Читать онлайн Попаданец по обмену

Молодой и амбициозный эльфийский принц, маг и воин, по договору "межмирового обмена" попадает в нашу реальность – в тело студента из захолустного российского городка. Взамен в его мире оказывается наш студент. Оба должны пройти испытание, не раскрывая своей сущности.

Глава 1. Сбой в матрице, или Проклятие утреннего звона

Лаэрин

Великий Ритуал Эфариона должен был стать его звездным часом. Принц Лаэрин, наследник сияющих лесов Луналис, стоял в центре зала Предвечной Лиры, где воздух трепетал от сконцентрированной магии. Тысячелетние витражи отбрасывали на ползущий по мраморному полу туман радужные блики. Он чувствовал на себе взгляды Высшего Совета – холодные, тяжелые, полные ожидания.

– Пусть нити судеб сплетутся, и мудрость иного мира осенит тебя, дитя Луналис, – голос верховного мага Аэндолара был подобен шелесту листьев. – Вернись к нам преображенным, дабы мудрость твоя стала щитом для нашего народа.

Лаэрин кивнул, собрав всю свою надменность в единый стальной стержень. Он был готов. Он годами учился управлять стихиями, фехтовать с грацией тени и говорить на языке драконов. Что может быть проще, чем какой-то там «обмен опытом» с примитивным миром?

Он шагнул в сияющий круг рун.

И в этот миг что-то пошло не так. Мелодичный гул магии сменился пронзительным визгом, свет не засиял, а взорвался – ослепительной, белой, беззвучной вспышкой, выжигающей сознание. Последнее, что он почувствовал, – это ощущение падения в бездну, где нет ни верха, ни низа.

Артём

Артём зарылся лицом в подушку, пытаясь заглушить звук будильника. Этот противный пискящий звук впивался в мозг, словно раскаленная спица. «Еще пять минут», – умолял он вселенную. Впереди был зачет по сопромату, который он не сдал с третьего раза, а вчерашний вечер прошел в бессмысленном скроллинге ленты, откладывая неизбежное.

Будильник не унимался. Артём с размаху шлепнул по телефону. Тишина. Блаженная, глубокая тишина. Он потянулся, чтобы устроиться поудобнее, и вдруг замер.

Матрас был слишком жестким. Воздух пах не пылью и старым ковром, а чем-то свежим, холодным, с нотками ладана и… озоном? И он лежал не в своей замусоренной кровати, а на чем-то прохладном и шелковистом.

Он открыл глаза.

И тут же захлопнул их, ослепленный. Через секунду он рискнул снова.

Над ним простирался не потрескавшийся потолок его общаги, а своды из белого мрамора, уходящие ввысь на невероятную высоту. Сквозь витражные окна, изображающие каких-то диковинных существ, лился цветной свет. Он лежал на огромном ложе с балдахином, застеленном тканями, которые на вид стоили дороже, чем вся его родная девятиэтажка.

– Что за… – начал Артём и тут же закашлялся. Его голос звучал странно – низко, бархатисто и с непривычными интонациями.

Он поднял руку перед лицом. Это была не его рука. Длинные пальцы, безупречная кожа, ни единого пятнышка или заусенца. Он сглотнул и медленно, как во сне, дотянулся до своего лица. Острые скулы, высокие скулы, длинные волосы цвета воронова крыла…

Он сорвался с ложа и, шатаясь, подбежал к огромному зеркалу в позолоченной раме, стоявшему у стены.

В отражении на него смотрел не он.

Это был эльф. Настоящий, как из дорогой компьютерной игры. Длинные заостренные уши, чуть раскосые ярко-зеленые глаза, полные панического недоумения, идеальные черты лица. Высокий, статный, одетый в нелепую, но явно дорогую шелковую рубашку.

– Это сон, – прошептал он чужим голосом. – Просто очень странный сон. Сейчас проснусь, и надо будет идти на этот чертов зачет.

Он изо всех сил ущипнул себя за руку.

Боль была очень реальной.

Лаэрин

Сознание вернулось к нему с ударом – резким, оглушающим и абсолютно физическим. Какой-то невыносимо громкий, писклявый звук разрывал барабанные перепонки. Он лежал на чем-то безвольно мягком, проваливающемся, а в нос ударила странная смесь запахов – пыли, затхлости, чего-то химического и старой еды.

Он застонал и попытался подняться. Его тело было тяжелым, неповоротливым, лишенным привычной грации. Он открыл глаза.

