слишком горячая, и потому, что он так пристально смотрит на меня, и потому, что мне хочется так много сказать ему, а я не могу.

Племянник лэрда, как же! Хватит и того, что я имела неосторожность потревожить его чуткого дядю! Тому случайно наступила на хвост, а этого хотелось выставить вон, накричать на него, сказать, чтобы духу его рядом не было, но…

Я сделала глубокий вдох и принялась убеждать себя, что я одна, я здесь одна, и надо мной никто не нависает с недовольной рожей. А еще я совершенно спокойна, мое дыхание ровное.

– Смотрю, тебя совсем не волнует, где родители?

Открыв глаза, я подскочила в гамаке, от чего едва не рухнула под ноги Кайлу. Судя по сверкнувшим серым глазам, он не был против, и даже этого ждал.

– Где они?

– Тебе придется выйти на улицу, чтобы узнать, – усмехнулся парень и направился к выходу. В проеме, где не было двери даже из веток, оглянулся. – Хотя бы умойся. Тебя хочет видеть лэрд.

Прежде чем Кайл ушел, я успела заметить, как он скривился и сморщил нос. Ну да, сейчас я выгляжу не лучшим образом, но если бы он спал в лесу вместо теплой постели, если бы он не имел возможности часто менять платья, потому что дорога их явно испортит, если бы он…

Я не расплакалась, нет. И ничего не сказала вслед этому хаму. Не поймет. И потом, он живет в лесу, и его это устраивает. Он не носит платьев, и, судя по всему, равнодушен к одежде. И вообще, какое ему дело до чужих проблем, да еще человеческих?

Но хватит себя жалеть.

Приподняв руку, принюхалась – да, запах есть, и если его чувствую даже я, представляю, каково оборотням. В одном из углов лачуги заметила узел со своими вещами, но надевать другое платье на немытое тело? Нет уж. И вдруг я увидела, что рядом с вещами торчал какой-то пенек, на нем стояла миска с водой и лежал кусок белой ткани.

Хотя бы умойся… хотя бы… Можно подумать, с помощью одного тазика воды можно принять ванну!

Вода в тазу была холодной, как из горной реки, но принесла с собой минутную свежесть и удовольствие. К сожалению, хотя в данном случае скорее – к счастью, зеркала в этом странном домике не наблюдалось, расчески тоже, поэтому я просто вытянула шпильки из прически и еще сильнее скрутила узел на затылке. Так меньше видно, что вода в тазу волос даже не коснулась, и они успели соскучиться по шампуню.

Выходить на улицу было немного страшно, это шаг в неизвестность, но мысль о родителях придала сил. То, что с ними все в порядке, я поняла, когда осознала, что жива и здорова, и это после того, как наступила на лэрда. Наверное, они как раз с ним общаются, и папа, как обычно, пытается взять вину на себя.

Представив, как отец убеждает оборотня, что тот плохо видит, и на самом деле нога обидчика была на пять размеров больше, то есть папина, я улыбнулась.

Но едва вышла из домика и осмотрелась, от улыбки и следа не осталось.

Домик, в котором я отдыхала, был не только сделан из веток, но и расположен на ветвях огромного дерева!

А внизу, поглядывая на меня, сидели около десятка львиц, и несмотря на звериную сущность, было ясно, что они улыбались! Еще бы, такой аттракцион!

Они переглядывались друг с другом, порыкивая, и мне не нужен был переводчик, чтобы догадаться. Наверняка, они говорили что-то вроде: «Смотрите, смотрите: человек на дереве! А сейчас она еще и спускаться начнет!»

О том, что мне придется спуститься, я догадалась. Вот только понятия не имела как.

Как это сделать, если я в длинном платье, ствол дерева внизу практически лысый, до земли не менее пяти – шести метров, а к ожидающим представления львицам присоединился Кайл с его мерзкой улыбочкой?!

И еще, если я спущусь… интересно, а львы едят человечину? Вернее, оборотни-львы, когда находятся в звериной сущности? По законам империи необоснованная смерть человека строго каралась, но… Убийство ради еды – это достаточное обоснование для хищника или нет?

Заметив, как одна из львиц облизнулась и переместилась поближе к дереву, я оглянулась на маленький домик, но от мысли спрятаться там избавилась сразу. Даже обычные львы могут взобраться на дерево – что говорить об этих?

Я глянула вниз, сосредотачиваясь не на зрителях, а на цели. Села на широкую ветку, снова примерилась. Прыгать – единственный вариант. Да, высоко, даже слишком, но когти, чтобы легче спуститься, мне все равно отрастить не удастся, так что, увы. Надеюсь только, получится приземлиться на землю, а не на чей-то неосторожный хвост.

Я зажмурилась, качнулась, настраиваясь, пробуя, каково это – болтаться в воздухе, и тут послышался взволнованный крик моей мамы:

– Керрая!

Вот он-то меня и подтолкнул.

Я бы еще долго примеривалась, сомневалась, может, даже вернулась в домик, ожидая, пока родители сами меня найдут, а так…

С визгом, который удержать не удалось, я рухнула вниз, успев подумать несусветную чушь – хоть бы платье не задралось, когда упаду!

Но падения не было.

Только чей-то рваный выдох у моего уха, и еще один вскрик от меня, когда, открыв глаза, я обнаружила себя на руках Кайла. Очень и очень злого Кайла.

– Керрая! – Мама подбежала к нам, и когда парень поставил меня на землю, укоризненно покачала головой. – Разве так можно? А если бы ты ушиблась?

– Значит, ушиблась бы, – успокаивая ее, я улыбнулась, хотя руки у Кайла костлявые, и приземление можно было считать удачным, но никак не комфортным. – Что у меня, синяков никогда не было?

– Ты никак не хочешь привыкнуть, что уже не девочка-сорванец, а девушка, – ласково пожурила мама.

А мне вдруг вспомнился папин бывший работодатель, его руки, лезущие под мою юбку, его шепот, чтобы не вырывалась и что только в первый раз будет больно, а потом сама попрошу добавки, и я с жаром выпалила:

– Да. Не хочу привыкать!

– Девочка моя, – обняла меня мама, – моя девочка.

Больше она ничего не сказала, только гладила меня по спине и обнимала, а мне вдруг сильно захотелось расплакаться. Вот так, ни с того ни с сего! Может, потому что я понимала: у меня нет выбора, и я больше никогда не буду девочкой-сорванцом, которую не замечают мужчины.

– Пойдем, папа нас ждет, – мама взяла меня за руку, и я опять улыбнулась, прогоняя прочь слезливое настроение.

Да, как ни старайся, я больше не буду девочкой-сорванцом, но для мамы навсегда останусь маленькой и любимой.

– Спасибо, Кайл, – поблагодарила она парня.

Тот стоял в паре шагов от нас и нагло подслушивал все, о чем мы говорили. Маме кивнул, а на меня уставился так, будто я ему своим падением позвоночник сломала.

– Интер-р-ресно, – рыкнула одна из львиц, нервно гоняя хвост по земле и посматривая то на меня, то на Кайла.

– Ничего интересного, – усмехнулся тот, демонстративно отвернулся и ушел куда-то в лес.

Собственно, я была очень не против. Мог бы и раньше уйти, чтобы не подслушивать. Без него на полянке и дышать стало легче – напряжение улетучилось, я с удовольствием вдохнула в себя запах леса, трав, зелени, запах свободного ветра и лета. Подняла голову вверх, глядя на яркие солнечные лучи – значит, не так долго я отдыхала, все еще день. А минутная слабость девушкам позволительна. Так говорила мама, если изредка они о чем-то спорили с папой.

– Пойдем, – мама улыбнулась моему хорошему настроению, и как маленькую, повела за руку мимо львиц, мимо двух львов, мимо двух незнакомых парней, которые пристально наблюдали за нами.

Мама шла легко, непринужденно, словно давно жила в лесу, среди оборотней, и словно ей было привычным такое внимание хищников. А я пыталась не показать своего страха, хотя внутри меня сворачивался нервный клубок. Хвосты, гривы, сверкающие взгляды, порыкивания, медленные переглядывания и глубокое мурчание, наглые ухмылки, облизывания – все это напрягало. Но осознав, что на этот раз давит на меня сама атмосфера и обстановка, а не Кайл, я снова расслабилась.

Надеюсь, за те пару дней, что лэрд позволит нам отдохнуть в клане, мы с Кайлом будем видеться не так часто.

Ой!

А лэрд позволит нам отдохнуть в клане?!

Мы прошли через всю поляну и оказались у большого шалаша из веток. Правда, присмотревшись, я поняла, что он очень похож на домик, в котором я отдыхала, и ветки только кажутся небрежно наброшенными друг на друга, а на самом деле образуют сложное и прочное плетение. Мы вошли с мамой внутрь, и я буквально застыла на пороге, глядя на отца, сидящего, скрестив ноги, на какой-то деревянной подставке (деревянных ковриков ведь не бывает, да?); он пил ароматный чай из большой чашки и улыбался. Улыбался так беззаботно и заразительно, что мне на мгновенье показалось: не было бегства, дороги, воровства лошадей, преследования, мы дома, просто дом чуть-чуть изменился.

– А вот и наша дочь, – с нескрываемой любовью сказал отец. – Отдохнула? Керрая, лэрд хочет познакомиться с тобой.

– Со мной? – машинально переспросила я.

– Пора уж. После всего, что было, – ответил мужчина, сидящий напротив моего отца в той же позе.

Я видела, что отец не один в этом шалаше. Конечно, видела. И что мама ведет меня к лэрду, знала и помнила, но не решалась посмотреть на мужчину. Все внимание в пол, на стены, на отца – куда угодно, только не на него. Было стыдно, неудобно и некомфортно. Даже не видя мужчину, я ощущала, как он на меня давит, чем-то неуловимым, незримым, но давит. А когда он заговорил, и мне все-таки пришлось посмотреть на него, я поняла, что на меня давят его сила, власть.

Ему не нужно было сверкать глазами или грозно рычать, чтобы заставить подчиниться, внушить страх и ужас. Ему было достаточно просто быть рядом и смотреть вот так – пристально, не мигая, и с такой похожей на Кайла улыбкой на тонких губах.

Даже когда мужчина сидел, было понятно, что он очень высокий. Высокий, широкоплечий, мощный, и свободная белая туника не могла скрыть его мускулов, как и длинные светлые волосы с двумя тоненькими косичками у висков не могли спрятать тяжелого взгляда.

Взгляда того, кто привык повелевать. Кто привык к мгновенному подчинению. И кто не потерпит даже намека на сопротивление.

Лэрд так долго смотрел на меня, что мне стало душно, захотелось рвануть ворот платья, стянуть его через голову, отбросить прочь. Захотелось в холодную воду, голышом… нет, не так, не в холодную – ледяную, но голышом обязательно! Вымыть волосы, снова начать за ними ухаживать! Захотелось вновь почувствовать удовольствие от своей внешности, и еще захотелось, чтобы он… в холодном ручье… и когда там буду и я тоже…

Нет!

Не могу!

Не хочу!

Ни один мужчина больше!

Ненавижу!!!

С ужасом я снова увидела себя в сарае, различила шепот за своей спиной и тяжелое дыхание извращенца-Кайла. И начала вырываться, биться, кусаться, хотела крикнуть, но чья-то рука закрыла мне рот.

Не надо!

Я не выдержу!

Ненавижу!

– Тихо, – приказали мне, грубо встряхивая и вырывая из чужих рук и тягостных воспоминаний, которые внезапно обрушились. – Тихо, Керрая.

И я подчинилась. Успокоилась, притихла, а потом, удивленно моргнув, встретилась с непроницаемыми серыми глазами, которые были так близко от меня и так безразличны.

Лэрд.

Он нависал надо мной подобно скале, вдыхал мое дыхание, и наверняка чувствовал мою дрожь, потому что держал за плечи. Он всматривался в мое лицо так внимательно, словно искал отголоски моего прошлого, словно проглатывал их, впитывал в себя, забирал.

– Садись, – приказал лэрд, и я как безвольная кукла, попыталась усесться прямо там, где стояла.

Придержав меня, лэрд кивнул напротив себя, и я, сгорая со стыда, развернулась. Мама уже сидела рядом с папой, нервно сжимая его ладонь и отпивая чай из его чашки, а когда я тоже села, она вернула пустую чашку отцу и обратилась к лэрду:

– Теперь все? Прошло?

