Читать онлайн Современная сказка

Глава 1.

А началось всё с простого слова "привет"…

Непонятно, с какого перепугу я решила опять туда зайти, давно же не заходила. Вот зачем? Чтоб опять душу травить? Чтоб опять были одни и те же слова от анонимов, которые окажутся парнями? И чтоб опять было написано "ваш собеседник прервал диалог", когда после слов "пошлая" или "скинешь что-нибудь" ты ответишь "нет"?

Вот зачем, а? Как дура. Ведь и так чаша полна негативными воспоминаниями. И чего я добьюсь? То же самое ведь будет. Люди не меняются. Точнее, меняются, но не в положительную сторону. И это так странно осознавать, особенно когда пишет ребёнок, который скрывается под анонимом, лет так одиннадцати-двенадцати, и тоже хочет завести разговор о пошлости или просит скинуть нюдс… Причём не только мальчики, но и девочки это просят. Куда катится этот мир! Либо это просто у меня в голове такие устои, которые стары для нашего мира. Сейчас же говорят, что пошлость – это неплохо, пошлость – это нормально, естественно. Хотя взрослых ещё как-то можно понять, но от детей это слышать ой как неестественно!

Ну ладно. Была не была. Вдруг я себя накручиваю?

– «М».

– «Д».

Хм, вот так и сразу парень. И что же?

– «Пошлая?»

– «Нет».

Ну и зачем полезла?

– «Ваш собеседник прервал диалог».

Замечательно. Я удивлена? Нет, конечно! А на что я надеялась? Ладно, ладно. Попытка номер два.

– «М».

– «Д».

– «Ты пошлая?»

Да чёрт бы вас побрал! Да, конечно, прям самая пошлая, самая наипошлейшая на свете!! Я только о пошлости и думаю днями и ночами, жить без неё не могу! Я зависима от неё!

Сама закончу диалог.

Смотрю перед собой в стенку. На душе так плохо, так гадко. А чего я ожидала, о чём думала? Ведь понимала, куда лезу, понимала, что благодаря анонимности чата все говорят и делают всё, что им захочется. Ладно.

Ладно.

Попробую в последний раз. Как говорится, Бог любит Троицу, но если сейчас опять попадётся пошляк, то я к чертям собачьим удалю этот чат и больше ни в жисть туда не залезу.

– «Привет. М. А ты?»

Ха, мне сказали "привет", удивительно. Посмотрим, что дальше будет. Тоже побуду вежливой:

– «Привет. Д».

– «Что здесь делаешь?» – спросил аноним.

– «Да так, ищу того, с кем можно просто поговорить. Сразу говорю, если спросишь, "пошлая" ли, то можешь сразу уходить, потому что нет».

Вот так вот. Сразу быка за рога надо взять. И он конечно же сейчас завершит диалог.

– «Хорошо, я не буду спрашивать. Дай угадаю: тебя достали уже с этим вопросом, да?»

Чего?!

Я просто сижу и смотрю в экран ноутбука, но как будто смотрю сквозь. Он не будет спрашивать? Серьёзно? Блин… Может… Может это и правда шанс просто поговорить с человеком? Хотя чего я обольщаюсь! Сейчас не сказал, но потом-то явно что-нибудь из той же оперы будет.

– «Эй, ты тут?» – поинтересовался аноним.

Блин!

– «Да, тут. Угадал, очень сильно надоели», – согласилась я с ним.

– «Понимаю. Мне сейчас подряд раз десять, наверное, девчонки попадались и нюдсы просили скинуть. Без "здрасьте" и "до свиданья"», – он подхватил разговор дальше.

– «Да? Кошмар! А сам почему здесь сидишь?»

– «Да я только недавно сюда зашёл. Друзья сказали, что тут бывает прям очень и очень интересно».

– «Хм. Это они тебе про женские фотографии в стиле "ню"?» – спросила я.

– «Угу, в точку. Поначалу действительно показалось интересно, но потом наскучило. Всё однообразное».

– «То есть?»

– «Нууу… все под копирку, ботоксные, качаные-перекачаные во всех местах одинаковые куклы Барби, с большими… в общем, со всем большим».

– «Ммм, понятно».

– «Я понял, тебе неприятно. Извини. Не хотел обидеть», – он быстро написал в ответ.

Что-то тут явно не так. Ну не может парень вот так вот сам себя перебить, когда тема про женские тела, переформулировать мысль, чтоб не звучало лишнего, да мало того, извиниться за то, что начал про это говорить. Что тут нечисто, где-то явно есть подвох, я уверена. Ну не накручиваю же я себя? Это с ним что-то не то.

– «Эй, ты обиделась? Я не хотел тебя обижать», – позвал снова аноним.

Ну вот, опять задумалась и не ответила.

– «Не, я не обиделась, просто задумалась», – поспешила ответить ему.

– «О чём? Извини, что я это сказал, просто, знаешь, после всего, что я здесь увидел, услышал, прочитал и понял, очень захотелось, чтоб попался какой-нибудь нормальный человек, с которым можно поговорить, кто-нибудь адекватный… ну, и оно само пошло, начал тебе выговариваться».

– «Да так, просто. Я не ожидала, что мне тоже кто-то адекватный попадётся для разговора. Понимаю, обычно ведь незнакомым людям, а особенно в таком формате, когда ещё и не видишь собеседника, спокойнее выговориться, чем другу».

– «Вот да! Блин! Как хорошо, что ты мне попалась!»

– «Ха, не могу не согласиться с тобой», – у меня поднялось настроение от его слов.

– «Хм».

– «Что?»

– «Ты точно не ребёнок».

– «А с чего вдруг такие выводы?»

– «Мыслишь по-взрослому, да и речь поставлена».

– «Ни одно, ни другое не может быть для тебя доказательством, что я не ребёнок».

– «Не спорю, да, – согласился он, – но всё-таки уверен, что тебе не меньше шестнадцати».

– «Ха-ха-ха, ну ты махнул, конечно. Прямо-таки в этом уверен?»

Такая забавная штука эта жизнь. Для человека может быть надо совсем чуть-чуть, чтобы он был счастлив, даже любая мелочь порадует. От нашего разговора улыбка наползла, аки у Чеширского Кота, и почему-то все сомнения по поводу этого парня ушли, и на душе стало так хорошо, будто золотое солнышко разогнало все тучки и теперь ярко сияет на лазури неба.

– «Уверен. Так сколько тебе? И ещё в одном я тоже уверен: я тебя старше».

– «Да? Прям уверен-уверен?» – почему-то так захотелось такие глупые детские фразочки-повторюшки ему сказать.

– «Да. Мне двадцать шесть».

– «Хих, и правда старше… на целых шесть лет. Как тебя зовут? Если не хочешь, не говори».

– «Я же сказал, что тебе шестнадцать минимум! Интуиция не подвела, е-е-е! – заликовал он. – Я Костя. А ты?»

Присутствует такое ощущение, что он не соврал на счёт имени. Может, тоже своё настоящее назвать? А то в последние разы постоянно называла себя Кристиной…

– «Мила».

– «Мила? Милана, получается?»

– «Неа».

– «Милена?» – Костя пытается угадать.

– «Хих, нет. Милослава. Приятно познакомиться».

– «Милослава? Очень красиво! Взаимно, рад с тобой познакомиться».

И как-то всё закрутилось-завертелось. О чём мы только не разговаривали: и о природе, о животных, об увлечениях, о любимых фильмах, книгах, песнях – просто обо всём. Правда, что-то и не рассказывалось с моей стороны или, точнее, недоговаривалось: сказала, на кого учусь, но где, что и как – не сказала, и всё в таком роде. Почему-то казалось, что Костя тоже не всю информацию говорит. Хотя на такое же ведь есть причины: не будешь же ты, даже зная, что, например, твой собеседник не найдёт тебя и не воспользуется против тебя твоей же информацией, выкладывать ему всё подчистую. Это, как минимум, глупо. Наверное, даже близкому другу можно не всё рассказывать, а тут вообще чужой человек.

Мы проболтали с ним где-то часов семь-восемь кряду, если не больше. Мне давно так хорошо и спокойно на душе не было.

Взглянув в окно, увидела, что на улице чистое тёмно-синее небо с сияющими месяцем и звёздами, а часы на столике показывают без двадцати два. Когда вообще ночь наступить успела? Вроде только что же было около семи вечера и ещё светло, а тут – темень…

– «Костя, а ты вообще видел, сколько сейчас времени?»

– «Только сейчас посмотрел… Ну и заболтались мы с тобой конечно!»

– «Это точно. Тебе же завтра, точнее, уже сегодня на работу?»

– «Ага. Вообще желательно надо было бы лечь час назад спать, но ни капли не жалею, что заболтался с тобой! Тебе тоже пора ложиться баиньки, на учёбу ведь идти».

– «На учёбу – нет, сегодня же только двадцать первое августа, а вот на работу надо. Костя, скажи, ты не будешь ли против, если мы наш диалог оставим здесь? Не обидишься?»

– «А! Перепутал с тридцать первым. Ну ты чего? Нет, конечно, не обижусь и не против, раз ты так хочешь, чтоб было. И вообще, маленькой девочке давно пора ложиться спать. Быстро в кроватку!»

– «Ой-ой-ой, это кто тут ещё маленький? – возмутилась я. – Сам такой! Тоже иди и ложись».

– «Да уже лёг. А ты?» – быстро отреагировал Костя.

– «Хах, да я и так в кровати давно, просто поменять сидячее положение на лежачее. Но поговорим потом ещё, днём или вечером, как у нас с тобой время осовободится. Доброй ночи, Костя!»

– «Всё, понял тебя. Да, как получится. Доброй ночи, Мила!»

Глава 2.

Давно я так быстро не засыпала и так рано не вставала с необычайной лёгкостью, как сегодня. В комнате было тепло, а солнышко начинало пригревать сильней, хотя уже конец августа, который обещали прохладным.

Ещё раз посмотрев в окно, за которым щебетали птички, быстро откинула одеяло и, резко спустив ноги с кровати и встав, упала ничком на пол. Перевернувшись на спину, я села и посмотрела на свои ноги, а улыбка медленно начала таять на губах.

Замечательное настроение, которое появилось от вчерашнего разговора с Костей и сохранилось даже до самого утра, также улетучилось. Ведь мало того, что за время разговора я позабыла про время, так ещё… и про ноги. От досады на себя глупую толкнула, насколько хватило сил в слабых ногах, стоявшие возле кровати костыли, а потом чуть ли не "отшвырнула" коляску, находившуюся подле стола, к стене и попросту улеглась на пол, закрыв руками глаза, и разрыдалась.

Чёртовы костыли, чёртова коляска! Я только почувствовала себя человеком! Нормальным человеком, а не инвалидом! Вот если бы тогда это не произошло…

Не знаю, сколько вот так вот на полу со слезами я пролежала, но очнулась только тогда, когда услышала в коридоре голоса Вероники Владимировны и Серёжи.

– Мила, здравствуй! – негромко произнесла Вероника Владимировна. – Ты не спишь?

Я не отозвалась. И с пола вставать не собиралась. Сил вообще не было. Я просто свернулась клубочком на боку, закрыла глаза, желая куда-нибудь провалиться, оказаться в каком-нибудь другом месте, времени, но не тут и не сейчас, не в таком состоянии. Почувствовав тёплые бегущие по щекам слёзы, ещё сильнее сжалась в клубок и зажмурилась.

– Мила, – ещё раз негромко позвала женщина, остановившись на пороге комнаты. – Мила! – воскликнула она, найдя меня на полу, а не на кровати, и моментально подбежала ко мне.