Тьма. Абсолютная, кроме одной точки, откуда исходил этот проклятый звук. Лаэрин инстинктивно щелкнул пальцами, призывая магию света.

Ничего не произошло.

Сердце в его груди забилось чаще. Он снова щелкнул пальцами, на этот раз вложив в жест всю силу воли. «Свет!»

Только тихий щелчок.

Паника, холодная и липкая, начала подниматься по спине. Он нащупал рядом какую-то стену, шершавую поверхность, и нашел выключатель. Щелчок.

Комната озарилась желтоватым светом от голой лампочки на потолке.

Лаэрин замер, не в силах поверить своим глазам. Он находился в крошечном, до неприличия тесном помещении, заваленном какими-то коробками, стопками бумаг и странной одеждой. Стены были грязными, на полу лежал потертый ковер. А на тумбочке рядом визжало и тряслось маленькое черное устройство, испуская мерцающий свет.

Это было отвратительно. Убого. Это был не его мир.

Он встал, пошатнувшись, и его взгляд упал на маленькое зеркальце, висевшее на стене.

В отражении на него смотрел юноша. Бледный, с растрепанными темными волосами, широкими скулами и глазами, полными животного ужаса. На его лице не было и тени былого величия. Это было лицо… человека.

– Нет, – прохрипел он. Его голос был тонким, слабым. Чужим. – Это не может быть правдой.

Внезапно в его голове, словно удар хлыста, прозвучал Голос. Он был лишен тембра и эмоций, абсолютно чистый и безличный, как скрижаль.

«Протокол обмена активирован. Принимающие субъекты: Лаэрин из рода Аэлтегардов, Артём Коновалов. Продолжительность испытания: три земных месяца. Основное правило: не раскрывать свою истинную природу обитателям мира пребывания. Несоблюдение повлечет перманентную стабилизацию в текущем теле. Начало отсчета: сейчас».

Голос исчез так же внезапно, как и появился.

Лаэрин опустился на кровать, смотря в никуда. Перманентная стабилизация. В этом… в этом немощном теле. В этой конуре. Среди этого хаоса и уродства.

За дверью послышались шаги и чей-то голос:

– Тём, ты че, опять проспал? Зачет же через час! Дверь я тебе не буду взламывать!

Лаэрин сжал кулаки. Его длинные, изящные пальцы, которыми он мог направлять потоки магии, стали короткими и цепкими. В них не было никакой силы. Только отчаяние.

Испытание началось.

Артём

Артём все еще стоял перед зеркалом, не в силах оторвать взгляд от своего нового отражения, когда в его голове раздался тот же безличный Голос, оглашая правила этой безумной игры.

«…Продолжительность испытания: три земных месяца… Не раскрывать свою истинную природу…»

Когда Голос стих, Артём медленно выдохнул. Три месяца. В теле эльфа. Его взгляд упал на его – нет, свои – длинные пальцы. Он сжал их в кулак. Тело было сильным, полным скрытой энергии. Совсем не таким, как его собственное.

По коридору за дверью пронеслись легкие шаги. Дверь распахнулась без стука, и на пороге появилась девушка-эльфийка в легких доспехах, с двумя кинжалами за поясом.

– Лаэрин, что ты застыл, как истукан? – весело бросила она. – Отец ждет в Зале Совета. Как прошел твой великий Ритуал? Получилось?

Она смотрела на него, ожидая ответа. Ее глаза были ярко-голубыми и бездонными.

Артём почувствовал, как по спине бегут мурашки. Он был актером на сцене, не знающим ни своей роли, ни даже названия пьесы.

Он сделал глубокий вдох, пытаясь скопировать надменное выражение лица, которое видел в зеркале.

– Да, – сказал он своим новым, бархатным голосом, надеясь, что это звучит достаточно многозначительно. – Получилось нечто… совершенно неожиданное.

Глава 2. Первые уроки

Лаэрин

Голос за дверью, назвавший его «Тёмом», умолк, сменившись удаляющимися шагами. Лаэрин остался в тишине, если не считать назойливого гула, доносящегося с улицы. Он все еще сидел на кровати, сжимая виски пальцами. Голова раскалывалась – от шока, от чужих воспоминаний, которые, как подводные течения, начали прорываться в его сознание.

Артём Коновалов. Студент. Политех. Сопромат. Общежитие. Зачет.

