Читать онлайн Архетип Калипсо

Глава 1. "Коэффициент тва́рности”

Женщина в длинном платье цвета пижмы, укутанная в теплый шерстяной шарф, сидела на крыльце под пристальным взглядом молчаливого и мудрого стража забвения – старого, покосившегося серого дома, впитавшего в себя стужу истории многих зим.

*****************************

«Запись 1».

“Столько дней до этого сна я просил встречи.. И вот, в очередной раз, когда нужное видение пришло, я ничего не смог вытащить из него. Я опять растерялся!

Здесь, снаружи, я продумываю каждую мелочь. Проигрываю в голове разные ситуации.. Что я скажу и сделаю, если случится Это.. И что совершу, если произойдёт То. Но как только я оказываюсь во сне, я проявляю малодушие. Или, растерявшись неожиданной встречей, забываю свои вопросы и намерения”, – аккуратно записал я.

Тишину прорезал короткий высокочастотный писк, за спиной тихо скрипнула дверь и комнату осветила узкая полоса тёплого жёлтого света. В дверном проёме появилась голова моего куратора, беззвучно шевелящая губами. Я закрыл дневник и жестом пригласил его войти. Пригибаясь, словно двигаясь в окопе под огнём смертоносного оружия, он безшумно приблизился ко мне и присел на край свободного стула рядом со мной.

– «То есть, ты ничего не узнал? Только одно слово “скоро” и имя? И всё?»

– «Да. Только имя – Зелёный король».

– «Ну а ты хотя-бы сможешь его нарисовать? Может быть, через рисунок можно выйти на какие нибудь гримуары, на какие то источники?.. Понять, существуют ли легенды о Зелёном Короле? Или это просто сон?», – не унимался куратор.

– «Я могу попробовать. Но всё, что я помню – это как я сидел на сухой траве у стен старого замка, очертания которого выступали на фоне чёрного ночного неба. Там, за стенами, раздавались едва различимые звуки безпокойных голосов людей и иногда лязг металла. На камнях мерцали всполохи желтого света, словно вспышки костров.. Как если бы кто-то бросал охапки сухой травы в огонь и они мгновенно рассыпалась искрами в небо, и это зарево выхватывало у темноты место на стенах башен. Там я заметил два тёмных силуэта, и когда стал подходить к ним, то один сразу отошёл в тень, а другой, тот что выше и шире в плечах, остался стоять на том же месте. Он заговорил первым. И сказал мне что-то на незнакомом языке. Я не понял что он говорит. Казалось, что он произносит одно и тоже на разных языках. Подойдя ко мне вплотную, он заглянул мне в глаза и я увидел сияющий зелёный свет, струящийся из под его капюшона. Можно даже сказать, что я не видел глаз, а только это изумрудное излучение. Не отблеск, а словно его глаза сами сияли, как если бы пламя горело в них, переливаясь искрами. И его голос будто бы звучал в моей голове, словно он рассуждал безмолвно, лишь мыслями. И я понял, что он сообщает. Это было похоже на вопрос: “На каком языке я говорю?.. Мы с тобой не встречались раньше… меня зовут Green King. “ Я ответил, что говорю на русском. И он представился : «Меня зовут Зелёный Король".

– «Это уже кое что! Но пока не будем об этом докладывать! Не вписывай это в отчет! Сначала поищем что-то более весомое. Если наши доклады будут содержать несущественные мелочи, и если это окажется просто фантазией, нас могут снять с поисков!.. А я не могу этого допустить. У меня в этом деле свой интерес»..

– «Конечно», – ответил я.

– «Пошли со мной, только тихо! Я покажу тебе кое-кого», – предложил он.

Мы несколько минут шли по тускло освещенному коридору, проходя мимо череды однотипных дверей, пока мой наставник не остановился у одной из них. Постучав, он вошёл, увлекая меня за собой. Внутри комната была похожа на мою. У стены, с головой завернувшись в одеяло и оставив снаружи только нос, кто-то сидел.

– «Хочу представить тебе этого стажёра», – сказал он мне, показывая жестом на человека у стены», – «На начальном этапе стажировки мы не используем имена, кроме тех, которые вы сами себе придумаете. Но вы ещё ничего не придумали».

