Читать онлайн Цветочница

Глава 1.

Вообще у Ленки всегда всё росло, с самого детства. Бабушка говорила про внучку: «Рука у Ленки лёгкая, палку в землю воткнёт – дерево вырастет». Росла Ленка в деревне, где эта особенность была очень кстати, потому что огород садили такой, с высоты Ленкиного роста конца и края этим картофельным грядам было не видать.

В шесть лет Ленку привезли к бабушке мать с отцом, потому что сами они собрались ехать на Север «зашибать деньгу», как говорила бабушка. Ленку же они с собой взять не могли, на носу была школа, да и вообще не полезен детям северный климат, не в пример деревенскому. Ленка тогда не плакала. Она прижимала к себе чуть облезлого мишку из коричневого плюша, и во все свои зелёные глаза смотрела на бабушку, которую видела второй раз в жизни.

Сначала денег от родителей не приходило, и бабушка сердито жаловалась соседке, что бросили на неё девчонку, ироды, и забыли, а ведь она сама старая, не вечная. Вон, сколько всего надо, ведь Ленка-то растёт.

– Да ладно тебе, Захаровна, много ли девчонке надо? – махала рукой румяная и пышненькая Алевтина Рябова, опершись на забор, – Глянь, какая она тебе помощница! Других вон силком загоняют, а эта – хоть махонькая ростом, а грядки полет, сорняк до травиночки весь соберёт. Ты только за ворота, а у неё уж и полито всё, а вертаешься – и пол метён, и щи в печи.

– Помощница, это да…, – вздыхала Капитолина Захаровна, – Так ведь мала совсем, жалко её…

– Ничего, Капа, не тужи, вырастет. А я у сестры спрошу, у той ведь девчонка чуть постарше, может одёжку какую отдаст, доносить. Какая-никакая, а подмога, всё не покупать.

По приезде к бабушке Ленка её вроде и не сторонилась, а всё же и ластиться не шла, как другие-то к бабушкам своим, и Капитолине это было вроде и обидно слегка. Оно конечно и понятно, что девчонка не приучена, не возил сын дочку к своей матери, да и сам редко в гости бывал. Вот теперь и глядит бабушка, как сядет Ленка у окошка, подопрёт личико кулачками, да и смотрит, смотрит, как надвигается на деревню из-за леса синее полотно звёздной ясной ночи, как наползает на рощу густой туман с Кирницких болот, окутывая подножия берёз сизым своим одеялом. Дом-то Капитолины Колесовой на пригорке стоял, у самой околицы, далеко видать из окошек…

– А что, Ленок, – ласково говорит Капитолина, – Может, чайку нам с тобой наладить, а? Дед Федосей нам свеженького выбрал, лесного. А душистый какой, весь дух лесной в себя вобрал!

– Хорошо, бабушка, – отвечала Ленка и тут же соскакивала с лавки, чайник на плитку ставить, а Капитолина снова вздыхала, это ж как привыкла девчонка, что всё приказом принимает.

– Ты посиди, я сама, – гладила она русую девчачью головёнку, – Вон, поди сказки-то в библиотеке взяла, интересные… Ты что же, и читать умеешь?

– Умею, – послушно кивала Ленка, – Меня соседка наша учила, она учительница. Пока мама с папой на работе были, меня Лилия Власовна и учила. И букварь мне подарила даже, хотите, я вам покажу?

– Что же ты меня, Леночка, на «вы»? Чай я тебе бабушка родная… Вот и говори – «покажу тебе, дескать, бабуля, свой букварь».

– Хорошо,– кивала Ленка, краснея и опуская вниз голову, словно напроказила.

– Ну, вот и ладно, – бабушка словно и не замечала такого поведения внучки, – Сейчас чаю попьём, я тебе знаешь, что покажу? Ты поди в городе такого не видала!

Сын Капитолины Колесовой, Сергей, как после армии вернулся, так в город и уехал, не захотел в родной деревне оставаться. Мать растила его одна, рано муж Капитолину покинул, той всего было тридцать с небольшим годов. В городе Сергей на завод устроился, комнату в коммуналке получил, а потом и жениться надумал.

Девушку свою, Наталью, знакомить с матерью привёз, думал, погостят у матери недельки две, отъедятся на деревенском молоке да маслице. После столовской-то еды такое житьё раем кажется.

Но Наталье в деревне не понравилось – скучно, навозом с поля несёт, да и воду из колодца надо носить. Потому и собрались молодые через три дня обратно, сумки продуктами нагрузили и на станцию. Потом уже Сергей матери письмо прислал, что поженились – поздравь, мама, молодых.

В гости в город сама Капитолина была только раз, так же сумку нагрузила продуктами и на электричку, благо недалеко – километра полтора-два всего через настил по краю болота. Приехала, сын встретил, худой и бледный, но счастливый, улыбается.

Комнатка у них была маленькая, диван, шкаф и стол – вот всё, что помещалось. Раскладушку ещё кое как впихнули, для гостьи. Утром молодёжь на работу, а Капитолина Захаровна в общей кухне приготовить обед решила. Отмыла плиту и столы, подоконник оттёрла, раковину… Борщ сварила, на мясе, не пустой! Зря что ли сумку волокла!

– Мам, как же вкусно! – Сергей орудовал ложкой, дважды добавки просил, – Эх, хорош борщик, да с домашним салом! Натаха, ты чего, ешь давай!

Сноха едва ложкой в тарелке ковыряла, к салу не притронулась, хоть и нахваливала всё, да сказала, что за фигурой следит, не ужинает плотно. А Капитолине Захаровне её принуждать не хотелось, девица взрослая, сама знает, что делать. Но вот поговорить осторожно со снохой всё же решилась. Дождалась, когда сын на смену уйдет и сказала:

– Наташенька, вы тут питаетесь-то как? Может, с деньгами у вас туго, так я помочь могу… Серёжка ведь работает, силы ему нужны, не за бумажками сидит. Стану присылать, так ты хоть готовь дома ужин, да на завтрак что-то.

– Нормально мы питаемся! – раздражённо ответила Наталья, – У нас хорошая столовая на заводе, там обедаем, и на ужин что-то берём. А готовить мне некогда, я тоже работаю.

– Как же нормально, если даже хлеба дома у вас нет, – Клавдия Захаровна говорила мягко, чтоб сноху не обидеть, но разговор непростой, не клеился, – Ты ведь до шести работаешь, по пути в магазин можно заглянуть, да и булочная у вас рядом. Хоть батон с маслом утром перед работой будет на завтрак!

– Вы меня учить приехали?! – взвилась Наталья, – Что, ваш сын тут с голоду ведь не помер, значит питается, как и все! Это у вас в деревне котел супа готовят на неделю, а у нас тут – город. Всё можно купить!

Не стала Капитолина спорить, своя у сына семья, не ей порядки устанавливать. Собралась домой ехать, хоть сын и уговаривал остаться, ему-то по нраву пришлось дома вкусно ужинать каждый день.

– Нет, сынок, не могу дольше остаться, – Капитолина глядела на исхудавшего сына и едва слезу держала, – Дома ведь скотина, дед Федос остался, да ненадолго, у него своё хозяйство рук требует. Лучше вы уж приезжайте, отдохнёшь, мне кой-чего поможешь. Крышу на дровняке перекрыть бы надо, да сени поправить в бане.

Сергей приезжал дважды, без молодой жены, один. Гостил дня по три, матери помогал, а после с полной сумкой в город возвращался. А когда дочка родилась, Ленка, приезжать перестал – надо жене помогать. Капитолину в гости не звали, хоть и получили квартиру побольше, от завода выделили, но Капа сама поехала – внучка ведь, кровиночка…

Наталья постоянно спала, пока Капитолина неделю у них гостила и с малышкой помогала, в радость ей было – вон как на Серёжку маленького девчоночка похожа. Бабушка и спать уложит, и пелёнки постирает-погладит, а только сноха всё недовольно смотрит.

– Наташенька, а мама у тебя с отцом где живут? Тут, в городе? – спрашивала Капитолина, налив чаю и себе, и снохе, – Может в гости придут, посидим все вместе? Радость ведь, внученька родилась!

– Мама у меня далеко живёт, – уклончиво ответила Наталья, – А отца нет…

– Умер? – сочувствующе спросила Капитолина, – Вот и у меня Серёжка с восьми лет без отца рос…

– А вы, Капитолина Захаровна, к нам сюда надолго? – Наталья прямо посмотрела на свекровь, – Как там хозяйство без вас-то…

– Скоро поеду, – всё поняла Капитолина, и на другой же день уехала, больше не бывала, как ни хотелось ей полялькать внучку.

Ну да вон оно, как всё вышло. Сама Наталья потом Ленку привезла. Приехали с Сергеем, вещи Ленкины в сумке привезли, и оставили девчонку бабке.

– Мам, мы, как только обустроимся там, заберём её, – говорил Сергей, а сидевшая рядом с ним Наталья помалкивала и отрешённо смотрела в окно, – И денег тебе будем присылать, за это не волнуйся.

– Да как же, ведь маленькая она ещё…, – растерялась тогда Капитолина, – Да и не знает меня почти, вы ко мне её не возили, меня тоже не привечали. Вон, только раз фотографию внучки прислали, и всё. Как же мы будем? Ребёнок ведь…

– Ой, ну что за драма! – сказала Наталья, – Вы ей родная бабушка, не чужой человек! Всё нормально будет, я ей про вас рассказала, что вы добрая и хорошо готовите!

Так и осталась Ленка тогда стоять на крылечке рядом с Капитолиной. Обе глядели вслед Сергею с Натальей, те шли под ручку в сторону станции и даже не оглянулись.

Глава 2.

Со временем всё наладилось, конечно. И Ленка оттаяла возле бабушки, уже не вскакивала со стула по стойке «смирно», когда та входила в дом, да и сама Капитолина не чаяла жизни без внучки. Пришлось на работу устроиться, конечно, ну да Капитолина работы не боялась. Пошла на местный молокозавод, услышала, что там контору мыть некому – уборщица на пенсию ушла, отдыхать. Ну а Капитолина уже отдохнула сколько-то на пенсии этой, можно и поработать чуток.

Уходила она рано – кабинеты мыла перед началом рабочего дня, а после спешила домой, к внучке. Сын начал присылать немного денег только через год, до этого только два письма прислал, писал Сергей, что устроились в общежитии, пока не до Ленки, оба с Наташей работают, просили передать дочке привет. Обратного адреса на конверте не было, только на почтовом штампе отпечатался город Уренгой. Ленка тут же побежала искать карту в старом атласе, ещё от отца остался, когда Сергей школьником был. Вместе с бабушкой, склонившись голова к голове, они отыскали маленькую точку на карте большой страны, меряли линейкой расстояние зачем-то…

– Бабушка, а там, наверное, холодно? – Ленка сидела у печки и гладила примостившуюся к её боку пушистую Мурку, – Север ведь, да?

– Да, зима не в пример нашей, конечно, – кивала бабушка, – Вот у нас в цеху, когда я на молокозаводе нашем работала до пенсии, грузчиком Филимон Пахомов работал, так он на Севере Армию служил, а потом остался там работать, позже уж в родные-то края вернулся. Так, сказывал, что мороз такой там бывает, что туман стоит седой, да такой густой, то и домов не видно.

– Вот ведь, наверное, у них там дров много уходит! – многозначительно покачала головой Ленка, она уже знала, что на зиму надо дрова закупать, чтоб в морозы сидеть вот так у печки на тёплой лежанке, обняв мягкую Мурку и читать книгу из библиотеки.

– Да и у нас раньше морозы крепкие бывали, – потягивая из куделя тонкую шерстяную струйку в нить, говорила бабушка, – Я вот один год… такая была, как ты, может чуть постарше тебя. Бабушка моя жила на другом краю деревни нашей, там, у старой церквы, вот я к ней и пошла. Иду, иду, а мороз- ух… у меня уже и ресницы, и брови в инее все, а всё дойти не могу, такой туман морозный спустился откуда-то. Иду, и понимаю, что далеко уж ушла, а дома-то бабушкиного всё нету! Заплутала что ли я, в этаком-то мареве. Тут вроде ветерок чуть подул, глянулось мне – а впереди лес стоит, как стена.

– Бабушка! Неужто ты в лес ушла?! – Ленка распахнула свои зелёные глазёнки, обрамлённые густыми пушистыми ресницами, – Зимой! А ну как волки?!

– А вот слушай, – улыбнулась бабушка, – Испугалась я, стою… Куда идти? Позади туман так и стоит, впереди лес, а может я уже глыбко зашла туда, кто знает! Стою, слёзы по щекам текут и тут же замерзают, такая стужа. И тут гляжу – два огонька за кустом…

– Неужто и вправду волки? – Ленка прижала ладошки к щекам, – Ой…

– Вот и я думала, волки. Съедят меня сейчас, косточки по чаще растащат, никто и не отыщет! Ещё сильнее реветь начинаю, себя жалко, и мамку с тятькой ещё жальче, брата Федоску тоже. А из-за куста нос показался, черный, небольшой такой, а следом и мех, белый, пышный, как снег. Лиса! Да не простая рыженькая, а белая! Я стою и думаю, может это я уже умерла? Замерзла в снегу, и такое мне видится? А лиса на меня глядит, носом ведёт и не убегает. Потом лиса повернулась и пошла, а я стою, боязно… Лисичка обернулась, на меня глядит и говорит: «Вук!» Такой вот звук, негромкий, словно зовёт меня за собой. А мне что делать? Хоть и боязно, а я пошла. Иду, лисичка впереди меня бежит неспешно, след свой хвостом метёт, носом по воздуху ведёт. Тут ветер сильнее подул, и мороз словно помягчел, марево пропало, яснули звёзды на небе и месяц ярко так светит. Гляжу – а я на опушке леса, чуть в чащу не ушла, которая возле Кирницких болот! А лисичка так и идёт по снегу, шустро так, и я за нею. Снег засеребрился от месяца, искрами залился, я смотрю – а у лисички той мех тоже искрится, словно серебряный! Вот диво какое! Дошла лисичка та со мной до околицы, обернулась и снова этак: «Вук! Вууук!» Дескать, привела я тебя, ступай домой! А сама обратно к лесу побежала. Стою я у околицы, гляжу как она по полю бежит, хвостиком своим снежную пургу во след себе заметает! Так и ушла в лес, больше не обернулась на меня. А я пошла к бабушке, месяц светит, видать всё хорошо, вот и дом её. А там уж мамка сидит, воет воем, меня потеряла. Бабушка на кровати лежит, еле жива от горя. Думали, волки меня съели, дюже их много было в те года, лютовали по окрестностям, собак деревенских бывало резали, а где-то говорят и ребёнка унесли.

А Ленка уже спала. Положив кулачок под налившуюся и зарумянившуюся на деревенском молоке щёчку, раскидав по подушке русые свои кудряшки, она видела серебряную лису, идущую по снегу. Мех искрился и блистал в свете ясного месяца, россыпь звёзд кружилась над лесом. «Вук, вук» – сказала Ленке лиса и повела черным своим носом, увлекая за собой, туда, в снежную лесную сказку.

Так и жили – не худо, не хуже других. Денег от «северян», как говорила про сына и сноху Капитолина Захаровна, не ждали, сами справлялись. А когда приходил редкий перевод, бабушка покупала Ленке книжку или игрушку, килограмм шоколадных конфет, а остальные деньги клала на книжку. Ленке было невдомёк, как это – «на книжку»… может, в книжку, тогда понятно!

– Вот подрастёшь, в институт станешь поступать, тогда и пригодятся, – говорила бабушка, убирая небольшой синенький блокнотик в батистовый платок и дальше в свою сумку, – Тогда ведь и сапожки, и пальто помоднее захочется… А сейчас что, вон какое я тебе пальтишко перешила, что Алевтинина сестра отдала со своей девчонки. Ничего, проживём.

К жизни в деревенском доме Ленка привыкла быстро, бабушка и оглянуться не успела, как шестилетняя девчонка и печку растопить могла, и кашу в печь наладить. Смышленая внучка, радовалась бабушка, только того не знала, что Ленка этому не просто так выучилась…

Просто девочка хорошо помнила свою жизнь в городе, с родителями. Мать не любила, когда Ленка вообще попадалась ей на глаза, хотя сделать это в небольшой квартире было непросто. Но Ленка, наверное, и вправду была смышлёной – она сама находила себе занятия и старалась мать не раздражать.

– Наташ, а ты чего Ленку ужинать не зовёшь? – удивлялся Сергей, когда приходил домой после смены.

– Сейчас сами поедим, потом её покормлю, – с плохо скрываемым раздражением отвечала Наталья, – Я и так устала на работе, чтоб ещё за ребёнком тут ходить!

– Да чего за ней ходить, поест с нами и всё.

– Вот сама поем, пусть идёт. Сиди сам тут с ней тогда, – ещё больше раздражалась Наталья, наливала себе чай и шла в комнату, выгоняя Ленку из своего угла, – Иди давай ужинать, да не рассиживайся там! Мне ещё за вами всеми посуду перемывать!

Играть шумно Ленке было нельзя, да и вообще как-то беспокоить родителей, поэтому она любила детский сад, и с четырёх лет ходила туда самостоятельно. Мать собирала её утром, ворча про усталость и занятость, выпроваживала за дверь и дальше Ленка уже шла через двор до ворот детского сада. Вечером мать забирала её из группы, когда детей в саду почти не оставалось и они молча шли домой, обратно через двор.

Поэтому у бабушки жить Ленке очень понравилось, она училась всему, что делает бабушка, по мере своих девчоночьих силёнок. Она была полезной! Не просто сидела в углу комнаты, стараясь не шуметь, а была помощницей… Сначала помогала бабушке, а после уже и сама знала, как, когда и что нужно сделать.

– Поспала бы ты ещё, рано ведь, – мягко журила Ленку бабушка, собираясь ранним утром на работу, – Вон на улице темно ещё…

– Ничего, бабушка, я выспалась, – улыбалась Ленка, провожала бабушку и бралась за веник.

А бабушке это было и невдомёк, что в радость внучке такая жизнь, потому и сидит вон в углу, скребёт маленьким ножиком по картошке – готовить учится…

– Ленок, ты поди ведь по маме с папой скучаешь? – осторожно, чтоб не расплакалась внучка, спрашивала Капитолина, – В городе то поди ж вон тебе и булочные, и мороженое можно купить. А у нас тут, в деревне, что?

– Бабушка, в деревне хорошо, – улыбалась Ленка, – А мама с папой… пусть спокойно работают, они ведь на работе устают, чтоб ещё со мной возиться.

Так и жили в деревне Вишняки бабушка с внучкой, Мурка ещё, полосатая и богатая на усы мышеловка, да старенький кобелёк Серко.

Глава 3.

Ленкины родители приехали в отпуск к дочке только через два с половиной года. Летом, когда Вишняки изнывали от зноя так, что даже мухи жужжали лениво и устало, от станции медленно шла пара. Мужчина с двумя чемоданами в руке шагал впереди и почти не оглядывался на плетущуюся позади него женщину с недовольным лицом. Она обмахивалась своей лёгкой косынкой и изредка останавливалась, чтобы из-под руки посмотреть, сколько ещё идти до деревни.

Ленка про приезд родителей не знала, и потому носилась где-то в окрестностях, а точнее на песчаной речной косе, где традиционно пропадала в жару почти вся деревенская детвора.

– Ленка! У тебя там родители приехали! Чего ты тут торчишь? – сказала пухленькая и румяная Варька, живущая по соседству и только что прибежавшая искупаться.

– Врешь, – недоверчиво прищурилась на неё Ленка, а сама подумала, да с чего бы вдруг родителям сюда приезжать.

Это был не первый отпуск её родителей с того момента, как Ленка оказалась у бабушки, но отдыхать они предпочитали не в деревне, а в санатории, и самом собой разумеется – без Ленки. Потому и сейчас она не поверила Варьке, которая вообще иногда любила немного приврать, она это называла – «фантазировать», так может и в этот раз…

Сверкая щедро намазанными зелёнкой коленками, Ленка побежала по тропке, вьющейся над берегом как раз до бабушкиного дома, и уже издалека поняла, что Варька в этот раз не соврала. Над крышей старенькой бани поднимался дымок, а сегодня была вообще даже не суббота!

Ленка влетела во двор и прямо-таки воткнулась носом в маму. Наталья поморщилась, глядя на подросшую и загоревшую на летнем солнышке дочку:

– Боже, на кого ты похожа? – Наталья нахмурилась, оглядывая ободранные Ленкины коленки, расцарапанные о кусты руки и прочие «прелести», – Ты же девочка!

– Мама! – вскрикнула Ленка и хотела обнять мать, но та отстранила её от себя, – Иди умойся, посмотри на свои руки! Ты похожа на кочегара! Куда только бабушка смотрит, ужас какой!

Из двери предбанника показался отец и с плохо скрываемым недовольством поглядел на жену:

– Наташ, ты чего к ней прицепилась? Что, себя не помнишь, когда тебя на лето в деревню отправляли? Ленка! Да как ты выросла!

Ленка бросилась к отцу, тот обняла её, закружил. На крыльце показалась бабушка, она смотрела на Наталью, укоризненно поджав губы, и пока Ленка обнималась с отцом, тихо сказала снохе:

– Девчонка по вам скучала, а ты ей как и не мать вовсе! Неужто ничего в тебе не ёкнуло материнского, сердечко не дрогнуло?! Ведь ты её почитай больше двух годов не видела!

– Ой, хватит! – Наталья скривилась, – Нормальная я ей мать! Ничего не запрещаю, нравоучения не читаю, делает, что сама хочет! Вам чего ещё от меня надо?

Ничего не ответила Капитолина, только головой покачала и снова ушла в дом, невыносимо было смотреть на то, как родная мать устала, только увидев свою дочь за два с лишним года.

– Ну, как твои успехи в школе? – Наталья всё же соизволила принять некоторое участие в жизни дочери, когда все уселись за накрытый стол обедать, – Ты хорошо учишься? Какой там у тебя уже класс?

– Второй, – тяжёлым взглядом окинув сноху сказала Капитолина, – Ты, Лена, если покушала, то поди, внученька, глянь там чтоб куры огород не потоптали. Не помню, закрыла я их или нет.

Ленка сунула в карман пару печенек, для Серко, и шустро выскочила за дверь. Капитолина же перевела взгляд на сына и сноху, от этого взора Сергей как-то сник и втянул голову в плечи, предчувствуя непростой разговор.

– Вы скажите-ка, милые мои, что вы думаете, ведь она ваша дочка! – сказала тихо Капитолина, – Я не вечная, кто знает, сколько Господь мне века отпустит, а вы что думаете? Чего со мной случись, так вы Ленку в детдом поди сдадите?

– Мама, ты чего говоришь! Тебе ещё жить да жить! – испуганно сказал Сергей.

– Капитолина Захаровна, – протянула Наталья, ей этот разговор тоже не нравился, как и вообще само пребывание здесь, – Если вам внучка надоела, вы так и скажите, не ходите вокруг да около. Решим вопрос и всё!

– Можно полюбопытствовать, дорогая сношенька, а как ты, мать, намереваешься этот вопрос решить? Заберёте девчонку к себе на Север? Так сначала школу нужно подобрать хорошую и недалеко от дома, вещей тёплых купить, она за лето вытянется, да обувь надо справить. Портфель прошлогодний можно взять, она аккуратная девочка, бережливая. Да и саму её спросить ведь не помешает, чтобы ребёнок был готов, у неё ведь тут подружки завелись, а тут – переезд!

– Какой переезд! – взвизгнула Наталья, – Я на работе весь день, мне ещё с ней возиться прикажете?!

– Ну, милая моя, а как ты хотела! – пожала плечами Капитолина, – Все матери-отцы так живут, в семье ведь так оно – родили ребёнка, так и любить, и заботиться надо! Устаёт она! Так все устают, а как же. И я вот устаю, но ребёнка приголубить минута-другая найдётся! А ты, мамаша, приехала, и сидишь как чужая, девчонка с тебя глаз не сводит, смотреть больно!

– Ну так и не смотрите! Это вообще не ваше дело! – отрезала Наталья, встала из-за стола и вышла на двор, усевшись на скамейку возле бани одна достала cигapету и закурила.

– Мам, ну ты чего начала! – обиженно засопел Сергей, – Мы кое-как к тебе выбрались, думали, отдохнём, а ты… Тебе что, Ленка надоела?

– Мне-то как раз не надоела, – ответила Капитолина, – А вы, отдыхающие… Скажи, сынок, вы два года, ладно – ко мне, вы к дочке глаз не казали! Мать родная ей строчки не написала, а сейчас вообще сидит, как чужая! А ведь Ленка вас каждый день ждала, сперва, бывало, в подушку ревела. Я сейчас вижу, плохие вы родители и, наверное, ей не за что вас любить, но она ребёнок, детская любовь, она чистая… Ни адреса нет вашего, ничего… Так бы хоть вам письма писала, всё девчонке радость! Да, сынок, не смотри на меня так, ждала я вас, чтобы это всё сказать, потому что другой возможности вы мне и не дали! Ты и в письме своём адреса даже не указал… что, беспокоить вас нельзя ответами? Получается – всё это не моё дело, как твоя жена сказала! Не тому я тебя учила, сынок…

– Мам, ты пойми, – Сергей понизил голос до шёпота, – Трудности у нас с Наташкой… ругаемся, миримся… куда нам Ленку забирать? Только мучать девчонку! А писать… да буду я тебе писать, и адрес отставлю, пишите и сами, кто ж не даёт. Я просто не думал…

– Не думал ты, сынок, когда женился, и когда ребёнка вы рожали, оба не думали! На маету девчонку на свет произвели. Ты глянь, разве это дело?! Очень меня злит это, так бы вышла, да как дала бы Наташке твоей прям промеж бровей!

Капитолина указала сыну в окно. Там, на лавке у бани, так и сидела Наталья, пуская вверх струйки дыма и совершенно не обращая внимания на Ленку, которая притулилась рядом, на самом краешке скамейки и смотрела на мать в ожидании хоть слова, хоть вопроса от неё. Но Наталья смотрела куда-то в сторону, покачивала ногой и на дочку не смотрела.

– Может я не права…, – вздохнула Капитолина, – Но как я вижу, не нужен ты своей Наталье, и дочка ей не нужна. Подумай, сынок, может не на пользу вам этот север? Вернётесь сюда, дом можно купить, вон, Сидоркины продавать думают бабкин-то, так он у них крепкий.

– Я Наталью звал, – ответил Сергей, – Она в деревне жить не хочет… да и не сможет, наверное, городская же. Сейчас то еле уговорил поехать, она уж обратно просится.

– Обратно? – всплеснула руками Капитолина, – Только ведь приехали!..

Да что толку говорить, только нервы зря тратить, ничего уже тут не изменишь, решила Капитолина. И больше с такими разговорами ни к сыну, ни к снохе не приступала. Пекли они с Ленкой пироги, чтоб родителей порадовать, вечером вместе ходили гулять, чтобы гости «отдохнули от суеты».

По наущению матери Сергей свозил Ленку в город, в парк аттракционов сводил, из одежды кой-чего прикупили. Наталья ехать отказалась, взяла старое полотенце, книжку, и отправилась на песчаную отмель, где и провела остаток дня, проспав почти до обеда.

Неделя пролетела быстро и гости засобирались в город, гостить у каких-то «друзей семьи», и Капитолина украдкой порадовалась… она устала от гостей, устала от недовольства снохи и бесхребетности сына.

– Знаешь, сынок, наверное, так лучше, что Ленка у меня останется, – негромко сказала Капитолина, аккуратно складывая его отглаженные рубашки, – Из Натальи мать… уж не знаю, Ленку она не любит, или вообще детей. Может ленивая такая, заботы не нужны! Да только дочку вы уже никуда не денете, растёт человек! И если хотите, чтоб дочка не забыла, как вас зовут, то пишите, приезжайте, как можете.

– Мам, да ладно тебе, нормальная Наталья! Просто у нас обстоятельства… а как только всё уладим, так Ленку заберём.

– Если за два года не наладили, то чего дальше ждать! И Ленке вы это обещать не смейте! Заберёте – хорошо, а нет – так и нечего ребёнку душу бередить. Рано вам видать детей иметь, сами себя как дети ведёте.

– Вот приедешь к тебе раз в два года, а ты только и знаешь, что коришь да ругаешься! – насупился Сергей, – Не ко двору мы тут видать!

– Это уж как тебе хочется, сынок! – ответила Капитолина, – Мы вас всегда ждём, а там сами смотрите.

Собрались гости и отбыли на станцию, нагрузив сумки гостинцами. Стояли Капитолина да Ленка, глядя, как машет им рукой из вагона Сергей, и как равнодушно стоит рядом с ним Наталья.

Глава 4.

Время шло, Ленка уже и сама никуда не собиралась уезжать, ей и в Вишняках было отлично! От отца с матерью изредка приходили письма, ещё реже – денежные переводы. Через два года приехал Сергей… один.

Ленка обрадовалась несказанно, на дворе был конец мая, и она уже заканчивала третий класс, на носу были долгожданные каникулы, беззаботное лето! А тут ещё отец приехал! Правда, какой-то грустный, задумчивый и исхудавший совершенно.

– Сынок, ты не хвораешь ли? – захолодело сердце Капитолины, ведь сын, единственный, – Что-то на тебе лица нет! А Наталья что же, не захотела приехать?

– Мам, да я не болею, – отмахнулся Сергей, – После расскажу!

Не лезла Капитолина к сыну с расспросами, приехал – и хорошо, а что надо, то сам расскажет, как время придёт. Вечером, когда на столе уже остыл самовар, а Ленка отправилась спать, но на самом деле украдкой от бабушки листала подаренную отцом книжку, Сергей тихонько сказал матери:

– Наташка от меня ушла. Другого мужика себе завела. Вот так вот… а я случайно узнал, напарник попросил сменой поменяться, я и заявился домой нежданно-негаданно, а там…

– Ну а Наталья что говорит? Как вы теперь жить то станете?

