Читать онлайн Предания Хансана. Песнь о красоте Белой горы

Пролог

Кони ретиво били копытами землю: от взмыленных тел, плавно качавшихся в вечернем мареве раннего лета, исходил полупрозрачный пар. Седоки остановили лошадей лишь на секунду, чтобы по звёздам сверить направление.

Лес сгущался с каждым шагом, становясь живым лабиринтом из искривлённых ветвей и колючих зарослей. Воздух, густой и влажный, пах сыростью гниющих пней и чем-то ещё – терпким, древним, словно дыхание самой земли. Ветви, сплетённые в плотный полог, едва ли пропускали отблески лунного света, превращая тропу в подобие чёрного тоннеля. Где-то между деревьев, совсем близко, хрустнула ветка – слишком громко для зверя, – и по спинам всадников пробежала холодная дрожь. Глаза, невидимые во тьме, следили за ними из чащобы, и шепот, едва отличимый от шелеста листьев, порой обрывался, словно его обрезали чьей-то незримой рукой.

– Господин, вы уверены, что мы движемся в верном направлении? – баритон Сон Дана раздался слева, и Тэен повернулся к нему. Почти налившаяся луна отбросила на лицо спутника тень из-за плотного глубокого капюшона.

– Уверен. От дуба висельников на север по Полярной звезде, – наизусть повторил Тэен наставление старухи, которая несколько дней назад за пару золотых подсказала, где найти… колдуна. Молодого всадника, облачение которого скрывало не только внешность и стать, но и статус, от мысли об этом бросило в жар – не от страха, скорее, из-за осознания, что ситуация на арене власть имущих обострилась настолько, что приходилось действовать чужими руками. И силами. – Или ты, Дан, боишься? Разве не с тобой мы ещё в десять лет в этот лес убежали?

– Я и тогда был против. Посмотрите, прошло пятнадцать лет, а ничего не изменилось, – проворчал Дан, но пришпорил коня вслед за зашагавшим вглубь леса жеребцом Тэена. И удобнее поправил катану на поясе, готовый в любую секунду отразить удар от своего повелителя.

Спина Тэена впереди была поразительно прямой – такую осанку держала не только почти военная выправка, полученная за годы обучения управлению, политике и военному делу, но и напряжение. Лес сгущался, кроны сходились друг с другом: луне всё тяжелее было пробираться через густую листву. Но мужчина знал, что шёл в нужном направлении. Как? Неизвестно, но почему-то амулет – Тэен носил его с десяти лет, не снимая, – тепло грел грудь, на которой лежал, под слоями одежды.

Всадники ехали в тишине, прерываемой воем хищников, вышедших на охоту, потревоженных птиц и, кто знает, может, волшебных существ, коих по преданию в лесу водилось много. К одному из них всадники и спешили сами. Тэен помнил, как пятнадцать лет назад они с Даном, его слугой и приближённым, с которым он уехал из родного города ещё ребёнком, точно так же шли по лесу. Конечно, тогда был день, пусть и туманный, и никто из них не собирался устроить дворцовый переворот, но антураж сохранился.

Даже усилился – в какой-то момент Тэен начал яснее видеть меж стволами светлое пятно. С каждым метром оно становилось яснее, вскоре стало видно еще и окно, через которое свет от огня разливался по лесу, и дым от печи, который магическим образом таял в воздухе, не выдавая местоположения. Значит, деревенские слухи не врали – здесь действительно жил колдун.

– Ты готов? – Тэен остановился на краю леса, глядя на Дана. Тот скинул капюшон и кивнул, чуть нахмурив взгляд. – Спрячь оружие, мы пришли с просьбой, а не с угрозами.

Молодой господин спешился, оставив коня у точно для них приготовленной коновязи. То же самое сделал и Дан, но остановился позади, когда Тэен подошёл к двери и несколько раз постучал.

– Хозяин, открой. Мы пришли с миром. Нам нужна твоя помощь.

***

Соль знала, что Тэен придёт. Она видела это во снах. Так предсказали руны, так говорили карты, так нашептал огонь, так, в своей паутине жизней, решили боги. То была судьба. Не её, не Соль. Чужая. Но она оказалась с ней переплетена – по желанию аль без оного.

К прибытию наследника всё было готово. Дом натоплен, духи леса предупреждены, в конце концов, сама ведьма была готова встретиться с мужчиной пятнадцать лет спустя. И у Соль, невольно вплетённой в эту историю, имелись свои планы. Она знала, что её спокойная жизнь в лесу закончилась. Но была готова.

– Наму, я ведь просила тебя пропустить к моему дому лишь одного.

Гости, чей приезд не стал неожиданностью для существа, обитавшего в этом лесу, обернулись, застигнутые врасплох. Тэен и Дан, услышав голос за спиной, потянулись к оружию – первая мысль была о засаде. Но почему же тогда так спокойно билось сердце молодого господина, обычно за метры и за минуты ощущавшего опасность?

Девушка вышла из тёмного леса. Ее лицо скрывал капюшон тёмной мантии, под ней же пряталась совершенно простая одежда, то ли из льна, то ли из крапивы.

Она даже не обратила внимание на стоящих перед дверью дома людей. Соль подарила его уставшим лошадям. Разложила перед ними сено, поставила два ведра с водой и каждой протянула по морковке.

– Хм. – Второй голос раздался с ветки раскидистого дуба.

На ней сидел вовсе не человек, но нечто похожее. Фарфоровая кожа выделялась на фоне безлунной ночи, глаза светились как две звезды, иссиня-чёрные волосы напоминали воронье оперение. Существо в упор смотрело на второго человека, пока корни дерева под землёй ползли к его ногам.

– Прикажешь его убить?

Соль развернулась к гостям. Она помнила обоих. Ох и шума они тогда навели в её владениях. Но то было не время их прихода. Время пришлось лишь сейчас. Опасным было лишь то, что такова судьба была только у одного из них; что же до второго… его роль Соль пока что не понимала. Но, вероятно, и она была значимой.

– Нет, оставь.

Ведьма подошла ближе, совершенно не испытывая страха. Она видела, как дёрнулись чужие руки, желавшие схватиться за оружие, и одновременно с этим дёрнулись уголки её губ. Глупцы.

Соль сняла капюшон лишь тогда, когда оказалась перед темноволосым, перед наследником.

– Я ждала тебя, Тэен. Оставь за порогом моего дома друга и своё оружие. Коль осмелишься – заходи.

И, блеснув глазами, Соль скрылась за дверью, из-за которой повеяло теплом домашнего очага и запахами сушёных трав.

– Дан, останься, – логичное и ожидаемое «но» Тэен прервал взмахом ладони. За себя он не переживал: легко снял с пояса ножны и отдал слуге. Именно Дан, оставшийся на улице наедине с молчаливым, но явно более агрессивно настроенным существом, заставлял его тревожиться. Тэен положил ладонь на плечо друга и мягко похлопал. – Ты не тронешь, и тебя не тронут, помнишь? Я быстро.

В доме Соль уже находилась без мантии. Теперь её одежду можно было рассмотреть лучше. Она не была похожа на традиционные наряды Хансана. Широкие светлые штаны, без единого пятна грязи, что до этого были заправлены в высокие сапоги, теперь скрывали босые стопы. Рубаха оказалась подпоясана лентой все из той же ткани, а по подолу стелились рисунки, понятные одной лишь ведьме, вышитые аккуратными стежками. Оставалось только гадать, шила ли Соль себе одежду сама или брала её где-то. Но было заметно, что она точно ухаживала за ней.

Ведьма зажигала свечи, что стояли на большом дубовом столе, когда услышала скрип половиц. Бросила на вошедшего мужчину оценивающий, но словно понимающий взгляд. На лице Соль играли тени от языков пламени, и это делало её похожей ни то на существо, что осталось на улице следить за Даном, ни то на богиню, ни то на лесного монстра. Хитрая улыбка напоминала последнего.

Ведьма пригласила гостя за стол, поставила перед ним кружку с дымящимся напитком и села напротив, готовая слушать историю, которая, однако, была ей неинтересна. Она никогда не любила людей. Жадных до власти и денег, мечтающих обладать всем на свете. Соль с удовольствием прожила бы всю свою оставшуюся жизнь в лесу. Но знала, что её судьба и судьба этого человека переплетались, словно крепкая паутина, сотканная пауком судьбы. Она должна была ему помочь. При этом преследуя собственные интересы. Ведь жажда мести и искупления тлела где-то внутри вместе с душой.

– Здравствуй, – Тэен немного помедлил, не зная, как начать разговор. Его предупреждали, что если колдун пожелает, то сам назовёт своё имя, но и своё произносить не оказалось нужды. Юноша глубже вдохнул запах прелых трав, сжимая в руках чашу с душистым напитком, на которую смотрел с подозрением: как бы ни была спокойна интуиция, сознание всё ещё твердило о возможной засаде. – Ты уже знаешь моё имя… Что ж, я Кан Тэен, младший наследник семьи Кан, которая не одно десятилетие правит Хансаном. И меня хотят убить.

На ведьму эти слова произвели мало эффекта. Она смотрела так, будто ждала продолжения истории, будто такие мелочи, как страхи или намерения других людей, ее не интересовали.

– Мой отец… Семнадцать лет назад Кан Гоныль начал серьёзно болеть. Он образовал из приближённой знати управляющий орган, который помогал ему, пока болезнь забирала здоровье, а после должен был помогать его сыновьям на престоле. Но в столице отец оставил лишь троих старших сыновей – меня же, младшего и рожденного от второй жены, выслал в деревню у этого леса. Никто не знал, зачем и почему. Семь лет назад отец умер, но власть не перешла никому из моих братьев. Совет министров держал всё в своих руках, – Тэен нахмурил брови, когда неожиданно напиток в его руках начал призывно теплеть. Он манил прикоснуться губами, но парень держался. – Недавно мне исполнилось двадцать пять, я достиг возраста для вступления на престол. Я думал, что совет министров ждёт этого момента для передачи полномочий, но я узнал, что моих братьев убили. А доверенные люди из дворца говорят, что и на меня готовится покушение. Совет желает отобрать то, что по праву и по крови принадлежит мне, лишь из жажды власти. Мне нужна… твоя помощь, помощь магии, чтобы вернуть свой титул и земли. Я готов на всё, только назови свою цену.

– Так уж на всё? – спустя некоторое время задала вопрос ведьма, и если сначала её взгляд был хитрым, то выражение лица в секунду сменилось на хмурое и требовательное. – Пей.

Голос прозвучал твёрдо, не терпя возражений.

Однако стоило лишь мужчине напротив сделать несколько глотков, Соль выхватила у него кружку и вылила содержимое в большую деревянную чашу. Из камина она взяла горсть золы и высыпала туда же, начиная что-то бормотать себе под нос. Из льняного мешка зачерпнула сушёных цветков маттиолы, из кувшина долила молока и лишь затем достала из-под одежды длинную иглу, протягивая наследнику ладонь, ожидая от него того же. Магия предсказания требовала крови.

Соль заметила чужое колебание, но в этот раз не улыбалась. Чужая медлительность раздражала. Потому, когда она едва увидела движение, сама схватила чужую ладонь и уколола указательный палец, позволяя каплям упасть на молочную поверхность жидкости.

Кровь рисовала узоры, расползаясь от цветка к цветку. Соль разглядывала их внимательно, хмурясь. А после подняла проницательный взгляд на человека.

– Смерть стоит за твоей спиной. И я – твоё единственное спасение.

Ведьма задумалась, вновь обращаясь к рисункам.

– Через два дня они приедут. Решать государственные дела. И попытаются тебя убить. Они привезут вино. Не пей его.

Соль поднялась с места очень резко и быстро, выходя в другую комнату своего небольшого домика. Она возилась там достаточно долго, но вскоре вышла с небольшим браслетом. Аккуратные чёрные камни располагались на красной шерстяной нити. Ведьма повязала его на левое запястье наследника.

– Не снимай его. Он предупредит тебя о ядах в еде, напитках, одежде или оружии. Как только ты коснёшься чего-то и почувствуешь жжение, знай – оно отравлено.

Соль вновь села за стол, согнув одну ногу в колене, поставив босую стопу на свой стул, а на колено уперев подбородок.

– Ты сказал назвать мне цену.

Её взгляд вновь светился. Он был ни то опасным, ни то хитрым, ни то знающим все законы этого мира.

– Моя цена – ты. Коли согласен – мой дом твой дом. Али нет – выйдешь за дверь и, если повезёт, пройдешь через лес и останешься живым. Но смерть всё равно тебя догонит. Она уже наточила косу.

Тэен чувствовал на коже потоки мурашек, пока ведьма, умевшая, как оказалось, и обольстительно улыбаться, и приказывать одним взглядом, называла цену за свои услуги. Он? Тэен? Что это вообще могло значить? Тэен, которого всю жизнь учили политике и дипломатии, привыкшего добиваться для себя выгодных условий или по крайней мере точно знать положения сделок, однако понимал, что текущая ситуация не предполагала торга. Ведьма говорила об этом одним своим взглядом.

– Я.… я согласен. Мой дом тоже для тебя открыт в любое время, – Тэен поднялся с места, кланяясь ведьме. – Спасибо за помощь.

Наследник вышел из чужого дома, сопровождаемый хитрой улыбкой хозяйки. Уже на улице, где оставил Дана и коней, он словно выплыл из марева транса, яснее осознавая ситуацию. И правда, он только что заключил сделку с настоящей ведьмой.

Тэен нашёл Сона, перетягивающим подпруги седла. Слуга усиленно делал вид, что не замечает смотрящего в его спину существа, которое, казалось, даже не сдвинулось со своего места на дубе. Тэен увидел, как Дан вздрогнул, когда господин подошёл к нему и кивнул.

– Всё хорошо. Можем ехать обратно.

Когда всадники, наконец, двинулись в обратный путь, тропа казалась менее враждебной, а тени – не такими густыми. Лес отпускал их и позволял им уйти.

Обернувшись в последний раз, Тэен увидел её.

Соль стояла на крыльце своего домика, прислонившись к косяку двери и пристально смотрела вперед. В руках ведьмы была та самая деревянная чаша, из которой она неспешно отпивала, провожая путников задумчивым, тяжёлым взглядом. Губы шевелились, напевая что-то мелодичное на давно забытом людьми языке – то ли заклинание, то ли колыбельную, то ли погребальную песнь.

И в этот миг тучи расступились, и яркая, почти неестественно большая луна выплыла из-за вершин, окутав Соль и всадников серебристым сиянием. Она освещала своё дитя – дитя ночи и магии и того, чью судьбу знала наперед, – и в её холодном свете сделка, только что заключённая в тёплой избе, обрела вес неотвратимости. Тихая песнь Соль, чаша с кровью Тэена в руках и этот лунный свет – всё это было не прощанием, а началом. Их история, сплетённая из крови, долга и тёмного договора, наконец-то началась.

Глава 1

– Не смотри так на меня. – Соль расчёсывала гриву своей чалой кобылы, ощущая на спине тяжёлый взгляд лесной нимфы. Наму осуждала её за решение покинуть лес. Это место было их домом, их оплотом безопасности. И она не понимала ведьму. А та не могла игнорировать зов магии и наказ матери.

Ветер путался в кронах деревьев, спускался по стволам и шептал об угрозе чужой жизни. Соль и Тэен ведь заключили сделку. А значит, она теперь отвечала за эту жизнь.

– Я вернусь, как только смогу. Присмотри за лесом, нимфа.

Уловив едва заметный кивок волшебного существа, ведьма поправила мантию и вскочила в седло с одного лёгкого прыжка. Лошадь поприветствовала хозяйку на своей спине довольным ржанием и не успокоилась, пока та не погладила её по серой шее.

– Вперёд, Ним.

Ей не нужно было приказывать, не нужно было гнать кнутом. Соль относилась к животному с уважением. И лошадь отвечала тем же, отправляясь рысью через густой лес.

Над головой кричали вороны, нагоняя тревогу, которую ведьма не понимала. Ведь юный наследник как-то смог дожить до своего возраста без её помощи. Но почему-то теперь, когда она знала его судьбу наперёд, когда знала, какие свершения ждали Тэена в будущем, позволить ему умереть было бы глупо. В конце концов, и сама Соль имела свои интересы в помощи этому человеку.

Дорога до деревни через густой лес у подножия Белой горы заняла около часа. Соль остановилась лишь раз у ручья, позволив кобыле напиться воды. И отправилась дальше. Ним ворвалась в деревянные ворота процветающей деревни. Ведьма спешилась лишь у ступеней главного дома. И потребовала представить ее наследнику.

Как и обещала Соль, посольство из столицы прибыло. Тэен устроил небольшой пир, на котором собралась местная знать. Столы не ломились от еды, но были накрыты вполне прилично, соответствуя статусу гостей. Представители от совета занимали главные места, напротив наследника, в то время как их охрана и сопровождающие сидели за отдаленными столами.

Воздух в зале был густым и тёплым, пахнущим воском старых балок и терпкой смесью дыма и сушёной полыни. Свет от массивных медных жаровин, расставленных по углам, не столько освещал пространство, сколько выхватывал из полумрака детали, словно золотым факелом: грань медного кувшина, лощёную поверхность тёмного дуба, влажный блеск варёного риса в глиняной чаше.

Столы, низкие и массивные, были сбиты из цельных плах, отполированных временем и прикосновениями рук до бархатной глади. На них, вразрез деревенской простоте, стояла медная посуда – тяжёлые блюда, кубки и кружки. Каждый предмет был чеканным и блестящим, поэтому вино разливалось со звоном колокольчика, – чистым, высоким звук, врезающимся в гул голосов.

Зал гудел. Тэен восседал на почётном месте, облачённый в скромные, но качественные одежды, не скрывавшие его истинный статус ни от посторонних глаз, ни от проницательных взглядов гостей. Рядом, в тени за спиной наследника, стоял Дан, его фигура в традиционных одеждах казалась лишь частью интерьера. Он знал о пророчестве ведьмы и следил за каждым шагом прибывших.

Во главе стола напротив наследника сидел посол Совета, Ким Вонсок, человек с лицом, вымощенным до непроницаемой маски вежливости годами придворных интриг.

