Читать онлайн Словно ветер среди иссохших ветвей. Книга 2

달새울

마른가지에 바람처럼2

Перевод с корейского Сании Жусуповой

마른 가지에 바람처럼

Like Wind on a Dry Branch. Volumes 1–4

Copyright © 2019 by Dalsaeowl · Hwaeum/BASESTORY

All rights reserved.

Original Korean edition published by BOOK21 PUBLISHING GROUP

This Russian edition is published by arrangement with Book21 Publishing Co., Ltd through Amo Agency Korea and Nova Littera SIA.

© С. Б. Жусупова, перевод на русский язык, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Глава седьмая. У каждого есть секрет (II)

Мердес весьма изящно взмахнул рукой и склонился в глубоком поклоне, приветствуя окружающих, затем протянул ладонь Тании.

– Одолжи мне свою силу и исчезни с глаз долой, – резко произнесла святая дева и оттолкнула его руку.

Демон тут же сморщил лицо.

– Оу, ну это уже слишком. Ты ставишь меня в неловкое положение.

– Тебя-то? Подумал бы лучше о моей репутации в обществе!

– Какую силу? – с недовольной гримасой спросил нечестивый, слегка наклонив голову.

– А ты как думаешь? У тебя есть только одна полезная.

– На какой срок? Человеку нельзя ею долго пользоваться.

– Одного часа будет достаточно.

– Выясни все за полчаса!

– Это что еще за разговоры об опасности? Может, позволишь мне самой разобраться?

Мердес смиренно вздохнул и пожал плечами.

– Хорошо.

Демон вытянул руку над головой пилигрима. Раздался лязгающий звук – Киллиан мгновенно отреагировал, приставив меч к его горлу.

– !!!

Рука Мердеса застыла на полпути, и он со странным блеском в глазах посмотрел на мужчину.

– Освященная реликвия, значит? Набросился на меня, полагаясь на ее силу? Да, это довольно горячо. Но на такого высокорангового демона, как я, не подействует.

Риетта тут же попыталась закрыть Киллиана собой. Потрясенный эрцгерцог схватил девушку за плечо и грубо потянул назад, спрятав за спиной. Злой дух, словно бы заинтересовавшись ею, слегка накренился вбок и, улыбнувшись, посмотрел на молодую женщину. Рога на его голове опасно засветились.

– Ой, а это у нас еще кто?

Бросающий в дрожь ледяной взгляд алых глаз впился в девушку. Тания подняла руку, перегородив путь Мердесу, и развернулась к ним. Глаза, утонувшие в мерцающем черном свете, спокойно смотрели на лорда.

– Он не может мне навредить. Я очень благодарна вам за то, что вы переживаете за меня, но меч можно и опустить.

– Что все это значит? Уж больно вы близки с этим демоном!

Риетта, побледневшая от звука голоса владыки, холодного и неприветливого, схватила его за руку. Киллиан перевел взгляд на нее.

– Нет! Это не черная магия. А святая!

Рука Риетты, удерживавшая эрцгерцога, дрожала. Жители империи не щадили магов, запятнавших свою репутацию экспериментами с темным колдовством и заключивших контракты с демонами. С ними могли расправиться прямо на месте без суда и следствия, не доводя дело до публичной казни. Поэтому Риетта сразу же бросилась защищать пилигрима.

– Вам, наверное, сложно будет в это поверить, но, если иметь высокий уровень божественной силы, можно подчинить себе нечисть. Это истинная правда! Пожалуйста, позвольте святой деве объясниться.

Глаз Киллиана дернулся, когда он услышал эти слова. Риетта, крепко ухватившись за него уже двумя руками, обернулась и призвала женщину самостоятельно оправдать себя:

– Это ведь так, госпожа? Вы же подчинили себе этого демона?

Глаза Тании странно заблестели. Да, она думала, что девушка очень умна, но даже представить себе не могла, что та знала такие вещи и тем более что она встанет на ее сторону. Эрцгерцог, который стоял, повернувшись к Риетте, нахмурился и снова посмотрел в сторону пилигрима.

– Насколько мне известно, только члены королевской семьи Ламенты могут подчинять себе демонов таким образом. Разве нет?

– Уф, – вздохнул Мердес, поднял руку и положил ее на голову святой. – Один час.

Раздался резкий хлопок, нечестивый исчез. Между теми, кто остался в комнате, повисла гробовая тишина. Святая Тания горько улыбнулась и пожала плечами.

– Для начала у нас не так много времени, так что, может, начнем действовать? Все объяснения потом… Если, конечно, вы все еще мне верите.

Риетта пристально посмотрела на лорда и крепко сжала его руку, в которой был меч. И хотя у Киллиана было недовольное выражение лица, он все же убрал оружие в ножны. Клирик кивнула, выражая свою благодарность, и, взяв со стола головной убор с черной вуалью, надела его на себя. Глаза, отливающие темным блеском, скрылись за плотной тканью.

– Мне кажется, что ты понимаешь, что я сделала.

Пилигрим направила свой взгляд на заклинательницу.

– Пока у меня сила демона, я не могу использовать святую магию. Поэтому, Риетта… – ее губ коснулась легкая улыбка, – я рассчитываю на тебя.

Это был незапланированный визит. Лотта и Бесс с немного озадаченными лицами вышли к ним навстречу.

– Вы пришли, милорд!

Девушки расправили свои юбки и, низко поклонившись, вежливо поприветствовали клирика:

– Я рада приветствовать Святую Танию, самую влиятельную персону всея империи, любимую дочь всевышнего Сиэля, свет и радость бедных и обездоленных Лилпайома!

– Я преклоняюсь пред вами, о агнец, снискавший любовь и заботу Сиэля, любимица бога, взращенная под его священным светом!

Риетта остановилась перед молодыми девушками, когда те, как и положено было верующим, поздоровались со святой. Но стоило им опустить головы перед девой, чтобы получить благословение, как Риетта поспешно вмешалась:

– Госпожа Тания!

Могло показаться, что заклинательница как-то неестественно врывается в их обмен приветствиями. Но несмотря на это, ее лицо озаряла милая улыбка.

– Могу ли я сама освятить своих друзей? Если, конечно, вы простите мне проявленную дерзость…

Пилигрим легко улыбнулась и уступила ей место. Риетта быстро шагнула к девушкам и крепко прижала обеих к себе.

– У вас все хорошо?

Она по очереди обняла их и благословила. Лотта и Бесс, смеясь и не чувствуя никакого подвоха, ответили на объятия. Сверкающая чистая сила мягко распространилась вокруг.

Тания, как и следует священнослужительнице, спокойно подняла руку и, нежно коснувшись макушек Лотты и Бесс, кратко произнесла:

– Люсиэль.

– Лециель! – хором произнесли девушки, и их щеки порозовели.

Киллиан с непроницаемым лицом смотрел на то, как святая дева, скрывающая за черной вуалью потемневшие глаза, невозмутимо давала божьи благословения. Риетта коснулась руки эрцгерцога. Киллиан замер и посмотрел на нее. Девушка улыбалась, делая вид, что внимательно наблюдает за молодыми женщинами.

– Лотта, Бесс, вам не кажется, что вы обделили милорда?

Те же, не заметив ничего странного, засмеялись. Однако рука заклинательницы дрожала, выдавая ее напряжение.

– Нам необходимо повторно осмотреть пациентов. Хватит и нескольких минут, – выйдя вперед, сказала святая дева.

Святая Тания снова осматривала больных, которых она посещала несколько дней назад. Риетта освящала всех еще до того, как клирик отдавала ей распоряжения.

Обойдя комнаты пациентов, святая дева вдруг остановилась в раздумьях. Она посмотрела на трех еще не заболевших чумой женщин, что всюду следовали за ними по пятам, не понимая, в чем же дело.

– Тут есть кто-то, кого я еще не видела?

– Вы осмотрели всех.

– А из тех, кто не болен?

– Это все. Ох… – пробормотала Бесс, отвечая на вопросы святой.

– Проводите нас, – потребовала Тания.

Кивнув, Бесс возглавила процессию и повела всех за собой. Киллиан сузил глаза. Он был единственным, кто заметил, что взгляд пилигрима уже направлен туда, куда они шли. Словно она и так знала, куда идти, и только этого и ждала.

– Ирен тогда отказалась от благословений и ритуалов очищения, заявив, что пришедшие жрецы – посторонние для нее мужчины. Ей постоянно передавали освященные предметы, и, слава богам, она не заболела. А поскольку она обычно не выходит из своей комнаты, то думаю, что беспокоиться не о чем, – поведала Бесс. – Как бы там ни было, ей повезло, что в этот раз священнослужители – не мужчины. Да и господин снова здесь…

– По правде говоря, она сильно негодовала. Ирен позже всех узнала, что милорд приходил пару дней назад. Скорее всего, девчонка сейчас в очень взвинченном состоянии, – тихо прошептала Лотта на ухо Риетте.

Бесс постучалась в дверь комнаты, находившейся в самом конце коридора четвертого этажа.

– Ирен!

Никто не ответил. Она снова постучалась.

– Ирен? К тебе пришли. Выйди, пожалуйста. Будет лучше, если ты хоть раз получишь освящение и очищение.

Раздался глухой звук – что-то прилетело из глубины комнаты и ударилось об дверь.

– Я же сказала, что мне этого не надо! – нервно ответила девушка. Голос был уставшим и хриплым, словно она очень долго плакала.

Бесс коротко вздохнула и добавила:

– Господин тоже здесь.

В тот же момент послышался шум, что-то с грохотом упало. Раздались торопливые шаги, и дверь с резким звуком отворилась. Потерянный взгляд покрасневших зеленых глаз сразу нашел Киллиана в толпе.

– Ваше высочество… – выдохнула Ирен, едва только завидев эрцгерцога. Ее лицо было совсем беспомощным.

К всепоглощающей любви, что перекрывала собой чувства привязанности, горечи, обиды и страха, примешивались печаль и сожаление, которые, казалось, невозможно было утолить, пусть все уже почти разрешилось. Тания, стоявшая впереди всех, подошла к Ирен. И только тогда девушка обратила внимание на пилигрима, глядя на нее снизу вверх. Бесс постаралась быстро сгладить сложившуюся ситуацию:

– Это Святая Тания. Ты ведь тоже знаешь ее? Она осмотрит тебя.

Все это происходило в присутствии Киллиана. Ирен, казалось, не сделала ничего плохого, но, опустив глаза, все же недовольно пробормотала:

– Я в порядке…

Тут девушка наконец осознала, что стоит перед владыкой в неприглядном виде. Она тихо повторила, что не больна, не пытаясь подойти к господину ближе или нежно его поприветствовать, как делала это обычно, а просто ухватилась за косяк.

– Понятно, – спокойно сказала святая дева и толкнула дверь.

Ирен резко отбросила ее руку и, как бы предостерегая, перегородила проход.

– Что вы делаете?

Пилигрим наклонила голову вбок, показывая, что вопрос был излишним.

– Собираюсь войти.

Девушка, казалось, выглядела слишком встревоженной и нервной.

– Я вам признательна, но мне не требуется благословение. Я получаю защиту от освященных предметов, которые мне периодически присылает моя семья. Прошу понять, в моих покоях беспорядок, поэтому я не могу вам их показать. Позвольте мне переодеться, и я сама выйду к вам. Подождите немного.

Ирен вытеснила святую деву и собиралась уже закрыть дверь, но Тания ей помешала. Девушка недоуменно посмотрела на священнослужительницу, а когда перевела растерянный взгляд на Киллиана, клирик схватила ее за запястье и потянула на себя.

