Читать онлайн Добродетельная преступница. Сборник рассказов

Отчаянный прыжок

Глава 1

Лето в горах всегда было для Славы временем особенным, почти священным. Воздух здесь, на высоте более двух тысяч метров, казался чище, свежее, пропитанным ароматом диких трав и хвои. Солнце, яркое и немилосердное в долинах, здесь ласково золотило снежные вершины, которые даже в разгар июля сияли ослепительной белизной, словно стражи вечной зимы. Прохладный ветер, рожденный в ледниках, приносил с собой шепот древних скал, шелест листвы на склонах и далекий шум ручьев, что пробивались сквозь камни, неся талую воду в долины.

Слава, молодой парень из небольшого городка в предгорьях, приехал сюда не просто на отдых. Он был альпинистом-любителем, ищущим уединения и испытаний. В свои двадцать пять лет он уже покорил несколько вершин, но в этом году выбрал спокойный трекинг по зеленым лугам и тропам, где паслись стада овец и коз. Горы манили его своей красотой: изумрудные альпийские луга, усыпанные яркими цветами – эдельвейсами, альпийскими розами и колокольчиками, – контрастировали с суровыми, покрытыми снегом пиками, что возносились к небу, как гигантские кристаллы. Ветер, прохладный и бодрящий, иногда приносил с собой легкий туман, окутывающий склоны, и тогда мир казался мистическим, почти беззвучным, полным тайн. Туман, укутывая склоны, прятал в себе ели, сосны, скалы, а заодно поглощал людей, стада овец и коз, пасущихся на склонах. И казалось, он все стирал словно ластиком с бумаги, оставляя лишь очертания.

Тот день, который из обычного чуть не превратился для него в последний, был солнечным и ясным. Горизонт был виден ясно. Слава шел по узкой тропе, ведущей через расселину. Речка внизу бурлила, промывая глубокий узкий каньон, стены которого были отвесными и неприветливыми. В некоторых местах каньон был настолько узким, что через него можно было, перепрыгнуть. Но в том месте, где тропа его пересекала находился довольно длинный узкий мост. В этом месте даже ловкие горные козы не рискнули бы перескочить.

Слава остановился, чтобы полюбоваться видом: напротив, через пропасть шириной метров в десять, возвышался большой камень, за которым простирался зеленый луг, усыпанный цветами. Ветер шевелил траву, и казалось, что луг дышит, живой и манящий. Снежные вершины вдали сияли под солнцем, отражая лучи так ярко, что приходилось щуриться.

Вдруг тишину нарушил плач. Тонкий, отчаянный, детский. Слава замер, прислушиваясь. Звук доносился из расселины. Он подошел ближе к краю и заглянул вниз. На небольшом уступе, выступающем из скалы метрах в пяти ниже уровня тропы, на противоположной стороне расселины, стоял мальчик лет десяти. Он жался к стене, боясь пошевелиться, и громко ревел, всхлипывая. Внизу, в пропасти, речка бурлила, унося камни и пену.

– Эй, малыш! – крикнул Слава. – Что случилось? Держись!

Мальчик поднял голову, его глаза были полны ужаса. Он что-то пробормотал на местном языке, но Слава понял: пастушок. В этих горах дети часто пасли стада, помогая родителям.

Слава огляделся. В том месте где был большой камень, со стороны малыша, он заметил ягненка, мирно щиплющего траву. Все стало ясно: мальчик увидел ягненка на краю, подбежал спасти его, отбросил от пропасти, но сам поскользнулся и сорвался на уступ.

– Хорошо, что на уступ, а не парой метров ниже, – невольно поёжился Слава. Ниже уступ заканчивался и дальше была отвесная скала.

Сердце Славы заколотилось. Уступ был узким, показалось, что он едва ли метр в ширину, и мальчик мог в любой момент сорваться вниз, в горную бурную речку, где его ждала верная смерть. Спортсмен подумал о веревке в своем рюкзаке – она была, но короткая, не достанет. Звать на помощь? Ближайшая деревня в часе ходьбы, а время уходило, до темноты он не успеет.

Его взгляд упал на большой камень напротив, находящийся с его стороны расселины. Если прыгнуть с него на уступ… Расстояние казалось преодолимым. Но назад, с мальчиком на спине? Это было почти невозможно. Ветер подул сильнее, прохладный, как напоминание о хрупкости жизни в этих горах.

Слава колебался не долго. Он свернул с тропы, к краю расселины, снял рюкзак, достал из него веревку и перекинул через себя. Затем отступил, разбежался и прыгнул. Полет был кратким, но полным адреналина. Ноги коснулись уступа, тело качнулось, но он удержался, прижавшись к скале.

– Не бойся, – сказал он мальчику, переводя дыхание. – Я помогу тебе.

Мальчик смотрел на него широко раскрытыми глазами. Слава понял: это его предел. Дальше прыгнуть он бы не смог. А назад – с ребенком? Риск огромный. Они могли сорваться вдвоем.

Глава 2

Уступ был скользким от влаги, что поднималась от ручья внизу. Прохладный ветер задувал в расселину, неся с собой запах мокрой земли и снега с вершин. Слава огляделся: снежные пики сияли вдали, но сейчас они казались далекими, почти недостижимыми. Лето в горах было обманчивым – теплое солнце могло смениться бурей в любой момент, но пока небо было ясным, и это давало надежду.

Мальчик дрожал, его одежда – простая рубаха и штаны – была порвана при падении. Слава присел рядом, стараясь не делать резких движений.

– Как тебя зовут? – спросил он тихо.

– Махмуд, – прошептал мальчик. – Я… я боюсь.

Теперь оказалось, что он говорит по-русски, только в начале, от страха, все забыл. Но присутствие сильного парня рядом немного успокоило ребенка, и он смог разговаривать.