Слова обретали смутные образы и эмоции – тоску по лекциям, страх перед преподавателем с седыми усами, легкую зависть к однокурснику Сергею, который только что звал его за дверь.

«Не раскрывать свою природу», – пронеслось в голове Лаэрина. Значит, ему предстоит притворяться этим… Артёмом. Он с отвращением оглядел комнату. Его новая «крепость» была размером с его прежние гардеробные. Повсюду валялись странные предметы: стопки исписанных бумаг («конспекты»), пластиковые стаканчики, устройства с мигающими огоньками.

Его взгляд упал на будильник – источник первоначального ужаса. Теперь он молчал. Лаэрин осторожно потрогал его. Холодный, бездушный. Никакой магии. Как это вообще работает?

Но самый насущный вопрос исходил из глубины его нового тела. Урчание в животе было настолько громким и требовательным, что даже принц Луналис не мог его проигнорировать. Он был голоден.

Он вспомнил, что Артём хранил «еду» в маленькой загадочной комнатке с белой дверью. Кухня. Лаэрин открыл дверцу холодильника, и его обдало странным холодом. Внутри стояли пакеты, банки и пластиковые контейнеры. Его взгляд привлекла желтая картонная пачка с изображением аппетитных полумесяцев. «Пельмени “Сибирские”», – прочитал он.

Воспоминания Артёма подсказали: это нужно варить. Лаэрин с презрением осмотрел закопченную кастрюлю и плиту, которая, к его удивлению, зажглась синим огнем без единого заклинания. «Газ», – всплыло в его памяти.

Он бросил пельмени в кипящую воду, чувствуя себя алхимиком, проводящим низкосортный эксперимент. Через несколько минут он выловил их и, помня об отсутствии вилок, взял длинный тонкий предмет – «вилку» все же, но одноразовую, пластиковую.

Первый укус вызвал шок. Это была… приемлемая пища. Грубая, без изыска, но насыщающая. Он ел стоя, у плиты, и в этот момент его взгляд упал на окно.

За ним был не сияющий лес Луналис, а серый двор, заставленный коробами машин, и унылые бетонные коробки домов. Похоже на гигантские, уродливые надгробия. Его сердце сжалось от тоски. Что он здесь делает? Как там его народ? Справился ли Ритуал с последствиями сбоя?

Внезапно в голове, словно легкое дуновение, пронеслось чужое ощущение – паника, смешанная с изумлением. Это было не его чувство. Оно было чужим, ярким, как вспышка. И так же быстро исчезло.

Лаэрин замер. Артём? Тот, чье тело он теперь занимал? Значит, связь возможна.

Но размышления прервал резкий звук – на этот раз из кармана странных штанов, которые он с неохотой надел. Он достал мигающий и вибрирующий прямоугольник – «телефон». На экране горело имя: «Серёга-одногруппник».

Инстинкт велел проигнорировать это, но правило «не раскрываться» заставило его провести пальцем по экрану, как подсказывала память Артёма.

– Тём, ты живой вообще?! – оглушил его голос из устройства. Лаэрин чуть не выронил телефон. – Палыч уже в аудитории, злой, как рак! Беги, мутант, тебе же пересдача последняя!

Связь прервалась.

Лаэрин посмотрел на телефон, потом на дверь. «Палыч». Преподаватель. «Зачет». Испытание начиналось не с битвы с драконом, а с бега через весь этот каменный ад к человеку, который будет спрашивать его о… «сопротивлении материалов».

Он глубоко вздохнул, подбирая осколки своего достоинства. Он – принц Луналис. И он не отступит перед вызовом, каким бы унизительным он ни был.

Он вышел из комнаты и неуверенно направился по коридору, пытаясь по обрывкам памяти Артёма найти дорогу к этому «Политеху».

Артём

Девушка-эльфийка, представившаяся Селестией, его – нет, Лаэрина – сестрой, провела его по бесконечным светлым коридорам. Артём шагал, стараясь copy грациозную походку своего нового тела, но ему казалось, что он вот-вот запнется о собственные ноги.

– Ты какой-то странный после Ритуала, брат, – бросила Селестия, оглянувшись на него. – Словно впервые в нашем доме.

– Ритуал был… интенсивным, – уклончиво ответил Артём, борясь с желанием потрогать свои собственные уши.

Они вошли в огромный зал с куполообразным потолком. В центре, за столом, напоминавшим срез целого дерева, сидели несколько эльфов. Все они были невероятно красивы, одеты в струящиеся одежды и смотрели на него с тем же ожиданием, что и в его кошмарах про несданный зачет.