– А что говорит – ничего… Мужику я рожу начистил, а на неё рука не поднялась! Сидит, молчит. Да как жить, никак… разведёмся, да и всё! Наташка на развод согласна, потом, когда всё немного успокоилось, поговорили, – Сергей обхватил голову руками и тяжело вздохнул, – Оказывается, не любила она меня никогда, так, терпела…

– А Ленка как же? – тихо спросила Капитолина – Ведь суд спросит, что при разводе вашем с ребёнком-то будет…

– Наташка сказала, что мне дочка останется. У неё работа, замом начальника вот недавно назначили… Ну, ещё бы не назначили, если как раз её начальничку я рожу-то и набил! С ним она шашни крутила, за это может и должность дали! Да ладно, теперь чего уж, пусть как хочет…

Сергей закрыл лицо руками и замолчал. Капитолина не знала, что сказать сыну, какие слова найти в утешение… Сказать, что с самого начала ей сноха не нравилась? Да и не сама Наталья, а её отношение к сыну, к их жизни, а потом и к внучке-малютке! Сказать-то можно, да что теперь это изменит.

– Сынок, оставайся-ка ты дома. В совхоз на работу люди нужны, на молокозавод тоже, ведь как говорят – где родился, там и пригодился. Ленка как обрадуется, родной отец с ней будет, ведь тоже у девчонки сердечко ноет. Мать бросила, так хоть отец будет рядом.

– У меня работа там, да и зарплата не такая, как тут в совхозе, – покачал головой Сергей.

Но Капитолина видела по глазам, в них хоть и была боль, но была и надежда, не отпустил он Наталью, хоть и гложет обида. Удерживать не стала, бесполезно это, сын уже для себя всё решил. И даже про Ленку не стала говорить ему – если уж раньше родителям не до родной дочки было, то теперь она им и подавно не нужна.

Вздохнула Капитолина, жалко сына, и внучку жалко, да только она сама уже без Ленки никак, прикипела, да и понимала – хоть и со старой бабкой, а лучше девчонке будет, чем с такими родителями.

– Ну, раз надумал – поезжай, всё равно ведь не удержать тебя. А мы уж тут сами с Ленкой. В отпуск приезжай, себя побереги, здоровье своё. А пока ты здесь, вот над чем подумай – нужно Ленке сказать про ваш развод, она уже не маленькая, всё понимает, не оставляй её в стороне, она твоя семья, и этого никакой развод не отменит.

Расстроилась Ленка из-за такой новости или нет, Сергей так и не понял. Потому что в ответ на слова дочка молча покивала, поразмыслила и сказала:

– Пап, ты не расстраивайся. Я тоже маме не нужна, но это ничего! У меня вот бабушка есть, и ты… Ты приезжай к нам почаще, хоть бы на лето, тут ведь как хорошо.

Сказала, глянула на него своими зелёными глазами, и убежала бабушке помогать с гусями управляться, уж очень они были своенравные птицы, того и гляди норовили мимо двора пройти, когда с пруда возвращались.

Почти месяц пробыл Сергей у матери, вроде бы и отошёл, забор поправил, крышу перекрыл на бане, да много ещё всего переделал, за такими заботами вроде бы и предательство жены забываться стало. Уже и сам подумывал, вернётся, подаст на увольнение, да и вернётся в родные Вишняки, дома ведь и стены помогают. Утром в доме хлебом пахнет, мать каравай из печи достаёт…

А когда время пришло уезжать, собрался тоже налегке, ненадолго ведь. С тем и уехал. Капитолина знала – не скоро сын вернётся, не отпустит его север. Ленка это тоже знала, хоть ещё и не велика была, а словно чутьём понимала, поэтому даже не расстроилась, когда от отца телеграмма пришла. И читать не стала, понятно, что написал – скоро не ждите, отпуск через год.

Как развели родителей и что вообще там происходило между ними, этого Ленке никто не докладывал, а её это не очень интересовало. Жила она своей привычной девчачьей жизнью, играла с подружками, ходила в школу и не слышала, как украдкой плачет бабушка, делится с соседкой своей болью:

– Что сказать, Алевтина, болит за сына сердце, а за внучку пуще болит. Сергей-то вернуться хотел, а потом передумал. Переговоры мне заказал, чтоб не волновалась за него. Говорит – помирились с Натальей, сызнова всё начать решили… Говорит, а развод, ну что развод – просто формальность, скоро снова поженимся! А у меня душа не на месте! Бедовая баба, Наталья эта, не доведёт его до добра. Уже и думаю, может пусть бы развелись, и каждый своей дорогой, а тут…

Алевтина, подпирая кулачком пухлую щёку, сочувственно кивала, у самой двое сыновей, как тут не переживать.

– Дак что ж, она ведь, Наталья-то, городская, манерная…Ох, вот Мишка у меня в городе на заводе, найдёт себе какую кралю… А ты, Капа, не тужи, может у них ещё и образумиться всё.

Образумилось всё, конечно, со временем. Ленка с бабушкой так и жили своей жизнью в деревне, Сергей писал, как и обещал, от Натальи же не было ни строчки. Ну да Ленка уже и ждать перестала, привыкла и почти не вспоминала ту, городскую жизнь с родителями.

Училась Ленка старательно, особенно любила она природоведение, с удовольствием собирала гербарии, вела дневник наблюдения за погодой. Вот тогда бабушка и приметила, что посаженные Ленкой огурцы растут веселее, тянутся юные росточки, скорее завиваются в плети и выпускают цветки.

– Ленок, ну-кося, поди сюда, – звала бабушка внучку, – Станем капусту сажать!

– И ко мне потом что ли загляни, Леночка, – выглядывала через невысокий забор Алевтина, – У меня второй год помидоры не уродятся… хоть ты посади мне в этот год, насолю и вас с бабушкой угощу!

Ленка класс шестой закончила, когда снова объявился в Вишняках Сергей. От станции к дому на пригорке неторопливо шла пара – Сергей с двумя чемоданами, и невысокая полненькая женщина с вьющимися светлыми волосами.

Так Капитолина и Ленка познакомились со второй женой Сергея – Тамарой. Тамара женщиной оказалась скромной, тихой и улыбчивой, новой своей свекрови она старалась угодить, первым делом спросила, в чём требуется помощь и предложила помыть полы.

– Ты, Тамара, отдыхай с дороги, – ответила Капитолина, которая и виду не показала, что удивлена новости об очередной женитьбе сына, – Полы у нас помыты, обед сготовлен, сейчас вам с дороги баньку истопим.

Сергей добродушно улыбался, пока в лицо матери не глянул повнимательнее, тут уж улыбка у него куда-то подевалась.

– Пойду гляну, сколько досок на дровник заказывать, – сказал Сергей и поспешно вышел во двор.

Капитолина пригласила новую сноху не стесняться, а сама вышла за сыном. Тамара понимала, что разговор им предстоит, который не предназначается для её ушей и немного побледнела.

– Папа сказал, ты хорошо учишься? – спросила Тамара сидевшую у окна Ленку, которая украдкой рассматривала новую жену своего отца, – У меня тоже дочка есть, её Катей зовут, она тебя на год постарше… я думаю мы все можем подружиться. Вы с Катей сможете в одну школу ходить…

Ленка кивнула, и погладила Мурку, устроившуюся у неё на коленях, и так же недоверчиво разглядывающую гостью. Голос Тамары немного подрагивал, она рассеянно смотрела на Ленку и то и дело выглядывала в окно.

– Ты, сынок, хоть бы сообщил, что женишься, – негромко говорила Капитолина, глядя как сын отводит в сторону глаза, – Вроде бы не чужая я тебе. Мог бы хоть письмо написать, что жену везёшь.

– Мам, да чего ты… Тамара хорошая, заботится обо мне, и Ленку она полюбила…

– Да? Вот так прям на расстоянии полюбила? – усмехнулась Капитолина, – Сколько тебе лет, уж четвертый десяток, а ты всё как дитё малое. Да я не говорю, что Тамара твоя плохая. Дай Бог, живите. А Наталья-то где? Я не просто так, из любопытства… она ведь мать Ленке, родная!

– Другой мужик у Наташки, с ним живёт, – посмурнел лицом Сергей, – Может уж замуж выскочила! А Ленка… не нужна Наташке дочь, она мне так и сказала.

– Ну а вы, надолго приехали? Что дальше думаешь делать, как жить?

– Как жил, так и буду. Работа там у меня, деньги хорошие платят. Тамаре вот шубу купили недавно, на машину копим. Может в другой раз уже своим ходом прикатим, Катюшку возьмем, Тамарину дочку, будет Ленке подружка! Сейчас вот обживёмся, и заберём Ленку-то, тебе всё полегче будет!

– Не поедет с вами Ленка, не пять лет уже ей. Выросла у тебя дочка, без тебя выросла. Без материнской любви, без отцовской заботы. А сейчас ты и вовсе чужую девчонку ро́стить станешь, заместо своей-то, родной.

Сергей сердито на мать глянул, но говорить ничего не решился. Да и что тут скажешь, если она права, выросла Ленка, уж не тулится к боку, не заглядывает в лицо наивными своими глазёнками. По-взрослому смотрит, словно понимает эту жизнь не в пример тебе…

Глава 5.

Не поехала Ленка ни на какой север, отказалась. Хотя не так чтобы и звали её, честно признаться. Сама она, тогда ещё девчонка, не понимала хитрых речей Тамары, и насмешливых взглядов бабушки, которая всё это слушала и поглядывала на Тамару… потом уже, позже Ленка поняла, что даже и отец не представлял себе, что будет, если Ленка согласится или сама запросится с ними поехать.

А слухи по селу поползли, как только узрели местные бабы, охочие до сплетен о чужой жизни, как гордо вышагивает по деревне Сергей Колесов, под ручку с незнакомой женщиной. Тут уж только дай повод – версий будет столько, что самая правдивая затеряется так, что и не отыщешь.

– Ты, Леночка, наверное, привыкла уже в деревне жить? – спрашивала Тамара, глядя, как Ленка чистит картошку, – Вот мы в городе живём, у нас водопровод есть, воду носить не нужно, хорошо ведь. Только северная погода, она такая, зима чуть не круглый год, погулять не пойдешь.

Ленка больше молчала, она не знала о чём говорить с малознакомой женщиной про неизвестный ей северный город. А то, что она водопровод видела и сама когда-то в городе жила…. Тамаре это было неинтересно слушать, она всё про Катю свою рассказывала.

– Ну что, Ленок, – сказал Сергей дочери за пару дней до отъезда, – Поедешь к нам? Мы вот сейчас уедем, разберёмся там с кое-какими вопросами, а после я возьму несколько дней отгулов и за тобой прилечу. Увезу тебя с собой, все вместе станем жить, а мамка твоя… пусть как хочет!

– Пап… ты на меня не сердись, только я не поеду никуда, с бабушкой останусь, – не глядя на отца сказала Ленка, – Я тут привыкла, школа у меня, подружки. Да и вам без меня лучше, тётя Тамара переживать не станет, как с её дочкой уживусь…

– Что ты! Тамара тебя полюбила, и Катя ждёт, что к ней приедет сестрёнка!

– Это когда же меня тётя Тамара полюбить успела? – усмехнулась Ленка.

Но отцу рассказывать не стала, что своими ушами слышала, как Тамара говорила ему про Ленку – и нелюдимая, и больше молчит, разговорами гостью не развлекает, семейные отношения наладить не пытается. Не то, что её Катя, девочка общительная и весёлая, вон она даже Сергея сразу папой называть стала! А Ленка что? «Тётя Тамара, тётя Тамара»…

– Что же, значит, не хочешь со мной ехать? – грустно покачал головой Сергей, – А я думал… вместе будем, семья… Мамку тебе Тамара заменит, она детей любит, Катюшка за сестрёнку будет.

– Мы с бабушкой тоже семья, – ответила Ленка, – Как она тут без меня одна? Вон, ноги болят, хоть и не показывает виду. А ты бы, папа, приезжал к нам почаще… Дрова заготовить, забор за огородом чинить пора. Тётка Настя говорит, скоро по нашей улице газ пустят, вот бы хорошо было, дрова не таскать…

Сергей поглядел на дочь и не смог долго выдержать взгляда таких серьёзных, уже не детских глаз… словно не девчонка с косичками на него глядела, а взрослая женщина, на плечах которой лежала ответственность за семью, за свой дом. Дрогнуло внутри, ощущение чего-то потерянного появилось на душе у Сергея, такого, что уже не вернуть, не исправить.

– Ну, постараюсь зимой приехать, – ответил он сдавленным голосом, – Постараюсь на новый год отпуск выбить, если получится. Ленок, ты пиши мне, я вот тебе адрес написал… И если денег надо вам будет, мне сообщи, я пришлю.

– Ты бы сам присылал, если есть возможность…, – Ленка смущённо покраснела, – Бабушке тяжело уже убираться-то ходить, а меня не пускают ей помогать. Я сама в контору ходила, так надо мной посмеялись, сказали, рано тебе ещё работать, родители должны… Говорят, вырастешь, потом и приходи.

Сергей вздрогнул и побледнел. После этого разговора с дочкой он выбрал момент и начал разговор с матерью:

– Мам, ты почему мне не сказала, что тебе тяжело работать-то? Я ведь не знал…

– Что не знал? – спросила Капитолина, – Что дети растут, что им нужна форма школьная каждый год, одежда, обувь? И что дрова у нас сами по себе из лесу не приходят, их ещё пилить надо, колоть… Знаешь, сынок… ты не отморозил себе голову на этом самом севере?

– Мы можем Лену к себе забрать, у нас все условия есть для этого, – с вызовом сказала сидевшая у стола Тамара, как-то воинственно подобравшись, – Сами станем девочке всё покупать!

– Помолчи! – рявкнул на жену Сергей, а Капитолина и бровью не повела в сторону новой снохи.

– Серёжа, – жалобно пропищала Тамара, – Но ведь…

– Я сказал, помочи! Иди лучше посуду помой, вторую неделю сидишь, как в гостях!

Тамара подскочила и поспешно скрылась в кухне, откуда послышался плеск наливающейся в таз воды и сдержанные рыдания.

– Что ж ты, сынок, так с женой, – покачала головой Капитолина, – На Наталью ты и моргнуть сердито боялся, а тут – раздухарился! Может, если бы ты и с Натальей так с самого начала говорил, у внучки моей мать была бы.

– Мам… иной раз вот думаю, хоть не приезжай… всё ругаешь меня, ругаешь…

– Да как же мне тебя не ругать, непутёвого? Потому и ругаю, что не всё равно мне, как ты живёшь, как Ленка жить будет. Я ж тебе сразу сказала, не поедет Ленка с вами, здесь у неё вся жизнь. И ты уж сам смотри, как тебе с дочерью быть при таких обстоятельствах.

Ленка сидела в верхнем широком окне сеновала, створки которого были раскрыты настежь. Звёздная ночь только ещё зажигала огоньки, подсвечивая свой тёмный плащ, за стеной леса угадывался яркий, полный диск луны, обещающий залить серебром всю округу. Она недавно только отпросилась у бабушки и получила разрешение спать на сеновале, как это делали почти все её деревенские сверстники, и теперь радовалась несказанно!

На душе её было покойно и светло, и нисколько не волновали взрослые проблемы, она мечтала о чём-то своём, вдыхая аромат свежего сена. В этот год бабушка взяла в совхозе телушку, и теперь Ленка гоняла её утром в стадо, встречаясь там со своими подружками, а вечером ходила встречать Чернуху у околицы. Бабушка сказала, скоро у них будет молоко своё, как у Зорьки, коровы соседки тётки Насти, вот и сена купили на всю зиму, полный сеновал…

– Она же ещё ребёнок и должна тебя слушаться! – услышала Ленка негромкий голос Тамары, и поскорее спряталась внутрь, а то подумают ещё, что она специально подслушивает.

– Ты же понимаешь, что я не могу её заставить, она уже выросла из такого возраста, – отвечал Сергей жене, – К тому же ей здесь лучше, а переезд… как она его переживёт!

– Нормально переживёт, – в голосе Тамары послышались неожиданно жёсткие нотки, – Просто у девочки, по сути, не было матери, она не знает, что такое – слушать родителей, потому что бабушкино воспитание, оно какое… Ты же понимаешь, что так будет лучше для всех, и для Елены в первую очередь. При всём уважении, твоя мама её балует, девочка растёт неуправляемой… да и самой Капитолине Захаровне скоро уход может понадобиться! Девочка скатиться может, и не только в учёбе… Я думаю, тебе нужно принять твёрдое решение и забрать дочь! Нам будет проще и в финансовом отношении – где сыты трое, там сыт и четвёртый, как говорится, чем посылать ежемесячно сумму, которая неизвестно на что уходит! Ты сам видишь, что у девчонки и вещей-то нормальных нет, чтобы по росту, всё мало и коротко… Давай я поговорю с Леной сама, и с Капитолиной Захаровной тоже. Мы с тобой родители, а она всего лишь бабушка, нам решать, как дальше жить! Ты же взрослый человек…

– Хватит! Я сам поговорю с дочерью, и если она не хочет уезжать, то я не буду её заставлять, увозить её насильно… Ты думаешь, это улучшит мои с ней отношения? И я так всю жизнь пропадаю где-то, вместо того чтобы быть рядом, а теперь ещё ты предлагаешь с ней так поступить? Я вообще считаю, что нам нужно подумать о том, чтобы всем перебраться сюда. Север есть север, климат там тяжёлый, ты сама говорила, Катя постоянно болеет. Так может быть деревенский воздух будет ей полезнее? Купим дом, хозяйством обзаведёмся, летом речка, лес! Красота!

– В деревню из города? Какой глупый поступок! – недовольно фыркнула Тамара, – Там у нас Катюша ходит в студию бальных танцев, а здесь? Что она будет здесь делать? Понятно, что тебе она чужая, и ты за свою дочь больше переживаешь, но всё же… Когда ты на мне женился, ты знал, что у меня дочь, и принял её. Так уж будь любезен, думай о всей своей семье, а не о её незначительной части.

Тамара поднялась со скамейки под старой яблоней, где они сидели с Сергеем, глянула на него сверху вниз и ушла в дом, оставив мужа размышлять о сказанном.

Ленка была уже достаточно взрослой, чтобы понять, именно её сейчас и назвали «незначительной частью семьи»… что поделать, для своих родителей она всегда такой была, и думала, что привыкла. Но сейчас противно защипало в горле, хотелось заплакать, но Ленка сдержалась.

Неслышно ступая босыми ногами по старым перекладинам приставной лестницы, она спустилась вниз и села рядом с отцом. Тот молчал, глядя куда-то вдаль, туда, где шумел за околицей лес. Шумел таким родным, с детства знакомым ему голосом.

– Пап, спасибо тебе, – прошептала Ленка, прижавшись к его боку.

– За что же? – с изумлением спросил Сергей, душа у него просто горела от всего этого…

– За то, что понимаешь и не заставляешь ехать с вами. Ты не волнуйся, никуда я не скачусь, и за бабушкой присмотрю. А ты… приезжай домой, когда сможешь.

Глава 6.

Так и жила Ленка с бабушкой, правда с того самого приезда Сергея с новой своей женой, жилось им полегче. Сергей уже не от раза к разу, а ежемесячно присылал деньги, им хватало на всё, бабушка так же откладывала на книжку, на будущее.

Правда сам Сергей приезжал редко и без Тамары с Катей, а через два года Ленка и бабушка узнали из телеграммы, что Тамара родила девочку, назвали Галинкой, в честь бабушки, Тамариной матери. Потом письмо пришло, в конверт были вложены фотографии семейства. Тамара сидела рядом с мужем, на коленях у них сидела толстощёкая девчушка, а позади них стояла темноволосая девочка-подросток с немного грустным лицом.

Ленка радовалась, разглядывая сестрёнку, с любопытством глядела, какая она, эта тёти Тамарина Катя, и не понимала, почему так вздыхает бабушка, ведь у неё родилась ещё одна внучка!

– Бабушка! Теперь у меня есть сестрёнка! – радовалась Ленка, – Ну, и ещё Катя, конечно, тоже сестра. Вот приедут летом к нам, как будет весело.

Но летом никто не приехал, Тамара повезла детей к своим родителям, в небольшое сибирское село. Сергей приехал на побывку, которую и отпуском-то назвать трудно, но за эту неделю помог матери заготовить сена и дров.

Так и повелось дальше, год от года, Сергея в Вишняках видели реже, зато письма с фотографиями подрастающей Галинки, подписанные ровным, аккуратным почерком Тамары, приходили регулярно.

Ленка оформилась в красивую девушку с точёной фигуркой, шикарной русой косой и завораживающим взглядом зелёных глаз. Парни засматривались на неё, теряя дар речи, но десятиклассница ни на кого внимания не обращала, не до этого было.

– Ленка, гляди, как на тебя Лёшка Звягинцев смотрит! Он на прошлой неделе из Армии вернулся, глянь, глянь, моряк…, – восторженно шептала Ленке лучшая подруга Анюта и указывала глазами на симпатичного парня в тельняшке.

– Да? Ну хорошо, что вернулся, – Ленка и бровью не вела в сторону бравого моряка, у неё в руках была новая книжка, которую она взяла в библиотеке, – С чего ты взяла, что он на меня смотрит, а не на тебя…

– На тебя, точно. На тебя все смотрят, только ты не видишь ничего со своей химией и ботаникой. Тебя даже на танцы в субботу вытащить невозможно!

– Ну, что поделаешь, – с улыбкой отвечала подруге Ленка, – Ботанику и химию я люблю больше, чем танцы.

На самом деле это была чистая правда, но на танцы она не ходила ещё по одной причине, о которой мало кто знал – у неё был Ваня… и больше никто ей не был нужен, даже красивый бравый моряк.

Ленка училась тогда в седьмом классе и мало обращала внимания на мальчишек, они казались ей слишком шумными, слишком беспокойными. Осенним днём бабушка отправила Ленку в соседнее с Вишняками Советское, большое село в четырёх километрах, через речку и совхозные поля.

– Ты с тёткой Настей доедешь туда, а вот обратно уж она тебя отправит с Анатолием, он машину новую на совхоз погонит, тебя до развилки подвезёт, а там уж недалеко и до дому, – говорила бабушка, с некоторым беспокойством глядя на внучку, – Сама бы поехала, да сегодня мне на работу за Нину надо выйти, это полдня на комбинате пробуду.

Советское было большим селом, дворов на сто, а то и больше, и колхоз там был большой, и завод сахарный, а Ленке нужно было в ветеринарку попасть – купить лекарство для Чернухи, какое местный ветеринар назначил, и Ленка такой оказии обрадовалась, ведь можно по пути в книжный магазин заглянуть!

День клонился к закату, осень только ещё расцветала красками, расплескав золото по берёзовой роще, когда дядька Анатолий Рябов, муж тётки Насти, высадил Ленку на развилке и махнув ей рукой, укатил на новенькой «буханке» в сторону совхозного гаража.

До Вишняков отсюда было рукой подать, по тропке вдоль берега небольшой речушки, но Ленка никуда не торопилась. Она шла, любуясь вызолоченной рощицей, и зелёными ещё ивами, склонившими свои длинные ветви к самой воде. Багровая осина трепетала на лёгком ветру, доносившем с полей запах перепаханной под озимые земли.

Ленка решила собрать немного этой осенней красоты, всё равно скоро по ботанике зададут гербарий делать, вот и пригодятся и остролистая ива, и резной клён, живописно раскинувшийся на пригорке.

– Ты чего тут лазишь? – услышала Ленка любопытный возглас снизу, сама она сидела на нижней ветке пышного клёна.

На неё смотрел вихрастый паренёк, Ванька Ярославцев, который был её старше на два года. Они виделись в школе, конечно, и знали друг друга, но никогда между собой и не разговаривали, повода не было.

– Ты что, не можешь спуститься? – улыбнулся Ванька, – Страшно? А как забралась?

– Почему не могу. Могу, – чуть смутившись, ответила Ленка и спрыгнула вниз, придерживая рукой набитый кленовыми листьями карман.

Она не заметила, как он тут оказался, этот Ванька… Сидя на ветке высоко над землёй она смотрела на бабушкин дом на холме, и на то, как змеится с холма жёлтая грунтовка, теряясь в гряде островерхих крыш деревни, и как медленно ползёт по пашне трактор, оставляя за собой след в виде кружившихся над вспаханной землёй птиц. А прохожего она и не приметила…

– Ты за листьями что ли туда лазила? – спросил Ванька, и Ленка собралась даже обидеться на него, но обнаружила, что тот вовсе и не смеется, – Красивые, конечно… вот и осень.

Потом они вместе шли до деревни, обсуждая разное. Оказалось, что Ваня тоже увлекается химией, и даже на городскую олимпиаду ездил по этому предмету. Потом они улыбались друг другу при встрече в школьном коридоре, вместе ходили в ботанический кружок и в библиотеку.

А когда Ленка перешла в девятый класс, Ваня пришёл попрощаться. Они шли по узкой тропке вдоль реки, туда, где на высоком берегу стояли клёны.

– Вот вернусь через два года, а ты уже в институте будешь учиться, – Ваня не мог скрыть грусти в голосе, он смотрел на идущую рядом с ним девушку, надеясь уловить в ответном взоре хоть намёк на то, чего он так ждал.

– А ты после Армии будешь поступать? – спросила Ленка, внутри было горячо и грустно от предстоящего расставания… она сама не заметила, как стал Ваня неотъемлемой частью её маленького мира.

– Буду конечно, как и говорил – в медицинский, а ты? В педагогический или передумала?

– Нет, пока не передумала, но говорят у нас в городе новая специальность будет на биологическом факультете – озеленитель. Может быть, туда попробую…

Расстались они вечером возле Ленкиного палисада, пожелав друг другу удачи и ничего не пообещав. Хотя обоим было и так понятно, по глазам, как тяжела будет эта разлука.

Оказавшись дома, Ленка по старой привычке забралась на сеновал, хотя осенние ночи были уже стылыми, холодными, и там дала волю слезам, пока никто не видит.

– Ленушка, ты там долго не сиди, застынешь, – бабушка вышла на крылечко и окликнула внучку, – Ночь-то ясная какая, поди заморозок будет. Ладно мы уж гряды все прибрали с тобой…

– Бабуль, не волнуйся, я недолго, – ответила Ленка, – А ночь и правда красивая… сейчас ещё полюбуюсь и приду, станем чай пить.

Ваня уехал, и скоро стали Ленке приходить письма, каждый день она то и дело поглядывала в окно, не идёт ли к их калитке почтальон. Сама бегала на почту, конверты покупала, писала пространные ответы – о новостях деревенских, о себе, о том, как к выпускным экзаменам готовится…

В один из таких визитов на почту, когда Ленка бережно опустила запечатанный конверт в синий почтовый ящик, позади неё раздался недовольный голос:

– Что, так и написываешь ему? Глаза твои бесстыжие! – это была Ванина мать, Лидия Ярославцева.

– Здравствуйте, Лидия Васильевна, – сказала растерявшаяся Ленка, – Да, Ване письмо написала ответное…

– И не надейся даже сына моего охмурить! – тихо и злобно сказала Лидия, – Мне такая сноха даром не нужна, так и знай! И на двор не впущу, выгоню! Так что Ване не пиши, зря бумагу не марай! Собралась в город, вот и кати, поступай там в свои институты, не морочь моему парню голову!

Ленка попятилась назад и скрылась за дверью деревенского почтового отделения, скрывшись от горящих злобой глаз женщины. Она прижалась к прохладной стене за дверью, всё дрожало внутри и она прикрыла глаза.

– Лида, зачем ты так с девчонкой-то? – спросила Лидию проходившая мимо женщина, – Хорошая девчонка же, да и собой красавица! Ваньке твоему повезло!

– Да, повезло, красавица! – злобно ответила Лидия, – Такая же шaбoлдa, как её мамаша! Знаем, наслышаны мы про Наташку-то, первую Серёжкину жену! Вот и пусть катится так же в город, там хвостом своим вертит, а местным парням головы не кружит! Тебя, Люся, это вообще не касается, вот и не лезь не в своё дело.

Ленка тихо плакала за почтовой дверью, слушая этот разговор женщин. С того дня ни одного письма больше не ушло солдату из Вишняков. Какое-то время Ваня ещё писал, Ленка не читала, плакала и жгла конверты в печи. Вскоре и эти письма перестали появляться в стареньком почтовом ящике дома Капитолины.

На бабушкины вопросы Ленка отвечала, что так лучше, и просила не выспрашивать. Поплакала Капитолина украдкой, глядя как похудела и побледнела внучка, но со временем расспросы прекратила, может что случилось у них… Если судьба, то наладится, а нет, так уж пусть теперь выясняют, смолоду.

Глава 7.

В институт Ленка поступила легко, вот только после оформления в общежитие жить было трудновато – за бабушку беспокойно, как она там будет без неё управляться, и девчонки кругом незнакомые… Отец приехал на побывку перед самым Ленкиным отъездом в город на учёбу. Гостинцев привёз и совместных фотографий его нового семейства.

– Лен, а чего ты не стала поступать в нашем городе? – спросил отец, – Жила бы не в общежитии, а у нас, лучше ведь с семьёй-то.

– Пап, а бабушка как же тут одна? – помолчав, спросила Ленка, сначала она хотела сказать, что её никто и не звал, когда она только ещё выбирала институт для поступления, а теперь какой уже смысл – это обсуждать, – Так я на выходные смогу приезжать, и в каникулы. А ты и сам-то вон как редко к нам выбираешься.

– И то верно, – согласно кивнул отец, – Ну, ничего, денег я тебе буду по-прежнему присылать, на жизнь тебе хватит.

– А что тётя Тамара и в этот раз к нам не поехала? – осторожно спросила Ленка, – Хоть бы на Галинку посмотреть, она ведь, наверное, и не знает, что у неё здесь я есть, и бабушка.

Сергей дочери ничего не ответил, да и что ему сказать, если Тамара категорично заявила, что к свекрови в деревню больше ни ногой, выслушивать её выговоры, да и Лена пусть живёт там, у бабушки, потому что ей, Тамаре, и с двумя детьми забот полно, чтоб еще за взрослой девицей присматривать… может и эта в мать натурой пошла, такая же «гулящая».

От Натальи, Ленкиной матери, вестей никаких не было, она и думать забыла о своей дочери. Сергей знал, что Наталья повторно вышла замуж и родила двоих детей, Ленка и там была не нужна.

Бабушка вздыхала порой, храня секрет – раздобыв у сына адрес бывшей снохи, она написала Наталье пространное письмо о дочери, фотографию Ленкину вложила… В городском фотоателье Ленку фотографировали, для поступления в институт, заодно и портрет сняли. Глаз не отвести, как сказал старый фотограф…

Ответа Капитолина не получила, вернее, получила не тот, что ждала – её письмо вернулось с пометкой «Адресат выбыл», на этом и завершила Капитолина попытки хоть как-то матери напомнить, что у той дочка растёт.

