Читать онлайн Мира и Ника, две звезды, или Волшебная больница

Глава 1. В которой Мира и Ника попадают в больницу

      Сначала температура поднялась у Ники.

Да, именно с нее началась эта невероятная история, как она сама потом постоянно утверждала, чем ужасно бесила Миру, свою старшую сестру. Не понятно, кто из них прав – но что точно мы можем утверждать: сначала температура поднялась у Ники.

Мама сразу выпучила глаза. Она стала бегать по комнате и постоянно тыкала в Нику электронным градусником. Мире казалось, что мама сейчас скажет Нике: «сударь, защищайтесь!» Так любит говорить папа, когда они с Мирой дерутся на шпагах, сделанных из половников. Но маме было не весело, видимо, она проигрывала Веронике. Градусник постоянно пикал и лицо мамы становилось все отчаяннее с каждым пиком. Не добив ее градусником, она решила попытать Нику холодной водой. После чего у той лопнуло терпение, и она заверещала как ультразвуковое оружие.

Папа в это время забился в кабинете с телефоном, ложкой и банкой нутеллы. «Кабинет» – это крошечная каморка, которая располагалась прямо в глуби шкафа-гардероба. Папа говорил, что работает «в Нарнии» и просил ни в коем случае не открывать дверь. И Мира искренне полагал, что папа работает над своим побегом – ложкой роет тоннель из квартиры через шкаф.

В общем, все занимались своими веселыми делами. И тогда Мира, воспользовавшись общей суетой, решила потребовать у мамы ее мобильный телефон, чтобы посмотреть мультики. По опыту она знала, что надо не просить, а именно требовать, требовать, громко заявлять о своих правах и именно тогда, когда маме звонит начальник или, когда она лезет на потолок от волнения.

Мира не сама к этому пришла. У нее был друг – игрушка радужного котика с длинными усами-антеннами. И он, как суфлер, шепнул Мире:

– Все, Мира, пора! Твой выход!

И Мира закричала.

Вернее, завыла – как громадная шотландская волынка:

– Мама, дай мууууультик! На твоем телефооооонееее!!

– Мира, потом!

– Ну перед сно-о-о-м! – протянула волынка свою красивую мелодию, от которой бы утопилось лохнесское чудовище.

– Мира, ты ещё не собираешься спать, ты ещё до двенадцати будешь скакать!

Что было правдой. Но к делу не относилось.

И тут кот скомандовал Мире:

– А теперь – переходим к плану Б: бросайся на пол, дрыгай ногами и изображай конвульсии. Покажи им, что без телефона можно и копыта отбросить!

И Мира бросилась на пол с кровати как со скалы, забила руками и ногами как ластами и стала орать, будто цирковой тюлень, умирающий от эпилепсии:

– Чума, у меня чума!.. Последняя моя воля, родные… принесите мне…. Ай… ай… фон (Последний вздох).

Грудная Ника даже замолчала и покосилась с подозрением на больного на всю голову родного.

На крик выбежал папа и заорал:

– Вы что тут все орете! Я говорю по телефону с начальником, и он уже кричит от вашего крика! А она что здесь валяется?

Мира в этот момент пускала слюни, изображая агонию.

– Дай ей булку, – сказала мама, пытаясь отделаться булкой.

– Какая еще булка! – возмутился пациент с пола, прервав агонию, – телефон!

Папа нырнул обратно в гардеробную и яростно хлопнул дверью.

Мама же, спасаясь от Миры, всучила ей в руки телефон. «Победа!», – воскликнул чумной пациент, схватил телефон, воскрес и стал выбирать мультик на YouTube. Вечер у него удался.

Так прошёл час, и потом вдруг мама рывком вырвала у Миры телефон в полной панике:

– У Ники тридцать девять! Серёжа, я звоню в скорую!

Кот тогда сказал Мире:

– В этом ее неадекватном состоянии ей уже сопротивляться бесполезно, так что отдавай телефон. И пошли за десертом перед сном.

И они пошли на кухню, открыли дверцу холодильник и стали разглядывать, что там есть поесть. Подолгу разглядывать холодильник Миру научил папа. После плотного ужина он ночью часто встает, открывает холодильник, смотрит на него, что-то берет, не просыпаясь, и снова закрывает. Через десять минут снова подходит и открывает. Мира поняла, если долго смотреть в холодильник, в нем может появится что-то новое.

И так они втроем – Мира, радужный кот и папа – очутились сейчас у холодильника, встретившись на ежевечернем сеансе холодильной магии.

Внизу показывали невыносимую тоску – овощи, мясо. Тут же были тухлые яйца для них. А вот в боковом кармашке рядом с яйцами лежало уже кое-что интересненькое – оливки. Мира была уникальным ребенком, любящим оливки (как и Ника!), но обеим девочкам их не давали, потому что за раз они могли слопать целую банку. Незаметно Мира стащила банку, зажала подмышку, подняла голову ещё выше и, наконец, увидела его – шоколадного Деда Мороза в сверкающей красной обертке. Настоящая еда!

Но как на зло, именно дед Мороз лежал на такой полке, до которой Мира не могла дотянуться!

– Ещё бы на потолок его приклеили! – заорала она.

– Кого? – удивился папа.

– Деда Мороза! Хочу съесть Деда Мороза!

– Мира, ты людоед?!

– Ха-ха! Всего лишь шоколадного, там, наверху. Пап, смотри, это мама его туда закинула. Ему там высоко и страшно. Помоги его спасти.

– Там его место, – сурово сказал папа.

– Ах так! Тогда я буду договариваться напрямую с холодильником, – Мира подняла голову, – уважаемый мистер отмороженный, сбросьте деда мороза. Яйца и овощи, так и быть, можете оставить себе.

Холодильник пропищал.

– Ну холодильник, – заныла Мира, – вам что жалко? Я же хочу-у-у.

– Хороший аргумент, – заметил папа, – в следующий раз так буду просить деньги у начальника.

Мира захохотала:

– Начальник такой же отмороженный как холодильник?

– Мира, что за слова! Иди! Ты уже ела сегодня шоколадное яйцо! И пачку чупа-чупсов! Мира, ты однажды засахаришься и прилипнешь к дверце холодильника!

Мира заливалась от смеха. Пи-пи-пи-пи! – запищал холодильник, обороняясь от них обоих.

– Мира, закрой холодильник! Нельзя на ночь есть!

– А ты почему ешь!

– Я не ем, я нервничаю!

– А я что, не нервничаю? Все нервы мне измотал со своим холодильником!

– Мира! В угол! – заорал папа.

– Как! За что!! – Мира вцепилась в дверцу. Вот так, шел вечером в холодильник – и оказался в углу. Какой жестокий поворот судьбы!

– Ну уж нет! Дед Мороз!! – вопила она, пока ее стряхивали с дверцы холодильника.

– Д—ееееее-д м-о-о-о-о-з!!!!!!

Это был такой крик, что истинный Дед Мороз мог бы прийти и навалять всем своим посохом.

– Дееееее-д м-о-о-р-о-о-з!!!!!!

Трррррррррррр

И в дверь квартиры позвонили.

***

Мира сразу поняла – звонит не Дед Мороз с посохом, и даже не разъяренные соседи сверху, а вызванные мамой врачи.

Трррррр….

Прозвенел еще раз тихо звонок, папа схватил палку салями и тут же бросился в шкаф-кабинет, крикнув маме – открой дверь, я занят! (он не любил встречать гостей, тем более в трусах и с колбасой в зубах), Мира же метнулась к кухонному ящику – узнаете сейчас, зачем, – и приготовилась сама их встретить.

Однако, подождите – здесь нужна краткая предыстория, иначе вы дальше совсем не поймете, что происходит в этой странной квартире. Итак, знаем, что все дети боятся врачей, не встречают их, а, наоборот, бегут от них врассыпную. Однако Мира их не боялась. Она, вообще, в жизни ничего не боялась (запомните, это важно). А врачей – так тем более. А все потому что она пережила с ними разные этапы – и это были отношения, полные драмы.

Сначала с ней случилась любовь с первого взгляда – врачи буквально очаровали Миру: красивые и строгие, в белых халатах и синих перчатках, притащили с собой чемоданчики с волшебными сверкающими приборами, которые Мира перенесла в свою шкатулку. А одна из врачих, красивая как волшебница, шепнула ей, уходя:

– Мы агенты света и жизни – против тьмы и боли.

И после этой загадочной фразы начался второй этап – Мире стал сниться один и тот же сон про этих врачей, про этих агентов жизни и света – о как удивителен был этот сон! Будто и не сон вовсе, а подлинная фантастическая реальность. Всегда он начинался с одной и той же сцены: ночь, сверкающий снег, громадный дворец с парадной лестницей. К ступенькам дворцам, по которым спускался красный ковер, подъезжала красивая карета, запряженная черными лошадьми, с золотой эмблемой на дверце – змея, обвивавшая бокал. Что означала эта змея? Мира не понимала. Но она слышала, как из дворца доносилась прекраснейшая – неземная музыка, она видела, как в него заходили люди в халатах, похожие на звезды, и она начала подозревать, что это и вовсе происходит не здесь, а врачи – не из этой реальности.

Из высшей. Из другой.

Этот сон снился постоянно, а потом Мира поняла: это и есть больница, не поликлиника, а настоящая больница – в которую ложатся и из которой выписываются. И она решила там обязательно побывать.

Но потом случилось страшное событие – которое перевернуло все.

Один из врачей сделал ей укол в попу. Вот так: без предупреждения, без объявления войны, вернее врач плел чушь про какого-то комарика, который сейчас укусит. В итоге комарик еле унес ноги. Это была его роковая ошибка – все склянки и банки в его кабинете были разбиты, передние зубы врача – выбиты. Победила ничья: врачу тоже сделали укол, от бешенства. Но Мира потом долго рыдала под банкеткой в коридоре поликлиники, чувствую, что мир вывернули наизнанку: добро оказалось злом, черное – белым, как же жить то теперь? Кому – верить? И вдруг, чтобы хоть как-то выйти из боли и хаоса, мозг Миры придумал гениальное объяснение.

Всемирный заговор.

Да, да, заговор. Она рассказывала о своей версии потом папе, взахлеб: «Это был никакой не врач – а замаскированный оборотень в халате, и скорей всего, он действует не один – за ним стоит подпольная организация под кодовым названием «Укусик комарика!».

– И кто ее спонсирует? – серьезно уточнил папа.

– Скоро поймем! – пообещала ему Мира.

Тут папа почему-то тяжко вздохнул и произнес загадочную чушь: «Ох, Мира, ты должна вести себя как взрослая». Мира аж подпрыгнула.

«Принять позорную боль от сети садистов-комариков – это вести себя как взрослые? Шок! А, может быть…взрослые тоже боятся их?» – вдруг дошло до нее.

И тогда она решила в одиночку бросить вызов системе. С тех пор Мира влетала в кабинет любого врача с чем-то тяжелым в руках, выламывая дверь с ноги и крича: «Тетя (или дядя), вы же не из организации «Укусик комарика»? Вы не будете делать уколы?»

– Девочка, кто ты!? – испугались врачи.

– Важно – кто вы! – парировала она, – представители света или беззубые представители тьмы?

Врачи на этом, как правило, уже не уточняли, почему у представителей тьмы нет зубов, а клялись, что ничего колоть не будут. Ее тактика борьбы – работала. И отныне Мира не боялась врачей, ведь врачи – сами ее боялись. Поэтому и к этим она вышла из кухни с чугунной сковородой наперевес, смело открыла дверь и с порога заявила:

– То есть вы считаете, что можете запросто завалиться к людям домой – и сделать им уколы?