В центре сидел эльф с серебряными волосами и властным взглядом – его новый «отец», лорд Аэндолар.

– Ну что же, сын мой, – произнес лорд. Его голос был спокоен, но в воздухе повисла напряженность. – Совет жаждет узнать. Что принес тебе Ритуал Эфариона? Какую мудрость иного мира ты нам откроешь?

Армия паникующих мурашек бросилась в атаку по спине Артёма. Что он мог сказать? Что мир «иного» – это мир, где он трижды заваливал сопромат? Он встретил взгляд “отца” и увидел в нем не только ожидание, но и холодную оценку.

Не раскрывать свою природу, – пронеслось в голове.

Он сделал шаг вперед, стараясь держаться так же надменно, как тот парень в зеркале.

– Ритуал… показал мне, что мудрость не всегда приходит в виде готовых истин, – начал он, импровизируя и молясь, чтобы это звучало по-эльфийски мудро. – Порой она скрыта в… эффективности. В простых решениях сложных проблем.

Он замолчал, чувствуя, как его бросает в жар. Взгляды советников стали еще внимательнее.

– Продолжай, – мягко, но неумолимо произнес Аэндолар.

И тут в памяти Артёма всплыл вчерашний вечер в общаге. Они с Сергеем пытались починить текущий кран с помощью подручных средств – веревки, зажима и куска пластиковой бутылки. Это была гениальная, хоть и уродливая, конструкция.

– Возьмем, к примеру,… поток воды, – сказал Артём, и его новый голос зазвучал увереннее. – Чтобы управлять им, не обязательно возводить сложные акведуки или использовать мощные заклинания. Иногда достаточно… перенаправить его силу, создать простой клапан, который будет регулировать напор без лишних затрат энергии. Решение лежит на поверхности, нужно лишь увидеть его.

Он закончил. В зале повисла тишина. Артём готов был провалиться сквозь мраморный пол. Они сейчас поймут, что он полный профан, и… что? Перманентно оставят здесь? Или казнят?

Лорд Аэндолар медленно кивнул, его строгое лицо смягчилось на грани улыбки.

– «Видеть простое в сложном», – произнес он. – Давно забытая истина. Мы слишком полагаемся на великую магию, забывая об элегантности малых решений. Совет благодарит тебя, Лаэрин. Ты дал нам пищу для размышлений.

Артём почувствовал, как из него выходит воздух, о котором он даже не подозревал, что задерживал. Пронесло. Невероятно, но пронесло!

В этот момент он почувствовал странный привкус на языке – соленый, мучнистый, с легкой жирной пленкой. И короткий, но яркий образ – он сам, но не он, стоял у какой-то плиты и ел что-то из кастрюли. Ощущение было настолько реальным, что он чуть не поперхнулся.

– Что-то не так? – спросила Селестия, выходя с ним из зала.

– Нет… просто… проголодался, – пробормотал Артём.

Он посмотрел на свои длинные, изящные пальцы. Может быть, не все так плохо. Может быть, он сможет продержаться здесь три месяца. Главное – не забывать, что его самая сильная сторона здесь – не магия, а смекалка. И знание о том, как починить кран в общежитии.

Глава 3. Контрастные уроки

Лаэрин

Аудитория №317 встретила его гробовой тишиной и двадцатью парами глаз, с интересом впившихся в вошедшего. Лаэрин, запыхавшийся после бега по бесконечным лестницам (лифт, как подсказала память Артёма, снова не работал), замер на пороге.

За кафедрой сидел тот самый «Палыч» – мужчина лет пятидесяти с седыми усами и взглядом, способным заморозить лаву. Его глаза сузились.

– Коновалов, – произнес он с ледяной вежливостью. – Мы вас заждались. Осчастливьте нас своими познаниями в сопротивлении материалов. Билет на столе.

Лаэрин подошел к столу, чувствуя себя на эшафоте. Бумага лежала перед ним, испещренная странными чертежами и формулами. «Расчет балки на изгиб… Напряжение в точке… Момент инерции…» Слова плясали перед глазами, не складываясь в смысл. Воспоминания Артёма подкидывали обрывки – страх перед этим предметом, уверенность в своей неспособности его понять.

– Ну? – прозвучало с кафедры. – Или вы надеетесь, что знания сами материализуются у вас в голове?

В аудитории кто-то сдержанно хихикнул.