– Я тоже, – честно признался Слава. – Но мы выберемся. Давай подумаем.

Слава присел на камень, чтобы немного успокоить сердце. Оно стучало так, что казалось, что сейчас разорвёт, пробьёт дыру в грудной клетке и выскочит наружу. Для прыжка требовался точный расчет, а Слава мог сейчас только считать удары этого внутреннего набата. В таком состоянии легко было совершить маленькую ошибку, которая погубит их обоих.

«Когда эмоции становятся слишком громкими, мозг отключается, – вспомнил он слова инструктора, когда он только начинал заниматься альпинизмом. – В горах, в стрессовых обстоятельствах, выживает тот, кто умеет слушать, что они говорят, но держать их под контролем. Не разум должен слушаться эмоций, а наоборот.»

Слава немного отдышался, подождал, пока сердце стало биться ровно и задумался. Он рассчитывал расстояние: прыжок назад требовал идеального разбега, но с мальчиком на спине вес увеличится и центр тяжести сместится. Страх сжимал грудь – один неверный шаг, и они полетят в пропасть.

Холодная прозрачная речка внизу ревела, как голодный зверь. Слава представил, как вода уносит их тела, разбивая о камни и невольно встряхнул головой, прогоняя ужасное видение. Нет, он прыгнул сюда не для того, чтобы погубить малыша! Решимость горела внутри: он не мог оставить ребенка. Почему-то подумалось, что по какой-то причине Махмуд упал именно в этом месте, ведь в других, сколько он мог видеть со своего места, все это было бы невозможным и расселина была шире, и прочных камней не было по краям.

– Давай молиться, – предложил Слава. – Бог поможет нам.

Махмуд кивнул. Они закрыли глаза. Слава молился на русском, прося о силе для своего тела и чуде. Он слышал, как мальчик бормочет на своем языке, и уловил слово "Аллах". Сначала импульс был исправить – ведь Слава был христианином, воспитанным в вере в Иисуса. Но потом подумал: сейчас не время для уроков. Важно, что Махмуд искренне просит помощи. Если они выберутся, можно поговорить. А пока – только молитва.

Во время молитвы Слава чувствовал, как страх отступает. Он верил: спасение возможно лишь чудом Божьим. Ветер стих, словно горы слушали их негромкие слова. Снежные вершины казались ближе, как символ вечной надежды.

Но когда молитва закончилась, пришла пора действовать. Слава знал: во время прыжка он должен действовать так, будто все зависит только от него. Он выложится на сто процентов, прыгнет так, будто лишь от силы его ног зависит спасение.

Он посадил Махмуда за спину и крепко привязал к себе верёвкой.

– Держись крепко, – сказал он. – Что бы ни случилось, не отпускай.

Махмуд кивнул, его руки обхватили шею Славы. Шум речки не позволял слышать шорохи гор, здесь он казался оглушительным, усиливаясь акустикой расселины. Казалось даже странным, почему с тропы его иногда едва слышно?

Разбег был коротким – уступ не позволял большего. Слава собрал всю волю в кулак. Сердце стучало, как барабан. Страх смешался с решимостью. Он оттолкнулся от уступа что было сил и полетел над узкой, но глубокой пропастью. Прохладный ветер ударил в лицо, когда он взмыл над расселиной.

Прыжок! Время замедлилось. Воздух свистел в ушах, речка внизу манила смертью. Одна нога коснулась края камня напротив – твердо. Вторая лишь носком зацепила, соскользнув вниз. Слава почувствовал, как тело накреняется, Махмуд тянет назад, в пропасть.

– Нет! – вырвалось у него.

Он изогнулся, подаваясь вперед всем весом. Упал на камень животом, воздух вышибло из легких от удара Махмуда сверху. Дыхание сбилось, в глазах потемнело. Но рука инстинктивно схватила за выступ. Рывком он прижался грудью к камню, пытаясь вдохнуть. Ноги висели над бездной, ветер холодил кожу, но они оба были живы, несмотря на удар об камень.

Полежав секунды, что показались вечностью, Слава пополз, перебирая руками. Камень был шершавым, надежным. Наконец, он выполз на твердую землю, лег на бок и отвязал веревку.

Махмуд встал, дрожа всем телом.

– Давай снова помолимся, – хрипло сказал Слава. – Поблагодарим Творца.

Они встали на колени на зеленом лугу. Слава произнес молитву благодарности вслух, благодаря Иисуса за спасение. Ветер шевелил траву, снежные вершины сияли, как благословение.

– А кто такой Иисус? – спросил Махмуд, когда они поднялись.

– Это тот, кто научил меня не бросать мальчиков в беде, – улыбнулся Слава.

– Тогда я хочу с ним познакомиться и тоже сказать Ему "спасибо" за то, что он сделал тебя таким, – горячо сказал Махмуд. – Пойдем к нам домой. Мои мама и папа должны узнать про тебя и про твоего учителя. Они расстроятся, если я тебя не приведу.

Слава кивнул. Они пошли по лугу, спустились вниз, к мосту, перекинутому через расселину, затем вернулись к месту, которое чуть не стало для них обоих последним. Ягненок все еще продолжал спокойно пощипывать травку. Он не понимал, какой опасности подвергался маленький пастушок, спасая его от смерти.

Махмуд отогнал несмышленыша подальше от края, собрал остальных овец и они вместе пошли к дому пастуха

Глава 3

Жилище Махмуда было скромным: хижина из камня в нижней части и деревянная от середины стены, на склоне, окруженная огородом с овощами и несколькими деревьями. Лето здесь было щедрым – воздух наполнен ароматом свежей зелени, ветер приносил прохладу от снежных вершин, что возвышались над долиной.

