Читать онлайн Наследница тёмного мага. В объятиях тьмы

Пролог.

Наслаждаясь приветливым солнышком, Элгианта закинула голову на встречу лучам. Лёгкий ветер шуршал ветвями вишен, покачивал макушки леса. Неподалёку, на лужайке, играли в догонялки её муж, Авандер, и дочка Мусони. Малышка заразительно смеялась, и от этого губы Элгианты невольно растянулись в грустной улыбке. Три года пролетели как незаметно, и она только свыклась с новой ролью. Добрина села рядом со снохой, прищурившись от солнца.

– Ты хотела что-то обсудить со мной?

Кивнув, Элгианта перестала улыбаться и прикусила нижнюю губу. Вид её тут же сменился с безмятежного на обеспокоенный. Она долго собиралась поговорить со свекровью, ведь разговор требовал решительности и дальнейших действий.

– Не знаю с чего начать…

– С главного. Нам с тобой не в первый раз распутывать нити запутанных задачек.

Добрина улыбнулась нежной материнской улыбкой, и всё её лицо покрыли мелкие морщинки. Она – сам свет, но Элгианта не могла улыбаться в ответ, её тяготило решение, что принято, вне зависимости от слов свекрови.

– Я всё пыталась понять, когда произойдёт непоправимое, но будущее постоянно меняется. Обсуждала увиденное с пифиями и оракулами, но они не могут дать чёткого ответа. Ко всему они не видят так далеко.

– Тогда, если эти события ещё не завтра, почему ты так взволнована? Может, правильно будет успокоиться и не терзать тебя некоторое время? – улыбнулась Добрина, по-матерински взяв в ладонь руки Элгианты. – Посмотри на дочь. Она в безопасности только рядом с вами. Магия не угрожает ей, если, конечно, и я не растеряла навык. Впрочем, судя по Авандеру, остатки моих сил ещё работают на качество.

Заставив себя грустно улыбнуться, как обычно делают, прощаясь, Элагианта удержала руку Добрины в своих и серьёзно посмотрела ей прямо в глаза, и это действие привело пожилую женщину в волнение.

– Хорошо, что на Мусони наложена ваша печать, это даёт нам гарантию безопасности, и я могу быть уверена, что тот ужасный портал сотворит не моя дочь. Только наследница Сиа способна на такую мощную меж пространственную магию. Остаюсь только я и Кейлис. Мне известно где Кейлис сейчас, и я собираюсь сковать её. Сделаю это очень скоро, во время парада планет.

Добрина вздохнула, предчувствуя бурю и посмотрела на сына и внучку. В них хоть и текла магическая кровь, но они об этом не догадывались. Магия, порталы, печати и пророчества – всё это для них тайна, которую в полной мере знают лишь Добрина и Элгианта. Как старые друзья, они много лет прячут маленький секрет в запертом ящике, поклявшись, что родные никогда не ступят на этот путь.

Любовь слепа, но порой она раскрывает перед сердцем новые горизонты. Решаясь на новое откровение, Элгианта прикусила нижнюю губу:

– Я не стала держать от него в секрете шаг, на которой должна пойти. Авандер всё узнал.

– Но зачем?! – округлила глаза Добрина.

– Он умен, наблюдателен и давно подозревал. Мои постоянные отсутствия и передвижения магическими каналами… в общем, я была не осторожна. Авандер с легкостью и пониманием отнёсся к этой новости.

– Но, надеюсь, ты не рассказала о моей связи с магией?

– Конечно нет. Только о себе. Добрина, всё в порядке, я справлюсь.

Снаружи она выглядела решительно, но голос выдавал волнение, руки холодели, несмотря на прекрасную погоду. Добрина читала её сомнения, и сама начинала переживать.

– Тогда почему ты встревожена?

– Решение… Необходимо запереть сестру, на срок, пока не пройдёт опасный период. Мусони останется с вами, а после мы заберём её.

– Авандер, разумеется, отказался отпустить тебя одну? – догадалась Добрина, вздохнув.

Прикусив нижнюю губу в беззвучном сомнении, Элгианта осторожно кивнула.

– Можно пожилой женщине дать тебе мудрый совет?

Снова кивнув, Элгианта внимательно посмотрела в голубые глаза Добрины – в них читался опыт прожитых лет и безграничная доброта.

– Не стоит недооценивать Кейлис. Возможно, твоя сестра и не столь одарённая, но от природы ей досталось ровно столько же, сколько и тебе. Попытайся поговорить с ней. Договориться. Применение силы, к тому же, магии – ответственный шаг. Делая его, нужно помнить о тех, кто любит тебя и ждёт дома.

Она погладила Элгианту по пепельно-русым волосам и нежно обняла. В своё время, Добрине пришлось сделать похожий поступок, пойти против своей крови, но отголоски того решения ещё много лет будут её спутниками.

Глава 1. Обитель спокойствия.

Сквозь оглушающую тишину пробивались едва слышимые звуки, похожие на стук. Очнувшись от бесконечного сна, Мусони ещё какое-то время лежала с закрытыми глазами и прислушивалась. Она медленно открыла глаза, озираясь вокруг – ничего из окружающей обстановки не было ей знакомо. Она на кровати в полукруглой комнате с куполообразным потолком, который венчалет огромная золотая люстра. Иссиня-фиолетовые стены богато украшены золотыми сводами и колоннами, с узорами и завитками. Они мягко мерцают в свете люстры и свечей, обильно расставленных на длинном декоративном столе. Убранство комнаты роскошно, может ли это значить, что это дворц короля? Только вот как путь сюда не оставил следов в её памяти? Убедившись, что рядом никого нет, Мусони осторожно спустилась с кровати и, босая, подошла к высокому остроконечному окну. Сквозь вечерние сумерки просматривался незнакомый пейзаж и всё вокруг укрыто хорошим слоем снега. Еще недавно шел проливной дождь, превращая всё в кашу из грязи и месива, и когда погода успела смениться на зимнюю?

Нахмурившись, Мусони потерла кончиками пальцев переносицу, стараясь восстановить последние события. Неожиданно подсознание выдало странный фрагмент.

Сон, в котором Лорд Обелиск пытался выяснить информацию о воре, затем разрушение лаборатории… Однако к ним подмешано какое-то иное, расплывчатое воспоминание, которое не хотело смешиваться, и вспышками мелькало в сознании.

Откуда-то взялся гул криков, шум и треск пылающего огня, и едкий запах дыма как будто все ещё комом стоит в горле… Не понимая, она нахмурилась ещё сильнее, эти ощущения слишком яркие для сна. Продолжая копаться в своей голове, внезапно что-то больно кольнуло изнутри, заставив ссутулить спину, а тревога душила, не давая кислорода лёгким.

– Оскар…

…Огонь, крики и взрывы, а среди всего безумия его лицо…

Руки её затряслись, а горло сводило – в поисках воды она осмотрела комнату ещё раз и быстро подошла к столику с графином, залпом осушив стакан. Висевшее напротив зеркало отражало её озабоченное лицо: на бледной, почти прозрачной коже не видно даже губ, которые обычно краснели насыщенно алым, а потухший взгляд дополнен серыми ореолами. Телесное платье-комбинация добавляла образу нотку сумасшествия. Болезненный вид своего лица Мусони не тревожил так сильно, как воспоминания, в котором Оскар в смертельной опасности.

– Нет, это просто сон…

Ей срочно необходимо доказательство, что Оскар жив.

Откуда-то из-за закрытой массивной двери, обильно украшенной золотом, по-прежнему монотонно раздается стук. Легонько коснувшись ручки, Мусони медленно раскрыла её, благодарная свыше, что та не скрипела.

Широкий коридор пустовал, и слабо освещался голубоватыми настенными огнями. Противоположная стена сплошь витражное окно, за которым метель танцевала с ветром, красиво освещаясь фонарями снизу. Здесь значительно холоднее, чем в комнате, и кожа Мусони мгновенно отреагировала ордой мурашек – тонкое платье на бретелях совсем не греет.

Здесь никого нет, абсолютная тишина, нарушаемая стуком откуда-то слева. Мусони не спеша пошла на звук, беззвучно ступая босыми ногами по ковру. Извиваясь дугой, коридор вливался в просторный круглый зал с двумя изогнутыми лестницами. Подойдя к перилам, она огляделась – никого, только несколько глубоких кресел и круглый стол, стены с арочными углублениями, в каждой из которых резная дверь.

Неужели дворцы настолько безлюдны? По меньшей мере, хоть где-то должна стоять охрана.

Стук отчетлив, он исходит от одной из дверей. Сложа руки на предплечьях, чтобы хоть немного унять дрожь, Мусони спустилась по лестнице – здесь оказалось ещё холоднее, чем наверху. Окна и двери заперты, но откуда-то сильно сквозит морозным воздухом, и судя по свисту ветра, от одной из арочных дверей. Ни одна из них не поддалась – заперто.

Находясь так близко, слышно, что этот звук создан чем то, что висит по ту сторону двери и бьётся от порывов ледяного ветра, который сквозит из всех щелей.

Вдруг, откуда-то сверху раздался отдалённый крик, или, вернее сказать вопль, что-то среднее между ними. Непонятный возглас, издаваемый то ли человеком, то ли зверем, но настолько пронзительный, что волосы на голове зашевелились и Мусони напряглась. Нарушая тишину, кто-то спешил по коридору, и шаги его отражались эхом. Стараясь остаться незамеченной, она спряталась за одной из колонн и в тот же момент по лестнице быстрым уверенным шагом пробежал высокий мужчина. Он не заметил Мусони, зато она узнала его, и страх осознания ломал изнутри.

В том мужчине она узнала правую руку и верного спутника – Мордред.

Стены вокруг превратились в мрачную и давящую клетку, а воздух стал плотным и удушливым. Она не в замке короля – это резиденция Лорда Обелиск.

К их последней встрече во сне, цеплялись неясные образы. Лорд нес её на руках, среди огня и дыма, среди криков, а мимо мелькали вспышки искр, всполохи языков пламени, среди которых пропал образ Оскара. Как ни пыталась, дальше воспоминания обрывались.

Дрожь усилилась, но больше от злости, чем от холода – здесь нет союзников, одни враги; нужно бежать, необходимо найти выход. Она вернулась обратно к своей комнате, оставив Мордреда позади, и оглядела другую часть искривленного коридора. Он расходился надвое, а в стене впереди возвышались огромные двери.

Найти выход кажется сложнее, чем описывается в книгах – у этих коридоров со множеством дверей вообще есть конец? Что выбирать на распутье – лево или право? Проклиная свою нерешительность, Мусони наконец выбрала путь, ведущий направо по коридору, где виднелась лестница.

Она перешла на лёгкий бег – сердце предательски сбивало ритм и не верило в успех; неожиданно пришлось застыть – одна из дверей открылась. Прятаться некуда – коридор совершенно пуст, за исключением нескольких старинных ваз. Жаль, что Мусони не обладает энтроопией, как Шпионифус, тогда можно было уменьшиться и спрятаться мышью в любом месте. Навстречу ей вышла горничная и заметив Мусони, она только низко поклонилась и ушла.

«Повезло, кажется я не пленница, раз она не подняла шум», – решила Мусони, провожая служанку взглядом. – «Вдох – выдох. Нужно успокоиться, и не подавать вида, хотя бы перед слугами».

Едва она успела вновь возобновить настрой на побег, как громкий знакомый голос заставил её остановиться, ударив по спине словами, словно огненным хлыстом:

– Я вижу, тебе лучше?

Сзади – он стоит в нескольких шагах от неё, а в голосе явная усмешка. Кожа покрылась огромными мурашками, словно облитая ледяной водой. Мусони нехотя повернулась – высокие двери распахнуты, в них стоит Лорд, скрестив руки и подперев подбородок.

Ещё раз глубоко вздохнув, Мусони придала своему выражению лица дружелюбный вид, и попыталась настроиться на беседу. Для начала ответить на странный вопрос.

– Мне значительно лучше.

Волосы Лорда зачесаны назад слегка небрежно, некоторые пряди падают на лицо, которое отражает удовольствие каждой чертой – от кривоватых изогнутых улыбкой губ, до прищуренных фиолетовых глаз. Одетый в чёрный костюм, одна рука как всегда в перчатке и с перстнями, а другая голая. Перстни загадочно отсвечивают в полумраке коридора – амулеты, благодаря которым можно не только потерять власть над своим телом, но и лишиться некоторых чувств. Осмотрев девушку снизу-вверх, Обелиск пальцем подозвал её к себе, не переставая улыбаться.

– Ты ведь не сбежать пытаешься? – спросил он, когда Мусони покорно подошла.

– Сбежать? – повторила она, делая невинное лицо.

В ответ Лорд закатил глаза, а по его лицу пробежала тень раздражения. Он перестал улыбаться и со всей серьёзностью продолжил, глядя свысока из-под густых ресниц:

– Разумеется ты искала выход! Можно не спрашивать, это слишком очевидно, но сейчас ты внимательно выслушаешь меня. Впредь не совершай подобной глупости – ты не можешь сбежать, благодаря блестящему заклинанию, которое связывает тебя с этим местом. Попытка бегства будет стоить тебе жизни. Уяснила?

Коротко кивнув, Мусони сжала холодные пальцы в кулак – всё-таки, она пленница. Не стоит делать лишних движений, чтобы Лорд не применял чары перстней.

– Прекрасно, ты голодная? – довольно кивнул в ответ Обелиск, предлагая девушке свою руку. – Предлагаю поужинать вместе, а потом я проведу для тебя экскурсию по моей Обители спокойствия.

«Моя долгожданная игрушка», – внутри Обелиска бушевало победное пламя.

Может дело в интонации, или в мимике, насквозь пропитанной приторной слащавостью, но от Лорда эти простые слова звучат двусмысленно и со скрытой угрозой. Подавляя отвращение, Мусони держалась его руки, и опустила взгляд, стараясь не замечать, с каким обожанием её рассматривают.

Они вошли в зал, наполненный потрясающими ароматами горячих блюд, которые с первых нот разжигали аппетит.

– Не переживай за этикет, и не обращай на меня внимания.

Сказав это, он галантно усадил её за стол, а сам с удовольствием принялся поглощать ужин, не сводя с гостьи внимательного взгляда. Слуги подносили новые изысканные блюда и следили за тем, чтобы бокалы не пустовали. Стараясь не показывать раздражения, Мусони молча гадала, сколько дней она находилась во сне. Желудок сузился до размера наперстка и едва прикоснувшись к пище, она тут же ощутила сытость.

Ковыряясь вилкой в блюде, она рассматривала скромный интерьер зала – светлые стены, чёрные акценты. Минимализм и сдержанность. Зал не вызывает совсем никаких эмоций. Заметив это, Обелиск спросил:

– Нравится Обитель спокойствия? Хотя, это всего лишь обеденный зал, ты ещё ничего не видела.

– Как давно я здесь? Не помню, как попала сюда и где остальные.

– Ты здесь одна. Сроком два дня. Больше здесь никого нет и не было, – Лорд наколол на вилку разнообразие зелени и с хрустом прожевал. – Ты. Моя. Долгожданная. Гостья.

Лицо Обелиска приобрело оттенок удовольствия от собственных слов, а Мусони старалась скинуть их с себя, незаметно подергав лопатками. Куда делся Оскар…

– И как же я попала сюда?

Вопрос остался открытым, неожиданно появился Мордред и наклонился над ухом Лорда. Сказанное осталось не услышанным Мусони, но лицо хозяина накрыла мрачная тень. Словно пуля, острый и колкий как игла взгляд, внезапно пронзил её. Она кожей почувствовала свою вину, хотя, вроде ничего ещё и не сделала.

– Переведи на другой этаж, – ответил Лорд, не сводя с гостьи мрачных глаз, ставших багрового оттенка.

Склонив голову, Мордред скрылся за дверью и звук его удаляющихся шагов вскоре стих. Хорошо, что Мусони уже покончила с ужином и теперь могла не переживать из-за нагнетающей тишины под тяжестью взгляда Обелиска. Она отодвинула тарелку и невинно спросила:

– Что-то произошло?

Как оказалось, интуиция её не подвела. Голос Лорда звучал отрывисто и резко:

– Отголоски твоих неверных решений. Твоя ложь из прошлого вылилась в муки. Причем, сразу для нескольких людей.

Про какую ложь говорит Лорд? О той, что Мусони злоупотребляла по велению Тома? Хотя какая теперь разница. Врать или нет – личный выбор каждого, и недавно сказать твёрдое «Нет» ей не составляло труда. Видимо с тех пор Мусони стала хуже, возможно она растеряла часть сильных качеств, которые определяли её как порядочного человека, а за ошибки всегда приходится расплачиваться. Она не меньше виновна.

– Мне ещё раз просить у вас прощения? – спросила она, и не надеясь на положительный ответ. – Хотя, чего стоят простые извинения? Вам не хуже меня известно, что поступки громче любых слов. Я не могу изменить прошлого, впрочем, как и вы.

Последние слова прозвучали с явной обидой и обвинением, и губы Лорда изогнулись в снисходительной ухмылке. Раз зашла речь о раскаянии, можно немного поиграть на этих клавишах.

– Возможно ты ещё можешь исправить ситуацию. Помнишь воровку, которая помогла тебе сбежать?

Проблем с памятью не обнаружено – Мусони тут же вспомнила Анэль, и её почти героический поступок. Слова Лорда из последнего сна были так же ярки, будто слышала их пару минут назад: «Он обещал, что поймает её. Неужели поймал?»

Словно читая её мысли, ухмылка Обелиска стала шире и, обнажая клыки, он откинулся на спинку стула. От его уверенного вида по спине девушки пробежала холодная волна – неужели он действительно преуспел? Он обещал пытки, и ужасную смерть…

– Помнишь, я обещал, что поймаю и уничтожу эту дрянь? Как жаль, что ты не стала сотрудничать. Я великодушно предлагал уникальную возможность оставить всех целыми и невредимыми. Знаешь, крики врагов – слаще музыки для моих ушей. Но не переживай о своем решении. Мы справимся с последствиями, и всё снова станет как прежде, а они будут и дальше петь мои любимые композиции в мучительных криках…

«Криках» …

Сжимая кулаки, Мусони как сейчас слышала крик, эхом разносящийся по коридорам… Неужели это Анэль? Во сне слова Лорда выглядели как пустые угрозы, но теперь все иначе. Она пострадала из-за ее упрямства, стала жертвой нерешительности Мусони. Нужно было выбрать сотрудничество, пока еще был выбор…

Вглядываясь в её терзания, Лорд улыбнулся:

– О чем задумалась? Сожалеешь? Или, может быть, чувствуешь вину? Хотя нет, скорее всего ты злишься. На себя, на меня, но больше, конечно же, на себя. В любом случае, у тебя на это вся ночь впереди. Сегодня у меня появились вопросы поважнее, – он указал на дверь плавным движением руки, и та медленно раскрылась. – Сопроводить тебя до комнаты, или запомнила дорогу?

Поджав губы, Мусони встала из-за стола и, еле слышно поблагодарив за ужин, быстро вышла. Скривив рот, Обелиск кивнул ей в ответ и проводил взглядом. Отпустить её в одиночку сейчас – своего рода проверка.

Скрывшись за углом, Мусони сбавила шаг, усмиряя сердцебиение, которое выплясывало в груди чечетку. Стоило проверить гипотезу с Анэль, но сделать это нужно незаметно. Главное не торопиться, но с другой стороны промедление может стоит ей жизни…

Минуя дверь в свою комнату, она дошла до круглого зала с лестницами, ведущими к запертым дверям, и остановилась. Оглушающая тишина. Идти дальше сейчас не разумно и не покидало ощущение, что именно такого шага и ждет от неё Обелиск.

Нет, не сегодня.

Стоит подумать, как наладить контакт с Лордом, как убедить его не убивать Анэль… При мысли, о дружбе с Обелиском, Мусони выворачивало наизнанку. Справившись с чувствами, она пошла назад, но оказавшись перед дверью застыла – из глубин резиденции вновь раздался тот самый пронзительный крик. Ноги сорвались с места – Мусони кинулась к лестницам, и крик становился все ярче, он приближался к ней так же быстро.

Все внутри сжалось в крохотный комок и с грохотом оборвалось от увиденного.

С каменным, ничего не выражающим лицом, Мордред тащил кого-то с накинутым на голову мешком. Руки пленника связаны и имеют болезненную худобу и бледность, а по силуэту и одежде легко предположить, что это женщина. Заметив Мусони, лицо Мордреда не отразило ни одной эмоции, он равнодушно тащил пленницу дальше. Женщина издала новый вопль, и пусть её тело сопротивлялось слабо, зато голос оглушал. Встряхнув как собачонку, Мордред поднял её с неведомой силой за ворот со спины и потащил вниз. Сопротивления на короткий срок угасают, а внизу лестницы пленница издаёт новый вопль и чуть сильнее обычного сопротивляется всем телом. На несколько секунд она высвободилась из рук Мордреда, падает ниц, теряя опору под ослабевшими ногами.

В этот момент Мусони холодеет – из-под мешка вываливается прядь огненно-рыжих волос. Ошарашенная, потерявшая контроль, она молча смотрит за процессом, страшась вмешиваться, но одновременно чувствуя, что её бездействие – большая ошибка.

Она холодеет ещё сильнее от прикосновения рук на своих плечах. Прикосновение, от которого по шее в мозг пробежал электрический разряд. Вздрогнув, Мусони не оборачивается, ведь из глаз ручьём льются слезы, а невозмутимое лицо Обелиска сейчас самое мерзкое, что можно представить.

– Ты плачешь? – сухо произнёс он. – С чего бы? Не думал, что ты настолько чувствительная.

Скинув с плеч руки, Мусони отошла на несколько шагов и с неприкрытой злобой взглянула на него, её голос дрожал от слез:

– Что вы с ней сделали?!

Лорд призадумался, а потом хитро посмотрел на бурю, охватившую всё тело его гостьи.

– С ней? – невинно спросил он, мягко кивнув и приподнятой бровью указывая в сторону процессии.

– Да, вы сковали её!

– Разве она тебе кажется знакомой? – с той же интонацией спросил Лорд, прищурившись. – Или ты по всем так убиваешься?

– Она…это же… – Мусони осеклась.

Прикусив язык, она замолчала и задумалась. Лорд задаёт наводящие вопросы, но зачем? Развлечься, или же это словесная ловушка? Она пыталась читать его, но мастера масок невозможно провести.

Почувствовав, что прокололся, Обелиск тут же сменил тактику. Он многозначительно прищурил глаза и начал рассуждать вслух, нащупывая связь:

– Значит, есть кто-то, кто тебе настолько дорог, что ты льёшь слёзы при одном лишь виде? Виде чего? Волосы… У того человека рыжие волосы?

Стоило поучиться одевать маски, ведь у Мусони всё на лице написано, и сейчас по ее испуганным глазам Лорд видел, что угадал. Он помахал в воздухе пальцем, словно утверждая свою догадку, а потом развернулся и медленно пошел назад, задумчиво проговаривая в пол голоса:

– Рыжие волосы…

Смахнув с глаз слезы, Мусони посмотрела вниз – пока она разговаривала с Лордом, Мордред и его пленница уже скрылись за одной из дверей, но за какой именно осталось загадкой.

Вернувшись в свою комнату и рухнув на кровать, она уставилась в потолок. Фраза, засевшая на губах у Лорда, не давала покоя. Почему он прицепился к этому? Значит ли это, что пленница не Анэль? Неприятное ощущение от увиденного не давало расслабиться, и сходство со знакомой девушкой тоже. Если это она, то куда утащил ее Мордред, что с ней станет теперь? Лорд уже почти замучал её, и дальше вряд ли сжалится.

Фраза Лорда эхом звучала в ушах снова и снова: «Твоя ложь вылилась в муки, причем, сразу для нескольких людей», – это об Анэль? Вот только для нескольких людей… Неужели в их числе может быть Оскар? Где же они? Вместо того, чтобы гадать, нужно просто узнать напрямую, что имел ввиду Лорд. Дружить, сотрудничать, пока не поздно.

Сквозь тишину в глубине коридора снова раздавался стук, а за окном завывала снежная буря. Сна ни в одном глазу. Да и как тут вообще можно спать?! Мусони заходила по комнате, бросая на своё отражение недовольные взгляды. Понимание дружбы с Лордом никак не вязалось. Его интерес к ней абсолютно не дружеский. Дружить и предать себя, наступить себе на глотку, пойти на всё, на любые его требования… Спустя некоторое время она остановилась, в задумчивости заглядевшись на медальон. Какой толк от магии, если она не может в миг решить все её проблемы?!

Проблемы.

Мусони усмехнулась себе в лицо. Прямо сейчас, возможно, Анэль связана и её пытают! Смутные образы плохо вяжутся с благополучием Оскара, а бедняжка Мусони мучается от голоса совести, жалея своё положение. Том пропал, хотя обещал защитить и быть рядом. Вот только его исчезновение связано с балом… И снова Лорд. Проклятый Обелиск! Словно паук, расставил свои липкие сети и теперь наслаждается мухами, которые в жалких попытках брыкаются, дёргают лапками и жалобно жужжат.

Ночь обещает быть мучительно долгой.

Подойдя к окну, она ушла в глубокие раздумья, раз за разом то обвиняя себя, то жалея. Осознание собственного бессилия накладывало такой груз на плечи, что невольно она сгорбилась, подперев плечом откос. Снежная буря, словно танцовщица, крутилась и пела, выводя загадочные фигуры в воздухе. Ненадолго, буквально на мгновение, Мусони залюбовалась и немного отвлеклась от тяжёлых мыслей, слушая знакомую с детства мелодию снега и ветра. Такие снега бывали только в Окулиусе…

Внутри раздался чей-то знакомый голос, мудрый, спокойный и рассудительный:

«Чудесные моменты, порой незримые, но вечные, связывают все вокруг невидимой нитью. Пока люди бегут, загнанные в ловушке быта, вода неспеша течет в ручьях и реках, дожди льют, наполняя их, ветер шелестит и ласкает листву, а зимой танцует снежный вальс».

– Мусони, милая, – мягкий, до боли знакомый голос прервал размышления.

Обернувшись, она замерла в который раз за сегодняшний вечер. Комната, окружающая её, изменилась, но это не главное… Перед ней, точь-в-точь из детства, стояла у двери и улыбалась её покойная бабушка. Свежая, здоровая – она выглядела так, когда Мусони было лет семь. Не веря своим глазам, она перестала дышать, пока бабушка сняла с головы платок и смахнула с плеч снег. Он с лёгким стуком коснулся пола и уже начал таять.

– Какая нынче буря за окном! Но не грусти, дорогая, скоро наступит весна.

