Читать онлайн Колдун и кристалл

1

Город Кандлтон не умер, пусть и разрушенный, отравленный, радиоактивный. Прошли столетия, но в нем по-прежнему теплилась странная жизнь: жуки размерами с черепах, птицы, похожие на маленьких бесформенных дракончиков, несколько спотыкающихся роботов, которые бродили между разрушенными домами, словно стальные зомби, с поскрипывающими шарнирами, поблескивающими глазами-объективами.

— Предъявите ваш пропуск! — выкрикивал один из них, зажатый в углу холла отеля «Кандлтонские путешественники» последние двести тридцать четыре года. Чуть заржавевшую голову робота украшала шестиконечная звезда. За эти годы ему удалось прогнуть металлическую стену, блокирующую ему путь, но не более того.

— Предъявите ваш пропуск! В южном и восточном секторах города повышенные уровни радиации! Предъявите ваш пропуск! В южном и восточном секторах города повышенные уровни радиации!

Раздувшаяся крыса, слепая, с внутренностями, волочащимися следом в кожном мешке, переползла через ноги робота-охранника. Робот-охранник этого не заметил, продолжая биться стальной головой о стальную стену.

— Предъявите ваш пропуск! В южном и восточном секторах города повышенные уровни радиации!

За спиной робота, в баре отеля, покоились черепа мужчин и женщин, которые пришли пропустить по рюмочке, когда прогремел взрыв. Некоторые черепа лыбились, словно их обладатели умерли смеясь. Возможно, некоторые действительно смеялись.

Когда Блейн Моно пролетел над развалинами, рассекая ночь, словно пуля, вылетевшая из ствола, наземь полетели еще не разбившиеся стекла, вниз посыпалась пыль, несколько черепов раскололись, как древние глиняные вазы. Снаружи по улицам пронесся вихрь радиоактивной пыли, фонарный столб перед рестораном «Свинина и говядина» вывернуло из земли. На городской площади Кандлтонский фонтан треснул и развалился на две половины, выплеснув не воду, а пыль, змей, скорпионов-мутантов и нескольких слепых черепах-жуков.

А когда объект, промелькнувший над Кандлтоном, исчез, словно никогда и не появлялся, и город вернулся к тому состоянию, что последние два с половиной столетия заменяло прежнюю жизнь, его настигла ударная волна, громыхнула над городом впервые за семь последних лет. Вызванной ею вибрации вполне хватило, чтобы обрушить универсальный магазин, расположенный за фонтаном. Робот-охранник попытался в последний раз предупредить:

— В южном и вос… — и замолчал навсегда, уткнувшись в стену, как наказанный ребенок.

В двух или трех сотнях колес от Кандлтона, если продвигаться вдоль Тропы Луча, уровень радиации и концентрация DEP3 в почве уменьшились практически до нуля. Здесь монорельс проходил буквально в десяти футах над землей, и здесь же олениха, выглядевшая почти что нормально, грациозно вышла из соснового леса, чтобы напиться из ручья, вода в котором на три четверти самоочистилась от всякой дряни.

Конечно, олениха отличалась от обычных особей: короткая пятая нога болталась под брюхом, как сосиска, а слепой третий глаз белел на левой стороне морды. Однако у нее сохранилась способность к воспроизводству потомства, а ДНК не очень-то изменилась, во всяком случае, для мутанта в двенадцатом поколении. За шесть лет жизни она родила трех детенышей. Двух — нормальных, «добрая скотина», говорила про таких тетушка Талита из Речного Перекрестка. Третий родился без кожи, кошмарный уродец, мать его тут же и затоптала.

Мир, во всяком случае эта часть мира, постепенно излечивался, зализывая раны.

Олениха начала пить, потом посмотрела вверх, глаза у нее округлились, с морды капала вода. Издалека до нее донесся низкий гудящий звук. Мгновением позже к нему присоединилась искорка. Мозг подал команду тревоги. Мышцы отреагировали быстро, но, хотя от искорки ее отделяли многие колеса, шансов на спасение у нее не было. Она еще не начала сгибать задние ноги, когда искорка увеличилась до размеров прожектора и залила ярким светом ручей и опушку. Со светом пришел сводящий с ума рев моторов монопоезда, мчащегося на полной скорости. Что-то розовое пролетело поверх бетонных столбов, на которых покоился рельс, оставляя за собой вихри пыли, летящие камни, разорванных зверушек, взметнувшуюся в воздух прошлогоднюю листву. Олениха погибла мгновенно. Воздушный водоворот, вызванный Блейном, не засосал ее, слишком большая, но проволок ярдов семьдесят. Вода капала с морды и копыт. Клок шкуры и пятую ногу оторвало и унесло вслед за Блейном, как подхваченную ветром шляпу.

Наступила тишина, хрупкая, как первый лед на пруду, а потом ударная волна разорвала ее в клочья, сшибив с высот на землю птицу-мутанта, возможно, ворона. Птица камнем упала в ручей, подняв фонтан брызг. А красный глаз, задние огни Блейна, с каждым мгновением уменьшался, удаляясь и удаляясь.

Из-за облаков выглянула полная луна, посеребрив опушку и ручей. На диске луны проглядывалось лицо, но не то, которое хотели бы видеть влюбленные. С луны на землю взирал оскал черепа, такого же, что оставались в баре отеля «Кандлтонские путешественники». И череп этот с улыбкой лунатика поглядывал на немногих существ, которые еще жили и трепыхались внизу. В Гилеаде до того, как мир «сдвинулся с места», полную луну на Новый год называли Демонической и старались на нее не смотреть, полагая сие дурной приметой.

Нынче, однако, это не имело значения. Нынче демонов хватало повсюду.

2

Сюзанна взглянула на карту-схему маршрута и увидела, что зеленая точка, отмечающая их местоположение, находится на полпути между Кандлтоном и Рилейей, следующей остановкой Блейна. Да только кто собирается останавливаться? — подумала она.

Оторвав взгляд от карты-схемы, она повернулась к Эдди. Тот все еще изучал потолок салона для баронов. Она подняла голову и увидела квадрат, не иначе как люк (но в таком чуде техники, как говорящий поезд, решила Сюзанна, он должен называться покруче, какой-нибудь «аварийный выход»). На люке краснела простенькая пиктограмма, изображающая человека, вылезающего из поезда. Сюзанна попыталась представить себе, что будет, если она, следуя нарисованной инструкции, вылезет через люк на скорости восемьсот миль в час. Перед ее мысленным взором предстала женская голова, сорванная с шеи, как цветок со стебля. Она увидела, как голова проносится вдоль крыши салона для баронов, стукнувшись о нее разок, и исчезает в темноте с вытаращенными глазами и растрепанными волосами.

Сюзанна постаралась побыстрее отогнать от себя эту жуткую картину. Все равно лючок на крыше наверняка заблокирован, заперт намертво. Блейн Моно не собирался выпускать их. Им, возможно, удастся выбраться из салона, но полной уверенности в этом у Сюзанны не было, даже если бы им и удалось загадать Блейну загадку, на которую у того не найдется ответа.

Мне не хочется этого говорить, но ты разговариваешь, как гребаный хонки[1], дорогой, зазвучал в ее голове голос Детты Уокер. Не доверяю я твоему механическому мозгу. Тебя надо вдарить покрепче, а не повязывать синей ленточкой твои банки памяти.

Джейк протянул стрелку потрепанную книгу загадок, словно больше не хотел брать на себя ответственность за ее хранение. Сюзанна понимала чувства ребенка: возможно, их жизни зависели от того, что написано на много раз читанных, замусоленных страницах. Пожалуй, ей тоже не хотелось держать при себе эту книгу.

— Роланд, — прошептал Джейк. — Она тебе нужна?

— Жна! — Ыш глянул на стрелка. — Олан-нажна! — Зубы ушастика-путаника сомкнулись на книге, он вытащил ее из руки Джейка, и его непропорционально длинная шея потянулась к Роланду, предлагая ему «Загадки, шарады и головоломки для всех и каждого».

Роланд бросил на книгу короткий взгляд, по глазам чувствовалось, что думает он совсем о другом, качнул головой:

— Пока нет. — Он посмотрел на карту-схему. Лица у Блейна не было, следовательно, загадывая загадки, они могли обращаться и к карте. Зеленая точка приблизилась к Рилейе.

Сюзанна подумала было, а как выглядят места, над которыми они сейчас пролетают, но потом решила, что знать этого она не хочет. После того как они увидели, во что превратился город Лад.

— Блейн! — позвал Роланд.

— ДА.

— Ты можешь оставить нас одних? Нам нужно потолковать.

Надо быть сумасшедшим, чтобы думать, что он это сделает, сказала себе Сюзанна. Но Блейн ответил незамедлительно.

— ДА, СТРЕЛОК. Я МОГУ ОТКЛЮЧИТЬ ВСЕ МОИ ДАТЧИКИ В САЛОНЕ ДЛЯ БАРОНОВ. КОГДА ВАШЕ СОВЕЩАНИЕ ЗАКОНЧИТСЯ И ВЫ БУДЕТЕ ГОТОВЫ ЗАГАДЫВАТЬ МНЕ ЗАГАДКИ, Я ВЕРНУСЬ.

— Да, ты и генерал Макартур, — пробормотал Эдди.

— ЧТО ТЫ СКАЗАЛ, ЭДДИ ИЗ НЬЮ-ЙОРКА?

— Не важно. Говорил сам с собой, ничего больше.

— ЧТОБЫ ВЫЗВАТЬ МЕНЯ, ПРИКОСНИТЕСЬ К КАРТЕ-СХЕМЕ, — добавил Блейн. — ПОКА КАРТА-СХЕМА КРАСНАЯ, МОИ ДАТЧИКИ ОТКЛЮЧЕНЫ. УВИДИМСЯ ПОЗЖЕ, АЛЛИГАТОР. ДО СКОРОЙ ВСТРЕЧИ, КРОКОДИЛ. НЕ ЗАБУДЬ НАПИСАТЬ. — Пауза. — ОЛИВКОВОЕ МАСЛО, НО НЕ КАСТОРОВОЕ.

Прямоугольник карты-схемы маршрута на переднем торце салона внезапно окрасился таким ярким красным светом, что Сюзанна прищурилась.

— Оливковое масло, но не касторовое? — переспросил Джейк. — Что бы это значило?

— Не важно, — отмахнулся Роланд. — Времени у нас мало. Монопоезд несется к конечной станции с постоянной скоростью, независимо от того, с нами Блейн или нет.

— Ты же не веришь, что он действительно ушел, не так ли? — спросил Эдди. — Такой скользкий тип, как он. Да перестань, спустись на землю. Он наверняка подслушивает, даю голову на отсечение.

— Я в этом очень сомневаюсь, — возразил Роланд, и Сюзанна мысленно согласилась с ним. Во всяком случае, на текущий момент. — Ты же слышал, как он обрадовался перспективе отгадывать загадки после стольких лет бездействия. И…

— И он уверен в себе, — добавила Сюзанна. — Не видит в нас серьезных соперников.

— Он не прав? — спросил Джейк стрелка. — Мы сможем взять над ним верх?

— Я не знаю, — ответил Роланд. — Если ты насчет спрятанного у меня в рукаве туза, так его там нет. Это честная игра… но по крайней мере игра, в которую мне уже приходилось играть. Мы все играли в нее прежде, в том или ином виде. И вот эта книга. — Он указал на книгу загадок, которую Джейк взял у Ыша. — Могущественные силы задействованы в этой истории, и не все они стремятся не допустить нас к Темной Башне.

Сюзанна слышала его, но думала в этот момент о Блейне. Блейне, который так легко ушел и оставил их одних, совсем как ребенок, который водит в «прятках», закрывает глаза и ждет, пока спрячутся остальные участники игры. И кто же тогда они? Участники Блейновой игры? От этой мысли ей стало совсем нехорошо. Лучше уж представлять, как вылезаешь из люка и тебе ветром сносит голову.

— Так что же нам делать? — спросил Эдди. — У тебя наверняка есть какая-то идея, иначе ты не отослал бы его.

— Его могучий разум в сочетании с долгим периодом одиночества и бездействия мог куда в большей степени приблизить его к человеку, хотя он сам об этом даже не догадывается. На это я, во всяком случае, надеюсь. Прежде всего мы должны провести рекогносцировку. Должны определить, если сумеем, где он слаб, а где — силен, где полностью уверен в себе, а где испытывает хоть малейшие сомнения. Загадки не просто показатель ума человека, их задающего. Они призваны выявить слабые места того, кто их отгадывает.

— А у него есть слабые места? — спросил Эдди.

— Если нет, — спокойно ответил Роланд, — мы все умрем в этом поезде.

— Мне нравится твое умение ободрить нас в трудную минуту, — чуть улыбнулся Эдди. — Это одна из причин, по которой с тобой так приятно иметь дело.

— Мы начнем с четырех загадок, — продолжил Роланд. — Легкой, не очень легкой, довольно трудной и очень трудной. Он разгадает все четыре, я в этом уверен, но мы должны вслушиваться в его ответы.

Эдди кивнул, в Сюзанне затеплилась искорка надежды. Вроде бы подход предлагался правильный.

— Потом мы снова отошлем его и будем держать совет. Возможно, определимся, в каком направлении надо двигаться. Первые загадки мы можем брать откуда угодно, но… — он многозначительно посмотрел на книгу, — …исходя из рассказа Джейка о том, что произошло в книжном магазине, нужный нам ответ обнаружится в этой книге, а не в моих воспоминаниях о ярмарочных загадках. Он просто обязан быть здесь.

— Вопрос, — подала голос Сюзанна.

Роланд повернулся к ней, брови вопросительно поднялись.

— Мы ищем вопрос, а не ответ, — пояснила она. — На этот раз именно от ответов зависит, останемся мы в живых или нет.

Стрелок кивнул. На его лице отражалось недоумение, может, даже раздражение, такое Сюзанне приходилось видеть не часто. И когда Джейк вновь протянул ему книгу, Роланд ее взял. Подержал (поблекшая, но все еще ярко-красная обложка довольно-таки странно смотрелась в его больших загорелых руках… особенно правой, без двух пальцев), потом передал Эдди.