Покачнувшуюся Ирен вытянули из комнаты сильным движением и безжалостно отшвырнули в сторону эрцгерцога. Тания распахнула дверь, не удостоив девушку даже взглядом. Но, попав в объятия горячо любимого ею милорда, Ирен даже не обратила на него внимания, лишь порывисто обернулась и закричала:

– Нет!

Однако пилигрим уже вошла внутрь. Киллиан, почувствовав что-то неладное, схватил девушку, пытавшуюся оттолкнуть его и убежать. Святая дева сделала пару шагов и остановилась.

– И в самом деле, в комнате полный беспорядок, – сказала она через мгновение, повернувшись к остальным.

Риетта, не веря своим глазам, прикрыла рот рукой, разглядывая помещение, едва освещенное тусклым светом керосиновой лампы. На полу располагался магический круг, нарисованный голубой кровью. Чувствовался отвратительный смрад. С небольшим опозданием из комнаты стало распространяться зловоние, которое не могло исходить ни от человека, ни от животного. Однако этот своеобразный запах не мог быть не чем иным, кроме как запахом крови. Риетта растерянно посмотрела на Ирен.

– Может ли быть… неужели ты…

– Нет, нет…

Побледневшая девушка качала головой. Даже Лотта и Бесс, не понимавшие ничего в священной магии или заклятиях, были потрясены, увидев комнату. Несмотря на то что присутствующие впервые в жизни видели что-то подобное, они знали, что голубую кровь используют в проклятьях.

Все в империи знали историю о величайшей ошибке новоиспеченного тогда императора Эстенфельда, который в своем стремлении завоевать континент разрушил священное королевство Ламента. И что последняя королева государства Эсахильда, умирая, прокляла мужчину посредством нарисованного голубой кровью магического круга.

– Ирен…

Девушка задрожала, когда услышала, как ее имя тяжело выдохнули.

– Ты наслала проклятье? Анну… ты прокляла? – заикаясь, спросила побледневшая Бесс, и Ирен, пошатываясь, затрясла головой.

– Нет… не проклинала. Я не проклинала!

Тания уверенно прошла вглубь спальни, и ее взгляд, скрытый черной вуалью, тут же устремился влево, словно его чем-то притянуло. Святая, задержав дыхание, подошла к кровати, наклонилась и сунула ладонь под белоснежную простыню. И когда она вытащила руку, то в ней оказался спрятанный там предмет – кинжал с кроваво-красным лезвием. Алая, как в кровеносных сосудах, кровь пульсировала на полупрозрачном, похожем на черное стекло лезвии, словно в нем было заключено сердце. Наступила гробовая тишина. Никто не знал, что это такое. Они могли только догадываться, что это нечто страшное и зловещее.

– Откуда у вас, – нарушил тишину голос святой Тании, – кинжал с запечатанным в нем демоном?

Ирен мгновенно вырвалась из рук Киллиана и забежала в спальню.

– Нет!!!

Девушка с чудовищной силой толкнула святую деву на кровать и выхватила кинжал из ее руки. Внезапно подул сильный ветер и погас свет.

– Ирен!

– Стой!

Киллиан вытащил меч.

– Госпожа Тания! – закричали Лотта и Бесс.

За балконом в задней части комнаты ударила молния. Яркая вспышка света озарила силуэт девушки, державшей в руке оружие. Вмиг взгляды Ирен и Риетты встретились. Эрцгерцог стремительно ворвался в комнату и сразу же встал перед клириком и заклинательницей, защищая их.

Однако Ирен, стоявшая перед балконом, никому не угрожала. Она держала кинжал так, что острие было направлено в другую от толпы сторону. Увидев полный отчаяния и печали взгляд девушки, Риетта застыла на месте. Она первой поняла, что Ирен собирается сделать, и тут же кинулась к ней:

– Стой!

В следующий момент Киллиан и Святая Тания тоже бросились вперед. Заклинательница решительно схватила Ирен, попытавшуюся пронзить свое сердце кинжалом, за руку. Киллиан сделал то же самое. Пилигрим сняла головной убор и, откинув его в сторону, развернула подол мантии. Секунда – и четыре человека, окутанные пеленой тьмы, исчезли из комнаты.

«Ваше высочество. Пожалуйста, посмотрите мне в глаза. Всего один раз. Вам просто нужно посмотреть на меня лишь раз. Ведь я только на вас и смотрю. Я так долго ждала этого, но мой господин смотрит совсем в другую сторону».

«Вы говорите, что это просто чары? Они могут заставить его высочество направить свой взор на меня? Всего лишь из-за этого… он… и на меня? Мне страшно… Я не смогу. У меня не получится. Не могу вонзить кинжал в человека, которого люблю так сильно, что сердце разрывается, когда я просто гляжу на него. В любом случае это провальная затея. Он очень сильный человек. Даже будь у меня такая возможность, я не смогу этого сделать.

Хотите сказать, что раз я не могу заколоть его, то можно просто нанести удар себе в тот момент, когда наши с ним взгляды встретятся? Хорошо. Тогда я с радостью это сделаю. Пусть он хоть разок посмотрит на меня.

Ваше высочество. Пожалуйста, посмотрите мне в глаза. Всего один раз. Вам просто нужно посмотреть на меня лишь раз. Ведь я только на вас и смотрю.

Очаровывающая магия? Неважно. Честно говоря, мне бы уже любая магия подошла».

Время остановилось. В завесе тьмы, разверзнувшейся от воздействия нечеловеческой силы, Риетта столкнулась с сознанием Ирен. Способность демона ментального мира позволяла видеть то, что скрыто от глаз. Несмотря на то что сила, проходившая через человеческое тело, была несовершенна, заклинательница смогла узнать многое, ощутить безнадежность от глубокой любви. Сознание молодой девушки тянулось к Риетте так, как если бы оно принадлежало ей самой.

«Может быть, я совершаю что-то ужасно нелепое? Нет же… Это не так. Это не кто-то другой наносит мне удар, это я сама. У меня просто был этот кинжал. Пожалуйста. Пусть это будет не так. Это не имеет ко мне никакого отношения. Это никак со мной не связано. Прошу. Пожалуйста, не болей. Умоляю. Пожалуйста, проснись. Прошу тебя. Не умирай. Пожалуйста, Анна. Если только ты благополучно придешь в себя, то я…»

Риетта знала, чем закончатся эти душераздирающие сожаления. От горького отчаяния, которое она почувствовала отчетливо, как свое собственное, навернулись слезы. Девушка закрыла глаза. Познав, однако, более глубокую и страшную безысходность, Риетта хотя бы могла наблюдать за всем, не теряя при этом себя. Сознание Ирен грустно заговорило с ней: «Нет никого, кто бы отдал столько же, сколько и я, чтобы быть здесь. Я люблю его больше всех. Я отказалась от всего: семьи, родителей, друзей, свободы, гордости… и смотрю только на него. А от чего отказалась ты?»

«Увы, но мне не от чего отказываться. У меня и так ничего нет».

Взгляды девушек пересеклись. Ирен не проклинала Анну. В кромешной тьме кроваво-красный кинжал, казалось, пронзил сердце девушки. В этот момент, пока Риетта потерянно стояла и наблюдала за этой нереальной фантазией – или возможной сценой из будущего? – кто-то потянул ее за руку.

Одновременно с озарившим все вокруг ярким светом ослепительной молнии они четверо вернулись в комнату. Послышался громкий звук удара о металл – Киллиан отбил мечом кинжал, еще не успевший пронзить грудь Ирен.

Подбежавшая следом Риетта сбила с ног девушку и повалила ее на пол. Святая Тания, наполнив посох чистой божественной энергией, ударила им по оружию, которое, отскочив от стены, покатилось по полу.

С пронзительным криком темный демон выскочил из кинжала и, вытянув когти, бросился на пилигрима. Эрцгерцог, замахнувшись мечом, моментально рванул вперед. Нечестивый небрежно поднял руку, чтобы остановить его, но столкнулся с невообразимой силой, которая обрушилась на него с ударом загоревшегося ярко-синим светом меча. Демон, отлетев назад, врезался в стену. Пламя вырвалось из его тела. Скалясь, бес резко повернул голову в сторону Ирен, которая лежала, перепутавшись руками и ногами с Риеттой.

– Это ты призвала меня? Тут нет ни жертвы, ни донора! И это мне никак не поможет!

Демон, скуля, встал на ноги, но в следующий момент снова упал, издав душераздирающий крик. Он выплюнул черную кровь и опустил взгляд на серебряный посох, торчавший у него из груди. Ярко-голубые глаза клирика пристально наблюдали за нечистью.

– Свя… Святая Тания!

Дева крутанула посох в теле темного существа и потянула его на себя.

– А-а-а-а! – закричал он от боли и протянул руку к Ирен, сверкнув желтыми глазами.

Киллиан взмахнул мечом, намереваясь отрубить конечность, но та странно вытянулась и, увернувшись, прошла за его спиной, направляясь в сторону Риетты и Ирен. Лорд быстро развернулся.

Риетта, зажмурившись, закрыла Ирен собой, и ее божественная сила, вырвавшись из тела, взорвалась в воздухе. Рука, что летела к ним словно хлыст, внезапно столкнулась со светлой аурой и ударилась об пол. Пилигрим пустила по посоху поток священной энергии.

– А-а-а-а!

– Выведите девушку отсюда! – крикнула Тания.

Сопротивляясь, бес убрал руку и, пошатываясь, схватился за огромную дыру в груди. Вспыхнул пожар. В руке клирика, которой она не держала посох, появилась цепь, сотканная из божественной силы.

– Кхе!

Ноги демона оказались связаны светящимися оковами, отчего он снова рухнул на пол, и разгоревшееся было пламя начало утихать. Но от яростного сопротивления дьявольского отродья, которое стояло на коленях и дергалось всем телом в разные стороны, чтобы освободиться, появился темный дух, и вместе с этим снова взметнулся огонь.

Тания туго натянула цепь и подняла белоснежный посох. Черная как смоль демоническая аура неожиданно рассеялась. Яркие звенья, обернувшись вокруг шеи беса, притянули его голову к полу. Он ударился об него головой и оказался прикован к появившейся словно из ниоткуда божественной гильотине.

Убедившись в том, что пилигрим одолевает противника, Киллиан без колебаний повернулся к выходу, подхватил Ирен и Риетту и выбежал из спальни. Женщины, услышавшие грохот, повыскакивали из комнат, держа в руках вместо оружия швабры, метлы и сушилки для белья.

– Не подходите!

Столкновение между темным духом, отчаянно пытавшимся разорвать цепи и выбраться, и мощной священной силой клирика вызвало взрывную волну, разрушившую стену. Эрцгерцог, приобняв Ирен и Риетту, пригнулся.

Из посоха святой девы вновь вырвался ослепительный свет экзорцизма. Десятки колец начали обматываться вокруг демона, захватывая его в плен. Нечисти удалось сломать несколько из них. Но в конце концов сковавшие беса цепи и кольца заставили его снова упасть на колени перед гильотиной, созданной силой пилигрима.

Аура, что с ужасающей силой кружилась вокруг, исчезла, и в комнате внезапно стало светлее. Прибежавшие на помощь женщины застыли на месте, увидев в разгромленной комнате магический круг, нарисованный голубой кровью. В этот момент Киллиан выпрямился, Риетту и Ирен стало видно остальным.

– Ирен, это все ты! – закричала Хелен и бросилась на нее.

Она горько плакала и, сжимая кулаки, била ими по плечам и груди Ирен.

– Что Анна сделала не так? Что тебе сделала эта маленькая девочка?!

Слезы текли из глаз опустошенной Ирен. В дальнем углу комнаты послышались крики загнанного в угол демона:

– Я не хочу этого! Не хочу! Я был не прав! Пожалуйста, не убивайте меня! Я больше никогда тут не появлюсь! Я вернусь в ад!

