Читать онлайн Представляешь, ты родился в аду

Семьдесят лет – это ведь не порог? Думал наш герой, по привычке в небольшой спешке переходя пешеходный переход. Чем навеяны эти мысли, дорогой Александр Иванович? Погодой, которая туманит, а лужи через каждый шаг, или же необходимостью эти самые лужи перепрыгивать? Но свежий воздух и активность – это ведь хорошо, даже несмотря на десяток лишних килограмм веса в таком-то зрелом возрасте.

Эти и другие оправдательные и саможалетельные мысли повторялись у седого юноши в голове каждый раз, когда ему приходилось тяжело от перечисленных факторов. Так и в этот раз, придя домой после очередной прогулки и развалившись на кресле, он по инерции бормотал про себя, всячески оправдывая в какой-то мере свою никчемность. Притом что у него всё было в достатке. Полный холодильник еды, стабильная работа. Разве что грызло чувство одиночества за упущенные года.Эх, надо было постараться похудеть раньше, – размышлял слегка моложавый старик про себя, с изредка вырывающимися шёпотом словами. Привычка брехать на всё и осуждать сформировалась не позднее, чем этот лишний вес, который плёлся за ним желейным якорем всю жизнь. Ну десять килограмм, это ведь в пределах нормы… Да и все так же едят.

В последнее время он начал увлекаться весьма специфической литературой для среднего человека, и его мысли начали меняться. К нему стало приходить осознание – всё, что он имеет, результат того, о чём он думал. И неплохо бы сказать, что он переключился и начал жить по-новому, но жизнь так не работает. Любая реализация требует не только усилий, но и времени. Не говоря уже о том, что научиться правильно думать совсем не просто. По этой причине он приходит в себя лишь после двадцати-тридцати минут стабильного бреха на жизнь, зависит от «сложности» пережитого дня. И этот раз не стал исключением.

Разница была лишь в одном. Сидя в кресле, спустя минут сорок, то есть уже переключившись на позитивное мышление, он начал ощущать некий дискомфорт в теле. Это чувство уже приходило ранее, и по идее должно как обычно пройти. Более того, если бы не практики позитивного мышления, наш персонаж не научился бы слушать себя настолько, чтобы осознать, что что-то не так. Будто нечто сжимается в области груди или где-то там в теле. Некое ощущение локального усиления давления. Вот-вот, вроде, отпускает. А тут нет, ещё не отпустило и сжимается с новой силой. Оно даже не больно, а как-то приятно. Даже хочется испытать это давление посильнее. Будто оно убирает некие негативные мысли из головы, и теперь можно просто жить. Только вот нельзя. В какой-то момент это напряжение достигло пика, и что-то будто глухо щёлкнуло. С этого момента не было мыслей совсем. Лишь пустой взгляд в небытие полностью растворялся. Комната начала распыляться в иллюзию. А пришедшая в сердце острая сильная боль, будто воткнули кинжал, начала отдаляться, при этом становясь всё более фантомной.

В голове «юнца» происходило пустое – ничего. Лишь ощущение того, что его куда-то уносит, и он не только не может с этим ничего поделать, но и даже попытаться напрячь мозг, чтобы обдумать происшествие. Раньше, в любой непонятной ситуации, ему приходили мысли глубоко продышаться. Но не в этот раз, он не понимал, почему ему не приходят никакие идеи, более того, он не понимал, почему ничего не понимал. Ни одна извилина не напрягается, словно не хватает какого-то усилия из центра пупка. Именно сейчас он осознал, что изначальный импульс шёл оттуда, и сейчас пытался лишь это воспроизвести. Словно это некий зародыш воли. Этот импульс надо было сконцентрировать в центре груди, а оттуда он распределялся по всему телу и доходил до мозга. Только что есть грудь, дошёл ли этот импульс до туда? Некое подобие подобной мысли было у нашего персонажа. Ведь думать у него не получалось. И сейчас он потерял всяческое подобие очертаний своего тела. Лишь некий образ присутствовал в вырисовавшемся в течение долгого времени пространстве, словно прошли года, прежде чем это случилось.

Это была пустыня, очень бежево-серая пустыня. Она отдавала могуществом и великолепием, но также чем-то ужасающим, при том, что в ней не было ничего оформленного, словно пустота пустоты. А все эти тона будто выдуманы. Но что-то в ней было, и было осознание чего-то страшного. Ощущался невероятный холод, от которого не убежать. Душа начала себя ощущать как дворняжка, выброшенная на улицу, где даже нету ни одного строения, чтобы согреться. Но холод был скорее пронзающий. С одной стороны, он впивался, минуя внешние слои, будто в самую глубину сердца. С другой, он был призрачным и со временем становился привычным, хоть и таким же нестерпимым.

Наивно полагая, что у него много времени, наш герой всё так же пытался о чём-то помыслить. С одной стороны, это было верно, ведь то, сколько он потратил времени и сил, позволило ему приблизиться к чему-то. Вот-вот, ещё пару сотен лет, а это уже казалось чем-то несущественным в рамках всего данного сущего, и он сможет совершить мысль. Но через некоторое время что-то наподобие ветра начало усиливаться, этот воздух не был пустым. Словно очень морозный, он обжигал, но неравномерно. Единственное подходящее слово, которое могло бы прийти нашему герою в голову, если бы он мог мыслить, это перья. Странно, но он ощущал, будто воздух содержит в себе перья птиц, и они, периодически попадая по нему, терзали, отрывая части его сути. Какие-то частицы удерживались очень крепко, но его образ под действием этого бурана практически полностью растворился. От него осталось что-то вроде покореженного шара. Он стал настолько нецелостным, что начал замечать, что не стоит на месте, и к нему начинает прилипать всякая гадость. Словно мячик, прыгающий по луне, он собирал поломанные подобия этих крыльев и даже начал мечтать о том, чтобы врезаться в цельный мяч и присоединиться к нему. Но всё это было лишь на уровне ощущений, мысль привычного нам рода здесь отсутствовала полностью. В один момент шар почувствовал, что подобрал некую жемчужину. Словно свет во тьме, и попытался её всунуть как можно глубже внутри себя. Он понимал, что она чужая. Это будто пришить чужую руку себе. Но в этом пространстве её могли и не подобрать вовсе.

И снова трепетание души, ощущение приближающейся бури, и что страшнее всего – потерять не только себя, но и жемчужину. Хотя свой опыт всё же ценнее… К слову, этих светочей всё же удалось набрать не один. Но они скорее были песчинками. И в момент, когда казалось, что всё кончено и от меня не останется ничего!.. Ощущение затягивания куда-то, невероятно сильного притяжения, и вдруг наш герой оказывается в непроглядной темноте. Она длилась недолго, но с каждым разом становилось всё комфортнее и теплее. Тем не менее это ощущение забытого тепла разнилось с тем, что было при прошлой жизни. Способность к размышлению ещё не вернулась, но этот импульс из центра живота теперь наконец-то проходил через всё его существо. Он ощущал себя совсем иначе, собранным из кусков, как Франкенштейн, но большую часть всё же составляла именно его суть. И тогда он сделал всё возможное, чтобы собрать всё, что возможно, и пронести с собой мысль о том, что он пережил. Он хотел собрать все свои жемчужины в центре и сделать частью себя, а иные части упорядоченно распределить. Но получается, что это некий устойчивый организм со своей кристаллической решеткой, и любые изменения провернуть очень сложно. Также удивляло то, что жемчужины имели свой характер, который не хотел подстраиваться, а наоборот, перетягивал одеяло сознания на себя. Притом, что многие потрёпанные перья с радостью укладывались в шаблон души и загорались его светом.