– Деревня наша не богата, – начал Тэен, поднимая свою чашу с местным вином. Его голос, спокойный и уверенный, заставил замолчать собравшихся. – Но блюда у нас вкусные и сытные. Рад, что почтенные гости соизволили посетить наш скромный уголок, дабы обсудить… будущее Хансана.

– Скромность украшает добродетельного мужчину, – ответил Ким Вонсок, и его улыбка была сладкой, как забродивший сок. – Совет скорбит о постигшей вашу семью трагедии и беспокоится о вашей безопасности в столь смутные времена. Мы привезли вам дар – вино из королевских погребов. В знак нашего уважения к крови, что течёт в ваших жилах.

Слуга наполнил изящный фаянсовый кубок Тэена тёмно-рубиновой жидкостью. В тот же миг Тэен почувствовал лёгкое, едва заметное жжение на запястье под браслетом Соль. Яд.

Он не дрогнул.

– Ваша забота тронула меня до глубины души, – сказал Тэен, и его взгляд встретился с взглядом посла. – И я столь же сильно ценю традиции. А традиция велит мне в такой день пить вино земли, что стала мне домом. – Он поднял свою простую глиняную чашу, а не кубок. – Давайте выпьем за Хансан! За его будущее!

Но никто не успел сделать и глотка.

Ведьма даже не сняла капюшон, заходя в главный зал. Тихая поступь высоких сапог раздавалась эхом по замолчавшему вмиг помещению. Воздух, только что наполненный гулом голосов и звоном чаш, застыл, стал тягучим и густым, как мёд. Казалось, Соль была одета так же просто, все в те же светлые одежды, однако теперь на рубахе был украшен не только подол, но и рукава. На пальцах красовались кольца, по одному на каждом. Ткань скрывала обилие браслетов на запястьях и узоры на коже, плавно переходящие на ладони. Но ни один из присутствующих не позволил себе сказать и слова.

Соль прошла к Тэену, заняла место подле него, по правую сторону, место, на котором всегда восседали жены правителей. Она лишь кивнул наследнику, а после перевела взгляд на зал.

Столы, уставленные яствами, вдруг показались хлипкими ширмами, скрывающими бездну. Тени от жаровен зашевелились, поползли по стенам, вытягиваясь в причудливые, неестественные силуэты. Лёгкий, леденящий ветерок пробежал по залу, не имея видимого источника, и пламя в светильниках заколыхалось, отливая на мгновение зловещим изумрудным цветом.

– Что это?.. — чей-то сдавленный шёпот разрезал тишину, но тут же утонул в нарастающем гуле.

Все те, кто приехал из столицы, по одному начали подниматься. Их движения были отрывистыми, кукольными, словно за ниточки дёргал невидимый кукловод. Глаза стали стеклянными и пустыми. Они, не говоря ни слова, передавали друг другу привезённый ими же графину.

Зачарованные, представители совета уже наполняли свои бокалы тёмно-рубиновой жидкостью. Звон хрусталя казался неестественно громким в звенящей тишине. А потом они пили. Запрокидывали головы и пили большими, жадными глотками, смотря в пустоту широко открытыми, невидящими глазами.

Первая судорога скрутила высокого чиновника. Его бокал с грохотом разбился о пол. Пена, обильная и белая, выступила на его губах. Вслед за ним затряслись другие. Они падали навзничь, как подкошенные, их тела бились в конвульсиях об полированные половицы, а с посиневших губ стекала алая струйка, смешавшаяся с вином.

По залу прокатилась волна единого, сдавленного крика. Кто-то зажмурился, кто-то пытался бежать, но ноги отказывались слушаться, прирастая к полу. Кто-то отпрянул так резко, что опрокинул низкий столик, и медная посуда с оглушительным грохотом покатилась по полу. Дамы заплакали, пряча лица в складках одежд мужей. Гомон, полный суеверного ужаса, пронёсся от стола к столу, нарастая, как прилив:

– Что же это? Что же?

Лишь тогда Соль сняла с себя капюшон, по залу мгновенно прошла волна встревоженного шёпота "ведьма", "колдунья", "чёрная магия", "она убийца". На чужие слова Соль лишь ухмыльнулась и перевела взгляд с Тэена на единственного выжившего, кто приехал из города, на того, кто должен был стать их послом, кого она не заставила отравиться своим же ядом. На Ким Вонсока.

Ведьма надеялась, что наследник поймёт ее замысел, верила, что тот был не так глуп.

Однако, не обращая внимания на напуганную толпу, что шарахнулась сразу, как только Соль сделала шаг вперёд, ведьма и сама налила бокал отравленного вина, проводя над тем ладонью, словно собирая кожей испарения.

– Тайпанский яд, мой Господин. Они добавили его в вино, желая Вас убить.

Тэен видел смерть много раз: в детстве его часто брали на охоту, когда он стал старше, он стал выезжать на дичь и сам. По долгу обучения он часто бывал на казнях преступников – прекрасно понимая, что среди тех, кому отрубали руки, ноги и даже головы, должны быть те, кто на деле невиновен. Сжиться с этой мыслью было частью его обучения.

Но сейчас все, кто под взглядом ведьмы без колебаний подошли к напитку, были виновны. Поэтому Кан даже не думал останавливать ни несчастных послов, ни ведьму, которая наконец сняла капюшон. Молодой наследник думал, что при свете солнца вся ворожба, окутывавшая её образ при свете огня, должна исчезнуть, однако гостья выглядела ещё более притягательно. Тэен медленно, оценивающе скользил взглядом по её лицу: на ресницах, скрывающих тёмные, почти черные глаза, играли искры, пухлые губы так по-хищному опасно растягивались в усмешке, что у него в груди спирало дыхание. Соль была слишком прекрасна даже для нечеловеческого создания.

Тэен спрятал свою улыбку после её язвительного замечания о яде в его чаше. Перешёптывания гостей юноше были не интересны – пересуды возникли бы в любом случае. Наследник кивнул Дану на уже затихшие и ещё агонизирующие тела, молча приказывая заняться ими, а после перевёл взгляд на единственного, кого Соль обделила дозой яда.

– Подойди. – Мужчина трясся, бегая глазами со спокойного господина во главе стола на ведьму, которая внимательно следила за первым. И почему-то называло его господином. – Ты вернёшься в столицу. Отправишься прямо сейчас, мой слуга проводит. Мы же не хотим, чтобы… с тобой что-нибудь случилось. Ты передашь Совету, передашь господину Тэн Хеджину, что моего прощения им не видать, как собственных ушей. Я позволю им жить и гнить в ссылке в северной провинции, если они сами вернут мне то, что попытались присвоить. Ступай и помни: если решишь не выполнить мой приказ – присоединишься к ним.

Тэен указал взглядом на мужчин, которых его слуги уносили на задний дворик, подальше от чужих глаз. Тела нужно было сжечь – предателям не место в земле.

– Господин, вы же понимаете, вам не отдадут трон так просто. Даже если вы устроили такой… показательный отпор, – закончивший с делами Сон остановился за плечом своего господина.

– Понимаю. Но и Совет должен знать, что я не собираюсь отступать, – Тэен усмехнулся, возвращая внимание своей гостье. Ведьма завораживала, на неё хотелось смотреть беспрерывно, но её чёрный взгляд выдержать было тяжело. Что ж, Кан был упрямым. – Я рад, что ты пришла. Должен признать, твоя работа… изумительна. И твой амулет помог. Прошу, пройдём со мной в основной дом.

Тэен поднялся, дожидаясь, когда ведьма пройдёт за Даном из залы.

– Дорогие гости, прошу прощения за небольшой беспорядок, который пришлось устроить. Надеюсь, новые вина и яства поднимут ваше настроение. Наслаждайтесь вечером.

– Новость о том, что у тебя есть личная ведьма, разлетится быстрее, чем посол достигнет столицы. – сказала Соль, стоило ей покинуть зал, оставляя за спиной шёпот и пересуды о своей сущности, о связи с наследником, обо всём, что вообще могли придумать человеческие умы.

Она не любила выходить к людям и делала это крайне редко, потому что те слишком много болтали, показывали пальцем и создавали о ней сказки и небылицы. Соль привыкла к своему одиночеству лишь из-за того, кем родилась. По крайней мере, её, обросшую страшными легендами, никогда не беспокоили. До этих пор.

В просторном помещении, куда вслед за ведьмой вошёл Тэен, они остались вдвоём – молодой господин даже Сона попросил остаться за дверью. Атмосфера сгустилась, когда наследник поймал её взгляд. Никто и никогда не смотрел на него так. Но как именно «так» – Тэен пока не мог описать.

– Скоро я отправлюсь в столицу. Ты должна поехать со мной, чтобы выполнить свою часть сделки, – Тэен склонил голову, ощущая непривычный жар от дёрнувшихся в усмешке губ ведьмы. – И коль скоро мы заговорили о сделке… Скажи, что ты имела в виду, говоря, что твоя цена – это я? Моя душа? Годы жизни? Имя? Что именно тебе нужно?

Соль прошла в очередную комнату следом за мужчиной. Этот человек был крайне интересным, почему-то Тэен занимал все её мысли, всю её сущность. Понять это было сложно, но она привыкла доверять своим ощущениям, а не одной лишь голове. Всё в ней слишком естественно тянулось к человеку, который был так хорош собой. Тёмные волосы стелились по широким плечам, большие глаза придавали очарования, однако резкий подбородок и общие черты выдавали его статус. Обычные люди не были столь утончёнными и грациозными. Тэен выглядел истинным правителем. Оставалось только помочь ему занять своё место.

Соль не сводила с наследника взгляда, наслаждаясь всеми эмоциями, отражавшимися на его лице. Непонимание, озарение, смущение, страх, интерес, любопытство. Тэен был открытой книгой, по которой ведьма вычерчивала новые главы, букву за буквой, зная, что точка будет ещё не скоро.

Чужие слова заставили её губы растянуться в ухмылке. Должна… Никто никогда не использовал это слово по отношению к ней, лесной ведьме, сильнейшему существу вблизи Белой горы и за её пределами. Однако этот человек оказался первым во многом. Первым, кто прошёл через лес к её дому. Первым, кто относился к ней так – без капли страха.

– Что я имела в виду? – Соль сделала шаг вперёд, приближаясь к наследнику. И пока тот пятился назад, она шла вперёд, останавливаясь лишь когда его спина наткнулась на стену.

– Твоя душа, твоя жизнь, твоё имя…

Ведьма словно задумалась над его словами, продолжая разглядывать молодого мужчину перед собой. По крайней мере, судьба оказалась к ней благосклонна, подарив такого человека. Чья красота могла свести с ума, могла стоять наравне с морскими или лесными созданиями. Кто был так же прекрасен, как луна.

– Нет, Тэен, ты не понял. Мне нужен ты. Весь и целиком. Ты станешь моим мужем, как только объединишь земли и назовёшь себя императором династии Кан.

Объяснять было бы слишком долго и бессмысленно. Таковы уж были человеческие умы – запоминали так мало и хранили в себе так недолго. Показать было проще.

Соль подалась вперёд, одной рукой надавливая на крепкую шею, чтобы юноша не смел отстраняться. Их губы сомкнулись одновременно с разрядом, прошедшим по телам обоих. Два мира наконец-то соединились вместе и стали одним целым. Так правильно. И так приятно.

Только Соль не была терпеливой, не была простой женщиной. Она была жадной до страсти и удовольствия, поэтому их, казалось бы, невинный поцелуй быстро перерос в нечто иное. Её язык жадно изучал чужой рот, не позволяя и пискнуть вопреки. Пока одна рука продолжала сжимать его шею, вторая скользила по крепкому телу, распахивая края традиционного ханбока, обжигая кожу на груди и рельефном животе.

Глубину фразы «мне нужен ты» Тэен почувствовал резко и всем телом: вначале в области шеи, на которую давили неожиданно сильные для такой комплекции пальцы, после – на губах. Мужчина не понимал, что с ним творят. Он просто не мог не ответить, не мог не простонать от её напора. Наследник убеждал себя, что этот звук был непроизвольным, а если и так, то выражал лишь возмущение и протест. Но отмазка перестала работать, как только полы ханбока и исподних рубах распахнулись, и его кожа опалилась её пальцами.

Они были холодные? Или горячие? Тэен терялся в ощущениях, которые диктовали ему разные смыслы и реакции, поэтому лишь заломил брови, позволяя чужому языку дарить незнакомые чувства. Лишь яркая вспышка боли заставила наконец найти рукам применение – они упёрлись в её плечи в попытке оттолкнуть, но ведьма сама решила, когда насытиться

Соль продолжила бы и дальше, позволила себе больше. Но вкус чужой крови отрезвил её разум. Она кусала его красивые губы словно обезумевшее создание. Её взгляд стал ещё темнее, чем был до этого. И ей понадобилось слишком много сил, чтобы отстраниться.

– Твоя девственная кровь такая вкусная… Сложно поверить, что за столько лет ты ни разу не познал удовольствия. Но мы не будем спешить. Она ещё может мне понадобиться.

– Уж явно не тебя для познания удовольствия ждал, – Тэен отёр губы тыльной стороной ладони, хмурясь на кровь, что не переставала сочиться из неприятно щипающей ранки. – Я могу озолотить тебя, одеть в шёлк и парчу, а тебе нужно только… это? Твоё право. Но если захочешь передумать – дай мне знать.

Соль провела языком по губам. И на одно лишь мгновение, на одну секунду наследнику могло показаться, что язык этот был не человеческий, а змеиный, но она быстро спрятала его, вскинув брови.

– Мне ни к чему твои богатства. Это человеческая блажь, не моя.

Соль чуть отошла в сторону, позволяя Тэену высказывать своё неприятие и поправлять одежды. И всё же должна была заметить, что молодому наследнику очень шёл подобный вид – растрёпанный и зацелованный.

– Запомни, Тэен, ты согласился на сделку, не я. Твоё тело и твоя душа принадлежат отныне мне. Нарушишь договор – быть беде.

Тэен запахнул края одежд, чуть приводя себя в порядок, и позвал Дана. Тот испугался вида своего господина: чуть всклоченные волосы, дикий взгляд и кровоточащая губа.

– Господин, у вас всё хорошо? Вам нужна помощь? – Парень потянулся к эфесу катаны, но Тэен остановил его руку, вернув оружие в ножны.

– Помощь нужна не мне, а тем несчастным в чистилище, – Тэен дёрнул головой в сторону заднего дворика, где уже разводили костры. Наследник повернулся к донельзя довольной ведьме. – Желаешь остаться в моём доме на ночь? Я велю подготовить покои. Завтра утром ты мне в любом случае понадобишься – хочу испытать тебя в бою, ведьма.

– На кой мне личные покои, когда есть твои? – Чужие слова явно веселили Соль.

При Дане она не стеснялась в выражениях. Лишь при чужих людях была готова называть наследника Господином. Чтобы все слышали. Чтобы все почитали его так же.

– Вынуждена отказаться. Меня ждёт дом. И моя кобыла, которой твои люди даже не дали воды. Не самое лучшее приветствие, не так ли? Вспомни, даже я позаботилась о ваших лошадях.

Соль словно видела весь мир. Сквозь стены, дома, пространства. Сквозь иные миры. Она видела всё вокруг. Но при этом знала, что были те, кто видел больше.

– Коль не боишься леса, мой дом для тебя открыт. Ты должен быть один, нечего шастать ко мне со своей свитой, – сразу же предупредила она его. – Однако этого можешь взять. – Ведьма указала головой на слугу. – Будет, чем развлечь нимфу.

Соль снова хитро сузила глаза, улыбнувшись.

– Заодно проверим, на что ты способен, мой Господин.

Она даже поклон отвесила, явно насмешливый. Одним плавным движением накинула на себя капюшон и вышла из помещения. Оседлала бедную кобылу, пообещав ей дома вкусных яблок, и помчалась обратно в лес под гул напуганной её появлением толпы. Это бы забавляло, будь она помладше хотя бы лет на пятьдесят, но теперь не вызывало никаких эмоций.

Когда-то Соль говорили, что с годами, которые бежали как муравьи к себе домой, один за другим, можно перестать чувствовать вкус жизни. Она была не настолько стара, чтобы его потерять. Но вкус этот начал приедаться. Однако теперь, с появлением Тэена, Соль ощущала на языке терпкость, сладость и приятное послевкусие. Тэен был спелой вишней, манящей своей сочностью. А Соль больше всего на этом свете любила вишнёвый пирог.

– Даже не вздумай что-то спрашивать, – прошипел Тэен своему слуге, всё ещё стоявшему в шоке от вопроса ведьмы о покоях. Дан, конечно, знал, что к его господину в постель желали попасть многие, но ещё никто не считал её своей, как эта нахальная, пусть и пугающая девушка. Не меньший шок у Дана вызвало и упоминание нимфы. Это то странноватое молчаливо-наблюдающее существо, которое караулило дом ведьмы в прошлый раз? Силы небесные, почему Дан не мог отказаться от этой поездки? Благо, господин поедет днём, а не ночью: он хотя бы разглядит эту нимфу. – И скажи прислуге, чтобы запомнили эту гостью и её лошадь. Давать лучшего корма, ухаживать и следить так, будто всё её – моё. И сегодня меня больше не беспокой.

Тэену было всё равно и на гремящий в залах праздник, и на запах горящей плоти, что возносился к небесам, рассказывая о свершившейся каре. Тэену не было всё равно только на своё не желающее найти успокоение сердце, что стучало торжественными литаврами, стоило лишь вспомнить о поцелуе.

Уже в постели, в сотый раз прокручивая это воспоминание и подавляя такое ненужное волнение, Тэен вдруг подскочил. Поцелуй затмил всё восприятие реальности, которое только-только смогло к нему вернуться. Ведьма сказала о.… свадьбе? Женитьбе с ней? Как это вообще возможно? Но ладно, после поцелуя Тэен мог себе представить ведьму в качестве своей жены для грешных дел, но та ведь сказала, что он станет… императором? Что за бред? Наследник убеждал себя, что гадания – вещь неточная, будущее – зыбкое пламя, которое расходится от неверного удара дланью настоящего, и с этими мыслями шагнул в некрепкий, чуткий сон.

