Читать онлайн Доченька от бывшего. Нас (не) вернуть

Глава 1

Алина

– Мам? – из-за двери детской комнаты выглядывает моя заспанная доченька.

Ну вот, не успела уйти. Теперь придется долго успокаивать.

– Ты чего проснулась, малышка?

Усаживаюсь на корточки и обхватываю своими ладонями маленькие хрупкие ладошки дочки. Подношу их к губам и нежно целую каждую по очереди.

Эта девочка – все, что есть у меня. Та, ради которой я пойду на все. И даже больше.

Катюша очень ласковая и ранимая девочка, потому на свои подработки в больнице стараюсь слинять незамеченной, чтобы лишний раз ее не расстраивать.

– Мне теперь что, опять с тетей Любой оставаться? – дочка расстроено надувает губки, и у меня сердце разрывается от обиды.

Как бы я хотела остаться с ней! Хотя бы сегодня. Сходить куда-нибудь. В парк, например. На днях там как раз установили «бродячие» карусели, а мою Катю хлебом не корми, дай покататься.

Но я вынуждена работать на двух работах практически каждый день, потому что мой непутевый отец помимо плохонькой квартиры в «хрущевке» оставил мне еще кучу долгов, и я даже не удивлюсь, если к нам совсем скоро заявятся бугаи-коллекторы с требованием кинуть деньги на бочку.

Потому спешу успокоить малышку. Опаздывать на подработку в больницу, куда я устроилась совсем недавно, мне никак нельзя, там начальство строгое. А за выговор и уволить могут.

– Это же совсем ненадолго, – уверяю ее. – Если сейчас быстро уснешь, то время пролетит совсем незаметно.

– Ага, – протестует Катя. – Ты всегда так говоришь! А я все жду и жду. Ты меня даже из садика последнюю забираешь. Почему ты просто не можешь взять меня с собой?

Вздыхаю, прижимая к себе доченьку. Она тут же обхватывает меня своими маленькими ручками, и я закрываю глаза, втягивая носом сладкий запах ее кожи.

Моя.

Никому не отдам.

– Сегодня не могу, – с грустью заключаю. – Ночью тебе отдыхать нужно, а не по больницам бродить. Давай в следующий раз? Послезавтра? Обещаю тебе.

Чуть отстраняюсь и протягиваю малышке руку в знак заключения выгодной сделки.

Заведующий отделением иногда идет мне навстречу и позволяет Катюше посидеть в комнате персонала, пока я занята делами. Тетя Люба, наша соседка, не всегда может присмотреть за Катей, потому приходится таскать дочку с собой.

– Точно? – хмурится малышка, точно пытается уличить во мне ложь.

– Зуб даю! – улыбаюсь я и киваю. И только тогда Катюша жмет мне руку в знак нашего договора.

Но, если честно, расставание – не самая большая наша проблема. Всего лишь «одна из». Больше всего меня беспокоит то, что Катя в любом мужчине видит папу. Она обычно не тратит время зря и сразу спрашивает об этом, чем часто вгоняет меня в краску.

«А не вы мой папа?» – как-то раз дочка задала интересующий вопрос одному папаше в садике.

Тот от неожиданности глупо хмыкнул и покачал головой, а потом с каким-то сожалением посмотрел на меня. Я тогда чуть сквозь землю не провалилась!

А ночью практически до утра проревела в подушку. Я ведь не могу дать этой малышке того, чего она так сильно хочет. Не получится даже объяснить, что ее отец знать меня не хочет. Что он просто вышвырнул меня из своей жизни в тот самый момент, когда я больше всего в нем нуждалась. Мы нуждались.

А еще я никогда не смогу объяснить, что ее папа – известный на всю страну бизнесмен, не знающий преград ни в чем. И если он вдруг посчитает, что наша дочь нужна ему – сможет забрать у меня малышку, просто щелкнув пальцами.

Рабочий день начинается, как обычно. Ночью у меня не так много работы, потому что мыть палаты мы начинаем только утром, перед обходом врачей.

– Алина! – подходит ко мне постовая медсестра.

– Да?!

– Завтра утром еще в реанимации убраться надо. Три палаты.

– Так я же… – хочу сказать, что в этом отделении свои санитарки, но Галина Дмитриевна, предвидев мои слова, перебивает:

– Тебе деньги что ли не нужны? Там сегодня почти нет никого. А старшая тебе потом подработку оформит.

– Ну, ладно, – соглашаюсь, пожав плечами. Лишние деньги мне, действительно, не помешают.

Утром, помыв все закрепленные за мной помещения на своем этаже, спускаюсь в реанимацию, где для такого раннего часа довольно шумно.

– Что у вас тут случилось? – спрашиваю у пробегающей мимо медицинской сестры.

– Да ночью шишку какую-то привезли с разбитой головой после аварии!

– Интересно… – вслух произношу, таща за собой ведро и швабру.

Даже любопытно становится, кого это такого известного к нам занесло, что вся реанимация на ушах? У нас город небольшой, и знаменитости встречаются редко. Иногда только на день города привозят выступать какую-нибудь среднюю звезду. А до него еще далеко.

– Палату готовьте! – кричит кто-то, выбивая меня из размышлений.

Да и какая разница, если честно, кто? Мне бы скорее домыть все и к доче вернуться.

Но стоит только зайти в первую же палату, как мое сердце плюхается в пятки. Мужчина, стоящий у окна разворачивается, и я узнаю в нем ЕГО. Отца моей дочери – Артура Чернова.

Глава 2

Алина

Я так и застываю в дверях. Едва не роняю из рук ведро.

Чернов.

Здесь.

Стоит напротив с забинтованной головой и смотрит… на меня смотрит. В упор.

– Простите, – получается произнести, и я даю деру, буквально выпрыгивая из его палаты.

Останавливаюсь рядом, облокотившись о стену. Крепче сжимаю рукоятку швабры и ручку ведра. Пытаюсь восстановить дыхание.

Да быть такого не может!

Не верю!

Почему из миллиона возможных людей в нашу больницу угодил именно он?

Я ведь больше никого так не любила. И верила, что это навсегда. Навечно. Так я думала…

Но все оказалось совсем не тем, чем кажется. Карета превратилась в тыкву, кучеры в мышей, и все, что осталось мне на память – хрустальная туфелька, малышка, которую я люблю больше всего на свете.

Сейчас во мне еще теплится надежда, будто мужчина с перебинтованной головой просто похож. Бывает же такое.