Врачи застыли:

– Э, девочка…

– Вы реально полагаете, – Мира подошла ближе, – что вам однажды не прилетит бумеранг? – и она взмахнула сковородой, наглядно показывая, как именно он будет лететь.

– Девочка, а где взрослые? – опешили врачи.

– Хорошо, вашу позицию поняла, ваше желание остаться без зубов я уважаю. Только давайте договоримся – вдвоем не нападать, а я не буду добивать по голове, – без лишних эмоций проговорила Мира.

У врачей брови поднялись над масками:

– Мы, кажется, шли к твоей сестре. К Нике. Ей же год?

– К сестре? – Мира на секунду зависла, – ах к сестре… То есть вы делаете уколы не мне, а только Веронике, таков ваш гнусный план?

– Да, – мрачно ответил доктор, – если, конечно, она не лежит в кроватке с арбалетом.

Мира захохотала:

– Она конечно, дерется, но еще плохо держит предметы.

– Задержка развития? – нахмурился врач, – и слава Богу.

Оценив свои силы и свою любовь к сестре, она в итоге изрекла:

– Ну ладно, ладно, проходите. Колите, – великодушно указала им сковородой путь в ванну, – только насмерть не заколите. Она, конечно, будет орать, но она и без вас будет орать.

Врачи с опаской прошли в ванну, косясь на сковородку. Наблюдая, как они моют руки, Мира решила дать им шанс:

– И все же я до последнего надеюсь, что вы не оборотни в халатах, а настоящие врачи. А я очень люблю врачей.

Сковородку, однако, из рук она не выпускала.

Врачи с опаской прошли, наконец, к больной.

– Наконец! – воскликнула полуживая мама, удерживая на коленях борющуюся Веронику. Женщина-врач в маске стала осматривать Нику и слушала стетоскопом спинку. Мира знала, как это делается лучше, чем врач, села поближе и стала громко орать ей на ухо: «Дышите – не дышите – дышите!». Врач с недоумением оглянулась.

– Что же вы не дышите-то? – спросила Мира, – Может… вы зомби?

– Как тебя зовут?

– Мира.

– Мирочка, померяй пока себе сатурацию, – попросила врач и всучила ей красивый прибор.

Не дышать должна была Вероника, но не дышала почему-то мама, Ника же всасывала в себя побольше воздуха как варан и выдувала оглушительный вопль. Папа же побежал проверить холодильник – не появились ли там от страха котлеты.

– Ничего страшного в лёгких не слышу. Только проводные хрипы от носика, – сказала, наконец, врач, – лечитесь дома. Давайте теперь только померяем температуру, и мы поедем. Но наощупь она не горячая. Вы температуру сбивали?

– Нет, сама упала! – радостно воскликнула мама.

И как же тут сразу стало уютно! Папа даже поставил чайник на плиту, раздался свист – и моментально он вернулся с подносом, на котором стоял запотевший фарфоровый чайник, кружки с налитым горячим чаем и волшебная знакомая вазочка. Он поставил поднос прямо рядом с Никой (ох уж эти папы!) и пригласил всех попить чай с шоколадными конфетами. Мира под шумок вытащила цилиндр любимого батончика РотФронт и схомячила его. Определенно, этот вечер пока обещал стать лучшим вечером декабря! Выпученные глаза мамы уже встали на место, Ника даже спокойно сидела с градусником (что удивительно!), все от ее персоны отвлеклись и весело болтали. Врачи говорили, что сейчас многие болеют, а Мира пыталась разобрать стетоскоп себе на украшения.

– Давайте посмотрим температуру, – сказала, наконец, доктор.

Когда она взглянула на градусник, брови ее поднялись под потолок.

– Сорок один… странно, выглядит нормально…

– Сорок один?.. – пробормотала мама, теряя сознание.

Папа застыл с ротфронтом в зубах.

– Собирайтесь в больницу, надо сбить и выяснить причину, – строго и как-то даже тревожно сказал врач.

И тут что началось! Что за хаос и кутерьма! Мама опять выпучила глаза, носилась по квартире, заламывая руки и разбрасывая вещи, а папа пытался запихнуть эти вещи в чемодан.

Испуганный врачами кот выполз из-под подушки и осторожно сказал Мире:

– Мама в больнице никак не справится. И это же больница. Ты мечтала. Помнишь. Поехали с ней.

– Я тоже поеду в больницу! – закричала Мира и побежала за своими лучшими платьями.

– Никуда ты не поедешь, ты будешь со мной, – строго сказал папа.

– Нет! – отрезала Мира и стала запихивать все свои платья в свой розовый рюкзак с ушками Микки-Мауса. Она не хотела упустить этот шанс! И еще не хотела отпускать маму в ночь неизвестно куда и не хотела, чтобы все приключения достались одной Нике!

– Мира, пожалуйста, не надо! – закричала мама, – мы скоро вернёмся!

– Это не обсуждается, – Мира закинула в рюкзак крем для загара и надела на нос солнечные очки.

– Но ты не больна, – удивились врачи.

– Так должен же быть среди вас хоть один здоровый человек, – пожала плечами Мира.

– Ты будешь со мной есть пиццу и шоколад, – попробовал подкупить папа.

– Какая пицца, когда есть больница, – упрямо бормотала Мира, торопясь обуться в тёплые сапожки. Она так боялась, что не успеет.

Мама с Вероникой уже стояли одетые на пороге.

– Подождите меня!! – крикнула в отчаянии Мира.

Стоя в трусах, она попыталась натянуть шапку, но папа снял и шапку, и тут она впервые поняла, что проиграла – села и горько зарыдала.

– Нееееееет!!! Возьми меня, прошу, мамочка любимая! Я боюсь за вас!!!

И тут случилось последнее, что добило бедную Миру.

– Вы взяли игрушку для Ники? – спросил врач. Папа взял игрушку Ники – белого медведя – и стал его запихивать в мамин чемодан.

– Медведь! – раздался вопль Миры.

И тут ее совсем накрыло. Дело в том, что она полагала, что все игрушки в этом доме, включая мамин и папин телефон, а также все их планшеты, принадлежат ей. Она схватила медведя, будто тот был ее братом, которого хотят увезти браконьеры.

– Нет, медведь!!!

Папа подхватил Миру на руки и вдруг сказал:

– Да, она горячая.

– Как горячая?

Врач пикнула электронным градусником.

– Сорок.

Мама сползла по стенке.

– Собирайтесь, поедем все вместе, – строго сказала врач, – карета скорой помощи уже ждет. Нику понесет папа, кто понесет Миру? Может, нужны носилки?

Мира в это время танцевала ламбаду и одновременно одевала штаны (из пуха гагары, так что ни один врач-оборотень не смог сделать ей укол в попу!), при этом она громко горланила:

«Мама сшила мне штаны

из березовой коры,

чтобы попа не болела,

ни кусали КОМАРЫ!!..»

На последней строке она выразительно глянула на врачей, чтобы до них точно дошло, а папа впихнул ее в пуховик, поднял с пола полумёртвую маму с орущей Никой – та была живее всех живых – и потащил всю эту больную компанию к карете скорой машины.

Пока они шли, Мира в лихорадке представляла себе эту карету. Несомненно, она должна выглядеть как во сне – запряженная вороными лошадьми! Вокруг все должно кружится, мерцать под пеленой чистейшего снега, прям как сейчас, и Мира, наконец, сама поверила, что они едут в тот самый сон! Скорее, скорее, жмите на газ! А ещё у неё был жар. «Во мне просыпается супер-сила» – думала Мира в снежном сверкающем бреду.

Но скорая… оказалась простым автобусом. Папа их посадил сзади и пристегнул.

– Не поняла, а где лошади, карета? – возмутилась Мира.

Все засмеялись.

– Водитель, наверное, пропил, – пробурчал Мире кот, – смотри, спрятался за перегородкой, стыдно ему стала.

– Возвращайтесь быстрее, любимые! – поцеловал их папа и побежал к своим котлетам.

Мигалка на крыше брызнула синим светом, и они понеслись. За ледяными стёклами закуролесила метель, втянув в свою воронку все огни и фонари этого города. Все это было так странно, так таинственно, что сомнений у Миры уже не осталось – они едут ТУДА.

Ника, прооравшись на всех, уснула, а мама поцеловала Миру и шепнула ей на ухо:

– Ничего не бойся.

– А чего тут боятся? – удивилась Мира, – ведь папа нас ждёт дома, в мы в карете едем в зимнюю сказочную больницу, пусть даже водитель пропил лошадей. Но с этими товарищами всегда надо быть начеку, ты что, забыла, мама? Главное: я тайком сложила в рюкзак папин отбойный молоток, так что думаю, мы с ними договоримся.

И чего тут бояться, скажи? Чего тут бояться, глупышка мама?..

Глава 2. В которой скорая оказывается не тем, чем ожидалось.

Уииииааау, уиаааау, уиииааааууу!

Уииииххх!

Ездили ли вы когда-нибудь на скорых? Слышали ли над собой вой сирен, когда все вокруг расступаются в почтении, будто везут королевских персон? И тебя держат ремни, чтобы ты не вылетел, и врачи иногда спрашивают друг друга, есть ли у тебя еще сердцебиение, а ты при этом хихикаешь? Нет? Тогда вы многое потеряли!

Они неслись что, есть дух. Водитель хоть и пропил лошадей, но гонщиком был из формулы один. За ледяными окнами в ночи возникали декорации магического спектакля – синие стеклянные небоскрёбы Сити, похожие на заснеженные горы, разукрашенные гирляндами восьми полосные дороги, похожие на северные океаны, фонари и фары, похожие на огни кораблей, попавших в буран!

Мама с Никой при этом уже спали глубоким сном, а Мира с котом смотрели в окно.

– Ну видишь? Нас везут в сказочное место. А ты переживала! – сказал уютно кот.

Миру распирало от предвкушения чего-то необычайного – но где-то в глубине душе ее еще точило сомнение.

– А ты уверен? Ты бывал в больницах?

– Конечно, всю жизнь таскаюсь по больницам, – фыркнул кот, – это похоже на что-то типа вечернего приема с фуршетом, где добрые поварихи кормят колбасой и омлетами, а помню больницу в Ницце, там меня лечили омарами. Вечером выходила толстая добрая повариха, выбрасывала «Фрутти де Мара» и устраивала вечерний прием.

– Ого! А планшеты для игр там выдают?

– Конечно! Каждому пациенту – по планшету.

– Ура!!! Постой! Вспомнила! У нас же нет билетов! Как мы туда попадем-то без билетов?

– Может, они не нужны?

– Как это не нужны? Какой глупый! Без билетов все дети мира заполонили бы больницы, их бы не хватило!

И Мира уже почти расстроилась – как вдруг кто-то сбоку шепнул красивым женским голосом:

– У вас давно есть билеты в вашу больницу.

Мира вздрогнула. У окна сидела врач, которой раньше здесь не было – Мира точно это помнила. На нее падал лунный свет и ее белый халат светился, а лицо – нереально-красивое – сияло.

– Тетя, когда вы здесь появились? – удивилась Мира.

– Когда твой мозг начал менять реальность, – таинственно улыбаясь, ответила врач.

