Читать онлайн Шёпот корней

Пролог

Серый туман стелился по мостовой, цепляясь за подолы прохожих и придавая утреннему рынку вид размытой акварели. Для столицы Королевства Аэлан это было обычное утро. Воздух гудел от голосов торговцев, мычания скота и стука молотков. Ничто не предвещало конца.

Мастер Гендель, камнерез, чьими руками были созданы горгульи на соборе Святого Селины, как всегда открыл свою мастерскую с восходом солнца. Он разминал онемевшие за ночь пальцы – старая травма, ничего не поделаешь. Сегодня он должен был закончить заказ для герцога Ривелла: резной герб на каминной плите. Мрамор был прекрасен, холоден и податлив.

Он взял резец и молоток. Первый удар. Второй. На третьем его пальцы вдруг сомкнулись в судороге, сжимая инструмент с неестественной силой.

«Опять артрит», – с раздражением подумал он и попытался расслабить кисть. Не вышло. Суставы скрипели, будто пересыпанные песком. Боль, тупая и навязчивая, сменилась странным онемением. Он опустил инструменты и посмотрел на свою правую руку.

От кончиков пальцев к запястью медленно, но неумолимо расползался странный, мертвенно-серый оттенок. Кожа теряла тепло и упругость, становясь на ощупь шершавой и твёрдой. Он попытался пошевелить пальцами. Безуспешно. Они застыли в скрюченной гримасе, как корни старого дуба.

«Нет, – подумал он с глупой, детской надеждой. – Просто затекла».

Он левой рукой схватил молоток и с силой ударил по большому пальцу правой. Раздался сухой, деревянный стук. Не крика боли, не даже стона. Лишь короткий, безжизненный щелчок.

Ужас, холодный и пронзительный, наконец добрался до его сознания. Он поднял голову и встретился взглядом с девушкой-торговкой, продававшей яблоки напротив. Её глаза были округлены от ужаса. Она смотрела не на него, а чуть левее, на его руку, лежавшую на верстаке.

Она стала каменной почти до локтя.

Крики начались не сразу. Сначала была тишина, густая, как смола, пронзённая лишь отрывистым, хриплым всхлипом самого Генделя. Потом завыла собака, у которой окаменели задние лапы. Потом закричал кузнец, обнаружив, что не может повернуть голову – его шея покрылась грубой каменной кожей.

Паника вспыхнула, как пожар в сухой траве. Люди метались, натыкаясь друг на друга, пытались стряхнуть с себя невидимую пыль, отскрести налёт со своей кожи. Но болезнь была не снаружи. Она шла изнутри.

Через час у городских ворот собралась толпа. Каменная стража. Десять человек, обращённых в живые статуи с застывшими на лицах масками ужаса. Они стояли, неподвижные и вечные, как немое предупреждение.

А по мостовой, у ног бегущих в панике людей, медленно полз, почти невидимый в сером свете утра, холодный каменный туман.

Глава 1. Тихий день у края бездны

Солнце в Тенистом Лесу не было навязчивым гостем. Оно являлось тихим соучастником, чьи лучи пробирались сквозь многослойный полог из листьев, чтобы золотить замшелые валуны и раскрывать чашечки ночных цветов. Для Элвина это был не просто свет. Это был первый сигнал к началу ежедневного диалога.

Его день начинался не с зевка и потягиваний, а с неподвижного стояния босиком на прохладной, влажной земле у порога своей хижины. Он закрывал глаза и слушал. Не ушами, а кожей, костями, той частью души, что была сплетена с корневой системой мира.

Сегодня Лес был встревожен. Тонкий, едва уловимый диссонанс доносился с запада – со стороны королевства. Элвин мысленно называл это «вкусом ржавого железа и пепла». Он чувствовал это уже несколько недель. Что-то бушевало за пределами его мира, и эхо этой бури долетало и сюда.

С этим предчувствием он отправился на свою ежедневную проверку «договоров».

Первым делом – Ройный Улей. Гигантское гнездо диких пчёл, свитое в дупле древнего ясеня. Пчелы здесь были размером с фалангу пальца, и их жал мог парализовать оленя. Но они знали Элвина. Он подошел, не делая резких движений, и протянул ладонь, на которую с вечера нанёс тонкий слой нектара с Цветков Ночного Благоволения. Десяток мохнатых тружениц опустились на его руку, принявшись за завтрак. Их гудение было низким, умиротворяющим.

«Спокойного дня, сестры, – прошептал он. – И спасибо за воск».

Он аккуратно соскоблил с края улья небольшой кусочек ароматного тёмного воска – ключевой компонент для мази, затягивающей самые страшные ожоги. Это был обмен. Не кража.

Далее его путь лежал к Ручью Отражений. Вода здесь была настолько чистой, что отражала не внешность, а суть. Элвин редко смотрел в него – знать абсолютную правду о себе бывало тяжким бременем. Сегодня он пришёл с другой целью.

На мелководье, среди гладких камней, лежал старый речной рак, его панцирь покрылся странным слизистым налётом. Это был грибок, который за последние месяцы погубил уже несколько семейств раков. Еще одно эхо «ржавого» привкуса извне.

Элвин достал из мешочка щепотку измельченного корня Алого Вереска. Он встал на колени и несколько минут просто дышал, настраиваясь на медленный, холодный ритм жизни рака. Затем он бросил порошок в воду прямо перед ним. Корень закружился в воде, окрашивая её в розоватый оттенок. Рк лениво пошевелил усами и начал медленно поедать лечащие частицы.

«Выздоравливай, старый, – сказал Элвин. – Твоя упрямая жизнь все еще нужна этому ручью».

Он уже собирался идти дальше, когда его взгляд упал на отражение в воде. И он увидел не себя. Он увидел тень. Человеческую тень, искажённую болью и отчаянием. Она мелькнула и исчезла. Элвин вздрогнул. Ручей редко показывал будущее. Чаще – настоящие страдания, доносившиеся сквозь границы миров.

Тревога сжала его сердце плотным узлом.

Следующей точкой был Сад Испытаний. Это была не клумба, а небольшой участок леса, где Элвин выращивал самые строптивые и опасные растения, чтобы изучить их и научиться договариваться.

Сегодня его ждала Бешеный Огурец. Растение, чьи плоды при малейшем прикосновении взрывались, выстреливая ядовитыми семенами с силой арбалетного болта. Элвину нужны были эти семена для одного мощного, но рискованного стимулятора.

Он подошёл не по прямой, а по дуге, распевая древнюю напевку на языке, который никто, кроме него и леса, уже не понимал. Звуки были низкими, гортанными, успокаивающими. Он чувствовал, как напряжённая, взведённая как пружина, энергия растения начинает понемногу утихать.

«Я не враг, – вторил словам его мысленный посыл. – Я не сорву твой плод. Я лишь возьму то, что ты готово отдать».

Он протянул руку и прикоснулся к одному из плодов не для того, чтобы сорвать, а просто коснулся. Плод не взорвался. Он лишь слегка задрожал. И тогда из специального отверстия на его кончике медленно, словно нехотя, выкатилось одно-единственное семечко, чёрное и блестящее. Элвин подставил ладонь.

«Благодарю, – он мысленно послал волну тепла и признательности. – Твоя сила не будет растрачена впустую».