Но сколько бы он ни дергался, десятки туго переплетенных между собой цепей света больше не рвались. Бес продолжал верещать, привязанный к гильотине.

– Отправьте меня обратно в ад! – умолял он испуганно и из последних сил протянул свои отвратительные руки к Киллиану.

– Почему ты просишь об этом меня? – задал вопрос лорд.

Одновременно с этим ярко-синий свет, вылетевший из его меча, ударил демона по руке. Темное существо, руки которого от удара согнулись под странным углом, широко раскрыло глаза, налившиеся кровью от страха, и уставилось ими на святую, прокричав:

– Я… я буду тебе подчиняться. – Он барахтался, пытаясь выбраться. – Я огненный демон! Разве ты не хочешь обладать силой огня?

Святая Тания сделала вид, что не слушает его. Подняв правую руку, в которой был огромный светящийся скипетр, святая дева вынесла демону приговор. Могучая сила, кружившаяся вокруг посоха, стала собираться в одной точке для финального решающего удара. Невероятных размеров божественная аура, сосредоточенная в руке Тании, вновь засияла чистым белым светом, превратившись в ослепительный клинок.

– Я буду повиноваться тебе, клянусь! Я позволю тебе распоряжаться мной, как ты того пожелаешь! Мы ведь можем так сделать! У тебя такая сила!

Клирик усмехнулась.

«Подобная роковая связь уже есть», – подумала она. И сказала:

– Я уже жалею об одной такой.

Гильотина опустилась на шею нечисти. Обезглавленный демон, издав странный крик, который словно поднимался изнутри, а не разносился по воздуху, стал рассыпаться на глазах. После того как он, медленно распавшись на части, превратился в черную пыль и исчез, на пол упал потрепанный кинжал. Магический круг, нарисованный голубой кровью, стерся в порошок и рассеялся по ветру.

– Ты и правда прокляла Анну?

Ирен, с опущенной головой сидевшая на полу, на вопрос Киллиана не ответила.

– Почему? Я бы понял, будь это одна из женщин, которых можно посчитать конкурентками, но почему Анна?

– Это не проклятие, – сказала святая дева, подойдя к ним. По пути она взмахнула посохом, чтобы стряхнуть с него кровь демона. – Проклятие можно было бы ослабить или обнаружить с помощью ритуала очищения. А так это было чье-то «дурное намерение».

Риетта немного удивилась и посмотрела на святую. В сознании Ирен, с которым заклинательница столкнулась ранее в таинственной тьме, она тоже смутно почувствовала, что девушка не насылала проклятий. Однако, поскольку Риетта впервые в жизни испытала что-то подобное, она не была уверена в том, было ли то, что она почувствовала, иллюзией или реальностью. И ощутили ли это другие люди? Или она была единственной?

– Анна, о которой вы говорите, стала жертвой чумы? – спросила Тания.

Хелен кивнула, по-прежнему плача.

– Она была маленьким ребенком?

– Ей было двенадцать, – ответила другая женщина.

Клирик с каменным выражением лица посмотрела на Ирен.

– Кровь василиска связывают с проклятиями, поэтому легко ошибиться. Но этот магический круг был нужен только для того, чтобы скрыть зло, вышедшее из кинжала. Он и есть настоящий виновник всего, – сказала Тания, подбирая с пола оружие, выглядевшее теперь как обломок камня.

– Похоже, что темный дух, спрятанный в нем, осквернил освящение замка. Тем не менее мы в крепости Аксиас. Это то же самое, что находиться внутри огромного защитного магического круга. Поэтому то, что может поставить под угрозу жизни людей, просто так не происходит.

Киллиан поднял глаза.

– Однако маленькие дети уязвимы перед человеческой злобой. Если бы она была взрослой, то вполне смогла бы оказать сопротивление, но поскольку демоническая аура из этого кинжала нарушила баланс защиты, то негативные чувства, которые вы испытывали к женщинам, живущим здесь, оказали огромное влияние на ребенка, – проговорила святая дева, снова повернувшись к девушке.

Слушала Ирен или нет, она сидела не шелохнувшись, опустив низко голову и тихо всхлипывая. Священнослужительница продолжила:

– Темные эмоции человека, такие как злость, враждебность и ненависть, становятся настоящим проходом для нечисти. И именно из-за такой обстановки, в которой равновесие защиты замка было нарушено, демон извне, нацелившись на девочку, смог проникнуть внутрь. Через очень маленькую брешь, в которую едва мог бы протиснуться небольшой бес низшего ранга.

Взгляды людей сосредоточились на Ирен. Киллиан, смотревший на поблекший кинжал, бросил сердитый взгляд на девушку.

– Почему у тебя была эта вещь?

Но она все так же сидела, опустив голову и ничего не произнося. Ответ пришел от Святой Тании и был адресован не Киллиану, а Ирен:

– Ритуал, который вы пытались провести с этим кинжалом, не был очаровывающей магией. Это было колдовство, позволяющее вселить демона в человеческое тело в качестве хозяина. Думаю, теперь вы это знаете.

Жестокая правда обрушилась на голову несчастной девушки.

– Вас просто использовали.

Киллиан нахмурился:

– Очаровывающая магия?

Пилигрим горько усмехнулась и посмотрела на него.

– Думаю, мне следует опустить шутку о том, что вы грешный мужчина.

Клирик спокойно разглядывала троих человек, вернувшихся после того, как были затянуты вместе с ней в подпространство ментального мира, где царствовала сила Мердеса. Ей показалось, что Риетта что-то почувствовала там, так как девушка стояла совсем бледная, опустив голову.

Однако эрцгерцог Аксиаский лишь хмурился, а выражение его лица было недовольным. Пусть они все вместе вошли и вышли из темной пелены, но по лицу мужчины было понятно, что он единственный не достиг сознания Ирен и ничего не почувствовал. Хотя даже если он ничего не ощутил в завесе тьмы, то мог догадаться обо всем сам, по словам святой девы.

Тания знала, что это значит. Эрцгерцог был человеком, который никогда не испытывал любовных страданий.

– Возможно, вы не планировали такого результата, но это не значит, что вы не несете ответственности, – сказала святая дева, переведя свой взгляд на Ирен.

Наконец девушка слегка повела плечами, и все посмотрели на нее.

– Ненависть в вашем сердце убила человека.

Отчаяние и мучительная тоска, вызванные глубокой привязанностью… Ни Святая Тания, ни Риетта не смогли рассказать о том, какой пылкой была душа девушки, не позволившая ей поступить жестоко и ударить кинжалом Киллиана – и поэтому она решила нанести удар себе.

Множество рыцарей собрались у восточного крыла из-за небывалого переполоха, в результате которого часть постройки полностью снесло. Киллиан разогнал их, оставив лишь минимальное количество воинов. Через некоторое время Ирен вывели из здания и передали им.

– Взять под стражу, – отдал лорд короткий приказ.

Необходимо было выяснить, как девушка получила кинжал, кто был тот человек, с которым она встречалась, как она нарисовала магический круг и как далеко успели проникнуть в замок посторонние. Растерянные рыцари попали в затруднительное положение, не понимая, как им обращаться с благородной аристократкой, которую им неожиданно поручили.

– Нам запереть ее в подземной темнице? Или?.. – переспросили рыцари, колеблясь.

Если дворяне совершают преступления, их обычно держат в одиночной камере в башне, а не под землей. Однако когда им вот так приказывали задержать человека, то местом содержания преступника становилась подземная тюрьма. Несмотря на то что Ирен была самостоятельной и жила отдельно от семьи, она все же оставалась дочерью графа, девушкой благородных кровей. Более того, темница, где в основном содержались преступники-простолюдины, не была подходящим местом для дворянки.

Однако Киллиан ответил бесстрастно:

– Здесь может быть замешано темное колдовство.

Услышав слова эрцгерцога, рыцари тут же изменились в лицах.

– Хорошо. Мы отведем ее в темницу и свяжем магическими путами.

Сочувствующие взгляды и нерешительные жесты, направленные в сторону молодой и красивой аристократки, сразу же исчезли при упоминании черной магии. Но, несмотря на грубое обращение, Ирен не жаловалась, словно желая, чтобы ее наказали. Она послушно и смиренно позволила себя увести.

Необходимо было известить семью Ирен о произошедшем. Но что важнее, девушка была не в том состоянии, чтобы отвечать на вопросы. Поэтому пока что ее заключили в одиночную камеру в темнице Аксиаса, как и любого другого преступника. Хотя Киллиан не обращался с ней жестоко, он и не предоставлял никакой защиты или особых удобств только по причине того, что она была девушкой и аристократкой.

Заморосил дождь. А Риетта, вся в синяках и ушибах, была одета в одно лишь тонкое летнее платье. После всего произошедшего ее наряд просто никак не мог послужить достаточной защитой. Киллиан молча снял мантию, накинул ей на плечи, а затем поднял капюшон.

Риетта замерла, бросив на него мимолетный взгляд. И, слегка опустив голову, прижала к груди ткань плаща, который лорд любезно на ней запахнул. На щеке у Риетты была царапина. Киллиан нахмурился и потянулся рукой к ранке. В этот момент святая дева позвала заклинательницу:

– Риетта!

Девушка повернулась к клирику. Рука эрцгерцога на секунду застыла в воздухе, так и не коснувшись ее лица. Тания жестом поманила Риетту к себе. Лорд дотронулся до хрупкого плеча и подтолкнул девушку к пилигриму.

Риетта направилась к святой деве, следуя указанию Киллиана. Клирик, приблизившись, положила обе руки девушке на плечи, исцеляя ее своей магией, – когда поднялся серебристый ветерок, божественная энергия начала медленно просачиваться в раны на ее лице и теле.

– Спасибо, – поклонившись, коротко поблагодарила Риетта.

Киллиан, стоя немного в стороне, незаметно наблюдал за ними.

– Ваше превосходительство…

Один из рыцарей, сопровождавших Ирен, вернулся и окликнул лорда. Эрцгерцог повернулся к нему. Перекинувшись несколькими словами со своим подчиненным, Киллиан мельком обернулся к Риетте, и его взгляд столкнулся с глазами Святой Тании.

– Я пока останусь тут, проведу очищение, а после вернусь к себе. Ничего страшного, если я ненадолго одолжу Риетту? – спросила клирик.

Киллиан сначала хотел возразить, но заклинательница посмотрела на него и, встретившись с ним взглядом, мягко кивнула. Поэтому он молча развернулся и ушел, тем самым дав ей молчаливое разрешение.

Женщин из восточного крыла перевезли в другое место. В битве с демоном была повреждена большая часть здания, и его состояние не позволяло изолировать там больных. Но даже если бы здание стояло по-прежнему – люди не смогли бы больше оставаться в обагренном кровью монстра доме, где бесчинствовал не один демон. Это место теперь будет сниться всем в кошмарах.

Пациентки находились на той стадии болезни, когда уже были не заразными, но все еще нужно было соблюдать осторожность, оставляя их на территории замка. Женщины добровольно решили отправиться в другие районы, находившиеся внутри или снаружи крепостных стен. Однако Киллиан даже не пожелал слушать об этом, приказав привести в порядок другие помещения в его владениях, чтобы женщин могли разместить там.

Под руководством священнослужителей женщин из флигеля переселили в другое здание. Несколько двухместных комнат оборудовали под временное жилье. Тех, кто все еще был болен, поселили в одни комнаты, а в другие – тех, кто чумой не заразился.

Каждой женщине и девушке могли бы предоставить отдельную спальню. Но многие из них сегодня не смогли бы уснуть в одиночестве из-за пережитых потрясений. Поэтому такое расселение было проявлением заботы о них.