— Самая легкая загадка — твоя. — Роланд посмотрел на Сюзанну.

— Хорошо. — По ее губам промелькнула тень улыбки. — Надеюсь, ты начал с меня не потому, что я — слабый пол.

Стрелок уже повернулся к Джейку:

— Ты будешь вторым, с чуть более сложной загадкой. Я — третьим. А ты — последним, Эдди. Выбери из книги ту, что покажется тебе трудной…

— Самые трудные — в конце, — вставил Джейк.

— …но только давай без твоих глупостей, хорошо? Вопрос жизни и смерти. Время для глупостей осталось в прошлом.

Эдди смотрел на него, высокого, много пережившего, не останавливающегося ни перед чем ради поставленной цели — добраться до Башни. А знает ли Роланд, подумал он, как больно ранят его слова. Небрежный совет перестать вести себя, как ребенок, улыбочки, шуточки в тот самый момент, когда на карту поставлены их жизни.

Он открыл рот, чтобы что-то сказать — Эдди Дин славился своими репликами, забавными и жалящими одновременно, такие реплики всякий раз выводили из себя его братца Генри, — и закрыл. Может, на этот раз Роланд прав. Может, сейчас самое время отказаться от детских выходок. Может, пора и повзрослеть.

3

Еще три минуты они перешептывались, а Сюзанна и Джейк листали книгу «Загадки…» (Джейк сказал, что себе он уже выбрал). Потом Роланд прошел к переднему торцу салона и приложил руку к яростно горящему красному прямоугольнику. Тут же возникала карта-схема маршрута. С непрозрачными стенами они по-прежнему не ощущали никакого движения, но зеленая точка заметно приблизилась к Рилейе.

— ИТАК, РОЛАНД, СЫН СТИВЕНА! — возвестил Блейн. Эдди показалось, что он уловил в голосе не просто веселые, а радостные нотки. — ТВОЙ КА-ТЕТ ГОТОВ НАЧАТЬ?

— Да. Сюзанна из Нью-Йорка откроет первый раунд. — Роланд повернулся к ней, чуть понизил голос (она, конечно, понимала, что Блейн все услышит, если у него будет такое желание): — Тебе не надо выходить на середину прохода, как нам, потому что у тебя нет ног, но говорить ты должна громко и отчетливо, и всякий раз, обращаясь к нему, называть по имени. Если… когда он правильно ответит на твою загадку, скажешь: «Спасибо, Блейн, ты ответил правильно». Потом Джейк выйдет в проход и загадает свою загадку. Все понятно?

— А если он ответит неправильно или не ответит вовсе?

Роланд мрачно улыбнулся.

— Думаю, что об этом мы пока можем не беспокоиться. — Он вновь возвысил голос: — Блейн?

— СЛУШАЮ ТЕБЯ, СТРЕЛОК.

Роланд глубоко вдохнул.

— Начинаем.

— ЧУДЕСНО!

Роланд кивнул Сюзанне. Эдди сжал ее руку. Джейк похлопал по другой. Ыш глянул на нее золотистыми глазами.

Сюзанна, нервно улыбнувшись, уставилась на карту-схему:

— Привет, Блейн.

— ПРИВЕТСТВУЮ ТЕБЯ, СЮЗАННА ИЗ НЬЮ-ЙОРКА.

У нее гулко билось сердце, под мышками выступил пот, появилось то самое чувство, с которым она впервые столкнулась в первом классе: начинать трудно. Трудно встать перед классом и первой запеть песню, пошутить, рассказать о том, как ты провела лето… или загадать загадку, как сейчас. Она решила остановиться на сочинении, которое Джейк Чеймберз прочитал им на память во время их долгого разговора. Того, что они вели, распрощавшись со стариками из Речного Перекрестка. В сочинении, озаглавленном «КАК Я ПОНИМАЮ ПРАВДУ», было две загадки, одну из которых Эдди уже загадал Блейну.

— СЮЗАННА? ТЫ ЗДЕСЬ, МОЯ МАЛЕНЬКАЯ КРЕСТЬЯНОЧКА?

Он снова подтрунивал, но на этот раз весело, добродушно. Добродушно. Блейн, если хотел, мог быть такой душкой. Как некоторые знакомые ей избалованные дети.

— Да, Блейн, я здесь, и вот моя загадка. Что это такое — о четырех колесах и воняет?

Что-то щелкнуло, особым образом, словно кто-то цокнул языком. Затем последовала короткая пауза. Когда Блейн отвечал, шутливости в голосе практически не осталось:

— ГОРОДСКАЯ МУСОРОВОЗКА, РАЗУМЕЕТСЯ. ДЕТСКАЯ ЗАГАДКА. ЕСЛИ И ПРОЧИЕ БУДУТ НЕ ЛУЧШЕ, Я ПОЖАЛЕЮ О ТОМ, ЧТО СОХРАНИЛ ВАМ ЖИЗНЬ, ПУСТЬ ДАЖЕ НА КОРОТКОЕ ВРЕМЯ.

Карта-схема полыхнула, на этот раз не красным, а светло-розовым.

— Не выводите его из себя, — взмолился Маленький Блейн. Всякий раз, когда он подавал голос, Сюзанна представляла себе потного лысого коротышку. Если голос Большого Блейна накатывал со всех сторон (как голос Бога в каком-то фильме Сесиля де Милля, подумала Сюзанна), то голос Маленького Блейна исходил лишь из одного динамика, расположенного над их головами: — Пожалуйста, не злите его. Он уже разогнался до предельной скорости, компенсаторы едва справляются с нагрузкой. И состояние рельсового пути значительно ухудшилось с той поры, как по нему ездили в последний раз.

Сюзанна, которая в свое время накаталась и на троллейбусах, и в вагонах подземки, не чувствовала никакой тряски. Движение оставалось таким же плавным, как и в тот момент, когда они выезжали из Колыбели Лада, но она почему-то верила Маленькому Блейну. Она догадывалась, что если их таки тряхнет, то после этого они уже ничего не смогут почувствовать.

Роланд ткнул ее локтем в бок, возвращая к реальности.

— Спасибо, Блейн, ты ответил правильно. — Она не отрывала глаз от карты-схемы, а потом трижды похлопала себя по шее пальцами правой руки. То есть повторила жест Роланда при его первом разговоре с тетушкой Талитой.

— БЛАГОДАРЮ ТЕБЯ ЗА УЧТИВОСТЬ. — В голосе Блейна вновь слышалась веселость, и Сюзанна расценила сие как добрый знак, хотя и поняла, что смеется он над ней. — Я, ОДНАКО, НЕ ЖЕНЩИНА. НАСКОЛЬКО Я ПОНИМАЮ, БУДЬ У МЕНЯ ПОЛ, Я БЫЛ БЫ МУЖЧИНОЙ.

Сюзанна в недоумении повернулась к Роланду.

— Мужчинам почтение выказывают левой рукой. Постукиванием по ключице. — Он показал, как.

— Однако.

Роланд посмотрел на Джейка. Тот встал, положил Ыша в кресло (мог бы и не класть: зверек тут же спрыгнул на пол и последовал за мальчиком), вышел в проход, встал лицом к карте-схеме.

— Привет, Блейн, это Джейк. Ты знаешь, сын Элмера.

— ЗАГАДЫВАЙ СВОЮ ЗАГАДКУ.

— Может бежать, но не ходит, имеет рот, но не говорит, ложе есть, но не спит, с головой, но не плачет.

— НЕПЛОХО! ОСТАЕТСЯ НАДЕЯТЬСЯ, ЧТО СЮЗАННА ВОЗЬМЕТ С ТЕБЯ ПРИМЕР, ДЖЕЙК, СЫН ЭЛМЕРА. ОТВЕТ ОЧЕВИДЕН ДЛЯ ЛЮБОГО РАЗУМНОГО СУЩЕСТВА ИЛИ МАШИНЫ, НО ТЫ, ОДНАКО, СТАРАЛСЯ. РЕКА.

— Спасибо, Блейн, ты ответил правильно. — Джейк трижды постучал согнутыми пальцами левой руки по ключице и сел. Сюзанна обняла его, прижала к себе. Джейк с благодарностью взглянул на нее.

Поднялся Роланд.

— Хайль, Блейн.

— ХАЙЛЬ, СТРЕЛОК. — Вновь голос Блейна звучал весело… возможно, причиной тому стало приветствие, которого Сюзанна еще ни разу не слышала. Что за «хайль», подумала она. Почему-то на ум пришел Гитлер, мысли ее перекинулись на упавший на землю самолет, который они нашли около Лада. «Фоккевульф», определил модель Джейк. В самолетах она совершенно не разбиралась, но знала, что в кабине сидел мертвый пилот, погибший так давно, что тело уже не воняло.

— ЗАГАДЫВАЙ ЗАГАДКУ, РОЛАНД, И ПУСТЬ ОНА БУДЕТ ИЗЯЩНОЙ.

— Постараюсь, Блейн, надеюсь, тебе понравится. О четырех ногах утром, о двух днем и о трех вечером. Что это?

— ИЗЯЩНАЯ ЗАГАДКА, — признал Блейн. — ПРОСТЕНЬКАЯ, НО ВСЕ РАВНО ИЗЯЩНАЯ. ОТВЕТ — ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ В МЛАДЕНЧЕСТВЕ ПОЛЗАЕТ НА РУКАХ И КОЛЕНЯХ, В ЗРЕЛОМ ВОЗРАСТЕ ХОДИТ НА ДВУХ НОГАХ, А В СТАРОСТИ ОПИРАЕТСЯ НА ПАЛКУ.

Голос сочился самодовольством, и Сюзанна неожиданно отметила для себя, что презирает Блейна, плюющего на всех, несущего смерть. У нее возникло ощущение того, что она испытывала бы к нему те же чувства, даже если бы он не заставил их поставить на кон свои жизни в этом конкурсе загадок.

Роланд, однако, ничем не выказал своих истинных чувств.

— Спасибо, Блейн, ты ответил правильно.

Он сел, не похлопав себя по ключице, взглянул на Эдди. Тот поднялся и выступил в проход.

— Что происходит, Блейн, старина? — спросил он.

Роланд поморщился, покачал головой, прикрыл глаза изуродованной правой рукой.

Блейн молчал.

— Блейн? Ты здесь?

— ДА, НО НАСТРОЕНИЕ У МЕНЯ НЕ СТОЛЬ ФРИВОЛЬНОЕ, КАК У ТЕБЯ, ЭДДИ ИЗ НЬЮ-ЙОРКА. ЗАГАДЫВАЙ СВОЮ ЗАГАДКУ. ПОДОЗРЕВАЮ, ОНА БУДЕТ ТРУДНОЙ, НЕСМОТРЯ НА ТО ЧТО ТЫ ПЫТАЕШЬСЯ ВАЛЯТЬ ДУРАКА. С НЕТЕРПЕНИЕМ ЖДУ.

Эдди бросил взгляд на Роланда, тот махнул рукой — продолжай, ради твоего отца, продолжай! — повернулся к карте-схеме, на которой зеленая точка только что миновала Рилейю. Сюзанна поняла, что Эдди догадывается о том, что она уже знала наверняка: Блейн раскусил их замысел, он в курсе того, что они пытаются проверить его способности по всему спектру загадок. Ему это известно… и он с радостью идет им навстречу.

Сердце Сюзанны упало: надежда на то, что они легко и быстро выкрутятся из этой передряги, погасла.

4

— Ну, не знаю, покажется ли она тебе трудной, но я считаю, что эта загадка — не подарок. — Ответа он, кстати, не знал, потому что кто-то выдрал страницы с ответами из книги «Загадки, шарады и головоломки для всех и каждого», но не думал, что это имеет хоть какое-то значение. Установленные правила не требовали от них знания ответов.

— Я ВЫСЛУШАЮ И ОТВЕЧУ.

— Не сказано — не разбито. Что это?

— ТИШИНА. ТО, О ЧЕМ ТЫ ПОЧТИ НИЧЕГО НЕ ЗНАЕШЬ, ЭДДИ ИЗ НЬЮ-ЙОРКА. — Блейн ответил практически без паузы, и у Эдди засосало под ложечкой. Необходимости советоваться с остальными не было: ответ Блейн дал правильный. Да еще так быстро. Эдди ничего подобного не ожидал. Он никогда бы в этом не признался, но лелеял надежду, что сможет сокрушить Блейна первой же загадкой, да так, чтобы того не смогли собрать ни вся королевская конница, ни вся королевская рать. Впрочем, та же надежда вспыхивала в нем всякий раз, когда он брал в руки пару костей, в темной подсобке какого-нибудь бара, или, набрав семнадцать, вскрывал карты, играя в блэкджек. Надежда эта твердила ему, что для него все должно пройти хорошо, ибо он — лучший и другого такого нет и не будет.

— Да, — вздохнул Эдди, — тишина. О которой я почти ничего знаю. Спасибо, Блейн, ты сказал правду.

— НАДЕЮСЬ, ТЫ ОТКРЫЛ ДЛЯ СЕБЯ ЧТО-ТО ТАКОЕ, ЧТО ПОМОЖЕТ ТЕБЕ, — добавил Блейн, а Эдди подумал: Ах ты, гребаный механический врун. Самодовольство вернулось в голос Блейна, и Эдди не мог не задаться вопросом, а откуда у голоса машины взялась эмоциональная окраска. Создавали их такими Великие древние или на каком-то этапе машина претерпела некие изменения? Мало ли что могло произойти в электронном мозгу за долгие годы, столетия одиночества? — ВЫ ХОТИТЕ, ЧТОБЫ Я ВНОВЬ УДАЛИЛСЯ, И ВЫ МОГЛИ БЫ ПОСОВЕЩАТЬСЯ?

— Да, — ответил Роланд.

Карта-схема вспыхнула ярко-красным. Эдди повернулся к стрелку. Лицо Роланда тут же превратилось в бесстрастную маску, но за мгновение до этого Эдди углядел на нем нечто ужасное — абсолютную безысходность. Эдди никогда не видел такого в лице Роланда, даже когда Роланд умирал от укусов омароподобных тварей, даже когда Эдди нацеливал на стрелка его же револьвер, даже когда мерзкий Гашер схватил Джейка и скрылся с ним в подземельях Лада.

