Читать онлайн Снег, который не вернулся

1.

Задумчиво держа в руках снежный шар, она даже не пыталась взболтать его. Снега не было уже больше семи лет. И конечно это сказалось на жизни людей не лучшим образом.

Мало того что смена года всегда приносила разочарования, боль и потери, так еще и это.

Раньше хотя бы снег поднимал настроение и делал все вокруг светлее, торжественнее и хоть немного живее. Теперь же без него… жизнь потеряла краски, как бы странно это ни звучало.

Посмотрела на свои руки: краска так окончательно и не оттерлась.

– Если не будешь покупать, лучше поставь. Вещь-то ценная. Таких сейчас и не делают уже, – хрипловатый голос прервал мысли девушки.

– Позвольте мне немного вдохновиться, милая барышня, – улыбнулась, стараясь, чтобы и в глазах отражалось добродушие. – Такие диковинки и правда нечасто встретишь. А ваш магазин – просто отрада для глаз.

– Вдохновиться? – пожилая продавщица ни на секунду не купилась на лесть и, поплотнее затянув шерстяной платок на поясе, аккуратно извлекла из рук Велимиры редкую и дорогую поделку. Уместив ее обратно на полку, женщина повернулась и сморщила нос, разглядывая посетительницу как в первый раз. – Так ты из этих. Думаешь, у нас тут музей, можно приходить, глазеть и ничего не покупать.

– Видимо, из них, – пожала плечами, все еще улыбаясь. – Часто к вам наши заходят, да?

● 

Дошутишься, – хмуро ответила продавщица, отворачиваясь и возвращаясь на  облезший стул к вязанию.

Велимира удержала на лице улыбку, любуясь шаром издалека, что еще сильнее утомило пожилую женщину, и та сбилась со счета петель. Быть бы тут неизбежно убийству, если бы в дверь не заглянул лохматый мальчишка, почти по самые глаза спрятанный за шарфом.

● 

Вель, прошли они, можно идти, – сообщил он еще писклявым, но важным от сознания выполненного задания, голосом.

● 

Как вовремя! – обрадовалась посетительница, спеша покинуть недружелюбное заведение. – Еще раз благодарю за вдохновение и тепло.

Уже от двери она послала улыбку недовольной женщине. Та только отмахнулась, мол, уходишь – и слава всем, кто за это ответственен.

На улице холод моментально залез под куртку девушки и, уцепившись незваным пассажиром, отправился с ней дальше. Вот еще одно последствие отсутствия снега – холод гораздо жгучей и стремительней.

Дорога действительно оказалась свободной. Не то чтобы у Велимиры и ее спутника были проблемы с представителями закона. Но лучше было с ними не встречаться, потому что у представителей закона вполне могли быть проблемы с Велимирой. А в каталажке, куда они собирают всех попавшихся на улице подозрительных бродяжек, точно не будут топить, даже не смотря на то, что зима и морозы все крепчают. Кому есть дело, верно? Каждый заботится только о себе. И чем полнее клетки на ночь, тем сытнее ужин служак.

● 

Лас, ты как, не замерз? – похлопала мальчишку по плечу.

● 

Я же не сидел на месте. Я двигался. А ты сама столько раз говорила, что если двигаешься, то скорее сваришься, чем замерзнешь, – он выразительно подвигал бровями – единственным, что можно было разглядеть на его закутанном лице. – И не зови меня этим детским именем. Я мужик!

● 

Еще какой,  – она кивнула, отряхнув замерзшие на шарфе мальчика кристаллики льда. – Ты мой защитник. И мой воин. Закончится зима, пойдем с тобой к моему учителю, станешь настоящим художником.

● 

Я помню, помню. Жаль, зимой к нему не пробраться, – Лас почесал нос сквозь вязаную ткань.

● 

Пробраться можно, – рассмеялась девушка, представляя гнев своего учителя, – только бесполезно это. Он на зиму в спячку впадает. И если мы его разбудим, получим не помощь, а подзатыльники и ворчание.

● 

Он просто какое-то животное, – мальчик слегка закатил глаза, насколько позволила шапка.

● 

Можно и так сказать, – немного рассеянно отозвалась Велимира. Она расположила на ладони лед, создав маленький случайный орнамент, но он тут же растаял от тепла ее руки.

● 

Идем домой? – вопросительно посмотрел Лас. – Там хотя бы шапку и шарф снять можно.

● 

Как быстро ты назвал это место домом! Мы прожили там два дня.

● 

Человек ко всему быстро привыкает. Если там безопасно и тепло, то это дом, – мальчик нравоучительно поднял палец в варежке.

Улицы города, когда-то сиявшие праздничными огнями, теперь погрузились в серую мглу. Фонари, давно погасшие, торчали из грязи, как сломанные кости. На перекрёстках приютились замерзшие ларьки, а из труб домов валил густой дым, пытаясь хоть как-то согреть замерзших жителей.

Они побрели в район одноэтажных домов, где Велимире удалось снять небольшой сарайчик на несколько дней.

Там она выдала Ласу еду, и тот едва сдержал порыв запихать ее в рот и проглотить не жуя. Все же он уже не был ребенком. И не хотел показаться таковым перед старшей подругой.

Девушка с ухмылкой посмотрела, как он старательно двигает челюстями, видимо, даже считая каждое движение про себя. Если бы он прикладывал столько усердия к обучению…

На улице пронеслось что-то шумное и беспорядочное. Велимира замерла, прислушиваясь к звукам. Неужели уже пошли по спискам? Рано еще. Она специально планировала посещение города так, чтобы была пара недель до начала ежегодных репрессий.

За окном все стихло. Может, просто выдавала нежелаемое за действительное? Страхи могут и не такое нашептать. Велимира вспомнила, как несколько лет назад, путешествуя к учителю, услышала странное шуршание в кустах у дороги и тут же рассказала себе, что это за ней пришли и сейчас схватят, потащат, и моментально вспомнились все ужасы, которые передавали шепотом, о том, что делают с вольными художниками в тюрьмах.

Она тогда просидела больше часа, боясь пошевелиться и пытаясь хоть немного унять свое оглушительное дыхание. А оказалось, что в этих самых кустах сидел не менее напуганный заяц. Что ж, ему было чего бояться. Он пошел на ужин. Очень даже вкусный сочный ужин. Кролик в специях на костре. У девушки даже слюнки потекли от воспоминания об этом. Иногда в дороге еда лучше, чем в городе.

Закончив с воспоминаниям и проглотив слюну, Велимира вновь взглянула на своего товарища. Тот уже закончил жевать и вопросительно смотрел на нее, пытаясь понять, что же она там услышала.

● 

Показалось, – поспешила она успокоить мальчика. – Может, просто кто-то проехал на скорости, или большая ворона пролетела.

● 

Что, вороны шумят как проезжающая на скорости телега? – поднял брови Лас.

● 

О, ты недооцениваешь ворон. Они порой даже хуже коршунов, – улыбнулась она, поддразнивая. И взмахнула рукой, создавая в воздухе образ из собственных волос. Стая ворон получилась как живая, только рыжая, и парнишка даже вздрогнул, отшатнувшись. – Они могут быть тихими и незаметными, когда хотят что-то утащить, но могут быть громкими и грозными, когда хотят напугать. А если их много… тут даже самый отважный пес сбежит в будку, поджав хвост.

● 

Не такую сказку хочешь услышать перед сном, – мальчик сморщил нос.

● 

А ты хочешь сказку на ночь?

● 

Нет! – запротестовал было, даже руками взмахнул. Но передумал, пока Велимира не передумала. – Да! Мою любимую, Вель, про первого художника!

● 

Ну, это не совсем сказка. Это больше легенда, или даже историческое событие… Ну да ладно, лишний раз повторить не повредит. И учитель наверняка спросит, знаешь ли ты ее, когда мы к нему дойдем.

● 

Вот и давай, – кивнул Лас, устраиваясь в кровати. Он здраво рассудил, что никто никогда не будет слишком взрослым для хорошей исторической сказки, и его статус мужчины никак не пострадает. – Только можешь немного порисовать?

● 

Немного, – кивнула. – Я еще не полностью восстановилась после нашего побега.

● 

Я помню, – сказал он чуть виновато, но только совсем чуть-чуть. Желание маленьких чудес пересилило беспокойство за подругу.

● 

Никто не знает, как выглядел первый художник, – начала она с завыванием и завесила лицо волосами, для достоверности. – Кто-то говорил, что это был прекрасный юноша с прекрасной душой и набором красок, кто-то, что могущественная женщина, рисующая всем, что под руку попадется, даже едой, а кто-то, что это было неизвестное никому существо, творящее свои картины исключительно кровью врагов.

Начало истории сопровождалось тремя разными образами, которые Велимира создала из обычной пыли и грязи, щедро разбросанных по их комнате. Но то, из чего они были сделаны, никак не повлияло на изящность линий. Напротив. Велимира считала, что пыль и грязь – одно из самых лучших, если не самое лучшее, для создания быстрых иллюзий.

● 

Но все сходятся в одном: первый художник был непохож на людей из своего племени. Он видел красоту и силу жизни и стремился ее запечатлеть. И, по легенде, жизнь ответила ему взаимностью.

● 

Захотела запечатлеть его красоту и жизнь? – ехидно уточнил Лас, не первый раз слушающий эту историю.

● 

Именно, – распылила фигурки и создала новую. Кривую рожицу с высунутым языком.

● 

О, не трать силы на это безобразие! – возмутился мальчик, посмеиваясь про себя. – Тебя так не хватит на все.

● 

А ты собираешься дослушать до конца? В прошлый раз ты заснул еще до середины, – она усмехнулась, убирая пыльное создание. – Так вот, сама жизнь явилась к первому художнику и предложила ему подарок.

● 

Сделку! Это была сделка! – нетерпеливо поправил в ожидании новых маленьких чудес.

● 

Ну хорошо, пусть будет сделка, – она создала ствол большого дерева и две фигуры под ним. – До тех пор, пока художник обязывался правдиво изображать жизнь вокруг себя, она позволит ему творить своими красками и кистями…

● 

Разве художники рисуют правдоподобно? – сморщил нос мальчик. – Они все искажают.

● 

Это художественное видение. Они так видят. Поэтому для них это правдоподобно. Все честно, – развеяла фигурки. – Вижу, ты уже слишком сонный, чтобы слушать дальше.

● 

Что? Это нечестно. Я просто высказал свое мнение, – проворчал Лас, но спорить дальше не стал. Что он, маленький?

Проследив, что мальчик устроился, завернувшись в плед, любезно подкинутый хозяином сарайчика, Велимира и сама забралась в кровать. В голове у нее кружили образы из старой легенды. Конечно, это все вранье. Но на чем-то оно же должно быть основано? Люди не могут придумать ничего нового. Только умеют перевирать хорошо забытое старое.

