Читать онлайн Проклятие Бессмертных: Королева Грёз и Кошмаров. Книга 3

Глава 1

Нина

Я видела сон.

Или я умерла? Может, теперь уже нет никакой разницы?

«Я не хочу умирать».

Что такое человек, если разобраться до самой сути? Что значит это ощущение себя, своего «я»? Что определяет личность? Границы разума? Душа? Голоса звучали в моей голове, каждый перекрикивал другого, требуя, чтобы я выбрала.

– Выбирай сейчас! – кричали они.

Выбрать что?

«Пожалуйста, не дайте этому случиться…»

Где начинаемся и заканчиваемся мы сами? Что создаёт этот бесконечный список нулей и единиц, который превращается в личность? Мы – только продукт наших воспоминаний? Сплетение выборов, которые сделали нас теми, кто мы есть? Или всё решается раньше, в момент нашего рождения? Мы – сталь, закалённая жизнью, или мы – дымка, которой просто придали форму?

А может, дело вовсе не в прожитых годах? Может, мы – это лишь то, что выбираем в те редкие мгновения, когда не остаётся времени думать? Когда правит один лишь инстинкт? В ту долю секунды, когда берёт верх первобытное начало, – вот это и есть настоящий судья души?

Вопросы обрушились на мой разум, миллион сразу, переплетаясь с воспоминаниями. Поверх всего этого я слышала голоса, требующие выбора.

– Выбирай. Сейчас.

Солдат в окопе, где пот смешался с кровью и дождём, весь пропитанный вездесущей грязью вокруг него. Кто вообще решил, что копать канавы и сражаться в них – хорошая идея?

Вспышка чужой памяти. Или моей? Так трудно было понять, где что начинается и заканчивается. Где начинаюсь я и где останавливаюсь.

Предмет размером не больше кулака упал в грязь рядом с ним с глухим хлюпаньем. Раздались крики, паника, отчаянная попытка спасти собственные жизни. Суматоха конечностей – люди пытались убежать от того, что, честно говоря, не должно быть таким опасным, ведь оно такое маленькое. У них не было шансов скрыться.

В этот миг инстинкта – ты спасаешь свою жизнь или чужие? Бросаешься на гранату или карабкаешься к спасению по чужим телам?

Рывок руля автомобиля. Та доля секунды, чтобы избежать столкновения с машиной перед тобой. Инстинкт. Реакция. Первобытные желания. Это ли определяет нас? Это ли мы есть, когда всё сводится к нулю? То, что делает нас теми, кто мы есть?

Жить или умереть.

Быть или не быть – разве не в этом вечный вопрос?

Умереть было проще. Легче. Прямо по Достоевскому. И он не ошибался. Моя ситуация могла быть иной, но вопрос оставался тем же. Жить или умереть, зная, что принятие смерти избавит меня от боли и страданий.

Голоса звучали в моём разуме, оглушающие и неправильные. Шёпот, который одновременно был криком, заполнял саму мою душу своим присутствием. Семь голосов, говорящих по очереди. Каждый – ужасный и страшный.

– Ты будешь страдать, дитя. Ты умрёшь. Снова и снова, как должны все. Что ты решишь? Хочешь ли ты жить или умереть, зная, что тебя ждёт? Ибо он ждёт тебя. Наш Любимый Сын. Его сердце – твоё. Его любовь принесёт тебе лишь боль. Но выбор – твой. Так будет всегда.

Огонь терзал мою плоть, превращая кожу в чёрный уголь. Нервы умерли, и теперь я могла только смотреть, как пламя вьётся по моей коже, которая темнела, покрывалась пузырями и осыпалась хлопьями. Рёв пожара вокруг забрал воздух из моих лёгких, и когда тьма поглотила меня, я могла только молиться за свою душу и души тех, кто это сделал.

Это были не мои воспоминания! Голоса делали это. Зачем?

«Это решение, которое они дают тебе. Ты должна выбрать – жить или умереть».

Верёвка обвилась вокруг моей шеи, когда мужчины выбили стул из-под меня. Меня била судорога. Петля из грубой верёвки не позволила мне быстро умереть, а лишь медленно сдавливала горло. Глаза лезли из орбит, а в ушах стоял их крик.

«Боль, подобная этой и ещё худшая, будет ждать тебя».

Привязана к дереву. Мои руки были привязаны к дереву. О боже. Нет, пожалуйста! Я боролась, кричала от боли, когда поняла, что ноги не двигаются. Они болели.

Посмотрев вниз, я снова закричала, увидев причину. Мужчина склонился надо мной, вырезая мою кожу зазубренным армейским ножом. Он был весь в моей крови. Отрезал кусок кожи и съел. Его губы, вымазанные в крови, смаковали каждый момент. Он стонал, облизывал пальцы и шёл резать снова.

Он посмотрел на меня, безумные глаза широко распахнулись от восторга, когда нож внезапно вошёл мне в горло.

«Видела достаточно?»

Это были не мои воспоминания. Я умерла не так. Меня убил мужчина, который прожёг дыры в моём сердце. Тот, от кого кровь стыла в жилах и кипела одновременно.

– Решай. Сейчас.

В ту долю секунды у меня был ответ.

Моя рука прижалась к каменной поверхности. Ползти. По-пластунски, если придётся. Это было первое настоящее ощущение. Вода была в лёгких. Я должна выбраться. Должна. Выбора не было. В тот миг первобытного инстинкта я хотела жить.

Хотя я уже умерла, не так ли?

Поднимаясь на четвереньки, я почувствовала, как вода стекает с меня. Я закашлялась, подавилась, наконец почувствовала, как воздух наполняет лёгкие. О, это было райское ощущение. Я хрипела, пытаясь наполнить горящее тело ещё большим количеством этого благословенного и крайне недооценённого вещества.

При таком раскладе мне стоит научиться дышать под водой – учитывая, сколько раз меня почти топили в последнее время.

«Забавно. Займусь этим».

Кто это говорил? Что только что со мной произошло? Владыка Каел ошибся? Он не смог убить меня, и Самир спас в последний момент?

Нет. Я была мертва. Я знала это. Просто чувствовала это до глубины костей. Жива ли я сейчас вообще? Что случилось?

Я подняла дрожащую руку к лицу и прижала ладонь к щеке, попыталась потереть глаза. Что-то преградило путь. Что-то твёрдое и странное. Я сорвала это с лица и впервые открыла глаза.

Я стояла на коленях на каменном полу в тёмном помещении. Воздух был влажным и сырым, как в пещере.

На коленях у меня лежала маска, сделанная из кусочков камня, склеенных в мозаику. Она была гротескной и создана, чтобы внушать ужас. Она выглядела почти как ацтекская, но искажённая кошмаром, сложенная в образ пернатого змея.

Она была сделана из бирюзы.

– Нет! – Я швырнула маску прочь от себя.

Я смотрела, как она полетела в воды бассейна, наполненного светящейся багровой жидкостью, над которым возвышались вырезанные лица демонов и чудовищ. Я наблюдала, как маска плюхнулась на поверхность и затонула под созданной ею рябью.

– Нет… нет, это не я! Это никогда не будет мной…

Я вернулась сюда, к Источнику Вечных, глядя вверх на тот водопад, на ту светящуюся красную жидкость, похожую на кровь, льющуюся из огромных каменных лиц, из их глаз и ртов.

Втянув дрожащий, неровный вдох, я сделала единственное, что пришло в голову и хоть как-то имело смысл.

Я закричала.

Глава 2

Сайлас

Паника и препирательства меж господами и госпожами Нижнемирья становились невыносимыми даже для моего немалого терпения. Острее всего в этот миг я желал лишь одного – вернуться домой с супругой и насладиться тем малым покоем, что оставался нам до грядущей бури.

До того, как Самир исполнит свою угрозу и сотрёт нас всех с лица земли.

Вместо этого меня призвали явиться сюда, в обитель владыки Каела, вместе со всеми прочими. И вот я стоял в его чертогах и наблюдал, как пламя пляшет в огромной яме посреди главного зала. Все пребывали на взводе. Даже сам Владыка Огня расхаживал туда-сюда перед вечным пламенем, что озаряло вырезанные драконьи головы и чудовищ, украшавших своды и столпы его жилища.

Угроза Самира выжгла мой разум, словно клеймо раскалённым железом.

– Тысячелетиями я был вынужден слушать, как вы все хнычете и скулите, подобно детям, о том, что я стремлюсь уничтожить этот мир, – прозвучали его слова в моей памяти. – Услышь же меня сейчас, Жрец, и знай – ты ни разу не видел, как я пытался это сделать по-настоящему.

Когда я передал остальным эти слова, они впали в возбуждённый лепет паники и страха. И было за что. Если колдун вознамерился положить конец миру, никто из нас не был уверен, что он не сможет сделать этого с лёгкостью.

Я знал, что его слова были правдой. Самир был прав в своём утверждении: ни разу чернокнижник не желал истинно уничтожить Нижнемирье целиком. Теперь же у него не осталось причин оставлять наш мир в покое. Сто лет, прежде чем пустота поглотит нас всех без остатка.

Гул, что бушевал вокруг меня, делал разговор почти неразличимым. Слишком многие пытались говорить одновременно, и нить беседы едва прослеживалась сквозь этот хаос голосов.

– Он действительно намерен это сделать!

– Разумеется, намерен.

– Но зачем? Из-за какой-то девчонки?

– Ему вообще нужна причина?

– Это абсурд! Она была всего лишь человеком!

– Возможно, ему просто нужен повод.

Я знал правду. Я видел это по тому, как Самир переживал своё горе. Масштаб страдания, что я ощутил, исходящий от колдуна, был осязаем, словно плотная завеса. То, что Самир сам, своими руками похоронил её в Источнике Вечных, означало лишь одно.

Самир любил девушку.

Я был единственным среди присутствующих, кто знал истинную причину Великой Войны Самира. Подлинная причина гибели короля Влада делала трагедию смерти Нины куда более пронзительной. Более того, это заставляло меня задуматься: а не заслуживаем ли мы на самом деле той мести, что Самир собирался обрушить на наши головы?

Быть лишённым любви – одно. Быть ограбленным – совсем другое. А быть ограбленным в отношении любимой женщины владыкой Каелом, величайшим средоточием ненависти Самира в этом мире… Да. Это предвещало наше падение.

Я держал язык за зубами и не делился ни истиной, что хранил, ни своими наблюдениями за поведением колдуна – по двум причинам. Во-первых, я всё ещё испытывал некое желание защитить достоинство Владыки Тьмы в его горе. А во-вторых, говорить об этом было бесполезно.

Никто бы мне не поверил.

Все остальные в зале придерживались мнения, что Самир не способен любить. Что это чувство либо давно выжжено из него безжалостным временем или безумием, либо он вовсе никогда не обладал подобной способностью.

Такое мнение было куда проще придерживаться. Представление о том, что в груди Самира не бьётся сердце, делало его ненависть к нему лёгкой и естественной. Меня бы сочли мягкотелым глупцом, если бы я высказал свои мысли вслух.

– Это ты говорила, что она должна умереть, чтобы спасти этот мир! – прорычала Элисара, обращаясь к Лириене.

Прорицательница осталась невозмутимой. Сквозь весь гам в зале она стояла молча, с закрытыми глазами. Она была бесстрастна, словно замёрзшее озеро, которое напоминал её облик.

– И она должна была умереть. И она умерла, – спокойно произнесла Лириена.

– Этот мир будет сожжён дотла колдуном! У нас мало надежды остановить его, если даже все шестеро королей и королев древности не смогли противостоять ему! Ты…

Крик Элисары оборвался, когда некий звук прервал её. Этот шум разом заглушил весь гвалт собравшихся.

Гром.

Раскатистый, громыхающий и отдающийся эхом вдали. Сперва я подумал, что, возможно, ошибся, но следом прокатился второй низкий раскат.

Это мог бы быть сам колдун, возвещающий о своём приближении, если бы не другой странный звук. Этот новый звук заставил остановиться даже владыку Каела в его хождении взад-вперёд.

– Что это? – настороженно спросил Торнеус, поднимаясь со своего кресла.

Что бы это ни было, оно было тихим и настойчивым. Это был звук, которого я не слышал очень, очень давно.

Я отошёл от колонны, у которой стоял, и быстро направился к двери, ведущей наружу. По торопливым шагам позади я понял, что был не одинок в своём порыве.

Я распахнул дверь перед собой и услышал, как она с грохотом ударилась о стену прихожей – мне было всё равно, насколько поспешно я двигался. Когда мои ноги коснулись площадки перед входом в обитель владыки Каела, что-то ударило меня по лицу. Холодное и странное. Знакомое, но такое же чужое, как сон.

И влажное.

Раскаты грома были не делом рук Самира.

Я поднял взгляд и увидел облака, что покрывали небеса над головой, застилая бездну ночного неба тёмно-серым покровом, лишь подсвеченным слабым сиянием лун за их пеленой. Элисара подошла и встала рядом со мной, протягивая ладони перед собой и глядя на них в замешательстве. Остальные замедлили шаг и остановились на площадке, каждый по-своему переживая эту новую истину.

В Нижнемирье шёл дождь.

Глава 3

Нина

Я кричала до тех пор, пока голос не охрип и не превратился в жалкие всхлипывания. Я опустилась на колени, согнулась пополам, вжавшись руками в каменную платформу, что возвышалась над озером крови. Но даже рыдания не могли длиться вечно – слёзы иссякли, как и крик. Приступ отчаяния может продолжаться лишь считанные минуты, прежде чем приходится собрать себя с пола и двигаться дальше.