Слава не предполагал, что семья пастушонка живет так близко, иначе не стал бы рисковать и сбегал к ним за помощью, чтобы вытащить Махмуда веревками с противоположной стороны. Но теперь события были теми, какими произошли. И всё закончилось благополучно.

Семья Махмуда – отец, мать и две сестры – встретили их с тревогой.

– Хвала Аллаху! – выдохнула мать. – Ты не пришел на обед и уже скоро вечер. Мы уже собирались идти тебя искать.

Но их тревога очень скоро сменилась радостью.

За чаем, ароматным и горячим, Слава и Махмуд рассказали о случившемся, каждый, свою версию события. Семья слушала, затаив дыхание. Затем Махмуд попросил рассказать об Иисусе.

– Ата, представляешь, Слава сказал, что его учитель сделал его таким. Я бы тоже хотел с таким учителем познакомиться! – с горящими глазами сообщил отцу Махмуд.

– Я бы тоже не возражал с таким учителем познакомиться, – согласился отец.

Слава говорил с радостью: о Христе, о любви, о пути к Небесному Отцу через послушание воле Божьей. Он сказал, что в мусульманстве тоже знают Иисуса, называя Его Иса. И только Он показал путь общения с Создателем не просто издалека, как с правителем, но показал, что мы, простые люди, можем называться и быть детьми Божьими/, становиться похожими на своего Создателя и отца. Он рассказывал о смерти и воскресении Иисуса

– Он имеет право вести нас Своим путём и быть нашим Учителем. Ведь Иса не только наш Учитель, но и спаситель, – горячо говорил Слава.

Семья слушала внимательно, задавая вопросы. В горах, где жизнь сурова, вера была опорой.

– Ты спас нашего сына, – сказал Мурат. – Мы благодарны. Расскажи больше.

Слава провел вечер в разговорах, описывая Евангелие. Прохладный ветер задувал в открытое окно, неся шепот снежных пиков.

Семья Махмуда убедили гостя остаться на ночь в их доме. Ведь горя давно уже покрыл сумрак, а спускаться по горной каменистой тропе ночью совсем небезопасно. И Слава согласился.

Ночью, лежа в хижине, Слава вспоминал свое прошлое. Он вырос в семье верующих, где лето в горах было традицией. Отец водил его в походы, показывая красоту снежных вершин, обучая уважению к природе. Прохладный ветер тогда казался дыханием Бога.

Но жизнь не была легкой: потеря работы, сомнения в вере. Слава молился, просил, чтобы все наладилось само, но испытаниям, казалось, нет конца. И он стал задумываться, существует ли на самом деле Бог? Этот поход был для него поисками смысла. Спасение Махмуда стало знаком – Бог действует и через людей также. Лежа в темноте хижины, Слава вдруг осознал, что долгое время искал только своего, стремился к эгоистическим целям и почему-то сейчас ему показалось, что Бог именно поэтому так долго молчал. Вспомнилось детство, когда он часто старался помогать тем, кто болен и устал, поддерживая их хотя бы добрым словом. Тогда Бог казался таким близким, – на расстоянии произнесённой молитвы.

Тогда Слава просил от всего сердца, из любви и не за себя и нередко получал ответы, не успев их произнести. Конечно, и тогда были моменты, когда Бог не исполнял его просьбу, но они были не частыми. Обычно всё же Слава получал просимое. А потом пришло время, когда, повзрослев, он решил, что большинство людей не стоят его любви и сочувствия и нужно строить свою жизнь. Постепенно его сердце остывало и на искреннее сопереживание оказалось почти неспособным. И теперь он пришел к сомнению в самом центре своей духовной жизни. Сейчас он был безработным, погруженным в сомнения и депрессию и сбегал в горы, чтобы сбежать от себя.

На утро он проснулся от пения птиц. Луг сиял под солнцем, ветер шевелил листву. Так хотелось задержаться здесь, пожить в этой простой хижине, с простыми людьми и переосмыслить то, что произошло.

Слава вдруг понял, что не он спаси маленького Махмуда, а мальчик – спас его. После вчерашнего вдруг захотелось вернуться к реальным ценностям, вспомнить все уроки своего Учителя и начать всё с чистого листа. Заметив Мурата, в одиночку скирдующего сено, он подошел и предложил:

– Давайте я помогу. Буду собирать сено и подкладывать вам. Мне кажется так работа пойдёт быстрее.

– Спасибо! Буду рад! – обрадовался мужчина. – А ты не спешишь? Может тебе в город нужно?

– Нет. Я как раз хотел спросить, можно ли у вас задержаться на несколько дней? Мне очень нужно привести свои мысли в порядок.

– Даже если ты не будешь помогать, мы будем рады, если ты погостишь, – ответил Марат. – Только мы скромно живем.

– А мне ничего не нужно. Пару банок тушенки, немного хлеба, конфет и еще кое-чего, найдется. Вчера из-за переживаний обо всём забыл, – улыбнулся Слава.

Дни потекли в общении. Слава помогал по хозяйству, пас стадо с Махмудом. Они говорили о вере: Слава делился тем, в чем был наставлен. Махмуд и его семья рассказывали о своих традициях и вере. Для них было удивительным и новым то, что к самому Создателю можно приходить как любимые дети и наслаждаться Его любовью. Слава поделился и той мыслью, что оказалась для него новой, что Творец намного более благосклонен к молитве людей, когда они просят не за себя, а с любовью заботятся о тех, кто рядом с ними. Он честно рассказал о своём кризисе веры и о том, как помощь Махмуду вывела его самого из кризиса.

Горы вокруг были полны жизни: цветы расцветали, ручьи пели, снежные вершины напоминали о вечности. И Славе с Махмудом было хорошо бродить вместе по склонам.