Мира ничего не поняла. Но решила достать отбойный молоток и уточнить:

– А вы случайно не собираетесь сделать уколы? Вы, может, специально здесь прятались, чтобы исподтишка сделать укол? Плохая идея, тетя.

Красивая врач вдруг расхохоталась серебристым переливчатым смехом – и этот смех показался таким странным, точно не человеческим, будто звезды засмеялась в темноте. При этом смех никого не разбудил – ни маму, ни Нику. И тут Мира увидела, что у незнакомки в руках – бокал как для вина, а его обвивала… живая серебристая змея!

Мира в ужасе вскрикнула.

Врач приложила палец к губам:

– Не кричи и ничего не бойся. А то твой мозг потеряет способность строить свою реальность.

– А я могу строить реальность? Как в игре Майнкрафт?

– Нет. На самом деле.

Миру ее голос загипнотизировал. На нее падал лунный свет, и Мира поняла, что халат у нее как-то нереально сияет в потоках лунного света, а на руках – не резиновые, а синие бархатные перчатки, на которых сверкал бриллиантовый перстень! Она погладила этими пальцами серебристую ленту змеи, та блеснула – и ускользнула в ее белый рукав.

– Это символ медицины или символ Гиппократа, – объяснила таинственная врач, – а меня зовут Грейс. Вы сейчас приедете в больницу и покажите свои билеты – их называют полисами, – тут врач протянула Мире два билета на голубой бархатной бумаге, – вот тебе и Веронике. Положу твоей спящей маме в сумку, чтобы не потерялись. Но главное – не полис, а сохранить способность изменять реальность.

– Точно, вспомнил – полис! – подтвердил кот, – у меня сотни полисов в доме валяются, я посещал по ним все больницы мира!

– Не ври, – сказала ему скептически Грейс.

– А вы видите меня? – удивился кот. Он был явно огорчен, ведь считал себя самым великим серым кардиналом – подстрекал Миру на хулиганство, и ничего не получал за это.

– Конечно, я вижу тебя, котик! Это же ты просишь Миру хулиганить! – погрозила она пальцем коту, а кот спрятался за Миру.

И тут в этом момент произошло нечто, что Мира потом считала началом всей волшебной истории. А Ника в этот момент спала, просим запомнить!

      Автобус скорой прыгнул на кочке – но не упал вниз, а оторвался от земли и стал подниматься вверх!

– Аааа!!!! – заорала Мира. Заложило уши, карета скорой сделала рывок и поднялась еще выше. Фонари стремительно уплыли вниз. На ее глазах город превратился в сверкающее далеко – огненные озера, дома- коробки, карты, линии. Все – как игрушечное. И вскоре уже город лишь мигал красными точками в туманной мгле. Тут окна заволокло ночными серыми облаками, а следом раздался гул, облака разорвало в клочья – и прямо рядом с их окном вылетело круглое желтое окошко самолета! Какая-то женщина в жемчужном ожерелье нервно обмахивалась платочком – увидев их машину, широко разинула рот и как заорать.

– Ааа! А вдруг нас собьёт самолёеееет! – орала в ответ Мира, но больше от восторга, чем от страха. Кот от страха уписался и залез ей на голову (слава богу уже после). Самолет пролетел и в окнах скорой засверкала роскошная звездная ночь!

– Не собьёт, – усмехнулась Грейс, – Ты знаешь, что в небе в данную секунду летят миллионы самолетов?

– Ого!

– И знаешь, почему они не сбивают друг друга?

– Почему?

– Потому что в небе есть воздушные коридоры, по которым летают самолеты. И наша скорая тоже летит по коридору.

– По коридору? Вот это да! Это такой коридор как у нас в квартире?

– Нет, – улыбнулась загадочно врач, – это вроде пути. У всех и всего в нашем мире есть свои пути и весь мир состоит из этих путей.

      Как-то вдруг погрустнев, Грейс добавила:

– Но помни – Его пути неисповедимы.

– Тетя, вы о ком?

– Когда вы приедете в волшебную больницу, вам это лучше объяснят.

Тут автобус скорой помощи пошел вниз – так же резко, как и взлетел. Сверху объявили: "Скорая помощь начала снижение, просьба пристегнуть ремни"

Маленькие игрушечные горящие коробки, карты и линии внизу резко стали большим, превратились в дома, здания и дороги, так что Мира не уловила вновь их мгновенное перевоплощение. С лёгким ударом автобус стукнулся о землю, и они заскользили по глухому черному лесу. В окне замелькали высочайшие сосны и фонари на черных узорных шестах.

Миру переполняло от предвкушения – впереди ждала та самая больница! А также прием, фуршет, поп-корн и планшет.

Тут машина скорой остановилась, дверца съехала – вокруг был мрак и голубым светом светились двери больницы. Мира обернулась к врачу – но та вдруг исчезла! Наверное, быстро выбежала из машины к другим пациентам. Мама проснулась, наконец, Ника – тоже и сразу заорала, будто что-то почувствовав.

Они вошли в голубую дверь.

Глава 3. В которой больница оказывается не тем, чем ожидалось.

Они оказались в небольшом ярко освещённом помещении.

В центре за столом сидела очень тощая девица в белом халате и что-то печатала на клавиатуре. Весь ее стол был завален папками бумаг, среди которых сверкал стетоскоп. Если бы не он, Мира бы подумала, что девица работает писателем. При этом внешне она казалась самим воплощением символа медицины – тощая и скрюченная на стуле, похожа на змея, обвившую бокал.

Рядом сидела толстая женщина и жевала маковую булочку.

– А вот это главная повариха дворца? – шепнула Мира коту.

– Ага, – подтвердил ее догадки кот, – сейчас все успокоятся и потребуй дать нам булку.

– Клавиатура опять виснет. Как мне надоела эта бюрократическая работа! Завтра же уволюсь! – зашипела вдруг девица и хлопнула со всей силы по клавиатуре. Испугавшись, клавиатура отвисла и стала выдавать девице новые буквы.

– А они что? Они сначала сделают свою оптимизацию-шматизацию, сократят врачей, и кто лечить будет? Вот министр пускай и пишет, и лечит, – рассуждала повариха, жуя булку. Она при этом сейчас не лечила и не писала, а жевала.

Мира села на кушетку. В окне высоко в небе висел ледяной месяц. Он был подвешен так же высоко, как и Дед Мороз в полке на холодильнике, видимо, его тоже кто-то постоянно хотел сожрать на ночь. Сияющий, он был единственным сказочным элементом во всей этой обстановке.

– Какая-то несостыковка, – шепнула Мира радужному коту, – Помещение тесное, врачи – злые. Где больница? Прием, фуршет? Где Грейс, наконец?

– Странно, – подтвердил кот, – не похоже на больницу. Понял! Это чёрный вход!

– Это как? Он же голубой.

– Это так говорят, есть парадный вход с лестницей, а есть вот это.

– Сколько там ещё? – крикнула вдруг девица.

– Ещё целая очередь скорых ожидают.

– О, господи, и всех надо оформить?! – ударилась девица головой о клавиатуру (видимо, поэтому она висла).

Мира представила длинный ряд карет скорой помощи под луной, в каретах сидели дамы в платьях и господа во фраках, ожидая, когда тощая девица их оформит на вечерний прием. И тут она поняла – здесь оформляли гостей на этот прием! Записывали их имена и смотрели билеты.

И эти две врачихе, видимо, не участвовала в общем празднике жизни, а только записывали гостей, и потому были такие злые.

Наконец, Мира решила подтолкнуть пинком работу девицы. Она встала и громко объявила:

– Привет, я – Мира! – махнула котом, – а это мама, Вероника и радужный кот. Успели записать? Мама, покажи им билеты, в твоей сумке, все, не тормозите, пропустите нас срочно на вечерний прием, где нам выдадут планшеты.

Тощая медсестра вздрогнула, и смерив их компанию взглядом, вдруг крикнула какую-то чушь:

– Что стоите?! Раздевайте уже ребёнка! Догола!!

– Догола! На вечерний прием идти голой? Она, кажется, сумасшедшая, – шепнула Мира коту.

– Похоже на то, – согласился кот.

Мама стала второпях раздевать кричащую Нику. Через секунду девица слушала через стетоскоп ее грудь. Она делала это очень сосредоточенно, лицо ее при этом становилось все мрачнее и мрачнее, иногда она выпучивала глаза, показывая полный ужас, а потом снова становилась ледяной и безразличной. Мире даже показалось, что она специально из вредности играет маме на нервах.

– Врач, что с ней, скажите пожалуйста? – не выдержала Мама, наконец, – это пневмония?

Девица сняла стетоскоп.

– Чего? – грозно спросила она.

– Это пневмония? – робко повторила мама.

– Мамаша, вы мне дадите дослушать ребёнка или нет?! – рявкнула она, – поверните ребёнка спиной!

«Вот это грымза!», – крикнул кот.

– Не кричите на мою маму! – сказала Мира твёрдо. Но глухонемая грымза не слышала в стетоскопе.

Прослушав Нике спину, ничего не отвечая, девица стала что-то опять строчить на компьютере.

– Имя, Фамилия?

– Мое? – переспросила мама.

– Но не мое же!

И девица и дальше начала мучать маму своими бессмысленными вопросами.

– Вы можете сначала сказать, что с ней?

Тут взяла слово повариха с булкой:

– Мамаша, у вас ребёнок хрипит как паровоз, а вы нас спрашиваете, а у вас что, ушей нет?

«Ничего себе заявление!» – выпучила глаза Мира. В ее голову начала закрадываться страшная догадка о том, кто это – но она не хотела в этом признаваться себе. Их надо просто приструнить!

Мама закрыла глаза руками. Щеки у нее заблестели.

Кот выгнул спину и зашипел: «Мира пора!»,

– А почему вы так говорите с моей мамочкой, э?! – закричала Мира, спрыгнула с кушетки и подбежала ко столу.

Девица посмотрела сверху вниз и с ледяным презрением процедила:

– Уберите отсюда своего ребёнка.

– Это вы уберите себя отсюда! – парировала Мира, – Вы, вообще, не похожи на врачей!

Девица прищурилась и пригнулась, став еще больше похожей на змею на бокале – как бы пытаясь доказать свою причастность к медицине, а у поварихи челюсть перестала жевать, мертвой хваткой сцепив булку.

– Охо-хо, – запыхтела она сквозь булку, – охо-хо, вот это да!Вы только на неё посмотрите на этого ребенка, что она говорит! Понятно, у нее мама какая. Сначала сами себя ведут черти как, а потом удивляются, что дети им на шею садятся!

– И что с того, я не тяжелая! – возмутилась Мира, – вот если бы вы сели папе на шею, тогда бы это было уже проблемой!

Повариха разинула рот и уронила булку.

– Отличная работа! – крикнул кот и схватил булку.

– Это вы, наверное, от булок такая тяжёлая, так что отдайте их нам, – посоветовала Мира поварихе, – тогда, может, папа и вас покатает.

Тут случилось что-то совсем уж ужасное. Либо температура была слишком высока, либо ненастоящие врачи сошли с ума, но дальше было вот что: повариха пыталась отбить булку у радужного кота, а Мира схватила стетоскоп и начала фехтовать им с девицей, при этом девица отбивалась клавиатурой, с которой осыпалась клавиши с буквами. Кот кинул Мире булку, а когда повариха набросилась на нее, Мира бросила ему обратно. Мама сидела, остолбенев и даже Ника перестала кричать.