– Мила! – вскрикнул Серёжа, зашедший вслед за ней в комнату и тоже тотчас же оказавшийся подле меня. – Мила?! Ты как? Что случилось? Мила? – теребил он меня за плечо.

– Ничего! – я крикнула на них, резко подняв голову и распахнув глаза. – Ничего! Не видите что ли, что я загораю на полу?! Солнечные ванны принимаю?! Не трогайте меня! Уйдите! Уйдите! – уткнувшись лицом в ладони, снова легла на пол и разревелась пуще прежнего.

Тётя Ника с Серёжей удивлённо переглянулись, и парень, аккуратно подняв трясущуюся от слёз меня, так же аккуратно переложил на середину кровати и сел с одной стороны, а женщина села по другую сторону, поглаживая меня по растрёпанным волосам.

Вообще Вероника Владимировна очень хорошая. Она была моим лечащим врачом, пока я лежала в больнице, а Серёжа – это её помощник. И хоть лечение уже прошло, реабилитация под надзором врачей – тоже, потому что я решила осваиваться сама, Вероника Владимировна – лучший друг моих родителей и моя крёстная – присматривает за мной даже после выписки. Ну а Серый просто за ней ходит хвостиком и, как он сам говорил, "хватает где только возможно и нет новые знания в любых сферах". Любопытства, несмотря на то что человек он взрослый, ему не занимать, у него этого хоть отбавляй, даже, наверное, побольше, чем у ребёнка.

Тётя Ника не старалась меня больше позвать, а просто продолжала поглаживать, давая мне самой подуспокоиться. Это действительно мне немного помогло. Продолжая всхлипывать, вначале я повернула в её сторону голову, а потом приподнялась и прижалась к ней, уткнувшись носом в плечо.

– Мила, – ласково позвала она, – солнышко, что случилось?

– Я – никчёмный инвалид, – только и прошелестела я, зная, что она всё поймёт.

– Не говори глупостей, солнце ты моё! Что случилось? – спрашивала она. – Ну? Скажи.

– Тёть Ник, я – никчёмная, – опять повторила я, закрыла руками уши и прикрыла глаза.

– Мил, я же знаю тебя, как облупленную. И такого у тебя обычно не случается. Да, после травмы ты изменилась ещё сильнее, чем…

– Я сказала, что со мной не так! – вскрикнула я, отстраняясь, чтобы видеть тётино лицо, но сразу же, пристыдившись, прижалась к ней обратно. – Прости, – прошептала я, снова закрыв глаза. – Мне просто плохо.

– Мила, почему ты на полу оказалась? – спросил Серёжа.

Я не ответила. Молчала и просто смотрела в стенку, не видя её.

– Упала, потому что забыла.

– Что забыла?

– Что инвалид, – я поджала губы и посмотрела на Серого. – Потому что утро сегодня было просто замечательное, но, только рухнув, оно стало другим.

– А почему оно было замечательное? – прищурилась тётя Ника. – Вчера оно было даже лучше, чем сегодня, но для тебя оно было отвратительным.

Я прикусила язык. Сболтнула лишнего. А мне, хоть я и очень доверяю тёте и люблю её, как родную, почему-то немного совестно и совсем не хочется ей рассказывать про знакомство с Костей в анонимном чате. Не хватало ещё, чтоб она мне нотации про такого рода вещи, как эти чаты, читала. Человек она всё-таки, как говорится, старой закалки, и абсолютно не приветствует знакомство в интернете и общение не пойми с кем, хотя прекрасно понимает, что время не стоит на месте.

– Ну потому что сон хороший приснился, – выкрутилась я, – а мне давно очень хорошие сны не снились. А знаете, что снилось? – перевела взгляд с тёти Ники на Серёжу и обратно. – А то, что у меня с ногами всё хорошо и я гуляю по летнему лесу.

И на лице появилась грустное подобие улыбки. А я ведь и не соврала им: мне это действительно снилось, но только не сегодня, а вчера, поэтому прошедшее утро для меня и было отвратительным.

– Мил, – меня снова погладили по голове, как маленького ребёнка, – я прекрасно могу понять твои чувства, но ты же сама видишь, что результаты-то всё равно есть, хоть и маленькие.

– Хоть и маленькие… – тихо повторила я за крёстной.

– Да, но это же можно преодолеть, а, Мил? – женщина пыталась оживить, растормошить меня. – Вспомни, как ты даже банально встать на костылях не могла. А сейчас что? А сейчас ты можешь уже свободно на них ходить, хоть для тебе это пока ещё и остаётся нежелательным. Но это всё равно шаг вперёд.

Я лишь посмотрела на неё грустными глазами. Она улыбнулась и добавила:

– Вспомни, как говорили твои родители: если у тебя появилась цель, то надо следовать к ней, преодолевая все трудности и преграды на пути.

Я выдавила из себя слабую улыбку.

Помню эти слова. В первый раз мне она была сказана, когда шестилетняя я прибежала к папе со слезами, что не получается собрать макет деревянного кораблика. На что меня взяли на руки и сказали:

– Милик ты мой, не надо плакать. Я помогу, и он соберётся.

– Не соберётся! Я уже пыталась! – плакала я у папы на руках.

– Соберётся, солнышко. У тебя есть цель собрать кораблик, значит, нужно следовать к этой цели, преодолевая трудности, которые мешают его собрать. Вот увидишь, мы с тобой вмиг его соберём.

– Правда? – с надеждой взглянула я в добрые папины глаза.

– Правда, малыш, правда. Пойдём собирать, а потом покажем маме?

– Да-а-а!

И в тот день, провозившись до вечера, мы с папой, довольные, перемазанные клеем, пошли показывать маме свой чудо-кораблик.

И на разные случаи, когда у меня что-то не получалось и начинались различные проявления эмоций (проще говоря, истерика и психи), мама, или папа, или они вдвоём расспрашивали, что случилось, говорили эту фразу и после либо вместе с ними, либо самостоятельно я начинала сначала, и дело спорилось.

От воспоминаний защипало в глазах, и я вновь прижалась к тёте Нике, прошептав:

– Помню.

Они посидели у меня ещё с несколько часов, осмотрели ноги и уехали. Тётя Ника приезжает ко мне, когда у неё появляется свободный день, всё-таки она завотделения экстренной хирургии, а должность эта не хухры-мухры. Но несмотря на это, она всегда пытается выбраться ко мне хотя бы раз в неделю, а если получается, то несколько раз. А Серый, если у него совпадают по графику свободные дни с днями Вероники Владимировны, приезжает вместе с ней.

После их отъезда я решила почитать научные статьи, которые мне отправили преподаватели в конце прошлого учебного года просто для интереса. Как же я рада, что наша завкафедры да и весь преподавательский состав оказались понимающими людьми, чего не могу сказать об однокурсниках.

Завкафедры Наталья Ильинична разрешила мне перейти на заочное обучение, хотя моё направление подразумевает только очное. Мы поговорили с ней по поводу моей учёбы, потому что я хочу учиться, а в академ уходить совсем нет; сошлись на мнении об индивидуальном плане. Она сказала мне, что все наши преподаватели сами единогласно решили отправлять мне материал через неё, и даже пообещала договориться с междисциплинарниками, что меня очень приятно удивило.

И удивил меня ещё очень сильно тот факт, что преподаватели, взрослые люди, обеспокоились моей учёбой, моим здоровьем, в то время как мои однокурсники, некоторые "друзья" даже не поинтересовались, что со мной случилось и почему меня нет на парах.

Хотя нет, один человек всё же поинтересовался: подруга Лида, если, правда, её вообще теперь можно назвать подругой. Она единственная, кто мне написал, когда я лежала в больнице, и спросила, где я. На мой ответ, где именно, от неё пришла лишь одна фраза: "А, понятно". И всё. Больше она мне не писала.

Зато, сидя на удалённом обучении, я смогла полностью поразмыслить над всем и пересмотреть отношение окружающих меня людей. И сразу всё стало видно, как в зеркале.

Со многими, оказалось, была "деловая дружба": дружба за домашку и помощь на самостоятельных, лабораторных и контрольных. Те, кто относился нейтрально, так и остались нейтральными, но как будто более отчуждёнными, чем раньше.

И только преподаватели оказались неравнодушными. Особенно одна из них, про которую я думала, видя её на парах, что она сухая, жёсткая и вообще не понимающая студентов, но когда она узнала про меня, так она прям выбежала с кафедры, как мне было потом сказано, и помчалась ко мне в больницу. Помню её перепуганные глаза, когда она наконец смогла ко мне в палату попасть и начала расспрашивать, что, где, когда и как со мной случилось. В тот миг я и поняла, что она совершенно другой человек, не такой, какой считала, будучи на её лекциях и семинарах.

И сейчас, пока сижу на удалёнке, она с переодичностью пишет мне, расспрашивает. Она оказалась безумно милой, доброй и приятной женщиной, которой, как говорится, ничего человеческое не чуждо.

Изучая материал, иногда отвлекалась на рабочие звонки и не заметила, как быстро пролетело время и стал наступать вечер. Поняла, что мысли от прочтения статей уже не собираются в кучку, отложила это дело и легла, а то спина немного затекла, а то сколько я провела в сидячем положении на кровати. И почти в тот же самый момент пришло сообщение из чата. От Кости. Я сразу неосознанно стала улыбаться.

– «Мила, здравствуй. Как поживаешь? Как твои дела?»

– «Привет, Костя! Да вроде неплохо. А у тебя как дела?»

– «Да всё более менее. Знаешь, хотел тебе написать раньше, но было чувство, что ты была сильно занята».

Его слова меня сильно удивили. А ведь действительно так было.

– «Было чувство? Хм, оно тебя не подвело, я и правда была сильно занята. Вот буквально за несколько секунд до твоего сообщения освободилась».

– «О, да? Серьёзно? Интересно-интересно».

– «Это и правда интересно, хах», – вернула я ему его слова.

– «Ну, потом подумаем с тобой об этом на досуге. Как у тебя день прошёл?»

И после этого его вопроса мы с ним опять проболтали до глубокой ночи. За окном громко пели птицы, ездили машины, какая-то компания подростков включила колонку со своими молодёжными песнями, но их быстро прогнали, и всё потихоньку стало затихать, кроме ночных певцов. Такое ощущение, что они не знают устали в своих песнях.

– «Кость…» – протянула я.

– «Мм?»

– «Хих».

– «Что ты хихикаешь?»

– «Ты на время посмотри… хи-хи-хи-хи», – повернувшись набок, засмеялась, уткнувшись в подушку.

– «Нууу, бывает…» – только и написал Костя.

– «Ха-ха-ха-ха…»

– «Смешно тебе, да… ха-ха-ха», – Костя сам развеселился.

У меня живот от смеха побаливать стал. И вот опять время как-то слишком быстро прошло, куда-то утекло, убежало.

– «Пора спать, м?»

– «Неа, не надо».

– «Уверена?»

– «Ладно. Нам с тобой действительно пора обоим ложиться спать. Доброй ночи, Костя».

– «Доброй ночи, Мила».

Глава 3.

Солнышко снова ярко светило, озаряя всю комнату. Мне так нравится, что окно выходит на восточную сторону: каждое утро очень красиво себя являет рассвет, пронизывая пространство яркими красно-розовыми и оранжево-жёлтыми лучами.

Я проснулась с каким-то непонятным чувством на душе: как будто что-то недоделано. Но что? Да и сон был очень непонятный: я была на солнечной лужайке, гуляла, никого не трогала, и вдруг слышу голос, который твердил одно и то же: "Судьба. Судьба". И я проснулась. Что за судьба? Какая судьба? Это вообще про что? Не понятно. Вопросов больше, чем ответов.