Однажды они взобрались выше, к леднику. Прохладный ветер нес снежинки, даже летом. Слава чувствовал мир.

Но лето в горах непредсказуемо. Буря налетела внезапно: ветер завыл, снежные вершины скрылись в тучах. Испуганные овцы разбежались, Махмуд и Слава искали овец в тумане, перекликаясь друг с другом. Овцы неохотно шли туда, куда направляли их пастухи. Многие из них уткнулись модой в расселины между камнями и замерли. В в снежном тумане их можно было принять за камни и пройти мимо. В начале вернулся страх, но теперь уже Слава не сомневался в том, что Творец может дать им сил и мудрости справиться с этой проблемой. Через час они нашли всех и направили стадо вниз. Они оба были знакомы с горами и их переменчивостью, поэтому не удивились, но очень обрадовались, когда спустившись лишь немногим больше сотни метров ниже облака, покрывшего вершины, вдруг оказались согретыми летним солнышком. Еще раз пересчитав овец и убедившись, что собрали всех, они погнали стадо домой.

Вечером Слава рассказал семье притчу о потерянной овце. Для этой семьи притча была очень понятной и доступной. Семья Махмуда захотела еще больше знать о любви Божией и возможности жить в общении с Ним не из страха наказания, а в любви и радости общаясь с Творцом. Слава читал из Библии, которую взял с собой. Вечерами у костра, под прохладным ветром, они обсуждали.

Махмуд, спокойно гладя на языки пламени в очаге, сказал:

– Я верю в твоего Иисуса. Он спас нас. И не только тогда, когда ты меня вытащил, но и на горе, в тумане.

Время отдыха Славы подходило к концу. Ему нужно было возвращаться в город, чтобы идти на очередное собеседование. Почему-то в этот раз он не сомневался, что получит эту работу. Необъяснимым образом он был уверен, что полоса его неудач уже позади. И дальше, если будут испытания, то появятся и силы, чтобы их перенести. Ведь он больше не хотел идти своим эгоистичным путём. Теперь он был согласен с Творцом, что главное – чтобы люди соглашались развивать тот характер, который Бог хотел бы видеть в них и тогда все в жизни приобретёт смысл и всегда силы будут появляться вовремя и в нужном количестве.

Семья провожала его слезами.

– Ты изменил нашу жизнь, – сказал Мурат.

– А вы – мою, – улыбнулся Слава, от души пожимая руку новым друзьям.

Слава шел вниз, оглядываясь на снежные вершины. Прохладный ветер шептал: эти дни были богаты событиями и наполнены смыслом.

Год спустя Слава вернулся. В этот раз он запланировал провести в хижине неделю своего отпуска, чтобы заодно помочь Мурату с сенокосом. Раньше Слава не умел косить, но научился очень быстро. Ему нравилось ощущение собственной силы, точности взмаха косой и запах срезанных горных трав.

За это время произошло немало событий. Семья Махмуда время от времени спускалась в город, посещала богослужения. Им приходилось уезжать только по очереди, так как скот нельзя было оставлять без присмотра, но им понравились служения и они были рады возможности посетить их. Через время родители Махмуда приняли крещение.

Лето в горах сияло красотой: зеленые луга, снежные пики, прохладный ветер – символ вечной надежды. Они трудились и молились вместе, благодаря за отчаянный прыжок, что связал их судьбы.

Эпилог

Горы стоят вечно, снежные вершины сияют под солнцем. Лето приносит жизнь, ветер – прохладу. А вера – спасение. Слава знал: нередко Бог посылает в нашу жизнь чудеса через обычных людей, и был благодарен Всевышнему за то, что Он использовал его год назад, чтобы выручить мальчугана. Удивительным образом, использовав человека, Бог меняет и его самого, преображая жизнь и наполняя её светом.

Летчики-мечтатели

Сема и Рома дружили с детства. Они жили рядом, вместе с родителями посещали одну церковь и старались проводить вместе все свободное от школы и помощи по дому время. Их даже нередко называли Сёрома, словно они были сиамскими близнецами.

Но характеры и атмосфера в доме у ребят были совсем разными. Сёма рос в полноценной большой семье и был средним из пяти детей. А Рому воспитывала бабушка, потому что отец, алкоголик и жестокий человек, бросил семью давно, а мама рано умерла через пару лет после исчезновения отца, потому что тот отбил ей что-то из внутренних органов, что привело к её смерти через время. Старший брат Ромы, к сожалению, пошел по стопам отца и давно жил отдельно, уехав в общежитие, чтобы верующая бабушка не напоминала ему о Боге. А Рома очень любил бабушку и всегда провожал её на собрание. Елена каждый день молилась за внуков и души не чаяла в младшем, который рос очень заботливым и внимательным. Рома напоминал ей дочь, так рано покинувшую этот мир.

Друзья часто забирались на высокое дерево, что росло вверх по улице, к самой верхушке и сидели там как птицы на удобных ветках, раскачиваясь под ветром и мечтая.

Однажды, привычно примостившись на своих ветках, мальчики размечтались о будущем.

– Знаешь, когда я вырасту, я хотел бы быть служителем в нашей церкви, – начал Сёма, – пресвитером как Василий Викторович или диаконом как Савелий Иванович.

– Нет, это мне совсем не интересно, – покачал головой Рома, – это скучно, проводить собрания или стоять важно перед всеми когда вечерю проводят. Я хочу настоящих приключений, может быть стану путешественником или летчиком.

– А как же собрания? Ты же тогда не сможешь ходить на служения, – удивился Сёма.