Но куда? Зачем? Я же умерла. Что вообще произошло?

Будь они прокляты. Будь прокляты все до единого за то, что они со мной сотворили. Я не заслуживала ничего из этого кошмара. Не заслуживала быть втянутой в этот мир ужаса. Меня преследовали, едва не утопили, отвергли как изгоя, гнали и мучили, а потом убили.

И что теперь? Меня воскресили из мёртвых? Ради чего? Ради новых страданий? Ради продолжения всей этой чертовщины?

– Ты уже закончила? Мне скучно. Тебе пора вставать.

Голос прозвучал откуда-то изнутри, и я невольно вздрогнула.

Может, если я проигнорирую этот голос, он оставит меня в покое?

Он хихикнул. Вряд ли.

Голос звучал смутно по-мужски. Это был «он», кем бы он ни был.

Я села на пятки и провела обеими руками по волосам. Насквозь промокшие. Снова. От того, что меня чуть не утопили. Снова.

Технически, ты уже была мертва, когда попала туда в этот раз.

Я вздохнула и огляделась вокруг. Вот она – платформа на берегу Источника Вечных, окружённая жутковатыми статуями с пустыми глазницами, грудами черепов с искажёнными чертами, зловещим красным свечением, исходящим от кровавого озера. Но вокруг – ни души. Никого, кроме меня.

– Кто ты вообще такой? – спросила я вслух. Голос звучал странно, словно не исходил ниоткуда конкретно, а просто парил в воздухе.

Ты.

– Прошу прощения?

Я – это ты.

– Нет, ты не я. Попробуй снова, – сказала я, стараясь сохранить терпение.

Да, я – это ты. Думаю, мне лучше знать.

Я зажмурилась и попыталась не сорваться. Отлично, ещё один придурок, говорящий загадками. Это всё, что мне сейчас нужно. Я с трудом поднялась на ноги, ноги подкашивались, словно превратились в желе или будто меня только что пропустили через мясорубку. Подошла к алтарю в центре платформы между статуями и оперлась на него обеими руками. Это всё ещё были мои руки. Я всё ещё была собой. Наверное. В основном.

У меня появилось несколько воспоминаний о смерти, которых, я была уверена, раньше не было. Обрывки этих воспоминаний – сны о гибели в окопах, в ледяной воде, в огне – нахлынули на меня, и я съёжилась, опустив голову. Даже без подробностей это всё вызывало раскалывающую головную боль.

Древние хотели показать тебе, что значит страдать. Они хотели убедиться, что ты действительно хочешь этого.

– Хочу, чего именно? – спросила я, чувствуя, как внутри всё сжимается.

Жить. Ты могла отказаться.

– Мне не дали времени подумать.

Но они всё равно предоставили тебе выбор, даже если ты была недостаточно умна, чтобы понять это в тот момент.

– Послушай, придурок, – огрызнулась я. Вот только этого мне не хватало – насмешек от бесплотного голоса. – Ты же сам сказал, что ты – это я. А теперь называешь меня глупой? Так что из этого правда?

Полегче с темпераментом.

– Думаю, у меня есть полное право злиться. Я только что умерла!

Вчера. Смирись уже.

– Я.… что? Я была мертва целый день?

У тебя были дела поважнее?

Я стиснула зубы, пытаясь взять себя в руки. Не получилось.

– Не знаю, кто ты такой, но пошёл ты.

Говорят, мастурбация – это грех, знаешь ли. В голосе послышалось странное шипение, словно он растягивал звук «с».

Я рассмеялась – слабо, устало, на грани срыва.

– Ладно, придурок. Тогда объясни мне, как именно ты – это «я»? – Я прислонилась головой к холодной каменной поверхности алтаря. Приятная прохлада. Закашлялась – влажно и болезненно, ощущение воды всё ещё не покидало лёгкие.

Я – вся сила, дарованная тебе Вечными. Я – всё то, чем ты должна стать. Но впихнуть столько мощи в душу мёртвой девушки означало свести тебя с ума. Поэтому у тебя был выбор. Умереть, сойти с ума или… разделиться.

– Слушай, приятель, я… – Я подняла голову, чтобы наорать на этот бестелесный голос. И столкнулась лицом к лицу с существом, свернувшимся на вершине алтаря, на который я опиралась. Вид его заставил меня вскрикнуть и отшатнуться – я упала назад, приземлившись на попу с болезненным «уф».

Это была змея. Или призрак. Или странная змея, сотканная из дыма. Нет, это был призрак-змея, решила я. Он мерцал, появляясь и исчезая волнами, словно языки пламени. Существо занимало весь алтарь и было приподнято, как кобра, примерно трёх метров в длину. У него были огромные крылья, но в отличие от чёрного дыма тела, крылья светились всеми оттенками бирюзы и изумруда.

Голова его напоминала череп змеи без нижней челюсти, но карикатурный и преувеличенный. Остались лишь зазубренные клыки и заострённая верхняя пасть. Вместо глаз зияли чёрные дыры. На кончике хвоста и затылке торчали пучки светящихся бирюзовых перьев.

Вершины его крыльев были похожи на драконьи когти, и он сложил их перед собой на камне, коготь на коготь, словно кошка, глядя на меня сверху вниз с тем, что ощущалось как… веселье? Я, конечно, не могла прочесть никакого выражения на его жутких чертах, но как ни странно, я могла… чувствовать это.

– Чёрт возьми, – выдохнула я. На мгновение мне показалось, что эта тварь собирается убить меня второй раз.

Убить тебя? Зачем мне это? Я же – это ты, помнишь?

И он читает мои мысли.

Я в твоей голове. Я и есть твоя голова. Давай, Пирожочек, соображай быстрее.

Я долго смотрела на существо. Его раздвоенный язык вылетел изо рта – бирюзовый и светящийся. Но каким бы жутким и странным он ни был, он казался… знакомым. Словно что-то, что я могла бы нарисовать в тетради в университете.

Как ни безумно это звучало, я знала, что он не лжёт. Глядя на это создание, я просто… доверяла ему. Он казался другом, даже если вёл себя как умник. Это жуткое и странное существо было связано со мной. Словно узнавание чего-то из сна.

– Ты моя галлюцинация? – спросила я. Это было бы идеальным продолжением моей жизни – переход от одного безумия к другому, а теперь ещё и воображаемая змея-призрак.

Он, казалось, задумался на полсекунды. Нет.

То, как он замешкался, вызвало подозрения.

– Переформулирую. Другие люди могли бы тебя видеть?

Ну да, конечно. Я совершенно реален. Если только ты не захочешь, чтобы люди меня видели, тогда я спрячусь.

Как он мог быть одновременно реальным и существовать в моей голове – не укладывалось в сознании. Но ничто в Нижнемирье не имело смысла, и мне пора было учиться принимать невозможное. У меня раскалывалась голова. Я была измотана. По крайней мере, теперь, когда я увидела эту призрачную змею-монстра, я поняла причину его шепелявости.

Это не шепелявость! Я змея. Это разные вещи.

– Ага, конечно.

Разные вещи!

– Продолжай себе это говорить, – подразнила я его в ответ и поднялась, морщась и отряхиваясь. Моя рубашка промокла насквозь и обгорела лоскутами, а на груди виднелось обугленное пятно. Нет, не одно пятно – пять обугленных отметин в форме пальцев. Страх пронзил меня, когда воспоминание о том, как владыка Каел убил меня, вспыхнуло в памяти.

Он старался.

– В чём именно? – Я коснулась одной из отметин и обнаружила, что она стирается, как сажа. Я быстро вытерла остальные следы, отчаянно желая избавиться от доказательств того, что произошло. Под ними не осталось ран, никаких следов от того, что он сделал.

Чтобы это было быстро. Это не его сильная сторона. Владыка Каел правда не хотел, чтобы ты страдала, знаешь ли.

– Рада за него. Но я всё равно чертовски зла, – проговорила я, проведя руками по лицу и выдохнув долго и потрясённо. – Я умерла. Я действительно умерла.

Да. Прости, Пирожочек. Это так.

Я снова провела руками по волосам и дёрнула за пряди, пытаясь заставить себя думать.

– Не понимаю, что происходит. Зачем Древние вернули меня? Я была мертва. Я должна была остаться мертвой. Зачем они вернули меня и надели эту штуку мне на лицо… – Я оборвалась, внезапно вспомнив. Всё было слишком одновременно, и вдруг я вспомнила то, что было у меня на лице, когда я выползла из озера крови.

Змея на алтаре обвила себя хвостом, словно кошка, взмахнув им. Вот, теперь ты вспоминаешь важное.

Маска. Я вышла из озера в маске. Маске из бирюзы. Я сорвала её с лица и швырнула обратно в светящееся озеро. Это была полная маска. Точно такая же, как у Самира или владыки Каела.

Я могла не понимать многого в этом мире, но я не была настолько глупа. Только короли и королевы носили полные маски, закрывающие всё лицо. А дом, который носил бирюзу, был мёртв. Самир рассказывал мне, что это был Дом Глубин, и что он убил его Короля Грёз в приступе ярости после попытки управлять им.

Ужас накрыл меня волной осознания. Я прикрыла рот рукой, сердце бешено заколотилось. Нет. Нет, пожалуйста. Всё что угодно, только не это.

Ты опять собираешься кричать?

– Заткнись, придурок.

О, садись, пока не упала.

Я действительно чувствовала головокружение – это была правда. Сердце колотилось, нужно было успокоиться. Я подошла к алтарю, на котором восседала змея, села на землю и прислонилась спиной к камню. Я не боялась змеи. Подтянула колени к груди и уткнулась в них головой. Почувствовала, как хвост мягко коснулся моего плеча – змея тянулась вниз, пытаясь утешить меня.

– Я – сновидица, – прошептала я.

Ага.

– Но они все мертвы.

Больше нет. Теперь есть одна. Ты.

– Ты Влад? – Я подняла взгляд на змею. Он смотрел на меня сверху, свесившись с края алтаря.

Не-а. Но ты однажды видела его изображение, и пуф – вот я. Я – то, что ты сделала из меня. Ты не хотела быть Королевой Грёз. Не по-настоящему. Ещё нет. Поэтому ты создала меня, чтобы смягчить удар. Иначе ты, вероятно, свихнулась бы похлеще мешка кошек. Или Самира.

Он наклонил голову, чтобы посмотреть на меня вверх ногами. Он был жутким, странным, ужасающим и.… ладно, отчасти милым.

Спасибо, Пирожочек. Ты тоже ничего.

– Прекрати.

Прекратить что?

– Читать мои чёртовы… – мысли, – закончила я про себя, понимая, что это бессмысленно. Эта тварь была в моей голове. Он уже знал, о чём я думаю. Я вздохнула. – Неважно.

По крайней мере, ты быстро учишься.

– Что мне теперь делать? – спросила я, чувствуя, как усталость оседает в костях.

Змея обвила хвостом мою руку, и я почувствовала, что он пытается утешить, подбодрить меня. Пытается быть другом.

Если останешься здесь, они придут за тобой. Они уже знают, что что-то произошло.

– Кто придёт за мной? – Меня уже один раз убили на этой неделе. Не хотелось бы повторения.

Он наклонил голову в сторону – ровно на девяносто градусов. Светящиеся бирюзовые пучки перьев свисали набок.

Да все они, конечно!

Глава 4

Самир

Я вернулся в свой дом, чтобы уединиться в библиотеке и попытаться привести мысли в порядок. Судя по часам, здесь я провёл уже целые сутки. Время для меня всегда было хрупкой, ломаной вещью – оно спотыкалось, рвалось на куски, текло неровно. А сейчас, после потери Нины, мой разум и вовсе шёл вразнос. Моя несчастная смертная… Она задавала мне чёткий ритм, держала в определённом темпе, а теперь, без неё, я снова оказался пойман в ловушку разбитых зеркал собственного сознания.

Эта комната теперь хранила столько горько-сладких воспоминаний. Мысли о том, как она стояла у моего стола – с широко распахнутыми глазами, прекрасная, с любопытством и страхом, что сражались за главенство в её душе, – эти мысли будут преследовать меня вечно.

Её смех. Её улыбка. Прикосновение её руки. Я не сомневался – эта боль в моём сердце была результатом утраченной любви. Воспоминания жгли меня изнутри, словно настоящие ножи вонзались в плоть.

Но жечь они будут недолго.

В отличие от всех прочих моих воспоминаний, что со временем блекнут и стираются, этим не суждено было потускнеть. Я уничтожу этот мир прежде, чем они успеют утратить свою свежую боль.

Возможно, после того как я наконец убью владыку Каела, я позволю остальным покончить со мной. Возможно, дам Сайласу эту честь.

Однако стоило мне подумать об этом, как я тут же передумал. Нет. Если этому миру суждено погибнуть, то только от моей руки. Пусть я встречу пустоту в одиночестве.

Я вытащил из-под рубашки стеклянный кокон с маленьким мигающим шариком магии внутри. Его создали так, чтобы он напоминал насекомое, но это было всего лишь искусное магическое изделие. Подделка под существо, давным-давно исчезнувшее из этого мира. Ни одного настоящего светлячка в Нижнемирье не существовало с тех пор, как я в своём гневе раздавил жизнь Влада. Это была всего лишь ложь надежды.

Совсем как Нина.

Я провёл пальцами по поверхности стекла, и внезапно мною овладело желание раздавить эту штуку в ладони. Разбить вдребезги. Почувствовать, как стекло впивается в кожу, а магия внутри рассыпается. Торговец, который подарил это Нине, настаивал, что у маленького шарика энергии есть «настроение». Что у него есть разум. Какая нелепость.

