Читать онлайн Вы пробудили не того. Том 2

Глава 1

Тишина, нарушаемая лишь треском догорающих книг, была плотной, как вата. Время замерло.

Первым отреагировал Феликс. Его лицо, обычно такое спокойное и сосредоточенное, исказилось от ужаса. Он побледнел, как полотно, и сделал шаг вперёд, но тут же замер. Его взгляд метался от меня к безжизненному телу Милены, затем к Осинскому, словно он пытался понять, кто здесь настоящий враг, кого нужно защищать. В его глазах была не только скорбь, но и отчаянная, разрывающая его на части растерянность.

Сергей Молчанов оставался невозмутим. Его холодные, молодые глаза в лице старика не выражали ничего, кроме аналитического интереса. Он не смотрел на меня как на убийцу. Он смотрел на меня как на аномалию, как на результат эксперимента. Его взгляд скользил по разрушениям, оценивая тип использованной магии, по моему лицу, пытаясь прочитать мои эмоции, по ране на теле Милены, фиксируя каждую деталь. Он не выносил приговор. Он собирал данные для отчёта.

А вот Аркадий Осинский… он торжествовал. На его похожем на грифа лице расцвела хищная, злобная улыбка. Он увидел не трагедию. Он увидел свой шанс. Свою победу.

– Чудовище! – его голос, громкий и полный фальшивого праведного гнева, разорвал тишину. Он ткнул в меня пальцем, привлекая внимание остальных. – Вот оно, истинное лицо Дема Воронова! Мясник! Убийца! Он хладнокровно убил беззащитную служанку в собственном доме!

Я медленно, осторожно, словно боясь причинить ей ещё большую боль, извлёк руку из её груди. Аккуратно опустил её тело на пол. Слова Осинского были лишь фоновым шумом. В моей голове эхом отдавался её предсмертный шёпот: «…они обещали отпустить сестрёнку…».

– Вы видите?! – не унимался Осинский, его голос набирал силу. – Он даже не раскаивается! Смотрите на него! Это монстр, которого пригрела на своей груди директриса Ларионова! Его нужно изолировать! Судить! Уничтожить!

Он сделал шаг вперёд, но Феликс, преодолев свой шок, инстинктивно встал между нами, заслоняя меня собой.

Ловушка захлопнулась. И я стоял прямо в её центре.

Комната была маленькой, душной и пахла застарелым табачным дымом, хотя курить здесь, судя по табличке на стене, запрещалось уже лет двадцать. Голые серые стены. Царапанный металлический стол. Два стула. И одна-единственная магическая лампа под потолком, дававшая тусклый, мертвенно-жёлтый свет. Классика.

Напротив меня сидел капитан Игнат Соколов. Мужчина лет пятидесяти, с лицом, которое, казалось, было высечено из гранита и отполировано бесчисленными бессонными ночами и дешёвым виски. Глубокие морщины, тяжёлые мешки под глазами, в которых не осталось ни капли иллюзий. Его старый, потёртый плащ висел на спинке стула, а сам он, засучив рукава рубашки, медленно перебирал бумаги в тонкой папке с моим именем.

– Итак, Воронов, – его голос был хриплым, прокуренным. Он поднял на меня усталый взгляд. – Ещё раз. Помедленнее. Что произошло?

– На меня напали, – ответил я спокойно, глядя ему прямо в глаза. – В моём собственном доме.

Соколов хмыкнул, не отрывая от меня взгляда.

– Напали. Интересно. А что ты там делал, Воронов? Решил устроить вечеринку на костях родителей?

– Я хотел узнать, чем они занимались, – мой голос был ровным, без тени эмоций. – Я планирую вступить в права наследства. Но для этого необходимо понять, чем богат мой Дом. Не только в финансовом плане.

Капитан откинулся на спинку стула, который жалобно скрипнул. Он достал из кармана пачку дешёвых сигарет, вытряхнул одну, но, вспомнив о запрете, с досадой убрал обратно.

– Наследство, – он усмехнулся. – Всегда одно и то же. Деньги. Власть. А в итоге – труп. Или два. Ты говоришь, служанка напала на тебя? Просто так? Взяла и решила убить своего молодого господина?

– Я не знаю, почему она это сделала, – я не врал. – Но она была сильна. Очень. Использовала магию, которой у неё не должно было быть.

– Да уж, – Соколов потёр подбородок. – Наши эксперты тоже в недоумении. Но меня интересует другое, парень. Как ты там оказался? Ты – студент Академии. Под личным присмотром директора Ларионовой. И вдруг, посреди ночи, ты оказываешься в своём поместье, в другом конце города. Просто так решил прогуляться?

Его размышления прервал резкий, отчётливый стук в дверь.

Соколов не успел ответить. Дверь открылась, и в комнату вошли две женщины, чьё присутствие мгновенно изменило атмосферу. Воздух, до этого спёртый и тяжёлый, наполнился запахом власти, дорогих духов и озона.

Ирина Ларионова. И Ксения Волкова.

Директриса была в своём строгом, но элегантном костюме, её янтарные глаза метали молнии. Ксения, в безупречной серой форме Совета, следовала за ней, её лицо было холодной, непроницаемой маской.

– Капитан Соколов, – голос Ирины был подобен шёлку, натянутому на стальной клинок. – Какого чёрта мой студент делает в вашей гостеприимной конуре?

Соколов медленно поднялся.

– Директриса Ларионова. Ваш студент – ключевой свидетель по делу об убийстве. И, возможно, главный подозреваемый.

– Не смешите меня, капитан, – Ирина подошла к столу. – Дем Воронов находился в своём поместье по моему личному поручению. Согласно завещанию, его обучение в Академии напрямую связано с последующим вступлением в права наследства. Он должен был провести инвентаризацию семейных архивов. Это часть его… учебного плана. Подготовка к тому, чтобы стать не только лучшим охотником, но и главой Дома Вороновых.

Ксения Волкова шагнула вперёд и положила на стол тонкую папку.

– Здесь все необходимые документы, капитан, – её голос был холоден и бесстрастен. – Мандат от Академии, заверенный Советом, копия завещания и разрешение на посещение опечатанной собственности в образовательных целях. Всё в рамках протокола.

Соколов скривился, бросив беглый взгляд на бумаги.

– Я и так знаю о завещании, – проворчал он. – Но это не объясняет труп.

В этот момент дверь снова распахнулась, и в допросную, словно фурия, ворвался разъярённый Аркадий Осинский.

– Соколов! Я требую немедленно арестовать этого убийцу! – он ткнул пальцем в меня. – И её! – его палец переместился на Ирину. – За пособничество и укрывательство!

Детектив тяжело вздохнул и повернулся к Осинскому. Его лицо выражало вселенскую усталость.

– Лорд Осинский, на каком основании?

– На основании убийства! Он убил девушку!

– А на каком основании вы считаете, что это было убийство, а не самооборона? – Соколов нахмурился, его терпение явно было на исходе. – Потому что вам так хочется? У меня есть главная улика. И она доказывает, что господин Воронов говорит правду.

Он достал из кармана небольшой кристалл-носитель.

– Ваш предшественник, лорд Воронов, был параноиком. И это хорошо. Потому что в его кабинете была установлена скрытая камера наблюдения. И она записала всё. От начала и до конца.

Лицо Осинского вытянулось, а затем побледнело. Он понял. Он проиграл.

Соколов не стал дожидаться ответа. Он, небрежно бросив кристалл в проектор на стене, нажал кнопку.

– Что ж, господа, – его голос был полон мрачного удовлетворения. – Кино для вас. Бесплатно.

Воздух в комнате замерцал, и на серой стене появилось изображение. Кабинет Глеба Воронова. И я, стоящий посреди него. А затем в кадр вошла Милена.

Я смотрел на это со стороны, и холод пробежал по спине. Я видел её глаза, полные вины и отчаяния. Слышал её шёпот: «Прости…». А затем – удар. Я видел, как моё тело на записи впечатало в пол, как оно вспыхнуло белым, неестественным пламенем.

В допросной повисла тишина. Осинский, до этого полный праведного гнева, замер, его рот приоткрылся. Соколов смотрел на экран с профессиональным интересом. Ксения – с холодным, аналитическим любопытством, её пальцы замерли над планшетом. А Ирина… я чувствовал, как её аура сжимается, становится плотной, как чёрный лёд. Она видела не просто нападение. Она видела магию, которую не могла идентифицировать.

Запись продолжалась. Вот ярость на лице Милены, её безумные атаки, разрушенный кабинет. Вот она прижимает меня к стене, и я снова горю. А затем – мой смех. И мой удар. Тёмный, быстрый, смертельный.

Когда на записи её тело обмякло в моих руках, Соколов выключил проектор.

– Как видите, лорд Осинский, – его голос был сух, как пустынный ветер, – девушка… была оружием. Накачанным силой, как боевой стимулятор. Вопрос не в том, виновен ли Воронов. Вопрос в том, кто за этим стоит.

Осинский молчал. Он побледнел, его лицо вытянулось. Он понял, что его идеальный план только что превратился в эшафот для его собственного Дома.

– Капитан, – голос Ирины был тих, но в нём звенела сталь. Она медленно повернулась к Осинскому. – Попытка давления на следствие. Дача ложных показаний. Клевета, порочащая честь студента Академии и её директора. Этого достаточно для начала полного расследования деятельности Дома Осинских.

– И Имперский Совет поддержит это расследование, – добавила Ксения, её голос был холоден и безжалостен. – Мы также инициируем проверку на предмет использования вашим сыном запрещённых артефактов и его возможной связи с организацией покушения на наследника Дома Вороновых.

Осинский попятился, его лицо исказилось от ужаса. Он был раздавлен. Политически. Финансово. Морально.

– Вы… вы не можете…

– Мы уже это делаем, – отрезала Ирина. – А теперь, капитан, я забираю своего студента. Дело закрыто. Новое – только начинается.

Мы ехали в молчании. Чёрный лимузин бесшумно скользил по ночным улицам. Я сидел напротив них – двух самых опасных женщин, которых я знал. Ирина смотрела в окно, но я чувствовал, что всё её внимание сосредоточено на мне. Ксения изучала меня своим льдисто-голубым, аналитическим взглядом.

– Это была не магия пустоты, Дем, – наконец произнесла Ирина, не поворачивая головы. – Твой щит. Он не блокировал. Он поглощал.