— Что будем делать? — спросил Джейк. — Все примем участие в следующем раунде?

— Думаю, смысла в этом не много, — ответил Роланд. — Блейн знает тысячи загадок, может, миллионы, и это плохо. А вот что хуже, гораздо хуже — он понимает, как загадки отга-дываются… владеет логическим методом, который позволяет придумывать загадки и, соответственно, их разгадывать. — Он повернулся к Эдди и Сюзанне, которые вновь сидели обнявшись: — Я в этом прав? Вы согласны?

— Да, — ответила Сюзанна, а Эдди с неохотой кивнул. Ему не хотелось соглашаться… но он согласился.

— И что из этого? — спросил Джейк. — Что нам делать, Роланд? Я хочу сказать, должен же быть выход… не так ли?

Солги ему, ублюдок, послал Эдди в направлении Роланда яростный мысленный импульс.

Роланд, по-видимому, уловил мысль Эдди и постарался ей последовать. Потрепал волосы Джейка изувеченной рукой.

— Думаю, выход есть всегда, Джейк. И вопрос в том, сумеем мы или нет найти нужную загадку. Он говорил, что дорога занимает чуть меньше девяти часов…

— Восемь часов сорок пять минут, — вставил Джейк.

— …то есть времени у нас маловато. Мы едем час…

— Если карта-схема соответствует действительности, мы уже на полпути к Топике. — Голос Сюзанны подсел. — Наш механический друг мог и солгать насчет продолжительности путешествия. Чтобы добавить себе шансов.

— Мог, — согласился Роланд.

— Так что же нам делать? — повторил Джейк.

Роланд глубоко вдохнул, задержал дыхание, выдохнул.

— Сейчас загадывать загадки буду только я. Загадаю ему самые сложные из тех, что помню, которые задавались на ярмарках в дни моей юности. Потом ты, Джейк, если мы будем приближаться к Топике с той же скоростью, а победить Блейна мне не удастся… Ты задашь ему последние загадки из своей книжки. Самые трудные. — Он потер щеку, взглянул на ледяную скульптуру. Раньше она чем-то напоминала его, а теперь превратилась в нечто бесформенное. — Я по-прежнему думаю, что ответ — в этой книге. Иначе ты не наткнулся бы на нее перед тем, как вернуться в этот мир.

— А мы? — спросила Сюзанна. — Что делать нам с Эдди?

— Думайте, — ответил Роланд. — Думайте, ради ваших отцов.

— Я не стреляю рукой, — заговорил Эдди. Внезапно он изменился, стал чужим даже для себя. Что-то похожее он ощущал, когда увидел в дереве рогатку и ключ, которые только и ждали, чтобы он достал их… и в то же время чувство было иным.

Роланд как-то странно посмотрел на него:

— Да, Эдди, сказанное тобой правда. Стрелок стреляет умом. О чем ты подумал?

— Ни о чем. — Он мог бы кое-что добавить, но ему вновь помешало видение: Роланд, сидящий на корточках рядом с Джейком на одном из привалов по пути к Ладу. Перед сложенным, но еще не разожженным костром. Роланд в роли учителя. В учениках на этот раз Джейк. С кремнем и огнивом он пытается разжечь костер. Искра за искрой вылетают и тают в темноте. И Роланд говорит, что Джейк глупец. Что он… ну да… вел себя глупо.

— Нет, — вырвалось у Эдди. — Он такого не говорил. Во всяком случае, мальчику не говорил.

— Эдди? — В голосе Сюзанны слышалась озабоченность. Даже испуг.

А почему бы тебе прямо не спросить, что он сказал, братец? Голос Генри, голос Великого Мудреца и Известного Наркомана. Впервые за долгое время. Спроси его, он же сидит рядом с тобой, давай спроси, что он сказал. Прекрати ходить вокруг да около, как ребенок, наложивший в ползунки.

Да только совет был не из лучших, потому что в мире Роланда такие методы не срабатывали. Мир Роланда сплошь состоял из загадок, здесь стреляли не рукой, а умом, гребаным умом, и что мог сказать один человек другому, которому никак не удавалось донести искру до растопки? Приблизь кремень, разумеется, и именно это Роланд и сказал: Приблизь кремень и держи его крепче.

Но речь сейчас не об этом. Чуть похоже, да только чуть — не считается, как говаривал Генри Дин до того, как стал Великим Мудрецом и Выдающимся Наркоманом. Память Эдди не желала приходить ему на помощь, потому что Роланд обидел его… пристыдил… выставил на посмешище…

Возможно, не специально, но… что-то было. Что-то такое, напомнившее ему знакомые ощущения. Обычно они возникали стараниями Генри. Иначе чего бы Генри появляться здесь, после столь длительного отсутствия?

Теперь все смотрели на него. Даже Ыш.

— Валяй, — бросил он Роланду, наверное, излишне резко. — Ты хочешь, чтобы мы думали, так мы уже думаем. — Он, во всяком случае, думал,

(Я стреляю умом)

так напрягал свои гребаные мозги, что они раскалились, но он не собирался говорить об этом стрелку. — Валяй загадывай Блейну свои загадки. Не теряй времени.

— Как скажешь, Эдди. — Роланд поднялся, прошел в переднюю часть салона, прикоснулся к красной прямоугольной пластине. Тут же появилась карта-схема маршрута. Зеленая точка отдалилась от Рилейи, но Эдди отметил, что монопоезд сбросил скорость, то ли следуя заложенной в компьютер программе, то ли потому, что Блейн радовался жизни и никуда не спешил.

— ТВОЙ КА-ТЕТ ГОТОВ ПРОДОЛЖАТЬ НАШЕ СОСТЯЗАНИЕ, РОЛАНД, СЫН СТИВЕНА?

— Да, Блейн, — ответил Роланд, и Эдди показалось, что в голосе стрелка слышится обреченность. — Только загадки буду загадывать я один. Если ты не возражаешь.

— ЭТО ТВОЕ ПРАВО КАК ГЛАВЫ И ОТЦА ТВОЕГО КА-ТЕТА. ЭТО БУДУТ ЗАГАДКИ С ЯРМАРКИ?

— Да.

— ОТЛИЧНО. — Мерзкая удовлетворенность в голосе. — МНЕ НЕ ТЕРПИТСЯ ИХ УСЛЫШАТЬ.

— Хорошо. — Роланд глубоко вдохнул и начал: — Корми меня, и я живу. Дай мне попить, и я умру. Кто я?

— ОГОНЬ, — тотчас же, без паузы, самодовольный тон, в котором читалось: у этой загадки отросла борода, когда твоя бабушка еще под стол пешком ходила, но давай следующую! Давно уже я так не веселился, не молчи, переходи к следующей загадке!

— Я пролетаю под солнцем, Блейн, но не отбрасываю тени. Кто я?

— ВЕТЕР, — без малейшего колебания.

— Ты ответил правильно. Следующая. Легкий, как перышко, но долго не удержишь.

— ВДОХ, — без малейшего колебания.

Однако он заколебался, внезапно подумал Эдди. Джейк и Сюзанна не отрывали глаз от Роланда. Сжав кулаки, они молили его загадать Блейну правильную загадку, ту самую, что вдарит ему под дых, о которую он разобьет лоб. Эдди не мог смотреть на них, особенно на Сюзи, и одновременно сосредо-читься на своем. Поэтому уставился на собственные руки, тоже сжавшиеся в кулаки, заставил пальцы разжаться, ладони лечь на колени. Далось ему это с превеликим трудом. А из прохода до него доносился голос Роланда, бомбардирующего Блейна загадками своей юности:

— Если разобьешь меня, моя работа не остановится. Если сможешь коснуться, моя работа закончится. Если потеряешь меня, вскоре найдешь с кольцом. Кто я?

У Сюзанны на мгновение перехватило дыхание, и Эдди, хотя не поднимал глаз, понял, что она думает о том же, что и он: это хорошая загадка, чертовски хорошая загадка, может…

— ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ СЕРДЦЕ, — ответил Блейн. Опять же без малейшего колебания. — ЭТА ЗАГАДКА ОСНОВАНА ГЛАВНЫМ ОБРАЗОМ НА ПОЭТИЧЕСКИХ ИЛЛЮЗИЯХ. ДЛЯ ПРИМЕРА ДОСТАТОЧНО ОБРАТИТЬСЯ К ТВОРЧЕСТВУ ДЖОНА ЭВЕРИ, СИРОНТЫ ХАНЦ, ОНДОЛЫ, УИЛЬЯМА БЛЕЙКА, ДЖЕЙМСА ТЕЙТА, ВЕРОНИКИ МЭЙС И ДРУГИХ. ПРОСТО УДИВИТЕЛЬНО, КАК ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ СУЩЕСТВА ПРЕВОЗНОСЯТ ЛЮБОВЬ. ПРИЧЕМ ЭТА ОЦЕНКА ОСТАЕТСЯ НЕИЗМЕННОЙ НА ВСЕХ УРОВНЯХ БАШНИ, ДАЖЕ В ЭТОТ ПЕРИОД УПАДКА ПРОДОЛЖАЙ, РОЛАНД ИЗ ГИЛЕАДА.

Сюзанна вновь задышала. Пальцы Эдди хотели опять сжаться в кулаки, но он им не позволил. Пододвинь кремень ближе, подумал он голосом Роланда. Пододвинь кремень ближе, ради твоего отца!

А Блейн Моно мчал их на юго-восток, под Демонической Луной.

1

Джейк не знал, трудными или легкими покажутся Блейну десять последних загадок из его книги, но сам полагал их очень сложными. Разумеется, напомнил он себе, он — не думающая машина, в распоряжении которой гигантские компьютеры. Он мог лишь одно — загадать эти загадки. Бог ненавидит трусов, как иной раз говаривал Эдди. Если Блейн правильно ответит на эти десять, он предложит загадку Эрона Дипно о Самсоне (Из идущего вышло ядимое, и так далее). Если и тут он потерпит неудачу, тогда… черт, что тогда делать, он не знал, просто понятия не имел, что ему тогда делать. Правда в том, подумал Джейк, что я спекся.

А почему нет? Чего только не пришлось ему пережить за последние восемь часов! Поначалу его охватил ужас: он не сомневался, что вместе с Ышем свалится с подвесного моста и найдет смерть в реке Сенд. Потом Гашер потащил их через этот безумный лабиринт, который когда-то был Ладом. И, наконец, ему пришлось смотреть в страшнющие зеленые глаза Тик-Така и отвечать на его не имеющие ответа вопросы о времени, нацистах и транзитивных схемах. Допрос Тик-Така, наверное, ничем не отличался от Окончательного Экзамена в аду.

Затем радость спасения Роландом (и Ышем, если б не Ыш, не жить бы ему сейчас), изумление от увиденного под городом, трепетный восторг, когда Сюзанна разгадала загадку, открывающую ворота Блейна, и, наконец, безумный рывок к монопоезду, чтобы попасть в него, прежде чем Блейн откроет хранилища нервно-паралитического газа, расположенные под Ладом.

Пережив все это, Джейк пребывал в полной уверенности, что Роланд, конечно же, сокрушит Блейна, а тот выполнит свою часть сделки и высадит их на конечной остановке (в том месте, которое в Срединном мире называлось Топикой[2]). После чего они найдут Темную Башню и сделают все, что должны сделать, изменят то, что необходимо изменить, поправят то, что требует исправления. А потом? Потом, разумеется, будут жить долго и счастливо. Как герои сказки.

Да только…

Они разделяют мысли друг друга, говорил Роланд. Разделенный кхеф — один из атрибутов ка-тета. И как только Роланд вышел в проход, чтобы загадывать Блейну загадки, которые слышал в молодости, чувство обреченности начало наползать на мысли Джейка. Исходило оно не от стрелка. Черную волну гнала Сюзанна. Она — не Эдди, последний своими мыслями ушел далеко-далеко. Возможно, оно и к лучшему, решил Джейк, но поручиться за это не мог, и…

…и в душу Джейка вновь начал закрадываться страх. Не просто страх — отчаяние. Словно безжалостный враг все глубже и глубже загонял его в угол, и спасения не было. Пальцы его беспрестанно почесывали шерстку Ыша, а взглянув вниз, Джейк даже вздрогнул от изумления: рука, в которую Ыш впился зубами, чтобы не упасть с моста, больше не болела. Он видел углубления от зубов ушастика, кровавые корки на ладони и на запястье, но рука больше не болела. Он осторожно согнул ее. Боль чувствовалась, но очень уж слабая, можно сказать, ее не было.

— Блейн, что, поднимаясь, раскрывается, а опускаясь, складывается?

— ЗОНТИК, — все с тем же веселым самодовольством, от которого Джейка уже начало мутить, ответил Блейн.

— Спасибо, Блейн, опять ты ответил правильно. Сле…

— Роланд?

Стрелок повернулся к Джейку, сосредоточенность, читаемая на его лице, уступила место пусть не улыбке, но ее подобию. Джейка такая реакция только порадовала.

— Что такое, Джейк?

— Моя рука. Ее дергало от боли, а теперь она не болит.

— ЕРУНДА, — заговорил Блейн голосом Джона Уэйна.[3] — Я НЕ МОГУ СМОТРЕТЬ, ЕСЛИ СОБАКА МУЧАЕТСЯ, НАКОЛОВ ЛАПУ, И УЖ ТЕМ БОЛЕЕ НЕ ОСТАВЛЮ БЕЗ ПОМОЩИ ТАКОГО МИЛОГО ПАРНИШКУ, КАК ТЫ. ВОТ Я ТЕБЯ И ВЫЛЕЧИЛ.

— Как? — спросил Джейк.

— ПОСМОТРИ НА ПОДЛОКОТНИК ТВОЕГО КРЕСЛА.

Джейк увидел едва заметную сетку переплетенных нитей, чуть похожую на динамик транзисторного приемника, который он получил в подарок, когда ему было семь или восемь лет.

