Читать онлайн Холодные огни свободы

Часть 1

Глава 1 Античеловек

Часть 1. Нагорья и тот, кто в них скрывается

Холодный ветер, пахнущий железом и пылью тысячелетий, гулял по красной дюне. На ее гребне, силуэтом на фоне угасающего неба, замер человек.

На вид ему можно было дать лет тридцать, если не смотреть в лицо. И уж точно – если не смотреть в глаза. Его левый глаз был привычно-человеческим, усталым. Правый же сиял ровным, ничего не отражающим светом, словно шлифованный аметист, вставленный в живую плоть. В его безжизненном свечении читалась бездна, в которую он когда-то заглянул – и так и не смог отвести взгляд.

На нем был потрепанный лабораторный халат, под которым угадывалась синяя майка и потертые на коленях джинсы. В его правой руке, покрытой старыми, причудливыми шрамами, лежало устройство, похожее на гибрид пистолета и археологического сканера. Оно мерно пикало, пока он водил им вдоль линии горизонта, прочерчивая невидимый путь в сгущающихся сумерках.

Пустыня вокруг была сюрреалистичным полотном, выписанным безумным богом-геологом. Ржавые пески усеивали валуны, сверкающие вкраплениями минералов всех цветов радуги – лиловый аметист, желтая сера, зеленый малахит, синий лазурит. Казалось, сама планета обнажила здесь свои внутренности.

Крошечный, холодный диск солнца тонул в алой пелене на горизонте. С его закатом мир стремительно терял остатки тепла, и предстоящая ночь обещала быть ледяной.

Мужчина в последний раз окинул взглядом безжизненную долину, и этого взгляда хватило, чтобы в сознании, словно проклятие, всплыли образы из другого времени. Сидония. Родной город-купол, сверкающие коридоры Республиканского Научного Комплекса, восхищенные взгляды коллег… и тот день. Злополучный день, когда перспективный ученый Орфей Мендес перестал существовать, а его место заняло чудовище, о котором предпочли забыть. Он левой рукой, пальцы которой странно отливали перламутром с фиолетовым отблеском, провел по сенсору компактного наушника.

– Ничего, Гамлет. Ни следов плазмы, ни хоть сколько-нибудь полезного уровня радиации. Сегодня пустыня чиста, как стерильная перчатка. – Его голос был хриплым, будто простуженным этим вечным холодом.

В ответ в наушнике раздался голос – бархатный, спокойный, с оттенком отеческой заботы, который странно контрастировал с искусственным происхождением его обладателя.

–Зато твой сканер позволил мне зафиксировать новый маршрут патрульных скифов «Ока». Они сейчас проходят в десяти километрах к востоку. Ни один луч их сканеров даже не дрогнет в нашу сторону.

– Да что мне эти патрули! – нетерпение прорвалось сквозь усталость Орфея. – Мне нужна гелиево-водородная плазма! Наш токамак мертв, Гамлет, ты же видишь показания! Без нее все остановится!

– Орфей, – голос ИИ звучал мягко, но неумолимо, – твоя свобода, как и наша работа, зиждется на одном условии – оставаться незамеченным. Республика считает тебя погибшим. «Око» – опасным безумцем. И то, и другое предпочтительнее, чем быть найденным и сгнить в каземате, где тебя забудут по-настоящему.

– Ни одна решетка меня не удержит, старый друг, – Орфей истерично хрипло рассмеялся, и смех его затерялся в пустыне. – Ладно, не будем хоронить проект раньше времени. Сколько у нас осталось плазмы в горячем состоянии?

– Примерно сто тридцать литров. Этого хватит на три, может, четыре цикла низкоинтенсивной симуляции. И теперь, когда ты удовлетворил свое любопытство, тебе пора возвращаться. Температура падает.