Вот интересно, а что это могло всё значить? Может, во сне спрятан какой-то смысл? Мои размышления прервал телефонный звонок и понеслось: с самого раннего утра почти до позднего обеда (если такое вообще есть или если так можно говорить) я просидела на телефоне, что от этого дико гудела голова. Веки наливались свинцом, несмотря на то, что я успела выпить несколько кружек кофе. Надо просто полежать и отдохнуть от всего. Такое ощущение, будто у меня в голове сейчас пчелиный рой обустраивает свой улей.

Лишь только легла калачиком на кровать и примостилась на подушку, как мгновенно уснула. И я вновь оказалась на этой лужайке, на которой я уже была.

Услышав журчание справа от себя, отправилась в ту сторону. Пройдя совсем немного, нашла источник звука: маленький ручеёк бежал из-под камня и скрывался в высоком густом ковре луговых цветов. Я прислонилась спиной к неподалёку стоящей берёзе и смотрела на блики на воде, которые вспыхивали, как искорки, на бегущей маленькой части большой стихии. Тихое журчание весёлого ручейка успокаивало, дарило умиротворение.

Потом, через какое-то время, к воде припрыгала крольчиха со своими пушистыми детками-комочками. Я сидела не шелохнувшись, чтоб не спугнуть милых зверушек, но они как будто и не замечали моего присутствия. Лишь один раз мама-крольчиха повернула голову в мою сторону и, пошевелив длинными ушами, наклонилась обратно к воде.

Я прикрыла глаза. Такая умиротворяющая картина была вокруг, что не хотелось её ничем нарушать. Вдруг я почувствовала, как чей-то мокрый нос тычется мне в руку: это оказался лисёнок, который, видимо, тоже вышел к воде и уже успел попить. Аккуратно погладив маленького по пушистой голове, начала оглядываться: вряд ли такой малыш пришёл один на водопой…

Совсем рядом мелькнул огненно-рыжий хвост, и из-за куста появилась красавица-лиса, мама этого малыша, и села поблизости, явно приглядывая за своим дитём. А лисёнок в это время так и норовил забраться ко мне на колени, поэтому, рассмеявшись от души, убрала руку, преграждавшую ему путь. Запрыгнув, он прикрыл свою маленькую хитрую мордочку кочиком хвоста и затих. Я лишь слегка поглаживала его по голове.

Даже не знаю, сколько времени я во так просидела с лисёнком на коленях. Мама-лиса вдруг встала, тявкнула и, развернувшись, пошла от ручья, и её малыш моментально поднял мордочку, соскочил и какими-то забавными прыжками побежал догонять свою маму, мелькая среди травы и цветов своей яркой шкуркой.

И вдруг я опять услышала этот голос: "Судьба. Судьба". Я крутила головой во все стороны, пытаясь понять, откуда идёт звук, но как будто он был везде, шёл отовсюду. А голос повторял: "Судьба. Судьба". И неожиданно добавил: "Внешность. Ты права".

Чего? Какая ещё внешность? И в каком смысле я "права"? Что вообще за ерунда?!

И тут я снова проснулась. За окном уже потихоньку темнело. Взглянув на телефон, увидела сообщение из чата.

Костя. Мне с ним очень надо поговорить.

– «Мила, привет! Как ты?»

– «Привет, Кость. Да не знаю. Я хотела рассказать: мне сейчас сон такой очень странный приснился».

– «Сон? Сейчас? Странный?»

– «Да».

– «Не поверишь, Мил, но мне тоже».

– «Да?»

– «Да!»

– «Подожди, тоже сейчас и тоже странный?»

– «Да».

– «Ты сейчас тоже спал?»

– «Да, прикорнул немного, и приснилось непонятно что».

– «Как же это всё странно».

– «И не поспоришь, фигня какая-то одним словом. Так что тебе приснилось?»

– «Ну, мне снилось два раза это вообще, утром и сейчас. Честно говоря, даже не суть, что снилось, главное другое: был голос», – начала я.

– «Голос?»

– «Да. Утром во сне он говорил только слово "судьба", а вот сейчас окромя этого ещё было "внешность" и "ты права"».

– «"Судьба" говоришь…» – только и сказал Костя.

– «Кость?»

– «У меня тоже голос был и тоже говорил это слово».

– «Да?!» – искренне удивилась я.

– «Угу».

– «Чертовщина какая-то».

– «Да и не говори, Мила, сам удивляюсь. Это всё кажется таким странным: нам обоим снятся непонятные сны, у обоих есть непоятно откуда взявшийся голос, который ещё и одинаковые слова твердит. Он же тебе по два раза повторял слово?»

– «Да», – дакнула я.

– «Ещё и это одинаковое», – продолжил Костя.

– «А у тебя про внешность что-нибудь было?» – спросила я.

– «Было», – протянул он.

– «Что?!»

– «Мне было сказано: "Она красивая, ты угадал, спроси" – и всё», – кратко сказал Костя.

– «Вот дела…»

– «Знаешь, а мы ведь и правда друг у друга про внешность не спрашивали, – начал он рассуждать. – Но, честно, я пытался представить, как ты выглядишь».

«Пытался представить?» Я явно покраснела, потому что почувствовала, что щёки стали горячими.

– «И… как ты представил?»

– «А ты? Раз у тебя тоже было, значит, тоже представляла?» – ответил вопросом на вопрос.

Я точно ещё пуще покраснела. Не спешила с ответом. Ведь правда старалась вообразить, как он выглядит. Интересно же!

– «Приём, приём. Милу вызывает база. Ответьте базе. Приём, как слышно?» – последовало после не отвеченного мною вопроса.

– «Да слышу я, слышу базу».

– «И-и-и?» – протянул он.

– «Представляла», – кратко ответила ему.

– «А чего молчишь? Только не говори, что ты там засмущалась, хах».

Я ничего на это не ответила, потому что засмущалась, а сейчас вообще ещё больше, хотя куда ещё-то! Вдобавок, сам сказал не говорить – помолчу.

– «Эй, опять вызывает база..» – опять начал он.

А я не знаю, что ему сказать.

– «Мила…Мил, ты тут? Мила?»

– «Да тут я, тут».

– «Мил, ты чего? Настолько сильно я смутил тебя этим вопросом или что?»

– «Ну сам же сказал: "не говори", вот я и не говорю».

– «Мил…»

– «Что?! – огрызнулась я. – Да, я смутилась! Потому что я не привыкла общаться с парнями, вообще! И когда ты сказал, что меня представлял, да, смутилась, мне непривычно!»

– «Мил…», – начал было он, но я перебила, когда поняла, что я ему только что написала:

– «Извини…»

– «Мил… Я… Я настолько сильно тебя смутил?»

Я промолчала.

– «Мила, не молчи, пожалуйста».

И опять тишина с моей стороны. Наговорила ему, блин…

– «Мила… Не молчи, пожалуйста, ответь хоть что-нибудь… Мила… У тебя настолько всё плохо с общением, что такие простые слова так на тебя повлияли?» – Костя пытался до меня достучаться.

– «Да», – коротко ответила ему.

– «Почему? Мил? Не молчи…»

– «Так сложилось в жизни», – я посчитала это достаточным ответом.

И тишина. Мы молчали минут десять. Мне так хотелось ему выговориться, рассказать обо всём, но не буду. Я не хочу, чтоб меня презирали. Проходили уже, этого мне и так хватает с лихвой. Не хочу.

Костя первым прервал наше молчание:

– «Мила, я могу тебя о кое-чём попросить?»

– «О чём?» – спросила я.

– «Давай мы друг другу скажем, как представили, а потом перейдём отсюда. Согласна? У меня есть такое чувство, что ты сама хочешь поменять чат для общения…»

– «Хорошо», – ответила после минутного молчания.

Хм, у него чувство… А я ведь действительно хотела об этом его попросить. И… очень хочется узнать и увидеть, таков ли он, как себе представляла.

– «Я тогда начну… Мне казалось, что ты высокая, стройная девушка, с длинными русыми волосами, прямым носиком. У тебя пухлые губки, которые растягиваются просто в шикарную улыбку. И с точностью уверен, что у тебя всё своё, неколотое и несделанное. Глазки, наверное, карие или с примесью зелёного… Ну… Я хоть что-то смог угадать? Мила?»

Я поражённо смотрела на его сообщения. А ведь всё угадал, точнее, почти всё…

– «Угадал… Ошибся только немного цветом глаз».

– «Да ладно? Серьёзно, угадал?»

– «Да».

– «И какие они?» – быстро написал он.

– «Зелёные с примесью голубого», – ответила я, а на лице заблуждала счастливая улыбка, которая так и рвалась.

– «Эх, ну ведь почти же угадал!»

Я просто рассмеялась в голос от этих его слов. Вроде взрослый, а говорит так… забавно. Просто одним сообщением заставил улыбнуться и ещё засмущаться. Ну а что я могу сказать? Да, я наивная, и ничего, увы, поделать с собой не могу. Так и хочется верить в искренность его слов.

– «А ты как представила?» – спросил он.

– «Нуу… Ты высокий, стройный, спортивного телосложения шатен с голубыми глазами; волосы короткие, но, наверное, пятерню запустить можно… – решила не всё говорить из того, что представляла.

Но, даже не подумав, быстро дописала кое-что другое:

– «И, наверное, да даже не наверное, а точно, что за тобой вереницы девчонок вьются».

Дура! Вот зачем написала! Я откинула телефон в сторону и уткнулась в подушку. А он не вибирировал. Минута, две. Показалось, как будто прошло очень много времени, хотя на самом деле с точностью да наоборот. Телефон провибрировал несколько раз подряд.

– «Счёт один-ноль в твою пользу. Удивила».

– «В смысле?»

– «Я даже специально пошёл к зеркалу, проверить, как бы глупо это не звучало. А то, вдруг, у меня проблемы с памятью? Оказалось, что нет. Ты всё угадала, даже про вьющиеся за мной хвосты!»

– «Ты шутишь?» – не верилось мне.

– «Проверим?» – вопросом на вопрос, и он скинул свой ник.

Я лишь на секунду задумалась, но любопытство взяло верх, и я нашла его по нику. И, наверное, дар речи потеряла и сидела с красными щеками. Он такой, такой… красивый. Очень. Я просто залипла на его фотографию.

Высокий, стройный молодой мужчина, шатен. И хоть он был в тёмно-бордовом деловом костюме, который ему очень шёл, но всё равно было видно спортивное телосложение: широкий разворот плеч, гармонично переходящий в стройный стан и узкие бёдра. Каштановая шевелюра с модной причёской вояж, прямой нос, тонкие губы, чуть поддёрнутые улыбкой, высокие красиво очерчённые скулы, волевой подбородок. Жалко только, что глаз не видно из-за солнечных очков, которые очень сочетаются со всем образом Кости.

Я просто смотрела на него, не начиная переписку. Он действительно очень красивый. И даже от фотографии очень сильно веет харизмой и уверенностью. Вообще неудивительно, что девушки за ним табунами бегают. А может он вообще бабник? Не исключено, но что-то я немного не в ту степь пошла.

– «Мила?» – пришло сообщение из чата.

Посмотрев на время, умыльнулась: я пялилась на фотографию Кости больше пяти минут. Не отвечая там, написала в личку:

– «Костя?»

– «Мила», – моментально пришёл ответ.

– «Извини, я просто засмотрелась на твою фотографию, – не знаю почему, но сказала ему правду, – получается, я правда угадала? И тебе очень идёт этот костюм!»