– Ну и что, это же так скучно! Мне даже на разборах больше нравится. Там хотя бы что-то новое можно узнать и обо всём, что есть и про Бога, – эмоционально возразил Рома. – А на собрании скукота, постоянно поют и слушают проповеди.

– Но, – Сёма замялся в растерянности, – тётя Маша сказала, что на небе мы будем всегда петь и проводить собрания.

– О нет! – вскричал Рома, – это совсем не рай, а скорее репетиция ада! Ты что! Да я в такой рай вааще попадать бы не захотел. – Я терплю как могу только первую проповедь и если бы нельзя было уйти в воскреску, убежал бы до конца на улицу, бабушку подождать.

– Но разве ты не хочешь на небо?! – поразился Сёма.

– Хочу. Уже хочу, – успокоил друг. – После того, как дядя Миша сказал мне, что Бог создал нас разными и Он сам знает, когда нам хорошо и может это создать для нас лучше, чем даже мы сами могли бы это сделать. А ещё он сказал, что та радость, которая у меня бывает, когда я что-то новое о Боге узнаю, увеличится во много раз, потому, что Он разрешит участвовать вместе с Ним в творении Вселенной. Прикинь, создавать что-то новое! Вот это жизнь!!! – мечтательно закатил глаза Рома. – А ещё, я бы полетал от планеты к планете и между звёзд! И посмотрел бы как создаются новые миры от слов Бога. Когда я думаю об этом, у меня дух захватывает! Вот ради такого рая, я что угодно готов сделать.

– Ого! Я про такое никогда не думал! Это вообще было бы супер! – обрадовался Сёма.

А Рома продолжил:

– Но самое главное, дядя Миша сказал, что нужно держать в голове стих из Библии: «Царствие Божие внутрь вас есть». Ну что это значит там дальше написано, в другом месте. Это есть «праведность, мир и радость во Святом Духе», ну в это в духе любви. И получается, что мы каждый день можем искать моменты правды, мира, радости и пытаться лучше узнать Бога. Ну а потом, помнить о том, что мы – Его дети и стараться быть на Него похожими. И получается, что сейчас мы уже можем начинать жить в Царствии Небесном. А потом, когда Христос заберет нас, тогда наше тело изменится и мы сможем полететь к звездам. Вот это круто!

– Слушай, так ведь и правда намного интереснее! – согласился Сёма. – Я, конечно, не хочу убегать с собрания, но мне тоже тот рай, про который тётя Маша сказала, тоже скучноватым показался, – признался Сёма. – Но я тогда тоже вспомнил, что нам в воскреске говорили, что Бог создал нас и знает, от чего нам бывает хорошо и Он может сделать так, чтобы нам понравилось.

– Ну да. И все-таки мне хочется лучше понимать что нужно делать сейчас и что будет потом. А то мне скучно становится, если я что-то не понимаю. А бабушка говорит, что скука опасна. Из-за неё мой брат пьёт. Потому что не хочет искать ничего, что было бы ему очень интересно. А я очень хочу! – горячо добавил он, со сверкающим взглядом.

Рома никогда не мог усидеть на месте. Он всегда старался разобраться как и что работает, от двигателя мопеда, который чинил сосед; до того, как строится дом соседей с другой стороны его дома, чтобы тот простоял долго и выглядел красиво. Ему интересно было также как приготовить вкусную еду или связать правильно носок, который вязала вечером его бабушка. У Ромы всегда был «припасён чемоданчик с вопросами», с кем бы из взрослых он ни заговорил.

Сидя на ветках, высоко над землей, подставляя лица свежему ветру, друзья не знали своего будущего. Но Творец, создавший их знал, что Сёма действительно станет пресвитером в церкви и всегда будет заботиться о тех, кто будет приходить туда. А Рома, с его неугомонным характером, станет воспитателем у трудных подростков и будет водить их в походы, помогать ребятам выбрать в жизни верный путь.

Оба друга сделают много доброго в этой жизни, ведь для них поиск искорок Царствия Божия начался еще в детстве, когда они, будто птицы сидели на ветке, раскачиваясь в такт порывам ветра, гладя на частный сектор своего города, в котором они жили и наблюдая с высоты за людьми, занимающимися своими делами. Ребята мечтали, а Творец, через мечту, дела и слова близких, формировал их характеры для будущей взрослой жизни.

Единство в разности

Роман вернулся с работы, будто выжатый лимон. Автобус, в котором он ехал, был набит так, что дышать приходилось вполсилы, а от остановки до дома, как всегда, пришлось топать больше километра, под хмурым небом, что грозило дождём. Ключ в замке повернулся с привычным скрипом, и Роман, сбросив ботинки, с наслаждением рухнул в старое кресло, вытянув гудящие ноги. Мягкая обивка приняла его, как старый друг, обещая минуту покоя. Но не успел он закрыть глаза, как в комнате раздался топот.

Вася, его десятилетний сын, не просто вошёл – промаршировал, с решительным видом, будто генерал на параде. Не дав отцу толком осесть в кресле, он остановился перед ним, держа в руках телефон матери. «Пап! Скажи, – выпалил он, тыча экраном чуть ли не в лицо Роману, – это платье ведь синее?»

Роман прищурился, узнав картинку с первого взгляда. Эту фотографию платьев Светлана, его жена, показывала ему пару недель назад, когда друзья переслали её в чате. Странная штука: одни не сомневались, что платье золотое, другие – что синее, а некоторые даже видели его почти чёрным. Света тогда смеялась, споря с подругой, пока Роман не объяснил, в чём дело. Он где-то читал про этот феномен: всё зависит от освещения и от того, какая половина мозга в этот момент «рулит» – правая, что отвечает за чувства и образы, или левая, что цепляется за логику. У одних людей платье меняло цвет в зависимости от настроения, как будто мозг играл с глазами в прятки.

