Читать онлайн Тень в библиотеке

Глава 1: Падение с высоты

Часть 1: Нежданный клиент

Дождь за окном барабанил по подоконнику его конторы, выстукивая монотонный ритм, под который так легко было забыться. Артем Волков оторвал взгляд от бухгалтерского отчета, который пытался составить уже третий час, и потянулся к остывшей кружке с кофе. Контора – бывшая студия зубного техника, сдавшаяся в аренду после банкротства предыдущего арендатора, – пахла пылью, старым паркетом и легкой безысходностью. Дела шли не то чтобы плохо, а скорее никак. Разводы, слежка за неверными супругами, пара проверок на благонадежность для солидных господ – вот его нынешний рацион. Бывшему следователю главного управления МВД, тому, чьим заключениям замирали залы суда, теперь приходилось рыться в грязном белье чужих страстей.

Мысль о том, чтобы вернуться в систему, даже не возникала. Его увольнение «по собственному желанию» было вежливой формой отрезания хвоста, который мешал слишком многим важным людям. Его несговорчивость, упрямое нежелание закрывать глаза на «мелкие» нестыковки в деле о крупной финансовой афере, стоила ему карьеры. Теперь он был частным детективом с лицензией, бурным прошлым и подозрением, что его лучшие годы остались где-то там, в кабинетах с гербовой печатью.

Его размышления прервал резкий скрежет тормозов за окном. На мокром асфальте у подъезда замерзла темно-синяя иномарка дорогого, но не кричащего класса. Дверь открылась, и на тротуар ступила женщина в длинном бежевом плаще, зонт от дождя ей показался ненужной мелочью. Она резко, почти порывисто, двинулась к входу.

Волков нахмурился. Никто из его немногочисленных клиентов не приезжал на таких машинах. Он инстинктивно потянулся к ящику стола, где в специальном углублении лежал старый, но безупречно чищеный пистолет Макарова – наследие прошлой жизни. Прикосновение к холодной рукоятке успокаивало.

Спустя минуту, в конторе раздался нерешительный стук в дверь. «Открыто», – бросил Волков, не вставая.

Дверь отворилась, и в помещение вошла та самая женщина. Вблизи она показалась старше, чем на вид с улицы – лет тридцати пяти, но усталость в глазах и напряженные складки у рта прибавляли ей возраст. Волосы, собранные в небрежный пучок, были влажными от дождя. Ее лицо было бледным, без косметики, и в нем читалась не привычная для его клиентов истеричная взвинченность, а какая-то отстраненная, леденящая решимость.

«Артем Волков?» – голос у нее был низким, немного хриплым, как у человека, который не выспался.

«Я», – кивнул детектив, жестом приглашая ее к единственному приличному креслу для посетителей. «Чем могу помочь?»

Женщина села, положив сумку из мягкой кожи на колени, и прямо посмотрела на него. «Меня зовут Елизавета Полянская. Мой отец, Лев Полянский, умер три дня назад».

Волков молча кивнул, делая в устве заметку: фамилия Полянский была ему знакома. Коллекционер, библиофил, человек с состоянием. В СМИ про его смерть ничего не было, значит, все прошло тихо.

«Соболезную», – сказал Волков нейтрально. «Но официальные органы…»

«Официальная версия – несчастный случай», – перебила его Елизавета. «Он упал с библиотечной лестницы в своем доме. Сломал шею». Она произнесла это ровно, без дрожи, но ее пальцы сжали ремешок сумки так, что костяшки побелели.

«И вы в этом сомневаетесь?» – уточнил Волков, откидываясь на спинку стула.

«Отец знал свою библиотеку как свои пять пальцев. Он лазил по тем стеллажам с юности. Он был осторожен, как кошка. У него ни разу не закружилась голова, он не спотыкался». Она сделала паузу, глотнув воздух. «Он не мог просто так оступиться. Не мог».

«Г-жа Полянская, часто в таких случаях родственникам трудно принять жестокую случайность…»

«Это не отрицание!» – в ее голосе впервые прорвалась страсть. «Я прожила с отцом в том доме двадцать пять лет, пока не вышла замуж. Я знаю каждую его привычку. В тот вечер… он был чем-то взволнован. Не тревожен, а именно взволнован, сосредоточен. Он ждал какого-то звонка. А на следующий день я получаю сообщение от мачехи, что он мертв, и участковый, едва скрывая зевоту, говорит мне о «трагической случайности»».

Волков наблюдал за ней. Он видел десятки людей, охваченных горем, гневом, недоверием. Но в Елизавете Полянской была не истерика, а холодная, расчетливая уверенность. Это всегда было интереснее.

«Почему вы пришли ко мне?» – спросил он. «Есть следователь, есть эксперты. Почему частный детектив?»

«Потому что о вас мне рассказал Михаил Игоревич Громов», – произнесла она.

Имя прозвучало, как удар хлыста. Громов – его бывший начальник, тот самый, кто в итоге подписал его заявление об уходе, но сделал это с сожалением в глазах. Человек, которому он еще верил.

«Громов сказал, что вы упрямы, несговорчивы и если уж вцепитесь во что-то, то не разожмете зубов. Он сказал, что вы не боитесь испачкаться и идти против течения. Именно это мне сейчас и нужно. Официальные лица уже поставили точку. Им не нужны лишние проблемы».

Волков медленно выдохнул. Он посмотрел в окно, на стекающие по стеклу струи дождя, потом на бледное, напряженное лицо женщины. Перед ним был не просто очередной бракоразводный процесс. Это было дело. Настоящее дело, пахнущее не пошлыми изменами, а старыми книгами, деньгами и, возможно, смертью. Его пальцы снова потянулись к ящику стола, но не за оружием, а будто ища опору.

«Хорошо, – тихо сказал он. – Расскажите мне все с самого начала. Не упускайте никаких деталей. Про ваш дом, про библиотеку, про всех, кто был там в тот вечер».

Елизавета Полянская слабо улыбнулась – впервые с момента своего появления. Это была улыбка не облегчения, а скорее мрачного удовлетворения.

«Спасибо», – прошептала она и начала свой рассказ, а дождь за окном продолжал свой бесконечный стук, отбивая ритм для нового, опасного расследования.

Глава 1: Падение с высоты

Часть 2: Бывший следователь

Когда Елизавета уехала, пообещав прислать все необходимые контакты и разрешение на доступ в дом, Волков еще долго сидел неподвижно, уставившись в стену напротив. На ней висела пожелтевшая карта города, испещренная значками и нитями от давно закрытого дела – последнего громкого дела в его карьере следователя. Он мысленно возвращался к разговору с Громовым, предшествовавшему его уходу.

«Волков, ты – великолепный специалист. Но ты – несмазанная шестерня, которая рано или поздно заклинит весь механизм. Ты не понимаешь, что некоторые вещи важнее одной конкретной истины».

Он понимал. Понимал слишком хорошо. Он просто не мог иначе. Эта «несмазанность» и привела его в эту контору с протекающей крышей и видом на грязный переулок. Он встал, подошел к старому сейфу, заваленному папками с отчетами, и достал оттуда одну, без опознавательных знаков. Внутри лежала служебная характеристика, подписанная Громовым, и несколько газетных вырезок. В одной из них, под заголовком «Дело «Стройинвеста»: афера века или ошибка следствия?», его фамилия упоминалась в контексте «отстраненного за нарушение методики проведения оперативных мероприятий следователя». Он резко захлопнул папку. Прошлое было похоже на несмываемое пятно.

Его взгляд упал на валявшуюся, на столе визитку Елизаветы Полянской. Простой белый картон, только имя и номер телефона. Ни намека на статус или богатство. Это ему нравилось. Он взял телефон и набрал номер своего бывшего коллегу, эксперта-криминалиста, который уволился из управления почти одновременно с ним, но по более веселой причине – из-за конфликта с начальством на почве профессиональной этики.

«Сергей, здравствуй, это Волков».

«Артем? – послышался удивленный голос. – Господи, думал, ты сгинул. Какими судьбами?»

«Дело есть. Частное. Внезапная смерть, выглядит как несчастный случай, но заказчик уверен в обратном. Нужна консультация. Неофициальная».

На другом конце провода повисла пауза. «Я сейчас на freelance, братан. Бюджетное обследование квартир после потопов. Романтика».

«Бюджет будет, – твердо сказал Волков. – И дело пахнет интереснее, чем затопленные хрущевки. Библиофил, частная библиотека, падение с лестницы».

«Любопытно, – Сергей, казалось, заинтересовался. – Но я не могу лезть на официальное место происшествия».

«Место происшения – частный дом. Доступ у меня будет. Мне нужен твой взгляд. Тот самый, за который тебя и выперли». Волков позволил себе усмехнуться.

«Ладно, черт с тобой, поднимай старых псов на дело, – с неохотной готовностью проворчал Сергей. – Только предупреждаю, если там все чисто – заплатишь за мой выезд как за экспертизу плесени в ванной. С двойным коэффициентом».

«Договорились. Выезжаем завтра утром. Пришлю адрес». Волков положил трубку.

Он подошел к окну. Дождь кончился, на мокром асфальте тускло отражались огни фонарей. Мысли вращались вокруг дела. Лев Полянский. Имя было на слуху. Он достал планшет и начал гуглить. Статьи о благотворительных вечерах, о покупке редких книг на аукционах, интервью о важности сохранения культурного наследия. Ничего криминального. Умеренная, респектабельная публичная персона. Фотографии показывали человека с умными, проницательными глазами и легкой, почти снисходительной улыбкой. На последних фото рядом с ним часто была молодая женщина – Алина, та самая бывшая сиделка и нынешняя вдова.

Волков отложил планшет. Все это было слишком благочинно. Слишком гладко. Смерть в собственной библиотеке… Он мысленно представил себе огромное помещение, заставленное стеллажами до потолка, скользкие деревянные ступени, разбросанные книги. Возможно, Елизавета и права. Возможно, ее отцу просто не повезло. Но в его опыте было слишком много случаев, когда «невезение» оказывалось тщательно спланированным действием.

Он открыл блокнот и начал делать первые заметки. Не столько по делу, сколько о себе. Почему он согласился? Из-за денег? Платовать Елизавета предложила щедро, но не астрономически. Из-за желания реабилитироваться? Перед кем? Нет. Это был запах. Тот самый, особый запах лжи, который он научился чуять за годы работы. Запах, который шел не от Елизаветы, а от самой ситуации. Запах, который он учуял и в деле «Стройинвеста», но тогда ему не дали копнуть глубже.

Он написал в блокноте крупными буквами: «ПОЧЕМУ СЕЙЧАС?» Если это убийство, почему оно произошло именно в тот вечер? Что такого особенного случилось в тот день? Кто был в доме? Он выписал имена, которые упомянула Елизавета: жена Алина, племянник Сергей Зарубин, секретарь Аркадий Сомов, гость – коллекционер Григорий Орлов, прислуга.

Он чувствовал легкое, почти забытое возбуждение. Ту самую мобилизацию всех внутренних ресурсов, когда ум перестает быть просто инструментом для составления отчетов и превращается в скальпель, готовый вскрыть любую, самую искусную ложь. Его демоны прошлого, на время отступили, уступив место холодной, профессиональной ярости охотника.