Учиться Ленке нравилось, химико-биологический факультет она выбрала сама, и планировала после окончания вернуться в родные края, работать на молокозаводе. Ей в учёбе нравилось буквально всё, и вечера она проводила за книжками, иногда выбираясь на какое-нибудь мероприятие от студенческого комитета. Особенно ей нравились разные выставки и театр… Такого в деревне не увидишь, и приезжая в выходные домой, Ленка с жаром рассказывала бабушке, что ей довелось посмотреть.

Ленка заканчивала первый курс, когда стало понятно, что перемены в стране – явление вовсе не временное. А вот что непонятно было, так это чего же ожидать от этих перемен…

– Распределение отменили, – сказала Лена, приехав домой, – Теперь после окончания института искать работу мы будем сами. Даже не знаю, хорошо это или плохо… С одной стороны, я могу быть спокойна, что не пошлют за тридевять земель, точно на наш завод попаду. А с другой… не знаю.

Бабушка качала головой и не признавалась Ленке, что сама ночи не спит от раздумий, что же происходит и как они дальше будут жить. На молокозаводе людей отправляли в отпуск без оплаты, а тем, кому повезло остаться на сменах, зарплату выдавали продукцией, под запись…. А кому оно в деревне надо, когда здесь в каждом дворе и молоко своё, и сметана, и творог. И вот вроде бы пришла пора тратить отложенные раньше деньги, те самые, с книжки. Капитолина Захаровна, словно что-то предчувствуя, сняла их и хранила дома, но… теперь на них можно было мало что купить, потому и вертела бабушка Капа в руках эти новые цветные купюры и думала – муки да сахару, хоть на какое-то время хватит! Ленке продуктов запас, чтоб с собой в общежитие возить…

Народ потянулся на электричку, которая в пять утра отъезжала от маленького полустанка в город. Нагруженные сумками и корзинами, деревенские, кто попроворнее, везли на городские рынки овощи с огорода, яйца и домашнюю «молочку». Вечером той же электричкой возвращались домой. Торговля шла не бойко – стихийные рыночки наводнили город, продавали всё чуть не на каждом углу. Только вот денег у людей не было, зарплаты везде задерживали.

– Капа, давай и мы поедем, – говорила соседка Алевтина, – Сколько уж пенсии-то нет, задерживают…Да что там её – за свет заплатить только и хватит, да и хватит ли, снова ведь подымут, ироды! Что ж творится, охо-хо!

– Да я не умею торговать-то, – сокрушалась Капитолина, а сама думала, как же она сможет дотащить сумки до станции, ноги болят, и спина не разгибается, – Думаешь, кто купит у нас чего-то? Поди в городе магазины есть!

– Так дорого всё в магазинах, и попробуй ещё найди – печенья импортного полно, а разве это еда?! Скоро новый год, вот мы огурчиков солёных повезём, капусту квашенную по пакетикам нафасуем, яичек сколько-то возьмём, продадим. У тебя Ленка приедет на новый год, хоть ей денежку какую-то дашь.

Подумала Капитолина, да и пошла сумку в чулане искать. Сергей уже чуть не полгода денег не шлёт, только три коротеньких письма пришло, что приехать не сможет. А девчонку учить надо…

А Лена сама понимала, что времена изменились. От отца помощи ждать не приходилось, это ей было понятно, а тянуть с бабушки совестно, ведь взрослая уже. Стала Лена присматривать себе работу – брала все газеты, какие только попадались на глаза, и внимательно изучала объявления, которыми были оклеены все остановки. Но, к сожалению, про работу там почти ничего не было, только – продам, продам…

И пока Лена искала работу, она старалась экономить на всём, но цены росли с такой быстротой, что стипендии хватало на скромный набор продуктов – примерно на неделю… А дальше – выворачивайся, как хочешь. Выручали овощи со своего огорода и то, что давала бабушка со скромного их хозяйства, только всё равно есть хотелось постоянно, и Лена вскоре привыкла к неведомому ей раньше чувству постоянного голода. Ну, думала она, зато похудела, а раньше стеснялась своих румяных «деревенских» щёк.

Лена шла из библиотеки и решила срезать путь через двор выстроенной недавно элитной многоэтажки. Улица города теперь чистили от снега редко, а тут, в широком дворе, снег был вычищен чуть не до асфальта и уложен на газоны аккуратными горками. Ленка засмотрелась на такую картину, зимний вечер был тих, с неба большими хлопьями медленно спускался снег, сверкая в свете фонарей.

– Чего ты тут бродишь? Чего надо? – возле ровной горки снега стоял пожилой мужчина с лопатой в руках и нахмурившись смотрел на Лену, – Ходят тут по чужим дворам…

– Я в общежитие иду, вон туда, – показала Лена, – Решила немного путь срезать… красиво тут у вас. Это вы такие ровненькие сугробы сделали?

– Я, – голос деда потеплел, – Дворником тут работаю, а ты, выходит, студентка?

– Да, студентка. В библиотеку ходила, – тут Лена приметила небольшую доску объявлений возле подъезда и подошла, вдруг что про работу есть.

– Я бы тоже куда-нибудь дворником пошла, подработать, – вздохнув, сказала она деду, – Да только где сейчас устроишься…

– Что, тяжко на стипендию-то, оно и понятно, – дед подошёл поближе к Лене и негромко спросил, – А полы мыть не согласишься поди? Молодёжь сейчас всё больше другую работу ищет…

– Соглашусь! – воскликнула Лена, – А платят за работу или задерживают? И где мыть?

– Ишь ты, – усмехнулся дед, – Согласная она, надо же! Ну ладно, коли так, приходи что ли послезавтра. Я вон там, в дворницкой обретаюсь, дедом Семёном меня кличут. Я с кем надо поговорю, а там уж они сами всё тебе скажут – где мыть, и сколько платить станут. А так, зарплату дают, не обижают. Иногда и премия сверху.

Ленка от радости чуть не подпрыгнула – появился какой-то просвет, надежда на заработок! Пусть даже немного денег будут платить, но всё же хоть что-то, она сможет помочь бабушке и купить себе обновки… Сейчас все девчонки ходят на большой рынок, там можно сторговать подешевле что-то, вот сумка у неё совсем поистрепалась, надо новую…

В назначенный день Лена пришла пораньше, чем говорил ей дед Семён, на всякий случай, чтобы её не ждали. И была встречена им самим, в той самой «дворницкой», как он называл небольшое помещение рядом с подвальной дверью.

– А я думал, не придёшь, – заулыбался дед, – Ну, садись покуда, сейчас придёт работодатель твой, скажет всё. Опоздает поди опять, не знают люди нынче, что такое пунктуальность.

– А как вас по отчеству? – смущённо спросила Лена, – Как-то неловко вас дедом величать.

– Ну, коли неловко, зови Семён Ильич, – усмехнулся дед, – Вон, идёт Геннадий Петрович, на работу тебя принимать.

Так и устроилась Ленка полы мыть в двух подъездах «дома для богатеев», как называл его Семён Ильич. Работы было много, но так как подъезды закрывались на железные двери и посторонние здесь не ходили, грязи было немного. Убираться Ленка приходила после пар в институте, и добросовестно делала свою работу, мыла лестницы, протирала подоконники и перила. Жильцы тут были своеобразные… при встрече здоровались единицы, в основном все проходили с заносчивым выражением лиц, некоторые останавливались указать, что окна бы тоже неплохо мыть чаще…

После работы Семён Ильич угощал Ленку чаем в своей «дворницкой» и рассказывал разные истории. Сам он жил неподалёку, и после смерти супруги, с которой прожил душа в душу почти пять десятков лет, устроился вот сюда работать, помог бывший его сосед, этот самый Геннадий Петрович.

– Управляющим тут служит, – говорил про Геннадия дед Семён, – А раньше подсобником в гастрономе работал, подсобным рабочим, значит. Хлебная была должность, знакомства нужные завёл, вот сейчас и управляет тут, у богатеев. Ты гляди, дочка, ежели кто тут грубить тебе станет, не отвечай. Промолчи, стерпи, себе дороже выйдет. Народ тут хоть богатый, а насквозь гнилой. А ты сюда за зарплатой ходишь, и всё.

Ленка благодарила Семёна Ильича и за чай, и за советы. Она и сама не собиралась ни с кем ругаться, молча делала свою работу, улыбалась при встрече и кивала головой, когда её учили, как правильно мыть подъезд. Ей деньги были нужны, дед Семён был прав.

Глава 8.

Говорят, если пришла беда – отворяй ворота́, потому что одна она не приходит, как известно. Ленка ехала домой на каникулы, сдав сессию на «отлично». Она подкопила немного денег, купила бабушке отрез ткани на платье и два платка, деду Федосею рубашку, а себе новые сапожки. Заработанного хватало ещё на то, чтобы заказать дрова, которые они с бабушкой экономили в каждый Ленкин приезд, а уж когда внучка уезжала в город, бабушка и вовсе обходилась парой поленьев, едва подтапливая печь. Ну вот, теперь можно купить дрова и топить остаток зимы так, чтобы от печи шло блаженное тепло до самых промёрзших углов дома. Только на дровяной сарай надо замок новый купить, покрепче… чтоб дрова не растащили!

Такие времена настали, люди выживали, кто как мог, и, хотя в деревне было жить чуточку полегче, со своим-то хозяйством, а всё же опаснее – до Бога высоко, до царя далеко… ну, то есть до милиции, которая теперь сама всего опасается. В прошлый Ленкин приезд бабушка рассказывала, как по поздней осени приехали городские на машинах и постреляли скот у Федоркиных.

– Ты же знаешь, они овец выпасают завсегда до самого снега, уже вроде и щипать нечего, а всё водят. Шура Федоркина говорит – так у них шерсть лучше, крепче получается. Так вот, эти приехали и трёх овец постреляли, ещё две как-то сбежали, или может те сами не тронули. В багажник туши покидали и уехали… Дед ихний, Федоркиных, побежал с ружьишком своим, а этих уж и след простыл! Ты смотри, Ленка, в городе этом, осторожнее будь! Не шастай нигде, сиди лучше в общежитии, спокойнее будет.

– Бабушка, да я только в библиотеку и хожу. Или в театр с девочками, когда в институте билеты бесплатно дают.

– А у Карташовых в старом доме погреб очистили, – задумчиво продолжала свой рассказ бабушка, – Старая-то Матрёна, мать Иринкина, померла на Покрова́, дом пустой стоял, так сороковины не прошли ещё, Иринка пошла утром прибраться немного в материн дом-то, а там! – Капитолина схватилась за щёку и покачала головой, – Замок раскурочен, двери нараспашку… Из погреба всё выгребли, картошку и банки с соленьями, а в доме и брать-то нечего, какое тут богатство у старой старухи могло быть. Так только всё пораскидали, посуду побили. Ох, что же делается в мире, что с людьми сталось…

Вот потому теперь и думала Ленка, глядя на проплывающие мимо заснеженные поля, что нужно купить новый замок на старый дровяник, и, пожалуй, на курятник. Серко уж совсем стал староват, больше в конуре спит, какой из него охранник! Хотя, бабушка говорит, лису недавно учуял, но что та лиса, когда люди сейчас стали страшнее любого хищника.

Электричка мерно постукивала колёсами и заснуть под этот стук Ленке мешал только голод. После занятий, сдав последний в сессии зачёт, она поспешила в общежитие, за собранной ещё накануне сумкой, а потом рванула на вокзал. Можно было, конечно, задержаться до завтра и поехать утренней электричкой, но Ленка не хотела терять ни единого часочка и сидеть в общежитии, вместо того чтобы оказаться дома, с бабушкой! И даже если ради этого ей предстоит идти по узкой тропке от станции, через заснеженное поле, но зато вечером она будет сидеть у тёплой печки, бабушка достанет вкусный варенец и небольшой каравашек хлеба, который она печёт каждый раз к Ленкиному приезду.

На полустанок электричка прибыла уже вечером, и Ленка со своей сумкой едва успела выскочить на старый, плохо почищенный от снега перрон, как состав тронулся дальше. Кроме Лены из электрички выскочили ещё двое – женщина с большой сумкой, которую встретили два мальчика-подростка, и сухонький дед с палкой вместо клюшки. Женщину Лена не узнала, та была в пушистой вязаной шапке, надвинутой на лоб, а вот деда признала сразу – это был Филимон Кондрашов, он жил за Вишняками, в небольшом домике у ручья.

От полустанка в Вишняки шло несколько тропинок – это кому в какую часть деревни надо идти, поэтому совсем скоро Ленка осталась одна, ей нужно совсем в другую сторону. Она вдохнула звенящий морозный воздух, надела варежки и зашагала по тропинке, ведущей к дому на пригорке, у самой околицы.

Звёзды рассыпались по иссиня-чёрному небосводу, там, вдалеке поблёскивали огоньки в деревенских окошках, и Ленке казалось, что воздух никогда ещё не пах так завораживающе приятно. Даже сумка казалась не такой тяжёлой, только вот ноги в новых сапожках почему-то быстро замёрзли.

Серко радостно вилял хвостом, встречая влетевшую в калитку Ленку, потирающую варежкой замёрзший нос и щёки. Мурка, шедшая по верху соседского забора, видимо возвращаясь домой с охоты, остановилась, поблёскивая зелёными огоньками глаз в вечерней темноте.

– Это я! – сказала им радостная Ленка, – Ну, как вы тут без меня, лохматые? Бабушку слушаетесь?

Только теперь Ленка увидела, что в глубине двора стоят сани деда Федоса, бабушкиного брата, пожилая дедова кобылка Зорька, судя по всему, уже в сарае спит. Видать, в гости заглянул, но почему же так поздно задержался? У деда Федоса хозяйство немаленькое, рук требует. Редко он в гости выбирается, а уж с ночевой никогда и не бывал. Страх обжёг Ленкину душу – а вдруг с бабушкой плохо!

Ленка кинула на крыльце свою сумку и рванула на себя тяжёлую дверь в сени, три широкие ступени, покрытые тканым половичком, миновала в один прыжок. Отворила дверь в дом и заскочила внутрь, задохнувшись теплом от печи и собственным беспокойством.

За столом в кухне сидела бабушка, дед Федос – напротив на старом табурете качал седой головой, а перед ними на цветастой клеёнке лежала какая-то бумага.

– Ленка! Ты что же, я думала, ты завтра приедешь! – всплеснула руками бабушка, – Хоть бы в ночи не каталась, сколько говорёно тебе, сороке! Всё спокойней дневным то поездом!

– Бабушка! Дедуся! – Ленка скинула пальто и сапожки, кинулась обнимать родных, – А я гляжу, дедушкины сани во дворе! Испугалась, аж сердце замерло, думала, случилось что!

– Ступай, умойся с дороги, да в тёплое оденься, – говорила бабушка, поглаживая прижавшуюся к ней внучку, – Поди застыла вся, со станции то пешком! Все руки вон холодные!

Пока Ленка умывалась и переодевалась, блаженно надев на промёрзшие свои ноги коротенькие валенки, ждавшие хозяйку на припечке, дед Федос занёс Ленкину сумку в дом, повздыхал на крыльце, смахнул слезу, пока никто не видал, и уж потом вошёл в дом.

Вскоре Ленка сидела за столом, за обе щёки уплетая картошку с грибами и запивая молоком. Голод был настолько сильным, что она не сразу приметила…

– Бабушка… ты плакала. Что… что случилось? – Ленка отложила в сторону кусок каравая и взяла бабушку за руку.

– Ты ешь, внуча, – бабушка отвела глаза и с трудом сдерживала слёзы, – После уж разговаривать станем.

Но еда уже и не лезла в горло, Ленка посмотрела на деда, тот тоже не глядел на неё, сидел у печки и стругал на лучины сухое полено – на растопку. Тяжёлое молчание повисло, было слышно, как в умывальнике капает вода в жестяной таз.

– Вот, Леночка, пришла телеграмма утром сегодня, – дрожащим голосом сказала бабушка и протянула Ленке листок.

Тамара в двух строках писала, что Ленкин отец погиб. Так же в телеграмме было указано время переговоров – завтра в восемь утра, сразу же, после открытия переговорного пункта, Тамара позвонит на почтамт и всё расскажет. Страх, почти уже отступивший, изгнанный из Ленкиной души домашним теплом, вернулся втройне…

– Ты, внуча, ступай, ложись, – сказал дед Федос, – Завтра всё узнаем, а тебе с дороги да с морозу такого ещё разболеться не хватало. Что ж, вот так всё получилось…

Ленка, шатаясь и часто дыша пошла в маленькую свою комнатку, туда, где прошло её счастливое детство. Липкое, тяжёлое и тёмное чувство словно придавило её к кровати… Конечно, она не жила с отцом, и в последнее время ей казалось, что не нужна она отцу и только ему мешает. Ведь у них с Тамарой есть Галинка, а Ленка, что Ленка… так… ошибка молодости для обоих родителей. Но ведь это её отец! Ленка вспомнила, как они сидели здесь, на крылечке, смеялись и разговаривали. Слёзы текли на подушку из-под её ресниц.

Уже за полночь усталость взяла своё, тепло окутывало её, и Ленка уже не слышала, как в комнату вошла бабушка, накрыла её тёплым стёганным одеялом и долго сидела возле внучки, вытирая бегущие по морщинистым щекам слёзы.

Утром все встали ещё до свету, да и не мудрено, зимой светает поздно, а бабушка так и вовсе глаз не сомкнула в эту ночь. Сидела Капитолина под старыми образами, доставшимися ей от родителей. Тусклый свет старой лампадки освещал потемневшие от времени лики, строгими глазами взирающие на людей, обращавших к ним свои мольбы.

О чём молилась Капитолина всю эту бессонную ночь, ей одной ведомо. Разрывалась от боли душа, и глубоко внутри всё же теплился тоненький, слабый, как первый весенний росточек, огонёк надежды на то, что телеграмма эта окажется ошибкой… или чьей-то злой шуткой!

Не было ещё восьми часов, когда бабушка с Ленкой и дедом Федосом уже стояли около почтамта, ожидая, когда Валентина Игнатьевна откроет навесной замок на окрашенной в синий цвет двери.

Глава 9.

– Капитолина Захаровна, доброе утро! – улыбчивая Валентина спешила на работу, – Федосей Захарович, и ты к нам пожаловал, и Леночка с вами… Что-то случилось?

По лицам своих ранних посетителей Валентина поняла, что не праздный интерес, и не хорошие вести привели эту семью сюда сегодня. Она поспешила отомкнуть замок и на ходу развязывая шаль вошла внутрь, пригласив посетителей не мёрзнуть на улице и подождать внутри.

Обещанных переговоров они ждали минут сорок, Ленка с беспокойством смотрела, как неподвижно сидит бабушка, замерев и глядя в одну точку. Дед Федос вздыхал и покачивал головой, думая о чём-то своём и сминая в руках свою шапку-треух.

Телефон звонил, Валентина Игнатьевна брала трубку, и каждый раз виновато качала головой в ответ на три пары глаз, обращённых к ней с немым вопросом. И вот наконец она кивнула головой и указала на небольшую переговорную кабинку, стоявшую в углу. Что ж, Вишняки не могут похвастаться удобствами почтамта, какие есть в городе, но хорошо, что хоть такое тут есть!

Капитолина Захаровна не сразу смогла подняться, чтобы пройти к телефону. Валентина смотрела на неё с испугом и сочувствием, хоть она и не знала, в чём дело, но понимала – несчастье привело сюда эту семью. Помертвевшей рукой, кое как справившись с собою, Капитолина поднесла трубку к уху и сказала: «Алло!» Ленка и дед Федосей стояли в открытых дверях тесной кабинки и с нетерпением ждали…

– Капитолина Захаровна? Это я, Тамара! – голос в трубке звучал жёстко и торопливо, – Я долго не могу говорить, денег и так нет, ещё на разговоры тратить! Сергей… погиб, на производстве случился несчастный случай. До больницы скорая не довезла! Крепитесь! Похоронили вчера. Вы уж извините, но сообщить вам раньше у меня не было времени – столько всего нужно было сделать к похоронам!

– Тамарочка, как же… ты бы хоть телеграмму…, – задыхаясь и держась за грудь, проговорила Капитолина, – Я бы хоть на самолёт… один ведь он у меня… да и дочка у него здесь! Как же ты…

– Знаете, что! – Тамара едва сдерживалась, это было слышно даже стоявшей рядом с бабушкой Ленке, – На меня и так на одну всё свалилось! Вы-то далеко! А у меня ещё девчонки! Да и чего вам ехать сюда? Чем бы вы помогли?! Всё, дорого болтать! Потом я вам в письме всё подробно напишу!

В трубке послышались короткие гудки, а Капитолина Захаровна никак не могла заставить себя положить её на аппарат. Дед Федосей склонился к сестре, осторожно вынул трубку из холодной руки:

– Капушка, идём домой. Полежать тебе надо!

Валентина Игнатьевна стояла за ним со стаканом в руке, она накапала туда капель валерианы, и думала, что сейчас и себе тоже наведёт… уж очень было тяжело смотреть на всё это.

– Леночка, постой! – остановила она Ленку, когда дед Федосей с Капитолиной вышли на улицу, – С отцом что? Или с кем?

– С отцом. Он погиб, – ответила Ленка и сильно сжала свои руки, – Мы не знаем ничего, его жена не сказала. Обещала написать в письме. Тётя Валя, вы приглядите, если вдруг придёт письмо, чтоб не потерялось…

– Хорошо, пригляжу, конечно, – ошарашенно ответила Валентина, – Это как же… матери не сообщить ничего, что ж там у женщины в груди вместо сердца! Ведь один сын он у Капы, единственный! Крепись, доченька! – Валентина обняла Ленку, – Если что нужно, скажи, я всегда помогу! Ох, ты, горе-то, горе!

Не радостные каникулы были в тот год у Ленки. Бабушка слегла, дома терпко пахло лекарствами и стояла тишина. Доктор приходил дважды в день делать бабушке уколы, и Ленка уже с самого утра была на ногах, сон не шёл к ней, заставляя ворочаться в постели и прислушиваться к тяжёлому бабушкиному дыханию.

Капитолина старалась, очень старалась выбраться из мрака, который затягивал её всё глубже. Она лежала в кровати и ей казалось, что на грудь ей положили тяжёлую бетонную плиту. Как в тумане видела она лицо местного фельдшера, мелькала рядом Федосова седая борода и испуганное Ленкино лицо. Ради внучки она должна… должна…

И она поднялась, пролежав четыре дня. Ленка заглянула к бабушке и радостно вздрогнула, та сидела на кровати, пытаясь нащупать босыми ногами тапки.

– Бабушка! – Ленка кинулась к ней и обняла, стараясь не разрыдаться, – Бабушка, тебе лучше?!

– Ничего, Ленок, ничего… Дай-ка гребень, волосы причешу, а то, наверное, на пугало похожа, хоть на грядки ставь.

Надо дальше жить, что ж поделаешь, Ленку учить, время-то вон какое сейчас, а то ли ещё будет. Какие только слухи не приходят из города! Не на кого старой Капитолине заботы о внучке переложить! Федосей, брат её, сам стар, бывает, что еле ходит, хоть и старается хорохориться!

– Ну, расскажи хоть, как там у тебя, в институте, – вечером Ленка и бабушка сидели за столом в кухне, – Исхудала вся… Наверно, буду сама к тебе каждую неделю приезжать, продукты привозить, а то так и здоровье недолго подорвать! Желудок надо беречь, внученька. Кушать надо, ведь сколько сил эта учёба отнимает!

– Бабушка, ты что! Это ж тяжело, и не думай даже мне ничего возить, тем более сейчас! Я сама буду теперь каждые выходные приезжать к тебе! – Ленка прижалась головой к бабушкиному плечу, – И я сейчас хорошо питаюсь, я же на работу устроилась! А то, что похудела… так я специально, чего я как плюха деревенская! Вот, джинсы теперь себе куплю на базаре, сейчас там много продают.

– На работу? Это куда же? – нахмурилась бабушка, – Что ещё придумала, ведь учиться надо, на учёбе это скажется, работа…

– Ничего не скажется, я после учёбы. Прибираться хожу, – Ленка не стала раскрывать подробностей, что моет подъезды многоэтажки, – Ничего не тяжело, наоборот, физическая нагрузка полезна.

– Ну, может быть, наладится всё в скором времени, не может же быть такого, чтобы в стране такой бардак устроили. Должны же порядок навести! – ворчала бабушка, налаживая в печку горшок с кашей на завтра, – Ты, внуча, всё же подумай, может лучше все силы на учёбу направить? Ведь у тебя пока одни пятёрки, как бы не съехала…

– Бабушка, да у нас многие работают уже. Но я тебе обещаю, если пойму, что это мешает учёбе, тут же уйду. Вот, посмотри… я это тебе купила! И дедушке тоже, только тут всё закрутилось, что… забыла про подарки.

– Ты что, зачем ты тратишься на нас! Это неразумно! Что нам тут в деревне надо? На всём своём живём, а тебе нужнее, хоть бы вон себе чего купила.

– Я и купила, сапожки себе взяла. На рынке, мне однокурсница Иринка подсказала, она там себе ботинки брала. Женщина торгует на рынке, скидку мне сделала! Только… не для нашей деревни сапожки-то, бабуль! Пока шла, ноги застыли, у нас тут лучше валенок ничего нет!

Бабушка рассмеялась, и Ленкино сердце радостно дрогнуло. Боялась она за бабушку свою, никого у неё нет роднее, а тут такое горе свалилось на них! Ещё и Тамара эта! Так поступить, это не укладывалось в голове…

Когда Ленка ложилась спать, закутываясь потеплее в стёганное ватное одеяло, одетое в пахнувший душицей пододеяльник с прорезью посередине, она долго не могла заснуть и всё думала, думала… И сердилась на эту Тамару! Как так можно! И Ленка давала себе клятву, что вот закончит она учиться, заработает денег и обязательно выберется, поедет в этот далёкий северный город… чтобы посмотреть в глаза этой женщине, у которой вместо сердца кусок льда, не иначе! Вот уж тогда она всё выскажет этой Тамаре! И за бабушку, и за себя саму! Купит билеты им с бабушкой, чтобы к отцу на могилу сходить, и может быть наконец познакомиться с сестрой Галинкой…

На другой день Ленка достала из сарая свои старые лыжи, нужно было проведать деда Федосея. Бабушка волновалась за него, хоть и пыталась не показать виду внучке, но Ленка сама чувствовала теперь настроение получше самого чуткого «сейсмографа»!

– Бабуль, я быстро, тут ходу-то всего-ничего! Дед бы сам не приболел, тут вот фельдшер ему таблетки от давление дала, так он уехал и их не взял! Вот и отдам.

Ленка приладила на спину небольшой рюкзак, который ей раздобыл где-то дед Федосей, когда Ленка классе в седьмом училась. Потом расцеловала бабушку и выбежала за калитку с лыжами в руках.

Погода была прекрасная, морозец приятно пощипывал щёки, ясное небо обещало, что к вечеру мороз усилится. Неяркое, белёсое зимнее солнце переливалось бриллиантовыми россыпями в пушистом снежном покрывале… Всё же зима здесь совсем другая, не как в городе, подумала Ленка и вздохнула. Как же жаль, что отец уже никогда не увидит этого, не вернётся в родные места, как всегда хотел. Так и говорил Ленке:

– Вот доработаю ещё, до северной-то пенсии, и приеду сюда насовсем! – мечтательно глядя в небо, говорил он дочери, когда они по своему обыкновению сидели вечером на лавочке под самым окном.

Не приедет теперь, всё… Ленка вытерла пушистой варежкой слёзы, она не может себе позволить расклеиться, надо крепиться! Бабушка не вынесет ещё и Ленкиных слёз! Она бодро зашагала к старой пилораме, за которой была просека, вот по ней быстрее всего можно было добраться до дома деда Федосея!

– А! Явилась, прoфyрсeткa! – раздался недовольный женский голос, и Ленка вздрогнула.

Она шла мимо дома Решетниковых, и только теперь приметила, что за их невысокой калиткой стоит Лидия Васильевна Ярославцева, мать Ивана… Лена побледнела, но постаралась не показать вида, и безмолвно укорила себя – как же она позабыла, что Тоня Решетникова Лидии Васильевне кумой приходится.

– Здравствуйте, – сказала Ленка и отвернулась, чтобы не видеть злого взгляда женщины, но вслед ей неслось…

– Чего припёрлась-то, тоже мне, фифа городская! Кому ты тут такая нужна? Если хочешь знать, так Ванька наш про тебя и думать забыл! Весной вернётся, с невестой, не один! Так что не надейся!

Ленка ничего не ответила, только прибавила шагу… Она Ваню не забыла. Но давно уже ни на что не надеялась, а сейчас… Больно резанули слова Лидии Васильевны, но… Пусть! Оно и к лучшему, Ленке не до этого, у неё учёба, и бабушка, и дед Федос! И свои планы! А Ваня… Ваня, это так, детское увлечение, оставшееся далеко в прошлом. Только почему же так больно, что даже дышать стало тяжело…

Глава 10.

Вернувшись в город после каникул, Ленка принялась за учёбу с новой силой. У неё теперь была цель – она собиралась каждую пятницу после пар уезжать домой, к бабушке, а возвращаться в понедельник, с первой электричкой, которая идёт в четыре утра. Зато все выходные она будет проводить с бабушкой, помогая и не давая той затосковать окончательно. Ленка всей душой своей понимала, как она сейчас бабушке нужна!

По субботам в институте иногда ставили в расписание факультативы, но если учиться хорошо, то всегда можно договориться с преподавателями. Тем более сейчас, когда почти все студенты старались подработать на выходных, или попасть домой, выспаться и нормально поесть.

С деньгами и вообще… с жизнью, стало происходить что-то невообразимое! Цены росли так стремительно, что стипендии теперь хватало… да ни на что не хватало, правду сказать. И даже там, где Ленка подрабатывала, управляющий Геннадий Петрович то и дело не всю зарплату выдавал деньгами. Иногда привозил замороженных синих кур, сомнительного качества тушёнку в банках, где при открытии обнаруживались одни жилы и хрящи, или сероватые макароны в пакете… Ленка молча забирала, а вот Семён Ильич хмурил брови и выговаривал, что такое «непотребство» только собакам давать, и то есть поди не станут!

– Если уж чего-то такое везёшь, так вези съедобное! – говорил дед управляющему, – Знаю я, у кого ты это брал – у этого барыги, или как там он себя называет, «бизнесмен-оптовик» Ледашов! Спекулянт он, а не бизнесмен, вот что я скажу! Развелось тут таких, как собак! Это он с тобой так рассчитывается, да? За вахтёршу, которую теперь в подъезде посадили, да за наш с Леной труд? Так вот, в другой раз ему и скажи – икры мы не просим, но и тухлятину его брать не станем! Муки хорошей, масла постного да сахару – вот этого пусть даёт.