***

Ведьма добралась до дома лишь к сумеркам, когда кроны деревьев расступались перед ней, позволяя наслаждаться звёздным небом.

– Я ведь обещала вернуться.

– Ты долго. – Наму сидела на пороге её дома, в котором всё так же топилась печь.

– Ним надо было отдохнуть, они даже не предложили ей воды.

– Отвратительные люди.

Наму знала, о чём говорила. Она родилась вместе с этим лесом, с первым деревцем, и была стара, как самый древний дуб у подножия Белой горы. Нимфа видела так много, что имела своё представление обо всём, что происходило вокруг.

Наму поднялась на ноги и подошла к кобыле, доставая из кармана яблоко. Соль позволила ей позаботиться о лошади, пока сама прошла в дом, чтобы приготовить ужин. Ведьма не отведала ни крошки с самого утра. В первую очередь Соль занялась дичью, распотрошила кролика, что попался в силки, и которого, вероятно, принесла Наму. И отправила того на костёр. Замесила тесто для лепёшек. Ведьма подумала о том самом вишнёвом пироге, но оставила его на завтра, в конце концов, за вишней надо было идти.

Соль и Наму провели весь вечер за разговорами. Ведьма рассказала, что завтра придут гости. А после отправилась спать, оставляя дриаду наедине со своими мыслями. Лесное существо могло уснуть, лишь если бы уснул сам лес. Пока он жил, жила и сама Наму. Но чувство тоски не покидало её. Она прожила так много времени, и большинство провела в одиночестве, пока в лесу не появились далёкие предки Соль. Теперь той предстояло уйти. И нимфе было тяжело принять своё вновь одинокое будущее.

Наму укрыла колдунью получше, погасила свечи, очаг и вышла из дома, наслаждаться бесконечным течением собственной жизни и тёмным покоем леса.

Глава 2

Солнечный свет, тёплый и густой, как мёд, заливал покои Тэена, играя бликами на лакированной поверхности стола из тёмного дерева. Воздух был напоён ароматами утренней трапезы – дымным, сытным и чуть острым. Комната дышала спокойным достоинством: на стенах висели свитки с иероглифами, означающими «Сила» и «Справедливость», а у двери стояла пара изящных ваз – намёк на богатство, которое не выставлялось напоказ, но и не скрывалось.

Тэен сидел за столом, его осанка была безупречной даже в уединении. Перед ним стояли простые по форме, но дорогие сервизы из тёмной керамики. В глубокой пиале дымился ароматный рис, рассыпчатый и белоснежный. Рядом, в небольшой чаше, золотился прозрачный бульон с нежными ломтиками варёной курицы и зелёным луком – лёгкий, но насыщенный.

Главным блюдом была запечённая рыба, поданная на продолговатом блюде. Её кожа хрустела, а сочная мякоть легко отделялась палочками. К ней подали пиалу с тушёными овощами – морковью, побегами бамбука и грибами, томлёными в соевом соусе с кунжутным маслом. Запах согревал своей многослойностью.

Отдельно, в маленьких фарфоровых соусниках, стояли острая паста из красного перца и соевый соус с имбирём – чтобы Тэен мог сам выбирать вкус. И, как дань утру, на краю стола дымилась чашка зелёного чая с тонким, травянистым ароматом.

Он ел неспешно, движения палочек были точными и уверенными. Завтрак был не просто едой – это был ритуал, напоминание о положении Тэена. Каждый кусок, каждый глоток чая будто говорил: «Ты – будущее этой земли. Ты должен быть сильным». Его взгляд, устремлённый в окно на просыпающуюся деревню, был твёрдым. Наследник готовился к новому дню, к новой встрече с той, чьё присутствие уже изменило привычный ход его жизни.

Едва позавтракав и убедившись, что последствия вчерашнего пира во всех их проявлениях убраны и ничего, кроме горстки пепла – и покрытой коростой ранки на губе – не напоминало о событиях вечера, наследник велел запрягать лошадей.

Тэен стоял в прохладной полутьме оружейной комнаты, где воздух пах деревом, маслом и сталью. Лучи утреннего солнца, пробиваясь через резные решётки окон, выхватывали из мрака то клинок меча, то рукоять кинжала. Наследник двигался неторопливо, с привычной уверенностью человека, рождённого среди этих вещей. Его пальцы скользнули по ножнам главной катаны – длинной, с изящной гардой, передававшейся в его роду от отца к сыну. Удивительно, что Гоныль когда-то подарил ее ему, а не старшему брату Тэена.

Наследник пристегнул катану к поясу, затем выбрал укороченный вакидзаси – для ближнего боя, а в сапог бесшумно упрятал маленький танто. На всякий случай. Лес у Белой Горы не прощал беспечности.

Взгляд Тэена упал на старую пращу из выделанной кожи, висевшую на крюке. Уголок губ дрогнул в лёгкой усмешке. Вряд ли это оружие могло помочь против магии, но против диких зверей или случайных разбойников сработало бы. Он сунул и её в дорожную сумку.

Затем Тэен перешёл в кладовую. Здесь пахло сушёными травами, мёдом и копчёностями. Он не стал брать много – лишь то, что могло бы показаться жестом, а не подачкой. Из керамического кувшина отлил густого, тёмного мёда в маленький горшочек, запечатал его воском. Завернул в лист несколько ломтей вяленой оленины, ароматной и плотной. Добавил пару спелых груш с собственного сада – их нежная кожица отливала золотом в утреннем свете. Всё это Тэен аккуратно уложил в плетёную корзину, выстлав дно свежими листьями.

Мысль идти к ведьме с пустыми руками вызывала у него лёгкое, но упрямое чувство неловкости. Это не была дань или плата. Скорее, тонкое признание: «Я помню твою помощь. Я ценю наш договор». И, возможно, где-то в глубине души, смутная надежда, что дикий мёд и спелые фрукты скажут больше, чем любые подобострастные слова перед лицом древней, пугающей и такой необъяснимо притягательной силы.

– Господин, я верен вам телом и душой, – уже на кромке леса вдруг начал Дан. С утра он казался мрачнее тучи, даже жители, что провожали двух всадников перешёптываниями и округлившимися взглядами, не вызвали в нём такой волны раздумий и негодований. – Но прошу, пообещайте мне, что не отдадите меня никаким нимфам.

– Обещаю, друг мой, – с плохо скрываемым смехом заверил молодой господин, входя в чащу.

Даже при свете дня, когда солнце должно было безраздельно царствовать в небе, лес у Белой Горы хранил свою тысячелетнюю, настороженную тишину. Гигантские сосны и вековые дубы сплетали над головой живой свод, сквозь который лишь изредка пробивались одинокие золотые лучи, падая на землю пыльными столпами света. Воздух был густым и прохладным, пахнущим влажным мхом, прелой хвоей и чем-то ещё – терпким, диким, словно дыхание самого леса.

Но на сей раз лес был к ним благосклонен.

Тропа, едва заметная для постороннего глаза, будто сама разворачивалась под копытами коней. Колючие заросли ежевики, намертво переплетённые с шиповником, за несколько шагов до всадников расходились, обнажая мягкий ковёр из зелёного мха, усыпанный полевыми цветами. Где в прошлый раз царил полумрак, теперь их окружала буйная, сочная зелень: резные листья папоротников, нежные колокольчики ландышей, белые шапки лесной черёмухи, наполнявшие воздух пьянящим сладким ароматом.

Странное ощущение сопровождало их на всём пути: за спиной Тэена и Дана сгущались привычные тени и слышался тревожный шепот листьев, но прямо перед ними царили почти упоенные покой и свет. Казалось, невидимая рука расчищала для них дорогу, отодвигая в сторону всё опасное и выставляя напоказ всю сокрытую красоту этого места. Птицы, замолкавшие при их приближении, снова начинали петь, едва всадники проезжали мимо. Даже ветер, игравший в кронах, звучал по-разному – позади него оставался угрожающий гул, а впереди – лишь ласковый, умиротворяющий шелест.

Дорога и впрямь оказалась короче. Не в длине, но в её восприятии. Вместо напряжённого ожидания удара из каждой тени их сопровождала странная, почти неестественная благодать. И когда сквозь стволы впереди наконец показался знакомый силуэт хижины с поднимающейся к небу тонкой струйкой дыма, Тэен с лёгким удивлением осознал, что они доскакали, даже не успев полностью ощутить тяготу пути.

Лес знал, кого пропускал. И на этот раз он не просто позволял им пройти, а почти что приветствовал их.

При подходе к хижине кроны деревьев словно колокольчики зашумели, предупреждая о гостях, в эту же секунду из дверей показалась Соль, уже привычно склонив голову к плечу и усмехаясь. От этой улыбки у Тэена напряглась спина и резко пересохли губы.

– Доброе утро, ведьма.

Соль вышла в светлом костюме, однако теперь материал не походил на лён. Эти вещи были сделаны из бамбука, и оставалось только гадать, где ведьма брала всю эту одежду.

Расшитые рукава напоминали продолжение рисунков на её ладонях. На спине рубахи и вовсе были вышиты фазы луны, однако никто не знал, что они точь-в-точь повторяли рисунок на спине Соль. Никто, кроме дриады.

Ведьма проснулась ранним утром и сразу же отправилась на соседнюю поляну за вишней. Несмотря на начало лета, благодаря присутствию Наму и её силе, деревья в лесу плодоносили круглый год. Однако многие были обманчивыми для бедных путников, что решались наведаться в проклятый лес. Малиновые кусты оказывались волчьей ягодой, налитые соком яблоки – гнилыми и червивыми, клюква оборачивалась каплями отравленной крови. Лишь немногие могли видеть истинный облик этого леса. И ведьма была в их числе.

К приезду гостей пирог был испечен, похлёбка из пойманных куропаток и овощей с огорода за домиком – сварена. Соль ещё никогда прежде не была столь гостеприимной. Обычно они готовили с Наму еду лишь на них двоих. Но сейчас ждали парочку голодных ртов. И дождались.

Ветер предупредил её о прибытии гостей примерно за час. Соль уже подготовила воду для чужих коней, набрала моркови и яблок. О животных ведьма заботилась лучше, чем это делали в городе.

– И вам не хворать.

Тэен передал девушке корзинку с продуктами, наконец рассматривая и лошадь, что паслась на опушке рядом с домом. Почему-то он думал, что та будет выглядеть… волшебнее? Однако животное на эту не озвученную мысль только дёрнуло хвостом и фыркнуло, поводя ухом. Тэену потребовалось несколько мгновений, чтобы убедить себя в том, что лошадь на него не огрызнулась, и не принять это на свой счёт.

– Что ж, надеюсь, ты готова. Раз уж мы заключили договор, я должен быть уверен, что моя жизнь в безопасности, – Тэен скинул верхнюю рубаху ханбока, оставаясь в просторной одежде, и чуть размял натренированное тело. Он вытащил из ножен катану, водя запястьем, чтобы лучше прочувствовать её в руке. – Я буду нападать на тебя, а ты должна отразить мои атаки. Не волнуйся, я не буду бить в полную силу. Можешь выбрать оружие для защиты, если хочешь.

Тэен не успел встать в стойку для простейшей атаки, как услышал вскрик Дана. Обернувшись, он увидел, как слуга сидит на земле, а слева, оплетённый лианами, висит его меч. Рядом на ветке дерева сидела… девушка? Она была похожа на человека, но глаза, кожа, само выражение лица казались неземными. Та самая дриада? Если так, то она казалась очень заинтересованной Соном – существо, подперев щёку рукой, рассматривало мужчину, который даже за оружие схватиться не мог. Дан, казалось, вообще выбрал тактику отпугивания медведей – замер и притворялся мёртвым.

– Эм, ты не могла бы сказать своей… своей… своей подруге, чтобы она не пугала моего слугу, – обратился Тэен к ведьме, что с улыбкой наблюдала за ситуацией. – Я бы хотел вернуться обратно с ним вдвоём.

– Я уже говорила тебе, что люди – не игрушка.

Соль пыталась звучать сердито, обращаясь к нифме, но едва сдерживала смех от вида чужой растерянности.

Наму фыркнула недовольно, как до этого сделала кобыла, и спрыгнула с дерева, но подходить слишком близко к человеку не стала, лишь внимательно разглядывала его со стороны. Только путы ослабила, раз уж попросили. Дриада перевела скучающий взгляд на Тэена, что не решился поговорить с ней напрямую, и закатила глаза.

Это молодого господина жутко возмутило. Тут хоть кто-то его во что-то ставит? Наследник сглотнул обиду и оскорбление, затем вернул внимание ведьме.

– Будь внимательна. Я начинаю.

Соль же была целиком и полностью увлечена своим человеком. Тот говорил смешные вещи, но она позволяла ему щеголять павлиньим хвостом и выпячивать грудь. Это было забавно, поэтому с её губ не сползала улыбка, слегка надменная, насмешливая.

Соль не взяла никакого оружия в руки. Она просто встала напротив наследника и начала свой танец.

Тэен сделал буквально пару шагов и поставил катану для тычкового удара, но… оружие просто вылетело из рук. Ведьма, казалось, даже пальцем не пошевелила. Она словно наперёд знала чужие выпады, удары, обманные ходы. Уворачивалась от каждого движения, изящно, красиво, плавно, позволяя полам подпоясанной рубахи развеваться на ветру. Босые стопы не издавали ни звука на мягкой земле.

Наследник мотнул головой, чтобы собраться, и сделал ещё несколько подходов с примерно одинаковым результатом. Чертовщина, не иначе.

– Ты слишком громко думаешь, я всё вижу.

Соль коснулась пальцами чужого лба, посылая разряд боли, но не слишком сильной. Ей нужно было научить Тэена отпускать свои мысли. Катана нужна была не для казни. Она была изящным оружием истинного боя. Она требовала не войны, а искусства. Искусство требовало пустой головы и течения мыслей. Тэен же куда больше напоминал марионетку, которой управляли эмоции. Его движения были заученными, заточенными, грубыми. Ненастоящими.

В следующий подход, когда Тэен удачным обманным движением умудрился подойти к девушке ближе, чем раньше, он почувствовал странный тычок в бок, от которого оружие выпало из рук и в следующее мгновение оказалось в её пальцах.

– Никуда не годится. – Недовольно фыркнула ведьма, оказываясь позади Тэена. Она коснулась его ноги в определённой точке, заставляя упасть на колени.

И тут же уселась рядом, перехватывая лезвие оружия ладонью, не позволяя наследнику, выхватившему из сапога танто, замахнуться ещё раз.

– Кто учил тебя этому? Это не годится. – Соль смотрела в чужие глаза, и пока с губ человека срывалось тяжёлое дыхание, сама она была спокойна духом, умом и сердцем.

– Катана – оружие изящное. Она не терпит грубости.

Одним движением клинок, что Соль держала в руках, разрезал со свистом воздух. Она отбросила на землю танто и провела вскользь по катане пальцами, под которыми светилось лезвие.

– Не порть её своим невежеством. Твои движения заточены, ты много думаешь и не даёшь свободы своему телу. – Соль вновь перевела взгляд на наследника, такой, словно пыталась прочитать его мысли. – Я научу тебя. Но позже. Пирог может остыть.

Соль поднялась с земли одним плавным движением, будто тело не ведало тяжести. Её рука, прохладная и удивительно сильная, легко подняла Тэена, будто он был не облачённым в одежды воином, а тростником на ветру. Ведьма кивнула Наму, и дриада, фыркнув, разжала переплетения корней и лиан, выпустив на свободу помятого, но невредимого Дана.

– Входите, – сказала Соль.

Голос прозвучал и как приглашение, и как приказ.

Дом внутри все так же казался больше, чем снаружи. Воздух ощущался густым и многослойным – пахло дымом очага, высушенными травами, свисавшими пушистыми связками с потолочных балок, и чем-то ещё, сладким и манящим. Этот запах вёл их, как невидимая нить.

Гости увидели его сразу. Посередине стола из тёмного, почти чёрного дерева стоял пирог. Аппетитная корочка была идеально золотистой, а через ажурные прорези на верхушке пробивался рубиновый сок вишен, пузырясь и вытекая по краям. Пирог дышал жаром и ароматом – терпкой сладостью ягод, ноткой миндаля и свежеиспечённого теста. Он был простым, но совершенным, и казалось, будто в нём заключена сама суть этого леса – щедрая и опасная одновременно.

Дан, забыв обо всём на свете, машинально потянулся к соблазнительному десерту.

– Ах-ах, – мягко, но не допуская возражений, щёлкнула языком Соль, и её взгляд заставил слугу отдернуть руку, будто он дотронулся до раскалённого железа. – Всему своё время.

Она развернулась к очагу, где на треноге над углями стоял массивный медный котёл. Взяв прихватку из грубого льна, ведьма разлила по деревянным мискам похлёбку. Это был не простой суп – густой, наваристый бульон янтарного цвета, полный нежных кусочков куропатки, таявших во рту, кружков лесных кореньев и душистых трав. Пар, поднимавшийся от мисок, нёс в себе аромат дымка, дикого чеснока и чего-то неуловимого, что заставляло желудок сжиматься в предвкушении.

Тэен и Дан переглянулись, и в их глазах читалась одна и та же неуверенность. Принимать пищу из рук ведьмы?

Соль, словно прочитав их мысли, поставила миски перед ними с лёгким стуком.

– Если бы я желала вам зла, мне бы не понадобился для этого яд, – произнесла ведьма спокойно, садясь во главу стола и принимаясь за свою порцию. – Ешьте, пока не остыло. Моё гостеприимство – вещь переменчивая. А пирог имеет свойство заканчиваться.

Делиться Соль не любила. Потому что вишнёвый пирог был её любимым.

Но, в конце концов, она сама села за стол, принимаясь за суп.

Тэен хотел бы посмеяться с ее жадности, но такого аппетита молодой наследник не чувствовал даже от блюд, которые ему готовили повара в его домах. Конечно, пирог привлекал внимание, но после конной прогулки и такого боя Тэен был голоден, поэтому приступил к обеду.