Ложь надежды.

В нём не было ни жизни, ни души, ни сердца. Он мигал и вспыхивал, безразличный ко мне, в своей маленькой стеклянной клетке. Мне следовало бы уничтожить его. Я творил в свои дни куда более страшные вещи. Куда более безрассудные акты насилия я совершал, не думая о том, какую цену придётся за них заплатить.

Почему же сейчас я медлю, не желая стереть эту маленькую ложь в небытие?

Ради неё?

Ведь это её память я держу в руке. Это всё, что у меня осталось от её краткого пребывания здесь. Нина была иллюзией, вспышкой уже мёртвого насекомого во тьме. И как быстро она пришла, так же быстро и исчезла.

Я сжал кокон в ладони и прислонил кулак к подбородку. Но пальцы мои не сомкнулись окончательно – я не стал разбивать стекло. Вместо этого я закрыл глаза за маской.

О, Нина…

Грохот вдалеке вырвал меня из задумчивости. Огонь в камине почти догорел. Я, должно быть, просидел здесь много часов, не замечая ничего. Мой проклятый ускользающий разум!

Что за звук меня разбудил? Я поднялся, сунув стеклянный кулон обратно под рубашку. Возможно, эти глупцы наконец стали достаточно умны, чтобы нанести удар первыми. Наконец-то они пытаются превзойти меня.

Вспышка на горизонте привлекла моё внимание. Ещё один грохот раздался спустя мгновение. Гром? Стук по стёклам библиотеки заставил меня подойти к окну. Я отщёлкнул защёлку и распахнул широкие створки.

Ветер ворвался в дом, вздувая длинные занавески и вбрасывая их внутрь комнаты. Они хлестали на ветру, пока порыв не утих.

Дождь. Гроза. Тучи низко висели в воздухе. Был ветер.

Как? Как это возможно? Неужели…?

Ещё одна ложная надежда. Ещё одна иллюзия, брошенная в мой слабеющий разум несовершенствами внутри него. Я со всей силы ударил кулаком по перилам окна, пока костяшки не начали кровоточить. Остановился я, лишь когда заметил, как капли дождя смешиваются со следами моей крови на деревянной поверхности. Я замер и провёл пальцами по каплям воды, размазывая их в ленивом, бессмысленном узоре. Влага ощущалась на коже.

Это могло означать лишь одно.

Но как?

Я должен был узнать правду. И я знал, куда для этого идти.

Прорвавшись сквозь ткань пространства, я согнул мир по нужной оси – привычным усилием власти, таким же естественным, как движение мышцы. Я шагнул между своим домом и Святилищем Вечных. Никогда ещё у меня не было столько причин посещать его так часто, как в последнее время.

Там никого не было. Всё оставалось так, как я оставил.

За исключением одной вещи – она лежала на краю круглой каменной платформы. Маска покоилась там, тускло освещённая факелами багрового озера. Красный свет окрашивал её в странный фиолетовый оттенок.

Она оказалась в моей руке прежде, чем я осознал, что двигаюсь. Это была маска, которую я когда-то хорошо знал. Лицо человека, которого я убил много сотен лет назад. Она рассыпалась в прах, как и сам этот человек.

И вот она здесь.

Всё доказательство, что мне было нужно для подтверждения: дождь шёл на самом деле.

Бирюзовые камни были выложены мозаикой в форме зверя. Человек, называвший себя Владом, был куда счастливее в своём змеином обличье, чем в человеческом. Но когда он в редких случаях соглашался принять облик человека, он носил эту маску.

– Что вы задумали, тираны древности? – Я не ожидал ответа от Вечных, которых так презирал. Я отправил маску обратно в свой дом, пропустив её сквозь ткань мира в безопасное место.

– Здравствуй, Самир.

Я обернулся на холодный голос, вырвавший меня из мыслей, и с удивлением увидел саму Оракула, стоящую на противоположной стороне платформы. Она была одна.

– Где твои товарищи-предатели, Лириена? Или ты пришла умереть первой? Ты одна, а я полон гнева.

– Интересно, не изменила ли твоё решение гроза?

– Любопытная иллюзия. Дело рук Торнеуса, полагаю. – Это не была иллюзия, я знал. Но пока что я хотел играть в эту игру. Я медленно двинулся к Лириене, но моё угрожающее присутствие не возымело эффекта на Оракула. – Зачем ты здесь?

– Пророчество.

– Да. Я предполагаю, что Древние дали тебе какое-то ложное видение, которое побудило этих глупцов убить Нину. Тебя обманули. Она…

– Хоть раз в жизни замолчи и слушай, колдун!

Я не привык, чтобы меня перебивали, и это оборвало мои слова, повергнув в ошеломлённое молчание. Мало кто осмеливался говорить со мной подобным образом, а уж тем более стоическая и ледяная Оракул.

– Зачем?

Лириена тяжело вздохнула и покачала головой, явно раздражённая моим упрямством.

– Я пришла передать пророчество, Самир. Но на этот раз – оно для тебя.

Глава 5

Нина

– Где мы? – спросила я вслух, хотя знала, что он и без слов услышит меня.

Дома.

Я огляделась вокруг, пытаясь понять, куда именно перенёс меня этот странный призрачный змей. Телепортация из Святилища Вечных в это неизвестное место оказалась куда менее мучительной, чем, когда меня таскал за собой Самир. Или, быть может, что-то изменилось во мне самой, и теперь я просто лучше справлялась с подобными перемещениями.

Что до самого змея – похоже, он мог менять размеры по собственному желанию. Когда он забрал меня от Святилища Вечных, он был размером с кошку и сидел у меня на плече. Теперь же его длина достигала, наверное, пятнадцати метров, и он дважды обвил своим телом каменное строение, в котором мы находились. Я стояла в колоссальном дверном проёме, сложенном из огромных каменных блоков, и смотрела на ливень снаружи. Дождь был поистине ливнем – вода низвергалась сплошными стенами, и в этой тьме было почти ничего не разглядеть.

Разве в Нижнемирье вообще бывают дожди? Это из-за меня?

Не было пятнадцать веков. И да, из-за тебя.

Я постаралась не вздрогнуть от того, что змей снова ответил на мои мысли. Кричать на него было совершенно бесполезно – я это уже поняла.

Здание напоминало каменные руины, возвышающиеся над бескрайними джунглями. В темноте и под этим потоком воды было трудно что-либо разглядеть. Всё вокруг скрывал ливень. Только когда вспыхивали молнии, я могла увидеть лианы, оплётшие строение, и намёки на джунгли и другие здания внизу.

Массивные и совершенно непрактичные каменные ступени вели наверх к меньшему строению, где мы сейчас и находились. Это была ступенчатая пирамида. Гигантская, древняя ступенчатая пирамида. Камни крошились и лежали неровно. Они были покрыты резьбой, но какой-то асимметричной и странной. По стенам были вырезаны изображения змей, ягуаров, кричащих и чудовищных голов.

Нижнемирье черпало вдохновение с Земли. А Земля – из Нижнемирья.

– Вопрос, – произнесла я вслух.

Давай.

– Откуда ты знаешь, что дождь идёт из-за меня? Как ты вообще узнал, где это место? Если ты в моей голове, как ты можешь знать то, чего не знаю я сама? – Я скрестила ноги в щиколотках и повернулась, чтобы посмотреть на гигантского призрачного змея. Его крылья и перьевые хохолки на голове и хвосте светились, создавая хоть какое-то освещение в пустой каменной комнате, отбрасывая на стены жутковатое сине-зелёное сияние.

Когда люди выходят из Святилища Вечных, они просто Знают Всё. Как работает Нижнемирье. Базовые факты. Ты должна была стать как все остальные и служить Вечным, но…

– Я бы сошла с ума. Да, я поняла. – Я на мгновение закрыла глаза, прежде чем снова посмотреть на змея. – Значит, я создала тебя вместо этого. Могу ли я тебя… расcоздать?

Неа! Ты застряла со мной, Пирожочек. И это не моя вина, что ты такая упрямая. Я не понимаю, что Самир в тебе нашёл.

Судя по его тону и тому, как он наклонил голову набок, он говорил не всерьёз. Он двигал головой, как сова, словно она была совершенно не связана с остальным телом.

– Теперь я сама над собой издеваюсь, только наоборот, – проворчала я. Я повернулась, чтобы смотреть на бурю, на вспышки молний, прорезающих облака. Самир. Мысли о колдуне накрыли меня, как чёрные тучи над головой.

Теперь между нами всё будет по-другому. Я не знала, как именно. Я едва могла осмыслить хоть что-то из происходящего. Чёрт возьми, я даже не понимала, что у нас с Самиром вообще было до того, как Владыка Каел убил меня и я превратилась в.… кем бы я теперь ни была. Я всё ещё не могла принять эту реальность.

Самир пытался защитить меня. Это не его вина, что у него не получилось. Я помнила, как эти стрелы пронзили его грудь, когда Элисара, выдававшая себя за Владыку Каела, сразилась с колдуном.

Элисара участвовала в этом. А значит, и Сайлас тоже знал.

Боль и предательство пронзили меня, как физический удар, и я почувствовала, как что-то сжалось у меня внутри. Я пыталась не плакать. Пыталась. Не получилось. Я вытерла лицо, стараясь не дать слезам покатиться дальше.

Что случилось, Пирожочек?

– Ты знаешь, что. Ты же в моей голове.

Но я пытаюсь заставить тебя проговорить это. Говорят, людям это помогает.

Я закатила глаза.

– Они все были в этом замешаны. Если Элисара была там, значит, Сайлас знал. А если знал Сайлас, то… все знали. Все согласились позволить Владыке Каелу убить меня.

Эта мысль всё ещё причиняла мне внутреннюю боль, и это было удивительно. Я считала Сайласа другом. Может быть, даже Торнеуса.

Они сделали лишь то, что считали правильным. Они ненавидят колдуна. Хуже того – они до смерти боятся его. Они думали, что ты какая-то страшная тайна, способная разрушить мир.

– Но я не была ею!

Они этого не знали. Они думали, что Самир собирается сделать что-то ужасное с той тайной, которой, как они полагали, ты являешься.

– Это глупо. И кроме того, даже если бы я была такой тайной, Самир бы не стал… – Я осеклась.

Не стал бы?

Я замолчала, честно признавшись себе, что не могу с уверенностью утверждать, будто Самир не стал бы манипулировать мной ради собственной выгоды, если бы это соответствовало его целям. Если бы я была какой-то важной, могущественной тайной… могу ли я честно сказать, что он не использовал бы это в своих интересах? Он ведь убил Влада по какой-то неизвестной причине.

А что теперь, когда я стала сновидицей?

Я доверяла Самиру. Но теперь я больше не была беспомощной смертной. Осознание этого факта всё ещё приходило ко мне и казалось невозможным. Я умерла. Я была мертва. Я должна была оставаться мертвой.

Но я не осталась. Я стояла здесь, в разрушенном каменном храме, похожем на кошмар, и наблюдала за грозой в мире, который не знал дождя пятнадцать столетий.

– Древние… или Вечные сделали это со мной, чтобы спасти свой мир?

В основном. Я уверен, у них есть и другие мотивы. У них всегда есть другие мотивы.

– Прекрасно. – Я посмотрела на гигантского мультяшного персонажа из преисподней, свернувшегося кольцами и положившего голову на своё же тело, наблюдающего за мной. – Что мне делать с Самиром?

Что ты имеешь в виду?

– Теперь я глупая сновидица, верно?

Сновидица. Единственная. Королева Грёз. Так что да, – произнёс он с шипящим смешком, наслаждаясь тем, как мало значения я этому придавала, – ты глупая сновидица.

– А Самир убил Влада, прежнего Короля Грёз и Кошмаров. Потому что… по каким-то причинам, видимо. – Самир рассказал мне какую-то чушь про то, что хотел власти. Я уличила его во лжи, и он признался, что солгал. Но так и не рассказал настоящую причину, по которой убил Влада. – Ты знаешь, почему он это сделал?

Неа. Прости, Пирожочек. Тебе придётся спросить самого мужика.

Я мрачно вздохнула и закрыла лицо руками.

– Я умираю, меня возвращают к жизни. Просыпаюсь с твоей глупой задницей рядом, которая меня достаёт, и теперь должна выяснить, стоит ли мне бояться мужчину, которого я… – Я осеклась, удивлённая словам, которые чуть не вырвались у меня. Но я не стала их произносить. Ни про себя, и уж точно не вслух.

Мужчину, которого ты что?

– Не знаю.

Врунья.

– Мужчину, к которому я неравнодушна. – Это я могла признать.

Ага. И это всё? Мужчина, к которому ты всего лишь неравнодушна?

– Не меняй тему.

Не спорь сама с собой.

Я зарычала и сердито посмотрела на светящееся создание. Я действительно спорила сама с собой. Причём во многих смыслах.

– Мужчина, к которому я «неравнодушна», – я язвительно выплюнула это слово в направлении змея, – это тот же самый мужчина, который убил предыдущего сновидца или что-то в этом роде. И я думаю, не должна ли я теперь его по-настоящему – по-настоящему – бояться.

Без понятия. Я не имею ни малейшего представления, как работает голова этого мужика. Не думаю, что он сам понимает, как работает его голова, учитывая, что у него там серьёзно посрывало шестерёнки.

Создание снова растянулось и положило голову набок. Оно издало довольный вздох.

Я обожаю звук грома. Этому миру он был так нужен. Я устал. А ты?