– Чего есть, то и беру. Себе ведь это же беру, вот и вам везу! Что сделать, если теперь этот чёртов бартер кругом, денег не добыть! Ладно, не ворчи, дед. В другой раз закажу ему муку хорошую, и сахар.

Возвращаясь по пятницам в родные Вишняки, Ленка каждый раз думала, сидя у окна в вагоне электрички, как всё теперь зыбко… Так, что даже не знаешь, получится ли вернутся в понедельник, и будет ли куда возвращаться! Студенческое общежитие уже несколько раз собирались закрыть, оно требовало срочного ремонта, но для этого нужно было куда-то переселить студентов… а куда? Одно из зданий, раньше оно тоже было общежитием, теперь заняли офисы и какие-то магазинчики, торговавшие всякой всячиной. А в цокольном этаже кто-то организовал видеосалон, Ленка слышала про это от своих сокурсниц, многие ходили туда смотреть заграничные боевики и комедии, но сама она там никогда не была – жалела денег на такое развлечение. Их и так ни на что не хватало!

– Может мне ещё один подъезд взять? – задумчиво советовалась Ленка с Семёном Ильичом, – Всё же больше платить станут, а то скоро мне на дорогу до дома уже и хватать не будет. Вот, бабушка вам передала сухих грибов. Это белые, мы с ней вместе собирали!

– Да что ты, не нужно, – отнекивался дед Семён, – Себе возьми, кушайте! Вам, студентам, есть надо, чтоб силы были, а мы что, старики, своё доживаем!

– Возьмите пожалуйста! – настаивала Ленка, – А у меня есть, я и себе привезла! Побольше мешочек, мне хватит!

Она знала, что Семён Ильич грибы очень любит, потому и привезла угощение, потому что… потому что всё чаще находила она в своей сумке, которую оставляла у него в «дворницкой» пока убиралась в подъездах, то банку сгущёнки, то несколько плавленных сырков в пакетике, то мешочек с карамелью.

– Спасибо, Ленок, грибы я уважаю! Вот всё думаю, продать что ли квартиру, да перебраться в родную-то деревушку, там и дом дедов до сих пор стоит… да только от деревушки той почти ничего уже и не осталось, старики да старухи век доживают. Да и у меня уже ноги не те, чтоб хозяйство ладить.

– Вот осенью к нам поедем, в Вишняки, – говорила Ленка, – Я вас в бор свожу по грибы, дедушка Федосей такие места грибные ведает, ух! Познакомлю вас, может вы к нам в Вишняки и переедете, там у нас молокозавод рядом, пока работает. Народ живёт, ничего…

Как-то раз Ленка намыла полы в подъезде и теперь вытирала подоконники, кое-где оттирая пасту от шариковой ручки. Про себя ругалась на малолетних хулиганов, оставивших тут свои художества.

– Добрый вечер! – вежливо сказала она, не глядя на поднимающегося по лестнице человека.

Она уже привыкла работать, не обращая внимания ни на едкие замечания женщин, что можно бы и почаще окна мыть, ни на порой нелепые шутки мужчин, часто поднимающихся к себе будучи навеселе. Люди шли и шли, в свои большие элитные квартиры, лица их сливались для Ленки в одно целое… Но этот человек сегодня почему-то вдруг решил остановиться возле Ленки…

– А ты молодец. У нас тут всегда чисто! Ты на совесть работаешь, сказал он Ленке.

– Спасибо, – та удивлённо посмотрела на мужчину.

Ему было лет сорок, или чуть больше, наверное, он был ровесником Ленкиного отца. Мужчина был одет в коричневое двубортное пальто, по виду добротное, хорошей ткани, в руке у него была чёрная папка для бумаг.

– Тебя как зовут? – спросил мужчина и посмотрел на часы, по их виду Ленка тоже поняла, что они немало стоят… хотя она таких и не видела никогда.

– Лена, – ответила она и на всякий случай отошла чуть дальше, мало ли, что ему нужно.

– Слушай, Елена, а ты вообще где живёшь? Учишься где-то?

– Да, я студентка. Учусь, – ответила она и нерешительно добавила, – Вы меня простите, но мне некогда. Хочу закончить пораньше, мне ещё заниматься надо, а время уже позднее.

Мужчина усмехнулся, потом попрощался и стал подниматься выше по лестнице. Ленка слышала, как где-то наверху хлопнула входная дверь и облегчённо вздохнула. Такие времена, когда с незнакомцами стало опасно разговаривать! Каких только историй не наслушалась она от девчонок в общежитии. Даже не верилось, что такое бывает! К примеру, однокурсница Ника рассказывала, как её пытались силой усадить в машину, когда она шла с занятий по плаванию! И только счастливый случай этому помешал – мимо проехал милицейский патруль, и те, кто тянул её в машину, ослабили хватку, девушке удалось вырваться!

Лена постаралась поскорее закончить уборку, оставив надписи, сделанные шариковой ручкой на окнах, на следующий раз, и поспешила уйти в «дворницкую» к деду Семёну. А потом, переодевшись и прихватив сумку, бегом отправилась в общежитие.

История эта имела продолжение через несколько дней. Ленка пришла на работу, как и всегда вовремя, а в каморке деда Семёна её ждали, кроме самого старого дворника, управляющий Геннадий Петрович, тот самый человек в дорогом пальто, и ещё один человек, в обычной куртке.

– Елена, добрый вечер, – сказал Геннадий Петрович, – Познакомься, это Владимир, он здесь живёт. Он порекомендовал тебя своему знакомому. Вениамин Яковлевич ищет себе сотрудника хорошего, – тут Геннадий Петрович указал на мужчину в куртке, – Вот, и он хочет с тобой поговорить.

– Здравствуйте, – Лена настороженно смотрела на мужчин, потом глянула на деда Семёна и успокоилась, потому что тот едва заметно ей одобрительно кивал.

– Елена… а как вас по отчеству? – спросил Вениамин Яковлевич.

– Сергеевна, – ответила Лена, – Но можете меня называть Леной. Так что вы хотите?

– О! Сразу к делу! – усмехнулся мужчина, – Что ж… я хочу предложить тебе работать у меня. Зарплата больше в разы, плюс премия, если хорошая выручка. Ну, и я стараюсь поддержать своих сотрудников продуктовыми наборами.

Ленка молча слушала его и ждала, пока тот начнёт говорить о том, что предстоит делать. Мужчина сделал паузу, возможно ожидая её реакции, и, не дождавшись, продолжил:

– Я знаю, что ты учишься, но мне как раз и нужен человек на вторую половину дня и вечер. Поэтому по времени работы мы договоримся с тобой, и с твоей напарницей, которая будет работать первую половину дня.

– Так в чём заключается сама работа? – спросила Лена поняв, что Вениамин Яковлевич ждёт этого вопроса.

– У меня небольшой магазинчик цветов, -улыбнулся он, – Ничего предосудительного, если вдруг опасаешься… оно и понятно – такое время. Ну так вот, я наладил поставки, у меня четыре точки по городу, и вот теперь я пятую открываю. Ищу продавцов, аккуратных, ответственных. Так что, интересует?

Так Ленка и оказалась в небольшом магазинчике, который скорее походил на ларёк, некоторые его так и называли. Ленкиной напарницей была Вера, ей было чуть за тридцать, она недавно осталась одна с ребёнком, муж её умер от болезни. Сын Веры пошёл в первый класс, а она пыталась заработать им на жизнь. Раньше, когда швейная фабрика ещё работала в полную силу, она была там технологом, а вот теперь… с утра она работала здесь, продавая цветы, а после обеда забирала сына из школы и бежала в небольшую частную пошивочную мастерскую.

– Надо как-то жить, – говорила Вера Ленке, когда они познакомились поближе и Вера передавала новенькой нюансы работы, – Дениска у меня, вот и кручусь. Родители мне не помощники, у них на руках моя сестра-инвалид… Им помогаю ещё, как могу. Свекровь на выходные Дениску забирает, так что я тут работаю и субботу, и воскресенье, но, если ты хочешь, бери один выходной себе – в выходные дни выручка больше. Так что… а здесь хорошо платят, Яковлевич не обижает. Когда праздники – работаем до самой ночи, так он сам приходит, помогает, и дочки его, и жена бывает тоже, когда рук не хватает, а потом премию хорошую даёт. Не пожалеешь, это лучше, чем подъезды мыть.

Ленка начала работать. Ей очень нравилось находиться среди больших ваз с цветами, помогать покупателям сделать выбор, придумывала интересные сочетания и оформление. Она брала в библиотеке книги, но информации по флористике было мало, поэтому она больше полагалась на свою интуицию. Вот только по деду Семёну она скучала, забегала иногда, но всё же встречи были редки, не как раньше.

Глава 11.

Вениамин Яковлевич вскоре оценил работу нового своего сотрудника. Не только на словах её хвалил, но и рублём выражал своё отношение. Вера тоже не нарадовалась на новую свою напарницу, о чём каждый раз говорила хозяину ларька и самой Лене:

– До тебя я работала с девчонкой, тоже студентка, только с техникума, – рассказывала Вера, – Только та работать не любила, как народ у нас, так ей то в туалет приспичит, то пoкyрить. А то возьмет, да и напихает в букет старых цветов, человек купит – выйти не успел, а с цветов уже лепестки полетели! Ох, потом и наслушаемся мы с ней, а потом ещё и Яковличу нажалуются, тот ругается.

Лена очень старалась запомнить всё, чему учит её Вера, иногда осмеливалась добавить и свои познания, которые удалось добыть в книгах и журналах. Но Вера была слишком занята своими проблемами, и для разных «новшеств и рацпредложений», как называла она идеи Лены, времени у неё не было.

А Лена совершенно серьёзно считала, что розы – этакие зазнайки, и не любят никакого соседства, потому их нужно ставить в большую вазу немного поодаль от других цветов. И гвоздики такие же – без соседей дольше сохраняют свежими свои красные шапочки. И если тюльпанам в воду добавить немного сахара, то они выглядят веселее, а ромашки сахар не любят, им чистенькую водичку нужно, и всё. Ленка даже иногда разговаривала с цветами, конечно, когда в ларьке не было покупателей.

– Не знаю, почему так! Значит вы что-то не так делаете, раз так получается, – говорил Вениамин Яковлевич продавцам в других своих точках, – Но у них-то сколько цветы стоят? Вот! А у вас, как ни приду – всё уже на веники похоже! А закупаю-то я в одно время на все точки.

Ленка не знала, что некоторые из её коллег, с которыми она, к слову, и встречалась-то редко, прозвали её ведьмой, кто в шутку, а кто и всерьёз. Она этим мало интересовалась, некогда ей было. Работа увлекла и очень ей нравилась, а ещё нужно учиться и всё успевать.

– Ох, Ленок, не нравится мне эта твоя новая работа, – говорила бабушка, когда Ленка приезжала домой, она старалась не брать смены на выходные дни, понимая, что бабушке нужно помочь, да и самой хоть немного отдохнуть.

– Почему же, бабуль, хорошая ведь работа, – улыбалась Ленка, – Ведь лучше, чем пол в подъезде мыть. Тут у меня очередь не стоит, прибралась в магазинчике, цветочки обиходила и сижу. Конспекты пишу, к зачётам и экзаменам готовлюсь.

– Так-то оно так, – вздыхала Капитолина, – Да ведь с чужими деньгами работать приходится! А теперь какое время – человек порой хуже зверя! Вон, Зоя Краснова рассказывает, они ведь на городской рынок продавать ездят, вещи где-то закупают, на оптовке какой-то. Компанией ездят, а вот уж двоих ограбили, деньги отняли. Они уж всяко исхитряются, куда только не прячут… Вот я и боюсь за тебя – теперь за чужие деньги немудрено и жизни лишиться. Вон что твориться… а президент у нас всё только улыбается да ручку всем жмёт! Чтоб окочурился, аспид, прости меня, Господи, за такие речи! А только на людей теперь всем наплевать, и дела никому нет, если кто и сгинет. Скорее бы уж доучиться тебе… хоть на комбинате и платят мало, всё ж таки рядом тут!

Ленка и сама знала, что время сейчас такое… странное и непонятное, никто не знает, что к вечеру станется, не то, что завтра! И про деньги Вера её сразу предупредила, чтобы на виду не хранила, а если много собралось, чтобы звонила Вениамину Яковлевичу, чтоб забрал поскорее. Телефон был рядом, возле входа в гастроном аппарат висел, вот оттуда если что и звонили. А однажды Ленка сама видела, как несколько человек в кожаных модных куртках прижали к стене гастронома дядьку, у которого чуть дальше цветочного магазинчика, ближе к рынку, была табачная лавка. Сильно вроде и не били, Ленка видела через стеклянную витрину, что даже и улыбались… но улыбки у этих крепких ребят были страшные! Табачник, как Ленка с Верой называли этого мужчину, потому что имени не знали, заискивающе улыбался, держался за бок, куда пришёлся малоприметный для окружающих удар, и шарил у себя за пазухой, что-то оттуда доставая.

Про этот случай Ленка бабушке не говорила, знала, что та и так за Ленку переживает, а тут и вовсе глаз не сомкнёт. Что ж, если такое теперь везде! Вот и Семён Ильич рассказывал, когда Ленка забежала к нему на чай, что у них во дворе ЧП случилось. Человека убили, прямо в своей машине застрелили.

– Деловой какой-то, говорят, – протягивая испуганной Ленке кружку с чаем, качал головой дед Семён, – Вроде бы как долларами этими занимался, а уж как и что – это я не знаю. Милиция бродила тут вокруг, расспрашивала. А чего с нас взять… Они ж, жильцы тутошние, нас за прислугу считают, иной и не поздоровается даже, нос кверху и пошёл. Помню, дед мне рассказывал, довелось ему пожить в прошлые-то времена, при господах. Парнишком малым тогда был, а всё помнил, как бывало, и отметины на спине от хлыста до самой смерти носил. Кто бы мог подумать, Леночка, что прежние времена теперь вернутся?!

– Семён Ильич, а как у вас такой чай получается? Вкус волшебный, – Ленка грела о кружку озябшие на весеннем ветру руки и прихлёбывала чай, вкус у него и в самом деле был особенный.

– А секрет у меня есть, – заулыбался дед Семён, и горькая складочка меж бровей тут же растаяла, – Никому не рассказывал! Геннадий-то Петрович уж сколь раз у меня выспрашивал, когда я его угощал. А я ему – чай, как чай, обычный, из магазина. А вот тебе сейчас расскажу! Гляди, чего я в заварку добавляю! Отец меня научил, на фронте ему товарищ показал секрет такой!

Дед Семён достал с небольшой полочки жестяную чайную коробку, открыл её и дал Ленке. Там лежали колотые куски жжёного до шоколадного цвета сахара.

– Вот, я несколько кусочков такого в чайник и кладу, сахар жжёный! – рассмеялся дед Семён, – Вот тебе и весь секрет!

Потом дед Семён посерьёзнел и снова нахмурился. Видимо вспомнил, что ещё хотел сказать этой зеленоглазой девчонке, от чего предостеречь.

– Ты, Ленок, гляди… оберегись! Такие времена теперь, не знаешь, откудова беды ждать! Вечером по городу не ходи одна! Если смена поздняя, одна не иди до общежития! Говори мне, я сам тебя стану провожать! Было у нас тут… не перескажешь всего!

– Семён Ильич, я после смены одна и не хожу, – успокоила Лена деда, – Вениамин Яковлевич вечером приезжает сам закрывать магазин и выручку забирает. Он меня отвозит на машине до общежития, тоже говорит- одной так поздно нельзя. Да и что у меня грабить, дедусь? Шапку сама вязала, пряжу покупала самую недорогую. Шарф вот тоже… Ну и пальто, не шибко и новое, кто позарится?

– Да не на шапку и шарф позарятся! – покачал головой дед Семён, – – Ты себя побереги… У нас во дворе девчонку ищут до сих пор, недели три назад пропала. Шла с учёбы, и не дошла. И никто не видал, куда делась, с кем… Так вот, времена! В войну и то такого не было, чтоб столько шакалов развелось кругом!

Ленка и сама знала – времена… Бабушка вот тоже места себе не находит, пенсию стали задерживать, снова на работу было собралась, на молочный комбинат ходила. А там сидит хмурый Николай Павлов, который начальник по кадрам, да ей и говорит:

– Капитолина Захаровна, да всё я понимаю! Но у тебя хоть пенсия есть, когда-то да дадут, а у меня тут каждый день бабы ходят, работу просят, детей подымать надо. Зарплату нечем давать, хоть наш директор и старается, по бартеру чего-то добывает. А что делать, зарплату даём продукцией, народ уже чуть не бунтует – детям ведь и одёжка нужна и обувь. Да и куда у нас тут творог этот денешь! Нету мест, Капитолина Захаровна… некуда тебя и на полставки взять! Чуть не половина штата без сохранения по домам сидит, и когда наладится всё – никто не знает.

Дожили до весны, и Ленка с бабушкой уже обсуждали, что на посадку в этом году картошки осталось мало, надо бы докупить. Чтоб на будущую зиму хорошенько погреб наполнить, ведь запас карман не тянет. Если что – можно и продать будет в городе. Вот некоторые-то, Вишняковские, возили по весне картошку в город, продавали. Всё выручка!

Ленка в эту субботу заступила на первую половину дня, чтобы после обеда уехать домой, в Вишняки. Народу было мало, праздник мартовский позади был, теперь такой выручки нет, «праздничной», как её Вениамин Яковлевич называл. Скоро выпускные, там поживее всё пойдёт, а пока и цветов он мало завозил, уход небольшой для Веры и Лены.

Лена тому немножко даже рада была – скоро экзамены, нужно поднажать, чтобы домой на каникулы не стыдно было ехать, и перед бабушкой не краснеть. Поэтому она при любой свободной минутке доставала учебник.

Дверь открылась и в магазинчик зашёл покупатель, Ленка отложила книгу и с готовностью поднялась навстречу. Это был молодой симпатичный парень, примерно ровесник Ленке, или чуть постарше, он с удивлением разглядывал девушку.

– Ничего себе! А что же, у Вениамина новый продавец?! И он молчит, такую красоту скрывает! – парень заулыбался и подмигнул смутившейся Ленке, – Ну, как тебя зовут, красавица? Я Саша!

– Здравствуйте, – сдержанно кивнула Лена, – Меня зовут Елена. Какие цветы вас интересуют?

– Э… Елена, значит. Приятно познакомиться!

– Вот розы свежие, Вениамин Яковлевич их только вчера привёз, совсем немного. Есть ещё тюльпаны…

– Гвоздики мне нужны, – покупатель немного будто помрачнел, – Есть?

– Да, есть. Вот они, – Лена указала на вазу за спиной покупателя и назвала цену, – Вам сколько штук нужно? Упаковать в плёнку?

– Все, что есть мне… и плёнку не нужно, так, газетой оберни, я потом в машине распакую.

– Здесь чётное количество, – сказала Лена, посчитав цветы в вазе, -Убрать одну?

– Нет, как раз по случаю, – ответил парень и грустно глянул на девушку, – Друг у меня погиб. Вот, ему цветы…

– Простите… Соболезную вашей утрате, – сказала Лена, – Очень жаль вашего друга…

– Спасибо. Вот, держи, – парень положил на прилавок деньги, – А ты сегодня до вечера работаешь? Можно… я провожу тебя домой, как закончишь?

– Ваша сдача, – Лену очень удивило то, что денег парень положил намного больше, чем она озвучила, – А вечером… я уезжаю сегодня, домой, в пригород.

– Не надо сдачи, – улыбнулся парень и уже на выходе обернувшись сказал, – Ну, ещё увидимся!

Ленка стояла с деньгами в руках и не знала, что с ними делать. Им оставляли сдачу, конечно, но обычно это была мелочь, они с Верой складывали её в отдельную коробочку и покупали оттуда сахар и чай, иногда печенье. А тут… сумма была больше Ленкиной стипендии!

Лена решила, что всё отдаст Вениамину Яковлевичу, а тот пусть сам решает, что делать. Записав на бумажке, сколько лишнего в кассе, она снова взялась за учебник, только теперь сосредоточиться на предмете было сложнее…

Глава 12.

Вениамин Яковлевич тоже сначала удивился такой сумме излишка, но выслушав Лену, вдруг нахмурился и принялся расспрашивать её, как выглядел этот парень и как его звали.

– Вроде бы он сказал, что его Саша зовут, – сказала немного смущённая Лена, – Но я точно не запомнила.

– Да он, видимо, один из этих…, – покачивая головой хмурился Вениамин Яковлевич, – Которые тут с Григорьевым ходят! Его ещё Багром кличут, не знаю уж, по какой причине! Бандюки это, Леночка, так что ты осторожнее… Постой… так он заплатил?! И ещё сверху оставил?!

– Ну да, заплатил! А что же, чем это он лучше других, что я с него денег не стала бы требовать за покупку! На лбу у него не написано, откуда он и кто, так что для меня он такой же покупатель, как и все!

– Эти обычно денег не платят, просто берут, что им нужно и всё! Ладно, что с тебя взять, в самом деле, откуда ты их всех знать должна! Посмотрим после, кто таков был, может ещё зайдёт. На, вот тебе вроде как чаевые, – Вениамин Яковлевич положил на стол деньги, как раз ту сумму, которую оставил тот парень помимо оплаты гвоздик, – Мне чужого не надо, да и тебе они нужнее. Купишь себе что нужное.

– Вениамин Яковлевич, – смутилась Лена, – А можно я на эти деньги возьму несколько луковиц гладиолусов, которые вы на продажу привезли? Очень хочу у нас в палисаднике посадить!

– Лен, да бери конечно!

Вениамин Яковлевич хоть и не часто хвалил Лену, может потому, что характер имел суровый и немногословный, но всё же деньги считать умел! И видел, что одна эта точка, после того как он взял на работу эту девочку, стала приносить ему прибыли больше двух из тех, что у него работали. Поэтому сейчас он скрылся в крошечной подсобке, больше походившей на шкаф в глубине маленького магазинчика, взял там коробку и положил туда луковиц, которые просила Лена, добавил ещё несколько пачек семян, которые тоже только недавно привёз продавать, и даже три черенка сортовой розы в упаковке, он их достал через знакомого с немалым трудом.

– Вот, это тебе. И деньги прибери, это твоё! Не перечь, я так решил! Это тебе, рука у тебя лёгкая, вот после и расскажешь, что взошло да выросло, а что нет, какие были семена хорошие, а какие на продажу брать не стоит. Считай этаким «домашним заданием» тебе!

– Спасибо, спасибо! – Лена так обрадовалась, что не сдержалась и обняла сурового мужчину, и тут же сама испугалась такому своему порыву…

– Да ладно тебе, что уж! – Вениамин Яковлевич вдруг расплылся в такой добродушной улыбке, что Лена опешила, она никогда не видела, чтобы он так улыбался, и глаза его светились такой добротой, – А с Сашей этим… поаккуратней будь, народ они ненадёжный. Да и время теперь такое, что не знаешь кого больше опасаться! Поглядеть бы на него, кто таков! Говоришь, обещал вечером прийти, к закрытию? Ну ладно, вот и хорошо. Мне всё равно магазин закрывать!

Никто в тот вечер не явился к закрытию магазина, чем обрадовал обеспокоенную Лену и разочаровал сурового Вениамина Яковлевича, который заявил, что вот во времена его молодости парни никогда себя так не вели!

– Если обещал, расшибись в лепёшку, а сделай! Так нас отцы учили, а теперь молодо-зелено, наболтал языком и исчез! – ворчал Вениамин Яковлевич, закрывая витрины железными щитами, – Ну и хорошо, что не объявился! Нам такие не нужны кавалеры!

Ленка тайком улыбалась, как же приятно, когда о тебе заботятся! А про этого странного Сашу она и думать забыла, потому что все её мысли занимала та самая коробка с семенами, которую ей подарил Вениамин Яковлевич. Мало ли покупателей ходит, она уже и забыла, как вообще он выглядел, тот парень.

Она устало откинулась на сиденье старенького «каблучка», как называл свою машину хозяин цветочного магазинчика, и думала, что совсем скоро наступит лето… Сначала Ленка планировала работать в магазинчике всё лето, чтобы заработать побольше, но Вера её отговорила, да и сам Вениамин Яковлевич был против. Во-первых, летом покупателей совсем мало, выручка небольшая, так что ждать большого заработка не стоит. А во-вторых, перед будущим учебным годом обязательно нужно отдохнуть, чтобы с новыми силами приняться за учебу.

– Выйдешь к первому сентября, там как раз для школьников привезу цветы, – говорил ей Вениамин Яковлевич, – А пока отдыхай! Вот сдашь экзамены, и к бабушке в деревню, набираться сил! Отпуск будет у тебя, и у Веры, я уже нашёл, кто на время отпусков вас заменит. Одну точку закрою на лето, толку в ней всё равно нет.

– А я знаю, как увеличить выручку в летний период, – робко проговорила Лена, когда они с Верой сменялись и Вениамин Яковлевич заехал к ним с коробкой нового товара, с лёгкой Лениной руки семена в ларьке расходились чуть не лучше основного товара.

– Ну, поделись идеями, – Вениамин Яковлевич благосклонно посмотрел на Лену и подмигнул Вере.

– Сейчас лето, свадьбы! Нужно сделать объявления… может быть в газету, или возле того же ЗАГСа повесить, что мы делаем букеты для невест. Ну, знаете, такие, как в иностранных фильмах показывают! Когда ещё невесты их кидают вверх, и все ловят. Сейчас мы на свадьбу продаем просто букет, на заказ розы красные или белые, то есть всё как обычно. А тут… можно даже картинку из фильма использовать для объявления. А букеты делать как там – на коротком стебле, хорошенько закрепить цветы и вроде как «ручку» сделать из бумаги. Я могу показать из цветов, которые на списание…

Чем дальше Ленка говорила, тем больше менялось выражение Вениамина Яковлевича, а Вера заинтересованно смотрела на свою сменщицу. Ленка покраснела, ей показалось, что сейчас над нею станут смеяться, над её идеей. Но Вениамин Яковлевич взял табурет, уселся напротив широкого стола, где продавцы обрезали цветы и готовили букеты, и сказал:

– Давай, Ленок, делай! Покажи, что придумала.

Лена покраснела сильнее, но постаралась взять себя в руки и прошлась глазами по вёдрам, стоявшим под столом, выбирая из приготовленных «на списание» цветов что получше. Она не призналась, что уже пробовала делать такие букеты, пока сидела тут одна. Выбрав чуть помятые и потерявшие вид белые розы, к ним добавила некогда сиреневые и нежные, а сейчас почти осыпавшиеся гипсофилы…

– Сюда ещё нужно мелкой зелени, типа кашки луговой что-то, – задумчиво бурчала она себе под нос, собирая цветок к цветку, обрезая шипы с роз и подгоняя длину, – А чтобы не засохли на протяжении торжества, можно влажную бумагу, по типу школьной промокашки проложить и обернуть сначала целлофаном… потом сделать вот такой «воротничок»… я думала вообще ещё как-то ленты использовать или кружево вместо этих бумажных завязок. Ну вот, как-то так!

Молчание повисло в небольшом «цветочном царстве»… Вера с Вениамином Яковлевичем смотрели то друг на друга, то на растерянную такой реакцией Лену, то на букет… получившийся, честно говоря, довольно невзрачным, но если представить, что он будет сделан из свежих цветов…

– Лена! Ты гений! – закричала Вера и обняла подругу, – Ну, Вениамин Яковлич, что скажешь? Даешь добро нам такое попробовать?

– А чего нет, – кивнул тот, – А объявления я на себя беру! Думаю, вот что – есть у меня товарищ, через него на администрацию ЗАГСа можно выйти, может быть, договоримся разместить там большой плакат. А ведь и в самом деле в городе пока ещё никто такого не делает… мы первые будем!

– Надо сделать несколько букетов и пригласить фотографа, чтобы сделал красивые фото, – говорила Вера, – Лена, ты у нас просто… просто… ты молодец! Даже не знаю, что ещё сказать!

– На такие букеты нужно немного другие цветы, и оформление тоже, – подала голос Лена, – Розы не очень крупные должны быть, а лучше – чтобы были и крупные, и мелкие бутончики… И листья тоже, зелень…

– В субботу поедем с тобой на базу. Как, выделишь мне время на это? – спросил Лену Вениамин Яковлевич, и она смутилась от его тона, он говорил с нею так уважительно, – А после я сам тебя в Вишняки твои к бабушке доставлю, не переживай за электричку. Мы с женой как раз собираемся к её родителям поехать, так нам чуть крюк сделать и как раз по пути.

– Конечно, я могу на базу…, – Лена немного испугалась, а что если… а что, если она подведёт всех, что, если ничего из её идеи не получится, – А домой я сама, что вы из-за меня крюк будете делать!

– Не обсуждается, – усмехнулся Вениамин Яковлевич, – Ты, Лена, меня слушай, я тебе в отцы гожусь. И Нина, жена моя, за тебя как за родную переживает. У нас ведь дочка старшая, тоже студентка, тебя на год постарше… В Ленинграде учится, то есть в Санкт-Петербурге теперь, конечно.

Лена не стала отказываться от предложения Вениамина Яковлевича, больше потому, что сейчас очень переживала за свою новую идею, не подведёт ли она всех такой придумкой. Но на носу были экзамены, поэтому для нервов поводов и без того хватало, и Лена до самой субботы была с головой погружена в конспекты и учебники.

Однако тёплым весенним вечером в двери показался улыбающийся парень с огромным букетом веток сирени в руках.

– Привет, Елена! – Саша с улыбкой смотрел на девушку, сидевшую среди цветов с книгой в руках.

Глава 13.

– Что подарить девушке, когда она в цветах понимает больше тебя, – Саша протянул Лене сирень, – Такое вроде бы у вас не продается!

– Да, это наше упущение, нужно будет взять на заметку. Спасибо, – сказала Лена стараясь не показать смущения, – Надеюсь, городской сквер не пострадал? Это же не оттуда сирень?

– Нет, конечно, – рассмеялся парень, – Это с нашей дачи, я сегодня туда маму отвозил, а у нас там большие пышные кусты. Срезал… для тебя.

– Спасибо большое.