Повариха же поняла, что проиграла бой за булку, и начала выкрикивать загадочную чушь:

– Мы к вам пришлём социальную инспекцию!

– Мы выльем раскаленное олово на вашу инспекцию! – кричала Мира и кинула булку в окно.

И вдруг девица, которая уже полностью разбила клавиатуру, отбиваясь от Миры – спряталась за компьютер и по-змеиному коварно прошипела.

– Полис—с—ссссс…

– Что?

– Дайте Ваш полиссс…пожалуйс-с-с-та, – ласково шипела она.

Полис – тот самый билет в больницу! Мама принялась искать полисы и Мира побежала, чтобы ей помочь. Но голубых билетов как и след простыл! И тут Мира увидела – коварная змея-врач стащила их полис-билет! Они лежали на Ее столе!

– Мы его, кажется, забыли. Впопыхах собирались.

– Тогда мы вас не можем положить… Не положено без документов. Уезжжж-айте… – сладко улыбнулась девица, поправляя три волосины на голове.

– Сами уезжайте! – крикнула Мира, – Вы украли наши полисы и пойдете по ним на прием жрать булки и получите наши планшеты!

– Нет, подождите… мой муж утром вам привезёт полисы! – взмолилась мама.

– Вот утром и приезжайте… – улыбалась змея в белом халате и элегантно скрутила ноги.

– Но у нас температура!

– А у нас отчётность. Жаль, но не можем вас взять.

Мама села на кушетку и, закрыв глаза, затряслась. Мира поняла, что девица мстила маме за повариху. При этом она продолжала печатать и ругать клавиатуру, и Мира уже готовилась подойти и ударить головой девицы по клавиатуре, чтобы та окончательно отвисла – и клавиатура, и ее свихнувшаяся голова! Но в этот момент вошел в комнату мужчина в синем – пропивший лошадей водитель скорой.

– Можете, пожалуйста, следующих оформить? Там уже три скорых в очереди ждут, – сообщил он.

– Да с этими все никак не разберёмся. Они без полиса и сумасшедшие. В дурдом их везите.

– И че делать? – спросила повариха, – отправляем их?

– Да че делать, я уже оформила их почти. Там палаты есть ещё?

– Есть. Впихнем.

– Ну веди их тогда.

Повариха сложила их вещи на тележку, в том числе попыталась швырнуть Мирин рюкзачок, но удивилась его тяжести, и они пошли по мрачному серому коридору. Белые длинные лампы тянулись над головами, а повариха громыхала тележкой сзади, приговаривая: «Сначала рожают, а потом думают».

Впереди их ждал дворец.

***

Вскоре они вышли в большой сумрачный холл с низкими потолками. В центре факелом сияла настольная лампа над стойкой регистратуры. Под лампой сидела толстая тетя и тоже что-то жевала – наверное, сестра поварихи.

– Видимо, здесь много еды, – заметил кот.

Однако, излишне говорить, что и этот мрачный холл совсем, совсем не походил на дворец! Разве, что на подвал дворца, в которых держат злейших преступников. Мира огляделась – по бокам были стеклянные стены, а за стенами – тесные комнатки с кроватями, на которых лежали женщины разных национальностей с детьми на головах друг у друга. И отовсюду доносился детский ор. Казалось, мам посадили в тюрьму за ор их детей.

«Куда нас привели?» – в ужасе прошептала Мира коту. Но и у кота глаза-пуговица поблескивали от ужаса.

– Куда нас сейчас поведут? – спросила мама у тети под лампой.

– Ждите, пока вам найдут место в боксе, – хмуро проговорила тетя, недовольная тем, что ей пришлось открыть рот, чтобы кому-то ответить, а не для того, чтобы укусить булку.

– Но здесь нет мест, – пробормотала мама, оглядывая стеклянные палаты, – разве можно в инфекционные боксы класть сразу несколько человек?

– А вы хотите в коридоре лежать? – предложила ехидно тетя.

Мира была возмущена этим диалогом. Это какая-то ошибка!

– Скажи ей, что ее казнят, если она будет так выделываться, – шепнула она маме, – и пусть ведет нас на фуршет!

Но вдруг подошли другие тети в белых халатах и сказали:

– Мамаша, идите за нами. Сначала с маленькой. Старшая пусть подождёт здесь.

– Ура! – сказала Мира коту, – они осознали свою ошибку и поведут нас на прием на верхние этажи!

Мама с Никой ушли и скрылись за большой железной дверью, а Мира стала ждать. И тут до неё дошло. «Господи, они сейчас увидят Нику и подумают, что она главная принцесса. А Ника младшая! Это я старшая принцесса и королева! А, может, может… они меня, вообще, здесь забудут, в этом жутком месте!»

И Мира стремглав побежала к железной двери. Пока она бежала, она услышала крик, доносящейся из-за двери. Сначала ее это смутило. А потом она поняла: «Это Веронику переодевают к балу и надевают на неё корону или шапку Мономаха! Вот она и орет, она вечно орет, когда для прогулок на нее шапку надевают!»

Со всей силы она толкнула железную дверь.

То, что предстала ей в следующую секунду, Мира не забудет уже никогда.

***

Она не сразу поняла, что происходит. Сначала ее ослепил белый свет кафеля. Потом – оглушил невероятный крик Вероники. Никогда она ещё так не кричала, даже когда Мира свалила на нее музыкальную карусель над кроваткой. Это не был крик вредности, присущий Нике. Это был… крик о помощи.

Вскоре ослепленные глаза увидели: ее сестра лежала, привязанная к столу и над ней наклонились две громадные медсестры в халатах. Из крошечной синей руки ее торчала трубка, по которой шла бордовая кровь прямо в громадные баллоны. Без сомнения – из Вероники сейчас пытались выкачать всю кровь! Да, у Миры тоже брали кровь, но Мира тогда не то чтобы испугалась, это был скорее праведный гнев. А вот эти тети…

Эти тети даже не притворились медсёстрами. Они были мясниками, лица их будто сливались с кафельной белизной. «О господи, кто это? – стучало в висках Миры…

Может, это высший боевой эшелон террористической организации «Комарики?»

Мама стояла рядом – и слезы текли по ее щекам. Видно было, что она никак не может защитить Веронику. И самое главное, эти слезы подтвердили – здесь происходит явно что-то не то. Ведь когда брали кровь у Миры раньше – мама не плакала. Это что же получается… что она любит больше Веронику?

Мира взглянула на ее лицо и вдруг поняла – нет. Дело в другом. Просто Ника сейчас – в реальной опасности!

Эта мысль придала Мире внезапных сил. Кот выгнул спину, зашипел, Мира рывком ворвалась в процедурную с боевым кличем:

– Руки прочь от нее, ничтожное комарье!

– Уберите ребёнка! – заорала медсестра-мясник. И Миру с мамой вынесло в коридор.

Железная дверь захлопнулась – и на ней блеснуло в свете ламп змеиное слово «процедурная». А за этим словом – душераздирающие крики. Они смотрели бессильно на дверь и в этот момент к Мире – к бесстрашной девочке Мире – впервые в этой жизни пришёл страх.

***

Он не был похож на привидение в мультиках, на монстров, даже на террористов-комариков не был похож. Тем можно было выбить зубы, указать им сковородкой их место. А этот враг как бы и был – и как бы нет. Он был не только в этих медсестрах. Он был нигде – и везде. И она поняла, что это такое, когда страшно. Это когда ты понимаешь, что ничего не можешь изменить. Ни защитить, ни защититься, ты хочешь кричать, бежать, спасать, а можешь лишь стоять и ждать – пока страх как змея стягивает твою шею удавкой… Страх залез Мире под шиворот и заполз в сердце.

Она сжимала руку мамы, но та безжизненно болталась, как хлястик халата. И тут кот шепнул Мире на ухо:

– Они же сказали, что сначала Вероника, потом ты. А потом я!

Бежим врассыпную!!!!

Миру эта мысль оживила, она очнулась и бросилась бежать по коридору! Куда глаза глядят! Хлоп, хлоп, хлоп по скользкому полу! Выплыл коридор, стеклянные палаты, факел лампы над постом регистратуры – никого, Мира бросилась за столик. Под ним – шкафчик. Дернула дверцу, влетела внутрь, странно— шкафчик имел дверцу с нее ростом! Захлопнула дверцу – и провалилась куда-то еще вглубь, как в нору. Она даже хохотала, захватило дух – «Здесь вы меня точно не найдете, безмозглые комары!»

Сердце колотилось как бешеное. Отдышавшись, она прислушалась со страхом к звукам погони и вдруг начала осознавать – все звуки внешнего мира вовсе исчезли. Шкафчик был, видимо, реально очень глубоким и звуконепроницаемым. И здесь, кстати, было очень просторно – ни сверху, ни снизу, ни по бокам ничего на нее не давило! Мира и раньше пряталась в шкафах, играя в прятки, и могла сидеть там полдня скрючившись и хихикая, пока мама искала ее в панике. Но тут даже пригибаться не приходилось – можно прекрасно пересидеть погоню, как в кинотеатре!

Она сидела в шкафчике, победно смеясь, но постепенно в голову ей стали закрадываться сомнения – а точно ли здесь безопасно?

– Кто здесь? – решила вдруг спросить Мира и…

Даже звука своего голоса не услышала.

Ей стало жутко. Она попыталась взяться за дверцу шкафчика – но… дверцы не было.

Протянула руку. Ничего.

«Что это за странное место? – гадала Мира, ползя дальше, – кто такие шкафчики дурацкие делает?.. а, может… Может, это тоннель?… А, может, действительно, есть какое-то зашкафное великое пространство, которое соединяет все шкафы, шкафчики и комоды единым проходом и, может, в этом пространстве и прячется папа, когда мама просит его посидеть с детьми?

Тогда здесь должны лежать горы чипсов, энергетики и банки нутеллы от папы.

Она стала двигаться и шарить руками впотьмах – но нигде ни одной пачки, и никакой дверцы тоже не было. Никаких даже стен! Страх начал дрожью идти по спине Миры, она закричала…

И снова – ни звука.

«Где я?!! Что это за западня?» – думала она в панике, – они меня перехитрили, проклятые комарики… а, может… может, я залетела в черную дыру?»

Мира уже знала, что во вселенной есть такие дыры – кротовые норы – шел, шел по улицы, прыгал по люкам – и бац, попадаешь черт знает куда! Но чтобы они были в обычном шкафчике пусть даже такой жуткой больницы? Разве такие злые регистраторшы не хранят в своих комодах лишь печенья, хлебцы и булки? Неужели они прячут там еще и черные дыры? А, может, они достают из этих дыр свои хлебцы и печенья и поэтому они никогда у них не кончаются?

А, может быть?…

А сколько прошло времени?..»

Пока Мира гадала, она вдруг поняла, что совсем потеряла счет времени. А потом у нее появилось странное ощущение – будто здесь и времени никакого нет. Такое странное ощущение безвременья. И постепенно ее охватила такая тоска, которую она в жизни никогда не испытывала. Она даже предпочла бы оказаться сейчас в процедурной. Нет, в процедурной, пожалуй, не стоит. И все же – только не здесь.

И вдруг – слева во тьме возник крошечный огонек. Такой призрачный, что сперва можно было подумать, что его и вовсе нет.

Мира протянула руку схватить его, но он удалился точно сверчок. Она не сводила с него глаз – боясь, что он исчезнет. Но это был уже не просто источник света – а пронзительный свет.