– «Да, абсолютно всё угадала. Спасибо! Знаешь, а ты даже ещё краше, чем я себе представлял. Потрясающе выглядишь!»

– «Спасибо, ты меня прям засмущал!»

– «Чем? Правдой? Ты точно не с обложки глянцевого журнала сошла, а? И снизошла до разговора с простым смертным?»

– «Костя! Прекрати! Ну что ты такое говоришь?!» – возмутилась я потоку его речи.

– «Что? Ну что не так, Мила? Я же правду тебе говорю!» – в ответ Костя мне пишет.

– «Ты чересчур сильно вообразил. Не надо. Пожалуйста», – у меня навернулись слёзы на глаза.

– «Это не твоя фотография?»

– «Моя».

– «Я сделаю вид, что не видел твоих слов», – сказал он, и потом мои сообщения перед его вопросом про фотографию исчезли.

– «Костя!»

– «Что?»

– «Ты чего?»

– «А что я "чего"? Я ничего».

– «Костя!»

– «Что?»

– «Мы так по второму кругу пойдём».

– «Почему?»

– «Не почему».

– «А почему "не почему"? Это чего?»

– «Костя!» – мне уже стало смешно от этой переписки.

– «Что?»

– «А вот ничто».

– «А "ничто" это почему?»

– «По кочану и по кочерыжке, – Костя меня совсем рассмешил. Вот ведь явно специально он, а я ведусь всё равно, хоть и понимаю это. – Костя!»

– «Что?» – и он опять. Который раз уже повторяет.

– «Костя!»

– «Что?»

– «Мы с тобой уже по которому кругу идём. Хватит, пожалуйста!»

– «А "хватит" что?»

– «Костя!!!» – у меня уже живот от смеха болит.

– «Что?»

– «Костя!!!»

– «Да-да? База внимательно слушает Вас».

Возможно, мне скоро соседи стучаться будут за то, что я смеюсь, как ненормальная в поздний час. А он ведь специально.

– «Пш-пш… Это база, приём! Вас не слышно… Как связь? Связь пропадает… Пш-пш… Ответьте базе…» – продолжает в том же духе Костя.

– «Дурашка, прекрати!»

– «Что прекратить?»

– «Ха-ха-ха, Костя, правда, хватит! У меня живот уже от смеха болит! Пожалуйста!»

– «Это хорошо, что от смеха, а не от чего-то другого», – написал он спустя секунду.

– «Костя…»

– «Что?»

– «Вот только не надо по очередному кругу!»

– «Я тебя слушаю», – хорошо хоть так ответил, а не опять "чтоканьем".

– «Ты специально?»

– «Что именно, Мила?»

– «Дурачился…»

Не выходя из сети, немного помолчав, он ответил:

– «Конечно да. Я почувствовал да и по твоим словам потом понял, что ты расстроилась, и захотел тебя рассмешить. И у меня это получилось. Но от своих слов я не отказываюсь. Я сказал то, что вижу, сказал чистую правду, а на правду не обижаются».

И что мне ему на это сказать?

– «Учись принимать комплименты, Мила. Это полезный навык», – продолжил он, не получив от меня никакого ответа.

– «Не могу», – только и сказала.

– «Заниженная самооценка?»

– «Да».

– «Исправим. Всё будет хорошо, Мил. Всё будет чики-пуки, шик-блеск. Хотя.... можно ли идеал сделать ещё идеальней?»

– «Костя!»

– «Я всё сказал, так что тс-с-с-с-с…»

Вот чудик, невозможный просто чудик. Но… так приятно. Надо будет кое-что у тёти Ники спросить.

– «Мелкая! А ты знала, что ты своё детское время и «Спокойной ночи, малыши» пропустила? Спатеньки не пора ли?»

– «Э-э-э, это кто тут ещё мелкий?»

– «Ты конечно же».

– «Сам ты мелкий!»

– «Пререкаешься со мной, споришь… Маленькая».

– «Я не маленькая!»

– «Ещё какая маленькая, особенно для меня…»

– «Ты меня всего лишь на шесть лет старше. В смысле "особенно" для тебя?»

– «В коромысле».

– «Э-э-э…»

– «По губе и по попе палкой».

– «Это что за народно-бытовой фольклор пошёл?» – мне опять становится дико смешно.

– «Вообще-то ты первая начала».

– «Нет».

– «Да».

– «Балда».

– «От балды слышу».

– «Ты сам первый начал».

– «А ты первая закончи».

– «Нет, сам».

– «Ты».

– «Попой нюхаешь цветы».

– «Мила!»

– «Что?»

– «Хулиганка».

– «Кто обзывается, тот сам так называется!»

– «Маленькая хулиганка, давай-ка баиньки ложись, время позднее уже. И не спорь со взрослым дядей. Давай, уже поздно».

– «Я не хулиганка, сам ты кот облезлый!»

– «Мила! Сейчас у меня уже живот от смеха болит. Вот тебе не стыдно, а, хулиганка?»

А что я? Я ничего. У меня просто мстя. Да я сама пишу и смеюсь. А время-то действительно позднее. Хотела же сегодня лечь пораньше, чтоб утром побольше успеть сделать.

– «Я не хочу спать».

– «Да неужели, маленькая?» – спросил он, но вышло почему-то как будто ласково.

– «Не называй так, пожалуйста…» – попросила его.

– «Почему? Тебе не нравится? Но ты же действительно для меня мелкая, маленькая… особенно после этого. Тебе точно двадцать?»

– «Я не знаю, наверное, лучше просто не надо. Да двадцать мне, двадцать».

– «Мила, всё хорошо?» – спросил Костя.

А я не знаю сама. Мы знакомы всего лишь несколько дней, и то не вживую, а в интернете, и называть меня так – это, как минимум, странно. И это говорит голова, разум. А душа… тяжело… Сердечко очень тянется к этому, очень хочется, чтоб он так назвал. Но это же неправильно! Или же нет?

– «Мила? – Костя позвал меня. – Ты как? Почему ты молчишь?»

– «Я не знаю, что сказать», – разум говорит промолчать, но душа просит рассказать ему.

– «Скажи, как есть, я постараюсь тебя понять», – позвал он.

– «Как есть?»

– «Да».

– «А ты не будешь меня за дуру считать?»

– «Конечно нет, ты чего?!»

Сказать? Или не сказать?

– «Я готов выслушать. Скажи, что тебя беспокоит?»

Сказать.

– «То, как ты меня назвал…» – начала я.

– «Маленькая?» – сразу уточнил.

– «Да».

– «Неприятно?»

– «Я не понимаю себя».

– «А что тебе непонятно, Мил?»

– «Как правильно поступить, – пытаюсь подобрать слова, чтоб высказаться, – на счёт этого "маленькая"».

– «Говори, не бойся. Я выслушаю», – Костя решил меня подбодрить.

– «Не думай, я не дура. Просто у меня такое ощущение, как будто во мне две личности: одна – против, другая – за. Или это разум и сердце. Я не знаю, я не понимаю! С одной стороны, что лучше не надо меня так называть, а с другой – очень это хочется и просится».

– «А чего тебе хочется больше? Против или за?»

Я не знаю, что сказать. А в душе как будто сжался какой-то комок, такой холодный, пугливый, как забитый в углу котёнок, а голове словно торжество.

– «Мила… Я понимаю, о чём ты. И это нормально. Не волнуйся, ладно? Не стоит из-за этого переживать. В этом ничего такого нет. Просто… просто попробуй понять, почувствовать, к чему тебя больше тянет. Хорошо?»

А внутри как будто затеплилась надежда, стала мерцать маленьким слабым огонёчком.

– «Ко второму», – только и сказала.

– «Хорошо».

И от этого "хорошо" по телу побежали змейки радостного тепла, согревающие меня всю.

– «Знаешь что? Давай, ты тоже придумаешь, как будешь меня называть. Мм? Как тебе такая мысль?» – спросил Костя.

– «Давай», – мне стало так хорошо, спокойно, радостно, а "головное" торжество затихло.

– «Давай только не "хулиган", "дурашка", как ты меня называла. И не "скелетон" и "Кощей"».

– «Костяная нога или косточки?»

– «Э-э-э, ну нет, так лучше не надо!»

– «Хи, ну хорошо, не буду. Я тогда ещё подумаю, попозже тебе скажу».

– «Понял. А теперь давай-ка всё-таки ложиться спать. И тебе, и мне рано вставать утром».

– «А я уже. Доброй ночи, Кость».

– «Доброй ночи, Мила».

Глава 4.

Уже неделя, как началась учёба. Материала только для начала семестра было достаточно.

***

Утром я проснулась от громкого раската грома. Но стоило только оторвать от подушки голову, как она начала болеть, стало сильно пульсировать в висках. Как же не люблю метеозависимость свою!

Вдруг комната озарилась белым светом и почти сразу же послышался гром. Гроза близко. За окном практически ничего не видно, такая темень. Вне одеяла заметно похолодало. Решила встать и закрыть окно, пока вся комната не выстудилась. Дойдя до окна, увидела, как деревья раскачиваются от сильного ветра, а на горизонте быстро плывёт практически чёрная туча, всё увеличиваясь и увеличиваясь.

Мда уж, погода вообще отвратительная, хотя вроде вчера такую не передавали. И резко об стекло ударились первые большие капли дождя, и пошёл ливень, наращивая интенсивность.

Вообще кошмар! Тем, кто имеет машины, по такой погоде лучше, чем тем, кто пользуется общественным транспортом. Остановки же не все закрыты стенками со всех сторон, хотя даже на таких ветер всё равно будет заносить капли. А хуже всем, кто ходит обыкновенно пешком. А если они ещё и без зонта вышли… но, наверное, такой ветер вывернул бы все зонтики. Ужас!

Посмотрев ещё немного в окно, решила лечь спать дальше, потому что с тяжёлой головой ни учёба, ни работа спориться не будут.

Хотелось спать, но сон не шёл, я ворочалась с боку на бок. Пыталась посчитать овечек – не помогло. И тут прошла вибрация телефона. Перевернула экраном вверх и увидела сообщение от Кости: "Доброе утро, Мила! Ты как? Надеюсь, под эту непогоду ты не попала". У меня непроизвольно стала наползать на лицо улыбка. Я ответила ему:

– «Доброе, Кость. Нет, не попала, я успела только закрыть окно, когда ливень начался, и решила снова лечь спать, жутко голова болит из-за такой резкой смены погоды. А ты там как?»

И вновь положила телефон экраном вниз. А мысли о Косте сами полезли в голову. Как будто в нашем общении что-то не то. Но вот что?

И тут меня осенило: он как будто с картинки, слишком идеален. Добрый, вежливый, даже в какой-то мере заботливый. Будто выдуманный, нереальный. И это ещё всё по факту к незнакомому человеку. Так не бывает! А может, это я сама так спроецировала? Я же хотела, чтоб попался кто-то нормальный, с кем можно будет поговорить. И нате вам, как говорится, получите – распишитесь. И после его хороших, адекватных слов я просто поплыла и идеализировала его? Может быть, всё может быть.

Но, как ни странно, это говорит мозг. А вот душа… душа просто плывёт по течению и никак не нарадуется. И в противовес ставит то, что он просто такой человек, и такие добрые, вежливые люди бывают, это просто я отвыкла от простого человеческого отношения к себе посторонних, чужих, ещё и противоположного пола.

Может. Не знаю. Всё может быть.

– «Да вроде нормально. Дождь пошёл, когда я уже на середине пути до работы был. Но тут пробка из-за него появилась. Так что стою».

– «А ты всегда так рано встаёшь на работу?»

– «Да нет, обычно позже. Просто хотел пораньше приехать, с бумагами разобраться».