Завтра он увидит все своими глазами. А пока ему предстояла бессонная ночь с размышлениями и построением первых, робких гипотез. Он достал бутылку виски, налил один палец в кружку для кофе и поднял ее в тост за невидимого противника, который, возможно, ждал его в стенах особняка Полянских. Игра начиналась.

Глава 1: Падение с высоты

Часть 3: Особняк с секретами

Черный внедорожник Сергея, бывшего криминалиста, резко остановился у чугунных ворот, украшенных стилизованными книжными завитками. За ними, в глубине ухоженного сада, стоял особняк Полянских – трехэтажное здание из темного кирпича в стиле неоготики, больше похожее на небольшой замок. Утро было серым и промозглым, и дом казался мрачным и неприветливым.

«Ну и хоромы, – присвистнул Сергей, глуша двигатель. – Наш клиент явно не из бедных. Надеюсь, твоя интуиция тебя не подводит, Артем. Простои мне не оплачивают».

Волков молча вышел из машины. Он не ответил, потому что сам чувствовал нарастающее напряжение. Это был не просто осмотр места – это было возвращение в среду, от которой он отвык: солидной, пахнущей деньгами и старыми, наслоившимися за десятилетия тайнами.

Их уже ждала Елизавета. Она выглядела еще более уставшей, чем вчера, но ее поза была прямой и собранной.

«Спасибо, что приехали, – сказала она, отпирая калитку. – Отец… он любил этот дом. Но сейчас он кажется мне таким пустым».

Они прошли по гравийной дорожке к массивной дубовой двери. Внутри пахло воском для паркета, старым деревом и едва уловимым, но стойким ароматом бумажной пыли. Интерьер был выдержан в строгих, почти аскетичных тонах, если не считать главного украшения – библиотеки, вход в которую виднелся в конце просторного холла.

«Официальный осмотр уже завершен, – тихо сообщила Елизавета, ведя их по коридору. – Полиция забрала… забрала отца. Больше они здесь не появлялись. Я попросила горничную ничего не убирать и не трогать».

Они остановились на пороге библиотеки. И даже Волков, видевший за свою жизнь многое, на мгновение застыл.

Помещение было огромным, занимая, судя по всему, всю заднюю часть дома. Двухсветное, с резным балконом-галереей на втором уровне, оно было заставлено дубовыми стеллажами от пола до потолка. Тысячи, десятки тысяч корешков из кожи, пергамента и ткани образовывали пестрый, но гармоничный ковер. В центре стояли массивные читальные столы с зелеными ламппами, а в одном из углов – винтовая лестница из темного металла, ведущая на галерею. У ее подножия, на полу, кто-то мелом очертил контур человеческого тела. Небрежно, по-канцелярски.

«Вот здесь… его нашли», – голос Елизаветы дрогнул, но она тут же взяла себя в руки.

Сергей уже достал из сумки фотоаппарат и начал методично снимать общий план. «Так, – пробормотал он. – Место падения. Лестница. Никаких следов ограждения?»

«Отец считал, что ограждение портит вид и мешает доступ к книгам, – объяснила Елизавета. – Он всегда говорил, что осторожность – лучший предохранитель».

Волков медленно вошел в комнату, его взгляд скользил по стеллажам, по книгам, по узорному паркету. Он подошел к лестнице. Она была прочной, с широкими ступенями и удобными перилами.

«С какой полки он упал?» – спросил Волков.

«Со второго уровня, – Елизавета указала на галерею. – С секции, где хранятся русские авторы XIX века. Он разыскивал какую-то конкретную книгу, как сказала горничная».

Волков поднялся по лестнице. Металл под его ногами издал глухой звон. С галереи открывался еще более впечатляющий вид на библиотеку. Он подошел к указанному месту. Полки здесь были такими же аккуратными, как и везде. Ничего не говорило о борьбе или неожиданном падении. Он посмотрел вниз, на меловой контур. Высота была приличной. Падение могло быть смертельным, особенно для пожилого человека.

«Что именно он искал?» – крикнул Волков вниз.

Елизавета пожала плечами. «Не знаю. Мария, горничная, сказала, что он был сосредоточен и попросил не беспокоить его».

Волков спустился вниз. Сергей в это время осматривал пол вокруг лестницы.

«Никаких посторонних следов, – констатировал эксперт. – Паркет идеально натерт. Если бы здесь была борьба, кто-то поскользнулся, остались бы царапины, сдвинулась бы мебель. Ничего такого нет. Все чисто. Слишком чисто, если честно».

«Что ты имеешь в виду?» – насторожился Волков.

«Я имею в виду, что обычно, когда человек падает, он инстинктивно хватается за все, что попадается под руку. С полок могли упасть книги, тот же ковер мог сбиться. Здесь… словно все аккуратно расставлено по местам после падения».

Волков перевел взгляд на Елизавету. «Кто мог прибираться здесь после случившегося?»

«Никто! – горячо воскликнула она. – Я сама всех предупредила. Полиция сделала свои снимки и ушла. Больше никто не входил».

Волков и Сергей обменялись красноречивыми взглядами. Эта идеальная чистота была первой серьезной зацепкой. Она не доказывала убийство, но и не вписывалась в картину нелепой случайности.

«Хорошо, – сказал Волков, делая пометку в блокноте. – Нам нужно поговорить со всеми, кто был в доме в тот вечер. И осмотреть его кабинет, если можно».

«Конечно, – кивнула Елизавета. – Отец проводил там много времени в последние недели. Он что-то искал в своих бумагах, был очень озабочен».

Волков бросил последний взгляд на лестницу и меловой контур. Особняк хранил свои секреты крепко. Но он уже чувствовал – первая трещина в идеальной картине несчастного случая появилась. И теперь предстояло найти те самые щипцы, которые помогут ее раздвинуть.

Глава 1: Падение с высоты

Часть 4: Портрет покойного

Кабинет Льва Полянского находился на первом этаже, в противоположном от библиотеки крыле дома. Комната была меньше библиотеки, но производила не менее сильное впечатление. Здесь царил иной, деловой беспорядок. Солидный письменный стол из красного дерева был завален стопками бумаг, каталогов, аукционных листов. На стенах висели старинные карты в деревянных рамах и несколько черно-белых фотографий. На одной из них был запечатлен молодой Полянский с отцом на фоне этого же дома, на другой – он сам, уже в летах, с Елизаветой-подростком на пороге библиотеки.

«Отец любил здесь работать, – сказала Елизавета, останавливаясь у порога. – Он говорил, что библиотека – для души, а кабинет – для ума».

Волков медленно прошелся по комнате, его взгляд выхватывал детали. В отличие от стерильной чистоты библиотеки, здесь все дышало жизнью. В пепельнице лежала потухшая сигара, на углу стола стояла пустая фарфоровая чашка с темным налетом на дне. Казалось, хозяин всего лишь ненадолго вышел.

«Он курил?» – уточнил Волков.

«Только однажды в день, после ужина. Это был его ритуал».

«В день смерти тоже?»

Елизавета задумалась. «Не знаю. Я не была здесь в тот вечер».

Сергей тем временем заинтересовался современным сейфом, встроенным в стену за раздвижной дверцей книжного шкафа. «Вскрывали?» – спросил он.

«Нет. Мы с отцом не обсуждали его деловые бумаги. Ключ и код должны быть у него или у Аркадия Васильевича, секретаря».

Волков подошел к столу. Он не стал ничего трогать, лишь внимательно изучал разброс документов. Среди каталогов аукционных домов Sotheby's и Christie's лежала стопка счетов от местных антикваров, распечатки электронной почты. Его взгляд упал на блокнот с кожаной обложкой, лежащий чуть в стороне. Страницы были исписаны твердым, размашистым почерком. Волков аккуратно надел перчатки, которые ему протянул Сергей, и открыл блокнот.

Последние записи были датированы днем смерти Полянского. В основном, это были пометки к предстоящему телефонному звонку, списки книг с пометками «проверить аутентификацию» и «сверка с каталогом Сомова». Одно слово повторялось несколько раз и было подчеркнуто с таким нажимом, что ручка прочертила бумагу: «Аудит».

«Что такое «аудит»?» – спросил Волков, показывая запись Елизавете.

Та нахмурилась. «Не знаю. Отец не говорил. Но в последние недели он действительно часто перепроверял каталог, который вел Аркадий Васильевич. Говорил, что хочет привести все в идеальный порядок».

Волков перелистнул страницу. На предыдущей, датированной несколькими днями ранее, была нарисована схематичная диаграмма с именами и стрелками. В центре – «ЛП». Стрелки вели к «АП» (жена?), «СЗ» (племянник?), «ГО» (Орлов?), «АС» (Сомов). Возле некоторых стрелок стояли знаки вопроса, возле других – восклицательные знаки. Возле стрелки, ведущей к «АС», было написано: «Где оригиналы?»

«Вы знаете, что означают эти инициалы?» – Волков показал и Елизавете, и Сергею.

«ЛП – это отец, Лев Полянский, – сразу отозвалась Елизавета. – АП – Алина Полянская, его жена. СЗ – Сергей Зарубин, племянник. ГО – Григорий Орлов, коллекционер. АС – Аркадий Сомов, секретарь».

«А что значит «Где оригиналы?» – вступил Сергей. – Оригиналы чего? Книг?»

«Похоже, ваш отец кого-то в чем-то подозревал», – констатировал Волков, закрывая блокнот. Он решил не забирать его сразу, чтобы не спугнуть возможного противника. Но сфотографировал обе страницы на телефон.

«Отец был очень внимательным человеком, – тихо сказала Елизавета. – Если он в чем-то сомневался, то у него были основания».

Волков отошел от стола и подошел к фотографии на стене, где Полянский был снят с дочерью. У него было умное, волевое лицо с жестким, пронзительным взглядом. Человек, не привыкший доверять словам на веру.

«Он не выглядел человеком, который мог бы по неосторожности упасть с лестницы», – мысленно заключил Волков.

В ящиках стола, куда он заглянул с разрешения Елизаветы, царил образцовый порядок. Папки с надписями «Налоги», «Страхование», «Договоры». Ничего лишнего. Ни намека на хаос, который царил на столешнице. Это говорило о двух вещах: либо Полянский был педантичен в основных вопросах и допускал беспорядок в текущей работе, либо его последние изыскания были настолько срочными и важными, что он не успел их систематизировать.

«Г-жа Полянская, – обратился Волков к Елизавете. – Ваш отец в последнее время был напряжен? Может, кого-то опасался?»

Она покачала головой. «Нет. Скорее… сосредоточен. Как перед важным сражением. Он был уверен в себе, но что-то его явно тревожило. За неделю до смерти он сказал мне по телефону одну странную фразу: «Лиза, некоторые вещи оказываются не теми, за что себя выдают. И люди тоже»».

Эта фраза повисла в воздухе кабинета, наполненного молчаливыми свидетельствами жизни энергичного и умного человека. Портрет покойного складывался из деталей: педантичный, но умеющий концентрироваться на главном; доверяющий лишь проверенным фактам; чувствующий неладное и готовящийся к действию. И все это обрывалось у подножия металлической лестницы.

Волков понимал, что им нужно срочно поговорить с теми, чьи инициалы были в том блокноте. Особенно с тем, возле чьих инициалов стоял самый главный вопрос. Секретарем Аркадием Сомовым.