– И твоя контратака, – добавила Ксения, – её энергетический след не соответствует ни одной известной боевой технике. Это была чистая, неструктурированная энтропия.

Они ждали. Ждали ответа. Я понимал, что простой отговоркой про «импровизацию» я уже не отделаюсь. Они видели запись. Они видели то, чего не должен был видеть никто.

Я решил пойти на риск. Использовать ту информацию, что они сами мне дали.

– Я не знаю, что это было, – сказал я. И это была почти правда. – Когда она атаковала, когда я горел… что-то внутри проснулось. Что-то, что было во мне всегда, но спало.

Я посмотрел на Ирину.

– В той папке, что вы мне дали… там было упоминание о генетических экспериментах моих родителей. О «резонансном кристалле».

Ксения едва заметно напряглась. Ирина медленно повернулась ко мне.

– Я думаю, – продолжил я, – что я и есть результат этого эксперимента. Я не просто маг. Я… что-то другое. Что-то, что может поглощать чужую силу. И использовать её.

Я замолчал, давая им переварить информацию. Это было опасно. Я раскрывал часть своей тайны. Но я делал это на своих условиях, направляя их подозрения в нужное мне русло. Я не говорил об Ином, о демоне, о своей истинной природе. Я говорил о генетике. Об экспериментах. О том, что они сами хотели найти.

Ирина смотрела на меня долго, её янтарные глаза, казалось, пытались заглянуть мне в душу.

– Резонансная ассимиляция, – тихо произнесла Ксения, её голос был полон благоговейного ужаса и восторга. – Она существует.

Ирина кивнула.

– Похоже, что так, – она вновь посмотрела на меня, и в её взгляде я увидел не только интерес, но и новую, ещё более глубокую настороженность. – Это меняет всё, Дем. Абсолютно всё. Твои тренировки… они больше не могут быть просто тренировками. Они становятся… исследованием. И объектом этого исследования будешь ты.

Она улыбнулась. Той самой, своей хищной, опасной улыбкой.

– Добро пожаловать в новую игру, Дем. Теперь ты не просто ученик. Ты – самый ценный и самый опасный актив, который когда-либо был у этой Академии. И я сделаю всё, чтобы этот актив остался под моим контролем.

Глава 2

Мы снова были в её кабинете. Напряжение, висевшее в воздухе, можно было резать ножом. Но это было уже не напряжение допроса. Это было напряжение перед началом чего-то нового. Большого. И опасного.

– Итак, – начала Ирина, обходя свой стол и останавливаясь прямо передо мной. – «Резонансная ассимиляция». Способность поглощать и интегрировать чужую магию. Это объясняет твой аномальный рост. И твою выживаемость.

– Это также делает его крайне уязвимым, – вставила Ксения, её голос был как всегда ровен, но я уловил в нём нотки научного азарта. – Любая поглощённая энергия может повлиять на его ментальное и физическое состояние. Мы видели это в доках. И сегодня. Нам нужен протокол. Нужна система.

– Именно, Ксения, – Ирина хищно улыбнулась. – Нам нужна новая программа тренировок. Специально для нашего… актива.

Она посмотрела на меня, и её янтарные глаза горели.

– Мы будем проводить контролируемые спарринги. Ты будешь сражаться с магами разных стихий. С твоей новой «стаей», для начала. Смирнова, Морозова. Ты будешь учиться поглощать их энергию – воздух, землю – не разрушая их. Ассимилировать, не уничтожая. Это научит тебя контролю.

– Параллельно мы будем работать с артефактами, – подхватила Ксения, словно они репетировали этот разговор. – С нестабильными, опасными. Теми, что хранятся в хранилищах Совета под грифом «не использовать». Мы будем изучать, как твоя сила реагирует на разные типы запечатанной энергии. Как ты её вскрываешь. И как она меняет тебя.

– Это будет больно, Дем, – вновь заговорила Ирина, её голос стал ниже, интимнее. – Это будет ломать тебя. Заставлять перестраиваться. Но в итоге ты станешь сильнее, чем любой Эталон. Ты станешь… чем-то новым.

Они стояли передо мной, две стороны одной медали. Одна – воплощение дикой, интуитивной силы и страсти. Другая – холодный, безжалостный расчёт и протокол. И обе они хотели одного. Использовать меня. Изучить. Превратить в своё идеальное оружие.

– А теперь иди, – сказала Ирина, её голос вновь стал строгим, директорским. – Отдыхай. Завтра начинаются занятия по расписанию. И никаких глупостей, Дем. Теперь ты под двойным наблюдением. И цена любой ошибки стала неизмеримо выше.

Я кивнул и, не говоря ни слова, вышел из кабинета, чувствуя на своей спине их взгляды. Я был свободен. Но поводок, на котором меня держали, стал гораздо короче. И гораздо прочнее.

Я шёл по тихой ночной аллее, ведущей к нашему корпусу. Холодный воздух приятно остужал голову, в которой всё ещё гудело от произошедшего. Я был активом. Оружием. Объектом исследования. Игрушкой в руках двух самых могущественных женщин, которых я знал.

Из-за поворота, под одиноким светом фонаря, показались четыре фигуры. Я узнал их мгновенно. Ратмир Осинский. И четверо его верных бульдогов.

– Воронов! – рык Осинского был полон неприкрытой, животной ненависти. Его лицо, едва зажившее после нашей дуэли, исказилось от ярости. – Ты… Ты заплатишь за всё! За моего отца! За моё унижение!

Они двинулись на меня, расходясь, чтобы взять в кольцо. Мой Иной внутри зашевелился, предвкушая. Простой, понятный бой. Никаких интриг, никакой политики. Просто насилие. Я уже приготовился, чувствуя, как по венам разливается тёмная, голодная сила.

Но я не успел.

Из теней, отбрасываемых деревьями, вырвались две молнии. Одна, сотканная из воздуха и ярости, обрушилась на двух приспешников Осинского справа. Это была Вероника. Её миниатюрные смерчи не просто отбросили их, а подняли в воздух, закрутили и с силой швырнули о стену ближайшего здания.

Вторая молния была из камня и холодной ярости. Земля под ногами двух других парней превратилась в вязкую, засасывающую грязь, а из неё вырвались каменные руки, которые схватили их за лодыжки, с хрустом ломая кости. Евгения.

Бой… он закончился, не успев начаться. Приспешники Осинского были нейтрализованы. Быстро. Эффективно. Жестоко.

Ратмир замер, ошеломлённо глядя на своих поверженных друзей, а затем на девушек, которые вышли из тени.

– Не трогай его, – голос Вероники был холоден, как зимний ветер.

В этот момент из-за моей спины вышел Трофим. Он встал между мной и Осинским. Его лицо было серьёзным, а в глазах, которые я привык видеть испуганными или восторженными, горел новый, твёрдый огонь.

– Твоя проблема – я, Осинский, – сказал он.

Ратмир расхохотался.

– Ты? Ты, шестёрка? Я тебя сейчас…

Он бросился вперёд, замахиваясь для удара. Но Трофим не отступил. Он не пытался блокировать. Он сделал то, чему я его учил. Он ушёл с линии атаки, лёгким, почти танцующим движением. Он использовал инерцию Ратмира против него самого, и когда тот, промахнувшись, потерял равновесие, Трофим нанёс короткий, точный удар. Не кулаком. А концентрированным сгустком магии, который ударил Осинского точно в солнечное сплетение.

Ратмир согнулся пополам, хватая ртом воздух. Он не мог поверить. Его, одного из сильнейших бойцов курса, одолел этот… рыжий заучка.

Я смотрел на это, и впервые за долгое время я был по-настоящему удивлён. Трофим не просто выучил урок. Он его понял.

В этот момент из-за угла выбежал патруль охотников. Они замерли, увидев картину: четверо поверженных студентов, Осинский, корчащийся на земле, и мы – стоящие над ними.

Охотники посмотрели на меня, на мою команду. В их взглядах не было одобрения. Только настороженность. Они смотрели не на героев. Они смотрели на проблему. На новую, опасную силу, которая только что заявила о себе в стенах Академии.

Я усмехнулся. Стая родилась. И у неё прорезались зубы.

Мы собрались на том же тренировочном полигоне, где всё началось. Адреналин медленно отступал, оставляя после себя гулкое удовлетворение.

– Вы сработали быстро. Эффективно, – начал я, обводя взглядом свою команду. – Я доволен.

Вероника самодовольно усмехнулась. Трофим, всё ещё не веря в свою победу, смущённо улыбался. Лишь Евгения оставалась спокойной.

– Но, – я поднял палец, и их улыбки померкли. – Было грязно. Твои вихри, Смирнова, были слишком… широкими. Ты потратила слишком много энергии на шоу и чуть не зацепила гражданский корпус. А ты, Морозова, сломала им кости. Это оставляет следы. И лишние вопросы. Мы не банда. Мы – хирурги. Наши действия должны быть точными, быстрыми и не оставлять улик.

Я повернулся к Трофиму.

– Как?

Он посмотрел на меня, затем на Евгению, и его щёки снова залились румянцем. Он полез в карман и достал небольшой, гладкий камень с вырезанной на нём руной.

– Это… Морозова дала, – пробормотал он. – Сказала, это слабый артефакт, но он… он усиливает внутреннюю магию. Помогает её сконцентрировать.

Евгения едва заметно улыбнулась. Они уже начали действовать как команда. Без моих приказов. Это было хорошо.

– Отлично, – кивнул я. – Это и есть командная работа. Усиливать слабые стороны друг друга. Запомните это.

На следующий день меня, как и ожидалось, вызвали. Но не в полицию. А к Ирине. Когда я вошёл, в её кабинете уже была Ксения Волкова.

– Инцидент на главной аллее, – начала Ксения без предисловий, её голос был холоден, как лёд. – Драка. Пятеро пострадавших. Это эскалация, Воронов. Вы создаёте вокруг себя вооружённую группировку.

– Он не создаёт группировку, госпожа Волкова, – вмешалась Ирина, её голос был мягок, но в нём чувствовалась сталь. Она откинулась в кресле, глядя на Ксению. – Он создаёт команду. Он взял под опеку тех, кого система не смогла защитить. Студента, которого безнаказанно избивали. И двух наследниц угасающих Домов, которые были бы лёгкой добычей для таких, как Осинский.

Ксения нахмурилась.