Но в глубине души понимаю – это Чернов. Его ни с кем не перепутаю. Узнаю из тысячи. Из миллиона.

Но делать мне нечего. Приходится вернуться в палату и выполнить то, за чем пришла. Мне нужна эта работа и нарываться на неприятности с ней нет никакого желания.

Как-нибудь переживу.

Когда я возвращаюсь, набрав в легкие побольше воздуха, Артур снова повернут к окну. Радуюсь этому факту, как ребенок. Хотя понимаю, что внутри против воли разрастается колючая паника.

Возможно Чернов специально игнорирует меня. Тоже не хочет вспоминать. Но это ведь к лучшему?

Не знаю, почему так растерялась. Просто… его близость, она… она колыхнула что-то внутри. Задела только начавшие рубцеваться раны.

Стараюсь выполнить свою работу как можно скорее. А еще так, чтобы не поворачиваться в его сторону.

Если сразу не узнал – пусть не знает и дальше. Мне это ни к чему.

Вот домою все, уйду и больше мы никогда не встретимся.

– Отличный зад у тебя, – слышу вдруг позади.

Дыхание перехватывает.

А я и забыла какой голос у него. Низкий бархатистый. Но, в то же время, в нем чувствуется сталь. Уверенность. Я такого больше ни у кого не слышала.

Оборачиваюсь. На автомате. Резко. Ведь его слова, они…

Я бы многое хотела сейчас сказать, но получается только возмущенно раздувать щеки.

– Продолжай, – мужчина кивает в сторону швабры. – У тебя отлично получалось.

Вот же козлина! Он еще и издевается!

Будто насмехается над тем, где мне теперь приходится работать.

Я все жду, когда Артур продолжит разговор и скажет: «А, знаешь, Алина, так тебе и надо!». Но он почему-то молчит, но, уверена, не перестает разглядывать меня, внимательно наблюдая за всем, что делаю.

Ладно! Нужно просто успокоиться. Домою здесь пол и больше никогда этого мужчину не увижу.

– Закончишь – кофе мне принеси, – командует Артур.

Я едва не краснею от злости.

В бизнесе он всегда был требовательным и жестким, видела, но со мной… Со мной этот мужчина был другим. Нежным, ласковым. Казалось, больше ни с кем я не смогу быть настолько счастливой.

– Вам нельзя, – огрызаюсь на него.

Стараюсь не поворачиваться, чтобы лишний раз не светить свое лицо. Пусть наслаждается задницей, раз ему так нравится. По крайне мере, это все, что он от меня получит.

– А я не прислуга, – добавляю зачем-то.

– Но это не значит, что ты не можешь сходить к кофемашине и нажать пару кнопок.

К кофемашине? Он серьезно сейчас?

– Если вы не заметили, это обычная городская больница, и кофе есть только у тех, кому его в пакетиках принесли родственники, – выпаливаю на автомате. – Так что пусть ваша жена позаботится об этом!

С этими словами, я уверено хватаю с пола ведро и выскакиваю из палаты Артура со скоростью света.

Разогнавшись бегу сразу на свой этаж и даже не оглядываюсь. Сердце бьется в груди с бешеной скоростью. И адреналин подскочил, это точно. У меня давно такого не было, чтобы аж трясло все.

– Алин, подожди! – в отделении на меня тут же набрасываются две молоденькие медсестрички, заступившие на смену.

Только теперь я останавливаюсь.

– Да, привет, – здороваюсь с ними.

– Ты ведь в реанимации была? – девушки обступают меня с обеих сторон.

– Да, а что?

– Видела его?

– Кого? – хмурю брови.

– Да этого бизнесмена из Москвы. Девчонки говорят – красавчик настоящий, – мечтательно произносит одна из девушек.

– А, этого?! – почему-то издаю нервный смешок. – Видела, конечно! Палату его убирала.

– Ну?! – наседают на меня медсестры. – И как он? Говорят…

– Девочки, да успокойтесь вы! – чуть отталкиваю их по сторонам, чтобы сделать шаг вперед и продохнуть. – Он женатик и хам! Я бы вам не советовала.

– Ой, Алин, ну ты скажешь тоже! Жена не стена – подвинется. А то, что хам – за деньги «да», как говорится.

Закатываю глаза.

– Тем более сейчас, – продолжает другая. – Сам Бог велел!

– В каком смысле? – не совсем понимаю сути их слов.

– Так у него после удара же память отшибло, ты что, не в курсе?

– В смысле? – опешивши переспрашиваю.

В голове сами собой начинают вновь прокручиваться подробности нашей встречи.

– Алин, ну, ты чего? Амнезия у него!

– Навсегда?

– Навсегда, не навсегда, какая разница? Главное, что сейчас жену свою он не помнит.

– Ага, – поддерживает вторая. – Потому, надо ковать, пока горячо.

Не помнит, значит…

Ну, что же?! Для меня это даже к лучшему. Наверное…

Глава 3

Алина

Домой собираюсь точно ужаленная.

Бегу не разбирая дороги.

Столько мыслей в голове, что за их кутерьмой не успеваю угнаться.

Я, как назло, вспоминаю все: начиная от того, как мы познакомились, и заканчивая требованием принести в палату кофе.

Усмехаюсь сама себе. Кофе, блин! Нашел служанку!

Но, думаю, Артур быстро отыщет себе услужливых девиц среди персонала. Судя по разговорам, девочки не только из нашего отделения решили попытать судьбу с красавчиком-миллиардером.

А мне так даже лучше. Артур быстрее забудет нашу встречу. Если уже не забыл. Я ведь простая санитарка, отказавшая метнуться за кофе. Ничего запоминающегося.

Да и вообще, Чернов в нашей больнице надолго не задержится. Уверена, уже сегодня его переведут в столицу, в лучшую клинику, где кофейный аппарат будет стоять у него прямо в палате. А личный бариста будет нажимать на кнопки по первому требованию.

Когда захожу в подъезд, первым делом заглядываю к тете Любе. В это время они с моей Катюшкой обычно завтракают.

– Мама! – с воплями налетает на меня доченька.

Она обнимает меня так крепко, будто мы не виделись лет сто.

– Доброе утро, моя радость, – тоже сжимаю ее в руках и целую в щечку. – Ну, как, время быстро прошло?

– Не быстро, – отстраняется малышка и грустно надувает губы.

– Плохо спала сегодня, Алин, – поясняет соседка. – Пол ночи с ней по квартире бродили.

– Поэтому в другой раз я пойду с тобой на работу. Ты мне обещала!