И тут щель начала расти. Расти, расти – и превратилась в маленький сверкающий шарик, как шарик для гольфа. От него шел сильнейший жар! И вдруг он зашипел, рванул и начал вращаться как бешеный – источая что-то таинственное, непостижимое… Мира смотрела на него как загипнотизированная – это была единственная здесь надежда на выход!… смысл и свет!

Но вдруг… шар стал уменьшаться, сдуваться, стал искрой. Все меньше и меньше… еще чуть-чуть и исчезнет во тьме…

– Нет!! – закричала беззвучно Мира, – не исчезай!!!

И, не выдержав, она разразилась, наконец, такими горькими рыданиями, в которых шла потоками вся боль этой ночи, замотала головой, что есть силы, вдруг больно обо что-то ударилась, широко раскрыла глаза – и осознала: она сидит в темноте, облокотившись о стенку шкафчика – а заплаканный глаз ее смотрит в его замочную скважину. И именно она, эта миллиметровая скважина, и источает тот пронзительный свет!

А следом – будто звук включили – за стенкой шкафчика снова забурлила зловещая больничная жизнь!

Мира прислушалась. Там был шум и гам. Понятно, отчего. Очевидно, что Миру объявили в уголовный розыск и развесили портреты по всей больнице, все кругом хотели поймать ее! Пространство же вокруг сжалось – приняло форму куба, довольно тесного, а под попой хрустели небезызвестные хлебцы. Мира сидела, согнув колени.

– Мира, Мира… ты как? Это был голос котика!

– Котик, ты вернулся! – всхлипывая, прошептала Мира, – я так рада тебе!

– А я то как рад! Я так испугался! Если врачи здесь такие отбитые, то какие же ветеринары?

– Знаешь, – перебила Мира, – а я сейчас провалилась куда-то… в какое-то темное пространство…

– Это понятно. Ты же в шкафу.

– Нет! Это был не шкафчик! У этого пространства совсем не было стенок! Понимаешь? Тут опасно! Пошли отсюда!

– Стой!! Опасно снаружи!

– Верно…

Тут вдали раздался пронзительный крик. Возможно, Вероники, а, может, другого ребенка. Миру обдало холодным потом, и она вдруг вспомнила главное:

– Пошли, мы должны спасти маму и Нику! – и Мира было дернула дверцу шкафчика…

– С ума сошла! Из тебя выкачают кровь!

– Блин, да… Но зачем им столько крови?

– Не знаю…– сморщился кот, – Может, они делают из него гематоген, который потом продают детишкам в аптеках?…

Мира вытаращила глаза и заорала:

– Точно! Помню, мама говорила, что его делают из крови!

И тут дверца шкафчика сама распахнулась. В Миру ударил свет, сквозь свет – булка, за булкой – тетя-тюремщица.

– Что ты здесь делаешь! – вскрикнула тетя.

Мира быстро сориентировалась:

– Говорю с начальником по телефону! – рявкнула она с папиной грозной интонацией и рывком захлопнула дверцу.

Но тетя, видимо, не уловила грозности ситуации – дверца опять отворилась и Миру вытряхнули из шкафчика.

– Что ты здесь делаешь, хулиганка! Где твоя мама!

– Это вы должны сказать мне, где моя мама и зачем вы делаете из моей сестры гематоген! – справедливо заявила Мира.

– Какой гематоген! Что ты несёшь!

– А вы думаете, я не догадалась!? Польёте его шоколадом, и будете впаривать детям как ЗОЖ продукт!

И тут она выскользнула и бросились бежать! За ней велась погоня, кругом все кричали, как психи, тянули руки, хватая за шиворот. Мира уже еле дышала, но мотивировала себя: «Я сохраню человеческий облик, я не превращусь в гематоген!»

На повороте выплыла на стене труба с краном – Мира подпрыгнула, со всей силы дернула кран – шипя, на пол прыснул кипяток.

– Теперь они попадут в кипяток и всплывут под потолок, как пельмени! – торжествовала Мира.

Но тут ее кто-то схватил. Мира подняла голову – мама! Одной рукой она держала орущую Нику, а другой – брыкавшуюся Миру. Мама, Ника, вы живы!!! И еще не превратились в гематоген!?

– Что она творит! Уймите своего невменяемого ребёнка! – кричала какая-то врач, танцуя на мокром полу, как корова на льду, – Вы нам всю больницу разнесете!

Мира, загнанная в угол, пошла в атаку:

– Мама, не верь им! – завопила она, – Это комары-террористы и кондитеры—убийцы! Мама, я больше никогда не буду просить тебя купить гематоген! Теперь едим только сникерсы!

И вдруг с очень горькой интонацией мама спросила:

– Что ты творишь, Мира? А если бы ты кого-то обожгла!

– Я?

Мира опешила. Они выкачали из ее сестёр кровь, а она лишь пролила немного кипятка – и кто тут что творит? Но Мира вдруг поняла, что сделала что-то не очень хорошее. Последний раз на неё так посмотрели арендодатели, увидев ее шедевры на обоях квартира и упав от их красоты в обморок.

– А я думала, это самовар, – нашлась Мира, – хотела чай попить. Не все же медсестрам чаи гонять…

– Ах ты хамка! Распустили дочь! – заорала танцующая врач.

– Я ничего не могу с ней поделать! – оправдывалась мама, – она такая родилась!

– А у меня родилось четыре таких ребенка – и я их всех сделала шелковыми! – еще сильнее орала врач.

Но Мира как на зло только вчера вычитала, откуда берется шелк.

– То есть вы превратили своих детей в шелк как гусеница- шелкопряд? – прошептала она, – тетя, вы – чудовище.

Врач открыла рот как шелкопряд перед тем, как съесть листик, – и заорала со всей силы:

– В палату!! Сейчас же!

***

В палату? Уважаемый шелкопряд, вы назвали это палатой?

Палаты бывают во дворцах – в центре стоит трон и на нем скучает царь в короне, иногда отрубая головы всяким гигантским шелкопрядам. А эта палата была размером со спичечный коробок.

Слева стояла кровать, на которой лежала девушка из Узбекистана. Она укачивала мальчика младше Миры, приговаривая «Спи, Хасан, спи». Справа лежала девушка из Малайзии, она успокаивала своего мальчика. И сразу за ее кроватью стояла пустая кровать – она предназначалась для новых пациентов.

Протиснувшись между кроватями и вещами – это нелегко было сделать – мама с Никой и Мирой добрались до кровати. Рядом с узкой кушеткой стояла железная кроватка с прутьями. Точно одиночная тюрьма для Вероники. Мама положила ее в кроватку – а та стала кричать как резанная.

– Бедная, бедная Ника! – причитала Мира, качая кроватку как люльку, больше похожая на заключенного, трясущего решетку, – из тебя выкачали всю кровь и положили в эту железяку! И хотя ты вредная и орешь без конца, и, вообще, не пойми откуда у нас взялась, я отомщу им за тебя!

В палату вошла толстая медсестра.

– Прячься! – крикнул кот.

И они бросились под кроватку.

– Ничего, что мы втроём все в одном инфекционном боксе лежим? – спросила мама сверху.

– Ничего, вы все одной болезнью болеете, – самодовольно отвечала медсестра.

«Это вы все одной болезнью болеете, на всю голову больные!», – прошептала Мира.

– Что с моими детьми? – спросила дрожащим голосом мама.

– Ваш лечащий врач увидит кровь и все поймёт. Завтра расскажет.

И вдруг Мира поняла:

– Так вот для кого забирают всю кровь! Лечащий врач! Граф Дракула!

– Ааааа! – заорал кот, но Мира схватила его за рот.

Тетя удалилась из палаты и Мира выглянула из укрытия. Все затихло. Вероника заснула. Мама, отвернувшись к стене, тоже заснула. За окном светил яркий месяц. Скорей всего, наступила полночь.

Кот тоже начал засыпать, бормоча – «Омары, сосиски, колбаса… больница в Ницце…».

Только Мира уснуть не могла. И вдруг из левого угла донеслось.

– Мне страшно.

Мира обернулась: в темноте блестели глаза Хасана, мальчика из Узбекистана. Она встала на кровать и решила его приободрить.

– Не бойся, Хасан. Папа завтра привезёт шпаги, которые мне подарили, и мы забьем их на смерть.

– Кого?! – удивился мальчик.

–Членов подпольной организации «Укусик комарика», – торжественным шепотом проговорила Мира.

– Ого. А что это?

– Оооо, это очень страшная и запрещённая организация, внедренная в ряды врачей и несущая боль, и страдания, называя их укусиком комарика. Их методы жестоки, их цель – запугать детей всего мира. Теперь мы еще знаем, что они делают из детей гематоген и шелк. И их спонсирует кто-то извне, поставляя им инструменты, шприцы, щипцы. Но теперь их крах близок, мы раскрыли штаб-квартиру – и это процедурная! Мы ворвемся туда завтра и забьем, забьем их насмерть!

– Шпагами? – с недоверием спросил Хасан.

– Сначала шпагами. А потом ногами. Думаю, отбойный молоток их не возьмет. Противник оказался слишком серьезным.

Мальчик посмотрел ещё более удивлённо:

– Отбойный молоток?

– Да, я захватила его с собой. А ты что взял, Хасан?

– Тапочки и зубную пасту.

– О господи, ты сбрендил?! Как ты собрался этим драться?!

Мальчик растерянно развел руками.

– Меня мама собирала…

– Наивная женщина твоя мама! Ладно, я дам тебе половник, я захватила и его. Ты владеешь половником?

Мальчик энергично закивал головой.

– Я наливаю им суп.

– Забудь про суп. В нашей стране каждый ребёнок с малых лет обучается искусству боя на половниках! – Мира прыгнула на кровати и стала выталкивать руку вперёд, изображая фехтование половником.

Мальчик захохотал и вдруг погрустнел.

– А это всемирная организация?

– Это вселенская организация! Их агенты – повсюду! – Мира развела руками во мраке, – в каждой поликлиники, еще, оборзевшие, даже ходят по домам!

– Тогда это бесполезно…Нас схватят и выкачают из нас всю кровь…хнык-хнык…

– Так! Что за уныние в наших рядах? – возмутилась Мира.

– Но как? Нас всего двое с половниками. А у них шприцы, щипцы, ингаляторы для удушья!..

Мира остановилась. Серьезно посмотрела на Хасана:

– Да, ты прав. Надо попросить папу завтра привезти сковородку с толстым дном для вока, пару точных ударов и мы разнесем их логово вдребезги!

      Мальчик приободрился от ее уверенности.

– Это будет эпичная битва! – кричала Мира, раскинув руки в обе стороны, – с одной стороны – врачи-убийцы с инструментами, с другой – дети с приборами! Миксеры, венчики, сковородки против щипцов, шприцев и клизм!

– Ура! – подскочил Хасан, – а я могу притащить казан!

– Это что?

– Это такая большая кастрюля для плова! На весь аул!

– Тащи! – крикнула Мира, – казан будет нашим последним секретным оружием! Мы скинем его на них сверху как бомбу и погребем под пловом – бабах!!!

Тут в палату заглянула медсестра и все движение сопротивления залегло на время под одеяло.

Это было очень страшно. Похожая за стеклом на акулу, медсестра, вынюхивала кровь и проплыла дальше в сторону процедурной.

Меж тем мысль о великой битве придал Мире силы. Она шепнула коту: «Соберём сейчас международную банду и замочим их. Ещё того малайзийца с соседней кровати подтянем».