Вся опасная нечисть, которая могла еще скрываться в пристройке, была выслежена и уничтожена святой девой. И девушкам, уже почти полностью излечившимся от болезни, помимо сегодняшней шумихи, и так сильно их напугавшей и шокировавшей, больше не о чем было волноваться. Если их здоровье продолжит активно восстанавливаться и в течение десяти дней не возникнет других проблем, то врачи выдадут разрешение на отмену карантина.

Пилигрим тоже согласилась с этим. Однако Хелен еще очень долго плакала.

Тания и Риетта остались в восточном крыле, чтобы очистить комнату Ирен, уничтоженную нечестивым. На разрушенных и обугленных в бою с огненным демоном стенах и полу, загрязненном кровью василиска, продолжало оставаться слабое присутствие темного духа. Риетта, очистив и освятив все места, на которые ей указала Тания, обернулась посмотреть на клирика, проводившую обширную чистку.

Святая дева, вернув силу Мердесу и вновь обретя свою священную магию, ходила по флигелю, осуществляя масштабное очищение с помощью могущественной божественной энергии. В отличие от Риетты, которой приходилось подолгу сидеть неподвижно и, сконцентрировавшись, долго молиться, чтобы очистить большое пространство, пилигрим двигалась спокойно, почти расслабленно, проводя очищение так же естественно, как дышала. Она действительно была похожа на известную во всей империи сильнейшую одаренную святую.

В углу разрушенной комнаты Риетта нашла шляпу из черного шелка, которую ранее Тания отбросила как помеху, и, наклонившись, подняла головной убор с пола. Проведя по шляпе ладонью, она смахнула пыль и капельки дождя.

Из другого угла к девушке быстро подошла святая. Когда Риетта подняла голову, женщина, уже стоявшая рядом, улыбнулась и протянула руку. Заклинательница быстро взглянула на головной убор, пару раз встряхнула его и обеими руками передала ей.

– Это было необязательно, но спасибо, – сказала Тания, принимая шляпу, и улыбнулась.

Смущенная Риетта покачала головой:

– Что вы, не стоит благодарностей.

В опустевшее здание, у которого снесло крышу и часть стены и где целым остался только пол, проникал ветер и капли дождя. Клирик села на перевернутый шкаф и предложила девушке присоединиться.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Как я себя чувствую?

– Ты оказалась под влиянием демонической силы. Как ни посмотри, это все же способность демона снов, она может быть вредна для человеческого сознания.

– Ах да, конечно. Мне кажется, со мной все в порядке, – ответила Риетта и задала пилигриму встречный вопрос: – Это… То, что произошло недавно, – это ведь была сила демона, которую вы одолжили?

Святая Тания сразу поняла, о чем ее спрашивают. Как человек, который и привел в действие эту силу, клирик смогла узнать намного больше того, что, возможно, почувствовала заклинательница, когда их затянуло в подпространство. Однако Риетта впервые ощутила на себе мощь ментального мира высшего демона. Скорее всего, она не до конца осознала, что именно испытала. Должно быть, девушку сбило с толку то, что она увидела, услышала и почувствовала.

– Да. Это была сила Мердеса. Магия, позволяющая общаться с внутренним «я» другого человека в подпространстве, называемом «завесой тьмы».

Риетта молча кивнула. Если быть точнее, то эта способность помогает раскрывать те людские тайны, которые обычно стараются прятать. Но излагать девушке подробно всю историю, которую и так не примут с восторгом, не было необходимости. Тания нарочно говорила уклончиво.

Демон снов – это злой дух, обладающий властью над ментальным миром. Людям изначально было сложно понять природу его способностей. Даже в «Харвистонской демонологии», которую называли большим словарем по оккультным наукам, о демоне снов мало что было написано. Мердес хоть и являлся могущественной нечистью довольно высокого ранга, но обществу почти ничего не было известно о нем. Кроме того, что он был титулованным высокоранговым демоном, которого ликвидировала Святая Тания.

Клирик молча смотрела на профиль Риетты. Ситуация с тем бесом, который хотел захватить тело человека, была очень серьезной. И пусть другого выхода не оставалось, но для пилигрима это была изрядная авантюра. Повезло уже с тем, что люди, которых унесло в «завесу тьмы» вместе с ней, не сошли с ума, столкнувшись с чужим сознанием.

Благо девушка, сидевшая рядом ней, и так претерпела всевозможные душевные трудности, поэтому была достаточно сильна, чтобы не спутать свое восприятие с разумом другого человека. А эрцгерцог Аксиаский вообще не имел ничего общего с той болью, которую ощущают люди от безответной любви. Он даже не смог приблизиться к сознанию Ирен. Забавно, но им очень сильно повезло…

– Значит, поэтому вы смогли узнать, что произошло…

– Да. Ты разве не почувствовала в какой-то степени сознание Ирен?

– Почувствовала. Сначала подумала, что все какое-то неясное… Но мне кажется, что я определенно что-то ощутила. Правда, у меня не получилось разобраться в ситуации так же хорошо, как вы потом рассказывали об этом.

Святая дева пожала плечами.

– Я тоже не могу прочувствовать все в точности, как это делает сам Мердес, поскольку заимствую силу у него. Просто строю предположения, едва сводя концы найденных в сознании подсказок.

Тания обхватила руками промокшие от дождя рукава и крепко сжала их. Впитавшаяся в ткань вода начала потоком стекать на пол. Она встряхнула промокшую одежду ровно настолько, чтобы это ее не особо беспокоило, и продолжила говорить:

– Начнем с того, что демоническая сила имеет немало ограничений, когда ею пользуются люди. Например, магия демона снов, такого как Мердес, и его колдовство могут сильно запутать разум человека.

По правде говоря, имея при себе способности демона, можно многое узнать просто через свои ощущения, поэтому святая дева думала, что этого будет вполне достаточно. Она вообще не предполагала, что ей придется воспользоваться конечной формой заимствованного ею колдовства. Из-за чего сила, которую применили насильно, вернулась к демону еще до того, как истекло время их уговора. Хоть пилигрим и выстояла в бою, усилив свою божественную силу до предела, это было очень опасным вызовом даже для нее.

– Но… неужели милорд ничего не почувствовал? – осторожно спросила Риетта.

– Область сознания, которую люди могут ощутить в «завесе тьмы», изначально несовершенна. Там, где все и так смутно и зыбко, каждый обычно чувствует что-то свое, основанное на субъективном впечатлении. И человек, который не испытывал подобных чувств, может вообще ничего не ощутить, – небрежно ответила Тания.

Она кинула мимолетный взгляд на Риетту, затем отвернулась и пробормотала:

– Похоже, что его светлость еще никогда никого по-настоящему не любил. Ему уже перевалило за тридцать, чем же он занимался все это время?

– А вы?.. – Глаза Риетты округлились, и она прикрыла рот рукой, осознав, что задала слишком личный вопрос. – Простите меня. Я сболтнула лишнего.

Клирик мягко улыбнулась:

– Отчего же? Думаешь, я никогда не была влюблена?

Риетта сначала растерялась от такого спокойного ответа, затем смутилась и сразу же поменяла тему разговора:

– Мердес – это ведь тот самый демон? Тот, кого вы десять лет назад в бедствующих землях…

– Да, это он. Верно, я его не уничтожила тогда. Как ты уже видела, я подчинила нечисть себе и время от времени обращаюсь к нему за помощью. Его сила очень полезна. Я не прибегаю к ней слишком часто, потому что не могу одновременно использовать святую магию и постоянно ограничена во времени, но…

Пилигрим наклонила голову и усмехнулась.

– Ты разочарована тем, что один из подвигов, создавших репутацию Святой Тании, оказался неполноценным?

– Нет, что вы! Я уважаю ваше решение. – Ответив, Риетта вдруг стала еще более робкой и поспешно оглянулась по сторонам. К счастью, рядом никого не было. – Почему вы так легко рассказываете мне такую   опасную тайну?

– Не знаю… Может, потому что считаю, что ты сохранишь мой секрет? – спокойно ответила святая дева.

Риетта не могла скрыть своего беспокойства.

– Конечно, я унесу ваши слова с собой в могилу. Однако я надеюсь, что вы будете осторожны с тем, чтобы другие не прознали об этом… Разумеется, вы сами прекрасно со всем разберетесь.

– Да, ты права. Я, знаешь ли, тоже не хочу, чтобы меня сожгли на костре.

Клирик улыбнулась так, как будто уже знала то, чего Риетта не могла заставить себя сказать.

– Однако вы меня сильно удивили еще раньше. Я планировала сделать все скрытно. Не ожидала, что меня так легко поймают. Вы находились где-то рядом? Я попросила всех, кто был поблизости, уйти.

– П… простите…

– Все в порядке. Просто я еще ни разу не попадалась, вот и расслабилась, так что виновата моя невнимательность. Спасибо, что защитила меня. И за то, что беспокоилась обо мне.

Святая с мягкой улыбкой на лице посмотрела на Риетту.

– Но как ты узнала? О том, что, даже не являясь частью королевской семьи Ламенты, можно заключить контракт с демоном и подчинить его себе, если обладать достаточно сильной божественной энергией? Этого даже в книгах не найти.

– Я услышала это от учителя из монастыря. Он обучал меня, когда я была маленькой, – ответила девушка, слегка опустив голову.

– Риетта…

Тания схватила ее за запястье, и мощная божественная сила прошлась по телу девушки.

– Ты мне лжешь! – Взгляд ярко-синих глаз, словно пытаясь проникнуть в мысли, впился в смущенные небесно-голубые очи. – Как так получилось, что ты не заразилась чумой?

«Если подумать, то это было подозрительным с самого начала. В тот день к Риетте привязались пять чумных демонов и один демон снов. Однако ей удалось избежать воздействия бесов, несущих черную смерть, но попасть под влияние духа сновидений. Почему же я поняла это только сейчас?» – размышляла про себя Святая Тания.

Вернувшись в свою комнату, она увидела за выбитой створкой двери пурпурного демона. Тания нахмурилась:

– И что ты сидишь тут у всех на виду? Разве не видел, что у меня были проблемы?

– Поэтому и сидел тут тихо, никуда не выходил, – ответил Мердес, пожав плечами.

– Как заботливо с твоей стороны!

– Всегда к твоим услугам.

Тания решила больше не препираться и вошла, закрыв за собой дверь.

– Отчего моя сила вернулась так рано? – спросил демон, пристально разглядывая клирика.

Пилигрим прислонила посох к настенной вешалке.

– Ты и этим недоволен?

– Что-то случилось?

– Как видишь, ничего серьезного.

– Неужели люди обвинили тебя в том, что ты ведьма, из-за того, что заключила контракт с демоном? И теперь они подвергают тебя гонениям и постоянно угрожают расправой?

Тания мельком взглянула на Мердеса. Демон снов, трогая свой рог, спокойно посмотрел на нее в ответ, затем опустил руку и произнес:

– Ощущения были такими, будто священная сила меня вытолкнула…

– Я не подвергалась божественному суду. Это была моя сила, – ответила клирик, отвернувшись от Мердеса, сняла шляпу и повесила ее на вешалку.

– И что там? Зачем тебе понадобилась святая магия?

– Попробуй выяснить!

Этим предложением она легко заткнула болтливого демона. Мердес тут же нахмурился. Демону было неуютно спрашивать о вещах, неизвестных ему. Да, он являлся нечистью самого высокого уровня среди своих, со способностью «выяснять то, что скрыто». Но его очень раздражал тот факт, что эта сила не работала в отношении того, кто его поработил. Так как об этом знали и Мердес, и Тания, для него ее слова звучали как насмешка, что крайне раздражало. Святая дева резко повернулась в сторону демона и прямо посмотрела на него.

