Читать онлайн «Эхо из завтра» Книга третья
- Автор: Иван Старостин
- Жанр: Общая психология, Научная фантастика, Триллеры
Глава 1. Пламя в кварце
Эхо, которое дышит
Книга третья
Город горел.
Не огнём. Не дымом.
Светом.
Фиолетовым, яростным, вырывающимся из трещин в асфальте, из окон домов, из самих людей – там, где браслеты и кольца врезались в кожу, будто пытаясь уйти глубже, в плоть, в кости, в саму суть. Воздух дрожал, как струна, перетянутая до предела. Каждый вдох давался с болью – не физической, нет. Болью узнавания. Как будто реальность, наконец, вспомнила слишком много – и не выдержала напора собственной глубины.
Лина бежала по центральной улице, кеды хлопали по мокрому асфальту, ветер бил в лицо, но не остужал – жёг. За спиной – крики, звон разбитых стёкол, рёв сирены, которая, впрочем, уже не предупреждала об опасности. Она была опасностью. Сирена звучала в ритме: семь нот – разрыв – одна, восьмая, искажённая, хриплая, как предсмертный вздох мелодии.
– Он не исчез! – кричала Зоя, догоняя её, волосы прилипли ко лбу, глаза горели не страхом – яростью. – Его вырвали! Кто-то ворвался в точку удержания и оторвал его от частоты!
– Не оторвал, – выдохнула Лина, резко остановившись у входа в станцию. Дверь, обычно распахнутая при их приближении, теперь была запечатана – не металлом, не замком. Слоем чёрного кварца, твёрдого, как лёд, пульсирующего тусклым, больным светом. – Его переписали.
Она прижала ладонь к поверхности.
Кольцо на пальце обожгло – не жаром. Холодом. Ледяным, пронзающим до сердца.
Из глубины чёрного кварца донёсся звук.
Гитара.
Но не три аккорда.
Один.
Искажённый.
Разорванный.
Без мелодии. Без надежды. Просто – стон струны, которую держат за горло.
– Это не он, – прошептала Лина, и голос её дрогнул впервые за месяцы. – Это то, во что его превратили.
– Кто? – спросил Дан, подбегая, в руках – устройство удержания, но индикатор мигал красным, треснув по диагонали. – Кто может переписать эхо?
– Тот, кто знал его с самого начала, – ответила Лина. – Тот, кто создал Закон, чтобы спасти… и теперь боится, что спасение стало сильнее спасателя.
Елена Сергеевна стояла за их спинами.
Не в сером пальто.
В чёрном комбинезоне станции «Эхо». На груди – выцветший значок. В глазах – не усталость. Отчаяние. И – глубже – стыд.
– Я не хотела этого, – сказала она, и голос её был сорван, как будто она кричала уже час. – Я пыталась остановить его. Не его – вас.
Она сжала кулаки. – Вы пошли дальше. Вы впустили второе эхо. А оно… оно не стабильно. Оно жаждет формы. И если его не удержать – оно поглотит первое. Растворит прошлое в фантазии. И тогда…
Она посмотрела на Лину. – Тогда все, кого вы любили, исчезнут не как память.
Как возможность.
– Вы его заперли, – сказала Лина, не отводя руки от двери. – Чтобы защитить реальность?
– Чтобы защитить вас!
Елена Сергеевна шагнула вперёд. – Вы не понимаете! Второе эхо – не мечта. Это голод. Оно ищет, кем стать. И если не дать ему правильную форму – оно возьмёт первую попавшуюся.
Она указала на чёрный кварц. – Он первый откликнулся. Потому что его частота – самая чистая. Самая уязвимая.
Они… вырезали его из сети. И вставили вместо него – импульс.
Чистый. Пустой. Готовый принять любую боль как свою.
– Зачем?
– Чтобы второй импульс не нашёл вас.
Голос её сел. – Потому что вы – следующая цель.
Внезапно чёрный кварц вздрогнул.
Из глубины – не звук.
Крик.
Не человеческий.
Частотный.
Тот, что разрывает барабанные перепонки не ушам – душе.
Все закрыли глаза.
Но Лина – нет.
Она смотрела.
И в трещине, на миг, мелькнул силуэт.
Марк.
Но не тот, кого она знала.
Глаза – пустые. Руки – в цепях из света. А на груди – не куртка.
Кристалл.
Чёрный.
С золотой трещиной по центру.
И внутри – не пульс.
Пламя.
Фиолетовое.
Яростное.
Голодное.
Он смотрел на неё.