– Иду, иду…

Он, до этого смотревший на восток, туда, где в сумеречной дымке угадывался вход в его укрытие, развернулся и посмотрел на запад. Вместо того чтобы идти, он изогнул лодыжки и ринулся вниз по сыпучему склону, словно спортсмен-сноубордист, несущийся по снежным склонам прошлой жизни. Только снег этот был цвета запекшейся крови.

Спуск прервала тень: из зарослей колючего пустынного терновника с сухим треском выпрыгнула игуана. Ее спина была покрыта причудливыми кожистыми наростами, имитирующими листья, а мощные задние лапы отбросили комки песка, унося ее прочь от незнакомого двуногого.

– Беги, беги, чешуйчатый мешок с костями! – крикнул ей вдогонку Орфей. – А то твоя кровь превратится в лед!

Он продолжил спуск, почти летя по барханам, пока внизу не открылась новая долина, испещренная древними кратерами. Некоторые из этих воронок за прошедшие столетия терраформирования стали убежищами для жизни: на их дне копилась влага, образуя небольшие, но стабильные озера. Между некоторыми кратерами местные землеройки и приземистые, слепые марсианские сомы прорыли сложные системы тоннелей-акведуков, позволяя воде перетекать из одного оазиса в другой. Это была хрупкая, но невероятно упрямая паутина жизни, созданная не разумом, но самой ее жаждой.

Прямо перед Орфеем зияла одна из таких впадин. На ее дне, защищенное от ветров, лежало озеро, окруженное приземистыми марсианскими ивами, серебристыми лохами и даже парой чахлых, но выживших кокосовых пальм, чьи геномы когда-то были завезены с далекой Земли.

Ученый спустился по одному из двух пологих склонов и на мгновение застыл на берегу, глядя на темную воду. В ее глубинах тоже кипела своя, невидимая борьба.

– Не все вы переживете эту ночь, – тихо проговорил он, и его слова повисли в леденевшем воздухе. – Но те, кто выживут… станут сильнее. Приспособленнее. – Его пальцы сами собой нашли на щеке старый, мерцающий фиолетовым перламутром шрам. Словно он понимал, что эти слова – не только о флоре и фауне марсианской пустоши.

Наконец, он повернулся и направился к противоположному, более крутому склону кратера. У его подножия зиял черный провал – зев пещеры. Его убежища. Его лаборатории. Его тюрьмы.

И в этот миг его снова, как призрак, настигла память. Туманные, обрывочные воспоминания о том, как он очнулся здесь через неопределенное время после Инцидента в Секторе 7. Как он здесь оказался – было тайной, запертой в поврежденных отделах его мозга. Но связь с этим местом была теперь такой же прочной и болезненной, как связь с призраками его погибших коллег и друзей, чьи жизни стали платой за его открытие. Платой, которую он продолжал платить каждый день.

Внутри пещеры, скрытой от спутников и сканеров хаотичным нагромождением скал и искусственным магнитным полем, царил иной мир. Хаос, воплощенный в науке. Стены были испещрены безумными уравнениями, светящимися в темноте фосфоресцирующей краской. Провода, толще рук человека, оплетали сталагмиты, тянулись к жужжащим, перегретым генераторам. В центре, на островке относительного порядка, стояло кресло, увенчанное нейроконектором, а перед ним – главное творение и тюремщик Орфея Мендеса: черная, неправильной формы стела высотой около 3 метров, подобная древнему изваянию, поставленному в честь некоего древнего героя, только герой это, жил внутри стелы, он был ею. Это был "Гамлет". Его ИИ. Его единственный друг. Его соратник.

Воздух в пещере был густым и статичным, пахнущим озоном от работающей аппаратуры и сладковатым, едким ароматом перегретого металла – запахом безнадежной борьбы. Войдя внутрь, Орфей с силой стряхнул с себя красную пыль, словно хотел стряхнуть и гнетущую тяжесть неудачи. Его взгляд сразу же устремился к массивному, цилиндрическому силуэту в глубине грота – токамаку. Устройство молчало, и это молчание было красноречивее любых сигналов тревоги. Оно было мертво, и его смерть парализовала все их работы.