– Нет, – лэрд посмотрел на меня, – но начало хорошее.

– Мама, что происходит? – шепотом спросила я, как будто боялась услышать ответ.

Мама взяла меня за руку, заглянула чуть виновато в глаза и призналась:

– Мы рассказали лэрду, почему бежали из города.

Я бросила быстрый взгляд на папу и украдкой вздохнула. Смотреть на лэрда мне теперь не хотелось категорически: было так стыдно, словно я сама пыталась соблазнить извращенца-Кайла. Одно дело, когда знают свои, но чужие… незнакомые… и такие угрюмые, властные…

Впрочем, вслед за этими мыслями пришли другие: не моя вина, я ведь не хотела, я сопротивлялась, поступила правильно, я молодец. Лицо мое еще пылало, но эти мысли успокаивали, как прохладный бриз, и я прислушалась к ним, повторяя еще раз.

Я не хотела… сопротивлялась… правильно поступила… я молодец… храбрая девочка… почти львица…

Что?!

Откуда это… как… почему?

В легком шоке я уставилась на лэрда. Это не мои мысли. Это его внушение!

Но озвучить мелькнувшую догадку не смогла. Открыла рот, просидела так несколько секунд и закрыла.

Нет, ну как же? Да это ведь он! Я знаю, чувствую! Интересно, ответит, если спрошу? А как спросить, если язык не желает и шевельнуться? Фух. Ничего не выходит. А, ладно, значит, не надо…

И только когда я избавилась от желания задать вопрос, поняла, что способность говорить вернулась. Вот так легко и непринужденно. Словно и не было ничего.

– Мама? – мой голос звучал немного хрипло, пришлось откашляться.

– Девочка моя, не волнуйся так, – мама слегка сжала мои ладони, успокаивая, без слов говоря, что они с папой рядом, и все в порядке. – Лэрд нас не выдаст. Более того, избавит тебя от плохих воспоминаний.

И тогда я поняла, почему мне показалось, что я невольно ступила в прошлое, такое реальное, густое и темное.

Мысль о том, чтобы снова оказаться в сарае с Кайлом, пусть даже не по настоящему, испугала. Картинка, как это было и как могло быть, если бы я не вырвалась, казалась настолько яркой, что я почувствовала тошноту.

– Да я и не вспоминаю! – горячо возразила.

– Ты не думаешь об этом ежесекундно, но ты это не отпустила, – возразил лэрд. – Первая мысль, которая у тебя возникла при словах «плохие воспоминания» – это несостоявшееся изнасилование.

Да. Он прав.

Но я не хотела, чтобы он копался у меня в голове. Я была уверена, что это пройдет само, просто… зачем было об этом напоминать?! Зачем спрашивать? Зачем ворошить?

Тем более, что мне все еще было стыдно за мысли о ледяном ручье, моей обнаженности и…

– Я против! – выпалила поспешно, надеясь, что громкий голос прогонит постыдные мысли.

Помогло… я вырвалась из странного видения, которое пыталось опять затянуть в себя. Никакого ручья… Никакой ледяной воды. Мы сидим в шалаше и просто разговариваем.

А значит, нет ни одной причины моим щекам пылать, кроме того, что сейчас лето, а в шалаше очень душно. Нет причины – пыталась себя убедить, и все же потянулась к тесному вороту платья.

– Альва, принеси холодной воды, – отдал приказ оборотень.

– Да, мой истинный лэрд, – послышался томный женский голос у входа в шалаш.

– Постой, – остановил ее новый приказ. – Принеси ледяной воды. И стаканы.

– Да, мой истинный лэрд, – снова услужливое согласие.

А уже через пару минут симпатичная темноволосая девушка принесла на подносе графин с водой и четыре стакана. Наполнив один из них, лэрд убрал руку и, взглянув на меня, кивнул, предлагая принять угощение.

– Спасибо, – немного удивленная разговором и тем, как он догадался, что в горле у меня пересохло, я взяла стакан.

Понятия не имею о способностях оборотней, но лэрд явно не из обычных. Впрочем, наверное, обычный оборотень и не стал бы лэрдом? И еще эти его поправки – принести не холодную воду, а ледяную… значит ли это, что он тоже видел мои видения?

– Угощайтесь, – лэрд предложил воду и родителям, но они отказались.

Не знаю, как папа, возможно, и не успел, но мама уже утолила жажду из его чашки.

– Тебе всего пятнадцать, Керрая, – после того, как я напилась, заговорил лэрд. – Ты молодая и красивая девушка. У тебя вся жизнь впереди. И лучше, тебе же лучше, если ты будешь идти по ней, не оглядываясь.

– Но я совсем не думаю о том, что случилось, – успокоенная холодной водой, размеренным голосом и тем, что никто не пытается настоять на своем, заверила я. Правда, под взглядом лэрда не выдержала и призналась: – Почти не думаю. Но это пройдет. Забудется.

– Хорошо. Пусть так. Не хочешь, чтобы я помог тебе – не стану упрашивать. Только ответь честно на два вопроса. Сама себе. Вслух можешь не говорить. Первый вопрос: что ты почувствовала, когда услышала имя моего племянника? И второй, думаю, не менее важный: зачем ждать, чтобы начать снова жить? Подумай хорошенько, Керрая. Ты сама решишь: хочешь, чтобы я помог тебе или нет. А я приму любое твое решение.

Он примет…

Такая самонадеянность!

О моих родителях даже не заикнулся. Я бы поняла: скажи так папа или мама, но лэрд…

Не о том думаю.

Не о том.

Наверное, потому, что не хотелось думать о неприятном. Не хотелось вспоминать свои ощущения в момент знакомства с Кайлом, но… надо ведь разобраться.

Итак, Кайл. Перво-наперво, он неприятный субъект. А второе – наверное, я все-таки перенесла на него часть эмоций, вызванных стариком-извращенцем. Может, этот Кайл не настолько плох? Пришел разбудить, поймал, когда я падала с дерева. Если подумать и присмотреться, в нем есть и что-то хорошее. Наверное.

Так, теперь – что я почувствовала, услышав имя того, кого ненавижу?

Ненависть, отвращение, необъятную злость.

Да. Лэрд прав. Прошлое не отпустило меня. Пока. Но я питала надежды, что в будущем…

В будущем…

И здесь я плавно перехожу ко второму вопросу лэрда.

Зачем ждать, чтобы начать снова жить?

А третий вопрос всплыл самовольно – как именно я буду жить?

Вспомнила видение ледяного ручья, мое странное желание невозможного и мое отвращение, страх, ужас, что это случится на самом деле…

Вот так?.. Я буду жить так?.. Ненавидя? Презирая? Боясь?

Посмотрела на папу с мамой – они выглядели уставшими (еще бы, такой трудный путь), но счастливыми (еще бы, такая любовь!), и мне захотелось вот как они, спокойно и доверительно, прижаться к своей любви, когда ее встречу. Чтобы без отголоска кошмарных воспоминаний, вне зависимости, кем он окажется, как будет выглядеть, как его будут звать. Мне хотелось, чтобы моя любовь была без оглядки.

– Керрая, – позвал меня лэрд.

Взглянув на него, я поняла, что он знал – изначально знал, какое решение я приму. И, тем не менее, я кивнула, а потом ответила вслух:

– Да, я согласна на помощь, – и добавила, вспомнив, как к нему обращалась незнакомая девушка. – Да, мой истинный лэрд.

Не знаю, что я сделала или сказала не так, но лицо оборотня передернулось, он закрыл глаза и, кивнув на дверь, приказал:

– Выйди.

Я замешкалась. Может, не так поняла?

– Выйди! – не открывая глаз, рыкнул оборотень, и я шустрым зайцем, успев только глянуть на побледневших родителей, выскочила на улицу.

Я выдохнула, оглянулась на шалаш, ничего не понимая.

– Ну и день, – пробормотала тихонько.

– Очень, просто очень плохой день для тебя, малявка! – прошипели мне в ухо, и дернув за волосы, попытались оттащить подальше от шалаша.

Я не сразу сообразила, что это девушка, и вырывалась ожесточенно, с ненавистью, била куда придется и не обращала внимания на треск своего платья. И на треск одежды девушки, которая зачем-то напала на меня. Все смешалось в клубок – деревья стали верхушками вниз, кусок чьей-то (не разобрать в суматохе) материи полетел вверх, кто-то испуганно ойкнул, я уже перестала чувствовать боль от ударов.

Девушка пыталась навалиться сверху, и она была сильнее меня, но я старалась не поддаваться. На каком-то подсознательном уровне я понимала, что не могу проиграть ей. Не знаю, за что мы деремся, но проиграть не могу!

– Керрая! – послышался окрик.

Мама…

Но я не могла отвлечься. Не могла прекратить драться, потому что…

Если бы знать почему, но я чувствовала, что если я проиграю, случится что-то непоправимое, а потому продолжала биться, драться, кусаться, рвать, отрывать.

– Альва! – послышался гневный мужской окрик, и девушка, напавшая на меня, мгновенно освободила мои волосы и вскочила на ноги.

Я медленно поднялась следом. Глянула на землю, усеянную лесными иголочками и листьями – нет, шпильки искать бесполезно. Поправила волосы как могла – увы, сейчас они не были красивыми, и смотреть на них не хотелось, но еще меньше хотелось смотреть на маму, папу и главное – лэрда. Потому что… я понятия не имела, почему эта девушка на меня напала, но кто мне поверит? Папа и мама – да, но лэрд точно нет.

– Альва, ты свободна, – после долгой паузы сказал оборотень.

Весело улыбнувшись, девушка прошла мимо меня, задев плечом. Очень хотелось ответить ей чем-нибудь неприятным, но с огромным усилием воздержалась. Не могу. Да и вообще не стоило. Она – своя, она львица, лэрд обязан ее защищать в любом случае, а я…

Виновато глянула на родителей, поискала глазами лошадей – не нашла. И где они? Наверное, придется снова двигаться в путь. Погостили, напились холодной воды, отдохнули на ветках – и хватит. Мама сильно устала, папа тоже, но они, конечно, ничего мне не скажут. Свой упрек – самый горький. Ведь могла сдержаться, могла позволить себя избить, могла перетерпеть, подавив гордость. В моем положении гордость – слишком тяжкая ноша.

– Керрая, – властный голос лэрда заставил посмотреть на него, – чтобы стать членом клана, тебе придется пройти испытание.

– Что?!

Нет, наверное, Альва все-таки умудрилась ударить меня по голове. Такое послышалось, что ужас ужасный. Какой член клана? Какое испытание?!

– Ты сама признала меня своим истинным лэрдом, – тяжело вздохнув, пояснил оборотень. – Это обращение значимо и необратимо, чтобы ты понимала. И для девушки есть всего три варианта. Первый вариант – это просьба о принятии в клан. Второй – прошение о милости или обращение в случае провинности и раскаяния. Третий…

Оборотень слегка улыбнулся, но мгновенно опять стал серьезным.

– Думаю, третий не пригодится. В любом случае он сюда не подходит.

– Почему?! – у меня все надежды возлагались именно на этот загадочный вариант. – А, может, все-таки попробуем третий?

– Керрая, первым делом тебе придется научиться доверять лэрду. Я сказал, что третий вариант не подходит – ты не поверила. – Лэрд скрестил на груди руки, прошелся по мне внимательным взглядом, и уже не скрывая усмешки, продолжил. – Хорошо, я скажу, чтобы ты понимала. Третий вариант таков: когда девушка обращается ко мне, дословно: «мой истинный лэрд», это значит, что она либо моя любовница, либо предлагает ею стать. Так что, подходит нам третий вариант? Как ты думаешь?

Поспешно качнув головой, я получила в ответ лукавый взгляд. Лэрд отвернулся, мгновенно утратив ко мне интерес, и буднично распорядился, так, словно мы уже были членами его клана:

– Вам покажут ручей и принесут все необходимое. Ждите. – Перед тем, как снова зайти в шалаш, он глянул на меня, и тихо, на пределе слышимости, спросил: – Как знать, не пожалеешь ли ты о своем решении, Керрая?

Глава 3

Видимо, лэрд умудрялся отдавать распоряжения даже сидя в шалаше, потому что вскоре за его невнятным рычанием оттуда, к нам с родителями подошли двое ребят. Узнав в одном из них Этана, я чуть не подпрыгнула от радости, если честно. Среди всех оборотней, с которыми успела познакомиться, он мне казался самым нормальным и дружелюбным.