Отчаяние подступило к горлу. Он, принц, чье слово могло сдвинуть горы, стоял здесь, униженный, перед каким-то земным мудрецом, неспособный ответить на его примитивные вопросы! Гнев, горячий и ясный, заструился по его жилам. Он сглотнул и попытался сосредоточиться на билете. «Момент инерции…»

И тут случилось нечто.

Воздух вокруг его пальцев, лежавших на бумаге, задрожал. Чертеж балки на билете вдруг… согнулся. Сначала едва заметно, потом все сильнее, с легким хрустом. Бумага сложилась пополам, будто невидимая сила приложила к ней давление.

В аудитории воцарилась мертвая тишина. Все смотрели на смятый билет.

Палыч медленно поднялся из-за кафедры.

– Коновалов, – его голос дрогнул от невероятного изумления. – Это что за фокус?

Лаэрин отдернул руку, как от огня. Его сердце бешено колотилось. Магия! Она сработала! Но здесь, в этом мире, лишенном эфирных потоков, она была дикой, неконтролируемой. Он не направлял ее – она вырвалась наружу вместе с его эмоциями.

– Я… не знаю, – пробормотал он искренне. – Бумага… низкого качества.

– Низкого качества? – Преподаватель подошел ближе и поднял безнадежно испорченный билет. – Вам, Коновалов, надо не сопромат учить, а в цирк идти. Или к психиатру. Садитесь. Неудовлетворительно. Явка отмечена.

Лаэрин, не веря своему спасению, плетью дошел до самой дальней парты и рухнул на сиденье. Он смотрел на свои руки. Они дрожали. Он едва не раскрыл себя в первый же день. И все из-за чего? Из-за приступа гордыни.

Пока Палыч вызывал следующего студента, Лаэрин закрыл глаза. Он пытался унять дрожь, сосредоточиться на дыхании, как учили медитации в Луналисе. И вдруг…

…его ум пронзила вспышка. Не его паника, а чужая. Яркая, острая, сопровождаемая физическим ощущением падения. Он даже почувствовал удар о что-то мягкое, но болезненное.

Артём, – понял он. С ним что-то случилось. И это «что-то» было куда серьезнее смятого листка бумаги.

Артём

– Ну, братец, покажешь, на что способен просветленный разум? – с беззаботной ухмылкой произнес высокий эльф по имени Торанил. Они с Селестией и парой других молодых эльфов находились на тренировочной площадке – застеленном мягким мхом круге под открытым небом. В руках у Торанила были два изящных, но на вид смертоносных деревянных кинжала.

После успеха в Зале Совета Артём почувствовал прилив уверенности. Может, все не так плохо? Тело сильное, реакция, должно быть, отменная. Селестия подтолкнула его вперед.

– Не бойся, Лаэрин, Торанил только позирует. Дай ему отпор, – шепнула она.

Память нового тела подсказывала основы – стойки, парирования, серии ударов. Тело само должно было вспомнить. Торанил с криком бросился вперед, его движения были стремительными и грациозными, как танец.

Артём попытался среагировать. Он попытался сделать шаг в сторону и подставить деревянный клинок для парирования, как диктовал мышечный импульс.

Но его сознание не успевало за телом. Нога поехала по мху, рука с кинжалом дернулась слишком резко. Вместо изящного парирования он неуклюже кувыркнулся через голову, с грохотом приземлившись на спину, и его собственный кинжал больно стукнул его по лбу.

Воздух вырвался из легких со свистом. Над ним возникло лицо Торанила.

– Вот это новое движение! – расхохотался он. – И как же оно называется? «Падение просветленной глыбы»?

Селестия поспешила к нему, ее лицо выражало смесь беспокойства и смущения.

– Лаэрин! Ты в порядке? Что с тобой? После Ритуала ты будто разучился ходить!

Артём лежал, глядя в синее небо, и чувствовал, как жжет щеки. Унижение было в тысячу раз горше, чем любая двойка в зачетке. Он поднялся, отряхивая шелковую одежду.

– Я… сосредоточился на внутренних практиках, – выпалил он первое, что пришло в голову, продолжая импровизировать. – Внешнее искусство владения клинком отошло на второй план. Я изучал… сопротивление материалов собственного тела.

Торанил фыркнул, но в его глазах мелькнуло что-то похожее на уважение к наглой отмазке.

– Ну, «сопротивление» своего тела ты изучил на отлично. Оно сопротивлялось тебе до победного конца.