Добрина сказала это буднично, просто и по-доброму. Не веря своим глазам, не удержавшись, Мусони кинулась навстречу ей – родной, с румянцем на круглых щечках, настолько живой, настолько нежной, самой светлой, самой…

В секунду иллюзия рассеялась, и комната как прежде стала пустой и меланхоличной, заставив Мусони упасть на колени, и пустым взглядом уставиться вперёд.

Что это было и самое главное, как это вернуть? Возможно ли вернуть тех, кого нет, пусть в иллюзии, ненадолго, но ощутить их тепло?

Нет сил, не хватает опоры, чтобы выносить всё это. Опустив голову, она так и просидела всю ночь возле кровати.

Глава 2. Обитель спокойствия. То, что казалось очевидным.

На другой день, как и обещал, Обелиск провёл для Мусони подробную экскурсию по резиденции. Начали с южного банкетного зала. Он широкий, светлый и рассчитан на большое количество гостей – тем более нелепо сидеть вдвоем за таким огромным столом. Словно какие-нибудь короли.

– Ты плохо спала? – почти заботливо спросил он.

– Нет. Я вообще не спала.

Обелиск придвинул фонтан из необычных фруктов и аккуратно украсил её блюдо каким-то янтарным плодом.

– Съешь, придаст сил.

Видя упрямство, с которым Мусони ковырялась в еде, Лорд добавил, поигрывая перстнем:

– Давай договоримся, или ты ешь добровольно, или я напомню тебе о своих друзьях.

Одного напоминания хватило, её тарелка очень скоро оказалась пуста.

После завтрака они прошли до строгого кабинета Лорда, оттуда в широкий зал, рассчитанный на приём большого количества гостей, очень похожий на зал, где проходил последний бал. Воспоминания нахлынули, но Мусони тут же скинула их, стараясь сохранить невозмутимость. В Обители спокойствия нашлось место залу для магических тренировок, наподобие того, что в академии под озером. На одном из этажей находится огромный комплекс с бассейном и различными парными, и Лорд уточнил, что Мусони имеет право свободно посещать его, когда пожелает.

Судя по расслабленному тону Лорда, на ней и правда сильное заклинание. Он вводил её в курс дел резиденции, объяснял, как работают магические замки – и ни разу не переживал, что она посмеет сбежать. Теперь Мусони знает, где парадный вход и задний выход в сад, деревья которого сегодня покрыты белейшими воланами снега. Вчерашняя вьюга оставила после своего танца прекрасные узоры и наполнила зимний сад особенной магией.

Экскурсия сопровождалась подробными комментариями Лорда, но Мусони слушала его в пол уха, радуясь, что пока день проходит мирно-ровно, и он ведёт себя отстраненно, а перстни не касаются её воли. Она ждала удобного момента, чтобы поговорить о своих друзьях, и потому, не смотря на великолепие резиденции, всё вокруг выглядело блеклым и пресным, не вызывая интереса.

Многое здесь держалось на магии – например, голубоватое освещение коридоров, или свечи, которые вспыхивали, едва раскрывалась дверь спальни. Всё держалось на эфире Лорда, осознавая это, Мусони не могла не восхититься про себя – он и правда сильный маг.

Одно крыло резиденции полностью отведено под гостей, а так как Мусони единственный гость, все остальные комнаты пустуют в сером безличии. Коридор со множеством пустых комнат они прошли без лишних слов, Лорд только предложил Мусони выбрать другую спальню, и показал, что в один щелчок способен обставить всё по её вкусу.

– Можно сделать много зелени, – он прикрыл дверь, а распахнув, интерьер пестрил листьями и прохладой. – Или тебе понравится знойный интерьер, совсем как в Инферн-Рамории?

После открытия двери окружение комнаты опять изменилось. Однако Мусони предпочла остаться на прежнем месте в обстановке, которая есть. Вспоминая свой восторг от Пентхауса, она догадалась – водопад с потолка, парящие в воздухе кристаллы, рыбки, под заколдованной гладью воды – всё это великолепие создано Лордом.

Проходя мимо изогнутых лестниц, они остановились у круглого холла с дверями. Вчера за одной из них раздавался стук, и где-то здесь скрылся Мордред с пленницей.

– Куда ведут эти двери?

– А сама как считаешь?

Лорд ответил вопросом на вопрос и склонил голову немного вбок. Он без улыбки всматривался в её лицо, словно ожидая глубокого и развернутого ответа. Опираясь на наблюдения, Мусони неуверенно начала размышления вслух:

– Одна из них точно ведёт на улицу, я заметила, что от неё сквозит холодом.

Её ответ разочаровал Лорда, но он лишь коротко кивнул и протянул ей руку, приглашая за собой. Неторопливо спускаясь, он не сводил с неё странного взгляда. Оставалось только гадать, что у него на уме, ведь Лорд слишком непредсказуем.

– Здесь начинаются приключения… – таинственно протянул Лорд.

Остановившись перед дверьми, он держал руку Мусони и рассматривал ладонь, проводя по линиям кончиками пальцев. Любой его жест кажется опасным или неоднозначным, поэтому нервы все время находятся в напряжении.

– Ты наверно решила, что это выход, но на самом деле, за ней совсем другой город. Каждая из дверей перенесет далеко за пределы Авелии, – он коснулся полотна рукой в перчатке и слегка улыбнулся. – Выход в особняк далеко на севере Оремидора. Они не заперты, но имеют секрет. Открыть их могу только я и пара моих подчинённых.

– Двери вроде порталов? – догадалась Мусони, пытаясь не напрягать руку, и не смотреть на Обелиска, отвлекая себя рассматриванием дверей. – А другие? Куда ещё можно попасть?

Нежно погладив ладонь, Лорд неожиданно притянул её к себе, и зацепил медальон пожирающим взглядом.

«Неужели опять? Вдох-выдох, не забывай дышать», – Мусони старалась скрыть раздражение, и не сопротивлялась, хотя внутренне уже вышла из себя.

– Возможно, однажды я покажу, куда ведут другие двери, если… – Лорд сделал широкую паузу, вскинув одну бровь, и вальяжно растянул последнюю фразу. – Будешь послушной. Сегодня ты раздражающе спокойна.

Улыбка чеширского кота и нежное касание щеки девушки – Обелиск почти откровенно намекал, что фраза не про хорошее поведение. Разве ему нужна покорная игрушка?

Вопреки своим желаниям сопротивляться и сражаться, Мусони терпела. Во-первых, потому, что способ работал – Лорд не применял амулеты и не лишал её воли. Во-вторых, такой подход мог стать катализатором для потери интереса к ней. Ведь когда она проявляла явное сопротивление и эмоционально откликалась на его действия, в глазах Обелиска горел огонь. Настрой на дружбу, сотрудничество.

Почувствовав наигранное спокойствие, Обелиск усмехнулся и выпустил её из объятий, заметив, что она тут же расслабилась и едва слышно выпустила из легких воздух.

На десерт оставил посещение лаборатории – той самой, с богатой коллекцией различных трав и бутылочек, с большим деревянным столом, заставленным кипящими и бурлящими сосудами, манекен с фартуком и громоздкий стул с ремнями. В воздухе повис стойкий аромат трав и дыма, а на полках ломились реагенты, поблескивая в неярком свете.

Обелиск по-хозяйски вальяжно прошел вперёд и остановился у стула, совсем как в последнем её сне, хитро улыбнувшись. Его действия и взгляд красноречивы – положив руки на спинку он поигрывал одним из ремней.

– Тебя тоже наполнили жаркие воспоминания, связывающие нас этим местом? – понизив голос, спросил он.

Подавляя отвращение от воспоминаний, Мусони подошла к стулу и отзеркалила позу Лорда. Её лицо приняло маску миловидности, а губы вытянулись в лёгкой полуулыбке, выражающей безразличие, но глаза выдавали презрение.

– Я не живу прошлым, и стираю из памяти то, что может навредить мне в будущем.

Лицо Лорда просияло, бровь дернулась вверх – она решилась на колкость. Сохраняя низкий бархатный тон, он предложил:

– В таком случае, могу освежить твою память.

Слова с подтекстом. Мусони заметила, что Лорд обожает говорить загадками и устраивать словесные ловушки.

Чувствуя опасную игру, которую ей не выиграть, она решила пойти на риск, и круто перевести разговор совсем в другое русло. Со вчерашнего дня её волновал вопрос, важнее собственной безопасности. Судьба человека, что важнее её судьбы. Вопрос, что не терпит дальнейших промедлений, занимал все свободные мысли. Стерев с лица миловидность, она решительно спросила:

– Обелиск, ответьте мне, что с Оскаром?

На долю секунды по его лицу прошла тёмная тень, но, скривив губы, он одел маску хладнокровия с примесью насмешки, и тихий горловой смех вырвался наружу. Как все предсказуемо и банально. Вопросы. Обелиск знал, что она начнёт спрашивать, он ждал, но отвечать честно и развернуто никто не обязывает. Лично для него ситуация комедийная, но её слова настолько серьезны, что разыграть драму – это всегда пожалуйста!

– Я поражен твоим терпением. Признаться, ждал, что, едва открыв глаза, ты начнёшь задавать вопросы. Но нет… – он холодно улыбнулся, присаживаясь на краешек деревянного стола. Отвёл руку в сторону, словно удерживая невидимый шар, и продолжил рассуждать. – Поражает и вопрос, который ты задаешь первым! Он не про жениха, не про Томберга Блейта, а про обсекунданта. В чем дело?

Закусив губу, Мусони отвела взгляд, теряя уверенность, которую долго копила. Начать задавать посторонние вопросы человеку, насильно удерживающему тебя, казалось плохой идеей. Неизвестно к чему приведет этот разговор, но раз начала, то отступать поздно.

– Что касается Тома, то я уверена, он может позаботиться о себе. Мое последнее воспоминание смутно связано с Оскаром. Вы там были, в моем воспоминании, а значит, вы знаете ответ, – Мусони опустила глаза, стараясь не смотреть в лицо Лорда, чтобы не струсить и не замолчать. – Я нахожусь в вашей власти, не перечу вашей воле… Обещаю и дальше вести себя согласно канонам гостя, только пожалуйста, ответьте, где он?

Ухмыльнувшись, Лорд обвел её и медальон пожирающим взглядом.

– Ты не до конца в моей власти. Мне бесконечно мало одного твоего общения, и я собираюсь в скором будущем заполнить этот пробел.

Поймав на себе плотоядный взгляд, она невольно сжалась и ссутулила плечи. Ожидать, что Обелиск и дальше будет вести себя как джентльмен? Нет. Мусони понимала, что такое отношение ненадолго, и вопрос времени, когда Лорду надоест играть в хорошего парня.

– Вы ответите мне? – повторила она, игнорируя его провокацию.

– Ты же не отвечала на мои вопросы, так почему я должен вести себя иначе? Или ты забыла тот разговор о воришке? Как же её зовут? – зло рассмеялся Лорд, медленно подходя к ней.

Он снова находился в положении победителя, впрочем, как всегда. Все попытки обхитрить его, вечно оборачиваются для доброжелателей крахом.

«Смотреть на недоумение, конечно, доставляет своего рода удовольствие, но какие грани чувств отобразятся на её лице, услышь она хотя бы часть сокрытой истории?» – размышлял он, следя за её смущением.

Под безмолвным давлением, Мусони старалась набраться смелости и посмотреть Лорду в глаза, при этом не думать об Анэль, и не связывать её с той пленницей. Она второй раз проигнорировала Лорда и продолжала настаивать на своем:

– Милорд, мне нужно знать, что случилось с Оскаром, умоляю вас…

От собственных слов всё внутри перевернулось.

Умолять она не умела, не привыкла, да и никогда не приходилось до этого дня. Её охватила ненависть к себе, а гордость, а может гордыня рвали изнутри на части. Умолять это унизительно, но Лорд не оставлял других вариантов. Однако, сказать имя воришки – это предательство, и оно ещё хуже унижения.

– Умоляешь? Но ни в голосе, ни в тебе самой я не вижу, чтобы ты умоляла, – надменно смеялся Обелиск. – Талант умолять дан не каждому…

Подбородок затрясло, а вместе с ним и нижнюю губу. Стараясь это скрыть, Мусони отвернулась. Проклятые нервы.

Не получилось, от зорких глаз Лорда не утаилась такая маленькая, но важная деталь. По его мнению, она слишком быстро сдалась, он только начал словесную игру, а тут сразу слезы.

– О… ну как же так? Как же так… – издевательски протянул он, заглядывая в её глаза и вытирая первую слезу. – Разве в ту ночь ты не была настроена воинственно, словно валькирия? Где же амбиции, где верность своим принципам? Ты твердым голосом отвергала моё предложение сотрудничать и вот – снова все идёт согласно моему сюжету, – он понизил голос и почти шептал. – Ты передо мной. В слезах. Оплакиваешь упущенную возможность спасти своих друзей.

Все происходит именно так, как он говорил, и в голубых глазах уже плещутся холодные воды, готовые в любую секунду выйти за край. Её переполняют чувства, они устроили внутри хрупкой девчонки настоящую битву. Подняв лицо Мусони за подбородок, Обелиск улыбнулся уголком губ, молча наслаждаясь:

«Какие сильные чувства. Здесь больше, чем любопытство. В ней и тоска, и боль, тревога, и все они вместе прикрывают нечто гораздо более сильное.»

Осознание её боли разочаровало Лорда, лиловый оттенок радужки сменился на оранжевый, он улыбнулся и отпустил её лицо:

– Ты так сильно хочешь знать, что произошло с Оскаром. Превосходно. Расскажу тебе даже чуть больше, я не скуп на детали. После нашей последней встречи мне пришлось разобрать немало дел.

Медленно пройдя по лаборатории, Лорд уселся на стул, приняв удобную, насколько это возможно, позу. Смочив губы, он задумчиво провел двумя пальцами по подбородку, рассматривая пол, и резко начал, переведя все внимание на Мусони:

– Начнем с того, что продуктивный разговор с Блейтом Ясписом сразу раскрыл мне цепочку вашей с Томом лжи. Человек я не обидчивый, и такие ситуации принимаю как вызов. Так, Том стал первой ступенькой для достижения моей цели. Справиться с ним оказалось совсем просто, и вот ты уже в моей власти, – он хмыкнул, покручивая в руке ремень кресла. – Своим неожиданным поступком, своим дерзким нападением, ты только подогрела мой интерес, но нам помешали. Цепочка дальнейших событий целиком и полностью зависела от тебя. Встреча во сне. Как я и ожидал, помочь в поимке вора ты отказалась, но у той встречи было другое предназначение. Ты и не заметила, но коснувшись волос, я незаметно запустил в них Нить из Аяуаски, и ты провалилась в глубокий беспробудный сон. В реальности ты наверняка выглядела немного, как бы правильно сказать, нездорово. Ведь Аяуаски, она же лиана мёртвых, дарит своему носителю некоторые неудобства. В таком состоянии тебя нашел Оскар – и тут ему стоит отвесить поклон – он пришел за помощью ко мне. Неожиданное предложение с его стороны, оказалось не только мне по вкусу, но и на руку.

Лорд сделал паузу, широко улыбнулся и облегченно вздохнул.

– Мы заключили сделку, но парень оказался прост как Киллдир, сильно разочаровал меня. Оскар сделал все в точности, как мы обговорили. Никакой фантазии, так же скучно, – Обелиск зевнул, наблюдая за реакцией на рассказ. – Могу сказать, что в свою очередь, я тоже сделал всё, о чём мы договорились, а именно: забрал тебя, после того, как Оскар обменял твоё тело похитителям своей невесты. Снял с тебя проклятие Аяуаски и устроил похитителям ад на земле. Всё, согласно сделке и немного бонусом.

Запрокинув голову назад, его кадык выпирал острой иглой. Лорд улыбнулся коварной улыбкой, искоса глядя в лицо Мусони, которая жадно слушала его. Однако вопросов стало только больше.

– Какие похитители? – уточнила Мусони, чувствуя брешь в рассказе.

– Прости, ты же была в плену Аяуаски, и не знаешь этой части. Невесту Оскара, кажется Саира зовут? – скучающим тоном продолжил Лорд. – Её похитили итребовали выкуп. А тут ты, ни жива, ни мертва – после Аяуаски все равно от тебя никакой пользы. Ну, хоть так пригодилась. Стоит подчеркнуть, что Оскар пришел ко мне с одной просьбой – чтобы я забрал тебя у похитителей, что я и сделал.

Сведя брови, Мусони задумалась, ощутив ком обиды в горле. Получается, Оскар легко отказался от неё, отдал словно вещь ради безопасности Саиры. Какой низкий поступок. С другой стороны, могло ли быть иначе? По всем правилам чести он поступил верно. В конце концов, Мусони всего лишь задание, она нужна его королевству. Статус Саиры – невеста, он обязан защитить ее, рядом с ней он другой, он светится. Глотая обиду под изучающим взглядом Лорда, Мусони тихо спросила:

– И что же с ними стало? Они…

«Страдает, и не скрывает это», – подумал Обелиск, наслаждаясь зрелищем. Как руководителю театра ему нравились сильные эмоции, а что может быть сильнее, чем страдания? Счастливые люди не делятся радостью, они не светят всем вокруг, не дарят эти лучик добра, которые их наполняют. Счастливые ужасно боятся, ведь счастье так мимолётно, и кажется, что любой может украсть его. Признаться, тут их правда. Несчастье крепче цепляется за человеческие оболочки. Страданиями и ненавистью делятся со всеми. Кричат на каждом углу, ноют, и рады снять с себя хоть часть страданий, всем видом показывая, что их гложет. Счастье заразительно, но мимолетно, а страдания надолго вгрызаются в память.

Лорд не испытывал жалость и утешать Мусони тоже не собирался, а вот подлить огня – с радостью. Выпрямившись, он принял серьезный вид, готовясь к финальной речи, при этом глаза смеялись:

– Он мертв. И его невеста тоже.

Слова оглушали как гром и в ушах по-настоящему зазвенело. Она перестала дышать, и не чувствовала тела, которое вдруг стало каменным. Эхом слова резонировали внутри неё, резали душу острыми гранями.

Как… просто…

Разве такие вещи сообщают настолько простым равнодушным тоном? Наверно да, ведь Обелиск не тот человек, который умеет сочувствовать. В его взгляде громогласная победа.

– Мы в лаборатории, где десятки зелий для приведения в чувства. Надеюсь ты не собираешься терять сознание, – льдом окатил он, поднимаясь со стула. – Скоро придет твой наставник. Стоит привести мысли в ясность, ведь он не любит тупиц. Прямо сегодня ты начнёшь обучение, как и хотела. Видишь, я исполнил твою мечту.

Словно по волшебству, из дальней двери им навстречу вышел маленький старичок. Одет в светлую блузку с широкими рукавами из грубой ткани, поверх которой кожаная жилетка с парчовыми отворотами и капюшоном. На поясе повязан фартук – сумка из толстой кожи, на ногах небольшие сапожки. Скинув капюшон, старик зорко оглядел гостей своими бледно-голубыми глазами.

– Познакомься, это мастер зелий Дубнрав, – сказал Лорд, уважительно обводя в воздухе рукой. – Мусони, твоя ученица.

Старик остановился в нескольких шагах, внимательно рассмотрел её лицо, и более пристально медальон. Он беззвучно пожевал губами, и улыбнулся.

Всё ещё ошарашенная, Мусони без особого интереса смотрела в ответ, не чувствуя под собой ног. Снова это чувство, которому нет описания. Как тогда, когда врач сказал, что её бабушка скончалась. Мусони чувствовала себя цветком на тонком стебле, что с силой вырвали из грунта, к которому она так сложно приживалась. Обещали, что пересадят, но оборвали часть корней и бросили засыхать как ненужный сорняк. Неужели и дальше все, кто ей дорог, будут уходить из её жизни? Родителя, бабушка, друзья…

– Дубнрав, меня не будет несколько дней, – Обелиск положил руку на плечо Мусони и с силой сжал, грубо приводя её в чувство. – Она полностью в твоём распоряжении.

– Хорошо, – кивнул старик, задумчиво перебирая кончики бороды. – Мы пока познакомимся.

Попрощавшись, Лорд покинул лабораторию, оставив Мусони наедине с наставником. Она все ещё стояла с каменным лицом, а старик изъял из ниши под столом табурет и мягко усадил на него девушку. Потом подпрыгнул, ухватив пару колб с жидкостью и ещё одну, с двумя широкими носиками, но пустую. Расставив всё это перед носом ученика, из узкого ящика стола он достал кожаный мешочек, а из фартука короткий широкий нож.

Блик света от острия привёл Мусони в чувство, она часто заморгала, не понимая, что делает Дубнрав. Неужели он уже начал урок, а ученик и не в курсе? Резиденция Лорда, его люди…стоит ли ожидать отсрочки, чтобы справиться с горькой новостью…

Поочередно старик смешал две жидкости, ловко покручивая двуносую колбу в руке. Проговаривая слова заклинания, его бородка вздрагивала вслед за подбородком. Цвет жидкости изменился с коричневого на бледно-зеленый, с примесью золотистых крапинок, которые продолжали кружиться в сосуде, стоя на столе. Дубнрав ловко растянул мешочек и кончиком ножа поддел зелёный порошок, прищурился, взвешивая, чуть-чуть смахнул, и добавил в сосуд. Завороженная, Мусони внимательно смотрела за процессом. Жидкость в сосуде начала мягко кипеть, меняя цвет на беловато-молочный.

Покрутив сосуд ещё немного, Дубнрав придвинул к себе прозрачную яйцеобразную сферу с голубым отливом, стоящую на кованой подставке и легонько постучал по ней ногтем. Она начала излучать мягкий свет, похожий на солнечный. Проверив жидкость на просвет, старик одобрительно кивнул и достал из шкафа пару мерных стаканчиков, наливая в каждый по десять миллилитров. Один из стаканчиков Дубнрав придвинул Мусони, по-доброму улыбаясь.

– Пей.

Зелье, сваренное из неизвестных ингредиентов, человеком, который верен Лорду. Ну разумеется, нужно пить, не раздумывая! Хорошо, если это смертельный яд. Предположение это уже развеялось, ведь старик залпом осушил свой стаканчик, и не свалился в муках с табурета.

– Зачем, что это? – всё-таки спросила Мусони, заметив, какие у старика добрые, искренние глаза.

– То, что нужно после Аяуаски и прочих потрясений! Как-то сильно эта трава тебя подкосила. Хм, неужели я просчитался с дозировкой? Пей, не бойся.

Не решаясь осушить стаканчик по примеру старика, Мусони принюхалась и хотела сначала немного пригубить, но Дубнрав остановил её:

– Залпом, а то задохнешься.

Он не уточнил, умеют ли пить залпом люди, которые обычно употребляют чай, а самое крепкое – это крепкий чай трёхдневной заварки? Конечно же, Мусони задохнулась, сделав всё не правильно.

Покачав головой, Дубнрав встал, налил в её стаканчик несколько капель из первой колбы и предложил выпить. Сделав глоток, Мусони снова могла свободно дышать, но уставилась на старика опасливым взглядом.

– Теперь зелье подействует лишь в пол силы, – констатировал старик, прибирая стол.

Что можно сказать про действие зелья? Мусони почувствовала, что наполнилась энергией, а тревоги и страдания ушли на задний план. Рассудок обрёл невероятную ясность и холодность, с немалой долей расчётливости.

«Да, Оскар сделал свой выбор. Мы не принадлежали друг другу, а значит, никто никого не терял. Он пошёл своей дорогой, возможно короткой, но моей вины в том нет» – думала она.

– Теперь можно приступать. Какой твой уровень?

Выйдя из задумчивости, Мусони удивлённо вскинула брови и неуверенно ответила:

– Я готовила отвары по рецептам бабушки, из ягод и трав, которые растут в лесах и полях севера Окулиуса.

– По нолям значит, – хмыкнул старик, проходя к дальней двери. – Ну пойдём, ученик. Тебе предстоит долгий путь.

Отметив как в дымном облаке исчезли табуреты, Мусони последовала за наставником. Они некоторое время шли по узкому каменному коридору без окон. Короткий коридор разделился надвое, и наставник свернул направо, открывая железную с ковкой дверь прикосновением запястья, на котором мелькнул серебряный браслет с плоским камнем.

– Позже предоставлю тебе свободный доступ сюда. С другой стороны дверь кладовой и запасного инвентаря.

Из полумрака они попали в хорошо освещённое помещение с высоким стеклянным потолком сферической формы и стеклянными стенами. В воздухе приятно пахло влагой и мокрой землёй. Они пришли в самую огромную оранжерею, какую могла вообразить Мусони.

Сразу бросились в глаза чистота и порядок. Обычно в садах и оранжереях творится флористический хаос, но не здесь. Сотни неизвестных растений плотно ютились друг с другом, огибаемые не широкими тропинками из белого камня. Кустарники и невысокие деревья делили пространство, а вьюны обвивали их и стены, и витые лестницы. Там и тут под потолком нависали островки второго этажа. Много зелёного цвета, но его обильно разбавляют огромные бутоны цветов, а также листва некоторых растений, имеющих красный, синий и белый цвет.

Дубнрав подал Мусони тяжёлые кожаные перчатки, на несколько размеров больше, чем ей требовались, и сам ловко одел такие же.

– Если ты работала с травами, то должна знать некоторые особенности сбора? – его голос звучал бодро, с ноткой заразительного энтузиазма. – Про циклы, время сбора и астрологические влияния?

– Только про лунный цикл и время сбора, – кивнула Мусони, одевая перчатки, которые тисками сузились на её руках под нужный размер.

– Хорошо, начнём с простого. Бери корзину, – наставник указал на стопку корзин для сбора трав, больше похожие на большие плетёные тарелки. – Сегодня подходящее время для сбора коллекционного чая. Дело не хлопотное и безопасное.

Они прошли глубоко внутрь оранжереи, минуя стену из лиановидных орхидей, которые любил Лорд, и кусты пионовидных роз, с шипами-кинжалами. Наставник коротко рассказывал о растении, на которое Мусони обращала внимание. Они приближались к интересной композиции – под кованым куполом за стеклом находятся высокие кактусы. Едва Дубнрав подошёл ближе, стало ясно для чего нужен купол. Звон игл-колючек разбавил тишину – это кактусы прыснули иглами во все стороны.

– Ядовитые гады, – ухмыльнулся старик, легонько постукивая по стеклу. – Но их цветы и сок удивительно целебны.

Неподалеку с кактусами стояло не менее опасное растение, и Дубнрав заранее выбрал безопасную дистанцию, отведя Мусони в сторону.