– Это нарушение устава…

– Это не провал моего студента, – перебила её Ирина. – Это провал системы, которая позволяет детям вроде Осинского безнаказанно терроризировать других. Дем Воронов не нарушил правила. Он их создал. Он продемонстрировал лидерские качества и способность объединять людей для защиты. Разве не таких охотников мы должны воспитывать?

Ксения молчала. Она была умна. Она понимала, что Ирина только что перевернула всю ситуацию с ног на голову. Теперь я был не проблемой. Я был… решением. Примером.

– Ваши аргументы будут занесены в отчёт, директриса, – наконец произнесла Ксения. – Но наблюдение за вами и вашей… командой, – она произнесла это слово с лёгкой усмешкой, – будет усилено.

Ирина лишь улыбнулась.

– Я и не сомневалась.

Когда Ксения ушла, Ирина посмотрела на меня.

– Ты превосходишь мои ожидания, Дем. Не только в силе, но и в стратегии. Но будь осторожен. Ты выиграл битву. Но война только начинается.

В зале Имперского Совета царил полумрак. Высокие, уходящие в тень своды поглощали звук, а свет давали лишь тонкие, пульсирующие линии рун, встроенные в массивный круглый стол из чёрного мрамора. Воздух был холодным, неподвижным, пахнущим властью и вековыми тайнами.

– От Воронова слишком много проблем, – голос грузного, бритоголового мужчины в генеральском мундире был подобен скрежету камней. – Он создаёт вооружённую группировку прямо в стенах Академии. Драки, несанкционированные тренировки… Это подрыв дисциплины.

– Но он же и ценный актив, адмирал, – возразил ему худой, элегантно одетый аристократ с тонкими, как у пианиста, пальцами. – Наследник огромного состояния. И, как показывают отчёты, невероятно сильный маг. Такие люди не должны быть без присмотра. Их нужно… направлять. В интересах тех Домов, что поддерживают стабильность в Империи.

– Его нужно жёстко контролировать! – отрезал адмирал. – Взять в ежовые рукавицы!

– За ним и так присматривают, – раздался тихий, шипящий смех из тени. – Наша безупречная Ксения Волкова не спускает с него глаз.

По столу прокатилась волна тихого, презрительного смеха.

– Волкова? – хмыкнул адмирал. – Эта девочка уже давно под каблуком у Ларионовой. И у её… мальчика. Она видит то, что ей позволяют видеть. И докладывает то, что ей позволяют докладывать.

– Он прав, – согласился аристократ. – Ларионова слишком умна. Она использует этого Воронова в своих целях, водит Совет за нос, а мы лишь наблюдаем.

В этот момент в разговор вступил Сергей Молчанов. Он сидел неподвижно, его сухое лицо было скрыто в тени, и лишь его молодые, пронзительные глаза блестели в тусклом свете рун.

– А вы уверены, что это она водит нас за нос? – его голос был тих, но он мгновенно заставил всех замолчать.

Он медленно обвёл взглядом присутствующих.

– Ирина Ларионова – блестящий стратег. Она уверена, что ведёт свою игру. Она думает, что растит своё личное оружие, свой козырь против Совета. Она позволяет Волковской девочке думать, что та заключила с Вороновым тайный союз. Она позволяет Воронову думать, что он собирает свою стаю. Она позволяет им всем думать, что они – игроки.

Молчанов усмехнулся. Улыбка была страшнее любого оскала.

– И именно это нам и требуется. Пусть она думает, что контролирует ситуацию. Пусть она развивает его. Учит. Усиливает. Чем сильнее он станет под её руководством, тем ценнее будет актив, когда мы его заберём. А мы его заберём. Когда придёт время. Пусть она сделает за нас всю грязную работу. Совет всегда на шаг впереди.

В зале повисла тяжёлая, зловещая тишина. Теперь все понимали. Дем Воронов был не просто пешкой. Он был наживкой в ловушке, расставленной для гораздо более крупного зверя. И эта ловушка вот-вот должна была захлопнуться.

Глава 3

Воздух в аудитории для практического целительства был тёплым, влажным и пах травами, озоном и сырой землёй. Вдоль стен в больших кадках росли светящиеся мхи и лианы, а под потолком медленно вращались кристаллы, насыщая пространство чистой, живительной энергией.

Лекцию вела профессор Зоя Потапова – женщина, похожая на гору, одетую в белый халат. Её пышные формы, добрые глаза и громкий, раскатистый смех создавали обманчивое впечатление безобидной деревенской знахарки. Но я чувствовал её ауру – плотную, как земля, и невероятно сильную. Она была одним из лучших целителей в Империи.

– Итак, дорогие мои, – её голос гремел на всю аудиторию, – сегодня мы поговорим о регенерации тканей при магических ожогах третьей степени. Но сперва, – она хлопнула в ладоши, – у нас пополнение!

Дверь в аудиторию открылась, и на пороге появилась… она.

Алиса Светлова.

Я замер. Мой Иной, обычно такой холодный и расчётливый, на мгновение отступил, и на поверхность вырвалось что-то чужое. Воспоминание. Ощущение. Смущение. Того, другого Дема, который когда-то был с ней близок.

Чёрт, – мысленно выругался я, чувствуя, как к щекам приливает кровь.

Алиса, одетая в строгую форму Академии, которая, впрочем, лишь подчёркивала её изящную фигуру, оглядела аудиторию. Её голубые глаза встретились с моими. Она улыбнулась. Не смущённо, а уверенно, с лёгким намёком на заговор. И, не обращая внимания на свободные места, направилась прямо ко мне.

Она села рядом, и я почувствовал лёгкий аромат её духов – цветы и свежесть после дождя.

– Удивлён? – прошептала она, её губы были совсем близко к моему уху.

– Немного, – выдавил я, заставляя себя взять под контроль это глупое, несвойственное мне волнение.

– Мои родители… и директриса… они настояли, – так же тихо продолжила она. – Сказали, что мои знания в целительстве будут полезны Академии. Но я уверена, что это как-то связано с тобой.

Она посмотрела на меня, и в её глазах плясали хитрые искорки.

– Так мы сможем быть ближе. И, возможно, о чём-то договориться. Хотя, – она вздохнула, – теперь мы оба под её пристальным наблюдением.

Я кивнул. Она была права. Это была игра Ирины.

– Мы поговорим, – сказал я, вновь обретая контроль над голосом. – После занятий.

Я бросил быстрый взгляд через аудиторию и встретился с ледяным, полным неприкрытой злости взглядом Вероники Смирновой. Она смотрела на нас, на Алису, сидящую рядом со мной, и её губы были сжаты в тонкую, белую нитку.

Отлично, – подумал я. – Ещё одна проблема.

После занятий мы нашли уединённую беседку в дальнем уголке парка, увитую старым, потемневшим плющом. Алиса села напротив, её голубые глаза серьёзно смотрели на меня.

– Мой перевод – это сделка, Дем, – начала она без предисловий. – Директриса Ларионова получает полный доступ к архивам моего Дома. К нашим знаниям о пограничной магии, которые мы собирали веками.

– А вы? – спросил я. – Что получаете вы?

– Покровительство, – она горько усмехнулась. – Защиту от таких, как Залесский. И возможность… быть рядом с тобой. Ирина считает, что наши знания могут быть ключом к пониманию твоей силы. И она хочет держать этот ключ в своих руках.

Всё сходилось. Ирина не доверяла мне полностью. Она хотела иметь альтернативный источник знаний о моей природе. И Дом Светловых был идеальным кандидатом.

– Я могу научить тебя, Дем, – её голос стал тише, серьёзнее. – Научить не просто использовать твою тьму, а понимать её. Контролировать. Направлять. Пограничная магия – это не зло. Это баланс. Это умение ходить по лезвию ножа между светом и тьмой, не падая ни в одну из сторон. Твоя сила поглощения… она может уничтожить тебя. Но она же может стать твоим величайшим оружием, если ты поймёшь её природу.

Она смотрела на меня, и в её взгляде я видел не только расчёт, но и что-то ещё. Искренний интерес. И, возможно, толику страха перед тем, во что я мог превратиться.

– Думаю, нам стоит пропустить светскую болтовню, Дем, – её голос стал тише, серьёзнее. – Ирина Ларионова сочла, что будет лучше, если мы с самого начала будем откровенны. Чтобы сразу перейти к делу, не утаивая ничего друг от друга. Она рассказала мне. И про твою… особенную магию, и про ту тварь в доках.

Алиса сделала паузу, внимательно глядя мне в глаза, словно пытаясь прочитать ответ ещё до того, как я его произнесу.

– Тот демон, которого ты поглотил… его воспоминания, его сущность… они теперь часть тебя. Я могу помочь тебе отделить их. Изучить. Использовать, не позволяя им отравить тебя.

Это было именно то, что мне нужно. Способ разобраться с Эхом и его «хозяином».

– Хорошо, Алиса, – сказал я, принимая решение. – Я согласен. Начнём наше… обучение.

Она кивнула, и в её глазах промелькнуло облегчение. Наш союз, начавшийся с флирта и расчёта, только что перешёл на новый, гораздо более серьёзный и опасный уровень.

Мы вышли из беседки, и прохладный вечерний воздух, пахнущий влажной землёй и увядающими цветами, показался мне особенно свежим. Наш разговор с Алисой не просто дал мне новую надежду. Он дал мне новый вектор. Новый инструмент.

Мы не успели сделать и двадцати шагов по аллее, как из тени, отбрасываемой старым клёном, вышли две фигуры, преграждая нам путь.

Вероника и Евгения.

– Какие милые, тихие беседы, – голос Вероники был как натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть. Она скрестила руки на груди, её длинные чёрные волосы растрепались на ветру, а глаза цвета осенней листвы метали молнии. – Неужели наша маленькая целительница уже успела очаровать нашего загадочного героя?

Алиса остановилась, её спокойствие было почти оскорбительным на фоне ярости Вероники.

– Я не понимаю, о чём ты, Смирнова, – ровным голосом ответила она. – У нас был деловой разговор.

– Деловой? – расхохоталась Вероника. – Не смеши меня, Светлова! Мы все знаем, какие «деловые» разговоры ведут наследницы угасающих Домов с тем, у кого есть сила и деньги!

– Вероника, прекрати, – вмешалась Евгения, её голос был тих, но твёрд.

Но Вероника её не слушала. Она сделала шаг к Алисе, её аура вспыхнула, колючая и злая.