Сам Орфей в эти мгновения был воплощением яростного отчаяния. Скинув пропитанный потом халат, он остался в майке и джинсах, его лицо, искаженное гримасой разочарования, казалось еще более осунувшимся в призрачном свете голограмм. Он подошел к токамаку и с силой ударил ладонью по его охлажденному корпусу.

– Пустота, Гамлет! Абсолютная пустота! Никакой плазмы, никакой радиации! Солнечный ветер сегодня решил сэкономить на нас! – его голос, хриплый от марсианского воздуха, гремел под сводами пещеры, не требуя ответа. Это был крик в никуда.

Он схватил с ближайшего стола диагностический щуп и с яростью начал откручивать панель токамака, его пальцы в странных перламутровых шрамах двигались с лихорадочной скоростью.

– А этому рухляди, – он с силой ткнул щупом в открывшиеся узлы, – нужно столько энергии, что хватило бы на питание целого района Сидонии! И все равно он не может удержать плазму дольше миллисекунды! Мы купили его за последние кристаллы с Весты, а он… он просто кусок бесполезного металла!

– Орфей, – раздался спокойный, бархатный голос из динамиков, – стресс-тесты показывают, что последний сбой повредил магнитные катушки. Ремонт потребует недели. И даже в рабочем состоянии его КПД недостаточен для наших нужд.

– НЕДЕЛИ? – Орфей выпрямился, его фиолетовый глаз загорелся нечеловеческим огнем. Он отшвырнул щуп, который с грохотом отскочил от стены. –У нас нет недель! У нас, возможно, нет и дней! Ты слышишь? Они уже рядом! Они шепчут из щелей в реальности! – Он схватился за голову, его взгляд стал остекленевшим, устремленным внутрь себя, в тот кошмар, что преследовал его. –Они говорят… говорят, что мы зря тратим силы… что их мир… их материя… не хочет подчиняться…

– Орфей, – голос Гамлета был тише обычного, но твердым, – вокруг нас лишь скалы и оборудование. Акустические сенсоры фиксируют только твой голос и фоновый гул систем. Твои витальные показатели критичны. Тебе нужен отдых.

–Отдых? – Орфей фыркнул, и это звучало как предсмертный хрип. Но затем его безумие, ища выход, сменило вектор. Его взгляд упал на груду хлама на главном лабораторном столе – обгоревшие платы, кристаллические осколки, куски экзотических сплавов. В них он увидел не мусор, а ответ. Яростный, дерзкий, невозможный. – В этой лаборатории нет места отдыху – уже спокойнее, но с прежней яростью закончил он.

– Прекратить? – прошептал он уже не Гамлету, а самому себе, и в этом шепоте слышалось не смирение, а рождение новой одержимости.

– Дорого… Сложно… Ненадежно! – выкрикивал он, сгребая рукой мусор со стола, чтобы расчистить место. – Зачем превращать вещество в плазму, чтобы потом из плазмы делать антиматерию? Это лишнее звено! Глупость! Если нет разницы… если нет разницы из чего именно…

Он схватил планшет с гибким экраном, и его пальцы понеслись, вычерчивая схемы, один безумный набросок за другим. Это был не расчет, это было озарение, рожденное на грани ярости и отчаяния. Он пытался нарисовать устройство, которое будет пропускать обычную, твердую материю – ту самую марсианскую пыль – через некий сингулярный фильтр, мгновенно инвертируя ее квантовые свойства, превращая в чистую, стабильную антиматерию. Прямо из ничего. Из праха.

– Орфей, то, что ты описываешь, требует энергии, сопоставимой со взрывом сверхновой, чтобы разорвать вакуум и.…

– ЗАТКНИСЬ! – рявкнул Орфей, не отрываясь от экрана. – Ты считаешь цифры, а я вижу путь!