Боже мой, да, я была измотана. Всё во мне кричало, чтобы я закрыла глаза и отдохнула. Я хотела надеяться, что, когда я открою глаза, всё снова станет правильным. Что я буду в своей постели дома, на Земле, где мне и место. А не здесь, в Нижнемирье, где всё с каждым днём становится только хуже.

Иди сюда, дурёха.

– Не называй меня дурёхой, – проворчала я змею, хотя уже шла к нему. Он сдвинул кольцо своего хвоста, чтобы я могла сесть рядом с ним, и я прислонилась к странной дымчатой природе его тела. Он был… удобным. Уютным, как плотный диван. Совсем не то, что я ожидала, учитывая, что половину времени я могла видеть его насквозь. Я положила голову на призрачного змея и почувствовала, как усталость просачивается в меня, словно туман.

Из всех вещей, которые теперь стояли под вопросом – кто я, что я, что, чёрт возьми, будет между мной и Самиром теперь – я не сомневалась в том, что этот змей был частью меня. Это ощущалось правильным. Это существо было одновременно частью меня и чем-то большим. И с ним я чувствовала себя в безопасности. А безопасность была тем, что мне сейчас требовалось больше всего на свете.

Змей нежно прижался своей призрачно-бледной головой, размером больше лошадиной, к моей. Он накрыл меня крылом, и оно было тёплым. Звук дождя и раскаты грома убаюкивали меня, и мои глаза медленно закрылись.

Глава 6

Самир

Я слышал, как хрустели мелкие камешки под подошвами моих ботинок, когда медленно пересекал каменный зал. Здание лежало в руинах. Некогда яркая, живая роспись выцвела и осыпалась. Конечно же, всё было именно так. Храм сновидцев не имел хозяина уже полторы тысячи лет. Никто не приходил сюда, в это пустое напоминание об их обречённом существовании.

Более того, последние семьсот лет его вообще не существовало – храм был поглощён надвигающейся пустотой, которая с каждым днём сжимала наш мир всё сильнее и сильнее. Эти джунгли целиком были проглочены ползучим забвением, угрожавшим всем нашим жизням.

И всё же вот он здесь, возникший из небытия. Сама земля восстала из могилы. Этот храм в густых зарослях джунглей был не единственным, что вернулось из-за грани мира.

Я опустился на колени рядом с её спящей фигурой. Нина лежала, прислонив голову к каменному блоку, сложив руки под щекой. Её кожа больше не была бледной и синюшной. Губы больше не были испачканы засохшими пятнышками крови. Единственным доказательством того, что она страдала, оставалась её одежда – изорванная и промокшая насквозь. Она выглядела точно так же, как тогда, когда я оставил её, тонущей в озере крови. Хотя… не совсем так.

О, Нина…

Я протянул руку и осторожно коснулся пальцами без перчатки её щеки, стараясь не разбудить. Кожа была тёплой. Она была жива. Я почти ожидал, что моя рука пройдёт сквозь неё, обнаружив лишь мираж в моём разбитом разуме.

Но этого я не мог предвидеть. Этого я не мог бы придумать даже в самых смелых, самых безумных уголках своего воображения. Письмена – одновременно знакомые и чуждые – украшали её лицо. Две тонкие линии изгибались от уголков каждого глаза и спускались вниз по щекам. Одна заканчивалась изящной квадратной спиралью возле уха. На правой стороне лица пятая линия поднималась от брови, исчезая в светлых волосах.

Они были изысканными. Они были потрясающими. Они нисколько не портили красоту, которой я так восхищался. Меня огорчало не их присутствие само по себе. Будь они любого другого цвета, я бы возрадовался. Даже красного – и я бы впервые воздал хвалу Древним.

Но чернила были бирюзовыми.

А это были знаки королевы.

Вечные, что же вы наделали?

Я осторожно убрал прядь её светлых волос за ухо. Она дрожала. Она не могла простудиться и умереть, как обычная смертная. Но она всё ещё могла чувствовать себя несчастной – промокшей и замёрзшей, как сейчас. Нина теперь была одной из нас, и всё же оставалась чужой.

Как она оказалась здесь? Как узнала, что нужно прийти в этот храм? Что-то глубоко внутри неё, должно быть, позвало её домой.

Движение поблизости привлекло моё внимание. Я обернулся и увидел на камне стрекозу, прячущуюся от дождя – прекрасную, с прозрачными, невесомыми крыльями всех оттенков синего, зелёного и красного.

На мгновение у меня перехватило дыхание. Такие существа исчезли из этого мира в тот самый миг, когда сердце Влада перестало биться в моей руке. И всё же… как и Нина, как этот храм, вот она – стрекоза.

Лириена говорила мне, что этот храм восстал из праха мира. Я не поверил ей. Но храм, буря, стрекоза – и Нина. Помеченная бирюзой. Оракул рассказал мне множество вещей о том, что грядёт. О том, что мне предстоит сделать дальше и чего желают от меня Древние.

Таков был их замысел с самого начала – или так они утверждали.

Они всегда намеревались украсть девушку с Земли и вырастить её как нового сновидца. Чего они не предвидели – или так заявляли устами Оракула – так это того, что девушка столь добровольно попадёт в мои руки. А я – в её. Но как чудесно, что человек, уничтоживший сновидцев, станет тем, кто приведёт следующего?

Ведь Древние никогда бы не позволили своему миру разрушиться и погибнуть. Нет. Они просто хотели довести всё до самого последнего мгновения.

Или так они говорили.

Всё это были лишь ложь и удобные заявления, я это знал. И всё же была одна часть, которую я находил очаровательно поэтичной. Как смехотворно иронично – как совершенно безупречно – для Древних осуществить свою волю подобным образом? Владыка Каел и остальные так ужасно боялись, что я взращу сновидца, что убили девушку, пытаясь этому помешать. Совершив это, они стали равноправными участниками всего происходящего.

Я бережно поднял Нину на руки. Она что-то пробормотала во сне и уткнулась головой мне в плечо. Её рука потянулась к моему лацкану и сжала его. Она узнала меня даже во сне.

Нина доверяла мне.

Как долго это ещё продлится? Впереди меня ждала глубокая и ужасная задача, если слова Оракула были правдой. Мне придётся разрушить это доверие, чтобы сохранить её в безопасности. Чтобы предотвратить то будущее, которое Оракул развернул передо мной. Ведь страдания Нины были ещё далеки от завершения.

Я не позволю никому другому причинить ей боль. Никогда больше. Если Нине суждено вынести то, что грядёт, это будет только моими руками.

Склонив голову и осторожно прижавшись своей покрытой металлом щекой к её волосам, я прошептал:

– О, моя дорогая маленькая стрекоза…

Я сделал вдох и задержал дыхание, когда Нина пошевелилась в моих объятиях и прижалась ко мне ещё крепче. Она подсознательно реагировала на звук моего голоса, и это невинное движение сжало тиски вокруг моего сердца.

– Что же мне теперь с тобой делать?

Глава 7

Нина

Они двигались словно пауки на двух ногах и двух руках. Длинные, тонкие конечности с плотью, которая свисала с костей и при этом была одутловатой и распухшей, как переваренная курятина. Руки и ноги были слишком длинными для человека. Громоздкие головы с множеством глаз и раздутые челюсти, из которых стекала и сочилась странная, гнилостная жидкость. От них несло желчью и разложением.

Эти чудовища напоминали мне раздувшиеся трупы, которые вылавливали из Оби. У меня на столе не раз оказывалось нечто подобное. Я знала, как они выглядят. Тела людей, пролежавших в воде, были единственными, что оставались в моих снах надолго. Что-то в этой раздутой плоти делало их более отвратительными для меня, чем даже самые страшные последствия автомобильных аварий. Кровь – это одно. А это было совсем другое.

Я никогда не была подвержена кошмарам. Даже когда мои сны бывали пугающими, я обычно просто наслаждалась ими, словно это был один из моих любимых фильмов. В том, что за мной гонится монстр в безопасности моих собственных снов, было что-то волнующее. Что-то, что я всегда находила мрачно занимательным.

Теперь, когда за мной гонялись чудовища по-настоящему, сны ощущались совершенно иначе. Не было никаких сомнений, что я больше никогда не найду эти сны забавными.

Существа ползли ко мне, высокие и нескладные, неровной походкой, но от этого не менее упорные. Ужас обвился вокруг меня, словно коготь, схватил меня, скрутился где-то глубоко в душе. Внезапно что-то меня коснулось – руки – слишком много рук. Я закричала и забилась в попытке вырваться.

Проснись!

Мир вокруг расплылся, весь наполненный страхом и отчаянной необходимостью вырваться на свободу. Я отбивалась изо всех сил.

Ладонь надавила мне на грудь. Пять жгучих точек от пальцев впились в моё сердце, словно раскалённое железо, убивая меня. Моё сердце остановилось в груди. Кровь закипела и стала густой, как сироп, застревая в горле.

Пожалуйста, нет…

Вода наполнила мои лёгкие, заменяя собой кровь. Я не знала, что было хуже.

Эй, Пирожочек! Просыпайся!

Я лежала, вся дрожащая, в холодном поту. Мне потребовалось больше времени, чем следовало бы, чтобы понять, что я проснулась. Ещё больше времени, чтобы осознать, что я лежу где-то, вцепившись руками в ткань подо мной.

Призрачный, почти бестелесный парящий череп змеиного существа смотрел на меня сверху вниз своими чересчур большими глазами и пустыми глазницами. Теперь он был меньше, всего около шестидесяти сантиметров в длину, и свернулся у меня на груди, как кошка.

– Знаешь, ты часто кричишь, – произнёс он.

Он наклонил голову то в одну, то в другую сторону, двигаясь слишком быстро, а потом останавливаясь слишком резко, словно ворон. Пучки его перьев на затылке свисали вдоль жуткой, похожей на дым шеи.

Моё дыхание вырывалось короткими хватками, адреналин бушевал внутри. Вернуть контроль над паникующим разумом оказалось легче сказать, чем сделать, и происходило это мучительно медленно. Наконец мне удалось выровнять дыхание настолько, чтобы думать ясно. Я дрожала от страха, лежала на кровати, и то место, где я находилась, мне было совершенно незнакомо.

Постель, на которой я лежала, была небольшой, но удобной. Лучше, чем тюремная камера, в которой я очнулась в крепости Владыки Каела. Кто-то укрыл меня одеялом.

– Ты в порядке? – Жуткий змей снова наклонил голову в другую сторону.

– Я… думаю, да. Мне приснился кошмар.

– Не удивительно. Теперь такое будет происходить часто.

– Прекрасно, – сказала я со вздохом.

Змей потянулся и переполз мне на колени, правильно предугадав, что я хочу сесть. Я огляделась вокруг и обнаружила, что нахожусь в месте, которое можно было бы назвать комнатой в самом широком смысле этого слова.

Это была огромная палата. Стены куполом переходили в высокий потолок над головой. Символы были выгравированы и нанесены краской на каждую поверхность – на языке, который я начинала узнавать всё чаще, даже если никогда не пойму, что они означают.

Круглая платформа располагалась в центре комнаты, около девяти метров в диаметре. Вокруг платформы каменный пол спускался в темноту. Это был ров, опоясывающий всё помещение, метра три-четыре в ширину, прежде чем упереться в стены, вздымавшиеся из траншеи. Жидкость в нём была совершенно непрозрачной и походила на чёрные чернила. Она была идеально неподвижна, что создавало иллюзию стеклянной поверхности.

Каменный пол приподнятой круглой платформы нес те же самые узоры, что и стены. Каждый сантиметр пространства был покрыт эзотерическими письменами Древних. Над комнатой, в центре арки купола, висела люстра. Электрические лампочки в старинном стиле с открытыми нитями накаливания заливали массивную палату тёплым светом.

Кровать, на которой я находилась, стояла у края круглой платформы. Было ещё несколько предметов мебели. Два кресла, столик, на котором стоял кувшин и стакан. Там же лежало что-то ещё, но это было слишком маленьким, чтобы я могла разглядеть, что именно.

Не было ни окон, ни дверей. Никакого входа или выхода, кроме как с помощью магии. Всё в моей жизни продолжало становиться только хуже.

– Ну, вот тебе и позитив.

– О, расскажи мне об этом.

– Если бы не защитные руны на стенах и полу, эти раздутые пауки-люди бегали бы здесь вместе с нами. К лучшему или к худшему.

– Что?

– Ты – сновидица. Ты создаёшь монстров. Ты видишь их во сне, они оживают. Как ты думаешь, что это значило?

О.

– Так это место было создано, чтобы удерживать сновидицу?

– Ага. Не даёт всем её извивающимся созданиям ожить.

Мне не нужно было спрашивать змея, кто меня сюда притащил.

Был только один человек, о котором я могла подумать, кто построил бы целую палату, предназначенную для заточения сновидицы. Я опустила лицо в ладони и почувствовала, как страх окутал меня, словно старый знакомый.

Чем больше всё меняется, тем больше всё остаётся прежним.

Я всё ещё была пленницей Короля Теней.

– Эй, по крайней мере, он не заковал тебя в цепи, как Влада.

– Мне от этого не легче.

Я почти ничего не знала об истории между Самиром и Владом или о том, что на самом деле происходило во время Великой Войны. Я не настаивала на объяснениях от Самира раньше, потому что никогда не думала, что это когда-нибудь станет моей проблемой.

Взяв змея, я перенесла его себе на плечо, когда вставала с койки. Я была не в той же одежде. Вместо моего разорванного наряда на мне было чёрное хлопковое платье без рукавов до колен. Оно больше походило на комбинацию, чем на что-либо ещё. Я была босиком, и камень под моими ногами был холодным.