Так проходило его утро. Диалог. Договор. Постоянный, изматывающий, но жизненно необходимый обмен. Он был не хозяином и не слугой. Он был проводником, буфером, переводчиком между дикой, необузданной силой Леса и… всем остальным.

Вернувшись в хижину, он принялся заносить наблюдения в свой Кодекс. Он писал не только о свойствах растений, но и об их «настроении», о том, как на них влияли фазы луны, направление ветра, тот самый «вкус ржавчины» извне.

«…ростки Папоротника-Шептуна сегодня утром склонились к востоку, а не к воде. Чувствуют тревогу. Воздух гудит от невысказанного предупреждения. Даже Ветвистый Старец (прим. древний дуб на северной границе) сегодня ответил на моё приветствие с задержкой. Его сон стал беспокойным. Ядро проблемы – на западе. Оно приближается. Ощущаю это как грядущую бурю, что ломает деревья ещё до того, как налетит ветер…»

Он отложил перо и подошёл к окну. Лес стоял, как и всегда, – величественный, бесконечно сложный и живой. Но для Элвина он звучал как великий инструмент, в струнах которого появилась тревожная фальшь.

Он не знал, что это. Чума? Война? Магическая катастрофа? Он знал лишь одно: его уединению приходит конец. Граница между его миром и их миром вот-вот рухнет.

И когда это случится, ему придётся сделать выбор. Стоять на стороне Леса, что был ему матерью и отцом, против людей, которые всегда приносили лишь огонь и сталь? Или попытаться быть тем, кем он всегда был – мостом?

Он смотрел в сторону опушки, за которую не выходил годами, и в его сердце, таком же древнем и диком, как этот лес, загорелась искра страха. Не за себя. За хрупкое равновесие, которое он охранял всю свою жизнь.

И в этот момент, словно в ответ на его мысли, с дальнего края его владений донёсся тревожный, предупреждающий крик совы – его дозорного. Затем второй. Третий.

Сигнал.

Чужие.

В Лесу.

Элвин медленно повернулся от окна. Его лицо, секунду назад бывшее маской созерцания, застыло в суровой решимости. Он подошёл к стене, где висел его простой лук и колчан со стрелами, наконечники которых были вымочены в соках, несущих не смерть, но долгий, меняющий сознание сон.

Диалог окончен. Пришло время защиты.

Глава 2. Гости с запахом железа и страха

Дверь распахнулась не от удара, а от резкого порыва ветра, который ворвался в хижину, заставив пошелестеть свитки на столе. В проёме, залитые последними лучами заходящего солнца, стояли они. Пятеро. От них пахло потом, пылью дальних дорог и холодной сталью. Запах чужого мира, мира, который Элвин старательно оставлял за границей своего леса.

Впереди всех – женщина. Её поза, прямой стан и властный взгляд выдали в ней лидера. Доспехи, хоть и покрытые дорожной грязью, сидели на ней безупречно. У пояса – длинный меч, рукоять которого была обмотана потёртой кожей. Волосы, цвета воронова крыла, были туго стянуты у затылка, открывая строгие, но не лишённые благородства черты лица. Капитан Лианна.

За её спиной теснились четверо стражников. Молодые, испуганные, но пытающиеся скрыть это под маской солдатской грубости. Их глаза бегали по хижине, по связкам трав, по самому Элвину с нескрываемым недоверием. Один из них, коренастый парень с щетиной, сжимал рукоять своего меча так, что костяшки пальцев побелели.

«Травник?» – голос Лианны был резким, как удар хлыста. Он резал тишину хижины, нарушая её вековой уклад.

Элвин не ответил сразу. Он медленно разжал пальцы, рассыпав семена репейника обратно в мешочек на поясе. Его спокойный, изучающий взгляд скользнул по каждому из них, будто читая историю их пути по потрескавшимся губам, запыленным плащам и тени усталости в глазах.

«Меня зовут капитан королевской стражи Лианна, – продолжила она, когда молчание затянулось. – Мы ищем того, кого называют хранителем этих мест. Травника».

«Вы его нашли, – тихо сказал Элвин. Его голос был полной противоположностью её – мягкий, низкий, сливающийся с шорохом листьев за стеной. – Но вы пришли не с миром. Лес мне это сказал. И ваш собственный страх».

Коренастый стражник фыркнул. «Страх? Перед каким-то травником в юбке?» – он бросил взгляд на длинный холщовый балахон Элвина.

Лианна жестом остановила его. Её глаза сузились. «Мы пришли за помощью. В королевстве беда. Мор. Люди каменеют заживо».

Элвин почувствовал, как что-то холодное шевельнулось у него в груди. Не удивление, а скорее… подтверждение. Он давно чувствовал дисбаланс, доносившийся из-за пределов Леса. Тревожный гул в земле, ядовитый привкус на ветре. Теперь он обрёл имя.

«Каменеют, – повторил он без эмоций. – И вы пришли ко мне. Почему? Королевские алхимики и маги огня и стали сочли проблему недостойной своего внимания?»

«Они бессильны! – в голосе Лианны впервые прорвалось отчаяние. – Их заклинания не лечат, их зелья не помогают! Это не болезнь, это… проклятие! А старые легенды говорят, что только травники Тенистого Леса знают секреты, забытые всем остальным миром».

Она сделала шаг вперед. «Тебе нужно пойти с нами. К столице. К королю».

«Нет», – ответил Элвин просто, как если бы он отказывался от куска хлеба.

В хижине повисло напряжённое молчание.

«Ты не понимаешь, – прошипел коренастый стражник, его рука снова потянулась к мечу. – Люди умирают! Превращаются в статуи!»

«Я понимаю, – взгляд Элвина стал тверже. – И именно поэтому я не пойду. Моё место здесь. Этот Лес… он не просто растёт. Он живёт. И он умеет защищаться. Ваше появление уже нарушило его покой. Если я уйду, кто будет поддерживать хрупкий баланс? Кто будет удерживать тени, что прячутся в чащобе, от похода на ваши поля?»

«Ты говоришь как безумец, – покачала головой Лианна. – Речь идёт о тысячах жизней!»

«А я говорю о жизни всего этого мира! – впервые голос Элвина повысился, и в нем зазвучала сталь. – Ваш мир решил, что природа – это ресурс. Что лес – это дрова и стройматериал. Вы отравили реки, вырубили рощи, распугали зверей. И теперь, когда земля отвечает вам насилием на ваше насилие, вы прибегаете к тому, кого презирали, в поисках спасения. Ирония».

Коренастый стражник не выдержал. «Хватит слушать эту ересь!» – рывком он бросился к Элвину, его мощная рука потянулась, чтобы схватить травника за грудки.

Элвин не отпрянул. Он даже не посмотрел на солдата. Его взгляд был прикован к Лианне. Он лишь слегка стряхнул рукой, будто сбрасывая с пальцев пыльцу.

И лес ответил.

Из щелей между половиц, из-под самой двери, мгновенно взметнулись вверх тонкие, жилистые побеги. Они обвились вокруг ног стражника с силой стальных капканов. Он вскрикнул от неожиданности и боли, пытаясь вырваться, но лианы лишь плотнее сжались, впиваясь в кожу сквозь штаны. Он рухнул на пол, с грохотом роняя меч.