– Это невероятно, – уже после первой ложки Тэен не мог остановиться. Лесной ли воздух, руки ли ведьмы, заговор или ещё что, но еда была вкусной и сытной. Настолько полным энергии Кан себя ещё не чувствовал. Дан, казалось, разделял его мнение, однако у него, несмотря на то, что сказывался стресс из-за близости дриады, которая сидела рядом с ним за столом, – оставалось место на пирог.

Соль съела свою порцию слишком быстро. Её взгляд был направлен только на пирог, больше она, казалось, вокруг ничего не замечала. Конечно, сердце болело, когда ей пришлось им делиться. Отрезать по кусочку гостям. Наму никогда не претендовала на её любимое блюдо, она не любила вишню. Ведьма всегда съедала его в одиночку. А теперь тоскливо провожала взглядом то, что отрезала людям.

Тэен не мог сдержать смеха, когда лицо Сона вытянулось от размера кусочка, который отрезала ему ведьма. Бедный Дан, он рассчитывал на что-то побольше, но, похоже, заедать стресс ему приходилось тем, что дали. Наследник получил свою порцию, лишь немного больше, и, кивнув в благодарность, толкал тарелку обратно к Соль.

– Можешь съесть мой кусок, – ведьма пару секунд подумала, но отказываться и настаивать не бросилась. Тэен прятал в ладони улыбку от чужой жадности.

После трапезы сюрпризы от девушки не заканчивались: та наказала не только отнести тарелки, но и помыть. В конце концов, её забавляло, как великий наследник, будущий император, изменился в лице, но послушно выполнил её приказ-просьбу. Нет, Кан не был белоручкой, но неужели девушка, что отбивалась от катаны с помощью магии, не могла применить её здесь, в таком мелком бытовом деле.

Тэен вздохнул и под смешок Дана принялся за посуду. – Тебе не страшно жить здесь одной? Лес ведь считают проклятым, говорят, тут водятся если не драконы, то оборотни и людоеды. Это всё правда?

– О да, конечно. Наму особенно любит полакомиться молодыми светловолосыми мужчинами. – Соль перевела взгляд на Дана, чьи волосы действительно куда больше напоминали лунный свет, что для их краёв было удивительным. Но она помнила тот день, когда они поменяли цвет.

Дриада тоже не сводила взгляда со слуги. Конечно, поморщилась из-за слов ведьмы, но продолжала пялиться. Ей было тяжело общаться с незнакомцами. Особенно с людьми. Наму их не любила, боялась, избегала обычно. Но этот… этот привлекал её внимание. Однако, как заговорить, как вести себя с ним, дриада не знала. Поэтому просто смотрела.

– Лес оброс легендами не просто так. Моя семья жила здесь много веков. Чтобы защитить наш дом, его нимфу и тайны, пришлось немного постараться, но куда больше делали сами люди. Ты ведь знаешь, как работают слухи. Слухи поросли историями, истории выдумками, выдумки легендами.

Ведьма пожала плечами, продолжая уминать любимый пирог, морща нос от удовольствия.

– Однако он и правда непростой. Его защищают духи. Они не злы, но справедливы и праведны. Недостойных не пускают, лгунов заставляют плутать и погибать от голода, убийц убивают сами. Вам очень повезло добраться до меня живыми, Тэен.

Не хотелось признавать, но у Тэена с плеч упал камень, когда теории о драконах и людоедах не нашли подтверждения в устах ведьмы. Конечно, лес ещё пугал – хотя бы тем, что перед людьми сидела нимфа, безотрывно смотревшая на напряжённого, всё ещё притворяющегося мёртвым Дана.

Наконец-то Соль закончила со своим пирогом, продолжая наблюдать перед собой картину. Дриада чуть ближе пододвинулась к человеку, а тот – наоборот, от неё. Это заставило Соль едва ли не захохотать.

– Не бойся её, Дан. Наму никогда раньше не была заинтересована в человеке, она просто не умеет… с вами общаться?

Нимфа вновь шикнула на слова ведьмы, но вдруг на деревянном столе перед Соном расцвёл изящный, алый пион. Дан, вероятно, добрался до самых корней лесной нимфы.

– А я что, каждый день с нимфами общаюсь? – нервно бросил Сон на чужую успокаивающую речь. Но все его естество пылало недоразумением и непониманием, что делать, когда перед ним появился невероятной красоты цветок. Дан оглаживал его тонкие лепестки пальцами, но срывать не решался – мало ли как на это отреагирует нимфа.

Соль не стала им мешать. Поднялась со своего места и, взяв наследника за рукав, потащила его на улицу, направляясь к лошадям, доставая по морковке для каждой.

Тэен хмыкнул, когда заметил на лице друга скромную улыбку, и поспешил вслед за ведьмой.

– Я чувствую, что у тебя ещё есть вопросы. Сегодня у меня хорошее настроение, поэтому я готова на них ответить.

Соль подошла к вороному коню, что принадлежал Тэену, и провела одной ладонью по богатой гриве, а на второй протянула вкусный овощ. Обычно ретивый конь Тэена принимал девушку легко, ластился, спокойно давал себя покормить, удивляя даже своего хозяина.

– Вот так, тише, спокойнее.

Ведьма, несмотря на опасное ржание, обошла коня, а после приложилась лбом к мощной шее, пальцами что-то ощупывая под короткой шерстью.

– Твой конюх его обижает. Не может справиться с нравом и бьёт его. Иди сюда.

Соль взяла ладонь наследника в свою, пальцы к пальцам, и положила её чуть ниже шеи, позволяя ощутить бугорок от шрама, который так хорошо скрывал чёрный окрас.

Сколько всего творилось за его спиной? Сколько Тэен не видел за неопытностью и спесью своих лет? Мужчина нахмурил взгляд, обещая теперь внимательнее присматриваться к чужим и своим действиям. Теперь у него была ведьма, которая обещала быть проводником в каждой сфере. Видимо, всерьёз решила сделать из младшего наследника династии Кан императора.

Забавно, но сама ведьма относилась к Тэену далеко не как к императору – в её голосе за всё это время ни разу не проскользнуло подчинение, уважение или хотя бы этикет, по которому формулировки императива или допущения не приемлемы. Однако девушка с лёгкой руки лишь разрешала задавать себе вопросы: хотя по статусу именно она должна была отвечать на всё, что пожелает Кан.

– Вы, люди, совсем не понимаете, как жить в этом мире. Не вы здесь главные. Губите природу и животных, будто они принадлежат вам. Они есть жизнь. А вы несёте лишь смерть.

Соль ещё немного погладила коня, успокаивая его окончательно.

– Ты не должен быть таким. Твоя судьба иная. Твоя судьба – строить, а не уничтожать. И я помогу тебе.

Ведьма, закончив с вороным жеребцом, перевела своё внимание на второго, гнедого, протягивая и ему морковку. Тот был намного спокойнее, в отличие от своего хозяина, что готов был схватиться за катану при любом удобном случае. Этот конь позволял себя гладить по морде, пока блаженно хрустел сочным овощем.

– На самом деле, у меня много вопросов, – Тэен спустил ведьме с рук её противоречивость и погладил коня по довольной угощением морде, молчаливо извиняясь за то, что не доглядел за слугами и принёс боль. – Как вообще работает твоя магия? Какой резон тебе помогать мне, если ты обладаешь могуществом, во многом превосходящим любого человека? Но, наверное, самое для меня интересное – другое.

Наследник развернулся корпусом к ведьме и, сделав шаг, зацепил её подбородок пальцами, чтобы поймать чёрный взгляд на себе.

– Ты успела меня поцеловать, а я до сих пор не знаю, как тебя зовут. У нас, людей, так не принято.

Соль слушала чужие вопросы, уже подумывая над тем, что бы такого ответить, однако никак не ожидала столь наглой храбрости от мужчины. Не ожидала, что тот коснётся её сам.

– Ведьмы никогда не говорят своего истинного имени. Даже своим женихам.

На губах девушки растянулась хищная улыбка. В мгновение ока она поменяла их местами, и теперь уже её пальцы сжимали острый подбородок, пока сама Соль поворачивала его голову, разглядывая так, будто то была ваза прошлого тысячелетия.

– Ты красив. Даже слишком, для простого человека.

Большим пальцем Соль очертила маленькую родинку под губой мужчины, а после прихватила её собственными. Тэен сам виноват, что приблизился к ней. Ведьма свой шанс терять была не намерена.

Поцелуй из простого прикосновения перерос сразу же в нечто большее. Одна ладонь уже покоилась на его шее, второй Соль прижимала Тэена ближе к себе. Ведьме не мешало то, что она была чуть ниже него. Она целовала так жадно, словно губы наследника скрывали все секреты этого мира, и её длинный язык пытался их выведать.

Языка Тэена вдруг коснулся не обычный, не человеческий, а тонкий, раздвоенный, змеиный. Соль улыбнулась чужой реакции и чуть отстранилась, проводя этим языком по его щеке. А после и вовсе рассмеялась.

– Не бойся. Лишь маленькая особенность.

Ведьма подмигнула наследнику, но всё ещё продолжала прижимать его тело к собственному.

– Ты можешь звать меня Соль. Этого будет достаточно. Но будь уверен, что более никто и никогда не произнесёт это имя. Иначе мне придётся вырвать им их языки.

Наконец-то ведьма сделала несколько шагов назад и отвлеклась на шёпот леса, пока резвый ветер развевал её чёрные длинные волосы.

– Про свою магию я рассказать тебе не могу. Что насчёт помощи… считай, сама Луна просила меня об этом. Мы связаны, Тэен, хочешь ты того или нет. С самого твоего рождения. Я все свои годы прожила в ожидании чего-то. И лишь когда увидела тебя впервые, поняла, кого я ждала.

Соль вновь вернула своё внимание лошадям, проверяя крепления на седлах да поводья.

– Вам пора возвращаться в город. Люди будут многое говорить, если ты задержишься здесь ещё. Вечереет. Вам лучше вернуться до темноты.

– Соль, – тихо повторил Тэен, почему-то смущённо улыбаясь. Ведьма доверила ему столь сокровенную тайну, доверила имя, по зову которого она сможет прийти. Сейчас даже мысль о том, что ему придётся покинуть ее, покинуть Соль, казалась грустной. – Хорошо, мы вернёмся в город. Мы заедем и завтра, но начинай готовить вещи для переезда. Выдвигаемся в ближайшее время.

Ведьма перевела свой взгляд на дом, откуда вышла Наму, неожиданно сжимая руку светловолосого юноши. Нимфа тоже услышала шёпот своего леса. Людям и правда стоило уходить.

– Не доверяй никому, кроме своего друга. Лишь на него ты можешь положиться. Помни об этом, – обратилась снова ведьма к наследнику, мгновенно меняя тон с насмешливого на серьёзный. – Я не могу предвидеть всё. Не могу знать, когда на тебя снова совершат покушение. Безопасности нет даже в собственном доме. Теперь, когда люди знают, что у тебя есть ведьма, они будут бояться тебя сильнее. Страх рождает безумие. Безумный человек способен на многое. Не снимай браслет. Не снимай амулет.

Соль кивнула на волчий клык под его одеждой. Она просто знала, что тот там находился.

– И, если что-то случится, зови меня, ветер мне нашепчет. Я приду сразу же, как только смогу.

Тэен и Дан оседлали коней, бросая последние взгляды на хижину, из трубы которой всё ещё вился тонкий дымок, смешиваясь с вечерним воздухом. Соль стояла на пороге, её тёмный силуэт чётко вырисовывался на фоне заходящего солнца, а за спиной, как верный страж, замерла Наму.

В тот миг, когда всадники тронулись с места, лес словно вздохнул им вслед. Солнце, опускаясь за вершину Белой Горы, залило поляну огненным светом. Каждая травинка, каждый лист заалел, будто сделанный из чистого золота и меди. Длинные косые лучи пробивались сквозь чащу, превращая паутину в сияющие кружева, а стволы деревьев – в исполинские свечи, горящие багрянцем.

Воздух, ещё недавно наполненный звуками дня, начал наполняться иными голосами. Где-то в глубине запел сверчок, к нему присоединился переливчатый свист невидимой птицы. Лес не замолкал – он менял свою песню на вечернюю, более тихую и задумчивую.

И снова, как и утром, невидимая сила расчищала им путь. Но теперь это было не яркое, гостеприимное сияние, а торжественный, прощальный коридор из света и тени. Ветви, будто руки, мягко отодвигались, пропуская всадников, а позади них тени смыкались гуще и быстрее, словно лес бережно стирал их следы, возвращая себе свои тайны.

Дорога назад казалась залитой расплавленным золотом. Кроны деревьев над головами всадников образовывали огненный свод, сквозь который виднелось небо, пламенеющее алыми, оранжевыми и лиловыми полосами. Последние солнечные зайчики плясали на сбруе лошадей и плечах мужчин, словно желая задержать их хоть на мгновение.

Но с каждым шагом свет меркнул, а прохлада сумерек усиливалась. Яркие краски блекли, уступая место синеватым теням. Когда они достигли опушки, Тэен обернулся в последний раз. Хижины уже не было видно – лишь тёмная стена леса, поглощавшая последние лучи заката. И только когда они въехали в замершую деревню, их окончательно настигли сумерки, холодные и безмолвные.

Она встретила их неестественной тишиной. Воздух, обычно наполненный гомоном голосов, скрипом телег и смехом детей, застыл в предзакатном оцепенении. Даже ветер, игравший на опушке леса, здесь затих, не шелохнув ни единым ставнем на плотно закрытых окнах. Улицы были пустынны – ни торговцев, закрывших свои лавки на час позже обычного, ни стариков, греющих кости на закатном солнце у порогов. Лишь одинокая курица деловито копошилась в пыли у колодца, да из-за забора доносилось тревожное блеяние козы.

Эта тишина была густой, вязкой, как испорченный мёд. Она не приносила покоя, а нависала над деревней тяжёлым саваном. Тэен медленно провёл взглядом по пустынной улице, и каждый нерв в его теле напрягся, улавливая незримую угрозу. Обычная деревенская жизнь будто вымерла, оставив после себя лишь призрачное эхо. Даже собаки, всегда встречавшие путников заливистым лаем, молчали, спрятавшись в тени дворов.

Молодому господину это затишье не нравилось. Оно было слишком полным, слишком нарочитым, словно сама природа затаила дыхание в ожидании чего-то неотвратимого. В воздухе витало ощущение бури, готовой обрушиться в любую секунду.

– Осмотрите окрестности, – тихо, но твёрдо приказал Тэен, и несколько его людей, бесшумно кивнув, растворились в сгущающихся сумерках, как тени.

Сам он, войдя в дом, сбросил с себя дорожный халат, пропахший дымом костра и лесной сыростью. Переодевание в простые, но мягкие домашние одежды из тонкого льна заняло несколько минут, но не принесло привычного успокоения. Привычная вечерняя рутина – проверка дневных писем, расстановка кистей для каллиграфии на столе, заваривание чая – сегодня казалась хрупким щитом, за которым скрывалась тревога. Каждый звук – скрип половицы, шелест бумаги – отдавался в звенящей тишине дома слишком громко. Тэен чувствовал это всеми фибрами души – затишье было обманчивым. Буря приближалась.

Глава 3

– Господин, после возвращения из дома ведьмы вы очень задумчивы, – заметил Дан, подавая последний на сегодня документ, который доверенные лица присылали Тэену из столицы, чтобы держать наследника в курсе дел совета.

– А ты, должен сказать, светишься, – не удержался от насмешливого замечания наследник. Румяные щёки вечно собранного слуги было трудно не заметить, как и пион, который тот заткнул за пояс около катаны. – Что, нимфа всё-таки тебя околдовала?

– Скажете тоже, господин, – фыркнул Сон. – Я просто… мы просто… не знаю, она вызвала у меня доверие, когда протянула мне руку. Я не смог отказать. Как и вы ведьме.

– Что ты сказал? – мгновенно вскинулся Тэен. Поднимать тему поцелуев ведьмы и молодого господина было опасно.

– Я имел в виду, что она дала вам советы, и вы согласились, – Дан на всякий случай поклонился. Конечно, они с Тэеном были друзьями, но их статусы слишком разнились. Да и лишний раз попадать под тяжёлый пронзительный взгляд будущего короля не хотелось. – Может, ведьма что-то сказала вам, из-за чего вы так переживаете?

– Она только предупредила, что не сможет предвидеть все покушения, которые задумывают враги, – Тэен что-то подчеркнул в документе, отдавая слуге. – А мне не нравится, что чужие ходы просчитать не могу и я. Но что-то мне подсказывает, что последний наш пир не пройдёт стороной.

– Прикажете что-нибудь?

– Да, пусть сегодня вечером подготовят воз с провизией и небольшим скарбом для тебя и меня. Запрячь лучшими кобылами и посадить человека, который не побоится на рассвете подъехать к лесу и ждать там, – Тэен задумчиво смотрел в окно, пока продумывал небольшой план.

В столицу ехать не меньше суток, и это без остановок и одному на коне. Но заявиться к совету с одной лишь катаной наперевес было глупо и безрассудно. Конечно, на стороне Кана теперь была сила ведьмы, но это была помощь, а не гарантия.

– И сам будь готов к любой неожиданности. – Обратился Тэен к другу, заканчивая наконец-то со всеми документами.

***

Быть готовым оказалось трудно – смысл неожиданности именно в этом и заключался.

Едва первые лучи солнца позолотили бумажные окна, в утреннюю тишину ворвался нарастающий гул. Он поднял Тэена с постели раньше, чем в его покои ворвался бледный, едва успевший накинуть хаори Дан.

– Господин! – его голос был сдавленным, дыхание сбилось не только от бега. – Деревня… они собрались у ворот. Со старейшинами во главе.

Тэен, уже натягивая штаны, подошёл к окну и осторожно раздвинул створку. То, что он увидел, заставило его нахмуриться.

На площади перед его домом стояла толпа, но не буйная, а сосредоточенная. Желающая его внимания. Впереди, опираясь на посохи, стояли старейшины в парадных одеждах. За ними – мужчины и женщины в рабочих одеждах, но без оружия. Лишь несколько факелов мерцали в утренних сумерках.