Учитель не раз говорил ей, что ее магия как раз основана на том, что она много путешествовала и много повидала. У нее в голове столько всего, что можно перемешать, увеличить или уменьшить, ускорить или замедлить, убрать или переместить куда-то еще. Поэтому ее иллюзии такие привлекательные. Поэтому она стала лучшей ученицей. Хоть так и не получила собственную кисть, чтобы творить что-то настоящее. Как хоть она выглядит, эта кисть? Обычная деревянная с ворсинками из хвоста белки? Какого она размера? Может, она как посох, и в ней использованы конские волосы? Может, она просто называется кистью, а на самом деле это просто… Что-то такое. Непонятно что.

Когда девушка в порыве откровения поделилась мыслями со своим спутником, он, как любой легко выдающий новые выдумки ребенок, предположил, что это может быть кисть скелета. Мол, надо убить своего главного врага и сделать из его кисти орудие, чтобы творить добро. Вот так просто. Взять и из руки плохого человека смастерить то, что будет создавать только хорошее.

Девушка фыркнула в темноте, вспоминая эту беседу и то, как она серьезно задумалась о возможности правильной догадки Ласа. Потом она, конечно, откинула эту мысль. Но образ прочно засел в голове и грозил когда-нибудь реализоваться в ее иллюзиях. Или еще где.

Если бы тогда, более семи лет назад, все не перевернулось с ног на голову, Велимире не пришлось бы столько бегать, голодать и прятаться.

Она наверняка была бы сейчас известной художницей и принимала бы посетителей в доме с большими окнами и уютным камином. А не лежала бы в темном и холодном практически сарае. Да что там. Девушка перевернулась на бок и подтянула ноги к животу, стараясь сохранить побольше тепла.

Сколько бы всего было по-другому, если бы тогда ничего не случилось.

2.

● 

Изначально их было трое. Первый художник, первый сказитель и первый музыкант, – Велимира разогнула три пальца на руке. Непонятно почему, но так было нагляднее.

● 

И ни одного повара или лесоруба, – смешливо покачал головой Лас, слегка скучая на повторении древней истории.

● 

Ну что я могу сказать? Жизнь тогда была благосклонна к искусству. Видимо, ей казалось, что это именно те люди, кто сможет претворить ее мечты в реальность.

● 

Ты говоришь о ней, как будто она обычная избалованная девчонка. Да еще мечтающая, что кто-то за нее все сделает,  – парень пренебрежительно покрутил карандаш, которым собирался конспектировать, между пальцами.

● 

Тогда она и правда была очень молода. А ты, будь сейчас древние времена, горел бы на костре за оскорбление чувств верующих! – фыркнула Велимира.

● 

Маленькая, несамостоятельная, да еще злая. И это наша жизнь? – поднял  вверх глаза мальчишка.

● 

Тогда она была гораздо ближе к людям. И часто являлась им, – не желая раздувать бунтарский дух приятеля, девушка заговорила тихо, вынуждая его прислушиваться. – И когда она увидела тех самых людей, она поняла, что они могут помочь ей. Дар, который она дала им, был непревзойденный. Каждый мог творить чудеса. Но самое большое чудо – создание жизни – они могли сотворить только втроем.

● 

Ну не знаю, бабы как-то с этим справляются самостоятельно.

● 

Николас! – не выдержала Велимира. – Это же все иносказания. Древняя история – наполовину легенда, а ты ждешь, что там все будет как на кузне – здесь ударил, и сразу вмятина?

● 

Ладно, продолжай, продолжай, – он смилостивился и махнул рукой.

● 

Пойдем лучше найдем что-нибудь поесть. Вижу, на голодный желудок наука к тебе не липнет.

● 

Наука! – скривил лицо парень. – Это сказки.

● 

Все сказки основаны на фактах, – она нравоучительно подняла палец вверх и, выглянув на улицу, повертела головой. – Ты же знаешь, что именно с тех пор начали праздновать смену одного года другим. Это факт. И трое, которым сама жизнь вручила дар, выполняли желания людей.

● 

Это точно выдумка, – недоверчиво рассмеялся Лас, выскакивая за подругой на улицу. – Я не припоминаю, чтобы мне что-то дарили, кроме угрозы присесть в тюрьму.

● 

Тебе сколько зим? Двенадцать. Конечно, ты не помнишь. Переворот случился, когда тебе еще пяти не было. А я вот помню. Хоть и смутно, конечно. Я была чуть старше, чем ты сейчас, – она задумчиво прищурилась, проходя мимо лавки с мясом. Запах был смешанным. Что-то жарилось, что-то гнило, что-то только только рассталось с жизнью. Велимира подумала, что так можно описать все вокруг.

● 

Я и переворота не помню,– нахмурился мальчик. – И родителей слабо. Помню, что папа был художником, а мама – сказительницей. У нас был красивый дом…

Девушка мягко и немного нерешительно прикоснулась к плечу друга, не зная, как ершистый подросток отреагирует на попытку поддержать. Но тот, кажется, даже не обратил внимания, что на его плече что-то есть.

Мимо них прогромыхали служители порядка. Один из них повернулся в сторону Велимиры буквально на секунду и тут же отвернулся, поняв, что она не соответствует приметам разыскиваемого.

● 

Что они так рано забегали? – недовольно поджал губы Лас.

● 

Видимо, кто-то сдал им четкую и явную информацию. Нам повезло, что мы не подходим. Но жаль беднягу, который под нее подойдет. Думаю, сегодня несколько мужчин обнаружат себя не дома, а в холодной клетке.

● 

Почему мужчин?

● 

Логика, Ласик. Раз их не интересуют девушка и мальчик, значит что?..

● 

Понял, – он отвел глаза. – Мы есть сегодня будем? Ты права, наука не лезет на голодный желудок.

● 

Эта лавка нам вряд ли по карману, – она переключилась на деловой лад, – но через несколько домов был небольшой магазинчик, как раз для нас. Ты, кстати, мог бы остаться дома… тьфу, и я уже зову этот сарай домом.

● 

Я твой защитник и помощник. Кто понесет еду?

● 

Вот как? Что ж, придется купить еды побольше, чтобы оправдать твой выход на улицу, – усмехнулась Велимира, пересчитывая в уме, сколько у нее осталось денег, и сколько она сможет заработать, выполнив заказ.

● 

Покупай сколько хочешь, я все унесу, – беззаботно заявил Лас.

Через полчаса он пожалел о своем энтузиазме, когда подруга нагрузила его сумками с припасами, лекарствами и еще какими-то вещами.

● 

Вижу, ты постаралась, – прокряхтел мальчик, стараясь не выказывать усталости.

● 

Ну когда мне еще удастся вытащить моего помощника на улицу? Да еще в настроении помогать мне.

● 

Я всегда в настроении помогать! – по лицу Ласа было видно, что больше всего на свете он хотел бы бросить покупки на землю. Но, конечно, он не позволил бы себе испортить их запасы еды на неизвестное количество времени. – Я самый помогающий человек в этом мире.

● 

Соглашусь, – она кивнула, довольно улыбаясь. Но тут же остановилась.

Дверь сарайчика, который они сняли, оказалась приоткрыта. Всего лишь щелочка. Но встревоженная и настроенная на худшее девушка увидела это. Она отвела руку назад, останавливая и защищая своего друга, надеясь, что он догадается вести себя тихо. Но он, конечно, не понял.

● 

Как любезно с твоей стороны открыть мне дверь! – поддразнил Лас, с шумом вваливаясь в комнату и радостно ставя покупки на пол. – Надеюсь, мы съедим хотя бы часть до того, как пойдем дальше!

● 

Николас, – встревоженно оглядывая комнату, она увидела темный силуэт, сгорбившийся за столом, – подойди ко мне, пожалуйста.

● 

Что, тебя тоже нужно перенести через порог? Я всю дорогу…

● 

Сюда! – железным тоном произнесла Велимира, приготовившись к бою.

● 

О! – сообразил мальчик и послушно перебежал за ее спину, снимая небольшой нож с пояса.

Силуэт за столом понял, что его раскрыли, и начал подниматься.

3.

● 

Я не знал, что здесь кто-то живет. Думал, просто заброшенный сарай, – силуэт поднял пустые руки и шагнул на свет. – Честное слово, я не причиню вам вреда.

● 

Гляди, это сказитель! – заорал Лас, и Велимира моментально повернулась к нему и зажала ему рот рукой. Мальчик вытаращил глаза, указывая на книгу, свисающую с пояса незваного гостя.

● 

Это тебя ищут по всему городу? – медленно и тихо спросила Велимира, разглядывая мужчину.

Молодой, вряд ли намного старше нее самой, черные спутанные волосы выбиваются из-под капюшона. И шрамы – от глаз до середины щек. Велимира могла предположить, от чего они, но не стала сейчас сосредотачиваться на этом.

● 

Получается, меня, – он развел руками, слегка поклонившись в почти шутовском поклоне. Ни губы, ни глаза не улыбались, но вся его изогнутая фигура выражала насмешку.

● 

Ну и беспорядок ты навел. Честных граждан вроде нас чуть не забрали вместо тебя, – заявил Лас, воспользовавшись тем, что подруга убрала руку.

● 

Честных граждан? Разве твоя мама не художница? – поднял брови гость.

● 

Мама? – Велимира встала в боевую позицию.

● 

Ммм… Старшая сестра? Младшая сестра? Очень молодая тетя?

● 

Ты бы еще “бабушка” сказал! – вмешался Лас, выходя из-за спины девушки. – Она моя подруга.

Пришелец одобрительно покивал головой, бросив быстрый оценивающий взгляд на девушку.

● 

Лас, назад! Ты же не знаешь, что это за человек! – зашипела Велимира на мальчика.

● 

Он шутит! Не думаю, что он может причинить нам зло.

● 

Какой милый парень! – человек в капюшоне почти нежно обхватил мальчика за плечи и прикрылся им от Велимиры. – Ты отчасти прав. Мне нет интереса причинять вам вред. Если только вы не захотите меня выдать канонникам.

● 

Канам? Ни за что! Мы своих не сдаем, – Лас все еще не верил, что сказитель может оказаться негодяем.

Велимира молча начала рисовать боевой рисунок, понимая, что сил ей явно не хватит. То, что она собрала по крупицам для выполнения заказа, явно не потянет на полноценный бой. Она искоса посмотрела на покупки. Кое-что оттуда могло бы помочь, но девушка сомневалась, что ей позволят что-то достать, а тем более применить.

Мужчина проследил за ее взглядом и с интересом начал разглядывать покупки. Поняв, что там еда, он довольно шумно сглотнул.

● 

Вель, он же голодненький. – Расширил глаза добрый Лас. – Ты смотри какой тощий, сколько он уже бегает от канонников?

● 

Четвертый месяц пошел. – На автомате ответил незваный гость.