В этот момент Артём почувствовал это. Внезапный, резкий прилив чужой паники. Не такой, как его, от унижения, а холодной, животной – паники загнанного в угол зверя. И вместе с ней – странный образ: смятый листок бумаги на школьной парте и ощущение… силы. Дикой, неуправляемой, но силы.

Он замер, прислушиваясь к угасающему эху этого чувства.

Лаэрин, – подумал он с неожиданной остротой. – И у тебя не все гладко.

Селестия тронула его за локоть.

– Пойдем, – тихо сказала она. – Оставим хвастунов их забавам. Отец велел показать тебе новые свитки из библиотеки Предвечности. Может, там ты найдешь больше пользы, чем тут.

Артём кивнул, все еще ощущая призрачный вкус чужого страха на языке. Они шли по тенистой галерее, когда Селестия негромко спросила:

– Лаэрин, а правда, что ты там увидел? В ином мире?

Артём посмотрел на идеальные очертания дворца, на парящие в воздухе магические огоньки, на свою сестру, чья красота казалась неземной.

– Там… нет магии, Селестия, – сказал он наконец, подбирая слова. – Но там есть другие чудеса. Они… громкие, быстрые и сделаны из железа. И люди там… они не живут тысячу лет. Они торопятся. Очень торопятся жить.

Он не видел мира Лаэрина, но чувствовал его тоску по нему. И через эту тоску он начал смутно понимать, что его собственный мир, с его вечными пробками, долгами за ЖКХ и несданными зачетами, мог бы показаться кому-то не менее чудесным и странным.

Два мира, два неудачника, связанные нитью общего отчаяния. И пока они учились выживать, они начали потихоньку меняться.

Глава 4. Сила логики и тактики

Лаэрин

Работа в кафе «У дяди Васи» оказалась для Лаэрина новым кругом ада, превосходящим даже ад академический. Здесь не было тишины библиотек или размеренных ритуалов. Здесь был оглушительный грохот посуды, визг кофемолки, вечные крики повара и бесконечный поток людей, требующих «американо с молоком, но не пенным» и «капучино с двойной пенкой, но чтобы пенка не пахла кофе».

Первые два часа он провел в состоянии, близком к кататонии, роняя подносы и путая заказы. Память Артёма подсказывала названия напитков, но не могла передать скорость и ловкость, требуемые для их приготовления. Бариста Аня, девушка с фиолетовыми волосами и вечно закатанными глазами, уже махнула на него рукой.

– Тём, да ты сегодня как с луны свалился! – бросила она, ловко вытирая турку. – Иди хоть столы протри, а то от тебя больше убытка, чем пользы.

Унижение жгло его изнутри. Принц Луналис, потомок древнего рода, оказался неспособен обслуживать толпу смертных. Он взял тряпку и направился к свободному столику, чувствуя себя последним неудачником.

И тут его взгляд упал на общую картину. Кафе было небольшим, но движение в нем напоминало хаотичный муравейник. Аня металась между кофемашиной и стойкой, повар Вася орал на кухне, сталкиваясь с посудомойкой Катей в дверном проеме. Клиенты ждали заказы по десять-пятнадцать минут, нервно поглядывая на часы.

Стратегический ум Лаэрина, воспитанный на изучении схем великих сражений и управления королевским хозяйством, вдруг заработал. Он увидел не хаос, а плохую логистику.

Он закрыл глаза на секунду, отгородившись от шума. «Фланги», — подумал он, глядя на зону приготовления кофе и кухню. «Тылы» — склад и моечная. «Узкие места» — дверь на кухню и точка выдачи готовых заказов.

Он подошел к Ане.

– Дай мне блокнот, – сказал он, и в его голосе прозвучала та самая командирская интонация, которая не терпела возражений.

Аня, удивленно подняв брови, сунула ему в руку замызганный блокнот для заказов и карандаш.

Лаэрин набросал схему кафе. Он не знал слов «оптимизация рабочих процессов», но он знал, как расставить солдат на поле боя для максимальной эффективности.

– Слушай меня, – обратился он к Ане. – Ты не должна ходить за сиропами. Они должны быть здесь, – он ткнул карандашом в точку у кофемашины. – Катя забирает грязную посуду не когда у нее есть время, а по графику, каждые семь минут. А Василий… – Лаэрин подошел к окну выдачи на кухню, – …должен выставлять готовые заказы сюда, а не кричать нам через всю кухню. Мы сами будем их забирать.