Глава 1: Падение с высоты

Часть 5: Официальная версия

Сергей остался в кабинете, чтобы сфотографировать документы на столе, а Волков в сопровождении Елизаветы направился к выходу. В холле их остановил звонок мобильного телефона детектива. На экране светился незнакомый номер.

«Волков», – коротко представился он, поднимая трубку.

«Иван Петрович Дорофеев, участковый уполномоченный», – представился густой бас. Голос звучал устало и чуть раздраженно. «Мне сообщили, что вы проводите здесь частное расследование. Осмотр места происшествия, если я правильно понимаю?»

Волков почувствовал легкое напряжение. Новости в этом доме распространялись быстро.

«Да, все верно. По просьбе дочери покойного, Елизаветы Львовны».

«Понимаю, – в голосе Дорофеева послышалось неодобрение. – Ну что ж, раз уж вы здесь, предлагаю не множить сущности. Зайдите ко мне на участок. Обсудим официальную версию, чтобы вы зря не теряли время. Десять минут езды от вас, адрес пришлю».

Соглашаться было тактически верным шагом. Волков кивнул, хотя участковый этого видеть не мог. «Хорошо. Буду через полчаса».

Он положил трубку и повернулся к Елизавете. «Участковый. Пригласил на беседу».

Она поморщилась. «Дорофеев? Он был здесь в тот вечер. Осмотрел все за пятнадцать минут и почти сразу заговорил о несчастном случае. Кажется, его больше волновало, чтобы не было лишней бумажной волокиты».

«Тем интереснее послушать, что он скажет сейчас», – заметил Волков. Он попрощался, пообещав вернуться после разговора с полицией, и вышел из особняка. Сергей оставался внутри, чтобы закончить осмотр.

Участок располагался в типовом кирпичном здании, пахшем дезинфекцией и старыми делами. Дорофеев, мужчина лет пятидесяти с одутловатым лицом и уставшими глазами, сидел в кабинете, заваленном папками. Он не стал вставать, лишь кивком указал Волкову на стул напротив.

«Ну, вот, познакомились, – начал Дорофеев, откладывая в сторону какую-то бумагу. – Соболезную, конечно, родственникам. Потеря тяжелая. Но не понимаю, что тут можно расследовать. Все очевидно, как божий день».

«И что же очевидно?» – вежливо поинтересовался Волков, устраиваясь поудобнее.

«Лев Полянский, 72 года, поднялся на второй ярус своей библиотеки за книгой. Возможно, у него закружилась голова, возможно, поскользнулся на ступеньке. Упал. Неудачно. Сломал шейный позвонок. Смерть мгновенная». Дорофеев произнес это скороговоркой, как заученную мантру.

«Вы проводили осмотр? Нашли что-то, что подтверждает именно эту версию?»

«А что там было искать? – участковый развел руками. – Ни следов взлома, ни признаков борьбы. Ничего не пропало. Дом – полная чаша. Все при деньгах. Кому он мешал? Старик, книги свои коллекционировал».

«А как же возможные мотивы? Наследство, к примеру».

Дорофеев фыркнул. «Наследство – это не мой отдел. Моя задача – установить, было ли совершено преступление. А его не было. Все чисто. Свидетели – жена и горничная – подтверждают, что кроме него в библиотеке никого не было. Он сам туда прошел и дверь за собой закрыл».

«Жена и горничная… они видели, как он упал?»

«Нет, конечно. Но слышали глухой удар. Прибежали – а он уже лежит. Вызвали скорую и меня».

Волков кивнул, делая вид, что соглашается. «А не показалось ли вам странным, что в библиотеке был такой идеальный порядок? После падения человека с высоты обычно что-то сдвигается, падает…»

Дорофеев посмотрел на него с нескрываемым раздражением. «Волков, я знаю, вы бывший. Из ГУ МВД. Знаю, как вы оттуда ушли. Так что не учите меня моей работе. Порядок – потому что он просто оступился и полетел вниз, не цепляясь за полки. Или вы хотите сказать, что убийца, если бы он был, аккуратно расставил все книги по местам, прежде чем скрыться? Не смешите меня».

Он достал из стола тонкую папку и шлепнул ею по столу. «Вот заключение. Осмотр места происшествия. Фотофиксация. Никаких признаков насильственной смерти. Никаких посторонних следов. Закрыто. Дело передано в архив. И я бы не советовал вам раскачивать лодку и нервировать родственников. Все и так переживают».

Волков понимал, что дальнейший разговор бесполезен. Дорофеев поставил точку и не собирался ее пересматривать. Любая попытка усомниться воспринималась бы как личное оскорбление.

«Ясно, – сказал Волков, поднимаясь. – Благодарю за информацию».

«И вам совет, – Дорофеев проводил его до двери кабинета. – Не ищите черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет. Займитесь лучше какими-нибудь реальными делами. Разводами там, или еще чем».

Волков не стал ничего отвечать. Он вышел на улицу и глубоко вдохнул прохладный воздух. Версия Дорофеева была удобной, быстрой и не требовала усилий. Она идеально укладывалась в рамки. Но чем упорнее участковый отрицал возможность убийства, тем сильнее Волков в ней убеждался. Эта показная уверенность, это нежелание даже допустить иные варианты – все это было слишком знакомо по старой жизни.

Он сел в машину, но не завел мотор сразу. Перед ним стояла дилемма. Действовать в открытую, рискуя вызвать гнев официальных лиц, или вести расследование тихо, исподволь. Первый вариант был честнее, но чреват постоянным противодействием. Второй – эффективнее, но морально сомнительнее.

Пока он размышлял, на телефон пришло сообщение от Сергея. Тот скидывал фотографии из кабинета Полянского, в том числе и тех страниц блокнота. Увеличив изображение, Волков еще раз прочитал: «Аудит» и «Где оригиналы?».

Официальная версия гласила: «несчастный случай». Но факты, пусть пока и косвенные, шептали совсем другое. А он привык доверять фактам, а не удобным заключениям. Он завел машину и тронулся с места. Теперь ему предстояло познакомиться с теми, чьи инициалы были в блокноте. Начиная с вдовы.

Глава 1: Падение с высоты

Часть 6: Вдова в трауре

Алина Полянская приняла его в небольшой гостиной на втором этаже, комнате, явно обставленной по ее вкусу. Здесь было светло и современно: пастельные тона, легкий диван, хромированные полки с декоративными безделушками, а не книгами. Резкий контраст с мрачной торжественностью библиотеки и деловым хаосом кабинета покойного. Сама Алина выглядела безупречно, даже в трауре. Черное платье простого кроя сидело на ней безукоризненно, волосы были убраны в гладкий пучок, макияж подчеркивал выразительные глаза. Ей было лет тридцать пять, и она держалась с холодным, почти отстраненным достоинством.

«Господин Волков, – начала она, жестом приглашая его сесть. Ее голос был ровным, без заметных эмоций. – Елизавета предупредила о вашем визите. Чем могу быть полезна?»

Волков сел в кресло напротив. «Соболезную вашей утрате. Я понимаю, это тяжелое время, но мне нужно задать несколько вопросов о вечере, когда погиб ваш супруг».

«Я понимаю. Задавайте». Она сложила руки на коленях, и он заметил дорогие, но сдержанные часы на ее тонком запястье.

«Вы были дома в тот вечер?»

«Да. Я находилась здесь, в своих покоях. Читала».

«И вы слышали падение?»

Алина слегка опустила веки. «Я услышала глухой звук. Не крик, не стон. Именно звук падения. Сначала не придала значения – в большом доме всегда что-то случается. Но потом раздался крик Марии, горничной. Я вышла и… увидела его».

«Вы сразу побежали в библиотеку?»

«Не сразу. Я спустилась в холл. Мария уже была там, у двери в библиотеку. Она была в панике. Я вошла первой». Ее рассказ был четким, лишенным лишних деталей, будто заученным.

«И что вы увидели?»

«Лев лежал у лестницы. Не двигался. Я подошла, попыталась нащупать пульс… но поняла, что все бесполезно. Затем вызвала скорую и полицию».

«Вы ничего не трогали в библиотеке? Не передвигали мебель, не поднимали упавшие книги?» – Волков внимательно следил за ее реакцией.

Алина на мгновение удивилась. «Конечно, нет. Зачем? Я понимала, что это… что произошло несчастье. Только проверила, дышит ли он».

«А дверь в библиотеку была открыта или закрыта?»

«Закрыта. Мария сказала, что она была приоткрыта, но она не решалась войти. Я открыла ее полностью».

Это расходилось со словами Дорофеева, который утверждал, что дверь была закрыта. Кто-то из них ошибался, или кто-то лгал.

«Ваш супруг, на ваш взгляд, был в хорошей физической форме? Мог ли он поскользнуться, у него могло закружиться голова?»

«Лев был в ясном уме и твердой памяти, – ответила Алина, и в ее голосе впервые прозвучали нотки чего-то, похожего на тепло. – Он был осторожен. Но он был не молод. Врач говорил о проблемах с давлением. Все могло случиться».

«Вы упомянули, что он был в ясном уме. А в последние дни он не был чем-то взволнован? Озабочен?»

Она чуть заметно помедлила, прежде чем ответить. «Он был поглощен своими делами. Как всегда. Готовился к какому-то аудиту, проверке коллекции. Это отнимало у него много сил».

Слово «аудит» прозвучало снова. Волков сделал вид, что не придает этому значения.

«Как вы познакомились с Львом Полянским?» – сменил он тему, чтобы оценить ее реакцию на более личные вопросы.

Алина улыбнулась, но улыбка не дошла до глаз. «Я работала медицинской сестрой. Его наняли для ухода после первой серьезной болезни. Мы сблизились. Он был удивительным, глубоким человеком. Сильным».

«И ваши отношения с падчерицей? С Елизаветой?»

Холод вернулся в ее взгляд. «Мы соблюдаем взаимную вежливость. У Лизы свой мир, у меня – свой. Мы не вмешивались в дела друг друга».

Волков кивнул. Он заметил на одном из столиков шкатулку для украшений, на которой стояла фотография в серебряной рамке. На снимке были Алина и Лев Полянский, сделанный, судя по всему, не так давно. Они улыбались. Но в позе Алии чувствовалась какая-то напряженность, а рука, лежавшая на руке мужа, скорее напоминала жест собственницы, чем нежной супруги.

«Вы знали о содержании завещания вашего мужа?» – спросил Волков напрямую.

Алина не моргнув глазом. «Нет. Лев не обсуждал со мной финансовые вопросы. Он обеспечивал меня всем необходимым, и меня это устраивало. Я вышла за него не ради денег».

Она говорила это слишком уж гладко, слишком заученно. Волков поблагодарил ее и поднялся, чтобы уйти. На прощание он снова взглянул на фотографию. Улыбка Алины на снимке казалась теперь не теплой, а тренированной, как у актрисы, играющей счастливую жену.

Спускаясь по лестнице, он анализировал полученную информацию. Алина Полянская была идеальной вдовой – собранной, красивой, говорящей правильные слова. Слишком идеальной. Ее траур напоминал не горе, а тщательно сыгранную роль. И эта роль, как ему казалось, скрывала железную волю и холодный расчет. Она унаследует состояние, и ее версия событий была выгодна тем, кто не хотел лишних вопросов. Но была ли она виновна в смерти мужа? Пока что улик против нее не было. Были лишь смутные подозрения и одно маленькое расхождение в показаниях о двери. Этого было мало. Но достаточно, чтобы продолжить копать.