Обычно я бы возмутилась тем, что проснулась в одежде, которую сама не надевала, но ворчать о том, что Самир видел меня обнажённой и позволил себе такую вольность, казалось глупым, в лучшем случае. Мне не нужно было искать причины злиться или бояться, особенно учитывая, что я была его пленницей.

Я подошла к столику, который стоял на противоположной стороне круглой платформы. Третий предмет на нём, который я не смогла опознать раньше, оказался маленьким изящным ручным зеркалом. Детали по краю стекла были потрясающими: переплетённые лозы в стиле модерн и асимметричные узоры из полированного серебра безо всяких сомнений говорили мне, кому оно принадлежит.

Почему Самир оставил мне зеркало, из всех вещей? Почему смотреть на себя настолько важно, что он не оставил мне ничего, кроме…

Ах. Да, ладно, понятно. Вот почему.

Мне ещё предстояло увидеть то, что, несомненно, было выгравировано на моём лице. Взяв зеркало, я замешкалась. Может быть, если я не посмотрю, это не будет реальным. Может быть, моё лицо всё ещё свободно от символов, описывающих мою душу. И теперь – мою судьбу. Если бы только мне так повезло.

– Насколько всё плохо? – Я покосилась на змея у себя на плече.

– Я думаю, ты выглядишь с ними лучше, чем без них, – подразнил он. – Определённо к лучшему.

– Почему моя сила приняла облик придурка?

– Это больше говорит о тебе, чем обо мне, Пирожочек. – Он обвил хвостом мою шею, непринуждённо устроившись там. Он ласково ткнулся головой в мою щёку.

Усмехнувшись, я фыркнула и потянулась, чтобы почесать ему голову. Нет смысла откладывать неизбежное. Я подняла зеркало к своему лицу.

Пять линий тонких бирюзовых письмен украшали моё лицо. Четыре тянулись тонкими дугами от нижней части моих глаз вниз по щекам, по две с каждой стороны. Короче посередине, чем по краям. С левой стороны одна шла длиннее и близко к уху, где заканчивалась квадратной спиралью. С правой стороны пятая линия поднималась от брови и уходила в волосы.

Змей на моём плече отражался в стекле рядом со мной, парил близко к моей щеке. Казалось, он смотрел в зеркало вместе со мной, прижимаясь головой поближе. Или, может быть, словно втискиваясь в кадр для фотографии. Что-то в этом маленьком существе заставило меня улыбнуться. Было приятно иметь какую-то компанию во всём этом, даже если это были, в некотором странном смысле, просто я сама и самый странный воображаемый друг на свете.

– Как мне тебя называть? Мне нужно имя для тебя.

– Твоя работа – давать имена, а не моя. Ты видишь вещи во сне, они становятся реальными, ты даёшь им имена. Это твои создания. И я тоже.

– Невероятно раздражает, что ты знаешь то, чего не знаю я.

– Твой выбор, а не мой. Ты могла просто принять всю силу, которую тебе дали Древние, и потерять рассудок. Но ты решила держать меня отдельно, чтобы оставаться собой, ну, собой.

– Может быть, было бы проще, если бы я больше не была собой.

– Проще – это точно. Но… совсем не так хорошо. Никто бы этим не был доволен. Ни ты, ни Древние, ни Самир.

– Почему Древним важно, что я всё ещё я? Они сделали это со мной.

– Понятия не имею. У меня есть только теории.

– Какие именно?

– По одному вопросу за раз. Ты и так уже слишком много кричишь.

Я закатила глаза.

– Тебе всё равно нужно имя.

– Ну так дай мне его уже.

Подумав какое-то время, я выдохнула.

– Как насчёт Горыныча? И это кажется уместным. Учитывая, что ты змей.

– Горыныч. Мне нравится. Горыныч. – Он радостно взмахнул хвостом. – Я – Горыныч! Горыныч, Горыныч, Горыныч…

Змей пробовал новое имя на вкус, и он распушил жуткие перья своих крыльев, словно птица, демонстрирующая своё оперение.

Я поймала себя на том, что улыбаюсь тому, насколько странно милым было это маленькое существо, и вернулась к созерцанию своего отражения и бирюзовых меток, украшающих моё лицо.

Из-за этих письмен казалось, будто я заснула на уроке математики, и какой-то начинающий визажист со сверхтонким маркером слишком увлёкся. Может быть, если бы всё было иначе, я бы рассмеялась. Может быть, я была бы как-то рада почувствовать, что наконец-то нашла своё место в этом дурацком мире, в который меня затащили.

Может быть, я бы испытала облегчение от того, что больше не изгой и не аномалия, не в постоянной опасности. Может быть, я меньше боялась бы всего и всех постоянно.

Может быть.

Если бы это был любой другой цвет, а не те лазурные тона, что украшали моё лицо.

Гриша точно будет смеяться надо мной, это уж точно. Хотя не так сильно, как если бы я решила носить тот уродливый кусок бирюзы на лице. Я улыбнулась, несмотря ни на что, думая о том, как Гриша будет показывать пальцем и хихикать надо мной, когда мы увидимся в следующий раз.

Слёзы грозили хлынуть и защипали глаза. Я скучала по другу и надеялась, что с ним всё в порядке. Я вытерла слёзы тыльной стороной ладони и положила зеркало обратно на столик лицевой стороной вниз. Внезапно я поняла, что Горыныч исчез. Существо просто растворилось в воздухе, словно его никогда и не было. Секунду спустя я поняла, почему.

– Здравствуй, моя дорогая.

Вечный нож, завёрнутый в бархат, – я узнала этот голос. Он был знакомым и пугающим одновременно. Обернувшись, я увидела мужчину, появившегося в центре комнаты. Одетый вечно в чёрное, металлическая маска поблёскивала в янтарном свете над головой. Прекрасный и устрашающий, как пантера.

Что я могла ему сказать?

Что, чёрт возьми, я хотела ему сказать?

Половина меня чувствовала переполняющее облегчение и хотела броситься к нему в объятия. Другая половина напоминала мне, что теперь всё по-другому. Его приветствие было нечитаемым, лишённым эмоций в любом направлении. Ни угрожающим, ни мягким.

Я внимательно наблюдала за ним, и долгое мгновение мы просто стояли так. Наконец я не выдержала. Пока я прокручивала в голове всё, что со мной случилось, слёзы снова угрожали хлынуть.

– Привет, – слабо поздоровалась я в ответ.

Он молча стоял, наблюдая за мной. Я сказала первое, что пришло в голову.

– Самир, они убили меня. Я.… я умерла.

– Я знаю.

Пальцы его обнажённой, без перчатки руки дёрнулись, словно желая за что-то схватиться. Я поняла, что его поза была напряжённой, скованной и настороженной. Может быть, он тоже не знал, чего ожидать. Может быть, он не знал, что я всё ещё я. Я осознала, что, вероятно, шансов, что я потеряла рассудок, было больше, чем обратного.

Я чувствовала себя одинокой. Испуганной. В ужасе. От него, и всё же от всех остальных ещё больше. Я сделала шаг к нему, прерывисто и неуверенно. Я хотела, чтобы он обнял меня. Хотела почувствовать его руки вокруг себя. Но теперь я была сновидицей. Единственной в мире, который был на грани забвения из-за того, что сделал Самир. Я не знала, желанна ли я всё ещё.

– Прости меня, – сказала я едва слышно.

– За что же?

– Я пыталась убежать. Я пыталась спрятаться. Они настигли меня. Каел, он… – Я осеклась, пытаясь запихнуть воспоминание глубоко внутрь. – Я была мертва. А теперь я не мертва. А теперь вот эта чушь. – Я показала на своё лицо.

– О, моя стрекоза… – Самир раскрыл руки навстречу мне.

Даже не задумываясь дважды, я бросилась вперёд и в его объятия. Он поймал меня, крепко прижав к себе, и рука обняла мою голову, прижимая к его груди.

– Только ты могла бы извиняться передо мной за то, что другие сделали с тобой, моё прекрасное, чудесное, глупое создание.

Я обвила руки вокруг него и держала так же крепко, как и он меня. В его голосе была теплота, нежность, которая удивила меня. Что бы ни случилось дальше, что бы ни изменилось – по крайней мере, у меня будет этот момент.

– Это я потерпел неудачу. – Самир прижался металлической щекой к моей макушке. – Я не смог защитить тебя. Я был глупцом. Я ослабил бдительность, полагая, что мы в безопасности. Я верил, что остальные пришли к пониманию, что ты не хранишь глубокой и опасной тайны. – Его руки на миг сжались крепче при этих словах. – Пожалуйста, прости меня.

Я повернула голову, чтобы посмотреть на него, и он приложил свой лоб к моему.

– Прощать нечего. Каел тот, кто убил меня. Сайлас был в этом замешан, так ведь?

– Да.

– Я идиотка. Я думала… – Я осеклась и устало вздохнула.

– Дружба быстро рушится перед лицом паранойи. Поверь мне.

Я поёжилась, снова ощутив укол предательства.

– Тогда они виноваты. Каел убил меня. Не ты.

– Ты – чудо. Более чем в одном смысле, как оказалось. – Он поднял свою обнажённую руку, чтобы обхватить мою щёку, медленно проводя подушечкой большого пальца по ней. Я поняла, что он обводит одну из бирюзовых линий, которые теперь были на моём лице.

Напоминание о том, что теперь я была той самой вещью, которой он так жаждал во время Великой Войны, скрутило страх в моём животе. Мои руки сжались на его пальто, даже когда он сам был источником моего страха. Я прошептала, не в силах говорить громче.

– Ты собираешься убить меня теперь?

– Нет. Ни сейчас, ни когда-либо. Я никогда не отниму твою жизнь, Нина. Ты дороже мне всего на свете.

– Какая часть? Я или это? – Я снова указала на бирюзовые чернила.

– Я бы солгал, если бы не сказал, что и то, и другое, – сказал он с усталым вздохом. – Ты боишься того, что я сделаю с тобой, теперь, когда ты – то самое, что я стремился воскресить, что я изгнал из этого мира так давно.

– Вроде того, да. Ты меня винишь?

– Ни в малейшей степени. Это означает, что ты мудра. И всё же ты не отшатываешься от меня, не прячешься от меня и не отвергаешь моих прикосновений. Ты всё ещё доверяешь мне, моя стрекоза?

Вот он снова называет меня стрекозой. Он никогда раньше не называл меня так. Самир обожал называть меня множеством ласковых прозвищ, но это было новым. Его тон был полон надежды, напряжённым, но, казалось, смирившимся. Словно он уже знал мой ответ.

Доверяю ли я ему?

Когда-то доверяла.

Но теперь всё было иначе. Разве нет?

– Я не знаю. Прости.

– Не извиняйся передо мной, Нина. Ни сейчас, ни когда-либо. Ты решила не лгать мне, и за это я гораздо более благодарен. О, – произнёс он на выдохе. – Как бы я хотел поцеловать тебя, если ты всё ещё позволишь мне это.

Я слабо улыбнулась ему и тому желанию, и привязанности в его голосе, которые я научилась узнавать и жаждать.

– Тогда сделай это. Используй то своё дурацкое заклинание.

– Боюсь, оно больше не подействует на тебя. Оно было создано для смертной, а не для королевы. – Самир вздохнул. – Но.

– Но?

– Закрой глаза, моя дорогая.

– Что? – Я моргнула, удивлённая.

Неужели он действительно это сделает? Неужели он действительно снимет свою маску в надежде, что я не поддамся любопытству и не открою глаза?

– Я доверяю тебе.

Я почувствовала комок в горле. Я только что отказала ему в доверии, и всё же он был готов отдать себя в мои руки. Не свою жизнь, но, может быть, что-то даже более важное для него, чем это.

– Ну же, тогда, – мягко подбодрил он меня.

Я закрыла глаза. Я держала их закрытыми и знала, что неважно, как сильно любопытство горело внутри меня – увидеть, как он может выглядеть, – я не открою глаза. Я не могла предать его таким образом.

Пальцы откинули мою голову назад, и я почувствовала его дыхание на своей щеке. Он поцеловал меня там, раз, два, целуя линии чернил вдоль моей щеки.

– Ты – всё, о чём я только мог мечтать, – прошептал он на моей коже, медленно продвигаясь к моим губам. – То, что ты была смертной, было трагедией. То, что у тебя не было силы, соответствующей силе твоей души, было преступлением. Теперь ты то, чем должна была быть с самого начала – королева.

Он поцеловал меня тогда, и это украло моё дыхание. В этих объятиях было столько эмоций, столько отчаяния. Столько боли, и агонии, и облегчения, и потребности. Он целовал меня так, словно думал, что никогда больше не сделает этого, и это было правдой.

Я держала глаза закрытыми, но позволила своим рукам блуждать к его лицу, обхватывая его голову в ладонях и отвечая на поцелуй всем, что у меня было. Всей своей травмой, своим страхом, своим ужасом перед тем, что случилось. Вливая в него утешение от того, что я рядом с ним, несмотря ни на что, что бы он ни собирался сделать дальше.

Я поняла тогда, именно в тот момент, что люблю его.

Даже не зная, что он собирается со мной сделать, не понимая, насколько сложнее стала моя жизнь, это чувство всё равно было там. Я могла ощутить, как оно горит в моей груди.

Но даже когда он прервал поцелуй, чтобы вздохнуть, чтобы прижать меня к своей груди, словно меня могут снова вырвать у него, я не могла произнести эти слова. Не могла сказать ему то, что наконец-то смогла распознать.

Моё осознание не было счастливым.

Самир убил последнего сновидца.