– Сын неба! – раздался голос самого уважаемого старейшины, и толпа затихла. – Мы пришли к тебе с просьбой!

Тэен молча наблюдал, чувствуя, как Дан нервно переминается с ноги на ногу за его спиной.

– Та, которую ты привёл… Лесная обитательница… – старейшина выбрасывал слова с усилием, будто они обжигали ему губы. – Наши предки говорили: не доверяй пламени Белой горы!

Из толпы донёсся сдержанный, но единодушный гул одобрения. Женщина в трауре упала на колени:

– Великий господин! Мой сын заболел после её прихода! Это неслучайно!

– Она нарушила древние заповеди, – подхватил другой старик. – Даже земля стонала под её ногами!

Толпа зашевелилась, но пока что никто не смел переступить черту, отмеченную каменной оградой главного дома. Их страх перед колдуньей боролся с почтением к наследнику, и это противоречие висело в воздухе, словно гроза перед дождём.

– Мы умоляем! – старейшина сложил руки в почтительном жесте. – Избавься от ведьмы, Господин! Или мы избавим наши земли от нее сами!

Камень, брошенный чьей-то детской рукой, упал на полпути к дому. Мгновенная тишина – и старейшина резко обернулся, отыскивая виновного. Страх перед оскорблением наследника был сильнее, чем страх перед колдуньей.

И в этот миг Тэен понял – слова Соль о страхе, рождающем безумие, были пророческими. Даже почтение к его статусу не могло полностью укротить древние суеверия. Буря, которую он предчувствовал, приближалась – тихая, но оттого не менее опасная.

– Вчера удалось сделать то, что я приказал? – отрываясь от окна и кидаясь к заготовленному с вечера одеянию, спросил Тэен. Сон доложил, что человек отправился на рассвете и сейчас должен был быть на месте.

– Пройдём через конюшню, она выходит… – Дана прервал звон стекла от очередного камня, прилетевшего с улицы. Крики разъярённой толпы становились слышнее. – Она выходит на задние дворы. Там есть тропа, на которой сейчас никого не должно быть.

Так и оказалось – о тропе через конюшню знала только местная прислуга, которая оказалась невероятно преданной Тэену. Никто не указал людям, требующим голову ведьмы и справедливого наказания для молодого господина, связавшегося с нечистой силой, на его след.

Пока у главного входа продолжал нарастать гул голосов, Тэен и Дан скользнули в сумрак конюшни. Воздух здесь был густым и тёплым, пахнущим сеном, деревом и лошадьми. Пожилой мужчина, седовласый Минсок, уже ждал их у дверей, его лицо было серьёзным, но руки двигались быстро и уверенно. Минсока назначили на работу сюда только вчера, когда всадники вернулись из леса, а Тэен вспомнил о словах Соль про старого конюха. Когда-то Минсок был верен его отцу, Кан Гонылю, а теперь не предавал и самого Тэена.

– Всё готово, Господин, – старик коротко поклонился, указывая на двух оседланных лошадей. – Припасы уже в лесу с Чаном.

Тэен кивнул и направился к стойлу своего вороного жеребца. Конь встревоженно взмахнул головой, почуяв напряжение в воздухе.

– Тихо, мой друг, – наследник положил ладонь на шею коня, чувствуя под кожей напряжение мышц. – Тихо.

Его пальцы провели по шелковистой гриве, успокаивающим, привычным жестом. Затем он проверил подпругу, убедился, что стремена отрегулированы, а уздечка сидит идеально. Каждое движение было выверенным, несмотря на спешку – годы тренировок брали своё. Тэен вложил ногу в стремя и легко поднялся в седло. Жеребец беспокойно переступил с ноги на ногу, но послушался лёгкого давления сапог.

Дан тем временем оседлал своего гнедого мерина – верного, неказистого, но невероятно выносливого коня, не раз доказавшего свою преданность.

Минсок бесшумно отодвинул задние ворота конюшни, выходившие не на главную улицу, а в узкий переулок между сараями.

– Пусть боги хранят вас, – прошептал старик, делая прощальный жест.

Тэен кивнул в ответ, последний раз окинув взглядом ставшую родной деревню. Затем он легко ударил сапогами по бокам коня, и вороной жеребец ринулся вперёд. Дан последовал за ним, пригнувшись к шее лошади.

Они понеслись по задворкам деревни, петляя между полями и постройками, их тёмные балахоны сливались с утренними тенями. С каждой минутой крики толпы оставались всё дальше позади, а впереди, за последними домами, уже виднелась тёмная полоса запретного леса. И пока копыта отбивали дробь по утоптанной земле, Тэен мысленно, снова и снова, повторял одно имя, вкладывая в него всю свою надежду:

«Соль… Соль…»

***

Ведьма подготовила вещи с вечера. Последние лучи заходящего солнца рябили в оконце хижины, как расплавленное золото, когда Соль начала собираться в путь. Она долгое время стояла посреди комнаты, и чувство лёгкой растерянности, непривычное для неё, сковало движения.

Соль покидала свой дом. Надолго ли – было окутано туманом неизвестности.

Её пальцы скользнули по знакомым предметам, будто прощаясь. Дубовый сундук, испещрённый рунами, издал глухой скрип, когда она откинула крышку. Внутри лежало наследие многих поколений: камни с застывшей внутри магией, мерцавшие тусклым светом; амулеты из кости и дерева, хранящие память о древних заклятьях; свитки с письменами, которые могли прочесть лишь её глаза.

«В столице…» – мысль отдавалась эхом в тишине. Там, за стенами леса, её сила останется с ней, но одна сила – не щит против коварства людского. Ей потребуются иные способы защитить себя. И Тэена.

Соль отбирала вещи бережно, почти с нежностью. Каждый камень она взвешивала на ладони, прислушиваясь к его беззвучному гулу. Каждый амулет – проверяла прикосновением, ощущая отклик магии. В итоге на дно сумки из прочной кожи легли: несколько гладких камней цвета ночного неба, амулет из волчьего клыка, оправленный в серебро, маленький мешочек с высушенными кореньями, пахнущими грозой и землёй и свиток, испещрённый знаками, что могли усмирить человеческий дух.

Вторая сумка, из простого холста, была отдана под провизию. Соль наполнила её ещё тёплыми лепёшками с мёдом, румяными яблоками, тёмными сушёными ягодами, похожими на застывшие капли крови. Отдельно, в берестяном туеске, плескался терпкий тонизирующий отвар – на случай усталости в пути. И, конечно, лакомства для Ним – сладкая морковь и кусочки сохранившейся с прошлого года тыквы.

Соль пыталась отговорить Наму, которой нельзя было покидать лес, как нимфе, родившейся с ним, как духу, благодаря которому жил лес. А сама Наму жила благодаря лесу. Но дриада была упрямой. Она была готова рисковать своим здоровьем, и ведьма совершенно не знала, как отразится на её существе жизнь вне леса, ради какого-то человека.

Однако после этой мысли задумалась. Соль ведь была такой же. Уезжала неизвестно куда ради наследника, чтобы помочь тому, заранее зная, что это опасно. Что ж, они с Наму были очень похожи.

Сумки лежали у порога, тяжёлые и безмолвные, как обещание грядущих испытаний. Соль погасила светильник, и в хижину вошла ночь. Но прежде, чем погрузиться в сон, ведьма ещё раз обвела взглядом свою крепость, свой оплот, свой единственный дом.

А проснулась из-за запаха дыма и нервного шёпота леса. Соль ощутила волнения в деревне раньше, чем ветер донёс до неё стук приближающихся копыт.

К сожалению, кобыла была у неё лишь одна, но Наму весила практически ничего, на то она и была нимфой, а потому, усадив дриаду перед собой, Соль взяла поводья и отправилась к границе леса. Они прибыли туда раньше, чем наследник и его слуга, однако наткнулись на повозку, испугав человека в ней.

Подъехавшему хмурому Тэену ведьма не сказала ничего. Только кивнула, мол, я всё знаю, и пустила свою лошадь галопом за другими. Ним дала бы им всем жару, будучи не просто кобылой, а ведьмовской, но им нужно было держаться вместе. Если бы она поскакала со всех сил, эти жеребцы ни за что бы её не догнали. И Соль знала это. На пальцы Наму в своей гриве Ним лишь смиренно фырчала.

Когда их маленький отряд покинул опушку запретного леса, будто сама природа изменила дыхание. Воздух, насыщенный запахом хвои и влажной земли, внезапно уступил место полевому ветру, несущему ароматы полыни и мёда цветущего донника.

Лошади, почувствовав свободу, понеслись быстрее. Копыта глухо стучали по утоптанной грунтовой дороге, вздымая облака золотистой пыли. Справа и слева простирались бескрайние поля, волнующиеся под лаской ветра. Ячмень и пшеница склоняли тяжёлые колосья, словно отдавая поклон проезжающему наследнику.

Соль, сидевшая в седле с врождённой грацией, обернулась назад. Запретный лес остался на горизонте тёмно-зелёной зубчатой стеной, окутанной дымкой. Он казался теперь и далёким, и бесконечно близким – словно отрезанная часть её души.

Солнце поднялось выше, превратив дорогу в зыбкий поток света и теней. Они проезжали мимо одиноких ферм, где простой люд, заслоняясь от солнца ладонями, провожал их задумчивыми взглядами. Мелькнула вдали деревушка, будто прилепившаяся к склону холма, с дымком из труб и стайкой ребятишек, бегущих к дороге поглазеть на незнакомых всадников.

Дорога вилась меж невысоких холмов, то ныряя в тенистые ложбины, где воздух был прохладным и влажным, то вновь взбираясь на солнечные склоны. Иногда путь преграждал неширокий, но бурный ручей, и лошади, фыркая, осторожно перебирались по скользким камням, поднимая брызги, сверкавшие радугой.

К полудню солнце стало палящим. Даже ветер казался горячим. Путники пришпорили коней, стремясь поскорее добраться до обещанного привала.

И пока они скакали, оставляя за собой клубы пыли, мир вокруг медленно, но неуклонно менялся. Дикая, первозданная мощь лесов исчезала, открывая вид на упорядоченную, возделанную людьми красоту полей. И каждый из всадников чувствовал – они находятся на границе двух миров, и с каждым шагом вперёд прежняя жизнь остаётся позади, а новая – ещё не началась.

Когда солнце достигло зенита, превратив дорогу в зыбкое марево, Соль указала на извилистую ленту ручья, бегущую в тени раскидистых ив. Остановились без лишних слов – все понимали необходимость передышки.

Воздух у воды был влажным, пах мокрым камнем и мятой. Лошади, почуяв влагу, беспокойно зафыркали, протягивая шеи к живительной прохладе.

Тэен и Дан работали слаженно, будто делали это всю жизнь. Сон, сбросив с себя дорожный плащ, принялся раскладывать провиант и подстилки быстрыми, точными движениями. Кан тем временем подвёл животных к ручью, где они жадно припали к струящейся воде, размывая копытами илистый берег. Затем наследник разложил на плоском камне угощение для них – нарезанную морковь и охапку душистого сена из повозки.

Соль наблюдала за мужчинами, прислонившись к стволу старой ивы. Её глаза скользнули по Наму, которая стояла неподвижно, впитывая ощущения нового для себя мира. Лесная нимфа казалась одновременно заворожённой и настороженной – здесь не было шепота знакомых деревьев, лишь шелест полевых трав и немелодичный стрекот кузнечиков.

Перекус был недолгим. Соль раздала всем по лепёшке с тёмными, почти чёрными ягодами, собранными в её лесу. Вкус был терпким и насыщенным, будто вобравшим в себя самую суть тех заветных и родных мест. Запивали водой из ручья.

Когда пришло время снова садиться в седло, Наму, обычно неотлучно находившаяся рядом с Соль, сделала шаг в сторону гнедого мерина Дана. Она коснулась пальцами его гривы, и конь лишь насторожил уши, но не отпрянул. Лесная дриада легко вскочила в седло перед слугой, её движения были столь же беззвучны, как падение листа. Дан на мгновение замер, ощущая лёгкость, с которой она устроилась впереди, но промолчал, лишь кивнув Тэену.

И когда они вновь тронулись в путь, их маленький отряд приобрёл новый темп. Теперь Наму ехала с Даном, а Соль, бросившая последний взгляд на свою спутницу, увидела в её глазах не страх, а тихое, сосредоточенное любопытство. Дорога продолжалась, и с каждым шагом границы между их мирами становились всё тоньше.

Весь путь до вечернего привала у Тэена было стойкое ощущение горького привкуса обиды из детства. Много лет назад он также нёсся вдоль бескрайней стены леса и вдоль полей, убегая от неизвестности в ещё большую неизвестность. Однако кое-что изменилось с тех пор: мальчик, который едва ли не со слезами на глазах покидал отца, мать, родных братьев и друзей, сейчас ехал, чтобы мстить за уже почивших близких. Он обладал достаточной силой для того, чтобы это сделать – Тэен больше не был семилетним несмышлёнышем, который едва держал меч в руках.

Когда солнце окончательно скрылось за горизонтом и сумерки сгустились в настоящую тьму, Соль свернула с дороги в чащу. Этот лес был иным – не таким древним и полным силы, как её родной, но всё же дарующим место для отдыха. Под сенью дубов и кленов они нашли небольшую поляну, где стволы деревьев образовывали естественное укрытие.

Соль соскользнула с седла, и её руки, привыкшие к подобной работе, быстро собрали сухой хворост. Ведьма сложила его в кучку, и через мгновение костёр ожил, бросив на лица путников и стволы деревьев трепещущие оранжевые тени. Пламя рисовало причудливые танцующие силуэты, превращая ночной лес в настоящий театр.

Наму исчезла в темноте так же незаметно, как тень. Когда она вернулась, в её руках был ещё тёплый кролик. Соль, не говоря ни слова, протянула Тэену острый охотничий нож.

– Природа требует уважения, – сказала она, и её голос прозвучал в ночной тишине как заклинание. – Если ты принимаешь её дар, ты должен завершить начатое.

Тэен, привыкший к иным урокам – фехтования и политики, – на мгновение замер, но под твёрдым взглядом ведьмы взял нож. Его движения были неловкими поначалу, но Соль тихо направляла его, и вскоре тушка была освежевана. Внутренности ведьма аккуратно сложила на краю поляны.

Вскоре из темноты появилась лиса. Её шерсть отливала медью в свете костра, а умные глаза внимательно изучали людей. Соль протянула ей угощение, и та, после мгновения нерешительности, подошла ближе, позволив ведьме провести рукой по своей шерсти. Затем схватила дар и растворилась в ночи, как призрак.

Когда ужин был съеден, а костёр догорал, Соль обвела взглядом своих спутников.

– Спокойной ночи, – сказала она, и это прозвучало не как пожелание, а как приказ. – Спите. Завтра нас ждёт столица.

Соль не предлагала им ни постелей, ни шатров – только землю в качестве ложа и плащи в качестве одеял. Для «Господина», привыкшего к шёлковым простыням, это могло быть суровым испытанием. Но в этом лесу, под присмотром ведьмы и нимфы, даже голую землю можно было считать безопасным пристанищем. И пока ночной лес наполнялся таинственными звуками, маленький отряд погрузился в тревожный сон.

Сама же Соль осталась караулить вместе с нимфой.

Та давно скрылась в лесу, возможно, искала свою сестру, возможно, наслаждалась шепотом листьев. А ведьма, сидя у тлеющего костра, разглядывала усыпанное миллиардами звёзд небо. И мать-луну. Она была прекрасна, как юная невеста. Сильна, как весь этот мир. Красива, как блеск воды. Она была любима. Соль любила свою мать. Как жаль, что та была недосягаема.

– Ты чего не спишь? – Ведьма услышала чужие шаги, но даже голову не повернула, зная, что Тэен сядет рядом.

– Не спится, – честно ответил молодой господин, не сводя глаз с лица Соль, которая будто подставляла его под ласки лунного света. Ведьма выглядела настолько завораживающе интимно в этом полумраке, что сложно было отвести взгляд.

– Тебе нужно отдохнуть, завтра предстоит ещё несколько часов пути. Совет не воодушевится, увидев тебя без сил.

Соль усмехнулась, наконец-то посмотрев на наследника. При свете луны Тэен выглядел ещё красивее.

Однако вскоре вернулась Наму, сообщив, что совсем недалеко есть кристально чистое озеро. И Соль вдруг решила, что было бы неплохо искупаться после целого дня пути по пыльной дороге.

Оставив дриаду следить за порядком, ведьма взяла Тэена за руку и повела к воде. Лес, погружённый в ночь, был полон безмолвной музыки. Стволы вековых сосен, подобно чёрным мраморным колоннам, упирались в небо, где между ветвями мерцали россыпи холодных алмазов. Воздух, напоённый ароматом влажного мха и горьковатой хвои, был неподвижен и густ, словно жидкий шёлк. Где-то в чаще проронил свою печальную ноту филин, и этот звук замер в темноте, не нарушая царящей тишины.

Тропинка, по которой они шли, была усыпана опавшими иголками, поглощавшими их шаги. Лишь изредка луч лунного света, пробившись сквозь хвойный полог, выхватывал из мрака причудливый узор папоротников или серебристый мох на валуне.

Деревья перед ними расступились, открыв зеркальную гладь озера. Вода была абсолютно неподвижная, чёрная и глубокая, будто кусок отполированной обсидиановой плиты, вставленный в оправу из тёмного песка. И на этой идеальной поверхности горело отражение ночного неба – звездный пояс, как его было принято называть в Хансане, струился через водную гладь, а отдельные звёзды тонули в глубине, словно рассыпанные самоцветы. Лунная дорожка, широкая и блестящая, лежала от самого берега озера, указывая путь к центру, где тьма вод сливалась с тьмой неба.

– Надеюсь, ты не стесняешься своей наготы, – голос Соль прозвучал тихо, но отчётливо в этой хрустальной тишине.