– «А-а-а, вон оно что. Понятно. Ты выспался?»

– «Неожиданно, но да. Сейчас спать ляжешь?»

– «Да я уснуть не могу, хотя очень хочется. Поэтому пока с тобой поговорю, раз такая возможность есть».

– «Понял тебя. Только долго, давай, не засиживайся, попытайся уснуть. Ты какую-нибудь таблетку от головы выпила?»

– «Да», – я как раз в этот момент на прикроватную тумбочку обратно положила блистер Цитрамона.

– «Ну хорошо».

– «Кость, можно спросить?» – мне не давало покоя то, какой Костя.

– «Спрашивай, маленькая», – это так нежно прозвучало… либо я как обычно себе всё навыдумывала.

– «Почему ты такой?»

– «Какой "такой"?» – не понял Костя.

– «Ну-у-у… – я пыталась сформулировать, как это сказать, – ну, по отношению ко мне… Или ты сам по себе такой?»

– «Мил, я тебя немного не понимаю».

– «Мы с тобой знакомы всего ничего… а ведь ты мне чужой, я тебе чужая, а ты меня маленькой называешь с самого начала общения… Ты добрый, вежливый, заботливый… Ты сам такой? Или я себе в голове это выдумала? Я запуталась, Кость!»

Он прочитал, но не ответил. И из сети не выходил. Может, я опять что-то не то сказала? С меня станется. Может, я его обидела? А чем? Да блин, опять себя накручиваю.

Он не отвечал несколько минут. Точно, он же за рулём, а я забыла!

– «Мил, скажи, тебя это сильно волнует?»

– «Да», – быстро ответила я.

– «Не накручивай себя, пожалуйста. Я сейчас не ответил, потому что наконец получилось поехать. И ничего ты себе не выдумала, я правда такой, конечно, иногда бывают исключения, но к тебе я – такой».

– «Почему?»

– «Я не знаю, как тебе объяснить. Я в принципе сам по себе, как ты сказала, добрый, вежливый, но когда мы стали с тобой общаться, у меня возникло чувство, и оно меня до сих пор не покидает, что к тебе именно так и надо относиться. Что тебе нужна забота, какая-то ласка, доброта, да и вежливость вообще никто ни к кому не отменял. Тебя это волновало? Ты, кстати, придумала, как будешь меня называть или пока ещё нет?»

Я лежу и плачу. Да, я нытик, нюня, со слабой менталкой, чересчур чувствительная, и что вы мне сделаете? Я такая. Его слова про то, что у него есть какое-то там чувство, которое его не покидает, сильно засели в душу. Неужели ко мне и правда незнакомый человек может относиться хорошо? Без оскорблений, недолюбливания?

– «Мила? Всё хорошо?» – я ему так и не ответила.

– «Да, всё в порядке. Спасибо, что ответил. Нет, пока не придумала, да и, может быть, и не буду придумывать».

– «Как захочешь, Мила. Не будешь себя больше накручивать?»

– «Постараюсь», – призналась я.

– «Умничка».

– «А ты до работы обычно долго добираешься?»

– «Это когда как. Обычно недолго, но сегодня, сама видишь, какая погода. Я уже, кстати, доехал», – сообщил он мне.

– «О, это хорошо. Главное, не промокнуть, пока до здания дойдёшь».

– «Да не промокну, маленькая, здесь крытая парковка, которая как раз возле здания».

– «Тогда здорово. Удачи тебе в разборке документов».

– «Спасибо. А ты давай всё-таки попробуй уснуть. Я тебе потом напишу, как освобожусь».

– «Хорошо».

И, повернувшись на другой бок и продолжая улыбаться, быстро уплыла в сон. А на улице в это время во всю бушевала гроза.

***

Проснулась только через несколько часов от небольшого шума в коридоре, за которым последовала фраза Серёжи: «Она спит».

– Уже не сплю, – произнесла я, приподнимаясь на кровати.

– Мы разбудили тебя? – спросила крёстная.

– Ну есть немного. Да я не спала особо, так, прикорнула, а то утром очень сильно голова болела.

– Сейчас не болит? – спросила она, присаживаясь ко мне на кровать.

– Да вроде поменьше, гораздо меньше, – ответила я.

Действительно болело меньше, без сильных уколов мигрени в висках. А в этот момент в комнату заглянул улыбающийся Серый:

– Выспалась?

– Да вроде того, – скорчила рожицу и показала ему язык.

– Гримасничашь – значит, выспалась, – он сделал серьёзное лицо, как будто что-то философско-мудрое выдал, но почти сразу, не сдержавшись, засмеялся.

А у него действительно получилось забавно – я засмеялась вслед за ним. А потом к нам присоединилась и тётя Ника.

– Я так понимаю, у тебя сегодня настроение совершенно противоречит погоде за окном, – произнесла она и посмотрела на улицу.

– Есть такое, – согласилась и тоже повернула голову к окну.

На улице продолжали хлестать ливень и буйствовать ветер, лишь чутка сбавив обороты, да гроза прошла, а небо осталось таким же иссиня-чёрным. В комнате было сумрачно, только свет из коридора да настенная лампа освещали пространство.

Люблю такой полумрак. Особенно когда работает по минимуму света или вообще горят свечки. Кстати, хорошая идея. Надо будет потом ароматические свечки зажечь: и атмосферно, и запах очень вкусный, и голова пройдёт, и от деревянных фитилей будет идти треск, как от малюсенького камина с дровами.

– Мила, ты меня слышишь? – пощёлкал перед моим носом пальцами Серый.

– А? Что? – проморгавшись, выбралась из своих мыслей и посмотрела на Серёжу.

– О чём задумалась? – спросил он.

– Да так, думаю, что мне надо из лекций ещё переписать и сделать из семинаров, – прикрыв один глаз, снова показала ему язык. – А что?

– Вредина, – хохотнул он и тоже показал мне язык. – А то смотришь застывшим взглядом в стенку, нас не слышишь.

Тётя Ника, ухмыльнувшись, лишь покачала головой, глядя на нас. Мы для неё как дети малые, спорим, кривляемся. А я, снова показав Серёже язык и сделав из пальцев нос Буратино, уткнулась в её плечо, что вызвало у тёти улыбку на губах, а последующая за моим движением фраза "я в домике" заставила её рассмеяться от души.

– Ребёнок, – только и сказал Серый, а затем широко улыбнулся.

– Ой кто бы говорил! – вернула я ему, не отрываясь от тётиного плеча, исподлобья показав ему в очередной раз язык. – Бе-е-е!

– Э-э-э! – притворно возмутился Серёжа.

– Так-так, дети, хватит, хватит, – хохоча, произнесла крёстная. – Я не могу уже с вас!

– Так это не я, а она…

– Ой кто бы говорил, – повторила я, и мы все дружно начали смеяться.

– Ой дети, ей-Богу, дети! – отсмеявшись, сказала тётя Ника. – Ой, уморили меня!

– Ну всё, заряд бодрости все получили, – продолжая хохотать, выдал Серый.

– Это точно! – согласилась с ним Вероника Владимировна. – Ох, уморили! Вредная детвора, уморили взрослую тётю! Вам не стыдно, м?

– Нет, – одновременно ответили мы с Серым и, переглянувшись, опять засмеялись.

– Ну всё, всё! Тс-с-с! – тётя Ника приложила палец к губам. – Детки-конфетки, успокаиваемся!

Она перекинулась взглядами с Серёжей, у которого всё ещё остался небольшой похихик, и снова улыбнулась. Она была очень, очень-очень сильно рада, что я в таком расположении духа. Такого чистого, искреннего и беззаботного моего смеха давно не слышала.

А я действительно вот так вот просто, от всей души, очень давно не веселилась. Но мне сейчас так хорошо; и пусть за окном непогода, "пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам, а вода по асфальту рекой", а в душе у меня солнышко, "раз ромашка, два ромашка" и "облака, белогривые лошадки".

– Мила, ты чего? – спросил Серёжа.

– Трям! – показала язык, а тётя опять начала улыбаться во весь рот, понимая, что за "трям".

– Что "трям"? – не понял он.

– Трям, здравствуйте! – хохоча, начала двигаться к краю кровати. Всё-таки пора уже встать, да и есть вдруг прям захотелось. – Раз ромашка, два ромашка. Трям! Серёж? – протянула я его имя.

– Что? – он тоже протянул. У него смешинки забегали в глазах.

– Ты с кем дружишь: со мной или с зайцем?

Тётя уже в голос захохотала, а я поманила Серёжу, чтоб он наклонился, и шепнула ему кое-что.

– Что ты там уже задумала? – еле выговаривая из-за смеха слова, спросила тётя.

– Ни-че-го… – и хитро на неё посмотрела.

Я уже была на краю кровати, и в этот момент Серый присел на корточки, аккуратно подхватив мои ноги, чтобы мне было удобно, и встал. А я сижу у него на спине. Он пошёл к выходу из комнаты.

– Что ты так на меня хитро смотришь? – спросила тётя Ника.

– Ей я ничего не ответила, только подмигнула, и обратилась к Серёже:

– Серый, а Серый – это кто?

– В смысле?

– Серый – это кто? – повторила я вопрос, а тётя с Серёжей переглянулись.

– Это форма моего имени, – он остановился и повернул голову на меня.

– А ещё?

– Серый волк? – сказала тётя, ещё пока не догадавшись, что я задумала, но понимая, что будет весело.

– Да, – протянула я.

– И? – непонимающе протянул Серёжа.

А у него волосы слегка длинные, поэтому собраны в небольшой хвостик на затылке. Я его легонько дёрнула за этот хвостик.

– Мила!

– Ну ладно, хвост не оторвался – проруби нет, но "битый небитого везёт, битый небитого везёт"! – хохоча, уткнулась ему в шею.

– Э-э-э! Ах ты ж… несносная! – он уже даже не смеялся, а ржал, как конь.

Он посадил меня на кровать, чтобы, не дай Бог, не уронить, а сам упёрся руками в колени. Крёстная, не удержавшись на ногах, опустилась в кресло позади неё и тоже смеялась во весь голос. Надеюсь, что соседи не пойдут спрашивать, что за конский ржач у нас тут в одиннадцать утра. Зато нескучно живём.

Наверное, только минут через десять, или даже пятнадцать, когда мы окончательно уже просмеялись, крёстная вместе с Серёжей отправились на кухню, а я самостоятельно пошла в ванную, загодя отказавшись от помощи Серого в повторении покатушек на спине.

Взглянув на себя в зеркало, заметила, что за последнее время, за которое произошли знакомство и общение с Костей, сегодняшнее веселье с Серёжей и тётей Никой, складки, залёгшие на лбу и между бровей от постоянно смурого настроения и задумчивости, практически сошли на нет. И моё лицо, раньше казавшееся старше, как будто бы вернулось к своему возрасту. Да и глаза сияют, а щеки вовсе болят от долгодержавшейся улыбки и смеха. Ведь говорят, что смех продлевает жизнь. А у меня ещё и улучшилось самочувствие.

По-быстрому умывшись и собрав волосы в пучок, поцокала костылями на кухню. Тётя Ника уже успела разогреть сковородку и налить в неё тесто для первого блинчика.

Я, конечно, умею самостоятельно готовить, и как-то высказала это тёте, на что в тот раз получила легонький щелбал по лбу и фразу: "Если я приезжаю утром, а ты еще спишь, то готовлю завтрак я". А её я переубедить не смогла. Да и люблю я, когда она какие-то вкусности на завтрак готовит, будь то блины, оладьи или же какие-нибудь кашы. У неё всегда очень вкусно получается.