Кто знает, что он сделает теперь?

– Я плакал, когда нашёл тебя. – Самир снова поцеловал мою щёку, его дыхание было горячим на моей коже. – Я оплакивал твою потерю. А когда я нашёл тебя… такой… я боялся думать о том, что Древние сделали с твоим разумом. Если они украли мою Нину и разломили её на части, как они делали со столькими другими. Те, кто входят в Источник, выходят похожими, но изменёнными… те, кто выходит, несут в себе врождённую ненависть и недоверие ко мне. Я думал, что, возможно, они вернули мне призрак, чтобы он преследовал мои кошмары.

– Я всё ещё я. Обещаю. – Я обвила руки вокруг его шеи и обняла, пытаясь утешить нас обоих.

У меня просто теперь есть гигантский придурок-змей в голове.

– Эй! Я потрясающий, крутой, гигантский придурок-змей.

Очевидно, Горыныч всё ещё мог говорить со мной, даже когда был невидим. Самир никак не отреагировал на звук, так что было ясно, что Горыныч всё ещё говорил внутри моей головы. О, радость. Похоже, теперь я буду слушать комментарии змея постоянно.

– Можешь быть в этом уверена.

«Заткнись».

– Зайди сюда и заставь меня.

– Я не знаю, как и почему Древние решили сделать это именно таким образом, но я не мог бы быть более счастлив, – прошептал Самир и поцеловал меня ещё раз, медленнее на этот раз, менее отчаянно, но не менее страстно.

Это отлично отвлекало от молчаливых споров со змеем в моей голове.

– Я не знаю, смог бы я вынести твою потерю во второй раз.

– Я не хочу этого, Самир. Я не хочу быть такой. Я не хочу того, что это означает. – Было так соблазнительно открыть глаза, но я упорно держала их закрытыми.

– Я знаю, моя дорогая.

– Есть ли способ вернуть метки обратно?

– Нет. – Он провёл рукой по моей щеке, поглаживая мою кожу кончиками пальцев, снова обводя чернила, которые, казалось, его завораживали. – «Вернуть их обратно» означало бы уничтожить тебя и наш мир во второй раз. Боюсь, у меня нет сил совершить ни один из этих поступков.

Я тихо ахнула, когда почувствовала, как его рука скользнула к моему подбородку и откинула его назад, почувствовала, как его губы целуют впадинку моего уха и начинают спускаться к плечу. Он сменил настроение, как щелчком выключателя.

– Я верил, что никогда больше не вкушу твою кожу, – прошептал он у моей кожи, позволяя губам скользить по моему плечу. – Я думал, что никогда больше не буду держать тебя… чувствовать тебя… или слышать, как твой голос выкрикивает моё имя.

Когда-то я бы отшатнулась в ужасе от темноты в его голосе. Мой живот всё ещё скрутился в узел, но теперь это был узел предвкушения и волнения. Страх был пьянящим, и он тоже. Позволить себе погрузиться в него и отключить беспокойство о том, что ждёт впереди, звучало потрясающе прямо сейчас. Я откинула голову назад, давая ему больше пространства, позволяя ему целовать дальше по моему горлу. Он слегка впился когтями в моё бедро, давая ясно понять свои намерения.

Я не знала, что произойдёт теперь, когда я стала сновидицей. Но Самир, казалось, был готов отложить неизбежное хотя бы ненадолго. И я тоже.

Глава 8

Нина

Я очнулась в объятиях Самира, прижавшись к его груди. Мы лежали прямо на полу – он стащил с узкой койки всё постельное бельё, потому что вдвоём мы там всё равно не помещались. Теперь я утопала в мягком гнезде из подушек, смятых простыней, тёплого одеяла и самого колдуна, который обнимал меня, словно боялся отпустить.

Прошлой ночью – хотя, если честно, я понятия не имела, ночь это была или день – мы искали утешения друг в друге. Мы оттолкнули прочь все мысли о том, что должно случиться завтра, и просто наслаждались этим мгновением, наслаждались близостью. Я никогда бы не назвала Самира нежным – это было бы откровенной ложью – но прошлая ночь разительно отличалась от всех наших предыдущих встреч. В каждом его прикосновении, в каждом движении чувствовались обожание, облегчение, отчаяние и глубочайшая благодарность. Словно он был просто признателен судьбе за то, что я оказалась рядом с ним, в его руках. Эта близость должна была утешить нас обоих, напомнить, что мы всё ещё здесь, что всё неизбежно изменится, но сейчас, именно сейчас, мы можем просто быть счастливы в объятиях друг друга.

Я не открывала глаз, когда потянулась к его лицу. Под кончиками пальцев я ощутила гладкий холодный металл маски, и только тогда позволила себе приоткрыть веки и взглянуть на него снизу-вверх. Его тёмные волосы живописно разметались по белоснежной подушке, и он выглядел так, словно спал. Но, не видя его настоящего лица, скрытого под маской, я не могла знать наверняка, спит он или бодрствует.

Самир доверился мне – попросил держать глаза закрытыми всю прошлую ночь. И я сдержала это обещание. Это было очень трудно, учитывая всё то, что он вытворял со мной в темноте.

Сейчас он лежал без рубашки, и это зрелище просто захватывало дух. Боже, каким же невероятно притягательным он был в этот момент. Чёрные татуировки, покрывавшие его тело плотной сетью, были настоящим произведением искусства – тщательно продуманные, загадочные узоры занимали добрую треть его кожи. Когда-нибудь я обязательно, клянусь, оближу каждую чёрную линию этих завораживающих узоров.

Если, конечно, доживу до этого момента.

Если Самир не сделает со мной что-нибудь по-настоящему ужасное.

Не в силах сдержаться, я наклонилась ниже и коснулась губами его обнажённой груди, поцеловав одну из изящных дуг архаичного письма, опоясывавших его торс широкой чёрной полосой. В ответ он тихо, довольно промурлыкал где-то глубоко в горле, а его рука с острыми металлическими когтями непринуждённо, почти лениво скользнула мне на поясницу и замерла там, тяжёлая и тёплая.

– Боюсь открыть глаза, ибо ты можешь оказаться лишь призрачным воображением моего расколотого разума, – произнёс он низким голосом, от которого по спине побежали мурашки.

Я слабо, грустно улыбнулась его словам. Как трагично это прозвучало и одновременно до странности романтично.

– Я здесь, Самир. Я настоящая.

Его рука с когтями медленно скользнула вверх по моей спине, оставляя за собой след мурашек, перебралась через плечо и нежно, осторожно обхватила мою щёку своей холодной ладонью в металлической перчатке. Он слегка приподнял голову с подушки, и я знала, чувствовала всем существом, даже не видя его скрытого маской лица, что он смотрит прямо на меня.

– Если тебя на самом деле здесь нет, если это обман, то я не уверен, что вообще хочу просыпаться от этого сладостного видения.

– Вот это да, – фыркнула я, не сдержав усмешки. – Надо же, стоило девушке умереть всего один раз, и ты стал весь такой сентиментальный и романтичный до невозможности.

Я наклонилась ещё ниже и поцеловала холодную щёку его металлической маски.

– Не беспокойся об этом. Подобная слабость ненадолго.

Я тихо, с облегчением рассмеялась и положила голову обратно ему на широкое плечо, устраиваясь поудобнее. Его сильные руки тут же обвились вокруг меня крепче и притянули вплотную к его телу, не оставляя между нами даже миллиметра свободного пространства. Я решила взять себе ещё одну драгоценную отсрочку от того неизбежного разговора, который нам предстояло провести и который маячил где-то на самом краю нашего хрупкого настроения, словно та страшная гроза, что всё ещё бушевала за стенами этой комнаты, сотрясая мир снаружи раскатами грома.

После нескольких долгих, бесконечно приятных минут молчания, в течение которых мы просто лежали неподвижно, наслаждаясь теплом и близостью друг друга, Самир наконец решился начать неизбежное. Его голос прозвучал тихо, но отчётливо:

– Что ты помнишь о том, что с тобой случилось?

Я невольно поморщилась от нахлынувших воспоминаний, села на полу и машинально провела ладонью по своей груди – именно там, где Владыка Каел прожёг страшные дыры прямо в моём сердце своим испепеляющим огнём.

– Владыка Каел убил меня. Потом была только тьма, абсолютная темнота. А затем… голоса, кажется. Множество странных голосов.

– Голоса? – переспросил Самир, и в его интонации появилась настороженность.

Я поднялась на ноги и пошла искать своё чёрное платье, в котором была одета прошлой ночью. Мне вдруг стало невыносимо холодно, и, как бы глупо и по-детски это ни звучало, одежда заставляла меня чувствовать себя хотя бы чуть-чуть менее уязвимой и беззащитной перед ним. Я подняла платье с пола и быстро натянула его через голову, разглаживая мятую ткань.

– Много разных голосов одновременно, и при этом… не совсем одновременно. Не знаю даже, как правильно это описать словами. Они говорили, как будто по очереди, но при этом словно…

– Поэзия, – закончил за меня Самир, и в его голосе прозвучало узнавание. – Семь различных голосов, звучащих одновременно и при этом раздельно. Прожигающих твой разум насквозь, словно раскалённые докрасна угли, опущенные в холодную воду.

– Да, да! Именно так это и было! – выдохнула я с облегчением, что он меня понял.

Самир глухо, угрожающе зарычал где-то глубоко в груди.

– Что они тебе сказали? Какие слова произнесли?

– Я, честно говоря, толком не помню подробностей. Что-то невнятное о каком-то выборе. Не знаю точно. Мне кажется, что они позволили мне самой выбрать – жить мне дальше или навсегда остаться мёртвой в той темноте. – Я помолчала, набираясь смелости задать вопрос, ответ на который меня пугал. – Кто они вообще были? Эти голоса?

– Вечные, – просто ответил Самир, и в этом коротком слове прозвучала какая-то глубокая, вековая тяжесть.

Я растерянно заморгала, удивлённая его ответом. Никогда раньше особо не задумывалась о Вечных всерьёз, всегда считала их не более чем красивыми легендами и мифами из старинных книг.

– Они предлагают ложный выбор, иллюзию свободы, – продолжил Самир, поднимаясь с пола. – Только когда чувствуют, что у тебя не осталось абсолютно никаких других вариантов и путей, только тогда они милостиво дают тебе призрачную иллюзию того, что ты сама прокладываешь свой собственный путь и сама принимаешь решения.

Он встал с земли с удивительной грацией хищной пантеры, готовящейся к прыжку. Небрежно щёлкнул пальцами – и на нём внезапно, словно по волшебству, появился полный строгий костюм, идеально сидящий по фигуре.

– Выпендрёжник, – не удержалась я от комментария.

– Ты можешь делать абсолютно то же самое, – спокойно ответил он.

– Я не знаю, как это делается.

Самир молча протянул мне свою руку в чёрной перчатке, но я замешкалась, не решаясь принять её. Хотя я буквально только что лежала в его крепких объятиях, хотя мы только что провели вместе всю ночь в страстной близости, сейчас я просто не могла взять его за руку. Теперь мы обсуждали серьёзные вещи – то, что произошло со мной, и то, что неизбежно должно было случиться дальше. Тёмно, разочарованно вздохнув, Самир сам подошёл ко мне неторопливыми шагами и молча обнял меня, прижав к себе прежде, чем я успела напрячься всем телом или попытаться отстраниться от него.

– Я прекрасно знаю, что ты не можешь использовать магию, – тихо проговорил он прямо мне в макушку. – Вся безграничная мощь настоящей королевы бурлит в твоих жилах, и при этом ты совершенно беспомощна, словно новорождённый котёнок.

Нет, она вовсе не беспомощна, ты монументальный самовлюблённый придурок!

Заткнись, Горыныч. Немедленно заткнись.

– На твоём теле нет никаких других меток силы, – продолжил Самир, внимательно разглядывая меня. – Знаешь ли ты, почему это именно так?

Я медленно посмотрела вниз на свои обнажённые руки, бледные в тусклом свете. Самир был похож на живую карту, составленную из чёрных чернил татуировок, символов силы и эзотерических знаков, покрывавших значительную часть его тела сложным узором. У меня же не было абсолютно ничего подобного, если не считать странных меток на моём лице. Я прекрасно знала, почему так получилось. Знала это без малейшей тени сомнения, с абсолютной уверенностью. Причина – та раздражающая болтливая змея, которая не переставала говорить у меня в голове. Горыныч была моей силой, воплощённой в отдельную сущность и намеренно отделённой от моего физического тела. Чтобы вся эта невероятная мощь не обрушилась разом на мой хрупкий человеческий разум и не сломала меня окончательно, не превратила в безумную.

– Нет, понятия не имею, – солгала я не моргнув глазом.

Я вполне могла бы рассказать ему всё о Горыныче без утайки. Рассказать подробно о надоедливой змее и о том, почему я всё ещё чувствовала себя словно рыба, неожиданно выброшенная на сухой берег и задыхающаяся без воды, причём это ощущение стало даже сильнее, чем было до того момента, как я умерла и вернулась обратно. Но какой-то внутренний инстинкт подсказывал мне крепко держать эту важную карту при себе, у самой груди – тщательно скрывать само существование моего говорящего спутника в голове – по крайней мере до тех пор, пока я окончательно не пойму, в какую именно игру на самом деле играет Самир и каковы его истинные цели.

Его рука с острыми когтями медленно, почти нежно погрузилась в мои растрёпанные волосы, аккуратно откидывая их назад от моего разгорячённого лица. Это прикосновение должно было успокаивать меня, но вместо успокоения леденящий холод пробежал волной по моему позвоночнику, когда острые металлические концы когтей легко, почти невесомо коснулись чувствительной кожи моей головы.