– Насчет той девушки, что была тут недавно…

Мердес откинулся на спинку дивана и, нахмурившись, отвел взгляд.

– Значит, это правда?..

– Как сказать… О чем благородный клирик может спрашивать такого ничтожного, ничего не ведающего демона снов, как я?

– С твоей силой… я тоже видела ее сквозь «завесу тьмы».

Мердес сморщил нос и положил подбородок на руку, облокотившись о диван.

– Что ж, больше не нужно объяснений, верно?

– Ты можешь быть более любезным и нормально все растолковать? Сам ведь прекрасно знаешь, что человеческое тело не способно полностью усвоить информацию, которую предоставляет твоя сила.

Ведь даже если оставить в стороне тот факт, что силой духа сновидений воспользовался человек – из-за чего она с самого начала была несовершенна, – по своей природе способность Мердеса была опасна для людей.

Демон вздохнул с недовольным выражением лица:

– Если ты снова позаимствуешь мою силу, по возможности не используй больше «завесу тьмы». Эта магия слишком тяжела для людей.

Вместо того чтобы объяснить, в чем именно было дело, Тания лишь фыркнула.

– Подумаешь, она же не растает только оттого, что ею немного воспользовались. Строишь тут из себя недотрогу. Поэтому и прошу тебя нормально мне все разъяснить. Может, мне снова нужно потребовать у тебя одолжить способности и самой все разузнать?

«Вот же проклятая женщина», – подумал Мердес, опустил голову и почесал затылок.

– Что тебя интересует? Ты знаешь, я не всеведущ и не всемогущ. Я могу узнать только то, что скрывает человек передо мной. Я не могу знать истинную природу проклятия или контракта, у которого пропал субъект. Нет ответа лучше, чем тот, что ты уже предположила сама.

Но пилигрим задала демону, умевшему раскрывать чужие тайны, еще один вопрос.

– Милорд?

Киллиан, открывая двери темницы, посмотрел в том направлении, откуда раздался голос. Риетта ждала его перед зданием. Он спокойно посмотрел на нее и сухо произнес:

– Твоя новая одежда окончательно испорчена.

Эрцгерцог сделал жест рыцарю, тот протянул ему зонт и ушел.

– К этому времени уже должны были доставить платье из Латрии, я попрошу отправить его в твою комнату. Впредь тебе будут помогать ответственные горничные, так что обращайся к ним.

– Вы должны поесть, – тихо сказала девушка.

Это не было ответом на его приказ. Темная тень мелькнула на спокойном лице Риетты, стоявшей спиной к факелу с зонтиком в руках.

– Все в порядке. Уже поздно, так что я могу взять то печенье, о котором ты упомянула ранее, – произнес лорд, наклонив голову.

– Разве вы сегодня не пропустили обед? Вам необходимо поесть. И я уверена, что милорду найдется что обсудить с госпожой Танией.

Святая Тания… Мужчина коротко вздохнул. В любом случае ни Риетта, ни клирик еще не ужинали. Наконец он кивнул.

– Хорошо, приходите со святой девой в банкетный зал главного корпуса, поужинаем все вместе.

Заклинательница поклонилась ему и отступила назад. Киллиан взял свой зонт и раскрыл его.

– Иди сюда.

Риетта, собиравшаяся просто следовать за лордом, сложила зонтик и подошла к Киллиану.

– Лучше придерживай юбку, – сказал он, забрав зонт из ее рук.

Девушка схватилась за подол платья, к которому еще не привыкла. Пальцами она зажала слегка намокший край одежды. Факел, что подсвечивал Риетту со спины, скрыл ее лицо.

После того как они втроем отужинали, Риетта, попрощавшись, вернулась в свою комнату, а Киллиан и Тания остались один на один.

– И демоны пробуждаются ото сна… – усмехнулся Киллиан. – Я не думал, что у этих слов было прямое значение.

Пилигрим слегка улыбнулась.

– Вы собираетесь сжечь меня на костре?

– Перестаньте. Я не собираюсь повторять ошибок своего отца.

Святая чуть наклонила голову.

– Моей матери уже нет в живых, так что в моем случае такого не произойдет.

– И что, вы хотите сказать, что теперь вас можно сжечь на костре? Даже пошутить уже нельзя.

– А вы пошутили? Это не очень-то и остроумно.

– Так кто начал первым?

Это была не та тема, над которой можно было шутить. Особенно ему, сыну императора Эстенфельда. Однако перед тем, как поговорить о тайне клирика, они не могли пройти мимо истории священного королевства Ламента, вспомнить времена, когда Киллиану было двенадцать и он все еще был принцем. И события, произошедшие в те годы, когда Эстенфельд, находясь в расцвете сил, правил страной и покорял континент.

Королевство Ламента, разрушенное их империей почти двадцать лет назад, было маленькой мирной страной, где на протяжении многих поколений рождались могущественные служительницы храмов, становившиеся королевами. Они заботились о своем народе и гуманно правили, опираясь на свои божественные способности. Однако и им не удалось избежать наступления монарха-завоевателя, который был в шаге от того, чтобы прибрать к своим рукам весь континент.

Ламента была слабым государством, не обладавшим военной мощью, поэтому королева Эсахильда приняла решение подчиниться империи, вместо того чтобы выбрать путь войны с предсказуемым для ее королевства исходом. Но никто не знал, что за этим решением последует такая ужасная трагедия.

– Это очень печальная история.

– Да. Нет слов, ужасное событие. Это по праву можно назвать самой величайшей ошибкой его величества, которую он совершил в своем завоевательном походе.

Принцесса Беатрис, покинувшая свое королевство, дабы предложить корону Ламенты и выразить намерение сдаться и заключить мир, была сожжена на костре, ложно обвиненная в том, что она ведьма, пытавшаяся убить императора. А произошло это потому, что дядя Киллиана Рутенфельд, старший брат императора Эстенфельда и по совместительству священнослужитель храма, увидел рядом с ней множество высокоранговых демонов.

Что тогда, что сейчас умение призывать демонов и использовать их силу было темной магией злобных и безнравственных колдунов. Это было общеизвестным фактом. И с тех пор ничего не изменилось.

– Вы признали это легче, чем я думала.

– Его высочество император также был согласен с этим. Как я смею не признать этого?

– Ну, люди знают об этом как о промахе государя, однако не лучше ли оправдать его, сказав, что это оплошность Рутенфельда, а не его величества?

– Это ошибка его величества, не сумевшего должным образом проконтролировать человека, которому дал столько власти. Тания, вы меня сейчас проверяете?

– Это просто откровенный разговор. Вы прямы и честны, ваша светлость.

– Я бы так не сказал…

– Как ни крути, но в то время Рутенфельд был неосторожен с откровениями.

Киллиан усмехнулся: «Неосторожен…» Что ж, это дело минувших дней – было ли это неосторожностью или чем-то еще похуже. Так или иначе, Ламента уничтожена его отцом, и за сожжение святой принцессы империя заплатила высокую цену.

На протяжении многих поколений королевская семья Ламенты обладала мощной божественной силой и способностью вызывать и подчинять себе высокопоставленных демонов посредством заключения с ними какого-то контракта. Однако мало кто, кроме титулованной знати священного царства, знал этот секрет.

Старший брат императора Эстенфельда, Рутенфельд, ушедший в религию еще в юности и ставший святым жрецом, обладал выдающимися данными, позволявшими ему разглядеть демонов. Но он совсем ничего не знал про передающиеся из поколения в поколение сильнейшие божественные способности принцесс Ламенты и их соглашения с демонами.

Это было что-то невообразимое. Никто и никогда не осмеливался подчинить себе высшего демона и тем более командовать им. Даже Киллиан, знавший о существовании этих контрактов, на мгновение засомневался, что можно доверять святой деве, любимице всего континента, которая посвятила себя империи и двадцать лет служила самым бедным слоям общества. Киллиан спокойно посмотрел на Танию:

– Получается, что могучая божественная способность, позволяющая подчинять себе демонов, не была привилегией исключительно королевского рода Ламенты?

– Да. Могу заверить вас в том, что я не принадлежу к их династии. Я родилась на севере Ренахи и прекрасно помню своих родителей при жизни. Не думаю, что в моем рождении есть какие-либо секреты.

Лорд молча кивнул. Его отец, император Эстенфельд, почитал Эсахильду как святую королеву, хотя она и прокляла монарха за его грехи, расплатившись своей жизнью. Каждый год Эстенфельд проводил торжественную поминальную службу по последней правительнице Ламенты и ее дочери, принцессе Беатрис. Службу, не уступавшую своим размахом поминкам по его любимой дочери. Эрцгерцог знал, что из-за этой истории люди стали называть его «проклятым принцем».

Да, духи или проклятия могли воплощаться через божественную магию или болезни и другое зло. Но для Киллиана, не верившего в мистическую силу, которая, подобно гигантской шестеренке, своим движением могла определять судьбы людей или даже целой эпохи, эта история была просто полной чушью.

– Мердес подчиняется вашим приказам?

– По большей части да.

– По большей части?

– Я могу его принудить, но это не всегда работает.

Киллиан нахмурился:

– Звучит не очень надежно.

– Более подробная информация является служебной тайной, – сказала Святая Тания, но все же добавила: – Мердес не может бесчинствовать в людском мире против моей воли, и он в любом случае должен следовать моим строгим приказам. Когда сила луны слаба, его можно призвать и позаимствовать силу.

Киллиан пальцами постучал по краю стола.

– Мне кажется, это немного отличается от того, что делали в королевской семье Ламенты. Разве они не командовали демонами, держа их в постоянном состоянии призыва?

– Да. Я смотрю, вы прекрасно осведомлены, – ответила клирик. – Их кровная линия на протяжении многих поколений подчиняла себе нечисть, и демоны уважали их авторитет. Поэтому вероятно, что заключенные ими соглашения были более выгодными, чем мое. К тому же королевская семья явно платила за это более высокую цену. А так как у них под началом было гораздо больше демонов высокого ранга, они не управляли каждым из них по отдельности, – продолжила святая спокойным голосом.

Выгодные соглашения, более высокая цена… Киллиан посмотрел на пилигрима.

– Разве вы не предлагали человеческую жизнь или не брали на себя обязанность причинять страдания другим в обмен на сделку?

Тания ненадолго замолчала.

– Да. Но к счастью, Мердес оказался не из тех злодеев, кто просит о таком. Возможно, вы мне не поверите, но я клянусь, что не занималась темным колдовством.

– Хорошо.

– Вы изучали раньше черную магию или демонологию? Вы довольно хорошо в этом разбираетесь.

Это вряд ли… Киллиан усмехнулся. Он всего-то немного знал о Ламенте. Все же он сын действующего правителя и когда-то был частью императорской семьи Лилпайом.

То, что королевская династия в Ламенте подчиняла себе демонов, было государственной тайной, неизвестной внешнему миру. Хотя принцу тогда было всего двенадцать лет, он многое видел и слышал, так как это касалось всей семьи. И пусть никто Киллиану ничего не объяснил, но на его вопросы священнослужители отвечали честно. Да и проведенное им самостоятельное расследование многое дало. В любом случае от этого зависела жизнь его отца, хоть принц и понятия не имел, что император сможет неплохо продержаться более десяти лет.

Императорские священнослужители, естественно, связали этот инцидент с проклятием королевы Эсахильды. И конечно же, Киллиан о многом разузнал в процессе исследования проклятия королевы и ее способности порабощать демонов. Но вместо того, чтобы ответить на вопрос святой девы, эрцгерцог, подперев подбородок, спросил:

– А до всего этого Мердес ведь был известен как демон, уничтоженный вами?

– Да. Но это было ложью, – честно ответила Тания.