– Ты думаешь, он выберет тебя? Тебя, с твоими травками и припарками? Ему нужна сила, а не…

– А тебе, значит, есть что предложить, кроме истерик? – спокойно парировала Алиса, не отступая ни на шаг.

Это было последней каплей.

– Ах ты, дрянь! – прошипела Вероника, и воздух вокруг её ладоней затрещал. Между её пальцами начали формироваться острые, как стекло, иглы сжатого воздуха.

Но они так и не сорвались с её рук.

Я сделал шаг вперёд, вставая между ними. Я не выставлял щит. Я просто посмотрел на неё. И моя воля, моя тёмная, голодная сила, коснулась её магии.

Иглы сжатого воздуха задрожали и… растворились в воздухе, словно их и не было.

Вероника замерла, её глаза расширились от шока. Она почувствовала это. Почувствовала, как её магия, её ярость, просто исчезла, поглощённая чем-то непонятным.

– Замолчи, Смирнова, – мой голос был холоден, как лёд. – Твоя ревность делает тебя слабой и предсказуемой. И если ты ещё раз посмеешь угрожать тому, кто находится под моей защитой, наш разговор будет совсем другим.

Я повернулся так, чтобы видеть их обеих. И Трофима, который теперь тоже был частью этого., придя следом за девушками.

– Она не моя новая игрушка, – я кивнул в сторону Алисы, которая смотрела на меня с нескрываемым удивлением. – Она – наше новое оружие. Её знания о пограничной магии и целительстве нужны нам всем. Они нужны тебе, Вероника, чтобы научиться контролировать свою ярость. Они нужны тебе, Евгения, чтобы твоя защита стала активной. И они нужны Трофиму, чтобы он мог выдержать наши тренировки. Она – часть команды. Часть стаи. И это не обсуждается.

Вероника смотрела на меня, её губы дрожали. Она хотела что-то сказать, возразить, но не могла. Она была сломлена. Не силой, а логикой. Она развернулась и, не говоря ни слова, быстрыми шагами ушла прочь, растворившись в темноте.

Евгения проводила её долгим взглядом, затем посмотрела на меня. И медленно, отчётливо кивнула. Она всё поняла.

Я посмотрел на Алису. Она тоже смотрела на меня, и в её глазах я видел не только благодарность, но и новый, глубокий интерес. Она увидела не просто сильного мага. Она увидела лидера.

Отлично, – подумал я, провожая взглядом удаляющуюся фигуру Вероники. – Теперь мне придётся управлять гаремом из нестабильных ведьм. Эта игра становится всё веселее.

Не успели мы дойти до корпуса, как нас нагнал тихий, неприметный ассистент из аппарата директрисы.

– Господин Воронов, госпожа Светлова. Директор Ларионова ожидает вас в своём кабинете. Немедленно.

Мы переглянулись. Это было ожидаемо.

В кабинете нас уже ждали. Ирина сидела за своим столом, её лицо было непроницаемо. Рядом, у стены, стояла Ксения Волкова, её руки были скрещены на груди, а взгляд – холоден и аналитичен.

– Я смотрю, командообразование идёт полным ходом, – произнесла Ирина, не предлагая нам сесть. В её голосе не было ни одобрения, ни осуждения. Лишь констатация факта. – С элементами драмы и выяснения отношений.

– Это было необходимо, – ответил я.

– Возможно, – она кивнула. – Но это лишь подтверждает мою мысль. Вашей группе нужен лекарь. И, как оказалось, психотерапевт. Поэтому, госпожа Светлова, ваше присутствие в Академии более чем оправдано.

Она сделала паузу, её взгляд скользнул от Алисы ко мне.

– Однако, у нас изменились планы. Давление со стороны Совета, – она едва заметно кивнула в сторону Ксении, – вынуждает меня ускорить некоторые процессы. Мои рабочие планы несколько сбиты. Поэтому ждать мы не будем.

Она подалась вперёд, и её янтарные глаза хищно блеснули.

– Неделя Выживания переносится. Она начнётся через три дня.

Я почувствовал, как Алиса рядом со мной напряглась. Три дня. Это было почти невозможно.

– Но это ещё не всё, – продолжила Ирина, и на её губах появилась та самая опасная улыбка. – Я отправляю туда всю вашу «стаю». Воронов, Рождественский, Смирнова, Морозова. И вы, Светлова, – она посмотрела на Алису. – В качестве полевого медика.

– Но, директриса, – начала Алиса, – мы все… мы Неофиты. Это же…

– Это ваш единственный шанс стать командой до того, как вас уничтожат поодиночке, – отрезала Ирина. – Выживете – станете сильнее. Не выживете – значит, я ошиблась в своих расчётах.

Она поднялась.

– У вас есть три дня. Я предоставлю вам доступ к любым тренировочным модулям, к тактическим симуляторам, к оружейным складам. Всё, что будет в моём распоряжении, – ваше. Готовьтесь. Усиленно.

Она посмотрела на Алису.

– Госпожа Светлова, вы свободны. Продумайте, какие медицинские протоколы и стимуляторы вам понадобятся.

Алиса, всё ещё в шоке, кивнула и вышла.

– А ты, Дем, останься, – сказала Ирина, когда дверь за Алисой закрылась.

Глава 4

Дверь за Алисой закрылась, и тишина в кабинете стала тяжёлой, почти осязаемой. Ирина медленно обошла свой стол и встала между мной и Ксенией.

– Что ж, – начала она, её голос был спокоен, но в нём чувствовалась сталь. – Поздравляю. Теперь мы все в одной лодке. И в ней, кажется, пробоина.

Ксения нахмурилась, её идеальная маска безразличия дала трещину. Но она промолчала.

– Не делай такое лицо, Волкова, – усмехнулась Ирина. – Ты ведь не думала, что твой маленький шпионаж останется незамеченным? В Совете уже знают, что ты работаешь на меня. Твоя карьера идеального исполнителя под угрозой.

Ксения сжала губы, но не ответила. Она была поймана.

– Но это не проблема, – продолжила Ирина, её взгляд скользил от Ксении ко мне. – Это возможность. Теперь тебе предстоит играть не двойного агента, а тройного. Ты будешь сливать Совету информацию. Настоящую. Ту, которая им действительно интересна.

Она посмотрела на меня.

– Большого секрета в том, что Дем – уникальный маг, больше нет. Его… выходки, – она выразительно покосилась на меня, – это только подтвердили.

Я виновато отвёл взгляд.

– Я буду сдержаннее.

– Я на это надеюсь, – кивнула Ирина. – Так вот, Ксения. Ты будешь докладывать Совету о его прогрессе. О его силе. О том, как я его «контролирую». Мы дадим им то, что они хотят видеть. Иллюзию контроля. А тем временем, – её голос стал тише, – мы будем работать. Все вместе. Чтобы сохранить свою независимость, на которую покушаются со всех сторон. Что Совет, что отдельные Дома вроде Осинских.

Она обвела нас тяжёлым взглядом.

– Вопросы есть?

Ксения молчала, но в её глазах я видел, как работает холодный, расчётливый ум. Она оценивала риски. И понимала, что у неё нет выбора.

– Нет, – наконец произнесла она.

– Дем?

– Нет, – ответил я.

Ирина улыбнулась. Той самой, своей хищной, опасной улыбкой.

– Вот и отлично. Считайте, что наш маленький триумвират официально создан. А теперь – за работу. У нас всего три дня.

Карта тёмных звёзд за спиной Ирины погасла, и кабинет вновь погрузился в привычный полумрак. Атмосфера изменилась. Это был больше не допрос. Это был военный совет.

– Итак, приступим, – Ирина вернулась за свой стол, её вид говорил о полной концентрации. – Совет дышит нам в затылок. Неделя Выживания – это их способ загнать тебя, Дем, в контролируемые условия и оценить. Ксения, что конкретно они хотят увидеть?

Ксения шагнула вперёд. Её холодное лицо было непроницаемо.

– Согласно протоколу наблюдения, основная цель – оценка управляемости актива. Они хотят видеть, что вы, директриса, способны контролировать его силу. Вторая цель – выявление пределов его способностей в стрессовой ситуации. Они будут анализировать каждый его шаг, каждый всплеск энергии. Они ожидают, что он будет силён, но нестабилен. И что его команда будет скорее обузой, чем помощью.

– Значит, мы дадим им то, что они хотят, – усмехнулась Ирина. – Но на наших условиях. Дем, твои идеи?

Я сделал шаг вперёд. Я не говорил об Эхо. Я говорил о том, что видел. О людях.

– Они будут ждать от нас силы. Демонстрации. А мы покажем им слабость.

Ирина и Ксения переглянулись.

– Мы покажем им хаос, – продолжил я. – Вероника будет срываться, её атаки будут яростными, но неточными. Евгения – слишком осторожной, её защита будет запаздывать. Трофим будет бояться собственной тени. А я… я буду на грани, пытаясь удержать их вместе. Они увидят не слаженную команду, а клубок проблем, который я с трудом контролирую.

– Это рискованно, – заметила Ксения. – Любая ошибка может быть засчитана как провал.

– Любая идеальная победа будет засчитана как угроза, – парировал я. – Мы должны выжить. Выполнить задачу. Но сделать это… неидеально. На грани. Чтобы они видели не отточенный механизм, а группу отчаянных детей, которым просто повезло. Чтобы они видели, что я силён, но моя сила уходит на то, чтобы сдерживать собственную команду. Это даст им иллюзию контроля. И даст нам время.

Ирина смотрела на меня долго, её янтарные глаза горели. А затем она рассмеялась. Тихо, но с таким искренним восхищением, что я на мгновение растерялся.

– Гениально, – выдохнула она. – Просто, но гениально. Использовать их ожидания против них самих.

Она посмотрела на Ксению.

– У тебя будет идеальный отчёт для Совета, Волкова. «Актив силён, но эмоционально нестабилен и тратит ресурсы на контроль своей недисциплинированной группы. Требуется дальнейшее наблюдение и коррекция». Они это съедят и даже не подавятся.

Ксения молчала, но в её льдисто-голубых глазах я впервые увидел нечто похожее на уважение.

– План хороший, – наконец признала она. – Но его исполнение потребует безупречной актёрской игры.

– О, не сомневайтесь, – я усмехнулся. – Мы все здесь – отличные актёры.