Остальные стражники в ужасе отшатнулись, выхватывая оружие. В хижине зазвенела сталь.

«Стоять!» – крикнула Лианна. Но её приказ был уже не нужен.

Стены хижины зашевелились. Лозы, казавшиеся мёртвыми украшениями, напряглись, как змеи готовые к удару. С полок на стражников уставились тёмные, похожие на глаза, соцветья ядовитых растений. Воздух наполнил тяжёлый, дурманящий аромат, от которого кружилась голова.

Элвин стоял неподвижно, в центре этого внезапно ожившего хаоса. Его лицо было спокойно.

«Вы видите? – сказал он тихо. – Это не магия в вашем понимании. Это договор. Я охраняю Лес, а он охраняет меня. Вы можете попытаться убить меня. Но прежде чем ваш меч достигнет цели, вас поглотят тени. И от вас не останется даже костей, чтобы их можно было обратить в камень».

Лианна, бледная, но все ещё держащаяся с несгибаемым видом, медленно подняла руку, показывая, что убирает её от рукояти меча. Её глаза метались между своим бьющимся в западне солдатом и этим невозмутимым человеком, в чьей власти они теперь оказались.

«Мы… мы не хотим вреда, – сказала она, тщательно подбирая слова. – Мы отчаянны. У нас нет другого выхода». Она посмотрела на своего солдата, который теперь затих, поняв бесполезность борьбы. «Роланд… у него уже проявились симптомы. На правой руке. Пальцы… они немеют».

Элвин проследил за ее взглядом. Молодой стражник, стоявший чуть позади, испуганно сглотнул и попытался спрятать правую руку за спину. Его лицо было искажено страхом, более сильным, чем страх перед лесом или его хранителем. Страхом перед неведомой болезнью, пожирающей его изнутри.

И в этот момент Элвин увидел не солдат короля, не захватчиков. Он увидел людей. Испуганных, отчаявшихся, обречённых.

Он медленно выдохнул. Напряжение в хижине стало спадать. Лозы ослабили хватку, но не отпустили ногу коренастого стражника. Ядовитый аромат рассеялся, сменившись привычным запахом трав и мёда.

«Ваше имя?» – тихо спросил Элвин, глядя на молодого стражника.

«К-Кай, господин», – пробормотал тот.

Элвин подошел к нему. Солдат отпрянул, но Элвин мягко, но твердо взял его за запястье и поднял правую руку. Пальцы были бледными, кожа приобрела неприятный землистый оттенок и была холодной на ощупь, как камень в тени.

«Каменная Чума, – произнёс Элвин, и в его голосе прозвучала отголоском древняя скорбь. – Я читал о подобном в старых свитках. Но никогда не видел».

Он отпустил руку Кая и повернулся к Лианне. Его решение было тяжёлым, как валун.

«Я не пойду с вами в ваш шумный, каменный город, где земля замощена булыжником и не может дышать. Но… – он сделал паузу, глядя в её полные надежды глаза. – Но я не могу позволить чуме, рождённой вашим миром, прийти в мой. Она как пожар в сухой траве. Рано или поздно она перекинется и сюда».

Он указал на связанного стражника. «Я отпущу вашего человека. И я выслушаю вас. Но не здесь. Мы выйдем на опушку. И вы расскажете мне все. С чего началось. Как распространяется. Что уже пробовали. Каждая деталь может быть ключом».

Лианна кивнула, не в силах вымолвить слова. Облегчение и осторожная надежда смягчили её строгие черты.

Элвин повернулся к двери. «А потом, – сказал он, уже выходя в наступающие сумерки, – я скажу вам, какая цена потребуется за ваше спасение. И решите, готовы ли вы её заплатить».

Он вышел, и стражники, потрясённые и униженные, молча последовали за ним, уводя своего товарища, которого лианы наконец-то отпустили. Лес, встретивший их тишиной, теперь казался не убежищем, а молчаливым судьёй, выносящим свой вердикт.

Глава 3. Условие спасения

За пределами хижины воздух был холоднее. Сумерки сгущались, превращая Тенистый Лес в подобие гигантского, дышащего существа, чьи очертания терялись в наступающей тьме. Элвин развёл небольшой костёр на краю поляны, в месте, где лесная почва уступала место обычному лугу. Это была нейтральная территория. Огонь потрескивал, отбрасывая танцующие тени на лица собравшихся.

Стража устроилась поодаль. Коренастый боец, которого звали Торм, с ненавистью тёр лодыжку, покрасневшую от удушающих объятий лиан. Кай, тот самый с начинающейся Чумой, сидел, закутавшись в плащ, и украдкой ощупывал свои окаменевшие пальцы. Двое других, молчаливые братья Марк и Льюис, чистили оружие, бросая на Элвина настороженные взгляды.

Лианна сидела напротив травника, по другую сторону костра. Пламя освещало её усталое, но собранное лицо.

«Рассказывайте, – тихо сказал Элвин, не глядя на неё, а наблюдая, как в чаше у него в руках заваривается травяной настой. – С самого начала».

Лианна сделала глубокий вдох.

«Это началось три месяца назад.В портовом квартале. Сначала подумали на контрабандный товар – какой-нибудь ядовитый краситель или пряность. Но потом… это пошло по всему городу. Никакой закономерности. Богатые, бедные, солдаты, торговцы. Сначала – онемение в конечностях. Потом кожа начинает… грубеть. Терять чувствительность. Менять цвет. Процесс может длиться неделями, а может превратить человека в статую за ночь. Алхимики говорят, что это не яд. Маги-элементалисты не чувствуют ни следов тёмной магии, ни проклятия. Это как будто сама жизнь покидает плоть, оставляя вместо неё камень».

«Она заразна?» – спросил Элвин, помешивая настой.

«Нет. Во всяком случае, мы так думаем. Те, кто ухаживает за больными, не заболевают чаще других. Но она как пожар, который вспыхивает сам по себе в разных местах. Случайно. Необъяснимо».

Элвин протянул ей чашу. «Пейте. Это успокоит нервы и прояснит ум. Страх – плохой советчик».

Лианна с долей скепсиса взяла чашу, но сделала небольшой глоток. Тёплый, горьковато-травяной вкус разлился по рту, и она невольно расслабила плечи.

«Вы сказали, что пробовали лечить. Как?»

«Кровопусканиями, прижиганиями… Зельями, снимающими порчу. Ничего не помогало. Потом верховный маг Аларик попытался применить магию оживления…» Лианна замолчала, её взгляд стал отрешённым. «Это было ужасно. Камень не просто рассыпался. Он… взорвался. Осколками ранило двух лекарей. После этого все попытки прекратили. Осталось только пытаться изолировать больных».

Элвин медленно кивнул, как будто что-то понял. «Магия оживления… Она пытается вдохнуть жизнь в мёртвую плоть. Но то, что оставляет после себя Чума – это не мёртвая плоть. Это не-плоть. Анти-жизнь. Попытка вдохнуть в неё жизнь равноценна попытке смешать огонь и воду. Взрыв неизбежен».

Он помолчал, глядя на пламя. «Вы ищете лекарство не там. Вы ищете его в своих лабораториях и гримуарах. Но причина не в вашем мире. Она здесь». Он указал рукой в сторону темнеющего Леса.