– Эй, Хасан! – наконец, позвала она шёпотом, – давай я вас с радужным котом познакомлю.

Тишина.

Мальчик уже спал. И кот спал.

Спали все.

***

Мира села на кровати. В полутьме светились тусклые наволочки. Палата очень напоминала тюрьму. И эти стены вдруг поколебали ее железобетонную уверенность в себе – она вдруг стала сомневаться во всем. В том, что армия не покинет ее. И что папа согласится привезти сковородку для вока, помня врача с выбитыми зубами.

С каждой секундой сомнения все больше точили Миру, и, наконец, – одержали вверх. Она вдруг все больше стала признавать – боль неизбежна. От этой мысли у Миры потемнело в глазах. Она стала тормошить кота, но тот спал – и, вообще, стал походить на обычную плюшевую игрушку, что с ним сделали в этой зловещей больнице!?

«Нет, нет, – что-то шептало внутри Миры, – не хочу страдать! Надо бежать!» И она со всей силы начала трясти спящую маму и шептать ей:

– Мама-а-а, Маааам, просыпайся, бежим! Если они из своих детей делают шелк, представь, что они сошьют из твоих? Две хлопковые кривые панамки!

– Мира, спи! – рявкнула мама.

Мира грохнулась на пол от неожиданности и слезы брызнули у нее из глаз. «Раз так – придется бежать одной! Невозможно спасти людей против их воли!» – с горечью подумала Мира и стала с грохотом красться к выходу из палаты.

Но уже на выходе бросила взгляд на спящих маму и Нику. Неужели она видит их в последний раз? Неужели они навсегда останутся в этой ужасной палате и ор Вероники никогда не разбудит ее, как и объятия мамы? И тут уж по-настоящему горькие рыдания начали душить ее горло.

Противоречивые ужасные мысли разрывали ее маленькую голову: «Что же делать? Оставить? Бежать? И страдать? Не хочу страдать! Но и без них буду страдать! Не хочу страдать!! Аааааа!»

И тут, как обычно бывает в самые темные минуты жизни, к Мире пришло озарение. Надо прикинуться членом королевской семьи! Ведь королей никто не посмеет тронуть, их нельзя просто так колоть в попу, они и голову могут отрубить. А у нее для этого есть все – серебристая корона в рюкзаке! Надо надеть ее и тогда они поймут, с кем связались, не могут же они быть настолько тупыми!

Она бросилась к рюкзачку и извлекла из него ободок с серебристой короной. Надела на голову и легла, скрестив руки на груди как мумия фараона. Вид у нее сейчас был очень величественный.

Однако вскоре Мира поняла, что так можно и тысячелетия пролежать. Лучше сесть – так, чтобы толстая тетя из регистратуры через стекло палаты сразу заметила ее корону. «Ах, батюшки, – вскрикнет тетя, – ах нам же теперь головы отрубят!

Представляя это, Мира захихикала и умиротворенно села в позу лотоса. Стала глядеть в окно. Глаза слипались. Ночь царила в мире. Вдали светили голубые окна соседнего отделения. Они казались далёкими как чужие планеты. Далекие, не населённые ничем и никем родным планеты. И тут Мира почувствовала такое одиночество и тоску, будто заблудилась не в больнице, а во вселенной и никогда больше не увидит свою планету, свою квартиру, свой холодильник, свой мир… И слёзы опять хлынули у нее из глаз.

А где же мой – мир?

А есть ли, вообще, мой мир?

И был ли он, когда?

А точно ли мир хороший? И, может, организация «Укусик комарика» уже давно захватила мир?

И что такое, вообще, мир? А, может, вся эта больница и есть мир – и этот кафель, и эта тьма, и эта боль? И ничего больше в этом мире нет?..»

Глава 4. Настоящий мир

Не понятно, сколько времени было на часах – может, все ещё полночь – но за окном все также сиял громадный месяц, похожий на врача в халате. Настоящего врача, а не букашку в халате. Все спали. Дверь в палату отворилась – и на пороге появилась…

Грейс.

Грейс! Таинственная врач со скорой!

Она была одета все так же – в белый сияющий халат. И в бархатные перчатки – они синевато лоснились в холодных лучах луны. Ее золотистые локоны были заколоты в прическу с бриллиантовым гребнем, как у какой-нибудь богини из греческих мифов. Все будто осветилось от нее, будто в палату вошла звездная ночь.

Она приложила пальцы ко рту – мигнув тайно Мире – и строго сказала маме:

– Вы здесь Галкины?

– Мы, – моментально проснулась мама.

– Мы! – закричала Мира.

– Тссс… – улыбнулась доктор, – я – доктор Грейс. Вас переводят в другое отделение.

– Почему? – удивилась мама.

– По приказу главрача.

– Кто это? – ещё больше удивилась мама. А Мира пнула ее в бок: «Да какая разница, пошли, пока они не очухались».

И они кинулись собирать вещи. Мира боялась, что Ника проснётся, заорёт и набегут завистливые медсестры-кровопийцы, будут требовать их самих пересилить в другую палату и всех их родственников. Но как только Ника стала ворочаться, врач слегка тронула ее за голову – и Ника даже не проснулась.

Когда они вышли с вещами в коридор, Миру разрывало от предчувствия чего-то хорошего. Да и свет от врача продолжал идти такой, что подол халата светился как хвост кометы. А коридор, между тем, весь был погружен во тьму – даже лампа на регистратуре не горела.

«Вот она, настоящая врач, агент света!» – пронзила вдруг Миру полузабытая фраза.

Она догнала ее и разглядела: изящные ручки в перчатках сжимали две синие книжечки.

– Это ваши истории, – сказала Грейс, увидев взгляд Миры, – историю Ники я понесу сама, а ты, Мира, понесёшь свою историю?

– Да, конечно! – воскликнула Мира. Она сразу поняла, что это истории болезней. Когда она бывала в поликлиники, им всегда давали такую.

Но взяв книжку, она сильно удивилась. Ведь если обычно такие истории были в бумажной обложки, эта была в синей бархатной, тисненной золотым красивым узором. Более того, на обложке был крошечный золотой замочек.

– Ой, а эта книжка не похожа на историю болезни! – воскликнула Мира.

– А кто сказал, что это история болезней? – подняла левую бровь Грейс, – это совсем другие истории… И тут она остановилась резко.

Все тоже остановились. Мира посмотрела вверх и увидела во тьме… табличку: «Процедурная».

Да. Это была та самая процедурная.

Грейс открыла со скрипом железную дверь – и махнула им рукой:

– Идемте.

– А зачем нам туда идти? – нахмурилась Мира,

– Проход в другой корпус идёт через процедурную, – пояснила Грейс.

Мама с Никой зашли туда, а Мира остановилась как вкопанная. Все это ей казалось очень подозрительным…

И тут до нее дошло!

«Эта врач хитростью заманила нас сюда, чтобы там привязать и высосать всю мою кровь! – поняла она, – дурочка, как я могла так купиться!

–Мама, Ника, стойте!»

Сердце забилось, страшный холод пошёл по спине.

И вдруг доктор присела на корточки рядом с Мирой.

– Ты не хочешь туда идти? – спросила она серьезно.

– Конечно, нет. («Тетя, не задавайте глупых вопросов»)

– Потому что там тебе стало очень страшно?

Мира не ответила.

– … И ты больше не доверяешь этому миру и не веришь, что может быть по-другому?

Мира вжалась в стену. «Тетя, я не куплюсь,

– Это нормально, это свойство страха, – продолжила доктор Грейс, – страх прокладывает свои пути в твоей голове и убеждает тебя, что только этими путями все люди и ходят. Страх будет водить тебя своими путями, а ты создавай свои пути (щелкнула пальцем) – и веди свой страх за собой.

И проговорив это все странным напевом, доктор вдруг протянула Мире руку и, хитро подмигнув, шепнула:

– Ну что, Мирослава… пошли по нашему пути?

Мира заколебалась. Она очень боялась, но вдруг иррационально ей так захотелось тронуть эту прелестную перчатку. И она вложила в неё свою руку. Синяя материя обволокла пальцы. Почувствовав доверие – а кому здесь было еще доверять? – Мира решила рискнуть.

И они вошли в дверь процедурного кабинета.

***

Ярко сиял все тот же белый кафель и засверкали страшные инструменты. В нос ударило спиртом, холодом, тошнотой. Мире захотелось сбежать.

Доктор повернулась к Мире спиной, поставила свой чемоданчик врача на железную тумбу. Начала его открывать.

Мира увидела в углу швабру и взяв ее, приподнялась на цыпочках, чтобы посмотреть, что же врач доставала из своего чемоданчика. Шприц? Щипцы? Мира была готова ударить врага сзади по голове шваброй.

Она была готова ко всему – но не к тому, что увидела.

Чемоданчик сверкал и переливался рядами ключей! Серебристые, золотые, бронзовые, прозрачные…

Аккуратным жестом Грейс подцепила одну из связок с ключами. Крошечные ключики прозвенели как колокольчики. Затем Грейс сделала нечто странное: прикоснулась ладонью к кафельной стене – и стала водить по ней, будто что-то искала. Нащупав одну из плиток, легким толчком нажала – и случилось просто удивительное: квадратик плитки открылся как крошечная дверца!

Мама с Мирой ахнули – и подошли поближе.

Перебрав связку, врач выбрала один из ключей и вставила его в открывшиеся за плиткой окошко. Повернула ключом – хруст-хруст – и тут… кафельные квадраты на стене стали со скрежетом разъезжаться в разные стороны!

В стене создался просвет – и в нем предстал коридор. Мира с опаской посмотрела внутрь. Стены коридора были синие, на полу – красный ковёр, а впереди – дверь с золотой изогнутой ручкой.

Вот это да!

Этот коридор совсем не вписывался в атмосферу этой больницы, зато отлично вписывался в ту больницу, которую изначально представляла себе Мира. Он был похож на коридор во дворце британской королевы.

– Что это? – спросила Мира, – куда ведёт этот коридор?

Грейс не ответила, но посмотрела на часы.

– Пошлите, нас ждут, – сказала она, – Мира, ты прямо со шваброй пойдешь?

Мира смущенно отбросила швабру. И они с мамой и Никой ступили на красный ковер. Справа и слева шли дубовые двери с золотистыми номерами, между ними висели красивые картины с морскими пейзажами, внизу стояли китайские голубые вазы со страусовыми перьями и подставки с чёрными зонтиками, а за стенами был слышен загадочный шум: смех, разговоры, красивая музыка. Как если бы за стенами в данную секунду свершался бал.

Мира крепко сжимала свою историю и не переставала тарахтеть: вау, просто вау, тетя, это вау.

Наконец, они подошли к двери с красивой ручкой. Врач подобрала другой ключ, провернула его в замке.

За дверью была кромешная тьма.

– Мира, возьми маму за руку и пойдём. И идите на свет моего халата.

***

В темноте они шли долго. Впереди плыл белым пятном халат, и иногда Мире казалось, что она видит лишь свет, и нет никакого врача. А иногда казалось, что и света нет. Но потом свет снова становился плотным и снова появлялся халат.

Мире твёрдо решила: «Надо верить этой тете, деваться некуда с подводной лодки».

И тут засветилась впереди зелёная табличка:

Коридор №1

       Прозвенела связка ключей – и появился яркий свет.

***

Следующим этапом был узкий проход, вокруг – серые стены из мягкой дутой ткани. Вдруг совсем рядом раздался странный гул – будто взлетает самолёт. И тут Мира поняла: это же похоже на проход-кишку, по которому идёшь к борту самолета!

