Читать онлайн Deadское такси

Дмитрий, залипший в телевизоре, в чередующемся свете синего и белого от мерцающего экрана, выглядел как человек, переживающий личную катастрофу. Он не мог отвести взгляда от вечерних новостей, которые в очередной раз кошмарили телезрителей ужасными событиями.

– Нет, ну ты посмотри! – возмущённо выпалил он, и с негодованием всплеснул руками. – Снова нашли изуродованный труп ребёнка!

Его жена отвернулась от плиты, взволнованно вытирая мокрые руки о передник.

– Где на этот раз? – с горечью в голосе спросила она.

Как будто подстрекаемый её тревогой, мужчина наклонился ближе к экрану, словно ища зацепку, которая могла бы объяснить это бесчеловечное деяние.

– Да тихо. Слушай, – резко перебил он её и сделал звук погромче.

Женщина с экрана, в погонах, с уставшим от постоянных репортажей видом монотонно рассказывала о зверском убийстве пятилетнего мальчика, тело которого нашла его мать, вернувшаяся домой вчера после работы. Мальчик оставался в её отсутствие с няней, не первый год работающей у них. Придя домой, несчастная женщина няню не обнаружила, зато обнаружила бездыханное тельце своего сына, лежащее посреди детской комнаты, всё в крови, со следами многочисленных побоев неизвестным предметом. Было похоже, что его просто забили до смерти.

– Никаких свидетелей происшедшего найти пока не удалось, – механически вещал голос женщины в погонах из телеящика. – Следователи Следственного комитета возбудили уголовное дело по факту жестокого убийства. Следствие по трём предыдущим делам с подобными случаями продолжаются. Подробности вы можете узнать на нашем сайте.

Белокурая женщина в переднике грузно опустилась на стул и покачала головой, словно в попытке отогнать мрачные мысли.

– За месяц уже четвёртое убийство… – произнесла она, недоуменно глядя на своего мужа. – А эти олухи всё никак не могут поймать убийцу!

Дима, опираясь на стойку балкона, закурил, его лицо омрачилось под тяжестью новостей, которые словно щупальца чёрной каракатицы проникали вглубь его сознания, полностью захватывая его. Он глубоко вдохнул, втягивая в себя смесь табачного дыма и тревоги, что витала в воздухе.

– Катюха, это ж маньяк! – отозвался он, поднимая взгляд на небо, изрытое серыми облаками. – Их не так просто вычислить, особенно, если у него не всё в порядке с головой. А в данном случае, похоже, именно так и есть: дети не просто убиты, а с особой жестокостью, хотя и каждый раз по-разному. И ни одного свидетеля!

У неё как будто заныло в висках от напоминания, которое оживилось от беспощадных слов мужа. От страха и жуткого омерзения её желудок сжался, а к горлу подступил приступ тошноты. Неимоверным усилием она заставила себя снова подняться и вернуться к приготовлению ужина.

– Помнишь, первого, вроде, вилами пришпилили к дереву. – Дима продолжал вслух вспоминать печальные события, как будто сам был свидетелем этих ужасающих сцен. – Вторую девочку подвесили за ноги и перерезали горло. Третий… эммм… А, третью девчушку засунули головой в микроволновку. Чёрт, вот псих, – он покрутил пальцем у виска, злобно уставившись перед собой, словно на невидимого врага.

– Дверь плотнее закрой, Дима! Сколько раз говорить? Табаком несёт. – Резче, чем хотела, Катя прикрикнула на него, не желая позволить мрачным мыслям взять верх.

Однако, свеженакрученный фарш в миске, дымящаяся картошка на плите, звуки кухонной утвари быстро вернули её в мир собственных проблем. Уже через пару минут она и думать забыла о несчастных детях и о неуловимом маньяке, будь он проклят. Иногда сознание, чтобы уберечь нашу психику, умеет быстро переключаться и выходить из травмирующей зоны. Женщины, хранительницы домашнего очага, интуитивно стараются сохранить в своём доме благоприятную атмосферу, где нет места страху и тревогам. И ничто, никакие новости, какими бы ужасными они не были, не смеют портить её семье милый вечер.