«Что ты имеешь в виду?» – насторожилась Лианна.

«Дисбаланс. Мир – это единый организм, капитан. Ваше королевство – его часть, как и этот Лес. Но ваша часть заболела. Заболела гордыней, жадностью, стремлением подчинить все вокруг. Вы рубите леса, осушаете болота, распугиваете духов земли. И теперь природа даёт ответ. Эта Чума… она похожа на реакцию отторжения. Как тело отторгает занозу».

«Ты говоришь, что мы сами виноваты?» – в голосе Лианны снова зазвучали стальные нотки.

«Я не о вине. Я о причине и следствии. Вы можете не верить, но земля под вашими городами стонет. Воздух, которым вы дышите, отравлен не только дымом, но и злобой. Леса, что вы вырубаете, были лёгкими мира. Вы разрушаете щит, который вас же и защищал».

«И что же? Нам всем следует бросить города и переселиться в пещеры?» – с сарказмом бросил Торм из темноты.

Элвин повернул к нему голову. «Нет. Но вам нужно научиться слушать. И договариваться. Вы пришли ко мне, потому что ваша сила оказалась бесполезной. Теперь настало время силы иного рода».

Он снова посмотрел на Лианну. «Я не поеду в ваш город. Я не смогу там ничем помочь. Вся моя сила – здесь. Она в этой земле, в этих корнях, в этих травах».

«Так что же нам делать?» – в её голосе снова прозвучало отчаяние. «Вернуться и умирать?»

«Есть иной путь, – сказал Элвин. Его голос стал тише, и стража невольно придвинулась, чтобы расслышать. – Легенды, которые привели вас ко мне, не лгут. Но вы искали не того. Вы искали травника. А вам нужно было найти то, что знает только травник».

Он помолчал, давая словам улечься.

«В самых глубинах Тенистого Леса,в месте, куда не ступала нога человека извне многие сотни лет, растёт цветок. «Слеза Рассвета», или «Цветок Утренней Зари». В моих Кодексах о нем сказано, что он рождается из первого луча солнца, упавшего на землю после ночи великой скорби. Он обладает силой… обращать вспять окаменение. Не лечить, а именно обращать. Возвращать жизнь туда, где её вытеснила не-жизнь».

В глазах Лианны вспыхнула надежда. «Этот цветок… он может остановить Чуму?»

«Один цветок? Нет. Но его пыльца, его сущность… будучи правильно приготовленной, может стать основой для эликсира. Или, что более вероятно, его семена могут дать жизнь другим цветам, если найти для них подходящую почву. Это ключ. Единственный, о котором я знаю».

«Так дай нам его!» – почти взмолилась Лианна.

Элвин усмехнулся, но в его усмешке не было веселья. «Он не лежит у меня в кладовой. Капитан. Чтобы добыть его, нужно отправиться в самое сердце Леса. Пройти через топи, что пожирают память. Через рощи, где деревья читают твои мысли. Мимо стражей, которых не возьмёт сталь. И главное – получить его у Хранителя. У Духа самого Леса».

Он обвёл взглядом всех стражников.

«Это путешествие будет в тысячу раз опаснее,чем дорога в вашу столицу. И я не гарантирую успех. Дух Леса… он вряд ли будет благосклонен к тем, кто олицетворяет для него все то, против чего он восстал».

«Но ты поведёшь нас?» – спросила Лианна, впиваясь в него взглядом.

«Да, – ответил Элвин. – Но на моих условиях. Вы будете следовать за мной. Безоговорочно. Вы не будете drawить оружие без моего прямого приказа. Вы не будете срывать ни травинки, не спросив меня. Вы будете есть и пить только то, что я сочту безопасным. Вы откажетесь от своей гордыни и будете слушать шёпот леса, как слушаете приказы своего командира. Нарушите правило – и я оставлю вас там, где вы окажетесь. И лес с вами разберётся».

Он встал, его силуэт вырисовывался на фоне огня.

«Подумайте.Ночь у вас есть. Утром дайте ответ. И если решитесь… попрощайтесь с миром, который знали. Ибо тот, в который вы шагнёте, не прощает ошибок».

С этими словами он повернулся и ушёл в сторону своей хижины, оставив группу стражников у костра в полном смятении.

Лианна смотрела на его удаляющуюся фигуру, а потом перевела взгляд на своих людей. На Торма, полного злобы. На Кая, дрожащего от страха. На братьев, чьи лица были масками неуверенности.

Она посмотрела на свою руку, сжатую в кулак. Руку, которая привыкла держать меч и отдавать приказы. А теперь ей предлагали отдать свою судьбу и судьбу своего королевства в руки молчаливого травника и его сумасшедших законов.

Ночь обещала быть долгой.

Глава 4. Ночь сомнений и утренний выбор

Ночь действительно выдалась долгой. Лианна не сомкнула глаз. Она сидела, прислонившись спиной к стволу старого дуба на краю поляны, и наблюдала за тем, как луна пробивается сквозь листву, отбрасывая на землю причудливые узоры. В ушах у неё стояли слова травника. «Дисбаланс». «Ответ природы». «Анти-жизнь».

Она была солдатом. Её учили сражаться с видимым врагом: с мятежниками, с бандитами, с варварами с севера. Как можно сражаться с болезнью? С воздухом? С самой землёй? Эта идея казалась ей абсурдной. И все же… она видела беспомощность магов. Видела, как королевские лекари разводили руками. И она видела холодный, каменный ужас на пальцах Кая.

Она слышала, как ворочались у своего маленького костра ее люди. Их тихий, приглушённый разговор долетал до неё обрывками.

«…ведьмак этот нас заведёт в гиблое место и там с потрохами сдаст лесной нечисти…» – это был голос Торма, хриплый от злости и страха.

«А у нас есть выбор, Торм? – возразил ему более спокойный, рассудительный голос Марка. – Вернуться и доложить, что мы струсили? Смотреть, как Кай превращается в статую? Я лучше пойду на любой риск».

«Он прав, – тихо добавил Льюис, младший из братьев. – Я… я чувствую, этот лес. Он живой. И травник… он не врёт. Он странный, да. Но он не лжёт».

«Изыди, нечистая сила! – фыркнул Торм. – Тебя уже твои же травы обкурили!»

«А что скажешь ты, Кай?» – спросил Марк.

Последовала долгая пауза. Когда Кай наконец заговорил, его голос был слабым, надтреснутым. «Я… я чувствую, как оно ползёт. По руке. Холод. Такой маленький… но он уже никуда не денется. Я видел, что было в городе. Они… они все знали. Что это конец. Я не хочу так. Лучше уж быстро, от когтей какого-нибудь тваря, чем… чем стать памятником самому себе».

Лианна закрыла глаза. Решение лежало на ней тяжёлым грузом. С одной стороны – долг. Вернуться и доложить о неудаче. С другой – призрачный шанс, предлагаемый чудаком, чьи методы противоречили всему, во что она верила. Рискнуть собой – её дело. Но рисковать своими людьми? Вести их на верную, казалось бы, гибель?

Она вспомнила лицо своего младшего брата, оставшегося в столице. Здорового, полного жизни. И представила его с кожей, медленно превращающейся в холодный камень. Нет. Выбора у нее не было.