Так что, сев за стол, начала расспрашивать Серёжу, как у того смены проходят. Очень часто на работе бывали смешные моменты. И, как оказалось, вчерашний день не был исключением.

– …Вот понимаешь, Мил, даже непонятно, откуда этот мальчуган взял пёрышки и булавку… – рассказывал Серёжа.

Тётя Ника, иногда оборачивалась, смотрела на нас с ласковой улыбкой, как мамы смотрят на веселящихся детей.

– Подожди-подожди, а что он сделал-то? – немного не поняла я.

– Ну, помнишь, на некоторых халатах ты заприметила хлятики на спине. Так он, пока Роман Григорьевич сидел на его кровати, записывал что-то и просматривал анализы пацана, взял да и прицепил перья на этот хлястик, – с широкой улыбкой продолжал свой рассказ Серёжа.

– И Григорьич ничего не заметил?

– Нет.

– И что же потом? – прищурила глаза на своего собеседника.

– Так он просто взял и пошёл. Он даже не обратил внимание. А перья, знаешь, такие яркие, зелёно-жёлтые и красно-синие, пушистые. Шёл, аки попугай или павлин. Медсёстры ему вслед хихикали, и не только они. А Григорьич не понимающе на них оборачивался. Он понял, что что-то не так, только когда Батя ему сказал, что "Ромашка отрастил цветные лепесточки", и начал смеяться, а потом подхватили все остальные врачи в ординаторской. А в этот момент ещё и Нина зашла и засмеялась вместе со всеми. Она ему только и сказала: "Сзади"…

– И как? Рома оценил свой разноцветный хвост? – хихикала я.

– О-очень, – тётя Ника с улыбкой обернулась и поставила тарелку с готовыми блинчиками, от которых поднимался пар, а за ними последовали кружки с кофе и вишнёвое варенье, которое я очень любила. – Так он с ними целый день проходил, веселя всех.

– Ага, а одно перо себе за ухо периодически вставлял, типа он индеец, – смеялся Серый, подвигая ко мне баночку с вареньем.

Продолжая перекидываться фразами, завтракали. Мне так нравятся вот такие посиделки вместе: я же практически всегда одна. А так, сидим, болтаем, едим вкуснятину.

Наш диалог прервал телефонный звонок Серому. Он, извинившись, встал из-за стола и ушёл в коридор, а через пару минут вернулся:

– Вероника Владимировна, меня Гаврила Семёнович срочно попросил выйти на смену, Диму заменить.

– Тебя подкинуть? – спросила она.

– Не, спасибо, я своим ходом, – поблагодарил он.

– Ну хорошо.

– Мил, давай, до встречи, я побежал, – он подмигнул мне.

– Пока-пока, – помахала ему рукой, и парень скрылся за косяком, снова подмигнув мне.

А через пару минут мы услышали, как закрылась входная дверь.

– Чем будешь заниматься? Учёбой? – спросила тётя.

– Да, нужно, а то там действительно очень много лекций, которые нужно перечитать, пересмотреть и переслушать, – ответила ей. – Ты же посидишь со мной ещё? – подняла я на крёстную глаза.

– Конечно, – она снова улыбнулась своей очаровательной улыбкой, – у меня всё равно ночная смена.

Позавтракав, перебрались обратно в комнату. Я, как и хотела, зажгла свечки, и комната наполнилась потрясающим запахом ягодного суфле.

– Я так понимаю, свет включать не будем? – ухмылнулась тётя Ника.

– Неа, не будем, – с улыбкой посмотрела на неё. – Я только лампы включу.

За окном всё ещё было темно, хотя грозы уже больше нет и дождь унялся. Включила несколько настенных лапм и свою настольную. Получался полумрак, но нормальный для чтения. Очень не хотелось зажигать люстру, она очень яркая.

Разложила на кровати тетради с конспектами и наполовину выполненными упражнениями, скрестив ноги, поставила ноутбук перед собой и начала открывать лекции, продолжая обо всём разговаривать с тётей.

– Ты так не отвлекаешься? – спросила она минут через десять.

– Нет, я как Цезарь: делаю несколько дел одновременно, – скосила на неё взгляд. Параллельно с разговором я пролистывала лекцию и к упражнениям дописывала нужную информацию. – А! Я вспомнила, что у тебя хотела спросить! – оторвала голову от тетрадки.

– И что же?

– Вот скажи, может ли человек относится к другому, незнакомому, точнее, знакомому совсем немного, с добротой, заботой?

– Ну, вообще может. Но это зависит от того, что под этим понимать: либо у человека есть какая-то цель, что он так относится, либо сам по себе человек такой. Тоже такое может быть. А к чему ты это спросила? – тётя прищурила на меня взгляд.

– У нас же новый учебный год, и есть новые преподаватели, – честно вылупила глаза в ответ.

Я чутка юлила. Действительно были новые преподаватели, они со мной сами наладили контакт, и про них тоже можно было такое сказать. Но речь совсем не о них, но тёте совершенно не обязательно об этом знать.

Крёстная просидела ещё полчаса со мной, а потом поехала домой. Ей надо было какие-то домашние дела сделать, да и хотелось попробовать пару часиков поспать перед ночной сменой, которая у неё начинается в восемь вечера.

Через несколько часов небо посветлело. Погасив свечки и выключив свет, встала с кровати и отправилась на балкон. Отворила створки и почувствовала дуновение мягкого тёплого ветерка, который сбил прохладные капли мне на лицо с верхнего карниза. Слегка повернула голову направо: там из-за тучек-облаков проглядывало яркое осеннее солнышко. И как только одна такая большая облачная тучка убежала в сторону, открыв золотое светило, оно нежно коснулось своими тёплыми лучами моего лица, заставив прищуриться и заулыбаться. Люблю солнышко и тепло! Как же хорошо, что наступило бабье лето!

Я не стала закрывать ни створки, ни балконную дверь – пусть проветрится в комнате – и села обратно разбираться с лекциями.

***

Прошёл ещё где-то час. Поняла, что уже мозги и глаза в кучку не собираются, и решила отвлечься. Взглянула на время – время-то обеденное. А я как раз сегодня собиралась суп приготовить, ну а ужин… уже ближе к ужину! Улыбнулась своим мыслям.

Пока резала овощи и закидывала в кастрюлю к постепенно приготвляющемуся супу, успела поговорить по рабочим моментам и проверить отчёт. Минут через десять, прикрыв готовое блюдо крышкой, чтоб настаивался, присела за стол и решила написать Косте.

– «Костя, ты как там?»

– «Мила, да озверел уже с этими бумагами. Тут столько успели накосячить. Называется, не проверял документацию месяц!»

– «Ты что, до сих пор с ними сидишь?!» – искренне удивилась я.

– «Ага. Но, слава Богу, осталась пара листов. А ты там как, маленькая? – спросил он. – Голова прошла?»

– «Да, всё хорошо. Решила отвлечься от учёбы, устала вчитываться в заумные и не очень слова лекций».

– «Хах, ясненько. Главное, что ты себя получше чувствуешь. Сейчас я допроверю эти чёртовы листы, Мила, и поболтаем».

– «Хорошо».

– «Наконец-то. Устал с этим всем», – ответил он мне через пару минут.

– «Там настолько всё плохо, Кость?» – поинтересовалась я.

– «Ну-у-у… – протянул парень. – Скорее да, чем. Новые сотрудники накосячили, старые как наставники, – не проверили, решили, что всё нормально. И всё. А я то думал, почему два дела не двигаются с места, а проблема в этих отчётах оказалась».

– «Мда… Накосячили они знатно. А ты, получается, big boss?» – я решила немного расшатать Костю, а то, видимо, он до сих пор мозгами в работе.

– «Oh, YES! – ответил он мне. – Леди всё верно подметила».

Ну вот, это хорошо. Раз шутит – значит, понемногу расслабляется.

– «Знаешь, Мил, что я понял? Пока ты не написала, я был готов всех разорвать на куски, послать матом на все четыре стороны, если сдерживался, чтоб не сорваться. Но стоило увидеть от тебя сообщение, как моментально пришло умиротворение. Вот как так, а?»

Почувствовала, как уши начинают гореть, да и к щекам приливает тепло. Вот зачем меня так смущать?

– «Не знаю. Это вообще не я», – ответила ему.

– «Да что ты! Так, я всё понял…»

– «И что?» – вот интриган, специльно ведь недописал.

– «Это ты специально сделала. Ты меня заколдовала! Всё ясно, всё понятно!» – вот же жук!

– «Костя!»

– «Что?»

–«Жук ты! Фантазёр!»

– «Да вроде не жук я! А вот то, что меня заколдовала и околдовала, – так это точно! Остаётся лишь понять кто ты: ведьма или фея?»

– «Костя!!» – хоть и возмущаюсь, но всё равно понимаю, что эта вся ситуация очень милая выходит.

– «А-а-а не-е-е… понял… ты эльфийка! И владеешь надлежащей королеве эльфов магией! Всё, видишь, я всё разгадал!»

– «Костя!!!» – мне кажется, я уже вся пылаю от смущения и милоты.

– «Да-да, королева, я вас внимательно слушаю?» – а он продолжает, вредина такой.

– «Костя, прекрати! Нафантазировал невесть что! Тебе не стыдно меня смущать? У меня щёки уже горят!» – выпалила я и, перевернув экраном вниз телефон, пошла наливать себе суп. Болтовня болтовнёй, а поесть надо.

– «Да ты что-о! Я тебя засмущал? Я же чистую правду только сказал!» – сразу же ответил он мне.

Я решила не отвечать ему. Хочу поесть. Пусть думает, что обиделась.

Съев тарелку, почему-то захотелось ещё, хотя суп очень сытный. А раз хочется – значит, ещё одна порция. У меня такое иногда бывает: это не жор наступает, нет, просто хочется, как говорится, наесться от пуза.

– «Мила…»

Помолчу.

– «Малыш, ты обиделась?» – пришло от него через минуту.

Вот как! Я его настолько что ли молчанием из колеи выбила? Заставила, видимо, понервничать, раз он меня "малышом" назвал, но от этого слова мурашки побежали по коже.

– «Нет, не обиделась», – только и ответила.

– «Мила…» – понятно, думает наоборот.

– «Кость, правда не обиделась. Но…» – ухмыльнулась своей мысли, которую задумала написать.

– «Но?» – повторил он. Ну не ему же одному интригу разводить!

– «Но это просто моя мстя. Не одному же тебе меня смущать. Я тоже могу нервишки помотать!»

– «Мила! Вредная хулиганка!»

– «Чья б корова мычала!»

– «У меня нет коровы на работе…»

– «А ты заведи! И назови Мурка!»

– «Почему Мурка?»

– «А потому, что ты станешь Матроскиным, который заведёт корову Мурку и будет нахваливать молоко!»

– «Мила!!!»

– «Да-да?» – вернула ему фразочку.

– «С тобой невозможно серьёзно разговаривать!»

– «А разве надо?»

– «Нет. И совсем не хочется…» – у него недосказанность во фразе.

– «Кость?»

– «Я вот сижу и понимаю, что вот так вот дурачиться с тобой… это так здорово… знаешь, мне сейчас от общения хорошо, спокойно на душе. Ты как будто целебный напиток, который дарит умиротворение, исцеляет от окружающего мира и придаёт сил».

Прям чувствую, что снова покраснела, аки свёкла. Вот как надо было сказать про меня… Опять засмущал. Но…

– «Мне с тобой тоже очень хорошо. Давно такого у меня не было. И ты меня опять засмущал!»

– «Прости, маленькая, не хотел. Слова такие сами рвутся, и они ведь отражают саму суть, не коверкая её. Разве не так?»