Глава 1: Падение с высоты

Часть 7: Деловой племянник

Сергей Зарубин, племянник покойного, оказался полной противоположностью своей тети. Его Волков застал не в доме, а в бывшем каретнике, превращенном в просторный гараж. Дверь была распахнута, и оттуда доносились звуки джаза и запах машинного масла. В центре помещения стоял винтажный Aston Martin, а из-под него виднелись чьи-то ноги в дорогих кроссовках.

«Сергей Зарубин?» – позвал Волков, перекрывая музыку.

Ноги дернулись, и из-под машины на роликовой тележке выкатился мужчина лет тридцати. Он был в заляпанном мазуте комбинезоне, но его стрижка и часы на запястьье говорили о том, что это скорее хобби, чем необходимость. Его лицо, испачканное пятнами масла, было оживленным и энергичным.

«Ага, я самый, – он протер руки ветошью и поднялся. – А вы кто? Покупатель? Если из-за машин – не сейчас, не до того». Взгляд его был прямым и оценивающим.

«Артем Волков, частный детектив. Расследую обстоятельства смерти вашего дяди по просьбе Елизаветы».

Энергия из Зарубина будто вытекла. Он тяжело вздохнул и кивнул в сторону верстака, где стоял кофейный аппарат. «Предлагаю кофе. Только не вздумайте сочувствовать. Тетя Лиза уже замучила соболезнованиями. Дядька был крепким орешком. Жаль, что так получилось».

Он налил два стаканчика эспрессо. Его движения были резкими, точными.

«Вы не верите в версию о несчастном случае?» – спросил Волков, принимая стаканчик.

Сергей фыркнул. «Версия Дорофеева? Этот мент спит и видит, как бы поскорее все закрыть. Конечно, не верю. Лев был умнее и проворнее многих молодых. Он на этих стремянках как обезьяна лазил. Но… – он сделал глоток кофе, – докажите это. Все выглядит очень чисто».

«А как, по-вашему, должно было выглядеть?»

«Не знаю. Может, бардак какой-то. А там – музей. Как будто ничего и не случилось». Он посмотрел на Волков прямо. «Вы думаете, его убили?»

«Я собираю факты. Что вы можете сказать о мотивах?»

Сергей усмехнулся, но в его глазах не было веселья. «Наследство? Конечно, наследство. Дядя был не беден. Но я не главный претендент. Есть любимая жена, есть дочь. Я где-то на третьем месте».

«Елизавета утверждает, что вы хотели продать коллекцию книг».

Племянник налил себе еще кофе. Его сдержанность начала давать трещины. «Хотел? Да я до сих пор хочу! Это же не коллекция, а кладбище! Миллионы в пыльных томах, которые просто лежат и никто их не видит! На эти деньги можно было дело раскрутить, вложиться в перспективный бизнес… Но дядя был непреклонен. «Наследие, Сергей, – говорил он. – Не все измеряется деньгами». А по-моему, все ими измеряется».

«Вы ссорились на этой почве?»

«Ссорились? Нет. Спорили – да, постоянно. В последний раз… недели за две до его смерти. Я снова предложил продать часть, самую ценную. Он отказал. Сказал, что как раз занимается оценкой, но не для продажи, а для «аудита». Какое-то новое слово у него появилось».

Волков почувствовал, как в памяти щелкает очередной кусочек пазла. Аудит. Слово, которое преследовало это дело с самого начала.

«Что это был за аудит?»

«Понятия не имею. Какая-то проверка каталога, что ли. Он с Сомовым этим занимался. Секретарь наш, – Сергей бросил ветошь в угол с явным раздражением. – Еще один «хранитель наследия». Только в отличие от дяди, он на всем этом просто наживается».

«В каком смысле?»

«А в том, что его зарплата – капля в море по сравнению с тем, что он имеет с этих книг. Комиссии от продаж, «экспертные» оценки… Я уверен, он давно ведет двойную бухгалтерию. Дядя ему слепо доверял, а тот водил его за нос».

Это было новое и важное направление. Волков сделал пометку в блокноте.

«Где вы были в вечер смерти дяди?»

«Я? – Сергей удивленно поднял бровь. – Здесь, в гараже. Возился с машиной. Слышал какой-то удар, но не придал значения. Подумал, что что-то упало в доме. Пока горничная не прибежала, как ужаленная».

«Вы никого не видели рядом с библиотекой? Не слышали подозрительных звуков?»

«Нет. Музыка играла громко. Я ничего не слышал».

Волков поблагодарил его за кофе и разговор. Сергей Зарубин производил впечатление человека прямого и циничного, но неглупого. Его мотив был очевиден – деньги, вложенные в дело. И его неприязнь к секретарю Сомову могла быть как личной, так и попыткой направить подозрения в другую сторону.

Выходя из гаража, Волков обернулся. Сергей уже снова исчез под машиной, и скоро оттуда послышался стук гаечного ключа. Он вымещал злость на железе. Злость на дядю, который не оставил ему денег? Или злость на убийцу, который лишил его шанса когда-нибудь эти деньги получить?

Пока что Зарубин был самым откровенным из всех, с кем довелось беседовать Волкову. И эта откровенность была либо признаком невиновности, либо очень тонкой игрой.

Глава 1: Падение с высоты

Часть 8: Тень секретаря

Аркадий Сомов работал в небольшой комнате, смежной с кабинетом Полянского. Это было помещение без окон, освещенное люминесцентными лампами, и больше всего оно напоминало архив или сейсмостойкое хранилище музея. Стеллажи здесь были металлическими, заставленными не книгами, а папками с инвентарными номерами, каталогами и стопками бумаг. Воздух был густым от запаха пыли и старой бумаги.

Сам Сомов, мужчина лет пятидесяти с редкими, зачесанными на лысину волосами и в больших очках в роговой оправе, поднялся навстречу Волкову. Его движения были плавными, почти бесшумными, а рукопожатие – сухим и прохладным.

«Аркадий Сомов, – тихо представился он. – Чем могу быть полезен, господин Волков? Елизавета Львовна сообщила о вашем визите».

Его голос был ровным, без интонаций, как у человека, привыкшего диктовать каталоги.

«Я хотел бы задать несколько вопросов о работе покойного Льва Полянского в последние дни, – начал Волков, окидывая взглядом комнату. – И о вашей работе, конечно».

«Разумеется, – Сомов жестом указал на единственный свободный стул, а сам сел за свой аккуратный стол, на котором царил идеальный порядок. – Я к вашим услугам».

«Ваша работа заключалась в…?»

«В полной каталогизации библиотеки, оценке новых поступлений, ведении переписки с аукционами, реставраторами и другими коллекционерами. Лев Львович доверял мне все, что связано с его собранием». В его словах прозвучала легкая гордость.

«Вы были в курсе его дел? Например, он упоминал о каком-то аудите?»

Сомов поправил очки. Его лицо, и без того невыразительное, стало совсем непроницаемым. «Аудит? Нет, не думаю. Лев Львович иногда проводил выборочные проверки, сверял каталог с фактическим наличием книг. Это нормальная практика для такого собрания. Но чтобы полноценный аудит… Нет, не припоминаю».

Это была прямая ложь. Волков видел записи в блокноте Полянского. Но он не подал вида.

«А в день смерти? Чем он занимался?»

«Он работал здесь, в кабинете. Просматривал каталоги, делал пометки. Потом сказал, что ему нужно подняться в библиотеку, найти одну книгу для предстоящих переговоров с Григорием Орловым».

«Какую именно книгу?»

«Первое издание «Евгения Онегина» Пушкина, 1825 года. Один из жемчужин коллекции». Сомов ответил мгновенно, без запинки.

«И он нашел ее?»

«Не знаю. Я не присутствовал при этом. Я закончил свою работу и ушел в свою комнату, которая находится в другом крыле дома. Услышал шум, когда уже все случилось».

Волков кивнул, делая вид, что записывает. «Сергей Зарубин упомянул, что между вами существовали… разногласия по поводу управления коллекцией».

На лице Сомова впервые появилось выражение – легкое презрение. «Сергей Львович – человек дела. Он видит в книгах только их аукционную стоимость. Он не понимает, что коллекция – это живой организм, исторический документ. Да, мы расходились во мнениях. Лев Львович прислушивался ко мне».

«Именно вы советовали ему не продавать книги?»

«Я советовал ему руководствоваться не сиюминутной выгодой, а культурной ценностью. Лев Львович был со мной полностью согласен».

Волков решил сменить тактику. «В своем кабинете Лев Полянский вел блокнот. Там были пометки, касающиеся некоторых книг. С пометкой «Где оригиналы?». Что это могло означать?»

Аркадий Сомов замер. Он медленно снял очки и начал методично протирать их платком. Без стекол его глаза казались маленькими и беззащитными.

«Не знаю, – наконец произнес он, и его голос потерял прежнюю уверенность. – Возможно, Лев Львович искал какие-то конкретные издания, которые были временно изъяты для реставрации или фотографирования».

«И они так и не нашлись?»

«Я не в курсе. Как я уже сказал, в последние дни мы мало общались. Он был очень занят».

Волков почувствовал, как по спине пробежал холодок. Сомов лгал. Лгал практически в ответ на каждый вопрос. Он скрывал что-то, связанное с аудитом и с отсутствующими оригиналами. Его идеальный порядок и спокойствие были маской, под которой скрывалась паника.

«Вы упомянули о переговорах с Григорием Орловым. Он был здесь в тот день?»

«Да, днем. Они встречались в кабинете. Но их разговор был коротким и, насколько я знаю, ни к чему не привел. Григорий Александрович уехал задолго до… до трагедии».

Волков поблагодарил его и вышел из комнаты. Дверь закрылась за ним почти бесшумно. Осталось ощущение, будто он только что беседовал не с живым человеком, а с тенью, с голограммой, запрограммированной на определенные ответы.

Аркадий Сомов был ключом. Волков в этом не сомневался. Но чтобы повернуть этот ключ, нужны были не вопросы, а рычаг. И он начал догадываться, где его искать. Пометка «Где оригиналы?» и упорное отрицание самого факта аудита складывались в тревожную картину. Возможно, Сомов был не просто секретарем. Возможно, он был вором. И, возможно, Лев Полянский начал подбираться к его следу слишком близко.

Глава 1: Падение с высоты

Часть 9: Соперник из прошлого

Григорий Орлов жил в старом, но хорошо сохранившемся особняке в одном из тихих переулков в центре города. Его дом, в отличие от замка Полянского, был меньше, уютнее и дышал не мрачным величием, а камерной, почти интимной атмосферой коллекционера-затворника. Волкова встретил сам хозяин – невысокий, подвижный мужчина лет семидесяти, с живыми глазами и седой бородкой клинышком. Он был в бархатной жилетке и стоптанных домашних тапочках.

«Волков? Входите, входите, – он жестом пригласил детектива внутрь. – Елизавета звонила, предупредила. Ужасная история. Просто не укладывается в голове».