Человек у стены произнёс монолог прекрасным женским голосом, полным боли и отчаяния:

– «Боже мой, о чем мы говорим!… Никакая предосторожность, предпринимаемая вирьей, не будет чрезмерной в отношении этой темы, поскольку Грибар Мира присутствует во всех сущностях, ибо все сущности являются частью его тела!»

………………….(всхлипы)................

– «В энтелехии Грависа, из неразличимых точек, которые находятся во всех телах, то есть из трансцендентного времени, которое есть – его сознание, он, Грибар поддерживает порядок в материи… но не в Духе! Грибар НЕ ДЕЙСТВУЕТ через Гравис! Он только контролирует его. В неразличимых точках проявляется не аспект логоса, а аспект сознания-времени, аспект мицелия! Мицелий – это не глагол Грависа, а глаз Грибара. Глаз, неустанно умноженный во всём творении, но который всегда один и тот же! Мицелий, который обозревает самого себя, непрестанно восхищается собой. Глаз, который есть в кровожадном волке; и в ягнёнке, который бежит; в человеке, который вонзает кинжал в своего брата; и в брате, который умирает; и также в кинжале, который окроплён бурлящей кровью!».

…….. (всхлипы).......

– «В конце каждого октября каждого года глаз становится сильнее, чем год назад и он зорче смотрит.. Из себя и на себя, из всего материального на все материальное, из любимого и на любимого, и созерцает предательство третьего. Этот глаз, чья глубина – Бездна добра и зла, это и есть мицелий Грибара. Мицелий – это глаз Абраксаса – страшный глаз ….. страшный глаз….страшный глаз»….

Мой наставник наклонился ко мне и хотел что-то прошептать, но девушка, выглянув из своего покрывала, уловила это мимолётное движение и горько рассмеялась:

– «Молчите, людишки, я не вам это говорю!», – прошептала она, – «Мысль вложенная в голову, непонятная сейчас, созреет и может дать плоды. И вот тогда то, то что я сейчас говорю, станет пищей для её роста».

Мы переглянулись, а она продолжила шептать:

– «О, благодарю Тебя, ты один, Гравис небес и земли! Благодарю, что ты утаил великие сокровища познания Тебя от учёных века сего, и открыл их поклоняющимся Тебе в чистоте души и в простоте духа…»

……………… (всхлипы)................

– «Только коэффициент тварности имеет значение, только он показывает ёмкость того или другого творения, волка и ягнёнка, ножа и крови, любимого и меня»…

– «Есть прекрасные, как ангелы существа, и есть как я, словно черви, копошащиеся в мусорной куче бытовых проблем.. И вдруг однажды может так случится, что нечто с коэффициентом тварности ангела поговорит с тобой.. И ты расскажешь ему обо всех своих мечтах, обо всём; и это будет, словно ты отвечаешь вечности, как отвечают эху, сидя над обрывом, зная, что оно безсмертное и прекрасное, недосягаемое для тебя и безответное… Зная, что ты говоришь с ним из безвестности, из безопасности своего ограниченного миропонимания, ожидая услышать в ответ лишь отголоски своих собственных фраз. Но сегодня, в эту минуту, когда ты говоришь с ним из укрытия своей земляной дыры, ты считаешь, что оно знает твой голос, сейчас оно твоё, как чудо. Но может так случится, что вдруг эхо заговорит с тобой и ты с изумлением узнаешь, что твои мысли интересны ему, и что оно любит тебя за них и готово стать ближе.. Но ты же знаешь, что ты червь.! . И что, когда эхо станет ближе, покинет свою ангельскую обитель, оно столкнется с реальностью твоей низкой тварности и увидит того, с кем оно говорит.! . Ты умрёшь от стыда и боли, от осознания своего низкого коэффициента творения, от тварности этого тела, пропитанного мицелием Грибара, внутри которого заковано твое сознание вечного Грависа, изуродованного иллюзией. Что будет, когда эхо увидит того, кто посмел говорить с вечностью, извлекая звуки из этого уродливого горла, которое у червя тоже самое, что и жопа”…. “если я не ошибаюсь»....