– «Я не знаю… – засмущалась я ещё больше, поэтому решила перевести разговор в другое русло, – Кость, а ты на работе до вечера будешь?»

– «Нет. Хватит с меня на сегодня. Я уже домой еду».

– «И сразу отдыхать?»

– «Я уже отдыхаю, разговаривая с тобой».

– «Тебе не стыдно?»

– «Да что опять я?!» – возмутился парень.

– «Ты в который раз меня смущаешь за сегодня!»

– «Я тебя не смущаю!»

– «Да что ты!»

– «Знаешь, что…» – начал он, опять интригует.

– «Ничего не знаю! Что пристал!»

Он прочитал и не ответил. Ну и ладно, пусть пока подумает, что мне сказать, да и не отвлекается от дороги.

– «Я пристал, хулиганка маленькая?!»

– «Ну не я же! Подумай над своим поведением. И сам ты хулиган!»

Опять не ответил. Хорошо, помолчим. Пойду пока что посуду помою.

Перебралась обратно в комнату, захватив с собой чашку с налитым до краёв горячим чаем и разные вкусности. Я уже наловчилась передвигаться на костылях так, что если мне вот так вот захочется взять что-то в чашке, то оно не разольётся, ни одной капельки.

Поставив принесённую чашку на тумбочку и бросив вкусности на кровать, облокотилась бёдрами на край стола. Ноги устали. Тётя Ника мне говорила, что я, конечно, могу ходить на костылях, но всё-таки не особо желательно – лучше на коляске. А я с самого утра только на них и двигаюсь, ноги подустали. Забралась на постель и опять села по-турецки.

И тут прошла вибрация. Улыбнулась. Он всё-таки придумал, что мне ответить?

Поднимаю телефон и вижу голосовое сообщение от Кости. Голосовое? Сильно зажмурилась и распахнула глаза. Не показалось.

А чего я вообще так удивляюсь? Он же за рулём, ему так удобнее. Но почему-то сердце забилось где-то в горле.

– «Мила, вредная маленькая хулиганка… Это тебе стоит подумать над своим поведением, а не мне. А то расшалилась…».

И в конце ещё мягкое "хм", это он явно в конце улыбнулся.

А меня унесло. Не от самой фразы, это-то ладно, а от голоса… Я, конечно, подозревала, что у него красивый тембр под стать внешности, но вот чтоб настолько… Нежный негромкий бархатный баритон так ласково произнес самые обычные слова, что у меня… у меня сердце сильно застучало в груди, по всему телу побежали мурашки, к щекам прилил жар, а в животе возникло ощущение, будто там в вальсе закружились бабочки.

Что вообще происходит? Почему я так реагирую на обычное голосовое? Так не должно быть!

– «Мила?» – позвал он меня. Текстом.

– «А-а?» – его сообщение вернуло меня в действительность.

– «Чего молчишь?» – ну конечно, он-то не понимает моего замешательства.

– «Это ты магией владеешь…» – не совсем логично ответила ему на вопрос.

– «То есть? Почему ты так решила?»

– «Потому что ты меня в ступор вогнал!» – выпалила я. Всё, больше не скажу, хватит с него и этой информации.

– «В смысле? Как это "в ступор вогнал"? Чем?»

– «Неважно. Проехали», – отрезала я.

– «Нет, Мила! Давай рассказывай!» – быстро ответил он.

А я? А что я? Я помолчу.

– «Мила…», – не дождавшись от меня ответа, через пару минут написал Костя.

– «Нет!»

– «Колись!»

– «У меня шприцев нет!» – постаралась отшутиться.

– «Мила! Хулиганка! Расскажи мне, что не так… Пожалуйста…»

И вот как должна ему ответить? Что прибалдела от его голоса до муражек?

– «Мила… Чем я вогнал тебя в ступор?»

Ладно. Была не была…

– «Своим голосом вогнал», – ну не знаю, как ещё мне сказать.

– «Сейчас ответь мне», – как-то непонятно он отреагировал на мои слова.

Хотела уже написать ему про это, как на экране появились значки телефона. Костя решил позвонить. Помедлив немного, приняла вызов.

– Мила… – опять от его голоса муражки побежали, – давай поговорим, хорошо?

А я молчу. Вот что я должна сказать? У меня вообще уши горят!

– Мила! Ответь, пожалуйста, не молчи… – негромкий баритон опять позвал меня.

– Кость… Может, проехали это, а? – прошелестела в ответ.

– Нет, маленькая, нам нужно поговорить.

– Почему? – просто оттягиваю время, не знаю, правда, зачем.

– Малыш, не увиливай, – и опять муражки, только теперь ещё и из-за "малыша", – ты всё прекрасно понимаешь.

– Ну а что сказать?

– Мила, скажи так, как есть. Ты же сейчас вертишься, как уж на сковородке, лишь бы мне не отвечать. Разве не так? – вот жук! – Маленькая… – ласково меня зовёт, – ну?

– Я уже всё сказала: ты меня своим голосом в ступор вогнал. А я как-то странно отреагировала. Всё, – протараторила я.

– А почему в ступор вогнал? И как ты отреагировала? – спросил так, как обычно мамы пытаются вытащить из детей информацию, но так мягко прозвучало, словно пёрышко коснулось обнажённой кожи.

– Я не знаю, – ещё тише сказала я. – Просто как-то странно.

– Маленькая… – и голос такой ласковый-ласковый, и так тянет к нему, что хочется попросту излить всю душу.

– У тебя такой голос… я догадывалась, что раз ты красивый, – значит, и голос тоже такой будет. Но тут превзошло все ожидания. У тебя баритон… бархатный такой… ласковый… А у меня мурашки побежали и щёки горят! – запинаясь, выдала ему, а потом, чуть громче, резко выпалила, – и я не пониманию, почему так!

– Мила… – протянул, помолчав несколько секунд после моей тирады, – у каждого своё восприятие на всё. Глупое, конечно, предположение, но помнишь, ты говорила, что не могла понять, какой я, и думала, что себя накручиваешь…

– А потом ты переубедил, что не накручиваю… – задумчиво продолжила я. – Может, ты и прав. А сейчас я могла просто сопоставить на уровне подсознания…

– Может быть, Мила, всё очень может быть. Но я повторюсь: ты точно эльфийка с магией…

– Почему? – вообще не поняла, к чему это он.

– Вот ты сказала, что мурашки побежали от моего голоса, а у меня сейчас – от твоего, и сердце прям бубухает в груди. Ты меня околдовала! У тебя… такой голос, словно ручеёк бежит, нежный, и такой воздушный, как облачко…

– Костя! – я перебила его. – Не смущай меня! Ни стыда ни совести у тебя!

– Мила, хулиганка такая! Я говорю только правду! Ведь все любят сладкую правду вместо горькой лжи?

– Там наоборот в пословице!

– Ничего не знаю! И тебя смущает правда?

– Ты слишком завышаешь, я бы даже сказала, что чересчур… и ты заметил, что как-то странно выходит?

– Что именно?

– Если со мной вроде разобрались, то у тебя почему мурашки решили помаршировать и сердце побабахать? И ещё такой вопрос: балуешься ли ты в своей речи литературными изысками или это исключения?

– Ну, во-первых, я ничего не завышаю; во-вторых, я не знаю, может, потому, что ты классная и интересная, постоянно думал о тебе, а как увидел, так и заглядываюсь, ты безумно красивая…

Это всё я слушала, уткнувшись лицом в подушку. Ну а как ещё? Это всё так мило и нежно звучит, но не про меня. Костя очень сильно преувеличил. Просто вся горю. Хорошо, что тётя Ника меня не видит.

– …и, в-третьих, про какие такие изыски ты говоришь? – закончил он.

– "Целебный напиток", "словно ручеёк", "как облачко" и всё иже с ними. Про это.

– Ах, про это. Нет, не балуюсь. К описанию тебя других, обычных, простых, слов не подобрать, – и опять нежно хмыкнул улыбкой.

– Да ты что! – протянула.

– Не вредничай! Я всё сказал! Непослушная девочка!

– А ты кто? На себя смотрел?!

– Смотрел! – захохотал парень. – И что?

Ну вот опять мурашки решили строем помаршировать по мне. Очень странно реагирую на этого обаятельного – а он именно такой – мужчину.

– А ничего!

– Почему?

– По кочану! И по кочерыжке!

– Эй!

– Шёл по крышке воробей, нёс он баночку соплей!

– Мила!! Ох, хулиганка! Не могу с тебя! – продолжал смеяться Костя.

– Не моги! – всё больше распалялась я. Мне с ним так хорошо, можно подурачиться.

– Мила, ты…

– Я – это я, а ты – попой нюхаешь цветы! Бе-е-е! А знаешь ты кто?

– Кто?

– Конь в пальто!

– Мила! Подожди! Дай передохну, а то помираю…

– Так передохнуть или передохнуть? Когда ты собрался помирать? – хихикала ему в ответ.

На том конце провода не последовало ничего членораздельного, только новый взрыв смеха.

Ай какая я молодец, могу клоуном работать!

Заразившись от Кости, тоже звонко засмеялась. Минут пять мы точно ничего не могли друг другу сказать.

– Веселушка… – еле выговаривая слова, продолжал смеяться Костя.

– А ты – дядя Хрюшка.

– Мила! Тебе можно прям в цирк идти работать!

– Естественно! Хочу в цирк Куклачёва! – хихикала я, уже придумав, что я ему скажу.

– Почему туда? – резко перестав смеяться, спросил он.

– Потому что "наверно, в следущей жизни, когда я стану кошкой, на-на на-на", буду сидеть на бортике циркового манежа и говорить, что я сижу, "не шалю, никого не трогаю, починяю примус"! – и засмеялась.

А Костя, запоздав лишь на секунду, подхватил. Да-а, со мной нельзя нормально разговаривать!

А ведь интресно то, что раньше я себя так не вела. Нет, конечно, с родителями, с тётей Никой бывало такое пару-тройку раз, но точно не в таком количестве! А с Костей, с ним прям так и хочется дурачиться и ни о чём не думать. И такое спокойствие рядом с бушующим весельем в душе сейчас, необычное сочетание, но мне нравится, так хорошо. Душа просто радуется и поёт, как будто внутри меня самой находится яркое солнце.

– Кость, – протянула я, – Костя?

– Да, маленькая? – еле отдышавшись, спросил он.

– Я тут подумала… А почему мне с тобой так хорошо? Так спокойно и весело? У меня раньше такого не было.

– А ты давно вот так вот веселилась? – спросил серьёзно, но улыбка так и сквозила в голосе.

– Это было как будто очень давно, – нехотя протянула. – Как будто в прошлой жизни. Я в последние годы как в раковине живу.

– Может, ты просто снова стала собой? – нежно проинёс парень.

– Всё может… Но теперь так хорошо! И…

– И? – повторил за мной, чувствуя, что что-то снова намечается.

– Конец! Бе-е-е!

– С тобой невозможно предугадать, что произойдёт, – снова стал смеяться Костя. – У меня уже живот от смеха болит! Будешь на моих похоронах…

– Что? Совершать тризну? Она ведь как раз из песен, плясок и пиршества состоит, – хохотала я. – Или хочешь, добавим военные состязания? Тебе какие нравятся: битва на мечах или же стрельба из лука?

– Невозможная! – только и смог выговорить недопокойник.

– Ещё надо? – хитро поинтересовалась, хохоча.

– Чтоб наверняка потоптаться и поплясать на моей могилке? Я ещё пожить хочу!

– Ну хорошо-хорошо, так и быть…

– Спасибо, Ваше Величество, за доброе ниспослание и благодать с царственного плеча!