Он провел Волкова в гостиную, которая, по сути, тоже была библиотекой, но совсем иного рода. Книги здесь стояли не стройными рядами, а жилими группами на столах, стульях и даже на полу. Некоторые лежали раскрытыми, с вложенными между страниц бумажными закладками. Пахло кофе, кожаными переплетами и яблоками – на столе стояла тарелка с ними.

«Садитесь, куда найдете место, – Орлов сам устроился в глубоком кресле, заваленном книгами. – Соболезную, конечно. Лев был… сложным человеком. Но гибель его – невосполнимая потеря для всех нас».

«Вы знали его давно?» – начал Волков, пристраиваясь на краю дивана.

«Сорок лет, не меньше! – воскликнул Орлов. – Соперничали, мирились, снова спорили. Он собирал русскую классику, я – западноевропейскую. Но иногда наши интересы пересекались. Как с тем самым «Онегиным». Он вздохнул. «Мы оба охотились за ним лет двадцать назад. Он оказался проворнее. И богаче».

В его голосе не было злобы, лишь легкая, застарелая горечь.

«Елизавета сказала, что вы встречались с ним в день смерти».

«Да, днем. Заходил ненадолго. Хотел еще раз попытаться уговорить его продать мне то самое издание. Или хотя бы обменяться на что-то из моего собрания».

«И как прошла встреча?»

Орлов покачал головой, беря с тарелки яблоко. «Бесполезно. Лев был непреклонен. Сказал, что сейчас не время, что он занят какими-то внутренними проверками. Был какой-то озабоченный, даже рассеянный. Не похоже на него».

«Он упоминал аудит?»

«Аудит? Нет, такого слова не было. Но говорил, что перепроверяет каталог. Сомневался в чем-то». Орлов откусил яблоко и прожевал, задумавшись. «Знаете, он спросил меня странную вещь. Спросил, не попадались ли мне на рынке в последнее время какие-то книги из его коллекции. Особенно те, что проходили через руки Сомова».

Волков насторожился. «А вам попадались?»

«Нет. И я ему так и сказал. Но сам вопрос… он о многом говорит. Если Лев начал подозревать собственного секретаря в нечистоплотности…» Орлов не договорил, но смысл был ясен.

«Что вы думаете о Сомове?»

«Аркадий? – Орлов поморщился, как от кислого вкуса. – Блестящий знаток. Педантичный до занудства. Но… слишком уж погруженный в свои каталоги. Иногда кажется, что для него книги – это просто цифры и инвентарные номера, а не то, что в них написано. А Лев… Лев любил именно то, что внутри. Смыслы, историю, судьбы. Это разное отношение».

«И вы считаете, Сомов способен на мошенничество?»

«Способен ли? – Орлов усмехнулся. – Каждый человек способен, господин Волков, если цена достаточно высока. А цена некоторых книг в коллекции Льва – очень высока. Но доказательств нет. Лев доверял ему слепо. Говорил, что Сомов – единственный, кто понимает истинную ценность его собрания».

Волков перевел дух. Наконец-то кто-то говорил с ним откровенно, не пытаясь что-то скрыть или представить себя в лучшем свете.

«А как насчет других? Жены, племянника?»

«Алина? – Орлов махнул рукой. – Красивая женщина. Умеет себя подать. Но я сомневаюсь, что она понимала Льва. Для нее он был… проектом. Удачным вложением сил в молодости. А племянник, Сергей… он просто хочет превратить библиотеку в наличные. Примитивно, но хотя бы честно».

«И вы не верите в то, что Полянский умер в результате несчастного случая?»

Григорий Орлов отложил недоеденное яблоко. Его живое лицо стало серьезным.

«Нет, не верю. Лев знал свои книги. Он лазил по тем стеллажам с юности. Он не был стар и дряхл. И уж тем более он не был рассеян, когда дело касалось его сокровищ. Если он упал, то тому есть причина. И я почти уверен, что эта причина – человек».

Он посмотрел на Волкова прямо. «Найдите этого человека, господин детектив. Для Льва. И для всех нас, кто еще помнит, что книги – это не просто товар».

Волков поблагодарил его и вышел. Беседа с Орловым была подобна глотку свежего воздуха после удушающей атмосферы лжи и полуправд в особняке Полянских. Он получил косвенное подтверждение своим подозрениям насчет Сомова и четкое понимание, что смерть Полянского не была случайной. Оставалось найти доказательства. И следующей на очереди была свидетельница, которая, возможно, видела или слышала больше других – горничная Мария.

Глава 1: Падение с высоты

Часть 10: Свидетельница-горничная

Мария, горничная, оказалась женщиной лет сорока с несмелым взглядом и руками, красными от работы. Она встретила Волкова в своей крошечной комнатке на цокольном этаже, рядом с кухней. Комнатка была уютной, заставленной гераньками в горшках и вышитыми салфетками, резко контрастируя с холодной роскошью остального дома.

«Садитесь, пожалуйста, – смущенно прошептала она, указывая на единственный стул. Сама она присела на край узкой кровати. – Елизавета Львовна говорила, что вы придете».

«Мария, я хотел бы расспросить вас о том вечере, – начал Волков, стараясь говорить как можно мягче. – Я знаю, это тяжело, но любые детали могут быть важны».

Мария кивнула, сжимая в руках уголок вышитой подушки. «Я все уже рассказала полиции. Участковому тому…»

«Я не полиция. Я здесь, чтобы помочь Елизавете Львовне понять, что случилось с ее отцом на самом деле».

Горничная вздохнула. «Страшное это дело… Лев Львович был строгим, но справедливым. Хорошим хозяином».

«Расскажите, что вы делали в тот вечер, до того как услышали звук».

«Я… я заканчивала уборку в столовой. Потом пошла в холл, чтобы протереть пыль с консоли. Это моя последняя обязанность перед тем, как уйти к себе».

«И в холле вы были одна?»

«Да. В доме было тихо. Господин Сергей был в гараже, я слышала, как у него музыка играла. Госпожа Алина у себя. Аркадий Васильевич, кажется, тоже в своей комнате».

«А библиотека? Дверь была закрыта?»

Мария нахмурилась, вспоминая. «Нет… она была приоткрыта. Я это заметила. Лев Львович всегда закрывал ее, уходя. А тут… щель была».

Это было второе упоминание о приоткрытой двери, и оно снова расходилось с версией Алины, утверждавшей, что дверь была закрыта.

«Вы что-то слышали из библиотеки до падения? Может, разговор?»

Она покачала головой. «Нет, ничего. Полная тишина. Потом… потом раздался тот звук. Тяжелый, глухой. Как будто мешок с мукой упал. Только громче».

«И что вы сделали?»

«Я… я испугалась. Подошла к двери, приоткрыла ее еще немного и… и увидела его. Он лежал у лестницы, не двигался». Глаза Марии наполнились слезами. «Я, наверное, крикнула. Не помню. Потом прибежала госпожа Алина».

«Вы вошли внутрь?»

«Нет! Я испугалась еще больше и отпрянула. Госпожа Алина подошла, открыла дверь полностью, вошла… и потом сказала мне звонить в скорую».

«Мария, – Волков наклонился немного вперед. – Когда вы стояли в дверях, вы мельком увидели саму библиотеку. Заметили ли вы что-нибудь необычное? Может, книга лежала на полу, стул перевернут? Что-нибудь».

Горничная зажмурилась, стараясь сосредоточиться. «Нет… все было на своих местах. Как всегда. Только… только мне показалось, что наверху, на галерее, мелькнула тень. Словно кто-то отошел вглубь, в темноту между стеллажами».

Волков замер. Это было совершенно новое обстоятельство. «Тень? Вы уверены?»

«Не… не совсем. Может, мне померещилось. Я была так напугана… Но мне показалось, что там кто-то есть».

«Вы сказали об этом полиции?»

Мария испуганно посмотрела на него. «Нет! Кто ж меня станет слушать? Да и что я могу сказать? Померещилось – и все. Участковый бы меня высмеял».

«А госпоже Алине вы говорили?»

«Нет. Она и так была в таком состоянии… Я промолчала».

Волков понимал, что это «померещилось» могло быть ключом. Если на галерее действительно был кто-то, кроме Полянского, значит, его смерть не была несчастным случаем. И этот кто-то мог уйти через галерею, если там был другой выход.

«Мария, есть ли другой выход из библиотеки? С галереи?»

«Нет… только через эту дверь. Но на галерее есть служебная лестница, она ведет на третий этаж, в жилые комнаты. Но она всегда заперта, ключ был только у Льва Львовича».

Волков мысленно отметил это. Запертая дверь не была непреодолимым препятствием, особенно для того, кто хорошо знал дом.

«Спасибо вам, Мария, – искренне поблагодарил он ее. – Вы мне очень помогли».

Он вышел из ее комнатки с новым, тревожным чувством. Показания горничной разрушали стройную картину несчастного случая. Приоткрытая дверь, возможная тень на галерее… Все это указывало на то, что в библиотеке в момент падения Полянского был кто-то еще. И этот кто-то мог быть убийцей.

Теперь ему нужно было проверить два момента: действительно ли дверь на служебной лестнице была заперта, и попытаться выяснить, кому могла принадлежать та самая «тень». Его следующие шаги были очевидны – тщательный осмотр галереи и повторный, более жесткий разговор с Аркадием Сомовым, чье алиби теперь висело на волоске.

Глава 1: Падение с высоты

Часть 11: Нестыковки

Вернувшись в библиотеку, Волков застал Сергея, который, судя по всему, уже завершил свою часть работы. Бывший криминалист сидел на одном из читальных столов, просматривая фотографии на своем планшете.

«Ну что, набеседовался со всеми обитателями сего склепа?» – спросил он, не отрывая взгляда от экрана.

«Хватит, чтобы понять, что официальная версия держится на соплях и птичьем молоке, – отозвался Волков, поднимаясь по винтовой лестнице на галерею. – Горничная утверждает, что дверь в библиотеку была приоткрыта. Алина Полянская – что закрыта. Кто-то из них лжет. И еще она упомянула о тени на галерее сразу после падения».

Сергей свистнул. «Тень? Вот это поворот. Значит, наш предполагаемый убийца не сбежал через основную дверь, а остался наверху, пока Мария и вдова обнаруживали тело».

«Именно. – Волков подошел к дальнему концу галереи, где, согласно описанию горничной, должна была находиться служебная дверь. Она была неприметной, встроенной в стену между стеллажами и обшитой тем же дубом, что и полки. Ручка была старомодной, литой. Он нажал на нее – дверь не поддалась. Заперта. – Проверь, нет ли вокруг следов взлома, отмычек, чего-нибудь».

Сергей поднялся наверх и, достав из кармана увеличительное стекло, принялся изучать замок и притолоку. «Ничего. Чисто. Если кто-то и пользовался этой дверью, то у него был ключ. Или он ее аккуратно закрыл изнутри после себя».

«Ключ, по словам Марии, был только у хозяина, – пробормотал Волков. – Но это легко проверить». Он достал телефон и написал Елизавете сообщение с просьбой проверить, был ли ключ от служебной лестницы среди личных вещей отца.