● 

Я не собираюсь кормить человека, который взял тебя в заложники. – Сложила руки на груди Велимира. Она окинула взглядом фигуру в накидке оценивая худобу и качая головой, явно не одобряя такое пренебрежение потребностями собственного организма.

● 

Да разве в заложники? Это просто приветственные объятия. Ну и ты очень грозная и он просто испугался и спрятался за моей мощной спиной.

● 

Ну, вообще, я действительно пытался тобой прикрыться. – Серьезно и виновато проговорил мужчина. – Я обычно так не делаю. Но что-то уж … – его прервало громкое урчание желудка.

● 

Вель? – вопросительно посмотрел мальчик, всё ещё застрявший в руках незнакомца.

● 

У нас все рассчитано только на нас двоих. – Заупрямилась девушка. – Ты посмотри, какой он длинный. Наверняка много ест.

● 

Вель? -выпутываясь из шарфа -я нес эти продукты и хочу ими поделиться. Он же наш практически брат! -выразительно посмотрел, скидывая перчатки.

● 

Ничему тебя жизнь не учит. Вспомни, где и как я тебя нашла. Там был хоть один брат для тебя? -горько вздохнула, возвращаясь мыслями в тот день, два года назад.

● 

Да ты и сама не сильно изменилась *проворчал Лас, кивнув на гостя, склонившегося над сумками.

Мужчина повернулся, держа в руках хлеб. Велимира увидела в его взгляде тот же голод и надежду, что и в глазах многих оставшихся без всего после переворота. Он сдерживался, чтобы не запихнуть все в рот, но желание было очевидно.

● 

Можно? -терпеливо спросил, видя, что девушка замерла, уйдя в свои мысли. – я верну при первой же возможности.

● 

Ешь – сдалась, махнув рукой и начала снимать куртку, поддавшись доверительному отношению Ласа к этому типу. – но оставь ребенку тоже.

● 

Ребёнку?– грозно проворчал мальчик, специально понижая голос. Но девушка не обратила на него внимания и схватив сумки потащила их подальше от мужчины – разбирать покупки без свидетелей.

● 

Я… конечно. – почти неслышно согласился и впился зубами в край корки. – конечно. Я не думал даже. – но живот предал его урчанием, показывая, что еще как думал. Мальчик смотрел на него с почти отеческой гордостью. Он окончательно снял верхнюю одежду, оставшись в потертом свитере. Велимира с любовью посмотрела на свое произведение. Он растягивался вместе с ростом мальчика. Но от дырок и вытершихся пятен его это не спасало.

После переворота сказителям досталось больше всего. Непонятно почему, но новая власть – правительство и религия – решила, что они самые опасные для них. Видимо силу слова они оценили как самую грозную и боролись с ней соответственно. В первый же год количество сказителей сократилось втрое. И в последующие года на ежегодных репрессиях, скромно названных канонидой, основными жертвами были именно они.

Канонида. Девушка фыркнула про себя, выкладывая мыло и спички из сумки. Как будто издеваются над всем, что было свято для людей, объединяя наказание и праздник. Еще и салют бывает устраивают. Покачала головой, Удивительно, как одни и те же люди могут восхищаться магией и бояться и ненавидеть ее носителей. Хотя, что удивительного, это же люди.

Лас, наконец, закрыл дверь, о чем все забыли из-за внезапного гостя и теперь наблюдал с интересом, как тот медленно и тщательно жевал, не позволяя себе сорваться и глотать куски.

● 

У тебя какая книга? – с любопытством спросил мальчик, продолжая разглядывать мужчину. Единственный сказитель, которого он видел так близко и живого – была его мама, но он помнил ее довольно смутно за исключением нескольких ярких пятен счастливых воспоминаний.

● 

Учебная. – Бросив взгляд на книгу, гость автоматически прикрыл ее от чужих глаз. – Если бы нас не накрыли и не начали гонять, как кроликов по лесам, была бы уже …

● 

Это вас, значит, разогнали, я слышала об этом. – Подняла голову Велимира. Это было действительно громкое дело. Канонники повсюду хвастали своим успехом, обещая, что теперь сказительство будет окончательно истреблено.

● 

Нас. – Опустил голову парень и даже жевать перестал, возвращаясь мыслями в тот день.

● 

Можешь звать меня Лас! – решительно протянул руку для пожатия мальчик.

● 

Могу. – гость улыбнулся уголком губ. – А как еще могу?

● 

Да не важно. Для друзей Лас и все тут. – тряхнул головой гостеприимный хозяин. – А она Веля.

● 

Велимира! – немедленно поправила девушка, не пытаясь поучаствовать в знакомстве и намеренно громко перебирая покупки.

Берн. – мужчина пожал руку мальчика. – Берн, сказитель.

4.

● 

Нет, он не может оставаться здесь. Мы договорились: переночует и вон отсюда. – Скрестила руки на груди Велимира. В одной руке был нож, добавляющий ее словам веса. – Его ищут все канонники по всему городу. Мы сами по себе подозрительные для них, хоть ты и ребенок. А тут еще этот странный тип в плаще маячит в окнах.

● 

Ну Вель! – Лас умоляюще посмотрел на нее.

● 

Слушайся маму… ну, в смысле подругу, парень. – Берн, обосновавшийся под столом со своей книгой и небольшой кучкой подсохших орехов, ухмыльнулся. – Она права. Я опасен для вас и завтра с утра, пока эти сони еще будут отлеживать бока в теплых кроватках, уйду из города.

● 

Ну Берн! – Мальчик переключился на мужчину. Книга в его руках, странноватый плащ, вместо теплой куртки. Да все в нем было таинственно, притягательно и обещало кучу приключений и интересных опасностей. – А давай мы с тобой пойдем!

● 

Николас! – практически зашипела девушка. – ты знаешь его два часа от силы. Нельзя, даже обычным рядовым людям нельзя быть такими доверчивыми. А нам особенно. И потом, я еще не выполнила заказ. На что мы будем жить, когда эти продукты кончатся?

● 

Она как всегда права.

● 

То что ты со мной все время согласен, не делает тебя более желанным гостем в этом сарае. – Помахала ножом в воздухе, но без особой злобы, так, зайчиков от огня на печи напускала.

● 

Мы можем хотя бы дать ему свитер?  – сдался мальчик. – Ты же добрая, ты не позволишь человеку замерзнуть.

● 

Свитер? – нахмурилась девушка, соображая о чем он говорит.

● 

Ну тот, первый. – хитро улыбнулся Лас, накручивая прядь волос на палец.

● 

О! – аж задохнулась Велимира, вспомнив свой первый эксперимент в вязании. Она связала тот свитер из шерсти животных, разбросанной по всему лесу. Точнее сплела его магией, думая, что он согреет маленького тогда еще Ласа, но немного не рассчитала и готовое изделие получилось таким,что туда поместилось бы минимум два мальчика. И еще рюкзак.  – Я не могу его предложить даже ему. Ты же видел какого он цвета. Серо-буро-козюльчатый в крапинку.

● 

Но ты же его почему-то не выбрасываешь?

● 

Он мне дорог как память! – Огрызнулась девушка и вздохнула. – Ты прав, нам он не нужен, а Берну может пригодится в его скитаниях.

● 

О, ты запомнила, как меня зовут. – Оживился мужчина следивший за беседой из своего логова под столом.

● 

Да, Берн, я запомнила. Ты же не каждый день встречаешь человека, который прячется под столом и ест орехи, как белка. – Отложив нож, Велимира пошла к мешкам с вещами и немного пошуршав  достала свитер всех оттенков серого и коричневого. Несмотря на кажущуюся колючесть, он был мягким и легким. Немного посомневавшись, она направилась к мужчине и почти не глядя на него, протянула вещицу.

Берн принял свитер с благодарностью. В его лице не появилось ни брезгливости, ни издевки, чего ожидала и опасалась девушка. Он развернул его и моментально узнав материал из которого сотворили подарок, издал удивленный звук.

● 

Мне всегда казалось, что столько шерсти зря пропадает и ее  никуда не пристроишь. – Одобрительно покачал головой, вызвав .улыбку на лице Велимиры. Его искренняя реакция заставила её на мгновение забыть о своих опасениях.

● 

Ты первый, кто не посмеялся над этим… творением, – сказала, задумчиво посмотрев на парня. – Я тогда только училась, и это был совершенно новый для меня опыт. Не думала, что кто-то кроме Ласа вообще увидит, а тем более наденет эту штуку.

● 

Только не думай, что я пытаюсь от него избавиться. – Озабоченно вмешался мальчик, чтобы новый друг не подумал, что ему суют то, что самим не надо. – Он очень теплый, я спал под ним одно время, лучше всякого одеяла. В нем магия Вели, а она очень сильная и добрая.

● 

На счет сильная, я даже не сомневаюсь. – Берн едва заметно усмехнулся и свернув подарок убрал его в свой рюкзак.

● 

Даже не примеришь? – удивился Лас, разочарованно подняв брови.

● 

Хочешь посмотреть, что под плащем? – уточнил молодой мужчина. – Мы пока не настолько хорошо знакомы.

● 

А я тебя хлебом кормил. – Вздохнул мальчик, переживая внезапное предательство со стороны человека, к которому он уже успел привязаться.

● 

И поверь мне, я никогда этого не забуду. – Торжественно кивнул Берн.

Еще до рассвета, мужчина покинул сарай. Велимира притворилась спящей, но сквозь ресницы наблюдала, как он тенью скользил по комнате и даже на секунду остановился над спящим мальчиком. Она уже была готова вскочить и прыгнуть на него, когда увидела, что мужчина просто потрепал волосы очаровательного сорванца.

А буквально через несколько минут после его ухода в развалину, которую художница и мальчик уже привыкли называть домом, нагрянули канонники. Ввалились в сарай, как будто сами стены должны были расступиться перед их властью. Их чёрные плащи, украшенные кровавыми воротниками, развевались гордо и трусливо одновременно. На груди у каждого красовалась эмблема – глаз в пламени, будто напоминающий, что они видят всё и ничто не укроется от их «правосудия».Они устроили обыск, переворачивая немногочисленную мебель и вороша еще более скудные запасы, как будто в них мог спрятаться высокий сказитель в плаще. Какой-то  бородач с изрытой оспинами лицом забрал себе спички. А носатый и прыщавый подросток, в форме не своего размера и порванном шарфе, стащил хлеб.

Велимире пришлось предъявить документы, разрешение на работу, приглашение и личную подпись местного вельможи, ради которого они и оказались здесь. Но это не спасло Ласа от подзатыльников а саму девушку от скользких намеков и откровенных угроз канонидой.

 Они не спрашивали, не объясняли – просто рылись в чужих вещах. Велимира знала: их плётки, туго свёрнутые у пояса, жаждали не столько порядка, сколько чьей-то боли.