Ирина поднялась.

– Итак, решено. Ксения, твоя задача – обеспечить нас всей информацией о локации, потенциальных угрозах и точках наблюдения Совета. Дем, твоя – подготовить команду к спектаклю.

Мы были готовы, но директриса не выгоняла нас, не торопила, а чего-то ждала, переводя хитрый взгляд с меня на Ксению.

– А теперь, госпожа Волкова, я попрошу вас оставить нас с Демом наедине, – голос Ирины не изменился, но приказ был очевиден.

Ксения вскинулась. Её холодное самообладание дало ещё одну трещину.

– Простите, директриса, но мы только что договорились работать сообща. Мы в одной лодке.

– Боюсь, наш дальнейший разговор будет носить слишком… личный и интимный характер, – Ирина усмехнулась, глядя на меня. – Не уверена, что ваша протокольная душа выдержит такое.

Я почувствовал, как к щекам приливает кровь. Ксения тоже слегка покраснела, но тут же взяла себя в руки. Её губы сжались в тонкую, упрямую линию.

– Я останусь, – отчеканила она. – Я должна знать все переменные.

– Как скажешь, – Ирина пожала плечами, явно наслаждаясь ситуацией. Она повернулась ко мне. – Дем, как у тебя с подпиткой внутренних сил?

Я не сразу понял, о чём она.

– После поглощения чужой магии… я чувствую прилив. Но он быстро проходит. А после… остаётся какая-то… пустота. Неприятное чувство.

– Так я и думала, – кивнула Ирина. Она посмотрела на Ксению, словно объясняя лекционный материал. – Видишь ли, Ксения, наш актив не может постоянно питаться чужой магией. Это делает его и сильнее, и слабее одновременно. Истощает его собственный резерв. Но есть другой способ. Гораздо более… эффективный.

Она перевела взгляд на меня, и в её янтарных глазах заплясали искорки. Я мгновенно понял, о чём она. И густо покраснел.

Ирина расхохоталась.

– О, да. Он понял. Я почувствовала это после того, как он переспал со служанкой. Той самой, что потом пыталась его убить.

Ксения вздрогнула, её льдисто-голубые глаза расширились от шока.

– В тот момент, – продолжила Ирина, с наслаждением наблюдая за нашим смущением, – я ощутила мощнейший всплеск его личной силы. Чистой, первородной. Не поглощённой, а сгенерированной. Да и озорные огоньки в его глазах выдавали его с головой. У него только что был секс.

В кабинете повисла оглушительная тишина. Я готов был сгореть от стыда. Ксения же, преодолев первый шок, перешла в привычный ей аналитический режим.

– Это… нелогично с точки зрения стандартной биомагии, – её голос был холоден, но в нём слышалось плохо скрываемое интеллектуальное возбуждение. – Но если предположить, что его уникальная генетическая структура, «резонансная ассимиляция», реагирует не только на внешнюю магию, но и на сильные психоэмоциональные и гормональные всплески… Интимная близость как катализатор. Запускающий процесс не поглощения, а внутренней генерации чистой энергии. Это… это меняет все параметры. Он не просто сосуд. Он… био-реактор.

Она говорила быстро, её глаза горели научным азартом. А потом она замолчала, посмотрела на моё багровое лицо, на издевательскую ухмылку Ирины и, кажется, впервые осознала, что и как она говорит. На её фарфоровых щеках проступил лёгкий, едва заметный румянец. Она смущённо кашлянула и отвернулась, глядя в стену.

– Вот видишь, Дем? – мурлыкнула Ирина. – Даже наша ледяная госпожа Волкова находит тебя… интересным. И её теория, как бы клинично она ни звучала, абсолютно верна. И очень, очень полезна.

Она стала серьёзной.

– Для максимальной эффективности и контроля тебе нужна регулярная… подпитка. Стабильный источник. И, к счастью, у тебя уже есть несколько прекрасных кандидаток. Твоя «стая»: Смирнова, Морозова, Светлова. Все они сильны. Все они заинтересованы в тебе. И все они, я уверена, будут более чем счастливы… помочь общему делу.

Она посмотрела на меня в упор.

– Кстати, о Светловой. Думаешь, я перевела её в Академию только из-за её знаний в целительстве? Их Дом до сих пор мечтает о брачном договоре. Используй это. Налаживай отношения. Со всеми. Это теперь часть твоей подготовки к Неделе Выживания. И часть твоих обязанностей как нашего… актива.

Я молчал. Унижение, холодное и липкое, сменилось яростью. Не той, что заставляет кричать и махать кулаками. А той, что превращает кровь в лёд. Они разбирали меня на части, как механизм. Обсуждали мою личную жизнь, мои инстинкты, как будто я был не человеком, а племенным жеребцом, от которого ждут потомства.

Я медленно поднял голову. Моё лицо больше не было красным. Оно было спокойным. Слишком спокойным.

– Нет, – сказал я.

Ирина удивлённо приподняла бровь.

– Что «нет», Дем?

– Я не буду этого делать, – мой голос был тих, но в нём звенела сталь. – Я не ваша игрушка. И не ваш «актив». И уж точно не производитель энергии по вызову.

Я посмотрел на Ксению, затем на Ирину.

– Вы хотите использовать меня? Отлично. Я не против. Но это будет на моих условиях. Вы хотите, чтобы я стал сильнее? Я стану. Но я сам буду выбирать, как, когда и с кем мне «подпитываться». И это точно не будет частью учебного плана или вашим приказом.

Я сделал шаг вперёд, сокращая дистанцию.

– Вы говорите, мы в одной лодке, директриса. Но в этой лодке вы почему-то решили, что вы – капитан, а мы с госпожой Волковой – просто гребцы. Это не так. Мы – партнёры. Или мы тонем все вместе.

Я перевёл взгляд на Ксению.

– Вам нужны мои способности для вашего «Проекта „Возвышение“». Мне нужна ваша информация из Совета. Это сделка.

Затем я снова посмотрел на Ирину.

– Вам нужен я, чтобы противостоять Совету и «Хозяину Геометрии». Мне нужны ваши знания и ресурсы. Это тоже сделка. Но ни в одной из этих сделок нет пункта о том, что я должен превратиться в вашу личную батарейку или сутенёра для своей же команды.

Я усмехнулся. Холодно. Жёстко.

– Так что, если вы хотите, чтобы наш «триумвират» работал, я предлагаю пересмотреть условия. Я буду тренироваться. Я буду готовить команду. Я буду выполнять ваши задания. Но моя личная жизнь, – я сделал ударение на последнем слове, – остаётся моей. И если я решу «подпитаться», это будет моё решение. И мой выбор. А вы, – я обвёл их взглядом, – будете довольствоваться результатом.

В кабинете повисла мёртвая тишина. Ксения смотрела на меня с нескрываемым изумлением. Она впервые видела, как кто-то так разговаривает с Ириной Ларионовой.

А Ирина… она смотрела на меня долго, её янтарные глаза изучали меня, словно пытаясь найти трещину в моей решимости. А потом она рассмеялась. Громко, искренне, запрокинув голову.

– Вот он! – воскликнула она, вытирая слезу. – Вот тот, кого я искала! Не просто оружие. А игрок!

Она подошла ко мне и положила руки мне на плечи.

– Ты прав, Дем. Абсолютно прав. Я увлеклась. Забыла, с кем имею дело.

Она посмотрела на Ксению.

– Он прав, Волкова. Мы партнёры.

Затем она вновь посмотрела на меня, и в её глазах горело неподдельное уважение.

– Хорошо, Дем. Твои условия приняты. Но помни, до Недели Выживания три дня. И если тебе понадобится «подпитка»… не стесняйся. В конце концов, от твоей силы зависит жизнь всей твоей команды.

Глава 5

Я вышел из кабинета Ирины, и дверь за мной тихо щёлкнула, отрезая меня от мира больших интриг и возвращая в реальность. В мою личную, маленькую войну. Три дня. Всего три дня, чтобы превратить сборище отчаявшихся наследников в команду, способную выжить там, где ломались лучшие. Поводок, на котором меня держали, стал короче, но и стая, которую я собирал, должна была стать сильнее.

Эхо, доклад, – мысленно бросил я, шагая по гулким коридорам.

«Уже работаем, хозяин? Ни минуты покоя! – прошелестел в ответ его голос, полный притворной усталости. – А я-то думал, мы сейчас пойдём искать ту милую докторшу с холодными руками. У неё, кстати, аура очень… многослойная. Как дорогой торт. Хочется попробовать…»

Сосредоточься, – оборвал я его.

«Ску-у-ука. Ладно, ладно. Смотрим… – голос на мгновение затих, а затем продолжил, – Так, твоя каменная леди и огненная фурия всё ещё на седьмом полигоне. Вымещают зло на бедных манекенах. Рыжий… пытается не умереть от боли в мышцах там же. А блондинка… о, эта мне нравится, у неё аура на вкус как летний дождь… она в парке. У старой ивы. Лечит её, кажется. Бесполезное занятие, ива всё равно скоро загнётся».

Я усмехнулся. План действий был ясен.

На каждом из них – на Трофиме, на Веронике, на Евгении и теперь на Алисе – я оставил крошечный, почти неощутимый фрагмент тени Эха. Это было не совсем честно, я чувствовал себя шпионом. Но это было необходимо. Я оправдывал это перед собой не желанием подглядывать – я всё ещё был воспитанным человеком, а не извращенцем, – а необходимостью обеспечить их безопасность. И возможностью быстро собрать их, когда это потребуется. Как сейчас.

Я направился в парк.

Алиса сидела на траве под ветвями старой, плакучей ивы. Её ладони лежали на морщинистой коре, и я видел, как тонкие, серебристые нити её магии вливаются в дерево, затягивая трещины, оживляя увядающие листья. Она была так поглощена своим занятием, что не заметила, как я подошёл.

– Пытаешься спасти безнадёжного пациента? – тихо спросил я.

Она вздрогнула, но тут же улыбнулась, убирая руки.

– Я знала, что ты придёшь.

– У нас мало времени, – сказал я, протягивая ей руку, чтобы помочь встать. – Три дня. Нам нужно тренироваться. Постоянно.

Она взяла мою руку, её пальцы были тёплыми.

– Я готова. Что мы будем делать?

– Собирать остальных, – ответил я. – Ты нужна команде.