— ЕЩЕ ОДНА ЛЬГОТА ПУТЕШЕСТВУЮЩИМ В САЛОНЕ ДЛЯ БАРОНОВ, — все так же самодовольно продолжил Блейн. Джейк подумал, что Блейн отлично прижился бы в школе Пайпера. Там хватало таких же учителей. — ОСНОВНОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ СКАНИРУЮЩЕГО СПЕКТРАЛЬНОГО УСИЛИТЕЛЯ — ДИАГНОСТИКА. НО ОН ТАКЖЕ МОЖЕТ ОКАЗАТЬ НЕСЛОЖНУЮ ПЕРВУЮ ПОМОЩЬ ВРОДЕ ТОЙ, ЧТО Я ОКАЗАЛ ТЕБЕ. ОН ТАКЖЕ ВКЛЮЧАЕТ СИСТЕМУ ПОДАЧИ ПИТАНИЯ, УСТРОЙСТВО ДЛЯ РЕГИСТРАЦИИ МОЗГОВЫХ ВОЛН, СТРЕСС-АНАЛИЗАТОР И КОРРЕКТОР ЭМОЦИЙ, КОТОРЫЙ МОЖЕТ СТИМУЛИРОВАТЬ ВЫРАБОТКУ ЭНДОРФИНОВ. СКАНИРУЮЩИЙ УСИЛИТЕЛЬ СОЗДАЕТ ТАКЖЕ ОЧЕНЬ ПРАВДОПОДОБНЫЕ ИЛЛЮЗИИ И ГАЛЛЮЦИНАЦИИ. НЕ ЖЕЛАЕШЬ ЛИ НАСЛАДИТЬСЯ СЕКСУАЛЬНЫМ КОНТАКТОМ С ОДНОЙ ИЗ СЕКС-БОМБ ТВОЕГО УРОВНЯ БАШНИ, ДЖЕЙК ИЗ НЬЮ-ЙОРКА? МЭРИЛИН МОНРО, РАКЕЛ УЭЛЧ, ЭДИТ БАНКЕР?

Джейк рассмеялся. Он понимал, что смеяться над Блейном рискованно, но ничего не мог с собой поделать.

— Эдит Банкер не существует, — поправил он Блейна. — Она всего лишь персонаж в телевизионном фильме. А актрису зовут Джин Степлтон. Только она похожа на нашу домоправительницу, миссис Шоу. Милая женщина, но не… знаете ли… не из тех, с кем хочется заниматься сексом.

Блейн долго молчал. Когда же голос компьютера вновь донесся из динамиков, в нем слышалась холодность, заменившая фривольность тона.

— ПРИНОШУ СВОИ ИЗВИНЕНИЯ, ДЖЕЙК ИЗ НЬЮ-ЙОРКА. ТАКЖЕ СНИМАЮ ПРЕДЛОЖЕНИЕ О СЕКСУАЛЬНОМ КОНТАКТЕ.

Это будет мне уроком, подумал Джейк, поднося руку ко рту, чтобы скрыть улыбку. Громко (надеясь, что в голосе, соответственно ситуации, не прозвучит и йоты насмешки) он ответил:

— Все нормально, Блейн. Думаю, что для этого я еще слишком молод.

Сюзанна и Роланд переглянулись. Сюзанна не знала, кто такая Эдит Банкер, телесериал «Все в семью» появился на экранах после того, как ее «извлекли» в Срединный мир. Но суть она уловила правильно. Джейк увидел, как ее полные губы беззвучно произнесли одно слово и послали его стрелку, как мыльный пузырь.

Ошибка.

Да. Блейн допустил ошибку. Более того, Джейк Чеймберз, одиннадцатилетний мальчик, поймал его на ней. А где одна ошибка, там и другая. Может, есть еще надежда. Джейк решил, что он это проверит. Настроение у него немного улучшилось.

2

Роланд едва заметно кивнул Сюзанне, потом повернулся к переднему торцу салона, чтобы порадовать Блейна следующей загадкой. Но не успел открыть рот, как Джейк почувствовал, что его потащило вперед. Вот оно, наглядное проявление законов физики, подумал он. Когда поезд мчался с постоянной скоростью, движения не ощущалось, но торможение тут же дало о себе знать.

— ВОТ ЭТО ВАМ НЕПРЕМЕННО НАДО УВИДЕТЬ. — Голос Блейна вновь зазвучал весело, но Джейк не доверял этому тону. Иной раз он слышал, как его отец точно так же начинал телефонный разговор (обычно с каким-то сотрудником, который НПК — напортачил по-крупному), а заканчивалось все тем, что Элмер Чеймберз вскакивал, перегибался через стол, словно человек, у которого схватило живот, и орал во всю мощь легких так, что багровело лицо и лиловели мешки под глазами. — ВСЕ РАВНО МНЕ ЗДЕСЬ ОСТАНАВЛИВАТЬСЯ. Я ДОЛЖЕН ПЕРЕЙТИ НА ПИТАНИЕ ОТ АККУМУЛЯТОРОВ, А ИМ ТРЕБУЕТСЯ ПОДЗАРЯДКА.

Поезд остановился с легким толчком. Стены, пол, потолок салона начали терять цвет, стали прозрачными. Сюзанна ахнула от страха и восхищения. Роланд двинулся влево, выставив перед собой руку, чтобы не удариться головой о стену, затем наклонился вперед, уперевшись ладонями в колени, сощурился. Ыш затявкал. Только Эдди, казалось, не замечал захватывающего зрелища, открывшегося перед ними, спасибо переходу «баронского» салона в обзорный режим. Он поднял голову, всецело поглощенный своими мыслями, и вновь уставился на руки. Джейк с любопытством всмотрелся в него, но тут же отвернулся.

Они зависли над огромным каньоном в залитом лунным светом воздухе. Под ними Джейк видел широкую бурлящую реку. Не Сенд, если только в мире Роланда реки не меняли направление течения на противоположное (Джейк слишком мало знал о Срединном мире, чтобы с ходу отметать такую возможность). И эта река в отличие от Сенда, величественно несущего свои воды, ревела, как бурный поток, только вырвавшийся с гор, напоминая разозленного драчуна, которому не терпится пустить в ход кулаки, чтобы стравить пар.

Джейк глянул на деревья, растущие по обоим берегам, с облегчением отметив, что выглядят они совершенно нормально: такие же хвойные леса встречались в горах Колорадо или Вайоминга, а потом взгляд его переместился к обрыву. Здесь поток «ломался» и падал вниз. Водопад таких размеров Джейк и представить себе не мог. В сравнении с ним Ниагара, где он побывал с родителями (в одной из трех семейных поездок, которые он мог вспомнить: две из них прерывались срочным вызовом отца на работу), казалась аттракционом в третьеразрядном аквапарке. Воздушная полусфера, пропитанная капельками воды, накрывала водопад. К нему подтягивался поднимающийся снизу туман. В нем многоцветьем мерцали полдесятка лунных радуг. Джейку они напоминали переплетенные олимпийские кольца.

По центру водопада, похоже, двумя сотнями футов ниже того места, где река сваливалась с обрыва, из воды торчали два огромных каменных выступа. Хотя Джейк понятия не имел, как скульптору (или его команде) удалось поместить их там, где они находились, он не мог поверить, что эти выступы — творение природы. Они напоминали головы огромных, с оскаленными мордами псов.

Песий водопад, подумал он. После него еще одна остановка — Дашервилл… и Топика. Последняя остановка. Просьба освободить вагоны.

— ОДИН МОМЕНТ, — напомнил о себе Блейн. — СЕЙЧАС ОРГАНИЗУЮ ЗВУКОВОЕ СОПРОВОЖДЕНИЕ, ЧТОБЫ ДОБИТЬСЯ ПОЛНОГО ЭФФЕКТА.

Что-то захрипело, должно быть, где-то прочищалось механическое горло, и на них накатился ревущий шквал. Вода, миллиарды галлонов воды каждую минуту переливались через край и с высоты двух тысяч футов падали в гигантскую каменную чашу у подножия водопада. Туман клубился над выступающими песьими мордами, как дымок, поднимающийся из вентиляционных шахт ада. Уровень шума все нарастал. От грохота у Джейка завибрировала голова. Прижимая руки к ушам, он увидел, что Роланд, Эдди и Сюзанна делают то же самое. Ыш тявкал, но Джейк не мог его слышать. Губы Сюзанны задвигались, и вновь он сумел прочитать по ним слова: Прекрати, Блейн, прекрати! Но расслышать их не мог, как не слышал тявканья Ыша, хотя не сомневался, что орала Сюзанна во весь голос.

А Блейн все усиливал рев водопада, пока Джейк не почувствовал, как глаза задрожали в глазницах. А уж в том, что барабанные перепонки у него лопнули, он не сомневался.

А потом все закончилось. Как отрезало. Они по-прежнему висели в залитом лунным светом воздухе, над падающей водой переливались лунные радуги, из ревущего потока все так же торчали мокрые и жестокие каменные морды псов, но обрушивающий мир грохот исчез.

Джейк уже подумал, что случилось то, чего он боялся, что он оглох, но тут же понял, что слышит, как тявкает Ыш и плачет Сюзанна. Поначалу звуки эти доносились из далекого далека, словно его уши забило ватой, потом приблизились.

Эдди обнял Сюзанну за плечи, посмотрел на карту-схему.

— Хороший ты парень, Блейн.

— Я ПРОСТО ПОДУМАЛ, ЧТО ВЫ ПОЛУЧИТЕ УДОВОЛЬСТВИЕ, УСЛЫШАВ, КАК РЕВЕТ ПЕСИЙ ВОДОПАД, — ответил ему Блейн. В громовом голосе слышались насмешка и одновременно обида. — Я ДУМАЛ, ЭТО ПОМОЖЕТ ВАМ ЗАБЫТЬ О МОЕЙ ПРИСКОРБНОЙ ОШИБКЕ, КАСАЮЩЕЙСЯ ЭДИТ БАНКЕР.

Моя вина, подумал Джейк. Блейн, возможно, машина, да еще с суицидальными наклонностями, но ему все равно не нравится, когда над ним смеются.

Он подсел к Сюзанне и тоже обнял ее. Он все еще слышал Песий водопад, но Блейн сильно уменьшил уровень шума.

— Что здесь происходит? — спросил Роланд. — Как ты подзаряжаешь аккумуляторы?

— ТЫ ВСКОРЕ САМ ВСЕ УВИДИШЬ, СТРЕЛОК. А ПОКА ЗАГАДАЙ МНЕ ЗАГАДКУ.

— Хорошо, Блейн. Вот одна из загадок Корта, в свое время он их много напридумывал.

— ЖДУ С НЕТЕРПЕНИЕМ.

Роланд помолчал, должно быть, собираясь с мыслями, взглянул вверх: крышу салона заменило черное звездное небо (Джейк нашел Атона и Лидию, Старую Звезду и Древнюю Матерь, они чуть успокоили его, поблескивая на привычных глазу местах). А стрелок уже перевел взор на прямоугольник с картой-схемой, которым они подменяли лицо Блейна.

— Мы — маленькие существа, и все мы очень разные. Одна из нас ушла на бал, вторую по дороге бес украл. Третья на бис решила сплясать, четвертая на бок улеглась спать. Пятую искали со сворой гончих псов, мелькнула и пропала в буране из слов[4].

— А, Е, И, О, У, — ответил Блейн. — ОСНОВНЫЕ ГЛАСНЫЕ АЛФАВИТА. — Вновь ни малейшего колебания. Только голос стал еще более насмешливым, голос жестокого маленького мальчика, наблюдающего, как жуки бегают по раскаленной конфорке. — ОДНАКО ЭТА ЗАГАДКА ПРИДУМАНА НЕ ТВОИМ УЧИТЕЛЕМ, РОЛАНД ИЗ ГИЛЕАДА. Я УЗНАЛ ЕЕ ОТ ДЖОНАТАНА СВИФТА ИЗ ЛОНДОНА, ГОРОДА В ТОМ МИРЕ, ИЗ КОТОРОГО ПРИШЛИ ТВОИ ДРУЗЬЯ.

— Спасибо, — со вздохом ответил Роланд. — Ты ответил правильно, Блейн, и, несомненно, ты прав и в том, откуда взялась эта загадка. Я давно подозревал, что Корту известно о существовании других миров. Думаю, он скорее всего общался с манни, которые жили неподалеку от города.

— О МАННИ Я НИЧЕГО НЕ ХОЧУ ЗНАТЬ, РОЛАНД ИЗ ГИЛЕАДА. ЭТО ГЛУПАЯ СЕКТА. ЗАГАДАЙ МНЕ ЗАГАДКУ.

— Хорошо. Что…

— ПОСТОЙ-ПОСТОЙ. ЛУЧ НАБИРАЕТ СИЛУ. НЕ СМОТРИТЕ ПРЯМО НА ПСОВ, МОИ ИНТЕРЕСНЫЕ НОВЫЕ ДРУЗЬЯ! И ПРИКРОЙТЕ ГЛАЗА!

Джейк отвел взгляд от каменных колоссов, но не успел вовремя поднять руку. И периферийным зрением углядел, как головы внезапно обрели яростно сверкающие ярко-синие глаза. Молнии устремились из этих глаз к монопоезду. А потом Джейк упал на застланный ковром пол «баронского» салона, плотно прижимая ладони к закрытым глазам, и слышал лишь подвывание Ыша да потрескивание электрических разрядов: вокруг поезда бушевала гроза.

Когда Джейк вновь открыл глаза, Песий водопад исчез: стараниями Блейна стены потеряли прозрачность. Потрескивание разрядов, однако, осталось: энергия Луча каким-то образом выстреливалась из глаз каменных псов и накапливалась Блейном. Когда мы тронемся в путь, то питание пойдет от аккумуляторов, подумал Джейк. Блейн обретет полную автономию, с Ладом оборвутся все связи. Может, оно и к лучшему.

— Блейн, каким образом энергия Луча запасается в этом месте? — спросил Роланд. — Что заставляет ее истекать из глаз этих каменных псов? Как ты утилизируешь ее?

Блейн молчал.

— И кто их высек из камня? — спросил Эдди. — Великие древние? Не они, так? Люди, которые жили до них. Или… были они людьми?