– А ты что такая? – хмурится старушка, глядя на меня. – Случилось чего?

– Да нет, – отмахиваюсь я. – Смена была напряжая, устала.

Если честно, мне очень хочется с кем-нибудь поделиться пережитым, но я понимаю, что не хочу ворошить прошлое. Оно слишком болезненное, чтобы вспоминать. Лучше просто-напросто постараться забыть последнюю смену в больнице. А к следующей Артура там уже не будет, как и в нашей с Катюшей жизни. В этом я уверена на все сто.

Артур

Хреново.

Снова вздыхаю и закрываю глаза, будто, когда открою, мир изменится, и я вспомню что-то кроме названий окружающих меня предметов. Например, свое долбанное имя!

Но нет.

Вот передо мной потолок. Вот стена. А лежу я на кровати.

Все.

Руки, ноги, пальцы – тоже могу назвать. Даже перечислить их наименования.

Большой.

Указательный.

Средний.

Безымянный.

Мизинец.

А зовут меня…

Черт!

Напрягаю мысли изо всех сил, но самое важное все равно ускользает.

Конечно, мне уже сказали мое имя, фамилию и даже адрес. Но этот набор информации не дал мне ровным счетом ничего.

А еще мне подсознательно кажется, будто я пытался сделать что-то очень важное. Но не успел.

Голова трещит, точно кто-то без остановки бьет по ней кувалдой.

А еще под повязкой ужасно чешется. Просто дико.

– И долго это продлится? – спрашиваю у врача, посетившего меня утром.

– Головная боль? – уточняет он.

Закатываю глаза.

– Плевал я на боль! – резко отвечаю. – Память когда вернется?

– К сожалению, на этот вопрос я не могу ответить.

Ну, охрененно!

– Может быть через день, через неделю, а, может… – мужик так глубоко вздыхает, что я понимаю без слов. Имею все шансы навсегда остаться с дырой вместо памяти и жизнью с чистого листа.

– Тут уж как судьба распорядится, – добавляет зачем-то врач.

В задумчивости смотрю в окно.

– К вам, Артур Вадимович, сегодня родственники приедут, мы сможем оформить документы и отправить вас в Москву.

Это мне тоже мало интересно. Я все равно не помню этих родственников. И Москву тоже не помню.

Зато не могу выкинуть из головы малышку, что ловко вертела задом в моей палате пару часов назад.

– Девчонка, – начинаю я. – Сегодня здесь убиралась. Кто она?

– Санитарка, наверное, – пожимает плечами мужик.

– Она и завтра придет?

– Не знаю. Но могу уточнить.

– Уточни. Хочу, чтобы каждый день у меня убиралась.

Доктор хлопает глазами, будто переваривает мою просьбу.

– И кофе принеси. Кофе жуть как охота!

Глава 4

Алина

Утром следующего дня я, как обычно, собираюсь на смену в магазин.

Это моя основная работа. Со стороны, наверное, кажется, что это очень просто: щелкаешь себе товары на кассе и в ус не дуешь. Даже голову напрягать не надо, ведь за тебя все считает кассовый аппарат, да и большинство покупателей расплачиваются пластиковой картой.

Я тоже так думала, пока не отработала первую смену. Потом ног не чувствовала. Как пришла домой, так и упала. Прямо рядом с малюткой Катей, которой тогда только годик исполнился.

Со временем я привыкла к постоянной усталости в конечностях и бесконечному хамству. Но от этого моя работа легче не стала.

Иногда выкладываю товар на полки и думаю, что все обязательно будет хорошо. Вот раздам все долги, и свободного времени станет больше. А пока аккуратно расставляю макароны, банки с маринованными огурцами и влажные салфетки, чтобы позже побежать на другую работу, в больницу.

Катюшку забираю из детского садика перед самым закрытием. Обычно они с воспитательницей в это время уже ждут меня у ворот, потому что в саду больше никого не останется.

– Опять последняя… – горестно вздыхает моя малышка, и у меня сердце разрывается.

Я хотела бы дать ей лучшую жизнь, положить к ее ногам весь мир. Но пока обстоятельства загоняют меня в угол.

– Прости, зайка, – обнимаю доченьку и только сейчас замечаю, что передо мной не опрятная маленькая девочка, а какой-то шахтер из подземелья. – Это что это с тобой? – хмурю брови.

– С мальчишками опять бегала, – поясняет воспитательница. – Я уже не знаю, что с ними делать. Не успела оглянуться, а те все грязные, как поросята. Хоть на улицу не выводи, – разводит руками пожилая женщина. – Где только грязь находят посреди лета!

– Ладно, ничего страшного! – заключаю я. – Не отмоемся что ли?! – с улыбкой смотрю на свою девочку, а та тыльной стороной ладони вытирает нос, отчего оставляет на щеке пыльный след.

А мне даже ругать ее не хочется. Да и за что? Это же детство! И надо брать от него все.

– Мамуль, шоколадку будешь? – Катя протягивает мне грязной ручкой маленькую «Аленку».

– Это откуда? – спрашиваю.

– Это угощения. У Макара день рождения было, он нам раздавал. Еще был чупа-чупс, но я его Даше Петровой отдала. Ну, раз ты не будешь, я тогда сама съем, можно? – вертит шоколадкой и уже чуть ли не откусывает ее прямо с фантиком.

– Нет, ты что! – выхватываю из сжатой ладошки дочери «Аленку». – Только не такими руками! Вот придем домой, отмоемся, тогда съешь.

Прячу угощение в маленькую плюшевую сумочку, которую дочка всегда и везде таскает с собой.

– Так, что мы с тобой будем на ужин? – спрашиваю у Катюши, открыв холодильник.

– Может, яичницу? – предлагает ребенок.

Дочь даже складывает свои маленькие ручки в молящем жесте и наиграно строит жалобное лицо. Знает хулиганка, что это работает.

– С помидорами? – уточняю у нее, хотя ответ мне прекрасно известен.

– Да! – кричит Катя, вскинув руки. – Только, чур, я их буду резать!

– Есть, начальник! – прикладываю пальцы к виску, а Катюшка хохочет.

Я привлекаю дочь к готовке с самого раннего детства. Еще совсем малышкой, она помогала мне мыть овощи, например, и всегда играла рядом, пока я возилась с ужином или обедом.

Я много читала о раннем развитии детей, и в книгах и статьях часто писали о необходимости собственного примера.

Я люблю готовить и делаю это довольно неплохо. Вот только любимым блюдом моей дочери до сих пор остается яичница с томатами. Катя готова ее хоть каждый день есть!