Мы пошли вместе. Я чувствовал её спокойную, уверенную ауру рядом, и это, как ни странно, придавало сил.

На полигоне царил управляемый хаос. Вероника, рыча от злости, разносила в щепки очередной манекен вихрями воздуха. Евгения, стоя чуть поодаль, методично отрабатывала защитные стойки. А Трофим сидел на земле, с несчастным видом потирая ушибленное плечо.

– Тренировка окончена, – мой голос прозвучал громко, заставив их всех обернуться. – Начинается работа.

Вероника, увидев рядом со мной Алису, хотела что-то съязвить, но встретилась с моим холодным взглядом и промолчала, лишь недовольно фыркнув.

– У нас три дня, чтобы стать командой, – продолжил я, обводя их всех взглядом. – Три дня, чтобы научиться выживать. И побеждать. С этого момента вы забываете о своих Домах, о своих обидах, о своей гордости. Есть только стая. И её законы. Вопросы?

Вопросов не было. В их глазах я видел разное – усталость, злость, страх. Но сквозь всё это пробивалось одно общее чувство. Надежда. И я собирался её оправдать.

– Ваша первая задача, – я обвёл их взглядом. – Четверо на одного. Разрешено всё, что не убьёт. Ваша цель – лишить меня возможности двигаться или колдовать. Время пошло.

«О, я смотрю, у нас тут групповые игры начались? Четыре на одного, хозяин? Ты уверен, что справишься? Особенно с той черноволосой. В ней столько огня…» – хихикнул Эхо у меня в голове.

Первой, как я и ожидал, сорвалась Вероника. Её атаки были яростными, но предсказуемыми. Я легко уходил от воздушных лезвий, чувствуя, как она тратит слишком много сил. Евгения действовала умнее, пытаясь ограничить моё пространство каменными стенами. Алиса не атаковала, она кружила в стороне, её аура была сосредоточена, она искала слабость в моей защите. А Трофим… Трофим просто старался не попасть под перекрёстный огонь.

Они были разобщены. Каждый действовал сам за себя. И это было их главной ошибкой.

Напряжение достигло пика, когда Вероника, разозлённая моими лёгкими уклонениями, развернулась и метнула воздушный вихрь не в меня, а в сторону Алисы.

– Хватит копаться, Светлова! – прорычала она. – Бей, а не нюхай его ауру!

Алиса мгновенно выставила перед собой мерцающий щит из живительной энергии. Вихрь ударился в него, и обе девушки пошатнулись.

– Хватит! – мой голос прозвучал как удар грома. Я хлопнул в ладоши, и невидимая волна силы сбила их всех с ног. – Вы ведёте себя как дети в песочнице. А на Неделе Выживания вас убьют. Не демоны. А ваша собственная глупость.

Я подошёл к центру полигона и выставил руку. Перед мной возник чёрный, абсолютно непроницаемый диск пустоты, размером с боевой щит.

– Это Щит Пустоты, – сказал я. – Он поглощает любую прямую магическую атаку. Но у него есть три точки-якоря. Они нестабильны. Чтобы их разрушить, нужен одновременный, идеально синхронизированный удар.

Я посмотрел на них. Они начали понимать.

– Морозова, – скомандовал я. – Ты должна поднять три каменные колонны. Одновременно. Чтобы мы могли до них достать. Смирнова, ты создашь три концентрированных воздушных копья. Не вихря. Копья. И ударишь по моей команде. Светлова, ты их свяжешь. Твоя магия – не только целительство. Она – связь. Ты должна синхронизировать их потоки, чтобы они ударили в одну миллисекунду. Трофим, ты будешь глазами. Ты дашь сигнал.

Они переглянулись. Это было почти невозможно.

Первые несколько попыток были провальными. Колонны Евгении поднимались с разной скоростью. Копья Вероники рассыпались, не долетев. Но я не давал им передышки. Снова. И снова. И снова.

И вот, когда они были уже на пределе, когда злость и отчаяние сменились холодной сосредоточенностью, у них получилось.

– Сейчас! – крикнул Трофим.

Три каменные колонны взметнулись из-под земли. Три острых, как игла, воздушных копья сорвались с пальцев Вероники. И тончайшие серебряные нити магии Алисы сплели их воедино, направляя в одну точку, в одну миллисекунду.

Раздался оглушительный звон, словно лопнул гигантский кристалл. Щит Пустоты разлетелся на миллионы тёмных осколков, которые тут же растворились в воздухе.

Они стояли, тяжело дыша, и смотрели друг на друга. А потом на меня. В их глазах больше не было ни ревности, ни страха. Только усталость. И уважение.

– Это было неплохо, – сказал я, и на моих губах появилась тень улыбки. – Для первого раза. Завтра будет вдвое сложнее.

Мы сидели на холодной земле полигона, тяжело дыша. Адреналин медленно отступал, оставляя после себя гулкую тишину и приятную усталость в мышцах.

– Вы справились, – сказал я, нарушая молчание. – Не идеально, но справились.

– Теперь мы готовы дать отпор Осинскому? – спросил Трофим, его глаза горели надеждой.

Я покачал головой.

– Осинский – это мелочь. Пешка. Наша проблема гораздо серьёзнее.

Я обвёл их взглядом. Они были готовы слушать.

– Имперский Совет давит на Ларионову. И на меня. Они прислали наблюдателя, который следит за каждым моим шагом. Они считают меня угрозой. Или… ценным активом, который нужно контролировать.

– Но почему? – спросила Евгения. – Чем так важен Дом Вороновых?

– Я не знаю, – честно ответил я. – Но это неважно. Важно то, что Неделя Выживания – это не просто испытание для нас. Это экзамен для меня. Под микроскопом Совета. И мы должны его пройти.

– Мы пройдём, – уверенно сказала Вероника, её ревность, кажется, сменилась боевым азартом. – Мы им покажем.

– Нет, – я посмотрел ей прямо в глаза. – Мы не будем им ничего «показывать». Мы не должны выглядеть как идеальная, слаженная команда.

Вероника усмехнулась.

– То есть, мы должны плохо работать? Проиграть?

– Мы должны победить, – поправил я. – Но сделать это… некрасиво. Мы должны устроить для них спектакль.

Я подался вперёд, понижая голос.

– Они ждут, что я буду сильным, но нестабильным лидером. А вы – слабой, разобщённой командой. И мы дадим им это. Вы будете ссориться. Ошибаться. Твои атаки, Смирнова, будут яростными, но часть из них будет бить мимо цели. Твои щиты, Морозова, будут появляться с опозданием, словно ты не успеваешь. Ты, Светлова, будешь паниковать, пытаясь исцелить каждую царапину. А ты, Трофим, будешь бояться и прятаться.

Они смотрели на меня, ошарашенные.

– Но при этом, – продолжил я, и в моём голосе зазвенела сталь, – мы будем выживать. Мы будем побеждать. На грани. На последнем издыхании. Благодаря «случайности», «везению» или моей «грубой силе», которая в последний момент вытаскивает всех из задницы. Они должны видеть не отточенную машину, а группу отчаянных детей, которым просто повезло. Это усыпит их бдительность. И даст нам время.

Я обвёл их взглядом.

– Это будет сложнее, чем просто драться. Это будет спектакль. И от того, насколько хорошо мы его сыграем, зависит не только наша учёба. А, возможно, и наши жизни.

Когда все начали расходиться, уставшие, но с новым, сложным огнём в глазах, Алиса тихо коснулась моего рукава.

– Дем, можно тебя на минуту?

Мы отошли в сторону, пока остальные, переговариваясь, направлялись к корпусам.

– Я видела тебя на похоронах, Дем, – тихо начала она, глядя мне прямо в глаза. – Я видела тебя «до». И видела «после».

Я почувствовал, как к щекам снова приливает кровь. Я отвёл взгляд.

– После… ты был другим, – продолжила она, не обращая внимания на моё смущение. – Твоя аура… она не просто стала сильнее. Она стала… полнее. Живее. Для целителя… такой способ «зарядки» вполне понятен. Логичен.

Она сделала паузу.

– Поэтому для меня не секрет, что тогда произошло. С той служанкой.

Я молчал.

– И я хочу, чтобы ты знал… – её голос был мягким, но твёрдым. – Я готова помочь тебе. Таким образом. Если ты попросишь.

Я усмехнулся. Горько. Устало.

– Спасибо, Алиса. Я… ценю это. Больше, чем ты думаешь.

Я посмотрел на неё, и на этот раз не отвёл взгляд.

– Но я не могу. Для меня это… это не просто формальность. Не просто способ «зарядиться». Это должно быть чем-то большим.

На её лице не было и тени обиды. Наоборот, она улыбнулась. Тепло и благодарно.

– Я рада это слышать, Дем. Правда.

Она сделала шаг назад.

– Просто знай. Когда ты будешь готов… и если тебе это понадобится… я буду рядом.

Она развернулась и пошла прочь, оставив меня наедине с этой новой, неожиданной гранью нашего союза. Это было не просто партнёрство. Это было доверие. И оно было гораздо ценнее любой силы.

Глава 6

Ночью, когда свет в нашей комнате был уже погашен, а за окном выла осенняя вьюга, тишину нарушил шёпот Трофима.

– Дем? Ты спишь?

– Нет.

Он помолчал, собираясь с мыслями.

– Что нас ждёт? На этой… Неделе Выживания? Я слышал столько историй…

Я усмехнулся в темноте.

– Ты слышал больше, чем я, Троф. Это ты мне должен рассказывать.

Он немного помолчал, а затем, кажется, обрадовавшись возможности поделиться, его голос стал более оживлённым.

– Ну… в прошлом году была история. Группу старшекурсников, сплошь наследники великих Домов, забросили на необитаемый остров в Южных морях. Тропический рай, пальмы, все дела. Они были так уверены в себе, что тут же переругались, кто из них главный.

Я слушал, и улыбка сама собой появилась на моём лице.

– Один, из Дома Строгановых, решил построить себе дворец из бамбука и лиан. Потратил два дня, а на третий его «дворец» развалился от порыва ветра, и он чуть не остался без… кхм… достоинства. Другой, из Дома Мещерских, решил доказать, что он великий охотник, и пошёл в одиночку на какого-то местного магического кабана. В итоге этот кабан гонял его по всему острову три дня, пока тот не залез на самую высокую пальму и не просидел там до конца испытания.

Трофим хихикнул.