В воздухе повисла неловкая пауза, Лена украдкой разглядывала парня, а тот осматривал витрины, словно бы ища повод для продолжения разговора. Лена приметила, что одет он был хорошо, вещи были явно не с местного рынка. Работая здесь в небольшом ларёчке, она научилась немного в этом разбираться, тёмные волосы были аккуратно пострижены, сейчас он показался Лене немного старше, чем в их первую встречу. Хотя, она не очень её и запомнила, как-то всё стёрлось из памяти, повседневные заботы отодвинули тот день далеко назад.

– А у вас тут стало меньше цветов, или мне кажется, – заметил гость, скорее, чтобы как-то поддержать разговор.

– Всё на заказ к выпускным идёт, на продажу мало оставляем. Вам что-нибудь предложить?

– А можно на «ты»? А то как-то неловко получается, я себе такое позволил, не спросив разрешения… Теперь стыдно за себя

– Можно и на «ты», – пожала плечами Лена, – Так что тебе предложить? Ты хотел букет?

– Нет, я зашел… к тебе. Лена, скажи пожалуйста, могу я сегодня проводить тебя до дома? Во сколько ты заканчиваешь, до закрытия бываешь?

– До закрытия. Но потом меня довозят до дома, провожатый мне не требуется. Извини.

Лена не хотела обидеть парня, помня наказ Вениамина Яковлевича, но и потакать его желаниям не собиралась. Мало ли, что ему хочется! Она здесь продавец, и готова предложить покупателю ровно то, что здесь продаётся!

– А где ты учишься? – Саша, казалось, не замечал нахмурившихся бровей девушки, – А я в прошлом году универ окончил. Отмучился, так сказать!

– Понятно. По профессии устроился? Сейчас не всем с этим везёт. Такое время…

– Ну, почти по профессии, – рассмеялся Саша, и тут Лена спохватилась, а что, если он один из этих… про которых Вениамин Яковлевич говорил.

Если из «этих», то тут никакая профессия не нужна, за наглость берут! Лене расхотелось разговаривать с Сашей, она достала пустую вазу и стала расставлять в ней подаренные ветки сирени. Украдкой глянув на часы, она с радостью обнаружила, что совсем скоро должен приехать Вениамин Яковлевич. А значит этот настырный «кавалер» будет вынужден ретироваться! Лена собиралась сегодня вечером пойти в общежитие пешком, вечер был тёплый, а до темноты ещё очень долго, но видимо придётся отказаться от своих планов и поехать домой как обычно – с Вениамином Яковлевичем.

– Ничего, если я немного у тебя побуду? – спросил Саша, – Если я тебе мешаю, ты скажи… просто я намеревался прогуляться вечером, надеялся тебе составить компанию, но раз тебя подвезут…

– Мне надо готовиться, в пятницу экзамен, – ответила Лена, – Поэтому Вениамин Яковлевич меня отвозит домой, ему по пути. Год заканчивается, нужно поднажать.

– Дядька Веня вообще добрый человек, – кивнул Саша, – Я его давно знаю! Правда, за свою доброту ему не раз пострадать приходилось! Ты права – такое время…

Лена заметила, что Оксана – продавец из ларька по соседству, где продавали всякие хозяйственные товары и прочее, уже несколько раз прошлась туда-сюда мимо витрины цветочного магазинчика, явно высматривая, что же там происходит. И Лена поняла, что завтра слух о ней и Саше разнесётся по всему рынку, и ей не избежать расспросов о нём.

– А что, парень у тебя есть? – как можно непринуждённее спросил Саша, – Не может не быть!

– Ну, пусть будет что есть, раз не может не быть, – пожала плечами Лена, вот ведь привязался, расспрашивает ещё, – Вообще-то вопрос так себе, потому что это тебя не касается!

– Хм, – усмехнулся Саша на дерзость, и Лена подумала, что он ответит что-нибудь обидное, – Ты права, меня не касается. Просто… хотел узнать. Не может быть, чтобы у самой красивой девушки в этом городе… и не было парня! Значит, есть?

Лена с облегчением увидела, что возле магазинчика остановился «каблучок» Вениамина Яковлевича, кажется, она никогда ещё не ждала его приезда с таким нетерпением. Она было подумала, что Саша сейчас поспешно ретируется, но… ошиблась. Тот сидел на табурете возле стола и непринуждённо разглядывал Ленин конспект по химии.

– Привет, дядь Вень! – Саша привстал с табурета, приветствуя хозяина ларька, – Ну что, как сам, как семья? Как Дашутка, выросла наверно уже, невеста?

– Привет, Саша, – Вениамин Яковлевич пожал протянутую парнем ладонь, – Дашка в выпускной класс в сентябре пойдёт, да, выросла. А ты какими судьбами ко мне? Меня ждёшь, мать за чем-то послала?

– Не совсем к вам, – заулыбался Саша, – Я хотел девушку проводить домой, а она говорит, что вы её сами подвозите…

– Да, подвожу, – голос Вениамина немного напрягся, и Лена это уловила, – Когда она сама захочет. Как, Лен, поедешь сегодня, или прогуляться решила?

– С вами поеду, если вам по пути, как обычно. У меня экзамены на носу, некогда гулять! – ответила Лена, она не собиралась никуда идти с этим Сашей, а кроме того, она просто сгорала от любопытства и собиралась подробно расспросить про Сашу Вениамина Яковлевича, который явно знал парня.

– Ну, тогда может быть, в другой раз? – Саша поднялся, и на его лице отразилось разочарование, которое он не сумел скрыть.

Лена подумала, что Саша не привык, чтобы ему вот так отказывали, и был до последнего момента уверен, что Лена согласится пойти с ним на прогулку. Она едва заметно усмехнулась, что ж, пусть узнает, что и такое бывает в жизни!

Саша вежливо попрощался и вышел из магазинчика, сквозь прозрачное стекло витрины Лена увидела, как к нему тут же подбежала из соседнего ларька шустрая Оксана. Они стали оживлённо беседовать, и Лена отошла от витрины, ещё подумают о ней… невесть что! Она пошла считать деньги, чтобы сдать Вениамину Яковлевичу кассу и ехать поскорее в своё общежитие.

Усевшись в «каблучок», она подождала, пока Вениамин Яковлевич проверит железные щиты на витринах и замок на двери, а уже потом усядется в свою машину.

– Что, Ленок, устала сегодня? – спросил он свою пассажирку, – Крепись уж как-то, с будущей недели дочка моя, Даша, в помощь вам с Верой придёт. Год учебный закончила, сейчас отработка у них в школе, а потом уж к вам…

– Жалко её, ученицу, пусть отдыхает, ведь каникулы, – вздохнула Лена, – Мы сами справимся, я посмотрела, хоть заказов и много, но не критично. Я уже придумала как оформить большинство из них, в тетрадку записываю. Вера добавляет что-то, что считает нужным. Успеем, не переживайте!

– Нам нельзя проколоться, Ленок, – вздохнул Вениамин Яковлевич, – Идея твоя отличная, но ведь и другие «цветочники» не дремлют, уже подражать начали! Правда, слухами-то земля полнится, что у нас самые лучшие букеты для невест получаются. А вот скажи, гляжу Сашка к тебе клеится…Это он в прошлый-то раз приходил, или другой кто?

– Он и приходил. Когда ещё деньги оставил сверх платы за цветы. Вениамин Яковлевич, а что он? Из… из этих самых, про которых вы говорили?

– Нет, он не из «багровских», – вздохнул Вениамин Яковлевич, – Только не знаешь, что и лучше в этом-то случае… Мамаша его – директор местного рынка. Считай, что владеет тут всем и управляет! Он сам в администрации рынка работает, вроде бы юристом, но может я путаю чего. Мамаша короче сынка пристроила… да я не в осуждение ей, конечно… Все детей своих получше пристроить стараются, тем более, в наше-то время. Мамаша Сашкина, Милена Андреевна – «генерал в юбке»! Палец в рот не клади – по плечо откусит, не то, что по локоть! Сашка у неё один сынок, больше нет детей. Муж вроде бы в городской администрации водителем работает, или ещё кем, тут тоже точно не скажу. Так что, Ленок, семейка не простая! Сашка… он в общем-то не плохой парень, только вот… только вот ни одной симпатичной девчонки не пропустит! То одну «выгуливает», то другую! Денег сыну маманя отваливает видать немало, вот он и по ресторанам, и подарки дорогие, и цветы вёдрами… мне ли не знать, сколько раз заказывал у меня сотню роз, а цену такого букета ты знаешь! Потому тебе и говорю – остерегись лучше, девонька! Мамаша ему жену из своего круга найдет, такую, чтоб со связями и всё такое… а ты только крылышки опалишь об него! Понадёжнее тебе человека надо, чтоб как за каменной стеной!

– Вениамин Яковлевич, да я…, – Лена густо покраснела, – Я и не собиралась с ним никакой дружбы водить! Вот ещё! Слишком уж наглый, вот что!

Вениамин Яковлевич молча покачал головой. Он-то понимал, что Ленин отказ только Сашку раззадорил, ему такие нравились, дерзкие, как он сам говорил! Про его «трофеи» весь рынок был наслышан, а некоторые девчонки в эти самые «трофеи» попасть сами мечтали. Такие времена, думал хозяин цветочного магазинчика…

Глава 15.

Скоро Лена познакомилась с Дашей, как и обещал Вениамин Яковлевич, его младшая дочь вызвалась помогать в ларьке этим летом, что было очень кстати, потому что Лена сдала последний экзамен и скоро у неё должны были начаться каникулы. Она поняла, как права была Вера, и прав был Вениамин Яковлевич, когда убеждали её, что перед новым учебным годом ей просто необходимо отдохнуть! Но больше она не отдыхать собиралась в Вишняках, конечно… понимая, что бабушка и дед Федос не справятся одни с целой «плантацией» картошки, и прочих овощей, с весны много насажали. Лето год кормит, так бабушка говорила, а если принимать во внимание, что сейчас вообще может произойти… всё, что угодно, то запас просто жизненно необходим.

Оставалось совсем немного, чуть больше недели, Лена уже предвкушала свой отъезд. А потому, что Вениамин Яковлевич и его супруга Нина Витальевна не принимали отказа и намеревались отвезти её до самого дома на машине, Лена могла позволить себе чуть больше багажа. Хотя вещей у неё было немного, часть она уже отвезла раньше, но всё же сумка набиралась приличная, потому что на лето комнату в общежитии полагалось освобождать. Да ещё кое-что… смущаясь, Лена спросила Вениамина Яковлевича, нельзя ли ей купить шланг для огорода и ещё кое-что для хозяйства, чтобы отвезти это на машине, тот рассмеялся и сказал, что она может взять всё, что влезет в багажник. Ленка обрадовалась, но наглеть не стала, только необходимое купила, зря тратить деньги была не приучена.

– Отдохнёшь, бабушке поможешь, – говорила Лене улыбающаяся Вера, – А мы с Дашей тут сами справимся, не переживай. Дашка, кстати, молодец! Я думала, что она девчонка совсем, какая ей работа… а она старается, молодец. Не боится руки испачкать.

– Неудобно мне перед Вениамином Яковлевичем, мало того, что сумка моя, так ещё и остальное, – делилась с подругой Лена.

– Ты что, да он только рад помочь! Ты вот тут вся в экзаменах и зачётах своих «погрязла», – смеялась Вера, – И не знаешь, что с твоей подачи у него теперь дела-то в гору пошли! Администрация городская с ним договор заключила на поставку букетов к торжествам, а это деньги, и немалые! А всё началось, знаешь, с чего? С твоих букетов для невест! Ты молодец, Ленка, иди обниму! Заработок у нас хороший стал, а для меня это много значит, ты же знаешь! Я теперь многое могу позволить и сыну, и себе тоже!

Девушки дружески обнялись, Лене было приятно то, что рассказала ей Вера. Она чувствовала себя… нужной, и не вовсе никчёмной, какой когда-то, очень давно, считала Ленку собственная мать. Ведь как бы мы ни старались, а все мы родом из детства, и его отголоски всегда будут звучать внутри души…

– Расскажи мне лучше про Сашу Веснина! Он ведь не зря сюда шастает! – Вера взялась подрезать стебли у ромашек, – Ловелас местный!

– Ходит и ходит, мне-то что, – пожала плечами Лена и принялась помогать подруге, – Может он и не ко мне ходит. Оксана же ему вообще прохода не даёт, мне кажется, она его в окно круглый день высматривает, а как только увидит, так на окошке табличка появляется «Перерыв».

– Да нет, Сашка ходит не на Оксану посмотреть, – рассмеялась Вера, – А на тебя. Ну, ты, наверное, уже в курсе про его… репутацию. И про то, кто его мать, тоже.

– А что мне до его репутации, – ответила Лена, – У меня своя жизнь, и без него забот хватает. Я надеюсь, что даже если ты и права, то Оксана его просто так не оставит и добьётся его внимания. А у меня будет одной заботой меньше!

Но Саша просто так не собирался сдаваться, и уж тем более попадать в сети, расставленные Оксаной, не впервые видел такие девичьи ухищрения. Он сам отлично знал, чего хотел. Эта девушка из маленького цветочного ларька никак не шла у него из головы… Она так разительно отличалась от всех девушек, которых он знал до неё! Глаза её смотрели так непривычно серьёзно и строго, что он терялся перед взглядом, и не знал, как ему себя вести… ведь с ней его приёмчики, которые раньше так безотказно работали, всегда казались такими глупыми, ему даже было немного стыдно.

Саша всё чаще ловил себя на том, что, сидя над составлением очередного документа в своём кабинете, он не может сосредоточится. Его так и тянуло подойти к окну и посмотреть туда… хотя сам небольшой ларёк, который арендует Вениамин Бойков, из окна администрации центрального городского рынка не было видно. Но он был там, за рядами палаток, появившихся здесь совсем недавно и занимаемых многочисленными китайцами, невесть откуда взявшимися в городке с большими баулами своих товаров.

Саше хотелось пойти туда, и просто сидеть на старом табурете в углу, глядя как Лена ловко собирает очередной букет. Как серьёзно хмурит она брови, придирчиво оглядывает со всех сторон цветок, осторожно щупает листья и лепестки, и зелёные её глаза при этом сияют таким мягким светом…

В один из дней он сидел у себя в кабинете. Бесполезно пытаться составить договор, вздохнул Саша и отложил в сторону ручку. Нужно что-то придумать! Как-то заинтересовать Лену, обратить внимание на него… нет, не на того, каким Саша бывает с такими, как Оксана. А на того, другого, который не для всех! Но задача эта была очень сложной, ведь и Лена – «не для всех», и на неё уловки, так подходившие для Оксаны, не подействуют! И он решил прогуляться… ноги сами вели его туда.

– Нету Лены, уехала домой, на каникулы, – сказал Вениамин Яковлевич, хмуро глянув на парня в модной белой рубашке.

– Как уехала? – Саша от неожиданности оторопел, – А почему… почему мне не сказала… А когда она уехала?

– В субботу, – буркнул Вениамин Яковлевич и принялся расставлять по большим вазонам только что привезённые с базы цветы.

Его дочь Даша, темноволосая симпатичная девушка с любопытством разглядывала Сашу, но тут же потупилась, поймав на себе строгий взгляд отца.

– Дядь Вень, – сказал Саша самым что ни на есть доброжелательным тоном, – Скажи, а где Лена живёт? Я знаю, что в пригороде, а вот где именно – она не говорила.

Даша открыла было рот, но тут же закрыла его и отвернулась, принявшись старательно прибирать коробки и мусор от привезённого товара.

– Сейчас закончу тут, и выйдем, поговорим, – сказал Вениамин Яковлевич, – На улице меня подожди, а то у нас тут и так не развернуться.

Саша кивнул и вышел на улицу. Тёплый летний день, ещё несколько минут назад казавшийся ему упоительным, теперь как-то потускнел и поблёк. Хотя, по сути, ничего и не изменилось. Зеленел небольшой скверик через дорогу, а из расположенного там кафе доносился аппетитный аромат жарившегося на углях шашлыка. Люди спешили по своим делам, кто-то хмурил брови в размышлениях от своих забот, кто-то разглядывал товар в палатках, обычный рыночный день, но только теперь Саше казалось, что в этом всём не хватает чего-то очень важного…

– Саша, привет! – раздался рядом с ним радостный возглас, и обернувшись он увидел перед собою Оксану, девушка приветливо ему улыбалась, – Отлично выглядишь? Что делаешь, сейчас же вроде бы обеденный перерыв у вас?

Все на рынке знали часы работы местной администрации, но эта Оксана видимо следила именно за ним, от этого Саша поморщился. Оксана ему не нравилась… даже в прошлые времена, когда он менял подружек «как перчатки», так говорила его коллега Светлана, на Оксану он и не смотрел. Может быть виной сему была эта странная и немного даже страшная причёска, которую все называют «начёс», или эта яркая «боевая» раскраска на глазах девушки. Но он не мог себе и представить такую рядом с собой. Да и вообще, если честно, то все эти слухи про «перчатки» и прочие его приключения были очень сильно преувеличены. Да, он знакомился с понравившейся девушкой, приглашал её на прогулку или в кафе, в кино или на новый фильм в видеосалон, открывшийся в помещении бывшего городского планетария… Но дальше этого дело не заходило, потому что Саше было неимоверно скучно и тоскливо от того, что любая, даже самая умная на первый взгляд девушка начинала расспрашивать его… о маме, о том, сколько он зарабатывает, потом начинались завуалированные намёки на подарки. А быть кошельком Саше не хотелось, да и во всём этом виделось ему это фальшивое и отвратительное притворство!

Ведь никто из этих девушек не знал, что учился Саша в институте сам, без маминой помощи. И уже на втором курсе сам нашёл себе подработку… нет, не «под маминым крылышком на рынке», а на заводе, в ночную смену. Да, мама помогала и не позволяла своему единственному сыну с головой окунуться в «голодное студенчество», но помощь заключалась в сумке с продуктами раз в неделю. Окончив учёбу, Саша собрался было в столицу, и мать не удерживала его, наоборот, поддерживала, но… слегла в больницу с сердечным приступом. И Саша остался. И работать пошёл на рынок, да, помогать матери.

– Привет, – буркнул Саша в ответ на приветствие Оксаны и посмотрел на часы.

– Пойдём вместе, перекусим? У меня тоже перерыв, – улыбалась Оксана, поправляя залитые лаком волосы и делая вид, что не замечает его недовольного лица, – Можно сходить в шашлычную, такой аромат на всю округу!

– Извини, у меня дела, – сухо ответил Саша, он отвернулся и посмотрел в витрины цветочного магазинчика, поскорее бы Вениамин вышел, а то эта прилипала не отстанет.

– Я подожду, – Оксана продолжала улыбаться, но Саша вдруг приметил… какой же одинаковой бывает улыбка у девушек, когда они вот так к нему «подкатывают», как говорил его друг Вовка Михеев.

Саше почему-то стало так противно… и вдруг показалось, что противно ему сейчас от самого себя! Он повернулся к Оксане и резко сказал:

– Оксан, ты чего от меня хочешь?! Не видишь, дела у меня! И идти с тобой обедать я не хочу.

– Ты что, Ленку что ли караулишь? – зло прищурилась Оксана и лицо её изменилось в один миг, милая улыбка исчезла без следа, – Да нужен ты ей, она в деревню свою укатила! Она вообще туда каждый выходные катается, так что ты зря стараешься! У неё там какой-нибудь тракторист имеется, точно тебе говорю!

Оксана неприятно засмеялась, потом подошла поближе к Саше, заглядывая ему в лицо. Жирные черные линии обрамляли её глаза, и Саша подумал – всё в этой девушке собралось… всё то, что он не любит.

– А ты знаешь, где она живёт? Куда она ездит? – сдерживая рвущиеся наружу ругательства, спросил Саша.

– А что, ты в деревню за ней поедешь, как принц, на белом коне?! – расхохоталась Оксана, – На доярок потянуло?

– Да ты…, – начал было Саша, схватив Оксану за локоть, но тут в двери цветочного магазина показался Вениамин Яковлевич.

– Иди отсюда! – буркнул Саша и оттолкнул от себя скривившуюся в усмешке девушку, – И больше ко мне не подходи лучше!

Оксана с недовольным лицом скрылась за рядами палаток, видимо решив пообедать в одиночестве, раз уж так получилось. Саша с надеждой смотрел на хмурого хозяина цветочного ларька, который складывал в кузов своей машины сложенные картонные коробки от цветов.

– Дядь Вень… Может помочь чем? – Саша подошёл к машине.

– Да нечем, всё уж выгрузили, – отозвался тот, – Сейчас много не вожу, лето, спроса нет. Так, на свадьбы, да на юбилеи, но это заранее заказывают. Сейчас мы научились немного планировать, стало меньше на выброс идти. Лена наша молодец…

– Дядь Вень, ну вот я про Лену и хотел спросить! – обрадовался Саша, – Вы обещали мне сказать её адрес! Она же в пригороде живёт, вот я и подумал…

– А ты не думай, вот что я тебе скажу, – Вениамин Яковлевич сразу помрачнел, – Саш, ты вот… Ты вот сам подумай, зачем тебе она? Не береди девчонку, ей и без тебя в жизни трудностей хватает. А ты что? Ты у нас ведь любую можешь заполучить! Так вот, не для тебя она. Тебе-то что, у тебя помощь есть в жизни, поддержка какая! А она, всё сама. Не порти ей жизнь, не лезь. Выбери… по себе.

– Ты что же, дядь Вень… хочешь сказать, что никудышный я человек?! – Саша аж задохнулся от такого…

– Что, обидно такое слышать? А ты не обижайся, а подумай над моими словами. Тех, кто с тобой готов и днём, и ночью по ресторанам кататься – пруд пруди. Вон хоть Оксана, все глаза проглядела, тебя караулит у окошка! А таких, как Лена – единицы.

– Дядь Вень, а что если… что, если я полюбил! – выпалил Саша, – Я и сам знаю, что таких как Лена больше и на свете нет! А Оксана… да вообще все… никто мне не нужен, кроме Лены.

Вениамин Яковлевич покачал головой и ничего не стал говорить. Хотя так и рвалось с языка, что мама Сашина такой невесте единственного сына вовсе не обрадуется! А представить хрупкую девчонку… в этой семье, где верховодит «генерал в юбке» …

– Что же, не скажешь адреса? Так я сам найду! – сердито воскликнул Саша.

– Говорю тебе, оставь её в покое! – сказал Вениамин Яковлевич, – Сломаешь девчонке жизнь! Или что, считаешь, что тебе всё можно, раз ты… ты…

– Что?! Ну, договаривай, дядь Вень! Договаривай!

– Сам знаешь! – рявкнул рассерженный Вениамин Яковлевич, – Учти! Если обидишь её, я не посмотрю на то, кто твоя мать! Так тебя отделаю, что и она не узнает!

Саша хотел что-то ответить, но… промолчал. Просто сжал ладони, посмотрел на хозяина цветочного ларька и промолчал. Раньше он бы спуску не дал, но… Вениамин Яковлевич защищает Лену, как будто она ему родная, как за свою дочку переживает. За это, за такое отношение к той, которая была дорога и самому Саше, он тут же простил дядьке Вене все сердитые слова.

Саша развернулся и пошёл прочь от цветочного магазинчика, размышляя о том, что адрес Лены он может сам раздобыть! Нужно просто поехать в институт, где она училась, и хорошенько попросить… подкрепив свою просьбу подарочным набором деликатесов, раздобыть который ему не составит особого труда.

Глава 15.

Ах, как же лето в Вишняках цвело и колосилось. Лена окунулась в него с головой, отложив в сторону все свои учебники и конспекты. Корову они с бабушкой продали, Лена настояла, потому что молоко теперь на молокозаводе брали редко, цеха простаивали, а люди увольнялись и уезжали в город или дальше, в столицу области, поискать там более сытой и стабильной жизни. Да и ходить за коровой бабушке было тяжеловато, поэтому сейчас во дворе оставались только куры, гуси и несколько уток.

Дед Федос поставил ещё пять ульев возле старой липовой рощи, мёд теперь продавался хорошо, даже в дефиците был, только в областной центр возить приходилось. Да вот коз дед завёл, но это само собой как-то получилось – началось всё со случайности. Приблудилась однажды тощая и измученная коза к дедову двору, откуда взялась, так и не узнали. Поспрашивал дед Федосей по округе, даже к участковому сходил – не обозначилась ли у кого такая пропажа. Но ничего так и не узнал, никто не признался в том, что его животина в чужой двор забрела, вот осталась коза у деда на подворье, а потом и народила ещё маленькую козушку! Ну, а после дед Федосей уж сам ещё несколько купил, что уж, от двоих толку, а так – хоть молоко.

– Вот, Ленок, поневоле я и стал козьим-то пастухом, – смеялся дед Федос, рассказывая про это Лене, – Ну, вот зато теперь вам молочка привожу, сыр козий научился делать. В библиотеку ездил, искал в книжках, как сыр такой делают. Вот, нашёл в старом «Домоводстве»… Только по-перво́й у меня не сыр получился, а смехота! Потом мне бывший директор нашего комбината ещё кой-чего подсказал, и дело пошло.

Сыр был очень вкусный, Лена с восхищением смотрела, как дед Федос перекладывает из погреба небольшие головки в ящичек. За сыром из города приезжал покупатель, Николай Гаврилович, тоже какой-то знакомый бывшего директора молочного комбината. Сыра он заказывал много, но дед Федос столько не делал, молока от козушек не хватало, чтобы «в масштабах сыр варить». Дед подозревал, что этот самый Николай сыр его в городе продаёт и беззлобно поругивал того спекулянтом.

– Ну да и ладно, я бы сам не поехал на рынок-то торговать, – смеялся дед Федосей, – Пусть берёт. Да и не злой он, Николай этот, всегда справляется, не нужно ли чего, привозит мне когда муки, когда крупы немного просроченной. На корм козам идёт. Всё выспрашивает у меня, что такое с сыром делаю, от чего он такой получается. А я что… сыр как сыр, говорю!

Дед Федосей хитро подмигивал Лене, которая, смеясь помогала ему доставать маленькие головки сыра из бочонка, наполненного смолистой шелухой от кедровых орешков. Вероятно, именно это придавало сыру тот самый неповторимый вкус, а может и нет, Лене было невдомёк. Она просто с удовольствием ела за завтраком несколько кусочков дедова сыра и от удовольствия жмурилась, как и довольная Мурка, которой тоже перепадало это вкусное угощение.

– Что ты, внуча, встала так рано, поспала бы ещё, – ласково улыбнулась бабушка, увидев, что Лена поднялась чуть свет.

– Мы с Анютой уговорились по ягоды пойти, малины много, Анютин отец сказал. Они уже ходили, много набрали. Вот и я думаю, схожу с ними, варенье сделаем на зиму, и насушим тоже, как раньше. Нас дядя Фёдор на тракторе подвезёт до Паниного озерка, а там мы сами уже.

– По малину? – бабушка беспокойно посмотрела на внучку, – Сказывают, нынче зверя много дикого ходит, у околицы волка видели… Неспокойные времена хищник всегда чувствует, испокон веку такое люди примечали. Не ходи, Бог с ней, с малиной этой, обойдёмся. Вон Федос говорит, мёду в этом году много ждёт, нам хватит.

– Бабуль, да что ты, мы ведь не вдвоём с Анютой, – Лена обняла бабушку, – Ещё тётя её с мужем, они городские, и Костя с нами, с ним вообще не страшно. Они за сеном на дальний покос едут, а там малинники недалеко!

Костя был старшим братом лучшей Ленкиной подружки Анюты, этой весной он вернулся в село, отучившись в областном центре, и устроился работать на комбинат инженером. А до поступления в институт он отслужил в Армии и теперь по праздникам с гордостью надевал голубой берет и тельняшку. Лена была права – с таким и волки не страшны, Костя возвышался над некоторыми своими сверстниками чуть не на две головы и в плечах был тоже широк. Осенью Костя собирался жениться, и Анютка вместе с Леной предвкушали это событие. Лена обещала сделать Женечке, Костиной невесте, самый лучший букет, какого в Вишняках никто не видел! У неё в палисаднике столько всего цвело, что можно было уже и продавать, если б в деревне был такой спрос. Розы, выросшие из подаренных Вениамином Яковлевичем черенков, прекрасно прижились и закустились.

– Ну ладно, если вы с такой компанией, то уж идите, – успокоилась бабушка, – Но только ты смотри, ни на шаг от всех не отходи. Сколь наберёшь, оно и хорошо, а голова дороже. Поняла?

– Поняла, бабуль, не волнуйся за меня, – обрадовалась Лена, – Готовь банки, станем варенье варить.

Лена повязала волосы белой, в мелкий зеленоватый листочек, косынкой, приладила за спину свой рюкзачок с провиантом, и взяла в сенях широкую корзинку, сработанную умелыми руками деда Федоса. У калитки затарахтел трактор, и вот уже Анюта машет ей рукой, привстав в кузове.

Раннее утро веяло прохладой с речки, а поднимающееся из-за леса солнце обещало ещё один погожий и знойный день.

– Вы там глядите, далеко не шастать! – наказывала девчонкам Катерина Николаевна, Анютина мама, – Костя за вами приглядит, он там как раз вязать сено будет, пока мы за озерками собираем. Кликайте друг друга, и не расходитесь, поняли?

– Поняли, мам, не волнуйся, – ответила бойкая Анюта, – Мы далеко не пойдём, самим страшно.

Малины было много, дикий кустарник был просто усыпан красными крупными бусинами ягод, в воздухе разносился малиновый дух. Девушки принялись собирать дары природы, не отходя далеко друг от друга и беспрестанно что-то рассказывая друг другу, словно старались наверстать то, что пропустили в разлуке. Анюта училась в медучилище, в райцентре, совсем в другой стороне от города, где училась Лена…

– А ты слышала, – сказала Аня подруге, – Ванька Ярославцев в отпуск приехал! Мне мама сказала, она его видела возле магазина, он с матерью своей был.

– Нет, не слышала, – Лена чуть нахмурилась, – Да и что мне-то… мама его меня на версту не подпустит, наверное, с собаками станет его от меня охранять!

– А он сам-то что, телок что ли?! Мало ли, что там мама… не маленький ведь, своя голова должна быть!

– А как тут – своя голова…, – покачала головой Лена, – Ведь это мама… Не станешь же с ней ругаться, всё равно сделаешь, как она велит.

Лена замолчала. Ей было и больно, и грустно, и тоскливо одновременно. Она никогда не знала, как это – мама… И ей всегда казалось, вот если бы у неё была такая мама, как, к примеру, тётя Катя, мама Анюты и Кости… она бы делала всё, как она велит и никогда бы не ослушалась.