Блейн молчал. Молчи и дальше, думал Джейк. Не хотелось ему ничего знать ни о Песьем водопаде, ни о том, что происходило в его чреве, под толщей воды. Прежде он ничего не знал о мире Роланда, а то, что увидел в последнее время, привело его к однозначному выводу: не было тут ничего хорошего.

— Лучше не спрашивайте его, — донесся до них голос Маленького Блейна. — Так безопаснее.

— Не задавайте ему глупых вопросов, он не будет играть в глупые игры, — откликнулся Эдди. На его лице вновь появилась отстраненность, он с головой ушел в свои мысли и, когда Сюзанна обратилась к нему по имени, не ответил ей.

3

Роланд сел по другую сторону прохода от Джейка, медленно потер правой рукой щетину на правой щеке, тем подсознательным жестом, который появлялся у него в минуты усталости или сомнений.

— Мои загадки иссякают.

Джейк в удивлении повернулся к нему. Стрелок загадал компьютеру порядка пятидесяти загадок, без специальной подготовки это немало, но Джейк полагал, что Роланд знает их гораздо больше, учитывая, что в Гилеаде, где он вырос, им придавалось такое большое значение…

Должно быть, Роланд прочитал эти мысли на лице Джейка, потому что горькая, как желчь, улыбка тронула уголки рта, и стрелок кивнул, словно мальчик говорил вслух.

— Я тоже этого не понимаю. Если б ты спросил меня вчера или днем раньше, я бы ответил, что в том коробе, который называется моей памятью, хранится не меньше тысячи загадок. Может, две тысячи. Но…

Он пожал плечами, покачал головой, снова потер щеку.

— Дело не в забывчивости. Их там словно и не было. Видать, со мной происходит то же, что и с остальным миром.

— Ты «сдвинулся». — Сюзанна посмотрела на Роланда с такой жалостью, что через секунду-другую он отвел глаза. — Как и все остальное.

— Боюсь, что да. — Он взглянул на Джейка, губы плотно сжаты, глаза пронизывают насквозь. — Будешь готов загадывать загадки, когда я позову тебя?

— Да.

— Хорошо. И не отчаивайся. Мы еще живы.

Снаружи треск электричества стих.

— АККУМУЛЯТОРЫ ЗАРЯЖЕНЫ, И ВСЕ В ПОЛНОМ ПОРЯДКЕ, — возвестил Блейн.

— Великолепно, — сухо ответила Сюзанна.

— Лепно! — согласился Ыш, точно ухватив саркастические интонации Сюзанны.

— Я ДОЛЖЕН ПЕРЕКЛЮЧИТЬ ОСНОВНЫЕ СИСТЕМЫ НА РАБОТУ ОТ АККУМУЛЯТОРОВ. НА ЭТО УЙДЕТ ОКОЛО СОРОКА МИНУТ. ОПЕРАЦИИ РУТИННЫЕ, В БОЛЬШИНСТВЕ ВЫПОЛНЯЮТСЯ В АВТОМАТИЧЕСКОМ РЕЖИМЕ. ПОКА ИДЕТ ПЕРЕКЛЮЧЕНИЕ, МЫ МОЖЕМ ПРОДОЛЖАТЬ НАШЕ СОСТЯЗАНИЕ. МНЕ ОНО ДОСТАВЛЯЕТ НЕСКАЗАННОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ.

— Все равно что пересаживаешься с электрической тяги на дизельную в Бостоне, — вставил Эдди. По голосу чувствовалось, что он по-прежнему где-то далеко. — Чтобы ехать в Хартфорд, или Нью-Хейвен, или какой другой город, где не согласится жить ни один гребаный человек в здравом уме.

— Эдди? — спросила Сюзанна. — О чем ты…

Роланд коснулся ее руки и покачал головой.

— НЕ ОБРАЩАЙТЕ ВНИМАНИЯ НА ЭДДИ ИЗ НЬЮ-ЙОРКА. — По голосу Блейна чувствовалось, что он веселится от души.

— Это точно, — отозвался Эдди. — Не обращайте внимания на Эдди из Нью-Йорка.

— ОН НЕ ЗНАЕТ ХОРОШИХ ЗАГАДОК, НО ТЫ ЗНАЕШЬ ИХ МНОГО, РОЛАНД ИЗ ГИЛЕАДА. ЗАГАДАЙ МНЕ ЕЩЕ ОДНУ.

И когда Роланд загадал, Джейк подумал о своем экзаменационном сочинении. Блейн — это боль, написал он в нем. Блейн — это боль. Вот правда. Так оно и вышло, он не ошибся.

Истинная правда.

Не прошло и часа, как Блейн Моно тронулся с места.

4

Сюзанна зачарованно наблюдала, как зеленая точка приближается к Дашервиллу, минует его и продолжает движение по последнему отрезку маршрута, к конечному пункту. Скорость точки подсказывала, что на аккумуляторах монопоезд движется чуть медленнее, и ей показалось, что лампы в салоне для баронов горят не так ярко, но она не верила, что эта разница имеет хоть какое-то значение. Блейн мог ехать до Топики со скоростью шестьсот, а не восемьсот миль в час, но последних его пассажиров ожидал один и тот же исход — Блейн все равно размажет их по стенке.

Роланд также сбавил скорость, все глубже и глубже залезая в кладовые памяти. Однако находил все новые загадки и не желал признать своего поражения. Как обычно. С той поры как он начал учить ее стрелять, Сюзанна испытывала нежеланную любовь к Роланду из Гилеада, чувство, родившееся из смеси восхищения, страха и жалости. Она думала, что по-настоящему он ей никогда не понравится (потому что Детта Уокер, ее неразрывная часть, всегда будет ненавидеть его за то, как он схватил ее и вытащил, упирающуюся, на свет Божий). Он, в конце концов, спас душу и тело Эдди Дина. Она могла бы любить его только за это, не говоря о прочем. Но еще больше она любила его, так ей казалось, за твердость духа, умение никогда, ни при каких обстоятельствах не сдаваться. Слова отступление в его словаре не существовало, даже если он терпел поражение… а сейчас именно это и происходило.

— Блейн, где можно найти дороги без карет, леса без деревьев, города без домов?

— НА КАРТЕ.

— Правильный ответ, благодарю. Следующая загадка. У меня сотня ног, но я не могу стоять, длинная шея, но нет головы. Я отнимаю у служанки жизнь. Кто я?

— ЩЕТКА, СТРЕЛОК. ДРУГОЙ ВАРИАНТ: «Я ОБЛЕГЧАЮ СЛУЖАНКЕ ЖИЗНЬ». ТВОЙ МНЕ НРАВИТСЯ БОЛЬШЕ.

Комплимент Роланд проигнорировал.

— Нельзя увидеть, нельзя пощупать, нельзя услышать, нельзя унюхать. Живет за звездами и под горами. Оканчивает жизнь и убивает смех. Что это, Блейн?

— ТЕМНОТА.

— Спасибо, ответ правильный.

Изувеченная правая рука скользнула по правой щеке, знак усталости и сомнений, от скрежета щетины по мозолистой ладони по коже Сюзанны побежали мурашки. Джейк сидел на полу по-турецки, сверля стрелка взглядом.

— Бегает, но не ходит, иногда поет, но не говорит, без плеч, но с руками, без головы, но с лицом. Что это, Блейн?

— ЧАСЫ.

— Дерьмо, — процедил Джейк, не разжимая губ.

Сюзанна посмотрела на Эдди, и в ней поднялась волна раздражения. Он вроде бы потерял всякий интерес к происходящему, заторчал, так вроде бы обозначали это состояние на сленге восьмидесятых. Она уж собралась двинуть его локтем в бок, чтобы привести в чувство, потом вспомнила, как Роланд покачал головой, показывая, что делать этого не надо, и оставила Эдди в покое. Как знать, о чем он там думает, по лицу ничего не скажешь, но, может, его раздумья чем-то да помогут.

Если так, то тебе хорошо бы поспешить, дорогой, мысленно сказала она Эдди. Точка на карте-схеме все еще находилась ближе к Дашервиллу, чем к Топике, но еще четверть часа, и она перевалит за середину.

А поединок тем временем продолжался. Роланд загадывал загадки, Блейн тут же их разгадывал, не давая стрелку ни секунды передышки.

Что строит замки, срывает горы, ослепляет одних, помогает видеть другим? ПЕСОК.

Спасибо.

Что живет зимой, умирает летом, растет с корнями наверху? СОСУЛЬКА.

Блейн, ты ответил правильно.

Человек ходит над, человек ходит под, во время войны сгорает дотла? МОСТ.

Спасибо.

Бесконечной чередой загадки шагали мимо Сюзанны, пока она не потеряла счет. Неужели именно так и проходил конкурс отгадчиков во времена его юности на ярмарках Широкой Земли и Полной Земли, когда он и его друзья (хотя Сюзанна подозревала, что по большому счету не все из них были ему друзьями, далеко не все) состязались за призового гуся? Она догадалась, что ответ скорее всего — да. Победителем становился тот, кому удавалось дольше всех сохранить свежую голову, каким-то образом проветривая перегретые мозги.

Особенно удручала та легкость, с которой Блейн выдавал ответ. Какой бы трудной ни казалась ей загадка, Блейн мгновенно перекидывал мяч на сторону Роланда, ка-слам.

— Блейн, кто имеет глаза, но не видит?

— ОТВЕТА ЧЕТЫРЕ. ИГОЛКА, ТАЙФУН, КАРТОФЕЛЬ И ВЛЮБЛЕННЫЙ.

— Спасибо, Блейн, ты ответил…

— СЛУШАЙ, РОЛАНД ИЗ ГИЛЕАДА, СЛУШАЙ, КА-ТЕТ.

Роланд замолк на полуслове, прищурился, чуть склонил голову набок.

— ВСКОРЕ ВЫ УСЛЫШИТЕ, КАК МОИ ДВИГАТЕЛИ НАБИРАЮТ МОЩЬ. МЫ НАХОДИМСЯ В ШЕСТИДЕСЯТИ МИНУТАХ ЕЗДЫ ОТ ТОПИКИ. С ЭТОГО МОМЕНТА…

— Если мы едем семь часов, то я вырос с семейкой Брейди[5], — вставил Джейк.

Сюзанна нервно огляделась, ожидая, что сарказм Джейка вновь не останется безнаказанным, но Блейн только хохотнул. А заговорил голосом Хамфри Богарта[6]:

— ВРЕМЯ ЗДЕСЬ БЕЖИТ ПО-ДРУГОМУ, ЛАПОЧКА. ПОРА БЫ ТЕБЕ ЭТО ЗНАТЬ. НО НЕ ВОЛНУЙСЯ. ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ, КАСАЮЩИЕСЯ ВРЕМЕНИ, СОХРАНЯЮТСЯ. СТАЛ БЫ Я ТЕБЕ ЛГАТЬ?

— Да, — пробормотал Джейк.

Видать, от ответа Джейка в «рот» Блейна попала смешинка: он захохотал безумным, механическим смехом, напомнившим Сюзанне комнаты смеха в дешевых парках-аттракционах. Когда же лампы салона начали пульсировать в такт смеху, она закрыла глаза и зажала уши руками.

— Прекрати, Блейн! Прекрати!

— ПРОШУ МЕНЯ ИЗВИНИТЬ, МЭМ, — прогнусавил Блейн а-ля Джимми Стюарт[7]. — ЧЕРТОВСКИ ЖАЛЬ, ЧТО ОСКОРБИЛ ВАШ СЛУХ СВОИМ ВУЛЬГАРНЫМ СМЕХОМ.

Сюзанна ожидала, что сейчас рассмеется Эдди, такие выходки всегда его смешили, но Эдди продолжал смотреть на свои руки, наморщив лоб, с пустыми глазами, чуть приоткрыв рот. Прямо-таки деревенский идиот, подумала Сюзанна и опять едва удержалась от того, чтобы не двинуть ему локтем в бок, чтобы содрать эту дурацкую маску с его лица. Она знала, что долго сдерживаться не сможет: если уж им суждено умереть в этом поезде, она хотела умирать в объятиях Эдди, чтобы его глаза смотрели в ее, а не черт знает куда.

Но пока она решила его не трогать.

— С ЭТОГО МОМЕНТА, — нормальным голосом продолжил Блейн, — Я СТАНОВЛЮСЬ КАМИКАДЗЕ И ОТПРАВЛЯЮСЬ В ПОСЛЕДНИЙ ПОЛЕТ. АККУМУЛЯТОРЫ, КОНЕЧНО, СЯДУТ, НО Я ДУМАЮ, ЧТО УЖЕ ПОЗДНО ЗАБОТИТЬСЯ О СОХРАНЕНИИ ЭНЕРГИИ, НЕ ТАК ЛИ? В ОГРАНИЧИТЕЛЬНЫЕ УПОРЫ, КОТОРЫМИ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ МОНОРЕЛЬС, Я ВРЕЖУСЬ НА СКОРОСТИ ДЕВЯТЬСОТ МИЛЬ В ЧАС, ИЛИ ПЯТЬСОТ ТРИДЦАТЬ КОЛЕС. УВИДИМСЯ, АЛЛИГАТОР. ДО СКОРОГО, КРОКОДИЛ, НЕ ЗАБУДЬ НАПИСАТЬ. Я ГОВОРЮ ВАМ ВСЕ ЭТО, ПОТОМУ ЧТО ПРЕВЫШЕ ВСЕГО ЦЕНЮ ЧЕСТНУЮ ИГРУ, МОИ ИНТЕРЕСНЫЕ НОВЫЕ ДРУЗЬЯ. ЕСЛИ ВЫ ПРИПАСЛИ САМЫЕ ИНТЕРЕСНЫЕ ЗАГАДКИ НА КОНЕЦ, САМОЕ ВРЕМЯ ПЕРЕЙТИ К НИМ СЕЙЧАС.

Голос Блейна пропитала алчность — неприкрытое желание услышать и отгадать все их загадки. И Сюзанну захлестнуло чувство обреченности.

— Я могу не успеть загадать тебе все самые лучшие загадки, — как бы между прочим заметил Роланд. — Стоит ли так спешить?