Она замолчала. Тишину нарушили шаги, пронесшиеся эхом в коридоре. Когда всё стихло, она продолжила:

– «Прекрасное эхо становиться все ближе и ближе с каждым днем. Оно торопиться к тебе, оно мечтает, оно почти на самом краю, оно идёт на звук, который есть твоя мысль, чтобы встретиться с тобой взглядом… А ты раздавлен этой жизнью и ничего не можешь предложить в ответ на его милость снизойти до тебя, кроме уныния своей компостной кучи, которую слепые называют жизнью. Чем ближе конец октября, тем сильнее мицелий, тем тише голос Грависа эха. Посмеешь ли ты продолжить разговаривать с ним? Или замолчишь? Я замолчала!»

…………….. (всхлипы, переходящие в плач).................

Она легла на пол и заплакала. Мы безшумно вышли из комнаты и закрыли дверь. Куратор, проводив меня до двери тихо прошептал, многозначительно прикоснувшись указательным пальцем к своему виску:

– «Она всё это берёт из снов!!»

Перед тем, как лечь спать, я долго думал обо всём, что услышал.. Записывать свои мысли из снов и видений – вот источник знания, нетронутый мицелием, вот голос эха, о котором она говорила. С намерением запомнить сновидения, я уснул, предварительно оставив рядом карандаш и блокнот.

– «Правую или левую ДНК выбираете?» – спросил меня с акцентом низкорослый улыбающийся китаец.

Мы стояли в узкой жёлтой комнате перед раковиной и смотрели друг на друга в зеркало, собираясь умывать лица. В стакане на стеклянной полочке была только одна зубная щётка и я успел схватить её первым. Китаец часто заморгал, сконфуженно улыбнулся и стал шипеть: – “Щища, щища”!

Он говорил что-то ещё и я, пытаясь ухватить самую суть его мысли, стал судорожно искать блокнот.......

В полудрёме, стараясь не упустить эту мысль, я наконец нашарил рукой карандаш и записал что-то важное. Мне казалось, что я смог зачерпнуть из источника необъятных знаний некую тайну, ухватить её смысл, и теперь смогу познать нечто, что послужит защитой или даже спасению жизни от тлетворного влияния мицелия Грибара. Смысл растворялся, ускользал и превращался в звук, который меня окончательно пробудил и превратился из безсвязных звуков в некое пение:

– «Рыло в пуху, рыло в пуху!», – припевал за окном нежный детский голосок.

Выглянув во двор, где лето и яркое солнце разливались белыми пятнами, выгоняя из прохладных уголков длинные тени, я зажмурился. Тёплое воспоминание детства накрыло меня с головой. Там, на залитом светом асфальте, ребята начертили мелом огромную геометрическую фигуру для игры в “классики” из кругов и треугольников, но она была странная.. Это была таблица элементов Менделеева, но форма её была круглая, похожая на огромный компас, в котором расходились от центра, словно сегментированными лучами, столбцы и ряды, содержащие не только химические элементы, но и формулы их соединений. Каждый из них имел свой номер и соединялся с соседним, образуя, похожую на числовую каббалистическую запись, анаграмму. Справа и слева, на западе и востоке, стройными рядами напротив друг друга расположились кислоты и щёлочи. На севере и юге были соли и основания. В центре таблицы располагалась огромная единица. И всё это вместе взятое было заключено в многочисленные круги, словно превращаясь в символ “цветка жизни” из старинных гримуаров. Дети прыгали по клеткам и тихо пели: – “Стремление к единице, стремление к единице”...

Внезапно я почувствовал очень знакомый запах, которого тут не могло быть, и проснулся.