Лене, конечно, было обидно, что Лидия Васильевна, Ванина мама, так к ней относится… да ещё и слухи всякие про неё распускает по деревне, но… Но Ваню Лена понимала – это его мама, она одна и другой не будет. Именно поэтому Лена перестала писать Ване, именно поэтому отплакала это сама, в одиночестве. Но идти наперекор воле Ваниной мамы она ни за что себе бы не позволила, и уж тем более не ждала этого от Вани.

– Я бы на твоём месте с ним поговорила, с самим Ваней! Пусть всё сам тебе скажет, в лицо! – горячилась Анютка, отправляя себе в рот пригоршню ягод.

– Я не хочу с ним говорить про это, – ответила Лена подруге, – Да и какой смысл, скажи? Ну вот поговорим мы… что нам сказать друг другу?

– Если бы Алёшкина мать так себя вела со мной, я бы и ему высказала, и ей бы спуску не дала! Болтать всякое по деревне!

– У тебя другая история, – вздохнула Лена, – И Лёшина мама к тебе хорошо относится, не придумывай ты себе разного. Это у меня… по-другому всё! Давай не будем про это, пожалуйста. Ты уже полную корзинку набрала? Мне немного осталось до верха!

Домой они вернулись уже к обеду, с полными корзинками ягод и наевшиеся этой самой малины до отвала. Трактор привёз первую партию сена, прихватив по дороге и девчонок с корзинками, а разгрузившись уехал обратно на озерца за сеном. Подружки распрощались до вечера, уговорившись пойти погулять, наговориться всласть им всё равно не удалось, хоть и проболтали они полдня в кустах малины!

Бабушка обрадовалась, что Ленка вернулась домой, она по внучке очень соскучилась за учебный год, а тут ещё ягоды эти, отпускать девчонку страшно! Ну, вот и вернулась Ленка, и теперь бабушка скоренько накрывала обед.

– Федосей приехал, к старому Крашенинникову пошёл, который директором комбината то был, – рассказывала она внучке, – Какой-то там у них теперь интерес обозначился, сырный! – Капитолина рассмеялась, – Петрович-то, Крашенинников, в своё время ездил в Москву, какие-то то ли микробы, то ли грибки полезные на комбинат привозил, технологию новую. Любит он своё дело, при нём комбинат награды всякие получал, даже в Москву на выставку приглашали. Очень переживал, когда на пенсию проводили… Из области прислали ему замену, на всё готовое, так сказать. А ведь и не стар он был, когда спровадили, мог бы еще и поработать. Видать, там у руководства свои резоны были. Ну вот, теперь с нашим Федосом чего-то там мудрят.

Вскоре во дворе растопили круглую печурку, на которой в жару готовили еду, чтобы не топить дом и спать в прохладе. Появился и старинный медный таз, который был настолько старше Ленки, что даже бабушка Капа затруднялась сказать, сколько ему лет. По двору поплыл ягодный аромат, варенье давало вкусную розовую пенку, любимое лакомство Ленкиного детства. Они с бабушкой ополаскивали в большом тазу банки, смеялись и говорили обо всём, как вдруг у калитки остановилась легковая машина…

Парень в белоснежной рубашке с коротким рукавом и льняных кремовых брюках вышел из машины и радостно замахал рукой, увидев удивлённую Лену, стоявшую у палисада с пустой банкой в руке.

Глава 16.

– Саша? – Лена чуть не выронила из рук приготовленную для варенья банку, – Ты как… как ты сюда попал?

– Лена, здравствуй! – Саша виновато посмотрел на девушку и облокотился на штакетник забора, – Я узнал адрес… в общем, в общежитии у тебя спросил. Не сердись, пожалуйста!

– Лена, что ж ты гостя за забором-то держишь, – бабушка, улыбаясь стояла на крылечке, – Приглашай в дом, чего же на улице разговаривать.

– Здравствуйте, – Саша учтиво склонил голову, – Простите меня за неожиданный визит, я без приглашения к вам…

– Входи, – вздохнула Лена, отворяя калитку, она приметила, что у колонки стояли три женщины и с интересом наблюдали эту картину… теперь сплетен не оберёшься…

Капитолина Захаровна такому визиту даже обрадовалась. Она хоть и старалась не показать виду, а всё же очень за внучку переживала, понимала, что разлад у Лены с Ваней случился не просто так, была тому какая-то серьёзная причина. В деревне, как известно, шило в мешке не утаишь, а уж если знать, у кого спрашивать… Нескоро, но всё же дошли до Капитолины слухи, от чего же такое случилось в жизни внучки. Первым делом хотела она к Лидии Ярославцевой наведаться и разнести её в пух и прах! Напомнить, что в деревне-то про всех всё знают, и помнят… И про эту самую Лиду тоже, про молодые годы той, кто теперь себя возомнила «матроной благородного семейства». Ведь на одной улице с ними Лидия-то жила, до замужества своего. Но немного поостыв, Капитолина передумала идти ругаться с дурной бабой.

В том всё и дело, что сам-то Ваня вроде и хороший парень, умный, не в мать пошёл, скорее в бабку по отцу, вот та была и мудрая, и добрая, и к людям приветливая… Но ведь никуда от матери не денешься, рассудила Капитолина, и что же за жизнь будет у молодой пары, если им с первого дня придётся со свекровью воевать! Значит, всё к лучшему, что так вышло с молодых годов! А Лена найдёт своё счастье, кто умнее окажется, и разглядит в девчонке золотой характер и доброе сердечко!

Однако оставлять такое дело, что болтала эта самая Лидка про Наташку, мать Лены, да и про саму девчонку, Капитолина не собиралась. Она в Вишняках всю свою жизнь прожила, и знала, как «укоротить» язык некоторым кумушкам. Встретив, словно бы случайно, Лиду Ярославцеву возле деревенского магазина, Капитолина приветливо поздоровалась и поинтересовалась, как поживает «соседка».

Лидия же, не подозревая, что Капитолина Захаровна знает всё то, о чём болтает Лида по деревне, даже обрадовалась встрече. Немного высокомерно ответив на приветствие, она собралась было воспользоваться моментом и вызнать ещё какие-нибудь подробности, хоть про кого-то… например, хотя бы про то, от чего помер сын Капитолины, может там тоже есть какие-то пикантности! Потом будет что обсудить с кумой Тоней!

Однако разговор не задался. Никто не слышал, что же так коротко и негромко спросила у Лидии старая Капитолина, но та от этого вопроса побелела, как полотно и отшатнулась от собеседницы. Но Капитолина продолжала говорить чуть громче:

– А что, муж-то твой ведь знает это? Неужто столько лет прожили, а он и не приметил, что дочка-то твоя старшая, Алла… копия ведь Мишкиной матери. Тут слепой не приметит, что родня.      Девчонка-то вся в Мишки Гаврилкина породу уродилась!

– Да ты что, Капитолина Захаровна, – Лидия пыталась смеяться, но губы её тряслись, а в глазах прыгал даже не страх, а ужас, – Люди про меня болтают всякое, от зависти! Что мы с Петей столько лет живём душа в душу… вот и распускают… распускают всякое!

– Вот и я говорю, болтают почём зря! – кивнула Капитолина, – Как и про нашу семью, чего уж не напридумают! Так ведь?

Лидия Ярославцева тут и ответить ничего не смогла, только кивала головой и судорожно хватала ртом воздух.

– Ты, Лида, не думай, что я старая да глухая, – жёстко сказала Капитолина, придвинувшись к собеседнице, – Всё я слышу и знаю, что ты про нас говоришь! Так вот, имей ввиду – если ещё хоть слово плохое про семью мою скажешь – наведаюсь я в гости к вам. А лучше того – схожу навестить свекровь твою, что ж нам старухам ещё делать, поболтаем за чайком!

– Да что вы, я никогда… я никому…ни слова плохого, – забормотала Лидия, – Так уж вышло, что Ваня… пока служил, другую встретил… дак ведь дело молодое, сама понимаешь! Я никогда против вашей Леночки ничего не имела, хорошая была бы пара! Так ведь – любовь, она такая!

– Никогда, говоришь? – нахмурилась Капитолина, – Ты гляди, Лида, как бы тебе за то, что творишь, ты после слезами горькими не плакать. Именно потому, что она такая – любовь-то! Ну, ты меня поняла, я думаю. До свидания, мужу и свекрам твоим от меня поклон передай!

С того дня Лидия Ярославцева хоть язык и прикусила, а только Ленку эту сильнее ещё стала ненавидеть. И шёпотом делилась со своей кумой Тоней Решетниковой тем, что она расскажет сыну про «эту стерву и вертихвостку Ленку», когда Ваня приедет домой на побывку.

И вот теперь, когда у калитки появился симпатичный приветливый молодой человек, Капитолина Захаровна очень обрадовалась. Как бы ни было, а молодой девчонке и внимание нужно, и от парней ухаживания! Вот пусть это и будет у Лены, а уж в том, что внучка сама разберётся, кто ей в жизни нужен, в этом Капитолина не сомневалась.

– Бабушка, познакомься, это Александр, мой знакомый, – представила Лена гостя, – Это моя бабушка, Капитолина Захаровна.

– Что ж, добро пожаловать к нам, Александр, – улыбнулась бабушка.

– Я счастлив познакомиться, – кивнул Саша, он был немного бледен и рад хотя бы тому, что Лена его не гонит со двора.

Вскоре был накрыт стол к чаю, Лена разливала по небольшим розеткам горячее ещё малиновое варенье и с недовольством наблюдала, как мимо их двора то одна соседка пройдёт, разглядывая машину гостя и пытаясь что-нибудь разглядеть во дворе, то другая её догоняла и обе начинали что-то бурно обсуждать.

«Ну всё, теперь скажут, что у меня кавалер завёлся городской, – сердито думала Лена, – Этого мне только не хватало! Хотя… может оно и к лучшему, некоторые тут успокоятся, за своих сыночков так не станут переживать, что я, непутёвая, их охмурять стану налево и направо!»

– Я тоже работаю на рынке, где и ваша внучка, – рассказывал между тем Саша, отвечая на вопросы Капитолины Захаровны, – Там мы с ней и познакомились. Я юристом работаю.

На удивление Лены разговор заладился с первой минуты, Саша с удовольствием уплетал сахарные плюшки с чаем и рассказывал о том, как он подрабатывал на заводе, пока учился в институте. Через четверть часа Лена вдруг поняла, что сама с интересом слушает рассказ Саши и смеётся над его шутками.

– Я вас от дела отвлёк, – виновато сказал Саша, указав Лене на таз с готовым вареньем, – Давай, я помогу по банкам разложить.

– Не нужно, что ты, – ответила Лена, – Ты в белой рубашке, какое может быть варенье! Сама потом разолью.

– Лен, ты прости, что я вот так, без спроса прикатил. Просто… хотел тебя увидеть, пока ты покупателями не занята. Машину дедову взял, а адрес мне в общежитии сказали, соседки твои, я им помог – их с сумками до станции довёз.

– Ну… нужно было предупредить, конечно, до моего отъезда, что думаешь навестить, – кивнула Лена, – Вдруг бы нас с бабушкой дома не оказалось. Покатался бы тут по деревне впустую.

– А кто же это к нам пожаловал? – у калитки послышался голос вернувшегося от Крашенинникова деда Федосея, который увидел стоявшую у калитки машину.

Снова последовало знакомство, дед Федос жал гостю руку и расспрашивал, как тот доехал до Вишняков. Через забор украдкой поглядывала Алевтина Рябова, соседке очень хотелось получше разглядеть гостя. Такой представительный, симпатичный парень, ещё и на машине… Ну, Ленка, ну и молодец! Такого парня отхватила, вот и правильно, думала соседка, знавшая Ленку с детства, а Ярославцевы ещё покусают локотки, что упустили такую девушку!

Вечером, когда солнце уже собралось спускаться на покой, Ленка с изумлением обнаружила, что Саша с дедом Федосом чинят что-то во дворе, а бабушка с довольным видом готовит на ужин курицу… И вообще всё выглядит так, словно Саша здесь не впервые, словно он тут бывал уже и был долгожданным гостем.

Сама она разливала варенье по банкам и слушала, как дед Федос приглашает Сашу к себе погостить. Обещает показать и пасеку, и дикие лесные борта, еще их с Капой дедом сработанные…

– А я всё детство в деревне прожил, -пояснил Саша, присев рядом с Леной и отвечая на её вопросительный взгляд, – Маме некогда было со мной возиться… отец ушёл от нас ещё до моего рождения, и маме пришлось… самой всё. Так что я вырос вот в таком доме! А ты, наверное, про меня другое думала?

– Ничего я не думала, – ответила Лена и немного покраснела, потому что на самом деле думала, что Саша городской и балованный хорошей жизнью человек.

– Федосей Захарович меня зовёт на выходные в гости, с ночевкой. Обещал сводить в лес, – сообщил Саша, – Ты как, не против, если я приеду к вам… к тебе? Лен… ты ничего такого не подумай… просто я здесь… как будто домой вернулся. А вечером прогуляемся до озера? Поболтаем…

– Приезжай, отчего же нет, – кивнула Лена, – Дед Федос у нас редко кого в гости зовёт. Я такого и не припомню, чтоб он… такой бывал.

Саша улыбнулся и ничего не ответил Лене, помогая ей закрывать крышками банки с вареньем. А подумал он, что и его вот так душевно уже давно нигде не встречали, и в гости не звали, сено поворошить «на старых пригорках» да мёду в сотах отведать… давно… Лет уже пять, как не стало его бабушки, а дед после её смерти и года не прожил. Оба на руках у него, у Саши, скончались, и любили его, всегда домой ждали. Как здесь сегодня, словно бы вернулся он домой.

После смерти родителей мать продала их дом, несмотря на протесты Саши. Сказала, что молодому человеку нечего делать в таком захолустье, а если за домом не глядеть, то либо сожгут, либо устроят притон. Хорошо хоть, что дед машину свою, старенькие, но добротные и ухоженные «Жигули», успел при жизни ещё на Сашку оформить, а то бы и этого он не увидел.

А в этот день Саша ощутил, как выскочила из его сердца какая-то острая игла, сколько она там сидела, он уже и позабыл. Обида, пустота и одиночество, или ещё что-то… он не знал. Но сейчас он смотрел, как переливается закатное солнце в русых кудряшках Лены и понимал, что больше ни на кого он не хочет смотреть, так вот бы и сидел всю жизнь…

Глава 17.

Саша уехал, пообещав вернуться к выходным. В багажник ему уложили деревенских гостинцев – баночку мёда, дольку козьего сыра, молодых огурчиков с грядки и зелёного лука. Как гость ни отказывался, как ни пытался возразить, а слушать его никто не захотел, и даже Лена не поддалась на Сашин умоляющий о помощи взгляд. Смеясь, она сказала:

– А ты как думал? Кто же из деревни с пустыми руками уезжает? Знал, куда ехал!

Саше было неловко… при его доходах он мог это всё купить на рынке, а эти люди… они свою жизнь обеспечивали сами, своими руками и тяжким трудом, сейчас такие времена настали. А он сам и не подумал привезти хоть что-то серьёзное и за это теперь мысленно себя укорял! Конфеток купил шоколадных, а кому они здесь нужны?! Хотя за них его душевно благодарили, конечно.

Уезжать Саше не хотелось, но это ведь было знакомство, он и так пробыл здесь незваным гостем до неприличия долго. Но он был счастлив уже тем, что его ждали здесь, и пригласили снова приезжать в гости! Выворачивая руль дедовых «Жигулей» и выезжая за околицу Вишняков, на грунтовку, ведущую к шоссе, Саша улыбался счастливой улыбкой. Не было сомнений, ни единого, что это было оно… то самое чувство. Саша полюбил эту зеленоглазую девушку всем сердцем, полюбил с первого взгляда и навсегда! А всё, что было с ним раньше, все, кто был с ним раньше – теперь словно ушли в небытие, стёрлись из памяти образы и лица. Вот только… ответит ли Лена на его чувства?

Саша остановил машину, проехав лес он оказался перед большим полем, засеянным пшеницей. Хлеб уже колосился, пора убирать, подумал Саша, вспомнив наставления деда… тот всю жизнь агрономом проработал в совхозе, и всегда брал внука «жито пробовать». Рвал колосок, лущил зерна и пробовал «на зубок», так и решал – пора убирать яровые или ещё обождать.

Саша размял в руке колосок и попробовал зерно – дед бы сказал, да, пора… В сиреневом закатном небе плыли похожие на лёгкий тюль облака, в поле стрекотали кузнечики, где-то за лесом низко гудел трактор. Душа зашлась, как же он скучал по бабушке и деду, по ласковому взгляду и добрым улыбкам, по-настоящему, уютному дому, где ждут и любят несмотря ни на что.

Нет, мама, конечно, тоже его любила, но… но всегда была занята. Она много работала, чтобы у Сашки «всё было», а вечером так уставала, что сил её только и хватало на то, чтобы спросить сделал ли сын уроки, и всё ли нормально в школе. Мама у него другая, строгая, наверное… не как бабушка или дед, она сама говорила- жизнь не жалеет никого, потому и сама она никого никогда не жалела. Жёстко и цепко вела дела, некоторые её даже побаивались, хотя и сами были не последними людьми в городе. Потому и получила прозвище – «генерал в юбке». И даже дома не могла уже быть иной.

У Сашки было всё, о чём многие его сверстники только мечтали. Жили они с мамой в большой четырёхкомнатной квартире в самом центре города, учился мальчик в лучшей школе и каждый год ездил на море, в детский лагерь отдыха. А остаток лета проводил в деревне, у бабушки с дедом, и это было лучшее время, потому что здесь он никогда не был один.

Стряхнув с руки остатки пшеничной мякины он снова сел за руль и поехал дальше. Что тут раздумывать? Это раньше он мог безошибочно угадать, что увлечёт приглянувшуюся ему девушку, с Леной же всё было по-другому – не помогут ни дорогие подарки, ни приглашения в модные рестораны и прочая «мишура». Здесь можно было только быть самим собой, без всякого притворства и антуража. И кто знает, как сложится, оставалось только надеяться, что не такой уж он плохой человек и сможет понравиться такой девушке. Размышляя о том, что бы такого привезти из города в следующий свой визит в Вишняки, Саша выехал на шоссе, воодушевлённый и какой-то… новый и живой.

– Парень-то вроде бы неплохой, – сказала бабушка, глядя из-под ладони вслед Сашиной машине, – Немного грустный как будто, но не плохой. Ты с ним давно знакома?

– Не очень давно. Он весной приходил цветы купить, тогда и познакомились, – пожала плечами Лена, – Его мама – директор центрального рынка. У нас таких как он в институте называют «золотая молодёжь». Это такие, кому родители все экзамены и зачёты за деньги покупают.

– Как это – за деньги? – удивилась бабушка, – Разве такое бывает? Что же – тройка три рубля, а пятёрка – пять?

– Зря смеешься, – улыбнулась Лена, – Так и есть, только вот с ценами ты, бабуль, не угадала. Теперь всё за доллары покупают, и оценки тоже.

– Да как такое может быть, какие такие доллары? Они вообще иностранные деньги, мы то тут при чём? Да ну, выдумывают там у вас в институте, кто-то такие слухи распускает, вот и всё! – махнула рукой Капитолина и ушла в дом, прибирать со стола.

Вечер уже расстилался по деревне, и от леса веяло прохладой, унося в поля нагретый за день воздух. Лена пошла в палисад перед домом, там была её «цветочная поляна», как говорила бабушка. Всё, что дал ей на посадку Вениамин Яковлевич, было тщательно Леной изучено, и по всем правилам рассажено. А теперь всё буйно зеленело и цвело на зависть всем деревенским садоводам и огородницам. Лена придирчиво осматривала своё хозяйство, выдёргивая случайно заглянувших сюда сорняков. Жара ушла, можно было полить и пышный цветник, и огород, подумала Лена и заторопилась – вечером они с Аней собирались пойти на речку искупаться, вода вечером просто парна́я!

– Бабушка, а где большая лейка? – крикнула Лена, снимая с головы косынку и оглядывая двор.

– Возле огуречника, – ответила бабушка откуда-то из глубины дома, – Не таскай, возьми маленькую! Большой тяжело поливать!

Лена подумала, что с маленькой она провозиться до темноты и развернула шланг. Колонка была как раз перед домом соседки тётки Алевтины и Лена уже давно приноровилась так поливать – протягивала шланг сквозь штакетины забора и устраивала «дождик».

– Привет! – раздался позади неё знакомый голос, от этого Лена вздрогнула и выронила шланг из рук.

– Напугал? Ну извини, – у палисадника стоял Ваня Ярославцев и исподлобья глядел на босоногую девушку.

– Привет. Да ничего не напугал… просто не ожидала, – ответила Лена, – С приездом.

– Да, спасибо, – ответил Ваня, голос его звучал холодно, жёстко, – Надо поговорить.

– Хорошо, давай поговорим, – Лена выглядела спокойной, но внутри у неё всё горело каким-то отчаянием.

Она отложила в сторону шланг, опустив его в гряду, и подошла к калитке, отворив её и приглашая гостя войти во двор. Разговор предстоял непростой, не на улице же его вести.

– Нет, спасибо, – помотал головой Иван, отказываясь входить, – Я ненадолго. Я только… только спросить хотел… хотел, чтобы ты мне сама сказала, в лицо.

– Что ты хочешь знать? Почему я тебе писать перестала? – спросила Лена.

– Нет, это я и сам знаю, – резко бросил Иван, – Почему ты писать перестала.

– Так что же ты хочешь спросить?

– Я…, – Ваня тяжело дышал, каждое слово ему давалось с трудом, – Скажи, это правда?

– Что именно?

– Ну… что у тебя парень городской есть, и ты скоро за него замуж выходишь! – выпалил Ваня и щёки его покраснели.

Лена только открыла было рот, чтобы ответить ему, но Иван вдруг разразился сердитыми фразами, ни остановить его, ни перебить гневную тираду не получалось, хотя Лена пыталась… она поднимала руку, словно пытаясь остановить поток слов, начинала что-то говорить, но… всё было тщетно.

– Мама мне сразу написала, так что не отрицай! Как только от тебя перестали приходить ответы, я попросил маму к тебе сходить, спросить! С ума сходил, вдруг с тобой что-то случилось и мне просто про это не говорят! Потому она тогда и пришла к тебе поговорить! И передала мне твои слова! Почему ты сама не набралась храбрости и не написала мне, что у тебя есть другой?!

– Твоя мама ко мне не приходила, – тихо ответила Лена, понимая, что Ваня её не слышит, да и не слушает, – Мы с ней не говорили. И никакого городского парня у меня не было.

– Если бы ты сама мне просто написала, так и так, я бы понял! – продолжал Ваня и голос его звучал всё громче, – А ты… я не ожидал от тебя!

Потом он вдруг замолчал, и остался стоять с открытым ртом, словно осознавая те обрывки, что донеслись до его ушей.

– Подожди… что? Что ты сказала?!

– Если бы ты кричал потише, я могла бы тебе ответить, – сказала Лена, она едва сдерживала слёзы, – Я сказала, что никакого парня не было, и мама твоя ко мне не приходила, никакого разговора об этом у нас не было. А писать я перестала потому, что….

– Как ты можешь! – перебил её Ваня, – Врать мне в глаза, даже сейчас! Когда я сам видел сегодня, что он к тебе приезжал! Да все видели, вся деревня! Мне мама сказала, и я специально приходил сюда, видел, как вы вареньице по баночкам разливали! Мне противно… противно от твоего вранья! Мне противно на тебя смотреть!

– Не смей на меня кричать! – ответила негромко Лена, длинные её ресницы дрогнули, и слёзы, кипевшие в глазах, предательски покатились по щекам, – Не смей! Противно – не смотри! Ты не поговорить сюда пришёл, ты пришёл…

Она не могла выговорить больше ни слова, язык словно прилип, она очень хотела сдержаться, не плакать и не закричать… Глядя в злые, ставшие вдруг такими чужими Ванины глаза, она чувствовала, как внутри догорают остатки надежды. Где-то там, очень глубоко, в самом потаённом уголке своего сердца она всё это время надеялась, что они встретятся и поговорят, всё выяснят… И всё образуется! Но нет. Видимо не судьба.

Вот и всё, подумала Лена, глядя, как уходит Ваня от их дома, как идёт размашистым шагом, сердито размахивая руками. Вот и всё…

Глава 18.

Последующие дни Лена со двора почти не выходила, как ни старалась подруга Анютка её вытащить погулять. Капитолина Захаровна смотрела на бледную молчаливую внучку и качала головой… лучше бы поплакала. Вылила горе слезами, пожаловалась, высказала то, что внутри носит. Но после того, как Ваня ушёл от их дома, Лена и слезинки не проронила. О чём плакать? Она ведь знала, что так будет, много раз думала и представляла себе их встречу. И понимала – она не сможет и слова плохого Ване сказать о его матери, даже злые слова, услышанные ею от Лидии Васильевны, не сможет повторить. А Ваня всё сам сделал, подвёл черту и к прошлому возврата нет. Нужно жить дальше!

– Лен, да ты хоть пойди с Анюткой, ведь кино сегодня крутят! – говорила бабушка, – Уж сколь клуб был закрыт, а тут привезли, пойди! Чего дома сидеть, скоро и каникулы закончатся!

– Не хочу, бабуль! – мотала головой Лена, – Анютка придёт и мы у нас посидим, можно?

– Конечно, почему нельзя! – удивлялась бабушка, – Всё равно хоть бы куда погулять сходили…

– Нагулялась я, дома побыть хочу, – отвечала Лена и в ожидании прихода подруги шла в свой палисад.

Там, среди цветов, зеленых своих друзей, она чувствовала себя лучше. Уходила из сердца ноющая боль, тоска покидала душу и где-то там, в самой глубине появлялось чувство надежды. Будет новый день, жизнь не стоит на месте! Скоро начнётся новый учебный год, и Лена уже кое-что новенькое придумала для оформления букетов на Первое сентября! Вениамин Яковлевич обрадуется, теперь он все Ленины идеи слушал очень внимательно и всегда соглашался попробовать.

– Надо к деду сходить бы, – задумчиво проговорила Капитолина Захаровна, – Ему тут с почты принесли что-то, не пойму, чего такое. В коробочке. На пасеку к нему почтальон и ходить не хочет – далековато, да и не любит она в горку-то. Ноги уж не те.

– Бабуль, мы с Анюткой сбегаем, – сказала Лена, – Вон, она уже идёт, я слышу, как она с тёткой Алевтиной разговаривает.

Тропинка виляла среди деревьев, девчонки не торопясь шли под сенью берёз в сторону стоявшего на отшибе от деревни дома деда Федосея.

– Знаешь, я думаю, что тебе всё-таки нужно всё сказать Ване, всю правду, – говорила Анюта, они теперь чаще всего обсуждали случившееся, – Пусть знает, что устроила его мамаша! Ходит ещё тут, нос задрала, ни с кем не здоровается! Моя мама сказала, чтобы я тоже с ней не здоровалась, раз она мне не отвечает никогда. Ну и мегера! Ванька её послушал, а вот надо было самому всё выяснить!

– Анют, а что выяснять, – отвечала Лена, – Он ведь прав, я сама перестала ему писать. Ничего не объяснила, просто не отвечала сама и его письма не читала. Я сама всё решила, и знаешь… пусть так и будет. Я не могу себе представить… Ну вот сама подумай – стали бы мы с ним встречаться наперекор Лидии Васильевне, что было бы? Мне даже представить страшно, что вот идём мы по улице, а она навстречу… Кошмар! А потом, чтобы она сыну дома устраивала, это же вообще ад. Всё равно ничего хорошего бы не вышло, только измучались бы все.

– Но ты же… ты…, – Анютка тронула подругу за руку, – Я даже не представляю каково тебе…

– Ты помнишь Люсю Капельникову? Ну, которую из города Николай привёз… Помнишь, как мать Николая её славила по всей деревне. Сколько они лет тут прожили? И все эти годы она слова хорошего о снохе не сказала. Ни одного… А когда у Люси дочка заболела, ведь внучка тётки Зоина, а та по деревне говорила, что это Люська урода родила!

– Помню, – с оторопью ответила Аня, – И после этого Люся уехала в город к своим родителям. А муж тут остался, но потом тоже уехал к жене. Ещё говорили, что Люся его не хотела принимать, потому что он её не защитил от своей матери.

– Вот и я помню, они через дом от нас жили, – вздохнула Лена, – А ведь что в Люсе было плохого, чем она тётке Зое не угодила? Только тем, что городская была? И даже в магазин всегда в платье и туфельках, нарядная… Так она ведь учительницей была!

– Знаешь, да и ладно! Ванька сам дурак, вот что я скажу, – горячо сказала Анюта, махнув рукой куда-то назад, в сторону скрывшихся за лесом Вишняков, – Упустил своё счастье, ещё пожалеет! А ты… расскажи мне про Сашу, интересно же! Вся деревня болтает, что к тебе жених городской на машине приезжает.

– А что рассказывать, я сама не думала, что он приедет, – Лена немного покраснела, – Ваня его видел, он мне сказал. Говорит – мать ему сказала, что ко мне жених приехал, и он пошёл смотреть. Как-то так всё совпало…

– Вот ведьма! Сама же послала сына, сплетница старая! – фыркнула Аня, – Так вот поэтому он и разозлился, даже не выслушал тебя! А вот пусть теперь тётка Лида выкусит – пусть лопнет от зависти, что у тебя всё хорошо!

Да, думала Лена, никто ведь не знает, кроме Анюты и бабушки, что у неё на сердце. Но сейчас… сейчас она шла между берёз и вдруг подумала… увидев тогда Ваню, сердитого, у своего палисада, и послушав, что он говорит… что-то оборвалось у неё внутри. Она считала Ваню другим. Лучше бы он вообще не приходил, тогда, наверное, разочарование не было бы таким горьким. Просто разошлись пути, как бабушка говорит, и всё. Сердито глядя тогда на Лену, Ваня выговаривал ей всё наболевшее, а Лена думала, как же он сейчас на Лидию Васильевну похож.

– Ну, всё закончилось, – сказала она Анюте, – Может быть и хорошо, что так, а не как у Капельниковых.

– Это точно! – согласилась Анюта, – А там видно будет, чего загадывать!