– Мне было даровано пророчество, моя прекрасная стрекоза, – произнёс он задумчиво.

– Почему ты постоянно продолжаешь называть меня именно так? – спросила я, прекрасно понимая, что это жалкая попытка оттянуть неприятный разговор.

Это была паршивая, насквозь видная попытка сменить тему, но она была единственной, что у меня имелась в запасе.

– Всё предельно просто: я искренне обожаю стрекоз, – ответил он мягко. – Они окончательно умерли и бесследно исчезли из этого мира с тех самых пор, как я собственными руками убил их великого создателя, могущественного Влада. Когда я обнаружил тебя, спящую глубоким сном в той древней пирамиде, я увидел одну-единственную стрекозу, сидящую на холодных каменных блоках и укрывающуюся там от проливного дождя. Вместе с твоим пробуждением они чудесным образом вернулись в этот мир.

Он провёл своей рукой в чёрной перчатке вперёд и игриво постучал острым кончиком металлического когтя по моему подбородку, заставляя меня поднять голову и посмотреть на него.

– И при этом ты весьма ловко сменила неудобную для тебя тему разговора.

Я печально, виновато усмехнулась, совершенно не собираясь спорить с его справедливым обвинением.

– Я категорически не хочу говорить о том, что произойдёт дальше, что будет потом. Мне совершенно не нужно всё это.

– Это желание я полностью разделяю с тобой, – согласился Самир, и в его словах прозвучала искренность. – Если бы у меня была возможность провести целую вечность с тобой именно в этой комнате, вдали от всех остальных существ и от жестокого внешнего мира, поверь мне, я бы непременно так и поступил без малейших колебаний. Но я остро чувствую необходимость объяснить тебе максимально подробно, что именно должно последовать за этим. Что именно я теперь должен буду сделать с тобой.

Сам тон, которым он это произнёс, наполнил меня леденящим, первобытным ужасом. Я инстинктивно попыталась отстраниться от него и вырваться, но Самир только крепче, до боли сжал свои руки вокруг меня, не давая убежать.

– Оракул явился ко мне и подробно рассказал о том, что неизбежно грядёт в ближайшем будущем. Он сообщил мне, что величественный Храм Снов поднялся из бездонной пустоты небытия обратно в наш мир и что новая королева лежит там в глубоком магическом сне, ожидая пробуждения. Что я найду нашу юную особу королевской крови, полностью потерянной и абсолютно бессильной.

Я сейчас покажу тебе бессильную, ублюдок! Дай мне только до него добраться!

Нет, Горыныч. Немедленно прекрати это. Ты не можешь напасть на него.

Почему, чёрт возьми, нет?

Просто нет, и точка, Горыныч!

Наконец раздражённая змея неохотно затихла с глубоким, измученным вздохом где-то в дальних уголках моей головы.

– То есть получается, что я заперта здесь, в этой комнате, почему именно? – наконец я собралась с духом и нашла смелость задать тот вопрос, которого панически боялась задавать всё это долгое время.

– Исключительно чтобы защитить тебя от опасности, – ответил Самир без малейших колебаний.

Я громко, недоверчиво фыркнула, резко вырвалась из его крепких объятий и быстро отошла в сторону на несколько осторожных шагов, увеличивая дистанцию между нами.

– Я знаю тебя гораздо лучше, чем ты думаешь, Самир. Ты хладнокровно убил могущественного Влада. Теперь я внезапно просыпаюсь здесь, запертая в самой настоящей клетке. Извини великодушно, но я серьёзно сомневаюсь в том, что нахожусь в этом месте исключительно ради моей собственной безопасности и благополучия.

– Я совершенно не знаю точно, контролируешь ли ты свою огромную силу хоть в какой-то степени, – возразил он спокойно. – В противном случае ты мгновенно затопишь всё это место кошмарными монстрами и порождениями ужаса из самых тёмных, непроглядных глубин, до которых только способен дотянуться твой разум. Искренне прости меня, если я категорически не хотел, чтобы мой дом оказался переполнен подобной мерзкой сволочью и тварями.

Я метнула в его сторону красноречивый взгляд, полный сомнения.

– И что ещё?

– И что ещё? – переспросил он с наигранным непониманием. – Неужели ты мне совершенно не веришь?

Самир явно изображал глубокую оскорблённость, театрально приложив свою руку к сердцу. Вот он какой, настоящий колдун, которого я знала и к которому успела привыкнуть.

– Прекрасно, хорошо. Я также серьёзно боюсь того, что могут попытаться сделать Владыка Каел и все остальные короли. Он безжалостно убил тебя однажды, всего лишь заподозрив, что ты в будущем станешь великой силой, полностью подчинённой мне и действующей по моим приказам. Теперь же у него есть все необходимые неопровержимые доказательства, требуемые для того, чтобы уверенно совершить это кровавое деяние повторно, во второй раз.

– Я совершенно не «подчинена» тебе никоим образом, Самир! – возмутилась я.

– Он будет упрямо смотреть на нашу связь именно так, через эту призму, – терпеливо пояснил Самир. – Ты прекрасно знаешь в глубине души, что это абсолютная правда. И никакие твои горячие утверждения об обратном не смогут убедить его в этом. Сам факт того, что ты просто спокойно терпишь моё существование рядом с собой, для него уже является более чем достаточным железным доказательством того, что я тебя безнадёжно скомпрометировал, подчинил своей воле.

– Скомпрометировал? – недоумённо переспросила я.

– Между нами двумя определённо есть особая связь… разве это не так? – осторожно уточнил он.

Он что, в самом деле сейчас спросил меня прямым текстом, встречаемся ли мы, состоим ли в отношениях? Я устало прикрыла свои глаза ладонью и негромко, почти истерично рассмеялась, искренне наслаждаясь больным, извращённым юмором всей этой безумной ситуации. Я была его беспомощной пленницей, а он спрашивал меня, пара ли мы с ним.

– Ладно, хорошо. Отлично. Да, между нами определённо «есть связь», Самир, – согласилась я с нескрываемой иронией. – И при этом я одновременно твоя пленница. И я сновидица. А ты хладнокровно убил предыдущего сновидца. Так что давай уже, наконец, скажи мне прямо, в какую именно игру ты на самом деле играешь со мной.

– Что конкретно заставляет тебя настойчиво думать, что я играю в какую-то игру? – невинно спросил он.

– Ты всегда играешь. Постоянно.

Сильные руки неожиданно обвились вокруг моей талии сзади, и я резко подскочила на месте, испуганно вскрикнув. Он всё ещё мог бесшумно подкрадываться ко мне совершенно незаметно, словно призрак. Просто замечательно. Его низкий голос прозвучал игриво и одновременно хрипловато прямо у моего уха, заставляя меня вздрогнуть:

– Полагаю, в этом конкретном вопросе ты совершенно права.

Когда я решительно попыталась отстраниться от него и вырваться, Самир только крепче, почти болезненно стянул свою руку вокруг моей талии, намертво прижимая меня спиной к своей груди. Он всё ещё оставался намного – невероятно намного – сильнее физически, чем я.

– Ты серьёзно волнуешься и боишься, что я стремлюсь полностью контролировать каждый твой шаг. Безжалостно подчинить тебя своей железной воле и использовать для исполнения какого-то тёмного, зловещего стремления, рождённого в глубинах моей души.

– Ты совершенно не говоришь мне ничего, что опровергало бы эти мои опасения, – ответила я напряжённо. – Ты упорно не говоришь мне, чего ты в действительности хочешь добиться.

– Прекрасно. Хорошо.

Его рука с острыми когтями молниеносно сомкнулась вокруг моего беззащитного горла, безжалостно запрокидывая мою голову назад, чтобы она беспомощно покоилась на его широком плече. Страх, словно давний старый знакомый друг, вернулся ко мне тяжёлой удушающей волной, накрывая с головой.

– Тогда позволь мне рассказать тебе значительно больше о таинственном пророчестве, щедро дарованном мне всевидящим Оракулом. Оно было передано мне в трёх различных частях. Первая часть подробно описывала, где именно я смогу отыскать тебя.

– А вторая часть? – с трудом выдавила я, чувствуя давление когтей на горле.

– Вторая часть гласила, что один из моих собратьев-королей обязательно придёт специально для того, чтобы причинить тебе великие, невыносимые страдания, и ты будешь совершенно беспомощна, чтобы хоть как-то остановить его. Что они непременно поднимутся против тебя, чтобы окончательно уничтожить тебя.

Он медленно впился своими острыми когтями в мою нежную кожу – едва-едва достаточно глубоко, чтобы я остро ощущала неприятное покалывание и жжение.

– Третью, последнюю часть пророчества я пока что сохраню в строжайшем секрете, не открою тебе.

Я тяжело, с трудом сглотнула, чувствуя, как пересохло в горле.

– Самир, пожалуйста…

– Тише, молчи.

Самир плотно прижался своей холодной металлической щекой маски к моей разгорячённой щеке, и его голос мгновенно превратился в низкое, глубокое рычание – невероятно опасное и открыто угрожающее.

– Я категорически не позволю больше никому причинить тебе хоть малейший вред. Я не буду покорно стоять в стороне и бездействовать, пока один из этих самовлюблённых дураков цинично воспользуется твоей текущей слабостью и беззащитностью. Чего я хочу добиться? В какую игру я играю с тобой? Я от всей души желаю и стремлюсь к тому, чтобы ты поднялась и встала как полноправная, могущественная королева.

Почему-то эти его слова совершенно не прозвучали как что-то по-настоящему хорошее для меня.

– Тогда просто научи меня всему необходимому, – попросила я, стараясь говорить спокойно.

– Ах, если бы всё было настолько просто и легко, – в его голосе прозвучала горькая усмешка. – У меня было бы несоизмеримо больше реальных шансов успешно научить обычную рыбу свободно летать в небесах, а птицу – глубоко плавать под водой, чем научить сновидицу по-настоящему владеть её уникальными, данными от рождения дарами.

– Что ты собираешься сделать со мной? – спросила я, и мой голос предательски дрожал.

– Я должен вдохновить тебя, подтолкнуть к тому, чтобы ты самостоятельно обнаружила эту острую потребность в своей силе.

Самир ещё глубже, болезненнее впился своими острыми металлическими когтями в мою кожу, и я невольно поморщилась от внезапно вспыхнувшей резкой боли.

– Когда мы самый первый раз встретились с тобой, ты панически боялась физической боли, но совершенно не боялась самой смерти. Это всё ещё остаётся правдой?

– Я.… что? – растерянно выдохнула я, не понимая, к чему он клонит.

– Я собираюсь причинить тебе боль, Нина. Настоящую, невыносимую боль, – произнёс он с пугающей холодностью. – Я собираюсь взять эти свои острые когти и медленно вонзить их глубоко тебе в грудную клетку, точно так же, как делал той памятной ночью в твоих кошмарных снах. Только на этот раз всё будет происходить по-настоящему, в реальности. И когда беспросветная тьма придёт, чтобы окончательно забрать тебя в свои объятия, она обязательно отступит снова назад, как морской прилив. Это всего лишь боль, понимаешь? Просто боль. Ты всё ещё так же сильно боишься её?

Я отчаянно забилась в его железной хватке, пытаясь вырваться любой ценой.

– Самир, не надо! Пожалуйста, не делай этого!

– Смерть больше не может прийти за тобой так, как однажды уже пришла, – спокойно пояснил он. – Не такими обыденными, примитивными средствами.

– Мне совершенно всё равно! – закричала я, чувствуя, как нарастает паника. – Я категорически не позволю тебе распороть меня на куски!

Я попыталась изо всех сил пнуть его ногой, ударить локтем, хоть как-то причинить ему боль, но он держал меня намертво прижатой к своему телу. Острые концы кинжалов, которыми были его когти, глубже впились в нежную кожу моего горла и нестерпимо обожгли, и я отчётливо почувствовала, как что-то тёплое и липкое – кровь – медленно стекает по моей шее вниз.

– Тогда останови меня своей силой, – прошипел он прямо мне в ухо. – Используй немедленно то, что яростно горит и бурлит глубоко внутри тебя, и защитись от меня.

– Я понятия не имею, как это сделать! – отчаянно выкрикнула я.

– Настоятельно советую тебе разобраться с этим максимально быстро, иначе тебе в ближайшее время предстоит на собственной шкуре узнать и прочувствовать истинное, настоящее значение слова «боль», – произнёс Самир низким, откровенно радостно-садистским рычанием, наклоняясь ещё ближе ко мне.

Я с ужасающей ясностью знала, понимала всем своим существом, что каким-то больным, извращённым образом он искренне наслаждается этим процессом, получает удовольствие от моего страха.

– И поверь мне, в искусстве причинения боли нет лучшего, более опытного учителя во всём этом огромном мире, чем я сам.

Глава 9

Сайлас

В который раз мы собрались под величественным, замысловатым оррерием, отслеживающим движение нашего мира. В который раз пятеро из нас встретились, чтобы обсудить судьбу Нижнемирья и найти лучший способ защитить его от Короля Теней. И в который раз я занял свою привычную позицию у стены в большом зале, стараясь оставаться невидимым и неслышимым. Но на сей раз над нами витало глубокое, тяжёлое предчувствие, словно тучи, что клубились в небесах снаружи.

Казалось, мир, не знавший дождя полторы тысячи лет, навёрстывал упущенное. Ливень не прекращался уже двое суток.