– Орешник драгоценный, – уточнил он. – Поверь, тебе не понравится, как его плоды пробивают голову или ломают кости, зато в ядрах бывают образования, типа жемчужин, которые мы используем для усиления некоторых зелий.

Оживившись, Мусони в детском нетерпении желала поскорее приступить к делу. Руки так и чесались поработать со сбором и обработкой. У неё никогда не было оранжереи, и приходилось долгие месяцы ждать, когда сойдёт снег и придёт время для любимого занятия.

– Калина янтарная, – коснулся листьев наставник, проходя мимо куста с остатками жёлтых ягод, а потом остановился, вытянув руку с пальцем вперед, указывая на какое-то растение. – А вон там Аяуаски.

По стене вились тонкие, похожие на сухую солому, ветви с крохотными редкими листочками и чёрными, как бусинки, ягодами. Сведя плечи, Мусони незаметно отступила на пол шага.

– Лиана мёртвых… Здесь просто лес из опасных и ядовитых растений…

– Любой яд – это лекарство, если знать дозировку, также, как и любое лекарство яд, в больших количествах. Думаю, ты это давно знаешь, – кивнул старик, проходя дальше. – Добавлю, что в неумелых руках и ложка окажется оружием, а опытный воин с мечом, решит вопрос путём дипломатии.

Улыбнувшись, Дубнрав остановился у длинных кустов, высотой чуть выше колен. Сорвав один лист, старик приподнял его:

– Мы пришли. Собирай вот такого размера, и с белыми прожилками.

Уговаривать или повторять дважды Мусони не нужно, и она мигом взялась за работу. Руки с энтузиазмом и проворностью запорхали в монотонном деле, а наставник стоял чуть поодаль, наблюдая за учеником.

«Техника сбора неплохая. Активность отличная.»

Следующие несколько часов Мусони провела за делом. Она чувствовала, как внутри её словно загорается свет, он разгоняет плохие мысли и согревает мягким теплом. Прилив сил, которых почти не осталось и радость, потерянная в свете последних событий. Наполняясь, Мусони не заметила, как начала тихонечко, а потом чуть громче напевать любимую мелодию:

Листопад осенний, тихий дождь шумит,

Шепот ветра томно о любви твердит.

Листопад осенний, мягкий огонь свеч,

Нам напомнит робко вечер наших встреч.

Листопад осенний, вальс волшебства

Мелодий пленительной ночь озорства!

Работающий неподалеку с другим растением, Дубнрав отвлекся и, набоченившись, задумчиво слушал её. Давненько он не слышал знакомую песенку, навевающую светлую грусть и приятные воспоминания… Он улыбнулся, и смахнул с глаз странную влагу, затем встряхнул головой, отбросив мысли, словно скидывая с неё ворох незримых листьев.

– Достаточно на сегодня, – он поднял корзину с земли и пошел по каменной тропинке. – Идём, следующий шаг высушить.

Поднявшись по одной из винтовых лестниц, они оказались на островке под самым потолком. С купола крыши оранжереи сошел снег, открывая взору просторные угодья, сплошь покрытые белым покрывалом и со всех сторон окружённые лесом. С одной стороны, виднелся торец особняка с тёмными окнами без света. Дубнрав поставил корзину на небольшой стол и проверил качество прошлой партии, разложенных и сухих листьев. Наблюдать за его работой приятно – не смотря на возраст, крепкий старик проворен, а в движениях уверенность и опыт.

– Свежие выкладывай вон на ту стойку, – указал он, перекладывая часть готовых листьев в глубокую корзину. – Только соблюдай расстояние, друг на друга не клади. Они сворачиваются, когда сохнут, а если будут лежать кучей – станут пылью.

Кивнув, Мусони принялась за дело, кропотливо и аккуратно выкладывая каждый листик. Она не задавала лишних вопросов, но следила за действиями наставника, и старалась запомнить следующий шаг. При жизни Добрины, она училась также – наблюдала и выполняла её просьбы.

Видимо такой подход устраивал наставника – работая, он поглядывал в сторону ученика, и пару раз заметил, что она следит за его действиями. Так она наперед знает, как правильно выполнять следующий шаг.

Очевидно, что занятие ей по душе, правда глаза потухшие. Отложив работу в сторону, он по-отцовски спросил:

– Тебя что-то беспокоит?

Не задумавшись и продолжая работать, Мусони покачала головой из стороны в сторону. Тогда старик сел напротив и присоединился выкладывать свежие листья вместе с ней.

– Расскажу о себе. Работаю на благополучие Дома Брантов уже семьдесят лет, начинал совсем юным, даже моложе тебя. Наше знакомство с Обелиусом Брантом, отцом Обелиска, завязалось с забавного случая. Мы ехали одним поездом и заключили пари: кто съест больше Дурманики – это ягода такая, похожая на виноград. Обелиус знал, что она сильно слабит, а на вкус сладкая как сахар, и много съесть её – это не только испытание для желудка, но и для кишечника. Хах! Да… признаться, у него оказался на редкость крепкий желудок, ну, а я немного схитрил, и заранее выпил Крепленого зелья, – старик хмыкнул, погружаясь в забавные воспоминания. – Не трудно догадаться, что было потом… Дурманика пошла обратно, и не только ртом. Хех, мерзко конечно, но между рвотными порывами и посещением уборной Обелиус смеялся и шутил, не теряя позитивного настроя. Я помог ему справиться с расстройством, и он конечно раскусил меня, но и своё поражение признал, ведь мы не обговорили детали пари. Оказывается, Обелиус тоже жульничал, но его способ оказался слабее моих зелий.

Старик смолк, а Мусони не отрывалась от работы, и совсем немного задумалась над услышанной историей. Сейчас её чувства притуплены действием зелья, любые эмоции слабы и топчутся на задворках сознания. Дубнрав проворно раскладывал листья, и продолжал, глядя на девушку:

– Сначала Обелиус пригласил меня в гости, и я согласился – мне понравились его взгляды, он собирал вокруг себя талантливых людей, чтобы вместе реализовать новые идеи и проекты. Потом я так прикипел душой к этому великому человеку, что и остался. Так появилась эта оранжерея, и я лично путешествовал, собирая для неё растения со всего света, иногда вместе с другом.

Мусони вежливо улыбнулась – старик наводит мосты. Неужели надеется на обратную историю? Ждёт, что Мусони в ответ начнёт рассказывать о себе? Честно сказать, на первый взгляд Дубнрав располагал на долгую душевную беседу – от него исходила невидимая аура доброты и искренности. Несмотря на его верность Лорду, общего между ними крайне мало. Только Мусони пленница, и это обстоятельство совсем не вызывает желания общаться.

Когда все листья были аккуратно разложены, наставник объявил, что на сегодня достаточно. Покинув оранжерею, они задержались в лаборатории, чтобы изготовить заказ для Лорда.

– Я сделаю зелье Туманной радости, нужно передать его Мордреду. Он как раз скоро придет, чтобы проводить тебя в столовую, – Дубнрав уже смешивал травы и порошки в ступке.

Сначала молча, а когда пошёл дымок, стал нашептывать заклинание; дым заметно поубавился и стал похож на пар. Стоя рядом, Мусони размышляла о собственной никчёмности. Не верилось, что она сможет когда-нибудь работать над зельями так же. На это нужен талант или годы практики. Медальон на её груди мягко переливался, и отдавал приятное тепло, словно знак невидимой поддержки. Мусони коснулась его кончиками пальцев, наблюдая за приготовлениями старика.

– Интересный у тебя амулет, – вдруг сказал Дубнрав, переливая зелье в колбу с крышкой. – Не иначе Слеза дракона.

– Да, из-за него я оказалась тут, – кивнула она и нахмурилась.

Старик неоднозначно улыбнулся, но ничего не сказал, только протянул девушке колбу. Сзади раздался голос Мордреда, заставив Мусони вздрогнуть.

– Бонуми Мусони, вы освободились? В своё отсутствие Милорд поручил мне заботу о вас, поэтому буду рад выполнить любую вашу просьбу. Вы пропустили время обеда, позвольте проводить вас.

Обед проходил в привычном зале, но в полном одиночестве, не считая нескольких слуг. Странно находиться в доме Обелиска одной, да еще и под присмотром его правой руки. Ощущение, что она здесь хозяйка, но это нисколько не радует, а пугает. С другой стороны, если не копаться в этих мыслях, можно вздохнуть полной грудью, ведь находиться рядом с Лордом настоящее испытание для нервов.

После обеда Мордред проводил девушку в спальню, распахнув дверь, впустил её, сам же остался за порогом. Лицо его привычно вежливое, как и голос. На прикроватной тумбе лежит несколько толстых книг в кожаной обложке и Мусони сразу заметила их.

– Дубнрав передал эту литературу для ознакомления. Если Бонуми будет нужна моя помощь, просто произнесите вслух моё имя. Теперь я покину вас, хорошего вечера.

Тихонько стукнула дверь и Мусони осталась в одиночестве. После работы с травами, она чувствовала прилив энергии, да и на часах всего около пяти – ужасно рано, чтобы ложиться спать. Если так будет каждый день, то это настоящее испытание. Уж лучше бы наставник продержал её за работой до ночи, чтобы просто валиться с ног, и не мучать себя мыслями. А мыслей нынче хватало с избытком. За окном снова начиналась метель, небо стремительно темнело. Кинув подушку на пол и укутавшись в плед, Мусони уселась возле окна, пытаясь войти в то состояние, из-за которого вчера появились странные видения с бабушкой. Не страшно, если ничего не получится – попытка лучше бездействия. Погружаясь в мысли, она заметила, что вьюга сегодня и в половину не похожа на вчерашнюю, не обладает тем очарованием, а значит, не создаёт связи с воспоминаниями… Загадочное явление ещё предстоит разгадать.

Разочарованно вздохнув, Мусони обратила внимание на тонкую полоску света. Пока другие окна чернели пустыми глазницами, он пробивался сквозь плотно зашторенные окна в дальнем крыле первого этажа. Интересно, кто там? Неужели кто-то ещё гостит у Лорда, или это крыло отведено слугам? Скорее всего второе, ведь кто в здравом уме решит стать гостем обители?

Усталости нет – энергии хоть отбавляй! Нужно предложить наставнику не жалеть её. Подумав об этом, Мусони взяла книгу и с головой погрузилась в мир трав. Автор – Дубнрав, каждая страница написана от руки ровным, разборчивым почерком, названия трав дополняются рисунками или высушенным экспонатом, заботливо подклеенным в рамочке.

Прочитав несколько страниц, Мусони отметила, что книга написана специально для ученика. Все растения подробно описаны от ареала обитания, до способов сбора и области применения, со всеми тонкостями, включая успешные и провальные исходы. Успешные – это когда травник выполнил все условия и остался жив, ведь большинство растений смертельно опасны.

Любая литература переносит тебя в иной мир. Читая очередную страницу, Мусони не верила своим глазам; неужели эти растения успешно соседствуют с привычными елями и берёзами? Почему тогда она никогда не встречала среди лесов ничего необычного? Хотя, как же цветок папоротника? Пролистав книгу до конца, Мусони не нашла ничего о папоротнике. Видимо он не попадал под классификацию собранных тут растений, ведь здесь в основном опасные и ядовитые.

Время пролетело – на часах около восьми, в комнату постучали и вежливый голос Мордреда спросил разрешения войти. Приоткрыв дверь, он увидел азарт, с которым Мусони поглощала информацию, обложившись книгами.

– Бонуми Мусони, вас проводить на ужин? Или могу послать служанку, чтобы отужинать прямо в комнате.

– Спасибо, я не голодна, – отказалась она, отрываясь от книги.

Откланявшись, Мордред исчез за дверью, а спустя некоторое время всё равно пришла служанка с подносом из разных закусок и ароматным чаем.

Встреча с удивительным миром трав была грубо прервана, и настрой на чтение сбит. Воздух пропитался знакомым ароматом, приятным, уютным, но вместе с тем до боли удушающим. Чай, вкус которого всё ещё чувствовался на языке – тот самый, что заварил в укрытии Оскар.

Прочь. Она выставила поднос за дверь, тяжело дыша.

Быстро принять ванну, а после сразу лечь спать.

Сбежать от мыслей, которые сжимают сердце в тиски.

Глава 3. Западный лес. Ночь, когда все погибли.

Их принудили выбрать путь отшельничества, но находясь в единении с природой, ликаны стали хранителями леса и хранителями жизни.

Они назвали себя Тенебрис, что значит Древняя тьма, и скоро слухи о клане разнеслись во все концы. Кровожадные, ужасные монстры, не ведающие пощады и пренебрегающие личной гигиеной. Ликаны расширяли свои владения, постоянно кочуя, и вместе с ними разрастался и лес. Оберегая его, ликаны пугали туристов и любителей активного и не совсем здорового отдыха. Пользуясь преимуществом, они инсценировали ужасные вещи, которые якобы происходят в лесах и их окрестностях. Власти поддержали, что бродить в лесах не безопасно. Окутанный мрачной тайной, лес стал оплотом спокойствия.

Пока слухи тянулись по округе словно паучья сеть, лес разрастался и дышал свободой. Не опасаясь быть раскрытыми, ликаны умело приспособились жить в норах среди корней огромных деревьев, подпитывая их и оберегая.

Они жили обычной жизнью – обустраивали норы, осваивали ремесла, растили детей. До двенадцати лет дети ликанов ничем не отличаются от обычных, на них не действует закон луны, и они не подчиняются воле хозяина.

Прошло несколько сотен лет с Великого обмана, когда свободный народ подписался на рабство. С того дня ликаны не отпускали идею скинуть оковы, и идею эту передавал отец сыну, вождь вождю. Ликаны не имеют магии, эфир не подчиняется им, в их власти всего несколько дней в году, когда, претерпевая боль, они становятся сильнее. Могучие, мускулистые, высокие полу волки, каждый с силой медведя – они с лёгкостью могут сокрушить армию магов, но ошейник господина давит и лишает воли.

Хозяин редко использует ликанов, но не собирается давать свободу. Он держит их, словно козырь в рукаве. Держит на коротком поводке.

Пять лет назад в клане произошла смена вожака – могучий воинственный вожак отправился к предкам. Сменил его сын, Яомин, по силе не уступающий старику, но более духовный и дипломатичный. С первых дней он показал свою раскрытую не по годам мудрость. Задал направление, которым они пойдут и станут свободными как древние предки – без хозяина и магических пут.

Пять долгих лет Яомин вёл переговоры и лично выслуживался перед хозяином, пытаясь заключить обратный договор. Шёл на жертвы перед собственной совестью, переступал через принципы и однажды Тихе улыбнулась ему.

Праздник освобождения, день, когда ликаны снова станут независимы, обернулся катастрофой. Радость извратили горем, надежду – унынием, а вера превратилась в страх.

Древний лес пылал.

Всполохи огня лизали кору и выступающие корни деревьев, обходя влажный мох и водянистые толстокожие растения. Огонь тонкими змеями пробирался к кронам ветвей, с треском и едким дымом поглощая всё на своём пути. Испуганные птицы кричали, метались в сумерках, освещенных огненным сиянием. Мелкие пушные звери и грызуны пытались спастись бегством, но многие гибли в ловушке огня и пепла.

Спасая свой дом, древние как этот лес, ликаны боролись с огнём, который застиг их врасплох.

Полнолуние.

Ликаны – лесной народ, связанный проклятием с циклом и обретающий в полную луну неведомую силу, но клыки и когти не так эффективны против пожара, как простые человеческие руки и слаженность.

Огонь пожирал их дом. Огонь – первобытный ужас каждого ликана. Против пламени бессильны даже самые острые когти, а дым и пепел лишают чувств. В обычный день, когда ликаны простые люди, сражение со стихией могло быть несложным делом. Сейчас же они метались в панике, по привычке хватали тяжёлые деревянные вёдра, которые со скрежетом соскальзывали с когтей. Кто-то пробовал тушить огонь, по-собачьи разрывая землю, но крупные комки земли и мха плохо справлялись с задачей. Огонь, пропитанный магией, распространялся слишком быстро.

Подростки, не достигшие двенадцати лет, не жалея рук и ног носились с вёдрами, но их сил ничтожно мало. Вдруг раздались мощные оглушительные взрывы, а вслед за ними жалобный вой раненых ликанов. Взрослые ликаны хватали зубами младенцев, подростки, вцепившись в гривы, верхом покидали горящий лес.

Очередной взрыв и новые потери, а вслед раздался вой вожака, с призывом отступать. Пожар становился гуще, дым всё плотнее заполнял воздух; бросая попытки спасти лес, ликаны бросились прочь.

Пока одни, повинуясь, бежали, вожак и несколько крупных оборотней вынуждены остаться, чтобы выполнить волю хозяина.

– Мы не убийцы, и по чести, я должен предложить вам сражаться, – Яомин едва сдерживал зверя, его голос садился, превращаясь в рык, ноги удлинялись и ломались. – Только сегодня другой случай, выбор стоит между вами и моей семьёй. Простите. Прощайте.

Мгновение – и перед пленниками уже стоял ликан, в самом сильном своем обличии: руки стали опасным оружием с длинными, словно кинжалы, когтями. Ноги удлинились, не давая возможности сбежать даже самой быстрой жертве. Взлохмаченная спина вздымалась под учащенным дыханием. Человечные мягкие черты лица превратились в волчью морду, с клыкастой пастью и бешеным взглядом. Прислушавшись к панике, охватившей его народ в глубине леса, он взвыл пронзительно и гулко, а стены пещеры разнесли этот вой на дальние километры.

Оскар знал, что у ликанов хороший резист к магии, и даже два на два – уже не равносильная борьба. Времени, чтобы просчитать все ходы ничтожно мало, ведь когти ликана уже удлинились, готовые к замаху.

Находясь первым на очереди для расправы, у Оскара есть всего один шанс и эффект неожиданности. Элурантропы не воняют как ликаны, их невозможно вычислить среди магов. Противник настроен на быструю казнь и расслаблен. На секунду Оскар даже обрадовался, что подготовился к битве и его тело содрогалась, но не от страха.

Одновременно с замахом когтей вожака, Оскар кинулся ему навстречу, оставив пальто и часть водолазки в когтях ликана. Быстрее Яомина он принял форму черного льва и со сдавленным ревом повалил вожака на спину. Пока все находились в состоянии шока, Оскар, оттолкнувшись задними лапами, сделал большой рывок назад, туда, где стояла Саира. Вцепившись в глотку, он хладнокровно вырвал трахею и кинулся на следующего. Осталось ещё двое.

Ликаны пришли в себя и, ощетинившись, встретили Оскара в неравном бою. Ловкость против силы – в блеклом свете пещеры сверкают когти, стараясь исполосовать льва на мелкие кусочки. Кидаются, окружают, но ни один удар пока не настиг Оскара, раз от раза он грациозно уклоняется.

По разные стороны от сражения стоят Саира, в нефритовых наручах, и Яомин, который никогда не участвует в неравных боях. Несмотря на потерю брата по крови, он следует голосу чести и наблюдает, давая противнику шанс.

Очередной выпад ликана, Оскар снова увернулся, и почти попал под атаку острых когтей сзади, которые едва не полоснули его левый бок. Новая атака, нацеленная на шею, другая в правый бок. Уклонение, прыжок в сторону. Оскар ненавидел такие игры, но пока их двое, и они действуют слаженно, не давая возможности для ответной атаки. Плюсом Оскару приходилось следить за Саирой и Яомином, который почему-то не пользуется явным перевесом сил. Против трёх ликанов шансы выжить значительно малы.

В нескольких метрах от вожака раздался новый взрыв, заставив ликанов дружно припасть к земле, а Оскар использует момент, чтобы перерезать одному из них сухожилия, лишив возможности нападать.

Остался один. И вожак. При условии, что не прибудет подкрепление, можно считать битву выигранной. Всё-таки у элурантропов есть преимущество над ликанами, ведь помимо силы, они обладают кошачьей ловкостью и гибкостью.

Ликан сделал неуклюжий выпад когтями, атака в лоб. Оскар вывернулся и располосовал ликану грудь и живот. Получив увечье, он грузно упал, окропляя камни вокруг себя темно-алой кровью.

Не давая Оскару передышки, вожак кинулся в бой. Он значительно крупнее своих сородичей, превосходит их силой и действует умнее. Оскар едва увернулся от шквала молниеносных атак. Потерпев неудачу при первой атаке, Яомин отступил. Сейчас они ходили по кругу, изучая слабые стороны друг друга, никто не спешил идти в нападение. Жизнь и процветание клана для Яомина превыше всего, а промедление нарушает приказ хозяина и душит обязательством. Оказавшись на стороне Саиры, он вдруг резко подскочил к ней за спину и размахнулся когтями.

Такой удар мог оказаться смертельным, но Саира оказалась невредима. За столом Оскар незаметно передал ей колбу с порошком, шепнув, как использовать, чтобы её тело стало неуязвимо. Улучив момент, она выпила его. На месте удара нет и царапины, но висят оборванные лохмотья одежды.

Коварный выпад разозлил Оскара, он ринулся в атаку, пуская в ход когти и зубы. Повалив Яомина, они схватились в клубок, рыча и кусая друг друга, в стороны летела шерсть. Пещеру наполнили звуки звериной битвы, которые, круша все на своем пути, сражались на смерть.

Из дальнего тоннеля выбежал невысокий человек в черной одежде с накинутым на голову капюшоном. Вокруг его рук сияют ореолы эфира, а лицо спрятано за маской, очки на глазах отражают всполохи пламени. Друг это или враг Саира гадала недолго – узрев схватку, человек оцепенел, а заметив испуганную Саиру, стянул с лица маску и осторожно припустил в её сторону.

– Боги, что это, – сказала Анэль, округлив и без того огромные глаза. – Давай я сниму наручи.

Несколько ловких движений и нефритовые наручи с треском рассыпались. Разминая запястья и разгоняя в ладонях эфир, Саира судорожно оценивала степень схватки.

– Нужно помочь Оскару, но я не решусь, они слишком быстрые!

– Он сказал мне спасти тебя, и бежать! – выкрикнула Анэль, чтобы её голос не потерялся в звуках битвы. – Может так и поступим?

– Он с ума сошел, если думает, что я брошу его!

Саира приготовилась к атаке, но многочисленные прыжки и перекаты не давали возможности прицелиться. Чёрные, звери сливались в огромный дикий клубок из ярости.

– Могу подпалить им шёрстку? – улыбнулась Анэль, круговыми движениями формируя несколько огненных шаров.

– Попробуй! Если что, я потушу Оскара.

Несколько быстрых движений, и наподобие Анэль, Саира приготовила водные сферы.

– Старайся попасть в голову, – советовала она.

– А ты жестокая, – Анэль атаковала.

Первые два шара пролетели мимо, не достигнув своей цели, зато последний попал Яомину прямо в спину. Его шерсть под плавилась, но не загорела, ликан и не дернулся. Девушки переглянулись и в оправдание Анэль сказала:

– У меня не слабые удары!

– Вспомнила, Оскар говорил что-то про сопротивление магии. У элурантропов и ликанов повышенный резист. Пробуй ещё раз.

Создав ещё несколько шаров, Анэль друг за другом запустила их, поочередно попадая и в ликана, и в Оскара. Заметив пополнение в рядах магов, Яомин хотел броситься в их сторону, но Оскар перехватил его, не давая шансов переключиться на другие цели, и пропустил удар по рёбрам. Поняв ошибку, девушки спрятались за колонны, чтобы вести скрытный бой. Дым от огня резал горло, дышать становилось труднее.

– Пока мы все не задохнулись от дыма, стоит заняться тушением пожара, – рассудила Саира, формируя водные потоки и направляя их в очаги возгорания.

Схватка на выносливость продолжалась довольно долго, но силы равны, и оба порядком выдохлись. Улучив момент, они расцепились, будто обоюдно договорившись о передышке. Приняв человеческий облик, элурантроп быстрее восстанавливает силу, но Оскар не был уверен, что успеет так же резко отреагировать и превратиться второй раз. Он не рассчитывал на такую силу соперника и явно переоценил себя. Выжженные утром руны уже затянулись, и сейчас ощущался спад энергии, но давать отдохнуть ликану дольше нельзя, ведь его отдых гораздо продуктивнее.

Издав утробный рык, черный лев пошёл в атаку, а ликан пригнулся, ожидая удобного момента. Сократив расстояние на максимум, Оскар сделал ложный выпад и с кошачьей грацией отскочил в сторону. Ликан не отреагировал на провокацию и насмешливо фыркнул, как будто ему в нос попала кошачья шерсть. Оба остановились, впившись не моргающим взглядом. Оскар понимал, что противник набирается сил, и вновь кинулся в атаку. Снова они сцепились клубком, кусая друг другу шеи и врезаясь когтистыми лапами в спины; завязалась смертельная хватка на прочность шкуры. Неожиданно Яомин сделал мощный рывок от земли задними лапами, и ухватив Оскара пастью за загривок, принялся изо всех сил трясти его как тряпку, а затем швырнул в сторону. Получив встряску, Оскару потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя, а Яомин уже кинулся, чтобы выпустить кишки противнику.

– Не смей!

Внезапно с криком в бой ворвалась Саира, водный заслон окружил Оскара.

Впившись в неё чёрными сверкающими глазами, Яомин остановился.

Глава 4. Лаборатория. Покорный слуга и Тёмная дрянь.

Следующие дни у Мусони выглядели словно копии. После одинокого завтрака она в сопровождении Мордреда отправлялась учиться Зельеварению. Уже на второй день она попросила увеличить нагрузку, и Дубнрав согласился, сообщив Мордреду про изменение расписания. Обед приносили служанки прямо в лабораторию, и наставник строго следил, чтобы девушка хорошо питалась, в шутку добавив, что поставит её собирать жор-траву, если будет упрямиться. О загадочных свойствах этой травы наставник посоветовал прочитать в книге, которую любезно достал из шкафа. Обеды в его кампании сопровождались нескончаемыми рассказами, и Мусони начала привыкать к старику. После, до самого вечера она работала под присмотром Дубнрава, затем снова приходил Мордред, она ужинала и коротала вечер с книгой. Оставаясь одна в своей комнате, она садилась в гнездо из подушек и пледа возле окна, изучая книги о травах. Окно с тонкой струйкой света, который всегда тушили в одно и то же время, стало её соседом.

Так день за днем пролетела неделя.