– Но самое смешное было с девчонкой из Дома Вяземских. Она решила, что самый умный способ – подать сигнал. Создала мощнейший световой маяк, который бил прямо в небо. И подала сигнал. Только не спасателям. А круизному лайнеру, который проплывал мимо. Представляешь? На остров высаживается толпа богатых туристов в панамках и с фотоаппаратами, думая, что это часть развлекательной программы «посещение острова с дикарями». Их потом еле выпроводили. В общем, испытание они провалили с треском, но история стала легендой.

Мы оба рассмеялись. Тихо, чтобы не разбудить соседей.

– Вот видишь, – сказал я, когда смех утих. – Они проиграли не потому, что были слабыми. А потому, что были одни. Каждый тянул одеяло на себя. Строганов строил дворец для себя, Мещерский охотился для себя, Вяземская спасала себя. Если бы они объединились…

Я начал объяснять ему основы командной тактики, как важно прикрывать друг друга, использовать сильные стороны партнёра, чтобы компенсировать свои слабые. Я говорил о синергии, о том, что правильно собранная команда – это не просто сумма её частей, а нечто гораздо большее. Я говорил, говорил… а потом услышал в ответ тихое, мерное сопение.

Трофим уснул.

Я замолчал, глядя в темноту, туда, где была его кровать. Он вымотался. Но он слушал. И он учился. И, возможно, из него действительно получится толк.

Я гонял его до предела. До седьмого пота, до дрожи в коленях, до того момента, когда в глазах, кроме отчаяния, не остаётся ничего.

– Уворачивайся, Рождественский! – мой голос эхом разносился по пустому ночному полигону.

Воздушное лезвие, созданное Вероникой, просвистело в сантиметре от его уха. Трофим, взвизгнув, рухнул на землю, и в тот же миг из-под него вырвался каменный шип Евгении.

– Я же сказал, не падай! Двигайся! – крикнул я. – Ты не мешок с картошкой, ты – охотник!

– Я больше не могу! – простонал он, пытаясь подняться.

– Можешь! – я подошёл к нему. – Ты не слабак, Троф. Ты просто боишься. Боишься своей собственной силы. Перестань прятаться за уворотами. Встреть удар. Ответь!

Вероника, войдя в раж, создала новый, более плотный вихрь и метнула его прямо в Трофима.

– Дем, он же его убьёт! – крикнула Алиса со стороны.

– Не убьёт, – ответил я, не сводя глаз с Трофима. – Давай, Рождество! Покажи мне свою ярость!

И в этот момент что-то изменилось. Я увидел это в его глазах. Отчаяние сменилось гневом. Не на меня. Не на Веронику. На себя. На свою слабость. Он вскинул руку, словно пытаясь выставить щит, и из его ладони вырвался свет.

Не просто сгусток магии. Это была вспышка. Чистая, белая, яростная энергия, похожая на осколок солнца. Она ударила в вихрь Вероники, и тот не просто рассеялся – он испарился. Но поток энергии не иссяк. Трофим, испугавшись того, что сотворил, потерял контроль. Луч белого пламени метнулся в сторону, ударив в старый сарай для инвентаря, стоявший у кромки леса.

Раздался оглушительный треск. Деревянные стены вспыхнули, как бумага, и через мгновение крыша с грохотом провалилась внутрь, подняв в ночное небо столб искр и дыма.

На полигоне повисла мёртвая тишина.

Вероника и Евгения смотрели на дымящиеся руины с открытыми ртами. Алиса прижала руки к губам. А Трофим… он смотрел на свою руку, с которой всё ещё срывались маленькие, белые искорки, и его лицо было бледным от ужаса.

– Я… я не хотел… – прошептал он, его голос дрожал. – Я… всё сломал… Меня теперь…

Он не договорил. Потому что я рассмеялся. Громко, от души.

Я подошёл к нему и с силой хлопнул по плечу.

– Сломал? Троф, ты был великолепен!

Он удивлённо посмотрел на меня.

– Но… сарай…

– К чёрту сарай! – я усмехнулся. – Ты видел, что ты сделал с вихрем Вероники? Ты его аннигилировал! Это была чистая, первородная сила! Вот что я хотел увидеть!

Я обвёл взглядом свою ошеломлённую команду.

– Это то, о чём я говорил. Сила, которая рождается из ярости. Из отчаяния. Из воли к жизни. Ты молодец, Троф. На Неделе Выживания нам это очень пригодится. Представь, что это был не сарай, а стая теневых гончих. Или Осинский.

Я посмотрел на дымящиеся руины, затем снова на Трофима, в глазах которого ужас медленно сменялся растерянным, но гордым блеском.

– Ущерб я покрою. А ты… ты сегодня стал на шаг ближе к тому, чтобы стать настоящим охотником.

Мы собрались у дымящихся останков сарая. Адреналин схлынул, оставив после себя гулкую тишину и множество вопросов. Трофим всё ещё смотрел на свою руку, словно видел её впервые.

– Я… не понимаю, – пробормотал он. – Это не похоже ни на что, чему нас учили.

– Потому что этому не учат, – сказала Евгения, её аналитический взгляд был прикован к месту, где луч ударил в землю. – Энергетический след… он чистый. Не искажён стихией. Ни огнём, ни светом в его классическом понимании.

– Алиса, – я повернулся к ней. – Твоя область. Что скажешь?

Алиса подошла к Трофиму. Её движения были плавными, уверенными.

– Можно? – спросила она, и, получив его испуганный кивок, взяла его руку в свои.

Её ладони засветились мягким, серебристым светом. Тончайшие нити её магии окутали руку Трофима, проникая внутрь, сканируя, анализируя.

– Невероятно, – прошептала она через минуту, отпуская его руку. Её голубые глаза были полны изумления. – Это не стихийная магия, Троф. Ты не управляешь огнём или воздухом. Ты… конвертируешь.

– Конвертирую? – не понял он.

– Ты преобразуешь свою собственную жизненную силу, свои эмоции – в данном случае, отчаяние и ярость – напрямую в чистую, концентрированную энергию, – объяснила она. – Ты не черпаешь её извне. Ты создаёшь её внутри. Ты – живой реактор. Это невероятно редкий и опасный дар.

– Опасный? – взвизгнула Вероника, которая до этого молча наблюдала, всё ещё потрясённая.

– Он питается его жизненной силой, – кивнула Алиса. – Каждый такой выброс истощает его до предела. Если Трофим не научится это контролировать, то может просто… сгореть. Превратить себя в пепел.

Я посмотрел на Трофима. Теперь всё встало на свои места. Его слабость, его неуверенность – это был защитный механизм. Он подсознательно боялся своей силы.

– Значит, наша задача – научить тебя не только выпускать эту силу, но и контролировать её, – сказал я, и в моём голосе не было и тени сомнения. – Ты не будешь нашим щитом, Троф. И не будешь мальчиком для битья. Ты будешь нашим главным оружием. Нашей «пушкой», которая бьёт редко, но наверняка. А мы, – я обвёл взглядом девушек, – мы будем твоей защитой. Твоей бронёй. Чтобы у тебя была возможность нанести этот удар.

Я положил руку ему на плечо.

– Ты больше не слабак, Рождество. Ты – наша главная сила. Привыкай к этому.

Позже, когда мы остались с Трофимом одни, я сел рядом с ним на скамейку.

– Троф, – тихо начал я. – Твоя мать… она ведь тоже была очень сильным магом?

Он кивнул, не глядя на меня.

– Да. Говорили, одним из лучших. Но после каждой миссии она была… пустой. Как будто из неё всю жизнь выпили.

Холодок пробежал по моей спине.

– Ты сказал, её смерть была несчастным случаем.

– Так и мне сказали, – в его голосе прозвучала горечь. – Демоны. Засада. Она прикрывала отход группы.

– А что, если это не так? – я посмотрел ему прямо в глаза. – Что, если она обладала таким же даром, как и ты? Что, если она была не просто сильной, а… слишком сильной? Нестабильной? Опасной? Таким оружием, которое после использования проще… утилизировать, чем чинить?

Трофим поднял на меня взгляд, его глаза расширились от ужаса и внезапного, страшного понимания. Он никогда не думал об этом под таким углом.

– Мы должны узнать правду, – сказал я твёрдо. – Не только ради тебя. Но и ради твоей безопасности. Если за твоей матерью охотились, то рано или поздно придут и за тобой.

Я поднялся.

– Завтра мы начинаем расследование. Евгения пробьёт доступ к закрытым архивам. Вероника узнает всё о составе той группы, с которой была твоя мать. Алиса поможет проанализировать отчёты на предмет магических несостыковок. А мы с тобой, – я усмехнулся, – мы будем искать то, чего в этих отчётах нет.

На следующее утро вызов в кабинет директрисы не заставил себя ждать. Когда я вошёл, Ирина сидела за столом, а Ксения Волкова стояла у окна. Атмосфера была напряжённой.

– Сожжённый дотла сарай, Дем, – начала Ирина без предисловий. – И мощнейший всплеск неидентифицированной энергии, зафиксированный всеми датчиками Академии. У тебя есть что сказать по этому поводу?

В этот момент на её столе ожил коммуникатор. Над ним появилось холодное, бесстрастное лицо Сергея Молчанова.

– Директриса Ларионова. Я требую объяснений. Ваши «проблемные студенты» начали уничтожать имущество Академии. Что дальше? Они сожгут корпус?

Ирина откинулась в кресле, её взгляд был спокоен, даже насмешлив.

– Успокойтесь, Сергей. Это не провал дисциплины. Это прорыв.

Молчанов нахмурился.

– Прорыв?

– Именно. Студент Рождественский, которого все считали одним из слабейших, под давлением и благодаря моим нестандартным методам обучения смог раскрыть свой истинный потенциал. Мы говорим о редчайшем даре прямой конвертации жизненной силы в энергию. Это уникальный случай, который требует дальнейшего изучения.

Ксения Волкова шагнула вперёд.

– Данные подтверждают слова директора. Энергетический всплеск был спонтанным и не соответствовал ни одной известной атакующей технике. Это действительно похоже на прорыв, а не на акт вандализма.

Молчанов хмурился, обдумывая сказанное своим же агентом.

– То есть, вы хотите сказать, что ваша «проблемная» группа на самом деле – это группа уникальных талантов, которых вы пытаетесь развить? – в его голосе слышался скепсис.