– Всегда пожалуйста… Дурашка ты!

– Как Иванушка-дурачок, да?

– Ну может, может, кто тебя знает.

– Тогда мне, как во всех сказках бывает, полагается в жёны особа голубых кровей! – ухмыльнулся Костя. – А, малыш, полагается, м-м?

– Ну, в сказках полагается, – не поняла, к чему клонит он.

Он только хмыкнул. Вот к чему? А потом как поняла!

– Костя!!! Ты вообще!!!

А в ответ мне только дикий хохот.

– Ты вообще что ли… – прошептала я.

Я понимаю, что он шутит, но пылаю, аки маков цвет. И вроде бы хочется какую-нибудь гадость сказать этому шутнику, но так… нежно и мило это всё, сердечко так и мечется от радости в груди.

Приподнялась на локти и посмотрела на стол. В стоящем на нём небольшом зеркале увидела сияющие глаза, пылающие щёки и улыбку до ушей. Прикусила губу. Закрыла лицо руками.

– Малыш, – негромко позвал меня парень, – ну не только же тебе шуточки шутить, м? Я тоже могу. А знаешь что?

– Что? – потянулась я.

– Лежу и представляю, как ты, наверное, сидишь с красными щёчками и прячешь личико за ладошками, – медленно произнёс он.

Я отняла руки от лица и удивлённо посмотрела на экран, как будто я что-то могу так увидеть.

– Так и есть, – прошелестела я.

– Да? – теперь уже удивился Костя.

– Угу, – согласилась. – Пока ты это говорил, я так и сидела.

– Удивительно…

– Согласна…

И наступила тишина. Это не было неловкой паузой, нет, даже наборот, будто это молчание дополняет наш диалог. Это словно волна: были на пике, а теперь спад, и всё циклично.

– Мила…

– М-м?

– А как ты думаешь…

Мы проболтали с ним до глубокой ночи. Даже как-то почти синхронно пошли готовить ужин. И болтали, болтали, болтали и никак не могли наговориться.

Глава 5.

Время летело. Пробежали быстрым галопом два месяца. Мы продолжали общаться с Костей каждый день. Бывали даже такие дни, когда нам удавалось почти целые сутки быть на связи и болтать. Вначале по большей части мы с ним переписывались или скидывали голосовые, но потом стал доминировать живой разговор, и мы всё чаще и чаще стали созваниваться.

Тётя Ника так же продолжала ходить ко мне либо одна, либо с Серёжей. Она заметила, как сильно я изменилась. Про Костю я не хотела ей рассказывать, поэтому отшучивалась тем, говоря, что такие интересные предметы, преподаватели – добрые и понимающие люди, что мне это очень всё нравится. А бывало, даже начинала декламировать ей выдержки из лекций, на что крёстная со смехом отмахивалась от меня.

А я ведь даже не обманывала, просто чуть-чуть лукавила. Мне действительно очень нравились и предметы, и сами преподаватели, которые, правда, были понимающими людьми, и то, как они преподносили материал.

Так что я не врала, не обманывала, а просто рассказывала не всю правду. А это уже совершенно разные вещи!

***

По прошествии ещё какого-то времени, во время очередного разговора, Костя мне сказал:

– Мил, а у меня идейка появилась!

– Какая? – спросила, думая, что будет опять что-нибудь весёлое.

– А давай заменим наши просто разговоры…

– На сложные разговоры? – перебила его и захихикала.

– Нет, – засмеялся он. – Как тебе идея поболтать по видеосвязи?

Я удивилась. С чего бы это вдруг он решил так? Почувствовала, что сердце оказалось где-то в животе вместе с воспарившими бабочками, и решила отшутиться:

– А чего это так? Ты всё не можешь понять, девушка я или же прикидывающийся девушкой мужчина? И ты думаешь про это все четыре дня? А, всё ясно-понятно с тобой. Ты решил вот так вот удостовериться…

– Мила! – засмеялся Костя. – Я и так прекрасно знаю, что ты девушка…

– Ну-ну, – снова перебила его, – глядя на фотографию. А может, я чужую поставила, а? Это не я!

– Мила!

– Я мужик!

– Ты ужик, а не мужик, – мягко произнёс он.

– Почему это ужик? – возмутилась я.

– Потому что снова пытаешься уйти от разговора, извиваешься.

Хотела сказать колкость, но закрыла рот и покраснела. Вот ведь… понял он.

– Маленький ужик, давай нормально поговорим?

– Я и так нормально говорю.

– Ты прекрасно понимаешь, о чём я, маленькая, – ласково продолжал.

– Ничего не понимаю!

– Мила!

– Отстань!

– Малыш, – протянул парень, слегка понизив голос.

Вот же… у меня мурашки побежали, а сердце как бешеное застучало, опять всколыхнув только что притихших бабочек.

Костя однажды таким голосом что-то сказал, случайно, но как-то уловил, что мне это понравилось, хотя я ему и словом об этом не обмолвилась. И теперь пользуется иногда этим, зараза!

– Ты надо мой издеваешься! Тебе не стыдно?! – возмутилась, стараясь унять дрожь в голосе.

– Я? Издеваюсь? Ничего подобного! – он ещё немного понизил свой бархатный баритон.

– Костя! Ты же меня прекрасно понял! – резко сказала я.

– Ничего не понимаю! – он вернул мне фразу.

– Отстань!

Помолчу. Не хочу говорить. Он же специально! И он всё прекрасно понял!

– Маленькая, – позвал он меня ласково, а я не отвечаю. – Малыш, мы друг друга прекрасно поняли. Просто скажи мне, почему ты не хочешь?

Взглянула на экран. Я не хочу?! Я очень хочу, просто сильно стесняюсь. Потому что… ну чего уж от самой себя таить и пытаться себе что-то напридумывать – он мне нравится!

Его голос, его общение со мной, отношение ко мне, его внешность… Да я подолгу засматриваюсь на его фотографии, я пересмотрела их все, которые есть на аватарке. Он мне очень эмпанирует. Да кого я обманываю! Я просто похоже влюбилась! Ну не могут же от простой симпатии вальсировать бабочки в животе, сердце биться в бешеном ритме, будто я только что завершила безумные скачки, краснеть щёки, аки роза, что это даже ощущается, подкашиваться ноги и дрожать голос и руки! Ну не может этого быть!

И ведь не скажешь, что напридумывала сама себе, ну вот совсем не скажешь! И не могу же я ему в лоб сказать, что не хочу переходить на видеосвязь, потому что я, похоже, по уши влюбилась!

– Влюбилась? – послышалось удивлённое и в то же время ласковое на том конце провода.

Я что, последнюю фразу вслух сказала?!

– Твою ж… – только это и произнесла, а потом резко нажала на сброс.

А потом взяла и вообще выключила питание на телефоне и уткнулась лицом в подушку. А затем накрыло: я зарыдала, не сдерживаясь, закричала в подушку, выплескивая эмоции. Это насколько надо было погрузиться в себя, чтоб произнести вслух?! Дура! Какая же я дура! И Костя, наверное, тоже меня за дуру посчитает! Хотя, почему "наверное" и "посчитает"? Явно уже так и думает!

От треволнения и самобичеваний я уснула. В какой-то момент вроде бы возникло ощущение, что меня тормошат за плечо, но я лишь отбрыкнулась и сжалась в комок.

Разлепила глаза я ближе к одиннадцати вечера. Дико болела голова. Стоило только приподняться и отклеиться от подушки, как стало ещё хуже. И почему-то возникло сильное желание выпить кофе. А раз захотелось, значит руки в ноги – и потопала на кухню!

Заварив себе кофе, вместе с пирожными достала себе ещё и таблетку от головной боли. Очень тяжело. И в голове, и на душе. Не хочу ни о чём этом думать!

Посидев ещё немного, налила вторую кружку кофе и, захватив с собой сладкие булочки, пошла обратно в комнату, решив, что чуть-чуть посижу, попью и лягу спать.

Было передвигаться тоже как-то тяжело. Дойдя, наконец, до стола, поставила кружку и тарелку на него и заприметила листок и ручку. Только странно: я ничего утром не писала.

Приподняв, увидела написанную записку от крёстной: "Солнышко, позвони мне, пожалуйста, когда проснёшься. Я была у тебя, но не смогла разбудить. У тебя было заплаканное лицо. Я за тебя очень переживаю".

В глазах защипало. Ну вот, тётю ещё своим состоянием напугала! Точно идиотка!

Отыскала свой телефон, который, по неизвестным причинам, оказался лежащим под столом возле стенки, где я его не сразу нашла. Включила питание, и резко посыпались сообщения и уведомления о пропущенных звонках от Кости. Не хочу! Смахнула всё разом. Набрала тётю Нику и стала слушать гудки.

– Солнышко моё, ты как?! Что случилось?! – буквально через десять секунд на меня посыпались вопросы. – Я приехала, ты никак не реагируешь, вся заплаканная, не просыпаешься…

– Тёть, всё нормально, – тихо сказала я. – Прости, что так тебя напугала.

– Мила, солнышко ты моё, что случилось? – у неё дрожал голос.

У меня снова навернулись слёзы на глаза. Я напугала её, она переживает за меня.

– Правда всё нормально. Ну ты же знаешь меня: я психануть могу. Я опять себя очень сильно накрутила, разревелась, и, видимо, меня вот так отключило на весь день. Извини, я, правда, не хотела тебя пугать.

– Маленькая моя… Фу-ух… Тебе сейчас полегче?

– Вроде бы да. Но очень сильно болит голова. Скорее всего от слёз, но таблетку я уже выпила. Сейчас попью, съем всякую сладкую гадость, – позволила себе слабую улыбку, – и лягу спать. Тётя, я очень хочу спать.

– Да-да, хорошо, моё солнышко. Что-то скушай и ложись. Я к тебе утром заеду, хорошо?

–Да, хорошо. Если буду спать, то буди меня. Доброй ночи!

– Давай, доброй ночи!

И я отключилась. Так, хорошо, крёстную успокоили, теперь надо и самой. Снова выключила телефон: начали сыпаться ещё сообщения. Не хочу! Не могу! Не сейчас!

Зажгла свечки, и комната наполнилась запахом берёзовой рощи. М-м-м, как же вкусно! Оставив только свечи, выключила свет и забралась на кровать. Так хорошо стало! Потрескивание деревянных фитилей, яркие язычки огня, вкусный кофе с булочками, тёплое одеяло – так уютно и спокойно.

Отставив пустую посуду на тумбочку, потушила свечи и улеглась на подушку, натянув одеяло до ушей. И не заметила, как уснула.

***

Утром почувствовала, как меня гладят по голове. Приоткрыв один глаз, а затем другой, захлопала ими, как разбуженный совёнок, пытаясь сфокусировать взгляд на тёте Нике.

– Я сова! Угу! Но я не сплю, – произнесла я.

– Доброе утро, совёнок ты мой! – продолжала она гладить меня по голове. – Ты будешь оладушки?

– Буду, – протянула. – А…

– Они уже готовы, – поняла меня крёстная.

– Нальёшь, пожалуйста, кофе? Я сейчас встану, – ответила, пытаясь собрать в кучку и мозги, и глаза. – Я сейчас встану.

– Налью, – улыбнулась она, ещё раз погладила по голове, встала и отправилась на кухню.

А мои глаза сами собой закрылись. Но действительно нужно вставать. Попозла к краю кровати и свесила одну ногу. Через пару минут вернулась крёстная: я услышала её шаги.

– Я почти встала, – сказала я ей из-под одеяла, потому что пока сползала, оно поднялось но голову.