Немного погодя от Ани Лена узнала, что Ваня уехал, отпуск его закончился, а до дембеля оставался ещё почти целый год. Лидия Васильевна, встречая Лену теперь отворачивала лицо и недовольно морщилась, но больше ни слова плохого не проронила. Лена сама старалась не встречаться с ней, насколько это возможно в деревне, и вскоре пересуды обо всём этом прекратились. Нашлись другие поводы для сплетен, которые так любили перебирать у колонки местные кумушки. К примеру, предметом такого разговора стал Саша, который приезжал погостить к деду Федосею. А вечером они с Леной гуляли по тропинке вдоль берега реки, или вместе с Анютой и Алексеем устраивали посиделки во дворе.

Когда Саша во второй раз приехал в Вишняки, он сразу понял, у Лены что-то произошло… нечто такое, что обсуждать с ним она не стала бы, но это очень сильно изменило её. Он ни о чём не спрашивал ни у неё, ни у кого-то ещё… Здесь всё было по-другому, по-настоящему, и поэтому он просто жил и старался «напиться» этой жизнью, пока возможно. Кто знает, как будет дальше, может быть, Лена даст ему от ворот поворот и ему придётся забыть о ней… обо всём этом! Но пока… пока этого не случилось, он просто был самим собой, не пытался удивить Лену ни походом в самый дорогой городской ресторан, ни разными подарками.

Просто помогал деду Федосею на пасеке, с интересом и некоторой опаской заглядывая с ним в ульи, или вместе с Леной ходил ворошить сено на пригорке за домами, рассказывая Лене, что нового твориться в городе.

– Дядька Веня тебе привет велел передать, когда узнал, что я напросился к вам в гости, – смеялся Саша, а потом добавил серьёзно, – Ему не нравится… ну, что я тут… Считает меня слишком легкомысленным для тебя, вот!

– А что, он прав? Ты легкомысленный? – улыбалась в ответ Лена.

– Не знаю, – честно отвечал Саша, отставив грабли, – Со стороны виднее, да и человек он опытный! Может быть так и есть, но разве кто-то о себе так скажет… когда желает понравиться девушке!

– Ты хороший, – отвечала Лена, чтобы поддержать его, что-то ей казалось в нём знакомым…

То самое чувство, которое сидит внутри человека с самого детства, и рождается оно там… в том самом детстве, когда что-то беспокойно бередит тоненькую душу ребёнка, гнетёт её. Лена думала, что это одиночество. Да, у неё есть бабушка и дед Федос, и она любит их больше всех на свете! Благодаря им у неё есть дом, где её любят и ждут, где всегда примут и поймут. Но… но как же тогда объяснить, что до сих пор, уже став взрослой девушкой, Лена оборачивается и с завистью смотрит, когда видит, как по улице идёт семья… мама и папа, а между ними, держась за их руки, гордо вышагивает малыш.

Аня долго присматривалась к новом Лениному другу. Так, что даже Алексей слегка её приревновал, шепнув наедине, что так разглядывать человека просто даже неприлично. Но Аня рассмеялась на слова своего жениха, махнула рукой и заявила, что это её личная «экспертиза» и пусть лучше «Лёшка помолчит и ей не мешает»!

– Ты знаешь, Лен, – сказала она задумчиво, когда подруги сидели в жаркий день на песчаной косе у реки опустив ноги в прохладную воду, – Мне кажется, что Саша хороший человек. Какой-то он… не знаю. Отличается от местных что ли. Трудно выразить, но он… самостоятельный что ли, ему всё равно, что скажут окружающие. А мы ведь тут про это столько думаем! А тебе самой он нравится, ну, хоть чуточку?

– Не знаю, – подумав, сказала Лена, – Мне нравится, что он никуда не спешит. И меня не торопит… ни с чем. А то у нас ведь тут как – два раза по деревне погулял – всё, чуть ли не жениться пора. И ещё… мне с ним спокойно. Я бы хотела такого друга, а дальше… не знаю, как будет дальше, я про это не думаю.

– Да и правильно! Как мама моя говорит – поживём – увидим! – кивнула Анюта и крикнула, – бежим купаться!

Разгоралось лето, щедро одаривая окрест и своим светом, и дарами, и звонкими трелями птиц в роще.

Глава 19.

За неделю до начала сентября Лена собралась в город, пора было получать комнату в общежитии, снова обустраивать свою жизнь и готовиться к учёбе. Анютка уже уехала, она тоже подрабатывала после учёбы и потому собралась на неделю раньше.

Саша настоял, чтобы отвезти сначала Аню, а потом и Лену, и потому Аню они отправились провожать все вчетвером – Лена, сама Аня, Саша и Алексей. Парни за это время здорово подружились, сказались общая любовь к технике, увлечение автомобилями и ещё одна страсть – рыбалка. Когда Саша выбирался в Вишняки, они часто возились вместе под капотом Сашиных «Жигулей», пока девчонки собирались на прогулку.

– Ну вот, теперь снова до лета сплошные разъезды туда-сюда, – сетовал Лёша, он сидел на переднем пассажирском сидении рядом с Сашей, – Девчонки будут учиться, только на выходные домой. Да и ты, Саня, когда теперь к нам объявишься… останусь тут один, в деревне. Тоска!

– Так ты сам постоянно на смене, или отсыпаешься, – улыбнулась Аня, но в её голосе слышалась грусть, – А вообще, ты прав… как же хорошо было летом!

Распрощавшись и уговорившись обязательно всем вместе собраться в Вишняках на новый год, а до этого – уж как получиться, компания с сожалением распрощалась с летом. Вскоре и Лена вернулась к прежней своей жизни, где только успевай между лекциями и работой. А здесь, в городе, перемены в жизни людей были видны сильнее, чем в деревне. Там всё как-то шло своим чередом, люди надеялись на своё хозяйство, огород, а здесь… Предприятия закрывались, людей отправляли в «свободное плавание», такая проверка на выживание.

Лена с удивлением обнаружила, что теперь неподалёку от их ларька приходит просить подаяние старенький дедушка, у которого одна нога была отнята до самого колена. Он сидел на деревянном ящике, опустив глаза и не глядя на прохожих, рядом были пристроены его костыли. Перед ним стояла картонная коробка, куда ему кидали мелочь, а он читал стихи. Громким, хорошо поставленным голосом, всё так же не поднимая ни на кого глаз, он без запинки и с такою душой читал Пушкина, Лермонтова и других классиков… Глядя на него сквозь стекло витрины, заставленной вазами с цветами, Лена ощущала такое отчаяние и… страх перед будущим. Что у них впереди, что будет со страной, и со всеми людьми? Ответа Лена не находила.

Она грела маленьким кипятильником воду в ковшике, заваривала чай и в большой эмалированной кружке носила этому дедушке. Когда она сделала это впервые, тот поднял на неё полный отчаяния и изумления взгляд и не сразу понял, зачем она к нему подошла. Потом они вместе пили чай. Лена устроилась рядом на таком же ящике из-под овощей и смотрела на проходивших мимо них людей.

Дедушку звали Натан Иович, когда-то он преподавал в институте филологию и мировую литературу… а вот теперь вынужден просить на жизнь, потому что пенсии не хватает на оплату лекарств и коммуналки за небольшую квартирку как раз напротив центрального рынка. Жена Натана Иовича скончалась спустя какое-то время после того, как они потеряли единственного сына. Лена не спрашивала, как это произошло, но из сбивчивых слов Натана Иовича поняла – случилась какая-то трагедия.

– Вы можете заходить к нам, погреться и выпить чая, – пригласила его Лена, указав на цветочный ларёк, – Я вот там работаю. Обычно после обеда бываю, но я уверена, что моя напарница так же будет рада вам.

– Что вы, Леночка, я не могу вас стеснять! Хозяин будет недоволен, таких как я теперь стараются не замечать.

– Нет, Вениамин Яковлевич хороший человек, – ответила Лена, – Приходите! Или можете мне помахать рукой, когда вам захочется согреться чайком. Я принесу, мне не трудно.

Она долго не могла успокоиться после этого, ведь как же так… что же происходит на свете, что профессор, уважаемый человек, трудившийся всю свою жизнь на благо родины, вынужден вот так жить…

Саша приходил теперь почти каждый вечер, когда Лена заканчивала работу, и они вместе шли до её общежития. Лена обнаружила, что им интересно вместе, есть столько общих тем для обсуждений. По пути они заходили в дворницкую, где по-прежнему хозяйничал Семён Ильич, и оставались там попить его чаю с секретом. Иногда и он рассказывал странные, а порой и страшные вещи…

– Ребёнка у одного нашего жильца тут украли, – нахмурив брови говорил дед Семён, – Он там какой-то делец, то ли с акциями, то ещё с чем дело имеет. Мальчишка у него лет десяти, со школы возвращался, до двора не дошёл два дома, в машину затолкали и увезли. Искали, конечно, опять тут обшарили всё, да чего толку. Потом уж он сам, мужик-то этот, пошёл к какому-то там главарю, говорят, денег много отдал… очень много. Вернули пацана, две недели почти не было его. Так вот, продали они тут квартиру, и что там у него было ещё, уехали. Куда – никому не сказали, да оно и понятно. Эх, ребятки, в страшное мы время живём.

Лена слушала Семёна Ильича и ей казалось… что такого не может быть, просто потому что не может! Волнуясь, она спрашивала Сашу, когда они вместе шли дальше, к институтскому общежитию.

– Как ты думаешь, это всё правда?! Может быть, так, сплетни? У нас в деревне чего только не выдумают, а на деле случается, что и близко такого не было.

– Даже не знаю, – качал головой Саша, ему не хотелось пугать Лену, но… но и врать тоже не хотелось, – Сейчас всякое бывает, даже в нашем городке. Нужно быть осторожнее.

– Я всё думаю про Натана Иовича, – Лена никак не могла унять боли от дум про одинокого старичка и приложила руку к груди, дыхание теснило, – Нужно как-то ему помочь! Что-то придумать! Ведь это… это… неправильно это!

– Я спрошу одного человека, – кивнул Саша, – Может быть что-то посоветует в такой ситуации. А пока давай будем ему помогать сами. Я видел, он уходит с рынка как раз когда у меня обед начинается, я его буду до дома провожать. Будем с тобой ему продуктов немного заносить, напросимся в гости! А вообще… ему коляска нужна, а не на костылях прыгать!

– Да, он говорил, что была у него, сломалась. Он на третьем этаже живёт, коляску оставлял в подъезде, внизу, вот какие-то хулиганы ее и раскурочили.

– Думаю, тут я ему смогу помочь, – задумчиво проговорил Саша, и Лена вдруг подумала… какой же он всё-таки…

Совсем не такой был Саша, каким он показался ей в первую их встречу! И даже… даже раньше в Ване она не видела такой душевности, и в то же время благородного достоинства. Он не кичился достатком, не смотрел с пренебрежением на более слабого человека… А поработав на рынке, Лена и такого повидала, люди теперь очень изменились! Саша никогда ничего не обещал, но если это было в силах, то просто делал, и порой она про его поступки даже и не знала. Так, например он помог Семёну Ильичу, дворнику, благодаря которому Лена и попала когда-то на работу в цветочный ларёк.

– Я уж думал, всё, слепну! – рассказал как-то Лене сам Семён Ильич, – Да Санёк твой меня к доктору определил, по знакомству, так сказать! К такому доктору с улицы не попадёшь, а меня приняли, как будто я сам кум королю! На операцию записали, только обождать придётся, очередь там, но это ничего! А я ведь и знать не знал, что это за катаракта такая, ишь, напасть! Хороший он у тебя!

А Лена тогда и не знала про это, не предполагала, что Саша именно так «пользуется» и своими знакомствами, и связями своей мамы, коих было, при её-то должности… Тогда он открылся ей с новой своей стороны.

Они молча шли по усыпанной опавшими листьями дорожке небольшого скверика, осень уже застилала город своими коврами пророча скорую зиму. Каждый думал про своё.

– Лена, я тебя хотел спросить, – нерешительно начал Саша, – У моей мамы в ноябре день рождения. Обычно мы не празднуем, она не любит. Но в этом году решила отметить и приглашает… нас вместе. Как ты на это смотришь?

– Не знаю, – Лена поёжилась, – Ты думаешь, это хорошая идея? Я… не уверена, что понравлюсь твоей маме. И ещё… как ты меня ей представишь? Наверное, у тебя уже такое было, знакомил девушек с мамой, и как всё прошло?

– Опыт, конечно, был, – рассмеялся Саша, – Классе в восьмом примерно, или около того. Как прошло… сложно сказать, по-моему, мама не отличила, девушка ко мне приходила или друг мой, Стас. Мама с работы вернулась, а мы сидим… вроде как уроки делаем вместе. Одноклассница моя была, Лилей звали. Мама нам сказала: «Всем привет, если хотите перекусить, в холодильнике всё есть на бутерброды!». И ушла к себе в комнату. Так что, если так прикинуть, всё прошло нормально.

– И что же… больше никого с мамой не знакомил? – удивлённо спросила Лена, она про Сашу слышала иное, – Не может быть…

– Ну вот, как-то не пришлось. Так что, принимаешь приглашение? Это просто дружеский ужин, не волнуйся. А представлю я тебя, как… как моего друга.

Лена согласилась, только потом об этом пожалела… уж очень было страшно! Думала, может быть что-то придумать и не идти, но… Было поздно! Она уже пообещала.

Об этом она и размышляла, когда сидела вечером в ларьке. Уже стемнело, ранний осенний вечер расплакался дождиком, деревья уже стояли с голыми кронами, злой ветер оборвал золотой наряд. Вениамин Яковлевич сегодня не приедет, Лена знала это, он уехал в областной центр по делам, поэтому выручку ей придётся забрать с собой, благо, она за сегодня была небольшая.

Неожиданно дверь распахнулась, Лена вздрогнула и увидела в дверях троих… Она уже знала, кто они, те самые, «багровские»…

– Ты посмотри, Вован, какой тут цветочек! – хохоча, один из крепких плечистых ребят с короткой стрижкой указал пальцем на Лену, – Ну что позеленела? Не боись, не обидим! Дай-ка нам цветов что ли, которых посвежее, у нас тут… мероприятие намечается!

– Ага! – поддакнул второй, у которого не хватало почти половины зубов и вообще вид был… залихватский, – И кассу покажи! Нам ведь на что-то гулять надо! А Яковлич у нас и так вечно дёшево отделывается! Уж не знаю, по какой причине его Багор жалеет! А вообще, пацаны, гляньте-ка, девчонка-то хороша! Эй, ты, цветочница! Запирай свою лавчонку и айда с нами, погуляем! Нас в «Париже» ждут! Ну, чего замерла!

Лена стояла за широким столом, где она обычно готовила букеты, а теперь только он отделял её от этих страшных людей.

Глава 20.

Лена от страха и слова вымолвить не могла, просто стояла и смотрела на этих троих, в модных кожаных куртках с подбитыми плечами. А они хохотали, сыпали шутками, словно соревновались, кто отвесит шутку острее и пошлей.

– Ну, чего застыла, как мумия, – смеялся высокий и цокнул языком, – Говорю же, не бойся, не тронем мы тебя. Гиря, ты глянь, она сейчас в обморок грохнется! Это ты её напугал, своим свирепым видом! Как звать-то тебя, цветочек?

– Меня зовут Елена, – собравшись и стараясь не показать вида, ответила девушка, – Скажите, а какие цветы вы хотите купить? Вот эти только утром привезли, розы. И хризантемы тоже свежие, они очень долго стоят и не теряют вид. Могу вам их в букет собрать, будет очень красиво.

– Купить?! – расхохотался тот, кого друзья назвали Вованом, – мы ничего покупать не собирались! А букет собирай, конечно, да поживее, нас дамы ждут! Три букета собирай. Потом Яковличу скажешь, что Сивый с ребятами заходил, взяли что положено, и тебе он ничего за это не скажет. Поняла?

– Я не могу вам просто так цветы отдать, – ответила Лена, – Я здесь не хозяйка, я тут работаю, и моя работа продавать цветы. Вот если бы Вениамин Яковлевич сам был здесь и разрешил бы – тогда другое дело.

– Да ты дура что ли?! – заорал беззубый, – Не поняла, что ли, кто мы такие?! Так я тебе могу объяснить!

– Да погоди ты, Гиря, не ори, – поморщился Сивый и махнул рукой своему товарищу, – Что, с девкой воевать что ли собрался? Вот и не лезь!

Беззубый хотел было что-то возразить, но как-то боязливо взглянул на этого Сивого и отвернулся, плюнув на пол. Сивый же подвинул себе ногой табурет и уселся, закинув ногу на ногу, внимательно глядя на Лену.

– Ты что же, Ленок, не поняла, кто мы такие? Тебе Яковлич ведь должен был сказать, что если мы зайдём, то… нужно наши просьбы выполнять и не пререкаться! То, что его ларёк пока ещё тут стоит и работает – в этом только наша заслуга! Что его никто не трогает!

– Вениамин Яковлевич… может быть и говорил про вас, только вот что бесплатно раздавать цветы…. Я такого разговора не помню. Ведь недёшево они стоят, вы же сами понимаете.

– Да ты…, – тут уж беззубый не выдержал и разразился нецензурной тирадой, от этого Лена вздрогнула и побледнела ещё сильнее.

Она всё понимала, и что букеты ей придётся отдать без оплаты, и всю опасность такого разговора, но она теперь надеялась, что они хотя бы заберут только цветы. Это же немыслимо, если они ещё и в кассу полезут! Выручка сейчас, поздней осенью, была и так не ахти… Лена знала, что скоро Вениамину Яковлевичу платить за аренду ларька на рынке, а тут эти… Пусть берут цветы, чёрт с ними!

– Тихо! – приказал Сивый беззубому Гире и внимательно посмотрел на Лену, – Ладно, давай так договоримся…,– тут он хмыкнул и покачал головой, – Кто бы знал, что я вот так… с какой-то девчонкой буду договоры заключать! Кхм… а ты, пигалица, смелая! И где тебя только такую Яковлич нашёл! Дурёха ты… Короче, давай, собирай нам три букета, а после я сам зайду и скажу твоему… Вениамину Яковлевичу, что это я взял, а ты не виновата. Что, уговор?

Лена кивнула, опасливо покосилась на шипевшего что-то беззубого товарища, и на третьего, который лениво жевал спичку, прислонившись к косяку у двери и, казалось, разговор его вообще мало интересовал. Она принялась собирать три букета, ловко доставая нужные цветы из вазонов. Сивый смотрел и как-то одобрительно крякнул даже, не сдержавшись – ожидал он от Лены иного, что попытается напихать увядающих цветов, и что подешевле… но она выбирала хорошие, свежие бутоны, зелёные веточки и что-то бормотала себе под нос. Руки её не дрожали, как это бывало… почти везде, где появлялась на местном рынке эта неразлучная и известная всем троица.

Когда второй букет был почти готов, дверь открылась и в ларёк шагнул Саша. Он на мгновение замер на пороге, оглядывая присутствующих, потом посмотрел на всё ещё бледную Лену. Всего несколько секунд понадобилось ему, чтобы оценить обстановку.

– О, Санёк, здорово! – Сивый чуть приподнялся с табурета и протянул Саше широкую, похожую на лопату ладонь, – Ты чего, тоже за цветами? Для кого на этот раз? – тут он хохотнул.

– Здорово, – Саша пожал руки всем троим, – Нет, я не за цветами пришёл, а к своей девушке. А вы что, вроде не ваша тема, розами девчонок баловать? Вы ж по другой части!

Беззубый расплылся в довольной улыбке, ему такие слова показались приятными, Лена же замерла, ей стало страшно… за Сашу, и за себя тоже. Как поведут себя эти… люди? Если, конечно, их можно было так назвать по делам и поступкам!

– Да вот, подцепили тут танцовщиц с области! – похвастал беззубый, – На концерт приехали, в наш местный ДК! Ноги от ушей! Вот Сивый и говорит – айда за цветами, а то чё мы как колхозники, с пузырём к ним завалимся!

– Так это твоя девушка, выходит? – спросил Сашу Сивый, который, судя по всему, был «мозгом» этой компании, – Ничего себе, брат, ты хитёр! Такой цветочек себе отхватил и затихарился! Ну, жучара!

– Да, мы с Леной встречаемся, – кивнул Саша, – Собираемся пожениться… Пацаны, идём на улицу выйдем, разговор есть.

– Ну, идём, – нарочито-лениво ответил Сивый и поднялся с табурета, обернувшись на Лену, – А вы, Елена, поторопитесь пожалуйста. Нас там вечно ждать не станут!

Лена кивнула и заторопилась, ей вдруг стало так страшно… не за себя, а за Сашу! Что там будет на улице?! Ведь этих трое, и для них ничего святого ужа давно не осталось в этой жизни! Слухи по рынку ходили один страшнее другого, поди разбери – так болтают, или в самом деле такое было! И про какой-то подвал, куда отвозят тех, кто отказывается платить положенный Багром «оброк», и про другие страшные и странные вещи!

Лена что есть сил прислушивалась к разговору на улице – на её счастье, Гиря, выходивший последним, не потрудился закрыть за собою дверь и теперь ей были слышны обрывки разговора. Она даже дыхание затаила, чтобы лучше слышать!

– Мы и так Яковличу скидку делаем! Багор сказал, с него половину того брать, что остальные платят, и не трогать его! Они там то ли знакомые какие, то ли ещё чего, я не знаю, – говорил Сивый, – Но я думаю, от трёх букетов он не обеднеет! Чтоб меньше по рынку болтали, что он на особом положении! Ты же сам понимаешь, что от зависти и соседи подгадить могут! А девчонка у тебя – огонь. Смелая! И бровью не повела! Я б с такой в разведку пошёл. Только ты ей скажи, пусть осторожнее будет. Вот пришёл бы Гиря без меня, ей бы несдобровать было, из-за трёх веников… Не стоит он того, понимаешь сам.

– Спасибо тебе, Володя, – сказал Саша, – Я всё понял, поговорю.

– А ещё лучше, пусть работу сменит, – продолжал Сивый, – Пристрой к себе, пусть в кабинете сидит, целее будет.

– Да чё ты с ними тут рассусоливаешь, – раздался голос беззубого Гири, – Ты, Санька, конечно, Тимке друг был, и всё такое! Тимки уж нет давно, так что…

– Помолчи! – жёстко приказал Сивый, – Только вякни поперёк, зубов ещё меньше станет! Тимку он вспомнил, да ты… ты мизинца его не стоишь! Он за меня… за меня смерть принял!

– Я Багру скажу, что ты тут беспределишь, – пробурчал Гиря, но в голосе его слышался страх, и он замолчал.

– Сань, сам понимаешь, такое дело, – продолжал Сивый, – Я тебе обещаю, цветочника мы не тронем и девчонок его. Но… тебе придётся нам помочь. Завтра зайду с бумагами, посмотришь, посоветуешь, как лучше. Договора там, я опасаюсь, как бы нас не кинули, а ты же юрист! Вот и будем квиты, так сказать! А может тебе и понравится, будем… вместе работать, мы же теперь вроде как эти… бизнесмены!

– Хорошо, приходи, – ответил с прохладцей Саша, – Да… не думал я, что так быстро вы Тимку забудете! Ну, хоть ты помнишь, и то… Договора посмотрю, не вопрос, а вот работать – это вряд ли. Я тебе это ещё тогда сказал, да и сейчас ничего не изменилось.

– Ладно. Поживём-увидим, – сказал Сивый, – Эй, Колян, поди забери букеты, уж готовы, наверное. Да и пойдём мы. Бывай, Саня! Береги свою красавицу!

Тот, который всё так же жевал свою спичку молча зашёл в ларёк и не глядя на Лену забрал лежащие на столе красивые букеты. Нежные лепестки цветов ещё хранили капли воды, Лена спрыснула цветы водой, как бы жалея их… всё же на свадьбы или юбилеи букеты делать было куда приятнее!

Когда разухабистая троица скрылась из виду, Саша вернулся в ларёк. Лена ждала его и тоже через стекло смотрела вслед этим троим…

– Ну, как ты? Сильно перепугалась? – Саша взял в свои ладони холодную Ленину руку.

А она вдруг задрожала, теперь, когда всё было позади, страх от пережитого давал себя знать. Она смотрела на Сашу, осознавая, что могло произойти… всё, что угодно!

– Ну, что ты, успокойся! Они больше не придут! – Саша обнял девушку, а она вдруг прижалась к его груди и тихо заплакала.

Лена плакала, потому что испугалась не столько за себя… А теперь, что же будет? Саше пришлось что-то пообещать этому Сивому, а вдруг это повредит ему как-то?! И виновата в этом она, зачем только она упиралась! Нужно было отдать и цветы, и деньги, потом бы она отработала их Вениамину Яковлевичу! Но тогда они бы ушли до прихода Саши и ничего этого бы не случилось!

Саша обнимал её, задыхаясь от нахлынувшей нежности, что-то говорил успокаивающее и гладил по волосам. Ведь Лена даже не знала, как мало в этой ситуации зависело от неё, и ни в чём она не виновата, такие люди, как этот Сивый Вован, предлога не ищут, если им что-то нужно. Он и так нашёл бы Сашу по своей надобности, ведь знакомы они были очень давно, только вот дорожки выбрали разные!

Но сейчас Лена поняла, что Саша стал ей очень дорог, и вспомнив их самое первое знакомство, когда Саша потерял своего друга, Лена подумала, как теперь всё зыбко и страшно в этой жизни!

Глава 21.

Потом они вместе шли до Лениного общежития, держась за руки и разговаривая так, словно давно не виделись и теперь не могли наговориться. Саша рассказывал про своего друга, Тимоху, с которым они учились в школе, сидели за одной партой и вообще у них было очень много общего. Тимку тоже воспитывала одна мама, вместе с ещё двумя братьями и сестричкой, Тимка был самым старшим и потому… потому, когда наступили «новые» времена, после армии учиться не пошёл, другую дорожку выбрал. Саша уговаривал друга уйти и не водить дел с такими, как этот же Сивый и Гиря, и их «начальник», известный всему городу Багор. Но довольно лёгкие и большие деньги держат человека порой крепче самого крепкого капкана, так было и с Тимкой…

А потом случилось то, что подтвердило Сашину правоту – Тимку зарезали на каких-то там «разборках», удар был один, и пришёлся парню в самое сердце, в одно мгновение оборвав молодую жизнь. Сашина мать, Милена Андреевна, тогда на удивление проявила несвойственную ей доброту и мягкость… Она устроила Тимкину мать на неплохую работу, помогла с выплатами от администрации города, как малоимущим. Школу для младших выбила, одну из лучших…

Только всё это не могло вернуть человеческую жизнь, так нелепо оборвавшуюся. Саша знал, что тот самый Вован, прозванный Сивым, был там, где погиб Тимка, но дружбы с бывшими товарищами погибшего друга старался не водить. Себе дороже!

– Если вдруг снова явятся, – учил он Лену, – Отдай то, что требуют, и не спорь. В этот раз тебе на самом деле повезло, что Сивый был с ними. Он хоть не такой отбитый на голову, как Гиря этот! Вениамин Яковлевич тебе и слова не скажет за такую «недостачу», ещё и порадуется, что дёшево отделался! На самом деле им весь рынок платит, они даже с таких, как Натан Иович умудряются деньги трясти!

– Я не знала… не думала, что всё это на самом деле происходит, – говорила Лена, – Считала, так, придумывают люди больше… Саш, ты прости меня, я ведь так тебя подвела! Ты теперь должен будешь им какую-то услугу оказать, да? Это… это опасно?!

– Ты здесь совершенно ни при чём, просто так получилось, что мы с Сивым здесь встретились. Он бы ко мне сам пришёл, такое уже было не раз. Договора у них на покупку недвижимости… я думаю, что они деньги так вкладывают, которые тут собирают. А образования не хватает, вот и опасаются, что «пролетят» где-то. Слушай, Лен… я вот думаю, что Сивый прав был. Может быть, ты согласишься сменить работу? Я поговорю, в один отдел у нас делопроизводитель нужен. Всё же это безопаснее, чем тут в ларьке до самого вечера одной сидеть!

– А как же учёба? Кто меня станет в отделе держать, если я на работу раньше двух часов, а иногда и трёх, не могу приходить, – покачала головой Лена, – Да и ещё… я здесь сижу и свободную минутку занимаюсь, конспекты пишу, а там ведь такое нельзя – нужно работать всё рабочее время, кто ж меня станет терпеть. А учёбу я не могу бросить! Спасибо тебе…Да и не сижу ведь я вечером одна, Вениамин Яковлевич всегда приходит после пяти часов, со мной бывает это просто сейчас так вышло – он уехал.

– Ладно, что-нибудь придумаем, – сказал Саша и посмотрел вверх, – Смотри, снег пошёл… под фонарём снежинки кружатся! Вот и зима! Ну, почти!

Лена подняла голову вверх и увидела порхающие в желтоватом свете фонаря снежинки, ещё редкие, несмелые. Первый снег, подумала она, и перевела взгляд на смотревшего туда же, вверх, Сашу… Какой он всё же… замечательный! Ровный красивый профиль выделялся на темнеющем фоне вечерней аллеи небольшого скверика, и Лена подумала – немудрено, что Оксана теперь ненавидит её лютой ненавистью. На днях эта Оксана «выловила» Лену, когда та только шла сменить в ларьке Веру и разразилась такими тирадами! Обещала устроить Лене за то, что та «увела у неё Сашу», а ведь у них только всё налаживаться начинало, как считала сама Оксана.

– Да что он в тебе, колхознице нашёл?! – кричала Оксана, привлекая внимание скучающих в своих ларечках продавцов, – А ты, дура, и уши развесила, не понимаешь, что ли, что он с тобой только играет? Наиграется, и забудет, как тебя звали!

– Да отстань ты, ненормальная! – отмахнулась от назойливой девицы Лена, – Иди пустырника что ли выпей, вся позеленела от злости. Или это у тебя тени такие?

Оксана вспыхнула и что-то ещё кричала вслед Лене, но та уже не слушала её, поскорее заскочив в свой цветочный ларёк. Вера как раз собирала букет на заказ, и подняв на Лену смеющиеся глаза, спросила:

– Это тебя что ли эта ворона крашеная полощет? Ну даёт, на ультразвуке зашлась!

– Да, меня, – кивнула Лена, снимая куртку, – Из-за Саши, говорит, я их отношениям мешаю развиваться!

– Вот же ты, как можешь так поступать! – хохотала Вера, – А Саша сам-то в курсе, что у него тут отношения развиваются?

