Читать онлайн Ангелы не монстры

Глава

! Внимание! В тексте присутствуют сцены насилия, жестокости, наркозависимости, убийств, а также темы дискриминации. Вся история является вымышленной.

Глава 1: Рождение

Однажды, в сумрачной дымке мироздания, прекрасная людская девушка повстречала ангела… Ангела, чье сияние было столь ослепительным, что опалило ее сердце.

От их союза родился ребенок, маленький мальчик со светлыми, чуть ли не золотыми волосами и серо-зелеными глазами, в которых плескалось отражение небес и наивное доверие. Его назвали… Александр.

Александр Шульц.

К сожалению, или к счастью, девушка и ангел не смогли удержать хрупкий мир между двумя измерениями. Разгорелась ссора, оставившая после себя лишь пепел ненависти. Девушка возненавидела ангела – того, кто даровал ей крылья надежды, а затем оборвал их. Она внушила своему сыну, что его отец – воплощение зла, чудовище, которого следовало бояться и презирать.

Из-за проклятого ангельского наследия, в одиннадцать лет, у Сашеньки начали расти крылья… Нежные, белые, словно сотканные из лунного света, они символизировали его небесную, златую кровь, что связывала его с тем, кого мать ненавидела больше всего на свете

Крылья напоминали матери мальчика о ее бывшем муже, об отце, которого она проклинала каждый день.

В приступах ярости, которые были довольно частыми в их доме, она вырывала перья из слабых, едва сформировавшихся крыльев Сашеньки. Если сил не хватало, та доставала старый, красный, деревянный топор из гаража, и правилась с крыльями Сашеньки им.

Сашенька научился прятать крылья. Нет, не под одежду, не под ткань, он научился обращать крылья невидимыми, скрывая свою истинную сущность от жестокого мира. Запомнив урок, выученный кровью и слезами.

Саша рос…

Скрывал свои крылья, терпел крики и побои матери, которые ранили его больше, чем тупой топор. В моменты просветления, он видел в ее глазах не только ненависть, но и страх – страх перед тем, что он собой представлял. Однажды, Саша смог узнать телефонный номер его отца. Он нашел старый кнопочный телефон в столе матери и стал общаться с отцом.

Оказалось, что отец уехал на родину в Берлин и у него появилось двое дочерей близнецов, что почему-то были очень разными. Отец Саши говорил о том, что собирается удочерить еще одну девочку по искреннему желанию новой жены… но не сейчас.

В шестнадцать Александрийских лет, мать нашла себе такого же тупоголового мужа, как и она сама. У нее родился еще один сын. Очевидно, что он был не от ее мужа, ведь у мальчика тоже начали расти крылья. Может отца Саши она и возненавидела, но не типаж пернатых.

Мальчика назвали Ромой.

Крылья у Ромочки стали расти раньше Саши, в 7 лет. Мать говорила, что он особенный, хвасталась всем своим необычным сыном, демонстрировала его как диковинную фигурку. Словно позабыв, как жестоко выдирала эти же перьевые отростки у своего старшего сына.

Саша возненавидел брата, это было ожидаемо, вы бы стали терпеть то что вашу маленькую копию выставляют как идеал, а вас топчат как бракованный фантик? Ярость, копившаяся годами, постепенно выливалась наружу.

Саша глумился над братом, даже когда тот начинал рыдать, даже когда на Александра срывалась мать, за то что он посмел тронуть её драгоценного сыночка.

Однажды, Саше надоело, что его брата возводят в бога, а его не замечают. Тот решил начать с главного зла, Матери. Он подстроил измену её мужика, и та его бросила, оставшись в одиночестве и отчаянии.

Было ли это местью? Нет. Пока еще нет.

С ненавистью к брату у Саши появилось… странное хобби.

Он приводил домой уличных животных, бездомных, никому не нужных тварей, и на своем рабочем столе, под тусклым светом лампы, сшивал конечности разных животных… Создавал кошмарные химеры, уродливые отражения его собственной души. Его забавляло видеть как живые беззащитные существа ноют и умирают от его рук, мучаясь от боли. Чучела хранились либо в мороженных ящиках на дне подвала, либо гнили на улице под окном Александрийской комнаты. Иногда он прикарманивал чужих домашних питомцев, вызывая панику у их владельцев. Над ними он не издевался, просто расчленял и ел. Запах крови и плоти стал его запахом, вкус смерти – его лакомством.