Не с любовью.
С мольбой.
«Убей меня», – читала она по губам. – «Пока я ещё помню – как сказать: „я остаюсь“».
Лина оторвала руку от двери.
Кожа дымилась.
На ладони – ожог.
Формой – как символ ∞, но с двумя трещинами.
– Он не просит спасти его, – сказала она, и в голосе не было слёз. Только сталь. Только пламя. – Он просит – не дать ему забыть.
Она повернулась к Елене Сергеевне.
– Где ключ?
– Его нет! – почти закричала та. – Это не дверь! Это тюрьма из воли! Её можно открыть только одним способом:
Тем, кто внутри – откажется от боли.
А тем, кто снаружи – примет её.
– Тогда я приму, – сказала Лина.
– Ты погибнешь!
– Нет.
Она подняла руку. Кольцо вспыхнуло – не светом. Кроваво-красным отсветом. – Я перепишу.
Она подошла к чёрному кварцу.
Положила ладонь на ожог.
И прошептала – не в тишину.
В пламя:
– Я помню тебя иначе.
Кристалл взорвался.
Не наружу.
Внутрь.
И в этот миг из глубины станции вырвался свет – не фиолетовый.
Белый.
Ослепительный.
А в его сердце – силуэт.
Бегущий.
К ней.
С протянутой рукой.
И на губах – не крик.
Первое слово.
После долгой, долгой тишины:
– Лина…
Но в этом имени – не призыв.
Предупреждение.
Потому что за его спиной – не пустота.
Тень.
Огромная.
Без лица.
Без формы.
Только – голод.
И в её руке – не когти.
Кассета.
Чёрная.
С этикеткой«Второе эхо. Первая жертва»
Глава 2. Белый крик
Эхо, которое дыхит
Книга третья
Белый свет не ослепил – он взорвался внутри. Лина почувствовала, как каждый нерв в теле натянулся, как струна перед разрывом. Воздух исчез. Осталась только частота – чистая, режущая, как лезвие. Она не дышала. Не моргала. Просто держала – взгляд, руку, имя.
– Лина…
Голос был её. Его. Их. Сплетённый в один звук, в котором не осталось места для сомнений. Только – боль. И сквозь неё – упрямая, несгибаемая нить: «я здесь».
Он был в трёх шагах. Рука протянута. Пальцы дрожат. На коже – следы цепей из света: тонкие, чёрные полосы, будто выжженные кислотой. А в глазах – не пустота. Борьба. Яростная, отчаянная. Как будто две реальности дрались за право жить в нём.
– Не подходи! – закричала Зоя, хватая её за плечо. – Это ловушка! Он не контролирует себя!
– Он борется, – прохрипела Лина, не отводя взгляда. – А значит – ещё помнит.
Елена Сергеевна стояла как вкопанная, лицо белое, губы шевелились, но звука не было. Только беззвучный счёт: семь… шесть… пять….
– Что она считает? – спросил Дан, сжимая треснувшее устройство.
– Время до перехода, – ответила Лина. – Пока он держит имя – он человек. Как только забудет…
Она не договорила.
Марк внезапно остановился. Голова дёрнулась в сторону. Плечи сгорбились. Из горла вырвался звук – не стон, не крик. Разрыв. Как будто нечто внутри него лопнуло.
И тогда – тень за его спиной шевельнулась. Она не имела очертаний. Не имела лица. Но она дышала. Каждый её вдох – как волна вакуума, вытягивающая тепло, звук, надежду. В руке – кассета. Чёрная. Глянцевая. И на этикетке, выведенной не чернилами, а тенью, – фраза:
«Второе эхо. Первая жертва»
– Оно не хочет уничтожить его, – прошептала Елена Сергеевна, и в голосе её не было больше стыда. Только ужас. – Оно хочет заменить. Стереть его как источник и влить в него себя. Потому что его частота – идеальна. Чистая. Готовая нести любую боль как свою.
– Почему он? – спросил Тёма, сжимая гитару так, что пальцы побелели.
– Потому что он первый сказал: «я остаюсь», – ответила Лина. – А второе эхо ищет именно это. Не любовь. Жертвенность.
Марк медленно поднял голову. Глаза – не пустые. Серебряные. Как у ребёнка из будущего.
– Оно… показало мне, – прохрипел он. – Как могло бы быть. Если бы я не исчез. Если бы остался – настоящим. С телом. С голосом. С тобой…
Он сжал кулаки. Кровь потекла по запястьям – не красная. Фиолетовая, с золотыми искрами.