Но больше всего меня поражает ни это. Артур тоже ее любил. Именно такую, взболтанную и с мелко порезанным помидором.

Совпадение? Не думаю…

Артуру вообще нравилось, когда я готовлю. С удовольствием уплетал любое блюдо. Даже экспериментальное.

Он, кстати, всегда говорил, что не пробовал ничего лучше. Что даже повара из самого крутого ресторана с миллионом звезд «Мишлен» не смогут посоревноваться со мной в кулинарии.

Но при этом Артур часто предлагал взять помощницу по дому. Говорил, я могу заниматься всем, чем захочу и не тратить время на то, что за меня могут сделать другие.

Чернов никак не мог понять, что наводить уют в нашем доме и вкусные ужины для него – то, что мне действительно нравилось делать.

А теперь все в прошлом… Мы в прошлом…

И то, что после неожиданной встречи так сильно заныло сердце – лишь фантомная боль, которую просто-напросто нужно перетерпеть.

– Мама, так фто, – начинает дочка, уплетая свое любимое блюдо, – завтра ты возьмефь меня с фобой в больницу?

Как же мне хочется ответить «нет». Это ведь вовсе не то место, где полезно бывать маленьким девочкам. Но я понимаю, что должна сдержать слово. Выполнить это дурацкое обещание.

– Конечно, зайчик.

– Ура! Тогда я доем и пойду собирать вещи! – радостно выпаливает дочь.

– Какие еще вещи?

– Мам, ну, ты чего? Обычные вещи. Игрушки там всякие. Раскраски. Ты же мне сама всегда говоришь брать.

– Ах, да. Конечно, собирай. Только не набивай рюкзак, как в прошлый раз, а то молния опять сломается.

– Не буду, – уверяет меня малышка. – Только самое необходимое, – растягивает она, будто бы передразнивая мои когда-то сказанные слова. А потом быстро запихивает остатки яичницы в рот и бежит в комнату собирать игрушки на завтра.

А я принимаюсь мыть посуду, еще не зная, какой сюрприз меня завтра ждет.

Глава 5

Алина

Утром мы с Катюшей просыпаемся рано. Сначала дочь не хочет вставать, хнычет и жмурится, но стоит только упомянуть, что мы собираемся ко мне на работу, как она подскакивает на ноги, в миг оказавшись самым бодрым ребенком на свете.

Перед самым выходом я беру в руки сумку и пакет с обедом для нас обоих, а Катя накидывает на плечи раздутый от игрушек рюкзак и маленькую сумочку, что бессменно висит у нее через плечо, если мы выходим куда-то из дома.

– Я же просила ни пичкать столько вещей в рюкзачок, – журю дочку, вспоминая, как в прошлый раз молния просто не выдержала и лопнула.

– Ну, мамааа, – тянет Катя, – это все очень, очень нужное. Все пригодится. Я еще набор доктора взяла. Буду лечить кого-нибудь. Даже шапку взяла и халат. Как настоящий врач!

– Ладно, хорошо, – сдаюсь я, но только потому, что возиться с игрушками сейчас совсем нет времени. – Но в следующий раз…

– Хорошо, мамочка, я обещаю.

В больницу мы приезжаем впритык. Я бегу скорее переодеваться, оставляя дочь в холле, а когда возвращаюсь, она уже во всю болтает с какой-то бабушкой, без умолку рассказывая той свои бесконечные истории.

Только хочу извиниться за незамолкающего ребенка и отвести дочь в сестринскую, как меня неожиданно зовет старшая медсестра.

– Алина, зайди! – просит она, а я удивляюсь, что такого срочного может понадобиться ей именно от меня, да еще и с утра пораньше.

Может, разлила что-то? Или окно почистить нужно?

– Сейчас иду, – отвечаю ей. – Малыш, пожалуйста, никуда не уходи, я быстро.

– Не волнуйся, я за ней присмотрю, – обещает мне добродушная бабушка, и я отвечаю ей благодарностью.

– Алин, тут такое дело, – начинает старшая будто бы издалека. – Ты садись, – женщина машет рукой в сторону небольшого диванчика. – В общем, придется тебе какое-то время в реанимации поработать. Я все оформлю, перевод сделаем через отдел кадров…

– В смысле перевод? – не совсем понимаю. Что за необходимость такая, и почему я?

– Не волнуйся, это временный перевод будет, в деньгах ничего не потеряешь.

– Да у нас тут рук не хватает! – начинаю было возмущаться.

– Да знаю я! – разочарованно вздыхает старшая медсестра. – Но там на днях бизнесмена какого-то московского привезли после аварии, ну, ты слышала, я так понимаю, вот он хочет, чтобы ты у него в палате убиралась. Главный дал добро. Говорит, пока он тут, чтобы в задницу дули.

– В смысле? – мои глаза расширяются, а в груди разрастается отчаяние.

Неужели, Артур все вспомнил?

Но даже если и так, то зачем я ему? Когда он выгонял меня из дома шесть лет назад, процедил сквозь зубы, что больше не хочет меня видеть. Никогда. А теперь что? Душу мне потравить решил?

– Разве его родственники не забрали? – удрученно спрашиваю.

– Я подробностей не знаю, Алин, говорю честно. Но приказ свыше уже есть, и я не могу его игнорировать. Как начальство сказало, так и будет.

– А как же… Я с Катюшкой сегодня пришла – ее оставить не с кем. А в реанимацию ее нельзя.

Конечно, меня беспокоит больше всего не то, что Катю не пустят, а то, что моя малышка окажется так близко к человеку, которому о ней лучше не знать.

Потому я решаю еще поговорить с заведующим реанимации, ведь вопрос моего перевода – не уровня старших медсестер. И она все правильно сказала, мы – люди подневольные, должны выполнять, что начальник велит. Тем более, если это команда самого главного врача.

– Малыш, – обращаюсь к дочке, когда мы спускаемся на второй этаж, в реанимацию, – в этом отделении лежат люди, которые очень сильно болеют. Им очень плохо, а посторонних здесь быть не должно. Поэтому тебе стоит быть очень тихой и осторожной. Представь, что это такая игра, хорошо?

Дочка кивает.

– Я отойду буквально на пять минут, – предупреждаю ее, – а потом вернусь, и мы решим, куда тебя определить, пока я буду заниматься палатами.

Палатой, если быть точнее! Как я поняла, Артур попросил определить меня в личные служанки.