Когда первые лучи солнца позолотили макушки деревьев, Лианна поднялась. Ее спина болела от неудобной позы, но в глазах горела привычная решимость. Она разбудила своих людей.

«Слушайте все, – её голос был тих, но чёток. – Решение принято. Мы идём с ним».

Торм хотел было возразить, но она остановила его взглядом.

«Это не просьба, Торм. Это приказ. Мы будем следовать его правилам. Все, до последней запятой. Марк, Льюис – вы отвечаете за снаряжение. Проверьте все, оставьте только самое необходимое. Лишний вес нас погубит. Торм, ты отвечаешь за оружие.

Торм мрачно кивнул, сжав челюсти.

«А я?» – тихо спросил Кай.

«Ты, – Лианна положила руку ему на плечо, – ты будешь идти в середине группы. И сосредоточься на том, чтобы держаться. Твоя задача – донести до цели себя и свою болезнь. Чтобы этот цветок увидел, с чем ему предстоит бороться».

В этот момент из хижины вышел Элвин. Он выглядел отдохнувшим и спокойным, будто провёл ночь не в раздумьях о судьбе королевства, а в глубоком, безмятежном сне. В руках он держал несколько небольших мешочков и свою кожаную сумку, увешанную склянками.

«Ваш ответ?» – спросил он, подходя.

«Мы идем с тобой, – сказала Лианна. – И будем соблюдать твои условия».

Элвин внимательно посмотрел на неё, потом перевёл взгляд на каждого стражника, будто проверяя их решимость. Его взгляд задержался на Торме чуть дольше, но он ничего не сказал.

«Хорошо, – кивнул он. – Тогда наступило время подготовки».

Он подошёл к Каю и протянул ему одну из своих склянок с мутноватой зеленоватой жидкостью. «Выпей. По глотку утром и вечером. Это не остановит Чуму, но замедлит ее. Корень горного чертополоха и сок молочая окаменелого. Они… спорят с болезнью. Выигрывают время».

Кай с благодарностью взял склянку и сделал первый глоток, поморщившись от горького вкуса.

Затем Элвин подошёл к кострищу и начал разгребать золу. Он собрал её в небольшой горшочек. «Пепел от огня, разведённого на границе миров, – пояснил он. – Пригодится».

Он провёл следующие полчаса, собирая казалось бы случайные вещи: полоски коры с определённых деревьев, пригоршни мха, несколько тёмных, блестящих камешков из ручья. Все это он аккуратно раскладывал по своим многочисленным карманам и мешочкам. Для стражников это выглядело как бессмысленное колдовство, но в каждом его движении была абсолютная уверенность и целесообразность.

«Теперь вы, – сказал он, закончив. – Осмотрите своё снаряжение. Кожаные ремни лучше металлических застёжек. Металл звенит, холоден и чужероден. Кожа – часть когда-то живого, лес отнесётся к ней терпимее. Все блестящее – спрячьте или замажьте грязью».

Стража, ворча, принялась за работу. Лианна с удивлением наблюдала, как Элвин подошёл к Торму и, не говоря ни слова, протянул ему небольшой мешочек с сушёными листьями.

«Что это?» – мрачно спросил Торм.

«Разотри и нанеси на раны от лиан. Снимет воспаление и боль. Репейник не виноват, что он выполнял свою работу».

Торм смотрел на него с немым недоверием, но после кивка Лианны взял мешочек и отошёл в сторону.

Наконец, все было готово. Элвин стоял лицом к стене из деревьев, что казалась совершенно непроходимой. Он повернулся к группе.

«Последнее предупреждение. Тот мир, что вы знаете, останется позади. Сейчас мы сделаем шаг в иное. Дышите глубже. Слушайте внимательнее. И забудьте то, что вы знали о расстоянии и времени. В Лесу и то, и другое течёт иначе».

Он протянул руку и раздвинул завесу из колючего папоротника и свисающих лиан. За ней не было тропы. Была лишь густая, зелёная тьма, в которую вели несколько звериных тропинок.

«Идемте, – сказал Элвин и шагнул первым.**

Лианна сделала глубокий вдох, обернулась, чтобы бросить последний взгляд на солнечную поляну, и последовала за ним. Один за другим, словно горошины, скатывающиеся в тёмную чашу, стражники исчезли в зелёном мраке.

Лес сомкнулся за ними, будто их и не было. Тишина, нарушенная на несколько часов, снова воцарилась на опушке. Но теперь это была тишина ожидания. Ожидания того, что принесут обратно эти чужаки, если им суждено вернуться.

Глава 5. Болото Снов

Элвин шагнул первым в зелёный мрак. Лианна сделала глубокий вдох, обернулась, чтобы бросить последний взгляд на солнечную поляну, и последовала за ним. Один за другим, словно горошины, скатывающиеся в тёмную чашу, стражники исчезли в зелёном мраке.

Лес сомкнулся за ними, будто их и не было.

Первый час пути был обманчиво спокойным. Солнечные лучи пробивались сквозь густой полог, создавая на земле движущийся узор из света и тени. Воздух был свеж и напоен ароматами хвои, влажной земли и цветущих трав. Птицы перекликались в вышине. Кай, шедший в середине группы, даже ненадолго забылся, убаюканный монотонным шагом и щебетом. Он машинально потер большим пальцем левой руки неподвижную, холодную кожу правой, и на мгновение ему показалось, что холод отступил. Это была иллюзия, но приятная.

Но вскоре все изменилось.

Сначала это была едва уловимая перемена, которую первым почувствовал Элвин. Он замедлил шаг, его плечи напряглись. Воздух стал тяжелее, влажнее, в нём появилась сладковатая нота, словно от раздавленной перезрелой ягоды. Звуки леса начали затихать, словно кто-то опустил гигантский бархатный занавес. Пение птиц сменилось настойчивым, монотонным жужжанием насекомых, которое, казалось, исходило не извне, а рождалось прямо в костях. Свет становился все более рассеянным, зеленоватым, будто они двигались по дну древнего океана.

«Держитесь ближе, – тихо сказал Элвин, не оборачиваясь. Его шаги стали более осторожными, будто он ступал по спящему зверю. – Мы приближаемся к Болоту Снов. Не отходите от меня ни на шаг. И помните – всё, что вы увидите или услышите, будет ложью. Цепляйтесь за реальность. За боль. За запах этой травы.» Он с силой растёр в пальцах листок «Мяты-трезвости», и резкий аромат на мгновение пробился через сладковатый дурман.

Тропинка, по которой они шли, начала размягчаться, превращаясь в вязкую, илистую почву. Из-под ног с чавканьем выделялись пузыри газа с неприятным сладковатым запахом. Деревья стали выглядеть иначе: их стволы были покрыты скользким, почти чёрным мхом, а с ветвей свисали бледные, похожие на щупальца, лианы, медленно покачивавшиеся в неподвижном воздухе.

«Болото Снов? – проворчал Торм, с трудом вытаскивая сапог из хлюпающей грязи. – И что, оно нам будет сны показывать? Детские сказки.»