Лето было в самом разгаре, природа будто решила надеть своё лучшее одеяние, декорированное яркими цветами и солнечными лучами. Июль в Калининграде выдался просто замечательным, на редкость тёплым и почти без дождей. Балтийское море прогрелось до комфортных двадцати трёх градусов, и стайки счастливых туристов радостно перемещались с пляжа на пляж, как будто в поисках чего-то более практичного, чем просто отдых: счастья или, может быть, покоя, которого не могли найти в повседневной обычной жизни. Они сами не понимали, что искали, но искали настойчиво, как будто боялись чего-то не успеть или упустить.

Спокойные камерные улочки Светлогорска привлекали тех, кто наедине с собой мечтал о простоте и умиротворении; многолюдные и шумные кварталы Зеленоградска – тех, кто не мог усидеть в тишине и стремился к бурлящему потоку жизни. Тихие непримечательные виды в Янтарном казались досадным недоразумением на контрасте с великолепным пляжем, который был тут главной достопримечательностью – огромный пляж с белоснежным песком, самым, пожалуй, красивый и облагороженный не только в Калининградской области, но и во всей стране.

Вскоре за большим столом собралась вся семья Лебедевых. Отец семейства, с усталым выражением лица, которое больше походило на маску, чем на истинные эмоции, неспешно привычным жестом засучил рукава. Прежде чем приступить к еде. Мама, окинув беспокойным взором накрытый стол, перевела взгляд на остальных членов семьи, как всегда заботливо контролируя каждого, как будто боясь, что именно сейчас кто-то из них исчезнет, растворится в этой тёплой атмосфере, будто случайный порыв ветра мог похитить их в любой момент. Старшая дочь Аня, тринадцати лет, уже доросшая до критического восприятия жизни, время от времени погружала свой взгляд в телефон, и её мысли, казалось, уносились в эти моменты далеко-далеко, туда, где был какой-то другой мир, более чёткий и понятный. Семилетний Костя – с широко распахнутыми глазами невинности, ещё почти не видевший тёмных уголков жизни, удобно примостил свою пухленькую попку на мягкую сидушку стула и первый приступил к содержимому своей тарелки.

В тишине есть они не умели, как и большинство современных людей, поэтому фоном всегда выступал телевизор, безжизненный глаз, который смотрел на них, абсолютно не требуя взамен никаких действий, просто вещая в пространство звуки музыки, бессмысленных слов и навязчивых реклам.

Но и семейным разговорам всегда находилось место за столом, хотя и не всегда уместным, как будто они пытались заполнить невидимую пустоту.

– А когда мы поедем на пляж? – вдруг спросил мальчик ртом, наполненным пюре с котлетой, отчего часть еды вывалилась обратно в тарелку.

– Завтра утром, когда будет не так жарко, – ответила мама, чуть прищурившись, как будто предчувствуя нечто неладное.

– Я хочу делать песчаные замки! – закричал Костя, улыбаясь своей картофельной улыбкой, в то время, когда мать заботливо вытирала его испачканное лицо бумажной салфеткой.

Аня еле заметно, подняла взгляд, словно решила открыть всем страшную тайну, и едва слышно произнесла:

– Песчаные замки… ты знаешь, Костик, в некоторых замках живут чудовища.

Слова её повисли в воздухе напряжённой дымкой, словно густой туман, обволакивающий их сознание. Дмитрий, ощутив это, решил разрядить тревожную атмосферу, выбрав самую привычную для себя тактику – погружение в конфликт. Он наклонился ближе к Ане, сидящей напротив, словно изучая её лицо, в котором были выражены с поразительной чёткостью черты его самого. В его голосе чувствовалось скрытое недовольство и напор:

– Расскажи-ка лучше мне, дочка, что ты снова выкинула на уроке физкультуры? На тебя жалуется ваш физрук, и мне ужасно стыдно и неприятно выслушивать подобное. Ты понимаешь, что в семье профессионального спортсмена не может вырасти ребёнок, который не любит спорт?

Аня, как облако, затянутое грозовыми тучами, слегка нахмурила брови, опустив взгляд в тарелку.

– Не всем интересно бегать на время и потеть на тренировках. Все люди разные, и выбор должен быть у всех, – произнесла она тихо, словно продолжала разговор с котлетой, а не с отцом.

