Рассвет в Анапе был самым честным временем суток. Солнце, только-только начинавшее раскачивать маятник жары, золотило гладь Чёрного моря, а длинная тень от маяка ложилась на пустынную набережную. Воздух был свеж, прозрачен и пах морем и полынью.
Именно в этот час Яна, студентка местного медицинского колледжа, совершала свою ежедневную пробежку. Бежала легко, в наушниках, под ритмичный бит, отбрасывая прочь мысли о предстоящих экзаменах по анатомии. Её светлые волосы, собранные в «конский хвост», покачивались в такт шагам. В это время суток мир принадлежал только ей, чайкам да редким таким же фанатам ЗОЖ.
Марк бежал навстречу. Он был полной её противоположностью – не в плане любви к бегу, а в подходе. Студент политехнического, будущий инженер-робототехник, он бежал, словно собирал данные для алгоритма: смотрел на показания умных часов, контролировал дыхание, мысленно строил график своей эффективности. В его тёмных глазах читалась сосредоточенность.
Их столкновение было стремительным и нелепым. Яна, увлёкшись видом паруса на горизонте, вильнула влево. Марк, смотря на экран часов, отклонился вправо. Они столкнулись плечом в плечо, и от неожиданности оба кубарем полетели на прохладный асфальт дорожки.
– Ай! Ой, простите! – выдохнула Яна, первая вскочив на ноги. Её щёки пылали от стыда.
– Это я виноват, в облаках витал, – отозвался Марк, потирая локоть. Его дорогой фитнес-браслет с множеством датчиков, сорвавшись с запястья, отлетел в сторону и замерцал тревожным красным светом.
Яна, движимая порывом медсестры, тут же подскочила к гаджету.
– Кажется, ничего не сломалось, – сказала она, поднимая браслет.
В этот момент дисплей устройства вспыхнул ослепительно-белым светом. На нём замелькали непонятные иероглифы, которые тут же сложились в одну фразу на русском: «Хроно-тренировка активирована. Синхронизация биоритмов… Запуск.»
– Эй, что это? – настороженно протянула Яна, пытаясь передать браслет Марку.
Но было поздно. Воздух вокруг них загудел, как гигантский трансформатор. Пейзаж набережной – маяк, причал с рыбацкими лодками, спящие кафе – поплыл, заколебался, словно отражение в воде, в которую бросили камень. Звук прибоя сменился нарастающим, оглушительным свистом.
– Держись! – крикнул Марк, инстинктивно хватая Яну за руку.
Ощущение было сюрреалистическим: будто их бросили в центрифугу, а потом вышвырнули через мясорубку пространства-времени. Ноги подкосились, и они рухнули уже не на асфальт, а на упругую, пружинящую поверхность.
В ушах стоял оглушительный рёв. Но это был не рёв моря. Это был рёв сотен тысяч глоток.
Яна, моргая, подняла голову. И ахнула.
Они сидели на идеально ровном покрытии цвета морской волны, по красоте и ровности превосходящем любой футбольный газон. Но дело было не в покрытии. Они находились в центре гигантской чаши колоссального стадиона. Трибуны, уходящие ввысь, были забиты до отказа людьми. Над ними парили огромные голографические экраны, на которых сменялись цифры, надписи на незнакомом языке и портреты спортсменов с идеальными, почти кукольными чертами лиц.
– Марк… – прошептала Яна, сжимая его руку так, что побелели костяшки. – Где мы?
Марк не отвечал. Его инженерный мозг лихорадочно сканировал реальность. Крыша над стадионом была прозрачной, но сквозь неё было видно не привычное анапское небо, а сияющую сеть из транспортных потоков, где бесшумно скользили капсуловидные аппараты.
– Бионические конструкции… антигравитационный транспорт… – бормотал он. – Это… лет на двадцать вперёд. Минимум.