«В некотором роде, – ответил Элвин, останавливаясь и доставая из своей сумки небольшой мешочек. – Но это будут не ваши сны. Это будут ваши кошмары. Испарения гниющих здесь грибов и растений не ядовиты в привычном смысле. Они не убивают тело. Они растворяют разум. Стирают грань между памятью и реальностью, между страхом и фактом.»

Он протянул мешочек Лианне. «Разотрите эту траву в ладонях и нанесите на кожу под носом и на виски. Каждому. Она не блокирует испарения полностью, но поможет вашему сознанию удержаться за якорь. Запах будет вашей путеводной нитью.»

Лианна без колебаний выполнила указание. Запах был резким, ментолово-горьким, бьющим в нос, словно удар хлыста. Она передала мешочек Марку, который, поморщившись, последовал ее примеру. Торм принял траву с явной неохотой, лишь после властного взгляда капитана, и грубо намазал её на лицо.

Когда очередь дошла до Кая, Элвин внимательно посмотрел на него. «Ты особенно уязвим, – сказал он мягко. – Твоя болезнь делает твой дух слабее, а болоту есть за что зацепиться. Держись рядом со мной. Если почувствуешь, что теряешь себя, укуси свою губу до крови. Боль – это реальность.»

Кай лишь кивнул, его глаза были полны страха, который был сильнее, чем перед лицом големов или ядовитых растений. Он боялся самого себя. Боялся того, что скрывалось в его собственной голове.

Они двинулись дальше, теперь уже пробираясь по зыбкой почве между призрачными, полуразложившимися деревьями. Воздух стал густым и обволакивающим, им было тяжело дышать. Сладковатый запах становился все сильнее, вызывая лёгкое головокружение. Настоящее начало расплываться, как чернила на мокром пергаменте.

Первым начал сбиваться с пути Торм.

«Эй… вы слышите?» – Его голос прозвучал глухо и отрешённо. Он остановился, повернув голову к густой завесе бледного тумана, стелившегося между деревьями. «Это же… смех моей дочери. Лина… она здесь. Она зовёт меня.»

«Торм, нет!» – резко сказала Лианна, но было поздно. Её собственный голос показался ей доносящимся издалека. Она увидела, как из тумана на миг мелькнуло лицо девочки с золотистыми кудрями – точь-в-точь как на миниатюре, что Торм показывал у костра.

«Лина? Я иду, солнышко! Папа здесь!» – Торм, ослепленный видением, рванулся с силой, которую ему придала галлюцинация.

Элвин схватил его за плащ. «Это не твоя дочь! Это болото!»

Но Торм, могучий и ослеплённый, отшвырнул Элвина, и тот чуть не упал в грязь. Стражник исчез в тумане, его голос быстро затих, поглощённый жужжащей тишиной болота.

«Черт! – выругалась Лианна, ринувшись за ним. – Торм, стой! Это приказ!»

Она сделала всего несколько шагов, как туман сомкнулся и вокруг неё. И вдруг она услышала. Не смех ребенка. А звуки боя. Лязг стали, крики раненых, оглушительный рёв нападающих и запах – едкий, знакомый до тошноты запах крови, гари и страха. Она оглянулась и ахнула.

Она больше не была в болоте.

Она стояла на поле брани под стенами крепости Гарран, где десять лет назад погиб её первый отряд. Дым застилал глаза, под ногами хрустел щебень и… кое-что ещё. Она видела их – молодые лица, мальчишки, которые с восторгом смотрели на неё, свою двадцатилетнюю капитана. Алан, весельчак, который всегда носил за пазухой свирель. Суровый Карвин, мечтавший стать оружейником. Они звали её, просили о помощи, их рты были раскрыты в беззвучном крике, а из груди сочилась кровь.

«Нет… – прошептала она, отступая. Сердце бешено колотилось, в висках стучало. – Это не по-настоящему. Это сон… Болото…» Она поднесла руку к носу, вдохнула запах мяты. Он был слабым, далёким, как воспоминание.

«Капитан! Помоги!» – крикнул прямо перед ней призрак Алана, его лицо исказила мука.

Лианна сжала рукоять меча до боли в пальцах. Боль была реальной. А видение… оно было таким ярким, таким детализированным. Оно пахло настоящей кровью.

В это время Марк и Льюис стояли спиной к спине, сжимая мечи, но не зная, куда их направить. Болото играло на их самой крепкой связи – братстве. Они видели, как из тумана на них надвигаются тени с когтями и клыками – монстры из детских сказок, которые в детстве пугали их обоих. Но монстры говорили голосами друг друга.

«Марк, почему ты бросил меня? – шипело чудище с лицом Льюиса, наступая на старшего брата. – Ты же должен был защищать меня!»

«Лью, я здесь! Я с тобой!» – кричал Марк, но чудище с лицом Льюиса лишь рычало, а из тумана доносился настоящий голос его брата: «Марк! Сзади!»

Марк обернулся и увидел, как на Льюиса нападает тварь с его, Марка, лицом, но искажённым злобой и безумием. Он не знал, куда бросаться, кому верить. Мир распадался на лоскуты безумия.

Кай упал на колени, рыдая. Он смотрел на свою правую руку, и ему казалось, что камень уже покрыл всё его тело. Он был полностью парализован, не мог пошевелиться, не мог дышать. Он чувствовал, как холодный гранит наполняет его лёгкие, поднимается по горлу, запечатывает его глаза и уши. Вечный, безмолвный ужас. Он был уже не человеком, а памятником самому себе, и его сознание было замуровано в этой каменной гробнице навеки. Его собственный подавленный страх перед такой судьбой материализовался и пожирал его изнутри.

Хаос охватил отряд за считанные секунды. Лес, этот живой, древний организм, стал для них зеркалом, отражающим самые тёмные уголки их душ. И только один человек оставался непоколебимым островком в этом бушующем море безумия.

Только Элвин оставался непоколебим. Его разум, тренированный годами медитации и глубокой связи с природой, мог отличать истинные сигналы леса от лживых выбросов болота. Он видел, как его спутники метались, кричали и плакали, борясь с призраками своего собственного прошлого и страхов.

Он действовал быстро. Он подошёл к Каю, прижал к его носу пучок свежей «Мяты-трезвости» и резко щёлкнул пальцами перед его лицом.

«Кай! Дыши! Дыши этим запахом! Это просто иллюзия!»

Стражник судорожно вдохнул, и его глаза прояснились. Ужас отступил, сменившись дрожью и стыдом. «Я… я думал…»

«Ничего. Держись за этот запах. Как за якорь», – коротко сказал Элвин и оставил ему мешочек с травой.

Затем он бросился к братьям. Он не стал кричать на них. Он просто прошёл между ними, раздвигая своим присутствием их кошмарные видения.

«Монстры, которых вы видите, – это ваши страхи, – сказал он спокойно. – Посмотрите на них в лицо. Признайте их. И они потеряют силу».

Марк, дрожа, посмотрел на тварь с клыками, которая надвигалась на него, и прошептал: «Я… я не боюсь тебя». И тень рассеялась, как дым.

Элвин кивнул и побежал туда, где исчезли Лианна и Торм. Он нашел капитана первой. Она стояла, прижавшись спиной к гнилому дереву, с закрытыми глазами, и что-то беззвучно шептала. По её щекам текли слезы.