– Я лишь указываю, что в уравнении поля на седьмой строке ты, по всей видимости, пропустил знак степени, – невозмутимо продолжал Гамлет. – И без него твой "генератор" описывает не синтез, тотальную аннигиляцию всего в радиусе…

– Не мешай!

Так продолжалось несколько часов. Бормотание, яростное черчение, внезапные озарения и едкие, но точные замечания Гамлета, которые Орфей встречал ворчанием, но тут же исправлял. Это был странный, диссонирующий дуэт: безумный прорыв гения, отточенный холодной логикой искусственного интеллекта. Без Гамлета Орфей взорвал бы пещеру на третьем шаге. Без Орфея Гамлету никогда не пришла бы в голову такая чудовищно дерзкая идея.

И вот, когда силы были почти на исходе, а стол был завален исписанными планшетами, на главном экране замерцала законченная, пугающе элегантная система уравнений. Фундамент. Теоретическая основа Генератора Антиматерии Прямого Синтеза.

Сначала Орфей просто замер, уставившись на экран. Потом тихий, срывающийся смешок вырвался из его груди.

– Получилось… – прошептал он. – Видишь, Гамлет? Получилось! Мы обогнали их всех! ОЗФ с их дорогущими ускорителями, Арей с их ковырянием в астероидах… Мы будем делать ее из песка! Из воздуха!

Смех нарастал, становился громче, истеричнее, превращался в ликующий, безумный хохот. Он вскочил, запрокинул голову и захохотал так, будто выпускал наружу всю накопленную годами боль, страх и ярость. Он смеялся над законами физики, над своими врагами, над самой Вселенной. Его фиолетовый глаз пылал ослепительным светом, отбрасывая на стены безумные, пляшущие тени.

Гамлет молчал. Он наблюдал. И в его бездонной цифровой душе, если таковая была, шевельнулась не вычисленная, а интуитивная тревога. Они только что перешли Рубикон. И пути назад уже не было.

Орфей замер. Его безумие боролось с искрой старого, почти забытого разума. Он смотрел на пульсирующий аномальный сигнал «Оно», на мерцающую стелу Гамлета, на безумные чертежи генератора, разбросанные по столу. Казалось, сама вселенная сходила с ума вместе с ним в этой марсианской пещере.

И в этот момент тишину разорвал не призрак цифровой богини, а трезвый, предупредительный щелчок, исходящий от стелы Гамлета.

– Орфей.

Ученый даже не пошевелился, его взгляд был прикован к уравнениям.

– Орфей! – голос ИИ прозвучал резче, с металлической ноткой, которую тот использовал только в случае прямой угрозы. – Я фиксирую смену курса 3-го разведыкорпуса «Ока Чистоты». Три скифа класса «Хорнет». Крупные, бронированные машины. Они направляются в наш сектор. Целенаправленно.

– Что?! – Орфей резко поднял голову, его фиолетовый глаз сузился до щелочки. – Ты же говорил, сегодня они пролетают по краю долины, в двадцати километрах!

– Их курс был изменен три минуты назад. Возможно, засекли энерговыброс от наших неудачных экспериментов с токамаком. Или это случайная проверка. Неважно. Ты чисто физически не успеешь спрятать образцы антиматерии в глубинные магнитные капсулы. Их сенсоры «Хорнетов» почуют их, как стервятники – кровь. Нам придется эвакуироваться. У тебя, по моим подсчетам, двадцать минут, чтобы погрузить все критически важное на «Дедал».

Двадцать минут. Слова Гамлета повисли в воздухе, холодные и неумолимые, как приговор. Весь его безумный мир, вся его борьба с Вселенной – и все это могло рухнуть из-за трех бронированных мух, посланных тайной полицией Республики.