– Вы так уверенно об этом говорите…

– Ну что вы. Я нервничаю сейчас так же, как в молодости, когда стояла перед инквизицией.

– И что случилось?

– Меня избавили от погибели, и я поклялась подчиняться.

– Я уже понял, что вы не могли сказать о том, что подчинили себе злого духа. И все же почему вы объявили всем, что уничтожили его? Вместо того чтобы сказать, что загнали обратно в ад?

– Это было сделано не ради славы. Я подумала, что, если скажу, что прогнала демона в ад, обязательно найдется темный колдун, который попытается призвать его или связаться с ним. Но поскольку Мердес уже подчинялся мне, то не смог бы ответить на призыв, и люди начали бы что-то подозревать.

– Вы думали, что будут неприятные последствия?

– Да. Мне важна моя жизнь. К тому же в то время я не была таким уж большим человеком. – Пилигрим спокойно пожала плечами. – Теперь же, когда я стала просто лгуньей, будет нелегко исповедаться.

Мнение о том, что порабощение демонов – это злобная темная магия, до сих пор было общепринятым и доминирующим среди людей. Даже Киллиан, знавший об особых привилегиях, которыми владела Ламента, во время призыва демона святой девой решил, что она их обманула.

Какая же ирония! Такие знаменитые и уважаемые всеми люди – святая дева, королева и принцесса могущественного божественного королевства – на самом деле были людьми, командовавшими высшими демонами. Кому расскажи – не поверят.

– Когда ваша жизнь подойдет к концу, освободится ли демон от контракта?

– Да. Поэтому мне и нужно сейчас хорошо постараться, чтобы убедить его не буйствовать и не причинять вред человеческому миру после того, как я умру. Для этого я не обращаюсь с ним жестоко и отношусь к нему с уважением. Но если вдруг я внезапно умру и ничего не смогу сделать с Мердесом и из-за этого возникнет проблема, прошу вас разобраться с последствиями.

Эрцгерцог нахмурился:

– Звучит как новая головная боль.

– Что ж, нам суждено было оказаться в одной лодке, поэтому я на вас рассчитываю.

А ведь Киллиан просто спросил про инцидент, произошедший в Ламенте. Эрцгерцог невольно прыснул от смеха, когда понял, что его наглым образом втянули во все это.

– То-то все так гладко шло!

– А что, разве нет? Как я уже говорила ранее, мне моя жизнь тоже очень дорога. Как я могу лгать вам о том, что мы в безопасности? Я просто подумала, что раз вы и так в курсе истории королевской семьи Ламенты, то будет лучше говорить с вами честно, вместо того чтобы неуклюже оправдываться.

Киллиан мрачно улыбнулся, откинулся назад и скрестил руки на груди.

– Мне было не настолько интересно, чтобы захотеть сесть в эту лодку.

– Неужели его светлость, так обеспокоенный судьбой нашей империи, отвернется от меня?

– Я и не знал, что у вас есть талант связывать людей по рукам и ногам! Вы сейчас что, угрожаете мне своей жизнью?

– Боже упаси! Я просто прошу вас об одолжении. Можете назвать это моей последней волей, так будет звучать более официально.

– Не думаю, что кто угодно может поработить демона, просто пощадив его. Каков принцип? – спросил лорд, усмехнувшись.

– Вы слишком много расспрашиваете о моих служебных тайнах.

– Вы сами сказали, что нам судьба плыть в одной лодке, разве нет?

Святая Тания пожала плечами.

– Слабая, не имеющая своей идентичности нечисть с самого начала не становится объектом заключения договора. Можно подчинить демонов среднего или высокого уровня, которые, по крайней мере, могут общаться. Но у вас должны быть очень сильные божественные способности, чтобы смочь поработить и удержать такого демона и не быть при этом съеденным, а это не так уж и легко сделать.

– Кроме вас, есть еще кто-то, способный на это? – спросил эрцгерцог после того, как тщательно обдумал вопрос.

– Это может прозвучать высокомерно, но, вероятно, сейчас на континенте нет никого, кто смог бы подчинить себе демона, кроме меня, – ответила клирик.

– Хм… – Киллиан коснулся подбородка. – У вас соглашение только с Мердесом? Насколько я знаю, монаршие особы Ламенты[1] призывали немало демонов.

– Честно говоря, если вы не принадлежите к королевской родословной «эюлатио»[2], даже одного демона уже будет сложно удержать. Ко мне это тоже относится.

– Правда? Кровные родственники святой королевы были настолько могущественными?

– Так-то оно так, но, поскольку демоны подчинялись королевскому роду в целом, а не каждому из семейства по отдельности и их контракты передавались по наследству, монархам не нужно было тратить много священной энергии на поддержание подчинения. Вот почему стало возможным создание эффекта наложения печати на демонов – чтобы они не могли бесчинствовать в мире людей.

Киллиан коротко вздохнул и откинулся на диване.

– И когда эта родословная прервалась…

– Демоны, подвластные им, вырвались на свободу и устроили бесчинства в нашем мире.

Это действительно была большая ошибка. Получив известие о том, что император не то что не принял их покорность как знак доброй воли, но еще и казнил принцессу, королева Эсахильда, охваченная неизбывным горем и яростью, умерла, наслав на Эстенфельда проклятье с помощью магического круга, нарисованного голубой кровью.

Гигантский пожар вспыхнул в королевском дворце Ламенты. Это был реквием по «эюлатио» в исполнении огненных демонов. Свирепый огонь взметнулся так высоко, словно пытался поглотить все вокруг, жаркое пламя полыхало повсюду. Земля, расплавившись, превратилась в магму, а с башни замка в небо поднялся столб красного света. Многие люди, проживавшие поблизости, в страхе разъехались кто куда, поскольку огонь не переставал бушевать. Однако пожар, продолжавшийся несколько месяцев, не вышел за пределы дворцовых стен. Но из любой точки континента был виден кричаще-красный столб света, взметнувшийся к небесам из-под руин крепости, обратившейся в пыль – больше там нечему было гореть. И этот свет ознаменовал окончательное падение маленького приграничного государства Ламента. Священное королевство, унаследовавшее имя «эюлатио», обратилось в пепел. А сразу после этого разразилась катастрофа, которую никто не мог себе представить.

Могущественные высшие демоны, бывшие в подчинении королевской семьи Ламенты, освободились от печатей и начали сеять хаос по всему миру. Пожирая, как еду, горе, отчаяние, гнев и смерть благородных людей, обладавших божественной силой, нечестивые заполучили невиданную силу.

Всевозможная нечисть, включая огненных, водных, чумных демонов и духов снов, свирепствовала по всей империи, сводя людей с ума. Одновременно вспыхивали пожары и происходили наводнения, люди теряли рассудок от кошмаров и, обезумев, бесновались, а в деревнях и городах бушевала чума. Еще до того, как последствия войны, вызванной завоевательными походами императора, успели утихнуть, народ охватил новый страх – из-за ворвавшихся в их жизнь сверхъестественных бедствий. В человеческом мире творился полный беспорядок.

Хотя лишь немногие люди знали о том, что королевская династия Ламенты подчиняла себе демонов, падение священного царства и начало бедствий совпало друг с другом по времени. Общество, кричавшее о том, что все эти бедствия были вызваны ненавистью королевы Эсахильды и деяниями императора Эстенфельда, было близко к истине.

Демоны, сметая все на своем пути, разбрелись по материку, и империя начала приходить в упадок. Хотя неясно было, происходило это из-за проклятия королевы Эсахильды или нет, но то, что все несчастья начались после падения Ламенты, являлось чистой правдой.

Святая Тания и Киллиан знали еще одну государственную тайну. Примерно тогда же Эстенфельд, который не смог вовремя обнаружить силу демона, прикрепившегося к его телу, был постепенно им захвачен.

Жрецы, служившие императору напрямую, перевернули все с ног на голову. Нечисть, начавшую сливаться с телом человека в единое целое, невозможно изгнать никакими способами. Это было подобно приговору с определенным сроком исполнения. Когда император узнал, что демон уже пустил корни в его теле, то строго-настрого наказал священнослужителям следить за своими речами и, как человек, занимающий самый высокий пост в империи, подключил все доступные ему способы для борьбы со злобным вторжением.

Однако получилось всего лишь немного замедлить процесс. С духом, что начал глубоко проникать в тело, уже ничего нельзя было сделать. Коварный демон снов, принимавший облик умершей императрицы – возлюбленной его величества, – стал понемногу вытягивать жизнь из императора.

Каждую ночь Эстенфельд впадал в непреодолимый сон и, страдая от бесконечных кошмаров, глубокой печали и боли, ломался изнутри. Так и не найдя волшебного исцеления, государь начал мало-помалу разрушаться под нападками демона.

Однако никто, кроме жрецов, служивших напрямую императору, не заметил сокрушительной атаки демона, сломившей их правителя. В то время в императорской семье и так было много серьезных проблем, чрезвычайно привлекавших внимание людей. И факт сокрытия того, что владыку мучают кошмары, никто даже не заметил.

Подчинявшиеся Ламенте чумные демоны вырвались на волю, «черная смерть» охватила континент, и принцесса Хиллслейн заболела. Это было началом страшной трагедии, в результате которой за пять лет погибла одна треть населения империи.

Общественное мнение в отношении новой империи упало ниже некуда, как и уровень жизни народа. Напуганный люд обратился в суеверие, все стали вешать портрет принцессы Беатрис на дверях, а правитель потерял всеобщую поддержку. Авторитет императора, объединившего континент, и всего государства оказался низвергнут.

Люди в один голос твердили, что все это произошло из-за проклятия королевы Эсахильды, которая потеряла свою дочь, принцессу Беатрис. Все стали скверно относиться к империи и проклинать ее, а Эстенфельда обвиняли в жестокости.

В умах людей место храмов и священнослужителей, приносящих в жертву себя и свои тела во имя служения народу, заняли священное королевство Ламента и образ принцессы Беатрис, встретившей свой трагический конец. Все жители континента оплакивали падение государства и смерть наследницы, которая больше никогда не вернется домой, продолжая чтить память о ней.

Доведенные до отчаяния люди сочиняли и исполняли героические эпосы и песни о возвращении к жизни павшей принцессы. В этих историях империя всегда была злодейским местом.

Сначала было много тех, кто советовал правителю постараться вернуть расположение подданных, даже если это будет сделано путем подавления общественных настроений или возложения вины на уже павшее королевство. Но государь не стал оправдываться и принял гнев своего народа.

Эстенфельд не мог не осознавать того, что война, которую он начал в молодости, причинила страдания простым людям. Стрелы были нацелены на невиновных не только потому, что разбушевалась чума и свирепствовали демоны.

Император был человеком, благодаря долгой войне добившимся одновременно и славы, и дурной репутации. В особенности потому, что война велась не ради мира. Было много людей, которые его в этом упрекали.

Оправдания и уклонение от ответственности всеми возможными путями были понятны только дворянам. А простой народ, в подавляющем большинстве своем не умевший читать и писать и оказавшийся в эпицентре трагедии, где люди гибли ежеминутно, не имел ни малейшего представления о подобных вещах. Священное царство, защищавшее их, рухнуло, и демоны опустошали мир. Осталась только кипящая злоба и обида на императора, который, по их мнению, был во всем виноват.

Конечно, Эстенфельд мог бы попытаться повернуть все по-своему, оклеветав имя святой королевы и назвав ее ведьмой, повелевавшей демонами. Но он этого делать не стал. В любом случае общественность не поверит. Лучшим решением было проявить великодушие и не трогать прежнюю династию, которую так любил народ, дабы не вызвать еще больший раскол. Ламента уже пала, а империя, где свирепствовали демоны, превращалась в руины. Даже если бы они объединили усилия – этого было бы недостаточно.