Он посмотрел на Васю, чьи глаза горели нетерпением, и усмехнулся. «Синее, сын, – сказал он, потрепав мальчишку по вихрастой голове.

– Хотя, знаешь, мама твоя вчера уверяла, что оно золотое.

Вася нахмурился, будто его обманули, и уставился в телефон, наклоняя его, словно это могло заставить платье сменить цвет.

– Как это? – пробормотал он. – Оно же синее! Ясно же!

Роман откинулся в кресле, чувствуя, как усталость отступает под напором Васиного любопытства.

– Это всё мозги, Вась, – сказал он, подавляя зевок. – У каждого по-своему работают. А ещё от света зависит. Попробуй посмотреть утром, может, золотым покажется.

Вася недоверчиво фыркнул, но не отошёл, продолжая вертеть телефон. Роман взглянул на него и вдруг подумал, что эти минуты – с сыном, с его простыми, но такими живыми вопросами – дороже любого покоя.

Из кухни донёсся голос Светы:

– Вася, отдай телефон, хватит папу мучить!

Но Роман только махнул рукой:

– Пусть, Свет, мы тут науку изучаем.

Вася, услышав это, гордо выпятил грудь, а Роман, глядя на него, почувствовал, как в душе, несмотря на усталость, загорается маленький, но тёплый огонёк. Платье на экране могло быть каким угодно – синим, золотым, хоть зелёным, – но этот момент, с сыном и его «почему», был настоящим, и никакие феномены мозга не могли его затмить.

Отец улыбнулся.

– Понимаешь, мама видит его золотым, а я – синим, – спокойно повторил он.

– Что?! – Вася не мог поверить. – Разве такое бывает?!

Роман попытался объяснить десятилетнему сыну, как это происходит. Но он видел, что за спиной сына стоит Катя, восьмилетняя дочь, и тоже внимательно слушает с широко открытыми глазами. Дослушав объяснение, она медленно произнесла:

– Я же говорю, что оно желто-золотое…

Казалось инцидент исчерпан и дети пошли обратно. Отец смог наконец, ощутить счастье покоя после трудного рабочего дня. Но покой был недолгим. Через несколько минут, вернувшись в детскую, дети вновь начали спорить.

– Просто девчонки тупые, у них не та часть мозгов работает, – услышал Роман голос сына из соседней комнаты. Точно сказал Гришка, мой одноклассник, Бог создал девчонок красивыми, но не очень умными! – Оно точно синее! И раз ты со мной споришь, я не буду тебе помогать носить воду, когда мы поливаем палисадник!

– Сам ты тупой! – обиделась Катя. – Это у тебя неправильная часть мозгов работает. Да, конечно, Бог создал нас красивыми, чтобы мальчишки нас любили. А если Он и дал нам меньше мозгов, так это только для того, чтобы мы смогли полюбить вас, противных пацанов! Раз так, я тогда не буду помогать тебе с посудой! Будешь сам её мыть!

Отец едва сдержал смешок, заметив остроту ума дочери. Но он понимал, что нельзя оставлять эту ситуацию без внимания.

– Дети, подойдите! – строго произнёс отец.

Когда они вновь вернулись в гостиную, Роман протянул руку и строго сказал:

– Отдай мне мамин телефон! Мне не нравится, что она даёт вам его, но я уважаю её решение. А вы еще и ссоритесь из-за него!

– Ну Пааап, – обиженно протянул Вася, но телефон отдал.

– Послушайте, – устало начал отец. – Бог создал всех людей разными и это хорошо. Представляете, как скучно было бы, если бы мы все были одинаковыми? Но Он учит нас уважать друг друга и заботиться друг о друге, даже если у нас различные мнения. В семье и церкви должны быть разномыслия, это нормально. Но нам сказано предупреждать друг друга в почтительности. Это значит, проявлять почтительность первыми, не ждать, пока кто-то проявит к нам уважение. Вы же видите, что мы с мамой тоже очень разные, и бывает, что мы не согласны друг с другом. Даже в том, что касается вот этого телефона. Я считаю, что не нужно давать его детям, а мама – напротив, уверена, что нужно иногда давать. Но я уважаю решение мамы, и она всегда уважает мои решения. Она никогда не даёт вам мой телефон.

– Ну да. Ни за что не даст, сколько ни проси, – подтвердил Вася. – Даже когда никто не видит.

Роман понял, что сын не раз пробовал уговорить мать, и ему приятно было услышать, что жена выполняет договор, даже тогда, когда его нет рядом. И он продолжил:

– Вы же видите, что мы с мамой иногда можем не сходиться во мнениях, и тогда каждый остаётся при своём. Но потом мы спокойно идем пить чай.

– Ну да, и это странно! – согласился Вася. – Я бы не смог не злиться, если со мной не согласились.

Дети присели на диван рядом с отцом. Сейчас они готовы были слушать. Живые и всегда занятые чем-то своим, малыша не часто готовы были выслушать наставление. И поэтому отец, несмотря на усталость готов был с ними поговорить и объяснить все, что мог в те короткие минуты, когда они слушали.

– К сожалению, когда мы сердимся, если у кого-то другое мнение, в нас говорит эгоизм и гордость. А это не самые лучшие советчики в жизни. Но если мы проявляем уважение, тогда мы можем не обижаться на близкого человека за то, что Бог создал его не таким как мы. Вот смотри, что изменится в жизни, если Катя согласится, что это платье синее? Ничего. Только то, что она согласится перестать быть собой для того, чтобы угодить тебе. И где же здесь почтение, которому учит нас Библия? – Роман внимательно смотрел на сына, но Катя напряженно переводила взгляд с отца на брата, боясь пропустить хотя бы слово.