Короткая пауза, но гораздо более длинная, чем после любой из загадок Роланда, а потом Блейн хохотнул. Как же Сюзанна ненавидела этот безумный смех, звучащий в нем цинизм, от которого у нее стыла кровь. Может, потому, что смеялся он, как обычный человек.

— ОТЛИЧНО, СТРЕЛОК. УДАЧНЫЙ ХОД. НО ТЫ НЕ ШАХРАЗАДА, ДА И НЕТ У НАС ТЫСЯЧИ И ОДНОЙ НОЧИ, ЧТОБЫ РАЗГОВОРЫ РАЗГОВАРИВАТЬ.

— Я не понимаю тебя. И не знаю никакой Шахразады.

— НЕ ВАЖНО. СЮЗАННА ПРОСВЕТИТ ТЕБЯ, ЕСЛИ ТЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ХОЧЕШЬ ЗНАТЬ. МОЖЕТ, ДАЖЕ ЭДДИ. ДЕЛО В ТОМ, РОЛАНД, ЧТО ОБЕЩАНИЯМИ НОВЫХ ЗАГАДОК МЕНЯ НЕ СБИТЬ С ЦЕЛИ. МЫ ИГРАЕМ НА ГУСЯ. В ТОПИКЕ ОДИН ИЗ НАС ДОЛЖЕН ЕГО ПОЛУЧИТЬ, ТЫ ЭТО ПОНИМАЕШЬ?

Вновь изувеченная рука поднялась к щеке. Снова Сюзанна услышала, как заскрежетала щетина по мозолям.

— Мы обо всем договорились. Никто не отказывается.

— ПРАВИЛЬНО. НИКТО НЕ ОТКАЗЫВАЕТСЯ.

— Хорошо, Блейн, тогда продолжим состязание. Следующая загадка.

— КАК ВСЕГДА, ЖДУ С НЕТЕРПЕНИЕМ.

Роланд посмотрел на Джейка.

— Готовься, Джейк, я почти иссяк.

Джейк кивнул.

А под ними двигатели монопоезда начали прибавлять мощности: послышалось гудение, чуть завибрировал пол.

Крушения не произойдет, если в книге Джейка найдется загадка, которую Блейну не отгадать, думала Сюзанна. Роланду Блейна не остановить, и он, мне кажется, это знает. Думаю, уже час как знает.

— Блейн, я появляюсь раз в минуту, дважды каждое мгновение, но ни разу в сто тысяч лет. Кто я?

Итак, поединок будет продолжаться, поняла Сюзанна. Роланд будет загадывать загадки, а Блейн не задумываясь их отгадывать, эдакий всевидящий, всезнающий бог. Сюзанна сидела, сцепив на коленях похолодевшие руки, наблюдая, как зеленая точка приближается к Топике, месту, где оканчивался монорельс, месту, где могла оборваться тропа их ка-тета. Она думала о Песьем водопаде, о каменных головах, выступающих из бешеного, бурлящего потока под звездным небом. Думала об их глазах.

Их ярко-синих глазах.

1

Эдди Дин, который не знал, что Роланд иногда держит его за ка-мей, то есть за дурачка в их ка-тете, слышал все и одновременно ничего не слышал, видел все — и ничего не видел. С начала состязания если что и произвело на него впечатление, так это огненные стрелы, вылетевшие из глаз каменных псов. Прикрывая глаза от нестерпимого блеска лучей, он думал о Портале Луча и Поляне Медведя, о том, как он приложил ухо к земле и услышал далекое урчание могучих механизмов.

Наблюдая за вспыхнувшими глазами псов, слушая, как Блейн подпитывает энергией аккумуляторы, готовясь к последнему рывку через Срединный мир, Эдди думал: Нет тишины в холлах мертвых, не все еще порушено. Даже теперь часть наследия древних еще функционирует. Вот это действительно ужасно, не так ли? Да. Вот в чем весь ужас.

На короткое время Эдди оставался со своими друзьями не только телом, но и мыслями. А потом вновь отсек от себя реальность. Эдди в улете, сказал бы Генри, не надо его трогать.

Опять перед его мысленным взором возник Джейк с кремнем и огнивом. Застыл на секунду или две, как шмель над благоухающим нектаром цветком, а затем Эдди отогнал его прочь. Потому что вспомнить он хотел другое. И образ Джейка с кремнем и огнивом лишь помогал вспомнить это другое, направлял его к другой двери вроде тех, что встретились им на берегу Западного моря, или той, что он расчистил в грязи говорящего кольца, перед тем как они «извлекли» Джейка… только дверь эта находилась в его голове. А то, что ему требовалось, — за дверью. И он… в определенном смысле… ковырялся в замке.

Торчал, на языке Генри.

Старшему брату нравилось унижать его (в конце концов Эдди понял, в чем причина: Генри боялся его и завидовал), но Эдди навсегда запомнил один случай, когда Генри потряс его, сказав о нем добрые слова. Не просто добрые — хвалебные.

Их компания сидела в проулке за «Дали», некоторые сосали «попсиклс», кто-то ел «худзи рокетс», кто-то курил сигареты из пачки «Кента», которую Джимми Полино, Джимми Полно, так его звали из-за изуродованной в результате болезни ступни, украл с туалетного столика матери. Генри, естественно, был среди тех, кто курил.

В компании, вернее, банде, к которой принадлежал Генри (и Эдди тоже, как его младший брат) существовал свой «птичий» язык, с особыми терминами, владение которым свидетельствовало о принадлежности к их пародии на ка-тет. В шайке Генри не били — гнали домой с гребаным пером в заднице. С девчонками не перепихивались — затрахивали паскуд до слез. Не обдалбливались — торчали до усрачки. С другими бандами не дрались — нарывались на гребаное падло.

В тот день речь шла о том, с кем бы каждый хотел быть, если б пришлось нарваться на гребаное падло. Джимми Полно (ему пришлось говорить первым, потому что он притащил сигареты, по местной терминологии — гребаные канцероноски) высказался за Шкипера Браннигэна, потому что, по мнению Джимми, Шкипер никого не боялся. Один раз, сказал Джимми, Шкипер так разозлился на учителя на танцах в школе в пятницу вечером, что вышиб из него все дерьмо. Погнал гребаного говнюка домой с пером в заднице. Поэтому он и остановил свой выбор на Шкипере Браннигэне.

Все внимательно слушали, согласно кивая головами, ели «рокетсы», посасывали «попсиклсы», курили «кенты». Все знали, что Шкипер Браннигэн гребаный сосунок, а Джимми несет околесицу, но никто ничего не сказал. Господи, естественно, не сказал. Если б они не притворялись, что верят выдумкам Джимми, никто бы не стал притворяться, что верит их выдумкам.

Томми Фредерикс высказался за Джона Парелли. Джорджи Пратт — за Кзабу Драбника, которого за глаза звали не иначе как спятивший гребаный венгр. Френк Дуганелли выбрал себе в напарники Ларри Макейна, хотя Ларри и сидел в исправительном центре для несовершеннолетних. Жаль, что Ларри замели, вздохнул Френк.

Когда очередь дошла до Генри Дина, тот основательно обдумал вопрос, благо он того заслуживал, а потом неожиданно обхватил рукой плечи брата.

Эдди, сказал он. Мой младший брат. Он — мужик.

Все ошарашенно воззрились на него, а больше всех удивился Эдди. Челюсть у него отвисла чуть ли не до пряжки ремня. Тут Джимми и скажи: Перестань, Генри, не валяй дурака. Это серьезный вопрос. Кому бы ты доверил прикрыть спину, если б тебе пришлось нарваться на гребаное падло?

Я и так серьезно, ответил Генри.

Почему Эдди, спросил Джорджи Пратт, озвучив вопрос, которым задался Эдди. У него еще молоко на губах не обсохло. Так какого хрена?

Генри вновь задумался, не потому, что не знал ответа, знал, Эдди в этом не сомневался, но чтобы подобрать нужные слова. А потом сказал: Потому что когда Эдди в ударе, он может уговорить дьявола прыгнуть в его же костер.

Вернулся образ Джейка, одно воспоминание наложилось на другое. Джейк бил кремнем по огниву, высекая искры на растопку, но искры или не долетали, или гасли, не зажигая огня.

Он может уговорить дьявола прыгнуть в его же костер.

Придвинь кремень, сказал Роланд, и тут на два образа наложился третий: Роланд у двери, к которой они подошли на пляже, горящий в лихорадке, умирающий, дрожащий, как лист на ветру, кашляющий, не отрывающий синих глаз от Эдди, говорящий: Наклонись ближе, Эдди, наклонись ближе, ради твоего отца.

Потому что он хотел схватить меня, подумал Эдди. Откуда-то издалека, словно из другого мира, находящегося за одной из этих волшебных дверей, он услышал слова Блейна о том, что игра подходит к концу. Если они приберегли свои лучшие загадки, пора выкладывать их на стол. У них остался час.

Час! Только час!

Его мозг попытался сфокусироваться на этой мысли, но Эдди прогнал ее прочь. Что-то в нем происходило (по крайней мере он на это надеялся), шел какой-то лихорадочный поиск, и он не мог позволить своему мозгу отвлекаться на ультиматумы свихнувшейся машины. Если позволит, то потеряет единственный оставшийся шанс на спасение. В определенном смысле он снова пытался разглядеть что-то в куске дерева, нечто такое, что он мог вырезать: лук, рогатку, может, ключ, чтобы открыть какую-то невообразимую дверь. И он не мог смотреть слишком долго, потому что это нечто ускользнуло бы от взгляда. Это нечто требовалось ухватить сразу, мгновенно.

Эдди почувствовал, как под полом загудели моторы Блейна. Мысленным взором увидел, как брызнули искры при соударении кремня и огнива, мысленно услышал, как Роланд советует Джейку придвинуть кремень к растопке. И не бей по нему огнивом, Джейк, скреби.

Почему я здесь? Если это не то, что мне надо, почему моя память вновь и вновь возвращает меня в это место?

Потому что дальше нельзя, там зона безумия, и само приближение к ней заставило меня вспомнить о Генри. Привело меня к Генри.

Генри сказал, что я могу уговорить дьявола прыгнуть в его же костер.

Да. За это я его всегда любил. Приятно осознавать, что брат такого высокого о тебе мнения.

И теперь Эдди видел, как Роланд пододвигает руки Джейка, одну — с кремнем, другую — с огнивом, ближе к растопке. Джейк нервничает. Эдди это видит. Роланд — тоже. И, чтобы снять волнение мальчика, отвлечь его, заставить на мгновение забыть о том, что ему надо разжечь костер, Роланд…

Он загадал мальчику загадку.

Эдди Дин дыхнул в замочную скважину двери своей памяти, которая до этого никак не хотела открываться. На этот раз она подалась.

2

Зеленая точка приближалась к Топике, и Джейк впервые ощутил легкую вибрацию… словно поезд превысил предельную скорость, при которой амортизаторы могли полностью компенсировать возникающие возмущения. Стены и потолок «баронского» салона оставались непрозрачными, но Джейк и так мог представить себе пролетающие мимо окрестности. Блейн на всех парах мчался через бесплодные земли к тому месту, где заканчивался Срединный мир. Без труда представил себе Джейк и стальные упоры в конце монорельса. Выкрашенные в чередующиеся желтую и черную полоски. Он не знал, откуда ему это известно, но нисколько не сомневался, что так оно и есть.

— ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ МИНУТ, — самодовольно заявил Блейн. — ХОЧЕШЬ ЗАГАДАТЬ ЕЩЕ ЗАГАДКУ, СТРЕЛОК?

— Боюсь, что нет, Блейн. — По голосу чувствовалось, что Роланд полностью выдохся. — Я иссяк, ты меня победил. Джейк?

Джейк поднялся, повернулся лицом к карте-схеме. Сердце его билось очень медленно, но очень сильно, удары пульса гремели, как барабаны. Ыш устроился у ног Джейка, озабоченно глядя ему в лицо.

— Привет, Блейн. — Джейк облизал пересохшие губы.

— ПРИВЕТ, ДЖЕЙК ИЗ НЬЮ-ЙОРКА. — Добрый голос такого милого старичка, у которого вошло в привычку время от времени развращать малолетних, уводя их за кусты. — СОБИРАЕШЬСЯ ЗАГАДАТЬ ЗАГАДКИ ИЗ СВОЕЙ КНИГИ? ВРЕМЯ НАШЕГО ОБЩЕНИЯ ИСТЕКАЕТ.

— Да. Загадаю тебе эти загадки. Надеюсь, они покажутся тебе сложными, Блейн.

— ПОСТАРАЮСЬ СПРАВИТЬСЯ С НИМИ, ДЖЕЙК ИЗ НЬЮ-ЙОРКА.

Джейк раскрыл книгу на странице, заложенной пальцем. Десять загадок. Одиннадцать, считая с Самсоновой, которую он решил оставить напоследок. Если Блейн ответит на все (а Джейк предчувствовал, что так оно и будет), Джейк намеревался сесть рядом с Роландом, посадить Ыша на колени и ждать конца. Есть же и другие миры, кроме этого.

— Слушай, Блейн. В темном тоннеле лежит железное чудовище. Оно может атаковать, лишь подавшись назад. Что это?

— ПУЛЯ, — ни малейшего колебания.

— Ходишь по живым — лежат тихо, ходишь по мертвым — громко ворчат. Кто они?

— ОПАВШИЕ ЛИСТЬЯ, — ни малейшего колебания.

Если Джейк действительно знал, что игра проиграна, почему он чувствовал такое отчаяние, такую горечь, такую злость?

Потому что он — боль, вот почему. Блейн — действительно СИЛЬНАЯ боль, я и хотел бы, чтобы он хоть раз прочувствовал на себе, что это такое. А второе мое желание — чтобы он остановился хоть на секунду.

Джейк перевернул страницу. До вырванных ответов оставалось совсем немного. Он чувствовал пальцем оторванные корешки. Книга вот-вот закончится. Джейк подумал об Эроне Дипно из «Манхэттенского ресторана для ума». Эрон Дипно приглашал его зайти еще раз, поиграть в шахматы, и, между прочим, старик-толстяк варил отличный кофе. В Джейке внезапно проснулась тоска по дому. Он почувствовал, что готов продать душу за один взгляд на Нью-Йорк. Черт, да он продал бы ее за возможность один раз вдохнуть загазованного воздуха на Сорок второй улице в час пик.