– А ты, чтобы стояла на этот самом месте, поняла меня?

– Конечно, мамуль. Только ты недолго, пожалуйста.

– Обещаю, – целую ее бархатистый лобик, и спешу к заведующему отделением, который, к сожалению, на все мои претензии и просьбы только разводит руками.

– Это приказ главного врача, Алина. Вам просто придется смириться. Да и что плохого, я не понимаю? Вам что нет разницы одну палату помыть или двадцать?

Конечно, он не понимает. У него нет огромной дыры в сердце, и оно так болезненно не ноет даже при упоминании имени Артура Чернова. И я понимаю, что мне просто не вывезти одной против всей этой махины, развернувшейся против меня.

Наверное, я могла бы плюнуть на эту работу, вот только при других обстоятельствах.

Когда возвращаюсь к тому месту, где оставила дочь, малышку там не наблюдаю.

Испугано оглядываюсь по сторонам, прикинув, куда бы дочка могла деться. Это мой самый жуткий страх – потерять ее.

– А вы не мой папа? – вдруг слышу ее тоненький, доносящийся из палаты. Из той самой палаты.

Мое сердце перестает биться, а я сама замираю в шоке.

– Нет. А что есть такие подозрения? – отвечает ей Чернов.

Мне при этом хватает пары секунд, чтобы из коридора оказаться в его палате.

– Малышка просто обозналась, – спешу вытащить ее из палаты и спрятать за спину.

Глава 6

Алина

Чернов внимательно смотрит на меня.

Я тоже зачем-то останавливаю на нем свой взгляд, хотя нам с Катюшей сейчас нужно бежать без оглядки. Ведь когда он узнает правду, может стать плохо. Плохо нам всем.

Спешу вытолкнуть дочку из палаты, но она, как назло, не торопится возвращаться в коридор.

Ловлю себя на мысли, что за эти годы Артур совсем не изменился. Все та же модельная стрижка, тот же цвет волос. Разве что черты лица стали грубее, но от этого не потеряли свой красоты.

Вспоминаю, как подолгу любовалась им, не веря своему счастью. Хотелось смотреть и смотреть, запускать пальцы в его волосы, нежно касаться колючей щетины на щеках.

Но теперь это все в прошлом. В прошлом, которое я не хочу вспоминать. Которому не место в нашей с Катей жизни. И я не хочу снова все испортить.

– Малышка, пойдем, – прошу доченьку. – Здесь нельзя находиться посторонним, я же тебя предупредила.

– Ну, мааам… – тянет она. – Дверь была открыта, и я просто посмотрела в щелочку.

Снова оглядываюсь на Артура.

Боже! Зачем я это делаю?

Его взгляд заставляет мое сердце ускоряться. Биться так быстро, будто оно вот-вот выскочит из груди.

Я не знаю, как переживу это время, пока буду работать тут. Я не знаю, как смогу сдержаться, чтобы не впасть в отчаяние.

Потому сейчас думаю только об одном: сбежать! Скорее скрыться в коридоре. Не обращать внимание, как уверенный темный взгляд мужчины прожигает во мне дыру.

Даже с этой повязкой на голове он выглядит на все сто. Хозяином себя чувствует. Вот так запросто купил меня.

Я зачем-то опять оборачиваюсь и вижу, как спокойно Артур смотрит на нас. Не отводит взгляда, как я и думала. Внимательно изучает и меня и дочку. С ног до головы. Точно пытается найти ответы, которые мне так не хочется ему давать.

– Мамуль, ну, можно я останусь?! Одной ждать тебя так скучно, – канючит в это время дочь.

– Нет нельзя. Пациентам нужен покой.

– Так это твоя? – неожиданно вступает в разговор мужчина.

– Не ваше дело! – на душе бушуют чувства. Шторм из эмоций, способный снести все на своем пути.

– Красивая. Прямо как мама, – заключает Артур, и его слова делают лишь больнее.

Я очень долго переживала наш разрыв. Справиться мне помогла лишь беременность, моя малышка, что вытащила меня с самого дна.

Я с трудом собрала все осколки своей разбитой души и склеила их, кропотливо соединяя один за другим. Но теперь не уверена, что эти соединения выстоят, не разбив меня вдребезги снова.

Поэтому, пожалуйста, пусть все просто поскорее закончится!

Ничего не отвечаю, потому что не собираюсь участвовать в этом разговоре. Все может зайти слишком далеко. А что, если Артур вспомнит? Вдруг захочет забрать у меня дочку? И он сможет это сделать, потому что в его руках деньги и власть. Огромная власть.

У меня даже мурашки бегут от осознания своих же мыслей. Потому я продолжаю толкать дочь к выходу, тогда, как она не спешит лишаться общества нового знакомого. Особенно, после того, как тот назвал ее красивой.

– А хотите шоколадку? – выныривает откуда-то из-под меня эта хулиганка.

– Очень, – наиграно откликается Артур.

Мне приходится пропустить дочь, что уже тянется к своей маленькой плюшевой сумочке. Не хочу показаться полнейшей истеричкой. Раз уж так, то пусть угостит отца конфетой, и мы пойдем.

Катюшка достает ту самую «Аленку», которую получила в садике вчера.

– А у вас нет аллергии? – вдруг спрашивает она, замирая на расстоянии.

– Да вроде нет, – Артур для большей убедительности пожимает плечами.

Я вижу улыбку на его лице, что адресована моей малышке. Мне и радостно и горько одновременно.

Вдруг представляю, как бы все могло сложиться, не выгони он меня тогда. Как бы эти двое вместе проводили время. Как Артур читал бы дочери сказки перед сном. Особенно ее любимую, про мышонка, выдумавшего себе опасного друга, который потом оказался настоящим, грозящимся съесть его. Как бы Чернов нежно целовал свою принцессу в макушку и гладил по светлым мягким волосам.

Эти мысли вызываю столько разочарования внутри, что едва удается сдержать слезы, внезапно подкатившие к глазам.

Мне жаль, что все так получилось…

– Тогда держите, – Катя уверенно протягивает отцу «Аленку». – А то у моей подруги в садике аллергия, ей нельзя шоколадки. И мама у нее их всегда забирает, представляете?

Стою у выхода из палаты и не знаю, куда себя день.

Если бы только знала, что Чернов еще не перебрался в Москву…

– А твоя мама? – интересуется мужчина, переводя на меня заинтересованный взгляд.

Дочурка тоже поворачивается в мою сторону. Дарит мне улыбку. Искреннюю и чистую.