Пока они ждали ответа, Волков спустился вниз и снова подошел к месту падения. Он окинул взглядом пространство от лестницы до входа. «Сергей, смоделируй ситуацию. Полянский стоит наверху, на галерее. Кто-то подходит к нему сзади или сбоку. Происходит столкновение, он падает. Убийца, испугавшись шума, отступает вглубь галереи, к служебной двери. Мария, услышав звук, подбегает к двери, заглядывает внутрь, видит тело и в панике отскакивает. В этот момент Алина спускается с верхнего этажа по главной лестнице и видит Марию у двери. Она входит в библиотеку первой. Вопрос: где в это время был убийца?»

«Если дверь заперта, то он все еще на галерее, – заключил Сергей. – Прижался к стеллажам и ждал, пока они уйдут вызывать помощь и поднимать панику. Потом, в суматохе, мог спуститься и смешаться с остальными».

«Или, – добавил Волков, – у него все-таки был ключ, и он тихо ушел на третий этаж, пока все были заняты внизу».

На телефон пришло сообщение от Елизаветы: «Ключа от служебной лестницы ни в карманах отца, ни в его спальне не нашли. Он всегда носил его с собой».

Волков показал сообщение Сергею. «Значит, ключ пропал. Либо его забрал убийца, либо он выпал во время борьбы и его кто-то подобрал».

«Или его вообще не было в карманах Полянского в тот вечер, – возразил Сергей. – Мог оставить в кабинете».

Новая нестыковка. Пропавший ключ. Волков снова поднялся на галерею и медленно прошелся вдоль стеллажей, вглядываясь в полумрак между корешками книг. Его взгляд упал на полку с русской классикой XIX века, ту самую, с которой, по словам Сомова, Полянский хотел взять «Онегина». Книги стояли ровно, но его опытный глаз заметил нечто. На пыльной поверхности одной из полок, рядом с роскошным кожаным корешком, предположительно тем самым первым изданием Пушкина, лежал едва заметный блестящий след. Крошечное, не больше булавочной головки, пятнышко, словно от капли застывшего лака.

Он не тронул его, а лишь подозвал Сергея. «Смотри. Что это?»

Сергей приблизился со своим оборудованием. Он сделал несколько макроснимков, а затем аккуратно, с помощью пинцета и специальной пленки, взял образец. «Похоже на лак для ногтей, – заключил он, рассматривая образец в лупу. – Дорогой, стойкий. И явно не отсюда. Пыль вокруг нарушена, значит, его оставили недавно».

Волков почувствовал, как учащается пульс. Это была первая вещественная улика, не вписывающаяся в картину несчастного случая. Лак для ногтей на пыльной полке в библиотеке, где из женщин бывала только горничная, да и то редко, поскольку уборкой здесь занимался в основном сам Полянский.

«Ни Алина, ни Елизавета, ни Мария не стали бы лазить по стеллажам, – тихо проговорил Волков. – Значит, это кто-то другой. Кто-то, кто был здесь в тот вечер и искал что-то наверху».

«Или пытался спрятаться, прижавшись к полкам, – добавил Сергей. – И зацепился рукой».

Пятно лака и пропавший ключ. Две маленькие детали, которые рушили версию Дорофеева в пух и прах. Теперь у Волкова было не только чутье, но и материальные доказательства того, что в библиотеке в роковой вечер присутствовал посторонний. Оставалось выяснить, кому принадлежал этот лак, и найти пропавший ключ. И то, и другое, как он подозревал, вело к одному и тому же человеку.

Глава 1: Падение с высоты

Часть 12: Лестница смерти

Сергей упаковал образец лака в специальный герметичный контейнер с присущей ему криминалистической аккуратностью, хотя его лицо выражало скептицизм.

«Микроскопическое пятно, Артем, – произнес он, застегивая сумку с оборудованием. – Судья даже смеяться не станет, просто вышвырнет это из зала. Нам нужны более веские доказательства. Отпечатки, свидетели, явные следы борьбы».

«Это не для суда, пока, – возразил Волков, не отрывая взгляда от металлических ступеней. – Это для нас. Подтверждение, что мы на правильном пути. А теперь давай разберемся с этой лестницей».

Он медленно поднялся по винтовой конструкции, стараясь ступать точно так, как, по его предположению, это делал Полянский. Ступени были прочными, рифлеными, не скользкими. Перила – удобными для захвата.

«Если он просто оступился, – рассуждал вслух Волков, – инстинкт заставил бы его ухватиться за перила. Остались бы следы – содранная кожа, отпечатки пальцев с напряженным рисунком».

Сергей, следуя за ним, направил мощный фонарь на перила. «Ничего похожего. Полиция, конечно, снимала отпечатки, но я готов поклясться, они искали следы посторонних, а не самого хозяина. Здесь все слишком… чисто».

Волков достиг площадки галереи и повернулся к тому месту, откуда, судя по положению тела внизу, упал Полянский. Это был участок перед стеллажом с русской классикой.

«Он стоял здесь, спиной к пролету, – мысленно реконструировал Волков. – Лицом к книгам. Значит, угроза пришла сзади».

Он очертил взглядом пространство. Сзади – проход вдоль балюстрады галереи. Справа – торец стеллажа, слева – продолжение полок. Убийца мог подойти с любой стороны, оставаясь незамеченным.

«Допустим, кто-то тихо подкрался и толкнул его, – сказал Сергей, присоединившись к нему. – Один резкий удар в спину – и человек теряет равновесие. Падение с такой высоты на твердый паркет… да, смерть почти мгновенная».

«Но тогда должен был быть звук – не только падения, но и предсмертный крик, стон, что-то, – возразил Волков. – Алина и Мария утверждают, что слышали только удар».

«Значит, его оглушили или он не успел издать звук, – предположил Сергей. – Или… его толкнули так неожиданно и сильно, что воздух вышибло из легких, и он просто полетел вниз молча».

Волков присел на корточки, осматривая пол у балюстрады. Паркет здесь был таким же безупречным, как и везде. Ни царапин от каблуков, ни следов борьбы.

«Идеальное преступление, – проворчал Сергей. – Ни следов, ни свидетелей. Только тень, которую, возможно, привиделось напуганной женщине».

«Не идеальное, – поправил его Волков. – Осталось пятно лака. И пропал ключ. Убийца был здесь, наверху, и он что-то искал или что-то прятал. После того как толкнул Полянского».

Он встал и прошелся вдоль стеллажа, остановившись у того самого пушкинского тома. Книга выглядела безупречно. Он осторожно, в перчатках, потянул ее с полки. Том был тяжелым, в кожаном переплете с блинтовым тиснением. Он открыл его. Страницы были пожелтевшими, но в отличном состоянии. Никаких записок, вложений, ничего постороннего.

«Что он искал? – размышлял Волков вслух, возвращая книгу на место. – Или что прятал?»

«Может, это не связано с убийством? – осторожно предложил Сергей. – Может, Полянский сам уронил что-то, пока искал книгу, полез за этим и упал?»

«Тогда откуда лак? Нет, Сергей. Здесь был кто-то еще. И этот кто-то оставил свой след».

Волков подошел к краю галереи и снова посмотрел вниз, на меловой контур. Высота была действительно смертельной. Но для убийцы этого было мало. Нужна была уверенность. Значит, он либо видел результат, либо подошел и проверил пульс, либо… ему было все равно. Холодный, расчетливый умысел.

«Пойдем, – сказал Волков, спускаясь вниз. – Нам нужно проверить алиби всех еще раз. Особенно Сомова. И выяснить, у кого из женщин в этом доме или в окружении его обитателей мог быть такой лак для ногтей».

Они вышли из библиотеки, оставив за собой молчаливые стеллажи-свидетели. Лестница, бывшая когда-то просто функциональным предметом, теперь стала орудием убийства. И Волков был уверен, что она хранит еще какие-то секреты. Может, не на своих ступенях, а в тишине, которая воцарилась после падения. Тишине, в которой убийца сделал свой следующий шаг – к служебной двери, унося с собой ключ и тайну того, что же на самом деле произошло наверху.

Глава 1: Падение с высоты

Часть 13: Теория несчастного случая

Вернувшись в свою контору, Волков отправил Сергея с образцом лака к знакомому эксперту-химику для срочного, хоть и неофициального, анализа. Оставшись один, он подошел к старой маркерной доске, висевшей на стене, и начал методично выписывать факты, укладывающиеся в версию участкового Дорофеева.

ТЕОРИЯ НЕСЧАСТНОГО СЛУЧАЯ

Он написал заголовок и подчеркнул его.

Возраст и здоровье. Лев Полянский, 72 года. Не молод. Возможны возрастные проблемы с координацией, внезапные головокружения, скачки давления. Никто, кроме самого Полянского, не мог знать о его плохом самочувствии в тот момент.

Опасное место. Библиотечная лестница. Высота, отсутствие ограждения на верхнем ярусе. Постоянный фактор риска, с которым хозяин, возможно, стал обращаться со временем менее осторожно.

Отсутствие мотива. Никто из находившихся в доме не имел очевидного, сиюминутного мотива для убийства. Конфликты из-за наследства или продажи коллекции – вещи давние, не требовавшие немедленного решения.

Отсутствие следов борьбы. Ни на теле, ни на месте происшествия. Никаких признаков постороннего вмешательства. Версия падения объясняла это идеально: один неверный шаг – и все.

Свидетельские показания. Никто не видел посторонних в библиотеке и рядом с ней. Звук был один – удар падающего тела.

Удобство. Версия проста, логична и не требует сложных разбирательств. Она устраивала официальные органы и, возможно, некоторых родственников, желавших поскорее похоронить покойного и заняться наследством.

Волков отступил на шаг и рассматривал написанное. Картина получалась цельной и, что самое главное, разумной. Именно так думал бы следователь, заваленный делами и не желавший ворошить прошлое уважаемого человека, чья смерть и так выглядела трагическим стечением обстоятельств.

Он сел за стол, налил себе холодного кофе из турки и потягивал его, мысленно примеряя на себя роль Дорофеева. Уставший, циничный служака, видевший за свою карьеру десятки настоящих преступлений. Приезжает в богатый дом, видит тело старика у лестницы, слышит от домочадцев, что он лазил по стеллажам. Что он должен думать? Заказное убийство? Заговор? Или банальная, горькая случайность, от которой не застрахован никто?

«Они всегда ищут сложности, там, где все лежит на поверхности», – вероятно, думал Дорофеев.

И он был по-своему прав. Версия несчастного случая была элегантна в своей простоте. Она не требовала поиска неуловимого убийцы, который не оставил ни единой зацепки. Она не требовала ворошить грязное белье семьи, выяснять, кто кому должен и кто кого ненавидел. Она позволяла всем быстрее перевернуть страницу.

Волков взял блокнот и начал записывать контраргументы, но уже не на доску, а для себя.

Порядок в библиотеке. Слишком идеальный. Сергей прав – при падении человек инстинктивно хватается за все.

Приоткрытая дверь. Мария настаивает на этом. Алина – нет. Кто-то лжет, и обычно лжет тот, кому это выгодно.

Тень на галерее. Возможно, игра света, испуг. А возможно – нет.

Пятно лака. Необъяснимо с точки зрения случайного падения.

Пропавший ключ. Еще одна деталь, не вписывающаяся в аккуратную картину.

Аудит и «Где оригиналы?» Слишком большое совпадение, что человек, начавший подозревать неладное в своем ближайшем окружении, внезапно погибает от «несчастного случая».