Её улыбка в лунном свете была лишена привычной насмешки – лишь тёплое, почти нежное понимание. Она повернулась к воде, и её силуэт на фоне сияющей глади казался и древним, и вечно юным. Пальцы коснулись застёжки плаща, тёмная ткань с мягким шелестом упала на песок. Соль стянула рубаху, позволяя Тэену разглядеть рисунки луны на своей спине. Развязала пояс на штанах, позволяя им упасть к стопам. Перешагнула их и, бросив лишь один взгляд на человека, направилась к воде, ровно по отражению лунного света.

Глаза Тэена жадно скользили по ладной, изящной фигуре, о красоте которой Соль прекрасно знала – это подтверждали горящие безмолвной, но непоколебимой уверенностью и игривостью глаза. Его ведьма знала себе цену. Тэен тяжело выдохнул, разбавив тишину озера звучным эхо, и сам испугался такой откровенной реакции: в животе становилось непривычно томно и тягуче. Соль пустила своим взглядом через плечо раскалённую патоку по венам, которая копилась приятным напряжением по всему телу.

Лишь когда ведьма оказалась по пояс в воде, развернулась и с ожиданием посмотрела на наследника.

– Ты меня боишься? Или стесняешься?

Тэен, как заворожённый, после ее вопроса потянулся к своей рубахе. Но со штанами чуть помедлил – его смущала собственная реакция. Но, возможно, вода охладит пыл?

Наследник, войдя в озеро, подошёл к Соль со спины – и понял, что собрался совершить самую большую ошибку. Поддаться влиянию: луны ли, озера, а может чарам ведьмы? Неизвестно, но чёрные рисунки вдоль её позвоночника слишком сильно манили. Жар и не думал спадать: озеро ни капли не охлаждало. Тэен шагнул дальше в воду, чуть расслабившись, лишь когда уровень воды дошёл до тазовых косточек, скрывая часть его тела. Однако держать себя в руках было невозможно: наследник потянулся к талии девушки, уложив на неё подрагивающие ладони. Кожа под ними была бархатной, нежной, теплой.

Его губы коснулись первой фазы луны. На второй Тэен уже хмурил брови и тяжело вздыхал. С поцелуем третьей фазы юноша прижался к ведьме, упираясь лбом в её загривок, отдававший приятным запахом трав.

– Ты прекрасна. Боги, как ты прекрасна.

– К каким богам ты обращаешься, Тэен?

Соль ощущала дрожь чужого тела, что смешивалась с её собственной. Она давно не чувствовала подобного от простых прикосновений. Ведьма изголодалась по ласкам, по ощущениям, что разливались по её телу вместе со светом луны, освещавшей лишь их двоих в водах лесного озера. Соль чувствовала присутствие духов, но это волновало её меньше всего.

Ведьма развернулась к Тэену, и в этом движении была вся грация лесного существа. Её ладонь, прохладная и удивительно нежная, легла на его грудь, под которой бешено стучало сердце. Но главным чудом были глаза – два бездонных озера, в которых тонул весь мир. В них читалось нечто большее, чем страсть – древняя мудрость, обещание и какая-то безмерная, всепоглощающая нежность.

Пальцы Соль скользили по его плечам, предплечьям, груди, будто читая историю, высеченную на мраморе. Каждый мускул, каждый изгиб становился священным текстом под прикосновением.

Сама она не была столь… могуче сложена. Ей по природе не нужно было такое тело. Конечно, ведьма выглядела чарующе, изящно, грациозно, как истинное дитя луны, словно сотканная из ее света и тумана. Сильна Соль была и без этих мышц.

Ни один дух, ни лесной, ни водный, не смел беспокоить, становясь свидетелем зарождения нового чувства, что было сильнее штормов, бурь, ураганов и землетрясений. Зарождения чего-то, известного только матери Луне.

Вода, тёплая у берегов и прохладная в глубине, обволакивала Соль и Тэена, как шелковое покрывало. Даже ночные птицы замолкли, отдавая дань этому таинству.

В улыбке Соль сияли все звёзды ночного неба. Её губы коснулись губ Тэена в поцелуе, похожем на странную клятву. В нём не было безудержной страсти, лишь обещание.

– Никогда и никому не позволяй себя касаться, Тэен, – прошептала она, и её слова, словно заклинание, повисли в ночном воздухе. – Я твоя будущая жена. И только со мной ты познаешь все оттенки чувств, что существуют в этом мире.

Они стояли, сплетённые в объятиях, из разных миров, нашедшие друг друга в хрустальной чаше ночного озера. И Луна, как верная свидетельница, озаряла их своим благословенным светом, храня эту хрупкую, рождающуюся между ними связь.

К лагерю они вернулись за руки – Тэен не мог отпустить ведьму, у него просто не хватало сил. Лишь краснел щеками, ушами и, казалось, даже шеей, когда встретил пристальный взгляд нимфы – та смотрела на него знающе, чуть с усмешкой и, кивнув, вернула глаза на задремавшего у костра Дана.

Эту ночь и Тэен и Соль спали крепко и сладко.

Глава 4

Первый луч солнца, бледный и робкий, едва успел просочиться сквозь хвойный полог, когда Соль открыла глаза. Ночь отступила, оставив после себя лишь алмазную росу на паутинках и прохладную свежесть, пахнущую хвоей и влажной землёй. Рядом, у потухшего костра, Дан уже возился с седлами, а Наму, сидя на замшелом валуне, плела венок из лесных цветов, словно и не проводила всю ночь без сна.

Проснулся и Тэен. Его сон был глубоким, и теперь он чувствовал себя отдохнувшим, готовым к новому дню. Они молча доели вчерашние лепёшки – те уже зачерствели, но мёд и ягоды всё ещё давали сладковатый привкус. Запили водой, которую набрали во фляги из ручья. Она была приятно холодной и такой чистой, что будто смывала последние следы усталости.

Сборы были недолгими, но Соль, привыкшая к неторопливому ритму лесной жизни, чувствовала неестественную спешку. Её пальцы, застёгивая пряжку на сумке, двигались чуть медленнее обычного. Ведьма с сожалением погладила кору старого дуба, словно прощаясь с застывшем на ней спокойствием, и в её черных глазах на мгновение мелькнула тень грусти.

Дорога в столицу показалась Соль бесконечной. Сначала они снова ехали через знакомые леса, где каждое дерево было ей другом, а каждый ручей – братом. Но постепенно и этот лес редел, сменяясь холмистыми равнинами, а затем и возделанными полями. Воздух становился другим – сухим, грязным, с примесью пыли, дыма незнакомых очагов и запахом чужой земли.

Соль ехала, сжимая в руке амулет из засохших трав, и чувствовала, как с каждым шагом её связь с родным лесом истончается, словно натянутая струна. Шум колесниц, крики торговцев на придорожных постоялых дворах, вид деревень с их суетной жизнью – всё это давило на ведьму непривычностью и чужеродностью. Она, рождённая в тишине древних рощ, уставала от этого гула человеческой жизни.

К полудню, когда они проехали столичный лес, и вдали наконец показались зубчатые стены столицы, Соль с облегчением заметила, как Дан указал на постоялый двор у дороги. Несколько часов в седле среди чуждых ей пейзажей порядком истощили силы – не столько физические, сколько душевные. И теперь Соль мечтала лишь о кратком отдыхе в тенистой комнате таверны, вдали от чужих глаз и назойливого гама большого города.

Когда они, наконец, въехали в город через северные ворота, их встретил оглушительный гул столичной жизни. Воздух, напоённый запахом жареного мяса, пряностей, пота и пыли, ударил в ноздри после свежести леса и полей. Улицы кишели людьми: торговцы расхваливали свой товар, водоносы сновали между домами, а знатные горожане в богатых одеждах важно проезжали в паланкинах.

Соль невольно сжала поводья, чувствуя, как её кобыла нервно вздрагивает от непривычной суеты. Наму сильнее прижалась к спине Дана, её глаза были широко раскрыты от переизбытка впечатлений. Даже Тэен, привыкший к столичному шуму, выглядел напряжённым.

Они нашли таверну в тихом переулке, в стороне от главных улиц. Вывеска с изображением потертого кувшина скрипела на ветру. Во дворе был небольшой сарай для лошадей, где Дан, заплатив несколько медных монет стойловому, распорядился оставить их уставших коней.

Внутри пахло дымом, кислым пивом и тушёной капустой. Низкие потолки почернели от сажи, а немногочисленные столики занимали местные ремесленники, неспешно потягивающие пиво после трудового дня. Хозяин, дородный мужчина в заляпанном фартуке, оценивающе окинул их взглядом, но, увидев монету, которую протянул Тэен, тут же стал услужливым.

– Комната наверху, с двумя кроватями, – буркнул он, указывая на узкую лестницу. – Умывальник в конце коридора. Ужин принести?

Тэен кивнул, отсчитав ещё несколько монет.

– Да, и потише, если можно.

Комната оказалась крошечной, с двумя узкими кроватями, застеленными грубым, но чистым полотном, и одним маленьким окошком, выходящим во внутренний двор. Это было их временное убежище, их маленькая крепость в сердце некогда родного, но теперь опасного города. Тэен доверял здесь лишь нескольким людям, все остальные могли быть верны совету. Единственной причиной, почему Тэен не прятался, было лишь то, что никто, кроме дворцовых людей, не знал, как он выглядел. Ведь отец увез его из столицы еще маленьким мальчиком.

Самая большая проблема была с Наму. Даже в полумраке таверны и в мешковатом балахоне, в который её нарядили, в ней было что-то неуловимо иное. Её движения казались слишком плавными, глаза – слишком глубокими и знающими, а кожа словно светилась изнутри лунным светом, которого не могло быть в этой душной комнате. Она сидела на краю кровати, замершая, как дикий зверь в клетке, и всем своим существом выражала напряжение и ощущение страха.

Вскоре появилась служанка с подносом. Еда была простой, как и сама таверна: густая похлёбка с ячменём и кореньями, кусок чёрного хлеба и кружки лёгкого сидра. Но после долгой дороги даже это показалось им пиршеством. Однако никто не пил хмельное: они лишь молча ели, восстанавливая силы. Им нужно было придумать план. И на это могло уйти время.

Служанка забрала пустые тарелки спустя полчаса. Тэен запер за ней дверь и внимательно оглядел компанию. В его голове уже были идеи, как им заявить о себе в столице.

– Сегодня Совет должен собрать собрание с народом после появления первой звезды. Я хочу пойти туда и заявить о своих правах на престол, – объяснил свой план Тэен и перевёл взгляд на Соль. – Скажи, чувствуешь ли ты опасность от этого вечера? К чему мне нужно быть готовым?

Услышав вопрос Тэена, ведьма постаралась сосредоточиться. Но шумы большого города выводили её из себя, не позволяя расслышать главного.

Соль тряхнула головой, недовольно шикнув, и подошла к окну, заметив на крыше соседнего здания чёрную кошку. Позвав ту на неизвестном людям языке, ведьма дождалась, когда кошка грациозными прыжками доберётся до них. После чего погладила животное за ухом и вновь что-то прошептала.

Кошка, мяукнув, скрылась среди улиц и обилия людей.

– Эта суматоха меня раздражает. Я не слышу ветра, только вечный гомон. – Соль вновь поморщилась, словно у неё болела голова, но отходить от окна далеко не стала, ждала чего-то.

И правда, примерно через двадцать минут та самая кошка сидела на их окне, мурлыча под расписанными узорами пальцами ведьмы.

– Они не верят, что ты связался с магией. – Соль ещё раз погладила кошку и отправила её восвояси, закрывая окно. – Не принимают этот факт. Считают, что это было подготовлено. Они ждут, что ты придешь с целой армией и готовят свою. – Ведьма ухмыльнулась, разглядывая стены дворца. – Они понятия не имеют, с кем связались.

Соль задумалась, её взгляд стал отрешённым, будто она читала невидимые нити судьбы, сплетающиеся за стенами трактира. Пауза затянулась, наполняясь гулом города, который ведьма так ненавидела в этот момент. Наконец, она медленно повернулась к Тэену, и в её глазах плескалась холодная, безжалостная уверенность.

– Сначала совет соберётся без лишних глаз и ушей, наедине, – произнесла Соль, и каждый звук её голоса был отточен, как лезвие. – Они обсудят последние детали своей темной игры. Тэн Хеджин собирается выйти к людям после и объявить тебя предателем. – Уголок её губ дрогнул в презрительной усмешке. – Они ожидают твоего нападения. Глупцы. Совет думает, что ты придёшь с мечом и гневом, как воин. Они готовы к мятежнику, но не к тому, кто ударит из тени.

Ведьма вновь замолчала, собираясь с собственными мыслями. Если совет был так категорично настроен против наследника, того легко могли убить на собрании. Взять под стражу, объявить предателем, публично казнить. С ним могли сделать что угодно, если бы он пошёл один. Однако дать гарантии безопасности Соль не могла. Не в этой ситуации.

– Ты законный наследник. Но эта ваша политика – жуткая вещь. Они убьют тебя, если ты просто заявишься к ним. Без свидетелей. Мы не можем так рисковать.

Ведьма усердно думала. В конце концов, народ любил семью Кан. Если бы люди увидели жестокую и молчаливую расправу над последним наследником, они бы взбунтовались. Не только простой люд – им было достаточно одной лишь армии, стражей.

– У тебя есть доверенные люди во дворце? Те, кому ты доверяешь?

– Есть несколько людей, что держали меня в курсе всех дел. – Ответил наследник, хмуря брови и пытаясь понять мысли ведьмы.

Тэен, слушая мрачные предсказания Соль о засаде во дворце, не дрогнул. Его лицо, освещённое тусклым светом масляной лампы, стало похоже на высеченный из камня профиль его предков. Он молча достал из походного мешка тонкий серебряный свиток и угольный карандаш.

– Нужно вызвать господина Чхве и господина Ли, – отрывисто бросил наследник Дану, написав на свитке несколько резких иероглифов. – Только их. Пусть придут как тени.

Сон, не задавая лишних вопросов, вышел из таверны и скрылся в сумеречном переулке. Возвращение с двумя фигурами в потертых плащах заняло меньше часа. Чхве, пожилой советник с лицом, испещренным морщинами былых интриг, и Ли, помощник начальника дворцовой стражи с руками, привыкшими сжимать рукоять меча, а не перо. Их верность была проверена годами служения Гонылю.

Комната в трактире превратилась в штаб. На грубом деревянном столе Тэен углём расчертил схему тронного зала.

Соль слушала их долго. Четкие, продуманные шаг за шагом действия. Которые ей не нравились, ведь Тэену все еще угрожала опасность.

Соль поднялась. Но её движение было странным – не плавной грацией лесной ведьмы, а резковатой, почти угловатой. Она прошлась по комнате, и её походка изменилась – стала твёрже, с более широким шагом, с привычкой носить на бедре несуществующий сейчас меч.

– Я войду первым, – прозвучал её голос, и все обернулись. Это был голос Тэена. Чистый, уверенный баритон наследника, с теми же интонациями, что они только что слышали. – Вы, Чхве, будете у колонны. Ваша задача – стать свидетелем.

Соль повернулась, и они увидели не ведьму, а его – Тэена. Того самого, что только что стоял у стола. Тот же разрез глаз, те же волосы, та же родинка под нижней губой. Только взгляд оставался её – змеиным, всевидящим, старым как лес.

– А моя – обеспечить, чтобы никто не вмешался со стороны совета, – мрачно добавил Ли, на мгновение растерянно глядя на двойника своего господина.

Соль-Тэен усмехнулась, и это была та самая редкая, сдержанная усмешка наследника.

– Они увидят то, что хотят увидеть. Испуганного юнца, пришедшего просить о своём праве. – Ведьма сделала паузу, давая словам просочиться в сознание. – Они попытаются меня – его – схватить или убить. И тогда…

«Тэен» щёлкнул пальцами. Морок исчез так же мгновенно, как и появился. На его месте снова стояла Соль, худая и загадочная в своих тёмных одеждах.

–…тогда вы увидите их настоящие лица. А они увидят меня. И поймут, с кем связались. – Её взгляд упал на настоящего Тэена, который молча наблюдал, скрестив руки на груди.

– А ты будешь там, – она указала на место у двери на его же схеме. – В форме стража. Твоя задача – не защищать меня. Твоя задача – наблюдать. И в нужный момент снять шлем. Чтобы они увидели, кто на самом деле стал свидетелем их падения.

Тэен кивнул, тень улыбки тронула его губы. В этом плане была не только хитрость, но и глубокое, почти жестокое понимание театра власти. Он, прирождённый правитель, видел его красоту.

– Они ждут наследника, дрожащего от страха и отчаянного желания вернуть себе трон, – тихо произнесла Соль, вновь глядя в окно на дворец. – Но получат гнев Белой горы. И сами подпишут себе приговор.

***

Сумерки сгущались над столицей, окрашивая небо в цвета угасающего дня, когда дверь таверны скрипнула, выпуская группу из четырёх человек. Впереди шёл сам наследник – Тэен. По крайней мере, так это выглядело со стороны. Та же гордо поднятая голова, та же размашистая походка, плащ с фамильным гербом. Но если бы кто-то посмотрел в глаза этому «Тэену», он увидел бы не холодную решимость наследника, а змеиную, древнюю мудрость.

За «наследником» следовали трое стражников в потертых плащах с надвинутыми капюшонами.

Первый из них, самый высокий и широкоплечий, шёл с врождённой властностью, которую не могла скрыть даже грубая форма. Под капюшоном скрывалось лицо настоящего Тэена, искажённое чарами, но его взгляд, устремлённый вперёд, был твёрдым и холодным.

Вторым шагал Дан. Его поза, обычно такая уверенная, сейчас выдавала волнение – плечи были слегка напряжены, а рука слишком плотно сжимала рукоять катаны. Магия скрыла его черты, но не смогла полностью подавить неуверенность.

Третьим шёл Ли, настоящий страж, все тот же помощник начальника. Его тяжёлая поступь и властный вид не требовали маскировки. Он был якорем реальности, который придавал правдоподобия всей группе.

Советник Чхве ушел самым первым, чтобы не опоздать на собрание и не вызвать подозрений.