– Нет, моя мама хорошая. Я ее люблю.

Ком почему-то застревает в горле.

– Пойдем, – кивком указываю дочери на выход.

– Мамуль, ну, можно я останусь? На пять минут?

Глава 7

Артур

– Артур?! – незнакомая девушка входит в палату, оторвав меня от очень важного занятия – подсчета трещин на потолке.

Я закончил на двадцати, но, думаю, к ним прибавилось бы еще штучек пять, если бы идиллию не нарушил этот тонкий голос.

– Слава Богу! Я так волновалась! – с наигранной тревогой на лице дамочка спешит ко мне и усаживается рядом.

– Диана?! – уточняю, предполагая, что эта деланная красотка и есть моя жена.

Деланная – потому что ничего настоящего в ней нет. Губы-бант, очерченные скулы, ресницы до самых бровей, а еще грудь – твердая четверочка, которая, скорее всего появилась в этой палате даже раньше самой Дианы.

И вот смотрю на нее и понять не могу – как такое могло мне нравиться.

– Ты узнал меня, любимый? – прохладный руками незнакомка хватает мое лицо, пытливо заглядывает в глаза и ждет ответа.

– Конечно же, нет! – цежу сквозь зубы и легонько отталкиваю слишком навязчивую девушку.

– А я надеялась, что когда увидишь…

– Не повезло, – развожу я руками.

– Да я чуть с ума не сошла, когда мне позвонили! Думала, тебя переломало всего! Так испугалась… – девушка надувает губы, отчего те становятся еще более неестественными.

А я сижу и охреневаю над собой. Каким местом я себе жену выбирал? Хотелось бы сейчас посмотреть на себя старого и вправить на место мозги.

– А если бы переломался? Приехала бы утки из-под меня выносить? – хмыкаю, примерно представляя ее ответ.

– Артур, ну ты чего? Что такое говоришь?

– Ладно, чего хотела? – интересуюсь, желая поскорее остаться в одиночестве.

Из головы у меня не идет та санитарочка. Вот уж у кого точно все на месте. Все натуральное. Она пока пол мыла, я готов был собственной слюной подавиться, даже несмотря на жуткую головную боль.

Но дело, если честно, даже не в этом. Было что-то еще. Неуловимое, но, кажется, дико важное. Наверное, потому черты ее милого личика так конкретно засели внутри.

– Домой тебя забрать, – отвечает жена. – С клиникой уже договорились, полежишь еще пару дней, а потом дома отдыхать. Ты только не волнуйся, в компании все в порядке, там пока Голубев у руля.

– А кто это? – поднимаю бровь, потому что эта фамилия мне не дает ровным счетом ничего.

– Зам твой. Ты же всегда говорил, что только ему доверять можешь, – напоминает Диана, но для меня яснее не становится.

Но раз уж такое дело, пусть этот Голубев пока посидит за главного. Мне не жалко. Я ведь все равно не помню.

– Но есть еще одно дело, зай, – продолжает моя жена и тянется к папке, которую я только что у нее и заметил. – Нужно документы подписать. Срочно. Это надо было сделать еще пару дней назад. Нотариус ждет.

Девчонка протягивает мне бумаги, но как-то неуверенно. Наверное, хочет чтобы подмахнул не глядя. Но что-то мне подсказывает, что я никогда так не делаю.

– Просто подпиши. И поедем. Выписка готовится, машина ждет.

Беру в руки документы.

Брачный договор.

Серьезно, блин?!

– Это что? – чувствую, как во мне зверь просыпается.

– Брачный договор, – голос девушки чуть срывается, но она старается не показывать виду.

– Это я вижу, – строго произношу. – Нахрен ты мне его суешь?

– Так хотели же переподписать, но не успели, нотариус…

– Ты меня за дурака что ли держишь? – рявкаю, отчего девчонка подскакивает на ноги. – У меня память отшибло, а не мозги! – раздраженно выпаливаю. – Или ты разницы не видишь?

– Артур… честное слово собирались переделывать! Ты новый проект сам утверждал, просто оформить не успели.

– Короче, так, – усаживаюсь поудобнее. Говорить буду четко, чтобы у губастой не осталось никаких сомнений. – Пока память не вернется, я ничего подписывать не буду. Запомни и больше не раздражай.

– Но…

– Без «но». И в Москву я пока не возвращаюсь. Мне тут нормально, поняла?

Диана вздыхает.

А я смотрю на нее и думаю: где были мои глаза?

– А этому своему Голубеву передай…

– Он твой, а не мой… – обиженно бубнит жена.

– Да срал я! Просто предупреди, чтобы пасть на мой бизнес не разевал. Память вернется, и, не дай Бог, мне не понравится то, что я там увижу.

– А у тебя точно память пропала? – сомневается в моей беде Диана. – Ведешь себя так, будто…

– Я все сказал, – предупреждаю ее. – Надеюсь, ты услышала меня, Диана?

– Знаешь что, зай?! Я приду завтра. Ты тут обдумай все как-то. Не знаю, успокоительных попроси. А потом о твоем отъезде мы поговорим снова.

Девчонка еще раз окидывает меня критическим взглядом, после чего выходит из палаты с гордо поднятой головой.

А я снова остаюсь один.

Укладываюсь обратно на постель, подкладывая руки под голову.

Кто же ты такой, блин, Артур Чернов? Не терпится уже с тобой познакомиться.

Оставшийся день тянется бесконечностью. Я все жду, когда в моей палате появится нежная нимфа со сладким именем Алина, которое я выведал у врача еще вчера. Но вместо ее два раза мыть мою палату приходит какая-то бабка.

Тогда я злой несусь прямо в кабинет заведующего, где мне клятвенно обещают, что завтра с самого утра Алина будет в полном моем распоряжении.

Вот только утром ко мне заглядывает совсем другой человек.

– А вы чего тут делаете? – спрашивает девчушка лет пяти, выглядывая из-за двери.

– Лежу. А ты?

– А я стою.

Не знаю почему ее вид вызывает у меня расплывшуюся во все лицо улыбку. Почему-то кажется, что к детям обычно я не питаю каких-то теплых чувств, но здесь вдруг ощутил потребность продолжить общение. Потянуло. Странным образом.

– Иди сюда, – подзываю девочку.

Та сначала оглядывается, а потом все же заходит в палату.

Мелкая она, конечно. Глазастая. Волосики чуть кудрявятся на висках.

– А вы не мой папа? – вдруг спрашивает она, заговорщически сузив глаза.