«Лианна, – мягко позвал он. – Это не твоё прошлое. Это болото. Вернись».

Она открыла глаза. Они были полны боли. «Элвин?» – её голос дрогнул.

«Я здесь. Иди за мной. Торму хуже».

Он взял её за руку, и его прикосновение было как глоток холодной воды в огне. Она последовала за ним, все еще слыша отголоски криков, но уже способная отличать их от реальности.

Торма они нашли в небольшой, заполненной туманом ложбине. Он стоял на коленях, протягивая руки к пустоте.

«Лина… не уходи… папа здесь…» – он рыдал, огромный, сильный мужчина, сломленный призраком.

Элвин подошёл к нему сзади и нежно прижал к его вискам пальцы, смоченные эфирным маслом из его запасов. «Успокойся, воин. Твоя дочь в безопасности. Она ждёт тебя дома. Но чтобы вернуться к ней, тебе нужно пройти через это».

Торм вздрогнул и обернулся. В его глазах была пустота, а затем медленное возвращение. Он смотрел на Элвина, на Лианну, на окружающее его болото. Стыд и ярость вспыхнули на его лице.

«Что… что это было?» – он с трудом поднялся на ноги.

«Испытание, – просто сказал Элвин. – И вы все его прошли. Теперь вы знаете, с чем имеете дело. Идемте. Мы не можем оставаться здесь долго».

На этот раз, когда они двинулись в путь, группа была уже другой. Испытание обнажило их самые уязвимые струны. Но оно же и сплотило их. Марк и Льюис шли, больше не как отдельные бойцы, а как часть целого. Кай, хоть и бледный, но шагал тверже, сжимая в кармане мешочек с мятой. Даже Торм шёл, не глядя по сторонам, его обычная грубость сменилась тяжёлой, сосредоточенной молчаливостью.

Лианна шла рядом с Элвином. Она смотрела на его профиль, на спокойную уверенность в его движениях.

«Спасибо, – тихо сказала она. – Ты спас нас там».

«Я лишь дал вам инструменты, – ответил он, не глядя на неё. – Вы сами нашли силу, чтобы ими воспользоваться. Запомните это чувство. Оно пригодится».

Он указал вперёд, где сквозь деревья начинал проглядывать более твёрдый, скалистый грунт.

«Болото позади. Но впереди… впереди нас ждут Поляны Шепчущих Цветов. И их испытание будет куда более… откровенным».

Лианна кивнула, чувствуя, как по телу пробегает холодок. Лес проверял их. И она начинала понимать, что самые страшные опасности таятся не снаружи, а внутри них самих.

Глава 6. Правда, что жжётся, как яд

Воздух снова изменился, едва они ступили на твёрдую, усыпанную хвоей землю за пределами Болота Снов. Сладковатая дурманящая влага сменилась сухим, пряным ароматом. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь кроны, стал золотистым и тёплым. Казалось, они вышли в самый безобидный и прекрасный уголок Леса.

Перед ними раскинулась обширная поляна, поросшая мягким изумрудным мхом. И на этом ковре, подобно рассыпанным самоцветам, цвели тысячи невероятных цветов. Они были всех оттенков синего, лилового и серебристого, с бархатистыми лепестками, которые слегка колыхались, будто от дуновения, которого не было.

«Какая красота…» – невольно выдохнул Льюис, самый молчаливый из братьев.

«Не обманывайтесь, – тут же предупредил Элвин, останавливаясь на краю поляны. Его лицо было серьёзно. – Это Поляна Шепчущих Цветов. Их пыльца не вызывает видений. Она… обнажает правду. Ту, что мы прячем даже от самих себя».

Торм, всё ещё оправлявшийся после Болота Снов, хмуро посмотрел на цветы. «И что, они заставят нас говорить правду? Как на допросе?»

«Хуже, – покачал головой Элвин. – Они не заставляют. Они убирают все фильтры. Между мыслью и словом не остаётся барьера. Самые потаённые страхи, самые горькие обиды, самые необдуманные подозрения – всё вырвется наружу. И нет никакого способа этому противостоять. Магия мятной настойки здесь бессильна».

Лианна смотрела на цветы с растущей тревогой. Её отряд был и так на грани. После испытания в болоте нервы были оголены. Что произойдёт, если все их скрытые конфликты выплеснутся наружу?

«Нет ли другого пути?» – спросила она, уже зная ответ.

«Нет, – Элвин указал на дальний конец поляны, где виднелся узкий проход между двумя скалами. – Это единственный путь вглубь Леса. Чем быстрее мы её пересечём, тем меньше вреда она нанесёт. Просто помните: всё, что будет сказано здесь… исходит не от злого умысла. Это голос вашей собственной души, которому вы не давали слова. Не вините друг друга».

С этими словами он сделал первый шаг на поляну. Стражники, после мгновения нерешительности, последовали за ним.

Первые несколько метров ничего не происходило. Лишь лёгкий, почти неуловимый аромат, похожий на смесь мёда и полыни, витал в воздухе. И тогда заговорил Марк.

Он шёл рядом с братом и вдруг, ни с того ни с сего, произнёс с горькой усмешкой: «Знаешь, Лью, я до сих пор помню, как ты разбил папину любимую вазу, а вину свалил на кота. И я тебя не сдал. А ты хоть раз поблагодарил меня? Нет. Ты всегда был маминым любимчиком».

Льюис остановился как вкопанный, его лицо выразило полное недоумение. «Марк? О чём ты? Это было двадцать лет назад!»

«Для меня – как вчера!» – отрезал Марк, и в его голосе прозвучала застарелая обида, о которой он, казалось, и не подозревал.

Лианна хотела их успокоить, но её собственные губы уже шептали что-то без её воли: «А ты, Марк, всегда был болтуном. Помнишь, на совете у герцога Ривелла? Я просила молчать о наших слабых местах в обороне, а ты всё выболтал, пытаясь блеснуть откровенностью…»

Она сама удивилась своим словам, но не могла остановиться. Пыльца витала в воздухе, проникая в лёгкие и в мозг, растворяя все плотины.

Торм шёл, уперев взгляд в землю, сжав кулаки. Но его тоже настигла правда. «Я боюсь, – вырвалось у него хриплым шёпотом. – Не смерти. Я боюсь, что моя Лина забудет меня. Что вырастет и будет звать кого-то другого отцом…»

Это признание, прозвучавшее от самого сурового из них, повисло в воздухе, вызывая не осуждение, а щемящую жалость.

Но настоящий хаос начался, когда заговорил Кай. Он шёл, глядя на свою каменеющую руку, и вдруг его лицо исказилось ненавистью.

«Я ненавижу вас всех! – выкрикнул он, и его голос сорвался на визг. – Вы здоровы! Вы можете бегать, сжимать меч, обнимать женщин! А я? Я тащу эту гниющую ветвь на своём теле! И знаете что? Я рад, что эта Чума пришла! Пусть все почувствуют, каково это! Пусть все станут такими же калеками, как я!»

В воздухе повисла шокирующая тишина. Даже цветы, казалось, замерли. Все смотрели на Кая с ужасом. Он сам смотрел на них широко раскрытыми глазами, не веря, что это сказал он.