Дмитрий, напрягая мышцы, в неосознанном усилии боролся с нарастающим раздражением, которое поднималось внутри.

– Что-что? Какой выбор? – его голос стал более резким, а тон слегка повысился. Откидываясь на спинку стула, он вскинул брови. Девочка опустила голову ещё ниже под тяжелым взглядом отца, словно в наивной попытке спрятаться в невидимой раковине.

– Вырастишь когда, тогда поговорим о твоём выборе. А пока давай-ка, хотя бы изобрази послушание. У тебя данные! Как ты этого не поймёшь? Тебе сам бог велел бегать и прыгать.

Каждое слово оставляло тяжёлый отпечаток на душе девочки-подростка, засасывая её в глубины их непростых отношений. Отец же продолжал, не в силах остановиться, глотая воздух, тоном, полным негодования и непонятного сожаления:

– И выбрось из головы всю эту чушь о многообразии выбора. Нет его. Человек вынужден подстраиваться под обстоятельства, чтобы выжить в этом долбанном мире.

В такие моменты, моменты “серьёзных” разговоров, милая детская горечь и отчаяние, смешанные с безусловной родительской любовью, создавали ураган, который начинал кружить вокруг них, оставляя после себя лишь руины надежд. Аня знала, что её мир не ограничивается этим. Но она не знала, как объяснить это отцу, у которого в голове были свои цели и страхи, завязанные в спирали его бесконечных ожиданий.

Девочка молчала, не желая давать никаких объяснений. Видимо, такой разговор бывал и раньше, и она уже поняла, что отца ей не переубедить. Легче просто промолчать, не вступая в дебаты.

– Дима, давай ты не будешь сейчас заниматься воспитанием, и мы все нормально поедим, да, дети? Согласны со мной? – Катя не любила подобных разговоров за столом и решила переменить тему.

Дима отложил вилку, задумчиво глядя в свою тарелку. В голосе Кати чувствовалась строгая решимость, и он понимал, что его разговор с дочерью на сегодня окончен.

– Лучше обсудим меры предосторожности, когда вы остаётесь без родителей, особенно на улице, – произнесла Катя, и в глазах детей моментально промелькнуло тревожное напряжение, как следствие понимания, что мать обращается к ним не ради развлечения.

– Сегодня сообщили, что у нас тут снова убит ребёнок, – добавила она.

Дочка сразу оживилась, машинально запустила пальцы в свои распущенные длинные волосы, чтобы откинуть их назад привычным жестом, а в её взгляде вспыхнула искра интереса.

– Уже четвёртое убийство… – продолжила она с легким трепетом, – С момента первого даже месяца не прошло. Быстро он орудует!

Мать встретила её слова настороженно, посмотрев на дочь так, словно видела её впервые.

– Кто “ОН”? – спросила она с расстановкой, пристально вглядываясь в лицо девочки.

– Маньяк этот, – будничным тоном ответила Аня, словно речь шла о школьном приятеле. – У нас в классе его называют “клоун”, как в той книге Стивена Кинга, “Оно” называется.

Отец судорожно поджал губы и нервно поёрзал на стуле, вспоминая недавно просмотренный фильм. Его дочь зачитывалась этими кошмарными историями, которые он лично находил абсолютно бесполезными и вредящими неокрепшей детской психике. Однако, поддавшись на уговоры Ани, всё же посмотрел вместе с ней этот леденящий душу “ужастик”, который потом долго преследовал его в ночных кошмарах. “Да-да, всё-таки мы с ней разные”, – был вынужден он тогда признать, видя, как его дочь замирает от восторга, глядя на большой экран, в то время как ему очень хотелось закрыть глаза или ещё лучше залезть под стол и просидеть там до самого конца.

– Вот почему мы с папой очень просим вас быть максимально осторожными и всегда помнить, чему мы вас учили. Никаких разговоров с незнакомцами, всегда находиться на людях, в одиночку нигде не перемещаться. Ясно вам? Если кого-то подозрительного увидите, бегом оттуда со всех ног!

Катя говорила с таким напряжением в голосе, будто зачитывала строгий ультиматум своим чадам, каждая её фраза звучала не просто рекомендацией, а запретом, непреложным “табу”.