– С твоим платьем беда, но сразу видно, что ты немного отдохнула, – по-своему растолковал мою улыбку Этан. – Полотенца, шампунь, мыло, ваша одежда, – он кивнул на второго парня, в руках у которого было два знакомых узла, – вроде бы все необходимое мы прихватили. Идем?

Белые пушистые полотенца в руках Этана буквально просились, чтобы я их поскорее отобрала, а шампунь – тут я не удержалась, взяла, открыла, вдохнула душистый аромат незнакомых трав, и со вздохом закрыла пузырек, возвращая.

– Потерпи еще немного, Керрая, – папа обнял меня за плечи, и подтолкнул вслед за ребятами, которые после очередного рыка из шалаша, рванули к ручью.

Мысль о том, что скоро я избавлюсь от неприятного запаха пота, а так же раздавшееся двойное мурчание из шалаша лэрда, заставили и меня как можно скорее присоединиться к ребятам. Мама с папой более спокойно восприняли любовные игрища оборотней, только понимающе улыбнулись друг другу, а я… Кажется, у меня даже пятки стали красного цвета!

Впрочем, когда мы вышли к обещанному ручью, и я сняла обувь, поняла, что с пятками преувеличила. Да, натоптыши появились – всего несколько дней приключений, а никто бы не сказал, что на самом деле я люблю баловать пятки скрабами, кремами и масками. Небольшие покраснения были только на мизинчиках, но я никогда раньше не ходила подолгу в туфлях, да и вообще раньше никогда не ходила так долго.

Вот на ребят глянешь, и хотя они любители ходить босиком, стопы ухоженные, не потрескавшиеся, без натоптышей. Словом, на их стопы было куда приятней смотреть, чем на собственные. И вообще, на ребят было приятно смотреть – темноволосые, симпатичные, улыбчивые, в отличие от некоторых. Этан представил мне своего приятеля – Холгера, и мы мило поболтали, пока шли к ручью. Но теперь-то все, мы пришли, и несмотря на их приятную компанию, я очень, просто очень сильно хотела искупаться! А они как не догадывались и стояли надо мной, рассматривая мои стопы, рассматривая, как я любуюсь живописным пейзажем, рассматривая меня. Интересно, а когда я буду раздеваться, они тоже будут меня рассматривать?

– Этан… – начала я, терзая нетерпеливо платье, – я бы хотела искупаться.

Он удивленно моргнул, потом оглянулся на ручей, искрящийся прохладой и солнцем, и указал вправо.

– Там сильное течение, так что осторожней, но если что, кричи.

– Да, – с готовностью поддакнул Холгер, – мы будем близко и спасем.

Отлично!

Просто замечательно!

И самое интересное, глаза ребят такие честные-пречестные, что даже как-то неловко было просить их не дожидаться моих криков о помощи поблизости, а наоборот отойти как можно дальше. И желательно, чтобы им ручей вообще не было видно!

– Ээээ… – Холгер растерянно переглянулся с приятелем, тот пожал плечами, и он озвучил, видимо, их общее удивление. – Ты что, стесняешься при нас раздеваться?

– А что, – удивилась я в свою очередь, – не должна?

– Хочешь сказать, ты ни разу не раздевалась при мужчинах?! – поразился Холгер.

Но я поразилась не меньше. Во-первых, он явно польстил им обоим: они пока парни, юноши, ребята, но не мужчины. Слишком молоды, и я не о физической стороне вопроса – здесь я не в курсе. А во-вторых, я даже при отце не позволяю ходить себе в ночной сорочке, к примеру. И тем более, и речи нет, чтобы раздеваться при посторонних! Как они себе это представляют? Или по меркам оборотней, это нормально?

Как оказалось, да. Потому что пока родители неспешно петляли между деревьев, приближаясь к нам, ребята успели рассказать, что девушки клана не привыкли прятаться от парней клана.

– Как так?! – растерялась я.

– Если нечего скрывать, зачем прятать? – спросил меня Этан.

– Но мужчины ведь… они могут…

Ребята недоуменно переглянулись, а потом, видимо, догадались, о чем я.

– Ни один оборотень клана не возьмет девушку, которая не хочет его, – заверил серьезно Этан.

– Никогда? – не поверила я.

– Никогда. Любой мужчина нашего клана – это не только хороший охотник, но и защитник. Любая женщина клана рядом с ним в безопасности. Мужчина никогда и ни к чему не принуждает ее. Это ниже его достоинства.

Я с завистью вздохнула. Нет, я тоже в безопасности рядом с папой, но папа – мамин мужчина.

– Красиво вы все рассказываете, – усмехнулась я. – Но давайте вы все-таки отойдете? Хочу искупаться по нашим, людским обычаям.

– Как знаешь, – не стали препираться оборотни, чем доказали правдивость слов на счет мужчин-львов, никогда и ни к чему не принуждающих женщину.

И хотя я пока не женщина – слова Богам, в обоих смыслах этого слова, но поступок ребят оценила именно как мужской и достойный. Оборотни оставили наши вещи и банные принадлежности на огромном бревне на берегу и начали углубляться в лес. Я наблюдала, как они уходят, чтобы если что, знать, откуда могут подглядывать. Уже на опушке, отойдя довольно далеко, они развернулись, сверкнули широченными улыбками, а Этан крикнул:

– Тебе все равно придется привыкать к тому, о чем мы только что рассказали!

– Почему это?! – крикнула я в ответ.

– Потому что вы остаетесь в клане!

Этан с Холгером скрылись в густых зарослях, а я присела на бревно, шокировано глядя прямо перед собой. Жить в клане львов-оборотней постоянно? Обосноваться здесь?!

На дереве или в шалаше? Свободных, кстати, не наблюдалось, наверное, шалаш еще предстоит построить. А школа? Друзья?

Не представляла я себя лесным жителем. Вот никак. Одно дело – пожить в лесу несколько дней, отдохнуть и двинуться дальше в поисках лучшего места, а другое – жить здесь постоянно!

Нет, надо уговорить родителей одуматься, надо, как и планировали, переждать, найти наших лошадей и отправиться дальше…

Услышав звонкий смех мамы, я отвлекалась от планов на будущее и перевела взгляд на родителей – они шли к ручью, рука об руку, такие беспечные и счастливые, такие молодые и самые дорогие. Они выглядели не столько отдохнувшими (да и когда бы они успели?), а какими-то… помолодевшими, словно с их плеч кто-то снял очень тяжелый груз. У папы разгладились морщинки на лбу, а мама смеялась так беззаботно и заразительно, что я невольно улыбнулась.

Не нравилась мне идея жить в клане оборотней. Сильно не нравилась. Я прямо чувствовала, что грядут неприятности, и хотя в тот момент даже не представляла насколько большие, сердце тревожно сжималось. Но я попыталась не думать об этом. Если нахождение в клане делает родителей такими счастливыми, я буду жить здесь. С ними. Я постараюсь привыкнуть. Хвостатыми мы, конечно, не станем, но, может, и приживемся?

Пока папа отвлекся на поцелуй мамы, я, глянув на всякий случай в сторону, где скрылись ребята, быстро разделась и зашла в ручей. Это были неописуемые впечатления – прохлада воды принесла не только долгожданную свежесть, но словно окунула в лесной притягательный мир. Я более громко услышала пение птиц, шелест деревьев, заметила, как яркое и теплое солнце отразилось в холодной воде. А когда взяла шампунь и вымыла голову – оказалась на пике блаженства! Аромат незнакомых трав щекотал ноздри, белая пенка, покружив рядом со мной, уносилась прочь – так красиво, естественно, как невесомое кружево.

– Ох, хорошо, – услышав рядом голос мамы, я обернулась.

Папа зашел в воду дальше в нескольких метрах, нырнул, фыркнул и быстро поплыл против течения, чтобы обратно было легче возвращаться.

– Давай я потру тебе спину, – предложила мама.

Я с улыбкой кивнула, и когда намыленная мочалка коснулась моих плеч, не сдержала тихого стона. Даже глаза закрыла от нахлынувшего удовольствия.

– Это было великолепно, – поблагодарила маму, и в свою очередь потерла ей спину.

Поплескавшись еще какое-то время, поняла, что вода очень холодная, солнце уже не такое теплое, значит, на сегодня водных процедур с меня хватит. Вышла на берег, предварительно осмотревшись, обмоталась пушистым полотенцем, села на бревно и первым попавшимся камешком принялась тереть пятки.

– Керрая, ты не против, если я немного поплаваю? – отвлекла меня от приятного занятия мама.

– Плавай, – заметив, как она осматривается, я подсказала: – Папа уплыл в правую сторону.

Мама притворилась, что не смутилась, и поплыла в указанном направлении, а я осталась на берегу. Тихо, уютно, и есть чем заняться.

– Думаешь, получится сделать из себя красотку?

Я так расслабилась, что подскочила от неожиданности, услышав за спиной голос, полный сарказма и желчи.

Не обязательно было оборачиваться, чтобы догадаться – это Кайл. В общем-то, если бы этот вопрос мне принесли на клочке бумаги, даже не слыша голоса и не зная почерка, я бы все равно догадалась, кто это.

– Думаю, это не твое дело, – беззлобно ответила я, снова устраиваясь поудобнее на бревне.

Не хотелось мне с ним ругаться: тип неприятный, но племянник лэрда. А мне еще предстояли загадочные испытания, как будто общения с Кайлом мало, и тратить энергию на ссоры, как минимум глупо. К тому же, я понятия не имела каков он – а вдруг не только неприятный в общении, но и пакостный? И именно из-за него я не пройду испытания?

А, кстати, вот интересно – что тогда? К лэрду я уже обратилась неправильно, что и привело к грядущему вступлению в клан. Но если я вдруг не пройду испытания, удастся ли мне загладить ситуацию просьбой простить меня, что так вышло – то есть, прибегнуть к варианту номер два, или мне и лэрду в таком случае не отвертеться от третьего варианта?

Передернув плечами, я выбрала другой камешек и взялась за вторую пятку. Жуть какая-то, а не перспектива. Становиться любовницей лэрда я не собиралась. Я вообще против того, чтобы у мужчины было несколько женщин. Так что надо не просто стараться пройти испытания, а пройти – и без отговорок!

– Ты что, – мой вздох оживил застывшего за спиной оборотня, – сама с собой разговариваешь?

Очередная попытка вывести меня на эмоции и заставить ему нагрубить, провалилась, потому что мне стало кое-что интересно. Причем настолько, что я развернулась, чтобы увидеть парня.

– А ты хотел бы, чтобы я поговорила с тобой?

В моих словах не было поддевки и желчи, как обычно в его, но тем не менее, они разозлили Кайла. Он сжал челюсти, его и без того тонкие губы стали практически черточкой на худом лице, а волосы на моих глазах поднялись вверх. Это было похоже на то, будто зверь ощетинился. Будь у него хвост в этой сущности, наверное, он бы махал им или бил им сейчас по земле, показывая раздражение.

– О чем мне с тобой говорить, – сказал, как выплюнул оборотень. – В чем ты разбираешься настолько хорошо, чтобы это меня заинтересовало?

– Нет – так нет, – я пожала плечами, и отвернулась.

Глянула на ручей, но родителей пока не было видно.

– Они еще не скоро вернутся, – буркнул Кайл.

Я промолчала. Зачем говорить с тем, кому я не интересна? К тому же, он, наверное, принимает меня совсем за дурочку, думает, я не понимаю, зачем родители уединились. Усмехнувшись, только пожала плечами.

– Опять болтаешь сама с собой? – не отставал почему-то парень.

Я развернулась на бревне и посмотрела в серые недовольные глаза оборотня. Кайл стоял в прежней позе – со скрещенными руками на груди, с широко расставленными для упора ногами и с улыбочкой на губах. Ему нравилось раздражать меня не только словами, он, наверняка, понимал, как неприятно, если за твоей спиной кто-то стоит и дышит.

– А ты видишь здесь кого-то, с кем можно поговорить? – поинтересовалась я. – Нет, я не имею в виду тебя. Мы уже выяснили, что тебе со мной неинтересно, а у меня обычно все чувства взаимны. Кого-нибудь другого, интересного, готового к разговору и не напыщенного, ты видишь?!