Сегодня, как и прочие дни, Дубнрав встретил её в лаборатории, проводил в оранжерею. Ежедневно одно и то же – она собирала, сушила, связывала в пучки, или давила сок. Сказать, что такая работа для новое? Нет, всё это девушка умела делать с детства, всему этому её давно обучила Добрина. Однако не задавая вопросов и не сопротивляясь, Мусони продолжала покорно выполнять любые задачи. Она нашла этот способ хорошим отвлечением от своих тяжёлых мыслей. Вовлеченность в обучении стимулировала прежняя цель – Мусони не переставала надеяться на возможность встречи с родителями. Правда всё чаще эта цель казалась недостижимой, ведь то было обещание Томберга, а о нем совсем ничего не известно. Возможно Лорд знает, где Том, но Мусони боялась услышать то, что снова ранит её, поэтому решила жить в неведении, но с надеждой.

Наставник замечал потухший взгляд ученика, поэтому всегда находился неподалеку и непринужденно рассказывал о растениях или приключениях. Наполненные юмором и иронией, они хорошо разряжали обстановку, но на короткий срок.

– Тебе не помешала бы капелька оптимизма. Погляди на ситуацию под другим углом, и заметишь, что не все так плохо.

Мусони молча связывала пучки. Она не видела ни просвета, ни перспективы.

– Знаешь, мне часто говорили, что я не разговорчив, но погляди на нас, и не поверишь, – посмеялся старик.

– Можете разговорить меня с помощью зелий, – грустно улыбнулась Мусони.

– Ты что! Применение магии против друзей для меня допустимо только при обоюдном согласии. В твоем же голосе звучит сарказм.

– Друзья? – тихо повторила Мусони.

– Конечно! Я твой наставник, ты – мой ученик, мы непременно станем хорошими друзьями.

– А как же то зелье?

– Так оно было во благо! Все равно, как противоядие дать!

В ответ Мусони недоверчиво улыбнулась и снова ушла в свои мысли.

Вечерами Дубнрав изготавливал зелья, которые передавал Мордреду, а Мусони следила за стариком, начиная замечать некоторую закономерность.

Привыкая к такому расписанию, она глушила боль, терзающую изнутри. Очередной день закончился раньше обычного – наставник вывел Мусони около пяти вечера, и не распинаясь в объяснениях, вернулся в оранжерею. Тишину лаборатории нарушал шипящий на медленном огне отвар и капли, стекающие в сосуд. В ожидании сопровождения, Мусони открыла новую книгу, которую ей выдал Дубнрав – о минералах. Совсем как о травах – здесь и сбор, и обработка и даже выращивание. Погрузиться в глубокое чтение не удалось, дверь открылась и в лабораторию вошли. Спутник Лорда не только вежлив, но и предельно пунктуален, его никогда не приходится долго ждать.

– Минуточку, Мордред, я сейчас, – зачитавшись, не сразу сказала Мусони.

Ледяные ладони мягко легли на плечи, вызывая волну холода от макушки до пяток. Мордред никогда и пальцем не касался Мусони, всегда держал дистанцию, как будто опасаясь обжечься. Возле уха она ощутила горячее дыхание, и волна раздражения накрыла её.

Как мерзко – она уже начала узнавать его прикосновения. Ещё не обернувшись, догадалась, что это Обелиск. Глубоко внутри Мусони мечтала о таком – знать КОГО-ТО насколько хорошо, чтобы различать ЕГО шаги среди прочих, знать, как ОН дышит, чувствовать ЕГО прикосновения. Среди сотни звуков слышать именно те, что принадлежат ЕМУ - тому, кому она отдала бы своё сердце. Идеальный мир, в котором нет места Обелиску.

– Какая умница, прилежно учишься, – почти шёпотом произнёс Лорд, встречаясь глазами, когда Мусони повернула голову.

Она хотела отстраниться, но Лорд предугадал её действия, и впился пальцами в область под ключицами, заставив стоять смирно даже без применения амулетов. Шикнув от боли, Мусони свела брови, чем только позабавила мужчину.

– Отпустите меня, – произнесла она сквозь зубы.

– Узнаю тебя прежнюю, а подавление эмоций к хорошему не приводит. Хочешь злиться – злись. Хочешь кричать – кричи. Можешь побуянить и разбить многолетние старания старика. А может, ты хочешь ударить меня? – улыбнулся Лорд, разворачивая девушку лицом к себе. – Не сдерживайся.

Волосы взъерошены, глаза с красными капиллярами. Он улыбался, но слишком наигранно, а в голосе не хватало издёвки, как обычно – он казался уставшим и будто немного охрипшим.

– Вы вернулись, а я так надеялась, что в пути вас заморозит буря, ну или дикие звери разорвут, – спокойно сказала Мусони. – Простите, я сказала это вслух?

Не почувствовав и капли сопротивления, Обелиск притянул её к себе и рассмеялся. Лицо Мусони по-прежнему не отражало эмоций, лишь наигранное, серое спокойное равнодушие. Поглаживая её по голове словно куклу, Лорд усмехнулся. Кошки-мышки игра на выдержку, и выигрывает тот, кто не притворяется, а это всегда кот.

– Вижу ты совсем потеряла вкус к жизни? Могу разжечь в тебе страсть.

В глазах Мусони на секунду мелькнул испуг, но тут же погас. Оглядев её пожирающим взглядом, руки Лорда скользнули по плечам вниз, он не скрывал издевательства своих намерений, лаская её кожу взглядом лиловых глаз. Медленно, но уверенно, с ехидством на губах, он начал расстегивать пуговицы воротника её блузки. Сохраняя ровное дыхание и равнодушие, Мусони продолжала безжизненно смотреть в глаза своему тюремщику. Страсть это эмоция, но, если Лорд желал от неё эмоций, значит лучше совсем их подавить. Однако, когда четвертая пуговица выскользнула из петельки, она резко вцепилась в его руку.

Шестерёнки в правом глазу Обелиска от блеснули словно кошачий взгляд в темноте, и померкли, а лицо приобрело хмурый уставший вид.

– Мусони, к чему это притворство? Долой все это, долой маски, жеманство и прочее, – произнёс он, наклоняясь над ухом и поглаживая её шею. – Я говорил, что вижу тебя насквозь. Не надоело жить в образе благородной недотроги с чистым сердцем?

– Я не играю роли, вы ошибаетесь на мой счёт, – упрямо повторила она, совсем как раньше. – Пожалуйста отойдите.

Выполнить её просьбу Лорд не собирался, и Мусони попыталась отодвинуть его, но оказалась в западне. Сохраняя спокойствие, девушка лишь свела брови: внутри все закипало, но уроки по самоконтролю она все же усвоила.

– Решила командовать, находясь в таком положении? Как неразумно… Лучше расслабься и дай волю чувствам… Ведь я вижу, что ты себя сдерживаешь. Прикрывать пороки – это тяжёлый груз.

– Прекратите нести эту чушь, – парировала Мусони. – Вы сумасшедший?

Его взгляд потемнел и был убийственен, радужка стала черно-фиолетовой. Стараясь не думать об этом изменении, Мусони отвела взгляд, но Лорд поймал её лицо, грубо заставив смотреть прямо в глаза. Казалось, эти глаза могут смотреть насквозь. Его рука тверда и холодна как лёд, между густых бровей залегла глубокая морщинка, а кривоватые губы пропали, поджатые в злобном порыве. Мусони попыталась сопротивляться грубости, но была прижата к стене, вторая попытка подавлена с ещё большей силой. Лорд превосходил её физически, и даже без амулетов легко справлялся с хрупкой девчонкой. И как тут будешь выстраивать дружеские отношения?

– Пустите! – прорычала она. – Вы чудовище!

– Хах, а ты ничтожная тёмная дрянь! – выпалил он, потеряв контроль и сильно сжал ей запястья. – Ошибки на твой счёт нет. От моего взгляда не скроется ни один порок человеческой натуры. Я вижу черные ауры, которые исходят от прогнивших насквозь душ. Маска благодетели, которой ты прикрываешься, рано или поздно треснет.

Стараясь не думать о боли, которую причиняли его крепкие руки, Мусони молча уставилась на Обелиска. Кажется, у него серьезные психологические проблемы. Интересно, в мире магов есть, например, шаманы, или оракулы, которые работают с такими пациентами?

Между ними пролегла теплая, сухая и морщинистая рука, мягко и деликатно коснувшись предплечья Обелиска.

С серьезным выражением лица и отцовским укором, Дубнрав глядел на него и выжидающе молчал. Хватка Лорда ослабла, он с раздражением поглядел на старика.

– Хорошо, что ты тут, – спокойно сказал Дубнрав. – Нам нужно поговорить. Отпусти моего ученика, пусть идёт ужинать.

К удивлению, не возразив ни словом, ни действием, Лорд отпустил её, а сам остался в лаборатории. Благодарная старику каждой клеточкой тела, Мусони поспешила вернуться в спальню, сообщив Мордреду, что не голодна.

На руках остались красные следы от рук Лорда и скорее всего будет синяк. Злость переполняла Мусони, её трясло от адреналина. Словно подливая огня, медальон нагрелся, причиняя неудобства. Глубоко вздохнув несколько раз, она постаралась успокоиться, но произошедшее и слова Лорда всплывали как на повторе, и становилось только хуже. Она села на кровать, и уставилась на дверь – в ней нет замка или запора, чтобы почувствовать себя в большей безопасности. Хотя, насколько эффективен обычный замок против мага? Скорее всего, любой маг умеет вскрывать замок с пол тычка.

Подергивая ногой, Мусони разглядывала хороший расплывающийся синяк, а сама думала, что в любую секунду дверь может открыться, и её мучитель появится на пороге. Переживания об этом вызывали новую волну из страха и злости, а медальон отзывался всё более горячей температурой. Проклятье, неужели теперь так будет всегда!? Сжав его в кулаке, она повелительно прокричала:

– Хватит! Прекрати!

Услышав её приказ, медальон становился прохладнее. Сработали слова или просто совпадение – спросить не у кого. Здесь нет союзников, нет совсем никого, кому можно доверять. Один на один с врагом, брошенная друзьями, с подарочком в виде проклятого медальона.

Оставшись в лаборатории вдвоем, старик присел на стул, и лёгким движением руки вызвал для Лорда круглый табурет. Всё ещё кипя от гнева, Обелиск зло покосился сначала на Дубнрава, а потом на предложенный табурет, но покорно сел, слегка закинув голову назад и уставившись в потолок. Он широко раскинул ноги, поставив на них локти с расслабленными руками. Ещё не начавшись, разговор его уже утомил, и он всем видом показывал своё недовольство.

– Я нашёл тебе ученика, что ещё нужно? – резко спросил он.

– Никто не посмеет обращаться с моим учеником так, как это делал ты. Прошу услышать мою просьбу и впредь пересмотреть своё к ней отношение, – ровным голосом ответил Дубнрав. – Да и с переломанными конечностями она совсем ни на что не сгодится.

Зло усмехнувшись, Лорд искоса глянул на старика серыми скучающими глазами:

– Подлечишь, если что. Не забывай, она не только твой ученик, но и моё дополнение к коллекции. На этом всё, я пошел.

Лорд встал, но старик осадил его, повелительным жестом указав на табурет. Ругнувшись, Обелиск рухнул обратно с такой силой, что табурет жалобно затрещал. Сохраняя невозмутимость к его настроению, Дубнрав продолжил:

– Как прошел прием? И почему на сей раз ты не проигнорировал призыв?

– Решил развлечься. Как, по-твоему, проходят встречи с монархами? – хмыкнул Лорд, скучающе запрокидывая голову назад. – Много пафоса и паршивых людей, как всегда. Королева, она…

Запнувшись, лицо Обелиска искривила гримаса из смеси презрения и ненависти, словно он говорил не про королевскую персону, а про нечто настолько отвратительное, что сама мысль об этом уже тошнотворна.

– Король видимо вслепую выбирал новую жену. Я в очередной раз убеждаюсь, насколько прогнила вся монаршая знать.

– Кроме твоей неприязни к королеве, есть что-нибудь ещё? – уточнил старик, как будто заранее зная больше. – Что она опять хотела?

– Сначала пыталась разузнать, где Блейт, и связан ли я с его исчезновением, – лениво улыбнулся Обелиск уголками губ. – Мы охотно сыграли небольшую миниатюру, и я буду аплодировать ей стоя, если она разгадает что к чему. И конечно, раз довелось побывать в оплоте врага, я разузнал о её делах.

Самодовольная улыбка сменилась прежним отвращением. Кивнув, Дубнрав терпеливо ждал продолжения.

– Эта сумасшедшая нашла Порталога и теперь осуществляет очередной безумный замысел. Они пытаются открыть Непрерывный портал с одним из миров, с поддержкой из того измерения.

– Для чего ей это? – нахмурил брови старик.

– Понятия не имею, но кое-что меня насторожило – она старалась разузнать о нашем эфирном разломе, – Лорд тоже нахмурил брови, словно скопировав выражение лица Дубнрава. – С моей стороны было опрометчиво проводить экскурсию для слуги королевы, Блейт наверняка доложил обо всем, но найти разлом все равно тяжёлая задача.

Покрутив в пальцах кончик бороды, старик пожевал губами в безмолвном раздумье.

– Лучше приставить охрану на разлом, на всякий случай, – наконец посоветовал он. – Не стоит её недооценивать, тебе прекрасно знаком этот зуд, который называют жаждой экспериментов. Состояние, в котором человек способен на самые отчаянные поступки.

– Я отправлюсь и лично запечатаю его, как сделал с хранилищем, – уверенно кивнул Лорд.

Старик не согласился, замотав головой из стороны в сторону.

– Ты не успеваешь восстанавливаться, а тратишь слишком много. Лучше используй слуг.

Скрипя кожей, Обелиск сомкнул ладонь в перчатке, и поджал губы – старик прав, спорить с ним не имеет смысла. Вся магия, для применения которой используется хотя бы пара капель крови, потребляет ужасно много эфира и жизненной энергии, а в последнее время он регулярно прибегал к древним заклинаниям.

Кивнув старику на прощание, Лорд прошел к выходу.

– Позволь узнать, – спросил вслед Дубнрав, покручивая кончик бороды. – Для чего тебе пленник?

Остановившись, Лорд ответил спиной, подчёркивая голосом язвительную усмешку.

– Для экспериментов конечно. У королевы как раз появилась к тебе просьба, и Покорный слуга дал свое согласие на её реализацию.

Глава 6. Обитель спокойствия. Жестокий лорд.

Вопреки ужасным ожиданиям, никто в этот вечер к Мусони не приходил. Странно и одновременно хорошо, если Лорд решил прекратить и отступил. Успокоившись и прочитав несколько страниц, она привычно сидела у окна, вглядываясь в темноту зимнего вечера.

Сколько дней, месяцев, а может, лет предстоит жить в таком положении – ученик Зельевара без свободы? Сколько ещё предстоит вытерпеть странностей со стороны тюремщика и какие вообще планы на неё строит Лорд? Опыта в подобном она совсем не имеет, поэтому трудно разобраться. Одно ясно, если Лорд вернулся в резиденцию, значит, долой спокойная жизнь. Встречи с ним не избежать, от разговоров не уклониться и хорошо, если он не решит применять амулеты.

Синяки на запястьях болят. В бабушкином обиходе среди отваров и настоев была чудо-мазь, благодаря которой синяки и ссадины проходили за день, но наверняка мастер Дубнрав знает ещё лучший рецепт. Остаётся надеяться, что он посчитает её достойной, чтобы вылечить.

Загрустив, Мусони начала клевать носом, а воображение нарисовало красивую загадочную мелодию – её эхо раздается по комнате и в глубине коридора. Дернувшись во сне, она пришла в сознание и получше укуталась в плед, чтобы поскорее уснуть, но музыка продолжала играть. Вместе с коротким пробуждением стало ясно – воображение ни при чем – мелодия играет в самом деле, и если прислушаться, она сопровождается чьим-то смехом.

Ещё какое-то время Мусони пыталась уснуть, удобно расположившись на кровати, но музыка становилась будто бы громче, и уже не приходилось напрягать слух, чтобы расслышать мотив. Стараясь приглушить звуки, она зарылась в многочисленные подушки с головой, но этот способ оказался неудобным, и скоро пришлось выкарабкаться из этого подушечного укрытия.

Признавшись себе, что её одолевает любопытство, Мусони укуталась в плед и не спеша пошла на зов музыки. Тёмные коридоры резиденции освещались только светом луны, которая сегодня властвовала на безоблачном небе. Переливы мелодий раздаются из обеденного зала, но осторожно приоткрыв дверь она никого не увидела. Теперь музыка и смех раздаются совсем близко, из полузакрытой двери напротив. Миновав зал, Мусони ещё осторожнее, только одним глазком, подглядела.

Мягкое мерцание алых свечей и клубы синеватого дыма наполняли загадочное помещение. На круглом кофейном столике, выступающем вместо сцены, танцевала обнаженная девушка. Её фигуру прикрывают тонкие и воздушные, серебристые ткани, похожие на иней. Волосы отливают голубым цветом, а холодные массивные украшения многослойно утяжеляют шею и тонкие запястья. В такт музыке, она то извивалась, как змея, то вытанцовывала страстный танец пламени. Наслаждаясь представлением и раскинувшись на широком диване, Лорд Обелиск курил трубку, запрокинув голову на пышные бедра полуголой девицы, которая ласкала пальчиками его грудь, при этом наклоняясь, касалась своей голой грудью лица Лорда. Ещё пара девушек, чьи тела прикрывали только массивные украшения, сидели на полу возле дивана и нежно ласкали друг друга, смеясь, кормили фруктами и поили вином. Немного в стороне от всех сидела ещё одна девушка, на которой чуть больше одежды, чем на других. В окружении зачарованных музыкальных инструментов, она пела прекрасную песню, на неизвестном Мусони языке.

Поняв, что любопытство затащило её в ловушку, в горле пересохло; Мусони как-то неправильно сглотнула, подавилась и едва слышно кашлянула, но этого оказалось достаточно, чтобы её заметили. Не поднимаясь со своего места, Обелиск громким повелительным тоном протянул:

– М-мусони Ассе-ель, не стой за дверью, раз пришла-а.

Не сойдя с места, Мусони прикрыла рот рукой и старалась не дышать, словно это могло помочь. Удовлетворив своё любопытство, она просто хотела слиться восвояси, но, повинуясь велению Лорда, добровольно открыла дверь и сделала пару робких шагов, оказавшись под пристальным лиловым взглядом.

– Подойди ближе, – Лорд указал на кусочек свободного места в районе своих раскинутых ног.

Сжав до скрипа зубы, Мусони покорно обошла стол с танцовщицей и остановилась у дивана, получше заворачиваясь в плед, и стараясь не рассматривать завораживающий танец.

– Садись, – расслабленно произнес он, на выдохе с клубом синего дыма.

Никто из девушек не обращал на неё и капли внимания, и каждая продолжала заниматься тем, чем была занята. Ласкающая Лорда девушка, расстегнула очередную пуговицу его рубахи, и её рука с вожделением перетекала с торса на мускулистую грудь. Укутанная с головой в плед Мусони смотрелась среди них нелепо, и Обелиск ухмыльнулся, сверкнув клыками. Под стать атмосфере, его глаза имели черный оттенок, и в отблесках свечей выглядели обычными.

– Зачем пришла? Хочешь стать частью моего досуга?

– Просто услышала музыку, и хотела посмотреть…

Лорд перебил её своим тихим надменным смехом.

– Что ты ожидала здесь найти, юная Мусони? Неужели все в твоём возрасте проходят через это…

Мусони замолчала и отвела глаза – разговаривать с Лордом и без того тяжело, а голая грудь, то и дело скользящая по его лбу и щеке, создавала неприятную среду для общения.

Заметив её ускользающий от наготы взгляд, Лорд снова рассмеялся, закинул руку за голову и стал демонстративно наминать девушке грудь, на что та реагировала сексуальным постаныванием. Добившись пунцового смущения от Мусони, он неожиданно резко сел, придвинулся к ней вплотную, так, что его лицо коснулось её волос. Шумно втянул носом воздух, и с прицокиванием выдохнул. Его горячее дыхание прожигало, и волоски на руках Мусони встали дыбом, от страха и отвращения.

– Ты и не такое могла увидеть, просто рановато пришла, – прошептал Обелиск, откидывая прядь её волос и лаская пальцами ухо.

Тяжело дыша, Мусони хотела сбежать, но ноги не слушались – не из-за чар колец, а под действием страха от их применения. В попытке сбежать можно оказаться в положении куда хуже, поэтому все, что сейчас требуется – дипломатия, ровное дыхание и минимум эмоций. Успокоив дыхание, она настроилась на непродолжительный разговор:

– Простите, я не хотела мешать и уже ухожу, – она успела привстать, но Обелиск крепкой хваткой усадил её обратно, одной рукой ухватив за талию.

Искривив губы в улыбке, он коснулся шеи девушки мягким теплым поцелуем, заставляя её напрячься.

– Останься… – властно прошептал он.

Нервы натянуты как струна, по спине выступил холодный пот, Мусони втянула и без того плоский живот и перестала дышать. Чувствуя её настроение, Лорд не останавливался и продолжал осыпать шею нежными поцелуями, мягко переходя на мочку уха.

Не в первый раз Мусони приходилось чувствовать себя марионеткой в его руках, которой управляют лёгким движением пальцев. До тех пор, пока рука Лорда, блуждая под пледом, не начала подниматься от живота к груди, Мусони терпела, стараясь сконцентрироваться на обворожительном танце и голосе певицы. Ласки Обелиска становились все более требовательны, а дыхание обжигающим, и терпению пришёл конец – схватив руку мужчины, остановила его, а дёрнув головой, высвободила ухо от ласк и развернулась спиной.

Почуяв сопротивление, хватка Лорда стала крепче, он тихо рассмеялся над её слабым отказом. Обелиск притянул её, так, чтобы она оказалась между его ног, прижатой к оголенному торсу и обнял обеими руками. Легкий аромат, исходящий от её шеи и волос, действовал как наркотик, вызывал привыкание, успокаивал и будоражил. Квадратный подбородок лёг на плечо, и Мусони шеей чувствовала горячее дыхание.

– И не надоело тебе притворяться? – прошептал он, в очередной раз намекая на лицемерную маску.

Поймав себя на мысли, что она все ещё держит его руку своими, отпустила их и бросила попытки к бегству, но решила не отвечать на провокационные вопросы. В очередной раз убеждать, что она не притворяется и не носит масок, как минимум, глупо, а как максимум, опасно.

Обелиск некоторое время молча наблюдал за движением её ресниц.

Она волнуется и боится, он же спокоен и невозмутим. Под маской он скрывает азарт и вожделение. Мусони словно книга, написанная на неизвестном языке, с кучей рекомендаций и похвальных отзывов, с интересным сюжетом. Вот только прочесть её – значит научиться чему-то, что до этого момента ты не умел. Чтобы прочесть её, необходимо освоить новый навык.

– Расскажи мне о себе, – вдруг тихо сказал Обелиск, положив голову ей на плечо и продолжив наблюдать за её ресницами. – Всё, до того момента, как я встретил тебя.

Пробежав взглядом по залу, Мусони вспоминала, какие указания по поводу её прошлого давали Том или Оскар, но сразу отбросила эту мысль, понимая, что теперь находится совсем в других обстоятельствах. Советы о скрывании своей личности, утаивание деталей, уже не действительны.

– Я родилась и выросла на севере страны, в Окулиусе. Там почти всегда снег, и бывало, за короткое лето даже не успевал растаять в глубине леса, – воспоминания о родных краях сжимало горло в тиски. – Лес мне как второй дом – бабушка занималась знахарством, поэтому я ей помогала собирать травы. После она приобщила меня к своему ремеслу – сбор и заготовка трав, изготовление отваров и настоев, в том не было никакой магии. Я училась в обычной школе, а когда закончила её, училась пару лет в высшей школе. Потом бабушка умерла, а я переехала в другой город. Вскоре ко мне пришёл Ведар, начал рассказывать о связи магии со мной, о предках, которые владели магической силой, но сначала я ему не поверила. Потом старик пропал и послал вместо себя других.

– О чём ты мечтаешь?

Задумавшись над ответом, Мусони сначала немного испугалась, ведь на его вопрос внутри зияла пустота. Сложилось чувство, что у неё и вовсе нет мечты, и существование в этом мире приобрело оттенок бесполезности.

– Совсем недавно мне подарили самую невероятную мечту, но это личное.

– А где твои родители? – спокойной спросил Лорд. – Умерли?

– Не знаю, они считаются пропавшими без вести. Я была совсем маленькая и ничего не помню.

– Как их звали, ты помнишь?

– Авандер Ассель и Элгианта Муссон, – ответила она.

– Хммм, – протянул Лорд, покручивая в пальцах прядь её волос и вдыхая их аромат. – Твоя жизнь слишком проста. Ты чего-то не договариваешь?

– Я рассказала правду, – с ноткой раздражения произнесла девушка. – Почему вы продолжаете считать меня лгуньей? Да, мне пришлось однажды участвовать во лжи, не это не определяет всю мою натуру.

– У тебя темная энергия, – просто ответил Обелиск, спокойным ровным голосом. – Переубеждать меня словами не выйдет, я вижу тебя насквозь.

Он развернул девушку лицом к себе, шестерёнки в его правом глазу от блеснули, отражая свет. Указав рукой в перчатке на него, мужчина стал серьёзным, лицо его без наигранной маски выглядело очень непривычно.

– Замечала их? – он скривил рот, то ли в улыбке, то ли в иронии. – Мой дар. Он позволяет мне заглядывать в потаённые уголки, в самое сердце человеческой натуры. Каждый человек излучает особую ауру, она имеет свой цвет, интенсивность, и иногда даже вкус и запах. Не всегда эта совокупность прекрасна, чаще всего наоборот. Люди грязны в своих тайных помыслах, они перегрызли бы друг другу глотки, только дай волю.

Он провёл пальцами по скуле девушки, большим пальцем дотронулся до её нижней губы, слегка надавив. Его радужка глаз снова сменила цвет, и он мягко продолжил.

– Твоя аура имеет черный цвет, но почему ты строишь из себя невинность?

– Может вы сами ответите на этот вопрос, потому что я не понимаю, как такое возможно.

Взяв в руки медальон, Лорд задумался.

– Где же та тёмная грань? Где боль, травма, которая подтолкнула тебя на отчаяние? Ты когда-нибудь убивала людей, травила и проклинала их? – спросил он будничным тоном, словно вопрос не про жизнь и смерть, а про что-то бытовое. – Готовила яды, наверно?

– Ни я ни моя бабушка ничем подобным не занимались! Возможно у магов это обычное дело, убить кого-то, но я воспитана по-другому! – выпалила Мусони, вспыхнув. – Лорд, пожалуйста, позвольте мне уйти.

Притянув девушку за цепочку к своему лицу, Лорд прищурил глаза и искривил губы в усмешке. Лиловый цвет глаз с похотью осматривал запечатанную в плед жертву.