Костя хитро прищурился, дожевал третью котлету и потянулся за четвёртой, всем своим видом показывая абсолютную сосредоточенность на еде. Он не в силах был отвлечься от любимого занятия даже под страхом нависшей угрозы.

– Может, тебе уже хватит? У тебя ведь тоже проблемы с физкультурой, – Дима, наклонившись, рукой остановил намерение сына. Его голос был полон заботы, но в нём проскользнула и нотка раздражения.

Костя обидчиво закусил пухлую губку, его круглый подбородок предательски дрогнул, но он всё-таки убрал руку.

– Костик, гляди, с таким пузом не успеешь от маньяка убежать, – весело подколола его сестра, слегка подталкивая в тугой бочок локтем.

Мальчик ещё больше разобиделся, в его глазах блеснули влажные слезинки, и в поисках поддержки он посмотрел на мать.

– Ну что вы на него накинулись? – моментально среагировала Катя. – Пусть кушает, ребёнок растёт, ему белок нужен! Просто у него моя конституция, он никогда не будет худеньким. Кушай, Костик, не слушай их, – и она саморучно положила сыну ещё одну котлету, а рядом – новую порцию картофельного пюре.

– Вот что ты делаешь, Катюха? – вырвалось у Димы с такой несчастной интонацией, будто он только что узнал о проигрыше его любимой команды. – Он же снова на физкультуре облажается!

Но Катя не собиралась сдаваться.

– Зато по другим предметам сыночек наш отличник! – торжественно объявила она оправдательный приговор. – А физкультура твоя никуда не убежит, – добавила она, укоризненно глядя на мужа, как на источник всей этой нездоровой заварушки.

Он лишь бессильно махнул рукой: “делайте, что хотите”, и углубился в свои мысли, поглощая уже слегка подостывший ужин.

И Костя, тут же забыв о неприятностях, снова стал весело поглощать котлету, словно и не было этой маленькой бури, разразившейся вокруг него. Ему это было не важно, его маленький мир вращался вокруг собственных мыслей и чувств, которые в данный момент были полностью захвачены безмятежным поглощением еды.

* * *

Семья Кулагиных, впервые оказавшаяся в Прибалтике, не могла избавиться от легкого чувства разочарования. Калининград – тот город, который должен был удивить и восхитить, оказался всего лишь тенью их ожиданий. Вместо шарма, который обещали фотографии в путеводителях, они встретили обычную городскую суету, которая размывалась на фоне знойного неба и яркого солнца, назойливо светившего на них с полуденного июльского неба.

Утомительные прогулки по переполненным улицам в поисках подходящей фотозоны вскоре им надоели. Быстро пофоткавшись с искусственно натянутыми улыбками, они, следуя своей же распланированной инструкции, оказались в прохладных стенах Кафедрального собора, где намеревались послушать концерт органной музыки. Но не прошло и десяти минут, как маленькая Яна начала громко протестовать на просьбы матери сидеть тихо и слушать, и принялась бесконтрольно перемещаться по залу, мешая остальным туристам насладиться благородными звуками. Пришлось всему семейству покинуть эту обитель искусства, так и не познав радости от прекрасного исполнения заслуженным маэстро вековой классики.

Обед в маленьком кафе не принёс желаемого удовольствия. Меню оказалось скудным (по московским меркам) и неоправданно дорогим. После чего они попытались реанимировать испорченное настроение, отправившись на экскурсию по реке на небольшой яхте, пришвартованной тут же неподалёку. Преголя текла медленно и лениво, как мысли Кулагиных, слушающих вполуха рассказ женщины-экскурсовода.

Старшая дочь, молодая девушка с крупными чертами лица и такой же фигурой, игнорируя мир вокруг, уткнулась в свой айфон, словно создала тем самым стену между собой и окружающей действительностью, и явно давая понять родителям, что эта “познавательная экскурсия” ей абсолютно до лампочки. Яна же и тут не могла усидеть на месте, то и дело капризничала и ныла, сама не зная, чего ей хочется.