– Ненадолго же тебя хватило, – фыркнул Кайл. – Вот твоя суть. Вот она ты! А не та, какой ты пыталась казаться. Нет в тебе кротости, послушания. Даже знаешь, что надо промолчать, в твоих же интересах, и все равно вякаешь. Я, было, тогда, в домике, подумал, что у тебя температура: не может нормальный… ну, пусть и человек, вести себя так, мало того, что с незнакомцами, мало того, что с теми, кто дал временный приют, так еще и с оборотнями. Но нет, ты на самом деле строптивая, невоспитанная, дерзкая…

– Замечательно! – мне надоело слушать его.

– Ничего в этом замечательного нет, – не успокоился Кайл. – И это еще не все твои недостатки. Уверен, если к тебе присмотреться, их обнаружится куда больше!

– Хорошо, что это не твоя забота, – разнервничавшись, я встала с бревна, и мы очутились напротив друг друга. Оказывается, Кайл стоял очень близко ко мне, наши босые ступни соприкоснулись. – Тебе ведь не за чем присматриваться ко мне.

Кайл прошелся взглядом по моему телу, не упуская ни мокрых волос, ни влажной шеи с бьющейся от волнения жилкой, ни ключиц, дрогнувших то ли от ветерка, то ли от его холодного взгляда. Глянув на мою грудь, он качнул головой и опустился взглядом к ногам.

На ступни, которые я терла с таким усердием – ноль внимания; его заинтересовали икры и бедра. Там взгляд оборотня задержался, и опять же, проскочив мою пока маленькую грудь, вернулся к лицу.

– Верно, – усмехнулся он. – Присматриваться к тебе не за чем, да и, честно говоря, не к чему.

– Все-таки, Кайл – это диагноз, – пробормотала я.

– О ком ты говоришь? – насупился оборотень.

– О тебе.

– Не увиливай, – рявкнул он раздраженно. – Кто второй Кайл?

– Почему второй? – усмехнулась я зло. – Он как раз первый.

– Кто он?

– Не твое дело!

Я разозлилась, хотела уйти, но неожиданно Кайл схватил меня за полотенце и рванул на себя.

Я думала, что наши тела были близко друг к другу? Я ошибалась. Сейчас они практически соприкасались, и я старалась дышать неглубоко, чтобы не прижаться к распахнутой рубашке Кайла, или еще хуже – к его груди.

– Пусти! – я попыталась отодрать его пальцы от своего полотенца. – Пусти, а то закричу!

– Керрая, кто он? – упорствовал Кайл, не обращая внимания на мои попытки освободиться.

Притворившись, что собираюсь ответить ему, я качнулась к Кайлу, и когда он ожидаемо склонил лицо, крикнула что было силы:

– Этан!!!

И хотя я позвала одного, из леса выскочили оба моих спасителя. Заметив, как они торопятся, я победно посмотрела в потемневшие глаза оборотня.

– Я ведь предупреждала, что крикну.

Кайл оглянулся на ребят. Усмехнулся. Одернул пальцы от моего полотенца, брезгливо вытер руки о свою рубаху и, отвернувшись, сказал:

– Ты права. Это не мое дело.

Он ушел, не оглядываясь. Я выиграла, справилась. Не расплакалась, не сдалась, более того, поставила на место наглого оборотня. Вот только ликования не было. В душе зрела обида и непонятное чувство утраты, как будто я лишила себя чего-то долгожданного и хорошего.

Но отмахнувшись от грустных мыслей, я весело улыбнулась подбежавшим ребятам.

– Керрая, – не поверил моей улыбке Этан, – он к тебе приставал?

– Он меня доставал, – уточнила я.

– Керрая! – от реки послышался встревоженный голос отца, и я оглянулась.

Отец плыл очень быстро, а следом за ним, стараясь не отставать, плыла мама. Видимо, с криком я все же перестаралась.

– Папа, – догадавшись, как он может воспринять парней рядом со мной после вопля, я поспешила к ручью. – Со мной все в порядке! Я просто… подумала, что здесь змея! Плавайте с мамой, не беспокойтесь!

– Нет уж, – отец подплыл к берегу и вышел из воды, приближаясь ко мне, – на сегодня мы с мамой наплавались. Тем более, если здесь змеи.

– Да мне показалось!

– Мне тоже кое-что показалось, – он строго взглянул на ребят.

– Керрая, – шепнул подошедший Этан, – твой папа хоть и не оборотень, но понял, что ты ему солгала.

– Спасибо за подсказку, – шепнула ему в ответ, – я уже догадалась.

Мама тоже вышла на берег, и не смущаясь ребят и того, что в мокрой сорочке, поспешила ко мне. Этан и Холгер отвернулись, делая вид, что рассматривают лес.

– Керрая, – любимые мамины глаза взглянули с тревогой, – что случилось? Про змею можешь рассказывать кому-то другому.

– Интересно, кому? – Папа подошел сзади к ней и укутал ее в полотенце.

– Я не имела в виду тебя, Стивен.

– Значит, мне показалось?

– Керрая? – чтобы не лгать отцу, мама переключилась на меня.

А мне вот тоже не хотелось им лгать, но и рассказывать было особо нечего.

– Здесь был Кайл, – я пожала плечами. – Мы немного повздорили. Я позвала Этана. Кайл ушел.

– Немного повздорили?

– Не волнуйся, Сильвия, – вступился папа. – Такое часто бывает между мальчиками и девочками, которые друг другу нравятся.

– Папа! – возмутилась я. – Это совсем другое! Это… это какая-то неприязнь! С первого взгляда!

– Ну, видишь? – спросил он у мамы, и она… вот невероятно, но она улыбнулась.

А я была готова провалиться сквозь землю, потому что рядом стояли приятели Кайла, они, конечно, все слышали и могли рассказать ему. Что, если Кайл решит, что понравился мне?!

Но как следует ужаснуться я не успела, потому что помощь пришла с той стороны, с которой я ожидала подвоха.

– Кайл со всеми такой, – сказал Этан. – Это его привычный стиль общения. Просто не обращай внимания, Керрая, и он отстанет. Проверенный метод.

– А вы с ним друзья? – поинтересовалась я.

– Да, – рассмеялся Этан, правильно поняв ход моих мыслей. – Но я сам не захотел, чтобы он отстал.

Смех Этана разрядил обстановку, и мы в хорошем настроении начали собираться обратно. Мелькнула тревожная мысль: а обратно – это куда, на полянку со львами? Но напомнив себе, что Этан с Холгером тоже львы, я бросила волноваться по пустякам.

К тому же, мы пока не знали, где нас разместят. Может, и не в самом логове – или как там у львов называется? Может, просто скажут, что мы можем выбрать себе любую симпатичную поляну и отдыхать там. Или выбрать любое дерево – и свить гнездо. Я хихикнула, и ребята пристали с расспросами: расскажи да расскажи. Я созналась, думая, что они тоже посмеются, но они уставились на меня в полном недоумении. Помолчали с минуту, мешая мне наконец сменить полотенце на платье, а потом Этан спросил:

– А лэрд разве не говорил, где вы будете жить?

– Пап, – окликнула я, он ведь с лэрдом больше общался, – а лэрд что-нибудь говорил по этому поводу?

– Нет. Сказал только… – отец усмехнулся. – После того, как ты к нему неправильно обратилась, сказал, что вынужден теперь принять тебя в клан, и все. Объяснил причины, спросил нашего дозволения. Остальное ты знаешь.

– Да, знаю, – кивнула я, и тут же опять встрепенулась. – Подожди, пап! А что, в клан будут принимать только меня?

– Да.

– А тебя и маму?!

– А нас… – отец бросил быстрый взгляд на маму. – Нас лэрд просто предупредил о последствиях, если мы повторим твою ошибку.

– То есть… иными словами… если я правильно поняла…

– Да, – кивнул папа, и взглядом запретил мне озвучивать мысли.

Кошмарные мысли. Ужасные. Отвратительные. Для меня неприемлемые!

А именно: если мама обратится к лэрду неправильно, он не оставит ей выбора. И несмотря на то, что она замужем и у нее есть мой папа, лэрд запросто и, думаю, с большим удовольствием, потому что мама у меня красавица, примет ее в любовницы!

– Пап, – прошептала я жалостливо, – а, может, мы не будем здесь оставаться? Может, найдем наших лошадей и поедем дальше, искать новый дом?

– Нельзя.

– Почему?

– Он лэрд, – коротко пояснил папа. – Одевайся, пойдем, Керрая.

Он не хотел говорить большего при ребятах, но я сама поняла, когда вспомнила предупреждение Кайла – лэрд мстителен и обидчив. А мы на его землях, так что…

День чудесен! А жизнь вообще прекрасна!

Этан с Холгером снова притворились, что никогда не видели леса, и я переоделась в чистую сорочку и платье. Были у меня в узле, захваченном родителями из дома, платья и покрасивее, но я выбрала практичное – темно-бордовое, длинное, но легкое, как раз для лета. Прежнее платье и сорочка нуждались в хорошей стирке, и, честно говоря, я не знала, как с ними поступить.

– Потом починю и постираю, – мама кивнула на свою и папину одежду, которую держала в руках, и взяла мою.

Папа подхватил полотенца, банные принадлежности, хотел взять и узлы с вещами, но ребята отмерли и вызвались с помощью. Упираться никто не стал.

– Красивое платье, – мимолетно заметил Этан.

– Эй, это был мой комплимент! – возмутился Холгер. – А, ладно, скажу тогда не комплимент, а чистую правду. На красивой девушке, – он подмигнул мне, – любое, даже затрапезное, платье красивое.

– Ты сам себя перехитрил, – поддел его Этан. – Только что дал понять Керрае, что платье у нее некрасивое.

– Заметь, это ты сказал, – не согласился тот.

– Да ладно вам, – прекратила я спор, – платье у меня практичное, и это главное.

Ко мне опять вернулось хорошее настроение, и судя по улыбкам ребят, именно этого они и добивались. Я слегка задержала взгляд на пухлых губах Этана, тихонько вздохнула и беззаботно улыбнулась, когда он заметил мой взгляд.

Красивый парень, отзывчивый, добрый, и это я успела заметить только за день. А ведь наверняка в нем хорошего гораздо больше. Вот чувствую просто, но… даже мне, не очень разбирающейся в оборотнях, известно: они ищут свою пару, свою истинную половинку, а другие девушки в их жизни могут быть, конечно, но или в качестве друзей, или так, несерьезно. Как у лэрда любовницы.

Перебрасываясь шутливыми репликами, мы быстро вышли к знакомой полянке. Возникло некое чувство дежавю при виде домика на дереве, но когда я перевела взгляд вправо, у меня пропали совершенно все эмоции и ощущения, кроме дурного предчувствия.

В тени огромного дерева, скрестив ноги, сидел лэрд. С левой стороны от него разместилась чем-то явно довольная Альва. С правой – как контраст, вечно недовольный всем Кайл. По бокам от них в человеческих сущностях и кто как – лежа на боку, на животе или спине, сидя, стоя – расположились другие члены клана. Не больше тридцати, хотя тогда мне показалось, что эта цифра, если учитывать, что это оборотни, просто огромна!

В основном, там были молодые привлекательные девушки. Мужчин примерно от двадцати пяти лет и старше я насчитала шестерых, из более юных увидела только Кайла. После рыка лэрда, Холгер поспешил к своим, а Этан, прежде чем уйти, обернулся ко мне и шепнул:

– Ничего не бойся. Просто не бойся, поняла меня?

Я кивнула, хотя в эту минуту не понимала совершенно ничего, и слова Этана не успокоили меня, а наоборот, насторожили сильнее. Он хотел еще что-то сказать, но очередной рык лэрда заставил его уйти. Единственное, что он успел – качнуть головой, как бы повторяя: не бойся, просто ничего не бойся.

Но как не бояться? Я знала, что мне предстоит испытание. Знала, что от этого зависит: примут ли меня в клан. Знала, что мне нельзя провалить испытание, и надо стать одной из львиц. Мне, простому человеку, – одной из львиц. Не смешно ли?

Увы, смешно не было.

Как и особого выбора.

Я слышала, как подошли родители. Почувствовала, как мама взяла меня за руку. Увидела, как отец вышел вперед, прикрывая собой маму и меня от десятков взглядов – любопытных, равнодушных, откровенно враждебных, и от шепотка оборотней.

– Итак, – начал лэрд, и все звуки, включая привычные лесные, стихли, какая-то птица заглохла на полукрике. – Я попросил вас собраться, чтобы сообщить важную новость. Сегодня эта человеческая девушка обратилась ко мне с просьбой принять ее в клан.