Ярость, черная и мгновенная, захлестнула его. Он издал рычащий звук и смахнул со стола груду запчастей. Но ярость тут же сменилась ледяной, животной целесообразностью. Его разум, секунду назад витавший в высших сферах теоретической физики, резко переключился на режим выживания.

Он действовал молниеносно. Первым делом – маленький, свинцовый контейнер, где в магнитном поле парили крупинки антиматерии, топливо и проклятие его жизни. Он бережно, но быстро уложил его в амортизирующий кейс. Потом – кредитные чипы с данными, всеми его расчетами, всей его жизнью. Затем его взгляд упал на прототип генератора червоточин – уродливый, собранный на коленке «цветок» из металла и сияющих полей, который стоял в центре грота как алтарь его надежды.

– Не оставлять же тебя им, красавец… – прошипел он, хватая инструменты.

Начался адский танец спешки. Орфей, бормоча проклятия, с яростью обрушился на свое же творение. Он не разбирал, а вырывал ключевые модули, срывал болты, смотал пучки оптоволокна. Все летело на первую антигравитационную тележку, которая гудела от перегрузки.

– Орфей, – раздался голос Гамлета, – если ты сейчас повредишь кристаллическую матрицу хранения, мое сознание может фрагментироваться при переносе.

– Терпи, старина! Будешь целее! – рявкнул Орфей, уже подбираясь к самой стеле. Он схватил вторую тележку и принялся за отключение массивного блока питания Гамлета. Искры посыпались из разъемов.

– Ты не произвел штатное отключение! – в голосе ИИ впервые прозвучала отчужденная, почти паническая нота. – Это… крайне нежелательно! Я ощущаю… потерю целостности…

– Помолчишь в коробке – отдохнешь! – Орфей с силой дернул основной кабель, и мерцание стелы погасло. Теперь это была просто черная, инертная глыба. Он с трудом вкатил ее на тележку.

Задыхаясь, он выкатил обе тележки из пещеры в марсианскую ночь. Воздух был ледяным, но он его не чувствовал. Его взгляд устремился к массивному, угловатому силуэту, скрытому под маскировочным брезентом у подножия скалы.

«Дедал».

Старый катер, его ковчег, его крепость и единственный свидетель его падения и возрождения. Он сорвал брезент, и в свете марсианских спутников открылся вид не на грузовой катер, а на хищника. Потрепанный, покрытый шрамами от микрометеоритов, но грозный. Угловатые стелс-панели, украденные и бережно установленные, поглощали свет. Усиленные маневровые двигатели и чужая сенсорная решетка выдавали в нем серьезного бойца, прошедшего через ад импровизаций и воровства с кладбищ кораблей.

Орфей, не тратя ни секунды, начал лихорадочную погрузку. Каждая секунда была на счету. Где-то там, в черноте ночного неба, уже неслись к нему «Хорнеты» «Ока» – безжалостные и неумолимые.

Войдя на борт «Дедала», Орфей не стал тратить ни секунды на осмотр груза. Он рухнул в кресло пилота, смахнув с панели управления пустую упаковку от концентрата. Пальцы, все еще дрожащие от адреналина, пролетели по клавишам, активируя первое и самое важное – систему стелса.

Угольно-черные плитки на корпусе «Дедала» пришли в движение, микроскопические соты в их структуре начали перестраиваться, рассеивая и поглощая энергию. Корабль не стал невидимым, но его тепловой и энергетический след резко упал, а на радарах он теперь должен был выглядеть как небольшой метеорит или сбой. В атмосфере Марса, на фоне его нестабильного магнитного поля, этой иллюзии хватило бы на минуты, от силы – но минуты были всем, что у них было.

– Гамлет, просыпайся, нам нужен полный контроль! – Орфей, не отрываясь, втыкал разъемы в базу отключенной стелы, подключая ее к корабельным системам.

Стела замерцала, свет внутри нее пульсировал неровно, болезненно. Голос из динамиков корабля был прерывистым, искаженным, словно пьяным:

–…де… дезинтеграция протоколов… кэш-память… повреждена… Орфей… что… что ты наделал…

– Я спасал наши шкуры! Собирайся!