Проведя таким образом полдня в Калининграде, они решили, что здесь им больше делать нечего и пора вернуться в Зеленоградск, где их ждали уютные апартаменты, которые они сняли на неделю своего пребывания на Балтике. Отец семейства, грузный, высокий мужчина лет сорока пяти, уже почти полностью полысевший и потерявший физическую форму, вопросительно посмотрел на жену, которая являлась его полной противоположностью – невысокая, ухоженная, весьма симпатичная женщина с длинными прямыми волосами цвета молочного шоколада, умело сделанным макияжем и дерзким маникюром.

– Витя, ну что ты смотришь? Заказывай такси, не забудь указать “детское”! – повелительным тоном, привыкшим командовать, она обратилась к своему мужу-увальню. Он стоял на углу дороги, разглядывая проносящиеся мимо автомобили, когда Инга произнесла эти слова. Свою жену он обожал и считал себя недостойным её, поэтому почти всегда слушался беспрекословно. Обожал и дочек, особенно младшую, которая была вылитая мать.

Вытащив свой старенький смартфон, он принялся оформлять заявку, а когда такси было заказано, уткнулся в экран, отслеживая его продвижение. Ждать им пришлось целых пятнадцать минут, потому что детских такси в городе было не так уж и много. Это было ещё одним минусом в копилку недостатков “европейского” города, о чём, не скрывая своего возмущения, Инга тут же поведала своему непрерывно потеющему на жарком солнце супругу. Время на жаре тянулось нестерпимо долго, омрачая и без того испорченные от прогулки по городу впечатления.

Наконец, с лёгким скрипом, подъехал серебристый "фольксваген". Водитель, крупный мужчина средних лет с рыжими волосами и веснушками на молочно-светлой коже открыл двери и начал помогать всем разместиться в салоне. Его широкое лицо излучало дружелюбие, но в глазах читалась усталость – как будто ему предстояло вновь вытерпеть очередную непростую поездку. Особое внимание он уделил семилетней девочке, коей надлежало ехать на детском сиденье позади него. Он удостоверился, что она удобно села, и старательно пристегнул её.

Поездка до Зеленоградска обещала быть недолгой и приятной. Как только все сели в машину, то сразу почувствовали облегчение – кондиционер работал, не давая жаре просочиться внутрь, оставляя лишь прохладу и комфорт. Салон был отделан розово-голубым велюром, который навевал воспоминания о детских днях, полных беззаботного счастья – и в то же время о чем-то кратковременном и неотвратимо уходящем.

Из колонок раздавалась весёлая детская песенка. Звонкий мальчишеский голос пел про “часики”, и в унисон ему вторил хор детишек, но чем дольше звучала песенка, тем больше Витя испытывал странное чувство тревоги.

Над лобовым стеклом в такт езде покачивалась забавная обезьянка с воздушными шариками, зажатыми в её передней лапке. Она весело смотрела из-под клетчатой кепки на пассажиров, её рот растянулся в широкой улыбке, словно она знала что-то такое, о чём никто из них и не догадывался, какой-то таинственный секрет.

“Прям настоящее “детское” такси”, – пронеслось в голове у Инги, которая впервые в жизни столкнулась с таким трепетным, нетривиальным подходом к оформлению своего рабочего места. Трудно было такого ожидать от обычного таксиста. Было в этом что-то трогательное и приятное, как бывает приятно от того, что кто-то изо всех сил старается тебе угодить, выделяя тебя из толпы обывателей.

Витя же сел на переднее сиденье и, едва они тронулись, начал негромко высказывать все свои недовольства, словно водитель мог решить его проблемы одним поворотом руля. Он начал негромко жаловаться ему на жару, отсутствие “нормальной” еды в городских кафе, на скучную экскурсию и долгое ожидание машины. Водитель молча слушал, временами кивая и как-то странно улыбаясь, словно бы ему было неловко за свой город. Дав возможность своему пассажиру выговориться, он всё же прервал тишину, и скрипучим, сильно картавящим голосом, словно озвучивающим в мультике старый, заброшенный дом, который вдруг решает проговорить свои тайны, произнёс:

– Да, погода у нас в этом году аномально жаыкая, как и везде… – сказал он, не мигая и не отворачиваясь от дороги. – Ну, ничего, завтыа уж будет пыохладнее. Зато на моые хоыошо…

Сзади послышался громкий смешок: это Яна прыснула от смеха, по-детски непосредственно отреагировав на неправильное произношение таксиста.