В конце концов, не обнаружив искомого сказителя и затоптав все грязными сапогами, канонники удалились, громко обсуждая не сработавшую наводку от кого-то из горожан.

● 

Если бы они пришли на полчаса раньше… – Дрожащим голосом начал мальчик, когда шаги и голоса стихли, а дыхание начало постепенно возвращаться к нему.

● 

Да, они забрали бы нас всех и на канониду мы бы веселили глупых зевак дергая ногами на виселице. – Голос девушки был хриплым и сердитым от пережитого страха и беспомощности. С одним, с двумя, может быть с тремя канонниками она могла бы справится. Но не в тесном сарае и не с исчерпанными до донышка силами. А за Берном их пришло аж десять человек. Вот сколько страха они испытывают перед любимцами жизни. Любимцы жизни… Прозвище, которое теперь вызывало только горький смех.

● 

Не надо так. – Тихо попросил Лас. – Ни он, ни мы не виноваты в том, что происходит.

● 

Знаю, знаю. – Вздохнула девушка и притянув к себе друга обняла его, то ли пытаясь успокоить его, то ли себя.

● 

С ним же все будет в порядке? – Поднял глаза мальчик.

● 

Думаю да. Он явно живучий. А теперь еще и в нашем свитере. – Постаралась подбодрить.

● 

А эти его шрамы? Я постеснялся спросить, он хороший, но не думаю, что ответил бы. – Мальчишечье любопытство взяло верх над страхом и беспокойством.

● 

Шрамы… – Немного посомневавшись, Велимира решила, что он уже достаточно взрослый. – Это значит, что он был в лапах у канонников, причем скорее всего у высших и сбежал.

● 

Они помечают своих пленников?

● 

Они… Сказителям обычно вырывают глаза, чтобы они не могли читать свои книги и причинить вред невинным гражданам. – Внезапно зло проговорила девушка и зарылась лицом в волосы друга, ища хоть какое-то утешение.

Лас какое-то время стоял неподвижно, стараясь переварить слова девушки. Его мысли направились к его матери, которая была сказителем, как и Берн. В голове зароились образы один страшнее другого и захотелось плакать. Но упрямо втянув воздух, мальчик подавил подступающие слезы.

● 

Значит, хорошо, что он успел уйти. Так? – Спросил он скорее воздух или может даже саму жизнь. Но отозвалась Велимира.

● 

Хорошо, да. Он вроде действительно не так уж плох. – Отпустив мальчика, она принялась собирать разбросанные по полу припасы. До смены года оставалось тринадцать дней.

5.

Ослепительный, белый особняк с колоннами в стиле псевдобарокко возвышался над грязными замерзшими улочками, насмехаясь над скромными домишками соседей. Фасад усыпан позолоченными завитками, а на крыше огромная несоразмерная  статуя орла с распростертыми крыльями – символ «благородного происхождения», которого у хозяина никогда не было.

Внутри мраморные полы сияли так, будто их полировали долго и с большим усердием, а стены украшали дешёвые копии картин в рамах из настоящего золота. Гостиная утопала в бархате цвета запёкшейся крови, а хрустальные люстры, легко украсившие бы собой театр, бросали блики на портрет владельца – написанный за неделю «шедевр», где он изображался в плаще с горностаевой подкладкой.

На столах стояли вазы из фарфора, а ковры с вычурными узорами пестрели пятнами от вина, которое новоиспечённый аристократ проливал в пьяном хвастовстве. В саду, сейчас засохшем, по случаю зимы, торчали кусты редких роз, за которыми все равно никто не умел правильно ухаживать.

Хозяин дома обожал устраивать пиры, где наливал гостям вино из кубков с гравировкой «Рождённый для власти», но все знали: его «дворянство» пахнет кровью и ложью. А в подвале, под слоем шёлка и золота, всё ещё жил запах нищеты – едкий, как память о том, кем он был на самом деле.

Проходя по всему этому фальшивому великолепию, Велимира едва сдерживалась, чтобы не сморщить нос. Она, безусловно, не знала владельца до того, как он разжился богатством, но безошибочно видела в нем признаки вора и обманщика.

Ее проводили в малую комнату для встреч, как объяснил ей слуга и оставили ждать. Прошло больше двадцати минут, прежде, чем тот же слуга распахнул дверь и громко объявил:

● 

Его сиятельство, Эдмунд фон Штернберг, граф Орлиных Вершин!

Мужчина вошел вальяжно, принеся с собой недопитый бокал вина, видимо, чтобы показать девушке, от какого важного дела она оторвала его своим визитом. Он был еще не стар, но запоздалый уход и косметика не могли скрыть годы жизни на улице.

● 

Оставь нас. – Каркнул граф слуге, ставя стакан на стол с таким стуком и звоном, что девушка вздрогнула, решив, что тот разбился.

Парень быстро ретировался, не забыв поклониться.

Его сиятельство сел на тяжелый обитый бархатной тканью стул и принялся молча разглядывать Велимиру тяжелым взглядом. Судя по тому, как кривилось его лицо, графу не понравилась дешевая, поношенная одежда и довольно изможденный вид рыжей посетительницы.

● 

Что еще ожидать от художницы. – Озвучил он то, что и так было написано на лице. – Моя дочь… – он запнулся, словно слова застряли в горле, и потянулся за вином. – Она выходит замуж. С детства мечтала о чём-то особенном, понимаешь? О платье, о представлении… – Он отхлебнул из бокала, но его взгляд стал чуть мягче. – Ты сделаешь это для неё. И если испортишь… – его голос снова стал резким, – ты пожалеешь.

Девушка молча кивнула. В разрешении на работу было довольно подробно описано, какую именно работу ей можно было выполнять в этом городе. И она была готова. Силы, собранные за пару месяцев, которые она чуть не потратила на убийство Берна, покоились в ней и ждали своего часа.

● 

Она захочет сама тебе рассказать, что и как. – проворчал граф поднимаясь со стула и подходя к большому резному шкафу. Он открыл дверцу и поставив туда бокал с вином вытащил вместо него грязноватую бутылку пива. Велимира сделала себе мысленную пометку, что по всему дому должны быть подобные тайники, если это можно так назвать. Как ей это поможет, случись что, она не знала, но предпочитала на всякий случай знать такие мелочи о клиентах. Тем более таких.

● 

Свадьба в день перед канонидой. – Сообщил Эдмунд Фон Штернберг в перерывах между глотками. – Времени у вас – хоть задом ешь. Так что даже не пытайся сказать, что не успеешь или испортить что-то для моей девочки, поняла? – Он указал на художницу почти опустошенной бутылкой.

● 

Почему же не в день канониды? – заботливо осведомилась Велимира. – Это ведь такая честь. Уверена, вы и ваша дочь заслуживаете ее.

● 

Верховный канонник, затопчи его свинья, заупрямился. – Прорычал граф, все быстрее возвращаясь к прежнему себе. – Это мол единственный праздник, который может быть в этот день. И ты девочка, должна радоваться, что не ты будешь украшать его. А чья это заслуга? Моя! Светлейшего графа!

● 

Верно, верно. – Поморщилась девушка, видя что клиент все меньше становится похож на человека. – Так когда я смогу поговорить с вашей дочерью?

● 

Она на втором этаже у себя в комнате. – Сдулся внезапно граф Орлиных Гор. – Ей незачем видеть, что папа пьян. Эй, Джеймс! – Закричал мужчина, забрызгав Велимиру и все вокруг слюной. Когда слуга появился, он сказал тихо, и почти нежно. – Отведи ее к Розе.

Слуга кивнул и кивком предложил следовать за ним. Не теряя времени, изобразила неглубокий поклон, не желая снова выводить его светлейшество из себя и поспешила к двери. Граф злобно стукнул бутылкой по столу, провожая взглядом удаляющуюся художницу. Когда дверь за ней закрылась, он опустил голову на руки и  внезапно всхлипнул.

В раздражающем аляповатом зале продолжался пир. Никто не заметил, что хозяин покинул его, продолжая есть и пить. Велимира, проходя мимо стола  проглотила подступившую слюну: запахи были умопомрачительные. Но люди не обращали на них внимания, пьяно хохоча и крича. Кто-то уже валялся под столом. Какая-то дама в чересчур открытом наряде влезла на стол. Жизнь бурлила в этом месте. Но девушке не хотелось оказаться одним из них. Она бы предпочла быть сейчас с Ласом в сарайчике, который на пару недель стал их домом.

Слуга быстро повел ее наверх, стараясь и сам не задерживаться рядом с пирующими. Когда лестница повернула и зал скрылся из виду, Велимире показалось, что она переместилась в другой мир. Но она совершенно точно не владела этим навыком.

Здесь не было кричащих узоров или богатых украшений. Цвета преобладали теплые и приятно пахло какими-то благовониями, разгоняющими запах алкоголя, поднимающийся с первого этажа.

Художница подняла голову и увидела скромно одетую девушку, которая наконец предложила забрать ее куртку и шапку, прежде, чем войти в комнату дочери графа.

Комната оказалась светлой, чистой и полупустой. Разительная противоположность комнатам ее отца.

Роза сидела у окна с вышиванием. Действительно, чем еще заниматься благородной барышне, как не запрещенным нынче искусством? На ткани расцвели красные сочные ягоды на заснеженных ветках. Да она бунтарка, поняла Велимира. Вероятно, мечтала быть художницей, но нет таланта, а желание так никуда и не делось, а титул ее отца, хоть и ворованный, дает ей защиту и возможность заниматься, чем хочет. Интересно посмотреть на ее будущего мужа. Может, он читает по ночам нелегальные книги?

С книгами все не просто. Это Велимира поняла еще давно. Если ее сила состояла в том, чтобы брать то, что уже есть и творить из  этого что-то новое, то книги…

Столько всего зависело от того, кто их писал и кто их читает!  Подобрать что-то под определенного человека было очень не просто. После учебной книги, как у Берна, нужна была та самая книга, что позволит тебе высвободить свою силу. И раньше, множество сказителей путешествовали по всему миру в поисках той самой книги. Забавно, что твоей могла оказаться детская книга со сказками и картинками и крутись как хочешь. Или копи силу много лет, чтобы написать свою.

На секунду, девушка пожалела, что Берн исчез так быстро. Он мог бы ответить на множество вопросов Ласа, да и ее любопытство удовлетворить. Все же не каждый день встретишь живого сказителя.

Если бы только она ему доверяла.

Дочь графа наконец подняла на нее глаза и тут же заулыбалась искренне и светло.

● 

О, я так долго ждала! Думала, папенька вас не отпустит! Он не плохой, но когда выпьет, лучше не стоять рядом. – Выпалила она и Велимира поняла, что Роза явно моложе ее.

● 

Доброго дня, ваше сиятельство. – Художница сочла что здесь можно и учтивость проявить.