При этих словах что-то екает внутри. Но я не показываю вида.

– Нет. А что есть такие подозрения? – тоже щурюсь. Эта игра в гляделки мне нравится.

Но ее резко приходится прервать, потому что в палате неожиданно возникает моя Алина.

– Малышка просто обозналась, – она спешит схватить девочку и вытащить ее за дверь.

Глава 8

Алина

– Пойдем, – кивком указываю дочери на выход.

– Мамуль, ну, можно я останусь? На пять минут? – дочка складывает ладошки в молящем жесте.

Она делано надувает губки, как поступает обычно в таким случаях, и трясет передо мной прижатыми друг к другу ладонями.

И это частенько у нее срабатывает, потому что я мягкая и постоянно ведусь, не желая, чтобы мой ребенок расстраивался.

Но сейчас совсем иная ситуация. Кардинально другая.

Я не хочу оставлять ее с отцом, даже учитывая, что Артур ничего не помнит.

А вдруг Катюша привяжется к нему?

Что, если после начнутся ненужные вопросы?

Да и вообще моя девочка разочаруется, как только Чернов укатит в свою Москву.

А он уедет. Обязательно. Скорее всего, за ним пока просто не прислали охраняемый кортеж. Уверена, как только машина будет, мой бывший свалит в туман, потеряв ко мне и моей малышке всякий интерес.

– По-моему, надо соглашаться, – подначивает меня мужчина.

Он крутит в пальцах «Аленку», подаренную дочерью, а смотрит прямо на меня.

– Разберусь без ваших советов, – с раздражением отвечаю ему.

На самом деле, я просто боюсь. И очень. Чувствую, что если Артур меня вспомнит, а это может случиться в любой момент, ничего хорошего из этого не выйдет.

Страшно, что он надумает забрать себе дочь.

Когда-то мы мечтали о малыше, и мне казалось, что, когда узнаем о беременности, не будет никого счастливее.

Артур тогда сказал, что первой, непременно, должна родиться дочка. Он бы назвал ее Катей. «Екатерина Артуровна Чернова. Звучит ведь?» – примерялся он, воображая, что дочь будет обязательно похожа на меня. А после родится и сын. Наследник. А, может, и не один. Но сначала принцесса.

Сказать, что я была вне себя от счастья после таких разговоров – ничего не сказать. Я даже дышать боялась, чтобы не спугнуть эту эйфорию. Будто Камаз с апельсинами перевернулся именно на моей улице.

А в итоге…

В итоге я узнала о том, что беременна, когда вернулась в родной город полностью сломленной. Сидела на унитазе и рыдала. Казалось, что остатки моего мира, еще не добитые расставанием с Артуром, рушатся окончательно.

Я в буквальном смысле видела, как они на моих глазах превращаются в пыль.

И тогда мне стоило огромных усилий собрать все остатки и сказать уверенное «да» своей дочери. «Да» нашей с ней новой жизни. Разве я смогла бы избавиться от малышки? Нет. Никогда.

– Ну, мааамааа… – тянет дочка. – Мне в коридоре весь день тебя ждать? Я ведь устану, – маленькая манипулятора еще сильнее выпячивает губы.

«А за коридор можешь сказать спасибо своему отцу!», – чуть не вырывается у меня. Каким-то чудом выходит сдержать этот порыв.

– Ладно, хорошо! – сдаюсь я в итоге.

Скорее помою тут все, и быстрее мы уйдем. А сейчас только время трачу, вступая в бесполезную борьбу с дочерью.

– А вы почему шоколадку не едите? – интересуется Катюша, но, даже секунды Артуру не дав, переходит сразу к следующему вопросу, который, наверное, кажется ей более важным: – А хотите, покажу свои игрушки?

– В гости меня приглашаешь? – мужчина вскидывает брови. Наверное уже прикидывает, как я приглашу его в свою квартиру.

– Нет в рюкзачке, – Катя поворачивается к нему спиной, демонстрируя поклажу.

– Ого! – слишком неправдоподобно удивляется Артур. – У тебя, наверное, спина устала такую тяжесть таскать?

– Нет. Пустяки! – отмахивается от вопроса дочка. – Они легкие! Вот, хотите, сами посмотрите.

Я мотаю головой, будто сбрасываю наваждение.

Наверное, мне стоит поторопиться, пока память не вернулась к хозяину, и Артур не сложил дважды два, чтобы понять все.

Потому выхожу из палаты, на свой страх и риск оставляя там Катю, и бегу за тряпкой и ведром. Такую скорость я, кажется, не развивала давно.

Жутко нервничаю. Вода наливается слишком медленно. Я нервно стучу себя по бедру ладонью. Надеюсь, я все правильно сделала, позволив Катюше остаться. А то вдруг пока я тут с ведром вожусь, люди Чернова уже увозят мою дочь в неизвестном направлении.

От этих мыслей даже дурно становится. Еще больше ускоряюсь, едва не расплескивая всю воду из ведра на ходу.

А когда возвращаюсь в палату Артура, наблюдаю там интересную картину.

Глава 9

Алина

– Боже, Катюша! – вздыхаю, глядя, как мой ребенок пытается закрепить на макушке у Артура резинку с маленьким красным сердечком.

На нем уже красуются несколько заколок из одного набора, который дочь выпросила у меня в магазине буквально на днях.

Я еще думала, куда такие мелкие можно пристроить, но вот и пригодились, можно сказать.

Эти двое сидят на кровати, точнее, сидит Артур, а дочка стоит, склонившись над головой мужчины и прилагает все свое упорство, чтобы сделать из него «красавца».

– Что, мам? – откликается Катя, но тут же опять высовывает язык, изо всех сил стараясь навести «стильную» прическу.

– Ничего, – вдруг передумываю ругать ребенка.

В конце концов, Артур сам на это согласился. Пусть теперь сидит и терпит. А я не хочу лишний раз вступать с ним в диалог. Помню, слышала где-то, что память в таких случаях может возвращаться, когда пациент видит знакомых людей или предметы, слышит голос родных или какой-то разговор, наталкивающий его на определенные мысли. Так что пусть Чернов просто уедет в свою Москву, так ничего и не поняв.

Принимаюсь за мытье пола. Начинаю с дальнего угла палаты и собираюсь идти в заданном направлении, чтобы только не видеть. Кажется, ему понравилась моя задница? Вот пусть и смотрит.

Дочка спокойно рассказывает Артуру о том, какой он теперь красивый. Мужчина охотно верит, предлагая Катюше добавить ему на голову еще чего-нибудь.