– Не знаю, вечером спрошу. Мы с ним как раз идём к Натану Иовичу, Саша писал в разные организации и добился ответа. Теперь к дедушке будет приходить сотрудник специальный, дважды в неделю. И ещё ему какая-то скидка положена на коммуналку. Вот и идём обрадовать, а то он ещё и приболел немного, лекарства отнесём.

– Вы молодцы, что старика не бросили. А про Сашу… ты знаешь, я ведь думала, что он совсем другой! Надо же, как открылся человек, совсем с другой стороны!

– Да, это точно, – ответила Лена и не заметила, что спрятала улыбку Вера, глядя, как засветилось при этих словах Ленино лицо, – Вот только… я так боюсь пятницы! Как подумаю, меня аж трясти начинает!

В пятницу они с Сашей собирались пойти домой к Саше, у его мамы был день рождения. Лена уже договорилась с Верой, что та подменит её на этот вечер, и заказала Вениамину Яковлевичу самых свежих цветов на букет для Милены Андреевны. Кроме букета она приготовила ещё небольшой подарок – широкий кашемировый шарф, тоже специально привезённый Лениной знакомой, которая имела здесь, на рынке, небольшой магазинчик одежды. Лена опасалась, что Сашиной маме такой подарок не понравится и покажется дешёвым…и сама Лена ей тоже не понравится! Страшно было до того, что Лена уже два дня не могла нормально есть и почти не спала.

– Да что ты трясешься, – успокаивала её Вера, – Ну мама и мама, что такого. Не понравишься маме, так тебе, если что, не с ней и жить. Замуж же ты не за Сашину маму пойдёшь!

– Куда? Какое – замуж?! – вытаращила глаза Лена, – Я про это и не думаю! Если честно… мне кажется, что мы с ним не пара. Ну, было у меня уже такое, мама парня сказала, что я… не подхожу её сыну.

– В этом конкретном случае, – резонно ответила Вера, – Я склонна думать, что это скорее он тебе не пара, чем ты ему! Вот так!

– Это почему вдруг? – ещё больше удивилась Лена, – Кто он, и кто я…

– А кто он? Обычный парень, образование и работа, ничего особенного! Это всё у тебя тоже есть! Красный диплом в перспективе, так что за работу можно не переживать! Ну и способность выруливать в разных… интересных ситуациях у тебя ого-го! Я бы вот в обморок упала, если бы ко мне Багровские зашли! – Вера поёжилась и с опаской посмотрела за окно, словно опасаясь, что от упоминания Багровских ребят они тут же и появятся, – Так бы и валялась без чувств, пока они тут кассу выгребали!

– Да там кассы то было, кот наплакал, – ответила Лена, – Одна всего купюра под клеёнкой, куда обычно крупные прячем, ну и так – мелочь. Всё равно мне жалко было, конечно, и так сейчас по крупицам собираем, а тут ещё эти… пaрaзиты!

К пятнице Лена настроилась и постаралась крепко взять себя в руки. Вечером Саша заехал за ней в общежитие, и с восхищением смотрел на девушку, встречая Лену в фойе. Чёрное платье с изумрудно-зелёным воротником и манжетами было ей очень к лицу, волосы Лена собрала в валик, выпустив несколько прядок. Даже вахтёр, Августа Никитична, одобрительно кивала и цокала языком, глядя на девушку.

– Леночка, ты смотри не опоздай, – ласково сказала она Лене, – В одиннадцать закрываю, сама понимаешь – порядок такой.

– Конечно, Августа Никитична, я не опоздаю, – кивнула Лена и запахнув пальто спросила Сашу, – Ну что, едем?

Честно говоря, от этого знакомства Лена ожидала чего-то другого… Не то, чтобы оно прошло плохо. Нет, в целом нормально, но как-то… никак. Саша представил матери девушку, и Милена Андреевна пригласила гостью к столу, который, надо отметить, был весьма скромен. Именинница немного рассеянно выслушала поздравления, рассмотрела подарок Лены, улыбнувшись и сказав:

– Спасибо, это очень… миленько!

Поспрашивала Лену про учёбу-работу, но без какого-то особенного интереса. Эта стройная невысокая женщина никак не сочеталась в Лениной голове с тем, что она о ней слышала. Сейчас перед нею сидела красивая, но очень уставшая женщина, которая слушала их с Сашей разговоры скорее из вежливости, чем из интереса. Около девяти Милена Андреевна поднялась со стула и сказала:

– Спасибо за поздравления и подарки! Лена, я рада была с вами познакомиться, но дальше, ребятки, попразднуйте сами. У меня сегодня был очень трудный день, работе всё равно день рождения у меня или нет. Так что я пойду отдыхать. Спокойной ночи!

И она скрылась в глубине огромной, хорошо и дорого обставленной квартиры. Лена постаралась скрыть своё удивление, она поняла… что Сашина мама отнеслась к ней, как к обычной, временной, подружке своего сына. Что ж, это всё же лучше, чем откровенная неприязнь, какой Лена «отведала» от Лидии Васильевны.

Глава 22.

Жизнь вошла в привычное русло, Лена успевала всё и везде, а отношения с Сашей как-то незаметно и основательно вошли в её жизнь, и приносили радость и умиротворение. Они гуляли по зимнему городу, наслаждаясь обществом друг друга, иногда заходили куда-нибудь поужинать, в тихое и не очень популярное в городе кафе, или шли в кино. На выходные обязательно отправлялись домой, в Вишняки, делая небольшой крюк и по пути захватывая домой Анютку, а дома их уже ждали с нетерпением.

– Лен, парень то хороший, не ошиблись мы в нём, – говорила бабушка, глядя как во дворе Саша с дедом Федосеем примеряются мастерить новый навес над дровником, – И к тебе с любовью, и к нам уважительно. Даром что городской, а вот поди ж ты!

– Так ведь и в городе разные люди живут, и плохие, и хорошие, – улыбалась Лена и сердце её грелось, наливалось теплом, так приятны ей были бабушкины слова.

Лена и сама не заметила, как отношения с Сашей стали не просто дружескими. Она ждала, когда вечером он придёт к закрытию ларька, плотнее кутаясь в шарф, и вот он через покрытую морозными узорами витрину машет ей рукой в чёрной перчатке. Даже Вениамин Яковлевич, глядя на этих двоих, постепенно сменил гнев на милость.

– Знаешь, Вера, а Сашка-то вовсе и не таким оказался, как я про него думал, – сказал он как-то Вере, глядя на укутанный в полотенце обед, который Саша оставил в ларьке для Лены, она должна была сразу после занятий прибежать менять свою напарницу, – Я-то его считал бабником, каких поискать! А он вон как к нашей Лене прикипел… видать нашёл своё!

– Я тоже думала, что он маменькин сынок, и да – бабник! – кивнула Вера, – За Лену нашу боялась… думала, поматросит девчонку и сбежит, а она… А вон погляди, не надышится на неё.

– Ну и в добрый путь! – кивал Вениамин Яковлевич, – Вроде, как и мать Сашкина к девчонке нормально отнеслась, я такого и не ожидал. Уж очень она… своеобразная мадам!

– Я вот думаю, что это пока они жениться не собрались, – покачала головой Вера, – Может тоже думает, что поиграется сынок, да и оставит. Вот как скажет Сашка про женитьбу, тут и увидим её отношение к этому всему.

Вера была отчасти права, но только не догадывалась об этом. Да и никто не догадывался, потому что такие вещи Саша держал при себе и ни с кем не делился, даже с Алексеем, женихом Лениной подруги Ани, с которым за последнее время крепко подружился. А неприятный разговор у Саши со своей матерью состоялся перед новогодними праздниками, и остался между ними…

– Мам, ты не занята? – зимним вечером Саша заглянул в комнату матери, – Можно тебя отвлечь?

Милена Андреевна сидела за письменным столом, который был завален бумагами, она их перекладывала по папкам, что-то там отмечая. Подняв глаза на сына, она сняла очки и вздохнула:

– Давай, если недолго, у меня ещё тут целая куча работы.

– Недолго, – сказал Саша и присел на стоявший у стола пуф, – Мам, я хотел тебе сказать… я собираюсь сделать Лене предложение.

– Какой Лене? – спросила Милена Андреевна.

– С которой мы к тебе на день рождения приходили, – терпеливо продолжал Саша, – И я тебе про неё рассказывал. Помнишь?

– Честно говоря, не очень. А что случилось, почему ты надумал жениться? Эта Лена в положении?

– Нет, конечно, не в положении, – ответил Саша на этот раз немного резковато, – Просто… я хочу, чтобы она была моей женой, вот и всё. Я думаю, сделать скромную свадьбу в августе, потому что Лена учится и работает, в августе у неё небольшая передышка, и мы сможем куда-нибудь съездить до начала учебного года.

– А кто такая эта твоя Лена? Она что-то там говорила… где она учится? И откуда она сама?

– Учится в институте, на биолога, специальность выбрала по пищевому производству, – говорил Саша и не стал упоминать, что Лена сама всё это уже рассказывала Милене Андреевне, – Её семья живёт в Вишняках, и сама она оттуда.

– Саш, ну что за блажь? – махнула рукой Милена Андреевна и надев на нос очки снова вернулась к своим бумагам, – Чего тебе в голову взбрело вдруг жениться? Ну, подари ей ювелирку подороже, ещё там что-то… погуляйте пока, а там видно будет.

– Мам! Ты меня слушаешь?! – Саша не смог сдержаться и сердито смотрел на мать, – Я сказал, что хочу, чтобы Лена стала моей женой! Какая ювелирка!

– Не кричи, – спокойно ответила мать и отложив бумаги вздохнула, – Деревенская девчонка тебя собралась использовать как трамплин, чтобы из своих Вишняков в город выбраться, а ты и уши развесил! Я сколько раз тебе про это говорила, да я таких девиц продуманных повидала! Ты что, думаешь, что я вот так позволю ей жить тут у нас и прописку оформлю?! Нет, этого не будет. Хочешь деревенской экзотики – пожалуйста. Но я не позволю из-за этого разрушить то, что я всю свою жизнь строила!

– Я и не собирался вести её сюда жить, – пожал плечами Саша, – Пока снимем квартиру, я начал искать варианты. Ты ведь не позволишь нам пожить в одной из тех, что ты сдаёшь? Ну вот, я так и думал, – кивнул Саша что-то рассмотрев в глазах матери, – А там и на свою накопим. Я нашёл подработку в нотариалке, хочу немного практики там поднабрать, мне интересно это направление.

Милена Андреевна в раздумье постукивала по столу тонкими пальцами и пристально смотрела на сына. Обычно, когда она вот так смотрела на людей, они тушевались и начинали идти на попятную, но это был Саша, а он был сыном своей матери… и потому смотрел сейчас на неё строго и упрямо, будто даже немного сердито.

– Хорошо, – она стукнула по столу ладонью, – Давай поступим вот как. Я освобожу для вас квартиру на Фрунзе, квартиранты съедут через два месяца. Вы там с этой… как там её… Леной, поживёте, посмотрите, как вам будет вместе, а там уже видно будет – быть свадьбе или нет. Идёт?

– Нет, не идёт, – ответил вдруг Саша и Милена Андреевна удивлённо подняла брови, – Я сам решу всё, и с жильём, и со свадьбой. От тебя я прошу одного – уважительно относиться к моей невесте, обижать её я никому не позволю… даже тебе. Прости… если я был груб.

– Вот оно как…, – протянула немного ошарашенная Милена Андреевна, – Ну-ка, мне теперь интересно даже стало, расскажи мне про свою Елену Прекрасную! Какая она, кто родители и всё такое… Идём в кухню, за чаем поговорим.

Выслушав рассказ сына, Милена Андреевна не сказала больше ни слова про Лену. Она поняла, что её мнение теперь ничего не изменит, он уже всё решил.

– Нехорошо, если вы станете по съемным квартирам мотаться, когда мы с тобой сами две квартиры сдаём в аренду, – уже немного мягче сказала она сыну, – Ты не сердись, сынок, но я всё же тебя спрошу… Ты уверен, что твоя Лена за тебя идёт только потому, что любит? Или всё же с каким-то расчётом, с «прицелом» на своё будущее? Ты пойми, я ведь не со зла, я просто сейчас такое чуть не каждый день вижу… да и на собственном опыте не раз убедилась! Вроде бы с добром к тебе, с вниманием… а потом вдруг раз – и просьбишку как будто из кармана достают! Ты моего совета послушай, а там уж сам решишь, следовать ему или сделать по-своему. Идите и живите в студии на Фрунзе, она небольшая, но для двоих в самый раз. А Лене скажи, что квартиру арендовал, и у самого у тебя ничего нет. Вообще, ты получается и не соврешь вовсе – всё же на меня записано, так что… почти правду скажешь. Вот там и посмотришь, нужен ты ей такой, без всего, сам по себе или нет. И с пропиской… я не шучу, дело это серьёзное. Вот прописана она там в своих Вишняках, пусть так и будет пока, а там посмотрим. Сюда я её прописывать пока не буду, учти.

Саша смотрел на мать и думал, что говорить ей что-то в защиту Лены сейчас бесполезно. Она живёт в своём мире, где всему тому, что чувствует сейчас Саша, попросту нет места. У неё своя правда, свои резоны… да он и не рассчитывал на что-то другое. На самом деле, он вообще думал, что будет ещё хуже, когда завёл этот разговор.

И теперь промолчал, не сказал матери, что врать Лене он не собирается, ни про квартиру, ни про что… да, так уж вышло, что когда покупалась вся недвижимость, он был мальчишкой, а после студентом, и те деньги, что мать выручила от продажи родительского дома, она разумно вложила в покупку жилья, обещая сыну, что к свадьбе перепишет на него одну из квартир, ведь дед и бабушка хотели оставить дом внуку, но не успели. Всю правду Саша намеревался рассказать своей невесте. Вот только как сказать про такое отношение к будущей своей жене собственной матери, будущей свекрови?

Хоть Лена и не говорила ему ничего про прошлые свои отношения, но словоохотливая Анютка намекнула ему, что рассталась Лена с парнем потому, что его мать устраивала истерики и была против их встреч. И вот теперь… Сашина мама подозревает Лену в корысти!

– Я думаю, что не нужно беспокоить квартирантов, – сказал Саша как можно мягче, – Я хочу поискать что-то поближе к институту, чтобы Лене было удобно, и мне тоже.

– Ну, тоже верно, – вздохнула Милена Андреевна, – Выгоним людей, а вы может быть через месяц вообще передумаете жениться и разбежитесь в разные стороны. Ладно, делай как знаешь. Деньги от аренды квартиры на Фрунзе я буду тебе отдавать, на них сними что-то приличное. Не хочу, чтобы мой сын жил в каком-нибудь клоповнике.

Милена Андреевна хотела было добавить, что его будущая жена может к такому и привыкла там, в своей деревне, но благоразумно промолчала. Ни к чему портить отношения с сыном, ведь скорее всего эта самая Лена исчезнет с горизонта, как только узнает, что у Саши ничего нет основательного из имущества, и ей не светит даже вожделенная многими городская прописка!

Лена ничего не знала про такие о себе думы и разговоры, а если бы даже и знала… Наверное, теперь всё было гораздо серьёзнее, и она не смогла бы так просто отказаться от Саши… даже из-за того, что мама его была против. Потому что теперь у неё и Саши всё было по-другому.

Глава 23.

Накануне новогодних праздников студентов Лениного института ждал неожиданный сюрприз. Сессию перенесли на две последние недели года, как теперь было устроено в столичных ВУЗах, на новогодние выходные их отпускали домой, а после до середины января были каникулы. И только потом начинался новый семестр. Всё менялось в стране и в жизни, и Лена думала, что люди иногда не успевают за этими изменениями.

Саша взял небольшой отпуск, чтобы вместе с Леной отправиться в Вишняки. Он тщательно готовил тайный сюрприз – в канун нового года он намеревался попросить у Капитолины Захаровны и Федосея Захаровича Лениной руки… ну, и получить согласие самой Лены, конечно! И если Лена согласится, то запланировать свадьбу на август. Он уже присмотрел им небольшую квартирку в двухэтажном доме рядом с Лениным институтом, да и ему было удобно добираться до работы – буквально пятнадцать минут неторопливым шагом. Саша теперь почти постоянно улыбался, и его коллеги гадали, что же служит поводом такого его настроения, но он упорно отмалчивался в ответ на любопытные вопросы.

После того, как у Саши с матерью состоялась та непростая беседа, они почти не разговаривали про это. Только перед самыми новогодними праздниками Милена Андреевна спросила сына:

– Сань, ты на новый год что планируешь? Наверное, куда-нибудь с Леной пойдёте? Тогда ты не обидишься, если я тоже… ну, не дома буду отмечать? Меня приглашают друзья за город, у них там коттедж, вот и думаем, на свежем воздухе. Кстати, меня не будет три дня, можете у нас побыть…

– Мам, я только рад, что ты поедешь отдохнуть, – обрадовался Саша, – А мы будем в Вишняках, у Лены и её семьи. Тоже на свежем воздухе!

– Что, ты уже получил её согласие? – Милена Андреевна перекладывала бумаги на столе и смотрела на сына поверх очков, – И как всё прошло? Невеста дала согласие?

– Нет, я ещё не спрашивал, – Саша немного смутился, как-то не хотелось делиться личным с мамой, – Готовлюсь, так сказать.

– Наверное, решил в новогоднюю ночь? – улыбнулась Милена Андреевна, – Романтично, что сказать! Потом расскажешь.

И она снова принялась разбирать и читать бумаги. Честно говоря, Саша был даже рад такой реакции матери, она позволила ему всё решать самому и ни во что не вмешивалась. А у них с Алексеем были очень грандиозные планы, потому что и Алексей тоже собирался делать предложение Анюте, парни готовились и волновались, как всё пройдёт.

А прошло всё гладко, что называется – без сучка, без задоринки. Девушки хоть и догадались по таинственным лицам своих спутников, что те что-то замыслили, но раскраснелись и заволновались, такого они не ожидали. Капитолина Захаровна расплакалась, дед Федосей прятал покрасневшие глаза и одобрительно кряхтел. Когда волнения улеглись, все обменялись небольшими приятными подарками и уселись за новогодний стол. Лена сидела рядом с Сашей, украдкой поглядывая на него и думала… как же хорошо, что в тот самый день, грустный и трагический для самого Саши, он зашёл именно в их ларёк.

Когда молодёжь отправилась гулять, одевшись потеплее, ведь в Вишняках – это не в городе, тут зима за нос хватает, бабушка и дед Федосей остались дома.

– Ну вот, можно и на тот свет спокойно собираться, – сказал Федосей сестре, – Ленку нашу не страшно оставлять, надёжный парень.

– Так-то оно так, – кивнула Капитолина, – Только вот мать его… даже и нет разговора, может быть хоть приехала посмотреть на невестину семью то… а то как-то не по-людски. А ты уж никак помирать собрался?! Как я тут с твоей пасекой останусь одна? И не придумывай!

– Так я ведь так, к слову, – усмехнулся в бороду Федосей, – А что мать не едет на смотрины… так теперь ведь всё у них по-новому, по-современному. А мы с тобой уже эти, как их… пережитки прошлого, вот. Мне Николай давеча рассказывал, как он дочку взамуж выдавал. Свадьба-то в Париже была, о как! Может и брешет, конечно, какой-такой Париж, на кой чёрт туда гостей тащить?!

– Я вот думаю, не особенно мать про сына тужит, – вздохнула Капитолина, – Не как Наталья наша о Лене, конечно, но тоже больше свои дела заботят. А ведь детям, какие бы ни были взрослые, мать с отцом, как опора… выше таких забот себя видимо ставит, а парнишка у неё ведь хороший, удался! Вот меня и беспокоит, как нашу девочку примет? Так что рано нам помирать, Федос, ещё пожить надо.

Быстро закончились новогодние каникулы… Всегда ведь так, ждёшь, ждёшь, дольше готовишься, а они – раз, и нету. Вот уже собирает бабушка Капа внучке сумку с провизией, снова учёба, снова заботы и разъезды туда-сюда. Смотрела Капитолина на Лену и слёзы сдерживала – от радости, не от огорчения. Светится девчонка, и Саша на неё не насмотрится! Как бы не спугнуть такое счастье, хрупкое, хрустальное!

– Не тужи, у нас с тобой до лета забота – свадьба в августе будет! – Федос незаметно ткнул сестру в бок, как в детстве бывало, – Вот взамуж отдадим, а там и помирать можно!

– Да что ты всё, заладил… помирать-помирать! – отмахнулась Капитолина, – А свадьбу молодёжь будет в городе делать, ведь сказали же – скромная будет свадебка, по-свойски. Мы с тобой, да друзья-товарищи самые близкие. Немодно теперь на всю деревню гулять, да троих гармонистов звать – своего да с соседней деревни! Так вот, в другой жизни мы с тобой оказались, как ты там сказал? Эти… пережитки!

Зима пролетела быстро, Лена училась, изо всех сил стараясь «планку не уронить», впереди маячил красный диплом. Работу в цветочном ларьке она тоже не оставила, только вот теперь это был уже не ларёк. Вениамину Яковлевичу улыбнулась удача, удалось купить по сходной цене небольшое, отдельно стоящее помещение как раз напротив рынка. Раньше в нём размещалась так называемая «детская кухня», где молодые мамы получали «молочку» для младенчиков. Теперь же кухня вынужденно переехала в помещение поменьше, городской бюджет урезал финансирование, чиновники разводили руками – такие времена… Готовить «молочку» было почти не из чего – колхозы и совхозы один за другим «обваливались», как говорил Вениамин Яковлевич со вздохом.

Помещение, попавшее в его хозяйственные руки, не просто просило ремонта, оно в нём остро нуждалось, а денег на это было, что называется, в обрез. Но предприимчивый мужчина всё же нашёл способ привести помещение в приличный вид, и где-то сам, где-то привлекая силу по бартеру – через «несколько рук», как он говорил. То есть он привозил что-то нужное из своего товара, а там уже дальше по «бартерной цепочке» получал то монтаж электропроводки, то ремонт отопления. К сезону, когда начинаются заказы на выпускные, новое помещение цветочного магазина было готово, и получило название «Цветочный сад».

Майским днём та самая Оксана с завистью и ненавистью смотрела на то, как грузит Вениамин в свой «каблучок» остатки пожитков, чтобы устроиться на новом месте. Оксана знала, что работать в новом его магазине будет эта ненавистная выскочка Ленка! И за это она ненавидела её ещё сильнее! Ну, не только за это, конечно, а больше даже за то, что до неё дошёл слух – Саша решил жениться на этой деревенщине и зазнайке! Это просто смешно, думала девушка, у неё даже руки тряслись от злости, чтобы такой парень, и выбрал…это! Да чем только она его взяла?! Старыми брючонками что ли, и ногтями без маникюра?! Но самое огорчительное для Оксаны было то, что теперь и Саша не станет сюда приходить, в эту часть городского рынка… что ему тут делать, когда его деревенщина будет в другом месте работать! Вообще-то в глубине души Оксана надеялась, что Саша наконец прозреет, как несовременно и немодно выглядит его избранница! Да это просто смешно!

А Лена этого не видела, она помогала Вениамину Яковлевичу складывать в кузов коробки с вазонами и говорила без передышки, что им можно теперь будет придумать новенького, чтобы привлечь покупателей на новое место! Идей у неё было навалом!

Время летело так быстро… Лена сама не заметила, как на численнике, висевшем у них в Вишняках возле зеркала-трюмо, показался август месяц.

– Ленка! Посмотри, я не толстая в нём со спины? – спрашивала подругу Анютка, крутясь перед нею в белом пышном платье, – А то подумают ещё, что я… того, потому и замуж выхожу! Вот зря вы не хотите тут у нас в деревне свадьбу закатить! Дёшево и сердито, как мой отец говорит. Дед уж caмoгoнa вишнёвого нагнал, я всё боялась, что его за это в милицию загребут, старого самогонщика! А милиции сейчас вообще всё равно… такое ощущение, что они сами теперь… больше бандиты, чем милиционеры! В газетах такое пишут…

– Да не читай ты это всё, враньё одно, – махала рукой Лена, – А платье тебе идёт, ничего ты не толстая!

– Ну ладно! – удовлетворённо вздыхала довольная Анюта, она и сама видела, что платье ей очень к лицу, – Завтра я к тебе приду, покажешь мне своё. Не понимаю я, почему ты такой простой фасон выбрала, без пышной юбки и всё такое! Это же один раз в жизни бывает!

Лена молча улыбалась в ответ. Анютка была похожа на прекрасную снежинку, и платье ей в самом деле очень шло, но для себя Лена хотела другого. И потому скромное платье молочного цвета мягкими складками ниспадало до пола, подчёркивая стройный силуэт… Августовским днём она стала Сашиной женой! Всё прошло красиво и хорошо, молодые светились от счастья, бабушка плакала, гости радовались.

И только одно немного омрачило Лене этот день. Когда гости усаживались за стол в небольшом кафе, Милена Андреевна отвела её в сторону, задав какой-то простой вопрос. Но когда они отошли, крепко сжала локоть невесты и жёстко сказала, почти шёпотом:

– Если я только заподозрю, что ты вышла за моего сына, рассчитывая на… его имущество и связи… если я только подумаю, что ему с тобой плохо – берегись! У меня есть такие знакомые, что тебе даже не снилось! От тебя даже кончика пальца не останется, поняла?!

– Я люблю вашего сына, – спокойно ответила Лена и так глянула на свекровь, что та даже чуть отшатнулась, – И вас уважаю, просто за то, что вы – его мама. И я очень надеюсь, что мы с вами подружимся, ради Саши.

Никто не приметил, что после этого разговора невеста стала чуть грустнее, но постаралась скрыть это за милой улыбкой. Лене почему-то Лидия Васильевна вспомнилась… у той такое же лицо было, когда она перед почтой Лену костерила. Но ведь теперь всё у них с Сашей по-другому! Она очень на это надеялась.

Глава 24.

Небольшая квартирка, которую Саша нашёл для них с Леной, казалась ей просто раем. Она была во втором этаже старинного дома, небольшой балкончик в виде полукруга хозяйка, сдавшая им квартиру, называла «фонарём», и Лена предвкушала, как будущим летом она поставит на этом балкончике горшки с цветами.

Маленький уютный мирок, созданный двумя любящими людьми, был для них спасением от остального мира. Лене порой казалось, что как раз весь этот «остальной мир» окончательно сошёл с ума. Новости читать и смотреть было попросту страшно, ходить по улицам тоже, особенно в тёмное время суток… Лена несколько раз видела испуганных женщин, которые бывая на рынке вдруг обнаруживали, что их сумка разрезана, а кошелёк пропал! Начинали метаться в поисках, с надеждой глядя себе под ноги, может быть, потерялся…

Но нет, не потерялся. Так же, как и меховые шапки, которые отчаянные личности срывали прямо с головы чуть зазевавшихся прохожих. А вечером, где-нибудь в тёмном переулке могли и не только шапку снять!

– Я теперь украшения никакие не ношу, – говорила Вера Лене, – Страшно, сейчас даже за простую цепочку убить могут! Представляешь, моя одноклассница отмечала свой день рождения в ресторане, друзья потом её до дома довезли. А в подъезде на неё напали, по голове стукнули… серёжки из ушей вырвали просто, «с мясом»! Цепочку, колечко золотое… Ужасно просто! Хоть пальцы оставили, не поломали! До чего дожили!

Лена с ужасом слушала такие рассказы, и они ей казались какими-то нереальными, не верилось, что такое может происходить на самом деле… Хотя, если они с Верой ещё совсем недавно считали, что наступили странные и страшные времена, то теперь им казалось – раньше-то ещё ничего было, потому что теперь всё то, что ещё недавно только зарождалось, теперь «цвело буйным цветом».

Саша теперь чаще задерживался на работе – у него была подработка в нотариальной конторе, и работа в общем ему очень нравилась, но… Были там некоторые моменты, которые его даже пугали и о них он старался никому не рассказывать, тем более жене.

Закончив смену в цветочном магазинчике, Лена ехала не в общежитие, а на работу к Саше, и уже потом они вместе отправлялись домой. Сидя в небольшой приёмной и ожидая, пока Саша закончит работу, Лена стала подмечать, что посетителями нотариальной конторы часто бывают люди, очень похожие на того самого Сивого, или на Гирю… Что они тут делают, по какой надобности приходят, было непонятно… А однажды Лена встретила там и самого Сивого, которого помощница нотариуса пригласила в кабинет, уважительно назвав Владимиром Юрьевичем.

Вован Сивый и на того самого «Сивого» был уже мало похож, какого Лена впервые увидела тогда в ларьке. Одет он был в дорогое пальто, в руках держал кожаную папку для бумаг. Лену он узнал, когда она вошла в двери и слегка опешила, увидев его, сидящего на диванчике в приёмной. Они не перекинулись и словом, делая вид, что незнакомы, но, когда Сивый уходил, по-видимому, решив свои вопросы, он украдкой Лене подмигнул.

Потом, когда они с Сашей ехали домой, Лена осмелилась спросить:

– Саш… я пока тебя ждала сегодня, видела этого самого, Сивого. Он такой стал… на работу что ли устроился?

– На работу? – усмехнулся Саша, – Вован, наверное, ни дня в этой жизни не проработал, в прямом смысле этого слова. Нет, не в этом дело… Знаешь, я вот смотрю на это всё и понимаю – сейчас то, что происходило ещё пару лет назад, каким-то образом трансформируется во что-то другое, новое. Они теперь не «бандиты», а «бизнесмены и деловые люди», кто-то говорит –«новые русские». У них свои фирмы, офисы хорошие с дорогой импортной мебелью… В своё время они просто брали, что хотели, потому что оказались сильнее и наглее многих. И вот теперь пришло другое время – нужно как-то использовать то, что взяли. И кто имеет хоть немного мозгов, чтобы выстроить что-то, создать рабочую схему – те это делают. А кто уж совсем на голову отмороженный, так те уже давно на кривую дорожку свернули. Сивый не такой, он вовремя «мышей словил», как он сам выразился. И теперь у него своя торговая фирма, недвижимость и прочий… «капитал».

– Ты же… ты же не ввязываешься в его дела? – с испугом спросила Лена, – Я думаю, что такая дружба ни к чему хорошему не приведёт. Человек без чести и совести… ему не привыкать по головам других идти.

– Нет, конечно, ты что! – ответил Саша, – Я и Волкову сразу сказал, чтобы меня к такому не привлекал, – тут Саша имел ввиду самого нотариуса, у которого подрабатывал, – Когда такие к нему приходят, он сам всё делает, без меня.