Он отогнал тоску прочь и перешел к следующей загадке.

— Я — изумруды и бриллианты, потерянные луной. Меня скоро найдет и поднимет солнце. Кто я?

— РОСА.

Безжалостная точность. И ни малейшего колебания.

Зеленая точка сближалась с Топикой, зазор между ней и последним кружком на карте-схеме неумолимо сокращался. Одну за другой Джейк загадывал загадки. Одну за другой Блейн их разгадывал. Перевернув последнюю страницу, Джейк увидел обращение издателя или редактора к читателям: Мы надеемся, что вы насладились уникальной возможностью дать волю своим воображению и логическому мышлению. Раскрыться в полной мере им позволяют только ЗАГАДКИ!

Я наслаждения не получил, подумал Джейк. Не получил абсолютно никакого наслаждения, и я надеюсь, что ты подавишься своим самодовольством. Он прочитал последнюю загадку, и у него затеплилась надежда. Ему показалось, что разгадать ее невозможно.

На карте-схеме расстояние до Топики сократилось до ширины пальца.

— Поторопись, Джейк, — прошептала Сюзанна.

— Блейн?

— ДА, ДЖЕЙК ИЗ НЬЮ-ЙОРКА?

— Без крыльев я летаю. Без глаз я вижу. Без рук я поднимаюсь. Пугливее, чем любой зверь, сильнее, чем любой враг. Мне свойственны хитрость, безжалостность, я могу прихвастнуть. В конце концов я всегда беру верх. О чем идет речь?

Стрелок вскинул голову, синие глаза блеснули. Сюзанна перевела взгляд с лица Джейка на карту-схему. Однако Блейн, как всегда, ответил без запинки.

— ВООБРАЖЕНИЕ МУЖЧИНЫ И ЖЕНЩИНЫ.

Джейк уже собрался заспорить, но подумал: зачем тратить драгоценное время? Ответ-то, похоже, правильный. Другого и быть не могло.

— Спасибо, Блейн, ты ответил правильно.

— И ПРИЗОВОЙ ГУСЬ УЖЕ МОЙ. СУДЯ ПО ВСЕМУ, Я ПОБЕДИЛ. МЫ ПРИБЫВАЕМ ЧЕРЕЗ ДЕВЯТНАДЦАТЬ МИНУТ И ПЯТЬДЕСЯТ СЕКУНД. ЕСТЬ ТЕБЕ ЧТО ЕЩЕ СКАЗАТЬ, ДЖЕЙК ИЗ НЬЮ-ЙОРКА? ВИДЕОСЕНСОРЫ ПОКАЗЫВАЮТ, ЧТО КНИЖКА ТВОЯ ЗАКОНЧИЛАСЬ. ОНА, ДОЛЖЕН СКАЗАТЬ, НЕ ТАК ХОРОША, КАК Я НАДЕЯЛСЯ.

— Все горазды критиковать, — бросила Сюзанна. Вытерла слезу, скатившуюся из глаза. Стрелок, не поворачиваясь к ней, взял ее за руку.

— Да, Блейн, у меня есть еще одна загадка.

— ПРЕВОСХОДНО.

— Из ядущего вышло ядомое, и из сильного вышло сладкое.

— ЭТА ЗАГАДКА ИЗ БИБЛИИ, ТОЙ ЧАСТИ ВЕТХОГО ЗАВЕТА, КОТОРАЯ НАЗЫВАЕТСЯ «КНИГА СУДЕЙ». — В голосе Блейна слышалась насмешка, и остатки надежды Джейка испарились как дым. Он подумал, что сейчас заплачет, не от страха — от раздражения. — ЗАГАДАЛ ЕЕ САМСОН СИЛЬНЫЙ. ЯДУЩЕЕ — ЛЕВ. СЛАДКОЕ — МЕД, ПРИНЕСЕННЫЙ ПЧЕЛАМИ, КОТОРЫЕ ПОСЕЛИЛИСЬ В ЧЕРЕПЕ ЛЬВА. БУДЕШЬ ЗАГАДЫВАТЬ ЕЩЕ? У ТЕБЯ ЕЩЕ БОЛЬШЕ ВОСЕМНАДЦАТИ МИНУТ, ДЖЕЙК.

Джейк покачал головой. Выпустил книгу с загадками из рук, улыбнулся, когда Ыш поймал ее на лету и, вытянув длинную шею, протянул Джейку.

— Я загадал все. Больше нет.

— СТЫД И ПОЗОР. — В голосе Блейна вновь слышались интонации Джона Уэйна. — ПОХОЖЕ, Я ТАКИ ВЫИГРАЛ ЭТОГО ГУСЯ, ЕСЛИ ТОЛЬКО КТО-ТО ЕЩЕ НЕ ХОЧЕТ ЗАГАДАТЬ МНЕ ЗАГАДКУ. КАК НАСЧЕТ ТЕБЯ, ЫШ ИЗ СРЕДИННОГО МИРА? ЕСТЬ У ТЕБЯ ЗАГАДКИ, МОЙ МАЛЕНЬКИЙ УШАСТИК?

— Ыш! — ответил ушастик-путаник приглушенным голосом: он все еще держал книгу в зубах. Джейк с улыбкой взял книгу, сел рядом с Роландом, обнял его.

— СЮЗАННА ИЗ НЬЮ-ЙОРКА?

Она покачала опущенной головой, смотреть на карту-схему не хотелось. Повернула руку Роланда своей, мягко погладила шрамы на месте двух пальцев.

— РОЛАНД, СЫН СТИВЕНА? НЕ ВСПОМНИЛ НОВЫХ ЗАГАДОК С ЯРМАРОК ГИЛЕАДА?

Покачал головой и Роланд… а потом Джейк увидел, как вскинулся Эдди Дин. Необычная улыбка заиграла на губах Эдди, по-особенному зажглись глаза, и Джейк понял, что надежда его не покинула. Вновь расцвела в душе, яркая, горячая, живая. Как… ну, как летняя роза во всей красе.

— Блейн? — хриплым шепотом заговорил Эдди. Словно ему сдавили горло.

— ДА, ЭДДИ ИЗ НЬЮ-ЙОРКА, — с нескрываемым презрением.

— У меня есть пара загадок. Ты понимаешь, чтобы скоротать время до прибытия в Топику. — Вот тут Джейк осознал: Эдди говорит таким голосом не потому, что ему сдавило горло — он старается сдержать смех.

— ГОВОРИ, ЭДДИ ИЗ НЬЮ-ЙОРКА.

3

Сидя и слушая, как Джейк загадывает последние свои загадки, Эдди размышлял над рассказом Роланда о ярмарочном гусе. Потом мысли его вернулись к Генри, проследовав из пункта А в пункт В по загадочной тропе ассоциативного мышления. Или, если угодно, маршрутом «Трансберд[8] эйрлайнз»: от гуся — к индейке. Он и Генри как-то раз заговорили о том, чтобы завязать с героином. Генри заявлял, что заморозка (по его терминологии — стать замороженной индейкой) — не единственный способ. Можно просто остыть (стать холодной индейкой). Эдди спросил, а как назвать того, кто только что ввел себе убойный передоз? И Генри не задумываясь ответил: Его надо называть пережаренной индейкой. Как они тогда смеялись… но теперь, по прошествии времени, странного времени, если говорить о последних событиях, получалось, что поводом для смеха был не кто иной, как младший из братьев Дин, а также новые друзья младшего брата. Выходило, что именно им уготована роль пережаренной индейки, точнее, пережаренного призового гуся.

Если только ты не вырвешься из улета.

Да.

Так вырывайся, Эдди. Вновь голос Генри, давнишнего визитера его головы, только теперь голос трезвый и ясный. Голос друга, а не врага, словно все прежние конфликты остались в прошлом, а топор войны зарыт в землю. Вырывайся и заставь дьявола лезть в его же костер. Возможно, будет больно, но ты-то знаешь, что такое настоящая боль. Черт, да я сам причинил тебе столько боли, но ты выжил. Выжил как миленький. И ты знаешь, что от тебя требуется.

Конечно. На том привале Джейку в конце концов удалось разжечь костер. Роланд своей загадкой снял напряжение, Джейк высек хорошую искру, растопка занялась, и вскоре они сидели у ярко пылающего костерка. Разговаривали. Разговаривали и задавали друг другу загадки.

Эдди знал и кое-что еще. Блейн разгадал сотни загадок, пока они мчались на юго-восток вдоль Тропы Луча, и остальные пребывали в полной уверенности, что на каждую он отвечал без малейшего колебания. Раньше Эдди соглашался с ними… но теперь, мысленно вернувшись к началу состязания, он вспомнил одну интересную подробность: Блейн дернулся.

Однажды.

Он разозлился. То же случалось и с Роландом.

Стрелок, которого часто выводили из себя выходки Эдди, по-настоящему выказал злость лишь единожды. После того как Эдди вырезал ключ. Роланд попытался скрыть свою злость, замаскировать ее под обычное раздражение, но Эдди ощутил ее в полной мере. Он достаточно долго прожил рядом с Генри Дином и безошибочно реагировал на отрицательные эмоции. И ему было больно не от самой злости Роланда, но от презрения, которым стрелок щедро ее сдобрил. Презрением Генри всегда пользовался с превеликим удовольствием.

Почему мертвый младенец переходит дорогу? — спросил Эдди. Потому что сидит в курице, ха-ха-ха.

Позже, когда Эдди попытался защитить свою загадку, говоря, что она, возможно, безвкусная, но остроумная, Роланд отреагировал практически так же, как Блейн: Плевать я хотел на вкус. Она бессмысленная и не имеющая решения, а потому глупая. О хорошей загадке такого не скажешь.

Но когда Джейк иссяк, загадав все загадки, Эдди внезапно открылась удивительная, развязывающая ему руки истина: понятие «хорошо» — это для благородных. Так было всегда, так и будет. Даже если человеку, использующему это понятие, тысяча лет и стреляет он, как Буффало Билл. Роланд сам признавал, что в загадках он не силен. Его учитель полагал, что Роланд слишком уж глубоко задумывается. Его отец считал, что причина — в недостатке воображения. Так или иначе, Роланд из Гилеада никогда не выигрывал ярмарочные состязания. Он пережил всех своих современников, и это, несомненно, тянуло на приз, но никогда не получал призового гуся. Я всегда мог выхватить оружие быстрее любого из моих знакомых, но вот хитрые загадки мне не давались.

Эдди, помнится, пытался сказать Роланду, что шутки и загадки предназначены для того, чтобы развить зачастую скрытый талант, но Роланд его проигнорировал. Точно так же, предполагал Эдди, дальтоник пропускает мимо ушей описание радуги.

Эдди подумал, что у Блейна могут возникнуть трудности с хитрыми, а вернее, нехорошими загадками.

Эдди слышал, как Блейн опрашивает всех, даже Ыша, не осталось ли у кого не загаданных ему загадок. Он слышал откровенную насмешку в голосе Блейна, очень даже хорошо слышал. Несомненно, слышал. Потому что он возвращался. Возвращался из улета. Возвращался, чтобы проверить, сможет ли уговорить дьявола прыгнуть в его же костер. Оружие на этот раз помочь не могло, но он мог прекрасно обойтись без оружия. Потому что…

Потому что я стреляю умом. Моим умом. Господи, помоги мне пришить этот раздувшийся калькулятор моим умом. Помоги мне обхитрить его.

— Блейн, — начал он, а потом, когда компьютер соблаговолил обратить на него внимание, добавил: — У меня есть пара загадок. — Когда он произносил эти слова, ему открылась еще одна удивительная истина: он с трудом сдерживал смех.

4

— ГОВОРИ, ЭДДИ ИЗ НЬЮ-ЙОРКА.

Эдди не успевал сказать остальным, чтобы они приготовились ко всяким неожиданностям, но, судя по их лицам, в этом не было необходимости. Эдди забыл о них и сосредоточился на Блейне.

— Что это такое, о четырех колесах и воняет?

— ГОРОДСКАЯ МУСОРОВОЗКА, КАК Я УЖЕ ГОВОРИЛ. — Неодобрение… или неприязнь? Да, похоже, голос пропитан и тем и другим. — ТЫ ТАК ГЛУП ИЛИ НЕВНИМАТЕЛЕН, ЧТО ЭТОГО НЕ ПОМНИШЬ? ЭТО ЖЕ ПЕРВАЯ ЗАГАДКА, КОТОРУЮ ВЫ МНЕ ЗАГАДАЛИ.

Да, подумал Эдди. И именно тогда мы упустили главное, потому что хотели победить тебя какой-нибудь архитрудной загадкой из прошлого Роланда или книжки Джейка. Иначе состязание тогда бы и закончилось.

— Тебе она не понравилась, не так ли, Блейн?

— Я НАШЕЛ ЕЕ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ГЛУПОЙ, — согласился Блейн. — МОЖЕТ, ПОТОМУ-ТО ТЫ ЗАДАЛ ЕЕ ВТОРОЙ РАЗ. СВОЙ СВОЯКА ВИДИТ ИЗДАЛЕКА, ЭДДИ ИЗ НЬЮ-ЙОРКА, НЕ ТАК ЛИ?

Улыбка осветила лицо Эдди, он ткнул пальцем в карту-схему:

— Палкой и камнями можно переломать мне кости, но слова вреда не принесут. Или, как говорили у нас в Нью-Йорке: «Можешь поносить меня по-всякому, но чтобы оттрахать твою мамашку, член у меня все равно встанет».

— Поторопись! — прошептал Джейк. — Если ты можешь что-то сделать, не теряй времени!

— Он не любит глупых вопросов, — гнул свое Эдди. — Он не любит глупых игр. И мы это знали. Все написано в «Чарли Чу-Чу». И сколько глупости ты сможешь проглотить? Черт, вот в какой книжке следовало искать ответ, вместо того чтобы ставить на «Загадки». Да только мы этого не понимали.

Эдди попытался вспомнить еще одну загадку из экзаменационного сочинения Джейка. Вспомнил. Озвучил.