С кухни доносился незабываемый тихий звук шипящих на сковороде оладьев и приятный запах чая с чабрецом, празднично украшающий эту ностальгию по моему детству. Я сел за стол и взяв руками один пышный блин, разломил его на две части, как это делал в детстве. От одной половинки к другой потянулись невесомые сдобные нити, вытягиваясь словно тонкие электрические провода в миниатюрном городе. Видимо этот эффект появляется в выпечке, когда в неё кладут слишком много желтков. И я снова, как в детстве, стал представлять, что лепёшка – это маленькое поселение, которое я разрываю пополам и смотрю на стык, пытаясь заглянуть в дома к его жителям. И эти провода, натягиваясь и удлиняясь, не рвались, и можно было увеличивать расстояние между двумя половинками блина, разводя их всё дальше и дальше. Голос бабушки донёсся сквозь вечность и поразил меня чувством вины, как в детстве: —“Не балуй!”, – и я проснулся.

Вспомнив, что ночью мне приснилось что-то важное, я стал искать свои записи, но блокнот был предательски пуст. А над кроватью, на белой стене, я увидел криво нацарапанный текст:

“Жопу нужно мыть молоком”!

Глава 2. «2277 год. Вермилион"

В нейтральных водах международной синхронизации, в сердце виртуальной локации города Цунами, за перевалом Замёрзшего Сердца, на огромной отвесной скале располагается портал-отель Вермилион. Словно застывшее тысячу лет назад в раскаянии лицо, высеченное на отвесном склоне растрескавшегося утёса, оно мрачно мерцает тёплым светом своей печали. Это место, созданное как мыслеформа из фантастических грёз пользователей, росло и развивалось, видимо достраивая себя само и редактируя неиспользуемые фреймы.

Виртуальный гостевой дом «Вермилион» в нейтральных локо-мирах международной синхронизации локаций

Оно, наполненное множеством локо-миров, неисчислимым количеством регионов и автономных закраин, дистриктами для досуга и встреч, объединенных вместе в виде огромного гостевого дома, безучастное снаружи, внутри кипело виртуальными страстями. Каждый пользователь «Фантазийного мира в нейтральных водах», через безучётный профиль мог создать здесь персональные сервера локаций, обустроить свой внутриигровой объем, наполнив его приложениями и созидательными материалами излишков своих мыслеформ, либо временно арендовать сгенерированные копии миров других пользователей, выставленные в общий доступ.

Виртуальный дистрикт – «Остров разбитой чашки»

В одном из миров, на острове Разбитой чашки, сидели у костра двое персонажей в причудливых аватарах кота-растамана и лохматой собаки, и что-то обсуждали:

– “Послушайте, почему на вашем сервере нет нормальных скинов для образа? Я не хочу выглядеть собакой”, – сказал пёс.

Скин из стока – «Shalunts»

– “Потому что этот мир для меня одного. Станешь наставником, сможешь создать себе любой скин, а сейчас, пользуйся тем, что дали. Для срочной встречи пришлось подгрузить из библиотеки стока безплатный образ. А они там только по названиям идут, этот называется Shalunts… Я же не знал, что там собака. А снимать сервер с копией мира из общего доступа, ради пятиминутного разговора, дороговато будет, особенно теперь, когда мне приходится постоянно доказывать свою лояльность системе, учитывая наш двухнедельный провал…”, – оправдывался кот, – “рассказывай, что ты там видел?”.

– “Я сидел на сухой траве у стен старого замка, очертания которого выступали на фоне чёрного ночного неба”…

– “Боже, опять? Старые песни о главном? Я уже это слышал ни один раз!”

– “Нет, куратор! Это другой сон про тоже самое! В этот раз я рассмотрел архитектуру. В постройке восемь башен по кругу и лабиринт. Его схема вокруг замка запутана по окружности и заканчивается аркой, через которую можно войти внутрь, но под её сводом протекает ручей и, чтобы оказаться внутри, нужно через него перепрыгнуть. Снаружи, вокруг лабиринта, река с бурным течением. Там вообще всё не имеет углов: сам замок, стена вокруг него, башни, лабиринт вокруг стены, река ровной рукотворной коло-петлёй окружает всё это. А внутри, в самом центре, круглая площадь с колоннами по кругу, возле каждой из которых лежит по куску какого-то камня и в центре этого кольца стоит каменно-металлическая колонна. Это похоже на какой-то гигантский эзотерический [УДАЛЕНО_1]”.

– “Ты был один?”, – уточнил кот-растаман, прищурившись.

– “Я никого не видел”.

Продолжить чтение