– Нет, мы с тобой только начали, – свободной рукой он взмахнул в воздухе, подавая жест, и все обнаженные девушки покинули зал.

Оставшись наедине, по спине девушки прошла волна холода. Смерив её оценивающим взглядом, Лорд отпустил цепочку. Сию минуту Мусони постаралась незаметно отстраниться и как можно дальше.

Обелиск пускал дым и рассматривал её, как десерт и словно решал, с какой стороны взяться.

– Ты меня боишься?

– Вы правда хотите получить ответ?! – чуть более дерзко ответила Мусони, вскинув брови и вспоминая прошлое.

Возникла небольшая пауза, Лорд откинулся на спинку дивана и втянул большой глоток дыма из трубки, медленно выпустив его вверх.

– Нет. Я знаю всё, что ты испытываешь по отношению ко мне: страх, злость, ненависть, отвращение. Я вполне заслужил этот набор своим обращением с тобой, но может быть, ты и не способна на другие эмоции. Люди с такой аурой теряют часть человеческих качеств. Не умеют любить, например. При этом отдаются страсти, выдавая её за любовь и привязанность. И это только верхушка айсберга, копать можно бесконечно, и все твои чувства окажутся пустыми оболочками. Привязанности вроде дружбы – зависимость и страх одиночества, общительность – прикрытая форма вампиризма.

– Думайте как угодно, – почти обиженным тоном произнесла Мусони, укутавшись в плед.

Повезет, если в такой обстановке Обелиск настроен просто поболтать с ней, и скоро отпустит. Повисла гнетущая тишина.

– Все еще носишь то бестолковое кольцо? – подметил Лорд, скользнув взглядом по её руке.

Обручальное кольцо Тома – единственное украшение, кроме медальона и Мусони не снимала его по одной причине – вернуть владельцу, когда подвернется случай. Сейчас оно как напоминание о их дружбе. Переживая, что лишится его, Мусони спрятала руку.

Не нужно смотреть на Обелиска, чтобы чувствовать его взгляд кожей. Он курил и размышлял, пуская кверху дым. Наконец он прервал молчание:

– Ты правда любишь Томберга? Хотела бы снова встретить его?

– Вы же сами сказали, что я не способна на любовь, – парировала Мусони, стараясь выглядеть равнодушно, а внутри сжалось горькое воспоминание.

– Значит, твоё сердце принадлежит другому, – размышлял вслух Лорд, подмечая незримые нотки в голосе девушки. – Какая ирония.

Он тихонечко рассмеялся, и не переставал, а вопрошающий взгляд Мусони только добавлял ядовитой радости. Он видел её смятение, разбавленное раздражением.

– Ни за что не пропущу тот момент, хочу все видеть своими глазами, – сказал он сквозь смех.

– Что именно видеть? – уточнила Мусони.

Обелиск встал, внезапно похолодев, словно и не смеялся минуту назад практически до слёз. Перемена в его настроении вызывала чувство тревоги. Поправив расстегнутую рубашку, Лорд медленно сделал шаг к девушке, и так же медленно нагнулся к её лицу, не теряя зрительного контакта.

– Я обожаю сюрпризы, а ты?

Не дожидаясь словесного ответа, он улыбнулся ядовитой улыбкой и быстро прошёл по залу, дважды хлопнув в ладоши. Обнаженные девушки распахнули небольшие потаённые двери и со страстными стонами ринулись к Обелиску, словно он был фонтаном с живительной влагой в губительно жаркий день. Они целовали его шею и грудь, руками обхватывали бёдра, облизывали пальцы рук. В воздухе запахло феромонами и похотью.

– Девушки, меня на всех хватит, – улыбнулся Лорд, бросив многозначительный взгляд на Мусони, и заставив её содрогнуться.

Задняя дверь медленно раскрылась, и Лорд удалился вместе со свитой из обожания и страсти.

Подавляя отвращение, Мусони тут же поспешила вернуться в свою комнату. По дороге она встретила Мордреда, разговаривающего с неизвестным мужчиной, который, приподняв одну бровь, с интересом отвлёкся. Не распинаясь на приветствия, Мусони пулей пролетела мимо них, босыми ногами путаясь в пледе и тихонько ругаясь про себя. Той ночью сон ещё долго не приходил к ней, терзаемой мыслями и адреналином. Без Обелиска в резиденции жилось гораздо спокойнее, если такое существование можно назвать жизнью.

Глава 7. Лаборатория. Прекрасное начало, чтобы стать великим.

– Вот и мой ученик пожаловал, – прибирая стол, добродушно произнес старик, указывая на опоздание.

Серая ветошь сметала остатки синего порошка, а в деревянной подставке на краю стола поблескивали уже готовые эликсиры, в узких вытянутых бутылочках-колбах, похожих на сосульки. Наставник рассказывал в прошлый урок, что в зависимости от типа, бутылочка под готовый продукт будет у каждого своя. Правило заведено не им, а передаётся испокон веков, и редкий Зельевар будет им пренебрегать. Так, Зелья разливают в круглые колбы с толстым дном, Настои и Отвары в удлиненные прямоугольные бутылочки, Экстракты в каплеобразные, а Эликсиры в колбы-сосульки. Для яда используют колбы меньше мизинца, похожие на пули.

– Извините, я плохо спала сегодня, – сказала Мусони, подходя к столу.

Темные ореолы под глазами выдавали правдивость её слов, и у наставника и тени сомнения не затаилось.

– Ничего, не страшно. Ты читаешь книги, которые я тебе рекомендую? – всё также по-доброму произнес Дубнрав.

– Конечно, я почти дочитала о лекарственных растениях, – кивнула девушка.

– Тогда должна справиться с сегодняшним заданием. Рецепт под ступкой, – старик кивнул бородой в сторону – рядом с эликсиром стояла ступка и пара мешочков. – Как раз закончишь, когда я вернусь.

Сняв с шеи тяжёлый фартук, Дубнрав достал со стены инструмент и протянул его ученице. Затем прихватил эликсиры и уже возле двери остановился:

– Следи за пропорциями, пользуйся приборами, и чтобы без ошибок, – сказал он, выходя за дверь.

Рецепт и правда оказался простым – это мазь, и состояла она всего из четырёх ингредиентов. Два из них лежали на столе, ещё два предстояло добыть в оранжерее, дверь которой теперь открывалась и для Мусони. Достаточно коснуться медальоном к углублению возле ручки двери. Минуя опасные ядовитые растения, девушка подошла к нужному – лунная азалия. Она выглядела как обычная, только лепестки её цветов имели серповидную форму. Безобидное растение – Мусони сорвала три бутона, как требовал рецепт. Неподалеку должно быть другое – растение-паразит – меднобородка. Оно растет с нижней стороны листьев деревьев или кустов, и выглядит как мохнатый рыжеватый нарост. Дубнрав рассказывал, как тяжело этот паразит приживался в оранжерее, и наконец выбрал растение «по вкусу» – Орешник драгоценный.

– И как мне добыть этих паразитов и остаться живой? – спросила себя вслух Мусони, остановившись на безопасном расстоянии.

Она взяла длинную палку, и аккуратно пошевелила ею листья дерева. С громким треском, плод размером с грецкий орех, словно заряженный пушечным залпом, сломал конец палки, и тут же вылетел следующий, разбив палку в щепки пополам, всего в нескольких сантиметрах от рук девушки. Испугавшись, Мусони бросила палку и отпрыгнула назад. Жаль, что ей не плоды орешника нужны, сейчас у неё уже было бы два.

Оглядевшись, она нашла неподалеку железную трубу, достаточно длинную и не особо тяжёлую. Такому прибору залпы орешника не страшны, Мусони аккуратно обходила дерево, в поисках листочка с паразитом, и наконец нашла. Только как бы она не старалась, с такого расстояния сбить лист оказалось задачей непосильной, а орешник то и дело метко попадал в трубу, отскакивая практически в лоб. К тому же, труба, поначалу лёгкая, теперь становилась всё тяжелее и руки устали.

Лист нужно срезать. Вооружившись серпом и веревкой, Мусони смастерила инструмент по добыче листьев с безопасного расстояния. Несколько неудачных попыток и наконец, лист срезан! В момент радости очередной залп Драгоценного орешника, отскочив от железной трубы, угодил Мусони прямо в грудь. Раздался звонкий треск, словно разбилась мелкая хрустальная чаша. Орешник угодил прямо в медальон.

Быстро схватив его, она внимательно разглядывала несколько минут, но медальон казался невредимым. Тогда откуда такой странный звук? Выдохнув в облегчении, она притянула к себе нужный лист, а заодно пару орешников.

Вернувшись в лабораторию, Мусони замочила бутоны азалии в тёплой воде, и срезала меднобородку с листа, который оказался на редкость водянистым и забрызгал всё своим соком. Вытерев руки ветошью, девушка принялась разминать меднобородку в ступке, пока она не превратилась в кашицу. Затем добавила туда лепестки с трёх бутонов азалии, и ещё немного подавила их вместе.

Теперь нужно правильно рассчитать количество порошка из каждого мешочка. С этим простым делом девушка провозилась чуть дольше – прибор по типу линейки с подвешенной чашечкой, которая перекатывалась между цифр, когда на неё что-то клали, всё время показывал то больше, то меньше требуемого. И как Дубнрав научился отмерять нужное количество грамм, просто на кончике ножа? Может у него глазомер с секретом, как у Лорда?

Наконец все ингредиенты были взвешены и соединены, оставалось только нагреть до «аромата жженого дерева». Мусони достала небольшую кованую чашу с углубленным дном и дырочкой в центре, на второе дно которой выкладывались угли и разжигался огонь. Помешивая палочкой, что слегка расширялась в конце, Мусони склонилась над мазью, ожидая нужный аромат. Спустя с пол часа регулярного помешивания, аромат жженого дерева резко ударил в нос, и Мусони тут же сняла чашу с огня и остудила.

Мазь готова. В ожидании наставника Мусони прибралась на рабочем месте, и некоторое время блуждала возле полок, изучая богатства зельеварения. Некоторые из бутылочек подписаны, но не обычными словами, а на латыни, поэтому, не зная этого языка, все эликсиры и зелья выглядели практически одинаково. Почесывая запястья, девушка рассматривала больше консистенцию – все разные, от густых и тёмных, до прозрачных как родниковая вода, в одних плавали какие-то частицы, другие многослойны, словно коктейли. Некоторые стоят одиноко, какие-то группами, выглядывая из деревянных ящичков.

Дверь еле слышно прошуршала и в лабораторию вошёл старик. Его морщинистое лицо задумчиво, меж бровей пролегла глубокая складка, а рука нервно теребит бороду. Увидев наставника, Мусони подошла к столу и взяла в руки мазь, ожидая вердикта. Взглянув на неё взглядом, как при неожиданной встрече, Дубнрав встряхнул головой, выкидывая из неё лишние мысли и тревоги.

– Справилась? Тяжело было? – улыбнулся он.

– Пришлось проявить смекалку, – ответила с улыбкой Мусони. – Орешник заставил меня попрыгать.

– О! Но ты могла взять концентрат меднобородки из моих запасов, – вскинул брови старик, оглядывая ученика обеспокоенным взглядом. – Я же показывал тебе, в оранжерее на втором ярусе.

Мусони треснула себя по лбу ладонью. В состоянии после бессонной ночи она позабыла про тайник наставника. Старик заметил изменения на руке девушки и осторожно ухватился за неё.

– Смотри какая штука, – в пол голоса произнёс он, прощупывая пальцем кожу девушки.

Словно обожжённая крапивой, она покрылась красноватыми волдырями, которые с недавнего времени начинали зудеть. Не давая шансов на панику, старик успокоил:

– Это сок меднобородки. Пройдет через несколько дней. Теперь давай посмотрим, что там у тебя вышло с мазью, – Дубнрав взял немного, понюхал и растер между пальцев. – Закатай рукава.

– Зачем?

– После вчерашней стычки у тебя наверняка там синяки остались, – покачал головой старик.

С одной стороны, Мусони обрадовалась, что не пришлось выпрашивать лечение, ведь синяки действительно остались, да ещё какие! С другой стороны, быть подопытным не особо хотелось, всё-таки это её первая работа. Придется довериться, что в случае неудачи, наставник сумеет отреагировать так же быстро, как тогда с настойкой. Она взяла небольшое количество мази и нанесла на свои фиолетово – синие запястья.

– Чем ты так его разозлила? – спросил Дубнрав, добавляя на её руки больше мази. Руки старика теплые, а прикосновения по-отцовски бережные. – Можешь быть уверена, этот разговор останется между нами. Я не похож на Мордреда или Лииндель, и волен думать своими мозгами. Они марионетки, вроде театральных кукол. Конечно, Обелиск мне как сын, но я не обязан раскрывать ему своих секретов. Так что произошло?

Задумавшись, с лёгким недоверием Мусони подняла на старика свои голубые глаза. За эту неделю она успела к нему привыкнуть, но всё равно больше молчала, о себе не рассказывала, а он и не спрашивал. Дубнрав изрядно поведал историю своей жизни и приключений. Он без страха рассказывал об отце Обелиска и их крепкой дружбе, но про самого Обелиска говорил вскользь, однако тех нескольких фраз было достаточно, чтобы понять, что их отношения и правда другие. Он журил его как отец, ругал как наставник, давал советы как самый близкий друг. Перед ним не стояла цель выслужиться, хотя Дубнрав привязан к Обелиску обещанием, данным Обелиусу.

– Дубнрав, я могу показаться вам глупой, – неуверенно начала она, закусывая губы. – Обелиск утверждает, что у меня черная аура, но как такое может быть? Я в жизни не сделала ничего предосудительного, никому не вредила. У меня нет врагов. Может вы знаете, почему Лорд утверждает обратное?

Дубнрав вызвал из-под стола табуреты и сел на один из них, задумчиво покручивая низ бороды. Вытянув руки с мазью перед собой, Мусони уселась рядом, в ожидании здравого объяснения. Сейчас она узнает, какие проблемы у Лорда, и можно ли это лечить.

– Если Обелиск так говорит, значит, это истина, – задумчиво произнес наставник, спокойным вдумчивым голосом. – Ты на него не сердись, в последнее время всем тяжело, а ещё этот месяц… декабрь.

– При чём тут декабрь?

Почесав лоб, Дубнрав пожевал губами, рассуждая про себя. Вопрос, на который он не имеет права отвечать, ведь это глубоко личное, то, что обычно рассказывают сами, если желают поделиться. Слегка недовольно хмыкнув, Мусони без слов поняла, что за долгим молчанием скрывается тайна. Старик поддерживает Лорда, да и ведёт себя как прочие слуги – боится сказать лишнее. Хотя она почти поверила, что Дубнрав не такой как другие, но, видимо, ошиблась.

– В декабре, – начал старик, словно прочитав её мысли. – Ровно двадцать лет назад, в страшной послеродовой агонии, умерла его мать. Ребенок, девочка, в скором времени тоже скончалась, не прожив и месяца. Нельзя сказать, что Бонуми Кейлис была хорошей матерью – скорее наоборот: она любила светскую жизнь, обожала быть в центре внимания, а домашняя обстановка навевала на неё тоску. С Обелиском она вела себя холодно, хотя мальчик с ранних лет отличался сообразительностью и рядом редких талантов. Он проявлял блестящие результаты во всех областях магии, и все свои достижения на золотом блюде приносил матери, которая только и могла, что обесценить его талант. А когда его уникальность стала известна за пределами Дома, Кейлис начала таскать его с собой по мероприятиям, как редкую зверушку, и там изображала семейную идиллию, а возвращаясь домой, снова становилась равнодушной. Такое поведение пагубно сказалось на психике парня, я лично видел его страдания, – Дубнрав грустно вздохнул, словно переживая прошлое на самом деле. – Вторая беременность не входила в планы Кейлис, и она на протяжении всего срока срывалась в неистовом гневе на всех без разбора… Обелиску доставалось больше всех… Тогда он часто прятался у меня в оранжерее от её проклятий. Все терпеливо ждали, когда Кейлис родит и сможет вернуться к своей привычной жизни в светских кругах. Обелиус не выпускал жену в свет, беспокоясь о здоровье плода, и этот запрет был для Кейлис хуже самой беременности. Когда она умерла, все в доме вздохнули с облегчением, хоть это и грешно. Все, кроме Обелиска. Не смотря на всю её ненависть, он был глубоко привязан к матери, и долго не мог смириться с этой потерей, потом сильно заболел.

Старик замолчал, а Мусони не знала, как реагировать. Начало жизни, золотое время, когда дети купаются в ласке и внимании родителей, Обелиска лишили, и скорее всего, с таким стартом сложно стать счастливым в будущем. Тяжело представить, что он испытывал, чувства маленького отверженного мальчика, а ведь мама – это самый родной в мире человек. И как вести себя матерью, которую любишь всей душой, о которой твои заботы и старания, и которая в ответ лишь холодна и зла? Видимо поэтому он такой. Он ранен, и ранит других. Только взрослые люди склонны к самоанализу, и травма не повод, чтобы портить жизнь другим.

– Вскоре у него открылся этот дар с глазом, – продолжил Дубнрав, глядя Мусони в глаза. – Он возненавидел его с первых дней. Ручей разочарования в людях с каждым днём становился бурным потоком. Очень тяжело видеть истинное лицо мерзавцев, особенно если ещё вчера они были твоими друзьями. Круг общения Обелиска резко сузился с сотен до единиц. Вот и сегодня его свита и круг слуг так малочисленна. Тогда же заметно похолодели отношения с отцом. В горе Обелиус с головой ушел в работу, а Обелиск даже пытаться не стал сблизиться с ним, уж не знаю, что он мог увидеть в своем отце. Об этом он мне никогда не говорил. Стараясь отвлечься, Обелиск серьезно увлекся зельями, и я был рад помочь парню! Думал у него наконец появилась тяга к знаниям, а значит и к жизни, пока однажды не заметил, что он пытается сделать совершенно невозможную вещь.

– Что-то незаконное? – спросила заинтересованная Мусони, ожидая, когда старик продолжит.

– Он собирал странный гибрид из амулетов и усиливал их с помощью моих эликсиров, но делал это нарушая ряд предписаний, – Дубнрав сжал и разжал кисть правой руки, развернув её ладонью вверх. – Один из таких экспериментов оказался весьма успешен, но мог стоить ему жизни. Хорошо, что я оказался рядом.

Слушая наставника, Мусони заметила, что руки слегка припекает под мазью, и подняла повыше, чтобы разглядеть.

– Жжет? – спросил старик, и девушка кивнула в ответ. – Хорошо, процесс пошел.

Старик добавил остатки мази и прошел к раковине с пустой чашей.

– Черная у тебя аура или нет – мне все равно, будь она хоть черней северной ночи. Главное, чтобы она не мешала тебе учиться зельеварению. Как ученик ты меня устраиваешь, что же касается Обелиска… Тут есть некоторые вопросы.

– Какие вопросы? – повторила девушка.

– Девушка с темной аурой – гостья Обелиска? Не хочу пугать тебя, но у него фетиш на магов с пороками, хоть я это не поддерживаю, и не раз высказывал свое мнение на этот счет, – спиной произнёс наставник, с явной горечью в словах. – Как бы ужасно не звучало, но живыми не остался ни один. Хорошо, если тёмная аура у мужчины, значит смерть его будет быстрой. Женщин он мучает дольше.

– Хотите сказать, что я должна была умереть?

– Раньше он не дружил с людьми с пороками.

– Может дело в том, что у меня нет пороков? Это не укладывается в моей голове, откуда эта аура взялась?

Рассмеявшись про себя, Мусони закрыла глаза. Перспектива быть замученной насмерть, не внушала оптимизма. Бояться Лорда теперь есть за что, и можно не прикрывать это неопытностью или предчувствием. Стоило сказать наставнику спасибо за этот откровенный рассказ? Не хотел напугать, но сделал это.

– Спасибо, теперь я знаю, как закончится моя жизнь, – усмехнулась Мусони, всё также сидя с закрытыми глазами, откинув голову слегка назад.

– Видимо ты меня в пол уха слушала. У него на тебя другие планы, или ты уже должна быть мертва. Да и ко мне в ученики попасть не простая задача, – сказал старик, возвращаясь и вытирая руки. – Сегодня урок отменяю. Хорошенько отдохни, вечером прими горячую ванну, а ещё лучше, поплавай в бассейне. Так действие мази будет глубже. Еще маленький совет – стоит вести себя спокойнее, не давать волю злости, и тогда увидишь свой потерянный свет.

Мусони раскрыла глаза и пустым взглядом поглядела на старика, в ответ тот принял серьезный вид, поджав губы.

– Если расклеишься после моего рассказа, больше ни одной истории не услышишь! – погрозил пальцем наставник перед её лицом, изображая улыбку. – Я тебе ничего не говорил, и ты мне тоже.

– Можно ещё вопрос?

Старик улыбнулся, жестом призывая к голосу.

– У вас есть семья?

– Можно сказать, моя семья – это Бранты, – улыбнулся шире Дубнрав.

– Значит, вы всю жизнь провели здесь и в путешествиях, и у вас нет жены и детей? Неужели вы никогда не любили?

В глазах старика мелькнули слабые отголоски прошлых лет, и он слегка поджал губы.

– Любил, – он сделал широкую паузу. – Она выбрала другого, а я навсегда остался верен ей. Вот так бывает.

Глава 8. Авелия. Больше эфира – больше власти.

Ранним утром, пока на небе еще не погасли звезды, Лорд Обелиск уже покинул стены особняка, чтобы уладить скопление дел в Авелии. Помимо бумажной волокиты и согласования гастролей, а также сопутствующей к ним атрибутики, его ожидали на паре встреч, обещающих большой успех в совместном творении.

Одним, и наиболее интересным проектом, была встреча с разработчиком онлайн игр, чья небольшая, но перспективная кампания хотела выйти в топ. С поддержкой Лорда, его пиаром, это не составит большого труда. Интерес со стороны разработчиков предельно прозрачен – стать популярными, в максимально короткие сроки. Сегодня обговорили многие детали, и согласовали проценты будущей прибыли, как в аниумах, так и в эфире. Предложение создать онлайн игру – настоящее сокровище, ведь в умелых руках магов это бесконечный поток эфира. Простые смертные не умеют им пользоваться, и он не подвластен им, хотя эфир всегда рядом, а любой человек может стать проводником, если правильно применить технологии. Такая разработка давно есть в коллекции Обелиска, и несколько раз он даже применял её на своих театральных выступлениях. Мощный амулет, который способен впитывать эфир из воздуха; для его активации достаточно иметь команду, которой повинуются люди. Например, команда «Смеяться» – когда нужная эмоция активирована, амулет использует смеющихся людей как проводники, и эфир течет рекой в его бездонные хранилища. При этом люди не чувствуют подвоха, им не вредит этот «поток», по крайней мере в небольших количествах. Обелиск, разумеется, проводил испытания, где выяснил, что в огромных количествах они губительны. Сначала у человека появляется усталость, вялость. Второй стадией является потеря сна, и вместе с ним потеря чувства времени, появляются проблемы с выполнением задач, требующих большой концентрации. Если продолжать эксперимент, то у человека появляются симптомы зависимости, он ищет тот «поток», а находя его, испытывает чувства, схожие с радостью. Причем, до последней стадии может дойти как простой смертный, так и маг, но от последних эфир качается сильнее, не только извне, но и с амулетов и внутренней силы. Таким образом, обычный человек на последней стадии впадает в депрессию, а маг, обессилев, может не только сильно заболеть, но и погибнуть. Знание это не остановило Обелиска, и пожимая руку в соглашении, он ни о чем не жалел. В конце концов, предупредительное письмо в начале игры и пользовательское соглашение каждый подписывает самостоятельно, без принуждения. Дополнительный доход в виде аниума не так привлекателен, как эфир, и Лорд не собирался упускать такую возможность.

После подписания контракта Лорд снова сел за рассмотрение прошений от министров и советников Авелии. Некоторые дела он просматривал несколько минут, другие сразу отправлялись в переработку. Из теней появился Мордред, с легкой улыбкой на лице протягивая поднос с конвертом.

– Милорд, письмо от королевы.

Нехотя протянув пальцы к конверту, Обелиск закатил глаза, и его передернуло как от мороза.

– Прочитай сам. Только коротко, я терпеть не могу её слог, – с раздражением сказал он, и Мордред сию минуту вскрыл письмо острым ногтем мизинца.

– Приглашение ко двору, в честь подписания Международного соглашения с… – Мордред остановился, вчитываясь, словно мог ошибиться.

– С кем? – теряя терпение, Лорд выхватил письмо, и бегло осмотрел его, сведя брови. – Аур Серпис? Кто такие? Народы пустыни?

Лорд вопрошающе поднял глаза, но Мордред отрицательно покачал головой. В ту же секунду Обелиск связал это название и безумные планы королевы в одно целое.

– Что ответите? – с улыбкой спросил Мордред. – Как всегда?

– Она хотела бы использовать мои навыки в своих целях, но какая ирония – обойдется, – искривил губы Лорд, двумя пальцами удерживая письмо. – Правитель половины страны. Вместо того, чтобы остановить войну, она подливает огня. Интересно, как король отнесется к её соглашению?

– Сообщить королю? – улыбнулся Мордред.

– Нет, мне больше не интересна эта игра, – Обелиск отправил письмо в утилизацию и сложил руки в замок под подбородок, задумавшись.

Все его свободные мысли теперь занимал драконий камень, Мусони и её темная аура. Слеза дракона настолько редка, что Лорд готов был обменять чуть ли не половину своих амулетов, лишь бы владеть им. Но такой камень не станет подчиняться кому попало, все древние реликвии завязаны на крови. Хозяйка амулета привлекательна и молода, но порочна, её аура черна. Обелиск только дважды за всю жизнь видел настолько темную силу.

Однако в отношении ауры Мусони оставались нестыковки – она пахла теплом и солнечным светом, а касаясь её кожи губами, на языке оставался вкус как от меда. Прогнившая душа, погрязшая в пороках, слишком слаба, чтобы поддерживать маску света на такой длительный срок, и это ещё одна неувязка. Также Мусони не поддается на провокации, и смогла сдерживать разум под действием перстней, даже во сне, когда душа особенно уязвима, оставаясь без поддержки амулетов.

Все это не давало покоя мыслям Лорда, ведь он, получив долгожданную игрушку, редкое сокровище и выигрышный билет в одном лице – теперь был растерян. Её не хотелось сломать, как другие, но хотелось получить целиком и полностью, по доброй воле, без силы и амулетов. Осознание своего желания пришло к нему лишь недавно, а сделанного не изменить, да и свои наклонности к уничтожению подобной грязи сложно сдерживать. Много лет люди с черной аурой отправлялись туда, где им самое место – в ад. Ради неё он должен придумать другой подход, и пусть сейчас Мусони его ненавидит, но даже полный презрения, её взгляд остается для него светом.