● 

Нет, нет, мне не нужно это! – девушка подскочила к гостье и схватила ее за руки с таким жаром, что Велимира аж вздрогнула. В мире, где они живут, она привыкла не подпускать никого так близко. Единственный, кому она разрешала это был Лас, которого она считала почти младшим братом. – Я прекрасно помню, откуда мы и кто. Все эти титулы, они, конечно красивые и дают много привилегий, но такая глупость! Просто Роза, хорошо?

● 

Это в вашу честь весь сад в розовых кустах? – Улыбнулась слегка расслабившись.

● 

Верно! Папенька романтик в душе. Но жизнь не позволила ему полностью раскрыть эту свою особенность. – Довольно кивнула девушка – Думаю, тебя позвать он позволил только из-за этого.

● 

Что ж, может быть. – Художница ответила осторожно, думая о состоянии засохшего сада и надеясь, что дочь графа не ждет такая же участь впереди. – Ваш отец сказал, что вы хотите особое платье и представление во время свадьбы. Он согласовал это с канонниками?

● 

С этими ужасными людьми? Разве с ними можно о чем-то договориться? Они скорее всего попытаются тебя поймать, как только увидят то, что я хочу, чтобы ты сделала. Поэтому папенька нанял охранника для тебя. Он будет все время рядом с тобой и защитит, либо спрячет при первых признаках угрозы. Он очень хороший, мы уже не первый раз с ним работаем. Он охранял мать, пока она была жива. Канонники даже не посмели к ней подойти!

● 

Звучит, как план. – С сомнением кивнула художница, думая, не поздно ли еще отказаться от всего этого и вернуться в холодный, но более безопасный лес.

● 

О, все верно, это отличный план! Напишите мне, где вы остановились и он придет и проинструктирует вас, что нужно будет делать, чтобы не попасться. Я так понимаю, что тебе нужно будет спокойное место, где ты сможешь сосредоточиться и творить магию? Вам с ним нужно будет походить вокруг площади и поискать такое.

● 

Вы очень осведомлены о том, как работают художники – Кивнула Велимира, которой все меньше нравилась эта затея. Дочь графа казалась такой добродушной и нежной, но она явно знала больше, чем обычные жители города, которые за последние семь лет будто поглупели до состояния гигантских грибов.

● 

Я … Да, верно, я мечтала быть художницей в детстве и собирала все крупицы знаний, до которых могла добраться.

● 

Поняла. – Кивнула, решив оставить это на потом.– Так что за особое платье вы хотите для своей свадьбы?

● 

Я так давно думала об этом! – глаза Розы загорелись. – Правда я думала, что сама смогу это сделать.

Девушка достала немного потрепанный рисунок, который явно много раз доставали, складывали, раскладывали, возможно гладили и прижимали к сердцу. Будущая творец платья задумчиво качнула головой слегка выпятив губы, глядя на бумагу. У дочери графа оказалось интересное воображение. Лиф платья, довольно рискованно открытый, особенно, для зимней церемонии,  целиком состоял из красных ягод и в продолжение, их каскады опускались на пышную белую юбку из нескольких слоев.

● 

Удивительно. – Тихо сказала художница. – Но вы замерзнете в таком платье за день до канониды.

● 

Это и будет твое представление во время свадьбы. Тебе нужно будет создать теплый весенний день вокруг меня и моего жениха.

6.

Когда Арлен Кроу забарабанил в дверь, Лас чуть не подавился травяным чаем, который пил вместе с Велимирой за маленьким ветхим столом. Мальчик подскочил и побежал открывать дверь еще до того, как старшая подруга успела остановить. На секунду его сердце екнуло от страха, что их снова пришли обыскивать, но любопытство и надежда, что возможно, вернулся Берн, пересилили.

Высокий сутулый человек в потрепанной форме канонника с выцветшим знаком глаза в огне зашел в дом, как только дверь оказалась открытой достаточно,чтобы протиснуться.

Взглянув на его лицо, покрытое сетью мелких шрамов от старых ожогов, следов его былых сражений, художница подскочила. Лас встал с глуповатым выражением лица у открытой двери, впускавшей в дом холод и запах мусора с ближайшей помойки, поняв, что сам впустил беду в дом.

● 

Меня прислал его сиятельство. – Глядя чуть в сторону и качнув головой покрытой темными с проседью волосами сообщил мужчина. После небольшой паузы добавил – Арлен Кроу.

Девушка облегченно осела на стул, с которого только что вскочила. Ну конечно, граф прислал своего пса, – подумала она, но вслух промолчала. Сейчас им нужны союзники, даже такие сомнительные.

Лас обнаружил, что все это время задерживал дыхание, шумно задышал. Мужчина осмотрел их жилище без брезгливости или осуждения. Он оценил комнату быстрым взглядом профессионала: отметил щель в окне, ветхий замок на двери и ковёр, под которым можно спрятать нож и сел за стол, положив на него бумаги от графа.

● 

Это не дом, а рыночная площадь. – Пробормотала Велимира беря бумаги и начиная их просматривать. – Каждый день новые гости, словно здесь ярмарка на канониду.

● 

Плохо. – Отреагировал мужчина. Он снял с шеи потрёпанный шарф, пахнущий дымом и железом, и одним ловким движением заткнул им щель. Казалось, этим жестом он заодно заткнул рот каким-то мыслям в своей голове.

● 

Еще как! – Оживился Лас, наконец возвращаясь к своему месту. Чай немного разлился, когда он в спешке бежал открывать дверь, но осталось еще достаточно. – Так ты тот самый непобедимый воин, которого приставили защищать нас? Ты будешь с нами на той свадьбе?

● 

Нет. То есть да. Но не так, как вы думаете.– ответил Арлен, не глядя на мальчика, полного энтузиазма.

● 

А эти шрамы… – Лас с непосредственным любопытством разглядывал гостя, желая узнать его историю как можно детальнее. – Это канонники?

Арлен промолчал, но кивок был красноречивее слов и мелких деталей. Велимира дернула приятеля за руку, призывая не приставать к человеку. А охранник вдруг слабо улыбнулся уголками рта.

● 

Ты похож на нее. – Проронил он, бросив короткий прямой взгляд на Ласа, почти незаметно дернув рукой и снова замолчал.

Мальчик вытаращил глаза, глядя то на Велимиру, то на Арлена, не понимая, о ком речь. Неужели художницу снова приняли за его мать?

● 

Нет, нет, мы не родственники. – быстро сказала рыжая, вспомнив, как Берн принял ее за мать мальчика. Она все еще просматривала бумаги, когда нашла между них акварельный рисунок, в картонной рамке. Мирный заснеженный пейзаж, домик с поднимающимся из трубы дымом, веселые дети в яркой одежде играют в снежки на переднем плане. У Велимиры загорелись глаза. Это поистине редкость. В живую такого не увидишь, да и изображения под запретом. Не так, как книги, но все же, останови ее канонники и найди при обыске этот рисунок,  у нее тут же начались бы серьёзные проблемы. С восторгом провела пальцем по линиям рисунка.

● 

Это от ее сиятельства Розы. – коротко пояснил охранник. Он тоже серьезно рисковал разгуливая с таким сюрпризом, спрятанным среди официальных бумаг. Хотя его форма, хоть и потрёпанная, давала ему определенную защиту.

● 

Похоже, она действительно хорошо знает художников. – улыбнулась, не отрывая взгляд от красок. Внутреннюю силу художников подпитывала красота жизни. Конечно, все было куда сложнее, и учитель объяснил бы как это работает, но его здесь нет. Поэтому, Велимира делала то, чего ей так не хватало в сером грязном мире: пожирала глазами красоту. Впитывала ее всем своим существом. Как тогда в магазинчике со снежным шаром. Вдохновлялась.

Лас с любопытством смотрел на нее. Не часто ему приходилось видеть подругу в таком восторженном состоянии. Он тоже глянул на рисунок. Симпатично. Весело. Но он не мог понять и разделить восхищение своей рыжей защитницы.

Арлен внимательно наблюдал за обоими. Ему было приятно видеть таких людей. Вряд ли он смог объяснить это себе, а тем более кому-то еще, но в них обоих было что-то притягательное и вызывающее тепло в груди. Последнее время, пока он работал на графа, ему в основном попадались совершенно другие люди. Озлобленные, несчастные, без надежды, без любви и без сожалений.  Иногда ему даже жаль бить их, все равно ведь ничего не поймут и не исправятся, что толку мучать? Но работа есть работа и не смотря на некоторые внутренние разногласия высокий добряк делал ее как следует.

Велимира все еще не могла оторвать взгляд от рисунка. Она позабыла, что в их сарайчике чужак, которого приставил не особо приятный граф. Смотрела и рассматривала детали, мазки, переходы цветов. Она прекрасно помнила последний снег, который видела. Она была примерно ровесницей Ласа сейчас. Снег был крупный, пушистый и лёгкий. Он падал медленно и суетился в воздухе от любого дуновения ветра. Даже на земле он продолжал двигаться, словно покачивающаяся на волнах лодка, то туда, то сюда, пока не забивается в какой-нибудь угол, чтобы остаться там.

● 

Ты посмотрела? – терпеливо уточнил Арлен, прерывая поток воспоминаний. – идём. Мы должны найти тебе место.

● 

Верно. – кивнула художница, делая усилие, чтобы оторвать взгляд от рисунка. – Сначала дело, потом вдохновение.

Спустя примерно полчаса, Велимира замедлила шаг, втянув воздух, который обжёг лёгкие смесью мороза и гари. Перед ней раскинулась площадь – будто гигантская ладонь с растопыренными пальцами-улицами. Брусчатка под ногами, потрёсканная морозами, напоминала кожу древнего ящера.

Прямо по курсу зияла каменная платформа с ржавыми кольцами, вмурованными в камень. Сегодня на ней не было виселиц – вместо них рабочие в потных рубахах растягивали алый бархат, приколачивая его гвоздями к подгнившим доскам.

● 

Для графской дочурки цветочки стелим, – хрипло пояснил один из них, плюнув разжеванный табак куда-то под ноги идущим.

Художница подняла глаза на статую орла, чьи когти сжимали свиток с позолотой. «Сила – закон», – прочла Велимира, но «закон» кто-то зачеркнул углём, вписав сверху «позор». У подножия из трещины лез засохший от мороза плющ, обвивая лапы птицы голыми прядями. Рядом валялась газета с портретом Верховного канонника – кто-то пририсовал ему розовые пятачок и завитой хвостик.

Всюду бунтари, решила, девушка слегка хмыкнув и порадовавшись, что сопротивление продолжает процветать, несмотря на все меры, принятые канонниками.