Взгляды оборотней пронизывали, несмотря на защиту папы, глаза у некоторых начали сверкать без остановки, как магические светлячки. А Кайл, пока все таращились на меня, нервно дернулся и посмотрел на дядю – видимо, для него это действительно оказалось новостью. Лэрд невозмутимо выдержал паузу, чтобы все, включая племянника, прониклись, и продолжил.

– Чтобы я мог с честью принять ее, Керрае предстоит пройти испытание.

И опять пауза для нагнетания обстановки.

Все смотрели на меня, а я не могла сфокусироваться ни на ком. Просто держала спину и смотрела прямо перед собой, и пустяк, что в поле зрения попадал именно Кайл. Пустяк, что весь его вид говорил: до него только сейчас дошло, что я посмела посягнуть не на временный приют, а на постоянное место жительства. И где? В одном клане с ним! Но все это пустяки в сравнении с тем, как у меня внутри все переворачивалось от неизвестности и страха ожидания. А, может, от голода? Может, дело не в страхе?

Вздохнула, перевела взгляд на лэрда, который все-таки решил заканчивать со вступлением и перейти к сути.

– Ничего непосильного не будет, Керрая, – он выдавил скупую улыбку. – Поверь своему лэрду.

Боюсь, я как-то выдала себя – то ли взглядом, то ли дрогнувшими на секунду бровями, то ли молчанием вместо радостных визгов, потому что лэрд вдруг вкрадчиво поинтересовался:

– Керрая, ты веришь своему лэрду?

Спина отца напряглась. Мама сжала мою ладонь. От моего ответа зависело очень многое.

Но что я могла ответить?

С учетом, что лэрду я не поверила, и с учетом, что оборотни чувствуют ложь?

Глава 4

Впрочем, вскоре у меня появилось достаточно времени, чтобы сотни раз задать себе этот вопрос и сотни раз прийти к выводу, что я чудом нашла единственно верный ответ.

– Но вы пока мне не лэрд, – сказала я с толикой сожаления.

Секундная пауза, которая показалась мне бесконечной, и…

Картинка с вытянувшимися лицами оборотней и раскатистым смехом лэрда еще долго будет радовать мою душу. Эх, если бы приятные воспоминания не только поднимали боевой дух, но и могли накормить, я бы продолжала копаться в них, выискивая наиболее яркие.

К примеру, как расслабился отец, услышав смех лэрда, и как с огромным облегчением выдохнула мама, и как мне от души улыбнулся Этан, подмигнул Холгер, и как о чем-то сильно задумался Кайл. И как лэрд заверил меня, что пока я буду проходить испытание, с родителями все будет в порядке, они будут вместе и в полном комфорте. Что такое комфорт в понимании лесных жителей, я уточнять не стала. Наверное, выделят или построят им отдельный шалаш? Уже хорошо. А еще накормят, потому что лэрд поздравил меня с началом испытания, отдал какое-то распоряжение другому оборотню и пригласил моих родителей на ужин.

– Керрая! – мама никак не хотела отпускать мою руку, но я храбро улыбнулась и заверила ее, что справлюсь как можно скорее.

Хотя на самом деле я понятия не имела, что именно мне предстоит, и как надолго все это затянется. Единственное, что сказал лэрд – я должна доказать, что не буду клану обузой, а, наоборот, явлю собой ценное пополнение.

Довольно туманное пояснение, но когда лэрд задержал на мне вопросительный взгляд, я с готовностью кивнула.

– Не переживайте, – обратился лэрд к моим родителям, – Керрая справится. Я в ней уверен. Иначе мы бы даже не рассматривали возможность ее вступления в клан. Пойдемте, она должна настроиться. Но, Керрая, – это уже мне, – ты ведь понимаешь, что это испытание, а не пытка, верно? Если ты решишь сдаться, свистни, и все закончится. Умеешь свистеть?

Я кивнула.

– Хорошо. А пока держись.

Едва родители, постоянно оглядываясь, ушли, я поняла, что последние слова лэрда были не пустым выражением поддержки, а советом. Потому что когда поляна начала пустеть, ко мне подошел незнакомый оборотень, подхватил на руки и, проигнорировав мой писк, прыгнул на дерево с домиком. Естественно, со мной вместе.

– И что? – спросила я, удивленно глядя то вниз, на землю, то вверх, на небо, то на парня.

– И все, – оборотень развел руками, спрыгнул вниз и крикнул: – Хочешь совет?

– Хочу! – не стала отказываться от малейшей подсказки.

А вдруг он проникся моим положением и действительно хочет помочь? Хотя бы раскроет суть задания. Пока же я понятия не имела, в чем оно заключалось, зато была в курсе, как его прекратить. Где логика?

– Пользуйся и помни мою доброту… Керрая, самое главное…

Я даже с ветки склонилась, чтобы лучше расслышать, а парень усмехнулся, подмигнул по-хулигански и выдал со смешком:

– Самое главное – постарайся выжить!

На эмоциях, я хотела в него чем-нибудь запустить, и уже схватилась за туфли, но вовремя остановилась.

– Я запомню, – прошипела я, и зашла в домик, сожалея, что не получится даже дверью хлопнуть, чтобы показать степень моей благодарности.

Прошло прилично времени, прежде чем я успокоилась и, подгоняемая голодом, вышла из домика. Парень, понятно, уже ушел, вообще поляна была совершенно пустой. Я села на толстую ветку и задумалась: как быть и что делать дальше?

Серьезно задумалась…

День уже поменялся на вечер. Легкое чувство голода сменилось звериным. Я, как никогда, была близка к птицам, и даже неплохо их видела с этой позиции, но не могла их поймать!

Я ведь не львица. Я самый обычный человек, которого загнали на дерево!

Без еды, без воды, без сменной одежды, без веревки, чтобы был шанс взобраться обратно. Без спичек. Безо всего. И я бы сказала: без единого шанса выжить, если бы не услышала далекие раскаты грома. Кажется, я смогу хотя бы напиться.

Но со временем я поняла, что поторопилась с выводами. Самое обидное – я уже и большой листок присмотрела, и сорвала его с дерева, и проверила, что он легко сворачивается трубочкой, а дождь и не думал начинаться. Где-то вдали гудело, кто-то, вероятно, уже утолял жажду, а я сидела на ветке с заготовленным желобком и только и могла, что любоваться природой.

Да, здесь было очень красиво, но с пересохшим горлом мне не нравилось все – и то, что вокруг слишком зелено, и то, что уже не так жарко, и то, что перед ночью притихли птицы, и то, что одна горластая наоборот встрепенулась и заорала так, будто ей кто-то немилосердно выдергивал перья.

Устав надеяться на дождь и что крикунья-птица заткнется, я зашла в домик. Но, увы, от этого ничего не изменилось: и раскаты, и птицу было великолепно слышно. Что делать? Надо же что-то делать, верно?

Села на гамак, легла на гамак, встала. Мысли о еде испарились от сильной жажды, я начала поглядывать на таз с водой, но… Таз был тот самый, и вода в нем была та же, которой я умывалась. К сожалению, ее никто не сменил.

Вообще, у меня возникло ощущение, что у домика до моего появления не было хозяина – какой-то он неухоженный и безликий, ни одной личной вещи.

Еще раз с жадностью глянув на таз, я взяла его, вышла из домика и так сильно размахнулась, что не только вылила воду, но и отпустила таз полетать. Не знаю, что именно попало в цель – вода или таз, но птица заткнулась. Уже легче. А то, честно говоря, я начала подозревать, что смысл испытания – не сойти с ума.

Теперь же, в тишине и под звуки далекого грома, я вернулась к прежнему выводу. А именно: в испытании нет никакого смысла.

Ну, сижу я на ветке, и что? Научиться летать не смогу, спускаться точно не буду – это лес, здесь вполне могут разгуливать хищники, которым не повезло с едой так же, как мне. Пить нечего. И что дальше? Так, думаем. Логично предположить, что мертвый член клана – не самое удачное пополнение, поэтому, полагаю, до крайности доводить не будут. Промаринуют голодом – ну… не знаю, сколько дней для меня запланировали оборотни, но я продержусь один. Один – точно. А потом придется изобразить, что мне плохо, чтобы не поплохело на самом деле. У оборотней слух острый, поэтому мои громкие стоны точно должны услышать.

Свистеть не буду. Ни при каких обстоятельствах. Понятно, что свист – это добровольное признание проигрыша, а мне надо выиграть. Надо пройти испытание.

Итак, надо держаться.

От того, что у меня появился план, стало чуть легче. Но ненадолго. Вместе с сумерками ко мне потянулись запахи жареного мяса, и не имело значения – в домике я или на улице. Запах мяса поначалу дразнил ноздри, потом разбудил желудок, и он начал издавать рычания почти как у льва, а потом, не выдержав, я застонала в голос, но…

Естественно, это не помогло.

Никто не примчался с тарелкой, никто совершенно случайно не проникся сочувствием и не подбросил на ветку шампур с шашлыком. И мне оставалось просто сидеть, мысленно облизываться и терпеть. Наверное, от голода у меня обострилось зрение, и я присмотрела горсть кем-то рассыпанных ягод не так далеко от дерева, но не спустилась. Обратно залезть не смогу, и если днем перспектива гулять одной по лесу была просто смешной, на ночь глядя она приравнивалась к самоубийству.

Сумерки перешли в густой вечер, теплый ветерок сменил направление, видимо, устав дразнить меня запахами, и оставалось по моим подсчетам не так и долго – только ночь переждать. Но испытания заканчиваться не желали, а наоборот, наслаивались. Итак, вполне логично, но так не вовремя передо мной встал насущный вопрос человеческой жизнедеятельности, который заставил нервно прохаживаться из домика и обратно к ветке. Но ходи – не ходи, а выбора не было.

Впервые я обрадовалась, что давно ничего не ела, и мой стыд не такой сильный, каким мог быть. И без того было неудобно, неуютно, и я, конечно, понимала, что дерево – не самое подходящее место, но пусть лучше лопнет моя советь, чем мочевой пузырь.

Когда проблема разрешилась, я опять посидела в домике, опять вышла из него, но так как дождя не было, а вечер стал практически черным, пришла к выводу, что пора собирать силу воли в кулак и постараться уснуть. И только я хотела вернуться в домик, как заметила под одним из деревьев движение.

Сначала думала, что показалось – темно ведь, и в темноте двигалась тень, но потом сердце радостно встрепенулось, видимо, чувствуя, узнавая раньше, чем различили глаза.

– Папа… – не веря самой себе, прошептала я.

Он очень осторожно передвигался, стараясь не задевать сухих веток, и чтобы его не выдала скупая Луна.

– Папа… – зажав рот ладонью, я едва не расплакалась.

Однажды, когда я была маленькой девочкой, я так увлеклась игрой в прятки с другими девочками, что потерялась на чужом чердаке. Сначала я радовалась, что меня никто не нашел, потом испугалась, что уже не найдут, и расплакалась. А потом меня нашел папа и когда я, хлюпая носом, обняла его и призналась в своих страхах, он обнял меня и пообещал:

– Всегда, запомни, Керрая, всегда – и в радости, и в горе, я буду рядом с тобой. Я буду с тобой всегда, пока нужен тебе, и ничего, даже смерть, не разлучит нас.

– Это похоже на брачную клятву, – рассмеялась я.

– Нет, девочка моя. Это больше, чем брачная клятва. Брачную клятву можно нарушить, предать. А это обещание нет.

И он меня не предал…

Я смотрела, как отец крадется ко мне, и душа разрывалась от нежности. А потом я заметила в его руке сверток, и все-таки не выдержала и тихонько, чтобы не услышали, и чтобы не догадался папа, всхлипнула.

Это было так трогательно и так по-домашнему, и с любовью… Я знала, что в этом свертке – еда. Даже не видя, знала. И еще я заметила бурдюк – мой папа нес для меня еду и воду. И он уже почти подобрался к дереву, он даже успел посмотреть вверх, и я почувствовала, как наши взгляды встретились в темноте, но в эту минуту с двух сторон послышалось звериное рычание, и на поляну вышли два льва. Папа закаменел на месте, а я приросла к дереву, наблюдая за происходящим.

– Нарушение, – рыкнул один из львов, глянул вверх сверкающими глазами. – Испытание будет усложнено.

– Ветку подпилите? – буркнула я, немного расслабившись, что папе ничего не грозит, и это свои.

Второй лев фыркнул, словно смеясь, а первый повернул ко мне недовольную морду.