Народ Нижнемирья пребывал в тревожном ликовании. Они радовались дождю и тому, что он означал. Их мир был спасён, и их вечная жизнь продолжится. Весть о том, что край бездны отступил, словно отлив, мгновенно разнеслась среди них. Сама Элисара приняла облик огромной тигрицы, в котором предпочитала путешествовать, дабы лично подтвердить эти слухи.

Сновидец вернулся. В этом не было никаких сомнений.

Но кто же теперь носил эту мантию? Где он был? Бирюзовый шар в оррерии ярко светился на своей траектории, так же, как и маркеры красного и чёрного. Новый король или королева пробудились.

И всё же найти их не удавалось.

Насколько мы могли судить, варианта было два. Либо они благоразумно скрывались, либо – что было менее благоприятно и куда более вероятно – именно по этой причине мы все сейчас здесь и собрались. Самир, возможно, уже заполучил их.

Лириена сидела на скамье, её белые глаза были закрыты, и казалось, она чего-то ждёт. Она всегда чего-то ждала. Беседа вокруг нас была напряжённой.

– Я всё ещё гадаю, как много Король в Чёрном знал о судьбе девушки, – Торнеус сидел на скамье, опираясь обеими руками на свой серебряный посох и задумчиво глядя на оррерий. – Насколько всё это он спланировал с самого начала.

– Лириена же говорила, что Самир будет ответственен за появление нового Сновидца, – указала Элисара.

– Тогда почему бы ему не убить её самому? – спросил Торнеус. – Он не просто перекладывал вину, чтобы сохранить её хорошее мнение о себе. Я полагаю, Лириена лишь намекала, что это он опустил её в Источник Вечных после смерти. Нет, я пришёл к выводу, что он ничего не знал о её будущем.

– Что заставляет тебя так думать? – спросила Элисара с вершины статуи, которую облюбовала в качестве насеста.

– Самир, быть может, и терпеливый мужчина. Но скажи ему, что если он убьёт девушку, та станет Сновидицей? Думаю, она истекла бы кровью, прежде чем ты закончил бы фразу.

– Ты исходишь из того, что девушка – это новый Сновидец? – вступила в разговор Илена от имени Владыки Каела, который стоял, прислонившись к стене, скрестив на могучей груди руки.

Торнеус пожал плечами.

– Я не верю в совпадения. И здесь их скопилось слишком много, чтобы можно было игнорировать. Либо её смерть вдохновила Вечных воскресить Влада, либо она – новая Королева Грёз. Не вижу третьего варианта.

– Если бы Влад был жив, он не стал бы прятаться, – сердито взмахнула хвостом Элисара, сидя на статуе. – И он не был бы такой лёгкой добычей.

– Вечные ни разу не сочли нужным воскрешать мёртвых, – промолвила Илена. – Ни единого раза.

– Возможно, у них никогда не было такой нужды, – вставил я. – Но вот почему они не даровали ей силу Сновидцев, когда она впервые вошла в Источник… я не знаю. Это наводит на мысль о некоем тёмном замысле, о более глубокой причине, которую я не могу постичь. Лириена, известно ли тебе, зачем они заставили её так страдать?

– Боюсь, что нет.

– Значит, мы правы? Нина – новый Сновидец? – спросила Элисара у Лириены.

– Да.

– Так и сказала бы сразу! – Шаманка-регент вскинула руки с выражением крайнего раздражения.

– Вы меня не спрашивали.

Элисара угрожающе зарычала.

Провидица позволила себе редкую усмешку.

– Принимай меня такой, какая я есть, оборотень, и я отвечу тебе тем же.

Элисара испустила раздражённый вздох, пробормотав что-то под нос. Однако больше никаких возражений она не высказала.

Владыка Каел медленно отошёл от стены, скрестив свои исполинские руки на груди. Его голова была опущена, и длинные вьющиеся каштановые волосы спадали вокруг него волнами, скрывая маску-череп от посторонних глаз. Словно ему нужно было укрыть свои черты от взглядов – или же он надеялся этим жестом утаить свои мысли. Его маска и без того прекрасно справлялась с этой задачей.

– Значит, нам известно её местонахождение. Возможно, она там добровольно. Нам известно, что произошло.

Даже тихий голос Илены, благодаря акустике огромного зала, был слышен отчётливо и ясно.

Я уже открыл рот, чтобы ответить, но не успел.

– О, прошу, просвети нас. Что же именно произошло, старый друг?

Голос, отточенный и насмешливый, прорезал пространство зала. Он заставил Торнеуса подняться на ноги, а Элисару выпрямиться на своём постаменте. Самир вышел из теней зала, словно кошмар, обретший плоть, материализовавшись из тьмы, которую он так напоминал.

– Как очаровательно застать всех предателей в сборе, – Самир сделал широкий жест своей металлической рукой-протезом, указывая на всех нас. – Это значительно упрощает дело.

Владыка Каел без колебаний шагнул от стены навстречу Самиру. Он простёр руку, и его длинный, грозный клинок возник из воздуха в вихре пламени.

– Владыка Каел настаивает, что измена – дело его рук и только его.

– Неужели? Понимаю. Значит, хитрая маскировка Элисары была всего лишь неудачно спланированной тренировкой? Диверсией для моего развлечения? Какое ужасное недоразумение, – Самир прошипел последние слова сквозь зубы. – Я много чего из себя представляю, Каел. Но я не дурак, никогда им и не был.

– Если ты пришёл, чтобы убить нас всех, король Самир, то сделай это и пощади меня от своего злорадства, – Торнеус обеими руками опёрся на свой посох перед собой.

– Напротив! – Самир придал своему голосу фальшиво-радушные нотки, прижав перчатку к груди. – В свете всего случившегося, я пришёл сказать вам, что милостиво прощаю ваши заговоры. Я прощаю вас всех за ваши мятежные действия. Ибо мы только что вернули баланс нашему миру. Как бы нелепо было с моей стороны вновь нарушить его в приступе, пусть и понятной, жажды мести.

– Как Нина? – спросил я.

– Она жива и носит знаки королевы. Она потрясена, сбита с толку, напугана и слаба. О, и чувствует себя преданной тобой, Сайлас. Всеми собравшимися – но тобой, больше всех. Позор тебе, Жрец. Она доверяла тебе.

Я содрогнулся. Да, я полагал, что Нина может чувствовать нечто подобное. Ведь мы сами приговорили её к смерти. И я, возможно, больше других приложил к этому руку – если не действием, то своим бездействием и страхом перед тем, что мог затеять чернокнижник.

Самир продолжил:

– Я воспользуюсь моментом, чтобы подтвердить вашим параноидальным умам: да, она действительно находится на моём попечении. И там она останется, пока вы все не решите ввергнуть её в объятия смерти во второй раз.

Элисара саркастически рассмеялась, и этот звук прорезал тишину, последовавшую за его короткой речью.

– Отлично сработано, Самир. Браво. План мастера, должна признать. Заставил нас убить своего ручного человека, когда ты знал, что это всё равно придётся сделать.

– Я ничего подобного не знал. Она прожила бы свою жизнь под моей опекой, если бы вы все не вмешались. Вы приложили к её возвышению куда больше усилий, чем я. Но можете выставлять мои слова ложью, если желаете. Мне всё равно. Я чувствовал и продолжаю чувствовать лишь горечь от смерти девушки и её напрасных страданий. Она не заслужила той участи, что вы ей уготовили.

– Ты должен немедленно отпустить её, – резко вклинилась Илена, озвучивая очевидную просьбу Каела. – Ты не можешь держать её в плену. Куда ты её увёл?

Самир приложил руку к груди с притворной болью.

– Ты оскорбляешь меня, Каел.

– Теперь это ты принимаешь меня за дурака, Самир! – гневно выкрикнула Илена. Эмоции Каела просачивались в неё. Что ещё хуже, грань между их сознаниями стёрлась. Редко можно было видеть её настолько утратившей контроль над связью с Каелом. – Не думай, что я не знаю, что ты держишь её в заточении!

– Не это я имел в виду, вы, выдающиеся идиоты, – Самир жестоко рассмеялся. – Вы оскорбляете меня, полагая, что я когда-нибудь скажу вам, где она.

С рёвом ярости Владыка Каел ринулся на Самира, обрушивая свой массивный меч по воздуху с намерением рассечь чернокнижника пополам. Но клинок безвредно пронзил пустоту. От Самира и след простыл.

Голос Самира, бестелесный и оттого ещё более зловещий, прозвучал под сводами зала:

– Сновидица под моей опекой. Я единственный из вас, кто стремился защитить её. Я единственный, кто пытался спасти наш мир. Посему лишь справедливо, что я буду оберегать её от вашего гнева! Считайте это платой за то, что я пощадил ваши жалкие жизни!

Самир рассмеялся вновь – жестоко, болезненно, злорадно. Его смех растворился в тишине, словно утихающий ветер, и был тут же вытеснен вторым воплем ярости Каела, который всадил свой кулак в стену. Голубой мрамор треснул и раскололся паутиной, расходящейся от точки удара. Спустя долгий миг его голова поникла, и великий Владыка Огня изо всех сил пытался усмирить свой гнев.

– Владыка Каел предупреждает, что силой заберёт Сновидицу, если потребуется. Он поднимет свою армию и пойдёт войной на чернокнижника. Так продолжаться не может.

– Постойте… – начал я, но тщетно. Мгновение спустя Владыка Огня исчез во вспышках пламени, что служили его именным знаком, и его не стало.

Я закрыл глаза и склонил голову в глубоком вздохе. Я знал, что должен сделать. Мне предстояло отправиться к Самиру и умолять чернокнижника отпустить единственную награду, которую он когда-либо желал за всю свою жизнь. Не Сновидицу, как могли бы подумать все остальные. Нет – женщину, которую он любил.

Возможно, в память о старых временах, чернокнижник внемлет мне ещё раз.

Ибо если Самир не прислушается к голосу разума… это приведёт к войне.

Глава 10

Нина

Я вздрогнула и резко проснулась. Только что мой мир был бездонной, безмолвной пустотой, и вот – свет вспыхнул вновь. Мною овладело чувство внезапного ужаса, такое же, как когда во сне падаешь в бездну. Я инстинктивно взметнула руки вверх, пытаясь схватиться за что-то и остановить падение. Вот чёрт, начинается снова.

Мои ладони тут же устремились к животу, нащупывая рану, которая должна была быть там, те самые четыре прорези глубиной в сустав, что оставил на мне Самир. Сердце бешено колотилось, и его стук отдавался в ушах оглушительной дробью.

– Доброе утро, – прошипел у меня в голове знакомый голос.

Я лежала на походной кровати в своей темнице, укутанная одеялом. Самир убил меня – вогнал свои когти мне в рёбра, пока мир не поглотила тьма. И потом… что, уложил меня в постель и укрыл?

Пятьдесят процентов садиста, пятьдесят процентов романтика, стопроцентный заблудший придурок. Горыныч свернулся калачиком рядом и поднял голову, глядя на меня.

– С возвращением, Пирожочек.

Воспоминание о боли вызывало тошноту. Я села, сбросила одеяло и принялась искать кровь. Искала любое доказательство случившегося. Но ничего не нашла. Более того, на платье даже не было дырок. Ни капли крови на полу, ни на мне самой.

– Платье другое, но не в этом суть, – заметил Горыныч.

– Помолчи хоть секунду, ладно? – я простонала, уткнувшись лицом в ладони, отчаянно пытаясь осмыслить произошедшее и его причины. – Он убил меня.

– Э-э-э, нет, не совсем.

– Он пырнул меня, и я умерла.

– Не будь так мелодраматична. Он причинил тебе боль, но ты не умерла. По-настоящему ты умерла лишь однажды. Скажи, разве то ощущение не было совершенно иным?

Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, глядя на куполообразный потолок и роскошную люстру. Горыныч, как ни неприятно было это признавать, оказался прав. То, что сделал со мной Владыка Каел, было настоящей смертью. А это… было похоже на то, как кто-то просто выключил свет. Одна секунда – ты в сознании, следующая – уже нет. Словно тебя усыпили перед операцией. Раз, два – и провал.

Та смерть ощущалась… совсем не так.

– Но это не значит, что мне должно это нравиться.

– О, чёрт возьми, конечно нет! Он – законченный, самовлюблённый, садистский, эгоцентричный и напыщенный кусок дерьма. Я лишь говорю, что ты не умерла по-настоящему.

Я фыркнула.

– Ну-ка, выскажись прямо. – Было очевидно, что змей невысокого мнения о чернокнижнике. Самир говорил, что все, кто выходят из Источника, ненавидят его – похоже, Горыныч не был исключением. Мне стало интересно, почему Вечные желали, чтобы все ненавидели Самира.

Хотя сейчас я начинала понимать, что он сам мало что делал, чтобы исправить ситуацию.

Я чувствовала себя уставшей, измотанной и подавленной. После всего случившегося Самир взял меня в плен. Это было бы обычным делом, если бы не тот факт, что он пытался пробудить во мне дремлющие дары единственным известным ему способом. – Я не хочу этого делать.

Костлявая голова ткнулась в мою, и Горыныч потерся о меня, словно кот. – У меня есть решение. Дай отпор.

– Сражаться с Самиром? – я фыркнула. – Я не могу обыграть его даже в покер, не то что в драке.

– Не дури, не нужно бить его кулаками. Используй магию. Ты ведь теперь можешь.

– Я не знаю, как. Если бы ты объяснил, как можно просто… пошевелить пальцами и метать огненные шары, было бы прекрасно.

– В этом я не помощник, милая. Ты либо умеешь дышать, либо нет. Даже я не могу научить тебя прикасаться к тому, что ты способна совершить.