Справа, у стены с облупившейся штукатуркой, ютился «Рынок ненужного». Сломанные скрипки с порванными струнами лежали вперемешку с книгами, где не хватало страниц. Старуха в платке цвета подгнившей тыквы тыкала костлявым пальцем в куклу без глаз:

● 

Бери, художница, оживи, если сможешь! – Велимира потянулась к ней машинально, но одернула руку – кукла оказалась в липком налете, с которым не справился даже мороз.

Лас, шнырявший рядом, дёрнул её за рукав. У платформы возводили арку из бумажных роз. Мальчик сорвал цветок – под вощёной обёрткой скрывалась газета с заголовком: «Канонида-2147: 30 казнённых, 15 этапированы». Алые лепестки затрепетали у него в руках, будто пытались улететь.

Где-то за спиной скрипела телега с бочками мёда, а слева, у казарм канонников, звенели цепи. Воздух гудел от противоречий: смех детей, игравших в «художников и палачей», перебивался рёвом офицера: «Убрать эту дрянь к закату!» Он тыкал сапогом в нарисованное на стене мелом солнце. Все же дети во все времена остаются детьми и никто не запретит им мечтать, даже Верховный канонник.

Велимира повернула к улице, выложенной плитами с гербами. Одна плита – с фамилией Штернберг – блестела, как зеркало. В её отражении маячили флаги с орлами.

Рабочие вешали на арку чёрные ленты – «для контраста», как объяснил один из них. Алый бархат сливался с закатом, а цепь на платформе звенела.

Арлен следовал за своей подзащитной как тень. Только раз отвлекся покормить тощую дворовую собаку, отдав ей бутерброд, который явно предназначался ему на обед.

Девушка отметила это, подумав, что этот странный замкнутый человек гораздо теплее, чем кажется на первый взгляд.

● 

Какое расстояние допустимо? – уточнил высокий мужчина. Ранее он обсудил с художницей, что для того, чтобы сделать то, что хочет дочь графа, ей нужно будет находиться довольно близко к ней. Теперь же он цепко оглядывал дома, чтобы понять, какой подойдет лучше всего, чтобы спрятать там Велимиру и Ласа. Он понимал, насколько вопиющим будет такое превозношение жизни прямо перед канонидой и какие последствия ждут его подопечную в случае поимки. А так же, что будет с ним, если он не справится с задачей. Он видел графа в разных состояниях и понимал, что если тот будет в ярости, то запросто избавится от нерадивого слуги.

● 

Метров пять. Дальше уже вряд ли что-то получится. – Художница тоже оглядывалась в поисках подходящего места, потирая замерзший нос варежками.

● 

Плохо. – Проронил Арлен. И был абсолютно прав. Все дома построены равноудаленно от центра площади, где планируется церемония. И это расстояние раза в три превосходило необходимое.

● 

А если мы сами построим для нас домик? – Весело предложил Лас. Как в сказке про поросят и волка?

● 

Из соломы и палок? – Уточнила притопывая ногами, стоя на одном месте.

● 

Почему нет? – окончательно развеселился мальчик.

● 

Только я это делать не стану. – закатила глаза рыжая. – Мне силы на другое нужны. Будешь сам все собирать и соединять, как положено порядочному строителю.

● 

Я не подведу! – Самоуверенно заявил старшей подруге. – Я ведь твой помощник, и сделаю лучше всех.

● 

Я помогу. – Неожиданно вступил охранник. Он решил, что таким образом он сможет проследить за крепостью укрытия и предусмотреть отходные пути.

● 

Что ж, тогда мы поставим его где-то здесь. – Направилась к “рынку ненужностей”. – Никто не будет искать меня в еще одной старой рухляди, так?

● 

Вот как рождается новая легенда. – Мальчик горделиво улыбнулся и довольно пнул замерзшую картошку лежащую на земле. Раздался подозрительный звон.

● 

Бежим. – Скомандовала Велимира.

7. Лес встретил их скрипом обледеневших ветвей, будто старые кости, звучащие под тяжестью времени. Деревья, сгорбленные под ледяными плащами, напоминали замерзших стражей, чьи ветви-руки тянулись к серому небу, цепляясь за облака. Грязная кашица вперемешку со льдом под ногами хрустела с противным чавканьем, словно земля жевала стекло.

Лас шаркнул сапогом по насту, обнажив мёртвую траву, спутанную в узлы колючей проволокой – остатки ловушек, забытых даже канонниками.

Арлен шёл первым, проламывая корку наста тяжёлыми сапогами. Его дыхание вырывалось клубами, оседая инеем на шрамах. Внезапно он замер, указывая на берёзу: на её стволе, под слоем ледяной глазури, оказался клочок ткани – тёмно-зелёный лоскут с вышитой каймой с остатком букв. Лас узнал узор мгновенно: такую же кайму носил Берн на плаще, когда прятался в их сарае.

● 

Он здесь был, – прошептал мальчик, сдирая лёд ногтями. Лоскут оказался жёстким, как металл, и пах дымом – будто Берн прошёл сквозь костер. Рядом, на снегу, чернел след сапога с характерным изломом подошвы: Велимира показывала ему такой, рассказывая, как сказители метят путь для своих. – Интересно, далеко ли ушел? Нам бы пригодилась помощь в постройке. – Подумав немного, мальчик хихикнул и добавил – Доброе слово и веткам приятно.

Лес, казалось, сопротивлялся их поискам. Ветви хлестали по лицам, цепляясь за одежду, а под ногами то и дело проваливалось, обнажая чёрные лужицы, где пузырилась гниль. Но даже здесь жизнь пробивалась сквозь мерзлоту: Лас заметил зайца, слинявшего до грязно-розового цвета, глодавшего кору.

● 

Не пугай. Ему и так не сладко. – Охранник положил руку на плечо мальчика. – Охотники зимой даже не охотятся особо. Они беззащитнее и проще поймать, но если всех переловить, то на кого летом и осенью охотиться? Да и тощие они, видишь, одну кору грызут. Застрелишь, а там и съесть нечего.

Арлен замолчал, кажется выговорив все слова на месяц вперед. Заяц заметил их, но есть не перестал, глядя на пришельцев отчаянными глазами.

● 

Нам бы какие-то ветки покрепче. – Пожаловался Лас, отбрасывая очередную хлипкую находку. – От этого же будет зависеть безопасность Велимиры. Я бы с радостью с ней там посидел, но тогда и места нужно будет больше и просто я ей мешать сосредотачиваться буду. Я же все время говорю, это отвлекает. Она меня один раз назвала “сказитель без книги”, мол мне и читать ничего не надо из меня и так все валится, как картошка из мешка. Картошка… – Повторил мечтательно, надеясь, что подруга, оставшаяся дома готовиться к заданию, не забудет запечь немного мелких плодов, приобретенных прямо перед встречей с Берном, на ужин. – ух ты, смотри, следы кострища.

● 

Хорошо прибраны, но все же заметны. – Согласно кивнул головой высокий мужчина. Он подошел ближе, рассматривая следы недавнего пребывания человека. – Пару дней назад он здесь был.

● 

Кто? – сделал удивленные глаза Лас, сообразив, что не стоило бы сдавать Берна, пусть даже Арлен не настоящий, а бывший канонник.

● 

Кто бы он ни был. – Усмехнулся охранник, видя слегка напуганные глаза мальчика. Он слышал о сказителе, которого искали всей толпой по городу канонники и сочувствующие им горожане. Можно было предположить, что через сопротивление или как-то еще, но его нынешние подопечные могли быть как-то связаны с этим разыскиваемым. Но Арлен не собирался его искать. Это не входило в его работу. Тем более, что сам он относился хорошо и к художниками, и к сказителям, и к музыкантам. Его жена была музыкантом. Точнее, она пела. И его сестра тоже музыкант… Мужчина на какой-то момент вернулся в воспоминания, одновременно мрачнея и светлея лицом. Брови его напряглись, а глаза заволокло туманом прошлого. Лас заметил перемену в лице временного союзника и решил сменить тему, задав вопрос, который его давно мучал, но Велимира не разрешала приставать к мужчине.

● 

А на кого ты сказал я похож?

Лихо охранника совершенно упало. Глядя на его расстроенный вид, мальчик подумал, что лучше уже злился бы, а не такая тихая и безысходная печаль.

Пальцы мужчины собрались в кулаки, это было видно даже через варежки, и бессильно разжались. Лас уже сотню раз пожалел, что спросил. Обругал себя, напомнил, что Велимира всегда права и надо было слушать ее, когда услышал тихий ответ:

● 

Сестра. Она такая же веселая как ты. И волосы белые… – Арлен вздохнул и помотал головой. – Будем стоять – замерзнем.

● 

Точно. Кто тогда построит Веле домик? – Поспешно согласился мальчик.

● 

Смотри-те ка, это же Кроу! – Раздался хриплый вальяжный голос и на тропинку, где все еще стояли неудачливые собиратели хвороста, вышли трое канонников.

● 

Лучше бы замерзли. – пробормотал под нос мальчик, закутывая лицо шарфом.

● 

Что ты забыл в лесу, Кроу? Неужели в городе кончились бродячие собаки? И что это за мелочь с тобой? Очень важный клиент? – мужчины приближались неторопливо, словно уже загнали жертв и суетиться уже не нужно.

 Охранник стоял молча, осторожно задвинув мальчика за спину. Плечи его напряглись, он явно был готов к нападению.

Когда значки с глазами с формы канонников уже смотрели прямиком на Ласа, выглядывающего из-за Арлена, как птенец из-под крыла, один из канонников выхватил нож. Лезвие блеснуло синевой, словно выковано из льда.

● 

Ты безнадежен, Кроу. Сбежал от своих, а теперь прибился к швали, в надежде вытащить свою милую сестричку? – прошипел канонник, кружа вокруг них, как ворон над падалью. – Или думаешь, графская милость тебя спасёт?

Арлен не ответил. Его рука метнулась к поясу, выдернув короткий топорик с облупившейся рукоятью. Лас прижался к берёзе, пытаясь укрыться за ее тонким стволом и чувствуя, как заледеневшая кора царапает ладони. Он и забыл, что снял варежки, отковыривая клок плаща Берна. Сердце колотилось так громко, что казалось – его слышно даже сквозь вой ветра.

● 

 Эй, малец, – второй канонник наклонился, ухмыляясь. – Тебе сколько? Девять? Десять? Знаешь, что мы делаем с крысами, которые прячутся в норках?

Лас попытался спрятать дрожь в кулаках. Не показывай страх, не показывай… Но канонник уже шагнул вперёд, и тогда Арлен двинулся.

Топорик взметнулся, рубанул воздух. Удар летел в плечо нападавшего, но ушел в другом направлении, вспоров ствол берёзы. Дерево вздрогнуло, осыпав всех ледяной крошкой. Канонник отпрыгнул, смех его стал звериным:

● 

Ты промахнулся, старик!