«Но постойте… откуда в больнице аэропорт? Разве такое может быть?» – удивлялась Мира. Однако снова послышался рев самолета – и тот факт, что они тащили за собой чемодан с вещами окончательно создавал атмосферу аэропорта.

– Уважаемые пассажиры! До прохода осталось пять минут! – объявил сверху голос девушки и они все резко ускорили шаг.

Впереди забрезжил свет… и они вышли в другой коридор – длинный, ярко освещённый.

***

Коридор был остеклён со всех сторон. За стеклом – ночь. По центру – дорожка, которая двигалась, как эскалатор – но не вверх, а просто вперёд. Они ступили на дорожку и поехали. Мира порывалась пойти, но Грейс объяснила, что не надо торопится – иначе упадёшь, поедешь на пузе и ничего не увидишь. Дорога сама привезёт в нужное место. А надо просто стоять и смотреть по сторонам.

И Мира посмотрела – и в изумлении застыла.

Слева – за стеклом под лунным светом – высились громадные горные гряды. Горы! В городе! Но как? «А вот так», – как бы говорили их исполинские чёрные тени, а вдали светился фантомный во тьме голографический белый блеск их снежных вершин. На склонах яркими вспышками вспыхивали деревушки, домишки, горнолыжные курорты. Они так ярко горели, что было понятно – там празднуют Рождество.

Но и это ещё не все. Через горы шёл мост, а по мосту мчался поезд. Видимо, он мчался в горнолыжную деревню. И поезд также бешено сверкал желтыми квадратами окон, а шлейфом за ним шёл белый дым. И странно – несмотря на то, что поезд шёл очень быстро, Мира видела, что происходит в окошках. В вагоне-ресторане сидели люди, пили, ели. Она зажмурила глаза и даже услышала разговоры. «Мне, пожалуйста кофе гляссе, «а мне – стакан темного Эля». Это было так удивительно! Она видела как бы и вдали, и вблизи до мельчайших деталей – это было похоже на новогодний адвент-календарь, в котором за разными картинками прячется крохотная шоколадка. И хочется вскрывать все новые и новые окошки-картинки.

Но и это, представьте, и это ещё было не все.

Потому что помимо левой стороны, была ещё и правая. А вот справа было… море!

Над морем висел месяц, внизу расстилалась лунная дорожка. Мира увидела портовый город, его берег мерцал огнями в ночи как бриллиантовая диадема. Видела маяк. Видела отели, ночные бары. Толпы, карнавалы. Видела мир.

– Что это? – прошептала Мира, – что это? Как весь этот мир уместился в эту больницу? Как он спрятался за кафелем? Как это возможно?

Доктор не слышала ее вопросов. У мамы тоже рот открылся до пола— спрашивать ее было бесполезно.

– Что это? – повторила Мира громче, – там, за окном.

– Мира, это – твой мир.

– Мой мир… как это?

– Весь мир для тебя открыт, Мира, у твоего мира нет границ.

Доктор сделала паузу.

– Ты можешь и там оказаться (махнула в сторону гор), и там (в сторону моря). Все зависит от того, насколько ты можешь управлять своим хронотопом. Насколько широко раздвигать его. Все зависит от тебя, Мира.

– Хронопопом? А что это?

– Главный закон пространства и времени.

– Как это?

– Узнаешь скоро. Скоро все узнаешь…

Доктор приблизила палец ко рту.

– Тссс… здесь нельзя говорить. Просто смотри.

И они поехали дальше молча. Мира жадно всматривалась в панорамные виды. Ведь там появлялись все новые и новые места. Стали видны отели, похожие на дворцы. В их окнах виднелись громадные залы, где устраивали приемы и давали балы. Потом пейзажи сменились. Она увидела башню с часами, синие небоскрёбы, ночные дороги, увидела толпы, фонари, вокзалы, с которых отбывали дальние поезда. Они уже подъезжали к концу зала, а мама с Вероникой ещё тащились где-то в начале. Тогда доктор Грейс остановила Миру, попросила сойти с движущейся ленты, затем посмотрела ей в глаза и сказала:

–Мира, а теперь я дам тебе один мощный лекарственный препарат.

И она мгновенно вытащила из кармана крошечную колбочку, та сверкнула как алмаз, свет преломился – и колба стала рубиновая как кровь. К ней был привязан чёрный ремешок.

Зачарованная, Мира протянула руку:

– Это что?

– Это из крови.

Мира отпрянула.

– Вы что, это из крови Ники сделали?

Врач рассмеялась.

– Нет, ты что. Это не человеческая кровь.

– А чья? – спросила Мира, завороженно смотря на колбочку.

Грейс щелкнула пальцем по ней, отчего она вновь блеснула прозрачным. Сочетание этих бархатно синих пальцев, алмазного сияния и грациозного щелкания было самым прекрасным, что Мира когда-либо видела.

– Не пытайся пока это понять. Здесь всего один микро-грамм, но это очень-очень мощный препарат. Не каждому он дается.

– Я должна это выпить сейчас?

– Нет. Ты должна это выпить в тот самый момент, когда тебе покажется, что вся реальность против тебя и ты не согласна ей верить. Выпив это лекарство, ты перенесешь свою реальность в мир и сделаешь подлинной для всех. Носи этот бутылек всегда на своём запястье, там, где слышен стук твоего сердца.

Мира не понимала до конца неясные слова Грейс – какая реальность, при чем тут кровь и бутылек.

– Грейс, о какой реальности вы говорите?

– О той, что ты создаешь.

– То есть я могу создать любую реальность, какую захочу?

– Верно.

– Ой—ой! Я хочу на море, хочу парк аттракционов, хочу в Америку и Китай. Когда уже это можно выпить?

– Стой, не торопись. Во-первых, я не говорила про пить. Во-вторых, если ты используешь это сейчас – потратишь ценнейшей ресурс. И, наконец, в-третьих, —эффекта не будет. Ведь ты не готова. В тебе нет веры.

– Веры?

– Да, ты сама не веришь в ту реальность, которую захочешь создать. И значит, препарат не подействует…

В этот момент Мама и Вероника, наконец, подъехали, Грейс быстро надела Мире на запястье черный ремешок с невидимым бутыльком, взяла ее руку, и они вновь встали на ленту.

– Грейс, я что-то вас никак не пойму, – не унималась Мира, – так я умею создавать эти реальности или нет? Есть у меня такая супер-способность?

Грейс, смотря вперед, улыбнулась и опять ушла от ответа:

– Знаешь, почему ты впервые в жизни почувствовала страх этой ночью?

– Ох, а это тут при чем… – скривилась Мира, – Как почему? Потому что у меня не было с собой сковороды.

Грейс захохотала:

– Уверена, что причина в этом?

Мира замялась.

– Не знаю… Так почему?

– Потому что люди не обладают достаточной верой для формирования своей реальности, поэтому объективная реальность раз за разом побеждает их. И ты тогда в процедурной впервые подумала, что этот текущий момент – медсестры, кафель и эта боль – реальнее всего мира. А они не реальны, твой мир реален, потому что этот момент пройдёт – а твой мир останется в тебе навсегда.

И тут все резко погасло – и море, и горы – и во мраке впереди засветилась табличка с зеленым словом:

«Выход»

Под табличкой колыхались синие портьеры.

Доктор отодвинула их – и они вошли.

Глава 5. Палата для двоих и волшебный мини-бар

И вот, они вновь оказались в коридоре: свет был приглушен, под ногами расстилался все тот же ворсистый ковёр, а из плинтусов светила золотистая таинственная подсветка. Здесь царила фешенебельная тишина как в дорогих отелях в фильмах. На стенах – картины. По бокам – опять двери из тёмного дерева, на них – бронзовые таблички с цифрами.

Они подошли к двери с табличкой:

101

Грейс подобрала ещё один ключ, открыла дверь палаты и включила свет: «На этом я с вами прощаюсь. Не навсегда».

Мира обернулась, но Грейс уже ушла, точно испарилась – видимо, пошла за другими детьми. И они с мамой и Никой вошли в палату.

О, господи, что это была за палата! Вот это уже настоящая палата, не то, что тот спичечный бокс для людей-спичек! Пусть и не палата царя, но она точно показалась номером президента в пятизвездочном отеле. Большая и в то же время волшебно уютная. У стены стояла большая кровать, а еще люлька с пелериной и с пологом, даже как-то жалко стало такую отдавать Веронике! Зато на кровати восседали птицы – то ли лебеди, то ли утки – скрученные из пушистых белых полотенец. Мира видела такие только в отелях. Она была в полном восторге!

В углу стояло красивое кресло с красной бархатной спинкой. А у окна – старинный дубовый стол, на котором ваза с алой розой. За окном же проглядывалась тьма хвойного леса. И как только они вошли, с одной ветки на другую прыгнула громадная серебристая белка! Ничего себе!

У Миры разбегались глаза. У входа она заметила небольшое окошко мини-бара. Как в отелях! В мини-барах водятся сладости, Мира попыталась окошко вскрыть, но не удалось. Также из комнаты выходили две двери в другие комнаты – Мира открыла одну из них и попала в темное помещение.

Это был балкон, он располагался на первом этаже и напоминал большую остекленную веранду. Его освещал лишь отсвет снега из огромных окон и светящийся циферблат часов, стоящих на… камине.

«Камин? Ничего себе!» – поразилась Мира.

Часы постукивали, слева лежали стопка дровишек и кочерга. Напротив же, полу боком, два бархатных синих кресла – точно для зимних посиделок двух друзей.Между креслами – полупрозрачный столик, на нем – френч-пресс для чая и стопка газет.

Справа от камина стоял сиреневый комод. Мира потянула за ручку – комод прозвенел – но дверца не открылась. Тут она наткнулась во тьме на ширму из красного бархата – она что-то прикрывала. «А что они там прячут?» – с неосознанной тревогой подумала Мира и отдернула занавеску.

Там была… ванная! Нет, даже не так – громадное джакузи! И прямо в центре ванной стоял столик для чаепития, на нем чашечки и трёхъярусная подставка с тарелками для десертов. А на белоснежной кромке сверкали тускло краники – штук пять. Под ними были таблички с надписями. Мира прищурилась и прочла:

Горячая вода.

Холодная вода.

Вода с мыльной пеной.

Шампанское.

Горячий шоколад.

«Ого! Вот это да!»

Мира дернула кран с шоколадом, он возмущенно заверещал, так, когда в доме пропадает вода, и ничего не полилось. «Обнаглели, лишать людей зимой шоколада», – подумала Мира, закручивая кран.

Тишина вернулась, и в темноте здесь стало как-то даже жутковато. Ветер дул из-под стеклянной двери, вдувая на кафель снежную пыль. И тут вдали протяжный гул разорвал воздух:

Ту-ту-ту……..!!!!!!!

Мира бросилась к стеклянной стене. И через секунду вдали понесся поезд, мелькая меж сосен яркими золотыми окнами. И хотя он был вдали, ей показалось, что люстра в их палате затряслась, и также она хорошо разглядела внутренности вагонов: вагон-ресторан, пассажиры в вечерних костюмах. Как это было уютно и захватывающе!

Поезд вонзился во тьму леса, и вновь погрузил его в величественную хвойную тишину.

Тик-так, тик-так, – лишь постукивали на полке часы.

«Получается, рядом с этой больницей проходит железная дорога. Интересно, как далеко мы сейчас от города?»