Принцесса Хиллслейн, единственная дочь императора, в конце концов скончалась от болезни. В императорском дворце было много тех, кто считал ее смерть результатом проклятия королевы, но император не изменил своего отношения. Это все из-за чумы, которая с самого начала не распространилась бы, если б Ламента не была разрушена.

С одной стороны, государь сделал все возможное, чтобы подавить демонов, мобилизовав все храмы и жрецов, с другой – он признал свои ошибки и, почитая королеву и принцессу священного королевства, стал защищать их как священные образы. Если кто-то хотел избежать чумы, ему разрешалось повесить сколько угодно портретов Беатрис, а сам император публично провел торжественную церемонию освящения, чтобы оплакать падение Ламенты и выразить сожаление по поводу гибели правительниц.

Несмотря на то что именно Эсахильда прокляла его, Эстенфельд проводил поминальную службу по ней и принцессе Беатрис каждое полнолуние так же грандиозно, как и траурную церемонию по своей любимой дочери. Королевство Ламента было признано священным, а Эсахильда и Беатрис посмертно получили титулы последних святых королевы и принцессы. Ритуал, который длился целый год, также был проведен искренне и душевно.

Тем не менее, когда бедствия, обрушившиеся на империю, не утихли, правитель наконец-то осознал всю тяжесть наложенного на него проклятия и начал активно предпринимать усилия, привлекая силы храмов и жрецов, чтобы выяснить, как его снять.

Когда священнослужители не смогли выявить первоисточник, он мобилизовал всевозможных ученых, начал практиковать древнюю магию и даже воспользовался услугами колдунов, чтобы отследить происхождение проклятия.

В конце концов пусть и с опозданием, но содержание порчи было выяснено. Оно гласило: «Эстенфельд прольет кровавые слезы из-за своих детей». Как и подобает последней правительнице священного царства, имевшего глубокую историю, вместо того чтобы причинить ему вред напрямую или отправить за ним демонов, Эсахильда выбрала проклятие, которое было гораздо более сложным к пониманию, и его суть было почти невозможно раскрыть.

Многочисленные храмы поспешили почтить души королевской семьи Ламента, вымаливая у них прощение и проводя различные обряды, а также грандиозные церемонии освящения и омовения. Великие клирики и огромные святилища организовывали бесчисленное количество церемоний очищения во имя богов, которым они поклонялись.

Они не пренебрегали и борьбой с демонами, бесчинствовавшими в мире. Благодаря самоотверженности многих священнослужителей, в том числе и Святой Тании, которой в то время было около двадцати лет, а также их совместной борьбе с темными силами, подкрепленной поддержкой императорского дома, немало демонов либо были изгнаны обратно в преисподнюю, либо полностью истреблены.

Но так или иначе, мнение народа оставалось где-то на уровне дна. И чтобы императорская власть из-за этого не пошатнулась еще больше, Эстенфельд полностью скрыл тот факт, что на него напал демон. Помимо ближайших жрецов государя, о его состоянии знали только случайно прознавшие об этом Киллиан, императрица Аверсати и еще несколько ключевых фигур императорской семьи.

Каждый раз, когда император засыпал, он погружался в кошмар, испытывая при этом неимоверную скорбь. И хотя ему приходилось сражаться со злобным духом снов, он, как человек, обладающий высшей властью, использовал все доступные ему методы, чтобы задержать вторжение демона как можно дольше. И эти усилия окупились. Хотя Эстенфельд не покидал дворца, но ему удавалось поддерживать состояние, при котором он не выглядел странным для окружающих и мог показать свое лицо другим, пусть и ограниченно.

Однако Киллиан мог слышать, как император, которого каждую ночь мучили кошмары, мучительно искал во сне его мать, свою умершую возлюбленную, императрицу Ариадну. Эстенфельд мало-помалу умирал от горя и отчаяния.

Наконец через пять лет эпидемия чумы стихла, вокруг воцарился мир и общественный настрой начал восстанавливаться. Многие люди стали признавать империю, ставшую единым государством, постепенно приспосабливаясь к ней и веря, что проклятие королевы, наложенное на императора, теперь снято.

А ровно через год произошло событие, превратившее первого принца страны Киллиана в самого жестокого безумца империи.

– Вы верите в то, что проклятие королевы Эсахильды снято?

– В храме говорят, что да. Я не специалист, знаете ли. Тут я хотел бы узнать ваше мнение по этому поводу.

Свергнутый принц, имевший, казалось бы, непосредственное отношение к проклятью, равнодушно наклонил свой бокал и улыбнулся пилигриму. Во всех трех крупнейших храмах империи уже десятки раз проводили церемонии в честь императора. Хотя клирики считают, что порча снята, они все продолжают о чем-то тихо говорить и скрытно шушукаться по углам.

Разве может проклятие, ради которого последняя королева святого королевства Ламента пожертвовала своей жизнью, так легко разрушиться? И не потому ли считалось невероятной трагедией и достойным плодом проклятья священной королевы то, что первенец императора Киллиан, являвшийся вероятным кандидатом на пост наследного принца, вдруг сошел с ума и отрубил головы своим сводным братьям Уильяму и Саллериону, а затем бросил их к ногам императора?

Хотя мало кто знал, что император был захвачен демоном снов, догадки людей были вполне правдоподобны.

После этого происшествия с Киллианом недуг императора, обуреваемого горем, быстро развился до такой степени, что Эстенфельд больше не мог бодрствовать более одного часа в день. И все же то, что правитель смог выдержать и прожить в течение двадцати лет, будучи одержимым демоном ментального мира, уже само по себе было выдающимся случаем.

Несмотря на мучительный кошмар, преследовавший императора почти четверть века, он все же не сошел с ума. Закончилось ли действие проклятия со смертью принцессы Хиллс-лейн, было ли оно снято усилиями жрецов или окончательно утратило свою силу после того, что совершил первый наследный принц Киллиан? Поскольку трагедия произошла тринадцать лет тому назад, никто до сих пор точно ничего не знал.

– Кстати, раз мы уже говорим об этом, я хотел бы посоветоваться с вами по одному вопросу… – Киллиан перевел взгляд на святую деву. – Я думаю, что в Аксиасе тоже должен быть храм. Правда, не знаю, поддержат ли это люди сверху.

– Даже не знаю, могу ли я ведать волю покойной королевы или тем более замыслы богов… Вы хотите построить храм? – спросила Тания.

– Да. Настроены ли вы помочь нам с возведением? Я выплачу вам отдельное вознаграждение за это, – ответил Киллиан, поставив бокал.

Клирик наклонила голову:

– Я из тех людей, что никогда не отказываются от работы, если это приносит деньги. Но как вы уже знаете, я пилигрим и веду бродячий образ жизни. К сожалению, я очень мало что понимаю в работе храма, который постоянно находится на одном месте.

– Достаточно будет порекомендовать или помочь найти надежного клирика. Еще я хотел бы спросить: что может стать привлекательным вознаграждением для высокопоставленных жрецов, чтобы они обосновались тут?

– Ну, это все, что я знаю, – сказала святая дева и, соединив большой и указательный палец, изобразила золотую монету.

– Ответ в вашем стиле, – ответил эрцгерцог и засмеялся.

– Вы меня переоцениваете, – произнесла Святая Тания, даже не улыбнувшись в ответ. – Честно говоря, я думаю, что было бы лучше обсудить это с людьми, с которыми вы сейчас работаете, а не со мной. В любом случае если строите храм, то разве вы не собираетесь их нанять? Мне кажется, что эту работу вполне можно поручить Риетте.

Киллиан приподнял бровь.

– Я не из тех индивидуумов, которые не видят разницы между профессиональным и личным делом.

Тания растерянно посмотрела на Киллиана, ничего не ответив.

– Я в какой-то степени почувствовал потребность в храме. Будет хорошо, если Риетта окажет помощь, но это может оказаться невозможным, – продолжил лорд.

Святая дева решила сменить тему. Киллиан начал объяснять то, о чем она не спрашивала и что ее даже не интересовало.

– Ну, я постараюсь помочь, насколько смогу. А так как я не думаю, что мой вклад в это дело оправдает получение компенсации, то все в порядке. Вместо этого я хотела бы попросить вас кое о чем…

Тания вынула из рукава старый расколовшийся кинжал и положила его на стол. Киллиан поднял взгляд.

– Есть предел тому, что я могу расследовать самостоятельно.

На секунду он подумал, что это кинжал из комнаты Ирен, но его эрцгерцог держал при себе. Это был другой клинок. Но с первого взгляда ему показалось, что они очень похожи. В противном случае насколько вероятно, что на нем будет трещина такой же формы?

Киллиан протянул руку и взял оружие. Он осмотрел сломанный кинжал со всех сторон, затем снова поднял глаза и посмотрел на пилигрима, не проявляя никаких эмоций.

– Что за расследование?

– Чтобы создать эту вещь, где-то провели магический ритуал. Даже с силой Мердеса я не смогла ничего выяснить.

Лорд нахмурился и сощурил глаза.

– Это древнее темное колдовство?

– Было бы лучше, если б это было так…

Святая дева опустила взгляд и посмотрела на предмет, который таил в себе какое-то зло.

– Нанести удар кинжалом с запечатанным в нем демоном, тем самым вселив нечисть в тело человека. Это новый вид черной магии, которой раньше не было. Когда я впервые обнаружила его, то надеялась, что эту вещь создали случайно.

Взгляд Киллиана снова упал на оружие.

– Как вы видите сами, непрерывные поставки уже можно считать возможными… Но что важнее – кто, где и для чего создал подобное зло? – тихо продолжала Тания.

– Скорее всего, жуткие магические эксперименты проводятся на протяжении довольно длительного времени.

Лорд посмотрел на сломанный кинжал. Эксперименты…

– Черная смерть уничтожила много деревень. Жертв, потребовавшихся для создания чего-то подобного, могли похоронить под предлогом того, что они умерли от чумы. И там же можно было собрать новый необходимый «материал».

Вернувшись в свою комнату, Киллиан открыл ящик и достал треснувший кинжал. «Его нашли возле колокольни…» Кинжал без зубцов, который Рэйчел обнаружила и отдала ему на следующий день после происшествия в Габитусе. Это был подозрительный предмет. Оружие, казалось, было настолько изношено, что им невозможно было пользоваться. Но как ни странно, оно было запачкано кровью.

Колокольня. Поскольку рядом с башней запланировали проведение священной церемонии, все организовали так, чтобы ее не окружала толпа. И именно оттуда впервые, в полнейшем хаосе того вечера, вышел демон, завладевший телом архиепископа. Сколько человек смогло бы подобраться к этому месту? К тому же тот факт, что на нем есть кровь, означает, что орудие использовали. Да и то, что нежить или химера используют в бою кинжал вместо собственных когтей и зубов, шуткой не назовешь. Кинжал не мог принадлежать не только рыцарю, даже простолюдин не стал бы носить настолько изношенное оружие для самообороны.

В любом случае в разрушенном великом монастыре Габитуса не смогут провести тщательное расследование, чтобы выяснить истину. И весьма вероятно, что сам храм был в сговоре с императрицей. Поэтому вместо того, чтобы передать оружие туда, он просто привез его с собой. Он показал кинжал Ветеру, но аббат сказал, что ничего не знает. И так как они не смогли найти никаких подсказок, Киллиан оставил эту вещь в покое.

Эксперимент. Ритуал, создающий что-то злое… Киллиан медленно закрыл глаза и стиснул зубы. Императрица… как далеко она собирается зайти? Уж лучше бы взять нож да разобраться, как положено. Киллиан, нахмурившись, откинулся на спинку кресла.