Но Арлен не промахнулся. Берёза заскрипела, накренилась – и рухнула, придавив двоих канонников ветвями, словно сетью. Третий, с ножом, бросился вперёд, но Арлен поймал его запястье, вывернул с хрустом. Крик разорвал тишину леса.

● 

Беги!  – рявкнул охранник Ласу, но мальчик не успел сделать и шага.

Из-за деревьев, будто тень, вынырнул четвёртый канонник – молодой, с лицом, обожжённым ненавистью и одержимостью. Он нацелил пистолет.

● 

Смерть предателям!

Выстрел грохнул, но пуля ударила не в Арлена. Воздух перед ним дрогнул, словно нагретый, и снаряд отскочил, оставив вмятину на стволе сосны.

● 

Вот чёрт! – канонник застыл, глядя на свою дрожащую руку.

Из тумана появился Берн. В руках он держал раскрытую книгу, страницы которой светились голубоватым мерцанием, как зимние озёра под луной. Его плащ, изодранный, но всё ещё с зелёной каймой, трепетал на ветру, открывая нелепый огромный свитер, подаренный Велимирой.

● 

 Слова, как корни, сплетают тьму, но свет пробивается сквозь трещины в камне, – прочитал он глухо и нараспев, и лес ответил.

Земля под ногами канонников разверзлась, выпустив клубы инея. Ледяные щупальца обвили их сапоги, приковав к месту. Берн щёлкнул пальцами – и туман сгустился, превратившись в стену, сквозь которую не было видно даже силуэтов.

● 

За мной! – крикнул он, хватая Ласа за руку.

Они бежали, спотыкаясь о корни, пока лес не расступился перед ними, открыв скалу  и узкую расщелину в ней. Берн пробормотал что-то, помахав своей книгой и проход увеличился ровно настолько, чтобы мог войти один человек.

Когда они гуськом протиснулись внутри, там пахло сыростью и копотью. На полу валялись обгоревшие страницы, а на стене висел портрет женщины с белыми волосами – её глаза казались живыми.

● 

 Приветствую в «Чернильнице», – Берн упал на груду мешков, стиснув книгу. – Здесь раньше… собирались те, кто верил, что слова сильнее пуль.

Арлен прислонился к стене, тяжело дыша. Его шрамы поблёскивали в свете светлячков, внезапно вспыхнувших под потолком.

● 

Ты… почему помог? – спросил Лас, всё ещё дрожа. – Ты же подставился, они будут искать тебя здесь.

Берн усмехнулся, доставая из кармана горсть орехов и принялся жевать их, восстанавливая силы:

– Я вообще не люблю, когда нападают на людей. Особенно подло и исподтишка. И потому что… – он кивнул на портрет, – его сестра когда-то спасла мне жизнь.

Арлен вздрогнул. На картине действительно была его сестра.

Лес снаружи выл, но здесь, под землёй, тишина звенела, как натянутая струна.

8.

● 

Все в жизни связано. – Лениво рассуждал Берн, возлежа на мешках и продолжая усердно поглощать орехи. – Хоть мир огромный, можно точно сказать, что случайный человек, которого ты встретил в толпе так или иначе с тобой связан. Может быть он просто наступит тебе на ногу и ты опоздаешь на важную встречу. А может быть он окажется твоим родственником, о котором ты знать не знал. Или  он наступил на ногу твоему родственнику, о котором ты никогда не знал, и теперь и не узнаешь, потому что он сидит у врача с отдавленной ногой и не придет на вашу важную встречу. – Усмехнувшись собственным словам, парень посмотрел на невольных гостей. Они ютились у небольшого костерка, разведенного прямо посреди пещеры. Не смотря на то, что погода с поверхности не могла сюда проникнуть, холод стоял почти как на улице. – Что я про ноги, да про родственников. Любая случайность может вас связывать.

● 

И ты здесь живешь? Зачем? Ждешь чего-то? Тут же хуже, чем в нашем сарае. – Лас с любопытством рассматривал окружение. Стены с корнями и каплями, сундуки, доживающие последние дни, что-то наподобие кроватей из мешков.

● 

Здесь никто не остается надолго. – Пожал плечами Берн. Он посматривал на Арлена. Все же канонник, хоть и бывший и брат музыканта. Но тот спокойно сидел рядом с мальчиком и не проявлял ни агрессии, ни особого интереса.

● 

Мы тоже не останемся. – Лас вспомнил, что Велимира будет ждать их. Немного посомневавшись, парнишка решил посвятить сказителя в их план по временному строительству на главной площади. Если уж охраннику можно, то Берну тем более, он же вообще свой. Он начал говорить и Берн даже слегка вытаращил глаза, чем заставил шрамы под ними двигаться.

● 

Это серьезный план и настоящий мятеж. Я не заметил в твоей подруге склонности к таким вещам. – Задумчиво улыбнулся он. – Если план провалится и наш досточтимый охранник не выполнит своей работы, вы двое очень серьезно подставитесь. Понятно, что это задумка графской дочки, красоты и тепла ей захотелось, но ее папа спрячет и отмажет. А всю вину за это повесят на вас. А точнее, просто казнят на следующий день прямо там же.

● 

Я знаю. – Сделал бровки домиком Лас. – Но нам надо как-то выживать до весны. Без денег это будет очень сложно, не мне тебе рассказывать. А заработать художнику… и мне… особо не где.

● 

Да я знаю. – Хохотнул Берн. – Думаешь я просто так орехи все лето и осень собирал? Мне кажется, что вы можете не справиться вдвоем. Даже при помощи графа и его человека. Это же плевок против системы.

Молодой мужчина встал и начал рыться в сундуках. Что там хранилось, мальчик мог только предполагать. Наверняка сокровища, книги, оружие, волшебные артефакты, еще сокровища и нескончаемый источник еды, например.

Сказитель довольно хмыкнул и достал старые потертые веревки. Лас издал разочарованный вздох. А вот вздох Кроу был восторженным.

● 

Ага, вижу узнал? – Берн повернулся к гостю с веревками в руках и тот кивнул. На его лице проступила ностальгическая улыбка.

● 

А я не узнал! – Чуть не подпрыгнул мальчик.

● 

Это веревки-шпионы. Старые, даже не знаю, чуть не с начала жизни. Один из первых художников объединился с одним из первых сказителей и создал их огромное количество. Они правда несли мирную цель – передавать информацию на дальние расстояния. Но мы, люди, все превращаем в оружие.

● 

Ух ты! – Лас благоговейно прикоснулся к истрепанному чуду. – А как они работают?

● 

Ну, смотри. Активировать их может любой сказитель. А послушать только тот, кому они адресованы. Так что не пытайся услышать звук веков. – Ухмыльнулся Берн, видя как мальчик прикладывает ухо. – Они ползут, как змеи, да, могут заползать на стены и в щели. У них крайне удобная форма, чтобы не смотря ни на что, добраться до цели.

● 

Это же! Действительно идеальный шпион! – Восхитился мальчик.

● 

Да, вот только осталось их не много. – Промолвил Арлен до тех пор молча слушавший.

● 

Верно. У нас тут чуть больше десятка. Где-то, наверняка храняться еще. А какие-то используются как обычные веревки. Да и это посланец в один конец, если у тех, кто слушает нет своего сказителя, чтобы отправить обратно. Но у нас сказитель есть. – С улыбкой поклонился.

● 

Так, а что мы будем делать? Куда их рассылать?

● 

Одну мы пошлем сопротивлению. Надеюсь, канонники уже забыли как выглядит хорошая веревка-шпион и не порубят ее на части. Еще одну пошлем в другое убежище в дальнем краю леса. Там живет моя подруга.

● 

Твоя девушка? – тут же уточнил Лас.

● 

Хм. – задумался Берн. – Скорее нет. Думаю, она больше годится мне в бабушки. И она была моим первым учителем. Еще до того, как снег пропал.

● 

Ух ты, она должно быть очень мудрая и могущественная! – Мальчик чуть не приплясывал от всех чудес, которые начали происходить вокруг, хотя изначально это был просто поход в лес за ветками.

● 

 А еще одну, мы пошлем твоей сестре. – Сказитель повернулся к Арлену. – Не уверен, что она сможет помочь…

● 

Она мертва! – Прорычал всегда спокойный и добродушный охранник. На его глазах появились злые и горькие слезы.

● 

Как? – Удивился Берн. – Я же с ней говорил пару дней назад, пока не сбежал в город.

Арлен замер, будто его ударили. Пальцы сжались в кулаки, а в глазах вспыхнула смесь надежды и ярости. Он молча встал и ушел к выходу. По топоту было не понятно, поверил он парню и пошел переживать или разозлился и пошел убивать. Лас хотел побежать к нему, но Берн остановил его положив руку на плечо.

● 

Дай ему время. Я не знал, что они все это время не общались. Возможно она думала, что подвергнет его опасности, если он узнает, что она жива. – Брюнет вздохнул, запахнув плащ потуже и присев на место, с которого только что сбежал Кроу. – Семейные узы – они сложные. Никогда не знаешь, что повлечет за собой то или иное действие.

● 

Ты это по своей семье судишь? – уточнил мальчик, поглядывая в сторону охранника, застрявшего у расщелины.

● 

Я-то? Нет, я сирота. Моя семья были другие сказители. Пока … ну ты сам знаешь, что тут рассказывать. – Скомкал ответ Берн.

● 

Я хочу отправить для нее сообщение. – тихо, но отчетливо проговорил подошедший Арлен. Выдели для меня одну веревку. Это будет личное.

● 

Кричать будешь? – С пониманием покивал Лас.

● 

Пороть! – Поджал губы охранник. – Я ее пять лет назад похоронил.

9.Велимира уже привычно встала в боевую стойку, войдя в дом и увидев под столом непонятную груду вещей. Груда вещей подняла руки и укоризненно сказала голосом Берна:

● 

А я ведь тебе орехов принес.

● 

Что за привычка прятаться за столом? – Опустила руки рыжая, облегченно вздыхая. И тут же оказалась в объятиях Ласа.

● 

Ему там удобно и безопасно. – Пояснил мальчик, сжав и отпустив подругу. – Ты по нам скучала? У нас столько новостей!

● 

Я ведь его первым делом вижу, когда захожу. – Покачала головой девушка, отмечая, что кроме сказителя и мальчика, в углу на стуле сидит еще и Арлен, накручивая на руку растрепанную веревку не первой свежести.

● 

Ты новости слушать будешь? – Насупился Лас.

● 

А где ветки? Вы же за ними пошли. – Велимира поймала себя на том, что так и хочется сказать что-то вроде “ох уж эти дети!”.

● 

Они подо мной. – Дружелюбно сообщил Берн и поднялся, демонстрируя крепкие ветки.

● 

Я сам насобирал! – Гордо сообщил Лас. – Ну и они немного нарубили. – Кивнул в сторону мужчин.