Вскинув густые брови, Обелиск перевел взгляд на яркую афишу, презентующую их будущие гастроли. Терзать себя муками или тратить время на лишние чувства – не в его манере. Вся эта лирика может подождать до нужного момента, когда предмет обожания на расстоянии вытянутой руки. На фотографии, собранной в редакторе, в центре внимания стоял он, в окружении ледяного пламени, одетый в маску из белых шестеренок и в белой шляпе-цилиндр, со слегка загнутыми полями, украшенная железными и настоящими белыми перьями. Сквозь маску едва просвечивает оранжевая радужка глаз, а губы изогнуты в полуулыбке, обнажая клыки. Позади сверкал улыбкой Мордред, прикрывая рукой глаза, и Лииндель, в соблазнительной позе, прикусывает свой указательный палец.

– Как подготовка? – кивнул Обелиск в сторону афиши. – Как она?

– Актеры репетируют каждый день по восемь часов, под моим контролем. Лииндель сейчас стабильна, – отчитался Мордред. – Бонуми Мусони уже освободилась. Сегодня Дубнрав отпустил её раньше.

– Я не спрашивал тебя о делах резиденции, – прорычал Обелиск, стараясь сбежать мыслями от девушки.

– Прошу прощения, милорд, – поклонился Мордред, исчезая в тенях.

Вернуться в особняк сейчас же, или загрузить себя делами? Словно мальчишка, он выдумывал, с какой стороны подойти, чтобы не вызвать её раздражения.

Глава 9. Приятная музыка, мягкий свет, одиночество? Или…

Повинуясь слову наставника, Мусони прилегла отдохнуть, но обилие мыслей мешали провалиться в сон, а руки зудели, и хотелось все время чесать их. Чтение книги о минералах давалось сложнее, чем о растениях, то и дело вгоняя в посторонние мысли.

– Мордред, – тихонько сказала она, и вздрогнула, от внезапного появления правой руки Обелиска.

– Бонуми Мусони, чего изволите? – склонил голову Мордред.

– Дубнрав рекомендовал мне посетить бассейн, но я не помню, как туда пройти, – сказала девушка, слегка улыбаясь. За это время она всего дважды его вызывала, и могла обойтись и сегодня, но действительно не помнила дорогу. – Вы поможете мне?

– Разумеется, следуйте за мной, – вежливо ответил Мордред, улыбаясь.

Захватив с собой толстый халат, Мусони поспешила вслед помощника, стараясь запомнить путь, чтобы не вызывать его снова.

– Я приставлю к вам пару служанок, на случай, если вам что-нибудь понадобится, – сказал Мордред, раскрывая широкие двери.

Поблагодарив его, Мусони зашла внутрь. В прошлый раз она была поглощена своими мыслями, и не успела оценить зону бассейна по достоинству. Стены вокруг изготовлены из белого камня, с сохранением природного вида, и точеного мрамора, искусные линии которого выводили извилистый край бассейна. Сочетание природы и творения человека под одним куполообразным сводом. Множество растений украшают имитацию белой скалы, по которой двумя потоками с шумом стекает водопад, впадая в прозрачную голубую лагуну. Все вокруг заливает мягкий свет, настолько похожий на солнечный, что его не отличить, как будто за окном не зима, а нежное лето. Бассейн плавной рекой огибает помещение, выделяя зоны с шезлонгами, увешанные легкими балдахинами, круглые купели с ледяной и горячей водой, которые подсвечивались янтарным и синим светом. Несколько белоснежных извилистых лестниц ведут на второй ярус.

К Мусони подошли служанки и проводили в комнату, предназначенную для переодевания. Облачившись в слитный купальник белого цвета, Мусони заплела волосы в две косы. Синяки на запястьях почти прошли, но зуд от меднобородки донимал.

Вода в бассейне оказалась комфортной освежающей температуры, что позволяло с удовольствием плавать, пока не устанешь, потом погреться в горячей купели с пузырьками, и снова плавать в бассейне. Мусони отпустила служанок, но они остались неподалеку, в комнате для слуг, объяснив, что Мордред не позволил им оставить Бонуми одну. По крайней мере, она не видела их, и это создавало иллюзию уединения. Вода придавала сил и успокаивала зуд; закрыв глаза, девушка расслабилась, лежа на поверхности воды. Шум водопада превращался в колыбельную, сладко напевающую нежные мелодии. Отпустив тревоги, она потеряла счет времени и задремала, а очнулась от внезапно нахлынувшей на лицо воды. Закашлявшись, Мусони нащупала ногами дно и протерла лицо, озираясь по сторонам.

В купели с горячей водой в пол оборота к ней сидел Обелиск, раскинув в стороны руки, голову отвел назад, и лениво наблюдал за девушкой. Раскрыв свое присутствие, он также лениво улыбнулся, и отвернулся лицом в потолок. Обнаженная грудь Обелиска вздымалась из-под воды от его дыхания.

– Решила порадовать меня своим присутствием? – спросил он, потирая рукой шею. – Лично я безумно рад такой напарнице.

– Не знала, что вы тоже тут, меня не предупредили, – ответила Мусони, не сходя с места. – Сейчас уйду.

– Лучше иди сюда, у тебя губы синие, – почти заботливо произнес Лорд, открывая лиловые глаза. – Дважды не предлагаю.

Опасаясь применения магии, Мусони бегло рассмотрела его – он освободил себя от амулетов или подвесок, а руки от заколдованных колец… Её взгляд замер, неприлично долго задержавшись на руке…

Выбравшись из бассейна она не спеша перебралась в купель, под хитрым взглядом Обелиска. Он заметил, что привлекло её внимание, и следил за реакцией. Между тем, обтягивающий тонкий купальник, детально прорисовывающий все достоинства её фигуры, он тоже заметил. Своим прицокиванием, дал ей возможность убедиться, что оценил, чем мгновенно смутил её. Прихлынувшая к щекам кровь только развеселила его.

Продолжая веселье, он поднял правую руку перед собой, и ухмыльнулся – прямо сейчас Мусони борется с любопытством и страхом. Она не решится спросить, и снова, эта черта не присуща тем, кто прогнил. От кончиков пальцев до локтя его рука имела черный цвет, а к предплечью тянутся черные жилы, словно от разряда молнии.

– Кра-со-та? – растягивая слово спросил Обелиск, сжимая и разжимая кулак. – Ошибка юности. Так выглядит Магическое увечье – моя плата за амбиции. Могло быть и хуже, но повезло, Дубнрав спас меня.

Мусони молчала, сопоставляя руку с рассказом Дубнрава, но разговора о матери Обелиска никогда не было, так они договорились. Задавать Лорду дополнительные вопросы попросту не хотелось. Купель, хоть и могла вместить в себя с десяток крупных мужчин, сейчас казалась крохотной, и Мусони беспокоило такое соседство. В Оремидоре подобные места посещают влюбленные пары, и Обелиск снова испортил ей первое посещение.

Лорд опустил руку обратно в сторону и внимательно посмотрел на девушку, которая, как обычно, избегала его взгляда.

– Посмотри на меня, – повелительно сказал Обелиск, и не мгновенно, но девушка повиновалась, посмотрев на него полным презрения взглядом. – Тебе здесь нравится?

– Предпочитаю одиночество, – ответила Мусони, впиваясь взглядом в переносицу Лорда так, чтобы не замечать ничего другого.

– Значит тяжело пришлось, когда вокруг тебя постоянно вертелись друзья, не давая личного пространства? Сейчас совсем другое дело. Ты одна, наставник своими заданиями не напрягает, а я не перегибаю во внимании, однако оставить гостью совсем одну не могу, по канонам гостеприимства, – улыбнулся Лорд.

– Вы вспомнили о канонах? – грустно рассмеялась Мусони, вспоминая пережитое.

– Прошу прощения, если был груб, – извинился Обелиск, и слова его звучали настолько искренне, что невозможно было усомниться. – Правда раскаиваюсь, был не прав. Надеюсь, тебе знакомо прощение.

Мусони вскинула брови, на секунду отводя взгляд. Она почувствовала, что слов недостаточно. Все равно что склеивать скотчем разбитую вазу. Совсем недавно и она извинялась за свою ложь, и скорее всего Обелиск чувствовал то же самое. Хотя сопоставлять его жестокие, противоправные действия с ложью не совсем правильно.

– Согласна, я прощаю, – сказала Мусони, не до конца честная перед собой. – И все же я пленница, а потому не могу перестать ненавидеть вас.

– Поверь, сегодня быть моей пленницей для тебя спасение. За тобой охотится целая армия магов.

Лорд откинул голову назад и закрыл глаза, выпирающий кадык штыком смотрел в её сторону. Или он преувеличивает, или Мусони что-то упустила? А может под целой армией он имеет ввиду монархов? Это наиболее подходящее объяснение.

– Почему вы решили, что там мне будет хуже, чем здесь? Быть свободной лучше, чем сидеть в золотой клетке.

– Свободной, – рассмеялся Лорд, и от него во все стороны по воде пошла рябь. – Юная Мусони, как мало ты знаешь. Свобода в мире магов – это иллюзия. Свободу имеют лишь избранные, другие же всего на всего топливо. Ты и не заметишь, как сгоришь, в угоду власти.

Лорд выпрямился, посерьезнев.

– Напомни, Блейт обещал тебе свободу или службу? Ведь это он вел тебя к королеве, верно?

– Теперь без разницы, – фыркнула Мусони.

– Ну как же, королева все ещё ищет тебя. Она недавно спрашивала меня о Блейте, и, если я все правильно понимаю, он действовал согласно её приказу, – Лорд слегка наклонил голову вбок. – Наверно тяжело лишиться такого подданного как Блейт.

– Вы знаете, где Том? – спросила Мусони, а уголки губ лорда дрогнули.

– Наконец правильные вопросы, – ответил он, похлопав в ладоши. – Да. Он мой дорогой гость, я же говорил тебе. Или Аяуаски стирает память?

Верно. Во сне, перед тем как провалиться в бесконечную пустоту, Обелиск сказал про Тома. Почему это не запомнилось так, как смутные и расплывчатые образы лица Оскара?

– Очень скоро вы встретитесь, – ехидно улыбнулся Лорд, поднимаясь из купели, и с разбега ныряя в бассейн. – Не желаешь освежиться?

– Вы правда предоставите мне возможность встретиться с Томом?

– А что, хочешь отблагодарить меня за щедрость? – рассмеялся Обелиск, подплывая впритык к девушке, так, что их лица оказались на одном уровне. – Тогда поцелуй меня.

Губы Лорда растянулись в довольной улыбке, обнажая зубы. Он прекрасно понимал, что она ни за что не пойдет на такой шаг, по крайней мере, не сегодня. Пунцовая из-за температуры, щеки девушки еще ярче залились краской.

– Расслабься. Рефригескант, – произнес Лорд, выставив руку над купелью, и она сразу стала порядком прохладнее, позволяя Мусони еще некоторое время оставаться в воде. – Я уйду первый. Можешь дальше наслаждаться одиночеством. И еще, услышишь музыку среди ночи – не ходи проверять, я могу не сдержаться, и ты станешь частью моего досуга.

Одарив Мусони хищной улыбкой, Обелиск ловко выпрыгнул из бассейна, бросая во все стороны брызги, и ушел, поигрывая мускулами. Больше сегодня они не встретились, ни на обеде, ни на ужине – везде её сопровождал Мордред.

Вечер прошел как обычно за книгой, но усталость и расслабление заявили о себе, и Мусони уснула раньше обычного. В глубине коридоров снова слышалась красивая мелодия.

Глава 10. Нора. Солнце и луна.

– Я безгранично благодарен вам за спасение нашего дома, но мы отложили в долгий ящик один важный вопрос, – говорил Яомин, доставая из глиняной печки овощи, запечённые с мясом и большой деревянной ложкой раскладывая по тарелкам гостей. – Саира, ты определенно умолчала о себе часть правды, иначе как ты смогла остановить меня в самом разгаре битвы?

Изрядно проголодавшись, Оскар с аппетитом налетел на долгожданный обед. Всю ночь и пол утра они тушили пожар, который устроил Обелиск, согласно их договору, и немного добавила Анэль, пробираясь на помощь Оскару. Впрочем, она была магом огня, и могла его не только создавать, но и поглощать. Лучше других справлялся маг воды – Саира, не жалея эфира и рук справлялась со стихией. Оскар таскал вёдрами воду, чтобы ей не нужно было тратить много эфира на её сбор.

Яомин, которого остановил внезапный приказ, пришёл в себя и принял человеческий облик. Его остановило простое слово Саиры, и вопросов возникло так много, что они решили отложить их, а пока разобраться с переполохом и стихией. Воззвав к своему клану, вожак взялся за порядок. В ту ночь погибло немало ликанов, но ещё больше получили ранения. В святых писаниях полу волков нет места для скорби по умершим. Их отправляют к предкам под ночные песни Благой Вечности. Сегодня ночью, после омовения их тел, нарядив каждого в рубашку с серебряной нитью, прозвучит Благая Вечность. Затем они предадут тела священному огню, а прах станет питательной почвой для корней деревьев.

Прикончив свою порцию пищи, Яомин задумчиво глядел на Саиру, как будто за столом были только они. В ночь битвы он заметил интересную деталь.

– Саира, отметина на твоей спине… За свои тридцать лет я прочитал немало книг, большинство которых были про освобождение нашего клана. Твоя фамилия не Илос, ты Фахшан.

Перестав дышать от внезапного разоблачения, смуглая кожа Саиры заметно побледнела. В разговор ввязался Оскар:

– Яомин, наше перемирие ещё довольно шатко, чтобы вести такие разговоры. Возможно при других обстоятельствах это было бы куда уместнее.

Искренне улыбнувшись, Яомин коснулся сжатым кулаком груди. Ещё вчера они вгрызались друг другу в глотки, а сегодня делили стол.

– Я не хотел обидеть, просто удивлен. Уверен, всему этому есть логичное объяснение, – он постучал по груди, и выпрямил спину, как будто хотел произнести торжественную речь. – В одном из наших древних писаний есть фраза, которая меня очень интересовала, но ни один из мудрецов не мог её расшифровать. Впрочем, поговорим об этом позже…

На пороге его дома показался озорной мальчуган с зелёными глазами, и Яомин с улыбкой пригласил его войти. Пока ребенок шагал к столу, вождь достал из деревянной колбы горсть засушенной земляники и угостил его. Просияв, ребенок молча прижал кулак к груди и низко поклонился, опасливо поглядел на чужаков и осторожно, едва слышно сказал что-то Яомину на ухо.

– Хорошо, ступай, – он помрачнел, отпуская мальчишку, и без того черные глаза накрыла тень. – Мы совсем забыли про приказ.

Собравшиеся напряглись, особенно Анэль, поняв, насколько она слаба против мощи ликанов.

– Расслабьтесь, вас не тронут. Теперь всё иначе. Именно поэтому я завел этот разговор, Саира, – он сел и внимательно вгляделся ей в лицо. – Ты ведь Фахшан?

– Да, это правда. Надеюсь у вашего клана нет притязаний на наш народ?

Яомин рассмеялся над вспыльчивостью собеседницы. Она явно не крестьянка с полуострова. Едва запахло делами, касаемо Дома, она ощетинилась как горная кошка.

– Сразу видна порода. И как я раньше не заметил?

– Вы узнали моё полное имя. Какое отношение это имеет к делу?

Извинившись, Яомин попросил подождать и удалился вглубь норы. Некоторое время оттуда раздавались приглушённые копошащиеся звуки, что-то упало и укатилось. Отложив приборы, Оскар наблюдал за невестой, задаваясь вопросом, который мучал всех: Как ей это удалось?

С момента битвы прошло уже десять часов, но Саира все ещё ощущала неизвестное до этого чувство. Отдав ликану неосторожный приказ, она связала себя с ним незримой нитью, что тянула выше солнечного сплетения. Теперь, глядя на него, её ноги охватывала дрожь, и она благодарила святую Солуну, что этого никто не замечает. Хуже всего то, что она не может объяснить и раскрыть это чувство Оскару, боясь, что он неправильно поймет. Почему неправильно? Потому что нечто похожее испытываешь, при другом чувстве и название ему – Влечение.

Вторым побочным чувством стало неспособность остановиться и закрыть рот – ей хотелось раскрыть Яомину душу, рассказать всё, что он пожелает, но голос совести обрушивал её изнутри, ведь рядом с ней Оскар. Так что такое произошло, что её как магнитом тянет к другому?

– Саира, всё в порядке? – Оскар коснулся её побледневший щеки, заставив вздрогнуть. – Кушай, ты потратила много сил.

Почти отцовская забота Оскара снова нагнала в её голову темных туч из самобичевания и угрызений совести. Вернувшись, Яомин положил на стол несколько старых книг, и аккуратно пролистал одну из них, в поисках чего-то конкретного.

– Ты тоже заметила, насколько похожи наши истории. Сначала я подумал, что это просто совпадение, пока не заметил необычное пятно у тебя между лопаток, – Яомин развернул книгу, чтобы всем было видно. – Это он.

Между лопаток Саиры в самом деле было родимое пятно, отдаленно напоминающее размазанный волчий или лисий след. Светлое, почти белое, оно сильно выделялось на фоне смуглой кожи, не поддавалось солнечным лучам, а сгорало.

В древней книге изображено пятно точно такой же формы, оно лежало в окружении из письмен на ликанском языке. Прочитав вслух несколько строчек на неизвестном наречии, Яомин перевёл:

– Пока луна не укажет солнцу путь.

Все молчали, а Саира придвинула книгу ближе, не веря в совпадение. Насколько возможно, что такое пятно распространено?

– И что же это значит?

– Древнее предание. Настолько древнее, что мудрецы позабыли его значение, к тому же, в наших книгах есть не всё… Сейчас…

Задумавшись, Яомин искал что-то в другой книге. Он не хотел быть голословным, и прежде, чем высказывать свои догадки, решил найти ответ.

Дверь в его дом снова раскрылась, не дожидаясь приглашения войти, внутрь прошел, хромая, один из ликанов, которому удалось выжить в схватке с Оскаром – у него были перерезаны сухожилия, но он почти восстановился. Тем не менее, он недобро глянул на чужаков, в особенности остановив взгляд на Оскаре.

– Яомин, как мы отчитаемся перед Лордом? Ты не страшишься его возмездия?

– Лейд, подойди, – спокойно ответил Яомин, оторвавшись от книги. – Смотри, вот причина, по которой я так долго изучал священные писания. Саира, скажи ему что-нибудь сделать.

– Садись и ешь, – невозмутимо предложила Саира, придвинув ему чашку с едой.

Злобно озираясь, ликан сел за стол и с недоумением на лице принялся поглощать пищу. Он делал это яростно, как ребенок, которому сказали съесть ненавистную кашу. Маленький опыт доказал, что не только Яомин подвластен воли Саиры, но и любой другой ликан. Внутренне вожак ликовал, но внешне сохранял спокойствие.

– Тебе придется его остановить, иначе он пожрёт все мои припасы, – улыбнулся Яомин, наблюдая за разыгравшимся аппетитом Лейда.

– Поразительно! Саира, ты не говорила, что умеешь управлять псами! – восхитились Анэль, но тут же поправилась. – Ой. Простите, полу волками.

– Остановись, – спокойно произнесла Саира, и с облегчением выдохнула. Она не почувствовала новых нитей связи с этим ликаном. Связь сохранялась только с Яомином.

– Думаю, мы почти у цели, осталось расшифровать старое придание. Лейд, это новый путь к нашей свободе!

Огромный Лейд не разделял восторга вожака, он вытер рот рукавом, с презрением посмотрел на Саиру, а потом впился черными глазами в вожака:

– Не пойму, чему ты радуешься?!

– Давай объясню, вот знак, а у Саиры на спине точно такой же. Теперь прочитай придание, давай же, прочти! – Яомин придвинул книгу к брату по крови, но тот лишь недовольно фыркнул.

– Знаешь, с тех пор столько воды утекло, всё изменилось. Неизменно одно – мы рабы магов. Если ты помнишь, их было трое. И знаешь, что я думаю по этому поводу? – Лейд с неприкрытой злобой поглядел на собравшихся. – Ты просто нашел ещё одного Дамина.

Выплюнув последнее слово с особой ненавистью, он ударил кулаком в книгу, и, выпрямив спину, направился к выходу:

– Я не собираюсь быть на побегушках у очередного Дамина. Со мной согласны половина клана. Выходи, – он обернулся. – Нам нужен новый вожак.

На битву за звание нового вожака не пустили никого из чужаков. Вероятно, в фазе полной луны ликаны всё ещё могут обратиться, и схватка ожидалась кровопролитной. Уходя, Яомин просил гостей дождаться его возвращения. Он считал, впрочем, как и Оскар, что у обычных ликанов нет шанса.

– Повезло, что слухи о кровожадных «Тенебрис» оказались их собственными выдумками, – улыбнулась Саира, рассматривая рисунки книг. – Я и подумать не могла, что они не звери, что кошмарят и убивают людей, а мирный народ, со своей историей и культурой.

– Вы как хотите, а я не вижу смысла больше тут оставаться. У меня есть свои интересы, и со стаей волков они никак не связаны, – Анэль встала, едва за вожаком закрылась дверь.

Вспомнив нечто важное, Оскар нахмурился – он провалил задание, но спас дипломатический союз. Теперь Саира в безопасности, и нужно решить, как отправить её подальше отсюда, желательно к отцу в Зафрит.

Прочитав ход его мысли, Саира упрямо покачала головой.

– Я останусь с тобой.

– Мне нужно довести дело до конца. Неужели ты не понимаешь, почему мы оказались в такой ситуации?

– Теперь ты винишь меня?! – вспылила Саира, переходя на повышенный тон. – Ангра! То есть, это я виновата?

– Кара! Ты делаешь меня уязвимым, – невозмутимое лицо Оскара оттенило раздражением. – Невозможно сосредоточиться!

Анэль в замешательстве села обратно, не осмеливаясь встревать. Едва открыв рот, эти двое устроили словесный пожар.

– Я просто хочу помочь! Стать частью твоей жизни, – не успокаивалась Саира. – Стать командой.

– Что за глупости, меньше смотри по сторонам. Я не раз говорил, что привык действовать в одиночку. Мне никто не нужен!

– Тогда уходи, – спокойно сказала Саира, сдерживая злые слёзы.

Покачав головой, Оскар наспех одел плащ и вышел из норы. Заметив, что Саира готова наброситься на любого, Анэль поспешила остановить парня. Он не ушел далеко, стоял чуть в стороне, прислонившись спиной к дереву и дымя сигаретой. Беззвучно шагая по ковру из мха, он всё равно заметил её:

– Поверь, Саира не из тех девушек, которые говорят не то, что думают. Если она гонит, значит нужно уйти, – опередил Оскар, и слова застыли на губах Анэль. – Просто не обращай внимания.

– Возможно ты прав, но она выглядит расстроенно. Ты же не оставишь её?

Ничего не ответив, Оскар задумчиво уставился вглубь леса. Усталость давала о себе знать, давила на нервы. В таком состоянии не разумно принимать никаких решений.

– Ты просила помощи с твоим вопросом. Я не забыл, но для начала нужно отдохнуть, – Оскар потушил окурок, растерев его меж пальцев. – Вернёмся в нору.

Обговорив условия, сражение до первой крови, бой начался.

Схватка за звание нового вожака была в несколько этапов, или, вернее сказать, с несколькими претендентами. Сражались в рукопашную, на мечах и с алебастрами. Решать такой вопрос на горячую голову да после страшной ночи казалось не верным решением, но ликаны боялись, что магические друзья вожака усилят его физические способности, и позже просто не будет шансов.

– Я проиграл, – Яомин стоял на пороге, и широко улыбался.

– Поздравляю, – сонно отозвался Оскар.

Прошло несколько часов, как он покинул дом, и за это время гости успели немного подремать – Саира и Анэль на диване, а Оскар на широкой скамье возле стола. Их разговор с Саирой не завязался, вернее сказать, девушка отказалась идти на встречу, категорично отказавшись возвращаться на родину.

– Тогда почему такой счастливый? – удивилась Анэль, потирая глаза. – Что теперь будет?

– Всё будет прекрасно! Я кое-что понял, пока Чуцей бил мне морду.

– Многообещающее начало, – сказала Саира, не поднимаясь с дивана. – Обычно так начинается какая-нибудь дерьмовая история.

– Саира, ты колючая как ёж, – он поставил чайник и разжёг глиняную печь. – Я благодарен вам, что дождались окончания боя. Дела перед Лордом я улажу, он ничего не узнает о том, что произошло после его ухода. Заметил, что у вас с ним свои счета, и таким образом у вас будет преимущество.

– Отлично, – кивнул Оскар, поймав на себе взгляд ликана. – Цена?

– Если хотел меня обидеть, то у тебя получилось. Слышал, что в мире магов дела плохи, но не думал, что до такой степени. Мой жест – знак нашего расположения и ознаменование начала дружбы. – Яомин расплылся в улыбке, садясь напротив Оскара. – Прежде не встречал Элурантропов, ты застал меня врасплох!

– Слова, которые я постоянно слышу, – усмехнулся Оскар. – Могу сказать, ты первый ликан, который оказался достойным соперником.

– Отрадно! Мой отец был славным воином, а я всего лишь слабая его тень, но тень дипломатичная. Безумно рад, что обошлось без кровопролития, – Яомин протянул мускулистую руку, и Оскар принял рукопожатие. – Погостите у меня некоторое время?

Оскар вздохнул, подбирая слова. Ворох незаконченных дел, новые заботы и проблемы напирали со всех сторон и не терпели отлагательств.

– Я останусь, – Саира грациозно подошла к столу. – Он слишком занят, чтобы распыляться по пустякам.

Прозвучало дерзко и довольно грубо.

– Саира.

– Можешь идти. Ты и так задержался дольше положенного. К тому же, – она нагнулась на стол, глядя Оскару с вызовом прямо в глаза. – Не ошибусь, если предположу, что вы тут лишние.

– Саира, ты устала.

– Оскар! – фыркнула она, перебивая.

– Перестать устраивать сцены, – спокойно сказал Оскар.

– Ты хотел закончить задание. Отлично! Тебя никто не держит. Иди! За короля! Со Соулград!

С первой их встречи Саира работала как запал для фитиля. Она по щелчку выводила Оскара из равновесия, хотя внешне он аккуратно вуалировал раздражение, прямо как сейчас.

Раздался свист кипящего чайника.