Они оседлали коней и двинулись по мостовой, ведущей к дворцовому холму. Улицы погружались в ночь. Фонарщики зажигали первые огни, бросая на булыжник дрожащие круги света. Лошадь «Тэена» впереди шла твёрдой, грациозной поступью, как умела только Ним. Плащ наследника развевался за спиной. Настоящий Кан, замаскированный под стражника, ехал на своем вороном жеребце в двух шагах позади, его глаза под капюшоном пристально изучали каждую тень, каждый поворот улицы.

По мере их подъёма к дворцу воздух менялся. Запах простой еды и вечерних костров сменялся ароматом ночных цветов и воска. Здания становились выше и богаче. И вот перед ними выросла стена, темная и неприступная, а за ней – изогнутые крыши и шпили дворца Хансан, очертания которых терялись в наступающей темноте.

Тэен был напряжён. Да, при человеке из совета и высшего эшелона власти на их стороне план ведьмы звучал идеально, выглядел прекрасно и даже приводился в исполнение четко, только… только то, что Соль в образе молодого наследника сама становилась мишенью, заставляло смотреть в «свою» спину с тяжестью и волнением. Тэен помнил, что ведьме не понадобилось даже оружие в тренировочном бою с ним, но ведь люди, к которым они шли, были намного опаснее.

У главных ворот, освещённых факелами, их остановила стража. Лошадь «Тэена» сделала шаг вперёд.

– Дорогу! Наследник правящей династии Кан, молодой господин Кан Тэен! – Стражник под мороком Дана, как приближённый, заставлял давать их процессии проход.

Часовые, узнав лицо наследника, почтительно склонили головы и расступились. Решётки ворот с глухим лязгом поползли вверх.

Соль, в облике Тэена, спешилась с Ним и на мгновение обернулась, бросив взгляд на высокого стражника – настоящего наследника. Их глаза встретились – в её читалась хищная уверенность, в его – волнение вперемешку с ледяной решимостью. Ни слова не было произнесено.

Они переступили порог. Тень от ворот поглотила их, холодная и тяжёлая. Наследник и его приближенные вошли в логово врага. Соль вела их, прекрасная и опасная в своём обличье обречённого наследника.

Однако двери в зал открылись легко. Их ждали. Тэен понимал это и крепче сжимал в руках оружие. Ему было непривычно видеть себя со стороны, слышать свой голос, но, признаться, это была интересная возможность, пусть и в столь напряженных условиях.

– Господин Кан, мы рады, что вы почтили нас своим визитом, – глава совета, Тэн Хеджин, даже не поднялся со своего места, лишь кивнул головой. Тэен заметил, что в зале не было свободного стула – если его ждали, то явно позаботились о том, чтобы показать, где его место. Вернее, где юного наследника не желают видеть. – После того, что вы… передали нам с послом, признаться, я не знал, что и думать. Эти предатели решили вас отравить! Надеюсь, господин Кан, вы не подумали, что совет желал как-либо вам навредить? Мы действовали лишь в интересах правящей династии, да будет небо благосклонно к упокоенным душам ваших отца и братьев. Надеюсь, вам обеспечивают достойную защиту.

Мужчина выглядел насмешливо, хотя раболепные речи лились из него, как разбавленный мёд из дырявого кувшина. Тэена от него воротило – этот министр не изменился за столько лет, лишь стал куда шире. Лоснящиеся от вина щёки растягивались в улыбке.

– А мы с министрами как раз обсуждали дела насущные. Ваше восхождение на престол, вернее, – Тэен заметил, как Хеджин сделал странный жест рукой, адресованный неизвестно кому. Наследник оглянулся, не замечая, но ощущая странное движение в просторном зале. – Если быть до конца откровенными, конечно, мы говорили о том, что надёжность и процветание нашей стране последние годы обеспечивал совет. Господин Кан, скажите, правильно ли будет сейчас, когда все люди так счастливы, вдруг отдавать бразды правления какому-то зелёному юнцу? О, прошу меня простить, я не хотел вас оскорбить. Лишь хотел, чтобы вы поняли, насколько важно для совета благополучие страны. И порой цель оправдывает средства, Господин Кан, верно?

Соль держала голову, как было положено наследнику Кан. Высоко, надменно, с осознанием своего положения. Однако смотрела на людей она с явной неприязнью. Те были…противными. Такими, как ведьма привыкла. Какими она всегда этих людей и видела. Лишь однажды Соль поменяла свое мнение, когда увидела двух маленьких мальчиков в своём лесу, когда один отдал свою жизнь за другого, защищая до самой смерти, когда впервые встретилась с Тэеном и Даном. Но они были исключением из правил.

Соль, то есть Тэен, стояла посреди зала, сложив руки за спиной, как это было принято, даже не касаясь собственной катаны, несмотря на всю атмосферу. По крайней мере наследник не должен был показывать боевую готовность. Пока что.

В то время как отвратительный толстяк продолжал нести чепуху, то ли пытаясь своими словами ублажить, то ли наоборот, намекая, несколько человек поднялись из-за стола. На советников они походили мало, скорее напоминали наёмных убийц.

Ведьма заметила холодный блеск стали в их руках. Её пальцы чуть дрогнули, но она осталась неподвижна, сознательно позволяя событиям развиваться по худшему сценарию. Ей было необходимо, чтобы верные люди – Чхве с его проницательным взглядом, Ли с напряженной рукой на эфесе катаны, даже Сон – стали неоспоримыми свидетелями покушения на наследника.

Двое убийц плавно приблизились к фигуре в облике Тэена. Их движения были отточены до совершенства – смертоносный танец в полумраке зала. Еще двое направились к «Дану» в образе стража и к самому «Тэену» в личине еще одного воина. Настоящие Чхве и Ли оставались в тени – Совет считал их своими.

Удар был быстр и безжалостен. Клинок вошёл в тело морока. Не в плоть Соль, а в плоть иллюзии. Ведьма в облике Тэена дёрнулась и отскочила, обнажив торчащее из рёбер лезвие. В воздухе повис запах лживой крови – магической иллюзии, созданной для правдоподобия. В тот же миг другие наемники обнажили клинки, направленные на стражей наследника: спину Дана и горло Тэена. Соль бы повеселилась ещё, если бы не заметила, что им угрожает опасность.

И скинула мороки.

Воздух сгустился и затрепетал, словно шелковая завеса, спадая на пол. Личины растворились, обнажая истинные лица присутствующих.

Наемники, секунду назад бывшие грозными тенями, замерли с гримасами ужаса на лицах. Невидимая сила сдавила их глотки, заставляя рухнуть на колени. Их пальцы бессильно скользили по коже, не в силах оторвать незримые оковы. Звук лопающихся глаз, алые брызги на каменных плитах – всё это стало безмолвным ответом ведьмы.

Скинув капюшон, она предстала перед ними – не наследником в шелках, а самой смертью в одеждах цвета ночи. Взгляд Соль скользнул по залу, и тела заговорщиков одеревенели, скованные ледяным потоком магии. Они могли лишь вращать глазами, полными ужаса, и шептать мольбы

– Мой Господин. – Ведьма обратилась к наследнику, проверяя, все ли в порядке. – Прикажете их убить?

По залу вновь раздался вздох, напуганный и удивлённый. Советники, все, кроме старика Чхве, до последнего не верили, что Тэен действительно мог связаться с подобной силой, в конце концов о магии в столице не слышали больше полусотни лет.

– Господин Кан.

– Мой господин.

– Господин!

– Пощадите!

– Мы не хотели.

– Господин Кан!

Отвратительные голоса раздавались с каждой стороны стола. Настолько мерзкие, что ведьма успела пожалеть о том, что не заткнула их.

Эти мольбы раздражали. Ведьма даже недовольного поморщилась, не выдержала. Посмотрела на одного человека, лысеющего мужчину с короткими усами, и тот замертво упал на стол, заставляя остальных наконец-то закрыть рты.

– Оставь их, мне нужно с ними поговорить, – Тэен не успел сделать и шага к окаменевшему Хеджину, который не верил, что его околдовали, что его победили магией, как кто-то упал замертво.

– Прошу прощения, Мой Господин, не удержалась. Их мольбы меня раздражают.

Соль извинилась, но наследник лишь хмуро посмотрел на неё.

– Держи себя в руках, ведьма, они нужны мне живыми.

– Значит, слухи не врали, – Хеджин, лишь чудом преодолев первобытный ужас, решился заговорить. Видимо, злость на Тэена, на самого себя за неосмотрительность, пересиливала страх. Магия Соль удерживала мужчину на месте, но, Кан был уверен, не будь на нём невидимых оков, Тэн бы уже душил его своими руками. – Ты, щенок, связался с тёмными силами.

– Порой цель оправдывает средства, господин Тэн, – Тэен скалился, подходя к советнику. – Моя цель – восстановить справедливость и отомстить за падших от ваших рук близких мне людей. Оттого и средства… особенные.

– Вы не докажете нашу вину!

– Не докажу, но это не означает, что жизни моих братьев не на вашей совести, – Тэен заложил руки за спину, склонив голову к плечу. – А для вашей казни будет достаточно и того, что покушение на члена династии видел один из советников и помощник начальника охраны.

Юноша указал куда-то себе за спину, где двое мужчин кивнули в подтверждение его слов. От слова "казнь" остальные министры начинали голосить лишь больше и, будь у них возможность, точно бросились бы в ноги молодому господину.

– Я не желаю и звука из ваших ртов слышать, – рявкнул уже в раздражении Кан, оборачиваясь к ним через плечо. – Завтра вы все подпишете отказ от своих полномочий. А вы, господин Тэн, подпишете указ о роспуске совета и передаче власти законному наследнику. После я объявлю вас преступником, предателем, заверив свои слова свидетельством господина Чхве и господина Ли. Вы отправитесь на плаху, а остальные – в северный регион в ссылку со всеми семьями и полным изъятием имущества.

– Ты, сопляк, с ума сошел, раз решил, что хоть кто-то тебя признает как наследника и короля, – Хеджин плевался ядом, но его потуги выглядели как агония.

– Признают, – вдруг прозвучал голос из-за спины. Дан подошел к Тэену, опускаясь на колено и прося ладонь своего господина. Своего короля. – Примите мою верность вашей короне, мой Господин.

Заместитель начальника охраны и советник повторили то же самое, и Тэен с усмешкой перевел взгляд на багровеющего Тэна.

– Господин, мы тоже клянёмся в верности, – запуганные министры пытались сделать всё, лишь бы сохранить свои задницы в безопасности.

– Ваши клятвы не стоят той крови, которой вы их написали, – Тэен был непоколебим. Он кивнул сидящим перед ним на коленях мужчинам. – Господин Чхве, подготовьте для завтрашнего дня все необходимые бумаги. Долгого ожидания быть не должно. Господин Ли, а вы позаботьтесь о наших советниках, пока их ещё можно так называть.

Глава 5

Когда последние приказы, точные и бесповоротные, разошлись с гонцами, а закованных в кандалы членов Совета, утративших всё – от титулов до надменности, – препроводили в сырые темницы северного крыла, во дворце воцарилась непривычная тишина. Она была густой и звенящей, наполненной угасающими звуками только что отгремевшей бури.

Переселение заняло несколько часов. Слуги под присмотром Дана и верных стражей начальника Хана и его помощника Ли переносили небогатые пожитки Тэена из его повозки в личные покои правящей династии. Комнату, которую он помнил смутными обрывками детских воспоминаний.

Ему отвели личные комнаты отца, Кан Гоныля. Воздух в них всё ещё пах старой древесиной сандала и воском, словно призраки прошлого не желали окончательно покинуть это место. Гобелены на стенах, изображавшие сцены охоты и сражений, казались поблёкшими, застывшими во времени. Массивный письменный стол из тёмного дерева, за которым его отец вершил судьбы Хансана, стоял нетронутым, будто в ожидании нового хозяина. На одной из полок Тэен заметил потрёпанный том по военной стратегии – тот самый, что Гоныль когда-то вручил ему с наказом «учиться, чтобы однажды встать на один уровень с братьями». Комната дышала наследием, грузом которого теперь Тэену предстояло жить.

Рядом, соединённые потайной дверью в стене за ковром, находились покои его матери. Их Дан велел подготовить для Соль. Они были светлее и изящнее, с резными ширмами, балконом в сад и ларцом для драгоценностей, всё ещё хранившим тонкий аромат духов матери. Слуги, шепотом переговариваясь, застилали ложе шёлковыми простынями, ставили в вазы свежие цветы и развешивали в гардеробной одежды, срочно найденные для новой обитательницы дворца. Сама Соль наблюдала за этим безмолвно, прислонившись к косяку двери, её внимательный взгляд скользил по роскоши, но ведьма не видела в ней дома. В конце концов она осталась недовольна принятым Тэеном решением. Конечно, она не была наследницей, даже близко не стояла к чему-то подобному, но на чужой выбор лишь продолжала закатывать глаза. Ведь оставляя в живых даже часть советников, Тэен в первую очередь рисковал своим будущим – жизнью, властью, позицией. Его ждали великие свершения, объединение разрозненных земель в одну большую империю. Династия Кан должна была создать новую страну. А он позволял жить предателям. Их детям, которые в любой момент могли отомстить. Соль крутила эти мысли, пытаясь заодно понять на кой чёрт ей нужны отдельные покои, если её вполне устроили бы и те, что принадлежали Кану. Но тот её словно боялся? Избегал? Не подпускал близко? Однако Соль не понимала, к чему это было, ведь судьба их уже свела, она предначертала им брак. Избегать или бояться собственной жены было глупо. Возможно, Тэен стеснялся?

И когда, наконец, суета утихла, факелы в подсвечниках были зажжены, а последний слуга удалился с почтительным поклоном, дворец окончательно затих, затаив дыхание перед новым днём и новой эрой. Именно в этой звенящей тишине, нарушаемой лишь потрескиванием углей в камине, Тэен направился в покои, что он отвел для Соль – просторные, большие, приближенные к его собственным.

Зачем? Ответ, смутный и трепетный, молодой господин тщательно скрывал даже от самого себя.

Соль стояла посреди комнаты, когда двери отворились. Она услышала тяжёлую поступь ещё издалека, возвращая на своё лицо хищную улыбку.

– Соль, – Мужчина понял, что ведьма его ждала, по одной только позе, в которой его встречали. Её взгляд был чуть смешливым, но ожидающим и мягким. – Я хотел… поблагодарить тебя за то, что ты выполняешь свою работу так хорошо. Но… – Тэен, зажмурив глаза и вздохнув поглубже, сделал к ведьме шаг, оказываясь ровно перед ней. – Больше не делай так. Не рискуй собой, не заставляй меня переживать. Это… это мой приказ.

Даже слова наследника не заставили улыбку с ее губ исчезнуть. Пусть и удивили своей наглостью.

– Ты мне не король. Не смей приказывать ведьме, человек. – Соль вскинула взгляд, и в глазах отразилась бесконечная глубина ночного неба. Ведьма не была груба. Лишь прямолинейна. И правдива.

Она потянула за пояс собственной рубахи. Та повисла на ней мешком, пока Соль не стянула её одним движением, оставаясь с голым торсом перед наследником. Окна были закрыты шторами, полумрак комнаты разбавляли лишь свечи. Ведьма, пока служанки готовили ей комнату, приказала принести себе их несметное количество. Пламя горело в каждом углу.

Соль сделала шаг вперёд, следом ещё один, зашла за широкую спину, коснулась чужой одежды, её краёв, распахнула полы верхней накидки.

Её ладони забрались внутрь, заскользили по горячей коже, в то время как дыхание опаляло.

– Ты мой будущий муж. Но всё ещё обычный человек. Не забывай, с кем имеешь дело.

Роскошные одежды упали к их ногам, оставляя и наследника полураздетым.

Соль, всё ещё стояла позади мужчины, но теперь гладила пальцами по его крепкому торсу, очерчивая проступающие мышцы его живота.

– Ты боишься меня? – Ведьма развернула голову Тэена, заставляя посмотреть на себя. По её губам пробежался змеиный язык, но человека она им не касалась. – К чему отдельные покои? Разве супруги не делят одну постель на двоих?

В глазах Соль читались хитрость и искушение. Перед ней и одновременно в её руках снова был этот сладкий человек. Держаться становилось всё труднее. Особенно когда ведьма чувствовала, как заходилось чужое сердце.

– Боишьсссся… – Последнее слово Соль практически прошипела, наконец-то отпуская подбородок Кана, возвращаясь руками к его телу. – Всё правильно. Не смей приказывать мне. Не будь со мной груб. Люби меня. И ты познаешь все прелести любви ведьмы.

Она шептала в покрасневшее то ли от напряжения, то ли от стеснения ухо.

Ещё никто не указывал Тэену, никто не шёл против его слов, никто и никогда не заставлял проявлять уважение – Соль же своими словами заставила едва ли не склонить голову. Наследник удерживал себя в уверенном положении лишь на одной силе воли.

Но и эту волю ведьма разбила, казалось, за пару моментов их близости, узнав все слабые места юноши. Хотя изучать многого и не пришлось: неведомым, магическим образом слабым местом стала сама Соль. И она пользовалась этим, не скрывая своего триумфа.

– Мы ведь ещё не супруги, чтобы спать вместе. И я тебя н-не боюсь, – это прозвучало неубедительно даже для самого Тэена, ибо язык предательски споткнулся, когда тело ощутило прохладу. Кан не мог отвести взгляда от оголённого тела девушки и не вздрогнуть от касания змеиного языка. Она нашёптывала греховные слова. Дыхание опускалось в грудь, заставляя рельефные мышцы подниматься в заполошном ритме. От незатейливых касаний, несмотря на свечное тепло в комнате, тело Тэена напряглось, требуя к себе прикосновений. Но Соль медлила, увлекаясь обнажением их душ.

– Поцелуй меня, – прошептал наследник, капризно хмуря брови, и Соль лишь усмехнулась, словно чего-то ожидая. Тэен смотрел требовательно, не до конца понимая, было ли это его искренним желанием или ведьма продолжала свои игры теперь с ним.

Наконец губы соприкоснулись, Тэен с полу-вздохом, полу-стоном пропустил в рот ловкий язык, который приятно ощущался на собственном. Ласкал, подчиняя. Играл, показывая место. Тэен запустил пальцы в темные волосы Соль, сжимая, должно быть, слишком крепко, пока второй ладонью проводил по лунам на чужой спине.