Девушка усмехнулась, не в силах злиться. Она успела продргонуть на улице, пока бегала в ближайшую лавку за сахаром – граф выдал аванс и она хотела подсластить себе и другу жизнь. А заодно, встретиться с человеком, который вот уже несколько лет снабжал ее надежными заказами. Ни разу не обманул, но и ни разу не сделал скидку, как партнеру.

● 

Постоянство – признак мастерства, – любил поговаривать он, заглушая голос огромным капюшоном и тремя слоями шарфа.

 Так что теперь Велимира спешила вкусить сладкой жизни и припрятать бумагу с именем нового заказчика и датой встречи. Почему-то она совершенно не волновалась по поводу выполнения задумки графской дочери, как будто уже все сделала и осталось только дождаться нужного дня.

Пока она вспоминала и планировала, мужчины сидели тихо, а вода успела закипеть. И художница достала две железные чашки и, чуть посомневавшись, две глубокие пиалы, из которых тоже вполне можно пить чай.

● 

Я тут… – Берн неслышно подошедший к Велимире со спины едва успел увернуться, чтобы не получить локтем в нос. – Орехи! К чаю! – Немного обиженно поднял к носу девушки мешочек с плодами.

● 

Не подкрадывайся к ней. – Прокомментировал Лас и не подумавший предупредить заранее. – Она так одному продавцу нос сломала. Потом неделю на него бесплатно работала.

● 

Давай сюда. – Смутилась от напоминания рыжая художница и попыталась отобрать у парня мешочек с подношением. А тот от неожиданности не отдал.

Немного поперетягивав мешочек, оба рассмеялись и уставились друг на друга, словно в первый раз увидели. Капюшон слетел с головы Берна и его темные непослушные волосы разлетелись, доставая почти до плечей. И Велимира подумала, что даже ужасные шрамы не портят его.

Задумавшись, девушка ослабила хватку, мешочек выскользнул из рук, рассыпав орехи по столу, но ни один не упал на пол – будто кто-то поймал их на лету, остановив эту нелепую симфонию перестуков. Берн наклонился подбирать плоды, и его волосы скользнули по запястью Велимиры. И хотя локоны были прохладными, кроме щекотного ощущения кожа ощутила жар. Она замерла, чувствуя, как морозный воздух, вошедший вместе с ней в дом, внезапно стал гуще, словно её иллюзии сплели вокруг них невидимый кокон.

● 

Ты… – начала она, но слова прилипли к горлу, как замерзшие листья к фонарному столбу.

Он поднял голову, и в его глазах – обычно насмешливых, как мазки серебристо-голубой краски, – она увидела что-то новое: трещину в ледяной броне. Шрамы на его лице вдруг показались не следами боли, а тайными знаками, которые хотелось разгадать.

● 

 Художники всегда такие неловкие? – пробормотал Берн, но голос его звучал тише обычного, будто боялся разбить хрупкое мгновение.

Лас громко хрустнул орехом, разрывая паузу за него:

● 

Если вы сейчас поцелуетесь, я сбегаю за бумажными цветами на площадь. Или может за чем-то покрепче чая.

Велимира фыркнула, отстраняясь, но пальцы её машинально поправили прядь волос Берна, запутавшуюся в пуговице её свитера. Он не отвёл взгляда, и в углу его губ дрогнула тень улыбки – не насмешливой, а почти нежной.

– Похоже, твои иллюзии заразительны, – сказал он, поднимая последний орех и поправляя капюшон, словно не решив надеть его снова или оставить так. – Даже я начал верить в глупости.

Она хотела ответить колкостью, но вместо этого протянула ему чашку чая, их пальцы ненадолго встретились на тёплом металле. И в тишине сарая, под аккомпанемент голодного ветра за стеной, что-то неуловимое сдвинулось, как первый снег, готовый похоронить старый мир под новым.

● 

Так. – Подал голос Арлен, до того молча наблюдавший сцену перед ним. Лас тут же подскочил к нему и подал чашку с чаем. – Я готов, сказитель, мы можем отправить обе веревки Лирине.

● 

Лирине? – Подняла бровь художница. – Снова новое имя.

● 

Ну ты же не стала слушать наши новости. А у нас столько всего произошло! – Мальчик сначала немного надулся, сдувая белоснежные волосы со лба. Но не смог удержатся и начал эмоционально пересказывать все события с момента их с охранником входа в лес. – Ну и вот. Теперь он хочет высказать все, что о ней думает… Ну и наверное, попросить ее о помощи, да? – заискивающе посмотрел на бывшего канонника.

● 

Примерно. – Кивнул тот, все еще вертя в руках веревку.

● 

Можно я посмотрю, прежде, чем вы ее отправите? – Попросила Велимира, заинтересовавшись, наконец артефактом. Охранник молча протянул ей ничем не примечательную вещицу.

● 

Вель, а было бы здорово, если бы раз и это была веревка, которая ползла к тебе и не доползла, потерялась и лежала много лет в лесу, а потом в пещере, а потом… – Начал фантазировть Лас.

● 

Ну брось. Так только в сказках бывает – Рассмеялась девушка, все еще несколько смущенная предыдущим переглядываением с Берном и возбужденная таким количеством произошедшего.

● 

Подожди, ты же не правильно держишь. – Сказитель подошел и взяв ее руки, держащие концы веревки соединил их.

● 

Да что ты…

Веревка дрогнула в руках Велимиры, словно живая. От неожиданности она чуть не выронила её, но Берн крепче сжал её пальцы своими. Шершавая нить заструилась между их ладонями, и вдруг  тихий шепот, будто ветер пронес через ледяные пещеры обрывки мелодии.

● 

Ты слышала? – Берн наклонился ближе, и его дыхание смешалось с тем странным ощущением от звука.

● 

Это… голос? – прошептала она, чувствуя, как мурашки побежали по спине.

● 

Но вместо ответа веревка замолчала, оставив лишь эхо – как будто кто-то вдали произнёс её имя. Или их имена. Велимира отдернула руки, но Берн не отпустил, его взгляд стал пристальным, почти изучающим.

● 

Иногда прошлое стучится в самые неподходящие моменты, – сказал он загадочно, проводя пальцем по узлу на веревке. – Но это не всегда плохо.

Лас, наблюдавший за ними поверх чашки с чаем, фыркнул:

● 

Если вы опять замерли как статуи, я начну рисовать на вас сердечки..

Велимира рассмеялась, но смех получился неровным, будто треснувший лед. Она до сих пор чувствовала тепло его рук на своих – словно невидимая нить связала их крепче, чем любая магия. А веревка лежала между ними, тихо звеня, как струна, которую кто-то невидимый тронул в темноте.

● 

Сказитель. – Арлен положил тяжелую горячую руку на плечо Берна. – Я все понимаю. Но послание. Это сейчас важнее. В том числе для нее.

10

● 

Почему Арлен забрал Берна к себе? – заныл Лас, раскладывая ветки на импровизированной крыше будущего убежища.

● 

Потому что ему там будет безопаснее. Никто не будет искать беглого сказителя у канонника. – Терпеливо повторила Велимира. Парень и сам это знал. Но ничего не мог поделать. Последнее время он всегда был вдвоем с подругой и ему это даже нравилось. Они были свободные и всегда отвечали только друг за друга. Но с внезапным появлением других людей рядом, и не просто рядом, а близко к его еще детскому сердцу, Лас вдруг почувствовал, что у него есть семья.

● 

У нас его тоже не стали бы искать второй раз. – Упрямо ответил мальчик и художница закатила глаза. Она пыталась сосредоточится, ягоды, которые ей передали “для налаживания волшебства” снова рассыпались по столу.

● 

Иллюзия тресни! – С досадой проворчала девушка.

● 

Еж в сапоге! – поддержал ее мальчик. – А ты попробуй что-то отвлеченное собрать. Подумай о чем-то приятном. О чем-то теплом… – Лас мечтательно закатил глаза, думая о пирожном.

● 

О приятном… – Повторила Велимира. Задумавшись, она стала перебирать в уме приятные вещи, которые происходили с ней за последнее время. Не очень то их много было, вот разве что рисунок, который ей подарила Роза, чтобы подпитывать вдохновение. Да. Художница сосредоточилась, закрыла глаза и представила картинку. Снег, дети, счастье… но затмевая рисунок, перед ней встали серебристо-голубые глаза Берна и его рука на ее руке. Теплая. Как и предлагал Лас.

Велимира открыла глаза, и в полумраке сарая на её запястье алел браслет – живой, дышащий, сплетённый из ягод, что прислала дочь графа для тренировки. Алые плоды, будто капли застывшей весны, пульсировали в такт её сердцу, а стебли, тонкие как паутинка, обвивали кожу, не оставляя следов. Она сжала кулак, и ягоды дрогнули, выпустив аромат – сладкий, с горьковатой ноткой мха, словно сам лес вдохнул в них жизнь.

● 

Всего лишь тренировка, – напомнила себе Велимира, но узор из пыли и грязи на плодах говорил обратное: это была магия, рождённая не из расчета, а из памяти о том, как рука Берна коснулась её ладони. Одна из ягод лопнула, и сок, тёплый как дыхание, стёк по запястью, оставив след в форме спирали – точь-в-точь как завитки на плаще сказителя. – Для платья… нужно лучше контролировать силу иллюзий, – напомнила себе художница, но браслет не исчезал, лишь мерцал тише, будто подчиняясь чужому ритму.

● 

Красивый. – Экспертно поджав губы одобрил Лас. – не разбирай его обратно. Носи.

В скромном, но чистом доме Арлена, Берн, возился на полу с веревкой-шпионом. Он готовил ее к активации, а заодно лениво пинал ногой матрас, ставший его кроватью на эти дни. Набивка послушно скучивалась при толчке, но расползалась обратно по краям, стоило парню убрать ногу.

Охранник с напряжением смотрел на это действо, ожидая, когда сказитель закончит. Он давно приготовил, что именно скажет сестре, пусть и посредством древнего, извивающегося как змея, артефакта.

Арлен закрыл глаза, и перед ним, как в тумане, возникла её фигура – Лирина, его сестра, «Ангел Орлиных Вершин». Он помнил, как её голос разливал тепло даже в самые холодные ночи, как люди собирались у её ног, чтобы исцелиться от ран и боли. Она всегда улыбалась, даже когда усталость делала ее глаза стеклянными, и говорила: «Музыка – это не просто звук, Арлен. Это дыхание жизни».

Но потом пришли канонники. Они требовали, чтобы она пела для них и только для них, поддерживая их силы в войне против таких же, как она. Лирина, конечно, отказалась и довольно резко. Тогда они похитили его, тогда ещё юного канонника, и пригрозили убить, если она не подчинится. Кроу помнил, как она стояла перед ними, её белые волосы, обычно сияющие, казались тусклыми, а голос дрожал: «Я сделаю всё, что вы хотите. Только отпустите его».