– Было бы идеально, – рыкнул он и глянул на папу. – Предупреждаю: говорить с девушкой запрещено, иначе сложность испытания будет повышена.

– Без воды, без еды, без нормального туалета, – я снова не удержалась. – Интересно, что еще можно придумать? Заставите чирикать, как эту… птицу-крикуху, которая замолкает только после душа из тазика?

Второй лев припал на передние лапы и начал фыркать вместе с каким-то утробным рычанием, а вредный отвернулся от меня к папе и заявил:

– Надо вернуться.

– Надо – так надо, – со вздохом смирения согласился папа и быстро направился в ту сторону, откуда пришел. У одного из деревьев обернулся и нетерпеливо поинтересовался у хищников. – Идем?

– Кто откуда пришел, туда и уходит, – ответил лев.

Глянув на меня, папа кивнул, без слов говоря: держись! И еще говоря кое-что, о чем, я очень надеялась, оборотни не догадаются. Но как только отец ушел, мои надежды рассыпались прахом.

– Посмотри, – приказал один лев второму.

И тот, перестав смеяться, мотнул мордой и приблизился к свертку и бурдюку, которые папа незаметно подбросил сбоку под дерево. Ну, это мы с ним думали, что незаметно, но, увы.

– Мясо и вода, – сообщил второй лев, открыв сверток лапой и принюхавшись к бурдюку. – Попробуем.

Я сидела, глядя вниз, сглатывая и не упуская ни единой детали. Не знаю, зачем я заставляла себя смотреть, но не могла уйти. Пока не могла. Вот лев доел, все выпил, оставил возле дерева уже пустой сверток из листьев и пустой бурдюк, и лениво, махая отъевшимся задом, подсвечиваемым шокированной Луной, ушел в заросли. И тогда первый лев, который отдал ему приказ посмотреть, что было в свертке, и тоже следил за трапезой, глянул на меня и направился в другую сторону.

– Спокойной ночи, Кайл, – сказала я ему вслед. Да, я сразу узнала его, по одному взгляду, и даже в звериной сущности. Когда он обернулся, добавила: – Добрых снов.

Надеясь, что мое пожелание высшими силами будет расценено правильно, и оборотню приснится кошмар, я встала с ветки и зашла в домик, где с отчаянием вцепилась зубами в приготовленный, свернутый трубочкой, зеленый листок. Горько! Бросила остатки листка в сторону, но то ли сильно размахнулась, то ли от обиды, то ли от голода – голова закружилась, и я неловко умостилась на пол.

Тело, которое только-только, кажется, отошло после скачки на лошади, тупой болью напомнило, что обращаться с ним нужно бережно.

Как ни странно, боль избавила от обиды и опять настроила на борьбу: я смогу, пройду это непонятное испытание. Гром, раздавшийся за моим домиком и крупные капли дождя, ударившие по крыше, словно вторили моему настроению, тарабаня: да, да, ты пройдешь, да! Улыбнувшись, я встала и выглянула на улицу.

– Вода! – крикнула я, смеясь.

Но потом оглянулась на покусанный листик, валяющийся на полу, и уже безрадостно посмотрела на дождь.

Выставила вперед ладонь, но капли только бились об нее, собрать их хотя бы на один глоток не получалось. Слишком медленный дождь, а у меня больше не было желобка.

Долго всматривалась в дерево, пытаясь сквозь капли рассмотреть листик побольше, но безрезультатно. Пришлось положиться на везение. Я вышла из домика, и стараясь не обращать внимания на стремительно влажнеющее платье, добралась по скользкой ветке к густому лиственному участку. Придерживаясь рукой за гладкий ствол дерева, сорвала первый листок – мелкий. Выбросила. Второй – еще меньше! Показалось, что заметила листок покрупнее, потянулась за ним, и…

Поскользнулась так, что едва не слетала с дерева, расцарапала руку, да и листок оказался еще меньше, чем предыдущие, просто в том участке, где я его присмотрела, было темнее всего.

И с чего я решила, что мне должно повезти? Не с моим счастьем.

Кое-как поднявшись, поняла, что вдобавок умудрилась удариться ногой, так что в домик я вернулась с несколькими приобретениями сразу: еще одним стрессом для пятой точки, рукой, украшенной не глубокими, но довольно уродливыми царапинами, и пострадавшим коленом, которое начало противно ныть.

А пить, между тем, не перехотелось.

Высунула из жилища ладонь, подождала, пока ее смочит дождь – слизала. И так много раз, не чувствуя вкуса и что жажда хоть чуточку отступает. От бессилия хотелось завыть, но помня, что рядом разгуливают или, что скорее всего, дрыхнут львы, я не позволила себе такой слабости.

Ладонь на улицу – к языку. На улицу – к языку.

Радости моей не было предела, когда вскоре скупой дождик перешел в щедрый ливень. Я могла пить с наслаждением, буквально черпая воду горстями!

Глядя в черное небо, я даже поблагодарила его, а потом, когда напилась и думала ложиться спать, увидела, что ливень напоил не только меня. Был мокрым пол домика, была мокрой ткань, которую мне оставили вместо полотенца, а вот гамак был только слегка влажным, из-за своей неплотной структуры.

Да уж, плетеная из ветвей крыша – не самое надежное убежище, хотя, стоит признать, если на улице шел сильный ливень, то в домике просто дождь.

Выбора не было – я села на влажный гамак, поморщилась, когда на лицо свалились первые крупные капли, а потом свернулась калачиком, пытаясь согреться, забыться и уснуть. Пролежала с открытыми глазами практически до утра, а потом, наконец, повезло – рассвет принес не только первый солнечный луч, но и полудрему, в которую я с облегчением окунулась.

Снилось странное. Будто я сплю в домике, а надо мной склоняется Кайл, и лицо у него участливое такое, и руки очень холодные. Он трогает мой лоб, а мне так хорошо, что я даже прошу его не уходить. Интересно, внешне он прежний – босой, худой, взъерошенный, а ощущаю я его иначе. Как будто он – это и не он вовсе.

Потом ко мне во сне приходил Этан. Он на кого-то сильно ругался, метался по комнате раненным зверем, а я ему улыбалась и просила чуточку потерпеть, потому что я справлюсь с заданием, скоро вернусь, и…

Надеюсь, я ничего лишнего не сболтнула, даже во сне.

Потом пустота, в которой я плавала… а потом мне приснилось совсем уж невероятное. Будто у входа в домик стоит лэрд. Стоит, смотрит на меня и ждет чего-то, хмуря светлые брови. Только во сне я обратила внимание, что он тоже босой, и еще, что у него не заплетены косички. Так странно. Но ему шло и с косичками, и без них.

Но вообще, я так устала, что меня утомили даже эти визиты во сне. А еще заныл правый бок. Может, это было и не очень деликатно, и никто в клане так не поступал, но я повернулась на другой бок, спиной к лэрду. Услышала какое-то движение, но сил обернуться не было. Ощутила взгляд так остро, словно в домике действительно кто-то был. А потом ощущение, что на меня кто-то смотрит, пропало, и практически сразу мой сон растворился.

С трудом разлепив тяжелые веки, я ощутила, что у меня ломит все тело – наверное, смешались и долгое путешествие, и гонка на лошадях, и стресс, и мое вчерашнее скольжение по дереву. Ну и вдобавок ко всему, я поняла, что простыла.

Долго лежала, не чувствуя ни холода, ни голода, ни жажды, ни единого желания двигаться. Смотрела на пустой домик, который теперь дышал влагой, на солнечный свет, пробивающийся через ветви, и пыталась сообразить, что делать дальше. В то, что мне дадут разболеться всерьез, я не верила. Но чтобы львы были в курсе, что с окончанием задания надо поторопиться, я настраивалась сделать рывок и выйти из домика.

Долго уговаривать себя не пришлось, и я, покачиваясь, вышла на улицу.

Тут же обступили лесные звуки – шелест прогретой солнцем листвы, едва различимые рычания каких-то животных, шорох, издаваемый мелкими обитателями, ну и птицы. Куда без них?

Хотя крикливой сегодня не было – или улетала, обидевшись на душ (а у меня мелькали догадки, что каким-то образом я в нее все-таки попала), или она предпочитала исключительно вечернее соло. В таком случае жаль. Жаль, что у меня не было еще одного таза несвежей воды.

Но расстраиваться по мелочам глупо, когда для этого есть более серьезные причины. Осмотрев пустую поляну, я несколько раз громко прочистила горло. Кашля пока не было, и я не стала переигрывать, а вот в горле першило по-настоящему. Потянувшись, я застонала – мышцы на самом деле противно ныли.

– Только заболеть не хватало, – пробормотала я как бы сама себе, но рассчитывая на острый слух оборотней.

Они ведь дежурят, верно?

Наверняка дежурят, поэтому должны услышать, передадут лэрду и, возможно, тот посчитает, что испытание пройдено? А что? Я не начала ныть, не свистнула, объявляя на весь лес, что сдаюсь, выдержала почти целый день без еды, я выжила в отвратительных погодных условиях. А не это ли советовал тот любезный парень, который закинул меня на дерево? Выжить!

Так вот, я жива.

Прошло прилично времени, прежде чем я убедилась, что кусты, в которых вчера скрылись оборотни, и на которые я так надеялась сегодня, даже не шевельнулись! Поразительно, но мои скромные жалобы на самочувствие попросту проигнорировали! А вдали показался дым, и несмотря на то, что ветер дул в спину, так вкусно запахло мясом, что я неосознанно едва не спрыгнула с дерева.

Но нет уж. Вчера, когда к дереву крался папа, спускаться на землю еще был смысл, а сегодня определенно нет. Я с сомнением глянула на рассыпанную у одного из деревьев горсть ягод – после дождя она казалась еще более спелой и ароматной, но я сдержалась. Во-первых, я понятия не имела, что это за ягоды, а во-вторых, одна горсть не даст мне силы, чтобы даже попытаться взобраться обратно.

Но вот взгляд зацепился за шапки крупных грибов, под этим же деревом, но с другой стороны, и я громко сглотнула. Они съедобные, и даже в сыром виде вкусные. Я точно знала, потому что такие грибы мы ели, когда ночевали с родителями в лесу.

Папа – догадалась я. Скорее всего, это он оставил грибы. Вчера, когда нес мясо и воду. Наверное, подозревал, что вылазка может закончиться неудачей и подстраховался.

Таким образом, встал вопрос: спускаться за грибами или сидеть в безопасности дальше?

Аппетит при виде грибов разыгрался нешуточный, но я все-таки решила остаться на ветке. Да, я перекушу, а дальше? Во что обойдется мне минутная слабость? Ночь под деревом я не вынесу – страшно. Даже зная, что неподалеку дежурят оборотни, все равно жутковато. Вряд ли они здесь единственные хищники. А вдруг, если что, не успеют? Или не захотят успеть?

Подумаешь, скажут потом лэрду, что сама дурочка – бросилась в объятия дикому зверю, и что? Как докажешь? Нет, я не могла подвести родителей и себя. Держаться. Надо держаться.

Кряхтя, я встала, сделала пару наклонов, покрутилась из стороны в сторону, разминая спину, ноги и зашла в домик. Но только задумалась: лечь на гамак или присесть на пенек, как услышала странное хныканье.

Звуки раздавались близко, хотя я бы не сказала, что прямо под деревом. С каждой секундой хныканье становилось громче, надрывней, потом кто-то буквально захлебнулся плачем.

Я застыла на месте, прислушиваясь и боясь прислушиваться. Медленно обернулась, но из домика не вышла. Стояла у выхода, слушала, чего-то ждала, и вздрогнула всем телом, когда раздался непонятный звериный рык и отчаянный возглас ребенка:

– Мама! Мамочка!

Сердце заколотилось, как сумасшедшее, когда рев животного перекрыл крик ребенка. Что, если он…

Я выскочила на улицу, покрутилась по сторонам, но ни ребенка, ни хищника не было видно. Звуки стали четче и словно насыщенней – я почти увидела, как где-то неподалеку маленькое существо прижимается к дереву в то время, как кто-то большой подступает к нему на мягких лапах.

– Кайл! – крикнула я. – Кайл!

Но чуда не произошло, оборотень не выскочил на поляну. Он даже не вышел лениво, в своей любимой манере.