– Друзья, не ругайтесь. Я понимаю важность дел и не смею задерживать вас, – привстав, Яомин расставил в стороны руки, стараясь осадить ругань.

– Я останусь. Меня интересует связь, которая образовалась сегодня ночью, – искривив губы, с вызовом продолжала Саира.

Не понимая о чем речь, Яомин вскинул брови, с ещё большим интересом глядя на девушку, а Оскар кивнул и встал, смерив девушку взглядом.

– Хорошо.

Если Саира что-то решила, её не переубедить, а оставаться с ней на одной территории – значит вести бой на поле брани.

– Яомин, рад был знакомству. Остаться не получится, но приглашению крайне рад. Если повезёт, встретимся снова, и надеюсь, как друзья.

Оскар протянул руку.

– Встретимся! Я уверен, – ответил на рукопожатие Яомин.

Глава 11. Лаборатория. Радость.

Следующая неделя была похожа на ту, когда Лорд Обелиск отсутствовал в особняке. Только Дубнрав стал чаще отлучался из лаборатории, и спектр заданий ученика увеличился. Он давал не только заготавливать растения, но и измельчать их, и даже смешивать в легких рецептах. Как любой ученик, Мусони допускала ошибки, и на них училась. Так, едва зажили ожоги от меднобородки, она получила новый ожог, при смешивании минерального порошка с пыльцой. После, при сборе трав, забыла надеть перчатки, и снова получила раздражение. Не одела защитные очки, и весь вечер и следующие два дня ходила с «песком» в глазах, после контакта с Плауном искристым. Дубнрав, старался довольно лояльно относиться к её ошибкам, но все-таки начинал журить девушку.

– Ошибается каждый, но никто так не надеется на своего наставника, как ты, – отчитывал он, обрабатывая глаза отваром. – Я начну проводить для тебя устный экзамен, раз ты самостоятельно не можешь усвоить особенности растений и меры предосторожности! Боюсь представить, как бы ты выжила в местах, где не только флора, но и фауна.

– Ай! Щиплет, – пищала Мусони. – Невозможно же сразу запомнить всю информацию.

– Носи с собой книги, и подглядывай, раз тебе так удобнее.

И Мусони стала таскать всю литературу с собой. Другая неделя прошла менее травматично, не только в физическом, но и в психологическом плане.

Лорд вовсю готовился к гастролям, и они встречались не чаще, чем раз в день, пересекаясь за завтраком или ужином. Он больше не распускал руки, не старался задеть её, не говорил о темной ауре и не провоцировал на эмоции. Такие перемены радовали Мусони, лишь бы оно не вышло как затишье перед бурей. Ещё Лорд обещал устроить встречу с Томом, но на вопрос «когда» лишь загадочно улыбался, и Мусони гнала от себя мысли, что это неспроста.

– Сегодня, – вдруг сказал Обелиск, нарушая молчание завтрака и хитро улыбаясь. – Сегодня ты увидишь Томберга.

– Спасибо! – выпалила Мусони, словно утопающему кинули спасательный круг.

Выйдя из молчаливого транса, в котором она пребывала, деля стол, Мусони просияла. Даже цвет глаз как будто стал на оттенок ярче, и заметив это, Обелиск нахмурил брови.

Многозначительно улыбнувшись, он больше не произнес и слова, а покончив с едой, сопроводил девушку в лабораторию, привычно предложив локоть. Она порхала, словно бабочка, её походка стала значительно легче; глаза сияли, губы растянуты в мягкой улыбке.

То и дело бросая на её довольное лицо взгляды, внезапно Лорд остановился. Не понимая в чем дело, Мусони взглянула на Обелиска.

– Ты можешь радоваться этой встрече не так громко?! – раздраженно произнес он, закрывая один глаз кулаком. – Как можно быть такой глупой?!

Остудив радость, Мусони свела брови.

Обелиск смотрел на неё, счастливую от ожидания какой-то жалкой встречи, и внутри его бушевала ярость, подогреваемая другим сильным чувством. Ему до безумия нравились её светящиеся радостью глаза – она словно кожей излучала свет, но видел он её в пелене из тьмы, и этот диссонанс резал зрение. И вообще, понимание, что её счастье с ним никак не связано, выводило из себя и приводило в бешенство, хотя это жест его доброй воли.

Но доброй ли? Она не знает, что её ждет, спустя несколько минут, а он знает. Знает какую боль он собирается ей причинить, но отчего вдруг ему, вместо предвкушения, стало самому заранее больно?! Он не понимал, что ранит его больше – когда она счастлива, но без него, или когда страдает, но рядом.

– Встреча – это просто встреча! Не любовное свидание, не прием с чаепитием, не задушевные беседы! Ничего такого не будет, так что прекрати светиться от счастья! – выпалил Обелиск, и радужка его глаз стала бордовой. – Тебе вообще не понравится то, что за этой дверью. Так что лучше заранее подготовь свою психику.

Последние слова сработали как надо, и девушка прекратила радоваться, на лицо пала тревожная тень. Рядом дверь лаборатории.

– И что же меня ожидает? – тревожно спросила она.

– Разочарование, по меньшей мере, – он схватил Мусони за руку и затащил внутрь.

На кресле для испытуемых, низко повесив голову, сидел светловолосый парень, весь затянутый ремнями. Одежда испачкана, на белой рубашке следы крови. Волосы грязны и взлохмачены. Подняв лицо, местами распухшее и в синяках, Мусони сразу узнала в нём Тома. Он оглядел вошедших туманным взглядом, и задержал его на Обелиске.

– Том… – теряя голос, почти прошептала Мусони.

– Придумали очередную пытку? – хриплым низким голосом произнес Том, не глядя на девушку. – Мне уже всё равно.

– Том? – повторила Мусони, подойдя ближе.

Обелиск без удовольствия наблюдал за происходящим, как девушка серьезно переживает за состояние парня, и дрожь в её руках становится всё сильнее. Побледневшая, она сжала их в кулаки и оглянулась на Лорда.

– Что? Ты кто? – отозвался Томберг, пустым взглядом уставившись на Мусони. – Кто ты такая?

Чувствуя, как слабеют ноги, Мусони прошла к другу и рухнула перед ним на колени, прикрыв рукой рот. Почему он не узнает её, что с ним произошло… Что Обелиск сделал с ним… Так вот почему он улыбался… Лорд знал, он предвкушал этот момент…Проклятый Обелиск…

Вдруг тело перестало слушаться её, и она спокойно встала, отойдя в сторону, так, чтобы видеть обоих. Покручивая перстень, Обелиск с укором смотрел на неё. Она оказалась под управлением амулетов – словно ватное тело, и ни один из рецепторов не слушается. Остался только голос, но он сел, под давлением чувств.

– Знаешь, Томберг, а ведь это твоя невеста, – спокойно произнёс Лорд, указывая расслабленной рукой в сторону. Его губы растянулись в такой насмешливой улыбке, словно он едва сдерживал смех. – Неужели не узнал?

Томберг рассмеялся сухим смехом, не глядя на девушку.

– Я не настолько слаб, чтобы так быстро потерять счёт времени, Лорд. Невеста? Это не…

– Кто? – с издёвкой перебил Обелиск.

– Не…– Том словно не мог вспомнить подходящее слово, которое вертится на языке. – Эта женщина не может быть…

– Ну же, Блейт, – подгонял Лорд. – Давай скорее, твое слабоумие утомительно.

– Она не… – Том свёл брови и замолчал.

– Томберг, это же я, Мусони Ассель! – воскликнула она, и Лорд бросил на неё злой взгляд.

Лицо Томберга на секунду пробило озарение, и Мусони видела глаза старого друга.

– Силентиум олоре.

Печать молчания накрепко закрыла ей рот, не давая даже мычать. Улыбнувшись, Обелиск посмотрел на Тома, секундное прояснение которого уже рассеялось.

– Кто эта карга? – спросил он.

– Твоя невеста. Уже забыл? – продолжил издеваться Лорд.

– Моя невеста свежее лет на двести! – рассмеялся Том.

– Очень жаль. Он совсем не помнит тебя, и можно повторять ему твоё имя хоть каждую секунду, все равно не запомнит, – ласково сказал Обелиск, поглаживая Мусони по волосам. – Кажется, вместо твоего очаровательного личика он видит нечто другое.

Сохраняя во власти только сознание, Мусони закрыла глаза, чтобы не доставлять Лорду удовольствия от спектакля, и принялась мысленно произносить заклинание, которому её учила Саира. Снятие оков и магических пут.

– Вэрейр, Вэрейр! Вэрейр!

– Обелиск, – вдруг прохрипел Том. – Ты захлебнешься своей кровью! Ты и все твои мерзкие слуги!

В лабораторию вошёл Дубнрав, обводя обстановку оценивающим взглядом. Он с укором задержал его на Обелиске, а Томберга смерил тем взглядом, которым обычно отмерял граммовку на конце ножа.

– Вот и мастер зелий. Как я вижу, образец яда, который хотела разработать королева, успешен. Работает в точности, как было заявлено, – буднично сказал Обелиск, подойдя к Тому и запрокидывая его голову назад, лёгким движением пальцев. – Что там за образец номер два?

Внезапно для всех, Мусони обрела власть над телом и голосом, правда сначала упав на колени, будто потеряла невидимую опору. Глаза Обелиска округлились от удивления и восхищения, да и сама Мусони не ожидала, что заклинание сработает, и с неверием рассматривала свои руки.

– Прекрасно, меньшего я от тебя и не ожидал. Ну вот, встреча с Томом состоялась. Ты довольна?

Чувствуя слабость, Мусони осталась на полу и фыркнула на предложенную Лордом руку. Она покосилась на него, ощущая жгучую ненависть. Вскинув уголок рта, он вернулся к пленнику. Взяв в руку позолоченную бутыль с коричневым содержимым, лорд с благоговением покрутил её в пальцах.

– Интересно, как королева отреагирует, когда я вместе с отчётами экспериментов вышлю ей тебя, Блейт? Она не ожидает, что подопытным будешь ты, – произнес он угрожающим тоном, откупоривая бутыль. – Представляю, когда мерзкое существо ворвётся в её покои, возможно, она даже не поймет, что это ты…

Обелиск уже занёс бутыль над Томом, рот которого против воли раскрылся, когда Мусони собралась с духом, выхватила её и тут же разбила о пол. Секундный триумф рассеялся о слова Лорда, сказанные спокойно и с невозмутимым выражением лица:

– Браво, ты только что разбила противоядие. Теперь Тома ждут боль и страдания.

– Мусони, что ты сделала?! – вторил старик, с круглыми от шока глазами. – Парень совсем потеряет память и свой облик. Новое готовить и выстаивать слишком долго!

Покачав головой, он схватил её за руку и потащил в сторону оранжереи. Ошарашенная, она не сопротивлялась, только успела зацепить недовольное лицо Лорда, который зло поджал губы.

– Начинаем готовить, нельзя терять время, – приговаривал старик на ходу, не поворачивая лица к Обелиску.

Они скрылись за дверью, а Томберг хрипло засмеялся.

– Ты подохнешь, Обелиск! Я вырву твоё сердце!

– Сейчас ты единственный, кто на грани смерти, – парировал Лорд, все ещё смотря им вслед.

– Я прикончу тебя, я уже чувствую, как кровь течет по твоим венам, и я точно знаю, каким движением перегрызть тебе глотку! – Том говорил слова резко и агрессивно.

Томберг скалил зубы в диком оскале, его зрачки сузились, они почти пропали. Не сдерживая силу, Лорд крепким ударом кулака в лицо вырубил парня. Из разбитого носа Тома пошла кровь.

Глава 12. Лаборатория. Одаренный ученик и самое лёгкое зелье.

Собирая в фартук-сумку то, что велит наставник, они продвигались вглубь. Зелье и правда требовало огромных ресурсов. Старик бормотал себе под нос, ужасно торопился и наводил вокруг суету.

– Дубнрав, что будет с Томом?

– Тебе как, горькую правду? Или подсластить? – старик одел защитные очки с увеличивающими стеклами, и его глаза увеличились троекратно.

Встав на корточки, он искал среди мха мелкие частички, похожие на бисер, и складывал их в чашечку.

– Ты можешь ему помочь? – Мусони собирала капли росы с листьев, но руки предательски дрожали.

– Не могу обещать, что успею. Дело плохо.

– И что с ним будет, если не успеть?

Старик замолчал и застыл на несколько секунд.

– Он станет Экскрантусом. Безликим существом, которое питается человеческим мясом. Он забудет свою жизнь, потеряет свою личность, и всё, что его будет интересовать – неутомимый голод.

На какие муки она обрекла его своим глупым поступком? Воображение нарисовало размытую картинку, где близкий ей человек становился звероподобным. Осознание лизало кожу ледяным холодом: «Она погубила Тома своими руками, она погубила того, кто любит её, кто всерьёз собирался жениться на ней». И пусть она не согласна с замужеством, Том хороший человек и замечательный друг, он не заслуживает подобной участи. Горло перехватило, а в носу защекотало от напряжения.

– Боги, – последний паззл произошедшего тяжёлым грузом упал на душу, из глаз потекли крупные слёзы. – Что я наделала!!!

Руки затряслись ещё сильнее, и рыдая, девушка уронила колбу с росой, упав на колени и схватившись за голову. Старик, очень ловко для своих лет, поймал колбу, не позволив разлить содержимое, и тихо присел на землю рядом, положив морщинистую руку на плечо.

– Перестань, мы спасём его, – сказал он, но голос его не звучал твердо. – Хорошо бы приостановить заражение, чтобы у нас было чуть больше времени.

Подняв глаза, Мусони посмотрела на наставника как на святого, со всей верой и надеждой в его могущество.

– Как? Что нужно сделать?

– Для начала собраться, и высушить глаза, ведь этого ингредиента нет в списке. Пока варим противоядие, что-нибудь придумаем. Теперь вставай и сходи за орешником, ты теперь с ним хорошо ладишь. Встретимся в лаборатории.

Когда Мусони справилась с поручением наставника, он уже вовсю готовил противоядие, заставив стол котелками, колбами и выпаривателями.

– Вскрывай орешник, и ищи образования. Нужно шесть штук. Не забудь про перчатки, пожалуйста, и очки одень, на всякий случай, давай сегодня без травм, – сказал старик, не отрываясь от процесса.

Стул, где ещё недавно сидел прикованный Том, сейчас пустовал. Взявшись за дело, Мусони думала только об одном – что она может?

– Дубнрав, – раскалывая орешник, начала Мусони. – Как. Замедлить. Яд?

– Как раз размышляю над этим же вопросом, – отозвался он, кидая в котелок несколько шепоток сухой травы. – Есть несколько способов, но зелья среди них наименее действенны.

– Какие. Способы?

– Ну, например, нам мог бы помочь знахарь – маг с особой силой к исцеляющим заклинаниям, только Обелиск скорее даст парню умереть, чем допустит постороннего.

– Да, ему плевать на всех, – горько хмыкнула девушка, раскалывая очередной орех. – Тем более на тех, кто мне близок.

Оторвавшись на несколько секунд от процесса, старик по-отцовски грозно поглядел на Мусони, заставив ту съёжиться. Неужели она сказала это зря, и теперь он донесет на неё? Отличный, новый повод для Обелиска, чтобы залезть ей под кожу.

– Перестань уже относиться к Обелиску как к вселенскому злу. Он не идеален, но по сути, не плохой человек. Его методы ведения дел выходят за рамки обыденных, и многим не понятны и кажутся дикими. Я тоже зачастую не одобряю его подхода, однако он преуспел больше своего отца.

– Я не могу перестать ненавидеть его. Моя жизнь перевернулась и пошла кувырком, когда Лорд Обелиск вошёл в неё. Всё, что я когда-то от него хотела, только познакомится с Вами. Однако он решил затянуть нас в свою игру.

Дубнрав снова погрузился в приготовление, работая быстро и ловко. Смешивая ингредиенты двух котелков, он шептал заклинание, и жидкость, перетекая, меняла цвет и консистенцию.

– Значит вы его спровоцировали. Никого не защищаю, просто могу понять и твою, и его сторону.

– Простите, Дубнрав, но вы всё время его защищаете, хоть и утверждаете обратное, – покачала головой Мусони, подойдя к столу. Она наконец нашла нужное количество образований.

К горлу снова подкатывал комок, мешающий дышать, и в надежде, что станет легче, Мусони расстегнула несколько пуговиц рубашки, обнажая шею и растирая её.

– Если это в самом деле так, то почему Обелиск не узнал ничего о твоём побеге с рыжеволосой Анэль? – заговорчески тихо спросил старик, сверкнув озорными светляками бледно голубых глаз.

Не веря своим ушам, Мусони застыла, вцепившись глазами в наставника, который, подмигнув, продолжал готовить как ни в чём не бывало.

– Откуда вы знаете?

– Видел. Она управляет огнем, если меня не подводит зрение. Освободила тебя, украла несколько дорогущих склянок, – улыбнулся он. – Я стоял на пороге из оранжереи и остановился, когда услышал твой разговор с охранником.

– И почему вы не рассказали Лорду? – сглотнув, спросила Мусони. Ком в горле вдруг пересох.

– Я же не Мордред, чтобы докладывать обо всём, что происходит за спиной господина. Я скорее член семьи, а в семьях, как ты могла догадаться, не все сходятся во мнениях и каждый думает своей головой, – снова улыбнулся старик, уже нашептывая новое заклинание.

И от этой улыбки, которая подкрепляла слова, по телу Мусони разлилось невероятное тепло. Как будто улыбкой можно согреть, завернуть словно пледом, и укрыть от промозглого ветра. Он ничего не сказал, а значит, Анэль в безопасности? Значит эта визжащая пленница не она?

– Он не поймал её? – с надеждой тихо спросила Мусони.

– Нет, – отозвался старик. – Он с трудом подавляет ярость, ведь она украла крайне важные амулеты. Обелиск теперь ослаблен, можно сказать, с ней он потерял часть своей силы.

Ослаблен. Возможно поэтому он не мучает и не применяет к ней силу? Комок в горле уменьшился, давая лёгким воздух.

– Тогда… Дубнрав, я недавно видела нечто, что не дает мне покоя. В день, когда я очнулась после Аяуаски, я случайно наткнулась на Мордреда, который тащил рыжеволосую девушку, с накинутым на голову мешком. Я очень испугалась, подумала, что это… Тогда кто пленница?

Старик подал жест, который означал, что нужно отойти от стола на безопасное расстояние. Отступив, в котелке раздался лёгкий взрыв, и что-то отскочило от его стенки, разбив пару колб. Не сильно расстроившись, старик ловко собрал остатки, и закрыл котелок крышкой.

– Первый этап зелья готов, теперь ждём до завтра. Ночью нужно будет несколько раз помешать, я сам за этим прослежу, – он вытирал руки ветошью, исподлобья глядя на девушку. – Не пленница, это Лииндель. Один из амулетов, который был украден, отвечал за её стабильность. Теперь же она сходит с ума, регулярно выходит из-под контроля, готовая разорвать любого на своём пути. На твоём месте я держался бы от неё подальше. Обелиск старается нормализовать её состояние, но без нужного амулета все попытки тщетны или временны.

– Не совсем понимаю, почему она выходит из-под контроля? Разве Лииндель с Мордредом не самые верные слуги Обелиска?

– О, нет. Мордред – верный пёс, он из тех, кого растили с единственной целью – служить своему господину, он с детства готовился стать правой рукой Обелиска, – голос старика звучал вкрадчиво. – Ты наверно не знаешь, но помимо боевых магов, магов различных стихий, оракулов, зельеваров и прочих, есть тени. Мордред маг-тень, его жизнь связана с хозяином, и, если однажды Обелиску будет грозить смертельная опасность, сначала умрет Мордред.

– Какая самоотверженность, – вскинула брови Мусони, сморщив нос.

– На самом деле это огромная честь. Большинство семей лучше отдадут ребенка в тени, чем, например, в боевые маги, но как для тех, так и для других, нужен определенный набор качеств, – Дубнрав перебирал кончик бороды. – Лииндель не тень, и более того, она не совсем добровольно служит Обелиску. Однажды она пришла к нему с просьбой, но Обелиск отказался выполнить её. Суть просьбы я не знаю, не имею привычки внедряться в тонкости дел, которые меня не касаются. Лииндель оказалась назойлива, настолько, что караулила у резиденций, преследовала и постоянно искала его. Однажды его терпение вышло, и он выполнил просьбу, взамен на её преданность. Только Лииндель, получив желаемое, хотела сбежать, поэтому оказалась в таком положении.

– Лииндель хотела все и сразу, не отдавая ничего взамен, и поплатилась за свою жадность, – холодный голос Обелиска раздался так внезапно, что Мусони подскочила.

Дверь медленно раскрылась, и Лорд Обелиск вальяжно прошел к столу, не сводя с Мусони взгляда, полного льда.

– Сплетни за моей спиной? – сказал он голосом, от которого у простых подчинённых всё обрывалось внутри.

Глава 13. Новые приятные сюрпризы.

Ледяной взгляд теперь обдавал холодом Дубнрава. Нисколько не смутившись, старик прибирал стол, одарив его теплой улыбкой. Мусони заметила, что Дубнрав встречает Лорда как своего сына, если у него вообще есть дети.

– Что ты, друг мой. Всего лишь рассказываю нашу самобытность своему зелёному ученику. Странно, что она, будучи твоим гостем, не спросила об этом тебя лично.

Искривив рот, Лорд снова впился взглядом в Мусони, которая заметила засохшие пятна крови на его манжетах. Мысль, что эта кровь принадлежит Тому, лишала лёгкие воздуха, к горлу снова подходил ком. Проследив за её взглядом, Обелиск ухмыльнулся.

– Если вы закончили болтать обо мне, то я заберу Мусони? – в его голосе почти звучала просьба.

Мусони молила про себя, чтобы наставник нашёл для неё как можно больше дел до конца дня, лишь бы не уходить с Лордом. С надеждой она глядела на старика, стараясь незаметно подать ему сигнал.

– Вообще то у нас есть одна головоломка, которую нужно решить быстро и совместно, – начал Дубнрав, и Мусони почти ликовала. – Я отпущу её, но ты выполнишь одну мою просьбу.

Явно не ожидавший никаких условий, Обелиск раздражённо посмотрел на старика, сверкнув злой искрой, однако кивнул головой и процедил сквозь зубы:

– Слушаю.

– Передай с ней Амулет Феникса, пожалуйста.

– Хочешь помочь выродку?! – ещё злее процедил Обелиск. – С чего бы мне заботиться о щенке? Пусть сдохнет, если вы не успеете приготовить новое зелье.

От его ядовитых слов Мусони мгновенно сжала кулаки и стиснула зубы. Она поклялась себе, что, если эти слова осуществятся, Лорд поплатится своей жизнью.

Подойдя к Обелиску на расстояние, когда нарушаются личные границы, Дубнрав мягко улыбнулся, задрав голову, чтобы смотреть прямым взглядом. Старик был немного ниже Мусони, а ведь Лорд был на голову выше неё.

– Иногда то, что сегодня кажется пустышкой, завтра окажется наполненным источником, – он говорит тихо, так что ей едва слышны его слова. – Семя Горемышника, в добром уходе становится прекрасным цветком, но, если уход нерегулярен, а полив скуп, он все равно взрастет, но погубит своего владельца.

Мусони не понимала, о чем речь. О каких цветах говорит наставник, и при чем они вообще в этой ситуации?

Поджав губы, Обелиск кивнул. Как это странно – сильный, жестокий Лорд, но рядом с Дубнравом он как мальчишка, который шкодит, хулиганит, но не идёт против воли родных.

Вложив в его ладонь склянку с эликсиром красного оттенка, старик похлопал Лорда по плечу и попрощался с Мусони.

– Утолила своё любопытство? Что ещё хочешь узнать? Где Блейт, наверно, – холодно произнес он, оставшись наедине. – В темнице под лабораторией. Там сухо, тепло, и почти нет крыс. Кроме нефритовых оков, я снабдил пленника книгами и постоянным доступом к воде. Можешь не переживать за его содержание, он будет жить, если его не сожрёт яд.

– Спасибо, – кивнула Мусони, заставляя себя дышать. – Я вам благодарна.

– Как же, считай, что я поверил. Однако это совсем не то, что мне сейчас нужно.

Он подошёл к Мусони, вытянув из-за уха прядь её светлых волос, и переминая их между большим и указательным пальцем, словно пробуя на вкус. Пальцы Лорда запачканы в засохшей крови, и заметив это, Мусони перестала дышать.

– Зачем вам Том? Почему вы просто не отпустите его? – сохраняя голос ровным, спросила она.

– Опять о нем. Прекрати портить мне и без того паршивое настроение, – Обелиск улыбнулся, радужка его глаз опасно отливала лиловым. – Я не для этого забрал тебя с занятий, дорогая.

– Боюсь представить для чего, – тихо ответила девушка.

– Идём, увидишь, – он вытянул вперёд руку, ту самую, которая была черная от магии, и сейчас прикрыта перчаткой. – Не бойся. Сегодня я не трону тебя, если, конечно, ты сама не пожелаешь.

– Полагаю, отказаться я не могу?

– Не можешь, но я могу заставить слушаться меня, возможно тебе нравится, когда заставляют? – ещё шире улыбнулся Лорд.

Они покинули лабораторию, и, одевшись потеплее, прошли в круглый зал со множеством дверей. Уже привычно, за одной из них выл ветер, и что-то стучало с той стороны. Остановившись у крайней двери, Обелиск поднял белый мех на воротнике пальто девушки, скрывая шею и заботливо поправил меховую шапку, также отделанную белым пушистым мехом. Из-за своей огромной любви к животным, Мусони ненавидела натуральный мех, и считала варварскими пережитками убийство животных ради мимолётной красоты. Лорд одел похожее пальто, но с отделкой из черного меха, и черную шапку.

– Надеюсь, ты оценишь, – улыбнулся он, доставая из кармана нож-иглу и, сделав небольшой надрез на ладони, открыл дверь.

«Надеюсь, этот день не станет еще хуже» – ответила про себя Мусони, страшась собственных мыслей.

Держась за руки, они на мгновение оказались в плотной тьме, которая сменилась свежим воздухом и каменными сводами – кажется, это пещера, темная и холодная. Расщелина в небольшом отдалении, к которой они и пробирались, служила источником света. Пещеру наполнял непонятный гул, что смешивался с ветром, а воздух настолько свежий, что тут же защекотал нос, и какое-то время Мусони дышала ртом.

Обелиск обернулся на неё, желая запечатлеть момент глазами, как будет меняться её лицо. Они вышли на свет. С высоты утеса ей открылся безбрежный морской простор. Водная гладь находилась в умиротворении, и казалось, что она лишь отражение белесо-голубого неба, с потускневшими остатками солнца. Каменистый берег устлан белым снегом, и его разделяет с морем тонкая льдистая полоса.

Море.

Мусони безгранично любит его, любое – буйное, спокойное, громкое или едва шепчущее, холодное или ласково тёплое. Любовь отражалась в её голубых глазах, и губы невольно растянулись в улыбке, настолько искренней, что даже появились ямочки.

– Любишь море? – тихо спросил Обелиск не своим голосом. – А ведь мы с ним очень похожи. Одних море губит, других спасает. Кому-то вода – жизнь, для других это верная смерть.

Поморщившись от подобной аллегории, Мусони сейчас меньше всего хотела думать о Лорде, но он уже испортил идиллию, и море теперь не казалось таким прекрасным. Капля правды в словах Обелиска всё же была, он может погубить её. Она выдохнула, стараясь насладиться видом и отгоняя от себя дурные предчувствия.

– Зачем мы тут?

– Хотел порадовать, сделать тебе приятно, – Обелиск подошёл к Мусони, и обнял её сзади, так, словно они парочка. Его голос звучал над самым ухом. – Здесь место силы, в котором я люблю бывать. Кстати, ты разве не узнаешь его?

Откуда бы ей знать, что это за место? Нахмурившись, Мусони стала внимательнее приглядываться к берегу, и её сердце вдруг стало биться чаще. Изгиб берега, вначале показался обычным, как везде в прибрежной полосе, но вглядевшись, она начала находить знакомые очертания.

– Три, два, один… – прошептал ей на ухо Лорд и словно по волшебству, в городке зажгли свет.

Знакомые малоэтажные домики, высокая долина и лес… это был Листхейл.

Кровь разгонялась по венам все сильнее, Мусони стала глубоко дышать, от тоски, которая сжимала все внутри. Листхейл…город, ставший ей родным… Где-то там, на границе с долиной, стоит её домик, с пустующими черными окнами, а из трубы не идёт дым.

– Ты рада? – спросил Лорд, все ещё обнимая её. – Я уверен, ты скучаешь и мечтаешь вернуться домой.

– Нужно было остаться в Листхейл, – с горечью произнесла Мусони. – Тогда не пришлось бы возвращаться.

– Твой отъезд был вопросом времени, – возразил Лорд, отпуская девушку и проходя к краю скалы.

– Что это значит?

– Твой отказ Тому, открыл бы двери кому-то другому, например, мне. Незадолго до нашей встречи в Авелии, я видел тебя, гуляющей по пляжу. Ты находилась вон там, – Обелиск вытянул руку с указательным пальцем.

Мусони ошарашенно вспоминала, как однажды увидела кого-то на скале. Тогда она решила, что это был Оскар, и помахала ему рукой. Неужели это был Лорд? От неприятного совпадения она нахмурилась – за что Тихе ненавидит её?

– Наша первая встреча была случайной, и я бы не заметил тебя, но ты начала махать руками. Я видел, как ты смотрела на меня, чувствовал, как радостно бьётся твое сердце, – подтвердил её догадку Обелиск, хитро прищурив глаза. – Я нашел бы тебя в любом случае, но Томберг преподнёс мне подарок.

Очерненное воспоминание заставило поежиться; Мусони подошла к краю скалы, чтобы лучше видеть город, мерцающий в последних лучах солнца, и освещаемый теплым жёлтым светом фонарей. Горожане готовились к большому празднику, и во многих местах уже сияли разноцветные гирлянды.

– Тебе неприятны мои слова?

– Мне вообще претит, что я кому-то так интересна.

– Да неужели? Претит вообще, или только, если в деле есть я?

– Вообще! – твердо ответила Мусони.

– Маленькая лгунья, – почти ласково протянул Лорд, опираясь спиной на скалу. – Ты снова провоцируешь меня.

Поджав губы, Мусони сосредоточилась на пейзаже, игнорируя пристальный взгляд Лорда, который явно хотел что-то добавить. Что бы это ни было, она решила просто насладиться моментом, и не обращать внимания на слова, которые выводят её из равновесия. Холодный свежий ветер щекотал нос и ресницы, заставив зажмуриться. Как здесь чудесно. Едва подумав, она подловила себя, что хотела бы оказаться здесь в другой раз в другой кампании. Обелиск снова завладел приятным воспоминанием, запачкав его своим присутствием.

– Мусони, – раздался вдруг голос, холодный и хриплый, но настолько приятный, что по всему телу прошла искрометная дрожь.

На месте, где только что стоял Обелиск, стоял другой. Скрестив руки на груди, в длинном черном кожаном плаще. Высокий ворот черной водолазки обрамляет подбородок, губы четко очерчены, нижняя губа пухлая и чувственная, верхняя тонкая. На левой половине лица длинный шрам, кончающийся у бледно голубых как льдины глаз, обрамленных густыми черными ресницами. Волосы, черные как смоль, распущены и спускаются по плечам.

Ухмыльнувшись, он достал из кармана пачку сигарет, и прикурив, выпустил клубы синеватого дыма.

Тело обмякло, Мусони впилась взглядом в парня, позабыв про море и Листхейл, оглохнув от стука своего сердца, который заглушил все прочие звуки.

Оскар.

Нет, это обман, мираж, иллюзия.

Это не может быть правдой.

Сметение завладело всем телом, не давая шанса другим чувствам. Желание верить в обман огромно, но это не по-настоящему. Разумом Мусони понимала, что это всего лишь иллюзия, но глаза не могли оторваться и начать верить, что это только обман.

Оттолкнувшись лопатками от скалы, он медленно подошёл к Мусони, которая как очарованная, не сводила с него глаз, и нежно коснулся щеки кончиками пальцев. От прикосновения она вздрогнула, но не отстранилась. Оскар, или его образ, нагнулся к лицу девушки, близко –близко, прищурив глаза.

– Мусони, я так долго искал тебя, – повторил он тем же голосом, от которого по телу разливалось тепло. – Ты прокололась, дорогая.

Осознавая, кто перед ней на самом деле, что это магия, и что она одновременно прекрасна и ужасна, Мусони не отстранилась, не в силах сопротивляться. Его дыхание, его аромат с оттенком табака… Как можно настолько хорошо изображать другого?

Лицо Оскара, его черты, вдруг исказились в злобной маске.

– Ты делаешь мне больно прямо сейчас. Ты так сильно влюблена в него?! – прорычал Оскар, искривив губы. – Маленькая лгунья!

Очнувшись, Мусони отступила на шаг назад, быстро заморгав. Хоть маска хороша, но это не Оскар, это Обелиск, и он взбешён. Играет на её чувствах и снова лезет под кожу, вызывает эмоции.

Трюк сработал, но вместе с принятием обмана, Мусони почувствовала ненависть, и прямо сейчас в её голове проносились сцены, в которых она мстит Лорду за все. Ярость застилала ей взор и туманила рассудок. Пусть она не в силах справиться с ним, но кое-что она всё-таки может.

Замахнувшись, чтобы дать Лорду пощёчину, Мусони чувствует, как её ноги скользят по обледенелым камням, и, теряя опору, срывается вниз. В голове промелькнула мысль: «Вовсе неплохо, видеть перед собой Оскара в последний момент, пусть это и обман.»

Однако рука, занесённая для удара, подхвачена твердой хваткой – он удержал её, повисшую над ледяной пропастью. Её шапка слетела, вероятно навсегда потерянная в пучинах вод. Вцепившись другой в его рукав, Мусони изо всех сил старалась не выскользнуть. Рефлексы работали отдельно от её разума, и не соглашались свалиться в ледяную воду или разбиться о скалы. Стиснув обнаженные зубы, Оскар тянул её назад. Пришлось полагаться только на силу мужчины – обледенелые камни не давали возможности уцепиться за них и помочь. Скорее своими попытками упереться ногами в скалу она стащит в пропасть их обоих. Наконец, он справился и Мусони оказалась в безопасности, уронив голову на его плечо и тяжело дыша. Сердце стучало, отдавая в горло.

– Ты космос как невезучая, – прозвучал вдруг голос Лорда, и Мусони отпрянула.

Обелиск снял маску, и она сидела в его объятиях. Страх таял, на замену ему приходило раздражение – она хотела отстраниться, но объятия, сродни тискам, стали только крепче. Лорд держал её, вглядываясь с неприкрытым презрением.

– Любить мертвецов заведомо провальное дело, – вдруг спокойно сказал он. – Их нужно отпускать и наслаждаться жизнью.

Мусони фыркнула, отвернув лицо. Она не хотела соглашаться, не желала верить, что Оскара больше нет. Ветер трепал её волосы, холодным воем задувал в уши, отчего всему телу становилось невыносимо холодно. Неожиданно Обелиск проявил акт заботы, и одел ей на голову свою шапку, открывая ветру свои каштановые кудри.

– Поверь, я знаю, о чем говорю, – вдумчиво продолжил он. – Помнишь мою руку? Конечно помнишь, можешь не отвечать. Магический след, ошибка молодости. Мне было тринадцать, когда её не стало, моей матери. Внешне она была прекрасна, но как мать – сущий дьявол. Тем не менее, я её любил, и принимал со всеми недостатками. С её смертью я смириться не смог. Повсюду видел её лицо. Она снилась мне и однажды я пошел на риск, и хотел воскресить её.

Обелиск откинул голову, его глаза приняли голубой оттенок – никогда ранее Мусони не видела у Лорда таких глаз. Судя по интонации, он скорбел. Неужели сильный, могучий маг способен на что то, кроме жестокости? Не успев по-хорошему размыслить над этим, Лорд сказал нечто, отчего волосы на голове зашевелились, распугав всё прочее:

– Ты так на неё похожа, что кровь стынет в жилах. Тот же взгляд, разрез глаз. У тебя точно такие же волосы, их мягкость и блеск. Твой смех, губы, твоя улыбка. Ты даже пахнешь как она, и это сводит меня с ума…

Не зная, что ответить, Мусони молчала, ошарашенно вглядываясь в лицо Обелиска. Неужели она правда настолько похожа на его мать? В прочем, какое это имеет значение. Она не испытывала жалости к Лорду, хотя какая-то часть неё была благодарна за откровенность. Возможно когда-нибудь эту информацию можно будет использовать против него. Да что за мысли! Разве о таком нужно думать, когда чудовище изливает тебе душу?

Обелиск продолжал сидеть с запрокинутой назад головой, и могло показаться, что он сушит слёзы. Хотя, больше вероятно, его глаза просто слезятся от порывов ветра. Его руки ослабли, и Мусони без раздумий использовала шанс, чтобы подняться. Глядя на его бледное лицо сверху, что-то больно кольнуло её изнутри.

Она собирается жалеть монстра?

Он выглядел совсем иначе – без маски высокомерия и жестокости, без тени издевательства или насмешки.

Нет, встряхнув головой, она отбросила от себя жалость. Мимолётная ностальгия – то, что испытывает Лорд, а когда она пройдет, истинное лицо этого человека оскалится, обнажая свои клыки и когти. Он монстр, и к тому же психически болен. Сейчас он дал волю слабости, но это точно скоро пройдет. Манипулятор, жестокий Лорд, играющий с судьбами людей – вот его натура, и нет гарантии, что это не очередная его прекрасно сыгранная роль.

– Здесь слишком холодно. Пора возвращаться, – голос звучал мягко, хотя она пыталась сказать совсем иначе.

Лорд встал, подойдя лицом к обрыву, и достал склянку, которую ему передал Дубнрав. Осушив её, он с размаха бросил пустышку в море, ещё некоторое время сопротивляясь потокам ветра, которые лизали его ресницы и волосы, распахивали плохо застегнутое пальто и срывали шарф. Коснувшись скалы ладонью, он в пол голоса произнёс заклинание, и на голых камнях проступили ледяные цветы, по форме похожие на розы. Красивые, но холодные и острые, и этот жест заставил Мусони и восхититься, и отпрянуть.

Вернувшись в особняк, Лорд снова достал нож-иглу, и запер дверь. Багряная от крови ручка впитала её словно губка. Рассекая воздух, он быстрым шагом проводил Мусони до двери спальни, а сам тут же направился в кабинет, на ходу кинув ей через плечо озлобленную фразу:

– Ты снова всё испортила.

Выдох. Мусони вдруг поняла, что любой её шаг, слово или действие станут разочарованием, но разве её это должно беспокоить? Отмахнувшись от навязчивого чувства псевдо вины, она переоделась и залезла в горячую ванну. Ложный предлог внезапно оказался настоящим – она в самом деле сильно замёрзла, её сильно знобило, а образ Оскара снова не выходил из головы.

Глава 14. Обитель спокойствия. Прекрасное утро.

Оскар…

Лорд настолько чёрствый, что проворачивает подобные фокусы! Он чудовище, у которого нет сострадания. Им движет личная выгода и личные интересы. Мусони фыркнула про себя, откидывая голову под воду. Раздражает так, что сил нет.

Что, если Оскар действительно мёртв?

«Прочь из моей головы!» – она боролась с неприятными мыслями, которые раз за разом побеждали. И всё-таки, она не переставала верить, что слова Лорда ложь, и маленький светоч надежды горел глубоко внутри.

С первого дня пребывания в резиденции Лорда, она не видела снов, а может просто не запоминала их. Сегодняшняя ночь оказалась исключением – Мусони приснился кошмар.

Лютый страх пронизывает каждую клеточку тела, она не в силах закричать. Вокруг темнота, которую разбавляет лишь тонкая струйка света и что-то движется в её направлении. На четвереньках, а значит, не человек, но и не зверь. Оно имеет выраженные человеческие черты, хотя искажено животными повадками. Мусони остолбенела и ждёт расправы. Существо с длинными когтями вместо пальцев, и острыми неровными зубами, скалится и приближается всё ближе. Спина сгорблена, по хребту растет копна человеческих волос. Глаза огромные и черные, не имеющие век. Она чувствует дыхание существа на своей коже, его когти касаются её плеча. Острая режущая боль пронзает её тело …

В ужасе Мусони соскакивает с кровати, вся в холодном поту. Она не сразу поняла, что в безопасности, и судорожно схватилась за плечи, словно пытаясь сорвать с них острые когти. В горле пересохло от не выпущенного крика. Всё в точности как раньше. Страшное осознание накрыло, что, если это сон-видение, то дело плохо. До этого времени все подобные сны сбывались. Она трясущимися руками налила себе стакан воды, и жадно осушила его. Сон пропал, пульс плохо приходил в норму, а картинки сна подливали эмоционального напряжения. За окном едва горел рассвет. Небо ясное, с лёгкими полупрозрачными нитями-облаками.

Укутавшись в плед, словно в кокон, Мусони кинула несколько больших подушек и уселась возле окна. Хотела успокоиться. Линия леса чётко очерчивалась солнечным заревом, отчего макушки казались в огне.

Вдруг резкое движение привлекло её внимание – кто то, а точнее, что-то бежало от особняка в сторону леса. Вздрогнув, рука выпустила стакан, разлив вокруг воду. Внутри Мусони всё похолодело – шок от сна ещё не прошел, и подсознание дорисовало ужасные черты. Совершенно напрасно, ведь в сумраке так могла выглядеть обычная крупная собака.

Стряхивая с себя воду, Мусони остановилась, рассматривая руки, пальцы которых трясло от крупной дрожи. Сон до ужаса напугал её, и скинуть его с себя оказалась сложно. Как никогда нужен друг, необходим опыт, знания…

Разозлившись, Мусони одним движением сорвала с себя медальон, швырнув его в угол комнаты.

Почему нельзя отказаться? Где та заветная кнопка отмены? Не по своей воле она идёт этой дорогой. Мусони хотела обычной жизни, обычных друзей, самые простые незатейливые дни. Кто придумал, что таков её путь?! Неужели её судьбу определил Ведар?! А может, Том решил, что магия ей подходит?!

Том… Внутри всё сжалось.

Сначала нужно спасти его. Сейчас нельзя свернуть, придется ещё немного, покорно склонив перед судьбой голову, пройти путь кошмаров и ужасов. Она обязана исправить ошибку и вернуть ему жизнь. Остальное неважно. Потом хоть трава не расти. Можно даже закончить свои муки, в лаборатории Дубнрава наверняка найдется сильный яд, который не оставляет надежд на спасение.

В комнату негромко постучали и раздался спокойный голос Мордреда:

– Бонуми Мусони, Лорд ожидает вас на завтрак в восточном зале.

Несмотря на свое огромное желание отказаться и бунтовать, вслух она мягко ответила:

– Я скоро спущусь.

Спутник Обелиска ушёл также бесшумно, как и незаметно оказался возле двери. Мусони выдохнула с облегчением, радуясь, что не стала рассуждать себе под нос, ведь нет гарантий, что Мордред не стоял за дверью некоторое время.

Приведя себя в порядок, она подобрала медальон, а одев его обратно, с досадой отметила, что откололся небольшой кусочек. Треклятый камень, это нехорошо. Исследование пола не дало результатов, осколка нигде не видно. Нужно потом поискать тщательнее.

Восточный зал отличался от остальных – это небольшое помещение без углов, в стиле ампир, светлое и с огромным количеством золота. Главным украшением был куполообразный потолок, стеклянные грани которого устроены так, чтобы отражать и перераспределять блики солнца. Они проходили сквозь них, рассеивались и переливались под мягким движением рассвета. Всё вокруг заполнил приятный золотистый свет.

Мусони не торопясь прошла к круглому столу, где уже завтракал Обелиск. Просканировав её беглым, но внимательным взглядом, он коротко кивнул и улыбнулся. Помимо благоухающих блюд, перед ним разложены кипы бумаг и пара раскрытых писем, одно из которых он без интереса читал.

– Ты бледнее обычного, – отметил он почти заботливым тоном, не отрываясь от письма. – Заболела?

Рассказывать ему о кошмаре Мусони не собиралась, и молча принялась пережёвывать пищу. Настроение ужасное с момента пробуждения, а при мысли о грядущем портилось только больше. Стараться выглядеть обычно и не раздражаться после «шутки» Лорда с превращением – выше её сил. Спокойно принять пищу и отправиться в лабораторию, с надеждой, что у монстра напротив не возникло новых идей.

Не дождавшись ответа, Обелиск отложил письмо и протянул ко лбу девушки голую руку, но она отстранилась, кинув на него злой взгляд.

Приподняв одну бровь, Обелиск искривил губы в усмешке:

– Вчера ты не противилась моим прикосновениям.

– Наваждение прошло, – грубее обычного ответила Мусони, всем видом изображая равнодушие.

– Мне теперь ходить с таким лицом для вас, Бонуми Мусони? – он мелькнул, словно переключили старый телевизор, и на месте Лорда уже сидел Оскар.

Видя, как меняется её настроение и озлобленный настрой тает из-за лёгкой маски, он рассмеялся.

– Пожалуй, это крайне забавно. Бесхитростная магия, а ты снова поплыла, – Оскар издевательски смеялся над ней. Точнее, Лорд, но образ настолько настоящий. – Хорошо, продолжим в таком амплуа. Мне нравится, как ты на меня смотришь.

Он ранил её сердце – выглядит и говорит, как Оскар, при этом грубо и насмешливо. Такая манера общения совсем не в духе Оскара. Он сдержан, невозмутим и вежлив, и никогда не позволял себе грубости.

Внутри всё перевернулось, едва поглощённый завтрак просился наружу. Руки охватила едва заметная злобная дрожь. Она отложила приборы и встала:

– Спасибо, я сыта.

Пронзая ледяным взглядом, пальцы Оскара коснулась невидимого перстня там, где находились магические артефакты.

– Вижу, ты полностью здорова. Сядь на место!

И Мусони покорно села. Совсем как собачка, которой дали знакомую команду. Магия не похожа на ватное лишение воли – она могла двигать руками и ногами, крутить головой и разговаривать, но не могла встать. Холодная дрожь усилилась, Мусони сжала зубы.

– Замечательно, ты снова начала испытывать эмоции, а то я решил, что ты сломалась, – холодно произнёс Оскар. – Мне хватает марионеток, но ты определенно станешь главной среди них.

– Пожалуйста, снимите маску, – сказала Мусони уже спокойнее, стараясь унять возрастающий гнев. – Я не хочу больше видеть его. Вы сами советовали не цепляться за тех, кого больше нет. Тогда для чего эта пытка? Что вы хотите доказать?

– Оказывается, ты его любишь, – прошипел Оскар, сужая глаза. – Так сильно, что твоё тело слабеет при виде его лица.

Как странно и нелепо, вести разговор об Оскаре с Оскаром. Лорду нравятся сильные эмоции, яркое их проявление, и он делает всё, чтобы вызвать их. Стараясь совладать с чувством гнева и привязанности, на глазах навернулись непрошенные слезы.

– Да, я была влюблена, но разве это имеет значение сейчас? Он ушел, из моей жизни, и вообще…его больше нет…

– Прекрати плакать, – холодно произнес Оскар.

И она прекратила – внезапно, как будто это просто спектакль. Вот только внутри как будто сжали нечто огромное, объемное, в маленькой тесной коробочке. Оно давило, оно трещало и хотело обрушиться. На фоне подавленной эмоции гнев обретал уверенность и силу, справляться с ним стало сложнее.

– Я ненавижу тебя, – вдруг сказал он, придвигаясь близко, и заглядывая Мусони прямо в глаза. Его слова то резали, то ласкали. – Я тебя люблю. Я готов убить тебя, и хочу за тебя умереть.

Пользуясь тем, что руки свободны, она выставила одну вперёд, и желая отстраниться, отодвинула от себя образ Оскара. Голос дрожал, то ли от гнева, то ли от боли, которая росла при виде парня:

– Перестаньте нести бред. Я не тот человек, которому говорят подобные слова, – выдавила она сквозь зубы. – Невыносимо быть тем, кем меня видят. Я бы все отдала, чтобы вернуть время вспять, стать собой, той, прежней версией Мусони, которая жила обычной жизнью. Вообще не заслуживаю быть здесь, учиться Зельеварению и этот проклятый кулон!

Она не заметила, как перешла на крик. Лорд под маской Оскара насмешливо уставился на неё, не тревожим её переживаниями.

– По-моему, бредишь здесь ты, дорогая. Противоречие в каждом слове, и всё под приправой из лжи перед собой.

Его рука мягко коснулась тыльной стороны ладони, и плавно перетекала к предплечью девушки. Горячая рука Оскара пролегла на её ключице.

Смотреть на него Мусони не могла, глаза желали обмана, хотели верить в образ, и наслаждаться им. Под властью амулетов, она не могла убежать, не могла заплакать, хотя очень хотелось. Казалось, её разорвёт на части от подавленных эмоций.

Очень быстро они нашли выход и преобразовались. Боль, которую она испытывала, подавляя слезы, вдруг переросла в ненависть. Её бросило в жар, ощутив, как по венам горячими потоками разливается злость, а тело сотряслось от ярости. Рука, удерживающая расстояние, с силой вцепилась в ворот мужчины, с несвойственной силой притянула Лорда к себе, а затем резко оттолкнула назад. Вместе с ним отлетели несколько тарелок, и со звоном разбились. Ореол эфира возле запястья Мусони ещё слабо сиял, когда она осознала, какие жестокие помыслы едва не завладели ей. Она готова была убить, она представляла, как Обелиск корячится в предсмертных конвульсиях, и ей нравится наслаждаться этим зрелищем.

Лорд, в образе Оскара, грузно рухнул на стул, так что он проскрипел. Чёрные волосы рассыпались по плечам, и он рассмеялся:

– Наконец то, ярость! Вот и полетели маски невинности и робости, открывая твоё истинное лицо. К чему притворство, когда тебя переполняет гнев?

– Нет, это не я, – сказала она едва слышно, стараясь стряхнуть с рук эфир, словно это комки липкой грязи. – Вы извращаете меня, я никогда не стану такой.

Слова отрезвляли, пересохшие глаза кололо, словно в них кинули песок. Служанки бесшумно применили короткое заклинание и осторожно вынесли осколки, пока другие обновили стол свежими блюдами. Оскар не замечал их, но ехидно продолжал наблюдать за Мусони, искривив губы.

– Разумеется не такая… Ты милая и добрая, несёшь в мир свет, если сделать так, – Лорд прикрыл рукой свой правый глаз, и ядовито улыбнулся. – Но если смотреть в оба, то ты тьма. Не переживай и не притворяйся, ведь с недавнего времени меня привлекает любая твоя сторона.

Как ужасно начался сегодняшний день. Ещё утро, а Мусони уже без сил и на грани нервного срыва, а впереди ещё уйма времени, чтобы этот день стал гораздо хуже, особенно если Обелиск приложит свою руку. Он все ещё оставался под маской Оскара и пожирающе глядел на Мусони, так, что она кожей ощущала скольжение его глаз. От этого взгляда сердце начинало бешено стучать, пытаясь выпрыгнуть из груди. Одна половина мозга понимала, что Оскар никогда не проявлял к ней такого неприкрытого интереса, а другая мечтательно отключала первую, и перевес регулярно был на её стороне.

Оскар поднялся и без спешки подошёл, его пальцы скользили по белой глянцевой поверхности стола и нежно перетекли от кистей к оголенной шее, оставляя на коже след от мурашек.

«Останови его», – звучал слабый внутренний голос, а другой ему отвечал: «Пусть обман, но он прекрасен».

Стоя позади, он прильнул губами к шее чувственным, горячим поцелуем, роняя ей на плечи черные пряди волос.

– Мусони… – прошептал он низким голосом, и внутри все вспыхнуло, дыхание перехватило.

«Обман, это не Оскар, нужно остановить безумие!» – кричала одна часть, тогда как другая покорно отдалась и растворилась в иллюзии. Цепочка поцелуев перетекала по шее вверх, горячая рука мягко подняла лицо Мусони навстречу своим губам.

– Будешь моей, – прошептал, севшим голосом Оскар, и Мусони не могла понять, вопрос это, или утверждение.

От слов веяло похотью, глаза Оскара буквально кричали о вожделении, настолько сильно он желал владеть ей. Очарование растворилось словно капля белой краски в чаше с черной. Решимость дать отпор наконец взяла верх:

– Ни за что!

Она опустила лицо и упрямо смотрела перед собой – так легче противостоять очарованию иллюзии.

Склонившись напротив её лица, Оскар растянул губы в уверенной улыбке и подоткнул челюсть кулаком, впиваясь в неё ледяным взглядом. Тот самый фирменный взгляд Оскара, очень похож на настоящий, но мимика выдаёт обман.

– Какая предсказуемая, но скоро ты передумаешь.

– Я лучше умру, – как прежде твердо ответила Мусони.

– Стоит выслушать мое предложение, а не кидать категоричные бессмысленные отказы.