– Ну да, ничего не изменится, – согласился Вася. – А что если нужно что-то делать, а вы с мамой думаете по-разному?

– Вот тогда нам нужно, или искать среднее решение, или кто-то из нас должен уступить, – ответил Роман. – И обычно уступает тот, кто умнее и сильнее. Конечно, я не говорю о тех моментах, когда у решения очень серьёзные последствия.

– Ну да, я знаю, – вставила Катя. – Тогда мама говорит: «Ты же священник семьи, на тебе ответственность. Делай как считаешь нужным».

Роман улыбнулся. Он не представлял, что дочь помнит точно фразу матери, заучив её будто стишок для воскресного служения. Сейчас Роман снова напомн6ил себе серьёзнее относиться ко всем словам, что произносит. Ведь в сознании детей эти слова остаются и дают свой плод.

– Идите и подумайте над тем, о чём мы говорили. Если вы откажетесь выручать друг друга, будет ли это созидать нашу семью или начнёт разрушать? – закончил он, устало закрывая глаза.

У Романа было лишь несколько минут до того, как вся семья пойдёт ужинать. Из кухни доносился звон тарелок и ложек. А ему так хотелось хотя бы немного расслабиться. Вася протянул руку к телефону, считая, что участие в разговоре меняет всё. Но отец лишь отрицательно качнул головой, убирая устройство. Горестно вздохнув, сын отправился в детскую комнату.

Чрез открытую дверь кухни Роман заметил как улыбается Светлана. Она смотрела на беседующих мужа и детей и думала о чем-то своём, возможно о том, что вот такие мелочи позволяют людям увидеть что-то бОльшее и научиться любить и принимать друг друга, уважать любимых и искать то, что сближает нас, а не разделяет.

Через минуту до Романа донеслись слова:

– Ладно, я буду помогать тебе носить воду. Я же не эгоист.

– И я буду помогать тебе с посудой. Мы же хотим строить нашу семью, а не ломать. Мама и папа же стоят, – согласилась Катя. Затем добавила. – Хорошо, что мне не нужно говорить, что платье не золотое. Оно же такое красивое!

– Ладно. Пусть для тебя оно остаётся золотым, а для меня – синим, – тяжело вздохнул Вася.

Ему было трудно согласиться на разномыслия, но не сердиться при этом. Но мальчик решил, что будет учиться тому уважению, о котором сказал отец и написано в Библии.

А Роман, наконец, мог немного отдохнуть. Теперь, когда он не только закончил свою работу, но и помог детям найти мир в отношениях, он мог радоваться покою. Он исполнил свой долг перед детьми не только как кормилец, но и как священник своей семьи, помогая им на практике исполнять слова, записанные в Библии.

Добродетельная преступница

Глава 1

Марта выросла в большой христианской семье. Её родные все были менонитами, но её семья не отличалась большой религиозностью. Их вера в основном заключалась в посещении воскресных богослужений, где община пела песни на немецком языке из тех, что они привезли с родной Германии еще со времен Екатерины II. В немецких поселениях многие не знали русского языка, хотя уже не одно поколение жили в России. Но были и те, кто старался изучить язык страны, в которой живет. Такие обычно оказывались связующим звеном между властью и единоверцами, и зарабатывали лучше других.

Советская власть с самого своего появления, обязала всех учить русский язык, поэтому в школу стали ходить даже те, кто раньше не стремился знать русский. Но Марта с ранней юности изучала русский. Многие пожилые женщины предрекали беду для юной девушки, да и родителям обещали проблемы:

– Женщина должна учиться вести хозяйство, а не всякие умные книжки читать, – ворчали одни соседки.

– Ох и хлебнёте вы проблем с этой юной девочкой! Все они – умные, быстро становятся через чур вольными, – обещали другие.

Многие из общины были уверены, что женщину должны интересовать «Три к» (Küche, Kinder, Kirche – кухня, дети, церковь). Но Марте хотелось знать всё – от истории до русской классической литературы. Перечитав все книги, что были в её общине на немецком языке, на очень хотела перечитать русских классиков и поэтому с увлечением постигала сложный русский язык.

Довольно скоро родители, разрешившие дочери учиться, обрадовались своему решению. Оказалось, что Марта полюбила читать не только художественную литературу. Ей очень понравился лаконичный язык документов и она с увлечением зачитывалась его сложными оборотами.

Девочка не думала о том, к чему это приведет. Она просто получала удовольствие. Но даже до того, как Марта окончила школу, Генрих Маркович, заместитель председателя их колхоза, обратил внимание на грамотную речь девочки. Он заметил также, что Марта легко составляет официальные обращения и прошения для соседей, что она может даже вести переписку с властями. Незадолго до выпускных экзаменов восьмого класса, он вызвал Марту в контору.

– Марта, наши поговаривают, что ты пишешь для них разные письма в райцентр, – начал он.

– Ну, я не знаю, – растерялась и немного испугалась девочка, – я просто стараюсь написать другими словами то, что мне говорят, чтобы читалось легче.

– Не скромничай. У тебя хорошо получается, – перебил её мужчина. – Вот что я тебе скажу. Давай я отправлю тебя на курсы машинисток. У меня в конторе стоит печатная машинка, вот только я плохо на ней печатаю. Мои пальцы слишком большие для маленьких кнопочек. А ты, если выучишься, сможешь работать не в поле, а в конторе, будешь уважаемым человеком.

– Ой, конечно! Я с радостью пойду учиться, если родители разрешат! – подпрыгнула Марта.

– А родителей я возьму на себя, – успокоил её Генрих Маркович.