Но все это были мелочи. Нарытые за день подозрения, а не доказательства. Судья, как и говорил Сергей, даже слушать не станет.

Волков откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Он должен был признать: если бы он был на месте Дорофеева, не зная о подозрениях Полянского, не найдя пятна лака, он, вероятно, тоже склонился бы к версии несчастного случая. В этом была своя, горькая правда.

Но он был не на месте Дорофеева. Он был на месте Артема Волкова, частного детектива, нанятого дочерью, которая не верила в случайность. И он видел эти мелкие, почти невидимые трещины на гладком фасаде официальной версии.

Он подошел к доске и провел жирную линию через заголовок «ТЕОРИЯ НЕСЧАСТНОГО СЛУЧАЯ».

Пока это была лишь вера. Вера в то, что за видимой простотой скрывается чей-то расчетливый умысел. Теперь предстояло самую сложную часть работы – превратить эту веру в неопровержимые факты. И начинать следовало с самого слабого звена – с Аркадия Сомова, чья ложь об аудите была уже доказана записями в блокноте.

Глава 1: Падение с высоты

Часть 14: Теория убийства

Следующим маркером Волков вывел на доске заголовок: ТЕОРИЯ УБИЙСТВА. Под ним он начал выстраивать не разрозненные подозрения, а стройную, пусть и пока гипотетическую, цепь событий.

Мотив. Лев Полянский начал подозревать неладное в управлении своей коллекцией. Он затеял аудит, задавал вопросы о местонахождении оригиналов некоторых книг. Прямым бенефициаром любой махинации был его секретарь, Аркадий Сомов, обладавший полным доступом и знаниями. Убийство было превентивной мерой, чтобы скрыть воровство и не допустить разоблачения.

Возможность. Сомов знал дом, и распорядок дня Полянского лучше кого бы то ни было. Он мог незаметно подняться в библиотеку, возможно, через служебную дверь, если у него был дубликат ключа. Он знал, что Полянский будет искать книгу для Орлова, и мог поджидать его на галерее.

Метод. Простой и эффективный. Толчок в спину, когда жертва стоит спиной к пролету. Минимальный контакт, отсутствие следов борьбы, мгновенный результат. Убийца не стал использовать оружие, которое могло бы быть обнаружено, он превратил окружающую среду в орудие преступления.

Следы. После толчка убийца, услышав шаги или голоса внизу, отступил вглубь галереи. Возможно, он искал что-то в панике – тот самый ключ от ячейки, который, как он мог подумать, был у Полянского с собой. В этот момент он и оставил пятно лака, задев полку. Затем, воспользовавшись суматохой, он либо незаметно спустился и смешался с другими, либо ушел через служебную дверь, если она была не заперта, и позже подбросил ключ, чтобы создать видимость мотива у других наследников.

Алиби. Сомов утверждал, что был в своей комнате. Это самое слабое алиби – его никто не видел и не слышал в этот момент. Он мог спокойно выйти, совершить убийство и вернуться.

Психологический портрет. Педантичный, скрытный, считающий себя умнее других. Уверенный, что его схему с подменой книг невозможно раскрыть. Убийство для такого человека – не акт страсти, а логичное устранение угрозы его благополучию.

Волков отступил и сверил две колонки. Теория убийства была сложнее. Она требовала допущений, построения цепочки умозаключений. Но она объясняла те мелкие аномалии, которые версия несчастного случая просто игнорировала.

Он взял маркер другого цвета и начал ставить вопросы рядом с пунктами теории убийства.

Доказательства махинаций? Пока только записи в блокноте и слова Орлова. Нужно найти пропавшие оригиналы или доказательства подлога.

Ключ от служебной двери? Был ли он у Сомова? Если да, то где он сейчас?

Пятно лака. Как связать его именно с Сомовым? Он мужчина.

Отсутствие свидетелей. Никто не видел Сомова в библиотеке или на лестнице. Как доказать его присутствие?

Последний вопрос был ключевым. Они упирались в ту же проблему, что и Дорофеев – отсутствие прямых улик. Но была и разница. Дорофеев не искал их. Волков – искал.

Он снова сел за стол, на этот раз достал папку с распечатанными фотографиями, которые сделал Сергей. Снимки кабинета, блокнота, лестницы, полки с пятном… Он вглядывался в них, пытаясь найти то, что ускользнуло от них при осмотре.

Его взгляд задержался на фотографии стола Полянского. Среди бумаг он заметил край какого-то счета, частично прикрытого другими документами. Он увеличил изображение. Это был счет от частного реставратора. Крайне дорогой счет за работу, которая, судя по краткому описанию, была выполнена несколько месяцев назад. Реставрация переплета того самого первого издания «Евгения Онегина».

Зачем реставрировать книгу, которая, по словам Сомова, была в идеальном состоянии и которую Полянский собирался показывать Орлову? Или… реставрация была нужна, чтобы скрыть следы вскрытия? Чтобы аккуратно вшить в переплет тот самый потаенный кармашек для ключа?

Теория убийства обрастала новыми деталями. Она становилась тяжелее, сложнее, но и прочнее. Она уже не была зыбкой гипотезой. Она превращалась в рабочую версию, которую можно и нужно проверять.

Волков отложил фотографию. Завтра ему предстояло начать эту проверку. Найти реставратора, поговорить с ним. Найти связь между Сомовым и пятном лака. И, наконец, провести повторный допрос секретаря, но на этот раз не как вежливый расспрос, а как настоящую операцию по выявлению лжи.

Он стер с доски обе колонки. Теперь ему не нужны были теории. Ему нужен был план действий.

Глава 1: Падение с высоты

Часть 15: Мелкая деталь

Волков не стал дожидаться утра. Позвонив Елизавете и получив подтверждение, что счет от реставрационной мастерской «Вернисаж» был оплачен из личных средств Полянского, он отправился по указанному адресу. Мастерская располагалась в старом районе, в полуподвальном помещении, пахнущем кожей, клеем и стариной.

Мастер, сухопарый мужчина лет шестидесяти по имени Виктор Семенович, оказался человеком немногословным, но преданным своему делу. Узнав, что вопросы касаются покойного Полянского, которого он уважал как тонкого ценителя, он стал несколько откровеннее.

«Лев Львович? Да, он был моим клиентом. Привозил том Пушкина. Уникальное издание».

«Что именно нужно было сделать с книгой?» – спросил Волков, осматривая верстак, заваленный инструментами и кусочками кожи.

«Задача была нестандартная, – мастер провел рукой по идеально ровному краю резака. – Не просто подклеить корешок или почистить переплет. Нужно было изготовить потайной кармашек на форзаце. Очень аккуратно, чтобы визуально ничего не бросалось в глаза, но чтобы в него можно было что-то вложить».

Волков почувствовал, как у него защемило под ложечкой. Это было прямым подтверждением его догадки.

«И вы сделали это?»

«Сделал. Работа ювелирная. Лев Львович был очень доволен. Сказал, что хочет хранить в книге нечто очень личное и ценное. Что-то вроде сейфа, который всегда под рукой».

«Когда вы отдали книгу обратно?»

Виктор Семенович заглянул в толстый журнал учета. «Месяц назад. Забрал его лично секретарь, Сомов, кажется. Лев Львович предупредил меня заранее по телефону, что пришлет его».

Волков поблагодарил мастера и вышел на улицу, его ум лихорадочно работал. Итак, потайной кармашек существовал. Полянский спрятал в книге что-то важное – скорее всего, ключ от банковской ячейки с новым завещанием. Сомов знал о кармашке, так как забирал книгу из реставрации. И теперь, после убийства, он искал этот ключ на галерее, опасаясь, что Полянский мог носить его с собой или перепрятать. В спешке он оставил улику – пятно лака.

Но откуда лак? Сомов – мужчина. Волков остановился, закуривая сигарету. Холодный вечерний воздух прочищал голову. Ответ был очевиден: у Сомова была сообщница. Женщина, которая либо помогала ему в махинациях с книгами, либо, как минимум, была с ним в близких отношениях. Та самая женщина, чей лак для ногтей и остался на полке.

Вернувшись в контору, он застал там Сергея. Тот сидел за компьютером, на столе перед ним лежал распечатанный отчет.

«От химика пришел ответ, – Сергей протянул листок Волкову. – Состав лака довольно редкий. Дорогой европейский бренд, который у нас официально не поставляется. Оттенок называется «Бордовый бархат». Его можно заказать через специализированные онлайн-бутики или привезти из-за границы».

«Сужаем круг, – пробормотал Волков. – Ни Алина, ни Елизавета, ни простая горничная Мария вряд ли пользуются таким эксклюзивом. Нужно искать женщину в окружении Сомова».

«И как ты предлагаешь это сделать? Спросить у него: «Извините, а ваша подруга, не пользуется ли случайно редким бордовым лаком?»

«Примерно так, – усмехнулся Волков, – но не в лоб». Он сел за компьютер и начал пробивать Аркадия Сомова через свои старые, неофициальные базы данных. Уголовных дел на него не было, но промелькнула одна интересная деталь в старой налоговой декларации, которую Волков нашел благодаря своим связям. Пять лет назад Сомов фигурировал как соучредитель небольшого ООО «Арт-Консалтинг» вместе с некой Ольгой Рязановой. Фирма просуществовала меньше года и была благополучно закрыта.

Ольга Рязанова. Волков быстро нашел ее профиль в социальных сетях. Женщина лет сорока, стильно одетая, с ухоженными руками. На нескольких фотографиях она была снята в дорогих салонах красоты, а на одном из снимков, сделанном, судя по всему, в домашней обстановке, на столике рядом с ней стояла та самая бутылочка лака дорогой марки. Оттенок был трудноразличим, но цветовая гамма совпадала.

«Вот она, – тихо сказал Волков, показывая фотографию Сергею. – Ольга Рязанова. Бывший деловой партнер, а сейчас, я почти не сомневаюсь, нечто большее».

Он откинулся на спинку стула. Мелкая деталь – микроскопическое пятно – вывела его на сообщницу потенциального убийцы. Теперь у него было не только подозрение, но и направление для дальнейшего расследования. Нужно было установить слежку за Ольгой, выяснить характер ее связи с Сомовым и, по возможности, найти доказательства их совместной противоправной деятельности.

Пятно лака перестало быть просто уликой. Оно стало нитью, потянув за которую, можно было распутать весь клубок. И Волков был полон решимости тянуть за нее до самого конца.

Глава 1: Падение с высоты

Часть 16: Пыльная улика

Сергей уехал, пообещав к утру подготовить все необходимое для наружного наблюдения за Ольгой Рязановой. Волков остался один в тишине конторы. На столе перед ним лежали три ключевых предмета, символизирующих прорыв в расследовании: распечатка фотографии Ольги, отчет химика о составе лака и распечатанный счет из «Вернисажа».

Он взял в руки увеличительное стекло и еще раз внимательно изучил фотографию полки, сделанную Сергеем. Крошечное бордовое пятнышко казалось ничтожным на фоне массивных старинных томов. Но именно его случайное попадание на пыльную поверхность оказалось роковой ошибкой. Пыль… она стала невольным союзником следствия.

Волков отложил стекло и начал методично заполнять досье. Он завел отдельные папки на каждого подозреваемого, но папка Аркадия Сомова стремительно толстела.