— Блейн, когда дверь нельзя открыть?

Вновь раздался цокающий звук, впервые после того, как Сюзанна загадала Блейну загадку о некоем вонючем предмете о четырех колесах. Пауза получилась короче, чем после загадки Сюзанны, с которой началось состязание, но она была… Эдди это почувствовал.

— КОГДА ОНА ОТКРЫТА, — с обидой в голосе ответил Блейн. — ТРИНАДЦАТЬ МИНУТ И ПЯТЬ СЕКУНД ДО ПРИБЫТИЯ В ТОПИКУ, ЭДДИ ИЗ НЬЮ-ЙОРКА. ТЫ ХОЧЕШЬ УМЕРЕТЬ С ТАКИМИ ГЛУПЫМИ ЗАГАДКАМИ НА ЯЗЫКЕ?

Эдди сел, не спуская глаз с карты-схемы. Его улыбка стала шире, хотя он и чувствовал, как по спине текут струйки пота.

— Хватит скулить, приятель. Если хочешь удостоиться чести размазать нас по округе, придется поиметь дело с несколькими загадками, которые, возможно, не полностью соответствуют твоим логическим стандартам.

— ТЫ НЕ ДОЛЖЕН ГОВОРИТЬ СО МНОЙ ПОДОБНЫМ ОБРАЗОМ.

— А если буду? Ты меня убьешь? Не смеши меня. Продолжим. Ты согласился играть. Вот и играй.

Карта-схема блеснула розовым.

— Ты его злишь, — скорбно заметил Маленький Блейн. — Ты очень его злишь.

— Отвали, недоносок, — беззлобно бросил Эдди, а когда розовое свечение погасло и на карте-схеме вновь появилась зеленая точка, продолжил. — Отгадывай, Блейн: А, И, Б сидели на трубе, А упало, Б пропало, что осталось на трубе?

— ТАКАЯ ЗАГАДКА НЕДОСТОЙНА НАШЕГО СОСТЯЗАНИЯ. Я ОТВЕЧАТЬ НЕ БУДУ. — Даже тембр его голоса изменился, теперь он говорил как четырнадцатилетний подросток, у которого вот-вот сломается голос.

Глаза Роланда яростно вспыхнули.

— Что ты сказал, Блейн? Правильно ли я тебя понял? Ты признаешь, что не знаешь ответа?

— НЕТ! РАЗУМЕЕТСЯ, НЕТ! НО…

— Тогда отвечай, если можешь. Отвечай на загаданную тебе загадку.

— ЭТО НЕ ЗАГАДКА! — Блейн разве что не плакал. — ЭТО ШУТКА! ДЕТСКАЯ ШУТКА ДЛЯ ГЛУПЫХ ДЕТЕЙ!

— Отвечай, а не то я объявлю состязание законченным, а наш ка-тет — победителем. — Роланд говорил тем же властным тоном, что Эдди впервые услышал в Речном Перекрестке. — Ты должен ответить, потому что глупость, на которую ты ссылаешься, не есть нарушение правил, установленных нами по взаимной договоренности.

Вновь что-то зацокало, на этот раз громче, так громко, что Эдди даже скривился. А Ыш прижал уши к спине. За звуками последовала пауза, долгая, в три секунды.

— РАЗУМЕЕТСЯ, И, — обиженно ответил Блейн. — ЕЩЕ ОДНА ФОНЕТИЧЕСКАЯ ЗАГАДКА. И — НЕ ТОЛЬКО СОЮЗ, НО И БУКВА ВЫСОКОГО СЛОГА, ТАКАЯ ЖЕ, КАК А ИЛИ Б. МНЕ ПРОТИВНО ОТВЕЧАТЬ НА СТОЛЬ НЕДОСТОЙНУЮ ЗАГАДКУ.

Эдди поднял правую руку. Потер указательный палец о большой.

— ЧТО СИЕ ОЗНАЧАЕТ, ГЛУПЕЦ?

— Это самая маленькая в мире скрипочка, играющая известную в узких кругах мелодию «А моему сердцу на тебя начхать», — ответил Эдди. Джейк расхохотался. — Извини меня за мой дешевый нью-йоркский юмор. Вернемся к состязанию. Почему лейтенанты полиции опоясываются ремнями?

Лампы в салоне для баронов замигали. Что-то странное начало твориться со стенами, они то приобретали, то теряли прозрачность. У Эдди, хоть и видел он все это лишь боковым зрением, закружилась голова.

— Блейн? Отвечай.

— Отвечай, — поддержал его Роланд. — Отвечай, а не то я объявлю, что состязание окончено, и признаю тебя проигравшим.

Что-то коснулось локтя Эдди. Он скосился вниз и увидел маленькую, изящную руку Сюзанны. Взял ее в свою, пожал, улыбнулся. В надежде, что в улыбке будет больше уверенности, чем в его сердце. Дело шло к тому, что они выиграют состязание, он в этом практически не сомневался, но Эдди понятия не имел, как поведет себя Блейн, когда (и если) это произойдет.

— ЧТОБЫ… ЧТОБЫ НЕ УПАЛИ ШТАНЫ? — Голос Блейна окреп, он повторил те же слова, но уже утвердительно. — ЧТОБЫ НЕ УПАЛИ ШТАНЫ. ЗАГАДКА ОСНОВАНА НА УТРИРОВАННОЙ ПРОСТОТЕ…

— Ответ правильный. Молодец, Блейн, но не пытайся тянуть время. Не получится. Следующая…

— Я НАСТАИВАЮ НА ТОМ, ЧТОБЫ ТЫ ПРЕКРАТИЛ ЗАГАДЫВАТЬ МНЕ ЭТИ ГЛУПЫЕ…

— Тогда останови поезд, — оборвал его Эдди. — Если ты так расстроился, немедленно останавливай поезд, а я перестану загадывать загадки.

— НЕТ.

— Как скажешь. Тогда продолжим. Что это такое: ирландское и остается вне дома, даже в дождь?

На этот раз зацокало так громко, что в барабанные перепонки Эдди словно впились острые иголки. Пауза продлилась пять секунд. Зеленая точка практически соприкоснулась с кружком, обозначающим на карте-схеме Топику. Потом последовал ответ:

— МЕБЕЛЬ ПЭДДИ[9].

Правильный ответ на шутку-загадку, которую Эдди услышал в проулке за «Дали» или в каком-то другом месте, где собиралась их банда, дался Блейну нелегко. Видать, ему пришлось вывернуться наизнанку. Лампы в «баронском» салоне замигали еще сильнее, зажужжали. У Эдди создалось ощущение, что они вот-вот начнут лопаться одна за другой.

Карта-схема окрасилась в розовый свет.

— Прекратите! — заверещал Маленький Блейн пронзительным голосом персонажа одного из старых мультфильмов «Уорнер бразерз». — Прекратите, вы же его убиваете!

А что, по-твоему, он пытается сделать с нами, недоносок? — подумал Эдди.

Он хотел было приложить Блейна загадкой, которую загадал, сидя у костра Джейк (зеленое, весит сто тонн, живет на дне морском — Моби Сопля), но передумал. Ему хотелось как можно дальше уйти от той логики, к которой привык Блейн. Выйти на недоступный компьютеру сюрреалистический уровень, с тем чтобы окончательно раздавить его. Окончательно и бесповоротно. Потому что какие бы человеческие эмоции ни позволяли имитировать диполярные цепи, Блейн все равно оставался машиной. И следуя за Эдди в Сумеречную зону, Блейн мог окончательно свихнуться.

— Почему люди идут к кровати, Блейн?

— ПОТОМУ ЧТО… ПОТОМУ ЧТО… БОГИ ТЕБЯ ПОБЕРИ, ПОТОМУ ЧТО…

Под ногами у них что-то заскрипело, салон для баронов резко качнуло сначала вправо, потом влево. Сюзанна закричала. Джейка бросило ей на колени. Стрелок подхватил их обоих.

— ПОТОМУ ЧТО КРОВАТЬ НЕ ИДЕТ К НИМ, БОГИ ТЕБЯ ПОБЕРИ! ДЕВЯТЬ МИНУТ И ПЯТЬДЕСЯТ СЕКУНД!

— Сдавайся, Блейн, — великодушно предложил Эдди. — Остановись, прежде чем я окончательно пережгу тебе мозги. Если не остановишься, так и будет. Мы оба это знаем.

— НЕТ!

— У меня же миллион этих хохмочек. Я их слышал всю жизнь. Они прилипли к моей памяти, как мухи прилипают к клейкой бумаге. Другие точно так же запоминают рецепты. Так что скажешь? Сдаешься?

— НЕТ! ДЕВЯТЬ МИНУТ И ТРИДЦАТЬ СЕКУНД!

— Хорошо, Блейн. Ты сам на это напросился. Вот тебе одна из лучших. Почему мертвый младенец идет через дорогу?

Поезд дернулся. Эдди так и не понял, каким чудом он удержался на рельсе, но удержался. Скрип под ногами стал громче. Теперь не только стены, но и пол, и потолок то обретали, то теряли прозрачность. В какой-то момент они сидели в консервной банке, в следующий летели над простирающейся до горизонта серой равниной.

А из динамиков рвался голос насмерть перепуганного ребенка.

— Я ЗНАЮ, ОДИН МОМЕНТ, Я ЗНАЮ, ПОВТОРИТЬ ПРОЦЕСС, ЗАДЕЙСТВОВАТЬ ВСЕ ЛОГИЧЕСКИЕ ЦЕПОЧКИ…

— Отвечай, — потребовал Роланд.

— МНЕ НУЖНО ВРЕМЯ! ВЫ ДОЛЖНЫ ДАТЬ МНЕ ВРЕМЯ! — Тут же Блейн торжествующе завопил: — ВРЕМЕННЫЕ ОГРАНИЧЕНИЯ НА ОТВЕТ НЕ УСТАНАВЛИВАЛИСЬ, РОЛАНД ИЗ ГИЛЕАДА, НЕНАВИСТНЫЙ СТРЕЛОК ИЗ ПРОШЛОГО, КОТОРОМУ СЛЕДОВАЛО ОСТАТЬСЯ СРЕДИ МЕРТВЫХ!

— Не устанавливались, — согласился Роланд. — Но ты не можешь убить нас, не разгадав загадку, Блейн, а Топика совсем рядом. Отвечай!

Стены салона вновь исчезли, и Эдди увидел, как мимо пронеслись огромные высокие башни элеватора. Тех мгновений, что элеватор оставался в поле зрения, едва хватило, чтобы его идентифицировать. Вот когда он в полной мере оценил безумную скорость, с которой несся монопоезд. Небось быстрее самолета на добрые три сотни миль в час.

— Оставьте его в покое, — простонал Маленький Блейн. — Вы же его убиваете! Убиваете!

— Разве не этого он хотел? — спросила Сюзанна голосом Детты Уокер. — Умереть? Так он сам говорил. Мы не возражаем. Ты — парень неплохой, Маленький Блейн, но даже такой гребаный мир, как этот, будет лучше без твоего большого брата. Мы возражали против того, чтобы он взял с собой и нас.

— Последний шанс, — провозгласил Роланд. — Отвечай или забудь про гуся, Блейн.

— Я… Я… ВЫ… ШЕСТНАДЦАТЬ ДРОБЬ ТРИДЦАТЬ ТРИ… ВСЕ АВТОНОМНЫЕ… АНТИ… АНТИ… ВСЕ ЭТИ ГОДЫ… ЛУЧ… ПОТОП… ПИФАГОР… КАРТЕЗИАНСКАЯ ЛОГИКА… СМОГУ Я… СУМЕЮ Я… БРАТЬЯ ЭЛЛМАН… ПАТРИЦИЯ… КРОКОДИЛ И УЛЫБКА… ЦИФЕРБЛАТ… ТИК-ТАК, ОДИННАДЦАТЬ ЧАСОВ, ЧЕЛОВЕК НА ЛУНЕ И ГОТОВ ПРЫГНУТЬ… НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ, НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ, MON CHER… О, МОЯ ГОЛОВА… БЛЕЙН… БЛЕЙН СУМЕЕТ… БЛЕЙН ОТВЕТИТ… Я…

Блейн уже вопил, как младенец, перескочил на какой-то другой язык и запел. Эдди решил, что поет Блейн по-французски. Слов он не знал, но когда включились барабаны, мелодию он узнал: «Велкро флай» в исполнении «Зи-Зи-Топ».

Стекло, прикрывающее карту-схему, разлетелось. Мгновением позже сама карта-схема вылетела из гнезда, открыв поблескивающие лампочки и транзисторные платы, скрывающиеся за ней. Лампочки пульсировали в такт барабанам. Внезапно язык синего пламени вырвался из черного прямоугольника, который занимала карта-схема, мгновенно закоптив стену. А откуда-то спереди, от каплеобразной морды Блейна, донесся нарастающий скрежет.

— Он переходит дорогу, потому что сидит в курице, козел! — закричал Эдди. И направился к дымящейся дыре. Сюзанна успела схватить его за рубашку, но Эдди словно этого и не заметил, шагал как шагал. Похоже, напрочь забыв, где находится. Огонь битвы охватил Эдди, распалив своим праведным жаром. Взор его сверкал, синапсы раскалились, сердце пылало. Он держал Блейна на мушке, знал, что существо, стоящее за голосом, смертельно ранено, но продолжал нажимать на спусковой крючок: Я стреляю умом.

— Какая разница между грузовиком с мячами для боулинга и грузовиком с дохлыми сурками? — гремел Эдди. — Мячи для боулинга не разгрузить вилами!

Раздирающий душу вопль, полный злобы и смертной муки, вырвался из дыры, которую закрывала карта-схема. Вновь полыхнул синий огонь, словно в носовой части салона электрический дракон разинул пасть и выдохнул. Джейк криком предупредил об опасности, но Эдди не нуждался в подсказках: его рефлексы обострились до предела. Он нырнул, и электрический разряд прошел над его правым плечом. Только волосы встали дыбом. Эдди выхватил револьвер, тяжелый револьвер сорок пятого калибра, с рукояткой из сандалового дерева, один из двух револьверов, которые Роланд вынес