– Я не… я не буду бояться, только если пообещаешь, что не причинишь мне боли, – Тэен хотел звучать категорично, но опухшие от поцелуя губы шептали просьбу. – И научишь… любить в ответ.

Усмешка Соль смягчилась, превратившись в нечто более тёплое и понимающее. Пальцы, скользившие по спине, замедлили свой ход, стали почти нежными.

– Боль – удел тех, кто борется с судьбой, – её голос прозвучал тихо, словно шелест листьев за окном. – А ты… ты принял её. Принял меня. Здесь не будет места боли, Тэен. Только… познание.

Соль отступила на шаг, её руки мягко легли на его плечи, заставляя Тэена развернуться. Пламя свеч отражалось в темных глазах, делая их бездонными, похожими на то самое озеро.

– Ты просишь научить тебя любить, – Соль провела пальцем по его щеке, и за этим движением последовала лёгкая, едва заметная дрожь. – Но этому не учат словами. Только чувством.

Ладонь Тэена, всё ещё лежавшая на её спине, ощутила странное тепло, исходящее от лунных узоров. Оно не обжигало, а скорее обволакивало, растекалось по жилам медленным, тягучим мёдом. В воздухе запахло грозой, терпким дымом и диким вереском – запах её магии, мягкой и приручённой.

– Доверься мне, – это прозвучало не как приказ, а как просьба. Впервые за весь вечер в голосе Соль не было ни насмешки, ни превосходства.

И Тэен, к собственному удивлению, кивнул. Воля, что так яро сопротивлялась мгновением ранее, отступила, открываясь чему-то новому – не страху, а предвкушению. Он позволил ведьме вести себя к ложу, позволил её пальцам снова касаться кожи, но теперь эти прикосновения были иными – исследующими, почти благоговейными.

– Любовь ведьмы… – прошептала Соль, её губы снова оказались опасно близко к его, но не касались, дразня, – …это не одолжение. Это обмен. Ты отдаёшь мне своё доверие, а я.… я открою тебе мир, в котором чувства – это не слабость, а самая настоящая сила.

Соль коснулась его груди ладонью, прямо над сердцем, и Тэен почувствовал, как оно забилось в унисон с каким-то новым, незнакомым ритмом. Это не было колдовство, подчинявшее его волю. Это было нечто иное – симфония. Отзвук её сущности в нём самом.

В этот миг Тэен понял, что его «приказ» в начале был лишь маской. Маской, за которой скрывался страх не перед ведьмой, а перед той бездной чувств, что она пробуждала. И глядя сейчас в её глаза, где плескалась не одна лишь победа, но и то же самое, еще неизведанное им чувство, Тэен осознал – их сделка была лишь началом. Настоящая же битва только что переместилась в тишину этой комнаты, в пространство между двумя бьющимися сердцами. И исход её был куда более непредсказуем, чем любая война за корону.

– Но не сегодня. – Соль вновь опасно улыбнулась, присаживаясь на кровать рядом с наследником. – Ты не заслужил. – Она склонилась над Тэеном, заставляя того прижаться к мягким подушкам.

– Теперь запомнишь, что ты мне не указ. – Ведьма коснулась его нахмуренного лба прохладными, как лесной ручей, губами. – Не вынуждай меня снова тебя обижать.

Следующий поцелуй пришёлся на левую скулу, другой – на правую. Движения Соль были медленными, спокойными как море в безветренную погоду, будто ведьма наносила на его кожу невидимые руны.

– Ты обязательно попробуешь приказывать снова, но… не спеши. – Ещё один поцелуй под подбородком, на линии челюсти, столь острой, что, казалось, кожа вот-вот могла разойтись по швам. Их дыхание смешалось, и Тэен почувствовал, как мурашки пробежали по коже.

– Ты так красив, – Соль чуть отстранилась, тёмные глаза скользили по оголённому телу в пляшущем свете свечей, будто оценивая добычу или… сокровище. – И так прекрасен.

Очередной поцелуй остался на плече, чуть выше ключицы.

– Повезло же мне с мужем, не правда ли? – Соль обжигала своими прикосновениями и одновременно с этим словно дарила возможность напитаться влагой цветам, поникшим после долгой засухи. – Но твои решения… столь глупы.

В этот момент тихой близости ведьма решила, что настало время для истины. Её голос прозвучал едва слышно, но каждое слово падало с весом свинца.

– Люди, которым ты хочешь сохранить жизни, этого не достойны. – Она снова зашептала, возвращаясь поцелуями к лицу, и в этом шёпоте слышалось шипение лесной змеи. – Их семьи этого не достойны. Они вернутся ради мести. Обязательно вернутся.

Соль снова отстранилась, её пронзительный взгляд впился в лицо Тэена, будто пытаясь прочитать самую глубину его души.

– Но я могу это исправить. Я убью их всех. Советников, жён, детей. Каждого. И только тогда ты будешь в безопасности.

В этот миг в Соль не осталось и следа от той обольстительницы, хитрой лисы, что была секунду назад. Перед Тэеном находилась древняя сила, холодная и безжалостная, готовая утопить в крови любое препятствие на его пути. И в глубине её глаз, лишённых теперь всякой игривости, он увидел страшную правду – её предложение не было угрозой. Это было обещание.

Наследник распахнул глаза, внимательно слушая чужой лепет: так нашёптывали свои порочные речи духи, не иначе. Но с этими демонами Тэена учили бороться с малых лет. Мужчина приподнялся, одной рукой опираясь позади себя, пока вторая мягко скользила по щеке обнажённой девушки.

– Мне грустно слышать, что ты, как и все министры совета, считаешь меня глупым, зелёным мальцом, – вздохнул Тэен, разглядывая чужие губы. Боги, почему же так сильно он хотел поцеловать их снова? – Правда думаешь, что я настолько благородный и милосердный? Правда думаешь, что я не отдал распоряжение нагнать министров по дороге? Путь к северной границе лежит через леса, в которых буйствуют разбойники и мародёры – если повозки знатных людей будут ограблены, никто не удивится. Но там, в зале советов, разве я мог показать всем, что я.… не лучше, чем они?

Тэен провёл по чужой коже в последний раз, запоминая её бархатистость, и поднялся с кровати. Перебарывая смущение собственной наготы, мужчина шагнул к одеждам.

– Ты ясно дала понять, ведьма, что мои слова для тебя не имеют веса, – Кан дрожащими пальцами затянул узлы на штанах и накинул рубаху на голое, ещё горячее тело. Он стоял к Соль спиной, не в силах перебороть странную, неприятную обиду, из-за которой ныло под рёбрами. – Но мои действия и поступки… я не хочу, чтобы в них сомневались. Да, мне многое ещё предстоит узнать, я буду благодарен за советы. Но осуждения я не потерплю. Сладких снов.

Тело, что было так расслаблено всего парой минут ранее, сейчас оказалось взвинчено и напряжено.

Соль отпустила наследника. Она наблюдала за тем, как мужчина поднялся с кровати, прекрасный в своей наготе, оделся, не позволяя более никому себя увидеть, и вышел из комнаты, оставляя горькое послевкусие неправильности ситуации.

Что ж, тот сам принял такое решение. Люди всегда были глупы, поэтому ведьма предпочитала с ними не связываться. Хотя и сама совершенно не имела понятия, как с ними общаться и как выстраивать отношения – жизнь в лесу этому не способствовала.

Дверь мягко закрылась, и в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием свечей. Соль медленно провела ладонью по простыне, всё ещё хранившей тепло его тела. В воздухе витал тонкий запах – смесь лесных трав и Тэена, терпкий и пряный, как будто сама суть власти.

«Неужели я действительно обидела его?» – пронеслось в голове.

Соль встала с кровати и подошла к окну, раздвинула тяжёлые шторы. Луна, холодная и отстранённая, заливала серебристым светом дворцовые сады. Именно под такой же луной она впервые увидела его – испуганного мальчика, забредшего в её лес. Теперь этот мальчик стал мужчиной, правителем, и между ними выросла стена, сложенная из невысказанных слов и неправильно понятых намерений.

Соль прикоснулась пальцами к губам, всё ещё чувствуя на них жар его кожи. Она, древняя как сам лес, впервые за долгие десятки лет ощутила нечто похожее на… сожаление. Возможно, стоило быть мягче. Или твёрже. Великая луна, она вообще не знала, как надо!

Где-то в глубине дворца хлопнула дверь, и ведьма вздрогнула, словно пойманная на чём-то запретном. Она резко отвернулась от окна, снова надевая маску безразличия, словно мантию. Но в тишине комнаты эхом отзывался вопрос, на который у неё не было ответа.

Соль не пошла спать. Стояла неподвижно, пока последние отголоски шагов Тэена не растворились в ночной тишине дворца. Воздух в комнате стал тяжёлым, пропитанным запахом догорающих свечей, его гнева и её собственного разочарования.

Она резко развернулась, накинула первую попавшуюся одежду – тёмный, просторный балахон, в кармане которого нащупала засохшую веточку полыни. Пальцы сжали травинку, и ведьма почувствовала слабый, но живой отклик.

Соль вело. Не мысль, не злость, а тонкий, настойчивый зов, едва различимый под гулкой маской дворцовых камней. Журчание. Чистое, серебристое, не испорченное словами и интригами. Вода звала её.

Ведьма вышла, бесшумно проскользнув мимо дремлющей стражи, растворившись в предрассветных тенях. Дворцовый сад, идеально подстриженный и упорядоченный, остался позади. Она шла по едва заметной тропинке, которую знали лишь звери да, возможно, духи прежних обитателей этих мест.

И перед ней показался источник, спрятанный в каменном гроте за старой стеной, заросшей плющом. Вода пробивалась меж камней, стекала в небольшой, почти чёрный в этом свете пруд. Воздух здесь пах иначе – влажным мхом, холодным камнем и хлопковой чистотой.

На горизонте брезжил рассвет. Первые бледные лучи окрашивали небо в цвет сирени и тусклого золота. Они не спали всю ночь. Соль провела её в душной атмосфере человеческих интриг, тратя силы на мороки, на контроль, на сдерживание собственной сущности, чтобы не испепелить всё вокруг от одной лишь глупости этих людей.

Ведьма опустилась на колени у самой кромки воды. Усталость была не просто физической. Скорее глубинной, на уровне души. Каждый человек во дворце, каждый взгляд, полный страха или подобострастия, каждый шёпот за спиной – всё это высасывало из неё жизнь.

Соль погрузила ладони в воду. Холодные мурашки пробежали по коже, но это было благословение. Она ощутила, как магия источника – древняя, простая, дикая – тонкими струйками начала просачиваться в неё, смывая липкую паутину дворцовой суеты.

Однако тело ведьмы, всё ещё напряжённое от гнева и горькой обиды, требовало большего. Оно требовало очищения.

Одним резким движением Соль стянула с себя балахон, сбросив его к босым ногам на влажный мох. Лунный свет, бледнеющий перед лицом наступающего рассвета, выхватил из полумрака её силуэт – не изнеженный, как у придворных дам, а подтянутый и сильный, испещрённый причудливыми узорами, которые сейчас казались тусклыми, приглушёнными слоем человеческой пыли.

Соль сделала шаг вперёд. Ледяная вода обожгла кожу, заставив сердце на мгновение остановиться. Второй шаг. Холод сжимал виски, вытесняя все мысли. Третий.

И тогда ведьма нырнула.

Полностью погрузилась под воду. Тишина, внезапная и абсолютная, сменила назойливый гул в ушах. Холодные оковы воды обняли её с головой, проникли в волосы, в уши, в каждую пору кожи. На секунду мир исчез, осталась только темнота под веками.

Соль не сопротивлялась. Позволила воде сделать работу – смыть всё. Следы прикосновений Тэена, которые продолжали обжигать ее ни то страстью, ни то стыдом, ни то иным неизвестным ей чувством. Привкус его гневных слов. Давящую тяжесть сотен чужих взглядов в этих каменных стенах. Усталость от постоянного сдерживания своей истинной природы, от необходимости подчинять магию жалким человеческим законам и интригам.

Соль всплыла, резко вдохнув холодный утренний воздух. Вода ручьями стекала с чёрных волос по лицу, напоминая слезы, которые она никогда не позволила бы себе пролить ни перед кем. Даже здесь, в предрассветной тишине, их не увидел бы никто, кроме старой луны и просыпающихся духов источника.

Ведьма снова погрузилась, уже глубже, растирая кожу ладонями, словно пытаясь стереть с себя не только грязь, но и само воспоминание об обиженном взгляде наследника, о том, как дрожали его пальцы, завязывая пояс. Соль смывала с себя человеческую слабость. Его слабость. И свою собственную – ту, что заставила её почувствовать что-то большее.

Когда Соль вышла на берег, дрожа от холода, но с ясной головой, рассвет уже разлился по небу алым вином. Её кожа дышала, а узоры на ней, казалось, светились изнутри слабым, но чистым светом. Она снова была собой. Ведьмой из леса у Белой горы. Ни больше, ни меньше.

Соль накинула балахон на мокрое тело и, не оглядываясь на дворец, медленно пошла прочь от источника. Но даже ледяная вода не смогла выжечь одно – крошечную, колючую занозу сомнения, засевшую глубоко в сердце. Сомнения не в его решениях, а в её собственной правоте.

Соль провела мокрой рукой по лицу, смывая все ту же невидимую пыль дворца. Ей нужно было возвращаться. Обратно к людям, их непонятным правилам, лживым улыбкам. Но теперь, хотя бы на мгновение, ведьма снова почувствовала связь с тем, кто она есть на самом деле. Не ведьма при дворе, не орудие мести или власти. А дитя леса, нашедшее временное пристанище у чужого очага.

Глава 6

Половина дня прошла в суматохе, густой и утомительной, как болотная жижа. Кабинет наследника, некогда бывший святилищем спокойствия его отца, теперь напоминал разорённый улей. На массивном столе из тёмного дерева громоздились стопки бумаг – угрожающие башни из пергамента и грубой бумаги, испещрённые каллиграфическими значками.

Тэен, ссутулившись над столом, чувствовал, как чернильные кляксы пляшут перед глазами. Каждый документ был битвой на новом поле.

– Господин Чхве, что это за «неотложные расходы на содержание стражи» в размере трёх тысяч золотых? – Тэен тыкал пальцем в расплывчатую строчку, обращаясь к пожилому советнику, который сидел напротив, с лицом, выражавшим стоическое терпение.

– Это, молодой господин, – Чхве кашлянул в кулак, – традиционные отчисления, установленные ещё при вашем отце. Компенсация за риск, премии за бдительность…

– Бдительность? – Тэен поднял взгляд, и в его глазах вспыхнул холодный огонёк. – Вчерашняя «бдительность» позволила отряду наёмников пройти в тронный зал. Пересчитайте. Я хочу видеть поименные списки стражников, их оклады и подробное обоснование каждой выплаты. До завтра.

Следующий документ был не лучше – прошение от некоего лорда Ли о передаче ему спорных земель на северной границе, «в знак признательности за верную службу».

– Службу, которая заключалась в том, чтобы вовремя отступить со своими войсками и позволить совету захватить власть? – Тэен отшвырнул прошение в сторону. – Отказать. И подготовьте указ о конфискации его нынешних владений в казну. За измену.

Десятки прошений о помиловании, смягчении приговора, пересмотре дел. Некоторые – от родственников тех самых советников, что сейчас томились в казематах. Тэен просматривал их молча, его лицо было каменной маской. Одни он откладывал в сторону с резким «Отклонить». На других ставил печать с иероглифом «Справедливость», возвращая дело на пересмотр. Магия Соль была бы здесь бесполезна. Никакое заклинание не могло проникнуть в хитросплетения человеческой алчности, трусости и глупости, застывшие в виде аккуратных столбцов иероглифов.

И самая раздражающая стопка – протоколы предстоящей коронации. Споры о рангах, очерёдности, церемониальных одеждах и подношениях.

– Господин наследник, – робко начал один из церемониймейстеров, – согласно традиции, вы должны…

– Согласно традиции, моего отца и братьев убили те, кому они доверяли, – Тэен перебил его, не глядя. Его голос был тихим, но в нём звенела сталь. – Мы создаём новые традиции. Принесите мне сокращённый вариант. Без лишнего пафоса.

К полудню голова гудела от напряжения. Воздух в кабинете стал спёртым, пахнущим пылью, старыми чернилами и человеческой подлостью. Именно в этот момент Тэен с особой остротой почувствовал отсутствие Соль. Её магия была прямой, ясной, как удар молнии. Она могла сокрушить врага, но была бессильна против этой тихой, удушающей войны с бумажными тиграми. Здесь требовалась иная сила – терпение, хитрость и непробиваемая воля. И с каждым новым документом Тэен понимал, что это, возможно, самое сложное сражение из всех, что ему предстояло выиграть.

Ещё на рассвете гонцы на взмыленных конях разнесли по всем кварталам столицы короткие, как удар катаны, указы. Их прибивали к воротам храмов, на рыночных площадях и на перекрёстках главных улиц. На грубой бумаге под тяжёлой печатью династии Кан было начертано всего несколько строк: «Совет министров распущен за государственную измену. Право крови на престол Хансана отныне принадлежит Кан Тэену, единственному законному наследнику Кан Гоныля».

К полудню площадь перед дворцом Хансана, обычно патрулируемая стражей, была запружена народом. Люди стояли плечом к плечу – ремесленники в промасленных передниках, торговцы, прикрывшие лавки, служанки, матери с детьми на руках. Воздух гудел от тысяч сдержанных голосов, в котором смешались ожидание, страх и надежда.

Тэен появился перед ними.

Не в позолоченных носилках, не в окружении знаменосцев. Тэен вышел на высокий балкон один. Облачённый не в парчу, а в простые, но безупречно скроенные одежды цвета тёмной стали, он был похож на выточенный из гранита памятник своему отцу. Ветер трепал его чёрные волосы, но осанка была непоколебимой – прямая спина, высоко поднятый подбородок. Тэен был молодым, но на его лице, обращённом к толпе, читалась не юношеская горячность, а холодная, отточенная решимость.