Председатель, после рекомендаций своего заместителя, с удовольствием подписал направление для Марты, а зампредседателя действительно сумел убедить родителей девочки отпустить её на три месяца из дома на учебу. И скоро она вернулась домой, получив свидетельство об окончании курсов. Председатель взял Марту на работу в контору. Теперь в семье появился дополнительный заработок, который семья могла получать не зерном или овощами, а деньгами. Отец довольно потирал руки.

– И пусть кумушки толкуют, – усмехался он в густую русую бороду, – наша Марта, в свои шестнадцать, зарабатывает лучше многих мужиков и в поле не горбатится, ходит в уважаемых людях. Моя дочь! – с гордостью добавлял он.

Марта оказалась толковым сотрудником и скоро уже сама отвозила депеши в центр. Несмотря на её молодость её знали в лицо не только в райцентре, но и в городе. Она всегда вела себя скромно, сдержано, говорила только по делу и скоро завоевала уважение, несмотря на молодость. Кроме того, она выглядела старше своих лет и никто не предполагал, что девушке, которой на вид не меньше двадцати, на самом деле едва исполнилось семнадцать.

Но скоро родители, да и руководители колхоза, пожалели о своём решении допустить молодую девушку к управлению документацией. Она нарушила лишь одно правило, но полностью изменила не только свою жизнь, но и жизнь тех, кто её окружал.

Марта влюбилась. Они с Геннадием встретились в городе, когда она приехала с очередным официальным письмом. Быстро закончив свои дела, девушка решила немного погулять по городу, используя время до отхода автобуса в райцентр, и случайно забрела в тихий красивый переулок. Радуясь теплому ветерочку начала лета, Марта подставила лицо его лёгкому порыву. Вдруг из окон одного из домов частного сектора, она услышала знакомую песню. Песня звучала на русском языке, но мелодию она ни с чем бы не перепутала.

В это время власти стали запрещать верующим собираться вместе, а тем более петь песни религиозного содержания, но в её общине люди всё-таки собирались по воскресениям. Но это был четверг – обычный рабочий день. Судя по голосам, пели в основном старушки. Но Марта не выдержала. Она так хотела спеть вместе с этими незнакомцами песню о Боге! И она рискнула постучать в ворота. Песня сразу умолкла.

Через несколько минут калитку открыла женщина. Её невозможно было назвать старой, но и молодой она не была.

– Простите, – смущенно произнесла Марта. – Я случайно услышала вашу песню. Я так скучаю по собраниям. Мы сейчас не каждое воскресение можем собираться. Можно мне с вами спеть? Только один раз! – Умоляюще добавила она.

Женщина смутилась, но страх, который был виден в её глазах в начале, исчез, оставив лишь некоторую настороженность.

– Сестра? – спросила она.

– Да, сестра в Господе. Только я из менонитов. У нас все служение по-немецки проходит. Но вы пели тот же гимн, который мы поём, – торопясь ответила Марта.

– Ну проходи, сестра, – всё еще напряжённо ответила хозяйка дома.

Когда Марта вошла в комнату, в ней находилось около десяти старушек, один бородатый мужчина, который оказался приезжим проповедником. Именно из-за него собралось это внеочередное собрание. А в уголке тихо сидел молодой симпатичный парень, которого звали Геннадием, Марта выяснила это после окончания служения.

Ради вновь прибывшей Марты группа еще раз пропела песню, которую Марта подхватила на немецком языке. Она пела самозабвенно, с упоением, скучая по времени, когда могла петь не боясь, со всеми вместе, пока не появился новый председатель, запретивший собрания в угоду власти.

Геннадий молча наблюдал за прибывшей, а когда прозвучало последнее „Аминь“, подошел познакомиться. Он был сыном одной из женщин, собравшихся в этом доме. Гена не считал себя верующим, но и атеистом не называл. Он просто слушал проповедь и думал. В их доме не было Библии, и мать убедила сына прийти послушать „запрещенную книгу“.

После служения Геннадий вызвался проводить Марту до автостанции и молодые люди разговорились. Парень очень сильно понравился Марте, но он был русским и она прекрасно знала мнение родителей на эту тему. Ей навсегда бы запретили даже в город ездить, если бы узнали об этом знакомстве.

Молодые люди почти сразу перешли на „ты“. Их взаимная симпатия вспыхнула с первого взгляда. Парень оказался очень решительным. Он предложил приехать к ним в колхоз, познакомиться с родными и друзьями Марты.

– Нет, что ты! – отшатнулась Марта. – Если ты хочешь навсегда забыть обо мне, тогда ты приедешь к нам только один раз. Этого будет достаточно!

– Что, неужели всё так плохо? – поразился парень.

– Намного хуже, – ответила она. – Но мы смогли бы пообщаться дольше, если я приеду в город в следующем месяце с таким же отчётом, который я привозила в этот раз, – предложила она.

– Буду очень рад! – быстро ответил Геннадий, но потом задумался. – Мне кажется, что через месяц – это слишком долго.

– Или через месяц, или забудем о нашем знакомстве, – вздохнула Марта.

– Хорошо. Тогда в следующем месяце, – грустно кивнул он.

Так началась эта дружба, которая казалась невозможной все взрослым, окружающим Марту. Она раз в месяц привозила отчет, стараясь приехать самым ранним автобусом, а потом уезжала из города последним рейсом, растягивая время общения с молодым человеком. Геннадий усаживал её в кабину своей машины и они, общаясь, разъезжали по городу, куда он должен был развозить грузы.

Глава 2

Лето подошло к концу, началась уборочная страда. В колхоз прислали нескольких водителей из города, чтобы помочь вывезти урожай с полей. На всех площадках колхоза было обычное осеннее оживление. Теперь до самого снега с полей будут привозить различные культуры и все колхозники забудут сон и покой, пока „белые мухи“ не сообщат о том, что осенняя страда закончилась.