Мира решила приоткрыть дверь, рванула ее – открылось только на щеколду – из леса хлынул запах хвои и уханье сов. Страшный, темный, лес и отпугивал, и манил. Территория больницы казалась громадной. И вдруг Мире стала не по себе, она захлопнула дверь и бросилась в палату.

Здесь было тепло и уютно, как прежде, мама уже разложила вещи и пошла в ванну, а Вероника проснулась и стала рыдать. Ох уж эта недовольная Ника, надо было ее там оставить для профилактики! И тут Мира решила насладиться палатой до конца, не разуваясь залетела с разбега на кровать и начала на ней прыгать. Прыгать, прыгать – будто белка на ветке!

Ухууууу!!!!!

Как же отлично она пружинила. В какой-то момент ей даже показалось, что она улетела так высоко, что все предметы внизу, вся мебель резко уменьшились, как при взлете самолета. Она упала стремительно, как на аттракционе, отпружинила и вдруг полотенца вспорхнули и улетели, при этом возмущенно крякая, как утки!

«Так это были настоящие птицы? Ого!»

Ника в этот момент тоже стала прыгать и еще раскачивать люльку, так сильно, будто желая на ней улететь.

– Ну что, сестричка, – заценила, наконец, палату? – торжествовала Мира, – а все благодаря кому? Мне! Мне! Моему упорству, настойчивости, и связям!

Она чуть не треснула головой об лампу и в этот момент – в палату кто-то постучал.

***

Мира без мамы не торопилась открывать дверь. И кто мог прийти в столь поздний час? Хотя ее доверие к этой больнице было уже безграничным, но какое-то сомнение в глубине душе все равно, черной точкой, оставалось.

Но тут дверь сама отворилась, и в палату вошла очень странная женщина. Во-первых, она была поистине высокая – здесь были высокие потолки, а вошедшая задевала прической потолок. Она была лет пятидесяти, не молода, но точно не старушка, резкие, но утончённые аристократичные черты лица, небесные глаза, синие тени. Одета, как и все, в белом халате и в синих перчатках. Но при этом все пальцы были унизаны перстнями с драгоценными камнями.

«Медсестра? Но зачем такие камни ей?» – удивилась Мира, не забывая прыгать.

И тут она заметила, что на пороге также стояла тележка с серебристыми кофейником и в эту тележку была запряжена… коза!

«Ах вот оно что! Дрессировщица коз!»

– Здравствуйте, – сказала гостья, водя глазами вверх-вниз вслед за траекторией Миры, – а вы в курсе, юная обезьяна, что если слишком высоко подпрыгнуть, можно приземлиться на чужой кровати?

– Ого! – крикнула Мира, подпрыгнув еще выше, – так круто же!

– А если приземлишься в кровать, где спит старый вредный дед?

– И что? – хохотала Мира.

– А если – в его стакан с челюстью?

Заливаясь от хохота, Мира рухнула на пол.

Тут в комнату вошла мама с мокрыми волосами:

– Здравствуйте, Вы медсестра? У девочек была температура выше сорока. Я боюсь, что они серьезно больны.

Мариетта подняла изогнутую бровь:

– Мама, вы поступили к нам с галлюцинациями? Где вы увидели серьезно больных детей? Эта пара прыгающих бегемотов?

Мира еще больше захохотала.

– Думаете, ничего страшного? Но мне кажется, у них снова поднимается температура, я переживаю…

– Переживать надо за вашего папу, которому придется платить за разнесенную палату, и за себя, если еще раз назовете меня медсестрой, – вошедшая метнула гневный взгляд на маму.

– Ой, а кто вы! – хором спросили мама и Мира, – врач?

– Вы с дуба рухнули? Какая я вам врач?

Мира прыснула смехом.

– Ни с какого дуба мы не падали!

– Значит, сейчас упадете. Вон с той сосны. А я – действительный государственный       советник       первого       класса,       экс-министр министерства счастья и удовлетворения княгиня Мариетта фон Генриховна Барабулькина! Между прочим, очень влиятельное было министерство, пока его не расформировали!

– А почему же его тогда расформировали? – не выдержала Мира.

– Потому что кругом одни дебилы. Неужели вы это ещё не поняли, юная леди?

– Поняла, конечно!

– А здесь, – продолжала Мариетта фон-Генриховна, – я служу надзирательницей.

– А что вы будете делать? – мама с Мирой переглянулись.

– Буду надзирать за тем, чтобы вы лечились и не делали глупостей. А сейчас – время первого лекарства, которое вам выписал врач, И на этих словах гостья вдруг открыла дверцу того самого мини-бара у входа и достала оттуда два брусочка в серебристой обертке. Она кинула брусок Мире, и та его поймала.

– Это же сырки! – воскликнула она, прочтя надпись. Открыла с хлопком упаковку – и точно! Знакомый творожно-сладкий аромат, и шоколадная шубка шоколадного сырка.

– Это жаропонижающее в форме шоколадных сырков, – холодно сказала Мариетта, – все – по схеме лечения врача.

– Удивительно! – недоверчиво воскликнула мама.

– Удивительно, что другие не додумались так делать, – пробормотала Мира, целиком засунув в рот сырок, пока схему лечения не поменяли.

Зубы хрустнули об ледяную шоколадную корку и провалились в сладкий творожный сугроб. Она прикрыла глаза. И тут произошла просто какая-то магия! Мире показалось, что она несется в санях, а в лицо летит снежок! И жар начал моментально спадать! Ощущение свежести, легкости, счастья, как в первый день первой в жизни зимы!

Нике Мариетта тоже протянула сырок:

– Мариетта, ей еще нельзя есть сладкое! Отдайте его мне! – воскликнула Мира, чуть не подавившись.

– Это не сладкое, – строго сказала Мариетта, – и, вообще, вы сейчас глупость сморозили, юная леди. Когда плохо, обязательно всем надо есть сладкое и десерты. Этой теме посвящена моя докторская диссертация!

– Диссертация о десерте? – рассмеялась Мира.

– Вообще-то «десертация» произошло от слова десерт! Стыдно этого не знать! Кстати, запить лекарство надо обязательно теплым козьим молоком, – и Мариетта взяла с тележки стакан пенистого молока и протянула Мире, а Нике поильник.

– Ой, не люблю я ваше козлиное молоко!

– Небубу, – замотала головой Вероника.

– Пейте, пока не заставила вас выпить крысиного яда! – прикрикнула Мариетты и взгляд ее так сверкнул, что стало ясно – она не шутит.

Странно, но молоко оказалось тоже совершенно волшебным! Пахло сочным зеленым лугом. Нике Мариетта при этом подмешала в поильник какую-то жидкость небесного цвета, заметила Мира.

– Мариетта Генриховна, давайте посмотрим, что там еще есть в этом окошке, вдруг там торт по схеме лечения стоит?

И не дожидаясь разрешения, Мира засунула голову в мини-бар.

Вместо задней стенки там зияла – кромешная тьма.

– Ау! – сказала Мира. Эхо ее повторило.

– Высуньте оттуда голову, юная леди, пока не оторвало, это не так работает.

– А как?

– Завтра я поведу вас в ресторане, вы будете питаться там…

– Мы будем ходить в столовую? – уточнила мама.

– Вы если хотите, ходите в столовую, а все пациенты у нас ходят в мишленовский ресторан, – поморщилась Мариетта, – но в этом мини-баре вы сможете заказать все что угодно для души…

– Ого! Все что угодно? – закричала Мира.

– Я же говорю – все, что угодно. Но не бесплатно.

– Аааа, ну это не интересно…

– Вам надо будет заплатить неплатинами.

– Это что еще такое?

– Ты знаешь, что такое деньги? Твой папа работает, Мира?

– Да, он для этого убегает из дома по утрам.

– Мир таков, что за все надо платить. Вы будете платить неплатинами. Эта валюта нашей больницы. Снять ее можно будет в неплатоматах или расплачиваться по карте.

И тут она протянула Мире серебристую карточку.

Неплатины. Неплатоматы. У Миры кругом шла голова.

– Неплатины будут перечисляться вам за положительные действия…

– Что это еще за действия?

– Увидишь. У вас с сестрой будет общий счет на палату.

– С этой транжирой! – возмутилась Мира, глядя на обмазанную шоколадом сестру.

– Мира, не жадничай! Пока у вас нулевой баланс. Но я сегодня вас угощу за свой счет и покажу, как пользоваться мини-баром…

Она резко провела своей карточкой по дверце бара и отчеканила: «Мне, пожалуйста, козий сыр Шевр».

Открыла дверцу, в окошке стояла тарелка: колечками нарезан козий сыр, также были крекеры и джем.

– Ничего себе! Как окошко в Мак-Дональдсе!

– Теперь твоя очередь, Мирослава.

Мира думала. Мозг начал лопаться от мыслей – пончик, торт, печенье, что, что…

– Я бы на твоем месте заказала на халяву черной икры.

– Ненавижу икру. Но тогда – оливки!

– Лови! – сказала Мариетта и открыла дверцу.

На тарелочке лежала горка громадных оливок и маслин на шпажках!

Мира вытащила рывком тарелку:

– Вау, нам такой с папой надо! А что это за модель холодильника?

– Он не продается, – строго сказала Мариетта,.

Мира была в полном восторге. Она с жадностью уплетала оливки. Вероника тоже потребовала оливки.

– Ника, ты же еще такая маленькая малышечка, тебе такое нельзя! – утешала ее Мира с набитым ртом и тут же шепотом добавила: «Это мои оливки, троглодит», – и показала ей дулю.

– Мира, поделись! – строго попросила Мариетта.

– Ну ладно, – согласилась Мира и чтобы отвлечь внимание всех от оливок, решила спросить провокационный вопрос:

– Мариетта Генриховна, скажите пожалуйста… почему вы и Грейс такие добренькие, а остальные врачи и медсестры, которые нам тут попадались, такие грымзы?

– Мира! – воскликнула мама.

– Ты о ком? О том, на кого ты напала в приемной? – прищуриваясь, спросила Мариетта.

– Мы приносим свои извинения! – запричитала мама.

– Ты поступила неправильно, Мирослава, твоя реакция на их слова была отвратительна, – сурово перебила маму Мариетта, – реагировать в таких ситуациях надо мгновенно, а ты пустилась с ними в долгие препирательства. В следующий раз без болтовни прыгай на стол и вырубай их молотком невролога!

Мама с Мирой выпучила глаза. «Что это она такое говорит! Ну и тетя!»

– А ответ на твой вопрос прост, – продолжила Мариетта, смягчившись, – потому что в этой профессии есть врачи от Бога, и врачи – от дьявола. Как и в любой профессии, где есть власть.

– А у них была власть? Как у королей? – удивилась Мира.

– Конечно, у них была власть над вами. Все, юные леди, пора спать! Завтра – бурный день и безудержное веселье!

Она хлопнула по стене, и резко погас центральный свет. Но вместо этого тут же автоматически загорелась аромо-лампа на тумбочке, в виде фарфорового очищенного апельсина. От огонька внутри стал сочиться апельсиновый аромат.

– Как красиво! – воскликнула Мира, – А мы не сгорим? – Нет, если не будете трогать камин. Все, спать!

Ника тут же отключилась – вот бы так всегда! – а Мира залезла под одеяло, смотрела на свечку и вдыхала аромат апельсина. С каждым вдохом этот запах все больше возвращал Мире веру в жизнь.