– Именно так, Сергей, – Ирина улыбнулась. – Моя задача – не подавлять такие таланты, а направлять их. Да, они нестабильны. Да, они создают проблемы. Но их потенциал огромен. И Неделя Выживания покажет, насколько я права.

Молчанов смотрел на неё несколько секунд, затем его изображение моргнуло и исчезло.

Ирина посмотрела на меня.

– Ты играешь с огнём, Дем. Но, должна признать, делаешь это красиво.

Глава 7

Война началась на два фронта. Пока мы готовились к Неделе Выживания, оттачивая наш «спектакль» для Совета, моя команда начала действовать.

Евгения, используя старые долговые расписки и забытые обещания, которые хранились в пыльных архивах её Дома, смогла получить то, что было невозможно достать официально. На следующий день на моём столе лежал запечатанный сургучом свёрток – полный, нередактированный отчёт о последней миссии отряда, в котором состояла мать Трофима.

Вероника же действовала в своём стиле. Она не искала документы. Она искала людей. Она нашла старого, седого архивариуса, который работал в Академии ещё в те времена. И после часа её ледяных, но соблазнительных взглядов, намёков и завуалированных угроз, старик, вспотев, вспомнил всё. Он выдал ей полный список того отряда. Имена, Дома, текущий статус.

Вечером мы собрались в нашей комнате. Трофим, бледный, но решительный, сидел рядом. В тусклом свете настольной лампы мы разложили на столе пожелтевшие страницы отчёта и список имён.

– Алиса, твоя часть, – сказал я.

Она взяла медицинское заключение о вскрытии. Её пальцы, светящиеся мягким серебристым светом, медленно скользили по строчкам. Через несколько минут она подняла голову. Её лицо было серьёзным.

– Здесь ложь, – сказала она тихо. – Официальная причина смерти – множественные рваные раны, нанесённые демоном класса «Хищник». Но характер повреждения тканей… клеточная деградация… это не похоже на демоническую некро-энергию. Это сигнатура высокоуровневого подавляющего проклятия. Человеческого. Её убили свои же.

Трофим сжал кулаки так, что побелели костяшки.

Теперь была моя очередь. Я положил руку на главную страницу отчёта. Я не просто читал. Я чувствовал.

«Фу, какая гадость! – прошелестел в моей голове голос Эха. – Эта бумага на вкус как прокисший страх и предательство. Можно мне лучше ту докторшу? У неё аура была вкуснее».

Я проигнорировал его. Я чувствовал ауру документа. Слой официальной лжи был толстым, но под ним, как въевшееся пятно, остался отпечаток. Отпечаток животного ужаса того, кто подписывал этот отчёт. И горький, едкий привкус предательства.

Я убрал руку.

– Алиса права, – сказал я, глядя на Трофима. – Это было не просто убийство. Это было предательство.

Это было не просто подозрение. Это был факт.

Неожиданно тень в самом тёмном углу комнаты сгустилась и шагнула вперёд. Из неё, словно из-за занавеса, вышла Ирина Ларионова.

Девушки вскрикнули. Трофим подскочил на месте. Я единственный остался спокоен. Я ждал её.

– Вы снова полезли не в своё дело, – её голос был холоден, как лёд. На её лице не было и тени улыбки. – Я же предупреждала.

– Это касается моей матери! – не выдержал Трофим. Он вскинулся, его лицо исказилось от горя и ярости. – Я имею право знать правду! Вы сами сказали, что с этим делом что-то не так!

Ирина даже не посмотрела на него. Она лишь легко взмахнула рукой. Невидимая сила ударила Трофима, и он, как тряпичная кукла, отлетел на свою кровать. Удар был не сильным, но унизительным. Демонстрация силы.

– Сядь, мальчик, – бросила она. Затем она тяжело вздохнула, и её взгляд смягчился. – Хорошо. Я вижу, вы не отступите.

Она обвела нас взглядом.

– Я предлагаю вам сделку. Вы устраиваете на Неделе Выживания идеальный спектакль. Тот, о котором мы договаривались. Выполняете задачу, но выглядите при этом как сборище неумех, которым просто повезло. Убеждаете Совет в том, что вы – моя проблема, а не их.

Она сделала паузу.

– И если у вас получится, я лично открою вам доступ к настоящему делу о смерти твоей матери, Рождественский. К закрытым архивам Совета. Ко всему, что я смогла найти.

Она посмотрела прямо на Трофима, и в её глазах промелькнула тень сочувствия.

– Но я предупреждаю. Правда может тебя уничтожить. Она гораздо страшнее, чем ты думаешь. Подумай десять раз, прежде чем лезть в это.

Не дожидаясь ответа, она отступила назад, в тот самый тёмный угол, и просто растворилась в нём, оставив нас в оглушительной тишине, наедине с её предложением и тяжёлым выбором.

Атмосфера, оставленная Ириной, была плотнее и тяжелее, чем та самая тень, из которой она появилась. Девушки молчали, потрясённые её внезапным появлением и ещё более внезапным предложением.

– Это ловушка! – первой нарушила молчание Вероника, её голос был сдавленным. – Она просто использует его, – она кивнула на Трофима, – чтобы заставить нас играть в её игры!

– Возможно, – голос Евгении был спокоен, как всегда, но в нём слышались новые, жёсткие нотки. – Но она предлагает доступ к закрытым архивам Совета. Ты представляешь, что это значит? Это информация, за которую великие Дома готовы убивать.

Алиса подошла к Трофиму, который сидел на кровати, опустив голову.

– Трофим? Ты как?

Он медленно поднял взгляд. Его глаза были красными, но в них не было слёз. Только твёрдая, холодная решимость.

– Я должен, – его голос был тих, но в нём звенела сталь, выкованная из горя. – Я должен знать, кто предал её. Кто убил. И почему. Даже если эта правда… сожжёт меня дотла.

Я посмотрел на него. На этого рыжего парня, который на моих глазах превращался из испуганного мальчика в мужчину.

– Значит, мы принимаем сделку, – сказал я, и мой голос не оставил места для споров. – Мы устроим им такое шоу, что они будут аплодировать стоя. А потом мы получим то, что нам причитается. Правду.

Следующий день превратился в ад. Мы почти не ели. Мы не отдыхали. Нас даже с занятий отпустили. Мы тренировались. Но это была уже не репетиция спектакля. Это была подготовка к войне. На кону стояло не просто выживание. На кону стояла честь мёртвых и будущее живых. И мы были готовы заплатить любую цену, чтобы победить.

Актовый зал Академии гудел, как растревоженный улей. Студенты всех курсов, от зелёных неофитов до надменных выпускников, собрались здесь. В воздухе витала смесь возбуждения, страха и хвастовства. Неделя Выживания. Главное событие года.

Когда на сцену вышла Ирина Ларионова, гул стих мгновенно. Она была в строгом чёрном платье, её янтарные глаза обводили зал, словно хищница, выбирающая жертву.

– Добрый вечер, студенты, – её голос, усиленный магией, наполнил зал. – Сегодня мы поговорим о традиции. О нашей самой старой и самой… неоднозначной традиции. О Неделе Выживания.

Она сделала паузу, наслаждаясь напряжённой тишиной.

– Многие думают, что Неделя Выживания родилась из мудрого педагогического расчёта. Из желания воспитать в вас волю, стойкость, умение работать в команде. Это ложь.

По залу пронёсся удивлённый ропот.

– Эта традиция, – Ирина усмехнулась, – родилась из-за глупости, самонадеянности и очень дорогого шампанского. Много лет назад группа студентов из очень влиятельных Домов, отмечая окончание сессии, решила продемонстрировать свою силу и случайно активировала не тот портальный камень. Их забросило на необитаемый остров посреди океана. Без связи, без припасов, без мозгов. Они выжили. Чудом. Питались кокосами и ругались, кто из них будет вождём. Кстати, нечто подобное ещё раз повторилось, но об этом вы и так знаете. А когда их, отощавших и злых, нашла спасательная экспедиция, их родители, вместо того чтобы признать своих отпрысков идиотами, объявили их героями. И Академия, чтобы сохранить лицо, превратила этот позорный инцидент в ежегодное испытание.

Зал взорвался смехом. Даже я невольно улыбнулся.

– Но, – смех мгновенно стих, когда голос Ирины стал жёстким, – с тех пор правила изменились. И сегодня я должна была бы сказать, что отправлять в такие условия «зелёных» студентов, Неофитов, – это безответственно. Это грозит нам судебными исками от ваших влиятельных Домов, проблемами с правоохранительными органами и тонной бумажной волокиты.

Она обвела взглядом первые ряды, где сидели мы.

– Но… – на её губах появилась та самая хищная, опасная улыбка, – я уже со всеми договорилась. И поэтому с огромной радостью сообщаю, что в этом году у нас будет не пять команд, а шесть. И шестая будет состоять целиком из первокурсников.

По залу вновь пронёсся ропот, на этот раз – полный шока и недоверия. Я чувствовал на себе сотни взглядов.

– Да, за вами будут наблюдать, – продолжила Ирина, игнорируя шум. – Но вмешательство последует только в самом критическом случае. Когда мы сочтём это нужным. И если кто-то из вас решит, что он самый умный, и попытается симулировать травму, чтобы вернуться пораньше… он будет не просто отчислен. Его Дом, его семья, его имя – всё это попадёт в новостные хроники с пометкой «Трус». Вы меня поняли?

Я усмехнулся. Она была великолепна. Я думал, сейчас нас отправят на ужин, дадут последнюю ночь на сборы. Но Ирина Ларионова зловеще расхохоталась.

– Начали, – просто сказала она и хлопнула в ладоши.

Мир под ногами исчез. Яркая вспышка, ощущение падения в ледяную пустоту, и темнота.

Падение было коротким. Резким. Словно мир выдернули из-под ног, а через мгновение с силой впечатали обратно.

Я пришёл в себя первым. Воздух. Он был другим. Тяжёлым, влажным, с привкусом мокрого камня, гнили и чего-то ещё, странного, металлического. Мы стояли посреди гигантского, невозможного зала. Стены, сложенные из циклопических, идеально подогнанных чёрных блоков, уходили вверх, теряясь во мраке, где не было потолка. Единственным источником света были тусклые, фосфоресцирующие лишайники и мхи, покрывавшие стены и пол, их призрачное, сине-зелёное сияние создавало ощущение, будто мы на дне океана.