УЛИКИ ПРОТИВ А.В. СОМОВА:

Мотив. Полянский начал аудит коллекции, задавал вопросы о местонахождении оригиналов. Прямая угроза разоблачения в махинациях.

Ложь. Утверждал, что не в курсе никакого аудита, в то время как в блокноте покойного есть четкие записи на этот счет.

Знание. Единственный, кроме Полянского, кто знал о потайном кармашке в книге Пушкина (забирал книгу из реставрации).

Связь с уликой. Тесно связан с Ольгой Рязановой, которая использует редкий лак для ногтей, идентичный найденному на месте преступления.

Возможность. Его алиби («был в своей комнате») не подтверждено и является самым удобным для совершения и сокрытия преступления.

Доступ. Обладал глубочайшими знаниями о доме, распорядке дня Полянского и библиотеке.

Это был уже не просто список подозрений. Это был обвинительный акт, не хватало лишь последнего, решающего доказательства – прямой связи между Сомовым и самим моментом убийства. Пятно лака такую связь устанавливало, но через третье лицо. Нужно было найти что-то, что помещало бы его самого на ту самую галерею.

Волков встал и подошел к окну. Ночь опустилась на город, огни рекламы отражались в лужах после недавнего дождя. Он думал о Сомове. Педантичный, аккуратный, считавший себя умнее всех. Он все продумал: метод убийства, отсутствие следов, ложное алиби. Но он не учел человеческий фактор – панику. Услышав шаги и крики внизу, он не просто затаился. Он попытался использовать эти драгоценные секунды, чтобы найти ключ. И в этой спешке его сообщница, сознательно или нет, оставила вещественное доказательство.

Возможно, она была там, на галерее, вместе с ним? Нет, это было бы слишком рискованно. Скорее всего, лак остался на его одежде или руках после недавнего контакта с ней и перешел на полку в момент, когда он оперся о нее, пытаясь заглянуть за книги или отыскать спрятанный ключ в темноте.

Мысль о том, что ключ от ячейки так и не был найден убийцей, вызывала у Волкова горькую улыбку. Ирония судьбы: Полянский, почувствовав неладное, скорее всего, перепрятал его, и все убийство, вся эта идеально спланированная акция оказалась напрасной. Ключ, ради которого, возможно, и было совершено преступление, все еще был в безопасности.

Волков вернулся к столу и на чистом листе написал: «ЗАВТРА».

Начать слежку за Ольгой Рязановой.

Получить образец ее лака для сравнительного анализа (через частный визит под легендой).

Найти способ провести повторный, более жесткий допрос Сомова, желательно на нейтральной территории, чтобы выбить его из привычной среды.

Проверить банки на предмет ячейки, арендованной на имя Полянского.

План был простым и четким. Пыльная улика, найденная среди старинных фолиантов, указала путь. Теперь предстояло пройти по этому пути до конца. Волков потушил свет в конторе. Предстоящий день обещал быть долгим и решающим. Впервые с начала этого дела он чувствовал не просто уверенность, а холодную убежденность в том, что тень в библиотеке скоро обретет имя и фамилию.

Глава 1: Падение с высоты

Часть 17: Решение взяться за дело

Глубокой ночью Волков все еще сидел в своей конторе, но теперь не за анализом улик, а за составлением официального документа. На экране его ноутбука горел черный текст на белом фоне – договор с Елизаветой Полянской о предоставлении услуг частного детектива.

Он печатал медленно, тщательно подбирая формулировки. Это был не просто формальный акт. Для него это было ритуалом, точкой невозврата. Подписав этот документ, он брал на себя ответственность. Перед клиентом. Перед памятью погибшего. И, что важнее всего, перед самим собой.

Он прописал все стандартные пункты: обязанности, конфиденциальность, размер и порядок оплаты. Но в раздел «Цель оказания услуг» он вписал собственноручно: «Проведение частного расследования с целью установления всех обстоятельств смерти Льва Львовича Полянского, включая проверку версии о насильственной причине смерти, замаскированной под несчастный случай».

Фраза «насильственная причина смерти» выглядела на экране мрачно и окончательно. Это был вызов. Вызов официальной версии участкового Дорофеева. Вызов тому, кто стоял за этим убийством. И вызов его собственному прошлому, в котором он однажды уже не смог доказать свою правоту.

Он откинулся на спинку кресла, и перед его внутренним взором поплыли образы. Неприступный особняк. Холодная красота Алины Полянской. Циничная прямота Сергея Зарубина. Непроницаемая маска Аркадия Сомова. И умные, уставшие глаза Григория Орлова. За каждым из этих образов скрывались свои тайны, свои интересы, свои алиби.

Но теперь у него был компас. Маленькое бордовое пятнышко, которое вело его сквозь лабиринт лжи к женщине по имени Ольга Рязанова, а через нее – к самому сердцу заговора.

Он вспомнил слова Елизаветы в первый день их встречи: «Он не мог просто так оступиться». Тогда это была лишь вера дочери. Теперь это было рабочей гипотезой, подкрепленной уликами.

Волков понимал риски. Он вторгался в сферу интересов богатых и влиятельных людей. Его могли подставить, запугать, или просто убрать с дороги, как убрали Полянского. Его лицензия частного детектива не была броней. Но именно это осознание риска заставляло его чувствовать себя живым. Это было то самое чувство, которого ему так не хватало все эти месяцы после ухода из органов – чувство цели, стоящей на грани.

Он допечатал последний пункт, сохранил документ и отправил его на печать. Принтер зашумел, выдавая лист за листом. Звук заполнял тишину конторы, словно барабанная дробь, возвещающая начало сражения.

Завтра он встретится с Елизаветой для подписания договора. А после этого начнется настоящая работа. Слежка, допросы, проверка банков, возможно, даже провокация. Он мысленно продумывал первые шаги, сверяясь с планом, который составил ранее.

Он больше не был просто наемным специалистом, выполняющим поручение. Сейчас, в тишине ночного офиса, он полностью принял это дело как свое собственное. Дело о тени в библиотеке. Дело, которое могло либо восстановить его веру в себя, либо окончательно добить его.

Волков собрал распечатанные страницы, скрепил их скрепкой и положил в папку. На обложке он написал: «Дело Полянского».

Решение было принято. Сомнения отброшены. Охота началась.

Глава 1: Падение с высоты

Часть 18: Вещественное доказательство

Первые лучи утреннего солнца застали Волкова в лаборатории его знакомого химика, Федора Игнатьевича. Помещение было заставлено колбами, спектрометрами и хроматографами, а воздух густо пах реактивами. Сам Федор Игнатьевич, лысый и подвижный, с горящими энтузиазмом глазами, уже ждал их с Сергеем.

«Ну-ка, покажите ваше сокровище», – потребовал он, потирая руки.

Сергей с почти религиозным трепетом извлек герметичный контейнер и передал ему. Федор Игнатьевич поместил образец с пленки под мощный электронный микроскоп, подключенный к монитору.

«О, да, – пробормотал он, вращая регуляторы. – Прекрасный образец. Видите структуру? – на экране возникло причудливое узорчатое поле. – Это полимерная пленка, характерная для лаков премиум-класса. Стойкая, с особым блеском».

Он провел быстрый спектральный анализ, и на мониторе загорелись пики, соответствующие определенным химическим соединениям.

«Подтверждаю предыдущий вывод, – заключил эксперт. – В составе присутствует уникальный перламутровый пигмент на основе слюды, покрытый оксидом железа для получения глубокого бордового оттенка. Плюс фирменный полимерный комплекс, запатентованный брендом «Luxe Couture». В розничной продаже в нашей стране его нет. Заказывают через бутики в Милане или Париже».

«Можно ли будет позже провести сравнительный анализ с другим образцом?» – спросил Волков.

«Без проблем. Если состав будет идентичным, включая все микропримеси, я дам заключение о высочайшей вероятности их общего происхождения. Для суда, может, и не потянет без официального запроса, но для вашей уверенности – более чем».

Волков кивнул. Этого было достаточно. Технически улика была слабой – микроскопическое пятно, добытое без санкции. Но оперативно она была бесценна. Она давала им рычаг.

Поблагодарив химика, они с Сергеем вышли на улицу. Утро было свежим и ясным.

«Итак, план, – сказал Волков, закуривая. – Ты берешь Ольгу Рязанову. Узнаешь ее распорядок, круг общения, и, самое главное, пытаешься достать образец лака. Лучше из ее мусора, идеально – пустую бутылочку».

«Будет сделано, – Сергей хлопнул его по плечу. – А ты?»

«А я, – Волков отбросил окурок, – отправляюсь подписывать договор. А потом нанесу официальный визит господину Сомову. Пора немного встряхнуть нашему секретарю нервы. Он должен почувствовать, что сеть вокруг него сжимается, даже если он еще не видит нитей».

Они разъехались. Волков поехал в офис, где его уже ждала Елизавета Полянская. Она выглядела более собранной, чем в их первую встречу. Прочитав договор, она без лишних слов подписала его.

«Спасибо, что поверили мне», – сказала она, возвращая ему экземпляр.

«Не благодарите пока, – сухо ответил Волков. – Самое трудное еще впереди».

После ее ухода он еще раз перечитал подписанный документ. Теперь все было официально. Он был не просто частным детективом, расследующим смерть, он был законным представителем интересов семьи в этом деле. Это давало ему определенные, хоть и ограниченные, права. Он мог, например, более настойчиво требовать встречи и задавать вопросы.

Он достал телефон и набрал номер Аркадия Сомова. Тот ответил почти сразу, его голос был, как обычно, ровным и бесцветным.

«Аркадий Васильевич, доброе утро. Это Волков. У меня к вам есть еще несколько вопросов. Предлагаю встретиться сегодня, в нейтральном месте. Например, в кафе на Арбате, через час».

На другом конце провода повисла короткая, но ощутимая пауза. Сомова явно смутило это предложение. Вырвать его из привычной среды, из-за его архивных стеллажей.

«Я… я очень занят, господин Волков. Каталогизацией…»

«Это не займет много времени, – мягко, но настойчиво парировал Волков. – И вопросов по каталогизации у меня как раз и нет. Речь пойдет о кое-чем другом. О одной вашей общей с покойным… знакомой».

Он специально сделал паузу после слова «знакомой», чтобы дать Сомову время для неправильных выводов. Чтобы тот подумал, что Волкову известно об Ольге.

Прозвучал тихий вздох. «Хорошо. Кафе на Арбате, через час. Я найду время».

Волков положил трубку. Первый камень был брошен в воду. Теперь он ждал, какие круги пойдут. Вещественное доказательство в виде пятна лака лежало в сейфе, но его тень уже начала свою работу.

Глава 1: Падение с высоты

Часть 19: Круг подозреваемых

Пока Волков ждал Сомова в кафе, он на салфетке набросал схему, суммирующую всех фигурантов и их возможные роли. Это был его любимый метод – визуализировать связи.

В центре салфетки он поставил имя ЛЕВ ПОЛЯНСКИЙ. От него лучи расходились к другим именам.

АЛИНА ПОЛЯНСКАЯ (жена)

Мотив: Наследство. Получение всего состояния.

Возможность: Была в доме. Ее алиби (чтение в своих покоях) не подтверждено.