И тогда раздался спокойный, леденящий душу голос Льюиса. Всю дорогу он был тихим и послушным, но теперь его лицо было холодной маской презрения.

«О, не волнуйся, Кай. Скоро тебя не станет. И это к лучшему. Ты был слабым звеном. Как, впрочем, и все вы».

Он обвёл взглядом группу, и его глаза остановились на Лианне.

«Капитан.Вы так горды своей честью и долгом. Но вы всего лишь пешка. Как и я. Разница в том, что я знаю, кому служу на самом деле».

Лианна застыла, чувствуя, как леденеет кровь. «Льюис? Что это значит?»

«Это значит, – его губы растянулись в безрадостной улыбке, – что алхимическая гильдия слагает о вас песни. Ваше благородное самопожертвование, ваш поход за цветком… всё это было на руку моим настоящим хозяевам. Они давно хотели получить образцы флоры Сердца Леса. А вы, капитан, так кстати предоставили мне проводника».

Предательство, обнажённое и уродливое, повисло в воздухе. Льюис, шпион. Он вёл их с самого начала.

Торм с рёвом ярости рванулся к нему, но Элвин резко встал между ними.

«Стой, Торм! На поляне нельзя! Любое насилие здесь обернётся против всех нас!»

«Но он предатель!» – закричал Торм.

«И теперь мы об этом знаем! – парировал Элвин. Его собственный голос был напряжён, он тоже боролся с действием пыльцы. – Это знание – дар, каким бы горьким он ни был! Теперь мы видим врага!»

Лианна стояла, не в силах пошевелиться. Глаза её были прикованы к Льюису. «Твой брат… Марк? Он знал?»

«Марк? – Льюис фыркнул. – Он слишком честен и глуп для такого. Он верил в наше братство до самого конца. Как и вы все верили в свою миссию».

Марк смотрел на брата с таким потрясением и болью, что, казалось, его вот-вот разорвёт на части. «Лью… почему?»

«Потому что алхимия – это будущее, братец! – голос Льюиса звенел от внезапного энтузиазма. – Эта затхлая магия трав и этот душный Лес – пережитки! Будущее за силой, которую можно создать, разложить на компоненты и поставить на поток! Гильдия даст миру могущество, перед которым померкнет любая природная магия!»

Он говорил, и пыльца вытягивала из него не только правду, но и фанатичную веру в своё дело.

Элвин, бледный, повернулся к Лианне. «Мы должны идти. Сейчас. Каждое слово здесь отравляет нас сильнее».

Он был прав. Воздух на поляне стал густым и тяжёлым от высказанных обид, страхов и предательства. Казалось, сами цветы пьянели от этого зелья из человеческих душ.

Никто не спорил. Группа, разбитая и опустошённая, почти бегом бросилась к тому концу поляны, где виднелся выход. Льюис шёл последним, и на его лице застыла странная смесь стыда и торжества.

Когда они, наконец, вывалились из зоны действия цветов в узкое каменное ущелье, их охватила тишина. Но теперь это была гнетущая, напряжённая тишина. Правда, как яд, проникла в самое сердце их маленького отряда. И антидота к ней не было.

Лианна обернулась и посмотрела на Льюиса, затем на Элвина. В её глазах горел вопрос, на который сейчас не было ответа.

Что мы будем делать с предателем?

Глава 7: Ущелье Разбитых Клятв.

Гнетущая тишина, повисшая после признания Льюиса, длилась недолго. Её разорвал резкий звук – лязг стали. Торм выхватил меч и направил его на предателя. Его лицо исказила ярость, ещё усиленная унижением на Болоте Снов и горечью с Поляны Правды.

«Я прикончу этого гада! Здесь и сейчас!» – его голос гулко отозвался между каменными стенами узкого ущелья.

Марк инстинктивно шагнул вперёд, закрывая брата собой. Его собственное лицо было бледным, а в глазах – буря из боли, неверия и долга. «Торм, нет!»

«Отойди, Марк! Или ты с ним заодно?» – прошипел Торм.

«Я прикажу тебе стоять, солдат!» – голос Лианны прозвучал резко и властно, возвращая в реальность. Она сама с трудом держалась, её разум был оглушён предательством, но долг брал верх. Она медленно подошла, вставая между Тормом и братьями. Её рука лежала на рукояти меча, но не обнажала его.

Элвин наблюдал за этой сценой с каменным лицом. Его глаза метались между стражниками и окружающим ущельем. Оно было не более чем расщелиной в скале, уходящей вверх на десятки метров. Свет сюда почти не проникал, царствовал полумрак. Под ногами хрустел щебень, а с капельников на стенах медленно сочилась вода, образуя на дне мелкую, ледяную ручей.

«Капитан права, – тихо сказал Элвин. Его шёпот, однако, был отчётливо слышен в замкнутом пространстве. – Мы не можем позволить себе кровопролитие здесь. Это место… оно пахнет древней яростью. Кровь, пролитая в гневе, станет звонком для того, что спит в этих камнях».

«Он шпион! – не унимался Торм, не опуская меч. – Он ведёт нас к гибели!»

«Он ведёт нас к Цветку, – поправил его Элвин. – Ради своих целей, да. Но путь – верный. Пока что». Он посмотрел на Льюиса. Тот стоял, откинув голову, с вызовом глядя на Торма. Но Элвин уловил в его глазах не только фанатизм, но и страх. Страх быть убитым своими же.

«Льюис, – сказала Лианна, и её голос был холоден, как скала вокруг. – Ты признался в измене. По законам королевства, за это полагается смерть. Но мы не в королевстве. И я не собираюсь вершить суд в этом проклятом ущелье. Ты будешь связан. И мы будем тащить тебя с собой, как мешок с камнями, если понадобится. А твою судьбу решит Король и Совет по возвращении».

«Если мы вернёмся», – мрачно бросил Торм, но меч всё-таки опустил.

Лианна кивком приказала Марку. «Обезоружь его. И свяжи. Используй кожаные ремни с его же снаряжения».

Марк помедлил лишь на секунду. Боль в его глазах сменилась солдатской дисциплиной. Он молча подошёл к брату. Их взгляды встретились.

«Прости, Марк», – тихо прошептал Льюис, и в его голосе впервые прозвучала искренность.

«Заткнись, – сквозь зубы прорычал Марк, с силой стаскивая с него пояс с мечом и кинжалом. – Ты лишил меня права быть твоим братом. Не лишай меня теперь и права ненавидеть тебя без угрызений совести».

Он связал Льюису руки за спиной прочными ремнями, затянув их так туго, что кожа побелела. Льюис не сопротивлялся.

В этот момент раздался глухой, низкочастотный гул. Он шёл не откуда-то сверху или сбоку, а, казалось, исходил от самих скал. Земля под ногами слегка задрожала. С потолка ущелья посыпалась мелкая каменная крошка.

«Что это?» – насторожилась Лианна, тут же забыв о предателе.

Элвин приложил ладонь к влажной стене ущелья и закрыл глаза на мгновение. Когда он их открыл, в них было тревожное понимание. «Они проснулись. Древние стражи ущелья. Каменные Големы. Они чувствуют чужеродную энергию. Энергию обмана и раздора». Он посмотрел на Льюиса, а затем на всех остальных. «Наша ссора стала для них призывом к пробуждению».