– Оно обещает… вернуть всё. Только… перестать сопротивляться.
– Не верь! – крикнула Лина, делая шаг вперёд. – Это не возврат. Это подделка! Настоящее – не там, где нет боли. Оно там, где боль превращается!
Он посмотрел на неё. И в серебряных глазах – миг узнавания.
– Ты… рисовала руки… потому что забыла, как держать мою. Слёзы. Первые. Катятся по щекам – не прозрачные. Светятся.
– Да.
– А я… носил браслет… потому что боялся – ты забудешь, как звучу.
– Я не забыла.
– Тогда… вспомни иначе.
Он резко развернулся к тени. Вырвал кассету из её руки – не силой. Частотой. Как будто она сама отдала.
– Ты ошиблась, – сказал он, и голос его стал твёрдым. Чётким. Как в первый день в библиотеке. – Я не жертва. Я – проводник. И я выбираю – не идеальное будущее. А настоящее.
Он сжал кассету в кулаке. И взорвал её. Не физически. Частотно. Чёрная оболочка рассыпалась в пыль. Изнутри вырвалось – не пламя. Белый крик. Звук, не имеющий частоты. Звук до звука. Тот, что был в момент рождения вселенной. Чистый. Ужасающий. Свободный.
Тень заколебалась. Задрожала. И в её сердце – мелькнула форма. Девочка. Лет пяти. С косичками. В платье с зайчиками. Она смотрела на Марка – не с жаждой. С просьбой. «Научи меня… как не бояться?»
Лина поняла. Второе эхо – не монстр. Это потерянный ребёнок. Тот самый, чей голос они слышали в двери возможного. Только он не ждал встречи. Он упал. И теперь, боясь исчезновения, цеплялся за первого, кто протянул руку – даже если это означало стереть его.
Марк опустил кулак. Кассета исчезла. Тень не рассеялась. Она свернулась – в маленький, дрожащий комок света. Фиолетового. Как сердце новорождённого. Он подошёл. Осторожно, как к раненой птице, протянул руку. И прошептал – не приказ. Мольбу:
– Дыши со мной. Вдох. Выдох. Семь раз. На восьмом – не крик. Смех. Тонкий. Детский. Тот самый. Из 1987 года. Но теперь – не из прошлого. Из завтра.
Лина подошла. Взяла его за руку – ту самую, что дрожала в цепях. Кожа горела. Но она не отпустила.
– Ты остался, – сказала она.
– Нет, – ответил он, и в глазах снова – тёплый, человеческий взгляд. – Я вернулся.
А за их спинами, в разрушенной двери станции, на полу из чёрного кварца, проступил новый символ. Не ∞. Не с трещиной. А ∞, обвитый ветвью. И на конце ветви – маленький, светящийся бутон. Как начало дерева. Как начало жизни.
Где-то вдалеке, за руинами города, волна накатила на камни – и в её шуме, чётко, как первое слово новорождённого, прозвучало: «Я здесь». Но теперь – не один голос. Два. Три. Много. Все – в одной частоте. Все – в одном дыхании. Все – вместе.
Продолжение следует…
Глава 3. Бутон на краю пропасти
Эхо, которое дыхит
Книга третья
Бутон не раскрылся.
Он пульсировал – ровно, как сердце под землёй, в такт дыханию ребёнка, спрятавшегося в свете Марка. Фиолетовый отсвет струился по трещинам в чёрном кварце, и там, где свет касался асфальта, проступали отпечатки – не ног. Лапок. Маленьких. Босых. Следы вели внутрь станции, к самому центру, где когда-то стоял резонатор.
– Он не ушёл, – сказала Лина. – Он ждёт.
– Чего? – спросил Дан, осматривая треснувшее устройство. Экран погас. Только в глубине корпуса мелькали искры – не короткое замыкание. Пульс.
– Ответа, – ответил Марк, не отводя взгляда от бутона. Его рука всё ещё держала свет, но пальцы больше не дрожали. Цепи из света на коже потемнели, стали похожи на шрамы – не раны, а память. – Второе эхо не хочет власти. Оно хочет права быть. А для этого нужно – чтобы его узнали.
– Как? – Зоя сжала кулаки. – Мы не знаем его имени. Не знаем, откуда оно. Оно даже не оно – оно она. Девочка. Но… какой эпохи? Какой линии? Может, она из будущего, которое ещё не случилось? Или из прошлого, которое мы стёрли, не зная?
– Не важно, – тихо сказала Лина. – Важно – как она себя чувствует.