Ребенок истошно завизжал и я, не в силах вынести его боль, свистнула. Громко. Что было силы. Пусть я проиграю, пусть меня теперь не примут в клан, но я не в силах сидеть на дереве, когда могу хотя бы попытаться спасти чью-то жизнь.

Но никто не появился и после свиста.

Никто.

Только невидимый зверь зарычал громче, а ребенок, наоборот, стал всхлипывать тише.

– Ка-а-а-йл! – крикнула я в пустоту, уже зная, чувствуя, что это безнадежно.

И словно подтверждая мои опасения, ветер сменился, он буквально ударил в лицо ароматным мясом и без слов намекнул, почему никого из оборотней нет. Еда – первейший инстинкт у хищников. Наверное, это правило работает, даже если у хищника есть и другие сущности, и даже если речь идет о чьей-то защите…

Сделав глубокий вдох, я различила несколько мясных специй, а потом встряхнула головой, прогоняя никому ненужную обиду, присела на ветку и спрыгнула вниз. Стараясь не издавать лишних звуков и не стучать от страха зубами, я двинулась в ту сторону, откуда все тише слышался плачь.

Я не знала, смогу ли отпугнуть зверя от ребенка. Не знала, смогу ли ему помочь, потому что он хныкал уже едва различимо.

Я знала только, что не могу поступить иначе. И что Кайл не придет. Никто не придет.

А впрочем, теперь даже если захотят, не успеют…

Глава 5

Не передать словами, что я почувствовала, когда поняла, что никакого ребенка нет и, скорее всего, не было. Очень сложный коктейль эмоций, основанный на страхе, с примесью облегчения, непонимания, раздражения и злости, потому что меня выманили. Просто выманили с дерева!

Если бы мама слышала, как я ругалась, она бы сказала, что хорошие девочки так не общаются. Но в эту минуту я не была и не хотела быть хорошей девочкой. Я мечтала накрутить чей-то хвост с кисточкой на руку и с силой дернуть, мечтала взъерошить львиную гриву, а еще лучше – слегка подпалить. В моих фантазиях львиная грива пахла так же заманчиво, как тот шашлык, дымом от которого я могла сполна наслаждаться даже здесь, на земле.

Кто так жарит шашлык?

Такое ощущение, что они там не одного кабана поймали, а как минимум выводок!

Увы, ни один оборотень под руку не подвернулся, и не знаю кому с этим повезло больше – мне или им. Выплеснув эмоции, я задумалась: что делать дальше?

По логике – испытание я провалила. Эти оболтусы, включая душку-Кайла, сделали все, чтобы я сдалась. Я свистнула, и по словам лэрда, с этого момента испытание, в чем бы оно ни заключалось, закончилось. Но подождав пять минут, потом примерно еще пять, потом еще где-то около получаса, я так и не заметила, чтобы за мной пришли. Куда ни глянь – всюду лес, и ни одного оборотня.

– Кайл! – крикнула я, но и эта попытка дозваться не увенчалась успехом.

То ли у оборотней не такой острый слух, то ли человеческая пословица «Когда я ем – я глух и нем» для них священна, то ли… и это самое невероятное предположение – испытание продолжается. Странное испытание, непонятное, нелогичное, и, судя по всему, нескончаемое.

Стоять под деревом, откуда предположительно и доносился подставной крик, надоело, и я вернулась на знакомую полянку. Хорошо, что солнце в лесу, несмотря на жаркий июнь, щадящее, потому что силы у меня были практически на исходе. До того, как спрыгнула с дерева, в горле только першило, сейчас же стало трудно глотать. Фигура у меня стройная, так что диетами я себя не истязала, и с непривычки день голодания давал о себе знать. Ноги казались ватными, руки огромными, а когда я попыталась присесть на землю, покачнулась, увидела мушки перед глазами и просто плюхнулась вниз.

Глянула вверх, на свой домик, вздохнула и прислонилась к стволу дерева, посматривая на кустарники. Кто выйдет первым – Кайл или второй лев?

Не знаю, сколько я просидела в ожидании, мое платье успело высохнуть на теплом воздухе, а оборотней все не было.

Значит, свист не засчитан? Тогда зачем меня на него развели?

Но если я в хорошем настроении и на сытый желудок не смогла понять сути испытания, то сейчас любые мысли стали неуловимыми. То о том думалось, то о том, но ничего связного.

Наверное, я задремала, потому что вздрогнула от громкого крика какой-то птицы. Такое ощущение, что это вчерашняя знакомая подобралась ко мне достаточно близко ради мести. Оглянулась – ничего не увидела. Закрыла глаза, чувствуя, как наваливается дрема, но птица опять заорала, причем более истошно, чем в первый раз. Даже, показалось, укусила меня за ухо!

Осмотрелась – с плеча на колени упала сухая шишка. Прислушалась – птица гаркнула справа и довольно далеко от меня. Наверное, я думала о ней, вот и приснилась. Во сне и не такое привидится. Этой ночью моя фантазия так разгулялась, что до сих пор вспоминать стыдно.

И раз уж я проснулась, птица не унималась и не позволяла опять окунуться в сон, а за мной так никто и не пришел, надо было подсуетиться и подумать о себе. С трудом поднявшись, я доковыляла до дерева напротив, и со стоном наслаждения, только отряхнув их от сухих травинок, принялась за грибы. Никогда не ела ничего более вкусного! Куда там шашлыкам!

Грибы были уничтожены за пару минут, и мой жадный взгляд остановился на красных рассыпанных ягодах. Взяла несколько штук, полюбовалась, как они алеют на ладони и положила обратно. Голод не утолят, а неприятностей могут принести много, тем более что оборотни, как оказалось, бывают нерасторопны.

Так, попить бы, и надо решать вопрос с жильем.

О том, что место испытания – именно поляна, сказано не было, поэтому я, захватив забытый оборотнями бурдюк, побрела к ручью. Остановят – так остановят, заберут бурдюк – заберут. Как таз, который после внезапного полета исчез в неизвестном направлении.

Не остановили и не забрали.

Дорогу я запомнила, поэтому довольно быстро вышла к ручью, где вчера купалась. Наклонилась к воде, умылась, вымыла ноги, поцарапанные руки, затекшую после сна под деревом шею. Купаться не стала – не было ни банных принадлежностей, ни во что переодеться. Вдоволь напившись, почувствовала себя почти счастливой и здоровой, набрала в бурдюк воду и двинулась в обратный путь. Проходя мимо, махнула рукой приютившему меня домику, прошла через поляну, через густые заросли, и вышла к жилищу лэрда.

Пока шла, осматривалась, но ничего не указывало на то, что поблизости кто-то есть. В жилище, сколько я ни вслушивалась, стоя у входа, тоже никого не было.

Войти или нет?

Это хижина лэрда, он обидчив и мстителен, я не знала порядков в клане и могла невольно опять что-то нарушить. Последствия могут быть какими угодно. Это с одной стороны. А с другой – ночь настигнет тогда, когда я меньше всего буду готова к ней. Что толку бродить под деревом с домиком? Я не умею прыгать так высоко, а по голому стволу не взберусь, к тому же, у меня начала подниматься температура и все немного плыло перед глазами. Просто ходить по лесу, надеясь, что мне повезет? Тоже не вариант. Я скоро свалюсь, и стану легкой добычей даже для крохотных перклов, которые предпочитают охотиться стаями на мелких зверьков.

Вроде бы все логично, надо зайти в хижину, тем более что никто не против, но… что-то меня не пускало, что-то не позволяло этого сделать. И я продолжала стоять у входа, раскачиваясь от слабости и с трудом соображая, как поступить.

Итак, все-таки войти или нет?

Меня словно дернуло что-то назад.

Нет!

Сделав шаг, я мысленно кричала себе, что надо войти – там удобней и проще, там я могу прилечь и хотя бы какое-то время ни о чем не думать, но…

Я сделала еще один шаг назад, закусив ладонь, чтобы не застонать от обиды. На кого обижалась? На себя, конечно. Потому что не могла понять, что именно не пускает в шалаш – гордость, глупость или упрямство, в то время как меня уже покачивало от усталости и простуды. Бой с собой – самый трудный, но мне удалось не поддаться.

Отвернулась от шалаша. Сделала глубокий вдох. Глянула на ладонь со следами от своих зубов, и как-то мимолетно подумалось, что, наверное, я могла тогда так сильно укусить Кайла-извращенца, потому что вот, и себя не пожалела, а боли не почувствовала. Но даже если и так, я жалела только о том, что ему мало досталось.

Еще один глубокий вдох. Осмотрелась, сама не зная, что ищу и что пытаюсь увидеть. Села под деревом – платью уже не повредит, а ногам стало легче, да и голова не так сильно кружилась. Итак, расставим все по полочкам. Несмотря на то, что меня выманили из домика, испытание продолжается. Никто и не подумал вмешаться, когда я собиралась войти в шалаш лэрда.

Подвох или можно?

Не знаю, но что-то мне нашептывало, что я поступила правильно. Понятия не имею почему, но правильно.

Так, дальше. Чувствую я себя все хуже, значит, надо найти место, где можно отлежаться. Деревья не для меня, простая земля тоже, но я могу их совместить. Пока это единственный вариант, который пришел в голову.

Не отходя далеко, я присмотрела несколько сухих ветвей, отломала их – и лесу польза, и мне; набросала напротив шалаша лэрда, присела. Не мягко, но уже не чувствуется влажность земли. Вздохнув, сделала еще рывок, с сожалением оборвала несколько пушистых веток с кустарников, тем самым их проредив – пахли они умопомрачительно, перекрывая уже ненавистный запах жареного мяса. Расстелила – это, конечно сказано громко, скорее набросала пушистых веток поверх сухих, огляделась и, никого не заметив, легла. Положила голову на бурдюк с водой и бесстрашно закрыла глаза.

Это у здорового человека много страхов. А вдруг? А если? А что будет? Сейчас я чувствовала себя так плохо, что пугать себя не было сил. Наоборот, я пыталась найти позитив хоть в чем-то, и, что удивительно, находила. У меня была вода и какое-никакое ложе – не так мало в данных условиях.

Я слышала шорох в кустах, мне даже казалось, что кто-то бродит и смотрит на меня, но сил открыть глаза не было. Да и зачем? В первый день и в хорошем самочувствии я боялась диких животных, а сейчас нет. Это территория оборотней, в человеческой сущности ничего подобного за ними не замечала, но в звериной они наверняка источают специфический запах, который отпугивает хищников. И тем паче, на территории лэрда.

Вот потому-то я и пристроилась рядом с его жилищем, а не из-за того, что мне леса мало.

Уснула я крепко. Помню, пару раз открывала глаза, но голова раскалывалась, и я, сделав несколько глотков воды, опять засыпала. Для меня день сменился вечером незаметно, да и ночь наступила за пару минут. Все это воспринималось урывками, в виде странной мозаики, иногда казалось, что я не сплю, а смотрю в глаза Кайла-оборотня так же пристально, как он смотрит в мои.

– Одни несчастья, – бурчит он и заставляет пить какую-то гадость.

А я вместо смеха отвечаю ему затяжным кашлем, и после строгого взгляда и приказа вести себя нормально, устало делаю несколько глотков, и опять засыпаю.

В следующий раз мне снилось, будто этой же гадостью меня поит Этан, но так как я узнаю вкус и признаю чашку, пытаюсь уклониться.

– Надо, Керрая, – говорит он, удерживая мою голову. – Надо.

– Вот от тебя этого не ожидала, – ворчу я, и слышу в ответ смех и странное:

– Очень похожи.

Хочу уточнить, кто именно и на кого похож, но снова окунаюсь в сон, пустой, черничный, в котором я лежу, всматриваясь в темноту, и жду. Кого или чего – не знаю, но на душе так тоскливо, что я не выдерживаю и начинаю стонать вслух.

Тут же чувствую, как меня обнимают горячие руки, и несмотря на то, что мне и так жарко, вырываться не хочется.

Открыть глаза не могу – нет сил, даже когда эти руки поворачивают меня к себе, прижимают к сильному телу. Хочу увидеть его, но сон сильнее.

Тяжелый сон, в котором мне так плохо, что хочется сорвать с себя платье, вырваться из душного кокона. Горячие руки не позволяют, голос шепчет что-то неразборчивое, и я утихаю. На время. Как и мой кашель.

А потом все повторяется. Я снова пью что-то мерзкое, уже неосознанно, с закрытыми глазами, но эту гадость узнаю уже не только по вкусу, но и запаху. Не хочу, но пью.