– Так, я в туалет! – громко заявляет Катя. – Только никуда не уходите! У меня есть еще заколки! Мамуль, а где тут туалет?

– В конце коридора есть. Нужно повернуть направо. Справишься?

– Направо?! – дочь морщит носик, вспоминая правила.

– Правая рука – это та, который ты кушаешь.

– А! Поняла! – с воодушевлением отвечает ребенок. – Я сейчас! Быстро!

Малышка убегает из палаты, а обстановка становится напряженной.

Я прямо чувствую, что вот сейчас должно что-то произойти.

В голове почему-то нарастает навязчивый шум, а потом…

Наталкиваюсь на препятствие позади себя.

– Артур… – выдыхаю его имя, стараюсь увернуться.

Он так пахнет…

Я помню его запах. Помню каждое прикосновение. Горячее, жадное. От которого воспламенялась кожа.

Я еще я помню, как плохо было потом. Само ужасное, что только со мной случалось. Самое болезненное.

И я запомнила ту ненависть, с которой мой любимый мужчина смотрел на меня. Жгучую, выворачивающую все внутри меня. Испепеляющую до мелкой серой пыли.

Стараюсь увернуться, но Артур держит крепко.

Его руки уже на моей талии. Ненавистно и так желанно, что хочется задохнуться.

Мне требуются усилия, чтобы оттолкнуть его.

Высвободиться.

Сделать шаг назад.

Он просто не понимает!

Не знает всего!

Но стоит только вспомнить, как все изменится… Артур не захочет меня видеть.

– Ты знаешь, как меня зовут? – с удивлением интересуется мужчина.

Понимаю, что совершила ошибку, но спешу быстро исправить ее.

– Вся больница знает. Артур Чернов – бизнесмен из Москвы. Богатенький Буратино, и многие бы хотели… – недоговариваю. И так ясно. – Советую присмотреться к местным медсестричкам.

Он слишком близко.

Черт возьми!

Больше не удерживает, но я будто ощущаю его руки на своем теле.

– Я уже присмотрелся, – плотоядно разглядывая меня, сообщает Артур.

Мне нужно бежать!

Боже, я хочу убраться отсюда!

Делаю шаг назад и неуклюже задеваю ведро с водой.

Оно опрокидывается, заливая несвежей водой половину палаты. А я сама чуть не падаю, но вовремя оказываюсь подхваченной сильными руками Артура.

Близко.

Очень.

Слишком!

И смотрит прямо в глаза, оживляя в один миг все потаенные воспоминания.

– Красивые сережки, – вдруг произносит Артур.

– Могу подарить, если так нравятся, – трезвею я и снова пытаюсь высвободиться из его рук.

Позволяет.

Прикосновения так и горят на коже.

– И если ты решил подкатить ко мне через дочь – то разочарую, но это так не работает. И сними уже эти нелепые заколки! – на эмоциях выпаливаю. – И просто оставь нас в покое!

Из моих глаз, наверное, уже давно стреляли бы молнии, если бы такое было возможным. Но все, что мне остается – это вести невидимую борьбу с ситуацией, которая у нас сложилась. Расскажешь кому, ведь и не поверят.

– Глаза у тебя знакомые, – задумчиво выдает Артур.

Стараюсь быстрее спрятать свой взгляд. Нечего ему смотреть! Не надо вспоминать!

– Ой, мама, ты что воду пролила? – на пороге палаты появляется Катюшка. Она взволнованно смотрит на лужу, что медленно разливается по всей палате.

– Да, есть немного, – пожимаю плечами. – Но я сейчас все уберу. А ты пока собери свои заколочки. Пять минут прошло, и нам пора уходить.

Дочь глубоко вздыхает.

– А мне так хотелось еще немного поиграть… – жалуется она.

– В другой раз, – отрезаю я. Теперь буду непреклонна. Слабина может сыграть с нами злую шутку.

– Ну вот, – малышка обиженно надувает губы. Но теперь этот прием не срабатывает.

Я принимаюсь скорее собирать расплескавшуюся воду с пола, а Катя нехотя стаскивает с головы отца заколки.

– Приходи еще, – подбадривает он ее. – И вообще, я думаю, мы еще увидимся сегодня, ведь у твоей мамы нет другой работы.

Я просто проглатываю эти слова. Понимаю, Артур говорит так специально, хочет подчеркнуть, что я теперь у него в рабстве, а руководство больницы всю эту фигню поощряет.

Обидно, несправедливо, но я справлюсь.

– Доброе утро, милый, – слышу приторно-сладкий женский голос.

Поворачиваю голову на источник звука, и вижу ее.

Девушка тоже меня замечает, отчего вдруг резко меняется в лице.

В отличие от Артура, она меня узнала.

Глава 10

Алина

– Малышка, пойдем, – зову дочь, протягивая ей руку.

Я как раз успела собрать всю воду с пола. Это хорошо. Можно поскорее убраться отсюда.

Девушка провожает меня и дочку презрительным взглядом. Правда, смотрит только на меня. На маленькую Катю не обращает никакого внимания.

Все долгие шесть лет я не интересовалась личной жизнью Чернова. Не личной тоже.

Я попыталась максимально оградить себя от стресса. Это было особенно важно во время беременности, которая далась мне тяжело, если честно. Беспокойство и воспоминания не давали мне спокойной жизни.

Три раза я лежала на сохранении в местном роддоме, потому что стресс провоцировал неблагоприятные последствия.

Но никак не получалось забыть Артура, выкинуть его из головы. Да и как это сделать, когда под сердцем носишь его кровиночку?

Мысли избавиться от малыша у меня не было никогда. Как только тест показал уверенные две полоски, я уже знала, что оставлю ребенка. Он ведь ни в чем не виноват. Беременность – дар свыше, данный не каждому, да и разве смогла бы я решиться вырезать из себя свою родную кроху?

Я выдохнула, утерла слезы и улыбнулась новому миру. Пусть он и вовсе не улыбался мне.

«Добро пожаловать, малышка!», – сказала я тогда еще незаметному животику и нежно погладила его ледяной от волнения ладонью. «Я буду любить тебя за двоих», – добавила после, сглотнув болезненный комок, дерущий горло.

Потому я и дала себе зарок не следить за жизнью Артура. Знала, что если хоть раз забью в поисковике его имя – пути назад не будет. Лишь испорчу все, окунусь в прошлое тогда, когда настала пора строить новую счастливую жизнь.

Только без него.