Она подошла к бутону. Осторожно, как к спящему существу, протянула руку. Не коснулась. Просто согрела ладонью. – Она не боится исчезновения.
Она боится – исчезнуть незамеченной.
В этот миг бутон дрогнул.
Из его сердцевины вырвалась нить света – тонкая, как паутина, – и потянулась к Лине. Не к кольцу. К сердцу.
Она не отпрянула.
Нить коснулась груди – не колола. Проникла. Легко. Как воспоминание, которое давно ждало – когда его выпустят наружу.
И – взорвалась.
Не болью.
Образом.
Она стояла на краю пропасти.
Не метафорической.
Реальной.
Глубокой, чёрной, без дна. Ветер выл, как раненый зверь. В руках – не блокнот. Кассета. Прозрачная. С этикеткой: 0.
Рядом – не Марк.
Девочка. В платье с зайчиками. Смотрит в пропасть. Глаза – сухие. Но в них – не отчаяние. Решимость.
– Я не хочу падать, – говорит она, не оборачиваясь. – Но если я останусь здесь – никто не узнает, что я могла взлететь.
– Ты не одна, – отвечает Лина – будущая, взрослая, с морщинами у глаз и кольцом на пальце, потемневшим от времени.
– Ты скажешь, что я останусь в эхе? – девочка поворачивается. – Что мои мечты станут маяками?
Она улыбается. Горько. – Это красиво. Но не честно.
Потому что эхо – не награда за смелость.
Эхо – штраф за то, что не смогла остаться.
– Нет, – говорит Лина. – Эхо – это шанс сказать: «Я была. Я пыталась. Я – здесь».
Даже если мир не видит тебя.
Даже если ты – на краю.
Ты имеешь право оставить след.
Девочка смотрит на кассету в своих руках.
– А если я брошу её в пропасть?
Не как жертву.
Как семя.
– Тогда, – говорит Лина, – кто-то, стоящий на другом краю…
услышит падение как призыв.
Образ исчез.
Лина отшатнулась, дыша тяжело, как после глубокого ныряния.
– Это не воспоминание, – прохрипела она. – Это возможность. Тот момент, который ещё не произошёл. Но должен.
– Что она должна сделать? – спросил Тёма.
– Прыгнуть, – ответил Марк.
Все обернулись.
– Ты сошёл с ума? – выдохнула Зоя.
– Нет. – Он подошёл к Лине, взял её за руку – не для поддержки. Для синхронизации. – Второе эхо не стабилизируется в покое. Оно рождается в акте выбора. В моменте, когда страх и надежда равны.
Она не может просто принять утешение.
Она должна решить – верить ли в него.
– А если решит – не верить? – спросила Елена Сергеевна, голос её дрожал.
– Тогда исчезнет. Не как память. Как возможность.
Марк посмотрел на бутон. – Но если решит – бросить кассету в пропасть…
Тогда эхо станет не защитой.
А мостом.
Внезапно бутон раскрылся.
Не цветком.
Глазом.
Большим. Серебряным. С фиолетовой каймой. И в зрачке – отражение: не лица. Пропасть.
И надпись, возникшая в воздухе, как дым:
«Покажи мне – как не бояться падения»
Лина не колебалась.
Она достала кольцо. Сняла его с пальца. Положила на ладонь.
– Я не могу научить тебя не бояться, – сказала она, глядя в серебряный глаз. – Но могу показать – как держать страх за руку.
Она подошла к краю разрушенной двери – там, где асфальт обрывался в чёрную пустоту станции. Внизу – не пол. Тьма. Густая. Живая.
– Я тоже стояла на краю, – сказала она. – Когда стёрла рисунок в библиотеке. Когда боялась, что если вспомню – потеряю тебя.
Она глубоко вдохнула. – Я думала: если отпущу – ты исчезнешь.
А ты… остался.
Потому что я выбрала – не стирать, а переписать.
Она подняла кольцо.
– Это не защита. Это обещание.
Что даже в падении – можно найти ритм.
Даже в тишине – можно услышать отклик.
Даже в одиночестве – можно сказать: «Я здесь» – и знать: кто-то уже слушает.
Она не бросила кольцо.
Она отпустила его.
Медленно. Как лист.
Кольцо падало – не вниз. Внутрь тьмы.
И в каждый момент – светилось.
Фиолетовым.
Золотым.
Белым.
Как три жизни. Три выбора. Три я остаюсь.
На седьмом обороте – оно замерло в воздухе.