«Надо мыслить рационально. Могла ли Аверсати сделать такое в одиночку, избегая пристального внимания его величества? Император ведь тоже не дурак. Независимо от того, как долго он может бодрствовать каждый день, он, скорее всего, в курсе того, чем занята императрица. Пусть это наша личная с ней борьба и до сих пор государь молчал и ничего не говорил, но даже он не сможет игнорировать то, что выходит за все рамки.

К подобному не подготовишься за день или два. Для достижения успеха такого уровня определенно потребовалось бы много времени. Ко всему прочему, это привело к бесчисленному количеству жертв. Скрыть это будет стоить немалых денег. Если бы она сама лично сделала что-то, требующее таких огромных затрат времени и средств, то это не осталось бы незамеченным…

Неужели императрица действительно сделала все это одна? Думаю, что даже его величество не смог бы просчитать то, что великий храм Габитус дойдет до такого состояния. И вот императрица, вокруг которой никого не осталось, берет на себя смелость совершить что-то подобное?

В противном случае какой сумасшедший человек стал бы тратить огромное количество времени и денег, чтобы совершить такой ужасный поступок, взяв ее за руку для сотрудничества? Руку этой безумной женщины, которая настолько одержима местью, что сжигает все вокруг себя?»

Киллиан, редко чувствовавший усталость, вздохнул и потер лицо. Только подумаешь, что одно закончилось, как появляется еще что-то. Даже когда тринадцать лет назад его лишили трона и бросили здесь с пустыми руками, у него так не болела голова.

У нынешнего эрцгерцога Аксиаского было много чего, что нужно было защищать. На его плечах висело множество жизней. Что касается слов святой девы… Что ж, он будет иметь это в виду, но сейчас у него и так хватало проблем.

Мужчина провел ладонью по лицу. У него начинала раскалываться голова, когда он думал обо всех тех проблемах и тревогах, на которые у него не было ответа. Западные земли, чума, разрушенное восточное крыло, допрос Ирен, кинжал с запечатанным в нем демоном, опасный магический эксперимент, великий храм Габитус, императрица Аверсати…

И… вздохнув, Киллиан какое-то время смотрел на кинжал, а затем быстро положил его обратно в ящик. Внезапно его внимание привлекла записка от женщины, все время доставлявшей ему кучу хлопот. Он медленно протянул руку и взял ее.

«Идти домой мне не к спеху. Я буду ждать вас. Риетта Тристи».

Киллиан усмехнулся. И из-за этой женщины у него работы становится все больше! Взглянув мельком, он и сам не заметил, как вслух произнес красивое имя, написанное аккуратным почерком:

– Риетта Тристи…

В этот момент Эрен, который, видимо, пришел подготовить его постель, словно услышав его, появился в дверях кабинета и склонил голову.

– Мне провести молодую леди сюда?

Лорд фыркнул и хотел уже отказаться, как вдруг его взгляд упал на часы. Еще не время для сна. Наверняка Риетта еще не спит.

– Ты выделил ей горничных?

– Да, я сделал так, как вы просили.

Киллиану было нетрудно пойти и уточнить у девушки, хорошо ли святая дева хранит секреты. А заодно проверить, как сидит на Риетте новый наряд. Да и просто посмотреть на ее лицо. Нет людей, которые будут чувствовать себя плохо, смотря на что-то красивое.

– Хорошо, попроси ее, пожалуйста, принести мне печенье.

Дворецкий приоткрыл от удивления глаза, но тут же, скрывая выражение лица, опустил голову. Киллиан, который не видел лица Эрена, собирался сказать ему, что Риетте нет необходимости приходить в ночной сорочке, поскольку он хотел видеть ее в платье, но затем решил промолчать. В любом случае этого не произойдет, так что не стоило говорить ему об этом.

Киллиан недовольно смотрел на Риетту. На удивление, на ней было не платье и даже не ночная сорочка, а обычная повседневная одежда.

– Почему снова этот наряд?

– Потому что в платье неудобно.

Услышав тихий ответ, эрцгерцог нахмурился.

– Если так неудобно, что ж ты в комбинации тогда не пришла? – Тон вопроса прозвучал сварливо.

Определенно, повседневная одежда удобнее платьев, но он не просто так выделил ей служанок. Его расстроило, что она снова надела подобный наряд, оставив те, что он купил. Святая Тания вылечила раны девушки, но Киллиан переживал, что платье испортилось, ведь он только что приодел ее. Ему хотелось видеть Риетту красивой.

Риетта молча, с непроницаемым лицом стояла, никак не реагируя и ничего не отвечая на его резкие слова. После того, что произошло всего несколько часов назад, она не могла заставить себя прикоснуться к платью, которое он ей купил.

И еще… Анна. Слезы наполнили глаза Риетты, когда она снова вспомнила о девочке, которую так любила. Какой же это грех – иметь сердце, полное ненависти к кому-то… Кто бы смог предсказать, что человека может убить проявленная враждебность?!

Тем не менее Риетте было очень грустно, потому что она от всего сердца любила Анну и оттого и чувствовала обиду на Ирен. «Анна, если только ты благополучно придешь в себя, то я…»

И все же Риетта не могла до конца ненавидеть Ирен, потому что видела, слышала и чувствовала все ее внутренние ощущения и переживания, как если бы они принадлежали ей. В памяти еще были свежи увиденные в «завесе тьмы» пылкое сердце и отчаянные слезы юной девушки.

Ирен была готова понести наказание за свое деяние, хоть ее и обманули. И удар она решила нанести не кому-то другому, а самой себе. В глубине души она в это верила… Она не осознавала того, что ее разум на мгновение помутился. И даже если этот ритуал был чем-то иным, кроме как очаровывающей магией, девушка полагала, что с этой проблемой она сможет справиться.

По мере того как Ирен вникала в суть ситуации, она начала опасаться, что ее провели не только с возможностью добиться расположения любимого человека. Она скрывала это от всех, но при виде Анны на больничной койке ее охватили тяжелые предчувствия и душевные страдания. Ирен размышляла о том, что, возможно, совершает ошибку и что оружие, которое она держала у себя, могло представлять серьезную угрозу. «Анна, умоляю. Не уходи».

Ирен тоже была до глубины души потрясена смертью девочки. После того как Анны не стало, она окончательно отказалась от очаровывающей магии. Девушка собиралась признаться во всем его светлости. Ее мучили чувства вины и страха. Именно ожидание визита эрцгерцога, сопряженное с ощутимым психологическим напряжением, сделало ее поведение столь грубым и резким. Однако, прежде чем она успела во всем признаться, пилигрим обнаружила спрятанный кинжал. И после этого девушка окончательно убедилась в том, что ее обманули.

Осознание было быстрым. Ей нужно было сделать только одно – взглянуть правде в глаза. Той правде, которую она игнорировала из-за страха. И согласиться с тем, что в итоге она убила невинного ребенка, пусть и молилась, чтобы это было не так.

Страх, чувство вины и отчаяние довели ее до истерики. И когда милорд наконец-то посмотрел на нее, обнажив меч, последнее, что Ирен пыталась сделать, не было попыткой воспользоваться чарами. Столкнувшись с сознанием девушки, Риетта не смогла вынести ненависти к злому умыслу, который привел к смерти невинной девочки.

Кто угодно может ненавидеть кого-то. В жизни Риетты тоже были люди, которых она ненавидела. Но кто мог подумать, что это чувство может иметь для кого-то такие фатальные последствия? То, что когда-то было краткой вспышкой ненависти, превратилось в ужасающий кинжал, который незаметно унес жизнь ребенка из-за находившегося рядом с ним демонического предмета.

«Пожалуйста, будьте снисходительны. Все же она не отдала свое сердце демону в последний момент». В ушах раздался голос Святой Тании, которая так безжалостно осудила Ирен в присутствии самой девушки, а когда осталась наедине с Риеттой и эрцгерцогом, то спокойно попросила о снисхождении для нее.

«В тот момент, когда она поняла, что ее, ослепленную любовью, обманул темный колдун, она закрыла свое сердце от зла, и демон не смог обрести силу. Если бы у нее действительно было желание причинить кому-то вред, то она могла бы отдать демону в качестве сосуда либо свое тело, либо тело Риетты. Тогда бы, конечно, появилась жертва, и мне бы пришлось иметь дело уже с высшим демоном, который пустил корни в человека».

Если бы не демонический предмет, то, как бы Ирен ни ненавидела девушек из восточного крыла, в лучшем случае она бы просто оскорбляла их колючими резкими словами и строила злобные гримасы. Или заводила бы бессмысленные препирательства, портя время их совместного чаепития. И даже на худой конец, уже не имея «тормозов», она бы просто хватала их за волосы и громко ругалась.

Потому что эта девушка не знала ничего более ужасного, чем раздраженно шипеть ругательства. Возможно, они с Анной в конце концов стали бы хорошими друзьями. Девочка хоть и не любила Ирен, но приносила ей подарки на день рождения и заботилась о том, чтобы та не чувствовала себя грустно и одиноко. Такой вот ребенок был…

В отличие от забитой мыслями головы, пустое сердце легко наполнилось печалью. Киллиан застыл от смущения, когда заметил, что на глазах Риетты навернулись необъяснимые слезы. Он сразу же извинился:

– Прости. Я сказал лишнего.

Когда мужчина понял, что совершил ошибку, он прикусил губу и добавил:

– У меня не было намерений смеяться над тобой.

Лорд поднял руку и хотел уже подойти к ней, но, подумав, что сделает хуже, если попытается утешить женщину, которую сам же заставил плакать, говоря такие вещи, не смог к ней приблизиться. Поэтому он опустил ладонь и крепко ухватился за угол стола. Ему показалось, что теперь, когда ей с ним вполне комфортно, он сможет выдать злорадство за шутку. Это было бессердечно. Он забыл, что у этой женщины множество душевных шрамов. Проклятый аббат, проклятый Касарий.

Их первая встреча тоже была не такой уж радужной. У лорда не оставалось другого выбора, кроме как быть тем, кто должен быть любезным. В особенности с ней, у которой и так много ран.

Риетта закусила губу и, отвернувшись, попыталась сдержать рвущиеся слезы. Однако они, наполнив глаза, уже не могли вернуться. Когда капли, не удержавшись, потекли по щекам, она быстро вытерла их рукой. В этот момент зашуршал сверток с печеньем.

Похоже, что его высочество эрцгерцог Аксиаский, который попросил девушку принести печенье и которого интересовало, почему она не в платье, уже забыл о том, что бросил Ирен в темницу.

Как то, что они разделили в одном и том же месте и в одно и то же мгновение, может так отличаться? Риетта подумала о том, кого давно забыла. О человеке, который когда-то был ей ближе, чем кто-либо другой, кто провел с ней совсем другое время.

Киллиан немного помедлил, затем выдвинул стул, чтобы девушка могла сесть.

– Присаживайся, – сказал он, подошел к столу с другой стороны и сел напротив.

Риетта подплыла к стулу, как приведение, и опустилась на мягкое сиденье. Эрцгерцог нервно положил сложенные руки на стол и с трудом произнес:

– Я стал ужасным владыкой…

На самом деле Риетта лишь на мгновение прослезилась, а затем вернула себе прежнее выражение лица. Но Киллиан, осознавший собственное безрассудство, был весьма шокирован. Неужели он настолько был неуклюж? Конечно, его тон был далеко не деликатным, но он не считал себя идиотом.

Киллиан совершил убийство и был лишен титула в том возрасте, когда девочки впервые дебютировали в обществе. С тех пор как он потерял все и переехал в Аксиас, прошло уже тринадцать лет. И естественно, его уже давно не принимают в светских кругах. Он прекрасно осознавал, что для того, чтобы выжить в этом мире, ему пришлось стать жестоким и вспыльчивым. Но никогда не думал, что будет настолько равнодушным.