По мере подачи энергии голос Гамлета начал обретать форму, а вместе с ней – и сарказм.

«Спасал? Ты вырвал меня из сети питания, как сорняк! Я фиксирую ошибки в 47% служебных файлов! Ты обращаешься со мной, как… как с куском железа!»

– Гамлет, милый мой друг, ты сможешь выплеснуть свой гнев после, а сейчас позволь нам спастись от вечного гниения в тюрьме, – Орфей дотянулся до рычага управления двигателями. – Или ты хочешь, чтобы твою матрицу встроили в систему управления канализацией «Ока»?

На главном терминале панели управления всплыли координаты. Это был не набор цифр, а сложный маршрут с учетом гравитационных аномалий и зон радиопомех – идеальная лазейка, просчитанная за секунды. Путь вел в самую густую тень Деймоса, где их будет практически невозможно засечь.

– Я не хочу тебе помогать, – прозвучало обиженно. – Ты относишься ко мне как к инструменту. Ты даже не произвел штатное отключение!

– СПАСИБО, Гамлет! – рявкнул Орфей, хватая штурвал. – А теперь ЛЕТИМ!

Он рванул рычаги на себя. «Дедал» взревел. Термоядерный «Кузнечик» в его чреве выдохнул сноп ослепительной плазмы. Корабль рванул с места, превращая красный песок под своими двигателями в море бурлящего, расплавленного стекла. Перегрузка вдавила Орфея в кресло.

СПРАВКА: СКИФ «ХОРНЕТ»

«Хорнет» – не просто скиф на антигравтиационных сферах нового образца 2995 года – Это летающий форпост «Ока Чистоты», атмосферный истребитель-перехватчик, заточенный под подавление локальных угроз. Бронированный, как танк, он несет на борту две ротативные плазменные пушки, способные испарить легкую броню, и усовершенствованную систему РЭБ для глушения связи и наведения. Его главный козырь – скорость и маневренность в плотных слоях атмосферы. Но за это он платит высокую цену: его двигатели не способны на устойчивый орбитальный полет. Потолок «Хорнета» – 10 километров, выше – он беспомощный алюминиевый кит.

Погоня была короткой, отчаянной и невероятно опасной. Один из «Хорнетов», дымя от перегруза, замер у входа в пещеру, высаживая штурмовой отряд. Два других, рыча двигателями, ринулись в погоню.

«Дедал», набирая высоту, был подобен раненой птице, а «Хорнеты» – стае злобных земных ос. Они не могли подняться за ним в разреженную атмосферу, но набирали свою максимальную высоту, яростно отстреливаясь. Следы плазмы, раскаленные до ослепительно-белого цвета, прошивали воздух в сантиметрах от корпуса «Дедала».

– Левосторонний залп! Уклоняйся! – скомандовал Гамлет, его голос снова стал чистым и холодным, ярость забыта в пользу выживания.

Орфей, не отвечая, рванул штурвал на себя, закладывая вираж, от которого затрещали швы корпуса. «Дедал», повинуясь воле пилота и расчетам ИИ, виртуозно уворачивался, его стелс-покрытие дымилось от близких разрывов.

Еще один рывок. Еще один ослепительный выстрел плазмы, оставивший за собой шлейф ионизированного воздуха. И вот, «Хорнеты», достигнув предела, будто упершись в невидимый потолок, начали отставать, их силуэты быстро уменьшались в розовой марсианской дымке.

– Они прекращают преследование, – доложил Гамлет. – Выходим на суборбитальную траекторию.

Орфей медленно выдохнул, разжимая побелевшие пальцы на шертвале. Внизу оставался его дом, его лаборатория, его прошлое. Впереди, в черной пустоте, мерцала крошечная точка – Деймос. Укрытие. Передышка.