А он меня держит, и…

Хочу посмотреть на него, но сон запрещает, забирая к себе, и я успеваю только шепнуть:

– Спасибо.

Казалось, прошла секунда, но когда внезапный рев животного заставил меня подскочить, я поняла, что, во-первых, уже утро, а, во-вторых, чувствую я себя достаточно хорошо, чтобы не стать легкой добычей.

Судя по реву, животное двигалось быстро, и на беду – в моем направлении. Времени спрятаться не было, и я заставила себя замереть. Большие животные редко без причины нападают на человека, а вот если начать бежать – нападение практически неизбежно, включится охотничий азарт. К тому же, если это «мамочка», я случайно могу выбрать не ту сторону для побега и нарваться на ее малыша. Детеныш мне вряд ли навредит, а вот мать расценит это как нападение и нападет.

Глубокий вдох, медленный выдох.

Я полностью положилась на удачу и папины наставления, когда мы первый раз ночевали в лесу. Хищника можно отпугнуть громким, но уверенным голосом. Не кричать. Не бежать. По возможности не дрожать. Собственно, не так сложно и довольно хорошие шансы, что обойдется.

Мелькнула мысль свистнуть, чтобы позвать на помощь, но я отбросила ее, как ненадежную. Мелькнула еще одна мысль, что никакого зверя нет, и это проверка, но она тут же улетучилась, когда на поляну, важно перекатываясь с лапы на лапу, вышел огромный скалго.

Мохнатый зверь принюхался, дернул мордой, остановил на мне любопытный взгляд темных глаз и двинулся в мою сторону.

– Стой! – не сильно надеясь, что зверь послушается, но как можно уверенней и спокойней сказала я.

Вопреки моим опасениям, скалго остановился. Интересно, у меня верная тактика или он разумен?

– Уходи! – отдала очередной приказ зверю, и мы оба замерли в напряжении и глубоких раздумьях.

Зверь дернул узкой мордой, оглянулся, и когда я уже понадеялась, что мне повезло, снова принюхался и, высунув синий язык, продолжил медленно приближаться.

Что делать?

Поднесла пальцы ко рту, чтобы все-таки свистнуть, и опустила руки.

– Стой! – Животное, недовольно рыкнув, остановилось в нескольких шагах от меня. – Ты сейчас развернешься и уйдешь с моей территории.

Скалго, как мне показалось, удивленно моргнул.

– Это моя территория, – повторила с нажимом. – Моя!

Скалго задумался. Не приближался ко мне, но и не уходил. Смотрел, щурясь, в глаза, и чего-то ждал.

– Уходи, – внушала уверенным голосом. – Это моя территория!

Замерли деревья, перестали щебетать птицы, даже солнце спряталось за набежавшую серую тучку, словно приняло мои слова на свой счет. А скалго сверлил меня взглядом, пыхтел, фыркал и не двигался с места. В сердцах я чуть не топнула по земле, но вовремя удержалась: эффекта ноль, а внимание зверя привлечет еще больше.

– Это моя территория, – прибегла к рычанию, но зверь оказался не впечатлительным. – Уходи!

Я повторялась, но вряд ли скалго это отметил. Стоял. Рычал. И смотрел. Я вымоталась, устала, все надоело, поэтому единственное, на что вдохновилась после долгого рассматривания коричневой морды, это уверенное и многозначительное:

– Брысь!

Я ни на что особо не надеялась, но это слово оказалось волшебным!

Глянув на меня раздраженно, скалго развернулся и так же неторопливо, как появился, ушел с поляны.

– Не может быть… – выдохнула я.

И тут же услышала откуда-то сверху насмешливое подтверждение своему потрясению:

– Естественно, не может!

Подняв голову, я увидела Кайла, сидящего на ветке дерева и по-мальчишески болтающего босыми ногами.

– Почему ты не свистнула? – наехал он.

– А ты бы пришел? – удивилась я.

– Конечно, я бы пришел, и эта игра закончилась.

Он говорил уверенно и с таким апломбом, что сдержаться я не могла. Смешалось и раздражение, и обида, и непонимание происходящего, и усталость, и остатки простуды.

– Знаешь что, может, для тебя это игра, – я сделала глубокий вдох, но успокоиться не получилось, наоборот, я еще больше вскипела. – А для меня – испытание! Хотя, может, ты и прав. Может, для всех вас это тоже игра. Не удивлюсь. А что? Подумаешь, встретили скучающие оборотни трех человек и решили с ними развлечься! Ну и как тебе развлечение?

Улыбочка скривила тонкие губы Кайла, он шустро спрыгнул вниз и оказался передо мной.

– Ты даже не представляешь, какие увлекательные развлечения я предпочитаю. Торчать в лесу, наблюдая за сопливой девчонкой – не одно из них, можешь поверить на слово.

– Не могу, – он навис надо мной, пытаясь давить своей аурой, но я не отшатнулась, а только вздернула подбородок. – Судя по тому, что я вижу, ты как раз и торчишь постоянно в лесу!

Кайл прищурил глаза, склонил лицо к моему – я вздрогнула, но не бросилась наутек, как советовала интуиция.

– Человек! – парень презрительно фыркнул. – Дорогуша, твое зрение не такое совершенное, чтобы на него полагаться.

– Меня оно еще ни разу не подводило. Сейчас, к примеру, оно мне четко показывает, как выглядит хам, и, знаешь, я склонна ему верить.

Я думала, Кайл разозлится, как минимум ответит что-то колкое в своей любимой манере, но его насмешливый взгляд стал задумчивым, глаза на секунду сверкнули, и он очень мягко, на выдохе, почти в мои губы, шепнул:

– Забавно. К чему еще есть склонности у наглой малолетней девчонки? Что-то мне подсказывает, что я вижу перед собой именно такую.

Его лицо неожиданно оказалось слишком близко, и вообще он сам оказался слишком близко…

Меня буквально окутало жаром его тела. Мне было неуютно, но отойти я сообразила только когда услышала треск и, оглянувшись, увидела вышедшего на поляну лэрда, а следом за ним – родителей и остальных членов клана.

Сделала шаг назад от парня, но бросив взгляд в его сторону, с удивлением заметила, что он куда расторопней, и отделяет нас уже не менее трех метров. Кайл подарил мне ухмылку и перевел взгляд на лэрда. И как бы мне ни хотелось, я сделала то же самое.

Лэрд стоял впереди всех. Босой, в обычной черной майке, обтягивающей тело, синих свободных брюках, он выглядел величественно. Серые глаза смотрели понимающе, но с холодком. Он перевел взгляд с меня на племянника и обратно, и заметив его слегка приподнявшиеся светлые брови, я поняла, что да, он видел, как близко мы стояли с Кайлом, более того – дышали одним дыханием.

Вспыхнув, как полевой мак, я не позволила себе отвернуться. Нервно сцепила за спиной руки, и ждала: каков будет вердикт.

А что, если меня не примут в клан? Что, если я провалила испытание, и именно поэтому появился Кайл?

Боялась посмотреть на родителей, боялась увидеть на их лицах, что я права, что не сложилось, не справилась, и теперь…

А что теперь?

Теплилась надежда на второй вариант выхода из той ситуации, в которую я влипла сама и втянула родителей. Попрошу у лэрда прощения. Даже повод придумала: извинюсь, что отняла столько времени и что не оправдала его надежд. Для усиления раскаяния могу плюхнуться перед ним на колени (все равно платье многострадальное, еще раз потерпит), могу склонить голову. Судя по тому, что перед ним даже мужчины опускают глаза, это не слишком постыдно.

Ой, кстати…

Спохватившись, я перевела взгляд с лэрда на землю.

Земля и земля, зелени много, еще сыровата – ничего вкусного и интересного, а жаль. Молчание затягивалось, у меня начали подрагивать колени – и хотя я убеждала себя, что это простудное, щеки запылали ярче. А, впрочем, пусть принимают красные щеки за простудный румянец.

– Почему ты дрожишь, Керрая?

Вот если бы он не назвал моего имени, я бы сделала вид, что это не про меня, я бы даже удивленный взгляд изобразила. Кто это там дрожит, а? Что за прихоть, дрожать в такой теплый день и в такой чудесной компании?

– Немного простыла, – ответила я.

– Посмотри на меня.

Приказ. Нельзя не послушаться. Посмотрела.

– Как думаешь, ты прошла испытание?

Вздохнула. Подумала. Еще раз вздохнула. Посмотрела на Кайла и выдала его с потрохами:

– Я ему не свистела!

Кайл фыркнул, оборотни за спиной лэрда начали посмеиваться и странно посматривать на меня, мама улыбнулась, папа кивнул, но я еще не могла понять, что происходит. Тем более что лэрд оставался серьезен и холоден.

– Ты сомневаешься, – сказал он.

И я едва не кивнула, тем самым выдав с потрохами себя.

– Ты без лишних слов пошла на испытание ради своей семьи, даже не зная сути. Ты провела целый день на дереве, в невыносимых условиях для человека, тем более, девушки. Ты не спустилась вниз, когда тебя выманивали спелыми ягодами. Ты не попробовала их, потому что не знала, что это за ягоды, тем самым не подвергла свою жизнь опасности. Ты не спустилась вниз и не прекратила испытание, даже когда заболела. Ты понимала, что самое безопасное для тебя – это быть на дереве. Но, ты не раздумывая покинула безопасную зону ради спасения чужого и незнакомого тебе существа. И ты сомневаешься, что принята в клан?

Нуууу, да…

Да, я все еще сомневалась, хотя надежда, что каким-то чудом справилась, затеплилась в сердце и позволила еще раз робко взглянуть на родителей. Правда, заметив, что мама от слов лэрда растрогалась и прячет лицо в папиной рубашке, я снова перевела взгляд на лэрда.

– Почему ты не вошла в мой дом, Керрая? – спросил он, а я…

Стыдно признаться, а я недоуменно осмотрелась по сторонам в поисках его дома – как гордо звучит! – а потом поняла, что это шалаш, и… Устала краснеть, устала стоять в напряженном ожидании, устала тщетно ворошить в памяти словарный запас, поэтому ответила просто, но честно.

– Потому что он ваш.

За спиной лэрда смешки сменились ропотом. Лэрд кивнул, принимая ответ, потом оглянулся на моих родителей, и наверное, это был знак, потому что они мгновенно оказались рядом. Мама порывисто обняла и взяла меня за руку. Папа подарил улыбку и обнял за плечи, оберегая меня, как обычно. Чтобы сдержать поток рвущихся наружу эмоций, я несколько раз глубоко вздохнула и с надеждой посмотрела на лэрда.

– Для оборотней очень важны семейные узы. Так же для нас важны такие качества, как выносливость и твердость духа. Оборотни нашего клана придут на помощь любому слабому существу, не раздумывая. Как это сделала ты. И как это сделали Кайл и Этан, приведя в клан вас.

Я прекрасно помнила, что Кайл не жаждал приводить нас в клан, но промолчала. А лэрд усмехнулся, словно прочел мои мысли, и продолжил:

– Любой оборотень клана беспрекословно подчиняется лэрду, не уточняя: почему и зачем. И все в клане знают, что в мой дом можно войти только по моему приглашению. У тебя нет чутья оборотней, но, судя по всему, неплохая интуиция. Она помогла тебе не сделать ошибки. Должна быть четкая грань, и ты интуитивно поняла это. Ты все еще думаешь, что я не приму тебя в клан?

– Нет, я уже так не думаю! – качнув головой, не сдержала улыбки. – Вы слишком хорошо меня расписали!

Лэрд поднял правую ладонь, и не только шепот оборотней стих за его спиной: замолчали птицы, перестала шелестеть трава, застыли деревья. Не знаю, может, мне все это и показалось – слишком напряженным был момент, но я видела только лэрда и слышала только его негромкий, уверенный голос.

– Поздравляю, Керрая. Ты с честью прошла испытание, и я принимаю тебя в наш клан. Твои родители тоже могут остаться. Теперь ты одна из львиц. Ты рада?

– Да! – не стала скрывать своих чувств.

Лэрд милостиво махнул рукой и отвернулся к сородичам, а я обняла родителей, по которым успела соскучиться, и уткнулась лицом в папину рубашку. Такую родную, такую теплую, такую свою. Я прошла. Сумела. Теперь мы можем остаться, и пусть здесь не самые лучшие жилищные условия, но безопасно. Моего хорошего настроения не испортило даже фырканье и колкая поддевка одного хамоватого парня: