Читать онлайн Игра проклятий-4. В поисках королевы

Глава 1.Родовое гнездо

Четыре дня в пути изрядно вымотали Дора. У него болела спина и то и дело давала о себе знать рана, нанесенная графом Локк. Ее края уже срослись, образуя красный некрасивый рубец, но боль почему-то не проходила. Дор взглянул на своего спутника. Лейф выглядел паршиво. Он ни разу ни на что не пожаловался, но, судя, по его бескровному лицу и черным теням под глазами, ему тоже было трудно. Они гнали почти без отдыха. Меняли лошадей и, перекусив на ходу, снова отправлялись в дорогу. Спали только в самые темные часы суток, а весной их было не так много, часа четыре, не больше. Почти не разговаривали, каждый думал о своем. Люди, сопровождавшие их, ехали чуть поодаль – так приказал король.

Дор спрыгнул с лошади и подозвал мальчишку-слугу, чтобы тот о ней позаботился. Герцогу хотелось пить, а от голода желудок неприятно ныл. Запах горячей еды, что шел из открытого окна в трактире, возле которого они остановились, раздразнил его еще сильнее.

– Надеюсь, это последняя остановка, – спрыгивая с лошади, недовольно проговорил Лейф. Откинул назад черные пряди волос и устало провел рукой в перчатке по лицу.

– Последняя, – ответил Дор, и его охватило волнение. Через несколько часов они подъедут к его замку. Или, к тому, что от него осталось. Кто знает, что за эти дни там учинила Альба. Интуиция подсказывала ему, что он не увидит ничего хорошего. Дор предложил сперва узнать, что с графиней Локк, а потом поехать в Шиоронию, и Лейф не стал с ним спорить.

– Думаю, мать уже там, – устало сказал король.

– Волнуешься за нее? – спросил Дор. Лейф передернул плечами, словно этот вопрос причинил ему неудобство.

– Наслышан о твоей бывшей, – небрежно бросил он. – Не удивлюсь, если это все ловушка. И в первую очередь для тебя: ведь у нее с тобой счеты. Может, скажешь, чем ты ее так обидел?

– Позволил тебе сделать ее своей любовницей, – нехотя ответил Дор. Ему не нравилось об этом вспоминать. То, как тогда складывались обстоятельства, не давало ему возможности помешать Дамьяну. И это до сих пор грызло его.

– Кажется, ты ненавидел меня еще до того, как мы познакомились, – усмехнулся Лейф и тут же стал серьезным. – Ты ведь понимаешь, чем этот визит закончится для Альбы?

Дор кивнул. Ему не хотелось это обсуждать, и он направился в трактир. Лейф пошел следом. Герцог сел за стол и стянул перчатки. Он все еще никак не мог привыкнуть к тому, что проклятье осталось в прошлом и людям рядом с ним безопасно находиться, он может больше не соблюдать расстояния во время разговора и не кутаться в плащ, который когда-то создал для него Мариан. Теперь он был как все. Прозвище Черный герцог больше не соответствовало действительности. Ему даже казалось, что черный цвет теперь надолго исчезнет из его гардероба – так сильно он утомил его за эти семь лет.

Он посмотрел на Лейфа. Тот о чем-то оживленно говорил с трактирщиком – белобрысым мужчиной лет тридцати. Дор с досадой осознал свой промах: нужно было самому поговорить с трактирщиком, узнать о последних новостях. Но он слишком устал и упустил этот важный момент. Смеясь и говоря о чем-то скабрезном, в помещение вошли сопровождающие их люди. Расселись за двумя соседними столами, внимательно наблюдая за обстановкой. Надо было быть идиотом, чтобы не догадаться, что они с ними. Помощник трактирщика, перекинув полотенце на руку, поспешил узнать, чего желают добрые господа.

Дор подумал о Кордии. Наверное, она уже добралась до замка. Мариан обещал, что сразу отправит с весточкой Гастона, как только они прибудут на место. Он часто высматривал его в небе, порой ему даже казалось, что он слышит шорох его крыльев, но ворон все не прилетал. Что могло их так задержать? Кордии стало плохо в пути? Или Гастон не смог их найти? Последнее казалось ему маловероятным. Он мог не прилететь только в одном случае: если убили Мариана, потому что жизнь ворона была неотрывно связана с его хозяином. Дурное предчувствие медленно растеклось по солнечному сплетению, заставляя сердце биться чаще.

Артей еще не подошел к Шиоронии, и он не знает, где Кордия, попытался успокоить себя Дор, но сам в это не поверил. Было известно, где сейчас находятся его войска, но о нем ничего не было слышно.

Удивленное восклицание Лейфа выдернуло его из тревожных мыслей. Да что там такого рассказывает ему этот трактирщик? Дора охватило любопытство, но подойти к ним посреди беседы показалось неуместным. Оставалось ждать, когда вернется Лейф и расскажет, что там случилось. Если соизволит, конечно. Они много проводили времени вместе в эти дни, но отношения их лучше не стали: они по-прежнему ненавидели друг друга.

Лейф закончил говорить с трактирщиком и, прихрамывая, двинулся к столу. Дор помнил, что хромота у него чаще всего появлялась, когда он нервничал.

– Новости, однако, интересные, – садясь на скамью, задумчиво проговорил Лейф.

– Хочешь, чтобы я угадал, какие? – устав слушать молчание короля, бросил Дор. Лейф поднял на него глаза и медленно провел рукой по подбородку.

– Да тут и не догадаешься. Первая леди Касталии – Раданелла – прислала своих послов с дарами к королю Дамьяну, – проговорил Лейф. – И предложением заключить мир.

– Что? – вырвалось у Дора.

– Да я вот тоже своим ушам не поверил.

– Но как… – Дор беспомощно развел руками, стараясь осмыслить услышанное.

Трактирщик принес им кувшин вина и хлеб. Поставил перед ними кружки и плеснул поочередно красной жидкости, пахнущей уксусом. Дор поморщился, но вино все-таки пригубил. На вкус оно оказалось таким же поганым.

– Кто-то хорошо подсуетился, – сказал Лейф, откинувшись к стене. Вызволил вдовушку из Дома света, пролил ей мед на уши… Я немного знал Первую леди: она больше создана для благотворительных вечеров, чем для политики. Править будет тот, кто за ней стоит.

– И этот кто-то хочет первым делом мира с нами, – напомнил Дор.

– Возможно, таково было ее условие, чтобы согласиться на этот план, – пожал плечами Лейф и, отломив хлеба, начал жевать. – Сильно я сомневаюсь, что это было ее решение. Из Дома света не так-то просто выйти.

– Может, это всего лишь слух. Мало ли, о чем болтают люди, – высказал предположение Дор. Лейф пожал плечами и продолжил есть. – Или же ловушка.

– Все станет понятней, как только мы доберемся до Шиоронии, – сказал он. – Но мир с Касталией был бы очень кстати.

– Я жду подвоха от короля Севера, – сказал Дор, вспомнив их последнюю встречу.

– И я, – признался Лейф и тут же коснулся пальцами шеи. И тут же опустил руку, словно испугался, что выдал себя. Присмотревшись, Дор заметил на коже короля небольшую отметину. Почему он придает ей такую важность? Что она для него значит?

Дор хотел спросить, но в этот момент трактирщик принес им еду, и он был вынужден промолчать. Тут же к Лейфу подсела пышногрудая блондинка и наклонившись к нему, что-то прошептала на ухо.

– Пожалуй, нет, – сухо ответил Лейф и, когда девица продолжила ластиться к нему, грубо оттолкнул ее. Та слетела со скамьи и упала на пол. –Уйди!

– На втором этаже есть прекрасная комната, – подойдя к их столу, сообщил помощник трактирщика. – Если господа желают, могут провести ночь там.

Лейф коротко кивнул и, пошатываясь, выбрался из-за стола. Взяв с собой тарелку с едой и кувшин вина, поднялся по старой деревянной лестнице. Дор проводил его взглядом и продолжил есть.

***

Перед тем, как подняться, Дор вышел на улицу проверить, не прилетел ли Гастон. Он несколько раз позвал птицу, но без результата. Весенняя ночь была по-летнему теплой, запах свежей зелени пьянил и возвращал в детство. Их неспешные прогулки верхом с отцом по личным владеньям. Сколько надежд тогда было! Герцог усилием воли прогнал нахлынувшую ностальгию. Не время для нее. Позади раздался шорох, и он обернулся. Один из сопровождающих вышел на улицу следом за ним.

Дор ему кивнул – мол, все в порядке. Но тот остался стоять на месте. Позвав еще раз Гастона и неохотно смирившись, что от Мариана никаких известий, герцог вернулся в трактир и поднялся на второй этаж.

***

Лейф спал, уткнувшись лицом в подушку. Он не разделся, так и лежал в сапогах и дорожном камзоле. На полу, рядом с его постелью, стояла пустая тарелка. Кувшин оказался на подоконнике. Дор подошел к окну и плотно закрыл раму. Та недовольно скрипнула.

Постельное белье было сырым и пахло плесенью. Похоже, Лейф правильно решил не раздеваться. Герцог с трудом улегся: матрас был неровным. Он снова думал о Кордии. Ему хотелось за нее помолиться, и он не стал себе в этом отказывать. От молитвы неожиданно стало спокойней, и он закрыл глаза. Сон уже почти завладел им, когда до слуха донеслось глухое рычание, перешедшее в тихий всхлип. В ночной тишине это было особенно резко.

Дор приподнялся на локте и увидел, как Лейф мечется по постели, выгибаясь, словно у него припадок. Герцог зажег свечу и нехотя спустил ноги с постели. Король продолжал метаться: он скалился, словно хищник, и от скрипа зубов делалось не по себе. Лицо, влажное от пота, блестело, и шрамы на нем казались особенно уродливыми.

– Эй, – проговорил Дор, толкнув Лейфа в плечо. – Тебе снится кошмар, проснись.

Лейф не отреагировал. Вздохнув, Дор подошел к подоконнику и взял кувшин. На донышке оставалось немного вина. Понимая, что это может ему выйти боком, герцог плеснул вина в лицо короля. Тот дернулся и резко сел, продолжая дрожать всем телом. Непонимающе уставился на Дора, словно не узнавал его.

– Лейф, – тихо позвал его герцог. – Это был всего лишь кошмар.

– Я что-то говорил? – хрипло произнес Лейф, развозя по лицу вино.

– Нет.

Лейф с облегчением вздохнул и подошел к окну. Распахнув раму, стал жадно дышать. Дор снова улегся, с досадой понимая, что заснуть снова вряд ли удастся.

– И часто с тобой такое бывает? – спросил Дор, когда от их молчания стало тяжело.

– Тебя не касается, – холодно ответил Лейф и стал рассматривать руку, на которой переливалась брачная метка. Дор знал, что это значит, и забеспокоился. Свечение тут же погасло. Значит, она жива. А со всем остальным можно справиться. – С утра вышлю людей узнать, добралась ли до замка Кордия.

Лейф вернулся в постель и, свернувшись калачиком, затих. Дору показалось, что корольк мирно спал до рассвета, в то время как он не смог сомкнуть глаз, рисуя в воображении одну картину страшнее другой. Он был готов отдать все, только бы с королевой все было в порядке, но жизни на это плевать.

Утром, выйдя из трактира, Дор первым делом проверил, нет ли поблизости Гастона. Птицы не было.

***

Едва завидев башню своего замка, Дор понял, что не готов к встрече с Альбой. Он знал, что вряд ли Лейф пощадит ее, и, скорее всего, ее ждет казнь. С одной стороны, это казалось ему справедливым: каждый должен отвечать за свои поступки, еще неизвестно, что она сделала с графиней Локк. А с другой Дор не мог избавиться от ощущения причастности ко всему тому злу, что натворила маркиза.

Он взглянул на Лейфа. Тот по мере приближения к замку становился все мрачнее. После ночного происшествия они больше не обмолвились ни словом. Из-за поворота выскочил всадник – Лейф послал одного из сопровождающих узнать обстановку возле замка.

– Там засели мятежники, – запыхавшись, проговорил он. – Просто так не войти, придется сражаться.

– И почему меня это не удивляет, – устало ответил Лейф и посмотрел на Дора. – Ты как хозяин это каменной глыбы, знаешь, как туда пройти незамеченным?

– Да, – ответил Дор. – Но и Альба тоже в курсе.

– А вот это уже неприятно, – пробормотал Лейф. – Ладно, прорвемся.

– Запросить подкрепление? – спросил разведчик.

– Некогда, – отмахнулся Лейф. – Вы не успеете.

– Есть один вариант… – неуверенно проговорил Дор.

– Отлично, его и используем! – оживился Лейф и пустил лошадь галопом. Дор покачал головой и последовал за королем. Он сильно сомневался в успехе своей идеи, но других вариантов у них и правда не было.

***

Лейф отдал приказ своим людям атаковать замок. Они должны были переключить на себя внимания мятежников, в то время как они с Дором могли бы пробраться внутрь. Чтобы оказаться незамеченными, им пришлось сделать приличный крюк, и, когда они подъехали к стене, часть которой из-за просевшей земли была ниже, уже во всю шло сражение.

Лейф внимательно осмотрелся.

– Я пойду первым, – вставая на спину лошади, сказал он.

Легко прыгнул на стену и, ухватившись за края руками, подтянулся. Забрался на стену и тут же исчез внизу. Дору предстояло проделать все то же самое. По сравнению с Лейфом, он чувствовал себя грузным и неуклюжим. Пару раз едва удержал равновесие, прежде чем смог приземлиться.

– Как-то плохо они подготовились на случай атаки, – заметил Лейф, задержав взгляд на башне.

– Мне кажется, они собираются уходить, – кивнув в сторону двух груженых повозок, – тихо сказал Дор. Лейф посмотрел в сторону, куда он указал, и кивнул.

– Это плохо для нас, – мрачно заметил он.

– Ты хотел сказать – для графини Локк, – поправил его Дор.

– Ты прекрасно все понял, – холодно осадил его Лейф, наблюдая за двумя мужиками, укладывающими поклажу. Высунувшись из их укрытия под деревом, Дор заметил у ворот карету, запряженную двойкой лошадей. Значит, Альба собирается бежать. Ее здесь больше ничего не держит. А раз так… Графиня может быть уже мертва, и они опоздали.

– Вон та маленькая дверь – вход на кухню, – тихо сказал Дор, подкрепляя слова движением руки. – Бежим туда.

Лейф медленно поднялся на ноги. Они переглянулись и побежали. Вскочив внутрь под звуки криков и злой брани, напугав дородную повариху до визга. Дор жестом приказал ей замолчать, и она подчинилась, вглядываясь в его лицо, будто вспоминая, кто он есть на самом деле.

До слуха доносились крики и лязг мечей, когда они продолжили подниматься по лестнице.

– В какой комнате она может быть? – спросил Лейф.

– Да в какой угодно, – ответил Дор. Хотя ему казалось, что Альба должна выбрать его спальню. Занять его место – это было бы для нее символично. Хотя с чего он взял, что знает мысли этой женщины? Ведь она уже не та девочка, в которую он был влюблен. Жизнь изменила ее.

– Ну твою же мать! – с досадой проговорил Лейф. Он заметно нервничал, хоть и пытался скрыть это за суетливостью. – Нам что теперь, в каждую комнату заглядывать?

– Почему бы и нет, – флегматично ответил Дор. Оказавшись снова дома, он чувствовал себя странно. Будто ему снится сон, и он видит происходящее и как участник, и в то же время со стороны. Ему казалось, что вот сейчас откроется дверь, и в коридор выбежит Меланья, или же мать позовет его обедать. Родовое гнездо, уютное и такое безопасное, стало для него теперь клеткой с раскаленной решеткой.

– Этот замок тоже принадлежал нашему отцу? – спросил Лейф.

– Да.

– И здесь он умер?

– Да, – это короткое слово показалось Дору неподъемным грузом. Ему хотелось придушить Лейфа за эти вопросы.

– Ты видел, как…

– Нет, не видел! – резко оборвал Лейфа Дор. Он обернулся к брату, буравя его взглядом. Тот без малейшего сочувствия уставился на него. – И если ты вдруг захочешь посмотреть то место, где это произошло, я не скажу. Я не стоял рядом с ним и не слышал его последних слов, даже если они были. Я был ранен и выжил только каким-то чудом. Когда я пришел в себя, то не разрешал их похоронить, понимаешь? Не мог отпустить их. Если бы… Ладно, это неважно.

– Прости, – глядя Дору в глаза, глухо произнес Лейф и быстро отвернулся.

– Что? – герцог не на шутку растерялся. Или ему послышалось?

– Я тоже потерял отца, как и ты. С той лишь разницей, что ты смог узнать его, а я собираю его образ по крупицам. Эта потеря не принадлежит только тебе, Дор, – сказал Лейф.

Дор ничего не ответил. Ему хотелось опротестовать каждое слово, доказать ему, что он не прав, но сдержался. Сейчас было неподходящее время для выяснения отношений. Тем более здесь, где камни еще сохранили и смех, и последний вздох семьи де Брата. Стиснув зубы, герцог двинулся за братом, который заглядывал в каждую из комнат на своем пути.

– Судя по бардаку, твои гости тут очень хорошо проводили время, – сухо заметил Лейф, заглянув в очередную комнату.

– Тихо, – подняв руку, прошептал Дор. Ему показалось, что он услышал женские голоса. Лейф замолчал. Они оба прислушались. – Это в комнате отца.

Лейф торопливо пошел вперед. Дор заметил, что дверь в комнату, находящаюся в конце коридора, приоткрыта. Тонкая полоска света казалась стрелой, рассекающей темноту. Он позволил брату войти первым. Ему вдруг стало тяжело дышать, и он стянул с себя плащ. Заставив себя переступить порог спальни, герцог увидел графиню Локк, стоящую на коленях. Рядом с ней валялся пустой бокал, стенки которого подернулись черной пленкой. Женщина была бледна, вены стали темными и зловеще выделялись на фоне белой кожи.

Дор перевел взгляд с нее на Альбу, за спиной которой стоял Лейф и, схватив ее за волосы, прижимал клинок к ее шее.

– Что за дрянь ты дала моей матери? – с глухой яростью произнес он. Альба рассмеялась, и он со злостью встряхнул ее. – Отвечай!

– Дор?! – увидев герцога, в изумлении крикнула Альба. – Ты снова стал собой! Как хорошо! Теперь мы сможем быть вместе! Ты стал еще красивее! Я так скучала! Ты ведь спасешь меня, да? Не бросишь меня на произвол судьбы, как в прошлый раз?

Дор подошел к графине Локк и, обняв ее за плечи, помог ей подняться на ноги. Она дрожала всем телом. Альба расхохоталась, глядя на это.

– Что ты дала графине, Альба? – сурово произнес Дор, с ненавистью глядя в некогда любимое лицо. – Ну же!

– То, от чего еще нет противоядия, – сказала Альба и по ее губам скользнула торжествующая улыбка. – Тебе ее не спасти, Дор.

Лейф издал глухой рык, и по шее маркизы побежала алая струйка крови.

Глава 2. Грета и Тьма

Грета шла по лесу, окутанному тьмой, будто черной шалью умелой рукодельницы. Она была тонкой, воздушной и местами похожей на мудреное кружево. Про себя Грета удивлялась, что Тьма совсем не пугала ее, а наоборот, давала ощущение покоя, словно она после долгого и утомительного путешествия вернулась домой. Можно, наконец, снять неудобную обувь и отдохнуть. Она касалась Тьмы кончиками пальцев, и та обволакивала их приятной прохладой, струясь по коже черным дымом. Тьма была многолика, становясь то шелком, то через мгновение темной водой, а еще через миг плотным черным туманом. Но ни разу Грете не почудилось, что в ней живет зло. Может быть, потому что такая же Тьма уже была частью ее самой.

Она подняла руку и посмотрела на кончики пальцев: они стали черными. На запястьях обеих рук появились замысловатые узоры, похожие на браслеты. Или даже наручники. О последнем Грете не хотелось думать. Пройдя по узкой тропинке, девушка остановилась. Она была одна. Вокруг ни души, только тишина, плотная, словно стены склепа, и такая же безжизненная, окружала ее со всех сторон, давя на слух. Лес был мертв.

От толчка в животе ведьма дернулась, словно ее ужалила змея. Ребенок с каждым днем все сильнее толкался, и каждое его движение, вызывало в душе Греты обжигающую ненависть. Она все еще чувствовала пальцы короля на своих плечах и дыхание на шее. И, чем сильнее она старалась забыть ту ночь, перевернувшую всю ее жизнь, тем назойливее были воспоминания. Грета часто просыпалась от кошмаров и желала только одного: забыть о том, что случилось. Стереть из памяти то, кем является отец малыша, которого она носит, и не знать, как он был зачат. Тогда бы она была счастлива и радовалась предстоящему материнству, а не испытывала горечь.

Киана появился незаметно, словно вырос из-под земли. Его черные глаза пристально глядели в ее. Грете казалось, что за черной радужкой она видит, как танцует пламя. Киана был для нее загадкой. Она не понимала его, не могла уловить ход его мыслей и, главное, взять в толк: зачем она ему нужна? Но ей было приятно смотреть на его лицо, прикасаться к мягким черным волосам, таким длинным, что доставали до поджилок. Он искушал ее одним своим присутствием, и Грета физически ощущала его власть над собой.

– После родов я его сразу заберу у тебя, – сказал Киана, положив ей руку на живот. – Так что наслаждайся его присутствием в своей жизни, пока можешь.

– Зачем он тебе? – испуганно прошептала Грета. – Ты же отшельник, тебе никто не нужен.

– Таков закон равновесия, – проговорил Киана, проведя холодными пальцами по щеке Греты. – Ты забыла, что не расплатилась со мной и моими слугами за проклятие Лейфа. Ты обещала свою жизнь, но тебя спасли. Ребенок, которого ты ждешь, моя плата. И он принадлежит мне.

– Ты поэтому забрал меня к себе? – спросила Грета. Он никогда не называл причину, для чего она ему, и это вынуждало ее самой дорисовать в воображении роковые сценарии. И в них почти всегда Киана убивал ее. Она не знала, почему рядом с ним все время думала о смерти, он никогда не проявлял к ней агрессии, не угрожал ей. – Из-за ребенка?

– Я хотел не только тебя, – признался Киана. – В крепости была вторая девушка, она мне тоже нужна.

Грета ощутила резкий укол ревности, и ее щеки запылали.

– Кордия, – с горечью произнесла она, отводя взгляд в сторону.

– Это не ее имя, – хмуро возразил Киана.

– На самом деле ее зовут Никандра, – сказала Грета. Киана кивнул. – Она тоже связана с тобой?

– Да, и больше, чем ты. Ты меня всего лишь разбудила, а она соединилась с моим каналом магии. А он… Он очень древний и глубже, чем бездна. И я не хочу делить его ни с кем.

– Ну так изгони ее! – с жаром произнесла Грета. – Ее пугает эта Тьма, она будет только рада, если ты ее отпустишь!

– Я не могу ее отпустить.

– Постой… Скажи, если я умру, мой долг за проклятье будет уплачен?

– Не полностью. Ты нарушила договор. Так что с тебя взыщут больше, чем ты должна.

– Но я ведь выжила не по своей воле…

– Не имеет значения. Платы не было вовремя – ее умножат.

– Я не понимаю! – воскликнула Грета. – Если Тьма принадлежит тебе, то почему долг с меня должен взыскать кто-то другой?

– Есть я, а есть те, кто служат мне. Через кого-то из них ты связалась со мной, но платить должна им, а я приму твою плату через них, – терпеливо пояснил Киана. – Круговорот энергии, понимаешь?

– Вроде бы, – ответила Грета, стараясь вспомнить, к кому она обратилась в порыве ненависти. Кажется, это было имя темной жрицы. У мужчины она бы не стала искать справедливости.

Киана взял Грету за локоть и повел за собой. Он двигался бесшумно, легко. Ни одна веточка не хрустнула под его ногами. В то время, как ведьма слышала, как под ее стопами шуршит листва. Она заметила, как возле Киана появился один из его слуг – Дым. А следом за ним еще два – Жгут и Ужас. Это были черные змейки, состоящие из тумана, меняющие свою форму по настроению. У Дыма проскальзывали во тьме серебряные искры, у Жгута – красные, а Ужас не имел никаких переливов. Она не знала, какие поручения давал им Киана, но эти слуги казались ей очень странными. Впрочем, и Киана не был обычным чародеем.

Они вернулись домой. Высокие стены пепельного цвета, две остроконечные башни и неприветливый, уродливый дом из камня, с небольшими окнами. Грета поднялась по каменным ступенькам и вошла внутрь. Там пахло сухой листвой и сладковатой горечью перстянки. Тускло горели свечи. На стенах висели мешочки с травами, шкуры животных и маски, много разных масок. Грета подумала, что Бальтазар никогда не сможет найти ее здесь, даже если очень захочет. И вдруг четко осознала, что не хочет, чтобы он находил ее. Она начала встречаться с ним, чтобы забыть Мариана и ощутить себя лучше после истории с Лейфом. А еще он спас ее, и она не могла избавиться от ощущения, что обязана ему.

Грете нравился Бальтазар, ей было приятно, что он влюблен в нее, и она ценила это, но в глубине души считала, что она не самая лучшая девушка для него. Слишком много всего уже стояло между ними. Он достоин настоящей любви, а не только симпатии и благодарности, ведь большего ему она дать не сможет. Пройдет пара месяцев, и он забудет о ней. Насколько она помнила, в прошлом генерал королевского сыска был тем еще дамским угодником и менял возлюбленных едва ли не каждый день.

– Что ты собираешься сделать с моим ребенком? – спросила Грета, останавливаясь. Киана взглянул на нее, и по его губам пробежала усмешка.

–У тебя нет права знать, каким будет его будущее. Ты его не заслужила.

Сказав это, Киана оставил ведьму одну.

Грета задумчиво обвела взглядом просторную комнату и задержалась на диване с высокой спинкой. Ей показалось, что она увидела на нем чей-то силуэт, но рассмотреть не успела – он растворился. А потом до нее долетел легкий перелив смеха. Гостьей была девушка, догадалась Грета, и ей стало не по себе. Она обхватила себя руками, словно это помогло бы ей защититься от чужого присутствия.

Звон колокольчика, извещающий, что стол накрыт, заставил ее вздрогнуть. Ссутулившись, она быстрыми шагами двинулась в обеденную.

***

Посреди обеденной стоял длинный дубовый стол, рассчитанный на двадцать шесть персон. Это немного удивляло Грету: зачем такой большой стол нужен человеку, который любит жить уединенно и никогда к себе никого не приглашает? Но спрашивать не решилась. Чуть поодаль находился алтарь и жертвенник, на котором еще дрожали чьи-то капли крови. На Грету накатило отвращение, и она испугалась, что оно отразилось у нее на лице. Судя по смешку Киана, так и вышло.

– Твои мысли пугают тебя? – спросил он.

И Грета поняла, что на жертвеннике его кровь. Порез за запястье еще кровоточил.

– О чем ты?

– Ты видишь все, о чем думаешь и чего боишься больше всего на свете, – пояснил Киана. – Ты не можешь увидеть то, чего в тебе нет.

– Хочешь сказать, что я наполнена Тьмой? – отодвигая стул, чтобы сесть, произнесла Грета. Киана уже сидел во главе стола, и перед ним стояла тарелка, на которой лежали листья и орехи.

– А разве нет?

Грета вдруг вспомнила, как они целовались в первую ночь, когда он увез ее. Близость с ним казалась ей чем-то естественным и важным, как воздух. Она теряла голову от его прикосновений и могла поклясться, что никогда ничего подобного не проживала в своей жизни. Ее щеки залил румянец, и она опустила глаза. Больше этого не повторялось, и Киана ни разу не поддался на ее уловки соблазнить его. Ей даже казалось, что его это забавляет.

– Если только по твоей вине, – парировала Грета.

– Отнюдь, – откинувшись на спинку высокого стула, ответил Киана и, взяв с тарелки листок, принялся жевать. – Ты пыталась убить себя, чтобы отомстить другому человеку.

– Я хотела справедливости.

– Мир всегда справедлив, особенно, если смотреть на него не только глазами, – проговорил Киана. – Украла, и у тебя украдут. Могут деньги, а могут и корову, например, но ровно за тот ущерб, что нанесла. Ты подумала, а мир тебе это тут же показал. Куда бы ты ни посмотрела – везде ты и твои мысли.

– Хочешь сказать, что я тебя придумала? – улыбнулась Грета.

– Осознала меня.

Грета вздохнула. Ей хотелось знать больше, чтобы понимать, что происходит. Но Киана не желал ей в этом помогать. Из-за ее спины выплыл Дым, и перед девушкой появилась тарелка с орехами и ягодами.

– Что такое Тьма на самом деле? – спросила ведьма.

– Ешь молча, Грета, – повелительно произнес Киана.

И ей ничего не осталось, как подчиниться.

***

Ночью Грета спала тревожно. Ей ничего не снилось – она перестала видеть сны, как только оказалась в лесу. Но она не могла избавиться от страха, который словно кровь, бежал у нее под кожей. Ее сердце то и дело сжималось от предчувствия беды, но какой – она не могла понять.

Вскочив от собственного крика, Грета прижала руку к груди. Кожа была влажной и липкой. Она потянулась к стакану с водой и сделала несколько глотков. В темноте что-то промелькнуло – Грета не поняла, это кто-то из слуг или та самая гостья, которую она заметила на диване, когда пришла. Что ей нужно? Почему она бродит по всему дому?

Поднявшись с постели, ведьма зажгла свечи. Она сомневалась, что огонь отпугнет призрака, ей самой было так спокойней. Мысленно проговорила заклинание защиты и почувствовала себя уверенней. Оглядевшись, она увидела серый силуэт возле окна. Свободное платье, длинные темные волосы до бедер. Призрак молодой женщины – сделала вывод Грета. И тут же в голове всплыло имя: Талика. Она знала ее лишь по рассказам Мариана и пару раз слышала о ней от Саболы. Но едва это имя отразилось в ней, гостья обернулась. Она была очень красива, и даже рваная рана на горле не портила впечатления.

– Ну, здравствуй, Грета! – сладко проговорила она. – Ты правильно поняла – я Талика. Единственная возлюбленная Мариана, что бы он там ни говорил сейчас.

– Устаревшая новость, – сказала Грета и набросила на плечи шаль. – Что ты на самом деле хочешь?

– Я пришла навестить друга, – улыбнулась Талика и кивнула в сторону. где находилась комната Киана.

– Тогда что ты делаешь в моей комнате? – сухо спросила Грета.

– Пришла поболтать о Кордии, узнать, не соскучилась ли ты по подружке, – сказала Талика и мягко проплыла по комнате. Ее тело становилось с каждой секундой все плотнее, и она уже была больше похожа на человека, чем на призрак.

– Что ты о ней знаешь? – встревожилась Грета. Она ничего не слышала о подруге с того момента, как ту увел с собой Августин.

– Ну… – Талика намеренно замолчала, наблюдая за лицом Греты. Ей нравилось видеть ее в смятении. – Пока она жива, но это ненадолго. Впрочем, тебе должно быть все равно. Разве нет? Ты же всегда ей завидовала, ревновала ее. Тебе очень хотелось сделать ей больно – ведь она лучше, сильнее, и Мариан смотрит на нее по-особенному.

– Неправда! – крикнула Грета, еще теснее закутываясь в шаль.

– Да ну? – усмехнулась Талика. – Похвально, что ты не пустила в дело то, о чем думала… Но твои мысли, разве ты можешь их стереть? Они же были.

– Тебя они не касаются. И как бы я ни злилась, я бы никогда не причинила Кордии вред и не позволю это сделать кому-то другому! – запальчиво произнесла Грета и тут же пожалела об этом, поняв, что попалась на провокацию Талики. С ней играли, а она так легко обнажила свои чувства!

– Тогда у тебя осталось очень мало времени! – с деланной тревогой проговорила Талика. – Кордии жить осталось совсем ничего! И если ты не поспешишь, я прям даже не знаю, что с ней будет!

– Ты ее видела? Знаешь, где она?

– Конечно. Мы ведь одной крови, и я присматриваю за ней. А еще… – Талика так близко подошла к Грете, что та ощутила легкое тепло, идущее от ее тела, и снова удивилась – как такое возможно? – Завтра или послезавтра здесь будет Бальтазар. Он так переживает за тебя, бедняжка. Ему даже в голову не приходит, что ты тут как в раю.

– Он один? – прошептала Грета и ощутила досаду, которую тут же сменило чувство вины. Талика кивнула и посмотрела ей в глаза. Несмотря на то, что выглядела она вполне живой, ее взгляд был как у мертвеца – пустой и безжизненный. – Спасибо, что предупредила.

– Если сумеешь выбраться из замка и уйдешь от Киана незамеченной, скажу, где искать Кордию, – снисходительно сказала Талика и сделала шаг назад. – Вдруг случится чудо, и ты сможешь ей помочь.

Грета с сомнением посмотрела на гостью. Чутье шептало ей, что этой женщине нельзя верить, и она заманивает ее в ловушку. Возможно, ей просто нужен Киана, подумала ведьма, и ревность тут же дала о себе знать.

– Все может быть, – уклончиво ответила Грета.

– Значит, мы договорились, – улыбнулась Талика и коснулась пальцами щеки Греты. Та вздрогнула и отстранилась. Ребенок заволновался, чувствуя ее настроение, и стал толкаться. Она положила руку на живот, желая как-то успокоить его. Талика подошла к двери и в один миг превратилась в серый дым, который змейкой пробежал по полу и растворился в воздухе. Свечи вспыхнули еще ярче и тут же погасли.

Грета выбежала в коридор и огляделась по сторонам. Никого не было. Она прислушалась. Звук голосов был очень тихим, но ей этого хватило. Осторожно ступая босыми ногами по каменному полу, она двинулась влево. Голоса с тали четче. Она напомнила себе, что это может быть просто иллюзия. Талика дразнит ее. Или тот же Киана. Но продолжила идти. Остановившись у закрытой двери, сделала глубокий вдох и толкнула ее. Она не знала, что хотела увидеть, но явно не целующихся Киана и Талику.

Грета резко попятилась, и последнее, что она слышала прежде, чем убежала, серебристый смех Талики.

***

Вернувшись к себе, Грета заперла дверь. Она знала, замок вряд ли станет помехой хозяину дома, просто хотела дать ему понять: то, что она увидела, ей неприятно. Но он так и не пришел к ней. Первый час она ждала его, но потом достала карты и свечи и погрузилась в магию. Ей нужно было понять, что делать с Бальтазаром. В том, что Киана не даст ему уйти живым, она не сомневалась. Как и в том, что он ее никогда не отпустит. Он не держал ее взаперти, она могла ходить по лесу, заниматься своими делами – он не препятствовал этому. Они могли не видеться несколько дней. Грета никогда не знала, куда он уходит. Иногда она замечала поблизости кого-то из его слуг, которые никогда не мешали ей. А потом Киана вырастал перед ней, будто из-под земли, и у нее возникало ощущение, что он всегда был подле нее, просто она его не видела. И это не нравилось ей больше всего.

Грета находилась в его лесу, укутанном Тьмой, выход из которого мог знать Киана.

Она мысленно задала вопрос – как ей выбраться из плена? Перетасовав колоду карт, она вытащила одну и положила ее на пол. Выпала карта леса.

– Символично, – пробормотала Грета и достала вторую. Солнце. Путь укажет солнце? Достала еще одну. Озеро. Ведьма вздохнула и задумалась. Никакого озера поблизости не было. Или она слишком прямо воспринимает знаки? Что это может значить еще? Да и солнца здесь, если уж на то пошло, не было. Тьма не пропускала его свет. Ей были нужны еще подсказки. Она достала несколько карт – Рыцарь, Смерть, Влюбленные. Ничего хорошего. Она потерла холодными пальцами лоб и, поднявшись на ноги, прошлась по комнате. Остановившись у окна, посмотрела в серую мглу. Попыталась вспомнить, как они сюда добрались, но не смогла. Похоже, Киана стер ей память.

Грета закрыла глаза и, прочитав заклинание, настроилась на Бальтазара. Вызвала в памяти его улыбку, те моменты, когда он обнимал ее.

– Где ты сейчас, где, – мысленно повторяла она и вдруг четко увидела, как он скачет на лошади. От копыт летят брызги воды. За спиной бывшего разбойника лес, сквозь листву которого пробивается утреннее солнце. Она ощутила, что он совсем рядом, и, как только она это поняла, видение потухло. Времени на размышления не осталось. Быстро обувшись и схватив узелок с самым необходимым для ведьмы, она выскользнула в коридор.

Не помня себя, сбежала по крутым ступенькам и оказалась в лесу. Ее дыхание сбилось от быстрого бега, утренняя сырая прохлада бодряще пощипывала воспаленную кожу. Грета стояла на тропинке и не знала, куда ей идти. По телу пробежал озноб. Даже не обернувшись, она уже знала, что он рядом. Чувствовала, что он стоит у нее за спиной, готовый снова все решить за нее.

Глава 3. Коварное предложение

Он был уверен, что придумал гениальный план. Заручился поддержкой влиятельных людей и чародеев, подстелил соломку везде, где только мог. Учел весь чужой неудачный опыт и все равно оказался в проигрыше.

– Еще! – рявкнул Августин, требуя у трактирщика спиртного. Тот наполнил стакан мутноватой жидкостью и снова принялся вытирать посуду. Час уже был поздний, и нужно было решать, останется он тут ночевать или поищет другое место. Человек, которого ждал Августин, так и не пришел. Значит, дела не просто плохи, а хуже некуда. Он залпом осушил стакан и, поморщившись, вытер рот грязным рукавом рубахи. Сейчас он выглядел, как последний оборванец, и вряд ли кто-то смог бы углядеть в нем сына Первого лорда. Чувствовал он себя также погано. Пребывание в тюрьме и пытки подорвали его здоровье, а после побега лечиться было негде и не на что. То, что он в таком состоянии смог добраться до Кассии, уже было большой удачей.

– Мы закрываемся, – меланхолично сообщил ему трактирщик.

Августин бросил на стол заранее приготовленную монету.

Все, что у него осталось.

– Беру койку на ночь, – прохрипел он и закашлялся.

– Хорошо, – не меняя тона, ответил трактирщик. – Ступайте в общую комнату на втором этаже.

Августин стиснул зубы, чтобы не выдать злобное ругательство. Он мог бы находиться во дворце, вдоволь есть и спать на мягкой постели, гоняя слуг по любому мелкому поручению. Носить сшитую для него одежду, а не кутаться в лохмотья, которые удалось украсть. И он не знал, что ему делать дальше, чтобы вернуть себе хотя бы часть прежней жизни. Добравшись до постели, не особо чистой и совсем неудобной, он лег и закрыл глаза, зная, что вряд ли уснет.

***

Августина разбудил удар в лицо. От глухого вскрика перехватило дыхание, и он вскочил. Спешно открыл глаза, чтобы вернуть наглецу затрещину, но ничего не увидел. Отбросив в сторону тряпку, которой оказалась его жилетка, он с яростью уставился на молодого человека, с усмешкой наблюдающего за его метаниями.

– Одевайся, – приказал он, опираясь на трость.

Августин собрался уже обматерить его, но, приглядевшись, понял, что его гость – сын советника Юна и, пожалуй, с ним стоит быть учтивым. Счет ему можно и потом будет выкатить, когда обстоятельства будут более благоприятными.

– Как ты нашел меня? – спросил Августин, обуваясь.

– Твоего дружка Сола арестовали, – рассматривая ногти, лениво ответил Кир. – В его карманах нашли твою записку.

– Я так понимаю, его арест – твоих рук дело, – мрачно проговорил Августин,

– Конечно. Я ведь не могу идти против отца открыто. По крайней мере, пока, – понизив голос, сказал Кир.

Августин вопросительно посмотрел на него. Тот кивком указал на дверь и, прихрамывая, направился к выходу. На ходу набрасывая на плечи плащ, сын первого лорда поспешил за ним. Они вышли на улицу и медленно двинулись в сторону пристани.

– Куда ты меня ведешь? – спросил Августин.

– В место, где можно спокойно поговорить.

– Или тихо прикончить и не оставить следов, – нервно заметил Августин. Конечно, у него было при себе оружие, но это никак не давало ему основания чувствовать себя в безопасности. Тем более, Кир в прошлом никогда не был его другом и смотрел на него свысока. Разница в возрасте у них была не больше пяти лет, но Кир жил взрослой жизнью уже лет с двенадцати, по крайней мере, так казалось Августину со стороны.

– Самомнения тебе не занимать, конечно, – рассмеялся Кир. Его темные волосы на солнце отливали золотом. Белый костюм сидел идеально. Пальцы украшали массивные перстни с камнями, стоящие целое состояние. Августин ощутил укол зависти: он никогда не мог позволить себе такой роскоши. – Для устранения таких, как ты, у меня есть слуги.

Слова Кира больно хлестнули Августина по самолюбию. Он закусил щеку и ощутил привкус крови.

– Зачем я тебе тогда? – спросил он.

Они подошли к воде, и Августин сел на край пирса. Кир оперся на трость и уставился вдаль, щурясь от яркого солнца.

– Ты в курсе, что править Касталией теперь будет Раданелла?

– Что?! – от неожиданности Августин поперхнулся воздухом и закашлялся. Он мог представить кого угодно на месте отца, но только не эту суетливую курицу! Какая из нее правительница?!

– Сегодня в сопровождении каведонских войск она возвращается в Кассию, чтобы править, – наблюдая за Августином, сказал Кир. – Мой отец, конечно же, на ее стороне и готов стелиться перед новой леди ковром. И ладно бы перед умной женщиной, это не грех, но не перед этой дурой! Она ведь даже слова «политика» не понимает!

– Согласен, – шмыгнув носом, сказал Августин, радуясь, что его негодование разделяют.

– Я знал, что ты поймешь меня.

– Ты ради этого вытащил меня из постели? – проворчал Августин, чувствуя, что Кир играет с ним.

– Хочу, чтобы ты продолжил то, что начал, – помедлив, сказал Кир. – Занял место своего отца и стал править Касталией. Я поддержу тебя, и я знаю тех, кто готов это сделать.

– Неужели?

– Пришло время перемен, и многие понимают это. Старые догмы отжили, – сухо сказал Кир. – Нужна новая кровь, и ты тот, за кем могут пойти люди.

– Допустим, – кивнул Августин. – Как ты себе это представляешь?

– Убей Раданеллу, – посмотрев ему в глаза, сказал Кир. – И мы поддержим тебя, объявим нашим правителем.

Августин судорожно сглотнул. Он знал, что за мечты надо платить, но с каждым разом цена становилась все выше. Он вспомнил Кордию, которую столкнул с обрыва, и не ощутил ничего, даже легкой жалости. У каждого своя судьба, у нее вот такая – умереть от его руки. Могло бы быть хуже: она могла сгореть на костре, как настоящая ведьма. Еще бы устранить Оскара, и тогда бы у него точно не было никаких помех в лице родни.

– Хорошо, – сказал Августин. – Сделаю это с превеликим удовольствием. Но мне нужно как-то попасть во дворец.

– Об этом я позабочусь, – сказал Кир. – Но если ты попадешься… Не вздумай даже упоминать мое имя: я превращу твою жизнь в такой ад, что ты будешь молить о смерти.

– Не нужно объяснять: я знаю правила игры, – резко оборвал его Августин. Ему хотелось верить, что он справится. Что у него, наконец, все получится: ведь до его мечты уже рукой подать.

– Хорошо, – улыбнулся Кир. – Идем тогда, приведем тебя в порядок.

***

Августин знал расположение дворца как свои пять пальцев. Мог бродить по нему с закрытыми глазами, но, несмотря на это, ему была нужна помощь Кира. Уже оказавшись там, он начал думать, а не попал ли он в ловушку? Да, Кир, с одной стороны, давал ему возможность, но вдруг это западня? Он мерил шагами комнату, в которой ощущал себя пленником. Кир запирал его на ключ, говоря, что таким образом обеспечивает ему безопасность, ведь его могут случайно обнаружить, но Августин понимал, что он ему врет. Кир использовал его, и с этим нужно было что-то делать.

***

Раданелла прибыла в Кассию пышно и с большим сопровождением. Августин видел в крошечное окно, выходящее во двор, как она въехала в крытой карете белоснежного цвета с золотой отделкой, а за ней солдаты в парадной форме. Возглавлял их мужчина лет сорока, с пепельными волосами, украшенными небольшой короной. Видимо, это и есть каведонксий регент, про которого говорил Кир. Кассиопей, кажется. Вот кому они обязаны тем, что ими теперь будет править эта женщина!

Кассиопей спрыгнул с лошади и, подойдя к карете, подождал, пока слуга откроет дверцу. Протянул руку, и Раданелла вложила в нее свою. Медленно выбралась из кареты, и ее светлые волосы засияли в солнечном свете. В сопровождении Кассиопея Первая леди стала подниматься по ступенькам. Августин воспринял это как личное оскорбление. Да как она смеет идти с каким-то мужиком после смерти мужа! Бедный отец, на кого его променяли!

Едва не задохнувшись от негодования, Августин с трудом взял себя в руки. Ему хотелось выбить дверь и совершить убийство прямо сейчас. Он пылал от злости, представляя, как эти двое будут сидеть в кабинете отца и вести там светские беседы. А может, и не только.

Увлеченный своими мыслями, он не услышал, как в замке повернулся ключ. Лишь легкий сквозняк, пробежавший по спине, заставил его обернуться.

– Вот мы и встретились снова, молодой человек, – проговорил советник Юн. Рядом с ним стояли два солдата. Августин понял, что дела его плохи. – Вы выбрали неудачное место, чтобы отдохнуть. Вам придется пройти с нами.

– Ты ведь знаешь, кто я, – с вызовом бросил Августин, глядя ему в глаза. – И у меня есть право находиться здесь. Я сын своего отца, и это мой дом.

– Больше нет, – спокойно сказал советник Юн. – Нам известно о покушении на королеву Никандру и прочие ваши действия, Августин. Именем Первой леди Раданеллы, вы арестованы и должны отправиться в тюрьму, чтобы позже предстать перед судом.

– Значит, эта змея жива, – не смог скрыть разочарования Августин. Он всегда воспринимал Кордию как досадную помеху в своих планах. И только один раз от нее была настоящая польза, когда она вытащила его из тюрьмы. А потом она убила Леона и перечеркнула этим все хорошее, что сделала. Важнее, чем Леон, в его жизни никого не было. Он был его лучшим другом, братом, наставником, его тенью. И сестра его убила. Разве такое можно простить?

– Взять его! – приказал советник Юн.

Августин бросился вперед. Выхватил у одного из солдат кинжал и изо всех толкнул другого. А потом, развернувшись, ударил клинком советника Юна в грудь.

– Ты мне никогда не нравился, – сказал Августин, глядя, как по белой ткани расплывается алое пятно. Рванул лезвие на себя и кинулся бежать.

Все произошло так быстро, что даже он сам не мог осмыслить своей поступок. Он бежал по коридору, оглушенный звуком собственных шагов. Сейчас было важно покинуть дворец самым простым путем – через кухню. Там был черный ход для доставки продуктов, им он хотел воспользоваться. Можно будет прихватить лошадь и уйти от погони. Если повезет. А ему должно повезти, обязательно должно!

Перепрыгивая через ступеньку, Августин ворвался в кухню. Он не хотел устраивать переполох и привлекать к себе внимание, но с окровавленным ножом и перепачканной рубахе, он не мог этого избежать.

– Замрите все! – прохрипел он, выкидывая вперед руку с кинжалом. – Не мешайте мне, и никто не пострадает!

В коридоре слышались шаги. Это шли за ним, Августин не сомневался. Перепуганные служанки, поварихи испуганно смотрели на него.

– А ну, брысь с моей кухни! – заорала самая пожилая повариха, уперев руки в бока. – Сейчас же, дрянь такой!

Августин подбежал к черному ходу и, потянув дверь на себя, нырнул в проем. Погоня была все ближе. Он слышал крики: «Перекрыть двор!». Лошади, на которую он так рассчитывал, на месте не оказалось. Добежав до ворот и упершись в каменную стену, он ощутил отчаянье. Его взгляд упал на дерево. Уцепившись за ветку, он подтянулся и, забравшись повыше, смог перепрыгнуть на стену, а с нее вниз, на дорогу.

Он бежал что есть силы, легкие горели, а сердце, казалось, выскочит из груди. Если он даст себе передышку, то все будет кончено. Впереди был обрыв и река. Кто-то из солдат выстрел из арбалета и болт поцарапал ему плечо. Второй оказался более целеустремленным и попал ему под лопатку. Сердце слева, напомнил себе Августин, а значит, ранение не смертельно. Он подбежал к обрыву и, ни секунды не думая, бросился в воду. Лучше так, чем позволить солдатам отвести его в тюрьму и пытать. Лучше так. Это было последнее, что он думал прежде, чем провалиться во тьму.

***

От осознания того, что он жив, Августин расстроился. Едва он открыл глаза, как боль растеклась по всему телу, и он закашлялся, горло нещадно саднило. Он попытался приподняться, но не смог: его сдерживали толстые кожаные ремни. Вот тьма! Он все-таки пленник! Подавив тяжелый вздох, он присмирел. Огляделся по сторонам, насколько мог. Комната, в которой он находился, была маленькой, даже узкой, но на тюремную камеру похожа не была. Что же это тогда?

Наверное, он задремал, потому что, когда дверь открылась, его выкинуло из забытья. Несколько раз моргнув, чтобы избавиться от пелены перед глазами, он увидел мужчину с пепельными волосами. Кассиопей. Августин похолодел. Ему показалось, что сама смерть пожаловала к нему. Издалека он не казался ему таким сильным, таким подавляющим. Сейчас же ему казалось, что этот человек его раздавит.

– Что вы от меня хотите? – голос Августина сорвался.

– Я бы на твоем месте спросил, жив ли советник Юн, – сухо произнес Кассиопей, глядя ему в глаза.

– Судя по тому, что я не в тюремной камере, с ним все в порядке, – сказал Августин.

– До какой же степени тебе плевать на других, – заметил Кассиопей.

– Почему я все еще жив? – ледяным тоном произнес Августин. Ему не хотелось, что Кассиопей заморочил ему голову.

– Предположим, у меня есть к тебе дело, – просто ответил Кассиопей.

– Ты сумасшедший, если хочешь мне довериться после всего, что случилось

– Возможно, – согласился Кассиопей. Камни в его короне переливались всеми цветами радуги. От его одежды пахло цветами и морем. Похоже, он даже не успел переодеться после поездки. Значит, прошло не так много времени. – И, может быть, я даже пожалею о своем решении.

– Так, может, не стоит тогда рисковать? – сказал Августин, нутром чувствуя, что это предложение ничем хорошим для него не закончится.

– Мне нужно, чтобы ты убил одного человека, – помедлив, сообщил о причине своего визита Кассиопей. Августин рассмеялся, и ремни больно врезались ему в тело. Такой поворот событий был похож на насмешку судьбы.

– Почему я?

– Потому что это хороший вариант, – улыбнулся Кассиопей. – И я прослежу, чтобы ты сделал все правильно.

– Ты не ответил на вопрос – почему я? – требовательно произнес Августин.

– Если ты хочешь отказаться – твое право. Ты умрешь сегодня же. Я уважаю чужой выбор и настаивать не стану.

Слова Кассиопея звучали, как издевка. Августин внимательно посмотрел на него. Его лицо было серьезным, взгляд прямым, что не предвещало ничего хорошего. Он не играл с ним и не пытался унизить. Просто хотел использовать в своих интересах.

– Хорошо, – медленно проговорил Августин. – Кого я должен убить?

– Узнаешь через несколько дней. Выздоравливай, – сказал Кассиопей и ушел.

Августин закрыл глаза, пытаясь понять, во что он опять ввязался. Впрочем, это было неважно. Как только у него появится шанс, он сбежит и не будет никому подчиняться! Тем более этому ненавистному мужику, любовнику Раданеллы!

Снова скрипнула дверь, и в комнату, держа поднос, вошла девушка лет четырнадцати. Он сразу узнал ее – дочка поварихи. Подросла, стала чуть симпатичней, чем раньше. Пожалуй, ее можно будет использовать. Маленькая, глупая – задурить голову раз плюнуть.

– Лети, Лети, дорогая, – скороговоркой произнес Августин. – Как я рад тебя видеть!

Девушка посмотрела на него, и поднос задрожал у нее в руках. Августин улыбнулся, стараясь изобразить дружелюбие и симпатию. По румянцу, залившему ей щеки, он понял: она узнала его.

– Господин приказал мне покормить вас, – смущенно проговорила она и, зачерпнув ложкой суп, поднесла ее к губам Августина. Он с жадностью проглотил суп. Теперь у него не было сомнений: он сбежит отсюда и покажет Раданнелле и Кассиопею, что он не тот дурачок, которого можно взять голыми руками.

Глава 4. Невыносимая дилемма

Альба закричала, и ее крик больно резанул Дора по сердцу. Наверное, он изменился в лице, потому что она рассмеялась. Лейф бросил предупреждающий взгляд на герцога.

– Вмешаешься – станешь следующим, – сурово произнес он и, схватив сопротивляющуюся Альбу за плечи, потащил к двери.

– Дор, спаси меня! Ты ведь незлой, ты же любишь меня… Пожалуйста! – крикнула Альба, и в ее взгляде промелькнуло отчаянье, когда увидела, что тот не шелохнулся.

– Заткнись, тварь! – рявкнул Лейф.

– Дор! – вырываясь, позвала Альба, и в ее глазах заблестели слезы.

Герцог подумал, что мог бы сейчас броситься к Лейфу, отбить у него Альбу и увезти с собой. Он знал, Альба ждет этого, верит, что он может так поступить. И так же знал, что не простит себе, если сделает это. Точно так же, как если продолжит стоять и смотреть, как ее уводят. И у него не было вариантов, как решить эту дилемму. Какая-то часть памяти или сердца – Дор так и не понял – еще любила Альбу и хотела, отдать все, чтобы спасти ее. Только бы не думать о будущем, только бы не жить с этим чувством вины, что он ничего не сделал для нее.

– Она пыталась убить тебя, Дор, – прошептала графиня Локк. – И сделает это снова, поверь.

– Молчи, тварь! – прокричала Альба.

Графиня Локк глухо застонала, прижимая руки к животу. На ее коже выступили маленькие капли крови. По телу пробежала судорога, и она заметалась. Дор опустился рядом с ней на колени и взял ее за руку. Она была ледяной. Лейф замер у дверей, не сводя глаз с матери.

– Ты снова ничего не сделаешь, да? – бросила Альба Дору, и у него по коже пробежал озноб. – Позволишь другому мужчине решить мою судьбу? Какой же трус, Дор!

Герцог поднял глаза и посмотрел на свою бывшую возлюбленную. От ее слов ему хотелось провалиться сквозь землю, потому что все повторялось, и он чувствовал себя точно так же, как и тогда. Новая судорога, пробежавшая по телу графини, отвлекла его от маркизы.

– Дор, спаси меня! Спаси, пожалуйста! Я все еще люблю тебя! Неужели тебе все равно, что это чудовище убьет меня!

– Ты тоже чудовище, Альба, – глухо произнес Дор. Он знал, что вряд ли сможет простить себе это бездействие, но, глядя на умирающую графиню Локк, понял, что не может поступить иначе.

– Я тебя ненавижу! Ненавижу! – прокричала Альба, когда Лейф вывел ее из комнаты. – Будь ты проклят, Дор! Я тебя проклинаю! Проклинаю!

Слова маркизы прозвучали для Дора болезненно. Он закусил губу, и в памяти промчались последние семь лет жизни, когда он был ни жив, ни мертв.

– Она тебе ничего не сделает, – тихо проговорила графиня Локк, легко сжимая его пальцы. – Никакое проклятье тебя больше не коснется. Обещаю.

– Берегите силы, хорошо?

– Этот портрет твоего отца… – с легким волнением произнесла она. – Когда он был нарисован?

Дор поднял голову и посмотрел на картину, висящую на стене напротив.

– За несколько месяцев до смерти, – ответил он. Губы графини тронула легкая улыбка. Она не сводила глаз с портера, словно хотела запомнить навсегда черты темноволосого мужчины с загадочной полуулыбкой.

– Мой Тристан… – прошептала графиня Локк, и слезы потекли по ее щекам. Новый приступ боли заставил ее неестественно изогнуться и застонать. Не зная, как ей помочь, Дор ощутил себя бесполезным.

Дверь открылась, и вошел Лейф. Мрачный, с пятнами крови на одежде, он выглядел старым и уставшим. Он подошел к дивану, на котором лежала графиня, и склонился над ней. Убрал темные волосы с ее влажного лба и поправил подушку. Она потянулась к нему и дрожащими пальцами ухватила его за запястье.

– Мальчики мои… – прохрипела графиня Локк. – Дор, найди Йену… Ты обещал мне.

– Конечно.

– Она где-то здесь, в замке, – шумно сглотнув, сказала графиня Локк. – Поищи ее.

– Давай, иди, – раздраженно произнес Лейф, видя, что Дор медлит. Герцог отпустил руку графини и осторожно положил ей на живот. Поднялся и направился к двери. Он понимал, что им нужно побыть вдвоем, возможно, сказать что-то важное и ему там не место. И не мог понять, почему ему так хотелось находиться рядом с ними. Они не его семья, напомнил он себе. Просто его отец был влюблен в эту женщину, графиню Локк, и все.

Дор подошел к балкону и выглянул во двор. Заварушка с мятежниками закончилась, люди короля вязали оставшихся в живых и складывали трупы убитых у стены. Одно осиное гнездо было разрушено.

Толкнув дверь в ближайшую комнату, Дор увидел Альбу. Она лежала на кровати, волосы мягким золотом растеклись по покрывалу. Лейф убил ее быстро: вонзил кинжал в сердце, и герцог невольно испытал благодарность: он не хотел, чтобы над ней издевались. Лейф, скорее всего, просто спешил, и к милосердию это не имело никакого отношения.

Склонившись над Альбой, Дор провел рукой по ее волосам. Заставил себя посмотреть ей в лицо – такое спокойное и умиротворенное после смерти. Ее глаза были закрыты, на щеках еще блестели дорожки от слез. Он снова мог прикасаться к ней, держать ее за руку, как прежде, но это уже ничего не могло изменить.

– Прости меня, – тихо проговорил Дор. – Я виноват, я знаю это, и мне с этим жить до конца дней. Слова уже ничего не изменят, я для тебя навсегда останусь предателем.

Дор замолчал, глядя на мертвую возлюбленную. Он чувствовал себя опустошенным и потерянным, словно потерял часть души. Альба связывала его с прошлым, была звеном между его юностью и взрослой жизнью. Мостиком между безумием, которое поразило его после гибели семьи, и душевным смирением, которое он обрел в ее доме. Теперь все было кончено. Останется только память и ничего более.

– Ты не чудовище, – сказал Дор, вспомнив, как по ее приказу простоял несколько дней привязанным к дереву и едва не умер. Он вдруг понял, что никогда не сможет ее возненавидеть, даже если очень сильно захочет. – Ты маленькая девочка, которая надеялась, что твой жених будет сильнее тебя. А я с этим не справился, и сильной стала ты сама. Только ты ошиблась, сила не в ненависти и не в мести.

Дор вышел из комнаты и, сделав несколько глубоких вдохов, чтобы унять дрожь, пошел искать Йену.

***

Отдав распоряжение слугам о поиске девочки, Дор поднялся на чердак. Он часто там прятался от сердобольных нянек и когда хотел посидеть в одиночестве. Здесь ничего почти не изменилось, только хлама стала больше, чужих вещей, которых он совсем не знал. В глубине души он надеялся, что Йена тут, но его надежда не оправдалась. Возможно, Альба заперла ее где-то, ведь сохранять ей жизнь вряд ли входило в ее планы. Хотя откуда ему это знать?

Убедившись, что Йены здесь нет, он спустился и обошел еще несколько комнат. Раздались торопливые, чуть шаркающие шаги, и Дор выглянул в коридор – к нему спешила пожилая служанка. Быстро идти ей было тяжело, и она запыхалась.

– Нашли! – прижимая руку к груди, проговорила она. Дор заметил в ее глазах смятение.

– Она в порядке? – спросил он.

– Пока да, господин, – уклончиво произнесла женщина. – Она там, в подвале. Мы не трогали ли, потому что…

Дор недослушал и поспешил вниз. Если Альба собиралась уехать, то, возможно, счет жизни девочки шел на минуты. Он сбежал по ступенькам вниз и замер, увидев Йену в бочке с водой. Вода медленно стекала по специальному желобу и уже дошла ей до подбородка. Йена тянулась затылком вверх, чтобы не наглотаться ее.

Дор стал бить по желобу, тот быстро поддался и отлетел в сторону, обрызгав его. Он схватил первую попавшуюся посудину и стал вычерпывать воду из бочки. Йена дрожала всем телом. Когда вода уже не угрожала ее жизни, он медленно провел руками по ее плечам и понял, что ее запястья скованы цепями.

– Я вытащу тебя, – сказал Дор, глядя девочке в глаза, серые, холодные. Ему показалось, что на днях он уже встречал похожие. – Не бойся, я постараюсь не причинить тебе вреда.

– Ты умрешь, если сделаешь это, – стуча зубами проговорила Йена.

– Не переживай, – поспешно заверил ее Дор. – Все будет хорошо.

– Поднимешь меня, и в спину вонзится стрела, – прошептала Йена и уронила голову.

Герцог сделал шаг назад и, подняв голову, заметил веревку, которая тянулась назад, а обернувшись, увидел замаскированный арбалет. Не скажи ему Йена о нем, никогда бы не догадался. Он осторожно отошел в сторону, соображая, как избавиться от этой конструкции, не попав в ловушку и не причинив вреда девочке. Вокруг него быстро собрались слуги и стали шумно обсуждать, что с этим делать.

– Надо веревку перерезать, – предложил мужчина, чьи седые волосы были похожи на отцветающий одуванчик.

– Ага, и оно стрельнет, пока ты это делаешь! – возразил здоровенный парень под два метра ростом.

– Не стрельнет, девчонка же в бочке будет! – с уверенностью проговорил седой.

– Да мало ли там еще какая хитрость приготовлена! – вмешался третий, по виду самый старший, с рябым лицом и бровями, рвущимися во все стороны.

Дор посмотрел на Йену, бледную, словно снег. Сколько она еще продержится, пока они будут тут совещаться? И перевел взгляд на арбалет.

– Мне нужен щит, – повернувшись к слугам, сказал Дор. – А еще лучше, два.

Слуги, толкаясь, бросились исполнять его поручение. Время ожидания, пока они вернутся, тянулось очень медленно. Дор нервничал, но понимал, что суетой ничего не решит. Мысленно он то и дело возвращался к графине Локк, жива ли она еще? Успеет ли он с ней проститься? Сам того не желая, он привязался к ней, ощущая сердечную связь, которая вызывала у него недоумение: как можно тянуться к той, кто убил твоего брата?

– А ты кто? – голос Йены прозвучал слабо, но от его звука Дор вздрогнул.

– Меня зовут Дор де Брата, – представился он, глядя в серые глаза девочки. – Твоя мама попросила меня о тебе позаботиться. Как только все закончится, ты поедешь со мной.

Дор старался говорить медленно, успокаивающе, но это не помогло – в глазах Йены вспыхнул страх.

Вернулись слуги с двумя щитами, принадлежавшие еще деду герцога. Дор прикрыл ими спину и голову, плотно примотав их к телу. Было неудобно и немного сомнительно в плане защиты, но других идей у него не было. Слуги разошлись по сторонам, в напряженном нетерпении наблюдая за ним. Они старались быть внимательными, чтобы в любой момент прийти к нему на помощь.

Дор опустил руки в воду и подхватил Йену. Она была слишком тяжелой для ее телосложения, и он догадался, что дело в цепях на ногах и, возможно, в грузе, который он не видел. Зачем Альбе понадобилось так утруждаться? Если она так хотела избавиться от Йены, не проще ли было ее убить?

Собравшись с силами, он вытащил Йену из воды и почти сразу же ощутил тупой удар в спину. Взволнованные возгласы слуг не оставляли сомнений в том, что это было. Он опустил дочь графини на пол и неуклюже разогнулся. Боль между лопаток прогудела по туловищу и разлилась по всему телу. Дор едва справился с искушением опуститься на колени. К нему подбежали верзила и седой, начали снимать с него щиты, пыхтя и говоря что-то хвалебное. Он позволил им снять с себя эту странную конструкцию и осторожно вздохнул. Краем глаза он видел, как с Йены тяжелые наручники и укрыли ее дрожащие плечи теплым одеялом, продолжая освобождать из железного плена ее посиневшие ноги.

– Задело вас-таки, господин, – с сожалением произнес седой и показал ему пробитый щит.

– Ничего, я это как-нибудь переживу, – равнодушно ответил Дор и посмотрел на Йену. – Найдите девушке теплую одежду и накормите горячим.

***

Позволив слуге обработать рану, Дор поднялся на второй этаж. Крик графини Локк, полный муки и отчаянья резанул ему сердце. Герцог не знал, сколько еще продляться ее страдания. Он послал человека за лекарем или местным чародеем, но на то, что ей смогут помочь, не рассчитывал. Подошел к двери и, коротко вздохнув, толкнул ее. Лейф обернулся и с ненавистью посмотрел на него. Он опирался руками на спинку дивана, где лежала графиня, и его пальцы побелели от того, насколько сильно он ее сжимал. Глаза были воспаленными, словно король долго стоял на ветру.

– Нашел девчонку? – хмуро спросил Лейф.

– Да, сейчас ее переоденут и приведут сюда, – устало сказал Дор. Графиня Локк металась в полузабытьи. Темные волосы полностью стали седыми, кожа, покрытая сплошь кровоподтеками, казалась малиновой.

– Судя по всему, твоя невеста хорошо о ней позаботилась, – скользнув по нему взглядом, зло произнес Лейф. Дор не ответил. Он выглянул в окно: там слуги приводили двор в порядок после сражения. Трупов уже не было. Стук в дверь заставил его обернуться – повариха привела Йену. На ней было бесформенное черное платье, волосы заплетены в косу. На бледном лице красные пятна, как от лихорадки. Она едва стояла на ногах, и женщина поддерживала ее худенькие плечи. Лейф оценивающе посмотрел на Йену, будто решая, принимать ее в свою семью или нет.

– Сестра, значит, – глухо проговорил он.

Графиня Локк очнулась. Шумно задышала, пытаясь приподняться. Дор поманил Йену к себе, и она сделала несколько неуверенных шагов. Он успел ее вовремя подхватить – ноги все еще плохо ее слушались. Увидев мать, она глухо вскрикнула и попятилась.

– Йена, Йена, – тяжело проговорила графиня, протягивая ей руку. Та осторожно взяла ее и придвинулась ближе. – Девочка моя…

Графиня притянула ее к себе, и Дор заметил, как дрожат плечи Йены.

– Теперь Дор – твоя семья… – тихо сказала графиня, проведя ладонью по голове дочери.

– У него уже есть семья, – ехидно заметил Лейф. – Он на днях женился.

– Правда? На ком? – спросила графиня, и на ее потрескавшихся губах выступили капли крови.

– На дочери короля Севера Южане, – сообщил Лейф.

– Вот, значит, как, – растерянно произнесла графиня Локк и посмотрела на Дора. Ему показалось, что она хотела ему что-то сказать, но потом передумала. Несколько раз шумно сглотнула и добавила: – Неожиданно.

– Политика, – многозначительно сказал Лейф и вздохнул. –Тебе ли не знать, как это бывает.

Графиня Локк кивнула. Новый приступ боли заставил ее закричать. Она заметалась, то пытаясь кого-то оттолкнуть, то обхватывая себя руками, словно ища защиты. Испуганная Йена отскочила в сторону. Дор стиснул пальцы, чувствуя себя беспомощным и бесполезным. От криков графини у него закладывало уши и, казалось, из носа вот-вот пойдет кровь.

Лейф знаком предложил ему выйти. Обойдя рыдающую на полу Йену, герцог вышел в коридор.

– Мы должны принять решение, – нервно кусая губы, сказал Лейф.

– Я послал за лекарем и чародеем, – медленно проговорил Дор, понимая, зачем его сюда позвали.

– Дор, ну ты же не идиот! Ты же понимаешь, что лучше не будет! – повысил голос Лейф и провел пятерней по волосам.

– Я не знаю, – тихо проговорил Дор и опустил голову.

– Я не смогу это сделать, – сдавленно произнес Лейф, глядя в стену. – Не смогу. Остаешься только ты.

– Лейф…

– Ну не Йене же поручать это! – в сердцах бросил Лейф, и его голос заглушил надрывный крик графини. Дор облизал пересохшие губы. – Может, тебе все это доставляет удовольствие? А? Может, ты больной?

– Чушь не неси, – резко оборвал его Дор.

– Тогда сделай то, что должен, – произнес Лейф, вплотную подойдя к нему. – Что сделал бы для своего лучшего друга. Или ты не умеешь быть милосердным?

Дор инстинктивно сжал рукоять кинжала. Он знал, что Лейф прав, но что-то мешало ему принять эту правду.

– Хочешь сказать, сам знаешь, что это такое? – не сдержался Дор, хотя понимал – момент для таких бесед не самый подходящий.

– И не понаслышке, – глядя ему в глаза, ответил Лейф. Он старался соответствовать своей привычной манере поведения, быть надменным и небрежным, но взгляд, в котором отражалась душевная мука, выдавал его с головой. Королю было больно.

– Хорошо, – помедлив, проговорил Дор. – Я сделаю это.

Лейф кивнул и, не говоря ни слова, вернулся в комнату. Дор устало провел рукой по лицу и, вздохнув, пошел следом за братом.

***

Лекарь и чародей приехали одновременно. Дору они оба показались не особо умными и знающими свое дело. А может быть, он к ним был просто предвзят. После мастерства королевских чародеев, навыки тех, кто был послабее, меркли и выглядели бестолковыми.

– К сожалению, графине нельзя помочь, – сказал лекарь, пожилой мужчина с дергающимся глазом.

– Сколько времени у нее есть? – спросил Лейф.

– Не более трех суток, – ответил лекарь и отвел взгляд. – И дальше будет хуже.

Чародей напустил в комнату сладковатого дыма и дал графине отвар, после которого она заснула. Оставил несколько мешочков с травами и, пожалев, что больше ничем помочь не может, ушел. Дор подумал, что будь здесь сейчас Мариан или Сабола, они бы нашли выход, что-нибудь придумали бы. Он, конечно, понимал, они не боги, но верил, что графиню спасти могли бы.

Лейф закрыл за ним дверь и опустился в кресло. Потер бледные щеки пальцами и прикрыл глаза.

– Может, спустишься поесть? – предложил Дор. Лейф покачал головой, и темные волосы мягко заскользили по воротнику камзола. Йена, сидящая на полу подле матери, тихо шмыгнула носом и вытерла мокрые щеки. Она то успокаивалась, то снова начинала беззвучно плакать. Никто не пытался утешить ее или поддержать. Дор не знал, что мог бы сказать ей, слова казались пустыми. А Лейф… Герцог не знал, о чем он думал. У него лишь было ощущение, что мыслями король очень далеко отсюда.

***

Графиня Локк проспала несколько часов. Пользуясь небольшой передышкой, Дор тоже задремал. Он не знал, сколько прошло времени, но, когда открыл глаза, Лейф все еще сидел в кресле, уставившись в одну точку. Йены в комнате не было.

– Она уснула, и я отнес ее в соседнюю спальню, – заметив взгляд Дора, сказал Лейф. – И, похоже, девчонка заболела. С ней сейчас служанка.

Дор не стал говорить, что соседняя спальня раньше принадлежала Меланье. Он перевел взгляд на графиню Локк, до подбородка укрытую одеялом. Ее лицо отливало синевой, но грудь медленно вздымалась.

– От Кордии нет вестей? – спросил Дор.

– Нет. Я послал людей узнать, что случилось, – ответил Лейф и посмотрел на брачную метку, которая слабо сияла. Тревога, о которой Дор забыл, снова стиснула ему сердце и смешалась с чувством вины. С тех пор, как он оказался дома, ни разу не вспомнил о Кордии. – Кордия жива, но явно не в порядке.

Дор хотел спросить его, какие у него предположения о том, что с ней могло случиться, но графиня Локк тревожно заворочалась, и Лейф тут же оказался рядом с ней. Вопросы показались неуместными.

Лейф наклонился к матери и что-то спросил ее, Дор не смог разобрать слов.

– Очень больно, – тихо ответила графиня и по-детски всхлипнула. Лейф мягко провел по ее волосам, и Дор отвернулся. В окно лился солнечный свет, небо было ясным, словно сегодня был самый лучший день для жизни. Весна была в самом разгаре, листва с упорством юности пробивалась из почек. Сладковатый запах первых цветов чувствовался даже сквозь раму.

– Дор, – позвал его Лейф. – Подойди.

– Мальчик мой, – устало прошептала графиня Локк, когда Дор подошел к ней. Выпростала руку из-под одеяла и слабо сжала пальцы герцога. Он посмотрел ей в глаза. Радужки словно выцвели от яда, стали блеклыми, а лопнувшие сосуды делали белки алыми. – Пообещай мне, что Север никогда не узнает, чья дочь Йена. И что ты ни при каких обстоятельствах не позволишь ей стать частью его семьи.

– Потому что она его сестра? – спросил Дор.

– Считай, это последней просьбой умирающей, – уклонилась от ответа графиня Локк. – Ты должен защитить ее.

– Граф Локк мертв, – напомнил Лейф. – Тебе больше нечего опасаться.

– Дело не только в нем, – возразила графиня Локк и закашлялась. Продолжить разговор она не смогла – начался новый приступ боли. Лейф бросил на него короткий взгляд и снова переключился на графиню, закрывая собой.

На самом деле он не хочет, чтобы она умирала, подумал Дор, отступая вглубь комнаты.

***

В этот раз приступ закончился быстро. Лейф напоил графиню водой, и она перестала метаться от боли. Из горла с каждым вздохом прорывался свист, и в воздухе появился неприятный запах гниющей плоти. Дора замутило. Ему захотелось выйти на улицу и подышать, привести голову в порядок. Лейф жестом подозвал его к себе. По его взгляду герцог понял, что пора. Он вдруг подумал, что Сабола ему этого никогда не простит. Взял стул и подвинул к дивану, на котором лежала графиня. От волнения во рту пересохло.

– Как это чудесно, что я могу видеть его лицо перед смертью, – неожиданно проговорила графиня Локк, глядя на портрет Тристана де Брата. – Таким, каким он был, когда я знала его. Это настоящий подарок судьбы.

– Я бы предпочел, чтобы ты обошлась без этого подарка и была вообще в другом месте, – проворчал Лейф.

– Дор, не забудь про те вещи, что я тебе отдала! – с тревогой напомнила графиня Локк. Тот кивнул.

– Вы знали, что так будет? – спросил герцог, вспомнив их разговор в крепости. – Что все для вас закончится так?

– В каком-то смысле да, – ответила графиня и странно улыбнулась, словно знала какой-то секрет, но делиться им не собиралась. – Но без деталей.

Она закашлялась, и на губах выступила кровь. Лейф тут же заботливо стер ее платком.

– Сейчас опять начнется, – испуганно прошептала графиня, и на ее лице отразилась мука. Лейф поднялся и обошел диван с другой стороны. Дор незаметно достал кинжал из ножен. Он боялся, что сила воли предаст его и рука дрогнет.

– Правда я похож на него? – отвлекая внимание графини на себя, спросил Лейф и кивнул в сторону портрета отца. Та повернула голову и посмотрела на сына. Дор знал, что у него есть право на один удар, и он должен быть точным. Он поднял руку, сжимая в руках кинжал. Ему казалось, что он двигается так медленно, словно оказался в вязком сне, от которого нет надежды пробудиться.

Клинок плавно вошел в грудь графини и Дор ощутил на коже теплую влагу. Она вздрогнула, выгнувшись навстречу новой боли.

– Очень похож, – продолжая смотреть на сына, ответила графиня Локк. Попыталась вздохнуть, но воздух застрял в горле, и она обмякла.

Дор поднял глаза и посмотрел на Лейфа. Тот неподвижно стоял, вцепившись пальцами в спинку дивана. Он продолжал смотреть на мертвую графиню, словно ждал от нее какого-то знака, что она попала в то место, где ей хорошо и она теперь в порядке. В комнате повисла душная тишина. Солнечный свет жизнерадостно освещал лицо мертвой женщины.

– Лейф… – тихо позвал Дор.

Тот наклонился к матери и закрыл ей глаза. И, не говоря ни слова, вышел.

***

Дор заставил себя вытащить кинжал из груди графини Локк. Не хотел, чтобы Йена увидела, как та на самом деле умерла. Стер с клинка кровь и убрал его в ножны. Укрыл покойную с головой одеялом и не в силах находиться в этой комнате, вышел в коридор. Подумал, как символично и даже жутко, что его родители и мать Лейфа умерли в одном месте. От этой мысли у него по коже пробежал озноб.

Проходя мимо окна, выходящего во двор, он увидел спешившегося всадника. Приглядевшись, герцог узнал Саболу. Словно почувствовав на себе взгляд, чародей поднял голову, и их глаза встретились. Дор до крови закусил губу, не зная, как ему хватит мужества сказать этому человеку правду о случившемся с графиней. Прибудь он на несколько минут раньше, все могло бы быть иначе… Запретив себе думать об этом, он стал спускаться по лестнице.

***

Когда Дор вышел на крыльцо, Сабола уже бодро поднимался по ступенькам. Его одежда была перепачкана грязью и пылью, спутанные волосы тонкими прядями падали на лицо, но он не обращал на них внимание. В его глазах была тревога и страх, тонкие губы, испещренные мелкими морщинами, казались бесцветными.

– Графиня здесь? – вместо приветствия произнес Сабола, увидев Дора.

– Да, но… – Дор запнулся, не зная, как продолжить. Сабола положил ему руку на плечо, словно хотел удержаться за него, и крепко сжал.

– Что с ней? – глухо спросил Сабола, глядя Дору в глаза.

– Ее больше нет, – нашел в себе сил сказать Дор, и сам до конца осознал произошедшее. Лицо Сабола стало каменным. – Мне очень жаль.

– Проводи меня к ней, – попросил Сабола. – Она ведь еще здесь, да?

Дор кивнул, и они стали подниматься по лестнице. Сабола не спрашивал, как это произошло, а герцог не знал, как сказать ему, что это он отнял у графини последние минуты жизни и возможность проститься с ним. Но разве он мог об этом знать?

Они вошли в комнату, где лежала графиня. Сабола медленно подошел к ней и отодвинул одеяло, закрывающее ей лицо. С его губ сорвался глухой стон, и он опустился на колени рядом с покойной.

– Что же ты не дождалась меня, – тихо проговорил Сабола. – Ты же мне обещала.

– Альба отравила ее, – неуверенно произнес Дор, и от чувства вины неприятно запершило в горле. – И я…

– Оставь меня с ней, – попросил Сабола, взяв графиню Локк за руку. – Нам надо попрощаться.

Дор вышел и, прикрыв за собой дверь, привалился к ней спиной. Боль от раны тут же дала о себе знать, и он подумал, что надо бы сделать перевязку. А еще поесть, последний раз он ел в трактире, и желудок напоминал об этом короткими спазмами. Нужно было найти Лейфа и обсудить, что они будут делать дальше. Необходимость этого раздражала его, и Дор пытался успокоить себя тем, что по одиночке им просто не справится.

***

Дор не знал, где искать Лейфа, и поддался инстинктивному желанию пойти на конюшню. Он помнил, про его любовь к лошадям, и решил, что в тяжелый момент ему захочется побыть там, где ему все близко.

И герцог не ошибся. Лейфа он застал стоящим возле стойла с белой лошадью, которую он ласково гладил по морде, что-то тихо приговаривая.

– Раз Йена теперь поручена твоей заботе, – не оборачиваясь, произнес Лейфа. – Я придумал ей легенду. Ее родила Альба и скрывала от тебя. А когда ее жизнь оказалась в опасности, призналась тебе во всем, и ты забрал дочь себе.

– Что за бред ты несешь! – возмутился Дор.

– Хочешь сказать, что тебя тревожит, насколько будет незапятнанным имя твой бывшей невесты? – зло усмехнулся Лейф. – После всего, что она сделала?

– Дело не в этом, просто это выглядит паршиво и неправдоподобно.

– Но довольно грязно и компрометирующее, чтобы быть правдой, – спокойно возразил Лейф. – Тем более, наша цель – скрыть происхождение Йены, особенно, если она действительно сестра…

Лейф замолчал, опасаясь произнести вслух имя Севера.

– Ты хочешь сделать ее матерью ту, которая убила ее настоящую мать, – с укором произнес Дор.

– Это все сентиментальные мелочи, – возразил Лейф и, поцеловав лошадь в лоб, обернулся к Дору. Глаза у короля были воспаленными, а лицо покрылось красными пятнами, но голос звучал спокойно и уверенно. – А так ты признаешь Йену, и у нее будет благородное происхождение, но уже официально. И главное, ни у кого не возникнет вопросов: ты и Альба собирались пожениться.

– Я должен подумать.

– Нет, Дор, все, что ты должен – подписать бумаги о ее признании своей наследницей, – строго сказал Лейф. – Ты обещал моей матери и не можешь нарушить слово. Нужно сделать все быстро, чтобы обеспечить Йене безопасность.

– Я помню, – хмуро ответил Дор. Он не собирался нарушать обещания, скорее, никак не мог смириться с новыми обязанностями. – Сабола здесь.

– Очень кстати, – откликнулся Лейф и направился к выходу. – Ты сказал ему правду?

– Ничего конкретного.

– Постарайся, чтобы он не убил тебя, – бросил Лейф. – По крайней мере, пока.

Дор поморщился от такой заботы, но ничего не сказал.

Они вышли во двор и увидели, как Сабола спускается по ступенькам крыльца, держа на руках графиню Локк. Он был настолько бледен, что напоминал ангела смерти.

– Что он себе позволяет? – вскинулся Лейф.

– Я думаю, у него есть на это право, – возразил Дор, вспомнив, сколько времени графиня Локк и Сабола проводили вместе.

– Нет у него никаких прав! – рявкнул Лейф и поспешил к Саболе, который уже нес графиню к жертвеннику – обязательному сооружению в каждом замке. Если случались эпидемия или осада, на жертвенник относили трупы убитых или больных, чтобы избавиться от тел. Пользовались им только в крайних случаях, сжигание среди знатных людей не считалось статусным погребением, это был удел нищих и магов: ведь последних не принимала земля.

– Чародей должен быть предан огню в первый день своей смерти, – сказал Сабола подошедшему Лейфу. – Иначе Тьма поглотит его, и он не сможет возродиться.

– Она умерла, уже не будучи чародейкой, – заметил Лейф.

– Но она ей родилась и прожила всю жизнь, – ответил Сабола, осторожно опустив графиню на жертвенник. – То, что ее канал магии сгорел, не отменяет того, кем она была.

– Ты должен был спросить меня, – сурово произнес Лейф, буравя чародея взглядом.

– Насколько я помню, ты отрекся от нее. Так почему я должен задавать вопросы тому, кто не имеет права на ответы? – тихо сказал Сабола.

Лейф шумно сглотнул. Он не нашелся, что ответить, а может, просто не захотел. Сделал пару шагов назад, наблюдая, как Сабола разводит огонь. На крыльце показалась Йена, и подобрав длинное не размеру платье, бросилась к ним. Она говорила что-то сквозь слезы, и Дор не сразу понял слова. А потом догадался: – она говорила на касталийском. Ему вдруг стало стыдно, что он не обращает на нее внимание, ведь она, скорее всего, сейчас проживает настоящий ад. Ее похитили, пытались убить, кто знает, как еще над ней успела поиздеваться Альба, и она только что потеряла мать. А ведь ей всего двенадцать, она почти ребенок. Ведь он сам однажды прошел через похожее…

– Йена, – тихо произнес Дор. Та подняла на него заплаканное лицо. Он подошел к ней и обнял за плечи. – Мы переживем это горе вместе, ты теперь больше не одна.

Йена всхлипнула и тут же уткнулась лицом ему в грудь, не желая смотреть, как огонь пожирает тело графини Локк.

***

Ночь они провели в замке де Брата. Дор отдавал распоряжения слугам, писал письма и пытался успеть сделать все важные дела перед отъездом в Шиоронию. К тому же это успокаивало его, не давая погрузиться в тревожные мысли о Кордии.

После прощания с графиней Локк, Лейф куда то-то ушел. Сабола занялся лечением Йены, которая должна была ехать в столицу вместе с ними, и герцог сидел в одиночестве в кабинете отца. Здесь он и уснул перед самым рассветом, а через пару часов его разбудил слуга и сообщил, что к нему гость.

На ходу протирая глаза, Дор спустился вниз и увидел Мариана, жадно пьющего из кувшина, который принесла ему служанка. Его одежда была порвана, в разноцветных волосах мелкие сухие веточки и трава. На лбу была красная отметина, вокруг которой расходилась синева. Похоже, он ночевал в лесу и спал на земле. Дору показалось, что его сердце зависло, забыв, как биться.

– Что с Кордией? – спросил Дор.

Мариан оторвался от кувшина и вытер рот рукой. Гастона с ним не было, а скорпионы, как и прежде, держали его в своем кольце.

– Когда я видел ее в последний раз, она была жива, – сказал Мариан. – Я послал Гастона присматривать за ней. Пока от него вестей не было.

– Ты можешь нормально рассказать, что произошло?! – прокричал Дор, потеряв терпение. За спиной послышались шаги, и, обернувшись, он увидел заспанного Лейфа. Мариан бросил короткий взгляд на короля и устало вздохнул.

– Что ты здесь делаешь, Мариан? – хрипло произнес Лейф.

– Артей и его люди похитили Кордию, – сказал Мариан и провел по волосам. – Они напали на нас, едва мы отъехали от владений Севера, сразу после развилки. Люди, которые должны были нас охранять, были убиты. Я ударился головой и не мог никак помешать им увезти ее, но я послал за ней Гастона. Как только будет понятно, куда ее привезли, он сообщит.

– Ну твою же мать! – с досадой проговорил Лейф и зло ударил кулаком по стене. – Не удивлюсь, если твой тесть причастен к этому, дорогой Дор!

– Я тоже, – машинально произнес тот, на ходу стараясь сообразить, как это может быть выгодно Северу.

– Думаю, Артей хочет использовать ее как заложницу, – сказал Мариан, вытаскивая из волос колючку. – И шантажировать нас.

– И это твоя вина! – рявкнул Лейф. – Нужно было поставить защиту лучше! Как-по твоему, они смогли найти вас? Ты плохо старался!

– А ты, зная, что твоя жена должна быть убита Артеем, вообще должен был запереть ее в башне, а не таскать по гостям, чтобы произвести впечатление! – разозлился Мариан.

– О чем ты? – растерялся Лейф.

– У Кордии было видение в шаре возможностей, что Артей убивает ее, – вздохнув, ответил Мариан.

– Это правда? – обращаясь к Дору, спросил Лейф.

– Да.

– Почему я узнаю об этом только сейчас? – наклонив голову набок, ровным голосом произнес Лейф, хотя в его глазах пылала такая ярость, словно он желал уничтожить весь мир.

Мариан пожал плечами и ничего не ответил. Лейф перевел взгляд на Дора.

– Кордия просила сохранить это в секрете, – нехотя проговорил герцог.

– Какие, в бездну, секреты, когда речь идет о безопасности королевской семьи? – сквозь зубы процедил Лейф. – Ты просто идиот!

– Смысл сейчас обвинять друг друга? – с досадой сказал Мариан. – Нужно решать проблему, времени осталось не так много.

– Пойдем пройдемся, – кивнув в сторону Дора, спокойно произнес Лейф. Чего он ждал от этой прогулки, сомнений не вызывало, и герцог сам того не желая, стиснул рукоять меча. – Мариан, проследи, чтобы слуги собрали наши вещи: после обеда мы едем в Шиоронию.

Мариан кивнул и, хромая, двинулся в помещение для слуг.

– Встретимся через двадцать минут у реки, – сказал Лейф и стал подниматься по лестнице.

Дор проводил его взглядом. Он знал, зачем король идет. Сейчас на нем не было пояса с мечом.

***

Полуденное солнце приятно припекало. Дор смотрел на реку, вода которой искрилась в солнечном свете. Ему не хотелось драться, но то напряжение, что было между ним и Лейфом, требовало выхода. Даже если все закончится смертью одного из них.

– Надеюсь, ты готов, – раздался за спиной голос Лейфа.

– Еще скажи, что тебя это волнует, – ответил Дор.

Вместо ответа Лейф его атаковал. Двигался он легко и уверенно, словно танцевал. В глазах была злость, а губы кривились в усмешке. Словно у него был какой-то план, и он ему следовал. В его выпадах чувствовалась и ярость, и в то же время холоднокровие. Дор завидовал его легкости: свои движения казались ему грубыми и тяжеловесными.

– За свою ложь ты заслуживаешь смерти, – сказал Лейф, когда их мечи скрестились, и они замерли в противостоянии. Натиск короля был достаточно силен, но Дор смог отбросить его назад. Лейф удержался на ногах и снова двинулся на герцога. Мечи снова скрестились.

– Для моего убийства ты выбрал не самый удачный вариант, – парировал Дор, хотя уверенности в том, что он победит, у него не было. Он часто ошибался, и только везение не позволяло этим ошибкам стать фатальными. А еще он считал, что они зря тратят время, вместо того чтобы заняться поисками Кордии.

– Я оскорбленная сторона, и я решаю, каким способом тебе умереть! –ответил Лейф. Он слегка запыхался, на лбу выступила испарина.

– Похоже, ты не в курсе, но дуэли запрещены! – крикнул Дор, снова отражая атаку Лейфа.

– Я король, мне можно! – усмехнулся тот.

Один удар – и меч Дора отлетел в сторону. Ткань на рукаве обагрилась кровью, но боли он не почувствовал. Знал, что она придет позже. Выхватил из ножен кинжал, готовый защищаться.

– Так не интересно, – сказал Лейф и бросил меч на землю. Вытащил кинжал и замер, дразня Дора, чтобы тот открылся. Дор сделал обманчивый жест, и Лейф бросился на него.

На этот раз Дор лишил короля оружия. Но Лейф не растерялся и одним ударом обезоружил герцога. Теперь они снова были на равных и перешли врукопашную. Оба были злые и уставшие, но каждый хотел выместить на другом свою злость. От адреналина у Дора темнело в глазах, сердце бешено билось, заставляя забыть о боли. Он разбил Лейфу лицо и, похоже, сломал нос. Тот заехал ему ногой в грудную клетку, и пара ребер не выдержали его удара.

– Как же я тебя ненавижу! – сквозь зубы процедил Лейф, пригвоздив Дора к земле. Герцог не сомневался в искренности этих слов, стараясь убрать руки короля со своей шеи, но хватка оказалась железной. От нехватки воздуха в голове загудело, а перекошенное от ярости лицо противника начало размываться. Он попытался ударить его коленом, но тело сделалось ватным, и толчок получился слабым и смешным.

– Это взаимно, – прохрипел Дор и пожалел об этом. Два слова отняли у него силы, и сознание стало затухать. Ненависть к Лейфу превратилась во что-то далекое, не имеющее никакого значения. Он не сомневался, что умирает.

***

Свет вернулся неожиданно. Легкие вдруг так наполнились воздухом, что стало больно. Дор открыл глаза и, поморгав, огляделся по сторонам. Он лежал на берегу реки, на том месте, где упал из-за обманного трюка Лейфа. Хотелось пить. Уставшее за день солнце уже пригревало не так сильно, и герцог ощутил дрожь. Поднявшись, он подобрал свой меч.

Лейф сидел на краю берега и смотрел на воду. Он сбросил камзол и был в одной рубашке, на белой ткани которой темнели багровые капли.

– Когда настроен кого-то убить, надо в итоге проверять пульс, – сказал Дор и закашлялся. Горло саднило, и он с трудом ворочал языком. – А не пускать дело на самотек.

– Я не собирался тебя убивать, – не оборачиваясь, сказал Лейф и бросил камушек в воду. – Я дал слово матери, что не сделаю этого.

– С меня она взяла такое же обещание, – вздохнул Дор.

– Получается, нам придется терпеть друг друга до конца дней, – усмехнулся Лейф.

– Не думаю, что это долгий срок, – заметил Дор. Лейф рассмеялся, оценив его слова.

– Вряд ли мы сможем стать друзьями, – задумчиво проговорил Лейф и посмотрел на Дора. – Но может быть…

– Пожалуй, такой поворот событий точно убьет меня, – резко сказал Дор, не дав королю договорить.

– Но мы можем попробовать стать братьями, – закончил свою мысль Лейф. Ворот его рубашки был расстегнут, и Дор увидел цепочку со странной подвеской, похожей на длинный наперсток размером с мизинец.

– Что это? – спросил Дор, не сводя глаз с украшения.

– Вся моя жизнь, – сжав двумя пальцами подвеску, едва заметно улыбнулся Лейф. – Так что скажешь, герцог де Брата?

Глава 5. Встреча в трактире

Грета смотрела на тропинку, которая скрывалась за деревьями. Она чувствовала, как лес дышит, но это дыхание принадлежало не ему, а Киане. Окутывал своей силой ее тело, делая покорной. Она мотнула головой, прогоняя чужую магию. Мысленно прочитала заклинание и ощутила, как магические тиски ослабли. У нее были сомнения, что ее магия сработала по- настоящему. Подозревала, что Киана играет с ней, обманывает ее, давая поверить в свое могущество. Едва эта мысль проскользнула в ее сознании, она уловила тихий звук, похожий на смех. Значит, она права.

Не обращая внимания на это, Грета сделала несколько шагов вперед. Ветер волной ударил ей в лицо и разметал волосы. Киана, как всегда, появился перед ней неожиданно. Но на этот раз он был не один, а с Таликой. Та, словно кобра, вилась вокруг его тела темной дымкой.

– Киана, мне надо уйти, – голос Греты прозвучал звонко, и ей показалось, что это нельзя воспринять серьезно.

– Я тебя не держу, – сказал Киана, и в его глазах вспыхнул странный огонек. – Найдешь возможность уйти – иди.

– Да ладно, не издевайся над девчонкой, – вкрадчиво проговорила Талика, обнимая его за талию. – Она хочет к своему жениху.

– Я не издеваюсь, я даю ей возможность познать себя и Тьму, – ответил Киана, отодвигая от себя Талику. Та сделала вид, что не заметила этого жеста, и снова прильнула к нему.

Грету зазнобило. Она увидела, как корни деревьев устремились к ней, а следом за ними и ветки оплели ее с ног до головы, заскользили в волосы, не давая шевельнуться. Она ощутила себя спеленатым младенцем и могла только дышать, беспомощно глядя на Киана. Тот внимательно наблюдал за ней и словно чего-то ждал от ведьмы, какого-то действия, но она не могла понять, чего именно. Попросить его о пощаде? Или просить простить ее за желание сбежать?

Ветви и корни стали сжимать ее тело еще сильнее, выдавливая из нее жизнь. Нужно было что-то быстро решать, но страх мешал думать. Талика звонко смеялась, обнимая Киана. Тот же стоял неподвижно и смотрел на Грету.

В памяти ведьмы всплыли карты из последнего расклада. Сердце забилось чаще, и она вдруг поняла, что ее не сдерживает ничего, кроме собственного страха. Она хотела уйти и боялась это сделать. А еще ей очень не хотелось, чтобы Киана отпускал ее, чтобы показал ей, что она важна для него. Тиски ослабли и тенями растеклись по земле.

– Если я не твоя пленница, как ты говоришь, то прощай, Киана, – холодно проговорила Грета и двинулась вперед. Хозяин Тьмы не остановил ее, и она побежала к озеру. С разбега бросилась в холодную воду и разрешила себе пойти ко дну.

***

Грета не знала, сколько прошло времени прежде, чем она снова оказалась на поверхности. Вода затекла ей в нос и уши, щипала глаза, и хотелось чихать. Шумно отфыркиваясь, она поплыла к берегу. Задрав голову, увидела над собой солнце. Получается, озеро – это ключ к миру Киана, и теперь она знает, как вернуться обратно. Если он, конечно, не придет за ней раньше. Она даже себе боялась признаться, насколько ей этого хочется. Даже думать о том, что она влюбилась, было страшно. Скорее всего, это его магия вызвала у нее помутнение рассудка.

Грета выбралась на берег и, отжав мокрое платье, огляделась по сторонам. Место было ей незнакомо. Небольшой лес – за ним деревня. Не будет ли беды, если она пойдет туда? Устроившись на теплых камнях, Грета достала шар возможностей и карты. Ей нужно было понять, где искать Бальтазара. И они дали ей ответ. Высушив платье и приведя себя в порядок, она отправилась в путь.

***

Добравшись к вечеру до небольшого городка, Грета остановилась напротив трактира. Она попыталась прочитать его название и не смогла. Язык, на котором оно было написано, оказался ей незнаком. Где же она? Ведьма огляделась по сторонам, прислушалась к чужим разговорам. Но голоса звучали слишком тихо, чтобы разобрать слова. Неужели она не в Аталаксии? Это предположение заставило ее заволноваться. У нее не было подтверждения личности, а это могло принести неприятности, если кто-то захочет проверить, кто такая чужачка.

Ребенок, чувствуя ее состояние, начал сильнее толкаться, и она положила руку на живот, стараясь его успокоить.

– Чего стесняешься? – раздался мужской голос с хрипотцой. Говорил он на аталакском, но с легким акцентом. Грета обернулась и увидела старика, выглядывающего из-за дерева.

– С чего вы взяли? – спросила она.

– Ну, стоишь, жмешься, то ли уйти, то ли остаться, – подходя к ней, ответил старик. На нем была длинная белая рубаха и широкие штаны.

– Как вы поняли, что я не местная?

– Глаза у меня есть, представляешь? – рассмеялся старик. – Одета ты не по-нашему. Да и робость видно.

– А вы, значит, тоже не совсем местный? Чужой язык, вот, знаете, обычаи.

– Дык! – красноречиво произнес старик и пригладил белоснежную бороду. – Ты ищешь, что ли, кого?

– А где я сейчас нахожусь? – спросила Грета. – Я просто заблудилась в лесу и не могу понять, куда вышла…

Старик тихо хмыкнул, словно не поверил ей.

–Ты в Гульно, деточка. Той самой, что недалеко от Аминады.

– Той, что на пути в порт? – сообразила Грета.

– Кажется, ты нашлась! – улыбнулся ее собеседник.

Как же далеко от дома она оказалась! Грета невольно вздрогнула, представив себе, сколько времени ей придется добираться домой. Да и что бы здесь делать Бальтазару, даже если он отправился на ее поиски? От растерянности она до боли закусила губу. Нужно еще раз сделать расклад и посмотреть в шар возможностей, может быть, в прошлый раз она что-то не так поняла.

– Давай, заходи, – приобняв ее за плечи, сказал старик. – Обедом тебя накормлю. Тебе в твоем положении нужно хорошо есть!

– Да мне и заплатить нечем…

– Ничего, посуду помоешь, овощи нарежешь – расплатишься! – бодро проговорил старик и подтолкнул ее вперед.

***

В гостях у старика Грета задержалась на неделю. Каждый раз, когда она порывалась уйти, он находил для нее новое поручение, от которого ей было не отвертеться. Он был владельцем трактира и заправлял им один. Сыновья его разъехались, кто куда, а местные его не любили, впрочем, он их взаимно так же недолюбливал, и потому в трактир, в основном, наведывались только чужаки, желающие перекусить или переночевать по пути в порт.

Грете, он выделил небольшую комнатку рядом с подсобкой, и, ночуя там, когда на улице бушевала гроза, и лил дождь, она испытала искреннюю благодарность за то, что этот человек ей встретился. А на утро снова злилась на него, и жалела, что они познакомились.

Киана не искал ее и не пытался вернуть, что очень печалило Грету. Она ждала его. Старалась уловить его голос в ветре, заметить его между деревьев в небольшой роще неподалеку. Но все ее надежды были напрасными. Чародею было на нее наплевать: ведь рядом с ним была Талика.

Попытки понять, как и где искать Бальтазара, заканчивались провалом. В шаре возможностей она видела его верхом, едущим через лес, и на этом все видения обрывались. Он все еще в пути? Или он умер, и поэтому дальше ничего нет, только последний фрагмент жизни?

Грета терялась в догадках, и это не давало ей покоя. Отчаявшись, она решила сделать призыв и сплела лассо притяжения. Заклинание было опасное: человек мог погибнуть или сойти с ума, спеша к тому, кто его призвал, но других идей у ведьмы не было. Теперь Бальтазар был просто обязан найти ее.

***

Этим утром Грош – так звали старика – сказал Грете, что она может идти, куда ей надо, ее помощь больше не нужна. На миг она даже испытала разочарование. Тон у Гроша был такой, будто она не по доброй воле могла уйти, а он ее выгонял. А уходить ей сейчас не хотелось – ведь где тогда ее будет искать Бальтазар? Не будут же они бегать друг за другом по всей Аминаде!

– Уходи, ты мне больше не нужна! – видя, что Грета медлит с уходом, рявкнул на нее Грош.

«Кажется, я понимаю, почему здесь его никто не любит», – с тоской подумала Грета. Закуталась в плащ, забытый кем-то из путников, и, взяв свой узелок, вышла на улицу. Дул сильный ветер, вот-вот должен был начаться дождь. Самое время для начала путешествия.

Дойдя до лавки с травами и ведьмиными снадобьями, Грета неуверенно постучалась. Ее встретила круглолицая девушка с белыми, как лен, волосами. Аталакского она не понимала, но Грета смогла объяснить ей, что хочет попросить разрешения переждать непогоду. Сперва хозяйка лавки хотела отказать ей, но, заметив выпирающий живот, передумала. Жестом пригласила войти и проводила в небольшое помещение. Там было душно и пахло воском. Грете захотелось спать, и, опустившись на жесткий стул с высокой спинкой, она задремала.

Ее разбудил звук хлопнувшей двери. А следом мужской голос заставил ее сердце бешено забиться.

– Мне нужна ваша помощь. Я ищу девушку, ее зовут Грета. Она к вам не заходила?

Грета вскочила со стула и бросилась к выходу. На пороге комнатки замерла, вглядываясь в уставшее лицо гостя.

– Бальтазар… – прошептала она и бросилась к нему на шею. – Ты жив, жив!

– Грета, – выдохнул он ей в волосы, обнимая ее и прижимая к себе. –Я нашел тебя, наконец-то нашел. Ты в порядке?

– Да, со мной все хорошо! – сморгнув слезы, прошептала Грета. Она вдруг поняла, что сильно соскучилась по Бальтазару, и все, что происходило с Киана, стало казаться только сном. Неужели она всего лишь попала под его чары? Ей стало стыдно за свою слабость, и она ощутила укол вины за измену. Захотелось как можно скорее забыть обо всем, и стать женой бывшего разбойника. Нет, пожалуй, глупо так спешить, надо сперва разобраться, что с ней происходит. – Как ты сам?

– Есть хочу, – улыбнулся Бальтазар, глядя в лицо Греты. Он мягко провел руками по ее плечам. Он промок насквозь, с волос и одежды капала вода и своим холодом обжигала кожу Грете. Она покосилась на хозяйку лавки, которая с любопытством и некоторой завистью наблюдала за ними. – Давай пойдем в трактир, я оплатил там комнату. Поедим и согреемся.

– Да, давай! – порывисто отозвалась Грета.

Поблагодарила девушку, приютившую ее, и, закутавшись в плащ, вышла на улицу следом за Бальтазаром.

***

В глубине души Грета надеялась, что они идут к трактирщику Грошу, но это оказалось совершенно другое место. И когда она спросила Бальтазара, почему он выбрал именно этот, тот ответил, что в городе всего один трактир. В первую минуту его слова обескуражили ее, но потом она решила, что он просто неместный, поэтому может так думать. А трактир Гроша проскочил мимо и не заметил.

– Что с Кордией? – спросила Грета, когда они уже лежали в теплой постели и слушали, как за окном бушует ветер.

– Дор нашел ее и Лейфа, с ними все нормально, – перебирая ее волосы, сказал Бальтазар. – По крайней мере, так было, когда я выехал из Шиоронии.

Грета еще теснее прижалась к его плечу, думая, рассказывать ли ему о том, что ей наговорила Талика.

– Она вернулась во дворец?

– Нет, на тот момент, когда для графини Локк пришло письмо, они ехали в замок Дора, находящийся где-то в провинции. А оттуда хотели поехать к королю Северу на переговоры. Это все, что я знаю.

– Мы как раз в Аминаде, владениях Севера, – задумчиво проговорила Грета. – Вряд ли это случайно.

– Хочешь наведаться к нему в гости? – усмехнулся Бальтазар.

– Почему бы и нет? – озорно улыбнулась Грета. Они поцеловались и замолчали. Она чувствовала, как Бальтазар сильно напряжен, видела, как хмурятся его брови. Что-то не давало ему покоя. – Ты чем-то встревожен?

– Нет.

– Но я же вижу, что ты не в порядке.

Бальтазар поднялся с кровати и набросил на плечи рубашку. Подошел к столу и налил себе в бокал вина. Медленно отпил и опустился на стул. Грета с волнением наблюдала за ним.

– Когда я приехал во дворец, со мной изъявил желание встретиться один человек. Он был очень странный, в возрасте, явно с богатой жизненной историей, – задумчиво проговорил он. – Его лицо на миг показалось мне знакомым, но я так и не смог вспомнить, где я его видел.

– Он принес тебе плохие новости? – догадалась Грета.

– Рассказал мне о моем приемном отце, – сказал Бальтазар и стал мрачнее тучи. – И, если верить его словам, он был самым настоящим чудовищем.

– А доказательства этому есть? – спросила Грета, выбравшись из постели.

– Он передал мне кое-что, – задумчиво проговорил Бальтазар. Грета подошла к нему и обняла его за плечи. – Это может прояснить ситуацию, но я не хочу верить в то, что человек, которому я был предан всем сердцем, которого любил больше жизни, – подонок. Это будет слишком.

– А он откуда все это знает?

– Они были друзьями, до тех пор, пока он его не предал. И это он убил его, моего приемного отца, – глухо произнес Бальтазар, и его плечи напряглись. – Я думал, что это Лейф, я был уверен в этом! Все на него указывало…

– Он сумасшедший, если в таком признался тебе…

– Ему недолго осталось, хотел очистить совесть.

– И что ты теперь будешь делать?

– Поговорю с Марианом, чтобы он заглянул в свой шар возможностей. Ну, и буду искать своего настоящего отца, – ответил Бальтазар. Взял Грету за руку и усадил к себе на колени. – Теперь я знаю, что он не погиб, как меня пытались заверить.

– А мать?

Бальтазар опустил глаза и ничего не ответил. Грета подумала, было что-то еще, о чем ему сообщил этот человек и ему не хотелось с ней этим делиться. Она видела, как ему тяжело, и не стала продолжать эту тему.

– Поедем в Шиоронию с утра? – непринужденно спросила Грета.

– Да, пожалуй, – после паузы, словно очнувшись, ответил Бальтазар. – Я так рад, что смог найти тебя.

Грета поцеловала его губы. Она старалась понять свои чувства и проверить, правда ли, что она влюбилась в Киана? Или дело в том, что он подчинил ее себе и, все то, что было в лесу, лишь иллюзия? Ей показалось, что она слышит знакомый смех, и по коже побежали мурашки. Она еще крепче обняла Бальтазара и сосредоточилась на поцелуе.

***

Время близилось к рассвету, когда во двор трактира въехали несколько всадников, а вслед за ними карета. Грета увидела в окно, как один из мужчин прошел в трактир, а другой распахнул дверцу кареты и помог выбраться из нее девушке. Она была закутана в плащ и шла чуть ссутулившись, словно чего-то сильно боялась. Грету охватило дурное предчувствие. Сердце забилось чаще, и щекам стало горячо.

– Бальт, – тихо позвала она, но тот, утомленный путешествием, крепко спал. Она посмотрела на его уставшее лицо и решила, что попробует разобраться сама. Спешно оделась и, набросив на плечи шаль, выскользнула из комнаты. Прислушалась. Кто-то из всадников говорил с хозяином, но слов она не поняла. Заскрипели половицы под тяжелыми шагами, и в коридор вошли двое мужчин с наполовину закрытыми масками лицами. Следом за ними шла девушка. Она сняла с головы капюшон, и Грета прикрыла рот рукой, чтобы не закричать. Это была Кордия! Что она здесь делает? Кто эти люди рядом с ней? Ощущение опасности было настолько сильным, что от волнения у нее перехватило дыхание. На миг она поймала взгляд Кордии, и та изменилась в лице, испугалась. Подняла руку и спешно вытерла губы, словно призывая ее молчать, не выдавать того, что они знакомы. Да что вообще происходит?!

Проследив взглядом, в какую комнату ответили Кордию, Грета вернулась к себе. Бальтазар все еще спал, но щадить его сон больше не было возможности.

– Просыпайся! Скорее! – громко прошептала Грета, трясся его за плечо. – Здесь происходит что-то непонятное!

– О чем ты? – садясь на кровати, сонно проговорил Бальтазар.

– Я только что видела Кордию в сопровождении четырех всадников! И это не выглядело дружеской прогулкой! – протараторила ведьма и, подбежав к окну, выглянула во двор. В карете, на которой приехала королева, меняли лошадей. Значит, скоро они уедут!

– Что ты хочешь этим сказать? – вскакивая на ноги, спросил Бальтазар.

– Я не знаю, что произошло, но Кордия точно в опасности, и ей нужна помощь! – сказала Грета и бросилась к своему узелку. Единственное, чем она могла помочь подруге, была магия.

Глава 6. Богатый гость

Дор с удивлением смотрел на Лейфа. В его предложении быть братьями он ч